Часть третья. Догматическое изложение церковного устройства

Христос Спаситель основал единую христианскую церковь. В действительности существуют православная, римскокатолическая и другие церкви, не считая множества христианских сект. Даже и на почве одного и того же вероисповедания (именно православного и евангелического) существуют различные, юридически самостоятельные и независимые одна от другой церкви. Точка зрения римско-католической церкви на вероисповедное единство существенно отличается от точки зрения евангелической и православной. Римско-католическое единство есть юридическое единство всех католиков земного шара, связанных внешними формами устройства с подчинением одному видимому церковному главе, представителю и наместнику невидимого главы Христа, преемнику св. Петра, епископу римскому. Напротив, евангелическая не признает необходимости объединения отдельных христианских обществ внешними формами устройства, и если, по требованию целесообразности, в разных странах проведена в большей или меньшей степени централизация, то эта централизация не идет далее пределов отдельной государственной территории (Landeskirche), а иногда в пределах одной и той же территории существует несколько евангелических церковных организаций, не связанных между собой юридически. В православной богословской науке высказаны разные взгляды по этому вопросу.

I. Наиболее распространенным можно считать учение, что единственный глава церкви есть невидимый Глава – Христос, главенством которого исключается необходимость всякой внешней общецерковной руководящей власти. Таким образом невидимое главенство Христа и существование какого-либо видимого главы, в смысле общецерковной руководящей власти, признаются несовместными. Учение это вызывает против себя следующие возражения: 1) история свидетельствует, что в период вселенских соборов, христианская церковь не только принципиально признавала, но и в действительности имела высшую руководящую власть, мало того, что все историческое развитие церкви было борьбой за власть, и что самое разделение церквей произошло вследствие неясности отношений между факторами власти и вследствие столкновения притязаний на эту власть, а не вследствие того, что одной стороной утверждалась, а другой отрицалась необходимость видимой власти; 2) в символических книгах православной церкви епископы, в их отношении к совокупности общин, составляющих епархию, называются теми же именами, которые католиками прилагаются к римскому епископу по отношению к целой католической церкви (в «Православ. исповед.» Петра Могилы – «местоблюстителями», т. е. наместниками Христовыми, и «главами частных церквей»), и однако подобные названия, придаваемые епископам, не считаются противоречащими невидимому главенству Христа, между тем как никакая централизация общин не должна была бы иметь место при последовательном проведении означенного учения; 3) в автокефальных православных церквах существует более или менее развитая централизация, в силу которой и сами епископы епархии подчиняются высшей власти, издающей законы, руководящей ходом церковных дел и осуществляющей правосудие в высшей инстанции. Из всего этого следует, что ссылка на невидимое главенство Христово не может служить аргументом против допустимости видимой земной руководящей власти. При существовании такой власти, сложный и трудный для разрешения вопрос заключался бы не в том, как примирить эту власть с невидимым главенством Христа, ибо и католицизм не отрицает невидимого Христа главенства, а в том, как примирить ее с национальной самостоятельностью церквей, и следовательно с независимостью самых народов от какой-либо экстерриториальной власти, и как организовать высшую церковную власть, чтобы она не заключала в себе посягательства на эту независимость. Напротив, в новейшей русской богословской литературе (Заозерский) не этим вопросом занимаются, а анархическим отрицанием всякой церковной власти, на основании будто бы Евангелия, которое учит не властвовать, а служить и повиноваться. В этом «православном» рассуждении точка зрения индивидуальной христианской нравственности возводится в основу общественного юридического порядка, может быть по недомыслию и по неспособности отличить правила индивидуальной нравственности от норм церковно-общественного порядка, а может быть вследствие сознательно-намеренного желания запутывать вопросы, вместо того чтобы разъяснять их. С точки зрения юридической, всякое правительство, в том числе и церковное, есть властвование. В церкви так же, как и в государстве, есть управляющие и управляемые. В церкви, как и в государстве, лица, власть имущие, могут быть проникнуты духом христианского смирения и смотреть на свое положение, не как на господство, но как на служение. Но ни в государстве, ни в церкви они не могут отказаться от своей власти повелевать и запрещать с обязательной силой для управляемых и поставить последних выше себя.

II. По другому взгляду, общецерковная руководящая власть существует или должна существовать, не становясь в противоречие с невидимым главенством Христовым, но она олицетворяется единственно и исключительно в институте вселенских соборов. Этот взгляд опровергается историей, которая говорит, что даже и в ту историческую эпоху, когда составлялись вселенские соборы, они были институтом чрезвычайного характера, созывались при чрезвычайных обстоятельствах для установления догматического учения, и если законодательствовали в области церковной дисциплины, то законодательство это носило случайный характер, так как касалось лишь таких дел, которые в данный момент требовали разрешения. Сами византийцы хорошо понимали недостаточность вселенских соборов для постоянного общецерковного руководства, и отсюда именно объясняется как их теория пяти чувств, так и стремление создать на востоке иерархическую власть, равную с римской.

III. В XVII в. был высказан на востоке (известным богословом – иерусалимским патриархом Нектарием, принимавшим деятельное участие в доставлении признания на востоке «Православному исповеданию» Петра Могилы) взгляд, что каждая автокефальная церковь, в отдельности взятая, видима, кафолическая же церковь, невидима, ибо если уже материальный мир в целом невидим, то тем менее может быть видимо целое духовное таинственное тело церкви, распространяющееся в целом мире. Изложенный взгляд прежде всего грешит против истории, которая свидетельствует, что самое понятие автокефальности – довольно позднего происхождения. Затем взгляд этот, представляющий собой непоследовательную и самопротиворечащую комбинацию католического учения о видимости церкви с протестантским учением о невидимости церкви, ведет к отрицанию и вселенского собора, как видимого выражения церковного единства, ибо, невидимая по существу, кафолическая церковь не могла бы стать видимой и на вселенском соборе.

IV. В последнее время, для оправдания целой массы случаев вмешательства константинопольского патриарха в дела трех остальных патриархов, Кипра и Синая, высказана теория, которая, по смыслу своему не может замыкаться пределами греческого мира (. за 1904 г. N 9) Автокефальность церквей, говорится в официальном органе конст. патриархата, не означает совершенного разобщения и полного изолирования одной церкви от другой. Вселенская церковь есть единый и нераздельный организм, в котором все члены соединяются неразрывно внутренней связью, вследствие чего, при страдании одного члена, не могут не сострадать и прочие, и, при смутах в одной автокефальной церкви, не могут оставаться беззаботными зрителями и прочие. Евангельское изречение (Мф.16:18) о создании церкви на Петре, истолковывавшееся доселе православными богословами в смысле основания церкви на исповедании веры, официальный орган конст. патриарха истолковывает иначе: церковь основана, как на несокрушимом камне на новой заповеди Спасителя: «возлюбим друг друга». В силу этой заповеди, всегда господствовало и до конца мира будет господствовать превыше всякого закона и всякого определения начало, что всякий раз когда по какимнибудь причинам, в какой-нибудь церкви возмущается мир, и сама эта церковь не располагает достаточными духовными средствами к восстановлению прежнего ясного и безмятежного течения жизни, когда угрожает опасность лжеучения, ереси, раскола, когда подрываются вера, догматы и определения св. отцов и соборов, тогда другие автокефальные церкви имеют не только священный долг, но и непререкаемое право оказать помощь страждущей сестре, в особенности же церковь константинопольская, к которой, как к спасительному якорю, издревле прибегали православные восточные церкви. Константинопольская церковь есть первенствующая церковь царской державы (в настоящее время, конечно, турецкой державы) и к тому же обладает большими нравственными силами, чем другие церкви, вот почему она имеет и право, и обязанность оказывать свое попечительное содействие не только по приглашению, но и по собственному почину. Вмешательство в дела страждущей церкви не уничтожает ее самостоятельности, ибо, как скоро порядок в ней восстанавливается, она снова возвращает себе автокефальность и автономию. По поводу этой теории нужно сказать следующее: 1) в ней есть правильная мысль, что отдельная церковь может оказаться в таких обстоятельствах, при которых без постороннего попечения и без посторонней помощи обойтись не может; 2) теория (имея в виду ближайшим образом греческие церкви турецкой империи) приписывает константинопольской церкви то, что в течение нескольких веков патриарх приписывал себе по отношению ко всем церквам. Подражая римскому папе, патриарх много раз высказывался в том смысле, что ему принадлежит попечение о всех христианах и о всех церквах. Но история говорит, что в период вселенских соборов сама константинопольская церковь нуждалась в попечении епископа старого Рима, а в новейшие времена в попечении русского императорского правительства. Что же касается нравственных сил, которыми будто бы по преимуществу одарена от Бога константинопольская церковь, то все, имевшие случай наблюдать и изучать церковную жизнь на востоке, не исключая и русских богословов, вынесли из этого изучения как раз противоположное впечатление. История констант. патриархов богата претензиями и вместе с тем дает богатый исторический материал, на основании которого можно с уверенностью сказать, что патриарх нового Рима и турецкой «царской державы» претендует на то, чем его Бог не наградил.

По католическим воззрениям, церковь есть общество неравное, в котором резко различаются два сословия или состояния: клир и миряне. Клир есть сословие лиц, получающих особое посвящение и, вместе с посвящением, особые благодатные дары и способность к церковному руководству. Церковное руководство выражается в трех направлениях церковной власти: в священнодействии (potestas orbinis), в учительстве (potestas magisterii) и в управлении (potestas jurisdictionis). Раз полученной духовной способности посвященное лицо никогда не теряет: посвящение налагает на посвященного неизгладимую печать (character indelebilis), которая не может быть уничтожена ни судебным приговором о низложении, ни даже отступлением от церкви. Миряне напротив ни к какому церковному руководству неспособны и активного участия в делах церкви принимать не могут. Участие мирян в церковных делах допускается только на особых основаниях, в виде исключения из общего правила: для главы государства на основании привилегии, даруемой папой, или на основании конкордата, для частных лиц на основании патроната. Должно, однако, заметить, что в действительности и католическая церковь не в состоянии была устранить мирское влияние в некоторых ветвях церковного управления, напр. в заведовании церковно-приходским имуществом, в допущении мирян, в качестве заседателей в совещательным голосом, в епископские суды; монархи, принципиально отстраняемые от вторжения в церковные дела, на основании папской делегации получали таковую способность и т. д. С протестантской точки зрения церковь есть общество равное, в котором нет различия между клиром и мирянами, так как все члены одинаково суть священники, а существует лишь различие между обыкновенными членами церкви, не занимающими должностного положения, и между должностными лицами, на которых возлагаются проповедь и совершение таинств, без каких-либо особых благодатных даров, способностей и полномочий. Так называемое «учение о трех состояниях» создалось не на почве различения духовного от мирского, а было выводимо из воззрения на князя, как на преимущественного члена церкви. Строго говоря, с протестантской точки зрения, помимо должности, не должно бы быть никакого духовного звания, и духовное лицо должно бы было оставаться таковым только до тех пор, пока проходит должность, с оставлением ее обращаясь в обыкновенного мирянина. На самом деле этот принцип не выдерживается, как в иностранных церковных уставах (напр. прусском, баденском), так и в русском уставе дух. дел христиан протестантского исповедания, поскольку лишение сана отличается от лишения должности, а в виртембергском уставе допущены были даже абсолютные ординации, дающие не должность, а способность к прохождению должности.

Православное богословие по вопросу об отношении между клиром и мирянами стоит на одной точке зрения с католической церковью. «Сам Господь», говорится в догматическом богословии митрополита Макария, «учредил в церкви Своей особое сословие людей, составляющее собой иерархию, и этих-то собственно людей, и только их одних, уполномочил распоряжаться теми средствами, какие Он даровал церкви для ее цели, т. е. уполномочил быть в ней учителями, священнослужителями и духовными управителями, а отнюдь не предоставил сего безразлично всем верующим, повелевши им напротив только повиноваться пастырям». Но история и действительная жизнь не оправдывают этого богословского построения. Между тем как католическая церковь связывает с клиром все мыслимые в церкви полномочия по всем направлениям церковной власти, в православной церкви безусловно и исключительно священству предоставляется лишь священнодействие. Учительство может принадлежать и не духовным лицам, каковы родители в отношении к своим детям, восприемники в отношении к воспринятым, преподаватели духовно-учебных заведений; последние (а также семинаристы) могут проповедовать с церковной кафедры; возможно наконец прохождение светским лицом законоучительства в народных школах при отсутствии духовного законоучителя. В тех извлечениях из VIII книги апостольских постановлений, которые помещены в Кормчей книге (гл. 2, пр. 15) читается: «учитель, аще и мирский человек будет, искусен же слову учения и нравом чист, таковый да учит, будут бо, рече, вси научени Богом». На этой же точке зрения принципиально стоит и духовный регламент Петра В. (отдел «о мирских особах"»): всякого вообще христианина можно называть духовным, поскольку он просвещается и руководится Св. Духом, но епископы и пресвитеры суть нарочито определенные служители и управители духовного учения; всякому вообще христианину можно приписывать священство, но епископы и пресвитеры «ради служения бескровной жертвы» суть священники в преимущественном и в собственном смысле. Таким образом учительство не представляется таким исключительным достоянием иерархии, как священнодействие. Что же касается управления, то не только в разных православных церквах миряне принимают деятельное участие в делах церковного правительства, но, как разъяснено будет в следующем параграфе, высшая правительственная власть в церкви даже и вообще не может быть приписываема духовной иерерхии. Для современного состояния русского богословия характерно то неожиданное явление, что между тем как догматическое богословие представляет учение, священно служащие и духовное управление исключительно иерархии, в литературе последнего времени, вызванной ожиданием собора, многими отстаивалось учение в законодательном соборе, с равным голосом, епископов, подчиненного духовенства и мирян, с ссылкой, конечно, на «православие».

Вопрос о субъекте церковной власти есть несомненно коренной и основной вопрос науки церковного права. И католическая, и протестантская конституции одинаково исходят из различия трех ветвей или направлений власти церковной: учительства, священнодействия и управления. Управление принято обозначать каноническим термином: «юрисдикция», каковой термин, заимствованный из римского права, нужно понимать в обширном смысле, именно в смысле совокупности всяких вообще правительственных актов – законодательных, административных и судебных. Католиками церковной власти, во всех трех ее направлениях, усвояется иерархия и рассматривается как пастырство в обширном смысле: все акты церковной власти, в том числе и все акты правительственные, выводятся из полномочия, данного Иисусом Христом апостолу Петру – пасти овец, т. е. верующих. По двум из указанных трех направлений выработались исторически два иерархические порядка в церкви: иерархия священнодействия и иерархия правительственная (hierarchia ordinis et hierarchia jurisdictionis). Третья ветвь церковной власти – учительство – само по себе, не может послужить основой для какого-либо особого иерархического порядка, и если возможна градация учительных полномочий, то лишь вследствие того, что учительство соединяется с священнодействием, или с юрисдикцией. Напр. пресвитер имеет высшую учительную власть, чем ниже его стоящие степени в порядке иерархии священнодействия. Или напр. папа имеет высшую учительную власть сравнительно с епископами, потому что учительство его есть вместе и универсальное законодательство для католической церкви. Иерархию священнодействия составляют следующие степени: епископ, пресвитер, диакон, субдиакон, аколуф, экзорцист, лектор и остиярий. С точки зрения отношения всех названных степеней к совершению Евхаристии, они подводятся под две категории: священников (jsacerdotes – таковы епископы и пресвитеры) и служителей (ministri – начиная от диакона вниз по иерархической лестнице). С точки зрения несения особых канонических обязанностей (напр. безбрачия), те же самые степени подводятся под категории высших и низших степеней (ordines majores et ordines minores). Епископы не обнимаются этим делением, так как никогда не возникало сомнения в том, что они должны соблюдать все канонические обязанности во всех их полноте. Таким образом, к высшим степеням причисляются: персвитеры, диаконы и субдиаконы, к низшим аколуфы, экзорцисты, лекторы и остиарии. Все эти названия в древности означали действительные должности (ср. выше стр. 15 и 16). В настоящее время четыре ordines minores имеют только номинальное значение: при совершении богослужения прислуживают мальчики, но двигаться вверх по иерархической лестнице можно только последовательно, переходя с одной степени на другую. Низшим степеням предшествует еще тонзура, т. е. пострижение, которое состоит в том, что на темени головы выстригается кружок, который должен оставаться выстриженным и при дальнейшем движении по иерархическим степеням, так что по тонзуре всегда можно различить католического клирика от мирянина (также было и на древнем востоке; таково же было и «гуменце» у древнерусского духовенства). Иерархию правительственную в католической церкви составляют: папа, патриарх и примас, митрополит, епископ или прелат с епископской юрисдикцией (каковы напр. монашеские власти, или пробсты и деканы изъятых от подчинения епископам монастырей и капитулов) архипресвитер, парох. Оба иерархические порядка (т. е. hierarchia ordinis и hierarchia jurisdictionis) не совпадают между собой. Несовпадение выражается в том, что 1) лица, занимающие одинаковую степень в иерархии священнодействия, имеют существенно-различный объем церковно-правительственной власти, как папа, митрополит, епископ; 2) лицо, имеющее власть священнодействия, может не иметь юрисдикции, как викарный архиерей, или викарный священник; 3) лицо, осуществляющее епископскую юрисдикций, может не иметь епископского сана, как коадъютор, капитулярный викарий, апостолический викарий (последний в странах, управляемых конгрегацией пропаганды. Юрисдикция различается ординарная, подобная ординарной и делегированная. Ординарной (jurisdictio ordinaria) называется та правительственная власть, которая связана с постоянными церковными должностями и учреждениями коллегиальными, так что, при продолжающейся вакантности должности, или с отпадением учреждения, в существующей церковной организации возникает пробел. Judices ordinarii суть: папа и разные учреждения римской курии, патриархи, митрополиты, епископы, прелаты с епископской юрисдикцией. Юрисдикция подобная ординарной (quasi ordinaria) равным образом не основывается на специальном уполномочении в отдельном случае, а связана с должностью, но самая эта должность не есть постоянное и неизбежное явление церковной жизни: таковы должности папского легата, капитулярного викария, генерального викария. Должность последнего носит, однако, некоторые характерные черты, отличающие генерального викария от других представителей quasi – ординарной юрисдикции. Генер. викарий юридически есть одно и то же лицо с представляемым им епископом, одна и та же инстанция и власть викария прекращается тотчас же с прекращением власти самого епископа, напр. в случае смерти, низложения, перемещения этого последнего. Если генеральный викарий будет судить и управлять не по правде, криво, с нарушением законов, то судить его будет не епископ, а митрополит. Юрисдикция делегированная (jurisdictio delegata) юрисдикция, которая осуществляется во имя и по поручению лица, имеющего церковноправительственную власть, в объеме, определяемом для отдельного случая, или даже для целого ряда случаев, сообразно с потребностью, вызвавшей данное поручение, но не в виде должности, постоянной или временной. Делегацией создаются две инстанции в том смысле, что недовольный решением делегата может обжаловать это решение делеганту; следовательно между делегантом и делегатом нет того единства или торжества лица, какое существует между епископом и его генеральным викарием. В отличие от последнего, кроме того, права делегата, как скоро он распорядился вызовом сторон, не прекращаются со смертью делегата. Папский делегат (таковы может быть, в виде исключения, и мирянин) может субделегировать в силу достаточных оснований, т. е. передать возложенное на него поручение другому лицу, но так, что обжалование действий субделеганта направляется не к субделеганту, а к первоначальному делеганту, т. е. к папе. По праву, действующему со времени тридентского собора, в целой массе случаев, в которых в средние века высшая юрисдикция осуществлялась папой, епископ действует как делегат апостольского престола (tanquam delegatus sedis apostolicae) в силу самого закона, напр. в отношении к монастырям, которые вообще до тридентского собора были изъяты из епископской юрисдикции. Принципиальное различие между этими правами епископа, как делегата папского по закону, и между правами его, как ординарного правителя диэцеза, проявляется в том, что делегированные правомочия, при вакантности кафедры, не переходят на кафедральный капитул и на капитулярного викария, и что обжалование действий епископа, как папского делегата, направляется к делеганту, т. е. к папе, а не к митрополиту, который, по общему порядку, составляет апелляционную инстанцию.

Лютеранство не знает никакой hierarchia ordinis. Духовная должность, сама по себе, есть исключительно пастырская, состоящая в проповеди слова Божия и в совершении таинств, а не правительственная. Духовная должность притом есть нечто единое, не допускающее оттенков и градаций с точки зрения духовной способности ее представителей. Существующие же различия степеней в приходских должностях не основывают собой никакого различия в пастырских правомочиях, а суть лишь различия титула, должностного ранга, жалованья, старшинства; так напр. суперинтендант (называемый иногда пробстом, деканом, эфером, сеньором) не есть пастор высшего порядка, его приходская должность имеет те же самые правомочия, как и всякая другая, только она соединена в нем с церковноправительственной должностью. Хотя некоторые действия могут быть совершаемы только суперинтендентами, напр. ординация, но такие действия суть функции церковно-правительственные, а не такие, для которых требовалась бы особая духовная способность. Церковное правительство и вообще церковное устройство не есть неизменный порядок, основанный на божественном праве. Но во всех германских государствах, где лютеранство развивалось с наибольшей последовательностью, особенно в значительнейшем из них – Пруссии, в сообразность всему историческому ходу реформации, церковная власть принадлежит монарху. Она приобретается и теряется им вместе с государственной властью. Но она не есть ветвь государственного правительства, составная часть или вывод из государственной власти, так как и сами реформаторы не всякому начальству приписывают призвание поддерживать и распространяют чистое учение (т. е. учение лютеранское), а только христианскому начальству. Освободившись от того смешения церковного с государственным, которым ознаменовалось господство территориальной теории, в настоящее время не считают возможным возобновлять и прежнюю епископальную теорию, которая в свое время явилась вследствие того, что имперское законодательство (в особенности т. н. аугсбургский религиозный мир) объявили Landesherr'а правопреемником католического епископа. Нынешний Landesherr не находится в положении католического епископа по отношению к церкви своей территории (Landeskirche). В его власти не содержится таких прав католического епископа, которые состоят в полномочии проповедовать слово Божие, совершать таинства и отпускать грехи. Содержание княжеской церковной власти ограничивается тем, что в католическом церковном праве называется potestas jurisdistionis. Основанием этого княжеского правительство служило в эпоху реформации убеждение в его необходимости. И в настоящее время господствующим в церковных кругах считается тот взгляд, что никто не имеет в такой мере призвания и способности вести церковное правительство, как князь или монарх. Так как церковная власть не есть составная часть государственной власти и лишь внешним образом связана в одном и том же лице носителя обеих, то существующее в Германии ограничение государственной власти монарха конституцией не означает само по себе ограничения его церковно-правительственной власти. По общему правилу, если не считать отдельных случаев, которые, однако, явственно установлены и прямо оговорены в видах государственных интересов, церковное правительство монарха не связано содействием ландтага и не нуждается в контрассигнировании министерства, который нес бы ответственность за управление. Контрассигнирование необходимым признается только в тех германских государствах, где действует прежний территориализм, т. е. где еще не проведено обособление церкви от государства, и государственный министр культов (при исповедании или духовных дел) есть вместе и церковно-правительственный орган, действующий именем монарха Монарх (Landerherr) 1) непосредственно осуществляет свою церковно-правительственную власть; 2) привлекает к участию в ее осуществлении духовный и мирской элементы церкви, созывая синоды для выработки церковных законов, а в порядке управления перенося правительственные права на церковные коллегиальные учреждения и единоличные должности (высший церковный совет, консистории, суперинтенденты); 3) наконец предоставляет известную автономию церковным общинам в делах местного общинного управления. Лица духовные привлекаются в особенности к участию в обсуждении вопросов веры или учения христианского. Но это не значит, что учительное сословие, состоящее из богословов и других духовных лиц, есть субъект церковноправительственной власти, а означает лишь, что церковное правительство должно вестись не без участия сведущих людей. В так называемых синодах выступает не только духовное или учительное сословие, но и мирской элемент. Высшие из этих синодов, в особенности генеральный синод, которому вообще усвояется положение, аналогическое с государственным парламентом не есть соноситель высшей церковно-правительственной власти, а влияет лишь на ее осуществление, поскольку монарх для известных мероприятий, в особенности для издания церковных законов, нуждается в его содействии и согласии. Те права, которые лично осуществляются государем, называются jura reservata (напр. санкция законов, издание указов на значение членов обер-кирхенрата и консисторий, генерал суперинтендентов, а также известного количества членов синода, решение важных вопросов церковной администрации в последней инстанции и др. Те права, которые передаются для осуществления разным учреждениям и должностным лицам, называются jura vicaria.

Таким образом идея обособления правительственной власти от пастырства, не чуждая и католицизму, в протестантстве получила более резкое выражение. В католичестве идея эта выразилась различием двух иерархических порядков (ordinis et jurisdictionis): но смешение обоих продолжает оставаться, поскольку и всякие правительственные правомочия выводятся из пастырских, и поскольку необходимым предположением для осуществления правительственных правомочий служит принадлежность к духовной иерархии. Протестантизм отделил правительственную власть от пастырства, и в этом можно видеть его историческую заслугу.

Православная церковь имеет иерархию священнодействия, т. е. не только особенное священство, в отличие от всеобщего, но и священство, расчлененное по иерархическим степеням. В православном исповедании Петра Могилы различаются высшие степени священства и низшие. К высшим относятся епископы и пресвитеры, которым усвояется власть вязать и решить человеческие грехи, проповедовать или учить спасительным догматам и совершать бескровную жертву; к низшим – чтец, певец, священносец, иподиакон и диакон. В новейших богословских системах, в противоречие «Православному исповеданию» Петра Могилы, диаконы причисляются к высшим степеням, а не к низшим. Что касается иподиакона, то он не составляет особой степени священства, а означает должность тех диаконов, которые прислуживают при архиерейских служениях и в частности при совершении посвящений в степени духовного сана. Особых степеней певца и священносца наша практика совсем не знает, а знает только чтеца. Кроме деления на высшие и низшие степени, существует еще другое: священнослужители и церковнослужители. К разряду последних причисляются чтецы под разными названиями (причетников, псаломщиков, дьячков, пономарей); остальных относят к священнослужителям, хотя епископы, по-видимому, не обнимаются этим делением, подобно тому как римско-католическое деление на ordines majores и ordines minores не обнимает епископов. Кроме того, духовенство разделяется на белое или мирское и черное или монашествующее; к последнему принадлежат и православные архиереи, тогда как римско-католические епископы принадлежат не к монашеству, а к белому духовенству. Затем, хотя ни в символических книгах, ни в православной богословской литературе до последнего времени не говорилось о необходимости различения двух иерархических порядков, соответственно римско-католическим hierarchia ordinis и hierarchia jurisdictionis, но необходимость такого различения в православном церковном праве выступает еще настоятельнее, чем в римскокатолическом. Полного совпадения двух порядков нет. Епископ, высшая степень в иерархии священства, не есть высшая степень в иерархии правительственной; над епископом стоят высшие правительственные инстанции – в патриархатат патриарх, в других автокефальных церквах – митрополит или синод. Далее некоторые епископы, имея епископский сан, не имеют юрисдикции (викарные архиереи), и напротив лица имеющие степень пресвитера, могут осуществлять правительственную власть, которую в известных отношениях можно сравнивать с властью епископа (таковы у нас заведующий церквами и духовенством придворного ведомства и протопресвитер военного и морского духовенства), или занимать иное, выдающееся же, положение в должностной иерархии (протоиерей, благочинный, настоятель монастыря). Затем лица, принадлежащие к духовной иерархии, могут не иметь никакой правительственной власти (напр. диаконы), и напротив лица не имеющие посвящения (светские должностные лица духовного ведомства), или даже женщины, по существующей практике признаваемые неспособными к посвящению, могут занимать видное место в правительственной иерархии (настоятельницы женских монастырей и начальницы женских общин). Наконец самый важный пункт, в котором с наибольшей ясностью выступает необходимость различения между пастырством и правительством, состоит в том, что высшая правительственная власть, в различных православных церквах организуемые различным образом, с участием мирян или без такового, в подчинении власти монарха или без такового подчинения, в русской православной церкви принадлежит самодержавному императору. Этот принцип выраженный ясно в основных законах российской империи (по новому изд. 1906 г. ст. 63–65), есть последовательный вывод из всей истории развития церковного устройства, как на греческом востоке, так и в нашем отечестве. Верховная самодержавная власть русского императора содержит в себе и государственную и церковную власть. Последняя, осуществляющаяся через св. синод, обосновывается не на том, что император, как глава государства, имеет власть над церковью, находящейся в пределах государственной территории, а на том, что он лично принадлежит и не может не принадлежать к православной церкви, и что, в качестве христианского государя, он есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния. Блюстительство логически немыслимо без принятия мер на пользу правоверия и благочиния, т. е. без правительственной власти. Титул «блюстителя» не в России сочинен, а перешел из Византии. Идея блюстительства выражалась там в названии царя «епистимонархом» (), т. е. наблюдателем за исполнением всеми церковнодолжностными лицами их церковных обязанностей, или «попечителем, радетелем во всем и промыслителем»). Царская церковная власть простирается на то, что в католическом церковном праве называется potestas jurisdictionis. В этой области всякие должностные правомочия духовных лиц имеют своим источником верховную власть. Епископы, поскольку они действуют как пастыри и совершители таинства священства, называют себя «Божией милостью» в своих посланиях к их паствам и в ставленных грамотах, выдаваемых священнослужителям. Не эти свои полномочия, а правительственные получают они от верховной власти. В области правительственной они имеют власть производную, и притом второго порядка, так как производная власть первого порядка принадлежит Св. синоду, через который действует в церковном управлении верховная власть, и который стоит над епископами, как высшая инстанция. Даже в католицизме различаются посвящение и определение на должность. Первое производится из божественного права (jus divinum), последнее из человеческого права (jus humanum), а тем более из человеческого права производится порядок правительственных инстанций.

Наши богословы и канонисты из духовного ведомства, не стесняясь ни основными законами, ни историей, ни даже богослужебными книгами и обрядами православной церкви, но подкрепляемые «великим каноническим авторитетом» Никодима Милаша, епископа далматинского, отвергают учение о царской церковной власти, как цезаропапизм. Что такое цезаропапизм, и можно ли напр. назвать цезаропапизмом положение прусского короля в прусской евангелической церкви, об этом умалчивается, как и вообще на всякий, прямо и ясно поставленный вопрос ответа не дается, вероятно потому, что упражняться в словесности легче, чем устанавливать точные определения. Об этом нужно сожалеть тем более, что, по словам одного ученого академического издания, цезаропапизм «чуть ли не предан анафеме» («Богослов. Вестн.» 1907, февр.). При анафематствовании, которое, по сведениям означенного журнала, исходило от Св. синода, в особенности требовалось бы установить, какое именно учение анафематствуется. В другом академическом издании, в последние годы, систематически доказывалась верность положения Антонина, епископа нарвского, что «православие и самодержавие не только не связаны между собой, напротив взаимно отталкивают себя». На страницах этого издания можно было прочитать, что поставление в связь православия с самодержавием 6есть признак «детства религиозного мышления», что будто бы даже «Св. синод санкционировал принцип изменяемости форм государственного устройства», что «достаточно привести себе на память тот крупнейший и неотразимый факт, что на востоке в Греции, Румынии и во всех славянских землях существуют автокефальные православные церкви без всякого самодержавия чтобы понять, как нелепы попытки догматизировать политический принцип». Выставлялось даже, как предмет зависти, положение старообрядцев и сектантов, которым предоставлены права и льготы, и в то же время их церковная жизнь остается вне вмешательства государственной светской власти. Самодержавие рассматривается, как нечто неотделимое от бюрократии, так что эти два термина даже заменяются один другим, причем господство самодержавно-бюрократической системы хронологически ведется от времени Петра Великого и его реформ. Из всего этого выводилось, что неправильно поступают те из архиереев, которые в своих распоряжениях по епархии указывали духовенству поддерживать на политических выборах тех из кандидатов, которые стоят за самодержавие, ибо «голосовать за самодержавие значит связывать себя с политической партией» (См. Церк. Вестн. за 1905 г. NN15, 24, 40, 41, 43, 45, 51–52, за 1906 г. NN 2, 3, 36 и др.). А с другой стороны, в т. н. черносотенной прессе православие как раз связывается неразрывно с самодержавием и наоборот. Этот, выражаясь словами академического издания, «крупнейший и неоспоримый факт» разногласия свидетельствует, что с «православием» дело у нас обстоит не совсем ясно, а суждения, выраженные в духовно-академическом издании, возбуждают ряд недоумений, требующих разъяснения.

1. Рассматривая самодержавие, только как политический принцип, богословы, вышедшие из «периода детства религиозного мышления» и достигнувшие «зрелости» такового, по-видимому не подозревают, или не желают знать, что именно богословскому исследованию подлежит самодержавие с его церковной стороны. Понятно, что подобное исследование много труднее, чем рассуждения о самодержавии, как политическом принципе. В богословском исследовании пришлось бы работать собственной головой, а в рассуждениях о самодержавии с его политической стороны можно брать на прокат не только мысли, но и фразы из органов светской прессы. Тем удивительнее встретить в академических изданиях уверение, что учение о царской церковной власти успело уже набить «оскомину» у богословов и поэтому никто не интересует (назван. кн. «Богослов. Вестн.»). В этом же смысле выражался известный своей верностью православию и церковным канонам архимандрит Михаил, руководивший кандидатскими работами Санкт-Петербургской духовной академии и представлявший официальные о них отчеты академическому совету. То, что в «Богословском Вестнике» названо цезаропапизмом, означенный «ученый» назвал «откровенным антиканоническим течением», в разбор и опровержение которого не стоит входить, ибо это работа легкая и давно уже сделанная (Христ. Чтен. 1904, т. 218 ч. 2 стр. 205). Так как история русской духовной литературы ничего не повествует о том, кто отверг учение о царской церковной власти, и от какой умственной работы образовалась «оскомина» у наших богословов, взявших в свое ведение учение о церкви, то нужно обратиться к другим фактам, о которых история с несомненностью повествует. Воззрение на царскую власть, как на постороннюю власть, такую же, какова, например, власть турецкого султана или японского императора в отношении к православной церкви, существующей в пределах Турции и Японии,– не могло существовать ни при византийских императорах вообще, ни в эпоху составления эпанагоги в особенности, ни в то время, когда патриарх Антоний писал свое известное послание московскому в. князю Василию Дмитриевичу, ни в московском царстве до XVII в. Но так как ни в византийской империи, пока она существовала, ни в московском царстве до XVII в. не было никаких катехизисов, в которых точным образом формулировалось бы учение о церкви, и никаких богословских систем, подобных нынешним, то положение царя в церкви не было точно определено, как, впрочем, и вообще не было определено точными формулами ни отношение между элементами, образующими церковное общество и входящими в церковное устройство, ни учение об иерархии и таинствах. Реформация XVI в. побудила католическую церковь точным образом формулировать свое учение о церкви, не теоретическое и умозрительное, а проникающее все институты церковного права. Так явилось догматизированное на тридентском соборе учение о церкви, как об обществе неравном, составляющемся из двух элементов- духовного и мирского, под высшей властью римского епископа, как наместника Христа. Духовному элементу принадлежит власть учащая, освящающая и управляющая, а мирской элемент обязан повиновением этой власти, причем из ряда мирян не выделяются и монархи, если они не облечены особыми полномочиями от папы. Протестантизм, который центр тяжести полагает в невидимой церкви и видимого церковного порядка не основывает на божественном праве или на догмате веры, как в эпоху реформации, так и позднее, вплоть до настоящего времени, считал и считает принадлежность церковной власти монарху необходимым требованием целесообразности и порядка, хотя бывали попытки обосновать ее даже на божественном праве. Нельзя отказать в ясности и определенности ни тому, ни другому взгляду, ни католическому ни протестантскому. Католики и протестанты взаимно различаются не в каких-либо других догматах веры, а именно в учении о церкви и в тех вопросах, которые находятся в связи с этим учением. В православном мире первая символическая книга с изложением учения о церкви явилась в виде «Православного исповедания» Петра Могилы, составленного под сильным католическим влиянием в юго-западной Руси, входившей в состав католического польского государства, следовательно при таких условиях, при которых даже и вопроса не могло возникнуть о церковной власти монарха. Книга Петра Могилы получила одобрение на греческом востоке в такое время, когда византийской империи и православных императоров давным-давно не существовало. В московском государстве приступлено было к переводу этой книги с греческого на славянский язык в 1685 г., а напечатана она и разослана для руководства в 1696 г. т. е. к концу патриаршего периода, когда дуализмом властей – царской и патриаршей и католическими влияниями было уже значительно подорвано значение царской власти для православной церкви. В XVIII в. Феофан Прокопович, противодействуя католическому направлению, старался выдвинуть значение христианского государя для церкви; но в общем русские богословские системы воспроизводят католическое понятие о церкви, с тою только разницей, что вычеркивают папу, как высшую над всеми епископами власть, несмотря на вопиющее несоответствие этого понятия действительному положению и ходу церковных дел в России. Со временем, когда будет восстановлено желаемое многими патриаршество, в понятие о русской церкви вероятно внесется главенство святейшего патриарха, так что православное понятие о церкви не многим будет отличаться от католического. Впрочем, как сейчас будет разъяснено, на почве «православия» может вырасти диаметрально-противоположное учение. Что же касается того учения, которое до сих пор излагалось в богословских системах, с различием в составе церкви двух элементов – иерархии и мирян и с молчаливым причислением царя к мирянам, то оно не есть что-либо самобытное, из жизни русского народа выросшее, а есть теоретическое построение quasi – православного «ученого» богословия, которое вместо того, чтобы вырабатывать понятие церкви на основе истории церкви, восточной и русской, развязно утверждает, что вопрос о составных элементах, входящих в понятие церкви, а следовательно и вопрос о церковном устройстве с церковной властью во главе давно разрешен (кем, неизвестно), в смысле изгнания и даже анафематствования всякого цезаропапизма. В виду всего сказанного, можно усомниться в верности положения, что поставление в связь православия с самодержавием есть признак «детства религиозного мышления», и даже можно заподозрить в людях, считающих себя достигшими зрелости в понимании православия, малое знание и немалую развязность. С другой стороны, и т. н. «черносотенная» пресса, по адресу которой «Церковный Вестник» наговорил в разное время много неприязненного, только смутно чувствует, что есть какая-то связь между православием и самодержавием, а на самом деле стоит на той же точке зрения, на которой стоят вышеупомянутые академические издания, видя в самодержавии принцип только политический. Самым ясным доказательством этого служит тот факт, что богословские «авторитеты» по взгляду которых царская власть есть светская власть, посторонняя для церкви, и цезаропапизм уже анафематствован, и даже которыми принципиально отвергается всякая власть в церкви, почитаются за великие авторитеты и в черносотенной прессе.

2. Утверждать, что св. синод санкционировал принцип изменяемости форм государственного устройства в России, значит приписывать ему и право отказывать в санкции, т. е. усвоить ему такую власть, которой он ни откуда и ни от кого не получал. Утверждение это тем неожиданнее, что, пока составители разных реформаторских проектов не провели желательных для них радикальных реформ, св. синод все еще остается тем, чем он стал два столетия тому назад, т. е. употребляя собственные их выражения, «неканоническим институтом» находящимся под действием основных законов российской империи, под гнетом «самодержавной бюрократии». По поводу этих выражений, также не излишне заметить, что «неканоничность» св. синода должна быть доказана более солидными доказательствами, чем те, которые были собраны в одной специальной статье, помещенной в «Богословском Вестнике» (1904 г. янв.), и которые никакого научного значения не имеют (об этом было заявлено в предсоборном присутствии) – затем, что относить возникновение бюрократии ко временам Петра Великого нет достаточного основания, так как при патриархах процветал самый худший вид бюрократии – бюрократия приказная, бюрократия знаменитого Ивана Кокошилова и других патриарших дьяконов, нагонявший такой страх на духовенство, что даже к воротам было «страшно приблизиться».

3. Ссылаться на то, что «в Греции, Румынии и во всех славянских землях существуют автокефальные православные церкви без всякого самодержавия», еще не значит доказать «нелепость» взгляда тех, кто стал бы утверждать невозможность существования русского православия без самодержавного царя. Можно предполагать существование некоторой исторической связи между фактом возникновения разных автокефальных церквей и тем фактом, что до настоящего времени существовало русское государство с православным царем. Не невероятно даже, что нашлась бы связь, хотя бы весьма отдаленная, между этим последним фактом и тем, что в Далмации существует в настоящее время православный епископ Пикодим Милаш, хотя он сам с своей далматинской, далеко не мирообъемлющей, точки зрения, очень неблагосклонно относится к русскому «цезаропапизму». Восточные патриархи гораздо вернее смотрят на дело, чем русские богословы, до сих пор обращаясь к русскому царю, как к Покровителю всего православия.

4. Ссылка на полную свободу внутренней жизни в старообрядческих и сектантских общинах, как на предмет зависти для православных богословов, понятна была бы лишь при том предположении, что они изнемогают под тяжестью получаемых ими жалованья, пенсий, чинов и орденов, а равно ассигнуемых из государственной казны средств на разные церковные потребности, и желали бы стать в положение свободных от всех таких тягостей, старообрядческих и сектантских, духовных лиц, наставников и т. д. Но о наличности такового предположения, по отсутствию точных сведений, судить затруднительно.

Допустим, однако, что царь, как особый элемент в церковном устройстве, вычеркнут достигшими зрелости богословами принципиально и окончательно. Вычеркнуть мало, нужно установить такое понятие о церкви и соответствующее ему церковное устройство, в основании которого лежали бы общепризнаваемые православные начала. Может быть, этому требованию удовлетворяет то понятие, которое до сих пор воспроизводилось в русских богословских системах, т. е. католическое понятие за вычетом римского папы? Оказывается далеко не то. В вопросе о составе церкви и о субъекте церковной власти наблюдается такая же разноголосица, как и в вопросе о единстве церкви, не считая анархического отрицания всякой власти в церкви. Одни желают иметь главой патриарха и усвояют ему даже высшую благодать, чем какую имеет обыкновенный архиерей, как это делали наши предки при московских патриархах, которые, даже и будучи архиереями, были вновь посвящаемы на патриаршество, как на высшую ступень священства. Другие – и таких большинство – выдвигают «начало соборности», как некий догмат, отличающий православие от католицизма. На предсоборном присутствии было выражено недоумение относительно того, кем установлен этот догмат, на чем он основан, и даже в чем он состоит. Недоумение, к сожалению, осталось неразъясненным со стороны богословов, хотя оно требовало точного разъяснения, потому что, как оказывается, соборность понимается раздельно. Одни выражением начала соборности считают соборы архиереев, в которых если и учитывают члены клира и миряне, то лишь с совещательным голосом. Другие желают провести начло соборности снизу доверху, начиная с прихода и кончая всероссийским собором, который должен составляться из архиереев, из представителей от клира и от мирян, причем всем предоставляется равное право голоса. Так как епископы на таком соборе всегда должны быть в меньшинстве, то, очевидно, не они будут вершителями вопросов, обсуждаемых на соборе, и не им будет принадлежать власть церковная. Субъектом власти должен быть собор, (т. е. большинство собора) от которого будет производить свои полномочия постоянный нынешний синод, как делегированный комитет собора. Если прибавить к этому, что, ввиду невозможности вычеркнуть из истории значение императорской власти, равно как из истории периода вселенских соборов вычеркнуть значение папы, богословы наши ставятся в искушение или замалчивать исторические факты, или предоставлять их в неверном освещении, даже искажать, то в результате получается прискорбный вывод: то, что называется у нас православием, есть смешение взаимно противоречивых мнений, а то, что по этому вопросу говорится разными богословами и любителями богословия, служит не созидательным началом, а скорее источником умственной и нравственной распущенности. Ведь нашелся же богослов, который на страницах «Богословского Вестника» (1907 г. февр.) издавался над мыслью о необходимости в наше время церковной дисциплины, на том основании, что лучше было бы, если бы совсем не было надобности ни в какой дисциплине. Конечно, было бы лучше, если бы на земле жили ангелы, если бы академические кафедры занимаемы были исключительно людьми знающими и добросовестными, если бы в духовных школах процветало деятельное культивирование православия и подготовлялись бы будущие насадители православного царства Божия в русской земле и т. п. Но в действительности этого нет, и люди нашего времени всего менее похожи на ангелов. Поэтому мысль о необходимости дисциплины, и прежде всего о необходимости научной разработки вопроса о дисциплине, едва ли заслуживает издевательства.

Когда русскому царю приписывается высшая власть в русской православной церкви, то ему не усвояется той власти, которая принадлежит папе в католической церкви. Положение русского царя в православной русской церкви еще менее можно обзывать кличкой цезаропапизма, чем положение прусского короля в прусской евангелической церкви. Прусский монарх, в силу всеобщего священства, может совершать даже богослужение, так как всякий христианин способен совершать его, и если, в видах целесообразности и порядка, совершение его предоставляется только особо к тому предназначенным должностным лицам, то монарх ни целесообразности, ни порядка не нарушает, потому что от него же зависит определять, что удовлетворяет и что не удовлетворяет требования целесообразности и порядка, и из его действий нельзя делать вывода, что, стало быть, возможное для короля возможно и для всех других. Русский царь ни богослужения не совершает, ни на участие в богослужении, в проповедничестве церковном, в пастырстве не претендует, как это делали императоры византийские. Его власть, как выше разъяснено, простирается на то, что в католическом церковном праве называется potestas jurisdictionis. Не нужно забывать, что даже на западе первый император восстановленный римской империи, Карл Великий, стоял во главе того и другого порядка, и государственного и церковного, действуя в области первого через графов, в области последнего через епископов, и признавая в то же время высший духовный авторитет пап. Для позднейших галликанцев король также служил центром национальных сил, и политическим, и церковным.

Глава римско-католической церкви есть римский епископ. Ему принадлежат: первенство чести (primatus honoris), выражающееся в известных титулах и внешних знаках отличия (как тиара, прямой пастырский жезл – pedum rectum), и первенство власти (primatus jurisdictionis), состоящее в высшей законодательной, административной и судебной власти, а также в непогрешимом учительстве, по вопросам веры и нравственности (in rebus fidei et morum). Папе же принадлежит внешнее представительство целой католической церкви пред государственными властями разных стран.

При папе состоит священная коллегия кардиналов; число их не должно превышать семидесятити; в действительности их бывает меньше этого числа; они суть или кардинал-епископы или кардинал-пресвитеры, или кардиналдиаконы. Папа назначает кардиналов из всех наций, причем в особенности принимает во внимание желания, заявленные главами государств, относительно возведения того или другого лица в кардинальское достоинство. Таким образом различаются кардиналы курии и кардиналы короны: первые представляют римский собственно элемент, последние – католический, интернациональный или универсальный (архиепископы парижский, алжирский, венский, вестминстерский, толедский, лиссабонский, балтиморский, квебекский, сиднейский, могилевский и проч.). Собрания кардиналов в присутствии папы называются консисториями. Кардиналам принадлежит исключительное право избрания папы; для осуществления этого права, они в месте смерти папы собираются в конклав на 11-й день с момента наступления вакантности папской кафедры и остаются безвыходно в конклаве, по возможности изолированные от всяких внешних влияний, пока не состоится избрание папы. Обыкновенный способ избрания есть scrutinium, закрытая подача голосов посредством письменных билетиков; избранным считается получивший 2/3 голосов наличных избирателей. По обычаю утвердившемуся в противность закону (consuetudo contra legem), rationabilitas которого, однако, подвергается в современной католической литературе большим сомнениям, три католические державы – Австрия, Франция и Испания – имели до сих пор право эксклюзивы, т. е. исключения от избрания тех или других, неприятных государственному правительству, кардиналов путем заявления об этом кардиналам – избирателям. В настоящее время, при совершенном изменении отношений между государством и церковью во Франции, ни о какой французской эксклюзиве не может быть речи. Заявление кардиналамизбирателям делается одним из кардиналов же, имеющим на то полномочия от государства, в котором он проходит свою должность (напр. венским архиепископом от имени Австрии).

При папе существует целый ряд центральных учреждений обнимаемых общим названием римской курии. Важнейшие из них суть: 1) учреждения папской милости, каковы dataria apostolica (по замещению бенефиций, резервированных папе, и по дарованию диспенсаций pro foro externo, т. е. в таких случаях, когда делопроизводство не требует соблюдения тайны) и poenitentiaria apostolica (по разрешению от грехов, абсолюция от которых резервирована папе, а также по дарованию диспенсаций pro foro interno, т. е. в случаях, не получивших огласки, но смущающих совесть просителей, а для бедных людей pro foro uteroque); poenitentiaria разрешает также все недоуменные вопросы, возникающие в исповедной практике католического духовенства, напр. относительно уместности расспрашивания о том или другом грехе; 2) secretaria status для сношений папы с разными государствами; во главе этого учреждения стоит кардинал статс-секретарь; 3) разные конгрегации кардиналов для заведования специальными отраслями церковного правительства. Важнейшие из конгрегаций суть: а) congregatio romanae et universals inquisitionis s. sancti offocii, префектом которой состоит сам папа, рассматривает дела о преступлениях против веры; б) в связи с ней стоит congregatio indicis librorum prohibitorum, которая следит за литературой и составляет реестр запрещенных книг; в) congregatio de propaganda fide, или просто «пропаганда» – в состав ее входят более 30 кардиналов, поверенные 14-ти монашеских орденов, принимающих участие в миссионерской деятельности и др. лица; в конгрегации печатаются молитвы и все необходимые для миссии книги на 250 языках; конгрегация управляет через так называемых апостолических викариев (соответствующих епископам), апостолических префектов (соответствующих деканам) и миссионеров (соответствующих парохам), всеми terrae missionis, под которыми разумеются те страны или части стран, где не успела еще установиться обыкновенная нормальная организация католической церкви, в отличие от provinciae sedis apostolicae, в которых действует нормальный церковный порядок; конгрегация ведет и дело воспитания всех клириков, имеющих быть посылаемыми на дело проповеди в языческие страны; г) congregato concili или, точнее, congregatio concilii tridentini interpremum для приведения в исполнение и аутентического истолкования постановлений тридентского собора (по многим делам брачным, по исполнению духовенством обязанностей его звания, а епископами в частности обязанности к visitatio liminum apostolorum и проч.); д) congregatio rituum – для надзора за культом и для упорядочения отношений между католиками разных обрядов (греческого, славянского, румынского, армянского, сирийского, халдейского, коптского и проч.); е) congre indulgentiarum et sacrarum religuiarum для регулирования дарования индульгенций, для исследования и признания мощей; ж) congregatio super negotiis episcoporum et regularium – для надзора за всей должностной деятельностью епископов и над монашескими орденами, а также для суда в высшей инстанции по преступлениям духовенства; з) congreg. super negotiis ecclesiae extraordinaris по церковно-политическим отношениям, напр. для заключения, интерпретации, ограничения или отмены конкордата (она же ведает церковные дела русских католиков); и) congregatio consistorialis для подготовления дел, предназначенных к обсуждению в консистории.

Как глава католической церкви, папа имеет активное и пассивное право посольства. Представители его, действующие его именем в разных странах, называются вообще легатами: если они кардиналы, то называются legati a latere. С точки зрения международного права различаются nintii, имеющие ранг дипломатических представителей первого класса, т. е. послов и internintii, находящиеся в положении посланников и полномочных министров. Некоторые епископы в разных странах сохранили старинный титул прирожденных легатов (legati nati), но в настоящее время этот почетный титул не имеет практического значения. То же самое нужно сказать о примасах, т. е. о первых епископах разных национальных церквей. Вообще католическая церковь отдельных стран не имеет в настоящее время единой организации, т. е. такой, которая бы юридически объединяла всех католиков данной страны с подчинением одному местному церковному учреждению страны. Исключение составляют Россия, где имеется римско-католическая духовная коллегия, как высшее церковное учреждение для русских католиков, и восточные патриархаты, унированные с Римом. Из них три патриарха, образовавшиеся на развалинах древнего антиохийского патриархата, именуют себя антиохийскими: греко-мелкитский, маронитский и сирийско-яковитский. Кроме этих трех, существуют еще: халдейский патриархат в Вавилоне, армяно-католический (киликийский) и коптский. Все шесть патриархатов представляют собой обломки древних христологических ересей (несторианства, монофизитства и монофелитства). Патриархи, состоя в подчинении папе, имеют под своей юрисдикцией национальную церковь, следующую своим обрядам, напр. в отношении к чаше для мирян, в отношении к браку духовенства и проч. Их называют малыми патриархами (patriarchae minores), в отличие от великих (латинских же) патриархов – константинопольского, александрийского, антиохийского и иерусалимского. Латинские патриархи с титулом константинопольского и проч. явились в католической церкви с XIII в., когда, во время существования основанной крестоносцами латинской империи, восточные патриаршие кафедры были замещены латинянами. С падением латинской империи, патриархи – латиняне должны были оставить патриаршие кафедры востока, но посвящение на эти кафедры продолжается и до настоящего времени. Патриархи живут в Риме и соответствующей их титулу правительственной власти не имеют, за исключением латинского иерусалимского патриарха, который с 1847 г. резидирует в месте своей кафедры и ведет действительное управление, хотя не имеет подчиненных епископов.

По общему же правилу, католические епископы разных стран стоят лицом к лицу с центральным правительством в Риме, не имея единой организации в пределах страны. Единственную посредствующую ступень между епископами и Римом составляет архиепископ-митрополит, который служит в известной степени центральным пунктом, но не для церкви известной страны, а для церковной провинции (провинций же в стране может быть несколько). Именно митрополит 1) имеет право созвания и руководства провинциальных соборов; 2) с одобрения провинциального собора и после визитации собственного диэцеза может визитировать диэцез епископов своей провинции, которые по отношению к нему называются суффраганами; 3) имеет право надзора за епископскими симираниями; 4) составляет вторую ординарную судебную инстанцию по делам, решенным епископами. Почетный знак архиепископского достоинства и вместе юридический символ связи архиепископа с его провинцией есть pallium – принадлежность облачения, соответствующая православному омофору. Папа носит pallium всегда и везде при совершении мессы, архиепископ только в пределах своей провинции: в виде особого отличия, pallium жалуется иногда и епископам – не митрополитам.

В евангелических церквах Германии высшая церковная власть принадлежит государю страны, который осуществляет ее или непосредственно, или через центральные учреждения, или наконец привлекая к участию в церковном правительстве церковно-общественный элемент. В незначительных по объему территориях высшая церковная власть государя осуществляется через консисторию, которая составляет единственную инстанцию, в более значительных существует еще обер-консистория, а в Пруссии высшая над консисторией инстанция носит название высшего церковного совета (Oberkirchenrath). Он составляется из духовных и светских членов под председательством светского и есть учреждение церковное, в компетенцию которого входят только внутренние церковные дела, между тем как jura majestatis circa sacra, т. е. те права, которые принадлежат государству по отношению к религиозным делам, осуществляются через государственные учреждения. Привлекаемый к участию в правительстве церковно-общественный элемент образует из себя генеральный синод, большинство членов которого состоит из духовных и светских депутатов, посылаемых провинциальными синодами, а часть назначается государем, или имеет звание членов в силу самой должности, как генерал суперинтенденты. Генеральный синод есть вообще орган церковного законодательства и созывается периодически (через 6 л.) государем, который утверждает принятые им законопроекты. Подпись президента высшего церковного совета не есть контрасигнирование с таким последствием, чтобы из него вытекала ответственность за содержание церковных законов и указов, исходящих от имени монарха, а есть просто удостоверение санкционирующей подписи монарха. За управление внутренними делами церкви не только монарх сам не несет ответственности, но и никто другой не подлежит той ответственности, к которой, в порядке государственного управления, привлекается контрасигнировавший тот или другой акт министр. В промежуточное время между закрытием генерального синода и открытием нового действует так называемое синодальное представительство или синодальный комитет (GeneralSynodalvorstand, General-Synodalausschuss) из нескольких лиц, выбираемых при закрытии генерального синода. Этот комитет не только подготовляет дела для будущего генерального синода, но и участвует в делах администрации и суда, действуя вместе с высшим церковным советом и усиливая личный состав этого последнего.

В разных православных церквах высшая церковная власть принадлежит собору и высшим епископам (патриархам, митрополитам, архиепископам) за исключением черногорской и синайской церквей, где нет других епископов, кроме митрополита цетиньского и архиепископа синайского. Соборы или синоды суть или постоянные, или временно созываемые, или из всех епископов данной автокефальной церкви состоящие, или из известного числа их; в некоторых церквах важное значение имеет мирской элемент. В государствах православных государь, кроме осуществления прав величества, осуществляет в разном объеме права власти и по внутренним церковным делам, хотя никто из них не занимает и не может занимать того положения, которое занимает русский император в русской православной церкви. Высшие духовно-иерархические лица, сами по себе, имеют то большие, то меньшие права. Постоянные архиерейские соборы или синоды существуют, кроме России, в константинопольском патриархате и в церкви королевства греческого; периодически созываемые – в Сербии, Румынии, Болгарии, в церквах Австро-Венгрии и на острове Кипре.

Глава константинопольского патриархата есть вселенский патриарх, архиепископ нового Рима. Он один из восточных патриархов носит титул «святейшества» (); прочие носят титул «блаженства» (). При вселенском патриархе существует св. синод из 12-ти архиереев. Все архиереи патриархата имеют право быть членами синода на два года; каждый год половина членов сменяется. Ни патриарх без синода, ни синод без патриарха не могут ничего решать. Печать синода составляется из шести частей, из которых каждую хранит один из шести членов, второй год отправляющих свои обязанности, а ключ к соединению всех шести частей в одно целое хранит патриарх (вопросу о печати в восточных патриархатах придается важное значение, в виду исторических опытов, показавших, насколько патриарх или хранитель печати могут злоупотреблять официальными документами). Синод имеет попечение о всех духовных делах греческого народа. Для дел не духовных существует смешанный совет из четырех архиереев и восьми мирян, избираемых особым порядком из обывателей Константинополя на два года, с выходом каждого из одной половины членов. Печать совета состоит из трех частей, из которых одну хранят архиереи – члены совета, другую светские члены, третью – председатель совета – старший из архиереев. К смешанному совету патриарх собственно не принадлежит, но он может, по своему усмотрению, явиться в заседание совета и председательствовать. Мирской элемент принимает также участие в избрании патриарха, которое совершается особым избирательным собранием, состоящим из духовных и светских избирателей. Вопрос о низложении патриарха подлежит общему рассмотрению синода и смешанного совета, а вопрос этот возникает очень часто, так как пожизненных патриархов и до сих пор не бывает на константин. кафедре и может случиться, что низложенный патриарх через несколько времени снова делается патриархом. Синод и смешанный совет собираются для совместного обсуждения и других вопросов, кроме низложения патриарха, напр. для выбора, вместо выбывающего члена смешанного совета, нового члена, но, когда настает срок выхода половины членов-мирян, в соединенном заседании синода и смешанного совета участвуют еще представители от приходов. Из других восточных патриархов, александрийский живет в Каире, антиохийский в Дамаске и только иерусалимский живет в настоящее время в Иерусалиме. Правильного устройства в этих патриархатах нет. Напр. александр. патриарх долгое время был единственным епископом патриархата, так как других православных епископов в Египте не было. В настоящее время там имеется четыре титулярных (т. е. без епархий) епископов и две хозяйственные комиссии (епитронии), ограничивающие патриарха в управлении учебными и богоугодными заведениями и капиталами. На острове Кипр церковные дела, в течение многих уже лет, находятся в плачевном положении. Когда из четырех кипрских епископов умерли почти одновременно двое, в том числе архиепископ, оставшиеся двое разделились на партии, каждый желая сделаться архиепископом и имея за собой известное число приверженцев. При таких обстоятельствах, конечно, никакого архиерейского собора не может составиться, так что и другая вакантная архиерейская кафедра, кроме архиепископской, остается не замещенной.

В церкви королевства греческого постоянный синод состоит из 5-ти членов – архиереев, из которых один – митрополит афинский – председательствует: члены меняются ежегодно, за исключением председателя, они вызываются для участия в синоде правительством, от которого зависит также оставление некоторых членов (не более двух) в составе синода на время свыше одного года. Дела решаются большинством голосов; при синоде состоит королевский епитроп, участвующий во всех заседаниях синода, но без права голоса, и подписывающийся под определениями синода после членов синода, без каковой подписи определения синода недействительны. Епитроп соответствует русскому обер-прокурору по инструкции Петра В., следовательно не имеет министерской власти, которая принадлежит министру духовных дел, как органу государства. Два секретаря и писцы синода суть духовные лица. «Внутренние дела», к которым относят веру и учение церковное, богослужение, испытание лиц для допущения к рукоположению, освящение храмов, суд по духовным делам, синод ведает независимо от государственной власти, остальные («внешние») дела с участием государственной власти. Синод есть вместе и высшая над епархиями судебная инстанция.

В Сербии, по законам 1890 и 1894 гг. высшее церковное руководство принадлежит архиерейскому собору и архиепископу белградскому, как митрополиту всей Сербии. Собор созывается обыкновенно раз в год митрополитом и постановляет решения большинством голосов; при разделении голосов, голос председателя дает перевес. Министр духовных дел извещается о занятиях и об окончании архиерейского собора, а для созвания экстренного собора требуется его одобрение. Постановления архиерейского собора по делам не чисто духовного характера приводятся в исполнение не прежде, как будут одобрены в совете министров по предложению министра духовных дел. Помимо министра не может быть никаких сношений сербской духовной иерархии с иностранными православными церквами. Митрополит не только созывает собор епископский и председательствует на нем, но и имеет попечение о поддержании любви и согласия между епископами, о поддержании благочестивой жизни в духовенстве, о приведении в исполнение постановлений епископского собора в сербских епархиях, совершает посвящение новых епископов, избранных епископским собором и утвержденных королем, наблюдает за чистотой веры в богословском преподавании, в проповеди и в церковной литературе, дает дозволение епископам на отлучки из их епархии в пределах страны; все сербские епископы обязаны поминать имя митрополита за богослужением и без его разрешения не могут вводить какие-либо изменения в существующий церковный порядок. В силу систематически проведенного принципа обособления администрации от суда, для судных дел установлено особое центральное учреждение: «великий духовный суд», разбирающий спорные дела епископов и обвинения против них, не исключая и митрополита, брачные дела короля и членов королевского дома, пререкания о подсудности и наконец апелляционные жалобы на решения епархиальных судов. Председательствует в нем один из епископов, избираемый епископским собором на год; члены избираются митрополитом и утверждаются королем. Высший духовный суд собирается дважды в год в Белграде; открывается и закрывается митрополитом или лично, или посредством пастырского послания. Секретарь этого суда (юрист) присутствует на заседаниях архиерейского собора с совещательным голосом.

В церкви королевства Румынии св. синод составляется дважды в год из двух митрополитов, бухарестского и ясского, и из нескольких епископов, епархиальных и титулярных. Председатель есть митрополит бухарестский, который, хотя носит титул примаса угро-валахского, не имеет никаких особых прав, подобных тем, которые имеет сербский митрополит. Дела в синоде решаются обыкновенным коллегиальным порядком. Светских чиновников в синоде нет; в должностях секретарей и директора канцелярии состоят младшие из архиереев. Определения синода по духовно-судным вопросам получают юридическую силу сами по себе, а остальные определения вступают в законную силу по утверждении их королевской властью. На заседаниях синода присутствует с совещательным голосом министр духовных дел, и самый синод созывается королевским указом через министра духовных дел; он же есть необходимый посредник в сношениях синода с государственным правительством и с другими православными церквами.

Из церквей Австро-Венгрии в сербской карловацкой митрополии (патриархате) духовные дела находятся в ведении архиерейского синода, который составляется из митрополита и из шести епархиальных епископов; в заседаниях синода, за исключением тех, которые касаются веры, участвует представитель австрийского императора – венгерского короля. Дела не чисто духовные, каковыми признаются дела церковно-учебные и церковно-имущественные, подлежат ведению народноцерковного собора, составляющегося, под председательством карловацкого митрополита-патриарха, из всех епархиальных епископов и из 75 депутатов, из коих 1/3 духовных и 2/3 мирян; вице-президента избирает собор из среды депутатов-мирян. Архиерейский синод созывается обыкновенно каждый год, церковно-народный собор через два года, тот и другой митрополитом, по испрошении предварительного согласия на то австрийского императора – венгерского короля. Открывается и закрывается собор по распоряжению светского правительства. Для ведения текущих дел на промежуточное время между закрытием состоявшегося народно-церковного собора и созванием нового, оставляется соборный комитет под председательством митрополита из девяти членов, из коих пять членов – миряне. По делам школьным в особенности, церковно-народный собор делегирует еще народно-школьный для управления и надзора за всеми элементарными и средними народными школами, существующими на церковные средства, а равно для надзора за высшими учебными заведениями, пользующимися субсидией из церковных фондов. Для духовно-судных дел имеется еще особое центральное учреждение – митрополитский церковный совет, составляющийся из митрополита, как председателя, из двух епископов, трех членов духовных и трех светских. Подобным же образом в другой православной церкви Австро-Венгрии – румынской духовные дела ведает архиерейский синод, составляющийся один раз в год под председательством митрополита, из епископов, управление учебными и хозяйственными делами ведает народно-церковный собор, составляющийся через два года на третий, под председательством митрополита, из епископов и из 90 депутатов (1/3 духовных и 2/3 мирян). Постоянным же органом администрации и суда служит митрополистская консистория, состоящая, под председательством митрополита, из епархиальных епископов и из заседателей, избираемых народно-церковным собором из своей среды. Из трех отделений, на которые делится консистория (чисто церковное, учебное и епитропское) в первом – чисто церковном – все заседатели суть духовные лица; в двух остальных духовные и светские. В буковинско-далматинской митрополии высшая власть по делам управления и суда есть митрополистский синод, составляющийся обыкновенно раз в год из архиереев (их трое: один в Буковине – он же и митрополит – и двое в Далмации), из которых каждый имеет право привести на заседание синода по одному церковно-должностному лицу; эти привходящие члены имеют только совещательный голос. Митрополит лично приводит в исполнение постановления синода и по этому самому имеет надзор за епархиями, он разрешает спорные вопросы, не терпящие отлагательства (в промежуточное время между закрытием синода и созванием нового), ведет текущие дела, осуществляет т. н. деволюционное право, именно замещает должности в епархиях в тех случаях, когда епархиальный епископ, несмотря на очевидную потребность, не принял бы мер к ее замещению. В Буковине около 300000 русских составляют коренное население. Но вся власть принадлежит румынам. Они захватили в свои руки богословский факультет в Черновцах, они же следовательно – и единственные кандидаты на священнические должности в буковинских приходах.

Болгарская церковь составляет собой экзархат. Слово «экзарх», в его древне-церковном значении, конечно, не было синонимом делегата или уполномоченного от высшей власти. Но в средние века слово «экзарх» стало пониматься именно в последнем смысле. Таким образом и болгарский экзарх должен бы был производить свои правительственные полномочия из делегации константинопольского патриарха. В действительности же болгарская церковь не состоит даже в церковном общении с константинопольским патриархом. Центральная организация болгарской церкви обнимает собой не только болгар княжества Болгарии и восточной Румелии, но и болгар турецких, огромное большинство которых находится в Македонии. Болгарский экзарх резидирует в Константинополе и избирается пожизненно собранием, состоящим из духовных и светских избирателей. Церковными делами Болгарии и Румелии он управляет вместе с свящ. синодом из архиереев, а насколько экзарху подчинены турецкие болгары, в его центральную организацию должен бы был, согласно султанскому фирману 1872 г., входит еще экзархийский совет, включающий в себя мирской элемент церкви, но такого совета пока еще не явилось.

В православной церкви России высшее учреждение, чрез которое действует в церковном управлении самодержавная власть, есть святейший правительствующий синод, состоящий, под председательством первоприсутствующего – обыкновенно митрополита с.-петербургского, из нескольких архиереев, из которых одни называются членами, другие присутствующими. Члены назначаются пожизненно именными высочайшими указами св. синоду обыкновенно из митрополитов и из старейших архиереев; присутствующие вызываются высочайшими повелениями из числа епархиальных архиереев для временного присутствования в св. синоде, впредь до объявления высочайшей воли о возвращении их в свои епархии. Первоприсутствующий не есть председатель коллегии в том смысле, чтобы, при разделении голосов, голос его давал перевес, так как в настоящее время дела в св. синоде должны быть решаемы единогласно. При вступлении в должность, членами и присутствующими дается, по установленной Петром Великим форме, присяга, в которой «крайним судьей духовной коллегии» признается сам всероссийский монарх. Ни члены, ни присутствующие не освобождаются от управления вверяемыми им епархиями; тем и другим может быть разрешаема временная отлучка с высочайшего соизволения. Возможно, совсем увольняется от управления епархией вообще. Св. синод сносится с правительствующим сенатом непосредственно, в той форме, которая была установлена еще Петром Великим, именно «ведениями»: с министрами и главноуправляющими отдельных ведомств вступает в сношения через посредство синодального обер-прокурора; архиереям, консисториям и протопресвитерам посылает указы. Круг ведомства св. синода обнимает законодательство по делам церковным, администрацию и высший церковный суд. Делопроизводство св. синода ведет синодальная канцелярия, состоящая под начальством управляющего и разделяющаяся на шесть отделений. В первом отделении производятся дела о замещении высших духовных должностей, о перемещении, наградах и увольнении высших духовно-должностных лиц, о сложении духовного сана и монашества по прошениям, о выборах и утверждении церковных старост и др., во втором отделении – дела по оказанию пособий разным церковным учреждениям, об учреждении и упразднении епархий, монастырей и общин, церковных приходов, об устроении церквей и часовен в столицах, о наделении архиерейских домов, монастырей и церквей землями и угодьями, об обеспечении причтов и о разделе доходов между их членами и проч.; в третьем отделении – принятие церквами, монастырями и архиерейскими домами недвижимых имений, жертвуемых, завещанных и приобретаемых путем покупки, дела по отчуждению церковных недвижимых имений как на государственные и общественные надобности, так и путем обыкновенной продажи и мены и проч. и здесь же о признании браков незаконными и недействительными, или напротив о восстановлении браков, признанными незаконными и недействительными, равно о восстановлении и исправлении метрических записей; в четвертом отделении дела о расторжении браков; в пятом – дела духовного суда над духовенством и мирянами, по наложению на последних церковной епитимии, здесь же дела о пожарах и кражах в церквах; в шестом отделении – о сношениях с другими православными церквами и о принадлежащих им в пределах России имуществах, о православных миссиях, о заграничном духовенстве, о кладбищах, об отдаче в аренду церковных земель, о льготах в отношении к соборам и повинностям, о церковно-свечной операции, о духовной цензуре и др. Вообще распределение предметов между разными отделениями канцелярии – довольно случайное и неустойчивое.

Коллегия св. синода есть учреждение постоянное, а не периодически составляющееся: но этим учреждениям не устраняется возможность составления собора из русских епископов. В 80-х годах XIX в. были примеры составления таких соборов, впрочем не из всех русских епископов, а в известном географическом районе (казанский и киевский соборы). Постановления этих соборов были представлены на утверждение св. синода. Всероссийский церковный собор, в виде ли созываемого в известные периодические сроки, или составляющегося по требованиям чрезвычайных обстоятельств, не может изменить значения синода, как органа, через который действует в церковном управлении верховная самодержавная власть, даже если бы первоприсутствующий член синода был переименован в патриархи. Равным образом всероссийский собор не может существенно изменить вообще положение занимаемое в церкви императором, за которым исторически – непоколебимыми остаются: право созвания собора, возбуждения вопросов, имеющих быть рассмотренными на соборе, хотя вопросы могут возбуждаться и не им одним, право утверждения соборных постановлений, верховный надзор, право утверждения на высшие должности и др.

При св. синоде состоит синодальный обер-прокурор, который, во-первых, исполняет функцию надзора за делопроизводством в св. синоде, согласно инструкции Петра Великого, и во-вторых, имеет положение главноуправляющего особым ведомством. В качестве такового, он представляет духовное ведомство в государственном совете, в совете министров и в правительствующем сенате, ведет дела по сношениям св. синода с министрами и главноуправляющими другими ведомствами, имеет в своем подчинении состоящие при св. синоде синодальную канцелярию, духовно-учебный комитет, хозяйственное управление и контроль, определяет и перемещает на все светские должности ведомства православного исповедания до пятого класса включительно, назначает пенсии и пособия чиновникам этого ведомства. По некоторым делам, производящимся в государственных установлениях и соприкосновенным с духовным ведомством, оберпрокурор св. синода делает представления и дает заключения в защиту интересов этого ведомства: 1) по жалобам на неправильную оценку и неправильное обложение земскими и городскими соборами церковных недвижимых имуществ, как скоро эти жалобы дошли, в установленном порядке инстранций, до прав. сената, 2) по тяжебным делам казны и частных лиц с духовным ведомством, 3) по пререканиям о подсудности между общими судебными установлениями и духовными судами. По тяжебным делам архиерейских домов, монастырей и церквей обер-прокурор может входить, независимо от участвующих в деле сторон, в кассационные департаменты правительствующего сената с представлениями от отмене решения на общих кассационных основаниях. В обоих своих качествах – органа надзора и главноуправляющего отдельным ведомством, оберпрокурор есть посредник в сношениях синода с верховной властью. Этим посредничеством не исключаются сношения синода с верховной властью через его первоприсутствующего, если бы таковые были установлены, а равно этими последними не исключаются сношения обер-прокурора с верховной властью.

При обер-прокуроре существует канцелярия, состоящая, под управлением директора, из трех отделений. В этой канцелярии приготовляются всеподданнейшие доклады по духовному ведомству, собираются сведения о состоянии духовного ведомства путем рассмотрения срочных ведомостей о ходе дел по всем церковным учреждениям, центральным и епархиальным, и составляется, на основании этих сведений, ежегодный всеподданнейший отчет, ведутся ведомости об исполнении высочайших повелений по духовному ведомству, объявляемых св. синоду синодальным обер-прокурором; здесь сосредоточиваются дела по всеподданнейшим и частным жалобам на решения св. синода и подведомственных ему мест и лиц, дела о присоединении к православной церкви иноверцев, о смешанных браках, о перевозе мертвых тел и многие другие дела. Вообще же распределение предметов между отделениями канцелярии принадлежит обер-прокурору.

При обер-прокуроре существует должность товарища, с правами и обязанностями, присвоенными товарищам министров. Кроме того, для рассмотрения дел, присылаемых на заключение обер-прокурора из сената и из других ведомств, а также для изготовления проектов представлений по вопросам, требующим законодательного разрешения, существует при обер-прокуроре юрисконсульт с своей канцелярией.

До сих пор сохранилась еще московская синодальная контора, которая заведует московским синодальным домом с церковью двенадцати апостолов, с синодальной ризницей и с синодальной библиотекой, управляет ставропигиальными монастырями, т. е. изъятыми из подчинения епархиальной власти (большая часть которых находится в Москве), распоряжается освящением св. мира, хранением и рассылкой его по епархиям; но миро освящается также и в КиевоПечерской лавре. Личный состав конторы образуется из московского митрополита, как первоприсутствующего, из одного или двух архиереев – живущих в Москве на покое или управляющих московскими монастырями, и из протопресвитера Успенского собора. Заседания московской конторы закрываются на то время, когда св. синод, по случаю коронации, переносит свои заседания из С.-Петербурга в Москву, и напротив в С.-Петербурге на это время открывается с.-петербургская синодальная контора, закрываемая немедленно с переездом св. синода обратно из Москвы в С.-Петербург. При конторе находится канцелярия; управляющий канцелярией есть вместе прокурор конторы, подчиненный обер-прокурору св. синода.

Для заведования специальными отраслями церковного управления существует при св. синоде несколько учреждений. 1) Духовно-учебный комитет, состоящий, под председательством духовного лица, из девяти членов духовных и светских, обсуждает подлежащие разрешению главного духовного управления вопросы по учебно-педагогической части (о программах преподавания, об учебниках и руководствах и т. п.) и наблюдает, посредством ревизии, за состоянием этой части в духовно-учебных заведениях. Но здесь же сосредоточивается делопроизводство по замещению, перемещению и увольнению относительно учебных должностей. 2) Училищный совет при св. синоде, для заведования церковными школами начального народного образования, состоит, по смыслу положения об этом совете, под председательством одного из членов св. синода, по избранию последнего, из девяти постоянных членов, наблюдателя церковно-приходских школ и его помощников. Члены назначаются из духовных и светских лиц, причем усмотрению св. синода предоставляется определить, сколько должно быть духовных членов и сколько светских (в общем составе девяти). Наблюдатели имеют целью объединение действий епархиальных наблюдателей на окраинах России, а также в местностях с инородческим и иноверческим населением. На наблюдателя и его помощников возлагается, по распоряжениям обер-прокурора, ревизия школ, а также делопроизводства и денежной отчетности епархиальных и уездных органов по заведованию этими школами. При училищ. совете состоят статистический отдел по церковным школам и издательская комиссия для снабжения церковных школ разных названий учебниками и учебными пособиями по предметам курса этих школ, а также для снабжения народных библиотек и читален книгами для чтения; кроме того, она может приобретать в собственность рукописные и печатные сочинения от их авторов для издания на свои средства. 3) Хозяйственное управление состоит, под начальством директора, из четырех отделений, между которыми распределены разнообразные дела по заведованию капиталами и имуществами, принадлежащими св. синоду, а также заведование синодальными типографиями – с.-петербургской и московской – с книжными запасами, лавками и проч., кроме того наблюдает за хозяйством всех вообще русских православных церковных установлений и духовно-учебных заведений, а равным образом за приведением в исполнение завещательных распоряжений в пользу церквей и монастырей. 4) Контроль, составляющийся, под начальством управляющего, из контролеров, техников и счетных чиновников, наблюдает за правильностью оборотов и сохранностью денежного и материального имущества учреждений духовного ведомства. Контролирование осуществляется путем документальной ревизии по отчетам и документам, путем поверки наличности, путем командировки техника от контроля на технические совещания хозяйственного управления, на торги и т. п. 5) Кроме исчисленных учреждений, существует еще грузино-имеретинская синодальная контора, которая, судя по ее названию, должна быть сопоставляема с московской синодальной конторой. На самом деле это учреждение не имеет центрального характера. Оно ведает обширный местный район в подчинении св. синоду, как высшей инстанции. Грузино-имеретинская синодальная контора находится в Тифлисе и управляет епархиями Грузии, Имеретии, Мингрелии и Гурии, как высшая правительственная инстанция над епархиальными начальствами, подчиненная в свою очередь св. синоду, или даже как первая инстанция, потому что в епархиях грузинского экзархата нет консисторий, а имеются лишь епархиальные канцелярии с церковными казначействами. Поэтому многие дела, напр. брачные, в других епархиях поступающие в консисторию, как в первую инстанцию, в экзархате направляются прямо в контору. В состав конторы входят: член св. синода – экзарх Грузии, два епископа и ректор тифлисской духовной семинарии. При конторе находится канцелярия, управляющий которой есть вместе прокурор конторы, подчиненный обер-прокурору св. синода.

Римско-католическая церковь в России состоит из двух архиепархий – могилевской и варшавской – с подведомственными каждой из них епархиями. Для рассмотрения и решения дел, общих всем римско-католическим епархиям, существует в С.-Петербурге римско-католическая духовная коллегия, под председательством архиепископа могилевского, который есть вместе митрополит в пределах могилевской архиепархии (обнимающей все русские собственно губернии и Финляндию). Коллегия, под его председательством, состоит из двух членов – одного епископа и одного прелата (т. е. декана или пробста кафедрального капитула) и из заседателей, по одному от каждой епархии. Заседателями могут быть и прелаты, и просты члены капитулов – каноники. Одновременно присутствуют только четыре заседателя: два от епархий, подведомственных могилевскому архиепископу и два от епархии варшавской архиепископии. Дела в коллегии решаются по большинству голосов; при равенстве голосов, голос председателя дает перевес; но обжалования разного рода из могливеской епархии (за исключением дел брачных и других духовных), поступающие в коллегию, как в высшую инстанцию, решаются в ней без присутствия могилевского митрополита. В делах же относящихся к догматам веры и каноническим правилам, в особенности в делах брачных, высшая судебная власть признается за римским папой, который делегирует одного из соседних епископов в качестве второй инстанции, для рассмотрения дела, решенного в той или другой епархии, а в высшей инстанции сам он осуществляет церковную власть. При коллегии состоят прокурор и канцелярия. По делам административного характера коллегия подчинена министру внутренних дел, по делам судным, не касающимся веры или канонических правил, подчинена правительствующему сенату и министру юстиции.

б) Центральное учреждение евангелическо-лютеранской церкви в пределах России есть еквангелическолютеранская генеральная консистория в С.-Петербурге, состоящая из светского президента, духовного вице-президента, двух светских и двух духовных членов и находящаяся в тех же отношениях к министру внутренних дел, прав. сенату и министру юстиции, как и римско-католическая духовная коллегия. При консистории состоят прокурор и канцелярия. По усмотрению министра внутренних дел, с высочайшего разрешения, может быть созван генеральный евангелическолютеранский синод из депутатов от всех консисториальных округов; председательствует в нем один из светских его членов. Управление духовными делами евангелическо-реформатских общин западного края принадлежит виленскому евангелическо-реформатскому синоду и виленской евангелическо-реформатской коллегии. Синод составляется из всех почетных особ реформатского исповедания духовного и дворянского званий западного края однажды или дважды в год для решения важнейших церковных дел, текущие же дела ведаются коллегией, которую составляют: президент (светское лицо), вице-президент (духовное лицо) и шесть членов (трое духовных и трое светских). Управление духовными делами лютеран и реформатов в польских губерниях имеет особую организацию. Точно так же и в русских губерниях есть евангелические общества, не входящие в общую евангелическую организацию (напр. в Архангельске, Закавказье и в др. местах).

в) Главное управление армяно-григорианской церковью принадлежит патриарху, который имеет резиденцию в эчмиадзинском монастыре эриванской губернии и носит титул верховного католикоса народа гайканского, и состоящему при нем синоду, в состав которого, кроме патриарха, входят имеющие постоянное пребывание в Эчмиадзине четыре архиепископа и епископа и столько же архимандритов-вартапедов (т. е. докторов, ученых). Синод действует вообще на праве коллегии, но во всех чисто духовных делах патриарх имеет решительный голос, и, при суждении об этих делах, в синоде не присутствует, а рассмотрев заключения синода, дает по ним свои резолюции; в прочих делах голос его, как председателя, при разделении голосов, дает перевес. По делам не чисто духовным синод подчинен министру внутренних дел и правительствующему сенату. При синоде состоят прокурор и канцелярия.

Во главе православных епархий и католических диэцезов стоит епископ (у армяно-григориан архиепископ). Власть епископа распространяется на все церковные учреждения в географических пределах епархии (православные епархии совпадают обыкновенно с границами губерний и областей), за исключением изъятых. Таким изъятием пользуются у нам лавры, находящиеся в непосредственной зависимости от св. синода, ставропигиальные монастыри, находящиеся в заведовании московской синодальной конторы, церковные учреждения военного ведомства, находящиеся под управлением протопресвитера военного и морского духовенства, и церковные учреждения придворного ведомства, находящиеся под управлением заведующего ими протопресвитера или священника. Однако, дела о преступлениях и проступках духовных лиц, подведомственных протопресвитеру военного и морского духовенства, как скоро для обнаружения виновности требуется производство формального следствия, подлежат суду епархиального архиерея. Епископ должен знать пределы своей епархии и не вторгаться в чужие пределы, напр. не может посвящать чужих клириков, не может рукополагать или проповедовать в чужой епархии. Епископ представляется в столь тесной связи с своей епархией, что епархия, лишившаяся своего епископа, называется вдовствующей. В католической церкви мысль об епархии, как о невесте епископа, символизируется ношением перстня на епископской руке. Некоторым русским православным епископам высочайше жалуется титул митрополитов и архиепископов, как почетный титул без каких-либо прав власти: титул митрополитов соединяется в настоящее время с кафедрами с.-петербургскою, московской и киевской, а титул архиепископа может быть пожалован всякому епископу независимо от кафедры. Киевский митрополит имеет особые знаки отличия – крест на митре и предносимый ему при всяких его служениях митрополитский крест: это суть знаки отличия, соединенные с киевской кафедрой, т. е. принадлежащие всякому киевскому митрополиту. Митрополит московский и с.-петербургский могут получать от монарха подобные знаки отличия только для себя лично. Все вообще православные епископы имеют известные знаки архиерейского достоинства: панагию, посох или жезл, митру, саккос, омофор, орлецы, кафедру в главном епархиальном соборе и в своей домовой (крестовой) церкви. Русские митрополиты, в отличие от других архиереев, носят белый клобук. Внешние знаки архиерейского достоинства католических епископов суть: искривленный вверху пастырский жезл (podum curvum), в отличие от папского podum rectum, митра (но не металлическая, как у православных архиереев, а парчевая, имеющая вид суживающегося кверху цилиндра, с выемкой наверху), перчатки и др.; но paelium или омофор, по общему правилу, епископам не дается. Права епископа как православного, так других христианских исповеданий, в которых епископство признается высшей степенью священства, суть двоякого рода: права сына (jura ordinis) и права правительственные (jura jurisdictionis). Права сына суть или права общие с пресвитерами (jura ordinis communia), как напр. право совершения Евхаристии, или права, исключительно принадлежащие архиерею (jura ordinis reservata), как рукоположение в степени священства, освящение антиминсов (в католической церкви сюда же относится совершение миропомазания). Права правительственные суть права по управлению епархией.

Что касается вспомогательных органов при архиереях, то в католической церкви, соответственно древнему церковному пресвитериуму, духовенство кафедральной епископской церкви привлекается к участию в управлении. Духовенство это составляет из себя капитул, отдельные члены которого называются канониками, а должность или место каждого отдельного в капитуле члена называется каноникатом; первенствующий член (dignitas или praelatus – прелат), носит название то пробста, то декана. К кафедральному капитулу, т. е. к кафедральному духовенству, епископ должен обращаться во всех важных случаях за советом, а в некоторых даже связан согласием капитула. Согласие капитула, под страхом ничтожности акта, требуется для отчуждения имущества, займов и других обязательств; ничтожны произведенные епископом без согласия капитула изменения в бенефициях, т. е. в должностях обеспечиваемых в своем существовании специально предназначенным на то имуществом, введение или упразднение в диэцезе праздника, судебные приговоры по преступлениям (в таких диэцезах, где нет организованных учреждений епархиального суда). Согласие капитула в делах имущественного управления считается необходимым потому, что в делах этого рода, по общему каноническому праву, над католическим епископом нет высшей инстанции, разрешение которой требовалось бы для действительности юридических актов, и следовательно епископ мог бы злоупотреблять. При вакантности архиерейской кафедры (sede vacante), капитул вообще управляет диэцезом сначала непосредственно, потом через избранных им эконома и капитулярного викария. Так и по русскому уставу духовных дел христиан римско-католического исповедания в случае смерти епархиального начальника или сложения им сана, если нет епископа-коадъютора с правом преемства ему, капитул избирает викария. От вакантности кафедры различаются случаи фактической невозможности для епископа управлять его диэцезом (sege impedita) напр. лишение свободы. О подобных случаях немедленно должно быть сообщено римскому центральному правительству для зависящих распоряжений со стороны папы.

Кроме капитула, в строй католического диэцеза входят следующие должности:

1) Вспомогательные епископы. Различаются два рода вспомогательных епископов: викарный архиерей (vicarius in pontificaliqus, Weihbishof ) по осуществлению епископских jura ordinis и коадъютор по осуществлению епископских jura jurisdictionis; последний, впрочем, осуществляя епископскую юрисдикцию, может не иметь епископского сана. Викарный архиерей называется иначе episcopus in partibus infidelium, так как посвящается на фиктивную кафедру, находящуюся в странах неверных, т. е. на такую кафедру, которая когда-то существовала, в особенности на востоке (в эпоху латинской империи), и которой в настоящее время нет. Таковое посвящение на фиктивную кафедру вызывалось той же потребностью, которою у нас вызывается титулование викарных архиереев от имени одного из уездных городов. Дело в том, что, по каноническому праву, в одном епископском округе не может быть двух епископов, напр. не может быть двух епископов венских или московских, а между тем нужда в вспомогательном епископе ощущается. Впрочем, та же фактическая нужда заставила уже католическую церковь отступить от строго территориального принципа в пользу персонального, так что в одних и тех же территориальных границах сделалось возможно существование нескольких кафедр. Напр. из унированных с Римом восточных патриархатов три называют себя антиохийскими (см. выше стр. 201); точно так же напр. в Лемберге (Львове) существует три архиепископских кафедры: католическая, русско-унитарная и армяно-католическая. И в отношении к викарным епископам также уже не считается необходимым посвящение на фиктивную кафедру: они могут быть посвящены просто в епископы, без указания какой-либо кафедры, и называются титулярными епископами, т. е. имеющими епископский титул, но не имеющими кафедры, ни реальной, ни фиктивной. Римско-католический викарный архиерей называется еще (как напр. в нашем уставе дух. дел христ. римско-кат. испов.) суффраганом по отношению к своему епископу, т. е. тем же именем, которым каждый, управляющий своим диэцезом, епископ называется по отношению к своему митрополиту (см. выше, стр. 202).Коадъютор поставляется при епископе в тех случаях, когда епископ, вследствие преклонного возраста или болезненного состояния, становится неспособным к управлению. Следовательно коадъютер осуществляет епископские jura jurisdictionis, и притом не помогает, а заменяет епископа неспособного, ибо, по действующему в католической церкви праву, престарелый или больной епископ на покой не посылается, а продолжает быть епископом до самой смерти. Коадъютор может и не иметь епископского сана; но если в данном диэцезе нет викария, который осуществлял бы епископские jura ordinis, коадътор должен получить посвящение во епископа in partibus. Он может быть временный (coad. temporarius), или постоянный с правом преемства после смерти епископа (coadj. perpetuus cum jure или cum spe succedendi).

2. Генеральный викарий и оффициал. Епархиальное управление ведется через генерального викария, или через генерального викария и оффициала (там, где состоялась специализация административных и судных дел). Юрисдикция этих лиц признается викарной в техническом смысле (см. выше стр. 188), откуда вытекает между прочим тот вывод, что каждый новый епископ назначает нового генерального викария и официала, хотя фактически может оставить и прежнего, как знакомого с делами, во всяком случае их права будут уже вытекать из нового уполномочения или поручения. Как при генеральном викарие, так и при официале могут образоваться совещательные коллегии (викариат, официалат или консистория); но образование таких коллегий не есть нечто требуемое и регулируемое законом, а зависит от усмотрения епископа, хотя в некоторых местах подобные коллегии поставлены весьма самостоятельно, напр. в ближайших к Риму диэцезах Италии епископ, вместе с членами суда, образует коллегию, решающую дела на началах строго коллегиальных, а в Бреславле составленное епископом учреждение решает дела, даже не обращаясь к епископу за утверждением решений. Членами ординариата могут быть и миряне. В северно-американских диэцезах, где вообще нет особых учреждений для администрации и суда, епископ на епархиальном соборе должен избрать 3–5 сведущих духовных лиц, мнение которых и должен выслушивать при решении дел.

В протестантской Германии церковное деление, соответствующее нашей епархии, есть церковная провинция. Церковно-правительственный орган в провинции есть консистория, состоящая под председательством мирянина, из духовных и светских лиц; кроме того для надзора существует должность генерал-супер интендента, которому иногда даже усвояется титул епископа. Общественное церковное представительство в пределах церковной провинции выражается через периодически (через 3 года) созываемый провинциальный синод, из посылаемых уездными синодами депутатов, духовных и мирян, причем монарх может назначить известное число членов (напр. в Пруссии 1/6 общего количества членов провинциального синода). В промежуточное время между закрытием состоявшегося синода и между созванием нового действует комитет провинциального синода. Комитет участвует также в делах провинциального церковного управления, содействуя консистории и усиливая собой личный ее состав.

Из иностранных православных церквей выделяются известной оригинальностью своего епархиального устройства: сербская церковь, в которой т. н. епархиальный духовный суд (ведающий и некоторые административные дела, большая часть которых ведается непосредственно архиереем), действует независимо от епархиального архиерея, и церкви сербская и румынская в пределах Венгрии, где епархия организована (наподобие евангелической провинции), с участием выборных депутатов, духовных и мирских, даже с перевесом мирского элемента, над духовным, в виде периодически созываемой епархиальной скупщины и в виде постоянной консистории.

В русских православных епархиях кафедральное духовенство, как таковое, участия в епархиальном управлении не принимает; но отдельные, высшие его члены имеют это участие, поскольку они состоят членами епархиальной консистории. Эти высшие члены кафедрального духовенства суть: кафедральный протоиерей и ключарь (в московском Успенском соборе первый называется протопресвитером, а вместо ключаря существуют два сакеллария). При православном епископе может состоять, в качестве помощника, викарный архиерей, или даже несколько викарных архиереев. Русский викарный архиерей есть помощник епархиального архиерея в осуществлении прав как священнодействия, так и управления. Участие в последнем, впрочем, по уставу духов. консисторий ограничивается предварительным просмотром консисторских журналов и протоколов, прежде чем они поступят на рассмотрение епархиального епископа; последний может предоставлять викарию и самое рассмотрение и утверждение журналов, особенно на время своего отсутствия из епархиального города. По усмотрению епархиальных ерхиереев, в отдельных епархиях викариям поручаются и некоторые дела, не означенные в законе, например, о присоединении иноверцев к православной церкви, об определении на причетнические должности и т. п. Лишь некоторые викарные архиереи, в силу исключительных местных обстоятельств, вместе с состоящими при них духовными правлениями, действительно ведут церковное управление в известном, выделенном из епархии, округе. Таковы напр. епископы устюжский и сарапульский, которые управляют разными, отдаленными от епархиальных городов, уездами вологодской и вятской епархий. Так как, по принципам канонического права, двух епископов в одной епархии не может быть, и посвящение титулярных архиереев (без кафедры) избегается, то русские викарные епископы посвящаются на фиктивную кафедру одного из уездных городов данной епархии, от которого и получают свой титул, хотя в отношении к этому уезду они, по общему правилу (за исключением вышеозначенных викарных архиереев, управляющих определенными округами), не имеют каких-либо самостоятельных прав управления.

Если в епархии имеется викарный архиерей, то, при вакантности епископской кафедры, он в промежуточное время управляет епархией: если викария нет, управление ведется консисторией. При епископе консистория есть присутственное место, через которое ведутся епархиальное управление и епархиальный суд (за исключением епархий грузинского экзархата, где нет консисторий). Консистория есть коллегия, но без председателя. Штатное число членов 4; но, в случае надобности, назначаются и сверхштатные, всего до 7 членов, в настоящее время обыкновенно из лиц белого духовенства, а не из монахов. В столицах консистория имеет два присутствия или две экспедиции с двойным составом членов, для административных и судных дел. В столичных консисториях членами бывают и архиереи (напр. в Москве) из тех епископов, которые управляют монастырями. При консистории находится канцелярия, состоящая из светских чиновников (в Сибири, впрочем, разрешено исполнять канцелярские обязанности духовным лицам), под начальством секретаря. Секретарь, однако, не только имеет под своим ведением канцелярию, но, при отсутствии председателя по закону, фактически исполняет и председательскую функцию; он же, кроме того, считается органом прокурорского за епархиальным управление надзора и поэтому поставлен в непосредственные отношения к обер-прокурору св. синода. В отношении к архиерею, консистория есть совещательное учреждение: принятие или непринятие, утверждение или не утверждение ее решений епископом зависит от его усмотрения. Архиерей есть не председатель, а начальник консистории, никогда в ней не присутствующий. Он может не согласиться с мнением консистории, хотя бы и единогласным; только в этом последнем случае (т. е. когда решение единогласное), должен предложить консистории вновь пересмотреть дело, с принятием в соображение указания архиерея, а если и затем консистория останется при своем мнении, архиерей полагает собственную резолюцию, которая и приводится в исполнение, с доведением, впрочем, до сведения св. синода об этом случае разногласия консистории с архиереем.

В круг ведомства консистории входят те же предметы, которые входят в круг попеченей архиерея, как епархиального правителя, за исключением непосредственного архиерейского суда, призрения бедных и сирот духовного звания, духовно-учебного дела и наконец учебного дела в народных школах духовного ведомства. Непосредственный архиерейский суд производится лично архиереем, минуя консисторию. Дело призрения ведается особым попечительством о бедных духовного звания; духовно-учебное дело – правлениями духовных семинарий и училищ и съездами духовенства – епархиальными и окружными; учебное дело в школах начального народного обучения – епархиальными училищными советами. Последние состоят, под председательством духовного лица, из девяти постоянных членов – духовных и светских, епархиального наблюдателя за школами и члена от министерства народного просвещения; епархиальные училищные советы могут быть заменяемы советами епархиальных братств, где таковые имеются.

По русским уставам духовных дел христиан иностранных исповеданий, при каждом католическом епископе должна существовать консистория с определенными в законе личным составом и кругом ведомства, а равно консистории существуют в русских армяно-григорианский епархиях, точно также с определенным личным составом и с законноопределенным кругом дел. Католические консистории имеют совещательный голос при епископе. В армянских консисториях, применительно к порядку производства дел в эчмиадзинском синоде, епископ имеет решительный голос только в чисто духовных делах, в прочих же делах, голос его, как председателя, в случае равенства голосов, дает перевес, и следовательно, если голос его оказывается в меньшинстве, исполнительную силу получает мнение большинства коллегии. Наконец консистории существуют в русской евангелической церкви, как коллегиальные учреждения, подчиненные евангелическо-лютеранской генеральной консистории. Кроме консисторий, в консисториальных округах, для надзора в особенности, существуют генерал-супер-интенденты и суперинтенденты. В знак особой монаршей милости и в награду за долголетнюю усердную службу, генерал-супер-интендент может быть возведен в почетное звание евангелическолютеранского епископа. Но в Финляндии, по шведскому образцу, имеются постоянные епископы с находящимися в их управлении епархиями. Духовные дела христиан евангелическо-реформатского исповедания, в других губерниях, кроме западных (где действует виленский синод и виленская коллегия), выдаются местными евангелическо-лютеранскими консисториями, в которых, при рассмотрении и решении реформатских духовных дел, присутствуют, вместо духовных членов евангелическо-лютеранского исповедания, один или двое пасторов и столько же церковных страшин евангелическореформатского исповедания. Жалобы же на решения этих консисторий поступают в лютеранскую генеральную консисторию, в которой также ad hoc присутствуют, вместо духовного вице-президента, одного светского и двух духовных членов лютеранского исповедания, два светских и один духовный член реформатского исповедания.

В римско-католической церкви орган надзора и посредник между епархиальным начальством и приходским духовенством, соответствующий русскому благочинному, есть сельский декан, или архипресвитер. Под председательством и под руководством декана, составляются в пределах деканатов пастырские конференции или сельские капитулы (capitula ruralia) с целью взаимного сообщения сделанных опытов в прохождении пастырства, общего совещания о средствах борьбы с явлениями, неблагоприятными для религии и нравственности, для обсуждения особо важных и трудных казусов, а также для выслушания и разбора составляемых приходскими священниками рефератов на темы из области церковной науки. В евангелической церкви соответственный органа надзора есть суперинтендент, или пробст. В Германии церковная организация уезда или округа (Kreis) включает в себя, кроме названного органа надзора (которому усвояется и право ординации), общественное представительство от уезда, как церковной единицы, состоящее из духовных лиц уезда и из депутатов-мирян. Из этого представительства образуется уездный синод (раз в год созывающийся) и комитет уездного синода, действующий в промежуточное время между закрытием состоявшегося синода и открытием нового. Эта уездная организация стоит в связи с дарованием автономии приходским общинам: автономия приходов, с деятельным участием в приходской жизни мирян, требует установления некоторой, местной же, высшей инстанции, которая бы, близко стоя к приходам, исправляла ошибки приходского управления, поддерживала дисциплину, поскольку дело не идет о тяжких общих церковных или должностных преступлениях, высказывала бы свои мнения и желания высшему правительству, соответственно местным обстоятельствам и нуждам. Подобная же организация существует в протоиерействах или протопресвитерствах православных церквей АвстроВенгрии – карловацкой и трансильванской. В русских армяно-григорианских епархиях каких-либо единичных органов надзора, посредствующих между епархиальным начальством и приходским духовенством, нет, но существуют духовные правления, которые, впрочем, никаких дел не могут производить без особого на то поручения епархиальных консисторий; главным образом дело их состоит в собирании сведений о духовенстве, о числе церквей, прихожан, об имуществе и проч. Управление духовными делами русских армяно-католиков ведет один из русских католических епископов – тираспольский – через духовное правление, находящееся в Тифлисе.

Русская православная епархия подразделяется на благочиннические округа, обнимающие собой от 10 до 30 приходов, так что в уезде может быть несколько таких округов. Уезд в настоящее время имеет значение церковноадминистративной инстанции лишь постольку, поскольку в уездных городах существуют уездные отделения епархиального училищного совета по делам церковно-народных школ. Эти уездные отделения состоят, под председательством духовного лица, из восьми постоянных членов – духовных и светских, уездного наблюдателя церковно-приходских школ и грамоты, местных благочинных, представителя от министерства народного просвещения и земских начальников или соответствующих им должностных лиц: кроме того, епархиальному архиерею предоставляется приглашать членов от уездного земского собрания и от городского общества по одному от каждого.

Духовные правления, как орган для более обширного района, в смысле инстанции, представляющей между епархиальным начальством и подведомственными этой инстанции церковными учреждениями, сохранились только в тех местах, где викарные архиереи управляют известными округами (см. выше стр. 220). Кроме того, духовное правление существует при протопресвитере военного и мирского духовенства, как учреждение, соответствующее, хотя и не вполне, епархиальной консистории.

Права и обязанности благочинного определены особой синодальной инструкцией. Благочинный есть орган надзора, назначаемый епархиальным архиереем для наблюдения за церковным порядком в пределах округа. Наблюдение благочинного простирается в частности на благоустройство храмов, напр. достаточное снабжение храма утварью и богослужебными книгами, поддержание чистоты в храмах, на колокольнях, кладбищах, на поведение духовенства, на исправное исполнение им должностных обязанностей по совершению богослужения, треб, церковному хозяйству и письмоводству. Вместе с надзором благочинному поручается и духовное руководство в отношении к приходскому духовенству и его прихожанам. В 1897 г. благочинному вменено в обязанность разделять труд с уездным наблюдателем за церковно-приходскими школами и школами грамоты и, при посещении прихода, обозревать названные школы, поощрять членов причта, или напротив делать им внушения, смотря по тому, как ведутся ими занятия в школах. Кроме того, благочинный принимает известные меры в случае смерти одного из подчиненных ему церковно-должностных лиц, доносит бедных духовного звания, вместе с назначением опекуна, если остались малолетние сироты, а в случае смерти священника в особенности, поверяет наличность церковного имущества и церковные дела и, по прибытии новоопределенного священника, передает их этому последнему, вводя его и в должность прочтением в церкви его ставленной грамоты. Для проверки церковного имущества и документов, благочинный является в приход также в случае смерти, или выхода на должности церковного старосты: он же руководит выбором нового старосты. Благочинный наконец служит посредником между епархиальным начальством и приходским духовенством, объявляя последнему распоряжения начальства, а начальству представляя прошения и жалобы со стороны духовенства, а также деньги и документы от церкви.

С дозволения епархиального архиерея могут, составляться при благочинных благочиннические советы, в ведение которых предоставляются: рассмотрение разных спорных дел и жалоб, аттестация духовенства, представление к наградам, наблюдение за тем, чтобы церковные старосты приобретали свечи из епархиального свечного завода и т. п. Возможно, что с введением приходской дисциплины, в благочинническом совете, или в другом органе, под другим названием, уже с участием представителей от прихожан благочиннического округа, будет установлена высшая инстанция над приходским дисциплинарным судом. Существующий теперь благочиннический совет составляется, под председательством благочинного, из нескольких священников, выбираемых духовенством округа. При благочинных на средства духовенства округа составляются иногда благочиннические библиотеки.

Монастыри, не изъятые из подчинения епархиальному архиерею, изъяты из подчинения благочинным приходских церквей и состоят под наблюдением особых монастырских благочинных, в руководство которым существует с 1828 г. особая инструкция. Военное и придворное духовенство равным образом имеют своих благочинных, подведомственных протопресвитерам. Для Петербурга учреждена еще должность особого благочинного над прибывающими в столицу из епархии духовными лицами: прибывающие в столицу должны предъявлять свой отпускной билет благочинному, обязуясь не совершать в Петербурге треб и богослужений без разрешения митрополита. О таких прибывающих духовных лицах в канцелярии обер-прокурора св. синода ведется особый реестр.

Приходское общество составляется из приходского духовенства или причта и из прихожан. Существенная черта этого общества есть богослужебное общение, имеющее своим центром приходский храм. Нормальный состав церковного причта в русских православных епархиях за исключением западных и закавказских, определен штатами 1885 г. применительно к численности прихода: в приходах, имеющих менее 700 душ мужского пола, причт состоит из священника и псаломщика, а в приходах, имеющих более 700 душ, из священника, дьякона и псаломщика. В городах, а равно и в селах, при существовании особых местных средств к обеспечению духовенства, епархиальным архиереям предоставляется определять дьяконов и при меньшем числе прихожан. Если в приходе два священника и более, то на каждого полагается псаломщик. Диаконы, определенные к приходу после 1885 г., обязуются заниматься преподаванием в церковно-приходских школах, хотя на самом деле это редко исполняется.

Католический приход управляется, собственно говоря, одним священником, который есть parochus в собственном смысле; если парохия обширна и многолюдна, то ему даются помощники. На греческом востоке приход имеет нескольких священников, но один из них () ответствует за управление приходом и за делопроизводство; остальные суть также его помощники. У нас законом 1869 г. было введено деление приходских священников на настоятелей и помощников настоятелей; потом это деление было отменено, но в 1901 г. снова восстановлено с той разницей, что от настоятеля различаются не помощники настоятеля, а младшие священники, причем в руководство настоятелем церквей издана инструкция. По смыслу этой инструкции, настоятель, как старший член причта, пользуется пред прочими священниками преимуществами чести и некоторыми особыми правами как по богослужению, так и по управлению церковному, а в отношении к низшим членам причта и к другим, подведомственным приходской церкви, лицам (просвирня, церковные служители, заштатное духовенство, вдовы и сироты, призреваемые при церкви), есть попечитель и наблюдатель. Ему принадлежит главное попечение о правильном ходе приходской жизни, он же есть и главное ответственное лицо за всякий беспорядок.

Приходский священник, или приходские священники, если их несколько, осуществляет пастырство в пределах прихода – совершением богослужения и духовных треб, проповедью с церковной кафедры, преподаванием религии в школах, поучением, наставлением и вразумлением вне церкви и школы при всяких житейских обстоятельствах. Это пастырское служение (cura animarum, Seelsorge, душестарательство на языке южных славян) выступает в приходском священнике на первый план. Епархиальный епископ есть конечно, архипастырь, или главный пастырь для епархии, но он осуществляет свое пастырство не столько непосредственно, сколько посредством приходских священников, которые, как выражено в послании восточных патриархов, суть уполномоченные епископа, действующие его властью и по его поручению, так что в епископе на первый план выступает его правительственная власть, а не пастырство. Из этой мысли поручения или уполномочения католическое церковное право, а равно и современное греческое право, делают важные выводы. По католическому церковному праву, епископ 1) может поручить духовному лицу пастырство на время, не определяя этого лица на постоянную должность, так что этот епископский делегат по осуществлению пастырства может быть во всякое время устранен от данного ему поручения; 2) может дать поручение пастырства, в особенности проповедничества с церковной кафедры и выслушания исповеди с разрешением от грехов, другим лицам, кроме приходских священников, главным образом монашествующим разных орденов. На современном греческом востоке из 39 пр. апост. и 57 лаодик. выводится, что духовничество и венчание браков не содержатся в приходской должности, как таковой, а требуют специального уполномочения. Грамоты, уполномочивающие на принятие исповеди, выдаются обыкновенно иеромонахам. То же самое было и у нас до Петра Великого. Некоторые священники возводятся у нас в сан протоирея, который в настоящее время есть просто знак отличия, не соединяющийся ни с какой особой должностью, тогда как протопоп древней Руси был, а в некоторых православных церквах, как напр. румынской, и до сих пор есть не сан, а должность местного органа, ведающего несколько приходов.

В пределах прихода действует известное приходское право (jus parochiale), в силу которого приходский священник с одной стороны исключает всякого другого иноприходного священника от пастырских действий в пределах своего прихода, а с другой стороны имеет право требовать от прихожан, чтобы они обращались к нему, а не к кому-либо другому, за постановлений, как на западе, сколько в силу обычая. Именно считается необходимым совершение по крайней мере некоторых действий приходским священником, каковы крещение и миропомазание младенца, молитва над роженицей, крестные ходы и молебны по домам и в полях прихожан, браковенчание и погребение, если только тот или другой прихожанин не вынужден обстоятельствами проживать вне своего прихода.

Кроме осуществления пастырства, приходский священник, вместе с другими членами причта и при участии прихожан, является администратором в приходе по управлению церковным имуществом. На приходские причты наконец возложено обширное и сложное книговодство: при церквах составляются разные книги, ведомости, таблицы, отчасти удовлетворяющие церковно-статистическим целям, отчасти имеющие государственное значение. К последним принадлежат метрические и обыскные книги. Метрические книги пишутся по форме, указанной в приложении к ст. 1035 т. IX свода законов росс. импер. и разделяются на три части: о родившихся, о бракосочетавшихся и о умерших. Метрическими книгами доказываются права состояния, законность брака и рождения, права наследственные. Книги эти проверяются и скрепляются благочинными и отсылаются в консисторию, копия же с них остается в церквах. На основании метрических книг, консистория выдает метрические свидетельства, которые суть не что иное, как воспроизведение слово в слово, без всякой перемены и опущения, известной статьи из метрической книги. И само приходское духовенство выдает метрические выписи из хранящегося при церкви экземпляра, напр. о рождении лиц, призываемых к отбыванию воинской повинности, о рождении малолетних, поступающих на заработки в промышленные заведения и проч. Метрическими книгами проверяются т. н. посемейные списки, которые ведутся в волостных правлениях, и на основании которых совершается призыв к отбыванию воинской повинности, а также ведомости о рождающихся, которые ведутся городскими полицейскими учреждениями. Обыскные книги содержат в себе т. н. брачные обыски, которые пишутся по форме, указанной в прилож. к ст. 26 т. X, ч. 1 св. зак. гражд. В случае уничтожения или неисправности метрической книги, обыскные книги получают значение важного гражданского документа. В других государствах в настоящее время обыкновенно ведение метрических книг принадлежит назначенным от государства чиновникам гражданского состояния (officiers de l'etat civil, Standesbeamten), чем не исключается возможность ведения духовенством ведомостей для церковных целей, только эти ведомости доказательной силы для области гражданской жизни не имеют и за публичные документы не признаются. На таких чиновников, по германскому уложению, кроме ведения трех метрических реестров, возлагается изготовление всяких вообще таблиц и ведомостей для целей статистики, для военного ведомства, для опекунских учреждений, для школ, для финансовых учреждений, ведающих взимание налога с наследств.

Участие прихожан в церковных делах в значительной мере допускается в римско-католической церкви Франции, Германии и у нас. В особенности же оно развито в евангелических приходах, где приходские органы действуют не только в области имущественного управления и приходской благотворительности, но и при осуществлении принадлежащего приходу избирательного права, в выработке приходских статутов и в области приходской дисциплины (более подробно в § об управлении церковным имуществом). Почти во всех иностранных православных церквах, прихожане вместе с приходским духовенством обыкновенно составляют организованное церковное общество с общими собраниями и с представительными учреждениями (советами, комитетами или отборами, попечительствами, епитропиями, ефориями). В константинопольском патриархате слышатся даже жалобы на то, что епитропы смотрят на священника, как на наемника, и не допускают его вмешательства. Вообще в других церквах обыкновенно приход, как церковная единица, заведует теми делами, которые у нас входят в круг деятельности приходских попечительств, как частных обществ. В русских православных приходах прихожане помимо той деятельности на пользу церкви, которая может быть исполняема через приходские попечительства, проявляют свое активное участие в церковно-приходской жизни выбором доверенного человека – церковного старосты, для ведения церковного хозяйства совместно с причтом, и двух счетчиков – для проверки доходов и правильности произведенных расходов, а также изъявляет согласие на предполагаемые церковные постройки. В 1905 г., впрочем, и у нас был сделан шаг к организации прихода с постоянным приходским советом. В этом смысле состоялось определение св. синода 18 ноября 1905 г., которое пока еще лишь в весьма немногих местностях введено в действие.