Из современной церковной жизни в Румынии

Источник

I

Несколько слов о необходимости для православного богослова изучения современной истории поместных православных церквей. – Начало нового столетия в Румынии. – Приветственные речи короля и митрополита. – Значение истекающего века в политической и церковной жизни Румынии. – Пагубное значение реформ князя Кузы для современной церковной жизни. – Речь сенатора Паку в сенате в присутствии митрополитов и епископов. – Ответ на нее молдавского митрополита. – Замечание по поводу этих речей. – Пасквиль на православную церковь в юмористическом журнале. – Запрос по сему поводу в сенате и речь преосв. Сильвестра. – Ответы на нее министров юстиции и исповеданий. – Юридическое положение церкви и фактическое отношение к ней государства. – Меры против разнузданности печати.

«Изучение современного состояния поместных православных Церквей, говорит проф. Казанской Академии И. Бердников, составляет насущную современную потребность для православного богословия. К этому побуждает и обязывает православного богослова родственное чувство, связующее духовно членов этих Церквей, необходимость установления более частных и правильных сношений между поместными православными Церквами для лучшего ограждения православия от нападений и козней католичества и протестантства и для опровержения распространенной в последнее время в немецкой и нашей русской литературе ложной теории, будто нет и не может быть никакого канонического общения между поместными православными Церквами. Между тем этот насущный вопрос один из самых малоразработанных в нашей богословской литературе»1. Вполне верны и справедливы слова, как относительно значения изучения современного состояния поместных Церквей, так и относительно малой разработанности истории их.

Только в самое последнее время начали появляться труды по современной истории поместных Церквей – в отдельных книгах, или в журнальных статьях2. В журнале «Богосл. Вестн.» уже давно ведется проф. Г. А. Воскресенским очень интересное обозрение современной церковной жизни у православных славян.

Мы же намерены время от времени знакомить читателей его с современною церковною жизнью соседней и единоверной нам Румынии, весьма мало известной у нас, не смотря на церковные, политические и культурные связи, издавна существовавшие между обоими государствами3...

Материал для наших сведений мы будем черпать главным образом из официального журнала при румынском Святейшем Синоде «Православная Румынская Церковь» (Biserica orthodoxa Romana) и из Синодальных отчетов «Desbaterile S-tului Sinod», выходящих два раза в год, после весенней и осенней сессий Святейшего Синода.

Румыны, как юный народ, торопясь жить, вступили уже, по примеру некоторых передовых наций, в ХХ-е столетие. Начало нового века отпраздновано было торжественным богослужением 1-го января, совершенным в Бухаресте, в митрополитанской церкви, первоприсутствующим (приматом) румынского Святейшего Синода, митрополитом Иосифом Георгияну. По окончании богослужения и положенного в это время по чину молебна, митрополит и светские представители разных учреждений принесли королю приветствие. В своем кратком приветственном слове митрополит, между прочим, говорил: «если возлюбленная наша нация каждый год заносит на страницы своей истории великие деяния, совершаемые Вашим Величеством во благо нашей страны – к внутреннему преуспеянию и внешнему возвеличению её, – то Церковь, которая всегда была тесно связана с государством, не менее глубоко признательна Вашему Величеству за высокое покровительство, которые Вы оказываете всем мероприятиям, направленным к духовному утешению сынов её»4.

Король почтил митрополита ответною речью, в которой, между прочим, говорил: «истекший век представляет самую блестящую эпоху нашей истории; на страницах его золотыми буквами должно быть написано; «возрождение и независимость Румынии, увенчанной лаврами и обагренной кровью своих храбрых сынов – витязей». С гордостью и глубокою признательностью оглянемся на наше прошлое и помянем наше старое поколение, которое жертвовало жизнью и не жалело трудов своих, чтобы совершить это великое дело»5.

Действительно, истекающий век имеет весьма важное значение в истории Румынии. Первая четверть его ознаменована свержением ненавистного для румын фанариотского чужеземного правительства, угнетавшего народную жизнь и мешавшего правильному её развитию (1821 г.). В половине этого века (1857 г.) она стала княжеством, а в последней четверти и независимым королевством6. Такие перемены в государственной жизни её сопровождались национальным и культурным движением румын во всех отраслях общественной жизни. Как бы проснувшись после долгого сна, в котором пребывали более ста лет, в фанариотский период, они бодро двинулись вперед, без оглядки назад, разрушая по пути все старое и без разбора принимая все новое. В своем разрушительном движении они были слишком смелы и под руководством своих не в меру горячих руководителей, усвоивших себе верхушки западной, преимущественно бульварной Парижской культуры, посягнули на то, что составляло драгоценное сокровище их предков, сохранило им национальность, именно – на Церковь. И действительно, румыны во все время своей исторической жизни всегда дорожили своею православною Церковью. Господари, митрополиты, епископы, бояре и народ румынский боролись, претерпевали различные страдания, ссылку, нищету, жертвовали жизнью, проливали кровь за родину и свою православную веру. Православная Церковь была прочным оплотом для защиты румынов от всевозможных чуждых влияний; заключая союз с турками, румыны первым условием ставили – защиту и неприкосновенность национальной церкви и её прав. Вера православная была тою жизненною силою румынского народа, сохранностью, живучестью, преуспеянием которой обеспечивалось историческая будущность его, как народа. Она спасала его от поглощения исламом и латинством; она давала ему чувствовать и свою особенность и свое единство в качестве православно-христианского народа. Православная румынская Церковь была выражением религиозных, нравственных и национальных потребностей румынского народа; она образовала и сохранила обработанный общенациональный язык; она была школой добрых привычек народа и воспитания в нем здравых идей; она была, наконец, путеводителем культуры и национальной цивилизации7.

Понятно, что, вступив на опасный и скользкий путь пренебрежения к Церкви, румыны изменили своим историческим традициям. Одним из следствий этого была секуляризация монастырских и церковных имуществ, совершенная при князе Кузы, в 60-х годах настоящего столетия. Она сопровождалась грабежом имуществ и насилием над духовными лицами, даже высшими представителями иерархии (заточение митр. Молдавского Софрония Миклеску); разграблена была знаменитая Нямецкая Лавра, имеющая такое же значение для Румынии, как наши Троицка-Сергиева и Киево-Печерская лавры для России. Эта секуляризация будет темным пятном на страницах истекающего века, может быть и светлого в других отношениях; ею имелось в виду ослабить румынскую Церковь, тормозящую будто просвещение, и материально, и духовно. Разные западные новшества, поспешно вводимые правительством Кузы в своей стране под именем реформ, грозили уничтожением православия и заменою его католичеством. С враждой к православию соединялась вражда к православной России, всегда покровительствовавшей Румынии, но после Крымской войны устраненной от этого исконного права. О характере и цели этих реформ вот что говорит известный в то время защитник православия в Румынии иеромонах Феофан, поверенный Нямецкой Лавры: «Совершающаяся в настоящее время в Дунайских княжествах религиозно-нравственная реформа румынской нации не есть дело случая: она раньше постепенно подготовлялась со стороны Европы, преимущественно же Франции, под видом покровительства и сострадания к слабому народу, самобытности и самостоятельному существованию которого угрожало влияние могущественного соседа. С этою целью часто являлись сюда, под фирмою европейской цивилизации, разные непрошенные наставники, которые, действуя весьма хитро, овладели умами легкомысленного боярства и подчинили их своей воле. В заботах и попечениях о преобразовании княжеств они посягнули на самое дорогое достояние нации – на православную веру, издревле связывавшую нас с Россией. Чтобы вернее достигнуть своей цели, ратующие под знаменем пропаганды западные нации, благоразумно уклоняясь от личного участия в делах Церкви и народа, постепенно внушали свои верования неопытному юному поколению путем школы и развращенной прессы; сетью софизмов опутали его понятия и чувства; суетному тщеславию польстили возможностью вступить в семью цивилизованных европейцев, без посредства скучной градации, без векового упорного труда. Западное образование, поверхностно привитое в свое время юным умам, к незрелым понятиям сынов румынской нации, внесло начала нового учения в её пределы; последователи этого учения, в руках коих находится ныне правительственная власть, не только спокойно смотрят на все нововведения, но сами, как новые отступники, изустно и печатно возводят разные хулы и клеветы на святую православную веру и её догматы, подводя их под общую формулу изменяемости. Итак, желания новых преобразователей достигли вожделенной цели: православная вера поругана устами румынов, попрана их действиями»8. Проф. Курганов так изображает этих реформаторов: «возродители Румынской народности, усвоившие себе рационалистическо-безконфессиональные идеи «просвещенной» Европы, взирали с величайшим презрением на Восточную православно-кафолическую веру и Церковь, и при первой возможности стали относиться к ней с несдерживаемою враждебностью и злобой. Уже во время Крымской войны, как только влияние России устранено было из княжеств, в Румынской периодической печати появились яростнейшие нападки на православную церковь, которую, со слов Западных сектантов, называли «мертвым учреждением». Когда Кочальничано (бывшим в то время министром внутренних дел) предлагал в национальном собрании 1857 года принять католическую веру, то в доказательство основательности своего предложения, нужды и необходимости перемены веры, выставлял именно то, что православие, по его мнению, служит «единственным препятствием благоденствию Румынов». Такое воззрение на православную Восточную Церковь усвоено в большей или меньшей степени – безошибочно можно сказать – всеми объевропеившимися Румынами, без оглядки стремящимися к объединению румынской народности в одно нераздельное целое»9.

Вот что переживала Церковь в «блестящую эпоху» румынской истории. Благодарение Богу, – она не погибла, потому что Господь, основавший Святую Церковь, воздвиг для румынской Церкви великих борцов и защитников её, каковыми были напр.: братья Скрибаны – епископ Неофит († 1884) и Филарет, епископ Ставропольский (магистр Киевской Академии, вып. 1841.. † 1873), митр. Молдавский Софроний († 1862 г.) и друг. Но все-таки в это время нанесен был Церкви тяжелый, трудно поправимый удар, с последствиями которого представителям Церкви теперь приходится считаться. Государство поработило себе Церковь, вторгаясь часто в сферу её влияния и действуя вопреки церковным интересам...

Мы нарочно остановились несколько на печальном событии 60-х годов в румынской Церкви, потому что без этого не так были бы понятны современные явления в румынской церковной жизни.

Нынешний король Румынский Карл, правящий Румынией с 1866 г., хотя по вероисповеданию католик, но, как видно из новогоднего приветствия Митрополита, покровительствует православной Церкви. Девиз его – nihil sine Deo. Как известно, летом 1898 года он путешествовал по России, был в Москве и в Сергиевой Лавре, где с видимым благоговением прикладывался к мощам преподобного Сергия и к другим святыням. А в бытность свою в Петербурге у преосв. митрополита Палладия, король, по словам Церковного Вестника, сказал, что его постоянною целью было поднять и держать в стране на подобающей высоте православную румынскую Церковь. Но каковы бы ни были его религиозные убеждения и отношения к православной Церкви, он мало может сделать там, в конституционном государстве, где весьма многие решения зависят от министров и их партий. Не забудем при этом того, что если в настоящее время и мало осталось в живых деятелей, современников реформ Кузы, за то у кормила правления стоит поколение, воспитанное при действии этих реформ в духе враждебном Церкви. Всякий церковный закон, чтобы стать им, должен подушить, санкцию в сенате. Правда, епархиальные епископы (8) состоят по праву (данному румынскою конституцией от 1866 г., несколько измененной в 1879 и 1884 гг.) членами сената, высшей палаты законодательного парламента; но их очень мало сравнительно со всеми сенаторами, а вопросы решаются по большинству голосов. Притом же теперь положение епископов и митрополитов в сенате, можно сказать, жалкое, не такое, каким оно было до 60-х годов этого столетия, когда митрополиты, во имя древнейшего права, занимали место президентов в государственных Диванах обоих княжеств и были главнейшими советниками господарей, имея, таким образом, огромное влияние на все дела страны10.

Теперь епископы и митрополиты могут быть безнаказанно оскорбляемы в сенате каким ни будь сенатором, выслушивая от него нотацию. Чтобы не быть голословными, мы документально приведем один факт подобного рода, имевший место в сенате в декабре (16-го) истекшего 1899 года, весьма характерный для современной церковной жизни в Румынии.

Сенатор Моисей Паку (Раси), профессор и адвокат в Галацах, произнес в одном из заседаний сената, где присутствовали епископы с Ясским митрополитом во главе, речь «О религиозно-нравственном состоянии современного румынского общества»11. Состояние общества в данном отношении представлено в таких темных красках, что они могут омрачить хоть самую блестящую страницу румынской истории; страх и трепет объемлет читателя при мысли, как бы Господь не попалил огнем этот окаяннейший народ подобно нечестивым жителям Содома и Гоморы. При этом г. Паку не голословно говорит, а с статистическими данными в руках. Вот некоторые черты современного общества: «ужасающий материализм, отсутствие веры и каких бы то ни было идеалов, животный эгоизм, безумная роскошь, худое направление воспитания, безрассудная погоня за большой наживой без труда, детская страсть увлечения всем иностранным, болезненная претензия жить не по средствам и тщеславное стремление не отставать от других в безумной трате денег...» (3 стр.). Пороки общества, весьма прогрессирующие и достигшие теперь ужасающих размеров: «конкубинат, незаконные дети, вытравление плода, мертворожденные дети, весьма частые разводы, ужасающее число самоубийств, несогласия и раздоры в семьях, нечестие, разрушение святых обителей и церквей, и т. п.» (4 стр.). Все это г. Паку иллюстрирует яркими пластическими примерами, прямо взятыми из жизни. О небрежении к святым обителям и церквам г. Паку, между прочим, говорит следующее: «Монастыри и церкви, в которых совершается богослужение православной религии, господствующей в румынском государстве, находятся в крайне печальном состоянии. Я не говорю уже о том, что в своих стенах они почти никогда не видят богомольцев, которые предпочитают посещать кофейни и другие места; материальное положение их весьма плачевно. Посмотрите на храмы Божии в нашей столице, особенно в центре: какими убогими, забытыми, малыми, часто непокрытые и не ограждённые, являются они, особенно по сравнению с высящимися рядом монументальными постройками, частными или общественными; Точно несчастные сироты, без отца и матери, ютятся они возле этих творений материалистического духа (слишком уже красноречиво!). Кафедрального Собора в столице нет, как и во многих губернских городах. Между тем иностранцы, которым страна наша оказывает гостеприимство, имеют величественные храмы. В Галацах еврейская синагога – самое величественное здание в городе. А что сказать о разрушении памятников церковной старины и храмов, построенных благочестивыми людьми, для целей, с церковью ничего общего не имеющих? Где знаменитая церковь в Бухаресте «Сариндарь», построенная воеводою Матфеем Басарабом? Где величественная церковь во имя св. Димитрия, построенная Господарем Молдавским Василием Лупу (1648 г.)? На месте Сариндаря теперь разбит бульвар с потаенными местами для преступных свиданий. Там же, где была церковь во имя Св. Димитрия, сбрасывают навоз и всякие нечистоты, в которых постоянно роются свиньи. А что сказать о возмутительном поведении в храмах так называемых богомольцев, когда они изредка удостаивают их своим посещением? Подобных безобразий нигде на свете нет – ни у христиан, ни у язычников. Церковь для них место развлечения, свидания, бесед о разных далеко не священных предметах; ведут себя непристойно, хуже чем на улице, – и никто на это не обращает никакого внимания!..» (8 стр.).

Затем г. Паку решает вопрос о причинах такого религиозно-нравственного упадка современного общества. Причины по нему следующие: ложное направление в образовании юношества; развращенная печать; худые и соблазнительные примеры, подаваемые высшим классом общества, и наконец, ненадлежащее исполнение своих обязанностей представителями Церкви.

По вопросу о направлении в школах он говорит почти тоже, что говорилось упомянутым раньше иеромонахом Феофаном в 60-х годах. «Под прискорбным влиянием материалистических и антирелигиозных идей Запада, особенно Франции, где многие из наших руководителей получили образование, вкоренилось убеждение, что единственное спасение для нашей страны есть западное безрелигиозное просвещение. Отсюда полное презрение к прошлому нашей истории. Одна школа признана совершенно достаточною для приготовления будущих граждан и государственных деятелей. Церковь же, как древняя и божественная школа, совершенно пренебрежёна. Отсюда – анархизм идей и полнейшее развращение нравов». (9 стр.) Много примеров безрелигиозности и безнравственности преподавателей и пагубного их влияния на воспитанников приводит г. Паку.

В церковном клире он видит следующие недостатки: а) отсутствие евангельского самоотвержения и сознания высоты своего призвания, б) небрежность в исполнении пастырских обязанностей и в) сервилизм или рабское преклонение пред светскою властью. В этих недостатках повинны не только пастыри, но и архипастыри. Приведши различные факты в доказательство высказанных обвинений, г. Паку в заключение обращается с следующею наставительною речью к преосвященным-сенаторам: «Господь и страна избрали вас руководителями душ по пути веры и добродетели. Вы избраны страною пожизненно, как никто у нас не избирается, чтобы обезопасить вам независимость для безбоязненного делания в вертограде Божием. В материальном отношении вы обеспечены, но вы лучше меня знаете, что евангельская миссия исключает злато и сребро, а все должно делаться даром, ибо туне приясте, туне и давайте. Теперь с горячим сердцем просим и заклинаем: будьте более ревностны к Дому Божию, не щадите себя для спасения своих овец от волков в овечьей шкуре, какими являются враги нашей веры; пусть амвон не будет нем; позаботьтесь о будущем упадающей семьи через воспитание молодого поколения в духе православной Церкви. В противном случае, как Слово Божие говорит, отымется виноградник от недостойных делателей и дастся более достойным. И в то время, когда наши прелаты почти все время проживают вне своих епархий в столице, или путешествуют на купания в чужие страны как только настает весна, монсеньоры католики работают со всех сил, воздвигают церкви и монументальные школы, в которых обучаются и наши дети. Вы – руководители душ. Болезни – многочисленные и тяжелые. Не нужно терять ни одного момента для излечения их, чтобы не образовалась гангрена и не воспоследовала смерть. Обратите более серьезное внимание на воспитание православных румынских детей, посещайте народные школы, потому что здесь будущность нашей страны. Еще просим и заклинаем: не будьте орудием (топорищем – coda de topor) худых правительственных мероприятий, направляемых иногда ко вреду церкви и страны, дабы не исполнилась над вами страшная угроза Слова Божия: «от тебя погибель твоя, Израиль». Прошу прощения за сказанное, которое быть может принесло вам огорчение. Вы знаете, что истину могут возвещать и уста младенцев, хотя, скажу кстати, сенатор не может быть младенцем. А затем я побужден был к этому страхом, что если все мы будем хранить молчание о подобных деяниях, то возможно, что камение возопиют» (15 и 16 стр.).

Речь, конечно, заслужила всеобщее одобрение; все обрадовались, что есть на кого свалить вину за деморализацию общества. Можно представить себе положение архипастырей, торжественно, пред представителями всей страны, в высшем государственном учреждении обвиняемых мирянином в неисполнении ими своих обязанностей! И притом, как видно, это обвинение далеко не «тонкое», как называет его достопочтеннейший Г. П. Самурян12, а самое «грубое», хотя, быть может, в некоторых отношениях и справедливое.

На эту многовитийственную и оскорбительную для церкви и духовенства речь отвечал 81-летний митрополит Молдавии Иосиф II Наниеску. Вот что он, между прочим, говорил: «С большим вниманием слушал я речь г. сенатора. Однако не ожидал я, что услышу здесь, в парламенте страны, такие хулы, которые г. сенатор позволяет себе взводить на нас; не надеялся я видеть здесь, в собрании представителей страны, сенатора, который дал бы пощечину представителям Церкви. Правда, слово – свободно, но свобода слова не должна выходить из известных пределов. Все мы прекрасно знаем, что основа государства – религия, равно как основа общества – семья. Эти основы должны быть поддерживаемы материально и морально. Об этом и заботились наши предки, когда строили церкви и созидали монастыри; там – при монастыре и церквах учились грамоте; там сохранился наш язык и национальность; там созидалась наша история; там имения наши находились в безопасности. Пришли реформаторы, захватили имения монастырей и церквей. Церковь молчаливо претерпела, ибо цель её – водворение мира на земле, о чем она постоянно и молится в своих прошениях.

«Так и теперь, по поводу речи г. сенатора, мы не желаем производить смуты, но в мире восстановляем попираемую им истину. Он обвиняет нас, представителей Церкви, в небрежном исполнении своих обязанностей вообще, и в частности – в допущении разрушения церквей. Кто же разрушил эту знаменитую церковь – Сариндарь, исторический памятник храмоздателя славного воеводы Матфея Басарабы? Кто разрушает остальные церкви? Мы, по небрежению нашему? Нет: – те, которые заботятся о разведении бульваров. Дует теперь, г. г., гибельный ветер. В прежнее время земледелец, выходя весною на работу, предварительно брал благословение у священника. Бояре со своими семействами всегда бывали в церкви во главе народа. Каждого из прихожан они глашали по имени; и если, бывало, не видят кого-нибудь из них в храме, то сейчас справляются о причине отсутствия его; и если узнают, что болен, – сейчас направляются к нему с разного рода лекарствами. Такое тесное общение было между народом, и боярами. А теперь... церкви разрушают. Нужно восстановить знаменитую церковь Сариндарь»13. В это время кто-то прервал митрополита, заметив, что нельзя теперь этого сделать, так как на месте разрушенной церкви воздвигнута статуя победы (Victoria)14. Митрополит продолжал: «Посмотрим, будет-ли иметь Victoria храбрость бороться с разными многочисленными врагами. Кого теперь назначают профессорами (в Румынии все учителя носят такое почетное у нас название)? Почему устраняется от этого священник? Священник должен быть более или менее обеспеченным, чтобы держаться с подобающим достоинством. Впрочем, мы теперь слишком просвещенные и не хотим знать ни священника, ни Церкви. Я, г. г. сенаторы, не оратор; не могу много и красно говорить. Закончу свою не витийственную речь словами митрополита Валахийского Досифея Филитиса, († 1826) сказанными им тоже в собрании представителей страны. Тогда не французский язык был в моде, а греческий. Один молодой боярин, желая похвалиться своим просвещением (вот когда мы были еще просвещены!) сказал митрополиту: ,,Δέσποτα, τώρα εφωτίσθημεν, τ. е.: Владыко, мы теперь просвещены (как и теперь многие из нас говорят в упоении своими просвещением). Митрополит отвечал: «Ναι κύριοι άρχοντες, εφωτίσθημεν, δια να σκοτισθώμεν, т. е.: да, г. г., мы просветились для нашего омрачения». Да не омрачает и нас этот свет, которым мы так гордимся! заключил свою речь Молдавский митрополит15.

Речь восьмидесятилетнего старца-Митрополита тоже вызвала всеобщее одобрение, хотя он далеко не ответил на все пункты обвинения, м. б. признавая некоторую долю правды в них. Так, он оставил без ответа обвинение в частном оставлении епископами, преимущественно викариями, своих епархий и проживании в столицах, или заграницею. Это – действительно больное место в румынской иерархии. Оставлено без внимания также обвинение в сервилизме по той же причине; но сам митрополит Молдавский не грешен в этом, п. ч. он не принадлежит к нынешней правительственной партии... Цель речи митрополита заключалось в том, чтобы «тонко» намекнуть представителям правительства, что при настоящем стесненном положении Церкви, её рабской зависимости от государства, она, при всей ревности своих представителей, не может надлежащим образом исполнять своей великой миссии; а потому и обвинение против неё направлено не по адресу. Чуть-ли не всякий считает долгом своим поносить св. Церковь, а между тем сам пальцем не двинет ко благу её. В этом отношении особенным усердием отличается печать, которая, пользуясь здесь полнейшею свободою, употребляет ее во зло; заботясь только о материальной стороне дела, многие представители печати, в целях рыночного сбыта своих произведений, наполняют их всякого рода сенсационными, большею частью выдуманными, известиями, льстят развращенному вкусу своих читателей, постепенно отравляют сердца людей еще невинных, и преимущественно молодежи. И никто не обращает на это внимания. Правительство молчит; быть может оно иногда и не сочувствует этому, но не желает стать в противоречие с допущенною им же свободою слова. Церковь вопиет, – но гласа её не хотят слушать...

Подтверждением сказанного может служить следующий факт, послуживший предметом и запроса и жалобы правительству в сенате-же со стороны епископов в лице преосвященного Хушского Сильвестра, весьма достойного святителя румынской Церкви16. Факт этот и суждения, вызванные им, очень характерны для современного состояния румынской Церкви и отношений церковной власти к правительственной.

В начале этого года, в одном весьма распространенном юмористическом журнале («Mos Теаса») появился возмутительно грубый пасквиль на духовенство и представителей румынской Церкви, с кощунственным отношением к самым святым предметам православной веры. Соблазн был слишком велик! Уж на что румынское общество при прославленной здесь разнузданности печати, именуемой свободою её, привыкло ко всякого рода неожиданностям! Но появление этой статьи превзошло всякие ожидания. Общество, или вернее сказать, лучшие представители его в городах, в селах – народ возмутились таким оскорблением самой дорогой святыни их – веры и нации. Многие из них обращались к митрополитам и своим епископам с просьбами о возбуждении преследования подобных оскорбителей народной святыни и о предотвращении возможности, по крайней мере в будущем, появления таких статей. В виду общественного возбуждения нельзя уже было пройти молчанием этого факта. И вот, в заседании сената 13-го января, 1900 г. епископ Хушский Сильвестр, на которого выпала честь быть в данном случае представителем Церкви – как иерархии, так и народа, обратился к сенаторам с горячею речью, из которой мы приводим более характерные места. «Тяжкая скорбь и сильное огорчение», – так начал почтеннейший Епископ, – «объемлют сердце всего клира нашей православной румынской Церкви и сердца наших пасомых – добрых христиан по поводу появления в одном журнале возмутительной статьи, исполненной всякого рода кощунственных глумлений и хулений на нашу святую Церковь, на Господа нашего Иисуса Христа, Основателя её, и на священнослужителей её. Это подвинуло меня к слову, с которым я теперь обращаюсь к вам. И прежде всего протестую в лице вашем, представители страны, против появления подобных памфлетов, кощунств, направленных к унижению нашей святой веры и её представителей. Затем вопрошаю правительство, и специально – министра юстиции: предусмотрены-ли законом какие либо меры против возможности появления в печати подобных позорных статей, и подлежат-ли какому-нибудь наказанию допускающие подобные кощунства? Преосв. митрополит молдавский недавно тут же пред вами говорил, что у нас дует теперь гибельный, тлетворный ветер. Действительно, он все сильнее и сильнее дует, и дуновение его сопровождается все больше и больше гибельными последствиями. Враги нашего отечества, его же недостойные сыны, пытаются уничтожить великую нашу внутреннюю мощь – веру в Бога, ослабление которой угрожает и нашему национальному существованию. Давно уже дует этот ветер. Давно обращалось на него внимание истинных патриотов и православных чад Церкви. Но их все успокаивали увещанием не беспокоиться, не придавать этому особенного значения, в надежде, что все это само собою утихнет. Видно, напрасно нас убаюкивали обещаниями – вчера, сегодня, завтра. Когда же конец этому? Чем дальше, тем все более, и более зреют атеистические плоды!»

«Пред отправлением сюда, приходила ко мне депутация от граждан моего епархиального града во главе с одним почтеннейшим старцем, который со слезами на глазах обратился ко мне с следующею просьбою: «Преосвященнейший! Позаботьтесь, чтобы по крайней мере впредь не допускались такие хуления нашей святой веры. Вы можете сделать это, потому что Вы – член высшего правительственного учреждения, где заседают представители нашей страны». Как мог, я успокаивал их обещанием, что просьба будет уважена. Чтобы поднять упавший их дух, я даже старался умалить значение этого факта. Оказывается, что митрополиты и другие епископы тоже получали подобные просьбы и протесты от своих пасомых. Это и неудивительно: потому что народ оскорблен в своих самых святых чувствах. Не нужно ожидать, чтобы он сам явился сюда для защиты своего дорогого достояния, – тогда тяжело нам будет! Мы – народ молодой, отрасль юная, хотя и от старого корня. Мы недавно возродились («возрождение») и приобрели право на самостоятельное существование («независимость») в ряду других государств. Мы теперь в периоде возрастания. Мы одушевлены великими стремлениями, осуществление которых, как показывает история, и возможно только при процветании веры и нравственности... Знаю, что у нас свобода печати; но не думаю, чтобы эта свобода была беспредельна; не думаю, чтобы проповедники деморализации общества не подлежали наказанию...»17.

Речь эта была выслушана с большим вниманием. На нее отвечали министры внутренних дел и юстиции. Речи их, по существу одинаковые, направлены к тому, чтобы оставить это дело без всяких последствий. Так, министр внутренних дел говорит, что он долго думал по поводу этого прискорбного события и наконец пришел к тому заключению, что тут нужно действовать не путем наказания, а путем непосредственного обращения к редактору журнала, с просьбою не допускать впредь в своем журнале ничего подобного. «Я думаю, что такой способ действий приведет к хорошему результату; обращение к его совести, указание вреда, какой он приносит обществу своими писаниями, а также советы и просьбы могут привести его к сознанию преступной деятельности своей и в будущем, надеюсь, он прекратит свои нападки на Церковь»18. Преступления против веры и нравственности, по закону, подлежат суду присяжных. А это нежелательно, по мнению министра, потому что может дать повод обвиняемым, в целях самозащиты, прибегнуть к еще большим клеветам и инсинуациям. «Впрочем, заключил министр, если рекомендуемый мною способ непосредственного обращения к редактору в целях воздействия на его совесть не принесет удовлетворительных результатов, тогда я попрошу своего коллегу-министра юстиции – применить к нему существующие законные меры»19.

Г. министр юстиции говорит о существовании законов о печати, которыми предусмотрены наказания против «разбойников пера и печати». Но и он держится тоже того взгляда, что не нужно в данном случае прибегать к наказаниям, и вот почему. Прежде всего, оскорбление святыни не делает ее скверною: она остается по существу святою же. Затем, в вопросе о свободе печати нужно различать две стороны: личную полемику и полемику против учреждений. «По моему личному убеждению, говорит министр, в первом случае нужно предоставить всем самую широкую свободу; во втором же случае, критика учреждений, а особенно Церкви, должна быть значительно стеснена·, выходящие за пределы умеренности и благоразумия подлежат суду присяжных. Так и в данном случае. Но стоит-ли доводить теперь дело до суда?» И министр юстиции отвечает отрицательно, и по тем же самым основаниям. Только вместо этого он предлагает не обращение с просьбою к редактору о прекращении нападок на Церковь, а предоставление пасквилянта суду общественного презрения и своей совести. «Я полагаю, – не наказывать его. Одно могу я сказать ему: ты избавляешься от наказания людей, но не освобождаешься, – не говорю от Божеского наказания, ибо Господь всемилостив, – от наказания собственной совести, которая будет мучить тебя во всю твою жизнь, что ты дерзнул оскорбить Церковь и нацию».

Такими витиеватыми фразами прикрывались г. г. министры на запрос представителей Церкви! Вместо наказания по законам, – советуют обращаться с просьбами к хулителям Церкви, вымаливая у них молчание; угрожают еще большим скандальным разоблачением; предоставляют их суду собственной совести, которой у них давно уже нет...

Какое же юридическое положение Церкви в румынском государстве?

На ком лежит обязанность защиты её от разных нападок?

До обнародования конституции (1866 г.) долг защиты церкви и охранения святой веры лежал на представителях иерархии, которые пред Богом и людьми клялись исполнять его до самопожертвования, С появлением конституции, дело изменилось. 21-я ст. Конституции гласит: свобода совестиабсолютная. Свобода всех культов гарантирована, лишь бы только исповедание их не нарушало общественного порядка и не портило добрых нравов. Православная восточная религия есть религия господствующая в Румынском государстве.... Эта статья обязывает государство оказывать особенное пред другими исповеданиями покровительство православной религии, как религии самых древних предков румын и всего румынского народа в настоящее время.

24 ст. Конституции признает за каждым гражданином свободу слова, письма и печати, под условием ответственности их за злоупотребление этою свободою в случаях, определенных кодексом о наказаниях.

В данном случае пред нами поразительный пример бездействия закона. Несмотря на то, что попирается религия, унижаются представители её, оскорбляется народ, – на вопли его, высказанные через своих Архипастырей, в сенате не обращено должного внимания. «Что же, вопрошает официальный орган, больше могут сделать наши Прелаты, для защиты православной религии – религии государственной? Разве подстрекать им пасомых своих к волнениям, чтобы они сами добивались удовлетворения за наносимое им оскорбление? Но тогда они на самом деле попали бы на скамьи подсудимых, как возмутители и подстрекатели такового народного протеста»20. И каково, в самом деле, теперь положение Архипастырей, которые, с болью сердца выслушивая жалобы своих пасомых, утешали их, что хулители веры будут наказаны по закону! Что они теперь ответят народу? Не падет ли нравственный авторитет их? Не ослабится ли доверие народа к ним? Да и не ослабеет ли энергия и у самих представителей Церкви, если они увидят, что все их старания защитить Церковь безлюдны? Под влиянием этого один весьма почтенный старец-епископ по поводу вопроса о защите религии в сенате сказал с горечью: «кому я буду здесь говорить? Пред кем держать здесь речь? Сколько раз я уже говорил в сенате по поводу тех или других мер, и мне не внимали! Не буду-ли я таким же кимвалом бряцающим в пустыне и вне сената? Тут не слушают, там-ли послушают? Предлагают обратиться с просьбою к редактору журнала, поместившего известный пасквиль, чтобы он больше не писал. О, Господи! До чего мы дожили?!»21.

Область влияния Церкви – духовно-нравственная, говорит по этому поводу синодальный орган. Над различными писаками и хулителями всего священного Церковь ныне не имеет никакой власти. Все, что она может сделать, это – отлучить из числа своих членов. Право это основывается на словах Спасителя: «Аще и церковь не послушает, будет тебе яко язычник и мытарь». Но каков практический результат этого отлучения? Это даст повод отлученному еще раз поглумиться над представителями Церкви и её учением. Тут должна защитить Церковь гражданская власть, которой принадлежит право наблюдения за исполнением законов. К великому прискорбию, продолжает официальный орган, наша национальная церковь вместо того, чтобы, как подобает по существу и по законам, найти себе поддержку и защиту со стороны правительственной власти, всегда испытывала тяжелую руку её и стеснение своих древних прав. Так, религиозное обучение до самого недавнего времени вверялось правительством таким лицам, которые могли знать все кроме религии; назначение церковного персонала зависит не прямо от епископа, ответственного за достоинство клира, а от предварительного согласия с министром исповеданий; в обучении клира допускается только поверхностное наблюдение иерарха за нравственностью клириков; избрание епископа зависит не столько от Синода, или, по крайней мере, митрополита, а сколько от той или иной правительственной партии... Спрашивается: при таком положении Церкви в действительности, виновна ли иерархия страны в появлении подобных кощунств? Имеет ли она теперь против этого какое-нибудь орудие, которым бы не воспользовалась? Нет. Внешняя сила Церкви в руках государства, на которое и падает ответственность за оскорбление её извне. Раз конституция признала Церковь государственною, румынский народ вправе требовать от государства защиты её и уважения. Надлежит обуздать слишком разгулявшуюся мелкую прессу, для которой не существует ничего святого. «Что не было поругано, читаем, нашею совершенно вольною прессою, начиная с нашего любимого короля? Имеем, благодарение Богу, достойных архиереев: все они были оклеветаны; священники осмеяны; песнопения и’ молитвы церковные поруганы. Кто это сделал? Писаки, которым нечего терять. И это делается средь бела дня! Правительство их знает, деятели общественные ведут знакомства с ними и читают их произведения, не предпринимая против них никаких мер, потому что они им нужны как орудия проведения своих партийных взглядов. Они – порождение нашей развращенной общественной среды, в которой и находят себе поддержку. А сознавая такое свое положение, эти продажные писаки конкурируют друг с другом в порнографиях н богохульствах. А Церковь терпит, увещевая и верных пребывать в мире, – только это и остается ей теперь делать»22.

Для обуздания антирелигиозного и безнравственного направления печати, синодальный орган предлагает некоторые меры, именно: а) ни под каким предлогом не дозволять поносить главу государства, так как это значит копать себе яму; б) абсолютно воспретить хулить и оскорблять господствующую православную религию, равно как и другие религии и исповедания, под угрозою скорого и непосредственного возмездия; в) всякого рода безнравственные произведения, льстящие чувственности, расходящиеся в громадном количестве среди простого народа, преимущественно через гешефтмахеров – евреев, должны быть непременно конфискованы п сожжены; и г) в интересе защиты национальных учреждений, желательно назначение чиновника особых поручений по делам печати; он должен следить за появлением в печати вредных произведений и доводить об этом до сведения правительства, которое бы делало соответствующие предостережения, или и совсем запрещало издание23.

Все эти меры – pia desideria.

II

Кончина Сильвестра. Епископа Хушского. – Биографические сведения. – Характеристика его педагогической и административной деятельности – 25-тилетие архипастырского служения в сане митрополита Иосифа, митрополита Молдавского. – Характеристика его деятельности и значение для Румынской церкви. – Речь Преосв. Афанасия, епископа Новосеверинского. о ненормальном состоянии религиозного обучения в частных пансионах, содержимых иностранцами. – Действия католической пропаганды. – Окружное послание преосв. Сильвестра об опасностях католицизма для Румын. – Вопрос о построении кафедрального Собора в Бухаресте. – Вопрос о посте.

Настоящее обозрение современной церковной жизни в Румынии начинаем с печального события в ней. 25 ноября истекшего года после непродолжительной, но тяжкой болезни – крупозного воспаления легких – скончался преосвященный Сильвестр, епископ Хушский. Кончина его, последовавшая в Бухаресте, где он заседал в осенней сессии Святейшего Синода, является весьма тяжелою утратою для Румынской церкви, одним из достойнейших представителей которой он был, в течении почти 20-ти лет, право правя слово истины в сане архипастыря.

Кончина его отзовется тяжелым чувством грусти и в сердцах ревнителей более тесного церковного взаимообщения между православными автокефальными церквами. Узы духовного родства соединяли покойного архипастыря и с нашим отечеством, так как он здесь – в Киевской академии – окончил высшее богословское образование со степенью кандидата богословия и состоял за свои учено-литературные труды и архипастырскую деятельность почетным членом Петербургской академии. Высокие личные достоинства его нам ведомы, так как мы имели честь лично знать его и пользоваться его гостеприимством во время путешествия нашего по Румынии. В виду сего мы почитаем нужным и уместным сказать о нем несколько более, чем принято обыкновенно в «обозрениях», связав имя его с современною церковною жизнью в Румынии, главным деятелем которой он и был в последнее время.

Преосвященный Сильвестр, в мире Симеон Васильевым Баланеску, родился 16-го июля, 1838 года, в селе Пынгорацах, в северной части Молдавии, у подошвы Карпатских гор. Местность эта изобиловала монастырями, которых до 1859 года, печального времени Кузы, было до 30-ти; из них затем осталось только пять, и в числе их знаменитая Нямецкая Лавра. Такое обилие монастырей, которые неоднократно посещаемы были юным Симеоном, не могло не оказать влияния на его впечатлительную душу: еще тогда быть может зародилась в нем мысль об отречении от мира. Такое настроение в нем все более и более утверждалось, когда он, оставшись сиротою, нес послушание в разных монастырях, пока наконец не поселился в Нямецкой Лавре, имеющей такое же значение для Румынии, как Киевская или Троице-Сергиева Лавры для России. Духовный Собор Лавры, усмотрев недюжинные способности в молодом послушнике, решил отправить его для получения систематического образования в славившуюся в то время восьмиклассную Сокольскую семинарию, в 5-ти верстах от Ясс, основанную знаменитым Молдавским митрополитом Вениамином Костаки (†1846 г.). Ректором семинарии был в то время известный Филарет Скрибан, титулярный епископ Ставропольский, магистр Киевской Академии, выпуска 1841 г. Это было время самого высшего процветания семинарии, находившейся под управлением такого ученого святителя, аскета. Пред окончанием курса он постриг в монахи Симеона с именем Сильвестра, в 1862 году, а затем до 1868 года он был оставлен преподавателем семинарии по разным предметам. Жажда духовного знания устремляла взоры молодого инока – педагога туда, где его начальник – святитель довершил свое образование. Желание его совпало с желанием преосв. Филарета, который и отправил его в Киевскую академию, курс которой он и окончил в 1873 году по богословскому отделению со степенью кандидата богословия. Возвратившись на родину, он последовательно занимал должности преподавателя (с 1873–76 г. г.) и Ректора восьмиклассной Бухарестской семинарии (с 1876–1886 г.) в сане иеромонаха, архимандрита и наконец епископа, викария Арджеской епархии (с 1879 г.). Одновременно с этим он состоял деканом и профессором догматического богословия и церковного права богословского факультета Бухарестского университета; 10-го декабря 1886 года он быт избран в епископы Хушской епархии, на которой и святительствовал до кончины своей.

Таковы формулярные, так сказать, сведения о деятельности епископа Сильвестра. Отсюда видно, что почти две трети её было посвящено воспитательному делу, а треть – архипастырской деятельности. В том и другом отношении деятельность его была всегда плодотворна, что обусловливалось главным образом его высокими нравственными достоинствами и тем обилием любви, которою было проникнуто все существо его.

Характер педагогической деятельности его определялся непосредственною целью семинарий – которая состоит в образовании достойных пастырей Церкви. Посему он всемерно заботился о воспитании учеников в духе церковности, возжигая в них живую веру в Бога, с которою все возможно верующему, вкореняя страх Божий, который служит зерном истинно благочестивой жизни, и воспламеняя ту любовь к делу пастырского служения, с которою неизбежно связано и то благоговейное дерзновение к Господу, с каким пастырю следует совершать великое дело своего служения. В продолжительный срок высшего руководительства педагогическим делом он воспитал не одно поколение будущих пастырей Церкви и общественных деятелей. О благотворности его педагогической деятельности вот как говорит со слов его учеников известный румынский ученый Г.П. Самурян, духовный сын усопшего и глубокий почитатель его. «Как учащие, так и учащиеся одинаково могли учиться, на живом примере своего начальника, истинному и бескорыстному исполнению служебного долга и горячей, беззаветной преданности делу. Это был первый и самый ревностный труженик, не умевший делить дел на более важные и менее важные, но в каждое дело вносивший свежую, здравую мысль, влагавший в него свою душу. Человек высокого ума и многостороннего образования, но в тоже время необыкновенно добрый, кроткий и смиренный сердцем, во всем чуждый односторонности и исключительности, он с отеческою любовью входил во все подробности училищного быта, всем здесь живо интересовался, все основательно и всесторонне изучал, особенно зорко наблюдал за тем, чтобы неизбежные в таком живом деле, как учебно-воспитательное, те или другие частные улучшения и исправления, не были поздними, а потому – и бесполезными. Каждое слово его дышало самым усердным и неподдельным участием, чуждым всякого самомнения и высокомерия, – проявлением истинно христианской любви и благодушие запечатлено каждое его действие в духовно-воспитательной практике. Мудрый, простосердечный и любвеобильный воспитатель, он являлся в одинаковой мере носителем этих светлых качеств и в своем священнослужении. Идеи правды, мира и порядка – эти прочные начала всякой организации, при его энергии и труде, нашли себе самое строгое применение во вверенных ему учреждениях и упрочили за ним имя доброго начальника и опытного администратора»24.

В качестве воспитательного средства Преосвященный широко пользовался живыми беседами с воспитанниками при всяком случае – с одними или с толпою. Такой способ, имевший особенно широкое применение в средней школе, он применял и к студентам богословского факультета, посвящая для бесед с ними определенные дни и часы. «Эти беседы», – говорит тот же удрученный горем Самурян, – «прекрасно влияли на воспитание характера студентов, сообщали устойчивое направление их воле, возбуждали интерес к серьезным занятиям науками, укрепляли любовь к святой православной Церкви и преданность предстоявшему делу спасения людей, так как этот факультет, согласно своему уставу, имеет целью не только доставлять высшее богословское образование, но и, по возможности, приготовлять учащихся к будущему их служению в качестве городских пастырей, наставников по богословским предметам в средних учебных заведениях, руководителей народа в деле веры и нравственности»25.

Круг деятельности Преосвященного значительно расширился, когда он стал самостоятельным епископом древней Хушской епархии. Он является истинным пастырем, своих пасомых, заботясь об их спасении и научении истинной веры и нравственности. С этою целью он предпринимает частые объезды своей епархии, лично знакомится с нуждами своей паствы – пастырей и пасомых, беседует запросто с теми и другими, совершает торжественные священнослужения, говорит поучения. Мало этого; по поводу тех или иных недостатков часто обращается к своей пастве с пастырскими посланиями, в которых поучает, назидает, обличает, предостерегает. Особенное внимание Преосвященный обращал на то, чтобы ближайшие руководители народа – сельские пастыри – были вполне достойны того высокого служения, к которому призваны. Семинария, в которой приготовляются кандидаты священства для сельских приходов, составляла предмет его особенного попечения. К великому сожалению для Преосвященного, в 1893 году эта семинария, на ряду с другими 6-ю семинариями, была закрыта по настоянию бывшего тогда министра исповеданий и просвещения, с целью отнять из рук духовенства руководство духовным просвещением... Развитие благотворительных учреждений составляло также предмет особых забот Преосвященного, испытавшего на себе горечь раннего сиротства. Для этого во всех мужских монастырях Хушской епархии открыты им начальные училища и богадельни, а в женских монастырях – приюты для престарелых бедных женщин и мастерские для приготовления церковных одежд.

В целях просветительных он открыл в г. Хунтах церковно-археологический музей и епархиальную библиотеку с отделениями в других городах. Вместе с этим им составлена обстоятельная записка о сохранении церковных архивов и о мерах против начавшегося варварского разрушения письменных, печатных и вообще вещественных памятников старины в Румынии.

Преосв. Сильвестр всегда являлся ревностным защитником прав православной румынской Церкви в качестве сенатора. (По закону все Архиереи – члены Сената). На этой деятельности его мы несколько и остановимся. И из многих вопросов, по которым приходилось Преосвященному высказывать свой взгляд в Сенате, мы остановим внимание свое и читателей на двух: на вопросе об устранении правительством духовенства от народного учительства, и – о необходимости материального обеспечения духовенства.

Преосв. Сильвестр глубоко сожалел о том, что духовенство в Румынии устранено правительством от участия в народном образовании и таким образом лишено одного из важных средств, могущих служить к возвышению религиозно-нравственного состояния народа. По этому поводу в 1890 году сказана им прекрасная речь, – некоторые мысли её мы и приводим.

Первая обязанность священника есть научение народа истинам веры и христианской нравственности. Что худого, что несообразного в том, что священник, служитель престола Божия, пойдет в школу и будет научать детей этим истинам, а также преподавать предметы, необходимые для практической жизни? Быть может священник по своему образованию не подготовлен к педагогической деятельности? Но образование, получаемое в семинариях, отнюдь не ниже, чем в светских школах. Неужели более основательное изучение богословских наук в семинариях делает семинаристов неспособными, недостойными учителями? Если в семинариях не обращалось достаточного внимания на педагогическую подготовку будущих пастырей, то можно было-бы позаботиться об устранении этого. Что же правительство делает? Оно изобретает новые школы, так называемые – нормальные. Чего же достигли учреждением этих школ? Умножилось число государственных чиновников, получающих жалованье из скудного государственного бюджета. Мотивом для открытия этих школ, в связи с запрещением священникам и вообще семинаристам быть народными учителями, является страх, что духовенство будет проповедовать в школах космополитизм религиозный, который не принимает во внимание национальности, и таким образом здесь будут воспитываться космополиты. Печальное недоразумение! Что касается патриотизма клира нашего, то всякий, хотя немого знающий историю нашего отечества, должен убедиться, что наши священно-церковно-служители, начиная с самого Владыки и кончая самым низшим членом клира, всегда были самыми искренними патриотами. При этом социальное положение нашего православного священника иное, чем католического ксендза. Наш православный священник прежде всего семьянин и потому тесно связан как со своею страною, так и с обществом, среди которого он живет. Наш священник имеет детей, которых естественно, как и всякий отец, желает видеть счастливыми, а потому и учит их быть добрыми христианами, полезными гражданами и искренними патриотами. Этому же самому он учит и детей других родителей. Кроме того, православие не уничтожает национальности, и мы – румыны – с давних пор имеем национальный клир. Национальность клира нашего вместе с православием сохранила и развила наш язык в церкви и школе. И как же? В прежние тяжелые времена наши пастыри были добрыми патриотами и просветителями народными, а теперь – во времена более благополучные – неспособны ни к чему? Не способны на столько, что им боятся вверить даже первоначальное образование народа? Разве наши священники не такие же румыны, как и другие народные учителя? Неужели дар священства и костюм священнический тушат огонь патриотизма в сердцах их?.. Итак, устранение священника от обязанности учительства есть великое недоразумение, чтобы не сказать больше, потому что учительство составляет непременный долг пастыря. Если священник почему либо не может быть учителем по всем предметам, то во всяком случае необходимо, чтобы он был блюстителем народной школы, следил за направлением в ней и непременно преподавал Закон Божий.

По вопросу о необходимости улучшения материального положения духовенства Преосвященный держал речь в сенате, защищая проект, выработанный главным образом им, при содействии некоторых других преосвященных. Мысли её – следующие.

Преосвященный начал свою речь с того неопровержимого положения, что религия и нравственность составляют необходимое условие бытия и благополучного существования народов. При существовании истинной религии возможно правильное отношение к Богу, людям и к самому себе. В этом только случае возможно существование законности во всех международных отношениях; произвол, который есть ничто иное, как нарушение законности вообще, здесь не будет иметь места... Что же мы видим в нашей стране? Мы заботимся о построении различных фортификаций, укреплений против предполагаемых внешних врагов. Между тем к созиданию моральных фортификаций сердца, нравственных устоев, мы мало прилагаем старания. Не говоря о высших классах общества, спрошу: развито ли понятие законности в простом народе? Замечается все более усиливающееся нравственное растление народа. Скажут: он имеет пастырей, обязанных пещись о нем; что же пастыри делают? К сожалению, все знают об обязанностях священников, а о правах их как бы забывают, или не хотят и знать. Ожидают от них исцеления от всех зол, а содействия им никакого не оказывают. Их всех гнетет материальная нужда. Скудным куском хлеба они обязаны своим прихожанам, которые же могут лишить их и этого. Благодаря материальной необеспеченности, они и не могут исполнять, как следует, своих обязанностей, и в заботах об изыскании средств для насущного пропитания все более и более грубеют. Вследствие этого нравственный авторитет их среди прихожан постепенно падает. Служение священническое – духовное служение; но лицо, которое служит, вместе с духом имеет и тело, нуждающееся в пище, одеянии...

Это правдивое и мужественное слово Архипастыря пришлось не по сердцу многим сенаторам, которые часто останавливали Преосвященного, то под тем предлогом, что он обвиняет правительство, то под предлогом позднего времени, то по другим причинам.

Характер других речей Преосвященного отчасти можно видеть из предыдущего «Обозрения».

Остается сказать несколько об учено-литературных трудах покойного Преосвященного. И в этой области он оставил очень заметный след. Он много лет состоял редактором синодального журнала «Biserica orthodoxa Romana», где помещал много самостоятельных и переводных статей догматического, канонического, литургического, исторического, апологетического содержания, из которых особенно: «О правилах святых Апостолов», «О таинствах», «О нравственном законе», «О праздниках святой православной Церкви» составляют весьма ценный вклад в румынскую богословскую науку. Вышел также сборник его весьма сердечных проповедей и любвеобильных пастырских посланий. Кроме того, благодаря преосв. Сильвестру, румынская богословская и каноническая литература обогатилась переводами известного «Догматического Богословия», в пяти томах, преосв. Сильвестра Малеванского, бывшего Ректора Киевской Академии, и – сочинения И. С. Бердникова «Церковное Право».

Вечный покой, великий Святитель Церкви! Архиерейство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем!

Этому печальному событию в церковной жизни Румынии противополагаем и радостное, по времени предшествовавшее первому. Разумеем юбилейное празднование 6-го июля истекшего года 25-тилетия архипастырского служения в сане митрополита Иосифа, митрополита Молдавского и Сочавского. Событие это, единственное в летописях истории румынской Церкви, и вообще весьма редкое в летописях других православных Церквей, не могло пройти незамеченным. Румынская церковь, общество и народ, во главе с королем, отпраздновали это событие с особою торжественностью, в благодарность великому иерарху за его неусыпные труды на пользу Церкви н государства, а также в утешение и подкрепление маститой старости его. Вся нация приняла участие в этом церковно-национальном торжестве: одни – личным участием, другие – присылкой депутаций и письменных приветствий. Король весьма тепло и искренно почтил приветствием маститого святителя. И наш Синод приветствовал Митрополита с таким явлением милости Божией к нему.

В виду действительно особенно важного значения архипастырской деятельности митрополита Иосифа, считаем нужным представить здесь краткие биографические сведения о нем.

Преосвященный митрополит Иосиф Ананиеско, по происхождению из духовного звания, родился в 1820 году, 27-го июля, и при крещении наименован Иоанном. Лишившись в раннем детстве отца, он до 10-ти лет находился дома, под руководством матери, а затем в нескольких монастырях проходил монастырские послушания, и преимущественно клиросное, благодаря своему прекрасному голосу. В 1835 году он пострижен был в монашество знаменитым Бузевским епископом Кесарием и вскоре рукоположен в сан иеродиакона к кафедральному собору. Одновременно с этим, с 1836–40 г.г., он проходил курс учения в местной семинарии, а затем довершил свое образование в Бухаресте, в национальной коллегии Св. Саввы, высшей образовательной школе того времени. Благодаря своему трудолюбию и любознательности, он пользовался большим уважением со стороны профессоров школы; а своим истовым служением в подворье Бузевской епископии, прекрасным пением и чтением он привлекал в храм массу богомольцев всех классов. В 1850 году, 29-го Августа, он был посвящен в сан иеромонаха, в 1860 году – в сан архимандрита, будучи вместе с тем настоятелем нескольких монастырей. Шестидесятые годы были весьма тяжелым временем для Румынской Церкви вследствие антиканонических реформ князя Кузы и секуляризации монастырских имуществ. Поэтому арх. Иосиф оставил монастырское начальствование и посвятил себя педагогическому поприщу в разных коллегиях и в центральной семинарии в Бухаресте, директором которой он в одно время состоял.

Плодотворная педагогическая деятельность его обратила на себя особенное внимание Угро-Влахийского Митрополита, который и хиротонисал его в титулярного епископа Лидского в 1872 г., 23 апреля; а в 1873 году он уже получает самостоятельную кафедру епископа древнего Ардмеса. Не более двух лет святительствовал он здесь; но и за это короткое время он заявил себя добрыми начинаниями на пользу Церкви. При нем между прочим началась реставрация знаменитого Арджеского храма, построенного Нягою Воеводою. Вообще же о плодотворной архипастырской деятельности епископа Иосифа говорит тот факт, что уже в 1875 году, 6-го июля, по смерти Молдавского митрополита Каллиника Миклеску, он был избран на его место. С тех пор он твердо и неуклонно исполняет свой долг первосвятителя Молдавской церкви, не смотря на многократную смену различных политических партий. Архипастырская деятельность его всегда была в духе мира и любви, – что не исключало иногда в потребных случаях, когда угрожала опасность благу Церкви, обнаруживать и непреклонную твердость.

Укажем вкратце на некоторые памятники его деятельности. Таким памятником несомненно является построение в Яссах величественного кафедрального собора, именуемого «Митрополией». Этот собор заложен был еще в 1833 году знаменитым Молдавским митрополитом Вениамином Костаки и должен был служить национальным памятником. Но кладка выведена была только до куполов и в таком виде предположенный собор оставался до 1881 года. Неоконченный вид начатой грандиозной постройки производил тяжелое впечатление, от атмосферических влияний стены стали разрушаться, угрожая падением. Не раз происходили и торги относительно срытия их. Преосв. митр. Иосиф, по вступлении своем на кафедру, решил осуществить идею своего знаменитого предшественника о создании храма-памятника национального величия молдавского народа. Начавшаяся вскоре русско-турецкая война 1877 года, в которой принимали участие и румыны, несколько затормозила это дело; но по окончании её, митрополит исходатайствовал у короля разрешение на достройку храма, а также – и необходимые средства. С 1881-го по 1887 г. строился этот храм; тогда же освящен Митрополитом в присутствии короля и королевы. Своим внутренним благолепием и оригинальностью архитектуры, собор этот занимает одно из первых мест среди храмов православного мира. – Митрополиту Иосифу принадлежит также мысль и осуществление её о переводе семинарии в Яссы. Основанная митр. Вениамином в 1803 году, семинария находилась в монастыре Сокольском, вблизи Ясс. Будучи единственным рассадником духовного просвещения, она особенно при жизни своего основателя († 1844 г.) находилась в цветущем состоянии. А затем, после отобрания монастырских имуществ в казну, стала падать как с внутренней, так и внешней сторон. Здания, не будучи ремонтируемы, стали разрушаться, угрожая падением, так что нужно было или закрыть семинарию, или же построить совершенно новую. М. Иосиф решил перевести ее в Яссы, чтобы иметь возможность непосредственно наблюдать за ходом учебно-воспитательного дела в семинарии. Для этой цели он приобрел в Яссах бывший дворец Михаила Стурдзы, находящийся вблизи Митрополии, приспособив его к потребностям школьного заведения, и семинария теперь, по своему внешнему и внутреннему благоустройству, является вполне достойным памятником основателя её митрополита Вениамина и преобразователя – митрополита Иосифа. Уже этими двумя памятниками митр. Иосиф стяжал себе почетную память в потомстве, связав свое имя с именем великого Молдавского святителя Вениамина Костаки.

В своей иерархической деятельности митр. Иосиф всегда являлся неусыпным стражем Церкви, её установлений, охранителем и защитником её самостоятельности против посягательств на нее светской, часто безбожной, власти. Голос его всегда в таких случаях смело возвышался в сенате. В прошлом обозрении церковной жизни в Румынии (Б. В. 1900 г. № 4), мы приводили отрывки из его речи в сенате по поводу несправедливых нападок на духовенство. Теперь, для характеристики его взглядов на отношение Церкви к государству, приведем несколько выдержек из замечательной речи его, сказанной в сенате в 1893 г., 13 и 14 апреля, по поводу проекта нового церковного закона, внесенного министром исповеданий в сенат. Этот закон, к сожалению ныне действующий в Румынской церкви, принес и продолжает приносить много вреда Церкви, почти всецело подчинив ее светской власти. Правда, благодаря мужеству некоторых Архипастырей, в нем уже сделаны некоторые изменения антицерковных постановлений.

Прежде всего митрополит Иосиф восставал против слова реформа, часто встречавшегося в этом проекте церковного закона. «Меня смущает и возмущает слово реформа, весьма знакомое и часто употребляемое в разговоре, – по нужде, или без неё, с разумением, или без оного. Но говорить о «реформе клира, реформе православного клира у нас» – весьма странно! Речь о подобной реформе могла бы быть уместна в других странах, на другой почве, в других религиозных исповеданиях, а не в религии православной Церкви, которая не приемлет реформ, как учреждение божественное, вечное, основанное на святом евангелии и святых канонах. Основания же иного никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Христос. Церковь есть столп и утверждение истины. Нам не дозволено изменять святые каноны и даже толковать Священное Писание в ином смысле, чем толковали святые отцы» (кан. 19, Всел. Соб. 6-го). «Какова же тенденция реформ г. министра? Унижение авторитета Церкви и подчинение её светской власти. Г. министр хочет господствовать над духовенством. В проекте закона г. министр присваивает себе право избирать кандидатов священства, а епископам предоставляется право только рекомендовать, под тем между прочим предлогом, что так бывает в Трансильвании или Буковине. Но сравнение совершенно неудачное, так как положение Румынской церкви в свободном и независимом государстве отлично от положения Церкви в Трансильвании, находящейся под иноплеменным и инославным владычеством. Какое дело г. министру до избрания священников? И не унизительно ли это для высшей и низшей иерархии, – для епископов и самих кандидатов священства? Я знаю, что г. министр в свое оправдание и в качестве мотива укажет на изобилие священников и диаконов, рукополагавшийся и назначавшихся по нескольку на один приход. Но это – злоупотребление, это – симония, к прискорбию действительно имевшая широкое развитие вначале нынешнего столетия, постепенно она сокращалась самими же просвещенными архипастырями, а теперь уже никого нельзя изобличить в ней. Светская власть в лице г. министра проектирует присвоение себе права церковного суда, назначив для этого так называемых церковных защитников, – должность, неизвестную в нашей Церкви. Это уже совершенно антиканонически...». К сожалению, несмотря на этот смелый протест митрополита, проект закона был принят сенатом, тем более, что и некоторые архиереи были на стороне министра. Борьба против этого закона и теперь продолжается и, слава Богу, благодаря смелым протестам некоторых истинных архипастырей, антиканонические постановления отменяются.

Такая смелая деятельность митрополита в защиту прав Церкви снискала ему всеобщее уважение даже со стороны врагов его, – что и выразилось на юбилее, который был отпразднован с особенною торжественностью. Король Карл почтил маститого юбиляра следующею приветственною телеграммою: «С радостью приношу Вашему Высокопреосвященству искреннее приветствие Мое с 25-тилетием Вашей весьма плодотворной архипастырской деятельности в сане митрополита. От всей души желаю здравия и многих лет для охранения и благопоспешения Святой Церкви, которой Вы посвятили всю жизнь свою и которая ныне воздает Вам такою любовью и почтением».

Пожелаем и мы славному святителю, да светит он еще долго – долго светом истинной веры и добрых дел во благо Святой Церкви!

Ревностная деятельность некоторых архипастырей Румынской Церкви тем более достойна уважения, что она часто является и мужественною в борьбе с антицерковным направлением той или иной политической партии, с индифферентизмом, чем и пользуется инославная пропаганда особенно католическая. В этом отношении достойна внимания речь в прошлогоднем заседании сената преосвященного Афанасия, епископа Рымнико-новосеверинского. Предмет речи – плохое состояние религиозного обучения в школах, а особенно – в частных, содержимых инословными иностранцами. Цель её – обратить внимание на это правительства. «С грустью должен констатировать факт», – говорил Преосвященный, – «что г. министр народного просвещения оставляет в стороне вопрос о частном обучении. Желая по возможности более широкого применения частной инициативы в этом деле, он не принимает никаких мер для ограждения в них религии, нравственности, а вместе с этим и нашей национальности. Между тем школы эти, может быть и полезные в других отношениях, часто вредны для румынских детей, посещающих их. В этих школах не только не преподаются детям православные истины веры, но имеются в виду совращения, а вследствие этого происходит то, что мальчики, особенно же девочки, учащиеся в подобных пансионах, мало по малу охладевают к отцовской вере, перестают ходить в православные храмы и переходят в исповедание содержателей школ. Я взываю о скорой помощи. Одним из противодействующих средств должен быть контроль над этими частными пансионами, которыми весьма тонко пользуется преимущественно католическая пропаганда, выработав для своих целей строго обдуманную систему, в основе которой лежит совращение молодого поколения. Правительство обязано пресечь ее усилением в школах православного учения и введением контроля над пансионами, не жалея для этого средств, которые к сожалению урезываются, когда дело касается Церкви». Затем Преосвященный указал на весьма нежелательное сокращение бюджета, предназначавшегося до сих пор правительством в распоряжение митрополитов для оказания помощи бедным, неимущим и на другие нужды. «С древних пор», – говорил Преосвященный, – «в Румынской Церкви существовал обычай, по которому все несчастные находили в Церкви утешение и помощь. В давние времена, господари, возвращаясь из победоносных войн с неверными, воздвигали храмы, украшая их, наделяя и одаряя богатейшими сокровищами для приюта сирот, странников, старцев, отягченных годами; здесь юность наставлялась в законе Господнем, грешники исправлялись, неверные обращались. Наступило затем время так называемых церковных реформ. Государство взяло на себя попечение о клире, о монастырях и всех вообще церковных учреждениях. Но в каком жалком положении находятся теперь напр. монастыри? На месте прежних грандиозных, строений, величественных храмов, купола которых высились над вершинами гор, теперь одни руины... Сердце обливается кровью, когда переносишься мыслью к прежним временам и сравнишь с настоящим печальным положением дел; а между тем правительство, конфисковав церковные имения в 1864 г., обещало заботиться о монастырях и церквах. Напрасное обещание! Постепенно отнимают то, что сначала в виде милости давали, а скоро и все отымут, а вместе с тем все и рушится. Но тогда замрет в сердцах народа и любовь к Богу, к ближним, оскудеют жертвы, падет нравственность, а вместе с тем и сознание национального чувства. Во всех других ведомствах бюджеты увеличиваются, а на Церковь и монастыри все уменьшаются, сокращаются, как и теперь: на следующий год вычеркнута из бюджета помощь, выдававшаяся до сих пор митрополитам для раздачи по их усмотрению, – чем поддерживались благочестивые, исконные предания страны».

Опасность католической пропаганды для румын, и именно с той стороны, которой коснулся в своей речи преосв. Афанасий, т. е. со стороны совращения ею молодого поколения, должно быть действительно велика, так как на нее обратил внимание и недавно скончавшийся преосв. Сильвестр в своем предсмертном пастырском послания к пастырям своей епархии. Это место из послания, как весьма характерное для современной церковной жизни в Румынии, мы приводим. «Весьма серьезный вопрос, требующий особенного внимания каждого румынского православного священника, представляет та беспредельная дерзость, та безбоязненность католического священства, благодаря которым оно занимается прозелитизмом в нашей стране, как будто языческой, не смотря на то, что по конституции нашей католичество только терпимо и должно заботиться только о принадлежащих к его церкви. Правда, не с нынешнего или вчерашнего дня католическая церковь делала попытки пропагандировать свое учение; но и то правда, что, встречая надлежащее противодействие, она не достигла особенных результатов. Поэтому можно было утешать себя надеждою, что настанет наконец время, когда католическая пропаганда перестанет смущать православных румын, трактуя их за язычников, которых нужно обращать в христианство; перестанет простирать виды свои и закидывать золотые удочки для уловления молодых, неопытных сердец; что она направит свою деятельность, если хочет добро делать, на просвещение находящихся во тьме и неведующих Христа, а не на нас, искони верующих во едину, святую, соборную и Апостольскую Церковь, от которой никогда ни в нем мы не отступали. Между тем агенты католической церкви употребляют всевозможные средства к совращению православных румын в свою веру, погрешающую во многих пунктах, особенно же в вопросе о непогрешимости папы, престол которого они поставляют рядом с престолом Божиим. Во всем они делают уступки православным: в соблюдении последними напр. православного обряда, в содержании ими православных догматов, но с единственным условием признания главенства папы. Доказательством этого служит энциклика папы Льва XIII-го, обнародованная несколько лет тому назад, об унии с православною Церковью. Не видна-ли здесь погоня за славою мира сего? Не слышится ли здесь голос искусителя: видишь-ли?. Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне! Где же смирение Христово? – В виду особенной настойчивости папских агентов, не брезгающих никакими средствами для достижения своих целей, – ибо, по их учению, цель оправдывает средства, – вы должны быть особенно осторожными и предусмотрительными. Вы должны вооружиться знанием и благоразумием, дабы никто не мог похитить из вашего стада ни одной овцы. Обратите внимание: вся система их направлена теперь на школы, на молодое, невинное поколение, с тем, чтобы мало по малу отвратить их от веры их отцов, а вместе с тем заглушить и любовь к родине. Вы должны предостеречь отцов и матерей от того, что их ожидает от посещения детьми таких школ. Вы должны представить им дело так, как оно есть, именно: что они будут лишены любви и расположения своих сыновей и дщерей; что у них ослабнет любовь к родине, так как в католических школах учат: ubi bene, ibi patria, а древние витязи страны представляются не добрыми патриотами, а какими то бандитами; что православную веру представляют их сыновьям и дочерям как остатки восточной схизмы, так что им больше не будет нравиться ни дом, ни церковь, которую они прежде с любовью посещали, ни служение в ней, ни ты, приходский священник, уступающий в своей простоте и неотесанности тонкому и изящному аббату. К этому направлена вся организация католических школ. Поэтому в этих школах нет православного священника, который преподавал бы детям православных румын истины православной веры; нет и учителей – румын, которые преподавали бы отечественную историю. В виду этого будьте внимательны и не нерадите о своем даровании, данном вам с возложением рук священства, будьте истинными пастырями православной румынской Церкви, охранителями вверенного вам стада Христова».

Забота о построении новых и поддержании старых храмов является одною из главных забот преосвященных, встречающих при этом редко сочувствие со стороны правительства, владеющего церковными фондами от секвестрованных церковных имуществ. Об этих затруднениях можно заключить по вопросу о построении кафедрального собора в столице Румынии – Бухаресте, какой вопрос имеет и свою историю.

Кафедральный собор в Бухаресте очень плохой, мало вместительный и совершенно не соответствует своему назначению столичного храма в 7-ми миллионном православном независимом государстве, особенно после того, как вторая столица – Яссы недавно украсилась великолепным храмом кафедральным во имя трех Святителей. Правда, собор этот – довольно древний. Он построен Константином Бассарабом, князем Валахии (1654–58), известным христолюбцем и благотворителем православного Востока, во имя святого Константина Великого, своего небесного покровителя, в память победы его над Георгием Стефаном, князем Молдавии. Первоначальный храм этот был монастырским. В кафедральный собор обращен при митрополите Стефане II, в 1732 г., будучи с тех пор свидетелем славных и печальных событий Валахии, а с 1862 года – и всей Румынии. Будучи маловместительным, он не отличается и обилием света, так как от времени потемнел, а окна, как и вообще в храмах на православном Востоке, высоки, малы, с железными решетками26. Вопрос о построении нового собора возник вскоре после русско-турецкой войны 1877 года, в которой и Румыны принимали участие, приписывая себе преувеличенное значение, особенно при взятии Плевны. В силу исконного обычая страны, по которому все господари после победоносных войн, в благодарность Богу и на молитвенную память о себе, воздвигали храмы, и по окончании этой войны имелось в виду воздвигнуть величественный кафедральный собор, который был бы памятником исторических событий – победоносной войны, последовавшей затем независимости государства и коронования первого короля Карла I. Мысль эту особенно лелеял бывший в то время известный румынский патриот министр президент Братиану, благодаря которому сенат и вотировал для начала пять миллионов франков. Но затем, по смерти Братиану и перемене прежнего состава парламента, новые министры, под предлогом блага стране, дали другое назначение этому фонду, к большому огорчению представителей Церкви. Тогда последние решили было, игнорируя правительство, самостоятельно изыскать средства на построение собора, обратившись к религиозным и патриотическим чувствам румынского народа. Но это решение так и оставалось до последнего времени pia desideria. Только в прошлогоднем заседании Синода снова возбудил этот вопрос г. Истрати, министр исповеданий и народного просвещения. «Тяжело видеть, грустно признаться», – говорил министр, – «что в столице нашей православной страны, где столько миллионов издержано на казармы, школы и другие здания, нет подобающего величественного храма, который, служа местом святых общественных молитв, вместе с тем был бы памятником исторических событий и украшением нашей столицы. Св. Синод должен взять в свое ведение листы для записи пожертвований на такое славное дело. Я доложу об этом Его Величеству, и уверен в его сочувствии и содействии этому делу, которое в деяниях Синода будет одним из величайших дел». Затем этот вопрос дебатировался. Все сенаторы согласились в необходимости построения кафедрального собора; но расходились во мнении относительно источника средств. Г. министр, как мы видели, предложил добровольную подписку. Епископ Рыммникский высказался против этого, считая подобный сбор пожертвований унизительным даже для правительства, которое всецело должно дать средства на это великое государственное и религиозное дело. «Как!» – воскликнул он, – «государство нашло средства на ведение войны, возведение крепостей, сооружение железных дорог, построение различных зданий, а для построения храма не найдет средств? Не верю этому. Напротив, я вполне уверен, что само государство изыщет для этого средства. Оно должно показать первый пример подобной жертвы, а за ним, я уверен, последуют и лепты верующих. Поэтому нет надобности прибегать к подписному листу, а г. министр пусть внесет в бюджет, потребный для этого фонд».

Молдавский митрополит тоже склонялся на эту сторону, выходя из того положения, что церковь Румынская прежде владела большими средствами, дававшимися ей разными благотворителями, но государство отняло их. Посему теперь государство и должно быть инициатором в этом деле, а затем народ и клир. О желании правительства не может быть и сомнения, особенно ныне, при благочестивом короле Карле I, девиз которого «Nihil sine deo».

После долгих прений избрана особая комиссия, под председательством короля; членами её состоят все румынские преосвященные, множество профессоров, адвокатов, инженеров, архитекторов, медиков, литераторов. Способ собирания пожертвований – добровольная подписка. Надо думать, что правительство доплатит недостающую сумму пожертвований, даже если она будет и весьма значительная. Пожелаем успеха этому благому делу.

В одном из прошлогодних заседаний сессии Св. Синода заслушано было препровожденное сюда министром исповеданий отношение дирекции высшего санитарного учреждения об облегчении великого поста для больных.

Санитарное управление, указав на основании статистических данных по медицинским отчетам о сравнительно большой смертности в марте месяце, в числе других причин, одною из главных считает недостаточность питания во время поста, большая часть которого обыкновенно приходится на март; и посему просило, чтобы Св. Синод, обратив на это свое просвещенное внимание и во имя христианской любви, облегчил пост для детей, стариков, больных, немощных, дозволив им, как и в России, употребление в пищу рыбы, а то – и молока, масла и яиц.

Святейший Синод почел излишним по сему вопросу делать какое либо постановление в виду существующих издревле церковных постановлений о постах и об образе пощения, а также – исключений для немощных и болящих (69 пр. Апостол., Гангр. 19).

Подобный же вопрос, кстати вспоминается, был возбужден и в майской сессии 1899 года, только не – об облегчении постов, а о сокращении, и притом не светскими лицами, а духовными – двумя епископами. Поводом для этого послужил неурожай, постигший Румынию в 1899 году, выразившийся и в недороде овощей, исключительно употребляемых в Румынии и вообще в восточных странах во время постов в пищу. Предложение это внесли два преосвященных: Парфений Клинча, епископ Нижнедунайский, лиценциат и доктор афинского университета, побывавший также в Лейпциге и Париже, и Калистрат Орлян, викарий Хушской епархии, лиценциат богословия афинского и прав бухарестского университета, побывавший также в Лейпциге и Париже. Предложение это, по словам г. Самуряна (Христ. Чт. М 3, 1900 г.), вызвало не только смех, но и негодование, в виду того, что подобное предложение их как нельзя более отвечает и без того весьма легкомысленным воззрениям на посты современного румынского общества, которое в этом готово будет найти оправдание для себя. Вообще предложение этих преосвященных наделало много шума, не принесло никакой пользы, а вреда и соблазна много. По этому поводу один из достойнейших румынских святителей, по словам того же Г. П. Самуряна, (Ibid.) так выразился: «Церковь, истинная хранительница и истолковательница догматов, обрядов, постов, свята и непорочна, ибо ею водит Дух Святый, и ко всему, касающемуся Церкви, нужно относиться осторожно, почтительно, как к матери со стороны детей».

 

Заметки

* * *

1

Правосл. Собеседник 1900 г. Март. Прилож. 7.

2

Так, по истории Сербской церкви, недавно вышло сочинение М. Чельцова, удостоенного Казанскою Академией степени магистра богословия. Церковь королевства Сербского со времени приобретения ею автокефалии (1879–1896 г.). Историко-канонический очерк. – По истории Румынской Церкви соч. Колокольцева, также удостоенного Казанскою Академией магистерской степени «Устройство управления Румынской православной церкви (со времени её автокефалии»). Историко-каноническое исследование. В «Ученых Записках Императорск. Казанского Университета» печатаются теперь «Наброски и очерки из новейшей истории румынской церкви» проф. Казанской Академии и Университета Ф. Курганова. Статьи – весьма ценные, потому что тут собрана вся, преимущественно русская, литература по новейшей истории румынской церкви; даже и газетные известия не опущены. В «Церковных Ведомостях», «Церковном Вестнике» и «Христианском Чтении» сообщаются по временам весьма интересные сведения о современной румынской церковной жизни известным румынским ученым, кандидатом Петербургского Университета, дышащим горячею любовью к православной церкви, Георгием П. Самуряном. Сюда же нужно отнести проф. Петербургской Академии И. С. Пальмова, проф. Петербургского Университета П. А. Сырку, молодого ученого слависта А. И. Яцимирского, сообщающих иногда на ряду с ценными сведениями по истории славянских церквей, также – и о румынской церкви.

3

Считаем нужным привести здесь по этому поводу следующие слова из сочинения А. Стадницкого «Положение православного духовенства (приходского) в Румынии». «Любопытное явление, в историко-этнографическом смысле, представляют собою румыны. Окруженные отовсюду славянами, долгое время находившиеся в прямой зависимости от них, целые века жившие общей с ними историческою жизнью, сохранившие православие, они тем не менее во всем оставались и остаются чуждыми славянству и никогда не пользовались особенными симпатиями среди славян. Как и естественно, – всегда они тяготели к Западу – к народам одной с ним латинской или романской расы, и в настоящее время, когда Румыния, благодаря славянам же, стала королевством, – гордо и высокомерно заявляют они притязание – быть настоящей и притом – передовой западно-европейской державой на славянском востоке, расширяющей и укрепляющей свое могущество на счет тех же славян. Единственной связью, соединяющей румын с русскими и другими славянами, было и есть православие, но и в нем, – что касается собственно внешних церковных отношений, – румыны, по-видимому, занимают уже совершенно обособленное положение, более и более отдаляясь от других православных церквей. Это, однако же, не может служить оправданием той весьма заметной холодности и равнодушия, с каким у нас относятся к православным румынам, потому что в конце концов в их общем отчуждении от нас мы можем оказаться сами же виновными. Вообще, в области чисто церковной весьма желательно было бы иметь более оживленные сношения с румынами, больше сведений об их церковном устройстве, жизни и быте». Стр. 3–4.

4

Biser. Orthod. Romana, 1900, Fevr. p. 1029.

5

Ibid. 1030.

6

Румыния признана независимым государством по берлинскому мирному договору 1 (13) июня, 1878 г., а провозглашена королевством 14 (26) марта, 1881 года. Православная румынская церковь признана автокефальной в мае 1885 года, при вселенском патриархе Иоакиме четвертом († 1887 г.) и при румынском первосвятителе Каллинике Миклеску, митрополите Угро-Влахийском († 1886 г.).

7

Эти мысли развиты в весьма ценном сочинении покойного преосв. Романского Мелхиседека, магистра Киевской Академии († 15 мая, 1892 г.): Papismul... in regatul Romaniei. 1883 an. Русский перевод его в Трудах Киевской Академии за 1884 г.

8

Документ этот приведен по румынски в рукописной истории Нямецкого монастыря, составленной покойным архим. Андроником, бывшим настоятелем Ново-Нямецкого монастыря в Бессарабии († 1893 г ).

9

Учен. Зап. Каз. Унив. 1900 г. Янв. стр. 116–17.

10

О значении митрополитов молдо-влахийских в прежнее время вот что мы читаем в одном румынском сочинении: «Без советов митрополита ни господарь, ни бояре не предпринимали никаких важных дел. Только митрополит, как верховный народный представитель, как объединяющий центр, к которому притягивалась и вокруг которого объединялась румынская нация, имел право и мог говорить от имени её, бояре слушали его, как главу страны; к нему турецкие султаны адресовали свои фирманы, относящиеся к народу, ибо государи, как иноземные и временные, не имели никакого нравственного влияния на низшие классы народа. В митрополию являлись обыкновенно главнокомандующие войсками какой бы то ни было державы, если последняя хотела оккупировать то или другое княжество; туда же в тяжелые времена стекался и народ для защиты своей жизни. Одним словом, митрополия в начале настоящего столетия была центром не только церковных, но и государственных дел Молдавии и Валахии (Ateneul Roman, II, 1861 г. р. 85).

11

Вышла отдельною брошюрою под заглавием «Desordinea Sufletesca morala се bantuie societatea nostra».

12

Христ. Чтение. 1900 г. № 3, 413.

13

Biserica ort. Ibid. p. 1036–37.

14

Дело в том, что г. г. румыны слишком высокого мнения о своих воинских доблестях. Такому самомнению способствовало совместное участие их с русскими войсками в русско-турецкую войну 1877–78-го года под Плевной. При чем они очень серьезно утверждают, что Плевна ими взята. В память этого своего победоносного подвига они переименовали самую главную улицу в Бухаресте в улицу Победы (Strada Victoria); а на месте Саривдарь разбили бульвар с статуей Победы (Victoria), тоже во имя Плевненского подвига.

15

Ibidem.

16

Кандидат Киевской Академии, вып. 1873 г. Преосвященный за свои заслуги Церкви и ученые труды избран недавно почетным членом Петербургской Академии.

17

Bis. Ort. Rom. ор. cit, р. 1038–39.

18

Ibid. р. 1041.

19

Ibid.

20

Desbaterile St. Sinod. р. VII.

21

lbid. VII.

22

lbid. p. X.

23

lbid. XI.

24

Ц. Вести. 1900 г. № 49.

25

Ц. Вести. 1900 г. № 49.

26

Подробное описание собора со снимком его в ст. Г. Самуряна в «Церк. Ведомостях» 1900 г. № 40. Тут же находим, что в соборе, близ алтаря, с левой стороны, находятся нетленные мощи Св. Димитрия Нового, игумена бывшей обители «Бассарабовской», что в селе «Бассарабове» между Рущуком и Силистриею, в Болгарии. Эти мощи приобретены российским генералом Салтыковым, в 1770 году, от турок и принесены в дар собору. Тут же, в алтаре собора замечательна небольшая, но дорогая икона «Толгской» Богоматери, – тоже по всей вероятности дар того же Салтыкова. А на колокольне собора самый большой колокол, отлитый в 30-х годах известным российским генералом графом П. Д. Киселевым († 1872).


Источник: А.С. [Арсений (Стадницкий), еп]. Из современной церковной жизни в Румынии // Богословский вестник. 1900. Т. 1. № 4. С. 675-697; 1901. Т. 1. № 3. С. 532-553.

Комментарии для сайта Cackle