Документальныя данныя о начале раскола Русской Православной Церкви на «Советскую» и «Катакомбную»

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Сие есть свидетельство совести нашея (2Кор. I, 12): непозволительно нам долее, не погрешая против уставов Святой Православной Церкви, пребывать в церковном единении с заместителем патриаршего Местоблюстителя – Сергием Митрополитом Нижегородским и его Синодом, и со всеми, кто единомыслен с ними. Не по гордости, – да не будет, но ради мира совести отрицаемся мы лица и дел бывшего нашего предстоятеля, незаконно и безмерно превысившего свои права и внесшего великое смущение и «дымное надмение мира» в Церковь Христову, которая желающим зрети Бога приносит свет простоты и дань смиренномудрия (из послания Африканского Собора к папе Целестину).

И решаемся мы на сие лишь после того, как из собственных рук митрополита Сергия приняли свидетельство, что новое направление и устроение русской церковной жизни, им принятое, никакому изменению не подлежит.

Посему, оставаясь по милости Божией, во всем послушными чадами Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви, и сохраняя апостольское преемство через патриаршего Местоблюстителя Петра, Митрополита Крутицкого, мы прекращаем каноническое общение с митр. Сергием и со всеми, кого он возглавляет, и впредь до суда «совершенного собора местности», т. е. с участием всех православных епископов, или открытого полного покаяния перед Святою Церковью самого митрополита, сохраняем молитвенное общение лишь с теми, кто блюдет – «да не преступаются правила отец... и да не утратим по малу неприметно тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь Наш Иисус Христос освободитель всех человеков» (из 8-го правила 11-го Вселенского Собора). Аминь.

Дмитрий, епископ Гдовский.

14/27 декабря, 1927 года.

Его Высокопреосвященству, Высопреосвященнейшему Сергию, Заместителю Патриаршего Местоблюстителя. Ваше Высокопреосвященство.

Хотя ни церковные каноны, ни практика Кафолической Церкви, ни постановления Всероссийского Церковного Собора 1917–18 гг. далеко не оправдывали Вашего стояния у кормила Высшего Управления нашею отечественною Церковью, мы – нижеподписавшиеся, Епископы Ярославской Церковной области, ради блага и мира церковного считали долгом своей совести быть в единении с Вами и в иерархическом Вам подчинении.

Мы ободряли и утешали себя молитвенным упованием, что Вы с Божией помощью и при содействии мудрейших и авторитетнейншх из собратий наших во Христе – Епископов, охраните церковный корабль от грозящих ему со всех сторон опасностей и приведете его неповрежденным к спасительной пристани – Собору, который уврачуеть живое и жизнеспособное тело церковное от постигших его, по попущению Промысла Божия, недугов и возстановит надлежащий канонический порядок церковной жизни и управления.

Но заветныя чаяния наши и надежды не сбылись. Мало того. Мы видим и убеждаемся, что Ваша деятельность по управлению Церковью чем дальше, тем в большей степени, вызывает недовольство и осуждение со стороны многих и многих представителей православного епископата – смущение, осуждение и ропот в среде клира и широких кругов мирян.

Сознавая всю неканоничность своего единоличного управления Церковью – управления никаким соборным актом не санкционированного, Вы организуете при себе «Патриарший Синод». Но ни порядок организации этого Синода, Вами единолично учрежденного и от Вас получающего свои полномочия, ни личный состав его, из людей случайных, доверием епископата не пользующихся, в значительной части своей проявивших даже неустойчивость своих православно-церковных убеждений (отпадение в обновленчество и, один, – в раскол бегло-поповства), не могут быть квалифицированы иначе, как только явления определенно противоканоническия.

В своем обращении к чадам Православной Церкви 29–7–1927 года, Вы в категорической форме объявляете такую программу Вашей будущей руководящей деятельности, осуществление которой неминуемо принесло бы Церкви новыя бедствия, усугубило бы ея недуги и страдания. По Вашей программе, начало духовное и Божественное в домостровтельстве Церковном всецело подчиняется началу мирскому, во главу полагается не всемерное попечение об ограждении истинной веры и христианского благочестия, а никому и ничему ненужное угодничество «внешним», не оставляющее места для важнейшего условия устроения внутрнней церковной жизни по заветам Христа и Евангелия – свободы, дарованной Церкви ея Небесным Освободителем и присущей самой природе Ея (Церкви). Чадам Церкви и прежде всего, конечно, епископату Вы вменяете в обязанность – лояльное отношение к гражданской власти.

Мы приветствуем это требование и свидетельствуем, что мы всегда были, есть и будем лояльны и послушны гражданской власти; всегда были и есть и будем честными и добросовестными гражданами нашей родной страны, но это, полагаем, не имееть ничего общего с навязываемым Вами политиканством и заигрыванием и не обязывает чад Церкви к добровольному отказу от тех прав свободного устроения внутренней религиозной жизни церковного общества, которые даны ему самою же гражданской властью (избрание общинами верующих духовных руководителей себе).

На место возращенной Христом внутри-церковной свободы Вами широко применяется административный произвол, от которого много терпела Церковь и раньше. По личному своему усмотрению Вы практикуете безцельное, ничем не оправдываемое, перемещение епископов, часто вопреки желанию их самих и их паствы, назначение викариев без ведома епархиальных архиереев, запрещение неугодных Вам епископов в священнослужении и т. д.

Все это и многое другое в области Вашего управления Церковью, являясь, по нашему глубокому убеждению, явным нарушением канонических определений Вселенских и Поместных соборов, постановлений Всероссийского Собора 1917–18 гг. и усиливая все более и более нестроения и разруху в церковной жизни, вынуждает нас заявить Вашему Высокопреосвященству:

Мы, епископы Ярославской Церковной области, сознавая лежащую на нас ответственность пред Богом за вверенных нашему пастырскому руководству чад наших и почитая священным долгом своим всемерно охранять чистоту св. Православной веры и завещанную Христом свободу устроения внутренней религиозно-церковной жизни, в целях успокоения смущенной совести верующих, за неимением иного выхода из создавшегося рокового для Церкви положения, отныне отделяемся от Вас и отказываемся признавать за вами и за Вашим Синодом право на высшее управление Церковью.

При этом добавляем, что мы остаемся во всем верными и послушными чадами Единой, Святой Соборной и Апостольской Церкви, неизменно пребываем в иерархическом подчинении Местоблюстителю Патриаршего Престола Высокопресвященному Петру, Митрополиту Крутицкому и через него сохраняем каноническое и молитвенное общение со всеми Восточными Православными Церквами.

Оставаясь незыблемо на таковом твердом основании, мы будем управлять Ярославской Церковной областью и руководить своими паствами в деле угождения Богу и душевного спасения самостоятельно – в строгом согласии со словом Божиим, с обще-церковными канонами и правилами, с постановлениями I-го Всероссийского Собора 1917–18 годов и неотмененными распоряжениями Высшей Церковной Власти предсоборного периода, а также с распоряжениями Святейшего Патриарха Тихона и его Синода и Совета.

Настоящее решение наше остается в силе впредь до сознания Вами неправильности Ваших руководственных действий и мероприятий и открытого раскаяния в Ваших заблуждениях, или до возвращения к власти Высокопреосвященного Митрополита Петра.

Агафангел, Митрополит Ярославский.

Серафим, Архиепископ Угличский (Викарий Ярославской Епархии, бывший заместитель Патриаршего Местоблюстителя).

Митрополит Иосиф (3-й из указанных Патриаршим Местоблюстителем Заместителей).

Архиепископ Варлаам (б. Пермский, временно управляющий Любимским Викариатством).

Евгений, Епископ Ростовский (Викарий Ярославской Епархии).

1928 г. 6-го февраля.

Глазовское Духовное Управление в заседании своем 22 декабря 1927 года имело суждение по делу извещения канцелярии Воткинского епископа Онисима от 15 декабря 1927 года за № 20 «о принятии епископом Воткинским временного управления Воткинской Епархии».

В связи с этим заслушали «воззвание» Митр. Сергия от 16/29 июля 1927 года и письма преосвященного Виктора к Митр. Сергию по поводу «воззвания». Ознакомившись с содержанием «воззвания» – временного заместителя Патриаршего Местоблюстителя Митр. Сергия от 16 июля и приложенных писем преосвященного Виктора, постановили:

Временно до покаяния и отречения Митр. Сергия от выпущенного им «воззвания»:

1) Воздержаться от общения с ним и солидарными с ним епископами,

2) Признать епископа Виктора своим духовным руководителем, избранным всей Глазовской Епископией в 1924 году.

3) Титуловать епископа Виктора Глазовским и Воткинским, о чем поставить в известность еп. Виктора, Митр. Сергия и еп. Воткинского Онисима, а также о.о. благочинных Глазовской Епископии.

На сем протоколе последовала резолюция Преосвященного Епископа Виктора от 20 дек. 1927 г. такая: «Радуюсь благодати Божией, просветившей сердца членов Духовного Управления в сем трудном и великом деле избрания пути истины. Да будет решение его благословенно от Господа, и да будет оно в радость и утешение всей пастве нашей и в благовестие спасения ищущим спасения во св. Православной Церкви. По постановлению 3-му о переименовании титулования временно оставить прежнее титулование Ижевским и Воткинским до решения сего вопроса общим Епархиальным Съездом».

Подписано: Председатель Духовного Управления и Секретарь.

Верно: Еп. Виктор . Печать его.

«Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине» (3Иоан. I, 4).

Стоя на страже Православия и зорко следя за всеми проявлениями церковной жизни не только во вверенной нашему смирению епархии, но и вообще в патриархате, мы к великому нашему прискорбию обнаружили в последних деяниях возвратившегося к своим обязанностям Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Сергия, Митр. Нижегородского, стремительный уклон в сторону обновленчества, превышение прав и полномочий, предоставленных ему, и нарушение св. канонов (решение принципиальных вопросов самостоятельно, перемещение и увольнение архиереев без суда и следствия и т. п.). (Св. Кирилла пр. I; Ап. пр. 34).

Своими, противными духу Православия, деяниями, Митр. Сергий отторгнул себя от единства со Святой, Соборной и Апостольской Церковью и утратил право предстоятельства Русской Церкви.

Православные святители и пастыри пытались всячески воздействовать на Митр. Сергия и возвратить его на путь прямой и истинный, но «ничтоже успели».

Ревнуя о славе Божией и желая положить предел дальнейшим посягательствам Митр. Сергия на целость и неприкосновенность Святых канонов и установленного церковного порядка и незапятнанно сохранить каноническое общение со своим законным Главою, Патриаршим Местоблюстителем, Высокопреосвященнейшим Митрополитом Петром Крутицким, – Высокопреосвященнейший Митр. Иосиф и единомышленные с ним православные архипастыри осудили деяния Сергия и лишили его общения с собою.

Будучи волею Божиею и благословением Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Серафима, Архиепископа Угличского, от 16/29 февраля 1927 года, обличен высокими полномочиями быть стражем Воронежской Церкви, с оставлением одновременно и Епископом Козловского Округа, и вполне разделяя мнения и настроение верных Православных иерархов и своей паствы, отныне отмежевываюсь от митр. Сергия, его Синода и деяний их, сохраняя каноническое преемство через Патриаршего Местоблюстителя, Митрополита Петра.

Назначенного Патриаршим Местоблюстителем Высокопреосвященнейшим Петром Митрополитом Крутицким от 16-го декабря 1925 года третьим кандидатом в заместители Патриаршего Местоблюстителя Высокопреосвященнейшего Иосифа, – избираю своим высшим духовным руководителем.

Молю Господа, «Да сохранит Он мирну страну нашу», да утвердит и соблюдет Церковь Свою Святую от неверия, ересей и раскола и дарует нам ревность и мужество «ходить в оправданиях Своих без порока».

Управляющий Воронежской Епархией Епископ Козловский Алексей.

Печать.

Января 9/22 дня 1928 г.

Память св. Филиппа Митрополита Московского.

Воронеж.

Всем о Имени Господнем соработникам на ниве духовной, причту и мирянам в Устюжской Епархии. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

«И даждь нам едиными усты и единым сердцем славити пречестное и великолепое Имя Твое».

Дорогие пастыри и верныя чада Церкви Православной, вы знаете, что без единства нет спасения.

Организм Церкви един: Христос – Глава Церкви; очи, уста, руки и ноги – это пастыри и учители – органы Церкви, а тело Церкви – все верующие во имя Господа нашего Иисуса Христа.

Все тело движется одним духом и живет одним сердцем. Часть тела, не питающаяся кровью сердца – отпадает и погибает. Так отпали на ваших глазах обновленцы от Церкви; они не захотели сообщаться первейшему в Церкви лицу, святейшему Патриарху и теперь разлагаются понемногу, как негодная рука или нога, отрезанная и брошенная в землю.

После обновленцев «живоцерковников» отказались от единства церкви «автокефалисты», последователи архиеп. Григория Екатеринбургского (Григориане), не признавшие Местоблюстителя Митрополита Петра. Ныне единство Церкви нарушил Митр. Сергий, Заместитель Митр. Петра. Пока он был верным стражем порученного ему Патриаршего Престола – вся Церковь считала его своим руководителем, а когда он предпринял вольныя начинания, не одобряемыя ни народом Церковным, ни Собором епископов, ни благословением Митр. Петра, – тогда никто не обязан идти путем его заблуждений.

Так во время живоцерковного обновленчества все истинныя чада Церкви отложились от обновленческого собора 1923 г. и их Синода, и постепенно объединились около святейшего патриарха и епископов, имевших церковное общение с ним. Так и ныне Митрополиты Петр и Кирилл, Митрополиты Иосиф Ленинградский, Арсений Новгородский, Агафангел Ярославский, Арсений Викарий Московский, бывш. Серпуховский (на покое), Архиепископ Серафим Угличский, Архиепископ Афанасий Киевский, Епископы: Дмитрий Гдовский, Виктор Вотский, Серафим бывш. Дмитровский (Звездинский) на покое, Иринарх Велико-Устюжский, Епископы изгнания и много др., а также группа столичного духовенства и делегации уполномоченных от общин верующих, в различных формах заявляют Митр. Сергию о своем несогласии с ним и отложении от него. Одни из них заявляют, что Сергий простер к патриаршему престолу руки, стремящияся опрокинуть его, так как в состав синода вошли лица, которым Церковь не доверяет.

Другие говорят, что Сергий внес политический уклон в церковную жизнь (см. воззвание его «Известия» 19 VIII. 1927 г.)

Третьи указывают, что Митр. Сергий избрал кривой путь дипломатического хитрословия, соглашений и уступок – будто бы для спасения Церкви – и оставил прямой, но скорбный путь креста, т. е. терпения и твердости.

Наконец, он употребил обман, назвав свой синод православным и патриаршим, тогда как он устроен с попранием канонов Церкви.

Митрополит Петр, Местоблюститель не дал согласия на это дело, как неблагословенное самим Святейшим еще в 1924 году. Что не могли сделать живоцерковники и григорианцы – то сделал очень хитро Митр. Сергий: связав Церковь с гражданской властью, выражая духовную покорность последней.

Декрет об отделении Церкви от государства для Сергия и его последователей не существует. Посему, для достижения своих планов, Митр. Сергий, нарушая 9-ое правило Халкидонского собора, пользуется даже не церковной силой. И сознавая ответственность перед Богом за врученную мне паству, я заявляю 10/23 янв. с. г. епископу Софронию, назначенному на В.-Устюжскую кафедру от Синода, что моя Никольская паства и духовенство, кроме соборного причта, отвергнутого народом, не могут принять его, т. к. отложились от Сергия и от Синода. А с другой стороны я сообщил Митр. Иосифу, что канонически присоединяю к нему духовенство и мирян Велико-Устюжской епархии, по благословению Владыки Иринарха, законным заместителем которого являюсь я в настоящее время по всей В.-Устюжской епархии.

Много пришлось мне потерпеть всякой клеветы и скорби за свои архипастырские труды на благо Церкви. Если правила апостолов говорят, что клирики ничего не могут творить без воли своего епископа, то моя воля, выраженная в настоящем послании, тем более достойна всякого приятия.

Но желая слышать от вас, дорогие чада, что вы единодушны и единомысленны со мною, а также уважая свободу Вашего самоопределения (см. норм. устав общины), предлагаю огласить и обсудить мое послание на собраниях верующих, дабы все знали положение дела и свободно пришли в единение со мною, оставаясь верными Патриаршему Местоблюстителю Митр. Петру и всей Православной Церкви Русской, о чем прошу прислать мне письменное постановление.

Открыто выступили против меня и распространяют всякия злохуления, клеветы и нелепости лишь члены причта Никольского Сретенского Собора и священник из обновленцев Сергий Аранович (Кудрило), да протоиерей Иоанн Голубев (Шанго).

Они написали на меня необоснованныя жалобы в Синод, а протоиерей Михаил Красов (Вохма) лично отвез их в Москву; за что они запрещены в служении и находятся со мной в каноническом и молитвенном отлучении, пока не принесут искреннего раскаяния по чину обновленцев, или пока полный собор епископов не разсудит дела Митр. Сергия и его сообщников (см. 10 прав. св. Апост.).

Ставлю вам на вид этих наемников, они видят волка грядущего и убегают, не последуйте им, братия и чада мои, но будем имет другой пример доброго пастыря. Добрый пастырь душу свою полагает за овцы. Аминь.

12/25 января 1928 года получил ответ Митр. Иосифа (Ростов Ярос.): «Управляйтесь самостоятельно. Наше оправдание: верность Митр. Петру. Иосиф».

Иерофей, епископ Никольский.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Не находя для себя более возможным оставаться на том скользком и двусмысленном пути, на который Вы своими декларациями и распоряжениями поставили всю Православную Церковь и повинуясь голосу совести и долгу перед Богом и верующими, мы – нижеподписавшиеся, порываем каноническое и молитвенное общение с Вами и так называемым «Патриаршим Синодом» и отказываемся признавать Вас Заместителем Местоблюстителя Патриаршего Престола на следующих основаниях:

1) Декларация Ваша от 16 июля, указ от 20 октября и все что известно о Вашем управлении Церковью, с очевидностью говорит о том, что Вы поставили Церковь в зависимость от гражданской власти и лишили ее внутренней свободы и самостоятельности, нарушая тем и церковные каноны, и идя вопреки декретам гражданской власти.

2) Таким образом, Вы являетесь ничем иным, как продолжателем так называемого «обновленческого» движения, только в более утонченном и весьма опасном виде, ибо, заявляя о незыблемости Православия и о сохранении каноничности, Вы затуманиваете умы верующих и сознательно закрываете от их глаз ту пропасть, к которой неудержимо влекут Церковь все Ваши распоряжения.

3) Результат Вашей политики у нас налицо. Верующие гор. Серпухова, взволнованные Вашими распоряжениями, охвачены сильнейшей тревогой и недоумением за судьбы св. Православной Церкви. Мы – их пастыри, поставленные Вами на двусмысленный путь, не только не можем внести успокоения в их сердца и умы, но вызываем с их стороны подозрение в измене делу Православия и переход в лагерь обновленчества.

Все это повелительно заставляет нас дерзновенно возвысить свой голос и прекратить теперь уже преступное с нашей стороны замалчивание Ваших ошибок и неправильных действий и, с благословения Дмитрия, Еп. Гдовского, отмежеватъся от Вас и окружающих Вас лиц. Уходя от Вас, мы не отходим от законного Патриаршего Местоблюстителя Митрополита Петра и отдаем себя на суд будущего Собора. Да не поставит нам тогда в вину этот желанный Собор – единый наш правомочный судья – нашего дерзновения. Пусть он судит нас не как презрителей священных канонов святоотеческих, а как боящихся за их нарушение.

Серпухов. 30-XII-1927 года.

Митрополиту Сергию. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Сознавая всю ответственность перед Господом за свою душу и за спасение душ вверенной мне паствы, с благословения Дмитрия Епископа Гдовского, я порываю каноническое и молитвенное общение с Вами и организовавшимся при Вас совещанием епископов, незаконно присвоивших себе наименование «патриаршего синода», а так же со всеми, находящимися в каноническом общении с Вами, и не считаю Вас более Заместителем Местоблюстителя Патриаршего престола на следующих основаниях:

Декларация Ваша от 16/29 июля и все, что общеизвестно о Вашем управлении Церковью со времени издания декларации, с несомненностью устанавливает, что Вы ставите Церковь в ту же зависимость от государственной власти, в которую хотели поставить ее два первых «обновления», вопреки св. канонам Церкви и декретам самой гражданской власти.

И «Живая Церковь», захватившая власть патриарха, и «Григорианство», захватившее власть Местоблюстителя, и Вы, злоупотребивший его доверием, – делаете все одно общее антицерковное обновленческое дело, при чем Вы являетесь созидателем самой опасной его формы, т. к. отказываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и православия. Это более, чем нарушение отдельных канонов.

Я не создаю нового раскола и не нарушаю единства Церкви, я ухожу и увожу свою паству из тонкой обновленческой ловушки. «Да не утратим по малу непреметно тоя свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, освободитель всех человеков» (Из 8-го прав. 3-го Вселенского Собора).

Оставаясь верным и послушным сыном Единой Святой, Православной Церкви, я признаю Местоблюстителем Патриаршего Престола Митрополита Петра, признаю и тех епископов, которые, не присваивая себе самочинно общецерковной власти, уже порвали с Вами каноническую связь, по их свидетельству: «впредь до суда совершенного собора местности», т. е. с участием всех православных епископов, или до открытого и полного покаяния перед св. Церковью самого Митрополита.

Протоиерей В. Свентицкий.

I. Мы одобряем самый факт обращения Вашего к Правительству с заявлением о лойяльности церкви в отношении к Советской Власти во всем, что касается гражданского законодательства и управления.

Подобныя заверения неоднократно высказывались Церковью в лице почившего Патриарха Тихона, но не разсеяли однако подозрительного отношения к ней Правительства. Повторение таких заверений все же является целесообразным.

II. Мы вполне искренно принимаем чисто политическую часть послания, а именно:

а) Мы полагаем, что клир и прочие церковные деятели обязаны подчиняться всем законам и правительственным распоряжениям, касающимся гражданского благоустройства Государства;

б) Мы полагаем, что, тем более, они не должны принимать никакого участия, ни прямого, ни косвенного, в заговорах и организациях, имеющих целью ниспровержение существующего порядка управления.

в) Не должны и обращаться к иноземным правительствам для осуществления политического переворота в России.

г) Клир должен устраняться от всякой политической деятельности, как в публичных выступлениях, так и в частных беседах, не порицая Правительства и его действий.

III. Но мы не можем принять и одобрить послание в его целом, по следующим соображениям:

а) В абзаце 5, мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и Государства. Церковь не может взять на себя перед Государством (какова бы ни была в последнем форма правления) обязательства считать «все радости и успехи Государства – Своими радостями и успехами, а все неудачи – Своими неудачами», ибо всякое правительство может иногда принимать решения безразсудныя, несправедливыя и жестокия, которым Церковь бывает вынуждена подчиниться, но не может им радоваться или одобрять. В задачу настоящего Правительства входит искоренение религии, но успехи его в этом направлении, Церковь не может признать своими успехами.

б) В абзаце 4, приносится Правительству «всенародная благодарность за внимание к духовным нуждам Православного населения». Такого рода выражение благодарности в устах главы Русской Православной Церкви в настоящее время является чем то вроде «Сатирикона», и потому не может быт серьезным и искренним, что не отвечает достоинству Церкви и возбуждает справедливое негодование в душе верующих людей. И это понятно, ибо до сих пор отношение Правительства к духовным нуждам Православного населения выражалось лишь во всевозможных стеснениях религиозного духа и его проявлений: в осквернении и разрушении храмов, в закрытии монастырей, в отобрании св. мощей, их поругании и осквернении, в запрещении преподавания детям Закона Божия, в изъятии из общественных библиотек религиозной литературы, не говоря уже о лишении Церкви права юридического лица. Как мало Правительство проявило внимания к религиозным потребностям населения, лучше всего показывает, оскорбительная для чувства верующих, статья оффициального правительственного органа Известий ЦИК, предваряющая послание митрополита Сергия.

в) Послание, принимая без всяких оговорок оффициальную версию, всю вину в прискорбных столкновениях между Церковью и государством возлагает на Церковь, на контр-революционное настроение ея клира, проявляющееся в словах и делах. Между тем, за последнее время, не было слышно ни одного судебного процесса, на котором публично и гласно были бы доказаны политическия преступления служителей Церкви. Несмотря на это, многочисленные епископы и священники томятся в тюрьмах, ссылках и на принудительных работах. Они попали сюда не в судебном, а в административном порядке, и не за политическия преступления, а за свою чисто-церковную деятельность, борьбу с обновленчеством, или по причинам, часто не известным самим пострадавшим. Настоящей же причиной борьбы тягостной как для Церкви, так и для государства, служит задача искоренения религии, которую ставит себе настоящее Правительство. Именно это принципиальное отрицательное отношение Правительства к религии, заставляет государство с подозрением смотреть на Церковь, независимо от ея политических выступлений, не позволяя Церкви принимать чисто духовных мер против законов, направленных к ея разрушению.

г) Послание угрожает исключением из клира Московской Патриархии священнослужителям, находящимся в эмиграции, за их политическую деятельность; а в абзаце 7, пребывание в Церкви верующих послание ставит в зависимость от их политических взглядов, («...наше постановление заставит многих задуматься, – не пора ли пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной...»), что́ прямо противоречить провозглашенному в начале послания – его основному, совершенно правильному принципу, о полной лойяльности Церкви к Правительству и о невмешательстве Ея в политическую жизнь. Кроме того, наложение церковного прещения за политическую деятельность, прямо противоречит постановлению Всероссийского Церковного Собора 1917–1918 гг. от 2/15 августа 1918 г., недопускающему подобных кар, разъяснившему всю каноническую недопустимость их и реабилитировавшему всех лиц, лишенных сана за политическия преступления в прошлом (напр. Арсений Мацеевич).

IV. Послание является неполным, недоговоренным, а потому недостаточным.

Закон об отделении Церкви от Государства двусторонен: устраняя Церковь от вмешательства в политическую жизнь страны, он гарантирует Ей невмешательство Правительства в Ея внутреннюю жизнь и в религиозную деятельность Ея учреждений. Между тем закон этот постоянно нарушается органами политического наблюдения. Высшая Церковная власть, ручаясь за лойяльность Церкви в отношении к государству, должна будет открыто заявить Правительству, что Церковь не может мириться с вмешательством антирелигиозного государства в область чисто церковных отношений.

Соловки, 1927 г. 14/27 сентября.

(Это «Послание» составлено, повидимому, епископом Дамаскиным Глуховским, викарием Черниговским.)

6-го августа ст. ст. этого года в жизни русской Церкви совершилось большое событие.

Заместитель патриаршего Местоблюстителя, митр. Сергий, вместе с так называемым временным патриаршим синодом, опубликовал «Обращение ко всем чадам русской Церкви».

За последние 10 лет не было документа, который бы расчитывал иметь такое значение в церковной жизни, на какое претендует сие «Обращение».

При первом знакомстве с этим документом, возникает мысль сопоставить его с обращением к народу покойного Патриарха Тихона.

Но, надо сказать, что послания Патрирха, хотя и были обращены к народу, но всегда носили личный характер. В них Святейший говорил о своих ошибках, о своих взглядах, о своих намерениях. Он один нес ответственность за свои слова.

Совсем иначе обстоит дело с декларацией митр. Сергия. Как видно из нея, она неразрывно связана с так называемой «легализацией», она является только первым актом, сделанным в центре, которым неизбежно должны последовать соответственныя действия на местах – во всех уголках Русской Церкви. «Мы надеемся, – говорится в декларации, – что легализация, постепенно распространится и на низшее наше церковное управление – епархиальное и уездное и т. д.».

Итак, митр. Сергий начал со своими помощниками дело, которое должно вызвать активность всех клеточек церковного организма. Он легализировался, конечно, на условиях издания своей декларации. С роковой необходимостью отсюда следует вывод: все клеточки церковного организма, если только они хотят быть в единстве с центральным органом церковной власти, должны тоже легализироваться и, конечно, на тех же условиях. Значит, своим деянием митр. Сергий принимает на себя обязательство за всех членов Русской Церкви, ставит нас в необходимость не только прослушать его послание, как слушали мы прежде послания Патриарха, но он вынуждает нас или решительно встать на тот путь, которым идет он сам – путь легализации и декларации, или же встать на путь разделения с ним со всеми вытекающими отсюда церковными и политическими последствиями.

Вот какую важность, какое значение имеет Декларация. Когда мы видим перед собою документ, принимающий на себя обязательство за целую организацию, первый вопрос, возникающий в нашем сознании – о том – уполномочены ли нравственно и юридически лица, подписавшия документ – говорить от имени всей организации?

При нормальных условиях, русскую поместную Церковь возглавляет Патриарх. Однако, по смыслу церковных законоположений о патриаршестве, установленных Московским Собором 1918 г. и Патриарх не является единодержавным правителем Церкви и полномочным выразителем Ея голоса. Он действует в неразрывном союзе с выборными Собором органами, – Священным Синодом и Высшим Церковным Советом. По существеннейшим же вопросам он может принимать решения только совместно с Собором. Патриарх обязан решить важнейшие вопросы церковной жизни, считаясь с общецерковным мнением, а прежде всего со всем епископатом русской Церкви. Так обстояло бы дело, если бы во главе Русской Церкви стоял всенародно выбранный Патриарх.

Но кто такой митрополит Сергий?

Митрополит Сергий – заместитель Местоблюстителя Патриарха, который, хотя и отделен от нас тысячами верст и стеною своего заточения, однако, благодарение Богу, еще жив, является ответственным за Русскую Церковь перед Богом святителем и поминается во всех храмах Русской Церкви.

Говорят, еще недавно, полушутя, митрополит Сергий говорил о себе, что он только – «сторож» в Русской Церкви.

Принадлежат ли эти слова митрополиту Сергию или нет, но они хорошо характеризуют то положение, которое ему по праву должно принадлежать в церковном строительстве.

Раз Местоблюститель жив, то, естественно, его заместитель не может без соглашения с ним предпринимать никаких существенных решений, а должен только охранять и поддерживать существующий церковный порядок от всяких опасных опытов и уклонений от твердо намеченного пути.

Митр. Сергий, «сторож» Русской Церкви, не имеет права, без санкции митр. Петра и сонма русских иерархов, и находящихся на свободе, и разбросанных по местам ссылок, декларировать и предпринимать ответственныя решения, которыя должны определить жизнь церковного организма в каждой его клеточке.

Наличие при митр. Сергии так называемого «Временного Синода» не изменяет положения. Синод митр. Сергия организован совершенно не так, как предполагают постановления Московского Собора 1918 г. Он не избран соборне, не уполномочен епископами, и потому не может считаться представительством епископата при митр. Сергии. Он составлен самим митрополитом и является, собственно говоря, как бы его личной канцелярией, частным совещанием при нем. Кстати сказать, ведь даже и самая конституция Синода приписывает ему исключительно личный характер: с прекращением почему-либо полномочий митр. Сергия, автоматически падают и полномочия Синода.

Все это говорит за то, что поскольку заместитель Местоблюстителя декларирует от лица всей Церкви и предпринимает ответственнейшия решения без согласия Местоблюстителя и сонма епископов, – он явно выходит из пределов своих полномочий.

Переговоры с митр. Петром и со всем русским епископатом несомненно должны были быть выдвинуты митр. Сергием, как предварительныя условия возможности для него всяких ответственных выступлений.

Но дело обстоит еще хуже.

Митр. Сергий действует не только без согласия епископата, но явно, вопреки его воле. Кто в курсе трагической русской церковной жизни последних лет и кто внимательно вчитается в текст декларации, тот, конечно, увидит, что темы, о которых говорит декларация вовсе не новы.

Перед нами «пресловутые вопросы», по поводу которых в течение последних лет предлагали высказываться представители власти и ответственным руководителям церковной жизни, и рядовым работникам на ниве церковной, как единолично, так и коллективно.

Это четыре вопроса: об отношении к советской власти, об отношении к заграничному духовенству, главное, об отношении к ссыльным, и «нелегальным» епископам и, наконец, вопрос о форме церковного высшего управления в связи с автокефалией. Они именно и трактуются в декларации.

Множество епископов а также и других церковных деятелей, определенно высказывались по поводу этих вопросов и вовсе не в духе декларации митр. Сергия. Митр. Сергий не может не знать об этом. Перед его глазами декларация Соловецких узников, которую можно считать наиболее полным и обоснованным выражением тех точек зрения, на которых стои́т епископат и лучшая часть духовенства Русской Церкви.

Правда, отдельными группами духовенства, в отдельных епархиях делались попытки издания декларации, приближающихся по духу к тому, что мы видим в «Обращении». Но эти попытки вызывали всегда наружное негодование и в среде епископата, и в среде влиятельнейшего духовенства. Они считались равносильными переходу в обновленчество и быстро ликвидировались с позором для тех, кто их предпринимал.

Митр. Сергий не может, следовательно, ссылаться на незнание воли епископата, на то, что трудно услышать его голос. Нет, голос этот звучал неоднократно и громко, и кто не считается с ним, тот делает это, конечно, не потому, что не знает, а потому что не хочет. Митр. Сергий не хочет считаться с убеждениями своих собратьев-епископов, томящихся за эти убеждения в тяжелых изгнаниях.

Декларация говорит о самых больных и самых страшных вопросах нашего церковного бытия.

Откуда тот ужас, тот кошмар, в котором мы изнемогаем вот уже столько лет? Где причина того, что Церковь, оффициально признанная законодательством имеющей право на свободное существование, находится в положении совершенного безправия, в состоянии «нелегальности»?

Кто виноват в том, что наши святители умирают в холоде тундр и в сыпучих песках пустынь? Лучшие представители духовенства большее время проводят в тюрьме, чем у себя дома. Наши обители уничтожаются, останки святых оскорбляются, и мы не имеем возможности совершать молитвословий, так как наши храмы переданы отступникам. Где причина этого?

Декларация дает на это определенный ответ. Митрополит говорит о принятой им на себя трудной задаче поставить Церковь на путь легального существования. И по его словам, мешать осуществлению этой задачи – «может лишь то, что мешало и в первые годы советской власти устроению церковной жизни на началах лойяльности. Это – недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране». «Настроение известных церковных кругов, – читаем мы дальше, – выражавшееся, конечно, и в словах и в делах, и навлекавшее подозрение советской власти, тормозило и усилия Святейшего Патриарха установить мирное отношение Церкви с Советским правительством».

Всюду декларация противопоставляет это нелойяльное прошлое – лойяльному будущему, которое будет выражено в делах.

Так вот истинная причина наших неописуемых церковных бедствий. Она в нас самих, – в нашей нелойяльности. Это причина – единственная, которую подчеркивает митр. Сергий.

Но, указание митр. Сергия не ново. Мы не раз слышали его и от представителей власти и от наших церковных врагов – обновленцев всех видов, которые обвиняли нас в нелойяльности и преступности.

Но, мы называли это обвинение клеветой. Мы говорили, что оно не может быть подтверждено фактами. Мы указывали на то, что за все эти годы среди фигурировавших на судах политических преступников против власти – не было видно представителей духовенства. Мы обращали внимание на то, что за все эти годы, все нарушения закона об отделении Церкви от государства, все отобрания храмов, все кощунственныя осквернения святынь, все оскорбления и глумления – духовенство встречало гробовым молчанием.

Где «слова и дела» наши, где наши реальныя выступления? Так говорили мы нашим обвинителям.

Но, что скажем мы, когда управляющий нами святитель сам произносит нам страшный приговор, сам говорит о «словах и делах»? Не ставят ли эти слова черный крест над всеми невыразимыми страданиями, пережитыми Церковью за последние годы, над всей Ея героической борьбой за самосохранение? Не объявляют ли они весь подвиг Церкви – преступлением?

И как прочитают эти слова те, кто изнемогает теперь в далеком изгнании? Что почувствуют они, увидев обвинителя в лице своего ответственнейшего собрата и не сорвется ли страшное слово «клевета» у них в ответ ему?

В своей декларации митр. Сергий говорит, что теперь «нужно не на словах, а на деле показать», что мы можем быть «верными гражданами советского союза, лойяльными советской власти». Но, каково же должно быть это «дело»?

Указания на этот счет декларации противоречивы. С одной стороны, декларация как будто бы требует того, на что духовенство и церковные люди с чистой совестью соглашались в течение всех этих лет – полной аполитичности, решительного отграничения храмовой и церковной жизни от политической работы и политической симпатии.

Говоря о людях, настроенных политически оппозиционно к существующему порядку, митрополит предлагает им, «оставив свои политическия симпатии дома, приносить в Церковь только веру и работать с нами только во имя веры». Такое требование, которое представляется по существу законным, тем не менее оказывается одностороним, потому что оно обращается не ко всем вообще членам православной Церкви, а только к людям определенных политических настроений.

Но, этого мало. На ряду с требованием отказа от одних политических настроений, декларация определенно предлагает нам запастись другими. Наш долг оказывается не только в том, чтобы отказаться от оппозиционных настроений к власти, но и в том, чтобы обнаружить солидарность с этой властью. Мы должны, говорит декларация, «показать, что мы... с нашим правительством». «Мы должны сознавать советский союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости, а неудачи – наши неудачи. Всякий удар, направленный в союз: будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие, или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому, сознается нами как удар, направленный в нас».

Но здесь наблюдается недоговоренность. Отождествление себя с правительственным аппаратом с логической неизбежностью должно быть доведено до конца. Раз в вопросах внешней политики (из области которой берет митрополит свои примеры), мы должны занять определенную позицию, то не та же ли позиция, не то же ли отождествление себя с властью – («показать, что мы с нашим правительством») обязательны для нас и в вопросах политики внутренней?

Не становится ли, таким образом, «сторож Русской Церкви» – сторожем советского аппарата и не превращается ли сонм служителей Церкви в послушную и безответную армию «явных и тайных» сотрудников власти? И как тогда должны будут реагировать церковные люди на такие факты внутренней советской политики, – как поругание святынь, отобрание храмов, разрушение обителей?

Об этом ничего не говорит митр. Сергий со своими собратьями. Он настроен чрезвычайно оптимистически по отношению к переживаемому моменту. По поводу предполагающейся легализации он предлагает выразить «всенародно нашу благодарность советскому правительству за такое внимание к нуждам православного населения».

В чем же «внимание» правительства и за что ему наша благодарность? Пока мы знаем один факт: митр. Сергий и члены Синода имеют возможность заседать в Москве и составлять декларацию.

Они в Москве...

Но, Первосвятитель Русской Православной Церкви – митрополит Петр, вот уже не первый год без суда обречен на страшное томительное заключение.

Они в Москве...

Но, митрополит Кирилл, потерявший счет годам своего изгнания, на которое он был обречен без суда, находится ныне, если он еще жив, на много сот верст за пределами полярного круга.

Митрополит Арсений, поименнованный среди членов Синода, не может приехать в Москву, и в пустынях Туркестана, по его словам, готовится к вечному покою.

И многочисленный сонм русских святителей совершает свой страдальческий путь между жизнью и смертью в условиях невероятного ужаса.

За что благодарить? За эти неисчислимыя страдания последних лет? За храмы, попираемые отступниками? За то, что погасла лампада преподобного Сергия? За то, что драгоценные для миллионов верующих останки преподобного Серафима, а еще раньше, останки святителей: Феодосия, Митрофана, Тихона, Иоасафа – подверглись неимоверному кощунству? За то, что замолчали колокола Кремля и закрылась дорога к московским святителям? За то, что Печерские угодники и Лавра Печерская в руках у нечестивых? За то, что северная наша обитель стала местом непрекращающихся страданий? (Соловки).

За эти мучения, за кровь митрополита Вениамина и других убиенных святителей?

За что?

Однако, важно, одно нужно знать: верит ли митр. Сергий, верят ли все те, кто с ним, тому, что они говорят и пишут? Еще недавно он говорил и писал совсем иначе. Еще в прошлом году он разослал всем пастырям и чадам Церкви проэкт декларации, совсем иной, где политическая лойяльность декларировалась рядом с определенно подчеркнутой противоположностью принципов мировоззрения.

Когда же был искренен митр. Сергий? Что случилось за этот год и почему изменились тон и содержание его обращений?

Вступительная статья, предваряющая в «Известиях» декларацию, грворит о вынужденном «перекрашивании» долго упорствовавших «тихоновцев» в «советские цвета». Она противополагает им «дальновидную часть духовенства», еще в 1918 г. вступившую на этот путь, т. е. обновленцев и живоцерковников. Статья эта, таким образом, определенно считает путь митр. Сергия проторенной дорогой обновленчества.

Для нас же важен один вопрос: мог ли бы митр. Сергий перед Крестом и Евангелием присягнуть, что то, что он пишет в декларации, влючительно до «благодарности», есть действительно голос его убеждений, свидетельство его неустрашенной и чистой пастырской совести?

Мы убеждены и утверждаем, что митр. Сергий и его братия не могли бы сделать этого без клятвопреступления.

А может ли кто-нибудь от лица Церкви, с высоты церковного амвона возвещать то, в чем он не мог бы присягнуть как совершенной истине?

Великий русский писатель говорил когда то об иноках русских: «Образ Христов хранят пока в уединении своем благолепно и неискаженно, в чистоте правды Божией от древнейших отцев, апостолов и мучеников, и когда надо будет – явят его поколебавшейся правде мира. Сия мысль великая. От востока звезда сия возсияет».

Правда мира поколебалась.

Ложь стала законом и основанием человеческой жизни.

Слово человеческое утратило всякую связь с Истиной, с Предвечным словом, потеряло всякое право на доверие и уважение. Люди потеряли веру друг в друга и потонули в океане неискренности, лицемерия и фальши. Но среди этой стихии всеобщего растления, огражденная скалой мученичества и исповедничества, стояла Церковь, как Столп и Утверждение Истины.

Изолгавшиеся и истомившиеся в своей лжи люди знали, что есть место, куда не могут захлеснуть мутныя волны неправды, есть Престол, на котором Сама Истина утверждает свое Царство и где слова звучат не как фальшивая, не имеющая ценности медяшка, но как чистое золото.

Не от того ли потянулось к Церкви за последние годы столько охваченных трепетом веры, сердец, которыя до этого были отделены от нея долгими годами равнодушия и неверия?

Что же скажут они? Что они почувствуют, когда и оттуда, с высоты последнего прибежища отвергнутой миром правды, с высоты амвона зазвучат слова лицемерия, человекоугодничества и клеветы?

Не покажется ли им, что ложь торжествует своею конечную победу над миром, и что там, где мерцал для них светом невечерним Образ воплощенной Истины, смеется в отвратительной гримасе личина отца лжи.

Одно из двух: или, действительно, Церковь Непорочная и Чистая Невеста Христова – есть Царство Истины, и тогда Истина – это воздух без которого мы не можем дышать, или же она как и весь лежащий во зле мир, живет во лжи и ложью, и тогда – все ложь, ложь каждое слово, каждая молитва, каждое таинство.

«Кабинетными мечтателями» называет митр. Сергий тех, кто не хочет строить церковного дела по непосредственной указке ненавидящих всем сердцем веру людей, потому что ведь иначе нельзя понимать его неудобовразумительныя слова – «закрывшись от власти».

Нет, мы – не мечтатели. Не на мечте, а на непоколебимом Камне Воплощенной Истины, в дыхании Божественной Свободы хотим мы создать твердыню Церкви.

Мы не мечтатели. Вместе с тем мы и не бунтовщики. Совершенно искренно мы отмежевываемся от всякого политиканства и до конца честно можем декларировать свою лойяльность. Но мы не думаем, что лойяльность непременно предполагает клевету и ложь. Мы считаем, напротив, что политическая лойяльность есть тоже, прежде всего, добросовестность и честность. Вот эту то честную, построенную на аполитичности, лойяльность можем мы предложить Правительству и думаем, что она должна расцениваться дороже, чем явное, похожее на издевательство, лицемерие.

И кажется нам, что не мы, а митр. Сергий и иже с ним пленены страшной мечтой, что можно строить Церковь на человекоугодничестве и неправде.

Мы же утверждаем, что ложь раждает только ложь, и не может она быть фундаментом Церкви.

У нас перед глазами позорный путь «церкви лукавнующих», обновленчества; и этот же позор постепенного погружения в засасывающее болото все более страшных компромиссов и отступничества, этот ужас полного нравственного растления, неизбежно ждет церковное общество, если оно пойдет по пути, намеченному деяниями Синода.

Нам кажется, что митр. Сергий поколебался в уверенности во всемогущество Всепреодолевающей Истины, во Всемогущество Божие, в роковой миг, когда он подписывал декларацию.

И это колебание, как страшный толчок, передастся Телу Церкви и заставит его содрогнуться. Не одно человеческое сердце, услыхав слова декларации в стенах храма, дрогнет в своей вере и в своей любви, и, может быть, раненое в самой сокровенной святыне, оторвется от обманувшей его Церквй и останется за стенами храма.

И не только в сердце интеллегенции вызовет декларация мучительный соблазн.

Тысячеустная молва пронесет страшное слово в самую толщу народа, «новой раной поразит многострадальную душу народную, и во все концы земли пойдет слух о том, что Царство Христа стало царством зверя.

Неисчислимы эти безконечныя тягостныя внутренния последствия декларации, этой продажи первородства Истины за чечевичную похлебку лживых и неосуществимых благ.

Но кроме этих внутренних последствий, конечно, будет иметь она и другия последствия, более очевидныя и осязаемыя.

Уже несутся из отдаленнейших ссылок голоса протеста, голоса скорби и негодования. К этим голосам присоединится все наиболее стойкое и непоколебимое в церковных недрах.

Не мало найдется тех, для кого лучше умереть в Истине, чем жить во лжи, тех кто не переменит своего знамени.

Над Церковью навис грозный призрак нового раскола!

С одной стороны будут они, «неуставшие» от своих изгнаний, тюрем и ссылок, обреченные на новые, еще более страшныя испытания, а с другой стороны станут полчища «уставших» от постоянного колебания и переходов, «покаяний» и не прекращающейся неустойчивости. Они, эти «неуставшие», будут, вероятно, в меньшинстве среди духовенства, но, ведь церковная истина не всегда там, где большинство! И не всегда она там, где административный церковный аппарат. Об этом свидетельствует история великих святых: Афанасия, Иоанна Златоуста и Феодора Студита.

Но к ним прильнет и пойдет за ними, ищущая правды, душа народа.

А большинство духовенства...

– Жалкой будет судьба его.

Оторванные от живого общения со всем, подлинно творческим и непоколебимым в Церкви, тщетно стараясь заглушить голоса обличений, несущиеся из глубины ссылок и тюрем, закрывая глаза, чтобы отвратить от себя грозящий призрак страдания исповедников, будут они, эти «уставшие», лепетать заплетающимися языками слова оправданий и нанизывать дрожащими руками на цепь лжи и компромиссов все новыя и новыя звенья, втаптывая в грязь честь белоснежной Ризы Христовой. Там впереди, маячат новые призраки: повторение декларации на местах, незаконные и недопустимые епархиальные съезды без ссыльных епископов, и незаконный собор без первосвятителя и других изгнаников, и позорное примирение с обновленцами, о котором уже говорят «легализировавшиеся» епископы и, наконец, отказ от патриаршества. Вед декларация определенно ставит патриаршество под вопрос. Говоря о задачах будущего собора, она указывает не выборы патриарха, а «избрание высшего церковного управления».

Какое жалкое и недостойное существование.

Воистину лучше умереть, чем так жить.

Черная туча нависла над Церковью.

Там, в обителях небесных, плачут о нашей земле святители русские, стоятели за Церковь прошлых веков и мученики и исповедники недавнего прошлого.

Там, в преисподней, темные силы ада готовятся торжествовать новую и решительную победу.

Остановитесь же, пока еще не поздно.

Остановитесь же, пока еще не до конца поздно.

Остановитесь, хотя бы ценою жертв своим положением и благополучием!

Господи, сжалься над Твоею Церковью: ведь она все же Твоя Невеста!

«Блюдите, да не прельщени будете».

Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами.

Други мои возлюбленные. С великою скорбью сердца скажу вам о новой лести, через которую враг наш диавол хочет увлечь души христианския на путь погибели, лишив их благодати вечного спасения. И эта лесть, увы, нам грешным много горше первых: живоцерковников, григориан, безумие которых без труда всем было явно, а погибельность последней лести не всякий может постигнуть, и особенно это трудно тем, у кого ум и сердце обращены к земным вещам, ради которых люди навыкли отрекаться от Господа. Но пусть узнают все, что последняя декларация – воззвание от 16/29 июля с. г. митрополита Сергия – есть явная измена Истине (Иоан. XIV).

Кого предали подписавшие «воззвание» и от кого они отреклись... (Деян. XIV, 13). – Они отрекались от Святейшей Церкви Православной, которая всегда во всем чиста и свята, не имея в себе скверны или порока или чего либо подобного (Ефес. V, 27).

Ей они вынесли открытое пред всем миром осуждение, ими она связана и предана на посмеяние «внешним», как злодейка, как преступница, как изменница Своему Святейшему Жениху Христу, – Вечной Истине, Вечной Правде. Какой ужас...

Св. Церковь, Которую стяжал Себе Господь Кровию Своею от мира сего (Деян. XX, 28), и которая есть Тело Его (Колос. I, 24), а для всех нас – дом вечного благодатного спасения от сей жизни-погибели, – ныне эта святая Божия Христова Церковь приспособляется на служение интересам не только чуждым ей, но и даже совершенно несовместимым с Ея Божественностью и духовною свободою. Многие христиане поступают как враги креста Христова, говорит Апостол... о земном (политике) они мыслят, забывая, что наше жительство на небесах (Филип. III, 20), ибо не имеют здесь пребывающего града, но грядущего Града себе взыскуем (Евр. XIII, 14). И какое может быть объединение Церкви Божией с гражданскою властью, какою бы она ни была, когда цели ея деятельности исключительно материально-экономического направления, и хотя внешне моральны, но чужды веры в Бога или даже враждебны Богу. Между тем, цели деятельности Церкви исключительно духовно-нравственны, и через веру в Бога выносят человека за пределы земной жизни, для достижения благодатию Божиею вечных небесных благ. «Разве не знаете, что дружба с миром – вражда против Бога. И кто хочет быть миру друг, становится врагом Богу» (Иак. IV, 4).

Отсюда Церковь Христова по самому существу своему никогда не может быть какой-либо политической организацией, а иначе она перестает быть Церковью Христовой, Церковью Божией, Церковью вечного спасения. И если через «воззвание» Церковь объединяется с гражданскою властью, то это не простой внешний маневр, но вместе с тяжелым поруганием, уничтожением Церкви Православной, здесь совершен и величайший грех отречения от Истины Церкви, какового греха не могут оправдат никакия достижения земных благ для Церкви. Не говори мне, что таким образом у нас образовалось Центральное Управление, образуются местныя управления, и получается видимость внешнего спокойствия Церкви, или, как говорит «воззвание», законное существование Церкви. Это и подобное сему любят говорить и все раньше уловленные врагом диаволом в отпадения от Церкви Православной. Что пользы, если мы сами, соделавшиеся и называющиеся Храмом Божиим (2Кор. IV, 16), стали непотребными и омерзительными в очах Божиих, а внешнее управление себе получили. Пусть лучше мы никогда не будем иметь никакого управления, а будем скитаться, даже не имея – где главу преклонить, по образу тех, о которых некогда сказано: «скитались в овечьих и козьих кожах, терпели лишения и озлобления. Те, коих не достоин был мир, блуждали по горам и пустыням, в пещерах и ущелиях земли» (Евр. XI, 37–38). Но пусть путем таких страданий сохранятся души православныя в благодати спасения, которой лишаются все, уловленные диаволом подобными внешними предлогами. «Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазном», каждой душе предстоит быть испытанной и каждому месту просеяну, чтобы от соломы отделилось зерно, хотя и в небольшом количестве, так как мало «избранных», сказал Господь; «горе тому человеку, от которого соблазн приходит» (Матф. XVIII, 7). Мы же други, не будем подавать соблазна Церкви Божией, чтобы нам не быть осужденными Судом Господним.

«Блюдите, да никто же вас прельстит, мнози бо придут во имя Мое... и многих прельстят», предупреждает Господь (Марк. XIII, 5–6). А св. Апостол, попечительствуя о нас, говорит: «смотрите – осторожно ли вы ходите, не поступайте как неразумные, но как мудрые, сообразуя время, ибо дни лукави суть» (Ефес. V, 15–16).

Да не ожесточит Господь и сердца подписавших воззвание, но да покаются и обратятся, да очистится грех их. Если же не так, то будем беречь себя от общения с ними, зная, что общение с увлеченными есть наше собственное отречение от Христа Господа.

Други мои, если мы истинно веруем, что вне Церкви Православной нет спасения человеку, то когда извращается истина Ея, не можем оставаться мы безразличными ночными чтителями Ея, но должны передь всеми исповедывать истинность Церкви. А что другие, хотя бы и в безчисленном множестве, и хотя бы начальные иерархи – остаются равнодушными и даже могут употреблять в отношении нас свои прещения, то здесь ничего нет удивительного. Ведь и раньше нередко бывало, и четыре года тому назад так было, что отпадшие от истины составляли соборы, и Церковью Божией себя называли и, повидимому, заботясь о правилах, делами запрещения неподчиняющимся их безумию, но все сие делали на свой позор и на свою вечную погибель.

«Верен Господь. Он утвердит нас и сохранит от лукавого». «Господь да управит сердца наши в любовь Божию и в терпение Христово» (2Сол. III, 3–5).

Епископ В. Г.

Декабрь, 1927 года.

Всем чадам Христовой Церкви.

Вопрос о декларации Митр. Сергия и его Синода продолжает волновать умы верующих, а посему необходимо дать посильное объяснение этому печальному явлению.

Со времени издания декрета «об отделении Церкви от государства» Церковь поставлена в исключительное положение и из господствующей обратилась в гонимую. Хотя самый декрет «об отделении Церкви от государства» сравнял только Церковь Православную со всеми другими религиями не только инославными, но и иноверными. Декрет «об отделении Церкви от государства», по той свободе Церкви, которая в нем указана, – равен Миланскому Эдикту 313 года. Разница только в том что Миланский Эдикт прекратил гонение на Церковь и был зарей Ея будущего господствующего положения в государстве, а декрет об отделении Церкви от государства, наоборот, поставил Церковь в ея первобытное состояние», ко временам свв. Апостолов, – в положение гонимой.

Декрет «об отдедении Церкви от государства» издан по чисто человеческим соображениям и предположениям. Правительство, издавая свой декрет, предполагало, что Церковь Православная, лишенная своих материальных богатств и государственной поддержки, сама собою разрушится и уничтожится. Когда же этого не случилось, т. к. Христос Господь создал Церковь не материальную, подобно всем человеческим обществам и организациям, которыя, лишенныя материалных средств к существованию, – немедленно погибали, но создал Церковь духовную, утвержденную на Петровом исповедании веры: «Ты еси Христос, Сын Бога Живого» (Матф. XVI, 16) – Церковь, Которую, и врата ада не одолеют (ст. 18), – правительство постаралось найти другие пути к Ея уничтожению, и, вопреки своему декрету, вмешалось в дела и жизнь Церкви, предъявив церковным деятелям обвинения в контр-революции. И на основании этого обвинения произошли в Церкви разделения; появилось обновленчество, лубенщина, самосвятство, ВЦС и проч., так как нашлись недостойные архипастыри и пастыри, которые или позабыли идеалы Церкви, или будучи атеистами в рясах, согласились вступить в ряды врагов Христовых и произвели вышесказанные расколы и разделения.

В первые века гонений на Церковь, христиане подавали апологии, в которых объясняли императорам, что они (христиане) вовсе не такие, какими изображали их враги – иудеи и язычники. Тогда такия апологии имели смысл, т. к. римское правительство не понимало сущности христианства и часто смешивало христиан с иудеями, всегда склонными к возмущениям. В настоящее время этого сказать нельзя, нельзя упрекнут правительство в незнании идеологии христианства, потому что правительство состоит в большинстве из христиан отступников, которым с детства известно, что в христианстве ничего нет преступного и оно чуждо земных расчетов и не вмешивается в гражданскую жизнь своих членов, следуя в этом примеру Самого Господа, Который на просьбу братьев – разделить между ними наследство, – ответил: «кто поставил Меня судить или делить вас» (Лук. XII, 14). Если же христианские императоры поддерживали Христианскую Церковь, то они, как члены Христовой Церкви обязаны были это делат на основании того правила: «что каждый гражданин, не исключая и самого императора, обязан защищать свое отечество; так и всякий христианин обязан защищать свою веру». Исходя из этого взгляда, мы видим: что языческие Римские императоры покровительствовали язычеству, магометанская власть покровительствовала исламу, православные же государи естественно покровительствовали православной Церкви, сдерживая своею властью врагов Церкви, но однако в то же время, предоставляя им возможность свободно существовать и действовать, – и Господь Бог ограничивает духов злобы, которые, если бы было попущено, говорит преподобный Макарий Египетский, то они мгновенно стерли бы с лица земли не только христиан, но и язычников (26 бесед., стр. 193).

Пример такого ограничения действий дьявола мы видим на Иове, у которого Господь, для испытания чистоты и твердости его веры, попустил дьяволу отнять не только детей и имущество, но и самого поразить лютою проказою, однако ограничив его действие телесным составом Праведника: «вот он в руке твоей, только душу его сбереги» (Иов. 2, 6).

Декреть «об отделении церкви от государства», хотя и безсознательно, однако выражает то истинное положение вещей, какое наблюдается в мироздании, в мире духовном и в мире физическом. Небесные чины Ангельские, человек и духи злобы созданы со свободною волею. И человек служит объектом влияния, как Ангелов так и демонов, которые только внушают человеку свои мысли, но не насилуют его волю, и от самого человека зависить послушать совета ангела или совета демона. Таково положение вещей в мире физическом. Например церковный колокол зовет христианина в Храм Божий на молитву; театр же, посредством плакатов и афиш, зовет его же на веселое представление. Ни церковный колокол, ни театр при этом не насилует человеческой воли и здесь опять от самого человека зависит послушать призыва того или другого. Вот истинное выражение, которое должно бы быть целью декрета «об отделении Церкви от государства». И у Церкви не было бы оснований его не принять.

И если бы советское правительство, состоящее из людей совершенно не верующих, стояло строго на платформе своего декрета «об отделении Церкви от государства», не вмешиваясь в жизнь Церкви, как и Церковь не вмешивается в жизнь государства, то у Церкви и коммунизма не было бы причины к столкновению; это было бы только идейная борьба и влияние на человека, подобно влиянию на душу человека Ангелов и демонов. Не было бы и обвинений духовенства и верных Богу христиан в контр-революции, которой на самом деле нет, что и доказывают негласные приговоры над духовенством, тогда как для контр-революционеров существует гласный суд. Но так как коммунизм не в силах бороться с христианством, то советское правительство, которое, по выражению тов. Бухарина, не отделимо от коммунизма (см. Изв. от 18 авг. 1927 г., № 187 (3121), употребляет физическую силу, заключая ревностных архипастырей, пастырей и добрых христиан в тюрьмы и посылая в далекия ссылки, возводя на них ложное обвинение в контр-революции, которая чужда истинным последователям Христа. Христиане никогда не поднимали оружия против своих притеснителей, ибо сказавший: «вложи меч твой в ножны» (Иоан. 18, 11), – не заповедал им этого, но сказал: «в терпении вашем стяжите души ваши» (Лук. 21, 19), На этом основании не поднимали оружия древние христиане против своих гонителей, хотя и владели оружием; так Римский легион, состоящий из христиан, позволил себя уничтожить Максиму, не подняв в защиту себя меча, так св. мученик Андрей Стратилат (Память 19 авг.) со своими воинами (2539 чел.) спокойно преклонили свои головы на усечение. И, действительно, христиане не внешнею физическою силою, но своим терпением и верою победили царства (Евр. 11, 33). «Сия есть победа победившая мир, вера наша» (Иоан. 5, 4). Так, что победа христианства над язычеством выразилась не в превосходстве сил физических, но сил нравственных. Эти то нравственныя силы нужны христианам и в настоящее время для идейной борьбы с новым врагом – коммунизмом, идеал которого есть атеизм и богоборчество; также нужны терпение и вера святых (Апок. 13, 10). И для этого высшая церковная власть и каждый христианин в частности должны определенно выяснить свое отношение к власти гражданской, не поступаясь при этом ни одной иотой из учения, канонов и догматов Церкви. При этом нужно заметить, что Церковь, как сила нравственная, выше государства, как душа выше тела. Церковь, как и душа человеческая, имеет вечное, нетленное существование. Тело же человеческое, как и государство, как предметы земные и физические, имеют временное существование: тело по смерти разлагается на свои составныя части, а государство уничтожается при кончине мира, когда Господь упразднит всякое начальство, всякую власть и силу (Коринф. 15, 24). И на этом основании Церковь исполняет все требования государства, которыя имеют временное земное значение, как и душа не противится требованиям своего тела, как например: утоления голода и жажды, покрытия тела одеждами, во исполнение слов св. Писания: «никто же бо свою плоть когда возненавидел, но питает и греет ю» (Ефес. 5, 29).

Но те требования государства, которыя противны заповедям Божиим, догматам и канонам Церкви, христиане не должны исполнять, ибо «должно повиноваться более Богу, нежели человекам» (Деян. 5, 29), а посему, повторяем, власть церковная и каждый христианин в отдельности должны определенно и твердо встать на чисто церковную точку зрения, а не искать компромиссных путей, чтобы добиться легализации. Всякие компромиссы служат знаком не силы, но слабости и ими Церковь ничего не достигнет, т. к. коммунизм всякую уступку со стороны Церкви признает как свою победу над слабым противником и только усилит свои требования, которыя Церковь никогда не должна исполнять по их противоречию самому духу и идеалам Церкви.

А посему Церковь может существовать и без регистрации, т. к. Христос Господь, посылая Своих учеников и апостолво на всемирную проповедь, ничего не упомянул о регистрации, не сказал о том, что они прежде должны зарегистироваться у иудейского синедриона или у римской языческой власти.

Конечно, регистрация хороша только тогда, когда она дает свободное существование Церкви, свободу богослужения, проповеди, церковного управления и пр., но без всяких компромиссов со стороны Церкви. Если же для регистрации Церкви требуются компромиссы, то лучше жить без регистрации, как жила Церковь первые три века христианства, когда терпела гонения, но, однако, нравственно укреплялась и умножалась в числе.

В первые три века христианства римские языческие императоры, начиная гонения на Церковь, издавали особые эдикты, эдиктами же и прекращали гонения, вовсе не требуя от христиан никаких компромиссных уступок для прекращения гонений. Так оно должно быть и теперь, так оно будет и впоследствии, когда гражданская власть убедится, что Церковь Православная непобедима.

Прежде, во времена гонений, требовалось от каждого христианина отказаться от своей веры и поклониться идолам. В настоящее время требуется от всей Церкви, в лице Ея архипастырей и пастырей – оправдать идеологию коммунизма и сочувствовать ей. Этого Церковь сделать не может, т. к. вера в Единого Истинного Бога и атеизм взаимно исключают друг друга и никаких компромиссов между ними быть не может. И за это несогласие Церкви с требованиями коммунизма – церковных деятелей обвиняют в контр-революции! Но контр-революция, как и революция, есть насилие, которое Церковь отвергает. Церковь предпочитает сама терпеть над собой насилие, чем отвечать ему насилием, или ему сочувствовать.

Так Церковь терпела насилие от языческих римских императоров, от еретических греко-римских императоров, благодаря которым были еретические соборы вроде Копронимова собора в 754 г. Церковь терпела насилия от греческих императоров, которые с целью добиться военной помощи от западных христиан против турок, решили подчинить восточную Православную Церковь главенству римских пап. Плодом этого насилия были две унии: Лионская в 1274 г. и Флорентийская в 1439 г. – обе отвергнутые верующим народом, который предпочел терпеть мусульманское иго, чем изменить чистоте своего Православия.

Также и Русская Православная Церковь много раз терпела насилия за синодальный период, как, напр., во времена Бирона. И самое учреждение св. Синода было насилием над Церковью. Не даром на учреждение в России Синода прислали благословение только два патриарха – Константинопольский Иеремия и Антиохийский Афанасий. Все прочие патриархи впоследствии признали Синод как свершившийся факт. И как только Русская Православная Церковь получила свободу самостоятельно определять свою судьбу, то тотчас же избрала взамен Синода св. Патриарха Тихона, которого и вся Восточная Православная Церковь с радостью поспешила признать.

Церковь идет на восток, имея своим конечным пунктом – небо. Мир идет на запад, имея конечным пунктом – дно адово. И на этих путях они часто сталкиваются, в результате чего Церковь всегда бывает гонима. Когда гражданская власть отступает от Бога, тогда для Церкви неизбежно наступает гонение.

Коммунисты, конечно, не могут не сочувствовать успеху атеизма, а христиане, конечно, не могут не сочувствоват успеху христианства. Идейная борьба между ними неизбежна. Но, казалось бы, как ранее христианское правительство покровительствовало Христовой Церкви, одновременно предоставляя свободное существование другим религиям, даже иноверным, не требуя от них сочувствия христианству, так и неверующее советское правительство, симпатизируя и покровительствуя атеизму, по чувству элементарной справедливости должно было бы одновременно предоставить свободное существование Православной Церкви, не требуя от нея сочувствия идеям коммунизма и не вмешиваясь в Ея религиозную жизнь и в Ея управление. Но на деле – грубое насилие над Церковью.

Сравнивая ветхозаветную историю Иова с историей Церкви наших дней, скажем: как тогда праведный Иов наслаждался почетом и всеми земными благами и славословил Господа, так и Церковь Православная в Русском государстве имела господствующее положение и обладала благами земными.

Как Иову позавидовал враг, и решил его погубить, так и Церкви позавидовали враги Ея и решили Ее уничтожить.

Для посрамления диавола и прославления праведника Господь попустил диаволу отнять у Иова его детей и имущество. Так для прославления святой Церкви и посрамления врагов Ея Господь попустил отнять у Церкви все Ея материальныя блага.

Как Иов, лишенный всего, благословил Господь, сказал: «Господь даде, Господь и отъял, буди благослвоенно имя Господне». Так и св. Церковь, лишенная благ земных, не погибла, а благословила Господа и чада Ея стали крепче верою.

Диавол посрамляемый сказал Господу: «кожу за кожу, а за жизнь свою все отдаст человек... но... коснись плоти и кости его и увидишь – благословит ли он Тебя». Так враги Церкви увидя, что она легко перенесла лишение имущества и не отвергла веры своей, решили подвергнуть Церковь физическим страданиям. И как диавол поразил Иова лютою проказою с головы до ног так и св. Церковь подверглась страданиям с головы своей – святейшего Патриарха Тихона, до ног – до последнего верного члена Церкви Христовой.

Во время страданий Иова на гноище пришли к нему друзья его и стали обвинять его в тайных преступлениях пред Богом, говоря, что он правильно наказан, что он заслужил это. Так и во время страданий св. Церкви пришли так называемые друзья Ея – ВЦС, живоцерковники, лубенцы и обновленцы («они вышли от нас, но не были наши») и стали обвинять Церковь в контр-революции, сами признав правду социальной революции (см. Деян. Собора 1923 г.).

После обвинений друзьями Иова не вытерпела жена его, которая по слову Господню, составляла с ним плоть едину (Матф. 19, 5–6), и которой надоело скитаться по чужим людям и работать как рабыне, и она, наученная диаволом, – чтобы погубить душу праведника, которой сам он, диавол, не имел права коснуться, – посоветовала Иову сказать «некий глагол Господу», т. е. похулить Господа и умереть. Так и наша законная высшая власть, в лице митр. Сергия, которая составляет со св. Церковью плоть едину и, которой, надоело страдать за Церковь Божию, этот «столп и утверждение истины» (1Тим. 3, 15), подобно жене Иова предложил (свой декларацией) Церкви сочувствовать революции, т. е. насилию в мировом маштабе, и таким образом умереть, т. е. перестать быть Православной. И как праведный Иов ответил жене: «Ты говоришь, как одна из безумных. Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злое не будем принимать». И не даде Иов безумия Богу», – так и св. Церковь, в лице всех своих чад верных, говорит митр. Сергию и его Синоду:

– Мы отвергаем вашу декларацию, которая ведет не ко благу св. Церкви, а к ея уничтожению, т. к. в ней белое называется черным и черное белым, – и не дадим безумия Богу.

И как Иову Господь за его терпение и верность опять даровал сынов и дочерей и блага земныя, и гнев Господа возгорелся на друзей Иова, и только молитву Иова за друзей Господь обещал принять (42, 7–9), так и св. Церковь уповает, что Господь за подвиг страдания за Церковь Божию – архипастырей, пастырей и всех верных Богу христиан, вернет в лоно св. Церкви заблудших чад ея и дарует мир Церкви Своей. Ибо Господь сказал чрез пророка: «Я – Господь, и неть иного. Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия. Я Господь делаю все это» (Исаия 45, 6–7).

Власть гражданская, руководимая коммунистической партией, с которой она составляет одно целое, как выразился тов. Бухарин (см. Изв. от 18 авг. 1927 г., № 187 (3121), хотя имеет своей целью совершенное уничтожение Церкви Божией и ея духовенства (см. 11 ответ тов. Сталина американской делегации, Изв. от 15 сент. 1927 г., № 211 (3145), однако, видя верность Богу архипастырей, пастырей и добрых христиан, может сказать всем отступникам от Церкви и ея идеалов то, что сказал Констанций Хлор неверным христианам: «вы не были верны своему Богу, не будете верны и мне», и лишить их своей поддержки и покровительства, а Православной Церкви даровал полную свободу действий; тогда исполнятся на нас слова св. Писания: когда Господу угодны пути человека, Он и врагов примиряет с ним (Притч. 16, 7).

Подводя общий итог всему вышеизложенному, мы говорим: что декрет «об отделении Церкви от государства», даруя свободу Церкви, дарует и врагам ея свободу действий, а по сему земная Церковь Христова, подобно Ангелам, которые бдят о душах христиан и разрушают козни вражьи, должна бдеть о христианах, указывая им путь спасения и разрушать, словами истины, все хитросплетения лжесловесников, сожженных в своей совести» (1Тим. 4, 2).

Церковь есть душа мира, а государство тело мира; те и другия созданы Богом и вместе составляют одно целое.

Относиться Церковь к государству должна так, как человек относиться к своему телу: «ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее» (Ефес. 5, 29).

Если же тело требует нарушения заповедей Божиих (всего чаще тело, по сладострастию, требует нарушения первой и седьмой заповедей Божиих) то душа должна противиться этому нечестивему желанию своего тела, дабы не погибнуть вместе с ним.

Каждый гражданин обязан защищать свое отечество, а всякий христианин обязан защищать свою веру.

Враги же Церкви всех защитников и исповедников Православия стараются выставить в глазах народа как политических или уголовных преступников. Таков удел всех верных последователей Христовых. «Блаженни есте егда поносят вас и ижденут и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради, радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небеси» (Матф. 5, 11–12).

Начало сему положил иудейский синедрион, который обвинял Христа перед Пилатом, говоря: «Он развращает народ наш и запрещает давать подать Кесарю, называя Себя Христом Царем» (Лук. 23, 2). Тогда Христос сказал: «воздадите кесарево кесарю, а Божие Богу» (Лук. 20, 25).

Далее мы видим из истории Церкви, особенно во время ересей, что всех борцов за Православие обвиняли в государственных и уголовных преступлениях и даже в безнравственной жизни. Примеры этому: св. Афанасий Великий, св. Мартин Испов., папа римск., преп. Максим Испов., св. Иоанн Дамаскин, преп. Феодор Студит, преп. Стефан Новый и многие другие Отцы. Причем тех св. исповедников веры Христовой, кои занимали высокое положение в обществе, обвиняли в государственной измене, а тех, кои по своему положению не могли быть обвинены в государственных преступлениях, обвиняли в уголовных, или в безнравственной жизни. При этом первой целью врагов Христовых было то, чтобы ослабить силу духа у исповедников сомнением – «правда ли, что они страдают за Христа, о вере в Которого их даже и не спрашивают, но обвиняют в гражданских преступлениях, которых они не совершили, и вообще угоден ли Богу их подвиг».

Только благодать Божия и чистота совести исповедников сохраняла их от падения. Верующий же народ внутренним духовным чувством побуждался следовать за ними, не взирая на обвинения их.

А по сему, возлюбленный о Христе, и в настоящее время не смущайся тем, если тебя обвиняют не за веру твою, но обвиняют в контр-революции. Помни слова Христовы: «Раб не больше Господа своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Иоан. 15, 20). Стой под Крестом Христовым мужественно и верно, когда предлежит подвиг за Его имя; ты должен изъявить в слове твердость, с какой исповедуем Его; при допросе уверенность, с какою последуем Ему; в смерти терпение, потому что через нее венчаемся. (См. муч. Киприан Карфагенский, объясн. молитвы «Отче нашь»).

Декларация митр. Сергия составлена в таких выражениях, что не принятие ея с необходимостью приводит к обвинению в контр-революции.

Она, «декларация», скажем словами св. Илария Пиктовийского, обращенными к арианину Констанцию, – «подкрадывается тихо под нашим именем, умерщвляет ласково, совершает нечестие под видом набожности, уничтожает Христову веру, будучи ложной проповедницей Христа. Она все бедствия гонения располагает так, что и в грехе уничтожает помилование и в исповедании мученичество. Она научает побеждать без храбрости, умерщвлять без меча, преследовать без поношения, ненавидеть без подозрения, обманывать без соображения, исповедывать без веры, ласкать без расположения, делать, что хочешь, но не обнаруживать чего хочешь» (Иларий в книге против Констанция).

Обвинения ея следующия: Тихоновщина за то страдает, что идет против советской власти.

Болея душой за Церковь Божию весь верующий народ православный должен просить митр. Сергия, – пока еще не поздно исправить свой грех. В его декларации слышен голос чуждый голосу доброго пастыря. Св. Церковь ждет от него подвига. Он должен как добрый пастырь положить душу свою за овцы свои (Иоан. 10, 11). Но не быть виновником нового раскола в Церкви Православной. Грех раскола, по свидетельству св. муч. Киприана Карфагенского, не омоется и мученическою кровью («О единстве Церкви»). Страдания за Церковь Божию архипастырей и пастырей, по слову св. Апостола Павла, только укрепляет верующих, «большая часть братьев в Господе, ободрившись узами моими, начали с большей смелостью безбоязненно проповедывать слово Божие» (Филип. 1, 14).

Не овцы должны увещавать пастырей, а пастыри овец, по примеру св. Апостола Павла, который говорит: «прошу вас не унывать при моих ради вас скорбях, которыя суть ваша слава» (Ефес. 3, 13).

Матерь Божия, спаси Церковь Русскую!

Все святые земли Русской, молите Бога о нас.

А ты, православный христианин, «будь верен до смерти и дам тебе венец жизни» (Апок. 2, 10).

«Уста священника должны хранить ведение и закона ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа. Но вы уклонились от пути сего, для многих послужили соблазном в законе... За то Я сделаю вас презренными и уничиженными пред всем народом, т. к. вы не соблюдаете путей Моих, лицеприятствуете в делах закона» (Малах. 2, 7–9).

Эти слова пророка Божия невольно приходят на память после прочтения последнего воззвания Митрополита Нижегородского Сергия и организованного им «Временного Патриаршего Синода», встают в ней, как обличение того пути, на котором так решительно и безоглядно они стали в этом своем воззвании. Может ли Церковь, которая есть «Столп и утверждение Истины» – может ли она и ея иерархия при каких угодно случаях и для каких угодно целей становиться на путь лжи и человекоугодничества? Нет, ибо безусловно воспрещается ей Словом Божиим (Деян. 4, 19; Иезек. 3, 18). Все, что говорится от лица Церкви, должно дышать Истиною Христовою, исходит из нея, быть сообразно ей, и всякое отклонение от Истины, какими бы соображениями оно ни оправдывалось, является оплеванием чистого лика Христова, и для Церкви в конечном счете оказывается всегда позорным и вредным. Позорно и вредно есть и то дело, которое начато митр. Сергием и о котором он возвещает в изданном им воззвании, позорно и вредно потому, что в нем нет Истины, а все оно полно лжи, соображений и расчетов человеческих.

После октябрьского переворота Русская Церковь оказалась перед лицом государственной власти, не только безрелигиозной, но ярко апти-христианской, в существе своем хрнстианству противоположной и христианство отрицающей, и потому фатально обреченной на борьбу с ним.

Церковь стоит на дороге к коммунизму в самых главных и основных пунктах: она является отрицанием коммунизма в области его материалистической философии, его исторических концепций и практических средств его осуществления. Противоположность эта равняется противоположности между «да» и «нет», между утверждением и отрицанием, и поэтому, повторяем, неизбежны были враждебныя действия Государственной власти по отношению к Церкви.

Однако власть не нашла в себе силы открыто начат бороться с Церковью, как Церковью – она делает это под видом борьбы с политической контр-революцией церковной иерархии и церковных организаций.

Но если явления политической контр-революции и имели место в словах и деяниях отдельных, немногих личностей церковной иерархии, то они были, во-первых весьма немногочисленны, а во-вторых быстро кончались. Кроме того несомненно, что если бы этих явлений совершенно не было, то все-таки враждебныя действия советской власти по отношению к Церкви обязательно были бы, как вытекающия из гораздо более глубоких причин, чем случайное поведение тех или иных личностей, и, значит, объяснят отношения между Церковью и властью лишь политическими настроениями отдельных иерархов нельзя. Понятно, когда это делает власть, но когда это же начинает делать церковный деятель, когда напряженныя отношения между Церковью и властью он начинает объяснять только как следствие контр-революционных политических настроений церковных кругов, то такому поведению трудно найти имя. До сих пор этими инсинуациями занимались обновленцы и прочие предатели и враги Церкви Христовой. И мы, и за себя лично, и от лица всей Церкви, с негодованием отвергали все такия обвинения, как ложь и клевету. Но теперь к этому хору лжесвидетелей присоединяется и Заместитель Патриаршего Местоблюстителя со своим Временным Патриаршим Св. Синодом.

Объясняя то, почему Православная Церковь в России до сих пор гонима, они пишут: «мешать нам может лишь то, что мешало и в первые годы Советской власти устроению церковной жизни на началах лояльности. Это недостаточное сознание всей серьезности совершившегося в нашей стране. Утверждение советской власти многим представлялось каким-то недоразумением, случайным и потому недолговечным». В другом месте недоверие правительства к Церкви митр. Сергий называет «естественным и справедливым», т. е. вину за него возлагает всецело на Церковь, а не на правительство, т. е. оказывается, что разгром церковных организаций, тюрьмы и ссылки многих епископов, отнятие храмов, беззаконие, даже с точки зрения нынешних законов, – по мнению митр. Сергия и его св. Патр. Синода «законны и справедливы».

Больше того: оказывается, что все гонения эти и вообще отсутствие мира между властью и Церковью, по мнению митр. Сергия, имеют причину только в том, что Церковь со дня на день ждала краха советской власти, и этой власти в чем-то противилась, что поэтому правы были не мы, а живисты-обновленцы, сразу «оценившие коньюктуру» и поспешившие еще пять лет тому назад сделать то, что теперь с таким опозданием делает митр. Сергий.

Неизвестно, по каким побуждениям высказаны митр. Сергием все эти, столь невероятныя в устах православного иерарха, утверждения.

Но для всякого христианина ясно, что в этих утверждениях нет истины, что это опасная клевета на Церковь и ее епископов, и что в действительности враждебное отношение советской власти к Православной Церкви отнюдь не было «естествеиным и справедливым», как пытается утверждать в своем послании митр. Сергий.

Одна неправда влечет за собой другую. Мы видели, как несправедливо обвиняет митр. Сергий православных епископов в контр-революции, политиканстве, становясь таким образом единомышленником обновленцев и других врагов Церкви. И вот, зная, что эти его выступления вызовут справедливое возмущение и сопротивление народа церковного, митр. Сергий, с целью защитить себя, снова говорит неправду. Эта новая неправда состоит в том, что митр. Сергий старается заранее опорочить перед правительством и перед народом тех, кто по совести не сможет присоединиться к неправедным делам его и его Синода. Этим несогласным с ним он снова навязывает политическуио контр-революцию, говоря, будто все, кто не поддерживает его в новом начинании, думают, «что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием».

Митр. Сергий знает, как опасно в настоящее время даже самое легкое подозрение в контр-революции и, тем не менее, не боится эту опасность навлекать своим воззванием на служителей и рядовых членов Церкви, на своих братьев и на своих детей, объявляя их контр-революционерами. И за что же? За то, что они не в состоянии по совести признать, что «радости и успехи советского союза – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи», «что всякий удар, направленный в союз... сознается нами, как удар, направленный в нас».

Но разве христиане, которые не всякую радость безбожно-воинствующего против всякой религии коммунизма могут считать своей радостью и не всякий успех своим успехом – тем самым политические враги советского правительства? Да и можно ли требовать от верующего христианина такого отожествления в жизненных оценках с безбожным коммунизмом, какого требует митр. Сергий. Пусть митр. Сергий не укрывается за казуистическия различения сов. Союза и коммунизма: это исключается многочисленными заявлениями членов правительства, вроде сделанных недавно Бухариным, заявившим, что «наша партия неотделима от СССР» (Извест. от 18/VIII-27 г. № 187/3121).

И так оно, конечно, и есть. Поэтому всецело на совести митр. Сергия и грех несправедливого и опасного обвинения своих братъев в тяжелых политических преступлениях, и грех унизительной и чудовищной лжи и пресмыкательства перед сильными мира сего, совершаемый им от лица Церкви Святой, вопреки прямому завещанию Апостола, заповедующего не сообразоваться с веком сим... (Рим. 12, 2).

Что же понудило митр. Сергия к такому греху против Церкви Русской? – Очевидно желание этим путем добиться легального существования церковных организаций.

Вопреки примеру Господа, решительно отвергшего путь сделок с совестью для получения возможности иметь поддержку в силах мира сего (Матф. 4, 8–10), митр. Сергий позволил себе это сделать. Каковы же результаты этой сделки с совестью?

Митр. Сергий сам пишег об этом результате в печати, что его усилия как будто «не остаются бозплодными», что с учреждением Синода «укрепляется надежда» (и только) «на приведение всего церковного правления в должный строй, и возрастает уверенность в возможности мирной жизни». Он не уверен даже в том, что легализация распространится далее Синода, а только надеется на это, и думает, кроме того, что это произойдет не скоро, а постепенно. Т. е., кроме туманных посулов и неопределенных обещаний, покамест ничего не получено.

Печальный итог, даже с точки зрения «житейских соображений». «Едва ли нужно объяснять значение и все последствия перемены, совершающейся в положении нашей Православной Церкви», – говорит митр. Сергий. Да, едва ли, потому что все ясно!

Ясно почему вместе с легализацией Синода не легализируется тем самым и вся Церковь. Так бы оно должно быть, если бы Синод был действительно центром Церкви, единым с нею в мысли и жизни. Но не так на самом деле! И с легализацией Синода Церковь продолжает пребывать в безправном состоянии, ибо легализуется не Церковь, а всего лишь новая ориентация, носящая, к слову сказать, ярко политический характер. Церковь же легализуют лишь тогда, когда она в лице собора «даст окончательное одобрение предпринятому» (митр. Сергием) «делу», т. е. совершит тот же грех самооплевания и преступного компромисса.

Ясно и то, почему митр. Сергий, говоря о втором Поместном Соборе, ничего не говорит о необходимости избрания Собором Патриарха, а только о том, что Собор «изберет нам уже не временное, а постоянное управление».

Умолчание знаменательное. Ясно почему м-ту Сергию нужно было исказить слова Апостола, поставив условием «тихого и безмятежного жития» не молитву, как у Апостола, а повиновение законной власти, и даже более того – повиновение, принимающее характер полной солидаризации с властью, при которой «радости и успехи ея – наши радости и успехи, а неудачи ея – наши неудачи» и т. д.

Это унизительное и постыдное условие, по справедливости оцененное в газетных комментариях к воззванию (Изв. 19/VII-1927 г.), было необходимо для того, чтобы проводимую митр. Сергием легализацию сделать по возможности более неприемлемой для всех честных церковных деятелей и тем самым уже не по суду государства, но по суду самой Церкви, лучших пастырей, как политических преступников, лишить руководственного участия в церковной жизни и тем ослабить Церковь.

Митр. Сергий обязан был выполнить то, чего он сам требовал от митр. Агафангела, оть бывшего архиепископа Григория Екатеринбургского и проч. претендентов на создание новых ориентаций, – испросить благословение своего иерархического начальника. Ведь митр. Сергий – только заместитель Местоблюстителя, т. е. лицо не самостоятельное и обязанное действовать с одобрения и благословения митрополита Петра, чье имя он сам возносит на Божественной Литургии, как имя своего господина.

Между тем, ни в протоколах Синодских заседаний, ни в самом воззвании нет никаких указаний на то, что благословение митрополита Петра запрашивалось. Частыя ссылки на покойного Патриарха Тихона (что сильно сближаеть митр. Сергия с ВЦС, лубенцами, и проч., всегда называвшимн себя продолжителями дела Патриарха), дают веския основания для заключения, что санкции от митрополита Петра не получено. А если так, то этот шаг митр. Сергия является уже крупным самочинием.

Остается еще сказать по вопросу о духовенстве, ушедшем за границу. Решение этого сложного и больного вопроса неразрывно связано с решением другого, более общего вопроса, ныне приобретающего особенно жгучий характер – о должных отношениях между Церковью и государством.

Ясно только одно, что требовать от иерархов и прочих членов клира заграничных русских церквей письменного обязательства в своей церковной и общественной деятельности не допускать ничего такого, что может быть принято за выражение нелояльности к советскому правительству, – глубоко несправедливо. Кроме того, такая туманная и широкая формулировка обязательного отношения к власти может быть истолкована, как запрещение даже простого и правдивого разсказа о действительном положении Православной Церкви в сов. России, о тех кощунственных поруганиях Ея святынь и непрекращающихся гонениях на Ея служителей, которыя имеют место в каждом городе, в каждом селе нашей необозримой родины.

Т. о., митр. Сергий со своим Синодом, не желая говорить правды о положении Церкви в сов. России, – запрещает и другим говорить эту правду, тем самым выступая в роли защитника гонителей Церкви Божией.

Будем же молить Господа, да услышат они это слабое, но правдивое слово, и да устрашит их пророческая угроза неизбежного позора и уничижения пред всем народом за несоблюдение заповеди о хранении истины устами священническими.

«Вы – соль земли. Если соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою, – она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям» (Матф. V, 13). Да сохранит нас всех Господь оть такой участи.

Неизвестный священник из Москвы.

День Казанской иконы Божией Матери.

Дорогой друг мой. Под впечатлением Вашего тревожного письма от 15 октября я заглянул в свою записную тетрадь, припомнив, по ассоциации с предметом Вашей тревоги, некоторыя сравнительно давнишния свои заметки в ней. Вот, что набросано было мною 3-е марта 1924 г.

«Может быть скоро мы окажемся среди океана нечестия малым островком. Как постепенно подкрадывалось и быстро совершилось падение самодержавия и изменился лик русской государственности, таким же образом происходит и может быстро завершиться реформационно-революционный процесс в Церкви.

Картина церковных отношений может измениться как в калейдоскопе. Обновленцы могут вдруг всплыть, как правящая в России «церковная партия», причем противников у нее может оказаться очень немного, если открытые обновленцы и скрытые предатели поладят между собою и совместно натянут на себя личину каноничности. Конечно, можно гадать иначе, – но, во всяком случае истинным чадам Вселенской Христовой Церкви надлежит бодрствовать и «стоять с горящими светильниками"».

«Трудность настоящего времени для православного человека состоит в том, (занесено мною в тетрадь под 14 января 1925 г.), что теперешняя жизнь Церкви требует от него высоко-духовного отношения к себе. Нельзя полагаться на официальных пастырей (Епископов и иереев), нельзя формально применять каноны к решению выдвигаемых церковною жизнью вопросов, вообще нельзя ограничиваться внешне-правовым отношением к делу, а необходимо иметь духовное чувство, которое указывало бы путь Христов среди множества троп, протоптанных дикими зверями в овечьей одежде.

Жизнь поставила вопросы, которые правильно, церковно правильно, возможно разрешить только перешагивая через обычай, форму, правило и руководясь чувствами, обученными в разпознавании добра и зла. Иначе легко осквернить святыню души своей и начать сжигание совести (1Тим. 6. 2) через примирение – по правилам с ложью и нечестью, вносимыми в ограду Церкви самими епископами. На «законном» основании можно и антихриста принять...

Церковныя события последних недель не являются ли подтверждением этих предчувствий. То жуткое, что предощущалось душою 2–3 года тому назад, не придвинулось ли к нам вплотную с вторичным вступлением митр. Сергия в управление Русской Православной Церковью.

Вызвавшее многообразные толки и вполне заслуженную отрицательную критику, послание митр. Сергия и его Синода не бросило ли возглавляемую им церковную организацию в омерзительныя прелюбодейныя объятия атеистической, богохульной и христоборческой (антихристовой) власти, и не внесло ли страшное нечестие в недра нашей Церкви.

Заметьте: изошло это послание не оть раскольников обновленцев, борисовцев, и им подобных отщепенцев, и не от еретиков-живоцерковников, а от законной, канонической, повидимому православной (власти) иерархии; главныя положения послания опираются на тексты Св. Писания (правда, иногда не без искажения их: см. лжетолкования на 1Тим. 2, 1–2) и на как будто однородный с настоящим опыть древней Церкви.

С другой стороны, послание стремится и надеется удовлетворить насущной потребности истомленных гонениями верующих душь, и сулит им мир и покой. И многие – многие, особенно из духовенства, сочувственно откликаются на обращение митр. Сергия и его Синода.

В результате этой симфонии богоборной власти и православной законной иерархии, получаются уже некие «благие» плоды: епископы (правда, далеко не высшего качества и не очень виновные) возвращаются из ссылки (правда, не дальних) и поставляются на епархии (правда, не на те, с которых были изгнаны), при исполняющем обязанности патриаршего местоблюстителя – м-те Сергие имеется Синод (правда, похожий скорее на оберпрокурорскую канцелярию из законных иерархов – весьма в церковном отношении скомпрометированных своей давнишней и порочной ориентацией на безбожное ГПУ, – да и не этим одним); имя м-та Сергия произносится всеми, как имя действительного Кормчего Русской Церкви, но увы, – имя это является фальшивой монетой, так как фактическим распорядителем судеб Русской Церкви и Ея епископов, как гонимых, так и милуемых и поставляемых на кафедры, – является нынешний «обер-прокурор Православной Русской Церкви» – Евгений Александрович Тучков!

(Всего этого не осмелится отрицать митр. Сергий, явившийся несчастным инициатором, вернее – орудием чудовищного замысла – осоюзить Христа с Велиаром.)

Всякому имеющему очи, чтобы видеть и уши, чтобы слышать, – ясно, что вопреки декрету об отделении Церкви от государства, Православная Церковь вступила в тесный, живой союз с государством. И с каким государством... возглавляемым не православным царем (в свое время многие члены Церкви энергично возражали против связи Церкви и с таким государством), а властью, которая основной задачей своей ставит уничтожение на земле всякой религии, и прежде всего православного христианства, так как она в нем видит (и справедливо) основную мировую базу и первоклассную крепость в ея брани с материализмом, атеизмом, богоборчеством и сатанизмом (коему, как гласит народная молва, причастны некие из властей века сего).

«...И повел меня (один из семи ангелов) в духе в пустыню, (вещает св. Иоанн Богослов), и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными... И на челе ея написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена была упоена кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых и, видя ее, дивился удивлением великим» (Апок. XVII, 3, 5, 6).

И как было не дивитъся св. Тайнозрителю, когда он узрел «преображение» Жены, облеченной в солнце, имевшей под ногами луну и на голове венец из двенадцати звезд» (Апок. 12, 1) в «великую блудницу» – (18, 2), в «мат блудницам и мерзостям земным» – «упоенною кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых».

Друг мой, не видим ли мы нечто подобное собственными глазами. Не проходят ли пред нами события, невольно приводящия на память духовныя созерцания новозаветного Тайновидца. Сопоставьте приведенныя выше слова Апокалипсиса с делом и деяниями наших живоцерковников и обновленцев. Не приложимы ли они к ним до мелочей.

Гораздо значительнее, в указанном апокалипсическом смысле, представляются события последних дней, связанныя с именем м-та Сергия. Значительнее хотя бы по одному тому, что усаживается на зверя багряного с именами богохульными не самочинная раскольница, а верная жена, имущая образ подлинного благочестия, видимо не оскверненного предварительным отступничеством. В этом главная, жуткая сторона того, что совершается сейчас на наших глазах, что затрагивает глубочайшие, духовные интересы чад Церкви Божией, что неизмеримо по своим последствиям, не поддающимся даже приблизительному учету, но по существу имеющим мировое значение, ибо таковое значение принадлежит изначала Церкви Христовой единой, истинной (Православной) на которую с небывалой силой ополчаются теперь силы ада, и с которой мы органически связаны не в сем только веке, но и в будущем. Как же нам быть в эти страшныя минуты новой опасности, надвинувшейся по наущению вражьему на нашу мать – св. Православную Церковь? Как быть, чтобы не выпасть из Ея благодатного, спасительпого лона – и не приобщиться нечестию богохульного зверя и сидящей на нем блудной жены. «Господи, скажи нам путь, в оньже пойдем!...»

«После сего я увидел, – продолжает Иоанн Богослов, – иного ангела, сходящего с неба и имеющего власть великую. Земля осветилась от славы его. И воскликнул он сильно, громким голосом, говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделался жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице» (18, 1–2).

«И услышал я иной голос с неба, говорящий: выйди от нея, народ Мой, чтобы не участвовать вам во грехах ея и не подвергнуться язвам ея» (18, 4).

Не подумайте, дорогой мой, что эти апокалипсически-эсхатологические экскурсы я предлагаю в качестве непреложно-догматического толкования данных мест Откровения. Это было бы с моей стороны непозволительным притязанием, безумной дерзостью. Я только провожу линию между образами Апокалипсиса и современными церковными событиями, которыя невольно обращают мысль к этим пророчественным образам, со своей стороны бросающим яркий луч света на данныя события. Можно неоднократно усматривать еще в Ветхом Завете, что одне и те же пророчества сперва исполняются в малом виде, а потом имеют еще другое высшее и окончательное исполнение. (Не привожу примеров, чтобы не растягивать письма). Это обстоятельство достаточно для опровержения делаемых мною сопоставлений, которыя я предлагаю Вашему христианскому размышлению и отдаю на Ваш дружеский суд, усердно прося Ваших молитв о вразумлении меня благодатиею духа истины, без которого наши человеческия соображения о предметах духовных часто оказываются лишь «пленной мысли раздражением».

Ни самая широкая ученость, ни самый глубокий природный ум, ни самая утонченная естественная мистика не могут дать удовлетворительного разумения Тайн Божиих. А здесь мы соприкасаемся с Тайной великой и, в известном смысле, последней Тайной земного бытия Церкви и человечества.

Тайной является и вопрос, естественно возникающий при чтении последнего приведенного мною стиха из Апокалипсиса, где верные призываются выйдти из Вавилона, – вопрос о том – когда народ Божий должен совершить свой выход. Один чрезвычайно ученый, вдумчивый, благочестивый и скромный толкователь Апокалипсиса так отвечает на этот вопрос: «тогда, когда Вавилон будет на рубеже Суда»... «Это познала на своем опыте первенствующая Церковь, которая вышла из развалин Израиля и Иерусалима; сигналом освобождения ея был суд над ветхозаветным народом».

Тогдашняя Церковь имела достаточно ясныя и даже внешне определенныя указания для своего исхода (Матф. 24, 15; Марк. 13, 14 и особенно Лук. 21, 20). Можно ли сказать это о признаках предписанного Господом исхода в ту заключительную эпоху, к которой в конечномь счете относятся слова Тайнозрителя, и предварением которой, можно думать, является теперешнее время.

«Рубеж Суда» не есть ни хронологически, ни внешне видимый признак. Для усмотрения его люди должны иметь отверстыми духовныя очи. Фарисеям, вопрошавшим Господа; «когда придет Царствие Божие», был дан ответ – «не приидет Царствие Божие с соблюдением», т. е. Царство Божие не придет приметным образом для чувственных очей, ниже рекут: «се зде или онде. Се бо Царствие Божие – внутрь вас есть» (Лук. 17, 20–21).

«Это значит, – по словам епископа Игнатия Брянчанинова, – надо оставить плотскую и греховную жизнь, потом посредством покаяния и жительства по евангельским заповедям – очистить и украсить душевный храм, по совершении чего Святый Дух осеняет его, совершает окончательное очищение и убранство. В такой храм нисходит Бог и учреждает в нем свое духовное, невидимое, но вместе с тем вполне ощутимое и познаваемое царство. Кто принял внутрь себя Царство Божие, тот может узнать и избежать Антихриста или противостать ему. Кто не принял внутрь себя Царство Божие, тот не узна́ет антихриста, тот непременно незаметным для себя образом соделается его последователем, тот не узнает приближающейся кончины мира и наступающего страшного второго пришествия Христова, оно застанет его не готовым. Никакое человеческое учение недостаточно для наставления тому, что требует наставления от Самого Бога. Стяжавший внутри себя Царствие Божие имеет руководителем Святого Духа, Который наставляет всякой истине руководимого Им Человека, не допускает его быть обманутым ложью, облекающейся для удобнейшего обмана в призраки истины.

Очень верно сказал некий блаженный инок, беседуя об антихристе: «Многие имеют веровать в антихриста, и станут славить его как бога крепкого. Имеющие Бога всегда в себе и просвещенные сердцами увидят истину чистою верою и познают Его. Всем бо имущим Боговедение Божие и разум тогда разумно будет пришествие мучителя. Имущим же присно (всегда) ум в вещах жития сего и любящим земная, – неприятно сие будет – привязаны бо суть в вещах житейских. Аще и услышит слово – то не имут веры, но паче омерзит им глаголяй сия». Они сочтут его сумасбродом, достойным лишь презрения, сожаления. Омраченное своим плотским мудрованием человечество вовсе не будет верить второму пришествию Господа. Придут в последние дни ругатели, по своих похотех ходяще и глаголюще – где есть обетование пришествия Его, отнележе бо отцы усопша, вся тако пребывают от начала создания (2Петр. 3, 3–4) (Еп. Игн. Брянчанинов т. 4 стр. 266–8, изд. 3-е, 1905 г. «Поучение в понедельник 26 недели «О Царствии Божием»).

Что господствующая ныне – «власт темная» мыслит, разсуждает и действует в стиле этих ругателей, – нельзя сомневаться, и тому не следует дивиться. Но не сочтут ли современные церковные деятели, «имущие образ благочестивый», силы же его отвергшиеся, и с «ругателями» века сего сочетавшиеся, не сочтут ли они «сумасбродством, достойным лишь презрения», тех дум, которые износит моя душа навстречу вашей...

На днях один епископ, отстаивая ориентацию митр. Сергия, запугивал своего собеседника, с негодованием отвергшего эту ориентацию, между прочим тем, что несогласные с митр. Сергием останутся в таком меньшинстве, что явятся одной из многочисленных существующих у нас мелких сект. Бедный епископ, – прибегающий к такому безсильному аргументу в защиту народившейся «советской православной церкви». Вспомнил бы он слова Спасителя о том, что «найдет ли, прийдя, Сын Человеческий, веру на земле». Вспомнил бы множество апостольских предсказаний об оскудении веры и умножении всякого нечестия в последния времена. Вспомнил бы сказанное Тайнозрителем о Церкви Сардийской, в которой лишь несколько человек «не осквернили одежд своих», и о славной Церкви Филадельфийской, «не много имевшей силы», и не отрекавшейся от имени Христова.

«Множество» и «большинство» необходимы в парламентах и партиях, а не в Церкви Божией, являющейся столпом и утверждением истины, независимо от этих категорий и даже вопреки им (ибо имеет свидетельство в самой себе).

«Евангелие будет всем известно», говорит епископ Феофан (в толковании на 2-е послание к Солунянам), о временах предшествующпх явлению антихриста, «но одна часть будет в неверии ему, другая – наибольшая – будет еретичествовать, не Богопреданному учению следуя, а построя себе веру своими измышлениями, хотя на основании слов Писания. Этим самоизмышленным верам числа не будет... Их и теперь уже очень много, а будет еще больше. Что ни Царство, то свое Исповедание, а там, что ни область, а далее, что ни город, а под конец, м. б. что ни голова, то свое исповедание. Где сами себе строят веру, а не принимают Богопреданную, там иначе и быть нельзя. И все также будут присвоять себе имя христиан». Это с одной стороны, с другой, по словам еп. Феофана, – «будет часть и содержащих истинную веру, как она предана св. Апостолами. Но из этих не малая часть будет по имени только правоверными, в сердце же не будет иметь того строя, который требуется верою, возлюбив нынешний век. Хотя имя христианское будет слышаться всюду, и повсюду будут видны храмы и чины церковные, но все это – одна видимость, внутри же отступление истинное. На этой почве народится антихрист – возрастет в том же духе видимости. Потом, отдавшись сатане, явно отступит от веры и... не содержащих христианства в истине увлечет к явному отсуплению от Христа Господа». Сто́ит над этим задуматься, дорогой мой.

Уместным считаю сообщит вам следующее. Недели 2–3 тому назад я читал письмо, в котором приводились подлинныя (в ковычках) слова одной не безызвестной «блаженной», сказанные ею на запрос о митр. Сергие, причем вопрошавший, указывал что митр. Сергий не погрешил против православных догматов, что он не еретик. «Что же, что не еретик, – возразила блаженная, – он хуже еретика, он поклонился антихристу, и, если не покается, участь его в геенне вместе с сатанистами».

Все это вместе взятое и многое другое, видимое и слышимое, и заставляет живыя верующия души насторожиться и внимательно всматриваться в развертывающуюся перед ними картину усаживания жены на зверя. Эти души чуют новую, небывалую опасность для Церкви Христовой и, естественно, бьют тревогу.

Оне, в большей части своей, не спешат окончательным разрывом с церковными прелюбодеяниями в надежде, что совесть их не сожжена до конца, а потому возможны покаяние и исправление, т. е. отвержение начатого ими темного дела. Сбудется ли это чаяние?..

От души говорю: подай Господи! Но в самой глубине ея нахожу сомнение, и, однако пока не ставлю точки над и. Пусть поставит ее время, а точнее сказать – Владыка времени. Он же да сохранит нас от легкомысленной поспешности в том страшно ответственном положении, в которое мы поставлены Промыслом Божиим.

Вот, друже, мой, не краткий отклик на Ваше коротенькое, но кровию сердца написанное письмо.

Господь да сохранит и да умудрит нас в эти тяжкия и жуткия минуты нашего духовного бытия.

Любящий Вас брат о Господе.

П. С. Письмо это писал, многократно отрываясь от него, в обстановке, препятствовавшей сосредоточению мысли. Поэтому не взыщи, если оно вышло отрывочным и несколько несвязным. На днях, м. б., напишу Вам еще о том же предмете, но с другой стороны касаясь его.

В новой церковной смуте, которая возникла во второе заместительство митр. Сергием патриаршего заместителя, многие успокаивают свою совесть тем, что они не погрешат, если окажут послушание каноническому носителю прав первоиерарха Русской Церкви.

Слушаясь митр. Сергия, думают слушаться Церкви, слушаться Господа и Бога Иисуса Христа – Главу и Руководителя Своей Церкви: «Мы не хотим самочиния, новых расколов; нужно слушаться иерархии. Без послушания нет Церкви».

Это безспорно. Самочинию не должно быть места в Церкви. Но самое послушание мы должны оказывать не самочинно, а так, как этому научают уставы, предания, каноны Церкви, как учит сему Свящ. Писание.

И ап. Павел не самочинничал, когда он, младший из апостолов по времени призвания и по посвящению, «ни на час» не уступил и не покорился, а «противостал» в Антиохии первому среди апостолов, первому в Церкви – апостолу Петру, за то, что он (Петр) и другие с ним, по убеждению ап. Павла, «не прямо поступали» по истине Евангельской, стали «таиться» и устраняться и, опасаясь обрезанных, – лицемерили».

«И в знаменитых (речь идет о наиболее авторитетных апостолах) для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лице человека» (Гал. 2), – говорит по этому поводу ап. Павел. Вот пример, которым св. Писание научает нас, что христианское послушание не есть слепое следование за первоиерархом, куда бы он ни шел. Ап. Павел не потерпел, из послушания Богу и истине, не ересь какую-либо, а лишь соблазнительное поведение безспорного, Самим Господом поставленного первоапостола, первоиерарха Церкви.

Мы привели этот пример не потому, что дерзаем сравнивать с ап. Павлом современных православных, отказывающихся быть во всем послушными митр. Сергию, – но и митр. Сергий не может, конечно, предполагать в себе большую непогрешимость и безсоблазненность, чем ап. Петр, требовать бо́льшего послушания себе, чем первый апостол и считать недопустимым слушаться епископов младших себя. Все это, при некоторой любви и смирении с обеих сторон – не раскол, не самочиние, а блюдение истины, которой столп и утверждение не один кто-нибудь – хотя бы и первоиерарх, – а вся Церковь в Целом.

Вся последующая жизнь Церкви из века в век научает нас не обольщаться, по словам Апостола (Кол. 2, 18). «самовольным смиренномудрием», а смиряться и оказывать послушание по уставу Церкви.

Смирение и послушание св. отцев Церкви было не человеческое, человекоугодническое, а по Богу, по преданию Церкви.

Вот несколько примеров, которыми Церковь научает нас. Известно, что во втором веке, когда возникли разногласия в вопросе о времени празднования Пасхи, первоиерарх Церкви, еп. Рима Виктор, пытался установить единообразие и хотел отлучить Азийския Церкви, неподчинявшияся его указаниям. Тогда не только Азийския Церкви ему не подчинились, но и те, кто были с ним единомысленны, епископы разнообразных областей, противостали и осудили его образ действий и учили своего старшего собрата, чтобы он лучше заботился о мире и единении церквей, чем о насильственном подчинении своей воле. В числе противоставших был вселенский наставник иерархичности Церкви св. Ириней Лионский. Противостал первоиерарху не собор всей Церкви, а противостали отдельные и местные церкви и епископы с мест.

Третий век известен спором св. Киприана Карфагенского с еп. Рима Стефаном. Церковь в конце концов не приняла всецело ни точки зрения св. Киприана, ни мысли и практики еп. Стефана, который признавал действительным крещение любой ереси (что́ было Церковью отвергнуто). Самая возможность и необходимость иногда спорить с первоиерархами Церкви признавалась самыми авторитетными святителями третьего века (см. послания Фирмилиана Каппадок., Дионисия Александр. и др.).

Можно было бы продолжать это перечисление из века в век – но, сказанного, думается, достаточно. Спор с первоиерахом не признавался Церковью непослушанием Богу и Церкви! И это не только тогда, когда спор касался, как у св. Максима Исповедника и Софрония Иерусалимского, вопросов догматических, но и тогда, как в случаях со св. Тарасием, св. Никифором и преп. Феодором Студитом, – когда дело касалось церковной дисциплины.

Известно, что преп. Феодор (не епископ, а монах) даже порвал временно общение со св. Никифором. Церковь покрыла любовию этот разрыв, как сделанный по ревности о славе Божией, и не осудила ни того ни другого.

Вспомним из практики церковной еще урок последних лет. Всем памятно непослушание, оказанное многими святейшиму Патриарху Тихону – своему любимому Первосвятителю, в вопросе о новом стиле, о поминовении власти и др.  под. Святейший покрывал это любовию и сам в конце концов присоединился к непослушным, оправдав этим их непослушание.

Наоборот, можно указать множество примеров преступного послушания (свидетельствующего о забвении Бога), как например, послушание Евы змию, мудрейшему из животных, послушание Адама своей жене, которую дал ему Бог (Быт. 3, 12). В Библии приводится еще один пример. Один пророк был послан возвестить волю Божию в Вефиль к царю Иеровоаму, с указанием не оставаться в нем после исполнения этого повеления. В этом городе жил другой пророк, который пожелал непременно оказать ему гостеприимство. Чтобы убедить пришедшего пророка зайти к нему, он солгал ему, что зовет его к себе якобы по Божиему указанию. Странник-пророк послушался и за это послушание (с забвением воли Божией) был наказан Богом смертью (3-я книга Царств, гл. 13). Библия знает и другие подобные случаи преступного послушания.

История Церкви начинается с послушания апостолов первосвященникам и гибелью еврейского народа, который остался им послушен. И теперь сколько верующих с уснувшей совестью там, где их епископы стали обновленцами, успокаивали себя послушанием своему законному архипастырю и шли в живоцерковье.

Итак, послушание бывает спасительно, бывает и гибельное. И непослушание первоиерарху (не только еретику, но и святому) бывает гибельным, но бывает и спасительным. Но из этого не следует, что каждый волен следовать своей совести и своему разуму, не считаясь ни с кем. В этом отношении у нас существенная разница с протестантами. Мы должны оказывать не слепое послушание людям, хотя бы и облеченным иерархическими полномочиями, а разумно. Мы должны верить в Церковь и Ея Предание, которым и просветлять и проверять свою совесть и свой разум. Бог обильно даровал нам писания, предания, Богослужение, каноническия правила и пр. соборные пути Церковные, которыми и научает нас постоянно. Божие научение нас никогда не прекращается через Богоугодных людей, только нужно иметь уши, чтобы слышать и веру и совесть чуткую. Правда, воля Божия и послушание ей не всегда сразу и легко обретаются – иногда это требует жертвы и отказа от многого нам дорогого, требует усилия, подвига, жертвы самолюбием и т. д.

Таким обр. если послушание само по себе ничего не решает в деле митр. Сергия, значит нужно искать указания и руководства в церковном предании и в современном соборном сознании Церкви, понимая под соборным сознанием нечто более глубокое, чем внешняя совокупность мнений церковных людей.

22 января 1928 г. Митрополит Петр, узнав, что приехала казенная экспедиция... пригласил Н. и его товарища к себе. Живет митр. Петр в отдельном домике, повидимому не нуждается, получает много посылок из Москвы, любим жителями, служит часто в местном храме. Митр. Петр имеет вид здоровый, но страдает эмфиземой легких, не может выносить дыма; так как ладана там нет, то в кадило сыплят смолу, и у него делается от этого удушье. Н. довез его из церкви домой на санках. Когда они пришли к митр. Петру, то у него был высланный священник из Рязани; там больше никаких высланных лиц духовного звания нет. Митр. Петр спросил их: «нет ли у Вас каких-нибудь новых вестей из церковной жизни?» Они ответили отрицательно, так как они уже полтора года, как выехали из Москвы. Тогда митр. Петр развернул газету и сказал:

«Я никаких писем за время своей высылки ни от каких лиц не получал, только получил воззвание отдельным оттиском и газету». Попросил Н. прочитать воззвание и спросил – как он его находит. Н. сказал: «Вероятно митр. Сергия заставили его написать». Митр. Петр взволновался и сказал: «Для первоиерарха подобное воззвание недопустимо. К тому же я не понимаю, – зачем собран Синод (как я вижу из подписей под воззванием) из ненадежных лиц. Так, например, епископ Филипп – еретик... В этом воззвании набрасывается на патриарха и на меня тень – будто бы мы вели сношения с заграницей политическия, между тем, кроме церковных никаких отношений не было. Я не принадлежу к числу непримиримых, мною допущено все, что можно было допустит, и мне предлагалось в более приличных выражениях подписать воззвание, – я не согласился, за это и выслан. Я доверял митр. Сергию и вижу, что ошибся». Из всего мы поняли, что митр. Петр очень стойкий и упорный в своих убеждениях.

Он был сослан сначала в Тобольск, в Абалахский монастырь. Когда к нему приехал его келейник – о. иеродиакон, митр. Петр спросил его: с ведома ли власти он приехал, и получив отрицательный ответ, послал его заявить о приезде. За это были посажены в тюрьму и митр. Петр и келейник. После 3-х месячного сидения в тюрьме митр. Петра выслали в селение КХЕ. Еще будучи в Тобольске, митр. узнал, что хотели сделать распоряжение – не поминать его имени в церкви. «Не оскорбленное самолюбие, не обидчивость заставляют меня об этом безпокоиться, но я боюсь, что с прекращением поминания моего имени будет трудно различить Тихоновския и обновленческия церкви». Прибавил еще, что следователь Тучков распоряжается церковными делами, как бывший обер-прокурор, что́ недопустимо. Говорил, что останется один и приводил в пример Афанасия Александрийского.

Добрейший и родной друг о Христе!

Наконец-то мы водворились в Турахании под самой Дудинкой, верст на двести севернее Ханатайки... Проезжая мимо митр. Кирилла повидались с ним – были мы у него в келлии. Какое у него смирение и любвеобилие. Воистину достойнейший из достойных архипастырей. Очень ободрил он нас, наш милый благодушный старичек, благословил нас иконками, разрешил служить литургию, если подыщется подходящая комната, дал нам св. мира и даже поддержал оскудевшую доро́гой нашу казну, дав нам 10 рублей.

Он сетует, что, повидимому, его письма не доходят до адресатов, и злые языки распространяют от его лица неправильныя мнения. Он вне молитвенного общения с митр. Сергием и одобряет и благословляет наших Воронежских, вас и всех верных. Разсказывал нам, как все исполненное митр. Сергием было предложено ему и он рад, что остался на прямолинейном пути.

До́рого нам досталось это свидание, но именно оно этим нам и до́рого. В нашем станке мы нашли едва три домика, – леса и дров уже на месте нет, хотя около аввы К. он еще есть родненький. Повидали мы и Преосвященного Николая Владимирского с его двумя «викариями»: у этого старца полное единомыслие с митр. Кириллом. Большое они оставили у нас впечатление.

Да, большие люди, великие христиане.

Держитесь же крепче, и тем покажите, что Вы не забываете нас. Будем в единомыслии и Господь сохранит нас.

Преданные Вам,

Протоиереи Илия Пироженко и Петр Новосильцев.