ТРИЕДИНСТВО БОЖЕСТВА

Краткое изложение основных воззрений Православной Церкви на догмат Пресвятой Троицы. – Взаимоотношения любви между Тремя Единосущными Лицами Божества. – Три признака существенного излияния любви Пресвятых Лиц на тварный мир: а) самопредание Любимым, б) чистота, в) неизреченное милосердие. – Милостивая любовь Триединого Божества в миротворении и в Промышлении о вселенной и о человеке. – Искупление падшего человеческого рода как наивысший момент обнаружения в мире Триединой Любви. – Христианский опыт союза любви с Пресвятой Троицей. – Возможность и путь исследования вопроса о чертах преимущественного выражения любви Лицами Пресвятой Троицы. – Переход к учению о личном характере любви Небесного Отца.

Принятое Православной Церковью учение о Боге, Едином по Существу и Троичном в Лицах, сводится к следующим положениям.

1) В Существе Божием пребывают во Отце Сын со Святым Духом. Отец бездетно родил Сына, соприсносущного и сопрестольного; и Дух Святой пребывает во Отце, прославляемый с Сыном. Святый Бог (Отец) все соделал Сыном при содействии Святого Духа. Святым Крепким (Сыном Божиим) мы познали Отца. Им и Дух Святой пришел в мир. Святый Бессмертный Утешитель Дух, исходя от Отца, почивает в Сыне.

2) Единое Божество есть «трисолнечная заря, сияющая в тварях» «тройственным светом» «в одной заре». «Свет Отец, Свет Его Сын, Свет Утешительный Дух сияют как бы от одного Солнца». Но при этом «нераздельный Свет Единого Естества разделен начертаниями» в действии Лиц.

3) «Отец источает свет Божества в Сыне и Святом Духе». Равно в «свете Слова видим свет Отца, свет и Духа» или сияние Их невещественного Божества. Так как «Сын Божий всегда есть со Отцом, как заря во свете», то «имеет в Себе все Отеческое достояние и всажденным в Себе носит всего Духа, соприсносущного Отцу».

Истина Божественного Триединства, применительно к учению о любви в Боге, объясняет, как Бог осуществляет Свою любовь во внутренней жизни Своего Существа и в жизни сотворенного Им мира.

Отношения любви между Лицами Пресвятой Троицы можно примечать из самих Личных Божественных имен – «Отец», «Сын» и «Святой Дух». Имена «Отец» и «Сын» более приемлемы с мыслью о взаимной любви Бога Отца и Сына Божия. Бог "Отец, по словам Священного Писания, есть Любящий Сына» (ср. Ин.5:20), «Сын любит Отца» (ср. Ин.14:31), а «Святой Дух есть Любовь" (Рим.5:5). Если Божественные имена Первого и Второго Лиц Святой Троицы содержат в себе указание на Их любовь Отеческую и Сыновнюю, то в имени «Святой Дух» дается мысль о дыхании любви, взаимно возвращающейся от Лица Святого Духа к Богу Отцу и Сыну Божию.

Любовь – начало всегда живое, деятельное и личное – находит ответ в приснобытии и взаимоотношениях Лиц Божества совершенным образом.

Первокорень в Божестве, Бог Отец «прежде всех веков рождает Сына и производит Ипостасного Духа, чтобы... погрузить в Сына и Духа всю беспредельную глубину Своего сердца, всю необъятную бездну бесконечной любви и благости... и увеселяться в (Их) бесконечной любви к Нему» (Притч.8:22–31). Вечное совершенство и неизменяемость Триединой Любви являются причиной того, что рождение Сына любви Отчей (Ин.1:18) из Богоотеческих недр не отлучает Его от вечно продолжающегося пребывания во Отце. Потому Сын Божий есть «столько же рожденный, сколько и рождаемый... Рождение или рождание Отцом Сына неотделимо от постоянного их взаимоотношения – [отношения] любви». Нося в Себе непрерывно Отчее «благоволение» (Мф.17:5), Сын Божий, со Своей стороны, всегда обращен к Богу Отцу всецелой любовию и, знаемый Им, знает Его (Мф.11:27) – опять, ведением, свойственным совершенно любящим лицам. Святой же Дух в Своей любви нераздельно и неслиянно объединяет Любящего Отца и Возлюбленного Сына, поскольку, исходя от Бога Отца, почивает в Его Сыне.

Взаимопочивание любви в Лицах Триединого Божества носит в себе некоторые определенные черты, или свойства. Правда, нашему наблюдению подлежит всегда прежде всего человеческая любовь. Ей естественно предавать себя любимым смиренно и самоотверженно, хранить чистоту полного расположения к ним и сопровождать расположение милосердованием о них со всем сердоболием. По свидетельству Откровения Божия, нечто подобное определяет действия любви Божественных Лиц Святой Троицы. Им свойственны такие признаки: 1) самопредание Любимым, 2) чистота, 3) единство действий в тварном мире с излиянием на него пучины милосердия.

Проявления самопредания друг другу Божественных Лиц образует в недрах Божия Существа чудное круговращение Божественной любви. В Евангелии воплотившийся Сын Божий говорит об Отце Своем и Святом Духе: «И все Мое – Твое, и Твое – Мое» (ср. Ин.17:10). «Когда приидет Утешитель не от Себя говорить будет... Он от Моего возьмет и возвестит вам. Все, что имеет Отец, есть Мое» (ср. Ин.16:13, 15). При осуществлении самоопределения «Отец хочет совершать все через Сына, а Сын... хочет совершать (все) через Духа». Отчая Любовь во всех действиях царственной власти, силы, мысли, хотения и прославления предает Себя Любви Сыновней. Любовь Святого Духа, принимая самопредание Сыновней Любви, завершает Личным содействием ее обнаружения во вселенной. Бог Отец обычно предначинает действия любви в тварном мире, Единородный Его Сын владычественно исполняет их, Святый же Дух господственно их завершает. Бога Отца ввиду этого можно назвать Измышляющим и Изрекающим предначертания Свои в Слове Любви – Сыне и Животворящей Силе Любви – Духе Святом.

Самопредание Трех Пресвятых Лиц друг другу являют также моменты Их взаимного прославления в мире, особенно в деле искупления человеческого рода. Здесь «прославился Сын Человеческий и Бог (Отец) прославился в Нем» (Ин.13:31). «Прославляет» Сына Божия также и «Дух истины» (Ин.16:13–14). Искупляемых грешников «привлекает» к Сыну Божию Бог Отец (Ин.6:44). Принимая к Себе грешных (Ин.12:32), Сын Божий очищает их «содействием Святого Духа« (Флп.1:19) и снова чистыми приводит »к Своему Отцу" (Ин.14:6). Самое посольство Сына Божия для искупления падшего человечества исходит от «Господа Бога и Духа Его» (Ис.48:16). Со Своей стороны, Сын Божий по принесении Богу Отцу искупительной крестной Жертвы посылает верующим в Него «от Отца Утешителя» Духа (Ин.14:26).

Каждое из Божественных Лиц «свято» (Ис.6:3) и свет и обнаруживает некую пречистую девственность. «Девство обретается и в Отце, Который и Сына имеет, и родил Его бесстрастно. Усматривается также и в Единородном Боге – Подателе нетления, как воссиявшее вместе с чистотою и бесстрастием Его рождения. Равным образом усматривается девство и в естественной, нетленной чистоте Святого Духа».

Являя единую милосердующую о тварном мире волю, Святая Троица в невещественном осиянии источает силу Божества тварям. Любвеобильное Троичное действование во вселенной неслитно и вместе едино, едино и вместе неодинаково, сопровождаясь вневременным и сверхпространственным движением Божественной силы от одного Лица к другому при мировых действиях. Этот характер проявления Триединой любви видим и (I) в миротворении, и (II) в Промышлении о созданном мире, и (III) в деле искупления и (IV) спасения падшего человечества.

I. При миротворении Отец изрек волю Свою о бытии сопричастников Его всеблаженства, Сын сотворил их, а Дух «носился» над водами, чтобы вложить родотворную силу в воду, в землю и воздух. Бог Отец положил в основание тварной жизни закон единой мировой любви, Сын Божий сотворил мир единым и человечество «от одной крови» (ср. Деян.17:26; Ин.5:19–20, 30, 18) содействием Святого Духа, делающего все в мире простым и единым в Себе.

II. Всеблагое Промышление о сотворенном мире обнаруживает Божию милость так же, как и творение – триедино. Здесь Бог Отец «невидимым образом носит творение, видимо же... носит Его Слово, а Слово, носимое Отцом, дает Дух всем существам, как Отец хочет». Выходит, что Отчая благость, являя попечение о мире, «воспринимает деятельность Сына, а Бог Сын воспринимает деятельность Бога Духа Святого». По отношению к человеку Промышление Святой Троицы выступает с еще более яркой наглядностью и трогательностью. «Бог Слово вместе с Отцом и Духом в каждое мгновение носит душу и тело» каждого из людей. «Для души Дух Святой – воздух, (Сын Божий) Господь Иисус Христос – пища животворящая, а Бог Отец чрез Сына и Святого Духа действует начально и благоволительно». «Мыслим мы Отцом, говорим Словом, действуем в Духе Святом», «Бог Отец в разуме и сердце нашем действует через Слово Свое, выражающееся в слове нашем Духом Святым». О человеческом святом «слове Отец благоволит, Сын содействует ему, Дух... вдыхает его».

Самое разительнейшее откровение милости Святой Троицы к человечеству развертывает история его искупления и спасения во Христе.

III. В искуплении взор веры созерцает Бога Отца простирающим руки на благословение верующих; Сына Божия – объемлющим их Своею любовию; Духа Святого – осеняющим всех крылами попечения. Невольно вспоминаются при этом библейские сравнения Бога Отца с "орлом, покрывшим гнездо свое» (см. Втор.32:11), Сына Божия – с «кокошем» (Мф.23:37) и Святого Духа – с «парящим голубем, нисходящим» на угодных Ему лиц (Мк.1:10). Для совершения на земле искупительного дела Отчая любовь «пускает в спасаемых избранную Стрелу Свою – Единородного Сына, Духом жизни помазав тройное жало острия». «Преданный за всех нас Отцом» (Рим.8:32), Единородный Сын исполнил возложенное на Него искупительное служение тем, что «Духом Святым принес Себя, Непорочного, в жертву Богу" (ср. Евр.9:14).

В тайне Его Креста воссияла пред миром «любовь Отца – распинающая, любовь Сына – распинаемая, любовь Духа – торжествующая силою крестною. Через (Крест) Сына любовь Отца Небесного простирается к миру» и «изливается в жаждущие сердца верующих Духом Святым» (Рим.5:5). Хотя Троица по единому человеколюбию спасла род человеческий, но вместе с тем говорят, что каждая из блаженных Ипостасей привнесла в это некое собственное содействие. «Ибо Отец примирился. Сын примирил, а Дух Святой соделался даром для сделавшихся уже другими. Один освободил, Другой – цена, за которую мы освобождены, а «Дух Святой – свобода» (2Кор.3:17).

IV. На возрождающем действии Животворящего Креста Христова, как известно, основана Христова Церковь, в которой Сама Триединая Любовь Божества устрояет спасение каждой верующей личности. Изображение живой и ежемгновенной связи спасающихся в Церкви с Триединым Богом не составляет особенного труда. Это неоскудевающее в силе и всегдашнее выражение подлинно христианской жизни в церковном лоне – дар Божия милосердия. Уразумевается данная связь любви Бога Троицы с членами Церкви по мере ощущения ими Троичного действия силы Божией: а) на пути своего спасения вообще и, в частности, б) в храмах, в) при решительном покаянии во грехах, г) при чтении Священного Писания, д) на молитве и е) в разных жизненных положениях своих.

а) Спасение всякого христианина «Отец одобряет, Сын (тогда) служит, Дух действует, а человек совершается ко спасению». Или: человеческого спасения «Отец хочет, Сын действует к его осуществлению, а Дух питает и возращает его». В этих целях «Отец желает веры (людей), Сын – прославления (Отца в Сыне), Святой Дух желает, чтобы воспринимали Его дары». При наличии веры «Дух приготовляет человека к Сыну Божию, а Сын приводит к Отцу, Отец же дарует нетление в жизнь вечную, которая для всякого происходит от видения Отца» в Духе Святом через Сына. Можно сказать и иначе: «Отец влечет к Сыну Духом Святым, Который затем в умах и сердцах верующих и совершает все требуемое для спасения». «Спасение наше в Господе Иисусе Христе. Но содевается оно в нас благодатию Святого Духа... по благоволению Отца». «Внявшего призванию Отчему Сын Божий омывает Кровию Своею, а Дух Святой перерождает, облекая во Христа. Тогда Отец принимает его в благоволение Свое – в объятия Отчи».

Смысл приведенных выше чисто богословских выражений о спасении в Триедином Боге проясняется для нас, если мы вспомним, что спасаемые благодатию церковных Таинств действительно исполняются необычайно сильной любовию к Богу и людям при условии своего решительного покаяния во грехах. Чувственно и духовно им не видно почивающего на них осияния, но любовь ощутительна для них во всей силе. Она-то и есть внутренний признак человеческого пребывания в Боге Отце по благодати всыновления и живое удостоверение единения с Главою Церкви – Христом в Духе Святом. Истинные христиане ради единения с Сыном Божиим принимаются Отчею Любовию в качестве благодатных сынов, порождаемых Святым Духом, и усыновление свое переживают в настроении собственной горячей любви к Небесному Отцу.

б) Полнее всего сила Триединого Бога ощущается обычно в православных храмах, где имеет место «невидимое присутствие Божества Христова... благословение Бога Отца и осенение Святого Духа». «В храме святом Бог открывается... как человеколюбивейший Отец, как Сама Любовь. Жизнь Христова там восходит (в душах), как солнце... и присные Богу... сами освящаются в Церкви от Духа Божия». «Благословение Бога Отца осеняет, свет Иисуса Христа, Сына Божия, просвещает, крыло Святого Духа покрывает ныне и присно всякую душу человека, входящего во святилище (храма) с верою и любовию к Богу». Когда же совершается церковное богослужение, то общее радостное ликование в Церкви составляется всегда «Духом Святым по неизреченному снисхождению Господа Иисуса Христа. Гармония звуков его согласована благоволением Отца». «Господь Иисус Христос, как Глава Церкви, собирает (тогда) молитвы всех и имеет их в Своем лице ходатайственно представленными Богу Триипостасному, Коим и решается, чему быть. И решенное действуется единым Триипостасным действием». За литургией в храме «Небесный Отец нисходит в причастников (Святых Таин) Своим благоволением, и Дух Святой Своею благодатию возбуждает и приготовляет их к принятию Тела и Крови Господних, а по принятии обильно осеняет».

в) Глубоко внимающие своему спасению члены Церкви и вне храма никогда не выходят из чувства живого единения любви со Святой Троицей, «человеколюбивой, всеблагой и всемилостивой». В Ее силе они обретают помощь, утешение, радость, быстрее всякого света воссиявающие внутри их духовного существа. Не напрасно из уст многих верующих подчас вырываются восклицания наподобие следующих: «Я не буду унывать. У меня есть Бог Отец. При Нем я не буду в скудости. У меня есть Спаситель Христос. Ему я помолюсь из глубины души, и Он из глубины всякого зла меня избавит. У меня есть Утешитель Дух Святой. К Нему с мольбою я обращусь, когда слишком тяжело мне будет, и Он утешит меня, безутешного».

Непрестанно каясь в грехах своих, по немощи непрерывно повторяемых, ревнующие о спасении живо веруют, что за покаяние «грехи (их) оставляет Отец, вземлет же грех Сын (Ин.1:29) и от греховной скверны очищает Дух Святой». Отсюда, в Церкви принято воссылать такие теплейшие мольбы ко Пресвятой Троице о прощении грехов: «Пресущественная Троице, чтимая во Еди́нице! Возьми с меня тяжкое греховное бремя и, как Милосердная, даруй мне слезы умиления». «Безначальная, несозданная Троица, нераздельная Еди́ница! Прими меня, кающегося, спаси согрешившего. Я – Твое создание. Не презри, но пощади и избавь меня от осуждения во огнь». «О Троица, Еди́ница, Боже! Спаси нас от обольщения, от искушений и опасностей».

Горячность подобных обращений человека к Триединому Богу как бы отражает в себе неразрывное соединение кающегося сердца с очищающим греховность Божеством. По такому сроднению великий Макарий в созерцании благости Бога Троицы даже «решился сказать, что Самого бесстрастного Бога объемлет свойственный Богу плач о погибели человеков», когда они пренебрегают долгом покаяния и милостью Божиею, всегда готовой открыться им.

г) При чтении Священного Писания с молитвою, смирением и жаждою богоугождения чада Святой Церкви имеют также характерный опыт ощущения воздействий Святой Троицы. В это время, по верованию общецерковному, Бог Отец «научает» их Своим Законам⁶, Сын Божий вразумляет и «Дух Святой просвещает». Это значит, что Отчая милость полагает тогда святые слова Библии на сердце читающих, Сын Божий укореняет и углубляет читаемое в сердцах в Духе Святом, Который изображает начертание света внутри уразумевших прочитанное. «Что Отец говорит, (то) Сын возвещает, а Дух Святой утверждает». И всегда «в яснейшее созерцание той или другой истины (Писания) возводит благодать Духа Святого о Христе Иисусе, Господе нашем, по благоволению Отца». Понимать силу библейского учения веры и нравственности без содействия Бога Троицы невозможно еще и потому, что сами изрекавшие это учение, «усовершаемые пророческим духом... всегда имели в себе Слово в качестве ударяющего смычка. Движимые этим Словом, (они) и возвещали то, чего именно желал Бог (Отец)». В общем, все «Священное Писание – область Ума, Слова и Духа – Бога Троицы». В нем проявляется ясно «верховный Разум, творческое Его Слово и Дух Святой, Совершитель».

д) Переживание милостивой близости к себе Пресвятой Троицы христиане на молитве имеют еще чаще, чем при чтении Священного Писания. Через воззвание их к Отцу, и Сыну, и Святому Духу о своем спасении «Бог Отец обращается к ним всею Своею любовию, Сын Божий ходатайствует за них всеми Своими заслугами, Дух Святой действует на них всею Своею силою животворящею». Благоволение Святой Троицы к молящимся дивно какой-то неведомою силою. Как будто тогда самый язык молящихся огнедышит исходящею от их сердца силою Святого Духа Отчего и Христова, а «Отец вдыхает Вышнего Бога»⁷ в их существо действием Святого Духа ради ходатайства за них Сына Божия. Осенение христианской души всем Триединым Божеством обозначает на молитве всякое крестное знамение. Возложение трех перстов правой руки на чело при крестном знамении есть доказательство веры молящегося в то, что Отец Небесный – Просветитель его ума; низведение перстов на сердце – знак веры в нисшедшего на землю во плоти Сына Божия, как истинного Чистителя человеческих сердец от греховной скверны. Полагание перстосложения на правое и левое плечи изображает веру крестящегося в подлинное соприсутствие ему Святого Духа «одесную и ошуюю» как Освятителя. Кратко всякое крестное знамение можно назвать безмолвным прошением молящегося к Богу Отцу, Сыну Божию и Святому Духу и ниспосланием силы святой любви ради Креста Христова.

е) Так живая, чистая, теплая и умиленная вера во Святую Троицу запечатлевает все важнейшие религиозные действия и упражнения христиан. Христиане избегают зла и делают всякое добро «из любви к Небесному Отцу, из благодарности к Сыну (Божию) и из благоговения к Святому Духу... потому что Отец хочет добра, Сын умер за грехи и Святой Дух обитает Своею благодатию только в добрых душах». У подобных чад веры «тело – орудие к исполнению пресвятой воли Бога Отца; душа одушевляется силою Креста Бога Сына; дух пламенеет от росоносного дыхания Бога Духа Святого». В Божественной силе любви Пресвятой Троицы вообще вся Православная Церковь почерпает вдохновение к деятельному боголюбию и братской любви. Истинно ревнующим о спасении догмат Божественного Триединства не представляется отвлеченным построением рассудка, но понятием о Живом Триедином Боге любви. Бог Троица по любви снисходит к людям, сокрушенным и смиренным, и милостиво принимает их в единение со Своей неприступной святыней.

Троичная любовь в трех действиях своих, указанных прежде, – самопредании, ревновании о чистоте и милосердии, – дает основание мыслить ее всегда преклоненной ко всецелому общению с разумно-свободными существами, то есть с Ангелами и людьми. Она именно предается безмерно всем, ищущим ее взаимности. Но излияния любви Святой Троицы на тварный мир в неисчерпаемости Божественной силы при своем существенном единстве неодинаковы своими выражениями. В разные моменты приближения к людям Божия Существа для особых воздействий то или иное Божественное Лицо, пребывающее в единстве Существа, действует или преимущественно, или сопутственно откровению Двух прочих Божественных Лиц. Единое же хотение в недрах Триединой Любви обнаруживается при этом каждым Божественным Лицом, хотя и нераздельно, но лично и как бы со Своею характерностью и своеобразием.

Преимущественность и личную своеобразность проявления любви в Едином Существе и Едином действии Святой Троицы можно взять в качестве материала для посильного углубления нашего в истину Божия Триединства, с некоторыми, правда, предостережениями. Исследователю вопроса в данном разрезе необходимо не упускать из виду того, что «разделяющий действия Божии по Лицам Святой Троицы и одно – одному, другое – другому Лицу приписывающий разделяет естество, вводит трех богов и, вследствие того, не имеет ни единого». «Об областях деятельности каждого Лица – особых – уместно говорить тритеистам».

Но мы, говоря о Личных свойствах Триединой Любви, ни на мгновение не будем забывать Единого Существа действующих Лиц и пребывания Их в Нем нераздельными существенно и неслиянными лично. Непререкаемые образцы мышления о Личной жизни Бога Отца, Сына Божия и Святого Духа нам дают православный Символ веры и Евхаристическая молитва святителя Василия Великого в чине его литургии. В порядке речи Символа о Лицах Святой Троицы исследуем прежде всего черты преимущественного выражения любви Небесного Отца, соприсносущного вечно Сыну Божию и Святому Духу.

Особенность проявления Личной любви Бога Отца во внутренней жизни Божества. – Признаки Отчей любви при миротворении. – Мировое всеединство. – Закон любви в человеческой природе. – Связь человеческого духовного состояния с жизнью окружающего чувственного мира. – Богоотеческая ревнующая любовь в поддержании закона любви во всех областях мироздания. – Промышление Отца Небесного о человеке чрез Единородного Сына во Святом Духе. – Отчее пламенное ревнование о чистоте человеческого боголюбия. – Ревнование Бога Отца о взаимности человеческой любви в выражениях воздействий на каждого человека. – Отчий гнев и правосудные мероприятия. – Любовь Бога Отца в искуплении падшего человечества. – Переход к учению о чертах Личного проявления в мире Божественной любви Второго Лица Пресвятой Троицы.

Благоговейно приблизим свой ум к созерцанию Личных проявлений любви Бога Отца, всегда пребывающего существенно и любовию в Единородном Своем Сыне и Духе Святом. Приникание мысленного ока сюда, на основании библейских и святоотеческих творений, дает усмотреть как Личную особенность в Богоотеческой любви начальность обнаружений ее, сравнительно с обнаружениями в Едином Существе Божием любви Сына Божия и Духа Святого (Ин.1:18, 15:26). А далее созерцается единообразный огнь любви в Боге Отце, так же как в Сыне Божием и Святом Духе. По слову апостола Иоанна Богослова, «Бог есть любовь» (1Ин.4:8, 16).

Переходя к наблюдению Богоотеческих действий чрез Сына в Духе Святом, уже при творении мира видим начальность порядка их явлений и лежащую в их основе пламенность любви, свойственную вообще Божеству. "Бог, свидетельствует Спаситель в Евангелии, возлюбил мир» (ср. Ин.3:16). Если вникнем в характер любительных побуждений Отчих к миротворению, то, согласно разумению святых отцов, найдем, что Бог Отец «все создать изволил, проявляя неисчерпаемую благость. Как переполненная чаша, как наводненная река, выходящая из своих берегов, Он излился на создание... чтобы иметь кому непрестанно благодетельствовать, уделяя Свою благость и дарование... от сокровищ Божественного благосердия». «Подвиглись естественные щедроты Бога, и Он зачал и породил тварь. Как младенец из матернего чрева, изник из Его воли мир».

Пламенность Богоотеческой любви не могла не отобразиться на устройстве мира. В основу мирового бытия и жизни разумно-свободных существ Отец Небесный благоволил положить и действительно положил закон любви взаимной. В силу этого закона минеральное царство служит целям царства растительного, а растительное – целям животного царства и потребностям человека, небо простирает братские объятия к земле.

С любовью в тверди голубой

Клубятся медленные тучи,

И под древесною корой,

Весною свежей и пахучей.

С любовью в листья сок живой

Струей подъемлется певучей...

(Как все) рожденное от (Бога),

Лучи любви кругом лия,

К Нему вернуться жаждет снова!

И жизни каждая струя,

Любви покорная закону,

Стремится силой бытия Неудержимо к Божью лону.

И всюду звук, и всюду свет,

И всем мирам одно начало.

И ничего на свете нет,

Что бы любовью не дышало.

Из всех земных творений наивысшего своего одухотворения любовь достигает в человеке – образе и подобии Божием. Сам по себе Божий образ в людях есть совокупность отображающихся в их духовной природе совершенств Божия Существа: самосознающего разума, свободной воли, бессмертия, творческого духа и потребности любить подобных себе. Богообразный душою человек совершенно приспособлен к жизни в любви. Подобие же его Богу заключается в свободно-сознательном направлении воли любить Бога и ближних. При развитии такого направления воли человеческая личность вся проницается силой любви Божией, и как Бог «обитает в неприступном свете» (1Тим.6:16), так и носитель богоподобия, соединяясь с Богом, становится невещественно светозарным. Примеры высокого уподобления Богу любовию и осияния спасающихся в Церкви непрестанно выставляются церковным богослужением. Таковы следующие богослужебные восхваления святых угодников Божиих: «Озаряясь Святым Духом, ты был Его неоскверненным отражением». «Приняв Божию зарю, ты явился, как светлая молния, как чистое зеркало». «Ты показался чистым зеркалом Духа, устранив всякую вещественность твоего ума». По-видимому, крепость и чистота настроения любить Бога составляют некую невещественную прозрачность души для восприятия богоозарения.

По воле Отца Небесного человек связан своим телом со всею плотью мира, так что судьба человека и судьба всей твари неразрывны, и из человека долженствовала исходить благодать на весь мир. Оттого при его невинном состоянии весь мир проницался светом Божества, этою силою нетления, бессмертия и любвеобильной жизни. По обнажении человека от Божественной благодати тотчас вся видимая тварь обнажилась вместе с ним от света «Божественного, ее осиявавшего, и растлилась».

"Доныне она совокупно стенает и мучится, покорившись суете не добровольно, но по воле покорившего ее» (ср. Рим.8:22, 20). Доныне по временам «плачет сок грозда, болит виноградная лоза» (Ис.24:7) и прочие растения и животные проводят ненормальную жизнь за человеческие грехи. Когда же в Новом веке Бог опять прославит верующее человечество, тогда «вся тварь... и стихии вместе с нами сделаются причастными светлости от Божественного огня» и «погрузятся во свет».

Личная особенность действия Бога Отца в мире чрез Сына Божия и Духа Святого являет себя начальностью пламенного откровения любви во всех областях мироздания. Бог, по апостолу, «все держит словом силы Своей» (ср. Евр.1:3) и в связной цепи мировых причинных отношений Сам в Сыне и Духе Своем устрояет «причинение» влияния, коим лучи любви распространяются повсюду в мире и противостоят людскому и животному себялюбию.

Несмотря на замечаемые в мире несовершенства жизни твари, Первовиновник мироправления подлинно ревнует о всецелом воплощении закона самоотверженной любви тварью. В самом деле, невидимая Сила сочетает разрозненные черты мировой жизни в стройные образы. Вопреки своему эгоизму, никакое существо в мире не может устоять в своей отдельности. Это свидетельствует о смысле мира во всеединстве. Неодолимою силою влекутся твари и тяготеют одна к другой и только в связи со всеми находят свой смысл. По мысли известного русского философа В. С. Соловьёва, стремление к другому определяет действие закона всемирного тяготения. Сила тяготения образует из вселенной одно великое тело, за нею следуют во вселенной физические силы теплоты, света и электричества. Чрез них части мирового тела становятся более или менее проницаемы друг для друга. Далее сила химического сродства вводит элементы мирового тела в определенные сочетания между собою. К ней присоединяется действие пластической силы. Ее мощью самые разнородные вещества сводятся к единству живого организма. И наконец, в самих этих организмах сила родового инстинкта преодолевает отдельность и обособление. От едва заметного взаимного тяготения частиц вещества друг к другу и до соединения с подобными себе животных в родовом действии, везде Бог «словом силы Своей» (Евр.1:3), то есть в Сыне и Духе Своем, «из хаотического множества образует единый мир». Так же и в человечестве «Божественное Начало силою духовного тяготения связывает отдельные человеческие существа в родовое единство... просвещает идеальным светом разума и, наконец, проникает внутрь души». Всякому человеку нередко присуще страдание из-за скудости или полного отсутствия любви к Богу. Оно зависит от того, что Бог, присутствующий в человеческой душе и оставляемый ее свободною, влечет к Себе лицо, забывшееся в самолюбии.

Связанность мироздания узами любви Божией есть не что иное, как ревнование Бога Отца вместе с Сыном и Духом о всецелости воплощения начала любви тварью. Особенно характер Божественного попечения о человечестве дышит пламенным ревнованием Бога Промыслителя о безраздельном проникновении людей духом любви.

Указываемая нами личная особенность любви Первого Лица Пресвятой Троицы, открываясь Промышлением о человеке, многократно отмечается на священных страницах Библии. Например, здесь можно прочитать такие слова о Боге Отце, конечно, мыслимом нераздельным с Сыном и Святым Духом: «Я – Господь, Бог твой, Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Втор.5:9–10). «Бог Святый, Бог ревнитель не потерпит беззакония и грехов, если вы оставите Господа» (ср. Нав.24:19–20). «Имя Его – ревнитель; Он – Бог ревнитель» (Исх.34:14). «Берегитесь, чтобы не забыть вам завета Господа, Бога вашего... ибо Господь есть огнь поядающий, Бог ревнитель» (ср. Втор.4:23–24). Господу "Богу одному служи, и к Нему прилепись... Ибо Господь есть Бог ревнитель; чтобы не воспламенился гнев Господа, Бога твоего, на тебя, и не истребил Он тебя с лица земли» (ср. Втор.6:13, 15).

Образ «ревнования» заимствован библейскими писателями из супружеских взаимоотношений. Ревнивая, пламенная любовь супругов решительно требует друг от друга безусловной и исключительной чистоты и верного хранения супружеских обязательств. «Ревность (ζῆλος) – сильная любовь к кому-либо и гнев или негодование, от любви происходящие». В связи с этим и Бог есть Ревнитель о полном и чистом боголюбии пламенно любимых Им людей. Его ревность требует от них постоянства и безраздельной преданности Ему и непременного возвращения к Его любви. Его гнев на разрушающих завет единства с Ним умилостивляется лишь в том случае, когда те покаются. «Великое племя ариев в своей идее умилостивления (Бога Ревнителя) не выражает ли той мысли, что человек,– свой Богу по своему происхождению, своими преступлениями делает себя чуждым для своего Бога, но Бог как (милостивый) ἵλεωϛ (так сказать, усвоительный) опять может признать «Своим» человека, если только последний сам неотступно взывает к Нему: «Твой есмь аз» (Пс.118:94)».

Богоотеческие удары падают на людей в виде печальных изменений их жизненных обстоятельств с одной целью – чтоб люди не выходили из союза с Богом и ничего не искали вне Его, чтобы «разнообразно разорванные злом соединились опять посредством правой веры и духовной любви». Ревнитель всецелой человеческой чистоты не желает и не терпит людских измен Ему. Он разбивает в нужное время все земные, суетные привязанности забывающих о Нем. Благодаря этому испытавшие крушение суетных надежд и увлечений невольно ищут опоры в забытом Боге и в Нем обретают успокоение.

Ревность очень часто присуща на земле также родителям, которые пламенно любят своих детей и желают им вечного спасения. Подобные благоговейно настроенные родители весьма беспокоятся о душевной чистоте своих любимых чад, когда она омрачается массою соблазнов и искушений. Тем более Небесному Отцу, безмерно любящему каждого человека, естественно как бы ревностное искание ответной человеческой любви. Для Бога любовь к Нему наших слабых и немотствующих душ может составлять удовлетворение Его собственной любви к Его созданиям при виде их участия в блаженной жизни с Ним. Бог Отец Небесный «не может считать чуждым Себе ничего того, что касается любимого. Оттого Он ревнует о всем, угодном Ему», и чадам Своим внушает: «Сыне! дай Мне твое сердце» (ср. Притч.23:26). Отсюда слова: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим» (Мф.22:37), что иное вскрывают, как не Богоотеческое ревнование о чистой любви к Нему человеческих душ? Отцу Небесному угодно, чтобы люди более всего внимали богоугождению.

Он требует от них всецелой любви к Себе; при изменах же завету любви оставлениями и наказаниями возвращает их к богопреданности. Применительно к изображению любви Небесного Отца в Писании можно сказать, что Он: 1) оберегает в людях чистоту ума, сердца и воли, 2) гневается на оскверняющих себя страстями, 3) праведно карает непослушных завету любви и преизобильно одаряет благодатию всецело Ему преданных, 4) немощных и колеблющихся Он щадит с крайним долготерпением.

Все упомянутые проявления Личной Богоотеческой любви к людям последовательно рассмотрим ниже.

Ревнуя о чистой любви Своих чад, Отец Небесный непрерывно влечет их к хранению чистоты: а) ума, б) сердца и в) воли.

а) Он, безмерно Человеколюбивый, в Сыне и Духе Святом у всех без исключения людей «находится в самом центре души: Он внутреннее нашего внутреннего мира... Свет Божества присущ каждой душе... и руководит мышлением... В Боге мы непосредственно созерцаем истину, справедливость, прекрасное и начала, определяющие направления нашей деятельности... Наша душа формирует слова со стороны их внутреннего смысла и произносимого звука, но сама формируется Словом Божиим (или Отчим)... Так всякий человек, поскольку он понимает... любит справедливость и стремится к ней, озаряется светом Ипостасной Справедливости... Он видит Ее, но не понимает, откуда исходят эти призывы к добру... Теория нравственности извлекается из непосредственного внушения справедливости... Но человек может прожить до старости и не увидеть этих лучей, руководящих началами мышления, может видеть в Боге ценность вещей и не видеть Самого Бога», может тяготеть к чистой истине и не подозревать о сокровенном Вдохновителе к исканию истины.

б) Подвластность человеческого чувства влияниям Бога Отца, пребывающего в Сыне и Духе Святом, сказывается ярче всего в переменах совести, этого органа внутренней чувствительности нашего сердца. Голосом в совести людей Отец Небесный открывает Себя воочию как Совесть мира и Оберегатель нравственного закона в мире. Обличениями за зло внутри совести Он останавливает грешника на пути его и погружает в раздумье. Как строгий Наставник, Он то одобряет, то осуждает чрез совесть наши мысли, желания и намерения, явно, тут же на месте, и за леность, строптивость или всякую страсть наказывает сердце огнем попаляющим. Даже в омраченных сердцах язычников Им оставляются искры Его света, который и во плоти возбуждает некое чувство потребности духовной и предчувствие о возможности ее удовлетворения и таким образом побуждает взывать к неведомому Богу о неведомой помощи. Слышимый человеком в совести голос и ощущаемое влечение к добру исходят от Личного Существа Бога Отца, говорящего и действующего в Сыне и Духе Святом. Это Он являет Свой «гнев» (Ин.3:36) в совестных жжениях душ преступных.

Боли душевные при грехах наших и свобода, легкость самочувствия при угодном Богу Отцу образе действий наших суть самые живые и всегдашние показатели близости к нам и попечения о нас Его благости. Вот почему блаженный Иоанн Карпафийский счел уместным от Лица Отчего обратить такую речь к скорбным индийским инокам: «Говорит тебе, о инок. Отец твой Небесный: Знай хорошо, что Я загражду укоризненные пути твои нечаянными напастями, всячески возбраняя приводить в дело то, чего бы желало твое несмысленное сердце (Ос.2:6)...« И буду для тебя как лев", измождая тебя помыслами укора в совести (Ос.13:7–8)... и уязвляя помыслами сокрушения и болезнями сердечными, чтобы напоследок напитать тебя манною разума и благо сотворить тебе... Втайне я посещаю тебя и беседую с тобою в уме, влагая пищу мысли, пищу страха совершенного, пищу желания небесного, пищу сладкого плача и пищу умиления... Так всегда беседует к нам Господь чрез помыслы наши».

в) Вследствие Отеческих воздействий Небесного Отца человеческая воля не безусловно свободна. Именно свободе ее предначертано свыше находиться под направлением невидимой руки, ведущей ее к одному и отвращающей от другого. Человек всегда похож на корабельный компас, притягиваемый к северному полюсу. Сворачивая с намеченного направления, он чувствует сопротивление, заставляющее его страдать; наоборот, действуя в том же направлении, испытывает внутреннее удовлетворение. Если не быть слепым, приходится признать существование над нашей волей Высшей воли, от которой нам весьма трудно избавиться. Часто эта таинственная воля противоречит нашей, увлекая нас внутренне к добру. Бесконечно легче связать это Высшее добро с Богом, нежели представлять его не покоящимся ни на чем. Мы и помещаем добро в Боге – олицетворении добра.

Все сказанное выше о влияниях Бога Отца на людей в деле привлечения их к чистоте опирается всецело на ясно выраженную библейскую мысль в словах: «Бог мира да усовершит вас во всяком добром деле, к исполнению воли Его, производя в вас благоугодное Ему через Иисуса Христа» (ср. Евр.13:20–21). «Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа – Отец щедрот и Бог всякого утешения» (ср. 2Кор.1:3), «производит в вас и хотение, и действие по Своему благоволению» (Флп.2:13). «Всякую ветвь, приносящую плод, Он очищает, чтобы более принесла плода» (ср. Ин.15:2).

На разрушающих в себе чистоту сердца Отец Небесный, как пламенно любящий всякого человека, гневается, «не терпя беззакония» (ср. Нав.24:19). Конечно, человеческого «гнева нет в Нем» (ср. Ис.27:4). Сам в Себе Бог не гневается, ибо гнев есть страсть. То, что человек, погрязающий в грехах, называет по самочувствию Божиим гневом, есть отступление Бога от греховного сердца силою и действием благодати. Это – «отражение злых дел в сердце грешника» и последующие за Божиим отвержением «душевные терзания и телесные муки» наши. Состояние под неблаговолением Божиим названо гневом у апостола «ради строгости суда Божия в отношении согрешающих, а тем более потому чувству, с которым примут на Страшном Суде осуждение имеющие подвергнуться ему». Бог «держит дух человека. Это держание отражается в духовном чувстве... благоволением или неблаговолением Бога». «Гнев Божий есть болезненное чувство у обучаемых» чистоте боголюбия при «наведении на них невольных неприятностей... и отъятии Божественных даров». Бог Отец «врагом нашим делается не по недостатку любви Своей, но от избытка ее – для обезопасения нашей свободы». Он «не вымышляет способа к отомщению... но положил, чтобы за каждым делом, добрым или злым, приличное ему воздаяние следовало естественно, а не по особому назначению».

Если вникнуть в значение сердечных мук согрешающих, то нельзя не видеть в них властного побуждения к воссоединению с Богом и средства, невольно движущего преступных детей Божиих к возвращению в объятия Отча. «Не от сердца преогорчевает Бог или поражает сынов человеческих» (ср. Плач.3:33). Едва Он видит их перемену к лучшему, как изменяет гнев ревнующей любви Своей на обычное, нежное милосердование о них. «Его лицо страшно на творящих мое» (ср. Пс.33:17), но единственно потому, что Он – ревнив (Наум.1:2) и хочет наибольшей человеческой любви к Себе.

В самих мероприятиях Отчих по отношению к праведным и грешным Священное Писание указывает неумолимую правду. «Соблюдение правосудия – радость для праведника и страх для делающих зло» (Притч.21:15). Вот почему Отец Небесный «правосудие и правоту имеет основанием Престола» Своего (ср. Пс.88:15). "Я, говорит Спаситель устами пророка Давида, возвещал правду Твою (Отче) в собрании великом» (Пс.39:10). Когда «мы изменили и солгали пред Господом... противно было очам Его, что нет суда. И Он возложил на Себя правду, как броню, и покрыл Себя ревностью, как плащом. И убоятся имени Господа» (Ис.59, 13, 15, 17, 19). По словам апостола, «Бог предложил Иисуса Христа в жертву умилостивления в Крови Его через веру, для показания правды в прощении грехов... да явится Он праведным и оправдывающим верующих в Иисуса» (ср. Рим.3:25–26). Свой народ «Он обручает Себе навек в правде и суде» (ср. Ос.2:19).

Божия правда есть или явно видимое, или только внутренне ощущаемое Отчее определение воздаяния блюстителям и нарушителям завета с Богом. «Любовь несправедливая не может быть совершенною... Поэтому Бог в любви справедлив и в справедливости благ... У Него правда и любовь взаимно проникают друг друга». Иначе, без милости, правда Божия была бы неумолимой и холодной суровостью. В единстве же с любовию она непрестанно творит истину и любовь, облагодатствует ищущих чистоты и вразумительно наказует согрешающих. Бог по правде Своей воздает, собственно, направлению человеческой свободы и тем косвенно побуждает людей дорожить богообщением со всей горячностью сердца. «Наказывая и даруя награды. Он всегда являет одно и то же благоволение... Как солнце увеселяет своим светом многих, а больным глазами причиняет мучение, так же Господь... враждебен (некоторым) в том смысле, что преследовал и преследует их любовию... дабы наказуемые сделались лучшими. И «разжегу тебя, говорит Бог, в чистоту» (Ис.1:25). (У Него) не быть милосердным – признак милосердия, потому что ничто более не способствует исправлению, как оставление, небрежение, забвение». «Он знает, что наказываемому не принесет пользы лицо веселое, и принимает на Себя лицо строгое... наказывает, чтобы мы бежали от низких страстей».

Как только лечение страданием воздействует достаточно на заболевших греховными страстями, так Отец Небесный мгновенно прекращает испытывать их скорбными попущениями. «Ему не угодно, чтобы человек плакал от болезни сердечной, но хочет более, чтобы он из любви к Нему веселился смехом». Божественные кары в земной жизни – это только требования взаимной любви от нашей свободы, изрекаемые Небесным Отцом словами жизненных скорбей. Они зовут совратившихся с пути боголюбия вернуться назад. Если бы прекратились подобные призывы, то человечество давно уже утонуло бы в бездне собственного греха.

Раскаявшимся в грехах Отец Небесный возвращает всю полноту Своей любви. Он сплетает им целый венок благодатных дарований и в этом смысле «как бы играет с ними, нисколько не уступая родителям в нежной любви к ним». Библейской речью Он в утешение говорит кающимся: «На малое время Я оставил тебя, но с великою милостью восприму тебя» (Ис.54:7–8). «Я не забуду тебя. Вот, Я начертал тебя на дланях Моих» (Ис.49:15–16). «Не дорого́й ли у Меня сын (ты), не любимое ли дитя?» (ср. Иер.31:20).

В случае нерешительности человеческого покаяния и колебания людей между добром и злом Отец Небесный долготерпеливо и неотступно печется об их окончательном богоутверждении. Самое высшее выражение пощады немощного человечества Отчею благостью имеет место в деле его искупления Единородным Сыном Божиим. Своего Сына Отец Небесный любит любовию большей, чем пламя в сердцах всех Серафимов. Между тем, возлюбивши мир, Он Его-то и «отдал, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (ср. Ин.3:16) и «был свят и непорочен пред Ним в любви» (ср. Еф.1:4). « Смотри́те, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими» (ср. 1Ин.3:1), восклицает апостол при созерцании плодов искупления.

Крестом Единородного Сына Бог Отец показал всем людям Свою любовь к ним безмерную и совершенное отвращение Святыни Своей от грехов людских. Грехи, наподобие завесы Иерусалимского храма, отделяют грешное сердце от Бога. Когда же ради искупительной жертвы Сына Божия и покаяния грешных завеса эта благодатию Христовою разрывается с верхнего края до нижнего, чувствам благодатно омытых грешных сердец воочию является Отчее сияние чрез Сына во Свете Духа. Так «Бог Иисусом Христом примирил нас с Собою» (ср. 2Кор.5:18), «очистив совесть нашу от мертвых дел» (ср. Евр.9:14).

Рассмотренная особенность действия Богоотеческой Личной любви, судя по всему развернутому ходу наших рассуждений, должна быть названа кратко – ревнованием о чистоте взаимной любви со стороны разумно-свободных тварей и вместе привлечением грешников к очищению от грехов. Правда, это действие богоподобной любви в тварях одновременно с тем присуще и Богосыновней воле и влиянию Святого Духа, но Отец вневременно предначинает это очищающее действие, а Два прочих Божественных Лица вневременно сопутствуют Ему. Искру боголюбия во всяком падшем грешнике Отец Небесный чрез Сына Единородного в Духе Святом преимущественно разжигает и оберегает от потухания. И такого «труда» (Ис.7:13) Своего Он не оставляет, пока не возведет верующего и кающегося грешника к совершенному настроению любви. Только уподобившиеся Богу любовно вполне осуществляют изначальную мысль Божию о человеке, который в лице праотца назван «Адамом». В переводе с еврейского самое слово «Адам»⁸ значит именно существо, уподобляющееся Богу настроением.

Сущность падения человеческой природы в прародителях и ее восстановление во Христе. – Самоотверженно-смиренная любовь Сына Божия в служении спасению человеческого рода. – Смирение Искупителя в самом Боговоплощении и возвышение здесь человеческой природы. – Черты смирения в примере земной жизни и учении воплотившегося Сына Божия. – Его крестная Жертва и внутренний смысл Божественных Его страданий как верха самоотверженно-смиренного «истощания». – Опыты истолкования плодов крестной Жертвы Христовой применительно к личному человеческому спасению. – Смирение Сына Божия по Воскресении из мертвых и вознесение на небо. – Переход к учению о проявлении любви Святого Духа в мире.

Личные проявления Божественной любви Сына Божия выступают со всей яркостью в совершённом Им деле искупления падшего человечества.

Падение наших прародителей, как известно, состояло в заражении гордостью. Гордость обнаруживает себя утверждением свободы воли не в Боге и Его силе любви, а в себе. Это разорвало естественный союз дотоле невинной человеческой природы с Божеством. Под влиянием гордости первые люди предпочли любви к Богу любовь к телу, что создало в их воле роковой наклон к похоти вместо наклона к самоотверженной любви. Первородный грех подвел человеческую природу под действие осуждения Божия. Бог оставил Своею благодатию природу заразившихся самолюбием и попустил им ходить путями излюбленного самоутверждения. Вслед за богоотчуждением померк свет благодати в праотцах, мгновенно последовала их духовная смерть и началось постепенное телесное умирание.

По мере развития в человечестве гордости постепенно утверждалось извращенное воззрение на Бога – как на неумолимо-гневного Судию, беспощадного к человеку. У некоторых же людей понятия о Боге исказились еще больше – вплоть до утраты всякой веры в Него.

Описанное растление души и тела гордых самолюбцев закрыло для них светлое небо, несродное их мрачному состоянию.

А так как человечество создано по закону всеединой связности, то изначальный наклон человеческой природы к самоутверждению и похоти стал наследственно передаваться от предков к потомкам.

Постепенно размножаясь, люди составили из себя несметное собрание живых мертвецов, не утративших, впрочем, стремления к Богу и остатков добра. Ради этого Триединый Бог восхотел спасти от гибели человеческий род чрез воплощение и крестную Жертву Сына Божия.

Любовь Господа Спасителя к падшим людям противоположна общечеловеческой гордыне [наличием] признака смирения.

Сын Божий явился во плоти, по словам Писания, «кротким и смиренным сердцем» (ср. Мф.11:29), «смирил Себя, быв послушным (Отцу) даже до смерти, смерти же крестной» (ср. Флп.2:8). Он пришел «послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф.20:28), «искал не Своей воли, но воли пославшего Его Отца» (ср. Ин.5:30).

Смирение, по существу, есть та же любовь, только самоотверженная и богопреданная. При нормальном состоянии человеческой личности смирение должно занимать самую глубину волевого самоопределения. Но глубина Богосыновнего смирения несоизмерима и несравнима ни с чем человеческим. Она Божественно исключительна и сопровождает все действия и события земной жизни Сына Человеческого.

Целью всех обстоятельств Богочеловеческой жизни на земле было устроение нового звена в цепи человеческих природ – смиренного и богопреданного существа человеческого. Его необходимо было провести по всем ступеням свойственного человеку бытия и в нем выстрадать все следствия мировой гордыни, или самолюбия всего человечества. Невинное страдание Христа – Нового Адама – за падший мир, и притом в смирении Богочеловеческой природы, устрояло способ привития к Нему всего духовного потомства. После того должно было последовать уже самое привитие каждого верующего и личное воссоздание в Искупителе для безраздельной самоотверженной любви к Богу.

Вопреки гордыне ветхого Адама, воплотившийся Сын Божий подвигом беспримерного смирения исправил зло, внесенное в мировое всеединство самолюбием прародителей. Для воссоздания поврежденного человечества и связанной с его судьбою жизни видимого мира Он: 1) принял человеческую природу в единство Своего Лица и 2) обо́жил ее, 3) явил в Себе для всего человечества живой образец смиренного подвига любви и послушания воле Небесного Отца, 4) искупил Своею крестною Жертвою от рабства греху и следствий греха всех имевших уверовать в Него людей и, наконец, в Своем Лице, как Начаток человечества, воскресил человеческую природу и, вознесши ее на небо, посадил одесную Отца. Упомянутые моменты Богочеловеческого искупительного дела запечатлены неизменной печатью смирения – то добровольно нисходящего до бездны самоуничижения, то возносимого Небесным Отцом на высоту Божественной славы.

Первым действием смирения Сына Божия в домостроительстве спасения мира было Боговоплощение. В нем «самоистощание» Богосыновнее выступает в блистательнейшем свете. Чтобы спасти человеческую природу, Сын Божий, говоря библейски, «препоясал» (Пс.92:1) Свою неописуемость плотию на веки вечные. Но Он не остановился пред этою изумительною жертвою, лишь бы вырвать из костра адских мук несчастных людей, лишь бы подложить Свою облегчающую руку под тяготевшее на них бремя и вывести их на свободную борьбу с грехом. Он буквально заслонил их Собою. «Бог существенно, добровольно сокрыл славу Своего Божества... и избрал крайнее смирение, норму раба... Умаление и смирение хотя по человечеству было, но было Его собственное. Оттого оно и силу бесконечную возымело: Бог превознес человечество в Нем».

Соединением Своего Божества с человеческой природой воплотившийся Сын Божий предначал Собою устроение в мире нового единства людей, носящего обо́жение в глубине смиренной, самоотверженной любви.

Красноречие Святой Церкви в богослужении такими вдохновенными словами описывает обо́жающее значение Боговоплощения: «Христос, воплощаясь, обожает человека; смиряясь, возносит». «Ныне, говорит пророчески Бог, приняв от Девы падшего, вознесу его к мысленному свету Моего Божества». «Непреложно сделавшись Младенцем, Создатель явил человеческое естество сообразным Божеству». «Христе! Невыразимо имея Своим покровом воплощение, Ты принес богатство обо́жения, за пожелание коего мы с высоты ниспали в бездну мрака». Так «Бог бывает человеком, чтобы человека соделать богом», «обогатив Божеством» и «облистав»265 «Божественною зарею» «Адамово омрачившееся естество».

Сияние Своего Божества Богочеловек на протяжении всей земной жизни сокрыл в Себе, исключая время Фаворского Преображения, Он был видим окружающими во всем подобным нам Сыном Человеческим. Отказом от внешнего проявления Божественной славы Он представил людям живой пример смирения и неизменного послушания Богоотеческой воле.

Вот почему при рождении от Девы «Отчее Слово вместо нерукотворных пелен – небесных облаков – облеклось в смиренные тленные пелены» и приусвоило Себе явления крайней нищеты, возлегши в скотских яслях. Воплотившийся Сын Божий избрал для Себя все убогое: и Мать, и дом, и город, и воспитание, и одежду, чтобы люди не увлекались мирским, но стремились сердцем к будущему. Жил Спаситель одним стремлением сотворить Отчую волю и спасение людей, а личной жизни вовсе не имел до самозабвения. Конечно, «отречение от человеческой воли, естественно желавшей проявления Божественной славы», было для Него подвигом, трудом и источником борьбы. «Хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию» (Евр.5:8). Из евангельской истории известно, как побеждались Им голод, естественное утомление и жажда, как преодолевались большие пространства пути во время благовествования слова Божия. Для горькой наинской вдовы, чтобы воскресить ее сына, Он подъял на Себя труд двадцатипятиверстного перехода из Капернаума в Наин. К Его смиренной любви и участию находили беспрепятственный доступ и мытари, и грешники, и хананеянка, и блудница, омывшая Его ноги слезной водой из умывальницы своих очей и отершая пречистые ноги полотенцем своих волос. Приближались к Нему также во множестве больные, жаждущие Его слова простолюдины и дети. А Он всем самоотверженно служил, многое говорил и делал по снисхождению, не возгнушался даже омывать ноги Своим ученикам.

В общем характере и малейших проявлениях личной жизни на земле Богочеловек подлинно дал людям образец смиренной любви к Богу и людям. "Что Он делал, тому и учил от начала» (ср. Деян.1:1). Его учение провозгласило самоотверженную и смиренную любовь краеугольным камнем человеческой нравственности, а борьбу с гордостью – самой первой и насущной необходимостью (Мф.16:24, 10:39; Ин.13:34). О чрезвычайной важности смирения для спасения души Он говорит в Евангелии многократно.

Сравнительно с ветхозаветными библейскими воззрениями на любовь Господь Спаситель вносит совершенно новое перемещение ее от внешнего к внутреннему и безгранично расширяет ее приложения. Жесткому от самолюбия сердцу подзаконного человека любовь предлагалась к жизненному осуществлению как повеление. Евангельское же слово Христово увлекает к самоотверженной любви светлостью и блаженством этого настроения. Вместо ветхозаветной справедливости в любви Богочеловек внушал держаться начала смиренного всепрощения и благотворения даже врагам. И в то время как «закон ограничивает человеколюбие одними единоплеменниками, (Он любовь) распростирает и на иноплеменников». «Вся цель заповедей Спасителя та, чтобы освободить ум от невоздержания и ненависти и возвести его в любовь к Нему и ближнему».

Замечательно по самобытности также самое понятие об Отце Небесном, какое изнес из Своего опытного самосознания воплотившийся Сын Божий. Бог Отец, по Его изображению, – исключительная и неизреченная Любовь и неизменная Благость, «повелевающая солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылающая дождь на праведных и неправедных» (Мф.5:45). Омраченные гордостью люди давно не имели такого опытного понятия о Боге. Их ожесточенным сердцам ближе было ветхозаветное представление Бога грозным карателем, Который мстит нарушителям Божественного закона. Евангельское изображение Бога все щедрым Попечителем всякого человека, птиц и растений (Мф.6:26–30), открытое Богочеловеком, не могло не вызывать в людях усиление любви к Богу Промыслителю.

Об этом свидетельствуют слова Первосвященнической Христовой молитвы ко Отцу: «Я открыл им (ученикам) имя Твое (Отче) и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них» (Ин.17:26).

Уча людей примером жизни и благовестием самоотверженно и смиренно любить Бога и ближних в духовнейшем понимании этого слова, воплотившийся Сын Божий довершил подвиг Своего служения спасению мира принесением Искупительной Жертвы за мир. Эта Жертва Богочеловеческого смирения была совершенно необходима для порабощенных греховному себялюбию. Никто из них сам по себе, хотя бы и боролся с грехами, горячо осуждал их в себе и весьма желал от них освободиться, не может снять их с себя. Никто не в состоянии ни преодолеть личное бессилие в противостоянии страстям, ни прекратить совестные угрызения за грехи. Один любвеобильнейший Спаситель мог взять на Себя чужие грехи, нести определенные за них страдания но суду Божией правды вплоть до крестной смерти.

Чтобы во всей силе понять смысл искупительной Жертвы Христовой за грех мира, следует сказать несколько слов о действии в человеческой жизни закона Божией правды. По словам преподобного Марка Подвижника, «Господь положил, чтобы за каждым делом, добрым или злым, приличное ему воздаяние следовало естественно, а не по особенному назначению».

Отсюда каждый грех воспламеняет в человеке огонь страдания, карающий попрание Божественного закона чистой любви. Ощущается кара в невольных обличениях совести и чувстве ответственности пред судом Божией правды. Неисчислимое накопление грехов углубляет ответственность пред Богом каждого человека, безмерно согрешающего, и подводит его под осуждение Божие, ибо Бог Всесвятой гнушается греховной скверны и отрицает ее. Для спасения людей из этого тупика страдания и вечного рабства греховной силе Богочеловек благоволил самоотверженною любовию усвоить Себе и заключить в Свое сердце все человечество и потерпеть тяготевшую над ним бездну страдания за свободно размноженную им греховность – в крестном Жертвоприношении. Его невинное страдание от людей, за людей и вместо людей преодолевало в их совести глубину личной ответственности пред Богом за попрание воли Божией и уготовляло основание для прощения грехов кающимся по вере в Искупителя.

Страдания Искупителя мира были и нравственные, и физические. Его нравственные муки состояли в усвоении Им Себе сострадающей любовию всечеловеческой греховной немощи. Восприятие в Себя самосознания чужих душ и Божественное зрение всей их скверны Всесвятым Искупителем были исполнены глубокой мировой скорби. Это страдание за мировой грех, наряду с сознанием самой мировой греховности, составляло усвоение пределов человеческого страдания. Оно вызвало у Божественного Страдальца «кровавый пот» в Гефсимании и голгофское: «жажду» (Лк.22:44; Ин.19:28).

Во время Гефсиманских борений Богочеловек переживал в духе смертную тугу от ясного созерцания мировой чаши страданий и грядущей смерти. Прискорбный до смерти, но с любовию готовый страдать, Он тем не менее ужасался, как истинный человек, чрезмерности греха и несвойственной Себе, Безгрешному, смерти за него. Из Его пречистых уст исходили даже прошения к Богу Отцу о миновании чаши, но с преданием прошения в Отчую волю. В минуту Гефсиманских борений, когда Спасителю требовались поддержка и утешение, Он не нашел их в апостолах и лишь при укреплении снисшедшего с неба Ангела переживал смертную тугу. Но вот молитва дала разрешение создавшемуся в Нем напряжению. Скорбь Его преодолена и побеждена верою в благую волю Отчую, и чаша страданий добровольно принимается всею полнотою состраждущей Его любви со словами: «Отче Мой! если не может эта чаша миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (ср. Мф.26:42). Желание пить чашу крестных мук во искупление мира выражало верх послушания Христова Отчей воле.

Высшим напряжением голгофских страданий Богочеловека были не телесные муки крестного пригвождения и висения на Кресте, а чувство оставленности Богом Отцом.

Оно переживалось Распятым как лютейшая скорбь оставленности Богом всего человечества. Названное чувство было безгранично тяжело для пречистой Богочеловеческой души, поскольку ее приходится мыслить неразрывно и средоточно соединенной с Небесным Отцом. В связи с чувством богооставленности из уст Христовых, только что изрекавших слова всепрощения распинателям и благоразумному разбойнику и слова участия к Богоматери, раздался прескорбный вопль: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк.15:34) и восклицание: «жажду» (Ин.19:28). Но вот и мука оставленности Богом Отцом преодолена Богочеловеческою душою. Она всецело созерцает усыновление Отцу всего искупленного человечества и победу Его над грехом. На это указывали последние возглашения Господа на Кресте: «совершилось! Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (ср. Ин.19:30; Лк.23:46). После того наступила Христова смерть, побежденная Его Воскресением.

Так смиренным послушанием воле Небесного Отца и именно силою безмерного человеколюбия Искупитель преодолел в Своей человеческой природе отвращение к страданиям и смерти.

Если мы от рассмотрения крестной Жертвы Христовой перейдем теперь к выяснению второй стороны искупления, то есть образа приложения искупительной силы к падшей человеческой личности, то заметим следующее. В людях искупление есть продолжающийся до кончины мира процесс изведения их из подвластности: а) греху, б) проклятию, в) смерти и г) диаволу.

а) Ядро, или сердцевина, греха определяется наклоном воли более к самоутверждению, чем к смиренному и боголюбивому преданию себя и своих сил Богу. Отсюда у грешника волевая падкость на повторение греха, совершенно непреодолимая без Божией помощи, углубление греховными делами отчуждения от Бога и самоугождение, влекущее за собой развитие чувственного сластолюбия.

б) За грехом, как тень за телом, следует проклятие Божие. В данном случае бесстрастный Бог Любовь отнимает от осуждаемого Свое благословение и благоволение и полагает осуждение на его грехи и на ложное направление свободы. Клятва отражается в его совести часто ужасными чувствами подгневности Богу, тоски, томления и скорби, нередко граничащей с отчаянием. «Угрызение совести есть действие клятвы, положенной правдою Божиею за всякое преступление закона. И под Евангелием сущие не свободны от клятвы, коль скоро не исполняют заповедей Евангелия».

в) При повторении тяжелых многократных падений проклятие, изрекаемое голосом совести, может у не внимающих его внушениям замереть на время, а наконец и совсем замирает. Тогда грешник утрачивает благодать, а с нею – способность самоотверженно любить Бога и ближних, и для него наступает духовная смерть.

г) Грехопадения порабощают человека диавольской воле, так как кто кого слушает, тот тому и раб.

Выход из плена греху, проклятию, смерти и диаволу для одних человеческих сил невозможен, но вполне доступен им, если они восполнят свою скудость и слабость помощью Искупителя. Для того чтобы в человеке совершилось таинство искупления от рабства себялюбию и его последствиям, он должен прежде, насколько можно, отвергнуть гордыню и порождения ее и природными усилиями принять закон самоотверженной любви в начало жизни. Таким путем создается внутри человека возможность бегства от греховного плена. Но здесь-то и обнаруживается вся слабость влечений к самоотвержению самой по себе падшей человеческой природы. У человека, вне силы Христовой, вся решимость быть самоотверженно любящим Бога призрачна. Он непостоянен в добре и требует сверхъестественного подкрепления, с тем чтобы преобладание его над греховной силой было бесповоротным и непобедимым. Утверждение в силе самоотверженной любви и противостоянии греховным влечениям за веру и труд покаяния сообщается человеку Самим Господом Спасителем по дару искупления в Таинстве Святого Крещения. Здесь «Господь врачует естественную шаткость воли в добре... поддерживает уже возбужденную нравственную энергию и возгревает огонь ревности о богоугождении». В первый момент вселения благодать Крещения дает человеку ощутить всю сладость жизни по Богу, пред которою все испытанные сласти – ничто. Благодаря тому крещенный отвращается угождения себе и находит удовольствие в действиях самоотвержения по внушениям благодати, его руководящей. В этом состоит освобождение от закона греховного, или самоугождения.

В связи с этим искупление следует мыслить прежде всего даром воле – этой глубине человеческой души, и совести в духе, а потом восстановлением для самоотверженной любви и прочих сил человека. Плен греху разрушает в каждом верующем Сам Господь Спаситель. Сам Он ослабляет в нем непреодолимость страстей, утверждает волевой наклон к самоотречению, успокаивает его совесть и поддерживает ненасытное влечение в нем к подвигам добра. Такова вкратце тайна искупления грешников воплотившимся Сыном Божиим, «истощающим в Себе наше худшее, чтобы соединением с Ним мы приобщились свойственного Ему». Его благодать, пришедши в нас, не творит новых сил, а восстанавливает падшие и тем нас искупляет на основе наших непринужденных устремлений к деятельному самоотвержению.

Спрашивается теперь, каково же то внешнее посредство, чрез которое Искупитель сообщает верующим в Него искупительную силу в церковных Таинствах? Отвечая на этот вопрос словами апостола Павла, мы должны сказать, что Христос Иисус «примирил (людей и ныне примиряет) с Богом Отцом посредством Креста, убив вражду на нем» (ср. Еф.2:16). «Крестом Господа нашего Иисуса Христа мир распят бывает для нас, и мы для мира» (ср. Гал.6:14). Чрез знамение Креста нисходит на всех благодать искупления в церковных Таинствах, и чрез образ и знамение Креста, благоговейно изображаемое, она возгревается в каждой верующей во Христа душе.

По выражению церковно-богослужебных книг, Христов Крест хотя и есть «древо по видимому существу, но одет Божественною силою и, наглядно являемый миру, мысленно чудотворит наше спасение». «Крестное древо носит людям одеяние жизни», «облиставает пламеннообразно благодать и источает дарования, как воды». В просиянии Креста – «сокровенная церковная красота» и «невечерняя светлость». Здесь, в этой жизни, мы стоим пред «незаходимым светом» действием Христа Спасителя. Сам Иисус Христос спасает и озаряет верующих «сияниями Своего Креста». «В его образе Он являет Свою силу» или, точнее, «свет лица Своего», которым «очищает человеческое естество от злобной скверны» и «вражией злобы».

Собственно чудотворность Креста во Святой Церкви дает право считать его «образом, представляющим лицо Самого Иисуса Христа». «С того времени, как Иисус Христос умер на Кресте, Его Божественная сила сообщилась Кресту, вселилась в него и осталась в нем навсегда, (так как)... присутствует на Кресте таинственно (Сам Он), Всесильный... Когда мы знаменуем себя крестом, мы тогда во Христа облекаемся, Христову силу себе усвояем, Христовою силою себя спасаем. При крестном знамении на нас Иисус Христос с нами Своею благодатию».

Равно и во Святых Таинствах искупительная сила Христова нисходит на нас именно чрез образ начертания Святого Креста. Мы искупляемся от: а) греха, б) проклятия, в) смерти и г) рабства диаволу крестною силою в буквальном смысле этого слова.

а) Развитие данной мысли во всей ее широте можно найти в содержании церковно-богослужебных молитв и песнопений, где читаем такие слова:

«Древом спасения мы получили свободу от греховных страстей», сластей и злого нрава, получив прощение своих «прегрешений». Крестная сила «каплями Божественной сладости уничтожает опьянение злобою», сластью и гибельными влечениями. Взамен того она «привязует ко Владычной любви» колеблемых «вражиими нападениями» и жгучее пламени попаляет в них грехи при крестном просвещении. Светолучные молнии крестной благодати подают дар воздержания «от плотской любви... совершенную любовь», умиление и «спасительную бодрость» по разрушении греха и ожесточении души.

б) Далее «силою Креста уничтожен страх осуждения», ибо Господь «пригвоздил древнюю клятву на Кресте и источил благословение» уверовавшим в Него. «Крест развязал узы клятвы человечества», так как «восшедший на Крест» «Владыка Крестом источил обитателям земли» «реки благословений». Они, «Крестом избавившись от клятвы древней, принимают благословение чрез древо». Поэтому истинно слово, что мы «Крестным древом разрешились от уз древнего осуждения».

в) Снимая осуждение за грех, или прародительскую клятву, «Крест до конца препобеждает смерть». При его начертании смерть «не переносит Божественного приложения жизни». Отсюда «Крест – воскресение всех умерших», или, говоря образно, «благодатное совлечение тины умерщвления». «Крестное древо приносит людям одежду вечной жизни» во свете Христова Божества. Оно, как животворящее, всегда «источает небесный свет и жизнь», так что «оживление его избавляет от смерти».

Чрез Христов Крест нам прилагается пока сила лишь воскресения от духовной смерти в сиянии Христова Божества. Но эта сила веселит нас надеждами на воскресение по плоти и совершенно уничтожает в истинно любящих Бога страх пред телесной смертью. Носители деятельной и высокой христианской любви уже в настоящем мире тления видят свое грядущее воскресение телом. Для них смерть – слово без содержания и, во всяком случае, не предмет удручающего страха. Эту истину апостол Иоанн Богослов засвидетельствовал словами: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх» (1Ин.4:18). Чем выше кто взошел по ступеням любви к Богу, тем меньше в нем боязни смерти. У достигших совершенной любви вовсе отсутствует трепет перед смертью. Для них она мертва, и ее мертвость они свидетельствуют своей всегдашней готовностью положить души свои за исповедание имени Христова и спасение ближних. У совершенно возлюбивших Бога и ближних еще во временной жизни действует в сердце крестная сила. Она поглощает в них трепет смерти – казалось бы, обычный ввиду предстоящей каждому кончины, но не свойственный изначальной человеческой природе.

Такой дар Христова искупления исповедуется Церковью, например, в следующих молитвенных воззваниях: «Христе! Ты Воскресением показал источник нетленной жизни», «раздрал смертные пелены». «Ты преложил смерть на сон, поспав во гробе, и мертвым дал жизнь».

г) Искупление от духовной смерти одновременное освобождением оживших духовно от рабства диаволу.

«Древом мы сподобились разбить главы невидимых врагов». «Крест смирил надменного змия», «отнял у него власть и крепость», «заушил его злобу» и попрал. Бесов он низлагает своим образом и всякий раз, испуская как бы угли, «попаляет все вражии действия». Его огнь заставляет всех «врагов (даже) скрываться под землю». «Всесвятому Кресту, в коем с нами Бог, демоны покоряются» невольно, так как «сияющая благодать его истребляет бесовскую мощь» над прилепляющимися ко Христу верою и любовию. Поэтому из души невольно исторгается восклицание: «О, сила Креста! Ты палишь демонов и их опаляешь». Чрез Древо Сам «Христос издалека испускает луч» благодати. Последний, проходя изображение Креста, прогоняет множество бесов, невыносим для них, приводит их в трепет, «падение», «бессилие» и «умерщвление».

Наивысшее поражение всех бесплотных падших духов Господом Спасителем последовало вслед за Его крестной смертью. Тогда душою и Божеством Он снисшел до ада и полчища демонов ослепил и связал в их «мучительной силе» «сиянием Своего Божества». При сошествии Господа Иисуса Христа во ад «души, ходящие в смертной тени, были призваны к свету» Его проповедью (1Пет.3:19). Внявших призванию Божественному Он «облек во свет» и, «богоначально вдохнувши им жизнь», «освободил их от вечных уз» и «извел славящими Его силу».

Все изложенное выше о плодах искупительного дела воплотившегося Сына Божия представляет Его смиренную любовь бесценным сокровищем, сокрытым в глубине Его непостижимости. Сын Божий смиренен не только во время принесения крестной Жертвы, где Он беспримерно самоуничижил Себя крестной смертью и снисхождением до ада. Он и по Воскресении из мертвых благоволит избрать орудием человеческого спасения знамение смирения – Крест Свой. Для Его безграничного человеколюбия как будто неиссякаема потребность всегда являться пред очами искупленных со знаками самоуничижения и в образе Агнца, закланного на Кресте. Он как будто никогда не хочет отделять Себя от обнищавшего человечества, а возжелал вечно быть «первородным между братьями» людьми. «И что всего удивительнее – Он но Воскресении тела Своего сохраняет раны на нем, и очам Ангелов является с ними, и считает это украшением. По любви к человеку Он любит и язвы, поскольку чрез них обрел погибшего... Какая мать столько нежна и какой отец столь чадолюбив?.. Как люди, самые пламенные в любви, Он, чтобы вложить любовь к Себе, совершил для этого все, что прилично природе Божеской, и перешел в другую природу, чтобы и ею воспользоваться для этого же. В чем не убедил Он, будучи Богом, то совершил, сделавшись Человеком... Оттого Христос нам родственнее не только близких по плоти и самих родителей, но и нас самих». Жертвой Своего смирения «Он купил преимущественно желание человека, дабы никто из купленных... не любил себя самого, а только Купившего его». Отныне изливающие перед Ним слезы покаяния могут в Его объятиях успокоить свое истерзанное страданиями сердце.

Для теснейшего приближения к Себе верующих Спаситель мира в сороковой день по Воскресении Своем из мертвых вознес в Своем Лице человеческое естество на небо и спосадил его Отцу. Проложение верующим восхода на небо и вместе начало соединения их с Ангелами в единое стадо любящих есть знак примирения их с Богом и между собою. После того открылся путь к нисхождению на человечество в Церкви благодати Святого Духа.

Каковы проявления в мире любви Святого Духа, сравнительно с ее обнаружениями Первым и Вторым Лицами Пресвятой Троицы, покажет дальнейшее рассмотрение этого вопроса.