Глава IV. Пастырство святых апостолов

В Посланиях Апостола Павла мы находим подробный перечень положительных качеств пастыря и целую методику советов для стяжания этих качеств. Рассмотрим этот раздел темы по следующим вопросам: общие качества пастыря по учению святых Апостолов; семейная жизнь пастыря и советы юному пастырю.

«Аще кто епископства желает, доброго дела желает» (1Тим. 3,1).

Святитель Григорий Двоеслов, укоряя страсть к священству тщеславных и недостойных, говорит: «Апостол говорил так в то еще время, когда каждый представитель церкви своей первый делался жертвой мучителей. Значит, тогда похвально было желать епископства и потому уже, что с ним соединялась и явная опасность подвергнуться тягчайшим страданиям⁸⁰.

Говоря объективно, мы тоже можем претендовать на славную участь апостольских времен и потому, по Апостолу, желая епископства (пресвитерства), доброго желаем. Но, одного желания недостаточно. Необходимо иметь и соответствующие качества.

По этому поводу хочется привести замечательные слова одного благодатного старца (схиигумена Анастасия), сказанные им своему ученику молодому священнику: «Не ищи, чадо, ни Рима, Ни Иерусалима, а уготовь дом души твоей, и к тебе придут не только Петр и Павел (явление преп. Сергию), но и Сам Господь с Пречистой Своей Матерью и сонмом святых ангело⁸¹.

Каковыми же качествами должен обладать пресвитер? Епископ (пресвитер), прежде всего, должен быть «непорочен». Порок есть высшая, последняя стадия в развитии греха (помысл – грех – порок). Кто впал в порок (страсть), тот потерял власть над собой, сделался рабом греха. Как же может управлять другими тот, кто утратил власть над самим собой? Как звать к святости, когда сам с головой погряз в чаду греха и порока?!

Пресвитер должен быть «единой жены муж». Муж должен единожды жениться, и женой его должна быть непорочная девица. Это потому, что соединение двух существ происходит по образу единения Христа с Церковью, которые едино, нерасторжимо и непорочно. Всякий муж, имевший связь с несколькими женщинами, и женщина, познавшая нескольких мужчин, растлеваются, развращаются телом и душой, утрачивают целомудренное, чистое, святое отношение к людям. В них вселяется дух порочности, нечистоты, грязного, греховного помысла, борьба с которыми очень затруднительна.

Как человек с такой порочностью, растленностью в душе может руководить верующими, в большинстве женщинами?!

Должен быть «трезв» умом, сердцем и телом (не пьяница). Трезвомыслящий не легко поддается соблазнам и искушениям. Он здраво, чисто, недвусмысленно смотрит на вещи и относится к людям в трезвенности и собранности ума и сердца.

Должен быть «целомудрен», то есть, цел умом, прост и не раздвоен сердцем. Для целомудренного все кругом целомудренно, то есть, все чисто, все любезно, все достохвально и достойно Бога. В каждом мужчине целомудренный видит брата во Христе, в каждой девушке – сестру во Господе, в каждой женщине – мать или бабушку во святыне Духа. Такие чувства должны сопутствовать пастырю на протяжении всей его жизни.

Должен быть «честен». Честен в своих мыслях, в труде, в отношении к людям, к Богу, к своему знанию. Честный значит добросовестный, исправный, строго исполнительный, послушный Богу, требованиям совести и служебного пастырского долга. Честный не присваивает чужого, нелицеприятен и справедлив ко всем. С ним легко жить и работать, ему легко и радостно подчиняться. Пастырю помогает быть честным сознание, что он ходит постоянно пред глазами всевидящего, справедливого Бога.

Должен быть «не корыстолюбив» (не сребролюбец). Всякая корысть возникает от угождения чреву, от животной самости. Корысть – идол, который встает между душой человека и Богом. Корыстолюбец – идолопоклонник. Эта страсть – одна из самых страшных и опустошительных. Пастырь, более чем кто-либо призванный служить единому Богу, должен всемерно преодолевать склонность к стяжательству. Уже раньше было сказано, что материальное вознаграждение – не цель в работе пастыря, а следствие. Чем выше труд, тем выше и доброхотнее его вознаграждение.

Должен быть «не сварлив» (не бийца), но тих и миролюбив. Сварливый не расположен к людям, он не доверяет им и ненавидит их. «Ненавидящий же брата своего есть человекоубийца» (1Петр. 3, 15). Сварливый, обычно он же корыстолюбивый, ищет только «своего» и пасти хочет только себя самого, «господствуя над достоянием Божиим» (1Петр. 5, 3), то есть, паствой и над своими сослуживцами, если они ему подчинены по положению. А между тем, пастырю должны быть свойственны противоположные качества: миролюбие и тихость. «Нетленная красота кроткого и молчаливого духа» (1Петр. 3, 4). Мир с Богом, с паствой, со своими сослуживцами, со своей совестью, – вот что украшает и венчает труд пастыря.

Должен быть «страннолюбив». Страннолюбие – то же, что и человеколюбие. Все мы «странники и пришельцы» на земле, все дети единого Отца Небесного, члены одного организма – Церкви Христовой, все граждане земли и неба. Все заповеди для нас объединяются в одном слове: «люби», то есть, принимай в свое сердце всякого, с кем ты имеешь дело. Пастырь предельно будет счастлив, если он, сердечно любя людей, будет помогать им преисполняться Христовой любовью друг к другу. Пастырь без любви – то же, что пастырь без Христа.

Должен быть «не гневлив». Гнев, как и вино (обильно потребляемое), выводит человека из нормального состояния и делает бурным, опасным и страшным. Человек в таком состоянии способен на резкие движения, грубые слова, пагубные поступки. При гневе и алкоголе теряется человеческое достоинство, помрачается образ Божий в человеке. Состояние гнева и опьянения предосудительно для всякого человека, а тем более пастыря, призванного быть «образцом в слове, в житии… чистоте».

Должен быть «не двуязычен», то есть, не двуличен, не лицемерен, не лукав, не коварен. «Христос посреди нас», – говорят друг другу служители алтаря Господня. Чтобы искренне, от души сказать эти ответственные, обжигающие слова, нужно иметь добрые, братские, искренние отношения. Они будут таковыми, если каждый из священнослужителей не свое будет искать, а только Божие, и постоянно будет озабочен тем, чтобы быть достойным своего священного звания.

Проф. В. Певницкий говорит, что «религия христианская есть религия любви и примирения (Ин. 14,27), отсюда и пастырская забота – водворение мира и порядка: в семье, приходе, в обществе⁸².

Замечателен взгляд святителя Иоанна Златоуста на семейную жизнь священника. По его словам, «в семье священника должна царить определенная для порядка иерархия, то есть, муж должен разумно главенствовать, имея соучастницей жену в управлении и воспитании детей⁸³. Но не одна власть характерна в отношении пастыря к семье. Здесь пастырь проявляет и отеческую любовь, не балуя, но умеренно строго относясь ко всем членам семьи. Все это пастырь делает не в силу его необходимого долга, но в духе отеческо-пастырской любви, без которой никогда не устоит ни одна семья.

Особенная сложность семейной жизни современного священника заключается в создании мирного контакта священника со своей женой. Наличная жизнь дает нам массу печальных эпизодов или прямо трагедий полного развала пастырской жизни. Враг спасения, желая развалить тот или иной приход, направляет ядовитые стрелы прежде всего на семью священника. Знает коварный, что духовное возрождение прихода тесно связано с семьей пастыря. Если семья священника слажена, мирна, организована, таким будет и весь приход, а если наоборот, в семье священника нет согласия, нет мира, любви, взаимодоверия, то обречен на крушение и весь приход.

Корень несогласия (в семье пастыря), как показывают жизненные примеры, кроется обычно в задорном поведении жены священника. Она именно, как слабое существо, легче поддается демонским искушениям (Быт. 3, 6). Бывает, что в первые дни семейной жизни она будто ангел, но потом становится не лучше демона, раздражая, нервируя священника, недовольствуясь не только семейным, но и церковным строем жизни. Чтобы избежать всего этого, надо в самом начале семейной жизни священнику взять, по слову Златоуста, разумное главенство в семье, чтобы матушка не «задавалась» слишком, чтобы не «лезла» во все вопросы церковноприходской жизни. Чтобы она и любила, и боялась своего батюшку, и уважала его как священника Божия. В противном случае, при слабом попустительстве и изнеженной набалованности матушки, она возьмет инициативу в свои руки и будет «командовать» не только в семейных, но и общецерковных вопросах. При таком положении вещей не жди ничего доброго в жизни священника. Эта жизнь примет уродливый характер, далеко не умный, а главное, не церковно – благодатный.

Но чтобы поставить семейную жизнь священника по законам «иерархии», то есть, при разумном главенстве батюшки в семье, надо иметь одно условие. Надо, чтобы сам глава семьи (священник) вел себя во всем безукоризненно, то есть, чтобы он во всем был для матушки и детей добрым примером. И молитвенным, и выдержанным, и не многословным, и не ленивым, не суетливым, не малодушным и прочее. Видя наличие всего этого у своего батюшки, жена его, естественно, будет уважать, слушаться и ставить детям в пример.

Семейная жизнь пастыря – показатель всего дела пастырства. Только пастырь, «хорошо управляющий своим домом, детей содержащий в послушании и честности… может хорошо пещись о Церкви Божией».

Семейная жизнь пастыря и вся его домашняя обстановка представляет из себя как бы малую домашнюю Церковь. Храм с прихожанами – большую общественную Церковь. Нельзя быть хорошим пастырем во второй Церкви, будучи плохим в первой. Если пастырь не молитвенен, неспокоен, сварлив и небдлагодатен дома, то откуда у него возьмется желание и силы, чтобы быть другим в храме Божием? Дух пастыря един и неделим. Он должен быть «верен в малом» (в своей семье), чтобы быть «верным», искренним и честным и в большом (то есть, в храме). Такая «верность», честность и искренность, питаемые живой верой в Бога, являются основой душепопечительности пастыря.

Имея в виду юность Тимофея, Апостол Павел говорил ему, что никто не будет «пренебрегать» этой юностью, если для всех он будет «образцом словом, житием, любовью, духом, верой и чистотой» (1Тим. 4,12). На этих словах святого Апостола Павла считаем нужным остановиться особо, так как они касаются непосредственно нашего кандидата священства и вместе нашего юного пастыря. Тем более, что эти золотые, полные великого пастырского смысла слова начертаны будут на внутренней стороне того «беленького» крестика, который украсит юную грудь нашего молодого «батюшки».

Синтез всего того, что предстоит нашему юному пастырю, как его первоначальная задача в отношении к себе и пасомым, заключается в словах святого Апостола Павла к Тимофею: образ буди верным словом, житием, любовью, духом, верой, чистотою (1Тим. 4,12). Пастырь на виду у всех, как свеча, поставленная высоко. Он открыт критике. Проповедь, дела, отношение к ближнему, горение молитвенное, вера его и целомудрие, – все это видят люди, замечают, и всякое уклонение от пастырских качеств жестоко судят. «Горе тому, чрез кого соблазн приходит», – говорит Господь. Такой иерей может поистине быть назван душеубийцей! Горек и страшен будет суд Божий над ним.

Святитель Григорий Двоеслов с грустью упоминает о таких пастырях, которые одной рукой созидают, другой – разрушают. «Устоявшуюся воду пивасте и останок ногами вашими возмущаете, и овцы Мои попранием ног ваших живяху и возмущенную воду ногами вашими пияху» (Иез. 34,18–19). Сами пастыри пьют чистую воду, когда они почерпают учение из источника истины, но эту же самую воду, – говорит Святитель, – мутят своими ногами, когда позорят своею порочной жизнью святые правила. Пасомые жаждут чистого учения, а вынуждены бывают пить мутную вод⁸⁴.

За мою учебную пастырскую практику приходилось встречать и «добрых пастырей» и «наемников», или же таких, до сознания которых не дошел страх Божий, чувство страшной ответственности перед Пастыреначальником, то есть, пастырей беззаботных, иереев бытового, так сказать, штампованного типа. Знал я горевших, знал и угасших, и чадящих знаю. Люди истинной святости прошли пред моим очарованным взором; скромные, неутомимые делатели школы и жизни, простые и ученые, строгие и радостные, ходатаи и молитвенники, кроткие и молчаливые, «горячие и холодные» (Апок.), равно и такие, которых «изблевать» угрожает Господь из уст Своих. И все они в сущности своей – служители Слов⁸⁵.

Истоком человеческого слова является Логос, Слово Превечное, содержащее полноту Премудрости и Всемогущество творчества. Как внимательны, как осторожны должны быть пастыри Христовы ко всему их словесному учению! И как благоговейно должно быть наше отношение к каждому слову Божию, звучащему в храме!

Святой Апостол Павел пишет Тимофею: «О! Тимофей!.. Отвращайся негодного пустословия и прекословий, лжеименного знания, которому предавшись некоторые уклонились от веры» (6,20,21). Пустословие разрушает веру, выстуживает душу, как сквозняк, кощунствует над великим даром Божиим – словом мудрости. По мирскому немудрые, попросту глупые люди любят на каждом шагу нарушать заповедь Божию. «Не приемли имени Господа Бога твоего всуе», и говорят: «ей, Богу» – в подтверждение правды их слов. Такие не знают, что уродуют несмысленно древний монашеский диалог. (Два инока при встрече говорят: «спасайся, брат!», а приветствуемый отвечает: «ей, Богу споспешествующему!..»).

Учительная, проповедническая деятельность юного пастыря осуществляется в беседах о том «едином», что «есть на потребу» в Таинстве покаяния, при разборе грехов кающегося для его душевного врачевания, но особенно в проповеди с амвона. И хотя искусство проповеди является предметом особой дисциплины – Гомилетики, постараемся все же кратко определить здесь, как именно начинающий пастырь должен служить примером для верующих в его слове проповедника.

Проповедник, возглашающий слово истины, должен со всем разумением и мужеством делать это святое дело. «Проповедуй Слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (2Тим. 4,2,5). На этом пути всегда встречались и будут встречаться пастырю различные противники. Это предусматривает Апостол и наставляет Тимофея (а через него и всех нас) быть бдительными во всем; перенося скорби, совершать дело благовестника (Там же, 4). Скорби же приходили и будут приходить всегда, тем более, что в наше неустойчивое время люди стали: «самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы… неблагодарны (Богу), нечестивы, недоужелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержанны, жестоки, не любят добра, предатели, наглы, напыщенны» (Там же, 3,2–4). Будут встречаться проповеднику и «раздраженные умом, невежды в вере, всегда учащиеся, но никогда не могущие дойти до познания истины» (Там же, 3,7,8). Будут и были одержимые, недоброжелатели, имеющие власть порицать проповедников, творить им неприятности и т. п. И Апостол, приводя в пример собственные страдания за Слово, утешает всех, следующих по его пути: «Для слова Божия нет уз» (Глава 2,8; 11–14). Оно не оковывается цепями, звучит и будет звучать до скончания века, проникая сквозь толпу тьмы и невежества, подобно невидимым космическим лучам, ибо преобразующая сила его, исходящая от Бога-Слова, безмерна!

Постоянно помня, что пастырство есть путеводство к вечной жизни, проповедник должен всячески избегать, так называемых, злободневных, мирских тем временного характера и и абсолютно и заранее отказаться от всякой политической тематики, как именно не входящей в его духовную целенаправленность.

Излюбленных некоторыми священниками догматических тем не следует касаться на первых порах священнослужения, ввиду их сложности и трудности их усвоения (и самого изложения). Проповедь есть, главным образом, живая беседа к сердцу, а не только к уму слушателя; преимущественный характер – нравственный, она обращается к доброй воле человека, ищущего спасения для вечной жизни; догматические проповеди уместны в специальной среде слушателей – богословов, студентов семинарий или академий.

Люди нашего времени во всех народах сделались до предела нервными, растерянными, подавленными трудностями и скорбями запутанной сложной жизни. Они колеблются в вере, в уповании на безграничную Божию милость всепрощения, ищут иных путей к выходу из трагедии жизни. Некоторые утратили доверие к священству, к целительным средствам Святых Таинств и в безнадежности и метаниях своих хотят получить от пастыря преимущественно утешение и ободрение и новую силу для борьбы со своими грехами. Здесь проповедник должен быть сугубо кроток, предельно ласков, внимателен и заботлив. Должен указать, что «надлежит быть соблазнам», что «в мире скорбни» будут души человеческие, и призвать человека к терпению и мужеству, ибо Христос победил мир!.. Проповеди утешения пользуются особой любовью мирских членов Церкви. Особую внимательность, полную любви, должен показать пастырь на заупокойных литургиях, где скорбь и горе утративших любимых, близких часто доходит до ропота на волю Божию! Осиротевшие забывают, что и их ожидает кончина, что наша земная жизнь со всеми святыми в Царстве Троичной Славы!..

Проповеди чисто учительные, посвящаемые описанию и толкованию евангельских событий или притчей Господа Иисуса Христа хорошо, так сказать, вдвигать в реку времени первого века, давая ему особый колорит, характеризуя природу, нравы и обычаи насельников Палестины. Такой способ очень оживляет слово пастыря, конкретизируя проповедь и чудеса Спасителя, приближая ее к настоящей живой действительности.

Проповедь, перегруженная цитатами, менее действенна, чем та, в которой основные цитаты подтверждают лишь самые важные ее моменты.

Форма проповеди предпочтительна устная, а не письменная. Молодой пастырь в живом своем слове легче и полнее передает свою веру, своим темпераментом легче привлечет внимание к теме. Но как для устной, так и для письменной проповеди пастырю рекомендуется тщательная подготовка дома. Голосовые средства в обоих случаях надо соразмерить с размерами храма и количеством молящихся, а продолжительность проповеди, даже наиболее одаренного Богом пастыря, отнюдь не должна превышать 15–20 минут! Надо научиться вкладывать в малое время наибольшее и живое содержание.

Весьма важно в нравственном приложении дать краткий, но яркий пример из жизни какого-либо святого, особенно который вышел из простых людей, из народной гущи и достиг святости. Яркий пример действует неотразимо и запечатлевается в душе навечно.

Принимая от Пастыреначальника чрез возложение рук архиерея высочайший дар священства, юный пастырь никогда не смеет забыть давшего его. Никогда и нигде его личная, семейная, общественная и церковная жизнь не должны стать, хотя в малейшей мере, поруганием святейшего имени Иисусова! Жизнь его не только не может быть «зазорной», но должна иметь еще до хиротонии доброе свидетельство от внешних, по смыслу канонического требования, предъявляемого к кандидату. Иначе сказать, молодой пастырь должен удовлетворять тем общим условиям этичности, которые исполняются даже простыми и не церковными мирянами. Здесь мы разумеем элементарную честность с самим собой и людьми, неуклонное правдолюбие, верность данному слову, воздержанность в чувствах, простую житейскую мудрость, незлобие и все те черты доброго члена общества, которые отличают человека от бессловесного животного. Это, так сказать, «негативная порядочность» человека, результат мирской морали.

«От христианина же, а особенно от пастыря, – говорит протоиерей Соболев, – Господь наш не порядочности только требует, а святости и совершенства⁸⁶.

Каждый только что рукоположенный священник, когда минуют первые дни несказанной радости празднества хиротонии, и жизнь начнет ему предъявлять свои требования, каждый пусть спросит себя со всею строгостию: как мне жить теперь? Как вести себя, чтобы жизнь вечная открылась во мне и чрез меня – в людях?… Как спастись самому и спасти людей от вечной смерти?…

Прежние навыки житейские, «порочные привычки», бывшие в связи с сомнительными друзьями, прежние интересы – тяготенья к мелочному и не существенному, старая манера «жить-поживать», – все это должно не только отойти «на второй план», но просто умереть для служителя Престола Божия! Новый человек должен родиться из ветхого. Все – новое! Теперь – только главное – «единое на потребу», «благая часть», избранная душою. Такому отрыву от старого в юном пастыре много поможет его неложное послушание прещениям Церкви, заключенным в своде канонов. «Известие Учительное» будет сберегать и предупреждать пастыря. Усиленное чтение святоотеческих трудов по Нравственному богословию, Игнатия Брянчанинова, епископа Феофана Вышенского, митрополита Филарета (Дроздова), архиепископа Иннокентия Херсонского, епископа Тихона Воронежского и других, – все это духоносное обилие советов и наставлений создаст вокруг пастыря особую атмосферу, с которой он сроднится, которую никогда не захочет променять ни на какие иные чтения, будь то философская мудрость или художество мастеров литературы. Он не устремится уже по первому зову «приятелей» на праздную болтовню с ними, в которой осуждение человека перемешано с завистью или презрением, где ему удобно бывало величаться, «играя первую роль», или предаваться сомнительным намекам и недомолвкам в обществе женщин, или вину и чревоугодию, нездоровому смеху и вздорным анекдотам – этим убийцам слова. Пастырь постарается не терять более своего драгоценного времени впустую, но каждый час жизни он почтет ответственным, как бы последним, в который он должен служить Богу и людям, не ища своего… Он будет видеть пред собою «белую ниву», слышать вечный глас Спасителя: «Жатвы убо много, делателей же мало…».

На этом пути едва ли не самым трудным деланием явится отыскание способа преодолеть свое низовое я, свою собственную, «независимую» волю, поставить богодарованную свободу человека в подчинение «свободе сынов Божиих». Преодолеть остатки самости, несобранности.

Панибратства и фамильярности – пережитков ветхой обывательщины – отнюдь нельзя допускать пастырю в общении с собратьями по клиру. Следует помнить, что собрат наш есть, прежде всего, брат во Христе, а потом и человек, приятель или друг…

Со всяким излишеством должно порвать: безумное винопитие, курение, безмерное объядение, песни светские, шутовские карты, пляски и прочее бесчиние в «своей кампании», вдали от мирских глаз, даже должно с гневом отвергнуть пастырю! Мир не видит – Бог видит! Время нашему деланию положено столь краткое, что растрачивать его на угождение бесам мы сугубо не смеем. И особенно важно поставить так дело в самом начале пастырской работы.

Исходя из сознания великого достоинства священного сана, не следует, равным образом, разделять с мирянами их приниженную мирскую жизнь в ее примитивном греховном плане. Пастырь должен всемерно избегать, даже в гражданском платье, посещений домов мирских граждан, разве только посещения тяжело больных и их причащение, соборование и прочее. Отвержение себя и смирение себя, крестоношение и следование за Христом – такова жизнь пастыря в ее основах. А в перспективе своей она есть постепенное восхождение, преображение, обожение, Богоуподобление чрез приближение ко Христу, охристовление наше.

Остается добавить немногое, касающееся пастырской внешности. Известно ведь, что «люди по платью встречают, а по уму провожают». Всякому кандидату священства известен состав священнической одежды и облачений. Необходимо лишь подчеркнуть, что пастырь, работая в миру, должен быть пред этим миром достоин своего сана. И вот нередко встречается, что, желая не унизить свой сан, священник, особенно молодой, начинает черезчур тщательно следить за своей внешностью. Создает особую, как ему кажется, подходящую походку, взгляд, манеру говорить и т. д. Между тем, эта искусственность легко переходит границу должного и необходимого, где «подобающая походка», жесты переходят в манерничание, речь отдает ханжеством, одежда выдает явное щегольство и желание блеснуть и выделиться, роскошные рясы с грустью напоминают бедные одежды Сына Человеческого. А все вместе взятое создает неприятный образ человека черезчур занятого собой и придающего своей персоне особое значение. «Благообразие лица, приятность телодвижений, стройность походки, нежность голоса, сплетение кудрей, благоухание мастен, драгоценность одежд и все другое, чем увлекается женский пол, может привести душу в смятение⁸⁷.

Сколько молодых пастырей выходило в жизнь с твердым намерением не поддаваться этому искушению. Не удержавшись на золотой середине, они впадают иногда в другую крайность – небрежение к своему внешнему виду. Неряшливостью, грубостью, грязнотой отталкивали от себя верующих, вызывая новые осуждения.

Пастырю рекомендуется следующее:

1. Цвет одежды (рясы) прилично иметь черный или темно-фиолетовый, цвет подрясника может быть различен, хотя и не ярок. Последний, а по местам и ряса, препоясуются расшитым или кожаным поясом.

2. Обувь рекомендуется черная: ботинки, сапоги, последние, главным образом, при богослужении.

3. Головной убор (не богослужебный): темная или синяя с большими полями шляпа, черная скуфья (или темно-фиолетовая) бархатная или суконная.

4. Волосы, борода и усы по традиции носятся всем духовенством Православной Церкви, причем, в городах – короткие, не ниже плеч; борода, ее длина и размер не регламентированы, но усы обязательно подстригаются, чтобы не препятствовать причастию Святой Крови.

5. Обручальные кольца отнюдь не носятся, принимая во внимание символическое обручение пастыря Святой Церкви. При хиротониях Церковью поются те же, что и в Таинстве брака, песнопения, тем же «образом круга» обходит поставляемый в сан святой престол, как и брачующиеся.

6. Руки пастыря, совершающего Божественную литургию и иные службы и часто преподающего благословение Божие, должны быть всегда безукоризненно чисты, ногти также чисты и ровно подстрижены.

7. Очень важно священнику помнить его обязанность благоговейного отношения к наперсному кресту. Отнюдь не следует без нужды касаться его руками, на земных же поклонах или придерживать его левой рукой, или полагать за борт рясы. Никак не допускать, чтобы крест падал при этом на пол! Миряне замечают такое неблагообразие и соблазняются осуждением пастыря.

8. Во время всех служб никакие разговоры, и громкие, и даже тихие замечания, никакие жесты, не относящиеся к чину служения, совершенно недопустимы. Памятовать должно всегда, что служащий стоит пред Святым Престолом, где покоятся Великие Тайны Тела и Крови Господа Иисуса Христа. Страх Божий да руководит ежечасно Его служителя.

Таковым, в общих чертах, должно быть устроение пастырской жизни пред лицом Бога и людей.

Научить людей любви, когда они еще не научились молиться Богу, не почувствовали Его в сердце, невозможно. Наука христианской любви отнюдь не есть собрание правил и предписаний и советов, каковые изобилуют во всех учениях «мира сего». Наука о любви есть сама жизнь, жизнь по любви. И отнюдь не следует смущаться «неумением» любить, «недостоинством» и т. п. Все такие колебания – от человеческой гордости, от самолюбия. Не ты любишь, а Бог в тебе любит. Не ты создаешь свое церковное сознание или свою любовь, но Господь! Видя твое доброе произволение к тому, а равно и твою немощь, Сам помогает, Сам творит тебя по Своему подобию, а ты только сумей смиренно, но и твердо отрешиться от малого и ветхого в тебе, сказать Господу: «се, аз – нива Твоя, Ты еси Делатель на ней!».

Откуда начать пастырю стяжание любви? «Достигайте любви, ревнуйте о дарах духовных!» (Ап. Павел). Начало достижения – молитва покаяния, очищающая сердце. Затем – Таинства покаяния и причастия – и всегда – молитва веры о ниспослании любви. Следует помнить, что святые отцы ставят любовь на вершине нашего пути к Богу, и нельзя достичь вершины, не совершив всего восхождения по ступеням нашего совершенствования. Вначале человек, а особенно пастырь, должен приблизиться к подступам такой лестницы, а затем идти выше. Рекомендуется вначале воспитать в себе любовь ко всему, сотворенному Господом: к природе в ее целом великолепии, ко всему, что живет и движется и дышит. Ведь всякое дыхание хвалит своего Господа! И птицы, и животные, и звери, весь тварный мир, «доныне стенающий и мучащийся» (Ап. Павел) достоин нашего внимания и сочувствия. Святой Исаак Сирин определяет чистоту сердца, как «жалостливую, горячую любовь к птицам, к животным, к зверям»; примеры святых людей укрепляют нас в такой начальной любви: преподобный Макарий, преподобные Сергий и Серафим и другие имели друзьями своими птиц, животных, зверей, отнюдь не гнушаясь ими. Затем любовь поднимается выше. Она простирается ко всякому человеку, «ближнему и дальнему», одиноким, нищим, калекам, больным, даже ко врагам нашим. Тогда человек почтет радостью и душу свою свободно положить за всякого человека: пастырь – за пасомых, пасомые – за пастыря своего, который научил их всей Истине и Жизни, и сам так жил, как «образ верным – любовью».

Как представить себе дело любви? Это, прежде всего, «вживание» в жизнь и душу ближнего, поставление себя самого на его место, понимание его грехов и борьба с ними, как со своими собственными, отождествление себя с ним, желание для него всего того, чего сам себе желаешь, болезнование о нем, как о себе, постоянное стремление к помощи, к поддержке, к несению всех его тягот, нужд, горестей, недоумений, сорадование ему в его духовном росте, в его житейском даже благополучии, вдали от всякой ревности или зависти, или осуждения. Соболезнование ближнему в его болезнях, в одиночестве его, в старости, в растерянности и унынии… Голодает ли он? Жаждет ли он? Напой. В больнице ли? Посети. В темнице ли? Приди и утеши. Умирает ли? Ободри. Будь со всеми, как он. Ибо ты – это он, а он – ты, ибо все мы – единое Тело во Христе Иисусе.

Наконец, помолясь, усилься любить в человеке Самого Христа, принявшего все наши грехи, умертвившего их на Святом Кресте. В каждом встречном старайся разгадать душу, никак и ничем в не брезгуя, не гнушаясь. Поступай так непрестанно, – и ближнего, и себя спасешь, ибо «любовь покрывает множество грехов».

Что же сказать о пастыре, которого не достигает зов любви? О пастыре внешне примерном, ученом в своем деле, добром хозяине прихода, благотворителе и учителе, не стяжателе, не блуднике или пьянице, но не возрастившем в себе любви к человеку? Вспомни слова апостола Павла о нем: «медь звенящая, кимвал бряцающий». Поистине, пастырь без любви не лучше наемника: сам не любит, и его никто не любит. Страшный автома⁸⁸. И впасть в подобное состояние – да не зарекается никто из нас. Мы погибнем, коль скоро подпустим к себе все слишком обычное, погрузимся в «привычное», в рутину, облечемся в букву мертвящего закона, а не в благодать свободы чад Божиих.

В заключение этих строк поведаю случай из прошлой жизни. Девочка, дочь бедняка, поступившая в школу, сгорала от стыда за свои жалкие лохмотья, за дырявые башмаки, за грязный платок на голове. Худенькая и бледная, она поминутно всхлипывала. Товарищи ее и подруги по классу косились на нее, перешептывались… Урок был посвящен заповеди о любви к ближним. Что тут сказать? Страшно остановить преподавание на одном словесном объяснении этой заповеди, надобно что-то сделать!.. К концу часа преподаватель спрашивает учеников: «поняли ли вы, что есть любовь к ближнему?». Общее молчание было ответом. Так в молчании класс разошелся по домам. А через три дня, в следующий урок преподаватель, оглядывая детей, не нашел бедной девочки на ее задней парте. Она сидела впереди неузнаваемая. Новое платьице, начищенные башмаки, новая блестящая косынка! Она не плакала больше, но радостные влажные глаза ее с благодарностью смотрели на соседей. «Кто это сделал?», – спрашивает глубоко взволнованный учитель. Все молчат. «Кто тебя одел и обул?», – спрашивает он девочку. А она показывает на друзей своих пальцем: «Вот они сделали, все они!..» (Это из детской жизни).

Вы сейчас, кандидаты священства, являетесь во многом еще не искушенными в тонкостях пастырского служения. Но будете пастырями. Как только на приходе почувствуют в вас пасомые, какого вы духа, как только увидят, что в вашем лице они имеют дело с искренним, верующим и любящим священником, не сомневайтесь более в ваших силах. Дело ваше сделано: вы – пастырь Христова стада! Вы до конца исполните свой высокий долг.

Служить в духе примером для других – к этому также обязывает юного пастыря святой апостол Павел.

Что же есть дух пастыря? Откуда является он? Есть ли он «только энергия», «сила воли», решительность, твердость характера? Или то, что часто называют «темпераментом человека?… И все эти качества не являются ли слишком неопределенными, и не свойственны ли они множеству людей весьма далеких от всякой религиозной жизни? Люди «душевные» (по терминологии Апостола Павла) их имеют и пользуются ими чаще всего в целях своего честолюбия, для подчинения себе более слабых, нерешительных, вялых людей. Но Апостол не этих «вождей» имеет ввиду, когда вводит новое понятие «духовности». «Духовное тело», «духовный человек» – это прямые противоположности «душевному». Пастырь должен быть духовен, духоносен и не так, как все люди, а в мере большей, избыточествующей, чтобы у него было что отдать людям от такого избытка!.. Откуда же он возьмет это богатство, когда он сам подобен во всем братьям своим в их немощах, грехах, в их душевности?

При рассмотрении первых трех условий доброго пастырствования: слова, жизни, любви, поставленных Апостолом его ученику Тимофею, мы видим, как понимает святой Апостол Павел необходимые для церковной работы качества человека, в какой план поставляет он их; и качество духа входит туда же в своей специфичности; слово пастыря не есть слово только человеческое. Его жизнь – как бы ангелоподобна, его любовь ниспосылается ему Божией любовью. Все это позволяет нам утверждать, как некую непреложность, что и дух пастыря исходит из Святого Духа Божия. На временное налагается вечное. Царь Небесный, Господь и Бог наш зовет нас устами Церкви: «Приидите, приимите вси Духа Премудрости, Духа разума, Духа страха Божия…» (Тропарь Великого освящения воды). Дух пастыря должен первым отозваться на этот призыв. Как сын отвечает на зов отца, ибо дух человека идет от Духа Божия. Мы, люди, по слову Апостола, – храм Божий, и Дух Святый обитает в нас. И когда мы молимся, мы молимся нашим духом в Духе Божием. Мы не можем призвать Его Имени, как только чрез Него, в Нем Самом. Ему «изволися» возвещать Церкви всякую истину о вере, утверждать и укреплять нас в Православии. Мы исповедуем Его, как Параклита (Утешителя), и веруем, что Он есть Третья Ипостась Пресвятой Троицы; животворящий, от Отца исходящий, и Сыном посылается, равночестно и равнославно со Отцем и Сыном поклоняемый всею тварию.

Духом Божиим действует пастырь. Его молитвенно низводит на святое Предложение, да пресуществит, преложит Он Сам предлагаемые Дары.

Первое качество пастырского духа – это благоговение пред всем святым, трепетное почитание всего, учрежденного Церковью, и служения Ей, где все велико и важно и нет ничего, чем можно было бы пренебречь.

Второе качество пастырского духа – это ненависть к неправде, к отцу лжи – диаволу, ко всякой тьме в мыслях, словах, делах. Это неутомимый поиск прежде всего Правды Божией. Это отражение нападений лживого искусителя молитвою и воздержанием, отвращение от обмана, от лести, от человекоугодничества. Пастырь должен пребывать в лучшей своей одежде – в прямоте и честности. Люди ищут этих качеств и если видят их в пастыре, идут за ним, «ибо глас его слышет».

Третье качество духа пастырского есть его молитвенность, Апостол зовет: «непрестанно молитесь». Утром и днем, вечером и ночью может молиться человек, подобно тому, как дыхание его прекращается только со смертью, так и молитва, которая есть дыхание души, не может прерваться без того, чтобы душа наша не «обмерла», не замедлила бы на пути к своему обновлению.

Четвертое и пятое качества духа пастырского, одно влекущее другое, – смирение и глубокий внутренний мир. «Бог гордым противится (то есть, самонадеянным, своевольным, «особящимся на зле»), смиренным же дает благодать». А благодать качествуется полным миром, из которого не могут вырвать смиренного никакие нападения. Никакое волнение страстное, никакой мятеж мысли не нарушит мира – венца совершенного смирения!.. Здесь уместно вспомнить отца Церкви Русской – присночтимого митрополита Филарета (Дроздова), сказавшего в одной из проповедей, что противоположное смирению состояние духа – «своеволие» человека. Оно есть сумасшествие свободы его. Выпадая из смирения, человек обезумевает, почитая себя законом для себя, и, пользуясь богодарованною ему свободой, свободно, но зловольно налагает цепи на свой дух! Это болезнь и кара Божия всякому индивидуалистическому самоопределени⁸⁹.

Протоиерей А. Соболев говорит: «Должно подчеркнуть, что наше перечисление качеств пастырского духа только условное и дидактическо⁹⁰. Истинно сказать, все качества пастыря есть источники Живой воды Духа, текущие в вечную жизнь. Основное же (о нем мы беседовали ранее) – это дух любви, без которой ничто достигнутое не будет иметь никакой цены в очах Божиих. Любовь же пастырская присылается Богом, как подобная Подобным, и одаряется непостижимой наградой. «Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (Ис. 64, 4).

Носитель власти Христовой, с строгой кротостью к людям, безжалостный к самому себе, благоговейный, правдивый, молитвенный, смиренный, мирный, любовный, – как не возгорится он, такой пастырь, благодарностью Богу, как не возрадуется обо всех этих великих дарах Его Духа?!

«Духа не угашайте», «Духом пламенейте!», «всегда радуйтеся!», «за все благодарите!», – эти апостольские призывы да станут победным стягом пастыря, в сени которого укроет он бесстрашно своих пасомых, ведя их по пути праведности и мира, и радости в Царствие Божие. Тот же «пастырь», который сам не стяжал этого внутреннего Царствия, достигаемого нашими усилиями, никогда не узрит и Царствия Божия, и грядущего во славе», – так говорит великий Филарет, митрополит Московский.

Время теплохладного пастырствования, обывательщины, привитой столетиями в жизни духовенства, чиновничьего отношения к священнейшим и ответственнейшим нашим обязанностям, казенной семинарщины и сухой академической рассудочности и прочего расслабления Духа, – все это должно быть уделом прошлого.

Структура государственного строя, изменившая в корне жизнь нашей Родины, повлияла и на людей ратного Христова поля. Новое духовенство наше должно быть образцом для всех в слове, в житии, в любви, в духе и вере, и в чистоте!

«Образ буди верным… верою…» (Ап.Павла к Тимофею). От пастыря люди теперь ждут веры прежде всего. И не какой-либо иной, но той, которую исповедует Святая Православная Церковь, той, которая содержится в Священном Писании и Предании, которой дышат молитвы и сердца народа.

Что же есть вера вообще, как состояние души? Может ли человек жить без какой бы то ни было веры?

История философских или социологических систем, не говоря уже о собственно религиозных, не знает подобной совершенной изоляции человека, такого немыслимого существа, в котором отсутствовало бы требование религиозного идеала. Человек тяготеет к тому, что превышает его собственные силы, что увеличивает его ценность, что обогащает и живит, не приводя при этом к жизненным противоречиям, воспринимается им, как данность или же как искомая реальность, но ни в коем случае не как миф, как результат воображения, как не сущее. К этому Сущему он стремится, как часть к целому.

Тяга к Целому отнюдь не является монополией или «заблуждением» одних только «церковников», но есть жизненная функция всякой человеческой души, всякой системы мыслей.

«Вера утверждается не на мудрости человеческой, но на силе Божией» (1Кор. 2, 5), ибо «мудрость мира сего – безумие пред Богом».

Прот. А. Соболев говорит: «Святая Церковь различает четыре рода веры: веру бесовскую (Толкование на Апостола Иакова), лишенную дара любви и ведения, веру человеческую, гадательную, колеблемую сомнениями (Апостол Фома, Апостол Петр), веру Божию, «действуемою любовью» (Апостол Павел), движущую горами, и веру мертвую, словесную, бездеятельную» (Иак. 11,17⁹¹.

Как же определяет понятие веры сам Апостол Павел? В Послании к Евреям (глава 11)) он пишет: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». То есть, ожидаемое нами и предвозвещенное древним, получает в нас свое оформление, становится органической частью нашего существа и существования. Отсюда мы получаем сознание прочности этого ожидаемого (как прочно и достоверно все наше сознание) и, не имея еще в составе нашего духовного опыта, как данность, еще не «видя» обетованного нам, мы уверяемся в его неизбежном явлении, в том, что оно уже есть реальность, что оно уже существует, как замысел в абсолютной реальности Божества…

Святой Апостол Павел отвечает и на вопрос о происхождении веры. Он говорит, что «мы веруем по действию державной силы (Иисуса Христа)» (Еф. 1,19). И дальше: «благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас, – Божий дар» (Еф. 2,8). Державная сила благодати дарует человеку все. Чем живет его дух: упование, любовь, мудрость и веру. Но взращиваем мы веру нашими усилиями в борьбе с нашей косностью, недоверием, маловерием, слабоволием. Господь дает нам дар веры, как приточный талант, а обращаем его в рост мы сами. Поэтому и требует от нас Спаситель иметь «веру Божию», полную, мощную, потому и учит веровать непоколебимо, что получим просимое в молитве (Мк. 11), возбуждая тем самым нашу свободу веры.

Вера стоит пред юным пастырем, как задача! Она требует от него ежечасного упражнения в богомыслии, молитве, чтении Священного Писания. Мы можем научиться ей при помощи державной силы благодати и научить вере вверенные нам души. Они, видя веру нашу, не смогут остаться незатронутыми ею. И по вере их будет им явлен Христос.

Святой Апостол Петр – один из первозванных Апостолов. Уже не молодым он вошел в состав учеников Спасителя, будучи возрастом, по-видимому, самым старшим из них. Однако, по пламенности своей веры, по живости и активности духа он был едва ли не самым молодым из них. В его характере не было лукавства, двуличия. Общение с природой и простыми нехитростными людьми сделало его натуру прямой, цельной, непосредственной. Его суждения соответствовали его жизненному опыту и пылкости его характера. По темпераменту его натура представляла сангвиника. Каждое из жизненных впечатлений он всегда готов был претворить в дело. Отсюда и поведение его определялось и жизненным опытом и живостью характера.

Иисуса Христа он сразу же воспринял пылко, целостно и безраздельно. Учение Христа, преподанное в жизненной правде и простоте и особенно чудеса Его пленили Петра и покорили вере в Божественную силу Учителя. Он первым из Апостолов исповедует веру во Христа как Сына Божия. Он пламенно показывает веру в Его чудодейственную силу, когда, оставив лодку, движется по водам навстречу Спасителю.

Христос Спаситель высоко ценил эти качества Апостола Петра и ввел его в состав трех избранных учеников. Они были с Ним в особые моменты Его жизни (Преображение, Гефсимания и пр.(. Правда, тяжелым моментом в жизни Петра было его троекратное отречение от Христа, но оно было искуплено слезами покаяния всей последующей жизн⁹⁴. В этом отречении сказалось не вероломство натуры Петра, а лишь слабость и неустойчивость его человеческой воли, готовой и защищать Учителя (в Гефсиманийском саду), и одновременно отречься от Него. Вот почему Спаситель восстанавливает его в апостольском достоинстве тоже троекратным «любиши ли Мя… и паси овцы Моя» (Ин. 21,17).

Пламенность веры, отзывчивость натуры, инициативность воли выдвигали его в первые ряды среди Апостолов еще при жизни Спасителя. Неудивительно, что он сохранил это место и после вознесения Христова.

Первые страницы книги Деяний нам ярко говорят о руководящей роли Апостола Петра вместе с Апостолом Иоанном в первохристианской общине.

С указанными качествами Апостол Петр входит в сознание и нашего пастыря, ободряя, вразумляя, укрепляя его, вдохновляя веру в Бога – искупителя и в пастырство.

Исключительное впечатление производит на нас образ «Апостола любви». Этот образ особенно близок молодым юношам – кандидатам священства и молодым пастырям.

При жизни Спасителя этот духовно – одаренный юноша был самым юным, но вместе и самым преданным из Апостолов. С первого же дня общения со Христом его пленил чарующий образ Учителя, и он всегда старался держаться поблизости около Него, ощущая на себе, на своей чистой, целомудренно – нежной натуре благодатное влияние личности Спасителя. Близость ко Христу сделала его «наперсником» Христа. Учитель отвечал ученику нежной ответной любовью. Несмотря на молодость Иоанна, Господь поручил его заботам Свою Мать, усыновив его Ей.

Как губка впитывает юный Апостол в свою душу учение Божественного Учителя. Однако, окончательно постиг Его лишь в последние дни и часы жизни Спасителя. На Голгофе, стоя с Богоматерью у Креста Божественного Страдальца, он решал мучительный для себя вопрос: за что вознесен на Крест его безгрешный Учитель? И невольно вспоминал он всю жизнь Учителя, напрягаясь в ней найти отгадку на этот вопрос. И чем больше вспоминал и в муках любви сострадал Христу, тем яснее для него становилась основная истина христианства – любовь. Божественная любовь к людям вознесла Христа на Крест для спасения людей, для примирения их с Богом.

Голгофа довершила духовное развитие Апостола. Она сделала его зрелым мужем – христианином – Апостолом. Здесь у него преизобильно открылся и дар возвышенной богословской мысли и дар беззаветной любви и дар духовно – пророческой проницательности. С тех пор он и сделался Апостолом любви. До самых последних дней своей жизни он любил повторять одни и те же слова, обращаясь к окружающим: «Чадца, любите друг друга». Лучезарная, проникновенная любовь ко Христу помогла понять ему и самую природу (естество) Бога. Озаряемый светом и духом этой любви, он возвестил нам, что

1. «Бог есть свет» (Ин. 1,9), и нам надо быть «чадами света»;

2. «Бог есть Дух» (Ин. 4,24), и мы должны родиться в Духе и жить в Духе, чтобы войти в Царство Божие (Ин. 3,5);

3. «Бог есть Любовь» (Ин. 4,16), и мы призваны быть чадами любви.

Чем ближе Апостол подходил к концу жизни, тем больше открывалась его духовному взору, его тайнозрению будущая картина мира. Получая откровения от Бога, он пишет и Евангелие, и Послания, и Апокалипсис.

Образ этого великого Апостола хорошо передает икона, где он, мудрый и вдохновенный, получает откровение свыше.

Пастырь находит в образе этого Апостола неугасающий пример жертвенной, лучезарной, всепобеждающей любви христианской. Он же является и неугасающим образцом целомудрия, чистоты, непорочности и святости жизни христианской.

Позднее прочих Апостолов обратился к вере во Христа «Апостол языков», но более их потрудился в благовестии. Он был чистокровным евреем («еврей от евреев», Фил. 3,6). Как сын фарисея, Савл и сам был фарисей и ученик известного Гамалиила. Родиной его был Тарс, славившийся науками. Чрезвычайная одаренность выделяла его между сверстниками. С детства обучаясь наукам, он обучался и искусству скинотворца (Деян. 18,3). Роста он был небольшого. Имел выразительное лицо, в глазах «много приятного». В пожилом возрасте имел густую длинную с проседью бороду. Открытый череп окаймлялся такими же волосами.

Первое понятие о христианстве Савл получил, вероятно, в школе Гамалиила, но едва ли он видел Христа или искал встречи с Ним.

Жизнь в еврействе развила в нем пылкого ревнителя еврейской веры и строгого защитника отеческих преданий. Все это располагало его к открытой и острой вражде ко Христу и к христианам. На нем, по замечанию святого Иоанна Златоуста, сбылись слова: «… иже убиет вы, возмнится службу принести Богу». Поэтому нет ничего удивительного в том, что он одобрял убиение архидиакона Стефана (Деян. 8,1), поступая по совести, хотя и заблуждающейся.

Путешествие в Дамаск для гонений на христиан было переломным моментом в жизни Савла. Свет небесный озарил его на пути, и он услышал голос с неба: «Савл, Савл! Что ты Меня гонишь» (Деян. 26,13). Этот голос, свет и вся обстановка великого момента и «обратили его от тьмы к свету», то есть, превратили из Савла в Павла. Это произошло в 36 году по Рождестве Христовом.

С этого момента все переменилось в жизни Павла: отношение ко Христу, еврейству, к жизненному призванию, к людям и пр. Самый характер Павла круто изменился. Он вывел его из узких рамок еврейской исключительности на широкую дорогу вселенского благовестника. Все в нем с этих пор стало служить Евангелию: похвала и поругание, свобода и узы, жизнь и смерть. Для него не стало ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного, ни мужского пола, ни женского, – все едино во Христе Иисусе. Для всех он стал учителем истины, образцом нравственной чистоты, избранным сосудом благодати.

Изумления достойно, что не будучи в личном общении со Христом, он, однако, постиг, духовно воспринял Христа и Его учение так глубоко и всесторонне, что сделался общепризнанным вселенским благовестником христианства. Последнее (христианство) дано было его духу, как откровение, как дар благодати и благости Божией. «Благодатиею Божией есмь то, что есмь», – говорил он. И все это по живой его вере в «живого Бога, Который есть Спаситель всех человеков» (1Тим. 4,10). Он на себе испытал, что основной тайной, открытой людям «является тайна о том, что Христос в нас» (Кол. 1,26–27). Главенствующим центром в психологии Апостола Павла явилась отсюда его жизнь во Христе и «Христа в нем». Отсюда и главной темой его проповеди явился Христос, призывающий, спасающий, благодатью одаряющий грешного человека.

В Христе – альфа и омега, начало и конец всей жизни христианина и здесь, на земле, и в будущем веке. Жизнь христианина должна складываться из подражания Христу в подвиге крестоношения.

Образ Апостола Павла – благовестника и христоносца – должен быть особенно близок душе пастыря.

Лучшее иконописное изображение его дано Андреем Рублевым. Здесь во весь рост дана его слегка согбенная величественная фигура. Молитвенно смотришь и не можешь оторваться от этого изображения; в нем художественно убедительно воплощена идея преображения человека, превращения ветхого человека в нового под влиянием христианства.

"Господь мой и Бог мой» (Ин. 20,28).

«Доброе неверие Фомино…» (церковное песнопение). Сущность неверия Апостола Фомы: любовь к истине и жажда твердой веры. Основные черты его характера: любознательность, практичность (ощупать, убедиться, испытать, проанализировать). Современный разум идет таким же путем к вере.

Наш современный пастырь бывает во многом созвучен с характером Апостола Фомы. Недаром один профессор, обращаясь к нашим семинаристам, сказал: «Вы, юные друзья мои, более бываете фомисты, нежели семинаристы…⁹⁵. Потребность полного исследования, реального осязания истин веры, – черта современного воспитанника и студента духовной школы. Но какой прекрасный пример дает нам исход неверия Апостола Фомы! «Господь мой и Бог мой!!! И это на всю последующую жизнь его до самой мученической смерт⁹⁶.

Одной из центральных идей в учении Спасителя является идея Царства Божия. Царство Божие, начинаясь «внутри» (Лк. 17,21) человека, объединяет его с другими верующими в один благодатный союз членов Тела Христова – Церкви Божией.

Оставаясь единой Главой и Источником жизни Церкви (Мф. 4,15–16), Христос оставил после Себя на земле «соработниками» и служителями Церкви святых Апостолов. Апостолы, в свою очередь, свои высокие полномочия и обязанности передали своим преемникам – пастырям Христовым. Пастырство, таким образом, призвано созидать Царство Божие в душах и сердцах верующих и связывать их между собой «в союз мира и любви». Весь этот процесс созидания Царства Божия и Церкви Христовой прежде всего в душе самого пастыря должен совершаться в трех направлениях:

1. Созидание Царства Божия «внутри» себя пастырь начинает с себя лично.

Что есть Царство Божие? «Царство Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе» (Рим. 14,17).

С чего начинается созидание этих высоких качеств внутри человека? Оно начинается с решимости, с непреклонных усилий воли жить с Богом и в Боге.

Что мешает пастырю преисполняться этой решимостью? Мешает неупорядоченность в душе пастыря двух сил: центробежной и центростремительной. Первая влечет внимание пастыря отдаваться внешним впечатлениям и жить преимущественно ими. Вторая – к собранности, сосредоточенности духа для внутренней духовной работы над собой. Господство этой второй силы обеспечивается нормальной работой сдерживающих центров в центральной нервной системе, организующе воздействующих на весь организм человека, приучая все функции его держать под контролем этих высших центров (ума, рассудка).

Слабая работа сдерживающих центров, наоборот, ведет к нарушению всяких норм в поведении человека, то есть, духовно расслабляет его.

Митрополит Антоний говорит: «У человека два пути спасения: один – отрицательный – убивает внешними способами ветхого человека и страсти его и тем дает жизнь новому человеку; другой – положительный – питает любовью нового человека и тем умерщвляет ветхого⁹⁷. Несомненно, что владыка здесь имеет ввиду именно внутреннюю борьбу человека за сохранение в себе единства нерассеянной мысли и необходимой собранности рассудка.

Религиозно – духовное развитие пастыря зависит, однако, и от другого центра – сердца. Из него вытекает все «злое и благое» (Мф. 12,34–35) в жизни человека.

Любит человек не умом, а сердцем, не рассудком, а чувством и влечением, исходящим от сердца. Нормальная жизнь сердца состоит в чувстве любви и в чувстве веры. Сердцем человек верит в Бога, любит Его и молитвенно общается с Ним. Вне сердца нет ни богообщения, ни благочестия.

В религиозно – духовной жизни оба центра (ум и сердце) находятся в тесном, благодатном взаимообщении, являясь в своей совокупности проявлением христианского духа в верующем человеке. Молится ли дома пастырь, предается ли богомыслию, совершает ли в храме Божием литургию, он делает все это одновременно умом и сердцем, растворяя слова молитвы движением сердечного умиления.

Вспомним преподобного Серафима Саровского, владевшего в высочайшей степени даром сердечного «умиления», то есть, мира и радости о Святом Духе. «Восхождение горе» умом и умиление сердцем – вот два средства, которыми дух пастыря созидает Царство Божие «внутри» себя и Церковь Божию около себя – внутри своей паствы.

2. Христос основал Церковь Кровию Своею (Деян. 20,20). Апостолы сообщили Церкви осязательные формы как спасающей силе, действующей в условиях времени и пространства.

Пастырь, продолжая пастырство Апостолов, призывается пастырствовать в Церкви от лица Церкви и во имя Церкви. Он – видимое лицо Церкви, олицетворяющее ее авторитет, часть, святость и безупречность. Церковь для него – единственный источник благодатных сил для служения и для поддержания своего пастырского достоинства. Церковь же для него – основа послушания: а) Главе Церкви – Иисусу Христу, б) всем церковным установлениям, канонам и порядкам, в) высшей церковной власти: настоятелю, благочинному, епископу, патриарху со Священным Синодом.

Теряя через тот или иной грех свое высокое достоинство, пастырь кладет пятно на Церковь Христову, давая повод к Ее осуждению и осмеянию в глазах верующих. Никто и ничто в истории Церкви не принесли столько зла и бед Церкви земной, как недостойное поведение Ее духовенства. По пастырю обычно судят о Церкв⁹⁸.

Греша, спотыкаясь, пастырь порочит, оскверняет свою святую Мать – Церковь Христову. И наоборот: верно и преданно служа Ей, он поднимает Ее авторитет и достоинство пред лицом населения.

3. Принцип церковности должен сопутствовать пастырю в каждый момент его деятельности. Этот принцип пастырь должен понимать в свете современности, то есть, исходить из учета современных условий жизни Церкви. Так, пастырь, работающий в колхозном окружении, должен в такое время и так организовать церковные службы, требы и проч., чтобы они не отвлекали верующих от их трудовых обязанностей пред государством.

Где бы пастырь ни работал, он должен помогать Родине и создавать морально – стойкого, честного, любящего семью, труд и Родину человека.

Учительство Апостолов выходило из основного факта того времени – явления в мир Спасителя. Проповедничество пастыря должно выходить из того же факта, запечатленного не только в Священном Писании и в святом Предании, но и во всем духе и строе Христовой Церкви.

Всепроникающей, ключевой идеей в жизни Церкви является идея спасения погибающего в грехах человека. Эта идея должна явиться движущей силой и в проповедничестве нашего пастыря. Какую бы тему он не намеревался раскрыть в проповеди, его всегда должна воодушевлять одна и та же забота – как построить и как сказать свою проповедь, чтобы она, указывая на греховность человека, вызывала потребность в спасении и поднимала жизненные силы на борьбу с грехами для обновления и возрождения всей жизни человека. Проповедник тем вернее будет достигать своей цели, чем больше будет готовить и вынашивать свою проповедь. Как часто наши проповедники выступают в храме с легким сердцем без достаточной подготовки и, начав говорить, мучаются, не зная, где и чем закончить свою проповедь.

Душепопечение Апостолов о членах паствы проявлялось как «чревоболезнование» о них. Апостолы были «в вечных муках рождения», чтобы «изобразился в них Христос».

Христианская религия есть религия сострадательной любви по преимуществу. Глазами любящего, сострадательного сердца призывается пастырь воспринимать отражающую его жизнь и на все откликаться. Не должно быть ни одного явления и случая, к которым мог бы остаться равнодушным и безучастным наш пастырь. Горе пастырю, если он заботился только о себе и о своей семье и ко всему остальному был безучастен.

Какое участие в жизни паствы может иметь пастырь в современных условиях? Какими средствами располагает он? Он располагает универсальным средством – молитвой своего болезнующего, любящего отеческого сердца. Любовь видит все. Она видит недостатки, болезни, грехи членов паствы. И отвечает на них теми средствами, какими располагает: добрым советом, проповедью, исповедью, бескорыстием (это вид проповеди), но больше всего молитвой (богослужебной, келейной).

Молитва поднимает сердце пастыря к Богу, и здесь (в молитве) он сильнее ощущает и любовь Отца Небесного к Своим земным чадам. И любовь эта струится в сердце пастыря дарами умиления, умиротворения.

Здесь же (в молитве) он сильнее ощущает и любовь к ближним, немощным и грешным, и потребность молиться о них.

Сколько утешения, духовных радостей, светлых надежд на милость Божию получает пастырь Христов в эти священные минуты молитвенного общения с Богом!

К одному приходскому священнику приехал другой, более пожилой и опытный батюшка. Разговорились. Хозяин спрашивает гостя:

– Какая молитва наиболее близка Вашей душе и чаще других повторяется?

– Молитвенный вздох Апостола Фомы: «Господь мой и Бог мой», – ответил приезжий.

– Почему именно этот? – удивился хозяин.

– Потому что в первые годы моего священства при каждом недостойном поступке и нарушении пастырского долга, в моей душе начинался диалог Господа с Апостолом Петром: «Любиши ли Мя? – Паси овцы Моя!» и проч. Этот диалог совершался в моей совести помимо моей воли и потрясал до дна мою душу. Я мог прекращать его лишь ответным молитвенным воплем – стоном: «Господь мой и Бог мой». Попробуйте, – закончил приезжий, – вложить в эти слова Апостола Фомы всю нежность своего сердца, всю силу надежды на Бога, беззаветной веры в Него, и Вы почувствуете, что Господь, действительно, «внутри» нас (Лк. 17,21), что Он, действительно, наш и что мы все, действительно, дети Того, Кто пострадал за нас и «победил мир» (Ин. 16,38).

У святых Апостолов мы нашли не только перечень необходимых качеств кандидатов священства, не только насущные советы юному пастырю для стяжания пастырского духа, но целую методику созидания, «возгревания» и укрепления этого духа. Каждый из кандидатов священства готовится по-своему к пастырству. Каждый идет своим путем в своем внутреннем делании. У каждого в своем особом порядке развиваются пастырские качества и добродетели.

Что, однако, является руководящим и решающим для кандидата священства и для каждого пастыря? Руководящим и решающим является искреннее желание исправить себя, оставить всякую грязь и нечистоту души, всякую неприязнь, недоверие и холодность сердца в своих отношениях с ближним. Руководящим является решимость всегда ходить пред Богом и быть достойным Его в каждый момент своей жизни.

Как и всякий человек, пастырь живет в окружении греха и соблазна. Но этот грех и соблазн лишь тогда загрязняет и порочит его душу, когда он сам идет им навстречу.

Вот завтра у пастыря – Божественная литургия. Он должен встать пред святым престолом чистым и безупречным. Но он не будет таким, если не усилит борьбу с греховными склонностями и соблазнами сегодня, накануне богослужения.

Пусть пастырь особенно настойчиво побеждает себя в этот крайний день от всяких ссор и расслаблений, от ненужных впечатлений. Пусть целиком уйдет в клеть внутреннего безмолвия. Сделается «глухим, слепым и немотствующим». Пусть в простоте ума и сердца и раскрытой совести предастся молитве и покаянному очищению сердца. Пусть завтра в храм войдет первым, не толкаясь среди народа, не открывая уст, не раздражаясь чем-либо на пути к святому престолу. Стоя пред престолом и литургисая, замирая и повергаясь в прах пред святыней места и величием Евхаристического тайнодействия, пусть и здесь не падает духом, когда тьма лукавых помыслов и навязчивых мыслей кружат ему голову и терзают сердце. Дело не в помыслах и в отвлечениях как таковых, а в отношении к ним пастыря. Если в момент отвлечения и помысла пастырь «поймал» себя и вернулся к молитве – нет греха, – так говорят святые подвижники. И сколько бы раз пастырь ни отвлекался – нет греха, – говорят они, – если после каждого из них пастырь с новым усилием возвращается к молитве, то есть, общению с Богом. Так, борясь со дня на день в храме и дома с греховными влечениями плоти, с лукавством ума, пастырь встанет на путь внутреннего созидания, духовного возрождения.

В беседе с Никодимом Христос сказал ему: «Если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин. 3,3). Пастырь стада Христова больше, чем кто-либо призван к «рождению свыше», к рождению духом и «от Духа» (Ин. 3,6). И не может быть большей заботы у него, как забота об обновлении своего греховного естества, о «рождении свыше». Только «родившийся» в обновлении духа для новой жизни во Христе может и других «родить» для этой жизни во Христе.

Пастырь не одинок. Жив Господь и жива душа пастыря. В живой душе пастыря почивает и Господь и Его святая Церковь. Изо дня в день поминая святых за богослужением, пастырь со всеми ими живет в тесном духовном, молитвенном общении. Они осеняют и обогащают его душу своими благодатными веяниями и посещениями. Одному пастырю особо благодатно близок святитель Николай, другому – преподобный Сергий, третьему – преподобный Серафим, четвертый живет благодатными воздействиями на его душу Пречистой Богоматери. Близки душе пастыря и святые Апостолы: Петр, Иоанн, Павел и другие. Они подлинные путеводители пастыря при раскрытии тайн духовной жизни, и их образцы ободряют, радуют и озаряют путь пастыря немеркнущим светом своего духовно – христианского подвига.

В первые три века Церковь Христова находилась в стесненных обстоятельствах, при которых Ей трудно было регламентировать избрание на священнослужительские должности. Поэтому и в творениях святых отцов того времени не встречается подробное изложение пастырских обязанностей, а содержатся лишь краткие руководительные указания относительно отдельных сторон пастырской деятельности.

Святой Игнатий Богоносец в своих Посланиях призывает пресвитеров исполнять служение свое со всяким тщанием, плотским и духовным. «Старайся, – говорит он, – о единении, будь снисходителен ко всем, неутомимым в молитве, неси немощи всех; ибо где больше труда, там больше и приобретения… Будь бдителен, как подвижник Божий. Стой твердо, как наковальня, когда по ней бьют. Хорошему бойцу свойственно принимать удары и, однако, побеждать. Но особенно мы должны все терпеть ради Бога, чтобы и Он потерпел нас. Учись разуметь обстоятельства времени. Богослужебные собрания созывай чаще». Он же внушает пресвитерам находиться в должном подчинении епископа⁹⁹.

Мысль о единении между епископами, пастырями и пасомыми и о соблюдении в Церкви должного подчинения и порядка с большею подробностью развита в Послании Климента Римского к Коринфской Церкви.

Святой Поликарп, епископ Смирнский, в Послании к Филиппийцам требует, чтобы и пресвитеры были благосердны, милостивы ко всем, обращали заблудших, посещали больных, заботились о вдовах, бедных и сиротах, воздерживались от гнева, мщения, заискивания и несправедливости в суде, удалялись от сребролюбия, не были легковерны к наговорам на кого-либ¹⁰⁰

Святой Киприан Карфагенский учит, чтобы каждый удостоившийся священства, должен служить только алтарю и жертвам, заниматься только молитвами и молениями и не оставлять Церковь для занятия земными и мирскими делами, но трудиться денно и нощно для дел небесных и духовны¹⁰¹.

С четвертого века наступило более благоприятное время для внутреннего развития и внешнего устройства церковной жизни. На Вселенских и Поместных Соборах определены были правила, касающиеся вступления в клир, а также служебные права и обязанности клириков. Отцы Церкви того времени стали развивать идею пастырского долга с большей подробностью. В этом отношении особенно замечательны следующие отцы и учители Церкви: святители Григорий Богослов (391 г.), Амвросий Медиоланский (397 г.), Иоанн Златоуст (407 г.), блаженный Иероним (419 г.) и святитель Григорий Двоеслов (604 г.).

Святитель Григорий Богослов высказывает самое высокое понятие о пастырском служении. Последнее никто не должен принимать на себя без тщательной предварительной подготовки. Пастырь Церкви, по словам Святителя, должен «стоять с ангелами, славословить с архангелами, возносить жертвы в горний жертвенник, священнодействовать со Христом, воссозидать создание, восстанавливать образ Божий, творить для горнего мира и т. п. «И мне, – говорит он, – стыдно за других, которые не будучи ничем лучше прочих, с неумытыми, как говорится, руками, с нечистыми душами берутся за святейшее дело, и прежде нежели сделались достойными приступать к священству, врываются во святилище, теснятся и толкаются вокруг святой трапезы, как бы почитая свой сан не образцом добродетели, а средством к пропитанию; не служением, подлежащим ответственности, но начальством, не дающим отчета. И такие люди, скудные благочестием, жалкие в самом блеске своем, едва ли не многочисленнее тех, над кем они начальствуют. Незнающему ни того, что нужно говорить, ни того, что нужно делать, лучше учиться, нежели, не зная, учить… А потому брать на себя труд учить, пока сам не научился достаточно и, по пословице, на большом глиняном сосуде учиться делать горшки, то есть, над душами других упражняться в благочестии, по моему мнению, свойственно только людям крайне неразумным и дерзким¹⁰².

Святитель порицает тех, которые прежде чем остригут у себя первые волосы и оставят детский лепет, прежде чем узнают наименование священных книг и научатся распознавать письмена и писателей Ветхого и Нового Заветов, и если только затвердят два – три слова о благочестии, и то понаслышке, а не из книги, как уже считают себя и мудрыми, и подвижниками, и законниками и желают «зватися от человек: учителю».

Святой отец с особенным вниманием останавливается на проповедании Слова Божия, на врачевании духовных немощей пасомых и на защите святой истины против врагов Церкви Христовой.

Для исполнения пастырских обязанностей, по мнению Святителя, потребна значительная теоретическая подготовка. «Положим, – говорит он, – что иной непорочен, взошел на самый верх добродетелей; все еще не вижу, каким запасаясь знанием, на какую понадеявшись силу, отважится он на такое начальство. Ибо править человеком, самым хитрым и изменчивым животным, действительно есть искусство из искусств, наука из наук. А для этого сколько требуется ума, какое надобно тонкое и глубокое знание природы и души человеческой, какая проницательность, сколько опытности. Вот почему не нужно искать священства в молодости, вот почему Церковь определяет для вступления в священство известный возраст, ранее которого принять оное не позволяется¹⁰³.

Святитель Амвросий Медиоланский должен был принять епископский сан по настоятельному требованию народа и клира и потому чувствовал многие неудобства принятия священства без предварительного приготовления к нему. Будучи епископом, он обратил особое внимание на подготовку молодых людей к пастырскому служению. Он написал три книги «О должностях» священнослужителей. В своем сочинении святой отец дает пастырям Церкви советы и наставления преимущественно практического характера. В основу честного прохождения каждой деятельности св. Амвросий полагает следующие четыре добродетели: мудрость, справедливость, мужество и воздержание. Служителю Господню не следует прельщаться земными удовольствиями, он должен проявлять все те нравственные качества, которые требуются от него Апостолом Павлом (1Тим. 3¹⁰⁴.

Святой Иоанн Златоуст состоял в звании диакона в Антиохии (380–387 гг.) и, желая избежать принятия пастырского служения, написал в свое оправдание шесть книг «О священстве¹⁰⁵, изложенных в форме разговора его с (неизвестным) другом его Василием. Он с особым благоговением относится к пастырскому званию, высоко ценит его и потому страшится великой ответственности. «Священство, – говорит он, – совершается на земле, но принадлежит к порядку небесных учреждений, и весьма справедливо. Ни человек, ни ангел, ни архангел, ни другая какая сотворенная сила, но Сам Утешитель установил это служение и побудил людей, еще пребывающих во плоти, подражать. Когда он призывает Святого Духа, совершает страшную жертву и постоянно касается общего всех Владыки, скажите мне, где поместим его? Какой потребуем от него чистоты и какого благоговения? Подумай, каковы должны быть руки, служащие этому, каков язык, произносящий эти слова? Не всего ли чище и святее душа, принимающая этого Духа? Тогда ангелы предстоят священнику, весь чин небесных сил взывает и, в честь Лежащего, наполняет место около престола. Неудивительно после этого, если даже такие великие мужи, как Апостол Павел, вознесшийся до третьего неба и удостоившийся тайн Божиих (Кор. 12, 2), всегда страшились, взирая на важность пастырского долга».

Обращаясь поэтому к вопросу о своем уклонении от священства святой Златоуст замечает: «Если бы достаточно было только называться пастырем и исправлять должности как попало и если бы не было никакой опасности, пусть желающий обвинит меня в тщеславии. А когда принимающему на себя пастырство должно иметь великое благоразумие, прежде благоразумия великую благодать у Бога, правоту нравов, чистоту жизни и добродетель более, нежели человеческую, то ты не откажешь мне в прощении за то, что я не хотел напрасно и безрассудно погубить себя… Нет, я знаю свою душу слабую и малую. Знаю важность служения и великую трудность дела. Душу священника обуревают волны сильнее тех, какие ветры поднимают на море. И прежде всего видится огромная скала тщеславия, гораздо опаснее скалы сирен (чудовищ, которые, по мифологии, будто пением своим привлекали мореплавателей и губили их), о которой баснописцы рассказывают чудеса. Если бы кто вручил мне настоятельство, то было бы все равно, если бы, связав назад мне руки, бросили меня живущим на той скале зверям для того, чтобы они каждый день меня терзали¹⁰⁶.

Какие же это звери? Ярость, уныние, зависть, раздор, гнев против людей, ничем не обидивших нас, клевета, осуждение, ложь, лицемерие, коварство, любовь к похвалам, делание чести (оно более всего волнует человеческую душу), принужденная лесть, низкое ласкательство, презрение бедных, услужливость богатым, неразумные и вредные почести, благосклонности опасны как для оказывающих, так и для принимающих их, робкий страх, приличный одним только последним невольникам, отсутствие дерзновения, великий вид смиренномудрия, в котором истины – нисколько, устранение обличений или, лучше сказать, применение их, даже выше меры к людям незнатным, а перед людьми, облеченными властию, несмелость, не позволяющая и рот открыть и т. п.

Далее святой Златоуст обращает внимание на то, что пороки священников не могут быть скрытными, но, хотя бы и они были и малы, скоро делаются известными…

«Грехи обыкновенных людей, как производимые во мраке, губят одних согрешающих, а порочность значительного и известного многим мужа наносит общий вред всем. Поэтому-то для священства должны быть избираемы такие мужи, какими благодать Божия некогда показала в Вавилонской печи тела святых отроков¹⁰⁷.

Достоинство кандидата священства св. Иоанн Златоуст определяет не внешними его заслугами и даже не одним только благочестием его. «Знаю многих, – говорит он, – подвизавшихся все время, изнуривших себя постом; пока они могли быть в уединении и заботиться о себе, угождали Богу, и каждый день успевали в любомудрии, а когда встав в толпе, принуждены были исправлять невежество народа, то они в самом начале оказались неспособными к такому делу; иные, вынужденные остаться, бросив прежний образ жизни, весьма много повредили себе и не принесли никакой пользы другим. Если даже кто всю жизнь провел в низшем чине службы и достиг преклонной старости, я не считаю его достойным высшего сана, только по уважению к возрасту его¹⁰⁸.

Итак, имеющему рукополагать должно делать большее испытание себя самого. По словам св. Иоанна Златоуста, священник должен быть человеком образованным, особенно же сведущим в Священном Писании и твердым в догматах христианских, чтобы быть опытным в спорах: «По причине неопытности одного, – говорит он, – много людей доводится до последней погибели¹⁰⁹.

Особенно же он должен заботиться о развитии в себе дара слова. Образованные люди должны больше трудиться, чем неученые: никто не обвинит их, этих последних, если они не произнесут ничего, достойного внимания, а те, если не всегда будут произносить что-либо выше того мнения, которое все имеют о них, получат от всех упреки.

И так как сила слова зависит не от природы, но от учения, то хотя бы кто и довел ее до совершенства, может потерять, если старанием и управлением не будет развивать этой силы.

Профессор протоиерей Смирнов в своей Истории приводит замечательные слова св. Иоанна Златоуста, сказанные им по поводу Богоустановленности пастырства и благодатной жизненности Святой Церкви Христовой. Когда его друзья провожали его в первую ссылку, то сильно скорбели и волновались за дальнейшую участь Святой Церкви. Святитель, ободряя их, сказал: «О, мои любезные друзья, что вы малодушествуете и чрезмерно печалитесь. Церковь Христова вечна, она не мною началась, не мною и кончится¹¹⁰.

Блаженный Иероним в своем письме «О жизни клириков и священнослужителей» (написанном около 393 года) восстает против недостатков Западного духовенства и дает священнослужителям много практических советов относительно достойного прохождения ими своего пастырского служения.

Клирик должен прежде всего вникнуть в значение своего имени. Греческое слово «клирик» в русском переводе означает «достояние». Клирики называются так потому, что составляют достояние Господа или потому, что Сам Господь есть достояние или доля клириков. В том и другом случае клирик должен вести себя так, чтобы и самому можно было обладать Господом и Господь мог бы обладать им. Кто обладает Господом и говорит с Пророком: Господь есть доля моя, тот ничего, кроме Господа, иметь не может. Если же будет у него что – нибудь другое, то Господь не будет его долею…

Итак, в службе Христовой не ищи мирской прибыли, в противном случае и о тебе будут говорить: «достояния их не полезна будут им» (Иерем. 12,13¹¹¹.

Святитель Григорий Двоеслов. В своих сочинениях и особенно в «Пастырских Правилах» св. Григорий Двоеслов говорит, чтобы пастыри смотрели зорко за собой, чтобы они умели учить других «по – разному»; одного словом увещания, другого – обличения, третьего – наказания и пр. Врачуя других, пастыри сами не должны «болеть».

Далее Святитель увещает пастыря не быть гневливым. «Гнев священника не должен быть опрометчив и бурен, но должен быть умеряем священной важностью его стремления¹¹². Говоря о недостойных пастырях, домогающихся священства «по иным целям», Святитель говорит: «Не имея потребных для этого талантов, не быв призваны свыше, но движимые одним честолюбием и страстью к преобладанию… Судия попускает им возвышаться, но не ведет их¹¹³.

Святитель предписывает также пастырю «быть благоразумным в молчании и полезным в слове». Он должен быть и другом для благое творящим, и сильным противником для творящих преступления. Руки его должны быть чисты от порока, ибо он омывает скверны других…

Таким образом, святые отцы рисуют нам необыкновенное величие пастырского служения. Проникшие в ум Христов, постигшие тайны Божии, недоступные для обыкновенных человеческих умов, великие отцы и учители Церкви проникали и в великую тайну пастырского служения. И эта тайна возбуждала в них благоговейный трепет и уважение к пастырству. Отсюда в своих творениях они и выражают самые высокие требования к тем, кто призывается стать сопастырем Христу и быть продолжателем Его великого дела на земле.

Логическая последовательность требует, чтобы после учения о пастырстве святых отцов Вселенской Церкви, дать хотя бы краткий анализ пастырства и наших отечественных отцов, например, святителей Димитрия Ростовского, Тихона Задонского, Иоасафа Белгородского и других, особенно просиявших подвигом пастырства на нашей родной земле. Но так как пастырская деятельность наших отечественных святителей абсолютно созвучна и гармонична со святыми отцами Вселенскими и является непосредственным их продолжением, тем более, что и самые идеалы, и методы их работы являются повторением святых отцов, то мы специального отдела о нашем отечественном пастырстве умышленно не даем, чтобы не загружать курс лишним материалом, являющимся повторением предшествующего.

Идеал христианского пастырства дан нам в лице Господа нашего Иисуса Христа. Святой Евангелист Иоанн Богослов называет Спасителя «Добрым Пастырем», положившим душу Свою за Своих овец (Ин. 10). И Священное Писание, и особенно святой Апостол Павел дают нам замечательный светлый образ пастыря с его высокими благодатными качествами. Но я здесь еще раз хочу коснуться (и более подробно) иного освещения пастырского образа, именно с точки зрения суждений по этому вопросу святых и богоносных отцов и учителей Церкви.

Постановка этого вопроса приобретает особую ценность в том отношении, что здесь выдвигаются авторитеты, признанные всей Вселенской Церковью, которые на себе, в своей личной жизни осуществили высокие требования пастырского долга. Я имею ввиду учение о пастырстве Вселенских Святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, а также блаженного Феодорита Кирского и Западных отцов: святителя Амвросия Медиоланского, блаженного Иеронима и других.

Говоря о пастырском служении, святые отцы, как мы видели, прежде всего обращают внимание на величайшие обязанности пастыря, ставящие его в исключительное положение.

«Кому вверено путеводство многих, – говорит святитель Василий Великий, – тот первый, достигая в меру смиренномудрия, показанную Господом нашим Иисусом Христом, должен сделаться точным образцом для многих… и да не надмевает тебя степень церковного чина, но более да смиряет¹¹⁵. Пастырь «должен стоять с ангелами, славословить с архангелами, священнодействовать со Христом, воссозидать создание, восстановлять образ Божий», – говорит св. Григорий Богослов.

«Вязать и решить грехи, молиться за целый город, за всю вселенную, умилостивлять Бога за грехи всех, не только живых, но и умерших; призывать Святого Духа, совершать страшную жертву, касаясь общего всех Владыки, скажи, кто может быть в полноте достоин такой чести?¹¹⁶, – восклицает св. Иоанн Златоуст.

Касаясь обязанности пастыря «быть всем для всех», святые отцы отмечают потребную для этого многогранность или разнокачественность пастырской души. Пастырь, по Златоусту, должен быть важен и не горд, суров и благосклонен, властен и вместе общителен, беспристрастен и услужлив, смиренен и не человекоугоден, строг и милости¹¹⁷. «Он должен знать все житейское и должен быть отрешен от всего. Обязанности от него требуют иметь ангельское совершенство, почему священник должен иметь душу чище самих лучей солнечных¹¹⁸.

Такая же разнокачественность требуется от пастыря и в отношении его долга учительства. «Какие нужны сведения, – говорит святитель Григорий Богослов, – чтобы исправлять образ жизни и персть покорять духу, ибо неодинаковы стремления и понятия у мужчин и женщин, старости и юности, начальников и подчиненных…; одних назидает слово, других пример, для иных нужен бич, а для других – узда… нужно гневаться, не гневаясь; презирая, не презирать; терять надежду, не отчаиваясь; одних врачевать кротостью, других – смирением, третьих – обличением и т. д.¹¹⁹.

Для выполнения столь высокой, трудной и многогранной задачи пастырю недостаточно одного только благочестия, ему нужны еще и специальные знания.

Таким образом, святые отцы ставят вопрос о специальной подготовке к пастырству. Подготовка к пастырству должна вестись по двум основным направлениям: воспитание внутреннего человека и человека внешнего. О внутренних качествах пастыря довольно ясно говорит нам святой апостол Павел в Послании к Тимофею (1Тим. 3, 2–12). И святые отцы, учитывая это, подробно не останавливаются на этом вопросе. Зато они с большей основательностью рисуют нам образец внешнего поведения пастыря и особенно красочно говорят об этом отцы Западной Церкви: святитель Амвросий Медиоланский и другие.

Внешность человека есть зеркало его души. Неопрятность, растрепанность, невоздержанность, нескромность отталкивают, а противоположные им качества привлекают, располагают. Движения пастыря, походка, тембр голоса, развязанность или молчаливость, опрятность или неряшливость и т. п. не ускользают от взора пасомых и производят в них доброе или дурное впечатление, усиливая или ослабляя, таким образом, пастырское влияние. Св. Амвросий желает, чтобы особенно скромность украшала все действия пастыря, все движения, и в отсутствии этого качества святой отец уже видит зловещий признак неубежденности пастыря и будущего его отхода от Церкви. В частности, Святитель не одобряет слишком быструю ходьбу. Есть походка, заслуживающая одобрение, это та, в которой проявляется достоинство, степенность и важность – признаки мирного духа пастыря. Но не одобряет он и тех, которые в своих слишком медлительных действиях подражают комендантам.

«Самый голос пастыря, – говорит он, – не должен быть слабым, вялым, искусственным и женственным, но должен быть естественным и обладать всеми качествами мужского голоса. Ибо красота жизни в том и состоит, чтобы держаться того, что соответствует известному полу и лицу…¹²⁰.

Подобное же говорят и другие отцы. Блаженный Феодорит, епископ Киррский, считает, что пресвитерству следует быть «степенным и в выговоре, и в наружности, и во взгляде, и походке…, дабы и в теле видно было душевное целомудрие¹²¹.

Святые отцы не оставляют пастыря без своих наставлений и относительно пищи и пития. Блаженный Иероним советует пастырю никогда не наедаться до пресыщения, напротив, забывать иногда об обеде и, по крайней мере, об ужине. А по поводу употребления вина он прямо говорит: «Помни, Лота победил не Содом, а победило вино»¹²²

Чтобы полнее представить в святоотеческом освещении образ истинного пастыря, взглянем хотя бегло на действия недоброго пастыря, как он святыми отцами обрисовывается с натуры.

Наблюдая, как клир пополняется нередко людьми недостойными, зараженными тягчайшими пороками, св. Григорий Богослов восклицает: «Я не из числа тех, которые млеко едят, волною одеваются, тучное закалают (Иер. 39, 3–4) или продают святыню и говорят: благословен Бог и обогатихомся (Зах. 11,5), которые пасут себя, а не овец…, гоняются более за приятным, чем за полезным; одни хвалятся благородством, другие – красноречием, иные – богатством, иные связями. А те, кто не могут похвалиться чем-либо подобным, хвастаются пороками»¹²³.

А блаженный Иероним говорит о тех пастырях, которые чрезмерно боялись законов человеческих, но зато пренебрегали законы Божественные.

Подобную же характеристику недостойных пастырей дают и другие святые отцы, но для нас достаточно и вышесказанного.

Резюмируя приведенные суждения святых отцов и учителей Церкви о пастырстве, считаем необходимым обобщить их применительно к жизни пастыря.

Совершаемое «по небесному чиноположению» служение пастыря требует от него соответствующей душевной чистоты. Отсюда первая задача приготовления к пастырскому служению – воспитание в кандидате священства внутренней душевной чистоты. Сам Христос Спаситель чистого сердцем ставит в непосредственное общение с Богом и благодатным лицезрением Его (Мф. 5,8). Что должно разуметь под чистотою сердца? Чистоту и святость всего существа человеческого, сюда принадлежат: чистый ум или ясное познание истин веры, непорочность желаний и действий, господство над страстями и чувствами. Пастырь, полюбивши благоухание чистоты, не угасит этого райского луча и в брачной жизни. Здесь особенно спасительно иметь пастырю чистое сердце: «Если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло» (Мф. 6,22).

Чистота пастырской жизни пленительна. Миряне чувствуют ее, стихают пред ней празднословие, срамословие, смехотворство, лживость… Чистота пастырская сильнее всего влечет человека к священнику, понуждает невольно раскрывать душу, располагает к чистосердечному покаянию. И что весьма важно в пастырском деле, и о чем невозможно умолчать, это то, что читая пастырская душа всегда будет иметь благоговейное отношение к святыне и правильное понимание своих высоких обязанностей. Отсюда, на основании святоотеческих суждений, возникает второе условие: кандидату священства необходимо воспитывать в своей душе должное уважение к святыне.

Благоговение пред святыней требовалось еще в Ветхом Завете. Нарушение этого требования, как показывают примеры Надава и Авиуда (Леф, 10,1–7), карались смертью: «Проклят всяк, творяй дело Господне с небрежением» (Иер. 48, 10). И история христианской Церкви указывает много примеров явного Божия наказания неблагоговейных.

Пастырское благоговение воспитывается постепенно, как определенное прочное настроение. Обыкновенно оно ведет свое начало от колыбели, от материнских религиозных чувств, поддерживается примером и закрепляется упражнением. Благоговейность пастыря к святыне является одним из главных мотивов при оценке пасомых его личности. Народное доверие к пастырю, не выражающему благоговения к святыне, не может быть полным, хотя бы другие качества его были превосходны. Постоянное обращение со святыней может незаметно воспитать у священника чувство безразличия, бесчувствия и холодности. Священные предметы могут обратиться в обычные вещи, Святое Святых – алтарь – в место казенного отбывания службы. Святые Дары, Евангелие, Крест и другие святыни – в обыкновенные принадлежности священного дела. Более того, потеря пастырем уважения к святыне влечет его неизбежно по пути «наемничества» и, наконец, к полному разрыву с Матерью – Церковью. Поэтому кандидату священства со всею внимательностью нужно беречь в себе чувство благоговения к святыне, всемерно развивать, возгревать его и зорко следить за всякими искушениями, являющимися угрозой для такого чувства, и в корне губить зародыши всякой небрежности и холодности к святыне, немедленно искоренять их из своего сердца.

Трудность и сложность пастырского служения, истекающие из обязанности пастыря править человеком, самым хитрым и изменчивым существом, требуют, чтобы готовящийся к пастырству воспитал в себе «разнокачественность» или пастырскую мудрость – это третье условие пастырствования. Спаситель сказал: «Будьте мудры, как змеи, и просты, как голуби» (Мф. 10,16). Пастырская мудрость дает возможность пастырю «всем быть вся» (1Кор. 9, 22), дабы только кого спасти. Известно, что одной книжной начитанности недостаточно, чтобы быть опытным пастырем. Правда, читающий Библию сам собою делается философом и так или иначе обсуждает все явления жизни с точки зрения Божественного Промысла. Но пастырю Церкви необходимо изучение жизни непосредственно, наблюдая жизнь, где она тщательно скрывает настоящее свое содержание, часто под личиной вежливости и притворного благочестия.

Кроме чтения и наблюдения одним из лучших средств в приобретении пастырской мудрости могут служить беседы с добрыми пастырями и старцами, опытными в духовной жизни. Но все эти наблюдения могут быть полезны для кандидата священства только тогда, когда он будет сосредотачивать свое внимание на внутреннем настроении людей и когда он будет сам стремиться жить внутренней духовной жизнью.

Пастырская мудрость всегда требуется от служителя Престола Божия, но нужно сказать, что бывают периоды в жизни Церкви Христовой, когда «мудрость змиина и кротость голубиная», как воздух нужны пастырю. Это периоды или явления особого кризиса церковной жизни, которые грозят искажением или даже разрушением веры. К таким явлениям надо отнести: ослабление народной веры, усиление суеверий, иноверную или сектантскую пропаганду, раздоры или разделения среди верующих и особенно среди самого духовенства. В таких случаях пастырю словесного стада особенно следует иметь разумную рассудительность, неослабную по Боге ревность и практическую пастырскую мудрость.

Мы не хотим придавать преимущественного значения практической опытности пастыря, так как в пастырском служении главное – духовное горение, то, что вдохновляет пастыря, именно его вера, любовь и ревность о Боге. Пастырь, обладающий только практичностью в обращении, искусством придавать своим действиям красивые формы, но без внутреннего огня, был бы хорошим техником, мастером своего дела, но не истинным пастырем. Но, с другой стороны, и одно вдохновение без мудрого умения выражать его и без опытного знания самой жизни не может дать надлежащей пользы в пастырском деле.

Движущим побудительным началом во всей пастырской деятельности должно быть сознание, что духовные овцы изнурены и рассеяны (Мф. 9,36), и вытекающая из такого сознания решимость помочь им, облегчить и украсить их жизнь, согреть холодность отношений и указать им путь к истинному счастью – вечной жизни.

Выполнить такую важную миссию может только пастырская сострадательная любовь. Отсюда готовящийся к пастырству должен воспитывать в своей душе истинную любовь к ближним и непреодолимое тяготение к горнему миру. Это четвертое и вместе основное положение, требуемое от кандидата священства.

Любовь является высшим благом, ни с чем другим не сравнимым. «Теперь пребывают три: вера, надежда, любовь, но любовь из них больше» (1Кор. 13), – говорит святой Апостол Павел. «Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу», – пишет святой Апостол Петр, а святой Апостол Иоанн Богослов идет еще дальше в оценке любви: «Бог есть любовь» (1Ин. 4,6).

Пастырь Церкви Христовой должен пламенеть любовью к людям и любовью деятельной. Вспомним, сколько времени Христос Спаситель отдавал людям на дела любви. Всю Свою жизнь Он посвятил на то, чтобы люди были счастливы. Он исцелял их недуги, утолял слезы, укреплял немощных, вливая в сердца новые силы. Некто сказал, что самое большее, что человек может сделать для своего Небесного Отца, это если он будет добрым ко всем людям, как к своим братьям. Поэтому пастырю необходимо любить, как необходимо дышать воздухом. И любить, не делая различия, без расчета, без выбора. Любить и радовать людей, именно радовать, – это есть постоянное и тихое торжество истинной пастырской любви. И как содержательна эта истинная любовь! Любовь радости и надежды! Она охватывает всю душу пастыря, украшает ее добродетелями и возвышает к горней жизни. И искренне и жертвенно любя ближних, пастырь не может не внушать им, что венец совершенного счастья и блаженства они получат вполноте только в ином мире – в вечных селениях Небесного Отца. Поэтому, по совести исполняя свои гражданские обязанности, пастырь в то же время направляет мысли и желания свои и желания своих пасомых к жизни горней, небесной, вечной и совершенной. И если любовь есть высшее благо и, следовательно, вечное благо, ибо любовь «николиждо отпадает», то и полное счастье любящие обретут только в Царстве Славы, в общении с источником любви – Богом. Таким образом, воспламенив сердце человека на земле, любовь неминуемо влечет его в мир горний, к вечной радости, вечной ликующей жизни.

Кандидату пастырства следует всемерно воспитывать в своем сердце это высочайшее и вечное благо – святую любовь к людям и к горнему миру. Без этого качества он не может быть пастырем. Пастырь без любви, что тело без души, цветок без цвета, утро без зари, день без сияющего солнца или, по Апостолу, потухшая звезда, блуждающая во мраке ночи (Иуд. 1,13).

В мире много прекрасного и радостного, много в нем увлекательного и великого, но все это пройдет. Все, что в нем радует глаз, веселит чувства, что составляет гордость жизни, – все это не надолго, и только любовь, как высшее благо, будет пламенеть вечно и, пламенея, будет согревать, украшать и радовать жизнь людей в условиях временной жизни и сияющей бесконечной вечности. Если говорить о мерах возгревания пастырской любви, то кратко напомним, что пастырская любовь усиливается самоотвержением пастыря, ношением скорбей своей паствы, постоянной борьбой с своим самолюбием, пламенной молитвой и неослабным самопонуждением к делам благочестия.

Таким образом, подводя итог всему вышесказанному, следует заключить, что святые богоносные отцы в своих бессмертных творениях дают нам замечательный образ пастыря Христова. Они с особенной ясностью подчеркивают, прежде всего, высокие обязанности пастыря, говорят о необходимости серьезной подготовки к нему, указывают на внешние и внутренние достоинства служителя Христова и представляют в самых правдивых выражениях образ недоброго пастыря.

Из этих святоотеческих положений, при сравнительном их изучении, мы извлекаем соответствующие пасторологические выводы, полезные и необходимые для кандидатов священства.

1. Ввиду огромной важности, высоты и небесности пастырского служения, кандидату священства в период учебной подготовки необходимо достигать внутренней чистоты;

2. С постепенным очищением внутреннего человека нужно воспитывать в себе глубокое уважение к святыне;

3. Проникаясь благоговейным чувством ко всему святому, следует, в то же время, обогащать свою душу (хотя пока теоретически) элементами пастырской мудрости;

4. Кандидату священства необходимо возгревать в своей душе неугасающее пламя драгоценной пастырской любви ко всем людям – ближним и дальним, верным и неверным, любви и тяготения к горнему миру, как конечной цели всех пастырских стремлений, где жизнь никогда не престанет, где за самоотверженные труды пастыря готовится ему нетленный венец правды, который воздаст Господь, Праведный Судия, всем до конца преданным труженикам Христовым (2Тим. 4,7).