Январь. Книга 1-я

«Яко же посла Мя Отец и Аз посылаю вы». Ин.20:21.

«Идите паче ко овцам погибшим дому израилеву». Мф.10:6.

«Скорбь ми есть велия по братии моей». Рим.9:1–3.

„Тако нас да непщует человек, яко слуг Христовых“. 1Кор.4:1.

Божественный Пастыреначальник и Совершитель нашего спасения, основополагая Церковь Свою на земле, Сам (посланный Богом-Отцом Ин.20:19) «проходил грады и веси, уча и проповедуя Евангелие Царствия Божия. Увидев же народы, милосердова о них, яко бяху смятени и отвержени. Тогда сказал Он ученикам своим: жатва многа, делателей же мало. Молитеся Господину жатвы, да изведет делателей на жатву свою». И потом, проведши «всю ночь в молитве к Богу», по наступлении дня Он призвал, их же хотяше Сам и от них избрал дванадесять, а потом и инех 70-т, да будут с Ним и да посылает их проповедати, их же и апостолы нарече (Мф.9:35–38; Мк.3:13,14; Лк.6:12,18,10:1). Сих-то и послал Он, заповедуя им: на путь язык не идите и в град Самарянский не внидите. Идите же паче ко овцам погибшим дому Израилеву (Мф.10:5). Это повеление, имея в начале характер временный и местный. получает вековечное и всемирное значение полномочий и обетовании в торжественном повелении Господа, по Его воскресении, тем же ученикам: дадеся Ми всяка власть на небеси и на земли (Мф.28:18). Яко же посла Мя Отец и Аз посылаю вы: приимите Дух Свят (Ин.20:21–22), шедше в мир весь, научите вся языки, проповедите Евангелие всей твари (Мк.16:15). Се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века (Мф.28:20).

Вот незыблемое историческое основание и непререкаемое свидетельство Богоучреждённости и божественных полномочий и прав церковного учительства избраннейших (только, а не всех одинаково) членов Церкви Христовой. «Той дал есть овы убо Апостолы, овы же Пророки, овы же благовестники... пастыри и учители к совершению святых, в дело служения, в созидание Тела Христова» (Еф.4:11).

Прияв сии божественные права и силы, довлеющие для своего устроения внутреннего и внешнего. Церковь, по данному ей полномочию, через ближайших преемников апостольской власти – Епископов, по усмотрению духовных нужд, избирает сотрудников, споспешников и соработников пастырству в деле его служения словом учения. По принятому христианской Церковью и богословской наукой слововыражению, эти соработники на ниве сеяния Слова Божия именуются «миссионерами», а дело служения их – «миссией». Соответственно тому, куда, по преимуществу, направляется Церковью деятельность сотрудников слова и учительства – ко внутреннему ли устроению членов Церкви для духовного её возрастания или же ко внешнему расширению пределов её в мире языческом – и миссию обыкновенно называют внутренней или внешней.

Но какого же рода миссия – внутренняя или внешняя – должна преимуществовать относительно данного времени и местности? Решение этого вопроса, как и само дело миссии, стоит в полной зависимости от правящей Церкви. Но основание к решению его надлежит усматривать в первой же заповеди Христа о миссионерском служении, – преподанной Им первым миссионерам на земле Церкви Христовой – св. Апостолам: идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева (Мф.10:6) ... Кто эти овцы и чем вызывается преимущественное попечение Божие о них? Это тот «народ мног, который Господь видел смятенным и рассеянным». Это народ Завета, овцы от двора Божия, смятенные в чувствах, мыслях и ожиданиях, беспомощные от вторжения и нападения со стороны волков хищных и разбойников, а потому стоящие на краю великой опасности и погибели. Эти овцы от двора Божия, находящиеся на погибельном пути, и вызывают особую заботу и усиленное попечение о них прежде всего и преимущественнее всего.

В дому богоизбранного нового Израиля – в нашей отечественной Церкви, кто эти погибшие овцы, как не легионы тех единокровных братьев наших, которые от нас изыдоша (1Ин.2:19). Прежде всего наши раскольники старообрядцы, – эти коснеющие в своём упорстве «служители буквы, убившей в них животворящий дух (2Кор.3:6) любви, веры, смирения, покорности (1Кор.13:4–8)». А затем и наше, так называемое, рационалистическое и мистическое сектантство, широко раскинувшее среди православного населения многих епархий свои «сети ловчи» под различными наименованиями.

Заботясь о поддержании внешней миссии, соответственной главе и величию православной Церкви, и потребностям нашего обширного отечества, в составе коего находятся многие миллионы ещё не уверовавших во Христа, наша отечественная Церковь, благочестивейшие Государи наши и императорское правительство никогда не оставляли особыми своими попечениями внутренней миссии. В последние же годы вопрос о возвышении и расширении деятельности внутренней миссии и о необходимости деятельной борьбы с лжеучениями еретического сектантства занимает, по справедливости, одно из первых мест в ряду многочисленных забот Церкви и государства, вследствие чего миссией в наше время предпринимается и сделано весьма много полезного и существенного. Основание нашего противо-сектантского печатного органа служит новым выражением заботливости правящей Церкви о внутренней и в частности противо-сектантской миссии, делу которой посвящено «Миссионерское Обозрение».

Начиная ныне с Божией помощью и благословения Церкви издание специального журнала, мы не можем умолчать об особенных трудностях этого дела, зависящих от широты и серьёзности тех задач, преследовать которые сообразно потребностям времени должно наше издание. О том, как мы понимаем и определяем себе наши задачи, нам и хотелось бы сказать несколько слов теперь-же, при начале дела, чтобы читатели наши знали, чего им ждать от нового органа, что мы будем делать, и к чему стремиться.

Задачи специального периодического издания, посвящённого на служение интересам внутренней противо-сектантской миссии отечественной церкви, с одной стороны обусловливаются характером самого сектантства и его отношениями к церковной, общественной и государственной современной жизни, с другой же вызываются самой практикой миссионерского дела. Объясним это несколько подробнее. Прежде всего, что такое наше сектантство? Не подлежит никакому сомнению, что сектантство представляет собой печальное и болезненное явление в церковно-общественной жизни; притом – явление болезни злокачественной, способной заражать окружающую духовную атмосферу здоровой части общества и порождать новые духовные язвы и немощи, вызывать у отдельных лиц и целой массы нескончаемые душевные муки религиозного фанатизма, изуверства, сомнений, колебаний и проч. Как всякая болезнь, –оно имеет свои причины, симптомы, формы выражения, историю течения или процесса и свои последствия.

Исследовать общие и частные причины происхождения сектантства, определять его разнообразные формы выражения, указывать влияние на здоровую жизнь церковного организма, следить за развитием сектантства, возрастанием, упадком и переходом одной формы в другую – вот первая в порядке последовательности задача специального противо-сектантского печатного органа. Но сектантство, как болезненное явление, в своём развитии естественно нарушает правильный порядок и вообще здоровое течение церковной жизни, и в тоже время, по тесной связи Церкви с государством, оно нарушает и правильное развитие жизни государственной. Как известно, православная Церковь и русское государство, в котором всё получает своё освящение, силу и действенность в глазах народа при посредстве Церкви – православие и самодержавие – общественная и бытовая жизнь русского народа и его религиозные верования, – всё это так тесно, так органически связано между собой, что все вопросы веры и Церкви в тоже время у нас и вопросы государственные. История и современные наблюдения доказывают, что формы религиозного шатания и вольномыслия так часто скрывают в себе, а иногда только прикрывают собой вольномыслие социальное, а религиозные верования и исповедания так близко соприкасаются в наше время с политическими симпатиями, что закрывать глаза на явления религиозного сектантства и церковной анархии в народе или обществе нет никакой возможности с точки зрения политической. Отсюда вытекает обязанность миссионерского печатного органа освещать сектантские вопросы и с этой стороны, тем более, что мысль о необходимости государственной борьбы с сектантством усвоена и разделяется далеко ещё не всеми представителями правительственных сфер в России.

Борьба Церкви и правительства с сектантством, как общественным злом, не может не иметь самого близкого отношения к интересам русского образованного общества... Но... тут мы встречаемся с некоторым недоразумением... Если бы наше образованное общество всё было действительно русским по настроениям, идеалам и мировоззрению, то отношение его к сектантству было бы совершенно одинаково и вполне определённо. Культурные и исторические задачи России, как государства самобытного и своеобразного, всецело зависят от незыблемости культурных исторических основ её, т. е. православия, самодержавия и народности. Всё то, что колеблет эти основы, естественно, ослабляет самобытную мощь и мешает культурному развитию дорогого отечества. Стало быть, отношение истинно русского общества, как культурного слоя, к сектантству может быть только чисто отрицательное. К сожалению, в действительности это не так, потому что общество наше (если не в большинстве, то далеко и не в малом числе) до сих пор, не смотря на поучительные уроки недавнего прошлого, склоняется более на сторону идеалов западноевропейской цивилизации, до противоположности чуждой идеалам истинно русских людей. Поэтому не мало, так называемой, интеллигенции, отрицательно настроенной против коренных основ России, в лучшем случае – остаётся совершенно равнодушной к задачам и делу внутренней миссии, и пассивным сторонником свободы сектантства, а в худшем – сильным поборником и усердным распространителем в народе антицерковных лжеучений и сектантства, в каких бы нелепых формах не проявляло себя последнее. За примерами ходить не далеко. Достаточно указать на пашковщину, толстовщину, на сочувствие либеральной прессы к расколу, духоборству, штундизму и проч.

Сообразно с разделением нашего интеллигентного общества во взглядах и отношениях к сектантству на два противоположных лагеря, и задача миссионерского издания, по отношению к обществу (интеллигенции), раздвояется: одной, лучшей части общества, сохранившей связь с родиной, журнал должен раскрывать идеи и стремления, заключающиеся в религиозных видах и формах нашего сектантства, и указывать на отрицательное отношение последнего к основным началам нашей государственности и культурным задачам России: другая же часть, т. сказать сектантствующая часть «интеллигенции», естественно в интересах миссионерского дела требует зоркого наблюдения за её антицерковными стремлениями, как растлевающими духовно-религиозный мир народа, и вызывает на борьбу с собой в не меньшей степени, чем борьба с сектантством народным.

Подводя итоги сказанному, мы видим, что определившиеся доселе теоретические или, т. сказать, академические задачи миссионерского издания заключаются, главн. образом, в разработке общих вопросов внутренней миссии по исследованию и определению сектантства и сект с церковной, государственной, исторической и культурно-общественной стороны. Но затем остаётся ещё обширная область миссионерской практики. Само собой понятно, что наше издание не может не принять самого широкого участия в этой чисто технической стороне миссионерского дела. Деятельность внутренней миссии, понимаемой в самом тесном смысле слова, обыкновенно должна направляться прежде всего на вразумление заблудших и возвращение отпадших чад Церкви в её ограду. Способы и средства этого возвращения и вообще воздействия на поколебленную веру и совесть отпадших, составляя область миссионерской практики, – также разнообразны и многочисленны, как многочисленны и разнообразны виды и формы нашего сектантства, с неустойчивостью его религиозной догмы и быстрой сменой одних воззрений другими, часто самыми нелепыми и дикими, – как не одинаковы места и условия, среди которых приходится подвизаться миссионерам, как, наконец, бесконечно разнообразно умственное и религиозное состояние субъектов, подлежащих уврачеванию миссии. Лицам, посвятившим себя подвигу духовной борьбы с врагами Церкви, действующим в разных местах и при неодинаковых условиях на необозримом пространстве нашего православного отечества, важно следить за общим ходом дела борьбы и знакомиться со всем обширным материалом миссионерского опыта и практики, и вообще «быть, что называется, в курсе дела», относительно всех мер и способов борьбы с сектантством и ухищрениями последнего против Церкви. Всё это обязан знать и вовремя сообщать к сведению и руководству миссионерского института специальный орган противо-сектантской миссии. Излишне доказывать, что сведения по сектоведению, обличению и миссионерской методике интересны и важны не для одних только миссионеров: они нужны и всякому приходскому пастырю, ревнующему об охранении и спасении вверенных ему душ. Собственно говоря, центр успеха внутренней миссии главным образом и покоится на приходском пастырстве. Между тем, большинство наличного состава приходского духовенства далеко не вооружено необходимым запасом знаний по миссионерской практике. Вследствие чего те приходские пастыри, которым предстоит становиться лицом к лицу с сектантством, вынуждены бывают достигать потребных для успешной борьбы с врагами Церкви теоретических и практических сведений по миссионерству тяжёлым и длинным путём самообразования и личного опыта и это в такое время, когда враг, укрепившись на приходской ниве, свободно сеет злое семя своих пагубных лжеучений. Затруднительность положения приходского пастыря в борьбе с новыми сектами усугубляется также скудостью и неразработанностью нашей полемической и апологетической литературы. В последние годы, правда, в периодической духовной печати и немало стало помещаться полезных статей по обличению и сектоведению: но они, будучи разбросаны по разным, главным образом, по епархиальным периодич. изданиям, в большинстве пропадают бесплодно для практических целей миссии, оставаясь или неизвестными, или недоступными для лиц, которые по долгу служения своего должны были воспользоваться готовым результатом миссионерского опыта. В виду изложенного, долг специального миссионерского издания, в отношении практических сторон миссионерского дела, заключается прежде всего в том, чтобы установить тесную связь между многочисленными деятелями миссии, – миссионерами и пастырями, дать им возможность на страницах специального органа вести деятельный обмен своими, всегда ценными и живыми наблюдениями и мнениями о наилучших и более верных способах и средствах духовной борьбы с многочисленным сектантством, расколом и другими внутренними врагами Церкви. Затем, – руководить, направлять и оживлять деятельность подвизающихся на миссионерском поприще, разрабатывать нужную для практической стороны дела специальную литературу, и тем доставлять миссии все средства, которыми располагает богословская и историческая наука в этом отношении. Наконец, дело внутренней миссии не ограничивается тесным кругом одного вразумления заблудших и возвращения отпадших в лоно Церкви. С точки зрения миссии, как мы её понимаем, очень важно не только вразумлять и возвращать отпадших, но и охранять и предупреждать духовное заражение здоровых членов Церкви от злокозненных, тлетворных действий (тайных и явных) сектантства и всячески, если не всецело, устранять сами случаи совращения в секту. Вопрос об охранении верных чад Церкви от увлечения пагубными ересями и утверждении их в истинах своей веры составляет свою особую и чрезвычайно важную задачу внутренней миссии. Набожный народ наш потому легко и совращается в секты, что верует только сердцем, в простоте детской души, и не научен устами исповедывать свои внутренние верования, а также он и беспомощен в отражении соблазнительных наветов сектантства на Церковь… На эту именно задачу миссии Церкви ныне обращается самое серьёзное внимание. Эта сторона миссионерского дела, совпадающая с церковным учительством, подлежит собственно ведению и обязанностям приходских пастырей и зависит от тех или других условий церковно-приходской жизни, которыми создаётся та или другая почва для развития сектантства в данной местности. В виду важного значения предупредительных мероприятий для пресечения противо-сектантской пропаганды, миссионерский журнал по необходимости должен обращаться к выяснению тех условий приходской жизни, которые помогали бы пастырям ограждать вверенное им стадо от расхищения волков хищных, проникающих от инуду во двор прихода в овчих одеждах. Стало быть, в наши задачи входит разработка и вопросов церковно-приходской жизни.

Нам остаётся ещё добавить, что практические интересы миссионерского дела требуют от журнала не только разработки миссионерских вопросов и руководственного содействия пастырям и миссионерам в их многотрудном служении, но и непосредственного участия самого журнала в этом деле. Мало того, чтобы указывать пастырям на необходимость веро-проповедничества, для пользы дела нужно и дать им лучшие образцы проповедей и поучений, содержанием и формой вполне соответствующих потребностям и нуждам данного времени. Необходимо также дать народу пищу, которая способствовала бы его утверждению в прадедовской вере и предохраняла бы от соблазна сектантских лжеучении и новшеств. А тем, кто не устоял в истине и соблазнился, необходимо сказать слово, обличающее их мудрование.

Эта задача непосредственного участия издания в миссионерской практике побудила нас ввести в программу журнала другие особые отделы, которые исключительно направлены к утверждению православных в вере и нравственности и к вразумлению заблудших.

В частности, при введении отдела катехизических поучений и догматической проповеди имелось в виду, что со временная гомилетическая литература наша далеко не богата катехизическими поучениями, а между тем сектантский дух времени и обстоятельства Церкви настойчиво требуют, чтобы на церковной кафедре предпочтительно была катехизация и обучение народа догматам веры и правилам христианской нравственности.

Народная школа вообще и церковная особенно являются незаменимым орудием Церкви и государства в их борьбе с расколом и сектантством. К сожалению, учебная литература – школьная по закону Божию не располагает пособиями и руководствами к миссионерскому воздействию на молодое поколение и детей отцов, поколебленных лжеучениями. Чтобы споспешествовать народной школе – выполнять её высокие задачи в отношении миссии Церкви, издаваемые при журнале катехизические поучения, предназначаются также и в качестве пособия к преподаванию Закона Божия на школьных уроках в тех приходах, где существует сектантство.

При журнале нашем издаются также и миссионерские листки для народа. В этом отделе наше издание идёт по совершенно новой дороге, не имея в русской народной религиозной литературе себе предшественников. Миссионерам известно, что отпавшие не признают силы убедительности за обращёнными к ним книжными вразумлениями, в виде обычных наших брошюр и народных листков: все назидательные произведения духовной и народной литературы сектанты, почивающие на букве Св. Писания, называют «поло́́вой¹, смешанной с зерном», и не читают их. Для вящшего вразумления отпавших журнал решил издавать миссионерские листки особого типа. Они будут состоять из ряда вопросов, относящихся к известному догмату веры и подбора текстов Св. Писания, а также св.-отеческих свидетельств, приводимых в ответ на каждый из поставленных в листке вопросов, в конце же следует заключение, утверждающее читателя в православном понимании данной истины. Мы питаем надежду, что такие листки сектанты охотно будут читать и вразумляться. Вместе с тем таким путём и православные начётчики легко освоятся с теми текстами Св. Писания, которые обличают мудрование сектантов и заграждают уста глаголющих неправое.

Для удобства пользования журналом и в видах более успешного воздействия со стороны издания на жаждущую света религиозного знания народную массу, мы решили издавать «Миссионерское Обозрение» ежемесячно в 2-х выпусках. Содержание книжки первого выпуска будет относиться к разработке общих и руководственных вопросов миссии, а также просветительных задач и потребностей пастырско-миссионерского служения в Православной Церкви.

Книжки второго выпуска будут заключать в себе статьи по изъяснению Слова Божия, изложению святоотеческого учения и раскрытию основных истин веры и нравственности и другие статьи, намеченные в 1, 2 и 3 отделах программы, а также и все приложения к журналу: поучения, вне-богослужебные беседы и собеседования и миссионерские листки для народа.

Эти вторые выпуски журнала, представляя готовый материал для учительства в церкви, вне церкви и школе, предназначаются для всех чад православной Церкви, да некое будет иле подано духовное дарование (Рим.1:11) здравым и богатым верой к вящшему возрастанию и обогащению, немощным и колеблющимся к утверждению и охранению, заблуждающим к вразумлению, согрешающим ко исправлению, «доколе все придут в меру полного возраста Христова, Который есть Глава Церкви Тела Своего» (Еф.4:12–15 ср. 2Тим.3:15,16). «Противящимся истине Божией и отпадшим от Церкви дано будет здесь не мало потребных наставлений, увещаний и обличений в духе кротости со всяким долготерпением, не даст ли и им Бог покаяния к познанию истины (2Тим.2:25).

Истина и правда, проникнутые духом кротости и любви, составляют девиз наших бытописаний, вразумлений и увещаний.

Если во всяком благом деле свет истины, прежде всего должен быть и светить, то в нашем деле борьбы со тьмой человеческих религиозных заблуждений нужен свет обильный и не мерцающий: ни где фальшь, темнота и недомолвка не могут иметь столь вредных последствий как в деле миссионерского служения Церкви и отечеству, – в вопросах веры и совести, – в деле спасения духовно-погибающих... Миссия есть духовная борьба за религиозную истину, за правду веры, – борьба за благодатную жизнь, против вносящих пагубные заблуждения и смерть в ограду Церкви Божией. Всякая борьба представляет большое искушение для борцов впасть в личное раздражение, гнев и даже ненависть к противнику, и таким образом потерять, что называется чувство меры, трезвого взгляда на дело Божие как на дело созидания, а не разрушения. Вот почему рядом с истиной мы ставим и правду. Но свет той и другой должны не только светить, а и согревать; такой только свет даёт жизнь и Божие созидание. Свет знания и холодной правды без любви есть свет зимнего солнца, который светит, но не согревает и жизни не пробуждает (Филарет Митр. Моск.; ср. 1Кор.8:1).

Памятуя слово Апостола, мы не будем уклоняться в пустые словопрения и состязания, «которые производят больше споры, нежели Божия назидания в вере». Но всемерно потщимся, чтобы и те из наших читателей, кому придётся встретить правдивое, но горькое, слово обличения, не могли не почувствовать, что и оно есть искреннее «слово любви от чистого сердца, доброй совести и нелицемерной веры». (1Тим.1:4,5).

* * *

Мы окинули беглым взглядом наше дело и указали на задачи его, коснулись и характера выполнения их. Осуществлять эти задачи в возможно большей полноте и совершенстве мы поставляем целью себе. Трудности многочисленны и очевидны, но стремиться преодолевать их – есть дело законное: «мы не из колеблющихся на погибель, но стоим в вере ко спасению душ» (Евр.10:39). К тому же мы не одиноки в этом деле, не на собственные силы возлагаем надежды... Посвятив себя святому делу миссии Церкви и прияв благословение Церкви, мы под руководством её являем себя слугами Христовыми и становимся соработниками многочисленного сонма служителей Церкви Божией и ревнителей правды святой: от Церкви приемлем бодрость и силу, и способность служить делу её. «Имея же, по милости Божией, таковое служение, мы не унываем (2Кор.4:1). мы не сильные в себе против истины, сильны силою Церкви Божией за истину» (2Кор.13:8): с нами и за наше дело все те, кому дороги духовные интересы и нужды родной для всех нас – Матери Церкви и нашей православной отчизны, все кто призван, так или иначе, служить этим интересам, и кто в этом служении видит высшее благо своей земной жизни. При такой уверенности в могущественный союз споспе-шествующих нам молитвою, сочувствием, словом и делом; в твердом уповании на милость Божию, с живою верою в правоту и святость дела, с горячим участием к погибельной судьбе заблуждающихся братий, – какие трудности не преодолимы?

Если Бог за нас, кто против нас? (Рим.8:31).

«Ей, молим вас, присные сотрудники (Συζυγοι) наши, и всех, имена коих написаны в книге жизни, помогайте подвизающимся во благовестии вместе с нами» (Флп.4:3): наипаче «молитесь, братия, о нас, чтобы Бог отверз двери в сердца спасаемых для слова, дабы нам с дерзновением возвещать, как должно, тайну благовестия Христова» (Еф.6:18–20; Кол.4:3,4). Если из многих званных и малое число, услышав глас, возвратятся и удержаны будут в ограде Церкви, то не напрасен труд наш…

А если бы и не так, то пусть множайший и искуснейший нас братия о Господе, возревновав о вящшем успехе, паче дерзают Слово Божие глаголати. По зависти и ревности или же и за благоволение Христа проповедуют: что убо? и о сём радуемся и возрадуемся (Флп.1:14–18).

Редакция

Аз есмь Пастырь добрый:

Пастырь добрый душу свою полагает за овцы.

А наемник, иже несть пастырь, ему же не суть овцы своя, видит волка грядуща, и оставляет овцы, и бегает: и волк расхитит их. Ин.10:11,12.

Что вам мнится; аще будут некоему человеку сто овец, и заблудит едина от них: не оставит ли девятьдесять и девять в горах, и шед ищет заблуждшия? Мф.18:12,13.

Внимайте убо себе и всему стаду, в нем же вас Дух Святый постави епископы, пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа кровию Своею.

Аз бо вем сие, яко по отшествии моем внидут волцы тяжцы в вас, не щадящий стада. И от вас самех востанут мужие глаголющий развращенная, еже отторгати ученики во след себе. Сего ради бдите. Деян.20:27–31.

Молю вы, братие, блюдитеся от творящих распри и раздоры, кроме учения, ему же вы научистеся, и уклонитеся от них. Таковии бо Господеви нашему Иисусу Христу не работают; благими словесы прельщают сердца незлобивых.

Хощу вас мудрых убо быти во благое, простых же во злое.

Бог же мира да сокрушит сатану под ноги вашя вскоре. Рим.16:17–20.

„К словесем мудрых прилагай твое ухо... Напиши я себе трижды“. Притч.22:18,21.

„Старцы иже в вас молю, яко старец сый“. 1Пет.5:1.

Да не посетуют на нас читатели, если мы, памятуя завет древних мудрецов – восхвалять славных мужей и отцов нашего рода, коих мудрые слова и правые дела не забываются, а имена живут и по смерти (Сир.44:1.3–5.9.13.14), открываем страницы нашего издания заветным словом приснопамятного Иерарха отечественной Церкви к своим сослужителям – пастырям Церкви².

«К вам обращаемся, ближайшие наши сотрудники, братия и сослужители о Христе, пастыри Христовой Церкви. Плоть от плоти и кость от костей ваших, мы вемы ваши добрые дела, и любовь, и службу, и веру, и терпение., и скорбь, и нищету, и хулы, отвсюду облегающие нас. Но не бойся ничесоже, яже терпиши и имаши пострадати. Только буди верен даже до смерти, и дам ти венец живота, – глаголет всякому из нас Первый и Последний, Иже бысть мертв и се жив есть (Апок.2:8–10). Но имаши в себе нечто и укорно, – продолжает Господь. Пред вознесением своим на небо Пастыреначальник наш Господь Иисус Христос, посылая первоначальников нашего священнослужения святых своих Апостолов во все концы земли, завещавает им, а в лице их и нам: шедше в мир весь, проповедите евангелие всей твари. Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам. Отсюда проистекают три особые обязанности церковного пастырства: обязанности учительства, священнодействия и управления церковного. Из них если не важнейшая, то первая обязанность – это долг учительства. Увы! Пред сим долгом мы в своей совести оказываемся крепко повинны, даже более того, почти безответны... Воспрянем же, братия, не попустим, чтобы словесные овцы наши оказывались бессловесными и безответными перед вопрашающими нас о вере нашей. Не попустим, чтоб они не ведали первоосновных истин веры, важнейших событий евангельской истории, употребительнейших молитв, символа веры и десятословия; чтоб не разумели почти ничего и в том, что даже могут прочесть без разумения; чтоб не различали икон и начертанных на них святых ликов, чем подаётся некоторое основание к укору, будто бы мы идолопоклонники. Вспомним грозное слово святого Апостола Павла: аще благовествую, несть ми похвалы. Горе же мне, аще не благовествую.

К исполнению второго долга священства, к совершению священнодействий и требоисправлений мы усердствовали искони, по ревностнейшей приверженности к Церкви и из любви к красоте дома Божия, к которому душа многих из нас стремилась и стремится, яко елень на источники водныя. Тем не менее не невиновны мы и перед сим долгом. Уврачуем же наше немощное и восполним оскудевающее. В совершении нами общественного богослужения и требоисправлений нередко не достаёт назидательности и умилительности священнолепия. Устраним же сей недостаток благоговением к дому Божию, предстоянием при священнодействии всегда со страхом Божиим и верою, исполнением церковного устава, всевозможным благочинием в церковном чтении и пении, в чтении ясном, разумном и вразумительном и строго церковном по самой интонации, в пении трогательном, по искони принятым церковным распевам, в испытанном и проверенном церковном духе, с устранением всего искусственного или ласкающего прихотливый слух и ложный не церковный вкус, всего соблазнительного для ревнителей истовой церковной красоты. Поставим дело отправления священнодействий так, чтобы никому из нас даже в совести своей не приходилось приложить к себе слово Пророка: проклят всяк, творяй дело Божие с небрежением; а наоборот, чтобы наша общественная молитва приводила и на память, и в чувство услаждения каждому из молящихся слово другого пророка, что молитва наша направляется прямо в небо, яко дым кадильный, воздеяние рук наших, как курение перед Богом жертвы вечерней.

О! перед третьим долгом пастырства наставлять всех пасомых, блюсти всё, что Пастыреначальник наш заповедал всем нам, многие из нас виновны тяжко. Вспомним же и не забудем слово великого Апостола пастыреучителя: образ буди верным словом, житием, любовью, духом, верой, чистотой. Внемли чтению, сам для себя и для других, утешению, учению. В сих поучайся, в сих пребывай, в сих разумевай, да преспеяние твое явлено будет во всех (1Тим.4:12–15). Святый апостол Павел завещавает предсмертным заветом, можно сказать, заклинает пастырей Церкви своим предсмертным заклятием, говоря: засвидетельствую аз перед Богом и Господем нашим Иисусом Христом, хотящим судити живым и мертвым в явлении Его и царствии Его: проповедуй слово, настой благовременне, и безвременне, обличи, запрети, умоли, со всяким долготерпением и учением. Ты же сам трезвися о всем, злопостражди, дело сотвори благовестника, служение твое известно сотвори (2Тим.4:1–5). Сия бо творя и сам спасешися и послушающии тебе. (1Тим.4:16). А святой апостол Пётр умоляет, заклиная пастырей: старцы (пресвитеры), иже в вас, молю, яко старец (пресвитер) сый и свидетель Христовым страстем, иже и хотящей славе явитися общник: пасите еже в вас стадо Божие, посещающе не нуждею, но волею, и по Бозе: ниже неправедными прибытки, но усердно, ни яко обладающе причту, но образа бывайте стаду. И явльшуся Пастыреначальнику, приимете неувядаемый славы венец (1Пет.5:1–4). Станем чаще сами вспоминать, и за то не будем собою другим напоминать грозное слово пророка Иезекииля, или точнее слова Самого Господа, изречённое на пастырей всех стран и времён, как и на нас с вами, братия: сия глаголет Адонаи Господь: оле пастыри Исраилевы, еда пасут пастыри самих себе? Не овец ли пасут пастыри? Се млеко ядите и волною одеваетеся, и тучное закалаете, а овец Моих не пасете. Изнемогшаго не подъясте, и болящего не уврачевасте, и сокрушеннаго не обязасте, и заблуждающаго не обратисте, и погибшаго не взыскасте, и крепкое оскорбисте трудом, и властью наказасте я и наруганием. И рассыпашася овцы Моя, понеже не имеяху пастырей, и быша на изъядение всем зверем сельным. И расточишася овцы Моя по всем горам, и заблудиша по всем холмом высоким, и на лице всея земли разсыпашася овцы Моя, и не бе взыскающаго, ни обращающаго. Того ради, о пастырие, слышите слово Господне: живу Аз, глаголет Адонаи Господь, понеже учинена суть стада Моя в расхищение, и овцы Моя быша в снедение всем зверем сельным; занеже несть пастырей, и не поискаша пастырие овец Моих, но пасоша пастыри самих себе. а овец Моих не пасоша. Сего ради, пастырие, слышите слово Господне: сия глаголет Адонаи Господь: се Аз на пастыри, и взыщу овец Моих от рук их (Иез.34:2–10).

Сам же Господь мира да даст всем нам мир всегда во всяком образе (2Фес.3:16). Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы Бога и Отца, и причастие Святого Духа со всеми вами».

Существующие у нас секты имеют характер мистический и рационалистический. К первому разряду относятся: хлыстовство, шалонутство, скопчество и другие с ними сходные, но имеющие в разных местах свои названия, напр. – монтанство, мормонство и проч. К разряду рационалистических сект принадлежат: духоборство, молоканство, штундо-баптизм, пашковщина⁴. Одиноко по характеру своему стоит секта жидовствующих.

Начало проявления в русской церкви мистического сектантства восходит к XVII столетию, рационалистического же ко второй половине XVIII века. Коренная, отличительная особенность в учении мистического сектантства заключается в человеко-обожании, или в чувстве безотчётной (слепой) веры в непосредственное общение человека с Божеством, Которое, по их мнению, воплощается в последователях секты и таковые искренно воображают себя богами, христами, пророками, богородицами и проч... Внешними признаками принадлежности к мистическому сектантству могут служить: необычный для мирян аскетический образ жизни, изнурённый вид, лицемерно-смиренное поведение в обращении с властями и духовенством и заносчивость с народом, не употребление мясной пищи и хмельных напитков, упорное отчуждение от невинных бытовых увеселений и народных игрищ, не посещение свадеб, крестин и родин, уклонение неженатых и девиц от заключения брачных союзов, а супругов от брачного сожития. Секты рационалистические отображают в себе занесённые в начале XVIII века западноевропейские религиозно-протестантские понятия. Рационалистическими последние секты называются потому, что собственный «разум» (ratio) в деле веры ставят выше всего, а потому отвергают авторитет Церкви, допуская свободомыслие в понимании и толковании Св. Писания. Внешняя отличительная черта рационалистического сектантства – иконоборчество и отвержение церковной обрядности.

1) Не признаёт пришествия в мир Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа и Его Божественного достоинства, отвергает Его учение, таинства, обряды и все установления христианской новозаветной Церкви. Иудействующие допускают обрезание, празднуют субботу вместе с другими еврейскими праздниками и постами и, вообще, соблюдают Закон Моисеев, а также предписания еврейского толмуда. Последователи этой секты называют себя «народом Божиим», «новым Израилем» «пришельцами к Израилю», «пришельцами к Закону Божию» и др. В каждой общине есть свой раввин, избираемый обществом из начётчиков. перед наступлением пасхи во всех домах запасаются опресноками на 8 дней, дома свои очищают от всего кислого, питаются в это время пресными лепёшками и горькими кореньями (луком, редькой, чесноком). В субботу не занимаются никакими работами, относительно пищи строго держатся разделения животных на чистых и не чистых, но особенно не терпимым считается свинья и раки.

2) Учение секты воспитывает в последователях её, «в коренных русских людях, отказавшихся от Христа, христианства и своей национальности», враждебное отношение к православной вере, вместе с тем и к общественному строю русской жизни, так что жидовствующие не считают себя подданными русского Царя, а пленниками России, и ежедневно молятся о скорейшем избавлении их от русского ига и водворении в земле Обетованной. Все чаяния жидовствующих прикованы к земным благам, к наживе.

3) В своём семейном и общинном быту жидовствующие совершенно утрачивают исконные черты русской народности и самобытности, перевоспитываясь до полного сходства с евреями, от которых усвоили не только внешние формы жизни, но и внутренние, вредные в общественном отношении, качества семитической расы.

4) Учение секты жидовствующих, проповедуя потворствующее чувственности многожёнство, допускает и лёгкие разводы, что вредно отражается на семейном устройстве и на судьбе детей.

5) Независимо от вышеизложенного, секта жидовствующих склонна к прозелитизму (распространению), и последователи её не перестают проявляться как между православными, так и между другими сектами, напр. молоканами и штундистами. Указывая на мнимую вечность Закона Моисеева и на успех в промышленности и наживе еврейской нации, жидовствующие легко совращают в свою секту простых людей. Наоборот, случаи возвращения из упомянутой секты, совершенно порвавшей связь с православием и народностью и живущей своей замкнутой кагальной жизнью, не часты; миссионерская же борьба с этим лжеучением весьма затруднительна. Значительное число жидовствующих проживает в Астраханской губернии (в царевском и черноярском уездах), а также на Кавказе.

Миссионерский съезд, обсуждая степени вредности лжеучения жидовствующих, приняв во внимание, что секта отторгает сынов православной Церкви в нехристианское исповедание, воспитывает русских коренных людей в противо-национальном, вредном не только для Церкви, но и для государства, духе еврейства, полагал, что секту эту следовало бы отнести по закону к разряду наиболее вредных, а акт совершаемого русскими жидовствующими раввинами обрезания над детьми – к преступлениям, предусмотренным статьёй 1482 улож. о наказ. (о членовредительстве). При этом соответственным было бы со стороны правительственной власти, в видах пресечения развития столь вредной в социальном отношении секты, восстановление действовавших ранее административных распоряжений о недозволении субботникам отлучек с мест постоянного жительства без особого всякий раз разрешения губернаторов, о недопущении строить особые молитвенные дома для кагалных молельных собраний, заводить свои домашние школы, иметь у себя в услужении православных несовершеннолетнего возраста, а также распространение на жидовствующих и всех тех ограничений по торговле (торговля спиртными напитками – любимое занятие их), какие приняты в отношении коренных евреев в Империи.

Хлыстовские секты, а с ними и скопчество, будучи проникнуты пантеистическими и мистическими началами языческих восточных религий, хотя сохраняют по практическим побуждениям во всём наружное общение с православной Церковью, – в действительности содержат совсем не христианские, а языческие верования.

1) Хлыстовство не верует в Божество Господа нашего Иисуса Христа и имеет своих лжехристов и лжепророков.

2) Допускает человеко-обожание и учит о перевоплощении душ умерших в другие живые существа.

3) Секта хлыстов отрицает богооткровенность Свящ. Писания, называя его «мёртвыми буквами», а учение своих лжехристов и лжепророков «божественными словами, натканными в сердцах последователей её». На место христианского религиозного и нравственного учения хлыстовство установило, как обязательный для своих последователей закон веры и жизни, заповеди своих лжепророков⁵.

4) Следуя сему лжеучению, хлысты отрицают брак, гнушаясь его, как скверны, и вводят при своих радениях так называемую «духовную любовь», которая в сущности есть преступная половая связь, не чуждая иногда кровосмешения.

5) У хлыстов, по их правилам, не должно быть семьи и деторождения, под угрозой изгнания из «корабля»; вследствие такого жестокого учения нередко бывают случаи вытравления плода и убиения новорождённых младенцев. Оставшиеся же в живых дети, прижитые до перехода в сектантство или же в хлыстовство, – не пользуются должной любовью своих родителей, которые считают детей карой Божией и называют их «грешками», «щенками», «бесенятами», а потому хлысты упорно уклоняются от посещений свадеб, называя их гнусными словами, и крестин. Слишком ограниченное в своём числе молодое поколение этой секты лишено бывает надлежащего нравственно-воспитательного влияния семьи, которая производит собой особое впечатление вымирающего дома. Обстановка у хлыстов всегда отличается безукоризненной чистотой и опрятностью, стены увешаны множеством икон.

6) В состав богослужебного культа хлыстовства входят так называемые «радения», соединённые с гнусными деяниями и изнурительными для здоровья самоистязаниями, в разных формах кружения и верчения. В состав богослужебного культа входят также и «пророчества». Ради изнурения плоти, как злого начала, хлысты не едят мяса, не пьют хмельного и особенно усердны к труду.

7) В общественной жизни и в отношении к православным хлысты отличаются крайней духовной гордостью и заносчивостью. В отношении к правительственной власти и духовенству они, соблюдая внешне-лицемерное уважение, проникнуты в сущности непримиримой к ним ненавистью. Православный народ, по словам хлыстовских песен, «злой мир», «неверный народ», «злые люди», «тати», «злой князь мира» и др., правительственные и духовные лица: «звери кровожадные», «волки злые», «безумные люди», «злые фарисеи» и т. п.

8) Хлыстовство, будучи сектой тайной, легко распространилось среди православного населения; оно привлекает многих таинственностью своих радений, соединённых с физиологическими возбуждениями; возбудивши к себе сочувственное внимание простолюдина, хлысты с величайшим искусством и замечательной последовательностью начинают втягивать доверчивых в свои трясины; тайны свои они открывают постепенно, пока не завлекут окончательно человека в свой толк; наоборот, при скрытности и лукавстве сектантов, которые обязываются грозной клятвой всячески скрывать существование секты и её тайны, возвращение заблудших в лоно Церкви крайне трудно: кто раз попал в хлыстовство, тот редко возвращается из него, а при возвращении, скрывает до гроба тайны хлыстовства из опасения подвергнуться неумолимому преследованию со стороны фанатических главарей секты за измену.

Судя по возникающим в разных епархиях судебным процессам, район распространения тайной секты хлыстов весьма обширен. Особенно широкое распространение хлыстовство имеет на Кавказе, – в Ставропольской епархии, значительное число хлыстов встречается и в центральных губерниях, как напр. в Калужской, Тульской, Московской. Рязанской и в поволжских губерниях.

Принимая во внимание, что секта хлыстов, отрицая христианство, проповедует грубо-языческие религиозные заблуждения, а в основу нравственного поведения и жизни своих последователей поставляет противо-нравственные заповеди своих учителей, произвольно измыслила свои догматы и обряды, соединённые с изуверством и гнусными деяниями и с вредным бракоборным учением, которое в корне подрывает семью и вовлекает последователей этого лжеучения в гнусные и преступные деяния, съезд отнёс эту секту к разряду наиболее вредных и полагал, что для пресечения дальнейшего развития этой вреднейшей для Церкви и государства секты надлежит, вместе с мерами духовного вразумления, и правительственной власти привлекать последователей хлыстовства к ответственности за саму принадлежность к. секте наравне с скопцами, так как обе эти секты, по существу учения, совершенно тождественны. Главное отличие последней секты состоит лишь в том, что скопцы, во избежание хлыстовского разврата и на мнимом основании Свящ. Писания (Мф.12:19), подвергают себя тяжкому физическому уродству (оскоплению).

1) Молокане принимают Св. Писание, как источник вероучения и содержат учение о Боге, Троичном в лицах и о божестве Господа нашего Иисуса Христа, но не право мудрствуют о Св. Троице и воплощении Сына Божия, не признавая равенства лиц Св. Троицы и действительности воплощения Христа, а равно и Его искупительной жертвы. Не признают молокане свящ. предания, руководствуясь в делах веры непосредственным наитием благодати, которую получить считают возможным для каждого из членов. Молокане отвергают также почитание и призывание Богородицы, св. ангелов и угодников Божиих, св. икон и животворящего креста Господня, не признают таинств и обрядов.

2) Отрицая весь богоустановленный строй истинной Церкви Христовой, молоканство является совершенно уклонившимся от православной Церкви, в отношении которой секта воспитывает в последователях своих крайнюю вражду и ненависть. А потому действие миссии по возвращению отпадших в лоно Церкви весьма затруднительно; молоканству же, как секте отличающейся прозелитизмом, склонять православных удобно между прочим по завлекательности учения секты о лёгкости спасения через невидимо действующую благодать, без подвигов деятельного христианского благочестия, а равно и вследствие обольстительности учения их о гражданской свободе и социальном равенстве всех людей между собою.

3) Не выступая открыто и решительно с политическими противоправительственными воззрениями, секта молокано-духоборческая заключает однако в своём вероучении такие положения, которые должны воспитывать в последователях её несочувственное отношение к строю и порядкам русской гражданской жизни, а равно и к правительственной власти. Не почитая Царя за помазанника Божия, уча о всеобщем равенстве всех людей (Гал.3:28), молокане в принципе отрицают и повиновение Царю и властям, от него уставленным, учат, что в нравственной жизни человек должен быть свободен от всяких человеческих принуждений и законов. Мирские власти поставляются для сынов мира (Ин.17:14); для духовных же христиан, которые не от мира, мирские власти не нужны, и повиноваться они должны только одним законам Божественным. Восстают молокане против военной службы и оправдывают измену на войне; не принимают присяги, и иногда отказывались от уплаты податей и есть основание полагать, что только страх и боязнь неизбежного наказания удерживают этих сектантов от открытого противления законам⁶.

4) Браки у молокан заключаются часто, вопреки законам церковным и гражданским, между близкими родственниками, и почти всегда ранее определённого законами совершеннолетия. Число брачных союзов у них не определено ни для мужчины, ни для женщины, съезд, на основании совокупности вредных признаков, заключающихся в учении секты, крайне опасной в социальном отношении, полагал отнести молоканство к более вредным сектам.

Штундизм с самого начала своего появления сделался известен в литературе, под именем «младо-штундизма» или «штунды духовной» и «старо-штундизма» или «штунды баптистической». Секта эта – новая, в Пашковской она имеет верную союзницу, в баптистах немецких своих наставников и руководителей. 1) По существу учения и культу штундо-баптизм и пашковщина – секты однородные. Все они веруют в Св. Троицу, чтут Иисуса Христа, как Сына Божия и признают значение искупительной жертвы Спасителя, в смысле оправдания человека и духовного возрождения. Однако между штундистами вырабатывается направление, поддерживаемое образованными по преимуществу людьми, отрицающее Божественность Христа, а на искупительную смерть Его указывающее только, как на пример, долженствующий ободрять всех страдальцев. Толк этот очень близок к учению толстовцев. Отличительной чертой штундовых толков между собой служит, допущение одними – старо-штундистами водного крещения непременно в реке, в зрелом возрасте, через одно погружение в воду, по вере в смерть Христову, а также причащения или чаши, в смысле обряда: другой же толк штунды (духовная) отрицает необходимость совершения над собой упомянутых таинств и крещения детей, не признаёт также и существующего у старо-штундистов института пресвитеров и диаконов. Словом, духовная штунда в церковном устройстве своём проповедует полную анархию. 2) Приписывая себе «помазание от Святого», штундисты односторонне пользуются Свящ. Писанием, стараясь извлекать из него и сопоставлять только те изречения, в которых надеются найти опору своему учению; свящ. предание и церковные обряды отвергают, для своих собраний сами измышляют молитвы и песнопения, заимствуя последние от лютеран и немцев баптистов. Держась учения о спасении верой, пренебрегают значением для спасения добрых дел. 3) Из фарисейского лицемерия воздерживаются от худых дел, не упиваются, не сквернословят, но с православными сварливы, дерзки и враждебны. Считают необходимым равенство для всех людей, мечтают о свободе на всё, об общности в имуществах и равенстве благ для всех; подобно молоканам штундисты отрицают (в принципе) всякую власть, начиная с царственной, также восстают против присяги и военной службы и избегают учреждённых судов, довольствуясь самосудом, но повинуются правительству и закону не за совесть, а страха ради, уступая силе, так как от этого нельзя избавиться. 4) Склонностью к прозелитизму секта отличается особой: при встрече с православным, всякий штундист старается посеять в нём сомнения относительно чистоты нашей веры. и Церкви, выставляя мнимые преимущества своего учения, кощунственно смеётся над иконами; священнодействиями, заповедями церковными, хвалит несложность и удобоисполнимость своих учреждений: в православном духовенстве совратители указывают лицемерие и вымогательство, в народе грубость и нетрезвость: причём хвалят немецкие порядки, как единственное условие благосостояния хозяйственного. 5) В помощь льстивым речам совратителями добываются, – главным образом из заграницы от своих единоверцев, – послания, печатные листки и тетради, в которых излагается лжеучение сектантское в противоположность православному. Для распространения штундового лжеучения штунда располагает хитро организованной миссией, которая имеет многочисленный штат разъездных и местных проповедников, миссионерской кассой, откуда выдаётся вознаграждение распространителям и денежное пособие ново-совращаемым, и также и всем другим членам в особой нужде. Последнее обстоятельство, вместе с предоставлением некоторых житейских выгод совращаемым, показывает, что на столько же трудно возвращение отпавших в лоно Церкви, на сколько трудно людям бедным и простым устоять, чтобы не впасть в эту пагубную, но соблазнительную секту. 6) Борьба с штундой представляет Церкви и правительству громадные трудности и огорчения, так как эта секта производит более всех других сект пагубное и опасное влияние на православное население и не только в религиозно-нравственном отношении, но и в гражданско-государственной жизни. Положительное вероучение штундо-баптизма отвлечённо и мало развито, в секте преобладает грубо-отрицательное учение, относительно всех религиозных святынь православного народа; воспитательное воздействие на сердце христианина церковно-религиозной обрядности у последователей штунды совершенно устранено. Находясь под руководством враждебных православию и чуждых нашей народности начал, русская штунда порывает духовную связь с нашим историческим прошлым и всецело наклоняется в своих сердечных влечениях на сторону чужеземных порядков и обычаев.

Состав членов секты в подавляющем большинстве своём принадлежит к городскому и сельскому пролетариату, представляя собой людей, обездоленных в своём материальном благосостоянии, дерзких и не спокойных по характеру, недовольных окружающими его социальными условиями жизни и чающих от секты прежде всего улучшения народного быта. Вследствие этого религиозная настроенность последователей секты принижается до холодного безразличия в вере: чувства благоговения, страха Божия и смиренной покорности авторитету Церкви усыпляются безумным ослеплением сектантов своей мнимой святостью и самомнением о богословском всеведении толпы, вместе с гордой фарисейской заносчивостью последователей этой секты. Беспощадное порицание и хуление святынь православия особенно развращает совесть, ум и сердце молодого сектантского поколения, возрастающего без освящающей и возрождающей благодати таинств и без всякого религиозного воспитания и научения. При этом появление штунды в приходах неминуемо влечёт и в православной среде охлаждение к церковности, упадок набожности, дух колебания и сомнения, в отношении догматов веры и коренных устоев Государственной жизни. Грядущее будущее грозит русской Церкви и Государству нарождением в народной среде людей без духа веры и патриотизма, религиозных нигилистов и материалистов из народа⁷. съезд отнёс эту секту к разряду наиболее вредных и проектировал ряд мер духовного вразумления и административного пресечения пропаганды⁸.

I.

В исторической жизни каждого народа можно проследить последовательную смену двух различных периодов: одного устойчивого, спокойного, в котором течение жизни совершается в обычном порядке установившегося строя и вековых традиций, и другого – бурного, в который духовный и бытовой строй народа терпит толчки и колебания, вследствие возникшего, по каким-либо причинам, брожения. Этот второй критический период имеет более или менее сильное влияние на всё последующее течение истории, смотря по тому, насколько серьёзны причины, вызвавшие брожение, и как глубоко это брожение успело охватить жизнь.

Есть основание думать, что переживаемое нами время относится к числу подобных «бурных» периодов истории. Эпоха реформ Александра II дала толчок многим центробежным силам, находившимся до того в связанном состоянии. В результате получилось: с одной стороны, великое смятение умов, с другой – смятение экономических условий жизни, бытового строя и религиозно-нравственного состояния. Интеллигенция, именно в 60–70 годы, дошла до кульминационного пункта своего поклонения Западу и отчуждения от народа. В это же время, освобождённый от крепостной зависимости народ был предоставлен собственной самодеятельности и, благодаря новым судам, земству, всеобщей воинской повинности и школам, должен был стать лицом к лицу с чуждыми его мировоззрению началами, проводимыми в жизнь интеллигенцией. Не трудно понять, что такое положение должно было внести некоторую смуту и расстройство в духовную сторону народной жизни. Так оно и вышло. Не входя в подробное рассмотрение всех явлений этого расстройства, укажем только на одно из них, более заметное и крупное, – на развитие сектантства.

Общее мнение всех исследователей сектантского вопроса сводится к тому, что особое развитие и распространение новые секты получили в последние 30 лет. Особенно это заметно по отношению к рационалистическим сектам, из коих многие за это время возникли, охватили собой большие районы и довольно сильно укрепились в народном организме. Таковы: пашковщина, толстовщина, штундизм и штундо-баптизм. Затем характерное явление именно нашего времени составляет стремление сект к мелкому дроблению. Не успеет возникнуть новая секта, как начинается в ней процесс выделения новых толков с различными оттенками, причём эти толки разрастаются, соединяются между собой, переходят в новые формы, образуют новые секты, с совершенно иным характером, чем первоначальные. Прежде было несколько видов сект строго определённого характера и никогда между собой не смешивавшихся: раскольники ничего общего не имели с рационалистами, а эти последние с мистиками. Теперь не то; все карты перепутались. Бывшие старообрядцы («древле-православные») превращаются в сектантов крайне рационалистического оттенка («немолены» Нижегородской губернии), а рационалисты увлекаются мистическими бреднями (как напр. штундисты – малеванцы). Видимо и на сектантах отражается характер переживаемого исторического периода, т. е. дух колебания и отрицания установившегося строя. Но и в этом явлении мало утешительного.

II.

Нельзя сказать про нашу борьбу с сектантством, что она малоуспешна. Нет. Развитие и распространение сектантства в последнее время зависит не от недостатков нашей внутренней миссии. И меры церковной власти по возвышению миссионерства и старания отдельных лиц, посвятивших себя этому делу, не оставляют желать ничего большего. По мере роста сектантства, растёт и энергия борьбы с ним. Но всё дело в том, что до последнего времени, у нас обращалось внимание почти исключительно только на один вид этой борьбы – именно на миссионерство и забывалось, что одно это, очень почтенное, орудие ещё не в силах искоренить зло во всём его объёме. Мы употребляем здесь слово «миссионерство» в его тесном смысле «обращения заблудших». В этом ограниченном смысле миссионерская деятельность носит, по существу, внешний характер. Она имеет дело с явлением, с внешним фактом, а не с причиной его. Факт отпадения от Церкви вызывает деятельность такого миссионера; раз этого факта нет, или, по крайней мере, нет видимых признаков его, и деятельности миссионера нет места. Такое условное положение этой деятельности, такая связь миссионерства с внешним выражением зла составляет слабую сторону его и заставляет обращать особенное внимание на другие средства борьбы с сектантством.

Недостаточность и ограниченность в борьбе с сектантством одних миссионерских мер «обличения» и возвращения заблудших ясно видна из следующих данных миссионерского опыта. Распространение сектантства обусловливается отчасти сравнительной лёгкостью совращения. Но совращению предварительно предшествует колебание веры, что также не представляет особенной трудности. «Один штундист способен, обыкновенно, поколебать, смутить, потрясти веру десятерых односельцев, а где 10 отпавших, там найдёте сто поколебленных в самых основных догматах и дорогих чувствах своей отеческой веры»⁹. Стало быть, шаткость религиозной веры православного крестьянина является очень удобной почвой для посева на ней всевозможнейших плевел, и как мало нужно усилий для того, чтобы почва эта была засорена!¹⁰ Но если так легко её засорить, то совершенно очистить её от плевел уже представляется почти невозможным. Слово убеждения может воздействовать на совесть и ум отпадшего члена Церкви, он может снова вернуться, воссоединиться и стать православным, но совершенно вырвать из сердца все корни посеянных плевел он уже никогда не будет в силах. «Похулительное лжеучение в отношении истин и святынь православия надолго оставляет следы своего тлетворного влияния на девственные чувства веры побывавших в штунде простецов наших, которые если и выходят из неё, то являются духовно-искалеченными членами Церкви». Таково уж свойство рационалистического соблазна; он одним своим прикосновением вытравляет в душе чистоту веры и, как бы потом человек ни отрекался от рационализма – дело уже сделано, чистоты не вернёшь. Червь сомнения, на время успокоенный, нет-нет, да и подымет голову. И миссионерство в этом случае бессильно. Духовно-искалеченные сектанты и по присоединении к Церкви, остаются уже искалеченными членами её¹¹.

Условность и неполнота одной миссионерской деятельности для ослабления сектантства видна ещё из того, что деятельность эта по необходимости следует за развитием сектантства и никогда не может не допустить этого развития. Секта возникает, растёт, разносится по разным местам. Прежде чем бороться с ней, её надо определить, изучить; это требует времени. И затем, когда все миссионерские силы употреблены на борьбу с ней и она стала падать, в это время уже развивается в ином месте какой-нибудь новый отпрыск или толк старой секты, или же возникает новое лжеучение, на борьбу с которым потребуются те же миссионерские силы.

Всё это – и особенное распространение в последние 30 лет в России сектантства, преимущественно рационалистического, и особенная лёгкость совращений, и чрезвычайное разнообразие форм сектантства, превращающихся одна в другую, – указывает на присутствие общей причины всех этих различных болезней народного организма, на общее заражение его. А если это так, то ясно, что успешно бороться с этим злом можно только в том случае, когда главные силы борьбы будут направлены на сам источник зла.

Приведённое сравнение сектантства с болезнью даёт нам возможность яснее выразить нашу мысль. Если организм заражён какими-нибудь микробами, то он болеет и болезнь его выражается различными внешними явлениями, как то: опухолью, лихорадкой, сыпью и т. п. Если обращать внимание только на эти внешние явления (симптомы) и лечить их, то болезнь не пройдёт; она будет только менять свой характер, свои симптомы. Для излечения организма необходимо обратить внимание на корень болезни, на заражение крови и стараться уничтожить заражение. В сектантском вопросе миссионерские способы борьбы могут быть очень успешны, но они одни слишком недостаточны для искоренения зла. Они могут быть прекрасным вспомогательным средством при том условии, чтобы главное внимание обращено было на устранение источника болезни. Необходимо прежде всего укрепить расслабленный организм, чтобы в нём не находили себе благоприятной почвы болезнетворные микробы. Тогда и миссионерство получит своё значение и необходимую плодотворность – в связи с другими сторонами борьбы с сектантством.

(Окончание следует).

Свящ. И. Фудель

Первым условием разумного лечения всякой физической болезни признается правильная постановка её диагнозы. Врач, не умеющий определить болезни, не может лечить её успешно, ибо каждая болезнь требует своей особой системы лечения и своего особого лекарства. Бывают болезни лёгкие, наружные, с которыми можно справиться простыми наружными средствами, или самое большее – путём лёгкой операции; по есть и такие болезни, которые являются следствием долго развивавшегося худосочия, и поэтому, коренясь в самой крови организма, они глубоко поражают своим ядом весь его состав. Для борьбы с такого рода болезнями нужны серьёзные мероприятия и при том такие, которые направлены были бы не только против внешних форм проявления болезни, но и которые уничтожили бы самые условия, породившие худосочие. Сколько бы вы не срывали побеги с сорной травы, вы никогда не уничтожите её окончательно, пока будут оставаться её корни.

Положения эти, верные по отношению к болезням физического организма, верны и по отношению к болезням организма духовного. Никто, надеемся, не станет отвергать той истины, что наше сектантство есть болезненная наросль¹² и что первая наша задача состоит в правильной постановке диагнозы этого болезненного явления. Но справились ли мы с этой задачей? Знаем ли мы точно те жизненные соки, которыми эта худосочная наросль питается, определили ли мы те органические элементы, на счёт которых она растёт и увеличивается?

Было время, когда появление между членами Православной Церкви сектантства в западноевропейском духе, т. е. в духе отрицания авторитета Церкви в пользу произвола личности, – признавалось делом невозможным. Такая точка зрения основывалась, во-первых, на самом духе Православной Церкви, которая, объединяя своих членов в одном живом организме, в тоже время оставляет значительный простор для проявления законной свободы личности; во-вторых – на характере русского народа: благоговейный в деле веры наш народ, берёгший её в течении веков и проливавший за неё потоки крови, жил всегда в ближайшем общении с Церковью и, принимая ближайшее участие в её судьбе и делах, никогда не обнаруживал никакого посягательства на авторитет и руководство своих пастырей и учителей, никакого стремления к вольному личному толкованию Слова Божия и т. д. По отношению к такому народу считалось невозможным, в некотором роде даже кощунственным, допустить, чтобы он самолично, по собственной, так сказать, инициативе, мог впасть в заблуждение, уклонившись от предания своей Церкви. Сообразно с этим и вопрос об источниках нашего сектантства решался легко и просто. Религиозная жизнь других народов, особенно наших западных соседей, богата, как известно, самыми разнообразными формами проявления, между которыми не трудно было отыскать нечто аналогичное тому, что у нас происходило. А раз аналогия отыскивалась, связать два аналогичные явления посредством искусственно созданного моста было не трудно. Козлом отпущения в этом случае легко мог явиться какой-нибудь заезжий иностранный миссионер, беглый солдат, немецкий колонист и т. д.

Нельзя отрицать того, что эта точка зрения имеет свою долю правды. Права она прежде всего в том отношении, что, действительно, поводом (а не причиной) для возникновения многих из наших сект послужили пришедшие извне воздействия; это факт, достаточно наукой установленный. Но особенно права эта точка зрения в применении к объяснению тех религиозно-философских направлений, какие переживало наше интеллигентное общество со времён реформы Петра Великого. Известно, что, начиная с половины XVIII века, направления эти изменялись у нас чуть ли не с каждым новым царствованием: сначала мы были рьяными волтерианцами, потом ударились в масонство, затем ухватились за Шеллинга и Гегеля, наконец, без оглядки отдались новейшему материализму с его всевозможными разветвлениями, платя по временам дань Пашковщипе, Толстовщине и т. д. Для современного историка причина этого шатания из стороны в сторону понятна. Утратив связь с историческими традициями, выйдя из сферы влияния Церкви, не имея в только что народившейся науке крепких основ для здравого критицизма, наше интеллигентное общество осталось без всяких устоев и, не имея под ногами твёрдой почвы, на которую могло бы опереться, невольно стало отдаваться всем тем течениям, которые приходили к нам с Запада. Понятно, что все эти направления никогда не были у нас глубокими: как легко они к нам приходили, так легко и уходили, оставляя каждый раз в душе пустоту, которую необходимо было чем-нибудь наполнить. Порывая связь с Церковью, наше общество в этом случае отрицало её авторитет не во имя свободы исследования, которое могло бы возвратить его опять в лоно Церкви, а во имя слепой веры в авторитет западной науки, которая становилась для нас своего рода фетишом, требовавшим слепого поклонения. Характерную особенность нашего отношения к шедшим с Запада всевозможным веяниям составляла именно слепая подражательность, не допускавшая и тени самобытного творчества; постигнуть чужую мысль, выразить её чужими словами, поближе к подлиннику – вот что было нашим идеалом; возникал новый подлинник, а вместе с тем изменялся и прежний идеал. Истинных идеалов, которые бы овладевали не только мыслью, но и чувством и волей, словом – всем существом человека, и которые бы делали человека способным на серьёзную жертву, у нас не было и быть не могло. Это было нечто аналогичное с тем, что мы теперь видим в области мод, меняющихся с каждым сезоном по указаниям парижского журнала мод.

Ничего подобного нельзя сказать о наших сектантах, принадлежащих народной среде, если, конечно, не иметь в виду разного рода проходимцев, пользующихся доверием наивных простаков для преследования своих корыстных целей. Кто знаком с нашими сектантами не по книгам только, не из чужих слов, а изучал их в живой действительности, тот не станет оспаривать того, что характерную особенность большинства из них составляет неподдельное, живое, искреннее, переходящее в страстность, чувство, сопровождающееся нередко волей, готовой на самые страшные жертвы. В самом основании некоторых сект, например, скопчества, лежат предписания, которыми нельзя увлекаться из-за одной только моды. Люди, с увлечением отдававшиеся разного рода эволюциям в масонских ложах, в ужас пришли бы при одной мысли о тех страшных жертвах, на которые решаются деревенские женщины, вступающие в секту скопцов. Вы скажете, что это изуверство. Совершенно верно; но для исследователя это именно и важно: мелкое, пустое чувство не может разразиться изуверством. Некоторые из сектантов уже одним своим видом свидетельствуют, что они пережили и переживают тяжкие внутренние страдания. «Пече мене, пече», восклицает сектант, обращающийся к миссионеру с мольбой разрешить не дающий ему житья недоуменный вопрос. Полагаем, что это совсем не то, что, не ударяя палец о палец, толковать на изящном французском языке «о спасении одной верой», о «поклонении Богу в духе и истине», или оказавшись в условиях, гарантирующих всякую безопасность, проповедовать «о непротивлении злу».

Но всякое сильное живое чувство требует соответствующей формы для своего проявления. Это именно искание формы для проявления религиозного чувства составляет вторую характерную особенность нашего сектантства. Говорим – чувства, а не мысли, ибо рассудочная мысль не играет сколько-нибудь видной роли у наших сектантов, даже у тех из них, которых мы подводим под категорию рационалистов. Если оставить в стороне отрицательную сторону их полемики, представляющую, обыкновенно, однообразное повторение раз заученных с чужих слов фраз, то положительная сторона их катехизиса легко может быть сведена к весьма немногим положениям; но и в этих последних они не всегда согласны бывают между собой. Теоретическими вопросами у сектантов обыкновенно занимаются их руководители, между которыми не редко встречаются люди бывалые и даже значительно образованные. Простая масса, уже вследствие своей неразвитости, не может интересоваться этими вопросами; её интерес не выходит из пределов желания уразуметь читаемый текст Свящ. Писания.

Но если сущность сектантства заключается в искании форм для проявления порывов религиозного чувства, то почему же наши сектанты в своих поисках не остановились на тех формах, которые предлагаются Православной Церковью?

Прежде чем отвечать на этот вопрос, необходимо предварительно навести маленькую историческую справку. Известно, что во время введения на Руси христианства наше язычество представляло некоторую особенность, с которой редко приходится встречаться у других языческих народов: имеем в виду отсутствие жреческого класса. Не входя здесь в подробное объяснение этого обстоятельства, мы удостоверяем только как исторический факт, что у славян, по крайней мере у русских, каждый взрослый мужчина, каждая взрослая женщина могли быть жрецом и жрицей, т. е., помимо всяких посредников, становиться, так сказать, лицом к лицу с богами. С совершенно другим порядком вещей русский язычник встретился в христианстве: он видел, что здесь все таинства, все важнейшие молитвословия и обряды совершали особо учреждённые для этого лица, а он по своей неподготовленности не мог сознательно следить за тем, что совершали представители иерархии. Понятно поэтому, почему, прослушав христианское богослужение, он спешил за овин или в рощу, где и находил удовлетворение своему религиозному чувству. Но языческое богослужение объявлено было делом незаконным и, как таковое, подвергалось преследованию. И вот новый христианин, остававшийся в душе язычником, волей-неволей, стал усвоять в христианстве то, что более всего было для него доступно; а таковым была внешняя форма. Задача христианского просвещения состояла в том, чтобы одухотворить эту форму, дать ей соответствующее содержание. Но печально сложившиеся исторические обстоятельства не позволили осуществиться этой задаче. В результате получилось то, что мы, спустя более семи веков после принятия христианства, устами известного Посошкова должны были сознаться, что «мы россияне, ни веры своея, какова она есть, ни благочиния духовного, ниже естественного добронравия... не разумеем» ... Историк даже лишён утешения смягчить суровость этого приговора, признав его преувеличением действительности, потому что постановления Стоглава и Духовного регламента, обличительные послания и проповеди пастырей Церкви служат несомненным его подтверждением. А между тем религиозное чувство в русском народе не только не умалялось, но, напротив, росло и увеличивалось. Росло оно и под влиянием постигавших Русь политических бедствий и под воздействием приходившей из Византии аскетической литературы, которая, по понятному созвучию с душевным настроением, находила у нас большое сочувствие. Одностороннее развитие чувства, не умеряемого и не направляемого слабо развитым рассудком, дало в результате ряд таких болезненных явлений, как кликуши, массовые сожжения и т. д. Нет сомнения, что здесь именно, в этом болезненном состоянии духа, заключается коренная причина, породившая наше сектантства. Мы любим проводить аналогию между нашим сектантством и западным протестантством. Аналогия действительно существует, но эта аналогия не полная. Когда протестантский учёный отрицает римско-католическую церковь и её предание, его отрицание имеет характер принципиальный; он ведёт борьбу не с внешней только формой, но с самим духом Церкви, с которым он знаком не хуже любого католика. Попробуйте поговорить с нашим сектантом, и вы увидите, что он не имеет понятия ни о православной Церкви, с которой он враждует, ни о её предании, которое он отрицает. Если наши сектанты отрицают внешнюю форму, то не почему другому, а потому, что форма эта в их сознании никогда не была одухотворена, т. е. она никогда не была связана с той идеей, воплощением которой она служит. Когда западный протестант отрицает авторитет Церкви в пользу своего личного разума, то он в сущности отрицает не авторитет Церкви, который на Западе давным-давно попран, а авторитет одной личности – папы, т. е. он присваивает каждой личности то, что узурпаторски присвоил себе сначала один папа. Православная Церковь папства не знает, а поэтому и борьба с ним у нас не может иметь места; а главное то, что наши сектанты до таких тонкостей никогда не доходили. Правда, любимым коньком наших сектантов служат нападки на православное духовенство. Но вслушайтесь внимательнее в их речи и увидите, что главная сила их нападок направлена не против таинства священства, смысла которого они не понимают, а против недостатков духовенства, т. е. они нападают на то, что порицает и сама Церковь. Само собой разумеется, что, говоря всё это, мы не имеем в виду тех из наших сектантов, в роде, напр., Иванова или Павлова, которые получили серьёзное протестантское образование и усвоили все тонкости западного рационализма.

Как бы то, впрочем, не было, мы держимся того мнения, что поставленный выше вопрос о зарождении и дальнейшем развитии нашего сектантства может быть разрешён только на почве народной психологии. Но так как народная психология, как наука, у нас пока ещё не существует, то мы предлагаем помочь этому горю следующим практическим мероприятием.

В своём месте мы заметили уже, что как скоро сектантское общество возникло, в своём дальнейшем существовании оно по возможности старается подвести себя под общий тип сектантской жизни. Те же чисто психологического характера мотивы, под давлением которых оно возникает, и те первичные элементы, из которых оно зарождается, можно подметить лишь в момент самого возникновения общества, когда в душе будущих его членов ещё происходит та внутренняя борьба, которой сопровождается всякий более или менее значительный нравственный переворот. И действительно, опытные наблюдатели давно подметили, что члены православной Церкви, прежде чем перейти в секту, обыкновенно «проявляют какое-то особенное настроение в религиозном отношении», чем и выделяются из толпы. Это особенное настроение проявляется в возбужденном состоянии религиозного чувства, в жажде чтения Евангелия и вообще книг религиозного содержания, в мистико-аскетическом настроении духа и т. д. Иногда этого рода люди обнаруживают свойства и качества, диаметрально противоположные тем, какие они потом проявляют в сектантстве. Они часто бывают лучшими членами прихода: усерднее других посещают церковь, строже других исполняют церковные предписания, наприм., посты, внимательнее бывают к священникам и т. д. Часто за свою странность они получают у народа особого рода клички, в роде – «порченый», «скаженный», «дурный», хотя при более близком знакомстве с такими «дурными» вы убеждаетесь, что они гораздо умнее тех, которые их так прозвали, что, впрочем, нисколько не мешает им отличаться некоторыми своеобразными странностями. Люди этого типа, если их не собьёт с толку какой-нибудь внешний толчок, обыкновенно всю свою жизнь остаются верными Церкви; хотя подмечено, что люди этого именно типа, при воздействии извне, скорее всего переходят в сектантство. Дело в том, что характерную особенность этого рода людей почти всегда составляет тревожное состояние духа, свидетельствующее о недовольстве их своим настоящим состоянием; это-то недовольство и толкает их в сектантство. Вообще, среди нашего народа, особенно на юге России, в позднейшее время на религиозной почве возникает много своеобразных явлений, уследить за которыми из учёного кабинета нет возможности. Но люди, близко стоящие к народу, легко могли бы заняться изучением этих явлений и обогатить науку своими ценными наблюдениями. Под такими людьми мы разумеем сельских священников, народных учителей, образованных помещиков и, вообще, интеллигентных людей провинции. Посредником между такими непосредственными наблюдателями и наукой мог бы стать ныне выходящий в свет журнал «Миссионерское Обозрение», в программе которого с этой целью выделен особый отдел: «Из выписок и дневников миссионеров и пастырей». Собранными таким путём данными, конечно, не замедлили бы воспользоваться люди науки, и, осветив их историческим светом, способствовали бы движению вперёд этого немаловажного в нашей жизни вопроса. А в этом вопросе ещё много есть такого, над чем необходимо серьёзно подумать.

В. Завитневич

Сектантские движения представляют одно из самых крупных и выразительных явлений исторической жизни русского народа. Современное русское сектантство, разделяющееся на множество ветвей, раскинувшее свои сети по разным уголкам нашего обширного отечества и насчитывающее у себя значительное число последователей, не есть какое-либо новое явление, не есть даже недавнее явление. Корень современного нашего сектантства должно искать в давнопрошедших временах русской истории. Правда, трудно проследить с желательною точностью и постепенностью связь ныне существующих сектантских движений с однородными им явлениями прежних времён. Но подобное затруднение оказывается почти неизбежным при изучении и объяснении всех таких исторических явлений, в происхождении и развитии которых принимает участие сложная и многочисленная группа причин и условий. Однако же если нельзя показать с желательной точностью, как современное русское сектантство выродилось из прежних сект, за то всякий внимательный исследователь легко может заметить сходство между учением нынешних сектантов и сектантов прежнего времени. Учение современных штундистов в некоторых пунктах буквально совпадает с учением духоборцев – молокан в самом первоначальном виде его, а в основе некоторых духоборческих сект бесспорно лежат нелепые мнения жидовствующих, которые, в свою очередь, имеют нечто общее с учением древних наших богомилов. Точно также в основе хлыстовско-скопческого учения лежат ясные следы древнерусского язычества и нашего давнего сектантства, возникшего на почве т. н. двоеверия, причём хлыстовско-скопческая секта имеет нечто общее с духоборческой и сродными ей рационалистическими сектами. Таким образом, русское сектантство в основе своей представляет нечто целое, однородное явление и, как таковое, сектантское движение характерной чертой проходит почти через всю историю русской Церкви.

Будучи давним и постоянным явлением, сектантство представляет вместе с тем и самородное, самобытное, самостоятельное выражение духовной жизни русского народа¹⁴. Излюбленный приём объяснять загадочные, тёмные явления исторической жизни народа путём только заимствования у других народов неудобоприменим к русскому сектантству, по крайней мере, к большей группе русских сект. Наблюдаемое не редко сходство, иногда даже близкое сходство между явлениями исторической жизни разных народов нисколько не оправдывает такого метода объяснения. Совершенно однородные и сходные явления в жизни двух народов часто бывают следствием единства человеческого духа, или общности происхождения народов, а не заимствования. Вот почему и в русском сектантстве (напр., в масонстве, хлыстовстве, скопчестве и др.) нередко замечается сходство с сектантскими движениями таких народов, с какими русский народ никогда не имел и не мог иметь никаких сношений. Правда, идеи иногда распространяются, как говорят, по воздуху, сами собой. Следует возникнуть какому-либо оригинальному учению, или даже какой-либо оригинальной мысли на одном конце земного шара и в короткое время отголоски их слышатся далеко, на противоположном конце. Однако же не следует забывать, что это бывает преимущественно среди народов образованных, имеющих оживлённые и непрерывные сношения между собою, благодаря усовершенствованным путям сообщения. А между тем наше сектантство зародилось в такое время, когда русский народ имел самые слабые сношения с другими народами, причём некоторые наши секты, как, напр., сапунов, прыгунов, общих и др., возникали в такой глуши русской земли, куда не только не могло проникать какое-либо прямое стороннее влияние, но куда с величайшим трудом проникало даже благодетельное влияние отечественной Церкви и отечественного просвещения. Конечно, в некоторых случаях, имело место и постороннее влияние. Отрицать это по отношению к некоторым русским сектам (напр., масонству, пашковщине, штундизму и др.) было бы совершенною исторической несправедливостью. Но даже и в таких случаях, даже при несомненном возбуждении со стороны, русское сектантство в окончательном своём виде есть самородное проявление духовной жизни нашего народа. Всякое постороннее влияние может иметь место только в том случае, когда оно находит вполне подготовленную для себя почву, когда оно встречает сочувствие в сознании народа, к которому проникает. С другой стороны, постороннее влияние только тогда делается прочным, долговечным, когда чуждые, посторонние идеи делаются для народного сознания своими, родными. Таким образом, чуждое влияние, даже когда оно бесспорно имело место в истории русского сектантства, играло роль только внешнего повода к возбуждению самодеятельности ума русского народа.

Сущность русского сектантства, как постоянного и самобытного явления исторической жизни русского народа, заключается в том, что оно есть самостоятельная попытка, правда, ложная и иногда даже прямо уродливая – попытка нашего народа найти путь ко спасению помимо руководства православной Церкви, независимо от её учения и предания. Основу всякого сектантского движения составляет именно стремление отыскать истинный, верный путь к союзу с Богом и через то, ко спасению. Стремление это, свойственно всякому вообще русскому сектантскому обществу и в такой или иной форме неизменно встречается во всех наших сектах. Потому мы и считаем себя вправе признать это стремление существенным признаком русского сектантства, как одного целого жизненно-исторического явления, повторяющегося через ряд веков в различных формах и видоизменениях его. Духовное, внутреннее богопочтение духоборцев, молокан и их современных преемников – штундистов, еврейские бредни жидовствующих, хлыстовско-скопческие радения с их отвратительными обрядами причащения грудью молодой девицы и кровью младенца, с их ещё более омерзительными обрядами оскопления, – всё это, по разумению заблуждающихся, есть только различные пути, ведущие к одной и той же цели, различные средства для удовлетворения одной и той же потребности, свойственной русскому человеку у его жажды найти верный путь ко спасению и себя и своих ближних. «Не для корысти, не для почестей поступил я так», – говорил один скопец перед судом присяжных в ответ на вопрос о причинах, побудивших его вступить в число последователей секты, – «а для души, В самой своей молодости искал я спасения, искал правды и нашёл её. Я крепко убедился в этом и потому не считаю себя грешным ни перед Творцом, ни перед вами». «Я слышал», – говорил на суде один штундист, – «как мой мальчик читал евангелие, почувствовал, что надо перестать делать неправду и жить по правде». «Я уверился», – говорил также на суде другой штундист, – «что это есть настоящий праведный путь; я почувствовал, что нужно жить ихней богобоязненной жизнью и потому присоединился к ним».

Итак, русское сектантство в основе, в сущности своей есть религиозное явление, есть самостоятельная, неправильная попытка русского человека найти правый путь ко спасению, независимо от руководства Церкви и её пастырей. Конечно, во всяком почти сектантском движении есть элементы и гражданского, общественного характера, но только это элементы побочные, второстепенные, составляющие только результат приложения религиозных понятий сектантов к их семейной и общественной жизни.

Какие же причины вызвали и вызывают сектантские движения в жизни русского народа?

Русский народ от начала своей истории отличался глубоким, живым чувством веры в Бога. Он был таким ещё во времена своей языческой жизни. Уже тогда он отличался особенным усердием в почитании и угождении своим идолам. С принятием христианства, он перенёс это усердие на почитание истинного Бога, Спасителя, Богоматери и святых угодников Божиих. Лучшим образцом русского народа в этом отношении может служить его просветитель, св. князь Владимир. Усердный язычник, он затем сделался самым ревностным последователем христианства, насадителем и распространителем христианской веры в русской земле.

Но если сам просветитель русской земли сделался христианином сознательно, путём разумного испытания христианской веры и сравнения её с другими религиями, то русский народ, крестившийся в днепровских водах вслед за своим князем, в массе своей сделал это не столько по сознанию превосходства христианской веры перед прежней его верой, сколько по подражанию и по «страху к повелевшему». Христианство, с его готовыми, возвышеннейшими и безусловными ответами на все вопросы истинного знания, озарило тёмную дотоле душу русского человека полным светом, открывшим его верующему взору все тайники боговедения, мироведения и человековедения. «И бывшим нам слепым, истинного света неведящим», говорит м. Иларион, «помилова ны Бог, и взсияв на нас свет разума, еже познати Его... и солнце евангельское землю нашу осия». Русский народ с благоговением преклонился перед великими истинами христианского учения. Но его слабая, не подготовленная мысль не могла возвыситься до ясного и отчётливого понимания христианских истин. Поэтому, русский народ и не мог самостоятельно отнестись к христианскому вероучению, которое к тому времени уже совершенно выработалось на востоке и требовало тонкого понимания и высокой степени развития умственных сил человека. Вот почему мы и видим, что русский народ с одинаковым правом допускал в своём употреблении, хотя бы и литературном, как строго православное исповедание веры во Св. Троицу, так даже и еретическое: «верую в единаго Бога Отца нерожена, и в единаго Сына рожена, в един Святый Дух исходящь: три собьства свершена, мыслена… единем нероженьем старей Отец Сыну и Духови... Сын подобесущен Отцю… Дух есть пресвятый, Отцу и Сыну подобносущен и присносущен¹⁵. Мысль русского народа, очевидно, не поднялась ещё до точного определения отношений лиц св. Троицы между собою и не сознавала существенной разницы между определениями православными и еретическими, а потому и относилась к ним с таким безразличием. Эту нетвёрдость мысли можно ясно видеть также и в понимании таинства воплощения Сына Божия, где она особенно сказалась в смешении понятий: «существо» и «естество». Следствием этого и была вполне понятная возможность выразиться о Христе Спасителе, что Он «во двою существу» воплотился¹⁶.

Итак, русский народ, в момент принятия христианства, не соединял сознательного логического содержания с истинами веры Христовой. Его неподготовленное мышление не давало почвы для сложных формул и весьма тонких определений христианского богословия. Истины христианского учения были для него делом веры, сами не питаясь в его уме и, с своей стороны, не давая ему пищи. Русский народ принял крещение без ясного знания христианского учения, по вере. Чувством своим он усвоил образ Господа И. Христа и Его божественное учение, в сердце своём он проникся этим учением и при том проникся глубже и сильнее, чем если бы это он мог сделать при ясном, точном знании догматических истин христианского учения.

С этой же глубокой сердечной верой, безотчётной и неясной, но зато сильной, русский народ оставался долго и впоследствии, а простой наш народ остаётся с ней и доселе. Шли века за веками, а он всё-таки не знал точно своей веры, восполняя этот недостаток ведения глубиной и искренностью своего чувства. «Крестьяне, как люди зело простые», по выражению архиеп. Маркелла вологодского, «от времён св. Владимира до XVII в. научились только именам – Христос. Богородица, в молитвах своих только эти имена и произносили, и молились всяк по своему разумению, елико кто что умеюще». Но и после XVII в. русский народ долго ещё оставался, а в простой массе своей и доселе остаётся, с самыми смутными и неясными понятиями о догматах исповедуемой им веры, о Боге в Его существе и свойствах, об искуплении мира Спасителем, о св. таинствах, св. угодниках Божиих и св. иконах. На протяжении нескольких веков русский народ произносил одни только христианские имена, подкладывая под них понятия, бессознательно заимствованные из прежней своей языческой веры. Русский народ, как принял христианство без ясного понимания его, так и после того долго оставался «сущим младенцем по вере», а тёмная масса простого народа и доселе ещё остаётся таким же младенцем. Искренне, глубока и сильна вера нашего народа, но в тоже время и неясна, безотчётна и темна. «В какой вере», говорит покойный Херсонский архиеп. Никанор, «в какой церкви верующий может родиться, жить и умереть, вовсе не зная своей веры? Единственно у нас! Горько, позорно, но истинно». Вот пример, красноречиво подтверждающий слова преосв. Никанора. В 1888 г. один ставропольский крестьянин, по просьбе священника, следующим образом прочитал молитву ангелу хранителю: «ангел мой, хранитель мой, сохрани мою душу, сокрепи мое сердце; враг – сатана откочнись от меня, тут тебе не дело, тут тебе не место; есть надо мною Господень гроб, на том гробу три лица написаны: Марк, Лука и Микита мученик, за нас Богу молются, Христу Спасу кланяются».

Итак, русский народ в простой массе своей долго после принятия христианства оставался, а в некоторых местах даже и теперь ещё остаётся младенцем в христианской вере, не имеющим ясных понятий о главнейших истинах этой последней.

Но являются по временам среди простого, непросвещённого, но даровитого русского народа лица, которые не удовлетворяются одною сердечною верою, одним чувством, у которых пробуждается и начинает делать запросы их природный, живой, сильный и пытливый ум. Такими лицами овладевает страстная жажда знания, во что они веруют, веруют ли они право и приведёт ли их вера, исповедуемая ими, ко спасению. Счастье, великое счастье, если такие лица найдут себе хороших руководителей, которые удовлетворят их душевной жажде и направят их на истинный путь. Но что должен делать простой человек, не находящий для себя подобного руководителя (а это и бывало иногда у нас, когда даже наше духовенство не обладало точным знанием православной веры), и тем не менее томимый внутренней, горячей жаждой знания? Лишённый надлежащего руководства и будучи совершенно несведущ в возвышенных христианских истинах, такой человек нередко сам обращался к св. Библии, где, как он знал, изображён истинный путь ко спасению. Он читал и перечитывал эту святую книгу, ища в ней ответа на свой неотступный вопрос о том, как вернее всего спастись самому и спасти других, и получались примеры, подобные следующим.

Крестьянин Владимирской губернии, по фамилии Никитин, сжёг дом свой и в нём двух своих детей, предварительно зарезав их ножом на горе за селением. На допросе перед судом он спокойно показал, что поступил так, начитавшись Библии, и совершил детоубийство, подражая Аврааму, приносившему некогда в жертву Богу сына своего Исаака, и что в то время, пока он резал своих детей, жена его, мать малюток произносила слова, молитвенно объяснявшие цель заклания. – Никитин, конечно, был наказан и сослан в Сибирь. Живя здесь, он часто уходил в лес, где была маленькая часовня. Сначала не знали, зачем Никитин часто удаляется в лес, по скоро дело объяснилось самым неожиданным образом. Пастухи однажды были привлечены к часовне стонами человека и увидели здесь следующее. В часовне, на кресте висел какой-то человек, как оказалось потом, сам Никитин; голова его в терновом венце была склонена на бок, посредине он был подпоясан белым платком, в боку была рана и всё тело было облито и забрызгано кровью, у подножия креста лежали копье и орудия страстей Христовых. Когда сбежавшиеся люди сняли распятого со креста, он был ещё жив. Когда его вылечили и стали допрашивать, то Никитин показал, что он жертвовал собой за грехи людей и, выбрав для того вечер великой пятницы, сам себя распял. Трудно было ему решиться на это, но он перед тем долго и усердно молился. После молитвы, успокоившей его, он сначала прибил ко кресту свои ноги правой рукой, придерживаясь левой за поперечное древко креста, потом левую руку нанизал на большой гвоздь, вбитый предварительно с задней стороны поперечной доски креста. Тоже самое хотел он сделать и с правой рукой, да, видно, изменили ему силы, он ослабел и повис. Так, с опущенной рукой он и найден был пастухами. «Захотелось умереть, как умер Христос за людей», говорил в последствии Никитин. – Понятно, что человек с такой железной силой воли и с такой беспредельной готовностью страдать, жертвовать собой для блага людей, невольно внушает уважение к себе и находит множество последователей, которые готовы беспрекословно исполнять всякое слово его, и начинается сектантское движение.

Вот другой пример. В николаевском уезде самарской губернии живёт простой крестьянин Михаил Акинфиев Попов. Обладая светлым умом и добрым сердцем, будучи грамотен и имея сравнительно достаточные средства к жизни, он часто и подолгу читает Библию. Всё ему хочется решить вопрос, как вернее всего спастись. И вот он находит, между прочим, следующие слова в Библии: вси же веровавшии бяху вкупе, и имяху вся обща (Деян.2:44). Слова эти поражают его: в них он видит прямой ответ на свои постоянные думы, и с ревностью новообращённого он начинает исполнять эти слова. Он, прежде всего, раздаёт всё своё имущество своим соседям. Знакомые сначала удивляются поступку Попова, но потом начинают сочувствовать ему. Находится множество подражателей Попову, целые сёла обращаются в его «веру» и является секта «общих».

Что, спрашивается теперь, создало эту секту? Главным образом и прежде всего незнание русским простым человеком православной веры, совершенная неподготовленность его к решению вопросов, назревших в его душе, искренно и глубоко верующей, способной на безграничное самопожертвование во имя «правой веры». И не так ли, в сущности, произошли и все другие наши секты, или, по крайней мере, большинство их? «Духовная вера» духоборцев, молокан, а отчасти штундистов разве не явилась только дальнейшим развитием ложного, одностороннего понимания некоторых мест и выражений, находящихся в Св. Писании, напр., «Бог есть дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин.4:24), «дух животворит; плоть не пользует нимало» (Ин.6:63; ср. 2Кор.3:6) и т. д.? Или уродливая скопческая секта не есть разве следствие ложного понимания слов евангелия: «есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами, для Царства Небесного» (Мф.19:12) и слов св. ап. Павла: «умертвите земные члены ваши» (Кол.3:5)?

И так, вот первая, основная причина происхождения русского сектантства: отсутствие правильных, ясных понятий о своей вере, недостаток надёжных руководителей у русского человека, у которого пробудилось желание отдать себе отчёт в том, во что он верует, истинна ли вера его и каким путём вернее всего можно спастись? Незнание основных истин христианской православной веры, неподготовленность русского человека к суждению о вопросах веры вместе с недостатком у него надёжных руководителей в этом отношении лежит в основании всех сектантских движений русского народа в качестве главной положительной причины. Не только в духоборчестве, молоканстве, хлыстовстве, скопчестве и других подобных сектах, основателями коих были люди простые, необразованные, совершенно не представлявшие себе ясно основных истин христианской веры (напр., непонимание таинства воплощения у хлыстов), но даже и там, где основателями сект были люди светски образованные, причина действует и остаётся во всей своей силе. На наших глазах возникло и распространяется толстовское сектантство. Что вызвало эту новую секту? Прежде всего и главным образом незнание её основателем главных истин христианской веры, непонимание им духа и предания православной Церкви. На этой именно почве, на почве незнания и непонимания учения и духа христианского и совершенно незаконного отвержения предания церковного возникло отрицание толстовцами клятвы, юридических судов, патриотизма, на этой же почве создалось и пресловутое толстовское евангелие. Без всякой предварительной подготовки, без отчётливого и ясного знания основных истин христианства, без руководства церковного предания, с одним только своим талантом художника основатель толстовства приступил к переделке четырёх евангелий и... получилось толстовское евангелие. «Я старался», говорит он, «методически, шаг за шагом, рассеять тот туман, который скрывал от людей истину, я переводил снова стих за стихом четвероевангелия, сравнивал их, соединял их в новую конкорданцию¹⁷, исправлял заблуждения» (это в евангелиях заблуждения)! Так, очевидно, может говорить только тот, кто совершенно не знает христианства, его учения, его предания и духа, кто совершенно не понимает всего этого!

Рядом с указанной нами сейчас положительной причиной происхождения русского сектантства действует если не всегда, то, по крайней мере, нередко другая, отрицательная. В христианском обществе всегда возможны злоупотребления и недостатки. Те и другие неизбежны среди людей с природой хотя и облагодатствованной, но всё-таки и испорченной. Недостатки эти настолько обычны в человеческих обществах, что для большинства людей они и незаметны. Но для людей с возбуждённым религиозным чувством они сразу бросаются в глаза и не дают им покоя. У таких людей непременно является роковой вопрос: как примирить подобное противоречие между истинным христианским учением и действительной жизнью верующих? Решение подобного вопроса для таких людей возможно только одно: исправить существующих недостатков нельзя, но и жить среди людей, не желающих исполнять учения Христова, также невозможно, а потому необходимо удалиться от них и жить самостоятельно, по заповедям евангелия. Так, недостатки в христианском обществе вызывают против себя протест, который, неудерживаемый в должных границах благоразумия, ведёт к образованию сектантского общества. Так, напр., возникла секта стригольников, так же произошли и некоторые другие русские секты с сильным отрицательным характером.

Наконец, нельзя отрицать в происхождении сектантских движений и участия сторонних влияний. Это должно сказать, напр., о масонстве, пашковщине, штундистах и друг. Только не должно придавать этим влияниям того главного, первостепенного значения, какое иногда усвояется им в данном случае. Как недостатки в христианском обществе, так и сторонние влияния чаще всего играют роль только непосредственных поводов к возникновению сектантских движений, а коренной причиной этих последних всё-таки служит незнание русским народом своей веры, его неуменье отличить в этой последней существенное от несущественного, неспособность его дать надлежащий отпор чуждому религиозному влиянию.

Мы указали общие и главные причины происхождения русского сектантства. Затем появление каждой отдельной секты обусловливается ещё особенностями в настроении времени и среды, в которое и в которой возникает секта, а также и личным характером первых основателей и распространителей её.

Из сказанного нами видно, что русское сектантство и в сущности своей и в причинах своего происхождения есть явление болезненное, неправильное, ложное и достойное сожаления. Потому глубоко ошибаются те, кто видел и видит в русском сектантстве что-то особенное, усматривает в усилении сектантского движения наступление новой эпохи в жизни русского народа. Нельзя, конечно, отрицать присутствия в некоторых наших сектах светлых сторон. Но это светлое не есть что-либо самостоятельное, не есть самородное произведение сектантства. Светлые черты, наблюдаемые иногда в русском сектантстве, все заимствованы им из христианского учения, в совершенной чистоте и целости хранимого православной Церковью. Если же такие черты выделяются в жизни сектантов, то это нисколько не говорит в пользу истинности, или живучести сектантского движения. Светлые пятна, как бы малы они ни были, всегда бросаются в глаза на общем тёмном фоне. И кто же может с совершенно спокойной, чистой совестью утверждать, что таких светлых, таких отрадных явлений, какие наблюдаются в жизни русских сектантов, совсем нет в жизни православных христиан? Они есть, но только, при множестве своём, не так ярко выступают здесь, как в жизни сектантов.

Будучи болезненным явлением, сектантское движение не может не возбуждать сожаления о нём в православной Церкви. Церковь православная не может оставаться спокойной при виде усиления болезни среди чад её. По заповеди Своего Божественного Основателя, она должна даже оставить 99 здоровых, не заблудших овец своих и идти искать сотую заблудшую и, отыскав её, радоваться о ней более, нежели о тех 99. И всякий верующий христианин должен разделять эту скорбь своей Церкви, должен заботиться о вразумлении заблудших своих братьев, обращение которых поставляется ему в величайшую заслугу, как выражение истинной братской любви.

Но для того, чтобы исправлять заблуждение, врачевать недуг, необходимо, прежде всего, узнать, в чём заключается сама болезнь и какие причины её происхождения.

Изучение русского сектантства сопряжено с величайшими затруднениями. Русское сектантство есть чрезвычайно сложное историческое явление. История его представляет много самых неожиданных, темных и загадочных явлений. Наконец, сектантское движение не есть совершенно закончившийся исторический процесс, так как оно и сейчас ещё продолжает развиваться. Поэтому, делать какие-либо выводы касательно подобного явления должно всегда с осторожностью.

Но при неизбежных затруднениях, изучение русского сектантства представляет и глубокий интерес. Сектантство, как мы знаем, есть болезненная и неправильная, но зато самостоятельная попытка русского народа в области веры. В нём типически проявилась своеобразная историческая жизнь массы русского народа, и не только жизнь религиозная, но умственная, нравственная и общественная. Под влиянием сектантских учений складывается и развивается домашняя и семейная жизнь значительной части нашего народа. Сектантство своеобразно обусловливает и взаимные отношения своих последователей, как членов известного общества. Сектантство отражается известным образом и на материальном благосостоянии своих членов. Поэтому, помимо прямой цели – определить наиболее целесообразные приёмы борьбы с болезненным явлением, изучение русского сектантства представляет ещё глубокий интерес в психологическом, историческом и этнографическом отношениях.

Русское сектантство, представляя в сущности своей нечто целое и однообразное, в тоже самое время развивается в различных направлениях, смотря потому, чем больше всего руководятся его члены в достижении главной своей цели. Одни сектанты ищут правого пути ко спасению под руководством своего ума, другие полагаются на чувство и идут по его указаниям. Первый путь ведёт к рационализму в деле веры, а второй к мистицизму. История рационалистических и мистических сект и будет предметом наших исследований.

Ф. Титов

Поименованный в заглавии Новый Завет, напечатанный на русском языке в Лондоне 1869 г., в немалом количестве распространён среди штундистов. Текст его тожествен тексту Нового Завета, изданного св. Синодом. По форме Лондонское издание сходно с седьмым Синодальным, в ¹/₁₆ листа, в два печатных столбца на странице. Отличительная особенность рассматриваемого экземпляра – указание параллельных мест. Св. Синодом ещё не издано на русском языке отдельного экземпляра Нового Завета с параллельными местами; таковой находится в полной славянской и русской библиях. Мы сравнили Лондонское и Синодальное (по Библии, изд. 1889 г.) издания и нашли между ними немаловажное различие.

С внешней стороны разница между ними такая: 1) В Синодальном издании Библии параллельные места (цитаты) напечатаны внизу страницы к целому стиху или отрывку из главы Свящ. Писания; а в Лондонском цитаты помещены на боковых полях, справа и слева страницы, к отдельным словам, выражениям и предложениям стиха, разделяемого с этой целью цифрами, поставленными перед поясняемым словом или предложением. Такое размещение цитат делает Лондонское издание более удобным в случаях необходимости, напр. во время собеседований, наивозможно скорее найти параллельное место. 2) Параллельные места в Лондонском изд. Нового Завета исключительно взяты из новозаветных свящ. книг; из книг ветхозаветных указываются только те изречения, которые с необходимостью предполагаются самым содержанием текста, как, напр., «сие всё произошло, да сбудется реченное Господом через пророка» ... Мф.1:22,23 ср. Ис. 7:14; Мф.2:6 ср. Мих.5:1–2. 3) Параллельных мест в Лондонском издании показано гораздо больше, чем в Синодальном. Обилие параллели объясняется тем, что в Лондонское издание вошла в большинстве изречений параллель, так сказать, случайная, т. е. сделаны в нём ссылки на одинаковые слова и выражения; тогда как в Синодальном издании параллельными считаются преимущественно места Св. Писания сходные по мыслям. Без сомнения, в Новом Завете тожественных слов и сходных выражений несравненно более одинаковых мыслей. На первый взгляд параллель к слову и выражению в Лонд. издании кажется делом механическим; но при тщательном рассмотрении, тут открывается нарочитая цель издателя – разъяснить новозаветный текст Писания самим же текстом: путём снесения и сличения слов, выражений и предложений придать изъясняемому изречению смысл, если не противоположный, то по крайней мере иной, чем какой в том месте усматривается православной Церковью. Чтобы не показаться голословными в своём заключении, приводим для доказательства примеры. Прочитаем 15 ст. II гл. 2 посл. к Солунянам (2Фес.2:15): «Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим». Мысль, выраженная в этом изречении, ясна: христианин в вере и в жизни должен руководствоваться Апостольским учением – письменно сообщённым (Свящ. Писанием) и устно – преданным (Свящ. Преданием). На этом между прочим изречении Православная Церковь основывает учение о необходимости Свящ. Предания. В Синодальном издании к приведённому изречению не указано параллельных мест; а в Лондонском издании параллельных мест приведено довольное количество. Перед словом: «стойте» цитируются – 1Кор.16:13 и Флп.4:1. «Бодрствуйте, стойте в вере, будьте мужественны, тверды». «Итак, братия мои возлюбленные и вожделенные, радость и венец мой. стойте так в Господе». К выражению из последнего изречения: «стойте так в Господе» указан параллельным 27 ст. 1 гл. послания к Филипп. – «живите достойно благовествования

Христова, чтобы мне, приду ли я и увижу вас, или не приду, слышать о вас, что вы стоите в одном духе, подвизаясь за веру евангельскую» (Флп.1:27). Во второй половине 15 ст. II гл. 2 Солун. (2Фес.2:15) перед словом – «предания» первая ссылка на 1Кор.11:2: «хвалю вас, братия, что вы всё моё (1Кор.4:17 – «для сего я послал к вам Тимофея, который напомнит вам о путях моих во Христе, как я учу везде, во всякой церкви) помните и держите предания (1Кор.7:17 – «Каждый поступай так, как Господь призвал. Так я повелеваю по всем церквам»), как я преда̀л вам. Другая ссылка на 2Фес.3:6: «Завещеваем же вам, братия, именем Господа нашею Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое приняли от нас», (2Фес.2:15). Последнее указание на 2Фес.2:15, т. е. на тот же текст, к которому приводились параллельные места, даёт полное право сказать, что разъяснение слов Апостола Павла «Стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим» закончено. Очевидно, центром разъяснения было выражение: «предания, которым вы научены... словом... нашим». В виду отсутствия в указанном месте преданий, устно-сообщённых Фессалоникийцам ап. Павлом, Лондонский издатель Нового Завета взял на себя задачу отыскать их, и, к удивлению, все предания, т. е. устную проповедь Апостола Павла нашёл в посланиях того же святого Апостола – 1Кор.7:17,16:13; Флп.1:27;4:1. Таким образом наставление Апостола Павла: «стойте и держите предания, которым вы научены словом или посланием нашим» должно понимать так: «бр., живите достойно благовествования Христова; стойте в одном духе, подвизаясь за веру евангельскую; помните мои пути во Христе; каждый поступай сообразно Божию определению, удаляясь от всего нечестивого». Возможный вывод отсюда будет затемняющий и ослабляющий ясное свидетельство Апостола в пользу св. Предания.

Точно таким же путём искусственного снесения и сличения с параллельными местами в Новом Завете Лондонского издания ослабляется значение VI гл. евангелия от Иоанна, на основании которой Православная Церковь учит о пресуществлении в таинстве св. причащения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы. Веским для доказательства православного учения о пресуществлении считается 52 ст. VI гл. евангелия от Иоанна (Ин.6:52). «Тогда (т. е. когда Иисус Христос сказал: «хлеб, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» – 51 ст.) иудеи стали спорить между собой, говоря: как Он может дат нам есть плоть свою». Очевидно, иудеи справедливо поняли слова Спасителя – буквально, как и Он сам далее (53 ст.) велел понимать их. Между тем на основании параллельных мест, приведённых к 52 ст. в Лондонском издании Нового Завета (Ин.7:43;9:16;10:19;3:9) выходит, что иудеи не потому заспорили, будто поняли слова Иисуса Христа буквально, а по привычке всегда что-либо возражать Иисусу Христу. Для разъяснения же того, как должно понимать слова Иисуса Христа: «ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную» (54 ст.), к этим словам приведены параллельными: 27 ст. той же главы («Старайтесь не о пище тленной, а о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую вам даст Сын человеческий»), 40 ст. («Воля Пославшего Меня есть, та, чтобы всякий видящий Сына и верующий в Него имел жизнь вечную»), Ин.4:14. («Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать во век; но вода, которую Я дам ему, сделается в нём источником воды живой»). Итак, значит, вкушает Плоть и Кровь Христову тот, кто имеет глубокую веру в Иисуса Христа; эта вера и даёт такому человеку жизнь вечную, а не тленная пища – хлеб и вино. В усиление такого разъяснения слов Спасителя к 54 ст. приведён параллельным ещё 63 ст. той же VI гл. – «Дух животворит, плоть не пользует ни мало. Слова, которые Я говорю вам, суть дух и жизнь». Таким образом, на основании параллельных мест Лондонского издания, VI главу евангелия от Иоанна должно понимать не в собственном (буквальном) смысле, как понимали её св. Отцы и учители Православной Церкви, а в смысле переносном (духовном), как толкуют эту главу наши сектанты, называющие себя «духовными христианами».

Подобный сему переносный смысл, посредством искусственно-сведённых параллельных мест, в Лондонском издании Нового Завета придаётся и тем местам Свящ. Писания, которые служат основанием и доказательством правильности совершаемого в Православной Церкви таинства Крещения в воде, напр., словам Спасителя – «если кто не родится от воды и Духа, то не может войти в Царствие Небесное» (Ин.3:5) и словам Апостола Петра – «Так и нас ныне подобное сему образу (потопу, бывшему во дни Ноя) крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа» (1Пет.3:21). В рассматриваемом издании Нового Завета прежде всего указаны параллельные места в объяснение выражения: «родится от воды и Духа» Мк.16:16; Деян.2:38. Рождением от воды и Духа, по смыслу этой параллели, справедливо названо крещение. Но, чтобы выяснить, в чём состоит крещение, указаны: Ин.3:18,36; Деян.3:19;16:30–32; Рим.10:9. В этих ссылках говорится о великом значении веры в Господа Иисуса (Ин.3:18,36; Рим.10:9), о проповеди покаяния (Деян.3:19) и об обращении темничного стража к вере проповедью Ап. Павла (Деян.16:30–32). Такие параллельные места дают повод думать, что крещением в собственном смысле называется вера в Иисуса Христа и в Его учение. Такое предположение может показаться несомненным, когда прочитаем слова Ап. Петра со всеми параллельными к ним изречениями, указанными в Новом Завете Лонд. изд. «Так и нас ныне подобное сему образу крещение («Христос предал Себя за Церковь, чтобы освятить её, очистив банею водною, посредством слова» Еф.5:26; «Вы уже очищены посредством слова, которое Я проповедал вам» Ин.15:3; ср. 17:17), не плотской нечистоты омытие. («Мы были некогда несмысленны, непокорны, заблудшие, были рабы похотей и различных удовольствий; жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга» Тит.3:3 ср. 1Пет.4:3; 1Кор.6:11; Еф.2:1; Кол.1:21;3:4) – но обещание Богу доброй совести спасает («потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» – Рим.10:10) воскресением Иисуса Христа («Благословен Бог, возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому» 1Пет.1:3). Выходит, по Лондонскому изданию, что и Спаситель и Ап. Пётр говорят (в Ин.3:5; 1Пет.3:21) не о крещении водой, которое, как таинство, совершается в Православной Церкви, а о вере в Иисуса Христа, которая, как дар Божий, возжигается в сердцах людей Духом Святым и укрепляется, и поддерживается проповедью, имеющей силу грешников делать праведниками.

Думаем, достаточно этих примеров, чтобы видеть, как параллельными местами в Новом Завете Лондонского издания извращаются на протестантский лад основные истины православного христианского учения. Новый Завет – с такими параллелями – дорогая книга не только для штундиста, но и для других наших сектантов, как рационалистического, так и мистического направления, напр. духоборцев, молокан, пашковцев, сютаевцев, малеванцев и т. п. С помощью этого Нового Завета наш сектант оправдает изречениями Свящ. Писания всякое своё верование. Православному миссионеру ознакомление с этой книгой разъяснит, почему иногда самые ясные места Св. Писания, приводимые в обличение лжеучения или в доказательство православного учения, оказываются неубедительными для сектантов. Причина неубедительности текста Свящ. Писания тут скрывается в несовпадении ссылок миссионера с параллельными указаниями сектантского Лондонского изд. Нового Завета, как, напр., миссионер учение о необходимости Свящ. Предания развивает на основании 2Фес.2:15, а это изречение, как мы видели, по Новому Завету Лондонского издания, не доказывает необходимость свящ. Предания, устно – сообщаемого. Сектант верит своей книжке Слова Божия, а потому, когда замечает, что в его Евангелии известное изречение не изъясняется параллелью в смысле истины, доказываемой или раскрываемой миссионером, то и не убеждается такими указаниями; в этом случае слова миссионера для него – «медь звенящая» (1Кор.13:1), хотя миссионер и говорит, а сектант слышит Слово Божие.

Священник И. Троицкий

Отличительной чертой русского раскола и сектантства является догматическая неустойчивость в учении и склонность к более или менее быстрой изменяемости религиозных воззрений последователей их. Особенно это заметно в новейших сектах – баптизме, пашковщине, штунде, успевших за недолгое время своего проявления в России подразделиться на несколько толков; причём каждый новый толк сектантства, обыкновенно, всё дальше и дальше уносит совращённых от родного православия в область суемудрых пагубных учений лжеименного разума. Причина такого характера нашего сектантства заключается в безграничном произволе, который лежит в основе сектантства, относительно понимания и толкования Св. Писания каждым членом секты, а также слепое стадное подчинение невежественных последователей секты авторитету малограмотных вожаков общины, мнения которых часто доходят до грубого нелепого извращения смысла Св. Писания и отрицания основных истин христианства.

Такое явление догматической неустойчивости и быстрой изменяемости и перерождения сектантства принято считать за признак внутреннего разложения секты, что в некотором отношении признаётся утешительным и даже желательным. С точки зрения миссионерской практики взгляд этот нужно считать ошибочным: новые толки, всё более и более отуманивая здравое религиозное понятие темной массы, удаляют отпавших от истин, исповедуемых православной Церковью, и тем затрудняют дело вразумления заблудших, осложняют миссионерскую борьбу, делая её с некоторыми сумасбродными учениями решительно невозможной, как невозможна умная здравая беседа с людьми умственно расстроенными. Кроме того, миссии нельзя закрывать глаз от новых осложнений, происходящих в сектантстве и в виду того социального вреда для отечества, которым могут сопровождаться в жизни общин нелепые и изуверные лжеучения.

Изложенные соображения побудили нас сообщить к сведению деятелей православной миссии о появившейся в последнее время в среде современного сектантства, а через него и в православном населении, пропаганде нового нелепого, но крайне вредного и опасного по своим последствиям лжеучения секты, так называемых, «адвентистов седьмого дня». Секта адвентистов, как особая община, с своим лжеучением и церковной организацией, стала известна не более 50 лет; она зародилась в Северной Америке. – Основателем секты адвентистов считается некто Вильям Миллер: который в 1843 году с величайшей ревностью начал распространять лжеучение, известное в истории древней церкви под именем заблуждений хилиастов. Он пророчествовал, что скоро придёт Христос «паки» на землю и устроит на ней тысячелетнее царство. Проповедь Миллера имела необычайный успех в массе; тысячи увлечённых бросали все свои занятия и по целым дням ожидали минуты, когда Христос видимым образом сойдёт с неба. Миллер, ссылаясь на известные слова Священного Писания (2Фес.2:1–3), утверждал, что только «день и час» пришествия Христа скрыт от ангелов и людей, но год можно определить и таковым проповедник назначил 1843 год. В этот год, по предсказанию Миллера, мир, лежащий во зле, должен погибнуть и явится Христос на земле и приготовит верующим во второе пришествие тысячелетнее, а за ним и вечное блаженство в обителях Отца Небесного. Когда же безумные глаголы несчастного мечтателя не сбылись, он отсрочил ожидание пришествия Спасителя на 1844 год; но вскоре умер, не дав твёрдой организации общине и обоснования лжеучению своих последователей. После того одушевление легковерных последователей Миллера понемногу охладело, но совсем однако не исчезло с лица земли, а существует и до настоящего времени. Так живучи бывают религиозные заблуждения. Остались прежние и явились новые горячие последователи Миллера, которые, не смотря на очевидный обман несчастного мечтателя, занялись продолжением проповеди и обоснованием доктрины своего учителя; они обратились к исследованию пророчеств Даниила и откровения Иоанна Богослова. Толкуя произвольно XIII гл. Откровения и XXIV гл. Евангелия Матф., сектанты проповедовали, что все пророчества, относящиеся ко второму пришествию Спасителя, уже будто бы исполнились и потому надо ждать в скором времени конца этого мира и второго пришествия Мессии. Вместе с тем они проповедовали материалистическое безбожное учение о сне душ и об имеющем быть уничтожении нечестивых, т. е. всех, кто не разделял их суемудрия. Название своё эта секта получила от латинского слова «adventus» – пришествие, что характеризует её, как общество верующих во второе пришествие Христово. По мнению секты, вопреки ясному учению слова Божия, свидетельствующему о сознательности жизни людей по смерти (Лк.16:19–31;23:43; Откр.6:9–11), при разделении души и тела, умирает не только тело, но и душа, которые одинаково спят, т. е. находятся в бессознательном состоянии, из которого они будут пробуждены трубой архангела и призваны к бытию при втором пришествии Христа. Это новое бытие для верующих будет блаженное, ибо они сперва насладятся радостями тысячелетнего царствия, а потом вечным блаженством. Понимая буквально те места ветхого завета, где говорится об истреблении от земли живых нечестивых, адвентисты учат, что нечестивых ожидает несчастное пробуждение, так как последние, после краткого сильного страдания, будут совсем уничтожены, т. е. вовсе перестанут существовать. Такой конец, утверждают адвентисты, легче нежели бесконечное мучение и достойнее Бога. Истинное христианское учение о бессмертии души сектанты считают заимствованным будто бы от язычества и не согласным с Библией. Отличительной чертой адвентистов служит почитание ими субботы, вместо воскресенья. Субботство ещё с 1843 года приняла часть адвентистов, которые учили о праздновании субботы, как обязательном для всех людей; впоследствии учение о праздновании субботы принято всеми последователями секты. Адвентисты утверждают, что заповедь «помни день субботний, чтоб святить его», относится также и к нынешним христианам, как к ветхозаветному Израилю и будто бы обязывает всех святить седьмой день, т. е. субботу, а потому последователи этой секты называются адвентисты седьмого дня. Субботники-адвентисты отличаются необычайной ревностью к проповеди и распространению печатных трактатов о своих умствованиях. Если верить сведениям заграничных миссионерских журналов, то адвентисты насчитывают своих последователей до 30.000. Главный центр секты находится в Бетль-Крике (в Америке), где они имеют свою академию и типографию. Из последней выходят книги и листки во множестве почти на всех языках, а в последние годы появились и на русском. Летучие листки рассылаются в закрытых пакетах и, большей частью, бесплатно, даже и тем, которые их не просят и не желают. Секта издаёт в Базеле свою газету Gerold der Wahrheit und Prophetischer Erklärer», там же и главный склад изданий под фирмой «международное трактатное общество».

Подобно всем сектантам-мечтателям, адвентисты считают себя единственными истинными христианами, обществом, похожим на общество апостолов и первых христиан; напр., автор брошюры «Богом освящённая ночь» разделяет всех христиан на две весьма не равные части: на истинное апостольское, христианское общество, к которому принадлежат только «адвентисты седьмого дня», и на весь остальной, будто бы ложный, христианский мир, где только мнимые христиане, погружённые в духовную тьму.

В других пунктах учения адвентисты, как и все протестантствующие секты, отрицательно относятся к обрядовой церковной стороне, не признают и таинств веры; в этом пункте учения секта близко подходит к нашему, так называемому толку – духовной штунде.

В одном сочинении этой секты говорится, что все изображения Спасителя и всех святых суть идолы, запрещённые первой и второй заповедью, что все христианские праздники не верны по времени, так как в действительности Пасха была, будто бы, осенью, а не весной, а Рождество Христово случилось не 25 декабря, а ночью с 2-го на 3-е сентября. Об этом, говорится в статье, один из пророков секты узнал «от Самого Господа Иисуса Христа, Который явился ему ночью с 2-го на 3-е сентября (1863 года?) и благодатными словами, которые Он ему тогда сказал, в нём первом зажёг настоящий день – первый день христианства. Во всём так называемом мире была до 2-го сентября (1863 года) темнота и невежество... 2-го сентября Христос родился духовно, ибо мнимое фальшивое христианство превратилось тогда в настоящее «истинное» …

Очевидно, секта вместе с нашими хлыстами учит о духовном, таинственном воплощении Христа в душах избранных и допускает человекообожание. Адвентисты отвергают также св. отеческое предание (в брошюре «Суббота Господня») и постановления вселенских соборов, толкуют священное Писание совершенно произвольно. Так, напр., в 5 № упомянутой газеты за 1893 год помещена заметка, что всё, что Библия говорит о Боге, надо понимать буквально, но в 16 № той же газеты за 1893 год (в статейке «жизни слова») отвергается истинное учение о таинстве св. причащения, о котором кощунственно говорится, что оно не имеет никакого смысла и что слова Спасителя: «Приидите, ядите, сие есть тело Мое» … нельзя понимать буквально, потому что они будто бы относятся только к учению Спасителя. «Единственный способ, которым кто-либо из людей может приобщиться Тела Христова, учат сектанты, состоит в том, что надо всем сердцем верить всему, чему Спаситель учил. Таким образом он может принимать Тело Христово без содействия иерея или епископа. До чего доходит безумный мистицизм адвентистов, можно усмотреть из следующего их заявления, «все те, которые освящены Творческой силой Христа, в них действующей и совершенное освящение которых запечатлено печатью субботы Иисусовой, принадлежат к лику 144,000 или же к верующим евреям последнего времени, которые вновь заключали вечный союз. (Здесь автор ссылается на кн. Исх.31:17 и Откр.14:1); но все те, которые празднуют Воскресение, носят знамение зверя (Откр.13:16–18). Столь сумасбродного учения этой иностранной секты мы бы конечно и не стали касаться на страницах нашего издания, если бы, как замечено выше, нелепое учение это не стремилось распространяться среди нашей народной массы, склонной к восприятию мистических суеверных толков. Как известно, любимым мотивом большинства народных легенд – является идея страшного суда и второго пришествия. Возбуждаемые адвентистами нелепые толки по этому вопросу могут найти почву в суеверном страхе нашей тёмной массы. А что учение адвентистов имеет распространение среди населения немецкого и русского в России, об этом свидетельствуют миссионерские наблюдения. Так миссионер Волынской епархии о. Немечек сообщает нам, что среди Волынских немцев колонистов и чехов в настоящее время находится немало последователей «адвентистов седьмого дня», которые празднуют субботу, а в воскресенье работают. Среди штундистских общин Киевской и Херсонской губернии в последние годы всё чаще наблюдаются случаи принадлежности сектантов к «субботникам», – которые имеются и в Игиевской городской штундовой общине. На Кавказе, как нам известно, целые баптистические общины (Николаевская) принимают учение адвентистов о субботстве и о времени второго пришествия Спасителя.

Главный способ распространения в России лжеучения адвентистов состоит в распространении печатных листков, с изложением мистических мнений секты на русском языке, таких листков выпущено 24 №№, из них целых 6 посвящено вопросу о праздновании субботы. Последний вопрос разработан сектой детально и настолько коварно и хитро доказывается субботство, что в нашей миссионерской литературе в противовес воззрениям адвентистов ничего подобного не имеется. Адвентистами издана также и графическая таблица апокалипсических зверей.

Листки эти рассылаются для наших сектантов и православных целыми пудами (в 16 долю листа на жёлтой бумажке). Деятельным агентом секты, по поставке в Россию листков и ведению религиозной руководящей переписки являлся некто Перк. В настоящее время, сколько нам известно, этот деятельный и убеждённый последователь учения о субботстве переселился в пределы России в качестве заведующего отделением Братского библейского общества в одной из Поволжских губерний в С-ве, где, надо полагать, не перестал проводить вредные и нелепые мнения адвентизма среди немецких колонистов и русского крестьянства.

Насколько в социально-общественном отношении может быть вредным и опасным подобное адвентистскому лжеучение о страшном суде, о наступлении последнего времени и приближении блаженного царства на земле, убедительным доказательством служит относительно недавняя история с так называемым «малеванским» движением, появившимся в пределах Киевской губернии среди штундовых общин. Источник идей, вызвавших это движение, исследованием с точностью не установлен. Но не подлежит ныне сомнению, что проповедуемое «малеванщиной» мистическое учение «о наступлении последнего времени», о пришествии Спасителя мира «в телесном виде», о скором наступлении страшного (для неверующих) суда, за которым должно наступить «блаженное время» здесь же на земле для «верующих» – слишком сходно с адвентистским. Главным очагом брожения был Сквирско-Васильковский район штундизма, который давно находится в сношениях с Волынскими колонистами. Среди ярых последователей малеванщины были немцы и католики – шляхта. Единичные проявления подобного же рода сектантства заметны в Херсонской епархии. История с малеванщиной, будучи в высшей степени интересна по своим трагическим подробностям и последствиям, в тоже время весьма поучительна и в миссионерском отношении. В следующем номере нашего журнала мы познакомим читателей с этим новым мистическим видом западных сектантских лжеучений на русской почве. Предварительно заметим, что воссоединение и вразумление малеванцев идёт крайне медленно и борьба с этим диким отпрыском мистического ново-штундизма крайне затруднительна. На все доводы малеванцы, обыкновенно отвечают: «так мини Бог дал, так мини Отец небесный научает».

(Хроника).

Содержание: К читателю. Беглый очерк истории противо-сектантского миссионерства. Причины его позднего развития. Либерализм 70-х годов и сектантство. Закон 3-го мая 1883 года. Обстоятельства, содействовавшие оживлению противо-сектантской миссии. Синодальное распоряжение 1885 г. и его благие последствия. Новое направление в миссионерской практике и обновление состава деятелей миссии. Оживление специальной литературы. Всероссийские миссионерские съезды и результаты их совещаний. Высокопр. Харьк. Амвросий о новом принципе (основании) для классификации сект и об относительной их вредности. Работы по миссионерскому истолкованию Библии и исправлению русского перевода Библии. О важнейших распоряжениях духовной власти. Значение эпохи царствования Александра III в истории борьбы с сектами. Усиление средств миссионерского фонда. Восстановление забытой идеи о правительственном ограждении святынь православия от сектантских глумлений. Меры и действия гр. А. П. Игнатьева (начальн. юго-зап. края) по пресечению сектантской пропаганды и успокоению народной массы. Новый закон 4 июля 1894 года. Два слова о нынешнем состоянии старого и нового сектантства. Интеллигентное сектантство и его преступные затеи. – По поводу одного недоразумения в пастырско-миссионерской практике.

В настоящем отделе наш журнал будет давать читателям возможно полное, верное и живое изображение современной борьбы Церкви и государства с существующими сектами, расколом и другими видами религиозных лжеучений и заблуждений нашего времени. Здесь будет вестись летопись всех выдающихся событий, явлений, фактов и эпизодов из области внутренней миссии Церкви, а также из мира сект и раскола. Особое место в хронике отводится миссионерским дневникам и запискам, как наиболее живому, непосредственному и задушевному материалу. Таким образом, отдел этот является в тесном смысле слова миссионерским обозрением.

Для начала его считаем вполне уместным бросить хотя бы самый беглый взгляд на современное состояние противо-сектантской нашей миссии и на нынешнее положение дел в борьбе её с сектантством.

Полагаем, что мы довольно верно отметим характерную черту современного положения противо-сектантской миссии, если скажем, что в настоящее время она начинает видимо и быстро расти и крепнуть.

Такая характеристика делает впечатление о противо-сектантской миссии, как деле новом и молодом, а между тем, скажут, – сектантство в России отнюдь явление не новое, а потому необходимо объясниться.

Противо-сектантская миссия, как особый институт, как дело организованного миссионерского воздействия на отпадших в ереси, стала развиваться, действительно, сравнительно недавно и гораздо позже, чем, напр., противо-раскольническое наше миссионерство. Причины этого явления заключаются в том, что сектантство не заявляло о себе ни разу в истории отечественной церкви так громко и воинственно, как в позднейшую после-реформенную эпоху 70–80 годов нашего века. Крепостное право удерживало свободный дух народа от религиозного рационализма. Народу нельзя и некогда было умствовать, и увлекаться пропагандой иноверных лжеучений, распространявшихся ещё в то время в виде молоканства и духоборства. Интеллигенция же более интересовалась внешними явлениями западной культуры.

Что касается мистических сект, то они всегда, как и ныне дела свои ведут в тиши, неприметно и с таким смиренно-лукавством, что ещё и в наше время весьма не редки случаи, когда приходские пастыри совершенно искренно считают в своём стаде этих лютых волков в овчей одежде лучшими по внешней набожности прихожанами, а между тем последние, под видом лицемерного благочестия, и уловляют в свои пагубные сети из среды православной простые доверчивые души.

В эпоху Императора Николая I центр борьбы с сектантством заключался в мерах решительного правительственного воздействия на сектантство, путём массового выселения молокан и духоборов из православной среды в места малонаселённые и отдалённые. Этим вырывались тогда сектантские плевелы с корнем в православном населении, и местной церковной миссии оставалась только одна охранительная задача. Если развернём историю нашей внутренней миссии, то там мы найдём приснопамятные имена выдающихся борцов с расколом, каковы, например, епископ Иаков Нижегородский, архимандриты: Неофит и Питирим, протоиереи: Журавлев, Верховский, инок Никодим, блаженной памяти архимандрит Павел Прусский и др. Наоборот, не встречается ни одного выдающегося исторического деятеля, как полемиста и как борца против собственно сектантства... Знаменательно, что оживление и развитие рационалистического сектантства совпадает исторически и самым тесным образом связано с либерализмом 60–80 годов.

Общественный дух и направление того либерального времени как нельзя более способствовали развитию рационализма, колебания и сомнения в отношении к вековым устоям и авторитетам и в обществе, и в народе. С этой стороны резко всюду начинает распространяться притязание на право каждому иметь своё мнение и даже суждение о предметах веры, и учение о мнимой свободе совести, под которой разумеется неограниченное право верить во всякую ложь и распространять всякое заблуждение. Пробуждавшуюся в народе, если не во всей его массе, то в отдельных её представителях, особенно же в поселянах, вкусивших городской и фабричной цивилизации, а также побывавших в военной службе¹⁸ религиозную пытливость и вполне законное стремление не только веровать сердцем, но исповедывать устами и деятельно участвовать в жизни Церкви, – либеральный дух того времени в течении долгих лет направлял в тоже русло вольномыслия и свободолюбия, которое так ново было и заманчиво освобождённых от крепостной зависимости крестьян. В народе постепенно росла ни кем и ничем не сдерживаемая свобода и своеволие в мысли и в жизни.

Отрешённое от Церкви и веры народное образование, пробуждая самосознание и любознательность, развивало в народе религиозную алчбу¹⁹ и жажду, но намеренно устраняло из школ достодолжное удовлетворение этой пытливости, что также послужило одним из важных факторов в деле развития сектантства²⁰. Сюда же нужно отнести искусственно созданную необдуманную торопливость в распространении Священ. Писания малограмотному люду без должного книжного и живого руководства к пониманию и толкованию его. И вот едва выпущенный на свободу и научавшийся разбирать печатную книгу простолюдин, взяв в руки Библию, возомнил себя «новым богословом», которому дана воля на всё, не исключая измышления и сочинительства новой веры, а равно и разрушения, и поношения православных основ Церкви, заведения самочинных сборищ и открытой проповеди ересей.

Таким возбуждённым стремлением народного сознания к свободе и знанию, как нельзя лучше воспользовались для удовлетворения своего прозелитизма наводнившие юг России проповедники немецких сект пиэтистов, меннонитов и баптистов, а также агенты заграничных миссий в лице книгонош британского библейского общества. Трудно сказать, как бы пережиты были в народе все эти искушения времени, но с уверенностью можно утверждать, что штунды он не создал бы сам по себе, если бы немецкие проповедники не преподали ему этих чуждых мировоззрению русского человека доктрин. Не упустили случая половить в мутной воде словесной рыбки и наши дремавшие до того времени секты молоканства и духоборства.

Новое время, как известно, потрясло верхние слои общества более всего. В образованных классах выбитая из колеи религиозная мысль чаще стала обращаться к вопросам о вере, но либеральный дух времени и здесь сказался: православие оказалось не ново, хотя его и не знали в существе искатели религиозных приключений. И вот является Редсток с проповедью новой веры и создалась «салонная штунда», во главе которой стал известный аристократ, богач, отставной подполковник Пашков²¹. Сын того же времени и сочинитель самоизмышлённого своего христианства гр. Л. Толстой, с его евангелием, заповедями и прочими кощунственными прихотями буйной религиозной фантазии, не сдерживаемой законами Божественного разума и послушанием авторитету Церкви. Развитию и укреплению сектантства как нельзя более благоприятствовало равнодушие, а иногда и попустительство со стороны судебных и административных сфер, неправильно поставивших сектантский вопрос, как вопрос только «поповский» и «церковный», сочувственное отношение к сектам значительной части общества, а равно и всей либеральной печати, представляющих, по глубокому недомыслию, эти явления, как отрадные и светлые с точки зрения прогресса.

Сочувствие интеллигенции и печати в пользу сектантства невольно примиряет с ним колеблющееся чувство народной массы и способствует быстрому распространению и проникновению религиозного вольномыслия в глубь православной России. Борьба с сектами предоставлена была исключительно силам и средствам одного духовенства, которое оказалось неподготовленным выносить эту борьбу на своих плечах. Тем более что либеральный дух времени на столько принизил духовенство и его авторитет, что ему нужно было считаться с вопросами собственного бытия.

Закон 3-го мая 1883 года о правах и льготах русского раскола является прямым последствием той же либеральной эпохи. В исполнении и применении своём этот законодательный акт имеет громадное значение в истории развития сект и раскола. Главная причина печальных последствий закона 3-го мая заключается в допущенном смешении признаков вредности всех толков и подведении, без разбора, всего раскола и сектантства к категории одинаково безвредных со включением в разряд менее вредных сект и таких нетерпимых, с социальной и государственной точки зрения, сумасбродных лжеучений, каково, например, лжеучение секты странников или бегунов, – этих в сущности бродяг по принципу – или же хлыстовства с его разветвлениями. Между тем закон 1883 г. не отказывает и им в гражданских правах и свободе открытого исповедания своих вредных и диких заблуждений.

Какое значение упомянутый закон имеет в истории сектантства, красноречивым свидетельством могут служить статистические данные. Австрийский, напр., толк старообрядческого раскола увеличился в своей численности за это время едва ли не в 10 раз. Секта штундистов в пределах одной Киевской губернии, с подведением её под действие упомянутого закона²² 1883 г., в течение первых же пяти лет увеличилась относительно пунктов распространения с 37 на 180, а относительно численности сектантов – в пять раз. С того времени начинается движение и распространение штунды из Херсонской и Киевской губерний и в другие, так что уже в 1891 году по сведениям съезда она значится более чем в 30 губерниях. Но все эти печальные для Церкви обстоятельства, благоприятсвовавшие усилению развития сектантства, и антицерковного духа в так называемой интеллигенции, и послужили к возрождению и оживлению нашей внутренней миссии, ставшей на подобающую высоту как по своему составу деятелей, по целесообразности мер, средств и приёмов борьбы с сектантством, так равно и со стороны миссионерской литературы. В истории возрождения современной противо-сектантской миссии и возвышения её деятельности имеют значение важнейших событий следующие обстоятельства: прежде всего здесь нужно отметить введение с 1885 года в курс семинарских наук особой кафедры по истории и обличению раскола и сект и заведение при семинариях преподавателями этого предмета, при участии учеников, образцовых полемических бесед с сектантами, а также и внеклассных практических занятий для учеников оканчивающих курс, с целью ознакомления последних с способами опровержения сектантских возражений, и с источниками, какие необходимы для полемики с сектантами. Мера эта богата целым рядом самых благих последствий. Она подняла уровень теоретических и практических познаний в сектоведении и миссии в приходском духовенстве. Последнее нередко потому уклонялось и уклоняется от прямой борьбы с появившимися лжеучениями, что, не обладая опытом, боялось взяться за дело открытого обличения отпавших. Нынешние наблюдения над деятельностью приходской миссии показывают, что молодые священники являются более соответственными для замещения пастырских вакансий в приходах, заражённых сектами, и ведут дело миссии гораздо успешнее и деятельнее, чем священники не получившие в школе специальной миссионерской подготовки²³. В самом миссионерском институте упомянутая мера создала новую миссионерскую школу, способствовала обновлению состава практических деятелей миссии, в ряды которых вступили ныне люди не только с дарованиями и призванием, как прежние начётчики, но и с образованием: ныне в составе миссионерского института подвизается большинство лиц с высшим богословским образованием, есть даже с высшей учёной степенью магистров богословия. Та же мера не осталась без благотворного влияния и на разработку новых, более правильных приёмов полемики и способов увещания отпавших и охранения верных чад церкви, а также и на развитие и оживление апологетической и полемической литературы, которая до того времени настолько была скудна, что, например, при появлении штундизма долгое время не было ни одного руководства по исследованию и обличению этой секты. Выдающимися, далее, событиями в истории противо-сектантской миссии являются два первых опыта всероссийских миссионерских съездов, из коих последний в 1891 г. может быть назван противо-сектантским, так как главные предметы совещаний его составляли и относились к борьбе с сектантством. На этих съездах впервые уяснены – выработкой для миссионеров особой инструкции²⁴ – состав, цель, средства миссии, образ действия миссионеров и пастырей Церкви в отношении к раскольникам и сектантам, определены многоразличные отношения миссионеров к духовной и светской власти и служебное положение их.

На втором же съезде обстоятельно разработан вопрос о существенных признаках вредности наших сект и толков раскола. причём в основу новой классификации сект на более и менее вредные был положен принцип, установленный Высокопреосвященным Амвросием, Архиеп. Харьковским в его особой записке к съезду. А именно большая или меньшая вредность той или другой секты рассматривалась с точки зрения лёгкости совращения в оную и трудности возвращения отпавших в лоно Церкви. Что же касается ограничительных мер административной власти в отношении сект, то последние должны определяться на основании совокупности признаков вредности в отношении к Церкви и государству и притом – против каждой секты должны быть свои отдельные от других сект меры, направляемые, так сказать, к обезвреживанию её, в отношении господствующего церковно-общественного строя православного отечества. Постановления съездов послужили поводом и основанием к целому ряду важных церковно-административных распоряжений высшей духовной власти, а равно и епархиальной относительно миссионерства. Распоряжения эти уже и ныне за короткое время успели оказать в деле миссионерской борьбы с сектами и расколом не мало благих последствий, но они важны, как прочные основания дальнейшего развития и упрочения успеха миссионерского дела. Для пользы дела отметим следующее: Как известно, самое главное значение для успеха охранительной миссии имеет наше полное величия и назидания православное богослужение, а затем личная жизнь приходского пастыря и его отношения к пастырским обязанностям. «В виду высокой важности церковного богослужения для духовного воспитания и спасения православных христиан», Святейший Синод в заботе об охранении православных чад от тлетворного веяния сектантства предложил²⁵ преосвященным употреблять всё зависящее от них наблюдение за правильностью и порядками священнослужения. В монастырях и соборных храмах службы Божии должны быть отправляемы всегда в положенное время без нарушений устава, с неспешным, внятным чтением и благозвучным пением; причты прочих приходских церквей обязаны брать образец с оных. От совершающих богослужение требуется не наружное только (иногда искусственно показываемое, чего отнюдь быть не должно), но смиренное, сердечное, нелицемерное благоговение, сопровождаемое правильным употреблением внешних знаков молитвы, как например, положения на себя крестного знамения и воздержанием от разговора и, тем паче, смеха. И вне богослужения всё своё поведение члены клира православного должны располагать так, как заповедано в ставленной, данной каждому, грамоте, стараясь в словах своих и наружных поступках не полагать никому соблазна. Виновных в нарушении правил благоповедения епархиальному архиерею предлежит исправлять соответствующими взысканиями, а в случае надобности переводить с занимаемых на другие места; особенно сие касается священников в приходах, заражённых сектантством, и они, в случае перемещения, по причине их неисправности, лишаются прав приносить на сие жалобы. В отношении к церковному пению вверено преосвященным наблюдение, чтобы оное производилось всюду по тем нотным книгам, которые изданы и впредь будут издаваться Св. Синодом и которые должны быть в неотменяемом употреблении. Им же, преосвященным, предоставляется учреждать курсы церковного пения, где и когда удобно. От их же усмотрения зависит и разрешение вводить, где признают полезным, общее пение некоторых молитв.

Выше было замечено, что святое по идеи дело распространения среди нашего простого народа книг Свящ. Писания в русском переводе принесло верным чадам Церкви в действительности во многих случаях горькие плоды, сделавшись орудием сектантской пропаганды. Главная причина таких не добрых последствий от доброго дела заключается в отсутствии у нас общедоступных, по цене и пониманию, толкований, хотя бы тех библейских мест, которые «невежды и неутверждённые превращают к собственной своей погибели». Чтобы охранить верующий народ наш от вредного влияния сектантских комментаторов Библии, находящейся ныне в руках народа, необходимо издать и дать тому же народу вместе с Библией и руководство к православному пониманию её. По заключению миссионерского съезда, это дело неотложной и высокой важности, и для внутренней миссии имеет значение первостепенное²⁶.

Вместе с тем необходим пересмотр и самого нашего русского перевода Св. Писания, который, оказывается, в некоторых местах не точно передаёт мысль подлинника, служит камнем преткновения для верующих и поводом (основанием) для суемудрия сектантов. Особенно это нужно сказать о любимом у наших сектантов венском издании Библии.

Далее, для многих из последователей русских сект имеют свою цену и не утратили силы убедительности (по вопросам об истинах веры ими пререкаемых) свидетельства и учение св. отцов первых четырёх вв. христианства. Между тем в нашей миссионерской библиотеке по этому отделу существенный пробел: ни отдельного противо-сектантского, ни тем более, популярного издания святоотеческой перво-христианской письменности не имеется.

В своих высоких попечениях о мерах к возвышению успеха миссионерского дела борьбы с сектантством, Св. Синод сделал достойное величайшей признательности распоряжение «о приготовлении материалов к изданию Библии с краткими правильными изъяснениями изречений, неправильно толкуемых лжеучителями, с параллельными для изобличения ложных толкований местами». Высокое поручение это возложено на особую комиссию, состоящую в Киеве, под председательством преосвящ. Сильвестра, ректора Киевской духовной Академии, из профессоров последней, наставников семинарии и других сведущих лиц. Труд по исправлению русского перевода Библии возложен на все академии. Та и другая работа, сколько нам известно, близка к осуществлению. Относительно же издания творений Мужей Апостольских и древних Отцов и учителей Церкви, мнение которых имеет силу в борьбе с сектантами, Учебным Комитетом при Св. Синоде собраны сведения о том, какие творения и где были печатаны, и все ли они могут быть вновь изданы без перемены и какие из них для указанной цели должны быть напечатаны прежде.

В обзоре важнейших явлений в истории развития миссионерства нельзя не отметить и те распоряжения церковной власти, коими создано в последнее десятилетие внецерковное учительство, в форме вне-богослужебных, в церкви, школах и других местах, чтений, собеседований и бесед, с раздачей грамотным печатных листков религиозно-нравственного содержания. Ближайшей целью их служит отвлечение народа от порочного времяпрепровождения им воскресных и праздничных дней, и его духовное просвещение. Сюда же нужно отнести заботы духовного ведомства о заведении обществ трезвости, братств, попечительств, заботы и ходатайства о закрытии базаров в праздники и прекращении торговля, в особенности. продажи хмельных напитков, в богослужебные часы праздничных дней, так как то и другое служит поводом к разврату для людей слабых и отвлекает многих от церковного Богослужения. При том приходским священникам внушено, чтобы они, «ревнуя о почитании воскресных и праздничных дней, прилагали заботу и о том, чем их прихожанам наполнять свободное от труда праздничное время: грамотным давали бы духовные книги, а для всех устрояли бы вне-богослужебные собеседования и чтения, и не оставляли бы отправлять предписанные Св. Синодом вечерни». Так как совратители часто пользуются случаями зловредно действовать на людей рабочего класса, особенно на мало-возрастных, то духовное ведомство озаботилось также принятием мер к введению поучительных бесед на фабриках и заводах и возложило на пастырей ближайших приходов наблюдение за религиозным поведением рабочего люда у иноверцев (напр., колонистов немцев, раскольников и др.).

Широкое развитие церковно-школьного дела духовного ведомства, с обращением особого внимания на открытие церковноприходских школ и постановку их в сёлах, где гнездятся раскол и секты, имеет самое ближайшее отношение к возвышению успеха внутренней миссии. В этом деле духовной властью народные школы признаны самым надёжным и верным средством к охранению православного населения от приражения к нему сектантских и иноверных лжеучений.

Как в ведении обыкновенной войны орудия играют существеннейшее значение, так и в духовной миссионерской борьбе с расколом и сектами снабжение пастырей Церкви и миссионеров потребными книжными пособиями и руководствами имеет слишком важное значение. И на этот вопрос Св. Синодом обращено серьёзное внимание. Выработанные на миссионерских съездах каталоги²⁷ миссионерских противо-раскольничьих и противо-сектантских библиотек – епархиальных, благочиннических или окружных и церковно-приходских, по рассмотрении и добавлении, утверждены, причём епархиальным преосвященным поручено учредить – первые под личным своим наблюдением при архиерейских домах или где будет признано более удобным; руководительство при образовании окружных библиотек возложено на миссионеров, а церковных – на благочинных.

За сим, признавая миссию учреждением многополезным и важным, Св. Синод предложил епархиальным преосвященным, чтобы они, по долгу пастырской душеспасительной попечительности, основали и открыли в своих епархиях миссии в течение 1893–94 г. и имели, сами лично и через оо. благочинных и других доверенных лиц, неослабное и бдительное наблюдение за исполнением, со стороны подведомого духовенства, относящихся к сектантству постановлений Св. Синода. (См. Церковн. Вести. 1886 г. № 13. Цирк. указ. 1886 г. № 4. Церковн. Вед. 1888. Цирк. указ. № 11 и др.).

Не останавливаясь на многих других распоряжениях церковной духовной власти относительно миссионерства и оставляя до следующего раза обзор многополезной деятельности епархиальных начальств по учреждению миссий и возвышению их успехов, мы не можем пройти молчанием и не отметить, с благодарной памятью, распоряжений, относящихся к делу возвышения миссионерской борьбы с сектантством, со стороны правительственной гражданской власти. В этом отношении особенно знаменательна эпоха счастливого для России, по не долговременного царствования, в Бозе почившего Императора Александра III-го. Коснувшись своим всепроницающим мощным духом упрочения всех коренных основ государственной жизни России, Благочестивейший Государь Александр Александрович милостиво явил целый ряд монарших забот о незыблемом благоустройстве отечественной Церкви. В частности, совместная борьба Церкви и Государства с разраставшимся сектантством была предметом особого монаршего попечения Царя-Миротворца. В царствование Александра III-го была отпущена из Государственного казначейства значительная правительственная сумма на учреждение в 9-ти южных губерниях должностей особых противо-сектантских миссионеров, с ассигнованием каждому щедрого (по 2000 рублей) содержания, что впервые дало возможность привлечь на многотрудный подвиг миссии людей способных и образованных.

Чрезвычайно важное явление в истории нашей миссии представляет и то обстоятельство, что в эпоху в Бозе почившего Великого Монарха вновь возродилась и значительно окрепла давно забытая идея о необходимости взаимодействия, единодушной совместности представителей церковной и гражданской государств. власти в деле борьбы с врагами православия, как первой и главной исторической основы жизни православной Руси. Идея эта покоится на коренных законах Российского Государства, но, как мы замечали выше, либеральный дух времени значительно ослабил проявления её в действительной жизни, так что в сущности в первые десятилетия фанатического разгара сектантской пропаганды новейших лжеучений борьба с ними предоставлена была одним силам и средствам православного духовенства. Значение этого явления в истории развития сектантства громадное. Народ наш так воспитан, что в чём не видит он вмешательства правительственной охранительной власти, то считает не только дозволенным, но и полезным себе. Так же мыслил простой народ и в период разгара штундового брожения, особенно когда последовал ряд оправдательных судебных приговоров относительно преступных действий штунды. Для многих это обстоятельство послужило соблазном и поводом к отпадению в секту, как религию, правительством дозволяемую и в материальном отношении наиболее выгодную, так как с переходом в штунду не требовалось расхода, ни по содержанию церкви, ни притча.

Идея о правительственном содействии духовному ведомству по пресечению пропаганды сектантства и охранению незыблемости отечественной Церкви от всяких посягательств и оскорблений со стороны врагов православия своим господством обязана инициативе самого незабвенного Монарха. Об этом свидетельствуют появившиеся в печати заявления г. Начальника юго-западного края, графа А. И. Игнатьева в его ответных речах к Киевским съездам духовенства и представителям духовенства Подольской епархии. На выражение чувства глубокой благодарности духовенства за содействие Начальника края интересам православия и за его участливое внимание к церковно-просветительным трудам и заботам духовенства, в особенности же за живое взаимодействие гражданской власти в деле борьбы со штундой, обеспечившие духовенству более успешное выполнение своей миссии, граф А. П. Игнатьев не раз с решительностью заявлял, что он «ничего не делает сверх повеленного ему Государем Императором и указываемого законом и долгом верного сына Церкви и отечества,, а потому и не признаёт за собой никаких особенных заслуг на пользу православия».

Известно, что в Бозе почивший Император Александр Александрович, назначая на пост начальника юго-западного края графа А. П. Игнатьева, повелел новому Генерал-Губернатору обратить особое внимание на штунду, как на один из серьёзнейших вопросов этой окраины. При вступлении своём в управление краем, новый Начальник всесторонне рассмотрел штундовый вопрос, выработал ряд мер по пресечению пропаганды лжеучения и представил свои соображения в «Μ. В. Д.» Главным образом ограничительные меры административного воздействия направлены были относительно распространителей сектантских лжеучений. Так, более упорные и злонамеренные агитаторы, избравшие своей профессией проповедь сектантства, по представлению г. Начальника края, были удаляемы в Закавказье; воспрещены были, на основании правил об усиленной охране, общинные собрания сектантов, так как последние служили у вожаков одним из главных способов пропаганды и верным средством ко внесению народных волнений и смут в приходы, заражённые штундой. Воспрещено было также книгоношество агентам британского библейского общества, так как наблюдением установлено, что последние в большинстве, принадлежа к иноверцам или сектантам, занимались распространением штунды. Сектантам не дозволено иметь у себя сирот – детей и вообще несовершеннолетних православного исповедания на воспитании, опеке и в услужении, так как удостоверено, что таким путём штундисты вербовали в свои ряды невинных детей, воспитывая их в духе сектантском, враждебном Церкви православной. Так как сектанты делали попытки образовать в крае свои артели и колонии, путём приобретения земель, то Генерал-Губернатор, на основании данных ему полномочий, отказывал в выдаче свидетельств на права приобретения земельной собственности в крае. Административным органам сельской власти предписано было строго наблюдать за тем, чтобы в состав сельских должностных лицах не были избираемы явные и тайные последователи секты.

Ближайшей задачей действий административной власти в крае было прежде всего успокоение православного населения, смущённого широким распространением из года в год сектантских лжеучений и публичным оскорблением религиозного чувства православного населения. Требовалось осветить должным образом в глазах тёмной массы, отношение русских законов к преступлениям отпавших от дорогой, государству Российскому и всякому истинно русскому человеку, родной православной Церкви и затем пресечь вредную деятельность главных вожаков штунды в крае, и тем оградить, в глазах православного народа, святую неприкосновенность господствующей Церкви и вековых её святынь. Уврачевание же духовных немощей народа, вразумление отпавших, вся широкая сфера религиозной совести предоставлялись делу духовной миссии.

Так как сектантство есть болезнь духовного порядка, то и главные средства её уврачевания должны быть духовного порядка. Настойчивые усилия духовной пастырской и миссионерской деятельности, движимой неослабной энергией и руководимой испытанною мудростью Киевского Архипастыря, Высокопреосв Митр. Иоанникия, призванного на сие дело волей того же Монарха в его Августейших заботах о миссии и борьбе с сектантством, дружное во всём содействие духовенству со стороны гражданской власти края оказали за короткое, сравнительно, время самые благоприятные результаты в пределах Киевской, а равно Херсонской епархий – этих главных очагах штунды. Мудрое управление преемственно тремя доблестными иерархами в лице в Бозе почившего архиеп. Никанора, затем нынешнего московского иерарха, митр. Сергия, наконец, ныне правоправящего херсонской епархией, архиеп. Иустина, при таком содействии, какое являл собой бывший начальник новороссийского края Генерал-майор Олив, обнаружило видимо благодетельные результаты и здесь.

Взгляд и действия г. Начальника юго-западного края на сектантский вопрос и меры пресечения его дальнейшего развития были удостоены одобрения в Бозе почившего Монарха Александра Александровича. Результатом чего явилось новое правительственное распоряжение, Высочайше утверждённое 4 июля 1894 г., о признании штундо-баптизма наиболее вредной сектой, с ограничением её в правах и льготах, предоставленных последователям других сект законом 3 мая 1883 г., и с воспрещением повсеместно в Империи общинных богомоленных собраний для последователей штундо-баптизма. Последний закон имеет значение важнейшего события в истории этой секты и нашей миссии. В своём «венке» на гроб в Бозе почившего Императора, напечатанном в заграничном органе русских евангельских христиан, сектанты, выражая скорбь по поводу этого ограничения, утверждают, что им убивается «распространение дела Божия в России (?) и спасение погибающих во тьме»(?).

Обращаясь за сим к вопросу о нынешнем состоянии сектантства, мы можем, по объёму нашей статьи, сказать лишь несколько слов, оставляя подробную характеристику этого состояния до следующего номера журнала. Состояние сектантства представляется нам в таком виде: в старых очагах штунды миссией достигнуты за последние годы значительные результаты. Численный рост штундизма сокращается, хотя и медленно; случаи возвращений отпавших делаются всё чаще: проявление штундизма в новых пунктах встречается несравненно реже прежнего и ограничивается немногими единицами. Главный же успех борьбы здесь нужно усматривать в успокоении народных масс, которые теперь уже не так увлекаются учением «новой веры», теряющей в старых пунктах своё прежнее обаяние на православное население. Да и сама старая штунда нравственно падает и слабеет в своих показных добродетелях. Что касается новых районов, то штунда и вообще новое сектантство не перестаёт двигаться вперёд. В настоящее время центр его деятельности переносится, по-видимому, с юга на запад, в привислянский край, где брожение сектантства проникает в немецкое и польское население.

Но больше опасности и забот вызывает в наше время интеллигентное сектантство и его попытки сделаться руководителями сектантства народного, притом на почве не просто религиозной, а социальной, прикрываемой только религией. Что это за почва, достаточно сказать, что в нашем сектантском движении участвуют не только антихристы – толстовцы, но и известный эмигрант Драгоманов, который поместил ряд статей о штунде в галицком, запрещённом для России, журнале «Хлебороб». –

Мы доселе всё говорили о новейшем сектантстве. Что же касается старых сект рационалистических, то среди них по-видимому уже нет прежнего самодовольного покоя и происходит брожение, которого нашей миссии нельзя не иметь в виду. В молоканстве уже несколько лет идёт пропаганда штундо-баптизма, а духоборство в последние годы с ума сводит толстовщина, которая нашла себе в этой секте сродную почву и имеет, по-видимому, значительный успех. – Штундо-баптизм в молоканстве в последнее время сделал себе приобретение крупных величин из молоканства, как напр. известный своей энергией проповедник штунды Иванов, капиталист За-в, близки, как нам известно, ныне к этой секте. И известные богачи, недавние владельцы имения знаменитого Платова – братья Мазаевы – они одинаково скоры на поддержку штундовой пропаганды, как и своей молоканской; и у толстовцев в последнюю секту есть попытка проникнуть с своим учением. Всё это такие крупные явления, которые требуют серьёзных забот миссии и обсуждения. Ко всему этому мы вернёмся не раз. –

В пастыре-миссионерской практике штундовый вопрос, как новый и неопределившийся с канонической и церковно-юридической стороны, создал целый ряд затруднений. Наши подписчики, присылая требования на журнал, в то же время просят советов, как поступать в некоторых недоуменных случаях и положениях. Так, один иерей спрашивает письменно: 1) Как считать самовенчанные штундовые браки и детей от них рождённых, – законными или не законными, при записи последних в книги метрические? и 2) как поступить, если родители изъявят в последствии покаяние и повенчаются в православной Церкви? В ответ на это мы можем сослаться на распоряжение Киевск. епархиального начальства, которое указом от 10 октября 1893 г. разъясняло, чтобы священники епархий объявляли православному населению в воскр. дни в церкви, что сожитие таких, невенчанных в правосл. церкви, сектантов признаётся по церковным и гражд. законам блудным и незаконным, а равно и дети будут незаконные. Воссоединившихся записывать не в 1-ой ч. метрических книг, а делать отметки в приходских сектантских записях (летописях). В 1-ой ч. записывать только акты крещения детей сектантов, причём родившихся в самовенчанном браке записывать при одной матери, как рождённых вне законного брака.

Э. Я.

(Из дневника Миссионера).

Привожу разговор Пашкова со мной. 5-го июня в три часа по полудни Пашков от Д. С., которого не застал дома, заявился ко мне и тотчас же, раскрывши принесённое с собой Евангелие, начал со мной религиозный разговор тем, что он, Пашков, не «враг православия и не ругатель его», как его считают все; напротив, он старается стать ближе к православию, уяснить его и помогать ему. На вопрос мой, почему же он отделился от православия, стал проповедовать новое учение, совершенно несогласное с православием и противное здравому разуму, приобретать себе последователей, которые не стесняются всячески хулить веру православную и её внешние обряды, Пашков отвечал мне: «многие вещи в православии мне не нравятся и вообще православие затемнило религию, а религия суть отношения человека к Богу». Какие же «вещи в православии вам не нравятся»? спросил его я. – «У вас, православных, нет уверенности, куда вы последуете из этой жизни, – ведь человеку нужна какая-нибудь осёдлость. Я же уверен, что последую в царство Христово, потому что я уверовал в Него, познал Его. Эта уверенность моя истекает из того, что я нахожусь в руках Сильного. Как книга эта, находящаяся в моей руке (при этом он взял в руку Евангелие и держал его), не может упасть, потому что я держу её – она находится в руках крепкого, хотя и стремится падать. Так и я, хотя по естеству мог бы упасть, но меня держит рука сильного – Спасителя». «Кого Бог избрал, тот уже не может упасть». При этом он привёл к Рим.8:28–34,38–39 ст.

Я возразил ему, что и мы православные уверены, что Иисус Христос своими страданиями и крестною смертью спас нас и приготовил для верующих и любящих Бога вечное блаженство, царство небесное. Господь хочет, чтобы все спаслись (1Тим.2:4 ст.) и всех без изъятия зовёт ко спасению; но одни слышат этот зов и идут по пути добродетели ко спасению, а другие не слушают этого зова и идут по пути страстей и пороков. Всё это зависит от свободной воли человека. Господь по своему Божественному предведению предусмотрел, кто из людей направит свою волю на добрый путь и сделается достойным избрания к вечному блаженству, и кто злоупотребит своей свободой и будет недостоин. Это Божественное предведение нисколько не стесняет воли человека. Человек свободен в своих действиях – хочет он делать добро, или зло. Искупление, совершённое Иисусом Христом, предлагается в Евангелии всем людям и желающий и подчинившийся всему порядку искупительного домостроительства усвояет себе искупление сам охотно, без принуждения, только при помощи благодати Божией. Вы же своим учением уничтожаете совершенно свободу человека в совершении спасения, потому что стеснены – вас держит рука сильного, и вы хотели бы упасть, да не можете, как в силу естественных физических законов книга не может из рук ваших падать, потому что крепко её держите в руке, хотя она и стремится к падению по физическому закону тяготения. –

«У вас человек не может прямо непосредственно обращаться к Богу – эти посредства, перегородки, не нужны для спасения», сказал он. Я возразил ему, что по учению православной Церкви человек может прямо обращаться к Богу, но спастись без благодатных средств, которые преподаются верующим Церковью, по учению, переданному ей от Апостолов, не может. А проводники этих благодатных средств (я указал ему, какие это благодатные средства: слово Божие, таинства и молитва) верующим суть пастыри Церкви, которые преемственно от Апостолов получили дары Св. Духа учить народ, проповедуя слово Божие, совершать таинства, молиться и вообще, по выражению св. Ап. Павла, пасти стадо Христово (Деян.20:28) церковь Бога живого; Апостолы же получили своё право от Самого Иисуса Христа, как вам известно, по Его воскресении и отшествии на небо (Ин.20:20,21). При этом я указал на послания Ап. Павла к Тимофею и Ефесянам, где Апостол увещевает пастырей Церкви не терять дар Божий, полученный ими через рукоположение священства, а напротив стараться хранить его и усиливать (1Тим.4:14; 2Тим.1:6; Еф.4:11–12). – «Я не думаю, сказал Пашков, что для того, чтобы быть служителем Божиим, нужен аттестат, диплом или ярлык, который бы отличал меня от вас. Я такой же проповедник слова Божия, как и вы» и указал при этом на 2Кор.5:20 ст. «Я сорок лет жил в православии, ходил в церковь, молился, исповедовался и приобщался, но грешил постоянно с женщинами – мне нравился этот грех, и я знал, что это грех, но грешил, потому что не знал Бога. Тогда я стал сам читать слово Божие и познал Христа, и теперь я ненавижу грех, хотя и сейчас грешу». Здесь я прервал речь Пашкова и указал ему на горячего последователя его И. Ю. А., который учил, что «он познал Христа и Дух Божий живёт в нём, и что он поэтому не может грешить». Пашков на это сказал – «не может быть этого, он так не учил и не мог учить». После этого я сказал ему: «пастыри Церкви, как вы видели из приведённых мест Св. Писания, получили своё право от епископов, а епископы преемственно от Апостолов через рукоположение – право проповедовать Слово Божие и совершать таинства, а вы ни от кого не получали этого права. Вы говорите, что сорок лет были православным и не знали Бога. Я этого не могу понять, как это, будучи «православным», вы не знали Бога? значит, вы не были православным, а только числились? Если вы говорите, что получили своё право проповедовать и учить от Бога, потому что познали Бога, – я этому не верю и не могу верить. Апостол Павел тех, которые сами без его согласия брались за учительство, называет лже-апостолами (2Кор.10:13) и преемникам своим поручал строго обличать таковых (2Тим.4:2–3).

На этом беседа наша кончилась, и Пашков ушёл от меня, пробыв у меня более часу. После этого Пашков пробыл в Матчерке пять дней и всё это время принимал к себе крестьян и сам обходил крестьянские дома в Матчерке и во всех деревнях нашего прихода. Везде крестьяне обращались к нему с разными просьбами, и он всех их удовлетворял – кому дал леса для постройки, кому муки, а кому и денег. В деревне Гаугеровке крестьяне просили у Пашкова земли 33 десятины для священно-церковно-служителей и он обещал им дать, даже назначил место и велел измерить. Что он говорил и проповедовал, обходя крестьянские дома, неизвестно. Между тем крестьяне деревни Александровки передавали мне, что когда Пашков был у них и ходил по домам, то народ собрался толпой и стал у него просить леса для постройки церкви. Пашков отказал им, сказав: «я сорок лет был православным, ходил в церковь, приобщался, но во мне жил диавол». (Крестьянин д. Александровки Димитрий Косаткин передавал об этом лично мне). Из беседы моей с Пашковым я заключаю, что он самый фанатический сектант, стремящийся распространять своё учение; думается мне, что и все дела милости его крестьянам суть подготовление почвы для более успешной проповеди в крестьянской среде.

(Отрывок из дневника миссионера, Иеромонаха Феофаниевск. Пустыни о. Леонида).

...Уж третий год, как после 40-летнего моего пребывания в тишине монастырской жизни, я, по воле епархиального начальства, странствую по сёлам, заражённым штундой, пребывая в каждом из таковых по нескольку месяцев... Холод, голод и лишения для инока на пользу, но вот душевные треволнения тяжелы… Веду я увещания отпавшим по своему разумению, в простоте... Ведь я самоучка и учёных приёмов полемики не особенно держусь.

У меня заведён своего рода «наряд штундистов», которые по очереди, человек по 3–5, должны являться, в свободное от сельских занятий, а больше в праздничное, время ко мне в келью и выслушивать мои разъяснения истин веры и обличение их сектантского суемудрия. Присутствуют здесь 2–3 человека из православных, как верные свидетели и самовидцы... Посадимся за стол и беседуем, перед лежащим на столе Евангелием и Св. Крестом... И спорим, и плачем и изнемогаем, ибо нередко заговариваемся «об нощь» ... Пьём и чай. Сначала сектанты роптали на мою ревность, а затем смирились и теперь охотно ожидают, когда их очередь настанет... За одну беседу проходим целый ряд основных истин, с разбором заблуждений беззаконной штунды... Велика милость Божия, вразумившая Петра (Волынца), – он у меня теперь правая рука и в церкви, и на беседах... Читал я где-то в миссионерской статье, что вожаки штунды, если и возвращаются в лоно Церкви, всё-таки не могут прийти в меру возраста совершенно православного, – что в глубине души и сердца их остаётся закваска, хотя бы и малая, но что она де всё смешение квасит. А я, по наблюдению за Петром, скажу, что не всегда так... В этом бывшем главаре штунды, – управлявшем 9 сёлами, бывшем на кавказских съездах сектантских, – не осталось и тени сектантского суемудрия: он глубже, разумнее, горячее и верует, и молится, и читает и поёт Богу нашему... Может быть кара закона и помилование так седмерицею очистили его душу... Бог весть.

Но, слава Богу, благодеющему нам. С воссоединением Петра С-ий штундизм потерял поистине голову; стали тихи и внимательны к проповеди моей. А прежде, как осы назойливые, не давали слова выговорить. Теперь вот и другой столп Сал-го штундизма пал, да и при каких ещё поучительных, поистине чудесных, обстоятельствах. О сём надо подробно записать, ибо такие случаи редки.

Иосиф Новосельский отпал от Церкви уже более 10 лет. Человек этот недюжинный, честный, но грубый, твёрдый, упорный имеет характер. Ревность по штундизму проявлял всегда паче всех своих односельцев сектантов, – хулитель святынь был не малый... В первые очереди увещания мои по-видимому совершенно не действовали на его грубое сердце. Но чем дальше, тем больше глаголы правды Божией через моё недостоинство видимо воздействовали на помрачённый разум этого заблудшего... Возвращение Петра, его братские беседы нарушили равновесие в этой душе озлобленной и наклонили её опять в сторону родного берега православия. На последних беседах я с радостью замечал, как быстро идёт уврачевание мыслей и чувств этого немощного брата во Христе и молил я Господа Спасителя, да вразумит Он заблудшего, имиже весть судьбами, от злой воли которого зависит духовная участь 3 некрещённых его деток... Приходит ко мне раз вечерней порой Иосиф, целует руку, сам такой серьёзный, озабоченный, в глазах решимость... После некоторого разговора, Новосельский круто обрывает речь и говорит: «я, батюшка, решил так: поедем в Киев; если мне покажут св. мощи, и я увижу своими глазами, что то не обман, не восковые фигуры, или что-либо друге, как утверждают наши браты, то сейчас же вертаюсь до православия». Я попробовал его убедить, чтобы он своим маловерием не искушал, Господа. Но Иосиф был непреклонен и заявил, что «дело это (вопрос о мощах) пече его» (мучит)... Поехали мы скоро же в Киев вместе. Испросил я разрешение у о. Наместник Лавры успокоить немощную мятущуюся совесть спасаемого... Два монаха лаврских, одно светское лице и я с Иосифом вошли в левый предел великой Лаврской Церкви. Дело это было около 3 часов дня, храм был пуст. Иосиф не был в храме около 10 лет. Вошёл он теперь смущённый, понурив голову. Я стал убеждать штундиста помолиться Господу, чтобы Он, Всеблагий, открыл очи сердца грешника и не погубил со беззаконными... Но каково же было общее наше удивление и негодование, когда Новосельский упал на колена, стал боком к алтарю, и, потупив глаза долу, скрестив руки на груди, по-штундовски начал молиться. Монахи возроптали на меня, зачем я такого еретика привёл в Св. Лавру и беспокою нетленные останки святого. Тяжело было моей скорбящей душе видеть такое настроение и поведение рождаемого во Христе сына. Между тем Иосиф молился усердно, из глаз его капали слёзы. Встал, утёрся... Идём в тёмную пещеру, где покоятся нетленные останки святителя Павла Тобольского. Благоговейно поклонились все мы раке святого; Иосиф стоит недвижимо. Инок поднял крышку гробницы, снял верхния пелены: открылось облачение, показались руки, а за тем и лик нетленно почивающего святителя, как бы не то умильно, не то укоризненно на нас взиравшего. И стало мне страшно и за себя, и за Иосифа. Хотелось бы мне ему сказать в эту минуту назидание, облегчить ему душевную борьбу; но я не смел поднять на него глаз, не решался посмотреть в его душу, чувствуя, что там совершается таинство веры. Мы все трижды снова поклонились нетленным мощам святого и благоговейно облобызали руки его... Но что ж штундист?.. Он стоял, вперив глаза в гробницу; взор его был ужасен... Он сделал шаг вперёд – ближе к гробнице, с тем же испытующим сосредоточенным взглядом, с зардевшимися ланитами. Поистине, страшно было за сего человека и за демонское искушение, постигшее его. Иосиф наклонился к лику святого, окинул беглым взглядом всю гробницу... И вдруг ринулся на колени... и мёртвая тишина пещеры огласилась стоном публичного покаяния штундиста, вопившего: «Господи, помилуй меня грешного! согрешил я окаянный» ... И тут же начал осенять себя православным крестом, класть земные поклоны и слёзы, – крупные, горячие слёзы – лились у него из глаз. Священный трепет объял меня тогда, слёзы душили меня, я только и мог проговорить тогда ему, – молись, плачь, брат Иосиф, Господь милосерд, не хочет смерти грешника, но хощет всем спастися... Благоговейно Иосиф приложился к св. мощам, помолился перед иконами, попросил дать заметку из жития св., о времени бл. кончины его. Принимая благословение у Высокопреосвященного Митрополита и у о. Наместника, прежде гордый, нелюдимый, Иосиф поклонился этим духовным особам в ноги... Прибыли домой в С-ху. Дети ждали своего отца с нетерпением: – их очень тяготила штунда, и им хотелось побывать в храме. Как они возрадовались, когда увидели отца молящимся при входе в хату!.. В следующее воскресение совершено было крещение двух его детей... Вот уж месяца два, как Иосиф первый в храм идёт. Да укрепит его Господь Бог! Пример его подействует на многих вразумляюще.

Иеремонах Леонид

Сочинение Стефана Яворского «Камень веры», написанное ещё в первой половине прошлого века и направленное против заблуждений протестантов, не утратило и в настоящее время своего значения. И теперь это сочинение может служить настольной книгой для всякого интересующегося вероисповедными различиями христианских церквей, а особенно для пастыря православной Церкви, призванного охранять свою паству от заражения разными лжеучениями. «Камень веры» может служить прекрасным пособием и для обличения наших сектантов, усвоивших многие из протестантских заблуждений. Но пользование для этой цели самим «Камнем веры» представляет в настоящее время некоторые неудобства. Сочинение это написано славянским языком, не для всех удобопонятным; тон его – резко полемический, а изложение не чуждо схоластической мелочности и излишних дроблений. Изложение догматов по Стефану Яворскому, сделанное преосв. Иустином, в значительной степени устраняет эти неудобства и потому может вполне заменить собой сам «Камень веры». Изложение написано простым, каждому понятным языком и вследствие этого может рассчитывать на значительный круг читателей, чему отчасти должна способствовать и недорогая сравнительно цена издания (по 1 руб. за том с пересылкой). Для интересующихся приводим перечень догматов, изложенных преосв. Иустином. T. VII: О преданиях. О добрых делах, необходимых для спасения. О постах. О св. Евхаристии и литургии. О поминовении усопших. Т. VIII: О прославлении праведников на небеси. О почитании пресв. Богородицы. О почитании и призывании святых. О почитании св. мощей. О св. иконах. О крестном знамении. О вечности адских мучений.

Автор – представитель того довольно распространённого у нас взгляда, который считает штундизм явлением заносным, привитым русскому народу извне. Главнейшими причинами появления и распространения штундизма он считает пропаганду немецких колонистов – протестантов и особенно – деятельность невидимых заграничных агентов германизации южной России. Не касаясь вопроса о действительном существовании этих агентов германизации России, – вопроса, о котором ещё недавно так много говорилось в нашей периодической печати²⁸, – мы скажем только, что считать штундизм исключительно изобретением немецкой пропаганды в среде русского народа, значит, явлением совершенно наносным – взгляд довольно односторонний. Штундизм явился результатом неудовлетворённости духовных потребностей нашего народа, с особенной силой пробудившихся в нём после освобождения от крепостной его зависимости. Если этот результат проявился в форме именно такой, какая и положительной и отрицательной стороной так близка к учению протестантства, то в этом, конечно, всецело сказалось влияние на малорусский народ протестантов: прежде всего немцев, а затем и русских с немецким духом отрицания. Считать ли это – влияние преднамеренным или же невольным и естественным, во всяком случае это влияние элементов более культурных, более сильных на менее культурную среду, в которой только что начинало пробуждаться сознательное отношение к предметам веры и требовало такого или иного удовлетворения, а вместе с тем и ограждения от чуждой силы.

Ценность труда о Стрельбицкого заключается собственно во второй части его, представляющей сравнительно полный свод текстов Св. Писания, направленных к обличению заблуждений штундистов. Здесь рассмотрены почти все главнейшие пункты штундистского вероучения, как то: о св. Предании, о Церкви, о таинствах, о поклонении Богу, об иконах и проч. По каждому пункту автор сначала выписывает те места Св. Писания, которые приводят сектанты в подтверждение своего учения или в опровержение учения православной Церкви, затем даёт краткие объяснения этих мест и, наконец, приводит другие места, которые должны служить к опровержению штундистских заблуждений или к утверждению православного учения. – В этой своей части труд о. Стрельбицкого может быть весьма полезным пособием для каждого православного миссионера, каким он, кажется, уже и успел сделаться.

В этом исследовании проведён несколько иной взгляд на штундизм и причины его появления. «Наши южно-руссы, пишет автор, будучи вообще невежественными, но имея стремление к свету, с пробуждением сознания после освобождения от крепостничества, искали выхода из своего незавидного положения. Немцы же только повлияли на них, указав им путь спасения в Евангелии и отречении от православной веры, как языческой». Важнейшими условиями, вызвавшими появление штундизма, автор считает: религиозное невежество народа, небрежное совершение некоторыми священниками богослужения, неудовлетворительное состояние церковного пения и т. п. Как на причину появления штундизма он указывает «нерадение, невнимание и апатию служителей Церкви, оскудение у них ревности к священным своим обязанностям». Вникая же в вопрос глубже, он в конце концов «причиной причин» возникновения штундизма признаёт «те крайне неблагоприятные условия, которые убили просветительную пастырскую энергию духовенства». К сожалению, взгляд – на происхождение штундизма не проведён в исследовании о. Недзельницкого с достаточной устойчивостью и определённостью, что, может быть, объясняется склонностью автора говорить по большей части словами других исследователей и наблюдателей штундизма.

Вторая часть труда о. Недзельницкого заключает в себе разбор учения штундистов. В этом разборе прежде всего следует отметить некоторые пробелы: так, в нём не рассматривается отношение штундистов к клятве, праздникам, учение их о вере и делах. Кроме того, так как штундисты отвергают не отдельные только обряды православной Церкви, но вообще всякую обрядность, то и автору следовало в опровержение штундизма прежде всего подвергнуть рассмотрению вообще вопрос об обрядах и их значении, а не ограничиваться разбором возражений штундистов против некоторых отдельных обрядов православной Церкви, как то: каждения фимиама, возжжения лампад и свечей при богослужении и т. п.

Н. В.

Наша богословско-полемическая литература по обличению штундизма обогатилась недавно новым трудом, принадлежащим бывшему миссионеру киевской епархии, а ныне преподавателю Полтавской духовной семинарии священнику Иустину Ольшевскому. Не можем не приветствовать нового, по обличению штундизма, руководства, вышедшего из-под пера опытного миссионера, знакомого со штундой и теоретически и практически. – Новое руководство и есть результат практическо-миссионерской деятельности о. Ольшевского (XXVII стр.). Автор в своём руководстве, единственном в нашей богословско-полемической литературе по обличению штундизма, представил материал для миссионерской деятельности: а) в обработанном виде, ) в сжатой форме и с) с. самым точным указанием существенных черт в том или другом вопросе. Автор свои опровержения штундизма исключительно построяет на почве библейского текста, выходя из того очевидного положения, что борьба со штундой, сектой рационалистической, опирающейся в своём веро- и нравоучении исключительно на библейскую почву, и может быть наиболее убедительна для сектантов, потому наиболее рациональна по своей постановке только тогда, когда будет вестись на почве того же библейского текста. «Обличение штундизма», как полемическое руководство, обнимает собой все вопросы, встречающиеся в миссионерской практике. Кроме традиционных вопросов, встречающихся во всех руководствах по обличению штунды, автор в своём труде рассматривает ещё нижеследующие вопросы: о вере и о делах; о различии веры субъективной от веры объективной; о законе христианском; о толковании Св. Писания; о чтении Св. Писания; об истинных пастырях Церкви; о недостойных пастырях; о поклонении Богу; о чествовании тварей; о богослужении и обрядах (сюда входят вопросы: об употреблении свечей при богослужении, о длинной одежде, о покрывании головы и о волосах у священно служителей); о христианской жизни; о христианском единении; о сектантах и об отношении к ним народа и пастырей. Из этого перечня видно, что рассматриваемый нами труд о. Ольшевского весьма оригинален по своему плану и программе, потому и отличается от подобных ему руководств.

В большинстве случаев полемика с сектантами по тому или другому вопросу ведётся автором двояко: положительно и отрицательно, т. е. через рассмотрение основоположений, на которых покоится та или другая истина, и через опровержение сектантских возражений, опирающихся на текст Св. Писания.

За отсутствием надлежащих и миссионерских руководств и указаний, составленных «практиками» (ХХVII стр.), автор, при выступлении на миссионерское поприще, испытал не мало затруднений, прокладывая самостоятельно себе дорогу в столь многотрудном деле, как миссионерское. Посему в облегчение пастырей, ведущих борьбу со штундой, он и предлагает свой труд по «Обличению штундизма», как основанный на его личном опыте и практике (XXX стр.). «Обличению штундизма» предпослано введение (XXX стр.), в котором автор даёт несколько ценных практических наставлений, как вести борьбу с сектантами: закону приспособительности он отводит первенствующее место при собеседовании миссионера со штундистами.

К чести автора, нужно сказать, служит и то обстоятельство, что весь библейский материал по всем спорным вопросам собран им самым тщательным образом и до возможной степени облегчено пользование этим материалом: в конце каждого § процитированы жирным шрифтом все места Св. Писания, имеющие существенно-важное значение для данного вопроса. Не бесполезно также и то, что в конце рассматриваемого нами руководства приложен «указатель библейских мест, коим дано объяснение в книге» и самое подробное оглавление.

В виде упрека можно поставить автору то обстоятельство, что некоторые отделы его труда (особенно вопрос об иконопочитании) изложены несколько в схоластическом духе: введено столько делений, подразделений и тонких понятий, что требует от читателя сильных напряжений, дабы не потерять общей руковедительной нити. Нам думается, что входить во время полемики в такие подробности нет никакой надобности и даже излишне: все эти тонкости понятий и сопоставлений не по плечу штундисту!

Впрочем, это последнее обстоятельство нисколько не умаляет достоинства труда, вышедшего из-под пера миссионера-практика о. Ольшевского и потому заслуживающего полного к себе внимания со стороны тех, кто посвятил свои силы миссионерской деятельности!

И. К.

Под таким заглавием вышли в свет отдельной книжкой печатавшиеся в журнале «Братское Слово» за 1893 и 1894 гг. миссионерского характера статьи священника Μ. Тифлова по отдельным вопросам сектантского, по преимуществу молоканского вероучения. Уже само заглавие рассматриваемой книжки говорит за то, что автор её не берёт на себя обязанности разбирать все вопросы веры, пререкаемые молоканами и другими сектантами, и далёк от мысли разбирать все эти вопросы в систематическом порядке. Вследствие того, что труд автора не носит на себе характера строго систематической работы, встречаются по местам излишние дробления одного какого-либо отдела по одному и тому же вопросу на множество мелких, самостоятельных статей. Так, вопрос о священстве делится у него на шесть самостоятельных статей: а) о священстве; b) о наименовании пастырей церкви учителями и отцами; с) об одеянии священников; (d) о ращении волос священниками и о покрытии ими головы; е) о священническом благословении; f) о средствах содержания пастырей церкви. При систематизации все эти вопросы, конечно, вошли бы в отдел о священстве, но не были бы выделены в самостоятельные трактаты. Бесспорно – им отведено было бы в рассматриваемом отделе второстепенное место, дабы читатель, особенно без надлежащей богословской подготовки, сразу мог отличить в данном вопросе существенное от несущественного.

Хотя автор и дал своему труду скромное название: «О некоторых вопросах веры, пререкаемых молоканами и другими сектантами», однако он в рассматриваемом нами руководстве исчерпал почти весь круг оспариваемых сектантами вопросов веры; недостаёт только отдела о внешнем богопочитании (куда должны входить вопросы о храме и о почитании св. икон и св. креста) и о клятве или присяге; в нём рассмотрены такие вопросы, ответы на которые не всегда можно встретить и в полных руководствах. Так: им обстоятельно разобран догмат о Св. Троице, оспариваемый молоканами; введены трактаты – о вселенских соборах и о Пресвятой Богородице. – Вообще все вопросы разобраны автором подробно и вполне обстоятельно; почти всегда для доказательства истинности оспариваемого сектантами положения приводятся в системе все тексты Ветх. и Нов. Завета, с надлежащим их разбором. Полемику с сектантами автор ведёт так: сперва он опровергает возражения сектантов против того или другого догмата православного вероучения – через сопоставление и указание, при помощи контекста речи, истинного смысла тех мест Св. Писания, на коих покоится сектантское заблуждение, а потом подробно раскрывает все те места Св. Писания, на котором утверждается оспариваемый сектантами вопрос. При этом автор обнаруживает широкое знакомство с библейским текстом и глубокое проникновение в дух и характер нашей богооткровенной письменности.

В упрёк автору можно поставить следующие три недостатка, усмотренные нами в его труде: 1) В его книге нет оглавления, что в значительной степени затрудняет пользование ею. 2) По местам автор не вполне внимателен к сектантским возражениям: слегка их опровергая, не входит в подробное их рассмотрение. Напр., в таком основном положении, как вопрос о Св. Предании, следовало бы больше уделить внимания разбору сектантских возражений, которые, по нашему мнению, довольно поверхностно опровергнуты автором (стр. 4–9); так как от принятия или непринятия сектантами этого основоположения зависит, по нашему крайнему разумению, и успех дальнейшей миссионерской борьбы. 3) Изложение всех без исключения отделов в рассматриваемом нами руководстве страдает значительною растянутостью и утомительной длиннотой. Положительно нет ни одного отдела, изложенного кратко и сжато. Впрочем, последнего обстоятельства можно и не ставить автору в вину, так как через него достигается простота изложения, доступная пониманию даже простых начётчиков. По-видимому, автор имел в виду не только миссионеров, ведущих борьбу с сектантством, но и самих сектантов, к пониманию которых и приспособил свой труд.

Вообще книжка М. Тифлова заслуживает полного одобрения: она может быть очень полезна как для священника-миссионера, так и для сектантского начётчика.

И. Козицкий

Заграничная печать с большим интересом следит за нашим сектантством и принимаемыми мерами борьбы с ним. В этом случае штундисты пользуются преимущественным покровительством заграничной прессы, которая и в публике старается возбудить сочувствие к их мнимым тяжким страданиям за веру. Симпатии, которыми наши штундисты пользуются в заграничной прессе, объясняются прежде всего тем, что учение штундистов, как известно, есть прямое порождение протестантизма, в худших его формах – баптизма и пиэтизма и потому западные протестанты видят в штундизме меньшего своего брата и готовы во всякую минуту протянуть ему руку помощи. С другой стороны, за последние годы в Западной Европе и в Америке замечается, наряду с усиленным развитием милитаризма, особенно широкое распространение в обществе идей, отвергающих войну, как величайшее зло. В короткое сравнительно время образовались там многие общества, поставившие своей задачей противодействовать всеми мерами возникновению войн и способствовать установлению на земле вечного мира. Эти-то западные «друзья мира», как они сами себя называют, усматривают в русском штундизме те же стремления, которые одушевляют их собственную деятельность, а потому они и общество стараются заинтересовать штундизмом, как отрадным с их точки зрения явлением.

Конечно, нет большой беды в том, если заграничные протестанты видят в штундистах родственных себе по духу братьев, а «друзья мира» ошибочно приписывают штундизму те же стремления, которыми они сами одушевлены. Но дурно то, что из сочувствия к этим «любящим Библию и непротивляющимся» людям – штундистам в заграничной печати нередко рассказываются басни о мнимых преследованиях, которым будто бы подвергаются штундисты от русского правительства и которые, по отзыву английского журнала «The Friend», возможны только в России.

Такой же неправдой отличаются и те сведения, которые сообщаются иногда заграничной прессой касательно возникновения штундизма, истории его распространения и внутреннего устройства секты. Вот, например, какие сведения о возникновении штундизма предлагал своим читателям один английский журнал (The Friend). Своим началом штундизм будто бы обязан некоему Якову Дилякову (Jacub Dilakoff). Этот Диляков, окончивший с учёной степенью одну из американских коллегий, пришёл в Россию и был до того поражён невежеством и суеверием русских крестьян, кланявшихся своим иконам (sic!), что сделался странствующим книгоношей, в чём состояла дальнейшая просветительная деятельность Дилякова среди русских крестьян и каково было его учение, – об этом английский журнал ничего не говорит, очевидно, в том предположении, что об этом каждому легко догадаться. Учение Дилякова приняли многие из православных и немецких колонистов-лютеран. Они начали устраивать в частных своих домах молитвенные собрания, и от этих собраний, назначавшихся всегда на известный определённый час (Stunde), получили название штундистов. Диляков не раз подвергался тюремному заключению, но по освобождении продолжал свою миссию среди молокан Крыма и Поволжья.

А вот что сообщает тот же английский журнал о первоначальном распространении штундизма и первых вожаках его. «Рорбах ²⁹, энергичный немецкий пастор (?) сделал много для того, чтобы сплотить штундистов в отдельную общину; он особенно желал добиться дарования русским штундистам таких же привилегий, какими пользовались соседние немецкие колонисты. Штундисты образовали первую отдельную общину в Осноре (Основе?) Херсонской губ. Первыми вожаками и распространителями штундизма были: Коваль, Баладан (Балабан?), Борекемпер (Бонекемпер?), Ратушный и др. Наконец, «Friend» с великой похвалой отзывается о замечательно-нравственном характере штундистов, причём ссылается на несуществующую и никогда не существовавшую газету «Киевские Новости» (The News of Kief).

Вообще должно сказать, что западные друзья наших штундистов слишком мало знакомы как с историей и истинным характером, так и с действительным современным положением штундизма. К сожалению, на основании отзывов заграничной прессы о штундизме и сообщаемых ею сведений о мнимых преследованиях, штундистов русским правительством, многие не только заграницей, но даже и у нас в России готовы признать в штундистах действительных страдальцев за веру и оказать им не только сочувствие, но и материальную поддержку. Сам «Friend» говорит, что в Петербурге есть много влиятельных лиц, которым нужно только узнать о действительном положении штундистов., чтобы воспользоваться своим влиянием для предотвращения дальнейших их преследований.

Но мы, с своей стороны, позволим себе надеяться, по крайней мере относительно будущего, что едва ли кто-нибудь у нас решится употребить своё влияние на пользу штундистов, не ознакомившись предварительно с самим штундизмом и действительным положением его в государстве. Разумеем, конечно, ознакомление основательное, – не по тем превратным суждениям, какие нередко высказывает о штундизме заграничная пресса, а по беспристрастным отзывам о нём многих наших отечественных исследователей, имевших возможность ближе ознакомиться с этим явлением и давших ему надлежащую оценку с точки зрения интересов православной Церкви и блага нашего отечества.

W.

В последние месяцы истекшего года в нашей печати (Новое Время, Неделя, Москов. Вед.) появлялись сообщения с Кавказа о происшедшем среди последователей духоборческой секты каком-то брожении и антиправительственных беспорядках, вызванных смертью будто бы духовной главы секты, Лукерии Калмыковой и отсутствием в последние годы управителя этой многотысячной общиной. В заграничной газете «Times» Л. Толстой поместил по этому поводу целую статью в обвинение собственно действий администрации местной, по усмирению бунтовщиков. Редакция, располагая вполне обстоятельными сведениями с места о духоборстве и последних событиях в нем, считает долгом сказать, что ни Л. Толстой, ни корреспонденты упомянутых почтенных изданий не знают всего дела во всех его подробностях и потому проводят взгляды на жизнь и организацию этой секты односторонние и отчасти тенденциозные. В своё время мы поговорим об этой забытой секте подробно, а в настоящий момент ограничимся воспроизведением из покойного «Русск. Курьера» характерного описания погребения духоборческой «богородицы» Лукерьи. Из подробностей этого, 9 лет назад сделанного описания, нельзя не видеть, что Лукерья была sui generis «царица» духоборья. И действительно, она была последним членом «священной династии» духоборческого царства, существовавшего в Российском государстве. Вот эти подробности.

О похоронах известной руководительницы закавказских духоборов Л. А. Калмыковой сообщают из г. Ахалкалаки следующее: 17-го декабря 1886 г., около половины десятого, вся площадь перед домом покойной, в с. Гореловке, и весь двор запружен был народом: как говорится, яблоку негде было упасть. По середине двора на носилках помещался гроб, обитый чёрным сукном, по обеим сторонам его размещены были в щегольских костюмах конвойные покойной, по пяти с каждой стороны, а у изголовья небольшая группа мужчин и женщин тянула какой-то наводящий тоску, заунывный мотив без слов. У ворот в память печального дня, брат, сестра и две племянницы покойной раздавали всем без исключения женщинам платки, а приехавшим гостям поднесены были вышитые полотенца. Тем временем народ всё прибывал, и за неимением места во дворе он расположился группами на улице, по которой должно было двигаться шествие. Около 11-ти часов подъехал возок покойной, наподобие лазаретной фуры, но более изящной работы, запряжённый парой прекрасных серых лошадей, покрытых попонами из серого сукна; попоны кругом обшиты были алым сукном с инициалами Л. К. (Лукерия Калмыкова); у ворот стали в ряд четыре конвойных с поднятыми пистолетами. Настал торжественный момент! Народ, понурив головы, безмолвно выражал своё горе и это безмолвие только кое-где прерывалось вздохами и возгласами, в роде того: «Осиротели мы! Скучно будет нам без тебя! Что-то теперь будет с нами!» и пр. По сигналу раздался залп из пистолетов и послышались стоны нескольких тысяч людей, и вся эта масса, обливаясь слезами, как один человек, пала ниц. Шествие тронулось, имея во главе двух конвойных, шедших в ряд, с обнажёнными шашками, Ахалкалакского уездного начальника, офицеров, чиновников и почётных духоборов, за которыми непосредственно несли гроб и рядом с ним крышку ближайшие родственники покойной; за гробом следовала та же группа певчих с тем же заунывным пением, затем ехал возок и всё это замыкалось 4-х-тысячноё массоё, которая не переставала всю дорогу всхлипывать. Шествие направилось к фамильному склепу, расположенному в 2-х верстах от Гореловки и от которого концентрически расположены три духоборских селения: Орловка, Гореловка и Спасское; склеп этот обведён каменной оградой, внутри которой имеется небольшой домик. Когда процессия подходила к ограде, конвойные дали опять залп и гроб направился прямо к приготовленной могиле, рядом с могилой мужа покойной. Сейчас-же, без обрядностей, заколотили крышку и по новому залпу стали опускать гроб. В это время старшина с. Гореловки хотел что-то сказать, но только и мог выговорить: «Ну, ребята» и, задыхаясь от слёз, в каком-то отчаянии махнул рукой, а вся масса приникла лбом к замёрзшей почве, оглашая воздух рыданиями и стонами.

Таким образом похоронили ту, которая в продолжение 22-х лет руководила целой религиозной общиной.