Глава 7. Путешествие Иисуса в Иерусалим. Изгнание торговцев из храма. Беседа с Никодимом. Последнее свидетельство Иоанна об Иисусе

После совершения чуда в Кане Иисус пришел в Капернаум. Евангелист говорит, что пришел Он Сам и Матерь Его, и братья Его, и ученики Его (Ин. 2, 12). Были ли братья Его на брачном пиршестве в Кане – неизвестно; надо полагать, что не были, так как Евангелист ничего об этом не говорит. Поэтому можно допустить предположение, что Иисус с Матерью и учениками пошел из Каны в Назарет, пробыл там некоторое время и оттуда уже с Матерью Своей, в сопровождении братьев Своих и учеников, пришел в Капернаум.

Но какие же это братья Иисуса, когда Он был единственным Сыном Девы Марии?

О братьях Иисуса упоминают все четыре Евангелиста в дальнейших своих повествованиях, но по именам называют их только Матфей и Марк:

Матфей: откуда у Него такая премудрость и силы? Не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не все ли между нами? (13, 54–56).

Марк: откуда у Него это? что за премудрость дана Ему, и как такие чудеса совершаются руками Его? Не плотник ли Он, сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона? Не здесь ли, между нами, Его сестры? (6, 2–3).

Итак, братьями Иисуса назывались Иаков, Иосия, Симон и Иуда. Но чьи они были сыновья? Для разрешения этого вопроса обратимся к Евангелиям. Называя женщин, стоявших на Голгофе во время распятия Иисуса Христа, Евангелисты говорят:

Матфей: между ними были Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосии, и мать сыновей Зеведеевых (27, 56).

Марк: Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего, и Иосии, и Саломия (15, 40).

Иоанн: При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его Мария Клеопова. и Мария Магдалина (19, 25).

Лука, повествуя о шествии ко гробу Иисуса, говорит: То были Магдалина Мария, и Иоанна, и Мария, мать Иакова, и другие с ними (24, 10).

Из этих свидетельств Евангелистов видно, что при кресте Иисуса стояли три Марии: Мария – Матерь Его, Мария Магдалина, и третья Мария, которую Иоанн называет Марией Клеоповой и вместе с тем сестрой Матери Иисуса. Эту же третью Марию Матфей называет матерью Иакова и Иосии, Марк – матерью Иакова меньшего и Иосии, а Лука – матерью Иакова. Поэтому Иаков (названный Евангелистом Марком меньшим в отличие от Апостола Иакова) и Иосия были сыновьями Марии Клеоповой, сестры Богоматери. Хотя Евангелисты ничего не говорят о том, чьи сыновья были Симон и Иуда, тоже именуемые братьями Иисуса, но так как они в других, выше приведенных местах Евангелий, называются братьями Иисуса вместе с Иаковом и Иосией, то следует признать, что Иаков, Иосия, Симон и Иуда были между собой родными братьями, а следовательно, сыновьями Марии Клеоповой, сестры Матери Иисуса.

Пресвятая Дева Мария была единственной Дочерью у Своих родителей; поэтому Мария Клеопова могла быть Ей только двоюродной сестрой или иной родственницей, а сыновья ее Иаков, Иосия, Симон и Иуда и дочери ее, о которых поименно Евангелисты не упоминают, могли быть лишь троюродными братьями и сестрами или просто родственниками Иисуса.

Употребленное в Евангелиях на греческом языке слово, переводимое словом брат, применялось не только к родным братьям, но и к двоюродным и даже другим родственникам; поэтому слова братья Его, относимые к Иакову, Иосии, Симону и Иуде, не дают никакого понятия о степени родства их с Иисусом.

Противники Христа под словами братья Иисуса разумеют Его родных братьев, сыновей Девы Марии и Иосифа. Но против такого, ни на чем не основанного, кощунственного предположения имеются, кроме вышеприведенных, следующие возражения:

а) нигде, ни в одном месте Евангелий, не имеется даже и намека на то, чтобы у Пресвятой Девы Марии были другие сыновья, кроме Иисуса; напротив, везде, где только говорится о Ней, Она называется не иначе, как Матерь Его или Матерь Иисуса, то есть Мать единственного Сына;

б) оканчивая Свое служение и отходя к Отцу, Иисус с высоты креста обратился к Своей Матери и любимому ученику, Апостолу Иоанну, и сказал им: Жено! се, сын Твой, и: се, Матерь твоя! (Ин. 19, 26–27). Эти слова доказывают, что Иисус был единственный Сын Своей Матери. Если бы у Нее оставалось еще четыре сына, кроме Иисуса, то разве возможно было сказать, что отныне только Иоанн будет Ее сыном? Почему же Иоанн должен был принять на себя попечение о Ней, и даже взять Ее к себе в дом, если у Нее было еще четыре сына? и

в) старший из так называемых братьев Иисуса, Иаков, уверовавший в Него после Его Воскресения, был потом епископом Иерусалимским и составил послание двенадцати коленам, находящимся в рассеянии; в этом послании он не называет себя братом Иисуса Христа, а начинает послание такими словами: Иаков, раб Бога и Господа Иисуса Христа (Иак. 1, 1); следовательно, он не считал себя братом Иисуса в том значении этого слова, как мы понимаем его, хотя его и называли братом Господним.

Но кто был отец Иакова, Иосии, Симона, Иуды и их сестер, называемых братьями и сестрами Иисуса? – Евангелисты не дают ответа на этот вопрос. Но так как их мать, Мария, называлась в отличие от других Марий Клеоповой, то надо полагать, что Мария Клеопова была женою Клеопы и что Клеопа был отцом так называемых братьев и сестер Иисуса Христа.

Вот все вполне достаточные сведения, почерпнутые из канонических Евангелий относительно братьев Иисуса Христа¹². Основываться на непризнанных Церковью апокрифических книгах мы находим невозможным, хотя, руководствуясь содержащимися в них сведениями, некоторые считают, что так называемые братья и сестры Иисуса Христа были детьми Иосифа от первого брака его или же детьми Иосифа и жены умершего бездетным родственника его, Клеопы, Марии Клеоповой.

После сего пришел Он в Капернаум (Ин. 2, 12). Зачем приходил Христос на несколько дней в Капернаум, Евангелист не поясняет; сотворил ли Он там какое-либо чудо – тоже неизвестно. Иоанн Златоуст высказывает предположение, что целью путешествия в Капернаум было желание Иисуса Христа поместить в этом городе Свою Богоматерь на все последующее время Своих путешествий по Палестине.

Из Капернаума Иисус пошел в Иерусалим на праздник пасхи; хотя Евангелист и не говорил, пошел ли Иисус Один или же с учениками Своими, но из последующего повествования видно, что ученики Его, хотя, вероятно, и не все, присутствовали в Иерусалимском храме на этом празднике пасхи, когда Христос изгнал из храма торговцев и сказал иудеям: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2, 19, 22).

Поэтому следует признать, что Иисус Христос отправился и пришел в Иерусалим в сопровождении некоторых из Своих учеников. Он пришел туда уже не по обязанности каждого взрослого иудея являться в храм на праздник пасхи, а для того, чтобы творить волю Пославшего Его, чтобы продолжать начатое Им в Галилее Мессианское служение.

На праздник пасхи приходило в Иерусалим из разных стран не менее двух миллионов евреев; все они обязаны были приносить в храм жертвы Богу: никто не должен являться пред лице Господа с пустыми руками (Втор. 16, 16); там же должны были быть закланы, то есть убиты, пасхальные агнцы (Втор. 16, 5–6). По свидетельству Иосифа Флавия, в 63 году по Р. X., в день еврейской пасхи было заклано в храме священниками 256500 пасхальных агнцев. Кроме того, в дни пасхи убивалось множество мелкого скота и птиц для жертвоприношений. Сам храм был обнесен высокой стеной, а пространство между храмом и стенами было разделено на дворы, из которых самым обширным был двор язычников. Евреи нашли этот двор весьма подходящим для торговых целей, и обратили его в базарную площадь: согнали сюда стада пасхального и жертвенного скота, принесли множество птиц, устроили лавки для продажи всего необходимого при жертвоприношениях (ладана, масла, вина, муки и пр.) и открыли разменные кассы. В то время были в обращении римские монеты, а закон еврейский (Исх. 30, 13) требовал, чтобы храмовая подать уплачивалась еврейской монетой, священными сиклями; поэтому приходившие на пасху в Иерусалим должны были менять свои деньги, и размен этот давал большой доход меновщикам. Стремясь к наживе, евреи торговали на храмовом дворе и другими предметами, которые не требовались при жертвоприношениях; доказательством этому служит нахождение там волов, не принадлежащих к пасхальным и жертвенным животным.

Синедрион, блюститель иудейского благочестия и святости храма, не только равнодушно смотрел на это торжище, но, по всей вероятности, даже потворствовал обращению храма в базар, так как члены его, первосвященники, занимались разведением голубей и продажей их для жертвоприношений по очень высоким ценам.

Такое обращение храмового двора в базарную площадь совершалось, конечно, постепенно; Иисусу Христу приходилось в прежние годы не раз видеть это, но час Его тогда еще не настал, и Он вынужден был терпеть до времени. Теперь же, начав творить волю Пославшего Его, Он, придя в Иерусалим с учениками, прямо направляется к храму; войдя во двор язычников, молча берет одну из веревок, которыми, быть может, связывали или заграждали пригнанных животных, свертывает ее в виде бича, выгоняет овец и волов, опрокидывает столы меновщиков и, подойдя к продавцам голубей, говорит: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли (Ин. 2, 16). Таким образом, называя Бога Своим Отцом, Иисус Христос впервые всенародно провозгласил Себя Сыном Божиим.

Чтобы выгнать такое множество скота, потребовалось немало времени. Молча Христос очищал храм, и никто не осмелился сопротивляться Ему: всем уже было известно, что на Него как ожидаемого Избавителя, Мессию, указал Иоанн Креститель не только приходившему к нему креститься народу, но даже посланным от синедриона священникам; все, несомненно, ожидали появления Его в храме на праздник пасхи и, как только Он явился, молча подчинились Его божественной власти. Но когда Он кончил очищение храма от скота и торговавших им, подошел к продавцам голубей и сказал: возьмите это отсюда... то есть когда затронул интересы торговавших голубями первосвященников, то на это Иудеи сказали Ему в ответ: каким знамением докажешь Ты нам, что имеешь власть так поступать?

Под именем иудеев Евангелист Иоанн разумеет не евреев вообще, а исключительно враждебную Христу партию еврейских начальников: первосвященников, священников, старейшин и вообще членов синедриона. Поэтому, если Евангелист Иоанн говорит, что Иудеи сказали Ему в ответ, то это означает, что из всех присутствовавших при этом одни только начальники еврейские возразили Христу. Им мало было свидетельства Иоанна Крестителя; мало было удостоверения его, что он видел Духа Святого, сходившего на Иисуса, и слышал голос с неба – Сей есть Сын Мой возлюбленный; они захотели знамения от Самого Христа. В сущности же, они представляли себе Мессию совсем не в таком виде, в каком явился Иисус: им нужен был непобедимый вождь-завоеватель, который покорил бы евреям всю вселенную, а их, начальников еврейского народа, сделал бы царями покоренных народов; они видели, что Иисус из Назарета не таков, чтобы осуществить их честолюбивые мечты; и потому, не поверив свидетельству Иоанна, не поверив даже своим глазам, видевшим, как несметная толпа торгашей повиновалась неодолимой власти Иисуса, они приступили к Нему с искушением: стали требовать от Него знамения с неба в доказательство того, что Он имеет власть так поступать. Диаволу Господь отказал в знамении, когда тот говорил: если Ты Сын Божий, бросься вниз. Так же Он отказал в знамении и искушавшим Его иудеям. Он сказал им: «Вы просите знамения; оно будет дано вам, но не теперь; после, когда вы разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его, тогда это послужит вам знамением».

Ученые евреи не поняли слов Иисуса; Он, как объясняет Евангелист, говорил о теле Своем, как о храме, в котором пребывает Бог; Он предсказывал Свою смерть, разрушение тела Своего и Воскресение Свое в третий день. Но иудеи поняли слова Его буквально и старались восстановить против Него народ; они внушали народу, что Иисус говорит что-то несбыточное, что Он хочет разрушить храм, эту гордость евреев, который строился сорок шесть лет, и опять воздвигнуть его в три дня. Но тщетны были их старания: народа они не возмутили против Христа, и сами ушли с затаенной против Него злобой.

Некоторые толкователи Евангелий говорят, что Господь в гневе, бичом из веревок выгнал из храма торговцев. Но толкование это неправильно. Бич из веревок был сделан для того, чтобы подгонять выгоняемый из храма скот, а не для того, чтобы бить им торговцев; торговцы беспрекословно подчинились могучему, властному взгляду на них Иисуса, и сами ушли за своим скотом; а скот нуждался в другом воздействии. Следовательно, бич из веревок, как не предназначавшийся для людей, не может и считаться орудием гнева. Да из всего повествования Евангелиста об этом событии нельзя найти даже намека на то, что Христос выгнал торгующих из храма с гневом. В словах Его – возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли, – слышится властный, повелительный, но вместе с тем спокойный, а никак не гневный тон. В отказе дать знамение опять-таки слышится не гнев, а сожаление, что сей род лукавый и прелюбодейный знамения ищет (Мф. 16, 4) для того, чтобы уверовать, хотя имел уже много знамений и ни одному из них не поверил¹³.

Праздник продолжался восемь дней. Евангелист Иоанн удостоверяет, что в эти дни Иисус Христос совершил много чудес. Какие это были чудеса – Евангелист не говорит; молчание его можно объяснить тем, что он писал свое Евангелие тогда, когда были уже написаны первые три Евангелия, в которых вообще было описано много чудес, совершенных Иисусом Христом.

Многие пришедшие на праздник, видя совершенные Иисусом чудеса, уверовали во имя Его (Ин. 2, 23), то есть признали Его за обещанного и пришедшего Мессию.

Но Сам Иисус не вверял Себя им, потому что знал всех (Ин. 2, 24). Хотя многие и уверовали в Него, но уверовали главным образом потому, что видели совершенные Им чудеса, а вера, основанная на чудесах, на знамениях, не может считаться истинной, прочной верой; люди, привыкшие видеть чудеса, для укрепления своей полуверы требуют новых и новых чудес, а когда таковые им не даются, то кончают неверием. Поэтому Христос не доверял таким людям, не был уверен в силе их веры. «Он не обращал внимания, – говорит Златоуст, – на одни слова, ибо проникал в самые сердца и входил в мысли; ясно видя только временную их горячность, Он не доверял им. Гораздо вернее были ученики, которые не знамениями только были привлекаемы ко Христу, но и учением Его. Он не имел нужды в свидетелях, чтобы знать мысли собственных Своих созданий» (Сет. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 24).

«Такое знание Его было непосредственное, не чрез людей приобретаемое, – говорит епископ Михаил, – но знание Свое, самобытное, без всякого посредства, Он Сам знал, что в человеке, какие его свойства, склонности, стремления и прочее. Один Бог вполне может знать все сокровенное в человеке без всякого посредства; если же Иисус обладал таковым ведением, то, значит, Он – Бог» (Епископ Михаил. Толковое Евангелие. Т. 3. С. 72).

Изгнание Иисусом Христом торгующих из дома Отца Своего, произведенное, притом, так властно и с такой, явно не земной, силой, что даже синедрион не осмелился противиться этому, и совершенные затем Иисусом чудеса так сильно повлияли на евреев, что даже один из начальников иудейских, то есть членов синедриона, фарисей Никодим, захотел удостовериться, не Мессия ли в самом деле Этот Иисус из Назарета?

Этот самый Никодим, через два года после сего, когда первосвященники и фарисеи послали взять Иисуса, сказал им: судит ли закон наш человека, если прежде не выслушают его и не узнают, что он делает? (Ин. 7, 51). Он же присоединился к Иосифу Аримафескому для погребения тела Иисуса и принес состав из смирны и алоя, литр около ста (Ин. 19, 39).

Он пришел к Иисусу ночью, отчасти из страха перед своими неверующими товарищами, ставшими уже в явно враждебное положение ко Христу, отчасти же, быть может, из желания не придавать своему посещению огласки, не увеличивать тем все возрастающую славу пророка из Назарета.

Принятый Иисусом Никодим говорит: «Мы (то есть фарисеи, книжники) знаем, что... таких чудес, какие Ты творишь, никто не может творить, если не будет с ним Бог; поэтому мы и признаем, что Ты учитель, пришедший от Бога» (Ин. 3, 2).

Таким образом, Никодим высказал свой, а быть может, и еще некоторых фарисеев, взгляд на Иисуса как на учителя (раввина), избранного Богом человека, пожалуй, даже пророка, но не Мессию.

Никодим знал, что посланным от синедриона Иоанн Креститель указал на Иисуса как на ожидаемого Мессию, и указание свое подкрепил свидетельством, что видел Духа Святого, сходившего на Него, и слышал голос Самого Бога, удостоверившего, что Иисус – Сын Его возлюбленный. Никодим, конечно, видел, как Иисус изгнал из храма торговцев и всенародно назвал этот храм домом Отца Своего, а Себя, следовательно, Сыном Божиим. Никодим, несомненно, присутствовал при совершении чудес, в которых Иисус проявил Свою божественную власть и силу. И после всего этого, он, ученый фарисей, член синедриона, называет Иисуса просто Учителем, не верит ни свидетельству Иоанна, ни Его собственным словам, ни даже совершенным Им чудесам!

Христос знал причину такого ложного мнения о Нем фарисеев. Он знал, что фарисеи, а за ними и все руководимые ими евреи, ожидали не такого Мессию; они ждали в лице Мессии могучего земного царя, который покорит весь мир, а евреев вообще, в особенности же фарисеев, сделает владыками всех народов. Он знал, что, по учению фарисеев, всякий еврей, потому что он еврей, потомок Авраама, тем более всякий фарисей, войдет в Царство Мессии как непременный член его. Зная все это и желая обратить Никодима с ложного пути, на котором он стоял, на путь истинный, Христос начинает Свою беседу с ним словами, доказывающими, что для вступления в Царство Мессии недостаточно быть евреем, потомком Авраама, а необходимо нечто иное, необходимо возрождение. Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия (Ин. 3, 3).

Чтобы лучше понять смысл беседы Господа с Никодимом, надо сделать маленькое отступление.

Создавая мир, Бог не ограничился созданием одной только бездушной природы, так как Он – Бог живых, а не мертвых (Мф. 22, 32; Мк. 12, 27; Лк. 20, 38). Конечно, Он не переставал бы быть Богом, если бы и вовсе не было живых существ; но для того, чтобы созданный Им мир мог постигнуть величие Его и мудрость Его творчества, чтобы установилась разумная связь между Творцом и Его творением, надлежало быть в мире живым разумным существам; и таким существом на земле создан человек. Первым же людям Бог внушил, как они должны жить, чтобы быть достойными сынами своего Творца. Он открыл им Свою волю, составляющую вечный, неизменяемый закон, вписанный, так сказать, в сердцах людских: Люби Бога! Люби ближнего своего! – поручая же им не только хранить, но и возделывать рай (Быт. 2, 15), Он вменил им в обязанность трудиться; и этот закон труда был дан им не в виде наказания за грех, так как они тогда еще не согрешили, а как необходимое условие счастья. Итак: Люби Бога! Люби ближнего своего! И трудись! Вот воля Божия, которую должны были соблюдать созданные Им люди. Согласуя все свои действия с этим законом, они должны были образовать на земле Царство Божие, то есть управляемое Самим Богом общество счастливых людей. В этом – цель их создания; в этом – их назначение. И если бы они действительно исполняли этот закон Верховного Царя, то на земле водворилось бы Царство мира, любви и добра, то есть истинное Царство Божие, рай земной (см. Гладков Б. И. Три заповеди).

Но первые же люди ослушались Бога и утратили право быть членами Его Царства. Однако им было внушено, что это Царство, этот рай земной потерян для них не навсегда, – что они могут вернуть его, если во всем будут исполнять волю Божию. Казалось, что жить по Божиему не трудно, так как Бог не требовал от людей ничего невозможного, ничего непосильного: Люби Бога! Люби ближнего! И трудись! Большего Он не требовал. Но и этого малого не могли исполнить первые люди. Вскоре возникла вражда между ними, и земля обагрилась кровью убитого человека. За первым убийством пошли и другие преступления, и грешные люди стали падать нравственно все ниже и ниже. Никакие бедствия не могли образумить их, и они стали забывать не только волю Божию, но и Самого Бога. Надлежало напомнить им эту волю, и она была провозглашена через Моисея на горе Синай в десяти заповедях.

Гениальный Моисей, сорок лет мечтавший об освобождении евреев от рабства египетского и об образовании из них управляемого Самим Богом Царства Божия, вынужден был сознаться, что нравственно испорченным людям не под силу точное исполнение объявленной в десяти заповедях воли Божией. Сознавая это, он сделал много уступок, много отступлений от синайских заповедей. Конечно, он мог отменить все законы и обычаи, противоречащие десяти заповедям, и издать новые, согласованные с ними; но даже и ему показалось это неисполнимым. Издать-то новые законы он мог, и страхом жестоких казней мог заставить повиноваться им; но не мог преобразовать веками испорченное сердце человеческое, не мог перевоспитать, возродить человека и заставить его любить, а следовательно, не мог и восстановить Царство свободных людей, любящих Бога и друг друга, – не мог вернуть людям потерянный рай.

Для этого должен был явиться иной Человек, Который не только разъяснил бы людям волю Божию и истинное назначение человека, но и возродил бы их к новой жизни, да и примером Своей жизни доказал бы возможность и даже легкость точного исполнения воли Божией. Моисей сознавал это, и потому, в предсмертном прощании своем с народом, предсказывая пришествие такого Человека, сказал: Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, – Его слушайте! (Втор. 18, 15).

После смерти Моисея евреи то каялись и обращались к Богу, то грубо отвращались от Него; но минуты покаяния продолжались недолго, и за это их постигло множество бедствий. Напрасно вдохновенные пророки призывали их к Богу, напрасно хотели объединить их под главенством Верховного Царя! Нравственное падение человечества было так ужасно, что спасти его мог только Сам Бог. И пророки сознавали это, и вдохновенно предвещали скорое пришествие Избавителя, Примирителя: придет Искупитель Сиона (Ис. 59, 20), придет Желаемый (Агг. 2, 4–7), ликуй от радости, дщерь Сиона... Царь твой грядет к тебе (Зах. 9, 9). Да, все они сознавали, что надо прежде перевоспитать людей, возродить их, и тогда только возможно возобновление Царства Божия, возвращение людям потерянного рая; они понимали, что такое перерождение людей не может свершиться без помощи Божией, и что для этого должен прийти Божий Посол.

Желанный Христос пришел и начал с перевоспитания испорченных людей. В Своей Нагорной проповеди, в так называемых заповедях блаженства, Он научил людей, как они должны перевоспитывать себя, как должны возрождаться, чтобы быть достойными сынами Отца Небесного и образовать Царство Божие на земле или тот потерянный рай, о возвращении которого мечтали лучшие люди древнего мира. Но и в Нагорной проповеди Своей, преподав подробные правила для возрождения и самоисправления, Господь сказал, что одними человеческими силами, без помощи Божией, возрождение невозможно, поэтому молите Бога о помощи! Просите, и дано будет вам!

Вот о таком-то самоисправлении и возрождении беседовал теперь Христос с Никодимом. Беседа Его, взятая отдельно, без связи с Нагорной проповедью, может показаться кому-нибудь и непонятной; но если принять во внимание, что сказанное в Нагорной проповеди, вероятно, было сказано и во время первого путешествия Господа в Иерусалим, и что Никодим мог слышать это раньше своей ночной беседы, то речь Господа о необходимости возрождения для вступления в Царство Божие станет вполне понятной.

Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия (Ин. 3, 5).

Употребленное в этом изречении Христа слово, переведенное с греческого на славянский и русский языки словом свыше, переводится также и словом снова; поэтому, сказанные Иисусом Христом Никодиму слова – кто не родится свыше – можно читать и так: кто не родится снова. В последнем именно смысле и понял эти слова Никодим, как это видно из последовавшего затем вопроса его. Но дальнейшие объяснения Иисуса Христа не оставляют никакого сомнения в том, что родиться снова, возродиться, можно не иначе как свыше, от Бога, при помощи Бога; поэтому изречение Иисуса следует понимать так: кто не родится снова и, притом, свыше, то есть, кто не возродится к новой жизни силой Самого Бога, тот не увидит Царствия Божия.

Слова родиться снова, возродиться были известны Никодиму: язычников, принимавших закон Моисея и обрезание, называли новорожденными; снова рожденными называли переходивших на путь истинный от нечестивой, порочной жизни. Но возрождаться путем обрезания не было никакой надобности для обрезанного; перерождаться же нравственно могли, по мнению фарисеев, только язычники; но истинные сыны Авраама, ревностные фарисеи, не нуждались в таком перерождении. Однако Иисус говорит о необходимости какого-то нового рождения, чтобы вступить в Царство Мессии. Какое же это новое рождение? Недоумевая в разрешении этого вопроса, Никодим полагая, что для потомков Авраама такое рождение могло быть не иначе, как плотским, таким же, как и первоначальное рождение каждого человека; но такое рождение невозможно, особенно для старого человека, лишившегося уже матери; это ни с чем несообразно, это нелепо. Рассуждая так, Никодим не мог скрыть эту, показавшуюся ему, нелепость нового рождения и почти с насмешкой спрашивает: «Неужели человек может в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?»¹⁴

Чтобы рассеять недоумения Никодима, Иисус говорит: Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше... истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3, 5, 7).

Никодиму известно было очищающее действие воды при многочисленных омовениях, установленных законом Моисея и обычаями; он знал, что Иоанн Креститель приходивших к нему крестил в воде в знак покаяния, и говорил всем, что Идущий за ним будет крестить Духом Святым (Мф. 3, 11): он как ученый фарисей верил, что Мессия-Христос, когда придет, будет крестить (Ин. 1, 25); словом, он не мог отговариваться незнанием того, что Христос будет крестить водой и Духом; он должен был понять, наконец, что Иисус говорил о необходимости духовного возрождения (путем такого крещения Духом) для вступления в Царство Божие; но закоренелость фарисейских заблуждений мешала ему понять, что такое возрождение необходимо для всех без исключения, даже для фарисеев.

«Возрождение свыше, – сказал Иисус, – происходит от воды и Духа». Крещение водой, как говорил и Иоанн, подготовляло только к возрождению, но не возрождало человека. Крещению Иоанову не доставало крещения Духом Святым, которое всецело зависело от Бога. Поэтому для полноты крещения как возрождения необходимо, помимо крещения водой и предшествующего ему покаяния, еще и сошествие на крестящегося Святого Духа; тогда только совершается то духовное перерождение, которое открывает доступ в Царство Божие. Это Царство не похоже на царства земные, хотя и учреждается на земле; оно – духовное Царство, не плотское; поэтому, если для вступления в него необходимо родиться снова, то, конечно, родиться духовно, а не плотски. Никодим не понимал такого духовного возрождения и думал о плотском новом рождении или повторении рождения той же матерью; но Иисус объяснил ему, что если бы такое рождение и было возможно, то оно было бы бесполезно для вступления в Царство Мессии, так как было бы плотским, а не духовным, ибо рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух.

Узнав таким образом, что для вступления в Царство Мессии нужно не новое плотское рождение, а перерождение духовное, возрождение силой Духа Святого, Никодим все-таки не понимал, как тут действует Дух и в чем именно видимом, осязаемом, проявляется Его действие. Для вразумления его Иисус привел удобопонятный для него пример: дух, то есть ветер, дует на просторе, где хочет; ты не видишь его, хотя и слышишь шум; ты не знаешь, где он образуется, откуда приходит; не знаешь, где он кончается, куда уходит; но однако ты не отвергаешь существования ветра и его действия потому только, что не видишь его. Таково же действие Святого Духа в возрожденном человеке: когда начинается возрождающее действие Его и как Он действует, этого видеть нельзя, но через это нельзя и отвергать действия Духа; сам возрожденный не видит этого действия, не понимает даже, как совершилось в нем возрождение, хотя и чувствует, что оно совершилось.

Непонимающим действия Духа в крещении Иоанн Златоуст говорит: «Не оставайся в неверии потому только, что ты не видишь этого. Ты не видишь и души, однако же веришь, что у тебя есть душа и что она нечто другое, а не тело» (Сет. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 25).

После таких разъяснений Иисуса о возрождении человека силою Духа Святого Никодим все-таки оставался в недоумении и спросил: как это может быть? (Ин. 3, 9), как это Дух может возводить человека?

Ты – учитель Израилев, и этого ли не знаешь? (Ин. 3, 10) – сказал ему Христос, но не с укором, как думают некоторые, а с глубоким сожалением: если Никодим, один из учителей и руководителей народа израильского, настолько ослеплен буквой закона и пророчества, что не понимает их смысла, то чего же ожидать от самого народа? Ведь весь Ветхий Завет, все книги Закона и пророков содержат в себе описания видимых действий Духа Божия и предсказания об особом проявлении Его при пришествии Мессии! Фарисеи гордятся знанием Писания; они присвоили себе исключительное право понимать и толковать возвещенные пророками тайны Царства Божия; они взяли ключи к разумению этих тайн и, к сожалению, сами не поняли их, сами заградили себе доступ в это Царство, и другим препятствуют войти в него.

Глубоко сожалея, что народом израильским руководят такие слепые вожди, Иисус, конечно, не мог отпустить от себя Никодима с неразрешенным вопросом: «Как это может быть?» Чтобы убедить его в истинности сказанного, в необходимости духовного возрождения даже для иудея, надо было объяснить ему, что с ним говорит не Учитель, пришедший от Бога, а Сам Бог. Но, чтобы довести его до такого понимания постепенно, Христос объясняет ему, что вообще свидетельство очевидцев принято считать достоверным, но в данном случае он, Никодим, а за ним, конечно, и единомышленники его, не верят даже и такому свидетельству. Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете (Ин. 3, 11).

Говоря во множественном числе (Мы говорим... и свидетельствуем), Иисус, по мнению Златоуста, говорил или о Себе и вместе об Отце, или только о Себе (Беседы на Евангелие от Иоанна. 26); другие же толкователи полагают, что Иисус Христос разумел здесь Себя и Своих учеников. Хотя Евангелист не поясняет, присутствовали ли при беседе с Никодимом ученики Иисуса, но несомненно, что сам-то Евангелист Иоанн, подробно описавший эту беседу, слышал ее от начала до конца.

«А вы свидетельства Нашего не принимаете. Вам предстоит еще услышать много такого, чего нельзя обнять умом, а надо принять сердцем, верой; но если Я сказал вам о земном, и вы не верите, – как поверите, если буду говорить вам о небесном?» (Ин. 3, 12).

Но ведь об этих небесных тайнах, непостижимых уму человеческому, может свидетельствовать только Он, Христос, так как никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах (Ин. 3, 13).

«Никодим сказал: „Мы знаем, что Ты – учитель, пришедший от Бога». Это самое теперь Христос исправляет, как-бы так говоря: не думай, что Я такой же Учитель, каковы были многие пророки, бывшие от земли; Я с неба пришел. Из пророков ни один не восходил туда, а Я там всегда пребываю» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 27).

Выражения – восходил на небо, сшедший с небес и сущий на небесах – нельзя понимать буквально, так как Вездесущий Бог существует не на небе только, а везде. Иисус Христос нередко, в особенности в притчах, брал для вразумления Своих слушателей примеры из окружающей их природы и из повседневной их жизни, и употреблял слова и выражения в общепринятом в то время смысле; так и в беседе с Никодимом Он говорил о небе, имея в виду общеупотребительное, следовательно, понятное для слушателя, значение этого слова: небо считали местом пребывания Бога, а землю – жилищем людей, поэтому небесное, то есть божественное, противополагали земному, человеческому. Зная значение этих слов, Никодим должен был понять, что выражение никто не восходил на небо относится к людям и означает, что никто из людей не знает существа Бога и Его тайн; добавление же к этому изречению – как только сшедший с небес Сын Человеческий – значит, что только Он, Христос-Мессия, Сын Человеческий, знает эти тайны, так как Он пришел к людям от Самого Бога и (как сущий на небесах) всегда пребывает в Боге.

«Мессия-Христос, и только Он один, имеет полное, всецелое и совершенное ведение о Боге и высочайших тайнах Его относительно Его Самого, тайнах Царства Божия на земле вообще и тайнах Царства Мессии в частности; ибо Он Сам и по вочеловечении не перестает быть с Богом, будучи Сам Богом и соединяя в Себе божественную и человеческую природу. Он, Бог, сошел с неба и воплотился для того, чтобы сообщить тайны Божии людям. Следовательно, Ему должно верить безусловно, верить в непреложную истинность учения Его о Боге, о Себе, о Царстве Божием, о всем; и эта вера в Него как Мессию, Сына Божия и Сына Человеческого, есть необходимое условие со стороны человека для получения возрождения и затем участия в благодатном Царстве Его». (Епископ Михаил. Толковое Евангелие. 3, 100).

Открыв Никодиму тайну Своего воплощения, Иисус Христос вслед затем посвящает его в тайну Своей смерти, чтобы тем окончательно рассеять все ложные понятия фарисеев о Царстве Мессии. Никодиму известно было, что во время странствования евреев в пустыне за их ропот послал Господь на них ядовитых змей; и когда они в раскаянии просили Моисея помолиться Богу, чтобы он удалил от них змей, то Моисей, по повелению Божию, сделал медную змею и повесил ее на знамени, и укушенные ядовитыми змеями немедленно исцелялись, взглянув только на медное изображение змеи (Числ. 21, 5–9). Ссылаясь на это, известное Никодиму, повешение Моисеем медной змеи и на исцелительное действие одного лишь взгляда на нее, Иисус Христос сказал: И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин. 3, 14–15).

Слова – должно вознесену быть – означают предстоявшее вознесение Иисуса Христа на Крест, распятие Его. В таком именно смысле слова эти употребляются и в других местах Евангелия; так, например, приводя слова Иисуса Христа, обращенные к евреям – и когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе, – Евангелист Иоанн поясняет, что сие говорил Он, давая разуметь, какою смертью Он умрет (Ин. 12, 32–33).

Как Моисей вознес медное изображение змеи на знамя, дабы всякий, погибающий от змеиного яда, получая исцеление, так Христос-Мессия должен быть распят на кресте, дабы всякий верующий в Него вступил в Царство Божие и имел жизнь вечную.

Никодим, мечтавший о величественном царстве непобедимого, могучего Царя Израильского, был, конечно, смущен, поражен и удивлен таким откровением Иисуса: вместо ожидаемого покорителя всех народов земли под власть евреев – распятый на кресте Мессия! С этим никак не могла примириться фарисейская горделивость. Как могут верующие в Распятого спастись (думал Никодим), если Он Сам не мог спасти Себя от смерти? Так думали и распинавшие Его, когда говорили: если Ты Сын Божий, сойди с креста (Мф. 27, 40).

Для вразумления Никодима, что распятие должно совершиться не по вине или немощи Распятого, Иисус сказал, что Он должен быть распят потому, что так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3, 16). «Не удивляйся, Никодим, что Я должен быть вознесен ради спасения вашего: так угодно Отцу, и Он так возлюбил вас, что за рабов, и рабов неблагодарных, дал Сына Своего, чего никто не сделал бы и за друга» (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Иоанна. 27).

Возлюбив мир, Бог отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Следовательно, пришествие Сына Божия в мир и предстоявшая смерть Его на Кресте имели целью спасение людей, дарование им жизни вечной в Царстве Небесном, спасение всякого человека, верующего в Него, но не одних только евреев.

Посылая Сына Своего спасти людей, Бог не послал Его судить их. Время для суда над неверующими в Сына Божия придет тогда, когда представится возможность разделить всех людей на верующих и неверующих в Него; впрочем, верующего нечего судить, а неверующий сам себя осуждает тем, что не верит. Суд состоит в отделении добрых от злых, и это отделение происходит само собой с появлением в мир Света: люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны (Ин. 3, 19–21).

Сущность всего сказанного Иисусом Никодиму можно выразить в следующих словах: «Вы ожидаете Мессию как царя-завоевателя, который покорит вам все народы земли, и в царство которого вы вступите уже потому, что вы – евреи, потомки Авраама. Но вы ошибаетесь. Царство Мессии есть Царство Божие, следовательно, не плотское, а духовное, не похожее на царства мира сего; и предназначено оно не для одних только евреев, а для всех людей, которые пожелают вступить в него. Для подготовления людей к встрече Мессии Иоанн призывает их к покаянию и приносящих покаяние крестит водой. Но для вступления в Царство Мессии этого недостаточно. Надо еще креститься Духом, надо духовно переродиться; надо не только сознать свои грехи и покаяться в них, но еще всеми силами души своей воздерживаться от грехов; надо полюбить Бога и людей, и всегда, во всем исполнять волю Божию; свою волю подчинить воле Божией настолько, чтобы слиться с ней воедино. Такое объединение своей воли с волей Божией настолько изменяет внутренний мир человека, настолько обновляет его, что он становится как бы другим, вновь родившимся человеком. И без такого духовного перерождения, свершающегося с помощью Божией, без такого крещения Духом никто не может вступить в Царство Мессии. Ты удивляешься этому и тем обнаруживаешь полное незнание того, что тебе, как учителю Израилеву, надлежало бы знать. Но если ты сам и подобные тебе не знаете этого, почему же не верите Мне? Ведь Я говорю вам о том, что знаю от Бога и что видел у Него, ибо никто не восходил к Нему, кроме Сына Человеческого, пришедшего от Него и пребывающего с Ним. И если ты не понимаешь Меня, когда я говорю о том, что люди должны сделать здесь, на земле, чтобы вступить в Царство Мессии, то поймешь ли ты Меня, если Я скажу, что для открытия Царства Мессии Он Сам должен быть вознесен на крест? Тебе, конечно, покажется это непонятным; а между тем это необходимо для спасения людей, для того, чтобы открыть им вход в Царство Мессии. Такова воля Отца Небесного, чтобы Единородный Сын Его пострадал и чтобы уверовавшие в Него не только составили Царство Мессии, но и унаследовали бы жизнь вечную в Царстве Небесном. Бог послал Сына Своего спасать людей, а не судить и не наказывать. Да и к чему судить? Наступило время, когда каждый человек сам произносит суд над собой: уверовавший в Сына Человеческого оправдан и не подлежит суду, а не уверовавший уже осужден своим неверием. Да, пришествие Сына Человеческого делит людей, как блеснувший луч света: живущие по правде, любящие свет, идут к этому озарившему их Свету; живущие же неправдой, боящиеся обнаружения их злых дел так возлюбили свою тьму, прикрывающую их дела, так ненавидят обличающий их свет, что возненавидят и Сына Человеческого и не выйдут из своей тьмы, а следовательно, не войдут и в Царство Мессии, хотя бы считали своим предком самого Авраама».

Какое впечатление произвела эта беседа на Никодима, Евангелист не поясняет; надо полагать, что если Никодим и уверовал в Иисуса как Сына Божия, то значительно позже, после множества новых совершенных Им чудес. Открыто присоединиться к ученикам Христа он, очевидно, не решался; не состоял он и в числе тайных учеников, к каковым принадлежал Иосиф из Аримафеи, а выступил как почитатель Иисуса лишь при погребении Его (см. Ин. 19, 38–39). Во всяком случае, Никодим был так поражен совершенно неожиданным исходом беседы с Учителем, пришедшим от Бога, что едва ли мог молчать о ней: вероятно, он передал содержание беседы хотя бы самым ближайшим своим единомышленникам из фарисеев.

Эта знаменательная беседа дает повод некоторым делать неправильные из нее выводы: многие думают, что для вступления в Царство Небесное достаточно креститься и веровать в Иисуса Христа как Сына Божия; но они забывают, что, по точному смыслу слов Иисуса Христа, возрождение от воды и Духа и вера в Него составляют лишь условие для вступления в Царство Божие, но не обеспечивают вступление в Царство Небесное. Сам Христос сказал: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 21). Первый из толкователей этого изречения, Апостол Иаков, в соборном послании своем говорит: Что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? может ли эта вера спасти его? Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют, и трепещут. Но хочешь ли знать, неосновательный человек, что вера без дел мертва? (Иак. 2, 14, 19–20).

После беседы с Никодимом, происходившей в дни праздников пасхи, Иисус оставил Иерусалим и пошел в землю Иудейскую, или в Иудею, где, конечно, учил и совершал чудеса. Евангелист не говорит, сколько времени пробыл Иисус с учениками в Иудее, но из дальнейших повествований его можно заключить, что пребывание в Иудее продолжалось около восьми месяцев: говоря об остановке Иисуса в Самарии, по пути из Иудеи в Галилею, он передает следующие слова Иисуса Христа, обращенные к сопровождавшим Его ученикам: Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? (Ин. 4, 35). Из этих слов следует заключить, что Христос возвращался в Галилею за четыре месяца до жатвы; а так как таковая производится в Палестине в апреле, то отшествие из Иудеи могло последовать не ранее начала декабря, и, следовательно, в Иудее пробыл Иисус с апреля по декабрь.

Евангелисты Матфей, Марк и Лука ничего не говорят об очищении храма от торговцев, о беседе с Никодимом, о пребывании Иисуса в Иерусалиме и других местах Иудеи после первой пасхи во время Его общественного служения, а также о пребывании Его в Самарии. Рассказав о Крещении и искушении Иисуса, они прямо переходят к описанию деятельности Его в Галилее. Евангелист Матфей поступает так, очевидно, потому, что, будучи значительно позже призван Иисусом следовать за ним, вовсе не был с Ним в Иудее, не был очевидцем всего совершившегося там; быть может, не был в Иудее с Иисусом и Петр, со слов которого писал свое Евангелие Марк. Оба Евангелиста, Матфей и Марк, окончив повествования об искушении, как бы прерывают свой рассказ, и возобновляют его описанием событий, последовавших после взятия Иоанна Крестителя под стражу (Мф. 4, 12; Мк. 1, 14); такой же перерыв в повествовании делает в этом месте и Евангелист Лука, вероятно, по неимению во время составления Евангелия надлежащих сведений от очевидцев о пребывании Иисуса в Иудее, а может быть и по другой причине, о которой будет сказано ниже, в главе 10.

Читая Евангельскую историю, изложенную в последовательном порядке совершавшихся событий, невольно обращаешь внимание на умолчание Евангелиста Иоанна о совершенных Иисусом в Иудее чудесах. Это молчание объясняется тем, что Иоанн писал свое Евангелие в то время, когда первые три Евангелия были уже настольными книгами почти у каждого христианина. Зная, что первые Евангелисты описали уже в своих Евангелиях множество совершенных Иисусом чудес, зная, что описать все чудеса почти невозможно, считая, что божественность Иисуса доказывается не одними только чудесами, а Его учением, жизнью и Воскресением, Иоанн счел излишним подробно описывать совершенные в Иудее чудеса, и ограничился указанием на то, что чудеса были совершаемы (Ин. 2, 23; 3, 2). Кроме того, весьма возможно, что и Иоанн не всегда находился при Иисусе Христе во время путешествий Его по Иудее после первой пасхи; на это он сам указывает, говоря, что Сам Иисус не крестил, а ученики Его (Ин. 4, 2). Если ученики Иисуса крестили народ, то должны были находиться там, где было много необходимой для того воды, то есть на берегу многоводной и достаточно глубокой реки; Иисус же обходил всю Иудею со Своей проповедью. Этим, вероятно, объясняется, что и другие ученики, как например Петр, со слов которого писал свое Евангелие Марк, не были постоянными спутниками Иисуса в Иудее (если только Петр вообще был в то время там).

Евангелист Иоанн говорит, что во время пребывания Иисуса с учениками в Иудее крестили как ученики Иисуса, так и Предтеча Его – Иоанн Креститель продолжал подготовлять к принятию Мессии приходивших к нему, крестил их в покаяние; подготовленные таким образом евреи шли, конечно, к Иисусу, если не все, то, во всяком случае, весьма многие; кроме того, Сам Иисус привлекал к Себе громадные толпы слышавших о Нем и видевших совершенные Им чудеса. Народное движение принимало все большие и большие размеры, вследствие чего руководители еврейского народа, ревниво охранявшие свои права и сопряженные с ними доходы, опасаясь потерять свое влияние, начинают тайно действовать против Иисуса и Иоанна: они, по словам Евангелиста, вступают с учениками Иоанна в спор об очищении, то есть о том очищении, которое совершалось крещением Иоанновым и Иисусовым. В глазах фарисеев и саддукеев Иисус и Иоанн были только пророки: и Тот (хотя бы через Своих учеников), и другой крестили; у обоих были ученики; нельзя ли поссорить, если не самих пророков, то, по крайне мере, их учеников, и тем подорвать их влияние на народ? Так, несомненно, рассуждали те, которых Евангелист Иоанн называет иудеями (см. выше, с. 190).

Чем окончился спор об очищении, Евангелист не говорит; но из приведенного им вопроса учеников своему учителю видно, что иудеи успели восстановить их против Иисуса настолько, что они не называют даже Его по имени, а говорят: Тот, Который был с тобою при Иордане... (Ин. 3, 26).

Как бы вступаясь за первенство Иоанна, ученики его с нескрываемой завистью обращают внимание своего учителя на то, что Тот, о Котором он свидетельствовал, Который, следовательно, нуждался в таком свидетельстве и был поэтому ниже их учителя, Сам крестит, и все идут к Нему. Они боятся, что возрастающая слава Иисуса затмит славу их учителя.

С выступлением Иисуса на общественное служение многие шли прямо к Нему, не встречая уже надобности предварительно идти к Предтече Его. Это замечал, конечно, и сам Иоанн, но все-таки продолжал проповедовать в Еноне, близ Салима; место это трудно определить в настоящее время, но можно с достоверностью предположить, что Иоанн перешел крестить туда, где не был еще со своей проповедью и куда еще не приходил Христос. Получив от Бога повеление крестить, Иоанн не мог считать это поручение оконченным без особого о том повеления Божия и потому продолжал крестить.

Жалоба учеников вызвала со стороны Иоанна новое свидетельство об Иисусе. Внушая им, что все на земле совершается по воле Божией и что если Иисус действует так, как они говорят, то действует не иначе, как по Божьему велению, Иоанн ссылается на них же как свидетелей сказанного им: не я Христос, но я послан пред Ним (Ин. 3, 28). Затем, желая наглядно объяснить им необходимость возрастания славы Иисуса и умаление значения своего, Иоанн сравнивает Иисуса с женихом, а себя – с другом жениха: значение друга жениха велико во время, предшествующее браку, а как только брак состоялся и жених вступит в права мужа, то друг жениха уступает ему первенство и радуется этому, а не завидует жениху. Услышав о том, что Иисус вступил в права Свои как Мессия, Иоанн радуется и говорит: Сия-то радость моя исполнилась; поэтому, Ему, то есть Иисусу, должно расти, а мне умаляться (Ин. 3, 29–30).

Еще при Крещении Иисуса Иоанн сказал, что недостоин развязать ремень обуви Его. Ученики Иоанна должны были помнить это. Но они, по-видимому, забыли, что учитель их ставил себя по отношению ко Христу в положение последнего раба. Поэтому он говорит им теперь, что он человек, сущий от земли земной и есть и говорит, как сущий от земли; а Иисус, как Приходящий свыше, с небес есть выше всех (Ин. 3, 31); что Иисус свидетельствует о том, что видел и слышал там, откуда пришел, то есть от Бога: что такое свидетельство надо принять, надо безусловно верить ему, но, к сожалению, не все принимают Его свидетельство.

По словам Евангелиста, Иоанн говорит, что никто не примет свидетельства Его, Иисуса (Ин. 3, 32). Употребленное здесь слово никто не вполне точно выражает мысль Иоанна: Креститель знал, что у Иисуса имеются ученики, которые, несомненно, приняли Его учение, Его свидетельство; он не имел никакого основания полагать, что из всех евреев, толпами идущих к Иисусу, никто не принял Его свидетельства; он, напротив, скорее скорбел, что не все следуют учению Иисуса. Поэтому в речи Иоанна слово никто следует заменить словами не все и такая замена будет вполне правильна еще и потому, что после слов никто не принимает свидетельства Его Евангелист приводит продолжение речи Иоанна: Принявший Его свидетельство сим запечатлел, что Бог истинен (Ин. 3, 33). Если Иоанн говорит о принявших свидетельство, то, конечно, не может говорить, что никто не принимает Его свидетельства.

Говоря, таким образом, что, к сожалению, не все принимают свидетельство Иисуса, Иоанн весьма прозрачно намекал на своих же учеников, так враждебно и с такой завистью говоривших ему об Иисусе.

С грустью замечая в своих учениках такие чувства по отношению к Иисусу, Иоанн сказал им: «Вы должны верить всему, что говорит и скажет Он; Его послал Бог и даровал Ему всю силу Духа Своего; поэтому все, что Он говорит, говорит Сам Бог; слова Его – слова Божии. Ведь Он – Сын Божий и имеет всю власть Божию. Кто верует в Него, тот тем самым доказывает, что верует в Бога, и за то может удостоиться блаженства вечной жизни; неверующий же в Сына отвергает Бога, и за это сам будет отвергнут Богом. Веруйте же в Иисуса как Сына Божия, обещанного вам Христа-Мессию; а меня считайте, как я и говорил вам раньше, рабом Его, недостойным даже развязать ремень обуви Его. Идите же к Нему, и следуйте за Ним! Ему надо расти, а мне умаляться!»

Оканчивая свое служение Богу, Иоанн в этом последнем обращении к ученикам своим убеждал их присоединиться к Иисусу, следовать за ним. Слова эти – завещание величайшего из пророков.

Из двух Апостолов, носивших имя Иакова, первый был сыном Зеведея и Саломии (Мф. 4, 21; 27, 56). Само собой разумеется, что Иаков, сын Соломин, не мог быть братом Господним, потому что Иаков, брат Господень, был сыном Марии Клеоповой (Мф. 27, 56; Мк. 15, 40; 16, 1; Лк. 24, 10; Ин. 19, 26). Не мог быть Иаков Зеведеев братом Господним еще и потому, что умер раньше Иакова, брата Господня: Иаков Зеведеев был убит мечем по приказанию Ирода в царствование императора Клавдия, которое продолжалось с 39 по 42 г. по Р. X. (Деян. 12, 2); – Евсевий. Кн. 2. Гл. 11); а Иаков, брат Господень, был сброшен первосвященниками с кровли Иерусалимского храма и побит камнями незадолго до осады Иерусалима, в царствование Нерона, которое продолжалось с 54 до 67 г. по Р. X. (Евсевий. Кн. 2. Гл. 23; Иосиф Флавий. Иудейские Древности. Кн. 20. Гл. 9).

Что же касается Апостолов Иакова Алфеева и брата его Иуды (не Искариота), то, в доказательство того, что и они не были братьями Господними, сошлемся на свидетельство Евангелиста Марка. Св. Марк называет Иакова, брата Господня, Иаковом меньшим или, по-другому, более правильному переводу, малым (Мк. 15, 40), вероятно, по причине его малого роста; тогда как Апостола Иакова второго тот же Евангелист (а равно и другие) называет Иаковом Алфеевым (Мк. 3, 18; Мф. 10, 3; Лк. 6, 15). Наименование Иакова, брата Господня, малым сделано, конечно, не без умысла: здесь видно желание Евангелиста отличить Иакова, брата Господня, от двух Апостолов, носивших то же имя. Кроме того, мы знаем, что братья Господни Иаков, Иосия, Иуда и Симон были сыновьями Марии, мужа которой звали Клеопой, а не Алфеем; Апостолы же Иаков Алфеев и брат его Иуда (не Искариот) были сыновьями Алфея.

Евангелисты, упоминая о братьях Господних, всегда отличали их от двенадцати Апостолов (напр. Мф. 12, 48; Мк. 3, 33; Ин. 2, 12; Деян. L 14), а Евангелист Иоанн свидетельствует, что братья Господни не веровали в Него (Ин. 7, 5), следовательно, не состояли не только в числе Апостолов, но даже и в числе учеников Его.

Правда, в Соборном послании Иакова, которое признается за послание епископа Иерусалимского Иакова, брата Господня, автор его называется Апостолом; но это не делает нам никакого основания считать автора этого послания одним из двенадцати Апостолов. Апостольское звание Иаков, брат Господень, получил по своему положению епископа Иерусалимской Церкви подобно тому, как и Павел (Савл), бывший гонитель христиан, именовался Апостолом после явления ему Иисуса Христа.

Итак, троюродные братья Иисуса Христа, сыновья Марии Клеоповой, уверовавшие во Христа лишь после Воскресения Его, не были в числе двенадцати Апостолов.