Толкование на Евангелие от Матфея в неделю по Просвещении (Мф.4:12–17)

Церковь Божия во всякий великий праздник установила и предпразднество, и попразднство, да пред праздником приуготовим себя покаянием и добрыми делами, а по празднике принесем славословие и благодарение Богу, удостоившему нас праведно совершить праздник. Сего-то для древние и благочестивые мужи, которые установляли в каждый день читать в церкви Евангелия, на то паче обращали свое внимание, чтобы читаемые Евангельские слова не токмо в самый праздник, но и в предпразднество и в попразднственный день были приличны и сообразны существенности праздника. Видеть сие можно в чтенном Евангелии пред Просвещением, и в неделю по Просвещении, которая есть нынешний день. В неделю пред Просвещением были читаемы Евангельские слова, упоминающие о жизни и пребывании Иоанна Крестителя; ныне же чтенное повествует, яко Иоанн Креститель был предан на смерть, Иисус же Христос отшел от Иудеи и, пришед в Галилею, проповедывал крещение покаяния. И хотя нынешняя история содержит краткие слова, но много в них смысла заключается. Краткое есть повествование, но великая от него польза: поскольку содержит такое учение, которое преводит с благоговением слушающего от сих нижайших, земных стран в небесную блаженную высоту.

Мф.4:12. «Во время оно, слышав Иисус, яко Иоанн предан бысть, отъиде в Галилею.»

Предтеча Иоанн обличал четвероначальника Ирода в том, что он поял себе в жену Иродиаду, жену брата своего Филиппа, и за другие многие творимые им беззакония: «не достоит тебе», говорил ему Иоанн, «имети жену брата твоего» (Мк.6:18). Ирод убо, будучи раздраженным, к другим своим беззакониям присоединил и сие, то есть заключил Иоанна в темницу: «Ирод же четвертовластник», пишет Евангелист, «обличаем от него», то есть Иоанна, «о Иродиаде жене брата своего, приложи и сие над всеми, и затвори Иоанна в темнице» (Лк.3:19–20). После же сего, бывшу празднеству рождества Иродова, «усекну его» (Мф.14:10). Богочеловек убо Иисус, когда услышал, яко Ирод посадил Иоанна в темницу, вышел из Иудеи и пришел в Галилею, где тогда жили и Иудеи и язычники. Заметить же надобно из сего, во-первых, то, что тот подражателем бывает Ирода, который ненавидит и гонит человека, побуждаемого Божественною ревностию и без всякого коварства увещевающего и обличающего его беззакония с тем намерением, чтоб отвратить его от похотей. Во-вторых же, яко Иисус Христос вышел из Иудеи, не бедствия и гонения опасаясь: ибо кого может бояться Тот, егоже трепещут и трясутся небесная, и земная, и преисподняя? Но вышел Он, будучи всемогущим Богом, не ради страха, да не како злобствующие Иудеи предадут Его в руки Ирода, Ирод же заключит Его в темницу, якоже Иоанна; ибо Сам Он восхотел, и Сам, предавшись в руки их пострадал, был пропят и погребен; но для того, да и самыми делами покажет то, чему учил словом: «егда же гонят вы», говорил, «в граде сем, бегайте в другий» (Мф.10:23). Вышел, да научимся, яко потребно давать место гневу, уклоняясь оттуда, где предлежит душевная, либо жизненная опасность.

Мф.4:13. «И оставль Назарет, пришед вселися в Капернаум, в поморие, в пределех Завулоних и Наффалимлих.»

Иисус Христос был воспитан в Назарете, и там чрез долгое пребывал время (Лк.4:16). От чего многие думали, яко Назарет есть отечество Его, и называли Его Назореем: «от Назарета», говорил Нафанаил, «может ли что добро быти?» (Ин.1:46) Также и Ангел, явясь мироносицам, назвал Его Назарянином, сообразуясь других мнению: «Иисуса», говорил, «ищете Назарянина, распятаго: воста, несть зде» (Мф.28:5–6). Когда же Иисус услышал, яко Иоанн посажден в темницу: оставил Назарет, и пришед, вселился в Капернаум, в Галилейский приморский город, лежащий на пределах земли колена Завулоня и Наффалимля. Описал же Евангелист подробно начало, местоположение и Капернаумские пределы для того, да покажет исполнившимися бывшие о сем пророческие слова Пророка Исаии. Но если Иисус Христос вышел из Назарета и пришел в Капернаум, да покажет нам пример осторожности в бедствиях, как сказано: каким же образом согласовать можно следующие слова Евангелиста, утверждающего, яко Христос для того отшел, да исполнит Исаиино пророчество?

Мф.4:14–16. «Да сбудется реченное Исаием Пророком, глаголющим: земля Завулоня, и земля Неффалимля, путь моря, обонъпол Иордана, Галилеа язык. Людие седящии во тьме видеша свет велий, и седящим в стране и сени смертней свет возсия им.»

Слово сие ««да»» здесь так, как и в других местах Божественного Писания, не значит причину и конец, но вещественное событие и исполнение. Есть же смысл таковый: вселився Иисус в Капернауме, исполнил Исаиино пророчество, который пророчески предсказал, яко Завулоня и земля Неффалимля, лежащая на пути моря, то есть, приморская земля сих двух колен, обоньпол Иордана Галилея, в которой жительствовали и язычники, – в сей земле воссиял свет. Виждь же, како отлучает Иудеев от язычников, хотя в единой Галилее они жительствовали. Земля Завулоня, сказал, и земля Наффалимля, Галилея «язык», то есть Галилея, в которой обитали язычники. Петом о Иудейском народе говорит, яко был во тьме: ибо не знал Иисуса Христа, хотя Пророки о сем предсказали и предвозвестили. А когда Он пришел в землю Завулоню и Неффалимлю, то они, будучи предуготованными пророческим учением, узрели и узнали, яко Он есть великий Свет, свет безначальный и творческий, просвещающий всякого человека, грядущего в мир, то есть истинный Бог. Тогда избранные в Апостольство, находившиеся в Галилеи и тамо ловившие в море рыбы, Петр, Андрей, Иаков и Иоанн уверовали в Него: «людие седящии во тьме, видеша свет велий» (Ис.42:7). О язычниках же пишет, яко седяху в стране, то есть в самом нечестии, нимало не видя истинного Бога, «и сени смертней», то есть в грехе, который называется сению смерти, поскольку умерщвляет душу, а не разрушает сию, якоже смерть разрушает тело. «И сим», говорит, «возсия» свет, – то есть Сей Христос нечаянно и без всякого ожидания явился им и их просветил; ибо язычники не веровали, ни ожидали Спасителя мира и Искупителя: «и седящим в стране и сени смертней, свет возсия им». Пришедшу убо Иисусу Христу в Галилею, стала быть возвещаема проповедь покаяния.

Мф.4:17. «Оттоле начат Иисус проповедати и глаголати: покайтеся, приближися бо Царствие небесное.»

«Оттоле», говорит; но отколе? Когда Иоанн посажден был в темницу. Но почему ж отселе? Ибо тогда нужно было, чтобы прежде проповедал и свидетельствовал о Христе Пророк, Предтеча и Креститель Его Иоанн. Ибо если и при таковых свидетельствах Иоанна о Христе Фарисеи, ослепленные завистию, обличали Христа, говоря: «Ты о Себе» Самом «свидетельствуеши, свидетельство Твое несть истинно» (Ин.8:13); чего же бы не сказали, если бы Иоанн между многими другими свидетельствами, не обинуясь, не засвидетельствовал тако: «се Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин.1:29), – чем возвестил Сыном Божиим и Спасителем человеческого рода. Не благовестил убо Иисус Христос о покаянии, благовествовавшему Иоанну, да он, во первых, исполнив свою Пророческую и предшественническую обязанность, расположит человеческие сердца к приятию Евангельской проповеди. Когда же Иоанн, будучи посажден в темницу и осужден на смерть, исполнил свое дело, и совершенно окончилось законное пророчество и законная проповедь, поскольку все Пророки и закон до Иоанна благовестили: тогда начал Иисус проповедати и глаголати: людие, покайтесь, обратитесь от греха и неверия и востаните из бездны беззаконий ваших. Для чего же говорил: «приближибося Царствие небесное»? (Мф.3:2) Ибо прежде вочеловечения Его и Евангельской проповеди далеко отстояло от людей небесное Царствие, и никто не мог наследовать, хотя бы был праведным и святым. Чего ради сущие в законе святые желали узреть то, что видели и слышали Апостолы, да сподобятся Царствия Его; «мнози Пророцы и праведницы», говорил Господь, «вожделеша видети, яже видите, и не видеша: и слышати, яже слышите, и не слышаша» (Мф.13:17). Видели сие токмо в видениях и образованиях, якоже Патриарх, когда, принося Богу Исаака на всесожжение, узрел овна, увязшего рогами и держимого «в саде Савек» (Быт.22:13), что было образованием Иисуса Христа, висевшего на Кресте. И когда он же видел, яко сын его остался невредим, принесен же был на жертву овен, равно как и Божество Иисуса пребыло бесстрастно во время страдания и Креста, принесено же было на жертву всечестное Его тело: «Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день Мой: и виде, и возрадовася» (Ин.8:56). Когда же единородный Сын Божий, вочеловечився, явился миру и проповедал спасение человекам, – приближися тогда к ним Царствие небесное. Ибо все в Него уверовавшие и крестившиеся и сохранившие святые Его заповеди, учинились причастниками Его Царствия и наследниками: «иже веру имет», сказал Сам Искупитель мира, «и крестится, спасен будет: а иже не имет веры осужден будет» (Мк.16:16).

Богочеловек Иисус не токмо выходил из Иудеи в Галилею, когда Иоанн посажден был в темницу; но и из Вифлеема отлучался в Египет, когда Ирод искал Его погубить (Мф.2:14). Рассуждая же о сих двух нарочных Христа отшествиях, созерцаю и словесное Его нам заповедание, удаляться при случае гонений и бед (Мф.10:23). Хотя же и вижу, яко Иисус о сем и заповедал, и Сам сотворил для нашего научения и примера; однако, вникая и в причину, ради которой должны мы бегать гонителей по возможности, вижу, яко таковая причина основана есть на основании закона, то есть, на заповеди любви, на которой «весь закон и Пророцы висят» (Мф.22:40). Когда я могу уклониться от того человека, который старается повредить либо тело, либо душу мою, но не уклоняюсь и пребываю в одном и том же месте: тогда бываю соблазном для такового человека. И хотя я получаю себе пользу от его вреда за мое мужество и терпение, однако тот вредит самому себе и бывает достоин осуждения. Посему когда не удаляюсь от предлежащего гонения, имея случай, не люблю ближнего моего, якоже самого себя; но либо люблю себя более того, либо нерадею о спасении его, противясь Апостольской заповеди, повелевающей, да «никтоже своего си ищет, но еже ближняго кийждо» (1Кор.10:24): также и Господню сему законоположению: «возлюбиши искренняго твоего, яко сам себе» (Мф.19:19). Явствует убо, что избежание бед и гонений основывается на любви; коснительность же в бедах и гонениях есть нарушениях есть нарушение любви, поскольку бывает случаем к соблазну для ближнего.

Но если я, скажешь, не бываю причиною соблазна, и достигаю моей цели и конца, хотя другие соблазняются, – нимало тогда не погрешаю. Соблазнялись неверные, когда Богоносные Апостолы проповедывали Евангелие. Что ж тогда Апостолам подобало делать? Ужели скрываться и удаляться в пустыню? Никак. Апостолам ни молчать, ни скрываться и удаляться долженствовало, во-первых потому, что они были проповедниками веры; все же проповедники Евангелия имеют особенное для сего Божие повеление: «шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари» (Мк.16:15): также касательно соблазняющихся и несоблазняющихся, «иже веру имет и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет» (Мк.16:16). Во-вторых же потому, что Евангельская проповедь ниже соблазняла, ниже может соблазнять всех. Бесчисленные тысячи людей сию с радостию и веселием приняли, и уверовали, и крестились и спаслись. Посему великая бы была обида, если бы ради нечестия соблазняющихся не было проповеди, а следственно, благорасположенные лишились бы спасения. Соблазнившиеся не были достойны ни веры, ни спасения. Послушай, как поступил Апостол Павел с соблазнившимися ради сего. Он хотя истинно знал, что проповедь Креста соблазняла Иудеев, однако не преставал возвещать Христа распятого: «мы же проповедуем Христа распята, Иудеем убо соблазн, Еллином же безумие» (1Кор.1:23). Послушай, что говорил Ангел Божий к Боговидцу ученику: «обидяй да обидит еще, и скверный да осквернится еще: и праведный правду да творит еще, и святый да святится еще» (Апок.22:11). Послушай же о сем и слов Господа Иисуса Христа, когда ученики Его говорили Ему, что Фарисеи, слыша Его учение, соблазнялись: тогда отвещав к ним, сказал: «оставите их: вожди суть слепи слепцем» (Мф.15:14). Пусть соблазняются Иудеи в том, что ты проповедуешь распятого Христа; оставь их, нет тебе нужды в их соблазне: «вожди суть слепи слепцем». Пусть соблазняется злой человек, видя тебя хранящего Божеские заповеди: оставь его, ничего тебе не будет за его соблазн. Да обидит еще обидяй тебе, да осквернится еще осквернивый сердце свое, чая нечестием своим осквернить душу твою: оставь его; ибо праведный, видя добрый твой пример, праведнее будет, и святой святее. Пусть, соблазняются еретики и неверные, слыша тебя возвещающего истину веры, также лицемеры и лжецы, видя тебя хранящего закон Божий; оставь их, ничего тебе не будет за таковый соблазн: «вожди суть слепи слепцем».

Но суть, скажешь, и другие причины, по которым мне не для чего остерегаться от соблазнов. Если я, – скажешь, – живу по закону и добропорядочно: чем могу быть виновен тому, что другой, будучи несмыслен, соблазняется? Если не согрешаю, не бесчинствую, – пусть соблазняется другой, как хочет. О, погрешаешь в сем! Таковая мысль твоя не есть от учения Апостольского. Внемли: во времена Апостольские некоторые без всякого совестного обличения кушали идоложертвенная, то есть часть мяс и тех животных, которые были закалаемы и приносимы на жертву идолам; иные же, чувствуя в совести обличение, отвращались от идоложертвенных, почитая вкушавших сия тяжко согрешавшими, яко сообщников идольской жертвы. Апостол Павел, пиша о сем к Коринфянам, во-первых уверяет, что ястие идоложертвенного само по себе ничего не значит, так как и самый идол, которому жертвуют сим, не имеет ни вещественного бытия, якоже прочие мирские вещи, ни крепости, ни силы, но есть древо, или камень, или злато, или злато, или сребро, имущее название идола. «О ядении же», пишет, «идоложертвенных вемы, яко идол ничтоже есть в мире, и яко никтоже Бог ин, токмо един» (1Кор.8:4). Во-вторых, показывает, яко не все имеют равное разумение; почему некоторые, думая, что идол истинно существует, вкушая идоложертвеная, оскверняют немощную и непросвещенную свою совесть: «но не во всех разум: нецыи же совестию идольскою даже доселе якоже идоложертвенное ядят, и совесть их немощна сущи сквернится» (1Кор.8:7). В-третьих, научает, что хотя будешь вкушать идоложертвенная, хотя не будешь, ни уменьшаешь, ни приумножаешь твою добродетель и почтение к Богу: «брашно же нас не поставляет пред Богом: ниже бо аще ямы, избыточествуем, ниже аще не ямы лишаемся» (1Кор.8:8). О чем предписав, не обинуясь упомянул и о сем: обаче блюдите, да не таковая власть и свобода будет соблазном для неимущих подобного вам разумения и для немощных по совести: «блюдите же, да не како власть ваша сия преткновение будет немощным» (1Кор.8:9). Ибо, продолжает, если кто узрит тебе, имущего разум, возлежащего в идольском требище и вкушающего идоложертвенная, утвердится и решится и он ходить в капище и таяжде вкушать, хотя бы, по немощи своей совести, почитал сие за грех: «аще бо кто видит тя, имуща разум, в требищи возлежаща, не совесть ли его немощна сущи, созиждется идоложертвенная ясти?» (1Кор.8:10) Напоследок обнаруживает, коль за великий грех почитается таковый соблазн, говоря: «и погибнет немощный брат в твоем разуме, егоже ради Христос умре» (1Кор.8:11); «такожде согрешающе в братию, и биюще их совесть, немощну сущу, во Христа согрешаете» (1Кор.8:12). Сего для говорит: если я, вкусив идоложертвенное мясо, соблазню сим моего брата, не только идоложертвенного, но и простого мяса не вкушу во вся дни живота моего: «темже аще брашно соблазняет брата моего, не имам ясти мяса во веки, да не соблазню брата моего» (1Кор.8:13). Потом еще яснее о сем рассуждает: если, говорит, неверный человек пригласит вас к своему столу, и вы восхощете прийти к нему: ядите все предлагаемое вам, не вопрошая, идоложертвенное ли сие есть, или не идоложертвенное, да не покажете себе обличающимися совестию, почитая идолов имущими бытие и силу, старайтесь же показать свою совесть спокойною: «аще ли кто от неверных призывает вы, и хощете ити, все предлагаемое вам ядите, ничтоже сумнящеся, за совесть» (1Кор.10:27). Если же из тамо сущих речет кто вам, яко сие брашно есть идоложертвенное, не ядите тогда того: «аще ли же кто вам речет: сие идоложертвенно есть: не ядите за онаго поведавшаго и совесть» (1Кор.10:28). Для чего же так? Ужели потому я не согрешаю, вкушая брашно, что другой молчит, согрешу же потому, что другой назовет сие идоложертвенным? Не для сего, но да не соблазнится возвестивший мне сия: «не ядите», сказал, «за онаго поведавшаго и совесть». Какую же совесть? или за собственную? Нет. Самого в сем совесть нимало не изобличает. Не ради моей совести, свидетельствует Апостол, но ради другого; то есть ради совести того, который почетши меня, ядущего идоложертвенное, согрешившим, сказал мне, яко сие есть идоложертвенное: «совесть же, глаголю, не свою, но другаго» (1Кор.10:29).

Из сего Апостольского учения всякому должно быть явственно, яко нам нужно вникать в каждую вещь не токмо по ее околичностям и по суждению совести нашей, но и по всем обстоятельствам, и по совести наших собратий, имущих немощную совесть. Если дело твое не есть грех и обличение и по Божественным законам, и по суждению своей совести, и по совести ближнего: без сомнения, таковое твое дело есть безгрешное. Если же твой поступок не может не быть грехом и бесчинием в рассуждении законов и твоей совести, но служит соблазном твоему ближнему: тако поступая, согрешаешь, ибо соблазняешь твоего ближнего: «согрешающе в братию, и биюще их совесть немощну сущу, во Христа согрешаете» (1Кор.8:12).

Подтвердил же сие и всех Владыка Богочеловек Иисус. Он, поскольку был Сын Божий и Царь царствующих и Владыка всея твари, если бы не дал златицы, то есть должной годичной царской подати, не учинил бы ни греха, ни бесчиния. Но поскольку собиравшие пенязи, не ведуще Его быти Сыном Божиим, соблазнились бы, если бы Он им не дал должной златицы; того для, хотя и не должно было, и Он не имел, однако, да не соблазнит их, отдал им чудесным образом: «но да не соблазним их», сказал Петру, «шед на море, верзи удицу, и юже прежде имеши рыбу, возми: и отверз уста ей, обрящеши статир, той взем, даждь им за Мя и за ся» (Мф.17:27).

Если убо соблазн есть толико великий грех, хотя бывает не беззаконным и бесчинным образом, но в рассуждении единого соблазняющегося: коль величайший должен быть тот грех, когда мы нашим беззаконием и бесчинием соблазняем братию нашу! Кольми паче согрешают те, кои без всякого сомнения либо в блудодейные и питейные домы входят и исходят, либо жительствуют с беззаконною женою, либо обижают сира и вдову, либо притесняют немогущего, либо гонят оставленного, либо нерадят о добром воспитании своих чад, либо презирают установленные посты, бесстыдно пресыщая мясом свою утробу и набирая столы без всякого различия разнообразными яствами, и без всякого страха склоняя к исполнению сего соблазнительного поступка и других, нимало не рассуждая, сколь за великий грех почитается соблазн. Апостол Божий взывает: «не имам ясти мяса во веки, да не соблазню брата моего» (1Кор.8:13); они же ниже в некоторые дни воздерживаются от мяса, да избежат греховного соблазна. Без сомнения, всякое законное преступление есть грех: однако тайный грех вреден бывает токмо для творящего его, явный же грех уязвляет всех видящих или слышащих о сем. Посему грех, бываемый тайно, есть един грех, явно же бываемый – сторичный, тысячный, тьмочисленный: умножается, говорю, по числу видевших, или слышавших о сем, и им заразившихся.

Но почему же явный грех, то есть грех соблазна, столь удобно уязвляет человеков? Ибо худой пример, а паче начальников и председателей, называемых разумными и добродетельными, преимущественно же церковнослужителей, всячески затмевает греховное бесчиние, помрачает гнусность и отверзает бесчестие. Худой пример, наипаче ученых людей, отъемлет завесу, препятствующую нам в гнусных деяниях, возрождает бесстыдство, источник нечистоты; отражает действие страха Божия, воздерживающего нас от злых дел, и производит бесстрашие и дерзость, матерь всех беззаконий, укрощает также и угрызение совести, сущей греховным обузданием. Когда я знаю, что никто не делает такого греха, каковой я хочу учинить, – сомневаюсь, отвращаюсь, страшусь такового дела; но когда вижу, яко и другие, лучшие, без всякого сомнения творят сей: могу ли сомневаться, или отвращаться, или страшиться? Чего для и самая моя совесть престает тогда меня обличать. Одним словом, худой пример отъемлет греховные препятствия и поражает в нас то, что погружает и потопляет в греховной пропасти. Вот, теперь из сего видеть можно, почему явному греху удобнее подвергаются другие. Поскольку убо соблазнительный грех удобно переходит к другим; того ради соблазн за великий грех от Бога почитается, хотя бы соблазнительный грех не столько был велик. Я умалчиваю о других примерах Божественного Писания, подтверждающих сию истину, но упомяну только о едином, довольно о сем каждого убеждающем.

Моисей и Аарон были два Богоизбранные человека, украшенные многими и великими добродетелями, возлюбленные Богом, отличенные многими и великими Божественными преимуществами. Притом о Моисее и сам Бог засвидетельствовал, говоря: «аще будет в вас Пророк Господень, в видении ему познаюся, и во сне возглаголю ему. Не тако, якоже раб Мой Моисей, во всем дому Моем верен есть: усты ко устом возглаголю ему яве, и не гаданием, и славу Господню виде» (Чис.12:6–8). Также и Аарона избрал от всех сынов Израильских и помазал его, и освятил и возвел на степень первосвященства, и соделал его посредственником и старейшиною в рассуждении отпущения людских прегрешений (Исх. 28:38, 41). Избрал Бог сих, да приведут народ Его в землю обетования, и да вшед с ним в ту землю, насладятся благими тоя. Но и при таковой добродетели их и при таковых Божественных преимуществах прогневался на них Бог, и лишил их наслаждения той вожделенной земли. Они, будучи добродетельнейшими вождями и добрейшими правителями, денно и нощно чрез сорок лет управляли народом, стояли за него на сражениях, великодушно сносили дерзости его, поношения и отвержения; и при сем не достигают обетованной земли, но умирают на пути прежде вшествия их в ту землю. Какая же сему причина? Для чего Бог прогневался на сих святейших, избраннейших и возлюбленнейших Ему мужей? Почто огорчил сердце их таковым наказанием? Внемлите.

Народ, когда возжаждал в безводной земле пустыни Син, и воспомянув о Египте, поносил Моисея, изведшего их оттуда: Моисей тогда купно с Аароном приходили к скинию свидетельства, прося Божией помощи; но Бог повелел им, собрав народ, и рекши тамо к сущему камню, извести от него воду. Они немедленно по повелению Божию собрали народ к камню, и Моисей, воззрев на него, сказал: «послушайте мене непокоривии», думаете ли вы, что мы изведем воду из камене сего? «Еда из камене сего изведем вам воду?» (Чис.20:10) Вот какой был грех Моисея и Аарона! Не означало сие их неверности, ибо они поверили Божию слову, и Моисей, немедленно произнесши таковые слова, «удари в камень жезлом дважды: и изыде вода многа, и напися сонм весь и скоты их» (Чис.20:11). Таковый грех не означал преслушания; ибо они послушались немедленно, и исполнили данное им Божие приказание. Таковый грех ниже являл жестокосердие их; ибо они, видя жаждущий народ, соболезновали о нем, хотя и поносили, и требовали от Бога помощи. Таковый грех ниже от гордости происходил; ибо они со всяким благоговением собрали народ и поставили его пред камнем. Были же сказаны таковые слова либо от гнева, ради народного неверствия, либо вместо отмщения за их поношение, или просто, вместо того, чтобы так сказать: еда из камене сего изведет вам Бог воду? «Еда из камене сего изведем вам воду?» Суди теперь, о каком хощешь из сих трех грехов; кажется, что наказание несообразно преступлению. Ради сих ли малых слов, почти ничего не значащих, воспоследовало таковое наказание сим святым мужам? По справедливости так: ибо они по своей добродетели и первенству были примером для всего народа. По справедливости так; ибо сии слова сказаны были пред всем народом: «и рече Господь к Моисею и Аарону: понеже не веровасте освятити Мя пред сынми Израильскими» (Чис.20:12). Слышишь ли? «Пред сынми», говорит, «Израильскими»; понеже вы, сущие примером для всего народа, не яко верные Мои рабы показали Меня Святым, но дерзнули сказать пред всеми сынами «Израильскими» таковые соблазнительные слова, могущие привести их в отчаяние; того для недостойны вы внити с ними в обетованную им и вам землю: «и рече Господь к Моисею и Аарону: понеже не веровасте освятити Мя пред сынми Израильскими, сего ради не введете вы сонма сего в землю, юже дах» вам.

Се пример, довольно показывающий, сколько соблазн увеличивает грех! Кольми же паче сказанное Богочеловеком Иисусом для творящих соблазны: «горе», сказал, «человеку тому, имже соблазн приходит»! (Мф.18:7) Горе убо тому священнослужителю, которого Бог поставил на свещнице, да светом своих добродетельных деяний просвещает сущих под его паствою: но он мраком своих лукавых дел соблазняет всех вверенных ему собратий! Горе тому правителю, которого Бог посадил на престоле мирского правительства, да властительским, отеческим своим правлением и добродетельным и славным своим примером поставит на степени счастия народ свой, и направит его к исполнению Господней воли, но он, будучи жертвою страстей своих, творит их несчастливыми и соблазняет сердца их! Горе тем родителям, которым Бог поручил попечение о добром воспитании своих чад, но они, вместо образования своих чад добрым примером своих Боголюбезных дел, соблазняя их худым своим поведением, погружают в бездну погибели! Горе тому, кто каким-либо грехом соблазняет других: «горе человеку тому, имже соблазн приходит»! Ибо сколько ни погибнет зараженных худым его примером, за всех тех потребует Бог причины в страшный день суда: «и крове его от руки твоея взыщу», рече Господь (Иез.3:18).

И не мните, яко соблазн тогда токмо приумножает грех, когда соблазняет многих, либо великих и смысленных людей. Ибо если соблазним хотя единого токмо из самых меньших и несовершеннейших людей, и таковый грех столь велик бывает, что мы бываем повинными смерти: «а иже аще соблазнит единаго малых сих верующих в Мя, уне есть ему, да обесится жернов осельский на выи его, и потонет в пучине морстей» (Мф.18:6). Для чего же возлагать на выю соблазнившего жерновый камень? Да без всякой медлительности, будучи погруженным в морской глубине, совершенно будет неизвестным и совсем истребится соблазн. Для чего же нужно для соблазнотворца потопление? Ибо если он погрузится в море, не погрузит других в осуждение. Вот, сими-то двумя вещами, то есть осельским жерновом и потоплением, представил Богочеловек важность и великость соблазнительного греха.

Но ужели один токмо соблазнотворец осуждается, а соблазнившийся и, будучи зараженным от соблазна, падающий в беззаконие бывает чужд и свободен всякой казни? Никак! не только соблазнотворец осудится, если не покается и не исправится, но и самые им соблазненные бывают повинны геенне, если не удалятся от соблазнивших их, по заповеди Господни.

Если друзья твои, говорит Господь, нужные для тебя яко рука или нога твоя, или сродник твой, тобою любимый и хранимый яко зеница ока, либо своим неверием совращают мысль твою от веры, либо непотребною своею жизнию соблазняют хотение твое в творении Божественных законов, – престань с ними обращаться, бежи и отлучись от них: «аще ли рука твоя, или нога твоя, соблажняет тя, отсецы ю, и верзи от себе: и аще око твое соблажняет тя, изми е, и верзи от себе» (Мф.18:8–9). Полезнее есть быть в сей временной жизни без дружеского утешения, без помощи сродников, да тако наследовать вечную жизнь, нежели, имея сих помощь в сей временной жизни, быть вверженным в вечный огнь и в геенну огненную: «добрейше ти есть внити в живот хрому или бедну, неже две руце и две нозе имущу ввержену быти во огнь вечный. Добрейше ти есть со единем оком в живот внити, неже две оце имущу ввержену быти в геенну огненную» (Мф.18:9). Вот, слышите ли? для соблазнотворцев сказал Бог: «горе», и определил потопление, что означает жесточайшую казнь и погибель; а для неудаляющихся от соблазнотворцев – огнь вечный, геенну огненную.

Горе убо нам! «Не возможно есть», сказал Господь, «не приити соблазном» (Лк.17:1). Но кто бы воистину был из человек таковым, который бы никогда никого, ниже самого малейшего, не соблазнил? Или кто бы был такой, который бы презрел дражайшего своего друга, либо удалился и отрекся бы от любезного ему сродника, хотя бы имел его соблазном для себя? Сей-то есть, как явствует, меч, о котором сказал Господь: «не мните, яко приидох воврещи мир на землю: не приидох воврещи мир, но мечь. Приидох бо разлучити человека на отца своего, и дщерь на матерь свою, и невесту на свекровь свою, и врази человеку домашнии его» (Мф.10:34–36). Горе нам! и кто может спастись? Но почто так отчаиваемся? Что не отчаиваемся, слыша о Божественном хотении, да любим Его паче друзей и сродников, и собственной нашей жизни, и о том, что кто тако не любит Бога, не может быть достоин Царствия? «Иже любит отца, или матерь паче Мене, несть Мене достоин: и иже любит сына, или дщерь паче Мене, несть Мене достоин: и иже не приимет креста своего, и в след Мене грядет, несть Мене достоин» (Мф.10:37–38). Сия заповедь и удаление от соблазнотворных друзей и сродников одно и то же суть. Ибо если любишь Бога паче друзей и сродников и самого себя, презираешь тех и самого себя, то есть, свои страсти, когда соблазном своим отлучают тебя от Бога. Что же исполнение сея заповеди не есть дело невозможное, самый разум убеждает. Ибо, если бы было невозможно, не требовал бы сего премудрый и праведнейший Бог: паче же возможным сие для всех людей показали всеславные мученики. Ибо из числа их многие чада оставили неверных своих родителей, и многие родители презрели своих неверных чад; матерь презрела неверную свою дщерь, а дщерь неверную свою матерь; брат оставил неверную сестру, а невеста отлучилась от своего обручника: презрели всех, да не како, соблазнившись, погрязнут в тине неверия.

Почему же воздержание от соблазна толико трудным кажется? Если ты хранишь нелицемерную веру и неуклонно Божеские заповеди, другие же сим соблазняются, нимало не думай о таковом соблазне: оставь их, «вожди суть слепи слепцем» (Мф.15:14). И если примечаешь, что дела твои соблазняют твоего брата, и ты, сия оставив, не нарушишь ни веры, ни закона: оставь сии твои дела, да не соблазнишь твоего брата: «аще брашно соблажняет брата моего, не имам ясти мяса во веки, да не соблазню брата моего» (1Кор.8:13). Если же видишь соблазны и усматриваешь опасность греховной смерти: удались только, изыди и отлучись от творящего соблазн. Знать только надобно и вникать, какие соблазны суть истинные, да не почетши того соблазном, что не есть соблазн, соблазнившись безумно, соблазнишь и других. «Молю же вы братие», говорит божественный Апостол, «блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме учения, емуже вы научистеся, и уклонитеся от них» (Рим.16:17). Потребно соблазняющемуся внимание и истинное суждение, да не соблазнит, и другой, будучи соблазнен, других соблазнит. «Не даждь» убо «сна твоима очима, ниже да воздремлеши твоима веждома: да спасешися аки серна от тенет, и яко птица от сети» (Притч.6:4–5). Аминь.

Созывают нас ныне святые Архиереи, числом шестьсот тридцать, да благоговейно совершим празднество бывшего их во граде Халкидоне святого и славного собора, который есть четвертый святой Вселенский собор. Внемлите же, с каким они намерением и для какого конца собраны были тамо. По четырехсот четыредесяти летех от Рождества Христова явился еретик архимандрит, по имени Евтихий, по разуму же и произволению Дистихий, злосчастный: он, будучи злочестивым и погибельнейшим сыном, возмущал Христову Церковь. Он, прежде бывши на Ефесском святом Вселенском соборе, отражал ересь безумнословствовавшего Нестория, который разделял два во Христе существа, и утверждая, якобы другой был рожденный от Отца Сын и Слово, а другой – рожденный от Матери Христос, Христородицею, а не Богородицею называл Матерь Божию, Всесвятую Богородицу Марию. Но после, как явствует, желая отвратить еретическое Несториево мудрование, сам погряз в другом заблуждении, равном или худшем Несторианской ереси. Ибо, сливая два во Христе существа и два Его действия, полагал токмо, ослепленный и несмысленный, едино слиянное и смешенное существо и едино действие, происходящее от такового слияния существа. Подлинно ослеплен был и безумен, что ниже познал, ниже вникнул в Священное Евангелие, проповедующее Иисуса Христа алчущим, жаждущим, утружденным, спавшим, – каковые действия являли Его, яко человека, человеческое существо: равно же, возвещающее исцелявшим Его единым словом страждущих, прогонявшим бесов, предсказывавшим будущее, ведущим сокровенная сердечная помышления, воскрешавшим мертвых, каковые Его действия изъявляли Божественное существо. Сего во первых Патриарх Флавиан, на бывшем соборе против его, яко еретика осудив, лишил и священства, и монастырского правления. Поскольку же он ниже исправился, ниже успокоился, но с помощию Диоскора Александрийского и Хрисанфа, некоего царского министра, собрав во Ефесе неправедный собор, самого себя лживо показал невинным, а Патриарха Флавиана неправедным: того для благочестивейший самодержец Маркиан повелел быть сему Вселенскому святому собору в Халкидоне. Сей убо, тщательне разобрав мудрования Евтихия, и усмотрев в коварном исповедании его веры, яко он раздирал третьего члена Символа, сочиненного на Никейском соборе, следующие слова: сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы; предал анафеме как его, так и Диоскора, и Севира, и Онория, и Пирра, и Иакова, и всех его единомысленников. Сих убо Богоносных отцев, бывших в Халкидоне, память все православные Христиане ныне празднующе, яко светильников мира, яко столпов Церкви, яко учителей истинной веры и яко благодетелей и защитников душ наших благоговейно почитаем и ублажаем. И того для было читано нынешнее Евангелие, содержащее добродетель истинных пастырей и учителей, каковые Халкидонские отцы боголюбезными своими делами изъявили. Но пoелику сие Евангелие все уже было истолковано на празднество Святых отец седьмого собора, посему ныне рассмотрим только сии Евангельские словеса: «иже аще сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии небеснем» (Мф.5:19).

Добродетельное дело есть плод свободного нашего произволения; поучение же не токмо свободное есть дело, но и сопряженное с наукою. Положим, что неученый человек захотел бы учить: но как он может учить, не имея дара просвещения? Видим мы, яко Господь соединил творение и учение, и показал, что тот есть велий в небесном Царствии, который обоя из сих сотворит; видим также и то, что Бог не всем, но токмо некоторым даровал талант премудрости: почему же убо великие награды определяет тому, который не токмо творит добродетель, но и научает оной? Если так скажем, что Бог не всякому хощет быть великим в Своем царствии, но тем только, коих отличил сокровищем премудрости: сие не сходно есть как с Его правосудием, поскольку все мы равные Его есмы творения, так и с беспредельною Его благостию, поскольку Он всех равно любит. Сие мнение кажется быть великим, однако суть довольные решения к убеждению каждого верного человека.

Бог разделил таланты, то есть Божественные Свои дарования, сообразно каждого силам. И как мы не полагаем две меры в тот сосуд, который едину токмо вмещает: так и Бог никогда не дает двух талантов тому человеку, который в силах бывает иметь един токмо. Какая же сему причина? Ибо как ломкий сосуд, если сверх меры принужденно полагается в него вещества, сокрушается; так вредно будет для слабого человека, если Бог даст ему талант, превышающий его силы: «и овому убо», пишется, «даде пять талант, овому же два, овому же един, комуждо противу силы его» (Мф.25:15). И поскольку есть праведен, то и требует приумножения тех только талантов, каковые Он тебе дал, а ты получил; и если каждый приумножает полученное им, Он, будучи всеблагим, воздаст равно и много, и мало приявшим и приумножившим: «добре, рабе благий и верный! о мале был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость Господа твоего»! (Мф.25:21) Равно похвалил, и равно вознаградил Бог как пять талантов приумножившего, так и два. Посему не сомневайся, ниже оскорбляйся, думая, яко меньшую приимешь мзду пред получившим и приумножившим многая. Не вознеради токмо о полученном тобою: Бог же, ведый и яже предал тебе, и количество горячности твоего сердца, воздаст тебе, яко и многая приумножившему.

Не мни, якобы Бог судил по количеству благих твоих дел, яко имеяй в оных нужду. Всесовершеннейший Творец и Владыка твари не имеет нужды в твоих добродетелях. «Рех Господеви: Господь мой еси Ты, яко благих моих не требуеши», сказал Пророк-царь (Пс.15:2). Не мысли, якобы царствие, уготованное Богом для творящих волю Его, имело хотя малейшее некоторое равенство с трудами добрых наших дел, ибо оно есть вечное и бесконечное, труды же наши, каковые бы они ни были, суть временные и конец имущие. Посему-то Богодухновенный Павел в Послании к Римлянам написал тако: «непщую бо, яко недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас» (Рим.8:18). Требует благих наших дел, и без них никого не спасает, как подтвердил Сам, говоря: «и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая, в воскрешение суда» (Ин.5:29); также и Его Апостол засвидетельствовал, возвестив сие: «Иже воздаст коемуждо по делом его» (Рим.2:6); но за сии воздаяние есть столь высокое и великое, что никаким образом сравнить с делами нашими не можно. Посему спасение и наследование Его царствия есть милость, есть дар, есть благодать: «благодатию бо есте спасени чрез веру, и сие не от вас, Божий дар: не от дел, да никтоже похвалится» (Еф.2:8–9). Добрые дела со стороны нашей открывают токмо случай для Бога, да Он излиет милость Свою на нас.

То же самое усматриваем мы и в притче домовитого человека. Нанял, пишется, он делателей в виноград свой, иных в третьем часу дня, а иных в шестом, других же в девятом. И в одиннадцатый час, видев других делателей праздными, сказал им: идите и вы, работайте в моем винограде, и воздам вам должное. Когда же наступило время воздаяния мзды, дал и первым, и вторым, и третьим, и самым последним, – то есть работавшим один токмо час, – равную мзду, то есть по единому пенязю, что видя, первые возроптали, говоря: Господи! сии последние един токмо час трудились, и ты дал им равную мзду с нами, претерпевшими тяготу и вар чрез целый день. Господин же так им ответствовал: я не обидел вас: по единому пенязю вы совещались со мною, по единому и получили. Мне же угодно и сему, последнему, столько же дать, сколько и вам, первым. Или я не имею власти во своих вещах творить по хотению моему? «Хощу же и сему последнему дати якоже и тебе: или несть ми леть сотворити, еже хощу, во своих ми?» (Мф.20:14–15) Сие приточное слово что другое являет, если не то, что Бог хощет нам преуспевать в добродетели, так как сие есть знаком благочестия и искренности нашей души, и нимало не взирает на количество наших трудов, но на расположение и горячность нашего сердца.

Сидел однажды Богочеловек Иисус прямо к сокровищному хранилищу, то есть пред тем влагалищем, в которое каждый для жертвования Богу бросал денег, сколько хотел. Видел же тамо приходивших богатых, многая вметающих в сокровищехранительницу. Но одна убогая вдовица, пришедши, ввергнула тамо две лепты; тогда Иисус, призвав учеников Своих, показал им, что та убогая вдова ввергнула в сокровищехранительницу более всех прочих: «аминь глаголю вам, яко вдовица сия убогая множае всех вверже вметающих в сокровищное хранилище» (Мк.12:43). Авраам не принес на жертву своего сына, но токмо простер свою руку для заклания оного, и Бог вменил его послушание за совершенную жертву: «ныне бо познах, яко боишися ты Бога, и не пощадел еси сына твоего возлюбленнаго Мене ради» (Быт.22:12). Закхей пожелал токмо видеть Иисуса Христа, и влез на смоковницу, да Его узрит: Иисус же Христос, «Закхее»!сказал ему: «потщався слези, днесь бо в дому твоем подобает Ми быти» (Лк.19:5). Мытарь бил токмо в перси свои, говоря: «Боже, милостив буди ми грешнику» (Лк.18:13), – и вышел в дом свой оправданным. Един токмо сей глас разбойника: «помяни мя Господи, егда приидеши во царствии си» (Лк.23:42), отверз ему рай. «Приемляй пророка», сказал Господь, «во имя пророче, мзду пророчу приимет: и приемляй праведника во имя праведниче мзду праведничу приимет: и иже аще напоит единаго от малых сих чашею студены воды, токмо во имя ученика, аминь глаголю вам, не погубит мзды своея» (Мф.10:41–42). Слышите ли? Ради единой чаши студеной воды, ради единого токмо благого намерения, воздаст Бог, хотя бы дела и не были нами совершены; хотя бы, то есть, истинный Пророк, либо праведник, либо ученик Христов был тот, коему мы добро сотворили, хотя бы не был таковым в самом деле, но носил бы только имя, – мы получим мзду так, как за истинного Пророка, либо праведника, либо ученика Христова.

Но что в сем решении вышепредложенного сомнения? Сим ли доказывается истина? Сие ли удовлетворение любопытному умственному оку? Если Бог не взирает на количество добродетелей, но на сердечное расположение; если Бог не смотрит на дела, но на намерение; если Бог не судит по начинанию, но по душевному расположению: убо кто не научит, не может быть добродетельнейшим. Точно так; ибо во-первых, учение бывает двояким образом: либо словами, либо делами. Притом учение, бываемое от дел, есть довольнейшее пред словесным учением. Хотя язык не разверзается добродетельного человека, не имущего дара премудрости; не молчат однако добродетельные его дела, и глас сих есть гораздо славнейший устного словеси. Свет его дел просвещает гораздо более, нежели свет риторского искусства; ибо риторское слово касается токмо слуха, а добрый пример проницает сердце. Добрые дела великое имеют сходство с солнцем. При восходе солнца освещается земля: при явлении добрых дел просвещаются человеческие сердца. И сей-то, то есть пример добрых дел, есть тот свет, о котором Господь наш сказал: «тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, Иже» есть «на небесех» (Мф.5:16). Слышишь ли? Добрые дела суть учители, они-то суть и учение, наставляющее человеков к обращению и покаянию: сии-то восперяют умственное их понятие к истинному прославлению Бога.

Во-вторых, кто истинно преуспевает в добродетельных делах, таковый без сомнения и намерение имеет, и от всего сердца желает научить других вере и добродетели. Ибо какую бы он имел добродетель, чтобы чуждым был намерения и желания пользовать ближнему, чтобы, то есть, не имел любви? Мы сами видели, что Бог и намерение Закхеево, и предприятие Авраама, и желание приемлющего Пророка во имя пророче вменил за совершеннейшие дела и совершенные добродетели. Бог убо, прияв намерение и желание праведного человека вместо учения, воздаст ему яко учителю веры и проповеднику добродетели.

В-третьих, Господь наш сказал тако: тот, кто взыдет на кафедру и произнесет красноречивое слово и учение, исполненное мирской приятности, или тот, кто напишет нравоучительные писания, исполненные мудрости и толкования Божественного Писания, блестящие многоученостию и красивым слогом; но сказал: «иже аще сотворит и научит». Учение бывает и простое и краткое и некрасноречивое. Но кто же бы был таковый человек из числа боящихся Бога и хранящих Его заповедания, который, хотя бы был неучен и некрасноречив, не отверз бы когда уст, своих, тако научая своего ближнего: брате, не буди преклонен в вере; брате, не согрешай и не прогневляй Бога; брате, даждь милостыню бедному? И сии-то простые и краткие слова составляют учение; и сии-то суть те две вдовицы лепте, якоже и тоя Богу приятная. Ибо как та, от лишения своего, «вся, елика имеяше, вверже, все житие свое» (Мк.12:44); так и неученый добродетельный человек, произнесши таковое «вся» от лишения своего, елика имел, сказал и открыл все сокровище своей мудрости. Бог же, поскольку есть «праведен, и правды возлюби, правоты виде лице Его» (Пс.10:7), исчисляет же и власы главы нашей, то есть, судит и взирает на самые малые и различные бывающие наших дел обстоятельства: того для приемлет и малое за великое, и простое и неискусственное за мудрое и искусственное.

Но если, скажешь, может учить и неученый, и получить учительскую мзду: убо бесполезно есть учение. – Напрасно Бог умудрил Соломона, напрасно премудрыми явил Апостолов; тщетно трудятся и те, кои изливают пот для приобретения премудрости? Талант премудрости, брате, есть небесный дар, который Бог вручает нам, да посредством его приобретаем все нужное и полезное в сей нашей жизни, и познаем истинное благочестие, и доставив пользу Церкви, братству, отечеству, приимем воздаяние вечного Царствия. Святой человек неученый не может таковых учинить дел, каковые может святой человек, просвещенный и ученый. Таковый излагает смысл Божественного Писания, таковый объясняет догматы веры, таковый возвещает действие Святых таин, отражает еретические злохуления, объясняет Божественные законы, обращает неверных, пишет нравственные наставления учения Иисус-Христова. Таковый пользует не токмо в сей жизни, но и по смерти, своими сочиненными книгами. Свидетелями сказанного суть, во первых, богопроповедники Апостолы, по сих Афинский Иерофей и Дионисий Ареопагит, Иустин Философ и Ириней Лугдунский, священномученик Киприан и Евстафий Антиохийский, Афанасий Александрийский и Василий, небоявленный Григорий, Кирилл, Амвросий, Златоустый, Епифаний и все, приявшие от Бога дар премудрости. Все сии что учинили, того не могли учинить ни простой Павел, ни великий Антоний, ни Савва освященный, ни Евфимий пустыноначальник, ниже другие, прославившиеся своими токмо добродетельными делами. Но хотя сии того, что те, не исполнили не потому, что не хотели, но поскольку Бог, ведый тайная человеков, не даровал им талантов премудрости; однако показали свою ревность не менее тех. Ибо и сии пользовали своему ближнему не токмо святым своим примером, но и простым увещанием и наставлением.

Но сие скажешь паки: «велий наречется в царствии небеснем», означает не равенство, но неравенство и отличность; ибо если сотворивый и научивый наречется велиим, сотворивый же, но не научивый, малым; притом сие, «велий» и «мний», не другое что показывает, как токмо преимущественную праведников пред праведниками славу: явствует, что вящей славы удостоивается праведный ученый, нежели праведный неученый. Мы, слыша Пророка Исаию глаголющего: «дам им в дому Моем и во ограде Моей место именито, лучшее от сынов и дщерей, имя вечно дам им, и не оскудеет» (Ис.56:5); также и Господа Иисуса Христа, научающего и глаголющего: «в дому Отца Моего обители многи суть» (Ин.14:2), веруем и исповедуем, яко многие суть степени Божественной славы, что каждый из верующих удостоивается высшего или низшего, по достоинству добрых своих дел, как Сам же Он чрез уста Апостольские сказал, яко «воздаст коемуждо по делом его» (Рим.2:6); и как из Писания, так и из примеров, сущих в Священном Писании, без всякого сомнения заключаем, что Бог таковое различие в славе не токмо творит, судя по приумножению единого таланта, но и по соотношению к вере, произволению, желанию, намерению, ревности и ко всем добродетельным делам. И кто по соотношению ко всему превосходит других, тот вящей пред прочими удостоивается славы и блаженства. Если, например, учитель Златоустый превзошел неученого Павла не токмо делами своей мудрости, но и прочими добродетелями: Златоустый имеет отличное место и вящую пред Павлом славу в дому небесного Отца. Но если преимущество Златоуста по учению соответствует другим Павловым добродетелям; оба сии, имея равные добродетели, равные имеют и места и обители. И напротив, если Павел добродетельными делами превосходит Златоуста, Павел имеет преимущество в царствии небесном.

Учить, что другое значит, если не добродетель? Что другое, если не любовь к Богу и ближнему? Поскольку убо учение есть добродетель, того для Бога оное сравнивает и сносит с другими добродетелями. Возвысил же Бог сию пред другими добродетелями, говоря: «иже аще сотворит и научит»; ибо есть добродетель великая и трудная. Великая, понеже многих неверных обращает от неверия в веру, и многих грешников от греха к добродетели. Сие же есть столько приятно пред Богом, что Он Сам сказал чрез уста Иеремии: «аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши» (Иер.15:19); также и чрез Апостола Иакова: «обративый грешника от заблуждения пути его, спасет душу от смерти, и покрыет множество грехов» (Иак.5:20). Трудная же, ибо научающий троякой подлежит опасности: в рассуждении гордости, ибо удобно вкрадывается и обладает умом такового гордый помысл, представляющий его премудрым; в рассуждении злоучения, ибо удобно может, либо по произволению, либо по гонению, научать, вместо правых, догматам развращенным и несообразным Божественному закону; в рассуждении Божественного обличения, ибо часто, научая других, сам того не творит. Но вот сколь строго Богоглаголивый Павел обличает таковых учителей: «научая убо инаго, себе ли не учиши? проповедая не красти, крадеши: глаголяй не прелюбы творити, прелюбы твориши: гнушаяся идол, святая крадеши: иже в законе хвалишися, преступлением закона Бога безчествуеши» (Рим.2:21–23). Ведав таковую трудность, брат Господень Иаков хотя и превознес плоды учения, однако советует не многим приниматься за учительскую должность: «не мнози учители бывайте, братие моя, ведяще, яко большее осуждение приимем: много бо согрешаем вси» (Иак.3:1–2).

Да и Сам Богочеловек во-первых так сказал: «иже аще сотворит», потом – «и научит»: для того, да сим покажет, что во-первых должно успеть в добродетельных делах, потом сим и других учить. Никто убо не согрешай, либо нерадя о прочих добродетельных делах, а стараясь токмо о научении других, либо так думая, что едино учение сотворит его великим в небесном Царствии, либо скорбя о том, что не имеет дара учения. Старайся же всяк во-первых себя научить, и сотворить благоугодная пред Богом; потом, имея талант премудрости, приумножить сей правым учением, не имея же – несоболезнованием. Довольно для сего намерения, ревности и попечения о сем, довольно для сего наставлений доброго твоего примера и единого простого и краткого увещания. Поскольку же таковым образом есть возможность каждому научать других, того для Господь и Владыка всех, источник премудрости и правды и благости, так сказал: «иже аще сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии небеснем» (Мф.5:19).