Глава 19
Господь на суде Пилатовом (окончание: 1–16). Распятие (17–29), смерть (30–37) и погребение Господа (38–42).
1. Ин. 19:1.
Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его.
Лк. 23п.
2. Ин. 19:2.
И воины, сплетши венец из тёрна, возложили Ему на голову, и одели Его в багряницу,
Мф. 27д. п.
3. Ин. 19:3.
и говорили: радуйся, Царь Иудейский! и били Его по ланитам.
О бичевании Господа Иоанн повествует совершенно согласно с повествованием Матфея (27 и далее) и Марка (15 и далее), но поставляет несколько в другой связи с предшествующим и последующим судопроизводством. Первые евангелисты повествуют, что бичевание последовало тогда, как судопроизводство было окончено, Пилат отпустил Варавву, Господа же подверг бичеванию, после которого повели Его на распятие. По повествованию же Иоанна, после бичевания Господа судопроизводство ещё продолжалось, и бичевание имело целью не решительное определение распять Господа, как, по-видимому, повествуют первые евангелисты, а желание Пилата сохранить Его от распинания. Эта разность в повествованиях объясняется тем, что первые евангелисты короче передают суд Пилатов, обобщая порядок его, Иоанн же, восполняя их сказания, повествует раздельнее, и самый порядок судопроизводства представляет в более частных чертах. – Велел бить: «Пилат бичует Его, желая, по крайней мере, этим утишить и укротить ярость их. Поскольку словами не мог освободить Его, то бичует, надеясь этим ограничить неистовство их; позволяет надеть на Него хламиду и возложить венец также с целью утолить гнев их» (Феофил., ср. Злат.). – И воины, сплетши венец и пр.: см. прим. к Мф. 27:27–30 и парал. у Марка. – Били по ланитам: черта, указанная только Иоанном (ср. 18:22).
4. Ин. 19:4.
Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины.
5. Ин. 19:5.
Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!
Пилат опять вышел: бичевание Господа происходило внутри двора или претории (ср. Мк. 15:16), прокуратор тоже был или там, или во внутренних покоях. Когда же окончилось бичевание и поругание Господа, он снова вышел к обвинителям вместе с измученным от воинов обвиняемым. – Чтобы вы знали и пр.: Пилат изъявил своё решение – наказав Господа, отпустить Его (Лк. 23:16, 22) и – вот, выведши пред обвинителями избитого Узника, он решительнее, чем прежде, говорит с обвинявшими, что он не находит в Нём вины, достойной того, чтобы предать Его смерти, а потому хочет отпустить Его. Но он встретил такой отпор со стороны обвинителей, что не выдержал себя и присудил к смертной казни неповинного, по его же собственному сознанию. Никакой вины: т. е. такой вины, которая подвергала бы Его смертной казни. Пилат наказал Господа частью в удовлетворение обвинителям, частью потому, что, может быть, считал достойным наказания называющего себя Царём (см. прим. к Лк. 23:16) и – этого считал достаточным, чтобы затем отпустить Господа. В этих видах он и объявляет, выводя Господа пред обвинителями, что он не находит никакой вины в Нём, объявляет прямо и решительно (чтобы вы знали). – В терновом венце и в багрянице: см. прим. к Мф. 27:28–29. – Се, Человек: кроме заявления мнения своего, как судьи, о невинности Господа, Пилат восклицанием – се, Человек, очевидно, имеет целью возбудить сострадание к Нему в жёстких сердцах обвинителей и вместе указать им с этой стороны на несправедливость их обвинений. Восклицанием этим Пилат обращался к суду их совести: неужели Этот Человек – опасный бунтовщик, как они обвиняли, опасный и для нации иудейской и для Кесаря римского, Этот Человек, всеми оставленный, так измученный, поруганный и даже не оправдывавшийся во взводимых на Него обвинениях? При виде Его они, по крайней мере, теперь бы могли увериться, что если они из-за Него боялись погрома со стороны римлян, то – это напрасное опасение (ср. 11:48). Но, как видно из дальнейшего, ни это ясно выраженное мнение судьи Пилата, ни это его воззвание к состраданию над обвиняемым не имели успеха.
6. Ин. 19:6.
Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни, распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы, и распните; ибо я не нахожу в Нём вины.
Мф. 27п.; Ин. 18:31.
7. Ин. 19:7.
Иудеи отвечали ему: мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим.
Лев. 24:16; Втор. 18:20, 10:33; Мф. 26д. п.
Распни Его: эта настойчивость обвинителей вызвала настойчивую резкость и даже колкость со стороны Пилата. Он снова заявляет, что не находит (по римским законам) в обвиняемом вины, достойной смертной казни, а потому, если обвинители уже так настойчивы, пусть распинают Его сами под свою ответственность (если смеют), а он – представитель римской судебной власти – не будет принимать в этом участия, потому что считает обвиняемого недостойным смертной казни. Это – конечно, благородная искренняя настойчивость, но оказавшаяся бессильной пред настойчивостью Синедриона и перед соображениями римского политика. Обвинители видели, что при настойчивости Пилата жертва их может уйти из рук их, потому что распять Господа под свою ответственность они никак не решились бы из боязни римлян, не любивших потворствовать своеволию подвластных народов, и потому они дают другой оборот обвинению, видя, что обвинение «в оскорблении величества» не считает прокуратор основательным. Они ссылаются на свой закон, по которому обвиняемый, как богохульник, должен быть подвергнут смертной казни. Римляне оставляли в силе законы и учреждения побеждённых народов, если они не признавались почему-либо вредными для римской власти. На это теперь и опираются иудеи в своём обвинении Иисуса: они ссылаются на закон Лев. 24:16, по которому всякий богохульник должен быть предан смерти, и под действие этого закона подводят Господа за то, что Он сделал Себя Сыном Божиим (ср. прим. к 5:18; 10:29–38 и парал.).
8. Ин. 19:8.
Пилат, услышав это слово, больше убоялся.
9. Ин. 19:9.
И опять вошёл в преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа.
Ин. 18:38, 7:27; Мф. 27д
Пилат – больше убоялся: так прямо высказанное иудеями обвинение Господа (ср. Лк. 23:2) ещё более усилило в Пилате то тёмное чувство страха пред Ним, которое и доселе его беспокоило, и которое было одним из побуждений его отпустить Господа. Весть от жены и просьба её (Мф. 27:19), слухи о чудесах Господа, конечно, доходившие до ушей прокуратора, всё поведение Господа пред судом, всё это оставляло в его душе впечатление чего-то таинственного. Объявление же, что Он Сын Божий, повергло его ещё в больший страх, особенно после того, как Он по его повелению был подвергнут бичеванию. – Конечно, выражение Сын Божий он понимал в языческом смысле, в смысле полубогов, героев, сказаниями о каковых исполнена языческая мифология и – ещё более убоялся. Едва ли он был верующий язычник (ср. 18 и прим.); но известно, что неверие всего ближе к суеверию, а потому нет ничего неестественного, что неверующий или заражённый легкомысленным скептицизмом язычник убоялся суеверным страхом, услышав, что перед ним на суде Сын Божий. Он не верил в Бога еврейского Иегову, о сыновстве которому Иисуса говорили иудеи, но он остался под впечатлением, что пред ним Сын Божий, и ещё более убоялся подвергать Его смертной казни из страха мщения от отца Его, кто бы Он ни был. В этом страхе он снова желает слушать Господа наедине и потому снова уводит Его с собой в судебную палату и обращается к Нему с тревожным вопросом: откуда Ты? Вопрос касается не места рождения Господа, а – по связи речи – Его происхождения вообще. Откуда Ты, с небес или от земли, т. е. действительно ли Ты Сын Божий? – Иисус не дал ему ответа: причина та, что Пилат, как язычник, притом же скептик и легкомысленный чиновник (18:38), не способен был понять учения об истинном Сыне Божием (не в смысле языческом), и потому пред ним нечего было раскрывать это высокое учение (Мф. 7:6). Притом, сколько нужно было Пилату знать, и сколько он мог вместить, Господь уже сказал ему о Себе как Царе Царства не от мира сего, но это возбудило в нём только легкомысленно-скептический вопрос (18:36–38).
10. Ин. 19:10.
Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?
Мк. 15д.; Ин. 18:39.
11. Ин. 19:11.
Иисус отвечал: ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе.
Ин. 3:31; Рим. 13:1: Ин. 18:35; Деян. 4:27.
Мне ли не отвечаешь и пр.: «и боится и стращает» (Евф. Зиг.). – Имею власть, имею власть: язык гордого сановника римского, которого гордость уязвлена была этим молчанием Господа, в коем он мог также прочесть безмолвный упрёк слабости своего характера и нечестности, обнаруженным им во всём суде его над Господом. Господь отвечает на эту гордую речь римлянина с удивительною мудростью, поставляя эту власть его, коей он хвалился, под высшую, им несознаваемую, власть и тем как бы извиняя несколько вину Пилата, которая всей тяжестью должна пасть не на него, а на предателей. – Ты не имел бы и пр.: власть, которой ты хвалишься надо Мною, не твоя, а дана тебе свыше, т. е. от Бога (3:3, 31), или с неба (3:27). Предав народ Свой в рабство языческой римской власти, Бог чрез то самое поставил и Меня – Царя Иудейского – пред судом римской царской власти, представителем коей здесь в настоящее время состоишь ты, и – только в силу этой данной тебе власти ты имеешь теперь надо Мною власть, и ты должен исполнить то, что предопределено тебе свыше, от Бога. Ты будешь виновен в этом осуждении Меня, потому что против совести своей осуждаешь; но более греха будет на том, кому не дано было свыше надо Мною власти предавать Меня на суд тебе, кто сделал это самовольно. – Под предавшим разумеется верховный совет еврейский – Синедрион, как представитель его – первосвященник лета того Каиафа, как орудие его – Иуда Искариот, и вообще – народ еврейский в худшей его части, не принявший Мессию своего, не уверовавший в Него.
12. Ин. 19:12.
С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царём, противник кесарю.
Мудрое слово Господа понравилось Пилату (ср. Феофил. и Злат.). С этого, т. е. слова, по действию этого слова (ср. 6:66), и с этого времени Пилат искал отпустить Его. Так как и ранее сего Пилат изъявлял желание отпустить Господа, то выражение евангелиста означает, что с этого времени Пилат особенно решительно вознамерился и употреблял усилия отпустить Господа. В чём состояли эти усилия, евангелист не говорит, но они не привели к цели, и решимость оставила Пилата перед угрозами иудейского Синедриона. Обвинители, видя, что никакие обвинения их не действуют на прокуратора, решились прибегнуть к крайнему средству – угрозе обвинить самого прокуратора в измене римскому императору. Тогдашний император или кесарь римский Тиверий был жестокий и подозрительный деспот. Доносы в измене величеству были принимаемы им с большой благосклонностью (Тацит, Annal. III, 38), и таким доносом решились пригрозить Пилату обвинители Господа, если он отпустит Его. – Ты не друг Кесарю: т. е. неверен, изменник императору, если не присудишь к смертной казни того, кто выдаёт себя за царя (делает себя царём, ср. 10:33) и, следовательно, бунтует (якобы) против императорской власти.
13. Ин. 19:13.
Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа.
14. Ин. 19:14.
Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый. И сказал Пилат Иудеям: се, Царь ваш!
Ин. 19:31; Мк. 15п.; Мф. 27:45.
15. Ин. 19:15.
Но они закричали: возьми, возьми, распни Его! Пилат говорит им: Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря.
Ин. 19:6; Лк. 23:18; Деян. 3:13.
16. Ин. 19:16.
Тогда, наконец, он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели.
Мф. 27п., 27 п., 32 д.
Услышав это слово: этой угрозой дело было окончено, твёрдость и решимость оставили римского чиновника, опасение за свою жизнь превозмогло, и – предание Господа на распятие было решено. Пилат формально и торжественно оканчивает суд. – Вывел вон Иисуса: из судебной палаты, так как формальное решение суда должно было быть объявлено в присутствии обвинителей, а они не хотели входить в преторию (18:28). – Сел на судилище, на судейском седалище, которое поставлено было на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа. Лифостротон – это было возвышенное место и открытое пред преторией или домом прокуратора; греческое название этого места произошло от того, что оно было выстлано камнем, вероятно, мозаикой, как то было в обычае у римских судей – чиновников. Еврейское название этого места Гаввафа не есть перевод греческого – Лифостротон, а коренное арамейское слово, означающее возвышенность, холм, и дано ему потому именно, что оно было возвышенно. – Так как это было время решительного осуждения Господа, то евангелист означает и день, и час его. – Это была пятница пред Пасхой: самый праздник Пасхи еврейской падал тогда на субботу, но, по закону, пасхального агнца надлежало вкушать с вечера, т. е. в пятницу вечером, т. е. вечером того дня, в который утром происходил суд над Господом и Его распятие (см. прим. к 18:28; 13:1–4 и парал.). – Час шестый: или точнее – час как бы шестый, так как шестый, или около шестого часа, т. е. около полуденного часа. В указании сего часа есть у Иоанна некоторое отличие от сказаний прочих евангелистов: по ним, от шестого часа или около шестого часа началась уже тьма по всей земле, а это было в то время, когда Господь висел уже на кресте (Мф. 27:45; Мк. 15:33; Лк. 23:44). Из всех сказаний евангельских выходит, что Господь был распят около полудня; несколько ранее, несколько позднее – различие незначительное и для достоверности евангельских сказаний значения не имеющее. День, как и ночь, делился вообще на четыре части по три часа в каждой (см. прим. к Мф. 14 и парал.); потому почти всюду в Новом Завете упоминается только о первом, третьем, шестом и девятом часах (ср. Мф. 20:3–4), и потому же так часто при указании на эти часы стоит оговорка – как бы, около. «Не сказал утвердительно: час был шестый, но как бы нерешительно и не с уверенностью: был час как бы шестый. Посему нисколько не должно быть важно для нас, что евангелисты, по-видимому, не совершенно согласны друг с другом, если даже допустим это разногласие. Ибо смотри, не все ли они сказали, что Иисус был распят? А что о часе говорят – один, что это был третий час, а другой – как бы шестый, то вредит ли это сколько-нибудь истине? Но весьма достаточно доказано, что разногласия даже и нет» (Феофил.). – Се, Царь ваш: пред угрозой Синедриона – начать пред Кесарем обвинение Пилата в измене, рассеялась решимость Пилата освободить Господа; но пред произнесением окончательного приговора над Ним против совести он в раздражении, бессильном впрочем, бросает ещё раз жестокий упрёк всему Синедриону словами – се, Царь ваш. Кажется, впрочем, это не одна только колкость Синедриону и не одно простое сожаление над поруганным Господом; кажется, более важный смысл заключается в этих словах. Не осенила ли римского политика мысль, что если иудеи способны ещё составить политическую нацию как политическую единицу в мире, имеющую своё высокое призвание и назначение в мире, свою особенную религиозную задачу или миссию, то эту высшую задачу никто так не способен был выполнить, как обвиняемый теперь, что Он действительно духовный Царь Израиля, как Он Сам Себя называл так (18:36–37)? Не подтверждает ли сего и дело о надписи на кресте Христовом (ст. 19–22)? Конечно, Пилат не мог постигнуть вполне этой мысли во всем её духовном значении, но не предносилась ли смутно она ему, и не её ли он выразил в кратком – се, Царь ваш? Не поняли ли этого смысла речи и сами обвинители, и не потому ли так неистово выразилась ярость их в ответе на эти слова: смерть, смерть Ему! Распни Его? Это – крик от нанесённой в самое чувствительное место раны; но Пилат, прежде чем окончательно уступить, ещё раз повёртывает нож в этой ране словами: Царя ли вашего распну? Это вынудило у представителей народных ещё более отчаянный крик, которым они сами, своими устами, выражали разрушение своей древней теократии и своё полное ниспадение в круговорот лжи мира языческого: нет у нас царя, кроме Кесаря (ср. Феофил.). Этим было сказано всё, произнесён был приговор над всей дальнейшей историей народа еврейского, и Пилат предал, наконец, Его им на распятие. Некоторые подробности об этом предании передаёт ев. Матфей (Мф. 27:24–25), которыми здесь и нужно дополнить сказание Иоанново. – И взяли и повели: т. е. обвинявшие, чрез посредство своих рабов и римских солдат, которые должны были совершить казнь.
17. Ин. 19:17.
И, неся крест Свой, Он вышел на место, называемое Лобное, по-еврейски Голгофа;
Мф. 27п.
18. Ин. 19:18.
там распяли Его и с Ним двух других, по ту и по другую сторону, а посреди Иисуса.
Мф 27п.
Неся крест: сначала Сам нёс, а потом Симон Киринеянин (ср. Мф. 27 и парал.). – Голгофа: см. прим. к Мф. 27:33. – Распяли Его: см. прим. к Мф. 27:35. – По ту и по другую сторону: см. прим. к Мф. 27:38.
19. Ин. 19:19.
Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей, Царь Иудейский.
Мф. 27п.
20. Ин. 19:20.
Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски.
21. Ин. 19:21.
Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский.
22. Ин. 19:22.
Пилат отвечал: что я написал, то написал.
Сказания краткие первых евангелистов Иоанн восполняет некоторыми частными чертами относительно надписи на кресте. – Написал, т. е. приказал написать, надпись и поставил на кресте: по римскому обычаю осуждённый на распятие нёс во время пути к месту казни дощечку с надписью на ней той вины, за которую он осуждён на распятие; по распятию эта дощечка прибивалась к верхнему рогу или концу креста. Этим обычаем воспользовался Пилат, чтобы ещё раз уязвить членов Синедриона. Так как они обвиняли Господа в том, что Он присвоил Себе царское достоинство, то Пилат и приказал написать эту Его вину, в посрамление Синедриону: Царь Иудейский распят по требованию представителей народа иудейского! – Надпись сделана была, вопреки обычаю, на трёх языках: еврейском – национальном, местном; греческом – общераспространённом, и римском – языке победителей. Цель сего у Пилата могла быть та, чтобы всякий мог читать эту надпись и из чужеземцев, так как еврейский язык для иностранцев был мало известен; но в этом, без сомнения, исполнялась высшая цель: в минуты крайнего Своего уничижения Господь на трёх языках, из коих два были распространённейшими в мире, поведан был всему миру как Царь. «Пилат положил на кресте, как бы на победном памятнике, надпись, которая издаёт светлый голос и возвещает Его победу и провозглашает Царство» (Злат.). – Обвинители Господа приняли эту надпись за злую насмешку над ними со стороны Пилата и обратились к нему с просьбой изменить её в более благоприятном для них смысле; но получили от гордого и оскорблённого римлянина решительный и в резкой форме выраженный отказ, коим вновь давалась Синедриону чувствоваться зависимость его от чужеземной языческой власти.
23. Ин. 19:23.
Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон; хитон же был не сшитый, а весь тканый сверху.
Мф. 27: 35 п.
24. Ин. 19:24.
Итак, сказали друг другу: не станем раздирать его, а бросим о нём жребий, чей будет, – да сбудется реченное в Писании: разделили ризы Мои между собою и об одежде Моей бросали жребий. Так поступили воины.
И в сказании о разделении воинами одежд Господних Иоанн восполняет краткие сказания о сем первых евангелистов (Мф. 27:35; Мк. 15:24; Лк. 23:34) несколькими новыми чертами, относящимися к описанию хитона и исполнению пророчества. Римский закон отдавал в собственность воинов, совершавших казнь, одежды распинаемых. Совершавших распятие было обыкновенно четверо (Филон, in Flaccum). Распявшие Господа сначала разделили между собою (вероятно, по жребию, как говорят первые евангелисты, обобщая это деление) одежды Его на четыре части – головной покров, пояс, сандалии, верхнюю одежду. Оставался хитон, или нижняя одежда. Вещь, которая оставалась по разделу, разрывалась на части, и эти части делились воинами. Так могли поступить они и с хитоном, но пожалели его и бросили о нём жребий – кому он достанется весь, в цельном его виде. Пожалели они разрывать хитон потому, что он был не шитый, но цельный, тканый сверху весь. Это был, по преданию, дар и труд пречистой Матери Его, – вещь ценная, которая при раздирании потеряла бы свою цену. Поэтому воины, не раздирая её, бросили о ней жребий; но в этом, не сознавая того сами, они послужили орудиями к исполнению древнего пророчества о страданиях Мессии, которое и указывает Иоанн. Пророческое изречение сие находится в том же 21 псалме (ст. 19), из коего Сам Христос, вися на кресте, взял пророчественные слова и приложил к Себе (Мф. 27:46). Так псалмопевец, созерцая в духе и изображая страждущего Мессию, указал даже частности, которые точно исполнились при кресте Христовом. – Так поступили воины: евангелист обращает особое внимание на это действие воинов, которым они, не зная того сами, исполнили древнее пророчество.
25. Ин. 19:25.
При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина.
Мф. 27:56; Мк. 15:40; Лк. 8:2.
26. Ин. 19:26.
Иисус, увидев Матерь и ученика тут стоящего, которого любил, говорит Матери Своей: Жено! се, сын Твой.
Ин. 13:23, 20:2, 21:7, 20, 20:13.
27. Ин. 19:27.
Потом говорит ученику: се, Матерь твоя! И с этого времени ученик сей взял Её к себе.
Сказание о поручении Господом со креста Матери Своей особенному попечению одного из учеников находится только у ев. Иоанна. – При кресте стояли: все знавшие Господа стояли, во время распятия Его, вдали (Лк. 23 и прим.; ср. Мф. 27:55–56; Мк. 15:40) и смотрели на всё происходившее. Когда же необычайное затмение наложило печать молчания на уста хуливших Господа (Мф. 27 и далее), народ, видя происходившее, расходился, бия себя в грудь (Лк. 23:48), и около креста стало не так тесно. Когда и стража из солдат римских, окружавших место казни, возвратилась по совершении казни и остались при крестах только немногие совершавшие распятие и караулившие распятых солдаты с сотником. Тогда некоторые из близких к Господу решились подойти ближе к кресту распятого Учителя и Господа своего. То были: пречистая Матерь Его, сестра её Мария Клеопова (см. прим. к Мф. 1:24, 12:46–47; Лк. 24:13), Мария Магдалина (см. прим. к Мф. 15 и Лк. 8:2) и сам евангелист Иоанн, называющий и здесь, как и в других местах своего Евангелия, себя учеником, которого любил Иисус (ср. прим. к 13:23). – Жено (ср. прим. к 2:4), се, сын твой, – се, Матерь твоя: это значило, что Матерь Господа и возлюбленный ученик Его должны, по завещанию Его, навсегда, по отшествию Его от сей жизни, стоять между собою в отношениях ближайших, как мать к сыну и сын к матери. – Взял её к себе: в круг своих ближайших родственников, или в свой дом, каковой эта фамилия имела, кажется, в Иерусалиме. Предание говорит, что Иоанн до самой смерти Богоматери с любовью исполнял в отношении к ней обязанности нежного сына.
28. Ин. 19:28.
После того Иисус, зная, что уже все совершилось, да сбудется Писание, говорит: жажду.
Ин. 18:14, 13:1, 3; Пс. 68:22, 21:16.
29. Ин. 19:29.
Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоив уксусом губку и наложив на иссоп, поднесли к устам Его.
Мф. 27п.
30. Ин. 19:30.
Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух.
Лк. 23п.
После того: Иоанн опускает некоторые события, совершившиеся в последние минуты Господа на кресте, описанные первыми евангелистами, и только некоторыми чертами восполняет их сказания. – Зная, что всё совершилось: что смерть Его, которою Он совершил на земле дело Мессии, дело искупления человечества от грехов и примирения с Богом, близка. – Да сбудется Писание, говорит: жажду: псалмопевец, изображая в образе невинно страждущего праведника страдания Мессии, предрёк, что враги его жажду его утолят уксусом (Пс. 68:22). Так и случилось с Господом, когда Он, томимый жаждою на кресте, воскликнул – жажду. Повествуя о сем, Иоанн указывает и в сем восклицании и в самом напоении исполнение указанного древнего пророчества. – Стоял сосуд, полный уксуса: или кислого вина, составлявшего питье римских воинов (ср. прим. к Мф. 27:48). – Напоив губку и пр.: см. прим. к Мф. 27 и парал. – Иссоп: у ев. Матфея и Марка – трость; у Иоанна определительнее, что эта трость была ствол растения, называемого иссоп, которое вообще не высокого роста, но достаточного, чтобы можно было с него напоить висящего на кресте. – Поднесли: множественное число вместо единственного, как и у Луки; поднёс один воин, по сказаниям ев. Матфея и Марка. – Сказал: свершилось, т. е. совершилось дело Мессии, дело искупления человечества и примирения его с Богом смертью Мессии. – Предал дух: с словами – Отче, в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23:46).
31. Ин. 19:31.
Но так как тогда была пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, – ибо та суббота была день великий, – просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их.
Втор. 21:23; Исх. 34:25; Ин. 19:14, 18;28.
Повествование о прободении ребра Господня вместо пребития голеней находится у одного только ев. Иоанна и составляет важное дополнение к сказаниям первых трёх евангелистов. – Была пятница: см. прим. к ст. 14. – Чтобы не оставить тел на кресте в субботу: по римским обычаям тела распятых могли долго висеть на крестах, но закон Моисеев не дозволял тела казнённых чрез повешение оставлять на дереве на ночь, а предписывал погребать их в тот же день (Втор. 21:22–23). Тем более нельзя было оставлять тела таковых на субботу – великий день в числе других дней недели, и тем более ещё – на эту субботу, которая была особенно великим днём, так как на неё падал в тот год первый день праздника Пасхи, а вечером накануне, т. е. в самый день распятия, надлежало вкушать агнца пасхального. Поэтому Иудеи, т. е. враги Господа или члены Синедриона, озаботились тем, чтобы убрать до вечера тела распятых, а для этого насильственно ускорить их смерть. Средством для сего было указано – перебитие голеней. У евреев не видно следов этого жестокого обычая, но он употреблялся у римлян и от них, вероятно, переходил к побеждённым народам. Это был жестокий обычай – к жестокой казни прибавлять новую. Перебитие голеней употреблялось и как особое наказание у римлян. – Просили Пилата: потому что они сами не имели права ускорять смерть казнённых, как и наказывать смертью. Так, для исполнения своего закона Моисеева они должны были обращаться за решением к язычнику – римлянину.
32. Ин. 19:32.
Итак, пришли воины, и у первого перебили голени, и у другого, распятого с Ним.
33. Ин. 19:33.
Но, придя к Иисусу, как увидели Его уже умершим, не перебили у Него голеней,
34. Ин. 19:34.
но один из воинов копьём пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода.
Пришли воины: как видно из рассказа, другие воины, а не те, кои оставались при крестах на страже; посланы были новые исполнители новой казни. Цель этого перебития голеней была – ускорить смерть распятых. Распятые с Господом были ещё живы, потому над ними совершена эта новая жестокая казнь. Но в Господе они не видели уже признаков жизни, потому и не исполнили этой новой казни для ускорения смерти уже умершего. – Копьём пронзил Ему ребра: намерение воина было, вероятно, – доподлинно узнать, действительно ли не было признаков жизни в Господе, и если бы таковые оказались, то прекратить их, чтобы не было более никакого сомнения в действительности смерти Его. Но – сам того не зная – он был только орудием исполнения высшей цели, которую далее и указывает евангелист (ст. 37). – Тотчас истекла кровь и вода: по естественным законам этого не могло быть, потому что при пронзении мёртвого тела не истекает кровь и вода; если же случается, что истекает чёрная сукровица, то неужели Иоанн, очевидец, мог назвать подобную массу кровью и водой? Совершенно невероятно. Никакие придуманные естественные физиологические объяснения этого явления не объясняют этого истечения крови и воды из бока Господня, коих истечение видел сам Иоанн и так записал, что это были – кровь и вода, вместе ли отдельными ручьями истекшие или одна после другой, но, во всяком случае, ясно различимые для глаза именно как кровь и вода, а не сукровица. Сам евангелист говорит об этом явлении не как о естественном, ибо иначе он не присовокупил бы к сему усиленного уверения в истине сего явления и в том, что сам он не ошибается в истине виденного им (ст. 35). Единственно верное объяснение сего явления то, что оно стоит вне и выше естественных физиологических законов и соответствует природе чистейшего тела Богочеловека, которое, как безгрешное, не могло подвергнуться обыкновенному естественному закону телесного органического разложения, а с самой минуты смерти начало входить в то состояние, которое окончилось воскресением его в новом прославленном, одухотворённом виде. Символически же сим истечением крови и воды из тела Господа означался таинственный способ единения с Ним верующих в таинстве крещения и евхаристии (ср. 6:53–56). «Достойно удивления и то, что из мёртвого тела вытекает кровь. Впрочем, иной из недоверчивых скажет, что, вероятно, в теле было ещё сколько-нибудь жизненной силы. Но когда и вода вытекла, то чудо непререкаемо. Неспроста это случилось, но потому, что жизнь в Церкви начинается и продолжается посредством сих двух вещей: водою мы рождаемся, а кровью и телом питаемся» (Феофил., ср. Злат.).
35. Ин. 19:35.
И видевший засвидетельствовал, и истинно свидетельство его; он знает, что говорит истину, дабы вы поверили.
И видевший: т. е. стоявший сам в это время при кресте и своими глазами видевший, следовательно, свидетель достоверный вполне. Это – сам Иоанн (ст. 26), который обыкновенно говорит о себе в своём Евангелии в третьем лице. – Истинно свидетельство его: нет в нём неправды, ибо оно свидетельство непосредственного очевидца события. – Он знает и пр.: Иоанн уверяет сим, что он не только не вводит в обман других, но и сам не обманывается, он в этом убеждён: он знает, что говорит истину. Такое усиление свидетельства и уверения показывает, что Иоанн говорит об этом событии как о необыкновенном, неожиданном, чудесном; иначе уверение это не имело бы цели. Ибо, зачем было бы уверять, если бы это явление было естественное, известное, которое не могло не быть известно Иоанну и которому всякий мог поверить без особого уверения?
36. Ин. 19:36.
Ибо сие произошло, да сбудется Писание: кость Его да не сокрушится.
37. Ин. 19:37.
Также и в другом месте Писание говорит: воззрят на Того, Которого пронзили.
Сие произошло и пр.: сие относится не только к прободению ребра Господа, но и к тому, что у него не были перебиты голени. Оба эти события – перебитие голеней и прободение копием были предуказаны ещё в Ветхом Завете и исполнились теперь на распятом Христе, чем и показывается, между прочим, что он есть истинный Мессия, несмотря на крайнее Его уничижение. Первое место Писания взято из книги Исход (Исх. 12:46). По закону пасхальному у агнца пасхального не должны быть сокрушаемы кости, а всё оставшееся от снедения его должно быть предано огню. Иоанн указывает причину сего, непонятную в отношении к агнцу пасхальному самому по себе, в том, что он прообразовал истинного пасхального Агнца – Христа, у которого не должно быть сокрушено кости в пречистом теле Его. «В прообразе было так наперёд ради истины» (Злат.). Второе пророческое место Писания, исполнившееся теперь на Христе, находится в книге пророка Захарии (Зах. 12:10). В этом месте Иегова в лице Мессии представляется как пронзённый народом Своим, и этот самый народ при взгляде на пронзённого представляется приносящим пред Ним покаяние с плачем и рыданием. В общем это пророчество исполнилось в распятии Господа, частнее же – именно в пронзении копием ребр Его. Конечно, пронзил не народ, а воин римский, но воин был только внешним орудием; народ в лице своих представителей довёл Господа до распятия, частным случаем которого было пронзение ребр. На Господе пророчество это исполнилось в самом распятии и прободении ребр, на иудеях же, которые по пророчеству воззрят на пронзённого, восплачут и возрыдают, оно начало исполняться с самого времени распятия Господа (Лк. 23:48), исполнялось и исполняется постоянно в обращении их к вере в распятого Мессию своего, при чём необходимо покаяние, и исполнится окончательно при всеобщем обращении народа ко Христу, которое предвидел и предрёк св. Ап. Павел (Рим. 11 и далее).
38. Ин. 19:38.
После сего Иосиф из Аримафеи – ученик Иисуса, но тайный из страха от Иудеев, – просил Пилата, чтобы снять тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошёл и снял тело Иисуса.
Мф. 27д. п.; Ин. 12:42, 9:22.
39. Ин. 19:39.
Пришёл также и Никодим, – приходивший прежде к Иисусу ночью, – и принёс состав из смирны и алоя, литр около ста.
Ин. 3:2, 7:50; Мф. 2:11; Песн. 4:14.
40. Ин. 19:40.
Итак, они взяли тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают Иудеи.
41. Ин. 19:41.
На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гроб новый, в котором ещё никто не был положен.
42. Ин. 19:42.
Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко.
Ин. 19:31, 14; Мф. 27п.
И в повествовании о снятии с креста и погребении Господа Иоанн восполняет сказания первых трёх евангелистов несколькими новыми чертами. – По сем Иосиф из Аримафеи и пр.: см. прим. к Мф. 27:57–60; Мк. 15:42–46; Лк. 23:50–53. – Тайный, из страха Иудеев: см. прим. к 9:22; 12:42. – Пришёл также и Никодим: о нём повествует из евангелистов один только Иоанн. – Приходивший ночью: см. 3 и далее. Этим евангелист, может быть, указывает на противоположность его теперешнего поведения в отношении к Господу с прежним: тогда к чудотворцу, начинавшему входить во славу, Учителю Израилеву, он приходил тайком ночью, теперь к Распятому идёт открыто. Видно, в распятом Иисусе он узнал прообразованного медным змием в пустыне Мессию (3:14). «Но почему не пришёл никто из 12 учеников, ни Иоанн, ни Пётр, ни другой кто из знаменитых? Евангелист не скрывает и этого (что не пришли). Что же это значит? – Мне кажется, что Иосиф был из числа людей весьма знаменитых, как это видно и из самого погребения, и что он был известен Пилату. Потому-то он и получил дозволение погрести Иисуса, и он погребает Его уже не как преступника, но – по обычаю иудейскому – великолепно, как человека великого и славного» (Злат., ср. Феофил.). – Состав из смирны, или мирры, и алоя: о составах благовоний или ароматов см. прим. к Мк. 16 и парал. – Литр около ста: литр 12 унц. Такое великое количество благовоний (ср. 12:3) свидетельствует о великом усердии принёсшего к Распятому и о великой почести, какую хотел воздать Ему при погребении. Состав, вероятно, был отчасти в жидком виде, отчасти в порошке; им частью посыпали пелены, частью намащали тело, частью посыпали самый одр, на который полагалось тело в гробе или пещере, частью сжигали в пещере. На всё это принесено было Никодимом благовоний изобильно. – Как обыкновенно погребают Иудеи: см. прим. к Мф. 27:59–60 и парал. – На том месте: близ того места, недалеко. – Был сад, и в саду гроб: по сказанию ев. Матфея, гроб принадлежал самому Иосифу (Мф. 27:60), вероятно, и сад. – Новый и пр.: см. прим. к Лк. 23:52. – Ради пятницы и пр.: в эту пятницу вечером надлежало вкушать агнца пасхального (ср. прим. к ст. 14 и парал.), а в субботу нужно было остаться в покое по закону: следовательно, нужно было спешить погребением, и так как гроб, принадлежащий Иосифу, был близко от места распятия, то в нём и положили Господа.