Память святителя Григория Паламы, архиепископа Солунского, чудотворца¹⁷⁹

Св. Григорий появился на свет в Константинополе ок. 1296 г. Его родители бежали из Малой Азии, спасаясь от турецкого нашествия, и стали придворными благочестивого императора Андроника II Палеолога.

Отец Григория, Константин, хотя и занимал высокие должности в миру, вел столь напряженную молитвенную жизнь, что во время заседаний Сената ему случалось не услышать, как император обращается к нему, настолько он был погружен в молитву. Он умер, приняв монашескую схиму, когда Григорий был еще маленьким. Его мать также желала постричься в монахини, но сначала она постаралась дать образование своим семерым детям. Она вручила старшего, Григория, лучшим преподавателям мирских наук, и несколько лет спустя он приобрел столь глубокие познания в философских рассуждениях, что его наставнику, когда он слышал Григория, казалось, что это сам Аристотель. Несмотря на успехи в науках, юноша интересовался по-настоящему только божественными предметами. Он посещал известных в столице монахов и наконец выбрал духовным отцом Феолипта Филадельфийского¹⁸⁰, который наставил его в трезвении¹⁸¹ и внутренней молитве.

Около 1316 (или 1314) г. Григорий решил отвергнуть мирскую суету. Он привлек к монашеской жизни также свою мать, двух сестер, двух братьев и многих слуг. Григорий и два его брата отправились пешком на Святую Гору Афон. Они поселились в окрестностях монастыря Ватопед, поступив под духовное руководство старца Никодима, который пришел с горы Святого Авксентия. С самого детства упражнявшийся в тех добродетелях, которые позволяли подчинить плоть духу: смирении, кротости, посте, бдении и различных видах воздержания,– молодой монах довольно быстро преуспел в святом делании молитвы. Днем и ночью он обращался к Богу, взывая к Нему с рыданиями: «Просвети мою тьму!» Некоторое время спустя Божия Матерь, Которую Григорий с юных лет считал своей заступницей, послала к нему Иоанна Богослова, устами которого заверила, что Ее покровительство будет с ним и в этой жизни, и в будущей.

По прошествии трех лет преждевременная смерть брата Феодосия и вскоре последовавшая за этим смерть Никодима принудили Григория и его второго брата Макария присоединиться к братии Великой Лавры¹⁸². Григорий был назначен певчим. Он вызывал удивление братии усердием ко всякой евангельской добродетели, а подвиги его были столь суровы, что тело казалось бесплотным. Например, святой мог три месяца провести без сна.

В монастырской жизни он был само совершенство, но душа его жаждала сладости уединения, поэтому через три года он удалился в скит Глоссия¹⁸³, под начало опытного монаха Григория Византийского [6 ап.]¹⁸⁴. Очистившись от страстей, Григорий стал способен восходить в молитве к созерцанию таинств сотворенного мира. Благодаря уединению и внутреннему покою, то есть безмолвию, Григорий мог в любой момент сосредоточить ум в глубинах сердца, чтобы оттуда покаянно призывать Господа Иисуса. Тогда он весь целиком становился молитвой, и из его глаз, как из двух источников, постоянно текли сладостные слезы.

Однако непрекращающиеся набеги турецких пиратов вскоре вынудили Григория и его сподвижников оставить обитель. Он решил вместе с двенадцатью монахами отправиться на поклонение святым местам и найти убежище на горе Синай, но не смог осуществить этот замысел и на некоторое время остался в Фессалонике. Здесь он принял участие в деятельности созданного по совету будущего патриарха Исидора¹⁸⁵ духовного кружка, который старался распространить практику Иисусовой молитвы среди верующих, делясь с ними опытом, приобретенным монахами.

В 1326 г. Григорий принял священный сан, получив в видении подтверждение, что действительно такова воля Божия. После этого преподобный отправился в окрестности Верии, чтобы основать скит в местах, уже освященных некогда св. Антонием Младшим [17 ян.]. Здесь он пять лет предавался еще более суровому подвижничеству. Пять дней в неделю он жил в полном уединении в посте, бдении и молитве, сопровождаемой слезами. В скитском храме он появлялся лишь в субботу и воскресенье, чтобы отслужить Божественную литургию, разделить трапезу с братией и обсудить какой-нибудь духовный вопрос со сподвижниками. Так он продолжал подниматься к вершинам созерцания и входить в близкое сердечное единение с Богом.

После смерти матери св. Григорий вернулся в Константинополь, чтобы забрать сестер, которых он поселил в соседнем со своим скиту. Но долго наслаждаться покоем оказалось невозможным, поскольку эту область постоянно опустошали нападения сербов. Тогда он вернулся на Афон и поселился в скиту Святого Саввы, расположенном немного выше по склону, над Лаврой (1331). Новое жилище дало ему возможность еще больше уединиться от людей для того, чтобы в еще большей близости беседовать с Богом. В монастырь он приходил лишь в исключительных случаях, а с редкими посетителями беседовал только по воскресным и праздничным дням.

Именно в созерцании, все еще внешнем, Григорий достиг видения Бога в свете Святого Духа и обожения, обещанного Христом его истинным ученикам. Однажды преподобный увидел во сне, что в руках его – сосуд, полный молока, нисшедшего с Небес, и оно, изливаясь, превращалось в вино, которое наполняло окружающий воздух несравненным благоуханием. Св. Григорий воспринял это как Божественный знак, показавший, что пришло время научить братию тайнам, которые Бог открыл ему самому. И тогда он составил несколько аскетических сочинений.

Затем Григорий был поставлен игуменом монастыря Эсфигмен. Но две сотни монахов, живших в монастыре, не поняли ни его ревности, ни духовных требований, поэтому по прошествии года святой отказался от игуменства и вернулся в свой скит.

В это время монах по имени Варлаам, родом из Калабрии, благодаря своей способности к абстрактным рассуждениям приобрел блестящую репутацию в интеллектуальных кругах столицы. Особенно ему нравилось комментировать мистические сочинения Дионисия Ареопагита, но он давал им исключительно философское истолкование, делая знание о Боге лишь предметом холодных умозаключений, а не плодом реального опыта. В Фессалонике он познакомился с несколькими простыми монахами. Этот утонченный гуманист был возмущен и тем, как они молились, и тем местом, которое они отводили чувственному началу в духовной жизни. Он воспользовался возможностью, чтобы оклеветать монахов и на Соборе в Константинополе (1337) обвинить их в мессалианской ереси.

Тогда исихасты обратились к Григорию. И он написал несколько сочинений, в которых, отвечая на обвинения Варлаама, рассматривал монашескую духовность в широком богословском контексте¹⁸⁶. Он показал, что подвиг и молитва – результат таинства Воплощения и что они суть средства, доступные каждому для раскрытия благодати, даруемой человеку в Таинстве крещения. Он также защищал обоснованность тех способов, которые использовали исихасты для того, чтобы сосредоточить ум в сердце, потому что после Воплощения мы должны искать благодать Святого Духа именно в наших телах, освященных Таинствами и привитых в Евхаристии к Телу Христову. Эта благодать есть та самая Слава Божия, которая в день Преображения, излившись из тела Христова, повергла учеников в изумление (ср.: Мф 17) и которая, воссияв в нашем сердце, очищает его от страстей, действительно соединяет нас с Богом, просвещает, приводит к обожению. Эта благодать и есть залог той славы, которая будет сиять в телах святых после общего воскресения.

Утверждая таким образом, что обожение действительно реально, Григорий не отрицал того, что Бог полностью трансцендентен и непознаваем по Своей сущности. Следуя святым отцам, но более последовательно, он разделял в Боге сущность, не подверженную делению, и энергии, вечные, творческие и промыслительные, с помощью которых Господь дает возможность тварным существам участвовать в Своем бытии, в Своей жизни и Своем свете, не внося при этом никакого разделения в единство Божественной природы.

Итак, для св. Григория Бог – не философское понятие, но Любовь, Живая Личность и огнь поядающий (Втор 4,24), как об этом учит Писание, и Он делает все, чтобы мы достигли обожения. Блистательные опровержения святого сначала признали настоятели афонских монастырей – в «Святогорском Томосе» (1340), а затем их приняла и вся Церковь. На Соборе, состоявшемся в июне 1341 г. в Святой Софии, Церковь осудила Варлаама, а в его лице и философский гуманизм, который вскоре должен был вдохнуть жизнь в европейское Возрождение.

Варлаам был осужден и нашел прибежище в Италии. Тем не менее противостояние не закончилось. Григорий, который для написания своих сочинений некоторое время провел в Фессалонике, пребывая в затворе, едва лишь вернулся в афонский скит, как один из его старинных друзей, Акиндин, вновь выдвинул главные доводы Калабрийца, обвинив Григория в том, что он вводит новшества, разделяя сущность и энергии. Будучи сначала третейским судьей между Варлаамом и Григорием, Акиндин был из тех консервативных педантов, которые для осуждения гуманистов довольствовались повторением простых формул, не пытаясь проникнуться духом традиции.

Именно в это время¹⁸⁷ разразилась ужасная гражданская война, вызванная соперничеством между великим дукой Алексеем Апокавком и честолюбивым Иоанном Кантакузином, другом Паламы. Каждый из них хотел быть регентом до совершеннолетия законного наследника Иоанна V Палеолога. Патриарх Иоанн Калика (1334–1347) поддерживал Апокавка и при посредничестве Акиндина начал процесс против Григория, в ходе которого святой был отлучен от Церкви, а после заключен в тюрьму.

Во время четырехлетнего заключения Григорий нисколько не ослабил своей деятельности: он вел обширную переписку и создал важный трактат против Акиндина. Около 1346 г., когда верх взял Кантакузин, регентша Анна Савойская [†1365] выступила в защиту святого и накануне триумфального входа в город Кантакузина низложила патриарха Иоанна Калику. Кантакузин возвел в патриархи Исидора (1347–1350) и для оправдания исихастов созвал новый Собор¹⁸⁸. Однако противостояние окончательно завершилось лишь в 1351 г., после созыва третьего Собора против гуманиста Никифора Григоры. В соборном Томосе учение св. Григория Паламы о нетварных энергиях и природе благодати было признано догматом Православной Церкви.

Исидор рукоположил тридцать два новых епископа и доверил епископскую кафедру Фессалоники Григорию. Но поскольку город находился в руках враждебной Иоанну Кантакузину партии зилотов, новый епископ не смог взойти на кафедру. Некоторое время он укрывался на Афоне, затем на Лемносе, где во время эпидемии явил пример героической самоотверженности. Наконец Григорий вернулся в свой город, приветствуемый пасхальными песнопениями, как образ Торжествующего Христа.

Разнообразная пастырская деятельность епископа позволила ему распространить на паству дары благодати, которые он приобрел в уединении. Он озарил город тем светом, который освещал его собственное сердце, и щедро расточал вдохновенные поучения, настаивая на том, что молитва и приобщение Таинствам должны быть тесно связаны в жизни каждого христианина¹⁸⁹. Силой Христовой он творил множество чудес и исцелений

Во время путешествия в Константинополь он попал в руки турок и провел около года узником в Малой Азии. Относительная свобода, которой он пользовался, и его открытость позволили ему вести здесь в благожелательной обстановке богословские дискуссии с мусульманскими богословами и сыном эмира Орхана. Он был освобожден благодаря выкупу, собранному в Сербии, и вернулся в Фессалонику, где продолжил наставлять паству и творить чудеса.

В конце 1354 г. Иоанн V Палеолог вступил в Константинополь и заставил Кантакузина отречься¹⁹⁰. Он низложил св. патриарха Филофея и выступил против сторонников свт. Григория. Никифор Григора († 1368), осужденный Собором 1351 г., воспользовался таким положением дел, чтобы вновь выдвинуть обвинения, утверждая, что о Боге следует говорить только как о простой сущности. Император организовал публичное обсуждение с участием папского легата, но ее результатом стало лишь подтверждение соборного решения (1355)¹⁹¹. Свт. Григорий в ответ на обвинения написал обширное сочинение против Григоры, в котором вновь определил основные начала истинной христианской философии.

После возвращения в Фессалонику святой вернулся к пастырским обязанностям. Когда он подвергся испытанию тяжелой и продолжительной болезнью, ему явился свт. Иоанн Златоуст и позвал присоединиться к лику святых иерархов на следующий день после празднования его памяти. И действительно, свт. Григорий отошел ко Господу 14 ноября 1357 г.¹⁹² Когда он умирал, его лицо озарилось светом, напоминавшим тот, которым сияло лицо св. Стефана (Деян 6–7). Так Бог подтвердил через Своего служителя, что учение о возможности обожения с помощью нетварного света Святого Духа является истинным.

Почитание свт. Григория было установлено в 1368 г. во время торжественной службы в Святой Софии, а многочисленные чудеса позволили считать его вторым (после св. вмч. Димитрия) защитником Фессалоники.