Великий Новгород и его блаженные свв. Николай Кочанов и Феодор Новгородский
Удивительный город — Новгород Великий. Даже сейчас, оставив позади славнейшие свои времена, он поражает благородным и строгим величием всякого в него приезжающего. Он — не старый городишко, выброшенный волной истории на берег, а древний богатырь, удалившийся на покой после долгой, бурной и славной жизни.
Один из самых древних в России — за триста лет до основания Москвы он был уже велик и славен; именно новгородцы, согласно древнейшей нашей летописи, «Повести временных лет», призвали на Русь братьев-варягов Рюрика, Трувора и Синеуса. И хоть столицей государства стал Киев, а позже (через Владимир) Москва, Новгород ничуть не потерял своего значения; напротив, еще явственнее проступили его особенные черты. Многие столетия, до самого конца пятнадцатого века, когда великий князь Московский Иван III покорил его и увез вечевой колокол, славный город был Господином Великим Новгородом, государством при государстве, со своими собственными обычаями, огромными землями и вольнолюбием, ставшим притчей.
Этому было много причин; одна из важнейших — местоположение Новгорода, стоящего на самой почти северо-западной окраине Русских земель; это, с одной стороны, неудачно для земледелия, а с другой, прекрасно подходило для торговли, особенно с западной Европой, с которой у новгородцев были весьма плотные отношения. Новгород входил в знаменитый Ганзейский союз свободных торговых городов, в котором состояли Гамбург, Кельн, Кенигсберг и многие другие города Европы. Оттого, конечно, и влияние «немецкое» было сильно, откуда и не совсем русский, горделиво-своевольный характер Новгорода.
Сложный, красивый, необычный город. Многое переплелось в его судьбе…
Всем известно новгородское вече — собрание горожан, решавшее важнейшие вопросы жизни города. Даже князь и митрополит выбирались им, причем не понравившемуся князю новгородцы вполне могли сказать: «Поди от нас, княже, не хотим тебя!», и спорить было бесполезно. Хотя бывали случаи, когда приходилось идти к изгнанному правителю с повинной; как было с великим князем св. Александром Невским: выгнали его Новгородцы, а потом поняли, что самим с врагами не справиться, и стали звать обратно. Смиренный князь вернулся и спас город от жестоких Тевтонцев.
Необычно было и устройство Новгорода Великого: разделенный рекой Волховом на две части, Торговую и Софийскую, он так и жил, на две стороны; причем стороны эти часто враждовали друг с другом. Стороны делились на концы — более мелкие части, с собственным самоуправлением, а концы, в свою очередь, на улицы.
Западное влияние влияло и на духовную жизнь города; из Новгорода шли на Русь очень разные веяния, и в их числе печально известная ересь жидовствующих, только по милости Божьей не обернувшаяся для Руси полной катастрофой церковной жизни. Но много было и доброго в истории города; были и многочисленные святые.
Скажем, именно благодаря св. Новгородскому владыке Геннадию (кстати, упомянутая ересь появилась при нем и он усердно с ней боролся) и его помощникам мы имеем, ни много, ни мало, нашу сегодняшнюю полную Библию Ветхого и Нового Заветов. Ведь вплоть до самого конца XV века на Руси ее не было, был Новый Завет, а из Ветхого — только отдельные, для Богослужения необходимые отрывки. Святитель Геннадий собрал их воедино, перевел недостающие и подарил Руси бесценное богатство — Геннадиевскую Библию.
Были в городе и блаженные, и в житиях их очень ярко отразился характер города, вернее, горожан, людей, которых они своими юродивыми поступками стремились обратить от мелких забот к Вечному Богу. Особенно знамениты блаженные Николай Кочанов и Феодор Новгородский.
Они были современниками; жили в Новгороде на разных сторонах Волхова: блж. Николай — на Софийской (где собор Святой Софии), а блж. Феодор — на Торговой. Оба были из хороших, благочестивых семей; блаженный Николай в молодости, до принятия подвига юродства был довольно богат, творил много милостыни, часто ходил к церковным службам. Сходную жизнь вел и блж. Феодор. Но однажды Господь призвал их на подвиг юродства.
Среди всех чинов святости юродство — самый, наверное, недоступный нашему пониманию. Человек отрекается не только от удовольствий, от своих желаний, семьи; он отрекается, пускай внешне, даже от своего ума. Ходит в рубище, получает от всех насмешки и побои; говорит вещи, которые кажутся людям странными, но за этой странностью — что-то очень важное для них, для их житейских обстоятельств и пути к Богу. Юродство — подвиг, тяжесть которого мы не можем представить даже близко. Впрочем, как и любого другого истинного подвига…
И вот — Новгород, четырнадцатое столетие. Русь еще под ордынцами, еще мучают ее постоянные набеги, людей убивают, уводят в плен; еще собирают дань степнякам-захватчикам безжалостные баскаки… Правда, Великий Новгород в сравнении с другими городами Господь пощадил: его ордынцы не разорили, то ли побоявшись окружающих город болот, то ли почему еще; он лишь платил дань Орде. Но все равно, иго есть иго; да и можно ли забыть, что вокруг такие же русские люди страдают до последней крайности!
Но в Новгороде жизнь идет почти своим чередом. Торговля, гости (богатые купцы), товары, лавки, корабли… И вечная вражда Торговой и Софийской сторон, вражда застарелая, хотя, по сути, и беспочвенная. И живут в городе два юродивых по разные стороны Волхова; люди «разумные» воюют (иногда, при спорах, и до кровопролития), и смотрят — юродивые тоже, чуть один зайдет за середину моста через Волхов, другой его тотчас прогоняет; зайдет чуть на Торговую Николай — и Феодор бежит за ним, гонит прочь со словами: «Не ходи на мою сторону, живи на своей!» Зайдет Феодор на Софийскую — и Николай его тоже гонит… Ну что народ — глядели на это, посмеивались, наверное. Что — два убогих, полунагих человека (раньше-то уважаемые были, а теперь…) ругаются друг с другом не пойми чего.
Но однажды произошел случай: блаженного Феодора пригласил к себе в гости благочестивый человек с Софийской стороны. Блаженный стал отказываться, говоря, что, мол, это сторона его «врага», Николая, но пригласивший очень его звал, и юродивый согласился. Но, когда они уже пришли на Софийскую сторону, услыхал про это блаженный Николай, и побежал выгонять нарушившего границу. Выхватил у кого-то по дороге хлыст, нагнал блж. Феодора и стал бить его, приговаривая: «Зачем ты, Феодор, пришел на нашу сторону, или ты хочешь что украсть у нас?»; тот побежал, а блж. Николай за ним. Через огороды (дело было летом), гряды чьей-то капусты, Николай на бегу сорвал один кочан; выбежали на берег Волхова, но почему-то не в том месте, где был мост, а в стороне. И Феодор, «спасаясь», побежал дальше… по воде, как по суше. И Николай за ним…
Можно представить себе, что почувствовали при виде этого новгородцы. Ведь это не двое безумных, оказывается, не разбери зачем, глупо подражая нормальным людям, имеющем веские причины, друг друга гоняют, а два совершенно разумных человека, двое святых, совершают по воле Божией такое странное, грозное чудо. Господи, да как же мы живем, что для нас такое чудо надобно?!
… А блж. Николай добежал до середины реки и бросил вслед убегавшему блж. Феодору свой кочан. Тот подхватил кочан и побежал далее, на берег. А блж. Николай стоял на середине реки и кричал ему вслед: «Феодор, отдай кочан капусты, мой он, а не твой!»
После того народ и прозвал блаженного Николая Кочановым; кто-то, несомненно, понял смысл этой вражды-притчи и ужаснулся бессмысленности жестокой вражды сторон одного и того же родного города; но, увы, не все.
Но были и благочестивые люди в Великом Новгороде, которые почитали блаженных; и они с радостью помогали всем, ищущим спасения. Блаженный Феодор предрекал окружающим и беды (голод, пожары), предупреждая заранее, и радости: многим бездетным женщинам он предсказывал рождение детей: «Молись, даст Бог сына», или «Молись, даст Бог дочь», и действительно, скоро рождались дети. Помогал и блж. Николай людям и при жизни, и по смерти своей не оставлял, спасая от неправедного суда и в иных самых разных бедах.
Шли годы; Великий Новгород присоединен был к возвышающемуся Московскому великому княжению, население сильно перемешано — новгородцев переселяли в другие города, а в Новгород — людей из других мест. Но характер города сохранился, и по-прежнему заставляет остановиться и задуматься его удивительное старинное величие. Стоит Новгородский собор Святой Софии, и дух захватывает от восхищения, когда смотришь на него. Стоит он, прекрасный, чисто-чисто белый и огромный. И неспешно течет вокруг него жизнь города, притихшая, переменившаяся, но все такая же — новгородская. И молят Бога о родном городе и о всей земле Русской святые Новгородские, и в числе их — блаженные Николай и Феодор.
Комментировать