Слова и речи

Блажени слышащии Слово Божие. Лк. 11:28.

Слово Божие каждый день возвещается нам Святою Церковию, и кто из нас не приклонял когда–либо своего слуха для слышания, не открывал своего сердца для принятие Божественных истин, возвещаемых ею? Следственно, говорить о блаженстве слышащих Слово Божие, значило бы, по– видимому, излагать вам историю собственных ваших чувствований, говорить о том, о чем каждый из нас имеет уже познание опытное. – Но нет, Слушатели; может быть, немногие из нас, слушая Слово Божие, чувствуют всю важность и великость благодеяний, которые небесный Отец наш ниспослал нам чрез него; немногие с глубоким чувством благодарности к великому Благодетелю повторяют в сердце своем: Блаженны мы, слышащие Слово Божие! Человек, поврежденный человек, обык платить дань удивления и уважения только тому, что редко, что поражает его чувства; искать удовольствие в том, что приобретается дорогою ценою и бывает достоянием только немногих: а Слово Божие возвещается ежедневно, – это неоценимое сокровище даруется всем без различия, и даруется туне. – В молодых летах, когда наше сердце, еще незараженное любовию к многообразной суете, непорабощенное страстями, бывает способно ко всем добрым чувствованиям, наш разум бывает еще слаб и неспособен понимать важности и высокости истин, сообщенных нам в Слове Божием. В летах зрелых наш ум и наше сердце бывают уже обременены различными заботами жизни, которые непрестанно развлекают наше внимание по предметам чувственным, которые сопутствуют нам даже и в сей Священный Храм, и препятствуют углубляться в спасительные размышления о предметах Божественных, и чувствовать всю важность и достоинство их. По сему, хотя мы и очень часто слушаем Слово Божие, но слушаем его большею частию не с надлежащим вниманием, с холодным сердцем, нимало не размышляя о том, что было бы с нами, если бы радостотворные глаголы небесного Откровения никогда не касались нашего слуха. Таким образом имея, так сказать, в руках своих это небесное сокровище, многие из нас не знают цены его, и не ощущают в себе блаженства, которое естественным образом должно было бы происходить от обладания им; и когда приходят в Храм Божий, принесть благодарение Богу – Благодетелю, не воздают хвалы и благодарности Богу, глаголавшему древле отцам нашим чрез Пророков, и напоследок дней проглаголавшему нам в Сыне Своем. И так, Слушатели, чтобы чувствовать нам то блаженство, которое Иисус Христос возвещает слышащим Слово Божие, и хранить всегда в живой памяти того бесконечного Благодетеля, который принес нам от Отца Слово сие, и запечатлел его крестною смертию; то, по крайней мере, в Храме Божием, где все напоминает нам о небесном и Божественном, будем размышлять о великих и неизреченных благодеяниях, сообщенных нам в Слове Божием; посвятим на сие размышление и настоящие минуты.

Слово Божие открывает нам правильное познание о Боге, – сей первоисточной истине, из которой должен истекать животворный свет на все другие, необходимые и утешительные для человека истины. Это блаженное познание навсегда осталось бы тайною для ума человеческого, оставленного самому себе, и смертные уста никогда не открыли бы нам его. Ибо, хотя сотворенный мир, по словам Апостола, и не переставал говорить о Боге–Творце, Его невидимых свойствах и силах; но человек, погрузившись в чувственность и шумом страстей заглушивши внутренний глас души своей, не мог уже внимать и тому Божественному гласу, который изрекаем ему был в отверстом храме природы. Божественное писание, начертанное неизгладимыми буквами в книге творения, сделалось для него непонятным. Он имел нужду в некоем высшем Учителе, который мог бы научить его читать и понимать оное. Языческая мудрость есть явное доказательство тому, не буду упоминать о тех мрачных временах ее, несчастнейших для человечества, когда она вместе с безумием утверждала: нет Бога, или с невежеством и грубостию народа вымышляла некие материальные, нелепые божества. В самые лучшие и светлые времена свои что сообщила она человеку утешительного и поучительного о сей первоначальной истине? Одно только предположение некоего верховного Существа, которое дало образование миру, одно сознание слабости в познании вещей Божественных, и потребность некоего высшего света, который мог бы разогнать глубокую тьму, носящуюся над умом человеческим. Какое утешение человеку среди многочисленных бедствий? Какое правило для его деятельности? Бедное человеческое сердце! Куда устремишь ты взор свой в часы уныния и скорби? Откуда ожидать будешь спасение и помощи, когда жестокость и злоба людей будут преследовать тебя повсюду, если нет для тебя в другом, высшем мире благодеющего Существа, которое принимало бы участие в судьбе твоей и могло бы защитить тебя от всех враждебных нападений? Что противупоставишь ты усилиям врагов внутренних, греха и заблуждения, если нет для тебя Божественного образца, с которым ты могло бы сообразовать всю свою деятельность, все тайные движения свои? Ты изнеможешь, падешь под бременем скорбей своих и сделаешься несчастною жертвою внешних и внутренних врагов своих!

Но Слово Божие открывает нам, что Бог есть един, и сей единый Бог есть Творец и Владыка вселенной, Творец и Отец всех людей, который любит их любовию бесконечною, такою, какою ни одна мать не любит своего сына. И – какая полнота света, утешение и радости изливается в сердце человека, слышащего и приемлющего Слово сие! Если Бог есть Творец и Владыка вселенной, – говорит он в сердце своем, – то все блага, которыми я наслаждаюсь, суть не что другое, как Его благодеяния, как доказательства Его любви ко мне: и если сей Творец и Владыка вселенной есть исполненный любви Отец мой, то чего мне страшиться, чего трепетать, когда я здесь на земле живу в доме небесного Отца моего? Что может сделать мне слабый, бессильный человек при столь крепком защитнике? Таким образом блага, которыми он наслаждается вместе с другими, становятся для него гораздо многоценнейшими, и доставляют ему гораздо большее и высшее удовольствие: он усматривает в них не простые только дары природы,но благодеяние и любовь великого Творца ее, и обращает внимание не столько на дары, сколько на Того, от которого они ниспосылаются ему. Живое чувство благодарности, питаемое в глубине души его к великому Благодетелю, низводит на него обильную росу благословений небесных и исполняет сердце его животворною радостию. И когда постигают его бедствия, он не унывает, но с крепкою надеждою на скорую помощь обращается с молитвою к небесному Отцу своему, жалуется Ему на врагов своих, просит Его помощи и заступления; и тогда, как несчастный язычник, обуреваемый бедствиями, не зная, к кому из богов мог бы он прибегнуть с полною верою в его могущество и несомненною надеждою на помощь, предается отчаянию: он духом и сердцем своим возносится к престолу вечномилующей Любви и Благости, и воспевает песнь хвалы Богу крепкому, живому, помощнику. – Познание о Боге, как Существе Святейшем, которое любит одно доброе и святое, и отвращается от всего преступного и развращенного, служит для него сильным побуждением к укрощению мятежных страстей и непрестанному возрастанию в совершенстве и святости; оно есть щит, который противопоставляет он нападениям врагов внутренних, греха и заблуждения, – главных источников человеческого несчастия. По сему его дни текут в мире: Богобоязненное сердце его не знает тех мучений совести, которые постоянно испытывает сердце преступное, и которые отравляют все радости жизни: Блажени убо слышащие Слово Божие!

Слово Божие открывает нам правильное познание и о нас самих. Оно говорит нам, что мы бессмертны, что земная жизнь наша есть только время воспитания для жизни высшей, – есть одно начало бытия нашего, продолжение которого будет в вечности, и что смерть есть только переход из низшей области бытие в высшую. Христианин! Перенесись мысленно к отдаленным временам мира языческого, неозаренного живоносным светом Божественного Откровения, и скажи потом, какой мудрец, в каком училище, преподавал когда–либо человечеству такие спасительные и утешительные истины? Самые лучшие из людей, непросвещенных светом Откровения, возвышались только до некоего темного предчувствия о личном продолжении бытия своего за пределами гроба. Но вера в бессмертие равно была чужда сердца грубого и просвещенного. Бессмертие! Блаженная, вожделеннейшая истина! Что был бы человек, неозаренный Божественным светом твоим? Рождаясь от земных, смертных родителей, и не имея понятия о другой, высшей жизни за пределами жизни настоящей, он для одной земли образовал бы все свои способности, земное полагало бы предел бесконечным по существу своему мыслям его, земным ограничивались бы все его желания и потребности. И Богоподобные совершенства, которыми человек в кругу творений Божиих должен был бы сиять, как лучезарное солнце, умирали бы в груди его в своем зародыше; и небесный гражданин, странствующий на земле, не узрел бы блаженного своего отечества! И что была бы тогда вся жизнь наша со всеми своими благами и радостями? Время плача, скорбей и сетования. Ужасы смерти, о которой все напоминает нам в этой стране тления, отравляли бы горестию все дни наши. – Нежная мать, искренний друг, верная супруга! Что сказали бы вы себе в утешение при гробе возлюбленных ваших? Бедный, невинный страдалец! Чем мог бы ты усладить горькую чашу своих страданий, не имея надежды на блаженное бессмертие?

Но блажен Христианин, которому Слово Божие указует на другую, лучшую жизнь, имеющую начаться за пределами жизни настоящей и продолжаться чрез всю вечность. Мысленное око его, презирая в высший, совершеннейший мир, не останавливается на этой тленной земле, и его сердце не прилепляется к благам суетным, скоропреходящим, но ищет таких благ, которые могли бы перейти с ним и за пределы гроба, и по разрушении видимого мира составлять его блаженство. Смерть не страшна для него: он знает, что его бытие не подлежит смерти. Владычество смерти простирается только на телесный состав его, взятый от персти; но, что в нем мыслит и желает, есть вечно, бессмертно. – При гробе отца, матери, друга, супруги, и он также плачет, и он чувствует скорбь разлуки; но он плачет не безутешно, – его скорбь растворяется сладкою надеждою свидания в другом, лучшем мире, где взаимная любовь их будет несравненно чище, возвышеннее, совершеннее. Под тяжким бременем жестоких страданий и он чувствует иногда изнеможение в своих силах; но вера в бессмертие, открывая ему восхитительные виды будущности, где добродетель получит свою награду, и где временные страдание изменятся в вечное блаженство, облегчает ему бремя его несчастий, и исполняет его силою к мужественному перенесению их. Блажени убо слышащии Слово Божие!

Слово Божие наконец открывает нам средства к приобретению истинного, бесконечного блаженства, для которого человек был создан, но которого лишился, сделавшись грешником. Рождаясь от сынов преступного Адама, и вместе с бытием своим получая от них в наследство неодолимую наклонность ко греху, сим самым мы осуждаемся на вечное отчуждение от блаженства. Ибо воздаяние за грех есть вечная смерть – вечное несчастие. Грешник, доколе не перестанет быть грешником, не может быть блаженным. Он и в самом присутствии Божием будет искать блаженного неба, и среди рая, в самом недре блаженства, воздыхать о блаженстве. Блаженство вне его не есть его блаженство. Источник его блаженства должен быть в собственном его сердце, кото рое, будучи заражено грехом, вместо блаженства источает ему одни бедствие. Но и опыт всех времен и свидетельство собственного нашего сердца ясно говорят нам, что человек своими силами никак не может освободиться от греха. Ибо был ли хотя один человек когда–либо во вселенной, который был бы непричастен ему; и бывают ли когда–либо минуты, в которые мы были бы совершенно безопасны от него? И однакож, несмотря на греховное состояние свое, человек всё еще хочет быть блаженным. Блаженство есть цель, к которой устремлены все его мысли, желание и действие. О, какое же несчастие! Искать блаженства, искать его чрез всю вечность, вечно воздыхать о нем, и никогда не обретать его, никогда не наслаждаться им! Но, Христианин, ты блажен! Слово Божие открывает тебе средства, избежать сего несчастнейшего состояния. Оно говорит тебе, что по естественному рождению ты сын греха, и потому наследник вечного несчастия; но бесконечная любовь Божия, никогда неистощимая в средствах к облаженствованию тварей своих, открывает тебе новое, высшее, Божественное рождение, чрез которое ты освобождаешься от уз греха, и получаешь в наследие вечную жизнь, вечное блаженство, – и в таинствах веры, непостижимых для ума человеческого, оно указует тебе это новое, благодатное рождение. Блажени убо слышащии Слово Божие!

И так, Слушатели! Если вы чувствуете сладость благодеяний Божиих, и благодарным сердцем низводите на себя обильную росу благословений небесных; если в часы скорби, обращаясь с молитвою к Отцу небесному, вы ощущаете в себе некое сладкое утешение; если надежда на блаженное бессмертие облегчает бремя ваших несчастий; если наконец вы чувствуете себя на пути добродетели и благочестия, ведущем к бесконечному блаженству, и уже в этой временной жизни наслаждаетесь предвкушением его: то познайте и помните всегда, что все сии блага ниспосланы вам чрез Слово Божие, – и потому, принося благодарение Богу за благодеяние, не будьте неблагодарными пред Ним за сие неоцененное благо. Небесный Отец наш за все свои бесчисленные благодеяния к нам ничего не требует, ничего не хочет от нас, кроме вашего собственного блаженства. По сему будем соблюдать Слово Его, и чрез то созидать наше временное и вечное блаженство. Сим самым мы принесем Ему достойную жертву благодарности. Аминь.

Ангелом своим заповесть о тебя, сохранити тя во всех путях твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою. Пс. 90:11.

Святая Церковь торжественно славословит ныне Архангелов и Ангелов, – тех чистейших и святых духов, которые, непрестанно созерцая лице Отца небесного, непрестанно славословят неисповедимое Его величие, и которые от престола Его благодати ниспосылаются в дольний мир на помощь бедствующему человечеству. Такое отношение их к роду человеческому Псалмопевец изображает нам в следующих словах: Ангелом своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путях твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою. Какие утешительные слова для человека, который и во внешнем мире, и в собственном своем сердце подвержен тысячекратным нападением врагов лукавых и сильных! – Христиане! Утешительные слова сии относятся к каждому из нас, имеющих надежду, чрез веру в Божественного Искупителя наследовать вечное спасение; ибо Апостол ясно говорит: Не вси ли сии (Ангели) суть служебнии дуси, в служение посылаема за хотящих наследовати спасение? (Евр. 1:14.) Следственно все мы имеем у себя Ангелов–хранителей, сильных крепостию и всегда готовых на помощь к нам. Это несомненно; ибо вещает нам Учитель истины.

Но отчего ж, – говорят некоторые, – мы так часто падаем, так часто стопы наши претыкаются о камни соблазнов, так часто бедствие поражают нас, враги одолевают? Где же исполнение небесной, утешительной истины? Где Ангелы–хранители наши?

Мы непрестанно падаем; но небесная истина, возвещающая нам об Ангелах–хранителях наших, непреложна: мы падаем от того, что ходим по таким путям, на которых они не могут сопутствовать нам. По заповеди небесного Отца нашего, Ангелы–хранители всегда бодрствуют над нами; всегда готовы служить и помогать нам в наших нуждах и бедствиях; только мы, к несчастно, не всегда бываем готовы и способны к принятию спасительной их помощи. По сему вместо того, чтобы питать сомнение в сей небесной истине потому только, что не видим на себе ее исполнение, рассмотрим: Почему многие из нас не получают помощи от Ангелов, и как можем мы прийти в то блаженное состояние, чтобы Ангелы охраняли нас на всех путях нашей жизни.

По учению Божественного Писания, Ангелы суть существа бесплотные, духовные; следственно самое естественное и постоянное их общение с нами должно быть не иное, как общение духовное, то есть: непосредственно они могут действовать только на духовную нашу природу, и уже чрез нее простирать благотворные свои действия и на телесный состав наш и вообще на все роды нашей деятельности. Явление и действие Ангелов в мире видимом, под образом человеческим, суть явление и действие исключительные, необыкновенные. По сему чем более человек живет в мире духовном: чем более господствуют и действуют в нем высшие, благороднейшие силы бессмертного существа его; чем более во всех начинаниях и действиях своих он следует не вожделением плоти, но внушению просвещенного Евангельским учением разума и совести: тем способнее бывает к ближайшему общению с небесными Силами, и тем удобнее может пользоваться их наставлением, покровительством и помощию. Но по той мере, как чувственная природа в человеке начинает превозмогать природу духовную; по той мере, как мятежные страсти, заглушая глас разума и совести, делаются законом для человека, и человек беспрекословным их исполнителем, – святое, благодетельное общение его с Ангелами, как существами духовными, естественно становится затруднительным, и наконец совершенно прекращается, когда он, по выражению Писания, делается плотию. Тогда он уже неспособен более принимать спасительных впечатлений от мира невидимого, духовного, и Ангел–хранитель его, при всей готовности своей, служить и помогать ему, остается только печальным свидетелем гибельного, глубокого усыпление бессмертных сил его духа.

Но, Слушатели! Входя в самих себя и беспристрастно исследывая свое поведение, не должны ли мы, к прискорбию, сознаться, что мы большею частию живем по плоти, а не по духу, и что весьма мало заботимся о раскрытии и усовершенствовании благороднейших способностей и сил нашего духа и сердца. Теряясь по предметам чувственным, бегая за призраками удовольствия, мы редко возвращаемся внутрь себя, редко беседуем с самими собою, редко углубляемся в размышление о предметах духовных, важнейших, – кратко: редко своими мыслями и желаниями возвышаемся до мира духовного, но большую часть нашей жизни проводим среди рассеянностей и забот суетной земной жизни. Многие из нас живут так, как бы они сотворены были только для земли, для наслаждения одними земными радостями. Для земли они образуют свои способности; земное полагает предел бесконечным по существу своему мыслям их; земным ограничиваются все их желания и потребности. Бедные человеки! За пределами земной жизни есть другая – высшая и блаженнейшая жизнь. К сей–то жизни вы должны устремлять и ум, и сердце ваше! Для сей–то жизни вы должны образовать душевные свои способности!

При таком преобладании чувственного над духовным, бессмысленного над разумным, конечно, нельзя и надеяться, чтобы мы безбедственно могли проходить путь нашей жизни, И это не потому, чтобы не было у нас Ангелов–хранителей, всегда готовых охранять нас от бед и напастей, и не потому, чтобы природа человеческая неспособна была к близкому общению с ними, как существами духовными; но потому, что, сделавшись чувственными, плотскими, тем самым мы утвердили средостение между нами и царством чистых духов, так что все благотворные их на нас действия остаются для нас неощутительными. А если по временам, в минуты уединения и успокоения от житейских сует и забот, и слышатся в душе нашей спасительные вещания их; мы, считая их случайно возникающими в нас собственными нашими мыслями и чувствами, не обращаем на них должного внимание и не пользуемся ими, и таким образом, при всей помощи Ангелов, мы остаемся по собственной вине своей беспомощными. Люди благочестивые, которые, стяжавши власть над вожделениями плоти, в уединении от шумного мира упражняли бессмертные свои силы в размышлениях и созерцаниях духовных, живо ощущали близость к себе Ангелов–хранителей, слышали внутрь себя спасительные глаголы их, беседовали с ними в сновидениях, пользовались их наставлениями и покровительством, и при всех препятствиях неуклонно шествовали к своему высокому назначению.

И так вот причина, почему многие из нас не получают помощи от Ангелов–хранителей, то есть: преобладание чувственности, глубокое усыпление духовных сил, посредством которых человек имеет общение и связь с миром духовным. Разорвем узы чувственности, привязывающие нас к земле; восставим низпроверженное страстями владычество духа над плотию; дадим правильное направление всем нашим способностям; будем чаще входить в самих себя, углубляться в размышление о предметах невидимых, духовных, вечных, достойных существ мыслящих: тогда мы живо ощутим близость к себе Ангелов–хранителей; вступим с ними в спасительное общение, и небесный свет их прольется по всем мрачным стезям нашей жизни.

Впрочем, если и существа чистодуховные могут питать в себе несообразные со всеобщим законом нравственности мысли и желания, и если тем паче человек, препобедивши в себе чувственные вожделения и страсти, может омрачать душу свою богопротивными мыслями и желаниями: то заметим еще, Слушатели, что Ангелы суть существа чистейшие, святые, всеми силами устремленные к одному доброму и совершенному. По сему, чтобы вступить с ними в ближайшее общение, мы должны стараться не только препобеждать в себе чувственные вожделения и страсти, но и очищать себя от всех нечистых мыслей и желаний и самого духа, и преимущественно от возненавиденной пред Богом и человеки гордыни, (Сир. 10:7) и непрестанно стремиться к нравственному совершенству и святости. Это необходимо, – и эта необходимость очевидна для каждого, кто только вникнет в основание дружеских связей между людьми. Ибо что сближает их между собою? Одна ли только одинаковость их природы? Нет. Взаимные связи их утверждаются на сходстве их нравов, характера и правил, которыми они руководствуются в своей деятельности. То же самое должно быть положено в основание и дружеского общение нашего с Ангелами, и мы тогда только можем иметь в них своих друзей и покровителей, когда будем подражать им в их святых расположениях и действиях. Расположения и действия, несообразные с чистотою и святостию нрава их, расположения законопреступные удаляют их от нас. Тот, кто не мыслит, яже суть Божия, и во всех желаниях и действиях своих имеет не Бога, а самого себя; тот не может быть другом Ангелов, свято хранящих вечный закон Святейшего. Ибо какое общение праведности с беззаконием? – Если и мы, при всей нечистоте и испорченности наших нравов, убегаем сообщества с людьми порочными, равно как и с своенравным и надменными; тем паче невозможно такое общение для Ангелов, как существ чистейших и святых. Но сему–то и Псалмопевец говорит, что Ангелы Господни ополчаются окрест боящихся Его, то есть, окрест тех, которые, имея всегда в сердце своем страх Божий, убегают всего преступного и богопротивного, и всем существом своим обращены к небесному, вечному, святому.

И так безрассудно поступают те, которые, при всей привязанности своей к земному и чувственному, при всей нечистоте мыслей, желаний и действий своих, отвергают бытие Ангелов–хранителей потому только, что не получают, или лучше, не примечают их спасительной помощи, – отвергают такую истину, которую открывает нам Слово Божие, и которую предполагает и здравый разум, усматривающий в видимой природе постепенное восхождение тварей и их взаимное общение и связь – высших с низшими.

Христиане! Какое блаженство, иметь в жизни спутниками и хранителями Ангелов Божиих, сильных крепостию! Не умедлим воспользоваться сим блаженством. Обратим ум и сердце наше от видимого к невидимому, от чувственного к духовному; будем стараться ходить достойно звания, в которое призвал нас Бог; – будем жить, как существа бессмертные, неимущия зде пребывающаго града, но грядущаго взыскующия: тогда Ангелы небесные подадут нам, как братьям своим, руку помощи во всех трудных обстоятельствах наших, и будут сопутствовать нам и охранять нас на всех путях наших, да не когда преткнем о камень ноги наши. – Аминь.

Блажени плачущии. Лк. 6:21.

Сколь отрадны должны быть для нас сии слова небесного Учителя! Они говорят нам о блаженстве, которого мы повсюду ищем, и о котором непрестанно воздыхает дух наш. Сколь отрадны особенно потому, что они возвещают блаженство плачущим; а кто из нас не плакал! Кто и впредь не будет плакать!

Истинно отрадны слова сии, но не для всех плачущих. Не все те, которых настоящая жизнь нередко орошается горькими слезами, могут надеяться блаженства. Если бы всякие слезы доставляли нам верную надежду на блаженство, то небесный Учитель никому не возвестил бы горя, – но Он многим предсказывал горе ужасное! Вы скажете, что Он возвещал горе богатым: (Лк. 6:24.) но разве богатые не плачут? Разве тленное сокровище может доставить когда–либо истинное и постоянное удовольствие бессмертному духу? Оно может иногда заградить вход в сердце наше от вне привходящим причинам горести, изторгающим у нас слезы; но причины горести часто возникают внутрь нас, и ничто земное несильно истребить их. Горе, скажете вы, возвещал Он смеющимся: (Лк. 6:25) но разве есть такие блаженные люди в мире, которых светлые дни радости никогда не помрачались бы скорбию, никогда не прерывались бы рыданием? Нет, Слушатели, в мире ничего нет постоянного. Как радость, так и печаль, как слезы, так и смех всем людям общи; одни только радости будущие, достояние избранных сынов царствия, постоянны, неизменяемы. Следственно, хотя Иисус Христос без всякого ограничение говорит: Блажени плачущии; но Он разумеет здесь только некоторых плачущих, а не всех вообще, не весь род человеческий, наследовавший плачевную долю своих праотцев. – Рассмотрим в настоящем Слове в наше назидание: Кто суть те плачущие, которых Иисус Христос называет блаженными?

Плакали некогда сыны Израиля в пустыне, когда вспоминали об удовольствиях и роскоши Египетской, и – ужасное поражение язвою было следствием преступного плача их: и порази Господь люди язвою великою зело. (Числ. 11:33.) Плачут многие и ныне, подобно прихотливым Израильтянам, когда лишаются земных, неверных сокровищ, пустых забав, суетных почестей; когда не имеют возможности, подобно другим, пресыщаться удовольствиями никогда не насыщаемой плоти; не имеют способов, восходить на высоту почестей, блистать отличиями пред другими, и даже пред лучшими своими собратами. Такие люди, погрузившись в земную чувственную жизнь, забыли свое высокое назначение. Врожденное стремление к блаженству, стремление святое, долженствовавшее возводить их от временного к вечному, от суетных благ земных к источнику блаженства истинного, они останавливают на одних только удовольствиях чувственных, мечтают ими утолить ничем земным неутолимый глад бессмертного духа своего, и в гибельном самозабвении проливают слезы, когда благодетельная десница Вышнего, созидающая блаженство тварей, изторгает из рук их растворенную смертоносным ядом чашу пагубных удовольствий; проливают слезы, когда Господь изводит их, подобно древнему Израилю, из Египта мира сего, в бесплодную пустыню, в скромное и смиренное убожество, чтобы провести их этою пустынею в землю обетования, в страну блаженной вечности. И конечно не таких безрассудных плачущих разумеет здесь Иисус Христос, когда говорит: Блажени плачущии ныне: яко возсмеетеся. (Лк. 6: 21.) Нет. Такие плачущие недостойны сего небесного утешения, и неспособны к наслаждению теми чистыми радостями, тем неизреченным блаженством, которое приобрел нам Иисус Христос, – блаженством не плотским, но духовным, истинным, вечным. Ибо нечистые слезы их что другое свидетельствуют пред Богом и людьми, как не законопреступную их любовь и привязанность к миру; миролюбцы же могут ли наслаждаться блаженством за пределами сего мира? Нет. Любовь, без которой нет для человека блаженства, разделения не знает. Кто любит мир, – говорит Ап. Иоанн, – в том уже нет любви Отчей,– (1Ин. 2:15.) любви к Богу, который один есть источник блаженства, или паче, самое блаженство человека: ибо вне Бога, уверяет Премудрый, есть только суета, неминуемо производящая пустоту в сердце и крушение духа. (Еккл. 1:1, 14.) По сему как они могут быть блаженными, когда сердце их, уязвленное любовию к миру, не любит и не может любить истинного блаженства своего?

Такие плачущие тогда только в будущей жизни могли бы быть блаженными, когда бы там возвращены были им те блага, о которых они в настоящей жизни проливают слезы. Но там не будет благ мира сего, и следственно временный плач их в стране вечности не только не изменится в радость вечную; но еще более увеличится, потому что угаснет для них и последний луч надежды, увидеть когда–либо любимые ими предметы, соединить с ними свое сердце и наслаждаться ими.

И так, плачущие об удовольствиях мира сего! Не к вам относятся утешительные слова небесного Учителя. Вы не блаженны, но напротив весьма несчастны. Пагубная любовь ваша к суетным удовольствиям мира, отравляя горестию дни временной жизни вашей, последует за вами и в другой мир, в самую вечность, и там соделается для вас источником ужаснейших мучений. Возлюбленные! Не любите убо мира, ни яже в мире.

Кто же те плачущие, которых Иисус Христос называет блаженными? – Это те, которые, считая себя странниками и пришельцами в мире сем, и среди обилия благ земных, воздыхают о небесном отечестве своем, горнем Иерусалиме; оплакивают несчастное, греховное состояние свое, удалившее и удаляющее их от лицезрения Божия, от истинного блаженства их. Это те, которые проливают слезы свои не пред очами мира сего, для них бесчувственного, но пред очами Бога своего, Ему одному открывая праведную печаль свою, пред Ним изливая скорбные сердца свои, и от Него ожидая сладостного утешение в скорбях своих. Они утешатся; их временный плач изменится в радость вечную и неизреченную; их радости никтоже возмет от них! Ибо сердечные воздыхания и горькие слезы их не суть ли верные доказательства их пламенной любви к Богу, – доказательства того, что не в мире, не в скоропряходящих его удовольствиях, но в одном Боге они ищут своего блаженства? По сему какое будет то состояние их, когда, после бедственного странствования в мире сем, они внидут в небесное отечество покоя и радости, и узрят там Бога, не как гневного судию, но как чадолюбивейшего отца, простирающего нежные объятие к возвращающимся с дальней страны возлюбленным детям своим? Какое будет то состояние их, когда они вечно будут неразлучны с Богом, которого любят всем сердцем, всею душею, всею крепостию своею, и когда вечно будут наслаждаться лицезрением Того, который весь есть сладость, весь любовь, весь радость и радость бесконечная, неизреченная? – Блаженное, всех блаженств блаженнейшее состояние! Ибо, если некто из числа приискренних Божиих чувствовал неизъяснимую сладость от пребывание в вещественном доме Божием, сооруженном на земле руками человеческими, – такую сладость, что все разнообразные желания свои сосредоточил в одно, одного только искал, одного просил у Господа, чтобы жить ему в сем вещественном доме Его все дни жизни своей, созерцать там красоту Господню , и рано посещать святый храм Его: (Пс. 26:4) то представьте себе, какую сладость, какое блаженство ощущают внутрь себя те искренно любящие Бога души, которые обитают уже в горнем, невещественном доме Его, и взирают там на неизреченную красоту Господню уже не в зерцале гаданий, и не отчасти токмо; но созерцают ее в полном ее величии, якоже есть. (1Кор. 13:12.) Вы только, искренно любящие Бога души, можете чувствовать это верховное блаженство. Сыны века сего, обыкшие находить блаженство свое в удовольствиях чувственных, в похотях прелестных, не знают и не могут чувствовать оного.

Сии плачущие несомненно внидут в небесное отечество, и узрят там Бога: ибо чувствование греховного состояния и искреннейшее сознание виновности пред Богом, рождающиеся во глубине сокрушенного сердца, изторгая из глаз их обильные слезы, омывают их сею чистою, слезною водою покаяние от тех нечистот плоти и духа, по которым человек сокрылся от лица Бога, живущего во свете, для нечестивых неприступном. Ибо, аще исповедаем грехи наша, – учит Ап. Иоанн, – верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша, и очистит нас от всякие неправды. (1Ин. 1:9.) И как грех, который один только мог бы паки отлучить их от Бога, тогда уже совершенно упразднится: то они вечно будут предстоять пред лицем Божиим, вечно будут созерцать в Нем новые совершенства, и потому вечно будут находить в Нем новую пищу для любви своей, новое блаженство. Разлука с миром не будет возмущать там блаженного состояние их; ибо, живя в мире, они не ищут в нем своего блаженства, не увлекаются наружным блеском суетных благ его. А если Господь и благословляет их иногда сокровищами мира сего – богатством или честию; то они, зная, что все в мире есть только преходящее, есть прах и пепел, не прилагают к ним своего сердца. Следственно, оставляя мир сей, они не оставляют в нем таких благ, разлука с которыми могла бы возмущать небесные их радости.

И так, кто из нас не повторит в сердце своем сих утешительных слов небесного Учителя: Блажени плачущии ныне: яко тии утешатся!

Но они уже блаженны, они наслаждаются небесным утешением даже и в этой жизни, несмотря на слезы их. Ибо, наполняя сердце свое воздыханиями о блаженстве истинном, они не пленяются призраками земного счастия: а потому и не знают тех ударов несчастий, которые нередко в этой жизни поражают сынов века сего. И тогда, как сыны века сего, теряясь в изыскании всегда новых удовольствий, с самых шумных веселостей и забав возвращаются с одною утомительностию и расслаблением в силах и с большею прежней пустотою в сердце, – они в самых слезах находят для себя источник сладостного утешения: ибо сладко плакать о преступлении пред отцем, которого мы любим, и который взаимно любит нас еще более, потому что мы уверены, что он не только забудет наше преступление, но еще возлюбит нас любовию большею, несравненною.

И так блажен, кто не ищет на земле своего блаженства; но, устремляя и ум, и сердце свое горе, непрестанно, даже среди обилия благ земных, воздыхает о небесном отечестве. Он возвратится наконец в свое отечество!

Слушатели иудеи, находясь при реках в Вавилоне, в отечестве врагов, никак не хотели петь на своих арфах тех сладких песней, которые они обыкновенно певали во дни веселия и свободы в своем отечестве; но, вспоминая о Сионе, все дни плена своего проводили в слезах: и кто из нас не признает слез их справедливыми? Для чего же мы в Вавилоне мира сего, в удалении от Бога, в чужой стране, среди многочисленных врагов, мечтаем только об удовольствиях, предаемся шумным рассеянностям? Для чего беззаконным нашим веселием утешаем врагов наших, и оскорбляем бесконечную любовь Отца небесного. Ибо какое огорчение причиняет отцу своему тот буйный сын, который нимало не скорбит о своих преступлениях пред ним! – Прольем теплые слезы о грехах наших пред Отцем небесным, и всегда будем проливать их, доколе грех еще живет в мертвенном теле нашем и производит в нас свои опустошительные действия, и доколе Иисус Христос кротким гласом Евангелия еще вещает нам о блаженстве плачущих.

Святителю Христов! Ты в жизни своей был благотворителем бедных, своим имуществом облегчал тяжкую участь несчастных. Тебе известна наша бедность: у нас нет слез, чтобы оплакать все грехи наши. Умоли Отца небесного, да пролиет оные в сердца наши, дабы мы, омывшись сими слезами покаяние, и убелившись кровию Агнчею, могли прейти наконец от скорби великия в радость Господа нашего, и, явившись лицу Его, вместе с Тобою могли воспевать неисповедимое Его величие и благость. – Аминь.

(К поселянам.)

Великое и радостное событие празднует ныне Св. Церковь, и к радостному празднеству своему приглашает всех вообще без различия, приглашает всех, потому что празднуемое ею событие для всех должно быть радостно. Вы знаете, какое это радостное событие; знаете, что ныне день Рождества Христова, день явления на земле Единородного Сына Божия, нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес и вочеловечшася. Но чтобы, сколько возможно, яснее понять эту радость и живее восчувствовать милость Божию в ниспослании к нам Спасителя, остановимся и размыслим, братия мои, что было бы с нами грешниками, если бы не было у нас Спасителя? Несчастнейшие были бы мы из всех тварей на земле! Претерпевая в этой жизни различные недостатки и нужды, испытывая так много зол и напастей, чего могли бы мы ожидать себе по смерти? За наши беззакония и неправды мы осуждены были бы правосудием Божиим на вечные мучение. Знаю, братия, что есть между вами почтенные старцы, есть разумные и честные люди и из молодых, которые имеют в себе страх Божий и усердие к Церкви Божией, Воскресные и Праздничные дни наблюдают, домы свои содержат в порядке, детей учат добру, родителей, властей и старших себя почитают, нищих не забывают: но кто ж из вас может похвалиться, что он не грешник пред Богом? Аще речем, яко греха не имамы, – говорит Ап. Иоанн, – себе прельщаем и истины несть в нас. (1Ин. 1:48.) Все, все мы ежечасно согрешаем, если не делом, то словом и помышлением; и потому все виновны пред Богом, все грешники. О, какая же великая милость Божия к нам! Какая несказанная радость, что мы имеем у себя Спасителя, который искупил нас от греха и смерти, и даровал нам жизнь вечную. Почтим же, братия, великий день сей Господеньи, воспоминая о неизреченном благодеянии Божием, забудем наши недостатки и нужды, и соединимся все в радостном благодарении Отцу Небесному за ниспослание к нам грешникам Спасителя, Единородного Сына Своего, – все единодушно в живом чувстве радости воспоем хвалебную песнь Господу, как призывает нас к тому Св. Церковь: Христос раждается, славите; Христос с небес, срящите; Христос на земли, возноситеся; пойте Господеви вся земля и веселием воспойте, людие, яко прославися!

При сем всеобщем радостном торжестве я хочу обратить ваше внимание на некоторые обстоятельства празднуемого ныне события, особенно утешительные и назидательные для вас, которых Отец небесный не наделил богатством и знатностию, но которым судил, преимущественно пред другими, в поте лица приобретать хлеб свой. От кого родился Сын Божий? От Святой Девы Марии, которая жила в бедности и неизвестности. И так, не богатая какая–либо и знатная, а бедная, но смиренная и благочестивая Дева избрана быть Материю Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. – Где родился Сын Божий? Не в великолепных, богато убранных чертогах, а в самом ничтожном и убогом месте, беднейшем, нежели ваши хижины, – в пещере, и, вместо колыбели, положен был в яслях. – Кому прежде всех благоволил Отец небесный возвестить радость о явлении в мир Спасителя? Бедным, но простодушным и Богобоязненным пастухам, которые ночью на поле стерегли стада свои. Ангел послан был к ним с небес, и когда они, увидевши его, испугались, он сказал им: не боитесь, я возвещаю вам великую радость; ныне родился Спаситель мира, и вот – подите в такое место; там найдете младенца в пеленах, лежащего в яслях. Пастухи тотчас пошли, и первые увидели Божественного младенца, первые поклонились Ему и первые воздали радостное благодарение Богу, ниспославшему на землю Единородного Сына Своего. Видите ли, братия, что Господь смотрит не на лице, а на сердце, не на богатство и знатность, а на благочестие. У Него нет различия между высоким и низким званием; но есть различие между смиренными и гордыми, – и гордым Он противится, смиренным же дает благодать. (Притч. 3:34.) Пред всевидящими очами Его тот выше и больше других, кто больше трудится на пользу своих ближних, кто больше старается служить другим, хотя бы по званию своемѵ он был человек незначительный. Нет у Него различия между богатыми и бедными; но есть различие между исполнителями Его воли и творящими беззаконие: Очи Господни на праведныя, – говорит Св. Писание, – и уши Его в молитву их; лице же Господне на творящия злая, еже потребити от земли память их. (Пс. 33:16, 17.) Не будем же унывать и жаловаться на нашу бедность, на наши недостатки и нужды; но будем все переносить с терпением и благодушием и всемерно стараться о том, чтобы честною, трудолюбивою, трезвенною и христианскою жизнию, – правильным употреблением данных нам от Бога талантов приобрести милость Его и сподобиться некогда каждому из нас услышать от Него сладчайший глас: Добре, рабе благий и верный, о мале был eси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость Господа твоего! (Мф. 25:21.) Не будем думать, что Господь милостив только к тем, которых наделяет богатством и знатностью. Святая Дева Мария была самая избранная и возлюбленная Божия, – и однако же Она всю жизнь свою провела в бедности; Господь не наделил Ее богатством временным и величием земным, скоропреходящим, а сподобил Ее вечной славы и неизреченной радости в небесном Своем царстве. Пастухи в глазах мира были самые незначительные люди, а Господь сподобил их за их простосердечие и благочестие особенной Своей милости; послал к ним Ангела своего, возвестить им радость о Рождестве Спасителя, и они прежде всех богатых и знатных сподобились увидеть Его и поклониться Ему. Усмотрите же из сего, братия мои, что Господь даровал нам эту земную жизнь не для того, чтобы нам здесь богатеть, роскошествовать и веселиться, а для того, чтобы трудиться и усердным исполнением заповедей Его приобрести себе богатство и радости небесные, вечные. Настоящая жизнь есть время трудов и сеяние для вечной жизни, и сеющие здесь слезами, будут пожинать там радостию.

И так не будем завидовать тем, которые богаче и знатнее вас, которые расширяют и украшают свои домы, а будем стараться подражать тем, которые благочестивее нас, которые, с детскою покорностью к общей нашей матери – Православной Церкви, повинуются уставам ее и, по руководству ее, неотложно очищают совесть свою исповедию и освящают и подкрепляют себя причащением пречистого Тела и Крови Господней, которые украшают души свои христианскими качествами, и Богоугодным житием своим уготовляют себе вечные жилища на небесах. Пусть будем мы бедны, но честны, трудолюбивы, трезвы, незлобивы, дружелюбны, властям покорны, Богобоязненны, – и тогда мы, и при всей бедности нашей, можем быть уверены, что Господь любит нас и не оставит нас Своею милостию; тогда и в убогих хижинах наших мы можем жить и умереть с тою радостною надеждою, что в день всемирного суда и воздаяния Господь сподобит и нас небесного Своего царствия, уготованного всем любящим Его и соблюдающим повеление Его. Аминь.

Чтенное ныне Евангелие, повествуя нам о принесении Господа нашего во Храм, по закону Моисееву, обращает при этом случае наше внимание на Праведного Симеона. Сей благочестивый старец, болезнуя о судьбе народа своего, с нетерпением ожидал утешения Израилева, и, не взирая на преклонные свои лета, питал во глубине души своей сильное желание, дожить до того блаженного времени, когда приидет в мир имеющий быть светом для язычников и славою Богоизбранного народа, – когда несчастное состояние его сограждан не будет более возмущать его спокойствия. И святое желание души его не было тщетно пред Богом. Ему предсказано было Духом Святым, что он не увидит смерти, доколе не узрит Христа Господня. Предсказание сбылось. Некогда, по внушению Святого Духа, он приходит во Храм. В это время небесный Младенец Иисус принесен был родителями в Иерусалим, чтобы представить Его пред Господа. Симеон, по откровению Духа, познает в Нем ожиданного всеми Христа Господня, с явлением которого должны окончиться обещанные ему дни жизни, берет Его на свои руки, благословляет Бога, и, в услышание собравшегося в Храме народа, говорит к Нему: Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром: яко видеста очи мои спасение Твое, еже еси уготовал пред лицем всех людей: свет во откровение языком, и славу людей Твоих, Израиля. (Лк. 2:29–32.)

Христиане! Если жизнь и смерть и каждого человека вообще для внимательного ока может быть назидательна и поучительна; то жизнь и смерть Праведника всегда достойна быть предметом нашего подражания. Обратим наше внимание на Праведного Симеона, проникнем мыслию в самую храмину души его, и в сем училище благочестия поучимся его очами взирать на жизнь и смерть. Краткая история его, помещенная в Евангелии, открывает нам, что он любил жизнь, и в самой глубокой старости своей желал продолжения ее, – любил не по какому–либо пристрастию к земным удовольствиям; нет, – святая душа его давно уже обитала в селениях горних и наслаждалась предвкушением радостей небесных. Он любил жизнь, потому что жизнь его еще могла быть благодетельна для его ближних; желал продолжения ее, чтобы иметь чрез то возможность, увидеть Спасителя мира, обратить к Нему внимание и сердца своих сограждан, и в Нем указать им их единственное счастие, их славу, их надежду. Но он спокойно оставляет жизнь сию, когда исполнились обещанные ему дни. Ныне, – говорит он, – отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром. – Сии святые чувства, какия благочестивый Старец питал в сердце своем к жизни и смерти, должны быть и в каждом истинном Христианине. Каждый Христианин должен любить жизнь и молить Бога о продолжении ее; но при всем том спокойно оставлять ее, когда Господь и Владыка жизни воззовет его из этой дольней страны в селения небесные. Утвердим сию истину настоящим размышлением.

Любовь к жизни, желание продолжения ее внушает нам сама природа. Всеблагий Творец, сотворивший человека для бесконечного блаженства, и назначивший землю сию местом воспитания и приуготовления его для мира совершеннейшего, в самое основание существа человеческого положил любовь к сей жизни. Но в человеке поврежденном, подобно всем способностям и силам души, и сия любовь получила превратное направление, и, будучи по началу своему любовию святою, сделалась преступною, беззаконною. Любят жизнь большею частию потому, что она доставляет случай, наслаждаться чувственными удовольствиями, приумножать бесчисленные сокровища и приводить в исполнение обширнейшие планы честолюбия. Но как скоро источники чувственных удовольствии иссыхают, с ними вместе исчезает и любовь к жизни, – и жизнь, которая дотоле была столько вожделенна, становится тяжким бременем. Не такую любовь к жизни внушает нам пример праведного Симеона; не такая любовь к жизни предшествовала мирной его смерти; не такая любовь должна обитать в сердце истинного Христианина. Христианин должен любить жизнь не потому, что она повсюду предлагает ему удовольствия и радости. Здесь, где сам Господь его нес крест, здесь не место помышлять ему о радостях. Он должен любить жизнь, хотя бы одни бедствия и напасти предлежали ему на пути ее, – любить потому, что в продолжение ее он должен раскрыть и образовать сокрытые в душе его бессмертные силы, сообразно тому высокому назначению, для которого Иисус Христос призвал его в царство Своей благодати. Его назначение бесконечно велико. Он должен быть некогда гражданином неба, сыном и наследником блаженного бессмертия; должен быть, по обетованию Иисуса Христа, едино с Богом. Но к этому высокому назначению он должен в этой жизни приготовить себя достойным образом, – должен просветить ум свой светом небесной мудрости, светом познания единого истинного Бога и посланного Им Иисуса Христа, утвердить сердце свое в любви к добродетели и благочестию, препобедить вожделения плоти, истребить в душе своей нечистые мысли, желания и намерения. Следственно, как драгоценна должна быть для него жизнь сия! Как вожделенно продолжение ее! Ибо нет ни одного дня, нет даже минуты в его жизни, в которую он не мог бы чего–либо приобрести для блаженной вечности. Каждую минуту он может поучаться новым истинам, прилагать их к своему сердцу, сообразовать с ними свое поведение, и непрестанно более преспевать в нравственном совершенстве и святости. Ибо источники мудрости, открытые пред ним, неисчерпаемы. Каждое явление в мире физическом, каждое происшествие в мире нравственном, каждое движение и перемена в его собственном сердце для испытующего духа его есть всегда новое откровение спасительных и благотворных для него истин, которые, светом своим озаряя ум, в то же самое время могут согревать и его сердце для произращения сладчайших плодов добродетели. И какая бездна премудрости и ведения открыта ему в Слове Божием! О Христианин! Богатство, которое ты в этой краткой жизни можешь стяжать для вечности, неизреченно велико. По сему люби жизнь, и благодари Бога за каждое дыхание твое; люби жизнь и считай ее благословенным даром небес и во дни болезненной старости, и во дни жестоких скорбей и напастей. Каждая святая мысль твоя, каждое святое желание и намерение, к чему ты во всякое время способен, обратится некогда в обильный источник твоего блаженства, и слезное сеяние твое произрастит тебе бесконечную жатву веселия. Но горе тебе, если ты драгоценное время жизни, которое Господь даровал тебе для приобретения вечных, небесных благ, иждиваешь на стяжание земных сокровищ, которые и тля тлит и татие подкапывают и крадут. Они оставят тебя навсегда в минуту смерти твоей, и вечная нищета и убожество будут достоянием твоим там – в стране воздаяния.

Христианин должен любить жизнь столько же и потому, что жизнь его может быть всегда благодетельна для других, что она доставляет ему возможность и случай, исполнить обязанность, которой требует от него собственная его совесть, и которую предписывает ему его Вера, – священнейшую обязанность, любить ближнего. Здесь, где невинность часто страждет, где заблуждение и порок повсюду ставят сети для неопытной юности, где бедствия и враги со всех сторон окружают человека, – здесь Христианин, в каком бы состоянии ни был, всегда имеет обширное поле для упражнения сей святой любви. Бедное и низкое состояние не может воспрепятствовать ему, быть другом и благодетелем своих ближних. Он не имеет власти и силы, чтобы защищать невинных и непрестанно открывать новые источники народного благоденствия; не имеет богатства, чтобы делить его с бедными, и чрез то облегчать несчастную участь их: но его искренний, дружественный совет, его благоразумная опытность, его святая жизнь всегда могут быть благодетельны для его собратий. – В этом отношении, каким благословенным даром небес должна быть для него жизнь сия! Какие бесчисленные блага, временные и вечные, доставляет она ему! Отереть слезы несчастному, утешить печального, обрадовать сетующего, помочь бедному, обратить на путь истины заблудшего, исправить погрешающего, – какое величайшее удовольствие для истинного друга человечества! Сердечные благословения облагодетельствованных им, восходя к престолу вечной Любви, низводят небесный мир и веселие в его душу. Подражая бесконечному Благодетелю, который солнце свое сияет на злых и добрых, и который в облаженствовании тварей своих находит высочайшее Свое блаженство, он и в этом бренном теле уже наслаждается предвкушением радостей Божественных. Но какое блаженство ожидает его в стране воздаяния! Там, вместе со всеми истинными благодетелями страждущего человечества, он услышит из уст Господа радостный глас: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира. Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня. Был наг, и вы одели Меня; болен был, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. И когда они спросят: Господи! когда мы видели тебя алчущим, и накормили, или жаждущим, и напоили? Когда видели Тебя странником, и приняли, или нагим, и одели? Когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и посетили Тебя? Он скажет им в ответ: Истинно говорю вам, поскольку вы сделали сие одному из сих братьев Моих меньших, то Мне сделали. (Мф. 25:34–41.) О, кто же может после сего достойно оплакать тех людей, которые вверенные им могущество и власть употребляют только на погибель своих ближних, или своею беспечностью о их благосостоянии, вместо благословения, собирают проклятия на главу свою; которые, обладая богатством, не разделяют его с несчастными своими братьями! Затворяя сердце свое для бедных и нищих, тем самым они заключают для себя бесчисленные источники неизреченных радостей, которые Господь, даруя им власть и блага земные, отверзает пред ними, – заключают их во времени и для вечности, делаются губителями собственного блаженства своего, и уже в этой временной жизни идут в муку вечную. Ибо тот страшный приговор, который некогда Господь произнесет над ними в присутствии всех Ангелов и человеков, они уже здесь носят в собственной своей совести. – Христианин! Помысли о том страшном дне воздаяния, – и если сердце твое еще не вкушало сладости благодеяния, то с крепкою молитвою обратись к Подателю жизни, моли Его о продолжении ее, и дай твердое обещание, посвятить остальные дни твои ко благу твоих ближних, дабы чрез то получить тебе некогда милость у Праведного Судии, и наследовать блаженную участь истинных благодетелей.

Впрочем, питая в сердце своем любовь к жизни и желание продолжения ее, Христианин спокойно должен оставлять ее, и, по примеру Праведного Символа, без всякого страха, с мирною душею исходить во сретение смерти, когда небесный Отец, Владыка жизни и смерти, по неисповедимым, но всегда благодетельным для него намерениям Своим, воззовет его из этой земли странствования в небесное отечество. Смерть, которая для ограниченного чувственностью ока представляется хищницею всего счастья его, для Христианина, простирающего взоры свои далее пределов видимой природы, есть приобретение. – Правда, спокойно оставляют жизнь и такие люди, которые или ложно носят на себе имя Христианина, или совсем не имеют его. Честолюбец, неразмышляющий о жизни будущей, без страха ожидает смерти, когда в этой жизни не остается более пищи для его честолюбия, и когда честь его покрывается стыдом и поношением. Без страха ожидает смерти ненасытимый богатством человек, когда неверные сокровища его, по выражению Премудрого, делают себе крылья, как орел, и тотчас оставляют его. (Прич. 23:5.) Но не из таких нечистых источников должно проистекать спокойствие Христианина. Христианин спокойно должен оставлять жизнь и во дни лютых скорбей, и во дни благословенного счастия, – спокойно по причине тех надежд, которые он носит всегда в сердце своем, и которые простираются за пределы смерти. Во свете Веры взирая на смерть, он не видит в ней тех ужасов, пред которыми всегда содрогается пристрастное к земле сердце. Смерть прекращает жизнь и деятельность его в этом бренном, удоборазрушимом теле. Что же здесь ужасного для него, когда он уверен, что, по разрушении бренной хижины его, там – в области вечной жизни, для бессмертного духа его соорудится дом нерукотворенный, вечный? – Смерть разлучает его с его семейством. Конечно, прискорбно для родительского сердца оставлять малолетних детей, которые имеют нужду в посторонней помощи, и которые без мудрого руководителя в жизни легко могут сделаться несчастною жертвою разврата. Но вера во всеобемлющее провидение Божие утешает его: он верит, что, разлучаясь с ними, он оставляет их такому Отцу, который более его имеет средств, устроить их истинное счастие, и всегда надежнее может руководить их к вечной, блаженной жизни, – оставляет им в наследство благословение Божие, которое приобрел святою, деятельною жизнию, и которое, по обетованию Божию, должно продлиться над домом его до третьего и четвертого его рода. Одна только мысль о Праведном Судии, пред которого должен некогда предстать весь род человеческий, и дать отчет во всех делах, мыслях и намерениях своих, – одна только эта мысль может приводить Христианина в благоговейный страх и смущение в минуту его смерти: ибо, обращаясь к протекшим дням жизни, кто не усмотрит в них бесчисленных заблуждений и пороков? Но крепкая вера в бесконечные заслуги Божественного Ходатая и слезное покаяние истребляют страх в душе его, и поселяют в ней сладкую надежду на блаженное бессмертие, которое Бог уготовал любящим Его.

И так будем любить жизнь, и в самой глубокой старости молить Бога о продолжении ее,–любить не по какому–либо пристрастию к земным удовольствиям, выгодам и преимуществам, но единственно потому, что она есть дарованное нам от Бога средство для приобретения блаженства вечного; но когда Господу жизни угодно будет воззвать нас к Себе, спокойно будем оставлять ее, памятуя всегда, что мы отходим к небесному Отцу своему, и повторяя в сердце своем слова Апостола: Мне, еже жити, Христос: и еже умрети, приобретение есть. (Флп. 1:21). Аминь.

Шесть дней делай, и да сотворити вся дела твоя, в день же седьмый Суббота Господу Богу твоему. (Втор. 5:13–14.)

Сие заповедал Господь Бог древнему Израилю на пути его из Египта в землю обетования, как в землю священную, в которой истинное Боговедение и Богопочтение долженствовало сохраниться среди глубокой тьмы язычества до пришествия в мир всемирного Просветителя и Искупителя. Первенствующие Христиане, не изменяя сущности этой Божественной заповеди, один из седьми дней посвящать на служение Богу, имеющей целью – возбуждать, питать и поддерживать стремление нашего духа к небесному и вечному, изменили только день, и вместо Субботы, последнего дня недели, избрали первый, как день, ознаменованный самым важнейшим для нас событием, на котором основывается вся ваша вера и надежда – Воскресением Иисуса Христа. Таким образом заповедь о Субботе, некогда столь священная для народа Израильского, осталась, как некий нравственный, неизменяемый закон, в своей силе и в Церкви Христианской. И какая благодетельная заповедь! Если бы не было назначено нам, один определенный день в каждой неделе посвящать исключительно на служение Богу и на высшие, духовные занятия; если бы это предоставлено было свободному произволению каждого; то сколько недель провели бы мы иногда без важных размышлений о Боге и Божественном нашем Искупителе, о будущей жизни и о достойном приготовлении к ней, – без тех спасительных размышлений, от которых зависит весь успех нравственного нашего улучшения. Ах! Земное так близко к нам; небесное так далеко от нас. Все, нас окружающее, располагает нас только к земным занятиям; все манит нас к приобретению благ временных, к наслаждению земными радостями. Ничто почти в обыкновенной жизни не побуждает нас к попечению о бессмертной душе нашей, ничто не напоминает нам о радостях небесных, бесконечно превышающих все удовольствия мира. В обществах человеческих обыкновенно рассуждают только о делах житейских, о непостоянных обычаях света и о способах, как бы сделать жизнь свою приятною и веселою, как бы упрочить временное свое благосостояние. Внутренний голос души, вещающей нам о Божественном своем происхождении, среди суетных забот и непрестанных рассеянностей жизни, среди шумных удовольствий мира, редко бывает слышим нами. Природа, долженствующая возводить нас, к великому Творцу своему, останавливает большею частию пристрастное к земле сердце наше на скоропреходящих, увядающих красотах своих. По сему весьма благодетельно для нас назначение Воскресного дня. Мы здесь странники и пришельцы. В земле странствования должно чаще вспоминать об отечестве, дабы чуждые, скоропреходящие блага не пленили нашего сердца, и чрез то не похитили у него драгоценного права на вечноцветущие радости в небесном нашем отечестве.

Так, вожделенен должен быть день сей для каждого истинного Христианина, имеющего обетование вечной, блаженной жизни! И мы должны посвящать его исключительно на дела Богомыслия и благочестия, – на размышление о бесконечной любви Божией, явленной нам в ниспослании Искупителя, о высоком нашем назначении и о будущем, вечной жизни, на воспоминание о бесконечно великих заслугах нашего Господа и о Его Божественных нам завещаниях и обетованиях, на возбуждение в нашем сердце благочестивых чувствований к Богу и дружественных расположений к ближним, на исследование внутреннего, нравственного состояния и размышление о том, на правом ли пути находятся стопы наши, святы ли наши мысли, непорочны ли наши желания, любовь ли к Богу и ближним нашим служит основанием нашей деятельности, или любовь к миру дает направление всем нашим мыслям, желаниям и действиям. Все прочие занятия обыкновенной жизни, привязывающие нас к земле и препятствующие свободному стремлению вашего духа к небесному отечеству, должны быть прекращены.

Каждый из нас для совокупного Богослужения непременно должен в этот день приходить в Церковь, которая для Христианина есть преддверие блаженного неба. Никто не должен увольнять себя от этой святой обязанности под тем неосновательным предлогом, что он уже знает всё, чему можно было бы научиться при общественном Богослужении. Общественное Богослужение Христианское имеет целию, не столько научать нас чему–нибудь новому, нам неизвестному, сколько напоминать нам о том, что мы уже знаем, но среди непрестанных рассеянностей и забот жизни нередко забываем, напоминать о наших обязанностях, побуждать нас к исполнению их, и священными песнопениями и действиями возбуждать в нас благочестивые расположения и чувствования. А кто из нас неложно может сказать, что он не имеет в том нужды? И так ничто, кроме болезни и только чрезвычайно важных и необходимых занятий, не терпящих отлагательства, не должно удерживать нас от сего. Но прежде мы должны достойным образом приготовить себя к тому, то есть, заняться какими–нибудь благочестивыми разговорами, или прочесть что–либо из Слова Божия, и тем самым настроить дух свой к занятию Божественными предметами Богослужения. У кого мысли обращены к земному и чувственному, тот не способен ни искренно молиться, ни со вниманием слушать священных песнопений, ни с должным благоговением внимать гласу Евангелия и приникать в таинственные Священнодействия, – тот только телом своим будет присутствовать во Храме Божием, а бедная душа его будет носиться по пространному миру.

При сем должно заметить, что, по Уставу Православной Церкви, Богослужение Воскресного дня начинается с вечера Субботы, и потому Субботний вечер принадлежит уже дню Воскресному. Поэтому как легкомысленно поступают те из сынок и дщерей Православной Церкви, которые в то самое время, как звон колокола, как бы голос с неба, призывает во Храм Божий на вечернее Богослужение Субботы, известное под именем всенощнаго, – в то самое время, не стыдясь явного нарушения Уставов Церкви и не боясь соблазна для других, спешат на увеселительные зрелища, об которых хотя бы и справедливо говорили, что в них ничего нет худого, но которые уже по тому самому непозволительны для Христианина, что происходят в назначенное для общественного Богослужения время.

Входя во Храм, мы должны живо представлять себе неприступное величие Того, кто, присутствием своим наполняя небо и землю, благоволит присутствовать здесь особенным таинственным образом, особенною благостию, и, по ходатайству возлюбленного Сына Своего, выслушивать молитвы наши, – и потому, находясь в этом священном месте, мы не должны озираться по сторонам и смотреть, кто в церкви, кого нет, кто как стоит, как молится, в каком наряде. Нет. Эти минуты должны быть для нас священны и драгоценны. Мы должны только со вниманием слушать, с благоговением молиться, и от всего сердца благодарить Бога за бесчисленные Его благодеяния к нам, памятуя всегда, что все, что мы ни имеем, самая жизнь наша и каждое дыхание ее есть не заслуженный нами дар Его отеческой благости. Взирая на священные действия Богослужения, мы должны воскрешать в памяти своей того бесконечного Благодетеля, который своею смертию искупил нас от вечной смерти, и в своем славном воскресении показал нам образ нашего будущего воскресения в жизнь вечную. Ибо каждое почти действие в нашем Богослужении есть указание на какое–либо событие в Истории нашего Господа.

Во время входа Священнослужителей с Св. Евангелием в Алтарь, представляя себе мысленно явление Господа на проповедь Евангельскую, столько радостную для зараженного грехом человеческого рода, и, по внушению Св. Церкви, припадая к Нему с молением о спасении нашем, мы должны к чтению Евангелия иметь такое благоговейное внимание, как бы мы видели и слышали самого Господа, говорящего к нам. Это Его Божественное слово, и во имя Его возвещается нам.

Во время Херувимской песни мы, Херувимы тайно образующе, должны мыслию своею вознестись к Престолу Три–Единого, вечно царствующего Царя царей, забыть землю со всеми ее благами и бедствиями, и соединить слабое лепетание свое со гласом блаженных небожителей, непрестанно славословящих неизреченное Его величие и воспевающих Ему трисвятую песнь. (Ис. 6:3.)

Взирая на шествие Священнодействующих с приготовленными дарами в Алтарь, мы должны мысленно созерцать шествие Иисуса Христа, Господа жизни и смерти, на вольное страдание и смерть за грехи наши, – как внушает нам это церковная песнь: Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися. – А в каком расположении духа мы должны быть при этом мысленном созерцании, о том внушается нам в этой же самой церковной песни: Да молчит всяка плоть человеча и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет!

Когда благоговейный служитель Христов произносит: Приимите, ядите, сие есть тело Мое, и: Пиите от нея вси, сия есть кровь Моя, – те самые слова, которые Господь наш произнес к ученикам своим на последней вечере своей с ними, подавая им хлеб и чашу с вином; в это время мы должны мысленно поставить себя в преддверии той священной горницы, в которой Господь наш совершил Таинство Причащения, и оживить в нашей памяти каждое слово Его, каждое Его действие на этой Божественной вечери. О, как легко и естественно могут возбуждаться при этом в сердце благоговейного мыслителя и созерцателя Таинственных Священнодействий спасительные чувства умиления и сокрушения, выраженные в церковной песни: Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь: просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя!

Об особенной важности сих и следующих за ними минут Таинственного Священнодействия, в которые приносится бескровная Жертва о всех и за вся, и в которые предложенные честные дары наитием и действием Св. Духа прелагаются в истинное Тело и в истинную Кровь Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, – об особенной важности этих минут Церковь, Материнскою любовию своею объемлющая всех детей своих, звоном колокола возвещает и отсутствующим, дабы сделать и их, сколько возможно, участниками в благотворности совершаемого Богослужения, – дабы напомнить им, что в эти священные минуты во Храме Божием приносится бескровная Жертва и за них, и за их родных – живых и умерших, а чрез это напоминание возбудить в сердцах их благоговейные чувства умиления и благодарения. – О, братия мои! Не могу при этом не выразить пред вами радостного чувства: Какое счастие принадлежать к Православной Церкви! Принимая нас с самых первых минут бытия нашего под свое покровительство и прилагая истинно Матернее попечение о нас в продолжение всей нашей жизни, она продолжает его и по смерти нашей, – не забывает нас и тогда, когда не остается более никаких следов нашего пребывания на земле, и когда уже некому вспомнить об нас.

Во время пения молитвы Господней, в которой мы всемогущего Творца и Владыку вселенной дерзаем именовать своим Отцем, взывая к Нему с радостным детским чувством: Отче наш! мы должны живо припоминать себе ту важную заповедь Иисуса Христа, утешительную для несчастных, назидательную для счастливцев, что в царстве Его должно господствовать братское единодушие и любовь, и что в нем все земные отличия, разделяющие людей в обыкновенной жизни, должны исчезнуть. Все мы дети одного Отца небесного; все мы братья между собою; все имеем одно обетование.

Когда Священнодействующий, выходя из Алтаря с Святыми Дарами, призывает предстоящих приступить к ним со страхом Божиим и верою; тогда в чувстве своего недостоинства да повергнется каждый пред сею Святынею долу, и в назидание свое да перенесется мысленно к тем светлым, давно минувшим временам Христианства, когда оно проникало всю жизнь и деятельность своих исповедников, когда Христиане жили истинно по–Христиански, всё начинали и делали с призыванием благословения Божия; всеми радостями жизни наслаждались в присутствии Божием и с благодарным сердцем; когда, не гоняясь за тленными сокровищами и суетными почестями, а стремясь к почести вышнего звания Божия о Христе Иисусе, друг другу не завидовали, но жили между собою в братском единодушии и любви, и потому всегда были готовы приступать и, по призыванию Церкви, со страхом Божиим и верою, а вместе и с радостным чувством и любовию приступали к трапезе Господней, чувствуя в предлагаемой им небесной пище такую же потребность для поддержания жизни духовной, какую чувствуем мы в пище обыкновенной для подкрепления сил телесных. И сею–то небесною пищею они подкрепляли себя на великие подвиги самоотвержения; от нее получали ту неодолимую силу, с какою выдерживали все роды ужасных мучений за имя Христово!

Наконец, когда Священнодействующий, в последний раз вынося к предстоящим Святые Дары, благословляет ими; в это время мы должны представлять в мыслях наших последнее явление Господа по воскресении ученикам своим, преподанное им от Него благословение и вознесение Его на небо. А с сим представлением какое обилие благочестивых размышлений и чувствований может соединяться! Туда – на небеса вознесся Господь наш; туда должны быть устремлены и все наши мысли и желания; там наше отечество! И как Апостолы, принявши благословение от Господа при вознесении Его на небо, поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с радостию великою; (Лк.21:51–53) так и благоговейные Христиане, вникающие в значение священных действий Богослужения, при благословении их Святыми Дарами чувствуют в себе потребность, поклониться до земли, и, подобно Апостолам, ощущают в себе от сего благословения духовную радость.

О, каких благословенных плодов Христианского благочестия нельзя было бы ожидать, когда бы каждый из нас приходил в церковь с молитвенным духом, с необремененным житейскими попечениями сердцем, и, обращая внимание на действия Богослужения, старался проникать в существенное их знаменование! Тогда Богослужение не казалось бы нам скучным и продолжительным; тогда, подобно Пророку–Царю, каждый и из нас неложно мог бы сказать: Возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем. (Пс. 121:1.)

Выходя из Храма, мы должны вспомнить, что первенствующие Христиане в это время обыкновенно устрояли общую трапезу, называвшуюся любовию, на которой, забывая всякое различие состояний, богатые угощали бедных, господа своих слуг, и – соревнуя сему благочестивому, истинно–Христианскому обычаю, мы должны уделить часть из наших приобретений бедным и нуждающимся братиям нашим, и тем самым засвидетельствовать деятельную благодарность нашу к бесконечному Благодетелю, который всякое истинное благотворение, оказываемое нами бедным и неимущим, благоволит относить к Себе самому. (Мф. 25, 40.)

Пришедши домой, мы не должны тотчас заняться какими–нибудь обыкновенными разговорами: мы должны повторить в мыслях своих все слышанное нами в церкви; добрые мысли и чувствования, родившиеся в нас в часы Богослужения, передать другим, и, по заповеди Божественного Учителя, друг друга побуждать к лучшей, святой жизни. Мысль о благости Божией должна освящать нашу пищу, наше питие, все невинные наши радости и наслаждения, которые мы можем позволить себе после Богослужения в мирном кругу наших родных, наших друзей. – Вообще в этот день мы должны вести себя так, чтобы все поступки и действия наши ясно показывали, что земля для нас есть только место странствования, и что мы носим в своем сердце обетование и надежду другого, несравненно лучшего и блаженнейшего мира.

Христиане! Получивши и получая все от Бога, мы все дни нашей жизни долженствовали бы посвящать на служение Ему. Но, живя в теле, мы не можем, подобно Ангелам, непрестанно славословить бесконечное Его величие и благость. И так да будет, по крайней мере, день Воскресный всецело для нас священ, дабы благотворное действие его на нравственное наше состояние простиралось и на прочие дни недели, и освящало всю нашу деятельность. Аминь.

Рече Господь притчу сию; человек некий име два сына. Лк. 15:11–32.

Все Притчи нашего Господа поучительны и назидательны; но преимущественно своею назидательностию отличается Притча, читанная ныне. В ней заключаются предметы, весьма важные и весьма близкие для каждого из нас. Под образом заблудшего, но потом возвратившегося в отеческий дом сына в ней изображается обращение к Богу грешника, далеко уклонившегося от пути спасения; под образом отца, простирающего объятия свои к возвращающемуся из дальней страны сыну, возвещается бесконечное милосердие Божие в восприятии кающихся грешников. Намерение, с каким Божественный Искупитель наш, пришедший взыскать и спасти погибших, произнес сию Притчу, было то, чтобы изображением гибельных следствий греховной жизни пробудить грешников от их пагубного усыпления, милосердием вечной любви, всегда готовой миловать и прощать, возбудить в них по временам возникающую, но нередко подавляемую сомнением о Божественной благости святую решимость, возвратиться на путь истины и добродетели, ведущий к блаженству вечному, и вместе показать им, как должно совершиться это обращение. С таким же точно намерением предлагает сию Притчу благочестивому вниманию вашему и Св. Церковь, с Матернею заботливостию пекущаяся о спасении вашем, – и, заметьте, Слушатели, что с сим же намерением избрано ею и самое время, в которое обыкновенно читается эта Притча. Установив известное, определенное время для всеобщего поста и покаяния, Св. Церковь заблаговременно начинает приготовлять нас к спасительным подвигам, постепенно отвлекая дух наш от многообразной суеты мира, похищающей нас у нас самих и препятствующей правильному самопознанию, необходимому для истинного покаяния. – Слушатели! Все мы грешники, все в некотором отношении подобны изображенному в Евангельской Притче сыну, все, подобно ему, легкомысленно и своевольно расточаем Божественные дары, злоупотребляем нашею свободою, – и потому все имеем нужду в покаянии и обращении, и всех нас призывает к тому Св. Церковь. И так, чтобы, сколько возможно, настроить и предрасположить дух наш к истинному покаянию, которое каждый из нас, по долгу Христианина и сына Православной Церкви, в скором времени должен совершить, вникнем в смысл, заключающийся в читаемой ныне Евангельской Притче.

В начале Притчи Иисус Христос показывает нам, что правильное отношение человека к Богу есть отношение сына к отцу: Человек некий име два сына. Доколе это отношение продолжается, – доколе человек питает в сердце своем сыновние расположения и чувствования к Богу, во всем поступает по Его святой воле, во всем предает себя Его премудрому водительству, во всех происшествиях своей жизни усматривает благодеющую десницу Его; дотоле он благочестив и вместе блажен, дотоле в сердце его, преданном Богу, обитает мир, радость и довольство. Но когда это благотворное отношение прекращается; когда человек от воли Божественной уклоняется к собственной воле: тогда он делается грешником, и в сердце его, удаляющемся от источника жизни и блаженства, начинают возникать различные заботы, беспокойство, недовольство настоящим и страх будущего.

И рече юнейший из них отцу: отче, дажд ми достойную часть имения; и раздели им имение. В этих словах выражается начало греха, или уклонения человека от Бога. – Того, что зависело от одной милости отца, сын требует, как должного, которым он как бы имеет полное право располагать по своей воле, как своею собственностью: Родитель! Дай мне следующую часть имения. Добрый отец, по избытку своей любви, не хотел отказом огорчить своего сына, и отделил ему часть имения. – Так, первый шаг ко греху состоит в том, что человек, получивши от Бога многоразличные способности и силы, и ежедневно получая от всещедрой десницы Его различные благодеяния, забывает, что это есть ничем незаслуженный дар Божественной благости, почитает их своею собственностью, и в детском легкомыслии мечтает, что он имеет право, располагать ими по своей воле, как ему угодно. Отец небесный, даровавши нам свободу, как необходимое условие к нравственному нашему усовершенствованию, не отъемлет у нас этого драгоценного дара, не стесняет нашей свободы.

Родители! Вы, для которых счастие детей ваших столько драгоценно, и на которых лежит священнейшая обязанность, воспитать их во времени для вечности, старайтесь внушить детям вашим с самых юных лет их ту важную истину, что все, что мы имеем–от самого важнейшего для нас до самого маловажного, все, чем наслаждаемся, – каждая пища и питие, нас подкрепляющие, каждая радость, ощущаемая нами в сердце, каждое дыхание жизни – все есть Божие, все принадлежит Ему одному, и потому всем должны мы располагать по Его святой воле, и в той постоянной уверенности, что некогда за все это должны будем дать строгий отчет пред Ним. Эта мысль, что все есть Божие, глубоко укоренившись в сердце юноши, и обратившись в навык – все доброе приписывать Богу, всего ожидать от Его милости, за все благодарить Его – может иметь самые благотворные действия на всю последующую жизнь его, может сделаться источником многих добродетелей и счастливой жизни. А чтобы внушить детям эту спасительную мысль, для того не нужно большой мудрости. Надобно только, чтобы вы сами глубоко это чувствовали и выражали во всех ваших действиях, – чтобы, подражая благочестивому обычаю предков ваших, все освящали молитвою, каждое действие начинали с благословением Божиим и оканчивали с благодарением, при каждом радостном ощущении обращали к Нему благодарный взор и сердца наши, каждую печаль открывали пред Ним. Ваш благочестивый пример для детей наших драгоценнее и полезнее всех мудрых наставлений.

Но возвратимся к рассматриваемой нами Притче: Что делает сын, получивши от отца имение?

Не по мнозих днех собрав все мний сын, отъиде на страну далече. – За чем оставляет он отеческий дом, и отходит в дальную страну? Разве отец его был жесток и строптив, и потому жить под его надзором было тягостно? Нет. Он сам в последствии времени сознается, что отец его так добр, что в его доме и самые наемники наслаждаются благоденствием. Он оставляет отеческий дом потому, что отец его любил во всем мудрый порядок, по которому все, живущие в его доме, долженствовали зависеть от его распоряжений и исполнять его волю, – и сей–то порядок, служащий основанием благоденствия семейств и целых государств, не нравился своевольному сыну. В детском легкомыслии он воображал себе, что он гораздо лучше распорядится имением, и в удалении от отца и его строгого надзора может сделать жизнь свою гораздо счастливейшею. Мысль о свободе и независимости восхищала его, и представляла ему в дальней стране бесчисленные утехи и удовольствия.

Так легкомысленно поступает обыкновенно и каждый грешник. Получивши от Бога различные дарования, душевные и телесные, вместо того, чтобы с чувством сыновней благодарности к всевышнему Благодетелю располагать ими по Его святой воле, он хочет располагать ими по воле собственной, вопреки намерениям Божиим; разрывает святейший союз, соединяющий ею с Богом; прекращает сыновние свои отношения к Нему, – бежит на страну далече, т. е. старается истребить в душе своей благотворную мысль о вездеприсутствии Божием, в котором жили и действовали все святые Божии человеки. – Но для чего же грешник удаляется от Бога; для чего оставляет путь добродетели и уклоняется на распутия страстей и пороков? Или лучше спросим самих себя, Слушатели: Для чего мы нередко поступаем вопреки воле Божией, нарушаем святой закон Его? Разве жизнь, сообразная с волею Божиею, есть жизнь тягостная и лишенная всех удовольствий и радостей? Разве она вредит нашему благосостоянию? Нет, Слушатели! От начала мира еще не было человека, который, провождая жизнь благочестивую, жаловался бы когда–либо на вредные следствия от оной, и раскаивался в строгом исполнении Божественной воли. Напротив, все святые мужи чувствовали от исполнения закона Божия такую неизъяснимую сладость, при которой все блага и удовольствия мира, столько вожделенные для сынов века сего, не имели уже никакой привлекательности в глазах их. – Мы уклоняемся от воли Божией по нашему неразумию и легкомыслию, по которому увлекаемся видимым и чувственным, мечтаем в каждом удовлетворении наших желаний и склонностей, в каждом греховном действии обрести истинное удовольствие. Чувственные вожделения ослепляют нас, предупреждают наш разум, и делают нас неспособными, видеть последствия наших поступков, и различать истинные удовольствия от ложных, постоянные от минутных. Добродетель, доставляющая истинное удовольствие и крепость нашему духу и сердцу, требует усилий и трудов, тяжких для плоти и крови; порок, отравляющий горестию дни наши, ласкает чувственной нашей природе минутными удовольствиями, – и мы, по своей недальновидности и опрометчивости, оставляя первую, избираем последний. – Следственно греховное состояние человека есть состояние легкомыслия и безумия. Грешник не знает, что делает.

Что же последовало с сыном после того, как он оставил родительский дом? Сбылись ли его мечты, или остались мечтами? – Кто довольно жил на свете, и на все смотрел наблюдательным оком, тот наперед может сказать, что легкомысленный сын, пользуясь независимостью, в скором времени расточит отцовское имение и сделается несчастным: ибо таковые примеры нередки. – Так, Слушатели, он скоро расточил имение свое, живя распутно, и сделался нищим, – и следственно в скором времени должен был почувствовать гибельные следствия своего легкомыслия и своеволия, удалившего его из дома отеческого, где под мудрым надзором он находился в безопасности от заблуждений, пороков и неразлучных с ними бедствий. В это время конечно не могла не возникнуть в душе его мысль – возвратиться к отцу, сознаться пред ним в своей глупости, и чрез то возвратить прежнее его расположение и любовь, и вместе с тем прежнее счастливое свое состояние. Но усилившаяся наклонность к независимости и беспорядочной жизни подавляет в нем эту благотворную мысль, обольщая его надеждою, иметь еще много удовольствий в дальней стране и по расточении имения. А между тем, к большему его несчастию, настает голод в той стране, и он начинает терпеть недостаток в самых необходимых потребностях жизни. – Вот новое, сильное побуждение, возвратиться к отцу! Но, привыкши поступать во всем легкомысленно, во всем следовать своим склонностям, и мечтая еще обрести некоторые удовольствия, он решается лучше определиться в услужение к одному из жителей той страны, исправлять самую низкую должность, и в награду за то питаться самою грубейшею скотскою пищею; но наконец, когда голод усилился, то и в этой было ему отказано, и он находился в крайней опасности, умереть с голоду. Какое ужасное состояние! – Сын богатого отца, у которого и наемники с избытком довольствуются хлебом, доходит до такой крайности, что за счастие почитает, питаться скотскою пищею, но и той никто не дает ему. Как жестоко обманулся он в своих предположениях – в удалении от надзора отеческого провождать жизнь веселую и счастливую!

Слушатели! Это несчастное состояние есть состояние всех нераскаянных грешников, не внемлющих Божественным призываниям к обращению. Удаляясь от Бога, грешник мечтает обрести удовольствие и радость; но в скором времени начинает испытывать, что он обманулся. Предаваясь влечению чувственных вожделений и страстей, он легкомысленно расточает Божественные дары, употребляя их вопреки намерениям Божиим, расстраивает душевные и телесные силы, губит нередко самые прекрасные дарования и способности, правильным употреблением которых он мог бы сделать себя счастливейшим, и осчастливить многих других. Такое злоупотребление Божественными дарами весьма естественно возбуждает в душе его, сотворенной для вечности, для высших небесных радостей, беспокойство, укоризны совести, недовольство самим собою; и он начинает опытом дознавать ту непререкаемую истину, что вне Бога нет истинной радости. В этом несчастном состоянии без сомнения часто возникает в душе его мысль – оставить пространный путь порока, ведущий к погибели и возвратиться на стезю добродетели; но усилившаяся наклонность к беспорядочной жизни, усилившиеся чувственные вожделения подавляют в нем эту спасительную мысль, – и он в упоении страстей, обольщая себя пустыми надеждами, обрести еще некоторые удовольствия на пути порока, отлагает свое обращение до будущего времени.

Слушатели! Грех есть общий удел всех сынов человеческих; все мы нередко нарушаем волю Божию; все согрешаем: но блажен, кто, следуя Божественному гласу совести, тотчас, по содеянии греха, обращается с искренним раскаянием к Отцу небесному, и таким образом истребляет в душе своей грех при самом его рождении. Чрез это он сохранит себя от самого ужасного и постыднейшего рабства, каково есть рабство греховное. Но горе тому, кто, презирая все Божественные увещания, возвещаемые ему в гласе совести, в Религии, в гибельных следствиях греха и во внешних разительных, происшествиях, продолжает вести греховную жизнь. Наступит время – время ужасное, когда грех, наложивши на него тяжкие оковы рабства, не будет более скрываться под благовидным покровом и обольщать его пустыми надеждами, но явится пред ним во всей отвратительной наготе своей, как самая ужасная язва для рода человеческого, и когда всякое покушение, освободиться от постыдного и тяжкого его рабства, будет представляться уже тщетным. Ибо чем далее грешник удаляется от Бога; тем труднее становится его обращение. Греховные действия чрез многократное их повторение обращаются в нем наконец в постоянные навыки, – и он с каждым днем непрестанно более теряет владычество над самим собою, и испытывает силу и власть живущего в нем греха. Так, сколько есть несчастных, которые, предавшись какой–нибудь постыдной страсти, ясно познают наконец опустошительные ее действия, проклинают ее, – и потом снова, примирившись с нею, как с сильным соперником, удовлетворяют жестоким ее требованиям, не чувствуя в себе достаточных сил, противодействовать ее влечению!– Но чем долее грешник продолжает идти путем греха и раболепствовать своим страстям; тем более погубляет в себе все доброе, и тем грубее становятся его удовольствия, которыми он тщетно мечтает утолить сильно ощущаемый им глад бессмертной души своей, и заглушить свою совесть, – и наконец, расточивши все Божественные дары, составляющие достоинство и украшение человеческой природы, доходит до такого несчастного состояния, что уже нимало не радит о своем исправлении, считая его невозможным, и заботится только о том, чтобы изыскивать различные средства к удовлетворению пожирающих его страстей, предается самым грубейшим удовольствиям, свойственным одним животным, – старается испить всю чашу смертоносных греховных наслаждений; но наконец все источники его удовольствий иссякают, все исчезает,– и грешник остается один с своею совестью, которая тем с большею силою начинает поражать его своими укоризнами, чем долее он старался противодействовать спасительным ее внушениям. – Таков грешник, изображенный в Евангельской Притче! Взирая на него в этом ужасном состоянии, кто не сказал бы сам в себе, что он погиб?

Так, Слушатели! Он погиб – погиб для всего истинного и доброго, погиб для всех радостей жизни, и погиб бы на веки, если бы там – превыше звезд не царствовала вечная любовь!

Но прославим бесконечно–милосердого Отца человеков, которого благость простирается и на самых упорных грешников, и которого всемощная десница извлекает из самой бездны развращения и спасает погибших!

Распутный сын, под образом которого Иисус Христос представил грешника, погубившего все Божественные дары, возвратился наконец к отцу своему, сознался пред ним в своей виновности, и принят был им со всею родительскою нежностью. – Обратим наше внимание на его возвращение к отцу, как на историю обращения к Богу всех грешников.

В себе же пришед рече: колико наемником отца моего избывают хлебы, аз же гладом гиблю; востав, иду ко отцу моему и реку ему: отче, согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твои: сотвори мя, яко единаго от наемник твоих. И востав, иде ко отцу своему. – Так совершилось возвращение заблудшего сына к отцу!

Слова: В себе пришед – показывают, что он доселе жил вне себя, был рассеян по предметам суетных удовольствий, никогда не углублялся в размышления, все делал необдуманно, легкомысленно, – и сия–то легкомысленность была причиною его удаления из дома отеческого, и довела его до крайней бедности. Но когда все, доселе так много занимавшее его, исчезло, когда страсти его, оставаясь без всякого удовлетворения, утихли, и он остается один с самим собою: тогда невольно начинает размышлять, – и следствием сего спасительного размышления было его возвращение к отцу. Он представил себе бедственное свое состояние, сравнил его с прежним, когда он находился под мудрым надзором отеческим; воспоминание о прежней счастливой жизни, проведенной им в доме родительском, возбудило в нем желание – возвратиться к отцу, сознаться пред ним в своей виновности, и просить его о принятии себя хотя в число наемников; мысль о добродушии и благости отца утверждает в нем это желание; он решается идти к отцу, и сию решимость, не отлагая, приводит в исполнение.

Так совершается обращение к Богу и каждого грешника! Легкомыслие уклоняет человека от Бога; размышление и самопознание возвращают его к Богу. Грешник, прежде нежели обратится к Богу, должен прийти в самого себя, размыслить о своем нравственном состоянии, сравнить его с высоким своим назначением, познать гибельные последствия греховной жизни своей и свою виновность пред Богом; без этого обращение его невозможно. Ибо доколе грешник не познает того, что он грешник, что он далеко уклонился от своего высокого назначения; дотоле не может возникнуть в нем желание исправления и обращения к Богу. – Но что приводит грешника в самого себя, к спасительному размышлению и самопознанию? – Слушатели! Это есть дело Божие, от нас сокровенное. В деснице Отца небесного средства к пробуждению грешников от их пагубного усыпления бесчисленны, неизследимы. Вседействующая и всесозидающая благодать Его, преследуя грешника на всех путях его, так располагает ходом внешних обстоятельств и его к ним отношением, что иногда довольно обыкновенные происшествия в жизни и явления в природе делают на него такое сильное впечатление, что останавливают его на пути порока, обращают в самого себя, и возвращают на путь спасения. Но есть грешники, для которых все кроткие призывания ко спасению остаются тщетными; ибо благодать Божия, никогда доставляющая нас без своего спасительного действия, не стесняет нашей свободы, и спасает нас чрез нас caмих. Есть грешники упорные, ожесточенные, которые имеют нужду для своего обращения в самом сильном потрясении, которых одни только ужасные, отовсюду поражающие бедствия могут возбудить от их греховной беспечности и обратить в самих себя. Таков грешник, изображенный в Евангельской притче под образом распутного сына. Сколько несчастий испытал этот сын в удалении от дома отеческого! Но ни расточение имения, ни голод, случившийся в той стране и усугубивший его нищету, ни презренное состояние раба и низкое занятие, которые Он должен был принять на себя для своего пропитания, ни грубейшая скотская пища, которою он принужден был питаться, не произвели в нем благотворной перемены. Чтобы привести его в самого себя и возвратить к отцу, для этого надобно было, чтобы он доведен был до самой ужасной крайности, – чтобы все исчезло для него. От такого ужасного состояния да сохранит нас Отец небесный, и да послужит оно разительным уроком для всех грешников, противляющихся Божественным призываниям.

Но чтобы в душе грешника, при его пробуждении от пагубного греховного усыпления, могла возникнуть и утвердиться непреложная решимость – возвратиться на путь спасения, для этого кроме самопознания необходимо нужна уверенность в неистощимом милосердии Отца небесного и надежда получить от него прощение: в противном случае ясное познание греховного состояния и чувство виновности пред Богом, вместо спасительного действия, может повергнуть грешника в пагубное отчаяние. Так, познал свое преступление братоубийца Каин; но, считая его непростительным, не принес истинного раскаяния, – и погиб для всего доброго, для всех истинных радостей во времени и в вечности. Познал, и во всей силе почувствовал всю великость содеянного им зла ученик–предатель Спасителя; но, не имея надежды чистосердечным раскаянием загладить свое преступление, сделался несчастною жертвою пагубного отчаяния. Грех, расстраивая душевные и телесные силы человека, и похищая у него всякое спокойствие и радость, похищает наконец и самое драгоценнейшее благо – надежду на милосердие Божие, без которой грешник погибает на веки. О, сколь же благословенна та Религия, которая подает руку помощи и самым величайшим грешникам, стоящим на краю пропасти, и вселяет в них надежду спасения! Сколь блаженна участь Христианина, которому Евангелие открывает в Боге чадолюбивейшего Отца, всегда готового к восприятию заблудших, но с искренним раскаянием возвращающихся к нему детей! – Распутный сын еще не успел приблизиться к дому отеческому, и произнести сердечного раскаяния пред отцом своим, как добрый отец, увидев его еще издали, бежит к нему навстречу, заключает его в свои объятия, и возвращает ему прежнее свое расположение и любовь, прежнее счастливое состояние его. – Так, по учению Спасителя, Отец небесный принимает кающихся грешников, – и небесный мир и радость снова водворяются в душах их, в удалении от Бога томившихся гладом! – Какое сильное побуждение для грешников, возвратиться на стезю добродетели, обратиться к Богу!

Слушатели! Да будет и для всех нас бесконечное милосердие Божие, так разительно изображенное нам в чтенной ныне Евангельской Притче, побуждением к исправлению и улучшению нашей жизни. Да познаем в нем кроткое, сладчайшее призывание к покаянию, и не будем легкомысленно отлагать его до будущего времени, дабы, в противном случае, или кроткий глас призывания не изменился для нас в страшный глас прещения и угроз, или греховные наклонности, глубоко укоренившись в душе, не поколебали в нас надежды на милосердие Божие. – Аминь.

Не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние. Мк. 2:17.

Так свидетельствует великую любовь свою к грешникам Божественный Искупитель наш, пришедший взыскать и спасти погибших, и истину своего непреложного свидетельства утверждает всею своею жизнию! Ибо что другое была вся жизнь Его на земле, как не жизнь единственного благодетеля и друга грешников, как не призывание их к покаянию? Для чего входил Он в дома мытарей, неприступные для мнимой праведности Фарисейской? Для чего так часто обращался с грешниками, от всех презираемыми, как не для того, чтобы своим Божественным снисхождением возбудить в этих несчастных чувство раскаяния в греховной жизни, воззвать их кротким гласом любви от пути беззакония на путь добродетели, и чрез то положить в сердцах их, чуждых истинной радости, прочное основание временного и вечного их счастия? О, какая неизреченная любовь Божия к человеку–грешнику! – Казалось бы, какой грешник не растрогается до глубины души столь великим к нему снисхождением и любовию, и, подобно Закхею, не отзовется на глас Господа, зовущего к покаянию, совершенною готовностью исправления и улучшения своей жизни! Но история свидетельствует нам, что из великого множества званных немного было призванных. Житейские попечения и заботы, разнообразные роды суетности, похищающие все внимание человека, и делающие его невнимательным к самому себе, к высшим потребностям бессмертного существа его, были причиною, что и глаголы воплощенного Слова во многих не произвели вожделенной перемены. Какая нечувствительность, какая беспечность в столь важном деле – деле спасения!

Христиане! Призывание грешников к покаянию продолжается и ныне. Тот же самый Божественный Учитель, который вещал некогда к сынам и дщерям Израиля, кротким, но трогательным гласом Евангелия, вещает и к нам: Приидите ко Мне; покайтеся! Но ответствуем ли и мы на сей Божественный глас, глас милосердия и любви, должным образом? Или нередко, подобно многим современникам Иисуса Христа, на кроткие вещания Его ответствуем совершенною холодностию и невниманием? Этот вопрос чрезвычайно важен для нас: ибо Божественный Искупитель, кротким гласом любви призывая нас к покаянию, возвещает вместе и страшную угрозу: Аще не покаетеся, вси погибнете! (Лк. 13:5.)

Слушатели! Чего требует от нас Иисус Христос, Господь Бог наш, когда призывает нас к покаянию? Одного ли только устного исповедания грехов наших, соединенного с скорбным, но скоропреходящим чувством нашей виновности пред Богом, – что, к несчастию, многие почитают совершенно достаточным? Нет. Он хочет, чтобы мы исправились и сделались лучшими, чтобы, сознавши свою виновность во глубине сердца, и исповедавши ее пред Богом, не оскорбляли более святого величества Его законопреступной жизнию, но, чтобы преуспеянием в истинном благочестии старались приобрести Его благоволение, и сделаться наследниками блаженного бессмертия. Ибо так говорит Бог устами Пророка: Живу Аз, не хощу смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своею и живу быти ему. (Иез. 18:23.)

Какая важная истина, Слушатели, заключается в словах сих! Как поразительна должна быть она для тех, которые, при всей своей греховной жизни, ласкают себя надеждою блаженства будущего, почитая его совершенно произвольным даром Божественной благости! – Грешник, доколе не перестанет быть грешником, не может быть истинно счастливым. Самая всемогущая любовь Божия не может сделать его таким. Жестоко слово сие, но оно непререкаемо. Таков порядок вещей! Таков вечный закон Святейшего! Воздаяние за грех есть вечная смерть – вечное несчастие, как необходимое уклонение от источника жизни и блаженства. По сему Отец небесный, сотворивши человека для вечной, блаженной жизни, не хочет, чтобы грешник умер грешником, – иначе он погиб, но, чтобы обратился от пути нечестия на путь добродетели, ведущий в жизнь вечную; и для сего–то Он во все времена возвещал людям, чтобы они покаялись, оставили путь неправды, и всем сердцем возлюбили истину. К сему покаянию призывает и Иисус Христос, пришедший для спасения погибающего от греха рода человеческого, – и в Себе самом представивший живой образец чистейшей, совершенной добродетели.

Не нужно доказывать нам, Слушатели, что все мы имеем нужду в покаянии и исправлении жизни. Каждый легко может найти доказательства на то в собственном сердце. Самые лучшие из людей имеют в себе много недостатков и слабостей, которые должно исправить и вознаградить; самые лучшие еще препобеждаются по временам искушениями ко греху. Все люди не таковы, каковы должны быть; все должны покаяться, дабы во имя Иисуса Христа получить прощение грехов, иначе все погибнут, – вот глас вечной истины, вот сокращенное учение Евангелия!

И так должным ли образом ответствуем мы на глас Господа, прозывающего нас к покаянию? Совершая ежегодно, по установлению Св. Церкви, исповедание грехов своих пред служителями алтаря Господня, приносим ли Богу покаяние истинное, сопровождаемое исправлением нашей жизни? Сделались ли мы лучшими после многократно повторенного нами раскаяния во грехах? Более ли, нежели прежде, любим мы Бога; живее ли чувствуем Его к нам милости; с большим ли благоговением размышляем о путях Его провидения; с большим ли удовольствием посещаем священные Храмы и поучаемся святому закону Его; с большею ли благодарностью наслаждаемся дарами счастия; с большим ли благодушием переносим неприятности и бедствия в жизни? Более ли, нежели прежде, любим наших ближних; деятельнейшее ли принимаем участие в их радостях и печалях; с большим ли великодушием переносим обиды и оскорбления от них; с большею ли ревностью и бескорыстием проходим наше звание? Яснее ли, нежели прежде, познаем суетность благ временных и достоинство вечных; более ли чувствуем в себе отвращения от греха и любви к добродетели, – кратко: чувствуем ли в себе вожделенную перемену в мыслях, склонностях, желаниях и действиях после многократного исповедания грехов своих, или все еще остаемся одними и теми же земными человеками?

Конечно, не вотще возвещаются в святых храмах Божиих глаголы живота вечного. Есть блаженные люди, которые ответствуют на глас зовущего их Господа совершенною готовностью исправления, и приносят достойные плоды покаяния. Но сколь многие из нас должны, к прискорбию, сознаться, что они, совершая установленное Церковью покаяние, каждый год исповедуют один и те же грехи, и что с ними не произошло никакой перемены, кроме той, которая бывает необходимым следствием возраста, и что многие порочные наклонности и страсти сделались в них слабее не от победы духа над плотию, но от ослабления телесной природы, приближающейся к своему разрушению, и что следственно они еще не принесли Богу покаяния истинного, и не ответствовали на глас Господа, призывающего грешников к покаянию. – От чего же, Слушатели, такая в нас беспечность в важном деле спасения, такое невнимание и нечувствительность к исполненному любви призыванию Божественного нашего Ходатая? Когда же мы сделаемся лучшими? Когда достойнее будем носить на себе священное имя учеников и последователей Иисуса Христа? Неужели кроткие, но трогательные вещания Евангелия должны оставаться для нас тщетными? Неужели наше сердце, отверстое всегда для мира и его скоропреходящих и нередко преступных удовольствий, навсегда пребудет заключенным для принятия гласа Божественной благодати?

Нет, Слушатели, да не будет сего; да не постигнет нас это величайшее из всех зол! Если не отвратительность греха, не изящество добродетели, не любовь Зовущего, то страх злосчастной вечности да побудит нас к исправлению нашей жизни. Ибо, если не покаемся; то все погибнем. (Лк. 13:5.) О, повергнемся пред престолом вечно–милующей Любви и Благости; возблагодарим от всего сердца бесконечного Благодетеля, что двери покаяния еще не затворены для нас. Воспользуемся тем временем, которое благость Божия еще оставляет нам для нашего исправления. Исповедаем пред Отцем небесным согрешения наши, и дадим Ему твердое обещание, употребить остающееся нам время жизни во славу святого имени Его и в пользу наших ближних Не будем более по легкомыслию отлагать важного дела спасения до будущего времени, которое неизвестно и не в нашей воле. «Ныне ты жив; ныне исправь себя! Прежде, нежели наступит утро, перемени свое поведение. Ныне прекрати роскошь; ныне оставь неправду и вознагради то, что ты еще можешь вознаградить; ибо только ныне находится в твоей власти, заутра – во власти Всевышнего.»

При сем да не помыслит кто–либо из нас, Слушатели, что за ним нет больших грехов, и что следственно он находится не на опасном пути. Эта мысль ложная и самая пагубная, которая чрезвычайно препятствует нашему исправлению. Это есть надежное убежище в нас для греха, преследуемого совестию и законом Евангельским. Нельзя называть греха малым. Самый малейший, по нашему понятию, грех велик пред Богом, так что мы должны будем в день судный дать ответ за всякое праздное слово, (Мф. 12:36.) если только не загладим его искренним покаянием. Ибо всякий грех есть нарушение закона Божия, непокорность святой воле Его, и следственно оскорбление Его величества. И кого же дерзаем мы оскорблять своими грехами? – То всевышнее Существо, во власти которого находится жизнь и смерть всех сотворенных существ, которое, как говорит Псалмопевец, если бы только на одно мгновение ока отвратило взор свой от вселенной, то все тотчас пришло бы в смятение и обратилось бы в первобытное ничто; – то всеблагое Существо оскорбляем мы своими грехами, которое любит нас любовию бесконечною; каждый день ниспосылает нам бесчисленные блага, и различными, часто непостижимыми для нас путями провидения своего старается привести всех нас к вечной блаженной жизни. Как! Неужели оскорбление сего Существа можно называть малостию? Почитая свои грехи маловажными, не явно ли мы обнаруживаем в себе чрез то или пагубное легкомыслие, или грубое, неблагодарное пред Богом сердце. Конечно в том легко может возродиться пагубное самообольщение, что за ним нет больших грехов, и что следственно он не имеет причины, так много беспокоиться ими, и так много заботиться о своем исправлении, кто, провождая рассеянную жизнь, не имеет строгого наблюдения за своим поведением, за своими мыслями, чувствами, желаниями и наклонностями, и кто, сохраняя внешнюю честность и степенность, доставляющие ему уважение в обществе, сравнивает себя с людьми, явно порочными. Но кто тщательно наблюдает за всеми своими поступками и действиями, за всеми склонностями и побуждениями, за всеми тайными движениями своего сердца, и постоянно сличает жизнь свою с тем высоким образцом, который представлен нам в святейшей жизни нашего Господа; тот никогда, при всем неукоризненном поведении своем, не назовет своих грехов малыми, и тому понятно, от чего мысль о суде и воздаянии, которые ожидают нас по ту сторону гроба, приводила нередко в смущение и страх и таких праведников, при переходе их в вечность, которые с младенчества посвятили жизнь свою на служение Господу¹. Притом, что такое малые грехи, как не злые зародыши, из которых могут произойти самые величайшия преступления; и потому кто не охраняет своего сердца от малых грехов и не радит об истреблении их, тот легко и неприметно может сделаться большим грешником. Прекрасно говорит о сем один благочестивый муж: «Разбойники, желая ограбить дом, иногда отыскивают в нем небольшое отверстие, и впускают туда дитя, – и оно отпирает им двери: так и в наше сердце сперва вкрадываются, по–видимому, малые и неопасные грехи; но они–то потом предательски вводят смерть в сокровищницу души, и лишают ее Божественной благодати.»

Никто также не должен извинять себя в грехах своих, и таким образом ослаблять чувство сокрушения о них тем, что он человек, существо слабое. Человек создан таким не для порочной жизни; в бессмертной душе человеческой сокрыты великие способности и силы для совершения великих подвигов добродетели. Представьте себе великих Мужей, ублажаемых и прославляемых Св. Церковию. Не подобострастны ли они были нам? Не одинаковую ли с нами имели природу? Но какие же необычайные дела совершили они! Следственно не то, что мы человеки, но забвение высокого достоинства и назначения человеческой природы бывает причиною грехов наших. То, что мы человеки, должно служить для нас сильнейшим побуждением – вести себя так, как свойственно существам бессмертным, одаренным Богоподобными совершенствами, но никак не может служить для нас извинением в таких поступках, которыми мы унижаем себя до состояния неразумных тварей, управляемых одними чувственными побуждениями и потребностями, и тем помрачаем в себе прекраснейшие черты образа Божия. Притом же мы никогда не должны забывать того, что мы не только человеки, но и Христиане, которым Божественною благодатию даровано все, потребное для жизни благочестивой.

Слушатели! Что собрало нас ныне в сей священный Храм, в котором проповедуется грешникам покаяние? – Благодеяние, которое Бог явил ныне над благословенным нашим отечеством благословением Августейшего Императорского Дома. И так Господь благодеянием призывает нас ныне к покаянию. Не ожесточим сердец наших; но со всею готовностью и с чувством благодарности к Зовущему последуем Божественному гласу Его, доколе сей сладчайший глас призывания не изменился для нас в страшный глас прещения и угрозы. Аще не покаетеся, вси погибнете! – Аминь.

Пред нами, Братия–Христиане, образ нас ради человек и нашего ради спасения страшныя страсти, крест и смерть плотию прияти изволившаго и почившего во гробе Господа нашего Иисуса Христа, – образ Божественной любви!

Св. Церковь представляет нам сей присно достопокланяемый образ в день крестной смерти Господа для благоговейного созерцания, сердечного умиления и молитвенно–благодарственного поклонения, а вместе и для спасительного воспоминания о Божественном завещании Господа и о последней воле Его. Отходя на смерть, Господь завещал ученикам своим всех времен и мест небесное царство со всеми его несказанными благами и нескончаемыми радостями: Аз завещаю вам, якоже завеща Мне Отец Мой, царство. О, какое неизреченное счастие, принадлежать к числу учеников пострадавшего и умершего за нас Господа! И кто эти блаженнейшие избранники?

Когда Господь завешал ученикам своим царство; то, чтобы кто не обольстил себя ложною надеждою на завещанное, Он указал верный признак учеников своих: О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою. (Ин. 13:35.) И последняя воля Его, выраженная ученикам, была: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, якоже возлюбих вы. (Ин. 5:12.) И так только любовь, бескорыстная, живая и жертвующая, подобная любви Христовой, только любовь – плод истинной и живой веры в Иисуса Христа, дает нам право принадлежать к числу учеников Его и наследников завещанного Им царства. Никакие другие высокие достоинства и качества, никакие знаменитые деяния, как бы они велики и громки ни были, не дают нам сего драгоценного права, если они не соединены с любовию, если они омрачены самолюбием. Аще языки человеческими глаголю и Ангельскими, – говорит Апостол, – любве же не имам, бых яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество, и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь. И аще раздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть. (1Кор. 13:1–4.) Итак вам, любящие сердца, вам, которых счастие других радует, как свое собственное, несчастия, заблуждения и пороки других огорчают и возмущают, как свои собственные, которым честь ближних драгоценна, как своя собственная, которые для блага других готовы жертвовать и жертвуете своим достоянием, своим покоем, своими выгодами и удовольствиями, – всем, чем Бог благословляет вас, и которые самые лучшие радости свой находите в радовании других, – вам принадлежит завещанное Господом царство, и вас призывает ныне Св. Церковь, как хранительница и истолковательница Божественного завещания Его, к благочестному поклонению предлежащему гробу Его. Приидите убо, и с глубоким чувством благоговейного умиления и сердечной благодарности повергнитесь пред ним, облобызайте с нежною любовию пречистые язвы из любви к вам пострадавшего за вас Господа, и, воспомянув последнюю волю Его: Любите друг друга, якоже возлюбих вы, воодушевитесь новою ревностию к новым подвигам заповеданной Им любви.

Но, братия мои! Кто из нас имеет такую чистую, живую и действенную любовь, какую Господь заповедал ученикам своим? Не омрачены ли более или менее самолюбием и самые лучшие из наших предприятий и действий на пользу ближних наших? Кто же из нас достоин приблизиться к сей от всех небесных Сил достопокланяемой Святыне?

Как служитель Бога любви, дерзаю во имя возлюбившего нас до смерти, и смерти крестной, Единородного Сына Его, Господа нашего Иисуса Христа, дерзаю призывать на поклонение живоносному гробу Его и вас, братия мои, которые, не ознаменовав себя делами истинного Христианского человеколюбия, чувствуете в сердцах ваших святое желание и потребность заповеданной Господом любви, и сознаете в себе некоторые утешительные начатки опой. Приступите к нему и вы с сердцами сокрушенными, приступите ко гробу Жизнодавца, вместившему в себе любовь бесконечную, с искренним молитвенным желанием и надеждою, восприять от него животворную силу к возбуждению и утверждению в сердцах ваших живой и действенной святой любви, дабы и вам сделаться причастниками завещанного Господом ученикам Его небесного царствия. – Аминь.

Зело заутра во едину от суббот приидоша на гроб, возсиявшу солнцу, и глаголаху к себе: кто отвалит нам камень от дверий гроба? – И воззревше, видеша, яко отвален бе камень. Мк.16:2–4.

Благочестивые, преданные Господу жены, оставшись, по заповеди, в Субботний день в покое, с рассветом первого дня недели спешат на гроб возлюбленного Учителя своего, чтобы возлить на бездыханное тело Его драгоценные ароматы, – отдать последний на земле долг уважения и благодарности Умершему. Сладость утреннего покоя не удерживает их. Опасность, угрожающая всем последователям Христовым, не устрашает их. Собственное бессилие – отвалить камень от гроба, представляя им важное препятствие, не останавливает их на пути их. С чувством беспокойства говорят они друг к другу: Кто отвалит нам камень от дверей гроба? Но искренняя благодарная любовь к Иисусу Христу, презирая все препятствия, влечет их к Его гробу, ускоряет их шествие, и – какая неожиданная, несказанная радость, радость о воскресшем Учителе и Господе, радость из уст самого Воскресшего, (Мф. 28:9.) была наградою их пламенного усердия и любви к Нему!

Слушатели! Блажен, кто, подобно женам сим, презревши блага мира, которые в существе своем не более значат, как утренний приятный сон, от ранней зари жизни, с сердцем непорочным, всех аромат многоценнейшим, вступает на путь, ведущий к Господу, и – воодушевляемый любовию к Нему, и подкрепляемый силою всемощной Благодати, препобеждает все препятствия и трудности, встречающиеся на пути сем! Подобно женам сим, он узрит наконец Господа, и вечно будет созерцать Его неизреченное величие и славу; подобно им услышит от него слово о радости, и скорбь не будет более помрачать светлых дней его. Блажен уже и в этой жизни, в несомненном ожидании и сладостном предвкушении блаженства будущего!

Но сколь многие, к несчастно, устраняются от пути Христова, несомненно приводящего к вечной блаженной жизни, представляя его исполненным одних скорбей и лишений и чуждым всех радостей, – и, увлекаясь чувственными вожделениями и примерами других, избирают такие пути, которые хотя и представляются пространными и приятными, и обещают, а иногда и действительно доставляют много удовольствий для чувственной нашей природы, но которые неминуемо приводят наконец к погибели.

Слушатели! Дабы нам не увлечься ложными умствованиями сынов века сего, или льстивыми внушениями плоти и крови, и не устраниться от пути Христова, рассмотрим его при свете Божественного Писания.

По учению Божественного Писания, путь к Иисусу Христу, путь к вечной жизни, есть путь тесный, (Мф. 7:14.) Вступая на него, мы должны оставить все, отторгнуть сердце свое от сокровищ мира сего, отвергнуться самих себя, и взять крест свой: Иже хощет по Мне ити, – говорит Иисус Христос, – да отвержется себе и возмет крест свой, и по Мне грядет. (Мк. 8:34.) Кажется, чего ожидать на этом пути страннику мира, грядущему к небесному своему отечеству, кроме трудностей непобедимых, скорбей неизцельных? Но так кажется нам потому, что мы на все смотрим под влиянием плотских вожделении. Ограниченный чувственностью взор наш простирается на одни только трудности, лишения и скорби, которые предлежат на пути сем плоти и крови; но не простирается на то блаженство, которое бессмертный дух наш уготовляет себе на нем для новой, вечной жизни, на те небесные радости, которые из обильного источника благодати проливаются в сердца скорбящих.

Так, трудным и прискорбным представляется нам, отвергнуться самих себя – отвергнуться своего ума и своей воли, по которым мы свободно можем располагать всею нашею деятельностью, отвергнуться своих вожделений и страстей, удовлетворение которых доставляет нам так много удовольствий. – Но, если бы мы имели ясное и точное познание о самих себе, о растленной грехом природе нашей и о том, для чего требует от нас самоотвержения Божественный Искупитель наш, пришедший для спасения погибших; тогда, не взирая на все трудности, мы охотно последовали бы Божественному Его призыванию к самоотвержению.

Доколе свет Божественный, сретающий человека на пути жизни Христианской, не воссиял внутрь нас, и не открыл пред нами растленной грехом природы нашей, посмотрим на самих себя в открытом для всех свете Божественного Писания. В нем, как в чистом зеркале, мы увидим, что мы не то, чем должны быть по намерению Творца, создавшего нас по образу своему. Наше сердце не пламенеет святою любовию к Богу и ближним, но увлекается преступною любовию к земным, скоропреходящим благам и удовольствиям, и, будучи первоначально источником жизни, (Притч. 4: 23.) оно источает теперь самые гибельные помышления: От сердца, – говорит Иисус Христос, – исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы. (Мф. 15:19.) Ум наш, прежде отблеск ума Божественного, уклонившись от света неточного, слабомерцающим светом своим не уясняет мраков жизни нашей, не приводит нас к истине; но со всею своею стихийною мудростью, по выражению Апостола, есть безумие пред Богом. (1Кор. 3:19.) Наша воля не есть свободная, избирающая истинное и доброе, но порабощенная страстями и постоянно увлекаемая ими к злому: Не еже бо хощу доброе, – говорит Апостол, – сие творю: но, еже не хощу злое, сие содеваю. (Рим. 7:19.) Удовлетворение вожделений и страстей наших, доставляя нам минутные удовольствия, отравляет горестию дни нашей жизни, преждевременно разрушает телесный состав наш, и уготовляет вечную смерть бессмертному нашему духу. Ибо аще живете по плоти, – говорит Апостол, – имате умрети.

И так есть ли достаточная причина, скорбеть нам, когда Иисус Христос повелевает нам отвергнуться самих себя? Больной, лежащий на смертном одре, не скорбит о горечи врачевства, и решается даже на самые мучительные средства врачевания, если только врач уверяет его, что эти средства суть единственные и верные к спасению его жизни. Не должно скорбеть и нам, когда небесный Врач душ наших, повелевая нам отвергнуться растленного естества нашего, указывает нам в этом самоотвержении единственное и верное средство к уврачеванию смертных болезней наших и сохранению нашей жизни. Отвергаясь самих себя, мы чрез то сохраняем себя; отвергаясь ветхого человека, приобретаем человека новаго, созданнаго по Богу, в праведности и святости истины. (Еф. 4:24.) Небесный Врач наш, по бесконечной любви своей к роду человеческому, хотя и всегда готов исцелить нас; но наше самонадеяние отражает от нас Божественную силу Его, совершающуюся в немощах и ничтожестве. Когда же человек отвергается своего ума, своей воли, как ненадежных и опасных руководителей на пути к вечности, и, предавая себя в волю Божию, всем существом своим претворяется, так сказать, в пустыню жаждущую; тогда в эту блаженную пустыню благодатию своею приходит Иисус Христос, всемощною своею силою восставляет испроверженное грехом владычество духа над плотию, и на разрушении ветхого человека зиждет человека нового. Тогда ум его освещается светом Божественным, при котором все блага мира сего, столько некогда прелестные, являются ему во всем своем ничтожестве; пристрастное к земле сердце его исполняется святою любовию к Богу и в Нем одном находит свое блаженство; страсти умолкают, мир и спокойствие водворяются в душе его, – и цветет пустыня, яко крин. (Ис. 35:1.) Тогда–то человек, в первый раз ощутивши в себе дыхание истинной жизни и свободы, в первый раз ощутит радость истинную, которую тщетно сыны века сего мечтают обрести на пути пространном, в обладании тленными сокровищами мира. Тленное никогда не доставит истинной радости бессмертному духу, сотворенному для вечности!

Кроме самоотвержения истинному последователю Христову предлежит еще путь креста. Он должен быть всегда готов, переносить все несчастия и бедствия, какие мир, им оставляемый, и темный его князь воздвигнут против него за имя Христово. Сей путь действительно труден и исполнен лишений и скорбей, так, что поколебался на нем и праведный Иов, представляемый нам примером человеческого терпения, когда воды бедствий, поглотивши все внешнее его, коснулись самой души его, – и, что еще разительнее, на нем изнемогал некогда и пролил слезы горести пред Отцем своим и сам неподражаемый Божественный Страдалец Иисус. Труден путь сей, и исполнен многих скорбей, но для истинного Христианина, оком веры взирающего на Божественного своего Ходатая, который путем страданий восшел в вечную свою славу, – для Христианина нет таких великих скорбей и горестей, против которых он не имел бы достаточного утешения. Пусть лукавый мир воздвигает против него жестокие гонения; он познает в них верное и утешительное доказательство того, что он не принадлежит более к миру тления, – иначе мир сей любил бы его. (Ин. 15:19.) Пусть злобный враг истощает все свои стрелы на поражение его, он верит, что без воли небесного Отца ничего не может случиться с ним, (Лк. 21:18.) и что беды и напасти попускаются ему от него не из гнева, но по отеческой Его благости к нему, дабы предохранить его от тех злоключений, которые некогда должны будут совершиться над развращенным миром, и дабы соделать его способным к наслаждению небесными радостями: Судими от Господа наказуемся, – говорит Апостол, – да не с миром осудимся. (Кор. 11:32.) Ибо несчастия и горести более вразумляют нас и приближают к Богу, нежели счастливые и благоприятствующие нам обстоятельства. Человек, подвергшийся несчастию и оставленный миром, всегда скорее обращается с молитвою к Богу, и просит Его заступления и помощи; ибо один Бог остается его помощником, между тем как изобилующий благами мира, утверждая на них свою надежду, нередко и совсем забывает Бога–Благодетеля, как в этом Св. Писание упрекает народ Израильский: Уты, утолсте, разшире: и остави Бога сотворшаго его, и отступи от Бога Спаса своего. (Втор. 32:15.) Христианин, озаренный светом Божественного Писания, знает это, и это знание составляет для него обильный, неиссякаемый источник утешения. Ибо как скоро он представит себе, что беды и скорби попускаются ему от Отца, который любит его любовию бесконечною; (Ин. 3:16.) тогда мрачный вид скорбей исчезает в глазах его, и он смотрит на них, как на горькие, но спасительные врачевства. – Взирая же на примеры Святых, которые были подобострастные ему человеки, но которые среди самых жестоких гонений не только не унывали, но еще радовались, имея случай, доказать чрез то искреннюю любовь свою к Возлюбившему их до смерти крестной², он воодушевляется, ощущает в себе новые силы и новое мужество к перенесению самых горьких искушений. Когда же воды бедствий восходят даже до души его; тогда, по свойственной естеству человеческому слабости, он хотя и предается скорбным чувствам; но эти скорбные чувства никогда не восходят в нем до уныния и отчаяния. Он знает, и тем самым утешает себя, что верен Бог, который не попустит ему быть искушаемым сверх сил, (1Кор. 10:13.) и что скоро услышит воздыхания сердца его, и явит ему спасение свое: Воззовет ко Мне, – говорит Бог устами Псалмопевца, – и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, и явлю ему спасение Мое. (Пс. 90:16.) Не предается отчаянию даже и тогда, когда Господь, очищая его огнем искушений, и уготовляя в сосуд многоценный, не скоро являет ему свою помощь; но с твердою уверенностию говорит в сердце своем: Пожду Бога моего; Он услышит меня. Ибо жаловался некогда и Царь–Пророк, что он взывал к Богу днем, и Он не внял ему, взывал ночью, и Он не успокоил его; впрочем вопль его не остался вотще: плачевная песнь его скоро изменилась в песнь благодарности за неспослание помощи. (Пс. 21:3. 24.) Так утешают себя в бедах своих, так услаждают свой горести, так побеждают искушения на пути к вечной жизни истинные последователи Христовы, воинствующие под победоносным знаменем Креста!

И так лишения и скорби, предлежащие на пути жизни Христианской, не должны устрашать нас и устранять от него. Истинные подвижники Христовы всегда обретали и обретают на нем небесное утешение и подкрепление и, но свидетельству одного из них, подвигом добрым подвизавшегося, скорбяще, присно радуются. (1Кор. 6:10.) Да умолкнут льстивые, пагубные мудрования плотские, и да слышится в душах наших животворный глас Божественного Подвигоположника: Дерзайте, яко Аз победих мир! (Ин. 16:33.) Аминь.

Равви, кто согреши, сей ли, или родителя его, яко слеп родися? Ин. 9:2.

Так вопрошали Господа ученики Его при виде слепого от рождения! Так думали изъяснить судьбу сего несчастного, почитая ее праведным наказанием Божиим за грехи, или его собственные, или его родителей! Но не так изъяснил им ее Божественный Учитель их – Сердцеведец: Ни сей согреши, ни родителя его, – сказал Он им в ответ, – но да явятся дела Божия на нем. Сколь утешительны сии слова Господа для несчастных братьев наших, которым в этой временной жизни, при всем неукоризненном поведении их, суждено проводить дни свои в нищете и неизвестности, и даже нередко пить горькую чашу страданий, – и вместе сколь поучительны для любимцев счастия, которые нередко, по любимой склонности судить и осуждать других, вместо того, чтобы своим состраданием и помощью облегчать участь несчастных, несправедливыми и жестокими своими суждениями о причинах несчастного состояния их, повергают их в большее уныние. Утешительны; ибо правильное уразумение их показывает нам, что несчастия, которых не мы сами бываем причиною, постигают нас не без воли небесного Отца, и не суть действия гнева или оставления Его, но действия любви, все устрояющей к нашему благу: поучительны; ибо они открывают нам, что несчастия не всегда бывают следствием порочной жизни, и тем научают нас, не судить по внешнему состоянию людей о нравственном их достоинстве. Размыслим о сем в настоящие минуты.

Ни сей согреши, ни родителя его, – и однако же он родился слепым, и чрез то лишен был возможности, наслаждаться, подобно другим, чистыми радостями, проистекающими от созерцания дивной красоты величественных дел Божиих, и – посреди изобилующей всем природы должен был снискивать скудное пропитание себе от одного сострадания и милосердия других, возбуждая его непрестанным, тягостным для сердца напоминанием о горькой судьбе своей; а что может быть злосчастнее сего? – Господи! За что ж он так несчастен, когда ни он сам, ни родители его не подвигли Тебя на гнев своими преступлениями? Где же любовь Твоя к тварям, которых сотворил Ты для блаженства? Где святое Твое провидение о них, когда невинный страдает, а между тем грешники наслаждаются благоденствием? – Умолкни, недальновидным смертный, непроникающий тайны сокровенных, но всегда благодетельных для человека судеб Божиих: не оскорбляй своими сомнениями бесконечно–милосердого Отца человеков, который показал тебе столько опытов бесконечной любви своей; не дерзай помыслить, чтобы Он хотя на одну минуту отвратил взор свой от человека, и оставил бы его на произвол судьбы. Нет. Прейдет небо и земля; но не мимо–идут словеса Божественного Учителя, который возвещает нам, что Бог есть наш Отец, что Его любовь к нам беспредельна, и что без воли Его ничего не может случиться с нами. Несчастия, постигающие в этой жизни добродетельных, нимало не опровергают сей утешительной истины. Их можно уподобить горьким, но спасительным врачевствам: они тягостны для чувственной нашей природы, но благодетельны для бессмертного нашего духа; предохраняют нас от пагубной привязанности к земным благам и удовольствиям, и обращают сердце наше к Богу, единственному источнику блаженства. Несчастный слепорожденный родился таким, как изъяснил Иисус Христос ученикам своим, и как доказали это последствия, для того, чтобы на нем явились дела Божии – дела всемогущества и благости. Чудодейственною силою небесного Врача отверстые очи его ясно познали Божественное достоинство своего благодетеля, – и тогда, как почивающие на законе Фарисеи не могут решить, откуда Он, и почитают Его за человека–грешника, не хранящего Субботы, он от всего сердца верует и исповедует, что отверзший ему очи есть Сын Божий; и таким образом чрез временное лишение земного счастия делается наследником блаженства небесного, уготованного всем истинно–верующим в Иисуса Христа. Вот конец его несчастий! Вот славное разрешение тех недоумений, которые, без сомнения, нередко рождались в чувствительных сердцах, при виде несчастного его состояния! Кто знает, что было бы с ним, когда бы он вместе с жизнью получил зрение, и обладал достаточным имуществом? Уверовал ли бы он тогда в Иисуса Христа? – Ах! Может быть, созерцание величественной природы, вместо того, чтобы научить его правильному познанию Творца ее, восхитить дух его от земного к небесному, вдохнуть в него благоговение и любовь к великому благодетелю, вместо всех этих благотворных действий поселило бы в сердце его одну преступную, пагубную любовь и привязанность к тленным ее благам. Может быть, обладая имуществом, и он, подобно упоминаемому в Евангельской Истории юноше, (Мф. 19: 16–22.) при виде чудес и слышании неслыханного от века учения Иисуса Христа, хотя и открыл бы желание, идти во след за Ним, но, услышав, что для этого нужно оставить все, со скорбию оставил бы небесного Вождя к блаженству вечному. Ибо за Иисусом Христом во все времена следовали большею частию люди бедные и незначительные по внешнему состоянию. Посмотрите, – говорит Апостол к уверовавшим Коринфянам, – посмотрите, братия, кто вы призванные: не много между вами мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных. (1Кор. 1:26.) Прелесть богатства и почестей, ослепляя взоры и обольщая сердца людей, всегда была великим препятствием к приобретению блаженства вечного: ибо трудно, при обладании сими благами, сохранить сердце свое свободным от пристрастия к ним, – сердце, которое всецело должно быть посвящено Богу и Боголюбезной добродетели.

Несчастные! Вы, которым в этой временной жизни, без всякой вины вашей, суждено претерпевать различные бедствия, и которые нередко, недоумевая о причине ваших несчастий, приходите в уныние и думаете: Забыл нас Бог, отвратил от нас отеческий взор свой, – познайте в несчастной участи упоминаемого в Евангелии слепорожденного, соделавшейся наконец обильным источником благословения, собственную вашу участь, и успокойтесь. Рано или поздно, и ваши несчастия и скорби, если только вы безропотно, со всею преданностью в волю небесного Отца, будете переносить их, принесут вам вожделенные плоды радости. Они постигают вас не без воли Божией, и не потому, чтобы Бог отвратил от вас отеческий взор свой, и перестал быть для вас Богом милосердия и любви. Нет. Но премудрому и всеблагому Его провидению о вас, они посылаются вам для вашего исправления и улучшения, для предохранения вас от гораздо больших несчастий и приуготовления к высшим, небесным радостям. Сыне! Не пренебрегай наказания Господня, – говорит Премудрый, – ниже ослабевай от Него обличаемый: егоже бо любит Господь, наказует. (Прит. 3:11. 12.) Небесный Отец по богатству благости своей никогда не попустил бы на нас несчастий, если бы ненарушимое счастие всегда оказывало благотворное действие на нравственное наше состояние и споспешествовало нам к достижению блаженства вечного; если бы мы не имели нужды в постоянном напоминании о высоком нашем назначении жить на земле для неба и пользоваться временем для приготовления к вечности, если бы мы всегда были столько мудры и благочестивы, сколько должны быть такими. По сему, хотя несчастное состояние само по себе неприятно и тягостно; но оно есть действие любви и благости Божией, все устрояющей к нашему благу. А что происходит от любви и имеет целью наше благополучие; то всегда должно быть для нас любезным.

Ни сей согреши, ни родителя его; но да явятся дела Божия на нем. В сих словах, сказанных Господом ученикам своим и обличающих неправильность суждения их о причине несчастного состояния слепорожденного, Евангелие вместе с утешением преподает нам и то полезное наставление, чтобы мы по внешнему состоянию наших ближних не судили о нравственном состоянии их, – наставление, которое каждый из нас должен глубоко напечатлеть на своем сердце. Ибо склонность, судить и осуждать других, господствует в нас во всей своей силе, – склонность, по суждению мира, извинительная, но тем не менее делающая нас виновными пред Богом. Наши суждения о людях во многих случаях могут быть весьма несправедливы, и потому весьма оскорбительны для них, а всякое оскорбление ближнего делом, или словом, или даже одною мыслию, пред очами Сердцеведца, заповедавшего нам любить друг друга, есть уже преступление, достойное наказания. Так, при виде какого–нибудь несчастного, в нищете провождающего дни свои, или вдруг какими–нибудь непредвидимыми обстоятельствами с высоты благоденствия низверженного во глубину бедствий, вместо сострадания и сожаления о злосчастной судьбе его, мы нередко, тайно или явно, говорим: «Верно, он не умеет жить; верно, он худой человек; верно, за грехи Бог наказал его.» Но как часто такие суждения наши могут падать на людей благоразумных и добродетельных! Ибо несчастия не всегда бывают следствием неблагоразумия или порочной жизни, как это явствует из упомянутых слов Господа, сказанных Им к ученикам своим; но, по неисповедимым судьбам Провидения, они нередко постигают и самых возлюбленных Божиих. Вспомните, кто был Иов пред Богом, и, несмотря на то, кто из смертных испытал когда–либо столь великие злоключения? – И какую же скорбь обнаружением таких наших суждений в словах, взорах или поступках мы можем причинить несчастному, который, изнемогая под бременем жестоких страданий, ожидает нашего утешения и помощи, и во всяком случае имеет полное право на то! И какому осуждению мы можем подвергнуться за то пред Богом! Что сказал Бог друзьям Иова, когда они, недоумевая о причинах столь ужасных приключений с их другом, думали наконец изъяснить злосчастную судьбу его тем, что верно он наказывается за какие–нибудь тайные грехи? Согрешил еси ты, – сказал Господь Елифазу – одному из друзей Иова, – и оба друзи твои: не глаголасте бо истины на раба Моего Иова. Ныне же идите к нему, и сотворит жертву о вас, и помолится о вас, понеже точию лице, его прииму: аще бо не его ради, погубил бых убо вас. (Иов. 42:7, 8.)

Но пусть наши суждения о других будут и верны; и тогда мы не менее будем виновны пред Богом, потому что усвояем себе право, судить ближнего, исключительно принадлежащее одному Судии высочайшему. Ты кто еси судяй чуждему рабу? – говорит Апостол. – Своему Господеви стоит или падает: станет же, силен бо есть Бог поставити его. – Да и что нам пользы из того? Сделаемся ли мы от того лучшими? Нет, Слушатели! Сие–то самое и составляет главное препятствие нашему улучшению, что мы, привыкши всегда судить и осуждать других, не обращаем должного внимания на себя самих, на внутреннее наше состояние, не знаем его, а потому нимало и не заботимся о исправлении и усовершенствовании нашем. О себе самих рассуждайте, себя испытывайте, – говорит Апостол. Вот достойный предмет для наших суждений! Вот важнейшая обязанность для каждого Христианина, не другого судить и осуждать, а себя самого!

Итак, Слушатели, напечатлеем сии слова Господа: Ни сей согреши, ни родителя его, но да явятся дела Божия на нем – во глубине сердец наших. Живое представление их во время невинных страданий может доставить нам успокоение и подкрепление, во дни благоденствия может служить для нас предостережением, не судить по внешнему состоянию наших ближних о их нравственных качествах и поведении. Аминь.

Блаженнее есть паче даяти, нежели приимати. Деян. 20:35.

Тогда, как во Храме Божием постоянно возвещается нам блаженство, постоянно указываются различные, обильные источники чистейших радостей, между людьми непрестанно слышны жалобы на разные неприятности и несчастия. Отчего же, Слушатели, происходит это? – От того, что человек, сотворенный для Богоподобного блаженства, не ищет его в Богоподобных качествах; но, вопреки своему достоинству и назначению, мечтает обрести истинное счастие в наслаждении земными, тленными благами, неспособными доставить истинного удовольствия бессмертному духу, жаждущему небесных и вечных благ, мечтает обрести на том пути, о котором и разум, и Религия и опыт ясно говорят ему, что этот путь, представляющийся пространным и приятным, неминуемо ведет в погибель. О, когда же человек, желая быть счастливым, будет употреблять указанные ему Богом средства к приобретению счастия? Когда убедится в той несомненной истине, что истинное счастие и довольство обретается только на пути добродетели и благочестия! Конечно, Слушатели, много в мире зол, которых не может избежать и самый добродетельный человек; но несравненно более находится в нем добра, правильное наслаждение которым достаточно было бы к услаждению всех неизбежных горестей жизни. Так, какой обильный источник чистейшего, Божественного удовольствия составляет истинное благотворение, к которому побуждаемся мы самою природою, и которое внушает нам ныне Св. Церковь, напоминая завещание Апостола Ефесским Христианам: Блаженные есть паче даяти, нежели приимати! – Какое сильное утешение и подкрепление в часы скорби может находить истинный благотворитель в одном воспоминании о несчастных, им обрадованных, облагодетельствованных! Но сколь немногие ищут своего счастия в сей Богоподобной добродетели? Не гораздо ли большая часть людей мечтают обрести его в противоположных сей добродетели пороках – в корыстолюбии и роскоши, которые, похищая, так сказать, у наших ближних принадлежащую им часть в наших имуществах, с тем вместе похищают у нашего сердца спокойствие и радость.

Христиане! Последуем увещанию Апостола, последуем тем с большею готовностию, что оно имеет целью наше временное и вечное счастие и благосостояние наших ближних, и в сем Училище благочестия рассмотрим в наше назидание: Кто из нас может и должен благотворить другим, и кому должны мы благотворить?

Истинное благотворение состоит в облегчении нужд и бедности наших ближних и в ревностном споспешествовании их благосостоянию без всякого за то возмездия. Следственно вы, богатые и сильные земли, вы преимущественно имеете возможность, а вместе с тем и обязанность, благотворить несчастным братьям вашим. Небесный Отец благословил вас обилием благ земных конечно не с тем, чтобы доставить вам чрез то средства к пресыщению и роскоши, к удовлетворению чувственных вожделений и страстей; облек вас могуществом и властию не для того, чтобы питать ваше честолюбие, и поселить в вашем сердце надмение или презрение к другим, но для того, чтобы сделать вас орудиями своей благости к бедным и беспомощным братьям вашим, и вместе доставить вам средства к наслаждению Божественною радостию истинного благотворения. Обладая многоразличными благами земли, вы должны смотреть на себя, не как на полновластных владетелей их, но как на распорядителей, которым всевышний Властитель вверил их только на время, и которые некогда должны будете дать строгий отчет в употреблении их. Тебе оставлен есть нищий, сиру ты буди помощник, – (Пс. 9:35.) вот заповедь, которую Господь дает каждому, обогащая его сокровищами земли, и возводя на высоту почестей, и которую вы должны живо напечатлеть на своем сердце. По сему благо вам, если вы во дни скорбей, или в час смерти, обращаясь к протекшим дням своей жизни, с сердечною уверенностию, подобно Иову, можете сказать: Аз был око слепым, нога хромым, отец немощным; (Иов. 29:15.) ибо блажен, – говорит Писание, разумеваяй на нища и убога; в день лют избавит его Господь. (Пс. 40:2.) Благо вам, если в день всемирного испытания небесный Домовладыка найдет в вас верных рабов своих. Верный раб услышит тогда вожделеннейший приговор: Вниди в радость Господа твоего. (Мф. 25:21.) Но горе тому, кто дарованную ему от Бога власть и силу употребляет на утеснение бедных и беспомощных, или, имея все средства к устроению их благосостояния, оставляет их без всякого попечения, – оставляет бедствовать и страдать, и чрез то самое, несчастный! – вместо благословения, собирает проклятие на главу свою, и лишает себя временных и вечных радостей, неотъемлемого достояния истинной благотворительности. В чем найдет он успокоение и утешение во дни уныния и скорби, во дни болезненной старости, или в неизбежный час смерти! Как предстанет на суд Божий, на котором несть милости несотворшему милости!

Впрочем, не одни только богатые и сильные земли, но и все вообще имеют возможность и обязанность, благотворить другим. Здесь, где заблуждения и порок, беды и напасти повсюду встречают человека на пути жизни, где бесчисленные открываются для нас потребности и нужды,–здесь Христианин, в каком бы состоянии ни был, всегда может быть полезным для своих ближних, если только имеет усердие и ревность к тому. Бедное и низкое состояние не препятствует сему; потому что не в одном только вспомоществовании телесным потребностям, не в одном только покровительстве сильных имеет нужду человек. Есть у него много других, и гораздо важнейших нужд, в которых нередко и самый беднейший человек может подать ему большую помощь. Бедны, по внешнему состоянию совершенно беспомощны, и даже всеми гонимы были Апостолы; не взирая на то, какое бесконечно великое благодеяние оказали они роду человеческому! – И так ты не имеешь власти и силы, чтобы покровительствовать несчастным; не имеешь богатства, чтобы делить его с бедными, и чрез то облегчать злополучную участь их: но можешь ли ты сказать, чтобы всеблагий Творец, заповедуя тебе деятельную любовь к твоим ближним, не даровал тебе ничего, чрез что ты мог бы соделать жизнь свою благодетельною для твоих ближних, и таким образом исполнить святейшую Его заповедь? Может быть, ты имеешь или хорошие способности душевные, или крепость телесных сил, употреби их в пользу других. Имел случай и средства, приобресть какое–нибудь полезное знание, сообщи его не имеющим оного. Стяжал мудрую опытность, подай добрый совет, доброе наставление и увещание неопытному юноше, увлекающемуся непостоянными суждениями света и бегающему за призраками удовольствий. Имеешь добрую совесть, послужи твоим ближним своею верностью и честностью. Имеешь Богобоязненное и чувствительное сердце, старайся внушить другим благочестивые чувствования к Богу и дружественные расположения к ближним, и, не имея возможности, помочь несчастному, вздохни вместе с ним о жестокой судьбе его, – и этот вздох сердечного участия облегчит удручающее его бедствие, и Судия–Сердцеведец воздаст тебе в день всемирного воздаяния, как истинному благотворителю.

Если же, Слушатели, на всех нас без исключения лежит священнейшая обязанность, благотворить другим, то мы должны иметь правильное понятие о том, кому должны мы благотворить. Апостол Иоанн говорит, что если кто, видя брата своего, имеющего нужду, затворяет от него сердце свое; то может ли быть любовь Божия в нем? (1Ин. 3:17.) Следственно все нуждающиеся и беспомощные, все вообще несчастные, кто бы они ни были, имеют право на ваше благотворение, потому что все вообще, именуя одного Отца на небесах – Бога, суть наши братья. По сему, видя несчастного, мы не должны спрашивать: кто он, какого звания, происхождения, какой Религии, но, если можем, должны немедленно подать ему руку помощи. Ибо нет на лица зрения у Бога, а мы должны в этом подражать Ему, по заповеди Божественного нашего Учителя: Будите милосерды якоже Отец ваш небесный милосерд есть. На этом основании мы должны благодетельствовать не только друзьям, но и самым врагам, и не только добрым и честным, но и самым порочным, и тем, которые беспорядочною своею жизнью сами навлекли на себя свое несчастие. Ибо Иисус Христос, представляя нам пример благотворения в Отце небесном, говорит, что Он солнце свое сияет на злые и благия, и дождит на праведные и на неправедные. (Мф. 5:45.) Поэтому как неприлично и даже постыдно для Христианина, при виде какого–нибудь несчастного, говорить: «Что мне до него нужды, он мне чужой; пусть идет к своим родным и знакомым, пусть у них просит помощи; – или: он недостоин благодеяния; он сам виновник своего несчастия; пусть же теперь почувствует это.» О Христианин! Ты, которого сердце должно быть любвеобильно, никогда не оскверняй Христианских уст своих такими жесткими выражениями, совершенно противными духу Евангелия. благодетельный Самарянин, представленный в известной притче Иисуса Христа, как друг человечества, помог несчастному, не зная его и не исследывая, кто он таков, и достоин ли его благодеяний. Чтобы помочь ему, для него довольно было знать одно то, что он несчастен, и имеет нужду в сострадании и помощи ближнего. Но что сказал в заключение этой притчи Иисус Христос вопрошавшему Его Законнику? – Иди, и ты твори такожде. (Лк. 10:37.) Этот совет, это наставление, данное Иисусом Христом Законнику, для тебя, как последователя Христова, есть повеление, есть закон непреложный. А чтобы сердце твое было способнее и расположеннее к такому чистому, истинно Христианскому благотворению, для сего размышляй чаше о бесконечной любви Божией к тебе и о бесчисленных Его благодеяниях, и потом, обращаясь к самому себе, вопрошай себя: заслужил ли ты все сии благодеяния, которые от всещедрой десницы Божией ежедневно ниспосылаются тебе? Не суть ли они действия одной только, ничем незаслуженной тобою, Его милости? О, мы были бы самые беднейшие и несчастнейшие творения, если бы Творец свою благость к нам соразмерял с нашим достоинством, с нашими заслугами! Но припомним, Слушатели, что в июже меру мерите, возмерится и вам, (Мф. 7:2.) сказал Господь наш, имеющий быть некогда нашим судиею и мздовоздаятелем.

И так все вообще люди, без всякого различия, суть наши ближние, и имеют право на нашу благотворительность. Впрочем, так как круг нашей деятельности довольно ограничен, и потому мы не можем помогать всем вообще несчастным во всех местах, и так как одни из них к нам ближе, нежели другие, одни имеют нужду в нашей помощи более других, то некоторым из наших ближних мы должны оказывать преимущественное пред другими благотворение. Таковы суть во–первых наши родные, наши друзья и благодетели и те, которые соединены с нами святейшим союзом Веры. Так сам Бог, предписывая Израильтянам обязанности к ближним, прежде всего внушает почтение к родителям, полагая его в основание всех прочих обязанностей. Так и Апостол Павел, внушая нам благотворение ко всем, обращает при этом случае особенное внимание наше на тех, которые одной с нами Веры: Да делаим благое ко всем, паче же к присными в вере. (Гал. 6:10.) И как приятно слышать, когда при известии о несчастий какого–нибудь человека говорят: «Он мой родный, мой отец, мой брат, мой друг, – могу ли же я оставить его в его нужде, могу ли отказать ему в моей помощи!» Напротив тяжело и прискорбно для сердца благочестивого, проникнутого духом Евангелия, слышать между Христианами жалобы на жестокосердие: «Отец и мать меня оставили, или: мои дети, мои родные, мои друзья покинули меня.» Во–вторых малые дети, оставленные без пропитания и надзора, дряхлые старцы, больные, и те, которые, каким–либо несчастным случаем повержены будучи во глубину бедствия, охотнее готовы бывают претерпевать втайне все ужасные мучения бедности, нежели объявлять о том другим, и потому как бы сугубо несчастны, – все сии, имея более других нужду в помощи, более других имеют и право на нашу благотворительность. Апостол Иаков, внушая нам такое благотворение, поставляет в нем самое лучшее Богослужение. Так он говорит: Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их несчастии. (Иак. 1,:27.)

И какие побуждения имеем мы, Слушатели, к такому благотворению! Кроме Божественного удовольствия, которое здесь на земле вкушает истинный благотворитель, и которое превыше всех радостей сынов века сего, мы, как Христиане, имеем то сильнейшее побуждение к сему, что каждый несчастный, представляющийся глазам нашим, представляет нам прекраснейший случай к засвидетельствованию сердечной и деятельной нашей благодарности бесконечному нашему благодетелю, бесценною кровию своею искупившему нас от вечного несчастия. Ибо всякое благотворение, оказанное нами бедному, Иисус Христос, по бесконечной благости своей к нам, благоволит относить к Себе самому: Понеже сотворяете единому сих братии Моих меньших, Мне сотворяете. (Мф. 25:40.) И какие величественные награды ожидают истинных благотворителей там, в стране воздаяния! Представьте себе тот торжественный день всемирного суда, в который должна будет решиться вечная участь наша, представьте небесного Судию в полном Божественном величии, окруженного тьмами тем Ангелов: какая неописанная радость возблистает тогда на челе их, когда они в этом священном соборе небожителей услышат сладчайший глас призывания: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте царство, уготованное вам от создания мира. Ибо Я алкал, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня. – Вы сделали сие одному из меньших Моих братьев, все сие Мне сделали! (Мф. 25: 34, 35, 40.) О блаженная, вожделеннейшая минута! О награда неизреченная! – И что же, Слушатели, препятствует нам, сделаться достойными этой величественнейшей награды истинных благотворителей? Не опасение ли того, что, благотворя щедрою рукою другим, мы можем чрез то повредить нашему благосостоянию и обнищать сами? Напрасное опасение! Ибо что говорит Премудрый? – Иже дает убогим, не оскудеет: а иже отвращает око свое от них, в скудости будет мнозе. (Притч. 28:27.)

И так будем употреблять все наши блага, все дарования и силы, какими кого из нас благословил Бог, ко благу наших ближних. Тогда Бог любви и милосердия будет призирать на нас оком благоволения, тогда Дух Божий даст непреложное свидетельство нашему духу, что мы сыны Божии и наследники Его обетований; тогда истинная радость не оскудеет в нашем сердце при всех превратностях нашей жизни, тогда, приближаясь к смерти, мы с тихою радостию будем взирать на протекшее поприще нашей жизни, как на ознаменованное делами истинного благотворения; без смущения и боязни можем предстать пред судилище Бога любви с блаженным упованием и надеждою, услышать от Него вожделеннейшее призывание к блаженству вечному. – Аминь.

Благодатию есте спасени чрез веру: и сие не от вас, Божий дар. Еф. 2:8.

Так пишет Апостол к Ефесянам, его проповедью обращенным от пагубного языческого заблуждения на путь спасения и истины! И мужи благочестивые всех времен всегда собственным опытом дознавали истину сих слов Апостольских, всегда живо чувствовали, что не только начало, но и продолжение жизни благочестивой не есть плод усилий поврежденной природы человеческой, но действие всемощной благодати Божией. Все они, усвояя себе одни немощи, все доброе в себе приписывали единому Богу; и тогда, как другие, с благоговением взирая на их святую жизнь, прославляли их добродетели, и именовали их великими праведниками, они с глубоким чувством уничижения чистосердечно пред всеми исповедывали, что они великие грешники, и не имеют в себе ничего, чем можно было бы похвалиться, разве только немощами. Так и должно быть. Кто сколько–нибудь познал себя, нравственное свое состояние и мир, его окружающий; для того это глубокое чувство уничижения должно быть понятно. Ибо все, и вне и внутрь нас находящееся, большею частию располагает нас к земному и чувственному, и ослабляет стремление нашего духа к небесному. – Наблюдайте за всеми движениями, происходящими в вашем сердце, над всеми мыслями и желаниями; обращайте тщательное внимание на все внешние ваши связи и обстоятельства, и наконец представьте себе все те бесчисленные заблуждения и предрассудки, которые в разных видах всегда господствуют в роде человеческом, и нередко увлекают самых добродушных людей; и тогда вы согласитесь, что, если бы человек на пути жизни сей оставлен был самому себе, без вышней помощи, он не достиг бы блаженной вечности,– он погиб бы среди соблазнов и обольщений мира, встречающих его на каждом шагу.–Слушатели! Внимая словам Апостола, как непреложной истине, подтверждаемой свидетельством людей благочестивых и чувством собственного нашего нравственного бессилия, извлечем из них полезное для себя наставление.

Благодатию есте спасени чрез веру: и сие не от вас, Божий дар. Сии слова Апостола, внушая нам, что все доброе, нами содеваемое, нами помышляемое, не есть плод деятельности собственной нашей духовной природы, но действие всесозидающего духа Божия, научают нас смирению и благоговейной благодарности к Богу. Наставление, для нас весьма полезное! – Будучи самолюбивы, мы обыкновенно всегда поступаем так: Сделаем худое? – стараемся, сколько возможно, отстранить его от себя, и приписать различным обстоятельствам, которые будто невольно расположили нас к тому. Сделаем что–либо доброе? – стараемся выдумать и представить другим различные трудности, которые будто мы должны были преодолеть при совершении оного, дабы чрез то увеличить в глазах их добро, нами содеянное, и возвысить себя во мнении их, – и, относя его единственно к своему благочестию и мудрости, мы делаемся неблагодарными пред Богом и надменными пред ближними. Это нехорошо и несправедливо. Не может быть, чтобы кто сделал какое–либо истинно доброе дело, чуждое всех земных побуждений, без Бога, без Спасителя. Я есмь лоза, а вы ветви, – говорил И. Христос ученикам своим; как ветвь не может приносит плода сама собою, ежели не будет на лозе; так и вы без Меня не можете, делать ничего. (Ин. 15:4, 5). А по сему, Христианин, если совесть твоя говорит тебе, что ты совершил то или другое истинно доброе, Христианское дело, помог твоему ближнему без всяких своекорыстных видов, простил чувствительную, нанесенную тебе обиду, – и мир душевный, превосходящий всякую земную радость, и служащий неотъемлемою наградою истинной добродетели, подтверждает свидетельство твоей совести, то не давай места в сердце твоем тщеславию, и не увлекайся похвалами других, но с чувством живейшей благодарности повергнись пред образом твоего Спасителя и Господа, в той сердечной уверенности, что доброе дело, тобою содеянное, есть великая милость Божия, явленная тебе. И, по примеру Спасителя, относя все доброе единственно ко славе Отца небесного, не гордись своими добродетелями пред твоими ближними, когда видишь беспорядочное их поведение. Знай, что различие между тобою и ими состоит только в том, что ты благодатию Божиею призван на путь спасения, а они еще призываются, – и, может быть, скоро наступит час их решительного обращения к Богу, и они превзойдут тебя своею искреннею, пламенною любовию к Спасителю, своим благочестием. История представляет нам много таких примеров. – Различными путями Отец небесный ведет нас к вечной жизни; различны обстоятельства, в которые святое провидение Его поставляет нас, и среди которых мы вступаем в мир сей. Иной от ранней зари жизни вместе с молоком матерним уже напитывается благочестием, возрастает среди людей нравственных, в удалении от всех соблазнов, от всех худых примеров, другой напротив рождается от родителей небогобоязненных, воспитывается в кругу людей невежественных, и большею частию видит только дурные примеры. Но сему один с самых юных лет своих, внимая гласу благодати, ведет жизнь Богобоязненную, благочестивую, другой напротив, долгое время презирая кроткие вещания благодати Божией, обращается на путь спасения уже в летах зрелых, или даже преклонных, будучи подвигнут к тому каким–нибудь разительным приключением в его жизни, в котором не мог не познать наказующей и вместе спасающей его десницы Всевышнего. – И так счастлив, блажен ты, Христианин, который вступил в число учеников Христовых в самых юных летах жизни, и принес в жертву Религии сердце непорочное, еще необезображенное грехами, ум – неомраченный заблуждениями и предрассудками! Но если в душе твоей возникнет гордая мысль о преимуществе пред другими, то вспомни, что сказал Спаситель в наставление ученикам своим: Будут последние первыми, и первые последними. И если видишь ближнего твоего, предающегося постыдным порокам, не презирай и не осуждай его в душе твоей. Ты видишь только его пороки, но ты не знаешь ни душевных способностей и сил его, ни тех искушений, которым он подвержен был. Как ученик Иисуса Христа, простирающего бесконечную благость свою на всех грешников, ты можешь только вздохнуть о несчастном брате твоем, и вознести сердечное моление о нем к престолу благодати, если не имеешь никакой возможности содействовать к его исправлению, но суд об нем предоставь его Господу, – тебе он не принадлежит, и верь, что Господь силен восставить его.

Благодатию есте спасени чрез веру: и сие не от вас, Божий дар. В этих словах Апостола заключается и то полезное для нас наставление, что в деле спасения мы не должны полагаться на свои собственные силы, но непрестанно должны обращаться с молитвою к Богу – единственному источнику и подателю всех благ, и взывать к Нему о помощи во имя Единородного Сына Его и нашего Спасителя, – наставление, которому мы большею частию не следуем. – Желание добра глубоко укоренено в нашем сердце, и никогда совершенно не истребляется. В часы Богослужения, при чтении священных и других нравственного содержания книг, в беседе с людьми благочестивыми, во дни покаяния, при радостных или печальных происшествиях в нашей жизни, это желание становится в нас живым и действенным, и мы решаемся тогда исправить свое поведение и начать жизнь новую, лучшую, сообразную с учением Евангельским. Но как часто наша решимость остается без успеха! Сколь многие из нас нередко жалуются на то, что они при всех усилиях, разорвать союз свой с тою или другою страстию, и избежать постыдного ее рабства, остаются доселе ее пленниками, и не чувствуют в себе никакой благотворной перемены. Это от того, что мы наше исправление и улучшение думаем начать и совершить без Бога – собственными силами, собственным благоразумием. Странное дело! Когда угрожает нам какое–нибудь несчастие, когда постигла нас тяжкая болезнь: мы, употребляя с своей стороны все зависящие от нас средства, прибегая к помощи сильных покровителей, призывая мудрых врачей, в то же время обращаемся к Богу, и в слезной, пламенной молитве умоляем Его отвратить от нас несчастие и восставить нас от одра болезни. А разорвать тысячекратные узы, привязывающие нас к земле и ее столько вожделенным для чувственной нашей природы благам и удовольствиям, восставить ниспроверженное страстями владычество духа над плотию, – это великое дело думаем совершить собственными силами. И когда замечаем малоуспешность в ваших усилиях, то обыкновенно относим это к немощам человеческой природы, и тем стараемся успокоить совесть нашу, которая по временам громко вопиет против нашей греховной жизни. Нет, братия, от человек сие невозможно есть. Здесь потребна свышечеловеческая, Божественная мудрость и сила, – так говорит Божественный Учитель наш. И однако же эта невозможность нимало не извиняет нашей безуспешности в деле нашего исправления, спасения. Конечно, сами по себе мы слабые, бессильные творения, но мы имеем великого Ходатая пред престолом всемощной благодати, имеем Спасителя, который всегда готов и силен помочь нам. Бессилие и немощи всем нам общи. Их чувствовали и сознавали все великие Праведники, ознаменовавшие путь жизни своей великими подвигами добродетели, достойными подражания. Их живо чувствовал и Ап. Павел, но, сознавая собственное свое бессилие, он в то же время чувствовал и сознавал, что при помощи благодати, ниспосылаемой ему свыше и совершающейся в немощах, с помощию Спасителя он все может совершить: Вся могу о укрепляющем мя Иисусе!

И так, Христианин, сознавая нравственное свое бессилие и немощи, не жалуйся на них, как на единственную причину твоей безуспешности в деле исправления, – ты имеешь всесильного помощника, но с столь же пламенною и усердною молитвою обращайся к Подателю всех благ, с какою ты обращаешься к Нему во дни тяжких болезней и других несчастий, и неотступно взывай к Нему о помощи с полною верою и надеждою, – и тогда от источника благодати прольется животворный свет в омраченную грехом душу твою, озарит ум твой, и воспламенит в сердце твоем искреннюю любовь ко всему истинному, святому, Божественному, и вся деятельность твоя получит другое, высшее направление. В противном случае твои жалобы на свое бессилие похожи будут на жалобы нищего, который, имея щедрого благотворителя, всегда готового помочь ему в нужде, не хочет прибегнуть к его помощи, и истаевает от голода.

Впрочем, чтобы мысль, что наше исправление не есть плод собственных наших усилий, но действие всемощной благодати, предостерегая нас от самонадеянности, не возродила в душе нашей пагубной беспечности в важном деле спасения, для этого мы должны помнить, что мы существа свободные, и что спасительная благодать Божия не стесняет нашей свободы, и спасает нас чрез нас самих: Се стою при дверех и толку, – говорит Спаситель наш, – аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему и вечеряю с ним. Значит, от нас зависит, принять свыше подаваемую нам помощь, или отвергнуть ее, открыть наше сердце для благодатных действий, или заключить его для них. А потому, повергаясь в бездну милосердия Божия и простирая руки к престолу благодати, мы и с своей стороны не должны оставаться бездействующими, но должны употреблять все то, что может сделать нас внимательными к кротким, благодатным призываниям, избегать всего того, что может заглушать их в нашем сердце, и чрез то делать их тщетными для нас. Благодать Божия никогда не оставляет нас без своего благотворного действия, она преследует нас на всех путях нашей жизни. Мы ощущаем спасительное влечение ее и в тишине уединения, и в кругу семейства, и в самых шумных обществах – среди суеты и удовольствий мира, и при взоре на юную, вновь оживающую природу, и во всех бесчисленных обстоятельствах нашей жизни, но не всегда, не везде и не все равно бываем способны покориться оному. Кто из нас не испытал таких блаженных минут, когда некий радостотворный Божественный свет осиявал наш ум, и согревал наше сердце; когда мы, ясно познавая суету мира и его ложные блага и удовольствия, ощущали в себе сильное стремление к горнему, незримому, небесному отечеству, когда все мысли, желания и намерения наши были чисты, святы, Божественны. Эти блаженные минуты часто посещали нашу душу неожиданно, внезапно, и не зависели от нас, но воспользоваться ими и продлить их благотворное действие на нас – это состояло в нашей власти. Мы могли и можем продлить его, и утвердить в нашем сердце благочестивые желания и намерения, внезапно возникающие в нас, чтением душеполезных книг, беседою с людьми благочестивыми, беседою с Богом, или молитвою, и удалением от всех предметов рассеянности, питающих нашу чувственность и стесняющих свободу нашего духа. – Грешник! Ты, который так беспечно продолжаешь идти путем греха и нимало не радишь о своем исправлении! И тебя осиявал благотворный свет благодати, но твое поведение было причиною того, что он, подобно сиянию молнии, внезапно освещая мрачную храмину души твоей, тотчас и изчезал, не оставляя в ней почти никаких следов своего явления. И у тебя бывали минуты в жизни, когда ты среди внешнего изобилия и довольства ощущал тайную скорбь, тайное недовольство в душе своей, и вздыхал среди наслаждений, когда ясно познавал пагубное греховное состояние свое, и некий голос внутрь тебя говорил тебе: «Обратись, покайся, оставь путь беззакония, ведущий тебя в погибель, и возвратись на путь добродетели, приводящий к животу вечному.» Но ты, вместо того, чтобы покориться сему Божественному гласу, старался всегда заглушить его в твоем сердце, отвратить от него твои слух, отвлечь твое внимание к предметам твоих вожделений и страстей, избегал всех случаев, которые против воли твоей могли бы сделать тебя внимательным к твоему греховному состоянию и воскресить в твоей памяти оные блаженные минуты. И таким образом спасительные, благодатные действия на тебя доселе оставались для тебя тщетными, по собственной вине твоей.

И так, Слушатели, преспеваем ли мы на пути нравственного совершенства, весь успех наш должны приписывать Богу и воссылать Ему сердечное благодарение. Чувствуем ли бессилие и немощи в исполнении Христианских обязанностей, не должны ослабевать в духовной нашей деятельности, но, употребляя все средства, могущие споспешествовать благочестию, с дерзновением должны приступать к престолу благодати и неотступно взывать о помощи, – и тогда всѳмощная сила Божия совершится в наших немощах, и чрез нас совершит невозможное от человек дело нашего спасения. – Аминь.

И емь за руку ея, возгласи: отроковице, востани. И возвратися дух ея, и воскресе абие. Лк. 8:54, 55.

Евангельская История повествует нам ныне, в наше назидание и утешение, об одном из важнейших событий в земной жизни нашего Господа, благодетельнейших для человечества и служащих очевидным доказательством Его Божественного посланничества. Двенадцатилетняя девица, единственная дочь у отца, пораженная тяжкою болезнью, лежала при смерти. Растерзанный горестью отец, потерявши всю надежду на обыкновенные средства врачевания, прибегает к небесному Врачу, повергается к ногам Его, и с полною верою во всемощную Его благость умоляет Его о помощи. Божественный Друг человечества, которого низвели с небес на землю слезы и бедствия несчастных сынов Адама, немедленно является на помощь к страждущей, но жизнь уже оставила ее, и смерть положила страшную печать тления на челе ее. Дом наполняется слезами и рыданием. И тогда, как все утешения человеческие бывают напрасны, более огорчают, нежели услаждают горесть, небесный Утешитель подает самое действительное, Божественное утешение. Всемощным словом: Девице, востани! Он возвращает отчаянным родителям единственную дочь их, – и глубокая печаль мгновенно изменяется в торжествующую радость.

При этом трогательном повествовании, какой несчастный страдалец, изнемогающий под бременем многолетних болезней, какой несчастный отец, осужденный оплакивать потерю детей своих, не помыслит в своем сердце: Господи! От чего же ныне не совершаются пред нами такие чудеса твоей неизреченной благости? От чего самые слезные молитвы не исцеляют нас от болезней, не воскрешают возлюбленных умерших наших? Неужели благость и любовь твоя к страждущему человечеству ограничивалась только временем твоего пребывания на земле? – Нет, Христианин! Божественный Искупитель твой всегда один и тот же. Его всемогущая благость, Его любовь к роду человеческому объемлет все времена. Конечно мы не видим ныне, чтобы слезы отца, матери, слезы возлюбленных, пролитые пред Ним, возвращали кого–либо от смерти к жизни, но мы знаем, Слушатели, что и во время пребывания своего на земле не для всех несчастных совершал Он такие чудеса всемогущей благости, и что даже самые возлюбленнейшие Его были самые горестнейшие в мире. Отцы и матери! Чья скорбь может сравниться с тою жестокою скорбию, которая, подобно оружию, пронзила нежное сердце возлюбленной Матери нашего Господа, когда она увидела Сына своего, умирающего позорною и ужасною смертию на кресте, посреди злодеев! Несчастные страдальцы! Какие бедствия претерпевали в этом мире возлюбленные ученики Господа, которых весь мир был недостоин, и которые повсюду преследуемы были, как злодеи, доколе святую, деятельную жизнь свою не окончили мученическою смертию? Что же это значит, скажете вы? – То, что бедствия на пути к вечной жизни, пути нравственного усовершенствования необходимы и благодетельны, и что Господь наш не для того приходил на землю, чтобы исцелением больных, воскрешением мертвых доставить людям временное пособие и утешение, но для того, чтобы сделать нас наследниками вечной жизни, и как своим учением, так и жизнию утвердить в сердцах наших веру в Бога–Промыслителя, с которою мы могли бы смотреть на все обстоятельства нашей жизни, и на счастливые и на неблагоприятствующие, как на определения небесного Отца, часто непостижимыми для нас путями ведущего нас к блаженству вечному. Чтобы сию благотворную истину, сколько возможно, более приблизить к нашему уму и сердцу, размыслим в настоящие минуты о том: Какое спасительное действие имеют на нас несчастия?

Различные несчастия встречают нас на пути жизни, и каждое из них более или менее возмущает спокойствие нашего духа, поселяет уныние и печаль в нашем сердце. Не взирая на то, все они имеют самое благотворное влияние на внутреннего нашего человека, на усовершенствование и возвышение сил бессмертного вашего духа, наследника Божественных обетовании, – так что там, где недальновидное, ограниченное чувственностью человеческое око усматривает одно только зло, там по действию всемогущей, непостижимой благости устрояется для нас высочайшее благо. – Так, тебя постигла тяжкая болезнь; ты молишь Бога о здравии, и Бог медлит даровать его тебе. Состояние самое неприятное, мучительное! Но вспомни, всегда ли ты, наслаждаясь цветущим здоровьем, чувствовал истинную цену его, почитал его великим благодеянием Божиим и, из благодарности к всевышнему Подателю оного, старался употреблять его должным образом; или нередко и сей дар Творческой благости, подобно всем другим дарам, вместо того, чтобы служить тебе средством к большей общеполезной деятельности, служил средством и поводом к большей рассеянности, к беспорядочной, невоздержной жизни? Всегда ли с такою усердною молитвою прибегал ты к Богу, как во дни болезней, чувствовал от него совершенную зависимость, и в Нем одном полагал всю свою надежду, или нередко самое здоровье твое служило для тебя идолом, который, обращая на себя твою надежду, ослаблял в твоем сердце упование на Бога? Всегда ли памятовал о том страшном, неизбежном и близком для каждого из нас часе разлучения души с телом, от забвения которого проистекают многоразличные пороки; или, надеясь на крепость телесных сил своих, отлагал оный на многие годы, а с тем вместе отлагал и исправление многих худых склонностей и привычек? Вспомни, как часто среди забот и рассеянностей жизни не находил ты свободного времени для исполнения священнейшей обязанности Христианина – постом, размышлением и молитвою приготовить себя к истинному покаянию пред Богом и благоговейному принятию пречистого тела и крови Божественного твоего Искупителя? Теперь сам Бог, посещая тебя болезнью, избирает тебе самое удобное для сего время. – Признайся вообще, когда суждения твои о разных предметах были правильнее, мысли возвышеннее, желания чище и святее, – во дни ли цветущего здоровья, или во дни болезней? Ах! Слушатели! Кто из нас будет отрицать ту дознанную собственным опытом каждого истину, что дни болезней, как самое благоприятное для размышления и самопознания время, в настоящем греховном состоянии нашем чрезвычайно спасительны для нас, что в это время мы чувствуем себя в гораздо лучшем расположении духа, молитвы наши к Богу бывают пламеннее и усерднее, чувство собственного ничтожества и совершенной зависимости от Всевышнего сильнее, взор на мир и себя самих светлее, понятия о настоящей жизни правильнее, мысли о смерти, суде и вечной участи, столько благотворные для нравственности, гораздо живее, так что по той самой мере, как природа телесная слабеет, как внешний наш человек тлеет, по той самой мере природа духовная – внутренний человек наш обновляется и укрепляется? Если же это так, Слушатели, то на болезни, постигающие нас, мы должны смотреть не иначе, как на спасительные средства к нашему исправлению и улучшению, как на училище благочестия и мудрости, и следственно как на действия Божественной благости.

То же самое должно сказать и о других несчастиях, случающихся с нами в этой временной жизни. Все они в настоящем состоянии нашем, при усилившейся чувственности, при владычестве страстей, подавляющих и стесняющих силы нашего духа, – благодетельны и необходимы для нравственного вашего совершенствования. Они то же в нравственном мире, что в мире физическом бури, ненастье и холод зимы, приготовляющие прекрасную весну. Так, ты лишился имущества, лишился почестей; это несчастие трогает тебя до глубины души и повергает в уныние и печаль. Но, предаваясь печали, помысли при этом: всегда ли ты употреблял сии блага по намерению Творца, ко благу твоему собственному и твоих ближних? Всегда ли они служили тебе средством к приобретению благ небесных, вечных? С умножением твоих сокровищ, с возвышением почестей, расширялся ли круг твоей благотворительности, возрастала ли деятельная любовь твоя к твоим собратьям? Небесный Отец, благословляя тебя богатством и почестями, не для того конечно даровал их, чтобы доставить тебе случай и способ, удовлетворять чувственным вожделениям, и питать твои страсти, но для того, чтобы доставить тебе средство, соделать жизнь свою благодетельною для твоих ближних, и правильным употреблением оных сделаться достойным, услышать некогда в день всемирного воздаяния вожделенный приговор от небесного Домовладыки: Добрый раб! Ты был верен в малом; теперь над многим тебя поставлю. – Но как часто эти блага, вопреки намерению вышнего Дарователя их, служили для тебя поводом и побуждением к роскоши, суетности, самонадеянию, надменности и презрению других, менее тебя счастливых, но, быть может, гораздо более достойных уважения; и следственно как часто они служили для тебя камнями претыкания на пути жизни Христианской, и преграждали тебе путь к жизни вечной! Бог видел твои опасности, и, как исполненный любви Отец, из любви к тебе отнял у тебя то, что стало для тебя вредно. Ты лишился имущества, почестей; но вместе с тем освободился и от многих пороков, неизвестных в бедном и низком состоянии. Бедность посетила тебя; по заметь, что вместе с нею посетили дом твой, или паче твое сердце различные добродетели, составляющие драгоценное украшение человечества, необходимую принадлежность Христианства. Ты сделался теперь смиреннее, благоразумнее, благочестивее, снисходительнее к слабым, сострадательнее к несчастным; познавши опытом суету и ничтожность благ земных, более стал прибегать к Богу и на Него единого возлагать свое упование, и таким образом ближе стал к Богу и людям – сделался тем, чем должен быть, и чем не мог быть во дни земного счастия. По сему вместо того, чтобы жаловаться на свои несчастия, принеси благодарение Всевышнему, повторяя в сердце своем слова Псалмопевца: благо мне, яко смирил мя еси, яко да научуся оправданием твоим; ибо прежде даже не смиритимися, аз прегреших, ныне же слово Твое храню. (Пс. 118:71, 67).

Наконец тебя постигло самое величайшее несчастие – лишение твоих возлюбленных, которых рановременная смерть восхитила от тебя, и которые составляли единственную опору твоего благосостояния на земле, единственное утешение в жизни. Лишившись их, ты лишился всего, что привязывало тебя к жизни. Жестокая скорбь раздирает твое сердце, отравляет горестию дни твои, и свет становится тебе не мил, – все утешения человеческие напрасны. Но, Христианин! И это величайшее несчастие, исторгающее из глаз твоих горькие слезы, не есть действие гнева или оставления Божия, но действие непостижимой благости. И здесь Бог является тебе Богом любви и милосердия, разрушая твое счастие на земле, и в то же время созидая его на небе. Мы здесь странники и пришельцы; там – на небесах наше отечество. Настоящая жизнь наша есть только время воспитания и приготовления для жизни будущей, совершеннейшей. Здесь верою и добродетелию мы должны приобресть себе сокровище небесное, вечное. Земля со всеми своими благами и бедствиями для бессмертного духа нашего не более значит, как скоропреходящее явление, которое в минуту смерти для каждого из нас навсегда исчезнет. Вот важные мысли, с которыми Христианин должен проходить поприще жизни, и которые должны давать направление всем его мыслям, желаниям и поступкам, если только он не напрасно хочет носить на себе священнейшее имя последователя Христова. Чем глубже укореняются в нем такие высокие мысли, чем более занимают его, тем свободнее деятельность его духа, тем чище и возвышеннее его нравственность, тем искреннее любовь к ближним, и тем более уподобляется он по своим чувствованиям великому своему Учителю и Господу. Сокровища земли тогда не обольщают его, отличия и почести не надмевают, бедствия не сражают; его дух, устремленный горе, уже и в этом бренном теле начинает предвкушать радости небесные, при которых блага земли теряют всю свою пену, и которые достаточны к услаждению всех горестей жизни. Но, Слушатели, что более может возбуждать и укоренять в душе нашей такие высокие, спасительные мысли? Что удобнее может ознакомить нас с миром высшим, блаженным отечеством бессмертного нашего духа, как не смерть возлюбленных наших, которые, отходя в оный мир, как бы увлекают вместе с собою и сердце наше от земли к небу? Туда сокрылось наше сокровище, туда естественно стремится и наше сердце. Припомним, какие мысли занимали нашу душу, какие разговоры были между нами, когда мы оплакивали смерть наших возлюбленных. Мы мыслили тогда о небе, рассуждали о вечной участи, которая ожидает всех нас за пределами гроба. Напротив, в дни счастливые, в кругу возлюбленных, под кровом сильных благодетелей, как часто теряем мы из вида высокое наше назначение, забываем о жизни будущей, увлекаясь радостями жизни настоящей, и начертывая в уме своем обширные планы для созидания земного счастия.

Итак, Слушатели, испытывая различные несчастия, не будем жаловаться на жестокую участь нашу, но, взирая оком веры на Божественного Искупителя, путем страданий и скорбей вошедшего в вечную славу свою, будем стараться обращать их к нашей пользе. Небесный Отец не для того попускает болезням и другим несчастиям случаться с нами, чтобы причинить нам мучение и печаль, но для того, чтобы посредством их исправить нас и сделать способными к наслаждению высшими, небесными радостями. По своей бесконечной благости, Он никогда не попустил бы несчастиям помрачать светлых дней нашей жизни, и дозволил бы нам наслаждаться чистыми, невозмущаемыми печалью радостями; если бы это было сообразно с настоящим нашим состоянием и поведением, если бы мы могли быть столько мудры и добродетельны, сколько должны быть такими. По сему будем принимать от Него с благодарностию как доброе, так и злое, и молить Его не столько о том, чтобы Он предотвратил от нас несчастия, но о том наипаче, чтобы даровал нам силы и крепость к благодушному перенесению их, даровал такой дух, с которым мы могли бы, подобно Иову, благословлять Его и во дни злополучия, и, рыдая над гробом возлюбленных наших, воспевать Ему: Аллилуия. – Аминь.

Жена бе имущи дух недужен лет осмьнадесят, и бе сляка, и не могущи восклонитися отнюдь. Видев же ю Иисус, пригласи и рече ей: Жено! отпущена еси от недуга твоего! Лк. 13:11, 12.

Осьмнадцать лет страдала несчастная жена! – И, может быть, страдала бы до конца жизни, если бы Божественный Друг страдальцев всемощным словом своим не разрешил ее от тяжкого недуга. Какое несчастие! – Бывают болезни – жестокие и продолжительные, в которые мы сами ввергаем себя своею безрассудною и беззаконною жизнию, и которые по тому должны переносить терпеливо и безропотно, как праведное, заслуженное нами наказание от Бога. Но недуг, которым столько лет страдала упомянутая жена, не зависел от ее поведения, ибо Евангелие, представляя нам се несчастною, достойною сострадания, причину ее несчастия указывает вне ее, (Лк. 13:16) и следственно она страдала невинно. – И как обыкновенны такие явления в роде человеческом! Сколь многие в самом зачатии своем уже осуждаются на тягостную жизнь, являясь в мир сей с такими телесными недостатками и болезнями, которые поставляют непреодолимое препятствие к наслаждению многоразличными благами и удовольствиями жизни! – При взоре на такие печальные явления, друг человечества невольно смущается и вздыхает о несчастной участи своих ближних, и, погружаясь в размышление, часто недоумевает: Как могут быть такие явления под правлением Всевышнего, как согласить их с правосудием, тем паче с благостию Творца, о которой неумолкно вещает нам богатая дарами Его природа, и которую повсюду прославляет Св. Писание?

Слушатели! Судьбы Божии непостижимы для ума человеческого. Мы не можем совершенно изъяснить их, не можем показать решительных причин, почему и для чего то или другое случается с нами и с нашими ближними на пути жизни. Можем сказать решительно только то, что причины сии заключаются в неисследимой для нас бездне премудрости и благости Божией. – С другой стороны, как существа, одаренные способностию мыслить и рассуждать, мы не можем да и не должны оставаться праздными зрителями происшествий, совершающихся пред нашими глазами, или представляемых нам Историей, но должны со всей внимательностию углубляться в размышление о них – памятуя впрочем тесные пределы, положенные нашему мышлению – познавать в них невидимую десницу Всевышнего, и извлекать из них полезные для себя уроки. – Итак, благоговея пред неисповедимостию и таинственностию путей всеобъемлющего провидения Божия, рассмотрим в настоящие минуты в наше назидание, сколько позволяет тесный круг нашего умозрения, почему многие являются в мир сей с такими телесными недостатками и болезнями, которые препятствуют им участвовать вместе с другими в наслаждении многоразличными благами и удовольствиями жизни.

С того времени, как единым человеком грех в мир вниде, и грехом смерть, – с того несчастного времени недуги и болезни сделались неотъемлемым достоянием рода человеческого. Рождаясь от греховных родителей, каждый из нас вместе с бытием своим получает от них в наследство различные болезни, с тем только различием, что один получает их в большей мере, другой в меньшей, в одном они бывают почти неприметны и развиваются медленно, в другом напротив при самом уже рождении его обнаруживаются во всей силе, и, развиваясь быстро, или прекращают жизнь его в самом начале, или, сосредоточиваясь преимущественно в одной какой–либо части тела, ограничиваются повреждением ее. Таким образом, если не все – (ибо бывают случаи особенные, как заметил сие Иисус Христос ученикам своим при виде слепого от рождения) – по крайней мере большая часть болезней и телесных недостатков, с которыми многие являются в мир сей, суть не что иное, как естественные следствия греховной жизни их родителей и предков. – Но этот ответ, заключая в себе назидательную и вместе поразительную истину, не доставляет полного удовлетворения для ума и спокойствия для сердца Христианина, который, представляя себе Бога всемогущим Творцом и Владыкою вселенной, представляет вместе и чадолюбивейшим Отцем человеков, и в себе самом носит непререкаемое доказательство бесконечной Его любви и благости к роду человеческому. Для чего, могут сказать при этом некоторые, для чего Отец небесный по своей всемогущей благости не уничтожает таких гибельных следствий греха, простирающихся от родителей к детям, и чрез то не освобождает сих от невинных страданий? – Для того, Слушатели, что они нимало не препятствуют исполнению Его Божественных намерений о нас, и совершенно сообразны с Его премудрою благостию, потому что в настоящем греховном состоянии рода человеческого, при всей своей мрачности, могут иметь благотворные действия. – Чтобы правильно судить о происшествиях, случающихся с нами на пути жизни, благодетельны ли они или вредны для нас, для этого надобно всегда рассматривать их в связи с высоким нашим назначением, в котором преимущественно и заключается благость Божия к роду человеческому. Наше назначение не ограничивается земною нашею жизнию в этом бренном теле, но простирается за пределы земли и времени: Обетование, которое дал нам Иисус Христос, – говорит Ап. Иоанн, – есть жизнь вечная. Настоящая жизнь есть только время воспитания и приготовления, в которое мы должны достойным образом раскрыть и образовать сокрытые в душе нашей бессмертные силы, дать им правильное направление, и путем веры и добродетели приобрести себе сокровище на небесах, драгоценное стяжание для целой вечности. Все, что напоминает нам о сем высоком и столько вожделенном для вас назначении нашем, и каким–либо образом споспешествует достижению его, – все то очевидно становится для нас благом. Телесные недостатки, будучи рассматриваемы сами в себе, как несовершенство человеческой природы, являются нам злом. Но рассматривая их в отношении к духовной нашей природе и в связи с высоким нашим назначением, мы должны сознаться, что это такое зло, которое в настоящем греховном состоянии нашем, при усилившейся чувственности, подавляющей и стесняющей силы нашего духа, обращается нам во благо. Находясь в греховном состоянии, мы уже не наслаждаемся тою блаженною свободою духа, при которой беспрепятственно могли бы идти путем истинной добродетели, и от низшего совершенства восходить непрестанно к высшему. Бессмертный дух наш, наследник Божественных и вечных обетований, не находя сродной для себя пищи в земных скоропреходящих благах, естественно стремится горе, к благам небесным и вечным, ко всему тому, что истинно, честно, справедливо, любезно, что составляет добродетель и похвалу, но в этом святом стремлении своем весьма часто удерживается плотию, которая, питаясь земным и чувственным, влечет его долу, так что каждое доброе дело, нами содеянное, не есть уже свободное только упражнение нравственных сил наших, но с большим усилием приобретенная победа духа над плотию.

Такое вредное действие чувственной природы на духовную испытывают в продолжение настоящей жизни все вообще странники и пришельцы мира сего, стремящиеся к вечному, блаженному отечеству. На это жаловался некогда и Ап. Павел, сей избраннейший сосуд Божественной благодати, и в каких сильных выражениях! Соуслаждаюся закону Божию, по внутреннему человеку: вижду же ин закон во удех моих, противувоюющь закону ума моего, и пленяющь мя законом греховным, сущим во удех моих. Окаянен аз человек, кто мя избавит от сего тела смерти! (Рим. 7:22–24.) При таком преобладании чувственности телесные недостатки не только не могут быть названы злом, но становятся даже, при всей своей неблаговидности , благодетельными, потому что не только не препятствуют нам в достижении нравственного совершенства и неразлучного с ним блаженства небесного, но еще некоторым образом облегчают это достижение, возбуждая к большей деятельности дух наш, и устраняя многоразличные предметы суетности, питающие и усиливающие нашу чувственность и привязывающие нас к земле. – Так, во–первых они весьма естественно рождают в сердце того, кто имеет их, чувство некоторого уничижения пред другими, – чувство самое неприятное и даже горестное: но чем сильнее бывает в нем это чувство, тем способнее к возбуждению деятельности духовных сил его, усыпляемых часто чувственностию, тем сильнейшим становится оно для него побуждением к образованию ума и сердца, к обогащению себя полезными знаниями и упражнению в делах благочестия, – к тому, чтобы телесные недостатки восполнить и покрыть совершенствами душевными. Это утверждает опыт, это внушает нам и Св. Писание, когда говорит: Господь умудряет слепцы. – Напротив, сколь многие, обладая телесными совершенствами, весьма мало заботятся об образовании и усовершенствовании душевных способностей, надеясь и без того быть чем–либо значащим в мире, и таким образом теряют из вида высокое достоинство существ разумных и их важное назначение, жить на земле для неба. Как часто телесная красота бывает самым опасным даром, поселяя в сердце гордость, суетность, наклонность к рассеянной жизни и небрежение о красоте душевной, как нередко бывает она орудием греха!

Во–вторых, значительные телесные недостатки преграждают нам путь к блистательному счастию, не позволяют, подобно другим, наслаждаться многими удовольствиями жизни, и заставляют часто довольствоваться самым необходимым, и провождать жизнь в нищете и неизвестности. Но сие–то самое состояние, тяжкое и горестное для чувственной природы нашей, благодетельно для бессмертного нашего духа. С того времени, как чувственная природа, усилившись, взяла перевес над природою духовною, блистательное счастие сделалось почти несовместным с приобретением блаженства небесного, потому что, питая и усиливая чувственность, оно стесняет и подавляет силы вашего духа, дает им превратное направление, и таким образом устраняет нас от пути к жизни вечной. С того времени сделалось трудно, как говорит Спаситель наш, богатому войти в царство небесное, потому что трудно при обладании сокровищами и благами земли сохранить сердце свое свободным от пагубного пристрастия к ним и совершенно отверстым для благ небесных и вечных. Весьма немногие имеют столько величия и твердости духа, чтобы при всем блистательном счастии, при всех обольщениях мира неуклонно шествовать путем Веры, и постоянно иметь в виду обетование вечной жизни. Человек обыкновенно тогда только свободно может принимать впечатления и внушения небесные, когда не развлекают его внушения земли. Тогда только взор наш свободно обращается к небу, тогда в душе нашей пробуждается сильное желание вечной блаженной жизни и любовь к Спасителю и Его Божественному учению, когда земная жизнь не представляет нам ничего привлекательного и вожделенного для нас, или, когда одни неприятности и огорчения встречаются с нами на пути ее. По сему–то истинное благочестие чаще обитает в смиренной хижине поселянина, нежели в великолепных чертогах богача и вельможи. По сему–то люди благочестивые, стремясь к высшему Христианскому совершенству, часто добровольно оставляли богатство и знатность, предпочитая им неизвестность и нищету, как более совместные с высоким званием Христианина, и, встречая неприятности в жизни, всегда смотрели на них, как на действия Божественного провидения, все устрояющего ко благу их, и потому принимали их с благоговейною покорностию: Да будет воля Твоя! Если же так, Слушатели, то для нас становится понятным, почему Отец небесный, столько благий, чудом своего всемогущества не уничтожает гибельных следствий греха, естественно простирающихся от родителей к детям, и чрез то попускает многим являться в мир сей с значительными телесными недостатками. Потому что сии недостатки, затрудняя им пути к земному счастию, и причиняя много неприятностей и огорчений в жизни, имеют вместе и благотворное действие на них, – предотвращают их от пагубной привязанности к земле и ее скоропреходящим благам, устраняют от многих пороков, неизвестных в бедном и низком состоянии, возбуждают к большей деятельности дух, усыпляемый часто на лоне счастия, служат сильным побуждением к нравственному усовершенствованию, и таким образом не только не препятствуют, но еще и содействуют им к приобретению блаженства небесного.

Болезненное состояние и телесные недостатки, имея благотворное действие на нравственное усовершенствование тех, которые рождаются с оными, не менее того могут быть благотворны в этом отношении и для их родителей. Это самый сильный и разительный голос, призывающий грешников на покаяние! Ибо что должно всякий раз происходить в сердцах родителей, когда взоры их со всею родительскою нежностию останавливаются на их детях, осужденных с самого рождения своего на тягостную жизнь. Самые благочестивые родители, провождающие трезвенную и непорочную жизнь, не могут при таких случаях не приходить иногда к той мысли, что, может быть, это есть праведное наказание Божие за их грехи: что же должны чувствовать те, которые, обращаясь к самим себе, не могут не сознаться пред судом своей совести, что они своею невоздержною и беспорядочною жизнию истощили телесные силы свои, и потому в болезненном состоянии детей своих должны видеть гибельное наследство, доставшееся им от них! Какое ужасное состояние, быть виною несчастия тех, к которым сама природа внушает нам самые нежные чувства! И чем сильнее естественная любовь родителей к детям, тем чувствительнее для них должно быть зло, причиненное им. Какие мучительные укоризны совести должны они испытывать тогда! В каком стыде и уничижении должны они являться тогда в собственных глазах своих! Как сильно должно быть в них тогда чувство сокрушения о грехах своих, чувство виновности пред Отцем небесным! – О, тогда–то они начинают вполне чувствовать свои заблуждения и проклинать юношескую легкомысленность! Тогда–то грех является им во всей отвратительной и ненавистной наготе своей, как самая ужасная язва для рода человеческого! Тогда–то они начинают понимать достоинство добродетели и блаженство жизни благочестивой, – и тогда–то глас Спасителя, призывающего к Себе всех труждающихся и обремененных и обещающего им успокоение, касаясь слуха их, беспрепятственно доходит до глубины сокрушенного их сердца, и становится самым сладчайшим и вожделеннейшим гласом! – И чем глубже начинают они чувствовать свою виновность пред Богом и вместе пред своими детьми, тем святее становится для них исполнение важных обязанностей в отношении к детям, тем сильнее чувствуют они в душе своей побуждение к тому, чтобы доставить им, сколько возможно, самое наилучшее воспитание, вкоренить в сердцах их спасительные правила Христианской Веры, и чрез то соделать их наследниками блаженства небесного. – И таким образом зло под правлением Всевышнего обращается наконец во благо!

Слушатели! Сии печальные явления в роде человеческом, свидетельствующие нам о распространении пагубных действий греха от родителей на детей, должны быть и для всех нас поучительны и назидательны. Напоминая нам ту важную истину, что в недрах наших заключается драгоценное наследие для потомства, как сильно они убеждают нас, вести жизнь трезвенную, непорочную, Христианскую, служащую самым прочным основанием цветущего здоровья, которое мы обязаны сохранять тщательно, не как собственность, только нам принадлежащую, но вместе как наследие наших детей и потомков. Какой поразительный представляют они нам урок того, сколь пагубно предаваться влечению плотских вожделений и страстей, расстраивающих и душевные и телесные силы! Грешник! Ты, который провождая беспорядочную, невоздержную и нецеломудренную жизнь, так легкомысленно погубляешь Божественные дары, которыми украшена твоя душа, исполнено твое тело, остановись при этих печальных явлениях, при виде несчастных страдальцев за грехи родительские, остановись и размысли, какой ужасной ответственности ты подвергаешь себя! – Если не устрашает тебя собственная несчастная участь, которую ты, растлевая и душу и тело, уготовляешь себе во времени и вечности, то ужаснись того зла, которое причиняешь чрез то другим, которые вместе с бытием своим должны будут наследовать от тебя различные болезни, тобою приобретенные, и вздыхать под бременем их во всю жизнь свою. Расторгни союз свой с грехом и смертию, и, не имея собственных сил к восстанию, обратись к твоему Спасителю. Та же самая спасающая десница Его, которая некогда простерта была к утопающему Петру, простерта и к тебе, погрязшему в пучине греховной.

Итак, Слушатели, встречая на пути жизни невинных страдальцев, мы не должны приходить чрез то в сомнение о Божественной благости. Бог наш есть Бог милосердия и щедрот и тогда, когда милует и спасает нас, и тогда, когда поражает. Под Его правлением никакое истинное зло не может постигнуть нас: только мы часто по недальновидности своей можем усматривать зло там, где устрояется для нас высочайшее благо. Имея непререкаемое доказательство бесконечной благости Божией в ниспослании к нам Искупителя, будем стараться о том, чтобы из всех происшествий, совершающихся в мире, извлекать полезные для себя уроки, и жить той блаженною верою, что любящим Бога все должно служить во благое. – Аминь.

Благовоспитанные юноши!

По благоволению Отца небесного вы совершили первое поприще жизни – время вашего воспитания, благополучно, к чести и славе ваших родителем и воспитателей, и к вашей собственной пользе. Теперь вы опытом дознаете ту истину, которую в продолжение вашего воспитания старались внушить вам добрые ваши родители и наставники, – что плоды учения, кажущегося иногда горьким и тягостным, всегда бывают сладки и вожделенны. Еще вы не трудились для блага Отечества, еще не оказали никаких заслуг ему, но Отец Отечества, приемля одну способность и готовность вашу к заслугам, уже награждает вас и отличает. Самое присутствие и благосклонное внимание к малым вашим сведениям сих отличных просвещением и заслугами Отечеству Мужей есть для вас уже лестная награда за труды, понесенные вами в приобретении полезных знаний. Но несравненно большие награды ожидают вас во времени и вечности, если вы неуклонно, во все дни жизни вашей, будете следовать тем правилам, которые внушены вам в этом святилище воспитания, если приобретенные вами сведения употребите во славу Божию и ко благу ваших ближних. – Какую же дань хвалы и благодарности должны вы привести Всевышнему, так располагающему судьбою вашею! Какие обеты должны совершить в сердце своем пред Отцем Отечества – высоким Покровителем просвещения! О, воздадите, и никогда не переставайте воздавать Божия Богови, Кесарева Кесарева!

Но, счастливо совершив первое поприще вашей жизни, вы должны теперь вступить на другое, гораздо важнейшее и многотруднейшее: важнейшее, – потому что на нем должна решиться вечная участь ваша, многотруднейшее, – потому что на нем предлежат нам многие обязанности, которые вы, как истинные сыны Церкви и Отечества, должны исполнить, не взирая ни на какие препятствия. На сие–то поприще сопровождая вас своими благословениями, добрые ваши наставники и воспитатели – первые участники в настоящих ваших радостях, не могут взирать на вас без некоторого смущения и боязни, зная, как оно опасно для неопытной юности. Конечно, ваше благонравие и доброе поведение служат для нас залогом и ручательством, что вы употребите все способности свои, дабы соделаться добрыми гражданами, истинными сынами Церкви и благословенными отцами семейств. Но вы теперь вступаете в свет, где порок, недоступный и отвратительный по своему собственному наименованию, является нередко под ложными – мягкими и приятными именами, где вольнодумство называется иногда высокою мудростию, лицемерие и лукавство – благоразумием, грубое распутство – законным наслаждением жизнию, которого будто требует природа, – где представятся вам разнообразные роды суетности, различные правила деятельности, часто нелепые сами в себе, но привлекательные по своей новости и по числу своих последователей. Все эти разнообразные явления на позорище мира сего, привлекая внимание неопытных, могут совратить – и весьма часто совращают их с царского пути добродетели на распутия страстей и пороков, где они, идя по цветам, неприметно ввергаются в пропасти – гибнут сами и погубляют других.

Возлюбленные! Чтобы вам и это новое, многотрудное и опасное поприще жизни пройти безбедственно, и среди бесчисленных соблазнов мира сохранить чистоту и непорочность ваших нравов, для сего напечатлейте во глубине сердец ваших ту спасительную истину, что предлежащее вам поприще есть время не отдохновения и забав, а трудов и сеяния для вечности, в которое вы должны достойным образом приготовить себя, быть некогда гражданами неба, сынами и наследниками блаженного бессмертия, и что некогда настанет для вас другое, несравненно важнейшее испытание, на котором вы должны будете дать строгий отчет в употреблении всех Творческих даров, всех средств, данных вам Богом для вашего усовершенствования в добродетели, – и кому много здесь дано, с того много взыщется! Паче всего старайтесь пребыть верными, до конца жизни вашей, святой Вере, которая нам вверена Богом, как самое драгоценное сокровище, как залог особенного Его к нам благоволения. По ее Божественным велениям располагайте вашими силами, вашим временем, вашими благами и радостями. В ней найдете вы самого лучшего и надежного руководителя на скользком пути жизни, верного наставника во всех случаях, единственного друга – утешителя в самых великих несчастиях. – Не оставляйте никогда мудрого, благочестивого обычая отцов наших – не начинать ни одного дня, ни одного дела без благословения Божия, и не окончивать без благодарения Ему. Чрез это самое мысль о Боге, имеющем быть некогда вашим Судиею, всегда будет присуща вашему духу, и предохранит вас от многих пороков, происходящих от забвения Бога. Непостоянные обычаи света, располагающие нашею внешностью, никак не должны простирать власти своей на высшие, благороднейшие потребности нашего духа и сердца. – Бегайте, как заразы, тех обществ, где о достойных всякого уважения деяниях говорят с презрением, о святейших предметах Веры без благоговения. Старайтесь проводить время отдохновения от трудов не в шумных собраниях, но в мирном сообществе с людьми мудрыми и благочестивыми, дабы вам чрез обращение с ними сделаться участниками в их мудрости и благочестии. Предпочитайте удовольствия духа и сердца, удовольствие истинного дружества, удовольствие благотворения, всем чувственным удовольствиям. Никогда не тщеславьтесь своими познаниями, но, приумножая их со дня на день, старайтесь общеполезною деятельностью доказать достоинство и пользу ваших сведений. Ничто столько не возвышает достоинств просвещенного человека, ничто столько не располагает к нему, как его скромность: тщеславие и надменность в ученом есть явный, несомненный признак бесполезной, и даже вредной его полуучености. Старайтесь исполнять возложенные на вас обязанности рачительно и по совести, не опускайте ни одного дня, не сделавши в оный чего–либо полезного и доброго, употребляйте должным образом вверенный вам Богом залог дарований, старайтесь приумножить его, и вообще жить и поступать так, как свойственно существам, имеющим жить вечно, дабы некогда, обращаясь к протекшим дням своей жизни, каждый из вас с радостным, благоговейным дерзновением мог сказать самому себе: «Я подвигом добрым подвизался , течение свое окончил, Веру сохранил,» – и услышать от небесного Домовладыки вожделенный приговор: «Добрый раб! Ты был верен в малом, теперь поставлю тебя над многим!»

Возлюбленные! Внемлите сим искренним советам. Следуя им, вы безбедственно можете совершить предлежащее вам поприще, и принести достойную жертву благодарности Царю небесному и Царю земному, добрым вашим родителям и воспитателям.

Отец небесный! Заповедай Ангелам Своим сопутствовать сим добрым юношам, и сохранять их на всех путях, да, с миром исходя на делание свое до вечера жизни, с миром и совершат его во славу всесвятого имени Твоего. – Да почиет благословение Твое и на благочестивейшем Монархе нашем – высоком Покровителе просвещения. Да почиет оно и на сем святилище воспитания – отныне и до века.

Благородные юноши!

Приветствуя вас с настоящими радостями, которыми Всевышний, ниспосылающий Свое благословение на всякое дело благое, благоволил увенчать ваше прилежание и благонравие, желаю от всего сердца, чтобы эти чистые радости, неотъемлемое достояние ума просвещенного, сердца благонравного, никогда не оскудевали в сердцах ваших, но сопутствовали вам чрез все многотрудное поприще жизни, и с окончанием его изменились в радости нескончаемые, – желаю тем с большим усердием и искренностию, чем важнейшая лежала на мне обязанность, внушением спасительных истин святой Веры положить в юных сердцах ваших основание временного и вечного счастия, и чем большая предстоит мне ответственность за то пред судом Всевышнего.

Вы исполните желание вашего наставника и друга, в последний раз беседующего с вами, если свято и постоянно будете соблюдать те наставления, которые доселе были внушаемы вам в этом святилище воспитания, и последуете немногим, но искренним советам, которые ныне от лица ваших наставников и воспитателей предлагаются вам.

На поприще жизни, на котором вы большею частию сами должны будете руководствовать себя, вам могут представиться различные пути к счастию, между тем как один только есть путь, несомненно приводящий к оному – один, который указывает нам единственная руководительница к блаженству вечному, святая Вера. Все прочие пути, на которых многие по легкомыслию и недальновидности, мечтают обрести истинное довольство и радость, ведут только к горькому, и нередко позднему раскаянию, или, как говорит Спаситель наш, ведут в погибель. По сему, оставляя место вашего воспитания, это тихое пристанище, где под мудрым надзором ваших воспитателей вы покоились в совершенной безопасности от всех заблуждений и пороков, не злоупотребите вашею свободою, но тем с большею готовностию покорите умы и сердца ваши премудрому и благому водительству святой Веры, чем менее на скользком и опасном пути жизни вы можете полагаться на свое собственное благоразумие. Ее Божественный закон, закон вечной истины, да будет положен в основание всех ваших суждений, предприятий и действий, – и тогда ваше счастие будет стоять на незыблемом основании. Он подаст вам силу и крепость, препобеждать чувственные вожделения и страсти, расстраивающие и душу и тело, предохранит вас от многоразличных заблуждений и пороков, в которые легко может ввергнуть юношеское легкомыслие и пример других, ознакомить сердце ваше с высокими чувствованиями и добродетелями, и чрез то предохранит вас от многоразличных зол и болезней, сохранит спокойствие вашей совести, это неоцененное, ничем незаменимое благо, и в собственном вашем сердце откроет для вас обильный источник чистых радостей. Не мое это учение, но учение Божественное. «Каким образом юноша без преткновения пройдет путь свой?» – вопрошал себя некогда Царь–Пророк, представляя себе, с одной стороны, юношескую неопытность, с другой – бесчисленные камни претыкания на пути жизни. И, вдохновенный Богом, отвечал: «Наблюдая за собою по слову Божию.» (Пс. 118:9) Не увлекайтесь теми нелепыми суждениями сынов века сего, которые, не имея понятия ни о каких других возвышеннейших удовольствиях, кроме удовлетворения чувственных потребностей и страстей, жизнь по духу Евангелия считают самою тягостною и лишенною всех приятностей, и на Христианина, чуждающегося шумных и диких радостей мира, смотрят с некоторым неуместным сожалением, заслуживая в полной мере его сожаление. Нет, не для того дано нам Евангелие, чтобы сделать нас угрюмыми, несчастными, но для того, чтобы разрушить несчастие, и на его месте утвердить истинное блаженство, – для того, чтобы здесь на земле ознакомить нас с радостями небесными, пленить ими и ум, и сердце наше, и чрез то восхитить нас от земли к небу, и из граждан земных образовать истинных граждан царства небесного. И кто, как не питомцы Веры, так мужественно выдерживают все искушения на пути жизни, и при всех превратностях судьбы сохраняют непоколебимое спокойствие и величие духа? Кто, как не питомцы Веры, в самых жестоких страданиях находят обильное утешение и радость, с веселым взором исходят во сретение самой смерти, и еще здесь на земле, в этом смертном теле наслаждаются предвкушением блаженства небесного.

И так, о мои возлюбленные! Пред лицем сего торжественного собрания, или паче, пред лицем Сердцеведца–Бога, приникающего на нас с небесной высоты своей, умоляю вас, для вашего собственного блага, пребыть верными до конца жизни вашей Вере отцов ваших, воспитавшей столь многих истинных сынов Церкви и Отечества, коих память с благословением переходит в роды родов, дабы и вам сделаться наследниками отечественных добродетелей!

Наставники и Воспитатели, и вы, Высокопочтенные Посетители, коих несклонность к рассеянности, но внимание и любовь к Отечественному просвещению призвали в сие место! Вознесем совокупные сердечные молитвы к Отцу небесному, да невидимая десница Его видимо и ощутительно печатлеет над ними свое благословение, дабы возлюбленнейший Монарх наш, узревши в них истинных сынов Веры и Отечества, благословенных членов семейств, насладился плодами отеческого своего попечения.

Благословен путь ваш, благородные Юноши!

Благородные юноши!

Вы уверены, что в царстве Всемогущего и Всеведущего ничего не бывает без определения святой воли Его, и что судьбы не только царей и царств, но и каждого человека находятся под влиянием вседействующего, часто сокровенного, но всегда благодетельного Его промысла. О, какою же живейшею благодарностию к всевышнему Распорядителю судеб человеческих должны быть преисполнены в настоящие торжественные минуты вашей радости юные сердца ваши! Благоволивши явить вам Свое благословение в самом вашем рождении, Всевышний благоволил ознаменовать первое поприще вашей жизни особенною своею благостию. Отличены будучи от других происхождением, вы имели счастие получить и отличное воспитание. Попечительное начальство, исполняя священную волю Монарха, старалось не только образовать из вас полезных граждан, добрых членов семейств, но и воспитать вас истинными сынами Православной Веры, наследниками вечной жизни. Ваши труды и заботы, понесенные вами в продолжение учения, вознаграждены щедро. Кроме того внутреннего удовольствия, которое естественно проистекает из каждого, приобретаемого нами полезного знания, кроме благосклонного внимания, которым удостоили вас сии знаменитые просвещением Мужи, вы получили ныне такие преимущества, которые усвояются действительным заслугам Отечеству. – И так, обращаясь к протекшему времени вашего воспитания, ознаменованному благодеяниями Божиими, да воззовет ныне каждый из вас от полноты благодарных чувствований: благослови, душа моя, Господа, и вся внутренности моя святое имя Его! Благослови, душа моя, Господа, и никогда не забывай великих благодеяний Его, явленных на тебе! – Но вместе да будут благословенны в сердцах ваших и те, коих Всевышний благоволил избрать орудием своей великой благости к вам! Да будет благословенно во все дни жизни вашей священное имя Монарха, даровавшего вам все способы к просвещению, и щедро наградившего вас за посильные, приобретенные вами сведения! Да будут благословенны ваши наставники и воспитатели, которые при своих трудах и попечениях о вас были одушевляемы не собственною своею славою и пользами, но единственно желанием, сделать вас добрыми и чрез то счастливыми! Да незабвенно будет в благодарной памяти вашей и это святилище вашего воспитания, в котором положено первое основание временного и вечного вашего счастия!

Окончив время воспитания и приготовив себя к общеполезной деятельности, вы должны теперь вступить на важнейшее поприще, на котором предлежат вам высокие обязанности, и предстоят различные затруднения и опасности. Сопровождая вас на это поприще жизни своими благожеланиями, я считаю обязанностию, преподать вам некоторые, последние советы и наставления, которые внушают мне и мой долг, и моя любовь к вам.

Вы вступаете теперь в свет: там услышите иногда новое учение, новые правила жизни, ложные в своем основании, гибельные по своим последствиям, но для не опытных всегда привлекательные по своей новости и благовидному покрову, под которым они обыкновенно являются, там представятся вам разнообразные примеры суетности, заблуждений и пороков человеческих, там встретите людей, для которых вся нравственность состоит в одном только внешнем благоприличии поступков, главное правило деятельности – в искусстве, применяться ко времени и обстоятельствам. Такое учение, такие примеры какое вредное впечатление могут иметь на юные умы и сердца ваши! Оставлены будучи самим себе, без мудрого руководителя, без верного наставника, при всех добрых качествах ваших, вы неприметным образом можете увлечься общим потоком заблуждения сынов века сего, и вместе за собою увлечь и других. Не полагайтесь на ваше благоразумие и благонравие, коим доселе, под бдительным надзором ваших воспитателей, вы отличались. Самые мудрые и лучшие из людей, оставив нам высокие примеры мудрости и добродетели, оставили вместе и памятники заблуждений и слабостей человеческих.

О, возлюбленные мои! Дабы среди бесчисленных соблазнов в мире сохранить вам истинное благородство духа и непорочность сердца, и среди многоразличных путей, на которых люди тщетно мечтают найти истинное счастие, неуклонно держаться того единственного пути, на котором несомненно обретается истинная радость и довольство, для сего изберите Слово Божие непременным руководителем на скользком и опасном пути жизни, и непоколебимым основанием всех ваших суждений, предприятий и действий. Оно одно может заменить вам всех ваших наставников и воспитателей, с которыми вы ныне должны разлучиться. Предайте ему с безусловною покорностию умы и сердца ваши, в той блаженной уверенности, что все его наставления суть верные стези к блаженству, все запрещения суть увещания любви, предостерегающей нас от всякого заблуждения, влекущего за собою раскаяние, от всякого удовольствия, сопровождаемого болезнями, все его восхитительные обетования вечной жизни – непреложны. Получивши отличное от других воспитание, старайтесь отличать себя не надменностию и тщеславием, но любезною скромностию, безусловною преданностию верховной Власти, покорностию к начальникам, снисходительностию к подчиненным, дружелюбием ко всем и примерною ревностию ко благу Отечества. Всякую, возложенную на вас должность почитайте священною, и исполняйте ее рачительно и по совести, не пред очами только людей, не из чаяния за то наград, не из опасения наказаний, но единственно из чувствования своего долга и совершенной покорности воле Творца. Удаляйтесь детских рассеянностей, шумных веселостей, производящих неминуемо одну только пустоту в сердце, сокрушение в духе, расслабление в теле. Старайтесь находить для себя удовольствие и истинные радости в благоразумной и добродетельной жизни, в точном исполнении ваших обязанностей, в истинном дружестве, в благотворительности и в собеседованиях с людьми мудрыми и благочестивыми, доставляющих истинную пищу для духа и сердца. – Никогда не предпринимайте никакого дела без предварительного размышления о его достоинстве. Будьте всегда осторожны не только в ваших поступках, но и в самых словах: ибо иногда и одно неосторожное, необдуманное слово может причинить вам горькое и позднее раскаяние.

Более всего старайтесь утвердить в сердцах ваших веру в Бога–Промыслителя, с которою можно было бы на все обстоятельства в жизни, как на счастливые, так и на неблагоприятствующие, смотреть довольным оком, как на определения Творца, все устрояющего ко благу своих тварей. Эта вера на пути настоящей жизни, исполненной многоразличных превратностей, необходима для человека. Недостаток ее в нашем сердце, не могут заменить для нас никакие сокровища и блага земные: ибо сколько случаев в жизни, в которых все они являют совершенную тщету, не доставляя нам ни малейшей помощи! Одна только вера всегда и везде может подать нам наставление, утешение и подкрепление. Но при этом должно заметить, что вера подобна другу, надобно стараться приобрести ее прежде, нежели постигнут нас какие–либо несчастия, дабы при наступлении их несомненно можно было найти у ней тихое пристанище. Конечно, мы сопровождаем вас на предлежащее вам поприще жизни с веселыми надеждами, с радостными предчувствиями. Но, други мои, будущее неизвестно, одно то несомненно, что на земле нет прочного счастия, и что каждому в продолжение жизни, более или менее, случается испытывать различные превратности оного. – Наслаждаясь благами жизни, какими всещедрая десница Божия благословит вас, наслаждайтесь ими с благодарностию, но не прилепляйте к ним своего сердца, которое всецело должно быть посвящено Богу и Боголюбезной добродетели. Устрояя земное свое благосостояние, не теряйте из мыслей ваших той важной и спасительной истины, что земная жизнь есть только место странствования для человеческого духа, который, свергнув с себя оковы чувственности, воспарит в небесные селения – к Отцу духов, а по тому главным предметом всех ваших попечений должно быть приобретение не земных, кратковременных благ, но небесных, вечных, продолжающихся и тогда, когда мир сей с своими благами и удовольствиями прейдет на веки. – Вот немногие, но искренние советы вашего наставника и друга!

Возлюбленные! Напечатлейте сии советы во глубине сердец ваших, и храните их всегда в живой памяти. Соблюдая их, вы счастливо можете совершить многотрудное поприще жизни, и тем самым принесть самую лучшую благодарность Богу, Монарху, вашим родителям и воспитателям, которые за свои попечения о вас желают только, чтобы вы всегда и везде были счастливы.

Да будет над вами благословение Божие отныне и всегда!

Покайтеся! Мф. 4:17.

Так начал проповедь свою к бедствующему от греха роду человеческому Божественный Искупитель наш Иисус Христос. Покайтеся – неоднократно взывает к нам ныне – в сии торжественные дни покаяния Святая Церковь, пекущаяся о спасении нашем. Как добрые сыны, послушные кротким, матерним вещаниям ее, вы приготовляетесь ныне постом, размышлением и молитвою к Св. Таинству покаяния.

Покаяние для души есть то же, что врачевство для тела. Посредством врачевства тело наше исцеляется от различных болезней, которые, расслабляя и истощая силы его, причиняют ему наконец смерть, посредством покаяния душа наша освобождается от грехов, которые, укореняясь в ней и расстраивая все способности и силы ее, уготовляют ей вечную смерть: ибо воздаяние за грех, – говорит Апостол, – есть вечная смерть, или, что то же, вечное несчастие. (Рим. 6:23.) Но как и самое действительное врачевство, принятое ненадлежащим образом, вместо исцеления может только усугубить болезнь, так точно и покаяние, если будет совершено нами ненадлежащим образом, то, вместо оправдания, может подвергнуть нас еще большему осуждению пред Богом. По сему я считаю моею обязанностью, внушить вам, с какими чувствованиями сердца, с каким расположением духа должны вы приступать к сему Св. Таинству.

Приготовляясь к Таинству покаяния, каждый из вас, прежде нежели исповедует грехи свои пред отцем духовным, должен сознать во глубине своего сердца, и восчувствовать всю важность и великость вины своей пред Отцем небесным, и осудить себя самого: Я согрешил! Доколе грешник не восчувствует вполне вины своей, дотоле не может принесть сердечного раскаяния, которое только одно пред Богом многоценно, – не может из глубины сердца воззвать: Боже! Милостив буди мне грешнику. – А для сего во дни приготовления к сему Таинству вы должны стараться, сколько возможно, устранить дух ваш от всех предметов рассеянности, и обратить все ваше внимание на самих себя, на внутреннее ваше состояние, должны тщательно и беспристрастно исследовать ваше поведение, – привесть себе на память не только ваши заблуждения и проступки, не только зло, вами содеянное, но и то добро, которое вы могли бы сделать, но не сделали по одному только вашему нерадению и легкомыслию, должны вопросить совесть вашу – сего всегдашнего свидетеля и судию всех ваших действий: Пламенеет ли сердце ваше любовию к Богу, которому оно, как высочайшему благу и бесконечному благодетелю, должно быть посвящено всецело, или – неразумное, неблагодарное! нередко и совсем забывает о Нем, увлекаясь ложною прелестью земных, ничтожных благ и удовольствий? Чувствуете ли вы неизреченную любовь Божественного Искупителя, крестною смертию Своею искупившего нас от вечной смерти, и всегда ли храните в живой памяти Его Божественные завещания и восхитительные обетования? Получая ежедневно многоразличные благодеяния от всещедрой десницы Вышнего, всегда ли приносили Ему искреннее благодарение за них? Хорошо ли пользовались теми средствами, которые Он даровал вам для образования ума и сердца, для обогащения себя полезными знаниями и высокими Христианскими чувствами, или нередко уподоблялись тому лукавому рабу, который, получивши от господина своего талант, вместо благоразумного употребления и приумножения его, закопал его в землю? На Него ли – единого возлагали все свое упование, все надежды, в Его ли благоволении полагали все свое счастие, или, по легкомыслию, мечтали иногда обрести его в удалении от Него, в нарушении Святой Его воли? Всегда ли с благоговением произносили Святейшее имя Его и с глубоким смиренномудрием рассуждали о высоких предметах Веры? – Приходя во Храм Божий, в большей ли близости чувствовали себя к Вездеприсущему, и с должным ли благоговением пребывали в нем, или и здесь – в этом священном месте, где Всевышний, присутствием своим наполняющий небо и землю, является преимущественно Богом милосердия, и где Жертва любви непрестанно приносится за грехи наши, – и в этом месте сердечного умиления, хвалы и благодарности более занимались какими–нибудь пустыми предметами, или даже совершенными глупостями? Всегда ли питали должное уважение и любовь к вашим родителям и наставникам? С добрым ли расположением и охотою принимали их наставления и увещания? Всегда ли были к ним откровенны, говорили одну только истину, или иногда бывали виновны пред ними во лжи, лицемерии и лукавстве? Всегда ли ваше сердце принимало живое участие в судьбе ближних, – с радующимися радовалось, с скорбящими скорбело? Всегда ли были почтительны к высшим и старшим, вежливы и дружелюбны к вашим товарищам и ко всем вообще ближним, или иногда при обращении с ними открывалось в вас нечто грубое и дикое? Не превозносились ли пред другими вашим происхождением, или вашими дарованиями и способностями, – такими преимуществами, которые, завися единственно от воли Божией, должны располагать не к надмению и гордости, но к сердечной благодарности к Богу, и к постоянному памятованию, что кому много дано, с того много и взыщется. Охотно ли прощали другим оскорбления, или часто платили им еще большими? Сохраняя сердце свое от всего порочного, не оскверняли ли языка своего какими–нибудь грубыми, постыдными словами, – не злословили ли, не клеветали ли, не ласкательствовали ли? Отец Отечества, доставляя вам все средства к истинному просвещению, и открывая пути к общеполезной деятельности, надеется иметь в вас в последствии добрых сынов, способных оказать Отечеству большие услуги, и готовых жертвовать ему всеми силами и самою даже жизнию: стараетесь ли вы о том, чтобы некогда вполне соответствовать справедливым ожиданиям Его? – Такие и подобные сим испытания самих себя необходимы для пробуждения в нашем сердце чувства сокрушения о грехах своих, чувства виновности пред Богом.

При сем никто не должен искать извинения во грехах своих в слабости человеческой природы, или в каких–либо внешних обстоятельствах, и тем самым ослаблять чувство своей виновности пред Богом. Это есть пагубное расположение духа, препятствующее нравственному нашему улучшению, это – убежище для греха, преследуемого совестью и законом Евангельским. Всеведущий знает все, – все наши обстоятельства и их, как благотворное, так и вредное действие на нравственное наше состояние. Следственно всякого рода извинение пред Ним неуместно.

Сознавши во глубине сердца и исповедавши пред Богом свою виновность, вы должны дать Ему твердое обещание, впредь вести себя, сколько возможно, лучше – благоразумнее и благонравнее, полагаясь в этом случае не на свои собственные силы, по на всенощную благодать Его, совершающуюся в немощах, и ниспосылаемую каждому, кто с истинною верою и усердною молитвою прибегает к Нему: ибо от человек сие невозможно есть, от Бога же вся возможна. (Мф. 19:26.) Это необходимая принадлежность и вместе существенный признак истинного покаяния, которое внушает нам Св. Церковь. Без сего наша исповедь будет один только простый рассказ о наших поступках, а не раскаяние во грехах. Но сего ли требует от нас Иисус Христос, когда кротким, умилительным гласом Св. Церкви призывает нас к покаянию? Одного ли только устного исповедания грехов? Нет. По бесконечной своей благости к роду человеческому, Он хочет, чтобы мы сделались лучшими, – оставили путь неправды, ведущий в погибель, возненавидели грех, разрушающий временное наше счастье и преграждающий нам путь к жизни вечной, и всем сердцем возлюбили истину и добродетель, которые одни могут сделать нас в этой жизни истинно счастливыми, в будущей – в полной мере блаженными. Ибо, доколе человек предан греху, дотоле не может быть истинно счастливым, – не может наслаждаться истинною жизнью, которая есть радость и блаженство. Грех и смерть неразлучны. Так учит Апостол, когда говорит: Возмездие за грех есть смерть. (Рим 6:23.)

Излишне доказывать вам, что все вы имеете нужду в исправлении и улучшении. Самые лучшие и благонравнейшие из вас, которые имеют счастие слышать, как от родителей, так и от воспитателей своих одно только лестное одобрение и похвалу, имеют в себе много недостатков, которые должно исправить и вознаградить. Все люди не таковы, каковы быть должны, все вообще грешники, все должны исправиться и сделаться лучшими, чтобы наследовать вечную жизнь, – вот глас вечной истины, возвещаемый нам в Слове Божием!

А чтобы святое желание и намерение, впредь вести себя лучше, было всегда живо и действенно в вас, для сего представляйте чаще в мыслях своих высокие деяния истинно великих Мужей, ублажаемых Церковию, которые, не взирая ни на какие козни, угрозы и обольщения мира, непоколебимо шествовали путем правды, путем Христовым, и в жертву истине и добродетели приносили самое драгоценнейшее: преимущественно же занимайтесь, сколько возможно чаще размышлением о святейшей жизни Божественного нашего Искупителя, Его беспредельной любви к человечеству, неизменной преданности в волю небесного Отца своего, Его непоколебимом мужестве в самых жестоких страданиях, и о кроткой, умилительной молитве Его на кресте за бесчеловечных врагов своих. Чем чаще носится пред нами сей святейший образ, тем сильнее и живее становится в нас расположение к доброму и святому, и тем делаемся мы способнее и готовее к исполнению трудных для плоти и крови Христианских наших обязанностей. Размышляйте чаще о краткости и скоротечности жизни настоящей и нескончаемости жизни будущей. Так, други мои, настоящая жизнь наша скоро пройдет, несравненно скорее, нежели как обыкновенно мы представляем себе, и настанет жизнь вечная, для добродетельных вечно–блаженная, для грешников вечно–несчастная. И так не лучше ли, не благоразумнее ли краткое время земной жизни посвятить на дела благочестия, и чрез то стяжать себе блаженство небесное, нежели чрез временные греховные удовольствия лишиться радостей небесных, продолжающихся вечно, продолжающихся и тогда, когда мир сей со всеми своими удовольствиями прейдет на веки. Удаляйтесь чтения таких книг, которые написаны людьми порочными, не имеющими никаких благородных, возвышенных чувств, и которые вы постыдились бы читать в присутствии ваших родителей и воспитателей. Для вашего возраста, в котором все новое, необыкновенное и воспрещаемое имеет какую–то особенную прелесть, и принимается с жадностью без всякого исследования, такие книги суть подслащенный яд, который может совершенно расстроить вас. Читая их, вы неприметным образом можете напитаться тлетворным духом их, и совратиться с пути истины и добродетели на путь заблуждений и пороков, и вместе за собою увлечь в последствии и других. Старайтесь употреблять остающееся от ваших занятий время на чтение таких книг, которые с приятным соединяли бы всегда полезное, которые руководствовали бы вас к истинной мудрости и благочестию, питали и поддерживали в вас благочестивые чувствования к Богу и дружественные расположения к ближним, воспламеняли в вашем сердце священную, сыновнюю любовь к Отечеству, и возвышали дух ваш от земного к небесному. – Не отлагайте вашего улучшения до будущего времени, надеясь в будущем иметь более удобности к тому. Нет, юношеский возраст есть самое наилучшее к тому время. В это время нравственное чувство в нас бывает живее, злые привычки, сильные враги добродетели, в душе еще не укоренились, и юношеское сердце еще не ослеплено блеском земных выгод и преимуществ, не обременено заботами жизни, которые в последствии времени отягощают странника земли, и нередко подавляют в нем стремление к небесному отечеству. Но знайте, что зло, которое теперь в вас еще невелико, и которое потому легко можно исторгнуть, вместе с вами будет возрастать и укрепляться, и наконец может возрасти в такого сильного исполина, который совершенно может поработить вас. По сему–то Премудрый увешивает: Помяни Сотворшаго тя во днех юности твоея, дóндеже не приидут дние злобы твоея (злые), и приспеют лета, в нихже речеши: несть ми в них хотения. – (Еккл. 12:1.) Притом, будущее неизвестно, не в нашей оно власти. Молодость лет, цветущее здоровье не могут служить нам верным ручательством долголетней жизни. Бесчисленные примеры научают нас тому.

Дети! Молитесь Отцу небесному, молитесь из глубины сердца, молитесь с полною верою и надеждою, во имя Единородного Сына Его, Божественного нашего Искупителя, который любил детей, дабы Он – Источник и Податель всякого истинного блага, даровал вам сокрушение о грехах, вдохнул в сердце ваше любовь ко всему тому, что истинно, честно, справедливо, любезно, что составляет добродетель и похвалу, (Флп. 4:8.) и подал вам силы и крепость к препобеждению всех льстивых искушений к удовольствиям греховным, растлевающим душевные и телесные силы. – Аминь.

Благовоспитанные юноши!

Будучи призваны от всех стран благословенного Отечества в сие святилище наук для усовершенствования приобретенных вами полезных сведений и приуготовления себя в наставники и руководители других, вы собрались ныне для того, чтобы едиными устами и единым сердцем испросить себе у Отца небесного благословение на предлежащие вам благороднейшие занятия и труды, конечно в той сердечной уверенности, что всякое истинное благо ниспосылается только свыше – от Бога, и что без благословения Божия никакие предприятия человеческие не могут иметь счастливых успехов. Так, это несомненно: ибо, если не Господь созиждет дом, говорит нам Писание, напрасно будут трудиться зиждущие. – Благословляющая десница Вышнего простерта над вами. Залог сего благословения вы имеете уже в самом вашем избрании и назначении. Вам остается только лобызать благодеющую десницу Его, и с совершенною готовностью и детскою покорностию духа и сердца, следовать премудрому и благому ее водительству. По сему, приступая к предлежащим вам занятиям, приступайте к ним, и продолжайте их с веселым духом, в полной надежде на помощь Всевышнего, ниспосылающего свое благословение на всякое дело благое, и венчающего его славою и честию, – и, имея всегда в виду важное ваше назначение – быть руководителями других и распространителями истинного просвещения, старайтесь не только о том, чтобы приобрести обширные и основательные сведения в полезных науках, но о том наипаче, чтобы просветить дух ваш животворным светом Божественной Веры, и обогатить сердце ваше высокими, Христианскими чувствованиями – лагоговейною любовию к Богу и безусловною покорностию Святой Его воле, преданностию к Престолу и Отечеству и всецелою готовностию ко всякой общеполезной деятельности. Это составляет необходимую принадлежность и каждого истинного сына Церкви и Отечества, тем паче истинного наставника, на котором, кроме должности учительской, лежит священнейшая обязанность – служить примером доброй нравственности для других, и который, проникнут будучи истинным благочестием, при преподавании всякой науки, при всяком случае, неприметным образом может внушить оное другим, – и сего–то преимущественно ожидает, сего надеется от вас Отец Отечества, избравши вас из такого звания, которое пред всеми другими должно отличаться Христианскою нравственностью и примерною жизнью.

Дети! Приложите все ваше старание, все дарования и силы, чтобы исполнить сии справедливые ожидания и надежды Отца, и тем обрадовать Его среди непрестанных трудов и неусыпных попечений о благе Отечества, – в противном случае все ваши познания, сколько бы они обширны ни были, будут суетны, потому что могут поселить в вашем сердце одно тщеславие и надменность, и чрез то сделать вас презренными в глазах других и бесполезными членами общества. –

Воспитатели и Наставники!

Вы уверены, что Всевышний владеет царствами человеческими, и что во всемирном владычестве Его ничего не может произойти без определения святой воли Его. Значит, каждое благодетельное учреждение в царствах человеческих есть исполнение одной черты в великом плане вечного Миродержителя, которое Он благоволит совершать посредством возлюбленных своих Помазанников. О, с какими же благоговейными чувствованиями должны мы приступать к возлагаемой на нас священной обязанности, быть образователями сих юношей – будущих наставников, обязанности важнейшей, за которую должны будем дать некогда строгий отчет на суде Всевышнего. Здесь гордая мысль о своих достоинствах и надеяние на собственные силы должны исчезнуть. Не человеческое это дело, но Божие. Человек в этом случае не более значит, как только избранное орудие в деснице Провидения, действующее не своею, но Божественною силою, – и потому, благоговея пред Избравшим его, может свидетельствовать одну только безусловную покорность святой воле Его, соединенную с глубоким сознанием собственного бессилия и ничтожества: ибо гордым Бог противится, и даст благодать свою только смиренным, и всемощная сила Его совершается в немощах и ничтожестве. И так благословим Бога, избравшего нас орудием Своего благословения, и, с благоговением приступая к предлежащей нам священной обязанности, сознаем пред Ним свои недостатки и немощи, и будем умолять Его, да всемощная сила Его совершится в немощах наших, и чрез нас совершит и исполнит великие чаяния и надежды Отца Отечества. Дадим новые обеты верности благословеннейшему из Монархов, столько пекущемуся об истинном просвещении своих подданных – этом прочном основании благоденствия народов.

Возлюбленнейший Монарх! О, когда бы мы, меньшие из сынов Твоих, вполне могли чувствовать великие Твои о нас попечения, и со всею ревностью, и всеми силами содействовать великим Твоим намерениям о благе благоденствующего под Скипетром Твоим возлюбленного Отечества!

Воспитатели и Воспитанники! Вознесем совокупные сердечные молитвы к Отцу небесному³, – преклони с нами свою главу в молитвенных чувствованиях пред Всевышним и Ты, Светлейший Князь, главный исполнитель воли Царевой⁴, да той же вседействующий и всесозидающий Дух, который вдохнул в сердце Царя благодетельную мысль сего учреждения, вдохнет и в нас силы и ревность к достодолжному выполнению опой, дабы некогда – в страшный оный день всемирного суда и воздаяния, каждый из нас сподобился приять от небесного Судии и Мздовоздаятеля дел человеческих мзду верных и добрых рабов, имеющих участвовать в неизреченных радостях своего Господа.

Благородные юноши!

Отец небесный благословил ваше прилежание и благонравие. Под премудрым и благим Его водительством вы совершили время воспитания, столько важное по своему влиянию на всю последующую жизнь вашу, к утешению ваших родителей и воспитателей, и к вашей собственной пользе. Попечительное Начальство, исполнив священную о вас волю Монарха, ныне торжественно признало вас юношами благонравными, достойными внимания любителей истинного просвещения и способными оказать Отечеству полезные услуги. Вам открыты ныне свободные пути к разнообразной, общеполезной деятельности, – пути к истинной чести и славе. Так, други мои, милость Божия ощутительна над вами! – Да будет же день сей, столько важный в вашей жизни, днем сердечных благодарений, днем священнейших обетов пред Богом и Его возлюбленным Помазанником!

Приветствуя вас с сею милостию Божиею, и вместе разлучаясь с вами, я не могу не сказать вам, при этом случае, несколько слов в ваше назидание, не могу не выразить пред вами некоторых мыслей и чувствований, которые весьма естественно рождаются в душе моей, при взоре на предлежащее вам поприще жизни.

Вы оставляете ныне место вашего воспитания, где отеческая заботливость и строгий надзор ваших воспитателей охраняли вас от всех соблазнов, от всех заблуждений и пороков, свойственных легкомысленной юности. Вы вступаете в свет, в котором большею частью должны будете уже сами руководствовать себя. Что происходит в душе вашей, какими чувствованиями исполняются сердца ваши при мысли об этой важной перемене, имеющей произойти с вами? Радуюсь о вас, если вы с чувством благодарности и нежной привязанности оставляете место вашего воспитания, и с некоторым опасением и робостью, с недоверчивостью к самим себе, помышляете о предлежащем вам пути жизни. Это счастливое предзнаменование! Но болезную о том, кто, восхищаясь мыслию о свободе, с совершенным равнодушием и холодностию взирает на оставляемое им место воспитания, и с детским легкомыслием и мечтательностию нетерпеливо ожидает той минуты, когда он, освободясь от строгого надзора, должен вступить в свет, представляющийся ему жилищем утех и радостей. Это неправильное и пагубное расположение духа, от которого да сохранит вас Отец небесный! Поприще жизни, вам предлежащее, есть важнейшее, на которое не должно вступать легкомысленно. на нем встретят вас не утехи и забавы. Нет. Здесь ожидают вас великие обязанности, которые вы, как истинные сыны Церкви, Государя и Отечества, должны тщательно исполнять, не взирая ни на какие трудности, здесь предстоят вам и великие опасности, многоразличные искушения и соблазны, доселе вам незнакомые, для избежания которых потребна великая мудрость. Так, други мои, не маловажная перемена должна произойти с вами! Доселе старались внушить вам одно доброе и полезное, любовь ко всему истинному и честному, любовь к порядку и подчиненности, любовь к Отечеству, любовь к святой Вере, доселе со всех сторон вы окружены были такими лицами, которые, обогащая ум ваш полезными сведениями, и внушая вам правила поведения, в то же время считали священною обязанностью, служить для вас добрым примером: но, вступивши в свет, вы можете услышать и увидеть совсем другое. Там, легко может статься, вы услышите такие умствования, которые противны правилам Евангелия, несообразны с здравым разумом, гибельны по своим последствиям, но которые, будучи новы, необыкновенны, предлагаемы с хитрою лестью, нередко увлекают внимание неопытных, расстраивают ум их и растлевают сердце. Там можете иногда встретить людей, которые преступные деяния украшают именами различных добродетелей, а строгую честность и правоту, точное и бескорыстное исполнение законов Божеских и человеческих называют глупостью. Там лицемерие и лукавство может иногда представиться вам гораздо вернейшим средством к приобретению земных выгод и преимуществ, нежели истинные достоинства и заслуги. Такое учение, такие примеры, сколь гибельны могут быть для юных умов и сердец ваших! Не думайте, что вы уже довольно имеете благоразумия и благонравия, чтобы без преткновения проходить скользкий путь жизни. Самые лучшие из людей, оставив нам высокие примеры мудрости и добродетели, оставили вместе и памятники заблуждений и слабостей, пред которыми невольно должно смиряться гордое самонадеяние человеческое!

Но для чего, скажете вы, я представляю вам в эти торжественные минуты радости такую мрачную картину будущего? Не для того, други мои, чтобы возмутить вашу радость, – да продлит ее Отец небесный во все дни жизни вашей. Служителю Евангелия всего более свойственно, изрекать мир и радость. – Но чем усерднее и постояннее были наши попечения о вашем образовании, тем естественнее и наши за вас опасения. Представив оные, я хотел бы только сделать вас, сколько возможно, внимательными к предлежащему вам поприщу жизни, и чрез то предостеречь вас от многоразличных погрешностей , хотел бы, чтобы первый шаг ваш на оном ознаменован был благоразумием и осторожностию, освящен Религиею, хотел бы внушить вам, чтобы вы не легкомысленно, но со всею рассудительностью проходили опасный и скользкий путь жизни, имея всегда в виду высокое назначение Христианина – жить на земле для неба, и чтобы, не полагаясь на собственное свое благоразумие и силы, во всех случаях неуклонно следовали внушениям святой Веры, сей единственно–верной путеводительницы к жизни вечной. Только тогда, только при ее Божественном руководстве вы можете сохранить, среди бесчисленных соблазнов мира, чистоту сердца и непорочность нравов, и сделаться истинно–полезными сынами Отечеству.

Посвятив себя на служение Отечеству, всякую возложенную на вас обязанность почитайте священною, и старайтесь исполнять ее рачительно, не как наемники – из одной корысти, но как истинные сыны – из любви ко благу Отечества и по долгу повиновения священной воле Монарха, памятуя непрестанно, что Всевышний Раздаятель судеб человеческих некогда потребует от вас строгого отчета в употреблении даров Его. Часы отдохновения старайтесь проводить в сообществе с людьми опытными и мудрыми, и своею скромностью и почтительностью приобретать их расположение и любовь. Это важная погрешность молодых людей, что они, слишком много мечтая о своей учености, о своих дарованиях и преимуществах, не оказывают часто должного уважения к старшим. Чрез это самое они лишают себя драгоценнейшего наследства, – их зрелой, многолетним опытом приобретенной мудрости, которой нельзя научиться ни в какой школе. – Проходя со всем усердием и ревностью наше звание, не унывайте духом, и не ослабевайте в полезной вашей деятельности, когда усмотрите, что ваши заслуги долгое время остаются без внимания, а другие, менее достойные, предпочитаются вам, но имейте терпение, – в терпении познается истинное достоинство человека, и успокаивайте себя тою утешительною мыслию, что есть невидимый Свидетель всех наших действий, пред которым ни одна добрая мысль не останется без награды, и что мы, как Христиане, имеем обетование не настоящей только, но и будущей жизни. Там истинная награда для добродетели! – Не соблазняйтесь счастием тех людей, которые, без всяких заслуг, какими–нибудь низкими средствами приобретают себе земные выгоды и преимущества. Их счастие есть призрак, который никогда не дает осязать себя, оно скоро является, но и скоро исчезает, – и какою же дорогою ценою оно приобретается? – Потерею бесценнейшего блага, потерею истинной чести и совести, без которой человек, хотя бы обладал всеми сокровищами мира, есть самое несчастное и жалкое творение. Не ревнуй лукавнующим, – говорит Писание, – и не завидуй творящим беззаконие, (Пс. 36:1) их потомство не продлится, их счастие угаснет. (Притч. 24:20.) Старайтесь утвердить в сердцах своих ту важную и благотворную истину, что истинное счастие находится не в обилии благ земных, не на высоте почестей, но в мирной совести, неотъемлемом достоянии добродетельного, и в кругу благословенного семейства, соединенного духом благочестия и любви. – Устрояя земное свое благосостояние, старайтесь приучить себя довольствоваться малым, которое вы могли бы иметь всегда и везде, независимо от благоволения смертных. Это необходимо для того, чтобы сохранить истинную свободу духа, и, не взирая на все неблагоприятствующие обстоятельства, неуклонно идти путем истинной чести и правоты, прямым путем Евангелия. Не опасайтесь того, что точное исполнение Евангельских заповедей, строгое бескорыстие и прямодушие могут совершенно расстроить земное ваше благосостояние. Послушайте, что говорит об этом Богодухновенный Царь: Я был молод – и состарелся, никогда не видал праведника оставленнаго, ни детей его просящих хлеба. (Пс. 36:25.)

Вот искренние советы вашего наставника и друга! Примите их с такою же любовию и с таким же расположением духа, с каким оные предлагаются вам.

Воспитатели и Наставники, и вы, Высокопочтенные Посетители, любовию к Отечественному просвещению призванные в сие место, вознесем совокупные сердечные желания к Отцу небесному, да любовь к Вере отцов наших, любовь к Отечеству, любовь к Отцу–Монарху, глубоко и незыблемо укоренится в сердцах сих добрых юношей, и сделается источником общеполезной деятельности, и да почиет над ними благословение Господне отныне и до века.

Благородные юноши!

Время воспитания вашего кончилось, кончились и мои отношения к вам, и мои наставления для вас! Но, сроднившись с вами с вашего детства, и по самой обязанности, и по собственным чувствам моим, я не могу не сказать вам при сем торжественном случае несколько слов в ваше назидание.

Я уверен, несомненно верьте и вы, что все добрые ваши Наставники и Воспитатели сопровождают вас на предлежащее вам поприще жизни своими благожеланиями, – все искренно желают вам счастия. но, други мои, уже давно испытано, решено, что на земле, жилище греха и заблуждений, нет истинного счастия. Те, которые с таким усилием в продолжение целой жизни искали его в земных скоропреходящих благах и удовольствиях, обретали одну только пустоту в сердце и сокрушение в духе, и наконец, как бы утомившись от тщетных исканий, торжественно – пред целым светом свидетельствовали, что все в мире суета, не исключая даже и самой земной мудрости, которая нередко так много надмевает смертного. Истинное счастие там, где царствует истина и добродетель, превыше звезд, куда взор наш не досязает, но куда неудержимо стремится воскрыляемый верою дух наш, жаждущий вечного. Земную жизнь издревле сравнивали с морем, непрестанно обуреваемым, непрестанно волнующимся. Блажен убо, кто, живя на земле, постоянно находится в союзе с небом, и истину и добродетель чтит выше всего, кто мрачный путь земной жизни проходит со светильником веры, этой единственной путеводительницы, низ посылаемой свыше страннику мира, грядущему к вечному отечеству! Земные блага не обольстят его. Он носит в своем сердце обетование и надежду лучших – небесных благ, и уже наслаждается предвкушением их. Земные горести не сразят его и не повергнут в отчаяние. С надеждою обращается он, к небу, и мрачный взор его просветляется. Его вера сквозь мрак настоящего указует ему на светлое будущее, туда, где царствует безмятежная тишина, где вечно цветут одне радости, и подкрепляемый сею верою, он торжествует над всеми превратностями дольнего мира, и непоколебимо шествует к своему высокому назначению. Но горе тому, кто, расторгнув святейший союз с небом, всем сердцем прилепляется к земле, кто, презирая внушения небесные, во всем следует своим склонностям и вожделениям! Оставленный самому себе, без путеводителя, без Спасителя, блуждая во мраке неизвестности по распутиям страстей, несчастный! – он неминуемо низвергнется в пропасть, погибнет, и вместе с собою увлечет в погибель и других.

Значит, общее наше желание вам счастия исполнится только тогда, когда Святая Вера, соединяющая землю с небом, человека с Богом, глубоко укоренится в сердцах ваших и сделается неразлучною вашею сопутницею на всех путях жизни, – будет руководствовать вас в вашей деятельности и освящать ваши наслаждения и радости. Только тогда вы можете быть истинно счастливы, и своею жизнию принесть истинную пользу Отечеству, доставить утешение и радость добрым вашим родителям и воспитателям. – В противном случае все способности, дарованные вам от Бога, все многолетние попечения о вашем воспитании, все познания, вами приобретенные, будут бесполезны, тщетны, – все доброе в вас погибнет.

И так, юные друзья мои, – вы, которые всегда с детскою доверенностью открывали предо мною ваши мысли, чувства, недоумения, огорчения, – вашею ко мне любовию умоляю вас для вашего собственного счастия: вступая в свет, не увлекайтесь непостоянными его обычаями, и не обольщайтесь чужеземным, которое нередко одностороннею благовидностью привлекает взоры и сердца легкомысленных, недальновидных, но старайтесь пребыть верными до конца жизни вашей святой Вере отцов ваших, которая приветствовала и освятила ваше вступление в мир, как Ангел–Хранитель бодрствовала над вашею колыбелью в сердце матернем, ознакомила вас с вышеземными, небесными чувствами, и охраняла вас от всех льстивых искушений неопытной юности, – той Вере, под благотворною сению, которой любезное наше Отечество прошло длинный ряд тяжких испытаний, возросло, процвело, – и будет процветать, доколе в сердцах сынов его преступная привязанность ко всему чужеземному не охладит святой любви к Вере Отечественной!

Боже, Боже отцев наших! Внемли слабой, по искренней молитве, возносимой к Тебе от лица делателей сего винограда, Твоею десницею насажденного: низпосли Твое благословение на сих добрых юношей, вступающих на поприще общеполезной деятельности, и силою всемощной благодати соблюди и сохрани их от всех преткновений на скользком и опасном пути жизни, даруй и нам разум и ревность – и лучше понимать, и точнее исполнять священную и Тебе благоугодную волю возлюбленнейшего Монарха–Отца: Воспитывать юношество в духе Православия – сего драгоценного наследия предков наших.

Друзья мои!

В последний раз имею случай беседовать с вами, – и тем охотнее пользуюсь сим случаем, чем известнее мне ваше постоянное расположение, ваша всегдашняя готовность к принятию добрых советов и наставлений, – готовность, которая доставила мне столько сладостных и вечно–незабвенных в душе моей минут и часов в моих занятиях с вами. Но что же изреку вам в сей торжественный, важнейший день в вашей жизни? Что скажу вам в напутствие на предлежащее поприще общеполезной деятельности?

Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела и прославят Отца вашего, иже на небесех!

Вы знаете, друзья мои, кем и к кому произнесены были слова сии, заключающие в себе важное наставление. Их произнес великий Учитель к ученикам своим, избранным на великое дело – просветить вселенную животворным светом небесной мудрости! Ваше звание не таково, оно далеко отстоит от высокого звания всемирных Просветителей. Но кто, пламенея любовию к Отечеству и питая благоговение к святой Вере, кто искренно не желал бы, чтобы это наставление великого Учителя глубоко проникло и ваши сердца, и было принято вами за постоянное правило в общеполезной вашей деятельности, – и вы должны принять его со всею сердечною готовностью, если хотите проходить ваше служение Отечеству достойным образом и соответствовать вашему назначению. Так, други мои, и ваша должность велика и священна! Не в том состоит она, чтобы только преподавать верные и основательные наставления в той или другой науке, развивать умы юношей, обогащать их познаниями и распространять ученость. Нет.

Мудрый Монарх–Отец наш, неусыпно пекущийся о благе своих подданных, только то просвещение считает истинным, достойным постоянной заботливости Венценосцев, и могущим доставить народам истинное благоденствие, которое светит неземным, горним светом. И – действуя в духе Его, в духе святой Веры и любви к Отечеству, ваши Воспитатели не только имели целью воспитать вас основательными учеными, искусными наставниками, но особенное прилагали попечение о том, чтобы вкоренить в сердцах ваших твердые правила веры и нравственности, образовать из вас достойных служителей просвещения, Христианских наставников, в которых воспитываемое юношество всегда имело бы наилучшие примеры для подражания, и – благодарение, сердечное благодарение всевышнему Благодетелю! Они достигли своей цели, исполнили священную о вас волю Монарха, и, с чувством самодовольствия взирая на вас в эти минуты, достойно наслаждаются плодами трудов своих. – По сему обязанность возлагаемого на вас звания преимущественно состоит в том, чтобы вы и словом, и примерною жизнью старались распространять чистые понятия о нравственности, внушать правила Христианского поведения, покорность к начальству, преданность к Престолу и Отечеству, благоговейную любовь к святой Вере, под сению которой покоится прах отцов наших, и вообще быть достойными руководителями вверяемого вам юношества, имеющего обетование не настоящей только, но и грядущей вечной жизни. Какая прекрасная обязанность! Ревностным, Христианским исполнением ее сколько добра вы можете сделать, и какую полезную услугу оказать Отечеству! Сколько сладостных минут в жизни можете доставить самим себе, и – что всего вожделеннее для Христианина, простирающего взоры свои далее пределов земли и времени, – что всего вожделеннее, какую награду на этом поприще общеполезной деятельности можете стяжать себе для вечности!

И так, други мои, с чувством благоговения и благодарности к Всевышнему Раздаятелю судеб человеческих, принимая звание наставников, звание священное, и желая проходить его достойным образом, так чтобы в день всемирного воздаяния небесный Домовладыка нашел в вас верных рабов своих, напечатлейте во глубине сердец ваших сие важное наставление великого Учителя, которое от лица ваших Наставников и Воспитателей я обращаю к вам не в виде наставления, но как искреннее благожелание, как напутствие на предлежащее вам поприще: Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят вата добрая дела, и прославят Отца вашего, иже ни небесех! (Мф. 5:16.)

Отец небесный! Тебе сердечное благодарение, к Тебе и усердное моление наше! Утверди в сердцах их святую решимость, святые обеты – употребить все способности и силы к достойному прохождению возлагаемого на них звания, дабы возлюбленный Монарх наш, узревши в них истинных сынов Отечества и Веры, ревностных распространителей благотворного просвещения, насладился плодами отеческих своих попечений о благе своих подданных. –

Отец небесный! Да будет над ними Твое благословение отныне и всегда!

Благочестивое Собрание!

Благодарение Всевышнему благодетелю! – Еще новый опыт Его благоволения к любезному нашему Отечеству, новое торжество для истинных сынов России, пламенеющих к ней любовию, новая радость для ревнителей истинного благочестие! – Та благодетельная мысль, достойная Российских Венценосцев, чтобы не по одним зыбким умозрениям, не под иноземным влиянием, но в недре России, в духе Отечественной Веры, из среды сынов ее образовать достойных служителей Правосудия, с основательными познаниями Отечественных законов, с очищенными и возвышенными понятиями о важности своего долга, – та мысль, которая образовалась в душе Петра Великого, которую старался осуществить Александр Благословенный, приводится ныне в исполнение твердою волею Государя мудрого и благочестивого, при ревностнейшем содействии одной из благословенных отраслей Царственного Дома, и – что всего вожделеннее для сынов России, в сердце которых любовь к Отечеству неразлучна с любовию к Отечественной Вере, что всего вожделеннее, новоустроенный и благодатию Св. Духа приосененный и освященный Храм сей полагается началом и основанием сего нового общеполезного учреждения. Какое благодетельное соотношение между Государством и Церковью! Какое прекрасное выражение той непреложной, веками оправданной истины, что все мудрые законы, все общеполезные учреждения достигают целей своих только тогда, когда освящаются Религиею, когда исполнители оных проникнуты духом живой веры! Поистине ныне торжество Отечества и Церкви! Возрадуйтесь убо, благословенные сыны России, сыны Православной Церкви! Тот, кому Всевышний вверил судьбу вашу – возлюбленный Монарх–Отец ваш, глубоко убежден, что истинное просвещение, возвышающее народы на высокую степень благоденствия, могущества и славы, есть то, которое основано на вере в Иисуса Христа и Его Божественном учении, – и все распоряжения и учреждения в Его царстве ознаменовываются печатью сего глубокого убеждения. – О слава! Возвести вселенной, что Монарх России созидает благосостояние своего народа на таком прочном, незыблемом основании, которого не возмогут поколебать никакие враждебные силы, возвести, во услышание всем народам, да разумеют, яко с нами Бог, и кто противу нас! – О Россия! Любезное Отечество! Не суждено недальновидному человеческому оку далеко прозирать в будущее и читать в нем судьбу твою: но, взирая на непрестанное распространение в тебе общеполезных учреждений, на то благодетельное, святое направление, которое дает тебе благочестивый Монарх твой, на то драгоценное сокровище, которое готовится и хранится для тебя в Царственном Доме, незаметно предаешься сладким гаданиям о будущем твоем величии, и переносишься мыслью и сердцем к тому времени, когда все народы, утомившись от тщетных своих лжемудрований и познавши суету всякой земной мудрости, неознаменованной печатию неба, будут поучаться от тебя и, указывая на могущество твое, с полным убеждением взывать друг к другу: Тако благословляется Россия, боящаяся Бога и свято хранящая Веру и законы отцов своих! – Возвыси убо свою главу в живом чувстве радования, и приклони ее в глубоком, благоговейном чувстве благодарности пред Всевышним, так устрояющим судьбу твою, так благодеющим тебе чрез возлюбленного Своего Помазанника!

Возлюбленнейший Монарх! Поистинне Ты исполнил всякое желание Твоих верноподданных, и нам остается обращать наши желания только к самим себе, чтобы все мы, Твои верноподданные, Твои дети, вполне могли чувствовать неусыпные Твои о нас попечения, и со всею ревностию, каждый по своим силам и в своем звании, могли содействовать великим Твоим намерениям о благе благоденствующего под скипетром Твоим возлюбленного Отечества!

Благочестивое собрание избраннейших сынов России! В чувстве святой любви к Отечеству и преданности к Престолу, помолимся Всевышнему – источнику и подателю всех благ, да ниспошлет Он свое благословение на будущих делателей сего юного винограда, да дарует им духа разума и благочестия, духа смиренномудрия и ревности для достойного прохождения общеполезного их звания, да подаст им силы и крепость – совершить великое дело, на которое они призваны, ко славе всесвятого имени Его и ко благу Отечества!

А вы, юные леторасли новонасаждаемого винограда, надежда благодетельного Насадителя и России! Соедините души ваши союзом нежной, братней любви, и из глубины непорочных сердец ваших вознесите искреннюю совокупную молитву к Отцу небесному –молитва детской невинности благоугодна Ему – да продлит Он до поздней старости драгоценные дни благословеннейшего из Монархов, который приемлет вас под особенное свое покровительство, и не умедлит явиться посреди вас в образе кроткого, чадолюбивейшего отца, – и в сем священном Храме, пред очами Всеведущего, приникающего на вас с небесной высоты своей, дайте Ему неложный обет, со всею сердечною готовностию неуклонно следовать державным Его мановением. Благонравное поведение, ревностное занятие науками, сыновняя покорность и любовь к воспитателям, любовь и преданность к Престолу и Отечеству, любовь ко всему честному и благородному, любовь к истинному благочестию – вот те драгоценные качества, которыми должны украшаться нежные души ваши, и которых Он ожидает от вас, – те существенные блага, которых вы преимущественно должны испрашивать себе в молитвах ваших у Отца небесного.

Боже, Боже отец наших, осенивый ныне Храм сей благодатию Своею! Приими его навсегда в благодатный покров Свой, и отселе простирай Свое благословение на сие новое Учреждение, которое также есть жертва Твоему святому величию, ибо правосудие есть одно из Твоих свойств Божественных!

Ваше Высочество!

Бог управляет судьбами человеческими, и Он назначает каждому в беспредельном царстве Своем известное место, известный круг действования: От Господа исправляются пути мужу, – говорит Св. Писание, – смертный же како уразумеет пути своя? (Притч. 20:24). и потому мы веруем и исповедуем, что путь Ваш к нам от Господа, – что Он, Всемогущий и Всеблагий, избрал Ваше Высочество в Спутницу жизни возлюбленному нашему Великому Князю, Он даровал нам Вас, и мы приемлем Вас во имя Его.

По Его святой воле, по Его всеблагому определению оставили Вы родительский дом и отечество, и пришли к нам, чтобы жить и действовать для нашего блага и счастия. По Его же святой воле Вы должны вступить и в Церковный союз с нами, дабы совсем соделаться нашею.

Да не возмущает это религиозных Ваших убеждений и чувствований! Церковь, к которой мы, по благости Божией, принадлежим, есть древнейшая Христианская Церковь, которая непрерывно и дает все то, что Господь наш Иисус Христос вверил ей к освящению и облаженствованию человеков, и что учредили в ней Богодухновенные Его Апостолы, и которая во всех распоряжениях своих жественного своего Основателя, – в духе любви и кротости. Вы несомненно убедитесь в том, как скоро ознакомитесь с историей нашей Церкви, и получите надлежащее понятие о существе ее. Но я хотел бы, для Вашего успокоения, наперед представить Вам верное поручительство в том. Я могу указать Вам в этом случае на довольно уже знакомое Вам и ко всему доброму, благородному, прекрасному и святому расположенное сердце Великого Князя, которое образовалось под постоянным влиянием Православного нашего Вероучения. Еще более– я могу указать Вам на искреннюю и святую любовь, которая живет в этом Царственном благочестивом семействе и все Члены Его соединяет в самый блаженнейший союз в мире, на любовь, которою Вы уже вполне наслаждаетесь. Я указываю на эту любовь потому, что Господь наш любовь поставляет самым верным признаком истинных учеников и последователей своих: О сем разумеют вси, – говорит Он, – яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою.

Гряди убо, благословенная Богом Мария, небоязненно и не смущаясь, гряди путем, указанным Тебе Провидением, и с полною доверенностью повергнись в объятие вселюбящей Матери нашей, Св. Церкви, которая уже кротким, матерним гласом призывает Тебя.

А Ты, который обещал являть благодатное присутствие Свое там, где два или трие будут собрани во имя Твое, будь присущ и нам Твоею благодатию, и даруй нам познать святую истину Твою и исполнить всеблагую Твою волю.

Ваше Высочество!

Настоящие минуты весьма важны для Вас! Святая, Соборная и Апостольская Церковь уже приклоняет к Вам слух свой, чтобы внимать торжественным обетам Вашим, простирает к Вам матерние свои объятия, чтобы навсегда заключить Вас в них, и Господь призывает Вас к Божественной Своей Вечери. Устраните Ваше внимание от всего земного и внешнего, и устремите его в Себя Самих, испытайте тщательно совесть Вашу пред Богом и Его Евангелием, исследуйте пред Ним все поступки, все мысли, все чувства и намерения Ваши, и с сердцем сокрушенным и смиренным и с глубоким чувством виновности исповедуйте Ему, Сердцеведцу, согрешение Ваши, дабы искренним, чистосердечным покаянием приготовить Себя к достойному принятию Господа и благоговейному вступлению в Св. Церковь Его.

Вы готовитесь приступить к святому Миропомазанию. Чрез сие Таинство сообщаются дары Св. Духа, возращающие и укрепляющие в жизни духовной, но сия небесная благодать ниспосылается только верующему, и по мере его веры. Вы готовитесь приступить к святому Причащению. В сем Таинстве истинно верующий и достойно приуготовивший себя к тому теснейшим союзом соединяется с самим Господом, и в Нем становится причастником вечной жизни: ядый Мою плоть, – говорит Господь, – и пияй Мою кровь, во Мне пребывает и Аз в нем, и имать живот вечный. (Ин. 6:54, 56.) О, какая глубина Божественной любви и благости!

Какая бездна милосердия и щедрот! Но при сем не должно забывать того, что говорит Апостол: Да искушает человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет, ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет. (1Кор. 11:28.)

О сколь же несказанно важны должны быть настоящие минуты не только для Вас, но и для многих других! Ибо Провидению угодно было, указать Вашему Высочеству такое место, на котором открывается для Вас возможность и предстоит священная обязанность, совершить несказанно много добра для многих, но где равно могут открываться случаи и к допущению многого зла. Настоящие минуты должны определить направление всей Вашей жизни и деятельности. Оне должны решить, чего можно ожидать от Вас на небе и на земле. Если дух Ваш в эти важнейшие минуты в Вашей жизни запять высокими и благочестивыми мыслями и намерениеми, если сердце Ваше исполнено глубоких и святых чувств, если душа Ваша жаждет соединиться с Господом, в той непреложной мысли, чтобы всегда с Ним, под Его водительством, при Его всесильной помощи, проходить скользкий и опасный путь жизни, дабы чрез то достигнуть наконец того блаженного сознание, с которым Вы, по совершении земного поприща, подобно Апостолу, могли бы сказать: «Я подвигом добрым подвизалась, поприще совершила, веру сохранила, а теперь готовится мне венец правды, который воздаст мне в оный день Господь, праведный Судия,» – если такие высокие и святые мысли и чувствования наполняют теперь душу Вашу: о, какая радость для небожителей, приникающих на святейшие сердечные обеты Ваши! И вместе какие бесчисленные радости готовятся для всех сынов Отечества, которых сердца сливаются в радостном чувстве надежды, любви и преданности к Вам, и в пламенных молениях о Вас к Господу! Но если бы этого не было, если бы душа Ваша не сотрясалась от важности наступающих минут, если бы… О, нет! Господь да сохранит нас! Я содрогаюсь от той мысли, чтобы Ваше чистое, в жилище добродетели, в живый храм Св. Духа, в избранное орудие Божественной благодати уготованное сердце, чтобы это сердце, которое, отражаясь в кротких, благостных взорах Ваших, говорит нам так много прекрасного и радостного, – чтобы это сердце когда–либо возлюбило суету и прилепилось,к миру. Нет, Господь да сохранит нас от сего!

Вам, как и каждому из нас, открыты два пути: путь пространный, на который манит нас мир, и путь тесный, на который Господь призывает нас. Первый исполнен всякого рода чувственных наслаждений, шумных веселостей и забав, и по виду очень привлекателен, и от того многие идут по нему. Но мудрый сквозь ослепляющие его призраки смотрит вдаль, видит, что этот путь ведет в погибель, – и он с ужасом бежит от него. Напротив, на другом – тесном пути предстоят нам труды, борьба, лишения, самоотвержение, скорби и напасти. Но Христианин во свете Веры усматривает на этом пути, за такими устрашающими явлениями, неизреченные, никогда нескончаемые радости, – и с несомненною надеждою на обетованную ему свыше помощь, небоязненно вступает на путь сей и мужественно проходит его, воспевая песнь хвалы и благодарности Богу, всесильному Помощнику.

О, да слышится всегда в сердце Вашем увещательный глас возлюбленного ученика нашего Господа: Чадца моя! Не любите мира, ни яже в мире: мир преходит, а творяй волю Божию, пребывает во веки. (1Ин. 2:1, 15, 17.)

Я знаю, что Вам невозможно держать Себя в удалении от мира. Ваше звание поставляет Вас в ближайшее отношение к нему, – но не для того, чтобы принадлежать ему и увлекаться его обычаями и правилами, а для того, чтобы Вам самостоятельно действовать на человеческое общество, высоким примером Вашим господствовать над ним и направлять его ко всему благородному. Последуйте и в этом отношении любвеобильному действованию нашего Господа. Он не чуждался обществ, но Он входил в них для спасения человеков, для того, чтобы взыскать и спасти погибшее.

Да услышит Господь искренние моление о Вас Православной Церкви и Отечества, и да соделает Вас избранным орудием Своей благости к нам, да во всех делах Ваших святится и славится пресвятое имя Отца и Сына и Св. Духа, ныне и присно и во веки веков! Аминь.

Ваше Императорское Высочество!

Настает час, в который Вы должны вступить в новые, важнейшие отношение жизни. Весьма естественно, что мысли и чувствование, которые доселе, при взоре на предлежащее Вам поприще супружеской жизни, наполняли душу Вашу, становятся теперь непрестанно живее, и сильнее обладают Вами. Позвольте мне обратить все внимание Ваши на те мысли и чувствование, которые внушает нам Св. Вера.

Супружество установлено Богом, и Господом нашим Иисусом Христом вверено Церкви как Св. Таинство, и так вступайте в него с благоговейным чувством и с искренним желанием, провождать супружескую жизнь Вашу по воле Божией – в чистоте и непорочности, и взирайте на нее, не как только на источник земных радостей, но преимущественно как на подвиг великих и трудных добродетелей, служащих прочным основанием семейного счастия, – как на такое поприще, на котором Вы должны стяжать Себе неувядаемый венец славы.

Супружеское состояние установлено Богом ко благу человеческого рода, и так вступайте в него без смущения и боязни, с радостным упованием на Бога и с полным убеждением, что здесь – в этом состоянии, а не где–либо инде – Вам можно искать и несомненно найти определенную Вам меру счастия и благоденствия.

Намерение всеблагого Творца в учреждении супружеского союза выражено в благостных и утешительных словах: «Не добро быти человеку единому на земли, сотворим ему помощника по нему», и так вступайте в сей священный союз спокойно, с той высокою целью, с тем непреложным обетом, чтобы украшать жизнь Вашего Супруга, живым участием умножать и возвышать Его радости, облегчать тягости и труды, и содействовать Ему в достижении вечной жизни. Вот настроение, в котором должен теперь находиться дух Ваш! – Вот мысли и чувствования, которые должны доставить Вам успокоение и радость!

Но чего желает и надеется от Вас Отечество, принимая такое живое, радостное участие в Вашем супружестве, и так искренно призывая на Вас благословение Божие? – Того, чтобы В ы нравственно–благотворным влиянием Вашим, Вашею нежною попечительностью, Вашим кротким, всегда искренним обращением постоянно питали и поддерживали прекрасные, так много обещающие качества Великого Князя. Отечество знает благородный характер и ко всему прекрасному и святому расположенное сердце Великого Князя, и в чувстве живой веры во святое, так благодатно бодрствующее над судьбою Его Провидение, надежно и спокойно вверяет это драгоценное благо, лучшие надежды свои, Вашему любвеобильному и Богобоязненному сердцу. Да услышит Отец небесный искренние моления Св. Церкви, в Таинственном Священнодействии имеющей низвести на брачный союз Ваш благодать небесную, и да дарует Вам, до самого позднего вечера Вашей жизни, всегда щедрою рукою ревность и силы к исполнению справедливых чаяний и надежд благословенного Отчества!

Вы изъявили желание вступить в Общину Сестер Милосердия. Святое, Богоугодное желание! Господь вложил его в ваше сердце! И благотворительное Общество с чувством умиления усматривает в вашей готовности на дела милосердия знамение благословения Божия на благое начинание его. Но обязанности предпринимаемого вами звания так важны и для немощной природы нашей так трудны и тягостны, что Общество признает нужным, предоставить вам год для испытания, – для того, чтобы вы и сами могли убедиться, и другим на самом деле доказать, что вы имеете способности и качества, потребные для достойного прохождения, предпринимаемого вами звания, и что настоящая решимость ваша была не действием случайного благочестивого расположения, но решимость твердая, постоянная. Если при благословении свыше готовность ваша, служить Господу в лице меньших братьев Его, в продолжении года не ослабеет, но упражнением в делах милосердия еще более утвердится, тогда вы уже вступаете в Общину Сестер Милосердия, и для постоянного напоминания о важности обязанностей ваших, а вместе и для подкрепления вашего в многотрудном служении на вас возлагается крест, как знамение бесконечного милосердия Божия.

Не могу не сказать вам при сем от полноты души: Как прекрасно, как высоко звание Сестер Милосердия! Все добродетели прекрасны, все они любезны Богу, все низводят в душу нашу мир и благословение небесное, все имеют обетование вечной жизни. Но милосердие есть преимущественное качество, которым должна украшаться душа Христианина, – есть такая добродетель, которая более приближает нас к Престолу благодати и имеет особенное достоинство пред очами всевышнего Судии и Мздовоздаятеля дел человеческих. Кто это те блаженные, которые в день всемирного суда и воздаяния услышат вожделеннейшее призывание: Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложение мира? – Это друзья и благодетели страждущего человечества: это братья и сестры милосердия!

Но в чем состоит истинное Христианское милосердие? В каких преимущественно действиях должно выражаться оно? Для разрешение сего важного вопроса воззрим на пример нашего Учителя и Господа, которого вся жизнь была милосердие. Он исцелял больных и воскрешал мертвых, но не восстановление здоровья, не возвращение к жизни временной, а обращение заблудших на путь истины, спасение грешников от вечной смерти было главною целию Его милосердие. Он пришел призвать грешников на покаяние, взыскать и спасти погибших. Все прочие благодеения Его служили только средством к достижению этой главной цели. «Вот, ты теперь стал здоров, – сказал Он исцеленному Им при Овчей купальне расслабленному, – смотри же не греши.» В духе милосердия Христа Спасителя учреждается и настоящее Общество Сестер Милосердия, это – врачебница для душ и телес. И потому обязанности ваши должны состоять не в том только, чтобы усердным попечением содействовать болящим к восстановлению здоровья, но и в том, чтобы Христианским вашим любвеобильным и кротким обращением благотворно действовать на их души, чтобы вверяемые попечению вашему возвращались от вас к лучшей Христианской жизни. Ибо жизнь тогда только есть истинное благо, когда она служит средством к добродетели и к приобретению вечной жизни. Вашему попечению будут вверены и такие, которым суждено, так сказать, с рук ваших перейти в вечность и предстать пред суд Божий. В отношении к ним обязанности ваши должны состоять в том, чтобы нежным и усердным попечением усладить последние часы их жизни и содействовать им в Христианском приготовлении к смерти. Быть может, из числа их будут и такие, которые провели жизнь свою в легкомыслии и забвении о жизни будущей, и жертвуя всем для мира, ничего не приобрели для вечности. Здесь–то Христианское милосердие может оказать всю свою благотворную силу! Здесь–то может открыться истинное торжество его! Ваше живое участие, ваш благоговейный взор, ваше теплое моление, ваша простая, но из глубины верующей и любящей души проистекающая беседа о бесконечном милосердии Отца небесного, которого нежные объятия простерты для всех кающихся грешников, при помощи вседействующей благодати, согреют хладную душу умирающего грешника, возбудят в нем надежду на бесконечное милосердие, исторгнут из сердца его глубокий вздох искреннего раскаяния, который проникнет в небеса к Престолу благодати и отверзет ему двери милосердия, – и будет радость на небесах о грешнике покаявшемся. О Боже! Какое неизреченное счастие послужить ближнему к спасению души его от вечной погибели! После этого нужно ли напоминать вам, что ваше поведение не только должно быть неукоризненно, но и назидательно для других, и что все поступки и действия ваши должны быть проникнуты истинным Христианским благочестием? Об одном только напоминаю вам, что если и земледелец, бросая семена в землю, для возращения их ожидает росы и дождя с неба, и молит о том Господа, тем паче вам должно постоянно призывать на труды свои благословение небесное и подкреплять себя в совестном и ревностном исполнении обязанностей ваших усердною молитвою к Господу, относя весь успех служение вашего к славе Его всесвятого имени.

Трудны и тягостны обязанности предпринимаемого вами звания, нет в них ничего привлекательного для чувственной природы нашей. Вы вступаете на тесный и прискорбный путь, по которому, сказал Спаситель наш, не многие идут. Но если на этом тесном и прискорбном пути вы будете подкреплять себя тою блаженною верою, что Он ведет вас в жизнь вечную, если на ваше звание будете смотреть, как на служение Господу, и будете трудиться из благодарной любви к Нему за Его бесконечную любовь, и в тишине ночи, проводимой вами у одра болящих, будете мысленно поставлять себя у подножия креста Его и беседовать к Нему из глубины души: «Спаситель! Как много пострадал Ты за нас! Чем можем мы воздать Тебе за бесконечную любовь Твою? О, призри оком благости на сии малые труды наши для меньших братьев Твоих, как на жертву сердечного благодарения, Тебе приносимую!» Если такие благочестивые расположения и чувства будут наполнять душу вашу при многотрудном служении вашем, тогда все труды ваши обратятся вам в сладость, тогда состояние ваше будет истинно–блаженное.

Еще раз скажу вам: Господь вложил в сердце ваше святое желание вступить в Общину Сестер Милосердия! И так Ему да будет сердечное благодарение, но и к Нему усердное моление, да утвердит Он вас в святом расположении вашем, и да соделает вас избранными сосудами Своего Милосердия.

Ваше Высочество!

Его Императорскому Величеству угодно было, возложить на меня обязанность, преподать Вашему Высочеству наставление в догматах Православном Веры. В твердом уповании на помощь Всевышнего, ниспосылающего Свое благословение на всякое дело благое, спокойно и радостно приступаю я к исполнению возложенной на меня священной обязанности. Но что происходит в юном, Богобоязненном сердце Вашем при мысли о новом для Вас Вероучении, которое Вы должны всем сердцем принять и пред лицем Православной Церкви и ее невидимою Главою торжественно исповедать? – Религиозные убеждения, которые Вы доселе питали в душе Вашей, в настоящие минуты естественно должны приводить Вас в некое смущение и боязнь. Но да не смущается сердце Ваше! Вы идете путем, который указует Вам десница Вышнего. Церковь, простирающая матерние объятия свои к принятию Вас, есть истинная Церковь Христова, потому что верно хранит все драгоценное сокровище, вверенное Господом созданной им Церкви к просвещению, освящению и облаженствованию человеческого рода, и благоговейно чтит и соблюдает все учреждения Богодухновенных Его Апостолов. При помощи Божией Вы несомненно убедитесь в том, когда изучите ее историю и получите правильное понятие о ее учении. Но я желал бы для Вашего успокоения теперь же указать Вам на некоторые особенные черты ее, которые, уже при первом воззрении на них, внушают доверие к ней, я разумею при сем ее глубокую древность, ее название и ее кроткий, любвеобильный дух, который так прекрасно выражается в ее отношении киноверным.

По своей древности Церковь наша, как принявшая все от Церкви Греческой, вместе с нею современна Христианству. Ее история начинается с того времени, как двенадцать избранных учеников Иисуса Христа, просвещенные и воспламененные Духом Святым, своею проповедию в день Пятидесятницы обратили к своему Господу три тысячи душ, и устроили в Иерусалиме первую Христианскую Церковь. Поэтому она находится в самом теснейшем союзе со всеми древнейшими Церквами Востока, откуда свет Христианства распространился по всей земле, и она составляет с ними одну святую, соборную и Апостольскую Церковь. Поэтому она считает своими членами всех Православных Христиан всех времен и мест, живых и умерших, и за всех их приносит бескровную жертву, – и все учреждения и обряды ее носят на себе явственную печать глубокой древности. В продолжении победоносного шествия своего чрез осьмнадцать столетий, подкрепляемая своею невидимою Главою, она не покорилась никакому чужому игу и не подчинилась Римскому Первосвященнику, восхитившему право, объявлять новые догматы по своему произволению, а потому, будучи непричастна никаких чуждых Христианству нововведений, она и не испытала никаких преобразований. Поэтому она и не носит на себе никакого наименования, заимствованного от какого–либо знаменитого в ней лица. К ней нельзя приложить подобного наименования, как наприм. Папская, Лютеранская, Кальвинская и проч. Она называется обыкновенно Православною Церковью. В девятом члене нашего Символа Веры о Церкви читается так: Верую во едину, святую, соборную и Апостольскую Церковь.

Отношение нашей Церкви к иноверным совершенно сообразно с духом и примером Божественного ее Основателя. Подобно Ему, она желает, чтобы все пришли к познанию истины и спаслись, подобно Ему, она молится о соединении всех верующих, всех Христианских Церквей, и радуется о распространении пределов ее и умножении ее членов, но она никогда не употребляла никаких недостойных средств к обращению, и никогда не воздвигала гонений за Веру. Как проповедница всеобщего человеколюбия, она отличается веротерпимостию и дозволяет всем иноверцам открыто исповедывать свое Вероучение. Какие величественные здания церквей – Армянской, Римской, Лютеранской, Реформатской возвышаются среди сего Царственного града! – Где же–во всем мире – можно видеть подобное сему?

Итак шествуйте небоязненно, с детскою доверенностию тем путем, который указует Вам всеблагое, управляющее судьбами человеческими Провидение, и приступая к учению Православной нашей Церкви, вознесите усердное моление к Отцу небесному, да ниспошлет Он Вам благодать, познать и всем сердцем принять спасительные истины.

Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и общение Святого Духа да будет с Вами во веки!

Благочестивейший Государь!

Да будет Хоругвь сия, небесным благословением приосененная и освященная, заветною святынею единства и нераздельности Царства Всероссийского! Да будет она всем врагам нашим страшна и ужасна, Тебе же крепость и утверждение и знамение помощи свыше. И да подаст Тебе Господь Бог благодать, путем Православной Веры и благочестия, путем правды, во славу всесвятого имени Его, мужественно вести народ свои, сквозь все тмочисленные преграды, к благоденствию, величию и славе, – да тако уразумеют вси язы́цы, яко с нами Бог!

Благочестивейший Государь!

Где Твое пришествие, там жизнь и радость!

И мы веруем, что Господь даровал нам Тебя на радость, и что в Священном Миропомазании Ты принял от него благоговейным сердцем богатые дары для нас.

Живи же и царствуй многие лета, Богом венчанный и превознесенный, для счастия и радости верных Твоих подданных, – в твердое упование на Всевышнего при смиренномудренном сознании, что жизнь и деятельность Твоя посвящены благу врученного Им Тебе царства, и при явственном знамении небесного благословения в семейном Твоем счастии, да подкрепляет силы Твои и облегчает царственное бремя.

А мы, неуклонно следуя Державным мановениям Твоим, и наслаждаясь плодами отеческого Твоего промышления о нас, на всякое время будем воссылать о Тебе усердные моления к Царю царствующих, и во вся дни благословлять Тебя.

Благословен еси, грядый во имя Господне!