СМЕРТЬ

Человек подвергся смерти, но и в этом случае Бог оказал ему великое благодеяние, именно тем, что не оставил его вечно пребывать во грехе. Бог изгнал человека из рая, как бы в ссылку, чтобы человек в течение известного времени очистил свой грех и, вразумленный наказанием, снова возвращен был в рай. Если в сосуде, только что сделанном, обнаружится недостаток, его переливают или переделывают, чтобы он стал новым и целым; то же бывает и с человеком в смерти. Для того он и сокрушается ее силой, чтобы во время воскресения явиться здоровым, то есть чистым, праведным и бессмертным. Феофил Антиохийский (113, 239).

После своего падения первый человек жил еще многие сотни лет. Но не солгал Бог, когда сказал: «в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2, 17), ибо потому, что человек отпал от истинной жизни, над ним в тот же день исполнился приговор смерти, а через несколько лет после постигла Адама и смерть телесная. Святитель Григорий Нисский (113, 240).

За грех Господом благодетельно установлена смерть, Адам изгоняется из рая, чтобы не смел более прикасаться к древу, постоянно поддерживающему жизнь, и не грешил бесконечно. Значит, изгнание из рая есть более дело попечительности Божией о человеке, нежели гнева (113, 239).

Хотя прародители жили еще много лет, но как только услышали, что они: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19), сделались смертными, и с тех пор можно было сказать, что они умерли. В этом смысле и сказано в Писании: «в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт. 2, 17), то есть вы услышите приговор о том, что с этих пор вы уже смертны. Святитель Иоанн Златоуст (113, 240).

Смертью Законодатель останавливает распространение греха и в самом наказании являет человеколюбие. Так как Он, давая заповедь, с преступлением ее соединил смерть, и поскольку преступник подпал этому наказанию, Он и устраивает так, что самое наказание служит спасению. Ибо смерть разрушает нашу животную природу и таким образом, с одной стороны, останавливает действие зла, а с другой – избавляет человека от болезней, освобождает от трудов, прекращает его скорби и заботы и заканчивает страдания. Таким-то человеколюбием растворил Судия самое наказание. Святитель Кирилл Александрийский (113, 629).

Ты сократил длительность жизни нашей; самый большой срок ее – семьдесят лет. Но мы грешим пред Тобою в семьдесят раз седмерицею. По милосердию Ты сократил дни наши, чтобы не удлинялся ряд грехов наших. Преподобный Ефрем Сирин (113, 239).

Падением изменились и душа, и тело человека... Падение было для них вместе и смертью... смерть есть только разлучение души с телом, прежде того уже умерщвленных отступлением от них Истинной Жизни, Бога (110, 8).

Смерть – великое таинство. Она – рождение человека из земной, временной жизни в вечность (110, 69).

И тело продолжает существовать, хотя видим, что оно разрушается и обращается в землю, из которой взято; оно продолжает существовать в самом тлении своем, оно продолжает существовать в тлении, как семя в земле (110, 70).

Смертью болезненно рассекается и раздирается человек на две части, его составляющие, и по смерти уже нет человека: отдельно существует душа его, и отдельно существует тело его (110, 70).

В собственном смысле разлучение души с телом не есть смерть, оно – только следствие смерти. Есть смерть несравненно более страшная! Есть смерть – начало и источник всех болезней человека: и душевных, и телесных, и лютой болезни, исключительно именуемой у нас смертью. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (110, 113).

Разве не знаете, братия мои, какому страху и какому страданию мы подвергаемся в час исхода из этой жизни при разлучении души с телом?.. К душе приступают добрые Ангелы и Небесное Воинство, также и все... сопротивные силы и князи тьмы. Те и другие хотят взять душу или назначить ей место. Если душа приобрела здесь добрые качества, вела жизнь честную и была добродетельна, то в день ее отшествия добродетели эти, какие приобрела здесь, делаются добрыми Ангелами, окружающими ее, и не позволяют прикасаться к ней какой-либо сопротивной силе. В радости и веселии со святыми Ангелами берут ее и относят ко Христу, Владыке и Царю Славы, и поклоняются Ему вместе с нею и со всеми Небесными Силами. Наконец отводится душа в место упокоения, в неизглаголанную радость, в вечный свет, где нет ни печали, ни воздыхания, ни слез, ни забот, где бессмертная жизнь и вечное веселие в Царстве Небесном со всеми прочими, угодившими Богу. Если же душа в этом мире жила постыдно, предаваясь страстям бесчестия и увлекаясь плотскими удовольствиями и суетой мира сего, то в день ее исхода страсти и удовольствия, какие приобрела она в этой жизни, делаются лукавыми демонами и окружают бедную душу, и не позволяют приблизиться к ней Ангелам Божиим; но вместе с сопротивными силами, князями тьмы, берут ее, жалкую, проливающую слезы, унылую и сетующую, и отводят в темные места, мрачные и печальные, где грешники ожидают дня Суда и вечного мучения, когда низринут будет диавол со своими ангелами (27, 355).

Велик страх в час смерти, когда душа с ужасом и скорбью разлучается с телом, потому что в этот час душе предстанут дела ее, добрые и злые, сделанные ею днем и ночью. Ангелы поспешат исторгнуть ее, а душа, видя свои дела, боится выйти из тела. Душа грешника со страхом разлучается с телом, с трепетом идет предстоять бессмертному Судилищу. Принуждаемая же выйти из тела, глядя на дела свои, говорит со страхом: «Дайте мне хоть один час сроку...» Дела же ее, собравшись вместе, отвечают душе: «Ты нас сделала, с тобой мы и пойдем к Богу» (25, 538).

Мучительность раскаяния грешника при смерти превышает даже страх смерти и разлучения (25, 309).

Придет день, братия, непременно придет и не минует нас день, в который человек оставит все и всех и пойдет один, всеми оставленный, пристыженный, обнаженный, беспомощный, не имеющий заступника, неготовый, безответный, если только день этот застигнет его в нерадении: «в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает» (Мф. 24, 50), когда он веселится, собирает сокровища, роскошествует. Ибо внезапно придет один час – и всему конец; небольшая горячка – и все обратится в тщету и суету; одна глубокая, мрачная, болезненная ночь – и человек пойдет, как подсудимый, куда поведут взявше его... много тогда тебе, человек, нужно будет проводников, много молитв, много помощников в час разлучения души. Велик тогда страх, велик трепет, велико таинство, велик переворот для тела при переходе в иной мир. Ибо если и на земле, переходя из одной страны в другую, мы имеем нужду в ком-нибудь, кто укажет путь, и руководителях, то тем более будут они нужны, когда переходим в беспредельные века, откуда никто не возвращается. Еще повторяю: много нужно тебе помощников в этот час. Наш это час, а не чей-нибудь, наш путь, наш час, и час страшный; наш это мост и нет по иному прохода. Это общий для всех конец, общий для всех и страшный. Трудная стезя, по которой должны проходить все; путь узкий и темный, но все на него вступим. Это горькая и страшная чаша, но все выпьем ее, а не иную. Велико и сокровенно таинство смерти, и никто не может объяснить его. Страшно и ужасно, что тогда испытывает душа, но никто из нас не знает этого, кроме тех, которые предварили нас там; кроме тех, кто уже изведал это на опыте (27, 237).

Когда приближаются владычные Силы, когда приходят страшные воинства, когда божественные изъятели повелевают душе переселиться из тела, когда, увлекая нас силой, отводят в неминуемое судилище, тогда, увидев их, бедный человек... содрогается, как от землетрясения, весь трепещет... Божественные изъятели, взяв душу, восходят по воздуху, где стоят начальства, власти и миродержатели сопротивных сил. Это – наши злые обвинители, страшные мытари, переписчики, сборщики дани; они встречают на пути, описывают, осматривают и вычисляют грехи и рукописания этого человека, грехи юности и старости, вольные и невольные, совершенные делом, словом, помышлением. Велик там страх, велик трепет бедной душе, неописуемо страдание, какое терпит она тогда от неисчислимого множества тьмами окружающих ее врагов, клевещущих на нее, чтобы не дать ей взойти на Небо, поселиться в свете живых, вступить в Страну Жизни. Но святые Ангелы, взяв душу, отводят ее. Преподобный Ефрем Сирин (13, 645).

Смерть никого не оставляет, и чем дольше живем, тем ближе она к нам. Этот предел Божий как неизвестен нам, так и весьма страшен, Неизвестен, поскольку смерть похищает без разбора старых и молодых, младенцев и юношей, готовых и неготовых, праведных и грешных. Страшен, поскольку отсюда начинается нескончаемая, непрестающая, всегда пребывающая вечность. Отсюда мы отходим или в вечное блаженство, или в вечную муку; или в место радости, или в место плача. Отсюда мы начинаем или вечно жить, или вечно умирать; или вечно царствовать на Небе со Христом и святыми Его, или вечно страдать в аду с сатаной и ангелами его (104, 1862).

Как поведение плотского и духовного человека различно и житие неравно, так и кончина не сходна, и после кончины будущее состояние. Плотскому человеку смерть страшна, но духовному мирна; плотскому человеку смерть печальна, но духовному радостна; плотскому человеку смерть горестна, но духовному сладостна. Плотский человек, умирая временно, умирает и вечно: «Помышления плотские суть смерть», – говорит святой апостол (Рим. 8, 6), но духовный через эту смерть переходит к Вечной Жизни, ибо мудрость духовная есть жизнь и мир... Плотскому – ад, геенна, но духовному Небо будет жилищем. Плотский вселяется с диаволом и ангелами его в вечный огонь, но духовный со Христом, Которому усердно служит, – в вечную радость. Обоим воздается по делам их, которые в теле сотворили (104, 1868).

Для тех, которые перестают грешить, каются, страдание и смерть Христовы не остаются тщетными, но получают плод свой, то есть отпущение грехов, оправдание, и ходатайствуют о Вечной Жизни; но не кающимся, а пребывающим во грехах никакой пользы не приносят и потому из-за их нераскаянной жизни бывают тщетными. И Кровь Христова за всех, в том числе и за них пролитая, за них как бы напрасно пролита, ибо плода своего, то есть обращения, покаяния, новой жизни и отпущения грехов и спасения, в них лишается. Хотя «Христос за всех умер», по учению апостола (2Кор. 5, 15), но смерть Христова только тех спасает, которые каются о грехах и веруют в Него, а в нераскаянных она не получает своего спасительного плода. И это не по вине Христа, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим. 2, 4) и «за всех умер», но по вине не желающих каяться и пользоваться смертью Христовой (104, 1970–1971).

На кого хотим надеяться в день нашей смерти, на того и ныне, во «время жизни нашей, должны возлагать всю надежду, к нему прибегать и прилепляться. Тогда нас все оставит: честь, богатство останутся в мире; тогда исчезает сила, разум, хитрость и премудрость; тогда ни друзья, ни братия, ни приятели наши не помогут нам; все оставят нас тогда. Один Христос, Искупитель наш, если в Него ныне истинно веруем и надеемся на Него, не оставит нас. Он сохранит нас тогда; Он Ангелам Своим повелит путешествовать с нами, нести наши души на лоно Авраамово и там упокоит нас. К этому единому Помощнику мы должны ныне прилепляться верой и на Него одного возлагать все упование и это упование не посрамит и во время смерти, и после смерти. Святитель Тихон Задонский (104, 1883–1884).

«Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп. 1, 21).

Праведные и святые радуются в час смерти и разлучения, имея перед очами своими великий труд своего подвижничества, бдения, молитвы, посты и слезы (25, 309).

Душа праведного при смерти ликует, потому что после разлучения с телом желает войти в покой (25, 309).

Если был тружеником, то не скорби о приближении этого доброго переселения, потому что не печалится возвращающийся домой с богатством (25, 518).

Смерть, которая страшна всякому и ужасает смертных, богобоязненному представляется пиршеством (28, 97).

Смерть боится приближаться к боящемуся Бога и только тогда приходит к нему, когда ей поведено разлучить его душу с телом (28, 97).

Смерть праведных – конец борьбы со страстями плоти; после смерти борцы прославляются и приемлют победные венцы (28, 366).

Смерть – святым блаженство, праведным – радость, а грешникам – скорбь, нечестивым – отчаяние (28, 403).

По Твоему, Господи, повелению душа разлучается с телом, чтобы ей вознестись в ту житницу жизни, где все святые ожидают Великого Дня Твоего, надеясь в тот день облечься славою и воздать Тебе благодарение. Преподобный Ефрем Сирин (25, 506).

Тщательно подвизающиеся в добродетели, переселяясь от здешней жизни, поистине, как бы отпускаются на свободу от страданий и уз. Святитель Иоанн Златоуст (38, 395).

Когда человеческая душа исходит из тела, совершается некое великое таинство. Ибо если она виновна в грехах, то приходят полчища демонов, злые ангелы и темные силы, берут эту душу и увлекают ее на свою сторону. Этому никто не должен удивляться, ибо если человек, еще будучи жив, в этом мире покорился, предался и поработился им, то не будут ли они еще более обладать им и порабощать его, когда он выйдет из этого мира? Что касается другой, лучшей части людей, то с ними происходит иное. При святых рабах Божиих еще и в этой жизни находятся Ангелы, духи святые окружают их и хранят; а когда души их разлучаются с телом, то лики Ангелов принимают их в свое общество, в светлую жизнь и таким образом приводят их к Господу. Преподобный Макарий Великий (113, 646).

Ангел Хранитель должен поставить душу праведника перед Богом. Блаженный Августин (113, 637).

Поскольку христиане после Креста и Воскресения Христова удостоверены в том, что, умирая (во Христе), переходят от смерти в Жизнь и в радость сопребывания со Христом, они желают смерти. Ибо если Дух Христов есть жизнь души, то какая польза получившим Его жить в этом мире и тем самым быть устраненными от той радости, которая подается сопребыванием со Христом. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 48).

Двоякая бывает смерть: естественная и духовная. Естественная смерть обща всем, как говорит Писание: «человекам положено однажды умереть» (Евр. 9, 27), духовная же смерть – только для желающих, ибо Господь говорит: «кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой» (Мк. 8, 34); Он никого не принуждает, но говорит: «кто хочет». Но мы видим, что иному предстоит только одна смерть, естественная, а преподобному угоднику Христову предстоит смерть двоякая – сначала духовная, а потом естественная. Хорошо сказал кто-то, рассуждая о воскресении Лазаря: Христос возвратил Лазаря к жизни для того, чтобы человек, родившийся в мире однажды, научился дважды умирать, ибо естественная смерть не может быть доброй и чистой перед Богом, если ее не предварит смерть духовная. Никто не может после смерти получить Жизнь Вечную, если не привыкнет умирать до смерти. Не раньше Моисей вышел из Египта с людьми израильскими в путь, ведущий в землю обетованную, чем когда умерщвлены были египетские первородные; так и человек не войдет в Жизнь Вечную, если прежде не убьет в себе греховные вожделения. Блажен тот, кто научился до смерти умирать для греха и до погребения в гробу хоронить свои страсти в умерщвленном для греха теле (103, 779).

Припомните страдания находящихся в изгнании из города, из дома, из отечества; все это имеется и с нашей жизни, ибо жизнь есть изгнание, ссылка, как говорит тот же апостол: «не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 14). Вспомните страдания от голода, жажды и лишения всего необходимого к существованию, и это все в изобилии есть в нашей жизни, что лучше всего видно из апостольских слов: «доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся» (1Кор. 4, 11). Ибо эта жизнь никого не насыщает вполне; насыщение возможно только на Небе, как говорит псалмопевец: «буду насыщаться образом Твоим» (Пс. 16, 15). Подумайте, какое зло быть в плену, в узах, в смерти! Все это имеет жизнь, ибо жизнь есть плен и смерть, как говорит святой Павел: «Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7, 24). Представьте себе страх живущих в доме, который угрожает рухнуть; такова наша жизнь, ибо «знаем, что земной наш дом, эта хижина, разрушится» (2Кор. 5, 1). Поэтому святые Божии желали лучше умереть и жить со Христом, чем продолжать свои дни в этой жизни. Святитель Димитрий Ростовский (103, 958).

Если умрешь (за Христа), не будешь побежден, но тогда-то и одержишь победу самую совершенную, до конца сохранив в себе непоколебимую истину и неизменное дерзновение за истину. И перейдешь от смерти в Вечную Жизнь, от бесчестия у людей к славе у Бога, от скорбей и мучений в миру к вечным упокоениям с Ангелами. Земля не приняла тебя в свои граждане, но примет Небо, мир гнал, но Ангелы вознесут тебя ко Христу и наречешься другом Его, и услышишь вожделенную похвалу: «хорошо, добрый и верный раб!» (Мф. 25, 21, 23). Как говорит Писание, и «Авраам умер и пророки» (Ин. 8, 52), и святитель Христов Петр также отдал долг смерти – умер, но умер достойной смертью: «Дорога в очах Господних смерть святых Его!» (Пс. 115, 6). Умер смертью бессмертной, его упование бессмертия исполнено, и эта книга его смерти стала книгой рождения, ибо через временную смерть он возродился для Жизни Вечной. Имеет и смерть, смерть добрая, книги своего родства, и родства не плохого, а достойного, доброго. Ибо как от доброго корня вырастает и добрая поросль, и от доброго дерева родится плод добрый, так и добрая смерть имеет свое происхождение от доброго рода. Каков этот добрый род доброй смерти, мы сейчас увидим.

Не подумай, слушатель мой, что я говорю здесь о плотском благородстве архиерея Божия, ибо он от юности презрел род свой. Не о плотском, а о духовном и добродетельном роде его говорю, то есть о богоугодной жизни его, в которой добродетель родилась от добродетели. Смирение родило любовь к Богу; любовь к Богу – презрение к миру; презрение к миру родило воздержание; воздержание – умерщвление телесных чувств; умерщвление чувств родило чистоту плоти и духа; чистота – мысленное созерцание Бога; созерцание Бога родило умиление и слезы; наконец из всего этого родилась добрая, блаженная, честная, святая смерть, приводящая к покою, ибо «праведник, если и рановременно умрет, будет в покое» (Прем. 4. 7). Святитель Димитрий Ростовский (113, 860).

Перед смертью аввы Сисоя лицо его просияло, как солнце. И он сказал сидящим около него отцам: «Вот пришел авва Антоний». Немного после опять сказал: «Вот пришел лик пророков». И лицо его просияло еще светлее. Потом он сказал: «Вот вижу лик апостолов». Потом свет лица его стал еще вдвое сильнее и он с кем-то разговаривал. Тогда старцы стали спрашивать его: «С кем ты, отец, беседуешь?» Он отвечал: «Вот пришли Ангелы взять меня, а я прошу, чтобы на несколько минут оставили меня для покаяния». Старцы сказали ему: «Ты, отец, не имеешь нужды в покаянии». А он отвечал им: «Нет, я уверен, что еще и не начинал покаяния». А все знали, что он совершен. Вдруг лицо его опять просияло подобно солнцу. Все пришли в ужас, .а он говорит им: «Смотрите, вот Господь... Он говорит: несите ко Мне избранный сосуд пустыни»... И тотчас он предал дух и стал светлым, как молния. Вся келлия исполнилась благоухания. Достопамятные сказания (79, 250).

Когда настало время кончины аввы Агафона, он был три дня без дыхания, с открытыми глазами, устремленными в одном направлении. Братия спросили его: «Авва! где ты?» Он отвечал: «Предстою Суду Божию». Братия сказали ему: «Отец! неужели и ты боишься?» Он отвечал: «Хотя я изо всех сил старался исполнять заповеди Божии, но я человек и не знаю, угодны ли дела мои Богу». Братия сказали: «Неужели ты не уверен, что дела твои угодны Богу?» Старец сказал: «Невозможно мне удостовериться в этом прежде чем предстану Богу, потому что иной Суд Божий и иной – человеческий». Когда братия хотели задать еще вопрос, он сказал им: «Окажите любовь, не говорите со мной, потому что я занят». Сказав это, он с радостью предал свой дух. Братия видели, что он скончался, как бы приветствуя своих возлюбленных друзей (82, 61).

Когда авва Иоанн отходил из этой жизни, отходил – в радости, как бы возвращаясь на родину, смиренные братия окружили одр его. Они начали убедительно просить его, чтобы он в духовное наследство оставил им какое-либо особенно важное наставление, которое содействовало бы им на пути к христианскому совершенству. Он вздохнул и сказал: «Никогда я не исполнял моей воли и никогда не учил тому, чего сам прежде не сделал». Отечник (82, 297).

Преподобному Никону Радонежскому в предсмертном видении было показано место будущего упокоения его вместе с преподобным Сергием. Перед смертью произнес он сам себе: «Изыди, душа, туда, где тебе уготовано место, иди с радостью, – Христос призрит тебя». Московский Патерик (94, 30).

Иеросхимонах, служивший старцу иеросхимонаху Иисусу в болезни, тайно, через приоткрытую дверь, смотрел на больного и видел, что, проводив из келлии иноков, старец встал с одра, преклонился на колени посреди келлии и молился со слезами Богу и Пресвятой Богородице, призывая и святых угодников, и часто поминал устроенную им святую киновию и братию. После молитвы он лег на одр и перекрестился. Через несколько минут опять встал с одра и на коленях молился Господу с воздетыми руками. Когда он снова лег, лицо его сияло необъяснимым спокойствием и радостью. Он был уже недвижим, в молчании, но как будто с кем-то душевно беседовал. Вдруг свое молчание он прервал восклицанием: «Благословен Бог отец наших! если так, то уже не боюсь, но в радости отхожу от мира сего!» При этих словах в келлии явился необыкновенный свет, разлилось дивное благоухание и стали слышны сладостные голоса поющих псалом: «я... вступал... в дом Божий со гласом радости и славословия празднующего сонма» (Пс. 41, 5). В эту минуту блаженный на одре своем совершенно обратился лицом вверх, руки сложил на груди крестообразно, и душа его отлетела в небесные обители, куда постоянно стремилась во время своего земного странствия. Соловецкий Патерик (87, 130–131).

Блаженной памяти отец Израиль, монах Черниговского скита, что близ Сергиевой Лавры, за свою истинную монашескую жизнь сподобился блаженной райской кончины, как об этом рассказывает братия скитской больницы. Перед самой смертью он подзывает к себе больничного служителя и с. восторженным лицом говорит: «Ах, что я вижу, дорогой брат Василий! Вот в палату входят святители, а за ними великое множество иноков. И какие они все светлые и прекрасные! Вот-вот они приблизятся ко мне. О, какая радость! О, какое счастье!» Брат Василий отвечал: «Батюшка! Я никого не вижу». Когда он и все присутствующие взглянули на отца Израиля, он был уже мертв. В момент смерти он сподобился посещения всех тех святителей и преподобных, к которым прибегал в молитвах всю жизнь, молитвенно призывая их на помощь (91, 32).

Иеромонах Троице-Сергиевой Лавры отец Мануил, служивший при храме Троицкого подворья, рассказывал: «Однажды меня позвали напутствовать больного старца. Лицо его было светло и приятно, и весь он дышал благочестивой преданностью воле Божией. После исповеди я поспешил приобщить его, так как он был очень слаб, а соборован он был раньше. После принятия Святых Христовых Таин он сделал мне знак, чтобы я подошел к нему. Лицо его сияло светом радости. Когда я приклонил ухо к его устам, он тихо спросил меня, показывая вдаль: «Батюшка! Видите ли вы Ангела светлого, блистающего, как молния?» Я сказал, что ничего не вижу. Он сотворил крестное знамение и скончался». Троицкие цветки (91, 101).

Когда старец схимонах Евфимий Глинский приближался к кончине, он просил напутствовать его Святыми Таинствами. Совершали Таинство Елеосвящения и Святого Причащения. По принятии Тела и Крови Христовых он сидел на коечке, мирно ожидая своего переселения в иной мир. Он светло улыбался, но из глаз его падали слезы. Один из братии по своей простоте спросил отходящего старца: «Батюшка, что вы плачете? Разве и вы боитесь умирать?» Старец посмотрел на него с приятной улыбкой и сказал: «Чего мне бояться? Идти к Отцу Небесному – и бояться! Нет, брат, я, по благости Божией, не боюсь. Это слезы радости: сколько лет душа моя стремилась к Господу, а теперь я увижу Его». Глинский Патерик (97, 243).

Два отшельника жили близ... обители аввы Феодосия в Скопеле. Старец скончался, и ученик его, совершив молитву, похоронил его в

горе. Прошло несколько дней. Ученик спустился с горы и, проходя мимо селения, встретил человека, трудившегося на своем поле. «Почтенный старец, – сказал ему ученик, – сделай милость, возьми свой заступ и лопату и пойдем со мной». Земледелец тотчас пошел за ним. Взошли на гору. Отшельник указал крестьянину на могилу своего старца и сказал: «Копай здесь!» Когда тот вырыл могилу, отщельник стал на молитву. Окончив ее, он спустился в могилу, лег над своим старцем и отдал душу Богу. Мирянин, зарыв могилу, вознес благодарение Богу. Сойдя с горы, он сказал себе: «Я должен был бы принять благословение от святых!» Но, вернувшись, уже не смог найти их могилу. Луг духовный (75, 110–111),

Вот что рассказывали об авве Памво. В час своей кончины он говорил стоявшим около него святым мужам: «С того времени, как я построил себе в этой пустыне келлию и поселился в ней, не помню, чтобы когда-нибудь я ел иной хлеб, кроме заработанного моими руками, и никогда не раскаивался в словах, которые говорил. А теперь отхожу к Богу так, как бы еще не начинал служить Ему». Достопамятные сказания (79, 228).

Не бойся смерти, но готовься к ней, проводя святую жизнь. Если будешь готов к смерти – перестанешь бояться ее. Если возлюбишь всем сердцем Господа – сам пожелаешь смерти. Святитель Димитрий Ростовский (113, 634).

Перестань плакать о смерти и плачь о грехах своих, чтобы загладить их и войти в Жизнь Вечную (36, 75).

(Христианин), ты воин и непрестанно стоишь в строю, а воин, который боится смерти, никогда не сделает ничего доблестного (36, 77).

Станем трепетать не перед смертью, а перед грехом; не смерть родила грех, но грех произвел смерть, смерть же стала исцелением греха (36, 739).

Не смерть причиняет скорбь, а нечистая совесть. Поэтому перестань грешить – и смерть станет для тебя желанной (39, 342).

Перестанем скорбеть о смерти, а примем на себя печаль раскаяния, позаботимся о добрых делах и о лучшей жизни. Будем думать о прахе и об умерших, чтобы помнить, что и мы смертны. При таком воспоминании нам трудно пренебрегать своим спасением. Пока есть время, пока еще возможно, будем лучше приносить плоды, или исправляться, если мы согрешили по неведению, чтобы нам, если день смерти застигнет нас нечаянно, не пришлось искать времени для покаяния, и уже не находить его, просить милости и возможности загладить грехи, но не получить желаемого (40, 606).

Будь готов к тому, что Господь каждый день может потребовать твою душу. Не делай так, чтобы сегодня покаяться, а завтра забыть об этом, сегодня плакать, а завтра плясать, сегодня поститься, а завтра упиваться вином (42, 714).

Пусть те, которые придут взять нашу душу, не найдут нас подобными веселящемуся богачу, пребывающими в ночи невоздержания, во тьме нечестия, во мраке любостяжания. Но пусть застанут нас в день поста, в день святости, в день братолюбия, в свете благочестия, в утре веры, милостыни и молитвы. Пусть найдут нас сынами дня и приведут к Солнцу Правды не как воздвигающих житницы (Лк. 12, 18), но как щедро их опустошивших и обновивших себя постом и покаянием, благодатию Христа (43, 909).

Всегда ожидай, но не бойся смерти, то и другое – истинные черты мудрости. Святитель Иоанн Златоуст (48, 250).

Придите, смертные, обратим внимание на род наш, который истребляет и губит рука, человекоубийцы – смерти. У Господа нашего будем просить щедрот, пока мы еще здесь, в стране кающихся, потому что там уже нет места покаянию. Преподобный Ефрем Сирин (28, 508).

Видишь, что заведенные часы непрестанно идут, и спим мы или бодрствуем, делаем или не делаем, непрестанно движутся и приближаются к пределу своему. Такова и наша жизнь – от рождения до смерти непрестанно течет и убавляется; покоимся или трудимся, бодрствуем или спим, беседуем или молчим, непрестанно совершает она течение свое и приближается к концу, и уже стала ближе к концу сегодня, чем была вчера и третьего дня, в этот час, чем в прошедший. Так неприметно сокращается наша жизнь, так проходят часы и минуты! А когда кончится цепочка и перестанет ударять маятник, – этого мы не знаем. Промысл Божий скрыл от нас это, чтобы всегда были готовы к отходу, когда бы ни позвал нас к себе Владыка наш Бог. «Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими» (Лк. 12, 37). Окаянны те, которых Он застанет погруженными в греховный сон.

Этот пример и рассуждение учат тебя, христианин, тому, что время нашей жизни беспрестанно уходит; что прошедшего времени возвратить невозможно; что прошедшее и будущее – не наше, а нам принадлежит только то время, которое теперь имеем; что кончина наша нам неизвестна; следовательно, всегда, на всякий час, на всякую минуту, мы должны быть готовы к исходу, если хотим блаженно умереть; отсюда заключается, что христианин должен находиться в непрестанном покаянии, подвиге веры и благочестия; каким кто хочет быть при исходе, таким должен стараться быть во всякое время своей жизни, потому что никто не знает с утра – дождется ли вечера, и с вечера – дождется ли утра. Мы видим, что те, которые с утра были здоровы, к вечеру лежат на смертном одре бездыханными; и те, которые с вечера засыпают, утром не встают и будут спать до трубы архангельской. А что случается с другими, то же самое с тобой и со мной может случиться. Святитель Тихон Задонский (113, 625).

Пилат смешал кровь галилеян с жертвами их – Господь сказал: «если не покаетесь, все так же погибнете»; упал столп силоамский и убил восемнадцать человек – Господь тоже сказал: «если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13, 3, 5). Этим дается понять, что, когда беда постигает других, нам надо рассуждать не о том, отчего и за что это случилось, а поскорее обратиться к себе и посмотреть, нет ли за нами каких грехов, достойных временного наказания для вразумления других, и поспешить изгладить их покаянием. Покаяние очищает грех и отстраняет причину, привлекающую беду. Пока человек в грехе, секира лежит при корне его жизни, готовая посечь его. Не сечет же потому, что ожидается покаяние. Покайся – и отнята будет секира, и жизнь твоя потечет к концу естественным порядком; не покаешься – жди посечения. Кто знает, доживешь ли до будущего года. Притча о бесплодной смоковнице показывает, что Спаситель молит правду Божию щадить каждого грешника в надежде, не покается ли он и не принесет ли плодов добрых (1Тим. 2, 4). Но бывает, что правда Божия уже не слушает ходатайства и разве кого-нибудь соглашается оставить еще на один год в живых. А уверен ли ты, грешник, что проживаешь не последний год, не последний месяц, день и час (107, 383–384)?

Святая Церковь переводит ныне наше внимание за пределы настоящей жизни, к отшедшим отцам и братиям нашим, надеясь напоминанием о состоянии их, которого и нам не миновать, расположить нас к должному прохождению сырной седмицы и следующего за нею Великого поста. Послушаем матери своей Церкви и, поминая отцов и брати наших, позаботимся приготовить себя к переходу на тот свет. Приведем на память свои грехи и оплачем их, положив далее хранить себя чистыми от всякой скверны. Ибо в Царствие Божие не войдет ничто нечистое, и на Суде никто из нечистых не оправдается. После же смерти не жди очищения. Каким перейдешь, таким и останешься. Здесь надо заготовить это очищение. Поспешим же, ибо кто может предсказать себе долголетие? Жизнь может пресечься в этот час. Как явиться на тот свет нечистыми? Какими глазами взглянем на отцов и братий наших, которые встретят нас? Что ответим на их вопросы: «Это что у тебя нехорошее? А это что? И это что?» Какой срам и стыд покроет нас! Поспешим же исправить все неисправное, чтобы явиться на тот свет хоть сколько-нибудь сносными и терпимыми. Святитель Феофан Затворник (107, 43–44).

Кто ежедневно приготовлен к смерти, тот умирает ежедневно; кто попрал все грехи и все греховные пожелания, чья мысль отсюда переселилась на Небо и там пребывает, тот умирает ежедневно (110, 173).

(Уединение. – Ред.) – это мирная смерть прежде смерти, которая – непременный удел каждого человека, которая для грешников, для рабов мира – люта (111, 450).

Все земные узы, узы теснейшие, узы, возлагаемые естеством и законом, беспощадно разрываются смертью. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 450).

Жили два брата, у которых было много детей. Они приучали детей к особенному трудолюбию. Однажды один из братьев призвал к себе детей другого брата и сказал им: «Ваш отец знает такой день, потрудившись в который можно навсегда обогатиться и потом уже жить без труда. Я и сам испытал это на себе, но теперь забыл, какой это день. И потому ступайте к отцу, он скажет вам об этом дне». Дети с радостью пошли к отцу и спросили его об этом дне. Отец отвечал: «Я и сам, дети, забыл этот день. Но потрудитесь год; в это время, может быть, вы и сами узнаете о том дне, который дает беспечальную жизнь». Дети потрудились целый год, но такого дня не нашли и сказали об этом отцу. Отец отдал им должное за труд и сказал: «Вы вот что сделайте: разделите теперь год на четыре времени: весну, лето, осень и зиму, трудитесь и вы найдете день этот». Дети трудились так и потом сказали отцу: «И опять указанного тобою дня мы не нашли. А поскольку утомились, а вместе и средства к жизни себе приобрели, то более трудиться уже не станем». Отец отвечал: «День, который я назвал вам, есть день смерти. Он постигнет нас тогда, когда мы вовсе о нем,и не думаем. А потому вот так же нужно трудиться и для спасения души всю жизнь, день и ночь, и готовиться к смерти». Пролог в поучениях (81, 339–340).

«А я знаю. Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам; мои глаза, не глаза другого, увидят Его» (Иов 19, 25–27).

«Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела! Воспряньте и торжествуйте, поверженные.. в прахе: ибо роса Твоя – роса растений, и земля извергнет мертвецов» (Ис. 26, 19).

«И сказал Он мне: сын человеческий! кости сии – весь дом Израилев. Вот, они говорят: «иссохли кости наши, и погибла надежда наша, мы оторваны от корня». Посему изреки пророчество и скажи им: так говорит Господь Бог: вот, Я открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших, и введу вас в землю Израилеву» (Иез. 37, 11–12).

«От власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? Раскаяния в том не будет у Меня» (Ос. 13, 14).

«Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3, 16).

«Как Отец воскрешает мертвых и оживляет, так и Сын оживляет, кого хочет» (Ин. 5, 21).

«Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут (Ин. 5, 25).

«Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день. Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6, 39–40).

«Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12, 24).

«А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых» (Мк. 12, 26–27).

«Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею» (1Кор. 6, 14).

«Если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним» (1Сол. 4, 14). «Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его» (1Кор. 15, 20–23).

Препрославленный и высший всякого Начала, и Власти, и Силы как умалился и умер ради нас, так и воскрес и прославился ради нас, чтобы сбывшееся в Его лице воспроизводить потом в нас и тем спасать нас (60, 256).

Смерть, попранная теперь и посрамленная Воскресением Христовым, тогда – после Всеобщего Воскресения – будет совсем упразднена. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 56).

Теперь, когда Христос воскрес, чем стала земля? Она стала рассадником для Неба: кратковременная и оканчивающаяся разрушением жизнь человека в теле есть начинающаяся жизнь птенца в яйце, которому, когда разобьется скорлупа, открывается высший и обширнейший круг жизни. Надо только, чтобы зародыш птенца был объят, проникнут и пробужден теплотой крови матери, то есть надо, чтобы зародыш Небесной Жизни в человеке был объят, проникнут и пробужден животворящей силой Крови Христовой. Филарет, митрополит Московский (114, 358).

Воскресение людей есть вторичное сотворение их, и Ты, Спаситель мира, в Воскресении людей являешься их Творцом и Богом. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 457).

«Вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся» (1Кор. 15, 52). Какой бы мы ни видели гроб – родных ли, знакомых ли или даже чужих, мы бываем тронуты, глядя на него, тронуты до сожаления и слез. Чего при этом ни вспомним: любовь ли сродников, дружбу ли знакомых, – сердце наше, лишившись этой радости, не может не терзаться. Подумаем ли об общей человеческой судьбе, о том, что человек подвергается необратимому тлению, эта мысль наполнит нас мраком и унынием. Приложим ли это еще и к самим себе, и еще более возмущается душа наша печалью и страхом.

Но по самой же истине гроб – источник нетления и бессмертия, заря, предвозвещающая солнце, ясный проповедник Воскресения.

...Потому эта жизнь, смертная и тленная, по сравнению с жизнью нетленной и бессмертной, есть словно ничто, а мы, сподобившись Жизни Вечной, сочтем, что только с того времени и начали жить. В эту жизнь мы приходим из утробы матери. Гроб наш, чудодействием благодати, сделался для нас материнской утробой. Он рождает нас, ибо мы из него исходим как из утробы матери, как из небытия в бытие, из жизни тленной и ничтожной в жизнь нетленную и истинную.

...Переселяясь в гроб, ты оставляешь этот свет, но тебе открывается новый свет в превосходнейшей красоте, где нет ни печали, ни болезни, ни воздыхания. Ты сбрасываешь с себя тело, но какое? изнуренное старостью, истерзанное болезнями, обезображенное смертью, но облечешься в него снова – уже украшенное и излучающее свет, ярче солнечного. Платон, митрополит Московский (105, 163–165).

Если тело способно к ощущениям духовным, если оно может вместе с душой участвовать в утешении благодатном... то как же ему не воскреснуть для Жизни Вечной, по учению Писания? (108, 305).

Человек, облеченный в тело, способен был жить в раю, в котором ныне способны пребывать одни святые и одними душами своими, в который взойдут и тела святых по Воскресении. Тогда эти тела оставят в гробах плотскую тяжесть свою, усвоившуюся им после падения; тогда они сделаются духовными... явят в себе те свойства, которые им были даны при сотворении... Тогда люди снова вступят в разряд святых духов и в открытое общение с ними. Образец тела... тело и дух... видим в теле Господа нашего Иисуса Христа по Его Воскресении. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (110, 8).

(1Кор. 15, 13–14)

«Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша... И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков» (1Кор. 15, 12–14, 19).

Если нет Воскресения, то ради чего стараются и мудрствуют люди, пренебрегающие удовольствиями чрева, любящие воздержание, позволяющие себе только кратковременный сон, вступающие в борьбу с холодом и зноем? Скажем им словами Павла: «Станем есть и пить, ибо завтра умрем!» (1Кор. 15, 32). Если нет Воскресения, то смерть есть предел жизни, и тогда оставь обвинения и порицания. Предоставь полную свободу человекоубийце: пусть прелюбодей разрушает брак; пусть любостяжатель роскошествует за счет своих противников; никто пусть не останавливает ругающегося; пусть клятвопреступник постоянно клянется, ибо смерть ожидает и того, кто соблюдает клятвы; пусть иной лжет сколько желает, потому что нет никакого плода от истины; пусть никто не помогает бедным, ибо милосердие останется без награды. Такие рассуждения производят в душе беспорядок хуже потопа, они изгоняют всякую целомудренную мысль и поощряют всякий безумный и разбойничий замысел. Ибо если нет Воскресения, нет и Суда; если же отвергается Суд, вместе с ним отвергается страх Божий. А где не уцеломудривает страх, там ликует диавол. Святитель Григорий Нисский (24, 80).

Если бы не было Воскресения, то как бы могла сохраниться правда Божия, когда столько злых людей благоденствуют и столько добрых страдают и в страдании оканчивают жизнь? Где все эти люди получат по своему достоинству, если нет Воскресения? Святитель Иоанн Златоуст (42, 299).

«Скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело... Так и при воскресении мертвых» (1Кор. 15, 35–33, 42).

Если семена прежде не умрут, не сгниют и не истлеют, – не произрастят колоса. И как ты, когда замечаешь, что семя подвергается порче и тлению, не только не сомневаешься, но тем самым еще тверже убеждаешься в его воскресении (ибо если бы семя осталось целым без повреждения и разрушения, то и не воскресло бы), так рассуждай и о своем теле. Святитель Иоанн Златоуст (113, 653).

Посеченное дерево вновь процветает: неужели же посеченный человек не процветет? Посеянное и сжатое остается на гумне, а человек, пожатый на ниве мира сего, не останется на гумне? Ветви виноградной лозы и других деревьев, совершенно отсеченные и пересаженные, оживают и приносят плоды, а человек, для которого все это создано, упав в землю, не восстанет? Неужели Бог, сотворивший нас из небытия, не может снова воздвигнуть нас, когда мы уже имели бытие и сокрушились? Ты не веришь написанному о Воскресении, как язычник? Рассмотри же это в самой природе и рассуди о том, что видишь сегодня: пшеница или другой род семян при случае сеется, зерно, упав в землю, умирает, сгнивает и делается уже негодным в пищу, но сгнившее – восстает зеленеющим, упавшее малым – восстанет прекрасным. Пшеница же сотворена для нас, для нашего употребления, а не для самих себя произошли и пшеница, и другие семена. Неужели же сотворенное для нас оживает после смерти, а мы, для которых все это сотворено, умерев, не восстанем? Святитель Кирилл Иерусалимский (113, 654).

Обрати взоры на образы божественного могущества в мире: день умирает и, уступая место ночи, погребается во тьме – красота вселенной скрывается под похоронными завесами. Все делается бесцветным, безмолвным, смутным, везде прекращаются работы. Природа облекается в траур и оплакивает потерю света. Но вдруг свет вновь оживает для вселенной со всем своим великолепием, в сопровождении брачного веселия солнце, которое всегда одинаково, всегда полно, которое закаляет смерть свою, то есть ночь, раздирает свои покровы, то есть тьму, и переживает само себя, пока опять не наступит ночь с плачевным своим облачением. Тогда начинают блестеть лучи звезд, потухающих при утреннем сумраке. Планеты, днем на время изгнанные, торжественно возвращаются, луна возобновляет круг свой, ослабевший от ежемесячного обращения.

Зима, лето, весна и осень преемственно следуют друг за другом со своими обычными воздействиями и порождениями. Деревья возрождаются во всей своей красоте, которой были лишены, цветы появляются с прежним разнообразием красоты; поля снова одеваются зеленью, семена, истлевшие в недрах земли, прорастают, и прорастают не иначе как истлев. Какая дивная премудрость! Она лишает нас наших благ, чтобы нам их снова возвратить; отнимает их, чтобы опять одарить ими; истребляет, чтобы сохранить; портит, чтобы обновить; поглощает, чтобы умножить стократно. Действительно, когда она нам возвращает их, после истребления, щедрой рукой и в большом изобилии, то можно по справедливости сказать, что с ее стороны истребление есть приобретение, ущерб есть избыток, потеря есть прибыль, – одним словом, всякая тварь переходит от смерти к жизни. Все, что перед твоими глазами было, существует; все, что ты потерял, возвращается с избытком; все исчезнувшее приходит в прежнее состояние; все, перестав существовать, восприемлет бытие; все оканчивается с тем, чтобы возникнуть. Ничто не погибает, как только для того, чтобы быть сбереженным. Что же означает это беспрерывное круговращение природы? Это – свидетельство Воскресения мертвых. Бог начертал его прежде в Своих деяниях, чем в Священном Писании, возвестил прежде Своим могуществом, нежели преподал словесно. Он открыл перед тобою книгу природы, чтобы привести тебя к пророчеству, чтобы ученик природы мог легче поверить пророчеству, чтобы, убедившись глазами, немедленно принял он то, что услышит ушами, и чтобы не сомневался, что Бог должен воскресить живых, видя, как Бог возрождает все существующее. Тертуллиан (113, 654).

Весна есть образ и знамение Воскресения мертвых. Что происходит во время весны, то будет и в Воскресение мертвых, как видим в Святом Писании и веруем. Во время весны вся земля обновляется, так во время Воскресения все обновится, по неложному обещанию Божию: «се, творю все новое», глаголет Господь (Апок. 21, 5). «Я творю новое небо и новую землю» (Ис. 65, 17), «ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2Пет. 3, 13). Во время весны все творение, как видим, оживает; так в Воскресение мертвых все человеческое естество оживет. Во время весны всякая трава и злаки исходят из недр земли и являются в своем виде; так в последний день умершие люди выйдут из гробов, и явится каждый в своем образе. Святитель Тихон Задонский (104, 359).

Слыша о Воскресении мертвых, не усомнись в нем... потому что все возможно Богу. Преподобный Ефрем Сирин (27, 122).

Тебе непонятно, как твое бедное тело, иногда заживо тлеющее, сделается нетленным. Подумай же, как многое Бог сотворил из ничего, и в творении ты найдешь залог Воскресения. Творение мира еще труднее представить, чем Воскресение мертвых. Здесь будет, по крайней мере, готовое вещество, а там и того не было (113, 651).

Наше естество стало смертным вопреки природе, и Воскресением нам возвращается то, что свойственно нашей природе. Потому-то оно и есть Воскресение, восстановление, что поврежденное грехом и падшее создание восстанавливает оправданием. Святитель Иоанн Златоуст (42, 847).

Если Бог и из несуществующего силен привести в бытие все, что Ему угодно, то тем более может обновить уже существовавшие и обратившиеся в землю тела. Преподобный Исидор Пелусиот (50, 167).

Если Бог сотворил Адама из ничего, то гораздо проще Ему воскресить его в таком виде, в каком он уже существовал, потому что семя уже было брошено в землю... Если земля произвела то, для чего она не имела в себе семени, и если, не осемененная, она родила в своей девственности, то разве несбыточное дело для нее произрастить те семена, которые она имеет, и родить, будучи осемененной? Святитель Иаков Низибийскии (113, 652).

За сто ли, за двести лет – где были мы все, которые теперь говорим и слушаем? Знаем ли мы первоначальный состав наших тел? Не знаешь ли ты, что мы рождаемся из слабых, бесформенных и единообразных веществ? И из этого единообразного и слабого вещества образуется живой человек, когда оно примет плоть, образуются крепкие нервы, и ясные глаза, и ноздри для обоняния, уши для слышания, язык для слова, бьющееся сердце, образуются руки для работы, и ноги для бегания, и все прочие члены. И слабое это делается строителем кораблей и домов, и зодчим, и художником во всяком искусстве, и воином, и законодателем, и царем. Бог, Который из бесформенных веществ сотворил нас, неужели не сможет воскресить умерших? Тот, Кто из слабейшего вещества образует тело, неужели не сможет воскресить умершее тело? Тот, Который сотворил не существовавшее прежде, неужели не воскресит уже существовавшее и умершее?.. Если сравнить трудность дела: что тяжелее – изваять статую или, упавшую, привести в прежний вид? Бог, Который сотворил нас из ничего, неужели не сможет воскресить существующих, когда умрем? Святитель Кирилл Иерусалимский (114, 652).

Для Бога нет ничего трудного, и мы должны верить Его обетованию, хотя человеческой немощи и человеческому рассудку кажется это как бы невозможным. Как Бог, взяв прах и землю, сотворил словно какое-то иное естество, именно: естество телесное, не подобное земле, и сотворил многие роды естеств: волосы, кожу, кости и жилы; и каким образом игла, брошенная в огонь изменяет цвет и превращается в огонь, между тем как естество железа не уничтожается, но остается тем же; так и в Воскресение все члены будут воскрешены, и, по написанному, «волос с головы вашей не пропадет» (Лк. 21, 18), и все сделается световидным, все погрузится и преложится в свет и в огонь, но не расплавится и не сделается огнем, так чтобы не стало уже прежнего естества, как утверждают некоторые (ибо Петр останется Петром, и Павел – Павлом, и Филипп – Филиппом); каждый, исполнившись Духа, пребудет в собственном своем естестве и существе. Преподобный Макарий Египетский (113, 654).

Нет ничего несообразного с разумом в вере, что (в великий день Воскресения) воскресшие тела снова отделятся от общего, чтобы стать сами собой, и особенно (если кто тщательно исследует естество наше) потому, что мы состоим не только из текущего и изменяющегося. Да и совершенно было бы непонятно, если бы по природе не было в нас ничего постоянного. Напротив, по точнейшему исследованию, нечто в нас постоянно, а другое подлежит изменению. Тело, по мере роста, изменяется подобно одеждам, новым для каждого возраста. Но при всякой перемене непреложным в самом себе остается отличительный образ, никогда не утрачивающий положенных на нем знаков, но при всех переменах в теле проявляющий в себе собственные признаки. (Исключить же из этого закона нужно изменение, производимое страстью, простирающееся на отличительный образ, потому что подобно какой-то чуждой личине закрывает этот образ болезненное безобразие, после снятия которого разумом, как у Неемана Сириянина или у описываемых в Евангелии прокаженных, скрытый под страстью образ снова, по причине выздоровления, является с собственными своими признаками.) В том же, что богоподобно в душе, нет изменяемого, текущего и прелагаемого, но ему естественно то, что в нашем составе постоянно и всегда одинаково. ...Отличительный образ, подобно оттиску печати, остается в душе, она необходимо знает изобразившее печатью эти черты и во время обновления опять приемлет на себя это, как сообразное с чертами отличительного вида; сообразно же, конечно, все то, что первоначально было отпечатлено в отличительном виде. А потому нет ничего несогласного с разумом в том, что частное из общего снова возвратится в свое место... Ртуть, пролитая из сосуда на каком-либо покатом и запыленном месте, разделившись на мелкие шарики, рассыпается по земле, ни с чем не смешиваясь; если же кто соберет ее опять в одно место, то она сама собой сливается с однородным, ничего постороннего в себя не включая. Нечто подобное надлежит представлять себе и о человеческом составе. Если только последует Божие повеление соответственным частям самим собою присоединиться к тем, которые им свои, то для Обновляющего естество не будет в этом никакого затруднения. И в произрастающем из земли видим, что – возьмем ли зерно пшеницы, или семя смоквы, или другое какое из хлебных или овощных семян, – природе нет никакого труда превратить их в солому и колос. Ибо без принуждения, сама собою, соответственная пища переходит из общего в особое свойство каждого из семян. Если из общей всем растениям почвы каждое из них извлекает то, что нужно для его роста, есть ли что-нибудь необычайное в учении о Воскресении, по которому каждый из воскрешаемых, подобно тому, как это бывает с семенами, привлекает свойственное ему?

...Проповедь о Воскресении не содержит в себе ничего такого, что не было бы известно из опыта, хотя мы умолчали о том, что всего известнее: я говорю о нашем рождении. Ибо кто не знает этого чудного воздействия природы? Что принимает в себя утроба матери и что создает из этого? Не видишь ли, что всеваемое в утробу, как начало телесного естества, некоторым образом просто и состоит из подобных частей. Какое же слово изобразит разнообразие того, во что оно превратится? Кто, не знающий этой общей природы, счел бы такое превращение возможным: что это малое и само по себе незначительное служит началом столь великого дела? Называю же его великим, не только взирая на формирование тела, но и на то, что более достойно удивления, то есть на самую душу и всю жизнь души (17, 188).

Есть такие, которые по бессилию человеческого рассудка, судя о Божественной силе по нашим мерам, утверждают, что непостижимое для нас – невозможно для Бога. Они указывают на уничтожение древних мертвецов, на останки обращенных в пепел огнем. А сверх того придумывают еще и такие примеры: рыбу, которая поглотила плоть потерпевшего кораблекрушение, а потом сама сделалась пищей людей и посредством пищеварения перешла в организм съевшего ее. И многое подобное этому и само по себе маловажное и недостойное великой Божией силы и власти описывают в опровержение учения, как будто невозможно Богу теми же путями через разложение восстановить то, что принадлежит человеку. Но мы в кратких словах положим конец красноречивой изворотливости суетных умов и признаем, что разложение тела совершается на то, из чего оно состояло. И не только земля по слову Божию разлагается в землю, но и воздух, и влага переходят в сродное всему, что есть в нас, даже если бы тело человеческое было пожрано плотоядными птицами или свирепыми зверями и смешалось с их плотью, хотя бы прошло под зубами рыб, хотя бы огнем было превращено в пар и пепел. Куда бы кто в предположении своем ни перенес человека, без сомнения, он все еще в мире. А что мир содержится в руке Божией, этому учит боговдохновенное Слово. Поэтому если ты не знаешь и того, что у тебя в горсти, то неужели думаешь, что Божие неведение немощнее твоей силы и не в состоянии с точностью отыскать то, что содержится в Божией длани? (17, 185)

Поскольку всякое пророчество Господа оказывается истинным, как свидетельствуют события, а о Воскресении мертвых мы не только научены Словом, но и от самих воскресших получили доказательство обетования, то какой остается повод для неверия? Святитель Григорий Нисский (17, 185).

Кто же не верует в Воскресение? Люди, идущие оскверненными путями и проводящие нечистую жизнь, как говорит пророк (Пс. 9, 26) (42, 299).

Какое же будут иметь оправдание не верующие Воскресению, если оно постоянно происходит в семенах растений и при нашем рождении? Ведь прежде нужно истлеть семени, и потом происходит рождение. Впрочем... где действует Бог, там нет нужды в умствованиях (42, 446).

Не верить в Воскресение свойственно тому, кто не имеет совершенного понятия о непобедимой и вполне достаточной для всего силе Божией. Святитель Иоанн Златоуст (44, 419).

Святая вера дополняет недостаток и оскудение ума, и чего слепой разум сам не постигает, в том она просвещает его, и тогда просвещенный верою ум видит это так, как бы оно уже в самом деле было. На это указывают и подобия, взятые из природы, о которых Христос говорит: «если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно: а если умрет, то .принесет много плода» (Ин. 12, 24). И святой Павел пишет: «Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет» (1Кор. 15, 36). Но святая вера, утверждаемая словом Христа, Сына Божия, Который есть Вечная Истина, устраняет всякое сомнение. Воскреснут мертвые, и воскреснут с теми телами, которые лежат в гробах; восстанут те тела, которые пали, пробудятся те, которые спят «в прахе земли» (Дан. 12, 2); восстанут те, которые посеяны (I Кор. 15, 37); восстанут те же тела, с которыми или добро, или зло делали, «чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое» (2Кор. 5, 10). Восстал Христос из мертвых, и восстал тем телом, которым пострадал и умер, «первенец из умерших» (1Кор. 15, 20; Кол. 1, 18) – восстанут и мертвые с теми телами, в которых умерли. Святитель Тихон Задонский (104, 355–356).

«И многие тела усопших святых воскресли» (Мф. 27, 52). Мы уже имеем надежду воскресения нашего, взирая на славу Главы нашего Господа Иисуса Христа. Но чтобы кто-нибудь и немного не усомнился даже в мыслях своих и не подумал, что Христос потому воскрес, что был вместе Бог и человек (как Бог Он победил смерть, которую принял как человек), а мы как обыкновенные люди не можем освободиться от осуждения смер ти; для этого во время Своего Вознесения Он воскресил тела многих святых, чтобы в Своем Воскресении показать образ, а воскресением других, подобных нам людей утвердить надежду нашего Воскресения. Если человек и не надеялся воспринять то, что явил в Себе Богочеловек, то теперь должен утвердиться, что и с ним несомненно произойдет то, что совершилось в других, которые, без сомнения, были такими же людьми.

Есть, впрочем, и теперь такие маловеры, которые, видя, как дух покидает плоть, как плоть предается тлению, как тлением превращается в прах, как прах до того измельчается и до того распадается на свои начала, что становится неприметным для глаза, – сомневаются в возможности Воскресения; и когда видят голые и сухие кости, не верят, чтобы они опять облеклись плотью и ожили. Но если не хотят верить Воскресению из повиновения Слову Божию, должны поверить собственному разуму. Ибо что являет нам мир ежедневно, как не образ нашего Воскресения? Каждый день мы видим, что этот временный свет как бы умирает, когда наступает ночь, и как бы воскресает опять, когда рассеивается ночной мрак. Видим также, как в известное время года деревья сбрасывают с себя свой зеленый покров, остаются голыми и бесплодными; и вот, при наступлении весны, как бы при наступлении дня Воскресения, на голых ветвях развертываются листы, вырастают цветы и плоды, и ожившее дерево является во всей своей красоте. Непрестанно видим, как из малых древесных семян, вверенных земле, вырастают большие деревья, украшенные листьями и плодами. Рассмотри же малое семя, которое падает в землю и из которого вырастает потом дерево, и объясни, если можешь, где в таком малом семени скрывалось выросшее из него огромное дерево, где корень, где древесина, где кора, где зелень листьев, где красота и вкус плодов? И однако, по чудному устроению Творца, в мягкости семени скрывалась жесткость коры, и в нежности его – крепость древесины, в сухости – обилие плодов. Что же удивительного, если Тот, Кто из малейших семян произращает величайшие деревья, когда захочет, может мельчайший прах превратить в человека? Будучи созданы разумными, мы должны были бы через рассмотрение творения утвердиться в собственном Воскресении и бессмертии; но поскольку разум наш отупел и помрачился, то является в помощь благодать Искупителя. Приходит к нам Сам Творец, приемлет смерть, являет Воскресение, чтобы мы, которые не могли убедиться разумом в истине Воскресения, убедились Его примером. Но для вразумления нашего невежества, для укрепления нашей немощи Господь наш благоволил явить нам пример не только Своего Воскресения, но и многих. Ибо один Он умер на Кресте, но не один воскрес, а «многие тела усопших святых воскресли». Теперь устранены все поводы для неверия. Чтобы кто-нибудь не сказал: «Человек не может ожидать для себя того, что явил во Плоти Своей Бог», вот с Богочеловеком воскресают те, о которых мы не можем сомневаться, что они были подобными нам людьми. Итак, если мы члены нашего Искупителя, то можем ожидать того же, что совершилось с Ним, Главой, и должны, по крайней мере, ожидать того же, что совершилось в других членах Христовых, бывших прежде нас. Святитель Григорий Двоеслов (116, 634–635).

Премудрый избрал и воскресил трех мертвецов трех различных возрастов – отроковицу, юношу и мужа – в прообразование родов древних, средних и последних. Он хотел уверить в Едином Воскресении всего рода от Адама и до конца, и воскресением близких мертвецов подал великую надежду и отдаленным.

Древних мертвецов представил Он в Лазаре (Ин. 11, 41–46), средних – в юноше (Лк. 7, 11–17), последних – в отроковице (Лк. 8, 49–56) и всем проповедовал Единое Воскресение. Не кого-либо из минувших времен и поколений вызвал Он к жизни перед неверным народом быть свидетелем воскресения, но Лазаря из Вифании, и место жительства которого, и дом были известны, у которого и сестры были живы, и родственники находились близко. В дни горького рыдания и сильного сетования друзей об умершем, когда противоборствующая истине синагога рассуждала еще о смерти его, когда в сонмах иудеев раздавался еще вопль плачущих о нем, когда все передавали друг другу весть о смерти Лазаря, когда скорбь о нем еще не уменьшилась и слух о смерти его еще не умолк, когда сходились все утешать сестер о брате, когда известие о его смерти сделалось несомненным и погребение стало известно многим, когда в доме умершего совершался еще плач и оплакивали его знакомые, тогда приходит воскрешающий Господь явить Свое могущество, и не только Лазаря, но и всех утвердить в уповании. В одном мертвеце Он дал всему миру прообразование Воскресения и в области мертвых водрузил знамение Жизни. Сперва попустил тлению коснуться умершего и потом пришел воздвигнуть его, чтобы запах тления его уверил в его смерти, а возвращение к жизни – в Общем Воскресении.

Умерший три дня оставался невредимым в стране смерти и на четвертый день погрузился в море тления. Смерть вела его три поприща и, когда он прошел их, на четвертом поприще, как последнем, заключила его в бездну истлевающих. Иисус медлил, пока Лазарь не дошел до конца преисподней, чтобы извлечь его из самой глубины бездны и победить тление смерти. Смерть взяла и предала разрушению погребенного: червям и тлению была предана плоть его. Погрузился он в ров умерших, погряз в шеоле погребенных, отнесен и брошен в океан истлевающих. Ветер смерти низринул его в бездну разрушения, чтобы и истлевающих в шеоле возвеселило явленное им Воскресение. Иисус попустил ему пасть в глубину смерти и в ней погрязнуть, чтобы туда нисшел воскрешающий глас Его, наступил на главу ада. Смерть похитила Лазаря из обители живых, ввела его в свою твердыню, заключила крепкие врата свои и надеялась, что они не будут отворены. Но Иисус медлил и позволил тлению овладеть плотью, чтобы запах тления от мертвеца ясно свидетельствовал о его воскресении. Всеведущий извещал учеников Своих: «Лазарь, друг наш, уснул» (Ин. 11, 11). Тем, что сказал прежде нежели пришел туда, показал Он свое могущество, а тем, что медлил, пока не начал смердеть умерший, увеличил чудо воскресения.

Отроковицу в доме возвратил к жизни и отдал отцу ее; юношу воскресил, когда его несли ко гробу; а Лазаря оставили в темнице гроба, пока тот не стал предаваться тлению, чтобы в жилище крепкого проник глас Его и воскресил умершего. В доме, на пути и из гроба возвращал Он умерших к жизни, чтобы на всей дороге смерти поставить ей преграды, по всей стезе умерших рассеять надежду жизни, и в начале, и в середине, и в конце ее явить воскресение. Для того медлил, когда умер Лазарь, друг Его, чтобы, когда до конца пройдет он путь смерти, оттуда воззвать ею к жизни. Жизнеподатель шествовал по следам смерти путем ее владычества и весь путь ее от начала до конца оросил воскресением. «Лазарь умер; и радуюсь за вас, что Меня не было там» (Ин. 11, 14–15).

...Жизнеподатель пришел с учениками Своими в селение умершего и спросил предавших его погребению: «где вы положили его?» (Ин. 11, 34). Конечно, этот вопрос дает повод дерзким совопросникам к изощрениям; но яснее солнца, что Он не имел нужды спрашивать. А тем, что сказал: «где вы положили его?», хотел подтвердить, что Лазарь действительно был погребен. Спросил не о том, где гроб, но где они положили мертвеца. Знал упорство иудеев, с каким отрицали Его славные дела, и связал их Своим вопросом: где положили умершего? Не о том спросил, где положен или погребен Лазарь, но: «где вы положили его?» Покажите Мне это вы сами, неверующие.

Сын не меньше Отца потому, что спросил о гробе. Слезами Своими над Лазарем Он уверял в Своем человечестве. Он плакал и проливал пот; но пот и слезы свойственны Его человеческому естеству и не унижают Его перед Отцом, потому что и Он – воскреситель мертвых, как и Отец. Он плакал, чтобы утвердить в Своем человечестве воззвал к жизни мертвеца, чтобы показать Свое всемогущество. Спрашивал, чтобы связать неверующих; молился, чтобы проявить Свое согласие с Отцом. И вся молитва на гробе не унижает Его перед Отцом. Из того самого, что сказал Он в молитве, мы можем понять, что Он не имел нужды в молитве, «но сказал сие для народа, здесь стоящего, чтобы поверили, что Ты послал Меня» (Ин. 11, 42). Так врачевал Он дух предстоящего народа, потому что. немощен был дух этих людей и явно сомневались они, что Иисус есть Сын Всевышнего. Для того все дела Свои Он приписывал Отцу, чтобы показать, что не хищением Он – Господь и Животворитель.

Он спросил и пошел к гробу Лазаря, как мы об этом слышали, и увидел крепкий город смерти с тысячами мертвецов. Высоки стены этого царства мертвецов, никто из живых не мог перейти через них; врата тьмы закрыты для всех мертвецов; наложены крепкие запоры, чтобы никто из вошедших не мог выйти. Полон мертвецов этот великий город; неодолима твердыня смерти; нет туда доступа воскресению. Тысячи умерших входят, и ни один не выходит. Смерть уверена, что никакой исполин не овладеет ее областью. И слово о жизни – далеко от этого города заключенных; пленники из всех поколений теснятся в чертогах смерти. Связанные, запертые, пребывают они во тьме. Но вдруг перед бездной, полной узников, предстало Воскресение: как только Господь извел из нее одного. Он подал надежду всем.

И этот умерший был погружен в глубину со всеми мертвецами, опутан узами смерти, заключен в обитель погребенных, осужден на безмолвие, низринут в скорбный шеол, по рукам и ногам связан путами смерти, и его состав обращался в прах, и его плоть издавала зловоние, и смрад его тления был ощутим для погребавших его. Сестры оплакивали умершего и преданного тлению брата, множество иудеев собралось утешать сестер его.

И тогда Иисус повелел отвалить камень от двери гроба. И это сделано Им по неисследимой Его премудрости. Для того неверующим иудеям позволил Он открыть гроб, чтобы, отвалив камень от гроба, они были поражены запахом смерти...

Спаситель стал у гроба, и содрогнулась мрачная обитель мертвых, поколебались стены наполненного мертвыми города, стали близки к падению его твердыни. Расторглись крепкие забрала, отверзлись высокие ворота, сокрушились все запоры, в содрогание пришли обители его. Коснулся глас Воскресения – и пали стены. Рыкание юного льва раздалось в шеоле – и ужасом была объята смерть. Прекрасный олень наступил на нору змия – и змий уполз. Небесный орел огласил криком своим гнездо ястребов – и они рассеялись. Смерть услышала новый голос Жизни, возгремевший у врат ее, и поспешила расторгнуть узы и освободить заключенных, выпустила из рук своих узников, не удерживая уходящих. Нисшел Вышний с высоты Своей, чтобы от Него люди приняли Воскресение, отнял владычество у смерти, чтобы воцарилось над ними Воскресение и пораженная ужасом смерть дала свободу всему множеству своих пленников.

Но слышит она глас Иисуса: не «идите», но «иди». «Лазарь! иди вон» (Ин. 11, 43). Слово относилось только к одному и не касалось всех; только одного воскрешало, но посредством его одного утвердилась надежда на день Общего Воскресения. Если бы вместо: «иди вон» сказал Иисус: «идите вон», все множество умерших вышло бы из гробов с Лазарем. Но он ограничил Свое возглашение, потому что требовал одного Лазаря, воскресение же всех прочих соблюдал на конец времени. Если бы и теперь пожелал воззвать не «иди», но «идите», то вышел бы не.один Лазарь, но явились бы все умершие. Для того возгласил Он иначе и из многих воззвал одного, чтобы и прочие своим воскресением не определили последние времена, когда определено им воскреснуть. Глас Воскресения пробудил и воздвиг распростертого мертвеца. Явственно назван он собственным своим именем, потому что должен был выйти один. Скимен львов от Иуды огласил рыканием юдоль мертвых, и глас Его вторгся в сонм мертвецов, поднял и извел одного, кто был угоден Ему. По гласу Его восстал умерший, и узы шеола не удержали его. Повеяло дыхание жизни, и поднялся мертвец. Сказано: «Лазарь! иди вон» – и он выходит; вместе со словом совершается дело. По гласу предстало воскресение, и восстание мертвеца не замедлилось. Дыхание воскресения изъяло его из среды всех умерших. Едва только повеяло на него дыхание повеления, как он восстал из гроба, еще связанный. Связаны были ноги его, но он пошел правильными и скорыми шагами, прежде чем ноги были освобождены. «Развяжите его, пусть идет» (Ин. 11, 44). Видишь, что вышел он из гроба, когда еще не был развязан, но, связанный, обвитый пеленами, с покрытым лицом, шествовал, не колебаясь. Жизнеподатель разрешил его от смерти, но не от связывающих его погребальных пелен, чтобы те же, которые обвивали мертвого при погребении, развязали его, и развязавшие – не усомнились. Преподобный Ефрем Сирин (116, 292–295).

...Так как собрание верующих происходило в горнице третьего этажа дома, то падение для Евтиха было смертельным (Деян. 20, 9). Когда, быть может тотчас же, благодаря достаточному свету в комнате, заметили падение Евтиха и спустились вниз, куда он упал, то подняли его мертвым. Текст ясно утверждает, что упавший Евтих действительно умер от падения; это была не кажущаяся смерть и не обморок. Все братия во главе с апостолом сошли вниз. И вот, в минуту горькой скорби об умершем, великий чудотворец – святой Павел «пал на него и, обняв его, сказал: не тревожьтесь, ибо душа его в нем» (Деян. 20, 10). Апостол пал на умершего, чтобы прикосновением к телу усопшего возвратить его к жизни. Подобным же образом Елисей воскресил умершего сына сонамитянки (4Цар. 4, 18–37), а пророк Илия – сына сарептской вдовы (3Цар. 17, 13–24). Чудо воскресения снова совершилось. Архимандрит Григорий (114, 499).

Шел один мирянин с сыном к авве Сисою в гору аввы Антония. На пути сын его умер. Отец с верою принес его к старцу и пал перед ним с сыном, будто кланяясь ему, чтобы получить от него благословение. Потом отец встал, оставив сына у ног старца, а сам вышел из келлии. Старец, думая, что сын еще кланяется ему, говорит отроку: «Встань и иди!», ибо не знал, что тот был мертв. Умерший тотчас встал и вышел. Отец, увидев его, изумился и, придя к старцу, поклонился ему и рассказал, в чем дело. Старец, выслушав это, опечалился, ибо не хотел сделать явными свои духовные дары. Ученик же его запретил мирянину кому-либо говорить об этом до смерти старца. Достопамятные сказания (79, 252).

Старец Зосима рассказал нам следующее: «Однажды моего ученика ужалила змея, и он скончался внезапно. В большом горе прихожу я к отшельникам Феодору и Павлу. Увидев меня в большом расстройстве и скорби, прежде чем я успел им поведать о своем горе, они спросили меня: «Что с тобою, авва Зосима? Умер брат твой?» – «Да!» – говорю им. Придя вместе со мной и увидев его распростертым на земле, они сказали мне: «Не печалься, авва Зосима. Бог милостив!» И воззвали к умершему: «Брат Иоанн, встань! Ты нужен старцу!» И брат тотчас поднялся с земли. Найдя змею, они перед нами рассекли ее надвое». Луг духовный (75, 499–500).

«Сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное» (1Кор. 15, 42–44).

«Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся» (1Кор. 15, 51–52).

«Наше же жительство – на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все» (Флп. 3, 20–21).

«Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас» (Рим, 8, 11).

«Когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах» (Мк. 12, 25).

«Сеется тело душевное», то есть грубое и смертное, «восстает тело духовное» (1Кор. 15, 44), каково Тело Господа после Воскресения, проходившее сквозь затворенные двери, не утомлявшееся и не имевшее нужды ни в пище, ни во сне, ни в питье. Преподобный Иоанн Дамаскин (113, 669).

В Воскресении, сказал богомудрый Павел, тела будут духовны (1Кор. 15, 44) в следующих двух отношениях: в том, что сделаются легкими, эфирными, свободными от всякого страдания и тяготения, и в том, что уже будут водимы единым Духом Божиим. Хотя ныне и пребывает Он в телах, но выбор действий принадлежит душе. Тогда же тела в большей мере станут преемниками Духа. Если же кто спросит о телах грешника, то скажем, что и они будут духовны или потому, что по первому условию сделаются легкими и эфирными, или потому, что, мучимые огнем, не будут истреблены, или потому, что хотя и пожелают согрешить, но не смогут. (51, 132).

Как золотоносная земля, принимая в себя воду, делается грязью, а если перегорит в огне, превращается в золото и уже не станет терпеть того, что терпела прежде, так и тело, вступив в общение с бессмертием и нетлением, будет непреодолимо и недоступно для всех тех страданий, которые претерпевает сейчас. А если мы с благой признательностью размыслим о силе Того, Кто сотворил тело из ничего, то не будем иметь необходимости в рассуждениях... Преподобный Исидор Пелусиот (50, 307).

По Воскресении тело, изменяясь в нетленное, соединится с душой человеческой. Страсти же, тревожащие нас ныне, не восстанут с телами. Напротив, в нашей жизни наступит мирное состояние. Плотская мудрость не будет больше вызывать мятежи против души, в междоусобной брани противостоя закону ума страстными движениями, и, побуждая его грехом, водить, подобно какой-то пленнице. Естество сделается тогда чистым от всего подобного, и у обоих – у плоти и духа – будет одна мудрость, потому что всякое телесное расположение в естестве уничтожится (19, 25).

В День Преобразования, когда будут одушевлены мертвые, каждый из оживленных предстанет для отчета существом сложным, как прежде, состоящим из души и тела. Каков был смысл видения, посланного богодухновенному Иезекиилю, который восходил к великим созерцаниям, когда он увидел огромное поле, полное костей, и получил повеление изречь пророчество на них? И иные кости тотчас обрастали плотью, и то, что было разъединено и беспорядочно разбросано, соединялось одно с другим в порядке и согласии (Иез. 37, 1–12). Не достаточно ли ясно этими словами Писание доказывает оживление этой плоти? А думающие оспаривать то, о чем здесь речь, мне кажутся не только нечестивыми, но и глупыми... Ибо «воскресение», «оживление» и «преобразование» и все подобные слова относятся к телу, которое подвержено тлению, так как душа, рассматриваемая сама по себе, никогда не может воскреснуть, поскольку она не умирает, но бессмертна... Будучи же бессмертной, она имеет сообщником своих дел смертное (тело) и потому, во время воздаяния от Праведного Судии, снова вселится в своего спутника (силою Воссоздателя), чтобы с телом воспринять общие наказания или награды. Святитель Григорий Нисский (24, 82).

Ужасом будет объята смерть, и возвратит всю свою добычу, и не оставит ни одного мертвеца, не представив его в судилище. Земля получит повеление отделить прах умерших, и не останется ни одной пылинки, которая бы не явилась перед Судией (28, 104).

Кто поглощен морем, кого пожрали дикие звери, кого расклевали птицы, кто сгорел в огне, в самое короткое время все пробудятся, восстанут и явятся. Кто умер во чреве матери, того сделает совершеннолетним то же мгновение, которое возвратит жизнь мертвецам. Младенец, мать которого умерла вместе с ним во время чревоношения, при воскресении предстанет совершенным мужем и узнает мать свою, а она узнает свое дитя... Равными воскресит Творец сынов Адамовых, как сотворил их равными, так равными же пробудит и от смерти. В Воскресении нет ни больших, ни малых. И преждевременно родившийся восстанет таким же, как и совершеннолетний. Только по делам и образу жизни там будут высокие и славные, и одни уподобятся свету, другие – тьме (28, 105).

Возгорится милость Того, Кто дарует жизнь всему; и кости в гробах Он приведет в движение. Воскрешающим будет глас трубы Его, и звук ее отверзет двери шеола (28, 428).

Придет время, и это тленное облечется в нетление и неветшающее. Вечно жив Тот, Кто сотворил это тленное из ничего. По Его животворящему гласу оно воскреснет из гроба для Царства (28, 504).

По гласу Сына распадутся гробы, восстанут мертвые и воспоют хвалу. Новое солнце воссияет над умершими, и из гробов своих вознесут они хвалу Христу. Христос, снисходивший для нашего искупления, придет и для нашего Воскресения. Преподобный Ефрем Сирин (28, 513).

Если не воскреснет тело, то не воскреснет человек, потому что человек есть не только душа, но душа и тело (36, 478).

Бог не новые тела призовет к Воскресению, но обновит те же самые, истлевшие и превращенные в прах. Святитель Иоанн Златоуст (40, 216).

Как в начале из праха земного было уготовано тело и Его одушевил Бог... так при скончании этого века, повелением и силой Божиею, из праха и пепла восстанут человеческие тела, восприняв свои души... Преподобный Нил Синайский (48, 314).

Тою же плотью, в которой мы созданы Богом и жили в мире, по гласу Сына Божия в последнее время все воскреснем и примем по делам нашим или Жизнь Вечную, или мучение вечное. Святитель Димитрий Ростовский (ИЗ, 84).

«Наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения» (Ин. 5, 28–29).

«Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим» (Апок. 20, 13).

«И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление» (Дан. 12, 2).

«Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной» (2Мак. 7, 9).

«Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе» (1Кор. 15, 41).

Как, ты скажешь, а разве настоящее тело не духовно? Духовно, но то будет гораздо более духовно. Ибо ныне обильная благодать Святого Духа часто вовсе удаляется от много согрешающих... А тогда не так, но постоянно Он будет пребывать в теле праведных, и будет Его власть, несмотря на пребывание самой души. Святитель Иоанн Златоуст (113, 669).

Представь себе сад, в котором плодоносные деревья всякого рода: груши, яблони, виноград с плодами и листьями; но и сад, и все деревья, и листья изменились и обратились в иное естество, и все прежнее сделалось световидным; так и люди изменятся в Воскресение, и челны их сделаются светлыми и светоносными... Как пшеница, посеянная на одном и том же поле, дает различные колосья, а потом все они собираются в одно гумно и ссыпаются в одну житницу, так представь себе, что и в Воскресение мертвых различной славой будут прославлены и отличены воскресшие, по их достоинству, по причастию уже здесь обитавшего в них Духа Божия. Это и значит: «звезда от звезды разнится в славе» (1Кор. 15, 41) (113, 653).

«Тогда праведники, – говорит Писание, – воссияют, как солнце» (Мф. 13, 43) «и разумные будут сиять, как светила на тверди» (Дан. 12, 3). И Бог, предвидев человеческое неверие, малейшим светлячкам даровал способность летом светиться, чтобы люди, судя по тому, что видят, верили тому, чего ожидают. Тот, Который дает немного, может подать и все; Тот, Кто сотворил светлячка, тем более просветит праведного человека. Святитель Кирилл Иерусалимский (113, 669).

...В тот час Христос внезапно просияет, как самая блестящая молния, и ужаснет всю землю; страшно прозвучит с Неба труба и пробудит усопших. Небеса и силы их поколеблются, и вся земля, как вода в море, затрепещет от лица Славы Его, потому что страшный огонь потечет от лица Его, очищая землю от всего, что оскверняло ее. Смерть придет в бездействие, потому что плоть человеческая, услышав трубный звук, оживотворится. Чудное дело... видеть, как в этот час человеческие кости в неисчислимом количестве, подобно множеству рыб, кружащихся в море, в мгновение ока устремятся каждая к своему составу. Воскрешенные воскликнут: «Слава Собравшему и Воскресившему нас по человеколюбию Своему!» Тогда праведники возрадуются; со славой будут восхищены в сретение Бессмертному Жениху на облаках все любящие Его и старавшиеся исполнять Его волю. В какой мере каждый очистил здесь свое сердце, в такой увидит он тогда славу Его, и насколько желал Его здесь, настолько насытится Его любовью (27, 361).

Все приемлют тело, сообразное собственным делам. Тело праведных сияет в семь раз сильнее солнечного света, а тела грешников оказываются темными и исполненными зловония; и тело каждого показывает дела его, потому что каждый из нас свои дела носит в собственном теле (113, 665).

В великий день обновления восстанут все – и добрые, и злые... Но различно будет воздаяние, потому что каждому воздается по правде... каждый приходит и поселяется в той стране, какую сам уготовил... (28, 486).

Святые с Небесными Силами воспарят на высоту в сретение нашему Господу, когда Он придет; с Ним войдут они в брачный Чертог – принять награду в стране Жизни, которая выше всякого страха (28, 506).

Как солнце не чужим светом рассеивает тьму... так в день Воскресения просветятся праведники, и ризой их будет свет, покровом – сияние, и сами для себя они сделаются светозарными звездами. В тот же день... нечестивые облекутся в одежду всякой скверны, покроются всякою нечистотой и сами источат из себя тьму и мучение, подобно тому, как тело, одержимое недугом, из себя порождает жар и другие признаки болезни. Преподобный Ефрем Сирин (29, 286).

Когда сделаемся сынами Воскресения, тогда и мы будет удостоены видения лицом к лицу, тогда праведные удостоятся лицезрения Божия в радости, а грешники – в Суде, потому что всякий грех будет истреблен Судом Божиим (4, 264).

Те, которые делали зло, воскреснут на поругание и стыд, чтобы увидеть в самих себе мерзость и отпечаток своих грехов; и может быть страшнее тьмы и вечного огня тот стыд, которым будут увенчаны грешники. Святитель Василий Великий (4, 252).

Если душа прославлена уже ныне и вступила в единение с Духом, то и тело сподобится Воскресения (33, 6).

Что имеет теперь душа, то обнаружится тогда в теле (33, 55).

Воскресшие тела покроются иной – божественной – ризою и будут питаться небесною пищей (33, 100).

В Воскресение мертвых различной славой будут прославлены и отличены воскресшие, по заслугам,,по причастию еще здесь обитавшего в них Божия Духа. Преподобный Макарий Египетский (33, 389).

Тела грешников восстанут нетленными и бессмертными, но эта честь будет для них средством к наказанию и мучению: они восстанут для того, чтобы постоянно гореть; если тот огонь неугасим, то для него нужны неуничтожаемые тела (36, 479).

Если мы хорошо воспользуемся настоящей жизнью, тела воскреснут в большей славе, будут светлее неба, солнца и всего прочего и перейдут в высшее состояние (38, 781).

Хотя воскресение будет общим для всех, но воскреснут во славе только живущие праведно (39, 241).

Воскреснуть, конечно, должны все человеческие тела, но добрый воскреснет для жизни, а злой – для казни (40, 606).

Кто убежден, что воскреснет и даст тогда отчет о своих грехах, тот, хотя бы и не видел никакого другого знамения, по одному этому убеждению скоро обратится и постарается умилостивить Судию (42, 256).

Тот преимущественно верует, что Христос воскрес, кто смело идет на опасности, кто имеет общение в Его страданиях, так как имеет общение с Воскресшим и Живущим (45, 319).

Кто способен глубоко усвоить мысль о Воскресении, будет ли бояться смерти, станет ли страшиться чего-нибудь другого? Святитель Иоанн Златоуст (46, 55).

За смертью души, то есть за преступлением и грехом, последовала смерть тела, а с нею и тление, и превращение в прах. За телесной же смертью последовала смерть души вторая -.ее осуждение в ад. Так и за воскресением души, которое есть ее возвращение к Богу через исполнение Божественных заповедей, последует Воскресение тела, когда оно опять соединится с душою. За этим же Воскресением последует истинное бессмертие и Вечная Жизнь с Богом достойных того. Они сделались из плотских духовными и подобно Ангелам Божиим стали способными жить на Небе. Святитель Григорий Палама (70, 280).

Подобно тому, как сеется семя пшеницы... ячменя и других злаков и каждое по роду своему дает всход, так и тела умирающих падают в землю, какие они есть. Каждая же душа, разрешившись от тела, в будущем Воскресении мертвых по своему достоинству находит покров, полный света или тьмы. Чистые и приобщившиеся света, возжегшие свои светильники будут, конечно, в невечернем свете. Но как увидят Божественный свет нечистые, у которых очи сердца слепы и полны тьмы?.. Итак, ответь мне, когда они станут просить после смерти, кто услышит их и отверзет им очи, когда они, увы, добровольно не хотели прозреть и возжечь душевный светильник? Потому их ожидает беспросветная тьма.

Тела же тлеют и гниют и у святых, но восстают, какими они посеяны. Пшеница чистая, пшеница освященная – святые сосуды Святого Духа, так как они были наичистейшими, то и восстают также прославленными, сияющими, блистающими, как Божественный свет, вселившийся в них. Души святых воссияют тогда светлее солнца и будут подобны Владыке, Божественные законы Которого они сохраняли. Тела же грешных такими же восстают, какими и они посеяны в землю: грязными, зловонными, гниющими, сосудами оскверненными, плевелами зла, совершенно мрачными, как сделавшие дела тьмы и бывшие орудиями всевозможного зла лукавого сеятеля. Но и они восстанут бессмертными и духовными, однако подобными тьме. Несчастные же души, соединившись с ними, будучи и сами мрачны и нечисты, сделаются подобными диаволу, как подражавшие его делам и сохранившие его повеления. С ним они и будут помещены в неугасимом огне, будучи преданы тьме и тартару; они будут низведены по достоинству, соразмерно тяжести грехов каждого и будут там пребывать во веки веков. Святые же, напротив, поднимутся на крыльях добродетелей в сретение Владыки, и каждый по достоинству, как кто предуготовил себя, будет ближе или дальше от Создателя, и с Ним пребудет в бесконечные веки, ликуя и радуясь непостижимой радостью. Преподобный Симеон Новый Богослов (59, 218).

Как зимой мы не знаем, как расцветет и какой плод принесет злак или дерево, но весна все это покажет, так ныне мы не можем знать, что таится у кого внутри, в сердце и душе – добро или зло, благочестие или нечестие, – и часто принимаем доброго за злого, а злого за доброго; но в Воскресение откроется все. Святитель Тихон Задонский (104, 358).

Для тех, которые не поклонились ни зверю, ни иконе его, ни антихристу... не приняли ни на челах, ни на десницах начертаний врага Божия, но, усвоив себе ум Христов, постоянно выражали Его в образе мыслей и образе действий, не щадя крови своей для запечатления верности Христу, и потому воцарились со Христом, – для них нет смерти (110, 118).

«Когда же окончится тысяча лет» (Откр. 20, 7), исполнятся времена и созреет весь словесный плод земли, – последует Воскресение второе – Воскресение тел. После него усугубится блаженство праведников, благо – временно воскресших первым воскресением; усугубится после него смерть отверженных, лишившихся первого воскресения. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (110, 119).

Каждый должен знать, что души праведных, хотя и находятся на Небесах, до Последнего Суда не получают совершенной награды, так же как и души осужденных не претерпевают совершенного наказания. Только после Суда души вместе с телами окончательно получат или венец славы, или наказание. Православное исповедание (113, 668).

Радость, которую теперь ощущают души святых, есть наслаждение частное, как и печаль грешников есть наказание частное. Когда царь призывает своих друзей, чтобы ужинать вместе с ними, равно и осужденных, чтобы наказать их, то званные на вечерю еще до ее начала прибывают в радости перед домом царя, а осужденные, заключенные в темницу, пока не придет царь, предаются печали. Так должно думать о душах праведников и грешников, переселившихся туда от нас. Святитель Афанасий Александрийский (113, 668).

Для них (неверных) лучше было бы, если бы они совсем не воскресали. Так, раб, ожидающий наказания от господина, ложась спать, не хотел бы никогда пробуждаться, поскольку знает, что, когда воссияет утро, его свяжут и начнут бить и мучить. Но раб добрый, которому господин обещал награды, бодрствует и с нетерпением ожидает дня, потому что, как только настанет утро, он получит награды от своего господина; если же он и засыпает, то и во сне видит, как господин его дает ему обещанные награды; он радуется и во сне, и в радости пробуждается. Так спят и праведники, и сон их сладок и днем, и ночью. Они не чувствуют длительности ночи, потому что она им кажется одним часом, ибо утром они пробудятся и возрадуются. Но сон нечестивых тягостен и мучителен. Они подобны больному горячкой, который мечется по постели и всю ночь не знает покоя. Так и нечестивый в ужасе ждет утра, потому что виновен и должен будет предстать перед Господом. Наша вера учит, что дух, который обитает в праведных, когда они умирают, отходит к Господу в свое Небесное Начало до времени Воскресения. Потом возвращается опять для соединения с телом, в котором обитал, и всегда он умоляет Бога о воскресении тела, с которым был соединен, чтобы и оно участвовало в наградах – так, как участвовало в добродетелях. Преподобный Иаков Низибийский (113, 669).

Представь себе, каким трепетом будет объята душа, пока над ней не совершится определение? Это время – время скорби, время неизвестности. Лицом к лицу против неприязненных сил встанут силы святые, выставляя благие дела души в противовес грехам, выставляемым врагами. Представь же себе, какой страх и трепет мучают душу, находящуюся посреди этих противных друг другу сил, пока суд над нею не будет решен Праведным Судией! Если душа окажется достойной милости Божией, то бесы посрамляются, ее приемлют Ангелы. Тогда душа успокаивается и будет жить в радости, ибо, по Писанию, «вожделенны жилища Твои, Господи сил!» (Пс. 83, 2). Тогда исполнятся слова о том, что там уже нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания. Тогда освободившаяся душа восходит в ту неизглаголанную радость и славу, в которой водворится. Если же душа будет застигнута в нерадивой жизни, то услышит ужасный глас: да возьмется нечестивый, да не видит славы Господа! Тогда постигнет ее день гнева, день скорби, день тьмы и мрака. Преданная во тьму кромешную и осужденная на вечный огонь, она будет терпеть наказание в бесконечные веки... Если так, то какой святой и благочестивой должна быть наша жизнь! Какую любовь должны мы стяжать! Каким должно быть наше обращение с ближними, каким – поведение, каким – прилежание, какой – молитва, каким – постоянство. «Ожидая сего, – говорит апостол, – потщитесь явиться пред Ним неоскверненными и непорочными в мире» (2Пет. 3, 14), чтобы удостоиться нам услышать глас Господа, говорящего: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25, 34) на веки веков. Святитель Феофил Антиохийский (82, 368–369).

Когда душа исходит из тела, страсти, которые она усвоила себе во время земной жизни, служат причиной ее порабощения демонам; добродетели, если она приобрела их, служат защитой от демонов. Преподобный авва Исаия (82, 199).

Об образе будущей жизни Господь сказал, что там не женятся и не выходят замуж (Мф. 22, 30), то есть там не будут иметь место наши земные житейские отношения; стало быть, и все порядки земной жизни. Ни наук, ни искусств, ни правительств и ничего другого не будет. Что же будет? Будет Бог – всем во всех. А так как Бог есть Дух, соединяется с духом и действует духовно, то вся жизнь там будет непрерывным течением духовных движений. Отсюда следует один вывод, что поскольку будущая жизнь есть наша цель, а здешняя – только приготовление к ней, то делать все, уместное лишь в этой жизни, а в будущей неприложимое – значит идти против своего назначения и готовить себе в будущем горькую-прегорькую участь. Не то чтобы непременно уж требовалось все бросить, но, работая сколько нужно для этой жизни, главную заботу надо обращать на приготовление к будущей, стараясь, насколько это возможно, и черную земную работу обращать в средство к той же цели. Святитель Феофан Затворник (107, 238–239).

Слово Божие открывает нам, что наши души после их разлучения с телами присоединяются – соответственно усвоенным ими в земной жизни добрым или злым качествам – к Ангелам света или к ангелам падшим (108, 71).

Воздаяние как для праведников, так и для грешников весьма различно... Не только небесных обителей бесчисленное множество... но и ад имеет множество различных темниц и различного рода мучений (109, 72).

В ненасытном созерцании Бога и в непрестанном горении любовью к Нему заключается высшее и существенное наслаждение небожителей (109, 72).

Будущие жилища душ соответствуют естеству их, то есть их эфирной природе. Соответствует этой природе эдем, или рай, соответствует ей и ад (109, 79).

Для истязания душ, проходящих воздушное пространство, установлены темными властями отдельные судилища и стражи... По слоям поднебесной, от земли до самого неба, стоят сторожевые полки падших духов. Каждое отделение заведует особенным видом греха и истязает в нем душу, когда душа достигнет этого отделения (109, 136).

Как сыны и наперсники лжи, демоны уличают души человеческие не только в содеянных ими согрешениях, но и в таких, каким они никогда не подвергались. Они прибегают к вымыслам и обманам, соединяя клевету с бесстыдством и наглостью, чтобы вырвать душу из ангельских рук (109, 137).

Учение о мытарствах есть учение Церкви. Несомненно, что святой апостол Павел говорит о них, когда возвещает, что христианам предлежит брань с поднебесными духами злобы (Еф. 6, 12). Это учение находим в древнейшем церковном предании и в церковных молитвословиях (109, 138).

Грешную душу не допускают подняться в страну, превысшую воздуха: диавол имеет повод обвинять ее. Он препирается с несущими ее Ангелами, представляя ее согрешения, из-за которых она должна принадлежать ему, представляя недостаточность ее в той степени добродетелей, которая необходима для спасения и для свободного шествия сквозь воздух (109, 144).

Великие угодники Божии, совершенно перешедшие от естества ветхого Адама в естество Нового Адама, Господа нашего Иисуса Христа, в этой изящной и святой новизне проходят честными душами своими воздушные бесовские мытарства с необыкновенной быстротой и великой славой. Их возносит на Небо Святой Дух... Святитель Игнатий (Брянчанинов) (109, 158).

Свирепые лангобарды o пришли в монастырь в области Валерии и повесили на сучьях дерева двоих монахов. В тот же день они были погребены. А вечером души повешенных стали петь на этом месте псалмы ясными и громкими голосами, и сами убийцы, когда услышали эти голоса, чрезвычайно удивились и устрашились. И все пленные, бывшие тут, после свидетельствовали об этом пении. Всемогущий Бог сделал голоса этих душ слышимыми для того, чтобы еще живущие во плоти поверили, что любящие Бога и служащие Ему и после смерти плоти будут жить истинной жизнью. Римский Патерик (76, 294–295).

Лангобарды – дикое германское племя, завоевавшее в VI в. часть Италии.

Мы веруем, что души людей, впавших в смертные грехи и при смерти не отчаявшихся, но покаявшихся еще до разлучения с настоящей жизнью, только не успевших принести никаких плодов покаяния (такими плодами могли быть их молитвы, слезы, коленопреклонения при молитвенных бдениях, сокрушения, утешение бедных и выражение в поступках любви к Богу и ближним), – души таких людей нисходят в ад и терпят за учиненные ими грехи наказания, не лишаясь, впрочем, надежды на облегчение. Облегчение же они получают по бесконечной Благости Божией через молитвы священников и благотворения, совершаемые за умерших, а особенно силою Бескровной Жертвы, которую, в частности, приносит священнослужитель для каждого христианина за его близких, и вообще за всех повседневно приносит Кафолическая и Апостольская Церковь. Послание восточных патриархов (113, 670).

Ничего безрассудного, ничего бесполезного не предано от Христовых проповедников и учеников и не принято преемственно Церковью Божией; совершать поминовение усопших в правой вере при божественном и преславном Таинстве – дело весьма богоугодное и полезное. Святитель Григорий Нисский (113, 673).

Если всепроницательная Премудрость Божия не возбраняет молиться за умерших, не значит ли это, что еще позволено бросить веревку, хотя не всегда достаточно надежную, но иногда, а может быть и часто, спасительную для душ, отпавших от берега временной жизни, но не достигших вечного пристанища? Спасительную для тех душ, которые колеблются над бездной между телесной смертью и Последним Судом Христовым, то поднимаясь верой, то погружаясь делами, недостойными ее, то возвышаясь благодатью, то низводясь останками поврежденной природы, то возносясь божественным желанием, то запутываясь в грубой, еще не совсем совлеченной одежде земных помышлений... Филарет, митрополит Московский (113, 670).

Иерей смиренно молит Благость Божию, чтобы Он отпустил умершему прегрешения, случившиеся по немощи человеческой, принял в лоно Авраама, Исаака и Иакова в место «отнюдуже отбеже болезнь, печаль и воздыхание», презирая своим человеколюбием всякий грех, соделанный ушедшим от жизни. Ибо никто не чист от греха, как говорят пророки. Священномученик Дионисий Ареопагит (113, 673).

Мы молимся на литургии об усопших, и от этого происходит великая польза душам, когда за них приносится эта Святая и Страшная Жертва на алтаре. Но поскольку многие спрашивают, чем может помочь воспоминание об усопших и молитва на литургии, если душа отошла в грехах, на это отвечаю таким примером. Если бы некий царь разгневался на кого-нибудь и послал его на изгнание, а сродники и близкие изгнанного принесли царю за него в дар драгоценный венец, разве не исходатайствовали бы они какой-нибудь милости? Так и мы, молясь об усопших, не венец приносим, но всякую цену превосходящий дар, то есть Христа, взявшего на себя грехи мира, приносим в Жертву, чтобы и для себя, и для усопших обрести милость у Царя царствующих. Святитель Кирилл Иерусалимский (113, 673).

Совершая молитвы об упокоении душ блаженной памяти скончавшихся рабов Божиих, мы имеем твердую надежду, что принесенная за их души Жертва, излиянная из ребер Христовых Кровь и вода, совершаемая в Святой Чаше, окропляет и очищает души тех, за которых приносится и за которых изливается. Если Кровь и вода Христовы, некогда пролитые на Кресте, омыли грехи всего мира, то ныне те же Кровь и вода, а не иные, неужели не очистят наши грехи? Если тогда Кровь Христова искупила из рабства врагу многие, бесчисленные души, то ныне она же, а не иная, неужели не искупит эти поминаемые души? Если страдание Христово тогда оправдало столь многих, то ныне то же Христово страдание, вспоминаемое совершением Божественной Жертвы, неужели не оправдает тех, которых мы поминаем? Мы твердо веруем в силу Крови Христовой, истекшей с водою из ребер Его, мы твердо веруем, что она очищает, искупляет и оправдывает своих рабов, которым да будет вечная память в Царствии Небесном и в Церкви Святой на земле среди благочестивых людей. Святитель Димитрий Ростовский (103, 291).

Никто не поленится помянуть своих родителей, но поминать надо и всех православных христиан, и не в этот только день, а во всякое время, на всякой молитве. Сами там будем, и будем нуждаться в молитве этой, как бедный в куске хлеба и чаще воды. Помни, что молитва об умерших и сильна общностью – тем, что идет от лица всей Церкви. Церковь дышит молитвою. Но как в естественном порядке, при беременности, мать дышит, а сила дыхания переходит и на дитя, так и в благодатном порядке – Церковь дышит общей молитвой всех, а сила молитвы переходит и на усопших, содержимых в лоне Церкви, которая слагается из живых и умерших, воюющих и торжествующих. Не поленись же на всякой молитве усердно поминать всех отшедших отец и братий наших. Это будет от тебя им милостыня... Святитель Феофан Затворник (107, 155).

Когда в молитвах воспоминаются имена усопших, что может быть полезнее этого для них? Живые веруют, что и умершие не лишены бытия, но живут у Бога. Как Святая Церковь учит нас молиться о путешествующих братиях с верой и упованием, что совершаемые о них молитвы им полезны, так надо понимать и молитвы, совершаемые за ушедших из мира сего. Святитель Епифаний Кипрский (113, 673).

Вино в зарытом сосуде, когда цветет виноград в поле, слышит запах и цветет вместе с ним. Так и души грешников: они получают некоторое благодеяние от приносимой за них Бескровной Жертвы и благотворения, как знает и повелевает Бог наш, единый Владыка живых и мертвых. Святитель Афанасий Великий (113, 674).

Когда стоите на молитве, поминайте и меня с собою. Прошу возлюбленных моих, заклинаю знающих меня: помолитесь обо мне с таким же сокрушением, с каким я заклинаю вас. Преподобный Ефрем Сирин (113, 674).

Каждый человек, имевший в себе малую закваску добродетелей, но не успевший превратить ее в хлеб, – то есть, несмотря на свое желание, не сделал этого или по лености, или по беспечности, или же потому, что откладывал со дня на день и неожиданно был застигнут и пожат смертью, – не будет забыт праведным Судией и Владыкой. После его смерти Господь побудит его родных, близких и друзей, направит их мысли, привлечет сердца и преклонит души к оказанию ему содействия и помощи. И когда Бог подвигнет их, Владыка коснется сердец их, они поспешат возместить упущения умершего. А тому, кто вел порочную жизнь, сплошь усеянную тернием и исполненную скверн и нечистоты, кто никогда не внимал совести, но с беспечностью и ослеплением погружался в похоти, удовлетворяя всем пожеланиям плоти и нимало не заботясь о душе, чьи мысли были заняты только плотоугодием, и если в таком состоянии его постигла кончина, тому никто не протянет руки. Но так с ним случится, что ему не подаст помощи ни жена, ни дети, ни братья, ни родственники, ни друзья, поскольку Бог не призрит на него (113, 674).

Кто может исчислить все свидетельства из жизнеописаний святых мучеников и божественных откровений, ясно показывающие, что и после смерти величайшую пользу усопшим приносят совершаемые за них на литургии молитвы и раздаваемые милостыни, ибо ничто, данное взаймы Богу, не погибнет, все возвращается с великим избытком (113, 678).

Если кто-нибудь хочет помазать больного миром или священным елеем, то сначала помазывает себя сам, а потом больного; так всякий, подвизающийся о спасении ближнего, сперва получает пользу сам, потом приносит ее ближнему, ибо Бог правосуден и не забывает наших благих дел. Преподобный Иоанн Дамаскин (113, 670).

Есть, действительно есть возможность облегчить наказание усопшего грешника, если пожелаем. Так, если будем совершать за него частые молитвы, если будем подавать милостыню, то хотя бы он сам был и недостоин, Бог услышит нас. Если ради Павла Он спасал других и ради одних милует других, то не сделает ли того же самого и ради нас? Из собственного его имения, из твоего, из чьего хочешь, окажи помощь, возлей на него елей или, по крайней мере, воду. Он не может представить собственных дел милосердия? Пусть они будут совершены за него. Таким образом, жена может ходатайствовать за мужа, сделав за него необходимое для его спасения. Чем в больших он виновен грехах, тем более необходима для него милостыня. И не поэтому только, но и потому, что теперь она уже не имеет той силы, но гораздо меньше, ибо совсем не все равно, творит ли ее кто-либо сам, или другой за него. Итак, чем она меньше по силе, тем более мы должны увеличивать ее по количеству.

Собери вдовиц, скажи имя покойного, пусть они творят за него молитвы и моления. Это преклонит на милость Бога, хотя не он сам, но другой за него совершит милостыню. Это сообразно с человеколюбием Божиим. Стоящие вокруг и плачущие вдовицы могут спасти если не от настоящей, то от будущей смерти. Многие получили пользу от милостыни, совершаемой за них другими, ибо если они и не совершенно помилованы, то по крайней мере получили некоторое утешение.

А если кто, ты скажешь, одинокий, чужой всем и никого у него нет? За то самое он и подвергается наказанию, что не имеет никого – ни столь близкого, ни столь добродетельного. Поэтому если мы сами не добродетельны, то должны стараться обрести добродетельных друзей, жену, сына, для того чтобы получить какую-нибудь пользу через них, хоть малую, но все-таки пользу.

Не напрасны бывают приношения за усопших, не напрасны молитвы, не напрасны милостыни. Все это установил Дух Святой, чтобы мы приносили друг другу взаимную пользу, ибо видишь: тот получает пользу через тебя, а ты получаешь пользу ради него. Ты истратил имущество, чтобы сделать другому доброе дело, – и стал для него виновником спасения, а он для тебя стал виновником милости. Не сомневайся, что это принесет благой плод.

Великая честь быть помянутым в присутствии Господа, во время совершения Страшной Жертвы, неизреченных Таинств. Как перед лицом сидящего царя всякий может испрашивать, чего хочет; когда же он уйдет со своего места, тогда что бы ты ни говорил, будешь говорить напрасно; так и здесь: пока предлежат Таинства, для всех величайшая честь – удостоиться поминовения. Ибо смотри: здесь возвещается то страшное таинство, что Бог предал Себя в Жертву за вселенную. Вместе с этим тайнодействием благовременно воспоминаются и согрешившие. Подобно тому как в то время, когда празднуются победы царей, прославляются и те, которые участвовали в победе, и освобождаются те, которые в это время находятся в узах; а когда пройдет это время, то не успевший получить уже не получит ничего; так и здесь: это – время победного торжества. Ибо «всякий раз, – говорит апостол, – когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (1Кор. 11, 26). Зная это, будем помнить, какие утешения мы можем доставить усопшим: вместо слез, вместо рыданий, вместо надгробных памятников – милостыни, молитвы, приношения; будем совершать это в утешение им, дабы и им, и нам сподобиться обетованных благ. Святитель Иоанн Златоуст (113, 681).

Один брат за нарушение обета нестяжания, на страх другим, был лишен после смерти церковного погребения и молитвы в продолжение тридцати дней. Потом, из сострадания к его душе, тридцать дней за него приносили Бескровную Жертву с молитвой. В последний из этих дней усопший явился в видении своему оставшемуся в живых родному брату и сказал: «До сих пор было мне очень плохо, а теперь все благополучно: сегодня я получил приобщение». Святитель Григорий Двоеслов (113, 677).

Ежедневно умирай, чтобы жить вечно, потому что боящийся Бога будет жив вовеки (82, 29).

Помни, что согрешения твои достигли полноты своей, что юность твоя уже прошла. Настало, настало время твоего отшествия, время, в которое ты должен дать отчет в делах твоих. Знай, что там не искупит брат брата, не освободит отец сына (82, 24).

Предваряй действия твои воспоминанием об исходе твоем из тела и помни о вечном осуждении. Поступая так, не согрешишь вовеки (82, 28).

При наступлении каждого дня держи себя так, как бы этот день был последним в твоей жизни, и сохранишь себя от грехов (82, 32).

Знай: смирение состоит в том, чтобы ты считал всех людей лучше себя и был уверен в душе твоей, что ты более всех обременен грехами. Голову держи опущенной и язык твой да будет всегда готов сказать укоряющему тебя: «Владыко мой! прости меня» Предметом же постоянного размышления твоего да будет смерть (82,32).

Пробуждаясь от сна, будем думать, что не доживем до вечера, и, опять ложась спать, будем помышлять, что не доживем до утра, всегда помня о безвестном пределе жизни нашей. Живя так, мы не будем ни грешить, ни иметь похотения к чему-нибудь, ни воспламеняться гневом на кого-либо, ни собирать себе сокровищ на земле, но, каждый день ожидая смерти, будем презирать все тленное. Тогда остынет в нас и похоть плотская, и всякое нечистое желание, все будем прощать друг другу и будем предочищать себя, всегда имея перед очами ожидание последнего часа и борьбы. Ибо сильный страх смерти и Суда, опасение мучений поднимают душу, клонящуюся в пропасть погибели. Преподобный Антоний Великий (113, 627).

Постоянно содержи в памяти предстоящие тебе кончину и Суд – и сохранишь душу от согрешения. Авва Евагрий (82, 113).

Ежедневно имейте смерть перед очами. Да объемлет вас непрестанное попечение о том, каким образом вы будете разлучаться с телом, каким образом сможете пройти через область властей тьмы, которые встретят вас на воздухе, как благополучно предстать перед Богом. Готовьтесь к страшному дню ответа на Суде Божием, как бы уже видя Его. Тогда получат воздаяние свое все дела, слова и помышления каждого из вас, ибо все обнажено и открыто пред очами Того, Кому мы должны представить отчет о нашей земной жизни. Преподобный авва Исаия (82, 162).

Если есть гробы на том месте, где ты пребываешь, то ходи туда часто и присматривайся к лежащим в гробах, в особенности же тогда, когда беспокоит блудная брань (82, 375–376).

Если узнаешь, что брат отходит ко Господу, то пойди и пребудь у него тот день, чтобы увидеть, как душа разлучается с телом... (82, 376).

...Ищущий плача ... должен непрестанно вспоминать о смерти и о вечной муке, о родителях своих, скончавшихся знакомых – где они ныне? (82, 380).

Сказал старец: человек, имеющий постоянно смерть перед очами, побеждает уныние. Изречения безымянных старцев (82, 399).

Кто имеет перед глазами смертный день и час и всегда помышляет об оправдании на непогрешимом Суде, тот или вовсе не согрешит, или согрешит весьма мало, потому что грешим мы по отсутствию в нас страха Божия. Святитель Василий Великий (9, 303).

После смерти уже никому не будет возможности уврачевать памятью о Боге болезнь, причиненную грехом, потому что исповедь имеет силу на земле, а в аду этого нет. Святитель Григорий Нисский (18, 200).

Не случайно учителем мудрости вошла в нашу жизнь смерть, воспитывая ум, укрощая страсти души, утишая волны и водворяя тишину. Святитель Иоанн Златоуст (37, 515).

Со всяким человеком неразлучна мысль о смерти. Но неверующие плохо ею пользуются, сожалея только о разлуке с удовольствиями жизни (и потому спешно стремятся к удовольствиям). Верующим же она помогает исцеляться от постыдных страстей (27, 114).

Придите, братия, посмотрите на это тление в гробах. Как властно действует смерть! Как губит она человечество и с презрением расхищает его! Посрамила она Адама, попрала гордыню мира. Человечество низошло в шеол, предается там тлению, но некогда воспримет жизнь. Обнови же воскресением тварь Свою, Господи, исполненный щедрот! Придите, любезные и прекрасные, увидите страшное зрелище во гробе, этом месте скорби. Истлевает там всякая красота, обращается в прах всякий наряд и вместо благоухания – смрад тления отгоняет всякого приходящего... Придите сюда, князья и сильные, предающиеся гордыне, посмотрите, до какого уничижения доходит род наш, и не цените высоко гордые свои звания, им один конец – смерть. Лучше разных мудрых книг мертвые тела учат всех, взирающих на них, что всякий человек низойдет наконец в эту глубину уничижения. Придите, славные земли, величающиеся своими преимуществами, и вместе с нами посмотрите на это посрамление в шеоле. Одни из них были некогда властителями, другие – судьями. Они величались венцами и колесницами, но теперь все попираются ногами, смешаны в одну кучу праха; как одинакова их природа, так одинаково и тление. Склоните взор свой в эти гробы, юноши и дети, красующиеся своими одеждами, гордящиеся своей красотой, и посмотрите на обезображенные лица и составы, и подумайте об этом жилище скорбей. Не надолго остается человек в этом мире, а потом переселяется сюда. Поэтому возненавидьте суету, она обольщает своих служителей, рассыпается в прах и не достигает конца своих стремлений. Придите вы, безумные корыстолюбцы, которые собирали кучи золота, строили величественные дома и гордились имением... мечтали, что любимый вами мир уже ваш. Придите и устремите взор в гробы и посмотрите: там бедный и богатый смешались вместе, как будто и были они одно (28, 455).

Царя не спасут порфира, драгоценные камни и великолепные царские украшения. Власть царей преходит, и смерть в одну кучу слагает тела их и исчезают они, как будто бы и не было их. Она берет судей, которые производили суды и умножили грехи свои. Она берет себе властителей, злочестиво царствовавших на земле. Внезапно похищает богатых и корыстолюбцев, поражает грабителей и прахом наполняет уста их. У нее и мореход, который древом покорял себе волны; к себе увлекает она и мудреца, не познавшего истинной мудрости. Прекращается там мудрость и мудрых, и умных, наступает конец мудрости трудившихся над исчислением времени. Там не крадет вор, добыча его лежит подле него, оканчивается там рабство, раб лежит рядом с господином своим. Не трудится там земледелец, смерть положила конец работам его. Связаны, члены у тех, которые мечтали, что миру нет конца. Смерть делает поникшими надменные и бесстыдно смотревшие похотливо очи. Не нужна там красивая обувь, потому что связаны ноги. В прах превращаются там одежды, тела окованы неразрешимыми узами. Ни дома, ни пиршественные хоромы, ни наложницы не сходят в шеол. Владельцы взяты из мира, а дома остаются другим. Ни стяжания, ни награбленное богатство не сопровождают нас. Преподобный Ефрем Сирин (28, 489).

Пирует Валтасар, царь халдейский, вечером, и уже поздно; светел и весел. И видит некую руку невидимого человека, подписывающую ему на стене смертный приговор: «мене, мене, текел, упарсин» (Дан. 5, 25). И убит был Валтасар, царь халдейский, в ту ночь. Знал ли он час смерти своей, думал ли, что умрет в эту ночь? Нет! Он надеялся еще на долгую жизнь и бесконечное счастье. Веселился и Олоферн, ассирийский полководец, пил за здравие прекрасной Иудифи, пил много за любовь ее; уснул на ложе в поздний вечер и потерял голову: тело осталось на ложе, а голова отсечена женскою рукою и унесена далеко еще до дневного рассвета. Ведал ли он час смерти своей, думал ли, что умрет в эту ночь? Нет, он надеялся еще на долгую жизнь; похвалился взять к вечеру иудейский город Ветилую, как птицу, и опустошить его огнем и мечом, но настиг его час смертный и не попустил восстать ото сна.

Печалится евангельский богач, которому принесла обильный плод нива, печалится, что некуда ему собрать эти плоды, и говорит: «сломаю житницы мои и построю большие... и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк. 12, 18–20). Думал жить долго – и нечаянно умер; ожидал прожить много лет – и не прожил одних суток. О, как неведом час смерти! Хорошо советует кто-то: ты не знаешь, на каком месте ожидает тебя смерть, и поэтому ожидай ее на всяком месте; не знаешь, в какой день и час умрешь, – будь же готов к смерти каждый день и каждый час (103, 989–990).

Итак, мы не погрешим, если назовем смерть вселенским учителем, ибо она вопиет каждому во вселенной: умрешь, умрешь, никакими ухищрениями ты не избежишь смерти! Смотри на труп в гробу и внемли тому, о чем он безмолвно извещает тебя: я был такой же, какой ты теперь, но каков я теперь, таким и ты будешь вскоре; то, что для меня настало теперь, для тебя настанет завтра: «Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь» (Сир. 7, 39); помни о смерти, чтобы не согрешать смертно. Вот каким учителем является для нас смерть; смерть бывает учителем.

В тяжкие грехи впал некогда богопротивник фараон, не хотевший отпустить из Египта людей израильских, однако и нехотя отпустил. Кто же уговорил столь ожесточенного? Кто умягчил каменное сердце? Кто научил отпустить их? Смерть первородных египтян, в одну ночь умерщвленных повсюду рукою Ангела; смерть была его учителем.

Ожесточен был и Саул; когда же услышал от пророка Самуила о смерти: «завтра ты и сыны твои будете со мною», тотчас пал на землю и убоялся. Кто научил этого гордеца и безбоязненного грешника смирению и страху? Смерть была его учителем (1Цар. 28, 19–20).

Разболелся Езекия, отягченный многими грехами, и пришел к нему пророк Божий Исаия и сказал: «умрешь ты». «И отворотился Езекия лицем своим к стене, и молился Господу... И заплакал Езекия сильно» (4Цар. 20, 1–3). Кто же научил его такому сердечному сокрушению и умиленной молитве? Слово пророка: «умрешь ты»; смерть была его учителем (103, 951–952).

Некоторые изъясняют, что пепел юнца, которым кропились израильтяне, учил памяти смертной, что всякому, кропящемуся им, было повелено помнить Божии слова, сказанные первому человеку, Адаму: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19). Мы же обратим внимание на следующее. Животворящая Кровь с водой, истекшая из пречистых ребер Христовых, имеет силу совершенно очистить нас от грехов. При этом необходим и пепел, память смерти. Существуют многие, причащающиеся часто Тела и Крови Христовой, но ведущие неисправную жизнь. Почему? Потому что не научаются памяти смертной, не помышляют о смерти, не любят этой философии. Прекрасно описал это святой Давид: «им нет страданий до смерти их, и крепки силы их... Оттого гордость, как ожерелье, обложила их, и дерзость, как наряд, одевает их... над всем издеваются, злобно разглашают клевету, говорят свысока; поднимают к небесам уста свои, и язык их расхаживает по земле» (Пс. 72, 4, 6, 8, 9). Вот как много зла происходит оттого, что не поучаются памяти смертной и не помышляют о смерти... (103, 221–222).

«День Господень так придет, как тать ночью» (1Сол. 5, 2). Если хотим знать, для чего скрыт этот день и почему так придет, «как тать ночью», то я, как мне кажется, справедливо скажу вам об этом. Никто никогда всю свою жизнь не стал бы заботиться о добродетели, если бы этот день был известен и не был сокрыт, но всякий, зная свой последний день, совершал бы бесчисленные преступления и уже в тот день приступил бы к купели, когда стал бы отходить от мира сего. Если мы, не зная ни дня, ни часа конца своего, несмотря на страх ожидания его, решаемся на бесчисленные и тяжкие греховные деяния, то на что не решились бы, если бы знали, что еще проживем много лет на земле и не скоро умрем! А так как мы не знаем, когда, в какой день и час умрем, то и должны каждый день так проводить, как бы ожидали ежедневно смерти, и при наступлении дня помышлять: «Не этот ли день будет последним в моей жизни?» И при наступлении ночи говорить себе: «Не эта ли ночь будет последней ночью моего пребывания среди живых?» Отходя ко сну ночному, говори себе мысленно: «Встану ли живым с ложа моего? Увижу ли еще свет дневной? Или уже этот одр будет моим гробом?» Также и проснувшись и увидев первые лучи дневного света, помышляй: «Доживу ли до вечера, до наступления ночи или смертный час наступит для меня в течение этого дня?» Помышляя так, проводи весь день, как бы уже готовясь умереть, и вечером, отходя ко сну, исправляй свою совесть так, как если бы ты должен был в эту ночь предать Богу дух свой. Погибелен сон того, кто заснул в грехе смертном. Не безопасен сон того, чей одр окружают бесы, выжидая случая увлечь душу грешника в долину огненную. Плохо тому, кто отошел ко сну, не примирившись с Богом, ибо если в том случае, когда мы чем-либо оскорбили ближнего, апостол говорит: «солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4, 26), то тем более прогневавший Бога должен заботиться о том, чтобы не зашло солнце во гневе Божием, чтобы не уснуть ему, не примирившись с Богом, ибо час нашей кончины неизвестен: как бы внезапная смерть не похитила нас неготовыми? Не говори, человек: завтра примирюсь с Богом, завтра покаюсь, завтра исправлюсь; не отлагай со дня на день твоего обращения к Богу и покаяния, ибо никто тебе не сказал, доживешь ли до вечера. Святитель Димитрий Ростовский (113, 627).

Видишь приговоренного и осужденного на смерть или больного при смерти? Рассуждай и смотри, что он тогда делает. Нет попечения о богатстве, чести, славе, не ищет ни на кого суда, всем прощает, чем ни обижен; не помышляет о роскоши и ни о чем, относящемся к миру сему. Только смерть стоит перед его душевными очами, страх смерти сердце его колеблет... Этот пример и рассуждение учит тебя всегда иметь память о смерти. Она научит тебя быть всегда в покаянии; она не позволит тебе собирать богатства, искать чести и славы и утешаться сладострастием, угасит пламень нечистой похоти... Страх будущего Суда и боязнь мучения связывают сердце и не позволяют хотеть того, что противно Богу, и приводят к вечному Суду, и колеблющуюся и падающую душу удерживают и поднимают, ибо в чем застанет нас Бог при кончине, в том и судит (Иез. 18, 20; 33, 20). Блажен и мудр, кто всегда помнит о смерти (104, 1873–1874).

Уверь себя, что ты умрешь, умрешь непременно. Видишь, как умерших братии твоих выносят из их жилищ... Это непременно последует и с тобой: «прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19). Все мертвецы оставили все, что ни имели; оставишь и ты. Когда они приблизились к часу смерти, тогда поняли, что все в этом мире «суета... суета сует» (Еккл. 1, 2), то есть суета в самом сильном значении этого слова. И ты поймешь это по необходимости, когда наступит час смерти твоей. Лучше понять это заблаговременно и сообразно такому понятию направить деятельность свою... При наступлении смертного часа воскресает в памяти умирающего вся его протекшая жизнь, готов для него нелицеприятный Суд, который решит его участь на вечность; страшный трепет и недоумение объемлют его.

Таково будет и твое положение, когда, окончив свое земное странствие, вступишь на грань, отделяющую временное от вечного, тленное от нетленного (82, 359–360).

Возлюбленный! Непрестанно вспоминай, постоянно помни час смерти твоей; страшен этот час не только для грешных, но и для святых. Святые проводили всю жизнь свою в размышлении о смерти; взоры ума и сердца их то устремлены были во врата вечности, в необъятное пространство, начинающееся за этими вратами, то обращались к греховности своей, смотрели туда, как бы в темную бездну. Из сокрушенного сердца, из сердца скорбящего проливали они теплейшие и непрестанные молитвы к Богу о помиловании. Святитель Тихон Задонский (82, 360–361).

«Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно» (Лк. 21, 34). «День тот», то есть последний день мира для каждого из нас, приходит, как тать, и захватывает, как сеть; потому и предписывает Господь: «бодрствуйте на всякое время и молитесь» (Лк. 21, 36). А так как сытость и многозаботливость – первые враги бдения и молитвы, то заранее указано, чтобы не допускать себя до отяжеления пищей, питьем и заботами житейскими. Кто поел, попил, повеселился, лег спать, выспался и опять за то же, у того какому быть бдению? Кто и день и ночь занят одним житейским, тому до молитвы ли? «Что же, скажешь, делать? Без пищи нельзя, и ее надо добыть. Вот и забота». Да, Господь не сказал: не работай, не ешь, не пей, а «чтобы сердца ваши не отягчались этим. Руками работай, а сердце держи свободным; есть – ешь, но не обременяй себя пищей; и вина выпей, когда нужно, но не допускай до возмущения головы и сердца. Отдели внешнее твое от внутреннего, и последнее поставь делом жизни твоей, а первое приделком: там будь вниманием и сердцем, а здесь только телом, руками, ногами и глазами; бодрствуй на всякое время и молись и сподобишься безбоязненно «предстать пред Сына Человеческого» (Лк. 21, 36). Чтобы сподобиться этого, надо еще здесь, в жизни своей, всегда стоять пред Господом, а для этого одно средство – бодренная молитва, совершаемая умом и сердцем. Кто так настроится, на того не найдет «день тот» внезапно (107, 422–423).

«Бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24, 42). Если бы это помнилось, не было бы и грешников, а между тем, не помнится, хоть и всякий знает, что это несомненно верно. Даже подвижники, самые строгие, и те не были сильны свободно держать память об этом, а ухитрялись прикреплять ее к сознанию так, чтобы она не отходила: кто гроб держал в келлии, кто упрашивал сотоварищей своих по подвигу спрашивать его о гробе и могиле, кто держал картинки смерти и Суда, кто еще как. Не касается смерть души – она и не помнит о ней. Но не может же совсем не касаться души то, что тотчас следует за смертью; уж об этом-то она не может не иметь заботы, так как тут решение ее участи на веки вечные. Отчего же этого-то она не помнит? Сама себя обманывает, что не скоро и что авось как-нибудь дело пройдет не худо для нас. Бедная! Это уж несомненно, что душа, которая держит такие мысли, нерадива и поблажает себе; так как же думать, чтобы дело Суда прошло для нее благополучно? Нет, надо так себя держать, как держит ученик, которому предстоит экзамен: что ни делает он, а экзамен не выходит из головы; такое памятование не позволяет ему и минуты потратить напрасно, а все время он употребляет на приготовление к экзамену. Когда бы и нам так настроиться! (107, 247–248).

Садясь в лодку, чтобы переплыть на другую сторону озера, думали ли апостолы, что встретят бурю и подвергнут свою жизнь опасности? Между тем вдруг поднялась буря и они не чаяли уже остаться живыми (Лк. 8, 22–25). Таков путь нашей жизни! Не знаешь, как и откуда налетит беда, которая может уничтожить нас. То воздух, то вода, то огонь, то зверь, то человек, то птица, то дом – словом, все окружающее вдруг может превратиться в орудие нашей смерти. Отсюда закон: живи так, чтобы каждую минуту быть готовым встретиться со смертью и безбоязненно вступить в ее область. Сию минуту ты жив, а кто знает, будешь ли жив в следующую? По этой мысли и держи себя. Делать все делай, что следует, по порядкам жизни твоей, но никак не забывай, что можешь переселиться в страну, откуда нет возврата. Забвение об этом не отдалит определенного часа, и намеренное изгнание из мысли этого решительного переворота не умалит вечного значения того, что будет с нами после него. Предав свою жизнь и все свое в руки Божии, час за часом проводи с мыслью, что каждый из них есть час последний. В жизни от этого станет меньше утех; а в смерти это лишение будет неисчислимо вознаграждено радостью, которой нет ничего равного в радостях жизни (115, 658–659).

«Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи» (Лк. 12, 35). Надо быть готовым на всякий час: неизвестно, когда придет Господь или для последнего Суда, или для взятия тебя отсюда, что для тебя все равно. Смерть все решает; за нею итог жизни; и что стяжешь, тем и довольствуйся всю вечность. Доброе стяжал – блага участь твоя; злое – зла. Это так верно, как верно то, что ты существуешь. И решиться все это может сию же минуту, вот в эту самую, в которую ты читаешь эти строки, и за тем – всему конец: належится печать на твое бытие, которой никто уже снять не может. Есть о чем подумать!.. Но надивиться нельзя, как мало об этом думается. Что за тайна творится с нами? Все мы знаем, что вот-вот смерть, что избежать ее нельзя, а между тем совсем почти никто о ней не думает; а она придет внезапно и схватит. И то еще... когда даже схватывает смертная болезнь, все не думается, что конец пришел. Пусть решат это психологи с ученой стороны; с нравственной же нельзя не видеть здесь непонятного самопрельщения, чуждого только внимающим себе. Святитель Феофан Затворник (107, 415–416).

Чтоб помнить смерть, надо вести жизнь сообразно заповедям Христовым. Заповеди Христовы очищают ум и сердце, умерщвляют их для мира, оживляют для Христа. Ум, отрешенный от земных пристрастий, начинает часто обращать взоры к своему таинственному переходу в вечность (108, 382).

Если мы не способны желать смерти по холодности нашей к Христу и по любви к тлению, то по крайней мере будем употреблять воспоминание о смерти, как горькое лекарство против нашей греховности, потому что смертная память... усвоившись душе, рассекает дружбу ее с грехом, со всеми греховными наслаждениями (108, 382).

«Воспоминание о смерти – дар Божий», – сказали отцы. Оно дается исполнителю заповедей Христовых, чтобы усовершенствовать его в святом подвиге покаяния и спасения (108, 383).

Благодатной памяти смерти предшествуют собственные старания вспоминать о смерти. Принуждай себя часто вспоминать смерть... и начнет приходить само собою, являться уму твоему воспоминание о смерти... Оно будет поражать смертоносными ударами все твои греховные начинания (108, 285).

После понудительного обучения себя воспоминаниями о смерти милосердный Господь посылает живое предощущение ее, и оно приходит помогать подвижнику Христову при его молитве (110, 177).

Постоянное памятование смерти есть благодать дивная, удел святых Божиих, преимущественно предавшихся тщательному покаянию в нерушимом безмолвии (110, 179).

Человек, начавший плакать при воспоминании о смерти, как при воспоминании о казни, внезапно начинает плакать при этом воспоминании, как при воспоминании о возвращении в свое бесценное отечество, – таков плод памятования смерти (110, 181).

Воспоминание о смерти сопутствует смиренномудрому на пути земной жизни, учит его действовать на земле для вечности и... самые действия его воодушевляет особенной благотворностью (111, 172).

Живая Иисусова молитва неразлучна с живым воспоминанием о смерти; живое воспоминание о смерти сопряжено с живой молитвой ко Господу Иисусу, упразднившему смертию смерть (112, 111).

Спасительно для нас, убийственно для греха воспоминание о смерти, рожденной грехом. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 447).

Брат спросил авву Пимена о том, какое делание должен иметь инок. Авва отвечал: «Авраам, когда пришел в обетованную землю, купил себе гроб и с гроба начала вступать во владение обетованной землей». Брат спросил: «Какое значение имеет гроб?» Авва отвечал: «Это место плача и рыдания» (82, 330).

Брат спросил старца:"Что мне делать? Убивают меня нечистые помышления». Старец отвечал: «Женщина, когда хочет отнять от груди сына, помазывает сосцы чем-нибудь горьким. Младенец привлекается по обычаю к сосцам, но, почувствовав горечь, отвращается от них. И ты примешай горечь в помышления твои». Брат спросил: «Что такое горечь, которую я должен примешивать?» Старец отвечал: «Воспоминание о смерти и о тех муках, которые приготовлены для грешников в будущем веке». Отечник (82, 478).

Вместо воплей – псалмопение, вместо плача и горьких рыданий – утешение и упование жизни. И вот воздана последняя честь: погребение кончено, умолкли голоса братии, плача и священного служения. Они плакали о твоем отшествии и совершили погребальное священнослужение над твоим телом. Теперь настал час скорби о том, что ты идешь в жилище свое. Они скорбят о разлуке с тобою, но не пришло еще время живым вступить в обитель умерших.

Не мертв ты, праведный, ты еще жив и говоришь с ними; скончавшиеся во Христе не умерли, но почивают.

Близко время разлучения, в которое каждый пойдет в жилище свое, и ты шествуешь тем же путем, какой ожидает весь наш род. Не скорби о том, что разлучился с возлюбленным сонмом братии своих, не сокрушайся о том, что лишился общения с живыми. Не самовластно взяла тебя смерть, которая дает упокоение членам твоим; исполнено повеление Господа твоего; Господь послал смерть, и она взяла тебя у нас (28, 407).

Для всех неизбежен день смерти, но особенно горек он в юности. Ты, Господи, утешь меня! Этот день разлучает жениха и невесту, и веселые песни переходят в плач. Сподоби их, Господи, быть на Твоей брачной вечери. Мир взывает: «приходи и трудись», гроб взывает: «иди, немощный, и успокойся». Хвала Даровавшему тебе упокоение! День смерти и детей, и прекрасную юность ввергает во гроб. Да возвеселятся они. Господи, в чертоге Твоем. О, юность, венец старости, кто уничтожил красоту твою? Почему увяло благолепие твое? Да возвеселится юность во Царствии. Плачь, старость, лишившись юности, которая, как жезл, служит старцу опорою жизни. Да подкрепит нас сила Твоя, Господи (28, 1451).

Как горьки слезы при смерти ребенка! Как тяжко матери, когда лишается она грудного младенца! Возрасти его, Господи, в чертоге Твоем. В этот день родители скорбят об утрате детей – смерть сокрушает опору их старости. Ты, Господи, подкрепи их. Вот день, который разлучает младенца с его матерью и оставляет ее в грустном одиночестве, в скорби и печали. Ты, Господи, утешь ее! Вот день, который грудного младенца отрывает от материнского лона; рыдает и сетует мать, что не стало ее утехи. Да узрит она его в Царстве! Блаженно детство – оно наследует рай! Горе старости! Она остается здесь на бедствия. Ты, Господи, помоги ей! (28, 453).

Да не печалятся сердца ваши, смертные; придет День Господень, возвеселит и пробудит нас, почивших. Хранители подвигнутся перед Господом, и Ангелы возвеселятся в День Воскресения. Да не скорбит душа ваша, искупленные Крестом и призванные в Царство; придет День Господень, и мертвые воскреснут и воздадут хвалу. Не скорбите, смертные, об истлении своем – Царь Христос воссияет с высоты и всесильным мановением Своим воскресит мертвых во гробах и (достойных) облечет славою во Царствии. Преподобный Ефрем Сирин (28, 518).