Начало христианства в России

Церковь Российская, подобно другим православным Церквам Востока, имела также основателем Апостола. Св. Андрей Первозванный издали благословил грядущее начало Христианства в нашем отечестве, и, притекши вверх по Днепру в пустынную Скифию, водрузил первый крест на горах Киевских. «Видите ли горы сии? сказал он своим ученикам, яко на сих горах воссияет благодать Божия, и имать град велик быти, и церкви многи имать Бог воздвигнути». Так рассказывает, в повести временных лет, черноризец Печерского монастыря Св. Нестор, откуда есть пошла Русская земля.

Но только чрез девять веков, воссияли на Русь лучи божественного света, из стен Византии, где тот же Апостол поставил первого Епископа Стахия, и таким образом, как будто бы вверил его преемникам, в духе предведения, обширную страну, в коей сам проповедал Христа. Отсель неразрывный союз Церкви Российской с Церковью Греческою, и в течение шести столетий зависимость ее Митрополитов от Патриаршего престола Константинопольского, доколе, с его согласия, не получила она самобытности, в лице собственных Первосвятителей.

Болгары Дунайские, Моравы и Славяне Иллирийские были уже просвещены святым крещением, в половине IX века, при Царе Греческом Михаиле и Патриархе знаменитом Фотии. Два брата, Св. Кирилл и Мефодий, мужи ученые из Греков, переложили на язык Славянский Новый Завет и богослужебные книги, а по некоторым преданиям, и все Священное Писание. Перевод слова Божия впоследствии послужил спасительным орудием для обращения Руси, ибо проповедники могли излагать истины Евангельские язычникам, на природном их наречии, и тем удобнее действовать на их сердце.

Сколько нам известно, Князья Киевские из дружины Рюриковой, Оскольд и Дир, первые из Руссов, являются приявшими Христианство. В 860 году, подступили они с вооруженными судами к Царьграду; в отсутствии Императора смутилась столица Греческая: по церковным преданиям, Патриарх Фотий изнес из церкви Влахернской девственную ризу Богоматери, погрузил в волны залива, и закипело море под судами языческими, и разбились суда; объятые ужасом Оскольд и Дир уверовали в карающего их Бога и были Господу начатками своего племени. Победный гимн Греческой Церкви в честь Пречистой Девы, «взбранной воеводе» остался памятником торжества и заключает поныне у нас каждую утренню на первом ее часе, ибо это был первый час спасения земли Русской.

По возвращении в отечество Князья Киевские вероятно посеяли там семена Христианства, потому что, спустя 80 лет, при мирном договоре Князя Игоря с послами Византийскими, уже упоминается о церкви Пророка Илии в Киеве, где присягали Варяги Христианские. Константин Багрянородный, и другие летописцы Греческие, повествуют даже, что во время Оскольда, послан был к Руссам Епископ от Императора Василия Македонского и Патриарха Св. Игнатия, который обратил многих, чудом Евангелия, вверженного в пламя и не сгоревшего; а в Кодиновом каталоге епархий, подвластных Патриарху Константинопольскому, с 891 года уже считалась Митрополия Русская. Конечно многие из Варягов, телохранителей Императорских, были Христианами, и Цари Греческие никогда не упускали случая обращать их к своей вере, чтобы смягчить жестокость нравов. Когда Император Леон договаривался о мире с Олегом, он показывал не одни сокровища свои послам Князя Русского, но и красоту церковную, и святые мощи и драгоценные иконы, и орудия страсти Господней, внушая им истинную веру.

Подобные внушения, среди зарождавшегося в Киеве Христианства, подействовали в благоприятное время на мудрейшую из жен Славянских, вдовствующую Княгиню Ольгу, которая правила землею Русскою, за малолетством сына своего Святослава. Она приплыла в Царьград (965)¹ – с желанием познать истинного Бога, и там прияла крещение от руки Патриарха Полиевкта; восприемником был сам Император Константин Багрянородный, удивленный ее мудростью. Трогательно повествует Нестор, как предрекал Патриарх новопросвещенной Княгине благословения позднейших родов Русских, и как смиренная Ольга, во святом крещении Елена, именем и деяниями подобная матери великого Константина, стояла с поникшею главою, приемля, как губа напояемая, учение Святителя о церковном уставе, о посте и молитве, милостыне и воздержании, которые свято соблюдала она по возвращении на родину.

Там, хотя вопреки всем ее убеждениям, дикий и воинственный Князь Святослав, не хотел смирить кичливого сердца под кроткое иго Христово; однакоже, из любви к матери, не только не гнал ее единоверцев, но и оставлял им полную свободу исповедания под покровительством Княгини. Он поручал ей детей своих, во время беспрестанных походов, и дал возможность утвердить спасительное впечатление Христианства в уважавшем ее народе, и в малолетнем внуке Владимира; ибо ничто не западает так глубоко в сердце, как простое, нежное слово матери. Княгиня имела при себе пресвитера, именем Григория, пришедшего с нею из Царьграда, который и похоронил ее на заповеданном месте, во избежание тризны. Народ, прозвавший ее мудрою во дни жизни, ублажил святою по кончине, когда сам последовал спасительному примеру сей предтекшей денницы Русской.

Нигде Христианство не было менее гонимо при самом начале своем, как в нашем отечестве. Летопись говорить только о двух Христианских мучениках, Варягах Феодоре и Иоанне, умерщвленных яростью народною, когда один из них, по любви отеческой, не хотел выдавать сына, обреченного Князем Владимиром в жертву Перуну.

Вероятно, самое рвение Князя к богам языческим, коим воздвигал он кумиры и умножал требища, внушило соседним народам желание обратить мощного властителя к своей вере, и таким образом слепое его стремление к неведомому божеству получило истинное направление. Болгары Магометанские, первые прислали послов своих с предложением веры; но видимая благость Провидения внушила ему решительный отказ, по несогласию на некоторые их уставы, хотя религия чувственная могла обольстить человека, преданного страстям своим.

И Хазарские Евреи льстили себя надеждою привлечь Князя, превознося свою религию и древнюю славу Иерусалима. «Но где же земля ваша?» спросил их мудрый внук Ольги: «разорена гневом Божиим за грехи отцов» отвечали Евреи, и не захотел он принять закона отверженных. Приходили и учители Западные из Немецкой земли, склонять к Христианству Владимира; но они казались ему чуждыми, ибо Русь знакома была только с Византией: «идите к себе, сказал он им, ибо отцы наши сего не принимали от вас».

Посольство Греческое было всех успешнее. Философ некий, или инок Константин, обличив недостатки прочих исповеданий, красноречиво изобразил Князю судьбы Божии по всемирной истории, и искупление рода человеческого кровью Христовой, и воздаяние в будущей жизни. Сильно подействовал рассказ его на язычника, обремененного тяжкими грехами бурного возраста, особенно когда инок показал ему, на иконе страшного суда, судьбу праведных и грешных: «добро сим одесную, а сим горе ошуюю!» воскликнул тронутый Владимир: но еще боролась в нем чувственная природа с небесною истиною. Отпустив посла с дарами, он медлил решиться, и хотел прежде испытать о вере со своими старцами, чтобы вся земля Русская участвовала в деле его обращения. Совет княжеский присудил послать избранных мужей, для наблюдения каждой веры, на месте ее исповедания, и это общественное согласие объясняет скорое впоследствии принятие Христианства на Руси: ибо, вероятно, и народ был в ожидании сей перемены.

Греческие Императоры не потеряли благоприятного случая, и сам Патриарх с чрезвычайным великолепием совершил божественную литургию, в храме Софийском, пред изумленными послами Владимира. Их поразило величие богослужения, но нельзя приписывать одному впечатлению наружному смягчение сердца язычников, от коих зависело обращение целого народа: ибо, от самых первых времен Церкви, чрезвычайные знамения всегда сопровождали убогую, по-видимому, проповедь Христианства. Так повествует и летопись Византийская о послах Русских, что на божественной литургии, во время перенесения святых даров и Херувимской песни, отверзлись их духовные очи, и они, в некоем восторге, узрели светлых юношей, поющих трисвятую песнь. Убежденные в истине православной веры, они возвратились в отечество, уже Христианами в душе своей, и, не одобрив пред Князем других исповеданий, сказали о Греческом: «стоя в храме, мы не знали, где обретаемся, ибо нет на земле ничего подобного; там, поистине, пребывает Бог с человеками, и мы не можем забыть виденной нами красоты. Всякий человек, вкусив сладкое, уже не приемлет горького: так и мы не можем более оставаться в язычестве». И бояре сказали Владимиру: «если бы не хорош был закон Греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, мудрейшая из всех человеков». Имя уважаемой Ольги решило ее внука; он только спросил: «где креститься?».

Но руководимый еще неочищенным чувством, Владимир предпочел следовать обычаю предков, ходивших войною на Царьград, и с оружием в руках добыть себе веру. Он подступил с судами к Корсуни Таврической, подвластной Императорам. Во время долгой неуспешной осады, некто пресвитер Анастас, стрелою, пущенною из города, известил Князя, что участь осажденных зависит от пресечения водопроводов, снабжающих их водою. Обрадованный Владимир даль обет креститься, если овладеет городом, и овладел. Тогда послал требовать от Царей Греческих руку сестры их Анны; они же предложили ему условием Христианство, желая союза с владетелем сильным, но следуя мудрой и набожной политике своих предшественников, которые всегда искали умирить верою страшных соседей. Князь изъявил согласие, потому что, по словам его, «он издавна испытал и полюбил закон Греческий».

Одна только вера могла побудить Царевну жертвовать собою спасению отечества и чуждого ей народа; она приплыла, с почетным духовенством, в Корсунь и убедила Князя ускорить крещение, ибо по устроению Божию, говорит благочестивый летописец, он разболелся глазами. Когда же Епископ Корсунский возложил руку на восходящего из купели, внезапно прозрел Владимир, не только духовно, но и телесно, и воскликнул: «теперь видел я Бога истинного!»

Многие из дружины княжеской крестились также, пораженные его чудным исцелением и вероятно были впоследствии ревностны к водворению Христианства в отечестве. В церкви Пресвятой Богородицы совершились просвещение и брак Владимира, и это объясняет его особенное усердие к Пречистой Деве, в честь коей воздвиг он у себя главный храм. В Корсуни же соорудил церковь во имя своего Ангела, Св. Василия, и взяв с собою мощи Св. Климента, Епископа Римского, и ученика его Фива, церковную утварь и иконы, оставил Корсунь во власти Императоров, и возвратился в Киев, в сопровождении Царевны и духовенства Греческого.

Нестор упоминает в числе Епископов и священников Цареградских и Корсунских, последовавших за Князем, об одном только Анастасе пресвитере, ему благоприятствовавшем при осаде: а степенные книги называют Михаила (1. Митрополит Св. Михаил), родом Сириянина, и с ним шесть Епископов, присланных от Патриарха Николая Хрисоверха в Корсунь. Некоторые полагают даже, что Михаилом именовался Епископ времен Оскольда; но, несмотря на молчание Нестора, он стоит первым в списке Митрополитов Русских.

По возвращении в Киев Великий Князь крестил двенадцать сыновей своих и приступил к истреблению памятников язычества. Он велел низвергнуть в Днепр Перуна; народ следовал сперва за своим плывущим кумиром, но скоро утешился, видя бессилие истукана. Тогда Владимир, огражденный верою в кругу домашнем, и готовностью бояр и Дружины к ее принятию, провозгласил в народе: что «если кто не обрящется заутра на реке, богатый или убогий, тот будет ему противник». По зову уважаемого Владыки, бесчисленные толпы граждан, с женами и младенцами, стеклись на Днепре, и без всякого сопротивления всенародно прияли святое крещение от Епископов и пресвитеров Греческих. Трогательную картину сего всенародного крещения изображает Нестор: одни стояли в воде по шею, другие по перси, держа в руках младенцев; священники же читали с берега молитвы, называя общими именами целые толпы. Виновник их спасения, объятый радостным восторгом при столь умилительном зрелище, воззвал к Господу, вручая ему себя и народ: «Боже великий, сотворивший небо и землю, призри на новых своих людей, дай им, Господи, уведать тебя, истинного Бога, как уведали страны Христианские, и утверди в них веру правую и несовратимую, и мне помоги, Господи, на супротивного врага, да в надежде на Тебя и на Твою державу побеждаю козни его». На самом холме Перуна близ своего терема, он воздвигнул первую церковь Св. Василия. Так просветилась земля Русская.

Столь внезапное и добровольное обращение Киевлян могло бы показаться невероятным, или насильственным, если не обратить внимания на постепенное просвещение Руси со времен Оскольда, в течение более ста лет, чрез торговлю и мирные договоры, и всякого рода сношения с Греками, Болгарами и Славянами нам единоплеменными, которые уже давно имели на языке своем Священное Писание. Постоянное стремление Императоров к обращению Руси, чрез послов своих и проповедников, терпимость Князей, пример и покровительство Ольги, и самая медленность Владимира, в избрании веры, должны были заблаговременно расположить к ней умы народные, особенно если справедливо, что Русь уже имела Епископа при Оскольде. Подобно сему, хотя и при других обстоятельствах, в обширной Римской империи, обращение Константина Великого внезапно сделало господствующим Христианство, ибо оно уже заранее проникло во все сословия государства.

Владимир ревностно занялся строением церквей по городам и селам, куда разослал священников для проповеди, и, заложив многие города около Киева, распространил и утвердил Христианство вокруг столицы, из которой выходили новые поселенцы. Он не замедлил также завести училища, где собирал детей боярских, иногда и против воли грубых родителей. Между тем Митрополит с Епископами странствовали по земле Русской до Новгорода и Ростова, повсюду крестя и поучая народ; а сам Владимир, для той же благой цели, ходил с другими Епископами в область Суздальскую и на Волынь. Болгары Волжские и некоторые из Князей Печенежских, вняли, вместе с его подданными, спасительному благовестию и радостно прияли святое крещение.

Благочестивому Князю желательно было видеть и в своей столице благолепный храм, во имя Рождества Пресвятой Девы, на память Корсунского, где сам крестился, и на другой год после своего обращения, вызвав строителей из Греции, заложил он первый каменный собор в России, на самом том месте, где пострадали мученики Варяжские. Но первому Митрополиту Русскому не суждено было дожить до окончания храма; там были только погребены его святые мощи, впоследствии перенесенные в Печерскую Лавру. Другой Митрополит, Леонтий (2. Леонтий 996 г.), родом из Греков, присланный от того же Патриарха Николая, освятил новый храм к великому утешению Владимира, который клятвенно обрек ему десятину всех своих доходов, и потому собор был назван Десятинным.

Десятина сия, по уставу, приписываемому Князю Владимиру, состояла из определенной доли хлеба, скота и с торга, для содержания духовенства и убогих; а сверх того собиралась еще десятая пошлина от всякого суда, ибо право суда было предоставлено Епископам и Митрополиту, которые судили по Номоканону. Правила Св. Соборов, и законы Греческие духовные, приняты были, вместе со Святым Писанием, при самом начале, как основание управления церковного, а с ними вместе пошли в употребление и некоторые гражданские законы Греческие, под сенью Церкви. Анастасу Корсуняпину, пользовавшемуся доверенностью Князя и его преемников, поручено было наблюдение за новым храмом и собираемою в него десятиною.

Хотя свет Христианства проливался уже по всей земле Русской, но еще нигде не утвердилась вера, ибо не было по городам Епископов. Митрополит Леонтий учредил (996 г.) пять первых епархий, и поставил Иоакима Корсунянина Епископом в Новгород, Феодора в Ростов, Неофита в Чернигов, во Владимир Волынский Стефана, и в Белгород Никиту.

С помощью дяди В. Князя, Добрыни, давно управлявшего Новгородом, Иоаким низвергнул в Волхов истукан Перуна, и сокрушил требища идольские, без сопротивления со стороны граждан; потому что и они, подобно Киевлянам, по степени своего образования и по сношениям с Греками, были уже вероятно расположены к принятию Христианства. Предания говорят, что даже, со времен блаженной Ольги, обретались отшельники Сергий и Герман, на диком острове Ладожском Валааме, и что оттоле вышел св. Аврамий проповедовать Христа в диком Ростове.

Но не столь успешно было основание епархии Ростовской. Первые два Епископа, Феодор и Иларион, были изгнаны суровыми обитателями лесистой области Мери, которые упорно стояли за своих кумиров, несмотря на ревность Аврамия. В течение многих лет, чрезвычайных трудов и усилий стоило двум последующим Епископам, святым Леонтию и Исайи, претерпевшим много гонений, утвердить, наконец, Христианство в дикой стране сей, отколе распространилось оно постепенно и во все окрестные области.

Таким образом, во время долгого своего правления, Владимир, свято соблюдавший заповеди Христовы, имел утешение видеть, еще до кончины, плоды собственного обращения по всей обширной своей державе. Он отошел с миром в Киеве, и скоро причтен был к лику заступников земли Русской, вместе с бабкою своею Ольгою. Иоанн (3. Иоанн. 1019 г.), третий Митрополит, присланный из Царьграда, по смерти Леонтия, похоронил Князя в созданном им Десятинном храме, близ гроба Греческой Царевны, его супруги, куда перенесены были и нетленные мощи Св. Ольги.