Творения отца Иеронима

«Во имя Пресвятыя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа. Прошу и молю отцов и братий моих обратить внимание ваше на мою последнюю предсмертную просьбу, соединенную с великим моим желанием утверждения навеки общего нашего спасения, заключающегося в благоугождении Богу сохранением совершенного общежития, устроенного старцами в нашей обители по правилам богоносных наших отцов. Так как конец жизни моей приближается с вами к разлучению и отходу моему в вечность, потому, внявши совету отцов, я счел за душеполезное дело как для братий наших, так и для меня самого, чтобы написать вам, отцам и братиям моим, своеручно последнее мое писание и заявить вам предсмертное мое желание и смиренное мое старческое прошение, которое состоит в том: так как Божественно-отеческий Промысл Божий благоволил для славы Своей собрать вас из разных племен великое число: русских, греков, болгар и других – в эту святую обитель, которую соблаговолил Он прославить и во всем благоустроить в евангельском духе строгого общежития, в боголюбезном братолюбии разных племен, то для такого благоугодного Ему жития Он, как Бог чудес, прославляющийся оными во святых Своих, благоволил для славы Своей и утешения Православной Церкви Своей, вместе и обители нашей, явить чрез Пресвятую Божию Матерь и святого Пантелеимона многие чудеса, которые были причиною скорого увеличения нашей обители и ее прославления, что положило прочное основание к обеспечению обители и в вещественном потребном к безбедному ее существованию на будущее время.

Вам известно, как долго испытывал Господь обитель нашу великою бедностию и даже тяжкими долгами, ибо до Крымской войны обитель наша не имела состояния раздавать милостыню бедным, но когда в то бедственное время обитель наша с полным самоотвержением решилась поделиться с голодавшими сиромахами последним своим хлебом, то с того времени замечено было, что из всех стран России начала присылаться в обитель изобильная милостыня, при помощи которой в то бедственное время обитель наша не имела нужды в содержании, но еще многих бедных пропитывала. Столь боголюбезна добродетель общения и благотворения.

Но не за это, собственно, Господь ущедрил обитель нашу, а за понуждение ее ко исполнению обетов монашеских общежительных, приносящих Богу ежедневно и ежечасно плоды духовные. Эта истина для вас очевидная. Еще многие из вас живы, которые видели и помнят то время, когда обитель наша была малочисленна и очень бедна, во всем имела нужду, даже и одних процентов за долги не имела чем уплачивать, но еще увеличивала оные постоянными займами. Но при всей своей бедности обитель не унывала, не падала духом, но веровала и уповала, что за исполнение заповедей Божиих общежительных она оставлена Богом не будет в нищете на долгое время, и действительно она постоянно увеличивалась и устраивалась как духовно, так и вещественно, исполняя строго богоучрежденный ее устав.

Ибо, чем более увеличивались в обители плоды духовные, как-то: братолюбие, воздержание, частая исповедь и приобщение Святых Таин, смирение и послушание, понуждение ко бдениям и прочим добродетелям, тем более Бог посылал обители щедроты Свои духовные и телесные. Даже многократно Господь чудесно избавлял обитель нашу от великих и страшных бед. А все это даровано было Богом обители за сохранение ею совершенного общежития. А так как все это было при вас, отцы, потому я выше и сказал, что эта истина есть для вас очевидная.

Так, боголюбезные отцы и братия мои, избранники Божии, получивши от Бога такие благодатные задатки и указания к благоугождению Ему в святом, то есть в совершенном и чистом общежитии, понудим же себя и впредь навсегда ко исполнению и сохранению положенного и уже устроенного Богом в нашей обители общежительного устава, которым путеводились и спасались святые наши отцы. Сей святой устав учрежден весь на основании святого Евангелия богоносными отцами, а наиболее святителем Василием Великим. История показывает, что исполнение сего общежительного устава древними монастырями было полезно и всей Православной Церкви, ибо таким образом они увеличивали славу Православия и поддерживали честь и хвалу монашества, обеспечивали тем долголетнее свое существование.

Даже и в настоящее время видим, что которая обитель исполняет этот устав, та находится в хорошем благоустроении и во славе и чести для всего монашества. Напротив того, видим, что которые монастыри оставили богоугодный чин общежития, все расстроились, унизили своеволием равноангельную монашескую нравственность и тем уронили пред Церковью честь монашества, а многие из них и вовсе уничтожились. И так история и очевидные примеры показывают нам опытный урок тот, что одно только средство находится к утверждению благоустроенного и прочного существования обители до скончания мира. Это средство есть исполнение богоустроенного ее устава. Повторяю: это только одно есть благодатное средство, которое может прославить Бога и обитель и сохранить и спасти ее от всех страстных треволнений и конечного ее разрушения до конца мира.

А одно обеспечение вещественное всегда бывало ложно. Потому и я, умирающий ваш духовный отец, вседушевно желающий обители нашей и впредь находиться во благоустроении истинного общежития, прошу и умоляю вас, отцы мои и братия, хранить богодарованный вам великий дар чистого общежития, не нарушать его ничем, но наипаче ревнуйте вообще все поддерживать его всеми вашими силами, ибо в настоящее время чистое общежитие есть уже большая редкость.

Паче всего храните старчество, ибо оно устроено примером Самого Господа нашего Иисуса Христа. Без старчества совершенное общежитие не может быть, потому что многоначалие своими разделениями на партии всегда расстраивает общежитие. Особые дружества и партии смотрят только свою пользу, а не общую, потому они и за грех не считают великий грех святотатства и похищение монастырских достояний, пренебрегая страшным примером суда Божия, при апостолах бывшего над Ананией за нарушение общежития. Прошу не внимать возгласам зараженных современным духом неверия и расслабления, которые в братстве проводят такие мысли, что-де в настоящее время люди стали слабы и немощны, а потому и правила святителя Василия теперь уже не современны.

Если этой лжи поверить, в таком случае и само святое Евангелие также будет уже не современно, потому что правила общежития утверждаются на основании святого Евангелия, которого одна черта или иота не изменяется. А посему так говорящие показывают свое неведение христианской истории, потому что и в те времена, когда жили составители сего устава, много было таковых же маловеров и расслабленных ложных монахов, которые то же говорили, но таковых святые отцы советуют нам не называть даже и монахами и жилища их не называть монастырями.

А потому, отцы и братия мои, вы, как избранники Божии, сохраняющие святой устав совершенного общежития, ревнуйте о славе Божией и всеми вашими силами единодушно старайтесь не допускать в общежитии никаких разделений братства на партии, как подрывающие основание общежития, но смотреть на общежитие как на Церковь Христову, имеющую единую главу Христа, ибо в лице Его в общежитии поставлен от Него игумен, которому по правилам святых отцов братство должно повиноваться, как Самому Иисусу Христу, и во всем ему доверять. В общежитии он есть и главный духовный отец, потому надобно все делать с вопросом и советом его, ничего не утаивать от него, ибо такая есть воля Божия в общежитии.

Вот, боголюбезные отцы мои и братия, последнее мое желание: чтобы вы в любви, в единодушии и единомыслии твердо держали общежитие и, с усердием исполняя все правила его, спасались бы все и тем прославляли бы Бога, особенно благоприятным Ему поминовением имен благотворителей обители, записанных в синодики для вечного их поминовения.

Они с христианскою верою это делали, уповая, что обитель исполнит святое свое обязательство, то есть будет постоянно поминать до скончания мира все те имена, за которые дана ими обители святая их жертва, послужившая большою помощию не только к построению великих зданий монастыря, к увеличению его и содержанию, но еще и к обеспечению для потомства имен жертвователей, записанных для вечного поминовения их, дабы потомки наши не имели причины порицать нас в том, что мы оставили им имена для вечного поминовения без обеспечения.

Богопросвещенное общество наше знает, что исполнение этой святой обязанности есть один великий дар или луч из тех лучей света, который просвещается в обители пред человеки, прославляющими за то Бога, ибо для сего вы и призваны Им в сию святую обитель, что и мне, грешному советнику вашему, сотворит вечную пользу; еже и да будет благодатию Божиею, молитвами Пресвятыя Богородицы и святого Пантелеимона, Которых и молю о продолжении покровительства Их обители и сохранении святого общежительного совершенного устава до скончания мира.

При сем и остаюсь, отходящий в вечность, алчущий и жаждущий исполнения вами при помощи благодати предсмертного моего желания, преданного мною вам на сей хартии, писанного мною своеручно во славу Божию и спасение душам вашим.

Ваш духовный отец недостойный иеросхимонах Иероним.

1882 года, апреля».

«Все сказанное старцем и отцом нашим духовным принимаем с сыновнею любовию и покорностию, сознавая истину и высокое значение сего завещания, с желанием, уповая на всесильную помощь Божию, выполнять его в точности и с несомненною верою, что в этой последней воле отца нашего духовного есть воля Отца Небесного.

Игумен Русского святого великомученика и целителя Пантелеимона монастыря архимандрит Макарий.

Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря иеросхимонах Иерон». (Далее следуют 88 подписей старших братий).

в Бозе почившего отца духовника иеросхимонаха Иеронима, собственноручно им написанное

Возлюбленные мои отцы и братья! Я обращаюсь к вашей любви за молитвенною вашею помощью мне самому, так как приблизился конец моего жития с вами, и я теперь имею великую нужду в молитвенной вашей помощи мне, отходящему от вас в путь вечный и неведомый. Прошу вас: молитесь об оставлении многих моих грехов, да будет мне от Бога милость. Помяните любовь мою к вам, ради которой я пренебрегал собственною моею пользой, но всегда искал только вашей пользы, всем вам сострадал и во всякой скорби вашей сочувствовал вам. Но, вместе с тем, иногда по ревности к спасению вашему грешил я гневом, укорял вас, хотя и от чистой любви, желая спасения душам вашим. Но так как страсти незаметно примешиваются ко всякому доброму делу, то могло быть, что иногда кто-либо несправедливо из-за меня скорбел, или я через меру кого-либо укорял, или, как человек, кого-либо чем-то ненамеренно ввел в соблазн. Потому прошу у всех вас прощения и усердных молитв ваших за меня, да безбедно пройду страшные мытарства злых духов. И я прощаю всех вас во всем, из-за чего я скорбел. Ах, отцы и братья мои! Воздайте мне вашими слезными молитвами к Богу за мою любовь к вам. Ибо вы все были в моем сердце, я обо всем вам соболезновал, со скорбящим скорбел, с воздыхающими воздыхал, с плачущими плакал. Вот приблизился ко мне тот страшный последний час смертный, который был и для святых страшен, а я, грешный, как не буду страшиться? Ибо сказано: «Емýже данó бýдет мнóго, мнóго взыщется от негó» (Лк.12:48). Боюсь суда Божия, братья, помогите мне вашими молитвами. Соболезнуйте мне вашими сердцами и пролейте по мне слезы, да не задержан буду на мытарствах, ибо и святые многие боялись смерти и просили других молиться о них. Вспомните предсмертное завещание святителя Митрофана Воронежского, как он усердно просил других молиться о нем, тем более мне, грешному, нужно просить всех моих отцов и братьев молиться обо мне. Потому, отцы и братья мои, дорогие Христу, поскольку искупленные кровью Его, смиренно и усердно прошу вас: помолитесь и пролейте слезы ваши пред Богом о любившем вас грешном вашем духовном отце, и да обрету я милость на суде Божием и да сподоблюсь быть причисленным к лику спасенных отцов и братьев наших. Поплачьте обо мне, поплачьте – это мне и вам будет во спасение и на вечную славу создавшего нас и спасшего неизреченным Своим смотрением Триединого Бога нашего, Отца и Сына и Святого Духа, Которому да будет от всех нас всякая слава ныне и во веки веков. Аминь.

Эту мою хартию прошу прочитать пред погребением бренных моих останков. Духовник Иероним. 1885 год.

Боголюбивые отцы и братья!

С помощью Божией мы сподобились и в нынешнем году достигнуть святых дней Четыредесятницы. Все Богоносные отцы единогласно проповедуют, что если и все дни года нам даны для угождения Господу, то святая Четыредесятница должна посвятиться преимущественно Ему, Всеблагому Промыслителю нашему, искоренением наших немощей и недостатков, вольных и невольных грехопадений наших в течение года случившихся. Да, возлюбленные о Господе отцы и братья, много было читано вам из книг отеческого писания в предпоследние дни пред святою Четыредесятницею. При помощи Божией, некоторые воспользовались чтением и потрудились всмотреться в свои недостатки и заявить их на исповеди с намерением исправить покаянием и возможным воздержанием от них.

Другие с рассеянием слушали, иные без внимания, а к несчастью, нашлись и такие, которые с глумлением беседовали о предложении такого чтения. Конечно, у таковых кроме глумления ничего и не останется, они только смотрят достигнуть исполнения своих привычек и страстей, а иногда и к великой скорби.

Неоднократно уже замечено вам, отцы и братья, чтобы вы довольствовались благословенными пищей и питием. Но некоторые из братии не обращают внимания, другие же увлекаются их примером, позволяют себе доставить себе греховным образом спиртные напитки и яства. Но этого не довольно. Они стараются снабдить других и подать пример распущенности, угощая их в келье или снабжая их, да еще и с запрещением говорить на исповеди о своем греховном поведении, отчего совестью угрызаемый человек, хранящий ее, мучается, смущается и, конечно, если внимает гласу Истины, открывается с необыкновенною боязнью, не о том более, что погрешил, а о том, как бы не узнал совративший его, и о том, как бы не прекратилось бы добываемое. Так, по несчастию, иногда и человек с добрым настроением портит себя, а иногда и другим подает дурной пример расслабления. Отцы и братья, поступающие так, да убойтесь правосудия Божия. Помните, что вы оскорбляете Величие Божие, нарушаете обеты ваши и тем причиняете крайний ущерб спасению вашему, а также скорбь нам и спасающимся. Вспомните, для того ли мы оставили мир с его соблазнами, оставили отечество и все близкое сердцу нашему, чтобы глубже погрязнуть в исполнении беззаконных привычек наших. В Писании сказано: «Лучше бы не обещаться, нежели обещавшуся не отдати» (Еккл.5:4). Скажите, кому нужно спасение наше, не нам ли самим? Сами об этом немало печемся. Допустим, что слова мои ничтожны, но помните, ведь я не от себя беру, неужели Священное и Отеческое Писания только говорят для слуха, а не для выполнения? Отцы и братья, прошу и молю вас, трудитесь для своего спасения. Исповедайте все ваши вышесказанные недостатки и тогда только по благословению духовника приобщайтесь Святых Таин, но чтобы не повторять свои беззаконные привычки. Повторю, если кто будет иметь хотя бы немного денег, или каплю ракии или вина, одним словом, горячительных напитков, а также запрещенных продуктов, да не дерзнет приступить к Божественному Причащению, а равно и те, кто разделяет это с ними, и тем более, кто это доставляет. Помните, что братья наши миряне большую беду несли ради пользы ближнего, каких лишений они ни терпели, а мы-то, собственно, для спасения своего не хотим позаботиться об искоренении беззаконной привычки и о том, как угождать Господу. Помните, что мы говорили, какие обеты давали при пострижении? «Алкати и жаждати имамы, нагствовать, уничижитися и многим скорбными отяготися», а мы ничего подобного почти еще и не испытали. Повторяю, ходите благочинно во Святой Храм, в трапезу, исполняйте каждый кто куда поставлен на послушание, держите себя благочинно в церкви, в трапезе, не увлекайтесь разговорами, не озирайтесь по сторонам, не кощунствуйте, после повечерия по коридорам не собирайтесь, а равно и по кельям один к другому не ходите, не угощайтесь и не празднословьте, не оскверняйте вашего языка срамными изречениями, не ходите без благословения в кельи и не глумитесь там как на день Прощеного Воскресения. Монахи-братья не послушали оглашения преподобного отца нашего Феодора Студита, говорившего: «Аще кто дерзнет играти в сей святой день, то да не возьмет антидора во всю Четыредесятницу и да не причастится и на самую Святую Пасху»; или указывает на евреев, когда они ели и пили, потом начали скакать и играть, как их постиг суд – внезапная смерть. И это слово вас не тронуло, играющие и борющиеся, все вы от первого до последнего – без объяснения сегодня не дерзайте приступить к Божественному Причащению. Вы знаете лучше меня, где и как кто боролся, кто толкался, кто грохотал на всю окрестность от этой забавы.

Простите, отцы и братья, быть может, многим не понравится сказанное мною, но нужда моего и вашего спасения заставляет меня обращаться к вам с увещеванием. Бог же Мира и Любви да дарует вам исправление и попечение о душах ваших.

Возлюбленные о Господе братья! Человеколюбие Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа вновь сподобило нас в нынешнем году встретить Святую Четыредесятницу, седмицу которой благодатью Его мы препроводили, в продолжение коей вам была предложена богатая трапеза для пищи душ ваших. Со вниманием разбирайте вкус этой духовной пищи к спасению вашему и следите в продолжение года, какой недостаток вами замечен. Быть может, немало найдутся из братии таких, которые скажут: «Да мы еще не начинали того, что читалось». По невниманию, если так и случилось, то, по крайней мере, теперь начнем делать то, зачем мы вступили в святую обитель, то есть дело спасения нашего. Исправим свои недостатки и будем внимательны своему спасению, и пусть совершится по силе нашей течение святой Четыредесятницы, да сподобимся достойно облобызать святые язвы Христовы, воспринятые ради нашего спасения, и поклониться Воскресшему Господу, принося ему не миро и ароматы, а благоухание ваших добрых дел, которые созидаются из послушания, терпения, соблюдения себя от скверных помыслов и гнусного тщеславия или ограждения себя от них молитвою Иисусовой, которая и всегда должна быть нам присуща, избегать празднословия, а тем более осуждения ближнего, избегая посещать кельи, ибо это не приносит нам ничего. Старайтесь не лениться и спешить к Богослужению церковному. Внимая чтимому, вы обретете драгоценный залог любви к Господу, а так как по милости Божией вы часто сподобляетесь приобщаться Святых Божественных Животворящих Христовых Таин, то каждый да помнит, к чему приступает. Церковь устами нашими вопиет: <…>

Отцы и братья!

Начиная беседовать с вами, приглашаю вас выслушать слова внимательно и предлагать свои мысли, обсуждая их между братией. Как прежде я упоминал, так и теперь вам говорю об очищении своей совести. В продолжение этого времени вы могли слышать, как преподобный Феодор Студит, будучи настоятелем в такой огромной обители среди города, почти в каждом своем слове напоминает своему братству об исповеди. Так и другие Богоносные отцы внушали своему братству; из бесчисленных свидетельств упоминаем только видение преподобного Макария: как ненавистник рода человеческого радуется, когда мы скрываем свои помыслы от духовных отцов, и в какой опасности находится наше духовное здравие. К этому нелишним считаю напомнить вам вот о чем. Вероятно, многие из вас видели в других обителях на стенах церковных изображения духовного отца с исповедующимся. Как враг препятствует исповеди, и как потом следует извержение гадов из уст. Изображение само собой аллегорическое, образное, но на самом деле грехи и страсти наши таковые есть. Они терзают и мучат нас, пока не подчинят нас себе. Потому враг и не дает высказать во всей наготе своих немощей, потому и необходимо каждому из нас, вступающих в монашескую жизнь и ведущих ее, читать книги отеческого писания, из которых ясно можно видеть, в каком состоянии находились те, кто искренно приносил исповедь, и кто избегал ее. И вот Святая Церковь, приготовляя нас к торжественному празднованию Рождества Христова, в одном из трипеснцев приглашает своих чад приступить ко Христу, исповеданием очистившись. Следовательно, к встрече такого великого праздника Святая Церковь, сердобольная матерь, желает видеть своих чад очищенными. Впрочем, скажу, что, при помощи благодати Божией, каждый из вас знает правило нашей обители – необходимость очищения совести истинным откровением своих помыслов пред отцом духовным.

Теперь еще одно нахожу необходимым вам напомнить, отцы и братья, о внимательном хождении на службы церковные, о чем богоносныя отцы повелевают строго наблюдать за вверенным им братством, чтобы церковные службы неуклонно посещались и выслушивались братией. В номоканоне говорится, что кто не выслушивает пения, тот считается для того дня мертвым. Это, кончено, так! Если человек не имеет молитвенного общения с Богом – он мертв душою. Это самое изречение заставило меня напомнить вам об общей нашей обязанности: по свидетельству богоносных отец, чтобы мы слышали иерея, благословляющего Господа: «Благословен Бог наш…» и исходили из церкви со словом «Аминь». К сожалению, некоторые из братии очень небрежно относятся к церковному Богослужению, и когда будильщик обходит кельи, многие из братии вынимают ключи или вовсе запираются изнутри, будто они ушли, или, отвечая «Аминь», снова ложатся, даже по троекратном обхождении будильщика остаются в кельи, или для видимости появляются в церкви и опять уходят. Вопрос: для кого же это? Обманывать самому себя и проходить ложный путь. Да, мы можем не узнать об этом и оставить без замечания, иногда, собственно, по своей лености, а иногда и по своему характеру находящихся, а между тем время течет, и приближается ко гробу. Какой же ответ будет пред Всевидящим оком? Ведь от Оного не укроешься, а на исповеди некоторые и не думают об этом говорить, или объясняют едва внятно. Внимайте, отцы и братья, своему спасению, для которого путь вы сами избрали, чтобы нам не остаться только в позванных, от чего да сохранит нас Господь. Стоя же на службе церковной, нужно следить и за порядком, и внимать чтению и пению. Да не будем подобны тому, как поется в октоихах: «Множицею пение совершaя, обретохся грех скончавaя, языком убо пение вещaя, душeю же безместная помышляя» (Октоих 3 гл). Стоять и садиться своевременно, а не так, как кому вздумается, или выходить из церкви, что и вовсе воспрещается корме крайней нужды. А некоторые из вас выходят из церкви ради одного только празднословия, а об оном и вне службы Сам Господь наш Иисус Христос говорит, что «всякое праздное слово да не исходит из уст ваших, а за всякое праздное слово издадите ответ» (ср.: Еф.4:29, Мф.12:36), – это глаголют Его пречистые уста. Прежде окончания службы не выходить. Некоторые из братии, прежде жившие и теперь, потерпели напасти всяческие за это. Идя на Божественную литургию, не любопытствуйте узнавать, где какой иеромонах служит, где скорее начинают и поспешнее служат, спросите сами себя, братья: «К чему это?» Что нас такое ожидает необходимое, чтобы после службы заняться празднословием и пересудами и совместным чаепитием, тогда как в это время нужно бы что-нибудь почитать или отдохнуть, чтобы бодрее заняться послушанием во время дня. Так же и пред повечерием не внимают колоколу, остаются или вне монастыря, или по кельям и идут точно как подневольные. Каждый из таковых знает свою немощь. Также после повечерия каждый должен идти в свою келью, заняться или молитвою, или чтением, а немощные успокоением, чтобы услышать звон на канон; дерзновенные говорят, что «мы прочитаем повечерие после». Знайте, отцы и братья, эти исключения делаются только по благословению тем братьям, которые занимаются особым поручением и не успевают быть в церкви. Те не имеют за это греха. Простите меня, отцы и братья, что я весьма редко напоминаю вам обязанности ваши, боюсь строгого ответа пред Всевидящим Судиею за небрежения. Мы должны друг другу помогать, и Вы должны быть внимательны к вашим обязанностям, исполнением которых умилостивите Господа. Так как теперь наступает праздник Рождества Христова, то кто преуспел в течение поста предуготовить себя к достойной встрече этого великого праздника, тот, кончено, будет праздновать истинную тридневную Пасху. Но мы, немощные, несколько дней во время поста ограничивались безелейной пищей, а себя постарались ли очистить воздержанием от страстей и привычек? По малой нашей ревности о Боге, хотя не успели этого сделать, то хотя бы теперь постараемся укрепить себя в нерадении и внимать церковному песнопению и чтению о величестве таинства воплощения Христова. Этим вниманием и самоукорением мы можем приблизить себя Возлегшему в ясли и Смирившемуся до раба. Он же примет в Свои объятия всякого грядущего к Нему. Постараемся и мы со своей стороны достойно нашего звания ходить, поучаясь в чтении и размышлении о величестве таинства, и благодарить за ниспосылаемые дары как обители нашей, так и каждому из нас, и все случающееся с нами претерпим с благодарностью ко Господу, вспоминая, что мы имеем всякое довольство, а христиане в отечестве нашем так и здесь, в окружности нас, терпят недостатки даже в хлебе, и с благодарностью принимают из обители какойнибудь сухарь. Тем более нам нужно, если встретится какой-нибудь недостаток, не роптать, а благодарить Господа, Коего благодать всеобъемлющая, да укрепит вас ко исполнению заповедей Божиих и да сподобит Небесной Своей Славы.

Отцы и братья!

Помощью благодати Божией и заступлением Царицы Небесной, мы проводили несколько месяцев спокойно, хотя время от времени беспокоят нас разные посещения, возбуждаемые нашими недоброжелателями и наносимыми небывалыми клеветами; но до сих пор не находят ничего, чтобы упрекнуть нас в каком-либо непотребстве, а всего для нас лучше и спокойнее, что мы в мире встречаем эти посещения, оставаясь вполне уверенными, что совесть у нас чиста и неприкосновенна ко всем возносимым на нас оболганиям. Слава и благодарение Господу, хранящему нас не по грехам нашим и благодеющему нам в это тяжкое время, и Бог весть когда Ему благоугодно будет положить конец этому времени, мы же паки должны вооружиться терпением, смирением и молитвою ко Господу о сохранении обители и всего, что близко сердцу нашему от всех наветов и напастей. Но прося Господа об ограждении нас, мы должны внимательно и сами себя хранить и умилостивлять Господа по силам нашим исправлением себя, насколько возможно, тщательнее прилежать молитве, если возможно и со слезами, да сохранит Господь нашу обитель. Не обленимся не только здесь, в храме Божием, усердно просить об этом, но и келейно, ибо там иногда в тишине и единении изливается более пред Владыкою наша душа в своих скорбях. Непростительно же тем, кто не только не хотят сами помолиться, но убегают и от заповеданного. Тем более неприятно видеть, что это делают иногда и из старших братии. К молитве приложить нужно терпение, с которым принимать делаемое замечание, которое бывает иногда от слова сказанного жестко от тех лиц, кому поручено назначать на послушание, иногда от взаимного неосторожного слова. Все это мы обязаны терпеть, приложу к этому еще вооружиться терпением и в этом. Боже сохрани, если продолжится настоящее положение дел, то нам придется во всем себя стеснить, начиная от съестных припасов до одежды, ибо обстоятельства указали, что в случае продолжения этого времени мы не можем себя обеспечить во многом, исключая самого необходимого, что при помощи Божией пока еще имеем, хотя мы употребляли все меры избыть этого, но усилия наши оказываются тщетными. Каждый из вас должен поразмыслить об этом и согласиться, что в этом терпение наше необходимо, другие обители давно уже ограничили себя во всем, в терпении же вашем стяжайте души ваши, ибо вспоминая, что собратья наши не имеют не только излишеств, но иногда бывают лишены сухаря и воды, они терпят ради общего дела, почему же нам не потерпеть, когда мы давали обеты еще гораздо обязательнее сказанного. Постараемся же не иметь излишества, а тем более прихоти, хотя не следовало бы повторять, но исправление некоторыми заставляет это делать. Об этом я и прежде говорил, чтобы не было ни у кого никаких денег и ни одной капли ракии, кто же дерзнет иметь, тот да не дерзнет приступать к Божественным Христовым Тайнам, не объясняя этого на исповеди. К терпению же и смирение потребно иметь, ибо без этого наше спасение в опасности; со смирением вся жизнь наша должна проходить, ибо во смирении нашем помянет нам Господь, поэтому со всяким смирением мы должны нести немощи один другого, по непостоянству человеческому иногда скажешь неосторожное слово, то постараемся примириться, да не зайдет во гневе нашем и солнце. Покрывайте все любовью, тогда и Бог с нами пребывать будет. Потщитесь, братия возлюбленная, о спасении вашем, прошу об этом вас слезно с поклонением до земли.

Особо исповедуйте все без утайки, с великим прискорбием, но должен сказать, не давно отшедший брат и монах Анания при всем усилии моем исповедать его, чего он искренно желал, но не мог исповедать свое предсмертное лежащее на совести, чем весьма огорчил нас, а ведь всем и каждому из нас не известен смертный час, готовиться к которому велит и Сам Владыка и Господь наш во Святом Евангелии.

Возлюбленные о Христе отцы и братья!

Много считая себя виновным пред вами, что я до сих пор о святом этом месте не беседовал с вами. Недосуги, разные препятствия, а иногда и обстоятельства положения нашего, более же всего – желание всмотреться в быт внутренний и внешний жизни вашей после двухгодового лишения видеть вас. Попущением Божиим печальный процесс нас с братьями нашими греками открыл тайники сердца многих. Враг сеял нас как пшеницу и благодатью Христовою не много успел выбросить неверных своему призванию. Время, данное каждому из нас, засвидетельствовало, насколько мы готовы идти в темницу и на смерть, исполнить наши обеты, дынные пред Ангелами и человеками. Если Благодать Божия ходатайством Царицы Небесной и святого Великомученика Пантелеимона благоволила сохранить кому верность своего призвания, то исконный враг нашего спасения, яростно, яко лев рыкая, ходит иский кого-либо поглотить из нас, и Возлюбленные о Христе отцы и братья! Много считая себя виновным пред вами, что я до сих пор о святом этом месте не беседовал с вами. Недосуги, разные препятствия, а иногда и обстоятельства положения нашего, более же всего – желание всмотреться в быт внутренний и внешний жизни вашей после двухгодового лишения видеть вас. Попущением Божиим печальный процесс нас с братьями нашими греками открыл тайники сердца многих. Враг сеял нас как пшеницу и благодатью Христовою не много успел выбросить неверных своему призванию. Время, данное каждому из нас, засвидетельствовало, насколько мы готовы идти в темницу и на смерть, исполнить наши обеты, дынные пред Ангелами и человеками. Если Благодать Божия ходатайством Царицы Небесной и святого Великомученика Пантелеимона благоволила сохранить кому верность своего призвания, то исконный враг нашего спасения, яростно, яко лев рыкая, ходит иский кого-либо поглотить из нас, и уязвляет стрелами страстей наших. Более внимательные своему спасению, видя яд злобы злокозненного змия, язвящего нас, упреждают его и Крестом Христовым отражают яд змиев. Другие по невнимательности к себе, дав уязвить себя и ощутить вред в этом, прибегли к Божественному Врачу своему – Иисусу Сладчайшему. Всякое врачевание есть отображение жизни Господа нашего Иисуса Христа, а нам только и надежды на Крестные Его заслуги пред Отцем Небесным, которые постоянно нужно иметь пред очами нашими. Небрежное вхождение в церковь, а также и безвременное исхождение, стояние неприличным образом, ненужные беседы, а тем более смех и кощунство оскорбляют величие Божие. Кто дерзает так держать себя и не признается в этом на исповеди как о грехе, тот тяжко согрешает, и долготерпеливый Господь нераскаянному в этом непременно пошлет перст Своего гнева, и счастлив тот, если он разделается с этим на земле.

Благословенны и преблагословенны те, которые исполняют со страхом Божиим свое предстояние пред Величием Божиим, так же хождение и исхождение в трапезу должно соблюдать со всяким благочинием. Воспрещается без благословения ходить как прежде обычного времени, так и после на трапезу, а также выходить из трапезы безвременно. И при сидении в трапезе не дозволяется беседовать, а также брать пищу один у другого, а тем более вино – это вменяется в грех, как дающему, так и принимающему одинаково, также без благословения не позволяется брать как пищи, так и вина в свои кельи, если же окажется на то благословенная причина, то о том должно знать кому следует. Если кто дерзнет иметь у себя в кельи вино, водку и тому подобные горячительные напитки, тот да ведает, что он отлучается от причащения Святых Таин им без признания на исповеди, да не дерзает приступить к Святым Тайнам. О деньгах у нас в общежитии не принято говорить, чтобы кто имел, но если вдруг кто дерзнет иметь их у себя в келье, то он будет признан нарушителем заповеди Божией и без искреннего исповедания и сокрушения сердечного да не дерзает приступить к Божественной Чаше Тела и Крови Христовой.

Бога ради, отцы и братья, воздерживайтесь от ропота. Вы знаете, между какими тяжкими грехами он поставлен у Апостола Павла? Да не постигнет нас эта участь! Слышу недовольных и тем, что они созданы Богом, то трапеза нехороша, то скудна и другие подобные отголоски. Прошу и молю вас, бойтесь этого. Как питал нас Господь в продолжение года этого и насыщал такой пищей, что нередко приходится подумать, не придется ли дать ответ еще за это, ибо она предлагается от крупиц нередко и тех, которые и сами еще не имеют насущного хлеба. Тем более, мы знаем, мы слышим, какую тяготу, нищету, лишения крова и самого хлеба терпят единоверные наши братья и христиане. Да к тому же и кровь их льется потоками. А мы, сидя на одном месте и осененные благодатным покровом Царицы Небесной, сами от придуманных нами слухов мечемся, а некоторые из нас вдаются в смущение и своим празднословием и нередко выдуманным лжесловием, устрашая друг друга. А малодушные, не внемлющие гласу своего отца, ищут случая предаться бегству, забывая свои обеты и обещания, данные Голгофскому Страдальцу идти Его путем. Другие даже не стыдятся явно говорить о своем бегстве с какой-то гордостью, забыли, как свидетельствуют об этом Богоносныя Святые Отцы. Кому уподобляется тот, кто во время напасти или из-за строгого жития бежит из обители? Кому он подобен? До того ли дошли, что высокопоставленные мирские люди обличили наши намерения официальной бумагой, тем, что мы не верны своему призванию. А нам нужно этого стыдиться и отвечать им каким-нибудь уклончивым образом, чтобы оградить свое монашеское звание. Всякий знает, что удаление из обители по какой бы то ни было причине не похвально и греховно, Богу неприятно, для христиан соблазнительно. Нам сказано: «Горе, им же приходит соблазн» (Мф.18:7). Призвав в помощь Бога, будем уклоняться, чтобы не попасть под приговор им же приходит соблазн.

Многие из братии дозволяют себе мшелоимствовать, т. е. иметь излишние вещи, не подобающие и не нужные монаху, не считая это даже за погрешность. А если кому заметят об этом, то они еще и скорбят на это и смущаются, чем показывают свое невежество и незнание обстановки монашеской жизни, дерзают между собой менять одежды, раздавать. Конечно, те из вас, кто знает постановление Святых Отцов, знают и то, что это вменяется как бы в воровство, ибо, помощью благодати Божией святая обитель наша при своих скудных средствах это, получаемое как милостыню во имя Христово, изобильно раздает неимущим, начиная от хлебного сухаря до церковной утвари. Есть еще и такие из братства, которые, испортив чем-нибудь свою одежду, бросают ее где-нибудь в коридоре, а сами стараются получить новую, что Богоносные отцы называют нехранением совести к вещам. Все и каждый из нас должен помнить, что все имеющееся, от насущного хлеба до всего содержания обители, есть получаемая нами милостыня во имя Христово, за неправильное употребление которой мы должны дать отчет Всемирному Судии нашему.

Осуждение, оклеветание друг друга крайне разоряет наше монашеское житие. Все это приходит от недостатка любви к своему ближнему, а тем более к брату о Христе, от невнимания к поучающим и руководящим вас и от недостатка чтения предлагаемого во святом храме и в трапезе, а незнающие грамоты – от невнимания к слушанию. Иные, как бы нарочно, стараются во время чтения поуютней усесться, чтобы послаще уснуть, а того не понимают, что они, отвергая слушание слова Божия, внимают слушанию наущения врага Божия. Богоносные Отцы так учили, что неосуждение есть без труда спасение, мы же не только не следим за собою, не осудили ли мы кого, но еще умышленным образом стараемся передать, насколько возможно, большинство своих наветов, считая тяжести спиц у других, не ощущая громадных бревен у себя. Видя погрешность брата, они не спешат исправить его добрым советом, а стараются передать немощным, подобным себе. В один момент брат подвергается не только насмешкам, но иногда, переходя из уст в уста, подобные наветы с применением от своего усердия преувеличением смущают брата даже и до смерти душевной. Нет, чтобы объяснить это духовнику, который бы мог поправить брата, но это считают клеветою, и порицают друг друга. Если кто из благоразумных обратится к игумену или к духовнику и объяснит ошибку брата, таковые нередко подвергаются укоризнам, или наименованием клеветника. Тогда как в сущности-то дела, они-то и есть самые благодетели своего братства, охранители их немощей.

«Пребываяй в любви, Бог в нем пребывает, и той в Боге, аще имате любовь между собою «мои есте ученицы» (ср.: 1Ин.4:16, Ин.13:22), – так сказал Господь наш. Если мы хотим стать учениками Христовыми, то должны поддерживать между собою братскую любовь. Ради этой святой любви каждый из нас должен стараться, чтобы любовью к ближнему привлечь к себе любовь Господа. Храните ее, возлюбленная братья, сколько есть сил ваших. Любовью покрываются немощи братские, любовь во всем видит одну благость Божию, любовь во всех видит утверждение к совершенству, а в себе – крайние недостатки. Возлюбим же друг друга любовью святой, любовью непорочной, да никогда же прилепится к этой Божественной любви любовь страстная, любовь плотская, которая отдаляет нас от Бога и погружает в бездну страстей от дерзновения нашего. Постараемся, братья, эту ненавистную любовь пред Богом исторгнуть из самого ее корня, не слушая убеждения врага нашего диавола, что подобною любовью можно исправить какое-нибудь дело. Скорее он разорит и повергнет нас во мглу неисповедания. Потомуто Богоносныя отцы воспрещают иметь особое дружество, которого мы отрекаемся при самом нашем пострижении, страстное сближение сей дружбы приносит громадный урон монашеской жизни. Я намекну вам, испытавшие поймут, а кого Бог хранит, тому и знать не нужно. Как выражается Святой Иоанн Лествичник: «Одни увлекаются плотскою страстию, злохитрый демон при начале их дружества внушает им откровенность друг к другу, сначала каких-нибудь добрых дел совершенных или в мире или в обители, начало их призвания и вступление в обитель, затем, увлекшись, начинают мало-помалу высказывать свои немощи, наконец, доходят до такой откровенности друг другу, чего они не высказывали никогда так никакому духовнику, и если не поймут козней врага и не последуют внушениям отеческого писания и совета, то глубоко падают. Но что горше всего, что на них нападает ложный страх и таковые нередко остаются без объяснения духовнику до последняго своего издыхания, хотя нередко находятся на краю отчаяния, другие, не порабощенные плотскою страстию, не менее от этого содружества впадают в пьянственный недуг и сокрывая друг друга, доходят до самых неприличных действий, пятная свою душу и воровством, и обманом, стараясь лишь бы только удовлетворить этому смертному греху – пьянству и, наконец, содружество празднословцев и искателей лакомств – и они также сходятся между собою и вредят себе не меньше вышереченных страстей. Убойтеся, братья, этого содружества – оно отворяет на широкие двери миролюбцев, вводящие в пагубу. Но если кто-либо из вас и возымеет желание иметь о Бозе друга, с коим может рассуждать о цели бытия нашего на земли и призвания нашего во святую обитель, тот прежде этого должен посоветоваться со своим руководителем духовным, и если получит на то благословение, то в продолжение сей духовной дружбы должны оба регулярно поверять у благословившего их дружбу». «Аще имати любовь между собою, да не порицайте один другаго» и не называйте неприличными не только в монашестве, но и в мире неприличными словами; да не произносят уста ваши имени заклятого врага нашего, а тем более наименовать ближнего этим именем, и от этого времени поймите, что каждый, кто дерзнет произнести это имя так, как оно поизносится на базарах, а также и прилагательного к слову сына, и если это обнаружится, то каждому будет дан канон сначала в церкви, потом в трапезе, и за каждое повторение будет усугубляться. Стыжусь говорить, но необходимо сказать, если кто возымеет дерзновение своих рук, то отлучается от причащения Святых Таин по мере вины и определяется трапезный канон, доходящий до 40 дней. Вот, я предупреждаю вас, братья, при помощи Божией остерегайтесь от остроты вашего языка и тому подобное. После повечерия старайтесь не сходиться между собою и не проводить в праздности время. Взявши на повечерии прощение от лица Святой Церкви, пришедши в келью, мы обязаны подумать о дневном своем течении, сохранили ли мы себя пред Величием Божиим? Не оскорбили ли своего ближнего? И сохранили ли свою совесть незапятнанной? Если окажется что-нибудь из этого, то прежде испросить прощение у Господа, а потом при первом свидании покаяться духовнику, заниматься же празднословием, шутками, тем более измышленными рассказами и употреблением кофе и чая воспрещается и наказывается каким-либо каноном. Не хранящие этого, конечно, на пути монашеской жизни много встретят таких случаев, которые теперь упущены в виду по случаю поспешности, чтобы успеть сегодня сказать вам несколько слов, вполне сознавая, что они не растворены помазанием Духа. Если преподобный Феодор Студит называл себя невежественным, то что мне сказать, убогому и грешному, недостойному предстоятелю такого великого братства, и это говорю только помощью молитв святого нашего и ваших, сам требую много скромности, трезвения и внимания. Всех же вас, отцы и братья, прошу и молю, и смиренно припадая к ногам вашим. Постарайтесь внять внушению вашей совести, оправдать, насколько возможно по силе вашей, ваше призвание, постарайтесь ввергнуть себя в любовь сладчайшего имени Иисуса Христа, произнося на каждом шагу пути жизни вашей: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Произнося его насколько возможно часто, мы незаметным образом будем ощущать приближение себя ко Господу, познавать себя и видеть, что вся правда наша происходит от самоукорения, будем произносить сладчайшее имя Иисуса и мало-помалу приближаясь к познанию своих немощей, будем их отсекать благодатным именем Иисуса. Он же любовью Его со Отцем и Святым Духом да излиет на вас благословение, утвердит, укрепит и соблюдет в святости жизни и всех сделает нас наследниками Царствия Своего, ходатайством Пречистой Своей Матери, Ее же обетованиями привлеченные в ее Жребий, да будем их сподоблены. Итак, воспоем песню Господню «Аллилуйя» во веки веков. Аминь.

Отцы и братья!

Господу угодно было собрать наше братство в большом количестве, поэтому умножились дела обители, и обстоятельства нашей обители приняли такой характер, что заставляют меня отлучаться на некоторое время из этого храма в Соборе святого Великомученика Пантелеимона. Вследствие таковых отлучек и многосторонних занятий, а иногда и болезней, замечаю, что в братстве вкрадывается неисполнение заведенных порядков, а особенно у новоначальных, а именно: несвоевременный приход на службы, не должное реагирование ни на колокольный звон, ни на троекратное повторение в било. Хотя многократно было об этом сказано с этого святого места, а также и в таинстве покаяния, но должным образом реагируют на это редко. Поэтому прошу и молю вас: при чтении книг Богоносных отцов всмотритесь в это требование, как они повелевают нам, чтобы слышать: «Благословен Бог» при вхождении в храм, а и «Аминь» при исхождении из храма. Некоторые возымели такое дерзновение, что без всякой благословенной причины не приходят на Богослужение, некоторые достоят до половины или уходят, как им вздумается, а другие в половину приходят, к несчастью, позволяют себе не объяснять этого на исповеди, и так пятно этого неисполнения остается на совести. В свое самооправдание указывают на тех, которые или заняты благословенными причинами своего послушания, или по болезни, имея на это благословение. Входя во святой храм без должного благоговения, не полагают обычных трех поясных поклонов, а также и по обе стороны. Приходя к святым иконам, кладут неправильно на себя крестное знамение, пусть они прочтут слово Иоанна Златоуста. Также несвоевременное сидение, иногда и поведение, а более всего празднословие и смех, которые не приличны не только в церкви, но и на всяком месте, и за которые Сам Господь угрожает наказанием. Вследствие такого невнимания прежде отпуста оставляют церковь, особенно, когда тянется Отцы и братья! Господу угодно было собрать наше братство в большом количестве, поэтому умножились дела обители, и обстоятельства нашей обители приняли такой характер, что заставляют меня отлучаться на некоторое время из этого храма в Соборе святого Великомученика Пантелеимона. Вследствие таковых отлучек и многосторонних занятий, а иногда и болезней, замечаю, что в братстве вкрадывается неисполнение заведенных порядков, а особенно у новоначальных, а именно: несвоевременный приход на службы, не должное реагирование ни на колокольный звон, ни на троекратное повторение в било. Хотя многократно было об этом сказано с этого святого места, а также и в таинстве покаяния, но должным образом реагируют на это редко. Поэтому прошу и молю вас: при чтении книг Богоносных отцов всмотритесь в это требование, как они повелевают нам, чтобы слышать: «Благословен Бог» при вхождении в храм, а и «Аминь» при исхождении из храма. Некоторые возымели такое дерзновение, что без всякой благословенной причины не приходят на Богослужение, некоторые достоят до половины или уходят, как им вздумается, а другие в половину приходят, к несчастью, позволяют себе не объяснять этого на исповеди, и так пятно этого неисполнения остается на совести. В свое самооправдание указывают на тех, которые или заняты благословенными причинами своего послушания, или по болезни, имея на это благословение. Входя во святой храм без должного благоговения, не полагают обычных трех поясных поклонов, а также и по обе стороны. Приходя к святым иконам, кладут неправильно на себя крестное знамение, пусть они прочтут слово Иоанна Златоуста. Также несвоевременное сидение, иногда и поведение, а более всего празднословие и смех, которые не приличны не только в церкви, но и на всяком месте, и за которые Сам Господь угрожает наказанием. Вследствие такого невнимания прежде отпуста оставляют церковь, особенно, когда тянется четка за благодетелей, или за благосотворение обители, или за старцев. Лишь только это начинается, то многие опрометью бросаются из церкви, даже лица старшей братии, кому бы должно подать собою пример, а они, оставляя окончание службы, уходят и тем подают повод младшим последовать за ними. А ведь нам всем нужно поминовение и спасение, а над нами нередко висят грозные тучи, готовые разразиться над нами, а мы не хотим помолиться ни за себя, ни за братию нашу, находящуюся на тяжких послушаниях. Следственно, мы не исполняем любви к Богу, а, не продолжая молиться за ближних наших, не соблюдаем заповеди любви к ближнему. Прошу и молю всегда хранить эту заповедь любви, ибо не ложны слова Господа нашего Иисуса Христа: «В нюже мéру мéрите, возмéрится вам» (Мк.4:24) Также нередко приходится замечать, что при начале молебного пения за благостояние обители, или какого-нибудь благодарения, а также и панихиды об усопших, многие будто электричеством гонимые, оставляют церковь.

Отцы и братья! Каждый из вас изведал опытом, надолго ли у нас остаются впечатления о благодеяниях Божиих, которые сподобились мы видеть в бесчисленных видах, со времени почти безвыходного нашего положения. Мы только помним при совершении самого события, а что сказать нам о том, какой мы долг воздаем отошедшим нашим отцам и братьям? Мы скоро их забываем, и совершаемых по них служб избегаем всевозможным образом, тогда как неизбежный путь всем нам предлежит, и мы, отошедши в вечность, будем иметь нужду в молитвах земных наших собратий. А если сам не молишься, то какой молитвы ожидать от других. После Божественной Литургии не должно дерзать брать Антидор своеручно и удаляться из церкви, не получив благословение от ее служителя. В праздничные дни ходят к ранней литургии, не имея на это не только благословения, но даже и запрещение, бегут на клирос, и понуждают назначенных чтецов и певцов читать и петь поскорее; отстояв службу, не только не стараются внимать себе, но нередко с кощунством относятся к продолжительной службе, и когда бы следовало быть вниманию, они занимаются празднословием, или собираются в группы, или ходят по кельям. И все, кто не имеет экстренных послушаний, не имеют благословения ходить к ранним литургиям, и вопрошать того иеромонаха, который скорее служит. Теперь обращу слово мое к вам, сослужители Божественных Таин, прошу и молю вас, и до земли поклоняюсь, не поспешайте без внимания совершать начало Таинства Божественной Литургии. Пока не совершите Божественной Проскомидии, не дерзайте начинать часы, ибо мы не имеем тех экстренных дел, которые бы нас так понуждали. Если этой поспешностью угождаем немощным братьям нашим, то помните, что мы оскорбляем величие Божие. И не допускайте поспешного чтения, доходящего до крайнего безобразия. Да не в суд и не в осуждение будет нам само служение и слушание Божественной Литургии. В трапезе также несвоевременный приход и уход нарушают правила общежития, тем более празднословие, или передача пищи и пития один другому. Все это, кажущееся ничтожным, во время исхода душ наших окажется тяжким, а тем более для тех, которые принимают это как за ничего не значащее. После повечерия празднохождением и празднословием нарушают общий покой и лишают себя лучшего времени внимания или физического отдыха. Недаром Богоносныя отцы воспрещают и повелевают налагать епитимии для прекословящих и не внимающих убеждениям, как избранных для хранения покоя отцов, а тем более и моего недостоинства. Конечно, старшие братья обители должны давать благой пример, тогда и новоначальные примут всякое замечание со смирением и благодушием.

Все вышесказанное мною заставляет меня говорить вам, возлюбленнейшие о Господе братья, искренняя любовь к вам и желание исполнения той цели, для которой вы пришли на Святую Гору и в обитель сию. С окончанием святой Четыредесятницы Святая Церковь призывает нас к принесению сладчайшему нашему Иисусу, пострадавшему ради нас, исполнения каких-либо добродетелей. Мы будем просить Господа, чтобы Он благоволил нам, по Своей благости, принести Ему хотя бы исполнение своих обязанностей. Поэтому постарайтесь сохранить последнее время святых дней со всяким сохранением себя от поползновений греховных. Предстательством Царицы Небесной и святого великомученика Пантелеимона совершить Богоугодное грядущему на страсть вольную Господу нашему Иисусу Христу и принести посильное благоухание, аромат, хотя бы начатки добродетели и встретить с упованием на милость Божию и светоносный день Воскресения Его. Благодать же и милость Его да пребывает всегда с вами во веки веков. Аминь.

Отцы и братья!

Отвлечения разного рода препятствуют беседам моим с вами, но совесть моя понуждает к ним, чтобы чаще напоминать вашей любви об обязанностях, приличествующих иноческому званию. Хотя отеческие писания предлагаются как в церкви, так и в трапезе, но ускользают от внимания некоторых, а потому, вследствие ли этого невнимания или неведения чиноположений, они не исполняются, а Господу угодно было вручить моему недостоинству попечение не только о внешнем вашем благоустроении, но более всего и о душевном вашем спасении. Если же и святые трепетали, когда их духовные чада уклонялись в какие-нибудь греховные привычки, опасаясь за недосмотр отдать строгий отчет пред Вечным Судиею, то что мне сказать, грешнейшему более всех человеку, знающему, какие могут быть последствия от вкравшихся немощей, кажущихся вначале малозначимыми, но потом обращающихся в гигантские размеры? Не распространяясь более, воспоминаю вам о том, о чем вам неоднократно было замечено с этого святого места. Нужда заставляет вновь напомнить вам, что мы, пришедшие из далекой отчизны в уединенный уголок Жребия Божией Матери для спасения своих душ, должны заботиться о спасении своем. Внимательно слушать чтения из Богоносных Отцов, да и в кельях читать их и замечать свои обязанности. Всем и каждому из вас известно, что молитва как общая, так и келейная есть пища души. Как необходима для продолжения жизни пища земная, так и пища духовная. Все мы по призыву колокола или будильщика, при начале вступления нашего в поприще дня, должны усердно исполнять келейное правило, называемое канон, без лени вставать при первой побудке. Если мы постараемся, то и Ангел Божий постарается прийти на помощь нам и помочь. Если некоторым из братии благословлено по какой-нибудь причине совершать канон, когда найдет удобным, тот так и да поступает. А затем, как ударяет в колокол на утреню, все мы должны спешить в церковь, как бы позванные Ангелом беседовать с Богом, служить ему песнопением, и воспринять дарования, не земные, тленные, но духовные и Божественные, которые оживотворяют душу. Богоносныя отцы так советуют, чтобы взойдя в церковь услышать наших, слышать «Аминь», в продолжение чтения утрени и кафизм нужно стараться внимать, и когда враг вселяет разные прилоги, стараться их отгонять, против дремоты бодрствовать и не садиться без крайней нужды, ибо чуть человек послабит себе, так враг и старается усыпить такового. Отдохновение есть на чтении, которое продолжается ежедневно не менее получаса. Преподобный Макарий свидетельствует, кто добро стоит в церкви, того Ангел Божий знаменует миром святым, изображая крест на челе. Ленивых же обходит. Если же кто-либо по послушанию находится и вне церкви, то и таковой не лишается благословения, а знаменуется его место. А потому, отцы и братья, Господь не оставляет без мзды труд ваш, всякий вздох ваш, всякий шаг, всякое движение не остается без награды, а также всякое небрежение не сокрыто пред Его очами. Будем же внимать нашему спасению, благодарить тех, кто побуждает нас на утреннее пение. Святые отцы называли первыми благодетелями тех, кто побуждал их на молитвенное пение. Между нами же проявляются такие из братии, которые или по неведению, или по невниманию скорбят на побуждающего их, а иногда дерзают оскорблять его словом, чем отнимают усердие к возложенному на него послушанию. Если мы оставили мир и все близкое нам и пришли сюда для пения славы Божией, а будем уклоняться от него, то какая польза нашего путешествия на Святую Гору? Во время Богослужения осмеливаемся празднословить, нередко смеяться, выходить из церкви, заводить разговоры, глумиться над благоговейными, оставлять Богослужение, находя различные причины куда-нибудь удалиться, когда тянется четка, а она нередко бывает за их же спасение и за сохранение жизни их от напастей. Прошу и молю вас, обратите внимание на это и потщитесь исправиться, чтобы вместо избавления грехов и спасения своей души не получить нам сугубого осуждения за неисполнение своих обязанностей.

Возлюбленнейшие о Господе отцы и братья!

При помощи и благодати Божией вы совершили и окончили труды свои над сбором плодов виноградных. Возблагодарим теперь обще и единодушно благость и великие щедроты к нам Отца Небесного за собранные плоды, ниспосланные нам от Его отеческой десницы. Слава и благодарение Господу Богу нашему! Он Сам благодатью свыше укреплял вас в трудах и содействовал. Он повелел произрасти и созреть плоду трудов ваших, который теперь милостиво приемлет и благословляет как плод святого послушания и общего труда на пользу и потребность всего нашего братства, собравшегося здесь во едино стадо, во славу Имени Его святого и ради спасения своего вечного.

Труженики усердные и в мирской жизни благоприятны и угодным очам Господа, а здесь, во святой обители, поистине труд имеет великое преимущество и особенно угоден Господу как руководствуемый не отдельной лично своей выгодой, но пользою общею в духе взаимно-братской любви и смиренного послушания и добровольного повиновения друг другу.

Из многих святоотеческих повествований мы видим примеры того, как благоугождали Богу и в какую высокую степень добродетели приходили через усердное и смиренное исполнение общежительного труда ради Господа. Слышим часто и из бесед богоносного отца Феодора Студита, как высоко почитает он послушание общежительное.

Но ведь не дремлет и враг спасения нашего, ибо он знает, как спасителен для нас и как благоугоден Господу этот путь жизни монашеского общежития, на который нас созвала благодать Спасающего Промысла Божия: «На пути, по нему же ходим, скрыша сеть нам» духовные враги наши. Сети их различны и многообразны, хитры и часто неприметно опутывают нас, и либо уменьшают цену святого дела послушания, либо и совсем делают его бесполезным. А некоторых, доверяющих сердцу своему и принимающих вражеские прилоги, эти сети иногда и совсем увлекают вон из святой обители и из стада Божия.

Поэтому я, смиренный, всегда отечески увещеваю вас, всех и каждого, как в общих моих к вам беседах, так и отдельно, при исповеди, стараюсь внушить, чтобы при занятии на послушании каждый хранил бы в уме и сердце молитву, а уста воздерживать от праздных, пустых бесед и слов. Через это много получите пользы и многого избегнете вреда и греха, а молитва, содержимая в памяти, просветит мысли и сердце. При молитве вскоре усматривается и примечается всякое недоброе и греховное помышление, лишь только появится оно по действию диавола или по причине прежних живших в сердце страстей и пороков. Имя Господне – великая защита от душевных врагов и великая помощь к неприятию страсти и несоглашению с грехом. Напротив того, среди празднословия и невоздержанных бесед сколько говорится и выслушивается душевного, после и собственная совесть упрекает во многом, а вернуть уже нельзя. Часто эти разглагольствования служат причиною взаимных неудовольствий и вражды между братьями. А это – зло самое великое, особенно когда кто медлит в этом чувстве, ибо тогда и молитва его Господом не приемлется, по самому непреложному слову Божию: «Аще принесеши дар твой ко алтарю и ту помянеши, яко брат твой имеет на тебя нечто – остави дар твой и первее шед примирися с братом твоим, и тогда принеси дар твой» (ср.: Мф.5:23,24).

Братья, мы непрестанно нуждаемся в помиловании от Господа, в прощении от Него, а Он объявляет нам, что не простит нас, не помилует, не послушает, пока мы Его приказание не исполним, не выкинем из сердца всякую вражду и злопамятство на ближнего своего. Особенно ко Пресвятому Причащению никто да не дерзает приступать, не примирившись.

Господь, будучи Единородным Сыном Божиим, претерпел ради нас всех всякие надругательства, бесчестия, оплевывания, биения, крест и позорную смерть среди злодеев, и нам ли, непотребным, не стерпеть ради Его заповеди малое какое-нибудь оскорбление или обидное слово?

Если наше сердце раздражается, нам должно его покорять духу Христова смирения и любви, по заповеди Его, которая должна для нас быть единственным законом и целью. В этом и есть подвиг, борение и заслуга.

Берегитесь, отцы и братья, вражды и неудовольствия друг на друга. Помните, что мир и любовь братская между вами сделают вас любезными чадами Отца Небесного и верными последователями Господа Иисуса Христа. Не давайте же врагу дьяволу губить ваш труд и вашу молитву через злопамятство. Спешите, братья, примириться, спешите! Ибо час смертный постигает каждого неожиданно, внезапно, но великая опасность для души отойти не в духе мирном и злопамятстве на кого-либо. Как ему надеяться на прощение великих пред Богом грехов, когда ради Божией заповеди и немного не хотел пожить?

«Мнóго бо согрешáем вси» (Иак.3:2) и имеем поэтому нужду приносить примирительную жертву Богу, которая есть сокрушенная пред Ним молитва, и вот эту возможность нашего с Господом примирения отнимает у нас взаимная вражда и нехотение простить.

Но без помощи Божией невозможно нам побороть страсть сердца и прилоги вражеские – злопамятство же есть весьма упорный порок. Поэтому, видя такую для себя опасность и свое бессилие, воззовем из глубины души к силе и помощи Божией, и Он невозможное сделает легким, только было бы истинное наше предание себя Воле Его и желание угождения Ему.

Того благодати вручаю всех вас, Его милость да будет с вами в сей век и в будущий. Аминь.

Отцы и братья!

Господу Богу угодно было призвать вас на служение Ему, в Троице Славному Богу, в чине монашеском, и благо вам, что вы вняли этому благодатному призванию, сначала через послушание своей совести, а потом пред Самим Господом и Святыми Его Ангелами, и всю братию засвидетельствовали о принятии на себя монашеского образа и исполнение тех обетов, которые обещались исполнять при помощи благодати Божией, отвечая своими устами на вопросы постригающего, следственно мы уже два раза дали обеты исполнять по силе нашей заповеди Божии. Первые обеты наши были при Святом Крещении, а вторые – при пострижении нашем в монашество. Но поскольку невниманием нашим мы приходим в забвение и, не исполняя обеты наши, увлекаемся опять иногда по действу диавола от крайнего невнимания к призванию нашему, иногда по какой-либо немощи опять впадаем в согрешения не только ежедневные, но и большие, не мыслью только, но и самым делом. Потому Господь, ведая наши немощи, благоволил, чтобы мы после действия против совести очищали себя таинством святого покаяния, почему Матерь наша Святая Церковь установила святые посты, обязательно для всех, чтобы в оные воздерживались от излишества пищи, пития и других пристрастий, и могли бы свободнее приступать к таинству покаяния, но покаяния истинного, которое очищает душу и тело и делает человека снова близким ко Господу. Объяснять вам подробно силу этого таинства я считаю излишним, ибо все мы слышим ежедневно из предлагаемого нам чтения Священного и отеческого писания о силе очищения совести нашей пред Господом Богом и при помощи Его благодати. Каждый из нас чувствует облегчение от тяжести греховной, когда он с сокрушением сердца и смирением души выскажет свои падения пред своим духовным отцом, и тогда приступает вкусить от Источника бессмертного в надежде исполнения тех слов, изреченных Господом: «Ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем» (Ин. 6:56). Чтобы врачевание Тела и Крови Христовой оказало над нами все свое действие, для этого, кроме принятия Их устами телесными, надобно, чтобы Они были приняты устами сокрушенного и смиренного сердца, с искренним сознанием своего недостоинства, с живым чувством своей духовной телесной бедности, от которого происходит чувство глада и жажды Тела и Крови Христовой, как единого брашна, могущего насытить нас, как единого врачевания, могущего исцелить недуги наши. Исцеление недугов наших есть истинное признание наших грехов, ибо кто приступает к этому великому таинству без очищения совести, тот принимает в суд и осуждение. «Ядый бо и пияй недостойный, суд себе яст и пиет» (1Кор.11:29). Все сказанное это я к тому веду, что по многим испытаниям усматриваю, что многие из братии, приуготовляясь к принятию Святого Тела и Крови Христовой, не только не очищают себя исповедью пред духовниками, но даже принимают благословение на это, а приступают как будто к обыкновенному и обыденному порядку, заведенному в обители. Но и тогда требуется своего рода условие, например, идя к церковным службам, мы должны помнить, что мы идем к Божественной службе, и смерить себя, имеем ли мы дух и сердце сокрушенное и смиренное, выслушиваем ли со вниманием все Божественные службы. Также и в трапезе свои условия: каждый должен прийти своевременно и прочее. Если мы обязаны соблюдать порядки в делах обычных, то тем более приступая к этому великому таинству, и так как в святой обители нашей к святому причащению приступают иногда и не однажды в седмицу, а дважды и трижды, то, по крайней мере, однажды в седмицу каждый должен очистить свою совесть пред духовниками, у которых исповедуется, т. е. назначенных нами, но не у посторонних. Ибо как исповедь не будет действительна, так и самая разрешительная молитва не принесет пользы, и грехи его остаются при нем, а следовательно, и само умалчивание о немощах своих на исповеди. Что это значит, как не поблажка своим страстям, ибо высказав свою немощь игумену или духовнику, находящемуся в своем общежитии, он боится, что причины могут быть отсечены и страсть не исполнена. А мы пришли искать спасения, а между тем всеми силами стараемся не только держаться за свои старые привычки, но и здесь наживать и возгревать новые помрачения ума, души и сердца. Если мы читаем, что един день человека живущего несть без греха, тогда что нам сказать о себе. Мы постоянно сталкиваемся друг с другом, увлекаемся помыслами, не прочь и от самого дела тайно уйти, тайно скушать и т.п., следовательно, и грехопадения имеются, а потому нужна в них исповедь и признание отцу духовнику, а затем и приобщение Святых Тайн, если будет на это благословение его. Вот что, отцы и братья, хотел сказать вам, прошу и молю вас, потщитесь исполнять правила Святых Отцов, чем исполнится цель нашего пребывания в обители, ибо каждый из нас пришел сюда с тем намерением, чтобы умолить Господа о прощении своих грехов и по силе своей благоугодить Ему. Да будет это всем нам во славу Отца и Сына и Святого Духа. Ему же подобает от нас слава, честь и поклонение.

Таинство странное вижу и преславное:

небо вертеп, престол Херувимский Деву:

ясли вместилище, в них же возлеже невместимый

Христос Бог, Его же воспевающее величаем

(Песнь 3. Ирм.)

Рождество или воплощение Христа Спасителя нашего последовало по великому милосердию и снисхождению Божию к падшему человеческому роду. Господь, приняв на Себя естество человеческое, тем самым восхотел возобновить его, спасти от вечной погибели. Сидящим во тьме и сени смертной воссиял Божественный свет. Возрадовалось небо и небожители, возрадовалась земля и земнородные о таком неизреченном благоволении Божием.

Возрадуемся и мы, встречая этот великий праздник, подобно тому, как радовались и славословили Бога Ангелы с пастырями и Богомудрые волхвы, которые в чувствах благоговейной признательности к Рождшемуся не ограничились одною лишь радостью, но принесли Ему в дар самое лучшее и драгоценное, что имели.

Что же мы, убогие, принесем в дар Создателю своему? Благих наших Он не требует, но мы принесем Ему сердце чистое, любовь нелицемерную, этих даров Он ждет от нас, и ими услаждается, ради них Он и с неба сошел и крестную смерть претерпел. Искренно нелицемерно любит Бога тот, кто заповеди Его соблюдает, из коих первая – это любовь к ближним, вменяемая Спасителем нашим Себе Самому, и так докажем делом, что любим Спасителя своего, разделим с неимущими насущный хлеб наш, оденем требующих одеяния, и в иных многих горьких нуждах и скорбях поможем по силе своей нуждающимся, тогда будет у нас истинный светлый праздник, тогда и Рождшийся от Пречистой Девы сподобит нас Своего Божественного пришествия и усладит наше празднество.

Прославляя Спасителя своего, прославим и по плоти рождшую Его Пречистую Богоотроковицу, принесем Ей песнь хвалебную, возопием к Ней со Святой Церковью. Величай, душе моя, Честнейшую и Славнейшую горних воинств Деву Пречистую Богородицу. Также чаще будем повторять Ей Архангельское приветствие: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!» Через Нее, как говорит Святой Августин, Бог снизшел на землю, дабы через Нее люди удостоились восходить к Небу. Она – единая несомненная надежда и споручница грешников, к покаянию их воздающая. Она спасает и милует всех, притекающих под Ее Покров. Она – милости неоскудеваемый источник, стена необоримая, ходатайство к Творцу непреложное, упование и предстательство всех верных, надеющихся на Нее. Ей Единой изрек Господь и Сын Ее, что все Ее прошения исполнятся, Ее молением отвращается от грешных праведный гнев Божий на них движимый. Она, как говорит Димитрий Ростовский: «Ставши между Богом и грехами нашими, яко посредница, не пускает проходить близ пред Бога грехам нашим, и гласом Своим за ны молитвы отражает глас грехов наших смертных, вопиющих на ны к Богу». На Пресвятую Деву мы должны взирать как на нашу Всемощную Ходатайницу пред престолом Вседержителя. Мы Ей усыновлены при кресте в лице возлюбленного Ученика Христова, Ей принадлежим, как стяжание, искупленное драгоценною кровию Бога и Сына Ее. Благодеяния, изливаемые Ею на мир православный, беспредельны, больше песка морского, чему живое свидетельство множество чудотворных Ее икон, источающих бесчисленные чудеса миру православному.

Но недостаточно только любить Пресвятую Деву, необходимо и подражать Ее святой жизни, Ее чистоте Ее непорочности, Ее кротости, милосердию, смирению, Ее совершенной преданности воле Божией. Тогда только мы можем дерзать именовать Ее Материю своею, и тогда только мольбы наши Ей благоприятны и нам спасительны.

Возлюбленнейшие о Господе отцы и братья!

Неоднократно с этого святого места я, недостойный, объяснял вам о крайней необходимости очищения своей совести при исповеди, а иногда и при обыкновенном разговоре, когда случается на это нужда. Побуждением к этому же служили чтения преподобного и Богоносного отца нашего Феодора Студита и других Святых Отцов, которые постоянно побуждают нас к очищению совести как нужнейшему средству в мире. Но, к несчастию нашему, мы как-то плохо внимаем этому, а некоторые принимают это даже с глумлением. Другие же после замечания хоть и начинают с любовью исполнять, но по рассеянности опять забывают, и весьма немногие держатся этого блаженного отеческого наставления. Но что сказать о тех, которым почти при каждой исповеди напоминаешь об этом благодатном очищении совести, иногда представляешь им на вид их ошибки, дошедшие до нашего слуха или при откровении помыслов или из сожаления к собрату, а иногда по должности. Но обличения эти нередко они осмеливаются назвать клеветою, отрицают те ошибки, которые произошли с ними на самом деле. Если случится самому игумену или духовнику заметить в ком-либо или тайноядение или тайнопитие, и на вопрос, где и откуда взял, таковые нередко нагло отвечают: «Если я скажу, то в другой раз оттуда не достану». И на налагаемое запрещение не обращают внимания, а продолжают пользоваться этими греховными прибытками, тайноядением и тайнопитием. Тогда как об этом несколько раз уже говорено, что без благословения не дерзать от запрещенного вкушать, а кто преступит сию заповедь, тот да не дерзает без исповеди приступить к приобщению Святых Таин Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Отцы и братья! Воочию совершился суд Божий над теми, кто в ограждения свой немощи не захотел сознать своего падения к какой-то страсти и за неуместный ропот, о котором уже у апостола Павла упоминается наравне с великими смертными грехами.

Такое вразумление делаю я для того ли, чтобы этим упрекнуть вас? Нет, возлюбленнейшая о Господе братия. Меня побуждает к этому то опасение, чтобы мы, званые Господом, оставившие мир и его соблазны, понесшие каждый по силе своей тяготу дня жизни и трудов, не были лишены тех наград, которые обещал нам Страдалец последователям Своим. А Преблагословенная и Пресвятая Матерь Его обещала исходатайствовать нам у Сына Своего и Бога прощение грехов, за которые мы не успели удовлетворить принесением плодов покаяния. Прошу и молю вас, Боголюбезнейшие отцы, ради вашего вечного спасения потрудитесь очищать свою совесть, да не постигнет нас лютый час смерти не готовых и не принесших искреннего очищения совести деланием дел, угодных Богу и нам спасительных, есть пока еще время в нашем распоряжении. Благодать Божия, содействующая нам, да укрепит и усилит ваше рвение к спасению душ ваших, и всех нас да покроет от всяких бед душевных и телесных.

Возлюбленнейшие о Господе отцы и братья и все здесь предстоящие!

Управителю царств и Распорядителю судеб человеческих в Троице славному Господу Богу по неведомым для нас судьбам Своим угодно было после шестикратного чудесного избавления Им от злодейских покушений благочестивейшаго Государя нашего Императора Александра Николаевича попустить злодейской руке подкосить, наконец, неоценимую никакими сокровищами мира этого жизнь его. Подкосить среди дня, в многолюдной столице, при многолюдстве проходящих и едущих. Весь мир ужаснулся таковой дерзости злодеев, которые, будучи подстрекаемы извне, сами, быть может, не понимая, нанесли этот великий вред своему Отечеству, положив черное неизгладимое пятно на страницах истории России.

Но, как говорится, ничего не бывает без причины. И в этом ужасном попущении слабому уму нашему можно усматривать причины. Алчущий погибели нашей враг рода человеческого своим злым ухищрением успел развить в новом поколении хладнокровное отношение ко всему священному. Потеряв страх Божий, презирая законоположения Святой Церкви, неверы осмелились возомнить, что они несравненно более могут принести пользы человечеству, нежели все доселе усвоенные правительством церковные и гражданские учреждения, и начинают эти мнимые благодетели народа делать ему, по их мнению, полезное. Чем? Самыми ужасными злодеяниями, дошедшими, наконец, до убийства того, кто после излития всех данных ему Богом талантов на свое отечество – Россию, до конца жизни имел неусыпное попечение о ее благоустроении, того, кто после Главы Церкви – Христа – был единственным защитником православия. Кто был действительный отец дорогого Отечества нашего, освободитель от рабства многих миллионов православных христиан, своих и чужих, и доблестный покровитель прав этого христианства и человечества.

По получении известия о таком потрясшем весь состав наш ужасном злодеянии, мы, после естественной неизъяснимой скорби, стараемся теперь, как имеющие упование, облегчить скорбь эту молитвою. И вот при помощи Божией совершена троекратно Божественная литургия и великая панихида о упокоении в Бозе почившего возлюбленнейшего благочестивейшего государя нашего императора Александра Николаевича. Наша прямая священная обязанность, отцы и братья, возносить о нем смиренные иноческие молитвы не только теперь, но и всегда, в роде родов, пока существует на земле эта обитель, как за дарованные Его благоволением щедроты оной, так в особенности по призванию нашему – молиться о всех и за вся, тем более за такового благодетеля, наполнившего доброделанием своим и Россию, и многие страны вне ее.

Перечислять здесь все доблестные подвиги в Бозе почившего императора и благодетельные труды его для блага Отечества и других – не нам, скудоумным, но витиям церковным и историкам России и этого мира. Мое, требующее в настоящем случае краткости, слово к вам, отцы и братья, только о том, да не изгладится из памяти и сердец во всю жизнь нашу молитва о в Бозе почившем мученике государе императоре Александре II, который несомненно получит дерзновение у Царя Царствующих за свою редкую доброту ко всем, истинно труженическую страдальческую жизнь для блага ближних и мученическую за них кончину и будет взаимно молиться и сам о молящихся о нем.

Итак, возлюбленнейшие отцы и братья, усугубите ваши молитвы особенно же в продолжение 40 дней, известное вам количество за усопшего, да упокоит Господь Бог душу его в вечных обителях и да подаст тишину дорогому Отечеству нашему и мир всему миру. Я уверен, что вы по любви к своему Отечеству и о нем усугубите в настоящее время ваши молитвы, чтобы сохранил его Господь от бед. Будем жалеть о дорогом Отечестве нашем не на словах только, но всею силою души и сердца воздохнем пред Богом и молитвенно восплачем о даровании ему мира, благоденствия и всякого блага, исходящего от Отца Светом.

Один из живущих близ нашей обители пустынников, подходя однажды к принятию Святых Христовых Тайн, нечаянно толкнул Чашу, желая взять в руки илитон, и чуть было не вытолкнул ее из рук священнослужителя. Когда ему сделали за это строгое замечание, он стал скорбеть и неутешно плакать о своей неосторожности.

В этот же день, скорбя, он поник головою и как бы заснул, продолжая и во сне рыдать. И вот он видит пред собою человека, который говорит ему: «О чем ты так горько плачешь?» Он отвечал: «Как же мне не плакать? Я сегодня впал было в такую беду – едва не вытолкнул Чашу». Явившийся ему говорит: «Ведь это было нечаянным образом». Пустынник отвечал: «Хотя оно и так, но все-таки была моя крайняя неосторожность». На что явившийся сказал: «Справедливо так, что нужно подходить с великим благоговением и опасением, и всякая неосторожность требует покаяния. Хотя и ненамеренное дело, но требует очищения исповедью». Затем показал ему маленький сосудец, в котором оказалась самомалейшая частица, блистающая необыкновенным светом. На вопрос, что это такое, явившийся отвечал: «Это бесценный бисер – частица Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Мы приставлены быть всегда при совершении Святых Тайн, и если от невнимания священнослужителя или как бы то ни было утратится какая-нибудь частица, то мы сохраняем ее в сосуде». И при этом показал ему лжицу и лопаточку в виде ножа, говоря: «Этими орудиями мы поднимаем утратившуюся частицу». И потом продолжал: «Хотя они сохраняются нами, и никогда ни одна частица не утратится, Вы должны быть осторожнее и в случае неосторожности своей приносить покаяние».

После этих слов пустынник как бы встал и пошел в то место, где живет, и очутился в каком-то саду, который был наполнен деревьями, на которых были цветы необыкновенной красоты, которых он никогда не видал. На вопрос: «Чье это место?» – ему отвечали: «Отца Г.». И он его самого видел стоящим подле одного дерева, хотя и неотчетливо. Тем и кончилось это видение, и старец возблагодарил Господа, не оставившего его в глубокой печали без утешения.

При выходе из обители двух братьев пошли разговоры, что они изгоняются, отчего некоторые братья начали смущаться. Один из таковых тоже решился выйти, но по усмотрению Божию вперед обратился к игумену, как бы упрекая за изгнание. Игумен рассказал ему всю сущность дела. Тогда он говорит: «Я имею нужду объяснить свои помыслы, но не могу их объяснить ни тебе, ни духовникам, находящимся в обители». Игумен благословил ему пойти к постороннему. К счастью, он попал на духовника, понимающего дело, который сказал ему, что болезнь его не может исцелить никто, кроме его духовника или самого игумена. Тогда он объяснил старцам, что, не умея хорошо читать, он не считал за нужное объяснять духовникам случающиеся с ним немощи, но стал понимать, что у него совесть неспокойна. И вот однажды, когда все братья приобщались, боримый помыслом объяснять ли свои немощи или нет, он решился приступить к приобщению Святых Тайн. Попущением Божиим иеромонах, приобщавший его, неосторожно задел его лжицей, и малейшая капелька Крови Христовой нечаянно попала на левую сторону его бороды, и вдруг все воспламенилось как внутри его, так и снаружи, как будто бы зажгло его. Испугавшись, он уже и не рассуждал, но поспешил принести покаяние чистосердечно как игумену, так и духовнику и остался спокоен в обители.

Случай, бывший 1 октября 1878 года.

Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз – это было прочитано одним слушающим Божественную Литургию в то время, когда служащий произносил: Приимите, ядите... Слова «От нихже первый есмь аз» так глубоко воздействовали на него, что слезы источниками катились из глаз и не прерывались во весь день. В этих словах выразилась вся сила милосердия Божия к человеку и сознание ежеминутных грехопадений человеческих пред величием Божиим. И тогда ему показалось, что все люди гораздо возвышеннее и несравненно лучше его. При повторении слов «От нихже первый есмь аз» он почувствовал необыкновенную духовную радость, как бы соединился с Богом.

Один из братьев неоднократно выходил из обители, но всегда, по особому о нем Промыслу Божию, был убеждаем возвращаться в оную и несколько успокаивался, а потом опять смущался. В одно время, находясь в обители, когда стал он колебаться и смущаться помыслами оставить обитель, пошел к старцу объяснить это и просить его совета. Старец высказал ему все понесенные им лишения духовных даров во время выхождения из обители и потом сказал ему: «Если ты не успокоишься и опять выйдешь, то потерпишь великие напасти, а я тебе даю свободу выходить или оставаться в обители, как хочешь». С этим он и вышел от старца.

Это было во время всенощного бдения. Брат углубился в размышления и стал со слезами просить помощи Божией, и вот вдруг его озарил необычайный свет, в коем увидел он распятого на Кресте Господа с отверстыми язвами. Он пришел в ужас от этого и услышал глас от Господа: «Видишь ли, что Я претерпел ради тебя, а ты не хочешь здесь понести и малых скорбей ради своего спасения». Брат умилился и остался в обители.

Через несколько времени после этого этот брат видел в сонном видении обитель нашу и над ней как бы на воздухе стоявшего старца, который сказал ему: «Не смущайся!»

Один из поклонников, желая поступить в обитель, просил игумена о принятии его в общежитие. После многих желаний своих, высказанных пред игуменом, ему было предложено пожить немного так и ходить на послушание, которое тогда же и было ему назначено. С самого поступления своего на послушание он оказал дух противления тем, что ему ни послушание, ни келья не понравились. Когда игумен сделал ему замечание, он очень встревожился, но, однако, пошел и по убеждению старшего, рассказавшего ему о силе послушания, по-видимому, принялся за дело. И только что принялся, пред ним вдруг явился среди дня в самом гнусном образе бес и говорит ему: «И ты осмелился меня оставить! Я ли тебя не утешал, доставляя тебе разные удовольствия по желанию твоего сердца?» Конечно, новопоступивший очень испугался, ибо вслед за тем появились ползущие змеи и другие гады, он стал плакать и кричать истерическим криком.

Тогда сказали духовнику, который дал ему наставление, чтобы он не кричал и не боялся ничего. На вопрос, почему это случилось, он высказался, что скрывал на исповеди свои немощи, не желая стыдиться пред духовником. Потом первые дни он ощущал большую боязнь, но когда творил крестное знамение, то все прекращалось. Послушник этот, однако, прожил в обители только около трех месяцев и, смущаясь все более и более, уехал на родину.

Один из братьев, исполняя временно послушание при поклонниках вне монастыря, не мог всегда сохранять умеренность в употреблении предлагаемого пития. Однажды в 1864 году он против обыкновенного излишне употребил и в таком положении заснул. По случаю прибытия в тот день парохода братья должны были проходить через его келью, но он не слыхал этого. На другой день, когда он проснулся, услышал, что некоторые из братьев видели его лежащим в неприличном положении. Совесть сильно стала упрекать его, что он предался излишеству и причинил соблазн другим. Чистосердечно сознав пред духовным отцом свою немощь, по благословению его положил он себе за правило выучить наизусть акафист Иисусу Сладчайшему, что и исполнил, и каждый день прочитывал его келейно.

В один вечер после умилительного чтения акафиста он по обычаю лег отдохнуть и только что стал засыпать, как вдруг услышал шум, потрясающий келью. Устремив взор свой на дверь кельи, увидел влезающих в нее множество бесов. Он обомлел от страха и хотел подняться с кровати, но не мог. Бесы начали играть, петь, изрыгать разные хулы, стали дергать его за одежду, отчего умножился его страх. Тогда один, как бы из начальствующих, стал повелевать другому, чтобы вошел в этого монаха. Но монах при этом не потерялся, начал читать акафист Иисусу Сладчайшему. Бес подошел к нему и сказал: «Отворяй рот». Монах продолжал чтение акафиста. Бес стал усиливаться войти в него, но не мог. Начальствующий бес повторил приказание подчиненному бесу войти в монаха, но подчиненный бес отвечал: «Он что-то нашептывает, и это мне мешает войти в него». Начальствующий бес стал опять повторять своему подчиненному приказание войти в монаха, но в это время монах усилил свою молитву ко Господу и Царице Небесной, чтоб не попущено было врагу обладать им. Бес опять подошел к нему, стал его дергать, мучить и усиливался войти в него. Монах продолжал чтение акафиста. На вопрос начальствующего беса к подчиненному, почему он медлит войти в монаха, бес отвечал, что пламенная струя, исходящая из уст монаха, опаляет его. Тогда начальствующий бес повелел дать подчиненному своему несколько ударов и вновь повелительно приказал, чтоб подчиненный его вошел в монаха. Опять подошел бес к монаху и сказал своему повелителю: «Не могу войти, пламень выходит из уст монаха от призывания им противного нам имени». Тогда начальствующий бес с великим упреком сказал своему подчиненному: «Я тебе говорил:

«Не доводи его до бесчувственного состояния, ибо монахи имеют обычай после этого сознавать свою немощь и призывают в помощь Распятого». Если бы он тогда-то (указав на время) не упился, то не вздумал бы повторять этих ненавистных нам слов». После чего повелел умножить удары подчиненному своему.

В это самое время раздался звон колокола на правило, и бесы, попирая один другого, бросились вон из кельи, от чего произошло сотрясение столь сильное, что монах упал на пол с кровати. Отдохнувши от этого истязания, он отправился к утрене, исповедал все духовнику, после чего старался быть воздержаннее.

Под день праздника Покрова Пресвятой Богородицы один из иеромонахов обители нашей был тяжко болен. Пред началом бдения к нему вошел духовник, которому он выразил свою скорбь, что он нисколько не может участвовать в богослужении. Духовник, уходя от него, сказал ему: «Я иду в соборный храм Святого Великомученика Пантелеимона для принесения из оного части Животворящего Древа и главы святого великомученика Пантелеимона в наш Покровский храм (что делается ежегодно на праздник этот)».

Когда духовник ушел, иеромонах стал молиться Божией Матери сими словами: «Вот глава святого великомученика Пантелеимона, а с нею и сам он невидимо для нас будет присутствовать в храме Твоем, Владычица. Быть может, он помолится и за нас, чад своих, собранных им в свою святую обитель». Затем опять стал говорить: «Хотя мы грешные и недостойные, а Царица Небесная милостива, не окажет ли нам, грешным, Своей милости – посетить храм Свой и осенить нас Своим честным омофором?» В это самое время он услыхал пение тропаря великомученику. Сотворив крестное знамение на себе, он вдруг пришел в исступление: ему представилось, что из собора Святого Великомученика Пантелеимона выходит Некая Божественная Жена в багрянице, окруженная великою славою, поодаль Нее шел святой великомученик Пантелеимон в красном плаще, и послышалось неземное пение. Видит, что дошла до главной лестницы нашего русского корпуса. При этом он очнулся и обильный источник слез струился из его глаз. Духовник при чтении первой ектении вновь его посетил и нашел его в слезах радости. Иеромонах передал ему все виденное им и с того времени почувствовал облегчение, а через некоторое время совершенно выздоровел.

Старец Григорий, родом из Воронежской губернии, прибыл на Афон уже в преклонных летах, был принят в нашу обитель и пострижен в схиму. Нрава он

был тихого и смиренного и вида благообразного.

По прошествии нескольких лет он сделался на вид смущенный, мрачный и печальный, стал сохнуть, слабеть и едва ходить. Когда его спрашивали, чем он страдает, какая у него есть болезнь, он на это всегда отвечал, что скука и печаль мучают его, и не может сказать отчего. И это искушение уже три года как изнуряет его. Многократно духовник спрашивал его, отчего он всегда смущен. И ему он всегда отвечал уклончиво и не открывал своих помыслов. Духовник сказал одному его другу, чтобы он как-нибудь выпытал бы у него, какие помыслы смущают его. Тот пошел к нему и долго докучал ему, чтобы он хотя бы ему открыл те помыслы, которые смущают его, но он одно только говорил, что никак не может этого сказать, ужасно боится, дабы сквозь землю не провалиться. Посланный, пришедши к духовнику, передал все слышанное, что он ужасно боится открыть свои помыслы духовнику, как бы от этого не погибнуть.

Тогда духовник понял, что этот старец страдает от духа хульного и, как неграмотный, по невежеству своему и по внушению врага думает, что сказать духовнику про помыслы хульные есть страшный грех. Духовник, немедленно призвавши его к себе, спросил: «Да ты, отец Григорий, страдаешь от нападения злого духа хульного и боишься о том сказать?» «Так, батюшка, так, – отвечал он, – не могу сказать, ужасно боюсь, как только подумаю, чтобы открыть тебе мою беду, так весь приду в ужас и трепет, потому что помысл говорит мне: «Как только скажешь об этом, тотчас провалишься сквозь землю в ад»». Эти слова он едва выговорил, весь дрожа от страха и повторяя: «Не могу, не могу». «Ну, если ты не можешь рассказать мне своих мыслей, – сказал ему духовник, – так я тебе расскажу твои мысли, которые враг приносит тебе на Бога». На это он сказал замирающим голосом: «Ах, Боже мой, как это можно?» «Так слушай же, – сказал духовник. – Враг приносит тебе мысли хульные, бранные, всякие сквернословия на Бога и на Божию Матерь, на святых угодников, на Святые Тайны и на святые иконы». При этих словах отец Григорий со страхом подтверждал: «Да-да, вот-вот, так-так. Ах, Боже мой! Как ты это, батюшка, не боишься говорить? Это ужас!» «Да я слова эти говорю не свои, а вражеские, – сказал ему духовник, – то, что нам внушают бесы, ибо, как я сказал, они попущением Божиим стараются возмущать нас, особенно незнающих, всякими скверными бранными мыслями на Бога и на все святое, хулы мерзкие, самые тяжелые, несносные и частые. Сами они, проклятые, хулят, а потом станут уверять человека, что это он сам хулит Бога, а беса тут и близко не было. Тогда незнающий человек приходит в великое смущение, и даже отчаяние». «Так, батюшка, так, – сказал старец Григорий, – и мне тоже мысли говорили, что будто бы я сам бранил Бога и что за это я погибну, не спасусь. Такие мысли убивали меня, и я много отчаивался, думая, что если я только открою эти мысли, то сейчас же погибну, и я скорбел и не знал, что мне надо было делать». «Так всегда случается с незнающими и особенно с теми, которые не открывают своему отцу духовнику мыслей, – сказал ему духовник, – в таком тяжком искушении первое средство есть исповедь и откровенность знающим людям и посильная молитва, а главное – то, что советуют святые отцы, чтобы хульные помыслы пренебрегать, вовсе презирать, за ничто считать, не приписывать их себе и не смущаться от них и совсем не обращать на них ни малейшего внимания, ибо Бог знает, что мы не желаем Его хулить, а больше прославлять, и что эти мысли бесовские, а не наши, и мы за них отвечать не будем, потому что мы их не желаем и не принимаем, но они навязываются нам насильно. Если враг заметит кого, что он стал смущаться от богохульных помыслов, на того он более будет нападать, а кто не смущается, того враг оставляет». Такой совет дал духовник старцу Григорию, который с того времени и успокоился.

По прошествии месяца духовник увидел старца Григория и спросил его: «Что, как теперь, помыслы богохульные смущают ли еще тебя?» Тот отвечал: «Слава Богу! Молитвами твоими с того времени эти помыслы оставили меня, и я теперь спокоен». Остальное время жизни он прожил покойно и с миром скончался.

В 1860 году прибыл из Германии на Афонскую Гору русский помещик Г. И. Б. – и прямо в наш монастырь. При первом свидании с русскими духовниками иеросхимонахами Иеронимом и Макарием он отрекомендовал себя так: «Я русский помещик Г. И. Б., служил по статской службе, чин имею 8-го класса, в настоящее время живу в Германии уже 20 лет для воспитания детей. Прибыл на Афон не как паломник или турист, а как изыскатель потерянной истинной христианской веры». На это духовники сказали ему: «Как же это случилось с вами? Вы в России родились и в своей православной вере воспитались там, где самая истинная христианская вера во всей своей красоте и славе процветает, а Вы не видели ее там. Это для нас странно и непонятно! Не так для нас было бы удивительно, смотря на нынешний дух времени, если бы такая слепота помрачила одну вашу молодость, что со многими случается. Этот дух неверия обыкновенно одним внешним образованием воспитанных молодых людей бросает и в огонь, и в воду разных бедствий в жизни, пока своими собственными горькими опытами не убедятся, что без веры в Промысл Божий нет счастья ни в чем. А теперь для нас более чем странно, что Вы человек зрелых лет и до этого времени помрачены юношескою слепотой неверия. А вот мы, напротив, знаем, что в настоящее время в православной России есть много великих святых и столпов Православия. Разве Вы не слыхали о высокой христианской жизни митрополитов Филарета Московского и Филарета Киевского, от которых всякий может научиться таинствам веры?» «Да, я с ними знаком, – ответил он, – особенно с Московским, и когда бываю у него, то мы беседуем с ним два или три часа. Впрочем, и тут истинной веры христианской я не видал. Да я и с оптинскими отцами знаком и всегда в эту обитель езжу говеть и часто с ними говаривал о многом, но все это не удовлетворяло меня. Во мне осталось убеждение, что истинная христианская вера потеряна и вовсе погибла».

Затем старцы спросили его: «Кто же указал вам отыскивать истинную христианскую веру на Афонской Горе?» На этот вопрос он отвечал так: «Я читал книги великих германских философов, которые доказывают, что в настоящее время истинная христианская вера потеряна везде. Отыскать ее можно разве только на Афонской Горе». Теперь только поняли старцы, что он читал книги германских мистиков, которые вбили ему в голову, что истинная христианская вера потеряна. Он, как православный христианин, должен был сначала изучить свое, православное богословие и потом уже дозволить себе, и то по совету опытных людей, заняться изучением других христианских вер. Но он сделал наоборот: не зная своей, православной догматики, он прилежно принялся читать сочинения разных западных философов без разбору, не понимая происходящего от того вреда и увлекаясь одним любопытством. Таким образом, он прочитал много философских сочинений, начиная с еврейских и языческих авторов до последних германских мистиков, и все это совокупно сбило его со стези Православия, в коем он не был утвержден в юности.

На другой день свидания его со старцами он просил их указать ему таких старцев, от которых бы он мог познать истинную христианскую веру. Старцы спросили его, знает ли он по-гречески. Он отвечал, что он многие языки изучил и знает по-немецки, по-французски, по-итальянски, по-английски и по-испански, а по-гречески не учился. «Если Вы по-гречески не знаете, то ваше желание не может осуществиться, потому что те старцы, о которых мы знаем, что они могут удовлетворить ваши желания, – греки или болгары, с коими вы, не зная их языка, не можете говорить, а через переводчика они не захотят говорить с вами о столь важных предметах веры». «Жаль, что не умею говорить по-гречески, – сказал он. – В таком случае вы помогите мне, посоветуйте, что мне делать и куда обратиться по моему делу. Если я не найду желаемого мною на Афоне, где столько живет строгих подвижников, то где же я буду искать разрешения моих сомнений? Не можете ли Вы показать мне то, что я ищу? Я готов слушать вас. Но только знайте хорошо, с кем будете иметь дело, потому что я изучил все веры, знаю все религии древние и новые, эллинские, индийские, персидские, халдейские, египетские, читал Талмуд, кабалистику, Коран и разные магии. Читал также и новых философов, особенно люблю германских, но во многом следую мистическому мудрованию. Все это я предварительно высказал для того, чтобы знали, с кем имеете дело, и потому обращались бы со мною поосторожнее, не как с простым вашим братом. И не навязывали бы мне того, чего я не в силах понести физически и нравственно, и не заставляли бы меня делать то, что я не могу. Например, если вы будете заставлять меня исполнять вашу бессмысленную формалистику – ходить на каждую службу в церковь или если дадите мне хоть одну вашу четку поклонов, то Вы этим вовсе убьете меня».

При этих словах духовники, рассмеявшись, сказали ему: «Вот так, хорош же искатель высокого христианского просвещения! Желаете достать из земли драгоценность, а сами и одного раза не хотите копнуть землю». «Да, я нравственно подчиняюсь вам, как ваш послушник, только трудов телесных не могу исполнять», – отвечал он. «Вот видите, – сказали ему духовники, – Вы и сами считаете себя человеком многоученым. Кто же после этого согласится связать себя с Вами родством духовным? Потому что, во всяком случае, Вы не захотите отказаться от самомнения, что Вы гораздо умнее ваших старцев, а потому и советы их, хотя бы были и полезные для Вас, Вы тоже не захотите исполнять, поэтому Вы и не можете достигнуть желаемой Вами высочайшей цели».

При этих словах он с умилением упал в ноги духовникам, говоря: «Святые отцы! Только примите меня Бога ради под свое руководство, а я со своей стороны во всем обещаюсь слушать вас». «Хорошо, Бог да благословит, – сказали ему духовники. – Хотя мы и недостаточны для исполнения такого великого дела, но из любви к Вам, надеясь на помощь Просветителя душ наших, дерзаем принять Вас. Очень жалко бы нам было и неприятно, если бы Вы уехали со Святой Горы, не получив духовного утешения».

После этого он спросил у духовников: «Что теперь прикажете мне делать?» Духовники отвечали ему: «Вы, кажется, читали Лествичника, а потому можете вспомнить изречение его или совет всякому новоначальному. Он так говорит: «Хотя бы кто и всю премудрость мира имел, но, поступивши в монастырь, должен начинать с азбуки». И Господь сказал: «Áще не обратитéся и не бýдете яко дéти, не вни́дете в Цáрство Небéсное» (Мф.18:3). Тут он торопливо спросил: «Да от чего мне обращаться и куда?» Духовники, усмехнувшись, ответили ему так: «Как от чего Вам обращаться? Да у Вас в уме целый хаос задушевных Ваших дум и мыслей, и многообразных познаний добрых, а еще более злых. Этот хаос господствует в душе Вашей и не допускает воспринимать ей свыше духовные впечатления и благочестивые чувства. Если Вы от него не обратитесь к детской благодатной простоте, то и не внидете в Царствие Небесное. Поэтому с этоговремени Вам нужно всякое наше слово принимать просто, верить ему без рассуждения, никак не рассуждать по-своему, хотя бы оно казалось бы Вам и неправильным, ибо без исполнения этого условия Вы не получите желаемого. Предупреждаем Вас: знайте и приготовьтесь отражать святою простотой всякое сомнение, внушаемое Вам бесами».

Тут он так и ахнул: «Ах, батюшки мои, пожалуйста, вы не говорите мне никогда о диаволе и бесах, потому что я не признаю бытие их». При этих словах его и духовники не вытерпели, засмеялись, говоря: «Да это им на пользу! Тем они удобнее могут всегда владеть Вами». Но он опять начал спорить и говорить: «Да какие тут бесы? Как я сам в сердце моем размышляю, что только хочу, так для чего тут требуются какие-то бесы? Нет, я никогда этому не поверю, да и во всей моей жизни я не видал и даже не заметил ни одного беса». «А если бес заговорит с вами в мыслях Ваших во втором лице, тогда что Вы на это скажете?» – спросили его духовники. «Как, разве это может быть?» – отвечал он. «То-то, что может быть. Он по допущению и явно показывается», – сказали ему духовники. «Ну, тогда поневоле поверишь», – ответил он.

Потом духовники сказали ему: «Послушание дадим Вам по силам вашим. Вот Вам первое послушание: чтобы Вы во всем слушали совести вашей; что только она скажет Вам, то понуждайте себя исполнять. В церковь ходить на всякую службу мы не обязываем вас, а когда совесть Ваша скажет вам пойти в церковь, тогда идите. И четок также не даем Вам, и никакого особого келейного правила, и никакой особой молитвы, а все это предоставляем вашей совести: если когда скажет она Вам помолиться, тогда помолитесь, сколько хотите. Так же есть и пить, спать, читать и писать – все это делайте по внушению Вашей совести».

При этом он с восторгом сказал: «Вот прекрасно! Это нравится мне!» «Не спешите восторгаться и хвалить то, чего Вы еще не испытали, – сказали ему духовники, – ибо на деле будет иначе: что теперь Вам нравится, то, может быть, после и не будет приятно. Телесных трудов Вы не любите, так хорошо будет, если вместо них Вы полюбите труды мысленные. Вот еще одну заповедь, хотя и нравственную, но для исполнения тяжелую даем Вам: чтобы все Ваши мысли и желания открывать, и добрые, и злые. Это послушание поставляется вам в обязанность, и старайтесь исполнять его строго, ибо это необходимо для спасения, и без исполнения этого Вы не достигнете Вашей цели, потому что нередко случается, что и одна с намерением утаенная от духовного отца мысль или дело хотя и малые, но после причиняют большой вред душе. Тем более вредно душе, если кто во многом скрывает пред духовником свои мысли и дела. А так как Вы много грешили в жизни вашей, а грехи смываются горькими слезами, потому вам надобно приобрести их».

Выслушав это, он сказал: «Ах, Боже мой! Да я от роду моего не плакал. Кто даст мне слезы?» Духовники отвечали ему: «Да это не Ваше дело. Вы со своей стороны будьте расположены принять их, а они в свое время дадутся Вам, а за этим дастся Вам и второй плод духовный – радость, без коей христианин не может быть благонадежен в спасении души своей». К этому еще было сказано ему, чтобы он приходил к духовникам каждый день поутру для беседы и откровения помыслов. На все это он согласился и решился исполнять все с детскою простотой и доверием, что и самих духовников удивляло.

На другой день он по назначению пришел от обедни к духовникам, которые спросили его, как он провел это время, не имел ли каких особых мыслей, смущавших его. «Нет, – отвечал он, – а только я заметил вот что. Когда зазвонили к вечерне, вдруг мысль говорит мне: «Эти монахи – формалисты, не понимают духовной христианской жизни. Они думают исполнением формы спастись. Ну что там услышишь? Все одно и то же: “Благословен Бог наш”, и это повторяется всегда. Ну, пусть они идут туда, а я не пойду». Так я успокоил себя на несколько минут. Потом какая-то тонкая, тихая и приятная мысль так мягко начала мне внушать: «Что же, хотя ради прогулки пойди в церковь, и если не хочешь там стоять и молиться, то можешь выйти и прогуляться, куда хочешь». Я не принял этой мысли, и что же из этого вышло? Вдруг мне сделалось скучно, тяжело до того, что после этого мне уже показалось пойти в церковь, как на приятную прогулку, и я немедля вскочил со стула и побежал в церковь, с удовольствием простоял я там до конца службы».

Так повторялось с ним часто, пока он не пришел к убеждению, что общественное служение церковное есть богоугодное дело и необходимое для нашего спасения. Он начал ходить в церковь на всякую службу, находя в ней духовное утешение.

Так прошло несколько месяцев. Однажды он, пришедши к старцам, сказал им: «Вчера со мною случилось чудное приключение, чего я во всю жизнь мою не имел». «Что же такое?» – спросили его старцы. «А вот что, – отвечал он. – Вчера, в полдень, напала на меня какая-то скука, ничем не могу развлечь себя, думаю: «Что тут делать?» Читать не хочется, спать тоже, а помолиться еще более нет охоты. В это время совесть моя сказала мне: «Ты имеешь дневники, написанные тобой, но ты еще никогда не просматривал их. Хоть теперь от скуки займись ими, прочитай их». Я достал их из чемодана и начал прочитывать один за другим, а так как в жизни моей много было приключений, выходящих из ряда обыкновенных, то я, прочитав несколько дневников, пришел от того во внимание к Промыслу Божию, забытому мною, но Который тайно и явно помогал мне в жизни моей. Как только прочитаю какой-нибудь замечательный дневник, напоминающий мне о каком-либо избавлении моем от скорби или беды, в эту минуту я говорил Господу: «Ах, Господи, как Ты милостиво во всю жизнь мою хранил меня и помогал мне во всех моих нуждах, а я, неблагодарный, и забыл благодарить Тебя об этом».

Прочитав их несколько, я заметил, что я от этого как бы расчувствовался и расположился к умилению. Между прочими дневниками попался мне один, отмеченный так: «В таком-то году и в таком-то месяце я поехал ночью из Воронежа в мое имение в карете с женой, у которой был грудной младенец. Ехали знакомой дорогой, кучер задремал, лошади сбились с дороги и упали в овраг со всем: с каретою и седоками. Обрыв был до двух саженей. Но вот чудо: никто не ушибся, и ничего не повредилось, лошади остались целы, кучер и карета тоже, и мы в карете нисколько не пострадали, кроме одного испуга».

По прочтении этого дневника я пришел в великое сокрушение, пал на колена пред крестом Господним и начал благодарить Господа за такое явное избавление от смерти и вместе с тем укорять себя, что я забыл Его великие благодеяния и во всю мою жизнь оскорблял Его моими грехами, бунтовался против Него. В таких размышлениях и чувствах я сразу начал хныкать, а потом плакать и затем рыдать, да так рыдать горько и страшно, что даже не могу этого хорошо объяснить. Подобное состояние я видал только у истерических людей. И если бы прежде уверяли меня сто духовников, что подобные рыдания бывают у кающихся христиан, я не поверил бы никому. А теперь и самому случилось испытать. Во время моего рыдания пред крестом я не мог взглянуть на Распятого, а по прошествии часа, когда я сказал Ему: «Я во всю мою жизнь бунтовался против Тебя и вовсе не слушал Тебя, а Ты еще хочешь спасти меня», я невольно взглянул на Распятого, и во мне закипела такая страшная радость, что я невольно, как дитя, засмеялся при мысли, что Он не только прощает все мои грехи, но еще хочет спасти меня».

Старцы на это сказали ему: «Так Господь творит с душами, возрождающимися из греховной жизни в святую жизнь».

С этого времени он получил от Господа дар слез и плакал часто и очень много. Так продолжалось несколько месяцев. В продолжение этого времени он при посещении старцев открывал им свои помыслы, особенно которые приходили к нему во время Литургии. Вначале на Литургии помыслы смущали его сильно и говорили ему: «Зачем ты пришел сюда, чего искать? Здесь живут люди простые, невежи, которые ничего не понимают духовного. Тут есть только два иезуита, прелукавейшие люди – Иероним и Макарий, которые своею хитростью собрали к себе пятьсот человек мужиков, обманывают их и царствуют над ними. А потому лучше беги отсюда куда-нибудь в другое место, или хотя в греческий монастырь, или иди на остров Мадера – там климат хорош, и там тебе будет легко и свободно жить». Старцы уверяли его, что это мысли не его, а бесовские, а потому верить им не должно, однако он этим не убеждался.

Однажды он сказал старцам: «Что я буду делать, отцы? Мысли гонят меня из Афона куда бы то ни было». Старцы, по обычаю, стали уверять его, что эти мысли не его собственные, но вражии. Однако он этим не убеждался, и потому старцы принуждены были дать ему совет такой. Впредь, если мысль будет смущать его, соблазнять против старцев и советовать удалиться с Афона, чтоб он сказал мысли той так: «По заповеди отцов моих духовных заклинаю тебя именем Господа нашего Иисуса Христа, скажи мне, кто ты такой». И потом, какой будет ответ, чтобы сказал старцам. «Да разве послушают меня?» – спросил он. «Нет, Вас не послушают, а ради заповеди отеческой послушают Вас», – отвечали ему старцы.

При этом он спросил старцев: «Что это значит, что я иногда узнавал происшествия необыкновенные? Например, однажды, будучи в Италии с детьми моими, в один воскресный день я был приглашен с детьми к одному знакомому в гости, и, будучи там, в полдень, сидя между ними, я вдруг говорю им: «Вот в соседнем городе сделалось землетрясение и несколько домов разрушилось». Присутствовавшие удивились этому и записали час и минуту. И действительно, скоро пришло из того города известие, что там было землетрясение и разрушилось несколько домов». Старцы, усмехнувшись, ответили ему, что это пытливый дух сообщил ему о том. Он от этих слов заметно сконфузился, но ничего не возразил.

По прошествии некоторого времени в одно утро он пришел от обедни к старцам со смеющимся лицом. Старцы спросили его о причине смеха. Он отвечал: «Дайте мне отдохнуть, я устал от смеха». Потом он рассказал старцам следующее.

«Сегодня я пришел в церковь к началу святой Литургии. Как только начали Литургию, непосредственно пришла ко мне мысль и начала, по обычаю, хулить форму службы и самих формалистов, особенно вас, духовников, и затем начала убеждать меня, чтобы удалился с Афона. В это время я вспомнил ваш совет, какая-то другая мысль напомнила мне его: «Вот теперь хорошо испытать совет духовников». И я тотчас сказал хульной мысли: «По заповеди отцов моих духовных заклинаю тебя именем Господа нашего Иисуса Христа, скажи мне, кто ты такой». Сразу после этого я слышу пред собою голос, отвечающий мне так: «Да диавол!» И еще слова его: «Ну, когда этот искариот Иероним разоблачил нас, то теперь нечего таиться. Что это ты, проклятый, оставлять вздумал нас? Я во всю жизнь твою служил тебе, и угождал, и уж прозорливым сделал тебя, а ты за все это неблагодарен остался ко мне!» «А разве это ты давал мне прозорливость?» – спросил я его. «А кто же?!» – отвечал он. Потом я спросил его: «А что ж было бы со мною после?» – «А вот что было бы с тобою: пред смертью твоей я разоблачил бы тебя и показал бы тебе, что все это было мое дело, а не Божие, и ты бы от этого пришел в отчаяние и сам себя убил бы». На это я сказал ему: «Ах ты, проклятый!» Он мне в ответ: «Сам ты проклятый!» И затем начал бранить меня с яростью бесовской самыми скверными площадными словами. Потом слышу – он говорит какому-то другому бесу: «Слышишь, Васька, этот проклятый хочет избавиться от нас. Нет, и сто Иеронимов не избавят тебя от нас!» Потом эти бесы начали кощунствовать над службою Божией, произносили разные сквернословия: ко всякому возгласу и пению и они прилагали свои скверные присказки и тем смешили меня чрезвычайно».

Тогда старцы спросили его: «Итак, что же Вы теперь скажете о небытии бесов?» На это он, усмехнувшись, ответил: «Теперь уже в этом нельзя сомневаться».

С этого времени он стал верить в бытие отступнических духов и начал познавать различие мыслей: какая мысль своя, человеческая, и какая мысль от Ангела-хранителя, а какая злого духа.

По прошествии нескольких дней при вопросе, слышит ли он теперь мысли злого духа, он отвечал: «Теперь я слышу мысли его отчетливо, каждый день я с ним разговариваю, спорю и бранюсь. Он продолжает злобиться на меня, проклинает и бранит меня все площадными словами, самыми грубыми и мерзкими, зачем я раздружился с ним и более не слушаю его, и постоянно угрожает мне то тем, то другим, а более всего докучает он мне в церкви». «Итак, Вы теперь уже не называете нас более формалистами? – спросили его старцы. – Потому что вот и сами уже сделались формалистом, да еще ревностнее нас». «Да, – ответил он, – это все я заимствовал из чтения книг мистических и теперь вижу на опыте, что это было заблуждение. Впрочем, я все-таки убежден, что у нашей Православной Церкви нет таких высоких и глубоких сочинений религиозных, особенно таинственных или по части созерцательного богословия, как в Церквах Западных – протестантской и католической».

«Да, это Ваша правда, – сказали ему старцы, – для вас эти сочинения и высоки и глубоки, потому что Вы в этом так убеждены. А причина этой ошибки та, что Вы вовсе не читали, а потому и не знаете своей, домашней православной догматики и патристики. А нам, православным, ваши иноверные мистические сочинения или писания кажутся вовсе низкими и мелкими в сравнении с писаниями святоотеческими, потому что они не выдерживают критики православного здравого разума. Да, кажется, Вы и сами не совсем доверяете им, потому что Вы однажды говорили нам, что более придерживаетесь учения неоплатонического. Но если бы Вы читали писания святых отцов нашей Православной Церкви о таинственной или внутренней жизни христианина, то не могли бы так заблуждаться и говорить, что в еретических церквах есть такие высокие и глубокие писания о таинственной жизни христианской, каковых писаний будто бы нет в Православной Церкви. А вот для опыта мы дадим Вам почитать только две книги из множества таковых писаний святых отцов. Уверены, что по прочтении их Вы вовсе перемените свое убеждение и на опыте увидите, какая есть между ними великая разница». Затем старцы дали ему две книги для прочтения: преподобного Макария Египетского и преподобного Исаака Сирина.

По прочтении этих книг он приходит к старцам и говорит: «Отцы, я привез из Германии книг двадцать самых лучших сочинений мистиков и философов германских, думая, что здесь, на Афоне, они будут мне нужны или полезны. Но, как вы и говорили, на опыте оказалось противное. Прочитавши данные мне вами две книги, я совершенно уверился, что немецкие книги теперь вовсе не нужны мне и даже вредны, потому прошу у вас благословения сжечь их». Один из старцев возразил ему на это: «Подождите, не спешите истреблять их. Может быть, когда-нибудь потребуется сравнить их с нашими для большего обнаружения их заблуждений. Впрочем, все эти сочинения разобраны нашей Церковью и осуждены, как неправославно мудрствующие».

Однако он не вытерпел и на другой же день бросил их все в печку. При свидании старцы спросили у него, каких мистиков и философов сочинения он имеет у себя. «Разных, – ответил он, – но я уже успел все их сжечь; так они опротивели мне, что и смотреть на них не хочу». «Ну, так и быть, – сказал духовник, – а мне хотелось было прочитать некоторые места из Шеллинга, Эккартсхаузена и Беме. Мечтания последнего – пресмешные. Однако находятся люди, именующие себя великими учеными, которые верят таким бредням. Многие из германских философов так высоко и глубоко заучились, что даже дошли до отрицания и самого нашего бессмертия. Такие сочинения вредно читать православным людям, еще не утвержденным в своей вере».

При этих словах наш собеседник тяжело вздохнул: «Так, отцы! Вот и я еще этой болезнью страдаю, и я не верю в бессмертие, и хотя скорблю об этом день и ночь, не могу ничем себе помочь. Что мне делать? Не знаю. Хочу верить, но не могу – не верится, и это состояние мучит меня постоянно».

На это старцы отвечали ему так: «Вы сами знаете из Писания, что вера есть дар Божий, ибо мы сами себе дать ее не можем. Вспомните апостолов, и они просили у Господа приложить им веру. По этому примеру и нам следует просить у Господа, да дарует нам веру, и просить должно без сомнения, тогда мы непременно ее получим. Так и Вы с детским доверием предоставьте это великое дело Господу и с болезнью сердечной умоляйте Его милосердие об этом и будете Им услышаны. Священное Писание уверяет нас в этом, когда говорит: Услышит тя Господь в день печáли... Даст ти Господь по сердцу твоему и весь совет твой исполнит (Пс.19:1–5)».

С этого времени он много молился и плакал об этом, дабы Господь избавил его от неверия в бессмертие и даровал ему веру несомненную в Него. Жалкий! Начитавшись книг вредных, он как бы против воли своей во многих истинах догматических сомневался. Веру православную он считал потерянною потому только, что в настоящее время не видел в ней совершаемых древних чудес. На это было сказано ему, что «чудеса и до этого времени продолжают совершаться благодатью Божией, хотя и менее прежнего, но они продолжаются и будут продолжаться до скончания мира. Но, чтобы видеть их, для этого надо иметь открытые благодатью Божией очи, и Священное Писание научает нас, как просить об этом Бога, говоря: Открый очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс.118:18). А известно, что ослепление очей внутренних всегда бывает от любви к земным вещам, что показывает разительный пример современных Иисусу Христу книжников и фарисеев, которые были все люди ученые и правильно поучавшие народ, но поскольку они имели очи сердечные, ослепленные пристрастием к славе человеческой, то хотя они и видели чудеса Христовы, но не признавали их за истинные, потому что они были для них невыгодны, ибо они затмевали их славу. Так бывает и в настоящее время: многие люди не верят чудесам, а немцы и вовсе отрицают их. Вы же им подражаете во всем, проживаете между ними десятки лет с семействами вашими, отдаете на воспитание им детей ваших и тем вовсе отчуждаете их от своего отечества и своей православной веры, даже и от отечественного своего языка, потому что они из-за границы возвращаются уже не русскими, а потерявшими веру свою и язык русский. Не смешное ли это дело, что природные русские не умеют говорить по-русски? Вы можете видеть из собственного примера, как вредно православным, не утвержденным еще в своей вере, проживать долго за границей. Вот Вы, как чадолюбивый отец семейства, отправились за границу с самым добрым намерением, чтобы лучше воспитывать там детей своих. А так как Вы сами не были тверды в вере по причине неведения догматов веры православной, потому Вы и сами потеряли веру православную и впали в разные ереси, например, в мистицизм, который более других ересей льстит сомневающемуся любопытству, потому-то он и показался вам как будто мудрее всех вер по причине находящегося в нем хаоса хитросплетений демонских и человеческих, и вы, не имея помазания христианского, не могли усмотреть в этой ереси душепагубных мудрований, которые Церковь Христова отвергла и предала проклятию. Может быть, дети ваши и не заразились западным неверием, но сами-то Вы весьма повредились, живя долго за границею. Да и как не повредиться в такой большой период времени, как двадцатилетний, живя между иноверцами, которые большей частью атеисты. Поэтому Вы во все то время не имели в себе чувств религиозных, сладко утешающих православных христиан, особенно в воскресные дни и в праздники».

«Да я об этом и не знал, что христиане утешаются по воскресным дням и по праздникам сладкими религиозными чувствами», – отвечал он. «Как так? – возразили ему старцы. – Разве у Вас в жизни дни были равные? Неужели Вы одинаково чувствовали себя как в будни, так и в воскресенье, так и в праздники?» «Даже и в день Пасхи я не чувствовал в себе особой радости, – отвечал он, – а так, как принято в большом свете – в такие дни получше одеться, пойти в гости, или к себе гостей пригласить да в театр съездить, или в маскарад, или куда-либо на бал, или в прогулку, поговорить о моде, о новостях, – вот в этом и все наше утешение. Вот какими делами мы утешаемся в праздники, а о тех утешениях христианских я и не слыхал».

«Так хотя теперь услышьте и узнайте, – сказали ему старцы. – Благодать Святого Духа, дарованная христианам в Крещении за заслуги Господа нашего Иисуса Христа, всегда утешает их во всех их скорбях и печалях житейских, особенно в воскресные дни и в праздники. И во всякий праздник дарует им приличные празднику утешительные чувства и веселие духовное, и всякому даются утешения духовные и веселие по мере веры его. Чем больше праздник, тем более и возвышенные даются утешительные чувства. Какими утешительными чувствами и радостями духовными услаждались христиане в день Рождества Христова! А в Новый год обновляется ум у христиан совсем другими радостными чувствами и мыслями. В день же Крещения Господня иное высочайшее обновление ума ниспосылается верующим, в Сретение Господне – другое. Благовещение особенными приятнейшими духовными чувствами волнует душу христианина, также Вербное воскресенье и Страстная седмица. Все эти святейшие дни имеют свои утешительные восторгающие чувства и как бы духовные вкусы и обоняния. А Пасха святая – это венец всех радостей и восторгов христианских! Сколько в эту Божественную седмицу прочувствует истинный христианин духовных утех, неизреченных радостей, веселий и восторгов! Затем и последующие праздники как продолжение помышления праздника святой Пасхи он празднует Господу Богу, и они питают души верующих манною небесною, как-то: Антипасха, Преполовение, Вознесение Господне. Пятидесятница особенными сладкими утешениями и умилениями дивно волнует души и восторгает в любовь Божию. Укрепляющиеся, утешающиеся и увеселяющиеся в праздники благодатью Божией христиане без ропота переносят горести житейские. Мы сказали, что все праздники утешают христиан, не только великие, но и малые. Опытные знают, и мы говорим не от себя, а из заимствованного нами понятия годового круга богоучрежденных служб церковных. Сам Господь наш Иисус Христос благоволил удивительно премудро устроить во славу Свою всю службу церковного года, просветив святых Своих апостолов Духом Святым, Который через них и передал последующим христианам как святую Божественную Литургию, так и прочие Божественные службы, которые время от времени пополнялись святыми мужами, угодниками Божиими, которых Дух Святой умудрял писать песнопения во славу Божию. Проследите наши богослужебные книги – там Вы увидите беспредельное море, волнуемое бесчисленными благодатными волнами. В этих книгах изображено все необходимое для нашего спасения. Многое множество стихир и канонов представляют как бы неиссякаемый духовный источник, источающий целебные бессмертные пития, напояющий многоразличным благодатным питием жаждущих исцеления духовного христиан. Какое множество в них находится слов и чувств покаянных, умилительных, уверительных, возбудительных и угрожающих, но вместе с тем и ободряющих, увещательных, веселых и радостных, удивительных и восторгающих! Все службы праздникам, стихиры и каноны их выражают дух каждого праздника и тем внимающих христиан веселят и восторгают разными утешениями по мере веры приемлющего духовные утешения. Разве те только из христиан лишаются духовных утешений в праздники, которые помрачены печалью греховной, происходящей от делания смертного греха. Но и такие люди, если захотят обновиться в покаянии, могут получить благодатное утешение, как многие бывали тому примеры.

Если Вы скажете, что не многие из христиан понимают или разумеют службу церковную, то это будет несправедливо, потому что она устроена благодатью Божией удобной для разумения всех христиан по мере их веры и познания, а разве только не все могут разуметь ее вполне, то это не препятствует благодати Божией утешать в праздники и младенствующие умы христиан, как сказано в Евангелии и как то показывает история церковная. А так как Вы воспитываете детей своих не в страхе Божием, а лишь внешним обучением иностранным языкам и приличию светскому, танцам и хождению в театры и маскарады, а не в церковь Божию, и вовсе не обучаете их знанию веры, потому они и не знают праздников христианских, что они значат в нравственном отношении и какую пользу нравственную приносят христианам. Таким образом воспитанные христиане не могут принимать от благодати Божией духовных утешительных чувств, потому что для них будет казаться сие несообразным с принятыми в большом свете обычаями и понятиями или даже вовсе глупостью. Так Господь сказал: «Аз умолю Отцá, и инóго Утéшителя даст вам, да бýдет с вáми в век, Дух истины, Егóже мир не мóжет прия ́ти» (Ин.14:16–17)».

«Да, это для меня удивительно, – отвечал он, – и я еще ни от кого об этом не слыхал». «Вот, теперь Вы узнали об уставе церковной службы, – сказали ему старцы, – и сами на деле испытываете, что так точно есть, как Вам объяснено, и сколь он, этот устав, спасителен и необходим для нашего спасения, а не так, как Вы прежде думали и говорили, что это ненужная форма для истинных христиан, и православных христиан Вы называли формалистами, не понимая истинного значения Церкви Христовой Православной». При этих словах он, улыбнувшись, сказал: «Но мы теперь возстахом и исправихомся» (Пс.19:9).

Однажды, стоя, по обычаю, на хорах Покровской церкви, когда он уже признал бытие бесов, и они постоянно с ним толковали, надоедая ему всяким возможным образом, среди прочего он слышит, что один бес говорит другому: «Знаешь ли что? Завтра придет пароход и М-ке привезут сорокоуст». Г. И. после службы приходит к старцам и, смеясь, говорит: «Завтра ждите, что-то вам хотят привезти мои приятели». Старцы, посмеявшись этому, сказали: «Вероятно, враг что-нибудь выпросил у Господа, чтобы возмутить чем-нибудь наше спокойствие». В самом деле, на другой день приходит пароход и привозит известие об одном обстоятельстве в Одессе, нанесшем монастырю по действию общего всех врага значительный ущерб.

Г. И. Б. ходил в церковь на всякую службу к началу, молился усердно и много плакал. В пище он удивительно был воздержан, его любимая пища была картофель и лук, а мяса он и в миру, в семействе, не ел, вина и чаю не пил. Впрочем, телосложением он был тучен.

Однажды он в необыкновенное время пришел к старцам с чрезвычайно веселым лицом и запыхавшись. Старцы спросили его о причине его радости. «Я к вам не шел, а бежал», – отвечал он. «Ну, сядьте, успокойтесь и расскажите нам, что с Вами такое случилось», – сказали ему старцы. Он сел и начал говорить: «Я уже прежде объяснил вам, что я страдаю духом неверия в бессмертие, и что это мучит меня день и ночь. Скорблю об этом и сетую, молюсь и плачу. Прошу Бога, дабы Он избавил меня от этой тяжкой печали, но все напрасно, нет никакой перемены и облегчения моему печальному положению. В таком настроении духа я теперь ходил взад и вперед по коридору, скучая и не находя, чем бы себя развлечь и утешить. Вдруг тихая мысль говорит мне: «Войди в келью, сядь и пиши». Я, не раздумывая, спросил: «Что, Господи, писать?» Мысль отвечает мне: «Что тебе будет сказано». Я вошел в келью, сел на стул, взял карандаш и бумагу. Потом мысль сказала мне: «Пиши: первый урок о бессмертии». Далее мысль говорит: «Пиши: человек создан не бессмертен, но бессмертие даровано ему от Бога; если бы не было ему даровано бессмертие, он не был бы достоин Бога». Дописавши до этого места, у меня сделалась такая большая радость, что я уже не мог более писать, а побежал к вам рассказывать об этом».

Старцы на это заметили ему, что надобно было подождать окончания просвещения духовного. Впрочем, если сказано было, что это «первый урок о бессмертии», следовательно, должно последовать и второму уроку, с чем он и сам согласился.

После этого происшествия он заметно успокоился и уже с тех пор не жаловался более на тяготу неверия в бессмертие, а мысль стала склонять его, чтобы принять монашество, и он стал беспокоить старцев требованием пострижения. Старцы, зная его большое семейство и неустроенных детей его, которые, хотя и жили у родных, но те о них мало заботились, к тому же зная и то, что пред отъездом своим из Германии на Афон он писал к митрополиту Московскому Филарету, с которым был знаком, прося у него совета и благословения остаться на Афоне, но тот ему не посоветовал оставаться по причине малолетних его детей, не согласились принять его и постричь в монашество и наотрез отказали ему в этом. Но он был непреклонен к совету старческому, а требовал непременно, чтобы старцы исполнили его желание. Они убеждали его по нескольку часов, выставляя на вид, что он не исполнил обычного трехлетнего искуса, который узаконен поступающим в обитель. «Но те, – говорили они, – люди непытливые, а предаются, по слову богоносных отцов, как железо кузнецу. А вы, начитавшись столько заграничных бредней, можете ли так скоро предаться воле отца духовного? Потому что и малейшее отсечение своей воли приводит вас в тревожное состояние и вырываются такие намеки: «Что вы мне говорите? Я несравненно более знаю, нежели вы говорите!» Теперь Вы не связаны священными узами монашества, если со стороны вашей что-либо и последует, то не особенно будет заметно ваше положение и оставление обители. А тогда уже будет совсем другое дело!»

Все эти убеждения не подействовали на его упорство – он стоял на своем. Тогда старцы вынуждены были спросить его, имеет ли он к ним полное доверие, как бы ни состоялась воля Божия. «А за решением этого дела, – сказали они, – мы пойдем к игумену: как ему Господь возвестит, так и да будет. Но при этом вас нужно спросить: доверяете ли игумену истинную веру Божию?» Тут он подтвердил: «К чему такие тяжелые испытания, когда я всему верю?» За этими словами духовник отец Иероним пошел к игумену, и, пока духовник был у игумена, Г. И. прибегал несколько раз к отцу Макарию, спрашивал: «Как Вы думаете?» Он ему только отвечал: «Теперь думать нечего, когда дело поручено воле Божией. Что она скажет, так и быть поэтому». Он же говорил: «Нет уж, Вы уже знаете». На что отец Макарий ему сказал: «Следственно, нет воли Божией, если я это знаю?» И справедливо. Старцы вполне отдались воле Божией, что Господь возвестит через старца-игумена. Через некоторое время приходит от отца игумена отец Иероним, и Г. И. к нему сейчас же быстро прилетел, и, получив ответ, что игумену не возвещается о пострижении его в монашество, ничего не мог ответить, только вздрогнул и потом сказал: «Ну что делать? Подожду». И ушел. Пред вечерней пошел к нему отец Макарий, и при встрече его он сказал: «Все Вы иезуиты и больше ничего!» Отец Макарий стал говорить: «А где же вера ваша в волю Божию?» Тогда он заткнул уши и побежал от него, а к вечерне уже явился в своем пальто и желал, чтобы все братья видели его и вопрошали бы об изменении костюма.

Так продолжалось с неделю, пока он обдумывал свои планы. Вдруг ему пришло просвещение помолиться. Когда он начал молиться, то слезы из его глаз лились ручьями, и тут ему было богословское вразумление – сначала о догмате Святой Троицы, а потом уверение в правильности ответов духовнических и внушение, что «ты после сам будешь благодарить». Тогда он пришел к старцам, извинился пред ними и тут же опять надел послушническое платье и по-прежнему стал ходить в церковь. Так он благополучно отпраздновал Пасху, говоря, что он в продолжение своей жизни такую Пасху еще первую празднует по духовному значению и торжеству.

Чрез месяц после Пасхи он получил из России какое-то известие о своих детях, которые воспитывались у его тестя. Ему писали, что материально они содержатся хорошо, но нравственно решительно брошены. После этого он повергся в уныние и не знал, что ему делать, и, наконец, решил уехать, что и мы ему посоветовали. Тогда уже ничем нельзя было его остановить, и он едва мог дождаться парохода. На приглашение наше остаться на день святого великомученика Пантелеимона он и то не согласился и уехал с миром с Афона в Германию к своему семейству, вполне оставшись доволен посещением Афона и нашей обители, приютившей его около года, оставив и нам по себе очень приятные воспоминания.

В 70-х годах прибыл на Афон, в наш монастырь, из сибирских стран торговый человек лет около 30, довольно развитой, который решился остаться в нашем монастыре на всегдашнее жительство. Рассказ духовному отцу об обстоятельствах своей жизни он начал так:

«Я уроженец сибирских стран, из торгового сословия. Родители мои были православные. По научении читать и писать меня отдали одному богатому купцу, у которого я выслужился исправным приказчиком, а вместе с тем среди буйного общества его приказчиков я сделался, подобно им, как говорится, гулякою, кутилою и, к пагубному моему несчастию, еще хуже того – я сделался нигилистом. В таком гибельном состоянии для меня все было нипочем. Но Бог любви и милосердия не попустил мне погибнуть: чудным знамением Он обратил меня к покаянию. Это было таким образом.

В одно зимнее время я кутил до самозабвения. В это время издали мне показалась светлая точка, наподобие звезды. Такое странное явление удивило меня. Сперва я думал, что это мечта воображения и что скоро пройдет и более не повторится, но она не оставляла меня, и, куда я не обращусь, везде ее вижу. Это привело меня в разные думы и догадки, я задавал себе многие вопросы: «Что это такое, к чему это и для чего?» Это явление очень отяготило меня, и я не знал, как от него избавиться, ибо это мешало моему разгулу. Я сделался скучен и робок, наклонность к развлечениям у меня упала. Все мое внимание обратилось на видимую мною светлую точку, которая умственным внушением убеждала меня в бытии Бога и бессмертии души и советовала не предаваться более чувственности, но обратиться к покаянию. Но по привычке к развратной жизни кое-когда я позволял себе грешить, после чего мне делалось так худо, страшно и ужасно, что я не могу того и объяснить. Я чувствовал в душе своей страшный суд, что за мои грехи буду осужден на вечные мучения. В это время спасительная моя звезда внушала мне решительно оставить мирскую жизнь и идти в монастырь, на что я и решился. Слыша об Афонской Горе, что она более удобна для монашеской жизни, я пожелал прибыть сюда. С этого времени светлая точка уж более не являлась мне».

После такого объяснения он просил о принятии его в монастырь, был принят и определен на послушание по экономии, которое исполнял примерно и со страхом Божиим. Потом он был сделан экономом и послан на монастырский хутор на Кассандру, где он управлял этим имением хорошо два года. Заболев, простудившись, он прибыл в монастырь и, принявши схиму, мирно отошел в вечность.

Известный русским насельникам Афона подвижник иеросхимонах Феофан, живший долгое время в скиту Кавсокаливском, был родом из Белой Церкви (Киевской губернии). Прибыл на Афон в 1842 году, имея от роду лет 25. Вначале он несколько лет прожил на разных кельях, испытывая себя. Потом он поселился в русский Ильинский скит и там сделался монахом и иеромонахом. Проживши там около трех лет, он был оттуда выслан по причине возмущения братии против игумена Паисия, в котором он по неопытности своей принял участие.

Вышедши из скита, он пришел в Русик к духовнику Иерониму за советом и просил его, чтобы он принял его в духовные свои дети и посоветовал бы ему, что в таком искушении должно делать. Духовник заметил ему, что это надо было сделать прежде падения, ибо таковые великие дела надо делать по совету с духовником. Он на это замечание ответил духовнику так: «Еще в начале возмущения, когда братья приглашали меня принять в нем участие, совесть посылала меня к тебе за советом. И я пошел было к тебе, и дошел уже до креста, но один помысл возвратил меня назад, говоря: «Для чего же ты идешь к духовнику? Ведь знаешь, что духовник не посоветует тебе возмущаться против старца!» Я, обольстившись сладостью греха любоначалия, принял этот вредный душе помысел, возвратился назад и вот потому впал в ров беззакония. Теперь что мне делать? Как это зло поправить?»

Духовник посоветовал ему поселиться где-либо подальше от скита. Принявши этот совет, он поселился в монастыре Хилендаре, где он служил, держал седмицу и был сделан духовником для исповедования богомольцев. Прожив там три года, он отяготился исповедью богомольцев и пожелал пойти в безмолвие. Духовник дал ему на это благословение, и он перешел на жительство в скит Кавсокаливский, где купил малую каливу с церковью Всех Святых, в которой прожил 15 лет один с полным вниманием к безмолвию.

В начале его безмолвия, по прошествии года, он вопросил духовника: «Какой-то помысл советует мне приобщаться ежедневно, и я не знаю, от Бога это или нет?» Духовник сказал ему, что от плода познается древо и доброе, и злое. «Для духовного опыта приобщайся ежедневно с полным исполнением правила к Причащению и с воздержанием. А после будем смотреть, какие плоды духовные явятся из этого дела». Так он и поступал. Все время проводил в Иисусовой молитве и в чтении книг русских и греческих. Рукоделием он вовсе не занимался, ибо оно мешало ему, и препятствовало заниматься молитвою, и приводило его в смущение. Он приходил к духовнику два раза в год по причине дальнего расстояния: сухим путем было 40 верст, а морем – 10 часов, и то, когда на море тишина.

Однажды при свидании с духовником он сказал ему: «Что я буду делать, отче? Как ни стараюсь, как ни усиливаюсь удерживать себя от рассеянности, но враг препятствует мне много, и я вижу, что не могу безмолвствовать совершенно без обеспечения телесного. Беспрестанно и всегда враг находит причины к моему смущению: вот нет хлеба, вот нет сухарей, вот нет одежды, обуви – или: что поправить в каливе, где взять уплатить подати? Вот надо принять ученика, чтобы зарабатывал на хлеб, вот надо купить казан, чтобы получать регальное масло, и прочее. А каковы нынче ученики? Им надо старцу кланяться, а не они – старцу. И подобные тому прилоги не дают мне свободы заниматься молитвою. Смущаюсь, унываю и не знаю, что мне делать. Вспоминаю опытный совет богоносных отцов, чтобы каждый безмолвник зависел содержанием от своего аввы. Верно, и они испытывали трудности безмолвия без обеспечения телесного. Да, смотрю на современных безмолвников, как они, не имея обеспечения телесного, бедствуют, волнуются и, бедняги, не достигают своей святой цели». Духовник, подумавши, сказал ему: «Так как ты, принявши от меня великую схиму, усыновился мне, потому я, как собрата нашей киновии, обеспечиваю твое телесное содержание. А потому с этого времени ты уже более не беспокойся о содержании, что только будет нужно, доставим тебе». С этого времени он стал свободно заниматься молитвою. Церковное правило он читал по книгам, а Иисусовой молитвою занимался в кельи, сидя на низком стуле, по Добротолюбию, сначала по часу, а потом по два часа и по три, а далее по четыре, по пяти и по восьми часов. Однажды при свидании с духовником он сказал ему: «Когда я сижу и творю молитву, то иногда, случается, забудусь и слышу, что кто-то поучает меня разными притчами, подобно тому, как написано в книге Макария Египетского».

Духовник сказал ему: «Ты спросил его, кто он такой?» Он отвечал, что однажды он спросил его: кто он, беседующий с ним? Ответ был такой, что он – Тот, Который преподал вам Евангелие!

«С того времени я слышу другой глас – вражий, который все хулит и помрачает. Иногда по окончании молитвы и беседы этот глас вражий проговорит: «Вот жид наставил тебя. Для чего ты этой молитвою занимаешься? Нынче она уже вышла из моды, и никто ею не занимается». И очень часто этот бес докучает мне разными прилогами, особенно когда читаю правило. Однажды только я начал читать полунощницу, бес начал свое болтать: «Вот ты уж несколько дней не варил ничего, нынче свари что-нибудь, а то изнеможешь!» А я читаю и не обращаю внимания на его слова, а он все продолжает свое: «Свари кушанье хотя бы для кота, а то ты его заморишь. А, знаешь ли, что сваришь? Свари борщ. Трава есть, положи луку, пережарь его – и выйдет вкусный борщ!» А я все молчу. К концу утрени он начал приставать: «Что же, сваришь ли? Скажи мне. Коли не сваришь, то я буду плакать!» Я заметил это слово и подумал: «Неужели и бесы плачут?»

Впрочем, я не послушался его, не стал варить ничего, а в девятом часу взял хлеба, маслин и смокв и поел. Потом вышел из кельи, сел на завалинку, окинул взором окрестность: кругом горы и холмы дикие, вдали море бесконечное – и предался размышлению: «Вот какая моя жизнь, по пословице, «желтенькая», и какое безвыходное мое положение: скорби да скорби, лишения и больше ничего. Увы, какая моя жизнь безотрадная!» От этого сжалось сердце мое, напала печаль, и я начал плакать. В это время мне говорит в сердце голос: «Вот видишь, как бес в тебе плачет. Он хитро исполнил свое обещание!» Услышавши такое вразумление, я ободрился и спросил: «Как же это можно поверить, что это во мне бес плакал, а не я сам?» На это ответ мне был такой: «Ты сам рассуди, от каких мыслей ты начал плакать? Враг внушил тебе, что ты проводишь жизнь скорбную, безнадежную и что твое положение безвыходное, как будто впереди лучшего состояния не будет, а все кончится ничем. И вовсе помрачил твою память о воздаянии в вечности за твои труды, как будто ты не ради спасения живешь в пустыне и терпишь многие лишения. И ты в таком случае забыл напомнить себе слово Евангелия: «Рáдуйтеся и веселитеся, я́ко мзда вáша мнóга на небесéх» (Мф.5:12). И вот ты от духа уныния начал вместе с ним плакать. И вот для духовного опыта твоего показано тебе, каким образом бесы плачут в сердцах людей нерассудительных».

Много обманывал меня бес, стараясь отвлекать меня от созерцательной молитвы, которую он очень не любит. И если, когда случалось в молитве созерцать какое видение, тогда бес старался это помрачить разными сомнениями: что это мечта была, а не истинное видение, игра воображения, что этому не должно верить, что это есть прелесть и подобное тому.

Духовник спросил его: «Каким образом в молитве приходят тебе созерцания, видения и откровения? Сознательно ли? Ум твой в это время имеет ли свободу верить или не верить виденному, принять или не принять?» Он отвечал, что в это время ум лишается своей свободы и не может рассуждать, но, как во сне бывает, видит, что ему представляется, но не имеет свободы принять видение или не принять. Духовник спросил его: «А в каком положении в это время тело находится?» Он отвечал, что иногда стоя на коленях, а иногда в лежачем положении на полу, а иногда в сидячем положении. Это бывает так, что творящий Иисусову молитву на коленях или сидя забывается или задремлет как бы. В это время он видит что-либо: или свет, или рай, или ад, а чаще того видит славу Креста. Иногда видит огромной величины Крест, украшенный радужными цветами, а вокруг него множество предстоящих Ангелов, сладким пением восхваляющих Искупителя рода человеческого. «В таком молитвенном положении невольно, как бы в забывчивости, я несколько раз видел Святую Троицу в разных видах небесной славы, окруженную бесчисленным множеством небесных воинств ангельских, и какая была одежда у Святой Троицы, подобная была у всех Ангелов. Если одежда у Святой Троицы была украшена крестами радужными, то же было у Ангелов. Однажды молился я Иисусовой молитвою, и внезапно Ангелы возвели меня на небо и представили Святой Троице, пред Которою стояла хрустальная купель, и я слышу голос, говорящий: «Крещается раб Божий (имя назвавши) во имя Отца», и мне показалось, что Отец коснулся Своею рукою моей головы и погрузил меня в воду при гласе «аминь». Потом – «и Сына» – в это время Сын Своею рукою погрузил меня в воду при гласе «аминь». Потом – «и Святого Духа» – в это время мне показалось, что Дух Святой коснулся моей головы и погрузил меня в воду с возгласом «аминь». Все это время я от страха весь трепетал и потом пришел в себя, но еще долго был в ужасе и весь дрожал, недоумевая, что это со мною сделалось».

Духовник сказал ему, что святые отцы советуют таковые правдоподобные великие предметы принимать с осторожностью: ради истины – может быть, они истинные, то не проклинать их, и ради прелести – может быть, они неистинные, то вполне не доверять им и не принимать их. Он отвечал: «Я и сам имею их под сомнением. Бог их знает, истинные ли они или ложные, это трудно понять. Да к тому же и злой дух старается все эти видения помрачить и вовсе уничтожить, уверяя, что все это произошло от вольной моей фантазии, и более ничего. Но иногда он от злости выйдет из терпения и против воли скажет правду, особенно когда случится посидеть с Иисусовой молитвою долго и приходит просвещение. В это время враг молчит, ничего не говорит, но слышит ли он что из просвещения и понимает ли его, этого я точно не знаю, а только нередко слышал его по окончании просвещения говорящим мне: «Вот жид наставил тебя». А чему наставил, того едва ли он знает, потому что никогда о том не говорил, а верно, что только догадывается. Но диавол – мастер искусный подделываться под глас истинного просвещения, и часто он так обманывал меня, по слову Священного Писания: «И не дивно: сам бо сатанá преобразýется во Áнгела свéтла» (2Кор.11:14)».

В разборе созерцаний вся опасность заключается для внутреннего делания и для безмолвников, и для общежительных. Для этого необходим опытный путеводитель. Поэтому духовник просил отца Феофана, чтобы он все открывал ему и ничего не скрывал бы – ни худого, ни доброго, ибо прелесть всегда обманывает нас с доброй стороны.

Он обещал исполнять это строго, и действительно 15 лет он во всем открывался, и эти годы прошли благополучно. После этого он заметно стал скрытен и стал превозноситься. Ради многих созерцаний, которые были ему дарованы от Бога, он, вероятно, вознесся и впал в гордость, стал утаивать от духовника некоторые видения под предлогом, что духовник другой жизни от него, то есть жизни ниже его, а потому и не может рассуждать или понимать высокие видения и откровения. Однажды при посещении духовника он рассказал ему о некоторых своих видениях и потом проговорился так: «А о некоторых видениях не велено говорить тебе». Духовник с удивлением взглянул на него и, сделав головой знак поклона, сказал ему: «Поздравляю Вас с прелестью!» От этого он, застыдившись, покраснел. Потом духовник начал убеждать его, что это неправильно и что в этом его ошибка: «Надобно бы было рассудить и принять во внимание то, что 15 лет ты открывал мне все твои видения. А теперь по какой причине это не позволяется?» Он отвечал: «Ты не можешь по причине твоей многотрудной жизни рассуждать о высоких видениях!» Духовник спросил его: «Скажи мне, какие это чрезвычайные видения, которые тебе не велено открывать мне, и что может быть выше видения Святой Троицы? Однако ты не имел запрещения рассказать мне о том, и я этому поверил, потому что на это есть указание у святых отцов. Об этом говорят святитель Григорий Богослов и преподобный Исаак Сирин, что подвизающиеся в молитве и богомыслии сподобляются видения Святой Троицы». Он на это так отвечал: «Когда я на лодке плыл к тебе, тогда волны морские говорили: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф». Ветер дул и говорил то же, птицы пролетали и выговаривали то же, горы и холмы возглашали то же, древа говорили то же, и также камни вопияли то же. А другое видение, о котором не велено говорить тебе, было то: однажды я видел великий храм на небе, у которого купол был ужасной величины. Когда я пустил свой ум в него, то он устремился в бесконечность, и я, убоявшись, как бы он совсем не ушел туда, поспешил возвратить его оттуда».

На это духовник сказал ему: «Вот видишь, отец Феофан, я справедливо поздравил тебя с прелестью. Выслушай мое объяснение. Когда я был еще в миру, мне случилось прочитать Шестоднев святителя Василия Великого, в котором есть объяснение 148-го псалма, где Василий Великий говорит, что некоторые думают, будто поименованные в псалме творения, одушевленные и неодушевленные, непосредственно хвалят Творца. Но это несправедливо, ибо одни не имеют разума, а другие и чувств не имеют. Только разумные творения имеют способность хвалить Творца за многоразличную красоту и премудрую гармонию природы, а сама природа не имеет сознания хвалить Творца своего. Хотя и приходили ко мне некоторые пустынники и говорили противоречащее этому, но я этого никогда не приму. Вот видишь, старче, как святой отец разрешил твое видение? А прелесть знала, что я об этом предмете имею правильное познание, потому и не велела тебе сказать мне об этом, дабы надуть тебя самомнением, что будто бы ты умнее дурака – духовного отца твоего. Так же и другое высокое видение твое, о котором не велено объяснять мне, пахнет тоже прелестью, ибо виденный тобою великий храм являет свободную игру демонского воображения вещественного, и ты имел в то время свободу твоего ума, который ты мог возвратить назад к себе, ибо в истинном видении этого не бывает. Там ум видит только то, что ему показывается, но не имеет свободы сократить или умножить, продолжить или остановить видение. Смотри в Добротолюбии объяснение об этом преподобного Григория Синаита – разговор его с преподобным Максимом Кавсокаливским, когда святой Григорий спросил его, во время восхищения ума имеет ли он свободу? Преподобный Максим отвечал: «Нет, ум тогда не имеет никакой свободы своей, а только водится благодатью». Поэтому и другие святые отцы единогласно говорят, что истинное благодатное видение должно быть всегда невольное, за которое человек не отвечает, а за вольное принятие видения человек отвечает. Потомуто святые отцы советуют, чтобы добровольно ничего не принимать и даже ничего не желать видеть или слышать, хотя бы что показывалось и истинное. Даже и снам никаким не верить, ибо через веру в них многие погибли. Даже и невольному видению не должно верить совершенно, без рассуждения и откровения об этом опытным, но всегда иметь оное под сомнением. Ибо один Бог весть оное – истинное оно или ложное».

Хотя отец Феофан говорил, что он и сам сомневается в своих видениях, но последствия показали, что он им доверял и скрывал от духовника, а потому и уклонился в прелесть – поверил своему сердцу. Когда духовник спросил его, в каком положении он находит свое тело после видения, он отвечал, что иногда стоящим на коленях, а иногда распростертым на земле, «а иногда помысл против воли моей понуждает меня простираться крестообразно на землю для созерцания». Это последнее удивило духовника, ибо обнаружило грубую прелесть. Вот где он ошибся!

С того времени заметно было в нем смущение, оттого и вид переменился, и он часто стал жаловаться на жестокую хулу на Бога, которая очень смущала и отягощала его до того, что он начал тяготиться безмолвием. Хотя он и читал о ней, что хула на Бога попускается от Бога за гордость, но он этого не приложил к себе, ибо дозволил себе принимать явные мечтания. Однажды он сказал духовнику, что когда он служит, тогда видит Ангелов, а этого не должно бы принимать и верить этому. И хотя он принял постриг в схиму от духовника, но не считал себя зависимым от него, как и сам сказал об этом духовнику, что глас Божий, который он часто слышит в сердце своем, сказал ему так: «Пока ты слышишь в себе глас, будешь зависеть от меня непосредственно, а когда утеряешь его, тогда будешь зависеть от твоего старца!» И часто глас внушал ему о богаче, потерявшем свое богатство, – как ему тогда бывает трудно, тяжело, стыдно и бедственно и что подобное тому бывает и духовному человеку, потерявшему свое духовное богатство. Но и враг часто хвалился и угрожал ему тем, что выгонит его из Святой Горы, оклеветав его еретиком. И это сбылось таким образом.

Однажды он разговорился с духовником и увидал у него на столе лежащую книгу – толкование Апокалипсиса, переведенное с немецкого языка на русский, сочинение госпожи Геон. Он, развернувши, немного почитал, и она понравилась ему. Он попросил дать ему прочитать ее. Духовник сказал ему, что книга сочинена женщиной-еретичкою и ее в России запрещено читать. Хотя и полезно для любопытства прочитать ее, но давать другим для прочтения вредно, ибо она указом запрещена. «Возьми и прочитай, но никому не показывай ее и не говори о ней». Он обещал так сделать, но не сдержал своего слова. Содержание книги ему понравилось, он увлекся ею и по неосторожности начал хвалить ее пред другими монахами. Случилось, что некоторые знали, что в России эта книга, как еретическая, запрещена для чтения. Начали с ним спорить о ней, а он начал защищать. И вот от этого спора другие огласили его еретиком. Он, услыхавши об этом, смутился и задумал оставить Святую Гору. Духовник увещевал его иметь терпение, что это пройдет, но он имел большую причину удалиться – по причине отяготившей его хулы.

Однажды он пришел к духовнику и говорит ему: «Что я буду делать? Не могу более терпеть нападок хулы, непрестанно день и ночь она мучит меня, не дает мне ни малейшего покоя, только немного отрады и получаю от посещения людей, а как только гость ушел от меня, хула опять мучит меня. Этот страшный, адский, несносный вопль доводит меня до сумасшествия, и я начал бояться, как бы не сойти с ума. Благослови продать келью и отправиться в Иерусалим. Может быть, это искушение рассеется!». Духовник, убоявшись этого, принужден был дать ему благословение отправиться в Иерусалим.

Когда он имел помазание и ясно слышал глас в себе, тогда лицо его выражало блаженство, и с ним беседовать было приятно хотя бы и две ночи. Но когда он прельстился, лицо его сделалось грубое и разговоры его стали неприятны.

Живя в Иерусалиме, он, жалкий, уклонился в любостяжание, хотя в том и не имел нужды, ибо монастырь Русик содержал его. Когда он приехал из Иерусалима, духовник рад был ему, думая, что он жить будет на Святой Горе, но он приезжал не за тем, а за покупкой картин, которыми он торговал: раскрашивал и продавал богомольцам. При свидании с духовником он был мрачен и рассеян. Духовник напомнил ему, чтобы он остался на Афоне. Он отвечал, что приедет на Святую Гору. Когда духовник спросил его, что он, кажется, теперь не слышит гласа Божия и не имеет уже созерцательной молитвы и что в нем есть большая перемена, он в смущении неясно отвечал, что и теперь имеет то же и что не замечает в себе особой перемены. Но это он сказал, кажется, по самообольщению и весьма был скучен.

Так и не принял предложение духовника остаться на Святой Горе, отправился опять в Иерусалим и уже больше не возвращался оттуда. Там и помер, и очень нехорошо. При смерти его случился монах Русика – отец Дорофей, который писал о его смерти, что три дня был нем и страшно умирал – ужасно мучился. А прежде этого, когда еще мог говорить, сказал предстоящим, что он видит вокруг себя стоящих в облачениях – следовательно, он до самой смерти своей принимал мечты. После смерти его остались деньги – 3000 франков, которые он завещал раздать за помин его.

В 1849 году прибыл из России на Афон в числе богомольцев Василий Климов Певчев, родом из Московской губернии, Коломенского уезда, вдовый молодой человек лет 25. Остался на жительство в нашей обители. Так как он был мастерством портной, то и дано было ему послушание заниматься шитьем одежды братской. Он был неграмотный. Начал проходить свое послушание усердно. Ходил в церковь постоянно и всегда к началу службы. Духовнику он открывался часто и обо всем, не скрывал ничего – ни худого, ни доброго – и во всем слушал его.

Вначале он просил духовника, чтобы он научил его, как должно молиться. Духовник, зная его неграмотность, дал ему наставление, чтобы он, сколько может, удерживался от празднословия и понуждал бы себя держать Иисусову молитву, и притом открывал бы все свои помыслы, что он исполнял тщательно, и за то он был утешаем благодатью, частым умилением и слезами, кротостью и смирением и усердием к подвигам. Так он прожил трехлетний искус, после коего пострижен был в мантию и назван Власием. И после мантии он жил хорошо, примерно, держал молитву, был молчалив, несмел, стыдлив и во всем воздержан. Так он прожил 11 лет, но прежде этого времени он по болезни был пострижен в схиму в 1854 году и назван Виссарионом. По принятии схимы он стал жить еще лучше прежнего.

В один вечер пришел к нему в келью один старый монах, тоже неграмотный, и они беседовали все о духовном. В разговоре отец Виссарион предложил старцу такой вопрос: «Как надо исповедоваться духовному отцу? Обо всем ли нужно говорить ему – как о худом, так и о добром, о грехах и о добрых делах? Потому что духовник всегда спрашивает меня о том и о другом: как я молюсь, как воздыхаю, как стенаю и как плачу». На этот вопрос старец ответил ему так: «На исповеди надо говорить отцу духовному только об одних грехах, а о добрых делах не следует говорить ему, ибо это есть тщеславие».

С того времени отец Виссарион на исповеди не стал уже более открывать духовнику своих духовных действий, хотя духовник и часто напоминал ему, что он нехорошо это делает, потому что от этой скрытности могут быть последствия очень дурные. Однако он не слушал духовника, вразумляющего его. Враг, заметив, что он сжился с помыслом, чтобы не открывать духовнику свои духовные действия, начал надувать его фарисейским духом, беспрестанно внушая ему, что он несть якоже прочии человецы (Лк.18:11). «Ты живешь лучше многих других в обители, – говорил ему помысел, – посмотри на себя и на других, ибо ты всегда в труде находишься, обшиваешь всю братию, держишь молитву, имеешь умиление, часто плачешь, ничем не грешишь. А вот около тебя живут лентяи, тунеядцы, празднословы и пьяницы. Ты святой, а они грешники». Мало-помалу он начал принимать таковые и подобные им помыслы и уже начал убеждаться, что он и в самом деле святой, а прочие не таковы, как он. Вследствие такого возношения молитву он оставил, а за нею и сокрушение, умиление, и слезы, и воздыхания, и все благое действие. А вместо них у него появились грубые страсти: гордость, гнев, осуждение и непослушание.

Однажды он разговаривал с помыслом, который спросил его, знает ли он, с кем разговаривает? Виссарион отвечал ему, что он этого не знает. Помысел сказал ему: «Я Христос, пришел к тебе жить в твоем сердце, и теперь ты во всем слушай меня». Жалкий наш Виссарион этому поверил и возрадовался. После этого происшествия он еще более возгордился. Больше прежнего стал превозноситься над братьями. В церковь стал ходить редко, особенно к заутрене. Также и от святого Причастия стал уклоняться, что духовник скоро заметил и за то обличал его и бранил, старался уверить его, что он совсем переменился и теперь слушает злого духа, который погубит его, хотя он и считает его за Христа. Но он не внимал старческому обличению и во всем противоречил ему и укорял его, потому что злой дух внушал ему, что духовник его есть великий грешник, и советовал ему, чтобы он бежал куда-либо в другое место жить. Когда духовник укорял его за то, что он не ходит к заутрене, то за это он всегда гневался и роптал на него, а иногда, вышедши из себя, он выражался так: «Кто сделался сам церковью, тот уже не имеет нужды часто ходить в церковь». Также и о частом приобщении Святых Тайн он говорил: «Кто имеет в себе Христа, тот уже не имеет нужды в частом приобщении». Эти мудрования диктовал ему лжеучитель его. Об этом по прошествии прелести он сам рассказывал духовнику. Он был уверен, что в нем живет и действует Христос, а потому во всем слушался учения его, не обращая внимания на неправильность учения, которое было вовсе противно учению истинного Христа.

Хотя духовник и часто указывал ему на это, но он ни в чем не верил ему и даже считал его великим беззаконником, а потому и не слушал его и не внимал его наставлениям. Равно и от других отцов он тоже не принимал никаких советов. А потому все более и более помрачался страстями и мечтал о себе, что он великий святой, достоин великих откровений.

Однажды он пришел к духовнику и сказал ему: «Отец духовник, меня прислала к тебе Божия Матерь и приказала сказать тебе, чтобы Вы оставили идолопоклонение». Духовник с удивлением спросил у него: «Какое же у нас есть идолопоклонение? Где же эти идолы, которым мы кланяемся?» «Самовары, – отвечал он, – они наши идолы, которым мы кланяемся, и вот Божия Матерь сказала мне, чтобы я сказал тебе, дабы Вы истребили самовары, ибо они – идолы. Так сказала Божия Матерь». «А каким образом Божия Матерь сказала тебе об этом? – спросил его духовник. – Явилась ли Она тебе явно или иначе как? Скажи мне об этом». «Нет, не явилась Она мне, – отвечал он, – а гласом с неба через икону Свою сказала мне об этом». «И ты уверен в том, – спросил его духовник, – что действительно истинная Божия Матерь сказала тебе об этом, а не бес? И можешь ли это доказать?» «Истинно уверен в том и могу это доказать», – отвечал он. «Ах, отец Виссарион, да ты совсем прельстился, – сказал ему духовник, – тебе это говорил бес, а не Матерь Божия, и ты никак не можешь доказать то, что Божия Матерь говорила тебе, а не прелесть, и вот сейчас ты на деле увидишь свое заблуждение. Если правда, что Божия Матерь говорила тебе те слова и послала тебя сказать мне о том, то пусть Она при тебе скажет о том мне». «Хорошо, хорошо, пойдем в церковь, – отвечал он, – и Она при мне скажет тебе о том же». Пришедши в церковь, старец Виссарион стал пред иконою Божией Матери, поднял руки и начал говорить вслух: «Божия Матерь, скажи духовнику то, что Ты мне сказала». Но ответа не последовало. Он начал повторять свои прошения, но ответа не было. Сошедшиеся отцы смотрели на это и удивлялись, а Виссарион все стоял с воздетыми руками и вслух вопиял: «Божия Матерь, скажи духовнику!» Так он молился четверть часа и, не дождавшись ответа, опустил руки и, обратившись к духовнику, сказал ему: «Что-то Она молчит». «Да, при нас не смеет ничего сказать тебе тот, который обманывает тебя, – сказал духовник, – и ты теперь должен увериться, что прелесть говорила тебе от лица Божией Матери, а не Сама Она».

Но он, жалкий, этим не вразумился, а начал смущаться и гневаться. Тогда духовник приказал отцам взять его и затворить в особую келью на хлеб и воду. В это время в нем оказалось уже явное беснование, потому что он при этом начал бранить духовника и всех скверными словами. Пробыв в затворе на хлебе и воде две недели, он начал просить чаю и чтобы выпустили его на свободу. Духовник спросил его: «Как же ты просишь чаю, когда сам говорил нам, что самовары и чай есть идолопоклонство, а теперь просишь чаю?» «Прости, батюшка, это была прелесть, – отвечал он, – и я теперь проклинаю ее и уже более принимать и верить ей не буду, только умилосердись и выпусти меня отсюда». Духовник вывел его из затвора и дал ему наставления, чтобы он впредь все открывал ему и не верил своему рассуждению.

Он как будто бы смирился и раскаялся, но это было лицемерно, потому что по прошествии некоторого времени оказалось, что он все еще руководится прелестью и верит ее учению, потому что в церковь оставил ходить под предлогом нездоровья. Также оставил и святое приобщение под предлогом, что кто имеет внутри себя Христа, тот уже не имеет нужды в частом приобщении. Никакие увещания и вразумления духовника и всех отцов не исправили его, и он в таком прельщенном состоянии находился лет пять. Один только Бог непосредственно Сам избавил его от такого душепагубного состояния. Это было так.

Однажды он в большом страхе и ужасно перепуганный прибежал к духовнику в келью и, упав ему в ноги и ставши на колена, взволнованным голосом, задыхаясь, едва проговорил: «Ах, отче, спасай меня, ведь я нахожусь в прелести». «Да я уже пять лет как говорю тебе, что ты находишься в прелести, и ты мне все не верил. А теперь как ты познал, что находишься в прелести?» – спросил его духовник. «Пред этим временем месяца за два, – отвечал он, – на меня напала блудная страсть такая сильная, что у меня в продолжение 30 дней естество не упадало. Разжжение плоти мучило меня день и ночь, и, наконец, вывело меня из терпения, и я принужден был сделать телу моему удовлетворение греховное. И как только я этот грех сделал, тотчас как бы опомнился и ужаснулся этому делу. Вспомнил, что ведь я 11 лет и помыслов блудных не принимал, а теперь вот и блуд сотворил. Совесть моя в эту минуту сказала мне: «Иди скорее к духовнику и расскажи ему обо всем». Только что я хотел выйти из кельи и взялся уже за дверь, чтобы пойти к духовнику, как помысел, которого я считал за Христа, сказал мне: «Постой, куда ты идешь?» Я отвечал ему: «Пойду к духовнику исповедоваться, что я сделал грех». «Не ходи, – сказал он мне, – ибо я всем духовникам духовник. Исповедайся мне, и я тебе прощу этот грех». А я, глупый, и рад был этому, поверил ему и попросил у него прощения, и он простил мне, и я успокоился. На другой день я то же повторил, и совесть моя опять сказала мне, чтобы я пошел к духовнику и исповедовался бы ему, но мой лжехристос опять остановил меня, говоря, что это ничего не значит, и я в будущем буду этим наслаждаться. Это объяснение понравилось мне, и я, безумный, поверил ему, а потому с того времени я вполне предался сладострастному состоянию, как будущему блаженству. В этом ужасном состоянии я находился два месяца, в продолжение коих я лишился сна и аппетита, и это так меня изнурило, что я едва мог ходить. Но блудная брань не переставала разжигать меня до самой крайности, и я уже не считал ее за грех, принимал и наслаждался как будущим блаженством. В это время явилась мне покойная жена моя, пришла ко мне в келью как бы явно, разнаряженная, и начала говорить мне: «Так как ты молился за меня и поминал в молитвах твоих, то я пришла к тебе поблагодарить тебя за это». Я обрадовался посещению ее и предложил ей, нельзя ли по-прежнему соединиться с нею. Разумеется, отказа не было. И вот я, помраченный, сделал с нею грех, не понимая того, что это была бесовская мечта. Изнемогая телом и душою, я ежедневно насиловал свою природу сладострастием. Сегодня, сделавши грех, я вдруг испугался, пришел в ужас и трепет и в отчаянии проговорил: «Господи, ведь я неграмотный, может быть, я нахожусь в прелести?» В эту минуту я услышал с неба грозный глас, говорящий мне: «Окаянный, уже Ангел-хранитель отступил от тебя, и ты скоро взбесишься. Иди скорее к духовнику и расскажи ему все». Вот как я узнал свою прелесть и прибежал к тебе, чтобы рассказать тебе обо всем со мною случившемся. Теперь прошу тебя, отче, помоги мне в моей беде и спаси меня, как знаешь. Признаю себя во всем виноватым пред Богом и пред тобою, что не слушал твоего вразумления. Но теперь возвращаюсь к послушанию, как блудный сын».

Духовник, видя его истинное сознание и сокрушение, приказал ему сделать подробную исповедь. По окончании ее духовник вопросил его: «Так как ты при помощи Божией познал теперь прелесть свою, что диавол прельстил тебя, и ты по невежеству твоему подчинился ему и слушал его учения, то с этого времени отрицаешься ли ты от него и от этого учения его?» Он отвечал, что отрицается от него и от этого учения его. Потом духовник прочитал ему разрешительную молитву и притом дал ему наставление, как ему противодействовать нападению бесов, которые не замедлят напасть на него со всею бесовскою яростью своей, и сказал ему: «Иди теперь в келью твою и немедля затвори окно, а потом какое будет нападение на тебя от лжехриста твоего и его служителей, тогда приди ко мне и расскажи о том. Но смотри отнюдь не бойся устрашения их». Он пошел в свою келью, а духовник молился за него. Но не прошло и получаса, старец Виссарион прибежал в келью к духовнику в большом страхе, упал ему в ноги и с плачем едва проговорил: «Ах, батюшка, какая мне беда! Как только я пришел в келью и едва успел затворить окно, как бесы наполнили мою келью с ужасными криками и воплями, заорали на меня: «Ах ты, проклятый, и ты еще дерзаешь отбиваться от нас! Нет, ты наш, ты нам поклонился и предался, и сто духовников не отнимут тебя у нас». И чуть было не разорвали меня на куски. Что мне делать? Они, проклятые, доконают меня, и я уже боюсь идти в келью мою». Духовник сказал ему: «Вспомни, отец Виссарион, что я многократно говорил тебе об этом, что этот лжехристос, которому ты по невежеству твоему доверился, как истинному Христу, по разоблачении его обмана будет искать погибели души твоей. Вот теперь это сбылось. Теперь он с бесами уже ищет погубить тебя. Но ты надейся на Избавителя твоего Господа и на молитвы отеческие, и не бойся его, и нимало не смущайся от угроз и обличения его, ибо ты пострадал от сокрытия от духовника на исповеди своих действий. По неопытности и невежеству твоему принял ты, глупый, зловредный совет подобного тебе невежды, чтобы скрывать от духовника добрые свои дела. Вот с этой-то стороны враг и уловил тебя, потому что враг обыкновенно подвижников уловляет всегда с доброй стороны. Потому святые отцы и написали нам из своего опыта, чтобы исповедовать духовному отцу все, что есть, не более и не менее, как злое, так и доброе. И ты сам, покуда держался этого правила, открывал духовнику все доброе и худое, был благополучен. А как только ты принял от другого невежды вредный совет и последовал ему, с того времени у тебя все в жизни переменилось с доброго на худое и довело тебя до сумасшествия. Но теперь воздадим славу Богу, что Он наказал и помиловал тебя, просветил тьму твою, и бесы уже так дерзко не будут приближаться к тебе. Держи молитву и не внимай им».

Он пошел в свою келью. Духовник по прошествии нескольких часов зашел к нему и спросил у него, что теперь бесы делают с ним, беспокоят ли его по-прежнему? Он отвечал, что «теперь так не беспокоят меня и внутрь кельи не входят, а все толпятся около двери и окна, ужасно кричат и скверными словами бранят меня, скрежещут зубами и угрожают».

На другой день бесы стали удаляться, а через неделю он уже не слыхал голосов их. Но вместо гласов бесовских у него в воображении появились разные огненные и радужные колеса, машины и разные фигуры, которые очень смущали его и беспокоили. Намерение врага было, чтобы хотя бы таким образом отвлечь его от покаяния и тем препятствовать его спасению. Но благодать Божия и уничтожила это хитрое вражие препятствие, и он стал жить в послушании и успокаиваться. Впрочем, здоровье его расстроилось и он, все время болея, жил при больнице.

Теперь особых странностей в нем не видно, но последствия прелести в нем остались, потому что и до этого времени он редко исповедуется, и то нехорошо, не совсем откровенно. Но, по крайней мере, он теперь тихо живет и часто болеет. Но первое свое благодатное устроение он потерял и возвратит ли когда-либо, это один Бог весть, Которому все возможно. Тому да будет слава вовеки. Аминь.

Схимонах отец Варсонофий, в мире Василий, прибыл в обитель нашу молодым, лет 25, и был определен на послушание на архондарик. Проходил послушание по совести, со страхом Божиим, был пострижен в мантию, любил заниматься молитвою.

Однажды он попросил позволения у духовника читать книгу Добротолюбие, но духовник не позволил этого, сказав, что еще рано читать ему эту книгу, которая наставляет более отшельников об уединении, а не общежитии. Но он не послушал совета духовника, тайно приобрел эту книгу и, прочитав ее, повредился, ибо в скором времени стал болеть, внутренностью сохнуть, и оказалась у него грыжа. Духовник спросил у него, от какой причины у него оказалась грыжа? Потому что он имел послушание не тяжелое, то от чего же у него быть грыже? Он отвечал, что и сам не знает тому причины. Духовник вопросил его, не полагает ли он земные поклоны без пояса, особенно потный, или, по неопытности, не удерживает ли дыхание в молитве, ибо от этих причин бывает грыжа. Он отвечал, что во Иисусовой молитве удерживает дыхание, как написано в Добротолюбии. «Ну, вот и нашли причины твоей грыжи, – сказал ему духовник. – Да ведь я не благословил тебе читать Добротолюбие, зачем же ты не послушал меня? Вот за это тебя Бог и наказал грыжею. Я знаю, что ты без руководства не можешь уразуметь сего писания. Вот так и случилось: ты не понял того места, где об удержании дыхания при молитве написано, ибо в замечании пояснено, не дыхание удерживать, да не надорвать себя, а дыхание ума, да не борзо дышит!»

Потом он объяснил духовнику, что он со многими старцами советуется, открывает им свои частые умиления и слезы, и они советуют ему удалиться в уединение, дабы сохранить эти дары. И он с того времени стал постоянно просить духовника, чтоб отпустил его на безмолвие. Духовник часто показывал ему из писания, что его послушание гораздо выше безмолвия и что сама молитва, и умиление, и слезы даны ему ради послушания. Но он все слушал чужих старцев и однажды тайно ушел за Афон в уединение и едва не погиб на пути: сильный ветер свалил его в пропасть, и он едва удержался за куст. Воротился назад с раскаянием, но по малом времени опять стал проситься на уединение. Духовник уверял его, что это желание у него не от Бога, а от зависти врага, ибо враг, видя его обогатившимся через послушание многими духовными дарованиями, приискал средство обмануть его желанием уединения, к чему он вовсе не был способен. И, чтобы на самом деле опытом показать, что все те дарования, которые он имел, даны ему от Бога в утешение от страдания, которое он терпел во многотрудном послушании, сказал ему: «Иди на безмолвие на Троицкую келью на 30 дней, и опытом узнаешь истину моих слов, потому что в продолжение этих 30 дней ты не будешь иметь ни умиления, ни слез, и это послужит тебе указанием не искать прежде времени ничего выше меры своей!» Он с радостью принял этот совет и в тот же день ушел на келлию.

По прошествии 30 дней он пришел к духовнику и, поклонившись, сказал ему: «Так и случилось, как ты сказал: как только я вышел за порту, так все действия у меня уничтожились. Теперь прошу прощения и более не буду желать уединения».

Но недолго обещание его продолжалось, потому что советы его со многими пустынниками опять сбили его с толку, и он опять стал проситься, докучать, чтобы отпустили его на уединение, а в противном случае уйдет без благословения.

Духовник, видя его непреклонную волю, отпустил его. К нему прилепился такой же прельщенный монах Кассиан. Вышли из обители и пошли за Афон, там купили себе каливу, пожили в ней полтора года, приходят в монастырь и просят, чтобы опять приняли их в обитель. Духовник вопросил их: «Что вы так скоро соскучились в пустыне?» «Испытали, и довольно для нас! В полтора года мы и двух утреней не прочитали как следует, все некогда было за беседами и советами, и вот тары да бары, делали святые вечера, а службою Божией не было времени заняться».

Хотя они были приняты, но, поживши год, опять вышли, а через полгода опять возвратились и, чтобы утвердиться в обители, приняли схимы. Но и это средство не прибавило им самоотвержения и не исправило их развращенной воли, ибо они через год опять вышли из обители, и опять возвратились, и опять вышли, и, наконец, торжественно признались, что они потеряли благодать общежительную и уже более не могут жить в общежитии. И, в последний раз вышедши из обители, вдались в мелкие суеты и разные спекуляции и вовсе забыли искомое ими безмолвие. Приобрели большую келью, начали производить без дозволения монастыря большие постройки, монастырь же им воспрепятствовал, они пошли в Кинот судиться с монастырем. Кинот решил дело в пользу монастыря; они не покорились решению собора, а захотели идти в Солунь – судиться у паши и у консула. По этому случаю Варсонофий пришел к духовнику за советом, духовник разоблачил пред ним намерение диавола, который под благовидным предлогом, якобы ради уединения и безмолвия, вывел его из обители, а потом вовлек его в любостяжание, и опять под благовидным предлогом – ради пропитания. И вот наш нестяжательный отшельник, вышедши из обители без копейки, теперь оказался стяжавшим келлию в 2000 рублей. «И вот враг, – сказал ему духовник, – выпросил через это средство выгнать тебя из Афона, и если ты благоразумен и придержешься внимания, то сам можешь это уразуметь и при помощи Божией разрушишь вражьи советы. Послушай моего совета, оставь, продай свою келлию и удались в безмолвие и спасешься».

Но он не принял старческого совета, пошел в Солунь; там отказали ему, также в Константинополе. От этого он смутился, уехал в Россию и совсем оставил монашество. Нанялся в приказчики у брата своего и теперь находится в Киеве, торгует в магазине. Был схимонах и искатель безмолвия и непрестанной молитвы, расстроился и отстал от монашества через неправильные советы со многими монахами, а своим духовником пренебрег.

Известный иеромонах отец Тихон сначала жил в нашей обители, потом

перешел к духовнику отцу Арсению, а после смерти последнего он пошел на безмолвие. Но так как он не был к нему приготовлен, то вместо пользы получал от него вред, ибо верил мечтаниям и принимал их, и устроился жить бессовестно – по самомнению и самочинно. Жил в пустыне один, положил себе правило чрезмерное. Каждую ночь он делал 1000 поклонов земных, не исключая праздников и воскресных дней, и еще по 2000 поклонов поясных, и это продолжал пятнадцать лет. Не ощущая труда и усталости, он радовался и веселился, что этим правилом очень угождает Богу и что он уже свят, а потому стал верить разным бесовским мечтам. Начали являться ему бесы в образе Ангелов, а иногда видел свет от икон или благоухание от них, стал прозорливым, узнавал, кто и как живет, и все это было ложно. А вся эта беда его произошла оттого, что он никому не открывался. Хотя иногда для вида и приходил он к духовнику, но скрывал от него свои мечты, потому что считал духовника ниже себя по жизни и что он не поймет его высокого устроения и скорее сочтет его за прельщенного.

Однажды пришел из-за Афона к духовнику один подвижник и говорит ему: «Отче, прими меры для исправления старца Тихона, ибо он находится в большой прелести». Духовник спросил у него: «Расскажи мне, каким образом ты это узнал?» – «Я узнал это при помощи искусства – разумеется, с добрым намерением, чтобы образумить брата. Давно я замечал по внешнему его виду и обращению, что он находится в прелести, ибо его разные гримасы и дикий взор на человека явно о том говорили, как и старцы говорят, что прельщенный монах не может смотреть на ближнего с любовью, правильно и мирно, но он всегда смотрит исподлобья, дико, как вор. И гримасы делает странные и все удаляется от старцев, ибо он не терпит ни малейшего обличения. Потому я, видя отца Тихона в подобном настроении, пожелал испытать его. С этой мыслью я пошел к нему на каливу как бы ради беседы. Поговорив кое о чем, я сказал ему, что я пришел к нему нарочно с намерением просить его, дабы он наставил меня своею старческою откровенностью своих духовных подвигов, «ибо я давно уже вижу из твоей внешней жизни, что ты, должно быть, имеешь великие видения и откровения, потому молю тебя, отче святый, для пользы духовной открой мне их». Он, видимо, этим тронулся, ибо, улыбнувшись, сказал мне: «Экий ты, раб Божий, какой внимательный. Если так, то для пользы твоей открою я тебе, что мне Господь даровал, только ты не рассказывай о том никому». Я обещался ему это исполнить, и он начал говорить мне так: «Я провожу жизнь постную и уединенную, рукоделием мало занимаюсь, а более молитву держу и поклоны творю, каждый день земных поклонов 1000 и малых 2000. За это Бог утешает меня явлением Ангелов и святых, часто вижу и Божию Матерь. Вот недавно ночью я молился, исполняя свой канон, и внезапно воссиял великий свет от картины Воскресения Христова, а затем вышел из нее Сам Господь Иисус Христос в великом свете, я от радости обнял Его и облобызал. Вот как Господь утешает Своих рабов». Я удивился такой страшной прелести его, но не показал своего неверия, ибо знал, что он не примет ничего. Я притворился, будто бы остался доволен его откровением, поклонился и поблагодарил его за то, что получил большую пользу. И в самом деле получил пользу, потому что я узнал, как бедственно верить своему разуму. Вот, отче, как я узнал о его прелести. Ты уж, как просветит тебя Бог, поправляй его».

Вскоре после этого разговора старец Тихон, по обычаю, пришел к духовнику. Духовник, принявши его на исповедь, начал говорить ему так: «Ты, отец Тихон, должен помнить и исполнять свое обещание». Он вопросил: «Какое обещание?» – «А вот какое. Когда умер твой духовник, ты пришел ко мне и просил меня, чтобы я принял тебя в духовные мои дети, и, когда я отказывался принять, ты вопросил: «Почему ты не хочешь принять меня на исповедь?» Я отвечал тебе, что слышу о тебе, что ты принимаешь мечты и веришь им, а потому с такими самоверами я не хочу иметь общение. Ты отвечал мне: «Я обещаюсь оставить это и впредь буду во всем слушаться тебя и открываться», вследствие чего я согласился тебя принять. А теперь я узнал, что ты по-прежнему принимаешь мечтания и веришь им». При этом тот дико взглянул на духовника и резким голосом сказал: «Нет, нет и истинно нет! Я никогда не принимаю мечтаний и вовсе не верю им, с чего ты это взял?» Духовник взглянул на него и строго спросил: «А отцу Пафнутию ты что открыл?» При этом вопросе он склонил голову к груди и, улыбнувшись, сказал: «Обманул меня». «Итак, стало быть, это правда, – сказал ему духовник, – что ты видишь Ангелов, и святых, и Божию Матерь, и даже Самого Иисуса Христа и не считаешь это за прелесть? И от меня все утаивал». «Разумеется, правда, – ответил он, – ибо я обещался тебе не принимать прелести, да я ее и не принимаю, а не принимать истинных видений я тебе не обещал. А почему я не открывал тебе о том, так это потому что ты жизнью гораздо ниже меня, всегда находишься в заботах, потому не можешь понять моих высоких созерцаний, ибо мне всегда внушалось, что только открой тебе об этом, и ты тотчас заревешь: «Прелесть, прелесть, грубая прелесть!» – да и прославишь меня прельщенным. Вот почему я не говорил тебе о моих откровениях и нимало не считаю это за ошибку». «А откуда ты знаешь, что все это истина?» – спросил духовник. «Как откуда? – ответил он. – Да из Божия слова, и я в этом уверен совершенно, а ты, отец, кажется, хочешь разубеждать меня в этом. Нет, оставь это, ибо я не поверю и четырем патриархам». «Отец Тихон, испытай и исследуй построже писания святых отцов о созерцательной молитве, – сказал ему духовник, – и ты увидишь свою ошибку, потому что все святые отцы согласно пишут, что в таковых случаях не должно доверять всему совершенно. Напротив, все иметь под сомнением, ибо очень легко можно и погибнуть, чему бывали многие примеры». Но отец Тихон предложил духовнику такой вопрос: «Бог может ли переменяться или нет?» Духовник отвечал, что нет. «А когда так, – сказал Тихон, – что Бог неизменно пребывает Таковым же, Каковым был во времена патриархальные и во времена Антониев, Паисиев, Пахомиев и Макариев, которым Он являлся, то почему же Он и теперь не может являться Своим угодникам, как и прежде являлся?» Духовник от этого вопроса пришел в затруднение и мысленно стал просить Господа, чтобы Он вывел его из этого затруднительного положения и просветил бы его, чтобы хотя бы немного вразумить брата в его заблуждении.

Помощь Божия не замедлила явиться, ибо вдруг пришло вразумление, как надобно повести беседу для его убеждения. Духовник ответил ему: «Так действительно было, что Бог являлся праотцам и богоносным отцам, но каким образом Бог являлся им, этот вопрос еще не уяснен, так ли Он являлся им, как и тебе, этого ты и сам не знаешь, а потому твои видения подлежат сомнению. За всем тем нам от духовных наших действий, видений и откровений нужно иметь и плоды духовные, а если у нас их нет, тогда и все наши видения окажутся ложными. Если ты действительно видел истинного Иисуса Христа и облобызал Его, то от этого у тебя и плоды духовные должны находиться. Как сказано в Евангелии, что древо доброе и злое познаются от плодов».

«Ты понимаешь, к чему я это говорю тебе? – продолжал духовник. – Вот ты, отец Тихон, вполне уверен, что ты достиг совершенства духовного и потому удостоился чувственно видеть Ангелов, святых, Божию Матерь и даже Самого Иисуса Христа. А на плоды духовные, которых ты не стяжал еще и вовсе не имеешь, ты вовсе не обратил внимания. Ведь ты знаешь, в чем заключаются духовные плоды?» «Да, знаю, – отвечал отец Тихон, – плоды духовные, как говорит святой апостол, есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость и воздержание». «Так, это верно, – сказал духовник. – Теперь мы при помощи вразумляющей нас благодати станем рассматривать душевное твое устроение и посмотрим, имеешь ли ты плоды духовные. Начнем с первого плода – любви к ближнему. Ты недавно на исповеди признался мне, обличаемый совестью, что в споре с одним монахом за 15 левов ты проклял его. Это ли плод духовный? Затем перейдем ко второму плоду духовному – радости, посмотрим, имеешь ли ты ее. Вот уже несколько лет, как ты мне говоришь, что ты страдаешь от духа печали и скуки и никогда не имеешь радости и до того отягощаешься печалью, что, даже увидав кривое дерево, помысл мешает тебе, что вот хорошо бы было на этом дереве тебе повеситься. Это ли плод духовный? Далее перейдем к третьему плоду – миру, имеешь ли ты его. Но и этого у тебя нет, ибо ты ни с кем в жизни не жил в мире и сам в себе не имел мира, ибо непрестанно бродил с места на место, а это было все от отсутствия мира с другими, и даже позволил себе в церкви с Митрофаном подраться. Где же тут мир и долготерпение? Также и воздержания ты не имеешь, потому что хотя ты шесть дней в неделе и воздерживаешься от разрешения, но пришедши в монастырь, ты часто объедаешься до тошноты, что совершенно не согласуется с законом воздержания. Итак, твои видения, оказывается, не принесли тебе духовных плодов, а потому должны быть ложными».

При этих словах у отца Тихона глаза заблестели и губы задрожали и он, обратившись назад, взялся за дверь, чтобы уйти. Духовник заметил в нем такую резкую перемену к отчаянию и сам оробел. Остановил его и запер дверь и начал его ободрять и утешать, ибо духовнику представилась страшная мысль: как бы он от отчаяния не бросился с балкона и не убился бы. «Послушай, отец Тихон, – сказал ему духовник, – все, что я тебе высказал и объяснил, – не для того, чтобы тебя смутить и расстроить, но чтобы тебя вразумить и отвести от этого неправильного делания, поэтому ты не отчаивайся, ибо ты ошибся по неведению, что и со святыми случалось. Итак, если хочешь одним разом покончить с прелестью, то теперь же отрекись от нее и дай обещание впредь не принимать никаких видений, и я прочитаю тебе разрешительную молитву и все твои эти прелести прощу тебе во имя Божие». Тот смирился и на это согласился. Духовник прочитал ему молитву, и отец Тихон после бывшего волнения успокоился и стал гораздо миролюбивее. Потом духовник посоветовал ему уменьшить правило, через которое враг привел его в гордое самообольщение и помутил его. От этого времени назначил ему исполнять канон схимнический и вместо 1000 земных поклонов полагать только 100. Тот от этого пришел в ужас и стал просить, дабы дано было ему исполнять прежний канон, говоря: «Я не могу делать менее или уж, нечего делать, соглашаюсь на 500 поклонов, а на 100 и усердия не явится – только уныние будет давить». Но духовник настоял для опыта хотя бы на два месяца полагать поклонов земных ежедневно по 100 и поясных по 12 четок. Тот хотя и нехотя, но согласился.

По прошествии двух месяцев отец Тихон пришел к духовнику, который спросил его, как он провел эти два месяца, беспокоили ли еще его мечтания и разные прежние явления и как он свое правило исполнял. Тот отвечал, что ничего не было, все успокоилось: «Я во все это время был мирен, потому что не желал ничего принимать. А канон твой я вовсе не мог исполнять, многократно принуждал себя к нему, но никак не мог и половины его исполнить, совсем и силы, и усердия нет. Положу до 30 поклонов, весь утомлюсь, вспотею и повалюсь на кровать. Бывало, положу за один раз 1000 земных поклонов без утомления и с великою радостью, а теперь и 30 поклонов не могу положить». Духовник заметил ему: «Это-то самое и надобно было нам испытать, чтобы видеть разницу действия послушания и своеволия. Теперь ты и сам ясно видишь, как враг препятствует всякому делу, исполняемому по послушанию, и как, напротив, помогает всякому делу, исполняемому по его внушению, самовольно и самочинно. А потому и малое дело, творимое по благословению, велико есть пред Богом, и напротив, хотя и великое дело делает монах с гордостью, без благословения духовного своего отца ничтожно оно есть пред Богом». Потом духовник посоветовал ему оставить уединение и перейти в монастырь, что тот и исполнил.

В монастыре он пожил несколько лет спокойно, послушание его было читать неусыпаемую Псалтирь. Но долговременная привычка к бродяжничеству и самовольной жизни всегда тянула его из монастыря. Также и привычку к принятию мечтаний он не оставил совершенно, хотя и открывал оные духовнику, что, впрочем, помогло ему много. Года за два до смерти он вышел из монастыря и поселился на Крумице, но, когда заболел, сказал другим, что «духовник дал мне заповедь, чтобы я умер в обители». И он прибыл в монастырь, поболел и с миром скончался.

Всем известный старец иеросхимонах Иоаким пришел в монастырь молодым, родом он был Воронежской губернии Задонского уезда, крестьянин помещика Сенявина, у которого он был писарем и несколько лет жил при нем в Санкт-Петербурге.

Помещик его, Лев Григорьевич Сенявин, в это время служил в Министерстве иностранных дел и был в Азиатском департаменте директором. У него Иаков испросил позволения посетить святые места, побывал в Иерусалиме и на обратном пути заехал на святой Афон. Ему здесь очень понравилось, и он был принят в наш монастырь с условием, что напишет письмо к помещику о желании своем остаться на Афоне, чтобы помещик уволил его. К этому письму монастырь от себя приложил свидетельство о принятии его в обитель. Через два месяца прислано было ему от помещика увольнение в монашество и 100 рублей денег. Радость Иакову была великая. Послушание дано было писарское и помогать в церкви на клиросе, грамота у него была хорошая.

По прошествии трех лет его постригли в мантию и наименовали Иоакимом, а скоро произвели его в иеромонахи. Служил он хорошо и ежедневно очень усердно занимался писанием. Вся братья утешалась его благоговением и тихим нравом, как во плоти Ангела. Но враг попущением Божиим нашел средство искусить его.

По прошествии нескольких лет примерного святого жития он вдруг пожелал оставить обитель и удалиться в уединение, к чему он вовсе не был способен, потому что сложения был слабого, и сам себе послужить не мог, и рукоделия не знал никакого, и не был к тому приготовлен.

Сначала объявил он свое желание духовнику смиренно, как бы испрашивая его совета и благословения. Духовник сказал ему, что эта мысль не Божия, а вражья, дабы под благовидным предлогом смутить его и расстроить доброе его житие, поэтому советовал ему не принимать этого желания. Но он не оставил своего желания, стал смущаться и часто докучать духовнику, чтобы тот отпустил его, вследствие чего он стал на все роптать: на греков, на трапезу, на молву, порицать отсечение воли и в трапезе стал делать беспорядки. Если геронда в трапезе начнет говорить братии слово, то он тотчас выбежит вон. Духовник увещевал его день и ночь со всею кротостью и долготерпением, ибо очень любил его. Но он, жалкий, не внимал ему и вовсе не слушал его и тем весьма отяготил его. Ибо духовник, имея его как первого своего помощника и по службе, и по писанию, не мог и подумать, чтобы выпустить его из обители, притом понимая, что это одно вражие искушение, которое должно скоро пройти. Но, к несчастию, оно продлилось более трех лет.

Духовник просил духовных своих друзей и пустынников, и безмолвников, чтобы они помолились о нем. Однажды один из безмолвников пришел к духовнику и открыл ему, что ему в молитве было извещение об отце Иоакиме. Было сказано, чтобы духовник сказал Иоакиму, что один из безмолвников приходил к нему и сказал, что ему в молитве Бог открыл о Иоакиме, что нет воли Божией ему оставлять обитель и удаляться в уединение. Пусть смирится и оставит свою волю и более не отягощает духовника и братию, а если он не послушает, то Бог положит его на одре на многие годы, и тогда он во всем раскается.

Духовник призвал Иоакима и сказал ему все слышанное от пустынника, но тот не внял этому предостережению Божию, да, кажется, и не поверил, потому что после этого он еще более стал смущаться и других соблазнять. Старцы не знали, как его унять и успокоить, вся братья очень удивлялась такой резкой перемене его жизни.

Однажды к святой Пасхе прибыли с Дуная поклонники, между ними был один мирской русский поп, о котором знали, что он хорошо лечит французскую болезнь. Узнавши об этом, отец Иоаким приходит к духовнику и говорит: «Отче, я узнал, что с Дуная прибыл сюда священник русский, который может лечить венерическую болезнь, благослови взять мне у него лекарства и лечиться». Духовник, посмотрев на него, рассмеялся и сказал ему: «Ты, отец Иоаким, кажется, впал в ипохондрию. Для чего тебе лечиться, какая у тебя венерическая болезнь и откуда она взялась? Ибо ты девственник, жен не познал и в роду твоем этой болезни не было». «Да я, – сказал он, – когда жил в Петербурге у помещика, тогда часто обедал у управляющего камердинера, а его жена была в болезни французской, и я думаю, что, должно быть, от них заразился, и теперь чувствую в носу моем боль и думаю, что это венерическая болезнь, а потому прошу благословения полечиться». Духовник отвечал ему: «На такое опасное дело я не дам тебе моего благословения, потому что эти знахари лечат такие болезни всегда ядами. И ты легко можешь по неопытности своей отравиться, а тогда всю причину припишешь мне. А я хорошо знаю, что у тебя нет этой болезни, но ты по внушению вражью сам себе приписываешь ее и если не послушаешь меня, то впадешь в тяжкое искушение и много пострадаешь». Отец Иоаким этим остался недоволен, стал роптать на духовника и жаловаться братьям, что духовник не желает ему добра, не позволяет ему лечиться. Старцы стали просить духовника, чтобы он позволил ему лечиться от дурной болезни, а за последствия чтобы он сам отвечал. Духовник призвал его и при старейших братьях дал ему благословение лечиться ядами, с тем чтобы за последствия себя обвинял, а не других. Таким образом, он не принял ничьего совета, но с упорной и дерзкой самоуверенностью начал лечиться.

По прошествии пяти дней духовнику дают знать, что отец Иоаким умирает. «Верно, залечился», – сказал духовник и пошел посмотреть его. Придя в его келью, нашел его лежащим в великом жаре и расслаблении. «Что, отец Иоаким, верно, залечился?» – сказал ему духовник. «Залечился, батюшка, – пропищал он. – Простите, что я вас не послушал». «То-то и есть, а если бы ты послушал меня, избавился бы от этой беды и своевольной смерти». И затем духовник приказал доктору поспешить сделать ему возможную помощь.

В продолжение недели помогали ему всеми средствами и хлопотали около него день и ночь и тем помогли ему так, что он начал ходить. Духовник велел после этого, чтобы он более не лечился этим лекарством, и он обещал. Но по прошествии одной недели опять говорят духовнику, что отец Иоаким опять умирает. Духовник поспешил пойти к нему в келью и нашел его еще в более худшем против прежнего состоянии, с удивлением спросил его, что это такое значит, от чего это еще повторилось? Он ответил, что ему пришла мысль, что он не долечился потому, что не все предписанное лекарство выпил, поэтому решился допить оставшееся лекарство – сулему. «И вот теперь уже не могу двинуть ни руками, ни ногами». После этого происшествия уже никакие лекарства не помогали ему, и его вовсе оставили лечить. Только духовник приставил одного старца прислуживать ему, ибо он не владел своими членами, с боку на бок не мог перевернуться, даже ложки не мог держать. В таком болезненном состоянии он находился до трех лет, потом мало-помалу стал сидеть и сам есть и даже понемногу ходить, держась за стену, в это время он представлял собой уже жалкое зрелище, особенно для тех, которые прежде знали его бывшим в славе.

В таком параличном состоянии он прожил много лет, многократно духовник пытался склонить его ко вниманию и молитве, говоря ему: «Вот то, что ты против воли Божией домогался приобрести, теперь это дано тебе от Бога: и пустыня, и безмолвие – понуждай себя к духовным трудам». И молитвы Иисусовой он не держал потому, что она «уходила из него под мышку».

Однажды духовник напомнил ему о предсказании ему его наказания. Отец Иоаким сказал, что не помнит этого. Роптал он на свою жизнь и на Бога, что держит его в этой жизни. Поскольку он не понуждал себя к приобретению даров Святого Духа, потому и не стяжал плодов духовных. Вследствие этого он постоянно скучал и отягощался своею жизнью и всегда желал смерти, которая долго не приходила к нему. Впрочем, он умер очень тихо и спокойно, оставив братии примерный урок строгого вразумления Божия за непокорность отцу своему духовному.

Известный брат Герасим (Гавриил) прибыл в обитель нашу молодым, около 20 лет. Знал нотное пение, читал и писал хорошо, нрав имел тихий и учтивый. Послушание исполнял старательно. Братство смотрело на него как на образцового молодого монаха. Так он прожил лет десять, всеми был любим и уважаем, потом он начал развращаться. Из смиренного начал делаться гордым, непослушным, стал подозревать уставщиков, что они ненавидят его и мысленно плюют на него и топчут его ногами. А далее начал делать разные гримасы, и все начали удивляться его перемене.

Духовник призвал его и спросил, отчего в нем произошла такая перемена? Он отвечал, что его презирают и обижают, «а ты, отец духовник, не защищаешь меня, я и на тебя за это недоволен». «Да я и не вижу, чтоб кто-либо обижал тебя. Напротив, все тебя любят и уважают, – сказал ему духовник. – Вот недавно и я утешил тебя большим утешением, сделал тебя иеродиаконом». «Да, я и за это скорблю на тебя, – сказал он, – что ты пришедших после меня в монастырь и бездарных сделал диаконами и попами, а я ведь здесь первый певчий, и мною пренебрегли». «Нет, у твоего возношения другая причина, – сказал ему духовник, – ибо ты столько лет прожил добродетельно и не трубил пред собою. А должна быть этому другая тайная причина, которая привела тебя в ипохондрию. Скажи мне откровенно, каким образом ты занимаешься молитвою в твоей келье?» Тот отвечал: «Я каждый вечер творю Иисусову молитву, лежа на постели». «Давно так делаешь?» – «Давно». «Что ж, бывает ли от этого делания какое-либо утешение?» – спросил его духовник. «Да, бывает радость», – отвечал он. «А откуда эта радость начинается, сверху или снизу?» – спросил духовник. «Снизу, от ног, – отвечал он. – Сперва как мурашки ползут от ног кверху, и, когда дойдет до сердца, тогда сердце забьется сладкою радостью». «При этом бывает ли телесное восстание и истечение?» – спросил его духовник. «Да, бывает, – отвечал он, – но я этого не считаю за грех, потому что я держу Иисусову молитву». На это сказал ему духовник: «Вот, брат, за твою откровенность Бог показал нам причину, которая совратила тебя на путь прелести. Это делание твое вредное для твоей души, оставь его. Ты пострадал от бессовестности и скрытности. Тебе следовало всю твою деятельность открывать духовнику и вопрошать его во всем, а ты надеялся на себя и пал падением дивным, как Писание говорит. Отселе не делай так».

И он обещался оставить этот прелестный образ молитвы. Но увы и горе! Долговременный навык опять привлек его к тому же сладострастному делу и еще более до того, что он уже стал беззаконное дело считать любовью Божией и ближних. Вышел из обители, побродил по России и возвратился было назад. Но не захотел покаяться и оставить угождение плоти, закоренелые свои привычки и ушел тайно опять в Россию.

Что с ним будет? Бог весть! Впрочем, Священное Писание говорит, что пути мужа исправляются от Господа (ср.: Пс.36:23; Притч.20:24).

Один молодой монах, начитавшись много отеческих писаний об уединении и безмолвии, возымел глупую ревность оставить общежитие и удалиться в пустыню, нимало не приготовившись к тому. Духовник не советовал ему прежде времени дерзать на такое опасное житие, но сперва в общежитии обучиться побеждать страсти и помыслы и потом, вооружившись благословением старческим, пойти в пустыню, придерживаясь во всем совета своего путеводителя. Но он не принял совета старческого и постоянно надоедал старцу, чтобы он отпустил его. И старец, видя его непреклонное желание на житие своевольное и отяготившись его надоедливостью, принужден был дать ему позволение для опыта идти в пустыню и в предостережение сказал ему, что таковым предерзким отшельникам Бог не помогает, а еще иногда попускает им падать в блуд, дабы вразумить их в своей гордости и возвратить в свою обитель для покаяния, что и случилось с этим самонадеянным отшельником.

Оставив обитель, монах удалился в пустыню, радуясь, что избавился от монастыря и послушания, и вот начал поживать, как хотел, самочинно, прохаживаясь-прогуливаясь под тенью ветвистых дерев. Сначала приятна и весела, и духовна показалась ему такая жизнь, и он был в восхищении такою жизнью, что своим опытом нашел жизнь богоугодную и спокойную, и стал помыслом осуждать духовника, что тот неопытный человек и наговорил ему про эту жизнь много лжи, чего на самом деле нет. И подобных помыслов он много принимал против духовника своего.

Так он провел в пустыне месяца три. Однажды после обеда прогуливаясь по лесу, он незаметно увлекся принятием блудных мыслей, начал ими услаждаться и до того разжегся ими, что помрачился до исступления, ибо, увидав на дороге лежащую большую мертвую змею, взял ее и сделал с нею блуд. Потом он пришел в себя и ужаснулся своему падению. После этого он возвратился в монастырь, сознав свою вину, и принес покаяние.

Старец Ефрем, донской уроженец, прибыл в нашу обитель совершеннолетним, а так как он в мире имел свое судно и знал по морской части, то ему и поручено было монастырское судно в управление, где он и трудился усердно несколько лет. И, как монах внимательный, принявший образ покаяния, он усердно молился Богу об оставлении соделанных в мире грехов его. Находясь в таком настроении духа, он незаметно принял внушение от врага узнать, прощены ли от Бога ему грехи или нет? Вследствие чего он увлекся пожеланием видеть какое-либо знамение для уверения в отпущении грехов его, но не счел нужным сперва посоветоваться об этом важном деле с духовным отцом своим. Принявши от врага такое гордое самонадеянное внушение, он стал усердно молиться об этом, враг же подготовил его к принятию прелести, хитро обманув его таким манером.

Однажды ночью отец Ефрем в своей келье молился усердно со слезами о прощении грехов, тогда вдруг внезапно с неба осиял его светозарный луч прямо в лицо, а мысль внушила ему: «Вот это пришел к тебе Дух Святой, поклонись ему!» Отец Ефрем не смирился, а потому не познал бесовского обмана. Вместо того чтобы сказать: «Я недостоин этого, не приму», он стоял в изумлении, а между тем какая-то сила нагнула его поклониться до земли. В это время мгновенно луч светлый вошел внутрь него и стал ходить внутри, взволновав его бесовскими радостями и щекотанием, а он, жалкий, рад сделался, что в него вселился Святой Дух! Но, когда этот дух спустился в тайные его уды и произвел там мятеж, и блудное похотение, и услаждение, тогда наш старец засомневался и устрашился этого, немедля прибежал к духовнику и рассказал ему все случившееся.

Духовник очень удивился такой грубой его ошибке, потому что знал хорошо этого старца, знал, что он читал отеческие книги и должен был знать хорошо о разных прелестях, особенно о том, что монах не должен желать никакого видения, считая себя недостойным, как пишет преподобный Петр Дамаскин. Монаху нужно только пожелать видеть видение – и он тотчас попадет в область прелести, ибо, считая себя достойным видеть видение, он этим дерзает поставить себя на точку гордости, и за это попускается ему от Бога посрамление, а иногда и горькое страдание.

Подобное случилось и с отцом Ефремом: он хотя и скоро познал свою прелесть, и отрекся от нее, и стал всеми силами ей противодействовать, но много пострадал после того, ибо бес, войдя внутрь, долго не выходил из него, и отцы принуждены были отчитывать его. Хотя он теперь и успокоился, и послушание исполняет, и уже прошло более десяти лет, но и до этого времени он еще страдает возмущением от беса, особенно при исходе месяца.

Пример хорош для тех, которые пренебрегают заповедью Духа Святого, который сказал: С советом вся творите, во многом совете есть спасение (ср.: Сир.32:21; Притч.11:14). Это не значит, чтобы советоваться со многими, как говорит святой Дорофей, но с одним советником, да о многом или обо всем советоваться, а не то что одно открыть, а другое умолчать или утаить. Как и святой Григорий Синаит говорит, что духовному отцу надобно говорить все, что есть, не прибавляя и не убавляя.

Повесть об иеромонахе Августине, пострадавшем за нехранение епитимии.

Иеромонах Августин был из Вологодской губернии, из духовного звания. В мире был он священник и вскоре овдовел. Оставив мир, он поступил в Сергиеву лавру и принял монашество. Потом он прибыл на Афон, был принят в нашу обитель на жительство, и после исповеди ему дана была духовником епитимия – некоторое время не пить вина, что он и исполнял строго. Но враг ухитрился попущением Божиим сделать ему в этом деле препятствие и искусил его таким образом.

Однажды он пришел к духовнику и говорит ему: «Отче, что-то мне стало скучно. Я узнал, что наше судно отправляется на Крумицу, благослови мне поехать туда для прогулки». Духовник на это ответил ему: «Тебе нельзя ехать туда, потому что ты имеешь епитимию, а на прогулке ты не сможешь сохранить ее». Но он стал упрашивать и уверять духовника, что он и на прогулке сохранит свою епитимию и вовсе не будет пить вина. Духовник, напротив, убеждал его, говоря, что это есть искушение от врага и что лучше не ездить, а то как бы не случилось какое-либо искушение, что после и поправить трудно будет. Но он настоял на своем, и духовник принужден был дать ему позволение ехать туда.

Дорогою, когда он с отцами обедал вместе, по обычаю стали пить вино и ему предложили выпить. А он или не вспомнил о епитимье, или постыдился отцов – стал пить вино наравне с ними и выпил довольно. К вечеру судно пристало к берегу, к Крумице. Братья суетились, выходили на берег, а он, опершись на борт, смотрел в воду, и в это время помысл говорил ему: «Прыгни в воду, покупайся или нырни ко дну». А другой помысл говорил: «Утопись лучше». Он, испугавшись таких мыслей, поспешил выйти на берег. Тут ему другие предложили покупаться, он согласился и пошел с ними купаться, зашел в глубину и начал утопать. С корабля отцы, увидав, что он утопает, поспешили к нему на помощь и вытащили его на берег уже захлебнувшимся водою и без чувств. Долго откачивали его, потом стало рвать его водою и начал он приходить в чувство. В это время в нем проявилось беснование, бес говорил в нем, что он уже 25 лет владеет им, что он ему принадлежит. Потом отцы связали его, отнесли в келью и затворили, а сами пошли ужинать. Не прошло и четверти часа, смотрят – он, развязавшись, бежит рысью к морю топиться. Братья догнали его и воротили, опять связали и уже караулили его всю ночь. В это время он все бранил духовника.

Утром он пришел в себя. Братья с ужасом стали его спрашивать: «Что это с тобою сделалось, отец Августин?» Он все рассказал им подробно, что видел и слышал, и всех привел в ужас и содрогание своим повествованием. «Простите меня, святые отцы, что беспокоил вас своим искушением, это последовало оттого, что я не послушал советов духовника, который не советовал мне ехать на Крумицу, и я против его воли дерзнул понадеяться на себя. И вот от этого непослушания какой плод я пожал! Когда судно пристало к берегу, у меня в голове начали рождаться глупые мысли такие: «Прыгни в море и покупайся, хорошо окунуться в воду или утонуть». От этих мыслей я смутился и поспешил выйти на берег. Там один пригласил меня покупаться, и я согласился. А как я утопал, того уже не знаю, но помню, что явились мне два арапа черных и стали меня топить. Я противился, а они усиливались погрузить меня в воду, чтобы совсем утопить, но не могли, и один сказал другому: «Что это значит, что мы не можем утопить его?» Другой отвечал: «Да вот то, что висит на шее у него, оно мешает». С этого времени я уже не помню, как меня вытащили из моря, как откачали и как я кричал и все бранил духовника. А когда меня связали и затворили в кельи, то помню, что вошли ко мне два черных человека и говорят друг другу: «Видишь ли, какие окаянные, немилостивые монахи! Связали его». Потом они развязали меня и сказали мне: «Теперь ты развязан, беги скорей к морю и утопись». Я, вскочив, побежал рысью к морю, но отцы, увидав меня, догнали и вернули назад. В эту ночь ко мне пришли два огненных беса с огненными палками в руках и начали меня бить. Я стал кричать: «Бьют меня, больно!» Отцы, караулившие меня, не видя ничего, спрашивали: «Кто тебя бьет?» Я им отвечал, что вот бьют меня какие-то огненные люди, и так ужасно больно! Уж до смерти не забуду этого лютого битья и какие они страшные».

Когда он возвратился в обитель, то сам рассказал духовнику обо всем случившемся и потом с гневом выговорил духовнику: «Все это наделала твоя проклятая епитимия». После этого он удалился на жительство за Афон и прожил там несколько лет. Однажды духовник спросил у него: «Как ты поживаешь в пустыне? Ибо ты прежде боялся бесов, а теперь как ты там с ними поживаешь?» Он отвечал: «Когда я жил у вас, то очень боялся бесов, но когда поколотили они меня, с тех пор я уже более не боюсь их». Пожив на Керасях и не обретя там покоя, он опять возвратился в обитель и поселился на Крумице, где прожил много лет. Наконец, заболевши, он прибыл в обитель и, проболев с полгода, с должным напутствием христианским преставился в вечность.

Господь наш Иисус Христос указал нам главного нашего врага, с которым мы должны бороться во всю нашу земную жизнь. Этот враг наш – не диавол со своими бесами, а собственное наше сердце, в котором, по Его указанию, находятся все греховные злые страсти или похоти. «Из внутрь», – сказал Господь; «от сердца человеческого помышления злые исходят, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, татьбы, лихоимства, обиды, лукавства, лесть, око лукаво, хула, гордыня, безумство. Все это зло изнутри исходит и оскверняет человека» (Мк.7:21–23) Потому-то Господь и заповедал нам, чтобы мы возненавидели сердце свое, чтобы отверглись от него, и чтобы вовсе погубили его. Сказав: «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себя, и возьмет крест свой, и по Мне грядет. Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю; а иже аще погубит душу свою Мене ради, обрящет ю» (Мф.16:24–25, ср.: Мк.8:34–35, Лк.9:23–24). А как это сделать? Он для этого дал нам заповеди, наставления, советы, как удобнее нам победить свое сердце. Потому Он и повелел не слушать своего сердца, а во всем соображаться с Его заповедями и обсуждать с духовными отцами. Потому Слово Божие говорит: «Вопроси старцев, и рекут ти» (ср.: Втор.32:7), и еще: «На всяко врéмя друг да бýдет тебé» (Притч.11:14), и «во мнóгом совéте есть спасéние» (Притч.17:17).

С начала Христианской веры и до этого времени от неправильного познания слова Божия и ложного его толкования произошли в ней все ереси. Ибо тогда была непредельная свобода христианам толковать слово Божие по-своему, кто как хочет. Для воспрепятствования этому злу святые апостолы сами показали пример, чтобы в подобных разногласиях решать дело Собором. Впоследствии этот апостольский пример Церковь Святая осуществила на Вселенских и поместных Соборах, на которых делала указания и определенные законы для всех христиан, как должно истинно познавать слово Божие и толковать его всякому христианину, чтобы было согласно с учением святой Соборной Церкви. А если кто дерзнет иначе учить, того предаст проклятию и извергает из церкви. Все эти церковные правила напечатаны в книге, называемой «Кормчая или Правила Святых Вселенских Соборов».

Христианин, желающий познать слово Божие истинно, правильно, прямо, должен соображаться с учением Святой Церкви и с Вселенскими великими учителями: со святым Афанасием Александрийским, святым Василием Великим, святым Григорием Богословом, святым Иоанном Златоустым, преподобным Ефремом Сирином, святым Иоанном Дамаскиным. Так ли они учили, как ты понимаешь, или как ты учишь? Когда сделаешь сравнение твоего познания слова Божия с учением Святой Церкви и Ее святых учителей, тогда только можешь познать истину твоего познания и учения, и что требует исправления. И так, ты по-своему более не толкуй, а по-Божьему, как повелела тебе святая мать твоя Церковь. Ибо ты сам видишь вокруг себя, что от своевольного толкования слова Божия только рождаются новые ереси и секты. И самые грубые, безумные, мерзкие и гнусные, и безбожные. Жалки погибающие беспоповцы, на этом основании они и отпали от православной церкви, погрузились в язычество, ибо не имеют ни священников, ни святых таинств. Скопцы тоже погрузились во мрак неведения слова Божия. Отпали от Христа, вместо Его какого-то мужика считают Христом, и учения церковные вовсе не принимают – чистые язычники! Субботники, молоканы, духоборы, штундисты, и еще недавно явилась секта в Самарской губернии, называющие себя Духовными Христианами. Сущность их секты состоит в плотской любви – меняются женами. Все эти секты и подобные им происходят от одной причины – от неправильного толкования Слова Божия. Не зная того, что христианину не дано права или позволения от Бога толковать слово Божие по своему разумению, но велено вопрошать и советоваться со Святой Церковью.

«Привычка обращается в природу, привычка есть вторая природа» – такая поговорка существует в народном разговоре, взята она из опыта. Все ее произносят, но не все знают ее значение. Христианину полезно знать это и задавать себе вопрос: что такое есть природа, и какие ее законы или свойства?

Природа имеет законы или свойства неизменяемые, непобедимые. Например, закон дыхания ничем невозможно заменить или сохранить. Долго ли человек может жить без дыхания? Также и законы питания, и пития, и сна ничем невозможно заменить. Долго ли человек может без пищи и пития прожить, также и без сна? Зная это, можно верно познать и значение привычки, почему она обращается в природу. Например, если кто привыкает к пьянству, то оно обращается тому в природу неодолимую, так же как нельзя быть без пищи, и пития, и без сна, так и привыкшему к пьянству кажется невозможным жить без пьянства. То же бывает и с другими привычками – например, если кто привыкнет к какой-либо страсти: к блуду, обжорству, гордости, тщеславию или гневу, злоречию, лености, воровству. Всякая дурная привычка мучит человека, и потому святые отцы советуют прежде смерти стараться оставить злую привычку, ибо всякая злая привычка за гробом подлежит томлению адскому. А лучше этого стараться не привыкать к порокам, которые безобразят нашу природу и удаляют нас от нашего высокого назначения – вечного блаженства.

В настоящее искушение должна быть принесена им Богу.

«Исповедую Тебе, Господу Богу моему, все мои грехи, которые я сотворил по принятии мною великого ангельского образа. Главный мой грех пред Тобою, Господи: я сознаю в себе гордость, ради которой я забываю благодарить Тебя за великие Твои милости, оказанные мне, особенно в призвании меня в монашество, ибо Ты по великой Твоей благодати внушил мне оставить суетный мир, и прийти в Афон, в сию святую общежительную обитель, и вручить себя ради Тебя водительству старца, через которого Ты много даровал мне духовных благ, особенно вначале, когда я долго мучил его моим дьявольским намерением самоубийства. Это великое благодеяние Твое я забыл, и прочие Твои дарования я присвоил себе, а не Тебе, Создателю моему, и теперь придираюсь к старцу, упрекаю его в неблагодарности ко мне за мои труды внешние, вещественные, ищу причины свергнуть с себя святое иго Твоего послушания до смерти, как и клялся пред Тобою. Ныне, побеждаемый гордостью, любоначалием и своеволием, роптал на старца, будучи облечен в священный сан, забывши Твою любовь ко мне и старца моего, и не благодарю Тебя. Обещался послужить Тебе среди обители, и вот за малое смущение хочу солгать Тебе, оставить святую мать мою – обитель, не зная часа смерти моей и суда моего. Во всем этом, Господи, я каюсь, и признаю себя виновным, и прошу прощения ради Твоей милости. И прошу покрыть меня со старцем до смерти моей».

Рече Господь: «Не воструби́ пред собóю» (Мф. 6:2). Куда девалась вера наша, чтобы получить награду за каждый шаг наш, содеянный нами ради Бога? Но «претерпéвый же до концá, той спасéн бýдет» (Мф.10:22)».

Слава Богу, что ты устоял против врага, ибо не оставил служения в такой великий праздник.

Вот что внушила мне благодать написать к тебе. Будь верен и смирен до смерти. Аминь.

А мзда наша многа на небесех (ср.: Мф.5:12).

Духовник Иероним

В настоящее время распространение употребления табака в христианском православном народе считается уже невинным удовольствием, но верно ли это?

Желающему спасти душу свою надобно об этом подумать и посоветоваться с Евангелием, оправдает ли оно злоупотребление веществом против любви Божией, ибо христианин, внимающий своему спасению, если обратит свое внимание на изречение Господа Иисуса Христа, который изрек так: «Аще кто возлюбит отца и матерь свою, или жену или детей, паче Мене, несть Мене достоин» (ср.: Мф.10:37), тот поймет ясно и отчетливо вред от злоупотребления табака. Если по слову указания Божьего и по благословению Божьему любить кого-нибудь более Бога пагубно для души, то что же сказать об услаждении веществом более, чем Богом. Ибо кто стяжал какую греховную привычку, эта привычка делается для него богом, потому что он только ее помнит и услаждается, а Бог оставлен, находится у него в стороне. Бог дал нам заповедь: любить Его всем сердцем и помышлением нашим. А имеющий какую-либо привычку только ее любит, о ней и помышляет. Если кто имеет привычку к блуду, тот тем и услаждается и о том более Бога помнит. Или кто возымел привычку к пьянству или к табаку, тот о том более Бога помнит. Или об обогащении, или о славе своей, словом сказать, та привычка делается для него богом, и таковой – рабом той привычки.

Таково злоупотребление и табака. Эта глупая привычка не дает свободы привыкшему к ней ни на одну минуту. В этом состоит и грех, что он более помнит о табаке, нежели о Боге. Табаку он приносит жертву, как сердечному своему идолу, а Бог забыт. Иные не приобщаются Святых Таин потому только, что не хотят воздержания от употребления табака и на один день.

Не идолопоклонство ли это? Таковые если не оставят своих привычек до смерти их, то они не узрят лица Божия, ибо всякая греховная привычка, по указанию слова Божия, грозит нам отлучением от Бога, ибо Бог сказал: «В чем застану кого, и в тому и сужу его» (ср.: Иез.33:13–16).

Невежи говорят, что табак есть невинное удовольствие, а Слово Божие говорит, что люди за всякое праздное слово воздадут ответ пред Богом. Тем более люди воздадут ответ пред Богом за праздное дело, ибо употребление табака есть праздное дело, и в духовном значении есть пагубно. Если же кому и угодно для здравия или обыкновенного удовольствия употреблять его по совести, наравне с пищей и питием умеренно.

Ибо всякое невоздержание христианин бичует от обличения совести. Вспомните номоканон церковный, который повелевает так: «Аще кто напиется воды безмерно и от того изблюет, таковый да отлучен будет от причастия на сорок дней, и по сту поклонов за содеянное невоздержание». Видите, и за невинное невоздержание христианин подвергается наказанию. Тем более наказан будет за привычку греховную к табаку, к пьянству, к блуду, к воровству, к игре в карты, к злоречию, к злобе, или к гордости, тщеславию, и сребролюбию, скупости и лености. Привычка или привязанность к таковым страстям или грехам составляет в человеке христианине внутреннее сердечное идолопоклонство. Дабы избавиться от таковой беды, Слово Божие советует нам иметь беспристрастие к земным вещам, ибо говорит: «Не любите мира, ни яже в мире, и богатство, аще течет, не прельщайте сердца, и не винно вино, а укоризненно пьянстью». (ср.: 1Ин.2:15, Пс.1:11)

Следовательно, все вещи созданы Богом для нас на пользу, если мы пользуемся оными беспристрастно во славу Божию и на пользу нашего тела, а вся беда состоит для нас в злоупотреблении вещами. Ибо и за несвоевременное употребление пищи совесть обличает нас, а тем более за табак, который, употребляемый безмерно, очень вредит здоровью человека. Ибо притупляет зрение, иссушает грудь, располагает к чахотке. Медицина открыла, что безмерное употребление табака причиняет много вреда здоровью человека.

Один собрат нашей обители в недавнее время получил от родных уведомление о тяжкой кончине близкого любимого своего родственника, будучи в юности много им облагодетельствован и к тому же зная его любовь к ближнему, ради которой он всегда, будучи холостым, истрачивал последние свои заработанные деньги. Но, к сожалению, он подвержен был в небольшой степени страсти винопития, и редко ходил в церковь, но характера был всегда кроткого. Приняв все это во внимание, наш собрат употребил все свои усилия сделать лучшее поминовение души его, для чего усердно просил св. молитв о нем как о. духовника Иеронима и о. игумена архимандрита Макария, так и всех священнослужителей, и своих близких собратий, при чем и иными способами об умилостивлении Бога, да сотворит с почившим по милости Своей и простит ему все согрешения, упокоит душу его в Небесном Царствии. Для таковых молитв был назначен срок 40 дней. И вот по истечении сорокадневного дня он, к великому своему недоумению, чувствует, будто гора свалилась с его плеч, и он освободился от утеснявшей его печали об усопшем сроднике. И так успокоительно чувствовал себя относительно его загробной участи, что будто теперь, пожалуй, если бы и не молиться о нем, то ему не будет крайней нужды в этом.

В тот же или следующий вечер было объяснено им об этом старцу духовнику Иерониму. Отец духовник сказал: «Что ты думаешь, что это за твои молитвы случилось; разве не сильны заслуги Спасителя покрыть его грехи, да еще при содействии молитв церковных, а главное – при совершении Таинства Бескровной Жертвы? Только посредством тебя, через твое ходатайство, Господу было угодно устроить так. Должно быть, и он имел какие-нибудь добрые дела, ради которых и Господь расположил тебя так усердно о нем позаботиться.

Вот видишь ты сам, да и сколько бывало уже примеров, сколь сильны были и всегда бывают молитвы Церкви Православной ради заслуг Крестных Спасителя нашего Господа Иисуса Христа. Ему со Безначальным Отцем и Всесвятым Духом да будет от нас честь и слава во веки. Аминь».

(выписанное из Священного Писания)

С недавних времен в православном отечестве нашем России начали появляться люди, зараженные западным неверием, не уважающие православной отеческой своей веры, отъявленные безбожники, не признающие бытия Божия, предтечи антихриста, которые тайно обходят города, селения, заводы и фабрики и стараются распространять пагубное свое учение, направленное против святого Евангелия и всех законов – Божиих, царских и гражданских. Они хотят истребить и саму веру христианскую, все священное на земле, всякую власть – духовную и гражданскую, даже дерзают посягать и на священную власть царскую, на помазанника Божия. Такое адское учение они стараются распространять тайно между простым народом, для этого сочиняют свои книжки, в которых пишут все против Бога, Его святого Евангелия, против царей и против всех властей, и эти свои душепагубные книжки без денег раздают тайно простому народу, надеясь таким лукавым образом успеть в своем безбожном деле. Но мы, православные братья, веруем и надеемся, что отечески пекущийся о нас Промысл Божий не попустит этим злодеям успеть в своем бесчеловечном тайном замысле, ибо правительство уже узнало о злоумышлениях сих злых людей и, как известно, приняло против этого свои строгие меры и всех оповестило об этом. Также и русские газеты единодушно от лица отечества нашего прогремели грозными проклятиями этим извергам рода человеческого, которые прикрывают свое нечестивое учение лестью, ложью и обманом и обещают своим последователям какое-то мнимое блаженное равенство, чего и на небе нет. Ибо и там чин чину повинуется, и первый ангел, дерзнувший равняться с Богом, за то был свержен с неба в преисподнюю. Впрочем, православные братья, узнавши о таком злом намерении этих слуг диавола, мы не должны смотреть на них равнодушно, но, вооруживши себя христианскою отеческою нашею верою и любовью к отечеству, должны общими нашими силами стараться истребить это ужасное зло в зародыше, как и Священное Писание повелевает. Измите, – говорит, – злаго от вас самех (ср.Кор.5:13). Наше дело не принимать к себе таковых проклятых безбожников, не слушать их диавольского учения, не брать у них и не читать беззаконных их книг, но предавать их самих начальству, как предтечей антихристовых.

Господь наш Иисус Христос в Своем Евангелии предсказал о появлении в последнее время таковых душепагубных обманщиков, извергов рода человеческого и в предосторожность верующим говорил, что в последнее время многие явятся лжехристы и лжепророки, но не имейте к ним веры (ср.: Мф.24:24–26). Святой апостол Петр во Втором послании своем ясно пророчествовал о лживых безбожных учителях, написав так: Быша же и лживии пророцы в людех, якоже и в вас будут лживии учители, иже внесут ереси погибели и, искупльшаго их Владыки отметающеся, приводяще себе скору погибель. И мнози последствуют их нечистотам, ихже ради путь истинный похулится. И в преумножении льстивых словес вас уловят; ихже суд искони не коснит, и погибель их не дремлет. Аще бо Бог ангелов согрешивших не пощаде, но, пленицами мрака связав, пред аде на суд мучимых блюсти; и перваго мира не пощаде, но осмаго Ноа, правды проповедника, сохрани, потоп миру нечествовавших наведе; и грады Содомския и Гоморрския сжег, разорением осуди, образ хотящим нечествовати положив; и праведнаго Лота обидима от беззаконных в нечистоте сожития избави, видением бо и слухом праведный, живый в них, день от дне душу праведну беззаконными делы мучаше. Весть Господь благочестивый от напасти избавляти, неправедники же на день судный мучимы блюсти, наипаче же во след плотским похоти сквернения ходящия и о господстве нерадящия, продерзателе, себе угодницы, славы не трепещут хуляще, идеже Ангели, крепостию и силою больши суще, не терпят на ся от Господа укоризнен суд. Сии же, яко скоти животни естеством бывше в погибель и тлю, в нихже не разумеют хуляще, во нетлении своем истлеют; приемлюще мзду неправедну, сласть мняще вседневное насыщение, сквернители и порочницы, питающеся лестьми своими, ядуще с вами, очи имуще исполнь блудодеяния и непрестаемаго греха, прельщающе души неутверждены, сердце научено лихоимству имуще, клятвы чада; оставльше правый путь, заблудиша, последовавше пути Валаама Восорова, иже мзду неправедну возлюби, обличение же име своего беззакония; подъяремник безгласен, блюдется. Прегордая бо суеты вещающе, прельщают в скверны плотския похоти, отбегающих всячески от них живущих во льсти. Свободу им обещавающе, сами раби суще тления, имже бо кто побежден бывает, этому и работен есть. Аще бо отбегше скверн мира в разум Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, сими же паки сплетшеся побеждаеми бывают, Быша им последняя горша первых. Лучше бо бе им не познати пути правды, нежели познавшим возвратитися вспять от преданныя им святыя заповеди. Случися бо им истинная притча: пес возвращься на свою блевотину, и свиния, омывшися, в кал тинный.человеческим гласом провещаешь, возбрани пророка безумие. Сии суть источницы безводни, облацы и мглы от ветр преносими, имже мрак темный вовеки блюдется. Прегордая бо суеты вещающе, прельщают в скверны плотския похоти, отбегающих всячески от них живущих во льсти. Свободу им обещавающе, сами раби суще тления, имже бо кто побежден бывает, этому и работен есть. Аще бо отбегше скверн мира в разум Господа и Спаса нашего Иисуса Христа, сими же паки сплетшеся побеждаеми бывают, Быша им последняя горша первых. Лучше бо бе им не познати пути правды, нежели познавшим возвратитися вспять от преданныя им святыя заповеди. Случися бо им истинная притча: пес возвращься на свою блевотину, и свиния, омывшися, в кал тинный.

Сие уже, возлюбленнии, второе вам пишу послание, в нихже возбуждаю воспоминанием ваш чистый смысл, помянути прежде реченныя глаголы от святых пророк и апостол ваших заповедь Господа и Спаса. Сие прежде ведяще, яко приидут в последния дни ругателе, по своих похотех ходяще и глаголюще: где есть обетования пришествия Его? Отнележе бо отцы успоша, вся тако пребывают от начала создания. Таится бо им, сие хотящим, яко небеса беша исперва и земля от воды и водою составлена Божиим словом. Темже тогдашний мир, водою потоплен быв, погибе. А нынешняя небеса и земля темже словом сокровена суть, огню блюдома на день суда и погибели нечестивых человек. Едино же сие да не утаится вас, возлюбленнии, яко един день пред Господем яко тысяща лет, и тысяща лет яко день един. Не коснит Господь обетования, якоже неции коснение мнят, но долготерпит на нас, не хотя, да кто погибнет, но да вси в покаяние приидут. Приидет же день Господень, яко тать в нощи, в оньже небеса убо с шумом мимо идут, стихии же сжигаемы разорятся, земля же и яже на ней дела сгорят. Сим убо всем разоряемым, кацем подобает быти вам во святых пребываниих и благочестиих, чающим и скорее быти желающим пришествия Божияго дне, егоже ради небеса жегома разорятся и стихии опаляеми растаются? Нова же небесе и новы земли, по обетованию Его, чаем, в нихже правда живет. Темже, возлюбленнии, сих чающе, потщитеся нескверни и непорочни тому обрестися в мире и Господа нашего долготерпение спасение непщуйте, якоже и возлюбленный наш брат Павел по данней ему премудрости написа вам, якоже и во всех своих посланиях, глаголя в них о сих; в нихже суть неудобь разумна некая, яже ненаучени и неутверждени развращают, якоже и прочая писания, к своей погибели им. Вы же убо, возлюбленнии, предведяще, хранитеся, да не лестию беззаконных сведени бывше, отпадете своего утверждения. Но да растете во благодати и разуме Господа нашего и Спаса Иисуса Христа, Тому слава и ныне и в день века. Аминь (2Пет.2–3).

Так же и святой апостол Иуда написал о последних безбожниках ясно и подробно.

Возлюбленнии, всяко тщание творя писати вам о общем спасении нашем, нужду возъимех писати вам, моля подвизатися о преданней вере святым единою. Привнидоша бо неции человецы, древле предустановленнии на сие осуждение, нечестивии, Бога нашего благодать прелагающии в скверну и единаго Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа отметающиися. Горе им, яко в путь Каинов поидоша, и в лесть Валаамовы мзды устремишася, и в пререкании Кореове погибоша. Сии суть в любвах ваших сквернители, с вами ядуще, без боязни себе пасуще; облацы безводни, от ветр преносими; древеса есенна безплодна, дважды умерша, искоренена; волны свирепыя моря, воспеняюще своя стыдения; звезды прелестныя, имже мрак тмы во веки блюдется. Пророчествова же и о сих седмый от Адама Енох, глаголя: се приидет Господь во тмах святых Ангел Своих, сотворити суд о всех и изобличити всех нечестивых о всех делех нечестия их, имиже нечествоваша, и о всех жестоких словесех их, яже глаголаша Нань грешницы нечестивии. Сии суть ропотницы, укорители, часть порочна, в похотех своих ходяще нечестием и законопреступлением; и уста их глаголют прегордая, чудящеся лицам пользы ради. Вы же, возлюбленнии, поминайте глаголы преждереченныя от апостол Господа нашего Иисуса Христа; зане глаголаху вам, яко в последнее время будут ругатели, по своих похотех ходяще и нечестиих. Сии суть отделяющее себе от единости веры и суть телесни, духа не имуще. Вы же, возлюбленнии, святою вашею верою назидающе себе, Духом Святым молящеся, сами себе в любви Божией соблюдайте, ждуще милости Господа нашего Иисуса Христа в жизнь вечную (Иуд.1:3–4, 11–21).

Святой апостол Иоанн Богослов в предостережение верующим написал так: Возлюбленнии, не всякому делу веруйте, но искушайте духи, аще от Бога суть, яко мнози лжепророцы изыдоша в мир. Об этом познавайте Духа Божия и духа лестча: всяк дух, иже исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедша, от Бога есть. И всяк дух, иже не исповедует Иисуса Христа, во плоти пришедша, от Бога несть, и сей есть антихристов (1Ин.4:1–3).

И во Втором послании пишет: Мнози лестцы внидоша в мир, не исповедающе Иисуса Христа, пришедша во плоти; сей есть льстец и антихрист. Аще кто приходит к вам и этого учения не приносит, не приемлите его в дом и радоватися ему не глаголите; глаголяй бо ему радоватися сообщается делом его злым (2Ин.1:7,10–11).

Святой апостол Павел в Послании к колоссянам предостерегает христиан, дабы не прельщались учением людей безбожных, которые учат против законов Божиих и гражданских. Братья, – говорит, – блюдитесь, да никтоже вас будет прельщая философиею и тщетною лестию по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христе (Кол.2:8). В Послании к римлянам подобное пишет: Молю же вы, братья, блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме учения, емуже Вы научистеся, и уклонитеся от них. Таковии бо Господеви нашему Иисусу Христу не работают, но своему чреву, иже благими словесы и благословением прельщают сердца незлобивых (Рим.16:17–18).

Вот видите, братья, как ясно святые апостолы описали проповедников антихристовых. По этому описанию и мы все можем познавать оных волков, приходящих к нам в одеждах овчих, и остерегаться, не верить душепагубному их учению, вовсе противному Божественному Евангелию, которое показывает нам ясно, что Господь наш Иисус Христос, Сам будучи Царь царей и Господь господей, однако изволил на земле повиноваться властям и исполнял законы Божий и человеческие, изволил даже записаться в народную ревизию и платить подати, да и верующим в него христианам повелел воздавать кесарева кесареви и Божия Богови (ср.: Мф.22:21). Этим Своим примером Он указал верующим в Него повиноваться властям земным и исполнять обязанности гражданские. Святой Иоанн, Предтеча Господень, когда вопросили его воины: «А мы что сотворим?» – отвечал им так: Ни когоже обидите, ни оклеветавайте: и доволни будите оброки вашими (Лк.3:14). Вот это изречение его показывает, что служба военная угодна Богу. Святой апостол Петр молит христиан повиноваться властям, говоря: Возлюбленнии, повинитеся убо всякому человечу созданию Господа ради: аще царю, яко преобладающу, аще ли же князем, яко от него посланным во отмщение убо злодеем, в похвалу же благотворцем. Яко тако есть воля Божия, благотворящим обуздовати безумных человек невежество. Всех почитайте, братство возлюбите, Бога бойтеся, царя чтите (1Пет.2:13–15, 17). И святой апостол Павел повелевает повиноваться властям, говоря так: Всяка душа властем предержащим да повинуется, несть бо власть аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть. Темже противляяйся власти, Божию повелению противляется, противляющиися же себе грех приемлют. Князи бо не суть боязнь добрым делом, но злым. Хощеши же ли не боятися власти? Благое твори и имети будеши похвалу от него: Божий бо слуга есть тебе во благое. Аще ли злое твориши, бойся, не бо без ума меч носит: Божий бо слуга есть, отмститель в гнев злое творящему. Темже потреба повиноватися не токмо за гнев, но и за совесть. Этого бо ради и дани даете: служители бо Божии суть, во истое сие пребывающе. Воздадите убо всем должная: емуже убо урок, урок: а емуже дань, дань: а емуже страх, страх: и емуже честь, честь. Ни единому же ничимже должни бывайте, точию еже любити друг друга: любяй бо друга закон исполни. Любы искреннему зла не творит (Рим.13:1–8,10).

А эти изверги рода человеческого, называемые коммунистами, напитаны диавольской злобою против всех людей, имеющих собственность, ибо адское намерение их такое, чтобы истребить всех богатых людей, дабы сделать собственность их общественным достоянием или, лучше сказать, обратить в свою собственность. Того ради они везде стараются составлять заговоры, делать бунты и убивать начальников. В действиях своих они походят на лютых зверей или, лучше сказать, на воплощенных бесов. Ужасное бесчеловечие свое они показали всему свету на деле во время прусско-французской войны в Париже. Захвативши власть в свои руки, они на первом плане постановили уничтожить христианскую веру. Начали с духовенства: бесчеловечно убили архиепископа, за ним перебили священников, потом начали убивать начальников и богатых граждан, грабить, жечь присутственные места и царские дворцы и делали страшные злодейства, коими всю Европу привели в ужас. И если бы правительство не поспешило остановить разъяренное бешенство их победою над ними, то они погубили бы всю Францию. Вот каковы эти всемирные благодетели! Они составляют скопище предтеч антихристовых и рассылают своих проповедников повсюду, чтобы возмущать народы против всех властей, пока делая это тайно, под благовидным предлогом доброжелательства всему роду человеческому.

Но Господь в Евангелии показал нам, как познавать нам злых проповедников. От плод их – сказал – познаете их, ибо не может древо зло плоды добры творити (Мф 7:16–18). Плоды же духовные святой Павел именует сии: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22–23). Коммунисты же таких плодов не могут иметь, потому что они – праздные утробы, хотят жить на чужой счет грабежом и обманом. Таковых тунеядцев святой апостол Павел повелевает не принимать, говоря солунянам: Повелеваем же вам, братья, о имени Господа нашего Иисуса Христа отлучатися вам от всякаго брата, бесчинно ходяща, а не по преданию, еже прияша от нас. Сами бо весте, како лепо есть вам подобитися нам, яко не безчинновахом у вас, ниже туне хлеб ядохом у кого, но в труде и подвизе день и нощь делающе, да не отягчим никогоже от вас. Не яко не имамы власти, но да себе образ дамы вам во еже уподобитися нам. Ибо, егда бехом у вас, сие завещавахом вам, яко аще кто не хощет делати, ниже да яст. Слышим бо, некия безчинно ходящим у вас, ничтоже делающая, но лукавно обходящая. Таковым запрещаем и молим о Господе нашем Иисусе Христе, да с безмолвием делающе, свой хлеб ядят (2Фес.3:6–12).

В Послании к Тимофею апостол Павел просит, чтобы молились христиане за всех людей, особенно за царя и за начальников, говоря: Молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть; да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте; сие бо добро и приятно пред Спасителем нашим Богом, Иже всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти (1Тим. 2:1–4).

В Послании к римлянам сей апостол просит христиан, чтобы они жили свято в чистоте и не подражали бы мирским привычкам, но старались бы познавать волю Божию и исполнять ее и чтобы не увлекались всяким ветром учения, но рассуждали бы смиренномудро, сообразно законам. Вот его слова: Молю вас, братья, щедротами Божиими, представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови, словесное служение ваше, и не сообразуйтеся веку этому, но преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая, и угодная, и совершенная. Глаголю бо благодатию, давшеюся мне, всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати, но мудрствовати в целомудрии, коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры (Рим.12:1–3).

В Послании к коринфянам он написал: Братья, бодрствуйте, стойте в вере, мужайтеся, утверждайтеся. Вся вам любовию да бывают (1Кор.16:13–14). К ефесеям написал: Якоже чада света ходите, плод бо духовный есть во всякой благостыни и правде и истине; искушающе, что есть благоугодно Богови. И не приобщайтеся к делом неплодным тмы, паче же и обличайте. Бываемая бо отай от них срамно есть и глаголати. Вся же обличаемая от света являются, все бо являемое свет есть; сего ради глаголет: востани, спяй, и воскресни от мертвых, и осветит тя Христос. Блюдите убо, како опасно ходите, не якоже немудри, но якоже премудри, искупующе время, яко дние лукави суть. Сего ради не бывайте несмысленни, но разумевайте, что есть воля Божия. И не упивайтеся вином, в немже есть блуд, но паче исполняйтеся Духом, глаголюще себе во псалмех, и пениих, и песнех духовных, воспевающе и поюще в сердцах ваших Господеви (Еф.5:9–19).

Окончим слово наше к вам, братья, еще одним воспоминанием Писания этого же святого апостола, посланного им к галатам к утверждению в вере. Оно есть следующее: Братья, аще мы или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал.1:8). Видите ли, братья, как строго святой апостол проклинает ложных проповедников, которые учат людей не так, как учили святые апостолы. И святой Иоанн Богослов повелевает таковых безбожных учителей не принимать и в дома и даже при встрече с ними не приветствовать их, не говорить им «здравствуйте», потому что, если кто будет говорить им «здравствуйте», тот участвует в делах их злых (ср.: 2Ин.1:10–11).

Темже убо, братья, – писал святой Павел в конце Послания своего к солунянам, – стойте и держите предания, имже научистеся или словом, или посланием нашим. Сам же Господь наш Иисус Христос, и Бог и Отец наш, возлюбивый нас и давый утешение вечно и упование благо в благодати, да утешит сердца ваша и да утвердит во всяком слове и деле блазе (2Фес.2:15–17). Аминь.

1. Повелеть Святейшему Синоду по церквам молиться, то есть приложить на ектениях молитву о истреблении нигилизма и о вразумлении поврежденных от него. Мы у себя употребляем в наших прошениях и прилагаем при этом образцы этих прошений.

2. Хорошо бы отстранить соблазнительное удобство перехода священников и диаконов в гражданскую службу, ибо им дают урочное время на выслугу и дают чины. Этим действием закон гражданский незаметно ослабляет строгость благотворной дисциплины церковной, что зловредно действует на нравственность православного христианства.

3. Также и переход из духовных училищ в светские, а особенно из академий, ибо с подобными переходами мы скоро останемся с безграмотными архиереями.

4. Во всех светских училищах необходимо нужно скоро пересмотреть учебники по всем отраслям науки, ибо в некоторых учебниках находятся учения, противные Священному Писанию, особенно по геологии и физиологии, которые соблазняют учащееся юношество и располагают к неверию. Все это и подобное тому надобно исправить, а иначе нигилизм все более будет разрастаться.

5. Принятие строгих мер к истреблению в империи книг вредных сочинений и к прекращению тайного ввоза из-за границы в Россию книг вредных сочинений. Исполнение этого мероприятия много поможет исправлению нравственности даже и самих учителей.

6. В светских училищах необходимо нужно прибавить число уроков преподавания Закона Божия, а при выпуске чтобы строго держали экзамен Закона Божия, и если кто оного не знает, то по вступлении на службу определять его рядовым, пока он не сдаст экзамена из Закона Божия, ибо не каждому захочется оставаться рядовым.

7. Устранение в воскресные дни базаров и парадов, как это было прежде, ибо солдаты, собираясь на парад, не могут быть в воскресный день в церкви, а также и все начальники. А это единственный день недели, в который являются в церковь. А тут не только они не являются в церковь, но еще и любопытных отвлекают от нее, и это много вредит религиозности как самих солдат и начальников их, так и любопытных зрителей.

8. Нельзя ли каким-нибудь образом устранить или уменьшить пьянство в народе, который в большом количестве гибнет от этой страсти вещественно и духовно? К уменьшению этого зла приняты меры возвышением акциза, а еще лучше – благоволением правительства к учреждениям обществ трезвости, поощряемым к такому благому делу установленными знаками наград, например: за пять лет трезвости – медаль, за другое пятилетие – другую медаль и так далее.

9. В казенных общественных училищах посты отменены, это очень соблазняет православных религиозных людей, ибо подает причину народу думать о правительстве, что оно безбожное. Полезно было бы это поправить.

10. Открытые дома терпимости еще более соблазняют народ, их нужно закрыть.

11. Принуждение солдат к нарушению постов очень вредно действует на доверие их к начальству. Нельзя ли это предоставить свободному их произволению?

12. Литературу подвергнуть строжайшему надзору, ибо есть некоторые журналы и газеты противорелигиозного направления, развращающие народ. Известно, что необузданная литература причиняет гибель государству.

13. Открытие церквей. Ибо легкомысленное закрытие оных очень вредно повлияло на православный народ.

14. Под воскресные и праздничные дни театры запретить, а также в Великий пост и Богородичный.

Прожив на Афоне в обители святого Пантелеимона 35 лет и при помощи Божией и Его благословении собравши многочисленное братство, я никогда не думал о переселении его куда-либо в другое место, потому что не было к тому и побудительной причины. Но в 1875 году, рассуждая вместе с другими о постигшем нас гонении от греков, я невольно увлекся в размышление о всеобщем бедствии, гонении и притеснении православного монашества, гонимого безбожным духом времени, направленного к конечному истреблению его как на Востоке – в Греции, Сербии и Молдавии, так и в России, где оно заклеймено именами тунеядства, пьяного и развратного класса и непотребного общества. В самом сердце Греции – Элладе монашество почти совсем уничтожено еще в 30-х годах, то же самое сделано в Сербии и Молдавии, а в Болгарии оно давным-давно вовсе истреблено. Приближается время, грозящее монашеству уничтожением и на Святой Афонской Горе, где еще до сих пор оно существовало самостоятельно, пользуясь древнею свободою и обычаями. Но, к несчастию, в настоящее время патриархия решилась ввести на Афоне такую реформу, которая вовсе уничтожит древнюю свободу монашеской жизни на Афоне, а с нею вместе уничтожится и численность населения монашеского, как то сделано было на Метеоре, где монастыри, когда они были самостоятельны, тогда были очень многочисленны, а, когда подпали под управление патриархии, тогда они почти уничтожились и только одна тень их осталась. То же будет и на Афоне, если он подпадет под управление мирских властей, то есть патриархии, которая в настоящее время управляется мирскими личностями, а не монашескими. Потому что ныне греческие архиереи не принимают монашества или пострига монашеского. А какого же свойства будет то монашество, которым будут управлять лица, не знающие и не испытавшие жизни монашеской? Недавние события ясно показывают последствия таковых распоряжений или управлений. Одно низкое лихоимство, и лихоимство со всеми вытекающими из этого многообразными пороками, обезображивающими монашеский образ!

Покойный Муравьев говорил и писал, что у нас, то есть в России, стремятся стереть монашество с лица земли. Такой отзыв о состоянии духа современного общества в России подтверждает вышесказанное о нем, что оно не терпит монашества и желает избавиться от него, как от противоположного ему и всегда беспокоящего его общества. И вследствие этого оно старается уронить честь монашества пред народом и вовсе очернить его пред ним, дабы таким образом охладить или вовсе уничтожить охоту в народе к поступлению в монашество. Разумеется, что это измышление самого сатаны. Но Господь Сам, Ему ведомыми путями, разрушит это диавольское ухищрение.

По причине такого размышления является вопрос: что ж надо делать в таких обстоятельствах монашеству? Неужели спокойно ожидать уничтожения своего? Разумеется, этот вопрос относится более к предстоятелям и старцам монашеских свободных обществ. Примеры древних святых настоятелей показывают, что они за обязанность считали заботиться и о будущем благосостоянии обителей своих, поэтому и нам в настоящее время подобает то же творить. Так как здесь, на Афоне, наше общество и все славянство гонимо и притесняемо, а отечество наше – Россия не принимает нас за своих подданных, потому является такая мысль: не своевременно ли будет нам сейчас испытать волю Божию, благую, благоугодную и совершенную, чтобы нам поискать для себя такое место, где свободно может существовать православная монашеская Церковь со своею епархией? Например, на Тихом океане, где в настоящее время находится еще много необитаемых островов. А так как для Бога, если только что Ему благоугодно совершено, то и невозможное, и немыслимое для нас – для Него все бывает возможно. И так как это есть истина несомненная, то, помолившись Господу об этом и попросив у Него на это дело особой помощи и благословения Его, послать туда людей вроде комиссии, хотя из пяти человек, для приискания удобного места к населению и житию монашескому. Если это дело благоугодно будет Господу, то Он и покажет Сам, Ему ведомыми путями, то место, где Ему благоугодно будет прославлять Себя житием монашеским.

Отыскав остров, надобно строго осмотреть его и испытать, имеет ли он все местные условия, достаточные как для здоровья, так и для продовольствия насельников многочисленного братства. По должном испытании и смотре острова приступать уже и к усвоению его. Вначале для этого надо приобрести покровительство Америки, как не имеющей господствующей Церкви, а потом уже основать на острове метох с сохранением тайны и мало-помалу увеличивать его. И если Бог даст занять остров... [запись прерывается]

Досточтимый о Господе N. N., Мир Божий и спасение душе Вашей!

К душевному прискорбию нашему наслышались мы через монаха нашей обители отца И., бывшего у Вас, что Вы более десяти лет уже отчуждены от святой матери своей Церкви и уклонились в раскол, или староверство, и, следовательно, отчуждены от ей Церкви. Заботясь о спасении собственных наших душ, мы, движимые христианской любовью к ближнему, решились сказать вам несколько слов.

Прежде всего молим Многомилостивого Господа нашего Иисуса Христа, да просветит Он, Свет истинный, душевные Ваши очи и обратит от тьмы раскола к свету святой Своей Церкви, врученной от Него святым апостолам, а через них преемникам их – пастырям Церкви, епископам и пресвитерам, а не простым, непосвященным людям. Второе: просим и молим Вас ради души Вашей, которая дороже всего для нас на свете, обратиться к Богу с усердною молитвою, да покажет Он Вам истину святой Своей Церкви и тьму, ложь и пагубу раскола.

Святая матерь наша – Православная Церковь, управляемая по благодати Христовой епископами и пресвитерами, спасает нас верою в Господа нашего Иисуса Христа через святые семь Таинств учением Священного Писания, святых Соборов и отцов Церкви. В ней только спасаются верующие, а вне Православной Церкви нет спасения.

Раскол, или мнимая старая вера, есть вражда на Бога, отчуждение от вечной жизни и спасения, ибо пастырей у раскольников или староверов нет, святых Таинств тоже нет, истинного света евангельского тоже нет, богослужения нет. Руководители их – невеждыпростецы, дерзнувшие по гордости без рукоположения от епископов отправлять богослужение для руководимых ими – только губят их. Будучи сами невеждами, они не могут наставить на путь спасения слушающих их. Слепец слепца может ли водить? Просвещать светом Крещения могут ли они без власти священства? Вязать и решить грехи людей могут ли они без власти, данной от Господа только Своим апостолам и через них преемникам их – пастырям и учителям святой Церкви, епископам и священникам? Святой тайны Евхаристии тоже не могут они совершать, а без этого православный христианин-верующий не может быть жив душевно, а есть живой мертвец. Аще не снесте Плоти Сына Человеческаго, ни пиете Крови Его, живота не имате в себе (Ин.6:53). Что же Вы хорошего и спасительного нашли в мнимой старой вере и надеетесь ли спасти душу свою, слушая учение самовольников, поднимающихся на разум Божий, оставивших святую Церковь, свет учения евангельского и святоотеческого? Никто никогда не спасся вне Церкви Христовой, а, напротив, погибли навеки все еретики, раскольники и отступники, отлученные от святой Церкви святыми Вселенскими и Поместными Соборами.

Скажете: «Я получил исцеление от болезни, пообещавшись оставить святую Церковь и присоединиться к расколу». На это скажем такую краткую повесть. Один подвижник, впадши в самомнение и гордость, однажды по вражескому диавольскому наваждению, а Божию попущению, увидел во сне, что все иудеи-христоубийцы блаженствуют в раю, в Царствии Небесном, а все христиане, искупленные честною Кровию Господа нашего Иисуса Христа, мучаются в адских многоразличных муках. Проснувшись и поверив видению, несчастный пошел из пустыни и принял жидовскую веру, а Христа Господа, Искупителя своего, попустившего самовольнику-гордецу упасть в такую пропасть, отвергся. Господь ведь не связывает нашей воли.

Подобное случилось и с Вами. Во время болезни, которой наказывает нас Господь вообще за наши же грехи, а могло быть, что наказал и Вас, подвернулся вам враг спасения – диавол и через раскольника погибшего обещал вам выздоровление, если обратитесь в раскол. Господь попустил, видя Ваше неверие Ему, а веру сатане. Ибо и сатана может преображаться в Ангела светла (2Кор.11:14) и творить мнимые чудеса через служителей своих. В истории церковной много тому примеров. Вы поверили врагу своему, получив избавление от телесной болезни, а погубили душу, не обратившись в болезни к спасительным врачевствам святой Господней Церкви – Таинствам Покаяния и святого Причащения во исцеление души и тела. И вот теперь блуждаете более десяти лет во тьме и отчуждении от жизни Божией, противясь святой матери своей – Церкви. Кто же заступится за Вас при исходе из этой жизни? Кто тогда исцелит, когда душа грешная будет разлучаться с телом? Неужели помогут учители раскола, сами оставленные Господом за свое противление Ему и Его святой Церкви? Нет, не надейтесь! Если не обратитесь на путь покаяния, то погибнете, а совратившие Вас не подадут вам никакого врачевства. Последнее врачевство и утешение отходящему от сей жизни христианину есть святое Покаяние и Причащение святых Тела и Крови Христовых через служителей святой Церкви. А раскольники откуда подадут вам сии Таинства, сами будучи лишены их?

Итак, ради душевного своего спасения, послушайте нас, смиренных, обратитесь с покаянием к своему Господу и Спасителю Иисусу Христу, искупившему Вас Своею честною Кровию, омывшему водою святого Крещения, питавшему Вас некогда, до отпадения от святой Церкви, честными и пречистыми Телом и Кровию Своими и очищавшему в Таинстве Покаяния через служителей святой Церкви. Господь милосерд, забудет все прошедшее, все грехи Ваши простит, введет Вас вновь в дом Своей святой Церкви, как блудного сына, как заблудшее овча. Стоит только помолиться поусерднее к Богу, поплакать и потом прийти к служителю святой Церкви и сказать ему: «Я был в заблуждении, чуждался святой Церкви, а теперь прошу и умоляю снова сделать меня чадом ее».

Даруй Вам Господи обращение к свету и покаянию, помоги и вразуми Царица Небесная, и святые угодники Божии, и святой Ангел Ваш хранитель, чего искренне желая и умоляя Бога, да обратит Вас вновь к святой Своей Церкви, остаемся на Святой Афонской Горе Русского Пантелеимонова монастыря

архимандрит Макарий,

иеросхимонах Иероним.

1870 год.

Как познать Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь? Ведь каждая секта говорит о себе, что ее церковь есть истинная, правильно верующая, а таковых в настоящее время в православной России обретается до 100 обществ.

Православные христиане верят, что Господь наш Иисус Христос создал Церковь на земле единую, а не многие церкви. И эта Его Святая Единая Церковь во все времена существует во всей своей силе и славе, сияет как солнце, и Он Сам в ней находится. Но многие не познают ее, отделились от нее и раздробились на многие общества и секты разной веры, и каждая из них называет себя истинною церковью, несмотря на то, что это они делают против Евангелия, будучи убеждены в верности своего произвольного толкования слова Божия. Отчего это произошло, известно – святой апостол Павел еще предрек, что после их ухода между христианами будут ереси (ср.: Деян.20:29).

Теперь предлагается вопрос: как возможно познать истинную Православную Христову Церковь?

Для этого находятся два способа: один – для грамотных людей, а другой – для неграмотных. Грамотный человек по слову Самого Господа должен испытать Писания, при помощи молитвы со вниманием прочитать священную и церковную историю, а особенно деяния святых Вселенских Соборов, написанные в особой книге, называемой Кормчая. И если желающий познать истинную Христову Церковь сделает это со страхом Божиим и молитвою, то скоро найдет искомую истину. Бог просветит его и покажет ему все ее, истинной Христовой Церкви, значение.

Что она есть на земле едина и имеет свое непрерывное начало от времен Самого Господа нашего Иисуса Христа и Его святых апостолов, это ясно показывают ее святая история и деяния святых Соборов. А иноверные общества этого не имеют и продолжения непрерывного своего существования от времен апостольских не могут доказать, потому что не имеют своей истории. Ибо они все новые, измышленные произволом людей, прельщенных змием, а потому они сами себя подрывают и уничтожают, раздробляясь на многие толки, что доказывает, что они не имеют у себя благодати Божией, а потому и не суть они овцы от двора Христова.

Древняя Вселенская Церковь, еще до отпадения от нее Запада, на Вселенских и Поместных своих Соборах для единомыслия изложила и определила веру апостольскую во всех ее подробностях и утвердила за нарушение их наказывать своею клятвой или отлучением. С IX века Церковь управляется этими законами, которые в обязанность поставляют каждому христианину не мудрствовать иначе против Церкви, но во всем сообразовываться с ее законами и учением. Не дозволяется никому по-своему толковать слово Божие, но чтобы каждый христианин толковал слово Божие умом общим церковным, а не своим. Чтобы во всем сообразовывался с писаниями богодухновенных святых отцов, учителей вселенских, как они толковали, святители Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Афанасий и Кирилл Александрийские, преподобный Ефрем Сирин и прочие, а самовольно не выдумывать разные новизны без благословения церковного.

Нынешние сектанты по неведению уклонились от этого богоучрежденного законоуправления, вовсе отпали от единства святой Церкви и ввергли себя в волны сомнительной деятельности, ибо они все весьма сомневаются в своих верах. А вопросить бы их, кто дал им право толковать слово Божие по своему разумению, не соображаясь с учением святой Церкви? Ибо истинный христианин должен толковать слово Божие не своим умом, а умом Вселенской Церкви. Вот причина, по которой сектанты отпали от Церкви. Они дерзнули ослушаться Вселенской святой Церкви и начали толковать святые догматы всякий по-своему, против ее учения, а потому и отпали от истины и вверглись в погибель.

История падения первого ангела по Откровению

В начале сотворил Бог небо и землю (Быт.1:1). Под сотворением неба отцы Церкви разумеют сотворение Ангелов, которые были сотворены прежде физического мира и были очевидцами его сотворения. Об этом Сам Бог открыл Иову: Егда сотворены Быша звезды, восхвалиша Мя гласом велиим вси Ангели Мои (Иов 38:7). Первый ангел до падения назван в Писании Денницей, а после падения называется змием великим, змием древним, диаволом, сатаною, льстящим вселенную всю, велиаром, веельзевулом, отцом лжи, человекоубийцей. Господь открыл причину падения его, погубившую его. Она состояла в измышленной им лжи, потому и объявил его отцом лжи и не стоящим в истине (ср.: Ин.8:44). Уклонившись в самообольщение, он возгордился Божиими дарованиями и приписал их себе, а не Богу. Вследствие этого он, оставив послушание, дерзнул пожелать сравняться с Богом, отделиться от Него и быть независимым. Не устоял в той истине, что он как бытие свое, так и все дарования, которых ради вознесся, получил от Бога, Который может всегда его их лишить.

Отец лжи в истине не стоит. Какая это истина, в которой он не стоит? Под этим словом можно разуметь, первое – то, что он, как сотворенный Богом наравне с другими из ничего и предпочтенный перед другими особо высокою честью первенства, следовательно, более других одолженный Богом, должен был и возлюбить Бога более других и с благодарностью повиноваться Ему. Но он этого не сделал, а потому в истине не устоял. Второе – возгордившись высоким положением своим и решившись в уме своем не повиноваться Богу, а отделиться от Него и сделаться подобным Ему, он ложно решил для себя неизбежный в этом случае вопрос: по отступлении от Бога останется ли он таковым, каков есть? Не лишится ли он Божиих великих дарований и что после этого будет с ним? Может ли он победить Вышнего, Всемогущего и сделаться подобным Ему, Творцу? Не силен ли Бог за неблагодарность отвергнуть его от Себя или вовсе уничтожить его? Подобные обличения совести он имел в себе, но, обольстившись самолюбием и сладостью гордого честолюбия, он не принял их и измыслил ложное объяснение себе и тем не устоял в истине. Дерзнул восстать против Бога, возмутил многих принявших участие в его отступлении, поднял на небе войну и за то был свержен с неба на землю. Лишившись благодати, он ожесточился, не обратился с покаянием к Богу и за то отвержен Богом навсегда и осужден на вечное мучение. Третье – то, что он, павши в самообольщение и самонадеянность, столько был уверен в своей мудрости, что презрел советы и обличения прочих двух частей Ангелов, не принявших участия в его возмущении, но еще поднял против них вражду.

Желающий спасти душу свою должен хранить Православную Веру как учит Святая Церковь наша. Не внимать никаким лжеучениям разных расколов, и сект, и ересей. Пастырям церкви должно повиноваться, ибо они поставлены в церкви Самим Господом нашим Иисусом Христом и освящаются благодатью Святого Духа на служение Божие. О них Сам Господь сказал: «Слушаяй вас – Меня слушает, и отметаяйся вас – Меня отметается» (Лк.10:16). А потому о вере и о спасении души должно слушать только их, т. е. только духовных отцов своих, и с ними о том советоваться и обо всем спрашивать их и исполнять советы их, по заповеди Господней. Также должно иметь веру в Промысл Божий, который печется обо всех нуждах наших, а кто надеется на богатство свое или на людей, или на что иное кроме Бога, тот отступит от веры в Бога. О таковых сказано в Священном Писании: «Проклят человек, иже надеется на человека, и утвердит плоть мышцы своей на нем, и от Господа отступит сердце его» (Иер.17 5). Потому во всех нуждах наших и духовных, и телесных, при всем понуждении нашем к добрым делам нам должно иметь твердую веру и надежду на помощь Божию, без которой мы не можем сделать никакого добра. Ибо Сам Господь сказал: «Без Мене не можете творити ничесоже» (Ин.15:5).

Не должно верить снам и никаким приметам, ни встречам, ни тяжелым дням, и ничему подобному; ни ворожить, ни гадать – все это бесовские сети, простираемые бесами для уловления на пагубу неразумных. А также должно опасаться лжеюродивых и разных учителей ложных, отвлекающих от пастырей церкви, т.е. от иереев Божиих, духовных отцов, и советующих заводить особые от церкви молельни, самочинные сходбища и моления, которые законом запрещено делать. Ибо если и в древние времена было очень мало истинных Христа ради юродивых, то что же сказать о нынешних, во множестве повсеместно праздно шатающихся, уловленных врагом спасения? Научаемые врагом, они учат нарушать законные браки, обличают в темных грехах, из иных притворно изгоняют бесов, пророчат и многое иное творят, но все это делают по содействию живущих в них бесов. Не должно таковым верить, ибо слово Божие говорит: «Не всякому духу веруйте, но искушайте духи, аще от Бога суть» (1Ин.4:1). О таковых лучше всего немедля спрашивать у своего духовного отца: «Правильно ли они учат?». А духовник, как знающий закон Божий, может познать из их учения, кто они, пришедшие к вам, овцы ли от стада Христова или волки в одеждах овчих. Истинные ли православные христиане или раскольники, или сектанты, т.е. еретики, каковых слово Божие запрещает и в дом принимать.

Молитва есть самая высшая добродетель и начало всякой другой добродетели, ибо молитвою мы все можем испросить у Небесного Отца нашего. Как Сам Господь сказал: «Просите с верою и приимете» (ср.: Мк.11:24). Но Господь ту только молитву принимает, которая возносится к Нему со смирением и любовью. А кто молится с гордостью или имеет в сердце своем злобу на кого-либо, таковую молитву отвергает Господь. В молитве Господней «Отче наш» мы говорим «и остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим» (Мф.6:12), но если мы не оставляем, т. е. не прощаем ближним своим, то и нам не простит Господь согрешений наших, ибо Сам сказал: «Аще Вы отпущаете от сердец ваших согрешения братьям вашим, то и Отец ваш Небесный отпустит вам согрешения ваша. Аще же Вы не отпущаете братьям вашим согрешения их, то и Отец ваш Небесный не отпустит вам согрешений ваших». (Мф.6:14–15) Прошения у предстоящих на молитве бывают разнообразные: иные просят о том, другие о другом, но мы, прежде всего, должны начинать со славословия и благодарения, как учит нас тому Мать наша святая Церковь, ибо Она всякую службу Божию начинает со славословия и благодарения: «Благословен Бог наш» и «Слава тебе, Боже наш, слава тебе», а затем переходит к разным уже прошениям и молениям, устно и сердечно исповеданию грехов и сокрушению души. Слово Божие приглашает нас молиться всякою молитвою, на всякое время духом, т. е. мыслью с понуждением себя к тому. Сей образ молитвы, как пишет святой Иоанн Лествичник, есть самый лучший, как это было открыто Ангелом Господним. В молитве, как и во всякой добродетели, необходимо понуждение себя и терпение, а без этого ни в чем благом невозможно преуспеть. Крестное Знамение должно слагать во имя Святой Троицы, трехперстное, от святых апостолов переданное Святой Православной Церкви, и изображать оное на себе правильно, а кто крестится небрежно, тот вместо спасения приемлет осуждение. При начатии всякого доброго дела должно с усердием помолиться Богу, испрашивая Его благословения, как тому учит нас Слово Божие: «Аще есте, аще пиете, аще ино что творите, все творите во славу Божию» (ср.: 1Кор.10:31). Тогда только могут быть успешны дела наши. Не должно призывать имени Божия всуе, т. е. без нужды, не божиться, и особенно – не клясться и не кощунствовать. Когда кого в чем нужно удостоверить, то довольно сказать: «Ей, ей!» (Иак 5:12), а более этого воспрещено Самим Господом.

Слово Божие указывает нам разнообразные виды блудных грехов, дабы мы по неведению не грешили, и некоторые нам должно знать: «Не льстите себе, – говорит оно, – ни блудницы, ни прелюбодеи, ни сквернители, ни рукоблудники, ни мужеложники, ни скотоложники Царствия Божия не наследят!» (ср.: 1Кор.6:9–10). Блудниками Слово Божие называет тех людей, которые грешат до брака, а прелюбодеями называет тех, которые женятся и замужние грешат с чужими. Этот грех – более блуда, и епитимия за него возлагается большая. А сквернителями называет тех людей, которые оскверняют других нечистым прикосновением и блудным осязанием или обниманием. Рукоблудниками называет тех людей, которые рукою делают грех сами себе или другому. Мужеложниками называет тех, которые творят блуд с мужским полом; этот грех пред Богом очень велик, за него Бог погубил города Содом и Гоморру, которые провалились и живые сошли в ад. Подобен этому греху и тяжкий грех скотоложство – если кто блуд делает со скотом или со зверем, или с птицею.

За таковые грехи и епитимия от церкви назначена великая. Также и кровосмешение – грех великий есть пред Богом. Если кто с родственницею, или какая с родственником блуд делают, таковые называются кровосмесниками. От таковых грехов должно удаляться как от огня. Ибо за эти грехи гнев Божий наказывает весь дом тяжкими несчастиями и наказаниями, даже и истреблением. В таковых случаях нужно поспешать к покаянию, которое состоит в оставлении этого страшного греха, ибо одна исповедь, без оставления греха, не есть покаяние истинное, а ожесточение. От этого да избавит нас Господь.

Отец Антиох, слышу, что ты своевольно оставил первое твое послушание, клирос, и до этого времени никто не сказал мне об этом твоем беззаконном поступке. Прошу тебя, поспеши исправить свою ошибку. А если ты не хочешь слушать меня, то я отлучу тебя от причастия Святых Таин, покуда ты не раскаешься в своем соблазнительном грехе. Если ты мудр, то прими обличение от сердца любящего тебя отца твоего, который алчет и жаждет твоего спасения.

Д. Иероним.

†

Возлюбленный о Господе мое духовное чадо, отец Антиох!

Спасайся! Получил я твое письмо, и понял содержания его. Потому сообразно ему делаю на него мой отеческий тебе ответ. Ты, чадо мое, не праведно оскорбился на отца эконома за то, что он поступил с тобою через человека с замечанием должным. Почему ты дерзнул прийти в церковь и на крылос не в форме полной, а в полуряске? Почему ты не знал и прежде этого, что на крылос надо быть в полной форме? В том и другом ты виноват.

Какое ты имеешь право, или по совести написать мне, что отец эконом сделал в церкви разбой. Где же тут разбой? Я его вовсе не вижу. Потому прошу тебя, чадо мое, возлюбленное о Господе, смирись пред Господом. Через посредство определенных от Него распоряжаться тобою рабов Его, как меня, так и эконома, укоряй себя, и все случившееся с тобою относи к грехам твоим, а каковы они, и сколько их у тебя ты, кажется, это верно знаешь. А вот Господь по любви Своей к тебе, желая тебя спасти, приводит тебя к очищению от грехов, а ты не принимаешь этого, противишься, и не хочешь нести крест свой, и забываешь, что без этого нет спасения никому. А потому я советую тебе не обвинять других, но лучше обвиняй себя самого. Этот путь к Богу верный и самый краткий: чтобы во всем себя обвинять. Держись его и спасешься удобно и скоро. Дорожи только одной славой Божией, как я объяснил тебе об этом. Ибо самолюбие изначала погубило нас, и до этого времени губит, кто только идет на поводу у него, а самоотвержение и только оно одно спасает нас, или тех, кто идет по его пути. И вот ты, Благодатью Всемилостивого Бога возведен и поставлен на этот святой путь. Иди же, иди по нему, не уклоняясь ни в одну, ни в другую сторону. Не обращай внимания на страсти твои. Через них враг ухищряется незаметно уклонить тебя с этого спасительного пути. Смотри строго, смотри, ибо ты от Бога поставлен на высокую ступень славословия Его, равноангельского. Бойся гнева Божия за неблагодарность, не уподобись словам Божиим: «Человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им» (Пс. 48:13). Отчего да сохранит тебя Господь Своей Благодатью и молитвами Пресвятая Богородицы. Им поручая тебя, остаюсь любящий тебя, грешный твой

духовник Иероним.

1-е декабря 1874 г.

†

О Господе возлюбленный мой сын, отец Антиох!

Благословение Божие и отеческое да пребудет с тобою!

Прочитав твое покаянное письмо, я был утешен твоим исправлением, в коем да утвердит тебя Господь. За тем просимое тобою облегчение, или отдых в послушании, я благословляю тебя на два часа отдыха. Бог да благоустроит тебя и всех вас.

Духовник Иероним.

7-го февраля 1875 года