Письма разным людям

Господь благословит Вас, родная моя Лиза, за память обо мне, Господь поможет Вам устроить свою душу. Вы глубоко, верно определили первое свое состояние – первоначальное, радостное, светлое, лёгкое. Второе состояние – это подмена подлинного призрачным, духовного – плотским. В нём привыкли видеть ценности, которые являются мнимыми. Таковы повышенное чувство экстаза и даже плотские состояния (не отдавая себе в последних отчёта). Почувствовав неправильность, Вы не открыли всей правды, от этого и помощи не было.

Родная моя, не унывайте, это часто повторяемый путь. Ничего необычного в этом нет. Для греховного пути это свойственно, можно сказать, нормально. При этом Вы много познали и сейчас сознаёте. А это великое дело. Прошу Вас: живите проще, не гоняйтесь ни за какими состояниями. Помните, что если нужно, Господь даёт сам.

Живите по примеру вдовицы, принесшей Господу две лепты (см.: Мк. 12:41–44; Лк. 21:1–4): «Господи, у меня ничего нет, душа пуста, сердце каменное, но я верую в Тебя и приношу Тебе последние две лепты, которые с трудом собрала у себя внутри». Вот так просто и нужно жить.

Господь увидит Ваше смирение, Ваш труд и даст Вам то, что Вы и не подозреваете, даст радость тихую о Духе Святом. Радость незаметную, смиренную, благодатную. Совсем не такую, что Вы ценили раньше и желали иметь.

Храни Вас Господь! Простите меня за небрежное писание. Тороплюсь, хочется ответить. Сердцем не сразу заживёте, а молитву молящемуся, по слову Святого Писания, даёт Господь (см.: 1Цар. 2:9). Вы в смирении делайте лишь возможное для Вас в этом направлении.

Глубокоуважаемый и дорогой Валериан Вадимович!

При вхождении во Святый пост земно Вам кланяюсь и прошу прощения за всё содеянное мною. Простите за всё! Передайте мой сердечный привет всем Вашим. Да благословит Вас Господь в Ваших общих трудностях!

Переданное Вашими «если помнит о нас, то скажите...» для меня доставило душевную тревогу. Родной Валериан Вадимович! Всегда помню, благодарю и до сих пор по временам тянусь к вам ко всем, как бывало и раньше. Очень прискорбно, что письмо моё ко дню Вашего ангела с моей глубокой благодарностью за Ваше внимание к болезни моей не дошло до Вас. Может быть, где и найдется ещё, может быть, в книге какой завалялось.

Я писал Вам там и о книге «Древнерусский духовник» Смирнова. Это вторая часть труда известного профессора, историка Русской Церкви, преемника по кафедре и ученика Голубинского⁶⁷⁰. С. И. Смирнов был профессором и в Академии, и в Московском университете. Мой учитель. Первый том посвящён духовному отцу и старцу древней Восточной Церкви. Это база для выводов его по вопросу покаянной дисциплины в Русской Церкви. Прекрасна работа, давшая совершенно иное освещение прав, роли и значения духовничества в нашей Церкви.

Сердце сжимается за всё что происходит! Вот докатилась волна скорбей до Вашей семьи, такой слаженной и для современности совершенно непонятной. Передайте, пожалуйста, сестрам Вашим, что душа моя состраждет, что как умею, молюсь и прошу Господа о даровании им сил духовных на перенесение неожиданного испытания. Всегда помню, как хорошо бывало мне в доме Вашем, наполненном до отказа всяким творением Божиим, начиная с птиц и зверей и кончая людьми и лучшим, что есть в людях – их благоподобным творчеством: книгами, картинами, иконами. Попугаи, голуби, вороны, кошки, собаки, подрастающие дети среди груд книг, рукописей, иллюстраций, всевозможных вещей, вещиц. А главное, хозяева, каким-то чудом преодолевшие вековое враги человеку – домашние его (Мих. 7:6; Мф. 80:36)... Любил я, очень любил бывать у Вас. Да что моя жизнь дома, как на экране промелькнула... Люди, люди, люди... Всё некогда, всё бегом, всё наспех!

Нигде в семье я не отдыхал так, как у Вас. Поэтому к Вам, в этот Ноев ковчег всяких ценностей – Божественных и тварных, – всегда в минуты исключительной «переработки» устремлялась душа.

Примите от меня глубокую благодарность за всё. Если разрушится, так или иначе, семья Ваша, я первый из числа оплакивающих её. Пишу это от всего сердца – так и чувствую: для чего-нибудь я приходил по временам именно к Вам, имея в то время для отдыха всякие и с «внешней» стороны более подходящие возможности. Ещё раз глубокое, сердечное спасибо за помощь и внимание в лучшие годы мои. Господь воздаст Вам за это! Я ведь ничего для Вас не сделал, а Вы так хорошо относились ко мне и, главное, к нашему маленькому розовому домику.

Примите от меня, много раньше Вас вступившему по воле Божией на путь тех же лишений, слова утешения из опыта последнего моего крестоносного года:

Я услышал, и вострепетала внутренность моя; при вести о сем задрожали губы мои, боль проникла в кости мои, и колеблется место подо мною (Авв. 3:16).

Как журавль, как ласточка издавал я звуки, тосковал как голубь; уныло смотрели глаза мои к небу: Господи! Тесно мне; спаси меня (из Плача Езекии; Ис. 38:14).

Возведите к Господу очи сердец Ваших⁶⁷¹, ибо он причиняет раны и Сам обвязывает их, Он поражает и Он врачует (ср.: Иов. 5:18).

Кто без молитвы и терпения хочет победить искушения, тот не отразит их, но более в них запутается⁶⁷².

Не предавайся печали душею твоею и не мучь себя своею мнительностью, ибо печаль многих погубила, а пользы в ней нет (Сир. 30:22–25). Управь сердце твоё и будь твёрд во время посещения твоего (ср.: Сир. 2:2). Всё, что ни приключается тебе, принимай охотно, и в превратностях твоего уничижения будь долготерпелив (Сир. 2:4).

При умножении страданий моих в сердце моём, утешения Твои стали веселить мою душу (ср.: Пс. 93:19).

Постоянно помню. Молюсь за Вас и за Сергея Вадимовича⁶⁷³. Предайте Господу путь Ваш, и уповайте на Него, и Он сотворит (ср.: Пс. 36:5). Я всегда сам надеюсь на милость Божию и желаю этого же и Вам. По мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше (2Кор. 1:5).

Аня шлёт крёстному привет. Да сохранит Вас всех Господь! Простите! Спасибо за всё

[До 1927 г.] Большое спасибо Вам, дорогая Лидия Александровна, за память обо мне. Я всегда молюсь за Вас и всегда помню. Только всё вот не выбрался к Вам в Посад⁶⁷⁵. Завтра уезжаю на 3–4 дня (вернусь в четверг вечером) в Верею навестить семью. Я не знаю, когда Вы переезжаете совсем в Москву. На той неделе в середине буду в Посаде. Я, если нужен Вам до этого времени, служу в пятницу, субботу и воскресенье. Очень рад был бы повидать Вас. Всё, что только могу, я готов сделать для Вас и Вашей семьи. Передайте мою сердечную благодарность Александру Дмитриевичу и благословение детишкам.

Простите, что пишу так плохо: сижу в вагоне и бумага лежит на коленях. Не унывайте! Вам есть, для кого жить и мало того: Вы иногда умеете жить для них, потому что любите их. Дело у Вас только в выдержке.

Храни Вас Господь

Грешный недостойный иерей Сергий

***

Всё так неожиданно произошло. Как-то необычно. Моя просьба об одном. Помогите впоследствии Евфросинии Николаевне⁶⁷⁶ поближе быть к детям. Привет и благословение всем. Очень рад за Кирилла⁶⁷⁷. Поздравляю его маму, особенно папу. Спасибо за всё. Жизни моей остаётся один час. Простите.

***

Спасибо Вам, дорогая Лидия Александровна, за хорошее письмо Ваше. Много и у Вас сейчас волнений и скорбей. Мятущаяся Вы очень по характеру и трудно Вам. Жаль мне, что заболела Ника⁶⁷⁸, что разлюбила она Екатерину Павловну⁶⁷⁹. Пишу отцу Борису⁶⁸⁰ и прошу его обратить на Ваших девочек особое внимание. Зачем это Вы так говорите: «с боку припеку»? – неправда. Я не хочу, чтобы Вы так думали. Обращайтесь за всем к Марии Николаевне Соколовой⁶⁸¹. Она всё Вам скажет, сделает, даст. Письма мои прошлые к определённому моменту, но очень буду рад, если Вы их прочтете. Там моя душа вся, – какая уж есть на самом деле.

(...) Спасибо Александру Дмитриевичу сердечное, что написал мне несколько строчек. Мне здесь это очень дорого.

Конечно, прочтите Нике записки Ал. Ф⁶⁸², её по конституции её это не возбудит чрезмерно. Я их очень люблю, как и автора, но некоторым нельзя целиком читать их. Местами очень возбуждающе написано. Часто её вспоминаю. Царство ей Небесное. Немного я прожил после неё на Маросейке.

При случае напишите мне о Кирилле. Я о нём беспокоюсь и молюсь. Из него может выработаться хороший учёный. Дай Господь ему встать на эту дорогу.

Передайте мой привет и благословение Нике, Натусе, Кириллу и Сашутке⁶⁸³.

Храни Вас Господь.

Иерей Сергий

Был нездоров. Теперь поправляюсь. Неделю шёл снег, временами при распустившихся яблони и сирени можно было ездить на санях. Сейчас прекрасная, жаркая, летняя погода. Дети уже не кашляют. Сашутке в следующий раз пришлю их карточку. Мне хочется, чтобы он их помнил.

***

В День всех святых⁶⁸⁴ пишу Вам, родная Лидия Александровна.

Поздравляю Вас с ангелом, а то не пришлось мне в этом году поздравить Вас.

Глубоко тронут вниманием Вашим. Спасибо за ребятишек моих. Особенно же до слёз тронут вниманием Александра Дмитриевича.

Через 3–4 недели решится моя судьба. Пошло в Архангельск. Так уж видно угодно Господу. Здоровье дало третью категорию⁶⁸⁵ на комиссии, поэтому на канал не поеду⁶⁸⁶.

Перекрестите за меня крестника, поцелуйте его от меня. За всё и за всех душа болит. Евфросиния Николаевна моя совсем расклеивается – много всякого случайного, житейского и ненужного. А вот сплелось. Но она все храбрится. Молодец она у меня. Уж так ей и без глупости-то этой тяжело – одна и без детей, и без работы, и без меня.

Передайте привет девочкам Вашим. Скоро будет молодой врач. Дай Бог! Студенческие годы быстро пройдут. Профессору мой особенный привет, когда вернётся. Я всех поминаю.

Всего Вам, родная, доброго.

Что Господь даёт, нужно всё принять и перенести. Простите, что пишу карандашом. Особенно неудобно перед Александром Дмитриевичем. Вы уж замолвите перед ним словечко.

Христос с Вами!

***

Спасибо Вам сердечное, дорогая Лидия Александровна, за Ваши весточки. Я отвечал Вам, хотя, правда, и не всегда. Это не потому, что забыл Вас. Всё и всюду трудно сейчас. Поздравляю Вас с новой службой. Куда же уехал Кирилл? Надолго?

Спасибо Вам сердечное за Ваши заботы обо мне. Низкий поклон передайте Александру Дмитриевичу, Сашутку перекрестите и поцелуйте за меня, девочкам передайте, что помню их, что навсегда останутся они в моей памяти. Очень жалею их.

Живу всё так же. Перебрался снова на старое место. Чуть не умерла у меня здесь бабушка⁶⁸⁷ – переволновался за неё очень. Сейчас поправляется. С Лизухой⁶⁸⁸ то хорошо, а то и трудновато. Характер у неё, видимо, не из лёгких. Но стала всё же гораздо мягче.

Христос с Вами! Простите за небрежное писание.

***

Примите от меня глубокую благодарность, родная моя Лидия Александровна. И особенно за Ваше отношение к Евфррсинии Николаевне и моим теперешним скорбям. Передайте и Александру Дмитриевичу. Земно Вам обоим кланяюсь. Спасибо. До слёз меня тронула забота Ваша.

Не скорбите, что так получилось с Екатериной Павловной⁶⁸⁹. Ведь Вы не нарочно. Так случилось. Очень Вас понимаю, но и говорю Вам: не падайте духом. Примите в терпении. Очень хорошо нам всегда чувствовать свою вину. Пусть это сознание даст Вам силы к налаживанию внутренней жизни. Покаяние – то поле, на котором произрастает христианское делание. Только бойтесь главного врага своего – уныния, отчаяния. За вас всех молюсь, как умею. Господь даст дожить до октябрьских дней, о которых Вы писали. Буду очень, очень рад. Перекрестите за меня Сашутку.

Очень рад, что у Вас наладилось дома и со службой.

Помню о Вас. Очень мне трудно, что розовый дом так⁶⁹⁰. Бесконечно. Что же делать-то было? Да будет Его воля. И всё-таки, и всё-таки. Молитесь и Вы за меня. Девочкам и будущему ученому мой сердечный привет. Спасибо за доктора сердечное.

Христос с Вами.

Поблагодарите от меня Е. С. Т⁶⁹¹. Спасибо ей за всё.

***

Спасибо Вам, дорогая Лидия Александровна, за память, посылку и письма.

С любовью всегда вспоминаю Вас, Александра Дмитриевича и ребятишек. Задёрганность мешала мне бывать у Вас часто. Зато с Александром Дмитриевичем связано много из северных переживаний последних двух лет.

Конечно, побывайте у о. Сергия Лебедева и, когда захочется ещё, навещайте его. Мой совет только в одном: причащаться в нашем храме. Исповедоваться к тому, к кому больше откроется душа, детей же, конечно, к о. Борису Холчеву.

Хотелось бы мне к рождению Кирилла подарить или, вернее, благословить его ангелом-хранителем. Есть он у него? Сообщите матушке. Если нет, то другой иконочкой, но, главное, хочется сделать надпись на всю его жизнь. Я о нём тоже беспокоюсь. Как-то всё получается с ним по-особенному.

Есть ли теперь ангел у крестника; кажется, у девочек нет?

Напишите мне об этом непременно.

Я теперь об этом позабочусь.

К Александру Дмитриевичу у меня просьба: нельзя ли ему в какой-нибудь наш праздник, например Феодосия Тотемского или Алексия, человека Божия, прийти ко всенощной к началу и пробыть все стихиры (на «Господи, воззвах», литии и стиховне, за вечерней), после своё мнение передать Вам, а Вы мне. Там у нас по-новому гласы и подобны. Мне очень бы хотелось узнать его мнение. Спасибо Вам за всё. Александру Дмитриевичу, Вам и ребятишкам благословение и привет с севера.

Любящий Вас отец Сергий

Натуську познакомьте по-настоящему с о. Борисом (Холчевым). Это очень хорошо.

***

Сердечное спасибо Вам, родная моя Лидия Александровна, за Ваши письма. Я всё думаю, что уже забыть меня пора, а Вы всё помните меня, да ещё с такой любовью относитесь. Не стою я этого. Выражаю Вам и всей семье Вашей глубокое сочувствие в связи с кончиной Павла Борисовича. Всегда теперь поминаю его. Спасибо Вам за него. Очень трогает меня Ваше общее участие в этом стареньком, добром, беспомощном человеке. Вы ещё с Сергиева Посада его помните, конечно, да ещё через Новгород. Царство ему Небесное!

Очень трудно мне сейчас и нездоров ко всему. Грипп какой-то мучительный. Не в нём главное же. За всех и за всё душа болит. Если бы один был, то и шёл бы радостно по пути совести своей, а видеть, как трудно другим идущим, иногда сверх моих сил. Всегда было легко мне, а теперь потерпеть надо. Всё это понятно, но человек я, и иногда за других так тяжёло бывает.

Конечно, Сашутку причащайте. Я всё так же. Ни от кого не отделялся. Как бы обо мне ни говорили, чтобы ни выдумывали, я такой же, как и был тогда, после разговора с М. С. Помните?

Поэтому благодать, конечно, везде в Таинствах и правильном рукоположении по преемственности апостольской.

Передайте мой глубокий поклон Александру Дмитриевичу. Евфросиния Николаевна тоже шлёт ему привет. С тех пор, как она у меня, много пришлось от неё слышать об Александре Дмитриевиче. Глубоко, сердечно благодарю за все и за всех, с Алеши⁶⁹² начиная. Простите меня, дорогая Лидия Александровна.

Помню о Вас и всех Ваших. Кириллу, Нике, Натусе привет. Сашечку перекрестите.

***

От всей души благодарю Вас, родная моя Лидия Александровна, за Вашу память обо мне. Передайте и Александру Дмитриевичу мой сердечный привет и глубокую благодарность. Передайте, что его я помню, уважаю, люблю и очень жалею. Всегда помню обо всём, что сделал он и для меня, и для других. Евфросиния Николаевна шлёт Вам обоим поклон, она даже не может спокойно говорить об Александре Дмитриевиче, так ей за него больно.

Слушайте, Лидия Александровна, был такой случай (правда, с ребёнком), но ведь это не важно. Замучила сыпь и наросты всякие по лицу, рукам, ногам, телу. Сплошное мучение было не только для ребенка, но и матери, и отцу, и всем окружающим. Лечили много, упорно, годами. В качестве врача смотрел и Л. Д. между прочим. Ваялся излечить и излечил профессор Филиппов. Старик возмущался, что до такой степени довели и не лечили. А какой не лечили! – всеми способами и у всех врачей. К Филиппову обращались без надежды, и, кажется, в связи с другой болезнью. Смотрите, он старик, поторопитесь.

Передайте Нике, что я молюсь за неё. Христос с Вами.

Сашеньку родного моего крепко целую. Привет Наташе и Кириллу. Христос с Вами.

Сердечное Вам спасибо, глубокоуважаемый и дорогой Александр Дмитриевич, за память, внимание в трудные минуты жизни моей. Сочувствие великое дело, понимаемое нами только опытным путем. Зная Вашу способность к писанию, до слёз тронут Вашими строками. Спасибо Вам, родной, за всё. За ребят моих, за Алёшу, за жену, к которой Вы так тепло относитесь. О себе же и не говорю. Мне всегда бесконечно дорого было отношение Ваше. Мы, конечно, уже не увидимся никогда больше на этой земле. Не звено, а целая цепь звеньев ( неразборчиво ) предстоят мне в будущем. Я всегда буду с благодарностью вспоминать Вас, молиться за Вас, как умею. Спасибо, что не осуждаете меня за мой крест. О розовом доме и говорить не могу, и слышать не в состоянии⁶⁹⁴. Одна сплошная боль, как только этого коснутся. Время, только оно, может быть, смягчит это во мне. Крестника моего крепко целую. Очень рад его способностям, о которых пишет его мама. Привет девочкам. Большущие, наверно, стали. Профессору особенный поклон.

Как Вам, наверное, трудно теперь. Так и чувствуется по письму.

Со своей вышки (живу в чулане) вижу сейчас нежно розовые краски северной вечерней зари, совсем как в Ферапонтове. Отцветают вишни, яблони так оделись цветами, что не видно почти и сучьев. Вот снова привёл мне Господь увидеть северную весну. Это уже четвёртая по счёту. Простите за карандаш.

Низко Вам кланяюсь. Ещё раз сердечно благодарю. Сегодня две недели, как дышу весенним воздухом и только два дня, как имею кров. Трудно с этим здесь.

1923 г.

Т[аня], милая, что с Вами? Я услыхал вчера, что у Вас какой-то нарыв на губе и высокая температура. Буду молиться за Вас. (...) Если очень высокая температура и в связи с нарывом, то нужно приехать в Москву. У меня вчера заболел Алёша⁶⁹⁶. Сегодня не спал всю ночь, заболел сильно. Не знаю ещё, что [с ним]. Вы на меня не сердитесь, Я всегда помню Вас и молюсь за Вас. Жизнь моя рвётся на клочки. Не знаю ни срока, ни места. Я всё-таки приеду к Вам в понедельник или вторник, как вот с Алёшей. Храни Вас Господь!

Женя⁶⁹⁷ пока у нас в квартире.

Пишу во время часов в церкви.

День усекновения главы Иоанна Предтечи⁶⁹⁸.

***

Сентябрь 1923 г.

Т[аня!] Спасибо за письмо. Получил перед самой всенощной. Пишу в церкви. Приехать можно 24-го. Если погода хорошая будет, можно ещё раз съездить до октября.

Храни Вас Господь.

Греши [ый] нед[остойный]

***

День св[ятой] Серафимы⁶⁹⁹. Кисловодск, 1926 г.

Передайте Ляле⁷⁰⁰ открытку.

Таня, родная моя, спасибо Вам за письмо. Не унывайте. Раз Вы почувствовали радость, мир и настоящее духовное бытие постом на 1-й и 4-й неделях, стало быть, всё в Вас благополучно. Приеду и введу эту систему⁷⁰¹ ежемесячно. Не унывайте, теперь скоро увидимся. Приеду в воскресенье 9/22 августа, чувствую себя лучше. Ванны заканчиваю.

Помните одно только: в христианстве никогда не поздно начать жизнь сызнова, и во Христе это только и можно. Пример: все святые во главе с разбойником благоразумным⁷⁰². Господь Вас любит и посылает Вам такие испытания, когда вызов по повестке. Слава Богу за всё. Храни Вас Господь.

***

Лето 1927 г.⁷⁰³

Таня родная! Спасибо за письмо. Шлю Вам благословение. Приготовляйте себя в одиночестве к тайной жизни с Господом и в многолюдстве.

Храни Вас Господь.

***

Июль 1929 г.⁷⁰⁴

Сердечное спасибо, Таня, за память. Радуюсь за Вас, что тепло и спокойно живёте в Ржищеве. Случайно, по совету своего врача, едет к Вам М[аруся] П.⁷⁰⁵; пользуюсь случаем написать Вам. В Москве пока по-прежнему. Борис⁷⁰⁶ много писал мне о ваших прогулках. Отдыхайте и не уставайте.

У Вас всегда наклонность переборщить. Устав в смысле последовательности песнопений и чтений, конечно, можно изучить по Никольскому⁷⁰⁷ основательно. Это лучшее пособие (есть еще Розанова⁷⁰⁸), но Скабалланович⁷⁰⁹ всё же остаётся единственным в смысле уяснения сущности того или другого богослуж[ебного] действования, включая, конечно, и сторону последования.

Вчера ездил в Дубки. Очень устал. Простите меня, Таня! Написать же хочется хотя бы и чуть-чуть.

Благословение Господне на Вас) Люб[ящий] Вас гр[ешный] отец Ваш.

***

Январь 1930г. Кадников

Поздравляю Вас, родная моя Таня, с наступающим днём Вашего ангела⁷¹⁰!

Спасибо Вам за минеи. Ежедневно, молясь, вспоминаю этот последний с Вами памятный для меня день.

Как живёте? Напишите непременно через Е. Н.⁷¹¹ Постараюсь при случае и ответить.

Что, Т[аня], по разным путям пошли мы с Вами. Вы гоните уж на муч[еничество], а я, хочу или не хочу, должен идти по пути преподобных...

Все введения преподаны, все курсы хорошие и плохие (я говорю о моих, а не о всех) в течение 10 лет прочитаны, не хотите ли приступить к самой науке спасения своей собственной души?

Что, Т[аня], и мучеником трудно стать? и преподобным не легче. А ведь призывает меня Господь от теории к практике. Это мой экзамен.

Т[аня], родная, помолитесь и молитесь теперь особенно за меня. Всех поздравляю. Христос с Вами. Как трудно в мои дни. Трудно, Т[аня].

Т[аня], хорошо ли, что Вы часто пишете Б[орису]⁷¹²? Хорошо, с одной стороны, но на чей он пишет адрес, беспокоюсь, Т[аня], – себя берегите.

1930 г.

Спасибо Вам, Т[аня], за письмо. Не мог сразу ответить, а потом пришлось по обстоятельствам, и сейчас отвечаю по памяти. Радует меня, что Вы обратили особенное внимание на свои трудности, указанные мной. Это хороший признак: заговорила совесть, хотите избавиться от них и ещё помните того, без кого Вы можете жить, а кто без Вас живет с трудом. Господь благословляет дочь, помнящую своего отца. Постарайтесь до конца довести дело с Лялей; с Лялей-то Вы [поссорились] из сущих пустяков. Конечно, переходите [на новую работу] при подходящих условиях. Вам давно нужен большой оклад, теперь же он особенно ко времени в связи с папой. Надейтесь на Того, Кто может «вычистить» из книги Жизни. На настоящей службе могут оказаться и не только ценители Ваших заслуг. Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим (Иер. 10:23). Сейчас же складывается и сложится, как Ему угодно; не противьтесь.

Спасибо, что из моих невозможных проповедей последнего времени удержали в памяти слово о Павле проповеднике, архиеп. Константинопольском⁷¹³. Дорого мне сейчас это.

Б[орис] ничего не писал вообще последнее время, а не только о Вас. Это не от меня.

Много у меня здесь своеобразной, новой радости. Получил, кажется, всё, к чему по временам тянулась душа. Уединённая молитва (теперь, правда, несколько иная в силу нов[ых] мест[ных] обстоятельств), время на занятия. Мало того, руку Божию до мелочей чувствую над собой. Всё же очень трудно, Т[аня]. Конечно, всегда с упованием твержу: Да будет, Господи, воля Твоя и на мне грешном, яко благословен еси во веки веков. Аминь.

Не в том дело, что от одного полюса к другому: от многолюдства чрезмерного к одиночеству крайнему. Из одной духовной категории в другую, это вернее. Иной путь подвижничества, отшельничества, иной путь пастырства. Отшельник в идеале [работает] единый Единому; пастырь в идеале: се, Аз и дети, яже Ми дал есть Бог (Евр. 2:13); непременно дети, без детей не пастырь. Отшельник к Богу, а затем к людям, пастырь к людям, а затем к Богу. Очи отшельника обращены к Богу, очи пастыря к людям. В них, в людях, он видит и познаёт Господа, в них он открывает Его красоту. Пастырю пасомые не заслоняют Господа, а показуют, не отделяют, а приближают Его. Т[аня], родная моя, я недостойный и паче всех грешнейший, но я пастырь – не только иерей. Дух мой утрёнюет к каждому храму душевному моих чад. Если бы мне сказали, выбирай из двух возможн[остей] – или только служи, или только пастырству. Не колеблясь – пастырство.

Рыба, вынутая из воды, засыпает, а в воде живёт. Так и я вот чувствую, что истощаюсь, истощаюсь до основания. Очень плохо исполняя, дома я имел полноту иерейства и полноту (возможную, быть может, даже и не только в тепер[ешних] условиях, а вообще) пастырства. Отнято всё сразу. Молитесь, родная, за меня. Только не думайте, что унываю. Нет, что Вы, я открываю Вам, как дочери, то, что есть у меня труднейшего. Дыхание моё вы, молитва моя не только о вас, а от вас, через вас, с вами. Обожение моё, если приведёт к тому Господь, с вами непременно. Иначе неполнота, истощание.

Простите за бессвязное письмо. Сретенское письмо подействовало на меня не хуже Преображенского. Хотелось Вам написать по-хорошему, да в голове ещё и другое сегодня засело. Благословение Господне на Вас. Простите меня перед наступающими великими днями за всё содеянное мною в мимошедшем бог[ослужебном] круге. Храни Вас Матерь Божия и наши св. угодники.

Т[аня], родная, ради Христа, простите. Лежало наверху, пары самовара. Хотел переписать, нет времени, уезжает. Перед самым отъездом. Больше никогда не буду так.

***

Зима 1930 г.

Спасибо Вам, Т[аня], за письмо. Очень мало времени, и пишу наспех. За вторник сердечно радуюсь. Дай Вам Господи и в будущем сил для продолжения работы.

С Б[орисом] спокойнее. Прошу Вас, вносите всегда поправку на одиночество. Отсюда и всякие его «настроения». Вы очень хорошо знаете, что он один, но воспринимаете к действию лишь с одной стороны – необходимой ему помощи. Пишите ему, можете и поехать летом, только поспокойнее. Прошу Вас. Не думайте зря о будущем. Господь устроит, как Ему угодно. Можно перемудрить, как иногда мудрил и Б[орис].

У меня к Вам просьба. Помните, что Вы когда-то хотели к себе М. Т.⁷¹⁴ Теперь настал момент, когда её необходимо, так или иначе, устроить. Поговорите с М. Н., Е. С., М. А.⁷¹⁵ Как это лучше? У Вас или как? Ей необходимо дать и работу, как вот у Вас. Поэтому, пожалуй, у Вас лучше, но я не знаю Ваших отношений теперь и отнош[ения] к ней моих [духовных] детей. Храни Вас Господь. Простите за краткое и бестолковое письмо. Я сейчас в таких условиях эти дни, что нужно удивляться, как ещё пишу. Папе [Вашему мне] очень хочется написать. Не успею сейчас-то. Передайте ему благодарность за письмо и моё благословение. Также и маме. Непременно напишу.

***

1930 г.

Благословение Господне на Вас, родная моя Т[аня] (Очень порадовали Вы меня своим письмом. Дай Господи, чтобы Вам, так хорошо вошедшей в Святой⁷¹⁶ пост, подвигом добрым подвизаться в нём, течение поста совершить, победительницей греха явиться и неосужденно достигнуть (...) поклониться и Святому Христову Воскресению.

Как радостно, что в храме так хорошо.

Аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое; аще востанет на мя брань, на Него аз уповаю. Едино просих от Господа, то взыщу: еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню и посещати храм святый Его... (Пс. 26:3–4) Так это мне близко. Только сейчас, когда воля Божия сказалась на мне, я прошу уже об этом для Вас и всех моих.

Т[аня], будьте моей поддержкой в пении. Все это не так просто, тем более отсюда, кажется мне, что и Вы сейчас почувствовали пользу некую. Отрицательное чужое постараемся изжить отсечением +⁷¹⁷ воспитанием заматоревшего во днех своих, но не чужого в существе своём регента. Будь я на месте, всё бы было менее болезненно. Но в муках рождается истина. Дело не только во мне отсутствующем. Иконопись сильна древними памятниками, поддающимися изучению; в пении, к несчастью, подход не только у нас, но и вообще отрицательный, скорее чувствуем, чего нельзя, чем знаем, что можно и нужно.

Записочку Жене прилагаю. На Ваше усмотрение, как найдёте. Самим прочесть ли Вам или передать. С Б[орисом] просто, совсем просто, не избегая и излишне не приближаясь. Вот где Вам объект изучения темы Вашего исследования о мере. Всё мне позволено, но не всё на пользу (ср: 1Кор. 6:12 и 10:23) (как Вам, так и ему).

Кажется, теперь всё. Храни Вас Господь. Вечно тороплюсь, даже и здесь. Хочется не откладывать, а всего-то много очень. Храни Вас Матерь Божия. Пишу без знак[ов] преп[инания]. Некогда, простите.

***

Суббота Лазарева 1930 г.

Т[аня], родная моя дочка! Поздравляю Вас с наступающими великими днями Страстей Христовых и Светлого Христова Воскресения.

Сердечно благодарю Вас за письмо Ваше, такое подробное и при всём задоре с такой любовью написанное.

Вот когда для меня особенно открылось Ваше отношение к дух[овному] отцу. Да благословит Вас Господь за это! Я же ничем не заслужил подобного ко мне отношения. Ваше письмо одно из лучших утешений мне, в необычной обстановке проводящему сии пречестные дни.

Хочется написать Вам что-нибудь хорошее, до сердца доходящее, да некоторые дни у меня, б[ыть] м[ожет], более суетливые, чем раньше: писание для меня дело нелёгкое. Молодец, молодец, Т[аня]. Поздравляю Bac! Экспертизу на высокую квалификацию выдержали с честью. Как это мне все знакомо. Родственники мы с Вами, и ближайшие, вплоть до задора и задирания.

Наберитесь немножко терпения! На Пасхе в конце Светлой седмицы напишу Вам подробно. Сейчас же поздравляю Вас с памятью Женюрки⁷¹⁸ и сажусь писать папе. Книгу пришлите. Буду рад её почитать.

Т[аня], хочется мне, чтобы Вы, имея уже высокие достижения в области ума и слова, занялись бы вплотную областью сердца. Для меня то, что у Вас сейчас, – это 1923 г. Моя формула: я, +⁷¹⁹ что только можно в области сердца от батюшки; для Вас была бы, может, ближе иная: Вы + что можно в области сердца от Женюрки. Я подробно напишу. Помните, что Вы мне написали накануне «Ионы во чреве китове»⁷²⁰. Для Вас не случайно трёхдневное пребывание⁷²¹. Дай Господи почувствовать Вам, как чувствую я необходимость поворота Вашего к новому деланию, к работе над сердцем. Об этом, о занятиях вообще подробно напишу.

Храни Вас Матерь Божия, прибегайте к Ней, как Израиль к Кивоту Завета⁷²². Она поручительница Ваша. Дай Бог заключить Вам и «Новый Завет»⁷²³. Писать больше не могу. Хочется и другим тоже. Помолитесь и за меня. Простите. Всех вас мне жалко, а сам без храма в такие дни.

***

Весна 1930 г.

Т[аня], родная моя! И у меня скорбь. Я не получил Ваше письмо. Не знаю почему. Неужели не взяла Е. Н.⁷²⁴, оставила? Я так ждал его. О чистке⁷²⁵ она всё, что знала, передала. Слава Богу. Что дальше будет? Молился за Вас те дни особенно. Все мы молились, и ребята. Как же и когда у Вас отпуск? Слышал, что до Ш[енкурска]⁷²⁶ 6–7 дней езды. Правда, это? Я думал 4, откуда 7-то получается? Не могу понять. Надеюсь, что перешлют тотчас же при первом случае. Не унывайте, моя хорошая, на Вас особенно вижу милость Божию. Всё это испытание для меня уже: всё перерыл и переспросил, и ничего... Храни Вас Господи! Любящий Вас. Простите меня за всё.

***

Весна 1930 г.

Совсем ослаб, Т[аня]! Прошу прощения. Дело в том, что так пишу⁷²⁷, чтобы Вы могли частично [прочесть] для некоторых. Это не о Вас и не Вам только. Это вся Мар[осейка] переделывает. Сил нет. Лежу. Очень слабо работает сердце. А Вам посылаю в благослов[ение] и утешение. Здесь есть и Феодор Студий. Пока держите в тайне. Обязательно получите через 6–7 дней. Простите, помолитесь. Я за Вас молюсь. Простите, обрезал неправильно. Кружится голова. Если серьёзно заболею, если даже и не увидимся, написано у меня [для Вас] основное. Я очень, к тому же, стесняюсь. Т[аня], трудно мне, очень трудно без вас⁷²⁸ и храма. Троицын день наступает. Отдайте Веронике⁷²⁹.

***

Весна 1930 г.

Т[аня], родная моя. Пишу Вам большое письмо. Пускай останется Вам на всю жизнь Вашу, скоро пришлю. Стесняюсь неоконченное посылать. Всё и обо всём. Примите с любовью, но не с обязательством исполнять. От души напишите, с чем согласны, с чем нет. Это будет для меня большой радостью.

Нездоровится мне все ещё. Писать трудно, но много пришлось опять [писать]. Сообщите мне адрес Б[ориса], потерял. Храни Вас Господь. Как-то у Вас чистка прошла?

Молюсь за дочку свою. Очень сожалею, что снова огорчаю Вас. Потерпите на мне ещё немного, Т[аня]. И мне бывает очень трудно иногда.

***

Апрель 1930 г.

Родную мою Т[аню] поздравляю с наступающим праздником свят[ителя] Николая^730!

Т[аня], что же ничего не написали о моём письме. Ваша фраза «спасибо за о[бщее] письмо» свидетельствует о том, что оно не вошло в Вас. Это для меня очень тяжело. Надеюсь, что сердце Ваше найдёт отклик и для моей души. Знаю, что на этом пути можно сорваться, но это возможно и на всяком. Предохранением, как и везде, служит: тайная, ежедневная, ежечасная жизнь с Богом и соблюдение меры. Что у Вас, родная моя дочурка, нарушилось? Примите на память об общей молитве Божьей Матери. Люб[ящий] Вас.

***

Весна 1930 г.

Не успею кончить. Скоро ехать надо. Что написал, примите с любовию. Окончание следует. Трудно два раза писать. Не так ярко переживаешь. Я ленивый ведь к писанию, не то что Вы. О[льга] А[лександровна]⁷³¹ никуда не уйдет. Всегда можете заехать и зимой, и осенью, да и навещают её. Конш⁷³² далеко, да и трудно Вам ехать теперь после переживаний таких при духоте исключительной. Остается Б[орис]. Господь благословит Вас, только предупреждаю: вопрос о браке встанет. Как жаль, что мы с Вами мало об этом беседовали. Я знаю только Ваши состояния в связи с... Прошу Вас: 1) напишите мне что-нибудь по этому поводу, 2) будьте совершенно спокойны, не поддаваясь никаким состояниям Б[ориса]. Помните, что всё это касается для Вас прежде всего Вас самой. Что у него, может быть, многое окрашивается и в связи с одиночеством и постоянной перепиской. Мне хочется сейчас одного: почувствовать Вашу душу. Напишите. Конечно, ничего предрешать не надо. Личное общение многое уяснит. Но всё же хотелось услышать биение Вашего сердца в настоящих условиях.

***

Все занятия должны быть направлены (забегаю вперёд) на служение семье нашей⁷³³. Заниматься и интересоваться Вам и всем нам только тем, что может в самый краткий срок принести многим пользу...

Кроме богослужения хорошо бы поработать кому-нибудь над Библией. Меня не поняли. Я не хотел объяснять канон Андрея Критского.

***

Лето 1930 г.

Т[аня], родная моя! Христос с Вами, поезжайте с Господом в Ш[енкурск]. Не знаю точно, сколько езды, но если бы нашлось время, с радостью повидал бы Вас и у себя. Помогите с Р.⁷³⁴ Вовсе ни о каком стандарте не может быть и речи, ведь дело совсем в другом. Просто нужно служить и иным, а не только словом. Почему он так разобиделся? Может быть, не так как-нибудь объяснили. Если можно, конечно, отвезите Б[орису общие] письма.

Прошу Вас, совсем спокойно подходите к тому вопросу, о котором я написал Вам. Брак или нет, как Господь благословит. Прошу Вас, совершенно спокойно. Христос с Вами! Мне хотелось услышать биение Вашего сердца, теперь я его услышал. Хотелось, чтобы Вы меня навестили.

***

Осень 1930 г.

Перед Вашей новой неожиданной трудностью душа хочет сказать Вам, Т[аня], родная моя, милая хорошая дочка, спасибо Вам за многое-многое. Что Вы меня не поняли последний раз, это случайность! Больше всего по моей вине: я не умею писать. Тем более наспех, второй раз. Одно скажу Вам: я писал столько же о Вас, сколько о себе. Самого определил себя в письме не из желания смирить Вас. Я такой на самом деле. Я помню свои слова у одра отца Нектария⁷³⁵:

«Батюшка, я скверный, очень скверный священник, но я хочу быть хорошим. Помолитесь за меня».

Т[аня], Вы жили сердцем верно, верно, но и я жил, нельзя сказать, не жил. Но теперь чувствую, что настоящее ещё идёт и, может быть, придёт. Я об этом напишу ещё, постараюсь получше. Но у меня, милая, правда, не только малое сердце, но и малый ум. Спасибо Вам и за ту любовную снисходительность, какую имею от Вас.

Потерпите, каждому своё, Вы сильная –⁷³⁶ Вас по-другому. Болела душа всегда за Ваш переклик с Б[орисом]. Положим, ведь не знаешь, в чём дело. Сегодня и вчера молились за Вас, Т[аня.] Спокойнее; три первые века⁷³⁷ недаром сейчас дороги Вам. Это ведь тоже оттуда. Душа особенно болела за Вас перед этими днями. Открытку даже послал Вам. Только опять нескладную. Стесняюсь Вам писать, а теперь после последнего письма ещё больше. Молюсь, молюсь, молюсь. Помните об одном только: даже здесь на земле есть Вам «состраждущий помощник», как же там, на небе Вам помогают.

Может быть, это начало нашего конца⁷³⁸. Да будет воля Твоя, Господи.

Храни Вас Матерь Божия и преподобный Студит Феодор со святым Леонтием Ростовским.

Простите меня за всё и за последнее письмо. Если приведёт Господь, конечно, Вам история Церкви, а ничто иное.

Родную мою Т[атья]ну благословляю на принятие Его воли в мире и тихости.

***

Осень 1930 г.

Т[аня], родная моя, хорошая! Спасибо Вам за поздравление. Не пришлось мне в этом году с Вами праздновать память преподобного [Сергия] – скоро теперь и годовщина [ссылки] наступает. Сейчас хочется написать Вам что-нибудь хорошее, хорошее, да эти дни рвался на отдельные клочки: крест мой писать «многое множество», а сейчас необходимо было.

Что можно сказать о Кащенко⁷³⁹. У него очень трудно работать: он может Вас заездить. Кто стоит во главе – он один или ещё кто кроме него? Поговорите об этом с С. А.⁷⁴⁰ и отцом Б.⁷⁴¹ Это обстоятельство приводило обычно к тому, что от него бежали все. Вообще же, конечно, неплохо было бы во всех отношениях работать по специальности. Всё же эту работу можно так квалифицировать. Со службы нужно уходить. Вы чистку всё-таки прошли, не были сняты, ну и, слава Богу, пора; а то где-нибудь и закрепят не на месте.

Т[аня], я при свидании с Вами ничем не хотел Вас огорчать, потому и больше слушал Вас самоё, да я ведь и давно-давно не видел Вас.

Мне тогда уже было ясно, что Вы слишком форсировали свои отношения к Б[орису]. Сразу всё решили, всё распределили и т. д. В этом отношении мне припомнилось то, что произошло с (...) Помните? Ведь Вам очень трудно было. Вот и сейчас, как-то все: и Анна Алексеевна⁷⁴², и моя позиция, и Ваша подсознательная работа (если выйду, то за Б[ориса]), – всё как-то предопределило. Я думал, что Вы на месте побудете потому именно, что встанет вопрос о браке и нельзя решать, минуя личное общение. Думал, что Вы приедете с наблюдениями, переживаниями, кот[орые] потом подвергнем совместному контролю. Вы же сразу всё решили. Что оставалось делать, да ещё тогда, когда мне хотелось выслушать прежде всего Вас, не вмешиваясь и не подавляя, хотя бы и невольно, что-нибудь в Вашей душе. Для меня ясно, что у Б[ориса] на Мар[осейке], кроме личного знакомства, близкого, дорогого ничего не оставлено (я не говорю о богослужении, но ведь оно возможно везде), у Вас же иное – душа Ваша вся здесь.

Ему нужна в настоящим момент супруга, и Вы одна из возможных; у Вас никаком прямом необходимости нет в этом – для Вас лично Бор[ис], а душа в основе не желает вообще, так как жаждет продолжения жизни в доме⁷⁴³. Вы у него одна из (...) (я говорю не с целью обидеть, не осуждать, ведь вы оба мне дороги). Поэтому Вы обошли вопрос, с кем же Вы-то – с ним или с ними. Решая вопрос, Вы больше думали и говорили о браке и безбрачии, чем о нём и о них.

Между тем многие живут Вами, я не говорю уже о родителях. Общее моё положение: Вы чересчур поспешили, как-то не разобрались во всём. От Б[ориса] я получил «странное» письмо, писать о нём в таком сутолоке, как у меня сейчас, я не могу, Т[аня]!

Мой совет в молитве и тихости, спокойно, не торопясь, разобраться в душе своей. Обстоятельства, кажется, мои меняются, но Господь даст для Вас лично: я буду более доступен в письмах, раз у Вас такое сейчас дело, как-нибудь устроим.

Простите меня ради Господа.

Написать столько, сколько я написал [в] эти дни, для меня подвиг, а я такой ленивый к писанию. Вот и посудите, как трудно. Всё, что Вы написали мне о семье⁷⁴⁴, мне чрезвычайно близко. Мне и раньше казалось, что кто другой, а Вы больше многих и многих чувствуете семью нашу.

Простите меня, не сердитесь, что так небрежно и мало написал. Т[аня], очень я соскучился по всем. Что-то там у Вас подготовляется.

Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.

Давайте переписываться, я первый буду отвечать Вам, слышите?

***

Осень 1930 г. Т[аня], простите меня, очень тороплюсь. Напишу обязательно ещё. Спасибо за Лялю. Конечно, всё на поправку здоровья, кроме того, надеюсь и на Вашу моральную поддержку её. Я ей пишу об этом.

За Вас молюсь, трудно отсюда что-нибудь писать о службе. Конечно, лучше переходить. Чистка как-никак у Вас кончилась. Что написано, то не так уже безнадёжно. Самое же лучшее было бы временно не работать, но возможно ли это? Т[аня], маме напишу. Эти дни остаюсь один. Мне хочется ей написать не торопясь. Только в этом и задержка. Т[аня], родная моя, мама во многом права, и, конечно, Вам нужно с ней считаться, а не говорить только, как мне написали: она должна поверить Вам и М[аросейке]. Я хочу и Вам написать, какое у меня в глубине души было (когда Вы у меня были) и сейчас чувство от Вашего нового переживания. Сейчас я совсем заработался: так всего много накопилось. Вам писать хочется, взвесив каждое слово, а то опять Вы, хорошая моя дочка, будете лишнее переживать. Спасибо за письма. Пишите, очень рад.

Б[орису] обязательно попробуйте достать Юнгерова (перевод Псалтири) и ему напишите об этом, что достаете. Введение в истор[ические библейские] книги хорошо бы Юнгерова⁷⁴⁵ достать. Я, помню, говорил, можно через Мишу, одна богослов[ская] Лопух[инская] Библия⁷⁴⁶ будет ему элементарна без Юнгерова.

***

Зима 1930 г.

Спасибо, сердечное спасибо Вам, родная моя Т[аня], за Ваши письма. Вы, наверное, не зная, много принесли мне радости в эти исключительно скорбные дни. Сейчас выявляются люди особенно мне близкие. Вы в числе их. Когда я читал Ваше последнее письмо о том, как Вы чувствуете наши дела, в чем Вы видите смысл М[аросейки], я замечаю, как сердце мое бьётся в унисон с Вашим. С какой радостью читал я (не Ваше) письмо о Вас, о Вашей перемене, о том, какая Вы теперь простая, как с Вами легко.

Т[аня], хорошая моя, как радостно сознавать, что Вы меня понимаете, как радостно чувствовать, что моё становится Вашим, а Ваше – моим. Зачем же это: «в деле с Борисом я не надеюсь услышать Вашего сердца... Я уже ошиблась в К.». Дочка моя, не отказываюсь, ни на одну минуту не отказываюсь. Как бы мне ни было трудно сказать свое слово, я попрошу у Господа разумения и скажу. Ну, как я не сказал бы, если бы пришла ко мне моя Ирина⁷⁴⁷? Верьте мне, что скажу. Сейчас же дело в Вас. Вам надо прийти в себя и успокоиться о Господе. Всё доверьте Ему. Вот Вас потянуло на Октоих. Слава Богу. Не думайте много о Б[орисе], совсем постарайтесь не думать. Займитесь Господом. В возможной при совр[еменных] условиях для Вас тишине мало-помалу Вы почувствуете ясно всё свое состояние в связи с браком. Вот я тогда и помогу. Обязательно помогу, если обратитесь. У Вас всё было сразу решено внутренне, я слушал и не мешал. Мне хотелось послушать до конца Т[атьяну], а не себя. На частности о венч[ании] и т. д. я и отвечал безотносительно, как я бы сделал и для Вас, и для Б[ориса].

Не волнуйтесь, есть страдания и у дух[овного] отца, есть страдания и у вступающей в чужую жизнь. Не пугайтесь того, что Вам было тяжело это время. Даром перемена жизни вообще не совершается.

Вот что я Вам скажу. Я Б[ориса] люблю, знаю его трудности, его жизнь. Знаю, что его путь – путь брака, путь личной семьи. Я Вас ещё больше люблю, потому что с Вами говорю одним языком. Я хочу узнать Вас вполне, не сгоряча и неожиданно быстро, как в К[адникове], когда для Вас только что предстал новый путь жизни, который, быть может, раньше лишь временно останавливал на себе Ваше внимание. Вы, имевшая до того времени полноту жизни, теперь вдруг увидели полноту по-иному. Мне и хотелось, чтобы Вы это пережили не в две недели, не в особых условиях жизни в Ш[енкурске] и в К[адникове], а в своей обычной домашней обстановке. Дело больше всего не в том, выходить ли за Б[ориса], а выходить ли вообще. Для девушки с Вашим устроением этот вопрос не праздный. Почему я не поставил, помните, тогда вопрос о браке. Можно ведь отказаться и от брака с любимым человеком, если в душе что-то иное ещё есть.

У Ш[уры] Вин.⁷⁴⁸ вопрос о том, идти ли за С. С.⁷⁴⁹, у Вас не только в этом, но и в другом.

Поймите, моя родная, хорошая. Не Вам, а мне хочется почувствовать Ваше сердце.

Мне очень неприятно Ваше самоуничижение; Вы, если плохи в чём сейчас, можете сделаться лучше. Пусть не трясёт Вас лихорадка от письма Александра П[авловича]⁷⁵⁰. На то Вы и христианка, чтобы исправить, в конце концов, все свои погрешности. Я молюсь за Вас. Молюсь в такое время, когда сердце особенно тянется к Богу, когда Рука Господня вот-вот коснётся, карая, и нашего дома⁷⁵¹. Не унывайте, не беспокойтесь, я с Вами, с любовью большою всегда приду на помощь родной своей дочке. Как у Вас со службой? Что слышно о психотехн[ической] лаборатории]⁷⁵²? Может быть, ещё продлится перерыв, быть может, приедете ко мне теперь. Половина дороги моя. Спасибо за всё, за письма о других, за Ваше отношение ко мне, которого совершенно не стою. Хочется мне с Вами заняться молитвой Иисусовой. Очень хочется. Теперь многое для меня открылось по-иному, и в благодарность за всё, Вами сделанное, хочется поделиться с Вами, но не письмом. Устройте ко мне Лялю, она просится. Может быть, вместе [приедете], если ещё возможно Вам. Храни Вас Господи. Т[аня], многое и от усталости. Не отдыхали. Ваше положение не из лёгких даже и не для больного человека. Укажет нам Господь путь, придёт Вам спокойствие, не безразличие, а радостное решение в тишине и мире Христовом. Христос с Вами, родная, хорошая.

***

1931 г.

Т[аня], прошу Вас прислать мне: 1) Симеона Солунского⁷⁵³ и что у Вас есть по богослуж[ению], кроме Никольского, Скабаллановича⁷⁵⁴. Я Вам давно писал об этом. Но Вы не получили, наверно, иначе бы прислали. Кажется, что-то есть из моих книг по богосл[ужению] у С. А.⁷⁵⁵ Прошу Вас. У меня работа стоит. Я всё забываю написать об этом, и сейчас наспех. Простите.

***

Январь 1931 г.

Ещё раз поздравляю Вас с ангелом, родная моя Т[аня]! Шура Кос.⁷⁵⁶ как-то мне писала, что её не удовлетворяют обеды у Ч[ертковых], потому что они крайне непитательны, совсем нет жиров. Это в ответ на мою просьбу обедать там. Оля пусть теперь читает послания апостола Павла. Если желает. Конечно, возможно в особой мере для неё и для подобных ей [больных], единственно возможно некоторое уменьшение чего-либо [в еде] или изменение чего-либо не по существу, а по виду. Например, сладкое не как отказ от сахара вообще, необходимого ей для организма, а как отклонение в пост от слад [кого], кондитерского] и т. д.

Всё это на Ваше, Таня, благоусмотрение. Вы найдёте способ дать ей почувствовать пост. Это я приблизительно Боре написал. Веронике пишу. Христос с Вами.

***

Апрель 1931 г.

Христос Воскресе, родная моя Т[аня]. Сердечное спасибо за книги. Не стою я, совсем не стою. За что? Что я Вам дал, несчастный пересказчик святоотеческих писаний? Стыдно мне. Простите меня.

Вас особенно вспоминаю в день памяти Жени.

Как хорошо молиться за неё среди пасх[альных] песнопений. Помните: тогда⁷⁵⁷ [был] вход Господень в Иерусалим и Страстная седмица. Не унывайте. Путь вхождения в жизнь другого, да ещё на расстоянии, – путь труднейший. Потерпите. Терпение ссделывает искусство (см.: Рим. 5:3–4). Опыт приобретается жизнью. Что делать – трудно, Т[аня]. Безбрачным легче, поэтому сейчас труднее Вам, иначе и быть не может. Простите. После всего перенесённого у меня какой-то упадок сил. Помолитесь.

***

1931 г.

Воистину Воскресе, родная Т[аня]. Поздравляю и я Вас с великим Праздником. Нездоровится, и закрутился с писанием. Потерпите. Мне Вам много нужно написать. Простите меня. Подождите. Христос с Вами.

***

1931 г., весна

Т[аня], родная, молюсь за Вас и постараюсь ответить. Б[орис] есть тоже семья. Вопрос только, где в данный момент нужнее. Я надеюсь, что и Вам, и мне откроется это. Давайте молиться. С первого взгляда, хорошо бы отложить на год, а обручение возможно; если же смущает, то лишь благословение на начатие дела⁷⁵⁸. Храни Вас Господь. Я ещё напишу, Господь даст. Это только кратко.

Христос с Вами. Молитесь, молитесь за меня. Не стою я никого из Вас, а тем более любви всех вместе. Простите.

***

1931 г.

Спасибо, Т[аня], что значит благословение нам? Я не совсем понимаю. Конечно, Б[орис] ждёт от меня ответа, и я теперь напишу ему по старому адресу. Но, вообще, всё уже ясно. Уж очень Вы хотите много заработать! Силы-то где у Вас? Отдохните летом-то. Зарабатывать деньги и этим себя калечить есть самый худший вид мотания средств. (...)

Лучше всего, конечно, прожить Вам ещё отдельно год, но решайте этот вопрос сообща. Ещё раз скажу Вам, что он тоже М[аросейка] и семья. Борис, по-моему, подождёт год, тем более что это последний в Ш[енкурске] и что-нибудь новое ему предстоит⁷⁵⁹. Меня беспокоит лишь Ваш визит. Можно ли Вам заехать в К[адников] доро́гой? Вы подумайте. При случае передайте привет маме Р.⁷⁶⁰ Как Ваши родители смотрят на это? Я, кажется, совсем и не живу.      .

Помолитесь все.

***

Сентябрь 1931 г.

Спасибо Вам, родная моя Т[аня], за память и поздравление ко дню прошлогодней годовщины. О Вашем решении⁷⁶¹ узнал только теперь, хотя Вы и думаете, что я уже знаю.

Передайте Боре благодарность мою за письмо, и особенно за подробное сообщение о родителях.

Постараюсь почаще вспоминать Вас, не забывайте и Вы меня. Простите!

За Вас очень беспокоюсь, и хотя выдвигал преимущественно один довод, существует и ещё, мне кажется, бесспорный и для Вас. Теперь же всё у Вас сведено к чисто хозяйственному вопросу – Ваше теперешнее бытие определяет Ваше сознание.

Не сердитесь – на меня сердиться нельзя. Я ведь Вас, правда, люблю обоих.

Простите.

Вспоминайте меня. Мне сейчас лично трудновато.

***

Осень 1931 г.

Земно кланяюсь родной моей Т[ане] и прошу прощения за содеянное мной в мимошедший церковный круг. Очень прискорбно, что Л. Б.⁷⁶² приходится отказываться от своего желания. Пока не представляется возможным. Может быть, когда потом, но она ведь занята будет. Я ей уже ответил как-то подробно на её письмо.

Хорошая моя Т[аня], понимаю, что трудно со вт[орником]. Очень хорошо понимаю. Конечно, виноват, 1) я-то ничего не даю, 2) их бол[езненное] устроение, 3) Ваша ревность, самая настоящая человеческая ревность. Я не писал никогда Вам об этом – как-то не приходилось, но давно уже заметил, насколько мы с Вами в последнем отношении сродни. Только смею Вас уверить: со временем, если обратите на это должное внимание, чувство это введётся в определённые границы, и не будет причинять Вам такого страдания. Понимаю, что иногда нам хочется для всех быть всем, а ведь это-то и не по-христиански, ибо в нём,⁷⁶³ прежде всего, содружество со всем. Ведь то, что иногда бывает у Вас в душе, так мне знакомо из первых лет моего служения, когда я хорошо ли, плохо ли для многих был всем, а потом столько приобрёл помощников, значительно лучших меня. И, конечно, первое время было так больно, так грустно. На самом же деле впоследствии я радовался соработникам на ниве общей моим близким, милым, дорогим. Не знаю, понимаете ли Вы меня до конца. Думаю, что никто лучше Вас не ведёт своего дела, но если родной Ваш (т. е. духовно связанный с Вами человек) поговорит иногда и с другим о чём-нибудь, что же из этого. Не дети ли вы одного отца (духовного) и одного Отца отцов? Я же замечал, что Вам это мучительно больно. Понимаю, понимаю, очень хорошо понимаю. Иначе и не бывает у таких, как мы. Но заметили ли Вы, что против такой страсти нет (почти нет) у святых отцов лекарств, ибо излечивается она непосредственно от Господа, через вхождение в Его делание, через поставление себя в этом делании в чину всей твари, служащей Ему.

Нездоровится мне, потому и пишу неясно. Дополните смысл своим светлым разумом и Вашей искренней любовью к отцу Вашему. Помолитесь, стал принимать лекарство. Попробую теперь исправиться и восполнить обещанное. Мучаюсь, ибо «сон моея лености ходатайствует души моей муку»⁷⁶⁴.

Христос с Вами, моя родная. Ещё раз простите за все.

***

Зима 1931 г.

Таня, родная моя, не могу согласиться с Вами относительно] вторника. Не так всё это. Уныние временное руководит Вами в словах Ваших. Не вижу в них правды, а вижу боль, большую боль. Потерпите, родная моя. И со мной бывали такие случаи. Как исключит[ельно] любит Вас А[ня] Лефортовская]⁷⁶⁵. Я даже и не предполагал, кто Вы для неё. Вот Вам настоящая Ваша, всецело Вами живущая и любящая Вас больше всех родных. Если бы она одна была, то ради её целости устроения необходимо сохранить вт[орники]. А там есть ещё и другие. Мало ли что Вам кажется в ту или другую трудную минуту.

Христос с Вами.

Простите за небрежность. Очень нездоровится.

***

1931 г.

Ещё раз земно кланяюсь Вам, родная моя Т[аня], и прошу у Вас за всё прощения. Хочется мне поблагодарить Вас за огромную радость, которую Вы постоянно доставляете мне Вашими весточками. Вы посылаете их во всякое время и при всяком настроении.

Спасибо Вам сердечное. Очень рад, что были на «Хованщине»⁷⁶⁶. Я очень её любил.

Как Вы думаете, в каком положении Лиза докт[ор]⁷⁶⁷? Могла бы она у меня подольше пожить? Как Вы к этому относитесь? Как Вы смотрите вообще на посещение отца?

Шлю Вам благословение Господне.

Христос с Вами.

***

1931 г.

Т[аня], родная, за письмо спасибо. Сажусь отвечать после отъезда Е. Н.⁷⁶⁸ Она обо всём Вам расскажет.

Простите меня. Я виноват перед Вами, не отвечаю. Т[аня], ведь [общее] письмо и для Вас, и особенно, быть может, для Вас, только не удалось закончить-то как надо.

За храм болит, болит душа.

***

1931 г.

Таня, родная моя. Простите меня за долгое молчание. Знал, что Вы ждёте, понимал, как тяжело Вам, но и у меня, помимо моей лени, были особые условия – ослабела сердечная мышца, а с нею и сам. Трудно мне было браться за письмо, но я всё время помнил о Вас. Наконец написал, да случилась такая неожиданность. Пишу ещё раз. Опять приходится просить прощения. Жалею Вас, родная, пожалейте и Вы меня, уясните смысл и простите за форму. Второй раз писать для меня затруднительно. Примите с любовью, с чистым сердцем пишу Вам.

О Вас, Таня, нельзя говорить иначе, как в связи с семьей нашей. Вы не только её член, но и болеющий её нуждами человек. Поэтому говорить о Вас, значит говорить и о всех. Вы показали свои способности в уяснении себе и другим основ христианской жизни, богослужения, духовного устроения, истории Церкви Божией на земле. На этом поле Вы настоящая Христова работница. В отношении же сердца, многого недостаёт Вам, Таня. Вам нужно начинать почти сначала. Не упреком звучат мои слова, а радостью за Вас, за Ваше дарование, от Господа Вам данное. Звучат они и желанием приобрести подвигом и другое, необходимейшее в жизни.

Помните, у Достоевского: «Они, князь, говорят, что я чудачка, а я умею различать. Потому сердце главное, а остальное вздор. Ум тоже нужен, конечно... может быть, ум-то и самое главное. Не усмехайся, Аглая, я себе не противоречу: дура с сердцем и без ума, такая же несчастная дура, как и дура с умом без сердца. Старая истина. Я вот дура с сердцем без ума, а ты дура с умом без сердца, обе мы несчастны, обе и страдаем»⁷⁶⁹. Конечно, это резко, но это то же, что у Батюшки: «ум рабочая сила у сердца»... Мне кажется, что Ваша неудовлетворённость в духовной жизни (за вычетом усталости, раздражения, безмерности, болезни) происходит от отсутствия гармонии ума и сердца. Вам очень трудно. Нива, на которой Вы работаете, – служение людям: «Любите людей, служите им. Служа им, служите Богу». В области ума всё это понималось и проводилось Вами. Необходимо, чтобы это спустилось в область сердца. Мы с Вами ближайшие родственники, нам по дороге. У меня только ещё хуже. Я с малым умом при малом сердце.

Многие говорили мне: «Сколько нам Таня даёт, а вот мне с ней трудно». У многих была борьба: остаться у Вас или уйти. Настоящая борьба, ибо они чувствовали, чем обязаны Вам. Личный, сердечный подход их не удовлетворял. Контраст между большим умом и малым сердцем потому у Вас чувствовался резко, что служение умом и словом Вы удивительно хорошо проводили, несмотря на невозможные условия современной жизни. От Вас ждали того же в сердечной области и не получали. Теперь же особенно ждут и будут ждать.

Обратили ли Вы внимание на последние слова моего первого (общего) письма: «Поручаю Вас Божьей Матери, святым угодникам нашим и друг другу»? Бывают времена, когда служение сердцем выдвигается для всех на первое место. Сейчас для нас в особенности такое время. Ваш первый талант не отойдёт от Вас, беритесь за приобретение второго – за расширение своего малого сердца.

Хотелось мне поставить перед Вами этот вопрос во всю ширь.

Помните, писал я Вам о пастырстве и подвижничестве? Для приобретения «пространства» в сердце утеснённом всегда существовало два пути: 1) с Богом, 2) с людьми.

Служить Богу и через это служить людям.

Служить людям и через это служить Богу.

Служить Богу – этим служить людям – подвижничество. Служить людям и этим служить Богу – пастырство.

Эти два пути часто приводили идущих по ним к разделению, даже и великих. Если идти с образом «пастыря» и дальше, то можно говорить в христианском делании о подпаске и пастушонке, даже о верной, настоящей помощнице-овчарке. Всё это будет относиться к пастырству. В этом смысле всех работающих во Христовом царстве, не только носящих священный сан или образ монашества, мужей, жён и даже детей можно поделить на «пастырей» и подвижников. Часто бывает, что пастыри «не признают» подвижников, подвижники не понимают пастырей. Особенно заметно это на великих. «В 1856 году, кажется, я именно для того и возобновил знакомство с оптинскими, – пишет владыка Игнатий, – чтобы ещё более разойтись с ними. Отец архимандрит Моисей⁷⁷⁰ известил меня о кончине старца иеросхимонаха Макария⁷⁷¹... Оптина лишилась души своей. Отец Макарий хотя и был наиболее телесным исполнителем заповедей, но имел любовь к ближнему и ею поддерживал братство. Он незаменим, по моему мнению... Оставшиеся слишком телесные делатели. Святой Исаак Сирин сказал, что телесное делание без душевного к разуму Божию приближаться не может, а весьма способно к доставлению мнения о себе. Мир прославляет оптинских как святых, но мнение мира всегда бывает противно истине: оскудело монашество и ещё более должно оскудеть»⁷⁷².

Приговор уничтожающий. Приговор подвижника, не рассмотревшего в Оптиной пастырства. Оптина – пастырство плюс подвижничество. Владыка Игнатий – подвижничество плюс пастырство. Владыку Игнатия понимаем по древним отцам и пустынникам, Оптину воспринимаем по древним пастырям со Златоустом во главе. Оптина чтила и чтит владыку Игнатия, как великого делателя и учителя иночества. Владыка Игнатий отказывает Оптиной вообще в иноческой жизни, приравнивая её к миру. Это не случайно...

Не успею ничего больше. Простите. Обязательно напишу снова. Большое письмо второй раз трудно. Но времени сейчас нет.

***

Конец сентября 1931 г.

Сердечное спасибо Вам, родная моя Т[аня], за память обо мне ко дню преподобного. Не унывайте. Вот когда, наверно, чувствуете, что у каждого своё устроение и своя мера. Это Вы и раньше знали, сейчас же Вы опытно познаете это на себе самой. Поэтому не унывайте, усердно прошу Вас. В частности с Е. С.⁷⁷³ мне показалось по письму, что это Вам особенно больно. Но ведь она-то к Вам исключительно хорошо относится – ведь это её внутреннее чувство. Т[аня], всем выход[ить] замуж трудно, вот и Вы тоже подлежите применению этого закона. Вот и всё. Так и смотрите. Для души же это великий опыт.

Спасибо сердечное за окантовку. Я уже её повесил. За книги тоже, их получил, за Величко⁷⁷⁴, что узнали […]⁷⁷⁵.

Передайте мою благодарность папе и маме. Пожалуйста, напишите мне о Боре. Как он? Простите меня за всё. Люб[ящий] Вас.

***

Октябрь 1931г.

Т[аня], моя родная. Не стою, не стою я такого внимания. Спасибо Вам за всё. В наш день⁷⁷⁶ получил заказную банд[ероль] (...) и, главное, Ваше большое послание. За последнее особенно благодарю.

Постараюсь, в свою очередь, всё исполнить, хотя некот[орое] и очень мне трудно: я разумею очерки богосл[овия]. Вам вот легко даётся

набросать в десятках строк характеристику исповеди и псих[ологического] анализа. Набросать не только верно, но и очень складно. Я же отвык. Вы берёте, в сущности, мою мысль, помните, как говорили в связи с физиологией духа Васильева, развиваете её, и как хорошо. Я бы много мог из богослуж[ения] дать отдельных мыслей, наблюдений, а вот цельное мне трудно. Может быть, здесь есть 50% самол[юбия], не изжитого ещё, 50% лени и неумения работать.

Но я постараюсь.

Конечно, Шуре Ч.⁷⁷⁷. Хорошо, что Вы надумали. Другой – напишу. За Олю⁷⁷⁸ очень рад. Зину⁷⁷⁹ попросите и от моего имени, а не только от себя. За Р.⁷⁸⁰ спасибо. За полноту сведений. Вам ведь нелегко было столько мне всего написать. Мысль о православии глубоко верная. Я ему напишу тоже. Танечка, очень я рад, что Вы живете в работе. И я когда-то жил и могу порадоваться за Вас по опыту. От Б[ориса] ничего не получал. Напишу ему ещё. Простите меня.

И у меня к Вам просьба 1) спите не менее 7 [часов] (старайтесь [приближаться] к 8), 2) не забывайте мне писать, кратенько, конечно, ведь так, как сейчас написали, Вам прямо вредно, 3) при первом раскрытии души напишите о себе, не откладывая.

Простите за бестолковое и мазаное письмо. Тороплюсь, да на душе у меня осадок тяжелый в связи с Н. Н.⁷⁸¹ Очень мне его жаль. Христос с Вами, родная моя Т[аня].

***

Декабрь 1931 г.

Таня, моя родная. Вы глубоко правы во взгляде Вашем. Вопрос только в том, как пред Церковью явится спорность этого вопроса. Обращение Н. Н. выявляет истинную причину прощения. Я не знаю, чем кончилось. Переменой формулировки или как? Письмо Н. Н. превосходно, ибо оно свидетельствует в кротости об истинном положении дела. Как и где сейчас ставить точку на отношениях, я не знаю, ибо важно очень довести всё до ясного конца. Ведь будут всё перетолковывать, наше желание для мира церковного, чтобы перетолкований было возможно меньше. Стало быть, во всём согласен с Вами. Я предпочитаю не торопиться. Последнее слово всегда за нами, а сказать его надо умело, четко, без перетолкований. Прошу Вас узнайте об о. Н.⁷⁸², для чего ему нужен адрес? Что он получает⁷⁸³ вообще – Северный край или просто хочет ехать в гости? Дать адрес можно, дать необходимо, но при условиях личного чьего-либо свидания, а не письмом и телеграммой либо на чьё-то имя. Ведь он сидит ещё сам. На мудрость Вашу – устройте.

Спасибо за письмо и Ромино⁷⁸⁴, и Ваше. Простите небрежное писание. Я нездоров совсем. Христос с Вами.

Беспокоюсь за Вас. Поговорите с Марией Николаевно⁷⁸⁵ о Т. В.⁷⁸⁶ Узнать надо всё толком. Берегите себя, родная.

Папу, маму и Вас поздравляю с наступающим днём ангела Жени.

***

Январь 1932 г.

Поздравляю Вас от всего сердца, родная моя Тамя, со днём Вашего ангела и желаю Вам здоровья. Хотя Вы и написали Вашу скорбь по этому поводу, но я, пользуясь радостным днем Вашим, ещё раз прошу Вас обратить на себя с этой стороны возможное внимание. Знаю по опыту всё, что Вы мне высказали, и всё-таки ещё раз скажу Вам: (...) постарайтесь по болезни не перегружать себя – дать упокоение должное телу своему. Иначе естество отомстит, и жестоко отомстит. Уж и то великое дело, что пребываете с близкими в труднейшее время. (...)

Сократитесь несколько в трудах Ваших. Знаю, что трудно, но ведь необходимо это. Что у Вас нет пока темп[ературы], очень меня радует. Постараюсь и ещё написать Вам. Простите меня, родная, подарок за мной. Спасибо за сообщения Ваши.

Шлю Вам благословение Господне.

Простите меня за эти несколько строк. Что увидали и греховную сторону своей любви к М [аросейке], очень хорошо. Могу только за Вас порадоваться. Ляле⁷⁸⁷ можно, конечно, что она думала, только всё же не сразу. У меня испытание было ещё и с серьёзной болезнью бабушки⁷⁸⁸. Сейчас обошлось.

***

Начало ноября н. с. 1932 г. Т[аня], родная моя. Спасибо Вам за весточку Вашу последнюю. Нездоров я, и головокружения меня одолевают. Видимо, не мера моя была так работать⁷⁸⁹. Давно хотел Вам написать и всё откладывал. Работаешь, работаешь, всё что под руками, какую работу дают, да приготовить себе надо обед, да ещё с вечера принести воды, дрова и т. д. Каждый день ведь имел горячую-то пищу⁷⁹⁰. Думал, именно меня и поддержит, да и моим-то всем необходимо. Видимо, несколько и перегнул в мере своей. (...)

Всегда о Вас помню. Особенно 22 октября, так вот и захотелось к Вам, поговорить, всё сказать, что на душе. Немного у меня тех, которые с полуслова могут понять. Знаете, мне ещё хочется повидаться и поговорить с кем? С Женюркой Вашей. Вот если бы она жива была.

По-прежнему мне временами трудно за детей своих. Теперь ещё новые всякие трудности с Ольгой Гавриловной⁷⁹¹. Огородила она себе угол в комнате, и пошли сейчас всякие неприятности. Д.⁷⁹² всё ходит теперь к ней, даже принимает участие в работе⁷⁹³. Ребята же отходят⁷⁹⁴ – так вот без призора совсем будут. Знаю, знаю, что так и нужно было всё, иначе и не могло быть, а душа хочет ещё и от сердца услышать, что слышала от Вас, и (спасибо Вам глубокое) от рассудка. Вот почему Женя. За Вас радуюсь. Очень радуюсь. Только бы поскорее, не затянуться Вам во времени⁷⁹⁵. Кажется, дело только дней, ибо документы высланы⁷⁹⁶. Т[аня], как хорошо, что в Б[оре] увидали Вы и почувствовали другую его сторону, а главное, что оценили свою маму.

Только зачем же плакать так много и часто. Не надо, не надо. Иное дело, когда слёзы сами неожиданно навертываются – текут, текут, дают облегчение. Не сосредоточивайтесь на Ваших состояниях тоски и одиночества. Скоро, скоро теперь Господь даст и к маме. Получил письмо от Вашей больной крёстной⁷⁹⁷. Она с любовью вспоминает Вас и Борю и всё дожидается⁷⁹⁸. Старенькая она, больная, а так Вас хочет повидать, что ещё ради этого пожить не прочь на земле этой. И на дорогу-то к себе Вам приготовила, не знает только, как лучше послать, теперь или уже поздно, потом лучше восполнить. Любит она вас обоих очень.

С Лялей трудно сейчас. Сразу видно, что философы вы и любовь-то с дружбой по отцу Павлу⁷⁹⁹ воспринимаете. Вот ей и тяжело с Лилей⁸⁰⁰. Не выходит по Столпу-то⁸⁰¹, нет и ревности, ну и самоуничижение. Так мне её жалко. Уж очень переживает сейчас остро, да и физически устаёт. Вологодский⁸⁰² уже свободен. Первый [из всех], хотя и за 600 [верст] от ж[елезной] д[ороги]. Голова кружится. Лягу. Теперь отдыхаю всё. Даже и не перечитываю письма. Простите. Борю крепко целую. Христос с Вами. Хорошо начинаете снизу, дойдёте и до верха (помните, как у Феодоры⁸⁰³, а я вот всё сверху вниз. Вот и трудно. Радуюсь, радуюсь за Вас. А у Вас-то, сколько впереди радости. Молоды Вы ещё. Христос с Вами!

***

Сентябрь 1932 г.⁸⁰⁴

Как-то Вы, Таня, привыкаете к Вашей новой жизни. Напишите, пожалуйста. Шлю Вам, родная, ребятишек. Ежедневная трапеза⁸⁰⁵ даёт мне теперь силы. Надеюсь от правильного питания⁸⁰⁶ окрепнуть. Это вместе с тем и единственное, чем могу помочь семье моей. Сейчас с продуктами здесь трудно. Картофель с трудом достаю всё же. Главное, налаживается регулярное питание. Всего, родная, доброго.

Р[ома] в Арх[ангельске], Вы, наверное, знаете, о[тец] С.⁸⁰⁷ в [поселении] Вочь [в] Устъ-Куломском районе. Это далеко за Усть- Сысольском⁸⁰⁸. Трудно сейчас очень ему. Христос с Вами. Дома всё тоже...

***

Около 20 ноября 1932 г.

«Внегда скорбети ми, услыши моя болезни, Господи, Тебе зову»⁸⁰⁹.

Спасибо Вам, родная моя Т[аня], за Ваше письмо. Из подробного сообщения Б[ори] узнал о подробностях жизни Вашей.

Т[аня], моя родная, ребёночка нужно было ждать. Это вовсе не неожиданно. Цель и плод всякого брака. Мне хочется, чтобы у Вас ушло совсем временное чувство к маленькому. Оно случайное и греховное по своей сущности, ибо ведь на это шли, и, стало быть, этого и ждали. Мне хочется, чтобы родная моя перенесла посылаемое ей не только с терпением, но и [с] радостью. Надеюсь, что так и будет. Ведь лучше вначале поунывать, чем потом, после долговременной бодрости впасть в уныние. Малодушие, преодолённое вначале, не вернётся, радостный порыв же может и ослабеть. Поэтому не унывайте, родная моя. Поздравляю Вас ещё раз. Передайте поздравление и Боре. Вам очень трудно было эти месяцы, но и радость была у Вас. Очень меня порадовало предпоследнее Ваше письмо, в котором Вы так хорошо писали о Б[оре] и о Вашем состоянии в отношении к нему. Вас двое, и Вы двое поможете формирующемуся третьему. Б[орис] будет ещё внимательнее, ещё заботливее и нежнее к Вам, и то, что по-его характеру было трудно исполнить, теперь сделается само собой, потому что на Вас обратится и забота его о маленьком. Всё время вспоминаю Вас. Как у Вас со службой Вашей⁸¹⁰?

Б[орис] писал мне, что хочет для домашней работы взять кого-нибудь, а Вам устроиться на службу. Если нагрузка не чрезмерна, то это хорошо было бы для Вашего духовного состояния. Печки Вас так изматывают⁸¹¹ из-за непривычки к ним и вообще малой приспособляемости к этой работе. Танюша, родная моя, не унывайте. Все Вас помнят, любят, ценят. Надеюсь, что и здоровье Ваше окрепнет от ребёночка. Я много знал таких случаев, ещё больше приходилось слышать о них от врачей. Питаетесь Вы пока не плохо, Господь и в дальнейшем не оставит. Как Вы думаете о возможности Вам отдельно вернуться? Просто спрашиваю о Вашем состоянии. Как думаете и о сообщении маме Вашей? Меня беспокоит, если Б[оре] придётся далеко [отлучаться] на зимнюю работу.

Хочется поговорить, родная, о себе. Так бы нужно повидаться с Женюркой Вашей, а она уже столько лет умерла. Никто так чутко не подходил к душам других, как она. Я всегда с таким благоговением о ней вспоминаю. Трудно мне сейчас очень. Простите, что пишу Вам об этом. Последнее время так мне жаль [духовных] детей моих, так моя душа разрывается при виде, что они переживают теперь... «Я услышал, и вострепетала вся внутренность моя... а я должен быть спокоен в день бедствия...» (пророк Аввакум) (ср.: Авв. 3:16). Малодушествует иногда дух мой, видя, что с близкими, милыми, любимыми. Что это? М[ожет] б[ыть], искушение, м[ожет] б[ыть], это пакостник⁸¹², да не превозношуся. Хочется услышать от мягкой любящей души. Вот от такой, как Женя. Почему никогда не посещали меня раньше такие состояния? Относительно Вас я спокоен, а вот о них всё думаю, думаю и думаю. Пишу Вам, как близкой сердцу, хочется, чтобы Вы знали об этом. Нужно к Господу и от Него ждать исцеления, а дух мой ищет подтверждения и у людей. М[ожет] б[ыть], своё про себя и разуметь надо было бы. Шлю Вам благосл[овение] Господне. Передайте Б[оре] привет сердечный, поблагодарите его за всё. Его первых ласковых строк не забуду. Спасибо ему за письмо подробное. Не успею сейчас ему написать. Скоро и ему отвечу. У нас всё дожди идут. Снег постепенно сходит.

Всё по-прежнему дома. В. К.⁸¹³, кажется, 12⁸¹⁴. Папа у него сейчас. Крепко целую родного Б.

Борю и Таню сердечно поздравляю!

Желаю радости в семейной жизни.

Всего, всего доброго. Постоянно помню.

***

24 декабря [1932г.]

Таню, родную мою, поздравляю со днём ангела Женюрки. Борю крепко целую. Христос с Вами.

***

20 января 1933 г.

Дорогую мою Таню поздравляю с ангелом! Не только я, но и все Ваши родные в этот день будем с Вами, у Вас в гостях душой. Спасибо за письмо, такое задушевное и близкое. Вы мне дороги тем, что близки мне по основному подходу к современности. С тем большей жаждой душой обращаюсь к Жене. Что бы она сказала мне, она такая мягкая, нежная, что бы она сказала мне относительно сирот моих, оставшихся без крова. Знаю, что жизнь кончилась, начинается житие, а душа-то не подготовлена к этому, как будто врасплох застигнутая.

Танюша, за Вас душа болит. Так вот и побежал бы к Вам. Слышал, что письмо, посланное Вами детям, было всё облито слезами. По отдельным фразам Вашего письма чувствуется Ваш крестный путь последнего полугода.

На Вас обрушилось всё сразу. Новая семья, лишение прежней, отложение любимой работы, хозяйство, к которому Вы не способны вообще и даже не имеете и навыка, муж, поставленный в особенные условия жизни. Всё вместе и всё сразу. Слава Богу, что не унываете до конца, что несёте ещё бодро и мирно свой новый ярем, что по-христиански ищете в себе источников неудач Ваших. Это в основном тем более меня радует, что Вы переносите это одна, слагая в сердце своём. Но не надорвитесь, милая моя! Меня тревожит, что не сообщаете маме [о ребёнке]. Почему Вы останавливаетесь только на одном: она будет воображать, не будет спать и т. д.? Но ведь и обида может её так оскорбить, измучить, что ляжет на всю её дальнейшую жизнь. Не сказать матери, такой бесконечно любящей. Здесь может получиться и до смерти не изживаемая ревность, потому что мама никогда не поверит, что Вы никому из своих родных не говорите о Вашем состоянии. Ваше предупредительное, из любви к маме вытекающее молчание, не есть [ли] в значительной степени продолжение Ваших отношений с мамой в минувшие годы? Наконец, Вам самой ведь нужна всяческая любящая помощь, и сознательно отказываться от неё в такой момент, когда она особенно нужна Вам, постоянно пользовавшейся от мамы этой помощью, не есть ли «мерило льстивое и мерзость перед Господом»⁸¹⁵? Не есть ли это сверх уж всякой возможной для Вас меры?.. Поставьте себя на место мамы. Я всё молчал, думая, что Вы решите в той или другой форме окончательно вопрос с Борей о дальнейшем Вашем жительстве на эти ближайшие месяцы. Конечно, понимаю, что Вы все ждали и общего изменения⁸¹⁶, что оно всё затягивалось.

Нужно исходить из ребёночка теперь. Как ему лучше, ибо жизнь Ваша и Борина уже проживается. Как можете Вы, столь трудно переносящая хозяйственную заботу вообще, воспринять на свои, не приспособленные к подобному роду заботы слабые плечи новую любимую, хрупкую жизнь. Здесь мама явилась бы ангелом Вашим. Дело не в том, чтобы поступать непременно на службу. У Вас есть родные, и Вы обязаны от них в эту труднейшую минуту жизни Вашей принять помощь. Это должно и будет сделано. Но этого мало. С этим можно остаться и в Ш[енкурске]. Вам не нужен уход. Он должен быть Вам дан. Вот об этом-то нужно очень подумать. Может быть, можно, ввиду возможного (как Боря боится) весеннего заболевания⁸¹⁷, пожить где-нибудь не в городе, а на свежем воздухе подле. Это мои соображения. Но Вам нужно с Борей подумать об этом серьёзно. Главное, Вы исключили сейчас Москву в силу Вашего молчания, она не может дать Вам сейчас совет, ведь обстоятельства там меняются и на месте виднее. Всё же надо действовать, это ясно. Мама Ваша, а главное выяснение вообще положения в М[оскве] могло бы много содействовать уяснению понимания пути. Это я всё к семейному обсуждению Вашему.

Понимаю очень хорошо, что переживаете Вы по вопросу о «телесной и душевной» любви. Господь даст, лицом к лицу можно будет о многом поговорить. Примите только во внимание, что координирование того и другого есть чрезвычайно трудная вещь даже в одном человеке, а в двух – это предмет особенной молитвы Церкви «даруй им единомыслие душ и телес». Настолько это важно для жизни общей, что [в] чинопосл[едовании Таинства] брака это прошение одно из важнейших. Конечно, всё в жизни дело подвига. Необходимо худшее всегда покорять лучшему и плоть порабощать духу, только этот момент один из наитруднейших в жизни в этом смысле.

Вот как записался Вам. Простите. Очень небрежно. Послать хочется. Примите как есть. Шлю Вам поздравление и со днем Богоявления. На Рождество рано утром скончался Евг[ений] Ник[олаевич] Ефимов⁸¹⁸. Так мне жаль, что не удалось с ним повидаться. Очень он нам⁸¹⁹ сочувствовал. Ко дню ангела примите и мою лепту маленькую для маленького.

Христос с Вами! Как хорошо, что Вы перестали заниматься «вредительством». Е. Н⁸²⁰ просит Вам давно написать, что если Вы лечитесь компрессами, то это лучший способ распространить фурункулы по всему телу. Вы мне не ответили об ихтиоловой мази, а я забыл о компрессах. Сейчас, слава Богу, бросили из-за погоды компрессы, и вот первый результат. Хорошие врачи говорят: только не компрессы. А между тем это обычное лечение, употребляемое постоянно.

Спасибо за всё, Таня.

Очень сейчас смутно и ничего не видно впереди. Да будет Его святая воля. Без движения у всех. Володя⁸²¹ у бабушки во Владимире].

***

Весна 1933 г.

Таня, родная моя, хорошая! Среди целого оркестра звучащих в сердце моем скорбей – одна из самых главных – скорбь и забота о Вас и Б[оре]. Примите это от меня, как моё посильное участие в том, что у Вас происходит. Душа моя истончевается, не узнаю её сам. Вас всегда помню, на каждой молитве поминаю.

Шлю Вам благословение Господне. Храни Вас Матерь Божия и все наши угодники. Простите меня за всё, чем когда-либо Вас обидел.

Должник я перед Вами великий. Спасибо за отрывки из письма Б⁸²².

***

Июнь 1933 г.

Родную мою Таню поздравляю с маленьким Алёшей. Очень, очень рад благополучному началу его жизни. Спасибо, родная, за яблочки. Ведь это пасхальные яички мне скорбящему. Беспокоюсь о Ляле. Ничего не знаю.

Дедушек, бабушек, особенно Женину маму и папу поздравляю. Ведь они впервые получили такое высокое звание.

Простите за всё. Душой с Вами и всеми. Через три-четыре недели придёт решение⁸²³. Что уж Господь даст. Местное целиком⁸²⁴.

***

Июнь 1933 г.

От всего сердца спасибо Вам, родная моя Танечка! И я ждал, и я надеялся) Мне так трудно было внутренне переживать по-человечески Голгофу нашего дома⁸²⁵. В это время душа особенно стремилась к тем, которые без слов могут понять, без объяснений почувствовать всё. Никогда в жизни ещё не чувствовал Вас такой близкой, родной, нужной. Так Господь уж устроил, не пришлось возрадоваться радостью сочувствия и сострадания до конца. Но перед лицом Божиим разве это меняет дело? Разве близость уничтожается расстоянием? Вот сейчас получил от Вас весточку, и душа моя, в которой всегда было Вам место, радуется сознанием единства и чувством полноты. Спасибо Вам, что написали наконец. Я всё ожидал и думал уже – что-нибудь имеется в Вас, мешающее Вам написать мне. Дождался всё-таки, получил и радуюсь. Поздравляю Вас с новорожденным. Крестик посылаю. В день воцерковления буду служить за семью Вашу молебен Господу, Матери Божией и угодникам нашим. Буду молиться и о Вашем здравии. Что Вы, что Вы! Почему плачете? Терпеть надо уже не за одну себя, а за всех троих, то есть втрое больше, чем раньше. Ведь величайшее дело творите сейчас – образ Божий, явленный в мир через Вас, воспитываете. Преодолеваете трудности материальные, тяготы родителей Ваших и т. д. Ведь все живем сейчас в горниле величайших страданий. Столько я повидал всего за эти месяцы. Вот уж когда терпением спасаются и «тенетами отчаяния удавляеми»⁸²⁶ погибают. Устроится, устроится всё, а пока потерпите себя, папу, маму.

Простите меня за всё: главное, за нерадение, леность. Хочу, чтобы у крёстной⁸²⁷ дочка была такой же хорошей матерью, какой прекрасной дочерью⁸²⁸ явила себя в прежней жизни. Перекрестите за меня Алёшеньку, крестик посылаю. Христос с Вами. Спасибо за Р.⁸²⁹ Б[оре] пишу.

***

Июнь 1933 г.

Танечка, родная моя! Ещё раз поздравляю Вас с рождением Алёши. Так мне хочется сейчас к Вам, помолиться с Вами, посидеть, побеседовать. Хочется написать Вам, что чувствую в трудные дни настоящих испытаний особенную близость к Вам. Через неделю-две решится моя участь. Помолитесь за меня, родная моя. Вы всегда были ко мне так внимательны. Спасибо Вам за всё. Никогда не забуду кануна Воздвижения, день погребения Богоматери⁸³⁰. Вашего заболевания и выздоровления⁸³¹. Сколько раз, наряду с Вашей мудростью, выявлялась на свет Божий простота и прямота души Вашей в отношении к Вашему отцу⁸³². Спасибо, родная, за всё. По-человечески мы больше не увидимся. Простите, милая, меня за всё, причинённое мною за долгий ряд лет. Много радости получал я от Вас, когда душа Ваша звучала без слов в один тон с моей. В минуты тягчайшие последнего времени сознание, что существуете Вы, разделяющая трудности мои до конца, вливало в меня, близкого к унынию, новую бодрость.

Да хранит Вас Господь. Перекрестите за меня Алёшу. Передайте мою глубокую благодарность Боре и привет папе и маме.

Христос с Вами! Спасибо, простите!

***

Лето 1933 г.

Посылаю Вам, Т[аня], родная, крестик. Я его освятил сейчас. Хотя это не тот, но примите его. Я его куда-то спрятал и так [и] не нашёл. Простите. У меня сейчас [обыск], как у Вас, помните, записка-то Ваша.

***

Июнь 1933 г.

Господи, молитвами всех святых земли Русския спаси и сохрани родную мою хорошую Т[атьяну].

Молитесь за меня. Помню, ценю, благодарю. За всех спасибо.

***⁸³³

Весна 1934 г.

Спасибо, Т[аня], за Ваши дорогие строчки. Так радостно, что ещё пригодился в Вашей жизни.

Алёшу поцелуйте. Мужу мой сердечный привет. Письмо доставило мне большую радость.

***

1934 г.

Шлю привет и поздравление родной моей Тане! Постоянно вспоминаю тебя, супруга твоего и маленького Алёшеньку.

Желаю всего-всего доброго. Сердечный привет твоему папе и маме. О сестрёнке ⁸³⁴душа тоскует, дорога она мне теперь.

И то, и другое хорошо по-своему: и в том, и в другом можно найти большое утешение. Главное же, как воспринимает это папа. Лежачих, больных лучше не беспокоить, но при особых условиях требуется для них и вмешательство хирурга. Очень устаю, скучаю. Никакого развлечения вне работы. Тоскует душа в одиночестве полном. Целую твоего маленького. Простите меня за всё.

1934 г.

Родной моей Танечке шлю привет и пожелания здоровья. Вспоминаю вас постоянно. Сердечно благодарю Борю за память. Очень был тронут его любовью и ещё раз пережил чувство вологодской весны⁸³⁵ и его внимания.

Ребяток целую. Папе с мамой привет. Танечка, не унывайте. Спасибо, родной мой Б[орис], за всё.

***

1934 г.

Родную мою дорогую Танечку поздравляю с праздником весеннего цветоношения⁸³⁶. Вспоминаю с любовью розовый домик⁸³⁷, синие васильки и белые платья милых и дорогих деток⁸³⁸. Нехорошо мне всё ещё. Крепко наложил на меня Господь Свою руку. Опять на тяжёлой физической работе. Думаю, что временно. Получим ли отсрочку? Писал Вам, что с Женюрой главное папино устроение⁸³⁹. Разделение тела допускается и даже часто практикуется. Вообще же основное – не тревожить. Как мне хочется домой. Устал, измучился. Без выходных. Душа больная, требует ухода. Алешёньку поздравляю, маму и папу тоже. Дедушку и бабушку приветствую. Простите, что так пишу. Трудно мне сейчас очень. Помню, люблю и ценю мою дорогую Т[аню]. Христос с Вами. Видимо, надорвался, да душа болит.

***

Осень 1934 г.

Женюркиной сестренке шлю привет и сегодня, особенно её вспоминаю! Не нужно, дорогая, расстраиваться. Зачем? Если силёнок нет, то в будущем придётся пересмотреть и изменить, а теперь очень хорошо, что ребёночек будет не один. Единственный ребенок – сами лучше меня знаете – несчастный ребенок и неполноценный человек, в каких бы условиях не проходила в дальнейшем его жизнь.

Душой часто с тобой. Как бы хотелось взглянуть теперь на вас. В этом году мне труднее, чем в прошлом, а внешние условия жизни гораздо лучше. Трудно чувствовать себя больным хроником – раньше же была надежда на выздоровление⁸⁴⁰. Всего, всего тебе доброго. Помню и люблю.

***

28 августа (первая половина 1930-х годов)

Родная Т[атьяна] И[вановна]! Шлю Вам сердечный привет и благодарность. Обстоятельства сложились так, что отвечаю Вам в день, посвящённый Той, Кто именуется «Надеждой ненадёжных», «Избавляющей от смерти души наши»⁸⁴¹

Вы правильно оцениваете свои жизненные трудности, общие в настоящее время очень-очень многим. Эти трудности действительно опасны не только тем, что вредят нашему здоровью, благополучию и покою, но, главным образом, тем, что умерщвляют наши души. Духовная смерть для многих теперь не отвлечённое догматическое понятие, но конкретнейшее психологическое переживание. Хорошо, если мы не теряем сознания и правильной оценки этого факта: в этом залог и семя воскресения.

Всегда с любовью помню Вас, Вашего мужа и деток, а также и Маму Вашу.

***

Зима 1935 г.

Тане, родной моей, дорогой, милой, посылаю самое любимое, что есть у меня сейчас.

Да хранит Вас Господь. Простите за всё. Очень, очень за Вас беспокоюсь. Почему ничего не пиш[ете]?

***

Март 1936 г.

Шлю привет родной моей. Поздравляю с наступающими весенними днями. Брат⁸⁴² зайдёт к Вам и поговорит. Я уж думал, что он давно это сделал. Сегодня дорогой наш день. Земно кланяюсь и прошу прощения за всё. Как здоровье? Надеюсь, что брат поможет, а то Вы одна теперь. Передайте мой сердечный привет моему Боре. Прошу его простить меня за всё. Целую Ваших ребяток. Трудностей много с моими, особенно с Лизой. Всего Вам доброго.

Зима 1937 г.

Танечку мою дорогую от всего сердца благодарю за письмо. Как хорошо ты умеешь излагать свои мысли. Вот совсем, как бывало раньше, в немногих словах обстоятельно поговорил с тобой лично о моих ребятках и о тебе.

Трудно нам: ведь мои трудности иные, но большие. Давай вместе помнить о том, что много радости можем доставить друг другу своими весточками. Я это почувствовал и постараюсь их посылать. Простите, что пишу вам так. Я хочу непременно написать сейчас, а времени совершенно нет. На твоё собранное письмо нужно и ответить по-иному. Прости. Всегда помню. Надеюсь, что Господь пошлёт тебе после испытательного срока, с честью тобой пройденного, мир и радость. Всего, всего доброго.

Боре мой сердечный, любящий привет. За ребяток⁸⁴³ спасибо. Как у тебя с моим тезкой⁸⁴⁴? Я буду писать.

Зима 1936 г.

Шлю моей родной сердечный привет и поздравление с наступившей весной. Был ли у Вас брат? Как Вы с ним устроились? Желаю Вам всего, всего доброго. Прошу за всё прощения. Простите, что плохо пишу. Я нездоров сейчас. Деток поцелуйте. Б[оре] поклон мой низкий.

***

Тане Женюркиной

Спасибо, Танечка, спасибо. Твои строчки доставили мне много радости, хотя и со скорбью смешанной. Как я всегда рад им. Как будто воочию тебя повидал. Не падай духом. Поправишься. Непременно поправишься. Я помогу тебе, как ты в трудные минуты, сама не сознавая, наверное, помогала мне своею памятью, любовию, близостью душевной. Привет мужу. Поцелуй ребяток. Папе и маме сердечный поклон. Прости, что пишу вторично и так плохо. Хотелось непременно ответить. С праздником цветов⁸⁴⁵ и живительного воздуха.

***

Тане Купр[ияновой]

Таня, родная моя! Забыл Вам написать о Зине⁸⁴⁶, что можно ей, и всё мучился. Очень хочется мне лично благословить Вас [иконой Божией Матери], когда и найдёте возможным это для себя. М[ожет] б[ыть], и с деньгами я как бы частично устроил. Очень скучаю без Вас. Ведь когда-то Вы много давали мне сил, своими разговорами, наблюдениями. Простите, очень тороплюсь. Так мало времени осталось, а писать хочется. Первый раз не было от Вас записочки. Не рассердились? Ещё раз земно кланяюсь.

Родная, очень я огорчён Вашими переживаниями. Всё-таки надеюсь, что изменится дело. Не могу согласиться с тем, что это навсегда. Мариша⁸⁴⁷ Ваша поправится. У детей всегда протекает бурно это заболевание. Маме низкий поклон. Всего, всего Вам доброго.

Вспоминаю Вас. За всё спасибо. Простите.

***

24 августа 1936 г.⁸⁴⁸

Танечку, родную мою, сердечно поздравляю. Желаю здоровья, бодрости, радости. Всегда помню. Очень хочется к Вашему дню послать Вам эту открыточку.

Поздравьте от меня Борю и бабушку с дедушкой. Ребяток поцелуйте. Всего, всего Вам доброго.

***

1937 г.

Поздравляю тебя, Танечка, с новым годом!

Желаю здоровья и семейного устроения. Как твоя няня? Если будешь у неё 11-го, передай ей сердечный привет. Она меня, наверно, помнит.

Передай моё поздравление Боре, поцелуй ребятишек.

Вспоминаю всегда. Сейчас мне трудновато. Оля всё расскажет тебе. Всего, всего доброго. За весточку спасибо. Очень скучаю.

Спасибо вам сердечное за ваше искренное письмо, дорогая Ольга Рафаиловна! Жаль, что это письмо, первое от Вас, написано по такому исключительно трудному поводу.

Всё, что Вы ни писали, кроме отдельных частностей относительно ссыльных и т. д., всё это разделяется и мною, и поверьте мне как священнику, что мои чувства приближаются к Вашим. Вы ведь знаете, что для меня Таня. Я не сказал своего слова (для меня случившееся было неожиданностью, ибо я не думал, что Таня пойдёт замуж вообще) и направил для разрешения этого вопроса к Вам не потому, чтобы уклонялся, а потому, что первое и решающее слово – родителей, «зане молитвы родителей утверждают основания домов»⁸⁵⁰. Поверьте мне и в том, что против воли родителей я никогда венчать из своих не стал бы, если бы и сознавал необходимость брака. Передо мной сейчас такой же тяжёлый вопрос, как и перед Вами. Я всё-таки думаю, что Таня поспешила в своих выводах и решениях. Пусть она спокойно обдумает, взвесит всё, а главное разберётся в себе, в отношениях к Борису, к Маросейке, к Вам и папе.

Поверьте мне, что я в этом вопросе сам не вижу пока (а может быть, и не увижу, я ещё не знаю) достаточных оснований выходить Тане замуж.

Пишу это искренне, по душе, как есть. В какой-то степени я был ей и матерью, и она мне бесконечно дорога. Ольга Рафаиловна, прошу Вас, подойдите к этому спокойно. Этот вопрос не решённый. Давайте все вместе в любви и согласии, не форсируя, внимательно уясним. Главное же Таня.

Прошу Вас помочь мне самому уяснить всё, ибо Таня попросит и моего благословения, которого я ей не давал. Ведь нам нужно или остановить её в этом деле, или подкрепить своим благословением. Поспешила она очень.

Храни Вас Господи.

Простите меня. Иерей Сергий.

РS. Ещё раз благодарю Вас за письмо.

Внутри у меня такое чувство: зачем Тане вообще-то выходить? И мне хочется спокойно получить ответ на этот вопрос. Помогите мне.

Женя, родная моя, я только сегодня понял, насколько Вы тяжёло больны. Вам необходимо побороть своё чувство горделивой замкнутости к людям и прежде всего ко мне. Господь поможет. Приходите завтра непременно каяться месте со св[ятой] Марией Египетской⁸⁵². Я всё, всё для Вас сделаю, только сознайтесь, что Вы больны и что Вам нужно лечиться.

Храни вас Господь.

Недостойный иерей Сергий.

Я всей душой чувствую, как Вам тяжело. Пройдет всё это. Давайте лечиться.

***

Как жаль, что Вас сегодня не было за всенощной.

Женя, родная моя, послушайтесь Иоанна Лествичника: «Кто видит в себе какую-нибудь господствующую страсть, тому должно, прежде всего, противу ней вооружаться, особенно же если это домашний враг; ибо если мы не победим сей страсти, то от победы над прочими не будет нам никакой пользы, а поразивши сего египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения»⁸⁵³.

Женя, я знаю, что тяжело. Поборите себя. Придите завтра покайтесь.

Простите меня, грешного недостойного иерея Сергия Мечёва.

***

1926 г. Неделя о блудном сыне.

Женя, родная, меня вызывают соборовать митрополита Макария⁸⁵⁴: он очень сильно заболел. Я не могу, поэтому завтра быть на могиле отца Валентина⁸⁵⁵. Уезжаю, родная, в 6 часов утра. Завтра сообщу вечером, когда приедем. Посылаю Вам благословение отца Нектария⁸⁵⁶. Храни Вас Господи. Грешный недостойный иерей Сергий. Моё благословение Тане и папе с мамой.

***

Женя, очень беспокоюсь за Вас. Почему Вы не ходите в церковь? Если Вы устроитесь с уроком, придите ко мне перед всенощной завтра.

Храни Вас Господь. Я молюсь за Вас. Недостойный иерей Сергий.

***

День памяти преподобного Серафима.

Июль[, 19-е]. Кисловодск, 1926 г.

Женюрочка, родная моя, поздравляю Вас с праздником и желаю Вам по молитвам преподобного получить мир душевный, радость о Господе и Его Всеблагой воле и здоровье. Как живёте, милая моя дочурка? Я помню о Вас и как умею, молюсь. Захворал здесь немного. Несколько дней лежу. Беру ванны, теперь уже 10 принял. Скучаю здесь без церкви и всех своих. Вчера пришёл на несколько времени в храм, да так и ушёл – ни тропаря преподобному, ни стихир, ни величания, ни канона... Завтра, Господь даст, встану по-настоящему, немножко погуляю. Теперь скоро увидимся. Привет мой сердечный и благословение Лизе, Фелицате, Тане, папе и маме. Храни Вас Господи.

20 июля 1926 г. День св[ятой] Евфросинии. Кисловодск

Женюрка, родная моя. Поздравляю Вас с наступающим праздником. Как Вы себя чувствуете? Я очень устал с дороги. Сегодня буду принимать первую ванну. Давайте вместе поправляться и вместе молиться друг за друга. Христос с Вами, моя родная хорошая дочурка. Передайте мое благословение Тане, Лизе, Фелицате⁸⁵⁷, папе и маме. Храни Вас Господи. Напишите мне что-нибудь, хотя бы два словечка. Жду.

Кисловодск, вокзал, до востребования.

***

Женюрке

День св[ятого] в[еликомученика] Пантелеймона.

Кисловодск. [27 июля] 1926 г.

Спасибо сердечное Вам, Женюра, за письмо. Уж очень я ему обрадовался. Поздравляю Вас и с освящением в святом Таинстве елеосвящения. Будьте мужественны. Отдайте себя Христу и Его Божественной воле. Я же со своей стороны постараюсь во всём помочь Вам. Скоро теперь увидимся. Приеду до Успеньева дня к воскресенью. Причастить Вас нужно, как только вернусь. Я тут тоже похворал. Сейчас поправился. Заканчиваю ванны. Сердце моё значительно сократилось. Соскучился по всем. Храни Вас Господи по молитвам Божией Матери и угодника Христова Серафима. Выздоравливайте. Слышал, что 19 июля была у Вас первый раз температура 37. Помните это. Любящий Вас духовный отец Ваш иерей Сергий.

Родной мой Боря! Не гневайся на меня, что промедлил [с] ответом. Если бы можно было не отвечать, а повидаться с вами и поговорить. Вы мне близкие родные, и душа моя раздирается. Вот всё и медлю. Прости меня. Эти строки вовсе не указание, а вынужденный ответ⁸⁵⁸, и только. Писать мне трудно.

Сегодня день памяти преп[одобного] Серафима и муч[еника] Романа⁸⁵⁹. Поздравляю тебя с праздником и днём ангела нашего Ромы⁸⁶⁰. Поздравляю тебя с большой радостью. Т[аня] тебя любит. Это большое, великое счастье. Да поможет и тебе Господь полюбить по-настоящему свою избранницу. Да благословит Он ваш совместный путь.

Конечно, все люди эгоисты. Но требовательность – исключительная черта твоего характера. Чтобы всё было для тебя и тебе. Сколько страданий связано у тебя было с этим. Что же удивительного], что сейчас, когда ты в особенных по трудностям обстоятельствах, ты исходишь, прежде всего, от себя. Я очень хорошо тебя понимаю и отнюдь не упрекаю, родной мой.

Но посмотри и на Т[аню]. Ты ничего не теряешь, а только приобретаешь. Обрати внимание на ту, которая, приобретая, теряет почти всё, чем жила до сих пор. Это бывает при каждом браке, это по известным условиям в особой степени у Тани. Ведь жила же она до этого момента и была у неё полнота жизни. Теперь же ей приходится перестраивать свою душу для иной полноты. Прежнее должно сжаться, потесниться и уступить место новому, основному для будущей полноты. Повторяю, если бы это не была Таня, всё равно, всякая девушка в муках (даже и при любви настоящей) рожает новую жизнь. Подумай, жила в семье, отдавала ей себя целиком, и вдруг приходится оставлять эту любимую семью и устраивать новую... Ведь старое можно перестроить, а не уничтожить... На уничтожение одни темпы, на перестройку иные – здесь время и терпение, прежде всего. Ведь перестройка самого нежного – человеческого сердца...

У Тани была полнота, Господь даст ей и в дальнейшем полноту – подожди только. Береги чужую душу. Смотри, она уже любит тебя. Это обязывает тебя к ещё большей бережливости. Ты за Таней чересчур много берешь и подлинно ценного духовного и душевного. Знаешь историю курицы с золотыми яйцами? Вот так и с душой может быть. Родной мой, не сердись, а пойми, можно и с Таней остаться без Тани. Это тебе мой завет: береги чужую душу с первых же дней. Иначе душа, если не уйдет от тебя, то уйдёт от себя. Пишу это не с чужих слов, а по своему опыту, Боря.

Найди в себе силы и отпусти сам. Отпусти и ради её, и ради себя. Это будет твоя великая и окончат[ельная] победа над твоим великим самолюбием. Дай ей время, не мучай её темпами: недели там, где нужны месяцы. Таня тебе ещё пригодится в гораздо большей степени, чем теперь. Она полюбит тебя ещё больше, а вернется к тебе здоровой – и надрыва не будет. Пример коношского отшельн[ика]⁸⁶¹ у тебя перед глазами. Если бы он сразу вытребовал к себе А[нну], что бы получилось? Сейчас она сочетала в себе и семью, и мужа. Вол[одя] этим приобрёл себе Анну. Конечно, как муж он мог её и уговорить, но... в чём другом, а в семейном вопросе ампутация последнее дело, ничего доброго не предвещающая. Вот как я думаю. Прежде всего от всего сердца поздравляю тебя с тем, что ты любим, а затем прошу принять эти слова, только как мои слова, а не [как] указания Понимаю твоё положение, сердце мне говорит так, чтобы ты ещё год потерпел, ведь и внешн[ие] условия Шенкурска очень трудны для Т[ани] к тому же. У тебя, конечно, остается ещё одно опасение⁸⁶², но там видно будет на месте, как его преодолеть.

Христос с тобой. Прости меня.

***

30 сент[ября] 1931 г.

Спасибо тебе, родной Боря, за твоё письмо. Мне всегда казалось, что незаслуженно хорошо ко мне относишься. Тем более чувствую это сейчас, в трудную для тебя полосу жизни. Спасибо, мой хороший. Прости меня за все трудности, имевшие когда-либо место в наших взаимоотношениях.

Много узнал о тебе и житье твоём. Тебя Господь ведёт своим, особенным путем эти два года. Рука Его на тебе сказывается исключительным твоим положением, условием жизни, работы. Сейчас ближе узнал обо всём и чувствую, как тебе тяжело одному, и с такими, никогда не предполагаемыми трудностями. Как бы хотел повидать тебя такого, почувствовать изменяющуюся в страданиях душу. Боря, обещаю тебе ещё чаще вспоминать тебя, постараюсь и писать тебе. За Ваши отношения сердечно радуюсь и убеждаюсь, что они созидаются на твёрдом основании дружбы-любви. Поздравляю тебя от всего сердца. Ты имеешь обручницу-друга – это великое счастье.

Не смущайся и не требуй того, что она не может ещё дать тебе⁸⁶³. Всё это придёт само – непременно придёт в час, в который не ожидаешь. У Тани уж так устроена душа.

Ещё раз сердечно тебя поздравляю.

Сегодня 17/30, поздравляю тебя с ним⁸⁶⁴. Христос да сохранит тебя, родной мой. Крепко, крепко целую тебя и благословляю.

Передай Господу путь твой и уповай на Него, и Он совершит (Пс. 54:23).

Эти годы ты стал мне ближе, дороже. Постараюсь, чем только смогу, послужить тебе. Всегда помни, что ежедневно поминаю тебя утром и вечером. С именем твоим сроднилось теперь сердце мое. Прости.

***

15 января 1932 г.

Спасибо тебе, Боря за память обо мне. Поздравляю тебя с наступающим днём Богоявления Господня. Трудно мне ответить тебе в нескольких словах, если бы можно было поговорить лицом к лицу. Глубоко лежит у тебя, родной, обида, раз ты столько времени скрывал её. Хорошо, что, в конце концов, высказал всё. Ты, родной, прав и неправ. Прав, потому что у каждого из нас есть свои недостатки, которые только с годами и страданиями мало-помалу изглаживаются. Есть они и у меня. Моя вспыльчивость, усугубленная чрезвычайной перегруженностью, всегда меня беспокоила. Я мучился постоянно после своих вспышек, и только через эти мучения уходило и меня постепенно быстрое воспламенение. В детстве и юности же я очень страдал этим. Смерть Батюшки, как мне казалось, прекратила эти состояния. Я объяснял это особой милостью Господа. Видимо, работа сверх всяких мер и возможностей лишила опять меня этого благодатного дара, и стало проскальзывать опять прежнее. Конечно, в этом виноват исключительно я, и я до конца понимаю твоё состояние в связи с отцом А. Ш.⁸⁶⁵ Нужно сказать, что на это были особые причины в связи с ним самим (что отнюдь меня не оправдывает). Мне пришлось читать дневники отца Иоанна Кронштадтского, не вошедшие в «Мою жизнь во Христе» по причине интимных переживаний. Там батюшка мучается как раз тем же, и уже перед концом жизни своей, при всех своих высочайших достижениях, приходится ему считаться со своим характером. Это у великого, ну а у малых и малейших, сам понимаешь, что происходит. За эти два года и то два раза было у меня подобное состояние. А, кажется, уже одни скорби ежечасно, ежеминутно.

Прости меня, ради Господа, за ту душевную травму, которую нанёс когда-то тебе. Но для тебя (а не для меня) хочу ещё прибавить. Как мог с Марией Николаевной, я сделал всё. Дал вам исключительные возможности. Думаю, родной, что это так. Я искренно помолился и благословил вас. Шлю тебе глубокую благодарность за память обо мне и при всём – за терпение меня.

Тане я написал, спасибо тебе, она мне этого не писала. Не сердись на меня. Я ведь человек, и мне трудно бывает. Правда, я люблю тебя, но как умею. Путь любви – путь длительного постепенного восхождения. Я не отчаиваюсь, но трудности всегда передо мной. Шлю тебе благословение Господне. Поздравляю тебя с наступающим днём ангела Тани.

Крепко тебя целую. Прости меня. Бабушка⁸⁶⁶ у меня заболела воспалением лёгкого. Трудно ей очень.

Май 1932 г.⁸⁶⁷

Борю, родного моего, поздравляю с радостью. Сейчас только узнал о ней. Это вам за терпение и преданность воле Божией.

Какой ты у меня хороший, Боря. Христос с тобой!

25 мая 1932 г⁸⁶⁸

Сегодня день твоего ангела, Боря. От всего сердца поздравляю тебя. У меня нет слов для ответа на письмо твоё. Долго и много плакал над ним. Спасибо, спасибо тебе, родной! Ласки твоей, и в такую трудную для тебя минуту⁸⁶⁹, не заслужил. Тем дороже она мне. От тебя ждал иного письма; очень болел этим.

Христос в саду Гефсиманском искал поддержки у близких, любимых. Три раза прибегал к ним за помощью, ища не от ангела, а от тех, с которыми провел годы служения, поддержки, – как это мне теперь близко, понятно, бесконечно дорого. С этой стороны особенно благодарю тебя, приславшего мне первые строчки утешения. Никогда я не забуду этого, милый, любимый Боря. Среди самых близких теперь ты в сердце моём. Адреса твоего не знал. Просил тебя поздравить сестру твою; не знаю, исполнила ли она мою просьбу.

Всегда о тебе помнил, а теперь особенно буду вспоминать тебя.

Прости меня, родной. Постараюсь писать тебе.

Спасибо за О. А.⁸⁷⁰, за заботу о ней.

Записочка Т[ани] доставила мне большую радость. Какую прекрасную душу даёт тебе Господь!

Всё как-то сразу. После письма твоего радостно, что есть человек, с которым пью общую чашу страданий.

Подруге твоей земно кланяюсь сегодня, в день жён-мир[оносиц].      

Всегда, всегда с обоими, дорогими, милыми, родными моими...

***

Июль 1932 г.⁸⁷¹

Прими, родной мой Боря, через меня, грешного, благословение Господне на получение благодати Таинства брака.

Тот, Кто видимо подтвердил вам правильность пути вашего, Тот и соединит вас, Тот и совершит Сам Таинство над вами.

«Иже за неизреченный Твой дар и многую благость, пришедый в Кану Галилейскую, и тамошний брак благословивый... якоже тамо, и зде пришед невидимым Твоим предстательством, благослови брак сей и подаждь рабом Твоим Борису и Татьяне живот мирен, долгоденствие, целомудрие, друг ко другу любовь, в союзе мира...»⁸⁷²

Христос, родной мой, с тобой.

Спасибо за всё и прости меня, Христа ради. Любящий тебя всей душой. Твой и[ерей] С[ергий]

***

24 октября н. ст. 1932 г.

Спасибо, родной мой Боря, за память, изображение твоего знака⁸⁷³ и подробное описание жизни твоей. Сегодня наш памятный день⁸⁷⁴ [ареста]. Всех вспоминал. Жизнь человеческая, яко «цвет сельный» (ср.: Пс. 102:15). Вот уже и три года [прошло], когда назад смотришь, как быстро всё пролетело при всех отдельных едва ползущих днях и неделях. А впереди ещё ничего не видно. Скоро пойдет уже второй месяц⁸⁷⁵. Надеюсь, что Таня на этих днях уезжает, если уж не уехала. Самочувствие моё неважное. Всё прихварываю. Вот зимы-то настоящей всё нет. Мороза бы надо. Тогда тело было бы помощником душе.

Вчера и сегодня думал о студитах⁸⁷⁶. Сегодня ясно почувствовал, что свой талант нельзя зарывать было⁸⁷⁷. Каждому своё. Мне уж так не впервой и с обновл[енчеством], и с [новым] стилем. Лично не мог иначе. Сегодня как-то заново пересмотрел это, а главное, почувствовал в тишине сердца за трапезой⁸⁷⁸. Это – для меня большое утешение. Детей и детишек⁸⁷⁹ очень жалко. Так вот всякая радость с печалью растворяется. Как Таня думает крестной⁸⁸⁰? Ей всё хочется домой. Старенькая она, а Таню очень любит и прислушивается особенно к ней. Меня-то она не очень. Написала бы Таня что-нибудь по этому поводу.

Лиза очень важная особа, но учится хорошо и поступает в критических случаях твёрдо и самостоятельно. Аня нежно ухаживает за мамой. Ика выздоровела. Спасибо за внимание. Очень меня трогает. Я, правда, не стою его совсем. Алёша⁸⁸¹ теперь первый ученик и председатель класса. С головой ушёл в общественность.

Передай сердечный привет родной моей милой Тане. Дай ей Господи здоровья.

***

18 января 1933 г.

Поздравляю тебя, родной мой Боря, с Богоявлением Господним и наступающим днём ангела Тани. Дай Господи, чтобы выявилось в душе твоей мирное решение трудного вопроса Вашего.

Что тебе написать? Помнишь, я писал тебе тогда, в тот момент, когда положение было в таком же роде. Припоминается сейчас чинопоследов[ание] рукоположения. Когда наступает момент поставления, раздаются три, следуемые один за другим возгласа: повели, повелите, повели... т. е. соизволь, соизвольте, соизволь. Первый к рукополагаемому, второй к народу, избирающему рукополагаемого, и третий к епископу. Так в Церкви в таком исключительном, казалось, зависящем от Церкви вопросе, как поставление в священный сан, прежде всего, обращаются к намеревающемуся восприять благодать. Так вот и в жизни вообще. Повели ты, ты, родной, найди, если сможешь, силы в себе и повели. Ведь ты глава жены и спаситель тела. Вот всё, что могу сказать тебе сейчас. Сохранить семью – это наполовину сохранить устроение вообще. Сохранение семьи – это единомыслие и единоволие. Дело не в службе. Родные должны помочь, и помогут в это исключительное время. На то и связуются союзом любви. Если раньше ставился вопрос о том, что будет лучше для Тани, теперь должен в первую очередь решаться вопрос, как лучше для ребёнка, во вторую, как лучше для Тани, носящей в себе этого ребенка, и в-третьих, твой серьёзный и больной вопрос.

«Вижу её силы физические и душевные. Здесь рядом со мной самостоятельная хозяйствен[ная] жизнь была, ей временами не под силу. Как трудно Ляле, и т. д.»

Да, Тане это принудительный труд, не иначе. Только из любви к тебе подъятый и исполненный всё же. Но с ребёнком, и особенно первое время, ей ещё трудней будет. Если в хозяйств[енной] жизни ты ещё мог ей несколько помогать, то в будущей новой обязанности ей нужна не только любящая, но и умелая спокойная помощь. Дело, повторяю, не в мат[ериальном] только. Тебе ведь непонятна ещё вся исключительная трудность материнства для Тани. Не сомневаюсь, что впоследствии она будет прекрасной воспит[ательницей] твоих детей, но там, где нужен только уход, уход... там она опять в том же печальнейшем положении, как у печки. Печное предстояние полугодовое ты до конца всё-таки не понял. Что для одних легко, то каторжным трудом является для других. Но теперь ты многое понимаешь, а раньше зачастую недоумевая, возмущался. Танино здоровье, кормление ребёнка в связи с этим, всякие неизбежные неудачи и т. д. – одно для всех и другое для Тани, а стало быть, и для маленького. Наконец, роды первые в годах Тани – дело серьёзное, путешествие младенца из Шенкурска не менее рискованное. Просто взвесь и подумай. Ведь ты должен повелеть, и семья тебя имеет своим главой. В крайности, можно жить и под Москвой, если уж почему-нибудь будет душа твоя болеть⁸⁸². Боря, что бы ты ни надумал, помни, что всегда с тобой, помню тебя, люблю. Прости, что пишу так. Мне ведь так чувствуется, что исходить надо от маленького, что в таких случаях лучше быть у родных, и никто лучше бабушек и дедушек не поможет. Тем более, ваших дедушек и бабушек.

Письма мне то же, что печка Тане. Прости меня, нескладного и неисправн[ого] в этом отношении.

Крепко целую тебя.

Христос с тобой. Прости.

***

13 июля [19]33 г.

Родного Борю от всей души поздравляю с маленьким Алёшей. Сегодня его сретение, и я вспоминаю его папу и маму, приносящих сынка ко Господу. Желаю новому земному насельнику всякого благополучия.

Крестная⁸⁸³ просит тебе написать, что благодарит тебя за внимание. Она была так растрогана, как может быть растрогана в её положении находящаяся одинокая женщина. Она и рада была, и волновалась всё о какой-то сумке коричневой. Дошла ли она до тебя? Чудная она какая-то стала. Любит обоих вас по-прежнему. Всё беспокоится за своего родного плотника⁸⁸⁴. Положение её ещё не выяснено, как дальше будет жить – неизвестно. Видим, уедет далеко куда-нибудь. Там жизнь подешевле. Спрашивала о Вале⁸⁸⁵ и просила, если возможно, передать ему низкий поклон. Может быть, ты, что ей напишешь. Она будет уж так этим довольна. Пока адреса её точного не знаю, пиши до востребования.

Ну, заболтался. Желаю тебе всего, всего доброго, родной мой, хороший. Какую тяжёлую школу жизни приходится тебе проходить! С сердечным уважением и удивлением смотрю на тебя.

Крепко тебя целую. Прости, родной!

Твой и[ерей] С[ергий]

***

Август 1932 г.⁸⁸⁶

Дорогих моих Борю и Таню сердечно поздравляю с наступающим новолетием и памятью преп[одобного] Феодосия⁸⁸⁷. Очень я виноват перед вами. Вначале не знал адреса, а теперь всё собираюсь и не могу ничего написать. Простите. Болезнь затяжная Марусеньки⁸⁸⁸ меня изводит. Знаю, знаю, что этого по состоянию её организма и нужно было ждать. Да вот всё никак смириться, видимо, не могу. Очень нездоровится мне. Фрося⁸⁸⁹ вам кланяется и желает всего наилучшего в жизни. Всегда помню и по-прежнему люблю. Простите за всё.

***

15 сент[ября] 1932 г.⁸⁹⁰

В день преп[одобного] Феодосия шлю дорогим моим сердечн[ый] привет и поздравление со вступлением в новый год. Теперь каждый день вспоминаю вас так, как раньше дома⁸⁹¹.

Мама прислала мне ваши прекрасные отпечатки фото. Очень мне нравятся. Тане вышлю ребятишек своих⁸⁹². Помню. Спасибо вам за письмо. Я думал, что вы уже знаете, теперь. Но на всякий случай пишу вам две причины: 1) вел[икие] праздники, 2) посты, включая и однодневные, как, напр[имер], среда и пятница. По-церковному, как известно, пост начинается с вечера, стало быть, под среду, пятницу и воскресенье (малая Пасха), Усекновение главы Иоанна Предтечи (однодневный] пост) и четыре поста: Великий, Успенский, Рождественский и Петровский. Великие праздники, двунадесятые и храмовые для данного храма⁸⁹³.

Очень тронут цветочками. Берегу их. Так хочется к милым, дорогим, любимым. Трудно мне сейчас. Не осуждайте, простите.

***

Сентябрь 1932 г.⁸⁹⁴

Хочется мне поблагодарить вас, родных моих, за внимание, ласку, письмо.

Таня, Ваше письмо получил в тот самый день и час, когда прошлый год под Воздвижение. Очень меня тронуло подобное «совпадение». Спасибо, спасибо.

Напишу Вам обязательно. Сейчас 8⁸⁹⁵, так случилось.

Если ещё будете писать, напишите и на Е. Н.⁸⁹⁶ Шлю Вам привет. Крепко целую Борю. Спасибо за все, спасибо.

***

Октябрь 1932 г.

Сердечно благодарю родных моих Таню и Борю за память обо мне 25/Х⁸⁹⁷ Был болен, потому и не отвечал. Ежедневная готовка (раньше ею не занимался)⁸⁹⁸, суета, бессонница, всё понемножку сделали своё дело. Головокружение, слабость, одышка, как бывало раньше дома. Сейчас прихожу в себя. Стараюсь войти в норму. Что вы унываете! Огня не будет, пришлём вам свечей. Да теперь уж и недолго.

Всегда помню, и это оправдание моего молчания во время болезни. Таня, помните, я обещал послать Вам, а вместо Вас, думал о маме Вашей. Обстоят[ельства] изменились, пришлось переслать О. С.⁸⁹⁹ Теперь с любовью сердечной посылаю Вам пока первую часть. Христос с Вами. Не браните за молчание. Помню, благодарю, люблю по-прежнему.

***

Ноябрь 1932 г.

Милых, дорогих, родных моих от всей души моей поздравляю с начавшейся от вас новой жизнью⁹⁰⁰.

Радуюсь и желаю, чтобы увидали вы и «наслаждение масличное окрест трапезы вашей». Хочется быстрей откликнуться на письмо ваше, потому пока и пишу наспех.

Таня, спасибо за доверие, внимание и память.

Боря, спасибо за любовь и терпение, с которым так подробно описал ты своё житье. Я теперь побывал у вас. Всегда помню, люблю, благодарю.

Боря, милый, береги Танечку. Никогда, как теперь, не нужно ей будет такого внимания.

Е. Н.⁹⁰¹ спрашивает, чем Вы лечитесь от фурунк[улеза]. Очень помогает ихтиол со спиртом. Лизу только ими и спасли. Напишите – пробовали? Напишу подробно. Мне сообщила Н. Н.⁹⁰², что Вам документы посланы. Оттого так и написал Вам.

Христос с Вами.

***

Декабрь 1932 г.

Сердечно поздравляю Борю и Таню с наступающими праздниками⁹⁰³.

Опять нездоров, опять грипп. Живу всё по-прежнему. Никакого движения кроме В. К.⁹⁰⁴ Он теперь у бабушки с дедушкой. Мои сверстники⁹⁰⁵ здесь уехали. Сейчас у меня ребята в отпуску.

Знаете ли Вы, что у В. и А[нны]⁹⁰⁶ тоже ребеночек будет. Тоже очень волнуются, особенно А[нна].

Е. Н. шлёт привет и поздр[авления] с праздником. Правда, что Ляля⁹⁰⁷ с Верой и Зиной?

Я в большом долгу перед тобой, Боря. Прости меня, пожалуйста. Постараюсь исправить свою ошибку.

О[тцу] Сергию]⁹⁰⁸ очень трудно. Кругом умирают опухшие и истощенные его сотоварищи. Простите, что так пишу плохо.

Родную мою Надежду Васильевну поздравляю с днём ангела и желаю радостного пребывания, бодрственного подвига терпения. Хочется мне сказать Вам словами апостола (найдите): Всегда благодарим Бога за всех вас, вспоминая о вас в молитвах наших, непрестанно памятуя ваше дело веры и, труд любви и терпение упования на Господа нашего Иисуса Христа пред Богом и Отцем нашим (1Фес. 1:2–3). Мне, не имевшему по нерадению достаточного духовного делания, даётся теперь Господом для исправления в изобилии телесный труд. Работаю по 8 часов на погрузке барж, и хотя временами изнемогаю до предела, на душе спокойно, радостно, празднично. Чувствую на себе руку Божию и необходимость участвовать в общих страданиях.

Перечтите к Гал. 1:10⁹¹⁰ и к Флп. 1:29⁹¹¹. Да нам всем дано не только веровать, но и страдать. Утешаюсь всеми вами. К Флп. 1.27⁹¹²; 2:12⁹¹³.

Передайте привет Вашему брату и племяннице, которых знаю. Да благословит Вас Господь. Помню, люблю, прошу молитв Ваших. Простите за все. Как теперь здоровье Ваше?

***

Шлю Вам благословение Господне и поздравляю Вас с днём Вашего ангела, родная моя Надежда Васильевна) Желаю Вам пребывать в здравии и духовном равновесии. С любовью вспоминаю то время, когда мы вместе возносили к Господу молитвы. Прошу Вас, напишите, как Вы себя чувствуете. Сейчас я один. Ребятки мои уехали. Особенно для меня ощутительно отсутствие Ики. Она, как старшая, много мне помогала и во многом меня понимала. Скучаем по всем. Евфросиния Николаевна⁹¹⁴ всегда была с ними. Теперь она всё ходит в лес за клюквой и опятами: других грибов в этом году почти нет.

Сейчас пред крестом Господним особенно чувствую необходимость бодро, радостно и покорно нести крест свой. С терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, приобретши⁹¹⁵ посрамление, и воссел одесную престола Божия! (Евр. 12:1–2).

Сердечно благодарю Вас за любовь Вашу, не заслуженную мной. Бог же терпения и утешения да пребудет, родная, с Вами.

Теперь часто вспоминаю Вас, брата Вашего и близких Ваших.

***

Со днём Богоявления Господня! Шлю Вам, родная Надежда Васильевна, и всем Вашим, особенно брату и Тане, сердечную благодарность за память. Очень тронут их теплотою. Спасибо, спасибо. За последние месяцы много и часто думал о Евг. Ник.⁹¹⁶ И вот его кончина. Мне более чем с кем-либо хотелось поговорить с ним, кротким православным юристом, по больному нашему вопросу. Как хорошо, что Вы мне быстро сообщили, я за него теперь молюсь. Это для меня большая радость.

Конечно, возможно, будет исполнено желание Ваше. Вам самой виднее будет, а пока подождите эти недели. Да хранит Вас Христос.

***

Сердечно благодарю Вас, родная моя Надежда Васильевна за память обо мне и внимание. Спасибо и за ребяток моих, за франц.⁹¹⁷ и за Евфросинию Николаевну, сердечно ещё раз благодарю за всё!

Молюсь за Вас, за брата, за Таню и за всех, о которых Вы просили молиться.

Не смущайтесь тем, что произошло с Вами в день ангела. Всё правильно. Только смирения ещё немножко, и всё будет хорошо.

Пред лицем Господним каждый день становлюсь в своём чине... Юноши и девы, старцы с юношами да восхвалят имя Господне (Пс. 148:12–13). У не вступивших в Таинство брака и не может быть иного наименования, как дева. Только (как и вообще люди) есть прегрешившие и не прегрешившие в житии своём телесном. Поэтому даже и народ именует девами вообще незамужних, то есть не вступивших в Таинство брака. Последние уже не девы, ибо венчаются «в плоть едину». Хотя бы они и сохранили в браке своё девство, но они уже едино с мужем, и поэтому не девы перед Господом, ибо им преподана благодать на жизнь новую в едином (новом) теле и единей (новой) душе.

Принимайте в смирении то, что Вам, родная моя, добрая Надежда Васильевна, надлежит. Христос с Вами.

Очень смущаюсь, но всё-таки обращаюсь к Вам. Не найдёте ли Вы возможным проконсультировать у брата один случай. Очень спорный. Нужно ли делать предлагаемую профессору операцию или нет? Прошу об этом, потому что действительно необходимо выяснить. Если найдёте возможным, окажите содействие в этом.