Торжественный вход Господа в Иерусалим

Приступая к описанию и этого праздника, я опять должен смиренно сознаться, что до исследования богослужения и это церковное торжество мне было далеко не ясно; и именно не ясно с самых существенных сторон (как потом вскрылось мне) смысла события.

Вот зададимся сами вопросами: понимали мы доселе сущность этого праздника? как понимали? что, собственно, праздновали? чему радовались в этот праздник? Какие особенные, специальные, исключительно связанные с праздником чувства переживали? Или же не отдавали себе отчета? Задумаемся…

А ведь праздник двунадесятый – великий по церковному сознанию. Да и самое слово – «торжественный» вход говорит об особой торжественности, «праздничности» этого дня. Конечно, всякий христианин в этот день торжествует. Но вопрос: чему? Да и нужно ли радоваться? Ведь Сам Виновник торжества Господь Спаситель, когда приближался к Иерусалиму, не только по-видимому не торжествовал, но даже скорбел.

И скорбел так сильно, как это бывало с Ним исключительно редко: всего лишь три случая отмечает Евангелие. Иисус прослезился над гробом друга Лазаря, при виде плачущей Марии и пришедших с нею иудеев плачущих (Ин. 11:33–35). Капли кровавого пота падали на землю в саду Гефсиманском (Лк. 22:44) пред страданиями. И вот теперь рассказывается о слезах и плаче: И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем. Следовательно, событие было связано с скорбию. И сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих: ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отвсюду. И разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне, за то, что ты не узнал времени посещения твоего (Лк. 19:41–44).

А в то же время вокруг было общее ликование. Тысячи народа шли возбужденно за Ним, крича «осанна!». И дети, – всегда они первые в таких случаях, – выделялись из толпы своими звонкими голосами, бежа впереди процессии, бросая ветки пальмовые и крича то же радостное: «осанна!», «благословен!» Даже «фарисеи из среды народа» (значит и они шли, только не кричали) с негодованием стали просить «Учителя» «запретить» это торжество «ученикам», а после и детям, продолжавшим кричать уже в храме (Мф. 21:15; Лк. 19:39). Но Господь отклонил это, сказав: если они умолкнут, то камни возопиют (Лк. 19:40), – это об учениках. А про детей в Церкви даже сослался на пророчество об этом торжестве: Да разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу (Пс. 8:3; Мф. 21:16).

Значит, Сам Господь принимал это торжество, благословляя его. Следовательно, оно в полном смысле торжеством было. И таковым, значит, должно быть и для нас.

Плач же был не по поводу торжества, а, наоборот, от того, что Иерусалим, руководимый вот этими «негодующими» фарисеями, не принимает участия в торжестве, как бы подобало это. И об этом, – и о последствиях этого уклонения от торжества, – плачет Господь, жалея народ. Следовательно, слезы Входящего только еще полнее подтверждают торжество, его уместность, его смысл.

В чем же оно?

Вот этого прежде я и не уразумевал ясно. Даже думал, что не было никакого торжества, то есть для Церкви и для христианства; что торжествовали иудеи, и притом ложно, а Сам Господь будто бы лишь плакал. Значит, думалось, нужно и нам плакать.

Но тут вставало общеустановившееся во всей Церкви, что это – праздник, да еще и двунадесятый; следовательно, какое-то великое торжество в Церкви, когда люди празднуют и радуются.

Чему же, однако?

И радуются не обычно даже и для двунадесятых праздников: приходят с «вербами», то есть начинающими распускаться (на севере) ветками, а на юге – с пальмами или даже цветами, почему и самый день этот называется «неделею Цветоносною», или неделею Ваий (пальмовых ветвей), или по-сербски кратко: «Цвети» (цветы). Так люди торжествуют в особых случаях, исключительных торжествах, при встрече высоких посетителей. И доселе остался у людей обычай подносить цветы им.

В чем же смысл торжества?

А еще казалось мне, что этот праздник является совсем не связанным с надвигающимися страшными днями страданий Господа, коими завтра (в понедельник) душа будет захвачена всецело. Какое уж тут место торжеству! И зачем вход устроен был Господом как раз накануне седмицы Своих страданий? Раз он не связан с ними существенно, можно было бы отнести его на другое время, когда тоже много бывает в Иерусалиме народу, если уж и это нужно было. Но зачем народ, что хотел этим показать ему Господь?

Вот сколько вопросов было у меня, когда я приступал к рассмотрению этого праздника и открывал богослужебные книги… Были лишь одни почти вопросы и никаких глубоких ответов о самом главном – смысле события в деле домостроительства спасения.

Стал читать богослужение; и вдруг, точно лепесток за лепестком, снимались покровы праздника; стал развертываться смысл… И очень скоро я понял все… Открылась и глубина события, и теснейшая связь его с непосредственно следующими днями страданий Искупителя, Спасителя мира, Который действительно вступал в этот день в торжественнейшее свое дело… Я уловил смысл торжественного рода. Обрадовался, как всегда, этому («нашел»). И после только удивлялся: да как же это все так просто! Почему же я не понимал этого ранее? А может быть, вот другие понимали и понимают? Если да, то они счастливы и разумны.

А мне открылось все только из богослужения. Да я еще не читал поучений на этот праздник святых отцов. Может быть, там еще много откроется. Впрочем, большею частью богослужение дает исчерпывающий материал, хотя и в кратких, сжатых формулах, без объяснения их.

Но уже довольно предисловия… Впрочем, и самые вопросы – не бесполезны; они помогают больше заинтересоваться событием; подготовили немного душу к восприятию смысла его; устранили уже отчасти неправильные представления о некоторых сторонах события (о слезах, например); и несомненно уже утвердили нас в убеждении, что некий торжественный смысл в «торжественном входе» есть, должен быть: Сам Господь такое значение ему придавал, следовательно, что же сомневаться?

Нужно только понять его, уяснить себе.

Но прежде чем вскрыть истинный смысл праздника, по богослужению, я расскажу сначала о том, что я лично думал до углубления в службу.

Не понимая глубокой сущности праздника, я, однако, старался хотя что-либо понять… И вот какие мысли приходили мне (отчасти они после нашли подтверждение и в службах). Сейчас я только подробнее разовью те мысли…

1. В течение трех с половиной лет служения Господа избранный народ еврейский до такой степени был возбужден и напряжен, что уже было не под силу и терпеть дальше.

Что вы думаете о Христе? (Мф. 22:42). Этот вопрос, поставленный Самим Христом пред сознанием фарисеев, был, собственно, их вопросом: они в душах своих ставили его, но не смели спросить прямо, не желая показать себя даже сомневающимися.

Еще более боялись они признаться в том, что Он есть истинный Мессия: это означало бы перейти в Его ученики. Но вопрос стоял неотвязно: «Кто Он?» И совсем незадолго до входа в Иерусалим однажды иудеи обступили Его в храме, в притворе Соломоновом… и говорили Ему: долго ли Тебе держать нас в недоумении? Если Ты – Христос, скажи нам прямо! (Ин. 10:23–24). Спаситель сказал им прямо, что Он Сын Отца Небесного, и больше того: сказал «прямо», что Они одно: Аз и Отец едино есма (Ин. 10:30). Иудеи хотели убить Его за это, по их мнению, «богохульство», и уже схватили каменья… А Он после кратких слов о выражении царя Давида: вы – боги (Пс. 81:6), приведших их в недоумение, и повторив, и утвердив совершенно ясно, что Я – Сын Божий (Ин. 10:36), уклонился из толпы, ибо иудеи опять раздражились и хотели схватить Его (Ин. 10:39).

Еще более раздражены были «начальники» народа: они давно уже поняли, что Он – не то, чего они ищут в Нем. Он не вождь восстания против римлян за свободу Израиля… Он о Небесном Царстве учит.

Это расслабляет руки национальных борцов за еврейское царство, которому Сам Бог через настоящих, истинных пророков обетовал всемирное господство. Это совершенно противоречит делу их, фарисеев: или – мы, или – Он! Среднего быть не можно…

А если – Он, то… конец всем мечтам о «славе Израиля». Он учит смирению, какому-то «непротивленчеству» (говоря современным языком)… Что нам делать?

Этот вопрос давно стоял у них в душе. И Господь уже знал, что назрел почти и ответ на него, ответ страшный: вы ищете убить Меня (Ин. 8:37). И это повторил дважды (ст. 40); а их назвал детьми диавола – человекоубийцы (ст. 44)…

Но вот совершилось последнее громовое чудо: смердевший Лазарь на глазах людей вышел из гроба… Множество людей уверовали… Первосвященники и фарисеи немедленно созывают экстренный чрезвычайный совет и задают себе последний вопрос:

– Итак, что нам делать?

– Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него.

Ну и что же худого в том?

– Придут римляне и овладеют местом нашим и народом (Ин. 11:47–48).

О, лукавство! Да римляне уже давно овладели вашим и царством, и городом, и народом. Ведь лишь один призрак власти оставался у вас в «царях» Иродах, ставленниках Рима. Всем правил высший чиновник римский – Пилат. О какой же самостоятельности говорите или мечтаете?

Душа человеческая – очень лукавое создание (после падения)… Лжет… А себя убеждает в правде… Других обманывает… Прикрывает истинные побуждения пышными фразами… А иногда прорывается и говорит правду, хотя и не совсем прямо…

И нет ни желания, ни особой важности долго останавливаться на подлинных замыслах и чувствах «старейшин» народа, ибо нам сейчас важно знать лишь о их крайней напряженности. Но, чтобы понять ход событий, кратко остановимся на причинах такого страшного беспокойства и экстренного совета. Может быть, и в самом деле – боялись римлян? Да, по-видимому, и это: все-таки у них оставалась тень самостоятельности; все-таки они в тайниках души мечтали о свержении иноземной власти, были революционерами в сердце; и придет время, они не удержатся, поднимут восстание, но будут окончательно раздавлены при Тите и Веспасиане. А этим мечтам препятствует Спаситель, ибо Он равнодушно относится к римскому господству, учит о свободе, но иной, свободе от грехов, свободе познания истины, а не о политической свободе. И беда в том, что народ начинает уже идти за Ним, а не за ними (фарисеями). Скоро «все уверуют в Него». А тогда кто же может восстать против римлян, кто пойдет за ними? Тогда «наше» дело кончено… Придут римляне, отнимут последние остатки тени свободы; а они… они будут устранены как лишние, ненужные люди… А с ними погибнут все чаяния Израиля!

Да, могли и так размышлять вожди. А народ все более отходил от них к Нему… И они чувствовали это… Видели… Посылают своих слуг, ближайших исполнителей своих планов, схватить и привести Его к себе, а те возвращаются умиленные: никогда не говорил человек так, как этот Человек (Ин. 7:31–32, 45–46).

Так выявлялась и другая причина, уже не национально-политическая, а лично-эгоистическая: «или – Он, или – мы; народ или к нему уйдет, или же мы должны оставить Его при себе во что бы то ни стало»… А народ «всегда темный (Ин. 7:49), мы его поведем куда захотим, куда нужно: не будет же нас, и народ погибнет как нация».

Что же делать?

Ответ навязывался единственный: необходимо устранить Его! Это подсказывают (казалось им) не только национальные, но и личные соображения… И Каиафа, исполнявший обязанности первосвященника в тот год (их часто меняли), встает и торжественно заявляет то, что, в сущности, назрело у всех в душах, хотя он говорит, будто они «ничего не понимают»: ЛУЧШЕ ОДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ УМЕРЕТЬ ЗА ЛЮДЕЙ!

Он понимал это в своем националистическом и личном смысле; а Воля Небесная устроит так, что эти слова окажутся в пророческой смысле спасительными для всего мира: Он Своею смертию искупит весь мир.

Так разрешилось давно назревавшее напряжение. Начальники больше не выдержали и решили: убить!

А народ? Народ, действительно, часто идет как темный, как слепец за вождями, хотя сам склонен бы думать и иначе. Народ тоже был в возбуждении. Уже и раньше спрашивали: «скажи нам прямо: кто Ты?"

А теперь, после воскрешения Лазаря, все были приподняты до крайности. И потому, сошедшись отовсюду на праздник Пасхи в Иерусалим, возбужденно спрашивали друг друга все о Нем же. Тогда искали Иисуса и, стоя в храме, говорили друг другу: как вы думаете? не придет ли Он на праздник? (Ин. 11:47–57).

Многие… уверовали в Него (ст. 45). Еще больше готовы были веровать, если бы пошли сначала вожди за Ним… Но именно они-то и положили убить Его (ст. 53). Снидеся иудеев от Иерусалима в Вифанию множество и с сродницами Лазаревыми днесь страждут. Наутрие же разумевше сего из гроба скачуща, движутся на убиение Христово (2-й тропарь 5-й песни 2-го канона на утрене в пяти.). Послезавтра будут кричать: «осанна!» А через семь дней ровно: «распни Его». Но и народ был нетверд. Вот какое напряжение было около имени Его! Если уж решили убить, то дальше идти некуда… Время приспело. Жатва созрела… Нужно было ожидать серпа смерти.

И Господь явно шел на это. Когда Он решил идти в Иудею воскресить друга Лазаря, ученики сказали Ему: Равви! давно ли иудеи искали побить Тебя камнями; и Ты опять идешь туда?.. Но Господь сказал: «пойдем». Тогда Фома Близнец сказал ученикам: пойдем и мы, умрем с Ним (Ин. 11:7–16).

Вот какова была сгущенная атмосфера: уже не только Он, но ученики готовились на смерть… Но и они считали Его лишь «Равви», Учителем, Мессией земным. В такой обстановке приближается день «торжественного входа».

Как видите: торжество «Грядущего» совсем не мирится с злобой вождей… Народ был много больше предрасположен к этому, но и для него все это было весьма неожиданно, равно как и для учеников. Вместо смерти – ликование входа и «осанна!».

И, однако же, несмотря на неожиданность такого именно исхода из накопившегося напряжения, Господь Сам устрояет все: повелевает заранее найти осленка и ослицу… и шествует. Ясно, что Господь находил это по Своим планам нужным. Почему же? – Увидим дальше.

Уже из сказанного мы видим, как разошлись пути Господа и вождей Израиля. Но это еще более станет ясным, если мы присмотримся к духовным мировоззрениям сторон. Здесь – полная непримиримость.

Фарисеи и первосвященники были люди земного склада души: корысть, плотоугодие, гордыня, вообще земные идеалы, – вот была их жизнь.

Господь же учит отречению от земли и – любви к Небесному.

Иудеи зло видят в политической несвободе. Господь же – во грехе и отце греха – диаволе.

Иудеи духовно окаменелый народ, ожесточившийся, нелюбовный, эгоистичный. Господь же хочет человека сделать богоподобным по любви, милосердию, состраданию.

Иудеи, особенно же фарисеи, будучи внутри закоренелыми грешниками, нередко лицемерами, хранят, однако, строго обряды, законы, успокаивая себя сознанием «избранного народа», любимцев Божиих, «семени Авраама». А Господь хочет переменить сердца их, переродить вновь (беседа с Никодимом; Ин. 3 гл.). Это требовало чрезвычайной ломки души: второй раз войти в утробу матери? – спрашивает «учитель израильский» (Ин. 3:4).

Иудеи – буква. Христос – дух.

Не говорю уже о том, что все воззрение иудейское на Бога решительно шло вразрез со Спасителем. По их воззрению, Бог – «далекий», Бог – Судья, Бог – грозный: Его имя даже нельзя произносить… А не только видеть во плоти.

А здесь? – Сама любовь… И притом воплощенная… Как, Бог – видимо? На земле? Как и мы? Нет, это невозможно! Это «богохульство» (Ин. 10:33): будучи человеком, «Он делал Себя Богом». Камнями побить! Сейчас же! Тут же.

Это всего невыносимей было Израилю: «Бог во плоти»… «Соблазн» (σκάνδαλον – скандал) (1Кор. 1:23)… Да еще учит о Своем распятии! Но и без этого – решительно неприемлемо Его Божество…

И если мы посмотрим на суд над Господом, то увидим, что, собственно, этот факт решил Его смерть. Когда выдуманные показания лжесвидетелей оказались совершенно недостаточными для осуждения Господа, то Каиафа поставил главный вопрос, заклиная Его Богом Живым: Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал, то есть: да! Даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы, то есть БОГА, и грядущего на облаках небесных (Мф. 26:63–64).

«Человек», «Сын Человеческий» – рядом с Богом… Для иудеев невместимо… «Богохульство!» И не выдержал Каиафа: разодрал одежды свои… Какой гнев! Возмущение! (Сердце не выдерживает.) И сказал: Он богохульствует! На что нам еще свидетелей? Вот теперь вы слышали богохульство Его! Как вам кажется?

– Повинен смерти! – конечно, был ответ (ст. 65–66).

И архидиакон Стефан был побит после подобного же исповедания: воззрев на небо, увидел Славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога (ср. выше: «одесную Силы»), и сказал: вот я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога.

Евреи не могли этого вынести: закричав громким голосам, они затыкали уши свои и единодушно устремились на Него; и, выведши за город, стали побивать его камнями (Деян. 7:55–58).

Так столкнулись два царства.

Языческий мир будто бы стоял еще в стороне и не показывал такой вражды к Господу Спасителю. Но это пока – скрытый враг. Как бы сонный еще. Он религиозными вопросами интересуется очень мало, следя лишь за политикой и за миром внешним. Потому он, как видно из Евангелия, равнодушно относился к религиозной манифестации «торжественного входа», не видя в ней ничего политически опасного: иначе Пилат не преминул бы принять меры ареста. Между тем римская власть остается в стороне. И крики «осанна» не пугают ее, так как Тот, Кому кричат, едет на осле мирно, кротко и спокойно, не думая ни о какой революции.

Но наступит время – и языческий мир восстанет на «Грядущего». И причины будут, в сущности, те же: земные идеалы, жизнь в страстях, гордыне, сребролюбии, неверие при лицемерном почитании «богов»; все это столкнется с христианством – и вступит в борьбу.

Но главный враг Христа Господа – не иудеи и не язычники, а тот, кто владел всем миром до Него, «миродержец» (Еф. 6:12), «князь мира» – по определению Самого же Господа (Ин. 12:31, 14:30, 16:11): тот, кто сам себя считает «владыкою мира»; он показывает Господу, еще в пустыне искушения, все царства мира и славу их; и говорит Ему: все это дам Тебе, если, падши, поклонишься мне (Мф. 4:8–9). «Дать» имеет право лишь держащий власть.

И иудеи, и язычники, – подданные его царства, – будут им подняты на войну со Христом Спасителем, прикрываясь всякими другими мотивами. Но этого никто еще не сознает. Даже ученики, коим Господь много раз говорил об этом «князе мира», не могут еще понять, что борьба будет вестись не внешняя, а внутренняя, не к плоти и крови, но… к духовом злобы поднебесным (Еф. 6:12). Но – здесь главное…

Потому и мы пока опустим еще завесу над этим тайным миром «князя века» и воротимся к так называемым «естественным» условиям…

Итак, мы увидели, что столкнулись два мировоззрения, два мира, два царства: царство мира и «Царство не от мира сего» (Ин. 18:36). Борьба между ними была неизбежна. И момент этот пришел.

Зачем же Спаситель устраивает такой необычайный вход в такое торжественное, предпасхальное время, но для Него опасное смертельно? Он же все знал. И шел…

Пока скажу о мыслях «своих», которые были еще до чтения богослужения… После увидим – они не исчерпывали самого существенного смысла события… А все же напишу и о них, хотя они и не столь важны.

а) Господь все делал согласно ПРОРОЧЕСТВАМ. А о Мессии предсказано было, что Он придет в Иерусалим торжественно, но на осленке…

Пророчество это подобало исполнить; чтобы и таким путем показать евреям, что Он есть истинный Мессия, Спаситель мира, и Слава Израиля. И это было показано.

б) Спаситель, однако, хотел тогда же показать, что представления их о Мессии как земном царе ложны; что Он – Царь духовный.

Это достигалось самым образом входа: «Пророк» мирно едет на осленке… Без воинов, без орудий… Так завоеватели и вожди восстаний не едут добывать царства. И этим Господь как бы говорил: «Царство Мое не отсюда» (Ин. 19:36).

Поняли ли это иудеи? Народ, полутемный, не понял, хотя искренно кричал «осанна». Но фарисеи «негодовали» и молчали злобно: они видели, что Господь таким «торжественным входом» окончательно разбивает все надежды на Него как вождя, земного, как на Мессию иудейского. Хуже того: им казалось это полным издевательством над националистическими затаенными революционными чаяниями и мечтами их. Это подрывало серьезность их восстанческих планов: «царь» евреев – «на осле»… Что может быть смешнее? Что может больше унизить идею «вождя народа»?

И Пилат без труда усчитал это антиполитическое значение «входа» в пользу римской власти, а не бунтовщических планов националистов. Потому и не препятствовал.

в) Последующие события всех убедили в религиозном, а не политическом характере манифестации. А именно:

Революционеры обычно бросаются к дворцам земных владык и казначействам; выгоняют прежних правителей и первым делом захватывают сокровища… Власть и деньги… А Господь прежде всего направляется к храму и его очищает от торжников (Лк. 19:45–46), от торговли… Совсем противоположное.

Далее, революционеры тотчас начинают устраивать новые порядки политические. А Господь учил каждый день в храме (Лк. 19:47). И весь народ неотступно слушал Его (ст. 48).

Революционеры стараются укреплять свои позиции и углубить новые идеи различными манифестами, газетами и объявлениями. Господь говорит последние дни. Говорит много. А о чем?

Я никогда прежде не задумывался над сим. А это очень замечательно (и важно для выяснения смысла праздника входа, с коим связаны последующие события и дни теснейшим образом). Откройте Евангелие и бегло, хоть по заголовкам зачал, просмотрите: о чем Он говорит?

Не может быть, чтобы беседы в такие важнейшие дни, после такого торжественного входа, когда все возбуждены и этим самым событием, с коим они связывали мессианские земные чаяния, – не может быть, чтобы беседы Спасителя были «случайны» по темам… Ясно.

О чем же беседует «Царь кроткий»?

Проклятие бесплодной смоковницы… Отнятие виноградника от арендаторов… Какою властию это все (особенно изгнание торгующих из храма) делаешь, то есть Кто Ты? О Царстве Небесном как брачном пире, на который отказываются [прийти] званные… О подати римской власти… Чьей женою будет по воскресении бывшая за семью мужами? Какая большая заповедь? – Любовь… Что вы думаете о Христе? Обличение Им вождей народа, фарисеев и книжников: горе вам! – Пророчество о Своей смерти. – О разрушении Иерусалима и конце мира. – О Царстве Небесном в притчах: о десяти девах, о талантах. Наконец, о Страшном суде (Мф. 21–26).

Связь теперь становится очевидной. Мы уже видим, что все возбуждены вопросом: кто Он? – и Господь Сам ставит этот вопрос, чтобы углубить его и еще сильнее привести вождей народа к безвыходности, если они не хотят признать Его своим Спасителем.

– И сказали в ответ: не знаем (Мф. 21:27). Никто не мог отвечать Ему ни слова (Мф. 22:46). Итак, кто же Он?

Господь открывал и углублял истину о Себе как о Господе (Мф. 22:43–44), чтобы исправить ложный взгляд на Него как на Царя земного.

Далее ряд притчей – о Царстве, и именно ЦАРСТВЕ НЕБЕСНОМ. Следовательно, опять-таки не земном: связь со входом тесная. Обличение фарисеев, как повинных в искажении истинного образа Мессии в народе: сами не входите и других не впущаете (Мф. 23:13).

Царство же земное и все царства рушатся, ибо будет конец мира. Неужели следует думать об устроении их прежде всего? И именно – Ему, Сыну Божию? Нужно готовиться к Царству Божию, к вечной жизни: вот где цель стремлений. Нужно духовно себя подготовить, и особенно в любви. Будет страшный последний суд на вечность.

Кратко говоря, все сводится к одному вопросу: КТО ОН? ЧТО OH НЕСЕТ? Ответ: Он Царь духовный, Он – Бог; и ведет мир к Царству Небесному. И в заключение этого у Его ног сталкиваются два воззрения, две души: грешница в рыданиях льет миро на Его голову и получает прощение грехов; а ученики «негодуют» (Мф. 26:7–8) на трату денег… грехи и… деньги.

Два мировоззрения… Опять два царства. Господь стал, конечно, на сторону «целомудренной блудницы», ублажил ее навеки, а негодовавших обличил. И предсказывает о Своей смерти.

Иуда не выдерживает: все его надежды на «земного Мессию» рухнули. «Ему, – думает он, – кающаяся блудница дороже, чем мы, ближайшие ученики! Любовь и прощение грехов дороже денег? Нет, довольно!» – и в злобе, желая хоть тридцать сребреников взять, он идет на предательство: мечта о земном царстве рухнула… Еврейство, в лице Иуды, умерло: на его смену придет «Царство не от мира сего».

И все это ранее бесед показано было образно – входом на осле. Беседы лишь разъясняли словесно то, что показано было делом.

г) Далее. Господу нужно было сделать все как можно более ЯВНЫМ. Зачем? – Он пришел огонь возжечь в сердцах (Лк. 12:49). И все уже было подготовлено ранее более чем трехлетним служением Его… Сердца напряглись… Нужно было «запалить» их, вывести из того тупого равнодушия, которое более неугодно Господу (Апок. 3:15–16). Нужно было обострить сознание людей, особенно перед концом Своего дела.

Одни – уверуют; другие – распнут!

А это обострение достигается разными путями, больше всего распятием: когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе (Ин. 12:32). Но началом такого обострения был торжественный вход, как бы ВЫЗЫВАЮЩИЙ людей на окончательное решение их о Нем: итак, за кого же вы? За Меня? или против Меня? За какое вы царство? от мира или не от мира?

А когда придут дни распятия, то этот вопрос обострится неимоверно у всех: только что недавно мы встречали Его, кричали «осанна!». И тоже искренно. А теперь мы же распяли Того же… Мы теми же устами кричали «распни!». Так когда же мы были правы? Доброе ли дело сделали мы теперь?

И кто же Он? И многие пойдут от креста, «бия себя в грудь»… Иуда же удавится… Ученики в разочаровании спрячутся, готовые разойтись. И тоже, вместе с Лукою и Клеопою, будут и думать, и разговаривать о всех сих событиях «печально»: а мы надеялись было, что Он есть Toт, Который должен избавить Израиля (Лк. 24:14–23).

Контраст, противоположность двух входов, в Иерусалим и на Голгофу, – двух настроений, двух кликов, любви и злобы, торжества и кровавой смерти, – должны были глубоко врезаться в души участников.

Вот какие были мои мысли… Но самого главного-то я не усмотрел. И только богослужение открыло мне все. Тогда озарились более глубоко мои мысли и вошли в связь с основный смыслом…

Но не вполне ясно: зачем же нужно было устраивать столь торжественный вход? Или лучше: КАКОЕ ТОРЖЕСТВО здесь было?

Предпразднство Входа в Иерусалим, или праздника Ваий, или, кратко, «Ваий» (веток) начинается за неделю, с понедельника шестой недели, или даже с воскресения вечера пятой недели (Марии Египетской). Это необычно, так как большей частью предпразднство начинается за день, и в самых великих праздниках – ранее. Значит, Церковь придает великое значение Входу в Иерусалим.

Есть и другая причина: нет времени для попразднства, так как с понедельника Страстной седмицы начинается воспоминание и «празднование» спасительных страданий и потому невозможно уже «торжествовать». Оттого праздник Входа обрывается сразу же в самый день торжества. А в возмещение этого Церковь отводит ему целую неделю предпразднства.

Но можно сказать и то, что последующие дни страстей являются по существу попразднством Входа, так как они (как увидим) представляют прямое продолжение и раскрытие смысла Входа. Но уже о самом событии совсем не говорится. Появилось торжественное знамение на короткое время… И скрылось… Занавес точно опустился…

Потому подобает обратиться и к дням предпразднства, ибо в одну службу самого праздника не всегда удается вместить в песнопения многообразный смысл события или приходится лишь отрывочно кратко намечать его. А в попразднства или предпразднства – больше времени.

Начиная канон предпразднству, Церковь в первых же словах определяет светло торжественный характер его:

– Цветоносный праздник срящим, вернии, предпразднующе его днесь светло (1-й тропарь 1-й песни 2-го канона утрени в понед. Ваий).

– Блистай, Сионе новый, и ваиами воспевай со отроки: се Царь твой спасаяй ко страсти грядет (1-я стиховна на мал. вечерне праздника). Веселитеся, Адаме и Ево, со пророки, се воззвати вас страстию Господь приходит (2-я стиховна там же).

– Веселится дщи Сионова, радуются язы́цы земнии, ветви держат дети, ризы же ученицы, и вся вселенная научися, Спасе, пети Тебе: благословен еси Спасе, помилуй нас (5-я стихира на литии).

– Радуйся и веселися, граде Сионе, красуйся и радуйся, Церкве Божия: се бо Царь Твой прииде (1-я стиховна на великой вечерне праздника). Бог Господь и явися нам. Составите праздник и, веселящеся, приидите, возвеличим Христа, с ваиами и ветвьми, песньми зовуще: благословен грядый во имя Господа, Спаса нашего (ирмос 9-й песни канона). Один из самых торжественных по напеву задостойников – соответственно и тексту… Широкий размах напева, неторопливый, радостный. Совершенно очевидно, что ныне не день скорби, а праздник радостный, светлый. И притом по самой обстановке внешней – торжественный.

Представим себе эту картину, которая краткими штрихами обрисована в стихире. Множество народа, Господи, постилаху по пути ризы своя; друзии же резаху ветви от древес и ношаху; предидущии же и последующии зовяху, глаголюще: осанна Сыну Давидову, благословен еси, пришедый (первая хвалитна).

Великое множество народа… И в необычайном подьеме ликующего духа. Всё кричит: осанна… Бросают ризы…

Мне один монах рассказывал, что при проводах на войну монахов из монастыря даже и богомольцы бросали платки, шапки с себя на проход, выражая этим сочувствие и единодушие и как бы отдавая частицу себя самих. И невозможно было удержаться от рыданий…

А здесь не только платки, а целые одежды снимали и бросали под ноги осленку, на коем восседал «Грядущий». На востоке верхние одежды легко надеваются и сбрасываются, вроде наших плащей или больших полотнищ. Но достойно удивления, что бросавшие не жалели целой верхней одежды (хоть бы нашей рясы). Ведь несомненно, что при таком «множестве» людей, брошенное заранее обрекалось на гибель: затопчут, изорвут… И все же бросали: значит, велик был подъем духа! Бросить целую одежду – это знак не только дара, жертвы «от» своего, но и знамение отдачи самого себя: риза как бы заменяла самого носившего; как эта риза ложится под ноги, так и я, – говорит бросающий, – готов бы пасть сам туда же. А это говорит уже о крайней восторженности!

Далее, крики: «осанна!» «Благословен» (или сербо-славянское «Слава!»)… Они идут от возбужденного сердца, от торжествующей души и, в свою очередь, еще более поднимают дух.

Но даже самое шествие, самый «Вход» уже есть знамение торжества.

Цари или победители, когда хотят устроить торжество, то не идут, а «шествуют», медленно, величаво, и непременно на коне, а не пешком.

И здесь Спаситель воссел, – правда, на осленка, но все же едет. Он едет один, – все прочие бегут, идут пешком. Следовательно, самое наименование праздника «Вход» уже говорит о торжестве события.

Но не менее придавало торжества и ношение в руках ваий. Об этом я выделю в особую главу.

Множество народа, желая выразить радость и торжество, устремляются к растущим вблизи деревьям и кустам, режут и ломают ветки и несут их торжественно…

То же делаем и мы доселе в этот праздник. Что за смысл этого? Почему это так мы делаем? Какая связь торжества с веткой в руках? А ведь «обряды» всегда имеют глубокий смысл и связь с событием. Какой же смысл здесь? Почему это при торжестве хочется взять что-то в руки и нести? И взять живую зелень или цветы. Какая психология?

Обычно говорят: это еще древний обычай, дохристианский и повсюдный. Несомненно. Но это не объяснение. Почему же так было всегда и везде? Было это и у евреев издавна. В книге Левит описывается праздник Кущей (после уборки хлеба, в конце сентября), приблизительно как праздновали в России Покров.

В первый день возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые, и ветви дерев широколиственных и верб речных и веселитесь пред Господом Богом вашим семь дней (Лев. 23:40).

У языческих народов был обычай украшать венками из зелени победителей на играх (венками из лавра, дуба или цветами) или состязаниях (1Кор. 9:24–27; 2Тим. 2:5).

Какая же радость здесь? И в чем символ торжества?

Зелень есть знак жизни, победы жизни над смертью. Зимой все точно умерло. Голо, закостенело, уныло… Вдруг пробиваются почки…

Появляется душистая шишечка… Вербы… И мы уже рады: оживает, оживает… А когда появляются первые клейкие листочки, мы радуемся так, точно и сами оживаем с ними… А некоторые даже целуют эти «клейкие» первые листочки… Душа радуется. Вот первый смысл ветвей: радость.

А второй смысл: слава.

Победителям подносились венки из лавра или дуба. Почему? – Дуб – могучее дерево: долго носит листья – знак силы, лавр же и зимой не сбрасывает их: неувядаемое дерево. Знак вечности… Так же и пальма на юге всегда зелена. Сочетание этих дерев означает образно – «вечная слава!». И люди свое сочувствие победителю выражают в кликах, а видимо – в венках или ношении в руках ветвей зеленых, неувядающих листьев: «НАМ РАДОСТЬ, А ТЕБЕ – ВЕЧНАЯ СЛАВА». Вот – краткий смысл.

Почему же именно так торжествовали при входе в Иерусалим Господа? Я уже писал, что евреи хотели видеть в Спасителе политического вождя; этим заражены были даже и ученики: А мы, было, надеялись что Он есть Toт, Который должен избавить Израиля (Лк. 24:21). И, выражая радость идеям на грядущего Избавителя, воздавали Ему честь и славу, как будущему Освободителю и Победителю.

Но хотя это было ложное представление о деле Мессии, находившееся в противоречии не только со всем учением Его, но и с самой обстановкой шествия Освободителя – без оружия, без войска, на осленке; однако Спаситель все же не только допустил, но и Сам устроил это торжество, придавая, однако, ему совсем иной смысл.

Это тоже было шествие освободительное и повелительное, но от других врагов и другими путями, и с иными целями. Однако самая встреча торжественная весьма отвечала цели Господних планов (о коих будет речь далее), сущность которых сводится к одному слову: ПОБЕДА. Шел Победитель. И подобало встречать Его с «ваиами и ветвьми и песньми» (ирмос 9-й песни канона).

Так именно и понимаются Церковью вайя и ветви: они называются «победными образами». И в тропаре праздника поется: победы знамения носяще, Тебе Победителю смерти вопием: осанна!

Итак, вайя были наглядным знамением победоносного торжества, которое было и в душах, и в устах участников его. И доселе мы переживаем в некоторой степени это чувство торжества, когда получаем вербу: вместе с нею точно входит в душу чувство славы, поднимающее дух наш и радующее нас!

Но особенно ярко врезалась мне картина необычайного способа раздач верб в Симферополе (1912). Когда их после Евангелия освятили, то не стали раздавать каждому по одной при прикладывании к иконе, а отец ключарь стал бросать большими пачками в народ через головы в разные стороны.

Нужно было видеть, как ринулись люди делить освященные вербы!

Точно жаждущие чрезмерно – к еде; или сребролюбцы – к золоту, брошенному в толпу… Шум, крики, давка. И на несколько моментов невозможно было слышать службу.

С точки зрения «приличий» и «чинности», – конечно, получился невероятный беспорядок. Но душа моя возрадовалась: такая горячность христианских сердец, устремившихся за почти голой веточкой, говорила о высокой религиозной их ревности и радостном торжестве. И это было дороже всякой чинности! Даже шум и теснота больше отвечают празднику, согласно третьей паримии (пророчество Захарии; см. след. главу).

Нигде я больше не видел ни такой раздачи, ни такого восторга в этот праздник. В Севастополе, в соборном храме Покрова, вывели это и ввели иной порядок: еще пред всенощной устраивался медленный крестный ход вокруг церкви и не спеша раздавались вербы всем. Да, уже больше не было ни шума, ни давки в храме. Но – увы! – не было и торжества: холодная чинность заморозила восторг. А ныне день именно торжества, восторга пред грядущим Победителем, а не чинный «парад» по заранее расписанному плану…

Такое торжество Господь принимал потому, что Он был истинный Царь и шел устроить Свое Царство. С самого начала предпразднства говорится о «Грядущем, как о «Царе»: грядет и идет Христос ко Иерусалиму, яко Царь (1-й тропарь 1-й песни 2-го канона утрени в понед.). Дети еврейския, ветви руками держаще, хваляху гласом: осанна в вышних, благословен грядый Царь Израилев (2-я стихира на «Господи, воззвах» на великой вечерне).

Они считали его своим, израилевым «Царем. А мы, христиане, весь новый Израиль, яже от язык (из язычников) Церковь, тоже почитаем Его Царем, но уже не израилевым, а всемирным, и потому со пророком Захариею вопием: радуйся зело, дщи Сионова… яко се Царь твой грядет тебе кроток и спасаяй (3-я стихира там же).

Об этом говорят все три паримии на праздник. Первая говорит о пророчестве Иакова сыну своему Иуде, что из его колена будут князи до пришествия Избавителя (по-славянски «отложенная» – непонятно, по-русски переведено: «Примиритель»), «и чаяние языков»: Не оскудеет князь от Иуды и вождь от чресл его (Быт. 49:10).

Во второй паримии говорится о Самом Господе, как Победителе врагов: Радуйся, дщи Сионова зело… веселися и преукрашайся от всего сердца твоего, дщи Иерусалимля! Отъят Господь неправды твоя и избавил тя есть из руки враг твоих (по-русски: отменил Господь приговор над тобой. Вот уже видим указание на отмену клятвы над «всеродным Адамом»; то же самое указывается и словом «Примиритель»; но будет и прямо говориться о сем), воцарится Господь посреде тебе, и не узриши зла ктому (больше)… Господь Бог твой в тебе, Сильный спасет тя, наведет на тя веселие и обновит тя в любви Своей (Соф. 3:14–17).

Третья паримия из пророчества Захариина прямо называет Его Царем, шествующим на осленке: Радуйся зело, дщи Сионя… Се Царь Твой грядет тебе праведен и спасаяй; Той кроток и всед на подъяремника и жребца юна (жеребенка осленка). И Ты… испустил еси узники… от рова (то есть темницы – духовных пленников)… И Господь Бог Вседержитель в трубу вострубит и пойдет в шуме прещения Своего (Зах. 9:9–15).

И далее не раз говорится о «Грядущем», как Царе: Радуйся… и красуйся, Церкве Божия: се бо Царь твой прииде в правде (1-я стихира на стиховне).

– Восхвалите согласно людие и язы́цы. Царь бо ангельский взыде ныне на жребя и грядет, хотяй поразити на кресте враги яко силен (седален по 1-й кафизме).

Говорится и об учреждении Им Своего Царства: Благословенно грядущее во имя Господа Царство отца нашего Давида. Осанна в вышних, – восклицали все (Мк. 11:10).

– Пядию измеривый небо, дланию же землю, Господь прииде; Сион бо избра, в немже жити царствовати изволи и возлюби люди (3-й тропарь 4-й песни канона).

– Приими, Израилю, Божие Царство и пребываяй во тме свет да узрит великий (1-й тропарь 6-й песни канона).

Вообще, если прислушаться к службе праздника, то мы очень часто будем слышать это слово: «Царь, Царь, Царь». Как на Крещение слышим всё – «свет», на Пасху – «воскрес», на Вознесение – «слава» и так далее; так на Вход в Иерусалим чаще всего слышим это слово: «Царь».

Уже отсюда должно заключить, что в нем – центр события, сущность праздника. И только нужно понять – «Одолетель и Победитель, Царь же всея земли наречеся». Равным образом и другие, часто повторяющиеся слова: «осанна» (ура) или «благословен», «благословенный» (слава – в сущности то же самое) – придают службе тот же характер славной встречи. А когда мы всмотримся в цель этого входа, то еще более убедимся, что ныне действительно торжество царственного входа; а следовательно, ныне «славный и пресветлый праздник» (из Синаксария по 6-й песни канона).

Царь вступает в Свою столицу. И даже самое сидение говорит о царственном характере. Ведь нужно принять во внимание, что Господь доселе никогда не ездил, а всегда ходил пешком. Этим необычайным для Него образом Он показывает власть: Сам грядет во славе со властию (2-й тропарь 3-й песни канона).

А Церковь видит в этом еще и другой смысл: Господь, «смирялся», всядет, дабы «в вышних» «седалище всем любящим» Его уготовить, то есть не только воцариться Самому, но и воцарить с Собою любящих Его (1-я стихира на «Господи, воззвах» в четв. Ваий).

Из всего ясно, что ныне совершается не рядовой праздник, а особое Царственное торжество, Царский Вход, победоносное шествие.

Для чего же? Какая разумеется победа? И кто враги, Победителем коих идет быть «Благословенный»? И какое Царство хочет устроить «Грядущий»?

Вот мы уже подошли к самому центральному смыслу праздника… Но теперь – довольно уже подготовленные всем вышесказанным.

Для большего уяснения еще раз кратко обратимся к чаяниям евреев и их вождей, чтобы потом сравнить их вожделения с делом Грядущего Царя – Христа.

Национальная мечта о политической свободе – вот их всегдашняя затаенная цель. На этом пункте они хотели искушать и Самого Христа, ставя Его лукавым вопросом о подати кесарю под один из двух опасных ответов: если сказать – платить, значит, Он не желает свободы родному народу; если ответить, угождая им, – не платить, то Его сразу можно завинить в революционности против Рима. Господь ответил: «воздайте кесарево кесарю, а Божие Богу». То есть признал существующий политический порядок, если только он не расходится с Божиими требованиями. Так спокойно-ровно отнесся к вопросу, который фарисеям казался коренным. Но допустим, что и сбылось бы их вожделение: они освободились бы и стали самостоятельным «царством Израильским», в каких угодно пределах… Ну, что ж из того? – Для них – удовлетворение национального самолюбия. И только! Даже политическо-экономических преимуществ не было бы. Веровать же по-своему им никто не запрещал.

А что же было бы для других? для мира? Прибавилось бы одно маленькое государство, и только! И притом-то государство вечно неспокойное. Опять началась бы борьба, вражда…

Но даже если допустить, чтобы ее и не было, – что ж из того? – одной маленькой державой больше? Только всего? Неужели в этом заключалась великая миссия Мессии – «славы Израиля и чаяние языков»?

Какая жалость! Какое ничтожество! Какие мелкие мечты! Едва ли больше этого дерзали думать самые горячие националисты… Не о мировом же господстве можно было думать народу, потерявшему свою самостоятельность уж несколько сот лет назад, а теперь находившемуся под железной рукой железного Рима – господина вселенной!

…Но пророки предсказывали о вселенском господстве Израиля…

Верно… Но о каком? Допустим, что евреи воцарились бы и над всем миром… Что ж из этого? Что они принесли бы миру нового, светлого, блаженного?

Благочестие? – но они сами сделались «вертепом разбойников», и их потребовалось изгонять из храма с волами, голубями, деньгами.

Любовь к людям? – но они не могли даже в своем маленьком царстве ужиться и поделились на «Израиля» и на «Иуду», почти всегда враждовавших.

Мудрость? – даже человеческую? – но греки и римляне были в этом отношении более высокими. Оставалось единственное преимущество: единобожие… Казалось, ради одного этого хорошо бы дать власть им. Но и оно воспрепятствовало им самим принять Христа как Сына Божия. А многобожники – язычники – легче приняли Спасителя.

А если не все это, то что же? – переменилась бы лишь власть Рима, на власть Иерусалима? А внутри остались люди все такими же? – то есть грешными, страстными, злобными, корыстными, гордыми, вообще – «падшими»… Конечно! Люди остались бы теми же… И мир тоже… В таком случае, неужели Мессии, Спасителю мира, стоило появляться ради этого? Ничтожные цели! Ничтожные люди!

И совершенно очевидно, что не ради такого «царства» приходит «Грядущий»… Его цель безмерно более высокая, безмерно более глубокая. Несравнимая! Основная, коренная победа над злом в самой его основе. Других врагов, неизмеримо более страшных, идет «Победитель» одолевать… Другое, действительно страшное, царство идет Он поражать.

Какое же именно? Какое основное зло в мире? – ГРЕХ.

Это верно. Но нужно глядеть еще дальше: а откуда он? – От отца греха и исконного «человекоубийцы» – диавола (Ин. 8:44). По слову Самого Господа, враг, сеющий плевелы, то есть грехи, страсти, зло, – есть диавол (Мф. 13:39). Он не только нас, но и Самого Спасителя пытался искушать в пустыне в течение сорока дней (Лк. 4:2). Он вложил и Иуде мысль о предательстве (Ин. 13:2). Он обладал бесноватыми (Деян. 10, 38). Всякий грешник есть сын диавола (Деян. 13:10). Кто делает грех, тот от диавола, ибо сначала диавол согрешил (Ин. 3:8), а потом соблазняет и других.

Не будем вдаваться в рассуждение о том, как сам диавол согрешил. Епископ Феофан Затворник говорит, что это чрезвычайно трудно постигнуть! Первый ангел, наслаждавшийся блаженством богообщения, восстал. Это тайна, – говорит он. Но что в мире этом идет именно борьба диавола против Бога, и именно – в людях, как Божием творении, – это вне всякого сомнения.

И наоборот, наша ответная борьба в конце концов есть борьба против диавола. Это особенно сильно и определенно высказал святой апостол Павел: Укрепляйтесь Господом и могуществам силы Его. Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских: потому что наша брань – не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый, и, все преодолев, устоять (Еф. 6:10–13).

Мы уже не раз писали об этом. Но нужно, необходимо, важно повторить это, где уместно. А в нынешний праздник это положительно необходимо, по смыслу его, так как самая суть праздника связана с этой «бранью», войной.

Вот мы все это «знаем» памятью, а не всегда ощущаем опытно. Даже отец Иоанн Кронштадтский в своем дневнике писал, что сначала он не понимал ясно такой силы и злой энергии бесов. А после – опытно увидел. И святые подвижники зрели это воочию: их вся жизнь полна явной борьбы с бесами. Этим полны жития святых.

Но если мы обратимся и к молитвам, то увидим, как часто Церковь внушает нам просить помощи в борьбе против «невидимых врагов».

В самой основной молитве, молитве, которой научил Сам Бог, заповедано нам молиться: не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. В вечерних молитвах мы просим: да… поперу борющия мя враги плотския и бесплотныя (молитва 1-я святого Макария Великого); не предаждь мене крамоле змиине и желанию сатанину не остави мене (святого Антиоха); благоволи, Господи, избавити мя от сети лукаваго (молитва 4-я святого Макария). Господи, покрый мя… от бесов (молитва 7-я святого Иоанна Златоуста); изми мя от уст пагубнаго змия, зияющаго пожрети мя и свести во ад жива (молитва 8-я); Ангеле Христов, хранителю мой… от всякаго лукавствия противнаго ми врага избавь мя (молитва 11-я); просвети очи мои, Христе Боже, да не когда усну в смерть, да не когда речет враг мой: укрепихся на него (пред одром). И наконец последняя молитва – Да воскреснет Бог – вся направлена против бесов.

Также и утренние молитвы: избави мя от… диавольскаго поспешения (молитва 3-я святого Макария); избави мя, Владычице, тартара, да мя не явиши бесом радование (молитва 7-я) и так далее, и так далее.

А если что-либо Церковь ввела в молитвы, то это она считает не только важным по существу, но и ПОСТОЯННО нужным.

И, думая о подобных предметах, мы глубже узрим основную трагедию мира. Она – совсем не в политике, не в экономике, даже не в людях, а дальше и глубже. Идет страшная борьба диавола против Бога. Диавол хочет, в злобе своей, губить чад Божиих, мня тем нанести скорбь Богу. Господь же борется за людей. И сердце человеческое есть арена этой трагической борьбы. Или вообще – весь мир есть эта арена.

Вот какая основная трагедия мира. Умом это мы всегда знали, а вот «увидел» я это ярче недавно. Это признавали даже светские писатели, особенно Достоевский, Гоголь («Бесы», «Братья Карамазовы» и так далее, а у Гоголя в маленьких рассказах: «Вий» и др.). Из иностранных писателей – Карлейль³⁰ (бывший ректор Английского университета) в заключении своей книги о Французской революции пишет, что ее нельзя понять, если не признать, что за кулисами истории и видимых деятелей были злые, темные, бесовские силы.

Но для нас сильнее всех книг в мире – Евангелие. А там мы постоянно видим страшную силу бесовскую. Иных даже удивляет: какую силу имели бесы прежде! И не только Сам Господь постоянно исцелял бесноватых (Мф. 9:33 и далее); но в этом заключалась одна из сил, полученных апостолами при посольстве их на проповедь: возвратившись, они с удивлением говорили Господу: и бесы повинуются нам (Лк. 10:17).

До Христа они имели великую и неодолимую власть над порабощенными ими людьми. Потому при пришествии Господа они и развили чрезмерную силу и злобу, – почувствовали опасность. И начали борьбу против Изгонявшего их, вооружив против Него и Ирода, и фарисеев, и священников, и народ, и даже ученика-предателя. Вот какое страшное царство было до Христа… Что по сравнению с ним Римская империя с «всесильным» будто бы императором?! – Ничто… Лишь орудие бесовское…

Вот кто – главнейшие враги человечества «искони»… И что по сравнению с ними все войска Рима? Это – враг злой, лютый, тайный, сильный, хитрый, лукавый! Он господствует и над природою: поднимает Господа по воздуху на кровлю храма; показывает ему – как-то необычно – «все царства мира» своего и так далее. Вот против какого царства, страшного, и против каких сильных врагов ныне выходит на борьбу «Грядущий» Победитель! Как ничтожны перед этой задачей мелкие бунтовщические планы иудеев – политиканов! Победить не Рим, а князя мира «всего»; уничтожить силу не войск империи, а силу бесов, господствующих над людьми и творящих мировую трагедию, выходит ныне Царь.

Вот это мы и узрели из песнопений Церкви. Приими, Сионе, Царя: се Тебе Кротчайший волею предстанет, воскресивый Лазаря и разрушивый смерти горькое царство (стихира на «Господи, воззвах», четв. Ваий).

– Се Царь твой, Сионе, кроток и спасаяй грядет на жребяти, враги взыскуяй поразити в крепости (силою) (стихира на мал. вечерне в суб. Ваий).

– Идет разрушити супостата и отмстити страстью креста падение древняго Адама (тропарь 1-й песни канона).

– Понеже ада связал еси (хотя еще не связал, но несомненно свяжет, для сего и идет) и смерть умертвил еси, и мир воскресил еси, то с ваиами младенцы восхваляху Тя, Христе, яко Победителя, зовуще Tи днесь: осанна (икос).

Об этом же пророчествуется и в паримиях: Иудой Тебе (то есть Христа, потомка его) восхвалят братья твои (это мы христиане, Христовы братья и сестры; Мф. 12:50; Евр. 2:11–17); рука твоя на хребте врагов твоих (Быт. 49:8).

Избавил Господь тебя, Сион, от руки врагов твоих (Соф. 3:15; ср.: Зах. 9:10).

Вот каких врагов выступает побеждать ныне Грядущий Царь. Вот какое воистину «горькое царство» разрушить идет Господь.

Но несравненно чаще мы слышим другое имя, другого врага, хотя он не другой, а лишь рассматривается с иной точки зрения.

С самого начала предпразднства мы слышим слово «смерть».

Самая первая стихира ваий говорит именно об уничтожении ее: очевидно, и в этом Церковь видит нечто самое существенное для праздника: шестую от честных постов седмицу усердно начинающе, Господеви предпразднственное пение ваий принесем вернии; Грядущему во славе, силою Божества, во Иерусалим умертвити смерть (3-я стихира на «Господи, воззвах» на вечерне в воскр. 5-й недели Великого поста).

И эта мысль многократно повторяется в службах, почти так же часто, как и слово «Царь», если слушать и о «воскресении».

– Господь грядет вести… на жребя: людие готовитеся со страхом прияти Царя всех с ваием, яко Победителя смерти (5-й тропарь 9-й песни 2-го трипеснца в четв. Ваий).

Особенно часто об этом говорится в предпразднство по поводу приближающегося воскресения Лазаря. Но и в праздник слышим о том же: смерть умертвил еси (икос). Почему об этом говорится так усиленно? Какую связь имеет царство диавола с смертью?

Несомненно – тесную, потому что, как мы видели в предшествующей главе, его царство так и называется «смертным горьким царством». А апостол Павел диавола называет «имеющим державу смерти» (Евр. 2:14). Значит, его царство есть царство смерти. Смерть есть самый существенный признак, – как бы печать, – его державы. И уничтожить смерть означает уничтожить самую державу его. Почему это? – По многим причинам.

Смерть есть результат греха. По образному выражению святого пророка Осии и апостола Павла, – как яд вытекает из жала и умерщвляет, так и грех убивает человека и вводит смерть: жало же смерти – грех (1Кор. 15:56). Согрешили первые люди, и из бессмертных сделались смертными, стали подвержены тлению, разрушению: отделению души от тела, и гниению, разложению тела, то есть смерти. А так как грех – от диавола, следовательно, и смерть от него же вошла.

Смерть есть врата, но не в блаженную жизнь, а в ад, куда сходили все до Христа, – то есть в державу диавола. Значит, путь в его царство – через смерть; или смерть есть сеть диавола, коею он уловляет свои жертвы. Наконец, посмертное состояние есть состояние муки, то есть духовной смерти; в противоположность «жизни», как блаженному состоянию. Ибо жизнь лишь в Боге, а удаление от Него – смерть. По этим причинам царство диавола называется «смертной державой».

Смерть – это как бы самый яркий показатель гибели человека, его падения: грех – видим, диавол – невидим; но вот между ними, на средине, всем очевидное зло: смерть, как последствие первого и путь в область второго. Этого уже никто не отрицает и избежать не может.

И всякий считает смерть злом: всегда человечество скорбело об умирающих и считало смерть величайшим несчастьем. Смерть была – «печатью проклятия», «ядом из жала» (1Кор. 15:55) «древнего змия» (Апок. 9:19). Смерть была как бы видимым фокусом, сосредоточением зла мира. Смертью людей мучили. И, конечно, уж никто с ней справиться не мог, и не думал даже… Несмотря на всю гордыню людей, никто и не дерзает с ней бороться; разве лишь стараются отдалить ее… И только…

Но вот «Грядущий» имеет целью уничтожить даже смерть… Невероятно!.. Непостижимо!.. Но так! И какими жалкими, по сравнению с этим, оказываются националистические мечты – восстановить какую-то маленькую иудейскую провинцию… И то для будущих лишь поколений… Между тем грядет «Победитель смерти», чтобы весь мир – и отошедший, и настоящий, и будущий – восставить, воскресить, обновить, оживить, привести в нетленное состояние. И это уже навеки! Какое могущество! Какая слава!

И все это сделается «Грядущим». Придет время, когда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою (Ис. 25:8). Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа? (Ос. 13:14; 1Кор. 15:55). Христос идет уничтожить и то, и другое. Благодарение Богу, даровавшему нам победу Господем нашим Иисусом Христом (ст. 57).

И для сей победы идет ныне Спаситель в Иерусалим. Поэтому и в тропаре на праздник поется: и мы… победы знамение носяще, Тебе, Победителю смерти, вопием: осанна в вышних!

Каким же образом Он победит ее? – Своим собственным ВОСКРЕСЕНИЕМ. Грядущий идет умереть, но лишь временно, чтобы потом воскреснуть, сначала Самому, а после устроить и общее воскресение.

И в богослужениях на неделю Ваий много говорится о воскресении. Прежде всего – в главном песнопении, – в тропаре: общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря Христе Боже.

И в другом тропаре на тот же день поется: спогребшеся Тебе крещением, Христе Боже наш, бессмертныя жизни сподобихомся воскресением Твоим.

И во многих местах говорится о воскресении:

– Дети еврейския воскресения победу предвозвещающе, сретаху Тя с ветвьми и ваием (4-я стихира на литии).

Отсюда видим мы, что ношение ваий (а у нас верб) имеет более частный вид смысла «победы», именно – победы над смертию, оживления из мертвых, сначала Его Самого, а потом и всех нас. И следовательно, шествие Господа приобретает действительно «всеславный» смысл – торжественного пути к всеславному празднику праздников, Светлому воскресению.

– Воскреснет всяко (несомненно, непременно) спасти зовущия: благословен грядый (3-й тропарь 9-й песни канона).

Потому и в молитве при освящении ваий читается о воскресении: Господи Боже наш… воставивый… Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа, да спасет мир крестом, и погребением, и воскресением Своим; Его же и ныне… приемше воскресения знамения, ветви древес, и ваиа финик, воскресение знаменующе, сретоша.

Поэтому вход Господа является «предпразднством» к Пасхе, к воскресению Христову, как и говорится в молитве далее:

– Сам, Владыко, и нас, по подражанию онех, в предпразднственный (ясно – к Пасхе) сей день, ваиа и ветви древес в руках носящих соблюди и сохрани. Да… животворящего и тридневнаго воскресения достигнем в Томже Христе Иисусе, Господе нашем.

Так, следовательно, вход в Иерусалим приобретает, как видим, совсем светлый и торжественный смысл предпасхальный. И всего этого – лично я и не видел прежде богослужения. Поразительная слепота!.. А так все просто и очевидно!

А вместе с этим открылась мне связь и с предыдущими событиями, в особенности с воскрешением Лазаря. Вне всякого сомнения, Господь все творил по плану Божественного домостроительства, а никак не случайно. И если Он благоволил допустить смерть Своего друга, а потом воскресить его накануне входа, то, очевидно, это имело тесную связь с событием праздника. Воскрешением Лазаря достигалось несколько целей, и достигалось опытно, убедительно, несомненно.

Первая – показать и «другу Своему» (даже другу!), что никто не может избежать ада без Спасителя, без Искупителя.

Лазарь был во аде. Об этом поется во многих песнопениях. Но особенно сильно поется на второй день его смерти (в среду Ваий):

– Двоеденствует Лазарь во гробе; сущия от века видит умершия; тамо зрит страхи странныя (то есть превосходящие все земное), множество неисчетное адовыми держимое узами (стихира на «Господи, воззвах» в среду Ваий).

А предание говорит, что по воскресении своем Лазарь во всю уже жизнь никогда не улыбался, вспоминая страшные муки ада.

А если уж «друг» не избежал, то как мог избежать бы их кто-либо иной? Как бы дерзали думать об избавлении их мы, недостойные и грешные? Если бы не Праведный Избавитель наш (2-й тропарь 8-й песни канона), избавил нас. Кто мог спастись от адовой державы? – Воистину, никто.

А тогда что значит перед этой вечной адской мукою вся наша кратковременная жизнь, – будет ли это сам римский самодержец или простой гражданин маленького села Вифании?! Увы! как ничтожны цели фарисеев! И как безмерно важны дела спасения людей Господом.

И всем бы быть там… Но пришел «Спасаяй». Христос идет «оживити» «друга» Своего.

И этим Он предначинает и Свое воскресение, и общее воскресение: если Он силен воскресить Своею силою одного мертвеца, то силен и Сам воскреснуть, а после и всех воскресить. Показать это – вторая цель.

«Лазарево восстание – Христово начинание» (4-й тропарь 8-й песни канона на повечерии в пятн. Ваий).

– Предуверяя славное востание Твое, о Спасе мой, мертва четверодневна, из ада свобождаеши Лазаря (2-й тропарь 9-й песни 1-го канона суб.).

– Днесь Вифания предвозвещает воскресение Христа Жизнодавца, востанием Лазаревым ликовствующи (там же 4-й тропарь 1-й песни). Из гроба четверодневнаго Лазаря воздвизаеши, тридневнаго Христе Твоего востания (самовластного) всеистиннаго всем показуя свидетеля (2-й тропарь 9-й песни 2-го канона суб.).

– Честное воскресение Твое преобразуя нам, воздвигл еси умершаго (4-я стихира на «Господи, воззвах» на великой вечерне). А об общем воскресении уже говорилось. Но и еще приведем места, – ибо, слыша их, как отдаленную музыку Христова воскресения, начинаешь все более предвкушать Пасху и «чувствовать» сердцем предвоскресенскую радость:

– Воскресил еси, возгласив мертваго, мира Жизнодавче, Собою уверяя воскресение: слава силе Твоей, Спасе! Слава власти Твоей! Слава словом вся составившему (седален по 1-й кафизме в суб.).

– Общее воскресение прежде вольныя страсти Твоея, во уверение всех предпоказавый Христе Боже, Лазаря… державною силою Твоею четверодневна мертва воскресил еси… во святый град со ученики Твоими вшел еси (4-я стихира на хвалитех праздника).

И прежде всех Господу нужно было уверить Своих учеников и ближайших друзей… Если Фома уже изрек: пойдем, умрем с Ним, – то этим Он ясно показал свое мнение: со смертью «Учителя» («Равви») кончается все… И кончается крахом. Самое большее, что могут сделать любящие сердца, это умереть вместе с Ним под развалинами неудавшегося дела – восстановления Израильской самостоятельности.

Тогда Господь показывает им великую силу Свою: уверяет их в воскресении Своем чрез воскрешение друга: Господи, уверити хотя учеником Твоим из мертвых Твое воскресение, на гроб Лазарев пришел еси (6-я стихира на «Господи, воззвах» на вечерне в пятн. Ваий). И больше того: открывает им и прочим друзьям Свое Божество, Свою Божественную силу. Это третья цель. О ней все время говорится в субботу: и прямо, и через силу Воскресившего. Послушаем.

– Четверодневна воздвигл еси друга Твоего, Христе… показуя всем, яко Ты еси вся совершаяй Божественною силою, самовластныя хотением (5-я стихира на хвалитех в суб.).

– Всем пребожественнаго познание Божества показал еси, из мертвых восставив четверодневнаго Лазаря, Владыко (3-й тропарь 1-й песни 1-го канона в суб.).

– Яко человек, слезиши над Лазарем, яко Бог же, хотя (Своею волею) воскрешаеши четверодневнаго (2-й тропарь 6-й песни 2-го канона).

Эта мысль часто повторяется, чтобы показать во Христе «два… действа», две воли в одном Лице: показал еси существ (то есть народов, но существенно отменных; обычно большею частью говорится: «естества»), Спасе, сугубство («двойное»): Бог бо еси и человек (1-й тропарь 3-й песни 1-го канона суб.).

Итак, самое чудо воскрешения Лазаря говорит о Божестве Христа.

Но, скажут, воскрешали и другие?

– Но кто виде, кто слыша, яко воста человек мертвый смердящий? Илия убо воздвиже и Елисей; но – не от гроба, но ниже (и не) четверодневна (6-й тропарь 4-й песни канона на повечерии в пятн. Ваий).

Но самое главное даже не в воскрешении, а в способе его, в сознании Воскрешавшего. Илия и Елисей действовали силою Бога, а Господь Иисус Христос действует СВОЕЮ силою, будучи Сам Богом. Это проявляется и в той власти, с какою вызывает мертвеца к жизни. А всего более в том самознании, что Он, Христос, CAM ЕСТЬ ИСТОЧНИК ЖИЗНИ, CAM ЕСТЬ ВОСКРЕСЕНИЕ. Эти слова были сказаны в утешение Марфе и Марии, горевавшим, что не было Христа при болезни брата: тогда бы Он не допустил ему умереть!

– Но Мариин плач Ты абие утолил еси, Спасе, и Марфе показуя самовластное (то есть собственную власть – воскрешать), Ты бо воскресение, Ты и живот, якоже рекл еси: истина бо еси и всех Господь (2-й тропарь 3-й песни канона в суб. Ваий).

Об этом торжественно воспевает одно из главных песнопений – субботний кондак: Всех радость, Христос, истина, свет, живот, и мира воскресение, сущим на земли явися Своею благостию, и бысть образ воскресения, всем подая Божественное оставление.

– Якоже рекл еси Марфе: Аз есмь Воскресение, делом слово исполнил еси, из ада воззвав Лазаря (8-я стихира на хвалитех в суб. Ваий).

И на самый праздник вспоминается еще это событие в стихире на литии, заканчивающейся столь торжественно, словами Самого Господа: Лазаре, гряди вон!

А перед этим Он «глагола» к сестрам: Не предрекох ли вам: веруяй в Мя, аще и умрет, жив будет! Покажите Ми, где положисте его. И вопияше к нему (Лазарю) Зиждитель (Творец) всех: Лазаре, гряди вон! (стихира на литии Слава, и ныне).

На 3-й глас, радостный, бойкий глас, поется эта стихира: Ла-а-за-ре! гря-ди-и-и-и вон!

Всегда это бывает торжественно! Победоносно! Творчески могущественно! Это последняя литийная стихира. И затем пение обрывается. Люди остаются под впечатлением повеления и ждут: вот сейчас появится обвязанный движущийся мертвец. А диакон читком в это время произносит первую ектению литии.

Вот это «самовластное» сознание всего больше утверждает в данном случае истину Божества Господа Иисуса Христа: никакой человек в здравом уме не может о себе сказать, что он есть сама жизнь, источник жизни, источник воскресения – не себя лишь, но и всех верующих в него. Это мог сказать и сказал лишь БОГ (Ин. 11:25–27).

Между прочим эти и затем подобные же слова (Ин. 14:6) окончательно обратили к вере во Христа как Сына Божия одного безбожника (Лашнюкова), посаженного в киевскую тюрьму в девятисотых годах прошлого столетия. Ему оставили для чтения лишь Священное Писание. И вот, читая Евангелие о Христе, он сделал «открытие» (для себя), что Христос совершенно необычный человек… Затем почему-то начало радоваться сердце его (гореть, как у Луки и Клеопы; Лк. 24:32)… Наконец дошел до этих слов – «Я – путь, истина, и жизнь!» и прозрел: Он был Бог! – И уверовал. Об этом он сам написал исповедь в киевском журнале («Христианин») после освобождения.

И действительно, поразительна эта власть Христа Спасителя над жизнью и смертью… Власть, в Нем Самом заключающаяся, или, как по-славянски говорится, «самовластное» (прилагательное вместо существительного «самовластность»),

Далее, четвертое значение воскрешения Лазаря очень образно изображается в песнопениях, где ад представляется убеждающим мертвеца своего. Когда голос Творца достиг до адовых темниц, то затрепетал он от предощущения своей гибели:

– Увы мне, воистинну! ныне погибох! – вопияше ад. И еще сице возглашаше смерти (как бы олицетворенной), глаголя: се Назорянин (то есть Христос) дольняя подвиза (преисподнюю сдвинул – тронул, расшатывает уже); и утробу мою посекая (рассекая адовы хранилища, в кои, как бы во утробу, сатана поглотил людей), бездыханна мертва, возгласив, воздвиже (5-й тропарь 3-й песни канона на великом повечерии в пятн. Ваий).

И, боясь за всю державу свою, ад упрашивает Лазаря скорее уйти, – хотя бы уж одного: да не все уйдут: Молю тя, Лазаре, ад рече, востани, изыди от заклепов моих скоро (скорее!) отыди убо (же!) Добро бо мне единаго рыдати горце (видя) отъемлема, нежели всех, ихже прежде алчя поглотих (там же 4-й тропарь 7-й песни).

– О что косниши, Лазаре, глаголет, гряди вон, зовет стоя (ожидая) друг твой (Христос). Изыди убо, да и аз ослабу прииму: отнележе бо тя снедох, на блевание пища устройся ми (оказалась… Ироническое сравнение: ад на блевание тянет через Лазаря) (там же 5-й тропарь).

– Что не востанеши, Лазаре, скоро? – воззва из долу ад, рыдая. Что не абие (не сразу) воскрес течении отсюду? Да не (как бы не) и других ми (у меня) пленит Христос, воскресив тя (там же 6-й тропарь).

Всем этим так картинно изображается начало разрушения адской державы, для чего и идет «Благословенный Царь».

– Господи, глас Твой разруши адово царствие, и слово власти Твоея возстави из гроба четверодневнаго. И бысть Лазарь пакибытия (будущей жизни новой, по общем воскресении) преображение спасительное. Вся возможна Тебе, Владыко, всех Царю! (5-я стихира на Господи, воззвах на вечерне в пятн. Ваий). Всеснедное растерзав чрево адово, исторгнул мя еси, Спасе, Твоею властию (5-й тропарь 6-й песни канона на повечерии в пятн. Ваий), и темнообразное адово разрушив крепостию (силою Своею) царство (2-й тропарь 1-й песни канона в суб. Ваий). Прежде Твоея смерти потряс смертную державу, и единем любимым (Лазарем, другом) всех человек провозвещаяй из тли свобождение. Темже покланяющеся Твоей всесильней власти, вопием: благословен еси, Спасе, помилуй нас (2-я стихира на хвалитех в суб. Ваий).

Затем есть и пятое значение этого чудесного события. Когда Лазарь умер, Господь сказал сначала Своим ученикам: «Лазарь успе», уснул… Этим означается, что отныне смерть – лишь временное прекращение жизни, как сон есть видимое лишь изменение человеческой обычной жизни. И с той поры смерти уже не должно бояться, ибо она лишь краткое «успение». Посему и про воскресение Лазаря часто говорится, что Господь воздвигнул его, как пробуждают людей от сна, чем указывается и на легкость пробуждения, а еще более – на небытие смерти…

Смерти уже нет, хотя сей спящий уже смердел. Все возможно Творцу!

– Представ гробу Лазареву, Спасе наш, и возгласив мертваго, яко от сна воскресни еси: оттрясе тление нетления (как пыль отрясают легко), манием (мгновенно), и изыде словом (через слово) связанный укройми. Вся можеши! Вся Тебе работают, Человеколюбче! Вся повинуются Tи, Спасе наш, слава Тебе (стихира на Господи, воззвах на вечерне в пятн. слава).

– Уверяя, Слове, Твое воскресение… яко от сна любимаго (любимца) воскресил еси уже смердяща (3-й тропарь 1-й песни 2-го канона суб. Ваий).

И Сам на кресте, Господи, Твоем уснув, преложил еси на сон, Владыко, смерть (1-й тропарь 5-й песни канона утрени в пятн. Ваий).

Победитель смерти уже показал делом, что Он легко может показать над нею власть Свою: дело сильнее всяких слов!

Наконец, есть и шестая цель воскрешения Лазаря. Это необычайнейшее, поразительнейшее событие быстро подвинет все к предназначенному концу. Мы уже видели, как все было напряженно еще раньше… Пожар готов уже запылать… Нужно лишь малый огонь подложить… И развязка быстро кончится…

Но здесь, воскрешением Лазаря, подложен был целый костер пламени.

И Воскресителя хотят убить! В Нем сомневаются: кто – Он? О Нем идет распря… Не Мессия ли?! – Нет! Субботу не хранит: не от Бога Он… Схватить Его!.. И вдруг… Смердящего воскресил!..

Подумаем: какой переворот должно было это произвести! Какое потрясение!.. И одни веруют. Одни еще сильнее загораются надеждою на «Царя Израилева». И завтра пойдут Его встречать с ваиями и криками «осанна». Но умные фарисеи давно уже поняли, что Он не «от них», не «наш»; а крест для них: или Он, или мы… По-видимому, люди теперь «за Ним» пойдут… А мы?..

И потому потрясающее событие воскрешения Лазаря подвело итог решению. Зависть их к Спасителю подвигнула к последнему решению: именно – с этого дня, восстания Лазаря, постановлено было на совете старейшин и фарисеев убить Его (Ин. 11:53), положили убить и Лазаря (Ин. 12:10); потому что ради его многие из иудеев приходили и веровали в Иисуса (ст. 11).

А на другой день совершено было торжественное шествие. Это уже окончательно вывело из себя убийц: они на деле увидели, что народ уже идет за Ним, а они – брошены… Нужно скорее кончить решение… Пусть и Пасха! Все равно: медлить более нельзя, – И Господь это знал. И CAM пошел навстречу.

Так воскрешение Лазаря было последней точкой. Жизнь Господа завершена была… Нужно идти на смерть. И Господь пошел добровольно. Наступал конец Его делу.

В заключение же всего Он, однако, восстанет, как восставил Лазаря; и как смерть друга преобразилась в жизнь, так будет и с Ним… Хотя бы это поняли фарисеи! Но они не желают видеть; ослепли или, лучше, ослепили глаза свои (Ис. 6:9–10, Ин. 12:39–40).

Об этом так поет Церковь:

– Ад, страхом вострепетав, отпустил Лазаря. Этому чудеси собор (толпа, народ) еврейский удивився, с ваием и ветвьми Христа срящут завтра; и явятся похваляющии дети. Но Ему завидят отцы… И убьют Его (стихира и ныне на «Господи, воззвах»).

– Где еврейское безумие? Где неверие? Доколе чуждии (чужие «Своему»), доколе лестцы (обманщики, притворщики) зрите умершаго, гласом исходяща, и не веруете Христу? воистинну сынове тмы еси вы (6-й тропарь 3-й песни канона на повечерии в пятн. Ваий).

Поэтому после входа Господь и говорит о Себе, как о Свете, и об их нежелании видеть сей Свет (Ин. 2-я половина 12-й гл.)… Даже уже язычники стали приходить к Нему («Елины»; Ин. 12:20); а «свои» постановили убить и говорили между собою: видите ли, что не успеваете ничего! (Ин. 12:19).

Потому Господь на пути в Вифанию, выходя из Иерихона, исцелил слепца Вартимея, просившего при дороге милостыни… Но он просил, кричал об исцелении… И прозрел… И пошел за Иисусом по дороге, счастливый (Мк. 10:46–52). А фарисеи не желают прозреть… И оставалось одно: плакать об ожесточении сердец их… Это и сделал Господь милосердный, еще ранее креста жалея Своих врагов и убийц… А после то же чувство любви, когда сказал: Отче! прости им: не знают, что творят! (Лк. 23:34).

Так многообразно значение восстания Лазаря. Так все тесно связано.

Но ко всему этому Церковь присоединяет еще один смысл: в смердящем Лазаре она видит нашу смердящую душу, нуждающуюся в воскресении. – И мене, Человеколюбче, мертва страстьми, яко сострадателен воскреси, молюся (8-я стихира на хвалитех в суб. Ваий); ибо, смердя гнойми злобы, во гробе живу лености, Христе. Темже вопию Tи: воздвигни, спаси мя (3-й тропарь 9-й песни 1-го трипеснца в четв. Ваий).

Но и все человечество до Христа Спасителя было смердящим трупом. И никто не мог его обновить, кроме Единого создавшего. Нужно было новое творение, или «воссоздание». Все были бессловесны, безумны, страстны, растленны, животноподобны.

И только один Господь мог всесть на этого «осла», коего никто из людей исправить и направить не мог: кроме бо Тебе, Спасе, никтоже бессловесныя языки повину (не укротил, не подчинил Богу) (1-й тропарь 5-й песни 2-го канона утрени в пятн. Ваий). Никто не мог обновить тление, уничтожить смерть.

В заключение припомним, что на 6-й неделе Церковь одновременно вспоминает воскрешение Лазаря и Лазаря приточного («о богаче и Лазаре»), дабы показать, что Он прав, предсказывая о фарисеях: Если Моисея и пророков не слушают; то если бы кто и из мертвыя воскрес, не поверят (Лк. 16:31).

Сие сбылось ныне воочию… Лазарь воскрес… А фарисеи решили убить Воскресившего…

Вот чему был Лазарь «свидетель всеистинный».

Но если собрать все это воедино, то кратко можно сказать, что его восстание было «свидетелем» ХРИСТОВА ВОСКРЕСЕНИЯ. И потому мы уже в субботу Лазареву чувствуем тихое веяние пасхальной радости… Народу бывает немного… День рабочий… А Церковь, точно как «в уголку», вдруг запевает воскресные тропари: «Ангельский собор удивися» и прочее о воскресении… А затем и «Воскресение Христово видевше».

…Но, показав это на короткий срок, спешно скрывается… И больше уже мы не слышим песней о воскресении Христа до Пасхи. Но дальний звон о нем уже услышали и обрадовались… Знаете, как бывает в селах «малая вечерня». В малый колокол позвонит сторож не долго… В храме батюшка, дьячок, сторож да разве две-три старушки из близкой богадельни… Скоро пропели вечерню, «малую», и разошлись тоже тихо…

Вот так и Лазарево воскресение…

А завтра, на «Вход» зазвонят долго и торжественно… И тоже будет сначала вечерня, но уже великая… Это закат «Человека Христа». К нему Он идет. К сему и мы перейдем сейчас…

Но в заключение этой главы у меня ставится вопрос.

Ад и смерть будут уничтожены Крестом Христовым. Как же ад раньше этого выпустил Лазаря? Пусть хоть и одного, но, значит, «ранее» Искупления? «Без» Искупления еще? Как же это примирить?

В ответ на это я встретил в песнопениях следующие мысли:

– Страсти знамения и креста Твоего, уверяти хотя (желая), Блаже, адово несытное чрево растерзав, восставил еси яко Бог четверодневнаго (5-й тропарь 4-й песни канона повечерия в пятн. Ваий).

И в икосе на Лазарево восстание поется: идем… говорит Господь ученикам, – и Лазарев гроб узрим; тамо бо хощу чудодействовати, совершая креста предначинание и всем подая Божественное оставление…

Итак, Господь это сделал в виде чрезвычайного исключения, дабы показать «знамение» (явление) силы грядущего Креста Своего; это есть «предназначена» действия Его смерти… Как бы «предпразднство» Великой субботы, когда Он поразит ад… И здесь суббота…

Потом вход – Царское шествие – «воскресение».

И чрез неделю, в другое воскресение, – восстание…

Но и при всем том нужно принять во внимание, что Лазарь лишь временно избавлен от смерти, для чего и был вызван из ада, временно еще оставлен жить… И живет еще 30 лет, «умирает паки» «и погребается» на Кипре. И следовательно, и он подвергся закону смерти. И он воспользуется Искупительною жертвою Спасителя в свое время, вместе со всеми.

…Однако время приступить уже и к сей Всеспасительной жертве.

Итак, мы теперь знаем, что нынешнее шествие есть ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ПОБЕДОНОСНУЮ ВОЙНУ с «горьким царством смерти». И эта война окончится победоносно – преславным низвержением ада и всеобщим воскресением.

И в жизни мы знаем, что народ устраивает торжественные манифестации не только тогда, когда празднует достигнутую победу, но уже и при самом вступлении в войну, при выступлении войск, а особенно при виде вождя выступающего воинства приходит в приподнятое настроение и провожает «грядущих» на войну торжественными кликами. А когда война кончится победоносно, то народ обычно празднует не только день окончательной победы и разгрома врагов, но и начало, день объявления войны.

Вход Господа – это выступление. Пасха – победа.

Но между этими крайними точками бывает страшное… Кровавая борьба… Смерть… Муки… Раны… Так и теперь после выхода на борьбу для Господа начинается седмица страданий, завершающаяся для Него Голгофским Крестом.

Однако всякий, – и воин, и вождь, выступающий на брань, – заранее готов на все это. И Господь идет спокойно, торжественно. Его останавливают ученики… Препятствуют фарисеи. А Он идет Своим путем на вольную страсть. Зачем же?

Здесь мы подходим к искупительному пункту праздника. Победа над князем мира и воскресение будут добыты только через смерть и Крест Господа. Здесь – верх, земной, средоточие всего Его дела.

А почему же нужна смерть? Нельзя ли иначе?

Церковь на все эти вопросы в данный праздник говорит мало. Она лишь отмечает чрезвычайную, необходимую важность смерти Избавителя. Только Его смертью разорится смерть. И лишь немного упоминает о клятве… Когда человек выступил уже на борьбу, то до рассуждений ли ему? У него лишь одно в уме: пожертвовать жизнью для победы… Лишь бы только победить… Смерть и победа – вот два средоточных момента.

И Церковь много говорит о страданиях и смерти Господа на праздник Входа, так что иногда читающему песнопения кажется, будто цель Вождя – лишь умереть, пожертвовать Собою, а последующая победа скрывается еще в тени. Но это только для ближайшего зрения. А дальше усматривается торжество победы.

Впрочем, если усвоить ту точку зрения, что главное в этой борьбе – смерть Грядущего на войну, а все прочее является лишь необходимым последствием ее, тогда вполне будет естественно, если целью входа в Иерусалим ставится страдание и смерть Искупителя. Главное – в Искупительной жертве.

Церковь именно так и смотрит:

– Предпразднующе… цветоносный праздник, да живоносную сподобимся страсть видети (1-й тропарь 1-й песни 2-го канона в понед. Ваий).

– Се, предвозгласил еси Иисусе, взыдем ко граду Святому, и рукама убийц воистинну предамся кресту, убитися плотию (1-й тропарь 9-й песни канона в пятн. Ваий).

Посему рцем Ему: на страсть пришедый, благословен еси, Спасе (там же 3-й тропарь 9-й песни).

В первой же стихире на малой вечерне праздника указывается на эту прямую и ближайшую цель:

– Приял еси победную песнь… грядый ко страсти, Трисвятым пением от ангел воспеваемый.

– Ваиа добродетелей принесем Христу Богу, грядущему нас ради человечески пострадати волею, Божества (же) крепостию всем бесстрастие даровати (4-я стихира на «Господи, воззвах» на малой вечерне праздника).

– Нас ради на заклание грядый… восседает на жребя (стихира и ныне на «Господи, воззвах» на малой вечерне праздника).

– Паки грядет к тебе, убийце Иудее, Христос, спасительную страсть желая исполнити яко Бог; егоже искала еси камением убити, се к Тебе самозван хотя приходит ко убийству твоему, во еже спасти нас (2-й тропарь 9-й песни канона в среду Ваий).

Поэтому и в паримиях говорится о кровавом пути к победе над врагами.

– Исперет^{*****************} (Иуда, сын Иакова – Христос), то есть моет, вином одежду свою, и кровию гроздия одеяние свое (Быт. 49:11), – прообразовательно этим указывается на кровь Искупителя.

– И в крови завета Твоего испустил еси узники Твоя (по-русски: «ради крови завета») (Зах. 9:11).

– Входя, Господи, во святый град… потщался еси приити на страсть (стихира на литии).

– Слава Тебе, Христе, в вышних седящему на престоле и ныне чаемому с честныя Твоим Крестом (5-я стихира на литии).

– Восхвалите согласно, людие и язы́цы (народы): Царь бо ангельский взыде ныне на жребя и грядет, хотяй на кресте поразити враги, яко Силен. Сего ради и дети с ваием взывают песнь: слава Тебе, пришедшему Победителю! Слава Тебе, Спасу Христу (седален по 2-й кафизме и ныне).

В молитве при освящении верб читаем: да спасет мир Крестом, и погребением, и воскресением Своим. Господь ныне пришел в Иерусалим на вольную страсть.

Шестая песнь канона вся посвящена мысли, что слава Нового завета, основание Божьего Царства, освобождение пленников – все это плод «Крове». Возопиша с веселием праведных дуси: ныне миру Завет Новый завещается, и да обновятся людие кроплением Божия Крове (ирмос 6-й песни канона).

Приими, Израилю, Божие Царство и узри свет, – и опять тот же конец: кроплением… крове (тропарь 6-й песни канона). То же и в другом тропаре.

– За вся (всех) младенцы и старцы Един распинаешися (икос праздника).

Все это образно выражается в желании Христа «сотворити Пасху со ученики» Своими. Ибо Пасхальный жертвенный агнец прообразовал собою жертвенного Агнца, Сына Божия, поэтому самое событие входа начинается с вопроса учеников: где, Господи, повелишь приготовить пасху? (Мф. 26:17).

Он указал им место и пошел с ними, чтобы Самому быть «Пасхой», жертвой за грехи. Об этом поется и на «Господи, воззвах», и в последней стихире на хвалитех.

В антифонах на литургии, где обычно избираются торжественные стихи из псалмов (иногда из пророков), на этот раз взяты скорбные выдержки, говорящие о надвинувшихся страданиях: одержаша мя болезни смертныя… болезни адовы обыдоша мя (Пс. 17:5–6); говорится об истощании Господа: аз же смирихся зело (Пс. 115:1) …Чашу спасения прииму (ст. 4) …Чаша уже надвинулась… Для Него – Крест!

А вместе с тем для нас это – милость Божия, помилование. Потому поются стихи из 117-го псалма: исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его (ст. 1). И отсюда именно взяты слова восклицаний при входе Его: благословен грядущий во имя Господне! Благословляем вас из дома Господня (ст. 26). Отсюда и задостойник: Бог Господь и явися нам (ст. 27).

Из всего этого совершенно очевидными становятся два положения:

1) ближайшая цель входа в Иерусалим – шествие на страдания, и

2) что еще важнее – все благо достигается именно через них, через Крест. Потому, если прежде говорилось о цели входа, как победе над вражьим царством смерти, то теперь можно сказать, что эта цель – последующая и производная, а БЛИЖАЙШАЯ и действующая есть страдания за мир Искупителя.

Почему нужно было страдать, об этом я встретил лишь в одном месте: Благословен еси, Спасе, в мир пришедый спасти Адама от древния клятвы (седален по 1-й кафизме праздника). А эту клятву Он принял на Себя, «духовно быв», по человеколюбию, «новый Адам», то есть и «ради» – вследствие – воплощения, и «ради» – для того, чтобы начать новое человечество.

Еще есть мысли о том, что ныне Господь хочет возвратить мир к Родителю, следовательно, он был удален. Но об этом выделю особую главу. А сейчас скажу лишь: связь со Страстной седмицей стала очевидна.

Последняя же и общая цель входа, как и всегда, сосредоточивается в одном слове – СПАСЕНИЕ мира. За этим идет «Грядущий». Для этого страдает. Для этого воскреснет. Это – само собою понятно. Приведу лишь выдержки:

– Приидите, вси вернии, Сему поклонимся Грядущему во славе спасти души наша (3-я стихира на хвалитех праздника).

– Пою Твое страшное смотрение (способ спасения), страхом, осанна взываю Тебе: мене бо грядеши спасти, благословенный Господи (стихира на стиховне малой вечерни и ныне).

– Днесь Грядущий «слышит»… народов, вопиющих: Сыне Давидов ускори спасти, ихже создал еси, Благословенне Иисусе: на сие бо пришел еси, да разумеем славу Твою (седален на полиелее).

– Благословен еси, во еже мир спасти пришедый (седален по 2-й кафизме).

Спасти – от власти диавола; но это лишь половина спасения. Что же дальше?

Впрочем, немного еще разъяснит нам Церковь и первую ступень спасения. Человечество, оказавшись в рабстве у диавола, дошло до глубокого растления и упадка. Язычники впали в грубое безумное идолопоклонство и неудержимые животные страсти. То и другое пришел устранить Грядущий Спаситель: на жребя младо всед Царь… предста Христос: бессловесную бо идольскую прелесть разрушити и неудержанное стремление всех язык (народов) уставити прииде (1-й тропарь 8-й песни канона).

Но может быть, лишь язычники были такими. А Израиль? – Следующий тропарь отвечает на это:

– Лишается Божественного ограждения законопреступное сонмище непокоривых, – то есть и иудеи ослабели, ослабевают в исполнении закона (ограда); ибо уже дом молитвы Божия сотвориша вертеп разбойническ, от сердца Избавителя (Спасителя) отринувше (3-й тропарь 8-й песни канона).

И евреи поэтому оказались даже хуже язычников: те скорее примут Мессию, потому Господь садится на необъезженного осленка; этим Он уневещает^{******************} Себе новый Сион – языческую Церковь, яко целомудренный; и отлагает, отвергает, осужденное сонмище, старую ослицу, народ иудейский и прелюбодейный (3-я стихира на хвалитех праздника).

Что же далее?

А далее – освободив от тиранической державы, Спаситель возвращает спасенных в Царство Свое. Какое же?

Есть только одно Царство истинное – это Царство Божие, Царство Отца Небесного, Царство Пресвятой Троицы. Сюда возвратит Христос «языки» бессловесные, а потому это Царство можно назвать и Его, Христовым, Царством, или державою. Мир нужно возвратить в общение и славу Пресвятой Троицы. Об этом мы и находим песнопения. Еще за неделю Церковь поет:

– Предпразднственное пение… принесем Христу, Грядущему нас ради всести на жребяти осли, чтобы языческое подклонити… бессловесие Родителю (седален по 3-й кафизме в понед. Ваий). Богу Отцу – Троице.

По единству же Божественного Существа, а также ради того, что Христос совершает сие домостроительство спасения, это подчинение людей относится и к Нему. На жребяти носишися… да всех повинеши, Христе, державе Твоей (3-й тропарь 8-й песни 2-го канона в понед. Ваий). Но держава Божия есть держава Троическая. Об этом прямо не говорится; но это и есть «Царство Божие», это то же, что возвратить во власть «Родителя».

Однако я намеренно заговорил о сей Троической державе: я это узрел сердцем и умом, и помимо таких рассуждений. И именно. Если мы припомним самую первую стихиру, какую поют на клиросе (на «Господи, воззвах»), то, вероятно, тоже задумаемся над этим:

– Днесь благодать Святаго Духа нас собра, – так начинает Церковь… Где же здесь о Святом Духе говорится? Какое отношение имеет это ко входу? А главное, мы сразу вспоминаем о Пятидесятнице, о празднике Святой Троицы. Какая связь? – Богослужение все это и открывает нам.

Господь посылает Духа Святого апостолам – воинам, «ловцам» – «уловить» вселенную. Это – конец, довершение войны… А начало этой брани, – и притом с самым центром врагов, с адовым царством, – берет на Себя Сам Царь… Ныне началось «наступление». Ныне «выходит», – отсюда и самое слово «вход», или «вступление», в войну за Царство Троицы, – Сам Спаситель. И потому даже слово «Грядый», «Грядущий» – весьма характерно для праздника этого. «Началось» – хочется сказать это простое слово. А закончится оно Пятидесятницею.

Потому «пост» собственно заканчивается в пятницу на 6-й неделе. А с субботы Лазаревой, – которая, как мы видели, теснейшим образом связана с входом и страстями, – начинается уже самое «дело», или «праздники», торжества побед.

Поэтому-то и в книгах прежних (церк.-слав.) Триодь Постная заканчивалась пятницею, а с Лазаревой субботы начиналась Триодь Цветная. И самое даже заглавие это – «цветная» – заимствовано от недели «цветоносия», от «цветов», ваий, то есть от Входа, и от Пятидесятницы, когда мы держим цветы и убираем храм живой зеленью. Потому-то на Вход уже ощущается Пятидесятница: начало говорит о конце. И Дух Святой, Который сделает «премудрими ловцами» апостолов, уже ныне умудряет «неискушенных еще злобою» детей взывать Спасителю, Победителю Царю: «осанна».

– Всесвятый Дух, апостолы научивый глаголати иными странными языки, Той детем еврейским неискусозлобным повелевает звати: осанна в вышних, благословен грядый Царь Израилев (1-я стихира на литии). Опять – связь с Пятидесятницею.

Но Дух Святой придет лишь после и вследствие страданий и крестной смерти «Грядущего» Победителя. Не иначе как на кресте поразит Он враги (седален по 1-й кафизме); «спасет мир Крестом» (молитва на освящение верб). Посему в той же первой стихире, где говорилось о «благодати Святаго Духа», тотчас же далее поется: и вси, вземше крест Твой, глаголем: благословен грядый во имя Господне, осанна в вышних (1-я стихира на «Господи, воззвах» великой вечерни праздника). Крест – это наше знамя, с которым и которым добыто Царство Благодати. Итак: вход – Крест – Пятидесятница, – все это одно, непрерывное.

И в конец запишу еще одну мысль об этом: ныне Он ВЫСТУПАЕТ, грядет НА ДЕЛО СМОТРЕНИЯ… Ныне началось главное…

Доселе Он учил, исцелял, ПОДГОТОВЛЯЯ все – к этому последнему и решительному делу; как подготовляются к войне заранее. А теперь уже начинается и самая брань. Я этим хочу сказать, что теперь, с входа, или со «страстей», с Лазаревым восстанием, начинается главный момент спасения, именуемого Искуплением. «Доселе все» было делано именно «для» этого главного момента.

Значит, в христианстве ни учение, ни чудеса, ни даже пример жизни Господа не имеют существенного значения для спасения, а делает это Искупительная жертва, Крест Христов, смерть за людей, для снятия клятвы, для победы над царством диавола. Именно ныне «к страсти вольней достиг» Он. Именно «на сие бо пришел» «Грядущий». Ныне начались ряды побед, «праздников», как и поет Церковь вечером в неделю Ваий:

– От ветвий и ваий, яко от Божественна праздника в Божественный праздник прешедше, к честному Христовых страстей, вернии, стецемся таинству спасительному, и Сего видим за нас страсть терпяща вольную (1-я стихира на стиховне праздника).

Теперь уже связь входа со Страстной – очевидна. Но Церковь глядит в самое отдаленное будущее, в конец всех концов… Ныне одно вшествие… Ныне «Грядущий» грядет отвоевывать Свое Царство. После пошлет воинов – апостолов продолжать и заканчивать Его дело…

Но в конце концов Он опять Сам придет во второй раз, уже не на жребяти бессловеснем смиряясь, а во славе с ангелами и с тем же Крестом, коим Он добыл Царство… Придет произвести последний суд. Церковь об этом «конце» воспоминает в конце утреннего богослужения, на «хвалитех», ибо восхваляется слава и величие Его, воспевая так в заключительных словах двух стихир:

– Благословен еси пришедый и паки грядый (еще, опять) во имя Господне (1-я и 2-я стихиры на хвалитех праздника). Потому и завтра запоется: «Се Жених грядет в полунощи». Потому и притчи о суде Царя… Потому и речи о конце мира (Мф. 22–25). «Се Жених грядет» с страданиями – страстными днями; прежде думалось лишь о притче о десяти девах…

Царство завоевываться начало ныне, а закончится сия война – только концом мира. А все это промежуточное время – есть время борьбы, брани со злом, «с делами злобы». Посему и Церковь называется «воинствующей». Посему и весь Апокалипсис, приоткрывающий завесу над мировою историей, полон беспрерывной БОРЬБЫ. Тогда закончится вполне дело Спасителя. Тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем (1Кор. 15:28).

Ныне же Спаситель есть лишь «Грядущий». Потому этим характерным словом я и озаглавил эту главу: в нем собрались все мысли – от вступления в «таинство страстей» до «страшного чуда». Все это – единое дело. Потому-то и теперь Он идет на заклание как Агнец; и в Апокалипсисе Спаситель очень часто, даже большею частью, именуется тем же именем: Агнец, как бы закланный (Откр. 5:6), омыли одежды кровью Агнца (Откр. 7:14); святые победили кровью Агнца (Откр. 12:11), наступит брак Агнца (Откр. 19:7), и так далее.

Сим разительно указывается, что Царство Божие добыто людям именно Сыном Божиим, и только через Его кровь, через Искупительную жертву, на каковую Он ныне «грядет».

Вот и все я сказал о празднике по существу.

Запишу еще две-три кратких и не связанных одна с другой заметки.

1. В песнопениях отмечается, что нынешнее событие совершается во исполнение «Писания» (2-я стихира на стиховне): да совершиши закон и пророки (4-я стихира на литии), привести к концу пророческие проповедания (4-я стихира на хвалитех)…

2. В службе пятницы 6-й недели много говорится о монахах, чтобы они собирались с гор и из пустынь в монастыри, ибо теперь начинаются праздники и самое главное дело Христа Спасителя. Известно, что монахи уходили после причащения на 1-й неделе – на весь пост в уединенные места:

– В пустынях и горах и в вертепех сущии, приидите соберитеся с нами (оставшимися) ваиеносцы, срести Царя и Владыку: грядет бо спасти души наша (тропарь 9-й песни 2-го канона пятн. Ваий).

– Се уготовася Христос предстати Иерусалиму, иже в горах еси и пустынях, соберитеся, монаси, Того радостию усрести со всею поднебесною (тропарь 7-й песни там же). Идет Царь спасающий: как же не встретить Его спасаемым?! И подобает встретить с радостью!

3. Во втором тропаре, который поется вместо «Богородичного» после «Общее воскресение», говорится о «крещении» нашем:

– Спогребшеся Тебе крещением, Христе Боже наш, бессмертныя жизни сподобихомся воскресением Твоим. Это значит, что в крещении, благодатию Духа, умерщвляется ветхий человек, соумирая Христу, идущему на Крест, и совоскресает новый – бессмертный. Так воскресение Христа передается именно через таинство крещения и людям, Им искупленным.

4. Так как с субботы уже начались «праздники», то устав разрешает улучшение пищи: в субботу – икру; а на Вход – уже и рыбу и вино, «благодаряще Бога».

5. После Евангелия не полагается петь «Воскресение Христово», потому что ныне выступление собственно на борьбу, на страсти, на Крест, на смерть. А воскресение придет уже после. Между тем в субботу Лазареву это пелось, ибо его восстание было предначинанием Христова воскресения, этой светоносицы дней и царицы его (тропарь 5-й песни канона суб. Ваий, слава).

6. Наконец, мне почувствовалась связь этого праздника со Сретением… И вот почему.

Много раз мы слышали слова: «Благословенный Царь Израилев», или: «Слава Израиля». Разве не слышно здесь другой встречи? Когда Он был младенцем впервые посвящен Богу, как Первенец, «теперь приносится на кресте». Разве не припоминаются слова святого Симеона Богоприимца, увидевшего «славу людей… Израиля?» Несомненно!

Разница лишь в том, что святой Симеон встретил Его РЕЛИГИОЗНО, а здесь евреи встречают политически. Там он увидел в Младенце «Бога», «Владыку», а здесь видят земного вождя; там Симеон зрит общее спасение всех людей… свет во откровение языком и славу… Израиля (Лк. 2:29–32), а здесь люди думают только об иудейских национальных чаяниях.

Но Симеон прозрел уже тогда, что посвящаемый в сороковой день Первенец будет принесен в жертву за мир еще однажды и на все времена. И тогда «оружие» пройдет душу Матери. Ныне началось сбываться и сие… Скоро Сына Ее распнут!

Сбывается уже и другое: Он стал «знаменем пререкаемым»: одни веруют в Него, другие распинают. Эта связь отмечается и в церковном песнопении: в 5-й песни канона и ирмос и тропарь заканчиваются словами: мир на Израиля и спасение языков (трижды)… Невольно это напоминает слова Симеона (хотя первая половина взята из 124-го псалма, 5-й стих).

Теперь мне осталось говорить – О БЛАГОДАТИ ПРАЗДНИКА. Но уже не раз я отмечал, как трудно «представлять», то есть воображать или заранее переживать, благодать праздника не в праздник! Это можно лишь ощущать в самый день торжества, когда действительно подается сия благодать. А теперь она видится как бы через мглу. Может быть, увидим ее яснее при чтении святых отцов? Тогда добавлю и их.

Когда я стал собирать воедино все мысли об этом празднике, – то как-то сердце не вмещало радости… Никак нельзя было ликовать не только как на Пасху или Троицу, но даже как на Рождество Богородицы и Рождество Христово… Веселье не шло на душу, хотя я и знал, что «Грядущий» грядет на победу, для воскресения, для возвращения Духа Святого… Знал, что и ветви, и зелень – знаменья воскресения и победы. Но на радость сердце не отворялось вполне. Наоборот, сжималось… Да и Сам Грядущий представлялся мне едущим молчаливо, собранно, напряженно, хотя и «решительно»… Не говорю о плаче: он относился не к существу «дела», а к слепоте и глухоте Израиля…

И когда я стал разбираться в этом чувстве, – откуда оно? – то все мысли о значении сгруппировались, или сосредоточились, в кратком образе: ИДЕТ НА КРОВАВУЮ ВОЙНУ ПОБЕДУ, но эта победа будет еще после… А сейчас предстоит война… Сейчас кровь, уничижение, страдание, крест, распятие…

Пусть и Спасительная… Пусть и бесценно драгая… Искупительная… Примирительная… Славная! Но все же «ЖЕРТВА», «АГНЕЦ»… Закланный Агнец «на жребяти осли». Радость будущих побед пока подавляется видом Грядущей жертвы… И мне вспомнился случай из последней войны.

Через Москву проходил на войну с германцами полк казаков… Народ смотрел. Лихие воины стали на ходу показывать разные примеры ловкости своей… Но удивительно: народ, особенно старушки, писалось в газетах, – плакали… Почему? – Они видели, что эти молодцы обречены на смерть… Война дело кровавое… Плакали…

Вот так и мне – за торжеством криков «осанна» и зелеными ветками зрится Голгофский Крест… И невольно губы сжимаются. И как раз мне пришлось слышать, как обставляется обряд с вербами на Валааме: в середине ставится нечто вроде дерева, в которое вставляются маленькие пучочки верб для каждого из братьев (а их несколько сот). Получается точно оживающее дерево. Но в глубине и середине его стоит крест, пред коим горит одиноко свеча…

Так, следовательно, чрез «победные ваии» видно орудие победы – Крест Христов…

Это подтверждает высказанную мною мысль, но с тою разницею, что у них главное впечатление – все же торжества, а крест как бы укрывается в нем… Мое же впечатление было иное. И это образно можно бы устроить так: из одних верб сделать форму креста… Тогда преимуществовал бы крест, жертва.

А если таково основное впечатление, то и благодать должна быть соответственная: СОБРАННОСТЬ души, – как у воинов, готовящихся к сражению (припомните из Бородина: «ликовал француз»; а в русском лагере – было сдержанное молчание… надевали чистые рубахи, готовились как к причащению и… к последнему часу): благоговейная напряженность… Вообще, чувства, более близкие к страху Божию.

Другое чувство исходит из представления о настроении Самого Грядущего: Он идет «КРОТКИЙ», как не раз повторяется в богослужении… «Кроткая жертва»… Нет лучшего подобия, как кроткий Агнец… Это не пылающий гневом, не мстительный вождь раздраженного воинства, – а Кроткий Агнец, закланный еще прежде сложения мира.

«Обреченная жертва» за спасение мира грядет на заколение… Смирился Господь… И еще более смирится, когда благоволит вознести Себя на крест… Это будет самое последнее, крайнее уничижение: Бог на кресте! Бог, умирающий плотию!.. И теперь зрится уже это смирение и в том осленке, на коего воссел «Царь ангелов». И это наполняет душу умилением, укрощает ее (укрощать – делать «кротким»)…

И собранность духа – делается не жесткою, а растворенною с кротостью – кроткая собранность. Это то чувство, которое заставляет людей молчать при проходе войск на сражение, а чувствительные сердца располагает и к слезам… И во всяком случае это чувство сокрушает гордыню человеческую: вид кроткой жертвы даже и закоренелых людей смягчает и приводит к укрощению и сокрушению. И только ожесточенные люди раздражаются от вида таких жертв еще более… И уже «отстаивают» до конца, что и было с фарисеями. Озлобляются бесовскою злобою и мстят с злорадством.

Но живая душа укрощается, призывается к кротости. К этому зовет и Апостольское чтение, которое избрала на нынешний день Церковь, из послания к Филиппийцам: Кротость ваша да будет известна всем человекам. Господь близко. Не заботьтесь ни о чем… Бог мира да будет с вами (Флп. 4:5–6, 9).

Эту благодать можно назвать одним именем: «Жертвенная благодать». И она представляется мне основною…

Но с этим не вполне мирится то торжество, которое несомненно приличествует нынешнему празднику. И полагаю, что при правильном настроении души должно быть и это чувство радости или, лучше – торжества от грядущей, прозреваемой победы… И за зеленым крестом из ваий я бы поставил Крест Спасителя, но тою стороною, на коей Он пишется воскресающим, и свечи горящие пред ним «просвечивали» бы сквозь мученические вербы.

Однако это чувство «прозреваемого» за Крестом торжества все же (так мне кажется) не может победить в душе моей чувства основного – КРОТКОЙ ЖЕРТВЫ.

…И тогда слезы, которые Грядущий проливает при гробе Лазаря, а затем при входе в Иерусалим, не оказываются уже случайными, а связаны с кротким, сострадающим сердцем жертвы – Агнца.

– Над другом Твоим, Христе, слезы точиши тайно… сострадание показываешь этим человеколюбно (седален по 2-й кафизме праздника). Но это сострадание есть общее, основное «настроение» Кроткой жертвы, Агнца Божия, подвигнувшее Его на истощание за человека до смерти же крестныя (Флп. 2:8). И потому торжество (у меня по крайней мере) тонет в восприятии Грядущего, как жертвы.

Есть ли основания к этому в службах? – Да, есть. Вот послушаем:

– Кротцы душею и смирены нравом бывше (ставши, сделались), благодатию приимем Кроткаго, всех Грядущаго Владыку, гордыню сокрушити лукаваго (3-й тропарь 8-й песни канона в четв. Ваий).

Еще: Души моея страсти… исцели… в тишине помышления молитвы приносити чистыя Царю всех сподоби, Богородице (седален по 2-й кафизме в четв. Ваий).

Но в богослужении несомненно больше ПОБЕДНЫХ тонов, радостно торжествующих… И кто знает: может быть, в самый праздник Сама благодать дала бы сие восчувствовать сильнее, чем «жертвенныя» чувства, то есть над душою возобладала бы «победная благодать»… «Осанна» чаще, много чаще слышится.

Лучше будет, если я сейчас соединю ту и другую воедино и наименую благодать сего праздника, – сочетав оба понятия, – как ЖЕРТВЕННО-ПОБЕДНУЮ. Ибо все же нужно помнить, что шествует ЦАРЬ… «Царь веков»… «Царь ангелов», «на Престоле на небеси седящий» и от «ангелов хваление» принимающий!

Если мы углубимся теперь в эту сторону праздника, в познание Царя – Господа, Всесильного Победителя, как это делает Церковь, тогда нам более понятны будут торжественные чувства ее, к коим она зовет и нас.

Когда я спросил братию, как они переживали Вход? – то один ответил сразу, что это определяется тропарем:

– И мы, яко отроцы, победы знамения носяще, Тебе, Победителю смерти, вопием: осанна в вышних! Значит, у них преимуществовала «победная» благодать…

Другой сказал о чувстве БЛАГОДАРЕНИЯ к Господу, идущему спасти мир… И на это есть в песнопениях указания: И мы, ветви масличныя носяще и ваиа, благодарственно Тебе вопием: осанна в вышних! (4-я стихира на хвалитех праздника). Значит, опять – близко к славословию Победителя…

Третий рассказал следующее: «Это зависит от подготовленности души. Несколько раз я переживал в этот день такое чувство, – хоть скачи! А в другие разы просто ощущался праздник, но без подъема». Следовательно, и у него чувство было ближе к «победной» благодати… Да и у меня во время писания бывали такие моменты.

На сем и кончаю.

Я называю его чудесным потому, что и доселе никак не могу объяснить это естественно. И затем: испытанное мною – совершенно непереводимо на человеческий язык.

Это было в Париже, вероятно, в 1926 году. Я был инспектором Богословского института³¹. Под Вход во Иерусалим, я поехал к своим друзьям за город в Сен-Жермен (святой Герман – просветитель Франции), верстах в тридцати от Парижа… И несколько там задержался…

Нужно было крайне поспешно возвратиться в город к службе в институтской церкви. Взявши мальчика, сына друзей, с собою, я всячески торопился. И все же мы опоздали ко всенощной. Подбежали к нашему храму, когда там уже начали читать, после шестопсалмия, кафизму… Народу было много.

Не трудно представить мое настроение. Всю дорогу я мучился лишь об одном: «Опоздал! опоздал!» – никаких богословских мыслей у меня не было и быть при таком настроении не могло… И едва я вошел в храм и спешно направился к алтарю, как мгновенно я «услышал», – если только можно так выразиться, – какое-то чрезвычайное торжество… Какое именно, я и сейчас не могу передать на человеческий язык. Могу разве пояснить сравнением. Представим, что идет парад: гремит музыка, марш войск, клики народа, общее веселье…

Или ближе к пережитому: звенит воздух! все звенит! И в душе моей, – это самое главное! – вспыхнула необычайная, победная, торжественная, сладостная радость! Все это было во мгновение!

Через полминуты я был уже в алтаре… Звенит торжество… Быстро приложился к престолу… И студенты начинают спешно облачать меня…

Стою, – а кругом меня – торжество… Звенит… Выходим на «Хвалите»… Величание… Все – торжество…

Евангелие… Освящение верб… То же, как и прежде…

Теперь уже точно не могу утверждать, когда и как все прекратилось, но, кажется, около 3-й песни все незаметно кончилось… Только все пережитое, как бы «виденное», запечатлено в памяти на всю жизнь…

Я много раз говорил об этом друзьям… И всегда одно и то же. И сейчас отлично помню… Но вообразить это «звенящее торжество» никак не могу… И просто не пытаюсь даже. Но это было.

Так открылось мне торжество праздника… И я считаю это необъяснимым чудом.

Теперь с глубоким интересом обращусь к чтению и выписке из святых отцов: когда сам углубишься в какой-либо предмет, тогда всякая мелочь захватывает, не говоря уже о более существенных идеях.

Слава Богу, что закончил и этот праздник (см. далее мысли святых отцов).

«Благословен Бог!

Ныне вещания пророков, подобно трубным звукам, привели в движение вселенную, преисполнили РАДОСТЬЮ И ВОСТОРГОМ все Церкви Божии и, отвлекши верных с поприща святого поста, от подвигов борьбы со страстями, возбудили их петь ГИМН ПОБЕДЫ и новую песнь мира в честь ПОБЕДИТЕЛЯ ХРИСТА… Никто не оставайся непричастным БЛАГОДАТИ; никто не уклоняйся от призывания… Никто не пренебрегай СРЕТЕНИЕМ ЦАРЯ, чтобы не остаться вне брачного чертога. Никто не будь между нами с мрачным лицом, когда нужно принять Его… Все стечемся с радостью; все примем Его с усердием и будем торжествовать с благолепием. Вместо распростертая одежд излием пред Ним сердца наши (Пс. 61:9), воздадим благодарение с псалмами и песнопениями и непрестанно будем взывать: благословен грядущий во имя Господне! (Мф. 21:9). Ибо благословляющие Его благословленны (Быт. 27:29). И снова скажу, не преставайте побуждать к святому делу: приидите, возлюбленные, благословить Благословенного, дабы и Он благословил нас!..

Возьмем ветви вместе с отроками и восплещем масличными отраслями^{*******************}, чтобы и нас ОСЕНИЛ ДУХ СВЯТОЙ…

Ныне, согласно с пророчеством, ЦАРЬ СЛАВЫ прославляется на земле и земнородных делает участниками торжества небесного, дабы показать, что Он есть Господь тех и других, как там, и здесь согласно воспеваемый… Горние славословили: благословенна слава Господня от места Его (Иез. 3:12); а дольние восклицали: благословен Грядущий во имя Господне!

…Город пришел в движение и говорил: КТО ЭТО? (Мф. 21:10).

…Неблагодарные спрашивают: КТО ЭТО? – как будто они еще не видели в Нем Благодетеля, славного Божественными чудесами… Видели… и остались в неверии… Улицы их проповедовали о чудесах, пути их возвещали ходящим о Его исцелениях… А они, услышав хвалебную песнь Богу, спрашивают: кто это? О безумные, лжеименные учители! о неверующие отцы! о бессмысленные старцы… Грудные младенцы богословствуют, а старцы богохульствуют. Дети благоговейно возносят хвалебную песнь, а неосвященные священники бесчинно «негодуют» (см.: Мф. 21:15)…

Обратите сердца ваши на детей ваших! Познайте тайны Божии! Настоящее событие свидетельствует, что так воспеваемый ненаученными устами ЕСТЬ БОГ…

Некогда старец Симеон сретил Спасителя, принял в объятия Творца веков в виде Младенца и исповедал Его Господом и Богом. А ныне, вместо нечестивых (теперь) старцев, дети сретили Спасителя, подобно Симеону; вместо объятий распростерли ветви…

Благословен пришедший во смирении и опять имеющий прийти во славе; являющийся теперь кротким на осленке и прославляемый восклицаниями младенцев… а в другой раз имеющий прийти на облаках грозным, окруженным ангелами и силами.

Будем (и мы), не умолкая, восклицать: благословен Грядущий во имя Господне! – Бог Истинный во имя Бога Истинного, Вседержавный от Вседержавного, Сын во имя Отца, Царь истинный от Царя Истинного, имеющий ЦАРСТВО совечное и предвечное, как и Родивший Его! Ибо действительно Царство у Них – общее… Одно ЦАРСТВО ОТЦА И СЫНА И ДУХА СВЯТОГО.

Это добрый и благий Пастырь грядет положить добровольно душу Свою за овец Своих…

…Бог, (грядущий) против диавола, не с открытым могуществом, которого и зрение снести не может, но в немощной плоти, дабы связать сильного, восстающего на нас…

…Царь, (грядущий) против мучителя, не с вседержительною силою и премудростию, но с мнимым безумием Креста, дабы исторгнуть добычу у змия, мудрого на зло.

…Это (грядет) Истинный против лжеца, Спаситель против губителя, Князь мира (Ис. 9:6) против виновника браней, Человеколюбец – против человеконенавистника.

…Это (грядет) Господь помиловать Свое творение… СПАСТИ заблудшего человека, рассеять обольщение… уничтожить заблуждение идолопоклонства, ввести спасительное богопознание, освятить мир, прекратить нечестие и горе от служения мнимым богам… Един… за многих…

(Грядет) СПАСТИ НАС САМИМ СОБОЮ, как говорит пророк: не ходатай, и не ангел, но Сам Господь спас нас (Ис. 63:9).

Посему мы и благословляем Тебя, Господи!..

…А фарисеи составили против Него заговор.

Все это совершилось для того, чтобы АГНЕЦ и Сын Божий, Который взял на Себя грехи мира (Ин. 1:29), добровольно пострадал для нашего спасения; чтобы Он обращен был как бы в предмет купли; и покупатели положили тридцать сребреников за Того, Кто Животворящею Своею КРОВИЮ ИСКУПИЛ МИР, и чтобы Пасха наша, Христос, был заклан за нас (1Кор. 5:7); дабы те, которые окропляются драгоценною Его кровию и которых уста, как верхи дверей, запечатлеваются ею (в причащении), могли избегать стрел губителя; и дабы пострадавший плотию Христос, по тридневном ВОСКРЕСЕНИИ принял от всех тварей, вместе с Отцем и Святым Духом, равночестное и равномерное поклонение».

»…Многие… встретили Его с финиковыми ветвями в руках, в доказательство победы Его над народом израильским; потому что пальмовые ветви, обыкновенно преподносили победителям.

…Осанна в вышних! – пел встречавший Господа народ. Так как пришествие Господа и Его воплощение спасительно не только на земле для людей, но и на небе для ангелов, – потому что через спасение людей восполняется число ангелов, которое умалилось отпадением диавола, – то, произнося слова осанна в вышних, они говорили: «спаси и нас, о Ты, составляющий спасение на небесах!»

«Вы ныне с большим, против обыкновенного, усердием собрались в церковь и с РАДОСТЬЮ носите в руках древесные ветви…

Надобно заметить ДЕНЬ, в который вошел Иисус Христос во Иерусалим. Это был ДЕСЯТЫЙ день месяца, в который ИЗБИРАЛСЯ АГНЕЦ ПАСХАЛЬНЫЙ, коего израильтяне (потом) закалали в четырнадцатый день месяца. Следовательно, Христос, истинный Агнец, Который должен был принять распятие в пяток, вошел в Иерусалим в тот день, в который избирался прообразовательный агнец…

Финик есть знамение победы… будем стараться победить диавола добродетельною жизнью… тот напрасно держит в руках финиковые ветви, кого лестию одолевает диавол…

Чем более приближается праздник Пасхи, тем более старайтесь уготовиться, очищая себя… чтобы вам достойно праздновать день Господень. Итак, простите согрешившим против вас, дабы и вам простил Господь ваши грехи. Тот осквернит Пасху, кто будет питать ненависть, хотя бы против одного человека, потому что таковой чрез причащение не оживет с Петром, но умрет с Иудою».

«Тот, Которого непрестанно воспевают и прославляют ангелы… ныне добровольно идет на смерть, чтобы смертью Своею сокрушить имущаго державу смерти (Евр. 2:14)… и умерщвленным даровать бессмертие. Посему, хотя Господь Христос – Бог (сущий) в Сионе, шествует не со скипетрами и трубами, но с совершенною нищетою с крайнею кротостию.

Однако же сказано: и потрясеся весь град, глаголя: кто есть Сей? (Мф. 21:10)».

«Новый Иерусалим, Церковь Божия! приникни глубже в ТАИНСТВО ТВОЕГО ПРАЗДНЕСТВА… Для чего Иисус, Который всегда пешешествовал, ныне, – и только ныне, – воссел на животное, Сам восшедши на оное? – Для того, чтобы вразумить нас о Своем вознесении на крест».

(Далее он в таинственном смысле истолковывает все подробности события.)

«Радуйся зело, дщи Сионя! утешайся, красуйся и веселись, вся Церковь Божия! Вот Царь твой опять приходит к тебе! ЖЕНИХ твой ГРЯДЕТ к тебе, седя на жребяти, как на престоле. Изыдем во сретение Ему, поспешим узреть славу Его, поспешим с радостию почтить вход Его».

«Опять» – (вероятно) после воплощения.

«Жених грядет» – связь тропаря «Се Жених».

«Бог грядет на Крест. Паки Царь Сиона, чаяние языков, идет в Сион. Паки даруется спасение миру… Ликует Церковь… Разрешается проклятие… Сокрушается дракон… Народы радуются… веселитесь небеса… Церкви, радуйтесь… Людие, исходите в сретение»… «Христос грядет, седя на жребяти, как на престоле».

«Все встретим ЦАРЯ ЦАРЕЙ – достойно Царя… В веселии возжжем светильники…»

Кстати, в главе об обрядах («Победные образы») я позабыл упомянуть о зажигании свечей с вербами: это знак особенного торжества…

«О, новое неслыханное событие и чудо! Христос вчера воздвигл из мертвых Лазаря, а ныне Сам грядет на смерть…»

Но будет праздновать «вся Церковь… праздник праздников, имея среди себя Царя бесплотных духов как Своего Жениха и вместе Своего Царя».

Вот интересная мысль: Христос идет как Жених Церковный… Когда же будет брак? – На Голгофе…

Помните мою мысль на Обрезание? Тогда было обручение, а на Голгофе – венчание с Церковью.

Вот ныне и идет Господь как Жених…

Отрадно видеть подтверждение своих мыслей у святых отцов…

«Радуйся Церковь Христова! Возвеселись и возрадуйся, дщерь Божия!.. Ты уже – не вдовица, но красующаяся Невеста Божия… Ты уже не рабской крови, но запечатлена кровию Божественною.

ЗРИТЕ БЛАГОДАТЬ дня! Зрите светлость празднества… Посмотри на согласное пение народа… все уста слились как бы в одни уста. Посмотри, как народы, некогда зверские, при твоем (Церковь) руководстве стали КРОТКИМИ ОВЦАМИ… Воскликни и ты светлым и торжественным гласом, возвещая сим и светлость празднества и свою БЛАГОДАРНОСТЬ».

…Да, очевидно, что благодать ныне – преимущественно «победная», торжественная… Да и тропарь (Общее воскресение) звучит победно, не только по смыслу, но и по напеву (1-й глас), как и «Спаси, Господи» – царский тропарь.

Замечательно, что встретилось вот и самое слово, которым озаглавливается всегда особая часть в объяснении праздников: «благодать дня» – Слава Богу!

«Часто и прежде Христос ходил в Иерусалим, но никогда не ходил с такою славою. Почему же так? – Потому, что тогда было еще начало строительства Его, и Сам Он не был столько известен; притом и время страданий еще не было близко. Поэтому Он и жил, не отличаясь ничем от прочих, и, по большей части, скрывал Себя…

…Когда же Он показал много опытов Своей силы и крест был уже при дверях, тогда прославляет Себя решительнее и с большею торжественностью делает все, что могло ВОСПЛАМЕНИТЬ ИХ.

И эту мысль я высказывал тоже («обострить» чувства).

(Отпустили осленка и ослицу.) Не считай этого события маловажным… «Если Христос и незнакомых Ему и не видавших Его заставляет отдавать свою собственность без всякого противоречия, и притом… чрез учеников, то насколько же виноваты оказываются иудеи, которые, будучи свидетелями стольких чудес, Им совершенных, не верили Ему».

Восшествием на осленка «Он предвозвестил призвание нечистых язычников» и подал нам правило жизни… – удовлетворять только КРАЙНИМ НУЖДАМ. Такое исправление нашей жизни Он везде имел в виду. Так, когда Господь благоволил родиться на земле, то не искал богато убранного дома, ни матери богатой и знаменитой, но избрал бедную, Которая обручена была древоделателю; рождается в вертепе и полагается в яслях… учеников избрал… между бедными самых бедняков… Одеяние носил бедное… Ходил пеший, и притом так, что иногда даже утомлялся… Когда надлежало плакать, плакал тихо. Повсюду ставил правила и границы».

«Осел (ослица) идет позади осленка… После того как Христос воссядет на язычников, тогда и ИУДЕИ, ПО ЧУВСТВУ СОРЕВНОВАНИЯ, ПРИДУТ К НЕМУ; что ясно предсказывает Павел, говоря: яко ослепление от части Израилевы бысть… и тако весь Израиль спасется» (Рим. 11:25–26). (Из 66-й беседы на Евангелие от Матфея.)

«Чудеса святых Евангелий переходят от одних к другим, будучи соединяемы Святым Духом, и питают Христову Церковь не тленною пищею, а пребывающею в жизнь вечную».

Это – о праздниках, – и связках и силе (питании).

…Истинно!

"Вниде Иисус в Церковь и изгна вся продающия и купующая в Церкви (Мф. 21:12). Вот, началом очищения всего мира было очищение Церкви».

«Как в нынешнее время, когда земной Царь ведет войну против врагов и возвращается с победою, все граждане выходят к нему навстречу за город, носят цветы, соплетают похвалы», имея «желание прославить победу; так и о Владыке Христе, как о ПОБЕДОНОСНОМ ЦАРЕ, весь народ словом и делом показал, что ГРЯДУЩИЙ ЕСТЬ ПОБЕДИТЕЛЬ или, лучше, что Он есть истинно Бог, ибо одному только Богу приличествуют эти произнесенные тогда и открывающие разумным Божественные тайны слова: осанна в вышних.

Что значит: осанна в вышних? – спаси (осанна по-еврейски и значит – «спаси»). Осанна в вышних, то есть как вверху спасение, так внизу человеколюбие… Народ, получив свыше откровение, восклицал ко Господу это.

«Мы знаем ИМЯ» (как бы так говорит народ фарисеям). «Это имя освободило нас от Египта, дало возможность перейти Чермное море и жить в пустыне и поселило нас на земле, текущей медом и млеком, и научило пророка взывать: да познают, яко имя Тебе Господь» (Пс. 82:19).

«Празднуя ныне пришествие Царево, верные, боголепно встретим Царя. Время уже перестать спать…

…Вот пришел, вот явился, вот предстал Царь!..

Явился Тот, Кто хочет помиловать всех… С погибшими – Спаситель…

Приходит… в образе раба, тихий, как жених; кроткий, как агнец… как овца – на заклание и как агнец незлобивый, ведомый на жертву…»

Его «кровь искупила и освятила целый мир…»

«Можно было видеть в Сионе, как небесные и земные взаимно восклицают и приветствуют друг друга. Горние говорят:

– Слава в вышних Богу, и на земли мир (Лк. 2:14).

Дольние отвечают:

– Мир на небесах и слава в вышних (Лк. 19:38).

Ангелы сказали: на земли мир.

Человеки воскликнули: мир на небеси.

Почему? – Потому, что явился Тот, Кто всем вопиет: мир вам (Лк. 24:36); о Котором пророк молился так: Господи Боже наш, мир даждь нам (Ис. 26:12), то есть пошли Сына Твоего Единородного, чтобы Ты через Него примирился с нами, видя, что наша природа через Него соединилась с Тобою.

Сей-то мир видя, горние лики воззвали (при рождестве Христа): Слава в вышних Богу, и на земли мир, то есть совершенное примирение Бога с врагами. Тот мир познавши, и отроки воскликнули: осанна! мир на небесах, и слава в вышних! Ибо некогда враждебное ныне соделалось братским; небесные и земные приносят Небесному и земному Христу единое исповедание Богом и поклонение».

Удивительно тонкое сближение… Рождество и шествие на страдание… Одни и те же слова… Поразительно… Связь рождества и Голгофы была выяснена на праздник Рождества (начало и конец искупления).

«Ныне, други, ближайшее нам спасение… Это изрек и Павел, благовествуя: Господь близ: ни о чемже пецытеся (Флп. 4:5–6)…»

Это из праздничного Апостола. Приблизилась Голгофа – спасительная, которая сделает Бога и людей близкими; а особенно – Господа, примирив Его.

«Все, совершаемое в нынешний день, служит… возвещением ЦАРСКОГО ШЕСТВИЯ… КРОТКИЙ И ТИXИЙ Царь стоит при дверях…»

«Архиереи и фарисеи вознегодовали, слыша от народа: «Царь Израилев». Ибо слышали именно то, чего не хотели никогда слышать. Они называли Иисуса имущим беса (Ин. 10:20), а народ возглашает Его Царем: «Благословен грядый»… Кто внушил разуму простых человеков такую песнь… Благодать свыше, откровение Духа Святаго…»

"Прииде час, да прославится Сын Человеческий (Ин. 12:23)… СЛАВОЮ НАИМЕНОВАЛ КРЕСТ, поскольку мы познаем могущество Господа из того, что Он пременил поношение в славу, бесчестие – в честь, клятву – в благословение… смерть – в жизнь. И вот от начала до ныне Крест прославляется».

«Смотри, как Он (Христос)… восседает на презренное и неукрашенное осля… Смотри на это полное УНИЧИЖЕНИЕ ЦАРЯ ЦАРСТВУЮЩИХ… Он уничижил Себя для твоего спасения, ибо ты сильно хотел высоко поднять себя, – почему и упал. Если же ты, долг которого Он пришел выплачивать, не будешь чувствовать РАСКАЯНИЯ, то какую пользу принесет тебе Тот, Кто принял на Себя весь твой долг и желает научить тебя раскаянию?.. СМИРИМ ЖЕ СЕБЯ С ПОКАЯНИЕМ, и мы прославим Его смирение…»

Вот другое, «жертвенное», а не «победное» восприятие праздника (о чем я писал).

«В сем случае величие соединилось со смирением нашего Господа, и из Его уничижения воздвигнулось Его высокое достоинство, из Его как бы ничтожества открылась сила Его…»

Вот глубокая и поучительная, новая (мне) мысль. «Кроткий» идет, чтобы научить нас, что люди пали гордынею; спастись же возможно – обратным. «Когда человек обратится в ничто, Бог из него творит великое» (о Нектарии). Такой основной закон спасения, славы.

В миру обратное: царей встречают с повинностью, а они сами величаются. В христианстве наоборот… Уничижение – путь к возвышению… Таков закон. Таково все искупление, до смерти поносной, до «смерти Бога» воплотившегося (Флп. 2:6–11). «Истощание» – вот путь. И осел, презираемое животное, СИМВОЛ СЕГО ИСТОЩАНИЯ.

И очевидно открывается (мне, а вам?), что на Искупление, на Голгофу никак не уместно было бы ехать на коне или на колеснице. Или пешком уже, или на осле.

Но едет Победитель, Царь, – следовательно, Ему подобает все же ехать… А едет на жертвенное уничижение, посему невозможна пышность, нужна приниженность… И что лучше было избрать, как именно не осленка?! Прекрасно!

…Кстати: ослики очень скромны, терпеливы до поразительности, до умилительности… И умны.

А на спине у них крестообразная полоса: от передних ног тянется по хребту. Вы знаете это, конечно.

«При входе Господа нашего в Иерусалим весь город поднялся навстречу Ему… Прелюбодейца (евреи)… увидела, что уже приходит святый Жених… и потому она начинала приготовляться к настоящему дню венчания…»

То есть – к Голгофе… Хотя еще лучше венчанием считать Пятидесятницу, когда Дух Святый соединит «в един дух» человека со Христом… Тогда Голгофа есть выкуп невесты, – присвоение Ее, то есть Церкви… Суть одна и та же…

«Жених вошел; но нашел Свою невесту преобразовавшуюся в меняльщицу денег… И изгнал Он всех…»

"Камни возопиют (Лк. 19:40)… Я понимаю слова Господа нашего так, как Он сказал их, и верую, что если бы дети замолчали, то, естественно, камни воспели бы. Если же ты желаешь искать другого смысла, то отсылаю тебя ко кресту.

Здесь, при кресте, молчали те, которые пели песнь Ему; ученики разбежались… Но что? – Мы видим, как бездыханная природа произносила хвалебные слова: слышались голоса скал и гробов, распадавшихся и разверзавшихся». А у солнца «были отрезаны солнечные лучи» (затмение)…

А я еще припомню про камень надгробный, сохранивший печати и после воскресения хранимого Первенца из мертвых. О нем часто поется в Церкви (особенно в стихирах хвалитных).

«Коснемся ТАИНСТВА настоящего ПРАЗДНИКА, откроем таинственное богатство настоящего дня: может быть, краткое изъяснение сокровенного в нем сокровища доставит нам великую пользу».

Вот как смотрят святые отцы: всякий праздник есть «таинство», то есть не только нечто сокровенное, но и «сокровище», благодатное действие.

«Приидите же, сретим Христа, Который днесь… добровольно грядет на честную и блаженную СТРАСТЬ нашего ради спасения…»

«Прииди и научись ИСТОЛКОВАНИЮ» события (в частности, восседания на осленка), «и веруй домостроительству, дабы познать тебе силу таинства и поклониться предведению Господа.

Итак, приидите… сами распростираясь смиренным духом и правым сердцем и приемля в себя грядущее Слово, вмещая в себе нигде невместимого Бога, ибо это приятно Тому, Кто нисшел ради нас, дабы тесным соединением с нами совозвести нас с Собою… Поставим самих себя у ног Христа облеченными, вместо одежд, в БЛАГОДАТЬ ЕГО, или в самого Его, ибо (сказано) елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся (Гал. 3:27).

Благословен грядый… Куда и откуда грядый? – К нам от Отца, ко кресту – от чуда над Лазарем. Когда грядый и ради кого? – по исполнении времен, ради нашего спасения: поскольку единою (однажды) в кончину веков (Евр. 6:26).

Он добровольно избрал смерть за людей, – по избытку человеколюбия. Он стал человеком, дабы спасти человека…

Приходит Toт, Кто пришел призвать не праведных, но грешных на покаяние, дабы воззвать заблудших грехом».

«Итак, не бойся: (Сион)», – есть Господь посреде тебя …Приими Того, Кто принял все наше, кроме греха, дабы наше потребить Своим…»

«Хочешь ли, возлюбленный, светло праздновать торжественный день и сретить Христа, грядущего на страдания, и прилепиться к Нему? – начертай образ бывшего тогда. Вообрази умом, что ты СОПРИСУТСТВУЕШЬ ХРИСТУ, грядущему в Вифанию. Присоединись к сообществу учеников… Будь спутником Победителю… Вместо ваий принеси добродетельную жизнь; ветвями масличными соделай свои руки, простертые к милостыне… Соделайся жребятем по простоте мысли… Ради Него охотно переноси все, что Он добровольно претерпел ради людей; ибо Он страдал не за Себя Самого, но ОБРАЗ давая нам и показывая предел мужества и смирения, дабы мы не падали духом, когда приключится с нами что-либо прискорбное…»

«Конечно, ничто прискорбное, что когда-либо случилось с нами, НЕ МОЖЕТ СРАВНИТЬСЯ СО СТРАДАНИЯМИ ХРИСТА: наши страдания должны считаться весьма легкими и ничтожными, как страдания людей ГРЕШНЫХ и смертных, которые подвержены изменениям, рождаются и умирают. А насколько страдания Христовы превосходнее наших, сего не может выразить никакое слово: поскольку они суть страдания ГОСПОДА, Всесвободного Бога, Который не подвержен греху, Бога неизменяемого, Бессмертного…

Помысли: какая разница – видеть простого человека повешенным на дереве или же зреть Бога посреди разбойников?.. И когда же? – После Божественных знаний (учения), после исцелений», «одним законополагая отпущение, других изымая от осуждения…»

«А как не привести на память тех бедствий, которые Господь испытал в конце, именно: искушений, которые Он перенес прежде Креста? – предания… допроса… вопля… «распни, распни Его!»… бичеваний, насмешек… отведения на Голгофу? Что еще было на Кресте? – Гвозди, пропятие, оцет, желчь поругания».

И при этом «Христос молчал, претерпевая все». «Умолчал ли бы ты», если бы пришлось перенести хотя бы нечто одно «из таких страданий»?

«Помысли, человек, сколь же велики страдания Христа моего и Бога, которыми Он потребил мои страсти!»

Вот, значит, для святого Андрея нынешний праздник представляется преимущественно с «жертвенной» стороны (грядет на страдания).

"Господь близ (Флп. 4:5)… то есть Господь близок к вам… чтобы освободить от всякой нужды и искушения; а посему не бойтесь, во всем молитвою и молением, со благодарением прошения Ваши да сказуются к Богу (ст. 6); ибо Он готов помогать молящимся Ему.

Итак, не будем нерадивы в Божественных подвигах… Не будем пленниками страстей плотских…»

«Если кто бывает рабом человека, это еще не велико зло; поскольку апостол говорит: раб ли был еси? – не думай, что рабство служит тебе препятствием к благочестию и ко спасению души. Но аще и можеши свободен быти, ЛУЧШЕ ТЕРПИ в повиновении, дабы через тебя прославилось имя Божие. Ибо кто – раб человека, и вместе с тем верен, благоговен пред Богом, тот – свободен. И опять: кто свободен (духовно), тот – раб Христов. Тем более мы, которых освободил Христос от греха и рабства диавольского (см.: 1Кор. 7:21–22)…»

«Не от греха ли произошло и происходит всякое зло? Будем же избегать его, как истого (в совершенном смысле) зла; и, как подобает, возненавидим его, а возлюбим, напротив, добродетель»… которая… состоит «в удалении от мира и прилеплении к Богу.

…К тому же заповеди Христа – легки и облегчающи, а грехи – тяжелы и отяжеляющи».

Праздник вызвал у святого Феодора Студита аскетические мысли: это больше связано с «жертвенной» благодатью.

(Это был – ученейший муж.)

«Когда Церковь возвещает восклицание детей: осанна в вышних (Мф. 21:9) и до моего слуха достигает звук этого громкого и боголепного приветствия, Я ВСЕЦЕЛО ПРОНИКАЮСЬ РАДОСТНЫМ расположением духа… и С БЛАГОЧЕСТИВЫМ ТРЕПЕТОМ приближаюсь своими богоугодными помыслами к Вифании (Мк. 11:1), радостно рукоплещу и веселюсь вместе с младенцами, восклицая согласно с ними Господу: благословен грядый во имя Господне, осанна в вышних!"

С другой стороны, «когда созерцаю взявших ветви и вышедших на встречу Христа (Ин. 12:13), во множестве стоящих и постилающих свои одежды (Мф. 21:8), и радуюсь, видя, как дети свободно, сознательно и с успехом устраивают торжественную встречу Царю» (Мф. 21:15); и в то же время «начинаю больше негодовать на иудеев и ненавидеть их злобу; потому что дети являются справедливыми, а отцы замышляют гибель Христу (Лк. 19:47), младенцы богословствуют, а старцы враждуют против Бога… Тогда я оплакиваю ожесточение сердца их учителей (Ин. 12:40)… Призванные врачевать душевные недуги других, они сами страдали совершенным невежеством, до крайности взволновали свою душу страстью самомнения», но «перенося (эту) крайне опасную болезнь, они не сознавали, что больны»; «и не пожелали познать Своего Отца и Творца»: «где противодействует воля, там и мысль становится добычею господствующей страсти; и свобода ума, подвергшись порабощению, уже не ведет к правильному усвоению истины…»

«Ты (иудей) долго и упорно сидел возле брачного чертога, но не принял Жениха, когда Он явился, а предался любви блудной».

Опять видим сравнение с «Женихом», идущим на венчание (крестное). Поэтому и поется: «Се Жених»… (помните: обручение обрезания)…

Кстати (не забыть бы): отпусты в первые три дня Страстной седмицы, начиная с вечерни недели Ваий, ясно свидетельствуют о связи «Входа» и страстей: грядый Господь на вольную страсть и так далее.

«Христос есть мир наш, средостение ограды разоривый (Еф. 2:14); и через Него мы, некогда отступив вследствие греха, ПРИМИРИЛИСЬ С ОТЦОМ и Создателем (Рим. 5:10)…»

«Дети приносят в дар хвалу, дабы на деле научить всех, что благодать таинства сообщается не тем, кто имеет изобретательный ум и бесстыдно предается своим делам; но знание благочестия открывается тем, кто приступает с непритворною мыслию и незлобивым намерением; ибо, кто вынуждается исследовать то, что выше испытания, и не следует Божественным постановлениям, тот резко нарушит и причины (законы) естества, на которые он с гордостью указывает, (и) всецело уклонится от законов богословия, против коих высокомерно борется, и не достигнет цели предпринятого исследования…» «Ибо то, что побеждает ум (то есть превосходит его) и не может быть постигнуто суждением рассудка, – нуждается в Божественном вдохновении; которое, привитое в сердцах чистых и простых, через них открывает познание истины и другим»…

«Такова болезненная сила самомнения… Таково жало зависти… Зависть ослабляет силу помышления о добре, до крайности извращает чувства, пользование коими есть средство к познанию».

(Объяснение поведения врагов Христовых.)

«Будем и мы, как дети; ибо Господь говорит: аще не обратится и будете яко дети, не внидете в царство небесное (Мф. 18:3). Будем детьми по незлобию».

Пришла мысль: потому и читается ныне Апостол о радости, и кротости, и беспечалии, и чистоте, что все это – свойства «детские». И такие сердца принимают «Грядущаго» радостно. А фарисеи и книжники были полны злобы, зависти, нечистоты, сребролюбия; потому «негодовали»… Это – верно…

(Здесь у патриарха Фотия сочетание «Жертвеннопобедной благодати.)

«Благословен грядый простереть на кресте руки Свои и собрать к Себе все народы (Ин. 12:32; 1Тим. 3:16)…

Благословен грядый показать ад связанный и разрешить Адама от уз» (Евр. 2:15)…

Благословен грядый ПОГУБИТЬ ДЕРЖАВУ мучителя и даровать свободу переносившим величайшие (в аду) страдания…

Благословен грядый упразднить адовы жилища и наполнить небесные обители многочисленным сонмом спасаемых…

Благословен грядый ПРИНЕСТИ СЕБЯ В ЖЕРТВУ ЗА НАС (Еф. 5:2), очистить все грехи (Евр. 2:17) и примирить со Отцем (2Кор. 5:18)…

Благословен грядый разрушить смерть (2Тим. 1:10), возродить нам воскресение (1Пет. 1:3), избавить от рабства (Евр. 2:15) и даровать в наследие усыновление (Еф. 1:5)…»

«Вчера смерть поистине получила залог разрешения ее и тварь приняла залог воскресения: и друг Христа Лазарь воскрешен, и мы вельми возрадовались с сестрами его Мариею и Марфою; ад же начал уменьшаться и пить чашу свою, как об этом пророчествовал Исайя, говоря: пей, аде, сию первую чашу…»

«Днесь мы, верные, празднуем ПРАЗДНИК СРЕДИ ДВУХ ПРАЗДНИКОВ, то есть среди воскрешения Лазаря и воскресения Владыки Христа, Который умер за нас и принял тридневное погребение для оживотворения нас. Посему приидите: узрим величие сего таинства и уразумеем хорошо, как Владыка Христос вчера устроил и показал нам святое воскресение…»

«Как зримое солнце на востоке своем сперва посылает лучи свои рассеять мрак ночи, и вся часть восточная краснеет, потом восходит солнце и освещает все концы земли, так умное Солнце, Господь наш Иисус Христос, прежде славного воскресения Своего воскресил Лазаря…»

Далее он перечисляет воскрешенных: …дочь сотника, сына вдовицы, теперь праведного Лазаря. А при воскресении Его восстали многие.

«Почему воссел Христос на осля, тогда как не делал сего, идя в города и селения проповедовать Царствие Небесное, и в Иерусалим входил (пешком) многократно?..

Так как приближались спасительные страдания Его, то Он восхотел ИСПОЛНИТЬ ПРЕДСКАЗАНИЯ о Нем пророков, что Сам засвидетельствовал в священном Евангелии, говоря: сие же все бысть, да сбудется реченное пророком, глаголющим: рцыте дщери Сионове: се, Царь Твой грядет тебе кроток, всед на осля и на жребя, сына подьяремнича (Мф. 21:4–5).

В учении же святых отцов (каких? я еще не видел у вышеупомянутых… но, очевидно, где-то есть) упомянуто, что Христос сначала сидел на ослице, а потом – на осленке, дабы показать этим, что Ему подчинятся сперва иудеи, а потом – язычники. Сие так и было.

Изыдем встречать Господа нашего. Но откуда «изыдем»? – от страстей и худых нравов наших…»

И «так да сподобит Он нас узреть преславное воскресение Его и причаститься Святого Тела и Честной Крови Его, и мы будем достойны услышать радостный глас, глаголющий: рабы верные, внидите в радость Господа Своего, и наследуйте уготованное вам царство от сложения мира (Мф. 25:21, 34)».

«…Приближается воспоминание спасительных Христовых страстей, и новая, великая духовная Пасха, начало будущего века, что предвозвещает Лазарь, исшедший из пропастей адских и четверодневно воскресший из мертвых одним гласом и повелением Христа, имущего власть живота и смерти. И вот, вдохновением Духа Божия отроки и народ незлобивый предвоспевают Господа, освобождающего от смерти, изводящего души из ада и подающего душе и телу жизнь вечную…»

Далее он говорит о важности добродетелей для получения сей вечной жизни и рассуждает о трудности их, особенно богатым; но всем можно, однако же, все исполнить. После – о воскрешении Лазаря, где проявилось Божество Христово. А затем уже о входе.

«Почти все… вышли Ему навстречу, как ЖИВОТВОРЦУ И ПОБЕДИТЕЛЮ СМЕРТИ… взявши вайя».

«Осанна» – это песнь, воссылаемая к Богу, и значит; «спаси, Господи». А присовокупление: «в вышних» показывает, что Его воспевают не на земле только и не человеки только, но и в вышних ангелы небесные… Словами же: благословен грядый во имя Господне показали, что Он – ОТ БОГА, И ИДЕТ ВО ИМЯ ОТЦА (Ин. 16:28). А словами: благословенно грядущее царство отца нашего Давида показали, что Царство есть такое, в которое, по пророчеству, будут веровать и язычники, и римляне. Ибо Царь сей не только есть надежда Израиля, но и ожидание языков…»

«Дивно, что… отроки и неученые, воспевая ангельскую песнь, устами совершенно благословили Бога, нас ради воплотившегося; ибо как ангелы при рождении Христа воспели: слава в вышних Богу и на земли (Лк. 2:14); так и сии ныне при вшествии Его воссылают оную песнь: осанна Сыну Давидову, осанна в вышних…"

Начало и кончание дела Христова: РОДИЛСЯ, чтобы ПОСТРАДАТЬ за нас. А то и другое, что СПАСТИ людей, то есть возвратить их «в вышнее» Царство, – даровав им еще на земле мир с Богом.

«Будем же младенчествовать злобою (быть кроткими) и мы… дабы укрепиться от Бога, воздвигнуть знамение победы не только над злыми страстями, но и над видимыми и невидимыми врагами и обресть благодать (от) Слова во благовременную помощь»…

По-видимому, у него было ощущение – аскетическое: необходимость ТВЕРДОСТИ в добродетели… Так воспринималась… благодать праздника.

«Осанна значит: «спаси» или, как думают некоторые, – хвала и слава…

Он предостоин всякой хвалы… ныне как Господь, грядущий разрушить державу смерти и опять имеющий прийти со славою судить все человеческое естество, Царь Израиля, не чувственного только, но и духовного Израиля, который ясно видит Бога».

(Иаков видел в видении Бога; Быт. 32)

И ученики еще не понимали смысла [происходящего]: не разумеша ученицы Его прежде, что пророчество Захарии относится ко Христу. И уже после помянуша, яко сия быша о Нем писана» (Ин. 12:16)…

Даже ученики не всё разумели.

«Причиною стечения народа был слух о том, что Иисус воскресил Лазаря от мертвых…»

Святитель духовно истолковывает все событие в применении к людям: Елеон – плоды духовные и т.п. А после обращается к Господу.

«Сначала Господь сел на ослицу, а потом вскоре пересел на осленка… чтобы показать этим, что скоро Он отвергнет иудеев, как неверных и ожесточенных против Него, и примет к Себе имеющую народиться из язычников новую Церковь и прославится в язычниках, – что мы и видим ныне ясно…»

«Иисус Христос как будто говорит всем: как трость, колеблемая ветром, так и вы, люди, колеблетесь в непостоянстве своем. Сейчас вот вы встречаете Меня с ветвями; а через несколько дней обесчестите Меня… Ныне восклицаете: осанна, Царь Израилев!, а через немного дней воззовете: распни, распни Его!

Воссесть на осла – значит покорить его Своей воле Господней, покорить грешников Богу.

…Когда же на грешнике Бог начинает почивать? – В то время, когда грешник начнет обращаться к Богу ИСТИННЫМ ПОКАЯНИЕМ, тогда мил и любезен Богу… Осел ли ты нравом, грешный человек, подчинись Богу, приклони выю к ярму Его; и тотчас из осла будешь для Него престолом херувимским… И то есть действительное торжество – претворять ослов в херувимов, то есть грешников в херувимоподобных святых…»

«Люди, прославляя в Лазаре Христову победу над телесною смертью, составляют Ему торжество: яко слышаша Его (о Нем) сие сотворша. CAM ЖЕ ГОСПОДЬ НАИПАЧЕ НАЧИНАЕТ ТОРЖЕСТВОВАТЬ НАД ДУШЕВНОЮ СМЕРТИЮ человеков, побеждая грех и диавола, поощряющего человека на грех… Несравненно же большее чудо Христово, когда великого грешника, душою умершего… Он воскрешает… и приводит его к вечной жизни на небесах…»

Для этого нужно не только все могущество, мудрость и милосердие Божие, но и желание самого грешника: иначе ничто не поможет, и Сам Бог не сможет спасти.

«Итак, если Господь, восседая на осле, идет и торжествует, то да будет ведомо нам, что Он не столько о воскрешении из мертвых Лазаря, сколько об имевших воскреснуть от смерти духовной грешников, в предведении спасения, радуется и торжествует…»

"Венча^{********************} Соломона мати его в день обручении его (Песн. 3:11), то есть в день воплощения Его, в каковой день Христос, Сын Божий, воспринял на Себя плоть человеческую и соединился с нею».

Обручение – рождество. Это не противоречит обручению обрезания: люди, допустим, уже порешили обручить жениха и невесту (кончен сговор); но действительно и молитвенно это «завершается» в храме.

Так было и с Господом.

«Когда какой человек принимает Пресвятое Тело Христа Бога нашего и Его Пречистую Кровь в таинстве ЕВХАРИСТИИ под видом хлеба и вина: и в тот час говорится к душе его: не бойся, дщи Сионя; се, Царь твой грядет.

«Не бойся». Почему? »…Потому, что Владыка и Господь Бог, Царь всех, идет к нам» не для наказания, а для спасения; и не с угрозами, а «со слезами милосердыми», идет в кротости; идет «не для того, чтобы грешных человеков ввергнуть в муки вечные; но идет Сам подъять муку и принять на кресте смерть поносную за грехи наши».

«Потщимся же… принять к себе Христа, Царя и Бога нашего… Кто НЕ ИСПОВЕДУЕТ грехов своих, у того заперты двери сердца… Исповедаем же согрешения свои… и сотворим удовлетворение о них (епитимию)… Тогда Он войдет и к нам жительствовать, как Царь в прекрасные палаты…»

«ИСТРЕБИТЕЛЬ АДА, победитель смерти, начальник жизни, Господь наш Иисус Христос» грядет ныне. А народ принимает Его, «как бы движимый Божественным мановением с великим торжеством, как Царя Израилева…»

«Существуют три необходимых условия, которые мы, христиане, должны выполнить, когда принимаем Господа нашего Иисуса Христа во святом причащении Пречистых Его Таин. Во-первых, с истинным раскаянием сбросив одежды (как ученики и народ делали при входе) греховные, которые мы носили столько времени… совлещись ветхого человека с деянми его (Кол. 3:9). Во-вторых… поднять победные ветви, поправши трех наших великих врагов – плоть, мир и диавола… А затем (уже в-третьих) с духовной радостью и веселием сердца сокрушенного приблизиться к святой Трапезе Хлеба животного со словами: осанна! Благословен грядый во имя Господне!»

Вот новая мне мысль: сближение Входа с выходом ко причащению. Прежде все понималось лишь в смысле воскресения Христова, явления Его народу. А здесь – Входа. Как же так?

Противоречия нет: из прежних всех объяснений вы видели, что Вход ЕСТЬ ВЫСТУПЛЕНИЕ на победу. А самая главная победа и проявилась в воскресении Христовом. Вход – начало Пасхи. Потому слова Входа: благословен грядый во имя Господне; Бог Господь и явися нам поются при отверзении царских врат…

Здесь, следовательно, слились воедино два события или, лучше, единое – ПОБЕДА Воскресшего, – но лишь в двух моментах. Это мне многое объяснило здесь; а то все не понимал, почему поют эту песнь детей: осанна, благословен грядый во имя Господне!

Вся проповедь посвящена вопросу о причащении… Хорошее слово… Воистину главное. Много «необычайно» даже.

«Во Святой литургии (Христос) ежедневно тайнодействуется, каждый день приносится в ЖЕРТВУ. Более того, во святом хлебе Он переносит такие страдания, каких не испытывая на кресте, по замечанию Златоуста. На кресте не было преломления Его членов (Ин. 19:33; Исх. 12:46), а во святом хлебе Он присутствует во многих частицах, чтобы исполнить (Собою) многих. Что не претерпел на кресте, то теперь в приношении (просфорах) и выносит в преломлении, чтобы исполнить всех», – говорит Златоуст.

Он весь есть любовь, которою до конца возлюбил нас… Это такая любовь, которой мы не можем объяснить: она не понятна! – которой мы не можем измерить: она неизмерима… В этом Бог, как сильный, явил высшую державу всемогущества Своего; как премудрый, совершил таинство таинств; и как благий, (ниспослал) высший дар».

«Как же мы должны готовиться, если желаем причаститься этого страшного и великого таинства?!

…Это – Сам Бог во плоти… Здесь невидимо предстоят святые ангелы и от страха, трепета и благоговения закрывают свои лица. Здесь стояли Василий, Златоуст – люди, совершенно отрешившиеся от всяких уз, святые, иссушенные воздержанием, земные ангелы по чистоте души, и все-таки они исповедовали свое недостоинство».

Но ты, грешник, исповедавшись, говори: «Я, нечистый, прихожду к Тебе, как источнику освящения, чтобы очиститься; больной – к Врачу душ, чтобы исцелиться; мертвый – к Тебе, Хлебу Животному, чтобы воскреснуть; прихожду, чтобы не удалиться далеко от Тебя, дабы враг не мог овладеть душою моею. Паки исповедую, что я недостоин, ибо грешен. Но ты пришел грешников спасти. О, спаси же! Осанна (спаси), благословен грядый во имя Господне!»

…Божественный Златоуст уверяет, что демоны не могут видеть лица причастника, трепещут и убегают от него, ибо тогда из уст его исходит Божественный огонь, – зрелище, чудесное для ангелов и страшное для диавола.

«Отходя от трапезы, мы, как львы, дышим огнем и страшны для диавола. Никакая звезда на небе так не светится, как сияет во время причащения душа причастника Божественною благодатию… Причащение, по словам Симеона Солунского, наше обожение и общение с Богом.

Через бескровную жертву мы причащаемся Христу и делаемся участниками Его страданий и Божества, – свидетельствует Григорий Богослов.

И с этой благодатью мы восходим на такую высоту святости, что, если бы мы в тот миг умерли, наша душа обрела бы себе место великих мучеников, девственников и подвижников… Пусть я умру, когда будет на то воля Твоя Святая, в пустынном месте, в лесу, на горе, – для меня безразлично, – лишь бы только перед смертью я удостоился причаститься Твоего Тела и Крови… Тогда я не боюсь погибнуть…

Итак, христианин, причастившись, берегись, как бы не потерять приобретенное… чтобы лукавый не похитил [дар] у души твоей. Ты освятился Святыми (Дарами) – живи как святой… Ты соединился со Христом – пребывай со Христом и говори: осанна! Благословен грядый во имя Господне!»

(Проповеди святителя Илии Минятия изданы были Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой в 1902 г. – это еще более укрепляет их истину и авторитет.)

«Когда я вижу, что Иисус с такою честью, славой и торжеством вступил в Иерусалим, я по всей справедливости могу думать, что Ему больше нечего бояться зависти и ненависти архиереев, священников и книжников…

…Но… О, суетные ожидания человеческие! О, минутная угодливость неблагодарного народа!.. Тот, кто принимает Его, как Царя Израильского, пригвоздит Его к древу, как преступника… То же самое теперь Он испытывает от христиан, которые в эти святые дни на словах поклоняются Ему, а делами распинают…

Мне следовало бы понести такой крест… Перенести такую смерть. Но если уже я не могу ради Тебя умереть, то по крайней мере (хоть) покаяться бы мне!.. Если не могу дать своей жизни за Твою, то хотя бы отплатить своей любовью за Твою… или, по крайней мере, не впадать снова в вину пред Тобой.

А мы? Носить (в Великую пятницу) крест от одного конца города до другого, носить образ Распятого по улицам… открыто проповедовать, что Он воспринял эту болезненную и позорную смерть ради нас, – и в то же время не проявлять никакого знака сердечного соболезнования, за исключением внешней торжественности, ни истинного благоговения, любви и благодарности?

(Евреи могут сказать): «Одно из двух: или нет в действительности того, во что веруют христиане; или же сами христиане в действительности не веруют в Него».

Но мы, слава Богу, веруем и вместе с детьми сердечно поем: «Слава! Осанна!»