Письмо № 77. Н.С. Фуделю

13 I [1952, Усмань] ⁴³²

Дорогой Николаша.

Спасибо за письмо от 8 I. Вижу, как ты завертелся на работе. Я это предчувствовал. Беда не в этом, а в твоем здоровье. Пишут, что ты зеленый. Одно могу сделать: настаивать на твоем же предложении бросить курить. Это несомненно поможет, я это знаю. А тебе теперь придется много работать, и надо отбросить все, что мешает, тем более этот скверный дурман. Словом: приближается 17-е число! ⁴³³

Послал Белинского – нужно ли это, что я выписал?

Очень внимательно читаю переписку Гоголя. Вспоминаю «Дневник писателя» ⁴³⁴ и уход Толстого в последнюю эпоху ⁴³⁵. У Гоголя нет разрыва с искусством, у Толстого не только разрыв, но и презрение к нему, как у псевдодуховных людей бывает презрение к телу.

Если в области искусства можно еще довольствоваться тем вдохновением, которое есть только предчувствие огня, то в религии надо вкушать уже самый огонь и огнем кормить людей.

Границы искусства и веры неуловимы, как постепенный переход из долины в горы. В горах ли слышится «колыбельная песня» Лермонтова и «Выхожу один я на дорогу» или еще в долине? ⁴³⁶ Или некоторые русские песни, которые так любил Гоголь? Важно не установление границы, а неустанные поиски вдохновения, мера которого может быть разная, но радость одна.

Чем неустанней человек ищет духовности, тем чаще и полнее ее получает, все его бытие становится вдохновенно.

На твое письмо пока не отвечаю. Голова простужена слякотью на улице и изнемогает от шума чужих людей в квартире. Утешаюсь крепким чаем и Гоголем. Сегодня мне 51 год ⁴³⁷. «Пора мой друг, пора! покоя сердце просит» ⁴³⁸.

Хотел бы еще увидеться с С<ергеем> Н<иколаевичем> ⁴³⁹. Хотел бы еще, больше всего, дать маме тишину комнаты, книгу, молитву. Хотел бы еще увидеть тебя твердо идущим в горы.

Целую, п.

Пиши – какие письма ты получил.