16. Краткое описание моего путешествия во св. град Иерусалим и прочие святые места, в 1881 году

Предисловие

Я не намерен подробно описывать святые места, за некоторыми исключениями, но буду говорить о них вкратце, потому что самой целью моего путешествия ко св. местам было не исследование, или подробное их описание, а только поклонение святым местам, удовлетворение моим религиозным чувствам. Притом же я и был во свв. местах короткое время, какое потребно для удовлетворения влечению сердца поклониться святыне. Даже и написать сие краткое воспоминание моего путешествия я решился более для своего утешения, дабы воспоминанием тех свв. мест, которые посещены мною, описанием их, возобновить внутренние мои впечатления при посещении оных. А притом подумал, что некоторые из моих воспоминаний, может быть, будут не бесполезны и некоторым из простейших христолюбцев, желающим поклониться свв. местам. В моем описании я не мог пропустить и некоторых свиданий с лицами, достойными особого внимания и принесшими мне пользу в моем путешествии. Кроме того, я не преминул сказать и о предметах, касающихся недоумения так именуемых старообрядцев.

В путешествии моем я имел спутником Никольского единоверческого монастыря иеродиакона Иоанна. Из Москвы мы отправились 27 августа. На пути до Одессы мы нигде не останавливались, устремляясь к заданной себе цели. В Одессу прибыли 30 августа поутру: кроме царского торжества это еще был день воскресный. Поэтому прямо со станции железной дороги мы пошли в собор, в котором совершалась божественная литургия высокопреосвященным Платоном, архиепископом Одесским.¹⁵¹ По окончании литургии я приступил получить благословение от владыки. Высокопреосвященнейший Платон пригласил меня к сослужению молебна, и потом к себе в архиерейский дом квартировать. Он принял нас, как и всегда прежде того принимал меня, отечески.

От берегов России, из Одессы, в Константинополь по Черному морю мы отправились 1-го сентября в два часа пополудни, на русском пароходе «Нахимов». Погода тогда после бури была благоприятная. При отплытии от берега глаза сами невольно обращались на родную русскую землю: сердце чувствовало расставание с родным материком, хотя и утешала его временность отлучки. Когда суши не стало видно, в ночное время, при блеске звезд, не закрытых облаками, среди тишины ночной, когда все спали, море произвело на меня самое назидательное впечатление. Оно напомнило мне бывшие в морях чудотворения и псаломские о море песнопения, и я говорил: «Господи, Твое есть великое се и пространное море, и Ты сотвори е: в нем пути Твои и стези Твои в водах многих и стопы Твои не познаются», – и прочие псаломские о море изречения. Потом пришло на мысль и Господне по морю плавание в корабле со свв. Апостолами, и я говорил: «Господи, Ты благоволил еси плавать по морю с учениками Твоими и возмущение волн его Ты укротил еси, и наставил еси корабль Твой в тихое пристанище; и ныне такожде с нами невидимо Ты спребываеши в корабле церковном, благостройно неся его по морю жития: сподоби убо и нас, в нем плавающих, достигнуть в пристанище небесного Твоего царствия, едине многомилостиве!». – Во вторые сутки многие, из непривыкших к морскому плаванию, были закачены морской качкой, страдали тошнотой, стонали; но мы себя пользовали содовыми порошками и лимонами, потому не много пострадали от морской качки.

В Константинополь мы прибыли 3-го сентября. Когда вплыли в Босфор и стали приближаться к самому Константинополю, то видя его издали, удивлялись его красоте. Прибыли в 10 часов утра и остановились в Галате, на Афонском Пантелеимоновском подворье. Того же дня пошли в русское посольство на дачу: там и ночевали. Мне нужно было видеться с о. архимандритом Смарагдом, посоветоваться, когда удобнее побывать у майносцев, до которых я имел дело. Мы решили, что удобнее мне у майносцев побывать по возвращении из Иерусалима, а теперь пользоваться удобным временем к путешествию. На другой день, 4-го сентября, под путеводительством начальника Афонского Пантелеимоновского подворья, старца отца Паисия, мы отправились путешествовать по Константинополю.

Во-первых, мы посетили храм св. Софии, обращенный в магометанскую мечеть. Величество храма сего произвело во мне скорбное чувство. Приходило на мысль, что когда мы не храним заповедей Божьих, то не только не избавляются от гнева Божьего люди, без меры согрешающие, но с ними предает Бог и св. храмы в пленение поганым, как и св. сей храм, или как иногда и Соломонов храм, единственная тогда во всем мире святыня, предан был на разорение Вавилонянам. И я, вздохнувши, сказал: где константинопольская греческая слава? где в храме сем христианское великолепное служение, удивлявшее и неверных, как иногда удивило и наших русских Владимировых послов?! – Этот храм, повторял я, есть поучительное для нас зрелище: оно учит нас не гордиться зданием величественных храмов и не надеяться на одно величественное их украшение, как на великую заслугу пред Богом, и в сей надежде не пренебрегать заповеди Божьи. – Храм св. Софии повсюду украшен мозаикой, чтó доказывает ее пространное некогда употребление.

От храма св. Софии мы поехали вдоль города к Адрианопольским воротам. В Константинополе, кроме узких улиц, свойственных древним городам, я видел плохие полуразрушенные дома, а иногда и разрушенные падающие заборы, – не только каменные, но и деревянные, – и это не в одной местности, но, кроме Перы, во всем почти Константинополе. Все это произвело на меня несвойственное Царю-граду впечатление. Я невольно сказал: достойно ли теперь этому городу называться Царем-градом? Вот до чего магометанское правление довело древний царствующий град, око вселенной! – Самая же местность Царя-града, – этот Босфор, двери Черного моря, этот хребет, отделяемый от Галаты заливом Золотого Рога, этот самый Золотой Рог, затишное вместилище кораблей, удивляли меня своим удобством.

К выезду из города, близ Адрианопольских ворот, на правой стороне, есть древний храм, в который, по преданию, некогда временно приносилась чудотворная икона пресвятой Богородицы Одигитрии. Он, так же, как и св. София, обращен в мечеть под названием Джами-Кахрие, или Кахрие-Джамиси. Говорят, что он построен в конце 13-го или начале 14-го века. Достоверное исследование о времени его построения в краткое мое пребывание в Константинополе было мне невместимо: одно для меня достоверно, что он существовал в цветущие времена Византии. В этом храме, при западной стене, во всю ее ширину сделаны два притвора, один за другим, а правой стороны придел. В обоих притворах храма по стенам и на сводах изображены мозаикой евангельские чудодействия и все почти изображения сохранились в целости, хотя есть от древности лет и попорченные, – а в боковом приделе несколько фресковых изображений святых. В самой же внутренности храма ничего не уцелело: весь храм покрыт штукатуркой. Мозаические изображения в притворах весьма замечательны и особенно заслуживают внимания старообрядцев. Исчислю их.

1) В первом притворе западном, на восточной стороне, над вратами, ведущими во второй притвор, примыкающий к самому храму, сохранилось вполне изображение Спасителя, поясное, в размере несколько большем обычного человека. Сложение перстов у Спасителя изображено приблизительно к именословному.

2) В том же первом притворе, на правой стороне, в углу на своде, изображено исцеление Спасителем расслабленного, носимого четырьмя: у Спасителя благословляющая десница изображена именословно.

3) Во втором притворе, также на передней восточной стене, над вратами в храм, изображен Спаситель, у коего в сложении перстов большой перст концом соединен с концами двух последних, а вышние два перста простерты, подобно двуперстному сложению.

4) На той же передней стене второго притвора по правую сторону врать изображение св. Апостола Павла в рост человека: десная его рука изображена с именословным перстосложением. А по левую сторону врат изображен Апостол Петр, – у него изображение руки не представляет никакого перстосложения.

5) Здесь же на своде изображение Спасителя с именословным благословением.

6) В том же втором притворе изображено исцеление Спасителем кровоточивой: у Спасителя благословляющая десница изображена именословно.

7) В том же втором притворе изображено исцеление Спасителем сухой руки: у Спасителя благословляющая десница изображена именословно.

8) В том же втором притворе на левой стороне, вверху на своде, изображена икона Пресвятой Богородицы, подобная Новгородской Знамения: у Спасителя благословляющая десница изображена именословно.

Итак, из этих восьми мозаических изображений пять представляют несомненно именословное сложение руки, одно приблизительно к именословному, и одно подобное двуперстному. Притом надобно заметить, что изображение у Спасителя десницы с именословным перстосложением в действиях исцелений ничто иное может собою представлять, как только перстосложение для благословения.

В боковом приделе по правую сторону храма уцелело несколько фресковых изображений (а мозаических в нем нет). Так на левой стороне придела изображены два мученика в рост человека: одному подписано имя Самон, а другому подпись имени не уцелела; в руках у мученика изображены кресты четвероконечные.

Неподалеку от мечети «Джами-Кахрие» есть церковь греческая, в коей хранится харатейное древле-письменное греческое Евангелие. По сказанию того храма священника, это Евангелие принадлежало храму св. Софии, а в эту греческую церковь подарено султаном. Евангелие в полный листовой формат. Мы его видели, но пользоваться им по незнанию греческого языка я не мог.

Потом мы выехали из Константинополя в Адрианопольские ворота и поехали по правую сторону Живоносного источника; а оттоле назад, обратно, также ехали возле стены до самого угла, и потом далее к месту Влахернской церкви, которая стояла вне стен города к заливу Золотого Рога. Этот знаменитый храм, имевший в себе ризу небесной Царицы, источник чудес, охранение города, ныне разорен: существует только в одном месте маленький остаток древнего основания стены храма. Есть на том месте небольшой новый храм, в котором верные и поныне притекают к Покрову Божьей Матери. От места Влахерны мы отправились в патриаршую церковь и патриархии, в так именуемый Фанар.

В патриаршей церкви сохранилась древняя святительская кафедра, или святительское место (по преданию сия кафедра существует со времени св. Златоуста). На передней стороне этой кафедры изображен Спаситель, иконописью, древнего письма: рука у Спасителя изображена именословно.

В патриаршей церкви есть две древня мозаичные иконы Пресвятой Богородицы и Предтечи. На Богородичной иконе у Спасителя рука изображена имевословно, – она по греческому обычаю покрыта чеканным серебряным художеством, но согласно изображению. У греков именно есть обычай на знаменитых иконах руку или ногу изображенного Спасителя, Богоматери, или святого покрывать серебром.

В той же патриаршей церкви, в приделе на левой стороне храма (церковь патриаршая трехпридельная) возле св. врат, на правой стороне, стоит икона Пресвятой Богородицы древнего византийскаго письма с изображенными вокруг пророками: на этой иконе у Спасителя рука изображена именословно.

Потом мы пошли в патриархию получить благословение от патриарха Константинопольского Иоакима. Когда мы пришли в патриархию, у патриарха было собрание синода. Нам сказали, что для свидания с патриархом нам нужно будет долго ждать, пока он отпустить собрание епископов. Мы решились дожидаться. По окончании заседания, нам сказали, что патриарх сталь читать вечерню. Пока мы дожидались в патриархии, в то время пришли туда два греческих архимандрита, умеющие говорить по-русски. Один из них, по прозванию Палама, быль мне знаком, – мы с ним виделись в Новочеркасске у высокопреосвященного Платона, архиепископа Донского. Незнакомый архимандрит, узнав, что я настоятель Единоверческого монастыря, стал меня спрашивать об обрядах единоверия. Я начал ему сказывать. Выслушав, он заметил мне, что все эти предметы обрядовые, не важные; важное то, что у вас Символ веры не точен. Я ответил: да, неточен; но неточность Символа только в произнесении слов, а не в смысле, и допущена переводившими с греческого языка на славянский ненамеренно, и отнюдь не по какому-либо неправедному разумению, и так было при наших первых пяти патриархах. Архимандрит ответил: неточность перевода должно исправить. Я сказал: Вот этого наш простой народ, присоединяющийся из раскола, и не может уразуметь, а желает, чтобы ему, по его привычке, позволено было произносить Символ веры, как он произносился при первых православных наших патриархах. Народ не соединяет с сим никакого не православного учения: поэтому и делает ему русская церковь снисхождение. В это время сказали, что нужно нам идти к патриарху: так нашу беседу и оставили мы неоконченной.

Когда мы взошли к патриарху, и я попросил у него благословения, святейший патриарх, благословляя меня, ответил веселым голосом по-славянски: Бог благословит! Потом чрез переводчика я сказал патриарху приветствие от высокопреосвященнейшего митрополита Московского Макария, как мне поручено было это сделать. Патриарх приказал мне ответить владыке митрополиту Московскому, что он и вся греческая церковь приветствуют его высокопреосвященство. Потом патриарх спросил меня о цели моего прибытия. Я ответил, что путешествую на поклонение св. местам во Иерусалим, и сказал еще, что имею особую цель – побывать у майносцев. Патриарх спросил меня, что я прежде намерен исполнить. Я ответил: поклониться св. местам. Вселенский патриарх сказал, что теперь он меня благословляет на путешествие ко св. местам, а по возвращении из Иерусалима увидит меня еще и даст благословение – ехать к майносцам. Мы поклонились святейшему патриарху, прося напутственного благословения. Святейший патрарх благословляя, опять сказал по-славянски: Бог простит, Бог благословит, отец Павел! После сего мы возвратились на Афонское Пантелеимоновское подворье. Я спросил проводника моего отца Паисия: где Халкидон? Он мне указал на город чрез пролив на Азиатской стороне, от Константинополя около десяти верст, говоря: вон Халкидон! Я еще спросил: где та церковь, в которой был Четвертый вселенский собор? Он указал мне и эту церковь. Ехать туда, хотя это и недалеко, я не имел времени.

5-го октября, в четыре часа, на том же русском пароходе Нахимов, мы отправились из Константинополя в Иерусалим. Отплывая от берега, я обратил взор на Сан-Стефано, где стояли наши победоносные войска. Сан-Стефано на краю моря, от Константинополя верстах в семи.

6-го числа мы проплыли Дарданеллы; 7-го приплыли в Смирну, – один из семи асийских городов, упомянутых во Апокалипсисе, занимающий в ряду их второе место. Припомнил я сказанные о нем слова в Апокалипсисе: «И ангелу церкве Смирнския напиши, тако глаголет первый и последний, иже бысть мертв, и се жив есть: вем твоя дела, и скорбь, и нищету, но богат еси, и хулы глаголющихся быти Иудей, и не суть, но сонмище сатанино. Не бойся ничесоже, яже имаши пострадати. Се имать диавол всаждати от вас в темницы, да искуситеся: и имети будете скорбь до десяти дней. Буди верен даже до смерти, и дам ти венец живота. Имеяй ухо слышати, да слышит, что Дух глаголет церквам: побеждаяй не имать вредитися от смерти вторыя» (Апок.2:9–10). Действительно, как сказал божественный глас о Смирне: не бойся ничесоже, так и есть. Смирна и теперь город хороший, прошедший все не благоприятствующие времена и существующий по сие время благополучно. Напротив, в Откровении сказано о Ефесе: «Имам на тя, яко любовь твою первую оставил еси. Помяни убо, откуду спал еси, и покаяйся, и первая дела сотвори; аще же ни, гряду тебе скоро, и двигну светильник твой от места своего, аще не покаешися» (2:4–5). И Ефес, великий асийский град, разорен до основания. При виде Смирны, любуясь красотами города, я повторял в уме эти апокалипсические слова, сказанный о Смирне: не бойся ничесоже, и помышлял в себе: так вера, любовь к Богу и ближнему, хранение заповедей Божьих сохраняют царства и города во благоденствии, а отпадение от веры и скудость добрых дел до основания разрушают царства и великие города; почему должно всякому царству и городу не гордиться о богатстве своем и не уповать на силу и величество свое, но бояться, дабы не привлечь на себя слова Откровения: сдвигну светильник твой от места своего, аще не покаешися! В Смирне мы пошли на берег посмотреть город. Провожатый указал нам, где созидается новая церковь в память мужа апостольского св. Поликарпа и св. священномученика Вукола. Был я и в соборной церкви: она велика и порядочно украшена; в ней много есть старых местных икон хорошего письма, но мне думалось, что они небольшой древности, не старее семнадцатого века. На них, где изображены благословящие руки, изображены большей частью именословно. В Смирне, среди города, красуется хорошая колокольня. В Смирне я был утешен, видя, что город и под турецкой державой украшается святыми церквами. Мы пришли в собор уже на окончании литургии. Провожатый наш хотел взойти во св. алтарь: ему заметили, что еще не окончена литургия, и потому ему не следует входить в алтарь, и он сознался в своей неосмотрительности. Это замечание служителей алтаря мне очень понравилось. Действительно, во время служения св. литургии входить во св. алтарь зрителям и развлекать внимание служащего иерея не хорошо.

8-го числа мы проплыли Хиос, скорбя о его разрушении землетрясением. 11-го числа утром приплыли в Мерсину. Один из плывущих с нами на пароходе сказал нам, что в горах, недалече от Мерсины, в пяти часах езды, т.е., верст 25, находится большой город Тарс. Я вспомнил, что это родина св. Апостола Павла, и порадовался, узнав местность его родины. 12-го мы приплыли в Александрету. Тут нам указывали место извержения китом пророка Ионы. 13-го проплыли Латакию, 14-го – Бейрут, 15-го сентября утром пароход наш пришел в Яффу, в книге Деяний апостольских именуемую Иоппию, где Петром Апостолом воскрешена умершая Тавифа. Мы ночевали в монастыре св. Георгия на самом берегу моря. Ночью, во время моего сна, волны, бьющие под монастырские стены, мне напомнили странствование во Иоппию св. первоверховного Апостола Петра, нашедшего приют в доме Симона усмаря, которого храмина была близ моря, как об этом упоминается в следующих словах ангела к Корнилию: «посли во Иоппию мужей, и призови Симона, нарицаемого Петра: сей странствует у некоего Симона усмаря, емуже есть дом при мори» (Деян. зач. 24). Вспомнилось и чудное видение, бывшее Петру во Иоппии, о коем поведает книга Деяний Апостольских: «Нападе нань (на Петра) ужас, и виде небо отверсто, и сходящ нань сосуд некий яко плащаницу великую, по четырем краем привязан, и низу спущаем на землю, в немже бяху вся четвероногая земли, и звери, и гады, и птицы небесные». Вспомнил и глас оный, к нему пришедший с небесе: Петре, заколи и яждь… яже Бог очистил есть, ты не скверни. Видение, имеющее столь великое значение для язычников, которым чрез сие повелевалось отверзти дверь спасения верой во Христа: яже Бог очистил есть, ты не скверни. На котором месте Яффы это великое откровение совершилось, т.е., где была эта храмина Симона усмаря, я слышать ничего не мог. Ходил я посмотреть яффские, или иоппийские сады, как это повелевает сотворить песнописец, хотя и в переносном, т.е., в иносказательном смысле, говоря о земле Палестинской: «испытай, душе, и смотряй, якоже Исус Навин, обетования землю, какова есть» (Вел. кан., песнь 6). Мне весьма желательно было видеть плодоносие садов земли, Богом обетованной Аврааму, на которую тогда во Иоппии первый раз вступила грешная нога моя. Эта земля напомянула мне и землю кротких, на которую наставляет Дух Божий благий (Пс.142), и я помышлял: вступит ли на ту землю грешная душа моя, как вступил я бренною стопою на землю обетованную? Действительно, в Яффе, как в части целое, я и видел плодоносие садов и красоту земли обетованной, текшей (некогда) медом и млеком, – видел огромные сады лимонов, апельсинов, гранат и прочих плодовитых дерев Палестины. Лимонные и апельсинные деревья такие, как у нас толстая хорошие лесные яблони, – по просторечию сказать, здешние сады – как темный лес: есть тут финики и смоквы, или по нашему винные ягоды. Смоквы – дерева в обхват толщины, отягченные плодами, которые тогда были близки к созрению. Особенно меня поражали своей красотой апельсины, – на них не знать было листьев от обилия плода. Дерева в садах хорошо окопаны. Сады вместо ограждения осажены растением, которое у нас в России растет в банках, колючее, называемое столетником. Оно там растет большое, цветет и приносит плод, который там едят. Это в Яффе плодоносие садов меня усладило, но не удивило, потому что это плодоносите я увидел на земле мягкой и влажной; но меня поистине удивило, когда я увидал на горах, на высоких каменных скалах, растущая огромные в охват масличные и смоковные деревья и виноград, а притом в великие жары, когда в Палестине нет дождей (в Палестине с мая до ноября нет дождей) и когда в поле, после жатвы, вся трава мягкая погорала, – дерева же на каменных горах зеленеют и плоды на них зреют, ничего ни от бездождия, ни от жаров не страдают. На дороге к Иерусалиму подошел я к одному дереву смоковному, привлекшему меня к себе своей величиной и красотой своего листвия, посмотрел, – оно растет в цельной каменистой плите, в которой нет ни одной трещины и нет ни одной горсти земли, только в плите есть знак четырехугольной ямы, с аршин ширины, выбитой в плите тогда, когда это дерево сажалось; теперь оно заняло все это отверстие своей толщиною. Но все эти горы, могущие приносить такое плодоносие, пусты, зрятся праздными, бесплодными скалами, или покрыты небольшим дубняком. Я спрашивал и о хлебных урожаях, каково палестинская земля приносит плодоносие: мне ответили, что здесь землю плохо обрабатывают, однако в хороший год пшеница приносить плод сам сорок, а в средний – двадцать пять. Скот в летние месяцы пасется почти по пустым иссохшим полям;

Не иссохшими остаются только более крепкие травы. Однако скот сытый. Но о садах и плодоносии земли палестинской покуда довольно. Притом же я, хоть несколько и полюбовался яффскими садами, но на все это смотрелось как-то мимоходом. И не только что сокращенность времени не давала мне все вполне осматривать, но и самое чувство без особенной прилежности останавливалось на земном плодоносии: оно тщалось прежде видеть Голгофу и гроб Господень, ради которых быль поднять весь труд путешествия.

От Яффы недалеко отстоит Лидда, – от трех до четырех часов пути, как о том поведает и книга Деяний Апостольских: близ же сущей Лидде Иоппии (зач. 23). В Лидде гроб св. великомученика Георгия. О Лидде, или паче сказать о гробе св. великомученика Георгия мне в Иерусалиме сказывал русский консул В.О. Кожевников, что когда общим тщанием он и блаженной памяти патриарх Иерусалимский Кирилл получили разрешение возобновить храм св. великомученика Георгия, то поставили новый мраморный каменный гроб на старом мраморном гробе св. Георгия для сохранения сего ветхого гроба. Но в Лидде мне быть не случилось. Из Яффы мы выехали 16-го числа вечером.

17-го сентября поутру мы приехали во св. град Иерусалим и остановились на русской постройке. Начальник русской миссии отец архимандрит Антонин принял меня любовно и во все время моего во Иерусалиме пребывания обращался со мною братолюбовно; я много обязан ему полезными советами и братским собеседованием. Также и консул иерусалимский Василий Федорович Кожевников оказывал мне свое покровительство.

18-го утром, имея путеводителем состоящего при миссии иеромонаха о. Вениамина, мы пошли поклониться гробу Господню. На пути ко гробу Господню, само собою возобладало сердцем особенное чувство благоговения и радости. Когда мы взошли во храм, покрывающий гроб Господень и св. Голгофу, вратами от полудня, первая святыня, какую увидел я в семь храме, был камень помазания, на котором, по преданию, Иосиф и Никодим помазали Господа смирной и алоем и повивали пеленами. Он находится между Голгофой и гробом Господним против дверей, вводящих во храм с полуденной стороны: это большие и кажется единственные врата, ведущие во храм гроба Господня. Посему все входящие во храм прежде всего этот св. камень целуют. Над ним горит несколько лампад. Величиной он подлиннее и пошире, как лежать человеку. Сверху весь ровный, ничем не покрыт, по бокам обложен мрамором. Мы сию первую святыню во храме гроба Господня сподобились целовать, – это живоносное Христово ложе, на которое столько излила слез Богоматерь.

От камня помазания мы пошли на св. гору Голгофу. Мне хотелось прежде места воскресения видеть место распятия Христова. Когда идешь по ступеням лестницы к вершине горы, на которую немилостивые воины влекли на заколение утомленного страданиями Агнца Божьего, чтó чувствует тогда сердце восходящего христианина, это знает только тот, кто с верой, при осенении благодати Божьей, на нее восходил, передать же иному этого чувства невозможно. По мере того, как он ступает с одной ступени на другую, благоговение его умножается более и более, точно, как об этом восхождении говорит во псалме пророк Давид: пойдут от силы в силу, и явится Бог богом в Сионе (псал. 93). Это есть не только место явления Божьего, но и место, на котором Богу Отцу принесена Сыном Божьим животворящая кровь Его за грехи всего мира в жертву. Когда я взошел на Голгофу, к тому месту, где висел на древе Живот всех, как предсказал о том пророк: и будет живот твой висящ пред очима твоима (Втор.28:66), на то место, где Христос Своею смертию попрал нашу смерть, на то место, где Спаситель наш предал дух в руце Богу и Отцу: Отче, в руце Твои предаю дух Мой (Лк. зач. 111), на место, где един от воин копием ребра Ему прободе, и абие изыде кровь и вода (Ин. зач. 61), – то эта гора, на которой водружен был крестный алтарь на заклание Агнца Божьего, эта гора, облитая Его кровью своими впечатлениями, пронзила и мое жестокое сердце. Действующая на том месте сила, благодати сама как бы невольно для человека поражает сердце верующего и порождает в нем благоговение, согревает теплотой духовной. Я не могу сказать и вообразить, чтó чувствовал, когда взошел на эту св. гору и стал пред крестом, на котором почти в рост человека изображен распятый Христос, – пред крестом, который стоит на месте Христова распятия. И после того долгое время (несколько дней) я чувствовал в себе впечатлив этого часа и из глубины сердца невольно повторял слова: поразила душу мою гора Голгофа! Действительно поразила добрым поражением, возжжением любви к Распятому на ней. О, если бы это поражение всегда во мне было! Зрение Голгофы утишило все мои помышления и заставило забыть все, кроме великого голгофского события. Я уверен, что те же святые впечатления на Голгофе более, или менее испытывают все, с верой приходящие поклониться месту распятия Христова. Перед крестом Христовым мы пали на колени и сотворили несколько поклонов до земли, помянули родных своих и близких сердцу, живых и умерших, царей и святителей и все церковное исполнение. И, помолившись, приступили целовать то самое место, где был водружен в землю (поколебавший ю, но нас утвердивший) крест Христов. Над этим св. местом сделано некоторое возвышение, и сквозь мрамор проделано круглое отверстие около четверти в поперечнике. Над этим же местом, где стоял крест Христов, устроен особого рода престол, на котором служат св. литургию. Недалече от места водружения креста Христова, на аршин в правую сторону, в мраморе сделано продолговатое отверстие над тем местом, где расселся камень горы. Жаль мне было, что св. Голгофа, место священия вселенной, поклонения всего мира, сияющее богатством нищеты Христовы, вся обложена мрамором, а не оставлена в своем природном виде. Но что же делать? – размышлял я, – и царские багряницы облагаются хранительными влагалищами. О св. Голгофе говорил один из поклонников, что если бы она и гроб Господень не были обложены мрамором, то усердные поклонники давно бы разнесли, по маленькому камешку взимая на благословение, не только гроб Господень, но и всю св. Голгофу. Особенно же грустно было мне и жалко видеть, что св. Голгофа обстроена кельями, а не так стоит и красуется посреди храма, как стоит и красуется гроб Господень. Но отрадно было то, что по крайней мере самое место водружения креста и расселина камени остаются не покрытые мрамором, для лобзания нашими недостойными устами. Когда на Голгофе служат святители, то не надевают митр на главу в честь Главы нашей, тернием венчанной, а литургии служат с употреблением завесы.

Здесь же показывают место, где был положен крест Господень на землю и где пригвожден был к нему Господь наш Иисус Христос. От западной стороны Голгофы между кельями есть небольшой придел во имя праотца Адама. В передней стене придела, где место престола, примыкающей к самой горе, св. Голгофе, открывается окно, чрез которое видны скалы св. горы и место, где лежала глава Адамова, также трещина в скалах, рассевшихся во время распятия Христова, как о том повествует святой Евангелист: и камение распадеся (Мф. зач. 113). Видение св. скал, облитых живоносной Христовой кровью, столь трогательно христианину, что одно воспоминание их согревает сердце.

Со св. Голгофы мы пошли ко гробу Господню, рая краснейшему. Радость и страх наполняли сердце. Гроб Господень занимает место среди возвышающегося над ним храма. Вход в пещеру гроба от восточной стороны. Сначала нужно войти в придел Ангела. Сей придел прилегает к пещере гроба с восточной стороны, и составляет с нею одно целое. Придел Ангела зовется так потому, что на этом месте Ангел отвалил камень от

дверей гроба Господня, как о том повествует евангелист Матфей: И се трус бысть велий: Ангел бо Господень, сшед с небесе, приступль, отвали камень от двери гроба, и седяще на нем. Бе же зрак его яко молния, и одеяние его бело яко снег. От страха же его сотрясошася стрегущии, и быша яко мертви (Мф. зач. 115). В придел ангела на пути ко гробу Господню лежит часть того камня, который Иосиф привалил к дверям гроба, как о том повествуют все евангелисты: и привали камень над двери гроба (Мк. зач. 69). И камень этот обложен мрамором; но верхняя сторона его открыта, и все хотящие входить во гроб Господень, прежде целуют этот св. камень, хранивший спящего Льва от Иуды (Быт.49:9), Царя славы. Целовали его и мы. Потом пришла нам минута войти и в пещеру гроба Господня, видеть место, откуда истек источник нашего воскресения. Дверь, или проход в пещеру не высок: чтобы взойти, нужно наклониться низко. Она высечена в природной скале. Длина входа, в дверях, или толщина пещерных стен четвертей пять, или шесть: внутри же пещера длиной около трех аршин, а шириной около десяти четвертей. Пол ее ровный, на одной высоте со входом и приделом Ангела. Левая сторона от входа прямая, а на правой стене углубление: в этом углублении природной скалы и находится гроб Господень, имеющий вид ложа, или лавки. Длина его во всю правую стену пещеры, ширина с аршин, а вышина от полу несколько выше колена. На этом каменном ложе и было положено божественное тело Христово. Кроме верхней части входа, вся пещера гроба Господня и внутри, и снаружи, также и самый гроб Господень, обложены мраморными плитами. Меру гроба Господня и прочих св. мест я указываю только приблизительно, потому что мерить четвертью, или чем другим я не имел смелости, да и не было к тому повода. Когда я взошел во внутрь пещеры гроба Господня (в которую иногда приниче Петр, но не вниде), тогда я понял, что значить употребленное в Евангелии выражение: в десных. И вшедше (мироносицы) во гроб, видеша юношу, седяща в десных, одеяна в одежду белу: и ужасошася (Мк. зач. 70). Со входа в пещеру, ложе, на котором возлежало тело Христово, находится именно с десной страны; здесь, в десных, ангел и сидел на том ложе, где лежало тело Христово, о чем повествует и евангелист Иоанн: Мария… приниче во гроб: и виде два ангела в белых ризах седяща, единого у главы, и единого у ногу, идеже бе лежало тело Иисусово (Ин. зач. 64). По вшествии нашем в пещеру гроба, когда мы увидали место, где лежало бездыханное тело Христово, – место от которого восстал Христос из мертвых и даровал нам живот вечный, мы пали на колени и, как на Голгофе, помянули родных своих и всех близких сердцу, живых и умерших, царей и святителей, и все церковное исполнение. И потом, встав, целовали то место, идеже лежа Господь. Во гроб Господень мы шли хотя и со страхом, но с таким желанием, что ноги точно сами текли. Когда же нужно было выходить, благодать св. гроба удерживала в нем, – хотелось продлить пребывание в нем. Тут я сказал сам себе: о, как верно песнопевец изрек о гробе Господнем: «яко рая воистину краснейший!». Какой рай так может усладить верующего, как гроб Господень?

Из пещеры гроба Господня мы пошли к прочим св. местам, в том св. храме находящимся, а именно к месту, где стояли жены мироносицы, согласно сказанию Евангелия: бяху же жены издалеча зряще, в нихже бе Мария Магдалина, и Мария Иакова малого и Иосии мати, и Саломия (Мк. зач. 68), к месту, где стоит часть колонны со двора Пилатова, и к месту, где обретен крест Господень. Это последнее есть природная пещера. Когда я сходил в глубину ее (около пятидесяти ступеней), я удивился злобе жидов, которые в такую глубину низвергли и скрыли благословенное древо, на немже распятся Царь и Господь. С этого места в праздник Воздвижения честного креста патриарх износит честной крест для воздвижения.

Потом мы взошли в храм Воскресения Христова. Он есть продолжение храма гроба Господня и составляет с ним одно целое. От гроба Господня он занимает восточную сторону: западные двери его от придела ангела находятся в саженях пяти, или шести; кругом его ход; внутри порядочное пространство и порядочное украшение. Итак, гроб Господень находится на запад от храма воскресения, а св. Голгофа по правую его сторону. Храм Воскресения принадлежит православному патриарху.

Потом мы взошли в келью к настоятелю гроба Господня, о. архимандриту Серафиму, передать посланное со мною небольшое пожертвование на свечи ко гробу Господню.

От старца Серафима мы пошли в патриархию получить благословение от блаженнейшего, теперь уже в Бозе почившего, Иерофея патриарха Иерусалимского.¹⁵² Я был одет по своему обычаю, в клобуке единоверческом. Тогда было у патриарха собрание архиереев. Я подошел получить от блаженнейшего патриарха Иерофея благословение. Путеводитель мой о. Вениамин сказал о мне, что я из России, из Москвы, архимандрит и со мной иеродиакон. Патриарх велел нам сесть, – мне указал место возле себя. Я попросил у патриарха разрешение на священнослужение во святых местах. Патриарх приказал нам выдать на сие разрешительные грамоты, – мне и спутнику моему иеродиакону Иоанну, кои мы и привезли с собой в Россию. Потом я высказал блаженнейшему патриарху свое недоумение, что не знаю порядка служб на гробе Господнем, и потому желал бы, чтобы со мной служил иеромонах, который бы в случае недоразумения указал мне как поступать. Присутствовавший тут преосвященнейший епископ Иорданский Епифаний сказал, что наутрие, т.е., 19-го числа, он намеревается служить на гробе Господнем св. литургию, и приглашает нас с собой служить, чему мы были весьма рады.

Из патриархии мы пошли к месту: Се человек. Оно так именуется потому, что на этом месте была претория, в которую привели к Пилату Господа: ведоша Иисуса от Каиафы в претор (Ин. зач. 59). И здесь Пилат, по поругании Господа воинами, извел его к Иудеем, и сказал: се человек (Ин. зач. то же). На этом месте чрез улицу с одной стороны на другую перекинута каменная арка. Возле арки с правой стороны, если смотреть к храму Воскресения, в древние времена была церковь каменная на том месте, на котором воины Пилатовы поругались Господу, как о том повествует евангелист Иоанн: Тогда убо Пилат поят Иисуса, и би его. И воини, сплетше венец от терния, возложиша Ему на главу, и в ризу багряну облекоша Его, и глаголаху: радуйся царю Иудейский, и бияху Его по ланитома (зач. то же). Эта церковь теперь опять обновлена латинами. В ней сохранены некоторые остатки прежнего деревянного здания церкви и в ней же видимы огромные природные скалы. Эти скалы от места, называемого Се человек, саженях в трех, и сим доказывается, что место Се человек есть материк, а не насыпное, как некоторые предполагают, утверждаясь на том, что производимая французами в нескольких саженях отсюда раскопки идут очень глубоко до материка. Но это может объясниться так, что место Се человек на горе, а то, где делаются французские раскопки, в древности было глубокой лощиной и с течением времени постепенно засыпалось.

От места: Се человек, мы пошли обратно к Голгофе по крестному пути. Путь сей называется крестным потому, что здесь Господь наш шел от претории, после произнесенного Пилатом осуждения, к Голгофе, неся крест свой, как повествует о сем евангелист Иоанн: и нося (Иисус) крест свой, изыде на глаголемое лобное место, еже глаголется еврейски Голгофа (зач. 7). На этом пути показывают три места, на которых Господь от изнеможения падал под тяжестью креста, и называют те места первым, вторым и третьим падением. Уже после третьего падения, воины обретоша Симона Киринейского и на него возложиша крест Господа, как о том повествует евангелист Матфей: исходяще же, обретоша человека именем Симона Киринейска, и сему задеша понести крест Его (зач. 112). Можно ли говорить о чувствиях внимающего христианина, когда он идет по оному пути, по которому Владыка нас ради шел на распятие под тяжестью креста Своего? – На крестном пути есть остаток древней стены и врата, которые вели тогда за город, о чем упоминает Апостол, говоря: темже Иисус, да освятит люди Своею кровью, вне врат пострадати изволил (Евр. зач. 334), и св. евангелист Иоанн говорит: яко близ бе место града, идеже пропяша Иисуса (зач. 7). Хотя теперь св. Голгофа и внутри града, но тогда была вне Иерусалима, за вратами. Показывали мне место, где находился дворец Ирода, в который Владыка наш быль приводим от Пилата, но в которой он местности Иерусалима, я из памяти своей опустил: помню только, что недалече от двора Пилатова.

От крестного пути мы пошли на Сион, к месту, где совершалась тайная вечеря Спасителя и в день пятидесятый было сошествие Святого Духа. Желание влекло видеть Сион: от Сиона бо изыде закон. В Сионе показывают дом Иоанна Богослова, в котором была тайная вечеря. Там ли в действительности была эта горница, или нет этого археологического изыскания я на себя брать не могу; но для меня было весьма трогательно видеть местность Сиона. На Сионе теперь много места занимают кладбища. В числе их есть кладбище и для русских поклонников: оно близко к дому Иоанна Богослова. Сюда в неделю Пятидесятную приходит патриарх с собором петь вечерню с обычным коленопреклонением. Сюда и я один несколько раз приходил потом. Оно влекло меня к себе: здесь утешительно было петь тропарь и кондак сошествию Святого Духа. И теперь, когда вспомню это святое место Сиона, одно воспоминание о нем согревает сердце мое: приходят в ум великие события, там совершившиеся. Воспоминается тот день, в который Господь со своими Апостолами на тайной вечере совершил в последний раз законную пасху и установил новый завет: приимите, ядите, сие есть тело Мое… Пийте от нея вси, сия есть кровь Моя новаго завета (Мф. зач. 108). Воспоминается, как здесь же слушали Апостолы предсмертную, исполненную божественной любви, беседу Господа, как были омыты пречистыми руками их ноги. Воспоминается, как здесь же, в первый день по воскресении Спасителя, они сподобились получить и первую радость – видеть Его воскресшего: сущу позде в день той во едину от суббот, и дверем затворенным, идеже бяху ученицы его собрани страха ради иудейска, прииде Иисус, и ста посреде их и глагола им:мир вам (Ин. зач. 65). Здесь же явился им Спаситель и в восьмой день по воскресении. Здесь они получили и исполнение обетования Спасителя о пришествии Святого Духа. Воспоминается, что здесь, на Сионе, в доме Иоанна Богослова, по вознесении Господнем, жила и Пресвятая Богородица, здесь и преставилась; сюда на преставление ее были собраны Апостолы; отселе она несена была Апостолами на погребение в Гефсиманию. Любезен и прелюбезен нам Сион! Если любезно помышление о нем, то коль паче зрение его, напоминающее все совершенное в нем!

По осмотрении сих св. мест мы возвратились на русскую постройку.

Того дня вечерю мы слушали в церкви на русской постройке, а ночевать пошли в храм гроба Господня. Врата храма гроба Господня вскоре после заката солнца запирают, и отпираются они уже при восходе солнца. Полунощница в храме Воскресения всегда начинается в 11 час. вечера, и по отпетии утрени немедленно начинается св. литургия на гробе Господнем. Посему поклонники, хотящие слушать св. литургию на гробе Господнем, должны ночевать уже в храме. По обычаю, в храме гроба Господня ежедневно, по закате солнца, поется повечерие на св. Голгофе пред стоящим там св. крестом, причем канон Пресвятой Богородицы на повечерии весь поют. Когда мы пришли в храм гроба Господня, повечерие еще не начиналось. О какие благоговейные чувства порождает стояние и слушание пения на св. Голгофе, пред крестом Господним, стоящим на том самом месте, где Спаситель наш распялся! После повечерия, преосвященный остановил нас слушать правило, и потом нам дали келью на отдых и для прочтения правила. Данная нам келья была недалече от св. Голгофы. Мы, прочитавши приготовительное к служению правило, вышли на Голгофу прочитать канон честному кресту, и потом пошли помолиться у гроба Господня. Среди ночной тишины, в этом св. месте, сами собой возбуждались молитвенные чувства. В 11 часов ударили в доску, и в храме св. Воскресения началась полунощница. Как только она началась, диакон начал кадить св. престол, и весь храм, и все св. места. Полунощница вся читалась без опущения, также и утреня. На утрени читались три кафизмы. На скончании утрени, по благословении от святителя, нас заставили облачаться во все облачение к служению св. литургии, и один из облачавшихся с нами священников взял все потребное к служению (мне поручили нести св. сосуды) и велел нам идти за собою в пещеру гроба Господня. Священник на гробе Господнем разостлал св. антиминс и поставил св. сосуды, по чину, и меня заставил совершать проскомидию на самом гробе Господнем. На проскомидии предложил нам поминать кого желаем, живых и умерших. Святитель облачался пред приделом Ангела. Я, благословившись у святителя, начал божественную литургию в самой пещере гроба Господня, по обычаю. На Благословенно царство гроб Господень, т.е., самое ложе, на котором возлежало тело Господне, прекрестили св. Евангелием. Ектенью: Миром Господу помолимся говорил мой спутник иеродиакон Иоанн пред пещерой гроба Господня, т.е., пред приделом Ангела; я возгласы говорил в пещере гроба Господня. На ектении прежде поминали блаженнейшего патриарха Иерусалимского Иерофея, а потом Всероссийский Святейший правительствующий Синод и служившего Иорданского епископа Епифания, и Государя Императора, по русскому обычаю. Пели более по-славянски. На малом входе с Евангелием, преосвященный взошел в пещеру гроба Господня, Апостол и Евангелие читали пред пещерой гроба Господня, т.е., пред приделом Ангела, по-гречески и по-славянски. Преосвященный молитвы читал по-славянски настолько громко, что мне можно было слышать. На великом входе дары выносили из пещеры гроба Господня, не допев первую половину Херувимской песни, и несли их вокруг пещеры гроба Господня трижды, народу последующу со свечами с великим благоговением. Потом стал святитель принимать св. дары пред приделом Ангела. Когда принимал дискос, поминал и некоторые имена за здравие, потом обще всех поклонников и поклонниц гроба Господня, и всех православных христиан. А когда стал принимать чашу, поминал усопших по именам и обще, как и за здравие. Прочее служение было, по обычаю. Если одно посещение гроба Господня великое производит впечатление на душу христианина, то чтó сказать о служении во гробе Господнем? Я передать того словесно, или письменно не умею.

Того дня вечером, в субботу, мы опять пошли ночевать в храм гроба Господня. Повечерие и канон на повечерии слушали на св. Голгофе. После повечерия пошли в пещеру гроба Господня и там читали канон Иисусу сладчайшему с кондаками и икосами; потом пошли отдыхать в отведенную нам келью. В 11 часов вечера началась по обычаю полунощница: на ней пели канон Живоначальной Троице и прочее последование службы, по обычаю. Литургию на гробе Господнем служил преосвященнейший Никифор митрополит Петры Аравийской, что за Иорданом. Поутру 20-го числа, в воскресенье, по отверзении врат храма гроба Господня, пришел в храм св. Воскресения сам блаженнейший патриарх Иерусалимский Иерофей. Встреча была, по обычаю. Патриарх прежде целовал камень помазания, потом входил поклониться гробу Господню. Облеченный в мантию стал на своем месте у правого клироса. Того дня в храме св. Воскресения патриаршего служения не было, но служил священник, а сам патриарх пел, стоя на своем месте у правого клироса. Когда время было благословлять, благословлял патриарх сам, стоя на своем месте у правого клироса. На литургии Апостол и Евангелие читали на трех языках: сперва по-гречески, потом по-арабски и затем по-славянски. По окончании литургии антидор раздавал сам патриарх. Вся служба совершалась чинно и ничего нечинного в греческом богослужении в храме гроба Господня я не видал, даже и арабы, приходящие стояли чинно. Может быть в день св. Пасхи чтó и бывает по многолюдию, или от приходящих диких бедуинов; но я в день Пасхи не был, и потому о том ничего сказать не могу. И в Вифлеем слушал я службу чисто арабскую в день Иоанна Богослова: арабов в церкви было много – священники и диаконы, служащие были все арабы; но богослужение было совершаемо благочинно, и арабы стояли чинно. Я нарочно присматривался к их церковным порядкам, и меня не мало удивляло, что были слухи, будто у них в службе многое совершается нечинно: я ничего нечинного не видал. По окончании св. литургии, патриарх пригласил меня в патриархию и угостил по восточному обычаю холодной водой с вареньем; потом подали маленькую чашечку кофею. Патриарх пригласил нас и обедать в патриархии.

За трапезой в патриархии соблюдается такой обычай: патриарх, митрополиты и епископы, архимандриты, иеромонахи, иеродиаконы и монахи, – человек около шестидесяти, – вообще все братство гроба Господня обедают ежедневно вместе, за одной трапезой и всем подают одинаковую пищу. Во время трапезы происходить чтение по обычаю монастырскому; за столом сидят чинно, разговоров не дозволяют себе. Я обедал в патриархии раз пять и всегда видел одинаковый благочинный порядок. В среду и пяток кушанье было без масла, и вина не поставлялось, – на Востоке существует обычай подавать вино на стол, но в среду и пяток не подают. В понедельник мне не случилось обедать в патриархии; а слышал, что за трапезой и в понедельник здесь соблюдается пост, как в среду и пяток. Я порадовался, что в патриархии пост среды и пятка соблюдается так строго.

Того же дня, т.е., 20-го сентября, из патриархии мы пошли на Елеонскую гору. По пути зашли к месту, где, по преданию, был дом Богоотцев Иоакима и Анны. На том месте в древности была церковь во имя св. Богоотцев Иоакима и Анны. Теперь она возобновлена французами. Старое здание ими оставлено в целости, – к похвале их сказать, они соблюдают памятники древности. Это место французам подарено турками в благодарность за Севастопольскую войну. Когда мы сходили с горы, на которой стоит Иерусалим, к Гефсимании, близко к подошве горы, нам показали место скалистое, на котором побит был камением св. первомученик и архидиакон Стефан.

Как только сойдешь с горы, на которой стоит Иерусалим, начинается подъем на гору Елеонскую: их разделяет только поток Кедрон. При подошве Елеона село Гефсимания, где гроб Пресвятые Богородицы: о нем я буду писать после. При той же подошве Елеона, за потоком Кедрон, от гроба Пресвятой Богородицы в нескольких саженях есть пещера, в которую, по преданию, Господь наш Иисус Христос, после тайной вечери, пришел со св. своими апостолами. О пещере священные евангелия ничего не повествуют; но о местности той, где обретается пещера, Матвей евангелист повествует сице: прииде… Иисус в весь, нарицаемую Гефсимания (зач. 108). Лука: и изшед, иде по обычаю в гору Елеонскую: по нем же идоша ученицы его (зач. 109). Иоанн: и сия рек Иисус, изыде со ученики Своими на он пол потока Кедрска, идеже бе вертоград, в оньже вниде Сам и ученицы Его (зач. 58). И действительно то место, где пещера, находится и об он пол потока Кедрон, как поведает Иоанн евангелист, и в горе Елеонстей, как глаголет Лука, и приближено к месту гроба Богоматери, еже есть весь Гефсимания, как глаголет евангелист Матфей. Недалече отсюда показуют место, где Господь наш Иисус Христос молился Богу Отцу о чаше, как повествует евангелист Лука: и сам отступи от них (от апостолов) яко вержением камене, и поклон колена моляшеся, глаголя: Отче, аще волиши мимонести чашу сию от Мене: обаче не Моя воля, но Твоя да будет (зач. 109). На этом месте стоит столп каменный; несколько повыше этого столпа показывают каменные скалы, на которых Апостолы Петр, Иоанн и Иаков спали во время молитвы Христовой. Несколько ниже означенного места, где Спаситель молился, католики приобрели в недавнем времени несколько маслин, обгородили и назвали это место Гефсиманским садом. Потом мы взошли на то место горы Елеонской, на котором Господь наш Иисус Христос сидел, когда апостолы вопрошали Его о разорении Иерусалима и о кончине мира, как о том поведает евангелист Марк: и сидящу Ему на горе Елеонстей, прямо церкви (зач. 58). Действительно, это место находится прямо против горы Мории, на которой стоял Соломонов храм, где теперь Омарова мечеть. Гора Елеонская и гора Мория возвышаются одна против другой: их разделяет, как я говорил уже, только поток Кедрон, так что одна гора кончается, а другая начинается. Только гора Елеонская много выше горы Мории. Взойдя на самую крутизну Елеона, приметно, что оттоле она начинает идти нисколько отложе. На этом-то переломе горы Елеонской и показывают место, где сидел Господь, когда вопрошали его ученики Его о разорении Иерусалима. Действительно, с этого места, если смотреть вниз на храм, он должен быль представляться, особенно при ясности тамошнего воздуха, попросту сказать, как на ладони. Стоя на этом месте и воспоминая Господни предсказания о разорении Иерусалимского храма и самого Иерусалима, зря их пред своими очами уже совершившимися, как зрят многие поколения людей в течение девятнадцати веков, я помышлял в себе: ужели одного исполнения этих пророчеств Спасителя о разрушении Иерусалима и храма недостаточно, чтобы вразумить иудеев к познанию Христа, убедить в Его божественности? Но они ожесточились и, по словам Апостола Павла, только тогда познают истину о Спасителе, егда исполнение языков внидет, как говорит Апостол (Рим. зач. 107). Итак, по Господню словеси, Иерусалим будет попираем языки дóндеже скончаются времена язык (Лк. зач. 106). И даже вся земля Израильская, столь плодоносная по своим качествам, нынешним своим запустением точно гласом вопиет, что она лишена своих жителей и терпит на себе поражение гнева Божьего за грех Христоубийства.

Отсюда мы пошли еще выше в гору, к месту Вознесения Господня. На этом месте существовал огромный храм и теперь в оставшихся основаниях храма к стене приделано особое место в роде престола, где на праздник Вознесения (как мне сказывали) служат божественную литургию; а камень, с которого вознесся Господь, находится среди того храма, и над ним построена турками небольшая мечеть. Мы пропели тропарь и кондак Вознесению Господню и целовали тот камень, на котором стояли стопы ног Господних, по слову псалмопевца: поклонимся на месте, идеже стоясте нозе Его. Радовался дух видеть святое место сие; но грустное возобладало чувство при виде, что это св. место, грех ради наших, находится в руках агарян. Тут же неподалеку мы видели место, где подвизалась преподобная Пелагия.

Были мы и на том месте горы Елеонской, где Господь преподал молитву: Отче наш. В храме, устроенном на этом месте под землею, в роде пещерной церкви, на стенах молитва Господня написана на нескольких языках. О преподании молитвы Господней на горе Елеонской, или близь Вифании, повествует евангелист Лука (зач. 64). Когда мне указали это место, я с некоторым недоумением вспомнил, что молитва Господня, по описанию евангелиста Матфея, преподана в Галилее на горе блаженств; но потом, сообразившись, понял, что евангелист Лука пишет и о преподании молитвы Господом во Иудеи, когда его просили некие от учеников научить их молиться: Господи, научи нас молиться, якоже и Иоанн научи ученики своя (Лк. зач. 55). Отсюда мы пошли на русскую на Елеоне постройку.

Русская постройка находится на самой вершине горы Елеонской. Она стоит на всей красоте Елеона. Отсюда видны весь Иерусалим, Вифлеем и горы окрест Иерусалима, долина Иорданская, часть Мертвого моря и горы за Иорданской долиной и за Мертвым морем. Иордан от Иерусалима отстоит около 8 верст. Долины Иорданской ширина около 20 верст; но Елеон столько возвышается над долиной Иорданской, что с него на долину Иорданскую смотришь точно, как вниз под гору, и по тамошней прозрачности воздуха Иордан представляется так близко, как будто в нескольких верстах. Наш провожатый спросил меня: сколько, думаете, будет верст до того места, где Иордан впадает в Мертвое море? Я ответил: верст семь, а много десять. Он ответил: 50 верст! На Елеоне русская постройка сделана отцом архимандритом Антонием на развалинах старых зданий, и в комнатах есть самой искусной работы древние мозаичные полы, а под постройкой есть древние гробы, т.е., высеченные пещеры. Строит

о. архимандрит церковь на древнем же основании. На Елеоне, говорит, было много монастырей, но теперь все это запустело. Сходя с вершины горы Елеонской, мы пошли к гробам пророков. Они в той же горе Елеонской, – это подземное большое пространство с переходами из одной пещеры в другую, – я в них входил внутрь. Оттоле мы пошли чрез еврейские могилы к памятнику Авессалома. Выше памятника Авессалома есть гора, соединяющаяся с Елеоном. Она называется горою соблазна, – так она именуется потому, что тут существовало требище, где иудеи приносили детей своих на жертву идолам. Потом перейдя по мосту чрез поток Кедрский, мы пошли по страстному пути около горы Мории и около стен Иерусалима к Сиону. Путь сей называется страстным потому, что Господь наш Иисус Христос от места, где его взяли за потоком Кедрским, на страсть вольную веден был по этому пути к дому Каиафы архиерея. Идя по этому пути, христианин чтó должен думать и чувствовать? Здесь ради его спасения Агнец Божий влечен был воинами на заколение, с поруганием и биением! Здесь Судия всему миру веден был к судьям законопреступным на вольное страдание! В Иерусалиме у верных остаются в памяти три пути Господни: сей путь страстный, идущий от веси Гефсимания до Сиона; другой путь крестный, о котором мы уже писали, от места Се человек, где осужден был Владыка на распятие, за врата града к Голгофе; третий, по которому ехал Господь наш на осляте от Вифании во врата града прямо храма. О пути же, которым веден был Господь от дома архиерея Анны к месту судища Пилатова, никаких сказаний и указаний я ни от кого слышать не мог.

В Хеврон мое путешествие случилось при самых благоприятных для меня обстоятельствах. 21-го сентября, в понедельник, поутру, блаженнейший патриарх Иерусалимский Иерофей в сопровождении некоторых настоятелей палестинских монастырей, также иеромонахов, по приглашению о. архимандрита Антонина, благоволил предпринять путешествие в Хеврон и к Мамврийскому дубу на новую русскую постройку (он еще там не был). о. архимандрит пригласил в спутники и меня. Путь в Хеврон из Иерусалима начинается путем к Вифлеему: не достигши Вифлеема, он идет влево. По пути к Хеврону мы доехали до запечатленного источника Соломонова, Соломоновых прудов и садов Соломона, именуемых Вертоградом заключенным. Все это отстоит от Иерусалима на 15 верст, – это те местности, который взял Соломон в основание возводных мыслей в Песни Песней о церкви, ее неодоленности и вечности. Источник Соломонов по местоположении несколько выше прудов Соломоновых и вертограда. Над источником сделана каменная будочка и из нее к глубине источника ведет каменная лестница. Я сошел вниз: араб вздул огонь, и я увидел небольшую пещеру и в ней текущие исходища водные. Источник изобилует водой, – вода из него протекает в пруды Соломоновы проложенными под землей трубами. Я пил воду из самого начала источника. Вода вкусная. За мной спустились и другие иеромонахи. Дали мне небольшой кусок хлеба и немного винограду: приятно было для чувства вкусить пищи и пить воду на столь знаменитом по значению историческом источнике. Пруды Соломоновы по отлогой долине лежат несколько ниже источника, а вертоград с боку от прудов. Пруды большой величины, высечены в каменной плите, и края их, или бока окладены огромными тесанными камнями. Пруды изобилуют водой: она течет из одного пруда в другой, потому что пруды расположены один другого ниже. Сказывают, что вода из этих прудов была проведена трубами в Иерусалим в Овчую купель при храме Иерусалимском на горе Мориа и в место, в котором омывались священники храма. Действительно во всем Иерусалиме и на горе Мории собственной текущей воды нет, кроме источников Силоамского и Мариами, истекающих низко под горою; нет и колодезей; все жители Иерусалима довольствуются водой дождевой, соблюдаемой в цистернах, т.е., в подземных кладезях. В Палестине почва каменистая, к деланию цистерн для хранения воды удобна, и вода соблюдается в них на целый год невредима. Цистерны, или водохранилища делаются снаружи с узким отверстием, не шире, как пролезть человеку, и расширяются к низу шире и шире, – есть огромные вместилища воды. Посему и Овчая купель своей собственной воды иметь не могла, а только и могла иметь воду пропущенную из других мест. А так как Соломоновы пруды много выше места, на котором стоял храм Иерусалимский, то Соломон из сих прудов и провел воду для потребностей храма. Отсюда же протекла вода и в Овчую купель. Сим доказывается, что целительный дар Овчая купель получила единственно от схождения Ангела, возмущавшего воду, а не от своей естественности, как о том некоторые говорят. Ибо, если бы вода Овчей купели имела какую-либо естественную силу ко исцелению, то вода сия должна бы иметь такую силу наипаче в тех прудах, откуда проведена в Овчую купель, и особенно в своем источнике, именуемом запечатленным, который наполняет и Соломоновы пруды. Когда я вышел из пещеры источника, то нашел, что все наши путешественники с патриархом расположились неподалеку от прудов в тени одного здания, чтобы закусить от приготовленных архимандритом Антонином дорожных запасов. Патриарх велел мне сесть возле себя и постоянно обращал на меня внимание, сам своими руками положил мне пирога и винограду, также сам подал мне виноградного вина. Продолжая путь к Мамврийскому дубу, мы останавливались еще раз, опять при источнике, отдохнуть и напиться воды: от Иерусалима до Мамврийскаго дуба пути семь часов, т.е., около 35 или 40 верст. Приехали мы к дубу около двух часов пополудни. На дороге греки все со мной обходились любезно. Я не умел еще ехать на осле, и они, то тот, то другой, погоняли моего осла.

Дуб Мамврийский величины огромной. По этой величине и по расположении суков он привлекателен взору. Недалече от него есть другой огромный дуб, но много меньше и не имеющий такой красоты. Существование этого другого дуба доказывает, что на этом месте в древности была дубрава, как говорится в 18 главе книги Бытия по переводу с еврейского: явися ему (Аврааму) Бог у дубравы Мамврия. На сколько эта дубрава простиралась к Хеврону, который отстоит отсюда на полчаса пути, неизвестно. Почва этой местности и в жаркие месяцы более прочих изобилует травой: потому праотцам для их стад была благопотребна. Дуб Мамврийский, благодаря заботливости о. архимандрита Антонина, теперь находится в руках русских. Он приобрел это место покупкой, огородил и выстроил тут двухэтажный дом для приюта русских поклонников; а прежде того русские путешественники, приходившие сюда, ночевали в поле. Это пристанище сделано с помощью покойного благотворителя, купца Цурикова. Внутри двора на воротах написано: Цуриков. Как только мы приехали и расположились по комнатам, сказали, что патриарх собирается слушать вечерню. Я пошел к службе. Патриарх сам читал девятый час и начальный псалом вечерни: Благослови душе моя Господа. Один из иеродиаконов сказал ектению, другой прочитал рядовую кафизму. о. архимандрит Антонин по-славянски прочитал возвашные (Господи воззвах) псалмы и стихиры. После вечерни сели обедать. Патриарх за обедом меня потчевал, как и на дороге, – сам клал мне винограда. За столом велись одушевленные разговоры. Между прочим, зашел разговор о чине принятия католиков в православие. Я попросил о. Антонина, чтобы он спросил блаженнейшего патриарха: как они принимают католиков, хотящих присоединиться ко св. церкви? Блаженнейший патриарх Иерофей ответил: чрез крещение. Притом о. Антонин подтвердил, что недавно вифлеемские арабы-католики, в числе сот трех человек, пожелавшие присоединиться к православной церкви, приняты были чрез повторение крещения, т.е., чрез троекратное погружение. Затем о. архимандрит Антонин сделал патриарху такой вопрос: если сам папа пожелает присоединиться к православию, каким чином следует принять его? Патриарх ответил: так же, как и прочих. о. Антонин это мне перевел, и стал спрашивать моего мнения по этому вопросу. Он объяснил и патриарху, что предложил мне вопрос. Ответ мой пожелал слышать и блаженнейший патриарх Иерофей. Я ответил: когда в здешних церквах такой обычай, что католиков принимают чрез повторение крещения, то уже понятно, что если бы пожелал и папа, единолично, присоединиться ко св. церкви, для него одного трудно было бы сделать исключение, – он должен подлежать тому же чиноприятию, как и прочие католики. Блаженнейший патриарх признал такой ответ справедливым. Но я прибавил: вопрос о папе едва ли может быть поставлен, как о единой личности, – следует предположить, что с ним, или вслед за ним будет обращение многих. Потому нужно поставить вопрос о папе так: если бы пожелал папа присоединиться к восточной церкви со всей его паствой, или с частью паствы, какое тогда должно быть чиноприятие? По этому вопросу, мне кажется, патриархи должны будут иметь тогда особое рассуждение. Говоря это, я имел в виду решение Василия Великого, изложенное в первом его правиле, которым он для принятия епископов, присоединявшихся от ереси чистых (вероятно не одних, но с ними и пасомых, если не всех, то хотя части), сделал исключение из существовавшего тогда в Кесарии обычая относительно чиноприятия чистых. Я просил о. Антонина предложить сказанное мною на рассуждение блаженнейшего патриарха. о. Антонин перевел мои слова. Блаженнейший патриарх понял силу моего вопроса и ответил: да, это так; если бы действительно представился такой случай, это заставило бы подумать, как поступить. Тогда мне напомнилось о этом же предмете мнение и наших русских древнего времени, а именно изложенное в Книге о вере, напечатанной при патриархе Иосифе. Тогда наши русские, как и теперешние греки, крепко настаивали на том, что латин, приходящих к православию, нужно перекрещивать; но когда вопрос коснулся обращения самого папы с его стадом, тогда суждение о приятии папы уже было иное, приняло иной характер: «если папа оставит нововведения, а святую старожитность возлюбит, тогда вал того предела в ровеник обратится… и удальшихся от себе совокупно спаяет и соединит» (гл. 21, л. 195). По смыслу Книги о вере самое восстановление догматов папой обе церкви «спаяет и соединит». И я сказал сам себе: по сему предмету благоусмотрительно ныне поступает российская церковь, – она заблаговременно отворяет двери чадам западной церкви, ищущим соединения с восточной, снисходительным их приятием. И если имеет св. церковь право и возможность делать снисхождение в приятии множайшим, то имеет право и возможность так же снисходить и отдельным лицам. Хорошо поступил Василий Великий в 46 правиле, когда отдал окончательное решение этого вопроса на обсуждение собора. На обратном пути из Иерусалима, когда я был в Бейруте, этот разговор о приятии папы я рассказал Бейрутскому митрополиту Гавриилу. Он мне ответил: «Это дело уже неоднократно было на практике решаемо так, как вы говорили: за несколько лет пред сим здесь у нас пожелали присоединиться к православию униаты совокупно с их епископами, и было решено принять их без перекрещивания и епископов в их санах. Если такое снисхождение было сделано для присоединяющихся епископов с их паствой, то кольми паче должно быть сделано для самого папы с его паствой, или с большей частью паствы и епископов». После я подумал: вот как случайно за столом поднят был в беседе с патриархом такой важный вопрос! Были и другие одушевленные, в духе любви, рассуждения. После обеда гуляли в саду и тоже разговаривали. Патриарх сам выбирал зрелые смоквы и потчевал меня. Вечером, после ужина, прочитали повечерие. Я по непривычке ездить верхом устал и поутру проспал до пяти часов. Встал, умылся, вхожу в залу: там сидит патриарх. Я попросил благословения. Блаженнейший патриарх спросил меня: здоров ли я? Я ответил: слава Богу. Патриарх спросил меня об утрени, читал ли я. Я ответил, что проспал и только теперь встал. Тогда блаженнейший мне ответил, чрез своего иеродиакона, во утешение, что он и за меня читал утреню. Я после узнал, что патриарх с некоторыми встал в третьем часу и прочитал полунощницу, утреню и часы. Патриарх опять разговаривал со мной любезно, рассказывал, как он принимал великих князей во всем облачении, и как он рад, что сподобился принимать таких гостей, и что князья исходатайствовали ему орден; он ублажал России, говорил: счастлива России, что имеет православного царя! Это такая великая милость Божья! – Из построенного о. Антонином дома сверху я любовался на Хеврон: его отсюда весьма хорошо видно.

Когда ободняло, мы все поехали в Хеврон, – впереди ехал блаженнейший патриарх на белом коне. В Хевроне находится та пещера, которую Авраам стяжал сребром от Ефрона Хеттеянина и в которой погребены великие праотцы: Авраам, Исаак, Иаков, Сарра, Ревекка, Илия. Над пещерой стоит древнее здание саженей около тридцати в длину и двадцати в ширину. Камни в здании тесаные, все одинаковой толщины, пяти четвертей с половиной, а длиной есть камни аршин по семи. У каждого камня на шве вершка в полтора вытесана кайма. Здание все до верху ровное. В нем турецкая мечеть и христиан никого в нее не пущают. Мы походили около. Для меня утешительно было быть в Хевроне и его окрестностях, где жили великие Божьи угодники, праведники всегда поминаемые, праотцы не только иудеев, но и всех верующих: Авраам, Исаак, Иаков. Здесь Авраам сподоблялся неоднократных Божьих явлений и обетований, которые касались не только его одного, но и нас, по вере чад его. Отселе Иаков ходил в Харран поять жену, и по толиких летах странствования сюда опять потщился возвратиться. Здесь было в странствовании их прибежище. Здесь, в Хевроне, было первое воцарение Давида над Иудой и он здесь царствовал семь лет.

От Хеврона мы опять возвратились к дубу. После обеда ходили осматривать всю местность, купленную о. Антонином. В этой местности он нам указывал древние гроба в скалах гор. Это подземная постройка для водворения мертвых. Вход в гроба снаружи вышиной в аршин и четверти три с половиной шириной. За этим узким проходом – комната, в роде залы, квадратная, величиной сажени три с половиной, или и более, вышиной аршина три. Стены, пол и потолок обделаны гладко. В трех стенах этой комнаты проделаны такие же небольшие, как и наружный вход, окошечки, а за ними устроены маленькие комнаты, и в каждой комнатке на обе стороны по одной, или по две, одна другой повыше, лавочки, также и впереди одна, или две лавочки, – каждая лавочка мерою – как положить человека. На этих лавочках и полагались мертвые, так что в одной комнатке можно положить пять или шесть покойников. В каждой комнатке мог быть семейный гроб, закрывавшийся камнем из первой залы. И вся эта постройка, – не только передняя комната, но и каждая особая почивальня, – все вытесано гладко, приятно для глаз; о таких-то, конечно, гробах говорили сыновья Хеттеовы Аврааму, когда скончалась Сарра: «во избранных гробах наших погреби мертвеца твоего, никтоже бо от нас возбранит гроба своего от тебе, еже погребсти мертвеца твоего тамо» (Быт. гл. 23). Так предки человечества похороняли своих покойников! Смертью присных не прерывалась их любовь к ним и почтение (а не как нынешний род, когда многие не хотят почитать и живых еще родителей). Это указывает и на их чаяние воскресения умерших, яко спящих.

Когда мы возвратились с прогулки, патриарх, по обычаю его, начал сам читать девятый час и первый псалом вечерни: Благослови душе моя Господа, и прочее. Вечерня шла по чину, говором. После ужина прочитали повечерие. С вечера уговорились, чтобы на завтра поутру рано отправиться обратно в Иерусалим. Встали в три часа; прочитали полунощницу, утреню, третий и шестой час и обедницу. Потом укрепились на путь и выехали в Иерусалим.

На пути к Иерусалиму заахали обедать в патриарший древний монастырь св. Георгия. Когда стали подъезжать к монастырю, в нем зазвонили ко встрече патриарха. Патриарх сперва взошел в церковь, а потом в келлию. Я в церкви у иконы св. великомученика Георгия увидел висящую железную цепь и спросил: для чего она устроена? Мне сказали, что тут, у иконы св. Георгия, приковывают приводимых ко св. Георгию для исцеления бесноватых. Я спросил: а кто приводят, – православные арабы? Мне ответили, что приводят и магометане: потому и они, получая исцеление от св. Георгия, почитают монастырь и приносят иногда свои приношения. Рассказали нам один случай, недавно бывший. Привели араба-магометанина бесноватого, или одержимого душевной болезнью. Его, по обычаю, приковали на цепь у иконы св. Георгия. Ночью св. Георгий явился ему, исцелил его, снял с него железа и, отворив ему запертую дверь церкви, велел идти к настоятелю и сказать, что св. Георгий исцелил его.

После обеда мы отправились из монастыря св. Георгия в Беджалово. Беджалово есть селение арабское, близ Вифлеема. От Вифлеема оно вправо. Там есть русское училище для дочерей православных арабов. Оно устроено архим. Антонином и содержалось по сие время на средства, данные покойной Государыней Императрицей Марией Александровной. В Беджалове есть и другие училища – католическое и протестантское, созданные прежде православного. Католики и протестанты завели здесь эти училища с целью совращения православных арабов. Тогда православные для защиты православия от католической и протестантской пропаганды просили о. Антонина устроить в Беджалове училище православное. Беджаловское православное училище построено на горе, выше других училищ. Архимандрит Антонин возвел меня на верх училищного здания с целью посмотреть окрестные места и высоты. Рассматривая отсюда виноградные сады, я увидел, что почти каждый из них огражден каменной оградой и в каждом создан каменный столп сажени в четыре вышины. о. архимандрит Антонин напомнил евангельскую притчу о винограде и нанятых делателях, в которой говорится о господине винограда, что он оплотом огради его, и ископа в нем точило и созда столп. Видите, – говорил о. архимандрит, – все, чтó сказано Спасителем в притче, сказано

с сущего бытия: посмотрите, каждый виноградник огражден оплотом и в каждом есть столп. Это мне дало понять, как и вообще каждая притча евангельская была сказана с примера, имела соответствие с действительностью. Даже притча о богатом и о Лазаре, по преданию, сохранявшемуся в Иерусалиме, имела в виду два действительные лица, тогда существовавшие: в Иерусалиме и теперь показывают место, где жил и погребен богатый. В Беджалове о. Антонин угощал патриарха чаем. Из Беджалова мы поехали в монастырь св. пророка Илии.

Монастырь св. пророка Илии, по преданию, создан патриархом иерусалимским Илией, который изгнан был за православие царем Анастасием, еретиком-единовольником, и которого приходили избавлять от клириков Севира преподобные Савва и Феодосий. Этот монастырь стоит между Иерусалимом и Вифлеемом, на вифлеемской дороге. Как только мы взошли в церковь, патриарх сейчас стал на свое место и начал сам читать девятый час и вечерний псалом: Благослови душе моя Господа. На Господи воззвах священник, облачившись, кадил, по обычаю. В монастыре св. пророка Илии на левой стороне церкви стоят иконы весьма искусной работы древнего письма. Иконы подобны складням, писаны на трех досках, вышиной четвертей шесть, шириной аршина два. На них изображены страдания Господа. На образе воскресения Лазаря у Спасителя рука изображена именословно.

Монастырь св. пророка Илии принадлежит патриарха. После вечерни нас позвали к патриарху в покои наверх и там он угощал нас по восточному обычаю кофе. Вечером отправились мы в Иерусалим на русскую постройку, а блаженнейший патриарх Иерофей остался в монастыре св. пророка Илии. Путешествие наше с блаженнейшим патриархом Иерофеем в Хеврон продолжалось три дня, 21–23 сентября. Такое счастливое для меня событие, как путешествие с блаженнейшим патриархом Иерофеем, особенно же столь любезное его со мной обращение навсегда останутся в душе моей приятнейшим воспоминанием.

24-го сентября мы опять пошли с путеводителем нашим осматривать св. град Иерусалим и его окрестности. Путеводителем нашим с этого времени постоянно был определенный на то русским консулом Симеон Васильевич Гладышев, уроженец Пензенской губернии. Он хорошо знает по-арабски, что весьма нужно для путешествия, и по-славянски по церковному умеет петь, так что он нам был путеводителем, и певцом, и, когда чтó надо купить, посредником.

Выведши из города через врата, ведущая к Елеонской горе, мы отправились к Силоамскому источнику. Он за стенами града, в той горе, на которой возвышается Иерусалим над потоком Керон. От врат, которые были прямо храма, нужно идти вправо. Сказывают, что на пути от храма в Вифанию, близ пути, идущего к Силоаму, Спаситель и обрел слепого от рождения, которого, помазав ему очи брением, послал умыться в купели Силоамской. Источник Силоамский находится в пещере, – течет здесь из одной стороны в другую. К нему нужно спуститься несколькими ступенями. Мы в нем купались: вода холодная; в средине выбито углубление в роде чаши, так что купаться удобно; глубина около пояса. Из этого источника почти беспрестанно черпают воду.

Пройдя несколько от источника Силоамского, по направлению к горе Сионской, есть другой источник, называемый источником Мариами, т.е., Богородицы. Когда Божья Матерь, по воскресении Господа, пребывала в Сионе, в дому Иоанна Богослова, то, по преданию, на этот источник ходила почерпать воду: потому и нарицается он источником Мариами. Его почитают не только христиане, но и турки. Отколе мы пошли к селу Акелдама, или к селу Крови. На пути видели место, где страдал пророк Исаия: тут растет дерево смоковное. Хотя это и не то дерево, к которому привязывали пророка для претрения пилою по повелению царя Манассии, но растет оно на том месте, потому и уважается.

Акелдама, или село Крови, или село Скудельниче, находится по другую сторону дебри, в которой течет источник Мариами. Это место небольшое, – несколько десятков сажен в длину и несколько сажен в ширину, и как будто нарочно обнесено природными крутизнами, чтó его отделяет от прочей местности горы. В нем находится несколько пещер природных и искусственных, где в древности были погребены умиравшие странники, и есть несколько растущих маслин. Когда мы пришли на это место, мое сердце невольно поразилось воспоминанием, что это есть место, приобретенное за цену Создавшего весь мир. О, милосердия Твоего Христе, благоволивый быть преданным ради нашего спасения!

Из села Скудельничего мы возвратились в Иерусалим вратами Мироносиц. По преданию, этими вратами мироносицы вышли ко гробу Господню в ночь воскресения.

25-го сентября поутру мы поехали в Вифлеем. На пути останавливались у памятника Рахили и у кладезя Волхвов. Название кладезя, по преданно, произошло оттого, что здесь волхвы, идя от Иерусалима в Вифлеем, останавливались на отдых. Тут недалеко от пути, где была старая дорога в Вифлеем, указали нам камень, на котором, по преданию Пресвятая Богородица, идя в Вифлеем, садилась для отдохновения. Когда подъезжаешь к Вифлеему, то налево, к востоку, виднеется зеленеющая маслинами долина пастырей, где явился ангел Господень с вестью о рождении Господа. Эта долина – для взора приятная и плодоносная. Когда мы стали подъезжать к Вифлеему, мне напомнились слова пророка: и ты, Вифлееме, земле Иудова, ничимже менши еси во владыках Иудовых: из тебе бо изыдет вождь, иже упасет люди моя Израиля (Мих.5:2). И потом сама собой изливалась из уст церковная песнь: «Доме Евфрафов, граде святый, пророком слава, украси дом, в немже Божественный раждается» и проч.

Когда мы приехали в Вифлеем, преосвященнейший Анфим, митрополит Вифлеемский, принял нас ласково, повел нас в пещеру Рождества Христова и показал место, где Христос родился, и место яслей: дал в руки свечи, и сам прочитал Евангелие о рождестве Христове по-славянски; затем сказал сугубую ектенью, на которой помянул Российского Государя Императора, Государыню Императрицу, Наследника Цесаревича и весь царствующий дом, потом блаженнейшего патриарха Иерусалимского, Всероссийский святейший правительствующий Синод, а потом и наши имена. По отпусте, велел нам оставить свечи себя на память. О, как неизъяснимо сладостно было слышать св. Евангелие о рождестве Христове на том самом месте, в том самом вертепе, где Превечный благоволил родиться и Невместимый положиться во яслех, и Покланяемый от горних сил принял поклонение от пастырей! – После совершения ектеньи, мы, помолившись, целовали св. место Рождества Христова и место св. яслей: помянули при этом и близких сердцу. Над пещерой Рождества Христова стоить древний величественный храм, построенный Иустинианом Великим. С боку великого храма есть придел св. Георгия. В этом приделе стоят две св. иконы большого размера, более двух аршин, одна Спасителя, другая Пресвятой Богородицы, древнего болгарского письма. На полях снизу есть надпись о времени написания икон: на иконе Спасителя 7075, а на иконе Богородицы 7076. На обеих иконах у Спасителя персты благословляющей руки изображены именословно.

Того же 25-го числа вечером, после вечерни, мы ездили в долину Пастырей. Она от Вифлеема лежит на восток, расстоянием версты две. Здесь показывают пещеру, где пастыри ночью стерегли стада, когда получили от ангела благовестие о рождшемся Спасителе, как повествует о том св. евангелист Лука: «Пастырие беху в той же страна, бдяще и стрегуще стражу нощную о стаде своем. И се ангел Господень ста в них (т.е., среди пастырей), и слава Господня осия их: и убояшася страхом велием. И рече им ангел: не бойтеся: се бо благовествую вам радость велию, яже будет всем людем. Яко родися вам днесь Спас, иже есть Христос Господь, во граде Давидове. И се вам знамение: обрящете младенца повита, лежаща в яслех» (Лк. зач. 5). Здесь, в этой долине, над этой пещерой, ангелы славословили рождшегося младенца – Бога, как повествует тот же евангелист Лука: и внезапу бысть со ангелом множество вой небесных хвалящих Бога, и глаголящих: слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение (Лк. зач. 5). Над пещерой большие каменные развалины, что доказывает, что над нею в древние времена был богатый каменный храм. В самой же пещере православная церковь, скудная, с обветшавшими дверями, которых католики, как имеющие преобладание в Палестине, не позволяют и починить. Здесь мы пропали стихиру: «Слава в вышних Богу слышу в Вифлееме от бесплотных днесь». Идя отсюда обратно к Вифлеему, мы воображали в уме своем пастырей, которые этим же путем шли со тщанием узреть повитого пеленами, лежащего во яслех младенца – Христа. Дорогой мы пели тропарь: Рождество твое Христе, Боже наш, и кондак: Дева днесь, и проч. стихи празднику.

26-го сентября утреню мы слушали в великой церкви, что над святой пещерой, а св. литургию со спутником моим иеродиакон я служил во св. вертепе, на месте, где Христос родился: с нами служил еще один греческий иеромонах, по моей о том просьбе к митрополиту, для руководства, дабы все совершить в служение по обычаю св. места того. Во святой пещере служат с употреблением завесы. Владыка митрополит в начале св. литургий положил под св. престол на место, где Христос родился, св. икону Рождества Христова и несколько четок, которыми после литургии нас и благословил. Благодатные впечатления, бывшие во время служения на этом св. месте, останутся во мире навсегда памятными, – обновляются и будут обновляться в памяти, особенно при служении в праздник Рождества Христова. После св. литургии мы пошли по Вифлеему посмотреть город: были в училище, были на том месте, где, по преданию, Бота Матерь, после рождества, исшедшие из вертепа, обитала в храмине с превечным Младенцем, как повествует евангелист Матфей о волхвах: и пришедше в храмину, видеша отроча с Марией матерью его. В Вифлееме жители арабы: из них более половины православных. Между ними есть хорошие мастера резать иконы на перламутре и на камне, и за работу берут очень недорого. В тот день собирались они в великую над пещерой церковь, и я слушал их пение, за службой стояли чинно.

Из Вифлеема я имел намерение путешествовать в обитель св. Саввы, а по пути заахать на место, где была обитель преп. Феодосия, общему житию начальника. По преданию, эта обитель была построена на месте, где волхвы ночевали в пещере, возвращаясь из Вифлеема обратно, как о том пишется в житии преп. Феодосия. Нашему проводнику путь к обители преп. Феодосия быль не очень известен, потому я и просил владыку митрополита вифлеемского Анфима, чтобы он послал с нами человека знающего, указать нам путь к месту обители. Владыка мне ответил, что у него есть такой человек, который хорошо знает те места и укажет нам путь. Когда мы собрались, то оказалось, что сам владыка едет проводить нас и указать нам путь в обитель преп. Феодосия.

Обитель преп. Феодосия от Вифлеема верст на десять; она стоит на горе, на месте весьма красивом. Отсюда видно и св. град Иерусалим, и Елеонскую гору, и Вифлеем. Но здания церковные все разрушены и келлии также, лежат только одни каменные груды и несколько оснований келлий полуразрушенных. Я походил по месту развалин, возносясь мыслью к подвигам великого отца; потом прочитал тропарь преподобному и поклонился ему до земли, на месте его жительства, прося его молитв на исправление своей жизни. Потом владыка митрополит предложил нам трапезу от взятых им с собою припасов. Получив потом от митрополита Анфима благословение, мы отправились в путь ко св. Савве, а владыка поехал восвояси.

От обители преп. Феодосия мы спустились с горы к потоку Кедрон, или в юдоль Иосафатову, называемую также геенной. Действительно, хотя были последние числа сентября, но в юдоли охватил нас жар, как в печи. Я подумал: если в конце сентября здесь такой жар, то что же в июле и августе месяцах? Порядочно мы проехали по этой огненной юдоли, не имея с собой воды: тогда я узнал, чтó значит в тех местах жажда. До этого времени, как северный житель, я не имел и понятия, чтó значит настоящая жажда и как дорога бывает во время такой жажды чаша студеной воды. Тогда мне стало понятно писанное в житии преподобных отец, как они, ходя по пустыни, изнемогали от жажды. Помянул я и слова митрополита вифлеемского Анфима, который мне сказывал о монахах обители св. Саввы, что они не ходят никогда без воды, но в пути всегда имеют при себе воду. Когда шли, изнемогая от жажды, одна бедуинка, и без просьбы нашей, подала нам воды, и этим оказала нам великую услугу. С каким удовольствием я дал ей несколько монет за чашу воды! Когда мы стали ближе подъезжать к обители св. Саввы, тогда широкая и глубокая между гор долина превратилась в узкую, глубокую скалистую пропасть. Для удобства пути край пропасти окладен несколькими камнями, чего, говорят, прежде не было. Обитель св. Саввы отстоит от Иерусалима верст двадцать пять или тридцать.

Обитель св. Саввы подобна птичьему гнезду, прилепленному к крутизне скал над глубокой пропастью; окружающая ее природа летом вся мертвая, жара среди скал пекущая, в воздухе прохлады ниоткуда нет. Мы подошли к воротам, – ворота всегда бывают заперты, и жен в обитель по уставу св. Саввы никогда не впускают. Мы постучались, и нам ворота отворили. Приняли нас радушно, отвели нам келлию, вскоре зазвонили к вечерне. Это было накануне воскресного дня. С начала вечерни пели по обычаю девятый час, потом вечерню; пели чинно, без всякого упущения. После вечерни мы пошли ужинать с братией: за трапезой было два кушанья и дали по маленькому кусочку тамошнего сыра, который мы есть не привыкли, и по одному яйцу. Сыр и яйцо, – это утешение по уставу обители бывает точию в субботу и в неделю; а в прочие пять дней недели на молочное не разрешается; рыбы там тоже не бывает. После ужина мы пошли к повечерию, на котором канон Богородице, все тропари, пели. Настоятель подошел ко мне и сказал тихонько: с дороги вы утомились и не можете стоять. Я подумал, что он мне по усталости советует сесть; а он мне подал палку с наделкою у верхнего конца вершка в три, или четыре, чтобы на ней опереться несколько. И так я, несколько опираясь на палку, отдохнул; а братия вся и старики на каноне стояли, ни на что не опираясь. Это снисхождение сделано было только мне. После повечерия мы пошли поклониться месту, где были погребены мощи св. Саввы. Потом пошли в отведенную нам келлию. В два часа по полуночи зазвонили к утрени. Утреня началась с полунощницы. Служба вся шла чинно и без пропусков. По окончании утрени, не расходясь, начали литургию. После литургии мы были приглашены, совокупно с братией, на особое место пить кофе. Это место возле трапезы, без покрова, над глубиной пропасти, отколе весьма хорошо смотреть в самую глубину, где виднеются иногда бегающие лисицы. Нам дали понемножку сухих смокв и по чашке кофе. Потом я попросил настоятеля дозволить мне посмотреть монастырь. Церковь и здания в монастыре хороши. Сначала мы осмотрели иконы в соборной церкви: в ней св. врата древнего греческого письма; ниже евангелистов изображены четыре святых угодника – Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст и Иоанн Молчальник. Персты у Василия Великого, Григория Богослова и св. Иоанна Молчальника изображены именословно, а св. Златоуста двуперстно. Потом были в келлии песнопевца преп. Иоанна Дамаскина, откуда огласилась пением вся православная церковь. Затем ходили по разным зданиям, были в келарне, поварне и пекарне: все они прилеплены к скалам, одна ниже другой. Потом сошли по лестнице до глубины самого потока, – летом он сухой, есть только небольшой источник св. Саввы. Жаль, что я не осмотрел библиотеку монастырскую. Я не просил показать ее потому, что не могу пользоваться греческими книгами; но после я услыхал, что там в древних книгах на полях есть множество изображений. Жизнь в обители св. Саввы мне показалась весьма трудной, требующей большого терпения. В летние месяцы мертвость природы, между скал необычная жара. Но память на том месте живших подвижников, их келлии, как например, келлии Иоанна Молчальника и других подвижников, подвизавшихся здесь, много может укреплять к подвигу. Как это место бывает приятно своей красотой, когда юдолия его во время зимних месяцев процветают, я тогда сказать не могу, потому что красоты палестинских мест во время зимних месяцев не видал, а только слышал о ней. В обители св. Саввы все монахи ходят в простой, смиренной одежде, на ином с заплатами: к похвале монастыря св. Саввы, и настоятель обители носить такую же простую одежду, как и братия. Для меня простота жизни в монастыре св. Саввы послужила полезным назиданием. Желая до вечера дойти до св. града, мы попросили, чтобы нам дали потрапезовать прежде монастырской братии и отпустили с миром, чтó и было исполнено. Потом один из братии проводил нас до врат, дал нам всем по хлебу, какие кладутся братии на трапезу, говоря: благословение св. Саввы. Такой там обычай – отпускать каждого (эти хлебы я привез в России). По просьбе нашей старец дал нам и воды на дорогу, потом выпустил нас из ворот и запер ворота.

Монастырь св. Саввы оставил во мне отрадное и поучительное воспоминание и тем, что он находится в таком уединенном месте, наипаче удобном к монашескому жительству, и тем, что в нем поныне соблюдается по возможности строгая подвижническая жизнь и чин церковной службы, и тем, что молитвами преподобного столь многие времена, среди таковых на Палестину искушений, он не оскудевает братией. Ибо и ныне в нем до шестидесяти монахов жительствуют, терпеливо перенося суровость и лишения жизни. Притом еще к славе обители преп. Саввы должно сказать, что здешние монахи никуда не ходят и не посылают за сбором, не занимаются рассылкой просительных писем, но чтó Сам Господь благоволит им послать, тем удовлетворяются. Это все доказывает, что св. обитель, более тысячелетия пребывая невредимой, пребывает под особым покровом милости Божьей.

Того же дня, т.е., 26-го сентября, мы обратно прошли пятичасовой путь до св. града Иерусалима.

28-го числа мы ходили в так именуемое Горняя, где о. Антонин приобрел место и построил церковь. Отсюда ездили в пещеру, о которой есть предание, что в ней жил Иоанн Предтеча. В следующие два дня, 29-го и 30-го числа, мы ходили смотреть царские гроба и пещеру пророка Иеремии.

1-го октября, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, мы пошли рано утром в Гефсиманию служить св. литургию, еще прежде испросив на то согласие у гефсиманского настоятеля о. Поликарпа. Гефсимания, с пещерой погребения Божьей Матери, находится при самом подножии Елеонской горы за потоком Кедрон. Снаружи над пещерой никакой постройки нет, видны только одни ворота над входом. В пещеру ведет лестница, выбитая в природной скале, имеющая около 8 ступеней, порядочного размера, – в ширину не менее четырех аршин. На половине лестницы по обе стороны, один против другого, находятся два гроба: на правой стороне гроб св. богоотцев Иоакима и Анны, а на левой – праведного Иосифа Обручника. Гробы их от лестницы не отделены и не имеют подобия пещер, как все вообще гробы в Палестине, и это может приводить на мысль, что проход по лестнице ко гробу Божьей Матери был прежде не так широк, и его разделали в ширину впоследствии, чтобы сделать сход поудобнее, и при разделении стены гробов св. богоотцев и Иосифа Обручника, обращенные к лестнице, уничтожены. Сойдя вниз, по правую сторону лестницы находится площадка около четырех сажен в ширину, и за той площадкой в природном камне пещера гроба Божьей Матери. Эта небольшая подземная храмина не более, если не менее по пространству гроба Господня, вышиной же несколько выше человеческого роста. Против входа в пещеру, у передней стены находится ложе, вышиной почти в пояс; здесь и было положено тело Пречистой Владычицы нашей Богородицы. На этом ложе православные служат вместо престола. Все оно обложено мрамором, только книзу оставлена часть природной скалы. Из пещеры гроба Божьей Матери есть другой выход в правую сторону, к жертвеннику. Надобно полагать, что первоначально его не было, а устроено после для служения. Так я думаю на том основании, что древних гробов с двумя входами в Палестине мне видеть не случилось. Итак, все это место есть пространная подземная церковь, для которой пещера гроба Божьей Матери служит алтарем, а самый гроб Богоматери – вместо престола.

При служении нашем на гробе Пречистой Богородицы, я имел в сослужении одного греческого иеромонаха. Евангелие одно было читано по-гречески, а другое, Богородицы, – по-славянски, также и Апостол. Ектеньи все сказывал мой спутник иеродиакон Иоанн. За певца был наш проводник, – все пел по-славянски. Служение на гробе Пресвятой Богородицы было для меня особенно отрадно и умилительно при воспоминании, что и в нашем монастыре соборный храм во имя Успения Пресвятой Богородицы, а также и соборный храм в Москве, в кремлевских стенах, матерь российских церквей. Все эти соединенные воспоминания производили особенное впечатление и побуждали помянуть на гробе Пречистой Богородицы родную русскую землю, царей, и святителей, и своих близких.

После окончания св. литургии настоятель пещеры гефсиманской о. Поликарп ввел нас в сад, расположенные возле пещеры, где во время торжества Успения Пресвятой Богородицы, после служения, учреждают патриарха иерусалимского, – и угостил нас по-русски чаем. Сидя на этом месте, среди масличных деревьев, при светло-сияющем солнце, с каким чувством радости и благоговения помышлял я, что здесь своими пречистыми стопами шествовала иногда и сама Божья Матерь!

2-го числа мы ходили поклониться гробу Господню, а оттоле в патриархию. В патриархии и обедали. Тогда блаженнейший патриарх Иерофей благоволил пригласить меня 4-го числа, в день своего ангела, с собой служить св. литургию. 3-го числа, в два часа пополудни, по-тамошнему в 8 часов дня, все иерусалимское духовенство собралось

в храм Воскресения Христова. Пришел и блаженнейший патриарх Иерофей, всему духовенству раздали облачение. Началась вечерня; на Свете тихий – достоин еси был выход всего духовенства по обычаю архиерейского служения, но сам блаженнейший патриарх в алтарь не входил, но точию благословил вход. На вечерни было благословение хлебов, сицевым образом: один старший архимандрит стал на средине церкви против патриарха, обратясь к нему лицом, – держа блюдо с хлебами в руках, прихватив его фелонем. Патриарх стоял на своем месте у правого клироса, лицом к средине церкви: молитву читал во услышание всем, и рукой благословлял хлеба со своего места. На хлебах печать Воскресения Христова. Одним хлебом блаженнейший патриарх благословил меня, и я привез его в Москву.

Всенощную мы слушали на русской постройке. 4-го числа литургию служил сам блаженнейший патриарх Иерофей и с ним несколько епископов и архимандритов, в числе коих был и я, а в числе диаконов служил и мой спутник, иеродиакон Иоанн, – говорил он сугубую ектенью по-славянски. Все епископы, кроме патриарха, и митрополиты служили без митр. Апостол и Евангелие читали по-гречески, по-арабски и по-славянски. После благословения св. даров поднесли патриарху антидор, изрезанный на блюде, для освящения. Освящение происходило таким образом: патриарх пред св. дарами антидором сделал крест. Видел я освящение антидора и другим образом: служащий иерей, взяв рукой с престола св. дары, наднесет их на поднесенный к престолу антидор, и над антидором сделает крест. И даже некоторые епископы, служащие с патриархом, вынутые ими просфоры подавали патриарху для освящения, и он просфорой пред святыми дарами делал крест и отдавал опять назад просфору подавшему. Во время причащения св. даров, когда патриарх читал молитву: Верую Господи, в то время каждый служащий читал про себя, приготовляясь принять св. дары. И когда патриарх стал причащать служащих с ним архимандритов и прочих сослужащих, каждый, по принятии св. даров из рук патриарха, тогда же приобщался святыни. Об этом обычае меня предупредил о. архимандрит Антонин. После св. литургии было освящение колива в честь св. Иерофея, как у нас бывает в пятницу первой седмицы св. великого поста в честь св. великомученика Феодора, т.е., читалась молитва на освящение колива без всякого прочего последования. Молитву над коливом читал сам блаженнейший патриарх. Служение с патриархом иерусалимским в храме Воскресения Христова во Иерусалиме у гроба Господня, мне, бывшему некогда раскольнику-беспоповцу, принесло великое утешение, и я благодарил Господа, что он меня, некогда столь удаленного от св. церкви, помиловал, не поминая великих моих грехов, не оставил до конца блуждать во тме раскола, но дал мне познание св. своей церкви, и еще сподобил меня служить на свв. местах и со вселенским патриархом.

После литургии мы приглашены были в патриархию на учреждение, где поданы были вода с вареньем, по маленькой чашке кофе и по маленькой рюмке вина. Посещали патриархию и различные власти. Между прочими допущены были к патриарху на благословение и все русские поклонники и поклонницы, старички и старушки. Приходили и ученицы-девочки из арабского училища, содержимого патриархом, поднесли ему портрет его, обложенный рамкой их работы, и говорили ему речь на греческом языке.

Того дня оставил нас блаженнейший патриарх обедать в патриархии.

Когда я возвратился в Россию и сказывал о служении своем с патриархом, некоторые из обратившихся бывших старообряцев спрашивали меня об обрядах, служащих предметом разногласий между старообрядцами и православной церковью, как они совершаются на Востоке. Посему считаю нужным помянуть и об этом, – написать, чтó я видел и слышал. Имев возможность часто слушать греческое богослужение и даже участвовать в служении в патриархате иерусалимском и в патриархате антиохийском, в Бейруте, я обращал особенное внимание на те действия о которых имеют пререкание с церковью именуемые старообрядцы, как особенно для меня интересные, и нашел, что в греческих церквах они совершаются также, как и в православной русской церкви. Перстосложение на Востоке все употребляют для молитв троеперстное; аллилуиа на псалмопениях говорят по трижды: aллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, докса си, о Феос, – подобно тому также и во антиохийском патриархате в арабских церквах поют по-арабски аллилуиа на псалмопениях по трижды, с приглашением: аль-мажд лак, я Алла, т.е., аллилуиа, аллилиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже. Пред Евангелием и по Евангелии поют: докса си Кирие, докса си, т.е., с повторением: слава Тебе Господи, слава Тебе, а не как настаивают петь именуемые старообрядцы, только: слава Тебе, Господи. Также и на каноне Пресвятой Богородицы запев поют: Иперагие Феотоке, сосон имас, т.е., Пресвятая Богородице, спаси нас, а не так, как требуют старообрядцы: Пресвятая Госпоже Богородице, спаси нас. На проскомидии просфору подают одну с пятью печатями; служащий священник из средней печати вынимает агнец; по вынутии агнца остаются уже разрезанными и разделенными еще четыре печати: из них из первой вынимает в честь Пресвятой Богородицы, из второй – в честь всех святых, из третьей – за живых, из четвертой – за умерших. Подают и другие приносные просфоры за здравие и за упокой, как и у нас. Вынимающий частицы говорит: помяни Господи. О крещении, хотя я сам при чине крещения и не был, но спрашивал блаженнейшего патриарха Иерусалимскаго Иерофея и прочих епископов, и все единогласно отвечали, что они в крещении погружают и за погружение стоят ревностно, и делают уступку на поливание только при большой слабости младенца, как и у нас положено в Потребнике патриарха Иова. Св. престол кадят против солнца. Жертвенник во св. алтаре стоить с левой стороны св. престола. Посему все ходы во св. алтаре неотменно совершаются против солнца, как показано и в старопечатных книгах. А прочие ходы, уже само собою доказывается, должны сообразоваться с ходами алтарными, дабы соблюдалось однообразие (а не как у старообрядцев, у которых одни ходы, именно алтарные, против солнца, а другие по солнцу). На св. литургии у гроба Господня, по содержимому там обычаю, на великом выходе со св. дарами кругом гроба Господня ходят трижды против солнца.

5-го октября мы отправились на Иордан. Нас всех собралось до 30 человек. Некоторые ехали на ослах, а прочие шли пешком. Послан был с нами вытребованный консулом от турецкого начальства провожатый-турок. Мы взяли с собою чтó нужно пищи в запас на три дня, потому что на этом пути нигде ничего купить нельзя, да и нет никаких селений: взяли также для первого дня несколько воды. Отправились в путь поутру рано. Шли мимо дамасских Иерусалимских врат, мимо Гефсимании и по горе Елеонской. Не доехавши Вифании, я спросил своего провожатого: а где тут Вифсфагия, о которой напоминают евангелисты: егда приближашеся (Иисус) во Иерусалим, приидоша в Вифсфагию, к горе Елеонской? Он мне ответил, что Вифсфагия совсем уничтожилась, и что место ее показуют вот тут. При этом указал мне место недалече от вифанской дороги, вправо, между двух холмов.

Вифания от Иерусалима отстоит версты три, и в ней более развалин, нежели жилых домов. Когда мы подошли ко гробу Лазареву, зажгли огня и пошли в пещеру. Это глубокая пещера, деланная, т.е., не природная, но иссеченная. Лестница в глубь пещеры не широкая, но гладкая. Когда спустились вниз, там оказалась небольшая площадка, и в углу ее особое место около аршина вышины и ширины. Я подумал, что на этом месте лежало тело Лазарево, а Спаситель стоял вне, пред пещерой, и высказал это. Тогда мой проводник заметил мне, что Господь стоял не пред входом пещеры, а здесь на площадке, где повелел и камень отвалить от входа в пещеру, и при этом указал мне в боку оконце, т.е., проход небольшой, как и в прочих гробах, к гробу Лазареву, которого я сначала приметить не мог. К этому оконцу, или проходу был привален камень, который Господь, стоя на площадке, велел отвалить. Чрез окно мы спустились в пещеру гроба Лазарева. Она в длину, ширину и вышину аршина три, а особого ложа в нем для тела, как в прочих гробах, нет. Значить, тело лежало просто на полу. Мы, взошедши во гроб, прочитали св. Евангелие о воскресении Лазаря и пропели тропарь: Общее воскресение прежде твоей страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже.

Из Вифании, по пути к Иерихону, мы сошли под гору в дебрь на источник, называемый апостольским. Зовут его апостольским потому, что когда Спаситель шел от Иерихона во Иерусалим с Апостолами, из этого источника Апостолы пили воду. Продолжая путь, в обыденное время мы достигли развалин, где в древние времена была гостиница, теперь именуемая гостиницею благого самарянина. Ибо хотя евангельское сказание о впадшего в разбойники есть притча, однако в ней говорится о существовавших тогда городах Иерусалиме и Иерихоне: посему надобно полагать, что существовала и гостиница, на которую Господь указал в притче, говоря, что самарянин впадшего в разбойники возложил на осла и привез в гостиницу. Эта гостиница стоить на половине пути из Иерусалима во Иерихон, и грядущие из Иерусалима во Иерихон, также и возвращающиеся из Иерихона во Иерусалим на том месте отдыхают, потому что от Иерусалима до Иерихона около сорока верст, целый день пути, а потому на половине пути есть нужда в отдыхе. Даже и в том выражении притчи: человек некие схождаше от Иерусалима во Иерихон, слово схождаше сказано также в соответствие действительному положению пути того, ибо от Иерусалима до Иерихона путь не что иное есть, как схождение с высоты гор под гору. Сказывают, что Иерусалим над долиной Иорданской, в которой лежит Иерихон, возвышается на две тысячи футов. – На месте гостиницы благого самарянина и мы отдыхали. Отдыхая здесь, я поучался милосердию к страждущим, и это принесло сердцу утешение. Ибо Спаситель, изрекши притчу о милосердии благого самарянина, в заключение сказал вопрошавшему его законнику: иди и ты твори такожде (Лк. зач. 53). И это место как бы говорило нам: иди и ты, твори такожде.

Идя далее к Иерихону, на правой стороне пути, увидали глубокую дебрь, подобную пропасти. Мне сказали, что в этой пропасти есть обитель, именуемая Хозева, где жили Иоанн и Георгий Хозевиты. Мы в нее не заехали, но положили быть в ней на обратном пути. Когда мы спустились с гор в Иорданскую долину, не поехали прямо в Иерихон, но повернули влево к горе Четыредесятидневной, где Спаситель постился 40 дней, о чем книга священных Евангелий поведает сице: Иисус же исполнь Духа Свята, возвратися от Иордана; и ведяшеся духом в пустыню, дний четыредесять искушаем от диавола. И не яст ничесоже во дни тыи (Лк. зач. 12). В той горе, на крутизне ее, есть пещера, до которой чтобы дойти и теперь, уже по разделанному несколько всходу, нужно иметь нестрашливое сердце: особенно страшно, идя по узенькой тропочке, смотреть с высокой крутизны вниз. Прежде, когда эта тропочка была не разделана, всходить почти вовсе было невозможно; разделали ее, как сказывают, не весьма давно. Итак, это место к уединению было особенно удобно. По преданию, в этой самой горе и пещере Господь постился четыредесять дней. Мы до пещеры дошли с трудом. Живущие там старцы, увидев нас идущих, зазвонили в небольшие колокола. Гул колоколов с крутизны высокой горы был весьма слышен и произвел необыкновенное впечатление. Мы в пещере прочитали Евангелие о искушении Господа, и потом сказали сугубую ектенью. Мне вообразилось в уме: в такой уединенной пустыне к безгрешному Господу так нагло приступил искуситель: как же мы избежим его искушений? Одним упованием на помощь победившего искушение Господа. – Старцы, живущие в пещере, приняли нас с любовью. С горы мы пришли на источник Елисея пророка. Оттоле уже по захождении солнца приехали в Иерихон, на постройку, сделанную о. архимандритом Антонином.

Иерихон есть тот самый град, который первый по прехождении Иордана взял Иисус Навин не оружием бранным, но обхождением священников с кивотом завета Господня с трубным гласом. По чудном прехождении Иордана это чудесное взятие города тогда укрепило в вере Израиля, а врагов его устрашило; но теперь этот город лежит в развалинах, существует только бедуинская стража. На приобретенном архимандритом Антонином месте есть камни, которые составляют древние памятники, свидетельствующие, что действительно древний Иерихон был на этом месте. На запад от Иерихона, на поле, Иисус Навин обрезал всего Израиля, всех родившихся в пустыне, ножом каменным, и наречено имя месту тому Галгалы. Тут сынове Израилевы, по прехождении Иордана, совершили первую Пасху и вкусили от плодов земли обетованной, и престала манна. Тут, пред Иерихоном, Иисус Навин видел явльшегося ему архангела; но где это место, едва ли можно с точностью определить, когда место и самого города Иерихона можно узнать только по развалинам. Чтó я упоминаю о Галгалах и о совершившихся древле во Иерихоне чудесах? Сам Владыка наш Христос Господь во Иерихоне исцелил слепца, и дом Закхея мытаря благоволил посетить (Лк. зач. 93–94).

Теперь скажу о постройке о. Антонина, какое она делает успокоение для поклонников, идущих на Иордан. Каждый путешественник, приходящий в Иерусалим, вменяет себе в обязанность быть и на Иордане. Потому во время великого поста, когда обыкновенно собираются поклонники во Иерусалим к празднику Воскресения Христова, прежде праздника ходят на Иордан, а русских поклонников во Иерусалиме бывает каждый год от полторы до двух тысяч. Кроме того, и в другие времена ходят на Иордан десятками и сотнями. От Иерусалима до Иерихона нужно идти целый день, и в Иерихоне нужно ночевать. От Иерихона же до Иордана около десяти верст, и поклонники, бывши на Иордане, возвращаются в Иерихон опять ночевать, и отсюда днем возвращаются в Иерусалим. Итак, путешествующему на Иордан нужно ночевать в Иерихоне две ночи. А Иерихон не что иное теперь, как только развалины. Бывало, говорят, поклонники в Иерихоне ночевали без покрова, а в январе, или в великом посте там случаются и проливные дожди. Две ночи ночевать на дожде под открытом небом – какое неудобство! А ныне о. Антонин в Иерихоне купил землю и построил пространный дом; в доме кровати, и кроме кроватей для многолюдия камышевые постилки; в больших самоварах согревают для поклонников воду: все удовлетворяются, все спокойны, все благодарны за этот приют. Впоследствии и греки, недалече от места о. Антонина, сделали для своих такой же приют. Нам дали особую комнату. Хотя тогда был месяц октябрь, но от жары воздуха я не мог заснуть до второго часа ночи. Такова в Иорданской долине жара уже в октябре! А в июле и августе русский консул по причине жаров даже и не пускает поклонников на Иордан. Такие жары в той долине происходят от низости местоположения: говорят, оно ниже уровня моря до тысячи футов. Стало светать; я вышел в сад погулять, увидел старый куст винограда, под ветвями которого сделаны подставы. Я смерил куст, и намерил десять сажен. Потом тут же в Иерихоне, на патриаршей постройке, увидал куст винограда еще больше. Но таких больших кустов в Иерихоне теперь не много, потому что вся эта чудная по плодоносию местность теперь в запустении. Поутру, на рассвете, из Иерихона мы пошли не прямо на Иордан, но в монастырь св. Герасима. Утром ехать было хорошо, не жарко.

В монастыре св. Герасима есть остатки древней церкви, на стенах которой сохранились древние фрески. Когда эта местность; была в совершенном запустении, тогда турки на фресках у некоторых св. изображений обезобразили лица. Теперь монастырь св. Герасима несколько обновлен, оправлены стены, есть несколько келлий, и живут около десяти человек монахов. Мы пропели молебен св. Герасиму на месте его жительства. От монастыря св. Герасима другие поклонники, около 30 человек, пошли прямо на Иордан, а мы поехали к Мертвому морю. Когда мы поехали от св. Герасима, солнце уже взошло высоко, ветра не было: была такая жара, что тяжело было дышать, точно и воздуха нет. И это в октябре месяце! В Мертвом море мы купались, плавали долгое время, – около получаса: вода в нем светлая и прозрачная, но тяжелая, – во время плавания опуститься в глубину нельзя: вода тяжестью своею не пускает. С Мертвого моря мы поехали на Иордан к месту против Иерихона, где православные на праздник Богоявления освящают воду. В то время подул небольшой ветерок, и он ослабил жар: воздух сделался как другой, и мы ехали с утешением. Как мы увидали Иордан, сама собой истекала из сердца и из уст церковная песнь: Во Иордане крещающуся Тебе Господи. И ныне, когда вспомню эту минуту, приемлю духовное утешение.

Мы подъехали к Иордану, как я сказал, в том месте, где православные на Богоявление совершают освящение воды, – оно против Иерихона. Самое же место, где Господь наш Иисус Христос крестился, с точностью не определяюсь, но приблизительно полагают, что это великое таинство совершилось здесь же, против Иерихона, где крестил Иоанн Предтеча и прочих иудеев, и куда к нему приходили посланные от Иерусалима иереи и левиты. Против Иерихона переходили Иордан и израильтяне: когда священники стали с кивотом завета среди Иордана, река вверху остановилась от течения, а нижняя часть ее утекла в Мертвое море, и Израиль прошел Иордан посуху (Иисус Нав. гл. 3).

В нашу бытность, после летнего времени, в Иордане было мелководье. Река ширины около 20 сажен и очень быстра. Когда мы переходили ее на месте переката, воды было по грудь. И это место от быстроты переходить можно было с большим трудом и опасением, чтобы не снесло с ног. Местами Иордан и глубок. Все лето до ноября в Палестине дождей не бывает: поэтому Иордан в это время и бывает маловоден; а зимой, когда идут дожди, тогда воды в нем много. По берегам Иордана растут кусты: в числе прочих растений есть подобное по листьям нашему кустарнику, называему Божье дерево, только на Иордане таковые кусты гораздо больше и нет от них запаха, как от Божьего дерева. Эти кусты и летом в самое жаркое время зелены и потому составляют Иордану украшение. Вода в Иордане от быстроты течения несколько беловатая, но скоро отстаивается. Вкус ее приятный и пить ее здорово: мы пили много и не почувствовали отягчения. Также и купаться в ней приятно. На Иордане бывшие с нами поклонники сделали из камней удобное место для стояния священнику в воде, чтобы погружать крест. Я совершил освящение воды: поклонники все пошли купаться, – женщины в одном месте, а мужчины в другом. Мы отошли от них еще подалее. Я раза два переходил Иордан и набрал камней иорданских. Потом на Иордане обедали и запивали водою иорданской. Посещение Иордана, где предано таинство крещения, омовение грехов наших, каковое доставляет утешение, не могу и сказать. После обеда мы поехали в монастырь св. Иоанна Крестителя.

Монастырь св. Иоанна Крестителя отстоит от Иордана около версты. Говорят, что на этом месте стоял св. Предтеча, ответствуя посланным из Иерусалима иереям и левитам. В этом монастыре причащалась св. таин преподобная Мария Египетская. Монастырь тоже недавно стал возобновляться: вокруг него сделана почти вся новая стена и создано несколько новых зданий; есть однако и остатки древнего здания церкви. Есть на стенах остатки древних фресок, но все не целые. Мы пропали молебен св. Иоанну Предтече в его монастыре, существующем на месте его пустынной жизни.

Из монастыря Крестителя мы поехали ночевать в Иерихон на постройку о. Антонина. Поутру, на всходе солнца, я гулял опять в саду и любовался на огромные кусты иерихонского винограда. Потом поехали обратно к Иерусалиму. Когда стали подниматься на горы, гора Сорокодневная осталась у нас правее. Проехав по горам несколько верст, приблизились к месту обители Хозева.

Обитель Хозева основана в первой половине 6-го столетия св. Иоанном Хозевитом. Она стоит в глубине оврага, по дну которого течет вода: местами по воде растет тростник. Потому в этой глубине пропасти воздух летом не имеет такой жары, как на потоке Кедрон при обители св. Саввы, но есть прохлада. Сказывали нам, что летом здесь не бывает ни комаров, ни мошек и подобных им насекомых. В воде есть рыба. Это все оживляет местность. Сказывают, что вода этого протока течет из потока Хорафского, над которым обитал Илии пророк во время бездождия, как повествует о том книга (3Цар.17): и бысть глагол Господень ко Илии: иди отсюду на восток, и скрыйся на потоце Хорафа, прямо лицу Иорданову. По преданию, св. богоотец Иоаким, когда удалился в пустыню на молитву к Богу о разрешении неплодства Анны, то удалился в эту местность. Что это действительно древнее предание, свидетельствуют уцелевшие здесь остатки обители и церкви, с сохранившимися на полуразрушенных стенах древними фресковыми изображениями св. богоотцов Иоакима и Анны. Значит древние веровали, что это есть место богоотцов, потому и писали их иконы на стенах. Когда мы сошли в глубину, увидели, что обитель была как бы прилеплена к скале над водою сажен 8. Есть еще остатки стен древней церкви и на стенах виднеются фресковые побледневшие изображения, кроме св. богоотцов, создателей обители преподобных Иоанна и Георгия. Эта древняя св. обитель, тоже бывшая в запустении, стала возобновляться. Теперь в ней около десяти человек братии. Мы помолились в обители, и потом повели нас в недавно обретенную древнюю монастырскую усыпальницу.

Усыпальница эта недалече от церкви, как четверть версты, на той же стороне оврага, на которой и церковь. В скалах выбита пространная пещера: в ней выдолблены подобно сусекам (закромам), какие делают крестьяне в своих клетях, отдельные помещения для мелких и крупных человеческих костей; а кругом всей усыпальницы, в природной скале, вытесаны в роде лавок полки в несколько рядов, и на этих полках лежать головы усопших отцов в ряд и в два. Я начал было считать головы и от множества устал, оставил счет. Мы пропели заупокойные тропари, и я прочитал молитву: Боже духов, и сказал вечную память. Поклонились усопшим здесь лежащим отцам, и пошли в путь свой ко св. граду. На пути еще отдыхали на месте гостиницы благого самарянина.

Здесь у гостиницы благого самарянина, когда мы остановились на отдых, отдыхало много бедуинов из-за Иордана, – одни христиане, другие магометане. При посредстве моего проводника и толмача, мне вздумалось с ними поговорить, кое о чем спросить их: они на мои вопросы отвечали ласково. Я осматривал у них клейма, или печати на руках, и они показывали с любовью, точно ими восхищались. В Палестине арабы и бедуины, христиане и магометане, имеют обычай еще у маленьких младенцев натискивать на руке синим тавром имя, фамилию и год рождения младенца; притом христиане делают изображение креста, а магометане – полумесяца и другие знаки. Иные из магометан эти голубые знаки кладут на лице, или на лбу, а женщины на подбородке. Я сперва, когда увидал эти знаки, – сказал сам себе: вот наши старообрядцы, отрицая положение чувственной печати при антихристе, говорят: неужели антихрист будет какое-либо клеймо, или печать полагать чувственно на челе, или на десной руке? Это им дивно потому, что у нас нет такового обычая, а если бы они увидали этот самопроизвольный обычай класть чувственные печати на свое лицо и на руки, чтó бы они сказали? Посему-то и должно веровать Писанию, о чем оно пишет, хотя бы иногда по нашему времени, или по стране, и казалось нам не могущим сбыться. Еще я и то подумал: магометанин, имеющий знак магометанства полумесяц, когда приступить к христианству и примет св. крещение, тогда этот знак на его руке останется только знаком бывшего его магометанства: не будет ли так же и печать антихриста, на том, кто раскается о своем поползновении, только знаком бывшего его отступления?

7-го октября вечером мы возвратились во св. град.

9-го числа с о. архимандритом Антонином ходили в Крестный монастырь. Здесь я видел в иконостасе над местными св. иконами ряд праздников, весьма хорошей работы, древнего письма: на них есть перстосложения именословные. – 10-го числа опять ходили на гору Елеонскую. 11-го ездили, по приглашению патриарха, с архимандритом Антонином и господином консулом, опять в Крестный монастырь на открытие училища.

12-го числа мы приехали на источник св. Апостола Филиппа. Он так именуется потому, что по преданию св. Филипп в нем крестил каженника, возвращавшегося с праздника из Иерусалима в Газу. Источник этот отстоит от

Иерусалима на три часа пути, т.е., 15 верст. Это источник обильный водой, течет в дебри из полугоры. Недалече от истечения источника, внизу, несколько в боку, иссечена в камне древняя цистерна, имеющая вид маленького озера, длиной саженей восемь, шириной сажени четыре, глубины четвертей десять. В одной стороне цистерны к углу высечен сход, – ступени вроде лестницы, дабы удобно было сходить мыться; в боку же на аршин от дна в цистерны пробита щель довольно большая для схода воды: эта щель в случай надобности, для накопления воды, закладывается, особенно на ночь. Когда мы пришли, воды в цистерне было с аршин; но приметно было, что незадолго пред тем воды было выше пояса. Ниже цистерны устроены хорошие огороды для редьки, салата, капусты, и огородники из цистерны спускают воду по грядам для поливания, и потому в огородах все зеленеет, несмотря на летнюю жару, когда вся трава там иссыхает. На этом месте есть несколько мраморных колонн, который показывают, что в древности был здесь храм в память св. Апостола Филиппа. На источнике св. Филиппа мы пропели тропарь св. Апостолу, пили ту воду и обедали, потом возвратились к Иерусалиму. На обратном пути мы опять заехали в Крестный монастырь в училище. Я попросил о. ректора показать в их книгохранилище славянская рукописи; но их было не много и не весьма древние.

13-го числа мы пошли на гору Мория, к месту древнего Соломонова храма, где теперь стоит Омарова мечеть: на доступ в мечеть мы прежде чрез консула испросили позволение от паши. Среди мечети лежит огромный камень, в котором посредине проделана щель; под камень есть ход. По преданию, на этом камне стоял ветхозаветный жертвенник, и щель в камне проделана для того, чтобы чрез нее стекала вниз кровь жертвенных животных. С этим мнением трудно не согласиться. Если бы этот камень не был древний, его не хранили бы так тщательно, ибо для магометанской мечети он не требуется и украшения мечети никакого не составляет, даже безобразит ее, занимая собой среди мечети самое лучшее место, ибо лежит под самым куполом, так что представляется, как будто все здание только и создано в честь этого камня. Камень мог быть и оставлен Омаром только из уважения к нему, как памятнику, лежащему на месте древнего жертвоприношения. Вокруг этого камня стоит множество мраморных колонн, на которых утверждается купол мечети. Говорят, что эти колонны собраны с христианских церквей. Мечеть украшена узорчатыми мозаиками. Если принять за несомненное, что этот камень есть место древнего жертвенника, который находился пред храмом Соломоновым, то значит Омарова мечеть стоить не на месте древнего ветхозаветного храма, но на месте жертвенника, который был пред храмом. Затем вопрос: в которую же сторону от Омаровой мечети, т.е., от места жертвенника, стоял Соломонов храм? Я того решать не имею данных и тем не занимался; но от некоторых слышал, что ветхозаветный храм стоял от жертвенника к западу. Передняя его стена приближалась к месту, куда теперь ходят иудеи плакать по субботам. Но остаток здания, куда ходят плакать иудеи, отстоит весьма далече от жертвенного камня, а жертвенник, находившийся пред храмом, не мог быть далеко от него. Потому и нельзя думать, что стена, у которой плачут иудеи, есть остаток самого храма, но разве только некоторых при храме строений. Некоторые говорят, что храм стоял от жертвенника к полудню, приближаясь к месту, где теперь другая мечеть, которую христиане называют Святая Святых. Эта мечеть, огромное здание, создана из огромных камней, подобно древним постройкам в Хевроне над гробами праотцев. Внизу под мечетью тоже огромное здание из огромных камней. И сие здание, мне кажется, не может быть признано стоящим на месте ветхозаветной церкви, потому, во-первых, что оно слишком далеко от жертвенника, – такового расстояния между храмом и жертвенником быть не могло, жертвенник стоял пред храмом; во-вторых, это здание стоит не на самой горе, но на косогоре, по склону горы (на полудень), храм же ветхозаветный стоял на самой горе. Итак, по существу дела можно полагать, что ветхозаветный храм Иерусалимский существовал в ту, или другую сторону от Омаровой мечети, каковое место теперь лежит праздным, ничем не застроено. И на храме Иерусалимском точно исполнились таким образом евангельские проречения, что от него не останется камень на камени. Ходя по этой местности, я вспоминал, что Господь наш Иисус Христос еще четыредесятидневным младенцем принесен был во храм на это место пречистой своею Матерью и принят Симеоном. Потом в отрочестве пришел на праздник и остался во храме, где обретен был Пречистой Девой среди учителей. Потом сколько раз на этом месте учил народ, и колико совершил чудес! Этот храм был предметом Его попечения: жалость дома сего снедала Его (Ин.2:18, зач. 7), и Он двукратно изгонял из него торгующих. Но последи, за неверствие иудеев, изрек Свой приговор о нем: се оставляется вам дом ваш пуст (Мф. зач. 96). И от того времени храм тот, оставленный Владыкой храма, разорен римлянами и в своем ветхозаветном значении не имать восстати вовеки.

К северу от Омаровой мечети находится Овчая купель, весьма пространная; теперь она засыпается возимым в нее мусором. Возле ее были те притворы, где лежало множество болящих; но никакого на том месте следа этих притворов не осталось.

14-го числа я ходил к патриарху просить себе позволения служить на св. горе Голгофе, и объяснить, что так как я не знаю некоторых обычаев служения на св. горе, то желал бы иметь в сослужении одного из местных иеромонахов. Блаженнейший патриарх Иерофей соблаговолил, чтобы на св. Голгофе служил епископ иорданский Епифаний, с которым я служил и на гробе Господнем, а с ним благословил служить и мне. Потом я был в келье у епископа иорданского. Он человек ученый, искусный в ведении Писания, и хорошо говорить по-русски. Он меня благословил древнего греческого письма иконой Благовещения Пресвятой Богородицы, взятой, кажется, из монастыря св. Предтечи, что на Иордане. Я ее привез в России, ка редкостный древнего греческого художества памятник: на ней у архангела персты изображены именословно. Часть деки ее уже истлела, доска была как хлопок; я укрепил деку пропитанием оливы и клея. На самой иконе повредившийся от времени места возобновлять я не решился, дабы не унизить памятника такой древности. Видел я у преосвященного Епифания и другую икону древнего русского письма воскресения Лазаря: и на ней у Спасителя благословляющая десница также воображена именословно.

16 октября поутру, на восходе солнца, мы сподобились получить великое Божье милосердие, служить на св. Голгофе, приносить бескровную жертву на том месте, где принесена за весь мир искупительная жертва самим Архиереем, прошедшим небеса, и там принять тело и кровь Избавителя нашего, где за нас пролил Он честную кровь Свою. Даже одно воспоминание того служения проникает во глубину сердца и умягчает его жестокость благодатью того места. Спутник мой Иеродиакон Иоанн, служивший с нами, читал того дня прилучившемуся святому Логгину сотнику Евангелие, где говорится: сотник же и иже с ним стрегущии Иисуса и проч. (Мф. зач. 113). Сказание о сем, читаемое на самом месте события, глубоко впечатлевалось в сердце. Св. литургию на св. Голгофе и сами архиереи совершают без митр в честь Главы нашей, тернием венчанной. На св. Голгофе служат св. литургию с употреблением завесы.

После св. литургии преосвященный Епифаний, взявши нас с собой, пошел к патриарху, и я благодарил блаженнейшего патриарха Иерофея, что удостоил нас служения на св. Голгофе, и притом служения с епископом. При этом я объяснил блаженнейшему патриарху, что наутрие намерен отправиться в обратный путь. Патриарх принял нас ласково, оставил у себя обедать, и обедал с нами один особо; а к вечеру того дня с преосвященным Епифанием Иорданским сам соблаговолил посетить меня вторично и прислал мне на благословение св. икону Воскресения Христова, четки и греческого мыла.

О. архимандрит Антонин наградил меня перед прощаньем древних греческих царей монетами, на которых имеются изображения четырехконечного креста и есть надписи имени Спасителя в три гласных литеры: Иисус. Всех монет, пожертвованных о. Антонином, 85, а именно: 15 – императора Константина Великого (306–337 г.): на всех император изображен бритым; 4 – имп. Анастасия (491–518 г.), 11 – имп. Иустина первого (518–527), 4 – имп. Иустиниана Великого (527–565), 5 – имп. Иустина второго (565–589), 4 – имп. Тиверия Косты (568–582), 5 – имп. Маврикия (589–602), 4 – имп. Фоки (602–610), 4–имп. Ираклия (610–641), 1 – имп. Феофила (829–842), 2 – имп. Льва Премудрого (886–911), 2 – имп. Константина Порфирородного (911–952), 2 – имп. Романа младшего (949–963), 9 – времен имп. Иоанна Цимисхия (963–969), 4 – Иоанна Комнина (Кало-Иоанн) (1111–1143), 8 – имп. Мануила Комнина (1143–1180), 3 – имп. Алексия Комнина (1180–1183). На многих монетах вычеканены монограммы с четырехконечными крестами; такие же кресты на скипетрах, державах, коронах и в руках царей, изображенных на монетах; есть монеты с изображением Спасителя, над главой которого надпись Іс҃ Хс҃, а на обратной стороне монеты Иисус (таковы монеты времен Цимисхия и др.). Все подаренные о. Антонином монеты я отдал на хранение в нашу монастырскую библиотеку, устроенную для книг и рукописей, завещанных монастырю незабвенным его благотворителем А.И. Хлудовым.

Пробыв во св. граде ровно месяц, 17 октября мы простились с о. архимандритом Антонином, поблагодарив его за любовь и внимание к нам, а также и господина консула В.Ф. Кожевникова, и в сопровождении нашего проводника Гладышева, которого я выпросил у господина консула для путешествия с нами в Назарет, поутру 17-го октября выехали из св. града. Но в сердце он оставил неизгладимые впечатления, и потому дух от него не отступает, но в нем водворяется, воображая его святыню и утешаясь оною.

Отправляясь из св. града, мы имели намерение заехать в Лидду ко гробу св. великомученика Георгия, но по грехам нашим нам того сподобиться не случилось: у извозчиков наших сломалось колесо, и мы едва вечером того дня доехали до Яффы.

В Яффе (Иоппии), мы остановились на русском, для поклонников устроенном, подворье. 18-го числа, в воскресенье, к литургии ходили в монастырь св. Теория, где прежде квартировали. Того же числа ходили на купленное о. архимандритом Антонином место. Сказывали нам, что на том месте погребена была Тавифа, когда она по своем воскресении Петром опять преставилась. Я любовался Яффскими садами, их красотой и обилием плодоносия.

19 октября на английском пароходе мы отправились в Кайфу, чтобы оттуда путешествовать в Назарет. От Яффы до Кайфы по морю путешествия шесть часов. Этот морской путь из Иерусалима в Назарет на Кайфу нами избран по случаю некоторых бывших тогда смутных обстоятельств, а именно по случаю некоторых беспокойств, происходивших между за иорданскими бедуинами; а собственно наше желание было ехать на ослах сухим путем и видеть на пути достопамятные места: Вефиль, где Иаков видел лествицу, студенец Иаковль, где Спаситель беседовал с самаряныней, и Севастию, где усечен Иоанн Креститель. Видения сих мест по случаю морского пути мы лишились.

С 19 на 20-е октября в ночь мы уже были в Кайфе, на русском подворье. Консул С.К. Хурий встретил нас на берегу моря.

Город Кайфа есть морская пристань. Он стоит у подножия горы Кармила. Пещера св. пророка Илии наверху горы. От Кайфы до нее ходу не с большим полчаса, то есть, версты три расстояния. Но о Кармиле я буду говорить после, при описании нашего там пребывания. – Прежде всего мы посетили Назарет, этот новый Синай, где Сын Божий сошел с небес на землю и вселился в утробу Приснодевы. В Назарет мы отправились из Кайфы того же 20-го числа, наняв извозчиков на телегах. Назарет отстоит от Кайфы верст 36, или по-тамошнему 7 часов, а от Иерусалима 180 верст. Ехали мы большей частью долиной возле Кармила.

В Назарет мы прибыли того же 20-го числа вечером и остановились на нанятом для русских поклонников подворье. 21-го числа, поутру, ходили к назаретскому митрополиту Нифонту получить благословение на служение. В Назарете православная церковь стоит над источником, при котором, когда пришла сюда Пресвятая Богородица почерпать воду, по преданию, в первый раз возгласил ей невидимо архангел: радуйся, Благодатная. О том пишется и в древле-печатном Маргарите, в слове на Рождество Пресвятой Богородицы. Источник Пресвятой Богородицы находится в северной стороне церкви за левым клиросом, в особом приделе, где и служат св. литургию; воду из источника черпают бадейкой. Из церкви источник проведен под землей трубами саженей на 15, и там истекает наружу. А место, где Пресвятая Богородица обитала и где было благовещение архангела Гавриила, теперь содержат католики, и здесь построена ими хорошая церковь. Мы ходили поклониться тому святому месту, где предвечный Сын Отца небесного сошел с небес на землю во чрево св. Девы, где совершилось недоуменное и небесным силам Сына Божьего воплощение. На том св. месте есть пещера, куда Пресвятая Богородица уединялась на молитву. Ходили мы и туда, где показывают рабочий дом Иосифа праведного обручника. Этот дом возобновлен почти от основания, но в нем есть еще часть и старого основания.

21 октября, на праздник явления иконы Пресвятой Богородицы Казанской, мы служили св. литургию в церкви над источником Пресвятой Богородицы, – служили всю литургию по-славянски. Того же дня отправились на Фавор.

Фавор отстоит от Назарета верст 16, или на три часа пути. Фавор стоит среди гор отдельно, ни с которыми горами не сообщаясь; он выше всех окрестных гор, почти круглый, – немного лишь от востока на запад продолговат, весь покрыт растениями, с низу до верху. Но крутизне горы на нее трудно было ехать на осляти, а притомъ и чувства требовали, чтобы взойти пешком на ту гору, на которую Спаситель Апостолов возвел на молитву и на которой преобразился пред ними, как о том повествует Евангелист: и по днех шестих поят Иисус Петра и Иакова и Иоанна, брата его, и возведе их на гору высоку едины, и преобразися пред ними (Мф. зач. 70). Это восхождение на Фавор дало мне возможность судить о высоте горы: мы употребили на восхождение около 60 минут. На вершине горы, на северо-восточной стране, существует православный монастырь и церковь во имя боголепного Преображения. Эта святая гора несколько столетий была запустевшей. Церковь и обитель начал строить в первой половине этого столетия некто архимандрит, родом из волохов, и построил до половины; им же создано и три кельи. По смерти его созидание церкви и обители окончил блаженнейший патриарх Кирилл, изгнанный с патриаршего престола по случаю греко-болгарской распри. Церковь построена на древнем церковном основании. Св. алтарь, кроме свода, есть древнего здания. Мы взошли в церковь и поклонились на Фаворе преобразившемуся Господу. Возле православного монастыря, к полудню, находится монастырь католически; но в этом монастыре церкви нет, только небольшая часовня, и монахов нет, только одни сторожа, которые караулят место. За католическим монастырем к востоку уцелело основание огромной древней церкви. Мы взошли на место, где был св. алтарь, и пропали тропарь и кондак Преображения. В монастыре на Фаворе греческие монахи нас приняли любовно. Ночь была месячная; я вышел на кровлю келлий монастырских, по тамошнему обычаю плоскую, в роде потолка, – посмотрел на все стороны, и мне показались все горы, окружающие Фавор, много ниже его, и он от земли к небесам над всеми превознесся. При ночной тишине Фавор показался мне как столп, созданный для молитвы, сам собой возносящий мысль от земли к небу, и мне понятно стало, почему Спасителем была избрана эта гора для ночной молитвы с Апостолами. Но сон, противоборец бдению, не дал мне много утешиться этим чувственным и умозрительным видением. 22-го числа Бог сподобил нас на Фаворе служить св. литургию. Ты, Господи, сподобил нас быть и сподобиться священнодействовать на горе св. твоего Преображения: сподоби нас в радости неосужденно видеть славу и страшного твоего второго пришествия, которого есть образ Преображение! После св. литургии мы сошли с Фавора, часто озираясь на него, привлекаясь его любовью.

Отсюда мы поехали в Тивериаду. Тивериада отстоит от Фавора на 6 часов пути. Недалече от Фавора на стороне к Иерусалиму, т.е., от Фавора на полуденной стороне, есть и другая высокая гора – Ермон, упоминаемая у пророка Давида: Фавор и Ермон о имени Твоем возрадуетася. Она также стоит от прочих гор особняком, как и Фавор, и также несколько продолговатая; но она пониже Фавора и не покрыта лесом. При подошве Ермона стоит город Наин, в котором Спаситель воскресил умершего сына вдовицы, несомого на погребение, как о том повествует Евангелист Лука (зач. 30).

Когда мы ехали от Фавора к Тавриде 24 октября, первый раз в Палестине оросил нас дождь; и что дождем намочило, скоро высохло от теплоты, потому что там это время теплое.

Тивериадское море находится среди гор: потому его не видно было до тех пор, пока мы подошли к самому берегу этого моря. Тут возле моря расположен небольшой городок Тивериада, вокруг обнесенный стенами, которые местами уже полуразрушены. Мы остановились в греческом приюте на краю города. В угольной башне города над морем, к которой примыкает приют, устроена небольшая церковь. Мы взошли в нее; я прочитал св. Евангелие (Ин. зач. 66): Во время оно, явися Иисусъ учеником Своим, востав от мертвых, на мори Тивериадстем и проч. Потом сказал ектенью, и мы сошли на море пить воду и купаться. После ходили смотреть теплые воды, выходящие из горы почти у берега моря, от Тивериады верстах в трех к той стороне, где истекает из Геннисаретского озера Иордан, впадающий в него у Капернаума и протекающий чрез все озеро. Озеро это, или море длины около 20, а ширины около десяти верст. По ясности Палестинского воздуха оно кажется весьма маленьким; но когда бывает осенено тучами, тогда увеличивается. В священных Евангелиях оно нарицается различными именами: морем Галилейским, озером Геннисаретским и морем Тивериадским. Морем Галилейским называют его Евангелисты Матвей и Марк: ходя Иисус при море Галилейстем, виде два брата, Симона, глаголемаго Петра, и Андрея брата его (Мф. зач. 9, Mк. зач. 3). Так называется оно потому, что лежит в пределах Галилеи. Галилея в священном Писании разделяется на иудейскую и языческую. Из слов пророка Исаии: земля Завулоня, и земля Невеалимля, путь моря обон пол Иордана, Галилея язык (гл. 9, ст. 1), видно, что обон-пол Иордана, а потому и обон пол-моря, или пути морского, находилась Галилея: ибо Иордан своим течением пресекает море Галилейское, – а по сю сторону моря Галилея Израильская. Итак, по обе стороны моря страны именовались Галилеями, потому Евангелисты именуют его морем Галилейским. Лука Евангелист именует его озером Геннисаретским: и той бе стоя при озереГеннисаретсте (зач. 17). Иоанн Евангелист это море именует Тивериадским: посем явися Иисус паки учеником своим, востав от мертвых, на мори Тивериадстем (зач. 66).

Когда я прочитал в Евангелии от Иоанна о явлении Христа Апостолам на море Тивериадстем, прочитал на самом том море, и рассуждал о прочитанном, мне пришел на мысль вопрос: когда, или за которым явлением было явление Христа Апостолам на горе Галилейстей, о котором повествует Евангелист Матвей в зачале 116. Мне этим вопросом никогда не приходилось подробно заняться. И вот я перечислил в уме все явления Христовы обще Апостолам, кроме явлений отдельным лицам, т.е., Богородице, Марии Магдалине, Симону Петру, Луке и Клеопе. Первый раз Спаситель явился всем Апостолам кроме Фомы в первой день воскресения, поздно вечером, в Иерусалиме, как о том повествует Евангелист Иоанн: Сущу позде в день той во едину от суббот (т.е., в день недельный), и дверем затворенным, идеже бяху ученицы его собрани страха ради Иудейска, прииде Иисус и ста посреди, и глагола им: мир вам… Возрадовашася убо ученицы, видевше Господа (зач. 65). Это было первое всем совокупно апостолам, кроме Фомы, явление Христово, не в горе, но во Иерусалиме, затворенным дверем. Предполагают, что оно было в дому Иоанна Богослова, где была совершена и тайная вечеря. Второе явление Христово Апостолам всем вместе с Фомой было по истечении восьми дней от воскресения, как повествует тот же Евангелист Иоанн: и по днех осмих паки бяху внутрь ученицы его и Фома с ними; прииде Иисус дверем затворенным и ста посреди их, и рече им: мир вам (зач. 65). И это второе явление опять было в храмине и во Иерусалиме, а не в горе. Ученики, по заповеди закона о празднике Пасхи, и не могли еще оставить Иерусалима прежде восьми дней, чтобы идти в Галилею. Господь, явившись в первый день по воскресения Марии Магдалине, хотя повелел ей сказать Апостолам, чтобы шли в Галилею, в гору, где обещал явиться им, но, чтобы не оставить надолго в скорби и смущении, утешая их, предваряет явление галилейское сими двумя явлениями в Иерусалиме, причем, уверяет их о своем воскресении осязанием ребр и ядением печеной рыбы и от пчел сота. По прошествии же восьмидневного праздника Пасхи, ученики, ктому не держимые заповедью закона, возвратились в Галилею, на каковое путешествие требовалось не менее трех, или четырех дней, ибо нужно было пройти не менее 200 верст. По возвращении своем в Галилею, еще будучи свободны от проповеди и не желая быть праздными, они идут ловить рыбу на море, при котором множайшие от них жительствовали. Когда они всю ночь провели в неудачной ловитве, является Господь, стоя на брезе моря, и повелевает воврещи мрежу одесную корабля. Где, в коем месте моря Тивериадского было это Господне явление, я ни от кого слышать не мог; но принимая во внимание, что отечеством Апостолов была Вифсаида, считаю возможным предполагать, что сие явление Господне было в той стране моря, где лежит Вифсаида. Также в который день явился Господь Апостолам на море Тивериадстем, остается неизвестным. Одно следует считать несомненным, что оно было после Господня явления Апостолам во Иерусалиме по днех осмих, и по истечении двух или трех дней, которые потребовались на путешествие от Иерусалима в Галилею. Евангелист, описывая это явление, поведает и про Фому, что он был в числе ловивших рыбу: это показывает также, что явление было уже после уверения Фомы. Евангелист, описав сие явление на море Тивериадстем, прибавляет: се уже третие явися Иисус учеником своим, востав от мертвых (Ин. зач. 67). Сим ясно показывается, что сему явленно предшествовали два упомянутые выше. Итак, первое явление Христа Апостолам было в первый день, сущу позде, второе по восьми днех, для уверения Фомы, третье на море Тивериадстем, ловящим рыбу. Тогда Апостолы уже были уверены в воскресении Спасителя, о чем упоминает и Евангелист, глаголя: ни един же смеяше от ученик истязати его, ты кто еси, ведяще яко Господь есть. По сем третьем явлении (если еще не было какого не описанного в Евангелиях), бывшем на море Тивериадстем, последовало и явление на горе Галилейстей уже совершенно уверившимся ученикам. Сказав о данной ему власти, Спаситель повелевает им идти в весь мир, проповедовать Евангелие, и верующих крестить во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Таковые повеления давать еще сумнящимся ученикам едва ли было можно. Но кроме их были еще другие свидетели явления Спасителя на горе Галилейстей, как об этом можно догадываться из слов Апостола Павла в послании к коринфянам, где он поведает о Христовых до воскресении явлениях: Явися Кифе, таже единонадесятим. Потом явися более пятисот братиям единою, от нихже множайшии пребывают доселе, нецыи же и почиша. Потом явися Иакову, таже Апостолам всем (зач. 158). Под этим последним явлением Апостолам всем, надо полагать, разумеется явление на горе Елеонской, когда совершилось и вознесете Христа на небо. Явление же братии в числе более пяти сот, можно отнести к явлению на горе Галилейской; в числе толикого множества учеников, из коих многие еще не видали воскресшего Спасителя не дивно было некоторым усумниться, как замечает Евангелист: они же усумнешася. После явления Спасителя на горе Галилейстей, ко дню вознесения Апостолы паки возвратились из Галилеи во Иудею. Где именно, или на которой из гор Галилейских явился Господь Апостолам по воскресении, на Фаворе ли, где преобразился, или на Ермоне, который, как сказано, о имени Его вместе с Фавором радуется, или на другой какой горе, св. Евангелие о том умолчало, и для нас остается тайной.

Итак, Иоанн евангелист подробно описывает три Господних явления, – два затворенным дверем во Иерусалиме, а третье на море Тивериадстем во время ловитвы рыбы Апостолами.

Евангелист Матвей написал об одном, четвертом, явлении Христа, бывшем по явлении Его на море Тивериадстем, на одной из Галилейских гор, при которой Господь дал доведение Апостолам учить вся языки и крестить, и обещал бы с ними до скончания века.

Марк описывает первое Господне явление Апостолам, при котором Господь поносил неверие их и ожесточение, яко видевшим его воскресшим не яша веры. Если Апостолы до этого сами еще не видели Господа и только видевшим Его не яли веры, значит, это было первое им явление Господа. Сказав об этом первом явлении, Евангелист Марк упоминает затем о Господнем повелении Апостолам проповедовать Евангелие всей твари и крестить верующих. Потом поведает о вознесении, которое было уже в четыредесятый день по воскресении Господнем на горе Елеонской. Итак, Марк, хотя и нераздельно, упоминает о трех Господних явлениях.

Лука, описав явление Господа ему и Клеопе на пути в Еммаус, говорит также, как и Марк, о первом Господнем явлении Апостолам, бывшем при дверях затворенных, которое описывает и Иоанн. Потом переходить к последнему явлению, при котором Господь повелел Апостолам от Иерусалима не отлучаться, но ждать облечения силой свыше. Таковое повеление от Иерусалима не отлучаться к первому Господню явлению относить невозможно. Ибо им тогда не только не дано было повеления, чтобы от Иерусалима не отлучаться, напротив, они имели повеление идти в Галилею, в гору. Это явление Господа Апостолам, при котором Он повелел им от Иерусалима не отлучаться, но ждать облечения силой свыше, бывшее в день четыредесятый, когда Господь от горы Елеонской вознесся на небо, было пятое и последнее из явлений Господа всем ученикам вкупе.

Я не дерзаю утверждать, что Господь по воскресении своем всем Апостолам вкупе явился только пять раз, ибо св. Лука говорит, что Господь деньми чтыредесятьми являлся им, глаголя, яже о царствии Божьем (Деян. зач. 1); я только описываю порядок тех пяти явлений Господних, о которых повествуется в Евангелиях. Может быть кто-либо и зазрит меня, зачем, описывая свое путешествие, пишу я о Господних явлениях по воскресении. Но этим я хочу показать, какое на меня впечатление производило пребывание в Палестине, какие воспоминания и мысли невольно возбуждало оно в душе, как самая та местность заставляет рассуждать о совершившихся на ней событиях. Вот и еще тому пример. Во Иерусалиме нет рыбы, или очень мало; мне и пришло на ум невольно: откуда взяли Апостолы подать Христу по воскресении часть рыбы печены, когда и не в такие многолюдные праздники, каковы пасхальные дни, во Иерусалиме рыба трудно приобретается? Вопрос в уме решался тем, что Апостолы, как рыбари, могли принести и иметь в запасе печеную рыбу с Тивериадского озера. Может быть это решение и неверно; но я хочу сказать, какие вопросы может возбуждать и как способствует решению их та самая местность, где совершились великие таинства спасения мира.

Во время моего пребывания в Тивериаде, мне пришло желание поездить на лодке по Тивериадскому морю, по которому Спаситель плавал с учениками своими; а притом желание пришло побывать в Капернауме и Вифсаиде, – в тех городах в которых Владыка проповедывал Евангелие и сотворил силы многи, и на которые, зане не покаяшася, изрекл праведный суд свой, как повествует о том Евангелист Матфей: «Тогда начат Иисус поношати градовом, в нихже быша множайшия силы Его, зане не покаяшася: горе тебе Хоразине, горе тебе Вифсаидо: яко аще в Тире и Сидоне быша силы были бывшия в вас, древле убо во вретищи и пепеле покаялися быша. Обаче глаголю вам: Тиру и Сидону отраднее будет в день судный, неже вам. И ты Капернауме, иже до небес вознесыйся, до ада снидеши: зане аще в Содомех быша силы были бывшия в тебе, пребыли убо быша до днешняго дне. Обаче глаголю вам: яко земли Содомстей отраднее будет в день судный, неже тебе» (зач. 42).

27-го октября мы наняли лодку и поутру рано поплыли по морю. Я взял весло и немного потрудился для памяти плавания по этому апостольскому морю, на котором Апостолы много трудились в плавании. Когда мы пристали к Капернауму и вышли на берег, увидели одни только кучи развалин, среди которых находятся больше мраморные столпы и карнизы, свидетельствующие о каком-то бывшем древнем прекрасном здании. Это, говорят, было иудейское сонмище, в которое многажды приходил и сам Спаситель, и в котором сотворил много различных исцелений.

В Капернауме на сонмище сказана была Спасителем и оная приснопамятная беседа: ядый мою плоть, и пияй мою кровь, имать живот вечный, и проч. Изложив эту беседу, Евангелист прибавляет: сия рече на сонмищи, уча в Капернауме (Ин. зач. 24), т.е., не в сокровенном месте, или в пустыни сия проповедь бысть, но в славном граде Капернауме, на сонмище. Местоположение, которое занимал Капернаум, самое удобнейшее. Оно и теперь не теряет отчасти своего значения. Капернаум стоял на конце моря Тивериадского, близ впадения в него Иордана. Жители Харрана, обильнейшего плодоносием пшеницы, везут хлеб на верблюдах и гонят стада овец на продажу к морю Средиземному и, обходя Тивериадское море (не имущее на себе по своей малости переправы) все идут чрез Капернаум. В бытность нашу шло множество верблюдов, отягченных бременем пшеницы, и гнались стада овец, и все около развалин Капернаума отдыхали. При всем этом удобстве местоположения, Капернаум представляет одни только развалины камней. Я помыслил в себе: Вот какова тяжесть суда Христова, лежащего на этом городе за непослушание Евангельской проповеди! При всех удобствах своего местоположения, стоя при море и при реке, на торговом пути, чрез тысячелетие не может он возобновиться и быть хотя маленьким городком, как Тивериада. Развалины Капернаума суть неумолкающие свидетели силы суда, изреченного Спасителем, а также и свидетели его человеколюбия к тем городам и странам, которые подобно Капернауму, не слушают и не приемлют проповеди Евангелия, но которым Христос долготерпит еще, не предая их таковому же запустению, какому предан Капернаум, но ожидая покаяния. Ходя по развалинам Капернаума, я несколько раз со скорбью в душе повторял слова Спасителя: и ты Капернауме, до небес вознесыйся, до ада снидеши.

Из Капернаума мы поплыли обратно к Тивериаде и к Вифсаиде. У Вифсаиды мы пристали к берегу и вышли. От города нет никаких остатков, кроме развалин и камней, – стоит на берегу только одна мельница: вода, на которой стоит мельница, соленая, по величине могущая поднять постава два. Ходя по берегу моря у Вифсаиды, смотря на ее развалины, я принял такие впечатления: Природными гражданами этого города были первозванный Андрей, верховный Петр, Богослов Иоанн, первомученик в двунадесяти Апостолах Иаков, Филипп от двунадесяти учеников Христовых; однако и то, что он имел таких сограждан, не принесло никакой пользы неверующему граду, и он, подобно Капернауму, лежит в развалинах и запустении: горе тебе, Вифсаидо!

В Хоразине мы не заезжали, но только издали полюбовались на его местоположение и поскорбели о его запустении, повторяя Евангельские слова: горе тебе, Хоразине! Проплыли мимо того места, где стадо свиней потопло в море. Мимо проехали и Магдалу, родину Марии Магдалины. Магдала – небольшое селение, состоящее из нескольких домов. Вечером мы возвратились в Тивериаду, утешенные плаванием по морю апостольскому и имея поучительные впечатления от развалин городов, не веровавших Евангелию Христову.

Я прожил в Тивериаде несколько дней, ожидая прибыли парохода в Кайфу. Я рассудил, что лучше мне прожить в Тивериаде, чем в Кайфе. Здесь я утешался этим озером, по которому наш Владыка плавал со учениками своими, – часто выходил из кельи и смотрел на него, поминая Господнее плавание здесь и чудеса, купался в водах священного озера. Кроме великих соединенных с ним воспоминаний, оно и само по себе привлекательно: в нем вода сладкая и чистая. Мы покупали рыбу из этого озера, варили ее и пекли, поминая, что Спаситель, умножая хлебы, умножил и печеные этого моря рыбы, и накормил тысячи народа.

Во время прожития моего в Тивериаде, один римско-католический священник-монах, исполняющей должность миссионера римско-католической церкви, пришел посетить меня. Его внимание на меня обратило мое пребывание в Тивериаде. По всей Палестине и Сирии, не только в городах, но даже и в селах и деревнях, открыты римско-католические миссии и с преизящными зданиями римско-католические училища, мужские и женские, где учат безвозмездно, еще и с награждением, только бы достигнуть цели – присоединить православного к католичеству. Со стороны же православных там попечения о училищах весьма мало, – можно сказать, что почти ничего не сделано: а по каким обстоятельствам не сделано, за скудостью ли средств, или есть и другие к тому препятствия, я того знать не могу и говорить о том не желаю. И что среди таких обстоятельств, – среди католических и протестантских миссий и разного рода училищ, со всеми другими средствами к уничтожению православной церкви, – православная церковь еще продолжает существовать там, это служит только свидетельством Божьего к ней благоволения.

Мне сказывал в Кайфе консул Хурий, что до последней турецкой войны в Палестине и около Назарета от русского правительства содержалось до 30 сельских училищ, но с началом последней войны все они, кроме Кано-Галилейского и Беджаловского, уничтожились. Притом он же мне сказывал, что эти училища были содержимы не за дорогую цену. Теперь у нас в России открывается Палестинское Общество: должно быть, оно обратить свое внимание и на училища; но только желательно, чтобы все доброе, чтó оно намерено делать, было сделано с общего согласия и благословения палестинской духовной власти.

Из Тивериады мы выехали 29 утром. Проехав верст пять, мы достигли места, где Спаситель благословил пять хлебов и две рыбы и насытил пять тысяч народа, кроме жен и детей. На том месте, на камнях мы положили пять хлебов, нарочно взятых из Тивериады, и подле них положили печеные рыбы. Потом я прочитал св. Евангелие о умножении хлебов Спасителем; пропели тропарь: Богородице Дево – трижды. Я прочитал молитву на благословение хлебов, потом сказал ектению за Царя и весь царствующий дом и за святителей и знаемых. После тога разломил хлебы и раздал бывшим со мной. Какое умиление проникло в душу при вкушении благословенных хлебов, на том месте, где сам Спаситель благословил и умножил хлебы, с воспоминанием того чудеси! Когда идут поклонники из Иерусалима в Назарет в большом количестве, всегда они призывают священника на это место для благословения хлебов. Арабы, которые нас везли на своих ослах, христиане, получив от нас благословенные хлебы, не только сами или их, но по маленькому кусочку дали и ослятам своим, веруя, что им будет на здравие.

От места благословения хлебов мы пошли на гору Блаженств, т.е., на ту гору, где Спаситель говорил поучение о блаженствах, как о том повествует евангелист Матфей: «Узрев же (Иисус) народы, взыде на гору: и седшу ему, приступиша к нему ученицы Его; и отверз уста своя, учаше их, глаголя: блажени нищии духом, яко тех есть царствие небесное» (Мф. зач. 10). Эта гора Блаженств отстоит от места благословения хлебов верстах в пяти. Восшедши на эту св. гору, я прочел в Евангелии от Матфея все поучение, сказанное на этом месте Спасителем. Потом сказал ектенью сугубую и помянул Царя и святителей, и все православное исполнение.

Кана Галилейская находится на пути от Тивериады к Назарету. От Назарета отстоит только верст семь. Я подумал: естественно, что Господа звали на брак в Кану Галилейскую, когда она так близко от Назарета и потому весьма удобно было иметь в ней близкое знакомство и общение.

Мне о чудеси, бывшем на браке в Кане Галилейской, еще при исходе моем из секты федосеевской пришлось многое подумать: потому и видеть Кану Галлилейскую было весьма желательно. Я принадлежал от юности к секте федосеевской, бракоотметательной, в которой утверждается, что ныне брак уже прекратился, что все должны провождать девственную жизнь и христианство ныне должно существовать без брака, одним духовным рождением чрез крещение; о брачной тайне, о том, не должна ли она и ныне совершаться в мире, федосеевцы воспрещают и думать. Что брак должен существовать в мире до времени его скончания, в том я убеждался словом Спасителя: в воскресение ни женятся, ни посягают (Мф. зач. 91); а в потребности брака для охранения от греха любодеяния невмещающих девственной жизни меня убедили слова Спасителя, сказанные на замечание Апостолов, что лучше не жениться: не вси вмещают словесе сего. Но прежде всего мне нужно было решить вопрос: мне, человеку, избравшему безбрачный путь жизни, нужно ли заниматься брачным вопросом, или нет, так как он лично меня не касается. Мне твердили и федосеевские наставники, что неженатому человеку не подобает и вопроса поднимать о том, нужен брак в мире, или не нужен. Эти мои недоумения вполне разрешены были повествованием о браке в Кане Галилейской: и бе мати Иисусова ту; зван же бысть Иисус со ученики своими (Ин. зач. 6). Я размышлял: это вместилище Божества, пресвятая Богородица, сосуд девства, чистоты и святыни, не отреклась знаемых своих утешить своим присутствием у них на браке; а еще и большее, – сам Спаситель своим присутствием на браке в Кане Галилейской соизволил брак рода человеческого благословить. Это евангельское событие решило мое недоумение и дало мне свободу рассуждать о существовали брака в церкви Христовой, смотреть на него, как на Божий дар роду человеческому. Когда я подходил к Кане, припомнил все это. Еще подумал я, как должно быть скромно и благопристойно тогда совершались брачные торжества, если на них могла присутствовать пресвятая Дева и сам Господь! Итак, я приблизился к Кане Галилейской, как давно близкому душе моей месту. Подходя, мы увидали много зеленеющих садов. Тогда уже природа стала изменяться после жаров. Ибо когда мы были в Тивериаде, выпало несколько дождей, и земля стала украшаться цветами. Это время в Палестине подобно тому, как у нас весной, по растаянии снега, израстают послеснежные лазоревые цветы. И там после жаров, как выпали дожди, изменился воздух из жгучего в более влажный, и земля, напояемая дождями, стала изращать кучами, сотнями и тысячами, нежные лазоревые цветы, которых и самые стебли такие же лазоревые, прозрачные. Я тогда в первый раз увидал проявляющуюся палестинской земли красоту: нарвал этих цветов и положил себе на седло, любуясь красотой творения рук Божьих. Тогда и хлебопахари стали уже появляться на полях, орать землю для посева хлеба. Когда мы пришли в Кану, нас приняли с любовью. Взошли мы в церковь, пропели молебен Спасителю. На молебне прочитали Евангелие от Иоанна зач. 6: Брак бысть в Кане Галилейстей. В церкви, в левом боку, на память тогда бывших каменных иудейских водоносов сделаны подобно древним два водоноса каменных. После молебна жители Каны Галилейской, арабы православные, подошли ко мне к благословению и просили нас посетить датское их училище. Здесь нам пропели нисколько стихов по-арабски. В числе их было пропето и многолетие патриарху, с поминанием в оном и Каны Галилейской. Выходя из училища, мы увидели, что возле православной церкви католики созидают свою огромную церковь. Один араб повел нас в свой дом, посетить болящего его брата и благословить его. Потом священник Каны Галилейской, о. Соломон, из арабов, пригласил нас в дом свой и угощал нас по арабскому обычаю, посадив на коврах. В заключение угощения нам подали гранаты, а потом воду и белое полотенце умыть руки и уста. Из Каны Галилейской мы отправились в Назарет, куда и прибыли того же числа, т.е., 29-го вечером.

30-го октября утром мы пошли опять посетить Назаретскую церковь на источник Богоматери: ходили и к месту Благовещения. Потом пошли к той горе, на которую Назаретские иудеи возвели Спасителя, дабы его низринуть, как о том повествует Евангелист Лука: «И возставше изгнаша его вон из града, и ведоша его до верху горы, на нейже град их создан бяше, да быша его низринули. Он же прошед посреди их, идяше» (Лк. зач. 14). Место это от Назарета около двух верст. С места того, с крутизны горы страшно и смотреть вниз. Поутру, т.е., 31 октября, мы вышли из Назарета, нового Синая, места Божьего схождения, благодаря нас ради Воплотившегося от Пресвятой Девы, сподобившего нас видеть св. град Назарет. И того же дня прибыли в Кайфу на ослах.

1-го ноября мы ходили на гору Кармильскую, в пещеру, в которой обитал Илия пророк. От Кайфы до пещеры версты три, или четыре. Место пещеры Илии пророка на самой вершине горы Кармильской, и обращено лицом к морю. Вид с этого места на море по обеим сторонам весьма красив. На том месте теперь католиками построен монастырь. Внизу пещеры Илии пророка, в подошве горы, к морю есть другая пещера сынов пророчих, учеников Илии пророка. Эта пещера, как приметно, не вся природная, но распространена: длины она саженей восемь, ширины сажени четыре, вышины около двух саженей. Стены, потолок и пол обделаны гладко. Кругом всей пещеры от полу оставлены из природной скалы широкие лавки, обделанные гладко, вышины вершков шесть, ширины с аршин, чтобы можно было сидеть на лавках по восточному обычаю. Место же, где Илия пророк приносил жертву и по молитве его ниспал огнь с небес и где заклал он жрецов вааловых ножом при потопе Киссове, отстоит от Кайфы около 30 верст. По обстоятельствам я на том месте не был. В Кайфе, с кровли дома, в котором мы обитали, я часто присматривался на вершину горы Ливана.

2-го ноября вечером на австрийском пароход мы отправились из Кайфы до Бейрута. Тир и Сидон, древние города, мы проплыли ночью. От Кайфы до Бейрута пути на пароходе 6 часов. 3-го числа мы были уже в Бейруте.

Бейрут – хороший город: стоить он у подошвы Ливана. В числе его жителей более 20 тысяч православных арабов. Смотря на гору Ливан в Бейруте и припоминая, чтó Тир также стоит у подошвы Ливана при море, я понял, что при Соломоне удобно было с Ливана доставлять в Иерусалим древа кедровые и кипарисные на построение храма Господня, – до Яффы морем, а от Яффы уже недалекий путь до Иерусалима.

В Бейруте мы остановились в доме высокопреосвященного митрополита Гавриила: он был мне знаком, когда еще находился в Москве и управлял Антиохийским подворьем в сане архимандрита. 4 ноября я с ним сподобился служить св. литургию. Обычай службы в патриархате Антиохийском одинаков, как и в патриархате Иерусалимском. Только чтение псалмов и канонов совершается более на арабском языке.

Живя у преосвященного митрополита Бейрутского, я видел, как себя ведут в отношении к пастве тамошние владыки. Каждый день, не в праздничные дни, по отпусте утренней службы в митрополичьем доме, каждый желающий видеть митрополита, или, о чем просить, мужской пол, или женский, приходит в его покои прямо без доклада. Если нет митрополита в приемной, ходит по всем комнатам, отыскивая его. Где найдет его одного ли, или с другими лицами занимающегося, подходит под благословение, потом садится и начинает рассказывать о цели своего прихода. Не окончит свою речь первый, приходит другой с своим делом, потом третий, и каждый старается свое дело изложить пространнее. Видел я и такие случаи, что проситель засидится долго: митрополит много говорит ему, а он не удовлетворяется; митрополит встает, походит по комнатам, займется с другим просителем, и опять подойдет к первому, – а он все сидит, и все толкует о своих нуждах. И так проходит у митрополита день с утра до вечера. Когда уже нужно служить вечерню, тогда уходят просители. Итак, днем митрополиту заняться чтением, или чем другим почти невозможно. Митрополит понял, что для меня такой порядок необычен, и сказал мне: Я думаю, что вам чудно смотреть на наш порядок; у вас в Москве лучше, – у вас каждый свои потребности, сказывает митрополиту наедине, и о чем он говорит с митрополитом, другой не знает; окончит свое дело один, входит другой по докладу. А здесь такого порядка завести нельзя. Я отвечал: У вас здесь патриархальная простота; жаль только, что она излишне затрудняет вас и неудобна для самих просителей, потому что не дает им свободы объясняться с вами наедине. Митрополит мне жаловался на множество существующих в Бейруте различных миссий и училищ католических и протестантских, устроенных для уловления православных в католичество и протестантство.

5-го числа к вечеру мы отправились из Бейрута обратно в Константинополь на том же русском пароходе «Нахимов», на котором плыли и в Иерусалим. На обратном пути, во время плавания нашего от Мерсины до Смирны, поднялась сильная буря и продолжалась более суток. Начальник парохода делал нам большое успокоение: да воздаст ему за сие Господь зде и в будущем веке! Во время бури я выходил на палубу, т.е., на верх корабля, посмотреть на рассвирепевшее море, как волны его восходят до небес и нисходят до бездны. Тогда мне впечатлительно вообразились слова пророка Давида: Ты обладавши державой морской, и возмущение волн его ты укрощаеши (Пс.88). Когда подплыли к Константинополю, чувство влекло нас опять посмотреть Сан-Стефано, где стояли наши победоносные войска, – его было видно с парохода.

В Константинополь мы прибыли 15-го ноября. Остановились опять на Афонском Пантелеимоновском подворье. По приезде в Константинополь, я послал своего спутника иеродиакона Иоанна в Майнос, к тамошнему единоверческому священнику о. Иоанну, чтобы он прибыл ко мне в Константинополь. По приезде о. Иоанна, мы вместе с ним, в сопровождении о. Паисия, пошли к патриарху Константинопольскому Иоакиму просить, чтобы благословил обоих нас бывшую майносскую старообрядческую часовню освятить на церковь. Переводчиком служил для нас у патриарха архимандрит Григорий Зигивитов (Зигабен). Патриарх прежде спросил меня, получил ли я духовное удовлетворение от путешествия во св. град Иерусалим. Я ответил, что получил. Патриарх сказал: слава Богу! Потом дал нам благословение освятить церковь и посоветовал мне поговорить с отделяющимися о соединении их с церковью. Мы отправились в Майнос. Туда же прибыли к празднику освящения церкви из русского посольства о. архимандрит Смарагд и управляющей Афонским Пантелеимоновским подворьем в Константинополе о. Паисий. К празднику освящения привезли в Майнос и колокол в 36 пудов, присланный из Москвы купцом Иваном Александровичем Мошкиным.

Село Майнос находится в Кизической епархии, от Константинополя на Азиатской стороне. Нужно ехать на пароходе часов шесть, потом сухим путем верст двадцать. Оно расположено по берегу большого озера, на котором майносцы занимаются рыболовством. К освящению церкви было уже все приготовлено: св. антиминс и св. миро были привезены о. Иоанном из Москвы еще прежде. Храм освящен 30 ноября во имя пресвятой Богородицы честного и славного ее Успения. Певцов в Майносе достаточно, – человек по двадцати на клиросе. Народу, молящегося был полон храм. Итак, в моем путешествия по св. местам я пение слушал греческое и арабское, – только случалось изредка слышать, как один или два певца пропоют что-либо по-славянски, например, Господи помилуй; а тут, в Майносе, тоже на Востоке, я внезапу очутился среди пения русского старообрядческого, исполняемого полным клиросом, – точно я был в России! Майносцы соблюли свой русский язык и одеяние казацкое: в домах у них чистота, по обычаю донских казачек, отличная.

о. Иоанн, Майносский священник, показал мне хранящиеся у них от старообрядческих предков антиминс, освященный лжеепископом Анфимом. Я сделал с него копию. Мера его в длину и ширину одинакова, – пять вершков с половиной; по средине восьмиконечный крест с копьем и тростью. Надпись на нем сицевая: «Освятися алтарь Господа Бога и Спаса нашего Иисус Христа в церкви святой живоначальной Троицы. Освящена бысть церковь сия в лето 7261 году, индикта 1, месяца августа 21 дня, на память святых мучеников Фотия и Аникиты, при великом государе первопрестольнике Анфиме епископе Кубанском и Гомильском». Замечательно, что именуемые старообрядцы обвиняют патриарха Никона, зачем он по повелению царя Алексия Михайловича называл себя великим государем; а лжеепископ их самовольно в подписи на антиминсах называл себя великим государем! В Майносе таковых антиминсов было два, как рассказывал о. Иоанн; но один из них увезен их собратами, ушедшими на жительство ко Иконии.

Майносские казаки атаман Николай Григорьев Пушечкин и Сидор Григорьев Ястребов, бывшие самовидцы Амвросия, сообщили мне при общем собрании Майносцев следующие сведения о бывшем митрополите Босносараевском Амвросии. Пушечкин говорил: «Тогда был я еще молод и рыболовством занимался сообща с тестем своим Сергеем Максимовым: мы снимали тогда место для рыбной ловли на малой Чеклиже, – это место на море, за Сан-Стефано, в расстоянии от Константинополя три часа (т.е., 15 верст). Здесь мы ловили рыбу, а продавать возили в Константинополь, – продавали на Галатах, на Балык-Хане. Тогда тут на Галатах был рыбный торг. Недалече от него была корчма, – содержала ее из России приехавшая еврейка. Мы ее не звали именем, а звали просто: русская жидовка, – и она за то на нас не сердилась. У нее был сын, – звали Рувимом. Он умел говорить по-гречески и по-турецки. В этой корчме у еврейки в одной комнате продавалось вино, – этой была корчма; а в боку были и особый маленькие комнатки. Мы эти комнатенки звали боковушками. В одной из этих боковушек, когда приедем в Константинополь, мы обедали, а иногда и ночевали. В этой же корчме, в одной боковушке, квартировали Павел и Алимпий. Здесь мы случайно с ними познакомились. Сюда же в корчму к Павлу и Алимпию ходил и Амвросий, а сын жидовки Рувим Павлу и Алимпию с Амвросием был за переводчика. Сперва про Амвросия Павел и Алимпий ничего нам не окрывали, и, если бы не случилось нужды в нас, едва ли бы скоро и сказали, а может и вовсе не сказали бы. Им до нас было две нужды: первая, – им нужна была Псалтырь с восследованием, чтобы показать в ней Амвросию слово о крестном знамении, как слагать персты. В иное место ехать за книгой было далеко, а из Майноса весьма скоро можно получить; вторая нужда еще больше, – в случае соглашения Амвросия, для проезда его был нужен паспорт, и в этом деле им требовалась наша помощь. За Псалтырью в Майнос приезжал сам Павел, с нашими Майносскими казаками Григорием Петровичем Чижиком да Карпом Карповым. Псалтырь с восследованием у нас дали им переводную. Когда Павел и Алимпий уже открыли нам свою тайну, сам Амвросий долгое время нам не признавался и не показывался. Мы спросили сына жидовки Рувима: Рувим! Зачем Амвросий нам не кажется? Он ответил: боится вам признаться. Потом Павел и Алимпий Амвросия за нас заверили, и он взошел с нами в беседу. Он спросил нас: как мы умеем говорить кроме русского языка. Мы ответили, что умеем хорошо говорить по-турецки. Амвросий сказал: не надо лучше, и я умею по-турецки говорить хорошо! Итак, с нами он неоднократно занимался разговорами, но местопребывания своего, т.е., квартиры нам не показывал до последнего дня своего пребывания в Константинополе. Амвросию паспорт выправляли майносские казаки Григорий Чижик да Карп Карпов, – паспорт дан на имя Карпа Карпова: тут был и я с тестем Сергеем Максимовым. Потом я с Сергеем Максимовым провожал Амвросия из его дома на пароход. Из дому Амвросий шел пешком, в простом платье, завивши голову башлыком; а я с Сергеем Максимовым шел за ним, для присмотра; а Павла с нами не было, – он с Карпом Карповым и Григорием Чижиком дожидался Амвросия на пароходе. Амвросий садился на пароход не в Галатах, где жил, но на Буюк-Дере. Амвросий шел пешком по немецкой улице. На дороге отдыхал на камне у водопровода. На Буюк-Дере мы наняли лодку за 16 левов и свезли Амвросия на пароход». – Этот рассказ одного из очевидцев Амвросия и участников его бегства из Константинополя я почел не излишним привести здесь.

В Майносе мы праздновали праздник Николы чудотворца.

Во время моего пребывания в Майносе, в один из дней, мне захотелось погулять, – походить по берегу озера, возле которого стоит село. На берегу встретил меня один грек, не старый человек, лет около сорока. Он тут часто бывает по своим делам и несколько научился говорить по-русски. Увидавши меня, он поздоровался со мной; затем предложил мне вопрос: как нужно слагать персты для крестного знамения?

Я ответил, показывая ему триперстное сложение, что так слагать персты для крестного знамения есть общий церковный обычай.

Грек сказал: хорошо. Потом показал мне двуперстное сложение и сказал: так молятся русские майносцы; почему они так молятся? Хорошо ли это?

Я ответил, что в некоторых местах издревле молились так, что так молиться и ныне церковь не возбраняет: потому и это сложение также хорошо.

Что двуперстное сложение так же хорошо, как и троеперстное, грек на это не соглашался. Он пожелал представить мне очевидное доказательство предпочтительности троеперстия пред двуперстием. Прежде спросил меня на словах: Отец Бог? (Он говорил и по-гречески: Патир о Феос?) Я сказал: Бог. – «Сын Бог?». Я ответил: Бог. – «Дух Святой Бог?». Я сказал: Бог. Грек: «три един Бог?». Я ответил: три един Бог. Грек сказал: «Хорошо. Теперь, чтó мы говорили, будем изображать перстами». И показав мне большой персть правой руки, спросил: «Отец Бог?» – Я ответил: Бог. Потом, показав указательный персть, спросил: «Сын Бог?». Я сказал: Бог. Затем показав великосредний перст, спросил: «Дух Святой Бог?». Я ответил: Бог. Потом грек сложил все три прежде показанные перста во едино, и спросил: «три един Бог?». Я ответил: три един Бог. После этого грек просил меня, чтобы я точно так же, на двуперстном сложении, посредством перстов выразил учение о Святой Троице. Разумеется, мне было неудобно после большого перста показывать один за другим два последние. Поэтому я просто показал ему сложенные три перста, большой и два малых, и сказал: три един Бог. Грек настаивал, чтобы я делал так, как он делал, т.е., показал в отдельности каждый перст, говоря: Отец Бог и проч., а потом уже все три вкупе. Я должен был сознаться, что нахожу неудобным так сделать. Тогда грек, показав троеперстное сложение, сказал: «значит этим сложением перстов точнее можно образовать веру во Святую Троицу». Я ответил: «вера не в пальцах, а в сердце». На это грек мне заметил: «Хотя вера и не в пальцах, а в сердце, но ты ее изображаешь же перстами; так почему не изображаешь теми перстами, которыми точнее можно изобразить правое исповедание?». Я ответил, что мы делаем так по привычке, ибо так научились от отцов наших, и что перстосложение не есть догмат веры, и ни которым из вселенских соборов не установлено, чтобы такими, а не другими перстами воображать на себе крестное знамение. Поэтому, и св. церковь не возбраняет нам креститься двуперстно. На этом и кончилась беседа наша.

8-го числа декабря, поутру, из Майноса мы отправились в лодке по озеру, на берегу которого расположено селение. В лодке по озеру нужно было ехать верст десять. Майносцы хорошие гребцы, и мне, привыкшему смолоду ехать по Волге, ехать с ними в лодке по озеру доставляло утешение. Мы пристали на берег при деревне новых поселенцев, дунаков. Там мы должны были нанять лошадей до местечка, стоящего при море, которое русские по просторечию называют Бандрово; а из Бандрова до Константинополя ездят на пароходе. Отец Иоанн, майносский иерей, нас провожал до Константинополя.

Я упомянул, что на берегу озера, где мы пристали, находится небольшая новонаселенная деревушка дунаков, т.е., русских старообрядцев, выселившихся с Дуная, из Добруджи, с Разина озера. Они поселились тут только два года тому назад; их пришло с Дуная семейств 8, но половина из них ушли назад. Все они принадлежат к беглопоповщине. У них мы искали себе нанять извозчика, и по случаю наняли их уставщика. Дорогой я спрашивал его: где они жили прежде, в Добрудже, хороша ли там земля, или не хороша? Он ответил: «земля хороша». – А в озере, при котором вы жили, рыба ловилась, или нет? – Он сказал: «рыба там ловилась хорошо». Я заметил: значит житье вам и там было не хуже здешнего. – Он ответил: «не хуже». Почему же, – спросил я, – вы сюда переселились, если там было жить не хуже? Ведь переселение требовало и труда, и денег. Он ответил: «Румын (т.е., румынское правительство) теснит в вере». Я спросил: а чем он вас теснит в вере? Он ответил: «требует, чтобы который родится младенец, или умрет кто, доносили начальству». Я понял, что речь идет о метриках, и спросил: разве о родившихся и о умерших давать знать начальству есть грех и отступление от веры? – Он ответил: «а как же!». Я продолжал: значит вы ушли из Румынии сюда от этого применения, что нужно было давать знать начальству о родившихся и о умерших; ну, а прочие ваши собраты, оставшиеся там, в Добрудже, значит, согласились это требование исполнять? – Он ответил: «Нет, и они не согласны; они только дожидаются, не обойдется ли как дело; если же не обойдется, то все оставить Румынию и придут сюда». Я еще спросил: а если и здесь правительство станет вас спрашивать о родившихся и о умирающих, тогда чтó станете делать? – Он ответил: «еще куда-нибудь поедем, – свет велик!» – И я подумал в себе с сожалением о них: бедные люди! странствуют, страдают за свое недоумение и думают, что страдают за веру! Еще я спросил: а которые у вас приняли австрийскую иерархию, и они также хотят оставить Румынию из-за того, что обязаны доносить начальству о новорожденных и умерших? Он ответил с презрением: «О нет! те все согласны доносить». Я сказал: значит они в этом не поставляют ереси, или греха? – Он ответил: «они в этом греха не полагают». Я спросил еще: а кого больше, – вас ли, или приемлющих австрийскую иерархию? Он стал считать и потом сказал, что обеих частей поровну. Я еще спросил: а сколько всех вас в Добрудже? Он ответил: тысяч пять, или шесть.

Того же вечера мы сели на пароход и чрез шесть часов достигли Константинополя.

9-го числа мы ходили по Константинополю, и слышу я, что один продавец овощей кричит: китры, китры! Я вспомнил писанное в Лествице о китре в научение смирении¹⁵³, и купил китру для того, чтобы более памятовать сказанное в Лествице нравоучение. У китры края, как у дыни, толстые, нисколько кисловаты, а середка подобна лимону и по вкусу, и по зернам.

10-го числа мы с о. Иоанном, Майносским гереем, в сопровождении о. Паисия опять ходили в патриархию.

Переводчиком у нас был тот же о. архимандрит Григорий Зигивитов. Я рассказал вселенскому патриарху о своем пребывании у майносцев и об освящении церкви.

Вселенский патриарх спросил о. Иоанна о майносцах, несогласных принять его: где им поставляют священника?

Он ответил: в Тульче.

Патриарх весьма об этом опечалился.

Потом я у вселенского патриарха попросил благословения отправиться в Россию, и патриарх нас благословил.

11-го числа к вечеру мы отправились из Константинополя. о. архимандрит Смарагд пришел со мной проститься, а о. Паисий проводил нас на пороход.

13-го утром приплыли в Одессу. Сердце встрепенулось радостно, когда я увидел родной край.

В Одессе нас принял также любовно высокопреосвященнейший Платон.

14-го отправились из Одессы. По пути заехали в Киев поклониться св. угодникам и Киевской святыне.

17-го отправились из Киева и 19-го числа прибыли в царствующий град Москву, благодаря Господа за совершение путешествия.

Итак, я, многогрешный архимандрит Павел, благодарю Господа Бога Иисуса Христа, творца моего, что он меня, хульника, заблуждавшего в дебрях раскола и исполненного грехов, помиловал, не помянул множества грехов моих, вразумил меня, наставил на путь правды и привел в новый Иерусалим – во св. соборную и апостольскую церковь, в новый Сион, сподобил св. таин тела и крови Его; а потом, также не поминая множества грехов моих, удостоил меня, на утешение убогой души моей, быть посетителем св. града Иерусалима, видеть и облобызать те св. места, где стояли пречистые нозе Его, и где изшел он живоносную кровь свою за наше спасение, – меня, бывшего бесповца, удостоил принять благословение блаженнейших патриархов: Иерусалимского и Константинопольского, служить св. литургию на Голгофе и на Живовосном гробе и прочих св. местах! О, Господи, коль велика милость твоя на мне! И ныне, Владыко припадаю к стопам твоего милосердия, и прошу твою благостыню, не поминая множества моих беззаконий еще излить на меня милость Твою: как Ты меня помиловал и сподобил видеть и осязать, и вкусить благая Иерусалима, св. Твоей соборной и апостольской церкви, и поклониться во св. граде Иерусалиме на месте стояния ног Твоих, так же сподоби меня недостойного по благости Твоей видеть благая и (третьего) Иерусалима небесного, быти в нем хотя последнейшим гражданином! Буди, Господи, милость Твоя на мне, по молитвам пречистой Твоей Матери и всех святых!