Под сенью Святой Троицы...
Долго подступалась я к этой теме: всё как-то не взяться было. Но вот в декабре прошлого года отец Константин разместил запись Старая Русса 2, где, среди прочего, были такие слова: «Внутренний вид музея-храма. Богослужения здесь не проводятся. Грустно, но в алтаре лежат доски: бочкотара Древней Руси. Но при чем тут алтарь?..»
«Бочка в алтаре – это еще не так обидно... – написала в своем комментарии В. Голубкова. – В музее хрусталя города Гусь Хрустальный (который по досадному недоразумению современных властей до сих пор размещён в прекрасном Георгиевском соборе – ныне не действующем), в самом центре алтаря, под дивной мозаикой, выполненной по эскизу самого В.М. Васнецова, находится "стеклянный идол" – подарок современных мастеров-стеклодувов... Сей шедевр – предмет гордости здешних экскурсоводов – называется "Ода хрусталю"... Эта вот "ода" в алтаре меня просто выбила из колеи, когда я её увидела... Настроение было испорчено на весь день».
В ответ на что последовала афористичная реплика Дмитрия Терентьева: «Идол в алтаре – позор. На месте храма может быть только храм !!!»
И тут я подумала: «А что ж я-то молчу? Ведь мой храм мало того, что взорвали, но и, стыдно сказать, на его месте построили Бани!..» И 28 февраля набросала, в черновике, свой рассказ. Но воз и ныне был бы там (ведь нужно было искать исторические материалы, фотографии...), если бы не недавняя публикация Старейшее жилое помещение в России..., вызвавшая волну новых комментариев. И я, наконец, тоже взялась за дело...
На этой старинной открытке – два героя моего очерка: угловой дом № 3 (с башенкой) по улице Николаевской (ныне, до сих пор, кстати, Марата), где я родилась и прожила первые 32 года своей жизни (до выселения в связи с капитальным ремонтом дома), и стоявший напротив него, на месте дома № 5, храм Пресвятой Троицы.
(По числу просмотров фотографий за первые с момента размещения 18 часов вижу, что многие хотели бы рассмотреть их подробнее. Должна сказать, что помещенные здесь фотографии, к сожалению, не увеличиваются: на сайте http://www.citywalls.ru/ , с которых в основном они заимствованы (пользуюсь случаем поблагодарить их владельцев и как уроженке этих мест, в виде исключения, простить мне великодушно нарушение авторских прав
), они были даны в уменьшенном виде и по моей просьбе их увеличили до читаемого размера еще прежде загрузки сюда. Я бы и сама с радостью побродила по фасадам храма и мозаичным иконам на них, по родным местам...)
Пасхальные лотки на Николаевской улице. 1910-е.
Какова же была моя радость, когда в записи отца Константина Пасха в Петербурге сто лет назад 1 я увидела и сразу узнала этот кусочек моей «малой родины» – смутно проступающие дом № 7, угол храма, а за ним – мой дом, № 3, с угловой башенкой...
На этой гравюре главное действующее лицо – храм, и фон искусственно расчищен и расширен. На самом деле Стремянная улица (по той стороне, где колокольня) достаточно узка, иначе храм этот не был бы для меня, жившей напротив, через эту улицу, в такой близкой перспективе, о которой я пишу дальше...
Это я теперь знаю, что это был за храм, а когда жила напротив него – знать не знала... Когда же пришла в Церковь, на первых же шагах воцерковления стала искать сведения о том, что это был за храм... Но, как многажды убеждалась, – всему свое время: видно, искала плохо... Лишь через семь лет в связи с одним делом, которым я тогда занималась, в руки мне попала замечательная книга: В.В. Антонов. Святыни Санкт-Петербурга. СПб, 1996, в томе 2 которой я нашла свой храм! Тогда же я перепечатала относящееся к нему место: храм ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЫ Общества распространения религиозно-нравственного просвещения (ул. Марата (Николаевская), 5, угол Стремянной ул., д. 21) – и сейчас помещаю его здесь.
В.В. Антонов:
Убийство Александра потрясло всю Россию, и в ответ на него 17 апреля 1881 молебном пред Казанской иконой Божией Матери в Казанском соборе было открыто Общество распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви «с целью утверждения и распространения во всех слоях русского народа истинных понятий о православной вере и благочестии» посредством бесед, чтений и издания литературы. Эти беседы регулярно велись прежде всего среди рабочих, а также после службы в некоторых приходских храмах.
Свою десятилетнюю годовщину Общество решило ознаменовать постройкой собственного храма с примыкающим к нему залом для духовных бесед и посвятить его памяти спасения царской семьи в Борках. Участок для храма приобрел купец Евграф Федорович Балясов, пожертвовавший также 150 тыс. руб. на строительство. Вначале, 22 июня 1891, была освящена часовня, а уже полгода спустя, 18 ноября — временный деревянный храм, украшенный пожертвованными образами.
Перебью цитирование отрывком из статьи на сайте ВООПИК СПб, где объясняется, почему для строительства храма было выбрано именно это место.
«Церковь Святой Троицы, Стремянная ул., 21/Марата ул., 5»:
Между ул. Марата и Владимирским пр. некогда находились Дворцовые слободы, где жили низшие придворные служащие.
Район Стремянной улицы долгое время имел репутацию злачного места. В конце XIX века здесь работали два питейных дома, четыре трактира, шесть пивных лавок и три винных погреба. По одному из кабаков улицу в обиходе именовали Ведёрной, так как здесь водка отпускалась вёдрами. Именно в таком месте на углу улиц Стремянной и Марата Общество распространения религиозно-нравственного просвещения решило построить храм. На этом участке был выстроен деревянный храм, затем перестроенный в камень. На освящении церкви присутствовал отец Иоанн Кронштадтский.
Автором Троицкой церкви стал епархиальный архитектор Николай Никонов.
В.В. Антонов:
Каменный храм Пресвятой Троицы на 1500 человек заложил в Троицын день 29 июня 1891 епископ Нарвский Никон с крестным ходом с чудотворной иконой из Казанского собора. Храм сооружался в московском стиле XVII века по проекту Н.Н. Никонова. Через два года, 21 ноября 1893, митрополит Палладий освятил главный его престол, 18 декабря — придел иконы «Утоли моя печали». Очередь последнего придела, Всех Святых, настала 2 июля 1894, хотя внешняя отделка здания желтым глазурованным кирпичом и установка на фасаде 39 изразцовых икон работы Полье продолжалась и после.
Тем временем деревянную церковь перенесли к Варшавскому вокзалу и на ее месте под руководством С.П. Кондратьева по измененному проекту Никонова в 1894–1895 выстроили примыкавший к церкви зал для бесед. Он открылся 14 ноября 1895 беседой о. Иоанна Кронштадтского и получил имя скончавшегося прот. М.И.Соколова, одного из основателей Общества. В 1900–1901 по проекту Г.Г. фон Голи и Г.Д. Гримма на Стремянной ул., 20, возведен дом Общества, где помещались приходская школа, библиотека, книжный склад и магазин.
Вначале постоянный иконостас из дуба стоял только в главном приделе, но в следующие пять лет такие же иконостасы установили и в боковых приделах. В 1906–1907 иконописцы мастерской Ф.Е. Егорова расписали интерьер под руководством проф. Н.В. Покровского на деньги, пожертвованные старостой Д.Л. Парфеновым, главой Костромского землячества, жившим в доме № 7.
Еще раньше, в 1903, из золоченой бронзы была сделана гробница для Плащаницы, украшенная серебряными рельефами.
В этом храме в 1902 на основе отличного народного хора, в котором насчитывалось до 150 человек, по инициативе известного регента и композитора А.А. Архангельского возникло Церковно-певческое общество, много содействовавшее развитию храмового пения в столице. Ежегодно 14 февраля в церкви собирались и служили молебен жившие в столице костромичи.
С самого освящения и до революции настоятелем этого главного храма Общества был прот. П.Н. Лахостский, редактор «Санкт-Петербургского духовного вестника» и «Православно-русского слова», который после всенощной всегда проводил в храме беседы. Здесь же служил местный «златоуст» — прот. Димитрий Федорович Гидаспов, расстрелянный потом большевиками.
После революции храм сделан приходским.
«Церковь Святой Троицы, Стремянная ул., 21/Марата ул., 5»:
К церкви примыкал зал для духовных бесед. Здесь многократно выступал будущий петроградский митрополит Вениамин. В 1917–1918 годах в зале Троицкой церкви происходили многочисленные собрания по поводу новых порядков введённых большевиками. Так, в январе 1918 года здесь состоялось собрание по поводу передачи большевикам Александро-Невской лавры. В 1930 году в Троицкую церковь из домика Петра I перенесли икону Спаса Нерукотворного. В 1933 году здесь были сняты колокола, их передали в Петропавловский собор для курантов и в Госфонд. В 1934 году от «Ленфильма» поступило предложение о передаче ему храма с залом для размещения в них мастерской режиссёра Сергея Юткевича. В этой просьбе было отказано. В 1938 году церковь передали райпищеторгу, здесь планировалось разместить склад продуктов. Однако всего через два месяца хозяином здания стал районный совет физкультуры.
По какой-то, как сказала бы я раньше, странной иронии судьбы храм был закрыт именно в том году, когда появилась на свет я. Сейчас совершенно невозможно вспомнить, что я думала в те годы об этом храме, который был предо мной буквально (буквально!) каждый Божий день, просто невозможно было видеть с уровня нашего третьего этажа (хоть и высокого) ничего другого. Если посмотреть влево, становилась видна улица Марата, машины, по ней ехавшие, пешеходы, по ней шедшие, трамвай, заворачивавший со страшным скрежетом на нашу узенькую Стремянную, где у него было кольцо... Но если смотреть прямо перед собой, то взгляд неизменно упирался в огромную мозаичную икону на фасаде...
Внимательнейшим образом обследовав эту старинную (и очень плохого качества) фотографию, я смогла найти именно то место, где находилась икона, напротив которой у своего окна так часто стояла я в детстве, поджидая возвращения мамы... И стоя под которой, я поднимала лицо к нашим окнам и кричала: «Ма-ма!», чтобы она встретила меня на нашей страшной лестнице, когда я возвращалась из школы вечером, во вторую смену...
Ходили ли в Троицкую церковь, пока она была действующей, мои родители? Тетушка, жившая в том же доме, только этажом ниже? Не говорю о церковной жизни, едва ли она была возможна для отца, конечно же, члена ВКП(б), но хотя бы, например, освящать пасхальную снедь. Не у кого, не у кого уже спросить...
«Темнеет, – писала я в своих воспоминаниях о детстве (Семь лет после войны), – но я не спешу зажечь нашу тусклую лампочку. Чем темнее становится, тем ярче вспыхивает как раз на уровне наших окон позолота огромной иконы, изображающей святого Владимира, в круглой шапке, отороченной мехом, со скипетром в руке, в тяжелых длинных, до самых носков туфель, одеждах, с огромными темными глазами и короткой округлой бородкой. Днем во Владимире нет или почти нет ничего загадочного, но в полной тьме – от него не отвести глаз. Изображен он на стене церкви, стоящей против наших окон, на другой стороне Стремянной улицы».
Не знаю, откуда я взяла (кто-то сказал мне?), что это был именно Владимир, но в моей детской памяти этот святой запечатлелся именно таким. К сожалению, более вразуми тельных иллюстраций я не смогла найти.
«Церковь не действующая, – писала я дальше, еще в глубоком безбожии (до веры еще было идти и идти...), – и одну часть ее занимает какой-то склад, а другую, а именно огромный зал с высоченными сводами, – спортивное общество «Спартак». Я любила заходить туда и слушать гулкие удары волейбольного мяча, звенящий стук теннисной ракетки, отбивающей мяч, глухое соударение боксерских перчаток...»
Осенью 1966 года Троицкую церковь снесли... Объясняли это тем, что для строительства станции метро «Маяковская» «к 50-летию Октября» необходимо построить (именно на этом месте!..) вентиляционную шахту. Снесли так называемым направленным взрывом. Я этого, к счастью, не видела: жильцов на это время обязали покинуть дом. Вместе с храмом уничтожили и примыкавший к нему трехэтажный дом № 7, принадлежавший некогда главе Костромского землячества Д.Ф. Парфенову, старосте храма.
Построенное в 1977 году здание общественных Невских бань заняло оба этих участка.
А через 20 лет, в 2007-м, были снесены и бани. Тень на стене дома № 9 – все, что осталось от дома Парфенова...
Я даже начала думать, уж не собираются ли восстановить Троицкий храм. Но годом позже... увидела на углу Марата и Стремянной щит с надписью, сообщавшей о том, что здесь будет возведено здание торгово-развлекательного комплекса. Не передать, как опечалило меня это известие. В наше время, когда повсюду восстанавливаются уничтоженные храмы и строятся новые... Я даже хотела куда-то писать: «Да знаете ли вы, что здесь стоял ХРАМ!?» Но, конечно, так никуда и не написала, прекрасно понимая, что в АПУ, давшем на эту стройку разрешение, не знать об этом не могут...
«Сейчас на месте снесенных Невских бань, – писали «Санкт-Петербургские ведомости» (выпуск № 061 от 07.04.2009), – ведется строительство торговых помещений. Здание значительно выступает за красную линию ул. Марата. Хотя на протяжении трех веков существования Петербурга для архитекторов одним из основополагающих законов была красная линия застройки, за которую нельзя было заходить ни фундаментом, ни верхними этажами - только несколькими балконами или эркерами».
Новым инвестором было все то же могущественное ООО «Невские бани». В те времена, когда оно построило на месте храма... баню, не заплатив, надо полагать, за эту нынче баснословно дорогую землю ни копейки, никто и слыхом не слыхивал о том, что такое «ООО»...
Фото из той же газеты от 28.05.2009.
Как это ни удивительно, архитектурным властям города все-таки удалось заставить спилить выдававшиеся за красную линию части конструкции этого бизнес-монстра под названием «Многофункциональный торгово-развлекательный центр "Олимпик Плаза"»... Но не козырек: он все-таки выламывается за красную линию...
...Глядя на эту фотографию, я невольно вспоминаю чеканные слова Дмитрия Терентьева: «На месте храма может быть только храм!!!»
Дом № 20 по Стремянной. Если присмотреться, то под окнами второго этажа можно увидеть мозаичную надпись: «Троицкая школа и книжный склад Общества распространения религиозно-нравственного просвещения». (Как она сохранилась? Храм снесли, а надпись оставили, по недосмотру, должно быть.)
В доме этом с самого начала была библиотека. (Несколько лет назад она была жива, как сейчас – не знаю...) Живя в соседнем доме (на снимке виден краешек невысокого желтого дома, представлявшего собой как бы пристройку к основному, большому, дому 22/3; а, скорее, этот большой дом был построен впритык к малому), я в детские годы из нее, можно сказать, не вылезала: промчавшись пулей через весь свой двор, пролетев через подворотню, я вбегала в заветную дверь, чтобы обменять какие-нибудь «Серебряные коньки» на какие-нибудь «Путешествия и приключения капитана Гатттераса». И даже не подозревала и никогда не задумывалась, что это за библиотека...
И вот теперь самое время и место перейти ко второму из двух главных героев моего очерка, помянутых в начале. К моему «родовому гнезду»: дому с адресом Стремянная, 22 / Марата, 3. Слава Богу, и о нем я теперь кое-что знаю. Вот что нашлось на том же Архитектурном сайте СПб (http://www.citywalls.ru/house1359.html):
Ул. Марата, 3 / Стремянная ул., 22
Архитекторы: Гешвенд Александр Романович (угловая часть дома)
Год постройки: 1881-1882
Стиль: Эклектика
Доходный дом С. Ф. Мор
Угловой дом на пересечении Марата и Стремянной был построен для генеральши Софьи Федоровны Мор. Сохранилась монограмма на фасаде.
Справочники «Весь Петербург на 1894 ... 1908» указывают ее владелицей дома.
(ВП Отд. IV на 1894 г. стб.364, на 1896 стб.299, на 1899 г. стб. 384, на 1901 г. стб.369, на 1905 г. стб. 378, на 1908 г. стб.418)
К 1913 г. дом переходит в собственность баронессы Варвары Александровны Корф.
(ВП на 1913 г. стб.372, ВПг на 1916 г. стб. 383, на 1917 г. стб. 378)
Во дворе дома 22/3 располагался уксусный завод. В советское время дворовые постройки были снесены, разбит сквер.
Виднер Фридрих и Глешке Фридрих 2-й гильд. Стремянная, 22. Уксус.
(ВП на 1896 С. 877 O. II 1899 O. II С. 1221)
Справочная книга о купцах Санкт-Петербурга 1895 г.:
Виднер Фридрих-Август Рудольф 50 лет, Газенпотский уроженец, потомственный почетный гражданин, веры лютеранской. Платит гильдейскую повинность с 1885 г. Жительство: Московская часть 2 уч. по Стремянной ул. д № 22. Содержит уксусный завод в доме жительства. (2-я гильд. С.208)
Глешки Фридрих-Христофор-Константин 59 лет, веры лютеранской, образование домашнее, в купечестве с 1883 г. Платит гильдейскую повинность с 1874 г. Жительство: Московская часть 1 уч. по Стремянной ул. д № 22. Содержит уксусный завод, лаковую фабрику и заведение ароматических лепешек для крепких напитков в доме жительства. При нем жена Вильгельмина-Шарлота, сын Фридрих-Эмиль-Константин 33 лет и дочь Эрнестина-Вильгельмина-Шарлота. (2-я гильд. С.235)
Справочная книга о лицах СПб купечества 1899 г. (С. 137 и 186) указывает, что те же лица содержат заведение ароматических лепешек для крепких напитков в доме жительства.
В начале XX в. дом перешел к баронессе В. Корф. Управляющим дома был Ф. И. Грус – нидерландец по рождению, управляющий домом Голландской церкви (Невский 20). Был он и художественным критиком, и переводчиком. Женат на дочери музыкального издателя Юргенсона.
В 1927–1934 гг. в доме жил писатель Михаил Леонидович Слонимский, член содружества «Серапионовы братья». У него бывали Е. Шварц, К. Чуковский, М. Зощенко.
Может быть, еще кому-то, кроме меня, узнать все это, увидеть все эти разноязычные и разновеликие имена было интересно.
Я помню, что в глубине нашего двора, против подворотни на Стремянную, стоял какой-то дом явно производственного назначения, возможно, тот самый уксусный завод... Мы целыми днями пропадали в этом дворе, рабоче-крестьянские дети, дети тех, кто жил теперь в некогда барских квартирах, опустевших или«уплотненных»... Мы тоже жили в такой огромной квартире, с лепниной на потолках, с изразцовыми печами. Превращенной в коммуналку. И ничего не знали о том, что здесь было прежде, кто здесь жил, работал, творил...
...Если отсчитать на третьем этаже два окна влево от водосточной трубы, то это и будут окна нашей большой комнаты. Ровно напротив огромной иконы, волшебно сиявшей во тьме... И ровно ничего не зная о том, напротив чего жили. Хочется сказать: Кого. Но ведь не скажешь: напротив Пресвятой Троицы...
О чадо, Я всегда сияю пред лицом верных,
Но они не хотят (Меня) видеть
или, лучше, закрывают глаза,
Не желая воззреть на Меня,
И отвращают лица в другую сторону.
Вместе с ними и Я поворачиваюсь,
становясь пред ними...
Симеон Новый Богослов. Божественные гимны
И чудным Промыслом Божиим, начав жизнь, сама того не зная, под сенью Святой Троицы, под нею же, в Свято-Троицком соборе, ее и заканчиваю...
Долго подступалась я к этой теме: всё как-то не взяться было. Но вот в декабре прошлого года отец Константин разместил запись Старая Русса 2, где, среди прочего, были такие слова: «Внутренний вид музея-храма. Богослужения здесь не проводятся. Грустно, но в алтаре лежат доски: бочкотара Древней Руси. Но при чем тут алтарь?..»
«Бочка в алтаре – это еще не так обидно... – написала в своем комментарии В. Голубкова. – В музее хрусталя города Гусь Хрустальный (который по досадному недоразумению современных властей до сих пор размещён в прекрасном Георгиевском соборе – ныне не действующем), в самом центре алтаря, под дивной мозаикой, выполненной по эскизу самого В.М. Васнецова, находится "стеклянный идол" – подарок современных мастеров-стеклодувов... Сей шедевр – предмет гордости здешних экскурсоводов – называется "Ода хрусталю"... Эта вот "ода" в алтаре меня просто выбила из колеи, когда я её увидела... Настроение было испорчено на весь день».
В ответ на что последовала афористичная реплика Дмитрия Терентьева: «Идол в алтаре – позор. На месте храма может быть только храм !!!»
И тут я подумала: «А что ж я-то молчу? Ведь мой храм мало того, что взорвали, но и, стыдно сказать, на его месте построили Бани!..» И 28 февраля набросала, в черновике, свой рассказ. Но воз и ныне был бы там (ведь нужно было искать исторические материалы, фотографии...), если бы не недавняя публикация Старейшее жилое помещение в России..., вызвавшая волну новых комментариев. И я, наконец, тоже взялась за дело...
На этой старинной открытке – два героя моего очерка: угловой дом № 3 (с башенкой) по улице Николаевской (ныне, до сих пор, кстати, Марата), где я родилась и прожила первые 32 года своей жизни (до выселения в связи с капитальным ремонтом дома), и стоявший напротив него, на месте дома № 5, храм Пресвятой Троицы.
(По числу просмотров фотографий за первые с момента размещения 18 часов вижу, что многие хотели бы рассмотреть их подробнее. Должна сказать, что помещенные здесь фотографии, к сожалению, не увеличиваются: на сайте http://www.citywalls.ru/ , с которых в основном они заимствованы (пользуюсь случаем поблагодарить их владельцев и как уроженке этих мест, в виде исключения, простить мне великодушно нарушение авторских прав
), они были даны в уменьшенном виде и по моей просьбе их увеличили до читаемого размера еще прежде загрузки сюда. Я бы и сама с радостью побродила по фасадам храма и мозаичным иконам на них, по родным местам...) Пасхальные лотки на Николаевской улице. 1910-е.
Какова же была моя радость, когда в записи отца Константина Пасха в Петербурге сто лет назад 1 я увидела и сразу узнала этот кусочек моей «малой родины» – смутно проступающие дом № 7, угол храма, а за ним – мой дом, № 3, с угловой башенкой...
На этой гравюре главное действующее лицо – храм, и фон искусственно расчищен и расширен. На самом деле Стремянная улица (по той стороне, где колокольня) достаточно узка, иначе храм этот не был бы для меня, жившей напротив, через эту улицу, в такой близкой перспективе, о которой я пишу дальше...
Это я теперь знаю, что это был за храм, а когда жила напротив него – знать не знала... Когда же пришла в Церковь, на первых же шагах воцерковления стала искать сведения о том, что это был за храм... Но, как многажды убеждалась, – всему свое время: видно, искала плохо... Лишь через семь лет в связи с одним делом, которым я тогда занималась, в руки мне попала замечательная книга: В.В. Антонов. Святыни Санкт-Петербурга. СПб, 1996, в томе 2 которой я нашла свой храм! Тогда же я перепечатала относящееся к нему место: храм ПРЕСВЯТОЙ ТРОИЦЫ Общества распространения религиозно-нравственного просвещения (ул. Марата (Николаевская), 5, угол Стремянной ул., д. 21) – и сейчас помещаю его здесь.
В.В. Антонов:
Убийство Александра потрясло всю Россию, и в ответ на него 17 апреля 1881 молебном пред Казанской иконой Божией Матери в Казанском соборе было открыто Общество распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви «с целью утверждения и распространения во всех слоях русского народа истинных понятий о православной вере и благочестии» посредством бесед, чтений и издания литературы. Эти беседы регулярно велись прежде всего среди рабочих, а также после службы в некоторых приходских храмах.
Свою десятилетнюю годовщину Общество решило ознаменовать постройкой собственного храма с примыкающим к нему залом для духовных бесед и посвятить его памяти спасения царской семьи в Борках. Участок для храма приобрел купец Евграф Федорович Балясов, пожертвовавший также 150 тыс. руб. на строительство. Вначале, 22 июня 1891, была освящена часовня, а уже полгода спустя, 18 ноября — временный деревянный храм, украшенный пожертвованными образами.
Перебью цитирование отрывком из статьи на сайте ВООПИК СПб, где объясняется, почему для строительства храма было выбрано именно это место.
«Церковь Святой Троицы, Стремянная ул., 21/Марата ул., 5»:
Между ул. Марата и Владимирским пр. некогда находились Дворцовые слободы, где жили низшие придворные служащие.
Район Стремянной улицы долгое время имел репутацию злачного места. В конце XIX века здесь работали два питейных дома, четыре трактира, шесть пивных лавок и три винных погреба. По одному из кабаков улицу в обиходе именовали Ведёрной, так как здесь водка отпускалась вёдрами. Именно в таком месте на углу улиц Стремянной и Марата Общество распространения религиозно-нравственного просвещения решило построить храм. На этом участке был выстроен деревянный храм, затем перестроенный в камень. На освящении церкви присутствовал отец Иоанн Кронштадтский.
Автором Троицкой церкви стал епархиальный архитектор Николай Никонов.
В.В. Антонов:
Каменный храм Пресвятой Троицы на 1500 человек заложил в Троицын день 29 июня 1891 епископ Нарвский Никон с крестным ходом с чудотворной иконой из Казанского собора. Храм сооружался в московском стиле XVII века по проекту Н.Н. Никонова. Через два года, 21 ноября 1893, митрополит Палладий освятил главный его престол, 18 декабря — придел иконы «Утоли моя печали». Очередь последнего придела, Всех Святых, настала 2 июля 1894, хотя внешняя отделка здания желтым глазурованным кирпичом и установка на фасаде 39 изразцовых икон работы Полье продолжалась и после.
Тем временем деревянную церковь перенесли к Варшавскому вокзалу и на ее месте под руководством С.П. Кондратьева по измененному проекту Никонова в 1894–1895 выстроили примыкавший к церкви зал для бесед. Он открылся 14 ноября 1895 беседой о. Иоанна Кронштадтского и получил имя скончавшегося прот. М.И.Соколова, одного из основателей Общества. В 1900–1901 по проекту Г.Г. фон Голи и Г.Д. Гримма на Стремянной ул., 20, возведен дом Общества, где помещались приходская школа, библиотека, книжный склад и магазин.
Вначале постоянный иконостас из дуба стоял только в главном приделе, но в следующие пять лет такие же иконостасы установили и в боковых приделах. В 1906–1907 иконописцы мастерской Ф.Е. Егорова расписали интерьер под руководством проф. Н.В. Покровского на деньги, пожертвованные старостой Д.Л. Парфеновым, главой Костромского землячества, жившим в доме № 7.
Еще раньше, в 1903, из золоченой бронзы была сделана гробница для Плащаницы, украшенная серебряными рельефами.
В этом храме в 1902 на основе отличного народного хора, в котором насчитывалось до 150 человек, по инициативе известного регента и композитора А.А. Архангельского возникло Церковно-певческое общество, много содействовавшее развитию храмового пения в столице. Ежегодно 14 февраля в церкви собирались и служили молебен жившие в столице костромичи.
С самого освящения и до революции настоятелем этого главного храма Общества был прот. П.Н. Лахостский, редактор «Санкт-Петербургского духовного вестника» и «Православно-русского слова», который после всенощной всегда проводил в храме беседы. Здесь же служил местный «златоуст» — прот. Димитрий Федорович Гидаспов, расстрелянный потом большевиками.
После революции храм сделан приходским.
«Церковь Святой Троицы, Стремянная ул., 21/Марата ул., 5»:
К церкви примыкал зал для духовных бесед. Здесь многократно выступал будущий петроградский митрополит Вениамин. В 1917–1918 годах в зале Троицкой церкви происходили многочисленные собрания по поводу новых порядков введённых большевиками. Так, в январе 1918 года здесь состоялось собрание по поводу передачи большевикам Александро-Невской лавры. В 1930 году в Троицкую церковь из домика Петра I перенесли икону Спаса Нерукотворного. В 1933 году здесь были сняты колокола, их передали в Петропавловский собор для курантов и в Госфонд. В 1934 году от «Ленфильма» поступило предложение о передаче ему храма с залом для размещения в них мастерской режиссёра Сергея Юткевича. В этой просьбе было отказано. В 1938 году церковь передали райпищеторгу, здесь планировалось разместить склад продуктов. Однако всего через два месяца хозяином здания стал районный совет физкультуры.
По какой-то, как сказала бы я раньше, странной иронии судьбы храм был закрыт именно в том году, когда появилась на свет я. Сейчас совершенно невозможно вспомнить, что я думала в те годы об этом храме, который был предо мной буквально (буквально!) каждый Божий день, просто невозможно было видеть с уровня нашего третьего этажа (хоть и высокого) ничего другого. Если посмотреть влево, становилась видна улица Марата, машины, по ней ехавшие, пешеходы, по ней шедшие, трамвай, заворачивавший со страшным скрежетом на нашу узенькую Стремянную, где у него было кольцо... Но если смотреть прямо перед собой, то взгляд неизменно упирался в огромную мозаичную икону на фасаде...
Внимательнейшим образом обследовав эту старинную (и очень плохого качества) фотографию, я смогла найти именно то место, где находилась икона, напротив которой у своего окна так часто стояла я в детстве, поджидая возвращения мамы... И стоя под которой, я поднимала лицо к нашим окнам и кричала: «Ма-ма!», чтобы она встретила меня на нашей страшной лестнице, когда я возвращалась из школы вечером, во вторую смену...
Ходили ли в Троицкую церковь, пока она была действующей, мои родители? Тетушка, жившая в том же доме, только этажом ниже? Не говорю о церковной жизни, едва ли она была возможна для отца, конечно же, члена ВКП(б), но хотя бы, например, освящать пасхальную снедь. Не у кого, не у кого уже спросить...
«Темнеет, – писала я в своих воспоминаниях о детстве (Семь лет после войны), – но я не спешу зажечь нашу тусклую лампочку. Чем темнее становится, тем ярче вспыхивает как раз на уровне наших окон позолота огромной иконы, изображающей святого Владимира, в круглой шапке, отороченной мехом, со скипетром в руке, в тяжелых длинных, до самых носков туфель, одеждах, с огромными темными глазами и короткой округлой бородкой. Днем во Владимире нет или почти нет ничего загадочного, но в полной тьме – от него не отвести глаз. Изображен он на стене церкви, стоящей против наших окон, на другой стороне Стремянной улицы».
Не знаю, откуда я взяла (кто-то сказал мне?), что это был именно Владимир, но в моей детской памяти этот святой запечатлелся именно таким. К сожалению, более вразуми тельных иллюстраций я не смогла найти.
«Церковь не действующая, – писала я дальше, еще в глубоком безбожии (до веры еще было идти и идти...), – и одну часть ее занимает какой-то склад, а другую, а именно огромный зал с высоченными сводами, – спортивное общество «Спартак». Я любила заходить туда и слушать гулкие удары волейбольного мяча, звенящий стук теннисной ракетки, отбивающей мяч, глухое соударение боксерских перчаток...»
Осенью 1966 года Троицкую церковь снесли... Объясняли это тем, что для строительства станции метро «Маяковская» «к 50-летию Октября» необходимо построить (именно на этом месте!..) вентиляционную шахту. Снесли так называемым направленным взрывом. Я этого, к счастью, не видела: жильцов на это время обязали покинуть дом. Вместе с храмом уничтожили и примыкавший к нему трехэтажный дом № 7, принадлежавший некогда главе Костромского землячества Д.Ф. Парфенову, старосте храма.
Построенное в 1977 году здание общественных Невских бань заняло оба этих участка.
А через 20 лет, в 2007-м, были снесены и бани. Тень на стене дома № 9 – все, что осталось от дома Парфенова...
Я даже начала думать, уж не собираются ли восстановить Троицкий храм. Но годом позже... увидела на углу Марата и Стремянной щит с надписью, сообщавшей о том, что здесь будет возведено здание торгово-развлекательного комплекса. Не передать, как опечалило меня это известие. В наше время, когда повсюду восстанавливаются уничтоженные храмы и строятся новые... Я даже хотела куда-то писать: «Да знаете ли вы, что здесь стоял ХРАМ!?» Но, конечно, так никуда и не написала, прекрасно понимая, что в АПУ, давшем на эту стройку разрешение, не знать об этом не могут...
«Сейчас на месте снесенных Невских бань, – писали «Санкт-Петербургские ведомости» (выпуск № 061 от 07.04.2009), – ведется строительство торговых помещений. Здание значительно выступает за красную линию ул. Марата. Хотя на протяжении трех веков существования Петербурга для архитекторов одним из основополагающих законов была красная линия застройки, за которую нельзя было заходить ни фундаментом, ни верхними этажами - только несколькими балконами или эркерами».
Новым инвестором было все то же могущественное ООО «Невские бани». В те времена, когда оно построило на месте храма... баню, не заплатив, надо полагать, за эту нынче баснословно дорогую землю ни копейки, никто и слыхом не слыхивал о том, что такое «ООО»...
Фото из той же газеты от 28.05.2009.
Как это ни удивительно, архитектурным властям города все-таки удалось заставить спилить выдававшиеся за красную линию части конструкции этого бизнес-монстра под названием «Многофункциональный торгово-развлекательный центр "Олимпик Плаза"»... Но не козырек: он все-таки выламывается за красную линию...
...Глядя на эту фотографию, я невольно вспоминаю чеканные слова Дмитрия Терентьева: «На месте храма может быть только храм!!!»
Дом № 20 по Стремянной. Если присмотреться, то под окнами второго этажа можно увидеть мозаичную надпись: «Троицкая школа и книжный склад Общества распространения религиозно-нравственного просвещения». (Как она сохранилась? Храм снесли, а надпись оставили, по недосмотру, должно быть.)
В доме этом с самого начала была библиотека. (Несколько лет назад она была жива, как сейчас – не знаю...) Живя в соседнем доме (на снимке виден краешек невысокого желтого дома, представлявшего собой как бы пристройку к основному, большому, дому 22/3; а, скорее, этот большой дом был построен впритык к малому), я в детские годы из нее, можно сказать, не вылезала: промчавшись пулей через весь свой двор, пролетев через подворотню, я вбегала в заветную дверь, чтобы обменять какие-нибудь «Серебряные коньки» на какие-нибудь «Путешествия и приключения капитана Гатттераса». И даже не подозревала и никогда не задумывалась, что это за библиотека...
И вот теперь самое время и место перейти ко второму из двух главных героев моего очерка, помянутых в начале. К моему «родовому гнезду»: дому с адресом Стремянная, 22 / Марата, 3. Слава Богу, и о нем я теперь кое-что знаю. Вот что нашлось на том же Архитектурном сайте СПб (http://www.citywalls.ru/house1359.html):
Ул. Марата, 3 / Стремянная ул., 22
Архитекторы: Гешвенд Александр Романович (угловая часть дома)
Год постройки: 1881-1882
Стиль: Эклектика
Доходный дом С. Ф. Мор
Угловой дом на пересечении Марата и Стремянной был построен для генеральши Софьи Федоровны Мор. Сохранилась монограмма на фасаде.
Справочники «Весь Петербург на 1894 ... 1908» указывают ее владелицей дома.
(ВП Отд. IV на 1894 г. стб.364, на 1896 стб.299, на 1899 г. стб. 384, на 1901 г. стб.369, на 1905 г. стб. 378, на 1908 г. стб.418)
К 1913 г. дом переходит в собственность баронессы Варвары Александровны Корф.
(ВП на 1913 г. стб.372, ВПг на 1916 г. стб. 383, на 1917 г. стб. 378)
Во дворе дома 22/3 располагался уксусный завод. В советское время дворовые постройки были снесены, разбит сквер.
Виднер Фридрих и Глешке Фридрих 2-й гильд. Стремянная, 22. Уксус.
(ВП на 1896 С. 877 O. II 1899 O. II С. 1221)
Справочная книга о купцах Санкт-Петербурга 1895 г.:
Виднер Фридрих-Август Рудольф 50 лет, Газенпотский уроженец, потомственный почетный гражданин, веры лютеранской. Платит гильдейскую повинность с 1885 г. Жительство: Московская часть 2 уч. по Стремянной ул. д № 22. Содержит уксусный завод в доме жительства. (2-я гильд. С.208)
Глешки Фридрих-Христофор-Константин 59 лет, веры лютеранской, образование домашнее, в купечестве с 1883 г. Платит гильдейскую повинность с 1874 г. Жительство: Московская часть 1 уч. по Стремянной ул. д № 22. Содержит уксусный завод, лаковую фабрику и заведение ароматических лепешек для крепких напитков в доме жительства. При нем жена Вильгельмина-Шарлота, сын Фридрих-Эмиль-Константин 33 лет и дочь Эрнестина-Вильгельмина-Шарлота. (2-я гильд. С.235)
Справочная книга о лицах СПб купечества 1899 г. (С. 137 и 186) указывает, что те же лица содержат заведение ароматических лепешек для крепких напитков в доме жительства.
В начале XX в. дом перешел к баронессе В. Корф. Управляющим дома был Ф. И. Грус – нидерландец по рождению, управляющий домом Голландской церкви (Невский 20). Был он и художественным критиком, и переводчиком. Женат на дочери музыкального издателя Юргенсона.
В 1927–1934 гг. в доме жил писатель Михаил Леонидович Слонимский, член содружества «Серапионовы братья». У него бывали Е. Шварц, К. Чуковский, М. Зощенко.
Может быть, еще кому-то, кроме меня, узнать все это, увидеть все эти разноязычные и разновеликие имена было интересно.
Я помню, что в глубине нашего двора, против подворотни на Стремянную, стоял какой-то дом явно производственного назначения, возможно, тот самый уксусный завод... Мы целыми днями пропадали в этом дворе, рабоче-крестьянские дети, дети тех, кто жил теперь в некогда барских квартирах, опустевших или«уплотненных»... Мы тоже жили в такой огромной квартире, с лепниной на потолках, с изразцовыми печами. Превращенной в коммуналку. И ничего не знали о том, что здесь было прежде, кто здесь жил, работал, творил...
...Если отсчитать на третьем этаже два окна влево от водосточной трубы, то это и будут окна нашей большой комнаты. Ровно напротив огромной иконы, волшебно сиявшей во тьме... И ровно ничего не зная о том, напротив чего жили. Хочется сказать: Кого. Но ведь не скажешь: напротив Пресвятой Троицы...
О чадо, Я всегда сияю пред лицом верных,
Но они не хотят (Меня) видеть
или, лучше, закрывают глаза,
Не желая воззреть на Меня,
И отвращают лица в другую сторону.
Вместе с ними и Я поворачиваюсь,
становясь пред ними...
Симеон Новый Богослов. Божественные гимны
И чудным Промыслом Божиим, начав жизнь, сама того не зная, под сенью Святой Троицы, под нею же, в Свято-Троицком соборе, ее и заканчиваю...
