Толкования на Бытие 37:10

И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли

Порицание отца что может знаменовать, как не упрямство народа израильского, от которого Христос произошел по плоти, Которого они доныне не признают Богом и не хотят поклоняться Ему как Господу, потому что считают Его рожденным из своей среды? (Мф. 13:54-57; Ин. 6:42) Они слышат ответы Его и не понимают; читали сами, что Его хвалят солнце и луна (Пс. 148:3), но не хотят верить, что это сказано о Христе. Итак, Иаков ошибался по отношению к прообразу, указывавшему на другого, но в своей любви он не ошибался. Не отсутствовала в нем отеческая любовь, но он выражал чувство народа, которому предстоит ошибиться.

Ст. 10-11 И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли? Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово

Отец, зная, что братья питают к нему зависть, сделал упрек сыну; но сам, постигая значение сна, и догадываясь, что это было откровение Божие, обратил внимание на сказанное. Но не так поступили братья. Что же? Они еще более стали завидовать. Что вы беснуетесь? Что вы поступаете, как исступленные? Разве вы не видите, что повторение сна произошло не случайно и не напрасно, а для убеждения вас в том, что предзнаменования вполне сбудутся, чтобы вы оставили свои порывы к убийству (брата), и подумали о том, что вы замышляете невозможное? Вам надлежало, усвоив себе свойства и мысли брата, почитать будущее величие его за собственную вашу славу. А если уже вы не хотели об этом подумать, по крайней мере вам следовало рассудить, что ваша вражда относится не к брату, но к самому Господу, уже открывшему будущую славу его. Но они, как я уже сказал, не стыдясь самой природы, и не обращая внимания на благоволение к нему свыше, со дня на день только усиливали свою ненависть и в тайне у себя возжигали пламя.

Ст. 2-4, 6-11 Вот житие Иакова. Иосиф, семнадцати лет, пас скот вместе с братьями своими, будучи отроком, с сыновьями Валлы и с сыновьями Зелфы, жен отца своего. И доводил Иосиф худые о них слухи до отца их. Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, - и сделал ему разноцветную одежду. И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно. Он сказал им: выслушайте сон, который я видел: вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу. И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его. И видел он еще другой сон и рассказал его братьям своим, говоря: вот, я видел еще сон: вот, солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне. И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли? Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово

О Иосифе

И беспрекословно - великая благочестия тайна (1Тим. 3:16), то есть Христос; очень глубоко слово о Нем и достойно удивления домостроительство воплощения Его. И ясным оно может быть не для тех, которые хотят считать его простым, но для людей благоразумных, и не без труда: поскольку просвещаемые Божественною благодатью, они становятся мудрыми и проницательными и сведущими в писаниях закона и пророков. Так и божественный Петр, имевший преимущество в числе учеников и превосходивший других, право исповедовал веру; услышал же от Христа следующее: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах (Мф. 16:17). Ибо тайноводствует нас Бог и Отец словом о Сыне и таким образом восстановляет нас в прежнее состояние, приводя к Нему, как Спасителю и Искупителю; потому что никто не может придти ко Мне, говорит Спаситель, если не привлечет его Отец, пославший Меня (Ин. 6:44). Итак, чтобы во всем, так сказать, Святом Писании, разумея слово о Нем и собирая чистую от заблуждений веру, мы имели сердце, неколеблемое как бы проклятым двоедушием и опьяненное, и не впадали в смятение от невежества, послушаем Бога, говорящего устами пророков: за то, что они любят бродить, не удерживают ног своих, за то Господь не благоволит к ним (Иер. 14:10). Поэтому бесчисленными образами утверждает нас в истине и с пользою представляет веру в Него, совершавшееся по времени соделывая как бы светлыми образами познания о Нем. Так мы увидим это и в совершившемся относительно Иосифа, если опять верно то, что я говорил. А написанное о Нем читается так: Вот житие Иакова. Иосиф, семнадцати лет, пас скот вместе с братьями своими, будучи отроком, с сыновьями Валлы и с сыновьями Зелфы, жен отца своего. И доводил Иосиф худые о них слухи до отца их. Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, - и сделал ему разноцветную одежду. И увидели братья его, что отец их любит его более всех братьев его; и возненавидели его и не могли говорить с ним дружелюбно (Быт. 37:2-4).

Писатель книги сделал точное исчисление происшедших от Исава. Священное Писание научило нас относительно того, кто от кого произошел, какую землю каждый населял и кто над кем властвовал, хотя никто из них не совершил ничего значительного или достойного памяти. Но слово едва не проходит вниманием остальных, только поименовывая их, останавливается же как бы на божественном Иосифе и предлагает светлое повествование о происшедших от племени Иакова. Итак, младший из всех других Иосиф (он был семнадцати лет) от труда пастушеского не уклонялся, но вместе с другими братьями прилагал старание к тем же занятиям, не праздность, столь приятную для юношеского возраста и всегда как бы любезную предпочитая, не избегая преждевременной заботы житейской и не любя более всего распущенность, как находящийся еще в числе юношей, но как старец, находясь уже в успокоении помыслов, обладая умом, крепко утвержденным, пользуясь старческим разумом и проявляя красоту будущей светлости, по справедливости заслуживал удивления со стороны блаженного и любвеобильного отца и преимущественно пред другими удостоиваем был любви и заботливости. Ибо сын в старости, сказано, ему бысть (Быт. 37:3). Что это значит? Речь наша обращается к существующим в нас расположениям. Любовь родителей к детям у всех вообще одинакова и никоим образом не меньше у одного, чем у другого. Но часто природа получает преобладание над умом и обнаруживает над ним свою силу, убеждая его уделять хотя немногое нечто от других наиболее нуждающимся, как таким людям, которые нуждаются и в попечении более усиленном. Иначе сказать, при множестве рожденных, как бы завершается и уже останавливается на последнем избыток любви, причем родившийся после других как бы восхищает и переносит на себя любовь, которую следовало бы оказывать прежде рожденным. Ибо ум человеческий склонен к новостям и не чуждается пресыщения прежде уже бывшим; а о том, что еще не наступило, или что недавно приобретено, весьма заботится и имеет к нему более сильную любовь. Так более всех других сынов божественный Иаков любил Иосифа, потому что он был сын старости его (Быт. 37:З). И должно знать, что хотя он в Харране имел супругою Лию, однако более возлюбил Рахиль, которая родила Иосифа и, умирая, Вениамина. К тому же скажем, что оба они были сынами старости; а способность Иосифа ко всему лучшему не была равна со всеми другими, и она-то была причиною того, что старец особенно к нему чувствовал расположение и был благосклонен. Ибо Иаков, по всей вероятности, убежден был, что он будет славен и знаменит. Да и каким образом не заслуживал бы удивления тот, кто, пренебрегая шалостями юности, обратился в мужа? За то и блаженный Иаков сделал для него нечто новое по сравнению с другими сынами своими: он сшил ему разноцветную (нижнюю) одежду и украсил его самыми отличительными одеяниями. Что же было последствием этого? Рожденные от Зелфы и Валлы возбуждены были этим ко гневу и были приведены в самую неуместную печаль; наконец возымели к юноше зависть и рожденные от свободной, то есть от Лии. Юноша не сделал им никакого оскорбления, но любовь отца к нему и хорошие способности отрока возжигали в них огнь несправедливой зависти: и они уязвляли его языком, порицая и обвиняя его за то, в чем юноша только от врагов мог быть укоряем. Это, думаю, значат слова: И доводил Иосиф худые о них слухи до отца их (Быт. 37:2). Итак, легкими как бы схватками и начатками нечестивых замыслов были для них клеветы и укоризны, исходившие от необузданного и подчинившегося зависти языка; к более же сильной вражде воспламенены были они по следующей причине: Бог предвозвестил юноше, что по времени он будет славен и достоин общего внимания, будет превосходнее братьев своих и увенчан будет высшими почестями. Это, думаю, было призывом, возбуждавшим отрока к желанию добродетели. Ибо как учители гимнастики, намащая юношей маслом, возбуждают в них чрез это величайшую смелость и убеждают мужественно переносить трудности, наперед сказывая им о тех наградах, которые щедро раздаются за победу распорядителями состязаний, об одобрениях, похвалах и рукоплесканиях зрителей, так и Бог всяческих, когда видит душу даровитую, отличающуюся испытанным и светлым умом и готовую ко всему наилучшему, тогда призывает ее к деланию добра, предуказывая будущее и смотрительно возбуждая в ней готовность к добродетели. Так видение и голос некий свыше сошел некогда и к сему юноше, разумею Иосифа, он же, думаю, удивившись, сообщил об этом братьям, так говоря: выслушайте сон, который я видел: вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу. И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его (Быт. 37:6-8). Итак, смотри, как усиливается в них зависть и как значение сновидений давало собою как бы некоторую пищу зависти. Ибо как могли выносить мысль о почитании и поклонении, и предоставлении ему столь почетного и высокого положения те, которые уже сначала весьма сильно терзались тем, что он был почтен с таким отличием от других? Впрочем то заслуживает внимания, какой зависть всегда имеет нечестивый приступ и как приходит чрез одинаковое зло. Мы найдем ее как бы неким диким зверем, слепым и борющимся с Богом. Ибо заметь, что когда Бог предвозвещал Иосифу светлость будущей славы, то должно было бы им ясно представить себе то, что право судящий Бог не превознес бы высшими почестями недостойных получить оные, а затем радоваться о брате, как подающем великую надежду и почтенном Божественным о нем определением. Они же этого не сделали, но еще сильнее возбуждены были к зависти и неистовствовали наподобие диких зверей, едва не укоряя Бога за то, что Он обещал ему славу и предвозвещал о том, что на него будет обращено внимание всех. Это совершившимся найдем мы и в отношении к Каину и Авелю. Именно, когда Бог всяческих удостаивал одобрения жертву Авеля и, ниспослав с неба огнь, принял дароприношение, жертве же Каина не внял, тогда последний тотчас принял в себя скверноубийственную зависть, и как бы выводя гнев свой против вышних определений, приступает к брату с коварством и убивает его. Ибо всегда тем кончает зависть. Но какой же может быть смысл этих видений? Сноп мы примем в значении времени. Поднятие одного снопа может указывать на будущее прославление его. Итак, на то, что придет время, когда божественный Иосиф будет славен, что пред ним как бы падут и подчинены ему будут все остальные братья, гадательно предуказал его сноп, которому поклонялись другие снопы. Но этим не ограничивались сновидения Иосифа; увидев нечто и другое в том же роде, он опять рассказывал о том блаженному отцу и братьям своим. И видел он еще другой сон и рассказал его братьям своим, говоря: вот, я видел еще сон: вот, солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне. И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли? Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово (Быт. 37:9—11) Искусен старец и отличен высшим благоразумием. Он разумеет силу видений; однако запрещает отроку, говоря: неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли? И кто бы мог думать? Как мудр и необходим способ запрещения! Оно благородно возбраняет зависть у слушателей и наполненного излишней самонадеянностью юношу некоторым образом усмиряет и призывает к кротости. Оно не дозволяет отроку, по причине надежды на сновидения, надмеваться над братьями, а также безрассудно пренебрегать почитанием отца, даже едва не преждевременно восхищать у него преимущество будущей славы. Ибо смотри, как благоразумно возводит он к определенному исходу силу видений. Между тем как уже умерла Рахиль, которая родила Иосифа, он говорит: неужели я и твоя мать поклонимся тебе! Делал же он это, как я сказал недавно, и для того, чтобы смирить гордыню ума юноши, и для того, чтобы усыпить возбудившуюся против него зависть братьев. Тем не менее он сам ожидал, что дело будет так; потому что не без внимания слушал слова сына и не считал их достойными забвения, хотя и обвинял их в суетности. Он соблюдал их и с дерзновением верил, что они скоро исполнятся.

После же повествования о сновидениях Братья его пошли пасти скот отца своего в Сихем (ст. 12). Затем чрез небольшой промежуток времени отец убеждает отрока пойти посмотреть братьев. И сказал Израиль Иосифу: братья твои не пасут ли в Сихеме? пойди, я пошлю тебя к ним. Он отвечал ему: вот я. И сказал ему: пойди, посмотри, здоровы ли братья твои и цел ли скот, и принеси мне ответ (ст. 13-14). Тот с величайшею готовностью обещает идти, поднимается и удаляется из долины Хеврон. Когда же он переходил чрез пустыню, тогда кто-то, встретившись, спросил его, зачем он идет, куда и к кому. Он же на это тотчас отвечал: я ищу братьев моих; скажи мне, где они пасут? И сказал тот человек: они ушли отсюда, ибо я слышал, как они говорили: пойдем в Дофан (ст. 15-17). Когда он и сюда прибыл, то неожиданно подвергся навету. Зависть нашла теперь благовременным исполнить давно задуманное. Родившиеся от служанок Валлы и Зелфы решительно желали убить его. Ибо они говорили: вот, идет сновидец; пойдем теперь, и убьем его, и бросим его в какой-нибудь ров, и скажем, что хищный зверь съел его; и увидим, что будет из его снов. И услышал [сие] Рувим и избавил его от рук их, сказав: не убьем его. И сказал им Рувим: не проливайте крови; бросьте его в ров, который в пустыне, а руки не налагайте на него. А говорил он так, чтобы избавить его от рук их и возвратить его к отцу его (ст. 19-22). Так, сняв с него разноцветную одежду нижнюю, они опустили Иосифа в ров не умершего, но в мысли, что он в непродолжительное время умрет. Когда же некоторые измаильтяне, торговцы благовониями, отправлялись в Египет, то по совету Иуды (который громко говорил, что не должно губить брата) продали отрока за двадцать сребренников (ст. 28), согласно назначению пожелавших купить его. И отведен был Иосиф в Египет. Рувим же затем, не зная о случившемся, пришел ко рву. Поскольку же не видел отрока, то подумав, что он подвергся опасности, разодрал одежду свою и взводил обвинение за Иосифа на других братьев, так говоря: отрока нет, а я, куда я денусь? (ст. 30.) Он едва не говорит так: как возвращусь я к отцу, или как вообще он принял бы нас, когда мы не имеем с собою его возлюбленного сына? Да и что скажем, когда отец будет спрашивать об отроке? Они же, омочив разноцветную одежду в козьей крови, приносили ее отцу, измыслив слова, напоенные коварством и лестно. Ибо говорили: мы это нашли; посмотри, сына ли твоего эта одежда, или нет (ст. 32). Тогда заплакал отец и, не зная о зависти сынов и о нечестивых намерениях их, восклицал, говоря: хищный зверь съел его; верно, растерзан Иосиф (ст. 33). По причине несчастия с сыном он объят был таким унынием, что совершенно лишился сна и не принимал утешения. Ибо он не хотел утешиться и сказал: с печалью сойду к сыну моему в преисподнюю (ст. 35). Таким образом после того как слово истории доведено до конца, ум должен опять обратиться к исследованию внутреннейшего смысла; и как бы на некие тени, чувственно набросанные, наводя краски истины, он делает весьма благолепною красоту умосозерцания.

Иосифа родила младшая Рахиль, прекрасная на вид и в светлом взгляде очей имевшая приятность для взора, тогда как Лия не такова была. Почему? Потому что, как написано, Лия была слаба глазами, а Рахиль была красива станом и красива лицем (Быт. 29:17). Но Лия, говорили мы, означает матерь иудеев, то есть синагогу. Доказательства на это мы брали от очей ее и от толкования имени. Ибо поистине не красиво и весьма недугует болезненностью внутреннее и мысленное зрение синагоги иудейской: потому что иудеи есть глаза, но не видят, по слову пророка (Пс. 113:13; Иер. 5:21; Ис. 6:9-10). Они не познали написанного Моисеем и не были способны к тому, чтобы созерцать заключающиеся в нем таинства, которыми многообразно написуем был Еммануил. Лия же значит «трудящаяся», как мы уже сказали и в другом месте. Ибо трудилась синагога иудейская в законе Моисеевом, нося тяжкое и неудобоносимое бремя. Посему и Христос призывал иудеев, как трудящихся и обремененных, к освобождению чрез веру, говоря: Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11:28). Такова была Лия. Очи же Рахили были весьма чисты. Ибо Церковь из язычников созерцает славу Христа и в Нем — Отца; призвана же была к общению с мысленным Женихом, то есть Христом, после первой. Она есть юнейшая, не имеющая порока (Еф. 5:27), тогда как первая обветшала и поелику устарела, то соделалась близкой к истлению (Евр. 8:13). Толкуется же и Рахиль, как «Божие стадо овец». Ибо Церковь есть стадо Спасителя, Который говорит иудеям чрез одного из святых пророков: и рех: не буду пасти вас: умирающая - пусть умирает, и гибнущая - пусть гибнет, а остающиеся пусть едят плоть одна другой (Зах. 11:9). О нас же: Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную (Ин. 10:27-28). Так Он есть пастырь добрый и во всем сам первенствующий. Наименован же и овцою, после того как соделался подобен нам. Так и премудрый Иоанн указал на Него народу Иудейскому, говоря: вот Агнец Божий, Который берет [на Себя] грех мира (Ин. 1:29). Бесчисленное количество агнцев было закалаемо по образу закона, но ни один из них не снял греха мира. Ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи (Евр. 10:4). Отъял же грех мира Агнец непорочный, истинный, непорочная жертва. Таким образом Он вменен был с нами и как овца (Ис. 53:7). А поэтому может быть назван и сыном Церкви, как первородным между многими братиями (Рим. 8:29). Должно знать также, что и Иосиф значит «прибавление и приращение Божие». Ибо постоянно прибавляется и возрастает святое общество чад Церкви. Поэтому и сказано к ней: Возведи очи твои и посмотри вокруг, - все они собираются, идут к тебе (Ис. 49:18; 60:4). И еще: Вот, одни придут издалека; и вот, одни от севера и моря, а другие из земли Синим (Ис. 49:12). Написано же и в Деяниях Апостольских, в одном месте, что Господь ежедневно прилагал спасаемых (2:47), а в другом месте: Верующих же более и более присоединялось к Господу, множество мужчин и женщин (5:14). Поэтому-то, как я уже сказал, мысленный Иосиф, то есть те, которые во Христе, по справедливости значит приложение Божие. Но слово наше не удалилось бы от цели, если бы таким же образом смотрительно наименовало и уверовавших в Него, как и Его Самого. Ибо Он Сам есть глава: тело же и уди от части - мы (Кол. 1:18; Еф. 5:30; 1Кор. 12:27). И Он есть виноградная лоза; а мы срослись с Ним наподобие розог, связуемые с Ним чрез освящение единением по Духу (ср.: Ин. 15:1-2 и 5). Но житие, сказано, Иосиф, семнадцати лет (Быт. 37:2). И что он был совсем юный, даже чрез это могло бы показать нам, думаю, Писание. Младшим из всех называем мы также и Самого Еммануила, старейшинство по времени приписывая прежде его бывшим, как-то: Моисею и пророкам; исследуя же силу написанного, мы будем думать, что чрез это означается и нечто другое. Ибо и самое число лет, быть может, изображать будет для нас глубокое таинство домостроительства с плотью. А каким образом, это я попытаюсь объяснить по возможности, как я уже говорил и в другом месте, сколько запомню.

Божественному Писанию обычно числа, составленные из нескольких единиц, по исполнении их суммы, представлять символами совершенства. Так например, если бы кто захотел измерить число десять и рассмотреть его, то опять начал бы с единицы, подобно тому как и доводя его до конца. Подобным образом и относительно числа семи: начав с первого, он дошел бы по порядку и до седьмого; затем, измерив до конца число дней, дойдет опять до первого. Таким образом Священное Писание наше таковые числа делает знамениями совершенства. Так и в разделении талантов сказано, что достигший вершины трудолюбия по Боге получил десять талантов (Мф. 25:14-29) и сверх того ему приложено в обладание десять городов (Лк. 19:17). Что совершенству похвал Он всячески и во всяком случае соразмерит награды, это раздаятель их, то есть Христос, показал в только что сказанном, а что неплодная родит семь, как сказал некто из святых (ср.: Иер. 15:9), полагая число семь вместо многих, то и сие число может быть сочтено за совершенное со стороны привыкших к исчислению. Итак, когда говорится об Иосифе, что он был семнадцати лет, то сему мы будем придавать такое значение, что Еммануил в одном Христе и Сыне слагается из двух совершенных, Божества и человечества. Ибо мы не можем принять мнения некоторых, думающих, что оный Божественный храм, который изнес от Святой Девы Бог Слово, был лишен разумной души. Но Он был совершен как в Божестве, так и в человечестве, только составившись во единого неизреченно и превыше ума. Итак число десять означает и как бы гадательно указует нам на совершенство в Божестве. А на таковое же совершенство в человечестве, в свою очередь, может указывать нам число семь, которое меньше десяти в Троице, однако заключено в нем и как бы подчинено ему. Ибо после десяти уже присоединилось и семь. В преимуществе же Троицы, то есть Божества, происшедший от Отца Бог Слово; а человеческое естество находится в низшем положении и ниже славы Божией. И Бог Слово мыслится как предсуществующий, а человеческое естество, как привзошедшее к Нему. Таким образом необходимо число десять ставить впереди, а семь присоединяется к нему потом. Ибо Иосиф, сказано, бяше семнадцати лет (Быт. 37:2). Заметь, кроме того, привременность и в то же время безначальность (разумею относительно времени) Еммануила. В Иосифе, как в образе, было исчисление лет; но присоединено слово: бяше. Ибо призвано было к бытию, умопредставляемому в подобии нам, и к числу лет по человечеству Слово, хотя Оно и было Богом. Но во всяком случае к Нему прилагается слово бяше; потому что Оно мыслится и есть, как поистине совечное Богу и Отцу и, как говорит божественный Иоанн, В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог (Ин. 1:1). Итак, скажу опять: семнадцати лет был божественный Иосиф и пас стада отца своего вместе с братьями, рожденными от Зелфы, говорю, и Валлы, то есть от служанок. Ибо соделавшееся человеком от Бога Слово обходило всю землю Иудейскую, как бы собирая погибших овец дома Израилева и призывая их к любви к Богу и Отцу. Потому что, как пишет блаженный Павел, Бог во Христе примирил с Собою мир (2Кор. 5:19). Таким образом Еммануил пас вместе с рожденными в рабство и как бы от двух рабынь незаконное и несвободное получивших происхождение; потому что после царствования Иеровоама отложились от Иерусалима десять колен, перешли и поселились в Самарии, побужденные к тому Иеровоамом. Но они заблуждались и поклонялись там золотым телицам. Поэтому и устами Иезекииля Бог обвинял их, как бы двух жен блудниц, так говоря: сын человеческий! были две женщины, дочери одной матери, и блудили они в Египте, блудили в своей молодости; там измяты груди их, и там растлили девственные сосцы их. Имена им: большой - Огола, а сестре ее - Оголива. И были они Моими, и рождали сыновей и дочерей; и именовались -Огола Самариею, а Оголива Иерусалимом (Иез. 23:2-4). Таким образом соделавшийся, как мы, Сын пас вместе с рожденными от рабства и в то же время от блуда. Ибо еще руководствовали израильтян вожди, поставленные законом, хотя в то же время и Христос уже учил и тайноводствовал приходивших к Нему, и приводил их на стезю истины. Он Сам был этой стезею. Посему и говорил: Я есмь путь (Ин. 14:6). Но книжники и фарисеи, и обладавшие славою людей сведущих в законе пасли народ в волчцах, терниях, в заблуждении, в учениях и заповедях человеческих; а Он на пажити блазе и на траве как бы самой цветущей, то есть на прекрасном и досточудном познании евангельских учений. И они были пастыри ленивые и беспечные, притом жадные до взяток и недугующие крайним корыстолюбием: млеко ядущие, волною одевающиеся и тучное закалающие, по слову пророка (Иез. 34:3); мздоимцы и честолюбцы, и во всяком случае за маловажное почитающие то, чтобы трудиться в пользу овец. Он же был Пастырь добрый, душу Свою полагающий за овцы (Ин. 10:14-15). Но как рожденные от Зелфы и Валлы взвели злую клевету на Иосифа, так и грубейшее скопище нечестивых фарисеев оклеветало Еммануила и дерзнуло злоумышлять против славы Его, нечестиво именуя Его Самарянином (Ин. 8:48), винопийцею (Мф. 11:19) и кроме того одержимым бесом (Ин. 8:48), пользующимся содействием веельзевула к тому, чтобы быть в силах, говорю, изгонять злых духов из недужных (Мф. 12:24-27). Посему Сам Еммануил и устами пророка взывал против необузданности языка иудеев, говоря: Горе им, что они удалились от Меня; гибель им, что они отпали от Меня! Я спасал их, а они ложь говорили на Меня (Ос. 7:13). И еще: падут от меча князья их за дерзость языка своего (ст. 16). Итак буесловило против Христа дерзкое и бесстыдное скопище фарисеев. И это, думаю, значит, что братья Иосифа взвели на него злую клевету. Но Иосиф любим был, сказано, отцом, потому что он был сын старости его (Быт. 37:3). Ибо были и другие пастыри, прекрасные и добрые прежде явления Спасителя нашего в мире и с плотию; и прежде всех других божественный Моисей и те, которые после него по порядку пасли словесные стада. Но только с особенным отличием возлюбил Отец Сына, хотя и бывшего последним после всех других и явившегося в последние времена века. Так Иакову прилично было иметь Иосифа сыном старости. Бог же есть не стареющийся, безначальный и не имеющий приращения, но всегда всесовершенный. Поэтому благоразумно не дозволяя слову нашему находиться в заблуждении относительно приличествующего, мы скажем, что Еммануил рожден у Бога и Отца как бы сыном старости в том смысле, что явился в последние времена века, то есть настоящего, и поскольку после Него уже нет никого другого; потому что мы не ожидаем в другом спасения. Достаточно будет Его одного, так как в другом ком-либо, говорим, не заключается спасение и жизнь мира. Так именно Той упасет нас во веки, по слову Псалмопевца (Пс. 47:15), и подчинены мы будем самому Возлюбленному, явившемуся в последние времена века, как я сказал недавно, с плотию, существовавшему же прежде как Богу; потому что мы утверждаем, что Он совечен Отцу. Итак, Иосиф с особенным отличием любим был отцом; отец дал ему даже разноцветную одежду, делая это как бы избранным даром и ясным доказательством присущей ему любви к отроку. Но и это было для братьев Иосифа раздражением зависти и предлогом к ненависти, как то покажет и самый исход дел. И фарисеи неистовствовали против Возлюбленного, то есть Христа, за то что Он облечен был от Бога и Отца разнообразною как бы славою. Ибо Он заслуживал удивления в различных, думаю, отношениях: то как животворящий, а то как свет и способный освящать находящихся во тьме, как очищающий прокаженных и весьма легко воздвигающий мертвых уже смердящих, как запрещающий морям, и по своей воле ходящий даже по самым волнам. Так даже и иудеи, недоумевая, и сожигаемые невыносимым пламенем зависти, говорили между собою: что нам делать? Этот Человек много чудес творит (Ин. 11:47). Разноцветная одежда таким образом служит гадательным указанием на многообразную славу, которою Бог и Отец облек Сына, соделавшегося подобным нам по человечеству. Конечно, что касается до собственного естества, Он сам есть Господь славы, хотя по причине подобия нам смотрительно и говорит: Отче! прославь Сына Твоего (Ин. 17:1). Так возбуждаемы ли к скорби родившиеся от служанок, по тем причинам, о которых я сказал недавно. И кроме того впали в подозрение по причине повествования о сновидениях. Ибо зная наперед что сами будут по времени подчинены и поклонятся Иосифу, а он очень превознесен будет и достигнет наконец такой славы, что ему поклоняться будут даже и родители, они скрежетали зубами своими и наконец приняли решение — убить его. Оскорбились и иудеи и огорчились не мало, зная, что Еммануил станет выше самих святых праотцов и примет поклонение от всего народа, даже более того, от всей земли. И разумея это, они говорили: это наследник; пойдем, убьем его и завладеем наследством его (Мф. 21:38; Мк. 12:7), между тем как блаженный Давид ясно говорит вочеловечившемуся Единородному: Все народы, Тобою сотворенные, приидут и поклонятся пред Тобою, Господи (Пс. 85:9); а в другом месте он прямо выставляет на вид зависть самих израильтян ко Христу и нечестивый гнев их против Него, говоря: Господь царствует: да трепещут народы! (Пс. 98:1). Итак, достаточно показав жестокую и неукротимую зависть иудеев, мы кстати скажем теперь и о их несносных, и скверноубийственных злодеяниях, повсюду преследуя слово истории и восходя к самой цели вочеловечения Единородного. Ибо к тому приводит нас ход речи.

И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли

Мать. Поелику Рахили в сие время уже не было в живых, то сие слово некоторые относят к Лии, яко старшей супруге Иакова, а некоторые к Балле, почитая ее питательницею Иосифа. Но можно также относить оные и к Рахили; и тогда речь Иакова будет изображать невозможность того, чтобы сон Иосифов исполнился. «Неужели я и умершая уже мать твоя тебе поклонимся?». Событие снов Иосифа в переселении евреев в Египет во время его там владычества известно. Сомнительно здесь токмо то, какую из его матерей значит Луна? Ибо и Лия скончалась в земле Ханаанской (Быт. 49:31), а о других супругах Иакова сказание о переселении не упоминает (Быт. 46:26). Но если Лия скончалась незадолго до переселения, то она, вместе с Иаковом, поклонилась уже Иосифу через сынов своих, когда они просили у него хлеба (Быт. 42:7).

Ст. 5-11 И видел Иосиф сон, и рассказал братьям своим: и они возненавидели его еще более. Он сказал им: выслушайте сон, который я видел: вот, мы вяжем снопы посреди поля; и вот, мой сноп встал и стал прямо; и вот, ваши снопы стали кругом и поклонились моему снопу. И сказали ему братья его: неужели ты будешь царствовать над нами? неужели будешь владеть нами? И возненавидели его еще более за сны его и за слова его. И видел он еще другой сон и рассказал его братьям своим, говоря: вот, я видел еще сон: вот, солнце и луна и одиннадцать звезд поклоняются мне. И он рассказал отцу своему и братьям своим; и побранил его отец его и сказал ему: что это за сон, который ты видел? неужели я и твоя мать, и твои братья придем поклониться тебе до земли? Братья его досадовали на него, а отец его заметил это слово

Но наивысшей степени ненависть братьев к Иосифу достигла, когда он наивно, простодушно рассказал им свои два пророчественных сна, которые одинаково предвещали будущее подчинение ему братьев и даже отца. Первый сон по содержанию отражает в себе земледелие, которым, как известно (Быт. 26:12), патриархи уже занимались совместно со скотоводством. Значение же его было весьма понятно, почему братья, поняв смысл первого сна, озлобились еще более.

Вера в сбываемость и знаменательность некоторых снов обнаруживается здесь, как и вообще в Библии (Иов. 33:15; Суд. 7:9–15; 3Цар. 3:5–15 и др.), но только в истории Иосифа наблюдается явление двойных снов (самого Иосифа — в данном месте, виночерпия и хлебодара, фараона), что сам Иосиф в Быт. 41:32 объясняет так, что повторение одного и того же предмета в двух различных формах означает провиденциальную необходимость исполнения предвещаемого факта и притом в будущем недалеком (произвольно Мидраш сон о снопах видит осуществившимся в культе золотых тельцов, введенном, (3Цар. 12:28, 32) потомком Иосифа Иеровоамом).

Второй сон Иосифа уже обращает внимание отца, который, придавая этому сну таинственное значение (ст. 11), однако сделал выговор Иосифу за его рассказ: преклонение отца, матери и старших братьев пред младшим братом и сыном, по понятиям Востока, было делом немыслимым (ввиду обычного на Востоке глубочайшего почитания старших со стороны младших).

«Мать твоя» (ст. 10) — не Рахиль, уже умершая, но или Валла, ее заменившая для Иосифа (по еврейскому толкованию), или Лия, пользовавшаяся теперь именем матери и со стороны сынов Рахили. Толкователи, видящие в названии «мать» именно Рахиль, или допускают, что часть описываемого в гл. 37, в том числе и сны, произошли еще при жизни Рахили, или же (допуская, что Рахиль уже умерла) видят в словах Иакова «неужели я и твоя мать… придем», так сказать, reductio ad absurdum: «ведь мать твоя умерла, — как же и когда мы с нею поклонимся теперь? Сон явно обманчивый». В глубине же души Иаков имел противоположное убеждение.

Сказанное о причинах ненависти братьев к Иосифу объединяет блаженный Феодорит в следующих словах: «Иосиф был любим отцом и как поздно родившийся, и как сын Рахили, и как отличающийся добродетелью. Посему братья, видя его предпочитаемым, уязвлялись завистью и сперва покушались худо расположить к нему отца, много раз прибегая к злословию; не достигнув же своего намерения, предприняли погубить, а потом, совещавшись, продали. Сон о снопах предзнаменует поклонение за пшеницу» (отв. на вопр. 96).