Само по себе прибавление к Символу слова «Filioque» есть акт раскола и подрыв церковного единства, но не ересь, поскольку это выражение может толковаться различно (что не убавляет преступности от вставки в Символ). Что же касается самого учения о том, что Дух Святой a Patre Filioque рrocedit, то его, как мы имели возможность убедиться, действительно можно толковать в православном ключе, как делали это прп.
Максим Исповедник и Анастасий Библиотекарь (следует отметить, что свое толкование оба презентовали как господствующее на латинском Западе; но было ли оно таковым?)
Вспомним, что мы говорили о понимании Максимом Исповедником интересующего нас вопроса несколько выше. Согласно пониманию прп. Максима, латинское «исходить (procedere) и от Сына» может быть отождествлено с греческим «выступать (προϊέναι) через Сына», так что Сын никоим образом не является причиной бытия Святого Духа:
«[Римляне] не делают из Сына причину (αἰτία) Духа Святого, ибо они знают, что единственная причина (μία αἰτία) и Сына, и Духа есть Отец – Одного через рождение, Другого через исхождение. Но они хотят указать, что Дух выступает через Сына (δι’ αὐτοῦ προϊέναι) и таким образом установить единство и тождество Сущности»[28].
Письмо прп. Максима к Марину самыми ревностными латиномахами всегда принималось и считалось одним из важнейших святоотеческих текстов для рассмотрения вопроса об исхождении Святого Духа, поскольку мысль прп. Максима представлялась им ключом к примирению между латинянами и Православной Церковью. Так, крупнейший богослов-полемист XIV в., друг и преемник по кафедре свт.
Григория Паламы архиеп. Нил Кавасила писал: «
Если кто-то слышит, что Римские Отцы учили, что Дух исходит также и от Сына, это не следует понимать в том смысле, что Сын является причиной [бытия Духа], но только в том значении, что Отцы говорили о Его выступании (προϊέναι) через Сына»[29]. С таким пониманием выражения «Дух procedit от Отца и Сына» Кавасила был вполне готов согласиться.
Итак, Православная Церковь и после Схизмы неизменно принимала (причем в лице наиболее радикальных своих полемистов) учение прп. Максима. Но какова же догматическая позиция церкви Римской по вопросу об исхождении Святого Духа? Разделяет ли она воззрение великого Исповедника? Если мы обратимся к наиболее полному догматическому определению Латинской церкви о Filioque — булле папы Евгения IV Laetentur Caeli, итоговому документу Ферраро-Флорентийского собора по «греческому вопросу» — мы найдем там следующие слова: «
Сын также является, согласно грекам, причиной, согласно латинянам же – началом бытийствования Святого Духа, как и Отец…»[30]. Итак, Римская Церковь считает Сына именно причиной (единой со Отцом) Святого Духа — ровно то мнение, которое отрицалось прп. Максимом, поскольку, по замечанию Е. Сьециенски, для прп. Максима «
Отец оставался единственной причиной (μία αἰτία) Сына и Духа, и насколько позднейшее латинское богословие усваивало причинность (уникальную особенность ипостаси Отца) Сыну, настолько оно отклонялось от Предания Церкви, как его понимал Максим»[31]. Сознавая это, «
латиняне отвергали подлинность письма Максима к Марину, которое эксплицитно отрицало учение, будто Сын является “причиной” исхождения Духа»[32].
Так, во время Ферраро-Флорентйиского собора текст письма был зачитан Андреем, католическим епископом Родосским, в качестве доказательства древности формулы ex Patre Filioque procedit. Греческая делегация, как раз искавшая возможности ввести в пространство дискуссии послание св. Максима, в ответ изъявляла готовность вступить в общение с Римом при условии, что противоположная сторона принимает учение, содержащееся в письме к Марину; как пишет Сиропул, «
Наши испытали [латинян] в отношении письма [прп. Максима к Марину] и сказали им: “Если вы приниммете это письмо, то и соединение произойдет легко”»[33]. Однако «
прочие члены латинской делегации, которые не желали идти на компромисс или отступать [в вопросе об исхождении Святого Духа], были вынуждены публично отвергнуть использование и интерпретацию текста Максима еп. Андреем. Согласно “Воспоминаниям” Сиропула, латиняне заявили: “Мы и епископа Родосского побранили за [это письмо], поскольку он вопреки нашему мнению использовал его. Но мы не принимаем его, поскольку оно содержится не полностью”[34]… Даже если их сомнения в подлинности письма были искренними, богословская позиция Максима была слишком далека от латинского понимания XV в., чтобы служить отправной точкой для соединения»[35]. Те из византийцев, кто склонялся к принятию римской доктрины, также были вынуждены утверждать подложность письма: когда сам признанный противник латинства, свт.
Марк Эфесский, пытался во время споров о заключении Унии внутри греческой делегации опереться на послание к Марину в качестве доказательства православного учения, митр. Виссарион Никейский, к тому времени окончательно перешедший на пролатинские позиции, «
просто-напросто отказался признавать его подлинность»[36].
Следует отметить, что члены латинской делегации и греческие латинофроны были все же готовы принять предположение, что письмо к Марину не является подлогом, но только в качестве риторического допущения[37]. При этом они предлагали объяснение, которое должно было представить мысль прп. Максима как не контрадикторную учению Римской церкви. Кратко ее сформулировал все тот же митрополит (тогда уже кардинал) Виссарион: «
Мы также можем сказать, что Сын не является причиной (αἰτία), подразумевая “причину” в строгом смысле слова, как обыкновенно употребляется оно у греков, которые всегда понимают слово “причина” в значении “первичная причина” (ἀρχοειδὴς αἰτία)»[38]. Итак, римо-католическая апологетика в данном вопросе исходит из представления о двух типах причинности, о причине первичной и вторичной. Однако прп. Максим нигде в своих сочинениях не озвучивает подобную концепцию и такое понимание термина «причина», и потому такое прочтение его текстов следует счесть откровенно произвольным (и бездоказательным) допущением.
Как пишет французский патролог Э. Понсуа,
«Единоначалие Oтца… было для Максима критерием ортодоксии, когда речь шла об исхождении святого Духа. Если бы папа считал Сына причиной исхождения Святого Духа (или верил, что Сын был причиной второго порядка или даже единой причиной совместно со Отцом), Максим не счел бы такое мнение приемлемым»[39]. Более того, латинский богослов IX в., уже упоминавшийся нами Анастасий Библиотекарь, дополнительно проясняя толкование прп. Максима, специально уточняет, что, согласно мнению св. Исповедника, недопустимо утверждать, «
что Сын — причина (causa) или начало (principium) Св. Духа»[40]. Не только «причиной» (термин и вправду более сильный и строгий), но и «началом» бытийствования Святого Духа, как утверждает Анастасий, прп. Максим Сына не считал. Итак, даже если допускать наличие двух типов причинности, мы видим, что автор, значительно более близкий по времени к великому Исповеднику во времени, и к тому же не могущий быть обвиненным в предвзятости, утверждает: говоря, что Сын не есть αἰτία Духа, прп. Максим отрицал за Сыном причинность обоих типов.
Важно заметить, что различие между интерпретацией Filioque прп. Максимом и Анастасием Библиотекарем и его пониманием в германском богословии
осознавалось грекоязычными богословами (и святыми) IX столетия. Кирилл-Константин Философ во время пребывания Солунских братьев в Риме поддерживал теплые отношения с Анастасием Библиотекарем, несмотря на на антипатию последнего к Фотию. Однако столкнувшись с германским епископом-миссионером Вихингом и его учением об исхождении Святого Духа, равноапостольный Мефодий, брат Кирилла, вместе с ним пребывавший в свое время в Риме, немедленно предал его воззрения анафеме как «иопаторскую (сыноотеческую) ересь»; подробнее см. в нашей заметке:
https://vk.com/@aletheia-slavorum-apostoli
В конечном итоге Всеправославный Константинопольский Собор 1484 г. торжественным образом принял следующее определение об исхождении Святого Духа: «
Поэтому мы душой и помышлением веруем, а языком проповедуем и исповедуем, что всемогущий и Святой Дух оным неизреченным и вечным прохождением (πρόοδον), по слову Господню, исходит (ἐκπορεύεται) от Бога и Отца, то есть единственно из Отеческой ипостаси по сущности Его, причем Сын совершенно ничего не привносит в исхождение Святого Духа и не посредствует в нем, чтобы не мыслилось в Троице двух причин или двух начал в Нетварном Божестве, поскольку рождать и изводить — это свойство не сущности, но ипостаси, причем только Отеческой. Таким образом, мы ведаем, что единый источник и причина (αἰτία) Тех, Что от Него, — это Бог-Отец»[41]. Это определение практически дословно цитирует слова прп. Максима: «
Римляне не делают из Сына причину Духа, поскольку… единственная причина (μία αἰτία) и Сына, и Духа есть Отец»[42].
Итак, многоуважаемый покойный г-н Соловьев ставит свой вопрос так: «Нельзя ли всякому православному следовать мнению прп. Максима?» Нашим ответом будет: «Не только можно, но и следует всякому православному христианину следовать учению прп. Максима, что Сын никоим образом не является причиной Святого Духа, — но одному православному, поскольку римо-католик, увы, следовать ему никак не может, не отрицаясь догматов своего исповедания».
azbyka.ru
