Источник

Глава пятая. Чинопоследования погребения и поминовения умерших

1. Чин, бываемый на разлучение души от тела

Всякому верующему христианину присуще желание, чтобы кончина его была истинно христианской, непостыдной и мирной. Это желание, вылившееся в особое молитвенное возглашение, ежедневно повторяемое на всех важнейших суточных службах, породило в церкви христианской, высокой важности, обычай – напутствовать умирающего св. Таинствами исповеди и причащения. Но, кроме этих благодатных даров, православная церковь владеет и еще одним духовным сокровищем, подаваемым, по мере возможности, каждому умирающему ее чаду в самые последние минуты его земной жизни, в тягостный и мучительный момент разлучения души от тела. Разумеем те молитвы и проникнутые высокой, чисто-христианской элегией песнопения, которые составляют, т. наз., «Последование на исход души», или, по простонародному, «отходную». Это последование ведет свое начало с глубокой древности.

В древне-греческой богослужебной практике мы встречаем несколько молитв «на исход души». Одни из них предназначались для чтения при последнем издыхании всякого верующего христианина, другие – имели более специальное назначение и читались только над теми, кои находились под церковным запрещением, и не смогли до своей кончины выполнить назначенную им епитимию, и получить надлежащее разрешение. Такие молитвы могут быть причислены к разряду разрешительных и имеют прямое отношение к таинству исповеди. Молитвы первого рода надписывались: εύχή είς ψυχοῤῥαγοΰντα608 (на разлучение души), молитвы второго рода имели надписание: εύχή είς ψυχήν κρινομένην έν ώρα ϑανάτου609. И те, и другие молитвы соединялись иногда в церкви греческой с особыми последованиями на исход души, состоящими, главным образом, из канонов Спасителю или Богоматери. Подобно молитвам, эти последования также разделялись на два разряда, одни были приспособлены для всякого умирающего – κανών παρακλητικός είς τόν Κύριον ήμών I. Χρ., ψαλλόμενος είς ψυχοῤῥαγοΰντας610, другие – опять-таки имели ввиду «душу судимую», т. е. человека, находящегося под церковным запрещением, какова – Άκολουϑία είς ψυχήν κρινομενην έν ώρα ϑανάτου611. На те случаи, когда умирающий долго мучился в предсмертной агонии, в греческий практике было особое последование – Άκολουϑία είς ψυχομαχχούντα καί βίαξόμενον612.

Указанные молитвы и последования, из церкви греческой перешли и в наши, русские, богослужебные книги, причем, в последних, до ХV в., мы встречаемся лишь с отдельными молитвами «на исход души»613, а с конца ХV в.614 и начала XVI в., эти молитвы соединяются с особыми последованиями.

Вот особенности этого последования на исход души по др. русским памятникам XVI и XVII в.в.

Надписание последования «на исход души» в требниках ΧVΙ в., а также, предваряющие это последование указания, относительно предсмертного испытания совести умирающего615 – заставляют, по-видимому, думать, что чин на разлучение души совершался у нас в древней Руси только по монастырям. В некоторых рукописях рассматриваемое последование носит такое надписание: «Чин, бываемый на разлучение души инока от тела»616. Начальные слова чина вполне гармонируют с его надписанием. «Внегда начнет брат изнемогати, – так начинается чин, – приходит к нему игумен и вопрошает его, аще есть кое слово или дело, забвения ради или студа, или кака злоба к коему брату неисповедима и непрощенна... аще ли несть игумена, то (вопрошает) экклесиарх или духовный отец»617. Но нам думается, что такое начало, заимствованное, б. м., из памятников сербской церкви618 и показывает только, что в монастырях чин этот совершался над каждым умирающим братом, тогда как в мирском быту, он применялся реже, ибо к умирающему мирянину не всегда было возможно в нужный момент пригласить для совершения «отходной» священника. В некоторых рукописях и в известных нам старопечатных требниках, слово «инока» из надписания выброшено, хотя оставлено то же, упоминающее об игумене и экклесиархе, начало619.

После испытания совести умирающего, полагалось обычное начало и, по «Приидите поклонимся«, читался псал. 50, за которым непосредственно следовал канон, состоящий, собственно, из двух канонов: Андрея Критского – «Приидите, соберитеся вси, благочестно в житии живущии...»620, который надписывается такими словами: «канон на исход души, творение Господина Андрея Критского», – и Иоанна, еписк. Евхаитского: «Каплям подобно дождевным, злии и малии дние моя, летним обхождением оскудевающе, помалу исчезают уже...»621 Надписание второго канона, касающееся, главным образом, его автора, варьировалось в наших рукописных требниках так: по одним – этот канон приписывался тому же Андрею Критскому622, другие – автором его называют Иоанна Дамаскина623. Некоторые рукописные требники ограничиваются только одним каноном Андрея Критского624. Такое, состоящее из двух канонов, последование «на исход души», является всецело заимствованным из югославянской богослужебной письменности625, но в раздельном виде эти каноны встречаются и в памятниках греческих626.

За каноном следовали молитвы «на исход души». В большинстве случаев, встречаем одну молитву, греческого происхождения: «Владыко Господи Боже наш, Отче вседержителю, иже всем человеком хотяй спастися...«. Теперь это – первая молитва в «чине, бываемом на разлучение души от тела», – по Большому требнику627. В некоторых рукописных требниках, и известных нам старопечатных, к этой молитве присоединена еще другая «молитва на исповедание брату, яже дасться от отца (духовного) во образ афесима (отпуста) хотящему умирати» – «Бог, нас ради вочеловечивыйся и всему миру грехи носяй«. Эта молитва встречается и в сербских требниках628.

В южнорусских требниках в «Последовании на исход души» встречаем и один629, и два630 указанных канона с заключительной молитвой: «Владыко, Господи вседержителю». Предварительные, к этому последованию, указания о предсмертном испытании совести умирающего, в южнорусских требниках имеют ввиду только потребности приходской жизни, почему здесь ни об «иноке» изнемогающем, ни об игумене или экклезиархе, испытывающем совесть умирающего, не упоминается.

Петр Могила, при составлении своего «Евхология», не пожелал внести в «Последование на исход души» каноны греческих и древнерусских требников631, но составил свой канон, причем, и самое «последование» подверг значительным изменениям.

Помещенное в требнике Петра Могилы «Молебное последование к Господу нашему Иисусу Христу, на разлучение души от тела всякого правоверного христианина, духовного, или мирского сословия сущего», предваряется, по примеру требника Римского, наставлениями, как поступать священнику, пришедшему к больному для совершения отходной.

Явившись в дом к умирающему, священник приветствовал этот дом Евангельскими словами: «мир дому сему», и затем кропил больного св. водою, произнося при этом: «Окропиши мя иссопом...»632. После этого, священник вопрошал уже ранее исповеданного и приобщенного больного о каких-либо скрытых («забвения ради, или студа») им грехах и разрешал его обычной молитвой: «Господь и Бог наш Иисус Христос...» Если на больного еще не «налегала смертная беда», священник, созвав всех сродников и домочадцев этого больного, заставлял его читать «Верую» и предлагал ему ряд вопросов «русским языком» (на самом деле – малорусским) о вере в Бога, надежде на Его милосердие и пр.633 После такой исповеди, священник убеждал больного молиться «и сердцем, и усты, аще же невозможно усты, поне сердцем«, произнося краткие молитвенные возглашения: «Боже, милостив буди мне, грешному», «Боже, в помощь мою вонми, Господи помощи ми потщися», и др.634

Приступая к совершению самого «чина на исход души», иерей давал больному целовать распятие и еще раз «воздвизал его к упованию вечного живота русским языком» – «имей певную надею, брате, албо Сыну милый, же Избавитель наш, Который для нас строгую утерпел муку на кресте, вылянь'ем крови Своей выкупил нас з неволе вечного затраченя, неомильне дарует тобе отпущение грехов и живот вечный в Царствии Своем небесном«, после чего, ставил Распятие прямо перед глазами умирающего, и, зажигая свечу635, начинал последование.

Кроме «канона на исход души», это последование заключает еще в себе тропари: «Омовение согрешений раба твоего», «Пресвятая Дево Богородиде, на смиренное моление наше милостивно призри», и великую ектению, с целым рядом специальных прошений. По 6-ой песни канона, иерей, со всяким умилением и слезами, преклонив, со всеми присутствующими, колена, читал молитву: «Рабски припадаем Ти, милосердия ради милости на земли сшедшему Агнче с Слове Божий...», похожую на одну из молитв в латинском Ordo commendationis animae636. Положенная, по каноне, молитва: «Владыко Господи, Боже вседержителю, Отче Господа нашего Иис. Хр.», – имеет лишь незначительные изменения в некоторых выражениях и небольшие вставки, сравнительно с тою же молитвой греческих, древнерусских и современных требников. За этой молитвой следуют другие две, «зело душеполезныя, в них же вся страсти Господня вспоминаются«, читавшиеся коленопреклоненно, и со слезами: «Господи Иисусе Христе Сыне и Слове Божий, спасения ради... от Девы Марии воплотивыйся и осмодневное обрезание прияти изволивый...» и «Господи Иисусе Христе Боже наш, Боже еже миловати и спасати, иже превеликия ради Твоея еже к человеком любве», – составленные по образцу трех молитв латинского чина637.

По примеру латинского требника, Петр Могила поместил в своем евхологии после «Чина на исход души» еще последование «в самом исходе души от тела»638.

По этому последованию, когда умирающий будет при последнем издыхании, священник или кто другой должен наклониться к самому уху его и велегласно повторять стихи: «Иисусе, Иисусе, Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя; В руце твои, Господи Иисусе, предаю дух мой; Господи Иисусе, приими дух мой», и пр. Затем умирающий кроплся св. водой с возглашением: «Благодать св. Духа, освятившая воду сию, да избавит душу твою от всякого зла. Окропиши мя иссопом...» По разлучении души от тела, указывается ударять в близлежащей парохиальной или монастырской церкви «в камбану» трижды, «во еже вестно быти братиям или мирским христианам во граде или селе, о тогда представляющемся брате больном, яко да молятся Богу о нем».

Этот краткий чин, с некоторыми выпусками, заимствован из латинского требника639.

2. Чины погребений

В требниках XVI и перв. полов. ХѴII в. встречается־пять видов погребальных чинов: а) чин погребения мирских человек, б) чин погребения иноков, в) особый чин для погребения священников, г) «служба, како подобает пети над умершим младенцем« и д) «указ о провожании усопших в светлую седмицу. Согласно разделению чинов погребения сообразно возрасту и состоянию умерших, в памятниках того же времени встречаются еще отдельные молитвы над скончавшимися – мирянином, иноком, иереем и младенцем, особые на каждый случай. Служебники и некоторые краткие требники иногда и ограничиваются этими отдельными молитвами, не заключая в своем составе самых последований погребения, но и в тех древнерусских требниках, в которых помещены все озваченные виды погребения, все-таки встречаются и эти отдельные молитвы, причем, они не стоят иногда даже рядом с чинами погребений, а помещаются в ряду молитв на «разные потребы». Обо всех таких молитвах будет речь, наряду с самими чинопоследованиями погребений, тогда же будет указано и объяснено их происхождение.

а) Чин погребения мирских человек

В рукописных и старопечатных требниках рассматриваемого времени, встречаем, независимо от чина погребения мирских человек, отдельные молитвы «над скончавшимся мирянином». Иногда, под таким заголовком встречается известная заупокойная молитва: «Боже духов и всякия плоти»640, но, в большей части требников, под указанным надписанием имеется несколько молитв: «Боже, Боже наш, Содетелю и Спасителю всяческих...», «Господи, Господи, иже скорбящим прохлаждение...»641 и «От Тебе и к Тебе духов, познавших Тя, Владыко...»642. Рядом с этими тремя молитвами помещается еще молитва «кадилу» (или кандилу) над усопшим: «Сый, и прежде сый, и пребывай во веки, Господи...»643 Такие же молитвы, и так же отдельно от чинов погребения, всречаются в греческих евхологиях644.

В объяснение употребления означенных молитв, нужно сказать следующее. Из их надписания: «молитвы над скончавшимся мирянином», не видно, когда же, собственно, они читались над покойниками. Нельзя определить времени и обстоятельств чтения этих молитв и на основе их содержания. Все они – содержания самого общего; в них испрашивается упокоение усопшего в небесном царстве, в месте светле, в недрах Авраама, Исаака и Иакова, и пр. Здесь возможны два предположения. Βο-первых, эти молитвы могли читаться над телом умершего мирянина прежде погребения, быть может, вскоре после смерти, когда тело покойника находилось еще в доме. Являясь в дом умершего для совершения литии, или оставшийся в этом доме после напутствования больного и совершения над ним отходной, священник, прежде всего, прочитывал какую-либо из указанных молитв над останками почившего, а затем уже совершал краткую заупокойную литию. Могли, также, прочитываться эти молитвы перед литией, совершаемой при выносе покойного из дома в церковь. Эти соображения мы основываем на следующих данных. Означенные молитвы помещаются во всех больших старопечатных потребниках после изложения Чина на исход души и перед изложением самого чина погребения или литии, бываемой при выносе тела усопшего из дома в церковь. Но возможно и другое объяснение. Все эти молитвы, быть может, являлись тайными молитвами, читавшимися во время самого погребения, при ироизоошении ектений, подобно тому, как это мы видим по отношению к молитве «Боже духов», которая тоже, как замечено выше, помещаетея в ряду молитв «над скончавшимся мирянином». По крайней мере, в некоторых рукописных требниках645, вышеприведенная молитва: «Господи, Господи, иже скорбящих утешение» положена для чтения в самом чине погребения, после малой ектении, разделяющей пение самогласных стихир.

Что касается молитвы «кадилу над усопшим», то, как показывает ее надписание и содержание («…благоволивый от человеческого худобства молитвы и кадила приноситися пресвятому имени Твоему... помяни брата нашего... и избави его от смрадного греха, благоуханием Твоея благости...»), она читалась при благословении кадила, употребляемого при панихидах и при отпевании усопшего, и заменяла собою обычную молитву кадила: «Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш».

Большинство особенностей, отмеченных исследователями нашего богослужения в самом чине погребения мирских человек, за время его существования в русских богослужебных памятниках до XVI в.646, перешло и в этот век, и держалось по старопечатным требникам до половины XVII в., когда при п. Никоне чин мирского погребения принял тот свой вид, в котором продолжает сохраняться и до настоящего времени.

По современному требнику, изложение чина погребения мирских человек предваряется, так называемым, «последованием, исходным от ответов святейшего патриарха, господина Феодора»647, в котором разрешается вопрос, можно ли погребать тела усопших в церкви648. В рукописных и старопечатных требниках, такого «последования» не находим. Впервые оно встречается в рукописном требнике Синодальной библиотеки № 308 (XVII в.), с которого, по мнению составителей «Описания» синодальной библиотеки, Горского и Невоструева, и был издан при патриархе Никоне новоисправленный требник 1658 г.649

В рукописных требниках XVI в. нам не приходилось встречать каких-либо наставлений о приготовлении тела усопшего к погребению. Но два старопечатных требника и некоторые рукописные – XVII в., дают указание, как и во что одевали умершего мирянина: мирянин («простец), по омовении водою, облекался в срачицу и саван «с наголовием» и свивался «украем«. Чело умершего обвязывалось «рубом» и украшалось тремя крестами (прототип, очевидно, современного венчика, которым украшается чело умершего). На ноги надевали «нагвицы» и «калиги«. Если больной умирал «в том же часе», по причащении или маслособоровании, то его уже не омывали, кроме «нуждных« частей тела, «идеже скверна изыдет»650.

В рукописных требниках XVI в. очень редко упоминается и о, т. н., «выносе», т. е., краткой литии, которая должна совершаться в доме почившего, перед переносом праха его в церковь, и о порядке самого этого перенесения. Требники XVI в. прямо излагают самый порядок отпевания, что согласно с древней сербской практикой651. Некоторые же рукописи конца XVI652 и XVII в., а, равно, старопечатные требники, самый «чин погребения мирских человек» предваряют уже «последованием погребению мирским человекам«, каковое последование есть не что иное, как современный нам «вынос». По этим богослужебным памятникам, перед перенесением тела усопшего в храм для отпевания, в доме, где лежал умерший, совершалась лития, состоявшая, как и теперь, из пения трисвятого, чтения начальных молитв, пения тропарей «Со духи праведных». На пути к церкви, пели, как и теперь, «Святый Боже»653.

В греческих рукописных евхологиях даются ясные указания о «выносе», хотя здесь, на литии, которая совершалась над умершим перед его перенесением в церковь, положены тропари не «Со духи праведных», а «Покой, Спасе наш», или «Помяни, Господи, яко благ»654. Тропари «Со духи праведных», в данном месте, встречаются лишь в требниках сербских655.

Самый чин погребения мирских человек, по своим характерным особенностям, сравнительно с современным составом его, один и тот же, как в рукописных требниках XVI в., так и в старопечатных дониконовских требниках. Замеченные несогласия, в данном отношении, между теми и другими богослужебными памятниками, будут показаны при самом изложении чина.

По обычном начале и 90-м псалме, в чине погребения рассматриваемого времени, следовала заупокойная ектения, малая656, но чаще – великая657. После ектении – алилуия со стихами и тропарь: «Глубиною мудрости» с богородичным: «Тя град (стену) и пристанища имамы«. И только после этого начинали петь 17 кафизму, которая в современном чине мирского погребения следует прямо за 90-м псалмом. Такое же начало, как в наших старых требниках, встречается, хотя редко, в памятниках греческой церкви658.

Семнадцатая кафизма, по многим старым требникам, непременно разделялась только на две статьи (теперь – на три)659. Первая статья, заканчивавшаяся стихом: «Яко аще не закон Твой поучение мое есть..., Яко в них живил мя, еси» повторяемым трижды, пелась, по одним памятникам, с припевом: «Помяни, Господи, душу раба Твоего»660, каковой припев удерживают и старопечатные требники, по другим, – к стихам первой статьи припевали, как и теперь, «алилуиа»661. После первой статьи следовала малая заупокойная ектения. Вторая статья, начинавшаяся стихом: «Твой есмь аз, спаси мя», по всем памятникам имела для себя припевом стих: «Упокой, Господи, душу раба Твоего». Последний стих этой статьи (он же заключительный стих всей 17-й кафизмы): «Жива будет душа моя и восхвалит Тя и судьбы Твоя помогут мне... яко заповеди Твоя не забых«, – как и теперь, – повторялся трижды, после чего, непосредственно следовали тропари на «Благословен еси Господи». Эти тропари имели, по рукописным и старопечатным требникам, иной, чем теперь, распорядок: на втором месте стоял тропарь, занимающий в современном требнике пятое место.

Самое, конечно, главное отличие древнерусского чина погребения мирских человек от современного состояло в том, что первый не имел в своем составе канона. В древнерусских требниках, как рукописных, так и старопечатных, после тропарей по непрочных, следовали: ектения, седален: «Покой, спасе наш», с богородичным его: «Иже от Девы возсиявый« и псалом 50-й, а потом, прямо пели стихиры самогласны «Кая житейская сладость (пища) печали пребывает непричастна» и др. Число этих стихир по разным требникам рассматриваемого времени, далеко не одинаково, но, во всяком случае, их было гораздо более, чем теперь. Чтобы ознакомиться с распорядком и количеством самогласных стихир, по разным требникам, мы решились привести начальные слова каждой стихиры по одному сербскому рукописному требнику, заключающему самое большое количество стихир, а параллельно, отметить, какие из этих стихир чаще всего встречаются и в наших, русских требниках, как рукописных, так и старопечатных.

Стихиры самогласны по рукописному требнику Отметки по другим требникам:

синод. библ. № 310:

Гл. 1-й.

Кая житейская пища печали пребывает непричастна. Та же в тр. рук. Чуд. № 54, 60; синод. № 898,

Делом Спасе мой являешися... Влад. № 88, Киев. Д. Ак. Аа 193, во всех просмотренных нами старопечатных (1624, 1625, 1633, 1636, 1639, 1647 и 1651 гг.)

Иные стихиры Феофановы: Тебе, Спасе, молимся, Чуд. № 54 и 60; Соф. № 1066; Влад. № 88,

Твоего сладкого причастия преставльшагося сподоби... Киев. Д. Ак. Аа 193 и старопечатные.

В требн. Влад. № 88, Чуд. № 60, К. Д. Ак. Аа 193

– Новый бысть Адам, а в старопечатных:

Положил если, Спасе избранные служебники...662

*) Никтоже безгрешен, никто же от человек бысть. В других нет.

*) Паче видимых Твоя, Спасе, обещания... Слава и ныне: «Грешных молитвы приемлюще...»

*) Кресту твоему веселящеся раби твои... Христа Чуд. № 55, № 60; Синод. № 898, Влад. № 88,

умоли Твое рождение, мати... К. Д. Ак. Аа 193 и старопечатные.

Гл. 2-й.

Яко цвет увядает... Чуд. № 60, № 54, Синод. № 898, старопечатные;

во Влад. № 88 и К. Д. Ак. Аа 193 этой стихиры нет.

Увы мне, колик подвиг имать душа... Чуд. № 54 и 60; Вл. № 88, Аа 193.

Феоф.*) стремление смертное и тлю твоею смертию По синод. № 898, Чуд. № 54 и № 60, Влад. и Аа 103,

низложил еси.. а также по старопечатным: Придите чудо видим выше ума...

*) Да человеки общники небесного царства В требн: Аа 193 и Влад. № 88 – Вещи богатства что

соделаеши... всуе желаете...

Спасти свое создание восхотев...

Слава: *) Трепетному и ужасному твоему судищи

предстояще...

И ныне: Егда плотского союза хощет душа моя... Слава и ныне: Все упование мое... № 898, № 54 и 60;

Гл. 3-й.

Вся суета елика не пребывает по смерти... № 88 и старопечатные.

Человецы, что всуе мятемся... № 898, № 54, 60, № 88, Аа 193 и старопечатные.

В № 898 и старопечатных – та же. В № 54 и Аа 193

– Тленен еси человече, что велико мыслиши...

*) Славим крест Твой честной

*) Едине милостиве благоутробне В № 898 и старопечатных та же, в других нет.

Богородичен: *) Свещу разумну Тя, Слава и ныне... Святая первочистая похвало сущи...

носящу свет Божества. № 898, № 54, Аа 193, № 88 и старопечатные.

После стихир третьего гласа в некоторых рукописных требниках следовала ектения малая и возглас. После возгласа – молитва на главопреклонение: «Господи, Господи, утешение скорбящим п плачущим увет.... В некоторых же рукописях и в старопечатных требниках ектения малая полагалась после стихир 4-го гласа; молитвы: «Господи, Господи...» нет, но указан седален: «Егда словом твоим предстанем...» с богородичным: «Прибежище и сила нам бысть Богородице...».

Гл. 4-й.

Где есть мирское пристрастие... № 898, № 54, Аа 193, № 88 и в старопечатных.

Приидет смерть, яко хищник... В тех же требниках.

*) Воистину страшно таинство смерти. В требн. 898, Аа 193, № 88 и старопечатных.

*) Сон является верующим смерть... Ныне бездушна тя видяще рыдаем...

Слава: *) Ты правда и освящение нам был еси...

И ныне: *) Словесем Ти последующе, чистая... В № 898, № 54, Аа 193, № 88 и староп.:

Слава и ныне... Избави нас от бед наших...

Гл. 5-й.

Помянух пророка вопиюща... В № 898, № 88, Аа 193 и старопечатных: Несть в житии сем красно ничтоже...

Ты, создавый мя, Господи и положив на мне руку Твою... В № 83 и Аа 193, а так же в старопечатных: Исцелил еси сокрушение мое, Спасе...

*) Светом лица Твоего, Христе... В № 88, Аа 193 – Разрушил еси смертную гордыню

смертию, безгрешне...

*) Пети всесоставными гласы...

Слава: *) Идеже пророком лик, апостолов и мучеников

чинове...

И ныне: *) Законом греховным нас порабощенных... В № 898, 88, 54 в Аа 193, а также в старопечатных:

Тебе ся молим, яко Божию Матерь...

Гл. 6-й.

Начаток ми и состав зиждительное ти бысть повеление... В № 898, 54, Аа 193 и старопеч.: Болезнь Адаму бысть древа вкушение..

Болезнь Адаму бысть древа вкушение...

*) Имея непостижимое, еже о нас благоутробие... В № 898, № 54, Аа 193, № 88 и староп.:

Слово Божие существенное Младенец быти изволи...

*) Умерщвление претерпел еси... В № 88 и Аа 193 – Род человеческий вопиет правоверно...

Слава: *) Живыми обладающе богоначальною властию...

И ныне: Христово пребывалище, чистая... В № 88 и Аа 193 – Никтоже притекаяй к Тебе

посрамлен от Тебе исходит... В № 898 и староп. –

Бога из Тебе воплощшогося уразумехом...

Гл. 7-й.

Покой, Спасе наш, Жизнодавче, его же преставил еси... Та же в № 898 и старопечатных; в № 88 и Аа 193 этой стихиры нет.

В стране праведных Твоих, Милостиве, упокой раба сего... В № 898, № 54 и старопечатных – По образу Своему и по подобию создавый… Та же в № 88 и Аа 193.

*) Умерщвлен узреся на кресте... В № 898 и староп. – Безчисленно будет блудно живущим мучение..., а в № 88, № 54 и Аа193 – Разрушается прочее смерть...

*) Неизменною Твоею добротою... В № 88 и Аа 193 – Воззрите и видите звезды небесныя...

Слава: Яко неиждиваемое имея даров великолепие...

И ныне: *) Закону исполнение родила еси... Слава и ныне... № 898 и старопечатных – Пространное селение невместимого..., в № 88 и Аа 193 – Тя, Богородицу, стену необоримую стяжахом...

Гл. 8-й.

Рыдаю и плачу, егда помышляю смерть... В треб.: № 898 и староп. – Плачуся и рыдаю...; в № 88 и Аа 193 нет.

Смерть Твоя бысть, Господи, безсмертию ходатай... Та же в № 898 и староп., в № 88 и Аа 193 – Безчисленно будет блудным мучение...

*) Царское ми подписав освобождение… В № 898, № 88, № 54, Аа 193 и староп.,–Возгремит труба и мертвии, яко от сна, возстанут…

*) Священствовав, яко человек... В № 88 и Аа 193 – Сия вещи небо и земля изменистася...

Слава: *) Глубиною мудрости Твоея неизреченною...

И ныне: Яко заченши безначального... В № 898 и староп.,– Чистая Дево Слову двере в № 54, 88 и Аа 193 – Явися от Девы, девство, Спасе мой, прославил еси...

Из приведенного перечня стихир, покойных, самогласных, по двум редакциям древнего чина погребения мирских человек, – обширной (сербской) и, более или менее, сокращенной (русской) видно, что число их далеко превосходило то число, которое принято современным требником (по современному требнику, число самогласных стихир в мирском погребении – 8, т. е., по одной на каждый глас). В древнегреческих евхологиях количество самогласных стихир тоже весьма неустойчиво, но, во всяком случае, здесь так же, как и в наших древних требниках, стихир самогласных по нескольку на каждый глас663. Памятники церкви сербской, следовавшие в данном отношении за церковью греческой и, в свою очередь, влиявшие на нашу русскую богослужебную практику, в чинах мирского погребения тоже указывают по нескольку стихир самогласных на каждый глас664. Отсутствие канона в нашем древнерусском чине погребения мирских человек, также оправдывается практикой церкви греческой665 и сербской666.

За самогласными стихирами следовали блаженны, отделявшиеся от первых, иногда, малой заупокойной ектенией667, иногда еще и кондаком с икосом668. Стихиры на блаженных (по некоторым памятникам, этих стихир 6) были те самые, что теперь положены в чине священнического погребения («Древле, убо, Адам, вкусивый древа снедного« и пр.). Иногда эти стихиры пели «с отпевом»: «Помяни раба Своего, егда приидеши во царствии си»669. По окончании блаженн, некоторые памятники непосредственно указывают прокимеи, апостол и Евангелие670, другие (и таких большинство) отделяют прокимен от блаженн малой (некоторые великой)671 ектенией672. Прокимен, апостол и Евангелие были те же, что и теперь.

В изложении второй части чинопоследования погребения, начиная со стихир на целование и до конца, рукописные и старопечатные требники значительно расходятся между собою, так что параллельное указание особенностей этой части погребения сразу и по рукописным, ΧVΙ в., и по старопечатным требникам, далеко не представляется удобным. Поэтому мы решили описывать эту часть порознь, сначала по рукописям ΧVΙ в., а потом по старопечатным требникам, тем более, что последние, в этой части, между собою почти тождественны.

После Евангелия, по рукописным требникам XVI в., непосредственно происходило «прощание» с умершим, при пении стихир на целование: «Приидите последнее целование» и др. Стихир было этих столько же, сколько и теперь (14), но порядок их расположения был иной673. Заключительную стихиру: «3ряще мя безгласна» иногда пели уже на пути, «ко гробу», т. е. к месту самого погребения674. По другим памятникам, «ко гробу» шли с пением «Святый Боже»675 или тропаря: «Воистину суета человеческая сень и сон»676. На кладбище, на гроб умершего возливали елей, над которым предварительно прочитывалась молитва: «Помяни, Господи, яко благ, еже о вере и надежде живота вечного». Молитва эта в самом Чине погребения в рукописных требниках не встречается, здесь мы находим ее отдельно от чина погребения, в ряду молитв на разные случаи, и носит она такое надписание: «молитва над гробом, внегда вливатп миро (?) и масло крестообразно над телом»677.Точно также обстояло дело с этой молитвой и в греческих евхологиях678. Елей возливался на останки умершего, по замечанию одного требника, в том только случае, если в могиле, куда опускали гроб умершего, не было старого гроба. По крайней мере, нами так понято следующее выражение этого требника: «Аще гроб (могила?) будет ветох, рекше, ин положен в нем, то не поливает и» (маслом)679. Некоторые требники совсем ничего не говорят о возливании на умершего елея680.

«Закрывая гроб», т. е., засыпая могилу, пели не существующие уже теперь в чине мирского погребения тропари: «Изволих аз в покой сей», «Изчезох от рождения моего», «В мире вкупе усну и почию». Второй тропарь повторялся трижды со стихами из 23-го псалма (первым, вторым и третьим), а третий – дважды, с промежуточным стихом: «Внегда воззвах, услыша мя»681. Некоторые рукописи заменяют эти тропари другими: «Земле, зинувше, приими яже от Тебе созданное», «Якоже рекл еси, Господи, Марфе», Слава и ныне, богородичен: «Владычице, приими молитвы раб твоих»682. И тот, и другой порядок оправдывается греческими памятниками683, хотя буквально тождественного сходства в данном отношении между греческими и русскими требниками установить нельзя. Существовал в древнерусских требниках и обычай «предавать земле»: священник брал землю и посыпал ею гроб умершего: «и вземлет поп лыскарь и посыплет крестообразно на гроб»684; то же делали и все присутствующие, читая, каждый про себя, молитву: «Вся от земля и в землю посылаеши, Господи, душу, юже прият, со святыми покой»685. По совершении, затем, краткой литии, священник делал отпуст и возглашал покойнику вечную память. Все присутствующие полагали за умершего по 12-ти поклонов686.

Как видим, конец погребения значительно варьируется по нашим рукописным требникам. Заметим, что и по греческим памятникам весьма трудно установить однообразие в этой заключительной части погребения, хотя каждый русский обряд, каждое песнопение этой части можно встретить и в греческих евхологиях.

После чина погребения, в рукописных наших требниках XVI в., помещается обычно текст разрешительных молитв (одной или нескольких сразу), но об этом мы считаем более удобным сделать несколько общих замечаний в конце этого отдела, когда будет использован и материал старопечатных требников; тогда, заодно, будут отмечены разрешительные молитвы, заключающиеся и в этих требниках.

По старопечатным требникам687, вторая часть последования погребения является более упорядоченной, чем в требниках рукописных. Вслед за чтением Евангелия, по указанию печатных требников, происходило целование умершего, во время которого пели стихиры «на целование». Среди них мы находим три стихиры, не встречающиеся в современном чине мирского погребения, но заимствованные, без сомнения, из требников сербских688: «Рцы ныне, брате, к нам, камо идеши от нас молча«, (вторая стихира, по счету старопечатных требников), «Аз ко Господу, и Богу, и Судии моему иду» (третья стихира), «Мене, о друзи, послушайте, приидите, целуйте« (восьмая стихира). Большая часть стихир заканчивается одним и тем же восклицанием: «воистину суета человеческая». После стихиры на Слава и ныне: «Спаси уповающия на Тя, Мати незаходимого солнца«, священник прочитывал «втай» разрешительную молитву: «Бог милосердый и многомилостивый, иже нас ради вочеловечивыйся и всего мира грехи носяй« и полагал ее потом в руку умершего. С пением «Святый Боже», и потом стихир: «Зряще мя безгласна», «Приидите на гроб, братие», «Воистину суета и тля всяко мирское видение славно», «Трепещут страшному и грозному престолу Твоему, предстояще от века человецы», «Спасти Свое создание восхотев», Слава и Ныне, «Молитвами родшия Тя«, – тело умершего несли «ко гробу», т. е. к месту погребения. Здесь священник читал прежде «молитву над гробом, внегда возливати масло крестообразно над телом»: «Помяни, Господи, Боже наш, иже в вере и надежде живота вечного, усопшего раба Твоего, имярек«, а потом троекратно возливал на останки елей с пением алилуиа трижды, и в заключение произносил стих: «Господня земля и исполнение ея» – однажды. Певцы пели тропарь: «Земле, зинувше, приими от Тебе созданного рукою Божиею«. По Трисвятом и «Отче наш», пели тропари: «Со духи праведных«, а затем следовал отпуст: «Иже живыми и мертвыми обладаяй, Христос истинный Бог наш». По отпусте, певцы пели: «Рабу Божию преставльшемуся, имярек, ему же погребение творим, вечная память«. Священник читал в это время другую молитву «разрешению над гробом умершего» – «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, молитвами пречистыя Владычицы». По прочтении этой молитвы, следовал обряд предания земле: священник брал «лыскарь» и посыпал землею на гроб, произнося при этом стих: «Вся от земля, и в землю посылавши, Господи, душу раба своего, юже приять, со святыми покой«. Каждый из присутствовавших при погребении, шел в конце обратно в церковь или в паперть церковную, и здесь полагал за душу умершего 15 поклонов, читая про себя молитву: «Покой, Господи, душу раба своего, имярек, и елика в житии сем, яко человек, согреши, Ты же, яко человеколюбец Бог, прости его и помилуй, и вечныя муки избави, и небесному царствию причастника учини, и душам нашим полезная сотвори».

Таким образом, старопечатные требники в этой заключительной части не дают чего-либо нового, сравнительно с рукописными требниками; наоборот, здесь мы замечаем даже некоторые сокращения в песнопениях и обрядах, против предшествовавшей практики XVI в., но зато, старопечатные требники упорядочивают рассмотренную вторую часть Чина (равно, как и весь чин). Устраняя разнообразие и несогласия в чине погребения, какие мы замечали в рукописных памятниках, старопечатные требники придают этому Чину однообразный, устойчивый вид: здесь определенно указывается, когда совершать то или иное действие, когда исполнять то или иное песнопение. Разрешительные молитвы, встречающиеся по рукописным требникам совершенно отдельно от Чина погребения, в старопечатных требниках поставлены на своем месте, в ряду самого чина, причем, указано, какую молитву влагать в руку умершего и какие читать только над гробом.

В конце чина мирского погребения, в одном требнике XVII в689. есть такая любопытная приписка: «Ведомо буди, яко сицевый образ (т. е., вышеизложенный в этом требнике чин погребения мирских человек) – бывает и о усопших женах, аще и неции на се яша устава последование особно жен, отроком, и удивихся, како забыта изобразити и о скопцех особно последование, или о царех. Сие убо последование, яко же выше речеся, поется и о женах, и о отроцех православных, изменяемому токмо имени, сиречь, раба твоего и рабу твою»690.

Как видно из Евхологиона Гоара, такое же рассуждение находилось в конце чина погребения и в некоторых печатных греческих евхологиях. Гоар неодобрительно отзывается об этом рассуждении неизвестного редактора евхология, и делает по этому поводу следующее замечание: «Редактор позднейших изданий евхология в этом месте представил доказательства своего невежества, не скажу уже дерзости, ибо различные употребительные молитвословия на погребение мужей, женщин и младенцев, заключающиеся в первых изданиях и манускриптах, он, или обратил в шутку, или осмелился, не имея права (так как одобрены всею церковью), осудить. Он забыл, что церковь, исходя из разумных оснований, может устанавливать разнообразие молитвословий и именно там, где этого требует не только пол, но и возраст». Гоар сам видел в Венеции рукописи, где были отдельные чины женского и мужского погребения691. Таким образом, в греческой практике существовали особые чины для погребения мужчин и женщин. Сам Гоар, хотя и говорит, что видел в рукописях такие чины, но он, собственно, чина женского погребения не приводит. В его Евхологии изложен лишь особый канон на погребение женщин: κανών άναπαύσιμος είς κοιμηϑείσας γυναίκας692. Такой канон и доселе существует в греческих евхологиях693, и известен по рукописям XVI в.694 Некоторые рукописные евхологии, как будто, заключают в своем составе и особый Чин для погребения женщин-инокинь695. Но в русских памятниках мы не встречали ии особых чинов погребения для женщин, ни даже особенных канонов для их погребения. Думаем, поэтому, что вышеприведенная заметка одного из рукописных требников ХVII в., скопированная с какого-либо греческого печатного Евхологиона, являлась для нашей богослужебной практики совершенно излишней, ибо запрещала то, чего у нас, в действительности, не существовало.

Интересное добавление содержится, также, в конце чина погребения мирских человек в печатном мирском Потребнике 1689 г. (л. 301). Добавление это касается погребения странных, убогих, напрасною смертию скончавшихся, сожженных, а также воинов, павших на поле брани. «Подобает убо ведати и о сем, – читаем в этом добавлении, – всем православным христианам и пещися накрепко: Аще случится во градех или в селех в скудельницах, сиречь в убогих домех, погребати странных или убогих, различными смертми скончавшихся, или сожженных, или на рати избиенных. Первое убо воеводам градским, и ратным, и всякого чина и возраста, наипаче же всему священническому чину, тех побиенных людей, или сожженных, или странных, или убогих сбирати и, собрав, уготовати им прежде ров велик, елико возможно вместити, како погребсти их. И, обретающимся в них священником, иже с ними в рати, или близу города или селех живущим, не отдати телес тех на разгробление, дабы телеса их не наги погребати, но кийждо в каких одеждах убит, в тех и погребати. Аще ли кто обрящется к тем телесам свой и по приятельству, (да) устроить его в срачицу и саван, якоже есть обычай православным христианам«. Это – указание о приготовлении к погребению людей, погибших тою или иною неестественною смертию и, главным образом, павших на войне. Далее следует указание о самом чине, которым должно было погребать таких умерших: «Прежде начати над ними погребение обычно, и, после блажени непорочнии, поем Благословен еси Господи. По сем диаконства и прочая. По возгласе седален Покой Спасе наш. Та же канон гл. 6-й усопшим. Таже, по каноне диаконства и возглас, и по возгласе, начинаем стихиры Иоанна Дамаскина Кая житейская пища и прочее, даже до отпуста. И молитвы разрешительныя». Как видим, чин этот отличается от обычного, в то время, чина погребения мирских человек тем, что имеет канон. К сожалению, потребник не указывает – какой именно канон должно было петь на погребении убиенных.

В состав чина погребения в рассматриваемый нами период времени, равно, как и раньше, входили разрешительные молитвы. При изложении особенностей древнерусских чинов погребения мирских человек, мы упоминали об этих молитвах лишь мимоходом, теперь остановимся на них более подробно.

В памятниках XVI и первой половины ХѴII в., мы встречаемся с несколькими редакциями разрешительных молитв, причем, одни из них назначались для вложения умершим в руки, другие только прочитывались над погребаемыми. Основание для самого обычая читать над умершими разрешительные молитвы или грамоты, нужно искать в древнегреческой церковной практике. Такое основание проф. Мансветов видит в древнецерковной дисциплине о кающихся и находящихся под епитимьей. Если кто из находящихся под епитимьей умирал, не получивши, вследствие внезапности смерти, надлежащего разрешения, то церковь не находила препятствий к тому, чтобы разрешить такого умершего от наложенной на него епитимии и после его смерти. Епископ, в таком случае, выдавал разрешительную грамоту, которая и прочитывалась над умершими под запрещением. С течением времени, право выдавать такие грамоты от епископов перешло и к пресвитерам духовникам. Потом эти разрешительные грамоты приняли характер молитв и стали читаться, вообще, над всеми умершими696. В русской церкви эти разрешительные молитвы-грамоты, как мы видели, вошли уже в самый чин погребения и сделались его необходимой составной частью.

Самый обычай не только читать над умершим разрешительные молитвы, но и полагать список такой молитвы ему в руки, также ведет свое начало из глубокой древности. Родоначальником этого обычая у нас на Руси, а также, якобы, и автором одной из разрешительных молитв, считается преподобный Феодосий Печерский. Мнение это основывается на одном рассказе Патерика Печерского, каковой рассказ мы передаем здесь с некоторыми сокращениями:

К преподобному Феодосию однажды пришел некий Шимон или Симон, главный боярин великого князя Всеволода Ярославича, и просил преподобного, чтобы он молился за него, Симона, так, как он молится за своих чернецов. Преподобный Феодосий отвечал, что он молится не только за своих чернецов, но и за всех, любящих его обитель. Симон поклонился после Преподобному до земли, и просил его выдать «писание», которое служило бы удостоверением обещания Преподобного. Феодосий написал: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа...», и так далее, говорит составитель Патерика, – «ту молитву, которую ныне влагают в руку покойнику». «С тех пор, – добавляет составитель Патерика, – и утвердился на Руси обычай класть такое письмо с умершими; прежде никто не делал эгого на Руси»697. «Так как самая молитва, – замечает проф. Голубинский, – не передана Симоном (составителем Патерика); то и остается неизвестным, есть ли нынешняя погребальная молитва преп. Феодосия, или это уже новая, впоследствии заменившая сию молитву»698. О современной разрешительной молитве, которая дается в руки умершему, можно положительно сказать, что она не принадлежит препод. Феодосию699, что открывается из простого сличения начальных слов современной разрешительной молитвы с начальными словами разрешительной молитвы, приписываемой преп. Феодосию: современная разрешительная молитва начинается такими словами: «Господь наш, Иисус Христос, Божественною Своею благодадатию…», а молитва, приписываемая Феодосию, по свидетельству Патерика, имела такое начало: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа…». Судя по этим начальным словам, так называемая, Феодосиевская молитва представляла не что иное, как разрешительную молитву, употреблявшуюся до патриарха Никона, и известную нам по рукописным и старопечатным требникам. Вот некоторые выдержки из этой молитвы: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа, молитвами Пречистыя Богородицы и Приснодевы Марии..., и святых Отец 318, иже в Никеи... прощаю аз, отец твой духовный, имярек, чадо мое духовное, имярек, да будеши прощен в сей век, и в будущий, егда Праведный Судия судит живым и мертвым. Яко Тому подобает слава...«. По указанию рукописных требников XVI в., эта молитва писалась на хартии и полагалась умершему в руки; старопечатные требники назначают эту молитву только для прочтения над гробом умершего. Признавая, вместе с проф. Голубинским, тот факт, что родоначальником обычая снабжать умершего особой разрешительной грамотой является у нас преп. Феодосий Печерский, мы, вместе с тем, затрудняемся упоминаемую в Печерском Патерике и излагаемую в других русских требниках разрешительную молитву: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа...» приписать авторству Преподобного, так как ту же молитву мы встречаем в древних рукописных сербских требниках700.

Кроме отмеченной одной разрешительной молитвы, в некоторых рукописных требниках находим еще несколько таковых же молитв с надписанием над ними имен их составителей. Таковы: а) «Молитва разрешите умершего всякого христианина. Творение Господина Киприана Митрополита, а писана в Лутце, над гробом княж Димитриевым: «Владыко Боже, Отче Вседержителю, сотворивый человека по образу Своему и по подобию»701. Принадлежность этой молигвы митрополиту Киприану у литургистов сомнения не вызывает702; б) «Молитва Ионы митрополита Киевского и всея Руси» – «Во имя святыя и живоначальные Троицы, Отца и Сына и Св. Духа, се аз, смиренный Иона... моляся Тебе, Христу Моему в Троице, прощаю и разрешаю именем Твоим сего Твоего раба, – подражая божественных Твоих уст слову, к святым Твоим ученикам и апостолам глаголющему: аще согрешают пред вами человецы... на небесех, по Божиим же Твоим, Владыко, и неизреченным судьбам сподобивый и мене в превеликий той сан, человечая согрешения прощати, и аз, смиренный, имярек, митрополит, именем Твоим, Владыко Христе, прощаю и разрешаю. И простил есть сего Твоего раба, имярек, от всех, содеянных им согрешениях, елика бо той Тебе согреши волею и неволею, словом, и делом, и помышлением. Понеже бо, Владыко Христе, всех царю пришел еси грешных спасти и безответных, и только Ты один еси без греха, а человека несть, иже жив был к тебе, не согрешить, но молю Твое, Владыко, человеколюбие, яко в приидущий великий день страшного и неизмолимого Твоего суда десятыя части того, о нем же молю Твое милосердие, раба Твоего, имярек, не отлучи, и небесного Твоего царствия наследие ему даруй со всеми, иже от века благоугодившими Ти»703. В одном рукописном требнике XVI в. встречается еще одна разрешительная молитва и с таким надписанием: в) «Молитва, внегда прейдет человек от здешних, и прочитает сию духовный его отец, страха ради воздушных мытарств«. Самая молитва начинается такими словами: «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, да простит ти чадо мое духовное, имярек, елика исповеда пред моею худостью»704. Эта же молитва, и с таким точно надписанием, встречается очень часто в греческих евхологиях705.

Не чужды некоторым нашим рукописным требникам и такие молитвы, или грамоты, которые в греческой церкви выдавались епископами для лиц, умерших под церковным запрещением и не разрешенных при жизни от церковной епитимии. Такова «молитва над мертвыми, отлученными от некиих, егда в жизии беху, и сию прочитает архиерей. Владыко многомилостиве, Господи, Боже Отец наших, иже на верховном Твоих ученик, на апостоле Петре, Свою создавый церковь»706. Несмотря на то, что эта молитва, как будто, несколько отличается латинским характером, она существовала, и даже была довольно распространенной в греческой церкви707. Подобную же архиерейскую молитву, или грамоту, находим в рукописном требнике Владимирского Александро-Невского братства № 88. Здесь эта молитва, или грамота, имеет такое пояснительное надписание: «Сия грамота надгробная, святительская, ею же возможно и по смерти разрешити умершего в запрещении служившего. Сам святитель, или посланный от него, над гробом прочетши сию грамоту, разрешит умершего и простит». Следует формула разрешения: «Аз, смиреннейший архиепископ, имярек, и коего будет града имярек, по данной ми власти от Бога еже вязати и решити, и от великия противныя тягости положенныя, прощаю и разрешаю раба Божия, имярек, надгробною своею молитвою, иже сице есть: Владыко Господи, Иисусе Христе, Единородный Сыне и Слово Отчее, иже связая согрешения наша и самовольныя страсти растерзая, Ты убо, Господи Боже наш, иже Своим апостолом повелевая и глаголя...»708 и т. д., упоминается заповедь, данная апостолам прощать грехи до семидесяти крат седмерицею, а также слова Спасителя к апостолу Петру о власти вязать и решить, устанавливается связь и преемство епископской власти с апостольской, и на основании этого, повторяется разрешение умершего, которое и заканчивается потом молением о его вечном упокоении, каковое моление, как будто, представляет незначительный перифраз известной заупокойной молитвы: «Боже духов...». В заключение молитвы упоминаются «о сем представльшемся рабе предложенныя семена»709. Такой молитвы более не встречали мы в славянских требниках, не находили ее и в древнегреческих евхологиях, а потому, происхождение ее пока остается невыясненным.

В старопечатных московских требниках, в чине мирского погребения, мы видим две различные молитвы. В руки умершего полагалась молитва, начинающаяся словами: «Бог милосердый и многомилостивый, иже нас ради вочеловечивыйся и всего мира грехи носяй»710. Эта молитва заимствована из сербской церкви711. Молитва же, упоминаемая в Печерском Патерике – «Во имя Отца и Сына и Св. Духа..., молитвами Пресвятая Богородица и 318 св. Отец...», по старопечатным требникам, читалась уже после погребения, «над гробом» (могилой?) умершего712.

В южнорусских требниках XVI и, гл. обр., первой половины XVII в., чин погребения мирских человек, в общих чертах, имеет следующий вид.

Самое отпевание в названных памятниках предваряется изложением порядка краткой литии, совершавшейся перед выносом покойника из дома в церковь и указаниями относительно самого выноса. Как и теперь, означенная лития состояла из пения, по обычном начале, тропарей: «Со духи праведных», малой заупокойной ектении, возглашения вечной памяти и отпуста. Тело покойника несли к церкви с пением трисвятого713. Одр с останками указано полагать в притворе церковном.

Отпевание имело такой состав. – По возгласе «Благословен Бог наш», читался псалом 90-й, произносилась великая заупокойная ектения, пелось «алилуиа» с тропарем «Иже глубинами мудрости» и с богородичным этого тропаря. Далее следовала 17 кафизма, разделявшаяся на две статьи, с припевами: к первой статье – «Благословен еси Господи, научи мя...», ко второй – «Спасе, спаси раба твоего».

За тропарями, по непорочных, по некоторым требникам, согласно с древнерусской практикой и с севернорусскими, дониконовскими требниками, следовали непосредственно самогласные стихиры Иоанна Дамаскина714; другая часть требников, согласно с греческими печатными евхологиями, вводит уже в состав чина погребения мирских человек канон шестого гласа, тот же, который указан на этот случай и в современном требнике715.

На «Блаженнах», в большинстве требников, указаны стихиры московских старопечатных требников: «Первее Адам вкуси от древа», и пр.716

Прокимен, апостол и Евангелие положены те же, какие видим и в современном нам чине мирского погребения.

По прочтении Евангелия, большая часть требников, согласно с северорусской практикой, указывает читать разрешальную молитву: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа, и Пречистыя Владычицы нашея Богородицы..., и святых отец триста осмнадесять, иже в Никеи…»717. Но один из требников (Львовский, 1615 г.) в чине мирского погребения не только не помещает никакой разрешительной молитвы, но относится критически даже к самому обычаю читать подобные молитвы над умершими. Здесь, после Евангелия напечатано «напоминание священником«, в каковом напоминании и объясняется, почему в данном месте Чина составители требника не положили разрешальной (sic) молитвы. К этому составители требника 1640 г. побуждались многими причинами: 1) разрешительная молитва «некчемне есть вымышленая, в которой жадного нема сенсу»; 2) такой молитвы нет ни «в греческом», ни «в старосвецком рукописном русском требнику«; 3) разрешит. молитва и не нужна для умершего, ибо по «споведи... живый покутуючий человек, а не по смерти разгрешен быти мает»; 4) «з Киева зайшол скрипт, то есть книга отписаная на фалшивые уданя и потвари, нанесеные на црковь Греко-Рускую Шпаргал брыдский, от Кассиана Саковича неякогось выданый, в которой книге киевской на листе л҃ѕ и л҃з положены суть тыи слова: в Грецком требнику тоей молитвы разрешальной, которую ты вспоминаешь, в жадном немашь, также и в некоторых словенских и любо то правда же вечого там по ней и проч. А далеей пастыре еднак теразнейший и без твоего дурню напоминаня, в требнику новоскорыгованом, з грецкимся требником зглажаючи, того разрешеня неположили. Але место того разрешения ублагательную молтву и проч. Щося тоей молтвы оублагательной тычет, тая есть, а при ней и другая на листе того требника сл҃и (238). То чительнику сщенный в ведомость взявши, такся справуй, як ти ся тут и на инших месцах подала наука.

Иначей зачинити и противно того нерозсудне шемрати жадною мерою не важся, под клятвою стх Богоносных отц и православных архиепископ и всех епископов Российской церкви пастырей»718.

После чтения разрешительной молитвы, происходило «целование» умершего, при пении стихир «на целование». После этих стихир, читался символ веры, трисвятое, Отче наш..., пелись тропари: «Со духи праведных» и пр., произносилась заупокойная ектения «Помилуй нас Боже» и после отпуста, провозглашалась вечная память «Ко гробу», т.е., к могиле тело умершего относилось с пением «Святый Боже». Перед засыпанием могилы землею, иерей предавал тело земле (т.е., посыпал на гроб крестообразно землю) с произнесением следующей формулы: «Вся от земля в землю посылаеши Господи, душу же юже приял еси, со святыми упокой». Следовали известные уже нам 12 метаний за душу умершего719.

В евхологионе м. Петра Могилы изложению «Последования во исход души» и чину погребения предпосылается «Указ о чинном погребении тел правоверных христиан», в каковом указе даются практические советы о времени и месте погребения, о порядке следования погребальной процессии, о целовании умерших, о возливании на тело усопшего елея и пр.720 Далее следует особый «указ о еже кого недостоит церковного христианского погребения сподобити«, и в заключение этого отдела приводится 26 правило киевского собора 1640 г. о погребальной процессии, в каковом правиле говорится, чтобы священники, при проводах усопших, шли перед гробом, а не за гробом721.

В требнике Могилы изложен и чин панихиды о умершем, совершаемой «по исходе души»722. Он состоит из обычного начала, тропарей «Со духи праведных», заупокойного канона 8-го гласа, двух тропарей после канона, молитвы: «Помяни Господи, яко благ» и отпуста.

Самый чин погребения в изложении могилинского требника723 почти ничем не отличается от, сейчас описанного, того же чина по другим южнорусским памятникам первой половины XVII в. Только, по могилинскому чину, после евангелия, положено читать велегласно одну лишь молитву – «Боже духов», а в конце отпевания, по отпусте, положена упоминавшаяся уже разрешительная молитва: «Милосердый и многомилостивый Г. I. Хр. Б. н., нас деля вочеловечивыйся и всего мира грехи носяй...». После этой молитвы следует возливание елея на мощи усопшего с особой, свойственной только могилинскому требнику, формулой: «Господь и Бог наш Иисус Христос, укрепивый тя в вере и подвизех христианского жития, той ныне милостивно сия да приймет и елеом щедрот Своих да простит вся немощию человеческою согрешенная, и мзду прияти да сподобит тя с святыми своими, поющими Ему алилуиа, алилуиа, алилуиа«. На кладбище показано нести усопшего с пением «Святый Боже», при посыпании землей гроба – произносить стих: «Господня земля...», при высыпании на гроб пепла из кадильницы, указано произносить стих: «Земля, прах и пепел еси, о человече, и в землю, паки по повелению Божию возвращаешися: но вечная ти память, брате«. При «закрытии гроба», т. е., при засыпании могилы, клир должен петь стихиру: «Земле зинувши...»724.

б) Чин погребения иноков

В рукописных и старопечатных требниках рассматриваемого времени, помимо самого чинопоследования иноческого погребения, встречается отдельная молитва «над скончавшимся иноком», или «на скончание инока» – «Господи Боже наш, иже премудростию Своею основавый землю, и от земли создавый человека»725. Такая же молитва и, также, отдельно от самого чина иноческого погребения, встречается и в греческих евхологиях726.

Между чином иноческого погребения и последованием погребения мирских человек в рассматриваемое время было гораздо более сходства, чем какое существует между теми же чинами в современном требнике. Главной отличительной особенностью монашеского погребения, в сравнении с погребением мирских человек, по современному требнику, служит отсутствие в первом канона и замена его утренними воскресными антифонами всех восьми гласов, с присоединением к каждому антифону четырех покойных стихир «творения Феофана». Эта особенность свойственна чину иноческого погребения и в старых русских рукописных и печатных требниках, но тогда эта особенность не могла служить таким видным отличием чина иноческого погребения от погребения мирского, ибо, как мы уже видели, в то время и чин мирского погребения также не имел в своем составе канона, который заменялся тоже стихирами самогласными, в числе коих были и Феофановские стихиры, хотя и без антифонов. В настоящее время, чин иноческого погребения в самой заключительной своей части имеет некоторые тропари, которых нет в чине мирского погребения: «Земле зинувши», «Яко же рекл еси, Господи, Марфе» и «духовная моя братия». В рассматриваемое время, эти тропари были одинаково присущи, как иноческому, так и мирскому погребению. Поэтому, при изложении особенностей чина иноческого погребения, мы очень часто будем ссылаться на описанный уже древнерусский чин мирского погребения, отмечая более подробно только те особенности, которые свойственны иноческому погребению исключительно.

Как и теперь, в рассматриваемое время, тело умершего инока не омывалось, а только отиралось губкою, намоченной в теплой воде: «и обрысует мертва теплою водою с воггарем»727. При одеянии умершего инока, предписывалось всячески избегать того, чтобы видеть «наготу его». Поэтому, одежды умершего инока переменялись с такими предосторожностями: «снемлют с него сквернавыя ризы на ноги и чистыя возлагают со главы»728, т. е. обнаженные части тела сейчас же старались закрыть новыми одеждами. На умершего инока надевали все, присвоенные его сану, одежды, а в заключение, как и теперь, «свивали» мантией. Делали это таким образом: распростирали по полу мантию умершего, полагали его на нее, после чего, «обрезав края мантии и вземше концы, свивали о нем, потом окройми обоюду увивали, якоже сотворити три кресты от персей до ногу»729. Завернутый описанным образом в мантию, умерший инок походил на спеленатого младенца. Большинство рукописных требников, согласно с ответами митрополита Киприана, не полагают никакого различия в одеянии инока «простеца» от инока, имевшего священный сан: «попа чернца управляли якоже всякого чернца»730. Но некоторые из рукописных требников XVII в. и старопечатные требники этого времени указывают возлагать на умершего священноинока, сверх иноческих одежд, еще и священническое облачение. По одним памятникам, умершего иеромонаха, кроме иноческих одежд, облачали в «чистительский патрахель»731. Другие памятники ХVII в., в данном случае, упоминают еще и о фелони: «аще ли священноинок (умерший), то возложити нань, верх мантии священнический патрахель. И возлагают верху фелонь, простерше наполому, на одре положат. Во время же погребения, влагают главу его внутрь устия фелоня и иглою сошиют, и у ногу соберут подолок фелоня, и свяжут вервию полыстома»732. Умершего иеродиакона погребали без стихаря, как великого схимника733. Все эти указания о приготовлении тела умершего инока к погребению, за исключением добавления об облачании священноинока, заимствованы из греческих734 и сербских требников735.

Памятники рассматриваемого времени в чине иноческого погребения все дают указание о «выносе», изложение порядка которого предшествует изложению самого чина отпевавия. После краткой литии в келии умершего инока, тело его относили «в гробницу» (έν τφ κοιμητηρίφ), причем, по пути, одр с останками почившего, согласно с греческой736 практикой, дважды полагали на землю, кадя при этом вокруг одра. По принесении и поставлении одра с телом почившего, «в гробнице», пели тропари: «Помяни, Господи, яко благ», после чего произносилась сугубая ектения, читалась молитва: «Боже духов» и отпуст. Когда же наступало время самого погребения, параэклисиарх, ударами в «железное», или в «клепало», оповещал братию, которая сходилась в гробницу, где стояли мощи почившего. Сошедшись в гробницу, иноки покрывали мощи «понявою гробною« сверх которой полагалась икона Спасителя и Богоматери737, и несли их в церковь, или, собственно, в паперть церковную, как определеннее выражаются некоторые требники738. В паперти, одр с останками поставлялся «противу великих врат церковных»739. Так описывается обряд двукратного «выноса» тела почившего инока сначала из келии в «гробницу» (т. е. усыпальницу), а потом из гробницы – в церковь, во всех рассматриваемых требниках740, и в этом отношении они воспроизводят то, что сказано об этом моменте чина иноческого погребения в греческих евхологиях741, равно как и в сербских742.

Иноческий потребник 1639 г. описывает обряд выноса с особенными подробностями: «и как будет время над ним (скончавшимся иноком) пети, взем благословение от настоятеля параеклисиарх ударяет в клепало, и соберутся братия вся в церковь, и игумен, и священницы, и диаконы, и облачатся в ризы, и пойдут в усыпальницу. И пришед игумен, сотворит начало: Благословен Бог наш, таже трисвятое, по Отче наш, тропари: Со духи праведных. Таже ектения и возглас. И понесут его братия на главах, и крылошаня идут напереди умершего, поюще Святый Боже. Таже с образом. А игумен, и священницы, и братия идут созади умершего. И поставляют одр со преставльшимся 3-жды на земли, до церкви идучи. И на всяком поставлении, диакон глаголет ектению «Помилуй нас Боже» и кадит окрест одра, и по ектении, возглас, а отпуста несть. Таже вносят его в церковь, и поставляют противу великих врат церковных»743. В том же иноческом потребнике 1639 г., есть замечание, что священноинока, для отпевания, нужно вносить в самую церковь744.

Самое отпевание почившего инока в XVI и первой половине ХѴII в., как мы уже заметили, мало чем отличалось от чина мирского погребения того же времени. В самом начале отпевания, вместо обычного в чинах погребения псалма 90, некоторые требники указывают читать 50 псал.745, после которого, по иным памятникам, следовала великая заупокойная ектения, алилуиа и тропарь: «Глубиною мудрости…», с богородичным его746, а по другим – непосредственно 17-я кафизма747. Семнадцатая кафизма разделялась на две статьи; первая пелась с припевом: «Помяни, Господи, душу раба Твоего», вторая – с припевом: «Упокой, Господи, душу раба Твоего». Иноческий потребник 1639 г. говорит еще о каждении на каждой статье алтаря и всей церкви748. После тропарей на «Благословен еси Господи», следовали антифоны всех восьми гласов со стихирами самогласными. К первому антифону каждого гласа (каждый антифон, как известно, состоит из трех стихов) присоединялось несколько самогласных стихир на тот же глас. Стихиры эти были те же, что и в обширных редакциях Чина мирского погребения (см. их выше). Стихиры на блаженнах положены те же, что и теперь в чине иноческого погребения, только, несколько, в ином порядке. Апостол и Евангелие были те же, что и в современном требнике. Стихиры на целование пелись в таком же порядке и в таком же количестве, как и в описанном Чине мирского погребения. О целовании умершего, в иноческом потребнике 1639 г., находим такое замечание: «целуют брата преставльшогося во уста, покров наложив»749. Обряд выноса тела усопшего инока совершался при пении тех же стихир и тропарей, что и в описанном выше древнерусском чине мирского погребения. Во время этого шествия, тело усопшего опять поставлялось дважды на землю, при пении тропарей: «Покой Спасе наш» и «Помяни, Господи, яко благ». С той же молитвой, как и в древнерусском чине мирского погребения, и с теми же возглашениями, возливалось на останки усопшего освященное масло. При опускании останков в могилу, пели те же тропари, что и теперь поются в этот момент при погребении монахов: «Земле зинувши», «Якоже рекл еси, Господи, Марфе», «Духовная мои братия и спостницы«. Краткой обычной литией чин заканчивался. По отпусте, священник читал положенные разрешительные молитвы, в числе коих замечаем одну новую, сравнительно с чином мирского погребения, а именно: молитву «отрешению» – «Отреши, Господи, душу раба Своего, имярек, от всех злых прегрешений eго»750. Возвратясь с места погребения в церковь, все должны были положить за умершего по 15-ти поклонов, с той же молитвой, какая указана выше, в чине мирского погребения.

Все, отмеченные в чине иноческого погребения, особенности оправдываются памятниками церкви греческой751 и сербской752. Если в греческих евхологиях мы не находим указания о чтении по отпусте разрешительных молитв, то такие указания и некоторые молитвы мы находим в сербских требниках753.

В южнорусских требниках754 чин иноческого погребения почти одинаков с современным, таким же, чином, так что тех указаний, относительно выноса умершего инока сначала в усыпальницу, а потом в церковь с двукратным или троекратным поставлением гроба на землю, с какими встречались мы по требникам севернорусским, здесь уже не имеется. А, как известно, современный Чин иноческого погребения, печатаемый в наших требниках с 1658 г., принят всецело из греческих печатных венецианских евхологионов первой половины XVII в.755 Видимо, южнорусские печатные требники, в отношении к рассматриваемому чину, были согласованы с греческими печатными евхологионами ранее, чем сделал это в своем требнике (1608 г.) патриарх Никоп. Только разрешительная молитва в чине иноческого погребения и в южнорусских требниках оставлена та же, что мы видели и в северорусских требниках, т. е. «Бог многомилостивый и милосердый, всему миру грехи нося..."

в) Чин погребения священников

Современный чин священнического погребения вошел в нашу богослужебную практику только со времени патриарха Никона (впервые был напечатан в требнике, изданном в 1658 г., л. 402–476), а до этого времени у нас на Руси отпевали умерших иереев особым, довольно необычным, по своему составу, чином. Вопрос об этом древнерусском чине иерейского погребения был предметом научных исследований проф. Красносельцева, который в одном из своих ученых трудов756 старался, насколько нозволяло тогда состояние литургической науки, выяснить происхождение этого оригинального чинопоследования, описал этот чин и привел славянорусский текст его по двум редакциям. Считая излишним, поэтому, входить в подробное описание древнего чина иерейского погребения, мы решили обратить главное свое внимание на уяснение вопроса о происхождении этого чина, надеясь кое-что добавить к сказанному профессором Красносельцевым и сообщать те особенности в рассматриваемом чине, которые мы заметили, с одной стороны, в рукописях, не бывших на рассмотрении у почтенного исследователя, а с другой, – в старопечатных потребниках757.

Рассматриваемый чин священнического погребения – явление в богослужебной практике сравнительно не раннее: по свидетельству Красносельцева, до половины, или даже до конца XV в., ни греческие евхологии, ни наши русские требники не знали особого чина для погребения священников758. Только с половины или конца XV в. в церковной богослужебной практике, сначала только греческой, впервые, по мнению профессора, стали появляться особые чины иерейского погребения. Известные теперь, по описанию проф. А. А. Дмитриевского, рукописные литургические памятники православного востока, подверждают исторические справки Красносельцева: до XV века в этих памятниках мы, действительно, не видим особого последования на погребение священников; с XV века (нужно только заметить, с самого начала этого века759) мы начинаем встречаться по греческим евхологиям с особыми чинами, для погребения иереев. В памятниках более раннего времени, имеются только отдельные молитвы «над скончавшимся иереем»760.

Подобное же явление наблюдается и в памятниках церкви русской: до XV века наши рукописные памятники ограничиваются только одними молитвами «над преставившимся попом»761; с конца же XV века, в наших русских требниках появляется уже особый «чин, егда поп преставится», хотя, в то же время, остаются в ряду отдельных молитв на разные случаи и молитвы над преставившимся попом762.

При своем появлении в греческой богослужебной практике, чины, предназначенные для священнического погребения, мало чем отличаются от современных им Чинов погребения мирян. Самое раннее из известных нам по описаниям последование иерейского погребения763 не имеет в своем составе даже особого указания о приготовлении умершего пресвитера к погребению, о его облачении в священные одежды и проч. Положенное здесь пение антифонов нельзя отнести к особенностям отпевания иереев, так как в то время эта особенность была свойственна (хотя редко) чинам погребения мирских человек764; только содержание некоторых стихов на блаженнах и некоторых стихир на целовании, приноровлено к случаю. Следя, далее, за греческой богослужебной письменностью XV в., мы находим здесь уже специальные чины для погребения священников, во многом отличные от, современных им, чинов мирского погребения. Таков Чин погребения, общий для всех иерархических лиц: епископов, пресвитеров, диаконов и даже простых монахов (для которых, впрочем, положены в этом чине особые молитвы765. Поскольку это чинопоследование может уяснить нам вопрос о происхождении нашего древнерусского чина погребения священников, перечислим вкратце его составные части, отмечая курсивом те молитвословия, которые вошли и в наш древнерусский Чин иерейского погребения. Начинается это греческое последование указанием, как должно приготовлять к погребению лицо священного сана.

Три иерея отирали тело умершего собрата губками, смоченными вином или теплою водою, а потом одевали его в обычные и священные (сообразно сану) одежды. В день, предназначенный для погребения, священники, собравшись сначала в церкви и облачившись здесь в священные одежды, шли отсюда с предносным крестом и иконами, при пении стихир кресту (Воздвиженских) в дом, где лежал умерший. Здесь совершали краткую заупокойную литию, в заключение которой прочитывалась молитва над скончавшимся иереем: «Владыко Господи Боже наш»766. Положив, или, собственно, посадив умершего на седалище (έѵ ϑρονίψ), несли его к церкви и трижды обходили вокруг нее с пением тропарей: «Церков вопиет и зовет, взыскуя иерея», "Святии мученицы», «Слава Тебе, Христе Боже». Когда после троекратного обхождения храма процессия остановилась перед запертыми вратами его, предстоятель возглашал: «Отверзите ми врата праведныя и, вшед, исповемся Господеви...». Привратник (προσμονάριος) открывал врата храма, и похоронная процессия вступала в него с пением тропаря: «Радуйся церкве Божия, радуйся святый жертвениче, радуйся святая трапеза..» Одр с мощами поставляли посреди храма и предстоятель начннал последование, весьма близко подходящее по своей структуре к чину утренн. После обычного начала и чтения предначинательных молитв, следовал возглас утрени: «Слава святей и единосущней», после чего начиналось чтение шестопсалмия767. Следующие составные части погребения располагаются, применительно к порядку утреннего богослужения великого пятка. Между различными песнопениями и молитвословиями, на протяжении всего чина, полагалось 16 апостольских и Евангельских

чтений. После каждого Евангелия следовала заупокойная ектения, а потом молитва. Первое чтение из апостола и Евангелия начиналось после тропарей по великой ектении, второе – после первой славы 17-й кафизмы, третье – по второй славе, четвертое – после следовавших непосредственно за третьей славой кафизмы седальнов и тропарей на «Благословен еси Господи». Вместо канона пели антифоны всех 8-ми гласов со стихирами Иоанна Дамаскина и Феофана. За каждым антифоном опять следовало чтение апостола и Евангелия. По прочтении 12 Евангелия, пение антифонов заканчивалось и продожалось пение одних только заупокойных стихир упомянутых песнописцев, а после 13 Евангелия, исполнялись икосы Романа Сладкопевца с припевом «Аллилуиа». Икосы сменялись блаженнами, после которых читались 14-е апостол и Евангелие. Этим заканчивалась одна часть отпевания. Совершалась потом литургия. По заамвонной молитве, происходило целование умершего, при пении обычных, на этот случай, стихир: «Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему», и пр. По целовании, в 15 раз читались апостол и Евангелие, после сего – умершего, при пении «Святый Боже» несли к месту погребения. При закрытии гроба и засыпании могилы землею, пели ирмосы Великого канона и особые тропари с припевами из 50 псалма. В последний (16-й) раз читались апостол и евавгелие, уже после закрытия гроба, (могилы), и следовала последняя (16-я) заключительная молитва. Чин заканчивался отпустом, провозглашением вечной памяти и поклонами за умершего.

Значительная часть особенностей нашего древнерусского чина священнического погребения, имеет для себя основание в рассмотренном έξοδιαστικόν’е. В последнем, указания о приготовлении умершего иерея к погребению, во многом сходны с древнерусской практикой в том же έξοδιαστικόν’е; здесь мы встречаемся впервые с многократным чтением апостола и Евангелия, с такою особенностью, которая была свойственна и нашему, древнерусскому чину иерейского погребения. Правда, в έξοδιαστικόν’е – апостольских и Евангельских чтений вдвое больше, чем в древнерусском чине, да и Евангельские зачала указываются не те, но сходство – в самой идее: отличить чин погребения священников от обычного погребения мирских человек многократным чтением апостола и Евангелия. Таким образом, тот чин, который совершался при погребении иереев у нас на Руси в XVI и первой половине XVII вв., начал постепенно зарождаться на востоке, здесь же он прошел еще несколько стадий своего развития, прежде чем перешел в русскую богослужебную практику. Отметим здесь и эти стадии развития греческого чина священнического погребения.

Гораздо ближе подходит к нашему древнерусскому чину священнического погребения другая редакция древнегреческого чина того же погребения, встречающаяся в евхологиях XVI в. Греческий чин погребения священников по этой редакции описан у проф. Красносельцева на основании рукописного евхология Афоно-Пантелеймоновской библиотеки № 305, XVI в.768 Со своей стороны, мы можем заявить, что такой же редакции чин иерейского погребения находится в рукописи святогробской библиотеки № 615769. Чинопоследование этой редакции состоит уже из 8 составных частей, и в этом отношении еще ближе подходит к нашему древнерусскому чину. Указ о приготовлении умершего иерея к погребению здесь тот же, что и в ранее описанном έξοδιαστικόν’е, с прибавлением только некоторой подробности, свойственной и нашему славянскому чину – это изображение крестов на покрывале, которое возлагалось на умершего. По греческому списку, на голове и груди, по нашим славянским требникам – на «завесе», покрывавшей умершего, «воображали» кресты таким образом: «на главе три кресты и на персех един». Прежде самого отпевания, по греческим евхологиям, над умершим священником нужно было совершить вечерню (если время было заполдень или позже) или утреню (если была полночь или ближе к утру). Об утрени выражено так: ψάλλονται τά έώϑινα, το ψαλτηριον δλον καί τόν άμωμον770.

Самый чин отпевания, как в евхологии, бывшем в распоряжении у Красносельцева, так в упомянутой святогробской рукописи, выделен в особую рубрику под заглавием: τάξις, γενομενη έπί ταφής πρεςβυτέρου. Это отпевание, по обычных предначинательных молитвах, открывалось пением антифонов 1 гласа. Как будто, такая редакция чина священнического погребения – сокращение обширной редакции того же чина, какую представляет из себя описанный нами έξοδιαστικόν. Как там вначале идет полное изложение утрени: шестопсалмие, великая ектения, тропари, кафизмы, а затем поются антифоны 8 гласов, в соединении с самогласными покойными стихирами, так здесь – сначала дается сокращенно общее указание: «и поют утреню, и всю псалтирь, и непорочны», а потом следует изложение самого отпевания, начинающегося пением антифонов всех восьми гласов со стихирами. Самое отпевание, содержащееся в упомянутых двух греческих евхологиях, довольно близко, по своему составу, подходит к древнерусскому чину иерейского отпевания. Как мы уже сказали, греческий чин отпевания этой редакции состоит из восьми частей. Чтобы ознакомиться с характером и составом каждой части, достаточно указать и рассмотреть первую часть, так как все части, со своему составу, тождественны между собою.

Начинается первая часть, если не считать общего для всего чина начала, состоящего из обычных предначинательных молитв, пением антифонов первого гласа. За антифонами пелись стихиры покойны Иоанна Дамаскина: «Кая житейская сладость» и др., потом самогласен: «Великий архиерей и праведный Судия». Все это так, как и в первой части русского чина, изданного Красносельцевым771. За молитвою следовали Трисвятое, прокимен, апостол и Евангелие772. Следующая, вторая, часть начиналась пением антифонов второго гласа, за которым продолжалось пение самогласных покойных стихир Дамаскина, и т. д. После 8-го Евангелия полагалось прощанье с умершим, при пении обычных, на этот случай, стихир: «Приидите, последнее целование...» Останки умершего несли к месту погребения, где читалось последнее (9-е) Евангелие о воскрешении Лазаря. Пением блаженн со стихами, ектенией и обычным отпустом погребение заканчивалось. И наш, древнерусский, чин погребения иереев распадается на 8 частей; в каждой части была особая молитва. Молитвы, хотя и не в том же порядке, были те же, что и в рассмотренном греческом последовании.

Указанный по двум последним греческим рукописям чин священнического погребения очень близко подходит к нашему древнерусскому чину, хотя еще не может считаться буквальным оригиналом этого чина. Очевидно, греческий чин священнического погребения, прежде чем перейти в русскую богослужебную практику, претерпел еще одну стадию в своем развитии. Такой переходной стадией мы склонны считать южнославянскую редакцию рассматриваемого чина.

У нас под руками было три списка чина священнического погребения южнославянской редакции: один из требника Севастьяновского Собрания (Румянцевского музея), другой – из рукописного требника Афоно-Зографской библиотеки № 334 (331)773, и третий – из южнославянских требников Императорской Публ. Библ. Q I. № 1123. Чин священнического погребения, заключающийся во всех трех поименованных южнославянских требниках, за весьма немногими исключениями, тот же самый, какой встречается в древнерусских богослужебных памятниках. Некоторая разница наблюдается между южнославянскими и русскими требниками только в самом начале чинопоследования. По южнославянским евхологиям, тело умершего священника, согласно с греческим обычаем, полагали на «престол», т. е. на седалище (έν ϑρονίψ). В самом начале

последования пели канон Андрея Критского и стихиры на «Господи воззвах» всех восьми гласов774. Вместо этого начала, в наших русских требниках указывается другое: по окончании литургии, над представльшимся священником пели «мирский проводник весь«, т. е. чин мирского погребения, до стихир на целование включительно, потом следовал «канон Лазарев» (первый канон из службы Лазаревой субботы), а после канона – воскресные хвалитные стихиры 8-го гласа. После воскресных стихир, на «Господи воззвах», 8-го гласа, по южнославянским евхологиям, а по нашим – после упомянутых «хвалитных стихир» пели «Благословен еси, Господи« с тропарями «Святых лик» и проч. В дальнейшем изложении чина и южнославянские, и наши требники775 сходятся. Можем отметить только некоторую разницу между теми и другими в распределении апостольских и евангельских чтений, и некоторых тропарей. Так как чин распадается на 8 частей, то в каждой из этих частей мы и постараемся указать те различия, какие существуют между русскими требниками и южнославянскими. Первая часть, по нашим русским требникам, буквально сходна с тою же частью в южнославянских евхологиях. Во второй части, в южнославянских требниках, апостол – из послания Коринфянам, зач. 162 (Братие, не всяка плоть, та же плоть), а в русских – из послания к Тимофею зач. 282 (Чадо Тимофее, молю убо прежде всех творити молитвы). В третьей части, по Севастьяновскому южнославянскому требнику, положен прокимен: «Душа его в благих водворится«, а по нашим русским: «В мире вкупе усну и почию»; апостол в этой же части, – по Севастьяновскомѵ требнику, из послания Коринфянам, зач. 125, «Слово крестное«, а по русским требникам – из послания к Солунянам, зач. 270. Впрочем, особенности наших требников, в данном случае, подтверждаются другим южнославянским Евхологием № 334. В четвертой части, по южнославянским требникам, – апостол из послания к Римлянам, зач. 113, а по нашим – из послания Коринфянам, зач. 185. В шестой части наблюдается разница в Евангельских чтениях: по южнославянским евхологиям положено Евангелие от Матфея, зач. 66, а по нашим требникам – на этом месте стоит утреннее воскресное Евангелие 11-е. В той же шестой части, по нашим рукописным требникам, положен тот же

тропарь, что и в южнославянских евхологиях: «Свет наш просветися, Христе Боже наш», а по старопечатным требникам – на этом месте другой тропарь: «Порабощен грехи, припадаю Ти, невидимому«, а первый тропарь, по старопечатным требникам, снесен в следующую часть. В седьмой части, по южнославянским требникам, положено Евангелие воскресное, утреннее, 6-е, а по нашим требникам – воскресное 10-е. Начиная с этого места, замечается почему-то некоторая, правда, опять-таки, несущественная, разница между нашими рукописными и старопечатными требниками. Южнославянские евхологии стоят в согласии, иногда, с первыми, иногда – со вторыми. В рукописных требниках, согласно с южнославянскими, в упомянутой седьмой части было два тропаря: «Свете наш возсиял еси» и «Спаси мя, Престоле райский«, а по старопечатным требникам, в этой части был только один, упомянутый выше, тропарь: «Свет наш воссиял», после которого сразу следовала молитва «Нескончаемый Боже, еже в доблех благих повелех жити человеку«. По югославянским евхологиям, умершему священнику давали в руки хартию, на которой писались первые три стиха из первой главы Евангелия Иоанна. По нашим рукописным требникам, в руки умершему священнику давали тоже хартию, но на ней писалась такая, довольно странная молитва «Ангели, Архангели – Михаиле, Гаврииле, Урииле, Рафаиле, Рагуиле, Варфоиле, Парфоноиле (вариант – Пафроне), Сарсаиле, Сатанаиле, Ехыот (вар. Ехивт), и вся силы небесныя, помозите рабу Божию, иерею, имярек»776. Старопечатные потребники ничего не говорят о вручении священнику какой-либо молитвы. Южнославянский евхологий № 334 отмечает еще такую подробность, не вошедшую в нашу русскую практику: ко гробу умершего священника подводили, случившихся при погребении, его духовных чад, которые должны были «сотворить в себе» такую молитву: «Прости, Господи, духовного отца нашего, имярек«. Последнее (9) Евангелие от Иоанна о воскресении Лазаря, южнославянские евхологии предписывали читать на гробе умершего: «потом покрывают дьскою, и станет поп на дьсце на ногу, и речет Евангелие праведного Лазаря». В наших требниках такой особенности при чтении последнего Евангелия не указано. Перед закрытием гроба, евхологий № 334 указывает покрывать лицо священника («образ» его) «антимисом, или ручником комкальником, еже покрывают потир«. И этой особенности в наших требниках нет. Заканчивается погребение после Лазарева Евангелия, по южнославянским евхологиям777, сугубой заупокойной ектенией (начинающейся с прошения «Рцем вси»), молитвой: «Боже духов» и отпустом. Наши требники, как рукописные, так и старопечатные, чин иерейского погребения заканчивают так: после Евангелия о воскресении Лазаря, – Трисвятое и по «Отче наш», тропарь «Покой, Спасе наш», прощальная молитва: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа» (та же, что была в чинах мирского и иноческого погребения), и отпуст.

Таким образом, южнославянская редакция чина священнического погребения стоит весьма близко к нашей русской; разница замечается самая несущественная в расстановке и изменении некоторых Евангельских чтений, и немногих тропарей. Вполне вероятно предположение, что на страницы нашего древнерусского требника чин погребения священников перешел с какого-либо южнославянского оригинала. Принадлежит ли переработка греческого чина священнического погребения в тот вид, который встречается в южнославянских евхологиях и перешел потом с некоторыми изменениями в наш древнерусский требник, – принадлежит ли эта переработка перу какого-либо из южнославянских литургистов, или эта переработка была еще произведена в церкви греческой, и южнославянская редакция чина – только копия с, не дошедшего до нас, греческого оригинала, – сказать об этом определенно, за неимением точных и положительных данных, нельзя. По крайней мере, среди наших русских книжных людей первой половины XVII в. существовало мнение, приписывающее южнославянскую редакцию чина на погребение иереев болгарскому попу Еремею. Это мнение вошло даже в напечатанный при патриархе Иоасафе мирской потребник 1639 г. В этом требнике, после изложения чина погребения мирских человек, есть такая интересная прибавка: «А поповское погребение отставлено, по повелению господина, святейшего Иоасафа, патриарха Московского и всея Руси: потому что то погребение учинено от еретика Еремея, попа Болгарского. А в греческих переводех его нет, такоже и в старых харатейных и в писмяных в старых и малыя Руссии, яже в Киевских, нет же. И того ради, положено зде, в сей книге погребати священники мирским погребением и никтоже о сем да соблазняется»778. Подобная же прибавка к чину мирского погребения делается и в следующем по времени издания требнике 1647 года779. В патриаршество Иоасафа, таким образом, а, отчасти, и при Иосифе, у нас на Руси погребали скончавшихся священников обычным чином мирского погребения780. Существовавшего ранее в наших рукописных и старопечатных требниках особого чина для погребения священников, стали избегать, как еретического. Что еретического найдено было в этом чине при патриархе Иоасафе, сказать трудно. Проф. Красносельцев думает, что поводом к изъятию из употребления означенного чина могла послужить, упоминаемая нами, довольно странная молитва с именами архангелов, которую рукописные потребники предписывали полагать в руку умершему священнику781. Но дело в том, что эта молитва в печатный наш требник, издававшийся несколько раз до патриарха Иоасафа, не вошла, а потому – врядли она могла послужить поводом к изъятию чина из употребления. Мысль о еретическом характере рассмотренного чина, думается, могла, скорее, сложиться под другим влиянием, на что можно видеть намеки в приведенном объяснении потребника 1639 г. Не смутило ли наших книжных справщиков времени патриарха Иоасафа то обстоятельство, что в «греческих переводех« и в требниках «малыя Русии, яже в Киевских», нет рассмотренного чина священнического провода. Насколько верна была мысль наших книжников об отсутствии греческого чина вообще в «греческих переводех» и в «старых харатейных и писмяных« требниках, это показали предшествующие наши ссылки на древнегреческие и русские рукописные требники. Но в греческих печатных изданиях требника – рассмотренного чина священнического погребения действительно нет, равно как нет этого чина и в печатных требниках малой России и, в частности, в Киевских. На основании бывших у нас под руками печатных южнорусских требников первой половины XVII в., можно с несомненностью думать, что малая Россия в то время уже не знала особого чина священнического погребения. Правда, в Львовском требнике 1645 г. в самом конце есть «Последование провода священником мирским» (л. 335 об., 336 об.). Но это последование не заключает в себе особого чина священнического погребения. Здесь даются лишь указания о приготовлении тела умершего иерея к погребению, самое же отпевание положено совершать по чину «иноческого провода». Отмечаем, при этом, любопытную подробность, касающуюся приготовления умершего священника к погребению: в гроб с умершим священником полагали потир и дискос со звездицею, «или от воска, или от илектра сделанная«; на верху же гроба, кроме креста и Евангелия, потир церковный с дискосом и звездою. – Петр Могила помещает в своем евхологии 1646 г.782 уже другой чин священнического погребения, заимствованный из печатных венецианских евхологиев783. Это тот самый чин, который содержит и наша современная богослужебная практика. Только в евхологии Петра Могилы чин священнического погребения предваряется извлечением из определений Киевского Собора 1640 г. о погребении священников непременно соборне и распределении сорокоуста по них между всеми церквами той протопопии, в которой служил почивший. Самый чин священнического погребения, по Могилинскому требнику, несколько сокращеннее греческого и современного нашего чина. Так, в нем указан только один антифон 6-го гл.: «на небо очи мои» и опущены антифоны 2-го и 3-го гласов; нет также псалмов, положенных теперь после 2-го, 3-го и 4-го Евангелия. Икосов после 6-й песни, у Могилы положено только 12, тогда как теперь их – 24. Впрочем, предубеждения против рассмотренного чина священнического погребения существовали среди наших книжников недолго: в изданном при патриархе Иосифе потребнике 1651 г.784 этот чин был опять помещен, и держался в богослужебной практике до патриарха Никона, именно, до 1658 г., когда был заменен другим чином, заимствованным из венецианских печатных греческих книг и существующим до сих пор.

В заключение, сделаем несколько замечаний, относительно погребения в XVI и XVII в. других священнослужителей: диаконов и епископов.

Диаконы в рассматриваемое нами время погребались, по-видимому, по Чину погребения мирских человек. В одном рукописном требнике нам пришлось встретить только указание на приготовление тела почившего диакона к погребению рядом с такими же указаниями относительно священника: «Аще ли поп белец, омывают его водою и облекут в сорочку и в сукняну свитку, таж стихарь, и патрахиль, и фелонь, а на ноги копытца и калиги. Також и диакон белец: на свитку сукняну стихарь»785. Затем, как мы уже упоминали, в требниках 1639 и 1647 г., чин мирского погребения надписывается так: «последование погребению священническому и диаконскому чину, и мирским человеком». Вот и все данные, относительно погребения диаконов, почерпнутые из рукописных и старопечатных требников рассматриваемого нами времени.

Что касается погребения архиереев, то в XVI и XVII вв. оно совершалось по чину погребения иноческого786, с добавлением некоторых специальных обрядов, касающихся, собственно, приготовления праха почившего иерарха к отпеванию, процесса перенесения гроба с почившим святителем в церковь и служения литургии перед отпеванием.

Указ святительского погребения издан проф. Красносельцевым787, а в Российской Вивлиофике напечатан «Чин погребения Российских патриархов»788. Пользуясь этими источниками, мы и представим, в кратких чертах, особенности святительского погребения XVI и XVII в.

Как только умирал святитель, сейчас же начинали его помазывать маслом и «наряжать» в святительские одежды, а на колокольне соборной церкви в это время благовестили в большой колокол. В одном из рукописных требников конца XVI в. указывается такой порядок облачения: «по отрении губою и по облачении в новую свитку, аще будет (почивший) скимник, возлагают куколь, и плети789, и пояс. Таж стихарь, и патрахиль, и палицу, и фелонь, и омофор, и в левую руку вложат ему свиток написан ихже ставил в животе своем, попы и диаконы имена их»790. После облачения, над почившим святителем пелась заупокойная лития. До погребения, гроб с телом почившего должен был стоять или в ближайшей цриходской церкви, или же в крестовой (архиерейской). О погребении архиерея докладывалось царю, который и назначал «большого» святителя для совершения отпевания. В день отпевания, гроб переносили, при колокольном звоне, из приходской, или крестовой церкви, в собор. В чине погребения патриархов, при этом, замечено, что священнослужители должны идти «святейшого патриарха за гробом, а не тако якоже иных погребают, ходят пред гробом»791. В церкви гроб поставляется сначала посреди ее, «прямо царских врат«. Священники и епископы во время часов творили просфоромисание. На малом входе, священники брали гроб и вносили его через царские врата в алтарь, и поставляли по правую сторону престола. Во время апостола, гроб переносился на горнее место, и поставлялся здесь «ногами к престолу». По прочтении Евангелия, гроб поставлялся на прежнем месте, с правой стороны престола. Как видим по описываемому Чину, почившему иерарху старались придать такое положение, что он, как бы, принимал участие в совершении литургии. То же наблюдаем и при дальнейшем служении литургии. Во время херувимской, «служащий святитель, сотворив прощение792 у св. престола, и творит прощение у преставльшагося святителя, яко у живого, и самому дает прощение. Такоже и прочий служащий, целующе святый престол, и творят прощение у преставльшагося святителя и у служащаго«. Так же поступали с умершим святителем, как бы, с живым, и перед пением символа веры, при возгласе «возлюбим друг друга» «и егда приспеет время пред исповеданием православныя веры, святитель и прочий

служащий целуют святый престол и преставльшагося святителя в шапку, глаголюще: Христос посреде нас»793. Перед причащением, все священнослужители испрашивали у почившего прощение794.

По заамвонной молитве, гроб с телом почившего архиерея опять износился священниками на середину храма, где и совершалось отпевание по чину «иноческого погребения».

По совершении обряда последнего целования, читалась протодиаконом с амвона прощальная грамота умершего святителя795. Дальнейшее изложение святительского погребения, опять, во всем сходно с чином погребения иноков.

В греческой богослужебной письменности нам не приходилось встречать подобных описаний святительского погребения. Вполне возможно, что указанные обряды, наблюдавшиеся у нас при погребении архиереев, были постепенно выработаны практикой русской церкви.

г) Чин младенческого погребения

В «Ответах» Нифонта, епископа Новгородского, на вопрос известного Кирика: «достоит ли над младом детем пети«, дается такое решение: «а вот час, в он же крестившеся», т.е, хотя бы младенец умер тотчас после крещения, над ним следует петь чин погребения: «не грехов бо деля, – как разъясняется далее в «ответах», – поем над мертвыми, но яко над святыми, должни бо есмы всякого христианина яко свята мнети, а Бог судит всем»796. Подобное решение относительно погребения младенцев, дает другой русский святитель, митрополит Киприан. В своих ответах игумену Афанасию митрополит Киприан, между прочим, замечает: «а над младенцем преставльшимся пети»797. Таким образом, от XII и XIV вв. мы имеем свидетельства, с одной стороны, говорящие за то, что у нас на Руси в это время некоторые сомневались, нужно ли над скончавшимся младенцем, в виду его невинности, отправлять погребение, с другой – за то, что церковная власть признавала необходимым совершать чин погребения и над младенцами, и делала соответствующие распоряжения для устранения всяких, на этот счет, сомнений. Но из приведенных кратких замечаний наших иерахов, совершенно не видно, каким же чином нужно было отпевать скончавшихся младенцев. С особым чнном для погребения младенцев мы встречаемся только с конца XV в.798 в памятниках же более раннего времени находим только одну молитву над скончавшимся младенцем: «Храняй младенцы, Господи»799. Какой чин разумели упомянутые нами иерархи, когда давали предписание «над преставльшимся младенцем пети», – полный ли чин отпевания взрослых, или существовавший в то время, но не дошедший до нас какой-либо особый чин младенческого погребения, – сказать без определенных данных, трудно. Весьма немногие памятники проливают, впрочем, некоторый свет на этот вопрос. В рукописном требнике XV в. библиотеки Троице-Сергиевой Лавры № 224 над упомянутой молитвой: «Храняй младенцы, Господи» помещается такое надписание: «молитвы над умершим младенцем погребальныя до 12 месяцев. Аще ли двою годов у матери отроча, то уже в ризах служба совершается. А преж молитвы (т.е. Храняй младенцы), глаголи Трисвятое и по Отче наш, со духи праведных. Покади фимиамом, – таж глаголи: Храняй младенцы, Господи«. (л. 253). Такое же замечание и такой же краткий чин младенческого погребения имеется в рукописном требнике Волоколамской библ. № 383, л. 384–385. Из этих кратких замечаний получается такое представление об отпевании младенцев у нас на Руси в XV веке: над младенцами до двух лет совершали весьма краткий чин, состоявший из обычной заупокойной литии с чтением молитвы: «Храняй младенцы, Господи». Выражение же: «...аще ли двою годов у матери отроча, то уже в ризах служба поется…», можно, пожалуй, понимать в том смысле, что над младенцами свыше двухлетнего возраста, совершался уже полный чин мирского погребения, каким отпевали и взрослых.

С XVI века, как сказано в наших древнерусских требниках, появляется особый чин для погребения младенцев: «Служба и устав, како пети над представльшимся младенцем«. Из рукописных требников XVI в., чин этот перешел в наши старопечатные требники. По своей структуре, он значительно разнится от современного чина младенческого погребения. За обычным началом в рассматриваемом чине следовало чтение, по некоторым рукописям, двух (19-го и 24-го)800 а по большинству памятников – трех (19, 141 и 24)801 псалмов. После названных псалмов802, заменявших, очевидно, в данном случае, обычную в чинах погребения 17 кафизму, пели тропари: «Святых лик», с обычным припевом: «Благословен еси, Господи». Канона в чииопоследовании не было, но непосредственно за тропарями, на Благословен еси, Господи, следовал седален: «Покой, Спасе наш», с богородичным: «Иже от Девы возсиявый». Читалось, потом, Трисвятое и по «Отче наш», пели тропарь: «Помяни, Господи, яко благ», кондак: «Со святыми упокой» и богородичен: «Тя град и пристанище имамы». Священник произносил возглас: «Яко свят еси, Боже наш», после которого, по рукописным требникам, следовало петь Трисвятое «на две стаи«, т. е. на две стороны, на два клироса803, а по старопечатным – прямо прокимен: «Блажен путь»804. Апостол и Евангелие были те же, что и теперь. Следовавшие за Евангелием стихиры на целование, были не те, что в современном чине младенческого погребения, и их было только две: «Воистину суета всяческая, житие бо сень и сон», Слава и Ныне: «Богородице помощнице всем боящимся Тебе». После отпуста, положено было читать известную уже нам молитву «Храняй младенцы, Господи»805. Заупокойная ектения, произносившаяся при погребении младенцев, в то время ничем не отличалась от заупокойной ектении на погребение мирских человек, тогда как современная ектения младенческого погребения имеет прошения, приспособленные, если так можно выразиться, к невинному, в смысле отсутствия личных грехов, состоянию младенца.

В некоторых рукописных требниках излагается рядом две редакции чина младенческого погребения: одна – та, которая сейчас описана, а затем другая, более краткая. В этом чинопоследовании, по обычных предначинательных молитвах, и по «Приидите, поклонимся», положены три псалма 19, 141 и 24. По псалмах – Трисвятое и, по Отче наш – тропарь: «Помяни, яко благ» и кондак: «Со святыми упокой». Затем следуют прокимен, апостол и Евангелие, две стихиры на целование: «Воистину суета всяческая» и богородичен: «Богородице, помощнице всем», и отпуст806.

В мирском потребнике 1639 г. и некоторых рукописных, после изложения «службы и устава, како пети над преставльшемся младенцем» даются некоторые указания, касательно погребения некрещенных младенцев. По смыслу этих указаний, если младенца не успели окрестить, но над ним прочитаны были, положенные по рождении дитяти, молитвы, то по смерти его, над ним нельзя было совершать чина погребения, а только следовало полить святым маслом крестообразно. Погребать такого младенца можно было «с своими родителями у церкви»807. «Аще же младенец родится мертв, – добавляют эти требники, – и тех младенцев закапывати с своими же родителями, просто, без пения»808.

Для решения вопроса о происхождении описанного нами древнерусского чина младенческого погребения, естественнее всего обратиться к практике церкви греческой и посмотреть, как там обстояло дело с чином младенческого погребения. В известных древнегреческих евхологиих, до XV века мы не видим особого чина погребения младенцев; в греческих памятниках этого времени, как и в наших русских, встречается только отдельная молитва над скончавшимся младенцем «εύχή έν κοιμήσει νηπίου»809 та же самая, что и в русских требниках, т. е. «Храняй младенцы». Появившийся с XV века в греческих евхологиях особый чин для погребения младенцев в нескольких, притом, редакциях810, не может ни в одной из них считаться оригиналом для рассмотренного нами древнерусского чина младенческого погребения. Чины младенческого погребения древнегреческих евхологиев или подходят весьма близко к современному чину этого погребения811, или же гораздо обширнее современного и древнерусского чинов812. Древнерусский чин отпевания младенцев, составившийся не без влияния аналогичных чинов древнегреческой практики, носит на себе и некоторые следы самостоятельности. Так, известные нам древнегреческие чины младенческого погребения непременно имеют в своем составе канон, тогда как в древнерусском младенческом отпевании, канон отсутствует. Быть может, в этом обстоятельстве сказалась рука какого-либо русского литургиста, который, заимствуя из греческой практики чин младенческого погребения, опустил в нем, прежде всего, канон, столь необычный в то время для наших русских чинов погребения вообще, а потом произвел и некоторые другие изменения.

Некоторые рукописные требники «Последование провожению над усопшим младенцем» называют творением митрополита Киприана813, причем, иногда с добавлением: «по уставу святыя апостольския церкви»814. Принимая во внимаиие, что митрополиту Киприану принадлежит одно правило о погребении младенцев, что появление в нашей русской практике чина млад. погреб. относится к концу XV в., т. е. ко времени послекпириановскому, можно допустить предположение, что авторство нашего древнерусского чина младенческого погребения принадлежит Киприану, хотя самая инициатива к составлению подобного чина заимствована из практики восточной церкви: – «по уставу апостольския церкви»815.

В южнорусских старопечатных требниках чин младенческого погребения наложен почти в том же виде, как и в старопечатных московских требниках. Только после трех первых псалмов, по южнорусскому чину, следовали, по Трисвятом и Отче наш, непосредственно тропари: «Покой, Спасе, наш...», тогда как по московским требникам, после псалмов пелись тропари «по непорочных», Благословен еси, Господи816.

В Могилинском требнике, чин младенческого погребения предваряется «указом о крещенных и некрещенных младенцах, умирающих, и о погребении их». В этом указе, прежде всего, определяются понятия «младенец» (дети ссущии млеко, донелиже глаголати не могут) и «отроча» (дети отнелиже глаголати начнут, даже до седьмаго лета, не могущие посреде зла и добра, сиесть: посреде греха и добродетели разсуждати). Младенческим чином и погребаются дети, подходящия под эти понятия. Некрещенных младенцев на цвинтаре и с совершением церковного последования, погребать воспрещается817. Далее следует «Церковное разумение« о младенцах, умирающих без крещения. По этому разумению, основанному на 40 слове Григория Богослова о крещении, такие младенцы, по переселении в загробную жизнь, как не очистившиеся от первородного греха, но и не соделавшие никакого личного зла, испытывают какое-то безразличное состояние, переселяясь на «особное, некое, место, идеже ниже утешения имут, ниже муку терпят»818.

Самое отпевание младенцев, по требнику Петра Могилы, предваряется особой службой в доме, где лежит скончавшийся младенец.

По обычном начале и по Отче наш, клирики пели «антифон», состоящий из следующих псаломских стихов: «Хвалите, отроцы, Господа. Хвалите имя Господне; Из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу; Кто яко Господь Бог наш, на высоких живый и на смиренныя призирая, на небеси и на земли; Юноши и девы, старцы с юнотами, да восхвалят имя Господне; Кто взыдет на гору Господню, или кто станет на месте святем Его; Неповинный рукама и чистый сердцем; Сей приимет благословение от Господа и милость от Бога Спаса своего. Сей род, ищущих Господа, ищущих лице Бога Иаковля; Мене же за незлобие приял еси пред собою во веки; Благословен Господь Бог Израилев от века и до века; Слава и ныне» – с припевом к каждому стиху: «Буди имя Господне благословено отныне и до века»819. За антифонами следовали: ектения, такая же, как и в современном чине младенческого погребения, молитва: «Господи, Иисусе Христе, Боже наш, породившимся от воды и духа», составленная, по-видимому, самим Могилою, и отпуст.

Самое отпевание младенца в Могилинском требнике по началу своему то же, что и в северорусских дониконовских требниках. Но после псалма 141 положен уже канон, «из греческого ново на славянский язык переведенный»820, тот самый, что поется при младенческом погребении и теперь. По третьей песни, по ектении, вместо обычной заупокойной молитвы «Боже духов», положена вышеназванная молитва, «Господи, Иисусе Христе, породившимся от воды и духа», которая повторяется и после 6-й песни. Окончание чина (по каноне) во всем сходствует с современным.

Таким образом, Петр Могила положил начало введения в русскую богослужебную практику греческого канона на погребение младенцев; в скором времени (в 1658 г.), этот канон был внесен и в Московские богослужебные книги.

д) Указ о провождении усопших на святую пасху и во всю светлую седмицу бываемый

Особый чин пасхального погребения появился в нашей богослужебной практике в XVII столетии, приблизительно в первой его четверти. Относящияся сюда хронологические данные, мы заимствуем из напечатанного в Иосафовском Потребнике 1639 г., после «Указа о провождении усопших на святую пасху», замечания: «А сие погребение, во всю светлую неделю, всем людям учинилося вруской земли вмалых летех, а при царе Борисе и при патриархе Ермогене погребали усопших во всю светлую неделю не против сего Гаврилова перевода, но всегдашним мирским погребением, точию вначале Христос воскресе г҃, а прочее все – по ряду«. Таким образом, если верить этому замечанию, у нас не знали особого чина пасхального погребения до конца патриаршества Гермогена. Впервые, если не ошибаемся, особый чин пасхального погребения появился у нас в Потребнике 1624 г. (л. 2–3 второго счета), т. е. в патриаршество Филарета, если только не появились в свет ранее этого потребника некоторые рукописные требники XVII в., в которых тоже имеется рассматриваемый чин821.

Вопрос о происхождении «Указа о пасхальном погребении», по-видимому, разрешается вполне определенно следующей, всегда встречающейся в конце этого «Указа», как в рукописных, так и в старопечатных требниках прибавкой: «Бог, да простит Гавриила, прота святыя Горы Афона, яко се переписа от греческих на словенский язык». Но, во-первых, трудно определить, кто такой был Гавриил, и к какому времени относится его жизнь и деятельность, а во-вторых, довольно странным представляется то обстоятельство, что в греческих Евхологиях, как рукописных, так и печатных, данного «Указа» мы не находим. Нет Чина особого пасхального погребения и в современном греческом Евхологии. Таким образом, остается предположить одно из двух: или этот чин действительно появился сначала в греческих списках, а потом, после перевода его названным святогорцем Гавриилом на славянский язык, как-либо утратился из греческой письменности, или же он есть всецело произведение автора – славянина, а ссылка на греческое происхождение его сделана автором с тою целью, чтобы придать своему произведению больший авторитет.

Древнерусский «Указ» о погребении на Пасху каких-либо существенных отличий от современного такого же «Указа» не имеет. Для точности, отметим замеченную нами разницу между ними. В старом Указе нет никаких рассуждений о том, почему не поется на Пасху полное погребение, равно, как нет и устава о «выносе» покойника из дома в церковь. Пасхальный канон, по старым требникам, указано петь на 12, тогда как в современном требнике о пении канона замечено: «и поют певцы канон пасце, си есть: Воскресения день по ряду на елико восхошут«. Последнее указание в современном требнике сделано потому, что теперь положено начинать канон прямо по выходе с гробом из дома, и продолжать его пение до прихода в церковь, и уже здесь допевать недопетые на пути песни канона. В настоящее время, по 6 песни, положен кондак заупокойный, а в старорусских требниках – «Аще и во гроб». О прокимне, апостоле, Евангелии в старых требниках замечено: «все празднику»; теперь апостол читается дневной, из Деяний, а Евангелие – первое утр. воскресное. Екзапостилария Пасхи в старых требниках нет, равно как ничего не говорится о провожании усопшего на кладбище.

В южнорусской церкви, усопших отпевали на Пасху так же, особым чином. Этот чин по южнорусским требникам до П. Могилы, во всем почти сходен с описанным «Указом» наших старорусских требников822. В требнике же Π. М., Указ о погребении усопших на Пасху ничем уже не отличается от современного823. Быть может, в требник 1658 г. этот Указ и был перепечатан из могилинского Евхологиона.

е) Поминовение умерших

Поминовение усопших в рассматриваемое время в русской церкви, как и теперь, было двух видов: частное, совершавшееся по просьбе отдельных лиц, желавших помянуть своих умерших родственников, и общественное, приурочивавшееся к седмичному (ежедневные заупокойные литии по окончании вечерни и утрени, и панихиды в пяток вечера) и годичному (так называемые, поминальные или «задушные« субботы) кругу богослужения.

Как и теперь, третий, девятый, двадцатый (получетыредесятины) и сороковой (четыредесятины, сорочины) дни со смерти почившего, в древней Руси были днями поминовения по нем. Указание на эти именно дни, как дни поминовения, находим в, так называемых, «завещаниях о любви духовней», каковые завещания встречаются в некоторых рукописных требниках ХVI в.824 Эти завещания представляют из себя «слезное моление» умирающего к его духовному брату, чтобы этот последний, в случае смерти первого, «сотворил с ним, Бога ради, последнюю любовь и милость: пел бы за него канонец трижды на третины, девятины, четыредесятины«. После этого завещания и помещается, обычно, тот самый «канонец», который нужно было трижды петь за умершего брата в третий, девятый и сороковой дни со времени его кончины. Канон этот, обычно, носит надписание «канон за единоумершего» и употребляется доныне у наших старообрядцев для домашнего поминовения (которое может совершать и не духовное лицо) усопших, при чтении по ним Псалтири. В приведенном надписании не упоминается в качестве поминального дня двадцатый день по смерти умершего, но указание на это встречается в замечании одного старопечатного требника, именно, Иноческого потребника 1639 г.825 В том же духе было сделано потом постановление на Соборе 1666/7 г.826

Как творили поминовение по усопшем в третий, со времени его кончины, день, т. е. в день самого погребения, указание об этом находим в одном нотном рукописном ирмологии Чудовской библиотеки. «По представлении же некоего брата, – читаем мы здесь, – или господина великого от мирских человек и по нем поминание творим, память по души его. Возставше от стола, по отпущении пречистыя хлебца827, иерей глаголет Благословен Бог наш и клирицы начинают во глас 6-й: Содетелю и Творче, Зиждителю, Избавителю, отпусти Христе Боже и душа их помилуй. Таже тропарь Помяни Господи, яко благ; Слава, Со святыми упокой, и Ныне, Тя град и пристанище имамы. Октения, и поминает священник, о нем же поминание творим»828.

В одном рукописном памятнике нам пришлось встретить другое указание на то, как поминать усопших за поминальным обедом: «Чаша заупокойная где запросто на беседе, без панахиды, иерей речет: Благословен Бог наш, и, по амине, молитву: Небесный царю, благоверного царя нашего укрепи... Господи помилуй, дважды, благослови. Певцы поют: Живым на здравие всем православным христианам, а представльшимся – вечная память. И по сем, иерей испивает прежде чашу, потому предстоящим людем подает»829.

В девятый, двадцатый и сороковой дни по кончине умершего, творили по нем поминовение таким образом: в эти дни нужно было служить по усопшем «службу», т. е., литургию, пли посылать просфоры в другую церковь, где имела быть в те дни литургия. Собор 1666/7 года предписывал в эти дни поминовения тоже совершать литургии, а накануне, после вечерни петь великую панихиду: «службу всю, якоже и на погребении, кроме стихир, блажен, апостола и Евангелия«, и совершать «исхождение на гроб», т. е. на могилу поминаемого, для совершения там литии830.

Общественное поминовение усопших соединялось со службами круга дневного и седмичного. Ежедневно по отпусте вечерни или утрени, нужно было, по предписанию памятников рассматриваемого времени, совершать исхождение в притвор, для совершения литии по усопшим831. Рукописные требники отводят в своем составе место для особой главы: «о еже како подобает творити литию еже есть похождение в притвор о усопших между неделями всего лета«. Священник, по окончании вечерни или утрени, брал кадильницу и, в предшествии параекклисиарха, со свечою и в сопутствии певцов, поющих стихиру храма, исходил в притвор, где и совершал краткую литию на усопших. Лития эта, по своему составу, ничем не отличается от современной краткой заупокойной литии, как она излгается в современных служебнике и типиконе. На ектении, которая произносилась при совершении заупокойной литии, рукописные требники предписывают поминать сначала патриархов, потом царей, князей, княгинь, «блаженныя ктиторы», и всех православных христиан832.

Но, главным образом, поминовение усопших, как и теперь, приурочивалось к службе субботней. В пяток вечера, как и теперь, должно было совершать по усопшим великую панихиду. Порядок этой панихиды излагается, обычно, в требниках, как рукописных, так и старопечатных, под таким заглавием: «Подобает ведати, о еже како бывати о усопших возследованию, в пяток вечера»833. Чин этой панихиды, по своему составу, тот же, что и теперь излагается в октоихе834 и типиконе835, или в отдельно издаваемой книжице – Парастасе. Только относительно канона в разных требниках мы встречаем различные указания. В одних рукописных требниках положен заупокойный канон из субботней службы 6-го гласа, с ирмосом «Яко по суху»836, в других – такой же канон из субботней службы 8-го гласа, с ирмосом «Воду прошед»837, наконец, третьи – указывают брать для великой панихиды из октоиха канон прилучившегося гласа: «канон во охтаи пряму гласу838».

В древнегреческих евхологиях встречаем, как отдельные молитвы на поминовение умерших839, так и целые последования на этот случай, в виде наших панихид840. Любопытно отметить, что и в греческом чине панихиды, хотя делается указание на канон, определяется его место в составе чина, но самого канона не указывается841. Такие заупокойные каноны встречаются отдельно от чинопоследования панихиды842. Быть может, на этом основании и наши древние требники не отличаются однообразием в указании, какой канон следует петь на панихиде.

Церковь греческая, наблюдая различие между чинами погребения мирян, иноков и священников, полагала такое же различие и между молитвами и чинопоследованиями, какие совершались при поминовении означенных лиц. В греческих евхологиях встречаем особый канон, певаемый на панихидах по мирским людям843, особое последование на поминовение скончавшегося иерея844, архиерея845, инока846. В церкви русской такого различия в чинах панихиды по усопшим не существовало.

В память умерших было в обычае русской церкви, так же, как и теперь, поставлять коливо или кутью847. Древнерусские рукописные и печатные требники помещают в своем составе особую молитву «над коливом в память усопших». «Господи Боже наш, упование всем призывающим Тя и познавшим имя Твое». Такая же молитва, и с таким назначением, существовала и в греческой практике848.

Чин великой панихиды в современном его виде мы встречаем и в южнорусских печатных требниках, причем, здесь этому чину усваивается название парастаса849. В требнике м. Петра Могилы изложению Чина панихиды, также называемого парастасом, предшествует довольно пространное «Наказание о памятех усопших»850, «Указ о парастасе»851 и «заповедь Святых Апостолов о еже не упиватися на памятех усопших»852. Помимо чина панихиды853, в Могилинском Требнике изложено последование всенощного бдения, бывавшего о усопших854. С этой службой мы встречаемся впервые только в названном требнике, причем, в греческих требниках, мы такой службы не встречаем. Очевидно, она составлена м. П. Могилою, причем, он руководствовался, видимо, последованием вечерни и утрени в субботы мясопустную и Троицкую. Но служба м. Петра Могилы обработана по типу, именно, всенощного бдения. Эта служба в широком употреблении и в настоящее время855.

* * *

608

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 387, 416, 504 и др.; Goar, Εύχολ., р. 587.

609

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 57, 197, 212 и др. Goar, р. 587.

610

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 333.

611

Ibld., стр. 389, 420. Κανών είς ψυχήν κρινομενην, стр. 884.

612

lbid. стр. 110; 804.

613

Трбн. ркп. XIV в. Синод. библ. № 675, л. 35 об.; Слжн. ркп. той же библ. XII в. № 664. л. 27; Трбн. ркп. XV в. № 1107, л. 192 об.

614

Но и в XV в. «Чин на исход души стал только входить в наши богослужебные книги. Из требников этого времени, означенный «Чин» нам приходилось видеть только в одном. См. Трбн. ркп. Солов. б. № 1086, л. 146 об. (Опис. этой библ. III, стр. 93).

615

Это испытание не есть исповедь больного перед причащением. О «напутствовании» больного, или о «Чине причастие болю в борзе дати« – мы в своей работе не говорим, потому что этот чин имеет отношение прямо к таинствам причащения и покаяния. См. о нем у проф. А. А. Дмитриевского «Богослуж. в Русск. церкви в XVI в.», стр. 350–353.

616

Трбн. ркп. Син. б. № 310, л. 96 об.; Чуд. б. № 54, л. 373; Типогр. л. № 218, л. 54; Соф. б. № 1085, л. 274; Кир.-Бел. М. № 520 (777), л. 294.

617

Те же требн. и требн. библ. К. Д. А. Аа 193, стр. 772; Импер. Публ. Б. Q. I, № 995, л. 191; Q. I № 293, л. 212.

618

Ркп. Трбн. Хиланд. б. № 158, л. 223 об.; ркп. Сербск. Трбн. Синод. библ. № 307, л. 47; № 824, л. 147 об.

619

Трбн. страр. Mосковск. изд. 1624 г., л. 534; л. 3 (второго счета); 1633, 1636 гг., л. 344.

620

В современн. Требнике, эти каноны обработаны в два самостоятельных последования. Первый канон заключается в «Чине, бываемом на разлучение души от тела, внегда человек долго страждет« (Мал. Трб. ч. I, гл. 16); второй канон надписывается: «Канон молебный ко Господу нашему Иисусу Христу и пречистой Его Матери, при разлучении души от тела всякого правоверного» (гл. 16).

621

См. Мал. Трбн. совр. изд. (напр., Москв. 1902 г,), л. III.

622

Ркп. трбн. Синод. б. № 310, л. 96.

623

Ркп. трбн. К. Д. А. Аа 193, стр. 773. В южнолав. Печатн. трбн. Венецианского изд. 1570 г. (л. 39), этот канон надписывается просто именем Иоанна монаха.

624

Син. ркп. трбн. № 308, л. 139, Чуд. б. № 54. л. 374; Соф. Б. № 1063, л. 182 об.

625

Сербск. рук. Трбн. № 324, л 148.

626

Трбн. рукоп. Синод. библ. № 310, л 100 об.; Чуд. библ. № 54, л. 389; Владимирск. Алекс.-Невского братства № 88, л. 250.

627

См. Трбн. 1897 г, л. 171; Goar., pag. 587.

628

Трбн. ркп. Сербск. Синод. б. № 324, л. 152 об.; № 307, л. 50 об.; Хиланд. б. № 158, л. 226 об.

629

Один канон в Льв. Трбн. 1645 г., л. 115.

630

Два канона, объединенные в один, с одними и теми же ирмосами, – в Стрят. требн. 1606 г., л. 213.

631

Быть может, м. Петр Могила не внес в свой требник употреблявшихся дотоле в южнорусской церкви греческих канонов на исход души потому, что на эти каноны указывали католики, и находили их несоответствующими своему назначению. Крыжановский, Собр. соч., т. I, стр. 103.

632

Эти наставления требн. Π. М. заимствованы из католического ритуала. Ср. Трбн. Π. М., ч. I, стр. 547–548 и Rituale Romanum, р. 1047, 125.

633

Вопросы эти составлены по образу вопросов, предлагаемых умирающему, по катол. «Modus juvandi morientis» Ср. Трбн. Π. М., ч. I, стр. 550–552 и Rituale Roman., р. 120–121.

634

Ср. Трбн. П. М. ч. I. стр. 558 и Rituale Romanum, pag. 121.

635

Ср. начало римского «Ordo commendationis animae», Rituale Rom., pag. 125.

636

Ср. Трбн. Π. M., ч. I. стр. 565 и Rituale Roman. I, p. 130–171.

637

Ср. Трбн. Π. M., стр. 571–573 и Три молитвы латинск. Чина: «Deus, qui redemtione mundi voluisti nasci», «Domine Jesu Christe, per tuam Sanctissimam agoniam» и «Domine Jesu Christe, qui pro nobis mori dignatus es in Cruce». Rituale Rom., p. 141, 146.

638

Смотр. Требник митрополита Петра Могилы, ч. I, стр. 674.

639

См. в Rituale Romanum главу: «In expiratione», pag. 148.

640

Требн. рукоп. Волокол. б. № 333, л. 381; слич. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 35, 148, 254 и др.

641

Требн. рукоп. Синод. библ. № 898, лист 895; № 268, л. 150 об. ограничиваются только двумя этими молитвами.

642

Рукоп. Тр. Синод. библ. № 310, л. 63; Староп. требн. 1624 г., л. 550 об.–552; 1625 г. л. 13 (втор. счета); 1033 и 1636 гг., л. 353 об.–354; 1639 г., л. 278; Кир.-Белоз. мон № 520 (777), л. 411– 412. В рукоп. треб. К. Д. А. Аа 193, стр. 148 – только одна третья молитва: «От Тебе и к Тебе духов».

643

Требн. рукоп. Синод. б. № 268, л. 149; библ. Киев. дух. Акад. Аа 193, стр. 244; Соф. библ. № 1061, л. 356; Кирил.-Белоз. м. № 520 (777), л. 412 об.

644

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 1012 и 1013. Здесь встречаются все поименованные по нашим требникам молитвы над скончавшимся мирянином. Молитва: «Сый и прежде сый» встречается у Гоара, но с таким надписанием: εύχή είς κοιμηϑέντα. р. 433.

645

Тр. рукоп.: Владим. Ал.-Нев. бр. № 88, л. 338; Киевск. Дух. Акад. Аа 193, стр 797.

646

Одинцов. Порядок общ. и частн. богослуж. до ХVII в., стр. 292–291; проф. А. А. Дмитриевский, Богослуж. в русск. ц. за перв. пять веков... Прав. Соб. 1883 г. дек., стр. 379.

647

Известного канониста Феодора Вальсамона.

648

Требн. Больш. 1897 г. л 81.

649

Опис. рукоп. Синод. библ. ч. III, стр. 237. В Печатном Требн. 1659 г., действительно, чин погребения мирских человек предваряется, указанным «Последованием» патриарха Феодора, – л. 279 и об.

650

Рукоп. треб. Императ. Пуб. библиот. Q. I, № 595. л. 270; Кир.-Бел. мон. библ. № 528 (785), л. 89 об.; Староп. мирской потребн. 1639 г., № 281; треб. 1647 г., л. 196.

651

Сербск. рукоп требн. Синод. библ. № 307, л. 77 об.–78; № 324, л. 194–195.

652

Напр., требн. рукоп., конца XVI в. Соф. библ. № 1066, л. 361 и об., № 1085, л. 293 об.

653

Требн. рукоп. Кир.-Бел. м. № 520 (777), л. 414; Староп. требн. 1624 г., л. 583; 1625 г., л. № 14 (второго счета) 1633 и 1636 гг., л. 355; мирск. потребн. 1639 г., л. 281; 1647 г. л. 193 об.

654

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 476, 591, 648, 879. Только в одном греческом евхологионе, как и в наших рукописных, ничего не говорится о выносе, но прямо излагается чин погребения, Εύχολ., – стр. 390.

655

Сербск. рукоп. требн. Синод. библиот. № 324, л. 153; рукоп. Хиландар. библиот. № 158, л. 252; Печат. Сербск. требн. изд. 1545.

656

Требн. рукоп. Синод. библиот. № 898, л. 293; № 310, л. 197: Чуд. библиот. № 54, л. 416; К. Д. Ак. Аа 193, стр. 791; Владнм. Алекс.-Невск. бр. № 88, л. 331.

657

Требн. рукоп. Архива Свят. Синода № 868, л 172 об.; Соф. библ. № 1061, л. 356 об.; № 1053, л 138 об., № 1035. л. 76; № 1070, л. 859. Цит. старопечатные требники.

658

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 871, 894. Хотя в отмеченных евхологиях нет ектении перед кафизмой, а только положены тропари. Присутствие в данном месте Чина погребения великой ектении, вполне естественно. Погребальные чины, как, известно, по своему составу сходствуют с чином утрени, а на утрени, перед пением тропарей на «Бог Господь» или на «Алилуиа» положена великая ектения.

659

Хотя и теперь на заупокойных утренях (в субботу мясопустную, в субботы 2, 3 и 4 седм. вел. поста, а также в субботу 50-цы) положено разделять «Непорочны» на две статьи. В След. псалтири, помимо деления 17-й кафизмы на три Славы, есть разделение ее на две части, между 93 и 94 стихами печатается киноварью слово «среда».

660

Рукоп. Синод. библ. № 310, л. 198 об.; № 898, л. 344; К. Д. А. Аа 193, стр. 791; Влад. Алек.-Невск. бр. № 88, л. 331 об ; Соф. библ. № 1066, л. 363; № 1085, л. 303. В № 1063 – Соф. или – «Благословен еси Господи, научи мя оправданием Твоим», или «Помяни Господи, душу раба Твоего».

661

Требн. рукоп. Чуд. библ. № 54, л. 416.

662

Над этой стихирой в старопечатных требниках надпись: «поют на проводе поповском». Стихиры, отмеченные звездочкой *), можно видеть в современном чине иноческого погребения.

663

См. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 326–327. Здесь по две стихиры на каждый глас. Помещенный чин погребения мирских человек, по количеству и распорядку самогласных стихир весьма близко подходит к рукоп. требн. № 310. В этом греческом чине мирского погребения встречаются и те стихиры, которые сделались теперь принадлежностью иноческого погребения («Тебе, Спасе, молимся...» – «Никтоже безгрешен» ... и др.) Т.е., к стихирам Дамаскиным здесь прибавляются стихиры Феофана (см. Εύχολ. стр. 592). Почти все, встречающиеся в наших древних требниках самогласные стихиры можно видеть в Εύχολ. на стр. 476, в последовании, которое озаглавливается: Έξοδιαστικόν περιέχον τήν άπασαν άκολουϑίαν τών τεϑνεώτων αποϑανόντος τοΰ ανϑρώπου. Здесь расположены стихиры, так, сначала идут те, которые, очевидно, пелись при погребении мирян, затем следует надписание: Έίς ίερείς, и излагаются стихиры, которые пелись, очевидно, при погребении иереев: «Положил еси, Спасе, избранныя служебники». Ту же самую особенность мы отметили выше и, по нашим старопечатным требникам. Здесь в каждом гласе положены две стихиры с надписанием: Έίς ίερείς в : Έξοδιαστικόν’е. Это обстоятельство говорит за сравнительно позднее происхождение специального чина погребения священников. (См об этом ниже).

664

Требн. Сербск. рукоп. Синод. библ. № 324, л. 118 и далее, рукоп. Хиланд. м. № 158, л. 254 и дал.; рукоп. Евхолог. из библ. Архим. Антонина (Император. Публ. Библ. Q. I. № 61), л. III и далее.

665

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 326, 333, 592.

666

Выше цитированные сербские требники.

667

Требн. № 310, л. 205.

668

Требн. рукоп. Синод. библ. № 898, л. 417; рукоп. Хлуд. библ. № 119, л. 221; Соф. библ. № 1065, л. 82 об. В греческих Евхологиях XV в. такой порядок: после стихир самогласных – ектения, кондак «Со святыми упокой», икос «Сам, Един еси», Богородичен «Всесвятая Дево, безневестная», опять «Со святыми упокой» и блаженны. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 529.

669

Рукоп. требн. М. Д. Ак. № 79, л. 110 об.

670

Требн. рукоп. Синод. библ. № 898, л. 421; Нотн. рукоп. обиход Чуд. б. № 60, л. 138; Соф. б. № 1061, л. 381, № 1065, л. 84 об. Ср. Εύχολ., стр. 333, 592.

671

Такая ектения в этом месте – в рукоп. требн. Влад. Алекс. Н. № 88, л. 346; К. Д. Ак. Аа 193, стр. 808–809. В этой ектении, после прошения «О свышнем мире» – четыре заупокойных прошения из заупокойной великой ектении: «О проститися ему всякому согрешению», «О приснопамятном рабе Божием», «О неосуждено ему предстати...» и «Яко да Господь Бог учинит дух его».

672

Рукоп. Чуд. библ. № 54, л. 427 и старопечатные требники. Ектения есть и в рук. Хиланд. б. № 158, л. 205.

673

Первые три стихиры расположены в том же, как и теперь, порядке, но четвертая стихира, по счету современного требника, поставлена в рукописях шестою, 5-я остается на том же месте, современная 6-я была 9-й, 7-я – 13-й, 11-я – 7-ой. Некоторые рукописи не имеют двух последних стихир на целование: «Зряща мя безгласна» и «Молитвами родшия Тя», а на Слава и ныне, указывают стихиру «Спаси уповающия на Тя». Но и в таком случае число этих стихир остается 14, т. к. на место опущенных, вставляются две, не существующие теперь стихиры: «Трепещут гордому и страшному престолу Твоему, предстояще от века человецы» и «Днесь суетных надежда» (Эту стихиру см. в Εύχολ., стр. 450, 478, 333). Такой порядок стихир – в рукоп. трб. К. Д. Ак. Аа 193, стр. 811–816; Синод. б. № 898, л. 426; Соф. библ. № 1061, л. 383 и далее. Сравни Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 648, 593.

674

Требн. рукоп. Синод. библ. № 898, л. 425; Чуд библ. № 60, л. 137.

675

№ 54. л. 431 об.

676

Рукоп. тр. К. Д. Ак. Аа 193, стр. 816; Влад. Алекс. Нев. бр. № 88, л. 352 об.

677

Требн. рукоп. синод. библ. № 268, л. 153; требн. Серг. Лавр. № 227, л. 285: Аа 193, стр. 250; Сол. б. № 1085, л. 95 (опис. III, стр. 103). Кирил.-Белоз. м. 524 (781), л. 113. Обычай возливать на покойника и миро существовал, быть может, в церквах южнославянских, поэтому и там эта молитва встречается с таким надписанием. Требн. рук. Гильферд. собр. № 21, л. 84 об.

678

В греческих последованиях погребения, этой молитвы не встречается, но она встречается отдельно, и с таким же, как в наших русских требниках, надписанием: Έύχή εν τφ τάρω, ήνικα βάλλή μύρον ή ελάισν σταυροείφώς έπάνώ τοΰ λειψάνου. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 1020.

679

Трб. рук. Тр. Серг. Лавры, № 222, л. 309 об.

680

Трб. Синод. б. № 898; К. Д Ак. Аа 193; М. Д. Ак. № 79.

681

Требн. рукоп. Моск. Д. Ак. № 79, л. 111–113; Влад. Ал.-Нев. бр. № 88, л. 353; Киев. Д. Ак. Аа 193, стр. 817.

682

Рук. требн. Синод. б. № 898, л. 426, Чуд. б. № 54, л. 432 об.

683

См. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 450, 591, 649.

684

Требн. рукоп. Аа 193, стр. 817, Влад. Алекс. Нев. бр. № 88, л. 353.

685

Трбн. Рукоп. Моск. Д. Ак. № 79, л. 114 об.; ср. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 391.

686

Есть указание о поклонах за умершего и в греческих евхологиях (Εύχολ., стр. 593), хотя, по преимуществу, указания эти встречаются в чинах иноческого погребения.

687

В данном случае, имеем ввиду старопечатные требн. 1625 г. 1633 г., 1636 г. Мирской Потребник 1639 г.; требники – 1647 г. и 1651 г.

688

Рукоп. Хиландар. библ. № 158, л. 266.

689

Синод. библ. № 308, л. 268.

690

Приведенное рассуждение напечатано и в новоисправленном Никоновском Требнике 1658 г., л. 334 об.

691

Goar. р. 415.

692

Ibid. р. 471.

693

См. Εύχολ. τό Μέγα εν Άϑήναις. 1902 г. σελ. 502. Чин же погребения здесь надписывается так: Άκολουϑία νεκρώσιμος είς κοσμικούς άνδρας (σελ. 496). То же в Εύχολόγ. Goar. р. 469.

694

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 921.

695

Ibid. стр. 355. Здесь находим чин погребения под таким надписанием: Τάξις καί άκολουϑία έπι τελευτησάσης μοναχής. Но чин этот ничем не отличается от обычного чина погребения иноков.

696

Проф. Мансветов, Митрополит Киприан, стр. 101–103.

697

Голубинский. История русской церкви. Первая половина первого тома, стр. 839–840.

698

Ibidem.

699

Та молитва, которую теперь дают в руки умершим («Господь наш, Иисус Христос, Божественною Своею благодатию…»), происхождения восточного. В Иерусалимской церкви она теперь читается и над живыми при, так называемых, разрешительных литургиях, совершаемых при Св. Гробе. См. заметку об этой молитве прот. Кл. Фоменко в Церк. Вед. за 1900 г. № 25, стр. 999. Некоторыми своими выражениями, современная разрешительная молитва приближается к молитве умилостивления, находящейся в греческой литургии св. ап. Иакова. См. Собрание др. литургий восточных и западных, изд. ред. Хр. Чт. СПБ. 1874, вып. 1, стр. 198.

700

Требн. рукоп. Сербск. Хиланд. библиот. № 159, л. 351; югославян. требн. Импер. Публ. Библ. Погодинск. собр. № 75.

701

Требн. рукоп. Синод. библ. № 898, л. 430–433; Требн. рукоп. Волокол. библ. № 333, л. 292. Текст молитвы издан в Истории Русской Церкви митр. Макария, т. IV, прилож. XXVI.

702

Проф. Мансветов, Митрополит Киприан, стр. 101.

703

Рукоп. требн. ХVII в. Соф. б. № 1071, л. 184. Рукоп. Архиер. Чиновн. XVI в. Соф. б. № 1100, л. 257.

704

Требн. рук. Хлуд. б. № 114, л. 99.

705

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 497, 526, 580, 781 и др. Надписание этой молитвы в греческих евхологиях говорит за то, что эта молитва влагалась в руки умершему. Наш славянский перевод надписания не передает следующих двух строк греческого надписания этой молитвы: …γράφει δεταύτην δ πνευματικος αύτού πατήρ είς χαρτίον καί βαλλει εις την χείρα τού τεϑνηκότος.

706

Требн. Рукоп. Хлуд. б. № 114, л. 100.

707

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 353, 839, 897.

708

Указанный требник, л. 394.

709

Ibid. л. 397.

710

См., напр., староп. требн. 1625 г., л. 28 (второго счета).

711

Рукоп. требн. Хиландар. библ. № 158, л. 226 об. Здесь эта молитва надписана: «молитва во образ афесима, сиречь отпуста, хотящему умрети«. Та же и в Печатном Сербском требнике 1545 г.

712

См., напр., староп. треб 1625 г, л. 31 (второго счета).

713

Требн. Ркп. XVI в. Киево-Соф. Б. № 637, л 84; той-же библ. XVII в , № 98, л. 86. Требники печатные: Вилен. 1624. л. 95 об., Долгопольск. № 35, л. 79; Льв. 1645, л. 134; то же и в Стр. Тр. 1606 г. В Требнике Львовском 1645 г. чин погреб. мир. чел. предваряется довольно длинным «казанием на погребе православного христианского человека», л. 122–133 об.

714

Требники печатные: Острожский 1606 г., Вил. 1624 г., Долгоп. 1635 г., Львов. 1645 г.

715

Ркп. Требники Киев.-Соф. б. № 637 и № 98, а также Стрятинский Требн. 1606 г. В № 637 канон положен не тот, что теперь. (Ирмосы «Яко по суху», первый тропарь: «Иже создавый мя древле и повелевый ми умрети).

716

Рукоп. требн. Киево-Соф. б. № 637 указывает в данном месте современные стихиры «Разбойника, рая, Христе, гражданина, сделал еси», л. 90 об.

717

Требн. ркп. № 637 и № 98; печатные: Виленский 1624 г, Острожский 1606 г., Долгоп. 1635 г. В треб. № 98, по этому поводу сказано: «(после евангелия) глаголет первый от иерей... молитву Боже духов, велегласно, близ мощей.... Сию же молитву духовный отец чтет над умершим» (Излагается молитва «Во имя Отца и Сына и Св. Духа, и пречистыя Владычицы нашея...») – л. 91 и об.

718

Требн. Льв. 1045 г., л. 153 и об.

719

Требн. печ. Острож. 1606 г., Вил. 1624 г., Долгоп. 1635 г., Льв. 1645 г. В рук. Требн. Киево-Соф. б. № 98, символ веры в данном месте опущен, предание земле указано совершать при произнесении стиха «Господня земля и исполнение ея...», причем, указано еще поливать мощи елеем от кадила и посыпать их пеплом от кадила, при пении тропарей: «Со духи праведных» – л. 93 об.

720

Требн м. П. Могилы, ч. I, стр. 540–545.

721

Ibidem, стр. 545–546.

722

Ibidem, стр. 575–584.

723

В требнике П. Могилы Чин погребения имеет такое надписание: «Последование погребения тел правоверных мирских человек, по уставу и древнему обычаю иже сдержит святая великая церковь святыя София Киевская, и святая Великая Лавра Печерская». стр. 585.

724

Требн. Π. Μ. 1, стр. 726

725

Требн. Син. б. № 265. л. 152 об., К. Д. А. Аа 193, стр. 249; Солов. б. № 1085, л. 95 (Опис., стр. 108); Кир. 520 (777), л. 410; и старопечатные требники.

726

Εύχολόγια, стр. 1013. У Гоара эта молитва надписывается так: εύχή έπί τελευτήσαντος ίερέως, р. 465.

727

Требн. ркп. Син. б. № 310, л. 100 об.

728

Требн. стрпч. 1621 г., л. 590; 1625 г., 1633 г., 1636 г., л. 377; 1639 г., л. 186; ркп. Кир. б. № 537 (794), л. 120. Такую же строгость в отношении к иноческой «наготе» замечаем и в древнегреческих рукописных евхологиях έδυουσιν αύτόν (т е. умершего инока) μηδαώς την γύρονωσιν ϑεασάμενοι – Εύχολόγια, стр. 282, 516.

729

Потребн. иноч. 1639 г., л. 186.

730

Ответы митроп. Киприана игумену Афанасию. Русск. Ист. Библ., т. VI. стр. 245.

731

Требн. ркп. Рум. муз. (собран. Ундольск.) № 62, л. 216; Кирилл.-Бел. мон. № 528 (785), л. 121; староп. трб. 1624 г., л 590 об., Иноч. Потребн. 1639 г., л. 186 об. В последних двух потребниках, при этом, добавляется: «аще поп пред пострижением отложит иерейство (?), то патрахель нань не возлагати».

732

Потребн. Иноческ. 1639 г., 377. Рукоп. Требн. Кир.-Бел. № 528 (785), л. 88 об.–89.

733

В рукоп. требн. XVI в. Кир.-Белоз м. № 528 (785) есть «вкратце указец, как погребсти священника (разум. священноинока), и диакона, и епископа». О иеромонахах сказано все то, что и в Потребн. 1639г., о иеродиаконе замечено: «а диакони погребаеми бывают яко и велицыи скымницы без стихарий своих», л. 89.

734

Εύχολόγια, стр. 282–283; 516–517, 526; 770.

735

Рукоп. Хиланд. б 158. л 227–228 об.; Рукоп. Сербск. требн. Син. библ. № 307, л. 50–51 об.; № 324, л. 155 об.

736

Εύχολόγια, стр. 283. То же и в Сербск. рукоп. требн. Хиланд. библ. № 158, л. 228; Требн. рукоп. Сербск. Син. б. № 307, л. 52; № 324, л. 155.

737

Согласно с греческ. церк. практ.: Εύχολόγια, стр. 389, 517: то же в Сербск. Требн. Син. б. № 307, л. 62; № 324, л. 163 об.

738

Требн. рукоп. Влад. Алекс.-Невск. бр. № 88, л. 264 об; К. Д. А. Аа 193, стр. 918; Соф. б. № 1065, л. 560 об.; № 1070, л. 164; Кир.-Бел. м. № 526 (782); Имп. Публ. б. Q. I. № 595, л. 207 об.: Арх. Св. Син. № 861, л. 207.

739

Т. е., против средних дверей, ведущих из парфикса в самый храм.

740

Требн. рукоп. Синод. б. № 310, л 100 об.; № 898, л. 353–355; рукоп. 816, л. 63 об.: Чуд., б. № 54, л. 326; нотн. ирмолог. этой библ. № 60, л. 129; Хлуд. б. № 119, л. 133–134; Типогр. б. № 215, л. 314–315; Влад. Алекс.-Невск. бр. № 88, л. 254 об.; б. К. Д. А. Аа 193, стр. 914–917; Соф. библ. № 1065, л. 54–56; № 1070, л. 158–160; Кир.-Белоз. м. № 526 (783) л. 125–128, № 528 (785), л. 54–56; Арх. Св. Синод. № 861, л. 205–207; стрп. требн. 1624 г., л. 594–595; 1625 г., л. 61 (втор. счета); 1633 г., 1636 г., л. 378; 1651 г.

741

Εύχολόγια, стр. 282– 283; 389; 479; 517.

742

Требн. Сербск. рукоп. Синод. библ. № 307, л. 52 об.; № 324, л. 154–155.

743

Потребн. иноч. 1639 г., л. 188 об.

744

Ibid., л. 188.

745

Требн. рукоп. Син. б. № 893, л. 306; № 310, л. 101 об.; К. Д. А. Аа 193, стр. 918; а также, старопеч. требн. 1624 г., л. 594; 1625 г., л. 63 (второго счета), 1633 и 1636 гг., л. 379. Эта практика согласна с памятниками церкви греческ. См. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 389, 247, 517.

746

Требн. рукоп. Син. б. № 798, л. 356; Типогр. № 215, л. 315; Влад. Алекс.-Невск. бр. № 88, л. 255; старопеч. требн. 1639 г., л. 189.

747

Требн. рукоп. К. Д. А. Аа 193, стр. 918; стар. потреб. 1633 и 1636 гг., л. 379; Соф. № 1071, л. 160. Это согласно с требн. югославянским, редакции собр. Погод. № 75-а, л. 14 об.

748

Л. 189. Рукоп. Иноч. Потребн. Кир.-Бел. м. № 537 (794), л. 124 об.

749

Л. 203.

750

В требн. рукоп. Соф. б. № 1061 указано в чине иноческого погребения несколько молитв: 1) молитва разрешению над гробом: «Во имя Отца и Сына и Св. Духа, молитвами пресвятыя Богородицы» (см. выше в чине мирского погребения); 2) молитва «положити в руку умершему – Бог милосердый и многомилостивый» – л. 425 об.; 3) другая молитва с тем же назначением: «Владыко многомилостиве, Господи Иис. Хр., Боже наш Спасителю всего мира»; 4) «Еще молитва тому же»: «Иис. Христе, Царь славы. Ныне отреши, Господи, душу раба Твоего, инока», л. 425 об.

751

Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 726, 770, 817, 864, 892 и мн. др.

752

Требн. рукоп. Сербск. Син. б. № 307, л 52 об.–72; № 324, л. 156–187.

753

В Сербск. требн. № 307, л. 72 мол.: «Бог многомилостивый, иже нас ради вочеловечивыйся« № 324. л. 186 об.

754

Требн. Стрят. 1606 г., л. 337–351; Льв. 1645 г., л. 217–237; требн. Π. М. ч. III, 955–975 об.

755

К истории православного Богослужения, стр. 194–242.

756

На стр. 207–222 цитированного труда проф. Красносельцева, издан текст обширной редакции рассматриваемого Чина по рукоп. требнику Соловецкой б. № 1085; на стр. 222–242 помещен текст другой, несколько сокращенной и измененной редакции по рукоп. требнику той же б. № 1092.

757

При составлении настоящего очерка, мы пользовались следующими рукописями, имеющими в своем составе чин священнического погребения: рукоп. требн.: Чуд. библ ., № 54, л. 435, л. 435 об.; Типогр. б. № 120, л. 605; Волок. б. № 332, л. 31; библ. Киево-Соф. собора № 637; Соф. библ. № 1066. л. 383 об. (здесь не весь чин), № 1068. л. 311; № 1085, л. 351–387; № 1090, л. 248–323; Кир.-Бел. мон. № 520 (777), л. 463–584; Им. Публ. Библ. Q. I, № 595, л. 235–268, Q. I, № 1, л. 23 (по-видимому, югославян.); Арх. Св. Синода № 873, л. 163 об., 199 об., а также старопечатными требниками: 1624 г., л. 628–653; 1625 г., л. 61–77; 1633 и 1636 гг., л. 402–417, 1651 г., л. 368–382. Во всех указанных памятниках содержится чин свящ. погребения той редакции, которая поставлена в книжке проф. Красносельцева на втором месте, стр. 222–242.

758

Цит. соч. проф. Красносельцева, стр. 198.

759

Впервые находим последование иерейского погребения в рукописи Афоно-Дионисиат. мон. № 450 (1408 г.), Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 391–392.

760

Εύχολόγια, стр. 57, 81, 181 и др.

761

Так, в рук. Требн. Синод. б. XIV в. № 675, л. 58 положено две молитвы над скончавшимся иереем «Благодарим Тя, Господи Боже наш, яко ты един, еже жити Тебе и смерть прияти» (Goar, р. 425) и «Иже жилище имеяй небо и вся содержай на земли» (см. также Εύχολόγια, стр. 1013). В требн. рукоп. Син. б. № 898, л. 294. – одна первая.

762

Напр., в требн. Солов. б. № 1085 на л. 405 и далее, чин погребения священников, а ранее, на листе 93 об.–95 – две вышеуказанные, по синод. требнику, молитвы «над представльшимся священником», с присоединением третьей, на тот же случай: «Господи, Господи, иже скорбящим утешение». См эту молитву в Εύχολόγ. Гоара в самом чине священнич. погребения, р. 453; в греч. рукоп. Евхол., в Париж. библ. № 213, л. 89 об. эти молитвы стоят в ряду отдельных молитв над скончавшимся священником. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 1013.

763

По рук. Евхол. Афоно-Дионис. мон. № 450, 1408 г. Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 391.

764

См, напр. Чин мирск. погреб. в Εύχολόγια проф. Дмитриевского, стр. 390.

765

Έξοδιαστικόν рукоп. патриарш. иерусал. библ. № 373, – Εύχολόγια стр. 527.

766

В Έξοδιαστικόν’е перед каждой молитвой, читавшейся при погребении иереев, помещаются молитвы, читавшиеся при погребении простых иноков. О них, в данном случае, мы упоминать считаем излишним.

767

Чтение шестопсалмия, по греческой практике, вообще, видимо, входило в состав чина погребения священников. См., напр., Εύχολ., стр. 748, 669.

768

Красносельцев, стр. 198.

769

Εύχολόγια, стр. 728.

770

Предварительные указания о приготовлении умершего и о пении над ним утрени и вечерни, выделены в особую главу с надписанием: «ακολουϑία γενομένή έπί ταφής ίερέως» – Εύχολ. стр. 728.

771

Красносельцев, цит. соч., стр. 205.

772

Апостольские и евангельские чтения в греческом чине (по рукописи Святогробской библ. № 615) расположены в таком порядке: I – апостол Коринф. зач. 163, а евапгелие 8-е утреннее воскресное: 2 – апостол Коринф. зач. 162, евангелие – воскр. 7-е; 3 – апостол из посл. Коринф. зач. 160, еванг. воскр. 9-ое; 4 – ап. Коринф. зач. 113, евангелие воскр. 5-ое; 5 – апостол Солун. зач. 271, евангелие утреннее воскр. 3-е; 6 – ап. к Коринф. зач. 159, евангелие воскр. 4-е; 7 – апост. к Евр. зач. 318, евангелие от Матфея зач. 43; 8 – апост. Коринф. зач. 161, евангелие воскр. 8-е; 9 – апост. Кор. зач. 178, евангелие от Иоанна зач. 39 (о воскрешении Лазаря). Сравн. Красносельцев, цит. соч. стр. 206 и дал.

773

Список чинопоследования свящ. погреб. из этой рукописи предоставлен был в наше пользование проф. А. А. Дмитриевским.

774

По три стихиры из каждого гласа. Третью стихиру в каждом гласе указано петь на «слава», а на «ныне» – малый богородичен того же гласа (из тех богородичных, которые поются теперь на вечерни, когда есть в минее «слава» святому). Вот, напр., эти богородичны: 1-го гл. – «Небесных чинов радование», 2-го – «Все упование мое», и т. д. Богородичны эти помещаются в конце минеи каждого месяца.

775

Мы разумеем в данном случае ту редакцию русского чина свящ. погребения, которая приведена у Красносельцева на стр. 222–242. Эта редакция свойственна многим рукописным и старопечатным требникам.

776

По практике церкви греческой, в руки умершему священнику влагали хартию, на которой писалась заамвонная молитва: «τίϑεσιν τή δεξιά αύτοΰ χειρί γεγραμένην την όπισϑάμβονον εύχήν», Εύχολ., стр. 748.

777

В южнославян. требн. Им. Публ. Библ. Q. I, № 595, л. 266, указано после Евангелия читать «Верую».

778

Мирской Потребник 1639 г., л. 301 об.

779

Потребник, 1647 г., л. 234.

780

Поэтому, в потребниках 1639 и 1647 года чин погребения мирских человек имеет такое надписание: «Последование погребению священническому и диаконскому чину, и мирским человеком». Потр. 1639 г., л. 281; 1647 г., л. 196.

781

Красносельцев, цит. соч., стр. 203.

782

Тр. Петра Мог.. ч. I. стр. 752.

783

Goar Εύχολ., р. 451–465.

784

Потр. 1651 г., л. 368–382.

785

Трбн. рукоп. Кирил.-Белоз. м. № 528 (785), л. 89 об.

786

Как известно, умерших архиереев погребали монашеским чином до 1767 г, когда, по указу императрицы Екатерины II, велено было «совершать над скончавшимся святителем чин погребения священников». Первый из иерархов, погребенных по чину священнического погребения, был Московский (прежде Киевский) митр. Тимофей Щербацкий. М. Евгений (Болховитинов). Описание Киево-Соф. Собора, стр. 216.

787

К истории правосл. богослуж., 235–242. Здесь издан «Указ, как подобает отпевати на погребение над святителем как представится», по рукоп. Соф. библ. № 1071, л. 127.

788

Древняя Российская Вивлиофика, Сентябрь 1773 г., стр.166–178.

789

Аналав.

790

Трбн. ркп. Кир.-Белоз. м. № 528 (785), л. 89 об. «Указец вкратце како погребсти священника, и диакона, и епископа».

791

Древняя Российская Вивлиофика, Сентябрь 1773 г., стр.166 и 170.

792

Проф. Красносельцев, стр. 238.

793

Ibid.

794

После такого отношения к умершему архиерею, не удивительно, если в древнее время у нас на Руси влагали в руку почившего святитсля Тело Христово. Этот обычай, как известно, был отменен на Владим. соборе.

795

В рукописи № 1071, после этого приводится сказание о смерти и погребении м. Киприана, и приводится текст прощальной грамоты этого святителя. Очевидио, по образцу последней, писали свои прощальные грамоты и другие епископы.

796

Русск. Истор. Библ. т. VI, стр. 36.

797

Русск. Истор. Би6л. т. VI, стр. 260.

798

Наиболее древние рукописи, в которых излагается чин младенческого погребения – это рук. Требник конца XV в. Солов. библ. № 1107, л. 67, и рук. Служ. Соф. библ. Того же времени, № 839, л. 113–115.

799

Требн. ркп. конца XIV в., Синод. б. № 675, л. 60.

800

Ркп. Трбн. К. Д. А. Аа № 193, стр. 1089.

801

Требн. ркп. Син. б. № 898, л. 529 об.; № 1061, л. 389; № 1062, л. 226 об.; № 1085, л. 341. Имп. Публ. библ. Q. I, № 595, л. 291.

802

В рук. требн. Соф. библ. № 1061, после указанных псалмов положена заупокойная великая ектения, по ектении – тропари: «Глубиною мудрости», а потом уже: «Святых лик». Озп. рук. л. 30 об.

803

Требн. рукоп. Серг. Лавры № 227, л. 306 об; Хлуд. б. № 119, л. 230; Типогр. б. № 215, л. 361; Соф. б. № 1061, л. 393 об.; № 1062, л. 227; Имп. Публ. Библ. Q. I, № 595. Здесь указано петь Святый Боже, как на литургии.

804

Исключение из старопечатных требников составляет мирской ІІотребник 1639 г., в котором пения Трисвятого нет, а после «Тя град и пристанище», следовало возглашение: «вонмем» и прокимен. То же замечаем и в некоторых рукописных требниках XVII в. См. требн. рукоп. Соф. б. № 1085, л. 343.

805

В рук. требн. Соф. библ. № 1061 положена другая молитва: «по отпусте, иерей глаголет молитву разрешальную: Отреши, Господи, душу раба Твоего младенца от всех злых прегрешений», л 397 об.

806

Рук. Требн. XVII в. Соф. б. № 1090, л. 163 об.; № 1065, л. 90.

807

«С родителями», т.е., вообще, с родственниками, близ могилы родственников; след., можно было погребать такого младенца на обычном кладбище.

808

Мирск. Потр. 1639, л. 306. ркп. Соф. б. № 1096, л. 183 (только здесь это замечание находится после чина крещения). См. Хр. Чт. 1887, II, стр. 167.

809

Εύχολόγια, стр. 212, 1013.

810

Ср. Εύχολόγια, стр. 451 со стр. 882.

811

Εύχολ., стр. 451.

812

Εύχολ., стр. 882 и 846.

813

Рук. Требн. Син. б. № 898, л. 329; Троиц.-Серг. Лавры № 227, л. 306 об.

814

Рукоп. Требн. Соф. б. № 1090, л. 160 об.; № 1065, л. 90.

815

Хотя проф. Мансветов в своем труде «Митрополит Киприан, как литургический деятель», только упоминает о, такого рода, надписаниях чина младенческого погребения, а своего мнения о принадлежности составления этого чина м. Киприану прямо не высказывает. «Митрополит Киприан», стр. 112.

816

Треб. Острож. 1606 г.; Стрят. Требн. 1006, л. 272; Вил. 1024 г., л. 115; Долгоп. 1635 г., л. 101; Львов. 1645 г., л. 163–165.

817

Подобное же наставление содержится пред «Ordo sepeliendi parvulos» в латинском требнике. Rituale Romanum, р. 229.

818

Тр. Π. М., ч. I, стр. 727–728.

819

Такими же антифонами из 112 псалма с припевом «Буди имя Господне», начинается и латинское «Ordo sepeliendi parvulos». Rituale Rom.. p. 229–230.

820

Tp. П. Мог., стр. 728.

821

Ркп. трбн. XVII в. Син. б. № 308, л. 168–169; Хлуд. б. № 119, л. 231; Рум. муз. № 62 (собр. Унд.), л. 300; ркп. служебн. Синод. б. № 615, л. 253; Соф. б. № 1066, л. 135 об.; № 1062, л. 4; № 1066, л. 382 об.,; № 1085, л. 350. Староп. требники: 1624, 1633 и 1636 г., л. 401 об. Чин пасхального погребения встречается, между прочим, в ркп. служ. Синод. б. № 615 – XVI в. (л. 262 об.). Но здесь этот чин приписан другою рукою и почерком в. XVII. (См. опис. библ. III, стр. 75).

822

Требн. Стрят. 1606 г.; Льв. 1645 г. – Впрочем, можно заметить, что в южнорусских требниках есть екзапостиларий, и нет прибавки о переводчике рассматриваемого чина.

823

Трбн. П. Мог., ч. I, 747–750.

824

Требн. ркп. К. Д. А. Аа № 193, стр. 967; Солов. б. № 1085, л. 384 об.; (Опис. Сол. б. стр. 122); Имп. Публ. Б. Q. I, № 595, л. 299; Кирил.-Бел. м. № 528 (783), л. 31.

825

Иноч. Потребн. 1639 г., л. 211 и об.

826

Деяния собора 1666/7 г., гл. II, статья 34.

827

Т.е., по совершении чина панагии.

828

Рукоп. Чудов. б. № 60, л. 135.

829

Требн. рукоп. Импер. Публ. Библ. Q. I, № 51 (листы не размечены).

830

Деян. Соб. 1666/7г., гл. II, ст. 35.

831

Совершение ежедневно (кроме недель, т. е. воскресений) поминовения усопших, предписывается и современной богослужебной практикой см. в современном служебнике указ об этом поминовение под таким заглавием: «Ведомо буди, яко во днех седмицы по отпусте вечерни и утрени, творим литию сице: взем священник кадильницу исходит в притвор...« То же и в типиконе в гл. 9, где излагается порядок суточных служб (в конце главы под последним «зри»).

832

Рукоп. Служ. Синод. б. № 612, л. 46 об., Требн. Влад. Алекс.-Н. бр. № 88, л. 73.

833

Служ. рук. Сол. библ. № 1101, л. 283; № 1085, л. 390 об. В рук. тр. XV в. той же библ. № 1086, л. 2, это последование надписывается: «Марка иеромонаха списание трудолюбивое».

834

В субботней службе первого гласа.

835

Типикон, гл. 14.

836

Рукоп. Требн. Син. б. № 310, л. 208; Служ. рук. тииограф. б. № 216, л. 365.

837

Рукоп. Служебн. Типогр. библ. № 218; рукоп. нотн. ирмол. Чуд. б. № 60, л. 139–144, Рукоп. Требн. К. Д. А. Аа 193, стр. 1003, Соф. б. № 1061, л. 433; № 1062, л. 26 об., Арх. Св. Синода № 861, л. 233.

838

Староп. требники.

839

Εύχολ. проф. Дмитриевского, стр. 414, 759, 857.

840

Ibid. стр. 327, 894.

841

Ibid. стр. 894.

842

Ibid. стр. 249, 444, 666, 793, и мн. др.

843

Существовал канон с таким надписанием: κανων φαλλόμενος είς κόλλυβα τών κιμηϑέντών κοσμικών – Εύχολόγια стр2, 49; 444; 666 и др.

844

Εύχολ., стр. 981. Особый канон на стр. 855, 821.

845

Εύχολ. стр. 419.

846

Εύχολ., стр. 896–966.

847

Символическое значение этого обычая изъясняет Симеон Солунский. Твор. оо и уч. церкви, к изъяснению Богослуж. относящиеся., т. II, стр. 537.

848

Goar, р. 526.

849

Тр. Стрят. 1606 г., л. 277; Требн. Льв. 1645 г., л. 167.

850

Тр П. Могилы, I, стр. 835–848.

851

Там же, стр. 848–849.

852

Тр. м. Петра Μ. I стр. 850.

853

Там же, стр. 850–866.

854

Там же, стр. 867–890.

855

Печатается отдельными книжицами, совместно с чином великой панихиды.


Источник: Частное богослужение в Русской Церкви в XVI и первой половине XVII в. / Свящ. Василий Прилуцкий. - [Репр. изд.]. - М. : Крутиц. Патриаршее Подворье : О-во любителей церков. истории, 2000. - XIV, 376, XIII, [67] с.

Комментарии для сайта Cackle