Глава 6. Страстная седмица

Последняя седмица (шесть дней) перед Пасхой в русском церковном обиходе чаще всего именуется Страстной вследствие того, что на ее богослужениях переживаются (актуализируются) события последних дней земной жизни Господа Иисуса Христа, кульминацией которых стали Его искупительные страдания (Страсти). Кроме того, вследствие исключительной важности этих воспоминаемых событий для православного богословия встречается и другое наименование – «Великая Седмица». Это выражение – весьма древнее, впервые встречается в «Постановлениях апостольских» (ок. 380 г.) [72, с. 227]; в наше же время его преимущественно используют грекоязычные христиане применительно к последней седмице Великого поста (буквально: Μεγάλη Εβδομάδα). Несмотря на то, что в русской богословской традиции выражение «Великая Седмица» встречается весьма редко (хотя в богослужебных книгах оно употребляется, например, в синаксаре Великой Субботы), следствием этой идеи является наименование каждого дня седмицы «великим», причем в орфографии принято выделять прописными буквами не только это прилагательное, но и название дня в каждом словосочетании: Великий Понедельник, Великий Вторник и т.д.

Богослужения Страстной седмицы отличаются необыкновенной красотой и своего рода печальной, грустной торжественностью. Думается, многие согласятся с утверждением, что службы этих шести дней – самые величественные в Православной Церкви, превосходящие по степени воздействия на душу все другие богослужения годичного круга. Хотя богослужение каждого в отдельности дня уникально (особенно это утверждение относится к последним трем дням седмицы), есть некоторые общие черты, присущие всем дням Великой седмицы. И среди этих сходных моментов можно выделить два принципиальных (концептуальных), которые охватывают весь строй богослужений и придают Страстной седмице неповторимый облик. Во-первых, в эти дни на богослужении безраздельно господствует только одна книга – Постная Триодь; службы других книг или отменяются вовсе (Октоих), или переносятся (Минея). Даже служба храмового праздника – самого торжественного после двунадесятых – переносится или на Неделю ваий (если праздник случится с понедельника по четверг Страстной седмицы), или на Светлый Понедельник (если праздник придется на Великую Пятницу, Субботу или Пасху). Исключение делается только для праздника Благовещения Пресвятой Богородице, который один имеет полномочия вмешиваться в строго очерченную последовательность дневных воспоминаний и песнопений Страстной седмицы.

Во-вторых, меняется положение вечерни в суточном круге богослужений. Если обычно вечерня является первым богослужением, на котором поются молитвословия наступающего церковного дня (праздника), то здесь мы имеем противоположную ситуацию: суточный круг богослужений начинается повечерием и вечерней завершается. Это выражается в том, что на каждой вечерне поются те же стихиры, что и на предшествовавшей утрене (правда, в службах Великой Пятницы и Великой Субботы совпадают только часть стихир). Таким образом, богослужение Великого Понедельника, например, начинается малым повечерием в Неделю ваий вечером и завершается литургией Преждеосвященных Даров в понедельник. Точно так же служба Великой Пятницы начинается не вечерней, совершаемой в Великий Четверг вместе с литургией, а повечерием, и завершается великой вечерней с выносом Святой Плащаницы (по нашей практике совершается днем в пятницу). Это правило относится и к другим дням седмицы.

Перечислим теперь второстепенные особенности, характерные для всех (или большинства) дней Страстной седмицы (употребление эпитета «второстепенные» применительно к указанным далее особенностям не связано с умалением их значения, а лишь отражает их локальный характер, т.е. отношение к исполнению конкретных песнопений и действий). Сразу отметим, что в большинстве нижеперечисленных пунктов исключения ограничиваются богослужением Великой Субботы, которая вообще по многим критериям выделяется среди дней Страстной седмицы.

На вечерне:

– каждый день седмицы служится великая вечерня (т.е. совершается вход на вечерне), причем чаще всего она соединяется с литургией (в первые три дня – литургией Преждеосвященных Даров, в четверг и субботу – литургией святителя Василия Великого) и только в Великую Пятницу служится отдельно;

– две паремии Триоди берутся из Книг Исход и Иова (кроме Великой Субботы);

– каждый день читается Евангелие (правда, при совмещении с литургией Евангелие бывает уже в той части, которая относится к литургии).

На повечерии:

– каноны представляют собой трипеснцы (исключение – знаменитый канон «На плач Богородицы», читаемый накануне Великой Субботы), причем поются они торжественным образом: ирмосы по дважды и катавасия по каждой песни (тот же ирмос). Автор канонов, поемых на повечериях первых пяти дней Страстной седмицы,– преподобный Андрей Критский. Изначально его каноны предназначались для пения на утрене, но впоследствии они были вытеснены оттуда канонами преподобного Космы Маюмского.

Причин переноса трипеснцев святого Андрея на повечерие несколько: они не имеют акростиха, в них сравнительно большое количество тропарей, кроме того, творения святого Космы, скорее всего, обладали б!ольшим авторитетом для редакторов Триодей. Но самая весомая, на наш взгляд, причина кроется в содержании самих канонов: чаще всего в них отражаются богословские темы двух дней, предыдущего и нынешнего. Например, в трипеснце среды речь идет не только о помазании женщиной Господа и предательстве Иуды, но и затрагиваются темы вторника: Второе пришествие, притча о 10 девах; точно также в некоторых тропарях трипеснца Великой Пятницы говорится о Тайной Вечере и умовении ног, то есть отражены темы в том числе и Великого Четверга. В связи с этим оптимальное место трипеснцев святого Андрея – повечерие, пограничная служба, совершаемая вечером сегодняшнего дня, но в структуре суточного круга имеющая отношение к дню грядущему.

– По Трисвятом читается кондак дня (на великом повечерии добавляются еще тропари «Господи Сил…»).

На утрене:

– по «Аллилуиа» (которое заменяет «Бог Господь…») трижды поется особый тропарь торжественным образом (в первые три дня – «Се Жених грядет в полунощи…», в четверг и пятницу – «Егда славнии ученицы…»; оба тропаря 8-го гласа). Во время пения тропаря духовенство отверзает царские врата и совершает полное каждение храма.

– Каждый день читается Евангелие.

– Каждый день имеет единственный канон, но с разным количеством песней: во вторник – двупеснец, в понедельник, среду и пятницу – трипеснец, в четверг и субботу – полный канон (причем автор почти всех канонов – преподобный Косма Маюмский; лишь канон Великой Субботы частично является исключением, о чем скажем в своем месте). Все каноны поются по одинаковой праздничной схеме: ирмосы по дважды, тропари на 12, катавасия по каждой песни (тот же ирмос). Припев к тропарям всегда «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».

– По 9-й песни трижды торжественно поется светилен (четыре дня – «Чертог Твой…», в пятницу – «Разбойника благоразумнаго…»); эта особенность обычно присуща двунадесятым праздникам.

– Каждый день есть хвалитные стихиры.

Интересно, что на богослужениях в двунадесятые праздники образ пения большинства указанных молитвословий (особенно канона и светильна) точно такой же, так что можно говорить о том, что по ряду особенностей службы Страстной седмицы близки к уставу двунадесятых праздников.

На часах:

– 9-й час всегда совершается сразу после 6-го;

– по «Отче наш…» всегда читается кондак Триоди.

Первые три дня Страстной седмицы имеют много общего между собой и в историческом развитии, и в особенностях богослужения, потому их логично рассмотреть вместе.

Особые богослужения в первые три дня Страстной седмицы в Иерусалиме совершались уже в IV веке, о чем свидетельствует паломница Эгерия; она же добавляет, что на вечерне во вторник и среду уже тогда присутствовали особые чтения из Евангелия от Матфея, которые частично совпадают с современными; в частности, в Великую Среду вспоминали предательство Иуды [46, с. 7].

В древней иерусалимской традиции V–VII веков отметим следующие особенности: богослужения этих дней совершались по великопостному чину, на вечерне читали паремии (в отличие от современного чина, это были выборочные чтения из Бытия, Притчей и Исаии – тех Книг, которые у нас читаются в период Четыредесятницы) и Евангелия (частично пересекаются с современными чтениями, особенно для Вторника и Среды). В грузинском переводе Лекционария VII века указаны утренние Евангелия. В целом отметим, что именно в иерусалимской традиции формируются дневные памяти первых трех дней; эти темы нашли свое отражение в песнопениях, которые впоследствии были составлены палестинскими песнописцами и употребляются до сих пор.

В соборном богослужении Константинополя в IX–XII веках службы этих дней уже имели много общего с современным чином: они также совершались с великопостными особенностями, во все три дня совершали литургию Преждеосвященных Даров; прокимены, паремии и евангельские чтения на литургии совпадали с современными. Именно в Константинополе появляется практика чтения фрагментов из Книг Исхода, Иова и Иезекииля; возможно, это связано с подготовкой оглашенных к Таинству Крещения в Великую Субботу. Утренних евангельских чтений в Уставе Великой церкви нет.

Святогробский Типикон 1122 года (этот памятник отражает более раннюю практику, IX–X вв.) дает интересный синтетический вариант богослужения, соединяя в своем последовании элементы древней иерусалимской и константинопольской традиций. В этом Уставе дается внушительное количество песнопений (которое почти вдвое превосходит количество песнопений в константинопольских студийских Типиконах более позднего времени) и большое количество чтений. Библейские чтения здесь присутствуют почти на всех службах (кроме тритекти¹¹⁹)¹²⁰: на утрене (три особые паремии и Евангелие, вставляются в текст великого славословия перед «Сподоби, Господи, в день сей…»), на 1-м часе (та паремия с прокименами, которую мы сейчас читаем на 6-м часе), на 9-м часе (две паремии с прокименами, которые мы сейчас читаем на вечерне), на вечерне (три паремии соответственно древней иерусалимской традиции и Евангелие) и на паннихис (прокимен и Евангелие). Таким образом, за сутки прочитывали девять паремий¹²¹ и три евангельских зачала! Кроме этого, после 1-го часа каждый день целиком вычитывали одно из Евангелий по порядку (прототип современного чтения Четвероевангелия на часах в первые три дня Страстной седмицы).

В студийских Уставах отметим следующие особенности. В Студийско-Алексиевском Типиконе служба имеет еще вид, максимально (в сравнении с последующими Уставами) близкий к богослужению седмичных дней Великого поста. Здесь каждый день служится великое повечерие (в том числе накануне Понедельника), на утрене по «Аллилуиа» – троичны гласа, по 9-й песни – светильны гласа; хвалитных стихир нет, часть стихир дня поется на «Господи, воззвах…»¹²², другие – на стиховне утрени. При этом богослужебный день начинался уже с вечерни, то есть стихиры на «Господи, воззвах…» в этом Уставе (в отличие от более поздних редакций, в том числе и от современной) во все дни, начиная с вечера понедельника, относятся к следующему дню. Интересно, что только в этом Уставе к трипеснцам Космы Маюмского на утрене иногда добавляются другие каноны: в Великий Понедельник на утрене еще поется трипеснец святого Андрея Критского, а в Среду добавляется полный канон святого Феодора (Студита?). Еще одна интересная и своеобразная особенность: стихиры и чтения часов Великого Пятка совершаются заранее в Великий Вторник на 3-м часе.

В следующих редакциях Студийского Устава – малоазийской (Евергетидский Типикон) и афоно-италийской (Типиконы Георгия Мтацминдели и Мессинский) – появляются знакомые нам особенности, которые условно можно назвать «праздничными»: после «Аллилуиа» трижды поется тропарь «Се Жених грядет…», по 9-й песни – светилен «Чертог Твой…», канон поется только один – трипеснец (вторник – двупеснец) святого Космы Маюмского. Стихиры на «Господи, воззвах…» здесь уже относятся к дню настоящему, а не грядущему (как в нынешнем Уставе). Возникает практика чтения Четвероевангелия на часах; в Типиконе Георгия Мтацминдели впервые (сравнительно с другими студийскими Уставами) появляется указание о пении хвалитных стихир.

В рукописях Иерусалимского устава с XII–XIII века службы первых трех дней Страстной седмицы приобретают современный вид. Именно здесь появляется чин прощения за всю Четыредесятницу в конце последования изобразительных в Великую Среду и указание о совершении в конце литургии трех заключительных поклонов, вследствие чего Великая Среда приобретает дополнительное значение дня окончания Великого поста.

Особо следует сказать об истории появления и развития двух характерных особенностей первых трех дней Страстной седмицы: утреннего Евангелия и чтения всего Четвероевангелия на часах.

Евангельские чтения на утрене. С одной стороны, в древней иерусалимской традиции на утрене Евангелия читали; грузинский перевод Лекционария VII века указывает даже по два чтения (в разных рукописях) для каждого из трех дней. Следовательно, в целом этот элемент можно считать древнейшим. В более позднем памятнике – Святогробском Типиконе – точно так же чтения указаны, причем они уже почти совпадают с современными: Евангелие Среды совпадает в точности, а чтения Понедельника и Вторника просто шире по объему: начала совпадают, заканчиваются же современные чтения раньше (т.е. их можно считать сокращениями тех чтений, которые указаны в Святогробском Типиконе)¹²³. Кроме того, в Святогробском Типиконе указаны еще чтения на паннихис – службе, которую совершали после вечерни (в современном Уставе нет ее аналога; последование иерусалимской паннихис существенно отличается от повечерия и полунощницы). Эти чтения паннихис соответствуют второму варианту чтений грузинского перевода Лекционария VII века. Еще один древний памятник, имеющий указания на утренние Евангелия, – Канонарь IX–X веков; правда, здесь чтения выписаны на полях и они отличаются от соответствующих чтений в грузинском переводе Лекционария. Однако в константинопольском соборном богослужении Евангелие на утрене в первые три дня Страстной седмицы не читали, потому в Уставе Великой церкви, во всех студийских Типиконах и в ранних версиях Иерусалимского Устава евангельские чтения на утрене отсутствуют. До XVI века они спорадически отмечаются в рукописях Богослужебного Евангелия, но в греческих Типиконах появляются только в XVI–XVII веках, а в русском Типиконе указания об утренних Евангелиях впервые встречается в 1682 году. Есть версия, что долгое время (X–XV вв.) евангельские чтения на утрене присутствовали как неуставное добавление: на практике их читали, хотя в Уставах сознательно пропускали [34, с. 447]. Интересно, что современные евангельские чтения на утрене не имеют связи с дневными памятями первых трех дней Страстной седмицы¹²⁴, то есть занимают особое место в богослужении. При этом, хотя в целом можно говорить о том, что сама идея чтения Евангелия на утрене довольно древняя и возникла в иерусалимской традиции, современные чтения не совпадают с древними иерусалимскими (зато они почти совпадают с чтениями, указанными в Святогробском Типиконе).

Чтение всего Четвероевангелия. Впервые эта практика зафиксирована в Святогробском Типиконе; здесь указано вычитывать каждый день по одному Евангелию: в Великий Понедельник – Евангелие от Матфея, во Вторник – от Марка, в Среду – от Луки и в Четверг – от Иоанна. При этом Евангелия читались не в составе конкретного богослужения суточного круга, а как бы вне богослужений, между 1-м часом и тритекти как отдельное последование. При этом Евангелия читались полностью, без опущения заключительных фрагментов, содержащих описание Святых Страстей и Воскресения. Вот как, например, о чтении Евангелия сказано в последовании Великого Понедельника (чин очень простой по схеме): «Во 2-м часу становится протопоп, одетый в священные одежды, вместе с архидиаконом посреди солеи с двумя подсвечниками и двумя свечами и фимиамом. И архидиакон возглашает “Премудрость, прости”, и читает протопоп Евангелие от Матфея целиком. И сразу (по прочтении) знаменует (в кампан) и поем тритекти» [95, σ. 43].

В Типиконе Великой Церкви и в 1-й редакции Студийского Устава – Типиконе Патриарха Алексия – о чтении Четвероевангелия не говорится. Зато в следующих редакциях Студийского Устава – малоазийской (Евергетидский Типикон) и афоно-италийской (Типиконы Георгия Мтацминдели и Мессинский) – соответствующие указания появляются, причем здесь, с одной стороны, так же (как в Святогробском Типиконе) чтение Евангелий распределено по четырем дням седмицы (включая и Великий Четверг), так что каждый день читается одно из Евангелий. С другой стороны, каждое Евангелие делится на четыре части, которые по порядку вычитываются на всех часах, начиная с 1-го. На 1-м, 3-м и 9-м часах Евангелие читается после Богородична, на 6-м часе – после 2-го прокимена (т.е. так же, как сейчас).

В списках Иерусалимского Устава появляются две существенные перемены: целиком исключается служба Великого Четверга из указанной последовательности, также в первые три дня седмицы из участия в чтении Четвероевангелия исключается 1-й час. В итоге появляется современная практика: Евангелия читаются только в первые три дня седмицы и только на 3-м, 6-м и 9-м часах. Отметим существенное и логичное уточнение, которое встречается в некоторых древних рукописях Иерусалимского Устава: во всех четырех Евангелиях предлагалось опускать заключительные главы, содержащие описание Страстей и Воскресения. Впоследствии же это правило сохранилось только для Евангелия от Иоанна (которое сейчас читается до Ин. 13:31), тогда как синоптические Евангелие по нынешнему Уставу предписывается читать полностью.

Чтение всего Четвероевангелия в начальные дни Страстной седмицы имеет символический смысл: «оно воспроизводит проповедь Господа в храме в продолжение этих дней» [34, с. 447].

Все песнопения Триоди этих дней – достаточно древние, составлены в VI–IX веках. Интересно, что авторов и точное время происхождения двух самых известных песнопений – тропаря «Се Жених грядет…» и светильна «Чертог Твой…» – мы не знаем. Среди тех песнопений, авторы которых известны, отметим трипеснцы преподобного Андрея Критского (в современном Уставе поются на повечерии), трипеснцы преподобного Космы Маюмского (на утрене), стихиры, составленные совместно преподобными Космой и Иоанном Дамаскином¹²⁵, и, наконец, стихиру Великой Среды «Господи, яже во многия грехи…», составленную святой инокиней Кассией¹²⁶.

Первые три дня Страстной седмицы в идейном отношении являются как бы мостиком, соединяющим вход Господа в Иерусалим с событиями Его Страстей. В богослужении первых трех дней Великой седмицы почти все темы связаны с воспоминанием событий последних дней земной жизни Христа и Его проповеди в Иерусалиме накануне страданий. Единственным исключением из правила является память Иосифа Прекрасного в Великий Понедельник. Отметим, что многие темы (но не все), выраженные в песнопениях, также фигурируют в евангельских чтениях этих дней (или утрени, или литургии). Кроме этого, почти все темы указаны и даже подробно рассмотрены в синаксарях Триоди.

Великий Понедельник имеет три основные темы: память Иосифа Прекрасного, проклятие бесплодной смоковницы и шествие Христа на страдания; при этом только одна из них – проклятие смоковницы – связана с содержанием дневного Евангелия (зачало на утрене). Кроме этого, первые две темы названы в синаксаре, где говорится, что «сказание о смоковнице помещено здесь отцами для нашего сердечного сокрушения, как и Иосиф вспоминается потому, что о являет образ Христа» [77, с. 118].

Памяти Иосифа посвящено всего семь песнопений: четыре тропаря канона на повечерии, кондак с икосом и 7-я стихира. Библейский патриарх Иосиф вспоминается в этот день потому, что он был, согласно святоотеческому толкованию, прообразом Христа. Обстоятельства его жизни – ненависть братьев, попытка убийства, которая завершилась продажей в рабство за 20 сребренников, заключение в темницу, за которым последовало возвышение – имеют немало аналогий со страданиями и последующим прославлением Христа. В песнопениях Великого Понедельника эта идея отмечается дважды, сначала в общем виде: «Образ Владычень подписуя Иосиф, в ров ввержен бывает, продается от сродник, вся терпит приснопамятный, во образ поистинне Христов» (канон повечерия, 1-я песнь, 3-й тропарь). Кроме того, в 1-м тропаре 9-й песни указана одна из конкретных черт прообраза: как Иосиф сохранил свое целомудрие, несмотря на домогательства хозяйки-египтянки, так и Господь сохранил Себя от скверны греха: «Иосиф же великий уклонися греха, и целомудрия бысть образ, и подобие воистинну Христово». В остальных же песнопениях, посвященных Иосифу, восхваляется его целомудрие и содержится призыв подражать ему.

Чудо со смоковницей, с одной стороны, прообразовало судьбу иудейского народа, который был отвергнут Господом, с другой стороны, имеет назидательное значение для каждого христианина в отдельности. В первом смысле проклятие смоковницы толкует святой Андрей Критский в каноне повечерия: «Чужде есть беззаконником благозаконие, и странно неверным богоразумие: иудее же сия отринуша за беззаконие. Темже и едини сами наследоваша, якоже смоковница, клятву» (9-я песнь, 2-й тропарь). Далее эту мысль он развивает, указывая, что для иудеев закон стал тем же, что и листва для смоковницы, то есть за вниманием к исполнению внешних дел закона скрывалась их внутренняя пустота и духовное бесплодие (см. 9-ю песнь, 3-й и 4-й тропари). В качестве нравственного приложения чуда со смоковницей к душе каждого человека можно выделить две черты: в одних песнопениях требуемые Господом плоды интерпретируются как добрые дела («Добрых неделание уподобися смоковнице: сего убо уклонимся, да не изсхнем якоже она тогда…» – канон повечерия, 1-я песнь, 2-й тропарь), а в других – как плоды покаяния, которые необходимо принести Христу (6-я стихира на «Господи, воззвах…»; седален на повечерии).

Кроме того, святоотеческой традиции принадлежит мнение (его, в частности, высказывал преподобный Исидор Пелусиот), что смоковница могла быть тем деревом, от которого запретный плод вкусили прародители. Эта идея в службе Великого Понедельника находит отражение только однажды – в 4-м тропаре 8-й песни канона на повечерии: «Праотец вкуш от древа, яко познася наг и посрамлен, листвие смоковное взем препоясася: соборище бо обнаженное Христа проображашеся». Составитель синаксаря, комментируя проклятие Христом смоковницы, говорит о смоковнице, что «дерево это было древом преслушания, и что преступившие [Божие повеление прародители] воспользовались его листьями для прикрытия наготы. Оттого и проклято было Христом по Его человеколюбию (ибо тогда не пострадало), чтобы впредь не приносило плод – причину греха» [77, с. 117–118].

Указание на приближение страданий Христа – третья важная тема Понедельника. Хотя в целом эта идея проникает богослужение всех трех дней, в песнопениях именно понедельника как 1-го дня седмицы она находит наиболее акцентированное выражение. Этой теме посвящены песнопения из каждой группы богослужебных песнопений: и тропари канона на повечерии, и седальны по кафисмам, и тропари канона на утрене, и большинство стихир. Одним из характерных примеров того, как тема грядущих страданий раскрывается в службе настоящего дня, является седален по 3-й кафисме: «Страстей Господних начатки, настоящий день светлоносит. Приидите убо, празднолюбцы, усрящим песньми: Создатель бо грядет Крест прияти, испытания и раны, Пилатом судимь. Темже и от раба ударен быв по главе, вся терпит, да спасет человека…». А вот как в 6-м тропаре 1-й песни канона на повечерии говорится о нашем соучастии Господу: «Прилепившеся Господеви вся тщащемуся пострадати, готови будем на оплевание, на поругания, и на уничижения: яко да пречистыми Его страстьми спрославимся, вернии».

В заключение скажем о содержании дневных евангельских зачал. В Евангелии на утрене (Мф. 21:18–43) сначала описано чудо с высохшей смоковницей (что нашло отражение и в песнопениях), затем приводится ответ Господа на вопрос иудейских старейшин о власти, с которой Иисус учил и творил знамения, а также притча о злых виноградарях. В евангельском чтении на литургии Мф. 24:3–35 содержится беседа Господа с учениками о Втором пришествии.

Великий Вторник. В богослужении Великого Вторника раскрываются три основные темы – тема внезапного Второго пришествия и Страшного Суда, а также связанные с ней притчи о десяти девах и о талантах. Все эти три темы заимствованы из евангельского чтения на литургии (Мф. 24– 26:2).

Второе пришествие и Страшный Суд. Евангельское чтение дня включает в себя и зачало Мф. 106-е, которое читается в Неделю мясопустную; потому здесь находят свое выражение те же идеи (характеристики последнего Суда), которые свойственны службе Недели мясопустной. В частности, есть парафраз евангельского текста, содержащий описание Страшного Суда: «Книги убо разгнутся тогда, престолом поставленным, деяния же обличатся, нагим стоящим всем: ни свидетелем, ни клеветником присутствующим: обнажена бо вся Богу» (канон повечерия, 9-я песнь, 4-й тропарь). Также присутствует мольба о том, чтобы Господь презрел множество наших согрешений и поставил нас по правую сторону вместе с верными Ему овцами: «Да не убо с козлищи грубаго мя грехом погубиши: но десным мя сочетав овцам, спаси, яко Человеколюбец» (5-я стихира на «Господи, воззвах…»; см. также канон утрени, 9-ю песнь, 2-й тропарь).

С другой стороны, песнопения службы Великого Вторника по содержанию соотносятся с более широким евангельским фрагментом (Мф. 24–25), потому в них отражаются другие детали беседы Господа с учениками о Втором пришествии. В частности, подчеркивается, что только Господь знает точное время этих событий: «Сказал бо еси нам скончания свыше время, скрыв час», «кто кроме Тебе весть час, или день?» (канон повечерия, 2-я песнь, 2-я часть, 4-й тропарь; 9-я песнь, 3-й тропарь). Кроме того, в каноне повечерия содержатся парафразы многих других евангельских слов: Мф. 24:20 = 8-я песнь, 4-й тропарь, 24= 8-я песнь, 5-й тропарь, 24= 9-я песнь, 2-й тропарь, 24= 2-я песнь, 1-я часть, 2-й тропарь.

Притча о десяти девах. В этой евангельской притче (Мф. 25:1–13) Господь побуждает нас всегда бодрствовать духовно и быть готовыми к встрече с Ним в любой момент. В службе всего пять (т.е. относительно немного) песнопений, содержащих аллюзии на эту притчу: 3-й тропарь 8-й песни канона на повечерии, седален по 1-й кафисме, 1-й и 2-й тропари 8-й песни канона утрени и 2-я стихира на «Господи, воззвах…». Кроме того, этой теме посвящен тропарь «Се Жених грядет…», который поется в начале утрени во все три дня. В содержании указанных песнопений можно выделить два мотива: с одной стороны, Церковь призывает творить добрые дела в подражание добрым девам: «Жениха, братие, возлюбим, свещи своя украсим, в добродетелех сияюще и вере правой: да яко мудрыя Господни девы готови внидем с Ним на браки» (седален по 1-й кафисме; см. также канон, 8-я песнь, 1-й тропарь). С другой стороны, во 2-й стихире высказывается мысль, что все мы как грешники подобны неразумным девам, и потому содержится мольба о том, чтобы Господь помиловал нас и ввел в Свой чертог вместе с мудрыми девами.

Притча о талантах. Этой притче, которая в повествовании евангелиста Матфея следует сразу за притчей о десяти девах (Мф. 25:14–30), в службе посвящено сравнительно больше песнопений. Простой парафраз притчи дает святой Андрей Критский: «Познала еси, неплодная душе, лукаваго раба притчу, бойся и не небрези о даровании, егоже прияла еси, да не сокрыеши в землю, но да куплю дееши» (канон повечерия, 8-я песнь, 2-й тропарь). В кондаке дня обнаруживаем искусное соединение вчерашней темы – проклятия смоковницы – с притчей о талантах: «Час, душе, конца помысливши, и посечения смоковницы убоявшися, данный тебе талант трудолюбно делай, окаянная…». Кроме того, в некоторых песнопениях указаны конкретные таланты, которые Господь дает каждому христианину и которые нужно развивать, принося плод духовный. К таковым дарам относятся благодать Божия (канон утрени, 8-я песнь, 3-й тропарь) и знание Евангелия (3-я стихира: «…о душе, не скрывай словесе Божия, возвещай чудеса Его, да умножающи дарование, внидеши в радость Господа твоего»). Особенно же подробно эта идея раскрывается в 4-й стихире, которая является замечательным святоотеческим комментарием к притче (приведем ее в русском переводе): «Придите, верные, потрудимся усердно для Владыки… и каждый соразмерно да преумножит благодати талант: один мудрость да употребляет на добрые дела, а другой служение просвещения да совершает. Да приобщает же верный к слову Божию непосвященного, и да раздает богатство бедным иной: ведь так мы взаймы нам данное преумножим, и как верные распорядители благодати радости со своим Владыкой удостоимся».

Кроме указанных трех основных тем, отдельные песнопения посвящены воспоминанию приближающихся страданий Христа; в частности, в 6-м тропаре 9-й песни канона повечерия повторяются слова Христа, звучащие в конце чтения на литургии: «Приближися Пасха нам великая и Божественная: по двою бо днию преднаучает Христос, страдания прописуя день» (ср.: Мф. 26:2). Также в седальнах по 2-м и 3-м стихословии говорится о предательстве Иуды.

Евангелие на утрене (Мф. 22– 23:39) – довольно пространное. В его 1-й части содержится несколько бесед Господа с представителями разных партий иудейского общества (о подати кесарю, о семи братьях, женатых по закону левирата на одной женщине, о наибольшей заповеди в Законе, об отношении Христа к Давиду); 2-ю часть занимает обличительная речь против книжников и фарисеев. Ни одна из этих тем в песнопениях Великого Вторника отражения не нашла.

Великая Среда. Здесь две основные темы: помазание женщиной ног Господа Иисуса Христа и предательство Иуды; обе эти темы отражены в кратком евангельском чтении на литургии (Мф. 26:6–16).

Помазание женщиной ног Господа Иисуса. Прежде чем обратиться к анализу песнопений службы, необходимо кратко обсудить экзегетическую проблему, связанную с тем, что в земной жизни Христа было несколько случаев, когда некая женщина помазывала Его миром. Вот соответствующие фрагменты в каждом из Евангелий: Мф. 26:6–13, Мк. 14:3–9, Лк. 7:36–50 и Ин. 12:1–8. Нет сомнений, что евангелисты Матфей и Марк описывают один и тот же случай, так как их повествования параллельны. Таким образом, остается как максимум три эпизода: помазание некоей женщиной главы Христа накануне страданий (Мф. 26:6–13 = Мк. 14:3–9), помазание ног Господа женщиной-блудницей (Лк. 7:36–50) и помазание ног Господа Марией, сестрой Марфы и Лазаря, накануне Его входа в Иерусалим (Ин. 12:1–8). Рассмотрим в форме таблицы их сходства и отличия (в фигурных скобках указаны возможные ответы на вопросы, однако подразумевается, что есть альтернативное объяснение):

Примечания к таблице:

⁽¹⁾ Возможно, хронологическое указание Мк. 14относится не к событию помазания, а только к сговору первосвященников и книжников убить Господа Иисуса, описанному в Мк. 14:1–2.

⁽²⁾ Не указано, что событие происходит именно в доме Марии и Марфы; возможно, сестры и Лазарь пришли вместе со Христом к общему знакомому (Симону), а Марфа просто помогала в приготовлении трапезы.

В истории Церкви было предложено немало вариантов согласования приведенных евангельских фрагментов. Высказывалась даже мысль о том, что они относятся к одному и тому же событию (святитель Григорий Двоеслов), однако это мнение нужно решительно признать несостоятельным ввиду существенных различий между повествованиями; особенно резко выделяется рассказ евангелиста Луки. Потому заслуживают рассмотрения три версии:

1) все три эпизода – самостоятельны; следовательно, было три помазания миром Христа разными женщинами. Такое мнение высказал Ориген, его же поддерживает составитель синаксаря Великой Среды.

2) Синоптики повествуют об одном и том же случае (т.е. Мф. 26:6–13 = Мк. 14:3–9 = Лк. 7:36–50), а евангелист Иоанн – о другом. Это мнение поддерживал святитель Иоанн Златоуст.

3) Евангелист Иоанн описывает то же событие, что и первые два синоптика, только более подробно, называя имя самой женщины (т.е. Мф. 26:6–13 = Мк. 14:3–9 = Ин. 12:1–8). В то же время евангелист Лука описывает совершенно другой эпизод, случившийся в другое время, при иных обстоятельствах и имевший совершенно иное нравственное значение: Мария хотела возблагодарить Спасителя за воскрешение Лазаря и вместе с тем символически приготовила (по Промыслу Божию) Христа к погребению, тогда как женщина блудница выразила так свое раскаяние и получила от Господа прощение грехов. Такую точку зрения отстаивал отечественный библеист епископ Кассиан (Безобразов) [48, с. 93–95; см. также: 47, с. 189–190, 205–206].

Нам кажется предпочтительной последняя точка зрения, так как действительно у евангелистов Матфея, Марка и Иоанна в соответствующих фрагментах много общих деталей. Однако в святоотеческий период многие отцы Церкви разделяли мнение святителя Иоанна Златоуста и именно эта точка зрения нашла отражение во всех песнопениях. В самой службе читается Евангелие от Матфея, но в содержании песнопений мы видим картину, которая складывается посредством совмещения повествований всех синоптиков (с добавлением характерных особенностей Лк. 7:36–50): женщина, совершившая помазание Христа накануне страданий, называется блудницей, говорится о ее глубоком раскаянии и ее поступок противопоставляется предательству Иуды.

Песнопений службы Великой Среды, в которых осмысляется помазание миром Господа Иисуса, достаточно большое количество. Во многих из них содержится парафраз евангельских событий, например: «Возлежащу Тебе, Слове, жена представши, и у ног рыдающи, сткляницу, Спасе, истощи мира на главу Тебе, Безсмертнаго Мира» (канон повечерия, 8-я песнь, 8-й тропарь). При этом достаточно часто используется привычный для песнописцев художественный прием – речь от лица самой женщины (хотя мы знаем, что, согласно Евангелию, женщина свой подвиг совершала в безмолвии). Иногда эта прямая речь женщины присутствует лишь в заключительной части молитвословий в виде мольбы о прощении грехов: «Блудница в плаче вопияше, Щедре, отирающи тепле пречистеи Твои нозе власы главы своея, и из глубины стенящи: не отрини мя, ниже омерзи, Боже мой: но приими мя кающуюся, и спаси, яко един Человеколюбец» (седален по 3-й кафисме). Но вместе с тем есть и песнопения, которые почти полностью состоят из слов женщины: «Руце мои сквернаве, устне блудничи во мне, нечисто мое житие, растленны уды: но ослаби ми, и остави,– вопиет блудница Христу» (канон повечерия, 9-я песнь, 5-й тропарь; см. также: 7-й и 8-й тропари 9-й песни, 9-ю и 10-ю стихиры).

В этих песнопениях встречаются интересные антитезы: так, в 7-м тропаре 9-й песни канона повечерия блудница противопоставляет высокую стоимость мира своей духовной нищете: «Ароматы богатею, добродетельми же нищетствую». В стихире святой Кассии «Господи, яже во многия грехи…» женщина, прося милости у Христа Богочеловека, указывает на уже совершенные Им как Богом аналогичные, но неизмеримо превосходные действия: «Приими моя источники слез, Иже облаками производяй моря воду. Приклонися к моим воздыханием сердечным, Приклонивый небеса неизреченным Твоим истощанием» (самогласен на «Слава, и ныне» хвалитных стихир). Очень красива присутствующая в этом же песнопении ассоциация физических ног Господа с хождением Бога в раю и связанное с ней противопоставление самой женщины и ее праматери Евы. Грешная женщина просит поцеловать ноги, движения которых испугалась праматерь: «…да облобыжу пречистеи Твои нозе, и отру сия паки главы моея власы, ихже в раи Ева, по полудни, шумом уши огласивши, страхом скрыся». Наконец, самым важным противопоставлением в службе является сравнение женщины и Иуды, о чем подробнее скажем позже.

Одиноко в ряду песнопений службы стоит кондак, в котором речь идет о нравственной актуализации поступка женщины, он представлен как образец покаяния для всех людей, в том числе для каждого из нас: «Паче блудницы, Блаже, беззаконновав, слез тучи никакоже Тебе принесох: но молчанием моляся припадаю Ти, любовию облобызая пречистеи Твои нозе, яко да оставление мне яко Владыка подаси долгов, зовущу Ти, Спасе: от скверных дел моих избави мя».

Предательство Иуды. Эта тема отражена в богослужении двух идущих подряд дней Страстной седмицы, но с небольшими нюансами: в буквальном смысле в Великую Среду вспоминается замысел, то есть сговор Иуды с врагами Христа и получение им 30 сребренников, а в Великий Четверг – уже само действие, то есть лукавый поцелуй в саду, которым он указал стражникам на Христа.

Теме предательства Иуды посвящены многие песнопения службы, в которых речь идет только о его возмущении тратой драгоценного мира, сговоре с первосвященниками и получении 30 сребреников (т.е. парафраз Ин. 12:4–6 и Мф. 26:14–16); дальнейших событий (на Тайной вечери и в Гефсиманском саду) песнописцы почти не касаются, о них речь пойдет в песнопениях Великого Четверга. В качестве примера процитируем два песнопения, наглядно показывающих, как тема предательства Иуды отражается в службе Великой Среды: «Сребролюбие рачительствуяй предатель Иуда, о истощившемся мире печашеся: прочее же о продании Владыки, к беззаконным пришед о цене согласоваше» (канон повечерия, 8-я песнь, 6-й тропарь). «Иуда льстец, сребролюбия рачительствуяй, предати Тя, Господи, сокровище живота, лестно поучашеся, отонудуже и упився, течет ко иудеом, глаголет беззаконым: что ми хощете дати, и аз вам предам, во еже распяти Его?» (седален по 2-й кафисме).

Настоящей жемчужиной в идейном содержании службы Великой Среды является противопоставление жены блудницы и Иуды. Впервые эта идея звучит в седальне утрени по 1-м стихословии, но особенно ярко выражается в стихирах. На одном полюсе сравнения стоит блудница, великая грешница, которая своим добродетельным поступком восходит от погибели к спасению, а на другом – Иуда, бывший одним из ближайших учеников Христа, который совершает прямо противоположные действия и в итоге со своего высокого положения низвергается в пропасть. Особенно ярко выглядят противопоставления щедрости женщины и сребролюбия Иуды, благоговейных поцелуев блудницы и предательского поцелуя ученика.

«Егда грешная приношаше миро, тогда ученик соглашашеся пребеззаконным. Овая убо радовашеся, истощающи миро многоценное: сей же тщашеся продати Безценнаго. Сия Владыку познаваше, а сей от Владыки разлучашеся. Сия свобождашеся, а Иуда раб бываше врагу…» (3-я стихира на хвалитех).

«О Иудина окаянства! Зряше блудницу, целующую стопы, и умышляше лестию предания целование. Оная власы разреши, а сей яростию вязашеся, нося вместо мира злосмрадную злобу…» (4-я стихира на хвалитех).

«Простре блудница власы Тебе, Владыце, простре Иуда руце беззаконным: ова убо прияти оставление, ов же взяти сребреники…» (2-я стихира на стиховне утрени).

Второстепенной темой службы, которая отражается только в каноне повечерия, является воспоминание Второго пришествия Христа, то есть продолжение темы Великого Вторника.

Евангелие на утрене (Ин. 12:17–50) содержит беседу Господа с иудеями сразу после Его входа в Иерусалим. Это чтение не связано с тематикой песнопений и стоит как бы одиноко в ряду текстов службы Великой Среды.

В современном Уставе первые три дня Страстной седмицы являются заключительными днями, когда богослужение совершается по великопостному чину. В Великую Среду имеет место как бы отдание великопостного чина и все великопостные особенности проявляются в последний раз; в частности, последний раз в году совершаются великие поклоны с молитвой преподобного Ефрема Сирина¹²⁷.

На великой вечерне, совершаемой в Неделю ваий вечером, совершается отдание праздника Входа Господня в Иерусалим. Правда, отдание это предстает перед нами в весьма усеченном виде: с темой праздника связаны только стихиры на «Господи, воззвах…» и на стиховне (последнее праздничное песнопение). Кроме того, праздничной особенностью можно считать наличие входа на вечерне, однако из-за наступления Страстной седмицы великий прокимен не поется (скорее всего, именно влиянием Страстной седмицы объясняется тот факт, что Вход Господень в Иерусалим стал единственным Господским праздником, не имеющим великого прокимена). В то же время окончание вечерни осуществляется по великопостному чину, а ее отпуст уже совершенным образом говорит о наступлении Великого Понедельника.

Великая вечерня совершается по той же схеме, что и вечерня в предшествующие воскресные дни (см. гл. 2, § 1 настоящей книги). Потому полное последование вечерни мы указывать не будем, а только обозначим ее отличительные особенности (в буквальном смысле укажем все те элементы, которые отличают эту вечерню от вечерни в недели Святой Четыредесятницы).

На «Господи, воззвах…» поются стихиры праздника на 6; «Слава»: стихира праздника, «И ныне»: стихира праздника.

Вход совершается, хотя поется прокимен дня («Се ныне благословите Господа…»).

Стихиры на стиховне: 3 стихиры праздника с их припевами; «Слава»: стихира праздника, «И ныне»: стихира праздника.

По «Ныне отпущаеши…» и далее поются тропари с поклонами и такое же окончание вечерни, как в предыдущие Недели Великого поста.

Отпуст краткий праздничный с вводной фразой «Грядый Господь на вольную страсть нашего ради спасения…».

Этот отпуст произносится впервые именно на данной вечерне, а затем он употребляется на каждой утрене, изобразительных и литургии вплоть до Великой Среды.

Малое повечерие в Неделю ваий вечером

Малое повечерие обычно совершается сразу после великой вечерни.

В сравнении с обычным чином малого повечерия служба этого дня имеет всего три особенности.

Канон: трипеснец Триоди. Ирмосы по дважды, все имеющиеся тропари по разу («тропари колико есть», как выражается Типикон), катавасия по каждой песни. Припев к тропарям – «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе». После катавасии начальной песни читается седален Триоди (дважды через «Слава, и ныне»). Перед катавасией 8-й песни по аналогии с утреней поется «Хвалим, благословим…». После канона «Достойно есть…» не поется.

Во многих приходах каноны на повечериях Страстной седмицы читает священник в центре храма.

По Трисвятом: кондак Триоди («Иаков рыдаше…»).

Поклоны: после «Иже на всякое время…» священник возглашает «Боже, ущедри ны…» (вместо обычного для повечерия возгласа «Молитвами святых отец наших…») и совершаются поклоны с молитвой преподобного Ефрема Сирина по полному чину (т.е. 16 поклонов). После всех поклонов – «конечное Трисвятое» по «Отче наш…», возглас «Яко Твое есть Царство…», «Господи, помилуй» (12 раз), «Нескверная, Неблазная…» и далее окончание повечерия по чину.

Великое повечерие в понедельник и вторник вечером

Указанные дни – последние случаи совершения великого повечерия в текущем году (если считать по новому стилю). В целом схема великопостного великого повечерия выдерживается, разве есть особенности в 3-й части, похожие на особенности малого повечерия в Неделю ваий вечером.

1-я и 2-я части: по обычаю.

3-я часть: трипеснец Триоди (совершается по тому же чину, что и на малом повечерии в Неделю ваий вечером).

По Трисвятом: кондак Триоди и затем «Господи Сил...» со стихами и далее последование 3-й части по чину.

Обратим внимание на исключительный характер данного случая: обычно в 3-й части повечерия или поются тропари «Господи Сил…» вместе с последующими песнопениями, или читается (поется) только кондак, который в таком случае заменяет все вместе взятые песнопения, полагающиеся после 3-го Трисвятого. Здесь же мы имеем необычную комбинацию: особый кондак Триоди не отменяет рядовые песнопения Часослова, а поется перед ними.

Утреня в указанные дни, как впрочем и всегда, является центральным богослужением суточного круга, в наибольшей степени насыщенным богослужебными особенностями. В целом утреня в Великий Понедельник, Великий Вторник и Великую Среду совершается по великопостному чину, однако в ее последовании есть ряд особенностей, характерных для праздничной утрени.

По «Аллилуиа»: тропарь «Се Жених грядет в полунощи…» (трижды)¹²⁸.

На практике во время пения этого тропаря диакон открывает царские врата и священник в предшествии диакона со свечой совершает полное каждение храма; по окончании каждения диакон закрывает врата.

Это каждение является добавочной практической особенностью, неким украшением богослужения, и совершается по аналогии с каждением во время тропаря «Егда славнии ученицы…» на утрене Великого Четверга и Великой Пятницы; оно имеет такую же цель – совершить каждение храма перед чтением Евангелия. Разве что здесь между предварительным каждением и чтением самого Евангелия будут прочитаны кафисмы. Отметим, что составители «Богослужебных указаний» об этом каждении не говорят и в некоторых храмах каждение при пении «Се Жених…» не совершается.

Три рядовые кафисмы; по каждой кафисме (без ектении) читается седален Триоди дважды через «Слава, и ныне».

Евангелие читается сразу после седальна по последней кафисме. На практике перед чтением Евангелия диакон открывает царские врата, пономари ставят аналой на амвоне так, чтобы священник мог читать Евангелие в царских вратах лицом к народу (впрочем, допустимо также читать Евангелие на престоле). Переход на чтение Евангелия начинается с возгласа «И о сподобитися нам…».

50-й псалом.

«Спаси, Боже, люди Твоя…», «Господи, помилуй» (12 раз), «Милостию и щедротами…».

Канон: в Великий Понедельник и Великую Среду – трипеснец, в Великий Вторник – двупеснец. Схема отправления одинакова: ирмосы поются дважды, тропари читаются на 12, катавасия поется по каждой песни (тот же ирмос). Припев к тропарям – «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» (этот припев указан в Типиконе для всех канонов седмицы, библейские песни отменяются).

После начальной песни (1-й или 3-й) – малая ектения с возгласом пресвитера «Ты бо еси Царь мира…». Читается кондак и икос Триоди.

Во вторник начальной песни нет, потому сразу после возгласа «Милостию и щедротами…» диакон произносит малую ектению, священник возглашает «Ты бо еси Царь мира…», читается кондак и икос и только затем начинается собственно пение канона с 8-й песни.

На 9-й песни «Честнейшую…» не поется.

По 9-й песни: светилен «Чертог Твой…» (трижды)¹²⁹. На время пения этого светильна диакон открывает царские врата.

«Всякое дыхание…» не поется.

На «Хвалите...» стихиры Триоди на 4; «Слава, и ныне»: Триоди (в среду есть отдельная стихира на «Слава»).

На стиховне стихиры Триоди со вседневными припевами (см. Часослов)¹³⁰; «Слава, и ныне»: стихира Триоди.

«Благо есть...» читается дважды, далее окончание утрени по великопостному чину.

Отпуст (произносится после 1-го часа) краткий праздничный с вводной фразой «Грядый Господь на вольную страсть нашего ради спасения…».

Великопостные часы

Кафисмы читаются на 3-м и 6-м часах по обычаю (на 1-м и 9-м кафисм нет).

Тропари великопостные поются по обычаю с поклонами.

Чтение Евангелия осуществляется на всех часах, кроме 1-го. Это – самая яркая особенность часов в первые три дня Страстной седмицы. Ради чтения Евангелия часы 3-й, 6-й и 9-й совершаются с внешними атрибутами великих часов:

1) царские врата открыты, духовенство находится в центре храма. Перед началом 3-го часа открываются царские врата, священник в епитрахили и фелони целует Евангелие и престол (диакон – только престол), затем священник с Евангелием в руках (ему предшествуют свещеносцы и диакон с кадилом и свечой) выходит из алтаря через царские врата и идет к аналою, поставленному в центре храма прямо против царских врат. Положив Евангелие на аналой, иерей произносит начальный возглас: «Благословен Бог наш...». После чтения Евангелия на 9-м часе священнослужители уходят в алтарь (старший священник уносит Евангелие) и закрывают царские врата.

2) Во время чтения псалмов совершается каждение: на 3-м и 9-м часах – полное каждение храма, на 6-м часе – малое каждение.

По Уставу в первые три дня Страстной седмицы прочитывается все Четвероевангелие до Ин. 13:31, причем для этого Евангелия от Матфея, Марка и Иоанна делятся на две части, а Евангелие от Луки – на три части.

В приходской практике буквальное исполнение этого предписания сталкивается с непреодолимыми трудностями (службы в таком случае становятся очень долгими), что осознавали уже в Средние века, потому искали возможность сократить службы самих трех первых дней Страстной седмицы и при этом все же прочитать все положенные Евангелия. Самой древней практикой такого рода можно признать перенос чтений двух Евангелий – Мф. и Мк.– на часы 6-й седмицы; такой обычай засвидетельствован «Обиходником» XVI века и именно его самым оптимальным считал наш выдающийся литургист XIX века А.А. Дмитриевский [31, с. 228]. В наше время многие поступают одним из следующих способов: синоптические Евангелия (Мф., Мк. и Лк.) священник вычитывает на часах в период Четыредесятницы (в «Богослужебных указаниях» предусмотрены разные варианты такой практики: или только на 6-й седмице, или во все седмичные дни, начиная со 2-й седмицы, или только по средам и пятницам, когда совершается литургия Преждеосвященных Даров [9, с. 228–231]). Есть и такая практика: священник самостоятельно вычитывает все три Евангелия в небогослужебное время (хотя, наверное, она может вызвать наибольшие нарекания). При любом из указанных вариантов для часов трех начальных дней Страстной седмицы оставляют только Евангелие от Иоанна, которое в таком случае делят на девять частей.

Само евангельское чтение вставляется в последование часа после Богородична (на 3-м и 9-м) или после второго прокимена (на 6-м). Типикон предписывает пред началом чтения нового Евангелия говорить «И о сподобитися нам…» (например, если на предыдущем часе закончили читать Евангелие от Матфея, а на данном часе начинаем Евангелие от Марка), а если продолжается чтение того же Евангелия – «Премудрость, прости…». В приходской практике, если читается в храме только Евангелие от Иоанна, на 3-м часе в понедельник переход к чтению Евангелия начинается с возгласа «И о сподобитися нам…», затем же на всех последующих часах и во все дни – «Премудрость, прости…».

По «Отче наш…»: кондак Триоди.

Молитва преподобного Ефрема Сирина с 16-ю поклонами (на 9-м часе – с тремя).

На 6-м часе паремии читаются из Книги пророка Иезекииля.

Изобразительны

А) Великий Понедельник и Великий Вторник:

«Блаженны» поются с поклонами по обычаю.

По «Отче наш…»: кондак Триоди.

Отпуст краткий праздничный с вводной фразой «Грядый Господь на вольную страсть…».

Б) Великая Среда:

«Блаженны» поются с поклонами по обычаю.

По «Отче наш…» кондаки читаются следующим образом:

– в храме Господском: кондак Триоди; «Слава»: «Со святыми упокой...», «И ныне»: «Предстательство христиан непостыдное...»;

– в храме Богородичном: кондак Триоди; «Слава»: «Со святыми упокой...»; «И ныне»: кондак храма;

– в храме святого: кондак Триоди и кондак храма; «Слава»: «Со святыми упокой...»; «И ныне»: «Предстательство христиан непостыд­ное...».

Как объясняет святитель Афанасий (Сахаров), особый устав чтения кондаков в целом (отличный от других дней Страстной седмицы, когда читается только кондак Триоди) и чтение заупокойного кондака «Со святыми упокой…» в частности на изобразительных в Великую Среду имеет двоякую цель. Во-первых, это делается «ради отдания часов», то есть такая схема чтения кондаков, похожая на схему в седмичные дни Четыредесятницы, отмечает то, что часы последний раз совершаются по великопостному чину. Во-вторых, предстоит длительный период (вплоть до Недели Всех святых), в течение которого кондак «Со святыми упокой…» будет читаться только на полунощнице, то есть на второстепенном богослужении, да и то не во все дни. Потому в качестве компенсации грядущей отмены этого кондака он читается в Великую Среду [5, с. 93].

Отпуст: молитва «Владыко многомилостиве…» (вместо отпуста), затем сразу следует особый чин прощения, где священник и братия (в монастыре, на приходах – только священник) испрашивают прощение за грехи, совершенные в период Святой Четыредесятницы.

Вот как этот чин прощения описан в Типиконе: после чтения коленопреклонной молитвы священник «прекланяется и той сам к братии, и просит прощения, глаголя: “Благословите, отцы святии, и простите ми грешному, яже согреших во всей жизни моей, и во всей Святей Четыредесятнице, словом, делом, помышлением, и всеми моими чувствы”. Братиям же отвещавшим: “Бог да простит ти, честный отче”. Таже приходят и братия два два, просят подобне и тии прощения, глаголюще: “Прости мя, отче святый”».

Все три первых дня Страстной седмицы совершается литургия Преждеосвященных Даров. Ее чин во все эти дни имеет следующие особенности:

Кафисма 18-я.

На «Господи, воззвах…» стихиры на 10, причем те же самые стихиры, которые были спеты на предшествующей утрене на «Хвалите…» и на стиховне (т.е. берутся последовательно все стихиры утрени и повторяются на «Господи, воззвах…»).

Вход с Евангелием.

Паремии берутся из других Книг, нежели в дни Святой Четыредесятницы: 1-я паремия – из Книги Исход, 2-я – из Книги Иова.

Евангелие читается сразу после пения «Да исправится молитва моя…». В связи с этим по окончании пения «Да исправится молитва моя…» и по совершении трех поклонов следует возглас «Премудрость, прости, услышим Святаго Евангелия. Мир всем» и далее по чину.

Отпуст краткий праздничный с вводной фразой «Грядый Господь на вольную страсть нашего ради спасения…».

В Великую Среду в конце литургии имеется еще одна особенность, причем особенность знаменательная – совершение последних поклонов. На практике это происходит следующим образом: после заамвонной молитвы священник последний раз читает молитву преподобного Ефрема Сирина с тремя поклонами, затем поется «Буди имя Господне…», 33-й псалом и далее отпуст по чину. С этого момента поклоны в храме более не совершаются (исключение делается только для поклонов перед Святой Плащаницей) и великопостный распев на практике не применяется.

Впрочем, указание Типикона «На “Буди имя Господне”: поклоны 3» в буквальном смысле означает, что последние поклоны совершаются во время пения «Буди имя Господне…». О том, что пение «Буди имя Господне…» на литургии Преждеосвященных Даров сопровождается поясными поклонами («метаниями»), ясно сказано в последовании среды 1-й седмицы. Так как Устав, употребляя общий термин «поклоны», может иметь в виду как «метания», так и земные поклоны, то можно полагать, что и здесь подразумеваются «метания» (впрочем, раз эти поклоны – последние, не исключено, что сам Устав предлагает заменить их великими). Независимо от того, какие именно поклоны имеет в виду Устав, на практике повсеместно совершаются поклоны земные, причем сопровождаются они молитвой преподобного Ефрема Сирина (хотя это – неуставное время произнесения данной молитвы, но она в сознании верующих в наибольшей степени ассоциируется с поклонами и потому ее применение удобно в практическом смысле).

Великий Четверг – один из важнейших дней церковного года; по своей значимости он сравним с идущими следом тремя великими днями: Великой Пятницей, Великой Субботой и Пасхой. В этот день ради воспоминания Тайной Вечери существует неписанная традиция всеобщего причащения: на литургию стараются прийти и причаститься даже те, кто привык редко участвовать в этом Таинстве. Кроме того, именно в этот день стараются провести в храме предпасхальную генеральную уборку (т.к. в последующие пятницу и субботу из-за длительности и чрезвычайной важности служб на уборку не остается времени и сил).

Великий Четверг, несмотря на вседневный характер своего богослужения, считается праздничным днем. Это выражается и в том, что богослужение отправляется в цветных, а не в черных облачениях (чаще всего фиолетовые одежды), и в предписаниях Устава о трапезе в этот день. В Великий Четверг предусмотрена самая мягкая степень поста на Страстной седмице – разрешение вина и елея: «ядим варение с елеем. Пием же и вино<… Святыя же горы типик повелевает во святый великий четверток ясти варения два с елеем, и вина по 3 чаши».

Об историческом развитии службы Великого Четверга скажем кратко (подробнее см.: [35, с. 464–470]). В IV веке в Иерусалиме богослужение в этот день, согласно свидетельству паломницы Эгерии, уже имело свои особенности: в частности, совершали две литургии, причем одну – в главном храме (базилика Мартириум), другую – в «часовне позади Креста»; за второй литургией все причащались. После этой литургии все спешили поужинать, потому что вскоре «на Елеонской горе должно было начаться посвященное Страстям Христовым бдение, продолжавшееся всю ночь под Великую пятницу» [35, с. 465].

После X века богослужение приобретает вид, близкий к современному; и если в Уставе Великой церкви и в студийских Уставах еще были определенные особенности, которые отличаются от современного чина, то в рукописях Иерусалимского Устава (после XII в.) изложение службы уже мало чем отличается от последования в современном печатном Типиконе.

Отметим некоторые характерные особенности службы Великого Четверга и примерное время их возникновения:

– Начиная со службы Великого Четверга в храме отменяются поклоны. В студийских Уставах последней службой с поклонами было повечерие (т.е. фактически поклоны отменялись с утра четверга); впоследствии же, с переходом на Иерусалимский Устав, этот момент сместился на более ранний срок (сейчас последние поклоны бывают на литургии Преждеосвященных Даров в Среду), так что теперь повечерие накануне Великого Четверга – первая служба, совершаемая уже без поклонов.

– Евангельское чтение на утрене, как и в отношении первых трех дней Страстной седмицы, долгое время не указывали в Типиконах, хотя в рукописях Богослужебного Евангелия оно обозначалось. В греческих Типиконах прочное место это Евангелие занимает лишь с XVI века, а в русских – начиная с издания 1682 года (в старопечатных Уставах 1-й пол. XVII в. указаний на утреннее Евангелие нет).

– Паремия из Книги Иеремии на 1-м часе указана только в Святогробском Типиконе (видимо, современный образ ее чтения восходит именно к этому Уставу); по Уставу Великой Церкви она читалась на «тритекти», а в студийских Уставах эта паремия не упоминается вообще.

– В Уставе Великой церкви и Типиконе Георгия Мтацминдели чтения на вечерне идут в следующем порядке: 1-я паремия Исх. 19:10–19 (без предваряющего прокимена), прокимен «Изми мя, Господи, от человека лукава…», 2-я паремия Иов 38:1–21, прокимен «Изми мя от враг моих, Боже…», 3-я паремия Ис. 50:4–11, прокимен «Князи людстии собрашася вкупе…», Апостол 1Кор. 11:23–32 (далее аллилуиарий и Евангелие). В Святогробском Типиконе (из-за того, что вечерня совершалась отдельно от литургии и в ее чине не читались Апостол и Евангелие, которые прочитывались позднее) на вечерне указаны три прокимена и три паремии: прокимен «Изми мя, Господи, от человека лукава…», 1-я паремия Исх. 19:10–19 (без предваряющего прокимена), прокимен «Изми мя от враг моих, Боже…», 2-я паремия Иов 38:1–21, прокимен «Князи людстии собрашася вкупе…», 3-я паремия Ис. 50:4–11, (т.е. прокимены как бы «смещены» относительно паремий). Современный чин является синтезом двух вышеприведенных вариантов: первые два прокимена поются перед 1-й и 2-й паремией (как в Святогробском Типиконе), тогда как третий прокимен – перед Апостолом (как в константинопольских Уставах); в результате 3-я паремия остается без прокимена. Представим для наглядности вышеуказанные особенности в виде таблицы:

– Составное Евангелие литургии Великого Четверга впервые указывается в Уставе Великой церкви (откуда оно и перешло к нам вместе с другими чтениями литургии).

– Известное песнопение литургии «Вечери Твоея тайныя…» впервые упоминается в грузинском переводе Лекционария VII века (где оно обозначено как причастен), а его использование вместо Херувимской песни отмечено уже в Уставе Великой церкви и Святогробском Типиконе (далее эту особенность перенимают все студийские Типиконы).

– Особые чины, характерные для службы Великого Четверга, также имеют древнее происхождение: чин умовения ног впервые приводится в грузинском переводе Лекционария VII века, а чин освящения мира описан в Уставе Великой церкви и Святогробском Типиконе. В монастырских Типиконах чин освящения мира не приводится (т.к. его совершали только предстоятели Церквей), зато другое особое последование дня – чин умовения ног – расписано подробно. Можно отметить две практики: в иерусалимской традиции и в поздних редакциях Студийского Устава этот чин указано совершать после литургии (как и сейчас), тогда как в Студийско-Алексиевском и Евергетидском Типиконах – перед литургией в составе изобразительных.

К числу интересных особенностей древних Уставов, которые нынче вышли из употребления, можно отнести следующие:

– накануне Великого Четверга совершали великое (а не малое, как сейчас) повечерие; эта традиция у нас сохранялась дольше всего (до сер. XVII в.) и даже старопечатные дониконовские Уставы предписывают совершать великое повечерие;

– многие Уставы предписывали чтение кафисмы (одной или двух) на утрене; в Святогробском Типиконе 1122 года указано петь «Непорочны»;

– в Святогробском Типиконе и во всех студийских Уставах на часах читали Евангелие от Иоанна, что было завершающей частью чтения всего Четвероевангелия в первые четыре дня Страстной седмицы;

– по Уставу Великой церкви совершалось поклонение святому копию – тому самому, которым было пронзено ребро Спасителя (Ин. 19. 34); так как сама реликвия хранилась в Константинополе, то этот чин имел исключительное местное значение и потому в другие Уставы не перешел [35, с. 466];

– Устав Великой церкви также предписывал совершать чин омовения престола (после тритекти). Этот чин долгое время был в употреблении в Русской Церкви, где его совершали между службами часов и вечерней (подробное описание чина см.: [19, с. 191–193]). Ныне этот чин вышел из употребления.

Как и для первых трех дней Великой седмицы, песнопения Великого Четверга также преимущественно составлены знаменитыми гимнографами VII–VIII веков. На повечерии поется канон святого Андрея Критского, на утрене – преподобного Космы Маюмского; большая часть стихир принадлежит святому Иоанну Дамаскину.

Идейное содержание последних трех дней Страстной седмицы мы будем рассматривать по единому двухчастному плану. Сначала будут обозначены основные темы, которые раскрываются в песнопениях, чтениях и самом строе богослужения всего дня, а также там, где это необходимо, будет отмечено индивидуальное место каждой в отдельности службы суточного круга в идейной композиции настоящего дня. Во 2-й части параграфа будет представлен краткий анализ употребляемых на данном богослужении библейских чтений. Для ветхозаветных чтений особый акцент будет сделан на выявлении их прообразовательного смысла и отношения к воспоминаемым евангельским событиям.

Основные темы богослужения

В богослужении Великого Четверга актуализируются 4 воспоминания, все они перечислены в синаксаре этого дня: Тайная Вечеря и установление Таинства Евхаристии, умовение ног ученикам, Гефсиманское борение и предательство Иуды. Сразу отметим, что третья из названных тем – Гефсиманское борение – отражена только в содержании Евангелия на литургии, но в песнопениях не фигурирует. Таким образом, в молитвословиях службы выражены только три темы.

Прежде чем мы их рассмотрим последовательно, отметим интересный факт: песнопения на утрене выстроены так, что утреня в смысле идейного содержания представляет собой литургийное евангельское чтение в миниатюре. В хронологическом порядке событий сначала Господь совершил последнюю Вечерю, а лишь утром был взят стражниками, которых привел Иуда. Так и в песнопениях утрени: в 1-й части преимущественное внимание уделяется осмыслению Тайной Вечери и священного умовения ног (канон, 1–6-я песни), но во 2-й части (7-я и 8-я песни канона, все стихиры) речь уже идет почти исключительно о предательстве Иуды.

Тайная вечеря и установление Таинства Евхаристии. Эта тема возникает сразу же, в начальных двух тропарях трипеснца на повечерии, где говорится о приготовлении горницы для совершения пасхальной трапезы. Это обстоятельство задает тон всему богослужению, мы сразу мысленно переносимся в Сионскую горницу, где будут происходить важнейшие события. Во многих последующих тропарях канона повечерия (и в некоторых тропарях канона утрени) дается пересказ событий с акцентом на важнейших моментах: благословение хлеба и вина и произнесение Господом установительных слов (9-я песнь, 4-й тропарь), сообщение ученикам о том, что среди них находится предатель (8-я песнь, 3-й тропарь; см. также канон утрени 7-ю песнь, 2-й тропарь), ответ на вопрос апостола Иоанна с указанием на предателя (8-я песнь, 6-й тропарь; см. также канон утрени 7-ю песнь, 3-й тропарь).

Подробно песнописцы останавливаются и на символическом значении действий Господа: Сионская горница называется «небесной скинией»¹³¹ (канон повечерия, 9-я песнь, 2-й тропарь); ибо как в ветхозаветной скинии израильтяне приносили жертвы, так и в Сионской горнице Господь совершил первое евхаристическое жертвоприношение. Сказано, что Господь Сам Себе священнодействует (канон утрени, 3-я песнь, 1-й тропарь), так как Он приносит Жертву и Он же как Бог ее приемлет. Пасхальный агнец называется прообразом Христа, причем опять использована та же антиномия: Христос дал ветхий закон о Пасхе и Сам же его исполнил: «Законное скончав повеление, скрижали законныя Написавый в Синаи, снеде убо Пасху древнюю и сеновную: бысть же Пасха тайная и живожертвенная» (канон повечерия, 8-я песнь, 1-й тропарь). Трапеза в Сионской горнице стала жертвой, которая предызобразила Голгофскую жертву: «Господи сый всех… и Пасха за яже хотяше умрети, Сам сый Себе предпожре: ядите, вопия, Тело Мое, и верою утвердитеся» (канон утрени, 3-я песнь, ирмос).

Наряду с богословским осмыслением Тайной Вечери, песнописцы иногда говорят об актуализации этих событий в жизни каждого человека. В частности, Сионская горница сравнивается с сердцем верующего человека (канон повечерия, 4-я песнь, 2-й тропарь), которое должно быть чистым для принятия Господа. Также в конце канона на повечерии как логическое следствие звучит призыв приступить к Таинству Евхаристии: «…Приидите убо, христолюбцы, бренными устнами, чистыми же сердцы, приимем верно жремую Пасху, в нас священнодействуемую» (9-я песнь, 8-й тропарь).

Умовение ног ученикам. Это событие произошло на Тайной Вечери, но его богословское значение не связано с Таинством Евхаристии, потому его рассмотрим отдельно. Христос, умыв ноги ученикам, проявил высочайшее смирение. Песнописцы подчеркивают глубину смирения Христа, соотнося Его всемогущество и Божественное достоинство с этим действием, которое является обязанностью слуг и рабов. Бог-Творец, «езера и источники и моря сотворивый» (1-й седален по 3-й песни канона на утрене), умывает ноги «брению» (канон повечерия, 8-я песнь, 5-й тропарь). Он, сотворивший воды и полагающий им пределы, вливает воду в умывальницу (канон утрени, 5-я песнь, 1-й тропарь); «Владыка, облаки облагаяй небо, препоясуется лентием, и преклоняет колена, рабом омыти ноги, в егоже руце дыхание всех сущих» (канон утрени, 5-я песнь, 2-й тропарь). Отдельно подчеркивается, что Христос умыл ноги и предателю Иуде (канон повечерия, 8-я песнь, 4-й тропарь).

Конечно, этим актом Христос в первую очередь задает образец поведения для христиан, о чем также говорится в молитвословиях. Господь, омыв ноги ученикам, показал нам «путь добрейший смирения» (вводная фраза на отпусте), потому тем более мы должны служить нашим ближним: «…да видим, како умывает ноги учеников, и сотворим, якоже видим, друг другу покаряющеся, и друг другу нозе умывающе…» (икос).

Предательство Иуды. Тема Иуды является не просто одной из основных в службе Великого Четверга, но по количеству песнопений она занимает центральное место. Тропарь «Егда славнии ученицы…», кондак, примерно треть тропарей обоих канонов и почти все стихиры – вот то множество песнопений, которые говорят об Иуде. Церковь «так много места и внимания отводит Иуде, что он является одним из самых центральных образов в страстной мистерии, как будто заслоняя собою других апостолов в своем противостоянии Христу» [11, с. 3].

Богословы спорят о том, какими мотивами руководствовался Иуда, совершая предательство. Есть мнение (которое разделял протоиерей С. Булгаков), что Иуда видел во Христе земного царя, политического Мессию и своим предательством хотел поставить Господа в критическое положение, в котором Тот вынужден будет проявить Свою Божественную силу; то есть Иуда как бы хотел искусственным путем ускорить наступление мессианского царства. Другое мнение высказывает дореволюционный библеист профессор М.Д. Муретов: Иуда разуверился в мессианском достоинстве своего Учителя, посчитал Его обманщиком и потому хотел выдать Христа тем, кто желал Его смерти. В нашу задачу не входит анализ этих и других мнений, но мы сосредоточимся только на том, как предательство Иуды представлено в песнопениях.

Здесь же, по сути, указана только одна причина предательства – сребролюбие, причем на сей раз, в отличие от службы Великой Среды, авторы песнопений не уделяют существенного внимания обличению сребролюбия Иуды, но делают акцент на безнравственности этого поступка. Даже сами мотивы, которыми руководствовался Иуда, отступают на задний план перед фактом вопиющего преступления против Своего Друга, Учителя и Благодетеля.

Песнописцы отмечают, что Иуда присутствовал на Евхаристической трапезе и причастился Тела и Крови Христа. Однако он формально участвовал в этом Таинстве, в силу своего жестокосердия не понял его сути (канон утрени, 3-я песнь, 2-й тропарь) и потому его же руки и уста, которыми он принимал великую святыню, теперь участвуют в предательстве: «Руце простерл еси, имиже хлеб приял еси нетления, прияти сребреники, уста к целованию принося льстивно, имиже Тело Христово и Кровь приял еси» (канон повечерия, 9-я песнь, 7-й тропарь).

Составители песнопений не скупятся на отрицательные эпитеты в адрес Иуды (действительно, наверное, всех возможных критических слов не хватит для того, чтобы адекватно описать сущность этого предательства). Он называется «бессовестным», ибо Он предал Того, Кто умыл ему ноги, продал Того, Кто дал ему Свой хлеб и Чью Кровь он не стыдясь пил (канон утрени, 8-я песнь, 2-й и 3-й тропари). Иуда – «раб и льстец, ученик и наветник, друг и диавол от дел явися» (4-я хвалитная стихира); из этих эпитетов особое внимание обратим на фразу «раб и льстец», которая в греческом оригинале звучит как игра слов: δοῦλος καὶ δόλιος. Эта фраза встречается трижды (кроме указанной стихиры, еще в кондаке и икосе) и характеризует его как раба страстей и коварного обманщика.

Кроме того, Иуда повел себя как истинный потомок тех нечестивых израильтян, которые восставали против Бога и Моисея: как те ели манну и вместе с тем роптали и клеветали на Питавшего их, так и «сей злочестивый Небесный Хлеб во устех носяй, на Спаса предательство содела», обнаружив свой «несытный нрав» и продемонстрировав «дерзость безчеловечную» (стихира на «И ныне» на «Господи, воззвах…» в четверг вечером). Сам его лукавый поцелуй не может не вызывать возмущения своей абсурдностью: «Лобызаеши и продаеши, Иудо, целуеши и не стыдишися, лестию притекий. Кто ненавидя лобызает, треокаянне? Кто любя продает на цене?» (канон повечерия, 4-я песнь, 6-й тропарь).

В этом поступке открылась истинная сущность нечестивца: «Днесь Иуда нищелюбия сокрывает лице, и лихоимства открывает зрак». Предав Спасителя, Иуда «поверже святая псом»; при этом он не только продал «Непродаемого», но и весьма «продешевил», ибо взял за Владыку цену раба: «не скуп является к цене, но яко раба бежащаго продает» (2-я стихира на стиховне утрени). Безумие поступка Иуды хорошо отражено в следующих словах: «Аще бо богатство любил еси, почто ко учащему о нищете пришел еси? Аще же и любил еси, вскую продал еси Безценнаго, предав на убиение?» (3-я стихира на стиховне).

Отметим также, что, хотя о самоубийстве Иуды в евангельских чтениях Четверга не говорится (соответствующий фрагмент Мф. 27:3–10 будет неоднократно прочитан в службах Великой Пятницы), в песнопениях службы о печальном конце предателя иногда упоминается. При этом особенно отметим мысль, что Иуда покончил с собой, вместо того чтобы покаяться: «удавлением бо тогда предразсудив покаяние зле, еже жити лишися» (канон повечерия, 4-я песнь, 4-й тропарь). В этих словах выражена вера в безграничность милосердия Божия и святоотеческое мнение, что Христос простил бы и Иуду, если бы тот принес искреннее покаяние.

Кроме обличительных слов в адрес Иуды и выражения непонимания того, как вообще можно было решиться на такой поступок по отношению ко Христу, песнописцы не забывают и о нравственном приложении, то есть из истории его предательства извлекают уроки для нас, христиан. В первую очередь отметим призыв с верой и благоговением участвовать в Евхаристии: «Да никтоже, о вернии, Владычния Вечери тайноненаучен, никтоже отнюд яко Иуда льстивно да приступит к Трапезе» (4-я стихира на стиховне). Кроме того, слова назидания звучат и в тропаре дня, которые мы процитируем в русском переводе по причине его ясности в сравнении со славянской версией: «Жадный собиратель богатств! Посмотри на (Иуду), удавившегося из-за них! Избегай жадности,– вот на что она дерзнула в отношении к Учителю» [90, с. 262].

Библейские чтения

Теперь рассмотрим чтения из Священного Писания, употребляемые в службах Великого Четверга.

Евангелие на утрене – Лк. 22:1–39 (108-е зач.). Главная тема этого чтения – пасхальная трапеза в Сионской горнице. Начинается чтение сообщением о сговоре Иуды с членами Синедриона, затем рассказывается, как Господь посылает учеников найти горницу для трапезы, после описана сама трапеза. Здесь интересной подробностью является сообщение о двух чашах вина (тогда как другие евангелисты упоминают об одной чаше). После цитации установительных слов Господа описаны еще три события, произошедших также в Сионской горнице: Господь открывает ученикам, что среди них находится предатель, также Он разрешает их спор о взаимном превосходстве и, наконец, предрекает отречение апостола Петра. Таким образом, утреннее евангельское чтение имеет тесную связь с идейным содержанием службы Великого Четверга и гармонично вписывается в ее строй.

Паремия на 1-м часе – Иер. 11:18–23; 12:1–5, 9–11, 14–15. Эта паремия из Книги пророка Иеремии дважды читается в службах Страстной седмицы: здесь и на 9-м часе в Великую Пятницу. Ее выбор связан с тем, что в Иер. 11:19, во-первых, пророк говорит о себе «я, как кроткий агнец, ведомый на заклание» (а эта фраза в полной мере может быть отнесена и ко Христу; см.: Деян. 8:32, т.к. Господь со смирением принял страдания и смерть). Во-вторых, здесь же описано, как враги хотели отравить Иеремию; очевидно, козни врагов пророка в святоотеческом понимании рассматривались как прообраз того, что иудейские начальники втайне «искали погубить» (Мк. 14:1; Лк. 22:2) Господа Иисуса Христа [см. также: 16, с. 582–583].

1-я паремия на вечерне – Исх. 19:10–19. Здесь описан эпизод, связанный с заключением Завета на Синае: люди посредством соблюдения ритуальной чистоты приготовились к этому, затем на третий день сошел Господь в разных образах (молния, облако, трубный звук, дым, огонь, землетрясение) на гору и говорил с Моисеем. Связь этой паремии с идейным содержанием службы Четверга двоякая. Во-первых, паремия повествует о заключении Завета на Синае, то есть Ветхого Завета, а Господь на Тайной Вечере установил важнейшее Таинство Нового Завета и впервые произнес словосочетание «Новый Завет» («сие есть Кровь Моя Нового Завета»); таким образом, налицо сопоставление Ветхого и Нового Заветов. Во-вторых, указание на очищение народа перед заключением завета можно соотнести с традицией приготовления верных к приобщению Тела и Крови Христа [см. также: 15, с. 334–335].

2-я паремия на вечерне – Иов 38:1–23; 42:1–5. Эта паремия представляет собой как бы чтение с преступкой: ее основная часть взята из главы 38-й, а заключительная – из главы 42-й. В основной части содержится речь Господа к Иову о гармоничном устройстве мира и непостижимости для человека деяний Бога; в заключение представлен ответ Иова. Актуальность этого чтения в службе Великого Четверга неочевидна: только в стихе 17-м можно увидеть отдаленный намек на схождение Христа во ад (в слав. тексте: «Вратницы же адовы видевше тя убояшася ли»), в свою очередь, схождение во ад связано со страданиями Христа, воспоминание которых начинается в Великий Четверг [15, с. 592].

3-я паремия на вечерне – Ис. 50:4–11. Эта краткая паремия занимает достойное место в службах Страстной седмицы; кроме вечерни Четверга она вторично читается на 3-м часе Великой Пятницы. Ее содержанием является фрагмент, который в библеистике называется 3-я песнь Отрока Яхве. В этой песни стоит обратить внимание на единственную фразу (ради которой и выбрана вся паремия): «Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания» (50:6). В этих словах представлены сами страдания Мессии и сделан акцент на Его добровольном принятии страстей. Чтение этой паремии на богослужении Четверга актуально не только в связи с тем, что в Четверг уже начинается воспоминание страданий Спасителя, но и в первую очередь потому, что фраза из заключительной части евангельского чтения на литургии – «Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам» (Мф. 26:67) – почти точь-в-точь повторяет вышеприведенное пророческое описание страданий Отрока Яхве. Можно сказать, что 3-я паремия вечерни как бы предвосхищает последующее евангельское чтение.

Апостол – 1Кор. 11:23–32. Апостольское чтение напрямую связано с темой установления Таинства Евхаристии. Апостол Павел цитирует установительные слова Христа (кстати, единственное место в Богослужебном Апостоле, где приводятся установительные слова и дается описание Тайной Вечери) и затем говорит о достойном участии в этом таинстве.

Евангелие на литургии – составное: Мф. 26:1–20; Ин. 13:3–17; Мф. 26:21–39; Лк. 22:43–45; Мф. 26– 27:2. Как мы видим, за основу взято повествование евангелиста Матфея, в которое в нужные моменты вставляются фрагменты из Евангелий от Иоанна и от Луки. Сначала повторяется часть текста, уже прочитанная в предыдущие дни, и мы вновь переживаем события, которые предшествовали Тайной Вечере: решение первосвященников убить Господа, помазание женщиной Христа в доме Симона прокаженного и сговор Иуды с еврейскими начальниками. Затем подробно описана сама Тайная Вечеря, в рассказ евангелиста Матфея о которой вставляется описанное евангелистом Иоанном умовение ног апостолов. Далее наше внимание переносится в Гефсиманию, где Господь молится о чаше и в это описание вставлен краткий фрагмент из Лк. 22:43–45 о кровавом поте Спасителя. Наконец, мы наблюдаем развязку: стражники, ведомые Иудой, арестовывают Господа и ведут на допрос к первосвященнику Каиафе. Затем полностью описан суд у первосвященника, во время которого произошло троекратное отречение апостола Петра. Заканчивается чтение сообщением о том, что Господа Иисуса повели к Пилату – прокуратору Иудеи.

Таким образом, в заключительной части Евангелия на литургии уже описаны начальные события Великой Пятницы, то есть начинается воспоминание страданий Спасителя, которым в полной мере будут посвящены все последующие службы до вечерни Великой Пятницы включительно.

Службы Великого Четверга – относительно простые и краткие в сравнении с богослужениями других дней Страстной седмицы; здесь мы в некотором смысле получаем «передышку» и собираемся с силами перед длительными службами Великой Пятницы и Великой Субботы. Нужно помнить, что великопостные особенности в этот день уже не действуют и службы в целом совершаются по вседневному чину.

Это – первое богослужение, на котором совершенно отменяются земные поклоны. В остальном малое повечерие имеет почти те же особенности, что и накануне Великого Понедельника:

Канон – трипеснец Триоди (совершается по тому же чину, что и на малом повечерии в Неделю ваий вечером).

Интересно, что ирмосы этого канона – те же самые, что у великого канона, и это неудивительно, ибо автор у обоих канонов тот же – преподобный Андрей Критский. Отметим, что на данном богослужении последний раз в период поста можно услышать замечательные ирмосы великого канона (пусть даже и не все, а только часть из них). Отныне до Недели мясопустной в следующем году ирмосы Великого канона будут звучать лишь по вторникам на 6-м гласе, да и то только тогда, когда служба совершается с Октоихом.

По Трисвятом: кондак Триоди.

Утреня Великого Четверга совершается по чину вседневной утрени и можно сказать, что это – наиболее стандартная утреня из всех дней Страстной седмицы. В принципе, если взять схему вседневной утрени, удалить из нее кафисмы и на их место вставить чтение Евангелия, то получим как раз утреню Великого Четверга (с незначительными оговорками).

Начало утрени – с «Приидите, поклонимся…», если перед ней было совершено малое повечерие; если же утреня совершается отдельно от повечерия или повечерие опускается, то начинается она с обычного начала по полному чину.

В Типиконе указано читать обычное начало по полному чину по аналогии с тем, как оно читается в четверг 5-й седмицы. Но нужно помнить, что это указание непосредственно связано с предшествующим замечанием Типикона о том, что полунощница, начиная с Великого Четверга совершается в кельях. Следовательно, Устав подразумевает, что утреня с присоединяемым 1-м часом совершается отдельно от других служб. Если же мы служим повечерие перед утреней, то должны руководствоваться общим правилом, согласно которому обычное начало читается только на первом богослужении в группе служб. В данном случае начальным богослужением является повечерие, следовательно, обычное начало уместно только на повечерии.

По «Аллилуиа»: тропарь «Егда славнии ученицы…» трижды (см. примечание к пению тропаря «Се жених…» в первые три дня).

Во время пения этого тропаря диакон открывает царские врата и священник в предшествии диакона со свечой совершает полное каждение храма.

Евангелие читается сразу после пения тропаря, переход на чтение Евангелия начинается с возгласа «И о сподобитися нам…». На практике Евангелие во многих храмах читается так же, как в первые три дня седмицы – священник стоит в царских вратах лицом к народу (в других храмах Евангелие читается на престоле).

50-я псалом.

Канон: полный канон 6-го гласа «Сеченое сечется…». Ирмосы поются дважды, тропари читаются на 12, катавасия поется по каждой песни (тот же ирмос). Припев к тропарям – «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».

В наших богослужебных книгах (Типикон и Триодь) указано читать тропари канона Великого Четверга на 6, но это обстоятельство можно однозначно расценить как ошибку переписчика или редактора Иоакимовского Типикона (вкравшуюся в уставные книги во 2-й пол. XVII в.). Во-первых, во все другие дни Страстной седмицы тропари канонов на утрене читаются на 12. Во-вторых, против чтения тропарей на 6 говорит сама необычность такого предписания. Канон в Великий Четверг совершается по праздничному чину (ирмос дважды, катавасия по каждой песни), но на утрене ни в одном из таких случаев тропари канона не читаются в столь малом количестве (седмичные дни Четыредесятницы не в счет, так как там канон совершается по вседневному чину, да и лишь часть песней поется на 4). В-третьих, можно привести массу свидетельств из средневековых русских рукописей и старопечатных книг, где указано читать тропари канона Великого Четверга на 12. Вот только часть рукописей и старопечатных книг, в каждой из которых говорится о чтении тропарей канона Великого Четверга на 12: [105, л. 346; 106, л. 357 об.; 101, л. 43; 107, л. 1127 / р҃а; 102, л. 92 об./ ч҃в об.].

Предположительно процесс появления и распространения этой ошибки можно реконструировать следующим образом. В греческом первопечатном Типиконе (Венеция, 1545) отправление тропарей канона Великого Четверга описывается следующей фразой: «тропари же по 4 (раза) или по 6 (раз), в соответствии с их количеством» (τα δε τροπάρια ανά 4 η ανά 6 κατά την ποσότητα) [127, σ. 206]. Точно такая же фраза в этом же Типиконе употребляется в отношении трипеснца Великого Понедельника [127, σ. 201], следовательно, схема отправления канона в обоих случаях должна быть идентичной. Смысл этого выражения кажется очевидным: так как в канонах святого Космы Маюмского, составленных для всех дней Страстной седмицы, каждая песнь содержит по 2 или 3 тропаря, то каждый тропарь поется (читается) столько раз, сколько необходимо для достижения общего количества 12 тропарей: если песнь содержит 2 тропаря, то каждый поется 6 раз, если 3 тропаря – каждый по 4 раза. Однако русские редакторы богослужебных книг середины XVII века почему-то поняли эту фразу в отношении канонов Понедельника и Четверга по-разному.

Особенный интерес для нас представляют печатные Постная Триодь 1656 и 1663 годов (первое и второе исправленные издания), так как здесь мы имеем промежуточный этап в истории рассматриваемого предписания. В отношении трипеснца Понедельника указания греческого Типикона интерпретированы правильно: предписано читать тропари канона на 12. Однако для канона Четверга уже процитированная фраза переведена следующим образом: «тропари же на 4, или на 6, по количеству» [99, л. 577 об./ фо҃е; 100, л. 724 об./ хм҃и об.] ср.: [100, л. 681 об. / х҃s об.] – для понедельника. Очевидно, что переводчик неверно понял смысл наречия ανά, в результате появилось требование читать все тропари на 4 или на 6 в общей сумме вместо того, чтобы каждый тропарь читать указанное количество раз. Еще больше недоумений возникает в связи с тем, что в отношении трипеснца Великого Понедельника подобного недопонимания не произошло.

Следующую и заключительную ступень развития предписания читать тропари канона Великого Четверга на 6 представляет Типикон 1682 года, изданный при Патриархе Иоакиме, где указанная ошибка приобретает современный вид: число 4 опущено и просто требуется читать тропари каждой песни на 6 [109, л. 512 / ф҃в]. Наконец, Типикон 1695 года, изданный при Патриархе Адриане, замечателен тем, что содержит характерное исправление в этом предписании: хорошо видно, что сначала было напечатано число 12 (т.е. руководствуясь логикой или аналогией с другими днями Страстной седмицы, издатели указали читать тропари по правильному чину – на 12), но затем (видимо, после сверки с предшествующим изданием Типикона) число 12 было исправлено на 6 [110, л. 514 / ф҃d] (причем следы исправления видны «невооруженным глазом»).

По 3-й песни – седальны Триоди.

По 6-й песни – кондак и икос Триоди

На 9-й песни «Честнейшую…» не поется.

По 9-й песни: светилен «Чертог Твой…» трижды (как и в предыдущие дни).

«Всякое дыхание…» не поется.

На «Хвалите...» стихиры Триоди на 4; «Слава, и ныне»: Триоди.

На стиховне стихиры Триоди с особыми припевами; «Слава»: стихира Триоди, «И ныне»: стихира Триоди.

По «Благо есть...»¹³² тропарь «Егда славнии ученицы…» единожды.

Отпуст (произносится после 1-го часа) краткий праздничный с вводной фразой «Иже за превосходящую благость путь д!обрейший смирения показавый, внегда умыти ноги учеников, даже и до Креста и погребения снизшедый нам, Христос, истинный Бог наш…».

Часы

Совершаются вседневные часы со следующими особенностями.

– На 1-м часе имеем самую примечательную особенность: читается паремия из Книги пророка Иеремии; перед и после паремии поются прокимены. Схема чтения прокименов и паремии соответствует схеме отправления этих же молитвословий на 6-м великопостном часе. Вставляются прокимены и паремия также после Богородична часа.

Суммируя все наши знания о чтении паремий на часах, приходим к выводу, что паремии на часах читаются редко и лишь в следующих случаях:

1) на всех великих часах;

2) на 6-м великопостном часе;

3) в Великий Четверг на 1-м часе.

Таким образом, Великий Четверг – единственный случай в году, когда читается паремия на вседневном часе, и что еще более удивительно, это 1-й час (а не 6-й, как можно было бы ожидать по аналогии с великопостными часами)!

Впрочем, последнее обстоятельство объясняется тем, что в лавре преподобного Саввы изначально и на великопостных часах читали паремию на 1-м часе [29, с. 232]; впоследствии в седмичные дни Великого поста чтение паремии перенесли на 6-й час, так что служба Великого Четверга осталась единственным отпечатком древней практики.

– 3-й, 6-й и 9-й часы совершаются вместе.

– На всех часах читается тропарь «Егда славнии ученицы…» и кондак «Хлеб прием в руце предатель…».

Изобразительны

«Блаженны» читаются без пения, «Слава, и ныне»: «Помяни нас, Господи...» (читается без поклонов).

Символ веры на практике не читается, на «И ныне»: сразу «Ослаби, остави…», так как затем следует вечерня в соединении с литургией Василия Великого, где поется Символ веры (по аналогии с навечериями Рождества Христова и Богоявления, а также праздником Благовещения). Однако Типикон все же указывает читать Символ веры.

По «Отче наш…»: кондак Триоди, «Господи, помилуй» (40 раз) и молитва «Всесвятая Троице…».

Следует обратить особое внимание на переход от кондака к молитве «Всесвятая Троице…». Дело в том, что на протяжении шести с половиной недель до Великой Среды включительно на всех изобразительных были поклоны, потому после кондака (или кондаков) имел место обычный переход на поклоны с возгласом «Боже ущедри ны…». Нужно быть внимательным и после «Господи, помилуй» 40 раз не читать по инерции «Слава, и ныне», «Честнейшую…» и далее, но помнить, что в последние три дня Страстной седмицы сразу после «Господи, помилуй» 40 раз читается молитва «Всесвятая Троице…».

Отпуст краткий праздничный с вводной фразой «Иже за превосходящую благость…».

В целом схема этой службы соответствует аналогичному богослужению, совершаемому в навечерие Рождества Христова или Богоявления в тех случаях, когда праздник случится со вторника по субботу. Точно так же 1-й частью богослужения является великая вечерня, которая после паремий и малой ектении переходит в литургию.

Начало службы по Типикону – 8-й час дня, то есть примерно в 14.00 в переводе на современные часы. Однако в приходской практике эта литургия совершается в четверг утром сразу после часов с изобразительными. Кроме того, проскомидия в приходской практике начинается вместе с 3-м часом (или даже ранее), а не при пении стихир на «Господи, воззвах…», как предписывает Типикон.

«Благословенно Царство…» (возглас литургии).

Обычное начало.

Так как в приходской практике вечерня следует сразу после изобразительных, то можно рекомендовать обычное начало пропускать.

«Приидите, поклонимся…», 103-й псалом (священник на амвоне читает светильничные молитвы, как и всегда на вечерне).

Мирная ектения.

Кафисмы нет.

На «Господи, воззвах…»: стихиры Триоди на 10 (те же, что были на утрене на «Хвалите…»). «Слава, и ныне»: особая стихира Триоди (на утрене не употреблялась).

Вход с Евангелием (священник во время входа читает молитву вечерни «Вечер, и заутра, и полудне…»).

«Свете тихий…»

Два прокимена и три паремии:

1-й прокимен Триоди «Изми мя Господи, от человека лукава…» (после прокимена диакон закрывает царские врата).

Паремия из Книги Исход (о заключении завета на Синае).

2-й прокимен Триоди «Изми мя от враг моих Боже…»¹³³.

Паремия из Книги Иова (речь Господа к Иову, в которой раскрывается мысль о непостижимости для человека деяний Бога).

Паремия из Книги Исаии (3-я песнь Отрока Яхве, присоединяется без прокимена).

Малая ектения.

«Яко Свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем…» (возглас литургии перед Трисвятым).

Трисвятое.

Прокимен «Князи людстии собрашася…».

Апостол (1 Кор. зач. 149-е).

Аллилуиа.

Евангелие (Мф. зач. 107-е).

Евангелие читается составное: за основу берется повествование евангелиста Матфея, вставляются фрагменты из Евангелий от Иоанна (об умовении ног ученикам) и от Луки (краткий фрагмент, где говорится о кровавом поте Спасителя во время Гефсиманской молитвы).

Далее литургия святителя Василия Великого по чину, мы укажем только ее особенности.

Вместо Херувимской песни трижды поется «Вечери Твоея Тайныя…» следующим образом: два раза поется без «Аллилуиа» до выхода духовенства на амвон и еще раз, уже вместе с «Аллилуиа», поется после ухода священнослужителей в алтарь. В связи с этим священнослужители вместо «Иже Херувимы…» также трижды читают «Вечери Твоея Тайныя…», причем делят это молитвословие между собой так: каждый раз священник читает полностью «Вечери Твоея Тайныя…», а диакон только говорит троекратное «Аллилуиа».

Задостойник: «Странствия Владычня…».

Причастен: «Вечери Твоея тайныя…».

Во время причащения мирян – «Вечери Твоея тайныя…» (многократно).

Вместо «Да исполнятся уста наша…» – «Вечери Твоея тайныя…» (единожды).

Отпуст литургии – краткий праздничный с вводной фразой «Иже за превосходящую благость…».

Кроме всех указанных особенностей, относительно литургии в Великий Четверг полезно знать следующее:

1) во многих епархях в кафедральных соборах по заамвонной молитве совершается чин умовения ног (см. Чиновник архиерейского священнослужения);

2) Патриарх в этот день совершает чин освящения мира (правом освящать миро обладает только Предстоятель Поместной Церкви). Само миро начинают варить в Великий Понедельник, в Великую Среду мироварение завершается и миро разливают по сосудам, в Четверг на литургии после возгласа «И да будут милости…» совершается центральная часть всего обряда – Патриарх читает особые молитвы и благословляет миро.

3) священник в алтаре приготавливает запасные Святые Дары на весь год для причащения больных. Впрочем, обычай заготавливать запасные Дары исключительно в Великий Четверг строго соблюдался в средневековой Руси, в наше же время священник может приготовить запасные Дары на любой полной литургии по мере необходимости.

Великая Пятница – один из важнейших дней всего церковного года. По своему значению она не только не уступает двунадесятым праздникам, но даже частично превосходит их, ибо приближается по статусу к празднику праздников – Пасхе. Уместно вспомнить, что в древности были два понятия – «Пасха Крестная» и «Пасха Воскресная», и как раз Великая Пятница – это первая, крестная Пасха.

Материал данного параграфа составлен на основе статьи «Великая Пятница» в «Православной энциклопедии» [36, c. 416–430]; за более подробной информацией рекомендуем обращаться к самой статье и указанному в ней списку литературы.

Особое литургическое воспоминание Святых Страстей зарождается на заре христианства одновременно с Пасхой; следовательно, этот день является древнейшим церковным праздником (если вообще понятие «праздник» может быть применимо к этому скорбному воспоминанию). Уже в «Апостольском послании» (научное название: Epistula Apostolorum – памятник II в., причисляемый к новозаветным апокрифам) сказано, что Сам Господь заповедовал апостолам праздновать годовщину Его смерти¹³⁴.

В Древней Церкви существовали разные традиции выбора дня воспоминания Страстей (вспомним, что и Пасху тогда праздновали в разные дни, в зависимости от местной практики). Одни для этого использовали иудейский календарь и воспоминали Страсти в день иудейской Пасхи, другие – 25 марта (этот день считался исторической датой смерти Христа). Только после I Вселенского Собора устанавливается повсеместная традиция праздновать Пасху в воскресенье, а соответственно, днем Святых Страстей становится Великая Пятница.

Также к глубокой древности относится возникновение одной из характерных современных особенностей Великой Пятницы – отмены литургии. Появление во II веке предпасхального поста, составлявшего от 40 часов до двух суток, стало причиной воздержания от евхаристической трапезы в день воспоминания Святых Страстей. До V века в отдельных Церквах еще совершали полную литургию, но после V века полная литургия в Пятницу уже не совершается, зато долгое время (до XII в.) на Востоке было принято служить литургию Преждеосвященных Даров (на Западе эта традиция сохранилась до сих пор). И лишь с XIII века утверждается правило не совершать в Великую Пятницу никакой литургии вообще (кроме случая ее совпадения с праздником Благовещения).

Древнейшие сведения об особенностях богослужения Великой Пятницы сохранились в памятниках, которые рассказывают нам, как служба этого дня совершалась в Иерусалиме в IV – VII веках. Самый ранний памятник иерусалимской традиции – паломничество Эгерии (380-е гг.); более поздняя практика (V–VII вв.) отражена в двух Иерусалимских Лекционариях (сохранившихся в армянском и грузинском переводах).

Из представленных в этих источниках описаний службы Пятницы в Иерусалиме следует обратить внимание на следующие аналогии с современным чином; особенно важным, на наш взгляд, является совпадение некоторых чтений с их аналогами в современном Уставе. Во-первых, уже в IV веке в этот день совершались три богослужения: бдение (прообраз современной утрени), служба чтений (аналог великих часов) и вечерня. Во-вторых, на бдении тогда читали меньшее количество Евангелий, чем в настоящее время (в паломничестве Эгерии сказано о четырех чтениях, в Лекционариях о семи), но 1-е Евангелие бдения уже в конце V века в точности соответствует 1-му Евангелию современной утрени (Ин. 13– 18:1). В-третьих, есть поразительные соответствия между службой чтений и современными великими часами. И хотя тогда читали восемь паремий, восемь апостольских зачал и четыре Евангелия, но важно, что евангельские чтения брали последовательно из каждого Евангелия (хотя их координаты отличаются от современных зачал) и, самое главное, среди восьми паремий и апостольских чтений присутствуют все четыре современные паремии и Апостола часов.

Следующий этап развития богослужения представляет Типикон Великой церкви, отражающий соборную традицию Константинополя IX–XII веков. Здесь уже на всенощном бдении (= нашей утрене) читали 11 Евангелий, а в некоторых рукописях добавлено 12-е евангельское чтение. Таким образом, возникла сохранившаяся до настоящего времени система 12 евангельских чтений на утрени (хотя сама утреня Великой Пятницы имела несколько иное последование). Кроме того, все библейские чтения (три паремии, Апостол и составное Евангелие), назначаемые этим Уставом для вечерни, полностью соответствуют современным.

Итак, мы видим, что современные библейские чтения на утрене и вечерне восходят к Типикону Великой церкви, а чтения на великих часах – к древней иерусалимской традиции. И такой синтез двух традиций возникает уже в X–XI веках, а ранним памятником этого процесса является Святогробский Типикон, который хотя и датируется 1122 годом, но отражает более древнюю практику. Здесь уже богослужение во многом совпадает с современным чином, в том числе почти везде указаны те же библейские чтения (отличия заключаются в том, что отсутствует 12-е Евангелие на утрене, в службе часов еще предписано читать восемь паремий и восемь Апостолов, кроме того, 1-я паремия на вечерне более пространная). В частности, «Последование Святых Страстей» уже четко вписано в схему утрени, на этой утрене поются 15 антифонов с 5-ю седальнами, после 6-го Евангелия – «Блаженны» с тропарями, есть и множество других соответствий.

Заключительный этап развития службы Великой Пятницы представлен в монастырских Типиках студийской и палестинской традиций (Студийский и Иерусалимский Уставы). В студийских Типиках служба уже во многом приобретает современный вид, разве что имеются отдельные особенности: не везде указано 12-е Евангелие утрени, несколько отличается служба великих часов (в частности, присутствуют ектении), совершается литургия Преждеосвященных Даров. Кроме того, в Евергетидском Типиконе (кон. XI в.) впервые появляется указание на повечерии читать канон «На плач Богородицы» (правда, это не тот же канон, который печатается в современных Триодях); ранее же на этой службе, как и в предыдущие дни Страстной седмицы, читали трипеснец преподобного Андрея Критского.

В типиконах Иерусалимского Устава, распространившегося на Востоке после XII века, служба окончательно приобретает современный вид. В сравнении со Студийским Уставом, здесь изменено последование службы великих часов (в частности, опущены ектении) и отменяется литургия Преждеосвященных Даров, в связи с чем вечерня приобретает обычное для нее окончание (с пением стихир на стиховне, «Ныне отпущаеши…» и пр.).

Единственный позднейший элемент современного богослужения – вынос Святой Плащаницы в конце великой вечерни при пении тропарей «Благообразный Иосиф…» и «Мироносицам женам…». Как указывает Г.И. Шиманский, «относительно выноса Плащаницы на вечерне в Великий Пяток в нынешнем Типиконе ничего не сказано, сказано лишь о выносе Плащаницы в Великую Субботу после великого славословия. О выносе Плащаницы в Великую Пятницу ничего не говорится и в древнейших Уставах Церквей греческих, южнославянских и древнерусских. А потому, можно думать, что обычай выносить Плащаницу на великой вечерне в Великую Пятницу получил свое начало в практике нашей Церкви в ХVIII веке (позже 1695 г., когда наш церковный Устав (Типикон) сначала при Патриархе Иоакиме, а затем при Адриане принял свой настоящий, неизменный состав). Обычай этот явился у нас под влиянием позднейшей практики восточных Церквей» [90, с. 270].

К этой исторической справке следует добавить одно уточнение: обычай выносить Плащаницу прежде служения утрени в Русской Церкви к моменту издания нашего Типикона все-таки существовал и возник он в XVI–XVII веках; сам же чин описан в русских Чиновниках. Например, в Чиновнике Патриарха Иоакима 1675 года сказано: «В тот же пяток к вечерни благовест за 4 часа, Святейший Патриарх… входит во алтарь и кадит на престоле Святую Плащаницу сопреди трижды, и несут из алтаря на главах царскими дверьми, и кладут на гробе. Таже начинают вечерню на своем месте среди церкви» [89, с. 81]. Как мы видим, Плащаницу выносили до начала вечерни. Почему же тогда об этом чине не упоминает Типикон? Возможно, редакторы Типикона считали эту особенность неуставной и потому не решились открыто упомянуть о ней в тексте Типикона. Что же касается выноса Плащаницы конкретно в конце вечерни, то тут можно согласиться с Г.И. Шиманским и отнести возникновение именно этого обычая к XVIII веку, признавая его заимствованием из греческой и южнославянской практики. При этом остается одно небольшое различие между современной русской практикой и традицией других Православных Церквей: в Греции и Болгарии Плащаницу выносят во время пения стихиры «Тебе, Одеющагося светом…», тогда как мы этот чин совершаем при пении тропарей по «Ныне отпущаеши…», то есть немного позже. Профессор А.А. Дмитриевский, сравнивая две указанные практики, отдает предпочтение греческой на том основании, что тропарь «Благообразный Иосиф…» по своему содержанию особенно актуально звучит в тот момент, когда Святая Плащаница уже находится на положенном месте в центре храма [26, с. 257].

Песнопения Великой Пятницы являются гимнографическими шедеврами и принадлежат к числу красивейших произведений церковной поэзии. Древнейшими среди современных песнопений службы являются кондак с икосом и стихиры великих часов. Кондак «Нас ради Распятаго…» принадлежит перу преподобного Романа Сладкопевца и является проимием его кондака, в оригинальном виде имевшего 17 икосов. Стихиры великих часов (именуемые также тропарями) в самой Триоди атрибутируются святителю Кириллу Александрийскому, однако многие литургисты их вероятным автором считают святителя Софрония Иерусалимского (VII в.) [36, с. 430]¹³⁵. На повечерии поется трипеснец святого Андрея Критского (1-я пол. VIII в.). Трипеснец утрени принадлежит святому Косме Маюмскому (VIII в.); стоит отметить, что ирмос 9-й песни этого трипеснца – «Честнейшую Херувим…» – впоследствии стал самостоятельным песнопением.

Из составителей стихир Великой Пятницы отметим двух авторов: преподобных Феофана Начертанного и Симеона Студита. Первому принадлежит ряд стихир утрени и вечерни, в том числе и знаменитая «Тебе, Одеющагося…»; второму – стихиры на стиховне вечерни, ряд которых открывается самогласном «Егда от древа…». Также отдельные стихиры службы принадлежат преподобным Иоанну Дамаскину («Уже омакается трость изречения…»), Феодору Студиту («Кийждо уд святыя Твоея плоти…»), императору Льву VI («Два и лукавая сотвори…»).

Антифоны утрени (15 антифонов, содержащие 40 тропарей без учета Богородичных) – сложный по составу комплекс песнопений. В нем есть и библейские стихи, которые использовались уже в древнем иерусалимском чине (V–VII вв.), и те же тропари, которые поются как стихиры великих часов, и собственные песнопения. Считается, что окончательный свой вид антифоны приняли в X–XII веках, причем Богородичны к ним были добавлены на заключительном этапе [36, с. 429].

Центральной темой богослужения Великой Пятницы является воспоминание искупительных страданий и смерти Спасителя. Этой идеей проникнуты все песнопения суточного круга и библейские чтения. «В богослужении этого дня Церковь как бы поставляет нас у подножия Креста Христова и перед нашим благоговейным и трепетным взором изображает спасительные страдания Господа от кровавого пота в Гефсиманском саду до Распятия и погребения» [90, с. 265].

Основные темы богослужения

В столь высокой центральной теме богослужения Великой Пятницы – воспоминание страстей и смерти Спасителя – трудно выделить частные аспекты; любое такое построение будет схематичным и условным. Сознавая это, укажем все же наиболее заметные смысловые оттенки, которые имеют песнопения этой службы.

Действия Христа Предвечного Бога противопоставляются мучениям, которые терпит Христос-Человек. Эта тема освещается во многих молитвословиях: песнописцы вспоминают творение мира и непрестанные действия Промысла Божия и сравнивают их с теми действиями, которые совершали люди против Богочеловека. Вот лишь некоторые, наиболее характерные примеры такого построения речи:

«Страшное и преславное таинство днесь действуемо зрится: Неосязаемый удержавается: вяжется, Разрешаяй Адама от клятвы: Испытуяй сердца и утробы, неправедно испытуется: в темнице затворяется, Иже бездну затворивый: Пилату предстоит, Емуже трепетом предстоят Небесныя Силы: заушается рукою создания Создатель: на древо осуждается, Судяй живым и мертвым: во гробе заключается Разоритель ада» (стихира на «И ныне» на «Господи, воззвах…»).

«Тернием венчавается Бог, землю всю украшей цветы…» (канон повечерия, 5-я песнь, тропарь на «Слава»).

«Днесь висит на древе, Иже на водах землю повесивый: венцем от терния облагается, Иже Ангелов Царь: в ложную багряницу облачается, Одеваяй небо облаки: заушение прият, Иже во Иордане свободивый Адама: гвоздьми пригвоздися Жених Церковный: копием прободеся Сын Девы» (15-й антифон, 1-й тропарь).

Как мы видим, выразительность здесь достигается посредством употребления или одних и тех же глаголов («в темнице затворяется» ↔ «Иже бездну затворивый»; «Пилату предстоит» ↔ «Емуже трепетом предстоят Небесныя Силы»), или противоположных по смыслу («вяжется» ↔ «разрешаяй Адама от клятвы»).

Абсурдность казни Того, Кто делает только добро. Эта тема выражается очень часто, при этом она имеет два смысловых аспекта:

– Перечисляются благодеяния народу и чудеса Спасителя, совершенные Им в период земной жизни:

«Сия глаголет Господь иудеом: людие Мои, что сотворих вам? Или чим вам стужих? Слепцы ваши просветих, прокаженныя очистих, мужа, суща на одре, возставих. Людие Мои, что сотворих вам? И что Ми воздасте? За манну – желчь: за воду – оцет: за еже любити Мя, ко Кресту Мя пригвозидисте…» (12-й антифон, 1-й тропарь).

«Влекомь на Крест, сице вопиял еси, Господи: за кое дело хощете Мя распяти, иудее? Яко разслабленныя ваша стягнух, зане мертвецы аки от сна возставих, кровоточивую исцелих, хананею помиловах…» (3-й час, 3-я стихира).

Отражение этой же темы имеет место и в тексте икоса, но в то же время Его стоит отметить отдельно, так как здесь речь идет от лица Богоматери: «Своего Агнца Агница зрящи к заколению влекома, последоваше Мариа простертыми власы со инеми женами, сия вопиющи: камо идеши, Чадо? Чесо ради скорое течение совершаеши? Еда другий брак паки есть в Кане Галилейстей, и тамо ныне тщишися, да от воды им вино сотвориши? Иду ли с Тобою, Чадо, или паче пожду Тебе?..». В этих волнующих душу словах песнописец как бы говорит: сама мысль о том, что Христа могут вести на казнь, невозможна, неестественна; Богоматерь не допускает даже такого предположения и перебирает возможные варианты, куда Ее Пречистый и Праведный Сын держит путь.

– Вспоминаются благодеяния Бога иудейскому народу в его истории, особенно чудеса во время исхода и сорокалетнего странствования. Этот аспект пересекается с уже рассмотренной первой темой, когда действия Христа как Бога противопоставляются тому, как с Ним поступили Его современники:

«Господи, осудиша Тя иудее на смерть, Жизнь всех, иже Чермное море жезлом прошедший, на Кресте Тя пригвоздиша: и иже от камене мед ссавшии, желчь Тебе принесоша…» (тропарь 3-го часа).

«Днесь Кресту пригвоздиша иудее Господа, пресекшаго море жезлом и проведшаго их в пустыню. Днесь копием ребра Его прободоша, язвами ранившаго их ради Египта: и желчию напоиша, манну пищу им одождившаго» (6-й антифон, 2-й тропарь).

«И ныне что Мне воздаете, злая за благая? За столп огненный – на Кресте Мя пригвоздисте: за облак – гроб Мне ископасте: за манну – желчь Мне принесосте: за воду – оцтом Мя напоисте…» (2-й тропарь 9-го часа).

Тяжесть страданий Спасителя. Господь претерпел самые тяжкие страдания, которые только могут выпасть на долю человека; это обстоятельство усугубляется тем, что Он был безгрешным, страдал безвинно и добровольно принял на Себя Крест. Этот аспект отражается часто, особенно же ярко он представлен во 2-й хвалитной стихире, где указано, что все члены Тела Христова подверглись мучениям: «Кийждо уд святыя Твоея плоти безчестие нас ради претерпе: терние – глава: лице – оплевания: челюсти – заушения: уста – во оцте растворенную желчь вкусом: ушеса – хуления злочестивая: плещи – биения: и рука – трость: всего телесе – протяжения на Кресте: членове – гвоздия: и ребра – копие…».

К этой теме примыкает мотив страданий Богоматери, Которая видела муки возлюбленного Сына и Бога и Сама сострадала Ему: «Днесь зрящи Тя, Непорочная Дева, на Кресте, Слове, возвышаема, рыдающи матернею утробою, уязвляшеся сердцем горце, и стенящи болезненно из глубины души, лице со власы терзающи. Темже и перси биющи, взываше жалостно: увы Мне, Божественное Чадо, увы Мне, Свете мира: что зашел еси от очию Моею, Агнче Божий?..». «На древе видящи висима, Христе, Тебе, всех Зиждителя и Бога, безсеменно Рождшая Тя вопияше горько: Сыне Мой, где доброта зайде зрака Твоего? Не терплю зрети Тя неправедно распинаема: потщися убо, востани, яко да вижу и Аз Твое из мертвых тридневное Воскресение» (3-я и 4-я стихиры на стиховне). Самым же характерным песнопением, в котором выражена тема страданий Богородицы, является канон на повечерии пятницы, который так и называется «На плач Богородицы» и представляет собой истошный, преисполненный великой скорби вопль, исходящий из сердца Пречистой Девы.

Следует добавить, что в стихире «Приидите, ублажим Иосифа приснопамятнаго…» (которая по Уставу поется только в конце утрени Великой Субботы, но на практике еще звучит и после вечерни Великой Пятницы) вспоминается пророчество Симеона Богоприимца и страдания Пресвятой Девы рассматриваются в связи с исполнением этого пророчества: «Симеоном бо предреченное в церкви днесь собыстся: Мое сердце оружие пройде…».

Реакция Ангелов и стихий природы на страдания и смерть Христа. В песнопениях часто упоминается, с какой скорбью и трепетом воспринимали страдания Творца и Бога Ангелы и вся природа. Когда Господь предстал Пилату, «Небесныя Силы от страха поколебашася» (седален по 4-м Евангелии); когда же Господь был распят на Кресте, «вся тварь, видящи, трепеташе, основания земли колебахуся страхом державы Твоея, светила скрывахуся, и церковная раздрася завеса, горы вострепеташа, и камение разседеся» («Блаженны», 6-й тропарь). «Вся сострадаху Создавшему вся» (1-я стихира на стиховне) – эта фраза звучит как обобщение данной идеи.

Искупительное значение страданий Христа. Конечно, песнописцы не могли не затронуть и догматического аспекта, говоря о том, что крестная смерть принесла человечеству свободу от рабства греху, отмену проклятия и победу над смертью. В тропаре дня (он же седален по 5-м Евангелии) кратко выражены основные догматические стороны крестной жертвы Спасителя: «Искупил ны еси от клятвы законныя честною Твоею Кровию, на Кресте пригвоздився и копием прободся, безсмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе». Или вот еще один текст: «Рукописание наше на Кресте растерзал еси, Господи, и, вменився в мертвых, тамошняго мучителя связал еси, избавль всех от уз смертных Воскресением Твоим» («Блаженны», 7-й тропарь).

Отречение апостола Петра. В службе Великой Пятницы Церковь особое внимание обращает на двух учеников Спасителя: Петра и Иуду. Отречение апостола Петра – трагедия, которую мы вспоминаем с глубокой печалью и которая вместе с тем имеет назидательное значение для нас. В службе Пятницы отречение Петра описано в двух последовательно читаемых Евангелиях утрени (2-м и 3-м); сам факт повторения говорит о том значении, которое Церковь придает этому событию. Также тема Петра отражается во многих песнопениях, иногда кратко, как бы «мимоходом» (10-й антифон, 2-й тропарь), но чаще довольно подробно. Особенно обстоятельно эта тема рассматривается в 8-й песни канона утрени, все четыре тропаря которой представляют собой единый комплекс. В 1-м тропаре приводится предостережение Господа ученикам и сказано, что Петру как одному из ближайших учеников предстоит самое трудное испытание: «крепчайшему бо болий искус». На что во 2-м тропаре Петр отвечает: «Скверна слова устен, никогдаже изреку Тебе, Владыко, с Тобою умру яко благоразумен, аще и вси отвергутся» и вспоминает слова Христа, сказанные ему после исповедания Его Сыном Божиим: «Ни плоть, ниже кровь, но Отец Твой откры ми Тя». Но Господь отвечает: «Плоть убо сый, не хвалися, трижды бо отвержешися Мене», указывая, что в пылких словах Петра проявилась его самонадеянность. В 4-м тропаре продолжается пророческая речь Господа и сказано, что Петр отречется, устрашившись всего лишь одной отроковицы, но в то же время звучат и ободряющие слова: «Горце прослезив, обрящеши Мя обаче Милостива».

Наряду с таким пересказом событий в песнопениях выражается мысль, что отречение и последующее покаяние апостола Петра – пример, могущий вдохновить и каждого из нас на покаяние: «Страха ради иудейскаго, друг Твой и ближний Петр отвержеся Тебе, Господи, и, рыдая, сице вопияше: слез моих не премолчи, рех бо сохранити веру, Щедре, и не сохраних: и наше покаяние такожде приими и помилуй нас» (3-й час, 1-й тропарь).

Тема Иуды. Церковь на протяжении трех дней подряд уделяет теме предательства Иуды серьезное внимание. И хотя, в отличие от служб Среды и Четверга, в службе Пятницы этот вопрос является уже не основным, а второстепенным, все же можно сказать, что в службе Пятницы завершается анализ темы, которая занимает одно из ведущих мест в богослужении Страстной седмицы. В Среду мы вспоминали сговор Иуды с иудейскими начальниками, в Четверг – его коварный поцелуй и предание Спасителя в руки врагов, в Пятницу Церковь как бы подводит итог этой драме и вместе с заключительным осуждением страшного предательства останавливает свое внимание на печальном конце его виновника. Действительно, евангельский рассказ о самоубийстве Иуды читается трижды: на утрене (5-е Евангелие), 1-м часе и вечерне.

Обратим особое внимание на два песнопения. В каноне на повечерии (читаемом в четверг вечером) святой Андрей Критский дает поцелую Иуды меткую характеристику, говоря, что этот поцелуй – «нож, медом помазанный» (9-я песнь, 2-й тропарь). Но самым известным песнопением Великой Пятницы, в котором затрагивается тема Иуды, является седален по 2-м Евангелии, где перечисляются благодеяния, которые Иуда получил от Своего Господа и Учителя, и звучит недоуменный вопрос: как Иуда после всего этого вообще мог стать предателем: «Кий тя образ, Иудо, предателя Спасу содела? Еда от лика тя апостольска разлучи? Еда дарования исцелений лиши? Еда со онеми вечеряв, тебе от трапезы отрину? Еда иных ноги умыв, твои же презре? О коликих благ непамятлив был еси! И твой убо неблагодарный обличается нрав, Того же безмерное проповедуется долготерпение и велия милость».

Обращение благоразумного разбойника. Достойное место в идейном содержании службы занимает удивительная судьба разбойника, который был распят вместе с Господом и сначала вместе с другим сотоварищем злословил Его («Также и разбойники, распятые с Ним, поносили Его» – Мф. 27= Мк. 15:32), но после вдруг образумился и, произнеся всего лишь одну фразу, удостоился услышать в ответ: «истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Церковь в песнопениях называет разбойника «праведным» («Блаженны», 2-й тропарь) и «благоразумным» («Блаженны», 3-й тропарь; светилен), а его исповедание противопоставляется отречению Петра (10-й антифон, 2-й тропарь). Также отмечено, что судьба разбойника противоположна участи праотца Адама: «Древом Адам рая бысть изселен, древом же крестным разбойник в рай вселися. Ов убо вкушь, заповедь отверже Сотворшаго, ов же сраспинаемь, Бога Тя исповеда таящагося» («Блаженны», 1-й тропарь).

То обстоятельство, что разбойнику было достаточно для спасения одной исповедальной фразы, отражено во 2-м тропаре 14-го антифона, где «малый глас» разбойника сопоставляется с его великой верой: «Мал глас испусти разбойник на кресте, велию веру обрете во едином мгновении спасеся и первый, райская врата отверз, вниде: Иже того покаяние восприемый, Господи, слава Тебе».

Милосердие Божие, явленное в спасении разбойника, вдохновляет и нас на покаяние, дает дерзновение молить Господа: «Господи, Иже разбойника спутника приемый, в крови руце осквернившаго, и нас с ним причти, яко Благ и Человеколюбец» (14-й антифон, 1-й тропарь).

Будущее воскресение Спасителя. Конечно, даже в службе Великой Пятницы невозможно обойтись без темы воскресения Христа, ведь сама Его смерть без последующего воскресения не имела бы сотериологического значения. Потому в песнопениях тема ожидания воскресения Спасителя присутствует, хотя и не так явно. Замечательно, что в двух знаменитых стихирах «Днесь висит на древе…» и «Приидите, ублажим Иосифа…» в заключительной части трижды повторяется фраза «Покланяемся Страстем Твоим, Христе» и лишь однажды в самом конце говорится о воскресении. В этом факте явно выражена идея, что в службе Пятницы поклонение страстям – главная тема; мы сострадаем Христу, плачем вместе с мироносицами и Богоматерью, но в то же время в уме держим мысль о Его последующем воскресении. Потому и во многих песнопениях подробное описание страданий Христовых завершается краткой фразой, в которой или говорится об ожидании воскресения («потщися убо, востани, яко да вижу и Аз Твое из мертвых тридневное Воскресение» – 4-я стихира на стиховне утрени), или даже последующее воскресение представлено как известный нам факт («Распныйся и погребыйся, и воскресый из мертвых, Господи, слава Тебе» – 3-я хвалитная стихира). Некоторый контраст с историческим фоном Пятницы и настроением ожидания Воскресения создает 3-й тропарь 12-го антифона, где говорится о торжестве Христа над врагами и воскресение представлено как свершившееся событие: «Законоположницы Израилевы, иудее и фарисее, лик апостольский вопиет к вам: се Храм, егоже вы разористе, се Агнец, егоже вы распясте и гробу предасте: но властию Своею воскресе» (фактически такие слова апостолы могли сказать только после воскресения Христа).

Библейские чтения

Теперь рассмотрим чтения из Священного Писания, употребляемые в службах Великой Пятницы.

На утрене нет ни паремий, ни Апостола, зато читается максимальное количество евангельских зачал – 12. Можно отметить, что с точки зрения объема евангельские чтения выстраиваются в убывающую последовательность: 1-е чтение – самое пространное не только в этом богослужении, но в и годичном круге вообще, далее идут Евангелия со 2-го по 9-е, имеющие примерно одинаковый средний объем, наконец, три последние Евангелия – очень краткие зачала.

1-е Евангелие – Ин. 13– 18:1. Этот фрагмент охватывает целиком текст четырех глав Евангелия от Иоанна, также окончание 13-й и начальный стих 18-й главы. Его содержание – прощальная беседа Господа с учениками (13– 16 гл.) и Его первосвященническая молитва (17 гл.). Эта беседа произошла сразу после Тайной Вечери и потому данное евангельское чтение является как бы «мостиком» между службами Великого Четверга и Великой Пятницы, помогает нам морально подготовиться к восприятию Страстных Евангелий.

2-е Евангелие – Ин. 18:1–28. Продолжается повествование евангелиста Иоанна; здесь описано взятие Господа под стражу, допрос у первосвященника Анны и отречение апостола Петра.

3-е Евангелие – Мф. 26:57–75. Этот фрагмент параллелен предыдущему: здесь описан суд у первосвященника Каиафы (евангелист Иоанн не упоминает о суде у Каиафы, тогда как синоптики умалчивают о предварительном допросе у Анны) и отречение апостола Петра (в изложении евангелиста Матфея).

4-е Евангелие – Ин. 18– 19:16. Продолжается повествование 2-го Евангелия: описан суд у Пилата, бичевание и насмешки воинов над Господом.

5-е Евангелие – Мф. 27:3–32. Сначала сообщается о раскаянии и самоубийстве Иуды, затем описан суд у Пилата (в изложении евангелиста Матфея), бичевание и поругание со стороны воинов. Завершается чтение сообщением, что Господа повели к месту распятия.

6-е Евангелие – Мк. 15:16–32. Еще раз читается про издевательства над Христом со стороны воинов, затем описан крестный путь и распятие. Завершается чтение сообщением, что «распятые с Ним поносили Его».

7-е Евангелие – Мф. 27:33–54. Продолжается повествование 5-го Евангелия: описано распятие и смерть Господа на Кресте. Завершается сообщение о раздирании завесы, воскресением многих усопших и исповеданием сотника: «воистину Он был Сын Божий».

8-е Евангелие – Лк. 23:32–49. Единственный фрагмент из Евангелия от Луки в этой службе. Повествование параллельно предшествующему чтению, также описано распятие Христа и крестная смерть Христа, однако вместе с тем приводится уникальный факт – покаяние благоразумного разбойника (об этом сообщает только евангелист Лука). Кроме того, в это чтение вошли три фразы Господа, которые Он произнес на Кресте (всего же семь «слов» на Кресте произнес Господь) и которые приводятся только у евангелиста Луки: кроме упомянутого обещания благоразумному разбойнику «истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю», еще это фразы «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» и «Отче! в руки Твои предаю дух Мой».

9-е Евангелие – Ин. 19:25–37. Третий раз читается повествование о смерти Господа на Кресте, на сей раз в изложении евангелиста Иоанна. Добавлены отсутствующие у синоптиков подробности: обращение Христа к Своей Матери и апостолу Иоанну, сообщение о прободении ребра Спасителя.

10-е Евангелие – Мк. 15:43–47. Погребение Господа Иисуса Иосифом Аримафейским.

11-е Евангелие – Ин. 19:38–42. Фрагмент, параллельный предыдущему: также описано погребение Христа, но добавляется подробность об участии Никодима в этом.

12-е Евангелие – Мф. 27:62–66. В этом кратком фрагменте говорится о событиях, случившихся на другой день после смерти Христа: члены иудейского Синедриона испросили у Пилата разрешение запечатать гроб и поставить стражу. Хотя это евангельское чтение в «Последовании Святых Страстей» появилось на позднем этапе истории (о чем сказано ранее, в исторической части параграфа), все равно присутствие этого фрагмента в современном чине службы Пятницы – очень интересный факт. С одной стороны, здесь описано событие следующего дня и потому по логике вещей этот текст должен читаться в субботу (он и так читается в Великую Субботу на утрене). С другой стороны, это чтение является финальным аккордом в воспоминании страстей Господних, им как бы закрывается, исчерпывается тема страданий Спасителя. Следующее событие в цепочке – само воскресение Христа, так что Церковь уже в конце утрени Великого Пятка подводит нас вплотную к событию воскресения Христова. Сама утреня Великой Пятницы в таком случае становится богослужением, на котором воспоминаются сразу все события, случившиеся между завершением Тайной Вечери и воскресением Господним.

На часах наряду с паремиями и новозаветными чтениями особый для нас интерес представляют псалмы, выбранные специально для богослужения Великой Пятницы.

1-й час. Здесь из последования часа остается только Пс. 5, тогда как вместо других добавляются псалмы 2-й и 21-й. Оба псалма – мессианские, с ярко выраженным мессианским смыслом.

Псалом 2-й выбран ради фразы «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его» (ст. 2). Этот стих часто встречается в службе Великой Пятницы (1-й антифон на утрене, припевы к стихирам на 1-м часе), его смысловая связь очевидна: иудейские начальники, осудившие Христа на смерть, и есть те «князи людстии», которые собрались «на Господа и на Христа Его». Кроме того, стих 9-й тоже цитируется в одной из стихир Пятка: «…в десную Мою руку вдаша трость, да сокрушу их, яко сосуды скудельничи» («Слава» на «Хвалите…»).

Псалом 21-й – второй по значимости поэтически-пророческий текст Ветхого Завета (после Ис. 53), где подробно описаны страдания Мессии. Здесь особое внимание нужно обратить на три фрагмента. «Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня?» (ст. 2) – эти слова произнес Сам Господь на Кресте. «Все, видящие меня, ругаются надо мною, говорят устами, кивая головою: “он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему”» (ст. 8–9) – очевидна связь этих слов с описанием евангелистов, как люди посмеивались над умирающим Христом; некоторые части этого отрывка прямо цитируются в Евангелии (ср. Мф. 27:39, 43; Мк. 15:29). Наконец, из этого же псалма взята известная фраза, которая интерпретируется как пророчество о разделении воинами одежд Христа (см.: Ин. 19:24) и в службе дважды (на утрене и на вечерне) используется в качестве прокимена: «Делят ризы Мои между собою и об одежде Моей бросают жребий» (ст. 19).

Паремия – Зах. 11:10–13. Это краткое чтение является частью притчи (11:4–17) о том, как Господь стал пастырем для «овец, обреченных на заклание», но впоследствии разорвал Свой завет с ними (по причине грехов людей) и предложил заплатить Ему за работу. Люди дали Господу плату 30 сребренников, которые пророк по повелению Божию бросил церковное хранилище. Здесь видна явная аналогия с предательством Иуды, которая состоит, во-первых, в тождестве самой суммы (30 сребренников), во-вторых, в том, что первосвященники косвенным образом такой суммой «оценили» Христа. Нельзя не отметить и выбор этой паремии именно на 1-м часе: далее читается фрагмент из Евангелия от Матфея, который начинается рассказом о возвращении Иудой сребренников и в котором цитируется пророчество Захарии.

Апостол – Гал. 6:14–18. Выбран ради характерной начальной фразы: «А я не желаю хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа».

Евангелие – Мф. 27:1–56. Содержит полное описание воспоминаемых событий: возвращение Иудой сребренников и его самоубийство, суд у Пилата, бичевания и издевательства воинов, крестный путь, распятие и смерть на Кресте. Интересно, что чтения на 1-м и 9-м часах более пространные и охватывают всю панораму событий Страстей Господа (начиная с суда у Пилата и заканчивая погребением), тогда как чтения на 3-м и 6-м часах – более краткие и содержат только описание самого распятия и смерти Господа на Кресте.

3-й час. Добавляются пространные псалмы 34-й и 108-й (от последования часа остается псалом 50-й). С идейным содержанием Пятницы оба псалма (как и другие избранные псалмы часов) связаны тем, что в них говорится о страданиях безвинного праведника, о противодействии ему со стороны нечестивых людей. Кроме этой общей идеи, в каждом псалме есть по одному фрагменту, на который стоит обратить отдельное внимание. «Суди, Господи, обидящия мя, побори борющия мя» (Пс. 34:1) – этот стих является 2-м прокименом на вечерне Великой Пятницы. «За любовь мою они враждуют на меня, а я молюсь; воздают мне за добро злом, за любовь мою – ненавистью» (Пс. 108:4–5) – эти слова имеют особенно тесную связь с воспоминанием страданий Христа, ибо в них лучше всего отражена абсурдность осуждения и смерти Христа. Кроме того, более конкретная аналогия видна в словах о молитве праведника за врагов, которую можно сравнить с молитвой Господа за Своих распинателей: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34).

Паремия из Книги пророка Исаии (50:4–11) – та же, что в Великий Четверг на вечерне.

Апостол – Рим 5:6–11. Подробно говорится об искупительном значении смерти Христа; хотя здесь важна каждая фраза, особо выделим стих 8-й (который часто цитируют в проповедях и учебниках по Догматическому богословию): «Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками».

Евангелие – Мк. 15:16–41. Относительно краткое чтение, содержит только сердцевину воспоминаемых событий: издевательства воинов, крестный путь и смерть на Кресте.

6-й час. В отличие от других великих часов, в службе 6-го часа из последования самого часа сохраняются два псалма: 53-й и 90-й, между которыми вставляется только один «новый» псалом – 139-й. Почему псалом 53-й не опущен и не заменен другим? Думается, ответ заключен в самом содержании псалма: здесь кратко говорится о страданиях праведника (особенно стих 5-й: «ибо чужие восстали на меня, и сильные ищут души моей»), что в целом гармонирует с идейным содержанием Великой Пятницы.

Псалом 139-й – относительно небольшой, и он также имеет общую тематическую связь со службой данного дня; кроме того, его 1-й стих («Изми мя, Господи, от человека лукава, от мужа неправедна избави мя») избран Церковью в качестве 1-го прокимена вечерни Великого Четверга.

Паремия – Ис. 52– 54:1. Это чтение – верх ветхозаветного мессианизма. Фрагмент Ис. 52– 53называется в библеистике 4-й песнью Отрока Яхве; в этой песни в сравнении с предыдущими степень пророческого прозрения достигает своего максимума и пророк Исаия как бы оказывается у подножия Креста, видя собственными глазами страдания Мессии. По сути, каждый стих главы 53-й имеет связь с событиями Великой Пятницы, мы выделим только наиболее яркие фрагменты. Так, фраза «Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое» указывает на презрительное отношение ко Христу тех, кто наблюдал Его страдания и смеялся над Ним. «Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» – эти слова особенно ясно указывают на искупительное значение страданий Господа. «Как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» – указание на добровольное принятие Христом тяжелейших мук и смерти; данная фраза цитируется в Новом Завете (Деян. 8:32). Наконец, слова «Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого» можно интерпретировать как пророчество о погребении Христа Иосифом Аримафейским.

Нельзя не сказать и о значении заключительной фразы паремии: «Возвеселись, неплодная, нерождающая; воскликни и возгласи, немучившаяся родами; потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа» (Ис. 54:1). Эта фраза уже не входит в 4-ю песнь Отрока Яхве, но почему же тогда она включена в чтение Великой Пятницы¹³⁶? Эти слова в христианском толковании указывают на превосходство Церкви Новозаветной над Ветхозаветной. За распятием последовало воскресение, а затем – основание Церкви Христовой; потому прибавление этого стиха выражает оптимистическую идею, что смерть Христа, по сути, стала предвозвестием будущего торжества Церкви.

Апостол – Евр. 2:11–18. Это чтение – наверное, самое известное апостольское зачало, ибо читается и в чине малого освящения воды, и на праздник Благовещения, и в великих часах Рождества Христова. С темой Великой Пятницы его связывают слова о значении смерти Христовой и ее связи с воплощением: Господь воплотился, чтобы «смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола».

Евангелие – Лк. 23:32–49. Это чтение – то же, что и 8-е Евангелие на утрене; это самое краткое зачало на часах Великой Пятницы.

9-й час. В начале добавляются псалмы 68-й и 69-й, идущие подряд (далее читается псалом 85-й, взятый из последования часа).

Псалом 68-й – один из ярко выраженных мессианских псалмов, он имеет несколько хорошо известных стихов. С воспоминанием Великой Пятницы самую тесную связь имеет фраза: «И дали мне в пищу желчь, и в жажде моей напоили меня уксусом» (ст. 22) – явная параллель с тем, что стражники в ответ на мольбу Христа «Жажду» дали Ему губку, напоенную уксусом (Ин. 19:29–30). В богослужении этот стих употребляется многократно: он цитируется в антифонах утрени (9-й и 13-й антифон), является припевом к 3-й стихире на стиховне утрени и к стихирам на 6-м и 9-м часах. В целом же псалом 68-й со службой данного дня роднит подробное описание страданий праведника, по степени соответствия с евангельскими событиями он уступает разве что псалму 21-му, но зато превосходит все остальные. Кроме этого, в 68-м псалме есть известные фрагменты, не связанные непосредственно со службой Пятницы: стихи 18–19-й употребляются как прокимен в воскресные дни Великого поста («Не отврати лица Твоего…»), а стих 10-й цитируется в Евангелии применительно к изгнанию торгующих из храма (см. Ин. 2:17).

Псалом 69-й имеет только общую идейную связь с воспоминаниями Великой Пятницы; возможно, он выбран как приложение к выдающемуся 68-му псалму, тем более что в целом он продолжает тему гонений на праведника со стороны нечестивых.

Паремия из Книги пророка Иеремии (11:18–23; 12:1–5, 9–11, 14–15) – та же, что в Великий Четверг на 1-м часе.

Апостол – Евр. 10:19–31. Здесь примечательны слова из заключительной части зачала: «Сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия и не почитает за святыню Кровь завета, которою освящен, и Духа благодати оскорбляет? Мы знаем Того, Кто сказал: у Меня отмщение, Я воздам, говорит Господь» (ст. 29–30). В контексте воспоминаний Великой Пятницы эта фраза дает понять, какое возмездие ожидало тех, кто был виновен в страданиях и смерти Господа Иисуса.

Евангелие – Ин. 18– 19:37. Еще одно пространное евангельское чтение; здесь так же, как в чтении 1-го часа, излагаются события от суда у Пилата до смерти Господа на Кресте, но уже в версии евангелиста Иоанна.

На великой вечерне читаются три паремии, Апостол и Евангелие.

1-я паремия – Исх. 33:11–23 – повествует о Богоявлении Моисею на Синае, когда Моисей удостоился чести увидеть Бога «сзади». Ее актуальность в службе Великой Пятницы связана с желанием напомнить верующим о величии Божием и тем самым еще раз донести до их сознания мысль о добровольных страданиях Христа: «Явившийся на Кресте и во гробе уничиженнейшим всех, не имеющим вида и доброты, есть Тот Самый, Который явился в преславном виде на Синае, и что следовательно крайнее уничижение и страдание Он принял по Своему произволению» [15, с. 356].

2-я паремия – Иов 42:12–17 + неканоническое добавление. В этой паремии описано славное состояние Иова после его исцеления. Присутствие этой паремии в службе Великой Пятницы – факт интересный. При поверхностном взгляде может показаться, что эта паремия – лишняя в ряду ветхозаветных чтений дня: действительно, какое нам дело до того, сколько в старости было у Иова коров, овец и других видов скота, как звали его дочерей? Тем более странно, почему об этом читается в службе такого важного и скорбного дня? Но эти сомнения разрешаются, если мы обратим внимание на два аспекта. Во-первых, обрушившиеся на Иова несчастья и, в конце концов, избавление от них и возвращение к заслуженному благоденствию можно рассматривать как подобие смерти и воскресения: Иов как бы умирает на какое-то время, а затем воскресает. Получается, что судьба Иова была прообразом смерти и воскресения Христа, и в этом смысле слова «благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние» (Иов 42:12) можно сравнить с тем, что слава Христа после Его воскресения превзошла славу при земной жизни. Во-вторых, особенное значение имеет неканоническое добавление к Книге, которое отсутствует в еврейской Библии, впервые оно возникло в некоей «сирской книге», затем вошло в текст Септуагинты (греческого перевода 70 толковников) и других переводов Библии. Здесь важна фраза: «Написано, что он опять восстанет с теми, коих воскресит Господь» – речь идет о воскресении Иова, что также можно считать прообразом воскресения Христа. И то, что данная фраза присутствует в неканонической части Книги, не должно нас смущать, ибо в нашем богослужении неканонические Книги и фрагменты употребляются, хотя и не так часто¹³⁷.

3-я паремия – Ис. 52– 54:1. Это та же замечательная паремия (подробное описание страданий Отрока Яхве – верх ветхозаветного мессианизма), что и на 6-м часе этого дня.

Апостол – 1Кор. 1– 2:2. Апостол Павел в этом фрагменте многократно и подробного говорит о значении Креста Христова для христиан и о том, что христианская проповедь по существу – это весть о распятом Христе. Это благовестие людям мира сего кажется безумием («для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие»), но именно в Кресте Христовом и заключена вся «Божия сила и Божия премудрость». Завершается чтение характерной фразой: «Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого».

Евангелие – Мф. 27:1–38; Лк. 23:39–43; Мф. 27:39–54; Ин. 19:31–37; Мф. 27:55–61. Это второе составное Евангелие в годичном круге вообще и в службах Страстной седмицы в частности. В этом чтении мы последний раз слушаем повествование о Страстях Христовых, само по себе Евангелие достаточно обширное: здесь представлены все события, начиная от самоубийства Иуды и суда у Пилата и завершая погребением Спасителя. Полный текст этого чтения с анализом имеющейся в его содержании проблемы имеется в предыдущей нашей книге (см.: «Устав православного богослужения», ч. Ι, гл. 5, § 1.5, с. 114–118).

В заключение следует отметить, что в службах Великой Пятницы мы видим три цикла евангельских чтений: 12 на утрене, четыре на часах и одно составное на вечерне. «Это соединение позволяет максимально полно возвестить евангельское благовестие о Тайне Искупления – и согласно каждому из евангелистов в отдельности (дневные Евангелия), и в виде цельного гармонизирующего рассказа (Евангелие вечерни), и в виде следующих друг за другом в хронологическом порядке отрывков (12 Евангелий)» [36, с. 423].

Как правило, в приходской практике службы Великой Пятницы делятся на три группы (впрочем, такое деление восходит к глубокой древности, как было показано в исторической справке). Вечером накануне Пятницы служат утреню («Последование Святых Страстей»), кое-где совершение утрени предваряется малым повечерием. Утром в сам день Пятницы совершают великие часы, а после полудня (чаще всего в 14.00) – великую вечерню с выносом Святой Плащаницы, к которой присоединяется или малое повечерие с каноном, или же только сам канон «На плач Богородицы».

Господствующим переживанием на всех перечисленных богослужениях является скорбь, сострадание нашему Богу, Который ради нас стал Человеком и претерпел ради нашего спасения величайшие Страсти и позорную (с точки зрения древнего человека) смерть. Вот как эта идея всеобщей скорби и плача отражается во внешней форме нашего богослужения:

– все песнопения проникнуты чувством горя и сердечного сокрушения, их мелодии имеют соответствующий оттенок печали;

– на богослужении Пятницы не принято возжигать в храме паникадило; другие светильники возжигаются в минимальной степени только ради практической необходимости (чтобы священнослужители и певцы могли видеть богослужебные тексты);

– духовенство все богослужения совершает в черных облачениях;

– в Великую Пятницу не совершается литургия. Это – самая известная богослужебная особенность Великой Пятницы с точки зрения строя суточного богослужения. Однако это обстоятельство имеет двоякий смысл. Конечно, с одной стороны отмена литургии связана с тем, что Великая Пятница – день всеобъемлющей скорби и самого строгого поста, тогда как совершение литургии всегда ассоциируется с радостью и смягчением поста. Но есть и другая причина: Евхаристия – бескровная жертва, но в день Великой Пятницы совершенная Жертва уже принесена Самим Спасителем на Голгофе и потому даже мысль об иной жертве неуместна.

По своему идейному содержанию эта служба занимает пограничное, как бы промежуточное положение между Великим Четвергом и Великой Пятницей. Это следует из того, что в трипеснце преподобного Андрея Критского, который читается на этом повечерии, отражены и темы Великого Четверга (Тайная Вечеря, умовение ног), и в то же время речь идет о страданиях Спасителя, то есть уже возникает тема Великой Пятницы. Некоторые современные богословы даже говорят, что служба Великой Пятницы начинается собственно с утрени, то есть не включают это малое повечерие в ряд богослужений, составляющих Великую Пятницу как литургический день. Однако нам такая позиция кажется ошибочной, а решающим аргументом в пользу отнесения данного повечерия к Великой Пятнице мы считаем чтение на этом повечерии кондака Пятницы «Нас ради Распятаго…».

С точки зрения уставных особенностей, это повечерие совершается так же, как и накануне Великого Четверга. С сожалением приходится констатировать, что на многих приходах это повечерие не совершается, так как вечером в четверг почти повсеместно служат продолжительную и насыщенную богослужебными особенностями утреню Великой Пятницы. В результате прекрасный и волнующий душу трипеснец, положенный на этом малом повечерии, в большинстве наших храмов не звучит.

Канон – трипеснец Триоди (совершается по тому же чину, что и на малом повечерии в Неделю ваий вечером, разве что нет седальна после начальной песни).

По Трисвятом: кондак Триоди («Нас ради Распятаго…»).

Утреня Великой Пятницы – одно из сложнейших в уставном отношении богослужений годичного круга. Конечно, костяк вседневной утрени сохраняется, но добавляется столько вставных частей, что есть все основания характеризовать эту утреню как уникальное и самобытное богослужение, последование которого нужно выучить особняком.

Чтобы упростить запоминание последования этой утрени, нужно обратить внимание на два обстоятельства. Во-первых, в разные места утрени вставляются 12 Евангелий (само по себе такое большое количество евангельских зачал на одной службе – уникальная особенность утрени Великой Пятницы). Во-вторых, между 1-м и 7-м Евангелиями в последовании данной утрени имеется пространная вставка, не имеющая аналогов в годичном круге богослужения. Если запомнить, в какие именно места утрени Великой Пятницы вставляются Евангелия и, с другой стороны, просто выучить схему уникальной части утрени от пения «Егда славнии ученицы…» и до начала канона, тогда проблема усвоения последования утрени в целом будет практически решена.

Так как на этой утрене последовательно вспоминаются страдания Господа и Его смерть на Кресте, то сама утреня называется «Последованием Святых Страстей». На этом богослужении посредством чтения 12 Евангелий перед нами во всех деталях предстает панорама событий последних часов земной жизни Господа Иисуса Христа, мы мысленно проходим со Христом весь скорбный путь от Сионской горницы, где произошла Его прощальная беседа с учениками, и до пещеры, где был погребен Спаситель, видим в финальной сцене, как запечатывают Его гроб и оставляют стражу около него. Богослужение этой утрени настолько поглощает все мысли и чувства присутствующих, вызывает столь интенсивные переживания, что для многих христиан эта служба является одной из любимых в годичной круге, несмотря на печать глубокой скорби, которая пронизывает все ее молитвословия.

В приходской практике эта утреня совершается в четверг вечером, Типикон же предписывает начинать ее во 2-м часу ночи, то есть примерно в 20.00 в пересчете на современные часы.

Интересно, что это – единственная утреня в году, которую сам Типикон предписывает совершать накануне вечером. Этот необычный факт связан с тем, что «служба 12 Евангелий в действительности является не утреней, а бдением. Она восходит к практике Иерусалимской Церкви IV и последующих веков проводить ночь с Великого четверга на пятницу в бдении, состоявшем из молитв, песнопений, чтений Евангельских рассказов на различных местах Святого Града, связанных со Страстями Господа, и шествий от одного такого места к другому» [118].

Итак, до мирной ектении идет обычное последование утрени.

По «Аллилуиа»: тропарь «Егда славнии ученицы…» трижды (тот же тропарь, что в Великий Четверг).

Во время пения этого тропаря диакон открывает царские врата (с этого момента и почти до конца, т.е. на протяжении большей части утрени царские врата будут открыты); священник выносит Евангелие и полагает его в центре храма на специальном аналое¹³⁸. Сразу после этого священник в предшествии диакона со свечой совершает полное каждение храма (почти как каждение на полиелеи, разве что начинается каждением Евангелия окрест и каждением Евангелия спереди заканчивается).

Малая ектения с возгласом «Яко Твоя держава…»¹³⁹.

Типикон говорит только о совершении малых ектений вплоть до 7-го Евангелия и то говорит очень кратко, возгласы для этих ектений не указывает. Но уже в XIX веке приходская практика сформировала последовательность возгласов, употребляемых на этой службе, и эти возгласы указываются во вспомогательных книгах (таких как «Службы Страстной седмицы»). Вот они все:

Перед 1-м Евангелием: «Яко Твоя держава…».

Перед 2-м Евангелием: «Яко подобает Тебе всякая слава…».

Перед 3-м Евангелием: «Яко благословися и прославися Всечестное и Великолепое имя Твое, Отца, и Сына, и Святаго Духа…».

Перед 4-м Евангелием: «Яко Ты еси Бог наш, и Тебе славу возсылаем...».

Перед 5-м Евангелием: «Буди держава Царствия Твоего…».

Перед 6-м Евангелием: «Яко благословися Всесвятое имя Твое, и прославися Царство Твое, Отца, и Сына, и Святаго Духа…».

Перед 7-м Евангелием: «Яко Тя хвалят вся Силы Небесныя...» [65, с. 611].

Последовательность всех указанных возгласов после ектений запоминать необязательно, главное – иметь их перед собой во время богослужения.

1-е Евангелие.

При чтении каждого Евангелия звонарь ударяет в колокол: во время 1-го – один раз, 2-го Евангелия – 2 раза и т.д., то есть количество ударов равно номеру читаемого Евангелия. После прочтения 12-го Евангелия бывает краткий трезвон [65, с. 611].

При соборном служении настоятель непременно читает 1-е и 12-е Евангелия, тогда как остальные Евангелия священники распределяют между собой.

Переход на чтение каждого Евангелия начинается с возгласа «И о сподобитися нам…». Перед каждым Евангелием по Уставу следует петь «Слава Тебе, Господи, слава Тебе», но на практике почти повсеместно поется «Слава Страстем Твоим, Господи»; после каждого Евангелия и по Уставу, и на практике поется «Слава долготерпению Твоему, Господи». Эти фразы перед и после Евангелия поются особым, так называемым «страстным» распевом.

Интересно, что дониконовские Уставы (1610 и 1641 гг.) указывают петь перед каждым Евангелием «Слава Страстем Твоим, Господи»; Триодь 1635 года говорит о пении этого же припева после Евангелия [102, л. 116 об./ рs҃i об.], тогда как о пении «Слава долготерпению Твоему, Господи» дореформенные книги вообще умалчивают. Напротив, современный Типикон говорит о пении после Евангелия «Слава долготерпению Твоему, Господи», но даже не содержит намека на «Слава Страстем Твоим, Господи» (о том, что именно поется перед Евангелием, Типикон не говорит; это умолчание интерпретируется в пользу стандартного припева «Слава Тебе, Господи, слава Тебе»). Получается, что после исправления богослужебных книг появился припев «Слава долготерпению Твоему, Господи», но и прежний «Слава Страстем Твоим, Господи» в устной традиции сохранился, хотя официально (т.е. в богослужебных книгах) он нигде не зафиксирован (даже пособия «Службы Страстной седмицы» его не указывают). Таким образом, практика соединила в себе черты дореформенного и исправленного Уставов.

Отметим также, что в приходской практике припевы «Слава Страстем Твоим, Господи» и «Слава долготерпению Твоему, Господи» поются не только на утрене Великой Пятницы, но и на последующих службах, на которых читаются Страстные Евангелия: на великих часах, вечерне Великой Пятницы и утрене Великой Субботы (на практике все эти богослужения совершаются в Пятницу).

После 1-го Евангелия поются следующие молитвословия, причем схема их пения повторяется пять раз подряд.

Три антифона (во время пения которых

совершается малое каждение¹⁴⁰)

Малая ектения 5 раз подряд перед Евангелиями 2-м – 6-м

Седален¹⁴¹

Евангелие (2-е – 6-е)

После 6-го Евангелия:

Поются «Блаженны» с тропарями (в некоторых храмах хор поет только стихи «Блаженн», тогда как тропари читаются). В это время диакон совершает малое каждение.

Малая ектения с возгласом «Яко Тя хвалят вся Силы Небесныя...».

Прокимен: «Разделиша ризы Моя себе…»

7-е Евангелие.

50-й псалом.

8-е Евангелие.

Сразу после 8-го Евангелия поется ирмос канона и последование утрени приобретает более привычный вид.

Канон – трипеснец: ирмосы поются дважды, тропари читаются на 12, катавасия поется по каждой песни (тот же ирмос). Припев к тропарям – «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».

По 5-й песни – кондак и икос Триоди

На 9-й песни «Честнейшую…» не поется.

По 9-й песни: светилен «Разбойника благоразумнаго…» трижды (между пениями светильна канонарх возглашает «Слава» и «И ныне»).

9-е Евангелие.

«Всякое дыхание…» поется.

Заметная особенность Великой Пятницы, ибо это – всего второй случай в Уставе (первый – праздник Благовещения в седмичный день Великого поста), когда поется «Всякое дыхание…», но славословие читается.

На «Хвалите...» стихиры Триоди на 4; «Слава»: стихира Триоди, «И ныне»: стихира Триоди.

10-е Евангелие.

Чтец возглашает «Слава Тебе, показавшему нам свет» и читает славословие; диакон затем произносит просительную ектению. Далее – обычные возгласы, молитва главопреклонения и возглас пресвитера «Твое бо есть еже миловати…».

11-е Евангелие.

На стиховне стихиры Триоди с особыми припевами; «Слава»: стихира Триоди, «И ныне»: стихира Триоди.

Во время пения стихир духовенство совершает полное каждение храма. Это каждение предваряет чтение последнего Евангелия.

12-е Евангелие (последнее).

Сразу после прочтения Евангелия священнослужители уходят в алтарь (священник, поднявшись на амвон, осеняет молящихся Евангелием) и закрывают царские врата.

Чтец: «Благо есть...». Трисвятое по «Отче наш…».

Хор поет тропарь «Искупил ны еси от клятвы…» (единожды).

Диакон произносит сугубую ектению и бывает переход на отпуст («Премудрость», «Благослови», «Сый благословен Христос…» и далее по чину).

Отпуст особый, употребляемый только на этой службе: «Иже оплевания, и биения, и заушения, и Крест, и смерть претерпевый за спасение мира, Христос, истинный Бог наш…».

1-й час к утрене не присоединяется, но совершается в составе богослужения великих часов.

В приходской практике великие часы и изобразительны обычно совершаются в пятницу утром (чаще всего в 8.00 по местному времени). Литургии в этот день не положено, само богослужение часов и изобразительных длится примерно 1 час 30 минут – 1 час 45 минут. Отметим, что в Великую Пятницу богослужение великих часов существенно превышает по длительности аналогичные службы навечерия Рождества Христова и Богоявления главным образом по причине пространных евангельских чтений, положенных на этих часах.

Великие часы

Великие часы совершаются в целом по тому же чину, что в навечерие Рождества Христова и Богоявления. Полностью чинопоследование великих часов изложено нами в первой книге (см.: «Устав православного богослужения», ч. II, гл. 5, § 5, с. 337–340). Здесь мы отметим только индивидуальные уставные особенности часов Великой Пятницы (их идейное содержание мы рассмотрели ранее в § 4.2.).

Итак, можно выделить три исключительные особенности часов Великой Пятницы:

1) на всех часах в конце полагается возглас «Боже, ущедри ны…» (т.е. возглас «Молитвами святых отец наших…» на 3-м и 6-м часе не произносится);

2) нет многолетия на 9-м часе (что само собой разумеется);

3) евангельские чтения последовательно взяты из каждого Евангелия (четыре часа – четыре Евангелия, т.е. для каждого часа «свое» Евангелие) и содержат описание Страстей в изложении каждого евангелиста.

Изобразительны

Изобразительны, как и всегда в период Великого поста, начинаются с «Блаженн»; этим последование изобразительных Великой Пятницы отличается от аналогичных служб навечерия Рождества Христова и Богоявления, где в самое начало добавляются псалмы 102-й и 145-й.

«Блаженны» читаются без пения, «Слава, и ныне»: «Помяни нас, Господи...» (читается без поклонов).

По «Отче наш…»: кондак Триоди, «Господи, помилуй» (40 раз) и молитва «Всесвятая Троице…», «Буди имя Господне…» (трижды), «Слава, и ныне», псалом 33-й.

Отпуст краткий праздничный с вводной фразой «Иже нас ради человеков и нашего ради спасения Страшныя Страсти, и Животворящий Крест, и вольное погребение Плотию изволивый, Христос, Истинный Бог наш…».

По общепринятой практике, эта вечерня совершается примерно в 14.00 (по местному времени) и отдельно от утрени (о другом варианте, когда к данной великой вечерне присоединяется утреня, скажем во вводной части параграфа, посвященного утрени Великой Субботы).

Перед началом вечерни священник извлекает Плащаницу из хранилища и полагает на престол, так как в конце этой вечерни совершается вынос Святой Плащаницы. Евангелие сразу ставят на горнюю часть престола.

«Благословен Бог наш…»

Обычное начало.

«Приидите, поклонимся…», 103-й псалом (священник на амвоне читает светильничные молитвы, как и всегда на вечерне).

Мирная ектения.

«Господи, воззвах…»: стихиры Триоди на 6. «Слава»: Триоди, «И ныне»: Триоди.

Вход с Евангелием.

«Свете тихий…»

Два прокимена и три паремии:

1-й прокимен Триоди «Разделиша ризы Моя себе…» (после пения прокимена диакон закрывает царские врата).

Паремия из Книги Исход (о богоявлении Моисею).

2-й прокимен Триоди «Суди, Господи, обидящия Мя…»¹⁴².

2-я паремия (эпилог Книги Иова; читается ради фразы, которая встречается в неканоническом добавлении к Книге: «Писано же есть паки, востати ему, с нимиже Господь возставит и»).

3-я паремия Триоди (53-я глава Книги Исаии – верх ветхозаветного мессианизма; присоединяется без прокимена).

Прокимен Апостола: «Положиша Мя в рове преисподнем…».

Заметим, что между 3-й паремией и прокименом Апостола нет никаких «переходных» молитвословий (как, например, в навечерие Рождества Христова и Богоявления, где произносится малая ектения), потому чтец, читающий Апостол, выходит к Плащанице еще во время чтения 3-й паремии и сразу по ее окончании следует обычное последование: «Вонмем», «Мир всем» и пр.

Апостол (1 Кор. зач. 125-е).

Аллилуиа.

Евангелие (Мф. зач. 108-е).

Второе составное Евангелие, читаемое на Страстной седмице. За основу берется повествование евангелиста Матфея, в которое вставляются фрагменты из Евангелий от Луки (о покаянии благоразумного разбойника) и от Иоанна (о прободении Спасителя). О проблеме, связанной с этим чтением, подробно сказано в предыдущей нашей книге (см.: «Устав православного богослужения», ч. I, гл. 5, § 1.5, с. 114–118).

Сугубая ектения.

«Сподоби, Господи…» (ради строгости дня не поется, а читается).

Просительная ектения и молитва главопреклонения.

Стихиры на стиховне: 4 стихиры Триоди с воскресными припевами «Господь воцарися…»; «Слава, и ныне»: «Тебе, Одеющагося…».

Во время пения стихир настоятель облачается во все священные одежды¹⁴³; при пении «Тебе, Одеющагося…» диакон открывает царские врата и совершается каждение Плащаницы на престоле.

Чтец: «Ныне отпущаеши…». Трисвятое по «Отче наш…»

Священник: «Яко Твое есть Царство…».

Хор медленно поет тропари: «Благообразный Иосиф…», «Слава, и ныне»: «Мироносицам женам…».

Во время пения этих тропарей совершается вынос Святой Плащаницы – центральное действие на этой вечерне. Священник поднимает плащаницу на главу, выносит через северную дверь из алтаря (ему предшествует диакон с кадилом) и полагает в центре храма на уготовленное место так, чтобы Глава Спасителя располагалась в северной части (слева, если смотреть с позиции стоящих в храме). В центре Плащаницы полагают малое («требное») Евангелие. Если служба совершается собором духовенства, то Плащаницу поднимают и несут младшие священники, а настоятель идет под Плащаницей с Евангелием в руках. Если Плащаница велика или северные двери слишком узкие (а может быть и то, и другое вместе), разрешается выносить Плащаницу через царские врата.

На практике сразу после выноса Плащаницы настоятель (гораздо реже – другой священнослужитель) произносит проповедь. Сразу после проповеди во многих храмах поется канон из малого повечерия «На плач Богородицы» (подробно скажем далее), хотя по Уставу должен быть переход на отпуст:

Диакон: «Премудрость». Хор: «Благослови».

Священник: «Сый благословен Христос Бог наш, всегда, ныне и присно и во веки веков».

Хор: «Аминь. Утверди, Боже, святую православную веру...»

<…>

Отпуст вечерни – краткий праздничный с вводной фразой «Иже нас ради человеков и нашего ради спасения Страшныя Страсти…».

«Великаго господина…»

После отпуста духовенство, затем все остальные целуют Плащаницу; хор на практике поет стихиру с утрени Великой Субботы «Приидите, ублажим Иосифа…».

Малое повечерие и канон «На плач Богородицы». Сразу после отпуста вечерни может быть совершено малое повечерие по тому же чину, что накануне Великого Четверга и Великой Пятницы. Самая примечательная особенность этой службы – чтение умилительного канона «На плач Богородицы». Этот канон, в отличие от трипеснцев предыдущих дней, является полным, то есть имеет все песни.

О каноне «На плач Богородицы». В Триоди автором канона назван преподобный Симеон Метафраст, однако это указание следует считать ошибочным. Дело в том, что известный песнописец X века преподобный Симеон Метафраст действительно составил канон, взяв для него ирмосы канона утрени Великой Субботы «Волною морскою…». Этот канон имел надписание «На Боготелесное погребение и на Плач Пресвятыя Богородицы» и его текст можно найти во многих греческих и славянских рукописях, в том числе в дониконовских изданиях Триоди. Впоследствии (возможно, по образцу этого более древнего канона и как подражание ему) возникает другой канон неизвестного автора, посвященный той же теме и имеющий воскресные ирмосы 6-го гласа «Яко по суху…». В рукописях XV–XVII веков эти каноны приводятся вместе и рассматриваются как взаимозаменяемые. Однако после исправления богослужебных книг в середине XVII века в новое издание Триоди (1656 г.) был включен почему-то только 2-й канон, изначально анонимный, но надписание к нему было перенесено из старопечатных изданий Триоди. В итоге нынешний канон «На плач Богородицы» приписывается Симеону Метафрасту, хотя на самом деле не является произведением этого автора [116].

Однако на практике во многих храмах поступают следующим образом: повечерие не служат, но его канон вставляют в окончание вечерни сразу после проповеди (если нет проповеди, то сразу после выноса Плащаницы). В этом случае хор сразу поет ирмос 1-й песни, тропари (на 4) читает духовенство перед Плащаницей, по каждой песни поется катавасия. По 6-й песни священник читает «Господи, помилуй» трижды, «Слава, и ныне», кондак и икос Великой Пятницы. После катавасии 9-й песни диакон возглашает «Премудрость» и бывает переход на отпуст по чину великой вечерни.

Великая Суббота и по догматическому значению воспоминаемых событий, и в силу наличия многих уникальных особенностей в богослужении, безусловно является одним из важнейших дней церковного года. В синаксаре этого дня находится очень интересное и даже парадоксальное по своему выводу рассуждение о статусе Великой Субботы, ее месте в годичном круге богослужения: «Святая Четыредесятница превосходит все остальные дни в году; но больше ее Великая седмица, а из дней Великой седмицы наибольший – Великая сия и Святая Суббота» [77, с. 152]. Здесь содержатся три утверждения, построенные по сходному принципу: самый важный период в году – Великий пост, среди седмиц Великого поста важнейшей является Страстная седмица, среди дней Страстной седмицы самый важный – Великая Суббота. Получается, ни больше, ни меньше, Великая Суббота – самый важный день в году!

Конечно, с вышеприведенным логическим рядом можно поспорить: в частности, можно сказать, что в годичном круге богослужения период Пятидесятницы имеет не меньшее значение, чем Великий пост, да и среди дней Страстной седмицы Великая Пятница по своему статусу вряд ли «уступает» Великой Субботе¹⁴⁴. Однако нет никаких сомнений, что Великая Суббота объективно и прочно входит в шестерку¹⁴⁵ (в расширенном смысле – в десяток) самых значимых, самых торжественных и величественных дней церковного года.

Примерно в духе синаксаря о высочайшем значении Великой Субботы высказывался иеромонах Филипп (Иван Алексеевич Гарднер), представитель русской церковной эмиграции XX века и выдающийся специалист по истории русского богослужебного пения: «Великая Суббота – едва ли не центральный день богослужения всего года. Даже торжественнейшее богослужение Пасхи настолько тесно примыкает к богослужению Великой Субботы, что уясняется и вполне проникает в сознание наше лишь в том случае, если мы проникнемся сначала чувствами, мыслями, настроениями Великой Субботы. Можно сказать, что радость, огненным потоком стремящаяся в пасхальной заутрени, является лишь следствием догматического сознания тайны благословенной субботы» [123].

О том, что Церковь с древних времен придавала этому дню исключительное значение, говорят его многочисленные особенности, из которых выделим одну. Великая Суббота – единственная постная суббота в году; строгость ее поста восходит к глубокой древности (когда существовал только предпасхальный пост длительностью в два дня или 40 часов)¹⁴⁶. Следствием поста является запрет на совершение литургии в 1-й половине дня: по Уставу в Великую Субботу литургию следует служить вечером. Вместе с этим и трапеза в Субботу предписана Типиконом более чем скромная: кусок хлеба, 6 фиников и одна чаша вина.

Материал данного параграфа заимствован из статьи «Великая Суббота» в «Православной энциклопедии» [37, с. 431–443]; за более подробной информацией рекомендуем обращаться к самой статье и указанному в ней списку литературы.

До IV века о каких-либо особенностях Великой Субботы говорить сложно, тем более что даже Пасху тогда в Поместных Церквах праздновали в разные дни. Кроме того, учитывая, что для христиан отдельных областей Пасха была воспоминанием страданий Христовых («Пасха Крестная»), то и аналога Великой Субботы в таких традициях не существовало. Можно отметить только две особенности, относящиеся к этому времени. Во-первых, со II века перед Пасхой устанавливается как минимум один день полного воздержания от пищи (это и есть прообраз Великой Субботы, хотя тогда данный день мог приходиться и не на субботу, а на другой день седмицы). Во-вторых, в III веке в отдельных Церквах (в Риме и Северной Африке) возникает традиция крещения оглашенных в пасхальную ночь; впоследствии это крещение стали совершать на вечерне Великой Субботы. Кроме того, впоследствии Церковь начинает совершать крещение оглашенных и в другие дни церковного года, но важно отметить, что именно крещение в Великую Субботу стало основанием практики массового крещения оглашенных в принципе.

В IV веке после I Вселенского Собора устанавливается традиция праздновать Пасху в воскресенье и появляется Великая Суббота как особый день церковного года. Самые ранние сведения о богослужении в этот день относятся к памятникам, в которых зафиксирована иерусалимская традиция IV–VII веков; это упомянутые нами ранее паломничество Эгерии и два перевода Иерусалимского Лекционария: армянский (V в.) и грузинский (VII в.). Утреня Великой Субботы тогда совершалась не столь торжественно (после насыщенного в богослужебном отношении дня Великой Пятницы наступало как бы затишье); стоит только отметить, что на этой утрене читали евангельское чтение о запечатывании гроба и установлении стражи (Мф. 27:62–66) – то же Евангелие, которое читается до сих пор в конце утрени Субботы.

Вечерня же совершалась вечером как часть пасхального бдения. Перед началом этой вечерни совершался торжественный обряд возжжения свечей: сначала свечу возжигал епископ, затем от его свечи зажигали свои свечи диаконы, которые передавали огонь народу. Этот чин стал прообразом современного схождения Благодатного огня в Иерусалиме.

На вечерне читали 12 паремий (часть которых совпадает с современными чтениями Великой Субботы, при этом уже тогда читали паремии из Исх. 14– 15:21 и Дан. 3 с пением припевов в конце, разве что сами припевы были другими). В это время в баптистерии совершали крещение оглашенных, которые во время песни трех отроков (заключительная паремия) входили в храм вместе с епископом, после чего совершали литургию, на которой пели «Елицы во Христа крестистеся…» вместо Трисвятого. Совпадает с современным чином и евангельское чтение на литургии – Мф. 28 (прокимен и Апостол отличаются).

И последняя важная деталь: древний иерусалимский чин предусматривает совершение на Пасху двух литургий: одну – в соединении с вечерней в составе ночного бдения, другую – утром (начиная с VII в., утреннюю литургию совершали после пасхальной утрени). Впоследствии первая из этих двух литургий трансформировалась в нынешнюю литургию Великой Субботы, вторая – в пасхальную литургию, которая по современной практике совершается ночью.

Следующий этап развития службы зафиксирован в Типиконе Великой церкви, отражающем соборную Константинопольскую практику IX–XII веках. Отметим возникновение в этом Уставе тех особенностей, которые сохранились по сей день. Во-первых, окончание утрени Великой Субботы приобретает привычный вид: после великого славословия духовенство входило в алтарь и далее следовали те же чтения (тропарь пророчества, прокимен, паремия об оживлении сухих костей, прокимен, составной Апостол, аллилуиарий и Евангелие), что и в современном чине. Во-вторых, читались те же 15 паремий на вечерне, что и сейчас¹⁴⁷; во время этих паремий происходило крещение оглашенных, для чего сначала Патриарх (во время 2-й паремии) переоблачался в белые ризы, а затем, в конце 15-й паремии, переоблачались и другие священнослужители (вот и современная традиция переоблачения в белые одежды). В-третьих, читались те же Апостол и Евангелие, что и сейчас, также возникает традиция заменять аллилуиарий пением 81-го псалма со стихами.

Дальнейший этап развития службы представлен в Святогробском Типиконе 1122 года (впрочем, этот Типикон является изолированным памятником, не оказавшим влияния на развитие богослужения на Востоке в целом), в котором соединены древняя иерусалимская и более поздняя константинопольская традиции и богослужение имеет многие привычные для нас особенности. Утреня Субботы имела сходное последование, все основные песнопения – «Бог Господь…» с тропарями¹⁴⁸, 17-я кафисма с тропарями «Ангельский собор…», канон, все библейские чтения конца утрени – уже существовали. Из отличий отметим опущение двупсалмия в начале, чтение 17-й кафисмы без добавочных тропарей («похвал», которые появились позже) и особый порядок в пении стихир в конце утрени. Вечерня в этом Уставе до чтения паремий включительно имела последование, похожее на современное, однако после паремий вечерня завершалась по своей привычной схеме, затем отдельно совершали крещение оглашенных, после чего следовала литургия.

В студийских монастырских Типиконах (до XIII в.) служба приобретает вид, близкий к современному. Точно так же совершались две службы: рано утром – утреня, а вечером (примерно в 17.00 – 19.00 в переводе на современные часы) – вечерня в соединении с литургией. Крещение во время паремий не указано (т.к. в монастырях не было практики крещения оглашенных), однако переоблачение духовенства в белые ризы после паремий остается. Кроме того, в отличие от современного чина, на литургии все еще пели обычную Херувимскую песнь.

Именно в студийских Типиконах появляется одна из ярких современных особенностей – отмена прокимена на вечерне Великой Субботы перед чтением 15-ти паремий. Генезис этой особенности в упрощенном виде можно представить так: в Уставе Великой церкви прокимен «Вся земля да поклонится Тебе…» пели перед 1-й паремией, тогда как перед чтением Апостола прокимена не было. Однако в студийских Типиконах уже с самой первой редакции – Студийско-Алексиевского Типикона – этот прокимен просто перенесли на более поздний момент службы и стали возглашать его перед Апостолом, тогда как переход на паремии стал осуществляться без прокимена. В Студийско-Алексиевском Типиконе есть характерное примечание к прокимену «Вся земля…»: «Подобает ведати, яко таковый прокимен Великая церковь прежде чтений поет» [68, с. 255]. То есть получается, что параллельно существовали две практики: в Великой церкви прокимен возглашали перед 1-й паремией, тогда как в монастырской студийской практике – перед Апостолом. Впоследствии именно эта практика и укоренилась, вследствие чего мы имеем замечательную особенность: единственный раз в году на вечерне после входа прокимен не поется.

После XIII века с повсеместным распространением Иерусалимского Устава наступает заключительный этап формирования службы Великой Субботы. Из новшеств Иерусалимского чина отметим добавление воскресных песнопений: «Ангельский собор…» на утрене и стихир на «Господи, воззвах…» на вечерне (в студийских Типиконах эти песнопения отсутствовали, хотя в Святогробском Типиконе уже были отмечены).

На более позднем этапе происходят следующие изменения: в XIV веке к стихам 17-й кафисмы добавляют «похвалы» (однако только в Триодях XVI века они приобретают современный вид), с XVI века в Типиконах указывается чин выноса Плащаницы в конце утрени (хотя сама традиция существовала и раньше). Также момент переоблачения духовенства сдвигается на более позднее время: если ранее переоблачались в конце паремий, то печатные Типиконы XVI века указывают переоблачаться в белые одежды перед чтением Евангелия. С XIII века в отдельных Типиконах появляется указание петь вместо обычной Херувимской песни тропарь «Да молчит всякая плоть…», однако утверждается это правило лишь в XVI–XVII веках (следовательно, это – одна из позднейших особенностей). Наконец, только в печатном Типиконе 1577 года впервые отмечен характерный нюанс: тропари «Благообразный Иосиф…» и «Мироносицам женам…» поются с опущением воскресных окончаний (тогда как ранее они пелись полностью и, в частности, в наших старопечатных Уставах и Триодях дается их полный текст).

Замечание об обходе храма с Плащаницей в конце утрени. Хотя этот чин на утрене Великой Субботы в настоящее время можно считать одним из самых запоминающихся, и, наверное, кульминационным моментом всей службы, появился он достаточно поздно. Интересно, что на самой ранней стадии на греческом Востоке практиковали только вынос Евангелия; этот обычай восприняли и в Русской Церкви, где он совершался в XI–XVI веках. Далее в XVI веке в Русской Церкви (под влиянием изменившейся восточной практики) появляется, а в XVII веке окончательно утверждается традиция выносить в этот момент Плащаницу вместе с Евангелием. На заключительной стадии в XVIII–XIX веках сначала появляется в Греции, а затем уже входит в нашу богослужебную практику обычай ходить вокруг храма с Плащаницей [25, с. 274–275]. Именно по причине его позднего происхождения об этом шествии не говорится в Типиконе, но современная традиция считает его неотъемлемым элементом богослужения.

В богослужениях Великой Субботы отражены пять основных тем:

1) погребение Спасителя;

2) сошествие Христа во ад;

3) новотворение человека;

4) покой Бога в седьмой день творения;

5) ожидание Воскресения Христова.

Сразу нужно сказать, что емко и четко две первые темы Великой Субботы (которые составляют основу идейного содержания службы дня) выражены в известном тропаре, который хотя и не поется ни разу в этот день, но содержит те характеристики по отношению ко Христу, которые в хронологическом смысле относятся именно к дню Великой Субботы: «Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником, и на Престоле был еси, Христе, со Отцем и Духом, вся исполняяй, Неописанный». Также отметим, что в службах дня указанные темы представлены неравномерно: на утрене Великой Субботы почти все наше внимание сосредоточено на 1-й теме (тем более что и сама утреня в обиходе называется «утреней с чином погребения Господа нашего Иисуса Христа»), также во многих песнопениях воспоминается сошествие во ад, тогда как 3-я и 4-я темы почти незаметны (хотя и на утрени есть посвященные им тексты). Однако на литургии тема погребения Спасителя уже почти исчезает и на передний план выходят другие темы, причем здесь уже ведущую роль играет 4-я тема. Теперь же обо всем по порядку.

Погребение Спасителя. Эта тема возникает уже в службах Великой Пятницы: в «Последовании Святых Страстей» 10-е и 11-е Евангелия содержат описание погребения Христа, в конце великой вечерни поется тропарь «Благообразный Иосиф…», да и в каноне повечерия «На плач Богородицы» есть некоторые тропари, в которых говорится о погребении Спасителя. Но именно на утрене Великой Субботы воспоминание погребения Христа достигает своего апогея: не только большинство текстов посвящено этой теме, но и две самые заметные богослужебные особенности – чтение 17-й кафисмы с «похвалами» (вспомним, что 17-я кафисма читается во всех последованиях погребения) и крестный ход с Плащаницей в конце утрени – явно свидетельствуют, что Церковь саму эту службу воспринимает как «благоговейное бдение перед гробом Спасителя и трогательный погребальный гимн пострадавшему за нас Господу, Бессмертному Царю славы» [90, с. 274]. И характерно, что в самих песнопениях содержатся соответствующие выражения: «Плач священный, приидите, воспоим Христу умершему, яко древле жены мироносицы» («похвала» к 81-му ст. 17-й кафисмы), «Гряди, вся тварь, песни исходныя принесем Зиждителю» («похвала» к ст. 134) или «Господи, Боже мой! Исходное пение и надгробную Тебе песнь воспою» (канон, 1-я песнь, 1-й тропарь).

Внешняя сторона погребения отражена уже в первом изменяемом песнопении утрени – начальном тропаре по «Бог Господь»: «Благообразный Иосиф, с древа снем Пречистое Тело Твое, плащаницею чистою обвив, и вонями во гробе нове, покрыв, положи». Кроме пересказа евангельских событий, присутствует мысль о том, что соучастниками Иосифа и Никодима при погребении Христа были Ангельские силы: «Невещественных воинств множество стекается со Иосифом и Никодимом погребсти во гробе мале Тя, Невместимаго» («похвала» к ст. 20). Также сказано о том, что все участники погребения воспели Спасителю погребальные песни: Иосиф («похвала» к ст. 90), он же вместе с Никодимом, при этом вместе с людьми подобные песни воспевают и Серафимы («похвала» к 95-му стиху).

Довольно много внимания уделяется скорби Богоматери, которая сострадает Своему Сыну («похвалы» к ст. 66–69 и 91–93) просит все человечество и природу рыдать вместе с Ней («похвала» к ст. 68). Особо отметим интересное и уникальное для церковной гимнографии сравнение Богоматери с луной как параллель наименованию Христа Солнцем Правды («похвала» к ст. 96).

Часто в песнопениях приводится антиномия: Христос – Всемогущий Бог, сотворивший мир и управляющий его стихиями, Тот, Которого не могут вместить небеса, Которому подвластны жизнь и смерть, и Он же – мертвый человек, который полагается в малом гробе: «Днесь содержит гроб Содержащаго дланию тварь, покрывает камень Покрывшаго добродетелию небеса» (1-я хвалитная стихира); «Меры земли Положивый, в мале гробе обитаеши днесь, Иисусе Всецарю, от гробов мертвыя возставляяй» («похвала» к ст. 14).

Наконец, отметим еще одну интересную параллель: положение тела Христа в новом гробе сравнивается с совершенным Им обновлением человека («похвала» к ст. 24).

Сошествие Христа во ад. Эта тема идейно связана с мотивом погребения Христа, ибо два этих события, по сути, произошли одновременно: когда Христос телом был во гробе, в это же самое время Он со Своей человеческой душой оказывается во аде (куда до того момента попадали души всех умерших людей) и разрушает власть ада, выводя оттуда души умерших праведников Ветхого Завета. Хотя в Священном Писании о сошествии Христа во ад говорится только однажды и то не очень подробно – 1Пет. 3:18–20 – вера Церкви в реальность и спасительные плоды этого события непоколебима, что и отражается в песнопениях.

Возникает эта тема сразу же в начале утрени, ибо тропарь воскресный 2-го гласа, который поется на «Слава» по «Бог Господь…», по сути целиком посвящен теме сошествия во ад. С другой стороны, завершается данная тема в стихирах на «Господи, воззвах…» на литургии, где все три стихиры 2-й группы посвящены исключительно теме сошествия во ад. В целом же темы погребения Христа и Его сошествия во ад соседствуют в богослужении, иногда пересекаются, отражаясь в одних и тех же песнопениях (например: «Аще и во гробе погребаешися, аще и во ад идеши, Спасе, но и гробы истощил еси, и ад обнажил еси, Христе»; см. «похвалу» к ст. 52).

Особое внимание обратим на уже указанные стихиры 2-й группы на «Господи, воззвах…», где во всех трех стихирах речь идет от лица самого ада и начинаются они одной и той же фразой: «Днесь ад, стеня, вопиет…». В этих песнопениях перечислены все основные идеи, входящие в данную тему: ад принял Христа как «единаго от умерших», но это обстоятельство имело для самого ада губительные последствия: его власть уничтожена, вместе со Христом он вынужден выпустить всех умерших прежде людей. Подобные мысли высказываются и в других песнопениях, посвященных данной теме.

В заключение отметим нюансы, которые отражаются в некоторых «похвалах» к стихам 17-й кафисмы. Так, здесь использованы интересные образы: Христос – Камень, который ад «всеядец» принял, но этот Камень вызвал у ада рвотный рефлекс и ад вынужден извергнуть всех людей, которых он проглотил прежде («похвала» к ст. 23). Другой образ: Христос – пшеничное зерно, которое попало в «недра земная» и из которого пророс колос, содержащий души всех людей, «яже от Адама» («похвала» к ст. 29). Есть и красивая антитеза, в основу которой положена идея движения в противоположных направлениях: Христос нисходит «под землю», чтобы возвести людей к славе Отчей («похвала» к ст. 53). Наконец, интересное развитие получает мысль о спасении Адама: Христос пришел на землю для спасения нашего прародителя, но, не найдя того на земле, вынужден был по Своей бесконечной любви сойти во ад (как в последнее из возможных мест), чтобы там уже найти Адама («похвала» к ст. 25). Потому и Адам, который убоялся ранее Бога, ходящего в раю, теперь с радостью встречает Бога, сошедшего во ад («похвала» к ст. 88; отметим антитезы: рай ↔ ад, убоялся ↔ радуется).

Новотворение человека (обновление человеческого естества). Этот аспект является одной из основных тем такого важнейшего песнопения утрени Великой Субботы как канон. Примечательно, что хотя канон является коллективным произведением (о чем далее скажем подробнее), указанная тема отражается не только во 2-й его половине, составленной преподобным Космой Маюмским, но и в песнях 1–5-й, автором которых является преподобный Марк. То есть святой Марк, дополняя четверопеснец святого Космы, усвоил его основные идеи и отразил в своей части.

Тема новотворения, воссоздания человеческого естества, которое таинственно совершилось во гробе Христовом, подробно освещается в статье «Догматическое содержание канона Великой Субботы» иеромонаха Филиппа (Гарднера). Мы повторим только основные тезисы, сформулированные в указанном очерке.

Тот факт, что идея обновления человека является одной из основных в каноне, подтверждается многократным использованием соответствующих слов. Греческий глагол καινοποιέω («новотворить») используется в каноне трижды, его синоним νεοποιέω – один раз; разницу между ними иеромонах Филипп (Гарднер) видит в том, что глагол καινοποιέω указывает на обновление во временном аспекте, то есть на изменение природы человека здесь и сейчас (во гробе Христовом), тогда как νεοποιέω – качественное обновление, возвращение первоначальной чистоты и совершенства (состояния, присущего природе до грехопадения). Также отметим однократно используемые слова: существительное ἡ ἀνάπλασις (буквально «создание еще раз», «воссоздание»), глаголы μεταβάλλω («переделывать, изменять») и μεταστοιχέω (слав. «преложил еси»; о значении этого термина далее скажем подробно).

Обратимся к конкретике богослужебных текстов и отметим значимые и интересные детали. Суть анализируемого учения содержится в 1-м и 2-м тропарях 6-й песни канона. Сначала святой Косма Маюмский говорит: «Биен был еси, но не разделился еси, Слове, еяже причастился еси плоти: аще бо и разорися Твой храм во время страсти, но и тако един бе состав Божества и плоти Твоея. Во обоих бо Един еси Сын, Слове Божие, Бог и Человек». Здесь указана основная причина, благодаря которой совершилось обновление человека: ипостасное соединение Божества и человечества во Христе осталось нерушимым и даже вследствие Его страданий и смерти: «Ипостась не распалась: и хотя тело (храм) разорен, но все же Христос не перестает быть и в страдании, и в смерти, и в погребении Богом и Человеком… Это необыкновенно важно: Слово Божие, Сын Божий предвечно раждаемый, не отделяется от человеческой плоти, в которой принял участие, Он и в страдании пребывает соединенным человеческому естеству» [123]. Именно благодаря этому «неразлучному и нераздельному» (вспомним определение IV Вселенского Собора) пребыванию Божества Христа с Его человеческой природой, в том числе и во гробе становится возможным качественное изменение самого человеческого естества¹⁴⁹.

Во 2-м тропаре 6-й песни говорится, что Господь Иисус Христос пострадал только человечеством, в то время как Его Божество не было причастно страданию, при этом особое внимание следует уделить фразе: «тленное же Твое на нетление преложил еси». Здесь слова о «тленном» во Христе нужно понимать не буквально как разрушение Его тела (которое не было подвержено естественному процессу разложения), а как на то, что Господь принял саму смерть, которая и «есть тление: тело уже не человек, а только материальное соединение, которое, будучи лишено своего животворного начала – души, распадается на свои составные части, возвращаясь в землю. <…> …Христос, как истинный человек, вкушая смерти, вкушает тление по человечеству. Это необходимо было для восстановления падшего естества: разрушение смерти-тления могло совершиться именно оживлением умершего (восстановлением человека в полной духовной организации), воскресением, другими словами, исправлением этой природы. Тленное – человеческая природа… …Прелагается в нетление – то есть оно уже не подвергается больше тлению – смерти. Замечателен… греческий термин, употребленный здесь песнописцем (Космою Маюмским): μετεστοιχείωσας – “преложил еси”. Μετα – предлог, выражающий идею перемены, переложения, перехода из одного состояния в другое. Στοιχεῖον – составные части; частицы, входящие в состав чего-либо, элементы, основания. Здесь с необыкновенной силой выражена идея именно новой организации человека, перемены структуры его естества – структуры непостоянной, подверженной распадению, на структуру постоянную, не распадающуюся, нетленную» [123].

«Здесь кульминационный пункт всего канона – самая суть всего учения о новой твари. Вот в чем таинство гроба, в чем таинство смерти Христовой и Его тридневнаго погребения! <…> …Христос, понеся на Себе осуждение смерти, испытал ее, и подвергнутую тлению природу, содетельною силою Божества, неразлучно пребывающего с нею, перелагает, перестихийствует в неизменную: восстанавливается человек – духотелесное состояние. И тут умолкает человеческий ум, безмолвствуя перед этой тайной...» [123].

Обновление человека, совершенное Христом, сравнивается с творением первых людей; обратим особое внимание на 3-й тропарь 5-й песни, где эта идея выражена очень красиво, причем наш богослужебный текст из-за неправильного перевода и неверной пунктуации не выражает эту мысль ясно (потому рассмотрение этого тропаря особенно необходимо и для того, чтобы уточнить перевод и прояснить смысл текста). Указанный тропарь в нашей Триоди имеет следующий вид: «Из Небрачныя прошед, и прободен в ребра, Содетелю мой, из Нея соделал еси обновление Евино, Адам быв, уснув паче естества сном естественным, и жизнь воздвигнув от сна и тления, яко Всесилен». Исправления здесь требует 1-я половина тропаря (по слова «Адам быв» включительно). Греческий текст 1-й половины тропаря выглядит так: «Ἐξ ἀλοχεύτου προελθών, καὶ λογχευθεὶς τὴν πλευρὰν Πλαστουργέ μου, ἐξ αὐτῆς εἰργάσω τὴν ἀνάπλασιν, τὴν τῆς Εὔας Ἀδὰμ γενόμενος». Обратим внимание на две существенные ошибки в славянском переводе: во-первых, местоимение αὐτῆς отнесено к слову ἀλοχεύτου (которое обозначает Богородицу), тогда как, на наш взгляд, его антецедентом¹⁵⁰ нужно считать другое слово женского рода, более близкое по положению в тексте – τὴν πλευρὰν («бок» или «ребро»). Во-вторых, запятая в греческом тексте стоит после слова «обновление» (τὴν ἀνάπλασιν), а следующий после запятой артикль женского рода в винительном падеже можно считать повторением слова «ребро». В итоге получаем такой перевод: «Из безболезненно Родившей¹⁵¹ прошедший и в ребро прободенный, Создатель мой, из которого (т.е. ребра) Ты совершил обновление, благодаря которому (т.е. ребру) Ты стал как Адам для Евы» (слова, выделенные курсивом – наши добавления для прояснения смысла). Смысл последнего выражения раскрывается в связи с дальнейшими словами тропаря о том, что Господь воздвиг жизнь от Своего сна во гробе. Здесь песнотворец (святой Марк Идрунтский) вспоминает создание Евы из ребра Адама и проводит параллель между значением имени «Ева» («жизнь») и тем, что Господь, победив смерть и тление во гробе, даровал вечную жизнь человеку. Во время необычного сна из ребра Адама была создана Ева – так и теперь Христос, второй Адам, уснув сверхъестественным¹⁵² сном, вместе с тем источает из прободеннаго ребра Своего жизнь (символическую Еву) [ср.: 123]. Кстати, неслучайным кажется употребление в тропаре прилагательного ἀλόχευτος (в церковной лексике огромное количество эпитетов, относящихся к Богородице, но песнописец выбрал именно этот, достаточно редкий), которым выражена мысль о безболезненном рождении Христа от Богородицы. Ева-праматерь была наказана тем, что процесс рождения детей для нее и ее дочерей будет сопряжен с болью; Христос, родившись безболезненно, уже в Своем рождении начал обновлять Еву, а в смерти Своей совершил это воссоздание Евы во всей полноте.

В заключение темы отметим еще одно сравнение, употребляемое в каноне: сам процесс обновления человека уподобляется восстановлению разрушенной скинии: «Разрушися Пречистый храм, падшую же совозставляет скинию» (8-я песнь, 1-й тропарь). Очевидно, образы храма и скинии, употребляемые в этой красивой антитезе, заимствованы из Писания: храмом называет Свое тело Господь в Ин. 2:19–21, а апостол Павел в 2Кор. 5:1, 4 дважды тело человека называет «скинией». Получается, Господь принял телесную смерть (храм Его тела был разрушен), чтобы воссоздать человеческое естество – мысленную скинию.

Таким образом, новотворение человека – таинство, которое совершается во гробе. Мы не можем сказать, был ли это протяженный во времени процесс или моментальное действие (в принципе, это и не так важно, так как у Бога нет времени, Он – вне времени). Господь, находясь во гробе, восстанавливает падшего человека, заново создает скинию Адамову, пересоздает человеческое естество, качественно преобразуя его.

Покой Бога в седьмой день творения. Эта важная тема не столь часто отражается в песнопениях Великой Субботы (канон, 4-я песнь, 1-й тропарь, 2-я хвалитная стихира и стихира «Славы», которая поется и на «Хвалите…», и на «Господи, воззвах…» – всего в трех песнопениях), но по причине ее богословской значимости мы можем включить ее в число основных тем богослужения. Идея здесь такова: Бог, сотворив человека в шестой день, следующий за этим седьмой освятил как день покоя, в который Он «почил от всех дел Своих, которые делал» (Быт. 2:2–3). Точно также Великая Суббота, будучи седьмым днем недели, стала для Христа тем самым днем, в который Он, совершив дело искупления человека, как бы отдыхает, почивая плотью во гробе. Таким образом, покой Бога после сотворения человека сопоставляется с покоем Богочеловека Христа, совершившего дело спасения человека. Особенно ясно эта мысль выражается в стихире «Славы», которая поется и на утрене, и на вечерне, то есть дважды: «Днешний день тайно великий Моисей прообразоваше, глаголя: и благослови Бог день седмый. Сия бо есть благословенная Суббота, сей есть упокоения день, воньже почи от всех дел Своих Единородный Сын Божий, смотрением еже на смерть, плотию субботствовав…». Отметим, что не только идея сопоставления седьмого дня с Великой Субботой, но и сама последняя фраза заимствована песнописцем (преподобным Феофаном Начертанным) у святителя Григория Нисского, который в «Слове на Святую Пасху и о тридневном сроке Воскресения Христова» говорит: «Вот тебе благословенная суббота первого миротворения. Чрез ту субботу познай сию субботу, день успокоения, который Бог благословил преимущественно пред иными днями. Ибо в оный истинно успокоился от всех дел Своих Единородный Бог, промыслительным восприятием смерти субботстовавший плотию, и, опять восшедши туда, где был, воскресением совоскресил с Собою все лежащее…» [22, с. 27].

Эта идея должна вызывать у нас стремление приобщиться в день Великой Субботы к покою Бога, воздерживаясь по мере возможности от суетных дел. Хорошо об этом сказал митрополит Сурожский Антоний: «Мы находимся в тишине преблагословенной субботы, когда Господь почил от трудов Своих» [1, с. 267]. Следовательно, нужно ценить сам день Субботы как время тишины, как те предпраздничные минуты, которые наполнены тихой радостью в ожидании наступления праздника праздников и торжества из торжеств. И, как это часто бывает, мы сами сможем ощутить, что время спокойного ожидания праздничного часа почти столь же драгоценно и необходимо, как участие в самом праздничном торжестве.

Ожидание Воскресения Христова. В службе Великой Субботы тема ожидания воскресения Христа занимает важное место, причем мы сами можем ощутить, как по мере совершения богослужения этот мотив звучит все явственнее, как бы нарастает с каждой минутой. Если на утрене о воскресении Христа говорится лишь эпизодически (см. «похвалы» к ст. 35, 61, 98; 4-ю хвалитную стихиру), то на вечерне с литургией эта тема уже занимает господствующее положение. В первую очередь на вечерне о близости Христова Воскресения возвещают нам воскресные стихиры 1-го гласа, которые поются на «Господи, воззвах…». Далее уже во многих паремиях встречаются ветхозаветные прообразы воскресения (подробнее об этом скажем ниже), а после Апостола поется «Воскресни, Боже, суди земли…»¹⁵³ и читается Евангелие о Воскресении. Также эта тема отражается в двух оставшихся изменяемых песнопениях литургии: задостойнике «Не рыдай Мене, Мати…» (в словах «востану бо и прославлюся») и причастном стихе «Воста яко спя Господь, и воскресе спасаяй нас».

В заключение нужно упомянуть еще об одной теме, которая характерна только для литургии – напоминание о древней практике крещения оглашенных в этот день. Этот мотив отражается в ряде паремий, ради этой древней практики мы поем «Елицы во Христа крестистеся…» вместо Трисвятого, с темой крещения оглашенных связан Апостол на литургии и традиция переоблачения духовенства в белые одежды.

Библейские чтения

Теперь рассмотрим чтения из Священного Писания, употребляемые в службах Великой Субботы.

На утрене присутствуют только три чтения: паремия, Апостол и Евангелие.

Паремия – Иез. 37:1–14. Одна из хорошо известных ветхозаветных паремий, которая хотя и читается раз в год, но занимает видное место на одном из важнейших и любимых богослужений Страстной седмицы. В церковном обиходе это чтение иногда называют «паремией о костях».

В данном фрагменте описано видение пророка Иезекииля, в котором ему дано было созерцать, как по мановению Божию сухие кости сначала соединились и покрылись плотью, а затем эти мертвые тела ожили. Как истолковано в самом библейском тексте, оживление сухих костей было символическим пророчеством о возвращении Израиля из вавилонского плена. Евреи, находившиеся в плену, в символическом смысле умерли как народ, ибо были оторваны от родной земли и от своего храма и, образно говоря, уподоби­лись сухим непогребенным костям (ст. 11). Потому оживление этих костей как раз и символизировало возрождение Израиля как народа.

Таким образом, в самом видении Иезекииля не говорится о Всеобщем воскресении, но, напротив, сам образ оживления мертвых людей используется как пророчество о возвращении иудеев из плена. Однако этот отрывок читается на утрени Великой Субботы потому, что в нем можно видеть основания для веры во Всеобщее воскресение, ибо проводится мысль, что Бог может воскресить человека.

Апостол – 1Кор 5:6–8 + Гал 3:13–14. Единственное в нашем богослужении составное апостольское зачало. Здесь особую актуальность в связи с воспоминанием Великой Субботы имеют две фразы: «Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1Кор. 5:7) и «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал. 3:13). В каждом из этих речений говорится об искупительном характере смерти Христовой, то есть Церковь нам еще раз напоминает, что смерть Господа имела принципиальное значение для спасения каждого из нас.

Евангелие – Мф. 27:62–66. Это краткое евангельское чтение, положенное в конце утрени Великой Субботы, является в то же время 12-м «страстным» Евангелием, однако из исторического обзора служб Великой Пятницы и Субботы мы знаем, что изначально это богослужебное зачало было предназначено именно для утрени Субботы, тогда как в «Последование Святых Страстей» было добавлено на позднем этапе.

Его актуальность в данной службе очевидна. Во-первых, здесь описано единственное евангельское событие (члены иудейского Синедриона испросили у Пилата разрешение запечатать гроб и поставить стражу), которое в хронологическом смысле относится к дню Великой Субботы, то есть к тому дню, который разделил день крестной смерти Христа и день Его воскресения, к тому дню, когда Христос телесно находился во гробе. Во-вторых, повествование о запечатывании гроба в идейном смысле является завершением воспоминания погребения Христа, то есть основной темы утрени Великой Субботы.

На вечерне и литургии читается 15 паремий, один Апостол и Евангелие.

15 паремий – максимальное количество паремий, читаемых на одном богослужении в течение года¹⁵⁴. Наряду с рекордным количеством паремии Великой Субботы отличаются тем, что многие из них имеют значительный объем: 4-я, 6-я и 15-я паремии – весьма большие (из всего годичного круга по размеру с ними может сравниться только 2-я паремия на праздник пророка Илии), да и многие другие паремии Субботы превосходят условный средний объем, характерный для большинства ветхозаветных богослужебных чтений. На практике чтение паремий Великой Субботы в среднем продолжается 45–50 минут.

С одной стороны, такое значительное количество и объем паремий изначально имели практическую направленность: заполнить время, необходимое для крещения оглашенных (вспомним, что во время чтения паремий в древнем Иерусалиме и в Константинополе совершали крещение). С другой стороны, ни одна паремия не является случайной на этом богослужении, но все они в той или иной степени связаны с идейным содержанием службы Великой Субботы. Вот те идеи, которые отражаются в содержании паремий и ради чего сами паремии были выбраны для чтения именно в этот день.

1) Тема воскресения является господствующей в содержании паремий; при этом в двух из них – 8-й и 12-й – описаны исторические случаи воскрешения умерших в Ветхом Завете, тогда как в других – 4-й, 6-й, 10-й и 15-й – представлены ветхозаветные прообразы воскресения Христова. Кроме того, в 7-й паремии употребляется выражение «день воскресения Моего», что также имеет прямую связь с грядущим праздником Пасхи.

2) Воспоминание о ветхозаветной Пасхе как предтече христианской Пасхи (связь между праздниками видна хотя бы в употреблении одинакового названия) отражено в двух паремиях: 3-й и 5-й.

3) Некоторые паремии выбраны ради идейной связи с темой христианского крещения (из-за того, что во время паремий совершали крещение оглашенных). Эта связь выражается двояко: или говорится об обращении к Богу бывших язычников (2-я, 7-я, 11-я паремии), или содержатся фразы, могущие быть истолкованы в контексте учения о плодах крещения (9-я, 11-я, 14-я паремии).

4) В некоторых чтениях отражена идея торжества праведников в мессианские времена (2-я, 7-я, 9-я), что может быть сопоставимо с ликованием апостолов, увидевших воскресшего Господа, а также радостью, которая охватывает сердце каждого христианина в день Пасхи Христовой. Кроме того, описанные в этих же фрагментах великолепие нового Иерусалима и слава Церкви «есть отражение славы Христа, открывшейся в восстании Его из гроба» [16, с. 541].

5) Наконец, есть паремии, имеющие специфический смысл: 1-я паремия является прологом к чтению Ветхого Завета, а 2-я паремия связана с древним обычаем возжжения светильников на этой вечерне.

1-я паремия – Быт. 1:1–13. Начальная паремия из Книги Бытие, в которой описано творение первовещества и три дня творения мира, читается во всех трех случаях, когда Уставом предусмотрено чтение большого количества паремий: навечерие Рождества Христова, навечерие Богоявления и в Великую Субботу. В связи с этим в первую очередь данное чтение играет роль пролога, открывая собой ряд ветхозаветных чтений. И.А. Карабинов считает, что эта паремия в службе Великой Субботы появилась как рядовое чтение из Закона [46, с. 58]. Вместе с тем ряд толкователей усматривают специфическую связь этой паремии с наступающим днем Пасхи Христовой: воскресенье является 1-м днем седмицы (тогда как суббота является седьмым днем), потому и 1-й день творения мира (описание которого входит в содержание этой паремии) вполне можно воспринимать как прообраз дня Светлого Христова Воскресения.

2-я паремия – Ис. 60:1–16. Это одна из древнейших паремий (о чтении ее в день Великой Субботы упоминает уже святитель Кирилл Иерусалимский) и ее актуальность связана с древнейшим обрядом торжественного возжжения светильников на вечерне Великой Субботы. Показательной в этом отношении является начальная фраза паремии: «Светися¹⁵⁵, светися, Иерусалиме, прииде бо твой свет, и слава Господня на тебе возсия»; отметим, что эти слова повторяются в ирмосе 9-й песни пасхального канона. Кроме этого основного мотива, в тексте данной паремии отражены и другие темы, связанные с богослужением Великой Субботы: крещение оглашенных (намек на эту тему можно увидеть в словах о том, что иноплеменники послужат славе Иерусалима, см. ст. 3, 10, 14) и торжество праведников в мессианское время (ст. 2, 5–6, 15–16).

3-я паремия – Исх. 12:1–11. Здесь содержится устав ветхозаветной Пасхи. Хотя по содержанию современная христианская Пасха имеет мало общего с иудейской, эти два праздника роднит, во-первых, одинаковое название, во-вторых, тот факт, что ветхозаветная Пасха была прообразом жертвы Христа¹⁵⁶, в-третьих, общая для каждого праздника идея спасения: ветхозаветная Пасха была установлена в связи с избавлением от египетского рабства, Воскресение Христово стало праздником победы над грехом и смертью, уничтожения власти диавола над человеком.

4-я паремия – Иона 1– 4(вся Книга пророка Ионы). Эта паремия замечательна не только тем, что она – самая большая по объему в богослужении Великой Субботы, но также и тем, что здесь мы имеем единственный случай, когда в качестве паремии читается вся священная Книга в полном своем объеме¹⁵⁷. Выбор Книги связан с тем, что судьба пророка Ионы воспринимается Церковью как прообраз некоторых событий земной жизни Спасителя. В первую очередь тридневное пребывание Ионы во чреве большой рыбы и его спасение является самым ясным ветхозаветным прообразом смерти Христа, Его тридневного пребывания во гробе и Воскресения; Сам Христос называет Свою смерть и воскресение «знамением Ионы пророка» (Мф. 12:39–40)¹⁵⁸. Кроме того, упоминание Ионы встречается в Новом Завете еще в одном значении (кстати, в той же самой беседе): Господь сетует о жестокосердии жителей галилейских городов, которые оказались хуже ассирийцев, покаявшихся после проповеди пророка Ионы (Мф. 12:41).

5-я паремия – Нав. 5:10–15. Одна из двух кратких паремий в службе Субботы. С тематикой Великой Субботы ее связывает упоминание о том, что израильтяне совершили Пасху в земле Ханаанской вскоре после перехода через Иордан; таким образом, в содержании этой паремии отражается вторая из вышеприведенных идей. Епископ Виссарион (Нечаев) видит в этом отрывке более конкретную связь с нашей Пасхой в том, что как упомянутая в Книге Иисуса Навина Пасха была совершена после сорокалетнего странствования по пустыне, так и христиане свою Пасху празднуют после поста Четыредесятницы (т.е. в обоих случаях фигурирует число 40). Кроме того, явление Бога Иисусу в образе «Архистратига силы Господней» можно воспринимать как предзнаменование «победы над врагами нашего спасения, демонскими силами, приобретенной нам Крестом и воскресением Господа нашего Иисуса Христа, Вождя нашего спасения» [15, с. 443].

6-я паремия – Исх. 13– 15:19. Довольно пространное чтение, содержащее описание перехода Израиля через Чермное море и хвалебную песнь Моисея, посвященную этому событию. Это – первая из двух паремий, которая венчается чтением стихов библейской песни с пением припевов. Ее актуальность связана с двумя темами Великой Субботы – ожиданием воскресения Спасителя и крещением оглашенных. С одной стороны, чудесный переход и спасение Израиля в водах моря можно воспринимать как символическую смерть и воскресение, ибо люди прошли то место, в котором при нормальном ходе событий их всех ожидала бы неминуемая гибель. В водах Чермного моря израильский народ в переносном смысле сначала умер, затем воскрес, получил новую жизнь. Таким образом, переход народа через Чермное море – один из прообразов воскресения Спасителя. С другой стороны, в еще большей степени эта паремия связана с темой крещения, ибо здесь действие также совершается в воде, и, самое главное, чудесное избавление народа от гибели можно сопоставить с символическим значением христианского крещения, во время которого человек умирает и рождается «от воды и Духа» для новой жизни. «В глубине моря израильтяне нашли себе спасение от преследующих врагов. Верующие во Христа в купели крещения, как в гробе Христовом, который она образует, находят себе не только спасение от невидимых врагов своего спасения, духов злобы, но вместе очищение от грехов. <…> Вышедшие целыми и невредимыми из моря израильтяне суть образ верующих, совоскресающих со Христом при выходе из купели крещения» [15, с. 322]. Отдельно стоит сказать, что необычайно красивый припев, который используется в паремии к стихам песни Моисея – «Славно бо прославися»¹⁵⁹ – звучит на богослужении Субботы не только в историческом смысле (как славословие Бога, чудесным образом спасшего Свой народ в конкретный момент его древнейшей истории), но также может быть воспринят как актуальное прославление Христа, Победившего смерть Своим Воскресением.

7-я паремия – Соф. 3:8–15. В тексте этой паремии отражаются три темы из числа указанных выше и присущих в целом чтениям Великой Субботы. В первую очередь выбор данного отрывка в качестве паремии связан с темой крещения оглашенных, ибо в пророчестве Софонии говорится о будущем обращении язычников (ст. 9–10) и перечисляются те добродетели, которые будут присущи праведникам в мессианском будущем: «не будут делать неправды, не станут говорить лжи, и не найдется в устах их языка коварного» (эти же достоинства должны быть характерны и для всех, кто является членом Церкви Христовой). Во-вторых, говорится о будущем всеобщем торжестве праведников: «Ликуй, дщерь Сиона! торжествуй, Израиль! веселись и радуйся от всего сердца, дщерь Иерусалима! Отменил Господь приговор над тобою, прогнал врага твоего! Господь, царь Израилев, посреди тебя: уже более не увидишь зла». Наконец, в славянском тексте присутствует фраза «в день воскресения Моего», которой соответствует греческая εἰς ἡμέραν ἀναστάσεώς μου (ст. 8). И хотя славянское чтение является следствием не совсем точного перевода¹⁶⁰, важно, что составители Триоди ориентировались на греческий текст и, выбирая эту паремию для чтения в службе Великой Субботы, наверняка учли наличие здесь упоминания о «дне воскресения».

8-я паремия – 3Цар. 17:8–24. Присутствие этой паремии в службе Субботы не вызывает вопросов, ибо здесь описан один из трех случаев воскрешения мертвых в Ветхом Завете – воскрешение пророком Илией сына вдовы из Сарепты Сидонской. Можно сказать, что все ветхозаветные чудеса, связанные с воскрешением людей, были явными прообразами воскресения Христа, ибо демонстрировали власть Яхве над жизнью и смертью.

9-я паремия – Ис. 61– 62:5. Относительно краткая паремия, в которой говорится о будущей славе Иерусалима. Начальный стих этой паремии – «Да возрадуется душа моя о Господе: облече бо мя в ризу спасения и одеждею веселия (одея мя): яко на жениха возложи на мя венец, и яко невесту украси мя красотою» – безусловно, является самым известным ее отрывком, ибо он употребляется в качестве молитвы в чине облачения духовенства. Актуальность чтения в службе Субботы – двоякая. Во-первых, упоминание о «ризе спасения» и «одежде веселия» напрямую связано с Таинством Крещения оглашенных, ибо во время крещения человек «совлекается греховного тела плоти» (Кол. 2:11) и облекается в новую одежду – Самого Христа, как сказано: «все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись» (Гал. 3:27). Таким образом, по выражению святителя Иоанна Златоуста, «Христос есть одежда спасения» [42, с. 468], потому выбор данного чтения в качестве паремии в первую очередь связан с крещением оглашенных. Во-вторых, в тексте паремии говорится о будущей славе Иерусалима и радости праведников, что можно считать пророчеством о славе Церкви Христовой и радости христиан о Воскресшем Господе (при типологическом толковании Ветхого Завета Израиль и Иерусалим рассматриваются как прообразы Церкви).

10-я паремия – Быт. 22:1–18. В этой паремии из Книги Бытие повествуется о принесении Авраамом в жертву своего сына Исаака. Выбор чтения связан с христианским отношением к этому отрывку как прообразовательному описанию страданий, смерти и воскресения Христа. Церковные библеисты усматривают многочисленные параллели между отдельными чертами данного библейского эпизода и событиями смерти и воскресения Христа; мы все эти детали указывать не будем¹⁶¹, а отметим только явное сопоставление, которое присутствует в самом Священном Писании. В Евр. 11сказано, что Авраам при жертвоприношении Исаака думал, «что Бог силен и из мертвых воскресить, почему и получил его в предзнаменование», то есть получил его как прообраз воскресения Христа Спасителя.

11-я паремия – Ис. 61:1–9. Интересно, что текст уже рассмотренной 9-й паремии – Ис. 61– 62– является продолжением данного отрывка; получается, что в тексте Библии 11-я паремия предшествует 9-й, тогда как в богослужении они читаются в обратном порядке (да еще и между ними вставляется паремия о жертвоприношении Исаака). Про начальный стих 11-й паремии можно сказать то же, что и в отношении 9-й паремии: отрывок 61:1–2а является самым известным в этом чтении, так как цитируется в Новом Завете (чтение Христом фрагмента из свитка Исаии в назаретской синагоге, см.: Лк. 4:18–19). Актуальность данной паремии в службе Субботы связана с двумя обстоятельствами: 1) к принявшим крещение можно отнести слова «им вместо пепла дастся украшение, вместо плача – елей радости, вместо унылого духа – славная одежда, и назовут их сильными правдою, насаждением Господа во славу Его» (61:3) и «вы будете называться священниками Господа, служителями Бога нашего» (61:6). 2) Фраза «лето Господне благоприятное» как нельзя лучше подходит для характеристики эпохи, начало которой было положено славным Христовым Воскресением.

12-я паремия – 4Цар. 4:8–37. Довольно большое по объему чтение, сердцевиной которого является повествование о воскрешении пророком Елисеем сына женщины из Сонама. Это событие описывается более подробно, чем аналогичное чудо, совершенное пророком Илией, ибо в воскрешении, совершенным пророком Елисеем, всемогущество Божие, Его власть над смертью проявились даже в большей мере. Если пророк Илия воскресил отрока сразу после того, как тот умер, то здесь прошло некоторое время после смерти ребенка, так что смерть уже полностью успела «вступить в свои права» и пророку Елисею пришлось приложить существенные усилия для того, чтобы вернуть мальчика к жизни. Это событие, как и аналогичное чудо пророка Илии, является ветхозаветным прообразом Воскресения Христа.

13-я паремия – Ис. 63– 64:5а. Эта паремия в наименьшей степени связана с идейным содержанием литургии Великой Субботы, в ее тексте можно найти лишь косвенные аналогии. В данном отрывке речь идет от лица всего Израиля: вспоминаются милости Господни народу в древности, люди сетуют на свое нынешнее положение, выражается надежда на вмешательство Божие. Наверное, в вопросе об актуальности данной паремии можно ограничиться словами епископа Виссариона (Нечаева): «Рассмотренная паремия читается в Великую Субботу потому, что выражаемая в ней жалоба иудеев на свое положение, на угнетение врагами есть образ скорби, свойственной Церкви Христовой, видящей во гробе своего Спасителя и торжество Его врагов, доведших Его до позорной смерти; а выражаемая в паремии надежда пленных иудеев на прекращение своих бедствий есть образ надежды верующих во Христа, что Он восторжествует над Своими врагами воскресением из мертвых» [16, с. 555].

14-я паремия – Иер. 31:31–34. Вторая (наряду с 5-й) краткая паремия в данной службе, в которой говорится об установлении нового завета и указаны свойства этого завета: этот завет будет духовным (будет записан в сердцах людей, а не на вещественных скрижалях) и его участникам будет даровано полное прощение грехов (ст. 34: «Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более»). Сразу нужно отметить, что полностью текст этого пророчества цитируется в Евр. 8:8–12, а в 9-й главе Послания приводится аналогия: как Моисей при заключении ветхого (первого) завета принес многочисленные жертвы, так и Христос, принеся Самого Себя в жертву на Кресте, положил начало новому Завету. Получается, что Великая Суббота – первый день нового Завета, и указанное пророчество Иеремии звучит на данном богослужении с целью напомнить нам об этом.

15-я паремия – Дан. 3:1–88. Последняя паремия – наибольшая по объему среди всех чтений службы Субботы; как и 6-я паремия, данное чтение венчается библейской песнью с припевами. В текст паремии вошла почти вся 3-я глава Книги Даниила с неканоническими добавлениями; здесь описан исповеднический подвиг трех отроков в Вавилоне, которые отказались поклониться золотому идолу и были ввергнуты в раскаленную печь, но силой Божией остались живы. Чудесное спасение трех отроков стало одним из явных прообразов воскресения Христа. И хотя полного соответствия между этими событиями нет и быть не может (это же можно сказать и про другие прообразы воскресения Христова – спасение Ионы и прохождение Израиля через Чермное море), ибо отроки все-таки не умерли и не воскресли в буквальном смысле слова, все же очевидная аналогия присутствует. Три еврейских отрока при обычном исходе дела должны были сразу же погибнуть в печи, но они выжили; и это их спасение от неминуемой смерти прообразовало уже подлинную и решительную победу Христа над смертью.

Апостол – Рим. 6:3–11. Апостол Великой Субботы – тот же Апостол, что читается и в Таинстве Крещения; следовательно, на выбор именно этого чтения в первую очередь оказала влияние древняя практика крещения оглашенных. Как указывает Г.И. Шиманский, «в апостольском чтении… раскрывается значение и таинственная сила Крещения, как “спогребения” Христу и “совоскресения” с Ним для новой жизни» [90, с. 278].

Профессор Н.Д. Успенский считает Апостол исключительно крещальной особенностью литургии Великой Субботы [82, с. 328]. Соглашая с ним в главном, отметим лишь то, что в настоящем чтении достаточно часто говорится о смерти и воскресении Христовом, так что его связь с воспоминаемыми событиями дня – переживание смерти Христовой и ожидание Его воскресения – нельзя не признать очевидной. Получается, что редакторы Устава Великой церкви (а ведь из этого Устава заимствован нами Апостол на литургии), выбирая крещальный Апостол для литургии Субботы, в то же время принимали во внимание идейную связь данного чтения со священными воспоминаниями этого дня.

Евангелие – Мф. 28:1–20. Это евангельское чтение – один из древнейших элементов богослужения Великой Субботы, ибо оно присутствует уже в древней иерусалимской традиции и упоминается в армянском переводе Иерусалимского Лекционария (V в.). В этом чтении отражается сразу несколько тем Великой Субботы. Главная тема данного зачала – Воскресение Христово: в этом евангельском тексте мы впервые (причем даже прежде пасхального богослужения) слышим весть о воскресении Спасителя, да и завершается оно отрывком (Мф. 28:16–20), который в то же время является 1-м воскресным утренним Евангелием. Кроме этого, есть у данного чтения связь с чином крещения оглашенных, ибо этот же заключительный отрывок Мф. 28:16–20 используется в Таинстве Крещения ради фразы: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (ст. 19). Наконец, нельзя не признать актуальным в службе Субботы отрывок Мф. 28:11–15, в котором описано поведение стражников и иудейских старейшин: стражники сообщают им о случившихся событиях, а старейшины подкупают стражников и убеждают их оболгать Христа, пустив слух о том, что Его тело украли ученики. Если мы вспомним, что на утрене читалось Евангелие о том, как стражники были поставлены у гроба во избежание именно такого развития событий, то придем к выводу, что чтение этого отрывка на литургии является завершением темы утреннего зачала. Вместе же оба отрывка представляют историю об авантюрной попытке человеческого противления воскресению Христову. Если же учесть, что на это событие имеются краткие ссылки в песнопениях Субботы (икос: «иудее советуют оклеветати Христово воскресение», канон, 8-я песнь, 3-й тропарь: «яко льстец, Бог оклеветается»), придем к выводу, что указанный мотив является одной из второстепенных тем настоящего богослужения.

На практике все богослужения Великой Субботы имеют одну примечательную особенность: все основные богослужебные действия происходят в центре храма перед Плащаницей. В частности, все чтения, начиная с ктиторских псалмов на утрене и вплоть до окончания литургии, совершаются перед Плащаницей (особенно знаменательно чтение канона на утрене); все ектении диакон также говорит перед Плащаницей, здесь же священник читает тайные молитвы утрени и светильничные молитвы вечерни; наконец, при совершении великого входа на литургии духовенство также обходит Плащаницу.

В приходской практике встречается три варианта времени совершения этой службы.

– Утреня совершается вечером в пятницу отдельно от вечерни и начинается она в 17.00 или 18.00 по местному времени (если вечерню начать в 14.00, то закончится она примерно в 15.30 и тогда интервал между вечерней и утреней будет 1,5–2,5 часа).

– Утреня присоединяется к вечерне Великой Пятницы и в таком случае совершается длительное богослужение продолжительностью более 4 часов (начало вечерни в этом случае может смещаться в сторону более позднего времени).

– Утреня совершается ночью (начинается в 4.00 или 5.00), к ней сразу присоединяется литургия Великой Субботы (разумеется, с часами). Именно такой вариант поддерживает Г.И. Шиманский [90, с. 274].

Из трех вариантов нам кажется оптимальным 1-й вариант, так как недостатком других является чрезмерная длительность служб, что способствует не только утомлению молящихся, но и, самое главное, снижению внимания, в результате чего вторая половина службы воспринимается с большим трудом. С другой стороны, организация богослужения по первому варианту возможна только в тех местах, где подавляющее большинство прихожан живет недалеко от храма, так что они могут после окончания вечерни за 15–20 минут добраться домой и собраться с силами перед тем, как пойти на утреню. Таким образом, первый вариант предпочтительнее в местах компактного проживания прихожан близ храма, тогда как второй вариант – в тех местах, где многим людям приходится добираться до храма более 40 минут. Наконец, третий вариант – длительное богослужение ночью – следует признать наименее удовлетворительным с практической точки зрения, так как получается, что две ночи подряд (накануне Великой Субботы и пасхальную) люди проводят без нормального сна, что весьма тяжело.

Утреня Великой Субботы по типу является утреней с великим славословием, однако, как это присуще службам всех последних дней Страстной седмицы, имеет немало индивидуальных особенностей в последовании.

По «Бог Господь…»: тропарь «Благообразный Иосиф…», «Слава»: «Егда снизшел еси…», «И ныне»: «Мироносицам женам…».

В начале пения этих тропарей диакон открывает царские врата, духовенство выходит в центр храма и священник в предшествии диакона со свечой совершают полное каждение храма, начиная с Плащаницы.

Сразу после тропарей читаются Непорочны с похвалами («похвалы» – особые тропари, читаемые после каждого стиха 118-го псалма). Непорочны разделяются на три статии¹⁶². Начало и конец каждой статии (соответственно, первые и последние два стиха с «похвалами») поет хор; в основной же части статии хор поет стихи псалмов (в Триоди они выделены красным шрифтом), а духовенство читает «похвалы» (черным шрифтом в Триоди).

По окончании 1-й и 2-й статии диакон произносит малую ектению, священник говорит особые возгласы. При пении начальных стихов 2-й и 3-й статии на практике совершается малое каждение. После 3-й статии поются воскресные тропари по «Непорочных» – «Ангельский собор…», в это время священник в предшествии диакона со свечой совершает полное каждение храма. Затем также произносится малая ектения, особый возглас и читаются седальны Триоди.

50-й псалом.

Канон: полный канон 6-го гласа «Волною морскою…». Ирмосы поются дважды, тропари читаются на 12, катавасия поется по каждой песни (тот же ирмос). Припев к тропарям – «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе».

Канон Великой Субботы, кроме того что он относится к числу самых выдающихся, прекраснейших и проникновенных произведений христианской гимнографии, имеет и удивительную историю. В настоящее время мы воспринимаем его как целостную единицу, однако данный канон является составным произведением, плодом творчества сразу трех песнописцев, о чем кратко сообщает наш Типикон. Сначала (в VIII в.) преподобный Косма Маюмский написал песни с 6-й по 9-ю, то есть по замыслу преподобного Космы канон для богослужения Великой Субботы исконно предполагался как четверопеснец. Акростихом четверопеснца святого Космы была фраза «Σάββατον μέλπω μέγα» («Субботу пою великую»). Впоследствии, в IX веке, святая инокиня Кассия добавила в канон песни с 1-й по 5-ю, составив для них ирмосы и тропари (однако принцип акростиха в ее части канона отсутствовал). Наконец, в конце IX – начале X века святой Марк Идрунтский заменил тропари святой Кассии тропарями собственного сочинения, оставив только ее ирмосы. И хотя тропари, составленные святой Кассией, встречались в рукописях вплоть до XII века (они есть даже в славянском переводе в Триоди конца XII в.), вскоре они были совершенно вытеснены тропарями, принадлежавшими святому Марку. Таким образом, канон приобрел современный вид и стал иметь акростих «Και σήμερον δε Σάββατον μέλπω μέγα» («и сегодня же субботу пою великую»), причем в этот акростих не входят ирмосы песней с 1-й по 5-ю, то есть ирмосы, составленные преподобной Кассией. Получается нетипичная ситуация: акростих полного канона Великой Субботы состоит из начальных букв тропарей 1-й половины канона и ирмосов и тропарей 2-й половины (тогда как обычно в акростих входят и ирмосы, и тропари, или только тропари всех песней)! Почему Церковь отдала предпочтение тропарям святого Марка, а тропари святой Кассии вышли из употребления? Скорее всего, решающее влияние на такой выбор оказали два фактора. Во-первых, в четверопеснце преподобного Космы каждая песнь имеет минимум три тропаря, тогда как в каноне Кассии было всего по два тропаря в каждой песни. Святой Марк также составил по три тропаря, так что его канон по количеству тропарей более походил на исходный четверопеснец святого Космы. Во-вторых, с тропарями святого Марка канон приобретал новый акростих, тогда как с тропарями Кассии канон в целом акростиха не имел [76, с. 79].

Еще один интересный факт: в палестинском Тропологии VIII–IX веков (эта книга содержала песнопения годичного круга, была предтечей Минеи и Триоди вместе), который открыт недавно и еще полностью не введен в научный оборот, канон Великой Субботы представлен в необычном составе: есть 1-я песнь, содержащая ирмос «Волною морскою…» и два тропаря святой Кассии, затем идет четверопеснец святого Космы (в современном виде) [см.: 64, с. 219]. Объяснений этого феномена (почему помещена только 1-я песнь и нет песней с 3-й по 5-ю) пока нет, так что точку в вопросе о происхождении канона Великой Субботы ставить рано.

По 3-й песни – седальны Триоди.

По 6-й песни – кондак и икос Триоди.

На 9-й песни «Честнейшую…» не поется.

По 9-й песни: «Свят Господь Бог наш» (других светильнов нет).

«Всякое дыхание…» (поется сразу после «Свят Господь Бог наш»), хвалитные псалмы.

На «Хвалите...» стихиры Триоди на 4; «Слава»: Триоди, «И ныне»: «Преблагословенна еси…».

Во время пения стихир настоятель облачается во все одежды, во время пения Богородична «Преблагословенна еси…» диакон открывает царские врата и духовенство выходит в центр храма. Возглас «Слава Тебе, показавшему нам свет» престоятель произносит перед Плащаницей.

Великое славословие. Трисвятое.

При пении славословия настоятель троекратно кадит Плащаницу окрест, при пении заключительного Трисвятого совершается обход вокруг храма с Плащаницей. При соборном служении настоятель поднимает на главу Евангелие, младшие священники поднимают Плащаницу и держат ее спереди и позади настоятеля так, чтобы она покрывала настоятеля с Евангелием в руках. Если же священник служит один, то он берет Плащаницу и несет над главой, а диакон несет Евангелие перед ним. Впереди, как обычно, идут пономари (или миряне), несущие фонарь, запрестольный крест и хоругви¹⁶³. Таким образом настоятель износит Плащаницу через западные двери и обносит ее вокруг храма. В течение всего обхода храма совершается перезвон и поется Трисвятое многократно особым погребальным распевом.

По возвращении в храм настоятель поднимается с Плащаницей на амвон, хор завершает пение Трисвятого и настоятель, стоя под Плащаницей, возглашает перед царскими вратами: «Премудрость, прости».

Хор: тропарь «Благообразный Иосиф…» (единожды).

В это время священники спускаются с амвона, вновь полагают Плащаницу с Евангелием на прежнее место в центре храма и совершают ее троекратное каждение окрест.

Чтец «Тропарь пророчества…» (читает текст тропаря). «Слава, и ныне»: еще раз тот же тропарь.

Прокимен паремии «Воскресни, Господи, помози нам…».

Паремия из Книги пророка Иезекииля (видение оживления сухих костей).

Прокимен Апостола «Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя…».

Апостол (1 Кор. зач. 133-е + Гал. Зач. 206-е).

Мы видим, что апостольское чтение – составное; это – единственный случай в году, когда в одном чтении соединены два разных Послания.

Аллилуиа.

Евангелие (Мф. зач. 114-е).

Это – последнее Страстное Евангелие (на утрене Великой Пятницы оно читается 12-м), потому перед и после него уместны припевы «Слава страстем Твоим, Господи» и «Слава долготерпению Твоему, Господи».

Сугубая ектения с начальными прошениями «Рцем вси…» и «Господи, Вседержителю…».

Это – единственный случай в году, когда сугубая ектения на утрене совершается вместе с двумя начальными прошениями. Вот как объясняет эту особенность протоиерей К. Никольский: «Сугубая ектения, следующая после великого славословия и пения: “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас”, всегда начинается прошением: “Помилуй нас, Боже…”. В Великую же Субботу сугубая ектения произносится не сряду после великого славословия, но… после чтения паремии, Апостола, Евангелия,– и она начинатеся точно так, как по входе на вечерне и на литургии, после Евангелия прошениями “Рцем вси…” и “Господи Вседержителю…”» [65, с. 618–619].

Просительная ектения с начальными прошениями и обычный для славословной утрени переход на отпуст.

Отпуст краткий праздничный с вводной фразой «Иже нас ради человеков и нашего ради спасения Страшныя Страсти…».

После отпуста поется стихира «Приидите, ублажим Иосифа приснопамятнаго…»; в это время сначала духовенство, затем верующие целуют Плащаницу. Совершается 1-й час.

Часы

Совершаются вседневные часы со следующими особенностями:

– 3-й, 6-й и 9-й часы совершаются вместе.

– На всех часах читается один тропарь «Благообразный Иосиф…» и кондак «Бездну заключивый…».

Изобразительны

«Блаженны» читаются без пения, «Слава, и ныне»: «Помяни нас, Господи...» (читается без поклонов).

Символ веры на практике не читается, на «И ныне»: сразу «Ослаби, остави…», так как затем следует вечерня в соединении с литургией Василия Великого, где поется Символ веры (по аналогии с навечериями Рождества Христова и Богоявления, а также праздником Благовещения). Однако Типикон все же указывает читать Символ веры.

По «Отче наш…»: кондак Триоди, «Господи, помилуй» (12 раз)¹⁶⁴(!) и молитва «Всесвятая Троице…».

Отпуст краткий праздничный без вводной фразы: «Христос, Истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере и всех святых, помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец».

В целом схема этой службы похожа на литургию Великого Четверга: точно так же совершается великая вечерня, переходящая после паремий и малой ектении в литургию святителя Василия Великого.

Начало службы по Типикону – 10-й час дня, то есть примерно в 16.00 в переводе на современные часы; в приходской же практике эта литургия совершается в субботу утром сразу после часов с изобразительными. Как и в Великий Четверг, проскомидия в подавляющем большинстве храмов совершается во время чтения часов, а не при пении стихир на «Господи, воззвах…», как предписывает Типикон.

Это богослужение имеет несколько уникальных особенностей, три из которых встречаются лишь раз в году:

1) Прокимен на вечерне (после «Свете тихий…») отменяется. Действительно, всегда на вечерне есть прокимен. Он может быть различным по форме (великий или обычный), находиться в разных богослужебных книгах (прокимены дневные, Триоди или великие праздничные), но всегда он есть. В двух случаях – в субботы мясопустную и Троицкую – он заменяется пением «Аллилуиа». И лишь в Великую Субботу прокимен отсутствует и ничем не заменяется.

2) После чтения Апостола на литургии не бывает «Аллилуиа», но поется псалом 81-й с рефреном «Воскресни, Боже, суди земли…»; по форме это песнопение напоминает великий прокимен, но с большим количеством стихов.

3) Вместо Херувимской песни поется «Да молчит всякая плоть человеча…»; это – единственный случай пения в году данного тропаря на уставном богослужении.

4-й исключительной особенностью можно было бы назвать чтение 15-ти паремий, однако все-таки аналогичное явление присутствует еще два раза в году – в навечерие Рождества Христова и Богоявления, разве что в Великую Субботу количество паремий больше, да и по объему многие из них гораздо пространнее тех, которые читаются в указанные праздники.

Перейдем теперь к последовательному изложению всех особенностей Великой Субботы.

«Благословенно Царство…» (возглас литургии).

Обычное начало.

Так как в приходской практике вечерня следует сразу после изобразительных, то обычное начало целесообразно пропустить.

«Приидите, поклонимся…», 103-й псалом (священник читает светильничные молитвы перед Плащаницей).

Мирная ектения.

«Господи, воззвах…»: стихиры Триоди на 8: воскресные 1-го гласа – 4 и Триоди – 4. «Слава»: стихира Триоди, «И ныне»: догматик 1-го гласа.

Вход с Евангелием (священник во время входа читает молитву вечерни «Вечер, и заутра, и полудне…»).

«Свете тихий…» (и сразу по окончании пения диакон затворяет царские врата).

Прокимена нет.

15 паремий из Триоди.

После 6-й и 15-й паремий читаются стихи с припевами (чин пения такой же, как в навечерие Рождества Христова, потому подробно расписывать его не будем). По 6-й паремии поется «Славно бо прославися» (здесь один припев ко всем стихам) и читаются стихи песни Моисея (она же – 1-я библейская песнь, употребляемая с каноном на утрене). По 15-й паремии читаются стихи песни трех отроков (8-я библейская песнь утрени), но припевы поются разные. Если говорить упрощенно, то основной припев после 15-ти паремии – «Господа пойте и превозносите Его во веки»; он поется в подавляющем большинстве случаев. Но есть еще четыре припева, которые встречаются однократно и отличаются от основного, причем отличия во многих случаях малозаметны. Итак, сначала чтец поет особый стих «Господа пойте и превозносите во вся веки»; далее чтец возглашает стихи, а хор каждый раз припевает: «Господа пойте и превозносите Его во веки» (это как раз основной припев). Однако к стиху «Да благословит земля» следует петь: «Господа да поет и превозносит Его во веки», после стиха «Благословим Отца и Сына и Святаго Духа» – «Господа поем и превозносим Его во веки». Наконец, заключительный стих, который чтец всегда поет сам, имеет особое звучание: чтец прочитывает «Хвалим, благословим, покланяемся Господеви» и соло допевает «Поюще и превозносяще во вся веки».

В обоих случаях перед началом пения припевов диакон открывает царские врата, а по его окончании – вновь закрывает. По форме пение припевов совершается так же, как в навечерие Рождества Христова и Богоявления, отличия в следующем: 1) в Великую Субботу перед припевами читаются библейские стихи, тогда как в других случаях – особые тропари; 2) в Великую Субботу стихов и после 6-й, и после 15 паремии – довольно большое количество и потому пение – более продолжительное и многократное, тогда как в навечерие Рождества Христова и Богоявления тропарей сравнительно мало, потому пение длится недолго.

Малая ектения (сразу после того, как чтец споет «Поюще и превозносяще…»).

«Яко Свят еси, Боже наш, и Тебе славу возсылаем…»

«Елицы во Христа крестистеся…» (вместо Трисвятого).

Прокимен «Вся земля да поклонится Тебе…».

Апостол (Рим. зач. 91-е).

81-й псалом с припевом «Воскресни, Боже, суди земли…» («Аллилуиа» не бывает). При пении псалма происходит переоблачение духовенства в белые одежды; на время переоблачения закрываются царские врата и завеса.

Образ исполнения псалма похож на пение прокимена, только с 6-ю стихами. Вспомним, что прокимен в современной форме – это усеченный псалом, который в древности пели полностью с рефреном после каждого стиха. Таким образом, пение 81-го псалма в Великую Субботу – наглядное свидетельство об этой древней практике. Схема его исполнения следующая:

После Апостола священник говорит чтецу: «Мир ти».

Чтец: «И духови твоему».

Диакон: «Премудрость».

Чтец: «Воскресни, Боже, суди земли…» (последний стих псалма, используемый в качестве основного припева).

Хор повторяет этот припев.

Далее чтец читает стихи, а хор на каждый стих поет припев.

В конце чтец говорит «Воскресни, Боже, суди земли» (до половины), а хор допевает: «яко Ты наследиши во всех языцех».

К великому сожалению, в некоторых приходах вместе с «Воскресни, Боже, суди земли…» поют пасхальные песнопения «Христос новая Пасха…», «Течаху жены…» и «Ангел вопияше…» вместо уставных стихов 81-го псалма. К такому явлению можно относиться только крайне отрицательно. Это – «не церковное установление, а произвольное нововведение, сделанное в свое время для придворной капеллы Д.С. Боpтнянским и позднее распространившееся “явочным порядком” вместе с придворным обиходом церковного пения. Святейший же Синод своей санкции на это не давал, и ни в одном из изданий Типикона или Постной Триоди эти стихи в службе Великой Субботы не помещались» [82, с. 328].

Евангелие (Мф. зач. 115-е).

Далее литургия святителя Василия Великого по чину со следующими особенностями.

Вместо Херувимской песни поется «Да молчит всякая плоть человеча…» следующим образом: 1-я половина тропаря до слов «…и датися в снедь верным» поется до выхода духовенства на амвон, вторая часть (от слов «Предходят же Сему лицы Ангельстии…») поется после ухода священнослужителей в алтарь. Точно так же делят эту песнь между собой священнослужители во время чтения «Да молчит всякая плоть человеча…» в алтаре.

Задостойник «Не рыдай Мене, Мати…».

Причастен «Воста яко спя Господь…».

Отпуст краткий праздничный без вводной фразы: «Христос, Истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере и всех святых, помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец».

После литургии по Уставу должно быть благословение хлеба и вина для подкрепления сил молящихся, многие из которых в древности не расходились домой, но оставались в храме в ожидании пасхального богослужения. В наших храмах практическая потребность в таком чине отсутствует, потому многие это благословение хлебов пропускают. Некоторые же совершают ради соблюдения «буквы Устава», причем существует практика благословения хлеба и вина еще до отпуста литургии сразу после заамвонной молитвы. Итак, если кто захочет исполнить это уставное требование, можно поступить следующим образом:

По заамвонной молитве пономари ставят на амвон небольшой стол, на котором находится литийное блюдо с пятью хлебами и вином (но без пшеницы и елея); хор поет трижды тропарь «Егда снизшел еси к смерти…», а в это время диакон трижды кадит стол с хлебами. После этого диакон говорит «Господу помолимся», хор: «Господи, помилуй». Священник читает ту же молитву «Господи Боже наш, благословивый пять хлебов…», что на всенощном бдении, но в ее тексте пропускает упоминание пшеницы и елея. Далее сразу поется «Буди имя Господне…» и бывает окончание литургии по чину. По завершении службы частицы хлебов, политые вином, раздают народу.

Вскоре после окончания литургии Великой Субботы священнослужители, церковнослужители и работники храма начинают подготовку к пасхальному богослужению. Понятно, что генеральную уборку храмового помещения следует совершить заблаговременно (обычно это делают в Великий Четверг, отчего и утвердилось за этим днем другое название «чистый четверг»). На субботний день в таком случае оставляют только «последние штрихи» уборки. Главное, что в этот день происходит переоблачение храма в красные ризы (священнослужители меняют облачения престола, жертвенника и завесу царских врат, пономари или работники храма переоблачают аналои). Также по обычаю заготавливают свечи красного цвета.

Освящение куличей, хотя оно полагается после пасхальной литургии, часто совершается и в Великую Субботу. Однако в таком случае его чин несколько упрощается: священник читает ту же молитву, что и в пасхальную ночь, а во время окропления куличей и яиц поют «Егда снизшел еси…».

Чтение Книги Деяний святых апостолов восходит к древнему обычаю, когда люди не расходились после литургии в Великую Субботу в ожидании пасхальной службы. В это время им в качестве пищи для подкрепления сил предлагались хлебы и вино, освященные после отпуста литургии. В связи с этим данное чтение призвано собой в практическом смысле заполнить паузу между окончанием литургии Субботы и началом пасхальной полунощницы. Богословский же смысл чтения этой книги очевиден: здесь вниманию верующих предлагаются ближайшие следствия воскресения Спасителя, говорится о проповеди апостолов, которые всем людям несли весть о воскресении и именем воскресшего Христа совершали многочисленные чудеса. По времени совершения чтение Книги Деяний заменяет собой малое повечерие.

Чин довольно прост: священник возглашает «Молитвами святых апостол, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас». Чтец: «Аминь» и начинает читать Книгу Деяний. Типикон предписывает серьезно относиться к этому обычаю и предостерегает: «Сие опасство да внимает церквоначальник, да вся Деяния прочтутся до конца». Однако в практическом смысле буквальное исполнение этого предписания создает многочисленные неудобства. Во-первых, заметим, что чтение Деяний полностью займет более двух часов (в среднем 2 часа 15 минут). Следовательно, начинать нужно будет не позднее чем в 21.00 (лучше немного раньше). Но спросим себя: много ли человек находится в храме в это время (тем более если люди знают, что полунощница начнется только 23.15)? Нередко бывает так, что вообще в храме никого еще нет, кроме самого чтеца, и какой тогда смысл читать Книгу в пустом храме? Правда, некоторые священники совмещают чтение Книги Деяний с исповедью, объявляя, что те, кто хочет причаститься на Пасху, должны прийти к исповеди, которая начинается вместе с чтением Деяний. Это, конечно, выход из положения, позволяющий буквально исполнить предписание Типикона о прочтении всей Книги Деяний, но тут есть другая опасность: а хватит ли сил у людей, пришедших к 21.00, выдержать до конца службы (если пасхальное богослужение в среднем завершается в 3.00, то получится, что человек в храме провел 6 часов)? Надеемся, что каждый настоятель, изучив на месте обстановку в своем храме, примет оптимальное решение относительно чтения Книги Деяний.

И последнее: необходимо задуматься о языке, на котором будет прочитана Книга Деяний. Кажется, лучшим решением будет взять ее текст в русском синодальном переводе, а не церковнославянскую версию. Выбор русского текста связан с его понятностью, тогда как славянский текст Книги имеет немало трудных для восприятия мест (тем более что на Пасху приходят и те люди, которые вообще редко ходят в храм, потому, снисходя к их немощи, следует отдать предпочтение русскому переводу).

Хотя пасхальная полунощница по факту является начальной частью богослужения Святой Пасхи, все же по содержанию она – последнее богослужение Великой Субботы и последнее богослужение Постной Триоди в целом (чин этой службы излагается в конце 49-й главы Типикона в последовании Великой Субботы, к тому же на пасхальной полунощнице еще раз поется канон Великой Субботы). Потому целесообразнее рассмотреть ее именно здесь, в заключительной части главы, посвященной службам Страстной седмицы.

С одной стороны, это – единственная в году полунощница, которая совершается на приходах. С другой стороны, как это ни парадоксально будет звучать, данная служба – не полунощница вовсе. Ее прообразом была служба «паннихис» в студийской традиции (Евергетидский Типикон), которая представляла собой нечто похожее на современный молебен; более того, в поздних греческих Типиконах, где дается схема нашей «пасхальной полунощницы», она именуется «паннихис» [37, с. 440]. Последование этой «полунощницы» более походит на сокращенную утреню, да и в историческом смысле она появилась как аналог утрени. Вечерняя служба накануне Светлого Воскресения в древности была бдением и в Типиконах отстатком этой традиции стали нынешние краткие вечерние службы Великой Субботы (чтение Деяний и полунощница). Действительно, стандартное всенощное бдение состоит из вечерни, благословения хлебов, чтения (накануне воскресных дней читается фрагмент из Апостола, как указано во 2-й главе Типикона) и утрени. И здесь после вечерни (соединяемой с литургией) совершается благословение хлебов, затем предлагается чтение Книги Деяний, после чего совершается утреня в маскимально усеченном виде. Таким образом, наша пасхальная полунощница (удержим за ней это традиционное название) является, по сути, сокращенной утреней или молебном (стандартный молебен ведь также представляет собой сокращенное последование утрени).

Время начала полунощницы определяется настоятелем в связи с временем начала крестного хода, исходя из того, что на совершение полунощницы потребуется примерно полчаса (впрочем, такая стандартная для приходов средняя продолжительность пасхальной полунощницы ориентирована на то, что тропари канона читаются на 4; в тех же местах, где читают канон на 12 (по полному чину), полунощница продлится дольше – около 45–50 минут). Если крестный ход начинается ровно в полночь, то полунощницу можно начать примерно в 23.25; если же крестный ход начинается в 23.45, то полунощницу можно начинать в 23.15.

Перед началом пасхальной полунощницы совершаются входные молитвы (по обычному чину, разве что с пропуском «Царю Небесный…» в начале) и духовенство облачается во все свои одежды (с чтением молитв, как перед литургией). Такая практика связана с тем, что пасхальную утреню Устав требует совершать в полном облачении, но времени на облачение у священника после полунощницы, как правило, уже не бывает. Впрочем, если кто хочет совершить облачение непосредственно перед крестным ходом, тот может начать полунощницу заблаговременно (в 23.00), чтобы оставить себе и сослужащим 5–10 минут на облачение. Напомним также, что полунощница и пасхальная утреня отправляются в облачении белого цвета.

Итак, схема пасхальной полунощницы излагается в конце 49-й главы Типикона, причем заметим, что существенный удельный вес в этом богослужении занимает канон Великой Субботы, тогда как на все другие взятые вместе молитвословия уходит не более ¼ общего времени совершения полунощницы.

Священник (перед Плащаницей): «Благословен Бог наш...».

Чтец: «Аминь». Трисвятое по «Отче наш…».

Таким образом, уже на этой полунощнице впервые отменяется молитва «Царю Небесный…», которая следующий раз будет звучать только в Неделю Пятидесятницы.

Священник: «Яко Твое есть Царство...».

Чтец: «Аминь. Господи, помилуй» (12 раз), «Слава, и ныне», «Приидите, поклонимся...». Псалом 50-й: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей...».

Канон Великой Субботы (из Триоди). Ирмосы поются по дважды, тропари читаются на 12 (обычно канон читает священник перед Плащаницей¹⁶⁵), после каждой песни поется катавасия (ирмос той же песни).

Типикон содержит странное указание, согласно которому канон на полунощнице следует петь «со стихами песней», то есть подразумеваются библейские песни в праздничном варианте «Поем Господеви…». Понятно, что в приходской практике библейские песни вообще поются крайне редко, тем более вряд ли кто будет петь их на пасхальной полунощнице, потому практического значения данное предписание Типикона почти не имеет. Однако интересно оценить его с отвлеченно-теоретической точки зрения. С одной стороны, к каждому указанию Типикона следует относиться как к безусловно авторитетному, так что «если иногда нам неясен смысл той или иной детали богослужения,– это не значит, что его вовсе нет. Это значит только, что мы ПОКА еще не умеем понять его» [5, с. 22]. С другой стороны, рассматриваемое предписание противоречит двум общеизвестным фактам. 1) Библейские песни входят в последование утрени и ни на какой другой службе, кроме утрени, не поются. Среди всех случаев употребления канона на повечерии и на воскресной полунощнице нет больше ни одного случая, когда канон пели бы с библейскими песнями. 2) На Страстной седмице библейские песни не поются даже на утрене во все дни, начиная с Великого Понедельника.

Крайне важным в этом вопросе представляется тот факт, что о пении канона «со стихами песней» на полунощнице говорится уже в греческом первопечатном Типиконе 1545 года [127, σ. 221]. Следовательно, у нас нет серьезных оснований воспринимать это указание как простую ошибку, вкравшуюся в текст Типикона и Триоди. Значит, предписание петь на полунощнице канон Субботы «со стихами песней» не случайно появилось в Типиконе, его следует признать прецедентом, пусть и труднообъяснимым. Скорее всего, тем самым редакторы Иерусалимского Устава стремились придать пасхальной полунощнице б!ольшую торжественность, предлагая петь на ней канон точно по такой же схеме, как на утрене Великой Субботы. И отсутствие аналогичных случаев, чтобы канон на повечерии или полунощнице отправлялся с библейскими песнями, не может считаться решающим аргументом против этого предписания, ибо богослужение Великой Субботы вообще изобилует уникальными особенностями. Потому первое из приведенных выше возражений против этого указания находит свое разрешение.

Другое возражение – замена библейских песней на службах Страстной седмицы припевом «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» – имеет еще меньшую силу, ибо указанная особенность сама по себе является довольно поздней (только в XVI в. стихи песней стали заменять припевами). Скорее всего, когда в греческих списках Иерусалимского Устава появилось предписание петь канон на полунощнице Субботы со стихами песней, тогда со стихами песней канон пели во все дни Страстной седмицы. Но в таком случае возникает другой вопрос: почему редакторы Типикона, добавив указание использовать припев «Слава Тебе, Боже…» на утрене во все дни Страстной седмицы, не скорректировали аналогичное предписание для пасхальной полунощницы? Может, они пропустили его, не акцентировали внимание на том, что отмена библейских песней на утрене логически предполагает аналогичное действие и на пасхальной полунощнице? А может, как раз намеренно оставили пение канона со стихами песней на полунощнице как компенсацию за отмену библейских песней на Страстной седмице? Нам кажется более вероятным первый вариант (редакторы, введя замечание относительно утрени, «не заметили» проблему, связанную с употреблением песней на пасхальной полунощнице), хотя нельзя исключать и другие версии.

По 3-й песни: «Господи, помилуй…» (трижды, вместо ектении), седален Триоди, «Слава, и ныне»: тот же седален.

По 6-й песни: «Господи, помилуй…» (трижды), кондак и икос Триоди.

В начале 9-й песни священник троекратно кадит Плащаницу вокруг, затем при пении катавасии «Не рыдай Мене, Мати…» священник уносит Святую Плащаницу царскими вратами в алтарь, полагает ее на престоле, снова кадит троекратно окрест. На престоле поверх плащаницы кладут антиминс и Евангелие. Здесь Плащаница будет находиться до отдания Пасхи «в воспоминание сорокадневного пребывания Господа на земле по Воскресении» [90, с. 294].

Чтец: Трисвятое по «Отче наш…».

Священник: «Яко Твое есть Царство...».

Хор: «Аминь. Егда снизшел еси к смерти…» (воскресный тропарь 2-го гласа).

Священник произносит сокращенную сугубую ектению из четырех прошений и возглас (по окончании ектении): «Яко милостив и человеколюбец...».

Хор: «Аминь».

Священник: «Слава Тебе, Христе Боже...».

Хор: «Слава, и ныне». «Господи, помилуй» (трижды). «Благослови».

Священник творит отпуст: «Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя Своея Матере и всех святых, помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец».

Хор: «Аминь».