Проповеди св. Фульгентия Руспийского

Святые Отцы, руководимые Святым Духом, писали свои творения, которые должны были стать достоянием всей Церкви на все времена. Их авторитет покоился не только на личной образованности, даре красноречия или проникновенности автора, но именно на гораздо более драгоценном – на озаренности их ума действием Св. Духа, на чистоте их небесного созерцания и на глубокой непреложности истины того, что ими говорилось и писалось. На основании их учения выносились догматическия и каноническия постановления и на основании их толковалось Священное Писание. Они давали и нравственные указания и наставления, обладающия силой благословенного опыта и божественной убедительности, так что можно было бы сказать, что они указывали дорогу в рай и к небесным наслаждениям.

Поэтому, сознавая такое большое значение творений Свв. Отцев, Церковь делала все возможное, чтобы и клир и миряне постоянно находились в общении со Свв. Отцами, то есть читали бы их творения, исполняли их советы и просили их предстательства и молитв пред Богом. Поскольку же творения Свв. Отцев были написаны на разных языках (в основном: греческий, латинский и сирский), то сразу же явилась нужда и в переводах тех Свв. Отцев, которые писали на языках непонятных в широком масштабе для чад той или иной поместной Церкви. Можно сказать, что почти все творения греческих Свв. Отцев были переведены на латинский язык, в время как ряд творений латинских Свв. Отцев были переведены на греческий язык. Сирские Свв. Отцы, в свою очередь, были переводимы на греческий язык.

В прошлом веке возник большой интерес к Свв. Отцам и в протестантских странах, особенно к Свв. Отцам и Учителями Церкви до-Никейского периода, творения которых, сопровождаемые научным аппаратом, появились в немецком и английском переводах.

Наша великая Русская Православная Церковь едва ли не шла впереди в работе по переводу Свв. Отцев на отечественный язык, и в этом трудились и Духовные Академии и отдельные просветители. Некоторые Свв. Отцы были переведены полностью, некоторые частично. Благодаря сим переводам много восточных и западных Свв. Отцев стали достоянием русского читателя. Но все же очень много Свв. Отцев не были переведены на. русский язык (как ни на какой иной язык вообще), то ли по причине трудности и медленности дела переводов с уже мертвых, архаических языков, то ли по каким иным причинам. Так из греческих Свв. Отцев остался непереведенным (лишь за незначительным исключением) Св. Григорий Палама, Св. Марк Ефесский и др., а из числа латинских Свв. Отцев, где пробел в переводах особенно значителен, не переведены многия драгоценные творения Бл. Августина, Св. Григория Двоеслова, совершенно непереведен Св. Фульгентий Руспийский и др.

Мы предлагаем читателю одного такого забытого Св. Отца; предлагаем сдуть прах забвения с его проповедей, которые он некогда говорил народу, чтобы ныне и нам он преподали свои наставления и влил в наши души, «захваченные умерщвляющей суетой», по выражению этого Св. Отца, благодатный свет чувства любви к Богу и к ближнему и попечение о спасении наших душ. Итак, с вниманием и любовью будем читать это древнее святоотеческое наследие, которому вот уже 1440 лет! А вместе с этим попросим этого Святителя и молиться за нас, чад Вселенской Церкви, пред престолом Божиим, где он ныне предстоит, дабы нам спасти свои души в этом многомятежном море современной жизни.

Этот Св. Отец – Св. Фульгентий Епископ Руспийский (467–533), которого преосвященный Филарет именует «последним светозарным отблеском великого светильника – Церкви африканской» ¹. Его жизнь была доблестной от самого начала: получив прекрасное образование, став карфагенским прокуратором, он, под влиянием чтения творений Св. Августина, слагает с себя и высокий сан и все радости мира, и предается строгому подвижничеству, а затем и добровольному перенесению скорбей со стороны еретиков ариан, которые в то время господствовали в северной Африке, захваченной Вандалами. Пустынножительство и полное удаление от мира было всегдашним идеалом Св. Фульгентия, но Церковь требовала от него иного подвига: именно деятельности и борьбы за истину Православия и тяжкий, но славный путь исповедничества. Хотя и весьма против воли, Св. Фульгентий возводится сначала в пресвитерский сан, а затем и на овдовевшую кафедру Руспийской Церкви. Всегдашним идеалом Св. Фульгентия был Блаженный Августин, чтение сочинений которого сначала привело его к монашеству, а затем и далее поставило пред ним идеал епископского служения. В одном из своих сочинений Св. Фульгентий писал, что епископу подобает не господствовать, но быть примером благочестия и нравов. Этим светлым примером он и был всегда. Не отступая от своих монашеских заветов, живя вместе с монашеской братией (как некогда и Бл. Августин) во всей строгости подвижничества, он в то же время неусыпно вел дела всей Церкви и непрестанно боролся с еретиками чрез свои вдохновенные творения, доказывая пагубность арианства и истинность Православия. Король Тразимунд, будучи ревностным арианином, воздвиг гонение на Православную Церковь и подверг Св. Фульгентия заточению на острове Сардинии, где Святитель пробыл 12 лет. Но, как и предсказывал Святитель, торжество Церкви было близко, и по смерти Тразимунда он вернулся к своей пастве, радостно и торжественно встреченный ею с псалмопением и светильниками, с которой и пробыл последния 10 лет своей жизни, и продолжая борьбу с еретиками и утверждая православных в добром исповедании и добрых нравах. Возможно, что именно этому периоду и принадлежат дошедшия до нас проповеди Св. Фульгентия, которые читатель прочтет ниже.

Проповеди эти не были переведены ни на один язык, так что наш перевод их явится первым переводом проповедей Св. Фульгентия.

Как несомненно подлинные, до нас дошли только 10 проповедей Св. Фульгентия. Две проповеди относятся к разряду сомнительных, а изрядное число признано подложными. Мы полагаем, что и из числа этих десяти проповедей, которые являются подлинными, не все дошли до нас полностью; некоторые несомненно являются фрагментами. По всей вероятности дошедшими до нас полностью, мы можем считать проповеди 1-ю, 2-ю, 3-ю и 10-ю. Они полностью сохраняют стиль Святителя, о котором скажем несколько ниже. К возможно дошедшим до нас полностью мы можем отнести проповеди: 4-ю и 5-ю. К вероятно не дошедшим до нас полностью, мы полагаем,, надо отности проповеди: 6-ю и 9-ю. К несомненно дошедшим до нас в фрагментарном виде мы склонны отнести проповеди: 7-ю и 8-ю; об этом мы судим по отрывочным, часто несогласованным с предшествующими, повествованиям, мыслям и заключениям, по некоторой, проистекающей от того, неясности всего контекста – что совершенно несвойственно Св. Фульгентию, который, наоборот, подобно Бл. Августину, склонен даже к излишнему повторению для уточнения смысла, – по отрывочным фразам, не связанным ни с предыдущим, ни с последующим текстом, также и потому, что тема или заглавие текста проповеди только частично и в очень малой мере соответствует тексту самой проповеди, и по отсутствию окончания. Но и за эти фрагменты, кем-то заботливо сохраненные для нас, мы должны быть благодарны.

Какая сила Православия Вселенской Кафолической Церкви у великих Отцов Западной Церкви: Св. Амвросия, Св. Киприана, Св. Августина, Св. Фульгентия, Св. Льва и др.! Справедливо Св. Марк Ефесский мог писать когда ему говорили, что взгляды современных римо-католиков основываются на учении великих Западных Отцев, почитаемых в равной степени и на Востоке и на Западе: «Те (Западные Отцы) не писали ничего противного Вселенским Соборам и общим их догматам и, отнюдь, ничего не созвучного Восточным Учителям, и ничего – не соответствующего, о чем свидетельствуют многия изречения их» ². И справедливо Св. Марк Ефесский в своем слове к Папе Евгению IV мог упрекать римо-католиков в том, что они отошли от своих же, Западных Свв. Отцев, и просил их вернуться к мнению их; ибо отойдя от Вселенской Церкви современные латиняне также потеряли и наследие Вселенской Церкви, т. е. сокровище Православия, составленное Свв. Отцами, как Восточными, так и Латинскими.

Стиль проповедей Св. Фульгентия проще стиля его писем; несомненно, эти проповеди, подобно проповедям Бл. Августина «для народа», предназначались для его паствы, которая в своем большинстве состояла из мало ученых людей. Язык его исключительно богат и цветист, и стоит на такой же высоте, как и язык Бл. Августина, – т. е. является образцом святоотеческого латинского языка. Язык его обилует всеми классическими формами: встречаются также слова редкого употребления; его христологические термины соответствуют терминам Греческих Святых Отцев, что и не удивительно, поскольку известно, что Св. Фульгентий знал греческий язык так же хорошо, как и свой латинский; в его проповедях обнаруживается и светская образованность: помимо классического слога, мы часто встречаем и юридические термины.

Влияние Св. Августина на Св. Фульгентия сказалось и на творениях его: мы встречаем в них мысли Бл. Августина и тщательное растолковывание смысла с многократным повторением. Но «великий ученик Святого Августина», как F. di Sciascio называет Св. Фульгентия ³, принимая мысли Бл. Августина, развивает их и придает им законченную форму.

В Проповедях Св. Фульгентия отражается и состояние христианского общества его времени. Особенно бросается в глаза снобизм и жестокость по отношению к бедным богатых, которые были способны отнять от бедняка и самое последнее.

Мы здесь познакомим читателя с проповедями Св. Фульгентия. Надеемся, что со временем удастся поместить где-нибудь и другия, переведенные нами, творения этого же Св. Отца, как на пример все его письма и трактат в двух книгах «Об отпущении грехов».

Для нашего перевода мы пользовались изданием творений Св. Фульгентия Миня: Migne. Patrologiæ Cursus Completus. Series Latina, tom. 65 col. 719–750.

Следующия проповеди помещены ниже:

1. Слово о домоправителях Господних.

2. Слово на Рождество Христово, о двояком Рождестве Спасителя: одном – вечном от Отца; другом – во времени от Девы.

3. Слово о Богоявлении, убиении Младенцев и дарах Волхвов.

4. Слово о Св. Первомученике Стефане и обращении Св. Павла.

5. Слово о любви к Богу и к ближнему.

6. Слово о Священномученике Киприане.

7. Слово о Разбойнике распятом со Христом.

8. Слово на Святой день Пятидесятницы.

9. Слово о Св. Мученике Викентии.

10. Слово на слова Пророка Михея: «Возвестися бо тебе, человече, что – добро».

1. Слово Господне, которое мы должны не только усердно, но также и с мудростию слушать, и которому смиренно и с любовию внимать, соблюдая известную меру, так чтобы и овцам не недоставало корма, ни пастырям – пропитания, – нечто предписало только нам (проповедникам), а нечто – вообще и вам и нам. Ибо нам – т. е. рабам, которых Сей Домохозяин, Господин всего, для того в Своем великом Доме поставил, чтобы мы служили Его народу словом благодати, – особо поручается служение святой проповеди, а вообще и вам и нам – заповедуется здравое ⁴ повиновение заповедям. Опять же, в этих заповедях, как в богатейших блюдах, изобилует духовное богатство небесных наслаждений, так чтобы в слове Божием было изобильно и то, что яст совершенный, и изобиловало бы и то, что ест младенец. Ибо здесь есть и молочное питие, которым бы вскормилось нежное младенчество верных, и – крепкая пища, от которой окрепшее юношество совершенных приняло бы питание святой добродетели. Здесь советуется то, что служит для спасения всех тех, кого Господь удостоивает спасти. Здесь есть то, что будет соответствовать всем возрастам; все то, что отвечает всякому занятию; здесь мы слышим заповеди, которые нам подобает творить; здесь мы познаем награды, на которые будем надеяться; здесь – повеление, которое чрез Писание да научит и наставит нас к зна нию; здесь – обетование, которое чрез благодать да привлечет и приведет нас к славе.

2. Итак, желая явить особое служение тех рабов, которых поставил для Своего народа, Господь, как мы слышали из Евангелия, говорит: «Кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил над челядию своею – раздавать им в свое время меру хлеба? ⁵. Блажен раб тот, которого господин его, пришедши, найдет поступающим так» (Луки XII, 42–43). Кто же этот «господин», братие? – Без сомнения, – Христос, Который говорит Своим Ученикам: «Вы глашаете Мене Учителя и Господа: и добре глаголете, есмь бо» (Иоан. XIII, 13). Что же такое «челядь» Сего Господина? – Несомненно, это – та, Которую Сам Господь искупил от рук вражеских и покорил Своему господству. Это святое имение – Кафолическая Церковь, распространившаяся по всему миру в обильном плодоприношении и славящаяся, искупленная драгоценной Кровию Своего Господа. «Якоже Сын Человеческий», как Он Сам говорит: «не прииде да послужат Ему, но послужити, и дати душу Свою избавление за многих» (Матф. XX, 28). Он же – Пастырь Добрый, Который душу Свою положил за Своих овец. Итак, стадо Доброго Пастыря это – имение Искупителя. Кто же домоправитель, которому подобает быть верным и благоразумным, являет нам Апостол Павел, который, говоря о себе и бывших с ним, говорит: «Тако нас да непщует человек, яко слуг Христовых и строителей тайн Божиих. А еже прочее ищется в строителех, да верен кто обрящется» (1Кор. IV, 1–2).

3. Но чтобы кто-нибудь из нас не счел, что только Апостолы были поставлены домоправителями, и в небрежении в служении духовного воинства ленивый раб неверно и неблагоразумно не заснул бы, тот же блаженный Апостол, являя также и епископов домоправителями, говорит так: «Подобает бо епископу без порока быти, якоже Божию строителю» (Тит. I, 7). Итак, мы – слуги Домохозяина, мы – домоправители Господни, мы приняли меру хлеба, которую вам раздаем. Что же такое «мера хлеба»? – Если вопросим, нам ее также явит блаженный Апостол Павел, говоря: «Коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры» (Рим. XII, 3). Таким образом, то что Христос называет «мерой хлеба», то Павел именует «мерой веры», чтобы мы знали, что духовный хлеб есть не иное что, как честное (venerabile) таинство христианской Веры. Мы вам даем во имя Господне меру этого хлеба тогда, когда, просвещенные даром духовной благодати, беседуем о правилах истинной Веры; и вы принимаете меру хлеба чрез домоправителей Господних, когда ежедневно чрез рабов Божиих слушаете слово Истины. Итак, будем ныне говорить об этой мере хлеба. От него, как Бог разде лил, все да напитаемся; все воспримем питание доброй жизни, чтобы нам возмочь достичь и наград вечной жизни, веруя в Него, надеясь на Него, любя Его прежде всего и во всем, Того – Кто как пищу дает Самого Себя, чтобы мы не ослабели в пути, и уготовал награду, чтобы мы возрадовались в (небесном), отечестве. Итак, Хистос – пища наша, Христос – награда наша, Христос – ястие и утешение текущих в пути, Он – насыщение и ликование покоящихся блаженных. В отношении этой меры относится и то, что говорит Господь: «Продадите имения ваша, и дадите милостыню. Сотворите себе влагалища не ветшающа, сокровище неоскудеемо на небесех, идеже тать не приближается, ни моль растлевает» (Луки XII, 33). Великое блого, возлюбленные братия, весьма соответствующее, весьма надлежащее, и в высшей степени желанное для всех христиан, так чтобы никто не избрал отпасть в худшее, но – все мы старались простираться на лучшее.

4. Мы, братие, древеса – утвержденные на поле Господнем. Бог – наш земледелатель (Agricola): Он посылает на нас дождь, Он возделывает, Сам дает плодоносие, Сам подает благодать приносить плоды. Дождь Божий – слово святой проповеди; возделывание (cultura) Божие – вложение духовной благодати. Итак, Господь посылает на нас дожд – предписания, возделывает – поддержкой. Дождем – отстраняет от нас сухость неведения; возделыванием – придает нам плодоносность вести добрую жизнь; дождем – орошает землю нашего сердца; возделаванием – исторгает из этой земли тернии и сорную траву мирской похоти. Итак, чрез небесное одождение нам долженствует стать плодоносными и соответствующим плодоприношением ответить рукам Небесного Возделывателя. И если все древеса не смогут принести равные плоды, однако, ни одно не должно остаться безплодным на поле Господнем.

5. Весьма устрашает нас, братие, тот угрожающий приговор, который гласит: «Всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и во огнь вметаемо» (Матф. III, 10). Если же и безплодность вметается в огнь, то может ли быть какая польза от хищничества? И что приключится тому, кто чужое взял, если всегда будет гореть тот, кто от своего не дал? И если суд без милости будет для того, кто не сотворил милости (Иак. II, 13), то какой же суд будет тому, кто и насильно отнял? Будем же бояться, братие, будем бояться наших поступков! Повинуясь Христу, пусть человек продаст то, что имеет, и даст милостыню, чтобы вознести сердце от земли к небу, чтобы попрать жадность, чтобы поспешить желанием всей души к высоте совершенства, чтобы не утешаться тем, что – мирское, но тем – что Господне; чтобы иметь мир распятым себе, и себя распятым миру; чтобы быть совершенно бедным в этом веке, и богатым во Христе. Кто же станет относиться небрежно к величию такого блага?!

6. Однако, мы видим, что не все обладают тою добродетелью, что продали свое имущество, ибо – «кийждо свое дарование имать от Бога, ов убо сице, ов же сице» (I Кор. VII, 7). Ибо это великое блого могут исполнить немногие, многие же не могут. Если же немногим дается это совершенство, то разве из этого следует, что должны быть наихудшими те, которые еще не могут быть совершенными в добре? Разве христианин должен следовать пороку хищничества по той причине, что, быть может, он еще не может все свое имущество раздать бедным? Или же потому он должен добиваться чужого, что пока не может совершенно презреть свое (имущество)? Прочь это, братие, от всех христиан! Отвергает это Бог от Своих верных; Апостол же истинно говорит, что «ни лихоимцы, ни татие царствия Божия не наследят» (I Кор. VI, 10). Ясно же, что все те, кто будут отчуждены от Царствия Божия, будут осуждены в вечном огне с диаволом и его ангелами.

7. Отсюда, возлюбленные, если не все могут исполнить то, что Господь говорит: «Продайте, что имеете» (Луки XII, 33), однако, то, что Он прибавил, говоря: «Дадите милостыню» – всем возможно, если при сем будет добрая воля; всем легко, если не будет при этом зловещей похоти; всем – здраво, если будет гореть любовь; для всех это должно быть как общее дело, чтобы и всем было дано вечное блаженство. Итак, кто примет от Господа такую добродетель, что все что находится в мире презрит по любви к небесному Царству, пусть он продаст, что имеет и даст нуждающимся. Кто же пока не имеет такой добродетели, пусть из того что имеет и насколько имеет, творит милостыню. Насколько согласует возможность, настолько да действует благая воля. Совершенный да возобладает первым местом добродетели; несовершенный, по крайней мере (saltem) да достигнет второго. Да будет первый преславно велик; да будет второй похвально обилен (в добрых делах). Да будет первый пламенным любителем святой бедности; да будет второй благочестивейшим утешителем бедных святых. Да имеет второй своими покровителями у Бога тех бедных, которых первый радуется иметь соучастниками в добродетели. Да будет первый таковым, каков будет тот, кто возсядет с Господом, когда Он приидет судить; да будет второй таковым, каков будет тот, когда будет предстоять одесную Судящего. Да будет первый таковым, каков будет тот, кто по вечному определению возобладает вечными кровами, да будет второй таковым, кого первый примет (в вечные кровы). Ибо Господь нас увещавает, говоря: «Сотворите себе други от мамоны неправды, да, егда оскудеете, примут вы в вечные кровы» (Луки XVI, 9). 8. Итак, братие, необходимо всем нам, чтобы никто не был ленивым в добрых делах; никто не был безплодным; никто, по любви к настоящему, не презрел будущее; никто, не придавая значение вечному, не взирал, заблуждаясь, только на временное; никто не предпочел телесное – духовному; никто не противопоставил небесному – земное. Положим, братие, наше сокровище на небо, чтобы также возмочь нам и сердце иметь на небе. Ибо необходимо, чтобы куда предшествовало сокровище любви, туда бы последовало и »чувство размышления. Поэтому Истина вещает: «Идеже бо есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше» (Матф. VI, 21). Итак, возлюбим небесное, чтобы сокрыть сокровище на небесах. Желаешь ли знать, где (твое) сокровище? – Испытай, что – любишь. Желаешь ли знать, что – любишь? – Испытай о чем размышляешь. Таким образом случится, что ты познаешь свое сокровище по твоей любви, и твою любовь познаешь по изследованию твоих мыслей. Показывая же каким образом мы можем собрать сокровище на небесах, Господь говорит: «Да будут чресла ваша препоясана, и светильиицы горящими» (Луки XII, 35).

9. Если мы пожелаем принять это слово Господа в буквальном значении, то мы не сможем найти в нем никакой духовной пользы. Ибо какую пользу приносит для спасения души, если кто плотски или чресла препояшет или зажжет светильник? – Духовное разумение ищет иное в «препоясании чресл и в горящих светильниках»; то, именно, что – весьма достойно Божественной заповеди, и что для нашего спасения удобно и соответствующе надлежит быть воспринято. Ибо не напрасно в ином месте Сам Господь говорит: «Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть» (Иоан. VI, 63). Итак, в «чреслах» разумеется плотская похоть, а в «светильниках» означается Вера и христианская Любовь. Таким образом, Господь, заповедуя нам иметь чресла препоясанными, несомненно, предписывает, чтобы мы удерживались от плотской похоти. Повелевая же, чтобы мы имели светильники горящими, Он заповедует то, чтобы мы сияли и горели светом истинной Веры и делами святой Любви. Заповедуя, чтобы наши чресла были препоясаны, Он повелевает, чтобы мы бежали от злых пожеланий и дел; заповедуя же, чтобы наши светильники горели, Он увещавает, чтобы мы любили и делали добро.

10. То, что мы представили из Евангелия, мы сравним с пророческими текстами. Ибо оба Завета установил один Бог, один Господь дал; и хотя оба Завета – различны в отношении времени откровения, однако, суждение о человеческом спасении согласуется в них обоих, которым предписывается, чтобы мы не грешили, и заповедуется, чтобы следовали добрым делам. Итак, чрез блаженного Давида Господь предписывает, говоря: «Отойди от зла, и сотвори блого» (Пс. 33:15). Также чрез Пророка Исаию Он всех увещевает сими словами: «Отъимите лукавства от дущ ваших пред очима Моима, престаните от лукавств ваших. Научитеся добро творити» (Ис. I, 16). То что нам заповедал также чрез святых Пророков и Патриархов, то ныне Господь Сам предписывает. «Да будут чресла ваша препоясана» – что же это, как не – «Отойди от зла»? «Да будут светильницы горящими» – что же это, как не – «Сотворить блого»? «Да будут чресла ваша препоясана» – что же это, как не – «Престаните от лукавства»? «Да будут светильницы горящими» – что же это, как не – «Научитеся добро творити»?

11. Итак, препоясываются чресла верных тогда, когда сдерживается дурная похоть, когда подавляется беззаконная мысль, когда дух противится распущенности, когда чувство отвергает разнузданность, когда попирается роскошество, когда презирается хищничество, когда избегается оскорбление ближнего, когда побеждается гордость, когда подавлена зависть. Горят же светильники верных тогда, когда сохраняется правило правой Веры, когда вседушно пребывают в недрах Матери Церкви, когда презирают земное и стремятся к небесному, когда заботливо сохраняют мир, когда любят друг друга, когда превосходят друг друга во взаимном почитании, когда возрастают в кротости сердца и смирении, когда свободно н радостно творят дела милосердия, и когда в добрых делах стараются угодить Богу, а не людям.

12. Итак, пусть каждый христианин имеет чресла препоясанными, чтобы бежать от распущенности; да имеет светильник горящим, чтобы сохранить целомудрие. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы не восхищать ничего чужого и не красть; да имеет светильник горящим, чтобы от своего имущества поступать милосердно. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы не угнетать более слабого; да имеет светильник горящим, чтобы, когда правосудие безсильно, оказать помощь праведной защиты ⁶. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы не отнимать еду от имеющего; да имеет светильник горящим, чтобы голодающему преподать пищу. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы не лишить одежды одетого; да имеет светильник горящим, чтобы одеть нагого. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы не ограбить ни одного дома; да имеет светильник горящим, чтобы гостеприимно принять странников Христовых. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы бежать гордости; да имеет светильник горящим, чтобы сохранить смирение. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы отогнать от себя зависть и злую волю; да имеет светильник горящим, чтобы по отношению ко всем обнаруживать любовь. Пусть имеет чресла препоясанными, чтобы не явить свои члены «оружием неправды греху» (Рим. VI, 13); да имеет светильник горящим, чтобы явить члены свои орудием праведности пред Богом.

13. Это, братие, – истинное и здравое учение Кафолической Веры. Это – «мера пшеницы», от которой питается челядь Господа Искупителя. От нея мы даем вам, насколько уделил Господь, Самого же Господа постоянно молим, чтбы и нас и вас в страхе благодати удостоил препитать Своею помощью, отъял от нас господство порочной похоти, всем же даровал возрастание и постоянство в любви. Сам Он да препояшет наши чресла, Сам да соделает наши светильники горящими и да сохранит их горящими, чтобы не замерзла наша любовь и не возобладало нами какое-либо беззаконие. Но да даст Господь и Искупитель наш всем благодать. Да дарует всем дар святого просвещения и добродетели. Нам да даст, чтобы то, что слышим от Него, правильно разумели и как подобает творили, и проповедывали вам, довлеющим и соответствующим словом говоря, что подобает делать. Вам же да даст, чтобы то, что вы от Него, чрез служителей Его, слышите, и сердцем разумели и делами сотворили. Итак, да совершается божественное милосердие во всех нас таким образом, чтобы нас, которых Он пожелал, чтобы мы были домоправителями, Он сотворил верными и благоразумными, а вас соделал послушными и смиренными, чтобы ту меру хлеба, которую мы вам даем, мы вместе с вами имели здраво и на пользу. (Sermo I. De Dispensatoribus Domini. Migne. Patrologiæ Cursus Completus. Series Latina, t. 65 col. 720–6).

1. Желая сказать нечто о торжестве этого дня, а также разсуждая об Едином Слове, о Котором намереваемся говорить, мы не обретаем слов, которыми были бы в состоянии выразить что-нибудь более или менее довлеющее. Ибо это Слово есть не нечто, что, быв великим, исчезло, но То, что, будучи рожденным, пребыло; не преходящее, но – вечное; не сотворенное Богом Отцем, но – рожденное; не только рожденное, но – Единородное. Ибо Бог Отец родил от Себя Единое Слово, Которым все создал из ничего. Ибо: «В начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу. Вся тем быша, и без Него ничтоже бысть» (Иоан. I, 1–3). Из того же, что чрез Сие Слово Бог Отец все сотворил, очевидно явствует, что Сие Слово Он Сам родил, а не сотворил. Итак, это Слово – от Бога, Творец – от Творца. Отсюда естественно вытекает, что Он – то же, что – Отец.

2. Таким образом, Бог Сын рожден от Бога Отца; Он – иной по Ѵпостаси, но не – иной по естеству; Он всегда у Отца, всегда с Отцем, всегда – от Отца, всегда – в Отце. Всегда – у Отца, с Которым у Него одна неизмерность (immensités) естества. Всегда с Отцем, с Которым у Него одна вечность естества. Всегда – от Отца, от Которого у Него вечное рождение по естеству; всегда – во Отце, с Которым у Него одно по естеству и равное Божество. И хотя, конечно, Он – иное, чем – Отец, и Тот – иное, чем – Сын, но ни Тот, ни Другой – не инаковый Бог, ибо Отец и Сын – один Бог. Поскольку же возникло слово о Боге Отце и Боге Сыне, то нам достоит сказать, что иное – Отец и иное – Сын, и, тем не менее, нам достоит сказать, что Отец и Сын – один Бог. Ибо, когда говорим, что иное – Отец, иное же – Сын, мы этим показываем, что Родитель и Рожденный – различные Лица; когда же говорим, что Отец и Сын – один Бог, мы этим являем тождественность естества неразделимого Божества. И так различна – Ѵпостась (Persona) Родителя и Рожденного, но – одно естество Родителя и Рожденного.

3. Мог ли бы кто довлеюще и достойно поведать? О чем? – Человек – о Боге, смертный – о Безсмертном, видимый – о Невидимом, подверженный изменению – о Неизменном, о Творце – тварь, о Создателе – создание, о Сотворившем – сотворенное, малое – о Безграничном, временное – о Вечном, уничиженное – о Высочайшем, сотворенное из грязи – о Том, Кто все создал из ничего; Которого всемогущество – несказанно, им же нас туне по благости создал; не меньше же и несказанная благодать, которой Он нас спас по всемогущему состраданию. Который и дело всемогущего творения благодатно совершил, и дело благодатного спасения всемогуще исполнил, Тот – Кто имеет власть произвести и управлять Своею тварью; Тот Кто имеет власть положить и воспринять ради нас Свою душу. Мы скажем ныне и о всемогуществе, – которым Слово, Которое было искони, и было у Бога и было Бог, создало все, что ни было, – и о благодати, в силу которой, Слово, став плотью, пришло взыскать и спасти то, что погибло; будем говорить о всемогуществе, которым Он все создал во времени, и о благодати, в силу которой, в назначенный день Он благоволил быть зачат и в определенный день родиться.

4. Итак, тем, сотворенным во времени немного меньшим, чем – Ангелы, (т. е.) человеком, стал Тот, Кто совечен и ра вен Богу Отцу, Кто всегда является Днем ⁷ святых Ангелов. О Ком истинно сказал Пророк: «Благовестите день от дне спасение Его» (Пс. 95:2). Что иное обозначает «день от дне», как ни – Сына от Отца? Итак, Сын – от Отца, День – от Дня; но, однако, Отец и Сын – не два Дня, но один День; от Отца – Сын, от Бога – Бог: однако, Отец и Сын – не два Бога, но – один Бог. Итак, в одном дне вечности нами познаются Отец и Сын, а в дне времени один Сын является. Воистину, в дне вечности Отец и Сын создали наше тело и душу; во дне же времени Единый Сын восприял наше тело и душу. Христос – во дне вечности пребывающий Единосущным в образе Бога; Христос – во дне времени восприявший единосущный образ раба. Христос – во дне вечности пребывающий богатым, дабы нас создать; Христос – во дне времени ставший бедным, чтобы искупить нас. Во дне вечности – Христос от Бога Отца; во дне времени – Христос Богочеловек от Девы Матери. Во дне вечности – Христос Слово отрыгновенное (Пс. 44:1) от сердца Отца; во дне же времени – Христос Слово ставшее плотью от чрева Девы Матери. Христос – во дне вечности Бог истинный от Бога истинного; Христос – во дне времени обетованный, «исходящий от чертога Своего» (Пс. 18:6). Христос – во дне вечности творящий Ангелов; Христос – во дне времени спасающий людей. Во дне вечности – Христос на небе воскормляющий святых Ангелов; во дне времени – Христос возсоздающий на земле людей. Дабы человек ял ангельский хлеб, Творец Ангелов стал человеком, исполняющий и тех и других и пребывающий неразделимым. Если же так прекрасен Тот Хлеб, Который и Ангелов исполняет чрез взирание на Него, дабы они от Него во Отце насытились, и нас насыщает верою, то да не ослабеем на пути! Этот Хлеб, Который дает Себя Ангелам для радости утверждения, Самого Себя дал людям для искупления здравия, и Тот, Кто – Насыщение Ангелов, для нас стал Врачевством.

5. Внимайте же, возлюбленнейшие братие, величине благодати, и познайте то, что Бог удостоил даровать человеку. Вот Христос – Сын Божий, Бог истинный от Бога истинного и единый с Отцем по естеству, – всегда Сам Собою исполняет святых Ангелов, и, однако, Сын Божий не воспринял ангельское естество. Но Бог, дабы проявил Свою любовь к нам, Сын Его восприял от нас наше естество: и Единый Бог, Который – Хлеб Ангельский, восприял вместе человеческую душу и тело, дабы, воистину, сделал Себя Хлебом людей. Восприял, воистину, и то и другое; и то и другое – святым; и то и другое – чистым; восприял нашу душу без недостатка, восприял нашу плоть со смертностью. Он восприял душу праведную, чрез ко торую дал праведность нашим душам; плоть же Он счел достойным иметь смертной по той причине, чтобы, согласно ей умирая, победить смерть, и, согласно ей воскреснув, через нее также и наши тела воздвигнуть.

6. Великая тайна, возлюбленнейшие братие, великое возвещение Божественной любви! Человек, презрев Бога, отошел от Бога; Бог, любя человека, пришел к человеку. Возлюбил нечестивого, чтобы сделать праведным; возлюбил немощного, чтобы сделать здравым; возлюбил совратившегося, чтобы сделать правым; возлюбил смертного, чтобы сделать живым. И скажем ли еще что более? – Единый Бог настолько возлюбил человеческое естество, то не только освободил его от власти злых ангелов, но даже выше всех добрых Ангелов в Себе Самом одесную Отца спосадил. Естество, которое в первом человеке было взято в плен злым ангелом, оно же теперь во Втором Человеке царствует выше всех благих Ангелов. Естество, которое в первом человеке осквернилось грехом, оно же во Втором Человеке очистило скверну прибывшую от греха. Первый человек от земли – земной; Второй Человек – с неба небес (I Кор. XV, 47). Жена первого человека порочным расположением души – низвергла (decepit); Дева Второго Человека непорочностью девства зачала (concepit) ⁸. В супружнице первого человека диавольская порча нанесла вред обольщенной душе; в Матери же Второго Человека благодать Божия сохранила целыми и дух и тело: духу сообщила твердейшую веру, от тела же отъяла всякую нечистоту. Как несчастным образом ради грехов осужден был человек, так без греха чудесным образом рожден был Богочеловек.

7. Внимайте, братие, путям врачующей благодати, являемой нам божественным благодеянием. Тогда к Еве приступил злой ангел, дабы чрез нее человек, созданный Богом, стал бы отделен от Бога; ныне к Марии приступил Гавриил, чтобы возвестить людям возстановленную жизнь. Чрез преступление первого человека диавол начал владеть побежденным человеком; чрез благодать Второго человека он начал быть побеждаем человеком; над первым – он начальствовал; Вторым – он был пленен. Через того – он нас держал пленными; через Этого отослал нас свободными. Первый Адам был для нас виновником преступления, Новейший Адам был для нас Виновником благодати. Тот, созданный из грязи, произвел земных; Этот – Рожденный от Духа Святого, соделал нас небесными. Чрез того мы потеряли первую благодать; через Этого снова восприяли более полную. Тот, поистине, вложил в нас порчу греха, с которой мы рождались для наказания; Этот совнес нам благодать оправдания, дабы мы возродились для царствования. Чрез того – плотское рождение сделало нас сынами века; чрез Этого – духовное рождение явило нас сынами Божиими. Тот – нас живых подавил; Этот – сотворил нас цвести добродетелями. Тот – чрез пороки изринул нас, куда первый сошел; Этот – воздвиг нас чрез добродетели, куда первый восшел. Тот, воистину, первый сошел во ад; Этот – первый восшел на небо.

8. Впрочем, братие, достоит, чтобы в день Рождества Господня, вам еще торжественнее познавался день Воскресения Господня. Ибо Единый Бог, как удостоил ради нас родиться, так удостоил ради нас и умереть во плоти, и благоволил также воскреснуть. Этот день есть день Посещения, тот день – Искупления. Дело же благодати, в силу которой Единосущный Бог сотворил нас спасенными, Он начал зачавшись во чреве; это же самое дело благодати Он завершил, возставши от гроба. Зачавшись во чреве, Он стал участником нашей смертности; возстав от гроба, Он соделал нас участниками Своей жизни.

Итак, все будем ныне молить Господа, чтобы как в этот день Он даровал радость Своему народу, так чтобы Он привел также и к тому дню в радости и мире и сохранил свой народ в вере и любви. Аминь.

Sermo II. De duplici Nativitate Christi, una aeterna ex Patre, altera temporali ex Virgine. Migne. P. L. t. 65 col. 726–9.

1. Вы знаете, возлюбленнейшие братие, что этот день, который ежегодно празднуется нами в честь Господа, едиными устами верных с честью именуется «Епифанией» ⁹. И так как это слово – греческое, то многим латинянам неизвестно, что оно обозначает. Поэтому вот, хотя все латиняне произносят это наименование, однако, случается так, что не все понимают, что они говорят. Поэтому – хорошо, чтобы все согласно празнующие сегодншний день Епифании, и не знающие, почему он так называется, чрез пояснение сего наименования познали таинство (sacramentum) этого дня. Ибо подобает, чтобы верные праздновали торжество этого дня, и не годится, чтобы причина торжества им была неизвестна. На основании чего, так скажем, христианская Вера называет этот день Епифанией? – «Епифания» в переводе значит – «явление». Мы держимся предания от Отцев, что Единородный Сын Божий, после того как во времени родился во плоти, в этот день был явлен пришедшим Волхвам, от которых принял поклонение (adoratus erat) в предложенных ими дарах. Ибо Тот же Бог, Который заповедал в Ветхом Завете приносить Себе в жертву начатки (Исх. XXV, 2), Он Самый, родившись как Богочеловек, начатки язычников посвятил Своему служению. Свидетельствует Апостольский авторитет: – «Един Бог, Иже оправдит обрезание от веры, и необрезание верою» (Рим. III, 30): – несомненно обозначая именем «обрезания – иудеев, а – «необрезанием» – язычников.

2. Они являются двумя стенами, которые приходят из разных направлений и в единстве веры сходятся к Камню, Который сделан во главу угла. Одна стена пришла от иудеев, другая – от язычников. Долго они были разделены друг от друга, когда верили по разному; (но вот) был положен в середину Краеугольный Камень, Который свел к Себе обе стороны, и обе стали названы одним именем, и стали единым в единстве наименования, как соделались единым в единой благодати таинства. Ибо во Христе, Который – «мир наш, сотворивый обоя едино» (Еф. II, 14), иудеи и язычники стали едино, которых единство веры обозначает единое наименование христианского имени. Итак, к Краеугольноому Камню пришли обе стены и, воистину, сотворили единство угла веры. Из этих двух стен, одна была приведена тогда, когда Ангел возвестил рождшегося Христа иудейским пастырям, а другая стена была приведена тогда, когда явилась новая звезда языческим волхвам.

3. Первые – были начатками от иудеев, а вторые – стали начатками от язычников; первые – приведены из близи, а те восприведены из далека. Ибо из близи – были иудеи, которые почитали Бога; из далека – были язычники, которые служили идолам. Таким образом, вот что обозначали пастыри, которые пришли из близи, когда родился Христос, и волхвы которые были приведены из далеких краев. Так как они не были иудеями, то, придя, они возвещают, что пришли искать Царя Иудейского, и говорят, что пришли поклониться Ему (Матф. II, 1–2). Что же это, возлюбленнейшие братия, что эти волхвы ищут поклониться Царю Иудейскому, когда сами они не иудеи? И какому Царю? Не Ироду же, а – Христу. Они хотят поклониться Царю недавно рожденному, и не кланяются царю, поставленному некоторое время тому назад. Желают поклониться Отрочати, сосущему молоко, и не кланяются царю, который правит народами. Но и от Ирода, царя иудейского, уже были рождены сыновья, которые должны были бы воцариться со смертью отца, ибо когда умер Ирод, в Иудеи царствовал Архелай, а правление Галилеей получил Ирод младший.

4. Архелай – рожден во дворце; Христос – в хлеву. Родившись, Архелай был положен в серебряную постель; Хри стос же, родившись, был помещен в малейшия ясли. Тот, быть, может, был окутан драгоценными шелками; Этот – обвит беднейшими пеленами (pannis). И все же, тот – рожденный во дворце, презрен ими, а Этот – рожденный в хлеву – ищется ими. Того – совершенно и не поминают волхвы; а Этому, когда Он найден, – они приносят коленопреклонное поклонение. Совершенно презрен перворожденный царь, а Перворожденный беднейшей Женщины является Предметом поклонения в приношении даров. Кто же Этот Царь Иудейский, Которому несут как бедному, покланяются как Богу? – Бедный – в яслях, безграничный – на небе; бедный – в пеленах, драгоценный – в звездах, узнав о рождении Кого, «Ирод смутися, и вся Иерусалима с ним» (Матф. II, 3).

5. Почему ты так волнуешься, Ирод? После того, как ты услышал о Царе Иудейском, ты волнуешься, бываешь одержим подозрениями, воспламеняешься порывом зависти, и поэтому замышляешь убить родившегося Царя. Напрасно твое волнение и, воистину, необосновано то, что ты полагаешь. Тот Царь, Который родился, не пришел, воюя с царями, властвовать, но пришел, умирая, чудесным образом, покорить (Себе); и не для того Он родился, чтобы наследовать тебя, но чтобы в Него истинно уверовал мир. Ибо Он пришел не для того, чтобы, живя, бороться, но чтобы, быв убитым, восторжествовать; и не для того, чтобы требовать Себе дани в золоте от других народов, но для того, чтобы ради спасения народов пролить драгоценную Кровь Свою. Напрасно, завидуя, ты боишься заместителя, у Которого, уверовав, ты должен был бы искать спасения: ибо, если уверуешь в Него, – ты будешь царствовать с Ним; и как ты принял от Него временное царство, так примешь и вечное. Ибо хотя царство Этого Бедного – не от мира сего, но Им управляются царства, находящияся в мире. Ибо Он – Мудрость Божия, Которая говорит в Притчах: «Мною царие царствуют» (Притч. VIII, 15). Это Отроча есть Слово Божие; Это Отроча – Сила и Мудрость Божии. Если ты в силах, замысли нечто против Мудрости Божией. Ты поглощен своим опасением, и находишься в неведении. Ибо ты не имел бы никакого царства, если бы не принял его от Сего Отрочати, Которое ныне родилось; Отрочати, Которое ныне названо волхвами Царем Иудейским; Он же – Творец и Господь Ангелов. Поэтому, Кого детства боишься Родившегося, тем более должен ты бояться всемогущества Судящего. Не должно тебе бояться (Его, как) наследника твоему царству, но (бойся Его, как) праведного осудителя твоего неверия.

6. Итак, в то время как волхвы покланяются Ему, и ты бы поклонился Ему так же, а не с обманчивой хитростью отдавал распоряжение волхвам: «Шедше», говорит он, «испытайте из вестно о Отрочати: егда же обрящете, возвестите ми, яко да и аз шед поклонится Ему» (Матф. II, 8). О, ложная готовность! О, нечестивое неверие! О, беззаконие обмана! Если ты, действительно, задумал поклониться Сему Отрочати, то почему из-за Него убил многих отрочат? Кровь невинных Младенцев, которую ты пролил по причине веры (в искренность твоего намерения), свидетельствует, чего ты хотел от Сего Отрочати. И всеже ты не только не нашел Сие Отроча, но и тем отрокам не причинил ни малейшего вреда; воистину, ты не знаешь, что сделал то, что для них имело пользу. Ибо благодаря свирепости твоей они стали мучениками, те которые по детству своему были невинными, когда по благодати Этого Отрочати они приобрели благую Возможность умереть за Него, раньше чем могли бы исповедывать Его пред людьми. Итак, это – То Отроча, Которое сотворило мир, Которое царствует миром, Которое творит все, что желает, Которое все распределяет чудесным и возвышеннейшим порядком: это устраивает, то деает; Оно соделало, что благодаря твоей бешенной зависти, эти отроки восприяли драгоценную смерть: и что не мог бы ты им дать, действуя во блого себе, то, поступая на осуждение себе, ты делаешь как враг. Чтобы благодаря тебе привести их к торжеству, Он допустил тебе убить детей. Так, тебя допустил до беззакония, их привел к венцу победы (palmam). Один и Тот же – всемогущий Господь, Который бедным странствует; Один И Тот же, Который удостоил бежать от твоето неверия, величества Которого ты не можешь избежать. Ибо бежит Он не по человеческому страху, но по божественному домостроительству (dispensatio); бежит не по необходимости, но по Своей власти. Таким же образом Он удостоил бежать в Египет, как позднее благоволил взойти на крест; и по той же Своей власти Он скрывался в Египте, с какой, будучи молодым, Он повис на древе. Ибо Один и Тот же – Восприявший смерть и Податель жизни; Один и Тот же – Безсмертный от Отца и Смертный от Матери: Своею властью – Умирающий, Своею властью – возстающий.

7. Итак, из того что Это Отроча родилось, не значит, что тем самым Оно находится в числе жалких смертных; ибо Оно – «Чаяние языков». Кровь Сего Отрочати не пролилась с кровью тех отроков (которые были убиты Иродом), ибо Она – единственная, пролившаяся во оставление грехов; и те все мальчики безполезно бы умерли и не спаслись бы, если бы не излилась Его Кровь. Но, конечно, Это Отроча умрет: ибо если Оно не желает умереть, ничто не родится. Умрет же Оно не для того, чтобы удовлетворить твою свирепость, но чтобы совершить Свою милость: Его привело к смерти Его человеколюбие, а не чуждый злой замысел. Умрет не для того, чтобы ты, неверующий, цар ствовал во век, но чтобы верные царствовали с Ним на небе. Умрет – не для того, чтобы потерять царство, но чтобы приобрести тех, которые будут царствовать. Умрет не с тем, чтобы потерять краткую жизнь, но чтобы передать – вечную. Умрет не как раб беззакония, по как Господь величия. Умрет не в узах необходимости, но по свободной воле. Умрет чудесно, умрет милосердно, умрет так, как – никто, умрет по Своей власти, чтобы все исполнить по Своей воле. Милосердно умрет для того, чтобы воскреснуть, царствовать над всеми народами. Умрет.... Богочеловек, восприявший веру Девы.... ¹⁰.

8. Если ты не ведаешь истинного Божества Сего Отрочати, то внимай звезде, светящей на небе, предшествующей волхвам и показывающей путь для неведущих. Эта звезда никогда прежде не появлялась, ибо ее сейчас создало Сие Отроча и послало, как предпутие, чтобы волхвы пришли к Нему. Воистину, Сие Отроча, как бедный, лежит в яслех, но Он – Великий на небе. Допускает носить Себя руками на земле, но заповедует Небесным Силам служить Себе. Что же ты взираешь на детский возраст, и не разумеешь Его божественной власти?Так были, воистину, тесно соединены (singulariter) Божественное естество Сего Отрочати и естество человеческое, и то и другое естество – полное, и то и другое – содинившееся друг с другом, и не смешенное друг с другом и не разделимое друг от друга. Ибо Того же Самого Сына Мария имела рожденным от Себя, Кому звезда показала должное служение. Того же Самого Мария родила Богочеловека в Вифлееме, Кого звезда возвестила волхвам, бывшим на Востоке, Итак, волхвы поклонились и познали Сего Сына Девы – Богочеловека.

9. Теперь узнай, что они принесли в жертву, и познай во что уверовали. Евангелист говорит: «Пришедши в храмину, видеша Отроча с Марией Материю Его, и падши поклонишася Ему: и отверзши сокровища своя, принесоша Ему дары, злато и ливан и смирну» (Матф. II, 11). Этими тремя родами подарков возвещается в Том же Христе и божественное величие и царственная власть и человеческая смертность. Ибо ливан служит для жертвы, золото принадлежит к дани, смирна принадлежит к погребению мертвых. Все это святая вера, воистину, не перестает предлагать, пока в Того же Единого Истинного Бога, истинного Царя и истинного Человека верует и познает истинно умершим ради нас.

10. В приношении ливана постыждается Арий, который требовал, чтобы жертва долженствовала быть приносимой только Отцу. В приношении смирны постыждается Манихей, который не верует во Христа истинно бывшего мертвым ради нашего спасения. В приношении злата, действительно, постыждаются и тот и дру гой, ибо и Манихей не верует в рожденного Царя от семени Давидова по плоти, и Арий пытается Единосущному Богу приписать рабство естества. Отсюда, и тот и другой не познали Царя, верою в Кого они могли бы царствовать, но по причине преступления неверия – будут наказаны: ибо один отрицает во Христе истинность Божества, а другой – истинность плоти. В этих же самых дарах (волхвов) постыждается также и Несторий, который пытался разделить Христа на два лица; когда бы он разумел, что волхвы не иное Богу и иное Человеку, но Единому Богочеловеку те же дары коленопреклонно принесли. Итак, не разделяется на лица Тот, Кто обретается нераздельным в приношении даров волхвов. Посему, истинно, Один и Тот же почитается этими дарами и познается Один и Тот же Богочеловек. Это же самое приношение даров постыждает также Евтихиево безумие, который не желает во Христе возвещать обе истинные природы. Разрушает истину этих даров тем, что пытается возвестить во Христе одно естество.

11. Итак, мы, возлюбленнейшие братие, принесем Христу, без сомнения в вере, то, что волхвы познали принести в дарах, чтобы наше жертвоприношение веры Христу было таким же исповеданием истинного Божества и Человечества (в Богочеловеке). Эти дары единодушно принесем с волхвами, и всем расположением сердца устремимся в Царство Святых. Не будем держаться пути ветхой жизни, но, в смирении соблюдая божественные заповеди, изменим путь, и будем шествовать тем путем, которым заповедал Господь, для того, чтобы возмочь нам придти в Отечество, где мы будем безконечно радоваться с Самим Господом. Ибо путь человека – это его жизнь. Кто живет дурно, тот держится пути заблуждения; кто живет доброй жизнью, тот шествует путем истины. Посему, кто шел путем блуда, пусть держится (отныне) пути целомудрия; кто держался пути алчности, пусть держится пути милосердия; кто шел путем обмана, пусть шествует ныне путем чистоты. Будем добре шествовать верою, чтобы нам придти к надежде, где будет наша радость полной, ибо исполнится во благих желание наше, чрез Того, Кто живет и царствует во веки веков. Аминь.

Sermo IV. De Epiphania, deque Innocentum nece, et muneribus. Magorum. Migne. P. L. t. 65 col. 732–7.

1. Вчера мы праздновали Рождество во времени Вечного Царя нашего; сегодня мы празднуем победоносное страдание воина. Вче ра Царь наш, облекшись в одеяние плоти, изшед из дворца Девического чрева, удостоил посетить мир; сегодня воин, исходя из шатра тела, как победоносец перешел на небо. Тот ¹¹, сохраняя величие вечного Божества, восприяв рабское опоясание (cinctorium) плоти, вошел в лагерь будущих борцов века; этот ¹² – отложив тленное одеяние плоти, восшел в небесный дворец, чтобы царствовать во веки. Тот – снизошел, обложенный плотью; этот – восшел, венчанный кровью. Тот – снисшел при радости Ангелов; этот возсшел, побиваемый камнями. «Слава в вышних Богу» (Лк. II, 14) ликуя, воспевали вчера святые Ангелы; сегодня, радуясь, они восприняли в свой лик Стефана. Вчера Господь исшел из чрева Девы; сегодня раб ¹³ вышел из темницы плоти ¹⁴. Вчера Христос ради нас был повит пеленами; сегодня Стефан одет Им в торжественное одеяние ¹⁵ безсмертия. Вчера малые ясли носили Христа Младенца; сегодня безмерность неба прияла торжествующего Стефана. Господь сошел один, чтобы вознести многих; Царь наш смирил Себя, чтобы возвысить Своих воинов. Ибо Тот, Кто для Своего Тела уготовал утробу Девы, Тот же Своему Мученику удостоил открыть небо. Господь Христос не возгнушался войти в малое чрево, чтобы ширина небес приняла душу Стефана.

2. Нам необходимо – познать, возлюбленные братие, каким оружием был препоясан Стефан, чтобы он возмог стать выше бешенства иудеев и сподобился так счастливо торжествовать победу. Ибо не малое – дело такая сила и такой триумф! О, не слабым оружием он возмог быть предснабженным, что его не возмогли победить многие! Ибо в нем возсияло знамение непобедимой силы, которую не устрашила бешенная свирепость и не победили удары побивающих каменьями. Среди до такой степени разъяренных он пребывал невозмутимым, и средь страданий от камней был в безопасности (securus), чтобы верою убедить неверие иудеев и благословляя молиться за побивающих. Какой же это великий и непобедимый род оружия, будучи снабжен которым, он увещевал беснующихся, и не боялся; не противился побивающим каменьями, но, терпя, победил; и, будучи убитым, живой и увенчанный восшел горе в жилище Небесного Царства? – Нет сомнения, что он находился внутри царской крепости, которая никоим образом не могла быть побежденной врагами с тех пор, как Царь наш, хотя и высочайший, пришел ради нас смиренным, но не мог придти, не имея с собою даров. Ибо Он принес Своим воинам великое дарствование, которым не только обильно их обогатил, но также и укрепил их, сделав непобедимыми для борьбы. Ибо Он принес им дар Любви, которым привел людей в общение с Божеством. Итак, то что Он принес, Он раздал, не для Себя что-то уменьшил, но чудесно и Своих верных обогатил бедность, и Сам пребыл исполненный безпредельными сокровищами.

3. Итак, та Любовь, которая свела Христа с небес на землю, она же и Стефана возвысила от земли на небо. Любовь, которая предшествовала в Царе, она же в последствии возсияла в воине. О, поразительная во всем сила Спасителя! О, воспеваемая непрестанно благодать Искупителя! Он явил в Матери вечное чудо девства; Он показал в Мученике знамение непобедимой Любви. И как целомудрие пребывало непорочным в Деве, так сила Любви сохранилась непобедимой в Мученике. И как в Матери Господа девство не могло быть нарушенным, так Любовь Христова не могла быть побеждена в духе Мученика таким действием разъяренных (мучителей). Итак, Стефан, дабы сподобиться принять венец своего звания, возымел Любовь как оружие, и ею во всем победил. По любви к Богу он не отступил перед бешенными иудеями; по любви к ближнему он ходатайствовал за побивающих каменьями. По любви он убеждал заблуждающихся, чтобы они исправились; по любви он молился за побивающих каменьями, чтобы они не были наказаны. Поддерживаемый силою Любви, он победил жестоко беснующегося Савла, и кого имел на земле гонителем, того удостоил иметь на небе общником. Она, святая и неистощающаяся Любовь, удостоила молитвою приобрести тех, кого не могла обратить увещанием. Ибо, братие, не должно думать о Стефане, что он тогда любил врагов, когда молился за них, и не любил их тогда, когда порицая их неверие, увещал. Прочь такая мысль о душе Мученика, поспешавшего в небесный дворец! Ибо та же самая любовь, которая в порицании обладала строгостью суждения, в молитве соблюдала крепкое терпение. И потому в молитве можно было услышать нежность, что не без любви была строгость в порицании: и в том самом – в молитве ли или в порицании – блаженный Стефан сохранил любовь, ибо целью и того и другого было спасение заблуждших, и образ святой молитвы его показал, что то порицание не по ненависти, но – по любви.

4. Так поступая, блаженный Мученик и присутствовавшим явил любовь и последующим поколениям оставил величайший на пользу пример. Ибо он показал двоякий образ служения (industriam) Домоправителя Церкви, явив, что для исправления ошибки кого-нибудь согрешившего и не должно не доставать порицания на устах, и (в то же время) долженствует обильно простираться к Богу смиренное моление за него: дабы поступивший дурно и был приведен в смущение относительно злого дела, и был поддерживаем молитвой за него к Богу. Таким образом, та же самая любовь и в устах исправляющего говорит справедливо, имея целью – исправить заблуждающегося, и в сердце соблюдает терпение, чтобы с чистым чувством любви излить молитву за заблуждающегося. Тот же, кто не будет порицать заблуждающегося, будет судим за небрежность; а тот, кто не станет молиться за него, осудится за его гибель. Поэтому, братие, если когда кто бывает порицаем ради спасения души, пусть не принимает с презрением увещание любви, а также пусть не сосредоточивается всецело на представляющейся скорби, но да помышляет, какую великую он приобретает от этого пользу. Ибо для того его увещавают, чтобы исправить от злых дел. И, однако, как только (пастырь) увидит, что некоей жестокостью (своих) слов он воспалил, пусть явит любовь в сердце, чтобы устудить (пламень огорчения). Ибо для того бодрствует в устах упрек, чтобы в сердце не уснула молитва. И этим, в том и другом, благоразумно проявляется забота к согрешившему, чтобы человек, будучи упрекаем за грех, смутился и отстал от злых дел, и благодаря молитве, по милости Божией, был спасен. Ибо и Св. Писание говорит: «Егоже бо любит Господь, наказует, биет же всякого сына, егоже приемлет» (Притч. II, 12).

5. Итак, движимые любовию Христовой, мы и благих увещаем, чтобы они пребывали в добре; и дурных понуждаем, чтобы отстали от зла. И особенно в этих двух Святых (т. е. Апостолах Стефане и Павле) нам показывается двойное знамение спасения: чтобы тот, кто благ, подражал постоянству любви в Стефане; а тот, кто дурен, следовал примеру обращения в Павле. И тот, кто благ, да соблюдает до конца это подобие; а – кто дурен, как можно скорее да отступит от своего извращения. Ни благого человека да не сделает небрежным воображение о своей праведности; ни дурного – размышление о беззаконии да не приводит в отчаяние: но первый еще крепче да держится добра, чтобы не пасть, а второй скорее да бежит от зла. Благой да боится, чтобы не пасть, дурной да старается, чтобы подняться. Итак, тот кто – дурной, пусть падет вместе с Павлом на землю, чтобы и возстать вместе с ним в добре: ибо и он упал дурным, а возстал благим. Пал на землю беззаконным, возстал – праведным; пал – лютым гонителем, а возстал – верным проповедником. Упав беззаконным, он потерял зрение телесное, возстав же, став праведным, он восприял зрение сердца. Итак, он сочислен со Стефаном, стал овцею из волка. И вот ныне Павел ликует со Стефаном; со Стефаном наслаждается светом Христовым; со Стефаном радуется; со Стефаном царствует. Ибо куда первым вошел Стефан, мучительно убитый (trueidatus) камнями Савла, туда последовал Павел, поддерживаемый молитвами Стефана.

6. Какова же жизнь там, братие мои, где ни Павел не постыждается за убийство Стефана, но Стефан радуется о содружестве Павла, ибо в обоих радуется любовь! Так любовь в Стефане победила ярость иудеев; любовь в Павле покрыла множество грехов; любовь в обоих равным образом привела к тому, чтобы возобладать Царством Небесным. Итак, любовь – источник и начало всех благ, превосходная защита, путь, ведущий на небо! Тот кто шествует в любви, не сможет ни заблудиться, ни убояться. Она сама направляет, сама защищает, сама приводит. Поэтому, братие, так как Христос учредил лествицу любви, по которой каждый Христианин сможет подняться на небо, крепко держитесь чистой любви, проявляйте ее между собой, и, шествуя ею, восходите в высь! Бодрствуйте в добрых делах, чтобы вам возмочь прибыть к вечным наградам, воспомоществуемым благодатию Спасителя, Который живет и царствует во веки веков. Аминь.

Sermo III. De Sancto Stephano Protomartyre, et Conversione S. Pauli. Migne. P. L. t. 65, col. 729–32.

1. Насколько желаю преподать вашей святыне долженствующее слово о любви, настолько вижу себя еще большим должником любви, и не нахожу каким образом я бы смог словами выразить достохвальность любви, в которой мы должны в течение всей нашей жизни в этом веке, возрастать во взаимной любви, и, как нам заповедано, всегда быть должными ее воздавать. Ибо и блаженный Апостол Павел, хотя и предписал, чтобы мы были свободными от всех долгов, однако, желал, чтобы мы всегда были связаны долгом взаимной любви, говоря: «Ни единому же ничимже должни бывайте, точию еже любити друг друга» (Рим. XIII, 8). Это – summa апостольского учения. Это – советы отеческой любви, чтобы мы никому ни в чем не были должниками, как только взаимно любили бы друг друга. Когда же мы никому ничего не должны, то да не остановимся на этом слове, но услышим и сотворим то, что следует за сим, именно – да любим взаимно друг друга, и найдем святую любовь, которой всегда воздадим долженствование, и примем как долг её возвещение ¹⁶. Великая вещь – любовь, возлюбленные братие, которую, как учит Апостол, нам заповедано так воздавать, чтобы тем не менее безпрестанно иметь заповедь быть в отношении её в долгу. О, добрый долг любви, святой долг, долг, изобилующий небесными воздаяниями, долг во всем исполненный вечными богатствами!

2. Великия, братие, мы приобретаем блага, благодаря этому долгу; огромные воздаяния уготовляем таковым приобретением! Ибо пока намм воздается и вменяем себе в обязанность иметь любовь, все наше беззаконие отпускается и очищается. Вот эту-то любовь блаженный Давид умолял, чтобы она была ему дана, ради очищения своих беззаконий, когда плачевно молился Богу о тяжком грехе. Ибо когда, быв плененным некогда обольстительным видом, он сотворил прелюбодеяние с женой своего воина, и вторым преступлением еще убил невинного мужа, и после совершения греха быв обличен словом чрез Пророка, и после исповедания быв возсоздан врачующим (medicinali) ответом Пророка, он в то время испустил слова жертвы покаяния, пав ниц в молитве; как велико он умолил ими праведного Бога, Царя царствующих и Господа господствующих! Известно, что между иными словами, он так говорил: «Отврати лице Твое от грех моих, и вся беззакония моя очисти» (Пс. 50:11), и так как он знал, что без любви нельзя принести дара, он так присовокупил: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (ст. 12). А что чистое сердце – жилище любви, Апостол учит этими словами, говоря: «Конец же завещания есть, любы от чиста сердца, и совести благия, и веры нелицемерные» (I Тим. I, 5).

3. Поэтому нам надлежит внимательно разсмотреть две вещи в этих пророческих словах: первое – что он умолял отстранить от себя; второе – что он желал получить для себя. Ибо он просил очистить его беззаконие, создать же в нем чистое сердце, дух прав обновить во утробе его. Что же такое – беззаконие, как не – извращенное желание? И что такое – чистота сердца, как не – святая любовь к Богу и к ближнему? Итак, говоря: «Отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти», и немедленно присовокупляя: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей», что иное сказал Пророк, как не – «очисти во мне скверну извращенной похоти и дай мне благодать любви»? – Отыми от меня похоть, по причине которой я могу быть осужден, ж даруй мне любовь, благодаря которой я заслужил бы увенчание. Отыми от меня похоть, по причине которой скорбят и воздыхают в непрестанном мучении, и дай мне любовь, благодаря которой безконечно царствуют на небе. Ибо если я буду иметь любовь, которую буду воздавать как долг, и буду иметь своим долгом её возвещение, я не убоюсь беззакония, так как буду совершенно свободен от непрестанного мучения за него. Итак, хорошо предписал Апостол, чтобы мы ничего никому не были должны, как только, чтобы взаимно любили друг друга, ибо благодаря сему долгу, от нас отнимается все множество грехов, ибо – «Любовь покрывает множество грехов» (I Петр. IV, 8). Да не подумает кто, братие, что нам необходимо воздать любовь с той целью, чтобы когда нибудь пе рестать быть должниками в воздаянии. Ибо когда любовь воздается, она еще более долженствует, и этим еще более приобретается, ибо воздается соразмерно с тем, как долженствует. Так что, если кто не будет считать себя всегдашним должником любви, да не возрадуется, будучи разрешенным от долга, но да сокрушается, что он лишился дара любви. Ибо тот кто ее лишился, тот и не имеет ее, так как расточительный должник (в делах любви) не потерял бы ее для воздаяния, так как он принял ее так, чтобы всегда воздавать и всегда иметь. Поэтому тогда познает человек, что потерял то, что принял, когда не сможет воздать то, что должен был.

4. Но кто-нибудь, быть может, скажет: «Кому я должен? или кому мне подобает воздавать любовь?» Отвечаем: – любовь должна воздаваться всем людям, т. е. знакомым и незнакомым, и благим и злым, и друзьям и врагам. Ибо когда блаженный Апостол сказал: «Дондеже время имамы, да делаем благое ко всем, паче же к присным в вере» (Гал. VI, 10), очевидно явствует, что в деле любви, действительно, одно предпочитается другому, но никто не исключается из благодеяний любви. Итак, любовь эта – свята, чиста, или лучше скажем, Христианская любовь долготерпит, милосердствует: не завидит, не превозносится, не гордится, не безчинствует, не ищет своих си, не раздражается, не мыслит зла, не радуется о неправде, радуется же о истине, вся покрывает, всему веру емлет, вся уповает, вся терпит; любы, которая николиже отпадает» (I Кор. XIII, 4 и дл.). Вот, она обнимает друзей, простирается к врагам, воздает хотящим быть друзьями, спешит к нежелающим быть врагами: тех удерживает, этих приобретает; тех услаждает, чтобы из друзей не сделались врагами; этих приглашает, чтобы стали из врагов друзьями.

5. Вспомним, братие, слова Господа, говорящего: «Любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас, и молитесь за творящих вам напасть и изгоняющия вы (Матф. V, 44). Вот Господь заповедует простирать любовь даже к врагам, и даже на гонителей распространять благоволение христианского сердца. И какова – плата за таковые дела? или каков дар будет для повинующихся этой заповеди? – Он Сам показал уготованную награду за любовь; Тот Кто Духом Снятым удостоил туне излить самую любовь. Сам нам скажет, если будем достойны, что будет воздано за любовь; Тот Кто благоволил нам недостойным дать эту любовь. Итак, Господь скажет, скажет, и подобающим словом возвестит величину Своего обещания. «Да будете», сказал Он, «сынове Отца вашего, иже есть на небееех» (ст. 45). Когда Он предписал любить врагов, быть может, было горько слушающему то, что было заповедано: но вот, сладко – то, что обещается повинующемуся (заповеди). Итак, пусть в сердце удерживается наслаждение этой сладостью, и да превзойдется трудность этой горечи. Те, кто возлюбят своих врагов, и будут делать добро ненавидящим их, будут сынами Божиими.

6. Чем же приняты будут эти сыны Божии, возвещает Апостол, говоря: «Самый Дух спослушествует духови нашему, яко есмы чада Божия. Аще же чада, и наследницы: наследницы убо Богу, сонаследницы же Христу» (Рим. VIII, 16–17). Итак, услышьте, христиане, услышьте, сыны Божии, услышьте, наследники Божии и сонаследники Христу. Чтобы наследовать Отеческое наследие, не только к друзьям, но и к врагам простирайте любовь. Никто да не отталкивает любовь, которой сообща обладают благие люди. Все вместе имейте ее, и дабы возымели еще больше, прострите ее и на добрых и на дурных. Она – общее обладание благих, не только – земное, но и – небесное, и тем самым личность участника ничто не приводит в ней к съужению. Настолько же возрастает любовь, насколько уменьшается похоть (cupiditas); и того любовь делает всегда свободным, кого не задержит похоть пленником мира. Как говорит Апостол, любовь есть дар Божий: «Любы Божия излияся в сердца наша Духом Святым, данным нам» (Рим. V, 5). Похоть – ловушка диавола, не только – ловушка, но также и меч: тою – он пленил несчастных, этим – убил пленных. Любовь – корень всех благ; похоть – корень всех зол (I Тим. VI, 10). Похоть всегда терзается, пока не успокоится в обладании. Любовь же всегда радуется, ибо насколько умножается, настолько обильнее расходуется, и тем самым, как в приобретении беднеет добивающийся вкусить беззаконие, так в воздаянии обогащается воздаятель любви. Мятется похоть, пока не найдет отмщения за оскорбление; спокойна – любовь, пока наслаждается дарствованием.

Sermo V. De caritate Dei ac proximi. Migne P. L. t. 65 col. 737–40.

1. Рождение (в вечную жизнь) ¹⁷ такового Мученика, т. е. блаженного Киприана, когда он исшед из земных и смертных членов, пришел к награде вечной жизни, и поручил нам учение своего святительства и победу мученичества, сделало день светлым и как-то более свободным от временной скорби. Ибо пока, исповедуя, Епископ страждет между опасностью жестокой смерти и славы благочестивого подвига, Церковь состраждает в молитве. Кто же не знает или, лучше сказать, кто не познает при здравом разсуждении, что тот самый праздничный день, который возвращается нам ныне годичным кругом, для благочестивых душ и христиан того времени был днем полным волнения: ибо пока Святитель одерживал верх в борьбе против диавола, трепетало благочестивое ожидание народа, чтобы и вера противилась гонителю и не поддалась льстящему плоти, и чтобы Пастырь предшествовал и не оставил стадо, и оставленное (прочь сама такая мысль!) не восхитил волк? Скорбела тогда Церковь о взятии из своей среды светлейшего Святителя, однако, и радовалась, что Мученик Христов стал победителем над простертым врагом. В памяти было похвальное учение, перед глазами была удивительная добродетель, когда таковой служил Богу тем, что учил, и увещал и других делать; и уже не словами, но делом явил; с несокрушимой твердостью сохраняя веру, которая была в его проповедях, и подавая пример дел; веруя и имея уверенность во Христе, умершем за спасение всех, так чтобы и самому не отвергнуть быть убиенным за имя Его. Таким образом, Кровию Того, Кого он был искуплен в то время, когда был недостойным, ныне ради Него он излиял свою достойную кровь; и Кровь Кого он с верою пил в этой жизни, от Нея он веровал возможным получить для себя вечную жизнь.

2. Тот, Кто дал закон, дал им и благословение, чтобы они шествовали от силы в силу: от силы искреннейшей веры, в силу твердейшего подвига. Так, Святый Киприан уверовал в сказанное: «Кто любит Мя, Мне да последует» (Иоан. XIV, 23; XII, 26) и «Веруяй в Мя не умрет во веки» (Иоан. XI, 26). И верный Отец ¹⁸ последовал стопам Спасителя. Не устрашаясь, он презрел распоряжения властителей и эдикт судей. С готовностью он восприял удар палача, и даже смерть сама сохранила дух его, покорный единому Богу. Так, ничто не оторвало его от ограды и охраны Пастыря: ни место изгнания, ни жестокий чиновник, ни время гонения, ни страх пред судьей, ни надвигающийся меч, ни близкий конец. Ибо, и в изгнании находясь, он был отделен лишь телом, а не духом – от Церкви, с которой был соединен; и он заботился о пропитании для бедных; и, скрываясь в потаенных местах, имел наблюдение над поведением (паствы); и, заключенный властью, оберегал целомудрие дев; и, представленный на суд, увещевал клир к бдительности; и, преследуемый угрозами, сохранял твердую совесть; и, лукавым образом уничтожаемый, оберегал духовную осторожность; и, неправедно осуждаемый, соблюдал христианское терпение. Частыми посланиями увещевая народ, он снабжал нуждающихся обильными милостынями, а мучеников, ради успеха в их подвигах, он понуждал убеждениями и примерами, и пока не положил свою душу, он не оставил этой заботливости.

3. Итак, он сохранялся и сохранял, – своей скорби совершенный презритель, добродетели другого заботливый охранитель, более боящийся роскошества, нежели скорби, более стоящий на страже от диавольских услаждений, нежели устрашающийся многочисленных мучений. Он бодрствует за веру против рыкающего льва; он борется за целомудрие против свистящего змия. В своем теле он победил нечестие свирепого; во плоти отроковиц одолел нецеломудрие льстеца; попирая угрозы гонителя, он уклоняется от обмана обольстителя; ни в чем он не уступил яростному; ничего не попустил украсть насильнику. Поэтому, размышляя об его борьбе, выдержке, а также – победе и венце, и о том, что он избежал, куда прибыл, и воодушевляясь сладким зрелищем духа, воспоем в этом ежегодном благочестивом празднике: «Благословен Господь, Иже не даде нас в ловитву зубом их. Сеть сокрушися, и мы избавлени быхом» (Пс. 123:6–7).

Sermo VI. De Sancto Cypriano Martire. Migne. P. L. t. 65 col. 740–1.

1. Мы празднуем удивительное, в сравнении с прочими святыми праздниками, и честное Таинство Пасхи Господней. Ибо «Пасха» по еврейски, в переводе на латинский язык, обозначает: «Прехождение». Это прехождение закрывало наше беззаконие, пока не явился Ключ Креста. Христос, воистину, имел смертную плоть, но душу Он имел не причастную греха. Тем, что Он воспринял наказание, не имея вины, Он сделал возможным (для людей) прехождение вины, без понесения наказания. Во время Страданий Которого подвигнулось все небо, и стихии трепетали по причине Страстей Господа. Устрашился день: не обыкновенную ночь и не свойственную ему темноту обрел мир. Завершившийся день был в некоем неясном свете, и светильник мира был виден почти умирающим вместе с Богом. Потому-то, чтобы не видеть, как совершается богохульство, всякая ясность перешла в ночь. Потому небо закрыло свои очи, чтобы не видеть Господа на кресте. И мир, который пронзил ребра Господа, уже не был достоин быть свидетелем, созерцающим Его. Гонитель пронзил копием, и – Искупитель источил «нашу цену». Но когда Господь страдал, все Апостолы убежали, ибо все оставили Его. Где та толпа, которая предшествовала, та толпа, которая говорила: «Осанна Сыну Давидову, благословен Грядый во имя Господне»? (Матф. XXI, 9).

2. Страждает Господь, и – все убежали. Все онемели – в любви теплые, но страхом подавленные, и немного спустя – бегут. Итак, другие не познали Творящего чудеса, а разбойник, пригвожденный всеми членами, познал Висящего на кресте. Пригвождены руки, пригвождены ноги, пригвождены все члены, все тело прикреплено ко кресту и, однако, языком он исповедывал Христа.. На одном месте было трое распятых: посередине – Господь, Который «со беззаконными вменися» (Ис. LIII, 12), двое же разбойников помещались с разных сторон, но причина (для распятия) не была у них подобной. По внешнему – они были соединены, но, в действительности, были далеко разъединенными друг, от друга. Их распяли их преступления, Христа распяли наши грехи. Однако же, в одном из них достаточно обнаружилось, насколько он был достоин не распятия висящего (на кресте), а – благочестия исповедника. В страдании разбойник приобрел то, что в страхе потерял Петр. Он признал грех, взошел на крест, изменил положение дела ¹⁹, приобрел рай. Он, не считавший, с презрением, страдание Христово подобным своему, удостоился того, что совершенно изменил положение дела. Иудеи презрели Творящего чудеса; он – уверовал в Висящего на кресте. Он. исповедывал Господа, как участника в кресте; и, вот, свирепый разбойник завладел Царством Небесным. Когда вера апостольская затрепетала, тогда уверовал во Христа разбойник. По достоянию он удостоился услышать: «Днесь со Мною будеши в раи» (Луки XXIII, 43). Сам себя он не льстил этим. Он (всецело) предал себя великому милосердию, но и сам взвесил свои дела. «Господи», сказал он, «помяни мя, егда приидеши во Царствие Твое» (ст. 42). Пока не приидет Господь в Свое Царство,он ожидал, что будет находится в будущих мучениях, и он только умолял получить милость во время Его Пришествия.

3. Поэтому, взвешивая свои дела, разбойник отлагал (возможность получения милости), но Господь предложил разбойнику то, что он отчаивался получить. Он как бы сказал ему: «Ты просишь, чтобы я вспомнил о тебе, когда приду в Мое Царство, а Я тебе говорю: сегодня ты будешь со Мною в раю. Познай Кому ты себя предал, в Кого веруешь, как имеющего придти. Прежде чем Я приду, Я уже – там. Однако, тем что Я сойду в ад, Я сегодня возымею тебя со Мной в раю; не иному ты будешь поручен, но будешь со Мной. Ибо Мое смирение снисходит к смертным людям, и к самым мертвым. От рая же никогда не отступало Мое Божество». Итак, были сделаны три креста, три положения дела (caussæ): один из разбойников хулил Христа; другой, исповедав свои злые дела, предал себя милосердию Христа. Крест Христов, находящийся в середине, был не казнью, но – судилищем: хулящего осудил, верующего оправдал. Бойтесь, хулители; радуйтесь, верующие! Да явит Господь в свете то, что сделал в смирении. Божественные дела происходят из глубины судеб. Мы в силах ими восхищаться, но не в состоянии ни изследовать, ни объяснить их.

Sermo VII. De Latrone crucifixo cum Christo. Migne. P. L. t. 65 col. 741–2.

1. Ныне торжественная годовая память того дня, когда Господь наш Иисус Христос послал Духа Святого Утешителя, Которого прежде обещал Ученикам, говоря: «Не может Он придти, если Я не пойду» (Иоан. XVI, 7). Итак, сорок дней спустя после Своего Воскресения, кое торжество мы праздновали десять дней тому назад, Он вознесся на небо, и, не забыв Своего обетования, днесь послал Духа Святого, Которого обещал, сто двадцати, которые были собраны вместе и таким образом с верою ожидали Господнего обетования. Они заговорили на всех языках, ибо Господу было угодно этим обозначить присутствие Святого Духа. Мы видели выше вкратце, что когда Он обещал Его, Он сказал: «Не может Он придти, если Я не пойду». – Отнюдь Дух Святой не отделен от Сына Божия, так что не мог бы придти, если Тот (Сын) присутствует, или не мог бы сойти (если Сын не вознесся). Но ²⁰ так как Господь явился во образе раба, т. е. явился во плоти, – в том воистину, рабском образе, в котором «Слово плоть бысть и вселися в ны», для того чтобы плотские могли Его видеть, то – чтобы утвердить нетвердых (в вере) Учеников и явить им образ Божий, в котором «невосхищение» – равняться Богу (Фил. II, 6), и который не мог быть представлен иначе, как только духовным образом, Он сказал: «Не может Он придти, если Я не пойду». Этим Он сказал: «Пока ваши плотския чувства связаны со Мною, находящимся с вами во плоти, до тех пор ваше духовное зрение не восприемлет Мое Божество». Но Он обещал им дар Духа Святого, наставлящего их на всякую истину, как это написано: «Верою очистив сердца их» (Деян. XV, 9) и «Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Матф. V, 8). Для того отошел от них плотской образ (forma) Господа, чтобы, чрез действие Духа Святого, явилось сердцам их Божество Господа.

2. Теперь, как второе, разсмотрим: почему в том был знак присутствия Духа Святого, что те, которые приняли Его, заговорили на всех языках? Ведь и теперь дается Дух Святый, и все же те, которые Его приемлют, не говорят на всех языках, как этим очевидным чудом Он явил Себя в то время. Да будет понятно, возлюбленные братие, что Дух Святый – там, где любовь излилась в наши сердца. И так как любовь собрала Церковь Божию во едино па всем земном шаре, то, что тогда один человек, приняв Духа Святого, мог выражать на всех языках, то самое возвещает на всех языках собранное во единость (congregata) единство Церкви. Поэтому, если кто-нибудь скажет нам: – если вы приняли Духа Святого, почему же вы не говорите на всех языках? – на это подобает ответить так: – да, я, действительно, говорю на всех языках: ибо нахожусь там, где – Христос во плоти, то есть – в Церкви, Которая говорит на всех языках. Что же иное в то время Бог ознаменовал, чрез присутствие Святого Духа, как не то, что Церковь Его будет говорить на всех языках? Таким образом сбылось то, что обещал Господь: «Не вливают вина молодого в мехи ветхие, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегают и то и другое» (Матф. IX, 17). Действительно, когда происходило это и услышали, что они говорят на всех языках, некоторые сказали: «Они опились сладким вином» (Деян. II, 12). Но уже были созданы новые мехи, обновленные благодатию святости, дабы исполненные «новым вином», т. е. Духом Святым, они воспламенились говорить на всех языках, и этим очевиднейшим чудом предъобозначили будущую Кафолическую Церковь, говорящую языками всех народов. И поэтому справедливо считать, что еретики не имеют Духа Святого, поскольку они отделены от Тела, Которое достоит громко возвещать на всех языках всем народам.

3. Итак, ныне празднуйте этот день именно так, как члены единства Тела Христова. Не празднуйте ошибочно, ибо, действительно, вы имеете основание праздновать; празднуйте вы, участники этой Церкви, Которую Господь, исполнив Духом Святым, во всем грядущем мире признал как Свою, и познан Ею; именно – как жених не теряет свою невесту и никто не поставит вместо нее чужую. Но вам всем утвержденным (в вере) народам, т. е. Церкви Христовой, членам Христа, Телу Христа, Невесте Христа, Апостол сказал: «Снисходя друг ко другу любовию, старайтесь сохранить единство духа в союзе мира» (Еф. IV, 2–3). Видите, там, где предписал, чтобы мы взаимно сносили друг друга, там положил любовь, где назвал надежду единства, там показал союз мира. Это – Дом Божий, созданный из живых камней, в котором избрал обитать Таковой Владыка дома, Кого очи не должна оскорблять развалина разделения.

Sermo VIII. De Sancto die Pentecostes. Migne. P. L. t. 65 col. 742–4.

1. Я восхищаюсь, братие, что вы желаете еще нечто услышать. Именно, после того, как было прочитано таковое Страдание Муче ника, и сверхъобилен быле проповедник ²¹ и отвратителен слушавший его. Ибо только что нам был представлен жестокий судья, свирепый мучитель, и непобедимый Мученик, в теле которого, теснимого различными страданиями, муки уже очистили и еще укрепили члены. Несмотря на такия многия чудеса, беззаконие упорствовало; несмотря на то, что была терзаема такими мучениями, немощь не отступила; познавалось скрытое Божество. Ибо как тленный прах оставался бы твердым пред лицем таких великих мучений, если бы в нем не обитал Христос? – Я же, братие, после такого зрелища, которое нашим душам представило полное последование чтения (жития Мученика), не дерзаю предлагать вашему слуху свою проповедь, но уста моя возвестят только хвалу Господню (Пс. 144:21). Итак, в этих делах Он познается, Он славится, Он восхваляется, Тот, Кто и первым призванием дал веру, и в высшем страданий даровал силу. Желаете ли знать, что и то другое подается как дар? – Послушайте Апостола Павла: «Яко вам даровася еже о Христе, не токмо еже в Него веровати, но и еже по Нем страдати» (Фил. I, 29). Викентий восприял и то и другое. Принял, поэтому и имел. Ибо если бы не принял, что бы он имел? – Он имел в слове уверенность, в страдании – терпение. Пусть никто не считает, что когда он говорит слово, он говорит это благодаря своей способности. Никто да не бывает уверенным в своих силах, когда переносит искушение. Ибо для того, чтобы благоразумно говорить хорошее, необходимо, чтобы от Него происходила наша мудрость.

2. Вспомните, как Господь Христос увещевает Своих Учеников в Евангелии. Вспомните, как Царь Мучеников научает духовному оружию Свои полки, показывает войну, снабжает помощью, обещает награды; Который, когда сказал Ученикам Своим: – «В мире скорбни будете», немедленно, чтобы утешить устрашенных, присовокупил: «Но дерзайте, яко Аз победих мир» (Иоан. XVI, 33). Что же нам удивляться, возлюбленнейшие братие, если Викентий победил в Том, Кем побежден мир? – «В мире сем», Он говорит, «скорбни будете». Хотя тот угнетает, но не одолевает; хотя он ратует, но не побеждает. Мир ведет двойную борьбу против воинов Христовых. Он льстит, чтобы обмануть; устрашает, чтобы ослабить. Не будем держаться своей похоти; пусть не устрашит чужая жестокость. И с тою, и с другою встретился в борьбе Христос, и Христианин не был побежден. Если считаете, что в том страдании (Мученика Викентия) была человеческая сила, то это – невероятно; если же будет признано, что это было делом Божественной силы, то познается, что она – чудесна. Такая жестокость свирепствовала над телом Мученика, и такое спокойствие было в его голосе! Такая великая жестокость страданий свирепствовала в членах, и такая безмятежность в словах!

3. Удивительным образом, мы готовы были бы подумать, что в то время, как страдал Викентий, иной говорил, или же иной страдал в то время, когда говорил Викентий. И, действительно, братие, так и было; именно точно так и было: Иной говорил. Ибо обещал и засвидетельствовал это Христос Своим Ученикам; вы только что слышали это. Он говорил в Евангелии и сказал Своим, которых приготовлял для борьбы в этом мире: «Не пецытеся, како или что возглаголете, даст бо ся вам в той час, что возглаголете: не вы бо будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас» (Матф. X, 19–20). Итак, плоть страдала; Дух говорил. И в то время, как говорил Дух, не только было побеждаемо нечестие, но также и немощь укреплялась. Мучения сделали Мученика еще более блистательным для нас. Пронзенный многоликой разновидностью ран, он не бежал от борьбы, но продолжал снова еще более пламенно. Ты бы подумал, что когда он терпел пламя, он не опалялся, как печь, горшечника, принимая мягкую землю, возвращает твердую землю. Наш Мученик мог сказать Датиану: «Изсше яко скудель крепость моя» (Пс. 21:16). Ибо, действительно, написано: «Сосуди скудельничи искушает пещь: и искушение человеческо в помышлении его» (Иис. Сир. XXVI, 5). Тем огнем был испытан и опален Викентий. Датиан же пылал и распадался. Ибо если он не пылал, то как же он дымился? – Слова разгневанного что иное, как не дым пылающего? Итак, со вне он прилагал огонь Мученику, имевшему в сердце прохладу, а сам пылал припадком бешенства; как печь пылал внутри, и пожигал обитателя своего диавола. Ибо чрез взбешенные крики Датиана, которые вы слышали (из чтения Жития), чрез дикие глаза и угрозы яростного лица, чрез волнующияся движения всего тела, тот внутренний обитатель его проявлял себя. Чрез эти видимые знаки, как бы чрез протрескавшияся трещины своего сосуда тела, проявлялось то, что наполняло (его). Не так огонь мучил Мученика, как того уничтожало безумие.

4. Но уже, братие, все это прошло: и гнев Датиана и страдание Викентия. Пребывает же: страдание (в геенне) Датиана, венец – Викентия. Наконец, в целях если случится в будущем некое волнение, мы покажем славу Мучеников в этом мире: какая область сегодня, какая заморская провинция, или Римская Империя, или где бы ни простиралось римское имя, не радуется днесь, празднуя память ²² Викентия?! Кто же бы сегодня услышал имя Датиана, как если бы не прочел его в том Житии?! А то, что с такой заботой Господь сохранил, как вы слышали, тело Мученика, что иное Он явил, как не то, что Он руково дил победившим, как не оставил бездыханного?! Итак, живя, Викентий победил Датиана; победил и умерев; живя – попрал мучения; умерев – переплыл море. Но среди волн бездыханное тело направлял Тот, кто среди когтей (мучения) дал ему непобедимый дух. Пламень страдания не поколебал его сердце; вода моря не погрузила его тело; но во всем этом было не иное что, как то, что – «Честна пред Господем смерть преподобных Его» (Пс. 115:7).

Sermo IX. De Soncto Vincentio. Migne. P. L. t. 65 col. 744–6.

1. Прося соответствующую способность слова от Того, от Кого благодатно воспринимаем благое расположение души, мы решили возвестить вашей любви о настоящем пророческом изречении, в котором заключается большая польза для наших душ. Кто же дает сие благодатное расположение души, как не – Бог, «действуяй в Своих, и еже хотети, и еже деяти о благоволении» (Фил. II, 13). Посему, как мы равно слышали слова святого (Пророка) Михея, так подобным же образом и раскроем их смысл. И, о, если бы, братие, как раскроем их словом, так исполнить бы нам их и на деле! Ибо мы слышали слова святого мужа, мужа праведного, мужа благочестивого, мужа заботившегося о своем спасении, мужа, который знал, что он сотворен Богом, который считал, что он находится под Богом, который с великим страхом и трепетом ожидал божественного суда, на котором, он знал, что воздаст ответ не только о делах и словах, но и о самых своих мыслях. Размышляя, таким образом, о будущем суде Божием, которого и нам всем подобает бояться и во всех наших делах с великим сердечным страхом иметь в виду, размышляя так, этот святой и праведный человек, вопрошал: что надо делать или какими делами умилостивить Бога Судию. Ибо он знал, что Всемогущий Бог, Который все создал, Который сотворил все из ничего, Который ничто (не создал) по нужде бедности, но все установил по обилию благости, ищет не только наших приношений, но также и наших дел. Но, конечно, он знал в чем больше всего можно угодить Богу нашими дарами, чтобы нам умилостивить Его святыми нравами и добрыми делами. Итак, вопрошая, что должно быть приносимо человеком Богу, этот человек говорил: «Что достойное принесу Господеви?» Этими же словами, что он не говорит: «Что принесу Господеви, но – «что достойное принесу Господеви» – он научил нас, что если когда-либо мы пожелаем принести Богу дар, подобает искать нечто достойное и это-то принести. Что же может быть достойное в приношении Богу, как, не то, что является наиболее ценным среди тварей? Среди же всех тварей, которых Господь сотворил на земле, нет лучшей твари, как та, которую Бог создал по Своему образу. А эга тварь на земле – человек.

2. Итак, желающий принести Богу нечто достойное, да принесет прежде всего не иное что, как самого себя, ибо Бог, создавший человека по образу Своему, услаждается, когда Ему приносят Его образ, и заповедует, чтобы он был представлен Ему чистым и непорочным. Отсюда – то, что Спаситель наш ответил таким образом неким искушающим Его: «Воздайте кесарю кесарево, а Богу – Божие» (Матф. XXII, 21), т. е. Он как бы сказал: – о, человек, как кесарю в монете ты воздаешь его образ, так воздай Богу Его образ в тебе самом. Воздай, человек, Творцу твоему Его образ; воздай его праведным, не – беззаконным; воздай – смиренным, не – гордым; не – обезображенным сребролюбием, не – деформированным хищничеством, не – обезцененным ²³ пороком гнева, не – истертым земным наслаждением, не – загрязненным завистью, не – оскверненным блудом; но воздай этот образ весом благоразумия – целым, истинностью веры – чистым, и – сияющим добрыми нравами и делами. Каким же образом мы воздадим Богу Его образ в нас, увещевая, святейший Пророк возвещает это: «Возвестися бо тебе, человече, что – добро, или чесого Господь ищет от тебе, разве еще творити суд, и любити милость, и готову быти еже ходити с Господем Богом твоим» (Мих. VI, 8).

3. Итак, изследуем сначала, что значит «творити суд»,, как первое положил блаженный Пророк. «Судом» называется собрание, где производится обвинение или оправдание какого-либо человека; отсюда необходимым является, чтобы присуждающий вынес приговор, кто явится виноватым, и выигравший дело, который будет найден невиновным, был бы освобожден. Итак, возвратимся к тебе, о, человек! В тебе изследуем обвинение, в тебе произведем защиту дела, в тебе проведем суд. Воистину, будь и обвинителем и защитником и судьею. Войди в судебную палату твоего сердца, где тебя видят очи только твоего Господа Бога. Здесь обвиняй себя, чтобы тебе возмочь благодаря обвинению – оправдаться. Здесь найди себя виновным, чтобы возмочь тебе «выиграть твое дело». Здесь себя осуди, чтобы возмочь тебе быть разрешенным. Здесь покарай себя, если желаешь быть освобожденным от казни вечного мучения. Сотвори в се бе, о, христианин, истинное и праведное судилище; тщательно изследуй тайны твоего сердца. Представь твои дурные дела пред очи свои: и все то, что давно истер в интимной книге твоей памяти, частно снова пересматривай и перечитывай; без поблажки самому себе тщательно сам суди и сокруши себя муками размышлений. Сам в себе вынеси справедливый приговор. То дурное, что ты сделал, согрешая, накажи воистину покаянием; и как действительный судья твоих грехов, то, что судья имеют обыкновение делать с тяжкими преступниками, то сам ты сделай с твоими грехами. Не будь пристрастен к своей личности, когда судишь дело, но, с жестокостью испытывая твои злые дела, со строгостью вынеси приговор осуждения твоего греха, и грехи, которые осуждаешь в себе, умертви.

4. Умертвить же грех означает – никоим образом постоянно не повиноваться грехам. Не желай таким образом, быть делателем греха, – и ты будешь его умертвителем. Если же ты будешь праведным судьею твоих грехов, ты выйдешь разрешенным от праведного суда Божия. Но для того, чтобы ты возмог в себе самом совершить праведный суд, послушай Апостола Павла, который научает, какия ты должен дела умертвить в себе, чтобы прибыть к жизни. Ибо он говорит: «Умертвите убо уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту, страсть, похоть злую, и лихоимание, еже есть идолослужение: ихже ради грядет гнев Божий на сыны противления» (Кол. III, 5–6). Вот, человек, ты имеешь что осудить в себе; имеешь что осудить, что умертвить в себе. Это суди, – и не будешь судим. Это осуди, – и не будешь осужден. Это умертви, – и не умрешь. Будь строжайшим судьею этому; будь жесточайшим умертвителем сему. Праведным суждением суди это; отвержением – умертви. Ибо если ты правильным образом обсудишь свои грехи, – этим ты их судил; если отвергнешь их, – умертвил их. Итак, чтобы оправдаться – обвиняй себя, чтобы освободиться – суди себя, чтобы привести дело твое к выигрышу – разсуди свою совесть; познай твое беззаконие, умертви твою похоть, исправь твою жизнь и, судя праведно, ты освободишь свою душу.

5. Вот, братие, насколько Господь дал, мы показали, что такое – «творить суд»; теперь скажем, что означает: «поступать справедливо». Поступать справедливо обозначает: не делать другому того, чего не желаешь, чтобы было сделано в отношении тебя; но и другому делай то, что когда в отношении тебя делается другим, тебе нравится. А ты желаешь, чтобы все люди делали тебе добро; ибо это и справедливо, чтобы каждый человек делал добро (каждому) человеку; ибо делающий человеку зло, поступает противно справедливости. Злым же делом я называю то, которым производится грех по дурной похоти, а не то, которым по любви наносится печаль согрешающим. Дурным поступком я называю не тот, которым ближний удерживается от греха, но которым вызывается на гнев праведный Бог. То называю дурным – не когда имеется доброе обыкновение вводить трезвение, но – когда бывает дурное обыкновение совершать беззаконие. То называю дурным, что никак не может быть справедливым (праведным), но всегда обретается несправедливым (неправедным). То называю дурным, когда грешат против Бога, а не когда проявляется забота о ближнем. Итак, то я называю дурным, что таковым является для всех творящих злое и что терпящему никоим образом не делается с целью добра. Итак, человек «творит справедливость»: если никому не делает зло, но всем делает добро. А то, чтобы никому не делать зла, это нам запрещает блаженный Апостол говоря: «Никому не воздающе зло за зло». Этими словами он также поручает нам полное благоволение (к ближнему). Ибо он не сказал: «Никому не делающе зла», но – «никому не воздающе зло за зло», – показывая этим, что для христианина не достаточно только не вводить зло, если он не научится также и не возвращать (злом за зло). Отсюда познаем, что является весьма дурным, если мы сделаем кому-нибудь зло, когда и воздавать злом за зло мы не должны, когда другие делают нам зло.

6. Итак, согласно предписанию, христианин, сохраняй справедливость. Делай добро всем людям; зло же не делай никому и не воздавай злом за зло. Ибо если ты воздашь злом за зло, то и ты, несомненно, будешь дурным. Тогда тот, кто прежде сделал зло, не будет исключительно одним злым, ибо соучастником злобы он возымеет тебя. И когда возьмешься воздавать злом за зло, этим ты будешь еще большим виновником, так как ты явишься подражателем того, что в других ты проклинаешь. Став же дурным, ты не победил зло, но был побежден злом, и что еще хуже, ты был побежден не чужим злом, но своим. Ибо не иначе ты становишься дурным, как если отходишь от добра. Так бывает, что в себе самом ты пребываешь побежденным, если станешь испорченным порочностью твоей воли. Итак, в том случае, несомненно, ты будешь выше дурного человека, если сам будешь добрым; если за зло не злом, но за зло добром воздашь. Поэтому Апостол, который говорит: «Никому не воздавайте злом за зло», немного после говорит: «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (там же ст. 21).

7. Вот, мы только что слышали от Апостола, чтобы мы никому не воздавали злом за зло. Также чтобы мы всем делали добро, от этого же самого Апостола опять мы, подобным образом, слышим; ибо он говорит: «Дондеже время имамы, да делаим благое ко всем» (Гал. VI). Итак, тогда мы поступаем справедливо, когда делаем людям то, что желаем, чтобы люди делали нам. Поручая эту справедливость, Сам Спаситель, говорит: «Вся убо, елика аще хощете, да творят вам человецы, тако и вы творите им» (Матф. VII, 12). Что же иное вы желаете, чтобы вам делали люди, как не – добро? Если же они вам делают зло, то они делают вам не то, что вы желаете. Итак, и вы, если воздаете злом за зло, – по причине, что вы не делаете людям того, что желаете, чтобы вам люди делали, – вы не только не делаете то, что заповедал Христос, но поступаете так, как убеждал диавол. Посему, чтобы вы поступали справедливо, как предписал Христос, делайте любому человеку то, что сами желаете, чтобы все люди делали вам. Таким образом вы совершите суд и справедливость, о чем нас увещевал блаженный Пророк. Ибо вы совершите суд, если в покаянии осудите ваши грехи и, осудив, будете хорошо жить. Совершите же вы справедливость, если никому не будете воздавать злом за зло, но всем людям будете делать добро. Воистину, это заповедует Апостол, говоря: «Блюдите, да никтоже зла за зло кому воздаст: но всегда доброе гоните и друг ко другу и ко всем» (1Фес. V, 15).

8. Но так как добрые дела бывают на пользу и хороши, когда проистекают от доброй воли, то поэтому, когда Пророк сказал, что мы должны творить суд и справедливость, он присовокупил: «и любити милость». Ибо высокостоящие больше всего должны творить милость смиренным и богатые давать бедным. Эта же милостыня подается двумя способами: когда согрешившему и обещавшему исправиться дается прощение, и когда нуждающемуся не отказывается в том, что – необходимо. К частям этой милостыни принадлежит, чтобы более сильный не угнетал более слабого, но со справедливостью защищал его, и чтобы богатый ничего не отнимал от бедного, но и кормил бы и одевал бедного; чтобы не строил бедному ловушек, но чтобы, лучше, утешал его своими благодеяниями. Что же это ты надмеваешься, человек хрупкий и смертный? Зачем это гордится земля и пепел? Зачем возностися богатый над бедным? Почему он презирает бедного? Почему притесняет бедного? Почему бедному хлеб или по скупости не дает, или по алчности крадет от него, и от того, кому он должен от своего нечто дать, он обычно жестоким образом старается отнять и то, что тот имеет? Он полагает, что когда притесняет бедняка, возвышает самого себя; он думает, что когда обижает бедного, для себя сохраняет хорошее. И не знает он, что когда угнетает бедного, себе самому он налагает тягчайший груз; и не понимает, что если он замышляет нечто против бедного, этим самым он замышляет против самого себя. Ибо он тогда делает себе добро, когда делает доб ро бедному. Если же он замышляет сделать бедному зло, то он больший вред приносит себе, чем этому бедному.

9. Итак, пусть богатый делает добро бедному, – и этим он себе принесет пользу. Да возлюбит милость и всегда да оказывает ее бедному, чтобы самому найти милость в день воздаяния ²⁴. Пусть считает себя таким образом поставленным над бедными, каким он, должен помнить, сам находится под богатым Богом. Итак, да не колеблется творить милостыню бедному человеку, какую он наслаждается принимать от богатого Бога. Пусть помнит он, что Бог есть Судья, Который имеет вечное всемогущество во всем. Ибо Он видит дела всех; Сам воздаст каждому по делам его (Матф. XVI, 27). Отсюда истинно говорится, что – «Суд бо без милости не сотворшему милости» (Иак. II, 13), и «Блажени милостивии, яко тии помиловани будут» (Матф. V, 7).

10. Итак, будем творить суд и поступать справедливо, возлюбим милость. Когда же мы творим суд и справедливость и любим милость, тогда-то мы прилежно шествуем с Богом нашим. Шествует же с Богом тот, кто движется вперед добрым нравом и добрыми делами, кто противоставит небесное земному, и вечное – временному. Но подобает, чтобы всякий шествующий был внимателен, т. е. чтобы не познавал высоту, но боялся: чтобы бежал от гордости, и ничто из доброго не приписывал своим заслугам, но во всем том, что хорошо делает, познавал благодать Божию. Эта внимательность так поступать приводит человека к шествованию с Богом по дороге смирения и прибытию к высоте Царства Небесного. Итак, обратившись ко Господу, мы также будем умолять Его милость, чтобы Он даровал нам Свою благодать, благодаря которой мы могли бы в нас самих производить праведный суд, проявлять справедливость к другим, и, любя милость, не притеснять бедных, но благоволить к ним, чтобы пред очами Бога, Кого милость и суд мы воспеваем (Пс. 100:1), нам возмочь найти на Суде всепревышающее милосердие!

Sermo X. De eo quod Micheas Propheta: Indicabo tibi, homo, quid sit bonum. Migne. P. L. t. 65 col. 746–50.

Перевел с латинского, снабдив предисловием и примечаниями

Архим. Амвросий.