Воспоминания о поездке в Иерусалим протоиерея Иоанна Суворова
Для верующего человека Святая Земля — это вторая родина, всегда желанна и овеяна священными воспоминаниями Библейских событий. Там все, каждая пядь земли хоть чем-то, но отмечена в Священном Писании. Особенно чтимы святыни христиан всего мира: Голгофа, где Сын Божий принес себя в искупительную жертву Богу Отцу, и святой Гроб Господень, где жало смерти уничтожено смертию и воскресением Богочеловека Иисуса Христа!
Молясь на Голгофе и размышляя, пытаешься уразуметь, по слову апостола Павла, «превосходящую разумение любовь Христову, дабы нам исполниться всею полнотою Божиею» (Евр. 3:19). Пытаешься и не вмещаешь в свое сердце и ум всю значимость и важность происходящего здесь два тысячелетия назад. Но и по сей день здесь воспоминается и приносится бескровное Жертвоприношение, в воню благоухания Вышнему Всецарю!
Я решительно отказываюсь воспроизвести последовательно и с достаточной наглядностью все увиденное и пережитое за одиннадцать дней паломничества. Да и стоит ли описывать то, что сейчас в таком изобилии имеется на видеокассетах и в широко издаваемой литературе по этой тематике в монастырях и в церковных лавках?
Но у каждого, кто волею Божией попадает в Святую Землю, складывается в душе свое личное, субъективное мировосприятие увиденного, возвышенное или плоское, как асфальт; двумя словами сказать — вмещает «якоже можаху…» Да простит меня читатель, если я и выскажу свое мнение и поделюсь впечатлениями.
Евангелие нам говорит: «Иисусу же бывшу в Вифании, в дому Симона прокаженного, преступи к Нему жена, скляницу мира имевши многоценного и возливаше на главу Его…». (Мф. 26:6–7). Или уже от Иоанна: «Бе же некто боля Лазарь от Вифании», ну, и т. д. Мы уже знаем, о чем будет повествование. Святые отцы оставили прекрасное, а Иоанн Златоуст, я бы сказал, блистательное толкование этих Евангельских глав. А мне, грешному, хотелось увидеть: а какова сейчас эта Вифания? Каков гроб праведного Лазаря четверодневного? Я слышал, что он сохранился. Где дом был того Симона прокаженного, удостоившегося принять самого Господа Иисуса Христа? Или что стоит на том месте? Ну, вот такие незатейливые и прозаичные мысли имелись в моей голове.
Скажу сразу, забегая вперед: сейчас все подобные конкретные евангельские места поделены меж собой конфессионально. Что-то в распоряжении у евреев, что-то у греков, а что-то у мусульман и армян. И кое-что находится у русских. Все описать в подробностях выше моих сил, но я постараюсь хоть бегло и понемногу охватить наиболее нам дорогие и знакомые из Нового Завета имена, названия, города и веси.
Ну, коль уж я коснулся Вифании и чуда воскрешения праведного Лазаря, то скажу, что Вифания существует и по сей день, и пещера-гробница, из которой Господь воззвал четверодневного и уже «смердящего» друга Лазаря, сохранилась. Владеют ей мусульмане, которые тоже с почтением относятся к этому святому месту, может быть, потому, что извлекают из сей святыни довольно крупный бакшиш. Она находится чуть ли не в частных руках. Именно та, единственная могила-гробница, над которой раздалось повелительное и всемогущее слово Христа: «Лазаре! Гряди вон!» и «Изыди умерый, обязан руками и ногами, укроем…» (Ин. 11:44) стала предметом стабильных доходов. Со всего мира едут паломники, но пока ты не отчинишь из своего кармана «ван доллар», вход тебе закрыт. Стоящий у входа мусульманин зорко за этим следит! Впрочем, никто этим тут не возмущается. Так принято. Восток, говорят, дело тонкое.
И никогда, ни в какие века эта гробница не оспаривалась на предмет подлинности! Даже гроб Господень пытаются некоторые ученые-археологи поставить под сомнение, предлагая какие-то другие древние гробницы. Но мне думается, чудесный Благодатный Огонь, сходящий в Великую субботу на существующий гроб в Кувуклии, сжигает человеческое мудрование, не позволяя разгореться огню споров.
Я, кажется, уже увлекся описанием святых мест, еще не вылетев из Москвы и не приземлившись в Тель-Авиве. Давайте по порядку.
Нас с матушкой включили в небольшую паломническую группу из двадцати человек, и 17 ноября мы вылетели из Домодедова в Тель-Авив. Американский «Боинг» всего за четыре часа доставил нас в израильский аэропорт Бен-Гурион.
Наверное, первое воздушное путешествие в Иерусалим можно отнести к апостолам Христовым, когда они Богоначальным мановением «снидоша на облацех» в Гефсимании погребсти тело Пречистой Девы Марии по Ея Успении. Из аэропорта через пару часов мы прибыли в Иерусалим. Отель «Кикар-Цион» гостеприимно распахнул нам свои двери. Это в центре города, рядом со старой исторической его частью.
Еще подъезжая к гостинице, я обратил внимание, что никакой рекламы в таком количестве, как у нас, а тем более похабщины и эротики, совершенно нет. Все-таки роль раввинов и их власть, даже в светском государстве, каковым является Израиль, очень велика. Всматриваешься в разноликую внешность жителей Иерусалима и пытаешься понять, кто есть кто? Господи, кого тут только нет! Уроженцы Израиля и прибывшие сюда со всего света, в том числе и из России, евреи, израильские и палестинские арабы, мусульмане и христиане, армяне. И у каждого свое место, каждый принадлежит к своей общественной, религиозной и этнической группе, сохраняя при этом хоть и хрупкие, но мир и согласие.
Разбросанные по всему свету еврейские диаспоры сохранили свои традиции и культуру благодаря исключительно общности своей религии — иудаизма. Чего не испытали деды и прадеды потомков Авраама и каких стран они не повидали! Глядя на черные широкополые шляпы, строгие пиджаки, закрученные пейсы и бороды, кругленькие очки под шляпой, без труда и не задумываясь определишь, какая это нация. В гостинице, где мы остановились, имелись все необходимые удобства, а питание вообще даже отличное. До сих пор вспоминаем с матушкой приветливого и очень любезного бармена — араба с его неповторимым «пожялста!».
Эта поездка дала нам много интересных встреч и знакомств. Среди них — игумении двух русских монастырей в Иерусалиме — Горнего в Эйн-Карем и святой Марии Магдалины на Елеоне — матушек Георгии и Елисаветы. Иконописец и иподиакон блаженнейшего патриарха Иерусалимского Иринея — Гавриил и Александр Фрэл, или просто Алик, сотрудник православного арабского издательства и иподиакон митрополита Востронского Тимофея. Ну и ряд других лиц. А с батюшкой из Горнего монастыря отцом Виктором Мноян, оказывается, давно знакомы, еще по семинарии, с 1986 года.
В Иерусалиме уже более полугода находится наша старшая дочь Агния. Окончив в 2002 году регентскую школу при Московской духовной семинарии, она с двумя своими однокашницами-выпускницами по приглашению через Отдел внешних церковных сношений была направлена в качестве трудницы в Горний монастырь. Приятно было слышать из уст матушки игумении Георгии хорошие отзывы об их прекрасном пении, безоговорочном послушании и трудолюбии. В апреле этого года, после Пасхи, виза израильская у Агнии кончилась, и она возвратилась в свой приход.
Ну так вот, прибыв в Святую Землю, паломники всегда начинают свое пребывание с поклонения первой святыне святого града — храму Гроба Господня (он же и храм Воскресения Христова.) Не меняя существующего правила и подчиняясь вековым традициям, мы в первую же ночь отправились в старый город в Святогробский храм на ночную литургию.
От моей первой поездки в Иерусалим на Пасху 1998 года у меня осталось впечатление о храме как о громадном пчелином улье, жужжащем в своем многоголосии на всех языках и наречиях мира. Но сейчас этот древний и благодатный храм «Ведомому Богу» был почти пуст, храня таинственное и царственное свое величие. Старые каменные желтые плиты, сильно потемневшие мраморные колонны, арочные двери и окна с византийской резьбой и узорами — все говорит о великой любви древних зодчих к распятому и воссиявшему от гроба Христу Жизнодавцу. Здесь преклоняется всякое колено небесных, и земных, и преисподних. И всякое создание поет непостижимую Божию славу!
Ночную службу на Голгофе служил греческий архиерей. Но что интересно, или мне так показалось, даже не в праздничные дни молящиеся в эту и последующие ночи в основном русские! Насельницы наших монастырей и обязательно кто-то из паломников, а далее разной национальной принадлежности. Смотрю, наши матушки, уже обязательные завсегдатаи на этих ночных молениях, что-то читают. Не зная греческого языка, пока идет вечерня и утреня, они читают или акафисты, или Евангелие, или еще что-то. А иногда и они поют Литургию у Гроба и молятся перед Кувуклией.
На Голгофе если поют греки, то в основном один-два певчих. Вот так просто один зачастую и правит всю литургию на архиерейской службе. Почему один певчий? Точно не знаю, хотя в других храмах поет приличный хор, но, может быть, этим тоже подчеркивается скорбность этого места и великое смирение, явленное Сыном Божьим? Тут помпезность и пышность не нужна, неуместна. Тут плач и молитва. Приими, Господи, в пренебесный и мысленный Твой Жертвенник и наши молитвы, как Ты принял Авелевы дары, Ноевы жертвы и Авраамова всеплодия! Тогда мы просто молились, но я еще не знал, что милостивый Господь удостоит меня, грешного, даже послужить на Гробе и Голгофе.
Возвратившись после ночной службы в гостиницу по тихому и безлюдному Иерусалиму, мы все остаток ночи или, вернее, утра исполнили по реченному Премудрым Соломоном «сыне, аще поспиши, сладостно поспиши». Один поклон на всю кровать, и сон смежил наши очи! Новый день готовил новые планы и поездки, и нам нужны были новые физические силы. Отдохнув и позавтракав, мы встретились с нашим новым знакомым Аликом и обговорили дальнейшие наши планы. Предусмотрительно взятый из епархии документ, заверяющий мою личность как священника, и благословение владыки Алексия сыграли исключительно важную роль в дальнейших планах путешествия по Святой Земле.
Явившись с Аликом в Иерусалимский Патриархат, я был принят владыкой Аристархом, архиепископом Константинским, который, просмотрев мои документы и сняв ксерокопию, пожелал приятного и душеспасительного паломничества. Мне было разрешено служить, вернее, сослужить Божественную литургию, где только будет предоставляться такая возможность. В ближайшее воскресение Господь послал мне такую милость — участвовать в литургии на Гробе Господнем с архиепископом Христодулом Аэлефераполиусским, в то время как другие русские батюшки лишь на «запричастном» облачились в епитрахили для причастия. «Что воздам Господеви, о всех яже воздаде ми Господь!» Хотя и не знаю греческого языка, но легко ориентировался в последовательности литургии, четко и правильно отвечал на предоставляемые возгласы. Славлю Тебя, Господи, славлю Тебя, ибо Ты благ ко мне и милость Твоя вовек!
Первое время как-то не знаешь, что делать, молиться или смотреть? Все ново и непривычно, тихо и немноголюдно. Тонкоголосые греческие диаконы, более чем скромное пение и архиерей без иподиаконов, скорее, напоминают простую иерейскую службу, нежели архиерейскую обедню в том виде, как бывает у нас на Руси, с ее мощным хором и не менее могучими протодиаконами, громогласие которых способно поколебать своды древней Константиновой базилики. От одного нашего отца протодиакона Вячеслава закачались или сотряслись бы многочисленные серебряные лампады, свисающие, как крупные грозди винограда, над головами молящихся.
Но вернусь опять к тому единственному и неповторимому алтарю в мире, где совершаются литургии, видоизменяясь в зависимости от очередности и служения иных христианских вероисповеданий. Часто бывает и так: играет где-то орган у латинских монахов и раздается пение то в той, то в другой часовне или приделе. А молящиеся, по точному выражению Николая Берга, представляют собой «некие набожные существа, замерзшие в молитве и неподвижные, точно статуи. Тут же какой-то темный скелет в белых отрепьях, или вон кто-то, встав на колени при Узах Господних, крестится по-католически, и слезы текут по его щекам».
Однажды Алик предложил мне поучаствовать в крещении русской девочки на Иордане. Конечно, будет крестить владыка Тимофей, но, может, кто-то и еще из архиереев, а также греческое духовенство будет присутствовать. Что-то прямо страх на меня напал, столько духовенства для какой-то русской девчушки. Предполагалось также присутствие и участие отца Гурия из Русской духовной миссии.
Иногда мы с матушкой отрывались от нашей группы и самостоятельно на весь день отправлялись с Аликом и его семьей куда-нибудь путешествовать. Так было и на сей раз. Саша с семьей и четырьмя малолетними детьми, Гавриил, я с матушкой и наша дочь Агния своим ходом прибыли на Ерданит, то есть место предполагаемого крещения. Пока шли приготовления, мы все искупались и даже поплавали в святом Иордане в окружении громадных рыб — сомов, черных и толстых, как чурки, по обычаю предков после купания набрали воды с собой в бутылки.
Прибыли крестить нашу русскую девчушку аж три архиерея, не считая батюшек, архимандритов и иереев. Краем уха я услышал, что какая-то богатенькая барынька из Екатеринбурга пожелала окрестить свое новорожденное чадо не иначе как в Иордане, и, если не ошибаюсь, и первое чадо было таким же образом окрещено — с погружением в водах Иорданских. Крестил непосредственно митрополит Тимофей Вострский, экзарх всея Аравии, были также митрополит Птолемаидский Палладий, архиепископ Алексий Тивериадский, архимандрит и златословесный проповедник Феодосий из Иерусалима, архимандрит Акрский Филофей, иеромонах Артемий Газский, и отец Гурий из Русской духовной миссии.
Великую ектению владыка предоставил мне произнести. Пели все служащие и присутствующие. Возгласы произносились то по-гречески, то по-славянски, то по-арабски. На устроенном помосте, ступеньками уходящем в воды Иордана, поставили столик и разложили все содержимое крестильного ящика. Присутствовали также какие-то румынские монахини или, как мы их величали, «майки», то есть матушки.
Запомнился сам момент погружения крещаемой в воду. Владыка Тимофей, подобрав подрясник, в епитрахили с малым омофором и закатив штанины до колен, держа под мышки саму крещаемую, сошел в святые воды Иордана и громко по-русски воскликнул: «Крещается раба Божия Кира во имя Отца. Аминь! И Сына. Аминь! И Святого Духа Аминь!» При этом полностью, с головой три раза погрузил ее в Иордан: Ты, Господи, даровал еси нам свыше паки рождение водою и Духом! Здесь, именно в этих водах Иорданских две тысячи лет назад, воплощщееся Слово всезлобный грех потребило есть!
Восприемницей была прибывшая с ней русская крестная, с которой я был уже немного знаком. В аэропорту она предлагала мне услуги переводчицы на английский. Миропомазав и облачив девчушку в беленькую рубашку, наодевали ей несколько золотых крестиков и медальонов. Погода была очень теплая, даже жаркая, хотя это и был конец ноября.
После крещения всем участникам прикололи маленькие беленькие серебряные крестики с ленточкой и угощали пирожными и бутербродами! А чуть позже мы были приглашены на праздничный обед в Тиверию, на берегу Генисаретского озера. Я впервые увидел близко это спокойное красивое и чистое море, где так много сказано и связано с апостолами и Иисусом Христом!
Из книги протоиерея Иоанна Суворова «Записки сельского священника»
Комментировать