Часть 4-я

Сице молитеся: Отче наш, иже еси

на небесех (Мф.6:9–13).

Мы не знаем, о чем и как нам должно молиться (Рим.8:26). Так говорил даже апостол. Что сказать нам о себе, о слепых грешниках? Как же драгоценна должна быть для нас та молитва, которую преподает нам Сам Господь! Он, – Сын вечного Отца, знает волю Отца Своего, и потому, если предлагает нам известную молитву, то предлагает такую молитву, которая услышана будет Отцом небесным, с которою не будем в стыде пред Богом за недостойный предмет молитвы. И какая это чудная молитва! Она дышит простотой детскою. И она же – неисчерпаемое море мыслей возвышенных, чувств святых, желаний небесных. Не напрасно св. Киприян называл молитву Господню сокращением евангелия. Не напрасно св. церковь предписывает нам так часто повторять молитву Господню.

К сожалению, не редко произносят ее уста, без участия мысли и сердца. По недостатку ли внимания, по действию ли привычки, по холодности ли души, дети и возрастные, молодые и старые повторяют молитву Господню, не только не соглашая движений сердца с движениями уст, но часто и не понимая слов. Согласитесь, что это не умно, что это опасно для нас. В таком расположении ума и сердца мы не только лишаемся благословений, которые могла бы низводить на нас молитва Господня, но мы как бы пренебрегаем его и подвергаемся опасности быть предметом гнева Божия. Что если скажет нам Господь в негодовании: приближаются ко людие сии усты своими и устнами чтут Мя, сердце же их далече отстоит от Мене? (Мф.15:8).

Размыслим внимательно о молитве Господней.

Отче наш! Чудное призывание! Бога называем Отцом нашим. Философы, законодатели, великие и лучшие мира языческого, если и возвышались иногда до мысли о Боге высочайшем, называли Его отцом богов и царем людей. Не говорим уже о том, с кем разделял класть свою Отец богов; не говорим, что – то были существа не высокого ума и сердца, существа порочные. Высочайший Бог был только грозный властитель мира, совсем недоступный для людей. Сами евреи – народ, избранный Богом, взирали на Бога только как на создателя и Владыку своего. Во всем Ветхом завете не видим ни повеления, ни позволения израильскому народу именовать Бога Отцом своим. Там Бог является Господом, коего воля – непреложный закон, и страшно было оказаться преслушником сего закона. Правда, Бог явил благость Свою людям в создании человека. Он призвал человека из небытия в бытие и даровал ему душу разумную, устроенную по образу Божию. Он – Отец благий для человека и по созданию. Но с той минуты, как пал человек, имел ли он право называть Бога Отцем? Ах! с той минуты он должен трепетать Его, как Бога правды и мстителя за нечестие. Вот почему пророки только там, где изображают отдаленную будущность Мессии, только тогда, как имеют в виду будущего Избавителя людей, дозволяют себе говорить о сыновних отношениях людей к Богу. Но вот явился, наконец, давно ожидаемый Мессия. Кто Он? Сын вечного Отца! Мог ли ум человеческий мечтать, что Сам Бог низойдет на землю для преступного человека? О! это – благость необозримая, неизмеримая! Это – то, что на бедном человеческом языке называется благостью Отца. «Бог предопределил усыновить нас себе Иисусом Христом, по благоволению воли Своей» (Еф.1:5). Сын Божий самым явлением Своим на земле показывает, что Бог точно Отец людей, – благость безграничная. Сын Божий принял на Себя естество наше; следовательно, соделал нас братьями своими и детьми Богу (Евр.2:14, 17). Вси вы сынове Божии верою о Христе Иисусе: елицы бо во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал.3:26–27), говорит апостол верующим. Так мы – преступники, безответные пред Тобою, Боже наш! Но любовь беспредельная, любовь Отца и Сына к человечеству, доставила нам смелость называть Тебя Отцом своим.

Отче наш! Каких обещаний верных не заключает в себе это имя? Чего не можем мы надеяться, чего не можем получить от Бога, Отца нашего? Аще вы, лукавы суще, умеете даяние блага даяти чадома вашим, кольми паче Отец ваш небесный даст блага просящим от Него (Мф.7:11). Так говорит нам, нашему маловерию, Господь наш. Не дивно, если земные отцы, хотя и любят детей своих, не всегда дают детям доброе, они – то сами не хорошо понимают доброе, то удерживаются от помощи нравственною слабостью, то не могут подать помощи по невозможности. Не таков – Отец небесный. От Него всегда можем подучить милость и благодать во благовременну помощь (Евр.4:16).

Отче наш! О, как много покоя и твердости льет в сердце это имя среди скорбей жизни. Ты трудишься день и ночь и все не знаешь, чем прокормить детей; а ты лишился надежной подпоры – нежных родителей; тот оклеветан невинно злостью, другой ограблен в суде, все вы идите к Отцу небесному; скажите от глубины сердца, Отче наш! и Он все нужное подаст вам. Если Он и оставляет нас иногда в скорбях, то для нашей же пользы, для нашего исправления (Евр.12:5–6). Худо для нас тогда, как остаемся вовсе без наказания, это означает, что мы стали такими худыми детьми, что и вразумления не могут принесть нам пользы.

Отче ниш! Как безгранично должно быть повиновение наше Богу, если Он – Отец, а мы – дети. Добрые дети любят отца своего, дорожат каждым словом его, спешат предупреждать желания его исполнением и всего более боятся сделать что-нибудь неугодное ему. Таково должно быть и наше отношение к Богу, святые заповеди Божии должны мы ставить выше всего и выполнять их со всею любовью, со всею верностью, чего бы это ни стоило нам. Имеяй заповеди Моя и соблюдали их, той есть любяй Мя (Ин.14:21). Так говорит Сам Бог.

Отче наш! Горько должно быть раскаяние наше пред Богом в преступлениях, если Он – Отец, а мы – дети Его. Упорное непризнание виновности своей, холодное равнодушие к преступному поведению своему, означало бы в нас детей негодных, неспособных ни к чему доброму. О! да не будет сего с нами! Со слезами раскаяния будем произносить слова, Отче наш, когда совесть зазирает нас в недобрых делах; с сокрушением искренним будем говорить, Отче наш, прости нас!

Отче наш! Почему наш, а не мой? Потому, что сын Божий особенно ожидает от нас, чтобы везде имели мы в виду не себя одних, а и ближних; Он желает, чтобы любили мы ближнего как себя, чтобы были мы братьями между собою в желаниях и делах. Мы должны молиться Богу не за себя только каждый, – нет, это неприятно было бы Богу, который любит всех нас и желает, чтобы мы любили всех. Слово, наш, осуждает в нас всякое движение своекорыстия, всякое желание самолюбивой ревности и завидливой вражды; оно требует, чтобы желали мы счастья, покоя, мира для всех, как и для себя; оно потушает в нас всякую неприязнь к нанесшему скорбь и одушевляет желанием добра для каждого. Молитеся друг за друга яко да исцелеете, учит ап. Иаков (Иак.5:16). Потому-то в молитвах церкви молимся мы «о спасении душ наших», а не своей только, молимся и за властей, и за путешествующих, недугующих, пленных. Такова была всегда молитва христиан. «Когда молимся, говорит св. Киприан, молимся не за одного, а за весь народ, поскольку весь народ – одно». Так пусть и тогда, когда молится кто-либо на едине, молитва его будет не за себя только, а и за других. Такова воля Господа нашего! И как приятно для души, любящей молиться за всех! Многим ли можем мы помогать деньгами, или хлебом, или одеждою? Иные не могут и одному. Но каждый может молиться за всех, каждый может выпрашивать у Отца небесного нужное не только для земной жизни, но и для вечной. Какое великое дело – молитва христианская!

Иже на небесех, прибавляет Спаситель. Это не то значит, что будто Бог истинный только на небе, Он – везде. Но небо – указание на недосягаемую высоту и славу Божества (Пс.10:4, 102:11); небо – образ того неприступного света, в котором обитает Бог (1Тим.6:16); небо – жилище духов чистых и святых; небо – и наша отчизна, куда должны мы возвратиться, если только земная жизнь наша будет чиста (1Пет.1:4). Так слова: иже на небесех, обращают ум и сердце молящегося от земных дел и сует к жизни вечной и славе Божией. Выше всего видимого возносится тем душа молящаяся. Она ищет света, которого нет на земле; покоя, которого не находит ни в чем созданном; силы и крепости, которых не видит ни в себе, ни в других; потому парит в небесную отчизну, в селения святых и славы Божией. Иже на небесех! говорит она; у Тебя – все; и истина, и мир, и сила, и вечное блаженство; от Тебя ожидаю всего!

Видите, братия, как многому научает нас самое начало молитвы Господней. Здесь выражается весь дух христианской веры; здесь дышит любовь всею полнотой своею; здесь дышит любовь Божия к людям, любовь людей к Богу, любовь людей друг к другу, – любовь, забывшая о всем земном и вознесшаяся к престолу славы Божией.

Буди благословен Ты, небесный учитель наш! Только Ты можешь, и никто другой, учить нас так молиться. Слава Тебе со Отцом и св. Духом! Аминь.

Вот первое прошение наше, по наставлению Господа! Слова простые, знакомые по буквам, но легки ли для разумения? Не совсем. Да благословит Господь Бог размышление наше о значении их!

Да святится имя Твое.

Святить – означает на языке писания, или освящать, делать чистым и святым, когда, например, говорится, святый да святится еще, или признавать святым и чистым. Первое значение, конечно, неуместно в отношении к всесовершенному и остается принять последнее. Имя Божие нередко употребляется в писании для означения Самого Бога. Итак, да святится имя Твое – означает да признают Тебя святым, о Боже! да покланяются и славят Тебя, великий!

Таково первое прошение, первое чувство, ожидаемое от нас Господом! Это и естественно; это необходимо для души нашей. Если мы дети Отца небесного, то для нас ничего не должно быть дороже, ничего выше имени Отца нашего небесного. Как не благоговеть нам пред Тем, Кем созданы небо и земля? Посмотрите на миры небесные, как они громадны и в каком стройном порядке! Кто только имеет смысл и чувство, не может без изумления, без благоговения, без трепета думать о том чьею мощью все это создано и существует. И Творец человека не достоин ли хвалы благоговейной? Господи, что есть человек, яко помниши его или сын человечь, яко посещаеши его? Умалил еси его малым чим от ангел, славою и честью венчал еси его, вся покорил еси под нозе его. Забывчивые сыны земли! Станьте на краю могилы своей; в ней – тление и прах, а за нею – вечность, за нею – суд правды неумолимой. Не правда ли, что легкомыслие жизни вашей – безумие? О! Боже мой! Вот пред очами нашими распятый Сын Твой. Он – пример тому, как строга правда Твоя, она не пощадила Сына Твоего; Он распят за наши грехи. Он распался за нас, с тем чтобы мы святили великое имя Твое.

Чадам ветхого завета было сказано, не приемли имени Господа Бога твоего всуе. Чада нового завета молятся, да святится имя Твое. Там запрещалось всякое неуважение в имени Бога, как-то, употребление имени Божия в пустом, нескромном разговоре, в ложной клятве, в хуле. Здесь ожидается прославление имени Божия. Такова разность служения Моисеева и христианского! Христиане! высоко звание наше; многого ожидают от нас!

Имя Божие святится и прославляется в словах наших, когда мы не только удерживаем язык наш от празднословия, злоречия и лжи, но и употребляем в орудие славословия Господу и в назидание ближних.

Оно святится в наших мыслях, когда, поставляя себя в присутствии Божием, не только остерегаемся осквернять ум преступными, дерзкими мыслями, но упражняемся в благоговейных размышлениях о делах Божиих и явлениях святой истины Божией. Помните, мерзость Господеви помысл неправедный (Притч.15:26).

Оно святится в нашем сердце, когда, не допуская его до ощущений плотских и нечистых, оживляем его радостью о чудных делах благодати Божией и печальными чувствами о своих немощах и грехах. Господа Бога освятите в сердцах ваших, учит апостол (1Пет.3:15).

Оно святится в делах наших, когда мы, удаляя от себя преступные желания, позвавшему ны святому и сами во всем житии будем (1Пет.1:15). Тот, для кого дорога слава Божия; кто благоговеет пред Господом своим, каждый раз, как только звон колокола зовет его в храм Божий, не говорит себе, я пойду в церковь в другой раз, теперь у меня другие дела, – теперь и душа не к тому расположена. Нет, он оставляет все дела, чтобы совершить самое великое дело – славить Господа; он идет в храм Божий, чтобы оживить черствую душу свою животворными словами Божиими; он идет и понуждает себя славить Бога, исповедует немощь и грехи свои, и молитвою низводит на себя благодатный дух сокрушения.

Так, братия, когда произносим мы прошение наше, да святится имя Твое, пусть весь состав ваш говорит, не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дождь славу (Пс.63:9). Не допусти нас, чтобы лукавое самолюбие склоняло нас кланяться себе самим, а не Тебе – Богу нашему, искать славы своей, а не славы Твоего имени, которое одно должно славиться во всем.

Да святится имя Твое.

Дети, крепко любящие отца своего, не только сами высоко чтут имя отца своего, но желают, чтобы чтили его и другие. Так и мы, дети Отца небесного, должны поступать в отношении к Отцу нашему. По любви к Отцу небесному, мы должны желать и просить, чтобы имя Его прославляемо было всеми. Ах! если не в нас только грехи не дают распространяться свету славы Божией, но тоже видно и в других, как не скорбеть о том, как не молиться, да святится имя Божие везде? Этому должно быть и по любви нашей к братиям, которых счастье и блаженство невозможны без славы имени Божия; по любви к другим, должны мы напоминать им, чтобы они благоговели пред Богом. Оставим, говорят, в покое другого, зачем тревожить других! Но покоя ли желают в таком случае другому? Счастье ли готовят ему? Нет, желают гибели его, как и своей. На чем основывается покой наш, временный и вечный? На чем держится благоденствие обществ человеческих? На благоговении пред именем Божиим. Без того, страсти людские все разрушают. Кто не уважает Владыки вселенной; для того все ни почем, и законы, и власти, и покой, и жизнь других – он приносит в жертву страстям своим. Оставим, говорят, другого в покое. Но безопасны ли сами от того? Не отделять зараженного чумой от общества людей значит покушаться на безопасность и жизнь целого общества. Оставим, говорят, каждого со своею совестью. Нет, не так рассуждают лучшие люди, которые хорошо знают, как ошибается совесть людская, к несчастью своему и других. Пророк говорит: ревность дому твоего снеде мя, поношения поносящих ти нападоша на мя (Пс.68:10). Так принимал он близко к сердцу своему неправды, взносимые на Бога своего! Он считает дело дома Божия за свое дело и жарко отстаивает неприкосновенность дома Божия. Апостол с скорбью писал об известном обществе людей, «все ищут своего, а не того, чего желает Христос Иисус» (Флп.2:21). Кто так полон любви, как Спаситель наш? И, однако, Он бичом выгнал из иерусалимского храма торговавших в нем. Почему? Только по свободной ревности к дому Отца небесного. Кто, из боязни людей, из ложного стыда пред людьми, равнодушен будет к оскорблениям имени Божия, холоден будет к нему и Отец небесный в вечности. Если же мы здесь будем славить Отца небесного вслух людей; если здесь будем бестрепетно обличать хулящих имя Бога нашего, Он прославит нас там, на небе, пред сонмом ангелов своих (Мф.10:32). Отцы и матери семейств, начальники и наставники! На вас особенно лежит долг не допускать, чтобы кто-либо из ваших говорил непочтительно о вере, о св. писании, о богослужении, о Боге. Поберегите себя, поберегите других, от гнева правды Божией. Мы все должны желать, да святится имя Божие в людях. Молитва и здесь – первое дело наше. Незримая сила Божия, низводимая с неба молитвою, даже без слов наших, в состоянии обратить дерзкие сердца к благоговению пред именем Божиим; особенно, надобно, обращаться с просьбою только к Богу, когда просьба к людям остается бесполезною. Бог всемогущ, а мы что? Слабы мы, слепы мы, не зрячи и другие, в отношении к духовным предметам. Потому и в отношении к другим, как в отношении к себе, должны мы испрашивать помощи небесной для прославления имени Божия.

Да святится имя Твое, Отец небесный, и в нас, и в братиях наших! Аминь.

Второе прошение в молитве, переданной Господом: да приидет царствие Твое. Предлагают молиться о чем-то великом и высоком, о царстве Божием. Надобно быть внимательными к предмету молитвы.

Что это за царство Божие?

Бог царствует в мире с самого создания мира. Он сохраняет мир и направляет его к целям, назначенным для него. Без Его ведения, без Его воли здесь ни что не движется, ни что не происходит. Господь на небеси уготова престол свой и царство Его всеми обладает, поет священный певец (Пс.102:19). Но это царство давно началось и непрерывно продолжается. Следовательно, это не то царство, о котором просим, да приидет.

Есть еще царство Божие – царство благодатной свободы, из которого должно раскрыться царство славы. Он в отношении к каждому из нас, как и в отношении к известному народу, точно ожидаемое царство. О нем-то Господь заповедует молиться, да приидет.

Благости небесной угодно было создать нас разумными и свободными. По силе свободы, мы можем быть и любезными детьми Божиими, к счастью нашему, и быть непокорными Богу нашему, к нашему несчастью. Бог желает нам счастья, одного счастья. Зачем же дело стало?

О! как необходимо для людей вселение благодати небесной в сердцах их? Что человек без благодати? Жилище греха, расслабленный, расстроенный организм, где все части действуют неправильно и повреждены неисправимо; организм по начальному устройству прекрасный, но тем более жалкий после расстройства своего. Напрасно самые лучшие люди, самые умные люди, употребляли разные меры поправить этот организм, никакие труды не достигли своей цели. Только благодать небесная в состоянии исправить все. Её мощью возвращается духу человеческому и здравие, и целость, и лучший порядок бытия. Её мощью является в душе царство Божие, или, как описывает это апостол, правда и мир радость о Дусе святе (Рим.14:17).

Да приидет царствие Твое! К кому? К нам? Не сказано того. Да и молитва обращена к Отцу не одних нас. Так как Бог – Отец всех людей, то не за себя только, но за всех молимся, да приидет царствие Божие. И как много между детьми Отца небесного таких, к которым еще не пришло царство благодати! Язычники не знают истинного Бога и кланяются разным мнимым богам. Какое в них царство Божие? Иудеи отказались от Христа Господа и остаются с нечестием против Бога отцов своих. Какое в них царство Божие! Магометане чтут лжепророка и грубую плотскую жизнь. Разве тут можно подозревать царство Божие? Сын Божий приблизил к нам царство небесное (Мф.4:7), основал церковь святую и освящающую. Но во всех ли христианских сердцах царствует Христос? Царствует ли Он в еретиках и раскольниках? Нет. Что общего у истины Божией с ложью человеческою? Царствует ли Христос во всех православных христианах? Увы! Нет. Если многие и очень многие служат страстям, то в них царствует грех (Рим.6:12), а не Христос. Если многие хлопочут о том только, чтобы устроить как можно более удобною, как можно более веселою жизнь земную, то нам сказано, что путь неумеренных желаний земного – не путь к царству небесному, а путь к аду (Мф.7:15). Было время, когда христианство, со всеми его небесными сокровищами, считали ненужным, его гнали, его топили в крови человеческой и на место его вводили религию разума. Но потом увидели, что, изгоняя христианство, изгоняли нравственность, правление, правду, домашнее счастье, счастье общественное, и водворяли господство зверских страстей; увидели и с ужасом отступили от пропасти всепоглащающей. Прошли десятки лет, урок забыт. И вот снова принимаются за прежнее, правда, не с прежнею дерзостью, но не с прежнею ли настойчивостью? По-прежнему только и хвалят разум, по-прежнему холодны, равнодушны, под час и презрительны к небесной вере. О! Боже мой! сколько великих дел Твоих напечатлено на вере Христовой! Сколько веков говорят о бессилии человеческом! Бедное человечество!

О! будем молить Бога, да приидет царствие Его и к неверующим, и к верующим. Молиться за неверных и заблудших подает нам пример св. церковь, которая молится «о соединении всех».

Царство благодати приходит, когда ум, дотоле омраченный страстями, озаряется светом небесным, познанием учения евангельского, и воля со всею твердостью стремится жить по закону Христову. Это царство Божие приходит неприметным образом и, основываясь в душе, раскрывается духовно, незримо. Не приидет царствие с усмотрением. Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:20. 21), сказал Господь. Оно не вдруг и не скоро водворяется в человеке, грех, царствующий в испорченной природе нашей, долго не уступает своего места для благодати. Потому надобны усилия, необходимы подвиги для того, чтобы водворялось в нас царство Божие (Лк.16:16). Тесен путь и узки врата, которыми надобно входить в царство Божие (Мф.7:14). Даже и без поблажек наклонностям худым, даже и без намеренного приготовления пищи для слабостей природы нашей не легко ввести в душу порядок Божий, царство уставов Божиих. Что же думать о той бедной душе, у которой двери сердца отворены для всех нечистот? Сам апостол Павел не надеялся, чтобы прежде гроба греховная природа перестала тревожить его (Рим.7:24). Потому до гроба прежде всего надобно искать царствия Божия и правды Божией (Мф.6:33). До гроба надобно повторять молитву, да приидет царствие Отца небесного. Каждый день и до гроба надобно молиться молитвою церкви, «Царю небесный. Утешителю. Душе истины, иже везде сый и вся исполняя, сокровище благих и жизни подателю, прииди и вселися в ны и очисти ны от всякие скверны и спаси, Блаже, души наша».

Так как грех не перестает до гроба наносить скорби душе о благодатствованной, то естественно, что она молит, да приидет царствие то, которое должно открыться за пределами гроба. Она желает того тем более, что на земле не видит ничего приятного для себя, а напротив, встречает беды и скорби, гонение и ненависть, со стороны своих и чужих. «Желаю разрешиться и быть со Христом, ибо это для меня гораздо лучше», так говорил апостол (Флп.1:23). Желает и скончавается душа моя во дворы Господни (Пс.8:2). Вскую пришельствие мое продожися? «Зачем долго длится странствование мое?» Так вопиет Давид. Люди Божии, хотя, живя на земле, не знают вполне, каково будет блаженство святых за гробом, но они столько знают его, чтобы стремиться к нему всею душою. «Возлюбленные, пишет св. Иоанн, мы уже дети Божии, но еще не знаем, что мы будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, ибо узрим Его, как Он есть» (1Ин.3:2). Рабы Божии не видят с земли полной славы небесной, но знают, что там все слезы их осушатся, все страдания кончатся, всякий мрак скорби заменится светом радости и веселия, подвиги заменятся торжеством, смирение славою, вера видением, надежда обладанием. Бедная душа моя! ты должна воздыхать о царствии небесном; о царствии славы святых, по крайней мере для того, чтобы не привязывалось сердце твое к суетным благам земным, чтобы не скорбело оно тогда, как против воли отнимают у него прелести времени. Ты должна воздыхать о небесном царстве и вместе с рассудительным разбойником взывать, помяни мя Господи, егда приидеши во царствии Твоем.

Так, братия, с словами, да приидет царствие Отца небесного, должны мы соединять желания и мольбы, да озарит свет благодати умы неверующие и заблуждающие, да раскроется в душах верующих жизнь благодатная, да сподобимся участия в наследии вечной славы! Аминь.

Никто не знает так сердца нашего, как Господь Иисус. Он открывает и то в душе нашей, чего она сама не видит. Как легко обольщаемся мы собою! Не бывает ли с нами, что в восторге мы бываем, думая, что там и здесь святится делами нашими имя Божие? Но Господь повелевает нам осмотреться, точно ли настало меж нами царство благодати Божией? Мы думаем иногда, что вот-вот явилось царство Божие меж людьми. Но Господь еще велит молиться Отцу небесному, да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли!

Пока улыбается нам счастье земное, пока дела и обстоятельства жизни нашей располагаются по нашим желаниям, мы бываем и веселы, и даже добры, – делаем и то и другое по заповедям Вышнего. Но когда является переворот в жизни нашей не по надеждам нашим, не по желаниям нашим, куда девается благородство души нашей, которого, казалось, у нас так много? Куда девается верность званию высокому? Ах! братия, Господь не ожидает от нас того, чтобы были мы бесчувственны в скорбях жизни, не ожидает и того, чтобы мы не брали мер охранению себя от бед. Но Он желает, чтобы мы не ставили упорно своей воли на место воли Божией, чтобы мы как можно менее, полагаясь на себя, передавали себя воле Божией.

Зачем мы забываем, что Бог есть верховный Владыка всех? Затем забываем, что за ним неотъемлемое право, дабы все покорялось воле Его! Сам Сын Божий, действуя на земле в образе Сына человеческого и в лице посланника небесного, говорит: не могу аз о себе творити ничесоже. Яко же слышу, сужду. Не ищу воли моея, но воли пославшего мя Отца (Ин.5:30). Как же нам не умолять Отца небесного, чтобы он не попускал нам располагать своею жизнью по нашей, а не по Его воле, в оскорбление прав Его?

Чего может желать нам Отец небесный? Он хощет всем нам спастися и в разум истины приити (1Тим.2:4). Он желает всем и каждому только совершенства самого прочного, спасения вечного. Зачем же нам отклонять от себя столько благодетельную волю? Зачем, напротив, не молить от всего сердца, да совершается она над нами, к счастью нашему?

Или мы думаем, что сами мы лучше умеем устроить счастье наше, чем благий Промыслитель наш? Согласитесь, что это была бы мысль дикая. Он, премудрый Отец наш, видит не только настоящее и прошлое наше, но и самые отдаленные последствия возможного и действительного настоящего. Он – ум безграничный. Нам не приятно, нам тяжело настоящее наше? Но мы не видим, а Он видит, как нам полезно это тяжелое настоящее. Нам кажется, что, если бы исполнились наши желания, все было бы прекрасно. Но мы так думаем оттого, что не видим отдаленного будущего, которое Он видит. «По всем расчетам ума нашего так было бы хорошо», повторяют люди. Ах! напрасно слишком полагаются на свой, и вовсе неумно хотят по ступить, ставя свой ум выше ума Божия. Пусть, не отрекаясь от своего ума, предоставят как можно более места в своей жизни уму Промыслителя. Это – другое дело. Тогда освободясь от тревог докучливого самолюбия, лучше увидят и цену дельных мыслей ума своего.

Нас пугает, после настоящего тяжелого, еще более тяжелое будущее? Но если это будущее и не мечта малодушие, зачем нам быть опять с недоверием к богатому и Премудрому? «Верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил; но при искушении даст и облегчение так что вы будете, в силах перенести» (1Кор.10:13). Так говорит нам апостол Божий, у которого ум Христов.

О! будем молить Отца небесного, да будет воля Его с нами. Под защитою этой воли, ей, будем безопасны.

Люди дорожат своею волею. Никто, говорят, не в праве отнимать у нас воли.

Но что такое воля моя, а не воля Отца небесного? Собственная воля каждого, рожденного в грехах (Пс.50:7), стремится вовсе не к тому, к чему должна стремиться, желает худого, ищет порицаемого совестью, делает несообразное с законом. Прирожденное омрачение ума увеличивает беспорядки воли, и человек от юности и до гроба – пленник страстей (Быт.6:5), то живет только для чувственности, то услуживает гордости и тщеславию. К чему же такая воля, какова ныне у человека? Для погибели его... Уже ли надобно нам дорожить своею погибелью? Отец, небесный, просвети нас!

Богосозданная свобода воли человеческой состоит в том, чтобы любить святую волю Божию, как источник света, добра и блаженства вечного. Всякая другая свобода – не свобода, а рабство греху и пагуба. Воля Божия – образец совершенства для всех разумных существ. Воля Божия желает освящения для всех и каждого (1Сол.4:3:7). Исполняя волю Божию усовершаются во всяком добром деле (Евр.13:21). Творяй волю Божию пребывает во век (Ин.2:17). Один спрашивал Господа Иисуса, что я должен делать, чтобы наслаждаться блаженною вечностью? Господь отвечал: аще хощеши внити в живот, соблюди заповеди (Мф.19:17). Так лучшее, высшее, совершенство воли нашей состоит в том, чтобы воля наша охотно, с любовью выполняла волю Божию и покорялась заповедям её.

Хотите ли поверить это опытом? Можете поверить и опытом своим и опытом других. Прочтите летописи сердец человеческих. Бы увидите там, как многие, вырываясь из среды безумного пира страстей, повергаются в слезах пред служителем Божиим, признавая, более чем пустою, пагубною – прежнюю жизнь свою, жизнь не по воле Божией. Прислушайтесь к шуму современному, вы легко заметите, как в болтовне умников света, в их сочинениях вырываются там и здесь крики скорби и разочарования, высказывается исповедь, счастье не вне путей Божиих. Присмотритесь к себе самим, когда чувствуете вы в душе тихий покой, довольство собою? Не тогда ли, как удастся вам поплакать о грехах своих, оказать услугу другому, укротить в себе тот или другой порыв страсти? Видите, и опыт учит, что совершенство наше в воле Божией.

Странное противоречие людей себе самим. Знают очень много, а делают слишком мало; по познаниям – ангелы света, а по делам – духи тьмы. Отчего это? Оттого, что не творят воли Отца небесного, оттого что творят только свою волю, тешась только собою, кланяясь только себе. Ах! мало говорить, Господи, Господи! Чтобы войти в царствие Божие, надобно исполнять волю Божию (Мф.7:21). Что пользы в обширных познаниях, не говорю о мирских делах, даже о деле душевного спасения, если не творим воли Божией? Не только нет пользы, но большее горе, потому что строже накажут знающего, чем незнающего. «Раб тот, который знал волю господина своего и не был готов и не делал по воле его, бит будет много» (Лк.12:47).

Да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли.

Небо – мир духов чистых, ангелов святых; земля – мир людей слабых. Ангелы в писании называются ангелами небесными, обитателями неба (Мф.24:36; Мк.12:25). На земле самые лучшие из людей те, которые, дорожа всего более волею Божией, стараясь со всем самоотвержением исполнять заповеди Божии, говорят о себе, аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем и истины нет в нас (1Ин.1:8). Только на небе, в мире духов святых, постоянно и неуклонно выполняется воля Божия (Пс.102:21). Там царствует любовь святая, любовь смиренная, покорная, любовь заботливая более о других, чем о себе (Евр.1:14; Лк.15:10). «Там нет того, говорит св. Златоуст, чтобы в ином оказывали Господу послушание, а в другом не оказывали; ангелы во всем повинуются и покоряются божественной воле, ибо сказано о них, крепкие силою исполняют слово Его, повинуются гласу».⁴² Так Господь желает для нас высшего совершенства. Он желает, чтобы жили мы на земле, как живут на небе. О! Благость вечная! мы столько худы пред Тобою, а Ты все заботиться о нас, Ты все хочешь извлечь нас из темной земной жизни в назначенную нам область. Да, не для грязной жизни определен человек, он назначен для жизни светлых духов. Пр. Касьян пишет, «не может быть молитвы выше той, которою просим, чтобы земное удостоилось сравниться с небесным. Ибо слова, да будет воля Твоя, яко на небеси, и на земли, что другое значат, как не то, что да будут люди подобны ангелам, и как те исполняют волю Божию на небе, так и все живущие на земле да творят не свою, а Его волю».⁴³ Подлинно высок предложенный образец нам для подражания – жизнь ангелов. Но для нас готова сильная благодать Божия, с которою на земле достигали жизни равно ангельской. Наше дело желать, просить, молить, искать, толкать. Тому, кто просить, все дадут. Будем же молить Отца небесного, дабы могли мы творить святую волю Его с тем же чистым усердием, с тою же неколеблющеюся твердостью, с какими выполняют ее жители неба; да водворится и между людьми тоже единодушие, таже любовь взаимная, тот же мир, какими наслаждаются святые ангелы.

Да будет воля Твоя, Отец небесный с нами! Аминь.

В первых трех прошениях молитва Господня относилась к предметам высшим, духовным; молилась о славе имени Божия, о царстве благодати, о воле Божией. В последнем прошении – низвела она взор наш с неба на землю, да будет – яко на небеси, и на земли! За тем обращает заботу нашу на нужды земной жизни, и, во-первых, говорит о хлебе.

Хлеб насущный дождь!

Евангелие не учит мечтам. Оно возводит взоры и заботы наши до самых высоких духовных предметов, так необходимых для нас. Оно же заставляет человека помнить о его телесной жизни. По его мыслям, пока живем мы на земле и носим земное тело, вам нужна пища земная, чтобы могла продолжаться жизнь телесная до предела, назначенного Господом. Оно не только не дозволяет по произволу прекращать жизнь, хотя и умерщвлять страсти, напротив, велит заботиться о продолжении бытия, предписывает молиться о ниспослании нужного для телесной жизни.

Хлеб насущный, по значению народного выражения, не означает одного хлеба, но и другие средства жизни, – питие и одежду (Притч.30:8; Мф.6:31). И, однако, Господь не распространяет таких наших желаний земного, как мы распространяем их. Что такое насущный? По словам Златоуста, «хлеб, нужный для состава телесного и способный поддерживать его».⁴⁴ «Повелевается нам, говорит св. Григорий Нисский, искать достаточного для сохранения телесного существа».⁴⁵ Так Господь велит молиться о ниспослании необходимого и достаточного для жизни временной. А у людей сколько заботь и о золоте, и о землях, и о камнях, и о честях, и о власти, и о славе! Как странно ненасытны желания людей! Сперва хотят достатка, потом богатства, потом роскоши, затем жаждут почестей, власти, шума! Бедные мучат себя и не знают для чего. Имуще пищу и одеяние, сими довольны будем (1Тим.6:8). «Будьте нравом не сребролюбивы, довольствуясь тем, что есть» (Евр.13:5), так учит апостол. Богатства и нищеты не дождь ми, устрой же ми потребная, иначе, «питай меня хлебом, потребным для меня» (Притч.30:8), так молился премудрый. Вот умные правила жизни! Как они легки для сил наших. А служение суете вдвойне тяжело. Оно источает жизнь телесную трудами, незнающими отдыха. И оно же расстраивает бессмертную душу заботами самыми неумными, тревогами, вредными для духа.

Хлеб насущный дождь днесь!

Вот и еще урок для неумной заботливости! Ныне подай, говорит; учит заботиться только о нынешнем дне, а не о завтрешнем. Ах! знаем ли, что доживем мы до завтрешнего дня? Кто уверил нас, что бренное тело наше не загниет в эту же ночь? Если же так, в чему докучать Отцу небесному о нуждах, которых быть может не будет для нас? Будущее не в нашей власти; будущее во власти Божией. Предадим же с детскою простотой нужды завтрешнего дня в руки благого Отца нашего. Так велит нам жить Господь наш. «Не заботьтесь, говорит Он, о завтрешнем дне. Ибо завтрешний день сам будет заботиться о своих нуждах. Довольно для каждого дня своей заботы, и Отец ваш знает, что вы во всем том имеете нужду» (Мф.6:31–32). Ах! есть у нас нужды, более важные, более настойчивые, чем нужды телесные – есть нужды бессмертной души. О! как много нам надобно готовить, приобретать, работать для вечности нашей! Когда же заниматься не важными нуждами завтрешнего для?

Да и Отец небесный столько благ к нам, что принимает на себя заботу о неважном, оставляя нас с заботами о важном. Ищите, говорит Он, прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф.4:32).

Хлеб наш – даждь! Спаситель, не одобряя излишних забот о жизни, желает, чтобы был у нас свой хлеб, а не чужой. Он не желает, чтобы был у нас хлеб какой-либо неправды, обмана, лжи, лени, праздности; не желает, чтобы питались мы на счет других. Апостол строго осуждал даже тех, которые, под видом благочестия, не хотели сами трудиться; а переходя из дома в дом с вестями, по-видимому, назидательными, кормились на счет других. Аще кто не хощет делати, ниже да яст (2Сол.3:10), писал он. Молим вы, братия, деяти своя и делати своими руками, яко же повелехом вам (1Сол.4:11). Премудрый говорит: сладок есть человеку хлеб лжи, но потом исполняет уста его камения (Притч.20:17). Это значит, что хлеб, приобретенный неправдою, приятен, как доставшийся без труда, но он бывает тяжел для души по последствиям, когда восстают совесть и закон.

Хлеб насущный дождь! Спаситель поставляет нас в положение просителей милостыни. Так Он велит нам помнить зависимость нашу от Отца небесного даже в земных вещах. Человеческая агрономия обещает людям огромные доходы хлеба всех родов; нужен только труд ума, и соберешь кучи золота, говорит она, гордая своими изобретениями. Но вот беда в чем, для растений необходимы теплота и свет солнца, необходим дождь современный; а всего этого не доставляет агрономия. И оказывается, что необходимо стать на колена пред Отцом небесным и просить милости. Мастеровой ли кто или поденщик, каждое утро чувствуют они нужду желать, чтобы послана им была работа, без того ни мастерство, ни силы не доставят им хлеба. Болезнь, отнимает у ученого здоровье, нужное для труда, а иногда и силы ума, как же не молиться Ему о помощи высшей? Ты богат и думаешь, что не имеешь нужды просить? Напрасно. Гордость твоя в один час может лишить тебя всего. Берегись! Еще брашну сушу во устех их и гнев Божий взыде на ни и уби можайшие их (Пс.77:31). Когда представим мы перевороты, случающиеся в мире столько неожиданно, когда представим разрушение состояний, вполне обеспеченных, падение домов, самых богатых, низвержение людей, так высоко стоявших, как не верить, что вполне зависимы мы от высшего правителя!

Законы природы, говорят, непреложны; к чему же молитва наша о хлебе? Если бы она необходима была только как дело покорности и смирения пред виновником законов природы, и тогда она уже дело святое и спасительное для души. Но ни мир не есть машина, а сочетание свободы с необходимостью; ни Промыслитель мира не есть только художник, наблюдающий за правильным ходом машины, а Отец благий и мудрый, образующий свободные существа переменами случайного. Потому мольбы добрых детей о нужном для жизни Отец небесный выполняет, не стесняясь порядком природы; потому капризные дети, которые не хотят сказать, что им нужно, остаются холодными и голодными, иногда, и вопреки надеждам на порядок дел. О! будем умными детьми Отца небесного.

Дождь нам, а не мне. Мы должны просить у Отца небесного нужного не для себя только, но и для всех братьев наших, для всех детей Отца небесного. Того желает общий наш Отец. Брат мой! тогда как я и ты имеем все нужное для жизни в изобилии, сколько есть таких, у которых нет ни куска хлеба, ни самой бедной одежды, а у них еще куча детей, холодных и голодных. Не было ли бы жестокостью преступною, если бы мы даже не вздохнули за них пред Богом? По наставлению Господа, хлеб выпрашивается не мне, а нам. Следовательно, если тебе и мне дан хлеб в избытке, то дан он не для меня одного, как и не для тебя только. Зачем же удерживать у себя ту часть, которая дана не для меня? Не вернее ли, не лучше ли для меня будет, если возвращу данное не для меня тем, для кого дано? Пророк говорит, раздробляй алчущим хлеб твой и нищие бескровные введи в дом твой, аще видиши нага – одей. Что из того выйдет, если выполню совет пророка? Тогда, говорит пророк, разверзется рано свет твой, слава Божия обымет тя. Тогда воззовеши, и Бог услышит тя и еще глаголющу ти речет, се приидох (Ис.58:7–9). О! какая милость Божия за желание жить не для себя одного! Так, братия, у нас, как в одной семье, не должно быть разделения, что дано одному в избытке, не должен он удерживать у себя. У нас не должно быть зависти, если одному дано больше, чем мне, я должен радоваться за него, должен благодарить за него Отца небесного, как за себя. У нас не должно быть узкого своекорыстия, мы должны просить покоя и счастья для других, как и для себя.

Отец небесный! хлеб насущный дождь нам днесь! Аминь.

Свята забота наша о жизни земной, ее освятил для нас Господь наш. Но что мы встречаем в жизни своей? Тревоги совести. И Тот, Кто знает и жизнь, и сердца вслед за прошением о хлебе указывает молиться, и нам долги наша.

О! как много у нас долгов пред Богом! Мы грешники неоплатные должники пред Богом. Чего не получили мы от Бога? Он дат нам разум, дал совесть, дал чувства и свободную волю. Он дал нам закон свой, дал благодать для выполнения закона. Дары его должны мы употреблять в славу Его; мы должны не вотще принимать благодать Божию (2Кор.6:1), но с её помощью жить целомудренно и праведно и благочестно (Тим. 2:12). Многое, очень многое должны мы делать. Но выполняем ли свой долг? Так ли живем мы, как должны жить? не поступаем ли против внушений разума и совести? Не нарушаем ли закона Божия каждый день, каждый час? Пробужденная земными нуждами деятельность наша не переступает ли пределов должного, не является ли источником прихоти, развлечений сует и страстей? Как внимательны мы к духу благодати? Не погашаем ли его в себе мыслями, желаниями, делами нечистыми? О! как много долгов на нас! Спаситель, сравнивая долги наши пред Богом с долгами ближнего пред нами, оценивает последние в 100 динариев, иначе в 10 рублей, а долги наши пред Богом в 10 тысяч талантов, иначе в 20 миллионов серебра. Какой страшный долг! Что будет с нами, когда Бог потребует от нас уплаты долга, потребует отчета в употреблении даров Его? Чем уплатим Ему? У нас ничего нет кроме растленного сердца, кроме крайней нищеты. Что же остается нам делать, как не пасть пред Отцом небесным и молить, остави нам долги наша!

Остави нам. Но имеем ли мы право говорит это? Ах, долги наши так велики, что они лишают нас смелости просить о прощении долгов. Но кто велит нам говорить, остави нам? Сын Отца небесного! Он знает волю Отца своего, Он един ходатай между Богом и человеками, предавший Себя в искупление за всех (1Тим.2:5). Так с мыслью о Нем, с верою в Него, смело повторяем, остави нам долги наша. Совесть наша бывает слишком отягчена тяжестью виновности нашей; она готова бывает говорить, вящшая вина моя, еже оставитися. Но вот принявший на себя грехи человечества Сын Божий! Он наша защита пред правосудием Вечного, по Его воле свободно, с упованием молимся, остави нам долги наша.

Странное дело! Как ни естественно, как ни законно для человека грешника чувствовать нужду в прощении грехов, и, однако, каждый ли из нас искренно чувствует эту нужду? Каждый ли искренно признает себя грешником? К сожалению, нет и нет! К сожалению, многие повторяют, если не устами, то сердцем слова фарисея, благодарение Богу, мы не воры не прелюбодеи, не убийцы, мы не то, что тот или другой из знакомых наших. Иной даже оскорбляется, если напомнят ему о долге покаяния; в чем, говорит, мне каяться? Отчего это так? Отчего такое печальное состояние сердец? Оттого, что не понимают ни себя, ни воли Божией, по милости гордости. Гордость скрывает от нас наши пороки и выставляет добродетели, в которых слишком мало доброго; для гордости тяжело видеть нас в худом виде, и она то извиняет нечистоты наши, то вовсе пропускает их мимо глаз. Она потемняет взор наш на наши отношения к Богу и на Его святость. Соединяясь с суетностью и тщеславием, в шуме мирских забот, она не слышит укоров совести или считает те и другие проступки малостью. Друзья мои! если бы и чистая совесть наша, не омраченная страстями, не зазирала нас в тех или других грехах, вспомним что есть Тот, кто больше сердца нашего, есть ум всевидящий и правда беспредельная. О! когда поставлены мы будем пред судом правды вечной, свет правды Божией откроет глубины сердец наших и все нечистоты их. Тогда увидим мы в себе, к нашему ужасу, и гнусные пожелания похоти, и жадность корысти, и тайные беснования тщеславия; тогда сознаем мы всю силу того, что ненавидящий брата есть человекоубийца. Тогда те, которые считают себя людьми честными, признают себя и хищниками, и убийцами, и любодеями. Братия! за гробом призвание грехов своих будет неистощимым источником мук для нас. Здесь тоже сознание, по милости Спасителя нашего, – исцеление для души нашей. Будем же здесь каяться. Будем здесь гнать от себя обаяния гордости страхом суда Божия. Будем здесь искреннею душою говорить, остави нам долги наша.

Остави нам – якоже и мы оставляем должником нашим.

По наставлению Господа, вместе с тем, как просим мы прощения грехов наших, мы признаем себя обязанными не помнить о долгах ближнего.

Что такое долги ближнего? Долги наши пред Богом суть грехи наши пред Ним. Точно также долги ближнего пред нами, грехи его против нас, – обиды, клеветы, обманы, вражда и прочее. При другом случае Спаситель прямо заменил слово, долги, словом, согрешения, – аще отпущаете человеком согрешения их, говорит Он, отпустят и вам. Не разумеются ли здесь и денежные долги? Дела гражданские Спаситель предоставил разбирать властям гражданским. Кто Мя постави судию или делителя над вами? сказал Он (Мф.12:13–14). Царство мое несть от мира сего (Ин.18:36). Так Он, заповедуя нам не помнить долгов ближнего, имеет в виду, собственно, долги совести ближнего; ожидает от нас того, чтобы прощали мы обиды и неправды ближнего.

Остави нам, якоже и мы оставляем. Не требуется ли от нас, чтобы мы столько же грехов прощали ближним, сколько Бог прощает нам? Нет, невозможного не требуют от нас. От нас требуют только того, чтобы подражали мы благости Божией, прощающей грехи наши. «Не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, как и Я тебя помиловал», говорит Господь жестокосердому, беспощадно потребовавшему взноса с должника – брата (Мф.18:33). Ему прощено десять тысяч талантов; а долг брата его состоял только в 100 динариях. В цене огромная разность между тем и другим долгом. Но ожидалась только готовность прощать. «Надлежало тебе помиловать брата, как и ты помилован». Пусть долг брата очень мал в сравнении с твоим долгом; о том – ни слова; но ты виноват в том, что тогда, как снисхождение оказанное тебе, обязывало тебя быть снисходительным к другому, ты был беспощаден к нему. Так объясняет нам слова свои Спаситель!

При другом случае Господь, показывая нам обязанность нашу прощать других, говорит: аще отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный, аще же не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших (Мф.6:14–15). Вот как нужно, по словам Господа, прощать другого! Если мы не простим брата, то и нас не простит Отец небесный. Отчего это так? С одной стороны оттого, что Бог любви требует от нас любви, и как любовь, не может благоволить к духу злости. С другой оттого, что душа, злобящаяся на другого, как душа нераскаянная, не может принять прощения от Бога. Если бы живо чувствовала она тяжесть грехов своих пред Богом, могли ли бы удержаться в её памяти неважные грехи брата? Ах! ей было бы не до чужих грехов. И что значат грехи брата пред нею в сравнении с её грехами пред Богом? Они так малы, и даже они – не оскорбление, а уроки в добре. Нет, если бы осталась в ней какая-либо мысль об обиде, это значило бы, что еще не погасла в ней строптивая гордость, столько неугодная Господу. Так находит душа искренно кающаяся. Но не так думает душа злобящаяся. Самолюбие не дает ей видеть всю виновность её пред Богом; оно наполнило ее мечтами о своих преимуществах, о своих заслугах и бедная ока в гневе на брата, коснувшегося её личности. Судите же, как простит ей Бог грехи её, когда о прощении их она не просит, когда считает себя чуть не праведною? О! будем прощать грехи ближнему, чтобы прощены были наши грехи. Апостол учить нас: не сетуйте, братия, друг на друга, чтобы не быть вам осужденными (Иак.5:9), молитесь без гнева (1Тим.2:8).

И однако, скажут, трудное дело – прощать обиды. Да, точно, трудно. Это видно и по опытам. Что видите вы в летописях дел человеческих? Длинный ряд черных дел злобы и мщения. Печальная действительность! Но евангелие Христово тем и отличается от грешного язычества, что любовь – закон его. О сем познают вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою, сказал Господь. Евангелие с тем и низведено с неба на землю, чтобы возвышать людей на небо, а не усыплять их в их слабостях. Трудно прощать обиды, но не то, что не естественно. Когда вы видите, что ближний ваш подает руку врагу своему и, вместо мщения, обнимает его нежно, как это прекрасно, как это благородно, говорите вы! Значит, вы одобряете, высоко чтите дело любви; значит, вы не только не видите ничего оскорбляющего природу, но сознаетесь, что этот поступок возвышает душу. Если же и за тем не легкое дело забыть обиду кровавую, для христианина готова благодатная помощь, которая ставит его выше слабостей природы. Помолитесь, и вам дана будет эта помощь.

Что делать, если ближний не хочет мириться с нами? От нас требуют, чтобы мы не воздавали злом за зло, чтобы в нашей душе не было вражды к другому, не было ничего похожего ни на досаду, ни на холодность, и если нарушен нами долг любви, наказали бы себя за то раскаянием чистосердечным. Совесть же брата, не в нашей власти, предоставим ее Господу любви. Апостол учит: аще возможно, еже от вас, со всеми человеки мир имейте (Рим.12:18). Со всеми, говорит, живите в мире, сколько это зависит от вас. Следовательно, если мы хотим, но другой не хочет быть в мире, за этот не мир не взыщут с нас.

Так, прося у Бога прощения грехов, мы должны погашать в душе всякое неприятное чувство против ближнего. Как бы ни была тяжка обида, нанесенная нам, мы должны забывать ее с детским простодушием. Того желает от нас Отец небесный; Он хочет возвысить нас тем до Своей доброты, озаряющей лучами милости и добрых, и недобрых. Будем же детьми Его, чтобы со свободною душою говорить пред Ним, остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим! Аминь.

Не окончились ли наши нужды испрошенным примирением нашим с Отцом небесным? Да, если бы грех составлял одну виновность в нас. Но кроме опасности обойденной, в грехе есть опасность, угрожающая впереди, есть искушение. Потому надобно еще молиться, как указал Господь, и не введи нас во искушение.

Что значит искушение в словах молитвы?

Если Господь повелевает молиться об избавлении от искушения, то, конечно, это не есть искушение доброе, испытание в добре, а искушение злое или прельщение на грех. Это такое же искушение, какое наводил диавол на Спасителя в пустыне, и скончав искушение диавол, отыде от Него, говорит евангелие (Лк.4:13). Это тоже искушение, о котором говорил Спаситель ученикам, молитеся да не внидете в напасть (Лк.22:40:46), или в искушение.

Апостол учит нас: никтоже искушаем да глалолет, яко от Бога искушаем есть. Бог как сам не искушается злом, которое недоступно естеству Его, так и не искушает никого на зло, как благий для всех. Кийждо искушается от своея похоти, влеком и прельщаем (Иак.11:13–14).

Если же в словах молитвы под искушением разумеется прельщение на грех, а такое искушение не может происходить от Бога, то ясно, что с словами, и не введи нас во искушение, совсем не должно быть соединяемо той мысли, будто Бог может когда-либо вводить в обольщение злое. Не введи нас во искушение означают, не попусти нам увязнуть в обольщениях греха. Спаситель при другом случае говорит: молитесь, да не внидете во искушение (Мф.26:41), предостерегает от того, чтобы свободным произволением не вошли в греховное состояние, чтобы по воли своей не дали победы над собою греху. Отселе слова, не введи нас во искушение, означает, не попусти, чтобы произволом увлекались мы в обольщение греха; иначе не допусти нас до той глубины искушения, чтобы мы лежали побежденными.

Искушения, увлекающие к греху, находят на нас от плоти, от мира, от диавола.

Плоть, под которою разумеется весь состав поврежденной природы человеческой, волнуется греховными движениями и влечет человека – к греху. Плоть похотствует на духа, плоть желает противного духу, говорит апостол (Гал.5:17). В членах моих вижу другой закон, который воюет против закона – ума моего (Рим.7:23).

Мир, иначе общество людей живущих не по духу Христовой веры, склоняет ко греху, то обольстительными советами и примером жизни своей, то злостью против подвижника благочестия; не понимая себя ни своих дел, он ласково приглашает делить его веселости, облекая их в обольстительные образы; но если жизнь ваша, даже без слов, обличает собою ничтожество и вред людей века, они отвечают на то негодованием, платят ненавистью, клеветою, оскорблениями, докажем, говорят, что мы правы, а не он.

Самый же опасный искуситель на злое, по словам откровения, есть змий великий, змий древний, порицаемый диавол и сатана, льстяй вселенную всю (Откр.12:9).

В том, что есть прельщающие нас на грех или злые искусители, нет нашей вины; нет вины и в том, если чувствуем, что тот или другой искуситель, так или иначе, искушает нас. Напротив, воину вменяют в заслугу, если твердо стоит он пред лицом врагов, принимает и отражает их удары; точно тоже относится и к христианину, которого апостол называет воином и подвижником Христовым (2Тим.2:3). Блажен муж, иже претерпит искушение (Иак.1:12), говорит апостол Иаков. Беда наша в том, если не побеждаем прельщения греховного, а побеждаемся им, творим грех по внушению ли плоти, или по советам мира, или по настоянию диавола. Беда наша в том, когда обольстительный образ не только принимаем мыслью, но утешаемся им, – мало того, усвояем его желанием и того мало – переводим его в круг дел наших. Об избавлении от сей-то напасти повелевает Господь молиться, не введи нас во искушение.

При нашей немощи, при порче духовной природы нашей, как необходима нам благодать Божия, чтобы побеждать обольщения греха! Ах! и великие праведники, оставленные самим себе, подвергались тяжким грехам. Давид допустил один за другим два греха. Соломон, увлеченный страстью к женам, впал в идолопоклонство. Апостол Петр, по излишней надежде на себя, отказался от Христа Господа. Потому-то так необходимо взывать в Отцу небесному о благодатной помощи против искушений злых. Бдите и молитеся, да не внидите в напасть, дух бо бодр, плоть же немощна (Мф.26:41). Так говорил Спаситель ученикам своим пред наступлением опасного времени страданий своих. Нам немощным еще тверже надобно помнить эти слова Спасителя. Нам еще более надобно опасаться надежды на твердость свою и крепче молить об укреплении благодатном.

О! Отец небесный! Тебе видны сети, раскинутые на путях наших; Тебе известны наши немощи. Озаряй нас светом Твоим, чтобы призрачное добро не обманывало нас собою и обманчивые случаи не увлекали нас от путей Твоих; подкрепляй волю нашу в борьбе с грехами жизни.

Братия! если Господь повелевает нам молить Отца небесного об избавлении от искушений злых, то это тоже значит, что помощь Отца небесного против них готова для нас, лишь бы мы молились искренно и усердно. Призови мя в день скорби твоея и изму тя (Пс.49:15), говорит Господь. Как бы сильно ни было злое искушение, не предадимся унынию, будем твердо помнить, что благодать Божия сильнее всякого зла. Чем сильнее искушение, тем крепче, тем настойчивее будем молить Отца небесного, не введи нас во искушение, не попусти нам быть побежденными грехом; Ты един всесильный и святый даруй нам победу над грехом.

Братия! если мы слабы и искушения легко могут побеждать нас, то необходимо нам самим стараться отклонять от себя случаи, которые могут завлекать слабую душу в грех. Если мы искренно молимся о сохранении нас от искушений, то не должны сами приближаться к ним, прежде чем постигают они нас. Мы молимся, да не поработит нас плоть, зачем же заботливо питаем и греем сего врага и услуживаем ему как другу?

Молим, да не очарует нас мир, а не открываем ли сами сердца нашего для обаяний его? Что значит в таком положении нашем молитва об избавлении от искушений? Низкое лицемерие и суд над самими собою! Остережемся. Искушения, горькие оскорбления, несчастья – сами отталкивают нас от себя. Не таковы искушения обольстительные. Они приятны кажутся нам, но тем более опасны. Иная неопытность сама идет на встречу таким искушениям. Бедная неопытность! чешуя змеи играет разными переливами света на солнце, но беги от змеи, отвага не спасет тебя от действий яда её.

Не введи нас во искушение, Отец небесный. Аминь.

Последнее прошение молитвы Господней: но избави нас от лукавого.

Доселе предметами прошений были, хлеб, долги, искушения. В соотвествии тому в последнем прошении ожидается не личное что-либо, а лукавое, зло, и тем более, что об избавлении от искушений лукавого уже молились мы. В древнем славянском переводе читали, «избавя ны от неприязни». Так это тоже самое прошение по-своему предмету, какое возносил Спаситель за учеников своих: не молю, да возмеши их от мира, но да соблюдеши их от неприязни, – от зла (Ин.17:15). «Мы просим, скажем словами православного исповедания, о избавлении нас от всех зол, которые человек с трудом переносить может, каковы голод, язва, война, пожары и другие подобные. Просим человеколюбие Божие отвратить все сие от нас». Разность сего прошения от предшествующего в том, что там молились мы об избавлении от опасностей греха, здесь просим избавления от видимых бед жизни.

Нет сомнения, что покой и счастье без всяких неприятностей, невозможны на земле проклятой. Нет сомнения и в том, что неприятности жизни оказываются полезными для души как мера отеческого вразумления Божия (Евр.12:10). Тем не менее тяжелы беды жизни для странника земного; немощная природа наша невольно содрогается при их приближении; и тем более, что для слабых душ они могут сопровождаться вредом нравственным. Потому то не можем мы не воздыхать о избавлении от тяжких бед жизни. С другой стороны, как ни неизбежны беды земные для земного странника, но они случайное явление в мире Божием, они печальное последствие греха. Должно же наступить время, когда упразднится и последний враг – смерть, когда весь мир обновится и откроется полное царство Божие. Этого желает Отец небесный, пославший в мир Спасителя мира. Как же не желать того же, как не молить о том же детям Отца небесного? Так святы молитвы наши, когда мы молимся, по наставлению церкви, о избавлении «от глада, губительства, труса, потопа, огня, меча, от нашествия иноплеменник и междоусобные брани». По тяжести скорбей жизни должны мы молиться о облегчении сей тяжести, а по опасности их для нравственности нашей должны мы испрашивать крепости сердцам нашим против сей опасности. Избави мя от клеветы человеческие и сохраню заповеди Твоя, молился Давид, молившийся в других случаях и об избавлении от других бед. Христе Иисусе! во всем Ты и Сын Божий, и Сын человеческий. И тогда, как учишь нас молиться, обращаешь взор на скорби земной жизни нашей, сострадаешь нам, как Сын человеческий, но учишь с мудростью небесною. Земная мудрость горда на словах, она говорит, стоит ли обращать внимание на случайности земные? И она же, когда приходится ей терпеть горечи жизни, спешит избавиться от них мерами преступными. Не таково Твое учение. Ты даешь нам видеть жизнь земную, какова она есть и указываешь защиту против нее там, где защита сильна и живительна для духа.

Не надобно забывать, братия, что бедность, болезни, бесславная жизнь не редко бывают последствием наших же грехов. Если таковы беды, испытываемые нами, то справедливость требует, чтобы молитва наша об избавлении от бед не возносима была лукавым сердцем, чтобы не скрывали мы ни пред своею совестью, ни пред Богом того, что эти беды наши дела грехов наших. Иначе тот истощил телесное здоровье нечистою страстью, а горько жалуется на свою болезнь, как на незаслуженную. Другой кричит об оскорбляющих его, как о гонителях невинности, а о том ни слова, что сам вызвал против себя оскорбления, то раздражительностью нескромною, то тайными делами самолюбия пронырливого. Третий жалуется на нищету, тогда как приглашена она в дом его расточительною жизнью, или леностью. Не значит ли все это умножать грехи свои? Не значит ли призывать на себя новый гнев Божий? Молчаливое терпение во всяком случае – долг наш. Когда же сами мы виновны в страданиях своих, тем более надобно терпеть. Тогда надобно каяться и каяться. Тогда надобно, если страдания доходят до глубины души, смиренно говорить пред Богом, Господи! страдания мои – дело грехов моих, но Ты знаешь немощь мою, научи меня терпению, подай помощь израненному, облегчи заслуженное наказание.

Еще одно слово о зле, братия! Один Господь знает то время, когда нам полезно и нужно освободиться от того или другого зла. Он один видит сердце наше, как не видим мы сами. Он видит, как не видим мы, исцелевает ли душа наша, врачуемая скорбями, или еще нужно продолжать лечение? Он один знает, какое бремя можем мы поднять и какого не в состоянии сдержать, а падем под тяжестью его, если не будем подкреплены десницею Его. Потому молясь об избавлении от зла. должны мы предавать себя в волю Божию; молясь, должны говорить, да идет мимо нас чаша страданий, но не наша, а Твоя святая воля да будет Отец небесный.

И так будем смиренны при встрече с скорбями жизни, с сознанием слабости своей, с раскаянием в грехах своих, но покорные Отцу небесному будем говорить, избави нас от неприязни.

Таково заключение молитвы Господней. Если не более света и силы, чем начало, то и не менее может заключать оно, как слово Господа. Внимание благоговейное, по-прежнему!

Точно ли это слова Господа? Да! со славословием читается молитва Господня в евангелиях сирском и готском, в постановлениях апостольских и у Златоуста. Мало того – уже апостолу Павлу известно было это славословие, только оно приводится им в сокращенном виде (2Тим.4:18). Так и не иначе может оканчивать молитву душа благоговейная. Без славословия молитва не имеет достойной полноты, оставаясь голосом чего-то похожего на себялюбие гордое. Потому и апостол предписывает, во всем: молитвою и молением со благодарением прошения ваша да сказуются (Флп.4:6); т.е. поставляет в обязанность соединять с прошениями славословие.

Так молитва Господня возносила нас на высоты духовные и нисходила с нами во глубины земной жизни и вот повергает нас в уповании и благоговении пред Всевышним. Вот Отец твой, говорит она; ты можешь просить Его как сын, можешь просить Его о всем нужном для неба и земли, для времени и вечности, но прежде, чем окончишь молитву, подумай, кто Он и преклонись пред Ним.

Чудная связь заключения с молитвою. В нем и основание надежд молитвы и благодарная хвала Отцу небесному.

В нем основание надежд. Все, о чем просили мы Отца небесного для себя – собственность единого великого, сильного и славного. Как не исполниться молитве? И мы сами и все наше существование – в Его власти и силе и назначено для славы имени Его. Если просили мы о прославлении имени Его, о явлении царства, о исполнении воли Его в нас, то потому, что Ему принадлежит царство. Если просили о хлебе, то не потому ли, что Его сила? Если молили о сохранении от греха и бед, то слава Ему единому. Надежды наши – в Нем; они тверды. «Что смущаешься, душа моя? Уповай на Бога. Он – спасение лица моего и Бог мой» (Пс.41:6). Прочь недоверие! Прочь малодушие!

На Тебя уповаем и Тебя славим, Отец небесный! Уму нашему не обнять величия Твоего, беспредельный! Кто Ты Сам в себе, не в состоянии понять мы. Называем Тебя так, как сам Ты открыл себя. «Я Иегова» – Сый, сказал Ты (Исх.3:14). От века и до века Ты еси (Пс.89:3). Камо пойду от духа Твоего? И от лица Твоего камо бежу? Аще взыду на небо, Ты тамо еси. Аще сниду во ад, тамо еси (Пс.138:7). Пред кем же благоговеть, если не пред тем, кто один существует по себе? Пред кем трепетать, как не пред Вечным и везде сущим? Кого и славить, как не Того, для Кого все существует, находя совершенство и блаженство в Его славе? Тебя о Боже, славят миры небесные. Как их много на тверди небесной! И все они исполняют слово Твое. Они подобны необозримым стадам, повинующимся голосу пастыря своего. А миры духов незримых: херувимы, серафимы, начала, власти, престолы, господства совершают разные служения пред Тобою и тем блаженствуют. Тебя славят лики пророков, апостолов, мучеников, святителей, преподобных, блаженных. Тебя славит земля с её стихиями. Тебя славит церковь во всех концах вселенной. Достоин еси, Господи, прияти славу и честь, и силу, яко Ты еси создал всяческая и волею Твоею суть и сотворены (Откр.4:11).

Братия! что значат пред Богом все великие мира – ученые, богатые, сильные, цари и вожди народов? И скудельные создания осмеливаются восставать против воли Создавшего? Несчастные! Что значите вы, которые так дерзко пересуживаете дела Беспредельного и ропщете против промысла Его? Черви земные! слушайте голос Иеговы: где был еси, егда основал землю? Возвести ми, аще веси разум. Кто положи меры её? Или кто наведый вервь на ню? Заградих море враты, – рех ему, до сего дойдеши и не прейдеши (Иов.38:4–5, 11). Что вы такое пред Богом? Жизнь ваша – сон, богатства – мечта, знание – мрак, слава и власть – пустота. Но когда люди отдают Богу сердца свои, когда подчиняют волю свою святой воле Его, когда становятся едино с Ним (Ин.17:23), о! как тогда они велики! Они больше значат, чем солнце вселенной. Путники земли! «видите, какую любовь оказал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими» (1Ин.3:1).

И надежды, и благоговейную хвалу запечатлеваем словом: аминь, что значит, «истинно так», или «да будет».

Всей глубины молитвы Господней не исчерпать нам, это не по силам нашим. Но как много пищи уму и сердцу и пищи самой лучшей и – тогда, как коснулись поверхности её. О! когда бы молились мы так, как научает молиться Господь! Сколько света, сколько утешения, сколько благочестия было бы в душе нашей! Родители! учите детей ваших молитве Господней; объясняйте им значение слов чудной молитвы. Это – лучшее, что может дать им любовь ваша к детям.

Отец щедрот и Бог всякого утешения да будет с нами, ныне и всегда. Аминь.

В тот день, как празднуем введение пресвятой Девы во храм, церковь оглашает нас и песней: Христос рождается, славите! Это значит, что указывают нам в посвящаемой Господу Ту, Которая назначена быть Девою-Материю Христа. Христос рождается, славите, повторяет церковь и в продолжении пяти недель, прежде чем наступит самое торжество о рождении Христа. В последние предпраздненственные дни воспоминаются праотцы, жившие верою в ожидаемого Мессию. Так св. церковь желает, чтобы мы поставили себя в благоговейное созерцание великого события, каково явление Спасителя мира. Она желает, чтобы обозревали мы пути промысла Божия, приготовлявшего людей к такому событию.

Последуем же указанию св. церкви, посвятим предпраздненственные недели размышлению о том, как благость небесная в течении веков готовила людей к явлению Спасителя мира.

Мы имеем побуждение в тому и в состоянии края. Здесь так много жалких иудеев. Называем их жалкими, потому что они в толкотне суеты земной и людских мнений потеряли истинный смысл откровения Божия, данного отцам их. Любовь к человечеству, любовь к небесной истине заставляют нас желать им света небесного. О, когда бы они вместе с нами беспристрастно, с чистым желанием узнать св. истину, рассмотрели, о ком говорили посланники Божии, и с благоговением привяли Того, кого ожидали все древние праведники.

На первый раз рассмотрим первое обетование Божие о спасении людей.

Нет нужды повторять здесь печальную историю падения праотцев наших. Довольно сказать, что первый период жизни человеческой, краткий период райской жизни, остался в памяти всех народов. Во все времена и у всех народов видно воспоминание о бывшем золотом веке на земле. К сожалению, если с одной стороны слышится справедливый плач об утраченных благах, с другой вздыхают совсем не о существенных, самых важных, потерях. Воздыхали и воздыхают о том, что на земле было когда-то обилие плодов земных и телесная жизнь не знала никаких нужд. Но то ли одно потеряно нами с потерею рая? Необозримо великая утрата человека в том, что потерял он Господа, удалился от общения с Богом, источником света, мира и блаженства вечного. Поставим же на эту точку созерцания печальную судьбу человека и выслушаем, что возвестит Бог прародителям падшего человечества.

И вражду положу между тобою и между женою. Так говорит Господь Бог вслух Адама и Евы, змию-обольстителю, нарицаемому диаволу и сатане, по изъяснению тайновидца (Откр.12:9). Для змия это – приговор осуждения, для человеков – начало милости Божией. Праотцы были вовлечены в грех другим. Это не избавило их от вины, потому что грех все-таки был делом воли их. Но это облегчало вину их пред правосудным, особенно же открывало путь для милости Божией, когда обманутые принесли, хотя не совсем искреннюю, но сердечную, исповедь в грехе (Быт.3:8). Вот почему вместе с тем, как правда Божия назначает наказание виновным, благость Божия вносит в открывшееся сердце их животворные лучи веры и упования. Господь Бог, поражая проклятием главного виновника греха, преподает обещание спасения обольщенным. И рече Бог змию, яко сотворил еси сие, проклят ти... И вражду положу между тобою и между женою.

Вражду положу. Несчастные обольщенные видели пред собою смертельного врага своего. Прежде они не распознали его, явившегося в виде советника о счастье невиданном. Когда же зло совершилось, когда стоял пред ними Судия правды, они не могли не узнать врага своего и, узнав, почувствовали ненависть к нему, отвращение от самого вида его. Ах! не так ли бывает с нами и по ныне? Пока не совершен грех, он кажется нам даже приятным. Но не то чувствуем, когда уже допущено зло. Тогда оно мучит нас собою. И, однако, обращается ли это в постоянную вражду ко греху? Увы, всяк творяй грех раб есть греха (Ин.8:34), и сам в себе не имеет силы освободиться от унизительного рабства. Потому то Сам Бог полагает вражду между обольстителем и обольщенными. Здесь начало преобразования духовной природы человеческой.

И вражду положу – между семенем твоим и семенем тоя – новая светлая черта обетования. Милость Божия простирается не только на самых падших, но и на их потомков. И как нужно было это утешение для обольщенных! Могли ли без плача и горя подумать прародители о том, что лишили они рая не только себя, но и свое потомство? Могли ли без скорби и ужаса видеть, как и их дети будут страдать и умирать? Но вот благость небесная озаряет будущность лучом света своего. Не ясен этот свет, но всеживителен. Вражда со злом полагается всесильною волею и для потомства обольщенных.

Той твою сотрет главу, и ты будеши блюсти его пяту. Вот предрекается уже не только вражда со злом, но и сокрушение зла. Очевидно, это – самая важная часть обетования, самая утешительная весть! Семя иногда означает одно лице в потомстве. Так Сиф назван семенем Адама (Быт.4:25). Итак, поразит змия кто-то, имеющий родиться от жены. И чудная особенность! Семя жены, а не мужа, сотрет змия. Значит, это будет потомок необыкновенный, которого рождение совершится вовсе не по обыкновенному порядку природы. Так и поражение главы змия-диавола и необыкновенное происхождение мощного победителя показывают, что обетование относится к великому благодетелю человечества, к Спасителю людей, к Мессии. И как такое значение обетования согласно с состоянием обольщенных! Нравственное положение их не исключало возможности принять высокое обетование. А как оно нужно, как оно утешительно было в их горькой участи!

Как понято это обетование прародителями? Последующая история праотцев показывает, что они приняли это обетование за утешительное обетование о перемене своей участи. Адам вскоре после того, как произнесен грозный суд Божий над виновными, наименовал жену свою, жизнь (Быт.3:20). Без мысли об ожидаемом спасении это имя – насмешка над Евою и её детьми. Высокое упование праотцев слышится также в именах Каина (Быт.4:1) и Ноя (Быт.4:21). Если слова Евы о Каине будем понимать только так, «приобрела я человека от Иеговы», тогда как они могут означать, «приобрела я человека Иегову», и тогда Ева, не имея надежды на Спасителя, должна была заменить их совсем другими словами, – должна была сказать, несчастная мать, которая должна родить сына скорбей для одних скорбей. Еще непонятнее без мысли об Искупителе надежды Ламеха на успокоителя Ноя, когда он ожидает покоя не только для себя, но и для всей проклятой земли. Подобное должно сказать о жертвах, которые приносились первыми людьми (Быт.4:3. 4). Жертва – плод упования на Бога; а упование без веры в Искупителя недоступно да человека-грешника, когда он сколько-нибудь понимает себя.

Можем ли считать неважным то, как понимали обетование, возвещенное праотцам в церкви иудейской? Нет, голос предания важен в деле объяснения писания. Что ж находим в иудейской церкви о первоевангелии? Знаменитые таргумы (Ионафана, Онкелоса, иерусалимский) принимают это обетование за обетование о Мессии. Рабби Иойхинон (в толковании Бытия) говорит, «хотя и явится Спаситель человеков, который победит диавола, по диавол не перестанет искушать людей. Потому и сказано о нем, блюсти будет пяту». Иудеи в своем символе исповедовали, «верую верою полною в пришествие Мессии, который обещан нам изначала». Такая вера видна и в переводе 70 толковников. Они словом: Той, несогласным в грамматическом отношении со словом: семя, дают разуметь, что признают в семени жены лице.

Для нас христиан самый несомненный руководитель при объяснении Ветхого завета – откровение новозаветное. А св. Павел называет Христа Иисуса – рождаемым от жены (Гал.4:4), т.е. показывает исполнение пророчества о семени жены в Христе Иисусе. Апостол Иоанн учит, что сын Божий явился, да разрушит дела диаволя, т.е. чтобы исполнить обетование о сокрушителе главы змия (1Ин.3:8). Сам Спаситель говорил: ныне князь мира сего изгнан будет вон (Ин.12:31), опять наставление о том, как надобно понимать обетование о победителе змия.

Итак видите, братия, где началась заря нашего спасения. Видите, как рано промышляет благость небесная о нас. О! Боже мой! Ты так давно начал свои заботы о моем спасении. А моя грешная душа так мало занята делом спасения моего. Несмысленная, бесчувственная душа моя! Приди в себя. Сколько у людей забот во всю жизнь! Сколько хлопот и трудов об удобствах жизни земной, – о лучшем земледелии, о лучшей торговле, о лучших машинах! А мысль о душевном спасении разве только изредка; разве только как гость, и то постылый, посещает душу? В порядке ли это вещей? Господи, Спасителю наш! Посли благодатный свет твой, да озаренные им будем понимать, что все удобства жизни земной без цели высшей – суета разрушительная и нам надобно ценить ваше всего вечное спасение души! Аминь.

Отец небесный, определив спасти человека жертвою Сына своего, назначил временем выполнения совета своего конец веков (Гал.4:4), времена последние (1Тим.4:1); а до того времени положил вести людей к цели их ожиданием Искупителя. Это чаяние Он питал и укреплял в избранных и избранном народе пророчествами и преобразованиями, в которых тайна искупления постепенно объясняема была людям, сообразно с их состоянием (Евр.1:1; 1Пет.1:11).

Так было с Авраамом и Иаковом! Так было с Моисеем!

Высокое обетование дано было Аврааму, когда повелевал ему Бог оставить свою родину и дом. Ему сказано: благословятся в тебе все племена земные (Быт.12:3). Это обетование повторено было еще два раза, при чем в один раз (Быт.18:18) благословение отнесено также к народам земли, – в другой (Быт.22. 12) источником благословения поставлен не Авраам, а его семя. Исааку (Быт.26:4) и потом Иакову (Быт.28:12) подтверждено тоже обетование в последнем его виде.

Разберем сперва составные черты обетования. Слово, барах в той форме, в какой оно здесь употреблено, не означает желать себе счастья, а значит быть счастливым, благословенным (Втор.29:18; Пс.11:17; Иер.4:2). Первого значения и потому нельзя допустить здесь, что иначе слова заключали бы странное преувеличение, которому не было бы никакого основания в действительности; т.е. тогда слова значили бы, все племена земные будут желать себе счастья, подобного Авраамову. Когда же это было? И что за счастье странника земли чужой, кочевавшего до гроба в сопровождении скорбей разного рода? Далее, нельзя слова земля ограничить мыслью об одной стране ханаанской и слова, племена или народы – мыслью об одних обителях Хананеи. Жители Хананеи могли ожидать себе от потомства Авраамова не благословения, а истребления. Такова была воля Божия о них! (Быт.15:18–19). Так видим и по истории! Итак, смысл обетования Божия о семени Авраамовом – тот, от Авраама чрез Исаака и Иакова произойдет великий потомок и он будет источником благословения для всех народов вселенной.

Очевидно, это обетование, по самому величию своему, может быть отнесено только к Спасителю мира. Мало показали бы в себе смысла, если бы отнесли это обетование к какому-нибудь обыкновенному лицу.

Так объяснено это обетование в новозаветном откровении Божием. Ап. Петр говорил собранию иудеев пред храмом иерусалимским, «вы сыны завета, который постановил Бог с отцами вашими, когда говорил Аврааму, семенем твоим благословятся все племена земные» (Дея. 3:25). Ап. Павел поучал, «писание провидя, что Бог верою оправдывает язычников, предвозвестило Аврааму, в тебе благословятся все народы» (Гал.3:8).

Очень известно, что предание иудейской церкви признавало в обетовании, данном Аврааму, обетование о Мессии.⁴⁶ Как понимали лучшие потомки Авраама, всего яснее показывает собою достойный внук его Иаков.

Полный надежд на благословение небесное, ожидаемое в будущности, Иаков на одре смертном исполняется духа пророчественного. Потомствам других сыновей, кроме Иуды, назначает он разные благословения земные, и каждому свое особенное; Иуде говорит он, «Иуда! тебя восхвалят братья твои. Не отнимется скипетр от Иуды и законоположник от чресл его, пока не придет спасающий (Шилог) и Ему – покорность народов».

Пророчество о Шилоге – величественное, которого нельзя приложить ни к кому другому, кроме Мессии. К кому из обыкновенных потомков Иуды могут быть отнесены с какою-либо вероятностью слова, «Ему покорность народов». К Давиду не относятся они уже и потому, что еще долго и после Давида не отнимался скипетр от Иуда. Далее, значение спасающего усвояют слову IIIилог и производство слова (от шалах – быть спасительным) и самаритянский текст и известность подобных форм, например, шалом мир в значении умирителя (Мих.5:5; Ис.42:6). А кто же спасающий, если не Тот, Кто будет сокрушителем главы змия?

Предание иудейское постоянно принимало слова патриарха Иакова за пророчество о Мессии. В самаритянском тексте читают, «пока придет Умиритель». Даже Ярхи писал, что древняя иудейская церковь признавала в Шилоге Мессию. Онкелос переводил, «пока не придет Мессия, которому принадлежит царство и Ему покорятся народы». Почти тоже читается в иерусалимском таргуме. В талмуде читают, Р. Иоханон спрашивал о Мессии, как имя Ему? Ученики Рабби и Иллил отвечали, Шилог – имя его, ибо сказано (Быт.49:10) пока придет Шилог».⁴⁷

В новозаветном откровении Мессия изображается победоносным львом колена Иудова (Откр.3:5).

Таким образом в пророчестве Иакова видим следующие черты Мессии, Он произойдет от колена Иудова; придет в то время, когда Иуда будет терять значение отдельного и правительственного племени; соберет под свою власть народы и будет спасителем людей.

Моисей, приближаясь к смерти, в утешение народу своему говорил, что Господь воздвигнет подобного ему пророка и того надобно слушать. Пророка от братии твоея, яко же мене, воздвигнет тебе Господь, того послушайте (Втор.18:15). Это обещание повторяет от своего лица сам Бог (Втор.18:18) и присовокупляет, что из уст пророка будут свободно слушать слово Иеговы, но отмщено будет непокорным слову пророка (ст. 18:19).

Не сонм пророков, тем менее Иисус Навин или Иеремия разумеется здесь под именем пророка, а только Мессия. Так показывают самые слова о пророке. Нави обыкновенно означает пророка, как лице неделимое, и если бы показывалось в нем имя собирательное, то сказано бы было, навим, а не нави. С другой стороны, целый сонм пророков, тем более Иисус Навин, не был тем, чем долженствовал быть пророк Моисея. Сей пророк должен быть равен Моисею по близости к Богу, по значению законодателя, по кротости духа; но вместе слово его будет столько важно, что непокорные тому будут предметом мщения Божия.

Предание иудейской церкви заметило, что после Моисея – не восста к тому пророк во Израили, яко же Моисей (Втор.34:9–10) и сохраняло веру в пророка, предсказанного Моисеем, как в Мессию. Так верила древняя синагога.⁴⁸ Такую веру в необыкновенного пророка высказывает Филипп при встрече с Нафанаилом (Ин.1:45) и жена самаринская, которая говорит, «знаю, что придет Мессия, т.е. Христос; когда Он придет, то изъяснить нам все» (Ин.4:25). Отзыв самарянки особенно важен, потому что это есть отзыв предания, принятого еще до плена вавилонского, после которого самаряне уже не сообщались с жидами (3Цар.17:27).

В новозаветном откровении ап. Петр, указывая в Иисусе Мессию, приводит слова Моисея о пророке. Моисей убо ко отцам рече, пророка вам воздвигнет Господь и т.д. При этом отличает он сего пророка от других пророков и говорит о нем, как о лице неделимом: аще пророка оного не послушает, истребится (Деян.3:22–24). Первомученник Стефан пред целым сонмом иудейским поучал, что Моисей предсказывал о Мессии, указывая в отдаленной будущности великого пророка (Деян.7:37).

Итак, по пророчеству Моисея, Мессия будет пророком столько близким к Иегове, как близок друг к другу; будет ходатаем завета и законодателем; будет столько кроток, что при Нем люди безбоязненно будут беседовать с Иеговой.

Слава премудрой благости Твоей, Отец небесный!

Верно слово посланника Твоего, «все они (патриархи) умерла в вере, не получив обетований, а только издали видели их и радовались и сказывати о себе, что они странники и пришельцы на земли» (Евр.11:13).

Кто бы ни слушал древние пророчества о Мессии, иудей ли или христианин, слабый ли или сильный в вере, эти пророчеста – отрадный свет для души. Твердых в вере они вызывают благоговеть пред благостью и премудростью Божией и питают в них высокие надежды. Слабым в вере они – опора в вере; они, как светильник, разгоняют мрак сомнений и недоверий о тайнах спасения нашего и как осязаемые опыты попечения Божия о людях – защита уму и сердцу против колебаний малодушия. О! как не изучать пророчества о Мессии!

Возьмем книгу псалмов. В ней много пророчеств о Христе. Здесь Мессия изображается то в величественном виде, то в виде смиренном, но так, что одни псалмы изображают Его преимущественно в славном виде, не опуская указать, что Он же терпит унижение; другие говорят преимущественно о смиренном состоянии Его, но вместе указывают на славу Его. Из числа первых рассмотрим подробно второй псалом, из числа последних – 21 псалом.

Певец второго псалма зрит восстание народов и князей на Бога и Его помазанника Христа, (Пс.2:1–3). Слышит гнев Иеговы и глас Его, нарекающий помазанника царем сионским, (Пс.2:4–6;) слышит голос самого Помазанника, возвещающего славное определение о себе, (Пс.2:7–9). Обращаясь к народам, повелевает благоговеть пред Ним, (Пс.2:10–12). Таково содержание псалма. Он начинается указанием на униженное состояние изображаемого лица и подробно изображает славу того же лица.

Предание иудейское постоянно видело в сионском царе Мессию. Кимхи и Ярхи признавались, что, в древнее время, иудейская церковь знала одно мнение о втором псалме, то, что это есть проповедь о Мессии; но, прибавляет Ярхи: «для противоборства еретикам (т.е. христианам), лучше относить его к Давиду». Не правда ли, что прибавка Ярхи – наивна и много значит для святой истины? Прибавим к тому, что в квите сохар часто изображается Мессия словами второго псалма. «С Мессиею беседует во втором псалме Иегова», говорит берешит рабба. Тоже видим у Маймонида, Иоханана и в разговоре иудея Трифона с св. Иустином.⁴⁹

Новозаветное откровение указывает во втором псалме Мессию. Апостолы, словами сего псалма, жалуются пред Богом на восстание людей против Мессии Иисуса. «Ты устами раба Твоего Давида сказал, что мятутся язычники?» и т.д. Так исповедуются они (Деян.4:25. 26). Ап. Павел, представляя полноту славы, в какой св. певец показывает Мессию словами, «Ты Сын Мой, я ныне родил Тебя» (Пс.2:7), объясняет этим то воскресение Мессии Иисуса (Деян.13:33), то превосходство Его пред ангелами (Евр.1:5), то славу Его, как великого первосвященника (Евр.5:5).

Псалом, самым содержанием своим, показывает, что он относится только к Мессии. К Давиду не относится он уже и потому, что Давид не помазан на Сионе; к Соломону и потому, что Соломон не воевал ни с кем. В тексте читаем, «Иегова сказал мне, Сын мой, Я ныне родил Тебя» (Пс.2:7). Если выражение «ныне» в устах вечного и не указывает на вечность, и если рождение примем здесь за осуществление предмета в мысли, и тогда рождение Сына вечным Отцом будет означать то, что Отец небесный открывает людям неведомого для них Сына, и что сей Сын есть собственный Сын Иеговы (Деян.10:12. Рим.1:4). «Почтите Сына, чтобы не прогневался и вы не погибли. Блаженны все уповающие на Него» (Пс.2:12). Накаш означает, собственно, оказывать благоговейное почтение (3Цар.13:18; Иов.31:27). А в Ветхом завете строго запрещалось оказывать благоговение кому либо, кроме Бога (Пс.117:9, 145:3; Иер.17:5–7; Мих.7:5–7). Следовательно, если повелевается благоговеть пред Сыном, то тем указывается в Сыне лице божественное. Нужно ли прибавлять, что таким может быть разве только Мессия? Помазаннику сионскому Иегова полагает дать в наследие народы и концы земли. Словами эфсей гаарец, по обыкновенному значению их, указываются крайние пределы земли, а не Палестина (Пс.18:5, 45:10; Ис.40:28). Гоим уже и потому, что стоит во множественном числе, не может означать Израильского народа, а, по употреблению, означает языческие народы (Иер.6:10; Иез.23:30). Какой же сионский царь был властителем пределов вселенной и народов языческих?

Содержание 21 псалма таково, страдалец молится пред Иеговою о помощи, и в молитве изображает наглости врагов и жестокие страдания свои (Пс.21:1–22). Услышанный Иеговою, благодарит Его и участниками благодарной жертвы своей выставляет израильтян и язычников (Пс.21:23–32).

Самые слова псалма показывают, что в нем изображается Мессия. В псалме страдалец говорит о своих скорбях пред всеведущим и святым; следовательно, изображение страданий и скорбей не может быть увеличенным. Между тем, слова (Пс.21:15–16) представляют страдальца в таком положении, что как бы самый состав телесный рассыпался у Него от страданий. Вместе с тем видим здесь такие частные черты страданий, такие подробности мучения, которые, сами по себе, свидетельствуют о своей исторической действительности. Но такого жестокого страдания и с такими частными обстоятельствами нельзя указать ни в жизни Давида, ни в жизни кого-либо другого из ветхозаветных праведников. В псалме читаем, каари иадай ве раглай. 70 толковников, сирский переводчик, Вульгата переводят, «пронзили руки мои и ноги мои». Иначе нельзя и перевести. Если будем читать так, «толпа злых ходит вокруг меня, как лев вокруг рук и ног», выходит странность. Лев ходит возле рук и ног – небылица! Между тем кур, вместо карар, значит «пронзать». Подобное слово, с тем же значением, есть в арабском языке. И раввины замечали, что в лучших списках читается, каару. – И так страдальцу пронзают руки и ноги. Но такая казнь вовсе неизвестна была во время Давида и его преемников; она принята была у римлян в позднее время. Обстоятельства, последовавшие за избавлением страдальца от бед, таковы, что они принадлежать только истории Мессии, (Пс.21:28). «Вспомнят и обратятся ко Господу все концы земли; поклонятся пред лицом Его все племена язычников». Здесь «все концы земли» соответствуют всем племенам язычников. Следовательно, смысл тот, что народы языческие всех стран будут служить Богу истинному. Но обращение язычников к Иегове – принадлежность времени Мессии. Яко Господне есть царствие и той обладает языки (Пс.21:29). Точнее, «Иегове принадлежать будет царство, и Он будет владеть язычниками». Но уже по пророчеству Иакова видели мы, кому покорятся народы.

По всегдашней вражде против христианства, особенно, когда 21 псалом есть почти история распятого Христа Иисуса, надобно бы думать, что новые иудеи никак не допустят в нем мысли о Мессии. Однако известно, что даже поздние еврейские толкователи принуждены соглашаться на пророчественное значение псалма и на отношение его к Мессии. Например, даже Ярхи на слова (Пс.21:27), «будут вкушать нищие», замечает, «во время избавления нашего во дни Мессии». Не только Пс.21:24, 27, 29, 32, но даже Пс.21:8–9, 16 в еврейских толкованиях объясняются о Мессии.⁵⁰ Без сомнения это было всего более в следствие уважения к преданию отцов, которое слышим в иерусалимском таргуме, в сохаре и в талмуде.⁵¹

В новозаветном откровении Иисус Христос повторяет на кресте слова псалма, Боже мой, Боже мой, почто Ты меня оставил! (Мф.27:46; Мк.15:34). Апостол Иоанн, говоря о том, как воины делили одежду Христа Иисуса, присовокупляет, так сбылось сказанное в писании, разделили ризы мои по себе, Ин.19:22–24. Ап. Павел объясняет о Мессии слова: возвещу имя Твое братии моей, Евр.2:12.

Мы могли бы привести еще псалмы 44, 109 и 15. Песнь о браке царя с царскою дщерию в псалме 44 не только Парафраст халдейский и другие древние, но даже Абенэзра и Кимхи объясняют о Мессии; не говорим об апостоле Павле, (Евр.1:8–9; Псалом 109) о царе-первосвященнике, которому Иегова говорит: седи одесную Меня, содержанием столько ясно говорит о Мессии, что иудейские книжники ни слова не могли сказать против такого объяснения его, высказанного Христом Иисусом, (Мф.24:41–46); да и против них было бы тогда предание иудейское, признававшее в псалме песнь о Мессии. В Пс.15:8–11 умирающий праведник говорит, что плоть Его не увидит истления; а этого нельзя отнести к Давиду, которого плоть истлела, и апостолы показывают выполнение сих слов в истории Мессии Иисуса, (Деян.2:25–29, 13:35–37).

Но довольно сказанного.

По книге псалмов, Мессия – потомок Давида; против Него восстанут сильные земли; Он вытерпит невиданные страдания и крестную смерть; низойдет во ад и воскреснет; язычники узнают от Него о Боге истинном; Ему покорятся народы вселенной; Сын Божий по естеству, Он соединит в Себе царскую и священническую должность.

Вот чем полна была душа царственного пророка! Вот на кого указывал Он в отдаленной будущности! Царь славный, царь, торжествовавший столько побед над соседями, учил ожидать счастья только от Спасителя мира; озаренный Духом Божиим, он пел славу и унижение Его, величие божественное и страдания необозримые.

О! падем с тем глубоким благоговением пред Царем Сиона, с каким учил поклоняться пред Ним Давид. Сыны Израиля, ныне еще усерднее, чем при Моисее, кланяются тельцу золотому. Несчастные, «почтите Сына, чтобы Он не прогневался, и вы не погибли в пути вашем». Это говорит вам пророк Давид, а не мы! Аминь.

После того, как с Иеровоамом десять колен отступили от истинного Бога и нечестие начало более и более распространяться в избранном народе, весьма нужно было предохранить веру в Спасителя и спасение особенною помощью. И Господь посылал пророков – вестников своих. Говорили ли пророки о Мессии? Вси пророцы, говорит новозаветное откровение, предвозвестиша дни сия – Мессии (Деян.3:24, 10:43).

Рассмотрим некоторые пророчества Исаии, Иеремии и Иезекииля.

Самое замечательное пророчество Исаии, о Мессии есть пророчество его о рабе Иеговы (Ис.52:13, 53:1–10)

Прочтем это пророчество, в точном его виде.

13. Се раб Мой будет действовать умно⁵²

Высок будет, прославится и будет весьма велик.

14. Как отвращались тебя многие, (обезображен более, нежели у человека,⁵³ вид его и образ его хуже, нежели у сынов человеческих),

15. Так окропит,⁵⁴ Он народы многие.

Цари затворят на счет Его уста свои,

Поскольку они увидать то, о тем им не рассказывали

И услышат то, о чем никогда не слыхали.

Псалом 53

1. Кто верит слышанному нами? И мышца Иеговы кому открылась?

2. Взошел Он как отрасль⁵⁵ пред Ним, как отпрыск корня из земли сухой.

Ни вида у Него, ни красоты, а мы смотрели на Него, ни образа, а⁵⁶ мы желали Его.

3. Презрен⁵⁷ и оставлен людьми, Муж скорбей, знакомый с болезнями;

Он как человек, от которого отвращают лице;⁵⁸ Мы презирали, ни во что ставили Его,

4. Он наши язвы понес, и наши болезни подъял. А мы думали о Нем, что Он поражен, измучен, наказан Богом.

5. Но Он пронзен за наши грехи, и избит за наши беззакония, наказание на Нем для нашего мира, Его ранами мы исцелены.

6. Все мы блуждали как овцы, каждый шел своею дорогою. Иегова возложил на Него Грехи всех нас.

7. Мучим был, и Он терпел и не отверзал уст своих; как агнец, которого ведут на заклание, как овца пред стригущим ее безгласная, Так Он не отверзает уст Своих.

8. В тесноте суд Его совершился.⁵⁹ А род Его? Кто помышляет, что Он ссекается с земли живых, и приведен на смерть⁶⁰ за нечестие народа моего?

9. С нечестивыми назначают Ему гроб, а у богатого могила Его. Он не делал обиды

И в устах Его не было лукавства.

10. Иегове угодно было, чтобы сокрушила Его болезнь. Когда же Он предаст душу Свою в жертву за грех, Он узрит семя, будет долгоденствовать, и воля Иеговы рукою Его исполняться будет успешно

11. После труда души Своей Он насладится, насытится ведением Своим, многих оправдает Он, праведник, раб мой. И вины их на Себе понесет.

12. Посему я дам Ему великих в удел, и сильных будет делить как добычу. Это за то, что Он предал душу Свою на смерть. И причислен был к преступникам; А Он понес на Себе грехи многих. И за беззаконных представил Себя ходатаем.

Кто этот раб Иеговы?

Все черты Его таковы, что, без оскорбления здравому смыслу, не могут быть приложены ни к кому, кроме Мессии.

Некоторые хотели видеть здесь лице собирательное – народ иудейский или лучшую часть его, другие – Исаию или Иеремию.

Но лица собирательного нельзя здесь признавать уже и потому, что лицу собирательному не приписывают души личной (Ис.53:10–11); нельзя его хоронить во гроб (Ис.53:9); нельзя называть мужем скорбей (Ис.53:2). К тому же раб Иеговы страдает за народ и, следовательно, не есть самый народ. Исаию или Иеремию нельзя видеть в рабе Иеговы уже и потому, что ни тот, ни другой не выходил тощею отраслью из земли сухой (Ис.53:2), первый по преданию родился от царского рода, еще сильного тогда; последний был священник, потомок рода Ааронова, пользовавшегося тогда своими правами. Затем и все прочее у пророка приложимо только к Мессии и ни к кому другому. Никто из людей не страдал так жестоко и в страданиях своих никто не был так кроток, так покоен, как спокойно терпит муки раб Иеговы (Ис.53:7). Например, самый Иеремия, теснимый скорбями, проклинал день рождения своего (Иер.20:7–10, 14–18; 15:19–21). Не только о народе иудейском, всегда своевольном и мятежном, но и ни о ком из этих лучших людей пророк не мог сказать, что в устах его не было лжи и он не творил никакой неправды, (Ис.53:9), что он – праведный раб Иеговы (Ис.53:11). И пророку, и его современникам известно было, что все люди грешны и рождаются с греховными наклонностями (Быт.8:21; Иов.14:14; Пс.50:7). Раб Иеговы страданиями своими искупляет людей от наказаний за грехи и примиряет с Богом. Это такая черта, которая существенно принадлежит Мессии. И эта черта так ясно изображена в пророчестве о рабе Иеговы, что все усилия изгладить ее останутся напрасными. У пророка читаем (Ис.53:5), Он пронзен за наши грехи и избит за наши беззакония; наказания на Нем для нашего мира, ранами Его мы исцелены. Ис.53:6: Иегова возложил на Него грехи всех нас. Ис.53:8: Он приведен на смерть за нечестие народа Моего. Не вполне ли ясно и определенно говорит пророк, что раб Иеговы страдает за людей и страданиями доставляет им покой? Но пророк говорит еще: Он предаст душу свою в жертву за грех (Ис.53:10). Ашам, собственно, значит грех, потом жертву за грех. Потому как жертва за грех, приносившаяся, по закону Моисееву, освобождала приносившего от наказания, определенного законом, так смерть раба Иеговы есть очистительная жертва пред судом Иеговы.

Предание иудейское принимало пророческую речь Исаии о рабе Иеговы за пророческое изображение Мессии. «Как имя Мессии? спрашивает талмуд, и отвечает, болезненный, как сказано, Сей грехи наши несет и за нас болезнует».⁶¹ Раввин Мойше Гершен, объясняя Бытие 1, пишет: «Господь святый и благословенный сказал, Мессия! праведник мой! грехи людские наложат на тебя тяжелое иго, очи твои не увидят света, уши твои услышать ужасные поругания.... Согласен ли Ты на все это? Если нет, истреблю людей грешных. Мессия отвечал, с радостью принимаю все страдания, с тем чтобы Ты воскресил всех, начиная с Адама и спас не только их, но и всех, которых Ты предложил сотворить. Святый и благословенный Бог согласился. Тогда Мессия с радостью принял на себя все страдания, как написано: Той зане озлоблен бысть, не отверзает уст своих (Ис.53:7)». Размышление, замечательное в высшей степени! Здесь видим и веру предания о рабе Иеговы как о Мессии; видим и то, что вера лучших древности иудейской не мечтала о земном славном царстве Мессии, а видела в Нем страдальца Искупителя, согласно с вещаниями пророка. Ту же веру о рабе Иеговы видим в других памятниках иудейского предания.⁶² После того очевидно, что мнения Кимхи и подобных ему о рабе Иеговы – не более, как плод упорной вражды против истины, и потому только жалки.

Новозаветное откровение ясно учит нас, что пророчество о рабе Иеговы есть пророчество о Мессии. Господь Иисус, говоря о том, что Ему надобно пострадать, свидетельствовался словами пророка. Должно, говорил, исполниться на Мне, и сему слову писания, и к злодеям причтен (Лк.22:37; Исаия 53:12). Должно исполниться, это выражение гораздо определеннее и сильнее того, когда говорится, да сбудется, оно прямо показывает, что страдание Иисуса совершилось в исполнение воли Божией о Мессии, возвещенной пророком. Ибо то, прибавил еще Господь, что предсказано о Мне, приходит к окончанию (Лк.22:37). Говорят, что евангелист Марк (Мк.15:28) приводит слова пророка не от лица Господа, а от своего имени и при другом случае. Но ослабляет лти это силу доказательства? Напротив, усиливает. Это значит, что и евангелист показывал в пророчестве Исаии предсказание о Мессии. Апостол Филипп, на вопрос евнуха, о ком говорит пророк, как овца веден был на заколение, отвечал благовествованием о Христе Иисусе (Деян.8:32–36). Точно также объясняют пророчество о рабе Иеговы апостолы Петр 1Пет.2:22–25 и Иоанн Ин.12:38.

Таким образом в пророчестве Исаии о рабе Иеговы: а) кроме проповеди о Мессии, как о духовном владыке народов, б) самым ясным образом говорится о Нем, как об Искупителе рода человеческого. Также, как у Давида, описаны в этом пророчестве унижение Мессии в мнении людей, страдания и смерть Его. Но прежде Исаии никто не изображал изумительного терпения и кротости Мессии. Особенно же никто так ясно и так прямо не поставлял страданий Мессии в связи с спасением людей. Когда Он предаст душу свою в жертву за грех, то увидит семя (Ис.53:10). Следовательно, размножение последователей и их жизненная сила состоит в зависимости от смерти Мессии. Какое чудное значение страданий Мессии! я дал ему великих в удел и сильных делит Он будет как добычу; это – за то, что Он предал душу свою на смерть (Ис.53:12). Итак, вся история христианства есть плод смерти Христовой, в) Частная черта Мессии здесь черта происхождения его. Взошел Он как молодой росток, как отпрыск корня из земли сухой (Ис.53:2). Другая черта, более поразительная своею частностью, есть следующая, с нечестивыми назначают гроб ему, но у богатого могила его, (Ис.53:9).

Пророки Иеремия Иезекииль жили тогда, как нечестие иудеев призывало и призвало на них гнев Божий – плен вавилонский.

У пророка Иеремии читаем, вот наступают дни, говорит Иегова, когда Я заключу с домом израилевым и с домом иудиным новый завет (Иер.31:31). Ясно, что ветхий завет заменится новым. Далее говорит Иегова, я начертаю закон мой во внутренности их и напишу на сердце их (Иер.31:33). Ясно, что обрядовый закон отменится и заменится духовным. Еще сказано, что тогда все будут знать Иегову, без помощи наставника и грехи будут забыты Иеговою, (Иер.31:34). Это пророчество читаем у пр. Иеремии и в другой раз, (Иер.32:37–40). Оно же два раза возвещено Иезекиилем (Иез.11:17–20). У Иеремии Иегова говорит, дам им смысл один и путь один, чтобы боялись Меня во все дни (Иер.32:39). У Иезекииля, дам им сердце одно и дух новый вложу в грудь их (Иез.11:19). Это изменение пути жизни – очевидный плод того, что закон начертывается на сердце?

Что это за новый завет?

Уже известно нам, что обильное познание Иеговы и прощение грехов – принадлежности времени Мессии, (Пс.109:26: Исаия 53:6, 8). Затем от кого и ожидать, как не от Мессии, полного перерождения души. От кого и ожидать, если не от Мессии, постановления нового завета Бога с человеком? После плена вавилонского до времени Христа Иисуса нельзя остановиться ни на какой эпохе иудейской, к которой, с какою-либо вероятностью, можно бы было применить высокие надежды пророков. Царство Израильское не восстановлялось более после его разрушения; да и сказано, что это – завет не такой, какой заключен при Моисее, следовательно, дело идет не о политическом бытии народа. Итак, пусть не питают мечты будто обрядовый закон есть закон вечный, не отменимый. Пусть твердо знают, что по воле Божией во время Мессии обрядовый закон заменится духовным.

У пророка Иеремии еще читаем обетование Божие: вот идет время, говорит Иегова, когда возращу я от дома Давидова лучшую отрасль, он будет господствовать как царь, будет мудр и владеть правом и правдою. Во дни его Иуда будет со спасением и Израиль будет жить безопасно. Сие имя, которым назовут Его, Иегова правда наша (Иер.33:15).

Напрасно стали бы искать между властителями иудеев, к кому могли бы быть отнесены слова пророка. После плена вавилонского только правитель Зоровавель был потомком Давида, но он не был царем, и при нем иудейский народ не пользовался ни счастьем, ни обилием правосудия. Следовавшие за тем правители не были и потомками Давида. Остается признать здесь Мессию. Так и верило иудейское предание. Парафраст халдейский так переводит первые слова пророчества, «вот идут дни. говорит Иегова, когда я воздвигну Давиду Мессию правды». Медраш Тегиллим на псалом 21 говорит: «Мессия называется именем Божиим; ибо написано, сие имя Ему, которым назовут Его, Иегова праведный наш».

Прославим Отца небесного, столько милостивого к людям! Тогда, как люди только оскорбляют Его рассеянностью, забывчивостью, простирающеюся до потери смысла; тогда как люди строят себе на земле богов, к своей погибели, Он, благость вечная, не престает им повторять, где счастье их, где мир, где свет. Слава и хвала Тебе, Боже наш! Аминь.

Христос рождается, славите.

Во время плена вавилонского, воздыхания искренних чтителей Иеговы о спасении усиливались от тяжести скорбей времени. Иудеи невольно спрашивали, когда же, Господи, придет так давно ожидаемый Мессия? И вот пророку Даниилу предо ставлено было преимущество зреть и открывать время выполнения давно ожидаемых событий. Избираем для рассмотрения нашего пророчество его о седьминах.

Когда Даниил, в посте и сокрушении (Дан.9:3), возносил к Богу молитвы, дабы не медлил Он избавить свой народ от плена (Дан.9:19–20), является ангел Гавриил и показывает времена спасения.

Ангел говорит пророку, семьдесят седьмин сократишася (нехтах – отсечено, определено) о людях твоих и о граде твоем святем, яко да скончается грех и запечатаются греси (скроются как буквы в запечатанном письме Иер.32:11, 14; Иов.37:7; Дан.12:4) и загладятся неправды и приведется правда вечная и запечатается видение и пророк и помажется Святый святых. И увеси и разумевши, от исхода словесе, еже отвещати (о восстановлении) и еже соградити Иерусалим даже до Христа (Мессии) старейшины седьмин седьм и седьмин шестьдесят две, и возвратится (восстановится) и соградится стогна (обстроится площадь) и забрала (стена) и истощатся лета (но в тесноте времен). И по седьминах шестидесяти двух потребится помазание (Мессия) и суд не будет в нем (но не за себя). Град и святое рассыплется со старейшиною грядущим (и город и святилище опустошить народ вождя, который идет) и потребится яко в потопе и до конца рати сокращенные чином погибельми (и до конца войны определено опустошение). И утвердит завет мнозем седьмина едина, в пол же седьмины отымется жертва и возлияние (приношение) и во святилища мерзость запустения будет (у Росси в одном списке «убехекол иегце шикоц» и в храме будет мерзость; по обыкновенному чтению, на крыле (храма) мерзость опустошения) и даже до скончания времени скончание дастся на опустошение (и даже до меры полной и определенной прольется (гнев) на опустошаемое место).

Нельзя оставить без краткого обзора времени, показываемого у пророка.

Сказав вообще, что должно произойти в наступающие 70 седьмин (Дан.9:25), архангел в частности отделяет 7 седмин для восстановления Иерусалима; пройдут еще 62 седьмины и «истреблен будет Мессия». Последняя седьмина утвердит новый завет и за тем последует совершенное разорение храма, города и народа. Началом счисления седьмин назначается исход словесе о восстановлении Иерусалима, т.е. обнародование указа царского о том (1Ездр.1:1–3). Что разумеется у пророка под седьминами? У древних иудеев известны были седьмины двоякого рода – седьмины дней (Дан.10:2–3; Иез.45:2) и седьмины лет (Лев.25:8; Быт.29:28). Поздние иудеи прибавили к тому седьмину седмилетий, оканчивающуюся юбилейным годом. В рассматриваемом пророчестве нельзя разуметь седьмины дней. В продолжении 7 седьмин дней или в 49 дней нельзя было обстроить площади и стен города, тем более в промежутке 70 седьмин дней или в 490 дней не могли уместиться все те события, о которых говорит архангел. К тому же, когда седьминою означается неделя, то называется она прямо седьминою дней (Дан.10:2–3). Напрасно поздние иудеи, в защиту себе от обличений христианских, придумали для Даниила седьмины седмилетий, в таком случае второму храму их надлежало бы строиться 323 года, чего на деле вовсе не было. За тем, остаются для пророчества Даниилова седьмины лет. По пророчеству, для построения храма назначены семь седьмин, следовательно, 49 лет. По книге Ездры и по истории Флавия известно, что соседние народы усиленно препятствовали иудеям в построении храма, то клеветами при дворе персидском, то даже вооруженною рукою; потому естественно, что не прежде 49 лет окончилось построение второго храма. По пророчеству от начала седьмин до истребления Мессии старейшины 69 седьмин, следовательно, 483 года.

Кто разумеется под Христом старейшиною? Имя Помазанника-Мессии (Дан.9:25–26) есть обыкновенное имя Того, Кого так давно ожидали, оно усвоено Ему Давидом, (Пс.2:2; Ис.11:1) Имя старейшины или князя также давно стало именем обещанного Спасителя, (Пс.2:5; Ис.11:10, 55:4). Святым святых называется у пророка не часть храма, так как весь храмр назначается к разрушению, а не к освящению, Дан.9:27: и назначать освящение только для одной части храма было бы странно. Напротив, это наименование есть собственное имя того, кто по словам Исаии, не творит неправды и лжи, (Ис.53:10, 12:6). По пророчеству, старейшина истреблен будет, (Дан.9:26), т.е. насильственною смертью (Зах.13:8–9), смертью нечестивых (Пс.36:9; Притч.2:22). Это такая черта, какою отличена смерть Мессии у Исаии, (Ис.53:7–9). Старейшина умрет, но не за себя, следовательно, смертью искупителя, как и говорил Исайя (Ис.53:5, 8). Время старейшины – время потребления нечестия и приведения правды вечной. Это относил к Мессии Исайя (Ис.53:5–6, 10). Со смертью старейшины соединено установление нового завета и отменение жертв и приношений Дан.9:27. Пророк Иеремия также соединял со временем Искупителя установление нового завета, (Иер.31:31; 32:40). За смертью старейшины следует опустошение города Дан.9:26. Давид и Исаия угрожали гневом Божиим возмущающимся против Мессии, (Пс.2:2, 4, 9, 12; Ис.8:9–10). Вместе с тем, как изгладится грех, запечатаются видения и пророчества. Это естественно для времени явления Мессии, к которому относились все пророчества.

Так понимали пророчество Даниила в древней иудейской церкви. Это замечал в свое время св. Иероним.⁶³ Один из раввинов (Манассий) ясно сознается, что соплеменники его относили Даниилово пророчество о седьминах к Мессии, и что эту уверенность разделяли все те иудеи, которые при Веспасиане подняли оружие против римлян.⁶⁴ Р. Иозе сказал, «семьдесять седьмин проходят после разрушения первого храма до разрушения второго».⁶⁵ Мозес сын Нахмана говорит, «святый святых есть Мессия, освященный из сынов Давида».⁶⁶ Толкователь псалмов пишет, «тайны и дела Мессии проповедуются в законе, пророках и агиографах, в пророках, например, у Ис.42:1, в агиографах, например, Пс.109:1, 4; и у Даниила Дан.7:13».⁶⁷ Поздние раввины придумали уверять себя и других, что пророчество Даниила запечатано для людей, т.е. смысл его не известен. Напрасное лукавство совести, когда ангел прямо говорил молившемуся Даниилу, приидох возвестити тебе.

Новозаветное откровение показывает выполнение пророчества Даниилова во временах Мессии Иисуса (Мф.24:15; Лк.21:20–21).

Итак, в пророчестве о седьминах частью объяснены прежде известные черты Мессии, частью указаны новые. Ясно изображены высокие принадлежности Мессии – искупление людей от грехов и установление нового завета. В первый раз сказано, что с пришествием Мессии кончится прозрение в спасение будущее. В первый раз с точностью указаны обстоятельства, имевшие последовать в народе еврейском за насильственною смертью Мессии, – разорение Иерусалима и храма, уничтожение политического бытия иудеев, прекращение обрядового богослужения. Наконец, в первый раз определено время пришествия Мессии счетом годов.

По возвращении народа из плена вавилонского, Иегова продолжал укреплять откровениями веру в грядущего Искупителя мира.

Оставляя пророчества Захарии о входе Мессии в Иерусалим (Зах.9:9), об оценении его в 30 сребренников, (Зах.11:4–14), об излиянии духа благодати на верующих в прободенного, (Зах.12:10–14); оставляя пророчество Аггея о славе второго храма Агг.2:6–10 – остановимся на пророчестве последнего пророка Малахии.

Тогда как Иаков жалуется, «все, которые делают неправду, приятны Иегове», живя счастливо (3, 7, 4, 2), Иегова говорит,

Се аз посылаю ангела Моего и призрит на путь пред лицом Моим (уравняет путь предо Мною) и внезапу приидет в церковь свою Господь, Его же вы ищете, и ангел завета, его же вы хощете, (Мал.3:1). Далее говорится, что ангел завета, как плавильщик, очистить избранный народ, истребит суеверия и неправды (Мал.3:2–5), а вестник, готовящий пути, называется еще Илиею фесвитянином (4, 5).

Самые слова пророчества ясно говорят, что пророк возвещает о Мессии. Тот, кого посылает Иегова, называется Господом и ангелом завета, это – имена Мессии. Даниил предсказывал, что Мессия установит новый завет (Дан.9:27). По словам Малахии, это тот ангел завета, которого иудеи желают и ищут. Кого же ожидали иудеи, как не Мессию? Не Он ли был предметом желаний не только для иудеев, но и для всех народов? Господь, ожидаемый в храме своем – не какой-либо царь земной, наделяющий подданных земною славою и удобствами жизни, Он наставник истины, истребляющий ложные мнения людей, и вестник его Илия фесвитянин, ревнитель истины и святости. В таком виде изображали Мессию и прежние пророки, (Ис.2:2–4, 49:6; Иер.31:31–35). Господь внезапно придет в храм свой в тот, который существовать при Малахии. Пророк Аггей еще яснее и выразительнее говорил, что храм, в котором явится ожидаемый всеми народами Агг.2:8, будет последний, «велика будет слава храма сего последнего, более, чем первого» Агг.2:10. Итак, если, не смотря на то, что желают видеть Мессию, не узнают и не примут его неожиданно являющегося в последнем храме своем, то напрасно будут ждать еще Мессию после того, как уже не будет второго храма. Такое ожидание – жалкое заблуждение умов и сердец, преступная борьба с волею Божией.

Пусть поздние силы Израиля не пропускают сего мимо глаз и ушей, если дорожат спасением вечным.

Благословен еси Господи Боже отец наших, хвально и препрославлено имя Твое, во веки (Дан.3:26). Аминь.

О1 как не славить Отца небесного, если Христос раздается! Кто для нас Христос? Он – все, и свет, и радость, и блаженство вечное. Все, что нужно для высших, духовных потребностей наших, все, чего не могли доставить людям ни лучшие философы, ни лучшие законодатели, ни лучшие служители религий древних, – все подает Христос. Как же не петь хвалы, если Христос рождается!

Но вот и в нашей стране известны чада Израиля, которые упорно повторяют, еще не родился Христос.

Во славу небесного Отца, поучимся из откровения Божия, родился ли Христос?

От кого надлежало родиться Христу?

Пророк Божий Исаия предсказывал, возникнет ветвь от пня Иессеева и отрасль от корней его изнесет плод. И почиет на Нем дух Иеговы, дух премудрости и разумения, дух совета и мужества, дух ведения и страха Иеговы (Ис.11:1–2). Затем, пророк видит во время потомка Иессеева необыкновенный мир и повсеместное знание Иеговы (Ис.11:6–9), благоговейные надежды язычников на Него (Ис.11:10), собрание рассеянных чад Израиля (Ис.11:11–13), необыкновенные победы его над народами (Ис.11:14–16).

Как видите, здесь все черты царя и царства таковы, что их нельзя приложить ни к какому царю земному, и они принадлежат только одному Мессии. Самый Давид, муж по сердцу Божию, не имел тех высоких качеств, какие пророк видит в своем царе. От какого земного царя можно ожидать такого чудного мира, чтобы волк жил вместе с ягненком и дитя играло с аспидом? И этот мир поставляется еще в связи с повсеместным распространением познаний о Иегове и с победами духовными над народами. Земные властители никогда не дадут такого мира. Некоторые черты сего потомка Иессеева те самые, которыми обыкновенно изображался Спаситель мира в откровении Божием. Поражение нечестивого напоминает о сокрушении главы древнего змия Быт.3:14–15. Иаков и Давид также говорили, что Мессия – надежда язычников и предмет благоговейного поклонения. Предание иудейское также признавало в этом пророчестве Исаии – Мессию; например, древний иудейский катехизис говорил, «Бог пошлет Мессию... Мессия будет от семени Давида, отрасль Иессея вифлеемлянина». Итак, по пророчеству Исаии, Мессия будет потомком Иессея, или что тоже – царственного дома Давидова. И заметьте, в каком виде пророк выставляет царственное племя Иессея при рождении Мессии. «Возникнет ветвь» не от живого, сильного, цветущего ствола, а от «пня», – от дерева, срубленного до корня. На такое происхождение указывает и второе полустишие, отрасль от корней его понесет плод. Итак, царственное племя Давидово, которое во время пророка было столько славным и сильным, в то время, когда родится от него Христос, будет в крайнем унижении и бессилии. Теперь сличите это пророчество с историей Иисуса, сына Мариина. Евангелисты сохранили для нас поколенную роспись предков Иисуса. У нас слушают чтение её со скукою, почтя с неудовольствием. Напрасно! Это – ответы на голоса пророков о Мессии. Здесь видим, что как Мария, так и Иосиф были потомки Давида. Но какие это бедные потомки? Предки сильные – цари, а Иосиф – плотник и Мария – незнаемая Дева. Видите, с какою точностью исполнилось слово пророка в лице сына Марии. Какая же совесть, какой смысл могут говорить после того, что Христос еще не родился?

Послушаем еще пророка.

Пророк Божий говорит: се Дева зачнет и родит сына и наречет имя Ему, Эммануил (Ис.7:14). Самое имя младенца. Эммануил, показывает, что предсказывается о рождении лица необыкновенного, каким мог быть только Мессия. Эммануил означает, с нами Бог; следовательно, это такое лице, в котором Сам Бог имеет жить с людьми, иначе – которое будет и человеком, и Богом. Самые обстоятельства, при которых возвещено о рождении Эммануила, также говорят, что идет дело о Мессии. Два царя, сирский и израильский, восстали на иудейского царя Ахаза, с решительным намерением истребить дом его, царственный дом Давида, и возвести на престол династию другую (Ис.7:6). Это привело в ужас Ахаза и всех иудеев (Ис.7:2). Пророк уверяет именем Божиим, не пребудет совет сей (Ис.7:7). И предлагает Ахазу просить у Бога, какого угодно, знамения. Но Ахав надеялся всего от людей, а не от Бога. Пророк обращается к народу и говорит, «Сам Господь дает вам знамение, – се Дева во чреве приимет и родит сына и наречет имя Ему: Эммануил». Знамение, вполне утешительное и убедительное, если указывается на рождение Мессии. Это значит, что и дом Давидов будет еще цвести и все лучшие надежды Израиля тверды, покоясь на Мессии. Но никакого нет утешения, никакого нет даже смысла в словах пророческих, если разуметь их о рождении обыкновенного лица. Мало и того, пророк сам объясняет нам Эммануила. В последующем пророчестве (Ис.8:1–9) он изображает потомка Иессеова властителем Иудеи вместе опять называет его Эммануилом (Ис.8:8). Потом говорит: родится нам дитя, дан будет сын, на раменах которого владычество и наречено будет имя Ему, чудный советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира (Ис.9:6). Какая величественная личность! Скажите, у кого ум на месте, придет ли на мысль видеть в этом лице царя земного? «Бог крепкий, Отец вечности» – ужели это человек? Так несомненна истина, что пророк предвозвещает рождение Мессии. От кого же, как родится Христос? Се Дева во чреве приимет и родит. Еврейское название раж дающей (алма) означает не женщину замужнюю, а, собственно, деву, деву чистую, непорочную. Таким именем называются девы тимпанницы (Пс.77:26), юная и до смерти девственная Мариам (Исх.2:8), девы, любящие жениха – Христа (Песн.1:2). Такою представляется матерь Эммануила и по цели пророчества. Пророк указывает на знамение, на событие, не принадлежащее к кругу действий обыкновенных, совершающихся по порядку природы, но на действие чудесное, ознаменованное печатью непосредственного присутствия силы Божией. Так Дева непорочная, чистая, зачнет и родит Эммануила. Не исполнилось ли и это пророчество в рождении Христа Иисуса? Иисус родился от Девы непорочной, не познавшей мужа. Како будет сие, говорит Дева Мария, идеже мужа не знаю? И отвечав ангел, рече ей, Дух Святый найдет на тя и сила Вышнего осенит тя (Лк.1:34–35). Рождение Иисуса есть чудо из чудес, ибо Бог является во плоти. Более великого чуда, более сильного знамения нельзя и представить в уме. Велия благочестия тайна – Бог явился во плоти (1Тим.3:10), говорит апостол. Самый небесный вестник объяснял возможность рождения Иисуса только тем, что не изнеможет у Бога всяк глагол (Лк.1:37). Как же не говорить вместе с евангелистом, все это было так, как предсказал пророк, се Дева во чреве приимет и родит сына и нарекут имя Ему Эммануил, что значит, с нами Бог (Мф.1:22–23).

Пророк Михей, современник Исаии, предсказал, а ты Вифлеем Евфрафа! ты мал, чтобы быть тебе в ряду с тысячами Иудиными, но из тебя произойдет мне тот, кто будет владыкою израилевым, которого происхождение из начала от дней века (Мих.5:1).

Уже одно то, что описываемый владыка, вместе с тем, как произойдет из Вифлеема, имеет еще происхождение предвременное, вечное, показывает в нем вовсе не лице обыкновенное. Дела царственного владыки также таковы, что могут быть только делами Мессии. Он, по словам пророка, соберет рассеянного израиля и распространит славу Иеговы до пределов земли (Мих.5:3–5), он истребит между израильтянами все суеверия и совершит суд над народами (Мих.5:10–15). Показывая время, когда будет совершаться собирание рассеянных, св. Михей говорит, «Он (Иегова) предаст их, доколе не родит имеющая родить». Кто не видит, что св. Михей указывает на ту, которая, по словам Исаии, будучи Девою, зачнет и родит Эммануила? И древние иудеи твердили, что пророчество Михея относится к Мессии. Ионафан, живший до рождества Христова, слова пророка, «из тебя мне произойдет старейшина», переводил так, «из тебя мне прозойдет Мессия». Представители церкви иудейской, первосвященники и книжники, на вопрос Ирода, где должно родиться Христу? отвечали, в Вифлееме иудейском, и сослались на слова пророка Михея (Мф.2:4–6). Итак, Мессия должен родиться в Вифлееме. Где родился Иисус, которого в последствии называли назарейским учителем? В Вифлееме иудейском. И что еще замечательно, обыкновенным местом пребывания Иосифа был Назарет; там пребывала и обрученная Мария. Но вот неожиданно, по случаю новой переписи, Иосиф, не без отягощения для бедного своего быта, идет в Вифлеем, потому что был из дома и рода Давидова; Мария прибыла вместе с ним в Вифлеем. И здесь родила сына-первенца (Лк.2:6–7). Не ясно ли, что все это совершалось так, как надлежало быть по пророчеству св. Михея о Мессии?

Итак, Христос рождается, славите; Христос с небес, сретайте. Воспойте людие, яко прославися. Аминь.

Христос рождается, славите.

Дорога истина для бессмертного духа. Как не искать ее! Как не просвещаться ею! Поучимся и еще у пророков и истории, родился ли Христос?

По пророчеству Иакова (Быт.49:10), Мессия-Христос должен прийти тогда, как племя Иудово перестанет иметь своих законодателей и потеряет значение самостоятельного народа. В каком состоянии были иудеи, когда родился Христос Иисус? У них уже не было своих царей. Иноплеменник Ирод, родом идумеянин, владел иудеями. Послушный слуга власти римской, он смеялся в лице иудеев над самим человечеством. Еще несколько времени – и народ иудейский перестал быть политическим народом. Не ясно ли, что пророчество Иакова о времени явления Шилога выполнялось со всею точностью в лице Христа Иисуса! Присовокупите еще черту пророчества о Шилоге: Шилогу «покорность народов». Не открылось ли при самом рождении Иисуса осуществление этой черты Шилога? Зачем волхвы востока явились в Иерусалим? Чего ищут они? Они спрашивают, «где новорожденный царь иудейский? Мы видели, говорят они, звезду Его на востоке и пришли поклониться Ему». Итак, едва родился в незнаемом Вифлееме младенец Иисус, уже идут к нему с востока поклоняться; лучшие представители языческих народов приносят Ему дары, Ливан, смирну и золото. Не ясно ли, что это есть Шилог, которому начинают покоряться народы? Бедные иудеи! Смотрите, Иисусу покорны неисчислимые миллионы народов. Не дождаться вам более Шилога, если не покоритесь Шилогу-Иисусу.

По пророчеству Даниила, 70 седьмин. иначе 490 лет, должно пройти до истребления Мессии от исхода словесе, или от царского указа о восстановления второго храма и города, а за тем должно последовать страшное опустошение Иерусалима и прекращение обрядов. Что видим в истории? За 455 лет до рождества Христова выдан был царский указ о восстановлении города, разрушенного Навуходоносором. Христос Иисус на 30 году своей жизни земной вступил в торжественное служение свое (Лк.3:23). От исхода словесе это было в 484 году, иначе – спустя 69 седьмин пророка. Бог утвержден и новый завет Бога с человеком кровью праведника, вот и грех заглажен и правда введена в мир добровольною жертвою Богочеловека (1Тим.2:15). Вот и вместо жертв вещественных приносятся жертвы духовные! Что далее? Пусть скажет нам о том иудеянин и очевидец Иосиф Флавий. Он пишет: иудеи «привели в исполнение пророчество против отечества своего. Было древнее слово, что в это время взять будет город и святое сожжено будет, по праву войны, если откроется возмущение и руки иноземные осквернят святилище Божие. Зилоты не верили тому, и, однако, представили самих себя в служебные лица».⁶⁸ Не продолжаем повести Флавия. События сами говорят: спросите иудеев, которых вы видите, где храм их? Где жертвы? Где первосвященник? Спросите, почему, упорствуя считать себя чтителями закона Моисеева, не выполняют они предписаний Моисея о жертвах? Бессильные пред волею Всемогущего, чтобы воскресить умершего мертвеца, – обрядовое служение храма, они выдумывают свои обряды, приносят петуха и курицу, наказывают себя ремнем, совершают другие мелочные обряды, о чем вовсе не говорил Моисей! Не жалкая ли это борьба своеволия против воли Божией? Сколько раз иудеи покушались изменить грозную волю Божию о них, высказавшую Даниилом! Богоотступный Юлиан, думая насмеяться над галилеянином, употребил все меры императорской власти, чтобы восстановить иерусалимский храм, по желаниям иудеев. И что же? Усилия произвола нечестивого разрушены страшным гневом Божиим. Сын израилев! Если ты заботлив о душе своей, пойми волю Божию, чтобы не бороться с нею на погибель себе. Учители твои говорят, что храм разрушен гневом Божиим и народ рассеян гневом Божиим, но не говорят тебе, за что этот гнев Божий. Подумай же сам о том. Бывало время, что отцы твои оказывались рабами соседних народов. За что? За поклонение идолам. За тоже были 70 лет в плену вавилонском. Во время римлян не служат они идолам. И, однако, Тит и его войско так разрушили храм и город, что не осталось камня на камне. За что такой страшный гнев Божий? Иудеи не кланяются и ныне идолам, и, однако, вот уже 18 веков, как они рассеяны по вселенной. За что такой страшный гнев Божий? Ты не знаешь, сын израилев? Напомяну тебе приговор отцов твоих, кровь Его Иисуса на нас и на чадах наших, сказали они Пилату. Видишь, отцы твои истребили Мессию, как предсказывал Даниил, и сами произнесли приговор себе и потомкам своим. Вот за что тяготеет гнев Божий, предсказанный Даниилом! Пойми же, что пока не раскаятся в грехе своем, пока не примут Того, кого ожидали все праведники, гнев Божий не престанет тяготеть над убийцами Мессии.

Историю Христа Иисуса можем мы описать словами пророков. Так исполнилось над Ним все, чему надлежало быть с Мессиею по пророчествам.

Кроме того, что Иисус родился, согласно с пророчествами, от девы чистой, из племени Давидова, в Вифлееме иудейском, предтеча Иоанн, ангел по строгой жизни, Илия по ревности к славе имени Божия, приготовлял людей к принятию Его проповедью покаяния и говорил о Нем вслух всех, се Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин.1:29). Точно так и надлежало быть по словам пророков (Мал.3:1; Ис.40:3; Лк.1:14). Даже иудеянин Флавий писал, «святый Иоанн – второй Илия, и Иисус имеет в нем предтечу, которого, по пророчествам, должен иметь Мессия.⁶⁹

Жизнь Христа Иисуса, согласно с древними вещаниями, была скромна и не видна для людей века (Ис.53:1). Он был столько кроток и полон любви к другим, что надломленную трость остерегался сокрушить и голоса Его не слышно было на распутьях (Ис.42:2–3; Мф.11:29). Вместе с тем Он был Сын Божий, облеченный могуществом и вечностью Божества, как и говорили пророки о Мессии (Ис.9:5; Пс.2:7, 109:4; Мф.22:43–44; Ин.1:1–4). Божественное величие Его открывалось в делах и учении Его. Он творил чудеса, исцелял больных, возвращал зрение слепым, слух глухим, ноги хромым, жизнь умершим (Лк.7:29; Ис.35:5–6, 53:4). И очевидцы великих чудес Его говорили, «это истинно тот пророк, которому надлежало прийти в мир» (Ин.6:14). Он был пророком, подобным Моисею (Втор.18:15) не только по чудесам, но и по учению. Страна Завулонова и страна Нефалимова – страны людей, погруженных в мрак суеверий, первые увидели свет небесного учения Его, – по пророчествам (Ис.9:1–2). Учение Его было в высшей степени чисто и духовно, сильно и поразительно, так что даже слуги врагов Его говорили, никогда не говорил человек, как говорит этот человек (Ис.11:1–9; Ин.7:46). Жизнь Его вполне соответствовала святому учению Его: беззакония не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его (Ис.53:9). Кто из вас обличить меня в грехе? говорил Он свободно иудеям (Ин.8:46). Апостолы, свидетели истины и жизни Его, говорили тоже (Ин.23:5; 2Кор.5:21; Евр.7:27). Он входит в Иерусалим, как царь, сретаемый восторгами народа, но в виде смиренном, сидя на осленке, как предсказывал пророк (Зах.9:9). Не видел храм иерусалимский такой славы, какою исполнил его Христос Иисус, совершивший столько великих дел и являвшийся в нем, будучи Сыном Вышнего, не видел ни прежде, ни после Иисуса, так, как это был последний храм (Агг.2:1).

Обстоятельства смерти Иисусовой те самые, которые предначертаны были пророками, и до того, что самые частные черты её как бы взяты были у пророков. Его оценивают в 30 сребренников, и эта цена переходит из храма в руки горшечника, как говорил Захария (Зах.11:2). Князья языческие и старейшины иудейские восстали против Него (Пс.2:1). Обвиняют Его бессовестно, но Он молчит (Ис.53:8). Плюют на Него, бьют Его по щекам, и Он терпит (Ис.53:6). Как овца, обреченная на заклание, не отверзет уст своих (Ис.53:7). Причисляют Его к людям нетерпимым и осуждают, как злодея (Ис.53:9, 12; Лк.22:37). Пронзают Ему руки и ноги на кресте (Пс.21:17; Мк.15:25). Мечут жребий об одежде Его и делят по себе (Пс.21:9). Он истаивает в муках, и враги ругаются над Ним (Пс.21:8). С насмешкою богохульною говорят о страдальце, «Он положился на Господа, пусть спасет Его» (Пс.21:9; Мф.27:43). Народ делает из Него зрелище (Пс.21:5). В муках вопиет Он: Боже мой, Боже мой, почто Ты оставил Меня! (Пс.21:1). Ему дают в пищу желчь, и в жажде поят уксусом (Пс.68:22). Прободают Ему бок (Зах.12:10). Назначают гроб Ему с нечестивыми, но у богатого находит Он себе могилу (Ис.53:9). Люди думают, что «Он поражен, измучен, наказан Богом, но Он был изранен за наши преступления, поражен за наши беззакония, наказания на Нем для нашего мира» (Ис.53:4–5). «Мессия потребляется, но не за себя» (Дан.7:26). Даже Пилат не находил в Нем никакой вины, жизнь Его чиста и свята от яслей и до гроба. Он первосвященник вечный, по чину Мелхиседека, принес Себя за людей (Пс.109:4; Евр.5:6, 10).

Что происходит по смерти Его? Бог Отец не мог оставить Его во власти тления, Иисус воскрес (Пс.15:10; Деян.2:27). Воскресший воссел одесную Бога Отца (Пс.109:1–2, 7). И вот закон начертывается на сердцах людей, в пятидесятницу Дух Божий нисходит на апостолов и возвещает сердцам закон благодати (Иер.31:7, 31–37; Иез.36:11). И вот ведение о Иегове распространяется по всей вселенной (Ис. 9:1–3, 11:6–10). О семени Авраамом благословляются все народы земли (Быт.12:3, 22:18).

Так пророчества указывают в Иисусе Мессию Спасителя мира! Так Иисус Христос есть Тот Самый, о Котором говорили все пророки, Которого обещал послать Бог на землю для спасения людей.

Царь и пророк говорит иудеям, «почтите Сына, чтобы Он не прогневался, и вы не погибли в пути вашем покланяйтесь Тому, которому «даны народы в наследие и пределы земли во владение» (Пс.2:8, 12).

Но иудеи не слушают и хотят погибнуть. Несчастное ослепление! Чего не придумывали иудейские учителя, чтобы держаться и держать учеников своих в несчастном заблуждении о Мессии Иисусе? По неприязни злостной к Мессии Иисусу, отклоняясь от предания древней церкви иудейской о Мессии, они должны были дойти и дошли до самых странных, до самых неумных толков о Мессии. То уверяют они, что вера в Мессию дело не важное, не стоит и говорить о Мессии.⁷⁰ Но так ли верили пророки и праведники Божии? Не значит ли это совсем отказываться от веры отцов своих, от веры в возможность спасения? То боясь ясных пророчеств о времени пришествия Мессии, произносили, проклятие на тех, которые будут вычислять время пришествия Мессии.⁷¹ Не улика ли это упорству против истины? Не насилие ли это обличительному голосу совести? То ожидают Мессию, как царя земного и могущественного, который силою оружия заставит все народы быть рабами иудеев.⁷² Но какой пророк говорил им о таком Мессии? Мессия пророков, властитель умов и совестей, победитель суеверий и заблуждений, и царство его – царство любви и мира нерушимого (Ис.11:6–10). То толкуют они о двух Мессиях и при том разное, по одним толкам два Мессии по земной доле, – один бедный сын Иосифов из колена Ефремова, другой славный потомок Давида; а по иным толкам Мессии два по назначению – один для язычников, другой для иудеев.⁷³ Но пророки знали одного Мессию, смиренного потомка Иессеева, но покоряющего все народы своему учению; они знали Мессию потомка Иудова, но никто из них не знал Мессии колена Ефремова. То внушают легковерным, что Мессия пришел, но Он в саду эдемском связан волосами жены, или Он пришел; но скрывается в Риме между прокаженными, ожидая, пока Илия объявить его в достоинстве Мессии.⁷⁴ Судите, не басни ли это, оскорбляющие и здравый смысл и учение пророков? Нет, говорят другие, Мессия еще не пришел, и оттого, что не хранится суббота, не соблюдается обрядовый закон. Но что же после того значат проповеди пророков? Ложь! Обман! О, пусть не богохульствуют. Определения Божии, столько раз и с такою точностью назначившие и время Мессии, и обстоятельства жизни Его и великие дела Его, не могут отменяться, особенно же по причинам ничтожным, какова несохранение обрядов иудеем, особенно же когда Мессия назначен не для одних иудеев, но для всей вселенной. И какому пророку возвещено о перемене совета Божия относительно Спасителя мира? Раввину? Пусть тешится он, если хочет, своим вымыслом; но зачем он губит души легковерные нечестивым вымыслом? Так иудеям, если хотят они быть искренними учениками пророков, остается признать Иисуса за Мессию. Иначе толки их о Мессии – хаос произволов, обличающий сам себя в нечестия, сброд мнений, не только несогласных, но и противоречащих между собою. Иначе пусть они или представят верную весть пророка – почему не исполнилось определение Божие о Мессии, или покажут – в ком, если не в Иисусе Христе, исполнились пророчества о Мессии? Но ни того, ни другого они не в состоянии сделать, не оскорбляя здравого смысла. Они не могут представить удовлетворяющих причин – почему не признают Иисуса за Мессию. Если скажут они, что Иисус не был облечен величием земным, то таковым надлежало быть Мессии по пророчествам, и, следовательно, они не принимают Мессии пророков. Скажут ли, что Иисус не обнародовал нового закона, в отменение обрядового, с такою же торжественностью, с какою дан закон на Синае? Но это не правда! В виду обитателей всех стран мира, собравшихся к празднику в Иерусалим, снишел Дух святый на апостолов, которые затем, по Его наставлению, возвестили вселенной о законе благодати. Они не могут оправдать себя в том, что на место учения Христова приняли талмуд. Божественное происхождение первого видно и по высокому содержанию его, и по внешним знамениям – чудесам и пророчествам. А что такое талмуд? О том ни слова, что в пользу талмуда не было ни чудес, ни пророчеств, в нем слишком много оскорбляющего здравый смысл и чистую совесть. Например, по талмуду Бог каждый день проводит по три часа в изучении талмуда и столько же забавляется игрою с левиафаном; каждый день плачет о разрушении Иерусалима, готовит для Мессии пир из римских птиц и вин; ни один иудей не будет в аду более 12 месяцев; грозный суд Мессии поразит одних не иудеев; иудей может и обманывать, и обкрадывать, и убивать не иудея, и прочее.

О Истина вечная! Если люди не принимают Тебя, то это оттого, что им нравится все свое – и вымыслы самолюбия, как и пороки; они не хотят ни в чем отказаться от своей воли. Благость безграничная! прости упорство самолюбия нашего, посли силу Твою, дабы покорять нам злую волю свою святым уставам Твоим. Аминь.

Аз имам свидетельство более Иоаннова (Ин.5:36).

Жалко ослепление людей, которые не хотят признать выполнения древних пророчеств в лице Христа Иисуса. Истина не теряет от того своей твердости. Теряют от того многое люди. Но будем снисходительны к людям. Пророчества, как очертания отдаленной будущности, по самому свойству своему, не могут быть так ясны для людей, как повествования истории, и тем более, что, возвещаемые по разным нуждам и обстоятельствам, они затрудняют уразумение их самою связью с теми обстоятельствами. Но на одном ли ветхозаветном откровении покоится вера христианина в Христа Иисуса, как в Спасителя мира? О, нет! Как ни искренно уважение христианина к ветхозаветному откровению, у него есть другое, высшее откровение, – откровение Сына Божия (Евр.1:1). И оно-то несомненно показывает ему в Христе Иисусе Того, кто так нужен для падшего человечества.

Спаситель наш свидетельствовал пред иудеями, Аз имам свидетельство более Иоаннова; дела, яже даде мне Отец, да совершу я, дела, яже творю, та свидетельствуют о мне, яко Отец мя посла. По словам Господа, не являлся между людьми, кто был бы более Иоанна. Итак, по учению Господа, и патриархи и пророки уступают в величии величию Иоанна крестителя. Иоанн был самый высший посланник Божий; свидетельство его было самое важное свидетельство из всех земных свидетельств, бывших до него. И, однако, о том, что Иисус Христос есть посланник Божий, есть еще более важное свидетельство, чем свидетельство самого Иоанна, тем более свидетельство пророков, что же это за свидетельство? Дела, говорит Спаситель, яже даде мне Отец, да совершу, дела, яже творю, та свидетельствуют о мне, яко Отец мя посла. Да, сколько чудес совершено Спасителем нашим в земной жизни! И какие чудеса! В один раз Он насытил семь тысяч народа несколькими хлебами, в другой напитал пятью хлебами пять тысяч народа. Он словом укрощал бурные волны озера; брением открывал зрение слепо-рожденному; воскрешал мертвых и Сам воскрес из мертвых. Истину чудес его признавали сами враги его. «Что делать нам? говорил иудейский синедрион. Этот человек много чудес творил» (Ин.11:47). Только слепые страсти могут относить эти чудеса или к нечистой силе, или к искусству человеческому. Сама небесная истина говорила устами Спасителя, когда говорил Он, «горе тебе Хоразин! горе тебе Вифсаида! ибо ежели бы в Тире и Сидоне были явлены силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись» (Мф.11:21). Все, что говорил Спаситель о будущей неверности учеников – все, что говорил о близкой участи Иерусалима и Израиля, все, что говорил наперед о своих страданиях и воскресении – исполнилось с изумительною точностью. А как высока, как свята была жизнь Его! Между людьми не было никогда праведника, подобного Ему. Он говорил правду людям и проповедовал небесные истины только для славы Божией. «Моя пища, говорил Он, творить волю пославшего Меня и совершить дело Его» (Ин.4:34). В небесном происхождении учения его каждый может увериться собственным опытом, лишь только начни он жить по лучшим требованиям духа своего. «Кто хочет творить волю Его», Отца небесного, «тот узнает – от Бога ли мое учение, или Я сам от себя говорю», говорил Спаситель, и опыт каждого оправдает слова Его. Апостолы Христовы также доказали чудесами, пророчествами и жизнью свое небесное посланничество.

После же того не с полным ли благоговением должны мы принять свидетельства Христа Иисуса и Его апостолов о том, кто таков для бедного человечества Христос Иисус? Свидетельство Христа Иисуса о самом себе, свидетельство непререкаемое, Он знал, откуда и для чего пришел Он в мир; а слава и дела Его показывают, что Он мог говорить только истину. Точно тоже должно сказать о свидетельстве апостолов, как посланников Божиих.

Что же проповедуется в новозаветном откровении Божием об отношении звания Мессии к Иисусу?

Самарянка говорит Спасителю, «знаю, что придет Мессия, т.е. Христос; когда он придет, то изъяснит нам все. Это – Я, который говорю с тобою», отвечает Спаситель наш (Ин.4:25–26). Иоанн посылает учеников спросить Иисуса, «ты ли тот, который должен прийти, или ожидать нам другого? Иисус сказать им в ответ, подите, возвестите Иоанну, что слышите и видите, слепые презирают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат и нищим благовествуется» (Мф.11:2:5). И вопрос говорит о Мессии и ответ доказывает чудесами, что Иисус есть Мессия. За кого вы почитаете меня? спрашивал Спаситель учеников своих. Петр отвечал, «Ты Христос, Сын Бога живаго». Блажен ты, Симон, сын Ионин! потому что не плоть и кровь открыли тебе то, но Отец мой, сущий на небесах, говорил Спаситель. Видите, вера в Мессию Иисуса не есть плод человеческого наставления, а дело Божие в сердцах человеческих. Иудеи настойчиво допрашивали Иисуса; «долго ли тебе томить души наши? если ты Христос, скажи нам прямо». Иисус отвечал им, я сказал вам и не верите, дела, которые творю Я во имя Отца моего, свидетельствуют о мне. Вы не верите, потому что вы не из моих овец (Ин.10:24–25). И в молитве пред Отцом небесным исповедует Он, что совершил дело, возложенное на Него Отцом (Ин.17:4–5). И на вопрос кровожадного Каиафы, ты ли Христос сын Божий? отвечал утвердительно, и в доказательство говорил, отныне узрите сына человеческого, сидящего одесную силы Божией и грядущего на облаках небесных» (Мф.26:63–64). Не раз Он и народу, и апостолам прямо говорил, что Он есть тот, о ком говорили пророки. Так он учил до своей смерти (Мф.26:54; Мк.9:12; Лк.18:81–33; Ин.6:32). Так говорил и по воскресении. «О, несмысленные и медлительные сердцем в веровании тому, что предсказывали пророки. Не так ли надлежало Христу пострадать и войти в славу свою? и начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о нем во всем писании», так поучал воскресший эмаусских путников (Лк.24:25–27).

Иудеи соединяли с именем Мессии понятие о царе земном, который должен восстановить политическое значение народа иудейского, и если будет учителем, то только для иудеев (Ин.6:14–15; Мф.21:6, 9). Евангелисты не скрывают того, что такую веру разделяли с прочими самые приближенные в Иисусу ученики, пока не были просвещены Духом Божиим (Мф.20:20–21; Лк.24:21; Деян.1:6). Очевидно, что это мнение человеческое очень приятно было самолюбию человеческому, кто только ласкал самолюбие. Но небесный свидетель истины, искавший только славы Отца небесного, скрывался, когда хотели объявите Его царем, и при каждом случае обличал несправедливое понятие о Мессии и в народе и в учениках своих (Лк.17:20–21, 13:29; Ин.6:15, 18, 32–38, 10:16, 4:23–24; Мф.21:43). Особенно же утешитель Дух истины открыл во всей ясности апостолам, что Христос Иисус есть Спаситель всего рода человеческого, а не одних иудеев. И в учении апостолов имя Мессии Иисуса стало после того именем единственного просветителя мира и Спасителя души. Например, ап. Петр говорит иудеям о Иисусе, «нет другого имени под небом, данного человекам, которым бы надлежало нам спастися» (Деян.4:12). «О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его» (Деян.10:43). Ап. Павел «переспаривал иудеев, живущих в Дамаске, доказывая, что Иисус есть Христос» (Деян.9:22). И он же пред царем Агриппою и Фестом свидетельствовал, «пророки и Моисей говорили, что Христос должен был пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет сему народу и язычникам» (Деян.26:22–23). Ап. Иоанн заключает евангелие свое так, «сие написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос Сын Божий, и дабы, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин.20:31).

И кроме апостолов, лучшие из современников Иисуса получали озарение свыше, и наставляемые небом признавали Иисуса за Мессию. Таковы были восточные мудрецы (Мф.2:1) и вифлеемские пастыри; последние слышали песнь ангелов небесных, славивших младенца Иисуса, как Спасители мира (Лк.2:10). Захария, отец предтечи Иоанна, «исполнясь Духа святого, говорил, благословен Господь Бог израилев, что посетил народ свой» и посылает Спасителя ему; и о сыне своем говорил как о предтече Мессии. Чудо, разрешившее язык Захарии, подтверждало верность пророческой речи его (Лк.1:54–60). Праведному Симеону обещано было, что он не увидит смерти, пока не увидит Христа Господня и он, увидав младенца Иисуса, радовался о нем, как о свете для язычников, как о славе для Израиля, а вместе назвал Его камнем преткновения для многих (Лк.2:26–28). Иоанн предтеча, когда иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить, кто он? объявил прямо, что «он не Христос». Кто же ты? спросили Иоанна посланные. Он отвечал, «я глас вопиющего в пустыне; исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия». И потом прибавил, «я крещу в воде; а стоит среди вас, которого вы не знаете. Он-то идущий за мною, но Который первенствует предо мною». На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит, «се Агнец Божий, который берет на себя грех мира... Я не знал Его, но дославший меня крестить в воде сказал мне, на кого увидишь Духа святого, сходящего пребывающего на нем, тот есть крестящий Духом святым» (Ин.1:21–23, 26–33).

После таких свидетелей о Мессии Иисусе, после столь громких и вразумительных свидетельств неба, могут ли значить что-нибудь мнения человеческие, чьи бы они ни были? Если иудейские власти не признали в Иисусе ожидаемого Мессию и предали Его на распятие, важно ли это для веры в Мессию Иисуса? Нет, ни сколько. Говорить ли против веры в пророков, как в посланников Божиих то, что иудеи гнали и убивали пророков? Ах! это говорит только о том, что это были люди худые, жалкие. А порча иудейского народа во время Христа Иисуса, по свидетельству истории, была так велика, как не была прежде того. Чего было ожидать от первосвященников, которые за деньги покупали и продавали власть первосвященника, от фарисеев и книжников, мечтавших только о земных выгодах, от народа, испорченного предрассудками и примером высших. Не укажут ли еще на нынешних иудеев? Дети опередили отцов, но в чем? Деньги и деньги – вот все, о чем заботы деток. За деньги они и теперь давят друг друга, не только христианина. О! Боже мой! отчего и мы, христиане не живем всею душою по вере в Христа Господа нашего? Оттого, что любим землю, а не небо.

Вечный свет вечного Отца! озари сердца наши светом Твоим, чтобы мы узнали Тебя всею полнотой ума и всею душою любили пути света! Аминь.

Чудное событие – событие с Савлом на пути в Дамаск! Много поучительного и назидательного представляет оно собою.

Синедрион иудейский, желая прекратить дело евангелия Христова, посадил апостолов в темницу и потом объявил строгое приказание – не говорить ни слова о воскресшем Иисусе (Деян.4:1–5, 17–40). Когда же ученые иудейские, вступив в спор с Стефаном, раздражены были победою Стефана над ними, и взволновав народ, предали Стефана суду синедриона (Деян.6:9–14); когда Стефан доказал синедриону, как велика вражда иудеев против Бога израилева, Стефан по решению синедриона, побит был камнями за городом (Деян.7:59). Это была первая жертва фанатической злобы! Савл был при том, и не только ободрял убиение невинного Стефана, но смерть мученика зажгла в нем фанатическую ревность против Назорянина (Деян.7:58, 22:20). Савл положил кончить дело ненавистного учителя, во чтобы то ни стало. Он стал гнать даже до смерти последователей учения Иисусова (Деян.22:4). «Терзал церковь иерусалимскую, входя в домы, влача мужчин и женщин и, отдавая в темницу» (Деян.8:3). Не довольствуясь кровавыми делами в Иерусалиме, он выпросил у синедриона полномочие и людей, чтобы также преследовать христиан и в Дамаске. С такою душою, с такими расположениями шел Савл в Дамаск (Деян.9:1–2, 22:5).

Когда он, сопровождаемый служителями, приближался к Дамаску и христиане Дамаска были в страхе за свою участь, «внезапно осиял его свет с неба и, пав на землю, он услышал голос, Савл, Савл! что ты Меня гонишь? Он сказал, Кто Ты, Господи? Господь же сказал, Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна» (Деян.9:3–5).

Какой чудный свет! Апостол сам говорил, «в полдень внезапно с неба озарил меня великий свет» (Деян.22:6); и при другом случае свидетельствовал, «свет с неба светлее сияния солнечного озарил меня» (Деян.26:13). Свет полудня уступил сиянию света небесного; сияние солнца тускло было пред сиянием небесным. И какого полудня свет? Полудня восточного, палестинского, полудня самого ясного и светлого! Итак, это – не блеск молнии. Ученый Савл очень знал атмосферическое явление и не мог назвать его чужим именем. Тем более это не призрак воображения. Явление сопровождалось очевидными физическими изменениями. Так это – свет Божий, это – слава Божества. В таком свете явился Иисус, преследуемый Савлом. И Анания (Деня.9:17), и Варнава (Деян.9:27) говорят, что Павлу явился на дороге Господь Павел видел Иисуса в прославленном человечестве. В земной жизни Иисуса видим одно такое же явление. На горе Фаворской Иисус преобразился; лице Его сияло как солнце, ризы Его были белы, как снег. Петр, Иаков и Андрей в восторге смотрели на эту славу, и приведенные в смятение – пали. На Савла видение навело ужас, и он пал слепой. Какова слава Господа Иисуса! Каково же величие, в котором явится Он для совершения суда над вселенною! Как разнообразны будут действия славного явления того на людей!

Савл не только видел свет, но слышал слова Господа, предлагал вопросы и получил ответы. Спутники его, по словам Луки, «стояли в оцепенении, голос слыша, а никого не видя» Деян.9:7); по словам Павла, «свет видели и пришли в страх, но слов Того, Который говорил, не слыхали» (Деян.22:9). Это значит, что сияние света до того поразило их, что они стояли исступленными, слышали голос, но не понимали слов. На столько они были вразумлены, чтобы понять и передать необычайность события. Сияние света небесного было в полдень, это – не призрак! Поражение света испытали спутники Павла до того, что приходили в исступление. В их глазах зрячий Савл стал слепым. Чудо осязаемое и особенно для Савла. Явление Господа было, собственно, для Савла, а не для спутников его Они – только свидетели.

«Савл, Савл! что ты Меня гонишь?» говорил голос Савлу. Савл, так низко думавший о Назорянине, вовсе не думал, чтобы явившийся в такой славе был Иисус. Кто ты, Господи? спрашивал он и услышал ответ, «Я Иисус, которого ты гонишь». Савл преследовал верующих. Но Христос – живет в верующих, кто преследует их – преследует Его. Он одно с ними. Он глава – они члены; в страданиях членов принимает участье и глава. Савл преследовал Иисуса и потому, что по неведению. по ослеплению ревности, ненавидел все дело Иисуса, Его учение, Его жизнь, Его дела. Как должны страшить душу христианскую те люди, которые примером жизни и словами неразумия своего отклоняют от Христа Господа души, искупленные кровью Его. Они, делая зло душам христианским, гонят Самого Христа Господа.

«За какое доброе дело хочете вы убить Меня? спрашивал Иисус иудеев. Точно так спрашивает Он теперь и Савла. Никакая злоба врагов не может отыскать пятна ни в жизни, ни в учении Иисуса. Напротив, Он так свят, так покорен воле Отца небесного; Он дышит такою любовью к людям, что только благотворит им; учение Его – такой чистый небесный свет, какого не видала вселенная. «Савл, Савл! за что же ты Меня гонишь?» Спрашивает, дышащий любовью.

Бедное человечество! Бедная душа моя!

Савл гнал Иисуса по неведению. Он знал Его только в том виде, в каком изображали Его заклятые враги добра – фарисеи и книжники. Злостные толки худых людей увлекли пылкую душу его на худой путь. Думая быть человеком Божиим, он оказывался врагом Божиим.

Сохрани Бог от того состояния, когда душа, увлекаясь страстями, начинает любить грех до того, что ей ненавистным становится добро.

«Трудно тебе идти против рожна». Пастырь гонит стадо овец, с длинным и острым шестом в руке. Может ли овца идти против этого шеста, которым гонят ее? Если бы стала бороться с острым жезлом, то изранила бы только себя. Точно так напрасна, неумна борьба против учения Христова, явная ли она, или тайная. Напрасны гонения, воздвигаемые одним, многими, всеми. Все это будет только несчастьем для гонителей. Невер, нечестивец, сколько бы ни восставали против истины и благочестия, ничего не сделают истине и благочестью. Ясна, светла истина, как свет Божий; тепло, живительно благочестие, как жизнь Божия. Невер и нечестивец, ненавидя их, преследуя их, наносят только себе бесчестие и пагубу, потому что оказываются врагами того, что всего дороже для человека, врагами высокого, чистого, святого, без чего человек – не человек. Так показывает и история церкви христианской! Так показывает и история лиц!

«Встань и иди в город, и сказано будет тебе, что надобно делать» (Деян.9:6). Так сказал Господь, по сказанию Луки. Но св. Лука опускает здесь кое-что. По повествованию самого Павла, переданному св. Лукою в другом месте, Господь сказал ему и свою волю о его служении церкви. «Встань и стань на ноги твои. Я для того явился тебе, чтобы поставить тебя служителем и свидетелем тому что ты видел и что открою тебе, отторгая тебя от народа иудейского и от язычников, к которым ныне посылаю тебя открыть им глаза, дабы они обретались от тьмы к свету и из под власти сатаны к Богу, и верою в Меня получили прощение в грехах и часть наследия с освященными» (Деян.26:16–18). Таково было общее очертание деятельности Павловой в отношении к другим! Павел в последствии говорил галатам, «я и получил евангелие и научился ему не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа» (Гал.1:12). Все, что надлежало проповедовать другим, Павел узнал от Самого Господа; а что ему надлежало делать с собою, о том он должен узнать в Дамаске, тому научит его Анания.

Когда Савл понял, кто говорит с ним, он «в трепете и ужасе» спрашивал, «Господи! что повелишь мне делать?» (Деян.9:6). Явление Господа произвело потрясающее действие на Савла, сопровождавшееся решительно переменою его; он уже не гонитель Иисуса; он трепещет пред Ним; он ожидает только воли Его, готовый выполнять ее, во что бы то ни стало; он решился на все, что угодно Господу; своей воли он более не хочет знать и отдает всего себя Господу. Когда привели его слепого в Дамаск, то три дня «не ел он и не пил» (Деян.9:9). Он горько раскаивался теперь в прошлом заблуждении. Эта скорбь так была искренна, так была глубока, так сильно терзала душу его, что ни пища, ни питье не шли на ум Савлу. Он долго, долго и после того помнил – помнил до гроба, что был он «хулитель и гонитель, и обидчик» (1Тим.1:13), что гнал он церковь Божию (1Кор.15:9). Он ничем не извинял вины своей пред Господом; признавал себя врагом Божиим, достойным всякой казни. Терзаемый покаянием, «он теперь молится», как говорил Господь Анании (Деян.9:11). О чем молится? О том, чему научало раскаяние, о прощении грехов, о том, на что указывало небесное явление, – о ниспослании сил, необходимых для лучшей жизни, чтобы любить и проповедовать то, что дотоле гнал он. «Я покажу ему, сколько он должен пострадать за Меня» (Деян.9:16), так говорил теперь Господь Анании о Савле. Господь видел, что кающийся и признательный Савл готов страдать за Него, и обещает Савлу свою всемощную помощь, с которою не сокрушать Савла никакие страдания. Высоко звание, к которому призван Савл, но на кого возлагает Господь более тяжести, чем на других, тому посылает и более сил. «По мере как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше» (2Кор.1:5), так говорил сам Павел. Каких страданий не перенес Савл за Господа ИисусаI И краткий перечень, какой он делает страданиям своим (2Кор.11:20–32, 12:9–12), изумителен.

Брат мой! Если ты особенным образом возбужден на подвиги благочестия, если получил ты довольно света и теплоты душевной с неба, будь верен призванию небесному, чтобы идти путем тернистым и тесным. Кого взыскал Господь милостью своею, не имел ли Он права ожидать от того искренней готовности переносить скорби и нужды за славу имени Его? Не довольствуйся первыми чувствами раскаяния, оно свято, но еще должно принесть плоды, достойные любви искренней. Не смущайся и горечью бед готовых, Тот кто призвал тебя, даст тебе вытерпеть столько, сколько и не думаешь. Опыт научит тебя, что значит терпение; по опыту узнаешь, что «от терпеливости происходит опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает» (Рим.5:3–4).

Савл обращен был одним явлением Господа! Как это так? В глубине души Савловой было доброе и прежде того, он любил закон Божий. Он ошибался, допускал увлечения и страстность человеческую, но зерно души его было доброе. Без того – пусть говорят ангелы, пусть воскресают мертвые пусть является Господь в громах и молнии, нечестивец содрогнется и останется нечестивцем. Если бы Савл не верил в Моисея и пророков, дивный свет и обличение Господа приняты были бы также, как приняты испорченными фарисеями чудеса Господа, «если Моисея и пророков не слушают, то хотя бы кто из мертвых воскрес, не по верят» (Лк.16:31).

Не говори, Бог милостив, дождусь чуда, и тогда иной буду. Иным тебя без тебя не сделают. Делай твое дело, пользуйся тем, что дано тебе; не пропускай мимо глаз милостей Божиих; исполняй волю Божию, открытую о тебе в писании. О, Боже мой! если я, такой грешник, и еще живу, и еще каждый день и каждый час льются на меня дары твои, не чудеса ли это благости Твоей? И я остаюсь холоден к ним, не благодарю за них, не каюсь в моем недостоинстве, не приношу плодов покаяния! Чего же жду я себе? Брат мой! пренебрежением к дарам Божиим мы призываем на себя гнев Божий, а не милость Божию. Удобряй почву сердца твоего покаянием и страхом Божиим, чтобы семена слова Божия могли укрыться в глубине души твоей и дать после ростков стебли с зерном; призывай молитвою росу и дождь благодати на засеянную землю, без того явится засуха и погибнет все.

Молясь, молитва все даст тебе. Савл молился, и чего не получил! И язычники, и иудеи, и свои, и чужой, были против Савла; но с благодатью Божией, данною по молитве, он победил все, – победишь и ты.

Аще Сын вы свободит, во истину свободны будете (Ин.8:36).

Свобода. свобода – чарующее слово! Кому не дорога ты, свобода? И как много ныне хлопочут о свободе! Венок летит на голову, лишь только проронит кто слово о свободе, хотя бы слово и не умное. Что же ты такое, милая для всех свободна.

Если скажем, что свобода есть независимость от всего оскорбляющего лучшую природу человека, скажем ли не согласно с здравым смыслом? У кого ум и сердце на месте, ничего не скажет он против такой мысля о свободе. Да, если в жизни ничто не останавливает правильного хода жизни, если жизнь духовной природы нашей развивается по её лучшим требованиям; если воля определяет свою деятельность чистыми, духовными требованиями природы, известными с именем нравственного закона, не есть ли это истинная свобода, какой только должен желать человек?

Быть свободным, говорят, значит не подчиняться ни чьей сторонней воле, жить и действовать так, как хочется, поступать всегда и во всем по своей воле, по чувствам и влечениям своего сердца. Но – это не свобода, а своеволие; это не свобода, оживляющая человека, а произвол, губящий жизнь человека; это – не мир природы, ограниченной с Творцом безграничным, а война против Бога и брань человека с самим собою. Кто внес в общество людей такую мысль о свободе? Тот, кто сказал первым людям, будете яко бози. Нечего сказать, надежный учитель! Свобода есть независимость, до от чего? От несообразного с духовною природою.

Истинная свобода есть тоже, что любовь ко всему лучшему, любовь чистая к Богу и человечеству, тоже, что добровольное и охотное подчинение своей воли закону Божию. Хождах в широте, яко заповеди твоя взысках (Пс.118:45), говорит с восторгом один из лучших людей. И как быть иному? Всеведущий законодатель знает природу человека, как никогда не может знать ее сам человек, при всех пособиях умозрительной и опытной мудрости своей. Потому закон, даруемый Богом, человеку, есть самое верное, самое полное выражение лучших потребностей человеческой природы, есть полный и живой образ деятельности, вполне сообразной с существенными нуждами человека, есть самое лучшее, самое счастливое, самое живительное развитие жизни человеческой.

Беда наша вот в чем, закон духовен, аз же плотян есмь. Где взять силы исполнять закон? Где взять мощь, чтобы развивать в себе жизнь по лучшей оживляющей норме жизни? Аще Сын вы свободит, во истинну свободны будете, говорит Сын Божий (Ин.8:36). Истинно только тогда и является свобода в человеке, когда он начинает жить под влиянием незримой благодати Христовой; всесильная благодать Божия исцеляет испорченный душевный организм и дает силы развивать жизнь по лучшему образцу жизни. Приидите ко мне вси труждающиися и обремененной, и Аз упокою вы (Мф.11:29), говорит Сын Божий. О! какой это сладкий голос! Какой это добрый призыв! Под сенью благодати Христовой душа точно находит себе покой, какого нигде не может найти; под незримым, но мощным, правлением силы Божией жизнь её течет самым широким потоком. Праведнику закон не лежит (1Тим.1:9), потому что поступать по закону Божию для него, тоже, что жить и действовать по влечениям своего чистого сердца, потому что он выполняет гораздо более, чем могут сказать все земные уставы.

Посмотрите на жизнь истинных последователей евангелия. Жизнь их запечатлена характером той чудной свобода духа, той самостоятельности и независимости, которой не найдете ни в одном ученике философских школ человеческих. В числе святых Божиих видите вы царей и подданных, пастырей и пасомых, богатых и бедняков, старость и юность, мужчин и женщин, но при всем различии пола и возраста, званий и отличий общественных – один и тот же дух евангельской свободы одушевляет всю их жизнь. Без гордости и самохвальства они говорят истину евангелия как безгласным, так и голосистым земли, обличают пороки и растление людей, не смотря на опасности для себя. Они не гоняются за ветром духа времени, не заискивают его благосклонной улыбки, не льстят его наклонностям, если он прямо идет против закона Божия, они говорят ему о том в глаза, если он прикрывает ложь кое-каким добром, они отдают честь добру и выводят на свет ложь. Один страх Божий пред их глазами, но ни каких людей не боятся они, ни ученых, ни невежда, ни фанатиков, ни индифферентных, ни Неронов, ни Аманов, ни демагогии, ни олигархии. Во время общественных бед, войны опустошительной, язвы всепогубляющей, когда все другие теряют голову и падают духом, они с свежею мыслью отыскивают меры против зла и являются ангелами утешителями. При самых внезапных переворотах счастья, при самых тяжких ударах жизни, хотя страдают они, но страдают молча; в темнице и оковах также мужественны и тверды, как и под венками почестей. Если владеют богатством и отличены вниманием общим, не допускают до себя ни гордости, ни роскоши, щедро разливая покой и довольство на других. Такова жизнь истинных христиан!

Творяй грех раб есть греха (Ин.8:34). Идеже дух Господень, ту есть свобода (2Кор.3:17). Какие это глубокомысленные изречения! Где грех, там рабство! Грех не сроден нашей душе, – она создана для Господа и живет только в воле Божией. Грех налагает оковы на душу, стесняет деятельность её, расстраивает её жизнь, убивает ее. Рыба не в воде, птица не в воздухе умирают, точно также душа в чуждой для нее атмосфере греха. Посмотрите поближе, что делает грех с душою? Благо призрачное, обманчивое, ядовитое предпочитает она истинному благу; стесненная в порывах к небесному, томится она в мраке, скрывающем от нее светлый образ истины; а сердце, погрязшее в низких наслаждениях, изнуряет тоской о небесной отчизне; воля теряет энергию для добра, как невольник с цепью на шее. Своеволие греха не долго пользуется даже тем ничтожным остатком произвола, который дает возможность переходить от одного порока к другому. Предавшись одной страсти, человек теряет удобства отравлять себя другими, не смеет переменить предмета наслаждений. Вот от чего бывает, что скупец томит себя голодом, слуга плотской похоти расточает миллионы отцовские, тщеславный делает тоже для пустого звука известности. Страсть порабощает все себе, и ум в услугах у нее и сердце бьется лить ею, вся деятельность, внутренняя и наружная, определяется её капризами. Бывает, что голос совести с силою восстает против деспотизма нажитой страсти, но сила страсти одолевает все умные рассуждения и – оказывается на деле жалкий раб греха.

Так евангельская, духовная, свобода – не одно и тоже со свободою гражданскою; духовная свобода может быть собственностью царя и подданного, раба и господина, вельможи и бедного ремесленника. В каком же отношении находится духовная свобода к гражданской?

Без влияния свободы духовной свобода гражданская – печальное преимущество. В таком положении свобода гражданская – для одних средство к угнетению ближних, для других – предлог к своеволию и буйству.

Начальствующий по праву звания пользуется большею свободою гражданскою, чем подчиненные ему. Представьте же, что не хочет он, и знать требований духовной свободы; представьте, что он – невольник самолюбия и своенравия, для которых все готов делать, чем он тогда будет для подчиненных? Мучителем. Он требует не того, чего требует закон, а что внушают ему злые страсти его; не исполни воли его преступной и – тебя заставят страдать. Напрасно вы будете, взывать к правосудию, к начальству высшему, к голосу соседей, изворотливый ум сильного доведет вас до положения более печального, более горького, чем было до жалоб. Напротив, если дух евангельской свободы одушевляет начальника, он стоит выше самообольщения, выше гордости и тщеславия; как бы ни были обширны права его; он не только не оскорбит вас неправдою, но благодушием и благодеяниями усладит для вас и власть свою. Он носит меч в своей руке, но только против разврата и буйства, – не он, а закон, подвергает наказаниям обманщика, вора и убийцу.

Ныне нередко называют законную власть деспотизмом. Это ошибка, печальная ошибка. Самый жестокий, самый бесчеловечный деспотизм, это дикий произвол подчиненных, тот произвол, которому вовсе незнакома истинная, христианская свобода. Вредно бывает для благосостояния общественного преобладание сильных лиц, злоупотребляющих своею властью. Но своеволие и буйство народа, разженного страстями, – страшно, по самому большинству лиц; в слепоте невежества оно в состоянии предать все разрушению, порядок, законы, власть, быт семейный и самую религию. Припомните, не эта ли пагубная свобода в стране гордившейся образованностью ниспровергла все священные права семейные и общественные, погасила науки, осквернила храмы, совершила не слыханные зверства и жестокости, предала сотни тысяч людей невинных разным смертям? Там, где нет свободы христианской, свободы ума и сердца от страстей, там свобода гражданская если при напряженных усилиях и явится между людьми, то на короткое время и не в точном виде, а за тем сменится ужасами бесчеловечия; буйство страстей, свергнув узы призрачные, наложит действительные, свергнув благотворные и необходимые, наложит лишние и гибельные, свергнув благое иго порядка и человеколюбия, беспощадно отягчит безначалием и тиранством. Воры и убийцы – не тоже ли, что люди, не стесняющие себя законами гражданскими? Такова свобода гражданская без христианской свободы!

Духовная, христианская свобода, как живая любовь во всему доброму, поставляя человека выше страстей и расчетов своекорыстия, заставляет его действовать в обществе гражданском с полным самоотвержением для блага других. Так она действует при уничтожении рабства в государстве, она не оскорбляет при том ничьих прав собственности, а располагает любовь христианскую принесть посильную жертву для блага ближних; она не ищет при том себе простора и покоя на счет других, а желает только покоя другим. Она усовершает известный порядок гражданский, более и более приближая его к духу евангелия, изменяя к лучшему постепенно, мирно и тихо, не нарушая ни в ком деятельности истинно – разумной и свободной. Возьмем ли свободу печатного слова? Не следует, говорят, налагать никаких оков на слово, слово – дар Божий, данный для всех. Но прежде всего напрасно принимают печатное слово за дар Божий, оно – собственность не многих, добытая трудом их. Пусть поставят его на его месте, на месте ремесла, благородного во власти благородной души, и пошлого в руках пошлого человека. Если бы печатное слово было только словом болтуна, оно не было бы к его чести, а для других было бы только скучно. Но печатное слово может быть и словом клеветника изворотливого, готового измучить вас в инстанциях суда. Оно может быть словом желчной злости, для которой отрада – страдание целых обществ, словом тщеславия, беспощадного к покою миллионов. Тогда, как устное слово, как бы оно гнило ни было, очень недолговечно и ограничивает действия свои тесным кругом людей, печатное слово, если оно гнилое слово, будет плодить гниль в сердцах людей целые века и, тогда как устное слово есть – дар Божий, данный для всех людей, печатное слово – занятие редких. Что же после того печатное слово? Деспотизм немногих над целыми миллионами и над целыми поколениями, деспотизм самый оскорбительный, если деспотствуют люди пустые, а между тем он самый мощный и самый опасный из всех деспотизмов, он налагает свои мысли и заблуждения, свои страсти и предрассудки дикие на общества и не одного века, а ряда веков. Никакая власть, никакое правление не может устоять против разрушительного действия печатного слова. Слова нет, это – деспотизм очень приятный для самолюбия деятелей, но тем более опасный для душевного здоровья и общего блага и одобрять его могут только люди, которым не дороги ни совесть, ни смысл здравый. Христианская свобода, как свобода любви, слишком дорожит здоровьем душ человеческих и их независимостью; безгранична область, где она может действовать, разливая свет знаний плодотворных, но она не дозволит себе говорить, а тем более печатать, слова гнилые и, если другие заметят проскользнувшую в словах её гниль, с благодарностью воспользуется этим замечанием. Такова истинная свобода!

Вы на свободу званы бысте, братия точию да не свобода ваша в вину плоти, но любовью работайте друг другу (Гал.5:13). Живите яко свободны, а не яко прикровение имуще злобы свободу (1Пет.2:16). О! если бы каждый из нас сознавал и чувствовал превосходство духовной свободы, дарованной Христом Иисусом человечеству! Он и не подумал бы о ложной свободе, о которой мечтают иные. Свобода истинная, свобода христианская, устрояет и на земле царство мира, счастье семьи, общества, государства. Ложная свобода или своеволие страстей вводит с собою расстройство, напасти и беды, слезы и горе в семейство, общество, государство.

Будем молиться, дабы силами благодати явилась в нас животворная свобода, в славу Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Отдадим справедливость новой философии. Самонадеянная прежде, она в недавнее время стала искать помощи у христианства, стала признавать нужду христианской заповеди о любви для блага обществ. Считающиеся представителями людей умных согласны ныне с тем, что любовь и братство, проповеданные Господом Иисусом, составляют лучшее врачевство для недугов общественных. По требованию любви христианской желают, чтобы человеческие законы были снисходительны к несчастным преступникам. Во имя той же любви желают, чтобы люди, не смотря на различие сословий и званий, были равны пред законом, и чтобы бедность и не знатность рода не лишали человека гражданского значения. Во имя той же любви требуют, чтобы добытое трудом человека принадлежало трудившемуся, а не было присвояемо другим лицом, не бравшим участия в труде. Все это прекрасно! Все это вино новое, чистое, свежее!

Но вот о чем забывают, новое вино не надобно лить в мехи ветхие, как говорит Спаситель наш (Лк.5:37). Если новую заповедь Спасителя думают осуществить только средствами человеческими, это ветхие мехи. Какие средства человеческой природы могут преобразовать враждующий, завистливый, разделенный страстями, мир людской в одну семью братской любви? В человеческой природе нет их, двигатели её – своекорыстие и самолюбие гордое. Или думают, что людям стоит только пожелать, чтобы действовать в духе любви христианской, и преобразование людей кончилось? Желания еще не дают того, чего желаем. Один из лучших людей говорит за себя и за всех, «желание добра есть во мне, но, чтобы сделать его, того не нахожу» (Рим.7:18). Ни наука, ни самый высокий ум не дают нам сил для осуществления высоких идеалов. Время увериться в том опытами тысячелетий. Ни философы, ни законодатели, оставившие образцовые теория, не подарили ни себя, ни других ни золотником новых сил. Как ни умничай, а надобно согласиться с словами Спасителя нашего, «рожденное от плоти есть плоть» (Ин.3:6). Все происшедшие от Адама не могут сами по себе стать выше наследственной природы. Грех – начало всех несчастий, а от него не освободиться человеку самому по себе. Потому грех и несчастье всегда будут сопутствовать человеку на путях жизни его и станут разрушать лучшие планы его.

Одна возможность для человека исполнять высокие идеалы – помощь небесная, принятие и усвоение благодати Божией. Для того, чтобы осуществить в себе новую заповедь Христову, надобно родиться свыше (Ин.3:7), надобно преобразоваться силою Духа святого (Ин.3:6). Можно усвоит себе умом философию Гегеля, философию Платона, всякую другую философию человеческую, но, чтобы усвоить себе философию Христову, для того мало быть слушателем этой философии. Думают, что могут усвоить евангельское учение о братской любви, помимо помощи Христовой? Напрасная мечта! Во Христе Иисусе, победителе греха и смерти, человечество имеет второго Адама, духовного, животворящего (1Кор.15:45, 47). Если не от Него начинается поколение людское, то это ветошь, ни к чему негодная. Только Он своим Духом может обновить печальное существование человека.

Новое вино в ветхих мехах – потеря доброго вина и порча самим мехам. Такова судьба тех обществ, которые пытаются осуществить в себе христианское учение о братской любви без полного, духовного обновления, без живой и возрождающей веры в Господа Иисуса. Сердца ветхие, своекорыстные, гордые, самолюбивые проповедуют любовь для других, но сами не знают её, сами ничего не сделали для неё, не пожертвовали ей ни одною страстью, ни одною привычкою. И что выходит? Перевороты разрушительные, потрясения, ниспровергающие существующий порядок и не созидающие ничего, прочного. Отчего это отсутствие устойчивых начал общежития, эта тоска, это недовольство настоящим, эта неуверенность в будущем, эта робость при выполнении прекрасного? Не от того ли, что новое вино льют в ветхие мехи? «Прогресс, прогресс», кричат. А на деле оказывается только ломка старого – и ничего дельного; на деле, по-прежнему, невинного теснит сильное богатство, и счастливый нечестивец распоряжается судьбою людей честных. Тратят силы, тратят средства – и все без пользы, занимают людей работами – и все работы только ослабляют людей бедных, знакомя их с новыми нуждами, с новыми бедами, тяжелыми уже по самой новости. Был давно, очень давно философ-царь, который понял философским умом важность любви христианской для общества языческого, заставил язычников построить больницы и дома милосердия, но долго ли стояли между язычниками заведения Юлиана? Они рассыпались подобно карточным домикам, при первом дуновении ветра. Вот наглядный опыт того, что не удержать ветхим мехам вина нового!

Нет, надобно иметь не одно знание учения Христова. Надобно глубоко чувствовать испорченность свою, и этим чувством привлекать на себя благодать Христову, чтобы с её помощью воплощать в себе новую заповедь Христову. Прежде всего, надобно как можно менее мечтать о себе, о своих силах и совершенствах, и как можно искреннее молить Вседействующего и благого о Его милосердии к бедным людям. Заповедь о любви, без мысли о самоотречении, – менее, чем иудейская заповедь и уже вовсе не Христова заповедь. «Покайтеся и веруйте в евангелие», тем начал проповедь свою Спаситель; тем начинается и жизнь христианская.

Пусть неотступною будет на всех путях наших уверенность, что мы – ветхие меха, и Он, только может переделать эту ветхость заново. Надобно всем молиться за себя и за других, дабы свет небесный озарил глубины сердец человеческих, и они приняли бы новое вино с расположениями новыми, достойными вечности счастливой. Тогда одни осудят в себе своекорыстие, волнующееся против нового закона, другие поймут, что свобода Христова есть отречение от всякого преступного самоволия, от всякой животной страсти, и любовь, покорная святым заповедям Божиим. Дух Христов, и только Он один может преобразовать сердца людей.

Берегитесь лжепророков, которые

приходят к вам в овечьей одежде,

а внутри суть волки хищные (Мф.7:15).

Лжепророки, в словах Спасителя, тоже, что лжеучители, или такие учители, которые, под видом истины, передают ложь и, под видом добра, наделяют пагубою.

Берегитесь, говорит Господь, таких учителей, как берегутся яда, который может скрываться и в красивом цветке; берегитесь, как берегутся змеи, которая, укрываясь в кустарнике или под листьями, может нечаянно напасть на вас и нанести смертельную рану.

Нельзя не удивляться тому, что оказываются охотники быть в числе учителей лжи. Согласитесь! что это не великая честь им... Истина дорога для каждого; а люди изобретают ложь. Странно. Но не думайте и того, что эти люди действуют по твердому убеждению. Убеждение можно иметь только в действительном, а ложь – вымысел, призрак, ничто. Ложь не может иметь силы убеждения для того, кто изобретает и распространяет ее. Основание её для души только в самой душе, в её порче. Апостол убеждает держаться благой совести, юже нецыи отринувше, от веры оптадоша (1Тим.1:19). Видите, под каким условием можно отказаться от истины и принимать ложь? Под условием отречения от благой совести. Бессовестность вот основание лжеучителей! Печальное состояние!

Что касается до нас, проповедники лжи, как и всякое другое зло/ попускаются с тем, чтобы мы не спали, если не хотим потерпеть вред от зла. Итак, наше дело быть зоркими.

Как узнать лжеучителя?

Бог истина и он один источник истины. Потому то, что возвещено Им для нас, есть несомненная правда. Все же мысли происхождения земного, человеческого, непорочны, перемешаны с недоумениями, с ложью и неправдою. Итак, не может быть истиною то, что несогласно с истинами созерцательными и практическими, открытыми в слове Божием и проповедуемыми церковью. Вот главная мера для поверки всех учений! Потому не слушай тех учителей, которые или льстят страстям человеческим или под видом новых открытий передают мысли несогласные с догматами церкви. Хотя бы мы или ангел благовествовал вам не то, что мы вам благовествовали, да будет анафема (Гал.1:8). Так говорит апостол Божий.

«Так говорит Иегова воинств, не слушайте слов пророков сих. Огорчающим меня твердят, мир будет у вас, и всякому ходящему по упорству своего сердца говорят, не придет на вас зло» (Иер.23:16–17).

Ныне говорят, «у нас есть судья в голове, следуй ему; на что тебе еще другой закон? Ты не ребенок, чтобы ходить в школу, т.е. в церковь и учиться у людей, которые не имеют ни образования, ни звания света». Так говорят называющие себя людьми просвещенными.

Понимаете ли, что это голос ложных пророков? Понимаете ли, что этим учением вовсе отвергается откровение Божие? Ах! внутренний закон ваш уже давно стал потемнен и бессилен. При нем одном чем были бы мы и по ныне? Тем же, что и предки наши – язычники; мы были бы людьми, ходящими во мраке (Ис.9:2); жили бы в похотях своей плоти и были бы безбожными в мире (Еф.2:3, 12). Ужели этого желать надобно? Избави, Боже, от такого страшного ослепления! Нет с одним законом внутренним, с одним разумом нашим, нельзя быть безопасным даже и при руководстве слова Божия. Тогда каждый будет понимать писание по-своему, и слово Божие превратится в игрушку страстей, как это и видно на опыте. Потому-то Отец небесный дал есть овы апостолы, овы же пастыри и учители, к совершению святых в дело служения, Дóндеже достигнем еси в меру возраста исполнения Христова (Еф.4:11–13). Потому-то церковь есть столп и утверждение истины (1Тим.3:15). Пусть, по примеру вавилонян, поднимают на смех сионские песни. Не тревожьтесь, они погибнут по примеру вавилонян.

Разум, говорят, по естественному развитию своему, дойдет до истин высших, самых чистых, к чему откровение? Разум дойдет ... но ныне не дошел! А сколько времени прошло, как начал он идти? Более 7000 лет... Есть же надежда на то, что дойдет. Чтобы рассеять мечты свои, пусть посмотрят на действительность пусть зорко рассмотрят, до чего успел дойти разум, по естественному развитию своему, в продолжении 5000 лет, до пришествия Христова? «Надобно ждать, говорил лучший мудрец того времени, надобно ждать, пока возвещено будет, как должно вести себя в отношении к богам и людям». Алкивиад спрашивал, «когда же это будет, Сократ, и кто будет этот наставник? Со всею радостью последовал бы я ему, кто бы он ни был».⁷⁵ Лучший теоретический ученик лучшего практического мудреца рассуждал, «благочестью учить никто не в состоянии, если не будет предшествовать сам Бог, как вождь и наставник».⁷⁶ Вот лучшее, что находите вы в долгой жизни язычества! Разум дойдет... Требуют веры в слова и обещания! Но как же это? То говорят, что вера дело неумное; то требуют веры. И кому же доверят велят? Людям! Когда? Тогда, как не велят доверять Богу. Пусть извинять, но заносчивость доходит до нелепостей.

Апостол Петр пишет, «были и лжепророки в народе (иудейском), как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси и, отвергаюсь искупившего их Господа, навлекут сами себе скорую погибель» (2Пет.2:1).

По этому наставлению апостола, если бы пришлось вам слушать человека, который стал бы отвергать нужду в искупителе, Христе Иисусе, или учить о Нем, несогласно с словом Божиим, отвергая Его божество или человечество, будьте твердо уверены, что это учитель пагубной лжи, которого не следует слушать. Пусть он владеет даром слова, пусть он умен и с познаниями обширными, не обольщайтесь тем, – участь его решена апостолом, он погибнет.

Тот же апостол возвестил, «знайте, что в последние дни появятся наглые учители, которые станут поступать по собственным своим похотям и говорить, где обетование пришествия Его?» (2Пет.3:3).

Не слышите ли ныне таких, которые говорят, «добрым человек бывает тогда, когда для того, чтобы получить приятное себе, делает приятное другим». Иначе это значит, что надобно жить только в свое удовольствие; другого начала жизни нет, как удовлетворение влечениям природы; пока жив, пользуйся жизнью наслаждайся всем, чем и как можешь. Не правда-ли, что это те люди, на которых указал апостол, как на учителей наглых, забывших и об уме, и о совести? Это люди, для которых нет ничего высокого, ни честности бескорыстной, ни жизни загробной, ни духа свободного, ни Бога.

Апостол Иуда писал: вкрались некоторые люди, давно предназначенные к осуждению, плоть оскверняют, начальства пренебрегают и злословят высшие власти (Иуд.1:4, 8, 11).

Итак, встретятся ли вам люди, для которых ни почем все власти, ни почем законы, для которых свобода означает необузданную вольность жить, как кому угодно, твердо помните, что это люди, назначенные к осуждению, которым давно возвещено горе. Ныне нередки проповедники такой свободы. Как и в давнее время они «злословят то, чего не знают» Иуд.1:10 и хвалят то, чего вовсе не понимают. Не слушайте их и помните слова апостола, «начальники не страшны для добрых дел, а для худых» (Рим.13:4).

Ап. Павел писал: Дух ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, слушаясь духов обольстителей, запрещающих жениться (1Тим.4:1, 3).

Итак, если услышите, что будто ныне нет благословенного брака и будто дозволительно вооружаться железом против плоти, не отказываясь от её похотей, твердо знайте, что это говорят духи-обольстители, отступники от веры, проповедники учения бесовского.

Дух лжи изворотлив, в разные времена является в разных видах и всегда прикрывая пагубный дух свой наружностью приличною и даже обольстительною. «Приходят к вам, говорит Господь, в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные». Иногда не легко узнать лжеучителя по содержанию учения его. Почему же узнать, что под овечьею шкурою скрывается волк? «Но плодам их узнаете их», говорит Господь (Мф.7:16). Это значит, что, если не узнаете их по содержанию учения, можете узнать по их делам. Дела на языке писания не редко называются плодами, например: сотворите плоды, достойные покаяния, т.е. дела (Мф.3:8). Узнайте лжеучителей по делам их, частью тем, которые сами они делают, частью по последствиям учения их. Ложь не может внести успокаивающего света в нашу жизнь, потому что в ней самой нет света, она мрак. Таковы же плоды учителей лжи. Мысль свою Господь объясняет далее так: собирают ли с терновника виноград или с репейника смоквы? (Мф.7:16). По общему правилу, всякое растение или дерево приносит свои плоды, репейник репьи, а не виноград, и виноградная лоза виноград, а не репьи. Точно так дела учителей лжи непременно пагуба. Собственные дела их или гордость сатанинская, или разврат; последствия учения их таковы же. Если они успевают закрыть от глаз людских свои нечистые дела, следствия учения их откроют их. Дела плоти, говорит апостол, известны, они суть блуд, нечистота, вражда, ссоры, пиянство и тому подобное (Гал.5:19, 21). Если не все вместе, то многие из дел таких непременно украшают жизнь учителей лжи, или являются следствиями учения их. Так описывает лжеучителей и апостол, «люди, говорит, самолюбивые, сребролюбивые, гордые, злоречивые, клеветники, невоздержные; враги добра, преданные более сластолюбию, нежели Богу, имеющие вид благочестия, но силы его отрекшиеся» (2Тим.3:1–4). Итак, «по плодам их узнаете их». Учители лжи говорят, мир, мир! но это только слова. Они говорят, что желают общего блага. Но это только слова. Смотрите на дела их, они ищут только своего (Флп.2:4). Разделяют людей в мыслях, поднимают их друг против друга, заводят войну, доводят до сцен кровавых и печального расстройства. Так всегда было! Так всегда и будет!

Еще одно слово о нас самих. Берегитесь лжеучителей, говорит нам Господь... Я не отвечаю, говорит иной, за те понятия, которым научен, в которых воспитан; мое дело быть верным этим мыслям, а за неверность их даст отчет Богу тот, кто сообщил мне их. Да, лжеучитель будет строго отвечать за передачу ложного учения. В этом нет никакого сомнения. Но несомненно и то, что не оставят в покое и того, кто принимал ложь. Тебе дан смысл, чтобы отличать истину от лжи? Дан. Тебе дана любовь к истине, чтобы отрекаться от лжи и принимать чистые, святые мысли? Дана. Как же ты считаешь себя не подлежащим ответу за то, что держишься лжи, принятой от другого? Слепец слепца водит, оба в яму впадут, сказал Господь (Мф.15:14). Слышите, оба будут в яме, а не один. Апостол говорит, истины не прияша, во еже спастися им. И сего ради послет им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи, да суд примут еси неверовавшии, но благоволивший в неправде (2Сол.2:10, 13). Страшные слова! Появление учителей лжи вызывается не одною их волею, а волею слушающих, они являются с их пагубою оттого, что не хотят принимать истины, любят неправду, благоволят к нечестью. Как же нужно беречься! Аминь.

Он же (Фома) рече им, аще не вижу

на руку Его (Христа Господа) язвы гвоздинные

и вложу перста моего в язвы гвоздинные

– не иму веры (Ин.20:25).

Простота веры – прекрасное дело, с нею так покойно душе. Но не один ап. Фома не довольствуется простым доверием словам других. Многие также, как и Фома, не прежде хотят верит, как испытают и дознают. Грех или не грех – пытливость?

И тем, и другим быть может.

Разум – дорогой дар Божий. Пренебрегать им грешно надобно усовершать его, надобно питать его приличною пищей – познаниями, надобно расширять деятельность его упражнением. Вот главное оправдание пытливости! Но разум есть ли в нас высшая способность, или же служебная? Без сомнения воля выше разума, она располагает всею деятельностью души, а, следовательно, и деятельностью разума. Итак, пытливость не должна быть целью для самой себя. Потому-то она может быть и делом святым и делом грешным. Потому-то апостол не с похвалою отзывался об афинянах, «в том только и проводили время, что говорили или слушали что-нибудь новое» (Деян.17:20).

Когда домогаются испытывать не открытое в откровении о Боге, не грех ли это? Зачем касаться того, о чем не сказано там, где сказано все нужное для спасения нашего? Не значит ли это не доверять благости Божией? Не значит ли это увлекаться, сознательно или без сознания, мыслью, будто разум наш может проникнуть глубже и взойти выше, чем мудрость слова Божия, чем ум Божий? Так грех и грех допытываться ответов на вопросы, что творил Бог, прежде чем сотворил мир? Как Христос Иисус преподается в тайне евхаристии всем и везде весь? Сколько потрачено времени и сил на разрешение подобных вопросов! И все понапрасну, все без плода для души, или точнее со вредом для нее, потому что за бесплодный труд и трату времени будут взыскивать с нас.

Грех допытываться будущей судьбы своей, далее предела положенного. Нам сказано в писании и говорит здравый смысл, что хорошо нам будет, если будем жить хорошо и худо, если станем жить не по воле Божией. Вот открытая судьба наша! Допытываться более подробных ответов – дерзость никогда не безвредная, как оскорбление доверия к промыслу Божию, и как пустая трата времени. Чтобы узнать будущую участь, обращаются к картам, к цыганам, к ворожеям, к магнетизерам, к вызывателям духов, или к стологаданию. Что все это значит? Грешное малодушие, на минуты дерзкое. Да не обрящется в тебе волхвуя волхвованьем и чаруяй и птицеволшебствуяй, есть бо мерзость Госповеди Богу твоему творяй сия (Втор.18:10–12). Вот ясная воля Божия!

Грешна любознательность, жадно читающая книги опасные для души. Кто званием своим обязан узнавать пути лжи и нечестия, например, учитель веры, наставник юношества, тот, хочет или не хочет, читай подобные книги; да и он может безвредно читать их, частью потому, что у него уже готовы против яда лекарства, частью же потому, что помощь Божия обещана служителю Божию. Но к чему всем другим читать опасные книги? Для того, чтобы предостеречь себя от падений самим знакомством с низостью лжи и нечестия? Но в таком случае необходимы твердость ума и твердость воли, чтобы лукавое изложение лжи не увлекло за собою слабой мысли, и обольстительные картины греха не завлекли воли в смрадную гряз. Есть ли у вас твердый им и твердая воля? Пусть не оскорбятся, если скажем, что самая большая часть страстных охотников и охотниц до книг опасных развратом и пустотою вовсе не знают себя, что они такое, дети ли слабые, но по крайней мере простодушные, или дети, довольно уже испорченные капризами страстей? Если допускаете первое, то надобно согласиться, что безбожно грязнить чистые детские души всякою нечистотой людских глупостей, тем более что так нужно нам время для занятий лучших. Предположим второе? Тогда должны согласиться, что бесчеловечно отравлять больное дитя снадобьями вредными. Хотят лечить себя? Почему же не посоветоваться с доктором, вместо того чтобы глотать, не понимая, что глотают? «Не будьте детьми умом, говорит нам апостол, будьте на злое младенцами; а по уму будьте совершеннолетними» (1Кор.14:20).

Не умна, не честна, пытливость, когда стараются узнавать тайны ближних своих, не быв обязанными к тому званием. У иных пытливость эта доходит до того, что подкупают служащих у соседа деньгами, ласками, обещаниями, чтобы выпытать то и другое. Отчего это? Отчего эта хлопотливость о другом? Оттого, что о себе вовсе не думают, если бы занимались своею душою, если бы узнавали свои грехи, свои душевные болезни, свою нищету, то не взошло бы и на ум узнавать о соседе. Когда свой дом горит, спешат спасти в нем, что можно, если нельзя спасти всего; не время хлопотать о соседе. Далее, к чему эта пытливость о другом? Для того только, чтобы узнанное недоброе о соседе разгласить везде, передать и другим соседям и каждому встречному. Подобные люди большею частью бывают болтливы и пусты до того, что неспособны говорить ни о чем полезном. Иные же и еще того хуже, дознают о тайнах соседа, с тем чтобы иметь способы вредить ему. Это – уже злость сатанинская.

Свята любознательность, направленная к открытому нам в писании о Боге. Се же есть живот вечный, да знают тебе истинного Бога и Его же послал еси Иисус Христа (Ин.17:3). Жизнь вечная – в том, чтобы знать Бога и Спасителя нашего. Как важно для нас такое знание! Для всех ли? Без сомнения для всех. Для кого же не нужна вечная жизнь? Хочется или не хочется нам, вечность ждет каждого и вечность не одинаковая, – покойная для истинно и искренно знающих Христа, знакомых с ним не одною мыслью, а полною душою, – и очень неспокойная, страшная, для не желающих знать Христа. Итак, чего хотите? Без сомнения, покойной вечности! Узнавайте же Христа искреннею душою. Умный христианин не пропускает дня, если не мешают другие обязанности, чтобы не выслушать или не прочитать св. книги, проповедующей о Боге и Христе. Слушать или читать слово Божие – для него самая питательная пища. Для иных скучно, не питательно слово Божие? А что значит, когда и хорошая пища не принимается желудком? Желудок засорен, – надобно поправить его. Итак, полечите душу вашу покаянием и вам слово Божие покажется райскою пищей. Иначе встретитесь с судным приговором Господа, «люди более возлюбили тьму, нежели свет; потому что дела их были злы» (Ин.3:19).

Свята пытливость допытывающаяся тайн души своей, для её спасения. Дороже душевного спасения, конечно, нет ничего для нас. Но не зная себя, можем ли спасти себя? Нет. Как лечить больного, не зная, что за болезнь у него? Какие поражены его части? Какова степень её? От каких причин явилась она? Надобно узнать все это и надобно потом сообразить, какие и в какой мере дать лекарства. Так многое надобно нам узнать о себе самих. Душа наша больна и при том у каждого своею болезнью, у иных весьма сложною и весьма мудреною, так что много надобно употребить времени, чтобы допытаться до полного значения болезни. Как долго надобно всматриваться в свое сердце, чтобы дознать свои склонности и свои страсти! Надобно доведаться, что в нас есть и чего не достает, какие есть добрые качества и каких нет, как охранять в себе доброе и как ослаблять худое. Казалось, так как никого нет ближе к нам, как мы сами, то легче всего нам узнать самим себя. Но беда в том, что от верного самосознания заслоняет нас наше самолюбие с его отпрысками, ему очень не хочется видеть нас в нашем подлинном виде, весьма ненарядном, и оно всячески закрывает нас от нас самих, пороки наши выставляет в виде слабостей извинительных, сомнительные дела называет подвигами геройскими и чего – чего не творить оно с нами! Извольте допытаться правды.

Не грешна любознательность наша и тогда, когда стараемся собрать познания нужные по нашему званию. Если ученый новыми исследованиями усовершает свою науку, художник – свое искусство, ремесленник – свое ремесло, это – занятия добрые. При таком занятии каждый из них служит своим дарованием людям и Богу, уменьшает нужды бедного человечества и себе доставляет честным трудом средства жизни. Премудрый говорит, «мудростью строится дом и уменьем укрепляется... Прошел я по полю ленивца и по винограднику глупца, и вот все наполнено дурною травою» (Притч.24:3, 30).

Само по себе понятно, что познание предметов нужных и полезных для жизни временной имеет важность очень ограниченную. Дни нашей жизни – коротки, а предметы не грешной пытливости – не одинаково важны. Не умно не только наполнять голову сведениями пустыми и вредными, но и не делать выбора между полезными.

Каковы бы ни были предметы нашей пытливости, надобно полагать меру пытливости. Если жажде пытливости хотят удовлетворять столько, что не достает времени выполнять другие обязанности, например, обязанность молитвы, обязанность звания, это – уже дело страсти и, следовательно, не дело святое, а грешное. Надобно всегда помнить, что мы живем не для себя, не для своих прихотей, а для Господа Бога. Апостол говорит, «если имею дар пророчества и знаю все тайны и имею все познания и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, я – ничто» (1Кор.13:2). Значит, без святой любви самые блистательные познания – ничтожны. После того нет нужды говорить о том, что грешно жаждать познаний только для земной известности или для земной корысти. Гоняться за ветром занятие неблагодарное, пустое до досады.

Будем жить так, чтобы жизнью нашею славилось великое имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Ни во Израили толики веры обретох (Мф.8:10).

Чудное явление! Римский сотник и, следовательно, с детства язычник, удостоен такого высокого одобрения со стороны Господа. «Истинно говорю вам, и в Израиле не нашел я такой веры», так сказал Господь о сотнике капернаумском окружающим Его. Без сомнения Спаситель не имеет здесь в виду таких людей, каков был богоприимец Симеон и не многие подобные ему. Но если и большинство Израиля, большинство тех, которым даны были обетования, возвещены пророчества, предложены наставления в вере истинной, не имели такой веры, какую имел римский сотник – не унижение ли это Израилю? не честь ли сотнику? не явление ли это необыкновенное и достойное изучения? Так капернаумский сотник вполне заслуживает того, чтобы рассмотрели мы качества его, для нашего назидания.

Старейшины иудейские, повествует св. Лука (Лк.7:4–5), свидетельствовали о сотнике, «он достоин того, чтобы ты оказал Ему милость, любит бо язык наш и сонмище той созда нам». По такому отзыву, сотник столько был внимателен к вечным потребностям души своей, что не смотря на положение свое в свете языческом, не смотря на невыгодные отзывы язычников о иудействе, признал достоинство откровенного учения, – признал искреннею душою, так что построил на свой счет дом молитвы и изучения закона Моисеева.

Да, холодность к вере, равнодушие к Богу, источнику всего доброго и прекрасного, как бы ни были блистательны дарования ума и сердца, показывают в человеке не человека, а что-то близкое к животному или к духу отверженному. Ибо тогда в человеке нет жизни человеческой, также как живой дух человеческий, отличие и украшение человека, не может не любить Бога своего и Его истину. Сообразите после того, что значат христиане, для которых вера лучшая, вера самая чистая и самая высокая, какова вера христианская, – предмет самого холодного внимания, если только не презрения? О земной жизни, о её удобствах, о её удовольствиях заботы днем и ночью, а о религии святой, если говорят, то вовсе не для нее самой; о церкви Божией, где должны воспитываться и усовершаться все высокие потребности духа, поминают лишь для того чтобы блеснуть умом, в сущности мелким, и отпустить колкости злости на счет служителей её. Любовь к святой вере называют, фанатизмом. Если хотите, можете услышать и широкие толки о вере, но о какой? О всякой, только не о преданной откровением Божиим; о всякой, какую кому захочется призвать по расчетам страстей, по произволу ума, состоящего на службе у своеволия. Это называют правом свободы, правом совершенствующегося человечества. О Боже мой! что скажешь Ты на суде Твоем этим христианам? Кровь Сына Божия, пролитая за людей, ни во что вменена. Евангелие, возвещенное в сопровождении стольких чудес, оказалось не нужным, оно заменено торговыми книгами или произведением ума, опьяневшего от своеволий. Напрасно были посланы апостолы во вселенную; напрасно воспитаны св. Духом отцы и святители церкви! Братия! люди заставляют природу духовную считать за одно и тоже истину и ложь, святость и нечестие, путь жизни и путь погибели, во природа, оскорбленная насилием, грозно отмстит людям за себя в свое время. Это так верно, как верно то, что мы существуем. Это так верно, как верно то, что есть Бог правды, Бог всемощный и грозный против нечестия.

Другая черта, указываемая евангелием в капернаумском сотнике, это его сердечное сострадание к больному служителю своему. Он просит старейшин иудейских упросить Врача о помощи (Лк.7:4), поручает передать Господу Иисусу просьбу его, «слуга у меня лежит дома расслабленный и жестоко страдает» (Мф.8:6). Какая нежная любовь к слуге звучит в этих словах! Сколько забот о больном рабе!

Братия! Апостол говорит христианам, «если кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1Тим.5:8). Что это значит? Отчего такой строгий приговор не милосердому христианину? Оттого, что отличие христианской веры – любовь. О сем познают вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою, сказал Господь наш. Потому если христианин не имеет любви заботливой о счастье другого, он не христианин, в нем нет существенного отличия христианина. Поскольку же и лучшие язычники оказывают сострадание к несчастным, то несострадательный христианин – хуже и язычника. Так христианский начальник, христианский господин, христианский хозяин дома должны заботиться о здоровье и счастье служащих и подчиненных, должны помогать им в их нуждах, сколько могут. Они должны твердо помнить, что подчиненные их – братья им по природе и во Христе и что милосердый Господь усвояет себе то. что сделано будет для этих невидных людей. «Алкал я, скажет Он на суде, и вы не накормили; жаждал и вы не напоили был наг и не одели; был странником и не приняли Меня; болен и в темнице был и не посетили Меня.... Поскольку не сделали вы сего одному из сих меньших, то не сделали Мне» (Мф.25:42–45). О! худо будет душам черствым и холодным, мухам и слепым для скорбей братий своих!

Сострадание к больному слуге заставило сотника искать помощи для него. Но где взять помощь? Он слышал о чудесах галилейского Учителя и вероятно сам был очевидцем некоторым из них. Душа его уже признавала в Нем чудотворца. Любовь сострадательная, заботливая о больном слуге, расширила веру его в Чудотворца. «Господи, говорит он Иисусу, слуга мой лежит дома расслаблен и жестоко страдает». – Можно бы принять воззвание, «Господи», за выражение почтительной учтивости, но не в устах сотника благоговейного и верующего. Он считает довольным сказать о сильной болезни слуги и уже уверен, что без просьбы его благий Господь примет участье в больном и мощный Чудотворец исцелит его. Вера его в Иисуса так была высока, уважение его к Нему так было велико, что по его вере стоить Господу Иисусу сказать слово и слуга его будет здоров. «Хотя я и подвластный человек, говорит он, но имея подчиненных, скажу одному, поди и идет, и другому, приди и придет, и слуге моему сделай то и делает» (Мф.8:9). Твое ли слово не выполнится? Скажешь больному, будь здоров, и будет здоров. Сотник признает в Иисусе всемощного властителя над природою, Того владыку, которому все покорно.

Христиане! зачем мы жалуемся, что нас тяготят скорби не облегчаемые, несчастья неотвратимые? Если бы молились мы с такою же вседушевною верою, с такою же глубокою искренностью, как молился сотник, не тяготили бы нас скорби. «Не сотворил там (в своей отчизне) многих чудес по неверию их», свидетельствует евангелист (Мф.13:58). Мы столько же малодушны бываем в несчастии, сколько самонадеянны в счастье, а то и другое от того, что нет в нас искренней, благоговейной веры в Господа. Гордость наша столько же труслива бывает в бедах, сколько заносчива в часы покоя, вере святой, надежде, обращенной к Господу, нет в нас места. Слово Господа непреложно; если имеете веру с зерно горчичное, то скажите горе сей, двинься с места и сдвинется. Все, чего ни попросите у Отца Моего с верою, дастся вам». Так будем молиться искренно Господу, будем молиться всею душою и – всемощная благость подаст все нужное нам для времени и вечности. Будем молиться, как молился сотник. Господи! Тебе все возможно и, если благоугодно мудрой благости Твоей, посли помощь Твою. И помощь будет послана, в том или другом виде.

Евангелие указывает еще высокое качество в сотнике – глубокое смирение, качество всего более нужное для нас грешных. Сотник был лицом почетным по званию своему; а римский сотник в Иудее значил очень много, участь города была в его руках. Капернаумский сотник снискал себе и другое величие, кроме величия власти, за его услуги, за его благодеяния местные иудеи высоко уважали его. И при такой силе власти, при таком общем уважении сотник понимал духовную свою бедность, как очень немногие. Когда Господь Иисус сказал, «Я приду и исцелю слугу», сотник отвечал, «Господи! не трудись; я не достоин, чтобы Ты вошел под кров мой». Так мало он о себе думал! Так смирение его не земное вошло в спор с благостью небесною, признавая себя не стоящим посещения её.

О! Боже мой! и я, приступая к великому таинству Твоему, говорю устами, «несть достоин, да под кров мой внидеши». Но это говорят уста, а сердце? Ох! оно холодно и немо. Оно не трогается, оно не содрогается от мысли о безграничном величии Твоем и о недоступной святости Твоей. Оно не трепещет от ужаса пред тяжестью грехов и беззаконий моих. Боже! Милостив буди мне грешному! Друзья мои! когда приступаете вы к св. причастью, будите душу свою от бесстрашия, старайтесь восчувствовать гнусность грехов и нечестий своих; трепещите пред величием Того, кто идет под кров души вашей. Кто мы и кто Он? Если бы и не было у нас грехов более, чем волос на головах наших, кто мы пред Беспредельным? Что у нас своего, кроме грехов? Дарования ли ума? Доблести ли воли? Почетные ли звания? Богатство ли? Здоровье ли? Красота ли? Все, все – не наше. И к тому же за все это должны мы дать отчет Господу; должны отвечать, так ли, на то ли употребили бы данные дары, на что даны они? Как же не безумна в нас каждая мысль гордая? Как не преступно каждое движение самоуслаждения? У каждого из нас страдает болезнью расслабления душа его, которая выше всех благ мира. Господь хочет войти в дом души его, готов внести жизнь и силы в расстроенный организм. Надобно только, чтобы душа искренно сознала, живо чувствовала свою немощь, сокрушалась о грехах своих. Тогда душе сказано будет, яко же веровал еси, буди тебе.

Усвоим себе качества капернаумского сотника, одобренного Господом. Усвоим любовь к святой вере, любовь к несчастным братиям, веру живую и смирение святое. Тогда и каждому из нас скажет Господь в вечности, яко же веровал еси, буди тебе. Аминь.

Приидите, чада, послушайте мене,

страху Господню научу вас.

«Мы будем развивать умственное и нравственное образование в детях; до религиозного нам дела нет». Так сказал кто-то недавно из числа молодых педагогов.

Если новый педагог только не считает себя довольно сведущим в истинах святой веры, чтобы быть наставником веры, признание его – дело умное и доброе. Смешно учить тому, чего сам не знаешь. Или нет, не смешно, а страшно, дело идет о вечном спасении или вечной погибели людей. Ответ за неуспех в таком случае не может быть легким. Горе глаголющим лукавое доброе, и доброе лукавое (Ис.5:20). По любви христианской нельзя желать, чтобы кто-нибудь явился в разряде тех учителей, ихже, по суду апостола, подобает уста заграждати, иже вся домы развращают, учаще, яже не подобает, скверного ради прибытка (Тит.1:11). Учить благочестью – не легкое дело. Напротив, легко быть может, что вместо благочестия научить нечестью, если не словом, то примером. Один из искренних священников, умирая, говорил, «если бы знал я, что такой строгий ответ надобно давать за прихожан, согласился бы быть до гроба, пастухом овец, а не принял бы на себя сана священства». Так в этом смысле слова педагога прекрасны.

Но если он думает, что можно давать правильное образование, умственное и нравственное, без веры, он ошибается, во вред себе и других. Где свет для ума, если не в вере? Где прочные начала для жизни, если не в христианском учении? Французская революция показала на деле, что без святой веры люди становятся зверями; бьют и режут людей, также спокойно, как и животных. В опытах видели, что для людей без веры не святы ни семейное счастье, ни гражданский порядок, ни закон, ни правительство. Да и как быть иному? Кто не боится Господа Бога, в ком нет ни капли страха Божия, может ли тот уважать что-нибудь на земле? Он и собою дорожить не более, как червем. Да, познание веры, воспитание в духе святой веры необходимо для каждого, без него невозможно никакое совершенство человека. ни умственное, ни нравственное. Без Бога немыслимо ничто, и без жизни для Бога невозможна правильная жизнь ни ума, ни сердца. Образование ума и сердца, без воспитания религиозного, мало назвать мечтою, это – несчастье для человека и общества. Общества, которые допускают педагогов-безверов, – жалкие общества. Там, где вся забота устремлена не на связь человека с Богом, а только на связь его с миром, может образоваться только человек мира, человек временя, человек земной, но не тот, который создан по образу Божию. А стоит ли такой человек имени человека? Безбожие мертвит, убивает дух человеческий, а вера, и только одна вера, животворит его, соединяя его с Богом, источником всякой жизни. Нравственные внушения людские, без веры, сухи и холодны, непрочны и изменчивы, как все временное. Только вера нисходит в самое сердце человека и возбуждает в нем готовность, одушевляет его твердостью – жертвовать всем для добра. Потому воспитание религиозное должно начинаться никак не позже умственного или нравственного.

Говорят, «мысли о Боге и Его откровении слишком высоки для дитяти; оно еще слабо, неспособно понимать эти мысли. Пусть приводят человека к Богу тогда, как разовьется ум его».

Но те, которые считают веру недоступною для души дитяти, не понимают своей души и её отношения к вере. Давно сказано одним учителем веры, «душа наша – по природе христианка». Жизнь религии начинается вместе с жизнью души. Первое пробуждающееся в человеке чувство есть пробуждение в сердце религии. Первые ощущения привязанности его к отцу и матери – явления религиозные. Развивайте эти начала религии, воспитывайте эти семена благие, посеянные самим Творцом, и вы увидите пред собою дитя умное и доброе. Ум дитяти не может усвоять себе истины веры на столько, чтобы давать в них отчет само мыслительный. Но в нем живы память и воображение чтобы усвоят себе начала веры. Разум дитяти слаб, но за то свободен от тумана, наводимого предрассудками и страстями; потому в его мыслях отражаются образы веры в их чистом и целом виде, вера принимается не столько умом, сколько сердцем. Чистые сердцем зрят Господа. Сердце дитяти чисто, как зеркало, нежно как воск, и потому оно легко принимает наставления веры. Справьтесь с опытом; опыт скажет вам тоже. Добрые отец и мать молятся после обеда, или пред сном; ребенок, смотря на них, делает тоже. Мало того, он спрашивает отца или мать, кто такой Бог? Добр ли Он к нам? Если родители умны, как легко им нежную любовь ребенка к ним самим возвышать до любви к Отцу небесному! Как легко им простые вопросы ребенка о владельце дома, села, обращать в ответы о Владельце неба и земли! Дитя с наслаждением слушает такие разговоры родителей, они близки к уму и сердцу его; оно и спрашивает о таких предметах с любовью и слушает ответы с радостью. Зачем же хотят делать насилие влечениям доброй детской души? Почему отказываются развивать добрые семена, посеянные Творцом души нашей?

Другие говорят, «какие за детьми грехи? От чего остерегать их?» Правда, – детский возраст – возраст невинности, в сравнении с другими возрастами. Но так ли он невинен, как кажется иным? Отцы и матери не налюбуются детьми своими, но не слишком ли много они любуются? Присмотритесь к нравственному миру юной молодежи? Нет ли в нем побегов зла? Не заметите ли в детских шалостях подготовки к крупным преступлениям? В юных возрастах не видно ни пьянства, ни воровства, ни дикого насилия и т.д. Но если мальчик привык часто ссориться с другими за безделицу, а под час и поколотить их, думаете ли вы, что в зрелых летах он не отделает так своего соседа, что попадет и под суд? Точно тоже должны вы сказать о других семенах ала. А как ловко умеют дети притворяться, скрытничать, лицедействовать? К каким сложным хитростям прибегают они, когда хотят обмануть мать или отца? А капризы своенравия, а упрямая стойкость в своем – добрые плоды души? Как же вы, любя детей, хотите оставить их без того воспитания, которое так зорко смотрит за всеми, самыми малыми, движениями зла?

Откладывать религиозное воспитание человека до позднего времени – значит подвергать его крайним опасностям. Это значит предоставлять свободу развиваться в нем злым семенам и еще под влиянием самого возраста, столько незрелого для добра. Всего легче соблазнить душу дитяти, она так проста, так восприимчива. Дитя не знает по опыту пагубных последствий заблуждения, и порока; оно не подозревает ни в ком обмана и отдается каждому впечатлению. Потому, если сердце его не ограждено страхом Божиим – оно легко может увлекаться влияниями зла. Вступая в свет, оно встречается и с людьми худыми, и с предметами, возбуждающими худое в душе. Что спасет его от падений, если не посеяны в нем истины святой веры, не воспитаны чувства благоговения пред Всевышним? Не увидите в нем Иосифа, твердого пред лицом соблазна, Иосиф с детства проникся любовью к Богу, и потому отвечал соблазну, како сотворю глагол сей злый и согрешу пред Богом? (Быт.39:9). Если в детском возрасте усердно посеяны в душе человека семена благочестия, – пусть в лета бурной молодости он по временам и будет увлекаться на сторону зла, но, когда ум его начнет зреть и неприятные встречи жизни станут приводить его в себя, с какою силою заговорят в душе его наставления, слышанные в детстве! Как разовьется в нем жизнь прекрасная, дотоле ослабляемая порывами легкомыслия! Но не ожидайте ничего подобного от того несчастного юноши, который с детства своего ничего не слыхал и не знал о святой вере, а семенами злого мира щедро был засеваем. Надобно заботиться о том, чтобы в самом первом возрасте не были внушаемы нежным душам какие-либо мысли, не совсем согласные с чистым учением христианским, иначе на доброй почве возрастут засеянные плевелы, и когда будет сеяться слово Божие, оно может остаться бесплодным; дорогие, небесные ростки его подавлены будут прежде выросшими терниями заблуждения и греха. Слишком позднее, или в дни детства небрежно преподанное наставление в вере не имеет верного, спасительного действия надушу. Не свыкшись с истинами веры, она легко падает под первыми нападениями дерзкого сомнения. Чтобы проникнуться высочайшими истинами, душа должна теперь бродить по тернистым путям сомнений и мучиться над решением вопросов пытливого ума. А если бы в сердце её с детства жила благоговейная любовь к предметам веры, эта любовь облегчала бы для ума решение вопросов его; он легко находил бы подтверждение верованиям сердца в истории человечества, в книге природы, в устройстве души нашей. Без того ум принужден испытывать борьбу с неизвестностью, чтобы дойти до покоя; должен повторять ошибки, давно признанные ошибками на носить раны душе, чтобы лечить ее; а бывает, что, измученный трудами, становится он добычею уныния, и для развлечения отдается на волю чувственных веселостей и наслаждений низких, и является полное одичание души. Печальная картина!

Кого нам слушать надобно? Людей или Бога? Наука самых умных людей – не надежна. Такова она во всех случаях! Такова она в отношении к воспитанию детей! То ли дело – наука Божия? Люди считают детей неспособными к принятию уроков веры. Обманываются они. Высший наставник наш, Господь Иисус, всеведущий и мудрость вечная, не только не считает детей неспособными к усвоению внушений веры, напротив говорит, таковых есть царство небесное (Мф.19:14). Чему велит учить детей откровение Божие? Отцы, внушает апостол, воспитывайте чад в наказании и учении Господни (Еф.6:4). Без пророческого учения не обуздан народ, а храня закон блаженствует (Притч.29:18). Так говорит боговдохновенный мудрец.

Отцы и матери! если вы любите детей (а как вам не любить их?), прежде всего и более всего заботьтесь, чтобы они с ранних дней своих воспитывались в страхе Божием. От того зависит их счастье, временное и вечное. От того же зависит и счастье отчизны вашей, которым должны вы дорожить. Если вы любите самих себя (а как не любить себя?), бойтесь пренебрегать религиозным воспитанием детей ваших. С кого взыщется погибель ваших детей? С вас. С вас взыщет Господь, если дети ваши, за которых пролита кровь Сына Божия, по вашему небрежению о них, погасят в себе искры святой веры и явятся свирепыми дикарями в христианском обществе. Горе, горе вам! Там, за гробом, собственные дети ваши будут призывать на вас месть правды Божией.

Аще кто в слове не согрешит, сей

совершен муж (Иак.3:2).

Дар слова – высокое отличие человека. Но люди так незадумчиво обращаются с этим даром, что нельзя не усомниться, ценят ли достоинство этого дара, или же употребляют его, как попало. Апостол Иаков признавал делом только совершенного человека не грешить словом, аще кто в слове не согрешает, говорил он, сей совершен муж. Так важно правильное употребление высокого дара слова.

Как же надобно пользоваться даром слова?

Для чего дан нам дар слова? Неуместное, говорят, дело допытываться, для чего дан? Мы видим, что дан – и только.

Жаль, что не видят более того. Уже давно отсылал Господь подобных мудрецов поучиться у бессловесных. Позна вол стяжавшего его и осел ясли господина своего, Израиль же Меня не полна (Ис.1:3), так говорил Господь Израилю. Да, стыдно человеку стоять ниже бессловесного; стыдно не признавать того, что дар слова, как и все дары Божии, нам дан для славы имени Божия. Всеведущий не имеет нужды в том, чтобы мы открывали Ему мысли и чувствования в словах; но мы имеем в том нужду. Слабые чувствования наши становятся сильными, когда возбуждаем их словами, и за словами хвалы имени Божию идет в след и сердце со своею хвалою. Да и одною ли душою должны мы служить Господу? Вся кости моя рекут, Господи, Господи, кто подобен Тебе? Душа, полная мыслей о величии Божием, говорит: хвалите имя Господне, хвалите раби Господа (Пс.134:1). О! как можно иначе говорить о Боге, как не с благоговением глубоким, как не словами хвалы и благодарений? И какое занятие более достойно человека, как не прославление имени Божия? Согласитесь же, что если людей, посвящающих себя молитве и хвале Божией называют людьми пустыми, то это не менее, как печальное оскорбление здравому смыслу. Ныне много охотников говорить и устно, и письменно. О! если бы все эти страстные охотники до слова и гласности страстно любили славу Господа своего! Если же большая часть слов рассыпается вовсе без мысли о Господе, вовсе без страха Божия в сердце, пусть извинят за слово не мягкое – эти потоки звуков не выше, не умнее мычаний бессловесного. Презрительные возгласы против веры, насмешки над святым, обличают более, чем непонимание веры, – обличают потерю человеческого вкуса.

Мы хотим, говорят, очистить веру от старых предрассудков; а на деле у них заботы только о нуждах страстей грязных. Не жалкое ли это извращение души бессмертной? Другие, для того чтобы оправдать бессильную неправду, призывают Бога во свидетеля, клянутся во лже, как будто Всесвятый защитник лжи и грехов их. Не хула ли это имени Божию? Не призывают ли тем гнева Божия на нечестивую голову свою? Иные веселы до забывчивости, пока улыбается им счастье; но теряют голову в несчастии, и поднимают ропот на провидение Божие, изрыгают хулы на Бога и Его распоряжения. Пусть удержат нечестивый язык свой. Пусть придут в себя. Также как иные несмысленно говорливы к бесславию имени Божия, другие становятся немыми, когда слава имени Божия требует слова их. Ложный стыд, человеческий страх, апатия к добру налагают молчание на уста, тогда как надлежало словом правды остановить легкомыслие, обуздать наглость в их хулах имени Божию. Молчат и молчанием подписывают свое согласие с нечестием. Боятся за себя, боятся неудовольствий со стороны бессмыслия, и становятся на сторону бессмыслия. Как это низко! Как это преступно! Кто постыдится Меня и Моих слов, того постыдится и Сын человеческий, когда придет в славе своей. Так говорит нам Господь.

Язык – средство передавать наши мысли и чувствования другим; в распоряжении разумного существа, назначенного для вечности, он средство – служить другим для вечности. Язык средство – открыть ближнему незнаемую истину, укрепить слабого в добре, предостеречь ошибающегося, утешить печального. Все совершенство, все счастье наше и ближних зависит от выполнения воли Божией в нас. Слово наше – могущественное пособие выполнению всесвятой воли Божией в нас. Как много, как часто, может каждый делать доброе другим словом своим! Каждый день являются случаи удержать другого от опасностей греха, облегчить его беду, умножить его радости. Но так ли бывает между людьми?

Язык должен доставлять утешения ближним; а как часто придумывают остроты, чтобы как можно больнее уязвить другого. Грабитель отнимает у других имущество, дело черной души. Более ли красивы, более ли человечны дела клеветы, которая отнимает у другого доброе имя, а иногда и счастье всей жизни? Пусть же помнят, что, по суду апостола, клеветники царствия Божия не наследят (1Кор.6:11).

Горе сшивающим возглавийцы под всякий локоть руки и сотворяющим покрывала над всякую главу всякого возраста, еже развратити души. Так говорит Адонаи Господь (Иез.13:18). Что делают, как не развращают души, когда тяжкие грехи, гнусные грехи, представляют в таких образах, что те оказываются чуть-чуть не добродетелями, когда преступления, вопиющие на небо, называют не более, как слабостями извинительными? Не значит ли это вести других за руку в ад? Простодушная невинность гибнет от слов жалкой слепоты людской. Апостол говорит: язык – не великий член, но делает великие вещи; вот небольшой огонь, который, однако, истребляет весь лес, и язык – огонь (Иак.3:5–6). Какой это язык? язык страстей. Слепой эгоизм, погоня за ветром мирским, жадное своекорыстие, не понимая ни себя, ни других, поднимают шум, чтобы расстроить все связи мирной жизни, ослабляют законное повиновение родительской власти безглазому дают права зрячего и губят счастье тысячей. Всяко слово гнило да не исходит из уст ваших, но точию еже есть благо, к созиданию веры, да даст благодать слышащим (Еф.4:29). Гнилое слово – плод гнилого сердца, и оно может вносить в сердца только гниль и порчу.

Самое печальное злоупотребление языка – обман, ложь с целью воспользоваться ошибкой другого. Есть люди, которые хвалятся тем, что умеют обманывать. Есть люди, которые считают ложь дозволенным делом для некоторых случаев. Жалкие дела! Христиане лучшие, христиане первых времен, были не таковы, они не допускали, они не терпели, ни для каких случаев, ни лицемерия, ни коварства и никакой-либо лжи. Бог – истина, и Им созданы мы для истины. Все несообразное с истиною и правдою – предмет отвращения Божия. Совесть, чувство внутреннее, говорит каждому против лжи, лжец невольно стыдится, когда уличают его во лжи. Для какой бы высокой цели ни допускали ложь, она всегда преступна. Так учит откровение Божие. Лживые уста – мерзость пред Господом (Притч.12:22). Ложь от диавола. Он не устоял в истине, ибо нет в нем истины, когда говорит ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи (Ин.8:44). Не лгите друг на друга, совлекшись ветхого человека с делами его (Кол.3:9). Оставив ложь, говорите каждый правду другому (Еф.4:25). Ложь – сильное препятствие для вселения благодати в сердцах наших. Дух святый, источник благодати, не терпит лжи, Он Дух истины и любит только истину. Потому ложь также несовместима с благодатью, как тьма со светом. Пусть ложь допускается по нужде, во все она вражда против благодати. Пусть ложь не наносить чувствительного вреда другому; но она в душе, допускающей ложь, производит вред, ослабляя любовь к истине. Так будьте правдивы и искренны в слове, во всяком случае. Слова изысканные, притворно-любезные, притворно-почтительные приятны на вид, но не фальшивы ли они? Они вводят в обман, одуряют других. И они же, как ложь, едкий чад, который удаляет от души благодать Святаго Духа – Духа истины.

Люди сыплют слова, не думая о том, что делают. Апостол говорит: аще кто мнится верен быти в вас и не обуздывает языка своего, но льстит сердце свое, сего суетна есть вера (Иак.1:26). Это значит, если кто не удерживает языка своего, но тешится словами своими, обманываемый движениями самолюбия, тот напрасно думает видеть в себе что выбудь доброе. Какое тут благочестие, когда с языка потоком льются из нечистого сердца глупости и нечистоты? Господь говорит, «добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе; а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от полноты сердца говорят уста его» (Лк.6:45). Пусть говорливые уста и не движется испорченным сердцем, но сколько льется из них пустых, бесполезных слов! Они никому не вредны? Не вредны тому, кто слушает их, но вредны тому, кто говорит их. Так судит Тот, Кто будет судить всех нас. «Сказываю вам, говорит Он, за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. Ибо от слов твоих оправдаешься и от слов твоих о судишься» (Мф.12:36–37). Каждое пустое, бесполезное слово, которое не служит ни к славе Божией, ни к пользе ближнего, подвергнется суду, за него придется давать отчет и выслушать осуждение. Это подтверждает Господь и в последующих словах, если, говорит, слова твои не были пустыми, а служили к славе Божией, они доставят тебе радость; иначе же ожидай вечного горя, слова – дела твои, в твоей воле говорить или молчать. Содрогнемся же за самих себя.

Один подвижник сказал о себе, «каждый раз, как разговаривал я с другими, находил себя худшим, чем был наедине». Конечно, это – частный опыт; но он повторяется гораздо чаще, чем думают люди; все мы склонны к худому и каждый по-своему. Потому-то во всяком случае надобно поверять себя, что вынесли мы из разговора с другими, и, если беседа была злая, нанесла вред душе, должны уклоняться от таких бесед.

Надобно приучать себя к тому, чтобы, прежде чем говорить, увериться, следует ли говорить и как говорить; надобно поставлять себя пред судом Божиим и дознавать, не будем ли осуждены им за слова свои. При таком испытании не будет места болтливости и наглой дерзости; при нем будем говорить только святое и полезное.

Бог благодати да дает нам служить словом в Его славу и в спасение свое и ближних. Аминь.

Топал, июня 17.

Всем бых вся, да всяко некие спасу (1Кор.9:22).

Так подвизался прославляемый ныне апостол Павел! Полный любви ко всем, пламенея желанием привести ко Христу как иудеев, так и язычников, он обращался с иудеями, как иудей, с язычниками, как язычник, с немощными, как немощный. Всем быть вся, говорит он, да всяко некие спасу. Чудная широта любви Павловой!

И эту-то любовь, снисходительную ко всякому для его спасения, иные хотят признавать за одно с равнодушием к вере! Странные мечты времени! Говорят, нетерпимость в вере – оскорбление человечеству; пусть каждый верит по-своему! Терпимость в вере – дело умное и благое. О том ни слова. Но равнодушие к вере – нечестие.

Проповедники безразличия в вере выдают себя за поборников счастья и совершенствования общего – за друзей человечества. Напрасно, они гасители света, враги общего счастья.

Ни счастье общее, ни нравственное совершенство невозможны на земле, когда предоставляют каждому жить по желаниям испорченной природы. Чего ожидать для людей, когда снимают с страстей самую прочную узду – правила святой веры? Вера – душа народа. Когда гаснет она в народе, то он превращается в безжизненный труп, быстро разлагающийся, предающийся тлению. При равнодушии к вере, ум, неодушевленный высокими побуждениями, лишенный твердых оснований да деятельности душевной, будет идти не вперед, по прямому пути истины, а станет блуждать по разным распутиям, не понимая, где он бродит, и куда идет.

Возможно ли тут совершенствование? Возможно ли заботиться лишь о неприкосновенности свободы каждого, без понятия и без заботы об истинной свободе? Это значит требовать совершенного равнодушия к счастью и несчастью ближних, полного равнодушия к их судьбе. Это ли любовь к другим? Если бы я спокойно смотрел на то, как огонь истребляет дом соседа моего, а ни шагу не сделал, чтобы спасти из дому его что-нибудь, уже ли и тогда я друг соседа моего? Что же значат заблуждение ума и страсти сердечные для бедного человечества, как не пожар, самый страшный? И к этому требуют равнодушия? Нет, не сердечное желание счастья и совершенства для других, а холодный эгоизм, бездушное своекорыстие, нечестивая жажда жить только самому покойно и весело, хотя бы другие гибли, вот тайные, но подлинные учители безразличия в вере! Пусть не обманывают ни себя, ни других нарядом чужим; любовь истинная, любовь чистая к другим не ограничивается ни местом, названием, ни народностью – она обнимает иудея и язычника, магометанина и последователя Христова, но почему? потому, что любить и уважает в каждом образ Божий. Отселе понятно, что любовь истинная не может уважать в человеке то, что вошло в него не от Бога, что оскорбляет в нем Господа, что губить самого человека. Любить и лелеять последнее, значило бы желать пагубы другому и это возможно только для индифферентиста, но не для друга человечества, любовь к ошибающемуся брату заставляет меня скорбеть о его печальном положении, заставляет изыскивать средства вывести его из заблуждения, не быть холодным к его положению. Дорог душе падший брат мой, и потому-то говорю ему, встань, брат, иди к Отцу, ожидающему тебя.

Говорят, живи хорошо, и всякая вера будет хороша. Нет, нельзя жить хорошо, если вера плоха. Если в вере нет сильных побуждений к святой жизни, то жизнь не будет святою, а слабою и худою. Если вера говорит, не нужны подвиги, а нужна только вера, нужно рассуждение ума, великих Павлов, великих Антониев – не ищите в истории этой веры; их не было и быть не может. Если вера освящает леность и боготворит самость, чего ожидать от жизни, как не пороков своекорыстия и плотоугодия? Жизнь язычника была грязна от того, что боги его были грязны. Не ожидайте ничего другого для людей и их обществ, кроме расстройства и бед, если ум испорчен мыслями ложной веры. Ум – начало жизни душевной, и с его порчею неотразима порча всей души. Жизнь душевного организма начинается мыслью, мысль пробуждает чувства и располагает волю. Если мысль твоя ложна, то и чувства, и расположения воли будут нечисты и неверны; по тому, чем чище мысли веры, чем духовнее помыслы о Боге и человеке, тем и жизнь совершеннее. Потому требование, «живи хорошо, прежде чем узнаешь веру», требование, лишенное смысла, требование ума темного, не дающего себе отчета в словах.

«На земле, говорят, так много вер, так много путей, что не знаешь, чего держаться, покойнее всего идти путем, на какой кто попал».

Как? Вечное спасение свое предоставляют на волю случая? К чему же дан смысл человеку? К чему дана рассудительность? или ум наш – звук без значения? В вещах житейских пользуются им и получают от него много услуг, отчего же не пользоваться им в деле вечного спасения? Обдумывают же и с успехом, что может быть полезным, или вредным, для здоровья, для чести, для счастья! Как же не хотят быть рассудительными в деле крайней важности, от которого зависит вечная участь? Святые не родятся на земле, а они образуются подвигами самоиспытания, занятиями усильными ума и воли. Родятся люди язычниками, родятся иудеями; но странно думать, что рождение язычника от язычника обязывает его оставаться язычником до гроба; странно забывать, что размышление дает правила для жизни, достойной человека, а добрая воля принимает и выполняет их (Рим.1:19, 28, 2:14).

Освящают безразличие вер? Понимают ли, что делают с тобою? – оскорбляют в себе природу человеческую. От нее требуют, чтобы для нее было все равно – истина и ложь, святость и нечестие, путь жизни и путь погибели. Это уже слишком много; это насмешка над смыслом человеческим, покушение отнять у человека всякий смысл. Почему не быть одинаковым к той и другой стороне? Оттого, что это невозможно. Одно из двух, или душа моя на стороне веры, на стороне истины, или она против веры, против истины, там и здесь быть мне нельзя. Проповедники безразличия в вере тоже показывают своим опытом, своими делами. Не находясь душою на стороне веры, они восстают против преданных вере не только дерзким словом, но и делом насилия и жестокости; безразличие у них только на языке, а в душе – презрение и ненависть к истине и святой вере. Присмотритесь ближе к делам их, и дела покажут, что у них на душе, у них не достает спокойного терпения и на столько, чтобы оставить без резкой, без злостной выходки два три слова, сказанные вами в защиту истины и в обличение ошибки их.

Если и возможно равнодушие к истине и лжи, то не иначе как болезнь души, болезнь страшная. Больному всякая нища кажется безразличною, и кислая, и сладкая, и горькая, и соленая, отчего это? не от того, что пища такова, а оттого, что бедняк потерял вкус, у него расстроен желудок, его пожирает огонь. Таково же состояние души индифферентиста. Преобладание страстей чувственных, жажда жить весело на земле расстроили душу его, и она потеряла вкус к сладостям небесным. Пусть же он пригласит врача духовного исцелить болезнь его, но ненормального состояния своего пусть не желает для других, если есть еще в нем совесть.

Говорят, «высшие истины, – истины, служащие предметом веры, доступны ли для ума? Если нет, то для чего поднимать из-за них споры?»

На первый взгляд – умилительное смирение ума; но всмотритесь ближе, и откроется гордое лицемерие. Не к тому приводит искреннее сознание того, что у нас есть и чего нет. Опыт говорит нам, что в человеке есть непреодолимая потребность решать вопросы веры. И тот же опыт говорит, что хотя не достает в нас сил решать все высшие вопросы веры, но есть приемлемость к решениям готовым, есть возможность усвоять себе наставления неба. Если же так, то что остается нам делать? Остается не заглушать в себе холодностью и небрежением стремления духа к решению высших вопросов. Нет, искреннее сознание в слабости ума заставляет нас искать помощи у неба, побуждает дознавать наставления истинного откровения Божия, изучать подлинную волю Божию о нас, со всем благоговением и ревностью. Вот что значит искреннее, истинное смирение ума! Искренно ли говорят о слабости разума проповедники безразличия в вере? Нет! – вовсе не то у них на уме, не то на душе. Они только прикрывают в себе желание гордого своеволия – не принимать ни чьего закона и живя так, как хочется; а жить им хочется и живут они только по влечениям животной природы, без мысли и заботь о вечности и Боге. В другое время они прямо говорят, «только то и должно быть признаваемо истинным, что оказывается таким, по моим соображениям, полезным для моей личности». Помощи небесной они не ищут и не желают, они довольны собою, как нельзя более. Судите же, не отвратительно ли это лицемерие гордости, одетой личиною смирения?

Равнодушие к вере святой, оскорбляя все лучшее в душе нашей, означает страшное нечестие души против Господа. Только нечестивое неверие может думать, будто для Бога, ума чистейшего и благости вечной, все равно, идешь ли ты путем лжи и нечестия, или путем чистой святости. Не послал ли Он Сына своего на землю показать людям верные пути к небу? Не послал ли Сын Божий избранных учеников проповедовать евангелие Его всей вселенной? Не установил ли Он на земле церкви своей в столп и утверждение истины? Вот где воля Божия о людях! Испытайте писания, в них жизнь вечная. Испытайте писания, но не без руководства опыта, не без руководства церкви. Вы плодите множество производив с именем вер. Это дело вашего произвола. Бог не того желает, Он открыл волю свою спасающую. Он – един, и вера Его – одна. Если не все люди приникают высокое средство ко спасению – открытую небом истину, кто виноват в том, кроме самих людей? Они не принимают его, от того, что не хотят принять; а не хотят оттого, что нажитыми привычками, вековыми страстями подавляют в себе приемлемость к высшему добру. Пусть же не хулят благости небесной, желающей для всех спасения.

Одобрено ли безразличие в вере в откровении Божием? Нет. Иже несть со Мною, на Мя есть, и иже не собирает со Мною, расточает (Мф.12:30), сказал Господь наш. Аз семь путь, и истина, и живот, и никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною (Ин.14:6), сказал Он же. Возможно ли более ясное учение о необходимости одной веры для спасения, именно веры, возвещенной Им? Он допускал сообщение с самарянами, которых иудеи считали врагами своей веры и отвращались. Ученики его, еще не вполне знакомые с духом учения Его, хотели низвести огнь на самарян, не принявших Учителя их. Но Господь удержал их от того и сказал, не весте, коего духа есте (Лк.9:55). И, однако, не показывают ли нечестия в холодности к вере грозные обличения, которые изрекал Он на неверующие грады? (Мф.11:21–22). Если и церковь прослушает брат твой, пусть будет он для тебя то же, что язычник, говорил Господь наш. Точно так же учили и поступали апостолы. По их наставлениям, ни чего нет общего между Христом и велиаром (2Кор.6:15), между христианством и язычеством. Аще мы или ангел благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал.1:8), говорит святый Павел. Вот как нужно единство в вере! Вот как страшно безличие в выборе веры! Будьте все едино тело, един дух, поучает апостол Божий (Еф.4:4), да не бывает ктому младенцы, влающеся и скитающеся всяким ветром учения, во лжи человечестей, в коварстве козней льщения (Еф.4:14). Что значат по суду откровения вводители новых вер? Злые делатели (Флп.3:2), посланники лжи и сосуды клятвы, сквернители и слуги страстей (Иуд.1:4, 12). Стоят ли же они того, чтобы слушать их?

Возлюбленные, не всякому духу веруйте, но искушайте духи, аще от Бога суть (1Ин.4:1). Аминь.

Что стоите весь день праздны? (Мф.20:6).

Есть два рода людей праздных. Одни не любят запинаться ничем дельным; другие бывают заняты, но не делом.

Первые не любят вовсе труда; бродить без дела из дома в дом; предаваться забавам и разговорам пустым, есть и спать – вот любимый круг их занятий! Таковы бывают люди, которым худое воспитание внушило полагать благородство в бездействии; таковы бывают многие ремесленники, которые часто чувствуют слепую скуку – заниматься работою, и увлекаемые мечтами о своих способностях обращаются от работы к безделью; таковы же бывают поденщики, занимающиеся делом, пока смотрят за ними; таковы бывают земледельцы, которым ни почем жена и дети, лишь бы им было весело.

Гораздо более встречается праздных второго разряда. Эти люди, вместо того чтобы усердно делать должное по состоянию и званию своему, по времени и обстоятельствам, в которых находятся, занимаются или вовсе сторонним для них, или пустым, недостойным имени человека христианина.

Что стоите весь день праздны?

По общему чувству, праздность – вещь неприятная, состояние неправильное, незаконное, чего отвращается душа, жизнь требует движения, а праздность – походит на смерть. И для земной жизни необходим труд, ни чести, ни денег, ни пищи, ни платья не добудешь праздностью. И в раю должен был трудиться человек, ему надлежало усовершать душу свою, чтобы приближаться к образцу её Всесовершенному. Грех вызвал человека на труд покаяния. Крещение приглашает трудиться для приобретения высоких добродетелей христианских.

В конце жизни, совесть и Бог, конечно, не многих, или не очень многих, осудят за праздность в отношении к земным занятиям. Но значит ли это, что все земные труженики – святы? Заниматься не делом – праздность преступная, как и та, которая не любить вовсе труда. Все мы призваны трудиться в винограднике Божием; награды раздаются тем, которые работали в саду Божием. Что это значит? Это значит, что все труды наши должны быть посвящены славе имени Божия, и что они должны совершаться под влиянием неба.

Одна мысль о Боге возвышает душу, как же высока жизнь, когда вся она посвящена Ему. Он – источник совершенств, и только то, что стремится к Нему, может быть совершенным, по мере приближения к Нему. Где наш покой? Где свет? Где радость? В Нем одном, в связи с Ним. Так «едите ли пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1Кор.10:31). Что труды, неосвященные именем Божиим – гниль и ветер.

Только крайнее неразумие, только вражда против самих себя могут удерживать нас от труда для Бога нашего, от служения Ему искреннего. Он так благ, награждает более, чем стоят труды наши. Самая малая работа для Него не остается без платы! И стакан воды, поданный бедняку для Него, и каждый вздох сердечной молитвы не забываются Им. Он сам облегчает своею благодатью своих тружеников, подает им помощь при встрече их с препятствиями, утешает в скорбях и все делает, чтобы работа их шла успешно.

Пророк говорит, «сеяли много и получили мало; ели и остались голодны; пили и не напились, оделись и не тепло вам; кто получил награду, бросил ее в дырявый мешок» (Агг.1:6). Таковы труды для одной земли, для одного времени. Мир – жестокий господин, требует многого и дает мало, очень-мало. Обещает горы богатства, и зараз лишает всего; обещает веселости и удовольствия, а посылает скуку и томление; почести его – дым, слова – звук. Отчего так? Души бессмертной не насытят тленные блага, и мир, хотя бы и хотел, не в состоянии успокоить желаний вечной души.

Как же слепы мы, Боже мой, столько трудясь для земли, которая питает только скукою! Как слепы мы, проходя мимо Того, Кто в состоянии так осчастливить нас!

Трудно угождать Господу? Трудно успевать в добре? Нет, гораздо легче, чем воображает леность праздная. По её милости, тяжело делать добро и очень легко творить грехи, как будто там и здесь не мы одни трудимся. «Теперь же, если хочу, могу я быть близким к Богу», говорит блаженный Августин. Да, если хочу, каждое слово, каждая мысль, каждое Занятие будут служением Богу. Пусть душа моя и мыслями, и желаниями обращена будет к Богу, она, освящая себя, будет совершать угодное Ему. Правда, привычки к греху не легко побеждаются. Но благость небесная! когда и кому отказывала Ты в помощи? какая привычка не была побеждена при твоем пособии душою, искренно ревновавшею о добре?

Христианство возлагает на верующего труд непрерывного упражнения сил и способностей, данных ему от Бога, – труд не для себя, а для славы Божией. Сущность сего труда – беспощадная критика человека самому себе, всему, что он думает, чувствует, делает, и непрестанное стремление приближаться в совершенствах к Отцу небесному. Христианство предоставляет человеку полную свободу – выбирать себе вид труда и занятий внешних, по его наклонностям и способностям. Для него все равно, будет ли христианин ученым, художником, ремесленником, земледельцем, лишь бы живо чувствовал свое отношение к Отцу небесному и ходил достойно небесного признания. Оно не насилует природы; напротив, помогает природе, освящает каждое дарование и дает свои пособия развивать каждый дар Божий. За что же жалоба на тяжесть труда в винограднике Божием?

Нам не переменить значения жизни временной, оно определено свыше. 9то стайте праздны? говорит нам каждый день, указывая на вечность. Пусть капризное самолюбие недовольно этим напоминанием. От того дело не переменяется. Жизнь временная – время сеяния, а жатва – за гробом. Умный земледелец не пропускает времени, когда следует пахать землю и засевать ее семенами, иначе он остался бы без хлеба. Умный христианин не пропускает жизни земной мимо глаз, без труда и занятий усиленных, тем более что очень высоко значение труда его. Он возделывает землю сердца своего сокрушением, засевает душу подвигами любви к Богу и ближним, испрашивает молитвою благодатный дождь на почву свою. Так трудится он до гроба и переходит в ту жизнь с надеждами на покойную вечность. «Да не унываем, делая добро, говорит нам апостол Божий, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем» (Гал.6:9).

Ах! надобно трудиться, пока есть время. Кто знает, настанет ли для нас завтрашний день, чтобы провести его с пользою после убитого в праздности нынешнего дня? Жизнь рассеянная, жизнь без мыслей высоких – ни в каком случае не радость душе. Она – предмет гнева Божия. Если теряем данную благодать от бездействия, надеясь получить новую, безрассудная надежда! За пренебрежение к благодати Божией, за равнодушие к милости небесной должны мы ожидать воздаяния правды Божией, а не дара благости. «Возьмите у него (у ленивого) талант и отдайте имеющему десять талантов, а не потребного раба выбросьте во тьму внешнюю» (Мф.25:28, 30). Вот какой приговор готов да нас!

Неприятно, тяжело писать печальную картину дед праздности. Праздность наделяет расслаблением сил душевных. Чем менее упражняются в добре, тем более слабеет добрая воля, так что наконец душа как бы поражается параличом не движется да добра, даже не думает о добром. Есть насекомые, которые охотно держатся в грязи. Такова душа праздная. Воображение её наполнено нечистыми картинами, от которых воспламеняются грязные страсти. Пиры, гулянье, забавы, дела гнусные – вот что на уме её! Не станет средств да жизни бессмысленно веселой? Принимаются за средства преступные, обманы, игру бессовестную, воровство и, пожалуй, за убийство. С языка праздных людей льются речи грязные потоком, о добром они не умеют и говорить; быв испорчены сами, они разбрасывают нравственную порчу во все стороны. Несчастны семейства, в которые попадают эти люди, юность, невинность, супружеское счастье, семейный покой, гибнут от них, как от чумы. Страха Божия не доищитесь в душах их, – они давно потеряли его. Праздный – блудный сын!

Да избавить Бог каждого от несчастья быть с страстью к праздности. Аминь.

Мир вам (Ин.20:21).

Мир возвестил и даровал воскресший Спаситель ученикам своим. Желанием мира начинаются и оканчиваются послания апостолов. Мир Божий, говорит апостол, превосходяй всяк ум да соблюдает сердца ваша и разумения ваши о Христе Иисусе (Флп.4:7). Среди мира, волнуемого столькими переворотами, с сердцами столько доступными для малодушия и движения разных страстей, мир душевный – истинно великое благо да людей.

Желая всего благого для живущих в обители сей, и я желаю ей мира. Мир вам, сестры о Господе!

Чем выше, чем нужнее нам благо Божие, тем более должны мы дорожить им, тем искреннее должны принимать меры для сохранения сего блага. Храните, сестры о Господе, мир в сердцах ваших, спокойствие духа, довольство души. И для того, чтобы сохранялось в вас это великое сокровище неба, примите к сердцу три совета пастырской любви моей, не вмешивайтесь в чужие дела, не будьте слишком чувствительны к неприятным случаям, храните чистоту совести.

Не беспокойтесь о делах, не касающихся до вас.

Отец и мать семейства должны надзирать за поведением детей своих и всех живущих в доме их. Это – сватая обязанность. Начальник гражданский, начальник военный собирают сведения о поведении подчиненных им, принимают меры против увлечений страстей людских, наказывают или одобряют других. Они на то поставлены и, если бы не делали того, общества страдали бы от воров и людей дурных. Точно так пастырь должен зорко смотреть во все стороны по кругу паствы своей. Точно так начальник и начальница обители должны заботиться о спасении вверенных смотрению их; они должны узнавать пути сердец их и то духом кротости, то родительскою строгостью направлять души к жизни духовной. С них взыщет Господь, если они не делают того.

Но какая совесть одобрит, если человек занят целый день только тем, что до него не касается; если рассказывает и даже выдумывает вести о пятом и десятом, с утра до вечера толкует и беспокоится о том, что делает такой-то, что делает такая-то; если переходить из дома в дом, из кельи в келью, чтобы дознать и передать другим новости оскорбительные для сестры и брата, судить и рядит о делах, которых вовсе не понимает? Согласитесь, что такие люди вредны и себе самим, вредны и другим, не могут иметь мира ни с самими собою, ни с другими. Они не могут иметь мира с самими собою, не только потому что много тревожатся за других, но особенно потому, что, оставаясь с самими собою наказываются совестью за неразумную страсть свою. Бедная душа! так говорит совесть такой душе; тебе сказано, внимай себе, смотри за собою, оценяй дела твои, готовь ответь за себя Судии вечному, спеши творить дела добрые нужные для твоего спасения. Сколько же успела ты в добре? Увы! о своем положении, о своей участи вечной и заботы нет на уме; все были хлопоты о других. Сколько грехов положено на душу в этих хлопотах! И пересуды, и смех неумный, и ложь, и клевета, и пустые речи, и жестокость к сестре и брату и бесстрашие пред Богом. И все это только по милости пустоты душевной. Сколько искушений, сколько греха внесено тобою в сердца, слушавшие тебя! Что ожидает тебя от других за твое пустословие и злословие? Те, которые оскорблены, твоим легкомыслием и оскорблены, конечно, вовсе незаслуженно, если узнают о твоем злословии, по праву станут удаляться от тебя, как от змеи; если же и не узнают, какими глазами будешь ты смотреть на них? Будешь лицемерить? Это новый сатанинский грех. Несчастная страсть! Пагубная страсть!

Сестры и братия! если под влиянием любви благожелающей будет беспокоить кого мысль об ошибках другого, пусть призвав помощь Божию скажет тот наедине другому об ошибке его, или скажет о том старшей или старшему, но не вслух многим. Такое дело будет делом святой любви. Принесет ли или не принесет пользу слово его другому, пусть о том он не беспокоится. И слово Божие не каждому из нас приносит пользу. И Господу не нравятся наши худые дела, но Он терпит. Храпи и ты молчание, когда слова не принесли пользы. Лучшая помощь больному – молитва. Молись за больную душу. Молитва может низвесть благодать Божию на больного, а что ближе к молящемуся, низведет свет и покой на самого молитвенника.

Величайший враг нашего покоя есть самолюбие наше. Эта слепая любовь к себе не видит в нас худого, а хочет видеть одно доброе. По её милости нам хочется, чтобы хвалили нас за все, даже и за то, что при случае и сами мы не одобряем в себе. По её милости мы очень чувствительны, легкая похвала надмевает гордость нашу, легкий укор оскорбляет нас; тем более, когда говорит пам неприятную правду прямо о нас, выходим мы из себя, вступаем в споры и брань. Самолюбие наше оскорбляется и тем, когда хвалят другого, это кажется унижением нашей чести, наших достоинств. О! любите смирение, чтобы сохранять мир в душе. Зачем нам служить самолюбию, когда оно и слепо к нам и завлекает нас в грехи? О тебе говорят неправду? Полно так ли? Напротив, не более ли в тебе грехов, чем указывает глаз человеческий? Нет, скажи в душе твоей спаси, Господи, сестру и брата, они напоминают мне о немощах моих, о которых я так худо помню; а как много у меня грехов! спаси меня, Господи, молитвами брата и сестры. Тогда ты почувствуешь тихий покой, который хотело нарушить в тебе самолюбие слепое. Если по Божию попущению, для обучения тебя терпению и смирению, злой человек постоянно будет преследовать тебя клеветою и бранью, тогда особенно нужно быть глухим к крику самолюбия, а так как это бывает трудно, очень трудно, надобно молить Господа о помощи, об умирении волнений самолюбия. Иначе в таких случаях от самолюбия ничего не услышишь кроме неправды, ничему не научишься, кроме гнева, вражды, злоба и бедное сердце твое будет страдать, терзаемое грехом; тогда особенно помни о множестве грехов твоих, которые нужно очищать раскаянием и скорбями и смирение будет низводить за собою в душу твою ясность мыслей и тишину чувств.

Самолюбие тревожить нас не только при невыгодных отзывах о нас, но оно же вступается и за все близкое к вам, как за собственность дорогую. Оно дорожит и здоровьем нашим, и пищей, и одеждою, и деньгами. Потому поднимает оно в нас бурю, когда отнимают это дорогое для него. Но почему оно дорожит всем тем? Только потому, что находит в том пищу для себя пищу для гордости, тщеславия, неги рассеянной, беззаботной, жизни. Уже это показывает нам, как должны мы быть осторожны при потере или недостатке средств жизни земной, чтобы не малодушествать по одному внушению греха. Имущество, пища, здоровье, конечно, нужны для жизни, но все же жизнь наша во власти Божией. Будем благодарить Господа, когда Он посылает нам утешения жизни. Но благословим Его и тогда, как отказывает Он в чем либо, по Своему благому усмотрению. Будем довольны тем, что дают. Многое ли нужно для жизни? Ах Святые Божии довольствовались очень не многим. То малое, что дано нам, составляет роскошь, изобилие излишнее, в сравнении с тем, чем жили святые. Устыдимся же преступного неразумия своего.

Одна только есть святая причина душевного беспокойства, тревога совести, оскорбляемой грехом. Этого беспокойства не следует нам и бояться. Напротив ничего нет печальнее, ничего нет несчастнее души, в которой совесть заглушена привычками к греху. Да избавит Бог каждого от такого состояния! Но печаль, возбуждаемая совестью, желается только при существовании греха. Кто же может желать себе самых грехов? Грехи яд души, расстраивающий ее на целую вечность. Они мука для души во времени и вечности. Так старайтесь о том, чтобы не допускать до души грехов и особенно тяжких. Оберегайте сердца ваши от дыханий греха, во всех его видах; охраняйте чистоту совести. Если и при борьбе вашей с грехом грех коснется души вашей, у вас есть врачевство – искренняя исповедь. Не скрывай своих искушений. Многие из святых подвергались искушениям и освобождались от них, как скоро открывали их другим. Князь тьмы боится света; он ночью ищет добычи и с появлением дня скрывается. Как отец гордости, он бежит от тех, которые в кротости сердца, открывают раны души. Бывает, что сильно тревожатся грехами неважными и не тревожатся важными. Открывайте всю душу вашу духовному отцу или духовной матери и что скажут они, тому следуйте в мире совести. Оберегая таким образом душу от греха, вы будете наслаждаться покоем тихим, миром благодатным. Тогда не только здесь будете мирны, но покой ваш земной будет залогом покоя вечного. Мир мног любящим закон Твой, Господи.

Бог мира да пребудет с вами (Флп.4:9). Аминь.

Притчу слышасте человек некий бе

домовит, иже насади виноград (Мф.21:33).

Притча о винограднике произнесена вслух иудеев, для их вразумления. Притчу слышасте, как говорит Господь иудеям, обращая внимание их на значение назидательной притчи. Притчу слышасте, говорит Он и нам, братия. Для того и записана притча в св. евангелии, чтобы мы слушали ее. Для того повторяет ее вслух нам святая церковь, чтобы поучались мы из нее спасению. Если мы благоговейные слушатели Христовы; надобно слушать притчу Христову.

Человек некий бе домовит, иже насади виноград и оплотом огради его и ископа в нем точило и созда столп и вдаде и делателем и отыде (Мф.21:33).

Человек домовитый или хозяин дома означает Бога владыку всего мира. Виноград – иудейский народ, избранный Богом. Оплот – ограда, точило – яма, которую выкапывали в винограднике, чтобы выдавливать в ней вино из ягод; столп – башня, которую ставили для наблюдения за целостью сада. Все это – образы попечения Божия о иудеях. Ограда закон, данный иудеям; точило – жертвенник, на котором источалась кровь жертв прообразовательных, указывавших на лучшую жертву Искупителя мира. Башня – скиния, замененная потом храмом. Делатели виноградари – первосвященники, учителя и вожди народа. Ах! как много сделано благостью небесною для иудеев! Св. Лука говорит о господине виноградника: отыде на лета многа. Что это такое? Отыде – дал время для развития насажденного виноградника и принесения плодов, под заведыванием приставников. Господь не стесняет свободы человеческой, а предоставляет пользоваться его по усмотрению. Иудеям предоставлено было по воле их принять заповеди и обетования Божия и служить Богу свободно, к счастью своему. Чего желает для людей благость небесная, как не того, чтобы свободным произволением устрояли счастье свое вечное? Лета многа обнимают время от Моисея до появления первых пророков, о которых говорится далее.

Егда же приближися время плодов, посла рабы своя к делателем, прияти плоды его. И емше делатели рабов ею, ового убо биша, ового же убиша, ового же камением побиша. Паки посла ины рабы множайшие первых и сотворити им такожде (Мф.21:34–36).

Плоды, каких ожидал Бог от иудеев, – суть дела благочестия и чистой веры. Рабы, посланные к иудеям, были пророки. Они должны были видеть с утешением в иудеях высокие добродетели достойные забот Божиих, но видели пороки языческие и обличали их. Они должны были вести иудеев к высшему совершенству и озаряли умы их новыми и более ясными наставлениями о Спасителе мира, но встречали со стороны иудеев упорство и ненависть. Неблагодарность и злоба иудеев были так велики, что они поступили с посланниками Божиими, как с преступниками общественными. Иных из них били и заключали в темницу, как Ананию (2Пар.16:17–20) и Михея (3Цар.22:24, 27); других побили камнями, как Азарию (2Пар.24:20). Бог посылал рабов своих пророков одних за другими. Но с новыми послами поступали, как и с прежними. За обличения платили им побоями и смертью. Спаситель в другой раз прямо говорил иудеям, «вы дети тех, которые избили пророков». И потом прибавлял сердечную жалобу свою, «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе» (Мф.21:31, 37). Апостол Павел так изображает судьбу рабов Божиих, «иные замучены были; другие были подвергаемы посмеянию и побоям, также узам и темнице; камением побиваемы были, перепиливаемы были, от меча умирали» (Евр.11:35–37). О! вожди – вожди народа! тяжка ваша ответственность пред Богом. Если иные злодеяния совершает народ и без вашего непосредственного участия, без ваших соизволений на то, и тогда суд Божий возлагает на вас вину, потому что вы должны были воспитать в народе благочестие, а воспитали в нем нечестия и жажду крови невинных.

Последи же посла к ним Сына своего, глаголя, усрамятся Сына Моего (Мф.21:37).

Терпение небесного Владыки не истощалось злыми делами людей. После того, как иудеи то прогоняли, то убивали посланников небесных, Отец небесный открыл пред лицем иудейского народа самый поразительный опыт любви своей. После рабов послал Он для вразумления людей Сына Своего, или как передает св. Марк, «имея одного Сына любезного, напоследок и Его послал» (Мк.12:6). Св. Лука дополняет картину любви словами, «что Мне делать? Пошлю Сына Моего возлюбленного» (Лк.20:13). Потрясающая картина любви небесной! Притча говорит: посла к ним Сына, глаголя, усрамятся Сына Моего. Всеведущий знает все, что есть и что будет. Но любовь небесная как бы не хочет знать того, что люди не воспользуются новыми опытами благости её и продолжает являть благость; любовь небесная желает, чтобы люди поняли величие новой благости её и выставляет пред ними это величие; «указывает, что должны они были сделать, потому что им должно было устыдиться».⁷⁷ Сын Отца небесного является в притче как свидетель истины Божией, как небесный и самый великий учитель. Христос Иисус точно начал служение свое людям призыванием к покаянию и вере.

Покайтеся и веруйте во евангелие, так проповедовал Он. И какой обильный свет небесный принес с собою на землю Сын Божий! Какое чистое, какое высокое, какое всеобъемлющее учение предлагал Он людям! Как сильны были наставления Его! «Никогда не говорил человек, как говорит сей человек», сознавались даже некоторые из иудеев. И чем же все кончилось?

Делателе же, видевше Сына, реша в себе, сей есть наследник, приидите, убием его и удержим достояние ею. И емши его изведоша вон из винограда и убиша (Мф.21:38–39).

Здесь притча переходить в пророчество и в пророчество такое, которое открывает не только будущие дела, но и самые тайны сердец. Господь изображает ту печальную действительность, которая открылась спустя несколько дней после беседы. По повествованию св. Иоанна, вот что было спустя дня три. Первосвященники и фарисеи в собрании составили совет о Иисусе, «что делать? Говорили. Этот человек творит много чудес. Если оставим Его, то все уверуют в Него и придут римляне и завладеют и местом нашим, и народом». Каиафа решил: «лучше нам, чтобы один умер за людей» (Ин.11:48–50). Видите, что было на сердцах? Боялись того, что великий чудотворец привлечет всех к себе. Боялись, что потеряют они значение свое в народе, лишатся столько дорогой для них чести и власти, останутся без первенства в винограднике Божием. Господь видит, что происходит в сердцах врагов Его, видит яснее и далее, чем видят они сами. Они прикрывают тревоги самолюбия кровожадного видами любви к отчизне, но Господь открывает им, что, собственно, происходит в глубине сердец их. Он говорит им. что только по своекорыстным видам они решаются на убийство, убием Его, да наше будет достояние (Лк.20:14). И на уме нет того у этих людей, чтобы вспомнить, сколько уже пролито святой крови св. пророков. Вместо того, чтобы из жизни отцов поучаться страху Божию, они решаются убить величайшего из пророков, Того, Кого сами же признают чудотворцем. Изумительное ослепление! Слова, удержим достояние его, – без сомнения слова не умные. Умно ли думать, что господин виноградника или Отец небесный оставит не наказанною смерть Сына Своего, или не в силах отнять собственность из рук похитителей наглых? Но разве страсти наши могут говорить и поступать умно? Их обыкновенное дело отуманивать ум и доводить нас до глупостей. Враги же Иисуса, как открывал Сам Он, действовали под влиянием князя тьмы, открытого врага власти Божией (Ин.14:30; Лк.22:31, 23:53). Так страшное решение произнесено, и оно выполнено, как предсказано в притче. Преданный Пилату, как враг кесаря, Иисус выведен из города на место, нарицаемое лобное (Лк.23:33) и там распят. Апостол Петр говорил иудеям об иудеях, что они не знали, что делали, распиная Иисуса (Деян.3:17). Да, они не понимали тайны примирительной смерти Христовой и не признали в Иисусе Мессии (Деян.13:27). Но все это отчего? Оттого, что заняты были только одною землею и не думали о духовном, ожидали от Мессии только земного величия, земного счастья, земной власти. Оттого-то хотя и видели по временам духовное величие Иисуса, но увлеченные страстями земными убили Начальника жизни (Деян.3:15). О! земля – земля! как пагубно обаяние твое для духа бессмертного!

Егда убо приидет господин винограда что сотворит делателем тем? Глаголаше ему: злых зле погубит их и виноград предаст иным делателем, иже воздадят Ему плоды во времена своя (Мф.21:40–41).

Если бы вопрос Спасителя предложен был самым несправедливым, самым несовестливым судиям, и те, по крайней мере из опасения показаться худыми людьми, отвечали бы, злодеев предаст смерти, а виноград передаст другим. Так поступили и книжники. Враги Иисуса произнесли приговор самим себе, конечно, не поняв на первый раз, что дело идет о них самих. Св. Лука замечает, что некоторые прибавили, да не будет (Лк.20:16). Это значит, что эти поняли, к кому относится приговор правды и ужаснулись. Ужаснулись всего более того, что виноградник отнят будет из рук их и передастся другим стражам, другим начальства м.

Он же воззрев на них, рече, несте ли чли николиже в писаниих: камень, егоже небрегоша зиждущии, сей бысть во главу угла... Сего ради глаголю вам, яко отымется от вас царствие Божие и дастся языку творящему плоды его (Мф.21:42–43).

Людям, занятым землею, не хотелось видеть в смиренном Иисусе Мессию и потому не хотелось допустить, чтобы относился к ним грозный суд Божий. Но Спаситель обличает их словами псалма и произносит решительный приговор о их участи. Псалом 117 сами иудеи признавали за пророчественную песнь о Мессии и его церкви. «Народ предшествовавший и сопровождавший», встречая Иисуса как Мессию в Иерусалиме, повторял в восторге слова псалма, «благословен грядущий во имя Господне! Осанна в вышних!» (Мф.21:3). Апостол Петр говорит в синедрионе о Иисусе, «Он есть камень пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла» (Деян.4:11). Так пусть фарисеи и книжники отвергают Иисуса, но они тем самым выполняют над Ним пророчество о Мессии. Они бросают Его как камень ни к чему негодный, но по воле Божией Он оказывается в основании здания, при соединении двух углов. Босхе того, что ожидает иудеев? Отнято у них будет царствие Божие и передастся народу, который приносить будет плоды. Так с твердостью сказал Господь вслух иудеев. Несчастные иудеи! они и поныне бродяг ни всему свету, рассеянные гневом Божиим за смерть Сына Божия.

Притча о виноградарях прямо относится к иудеям, но косвенно касается она всего рода человеческого и каждого человека в особенности. Войди в себя, кто бы ты ни был. Не вложил ли Бог и в твое сердце семя любви к благочестью? В детстве служили тебе оградою родители, родственники, учители. Ты живешь в обществе христианском. Сколько тебе уроков для добра! Пред тобою слово Сына Божия. Ты читал и чувствовал, как оно животворно. Пастыри и учители церкви – стражи нового винограда Христова, они по долгу заботятся, чтобы сад Божий был с плодами ожидаемыми. Не думай, что безнаказанно могут пренебрегать их наставлениями. Любишь ли ты Господа Иисуса, как требует любовь Его к тебе? Христианам дано более средств для выполнения воли небесной, чем иудеям. О! не объять уму человеческому всей широты и высоты любви Божией, излившейся на нас во Христе Иисусе. Но тем страшнее быть неблагодарными пред такою любовью. Иногда ты вовсе забываешь о своем Господе и живешь умом и сердцем по своим прихотям, как отступник и мятежник. Сказать ли тебе, что из того будет? Если все станешь идти этим путем, участь твоя будет подобна участи иудеев. Все лучшее умрет в тебе; чувство добра и благочестия, которое услаждало тебя, притупится. Страшись страсти иудейской к земным выгодам, распявшей Сына Божия! Иначе можешь дойти до того, что отнимется у тебя царствие Божие.

Пожалуй, и ныне в след за ложными пророками говорят, мир, мир меж нами! Но на долго ли это? Что значит эта жажда разнузданности для страстей, закутывающаяся именем гуманности, человечности? Не ею ли дышали избивавшие пророков? Ложные пророки улыбались новизнам развратного язычества, которые жадно перенимаемы были у соседей народом иудейским. Не видно ли того же и ныне? Там и здесь раздаются возгласы против отсталости в мыслях, против обветшалой веры, против византизма; там и здесь требуют новой веры, новой жизни, – жизни и веры по уставам материальных порядков. Но не смущайся тем, чтитель истины Христовой! Кто упадет на камень сей – разобьется, и на кого он упадет – того раздавит, так сказал Господь наш и – слово Его не изменится. Слово Его исполнилось над иудеями, исполнилось над другими врагами Христовой истины, исполнятся и над каждым новым врагом. Истина Христова, при всем том, что нападали и нападают на нее, не переменит своего места, она камень неподвижный; она неизменима и незаменима; она вечна, как вечен Бог. Ничего, кроме замешательства в мыслях, кроме жалких противоречий себе самим и вечным законам правды не найдете в словах людей, которые восстают против Христовой истины, чем более, чем упорнее они восстают на нее, тем очевиднее становится их слабость и несостоятельность. Они – жалка. Сын Божий после того, как убит был людьми, явится еще раз, только в виде Судии и тогда преступных людей.

Братия! долг каждого из нас хранит виноградник Христов, святую веру и её установления. – Дороже святой веры ничего нет для нас на земле. Оберегайте ее от вольномыслия и вольнодумства, за ними вслед идут мрак и пагуба. Не доверяйте учителям лжи, они могут говорить красно, но в словах их яд для умов и сердец; это волки одеты в овечью шкуру. – Повинуйтесь пастырям церкви, им вверены слово Божие и таинства; кто слушается их, слушается не людей, а Бога.

Долг каждого из нас возделывать виноградник Божий, приносят плоды, ожидаемые Господом. Пользуйтесь благодатными средствами спасения. Как не дорожить спасением вечным? Жизнь коротка, а вечность беспредельна. Ходите достойно звания, в которое призваны вы небом, со всяким смиренномудрием и кротостью (Еф.4:1–3). Звание христианина высоко, много надобно трудиться, чтобы выполнять его.

О! да продлится над нами милость Твоя, незаменимый Спаситель наш! Аминь.

(Мф.22:35–46).

Низка философия саддукейская, в её взоре также ничтожна душа человеческая, как и жизнь червяка; желания её, как и желания червяка, ограничиваются только тем, чтобы есть и пить. Не дай Бог видеть между нами саддукеев!

Но и те, которые хотят и мыслить, и жить не по саддукейски, могут еще не быть в царствии Божием. Так показывает ныне чтенное евангелие.

Законник некий приступи ко Иисусу, искушая Его и глаголя, кая заповедь больши есть в законе?

Законник слушал ответы Спасителя саддукеям и утешался основательностью ответов. Так говорит свят. Марк (12:82). Потому если св. Матфей говорит о законнике, что он приступи, искушая Его, не будем объяснять это в невыгоду законнику. И по одобрению, какое дал законнику Спаситель (Мф.22:34), видно, что законник приступил к Спасителю не с намерениями врага. Искушение его было, собственно, дознанием истины; он желал разрешить свои недоумения, утвердить свои догадки голосом великого Учителя. Если, так думали современники законника и он с ними, если Моисей дал 365 запрещений и 244 повеления, всего 613 правил, то в таком числе правил, конечно, не все равно важно. Какая же заповедь важнее всех других? Мнения учителей о том неодинаковы, одни заповедь о приношении Иегове жертв считали первою заповедью; другие очень чтили субботу, третьи – обрезание. Тем более настоит нужда узнать верное. И вот законник хочет узнать отзыв о том великого Учителя.

Иисус же отвеща ему, яко первейши всех заповедей есть, – слыши, Израилю, Господь Бог твой Господь един есть, – и возлюбити Господа Бога твоего всем сердцем... Сия есть первая заповедь (Мк.12:29).

Чтителей закона поучает Спаситель точными словами самого закона (Втор.6:5). Чем начался закон Божий? Как Бог един, так Его прежде всего и более всего надобно любить. Вот начало закона! Нет предмета для любви выше Бога. Бог – высочайшее благо и благо единственное. Он – начало и конец всего. Им существуем мы и для Него существуем, так что без Него жизнь наша – пагуба. Потому Его должны мы любить более всего. Должны любить Его всем существом своим, должны любить всем сердцем, всеми движениями чувства, всею душою, всеми стремлениями воли, всею мыслью, всеми действиями ума, и всею крепостью, всею душевною и телесною деятельностью. Вот первая по порядку и большая по важности заповедь! (Мф.22:38) Она потому и первая в ряду заповедей, что есть самая важная по достоинству содержания. Итак, к чему же столько споров о важных и неважных заповедях? Закон в руках законников.

Вторая же подобная ей, возлюби искреннего твоего, яко сам себе.

Вторая заповедь, люби ближнего твоего, как самого себя. Эта заповедь ниже первой по предмету своему, там – Бог, здесь – человек. Но она важна по связи с первою; не любя ближнего, не может любить Бога. Ближний – прекрасное создание Божие; высокие качества его, ум, свобода, господство над природою – пред нашими глазами. Кто не уважает этого высокого создания Божия, кто преследует его ненавистью, в том нет места для любви Божией; пренебрегая созданием, он оскорбляет Создателя. В сущности, кто искренно любить Бога, тот не может не любить ближнего. Потому кто понимает и принимает сердцем заповедь о любви к Богу, для того не нужна заповедь о любви к ближнему. Но для людей с черствым сердцем и с грубым умом, для людей, которые уверяют, что любят они Бога, тогда как ненавидят брата, надобно объявить, что есть вторая заповедь, люби ближнего. Люби ближнего как самого себя. Вот мера для любви к ближнему! Себя любим мы, это – дело жизни нашей. Но почему должны любить себя? Потому что жизнь нам не нами дана, потому что мы – создание Божие. Точно так должны мы любить другого, как создание Божие, но рукотворенное в человеке, его страсти, его заблуждения стоят только сожаления нашего. Люби ближнего, как себя. Умеряй порывы себялюбия любовью к ближнему. Не делай и не желай другому того, чего себе не желаешь. Больно тебе, когда смеются над тобою, не насмехайся же над другим. Тяжело тебе, когда никто не хочет разделить с тобою горя твоего, спеши же делить горе ближнего твоего. Старайся делать для другого все то, чего себе желаешь.

В сию обою заповедью весь закон и пророцы висят. «В сих двух заповедях состоит весь закон и пророки».

Все, чему учат книги Моисеевы, называвшиеся на языке иудеев законом, все, чему учат книги пророков, сокращенно содержится в двух заповедях, любя Бога, люби ближнего. Никакая мудрость иудейская не найдет там больше того. Все частные предписания и запрещения закона, все увещания и поучения пророков – раскрытие заповеди о любви святой. Любовь к Богу и ближнему – корень всякой святости и без нее невозможно духовное совершенство. Так это объяснено и для христиан. Апостол говорит, аще имам пророчество и вем тайны вся и весь разум и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь. И аще раздам вся имения моя и аще предам тело мое, во еже сожещи е, любве же не имам, никая польза ми есть (1Кор.13:2–3).

Но повествованию св. Марка, законник, выслушав ответ Спасителя, сказал, «хорошо, учитель! истину сказал Ты, что любить Бога и ближнего – есть больше всех всесожжений и жертв».

Законник не только с восторгом одобрил слова Спасителя, но прибавил, что и по его разумению любовь к Богу и ближнему выше всех жертв, хотя иные и не так думают. Иисус же видев яко смысленно отвеща, рече ему, недалече еси от царствия Божия (Мк.12:33–34). По суду всеведущего, законник отвечал разумно, и он не далек от царствия Божия. Он разумный человек и близок к царствию Божию по своим расположениям, потому что ценит любовь выше жертв. Это не мало значило для законника. И, однако, он только не далек от царствия Божия, но еще не в царствии Божием. Что такое значит? Чего недоставало законнику? Это показывает Спаситель в разговоре с другими книжниками.

Собравшимся же фарисеем, вопроси их Иисус, глаголя, что вам мнится о Христе? Чий есть сын? Глаголаше ему, Давидов (Мф.22:42).

Фарисеи собрались около Иисуса, без сомнения, с тем чтобы каким-нибудь вопросом поставить Его в затруднение, как уже не раз обнаруживали они это намерение. Сердцеведец видит сердца их и не только разрушает ковы их, но ставит их самих в безвыходное затруднение, показывает им заблуждения их. «Что вы думаете о Христе? спрашивает Он их. Чей Он сын?» Спаситель предлагает вопрос, любимый иудеями, – вопрос о Мессии; предлагает вопрос важный не для одних иудеев, на который надобно было отвечать почтительно. Спаситель знал, что будут отвечать Ему фарисеи. Общая вера иудеев ожидала Христа, как потомка Давидова. В этом вера их и не ошибалась. Так говорили о Мессии пророки. Во иудеи такие, каковы были фарисеи, видели в Мессии не более, как сына Давидова, царя земного и не понимали, что вместе с тем Он будет вечный царь и Сын Божий. Эту ошибочную веру разделяли даже и некоторые из добрых иудеев, каков был одобренный Спасителем законник. В этом-то заблуждения и хочет обличить их Спаситель. Как ожидал Спаситель, так и отвечали на первый вопрос Его фарисеи. «Мессия – сын Давида», сказали они.

Глагола им, како убо Давид Духом Господа Его нарицает, глаголя, рече Господь Господеви моему, седи одесную Мене, Дóндеже положу враги Твоя подножие ног Твоих. Аще убо Давид порицает Его Господа, како сын ему есть? (Мф.22:43–45)

Признавая ответь фарисеев справедливым, Спаситель предлагает им сличить мнение их о Мессии царе земном с словами Давида. Вы правы, говорит Он; Мессия – сын Давида. Но почему же Давид духом, или как передает св. Марк, духом святым, следовательно, не по-своему мнению человеческому, а как пророк, глаголющий по вдохновению Духа Святаго, называет Христа Господом? Рече Господь Господеви моему, седи одесную Мене, говорит Он. Сказал Иегова, Бог истинный; сказал Господу моему, Адонаи, что также означает Владыку неба и земли, Бога истинного. Так самое название Мессии Господом вселенной показывает, что Мессия – не сын только человеческий. Мало и того. Сказал Иегова, седи одесную Мене. Это значит тоже, что Мессия призывается к участию в славе и власти Иеговы. С кем же Иегова может делиться властью, как не с равным Ему? Итак, напрасно книжники и фарисеи с неистовым негодованием называли Иисуса богохульником за то, что Он Отца своего глаголаше Бога, равен ся творя Богу (Ин.5:18). Господь Иисус говорит о себе, как о Христе, то самое, что говорит о Христе Давид. Виноваты сами фарисеи и книжники, если, читая так часто Давида и пророков не хотели понять Давида и пророков. Виноваты они, что земные помыслы, гордые мечты их о земном царстве Мессии и об участии их в этом земном величии закрывали в их взоре учение пророков о вечном, духовном, царстве Мессии и Его божественном величии. Виноваты они, что ограничивали желания и надежды свои только землею, жили для одной земли, и потеряли из виду духовное. Спаситель в обличение их мог указать на многие другие изречения пророков, показывавших в Мессии Сына Божия. Он мог указать на слова Михея, который говорит, что исходы Мессии от дней века (Мих.5:1); на слова Исаии, называвшего Мессию Эммануилом (Ис.7:14), Богом крепким и Отцом вечности (Ис.9:15); на Иеремию, по словам которого Мессия – Иегова – правда наша (Иер.23:6). Но Спаситель указывает на такие слова Давида, где Мессия является и Сыном Давида, и Сыном Божиим, – и при том грозным Судиею. Для чего это? Чтобы пробудить в гордых душах фарисейских страх Божий, заставить их содрогнуться за самих себя; Он повторяет слова Давида о Мессии, как властителе вселенной, грозном для врагов Его. Иегова говорит Адонаи Мессии, седи одесную Мене, Дóндеже полажу враги Твоя подножия ног Твоих. Пусть же знают враги Мессии, что они не останутся ненаказанными, что они будут доведены до самого печального до самого горького, унижения.

И никтоже можаше отвещати Ему словесе, ниже смеяше кто от того дне сотворити Его ктому (Мф.22:46).

Слова Спасителя поставили врагов Его в такое затруднение, что они не смели сказать ни слова в ответ на вопрос Его о Христе сыне Давида. На этот раз они чувствовали справедливость обличения Его и молчали. Они сознались, что более не в состоянии уловить премудрого Учителя в словах Его и потому отказались от попыток вступить с Ним в спор. Не правда-ли, что этого довольно для славы истины Христовой? Но довольно ли для любви Христовой? Ах! она желала бы большего от них, для них самих. Она желала бы не временного сознания в ошибке, а полного исправления их, полного раскаяния в нечестиях сердца и смиренной веры в Спасителя душ; но этого не было в черствых душах их. Св. Марк говорит при том, и мног народ послушаше Его в сладость (Мк.12:37). Это без сомнения облегчало скорбь Господа Иисуса о нераскаянных фарисеях.

В заключение беседы нашей повторим содержание осмотренных наставлений Спасителя. Любовь к Богу и ближнему, любовь искренняя и полная, вот что должно дышать во всех поступках наших, во всей жизни нашей! Но где нам взять такую любовь? Господи Иисусе? Ты – Сын человеческий и потому знаешь наши немощи. Ты – Сын Божий и потому можешь подать нам все, чего пег у нас. Ты ожидаешь, Ты требуешь, чтобы обращались сердца наши к Тебе, как к Сыну человеческому и к Сыну Божию. Упорны сердца наши; сокруши их страхом Твоим. Спаси нас. Спасителю наш! Аминь.

Верный в мале и о мнозе есть верен (Лк.16:10).

Обыкновенно думают и говорят, не важное дело грешить в делах не важных, лишь бы в великих быть верным воле Божией. Что, например, за важность сказать неправду или обмануть при продаже? Великое ли дело не соблюдать поста? Так многие говорят и так многие поступают!

Но не так учит евангелие. «Верный в малом, говорит Господь, верен и в великом; а неверный в малом неверен и в великом» (Лк.16:10).

Не приучись верности в малом, нельзя устоять в верности тогда, как потребуются больше сил и больше твердости, в делах великих встречаются и препятствия великие, да и помимо препятствий они требуют сил великих. А есть ли у нас большой запас сил? Мы еще и не узнали, как много у нас сил; а мечтаем о делах великих! Надобно в точности испытать свои силы, надобно много раз поднимать тяжести незначительные, надобно приучиться к верности и ловкости при подъеме камней невеликих, после того будем поднимать и тяжесть большую. Если же не начинали делать первого, то под тяжестью большою надорвем свои силы. Точно так и в жизни нравственной, в жизни духовной.

Надобно сперва приучиться порядку и труду в жизни обыкновенной, домашней. Тогда и жизнь духовную можно начинать с надеждою на успех. Если в тесном семейном кругу жили на несчастье себе и другим, все и всех расстроили, можно ли ожидать добра от заведывания делами великой общественной области? «Кто не умеет управлять своим домом, тому, как пещись о церкви Божией?» (1Тим.3:5). Странно надеяться увидать себя на самой высокой ступени лестницы, когда еще не поднимались на три первые ступени. Не высоки добродетели язычника, но без них нельзя остановиться христианину. Иначе скажут, «из-за вас хулится имя Божие у язычников» (Рим.3:24). Те, которые берут на себя дела великие, оказываясь каждый час не верными в малом, обманывают себя и других мечтами. Чем оказывается на опыте нравственность шумных людей, подобных Лютеру? Обманчивым светом. Таково христианство лучших протестантов! На словах – ангелы, на деле – поклонники золотого тельца.

Как много охотников до высоких должностей, до почетных званий, до видимых мест! но если бы верно отправляли малые должности, узнали бы меру сих своих, узнали бы, что едва кое-что и кое-как делают они и в тесном кругу своем, а от больших трудов – избавь Боже! Зачем без сил и уменья браться за дела мудреные? Уже ли для того, чтобы позорить себя и вредить другим? Неумно, преступно высокою должностью губить себя и других, до милости неспособности своей.

Песчинка мала, но миллионы песчинок составляют гору. Что составят повторяемые каждый день малые грехи?

К чему ведет постоянная неверность наша в малом? При ней привыкают пренебрегать и великими обязанностям, и начинают жить, как бы вовсе нет для нас закона и суда; укоры совести, сперва довольно резкие, со временем притупляются, и её голос замолкает в душе; наступает состояние страшное, состояние нечувствия и бесстрашия. Так, нарушая святость поста, не забывают ли со временем вовсе о долге распинать плоть со страстьми и похотьми? Не живут ли наконец так, как бы не было у нас других потребностей, кроме животных? А в таком случае к чему и называться христианами? Не стоят названия и человека.

Кто в духовном быту, как и в мирском, умеет пользоваться малыми случаями, рано или поздно соберет большое богатство. Для великих дел не часто выпадают случаи, тогда как каждый день, каждый час перед нами проходят невеликие вещи, но которые требуют постоянной деятельности нашей. С виду это встречи мелкие, но присмотритесь и увидите, что они имеют значение не малое для нас. Присмотритесь и увидите, что мелкие встречи дня вызывают нас на борьбу то с ленью и негою, то с гордостью и тщеславием, то с завистью и своекорыстием, то с нечистою плотью. О! как много дорогих вещей можем собирать в свое сердце, если будем соблюдать верность воле небесной во всех случаях дня! Любовь не должна дремать, она должна быть постоянно доброю, и любовь живая, деятельная обращает, в свою пользу каждую минуту. Не только в часы молитвы она всею душою при Господе своем, но с Ним же она и в поле, и в доме, и на ложе ночном и в разговоре с другими, и за трапезою любви. Так то, пользуясь всеми случаями, верная душа собирает большое богатство духовное. Так-то снискав твердую верность Богу своему в случаях дня, она оказывается верною и в великих подвигах.

Спаситель наш своим примером показал нам, что не должны мы пренебрегать делами малыми. На Нем лежало величайшее дело, какого никто не совершал от начала мира – спасение всего рода человеческого. И, однако, Он исполнил закон обрезания; живя в доме воспитателя – Иосифа, был в повиновении обязанностям семейным (Лк.2:51); велел Петру заплатить дань за себя и за Него (Мф.17:24). Фарисеям говорил Он, «сие надлежало делать (суд и милость) и того не оставлять» (десятины с мяты и ониса) (Мф.23:23). Допускал ли Он когда-нибудь ложь? О, нет! Кто уличит меня в неправде? говорил Он врагам своим. Лжецов называл Он детьми духа тьмы. За всякое праздное слово дадут люди ответ в день суда, говорил Он. Жизнь его – обличение всем мечтателям.

Будем же стараться выполнять по совести, со всею точностью, не великие поручения, дела не важного звания. Тогда жизнь наша окажется полною хвалы Божией и прославляемый нами Бог удостоить нас славы и здесь и там. Аминь.

Час уже нам от сна востати (Рим.13:11).

Так говорит нам апостол! Так говорит в нынешнем чтения, когда празднуем память великого подвижника пустыни – святого предтечи. Почтим же и апостола, и предтечу размышлением о словах апостола.

Час уже нам от сна востати.

Что это за сон, от которого хотят освободить нас? Это сон нерадения о спасении души. Если совесть молчит, разум не видит нужного для вечности, воля – без действия для добра неизменяющегося, не сон ли это души? Пьют грехи как воду и множат нечестие каждую минуту, а думают, что все в порядке и беззаботно проводят время, не сон ли это пагубный? Пусть душа друга земли, интересов материальных, занята образами времени, пусть толпы образов сменяются в ней толпами, но и во сне телесном то же бывает с нами; здесь мечты и грезы, не тоже ли там? Душа бессмертная живет тогда, когда живет для вечности, когда выполняет волю Господа своего. Если же нет того с нею, самые усиленные труды не более как горячечный бред. Пусть другие не опьяняются грехами, но не отличают себя и ни одною добродетелью; ленивые и робкие на зло столько же ленивы и нерешительны на добро. Не сонные ли это люди? Час уже нам от сна востати.

Проснись, грешная душа моя! Пора делать дела Господни, пора трудиться для душевного спасения. Дорожи временем, дорожи каждым часом. Коротка жизнь земная, но не для того, кто наполняет ее благими делами; она коротка, она исчезает у тех, которые тратят ее бессмысленно, в развлечениях и трудах не в славу Божию. Дорожи временем. Оно уходит неудержимо. Сколько уже прошло его без пользы или и со вредом для тебя! Дорожи часом. Если пройдет он, то уже не возвратится к тебе. Если настанет другой час, это будет другой, а не прежний. Дорожи часом, все время жизни земной должно быть наполнено делами согласными с волею Божией. Не призва нас Бог на нечистоту, но для святости (1Сол.4:7). Ни одной минуты нет у нас, которую бы в праве были мы употребить по прихоти сердца. Мы – не от себя и не для себя. «Не будьте бессмысленны, но узнавайте, что есть воля Божия» (Еф.5:17). Дорожи каждым часом. С каждым часом ты близишься к смерти, к пределу, которым оканчивается время купли и заслуг. Время дорого, им покупается блаженная вечность. Как пропускать его мимо глаз, беззаботно? Если бесконечное будущее зависит от сна или деятельности, необходима осторожность, чтобы не предаться даже дремоте. О! «да не спим, как язычники, но да бодрствуем и трезвимся» (1Сол.5:6).

Час уже нам от сна востати. В побуждение к тому апостол говорит: ныне ближайшее нам спасение, неже егда веровахом (Рим.13:12). Ныне, во время христианского откровения, легче нам спастись, чем иудеям и язычникам. У нас и более благодати, и более познаний, и более побуждений ко спасению, чем было прежде. Ужели оставим все это в небрежении? Проснись, душа христианская! Отец небесный для нашего спасения не пожалел Сына Своего. О! мы будем губить себя сном греховным? Сын Божий нисходит на землю, чтобы возвестить волю Отца небесного, открыть лучшие, самые верные, пути ко спасению. Ужели и после того люди станут жить, как жили язычники? «Если ангелами возвещенное слово было твердо и всякое непослушание получило праведную казнь, то как мы избежим, вознерадев о толиком спасении?» (Евр.2:23). Для того, чтобы открыть для нас небо и низвесть на нас воды благодати, необходимой для исцеления расстроенной души нашей, Сын Божий смирил Себя даже до смерти, смерти же крестные (Флп.2:8). Ужели все это понапрасну? Ужели мы будем пренебрегать столько дорогою милостью неба? Ужели станем презирать страдания и смерть Сына Божия? О! Это было бы страшное нечестие! Молим, не вотще благодать Божию прияти, говорит нам апостол (2Кор.6:1). Пусть, когда была ночь невежества языческого, пусть, когда был мрак гаданий, перемешанный с мраком суеверий иудейских, люди творили дела темные и спали во грехах. Но братия-христиане! не к лицу нам христианам жизнь языческая; не к лицу нам «пирования, пьянство, сладострастие, ссоры и драки» (Рим.13:13). «Спящие спят ночью и упивающиеся упиваются ночью. Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись бронею веры и любви и шлемом надежды спасения» (1Сол.5:7–8). Не к лицу христианам простирать попечения об удобствах земной жизни до страсти (Рим.13:14). Как ни хвали жизнь материальную, как ни выставляй в красивом виде успехи её, это не жизнь христианская. Не того ожидает от нас божественный Основатель веры нашей. Огня приидох воврещи на землю, говорит Он, и как хочу Я, чтобы он возгорелся. Господь желает, чтобы в сердцах наших горел огонь ревности к подвигам благочестия, к выполнению воли Божией. «От дней Иоанна крестителя царствие небесное входят насильно и усильные искатели достают его» (Мф.11:12). Таково отличие христианской жизни?

Не станем говорить, что дело спасения слишком тяжело для нас. Ленивый говорит, лев на пути и не трогается с места. Будем толкать ленивого. Не бредь, скажем ему. И по устройству Вечного душа любит добро вечное, есть в ней и знание Бога, есть и отвращение от греха и тления. А для христианина сколько пособий благодатных! Близ боящихся Его спасение Его (Пс.84:10). Лев на пути, говорит ленивый. А когда зовет куда страсть, нет никаких препятствий. Для чрева, для чести, для корысти каких не предпринимают трудов, каких не преодолевают опасностей! К чему же это лукавство? Отважны и сильны для дел греха, а слабы для добрых подвигов! Мы слабы для добра всего более оттого, что по милости лени увеличиваем в своих глазах слабость свою и принимаем на себя, в обессиление себя, труды и подвиги для греха, по требованию страстей. Бедный человек! ты боишься трудов, оживляющих тебя, и выносишь труды и скорби, убивающие тебя. Что жизнь твоя? Мука. Живешь, как случится, в мятежной суете; желания дикие терзают душу, нет покоя от них ни даем ни ночью; мысли, чувства, желания черные теснят, давят душу, так как по неотразимому суду совести они низки, преступны, недостойны бессмертной души, – так как для того, кто живет в забвении о вечности не светит ни один луч отрадной надежды. О! братия! час уже нам от сна востати. Придем в себя, прогоним леность, понудим себя к подвигам благим.

Нерадение о спасении души в христианине – тоже, что небрежение о благодати Божией; а как страшно пренебрегать благодатью Божией! Что ожидает такую душу? Отступление благодати. Врачевахом Вавилона и не исцеле, оставим (Иер.51:9). Ждах, да сотворит гроздие и сотвори терние, оставлю виноград мой и ктому не обрежется, и облеком заповем, еже не одождити на него дождя (Ис.5:1–6). Суд Божий одинаков и для народа, и для частного лица. Если душа оставляет в небрежении заботы о ней неба, то и небо оставляет ее. Бог не посылает на нее более росы благодати, и она становится сухою землею, на которой не растет ни былинка. Страшное состояние, по неизбежное! Смрад грехов удаляет от нерадивой души благодать небесную; бесчувствие закрывает ее от прикосновений благодати Божией. Она слышит слово Божие и не трогается им; видит примеры добра и не увлекается ими, наряду с другими терпит наказания и получает благодеяния, но не становится лучшею. Страшное состояние! Грешник не видит его и оттого-то состояние его еще более страшно. О! грешник! гони от себя нечувствие страхом суда Божия. Трепещи пред мыслью, что бесчувствие удаляет от тебя благодать.

Там, за гробом, пробудят нас, если здесь сами не пробудимся. Пред светом правды Божией там и нехотя увидят себя грешники в подлинном виде и не пустят там в места покоя ни любодеев, ни убийц, ни любящих лжу (Откр.22:15). Там пробудят и пастыря нерадивого о душах, купленных кровью Сына Божия; пробудят и властителя, жившего по прихотям самолюбивой и гордой души; пробудят и судию, торговавшего правдою; пробудят и родителей, обучавших детей не страху Божию, а путям греха; пробудят и слуг лукавых, питавшихся обманом и воровством; пробудят и купца, богатевшего всеми неправдами. И ввергнут их в пещь огненную и ту будет плач и скрежет зубов (Мф.13:42). Такова правда Божия! Нам не переменить ее. Все готово для спасения нашего по эту сторону гроба; а там плата за ту или другую жизнь. Здесь время каяться и нераскаянность – самая грозная опасность для нас, самое величайшее бедствие.

Отче небесный! Ты не требуешь ничего свыше сил детей Твоих. Если в ином холодность и неподвижность – дело духовного организма, Ты не осудишь независящего от воли его. Ты осудишь только нерадение о высшем совершенстве, осудишь невнимательность к последствиям сонливой лени.

Прости мне столь частые опущения долга моего, благий и милостивый! Подай мне помощь Твою исполнить с ревностью то, что дозволяют мне силы мои. Твоя есть сила и става во веки. Аминь.

Молю же вы, братия, именем Господа нашего

Иисуса Христа, да тожде глаголете вси и да не

будет с вас распри, да будете же утверждены

в том же разумении и в той же мысли (1Кор.4:10).

Какою кротостью и какою сладостью дышат слова апостола!

Он не пишет: приказываю вам, хотя и имел право приказывать, как посланник Божий. Он пишет, умоляю вас. Мало и того, он и смиренную просьбу предлагает не от своего имени. Он умоляет именем самым великим и самым сладчайшим, умоляет именем Господа нашего Иисуса Христа. Как не послушаться такого увещания! Как не покориться такому внушению, хотя бы и не хотелось того капризному самолюбию!

О чем же просит апостол? О том, чтобы христиане одинаково веровали и по одинаковым правилам жили. Будем ли мы непокорны апостолу? Да не будет того с нами!

В области человеческой мудрости обыкновенны споры и несогласия в мнениях. По самолюбию здесь каждый хочет думать по-своему – и каждый хочет, чтобы его мнение было принято другими. Каждому хочется если не выдумать новую мысль, то по крайней мере одеть ее в новую одежду и не желательно, чтобы другие осуждали этот наряд, придуманный, быть может, не очень удачно. Отсюда споры и перебранки личных самолюбий. Да и помимо самолюбий, где общий, безошибочный, руководитель? Разум? Он точно прекрасный дар Божий, которого надобно бы слушаться, как голоса Божия. Но каков он у человека? У каждого свой разум, не одинаково настроенный, а что печальнее всего, послушный страстям, к тому же неодинаковым. Дороги идеи ума прирожденные, они даны свыше. Но если на них одних основывать систему мыслей, легко завлечься в умозрения тонкие, но бесплодные и ложные, особенно под неуловимым влиянием воображения мечтательного. Если принять за руководство один опыт, то дойдешь до уменья жить довольно приятно, но ничуть не выше умного животного, да и то еще только для себя. Опыт – дело личности, очень ограниченной, по разности положений наблюдающего и наблюдаемого он дает сведения очень несогласные между собою. Поверять ли умозрения опытом? И здесь оказывается несогласие, один дает более важности опыту, другой – умозрению. Таким образом в области мудрости человеческой слышим непрестанные споры, не умолкающий шум мнений, борьбу убеждений и сомнений.

Но с чего быть разностям мнений относительно членов святой веры? Один у нас учитель веры Христос Иисус; один истолкователь учения Дух Святый; одно основание верований – откровение Божие. Божий Сын Иисус Христос не бысть ей и ни, но в Том ей и в Том аминь (2Кор.2:20); Дух святый есть Дух истины и всегда один и тот же (1Кор.12:11). Откровение Божие верно, как верен сам Бог, за 6 и за 2 тысячи лет говорит оно одну истину спасительную для людей. Оно является нам как писание и предание, но там и здесь объясняет одно и тоже, передает одну веру и в одном духе. Можете сказать, что писание – тоже, что умозрение в философии и предание – тоже, что там опыт. Но то и другое здесь – не человеческое, а Божие и потому самое верное. Не говорим о писании, предание церковное есть опыт, составившийся под влиянием Духа Божия, дело духовной жизни, длившейся века, жизни, которая вся есть плод Духа Божия. Итак, пусть с умом, жаждущим истины святой изучают писание и предание, пусть с чувством духовным образуют по этим началам верование свое, что может выйти из того? Тогда будут жить жизнью Божией, тогда будут становиться един дут с Господом (1Кор.6:17); здесь нет места ни спорам, ни сомнениям, как нет места ни разноречиям, ни противоречиям в уме Божием.

В области знаний разума разнообразие и перемена мыслей считается движением к совершенству, стремлением к единству. Это и естественно. Здесь истина не дана, ее только ищут. Оттого одна система мыслей сменяется другою; приемы ума, в известное время громкие, забываются в другое. Умы сильные увлекают за собою целую толпу умов слабых, из которых иные, не успевая следовать за быстрым полетом чужих мыслей, вызывают в зрителе улыбку своими падениями. Вот является мыслитель с новыми мыслями и за ним устремляется толпа, забывая того, за кем бегала пред тем с изумленным взором; здания прежнего гения ломаются без пощады, на потеху зевающих; новое здание вызывает и удивления, и восторги. Но это также не на долго, до появления другого счастливца природы, в сущности, не так счастливого, как это кажется на первый взгляд, потому что и его ждет печальная участь предшественников его. Кажется, область знаний расширяется усилиями даровитых людей. Но достигли ли покоя? Нет. Жажда лучших знаний не утолена. Много новых знаний; а человечество ни на волос не лучше. Что такое – самое восхождение по степеням знания? Горькая насмешка над слабостью ума, тем более оскорбительная, что это восхождение по степеням оказывается явлением частным, явлением в том или другом народе, а не явлением в целом человечестве. И вот вся философия человеческая, вот все движение мысли к истине! Печальная картина, но ею тешатся, за неимением лучшей.

Не так в области верования святого. Здесь разность мнений вовсе не есть движение к совершенству; напротив составляет отступление от истины Божией. Здесь истина дана, искать ее не нужно, а нужно только усвоить ее умом и сердцем. Здесь самое малое отступление к произволу есть измена святой вере. Здесь не нужны многие учители, один здесь учитель – Господь Иисус, Сын Божий. О самом Духе св. сказано, не от себе глаголати имать, но елика аще услышит; глаголати имать (Ин.16:13); т.е. Он будет объяснять не что-либо новое, а те же самые истины, которые уже возвещены Христом Иисусом. Так вера истинная – одна. Апостол строго осуждает всякое мнение несогласное с благоговествованием раз на всегда возвещенным. Аще мы или ангел благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал.1:8). Что же это значит? говорят. Остается повторять одно и тоже? Как это скучно, как это недостойно ума человеческого! Напротив ничего нет достойнее ума человеческого, как сродняться более и более с истиною Божией. Не так, ли? Думают, что легко усвоить себе данную истину Божию? Напрасно. Много надобно времени, много надобно труда, чтобы изучить во всей обширности одну какую-либо мысль откровения Божия. Широка заповедь Твоя зело, исповедался Давид. Есть степени веры святой, они ни в каком случае не исключают знаний начальных, но чем выше восходят, обогащают душу верующую большим утешением, большею силою воли. Скучно ли это для бессмертного духа? О! в этом счастье его!

После того что могут значить распри в вере? Что значат расколы и ереси? Ересь – явная борьба с истиною откровенною и, следовательно, со своим спасением вечным. Не веруяй уже осужден есть, говорит Господь (Ин.3:18). В расколе, в распре о обряде, на первый взгляд, не много опасного. Но не то на деле. Блаженный Иероним говорит, «нет ни одного раскола, который бы не выдумал себе ереси, чтобы уверить, что он совсем отступил от церкви»⁷⁸. В самом деле возьмем русский раскол, раскол для букв. На первый взгляд, это не более, как жалкая бедность смысла. Но каких дерзостей, каких нечестий против святой веры не говорил Аввакум? И в нынешнем виде своем не оскорбляет ли раскол таинства священства, таинства св. евхаристии? А это уже не произвол в обряде, а произвол в вере. Возьмем раскол Лютера. Казалось, в начале Лютер только отклонился от ошибок, от своеволий папизма, которых, конечно, не одобряет не только христианский дух, но и здравый смысл человеческий. Но подняв споры, Лютер сделал шаг, один шаг от веры, но за которым уже последовал необозримый ряд отступлений от веры. В озлоблении против высокомерия римского он отказался со всем от суда церкви, поставив на месте его суд разума. После же того если св. писание каждый в праве объяснить по-своему разумению, доверять своим умом, то откровенная вера останется известною только до имени, на месте её будет гулять произвол разума. Так это и оказалось в протестантской церкви, произволы за произволами являлись в ней, ересь за ересью, пока в последнее время не дошли до решительного отступления от Христа Господа. Чем еще опасны расколы? Блаженный Августин поучает, «раскольникам ни к чему не служат ни хранение девства, ни дела милостыни. Все эти дела приобретают заслугу в св. церкви, но бесполезны для раскола оттого, что он расторгает единство церкви и святую любовь».⁷⁹ «Ничто так не оскорбляет Бога, поучает св. Златоуст, как то, если кто производить разделения (в церкви). Хотя бы мы совершили множество добрых дел, подвергнемся осуждению не меньше тех, которые терзали Христа, если будем расторгать целость церкви».⁸⁰

Откуда могут происходить разделения между христианами по делам веры? Святая вера не допускает разделении в вере. Откуда же являются они? Апостол пишет, молю же вы, братия, блюдитеся от творящих распри и раздоры кроме (против) учения, емуже научистеся, и уклонитеся от них. Таковии бо Господеви нашему Иисусу Христу не работают, но своему чреву (Рим.16:17–18). Апостол Иуда говорит об отделяющихся от церкви, суть телесни, духа не имуще, по своим похожем ходяще (Иуд.1:18–19). Итак, вот источник ересей и расколов – самоволие, которому хочется жить по похотям нечистых страстей, самоволие гордое, удалившее от себя дух благодати! Какой нечистый источник! Не думаете ли, что найдете другой, более чистый источник? Не трудитесь, не найдете. Апостолы хорошо знали сердце человеческое, видели все тайные изгибы его, как никакой мудрец не в состоянии видеть. Опыты веков подтвердили справедливость суда их о происхождении ересей и расколов. Во все времена все так называвшиеся преобразователи веры заклеймены одною печатью: суть телесни, духа не имуще, Господеви не работают, но своему чреву; вместо духа благодатного дышат духом самолюбия гордого, неуступчивого, раздражительного, тщеславного, мстительного и суетного.

Так братия, будем по наставлению апостола и мыслить, и исповедовать одинаково о святой вере, прославляя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.

Не мнози учители. бывайте, братия,

ведяше, яко большее осуждение приимем,

много бо согрешаем вси (Иак.3:1).

Что запрещает этими словами апостол? Звание ли учительства, или самовольное принятие на себя высокого звания?

Обратимся за объяснением прежде всего к наставлению Господа Иисуса. Спаситель говорил о фарисеях, любят зватися от человек, учителю, учителю. И потом, обратясь к народам и ученикам своим, сказал, вы же не нарицайтеся учители, един бо есть ваш учитель Христос, вси же вы – братия (Мф.23:7–8). Спаситель не говорит, пусть не будет между вами учителей, но не нарицайтеся учители. Без учителей нельзя быть в церкви, если должны в ней учиться истине и благочестию, то должны быть и учители. Апостол Павел прямо писал, что Бог положил в церкви учителей (1Кор.12:28). Не только показывал он существование в церкви учителей, но говорят, что учители от Бога. Не люди сами по себе придумали в церкви учителей, учителей церкви поставляет Бог, Бог положил учителей. Равенство братий по любви и смирению не исключает звания учителей и учеников. Спаситель осуждает в фарисеях самолюбивое величание их званием учителей; их страсть к учительству, самовольно принятому. Тоже самолюбие гонит Он и из общества учеников своих. Не нарицайтеся, говорит, учители. Не восхищайте себе звания учителя сами по себе, не вызывайтесь учить других, когда не призваны к тому; а когда и призваны, не возноситесь званием, которое принадлежит вам только по дару благости небесной, так как первоначально и существенно един есть ваш учитель, Христос.

После сего, открывается смысл слов апостола. Фарисейская страсть к учительству прокралась с перешедшими в христианство иудеями и в христианскую церковь. Об этом прямо говорил ап. Павел, «ты, говорит, считаешь себя путеводителем слепых, светом для тех, которые, во тме, наставником невежд» (Рим.2:19–20). Против сей-то беды пишет и апостол Иаков, не мнози учители бывайте, братия моя.

Мы не верно поняли бы мысль апостола, если бы подумали, что апостол не желает видеть великого числа учителей. В церкви христианской как бы ни было велико число способных учителей, оно не может быть излишним. В училище премудрости Божией есть, чему учить и учиться; в целую вечность не изучим всего, что открыто Сыном Божиим. Только за грехи людей, только по нежеланию их изучать мысли вечной премудрости, премудрость посылает или не очень великое, или даже весьма малое число способных учителей. О чем же говорит апостол? Истинно-духовные учители, доколе могут, скрываются от людей, закрывая смирением и от себя, и от других способность к учительству. Когда призывают их к званию учительства, они умоляют с Моисеем: избери могущего иного, его же послеши (Исх.4:13); или говорят с Иеремиею, не вем глаголати, не умею говорить, не вижу в себе способностей наставника (Иер.1:6). Так существенное отличие истинных учителей не искать учительства, а уклоняться от него. Потому, если являются мнози учители, если многие спешат торопливо занять или самовольно сами себе ставят кафедру учительства, дело плохое. Не мнози учители бывайте, своевольное искание. учительского достоинства не путь истинных учителей, не путь рабов Божиих; ужели же желают не быть рабами Божиими? Сохрани Бог! Так апостол осуждает самовольное принятие на себя высокого звания учителя.

Усиливая предостережение свое, говорит он, не мнози учители бывайте, ведяще, яко большее осуждение приимем, много бо согрешаем вси.

Побуждение сильное не искать учительства, учитель подлежит более строгому осуждению, чем ученик. Большее осуждение приимем. Апостол говорит не по примеру ораторов, которые включают себя в число слушателей на словах, выключая из них в душе. Нет, он говорит по искреннему убеждению в том, что кто бы ни был учитель евангелия, он подвергается опасности тяжкого осуждения за свое дело и должен приступать к званию учителя со страхом и трепетом. Если же так думал о себе апостол, что должны думать о себе обыкновенные учители? «Говорю, что думаю и чувствую. Не думаю, чтобы нашлись между священниками многие, которые спасутся, напротив, гораздо более таких, которые погибнут, и это от того, что дело требует великой души», так говорит св. Златоуст.⁸¹ Учитель должен отвечать не только за себя, но и за учеников своих, с него спросят, не ввел ли он кого учением своим в ошибку и заблуждение? Не сказал ли лишнего? Не опустил ли нужного? Во время ли поспел на помощь? Не проповедал ли себя вместо Христа? Не был ли примером соблазна, вместо того чтобы быть примером добродетели? Он в сильной опасности тем более, что все мы, сколько бы ни были внимательны к себе, слабы, много грешим. Если говорим, что не имеем греха, то обманываем сами себя, и истины нет в нас (1Ин.1:8).

Если же и те, которые поставлены в учители самим Богом, если и те, которые очищены избирающею благодатью Его и ограждены повиновением закону избрания, должны быть в сильном страхе за себя, как же те, которых не посылал Бог учить, дерзают выставлять из себя наставников церкви? Как они без всякого страха и опасения принимают на себя право, не данное им? Как они до того самонадеянны, до того горды, что вовсе не думают о своей человеческой немощи, о своей склонности к ошибкам, заблуждениям, грехам? Долго ли им бедным до того, что своими нечистотами внесут они порчу в служение учительства? О! почему бы им не помнить, что гордость, облекшая их званием учителей, не обещает им ничего доброго? Удержится ли она от того, чтобы не вступать в споры о своей важности с учителями правимыми волею Божией? Самый темный невежа, но полный гордостью, считает себя умником первого сорта и других ставит ни во что. Гордость самозванного учителя в состоянии разделять, а не соединять, чад церкви, составлять себе своих учеников, а не руководить учеников Христовых, заводить соблазны, смятения, расколы, ереси, к скорби церкви Божией и в оскорбление Господа, столько заботливого о единстве стада своего. Таковы были, таковы всегда будут дела самодельного учителя!

Апостол Иоанн пишет, писан церкви, но первенстволюбец их Диотреф не приемлет нас. Сего ради аще прииду, воспомяну его дела, яже творит, словесы лукавыми укоряя нас и не доволен бывая о сих, ни сам приемлет братию и хотящим возбраняет и от церкве изгонит (3Ин.1:9–10). Смотрите, каковы подвиги страсти к первенству! Диотреф, о котором не известно, была ли в нем искра здравого понятия о вере и церкви, не принимает Иоанна, любимейшего ученика Христова, зрителя тайн Бога слова, великого пророка о судьбах церкви новой! Диотреф не уважает того, что писал избранный между апостолами, осыпает его укоризнами, выгоняет из церкви учеников его и запрещает другим принимать их. Видите ли, до чего может доходить гордость человеческая? Понимаете ли, какие бессмысленные беспорядки, какие богопротивные дела, какие нелепые нечестия совершает в церкви желание быть первым по собственному счету? Вот что значит гордость довольная собою! Она не желает быть в зависимости от наставников, определенных Богом, кто бы они ни были!

Не правда ли, что надобно твердо помнить заповедь апостола, не мнози учители бывайте.

Вот оставленные в звании учеников, вместо того чтобы принимать всякое слово учения, как земля принимает всякую каплю воды, отважно допытываются, так ли говорит учитель? Кстати ли говорит? Не слишком ли строго? Не слишком ли мягко? Зачем о том, а не о другом, говорит? Судите сами, ученики ли это слушают учителя, или судьи его полномочные? Друг мой! Не вступайся не в свое дело; не учи учителя, как ему учить; смотри на себя самого, добрый ли ты ученик? Смотри на твое сердце, каково оно? Добрая ли земля, способная принять семя в глубину, или камень, едва прикрытый землею, или дорога утоптанная, или же и рыхлая земля, но засоренная дурными травами? Вот о чем надобно тебе заботиться! Довольно для тебя труда, езди займешься собою, как следует.

Ныне говорят, ты не ребенок, чтобы ходить тебе в шкоду, т.е. в церковь. Кого там слушать? Людей без образования и знания света?

Но в том-то и беда наша, что мы любим считать себя умными и зрелыми, любим зватися, учителю, но не любим быть учениками. Не того ожидает от нас Христос Господь.

Не нравятся учители? Диотрефу не нравился и апостол, но кто был виноват в том? Пусть осмотрятся, не находятся ли в числе Диотрефов? Если, осуждая учителей за незнание, разумеют незнание светских приемов, тогда стоят и ниже Диотрефа, тогда не понимают, какое просвещение нужно для учителя церковного. Тогда не окажется ли, что очень немногое понимают, что должен знать ученик?

Ныне много является учителей и много недовольных отцами и учителями церкви! По духу мира, по духу гордости житейской это естественно, там столько же учителей, сколько голов, кое-как мыслящих. За то каких басней, каких лжей не услышите там? Какому нечестью не научитесь, если достанет охота? И это, пожалуй, назовут поступлением вперед, просвещением и расширением ума. Сохрани Бог каждого от такого просвещения, это не просвещение, а омрачение ума. Возможно ли совершенство без помощи Христа? В мире христианском, где только и возможно усовершение, велят изучать истины Божии при руководстве опыта, велят прислушиваться к голосу лучших людей, людей просвещенных и светом слова Божия, и светом благодати. Не того же ли требует и здравый смысл, требуя поверки мыслей опытом? И как полагаться на себя, когда знаешь немощь свою? Так в мире христианском немного учителей, за то они все надежные, все знают одну истину, учат одной истине, идут и ведут по одному пути. Какое счастье быть учениками таких учителей!

Пусть так, скажут, но ужели христианство дозволяет только избранным для звания учителей наставлять других? Нет, скажем и мы, следуя апостолу. Апостол учить, «вразумляйте друг друга псалмами, славословием и песнями духовными» (Кол.3:16). Только, как видите, это вразумления частные и братские, необлеченные правом власти, а внушаемые только любовью. Этими вразумлениями предполагаются другие вразумления, с которыми надобно им сообразоваться, чтобы не быть вразумлениями своеволия.

Почему, говорят, не признают за учителями раскола прав учителей церкви? Странный вопрос! Странный потому, что он сам себя разрешает. Если это учители раскола, то вовсе не учители церкви. Иначе церковь была бы и учительницею истины и единства, и учительницею раскола и заблуждения. Иначе церковь была бы и церковью единою и церковью разделенною, приняв в состав свой учителя раскола. Те, которые хотели бы стоять за Диотрефа, стояли бы не за апостола, и наоборот, кто за апостола, тот против Диотрефа. Пусть выбирают одно из двух, Диотрефа или апостола, раскол или церковь. Так говорит здравое размышление!

Почему церковь, отказываясь от учителей раскола, не отказывается от детей раскола, не перестает учить их? Потому что церковь, по высшему определению, обязана учить, Бог поставил в церкви учителей. Пусть люди не хотят слушаться установления Божия, но не может не слушаться его церковь Божия. Горе мне, аще не благовествую (1Кор.6:16). Пусть первенстволюбец Диотреф не приемлет нас; пусть не принимают жалкие слушатели его, это их дела; за свои дела они расплатятся на суде Божием, не мягком для всякого самоволия. Церковь по долгу любви молит, дабы свет небесный просветил сердца, омраченные гордым самоволием. Она, по долгу звания, увещевает их к раскаянию, придите в себя, говорит, расстаньтесь с гордостью, которая и высших духов претворила в духов тьмы, отверженных Богом. Не свои слова говорим, говорим им слова апостола, что они «поступают по своим нечестивым похотям, отделяясь от единства веры» (Иуд.1:18).

Таково учение апостольское об учителях! Аминь!

Апостольское учение об антихристе, предлагаемое во втором послании к солунянам весьма важно, оно касается мирового события; им решается загадочное смешение добра со злом в мире. Личность антихриста, имеющего сосредоточить себе зло, действующее ныне по частям, показывает собою значение частных явлений зла, так нередко обманывающих собою многих. При таком значении предмета не дивно, что начиная с первых времен христианства, очень много трудились над уяснением откровенной мысли об антихристе. Не дивно и то, что многие попытки объяснения были не удачны. С XVI века реформация пустила вход мысли о папе-антихристе; в отечественной церкви с XVII века распространены самые дикие толпы раскольничьи об антихристе.

В предостережение от толков своеволия, рассмотрим не человеческое, а боговдохновеяное, учение ап. Павла об антихристе, предложенное во 2 послании (2Сол.2:1–17).

Содержание апостольского учения кратко может быть выражено так, апостол предостерегает солунян относительно дня Христова (2Сол.2:1–2); указывает на времена великого дня – на предварительное появление антихриста (2Сол.2:3–7); представляет судьбу антихриста и его слуг (2Сол.2:8–12); прилагает учение свое к жизни христиан (2Сол.2:13–17).

Молим же вы братие, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем к Нему собрании не скоро подвизатися вам от ума, ни ужасатися ниже духом, ниже словом, ниже посланием, аки от нас посланным, яко уже настоит день Христов. Да никто же вас прельстит ни по единому же образу (2Сол.2:1–3).

Солуняне в след затем, как приняли евангельское учение о крестном пути ко спасению, подверглись кровавому гонению со стороны язычников (1Сол.2:14). На земле все восстало против них. Им оставалась только вечность. В таком положении желания и надежды их обращены были к небу, они ждали утешения только от Господа Иисуса. Апостол во время пребывания своего у солунян утешал их мыслями о пришествия Христовом, грозном для нечестивых и отрадном для праведных (2Сол.2:5); и в первом своем послании к ним много говорил о том же (1Сол.1:10, 2:19, 3:13, 4:13–17, 5:1–4, 23). Но при тяжести скорбей, тяготевших над солунями, – они стали нетерпеливо ждать пришествия Христова; а иные перетолковывали учение апостола во вред себе и другим; уже настоит день, говорили некоторые, переходили с этою вестью из дома в дом, возбуждали волнения и не занимаясь делами звания кормились на счет труда других. «Слышим, говорит апостол, что некоторые у вас поступают беспорядочно, ничего не делают, а суетятся» (2Сол.3:11). И вот апостол успокаивает возмущаемых людьми пустыми.

Молим же вы братие. Не смотря на несомненность будущего пришествия Христова, заклинаем вас тем же пришествием и всеобщим собранием к Нему. Таково значение здесь слова молим. И в первом послании к солунянам (1Сол.4:1) молим – Εροτωμεν употреблено в значении усильного прошения, заклинания.

Напрасно некоторые хотели понимать под пришествием Христовым суд над Иерусалимом за кровь Христову. Приидет прославитися во святых своих, сказал пред тем апостол (2Сол.1:10), что очевидно относится к последнему пришествию Христову, и никак не может быть приложено к суду над Иерусалимом. В 1 послании он соединяет пришествие Христово с воскресением мертвых (1Сол.4:15–16). Ясно, что это есть последнее пришествие Господа.

Молим о пришествии Господа и нашем собрании о Нем. Апостол в первом послании своем сказал, что все истинно верующие, как восставшие от мертвых, так и оставшиеся до того времени живыми, все вместе восхищены будут в сретение Господне на облацех на воздусе и с Ним останутся неразлучно (1Сол.4:17). Их-то разумеет апостол, когда говорит, о нашем собрании. Для них такая блаженная судьба – предмет пламенных желаний. И этим-то упрашивает апостол солунян. Побуждение сильное, напоминание о предназначении блаженном.

Не скоро подвизатися вам от ума, σαλευσθαι– колебаться, как бывает с кораблем во время бури (Лк.21:25). Живое, картинное, изображение состояния солунян! Возмущаемые и своими мыслями и особенно внушениями людей не твердых в вере солуняне обуревались и колебались подобно кораблю, так что от робости и неопытности подвергались опасности погибели. Апостол умоляет не волноваться до того, чтобы теряться в уме, от ложных толков, будто уже наступает день Христов, предавая так скоро забвению наставление апостола.

Ни ужасатися ниже духом – не приходить в ужас от духа (Мф.24:6). Здесь разумеется ложное учение выдававших себя за вдохновенных людей, так как истинное пророчество не может говорить несогласного с откровением Божиим. Это тот же дух, о котором говорит ап. Иоанн, не всякому духу веруйте, но искушайте духи, аще от Бога суть, яко мнози лжепророцы изыдоша в мир (1Ин.4:1–3). Св. Тимофею апостол Павел указывает на духов льсти (1Тим.4:1). Солунян возмущали такие люди, которые говорили, будто им по вдохновению известно, яко уже настоит день Христов; возмущали духи обольстители, о которых апостол говорил, да никто же вас прельстит.

Ни словом, ни писанием, аки от нас. Обольстители старались подкреплять свою ложь словесным, вымышленным ими, наставлением апостола и даже посланием, которое будто бы писал апостол. В предостережение от такого обмана апостол показывает, как отличать подлинное послание его от подложных.

Таким образом апостол, не ослабляя ожидания Судии все ленной, удерживает солунян от доверия толкам суемудрия, будто уже настает день Христов.

Яко аще не приидет отступление прежде и открыется человек беззакония, сын погибели и т.д. (2Сол.2:3) Апостол дает при сем самим читателям подразумевать слова, день Христов не наступит, пока и т.д. подобная умолчания (Лк.13:9; Рим.5:12). Что разумеется у апостола под отступлением? Ныне легко понять, что напрасно относили это к отступлению от власти римской.⁸² Она давно пала без всякого значения для времени антихриста. Но принимая здесь духовное отступление мало видеть в нем одно уклонение ума от правых мыслей веры. Отступление по библейскому употреблению означает уклонение от веры и благочестия, иначе нечестие всей души (2Пар.29:19; Иер.2:19). И Спаситель говорит о последнем времени, «по умножению беззакония охладеет любовь многих» (Мф.24:12). Следовательно, напрасно протестанты усиливались частные своеволия папизма возвести в значение отступления последних времен. Принимают это отступление за одно с отступником. Но это значило бы без всякой нужды, по произволу, отступать от буквального значения слова. Сам апостол говорит, что сын погибели увлечет за собою не веровавших истине (2Сол.2:10–11). Следовательно, неверие людей, или что тоже отступление, предполагается предшествующим явлению и обольщениям сына погибели; и отступление относится не к отступнику, а к другим лицам. В послании к Тимофею апостол писал о последнем времени: в последние дни настанут времена люта, будут бо человецы самолюбиви, сребролюбцы, величавы, горды, хульницы, родителям противящиеся, сластолюбцы, паче, неже боголюбцы, имуще образ благочестия, силы же его отвергшиися (2Тим.3:1–2). Таким образом апостол указывает в будущем времени, во времени пред появлением антихриста, зарождение полного отступления от веры и благочестия, которое к явлению антихриста раскроется в ужасающем размере.

И открыется человек беззакония. Как о Христе Спасителе говорится, что Он, действующий ныне между верующими и в их сердцах невидимо, некогда явится видимо для суда всеобщего, так и человек греха, ныне незримо действующий в людях грешных, в свое время явится видимо.

Кто этот человек беззакония?

Блаженный Августин видит в сыне погибели «не одно какое-либо лице, но всю область тьмы, борющуюся с истинною церковью Христовою» (De civii Dei). Подобную мысль принимали некоторые из наших раскольников беспоповцев.

Но вся связь мыслей показывает, что у апостола Павла человек беззакония – лице неделимое. Он не только человек беззакония сын погибели, но он явится в лице Христовом и будет действовать как лице сильное. Апостол говорит, что этот человек в известное время откроется. Но дух антихристианский действовал уже при апостолах, ап. Павел говорит о врагах креста Христова (Флп.3:18–19); апостол Иоанн, прямо сказал, и ныне антихристы многи быша (1Ин.2:18). В своем описании сына погибели апостол отличает сего человека погибельного от других погибающих, которых он будет главою.

Не есть ли этот человек беззакония сам диавол? Но апостол называет его человеком; и, следовательно, это не диавол в образе человека и не воплощенный диавол. Апостол Иоанн в откровении своем говорит, и сотворит вся малая и великия, богатые и убогия, свободные и работные, даст им начертание на десней руце их или на челе их, да ни кто же возможет ни купити, ни продати, токмо кто имат начертание или имя зверя или число имени его (Откр.13:16–17). По этому описанию антихрист будет каким – то властителем земным, который в звании царя, будет выдавать законы и управлять людьми.

Последуем за изображением его у св. Павла. Человек беззакония, по изъяснению св. Иринея, «орган, вместилище греха, величайший грешник, какому не было и не может быть подобного» между людьми; иначе раб и творец греха (Притч.6:12; Ис.55:71).

Сын погибели – определенный на погибель и виновник погибели многих (Откр.17:8, 11).

Противник – кому? Последующее показывает, что антихрист будет противиться Богу и всему священному (2Сол.2:4); Спаситель говорит, что он будет выдавать себя за Христа (Мф.24:5).

Превозносятся паче всякого глаголемого Бога или чтилища. Гордость его будет так велика, что он будет ставить себя выше всякого Бога, верно ли или не верно признаваемого за Бога. Чтилище σεβασμα то, что считается за предмет священный и чтится благоговейно. Для антихриста ничего не будет священного, кроме его самого. Тайновидец говорит о звере, и даны ему уста, говорящие гордо и богохульно (Откр.13:5).

Яко же ему сести в церкви Божией аки Богу, показующу себе, яко бог есть. Что это за храм (ναος) Божий, где будет гадиться антихрист? Храм Божий, но самому названию, не есть храм глаголемого бога, а храм Бога истинного. Итак, можно разуметь или храм иерусалимский, который назывался и был храмом Бога истинного, или общество верующих так как апостол говорит, не весте ли, яко храм Божий есте вы (1Кор.3:16), или храм христианский. Но не следует понимать здесь первого, так как апостол знал печальную участь иерусалимского храма, предсказанную Спасителем, а мы и из истории знаем, что все попытки восстановит этот храм были бесполезною борьбой с решением неба. Да и если бы антихрист воздвиг в Иерусалиме храм, это был бы храм антихристов, а не Божий. Если же понимать под храмом Божиим верующих, то в таком случае у апостола слова, показуя себе яко бога, были бы напрасным тождесловием; тогда надлежало бы выразить мысль апостола так, будет являться в виде Бога между верующими и будет показываться богом. Одно из двух изречений – лишнее. Да и собрание верующих тогда не было бы храмом Божиим, а сонмищем сатаны. После сего остается разуметь под храмом Божиим храм христианский. Правда, христианский храм нигде в нов. завете не называется храмом (ναος) Божиим, но он называется церковью Божией, собранием Божиих людей (1Кор.11:22), что по смыслу одно и тоже с храмом Божиим (1Кор.3:16). Подтверждением тому, что у апостола под храмом Божиим разумеется освященное здание, служить и то, что, по его словам, антихрист будет ставить ниже себя всякое чтилище. И так антихрист будет садиться в храме христианском как бог, и обольщенные им будут по его требованию покланяться ему, как Богу. Иначе он будет вытеснять из храмов христианских служение Христу Господу и введет поклонение ему антихристу как Богу. Тайновидец говорит, и отверз он уста, чтобы хулить Бога, хулить имя Его и жилище Его и живущих на небе... И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца закланного от создания мира (Откр.13:6, 8).

Может ли это быть? Ужели такой грубой лжи и нечестия не отвергнут с презрением чтители единого Бога? И когда же? Тогда как верующие будут обогащены опытами времен прошедших, когда познания их о истине могли бы быть и обширнее, и чище.

В объяснение этой странности апостол говорит, что антихрист будет показуя себе, яко бог есть. Чем же? Знамениями и чудесами, о которых говорит далее 2Сол.2:9. Но так как эти знамения и чудеса, по словам самого апостола, будут ложные, то все еще остается сомнение, как могут люди – христиане дойти до такого ослепления, что станут покланяться ложному богу? Путь к тому откроет в душах их нечестие сердечное. Любве истины прияша, говорит апостол, сего ради послет им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи, да суд приимут еси неверовавшии истине, но благоволившии в неправде (2Сол.2:10–11). Вот психологическое объяснение явления странного и страшного! По благоволению к неправде, по отвращению от истины принимают самую грубую ложь. В известной мере тоже явление оказывается и ныне. Сколько гениев сколько полубогов, создано уже в христианском мире! Не видим ли, до какого странного и страшного самообольщения доходили даровитые люди, под влиянием забывчивой гордости? Не говорим о сильных военачальниках, о великих государях. Вот известный Аввакум! Человек, пред взором беспристрастным, – образец самого печального невежества. Как, казалось, такой осязаемый невежда мог казаться себе и другим человеком не пошлым? И, однако, гордость его была непомерная, он выставлял себя и учителем непогрешным, провидцем Божиим, таким, пред которым все современное должно падать в прахе. Нечестие ума и сердца идет вперед.

Не помните ли, яко еще живый у вас, сия глаголах вам? (2Сол.2:5). Уже и тогда, как апостол устно проповедовал солунянам истины небесные (Деяния гл. 17), он говорил им о втором пришествии Господа и о событиях, которые должны предшествовать ему. Почему говорил о том апостол? Конечно, по тому случаю, что какие-нибудь учители иудейские, не расстававшиеся с мечтами о царстве Мессии, сообщили солунянам неправильное толкование пророчеств; апостол, проповедник чистой истины, передал солунянам верное наставление о пришествии Христовом. Но, как видно, не все солуняне воспользовались учением апостола.

И ныне удерживающее весте, во еже явитися ему в свое время (2Сол.2:6). Удерживающее – то, что сдерживает, что препятствует (Рим.1:18; Лк.4:42). Что же такое препятствует явиться антихристу? По словам Феодорита это есть отступление всех язычников от идолопоклонства; тогда только явится антихрист, когда откроется царство Христово; а царство Христово откроется по уничтожении идолопоклонства. Феодорит, очевидно, поставляет в соотношении удерживающее с отступлением; он в этом справедлив, но у апостола показывается отступление от веры, а не отступление от идолопоклонства. Потому надобно, найти другое явление, соответствующее отступлению. Отступление отворяет двери антихристу, удерживающее не пускает его. Итак, удерживающее с характером и свойствами совершенно противоположными отступлению. Там холодность к истине, – здесь должна быть любовь к истине; там нечестие, здесь благочестие живое. Так не трудно было понять солунянам, не трудно понять и нам, что препятствием появлению антихриста служит искренняя любовь христиан к чистому евангельскому учению, видная и в опыте. Пока христиане держатся евангельского учения, не взирая на гонения со стороны мира, пока любовь их к Господу жива и плодотворна; это сдерживает власть злодействующего в мире; это не допускает ему усиливаться до того, чтобы открылся человек беззакония. «Когда настало время, Бог послал Сына своего» (Гал.4:4), так и для явления антихриста есть свое время. С какого года начнется это время, знает только Бог. Дело христиан твердо помнить, что живое благочестие – твердая защита против антихриста.

Тайна бо уже деется беззакония, точию держай ныне Дóндеже от среды будет 2Сол.2:6. Тайна беззакония вызывает на мысль тайну благочестия (1Тим.3:16). Хотя беззаконие и благочестие противоположны одно другому, но в действии того и другого есть сходство. Тайна благочестия начинается в человеке, в народе, в человечестве с малого и незримо достигает разных возрастов. Точно так тайна беззакония началась еще во времена апостолов, с людей, смешивавших в душе своей светлые христианские мысли то с оземленившимся иудейством, то с грубым язычеством; это беззаконие непрерывно действует в истории мира, являясь то в том, то в другом виде и время от времени растет незаметно (1Тим.4:1, 7; 2Тим. 2:14, 17; 1Ин.2:18–19, 4:2–4). Не дивно, что люди успехи беззакония считают за прогресс человечества. Рационализм и материализм не принимаются ли за прогресс человечества, тогда как первый есть прогресс гордости духа, а второй – прогресс скотской жизни. Беззаконие не так легко высмотреть, как кажется другим, оно прикрыто своею тайною, обольщающею видимостью добра, истины, пользы. На деле все это только видимость, а не действительность, но легко ли узнать это? Казалось, не трудно понять, что самолюбие и жизнь животная – основные нечестия в человеке и человечестве и потому успехи их – успехи беззакония. Но первое дело, и самолюбие, и жизнь животная, наша собственность, как не защищать их, с сознанием и без сознания? Затем, чего не говорят, чего не делают, чтобы дать полный простор тому и другому? Тайна беззакония деется с успехом.

Дондеже от среды будут εκ μὲσε γενται. Эго выражение употребляют о лицах и вещах, которые сходят со сцены действия, так что более не выказывают своей силы. Да измется от среды вас содеявый сие (1Кор.5:2), значит, пусть в вашем обществе не будет деятелем соделавший такое беззаконие. Изыдите из среды их (Кол.2:14), живя в мире будьте мертвыми для мира, не участвуйте в его делах нечестивых. И так слова, дондеже от среды будут, значат, пока не перестанет обнаруживать свою силу.

О ком же это говорится? Кто этот держай? Прежде всего несомненно, что удерживающее и держай – не одно и тоже. Апостол ясно и определенно отличает одно от другого, показывая в одном событие, в другом лице. Златоуст и другие понимали под удерживающим власть римской империи. Но давно уже очевидно стало, что эта власть не была страшна для антихриста, она пала очень давно, а антихрист против ожиданий давних не явился. Странно понимать под удерживающим властителя земного, какого-либо верховного представителя власти и порядка человеческого. Будто человек, кто бы он ни был, и может с успехом противодействовать такому страшному лицу, каков антихрист! Будто представитель всей возможной власти человеческой и может сдерживать того, кто действует за одно с сатаною! Нет удерживающий антихриста должен быть с силами более, нежели человеческими, должен быть с помощью Божества. Таким образом остается видеть под удерживающим Духа утешителя. Это так должно быть и потому, что и удерживающее антихриста – любовь к истине и святости возможна в людях только при действии Святаго Духа. Следовательно, как скоро есть любовь святая в людях, то это значит, что в них есть Дух святый. «Если бы он говорил о Духе, то говорил бы не обинуясь, но ясно», замечал Златоуст. Напротив, он потому и говорит не прямо, что каждому истинному христианину известно, кто противодействует злу в человечестве, кто оживляет грешного человека. Не весте ли, яко храм Божий есте и Дух Божий живет в вас (1Кор.3:16), говорит апостол.

Итак, антихрист явится тогда, когда любовь к истине и святости охладеет в людях и грехи людей заставят Духа утешителя предоставить их собственным их силам.

И тогда явится беззаконник, его же Господь Иисус убиет духом уст своих и упразднит явлением пришествия своего (2Сол.2:8).

Апостол не ограничился тем, чтобы показать солунянам явление страшного антихриста. Любя их, он к утешению их открывает и участь этого страшного врага Божия и человеческого.

Убиет духом уст своих. Это предсказал еще пророк Исаия в пророчестве об отрасли Иессеевой, Мессия поразит землю словом уст своих и духом устен убиет нечестивого (Ис.11:4). В этом пророчестве дух устен отвечает слову уст. Итак, и у апостола дух устен тоже, что слово Господне. уст в значении силы сокрушающей сравнивается с сильнейшею бурею (Иов.4:9; Прем. 5:23, 11:20). Таже мысль и здесь. Господь Иисус так легко и всецело низложить антихриста, что дунет на него и он исчезнет, иначе скажет слово и его не будет. Убиет. В апокалипсисе Иоанна говорится, что антихрист живой снизойдет в ад (Откр.19:20). Соединяя одно с другим, получаем такую уверенность что антихрист словом Господним определен будет на погибель неизбежную; и так как он будет человек, а переселение человека с земли в другой мир невозможно без преобразования организма телесного; то нисшествие антихриста в ад соединено будет с мгновенным изменением тела его, к увеличению его мучений.

Упразднит: отнимет силы для деятельности, с уничтожением порядка дел его (1Кор.15:24, 26; 2Кор.3:7); иначе прекратит беззаконное преобладание антихриста. Чем же? Явлением пришествия Своего, величием и славою, с какими явится Он да суда над вселенною, так как это будет явлением славы великого Бога (Тит.2:13), единого могущественного Господа господствующих (1Тим.6:15).

Его же есть пришествие по действу сатанину, во всякой силе и знамениих и чудесех ложных и во всякой льсти неправды в погибающих 2Сол.2:9. Связь с предыдущим такая: упразднит, хотя сила антихриста будет страшная. Пришествие по действу сатанину означает ли только появление, рождение по действу сатанину? Хотя известно, что и в самом рождении существа скрывается зародыш будущих способностей, имеющих развиться в последствии, но, если бы одно рождение антихриста совершилось под влиянием сатаны, он был бы человеком беззаконным, но не мог бы назваться человеком беззакония, равносильным самому беззаконию, в нем могло бы оставаться еще кое что человеческое. Итак, пришествие антихриста по действу сатанину означает всю вообще земную жизнь его, устрояемую под влиянием сатаны. По откровению Иоанна «дал ему (антихристу) дракон (сатана) силу свою и престол свой и великую власть» (Откр.13:2). По объяснению Дамаскина, «всякое дело сатаны примет он на себя, и вся мощь диавола соединится в нем».

Во всякой силе и чудесех ложных. Слова эти иногда бывают в писании синонимическими и только служат оттенками необыкновенного явления. В круге дел антихриста будут дела необыкновенные и разного рода, которые будут казаться чудесами, но это – не истинные чудеса, возможные только для Промыслителя вселенной и Его посланников; это будут ложные чудеса, иначе явления необычайные, которые несправедливо будут считаться чудесами, – каковы были дела Елимы волшебника (Деян.13:8–9) или знамения лжехристов и лжепророков (Мф.24:24). Дела антихриста соединены будут «со всякими обольщениями погибающих». Вот объяснение тому, почему необычайные дела антихриста будут знамениями и чудесами. Знание сил природы, очень возможное для ученика сатаны, соединяться в нем будет со всеми обольщениями, на какие только способен любимый сын сатаны, обманы ловкие и наглые, десть бессовестная, обещания и угрозы громкие – все будет пущено в ход.

Зане любве истины не прияша, во еже спастися им. И сего ради послет им Бог действо льсти, во еже веровати им лжи, да суд приимут вси не веровавшие истине, но благоволившие в неправде (2Сол.2:11–12). Дальнейшие объяснение страшного явления! Слушатели антихриста будут люди, которые любве истины неприяша, люди не возлюбившие истины, погибающие, не захотевшие верить истине (2Сол.2:12), открытой Христом Господом (Гал.5:7; Рим.2:8) и худо известной им из другого источника. Следствием такой холодности к небесной истине будет то, что по Божию попущению они полюбят вместо истины ложь и верить будут обману, примут от всей души вместо истинной ложную религию. Послет действо льсти – равносильно выражению, предаде их (язычников) Бог в неискусен ум творити неподобная (Рим.1:28). Бог никогда не хочет ни того, чтобы грешник обманывался, ни того, чтобы погибал он. Но так как грешник хочет обманываться, то Бог попускает исполняться воли грешника. За то, что люди благоволили к неправде и не верили истине, откроется над ними суд правды Божией; за то, что не хотели они верить истинным чудесам, поверят они ложным. И как это легко бывает с гордостью человеческою, на её посрамление! Считают ни почем великие дела Божии; – и падают в страхе пред ловким обманщиком. Не ходят в храм Божий и идут к ворожее.

«Мы же всегда должны благодарить Бога за вас, возлюбленные Господом братия, что Бог от начала чрез освящение Духа и веру истине избрал вас ко спасению. И так братия, будьте постоянны и сохраняйте предания, которым вы научены или словом или посланием нашим. Сам же Господь наш Иисус Христос – да утешит ваши сердца и утвердит вас во всяком слове и деле благом» (2Сол.2:13–17). Так апостол прилагает наставление свое о антихристе к солунянам! Люди, которые уславливают собою явление и силу антихриста, показаны вам (2Сол.2:10–12). Таковы ли вы, чтобы смущаться за себя и волноваться мыслью, что настал день Господень? Вовсе нет. За ваше положение надобно благодарить Господа. Вам остается быть только твердыми в учения неба, переданном вам словесно ли или в послании (1Кор.15:3). Помощь небесная для вас готова. С радостью молю Господа о новых успехах ваших. Так говорил апостол.

Если бы после сего спросили мы себя, не явился ли уже между нами антихрист? Не настал ли день Господний? С твердою уверенностью сказали бы мы, нет. И сказали бы не от себя, а следуя наставлению апостола. По его наставлению, явлению антихриста, должно предшествовать отступление от веры и благочестия и уже за явлением антихриста последует день Господень. А по милости Господа Иисуса в церкви русской искренно любят веру и св. благочестие. В ней благоговейно чтут слово Божие, не дозволяя произволу каждого толковать изречение его по-своему. В ней очевидны действия Духа утешителя – различные чудеса и дарования духовные, те действия, при которых невозможно явление антихриста. Пусть некоторые холодны к вере и благочестью; но это плевелы среди пшеницы, а когда же не было плевелов? Пусть люди темные и своевольные блуждают по производим сердца и не хотят соединиться с св. церковью. Такие были еще и при апостолах, и еще больше их было после того – кафары, новатиане, донатисты и т.д. Да приведет их Бог в познание истины! Нам остается, как и солунянам, быть твердыми в вере, преданной нам Богом и возрастать в совершенстве христианском в любви к Богу и братиям.

Да подаст нам сладчайший Спаситель наш силы для преспеяния во всяком деле благом! Аминь.

Сие есть живейшее желание наше, – свет спасительной веры, озаряя умы, укрепляя сердца, да сохраняет и улучшает более и более общественную нравственность, – сей верный залог порядка и счастья. Так говорил благочестивейший государь наш при начале своего царствования! Вера и жизнь по вере – вот основы благоденствия общественного, говорит царь обширнейшего царства. Так ли это на деле? Если размыслим о том, думаем, лучшим образом почтим нынешнее торжество.

Нужно ли говорить, что без Бога мы нищи и мертвы? Могут мечтать о себе, как о начале всякой жизни, научной, художественной, государственной, но мечта остается мечтою, а жизнь в нас не от нас. Счастье наше зависит от выполнения воли Божией. В чем состоит эта воля для нас? В открытых для нас теоретических и практических мыслях.

Так первое условие благоустройства нашего – хранение святой веры, той, которая открыта для нас небом. Искажать эту веру, оскорблять ее холодностью и небрежением, – страшно. Это значило бы оскорблять Бога; это значило бы лишать себя света живительного, не заменимого ничем другим. Се же есть живот вечный, да знают Тебе, единого истинного Бога и Его же послал еси Иисус Христа (Ин.17:3). Веруяй в Мя имать живот вечный (Ин.6:47). Так говорит Сын Божий!

Слышно, говорят, «вера – дщерь неба, а мы – земные; нам до неё дела нет, пусть же и она не мешается в наши дела; нам нужны граждане, а не жрецы, деятели общественные могут терпеть веру, как дело не худое, и не столько нужное, чтобы дорожить ею».

Ужели правы эти люди? О! нет и нет. Вера чистая, святая, открытая небом, дорога не только по отношению к вечной жизни, но и к жизни временной. Религия Господа Иисуса, при всей её возвышенности и духовности, содержит в себе живительные начала для всех отраслей жизни земной, до того, что всякое уклонение от этих начал влечет за собою расстройство жизни. Сколько ни строили теорий общественного строя, все лучшее в них оказывалось собственностью христианства и всякое несогласие с началами христианскими оказывалось ложью вредною или суетою отяготительною для хода дел. Вера чистая, небесная, не мешается насильно в дела обществ земных, она кротка и мирна. Но худо бывает обществам земным, когда они гонят ее прочь от себя, когда они думают жить без её услуг. Бедное самолюбие людское! Оно боится за власть свою над людьми, тогда как не только не хотят отнять ее у него, а хотят усилить. Поразительное явление и его пропускают мимо глаз, даже члены разбойничьей шайки для успехов общего дела своего связывают себя клятвою. Так нужна религия для прочности обществ человеческих! Так непрочны все связи общественные без связи религиозной! И это даже тогда, когда у людей религия не самая лучшая, не самая живительная, какова религия христианская. Без внушений веры святой, без христианского благочестия люди служат государству до тех пор, пока государство служит им, иначе они служат вовсе не государству, а себе самим, своим видам личным; юстиция, финансы, торговля, искусства, науки – в услугах лицам и повертываются на все лады и виды по расчетам самолюбия личного. Все беспорядки общества можно уничтожить переменою учреждений, увеличением или уменьшением прав? Нет пока деятели плохи, дела всегда будут выходить плохие. А деятелей способных лучших, образует только христианство. Потому лишь легкомыслие забывчивое, или своекорыстие нечестивое могут выставлять святую веру делом неважным для общества. Потому не друзьями общественного блага, а людьми вредными, врагами и злодеями человечества, должны быть признаваемы те, которые оскорбительно говорят об отношении веры к государству. Да сохранит Бог Россию от влияния подобных людей!

Слышно, говорят другие, «веруй, как хочешь, только будь честен; пусть храм и мечеть, синагога и капище стоят одно подле другого; только бы не мешали друг другу и не возмущали общественного порядка; в государстве все веры – под одним уровнем и нет преимущества ни для одной».

Что это такое? Ужели ложь и истина – одно и тоже? Ужели нет разности между чистою истиною и истиною, перемешанною с грезами больной души? Или можно одинаково любить и уважать как истину, так и ложь? Или ложь может быть благодетельна для общества, как благотворна истина? Если так, пусть откажутся от здравого смысла; пусть не выставляют в себе и друзей человечества. Тот, кто хочет одинаково уважать все верования, уважать и любить только себя, свои летучие мнения, а не человечество, развивающееся по законам данным свыше; он человек без характера и определенных мыслей; он по слабости смысла и воли неспособен ни на какую жертву для добра и человечества, самый пустой и лишний человек в обществе, – верь как хочешь, только будь честен. Легко сказать бессмыслицу, но не легко оправдать ее. Если талмуд говорит еврею, обманывай и обкрадывай христианина, как же еврей будет честен? Если вера душителя говорит ему, как можно больше убивай людей, и душитель – полезный член человечества? Если язычество греческое освящает гнусности, истребляющие род человеческий, и питомец его примерный деятель общества? Легко сказать, «будь честен», но на чем основать в душе честность? Будь честен, говорили и языческие философы, а вместе учили и лгать, и обманывать, и красть, и мстить, и отнимать жизнь у себя и детей. Отчего это? От недостаточных религиозных мыслей. Чем чище, чем святее, чем возвышеннее вера, тем лучшие являются граждане, тем крепче и счастливее общества человеческие. Так говорит опыт веков! Так говорит здравый смысл! Отделять веру от строя государственного может только борзописец на бумаге, но не отделяет их жизнь народов.

Терпимость вер – умное дело, но она не означает безразличия в вере. Умная терпимость искренно любит и благоговейно чтит веру, открытую небом, ревнует о её целости, радуется успехам её, открывает все способы для её славы и отклоняет все препятствия, мешающие быту её. Того требует от нее уважение здравого смысла к истине, уважение сердечное к прекрасному, любовь души к возвышенному и святому. При таком отношении к чистой, святой, небесной вере, умная терпимость дает место и мнениям человеческим, иначе верам, смешанным с ложью, дает место по снисхождению к слабостям человеческим. Она знает цену им и отнюдь не ставит их в уровень с верою небесною, но терпит их по любви к слабому человечеству. Оставьте расти и куколь, и пшеницу до жатвы, сказал Господь наш. Послушное голосу его общество христианское так и поступает, не теснит, не гонит, не преследует заблуждающихся. Оно не опускает случая с любовью указывать им на их ошибки, предлагает свободе выбирать лучшее и, если не слушаются, не берется за меры принуждения. Такова истинная, святая, умная терпимость вер! При такой терпимости небо благословляет общество благословениями земли и неба.

Фанатизм вредит для обществ человеческих? Это правда, но он столько же несовместим с чистою любовью к святой вере, сколько близок к душе безразличной. То и другое известно из опыта. Вспомните, как проповедавшие о равенстве общем, в угоду своей воли рубили несогласным с ними головы на эшафотах, гласили просвещение, оскверняли храмы Божии, лили потоки крови человеческой. Молитвами рабов своих да избавит Господь Россию от страшных людей, каковы фанатики – индифферентисты!

Неправильное направление деятельности народа, его желаний, забот, трудов или как говорят, неправильное развитие стихий народной жизни – вот причина пагубы для народов и государств! Общество или государство в своем составе – тоже, что человек. Как в человеке есть видимое и невидимое, телесное и духовное, так в жизни государственной есть своя духовная и вещественная сторона. В человеке дух знает Бога, благоговеет пред Ним, стремится исполнять волю Его, готовится к вечности; а тело просить пищи, одежды, жилища, покойного житья и т.д. В государстве духовную сторону составляет святая вера с её учреждениями, а вещественная сторона его – все приемы видимой жизни, земледелие, промыслы, торговля и т.д. Закон нормального развития жизни в человеке и народе требует, чтобы каждая сторона жизни развивалась по её требованиям и относительному значению. Человек становится животным, когда живет только животною жизнью; он тогда теряет значение человека и губит себя. Точно тоже бывает с государством, – и оно расстраивается и гибнет от преобладания вещественного над духовным.

Пусть в каком-либо государстве, в глазах народа, составляется предприятие за предприятием и все в видах благоустроения одного внешнего быта, являются планы за планами, книги за книгами то о земледелии, то о путях сообщения, то о мануфактурах и торговле и т.д. равно в обществе только и будет речей, что о том же вещественном быте, как будто кроме жизни проходящей ничего нет для человека более и помимо земного нечего ему желать и ожидать. Пусть к тому же все порядки семейной и гражданской жизни не напоминают ни о чем духовном, напротив бросают тень на светлый лик святой веры, колеблют любовь к святому, охлаждают сердце для всего высокого, мертвят дух. Что тогда произойдет в народе и государстве? Тоже что в человеке, когда он питает и греет только животную жизнь свою, извращение и расстройство жизни, пагуба; народ мало по малу превратится в труп смрадный и отвратительный, и люди и небо отвернутся от него. Вещественное, какую бы красивую форму ни давали ему, без силы и духа рассыпается; оно держится только незримыми началами жизни. Когда погасает в народе дух веры, народ становится непотребным пред лицом Божиим и отвергается Богом; а отверженному Богом чего ждать кроме погибели? И все это оттого, что неправильно стали развивать стихии народной жизни, забыв, что в человеке и народе, кроме тела, есть дух.

Бога бойся и заповеди его храни, яко сие всяк человек (Еккл.12:13), сказал древний мудрец. И никакая мудрость не отыскала и не может отыскать другой нормальной жизни для человека и народа. Отказаться человеку от данных ему законов вечных – тоже, что отказаться от жизни или уверять себя, что бытие – мечта. В бреду горячки, как и в бреду страстей, это бывает, но кто ж горячку назовет желаемым состоянием? Человек, как и государство, живет лишь тогда, когда благоговеет всею жизнью пред Господом.

Так благочестие искреннее, живое, христианское – твердая и незаменимая опора государству. Оно смиряет в нас все движения самолюбия – страсти к корысти, к власти, к наслаждениям, эти источники всех бесчиний и бед людских, этих разрушителей государственного строя. Любовь христианская всемощна, на какие жертвы не готова она для других? Кто нас разлучит с любовью Божией? говорит она. Благоговейная пред Богом, она служить отчизне с усердием полным и намерениями бескорыстными, приносит в жертву все свое. Законы государственные для нее не тяжесть, она для Господа. своего совершает более, чем требует закон. Ни обиды людей, ни низость звания, ни тяжесть трудов не ослабляют её энергии для добра. Если вера Христова владеет сердцами людей, то и при несовершенстве гражданских учреждений в обществе обитает правда и с правдою покой общий, каждый заботится о другом и уменьшаются нужды общие; со временем же несовершенные учреждения гражданские преобразуются советом любви бескорыстной. Такова любовь христианская!

Будем молиться, чтобы Господь всем участвующим в правлении отечественным кораблем даровал и очи видеть и твердость миновать подводные камни на пути его плавания. Будем молиться, да во всех нас выполняется желание помазанника Божия – хранить основы государственного строя, во славу Божию. Аминь.

Нет человека на земле, который не хотел бы владеть благом, услаждающим все горести души. А как много скорбей на земле! Они неизбежны здесь ни для кого. Где найти защиту против скорбей времени? Путешествуют по морям и суше, тратят труды и издержки, стараясь найти желаемое счастье. И как часто концом всех трудов бывает одно крушение духа! Где же течет светлая и чистая струя счастья для души нашей? Нигде более, как при подножии креста Христова.

Тяжело терпеть потерю богатства, добытого трудом, особенно если не находят потом помощи в вопиющей нужде и у тех, которые могли бы помочь. Но лишаясь утешения человеческого не находят ли утешения у подножия креста Христова? Кого видим мы на кресте? Видим Господа нашего, Который служа спасению людей не имел, где главы приклонить, с Которого нечестивые сняли последнюю одежду и оставили нагим. Которого в жажде поили желчию и уксусом. Для чего терпел Он все это? С тем, чтобы доставить в вечности покой и довольство тем, которые терпеливо переносят нищету, голод и жажду. Весте, яко вас ради обнища богат сый, да вы нищетой его обогатитеся (2Кор.8:9). Помните эту благодать великую и утешайтесь в нищете своей все нищие Божии. Вы лишены временного и тленного богатства, а на кресте возвращается вам вечное богатство. Вас не окружают почет и довольство, которыми окружает богатство, но вас окружает честь земной участи Господа вашего. Вы не блистаете среди знати земной, но вступили на дорогу знати небесной. О! благословляйте Господа за долю свою.

Тяжело переносить клеветы и незаслуженно терять доброе имя. Это несчастье тяжелее потери богатства. Но кто терпел такие поношения, какие терпел Господь наш? Он Господь славы – на кресте позорном? небесная святость распят среди злодеев. «Кто обличит меня во грехе?» смело говорит Он врагам своим и за земную, человеческую, жизнь свою. И, однако, вот Он обесчещен, обесславлен, оставлен землею и небом. О! как тяжелы скорби бесславия Его! Что значит пред этим бесславием взносимое на меня грешного бесславие? Грешнику разве прилична слава? Не бесславие ли – законная доля его? Пусты, несправедливы люди приписывая мне грех, которого по милости Божией не имею я, по сколько других грехов на мне! Сколько нечестий и беззаконий, которых не видят люди и видит Бог мой! Так крест Христов – учитель и утешительной. Он говорит мне о моих беззакониях, за которые распялся Господь мой и велит смириться волнующейся гордости мой. Он говорит мне о славе, в которую взошел со креста невинно страдавший Господь и решает меня надеждою, что и меня ошибкой поносимого не забудет Господь во царствии своем. Апостол Христов учит нас, «так как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь... Если за имя Христово злословят вас, то вы блаженны; ибо Дух славы, Дух Божий, на вас почивает» (1Пет.4:13–14). Пусть другие незаслуженно пользуются славою, а тебе достается в удел темная неизвестность, не ревнуй успевающему здесь в пути своем, не завидуй творящему законопреступление (Пс.36:7). Он спеет среди радостей для вечного страдания, а ты спеешь среди скорбей для вечного блаженства.

Как не страдать, если тело покрыто ранами жгучими, или организм со всем расстроен, от неправильного ли обращения крови, или от другой какой причины? Страдание тяжелее становится, когда искусство врача напрасно истощается в средствах прекратить страдания больного. Где же найти облегчения страдальцу? В участии друзей? Если друзья не умные будут развлекать больного пустыми разговорами, это не облегчение больному, а новая тяжесть на совесть его. Другое дело, если укажут ему на крест Христов. Да, страдание распятия – самое страшное страдание и как же переносить его Христос Иисус? Молча, ни словом, ни движением, не обнаруживая какой-либо нетерпеливости. После того нам ли, грешным рабам Его, быть нетерпеливыми в своей болезни? Господь терпит муки за наши грехи, а наша болезнь – не плод ли грехов наших? Он страдает для того, чтобы в свое время преобразить тело смирения нашего и облечь его в славное бессмертие (Флп.3:21). Пусть же гниет грешное тело наше, нам дано будет тело лучшее, тонкое, светлое, облеченное красотою небесною, лишь бы мы очистились здесь от грехов покаянием. «Верно слово, говорит нам с полною уверенностью апостол Божий, верно слово, если с Ним умерли, то с Ним и оживем. Ежели терпим, то будем и царствовать с Ним» (2Тим.2:11–12). Болезнь телесная, переносимая в виду креста Христова, очищает тело от порчей, внесенных в организм грехом, очищает душу от движений самолюбия и молитвою низводит в нас крепость небесную.

Тяжела потеря близких сердцу, отнимаемых у нас смертью. Потеря супруга или супруга, потеря детей милых, потеря отца или матери, сестры или брата невольно исторгает горькие слезы. Не утешают в этой потере ни богатства, ни чести, а еще более увеличивают горечь её, выставляя бессилие всего земного. Где помощь этой скорби? Безотрадна скорбь язычника на гробе близких сердцу его, он теряет их навсегда. При кресте Спасителя скорбь о смерти растворяется сладкою надеждою на жизнь бессмертную. Христос воста от мертвых, начаток умершим бысть (1Кор.15:20). Жив начальник наш, наша глава, с Ним живы и все подчиненные Его, все члены тела Его. Не скорбите об умерших, говорит нам апостол, если мы знаем, что «Иисус умер и воскрес, то также и умерших во Иисусе Бог приведет с Ним» (1Сол.4:13–14); мы соединены на веки с теми, которых смерть разлучила с нами на время. Грех ввел в мир смерть. Христос, удовлетворивший за грех правде и ниспославший дух жизни, ввел в мир жизнь. – Не все мы умеем пользоваться здесь жизнью Христовою; тоже могло быть и с отшедшими от нас. Итак, нам остается молиться пред крестною жертвою за отшедших от нас, да покроет она собою грехи их. Так говорит нам крест Христов!

Тяжки, очень тяжки, для души – муки пробудившейся совести. Взор на необозримые заблуждения ума, на необъятно – великие преступления пред святостью Божией отзывается в сердце тягостью, подавляющею грешника. Пока спит совесть, грешник покоен, но чем долее сон её, тем мучительнее пробуждение её. Тогда всякая неудача в жизни, всякое падение легкое кажутся стрелами гнева Божия. Куда деваться? Где найти покой? Каяться в грехах? Но что значит наше покаяние пред винами нашими? Беспредельная правда оскорблена; а последствия грехов разве в нашей власти? Будем ли приносить жертвы за грехи, милостыню, дары храмам Божиим? Но все доброе – постоянный долг наш, а прежние долги остаются не оплатными. Где же покой для угрызений совести? На кресте Спасителя и нигде более. Только взор веры на распятого Сына Божия возвращает душу от безнадежного уныния к спасительному покою. Крест Иисусов, говорит вера душе, вот жертвенник очищения всемирного. «Если бы кто согрешил, учит апостол, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника. Он есть умилостивление за грехи наши и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1Ин.2:1–2). Так беды жизни и разрушительные явления природы более не страшат собою грешника, не кажутся казнями мстительной правды Божией, правда Божия примирена с нами на кресте. Пред крестом душа кающегося восклицает, помяни мя Господи, егда приидеши во царствии твоем – и слышит со креста сладкий глас сладчайшего Иисуса, аминь глаголю тебе, днесь со мною будеши в раи (Лк.23:42–43).

Внутренние скорби не оканчиваются скорбями покаяния. По временам самые твердые последователи Христовы, забывая сладость правды распятого Иисуса, приходят в неизъяснимое уныние; искушения, задерживающие совершенствование духовное, ослабление жара ревности о благочестии поставляют их иногда в такое состояние, что они чувствуют себя как бы оставленными небом, без сил, без помощи, отверженными от лица Божия; воды скорбей до того умножаются в душе их, что как бы готовы поглотить их. И здесь-то особенно взор веры на распятого Господа исполняет утешением скорбные сердца. Надежды, возбуждаемые этим взором, прочны и безграничны. Отец небесный дал нам Сына Своего, чего же после того не даст Он нам? Сын Божий испытал немощи наши, как же не поспешит Он со своею благостью подкрепить нас в оставшихся для нас скорбях? Испытанный во всем, за исключением греха, Он с любовью принимает участие в наших страданиях (Евр.4:15) и, если оставляет на время нас одних, но с тем только, чтобы живее чувствовали мы свое бессилие и искреннее звали Его на помощь. Он Сын Божий, столько же мудрый и благий, сколько и мощный, придет время, и Он подаст помощь, – не устоят против Его силы никакие силы ада, никакие искушения греха.

Так для всякой скорби нашей утешение прочное, утешение сладкое – в кресте Христовом. «Поклоняемся страстем Твоим, Христе и славим славное твое воскресение». Аминь.

В дом Господень пойдем (Пс.121:1).

Помяни, Господи, любовь рабов Твоих в славе имени Твоего, создавших и воссоздавших храм Твой! Люди не всегда внимательны к услугам или же скоро забывают их. Благость вечная! и лепта, брошенная в храм Твой, замечается Тобою и бури времен не заглаждают в Твоих мыслях ни одной жертвы, принесенной Тебе. Твердо верим, что дом Господний давно построенный и ныне вновь украшенный и в вечности будет ходатаем за рабов Твоих. Тебе подобает слава, а для нас слава Твоя – блаженство.

Собравшиеся в храм сей! довольно ли мы чувствуем цену храма Божия? Возвеселился о рекших мне, в дом Господень пойдем, говорил царь и пророк Давид. Чувствует ли радость сердце наше, братия, когда зовут нас в дом Господний?

В дом Господень пойдем. Храм Божий – храм учения и просвещения. И какого учения? Не человеческого, столько обманчивого, а учения Божия. Как высоко ценил учение Божие лучший человек! Оно мне дороже золота, говорил он, оно слаще всякого сота устам моим. Нигде нет такой пищи для всех высоких потребностей души нашей, как в слове Божием. Здесь врачевство для всех болезней души нашей; а как их много у нас! Здесь решение на все сомнения пытливого ума. Здесь утешение для всех скорбей бедного сердца. Как же жалки люди невнимательные к слову Божию, предлагаемому в храме! Жадно пьют гнилую воду книг людских и пренебрегают водою свежею, живительною, дающею вечную жизнь. Платят деньги и деньги дорогие за изделия нечистых сердец; а церковь предлагает небесное учение даром и её не хотят слушать. Сколько есть не умеющих читать! Сколько умеющих читать, но не умеющих понимать! И для всех в храме готовы услуги, лишь приходи и слушай. Здесь истина и правда говорят открыто, не взирая на лица, хотя и не касаются ни чьей личности по личным капризам. Здесь слушают истину пред лицом Божиим и каждый сам, по голосу строгой правды, поверяет состояние души своей. Никакая школа, никакая кафедра, не имеет такого права на внимание к себе, какое принадлежит храму Божию. И как благотворны слова храма Божия! В церковь, говорит св. Златоуст, влетает коршун и вылетает голубь, входит волк, а выходит агнец. Безумные страсти утихают, больные пороками исцеляются, когда слушают церковные поучения о вечности и о назначении нашем, о том, для чего мы созданы, куда идем и что ожидает нас за гробом.

В дом Господень пойдем. Дом Господний – дом хвалы и славословий Господу. Позна вол стяжавшего его и осел ясли господина своего, Израиль же Мене не позна. Так жаловался Господь на неблагодарных иудеев. Христиане! Мы более были бы преступны, если бы и в нам относилась эта жалоба. Далеко более оказано нам благодеяний, чем Израилю. Отец небесный послал к нам не пророков, а Единородного Сына Своего. По ходатайству Сына Он послал нам и Духа благодати. За тем не говорим о том, что все, чем пользуемся мы в земном быту, здоровье, воздух, пища, платье, дом, дети, друзья, все подается нам Отцом небесным. Как же не пойдем мы в дом Господний воздать хвалы и благодарения за необозримые милости Божии к нам?

В дом Господень пойдем. Дом Господний – дом прошений и молитв, возносимых Господу. Кто скажет, что ему не о чем просить Господа? Мы и нищи, и слепы, и наги. Если же так, не странно ли, что мало посещают дом молитвы? В храме Божием совершается такая молитва, какой нет и не может быть ни в каком другом месте. Здесь возносится бескровная жертва Сына Божия, повторяется крестная молитва Его пред Отцом небесным за людей преступных. Сие творите в мое воспоминание, заповедал Он сам и в исполнение воли Его повторяется жертвоприношение Его за людей. Поспеши же присоединить твое имя к именам, воспоминаемым при возношении сей величайшей жертвы. Вера в крестную жертву Сина Божия творить чудеса. Христиане первых времен, христиане – предки наши дорожили тем, чтобы имена их были поминаемы во время святой литургии.

В дом Господень пойдем. В храме Божием все вызывает на молитву и хвалу. Здесь лики святых Божиих, дышащих и одушевляющих благоговением небесным. Здесь общество подобных нам; но на их лицах и в их очах то восторги хвалы Богу, то умиление сердца кающегося. Здесь все, на что смотрит око, все, чем может поражаться слух, располагает к благоговению и молитве. «В храме стояще, на небеси стояти мним». Дивно ли, если и тот, кто приходить в храм холодным и рассеянным, невольно поражается чувством умиления, при взгляде на красоту Господню и на благоговейно молящихся, при слышании молитв церковных, простых и поразительных.

Странно, а говорит иной, я помолюсь и дома, и нейдет в храм. Брат мой! предоставляю твоей совести поверять, сколько ты молишься дома, развлекаемый шумом мыслей и дел суеты земной. Но подумал ли ты, что одно пренебрежение твое к дому бескровной жертвы Сына Божия, одно предпочтение простого дома дому Господнему – уже грех нелегкий? Что такое храм Божий? Святилище, из которого Бог, Отец щедрот, проливает токи благодати, святилище, освященное благодатью. Как же пренебрегаешь ты домом благодати? В доме молитвы многих молитва двух или трех искренно молящихся низводит благодать и на всех собравшихся в храм. Господь сказах, «где два или три собраны во имя Мое, там и Я среди их». Слово его непреложно. Будь же добр к тебе самому, не лишай себя благодати храма. Будь осторожен, не забывай заповеди апостольской. Апостол предписал, «единодушно едиными устами славьте Бога в Отца Господа нашего Иисуса Христа» (Рим.15:16).

В дом Господень пойдем. Тот, кто понимает высокие преимущества дома Господнего, кто светлым взором духа смотрел на отношения свои к Богу, как любил дом Господний! Он желал не только часто посещать дом Господний; Он желал жить в доме Господнем во всю жизнь свою. Едино просих от Господа, то взыщу, еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего (Пс.26:4); так говорил царь Давид. После того понятно, что счастливы вы, братия обители пустыней, вы каждый день славите Господа в Его доме; с радостью каждый из вас может повторять с Давидом, благо мне прилеплятися Богови, паче неже жити в селениях грешничих. Но Господь снисходителен и к живущим в миру. Житейским заботам предоставил Он шесть дней в неделе и оставил для Себя самого только один день. Страшитесь же быть непризнательными и наглыми пред милостивым. Не отнимайте у Господа недельного дня. Идите в дом Господень служить Всеблагому в день седмый. Пусть по крайней мере один день будет памятником того, что вы дети не дурные пред Отцом небесным. С скорбью говорю вам, что, занимаясь работами в воскресный день вы только собираете гнев Божий на свои головы, рано или поздно правда Божия откроется в грозном виде и взыщет свое с вас. Берегитесь похищать собственность Божию и, если касались её. покайтесь.

Отчего не любят ходить в дом Божий? Оттого, что не любят Господа Бога, а любят грехи. Любя Бога, нельзя не любить дома Божия. Точно так любя все, кроме Бога, естественно быть холодным к дому Божию. Для одного деньги стали идолом сердца, как же ему служить двум богам? У другого вся душа занята предметами другой страсти, так что в ней нет и места для Бога и служения Ему. Что делает страсть с душою? Предмет страсти – преступный, но душе хочется наслаждаться любимым предметом, – он ей дорог. Потому избегает она того, что пробуждает укор за преступное наслаждение. Поскольку же совесть всего скорее пробуждается в храме Божием, где так многое будить душу от сна преступного, то душа, полюбившая грех, всячески уклоняется от храма и богослужения его, а для облегчения своего придумывает разные предлоги к уклонению. С усилением греха, в душе нерасположение к дому Божию доходит даже до дикой ненависти к храму и его богослужению. О! Боже мой! дай нам видеть глубины преступного сердца нашего.

Други мои! долго ли нам остается на земле ходить в дом Господний? Как уже много времени потеряно нами! Будем дорожить оставшимся, будем ходить в дом Божий, как можно чаще, будем пользоваться благодеяниями храма, к временному и вечному счастью нашему. Аминь.

Блюдите, како опасно ходите, не яко же

не мудрии, но яко же премудрии (Еф.5:15).

Так заповедует апостол!

Не заповедуется ли нам то уменье жить на свете, которое извлекает выгоды да земной жизни из всего, с чем встречается, из людей, из обстоятельств, из вещей? Много ума требуется и для того, чтобы угадывать и выбирать, что может быть полезно для нашей временной личности, чем и когда можно отклонить от себя опасности да чести, для кармана, для самолюбия. Да, много задают подобной работы прекрасному дару Божию. Но стоит ли выгода трудов? Достойна ли работа дара Божия? Нет, апостол не низводить высокого учения своего в низкий круг жизни. «Поступайте как чада света», говорит он (Еф.5:8). Иначе – поступайте, как просвещенные благодатью Божией, которая дается для приобретения вечной жизни. «Не имейте общения с делами тьмы» (Еф.5:10). Не допускайте греха ни до желания, ни до мысли, «плотская мудрост»: мудрость заботливая только о покое плоти – «смерть, а мудрость духовная – жизнь и мир» (Рим.8:6).

Так апостол требует осмотрительности в жизни духовной, в делах душевного спасения. Здесь нужно, по его суду, уменье жить. Если бы внутри нас не возникало так много влечений, чувств, мыслей, в сущности, не согласных с волею Божией; если бы и около нас не было ничего враждебного или опасного душевному спасению, конечно, тогда не много нужно было бы надзирать за собою. «Посылаю вас как овец в средину волков; будьте мудры как змии, и просты как голуби» (Лк.10:9). Так говорил Спаситель апостолам. Да, чем дороже блага, которые могут быть отняты у нас злыми встречами; чем важнее всего временного вечная душа, которой могут нанести вред те или другие случаи, или принесть пользу те или другие меры, тем более нужна нам духовная осмотрительность.

Мудрость духовная умеет находить средства для отклонения опасностей духовных и выбирает лучшие пособия для успеха в добре. Значить ли это, что она когда либо, для целей прекрасных, может допустить средства бесчестные оскорбительные для чистой совести, каковы ложь и обман? О! нет, никогда. Жизнь христианина, по всем отношениям, должна быть чиста и свята. Для цели высокой, святой, христианин пожертвует жизнью, но не дозволить себе ни лжи, ни обмана и ни чего подобного. Отец лжи – диавол. Как же ставить себя под влияние такого страшного отца? Путями ада не попадешь в рай. «Не прельщайтеся, Бога не обманете» (Гал.6:7). Мирское благоразумие неразборчиво в средствах, но духовная мудрость – другое дело. И опыты показали, что незаконные средства, употреблявшиеся для дела святого, доставляли такой же успех делу святому, какой доставляют делам житейским, призрачный и временный, которого конец – стыд и дозор. Таковы были успехи деятельности иезуитов в Китае и в других местах! Мудрость духовная располагает только средствами чистыми и святыми.

Духовная мудрость не предлагает младенцу той пищи, которая питательна для возрастного и вредна для дитяти; она назначает занятия, сообразуясь с силами. Пылкая юность нипочем считает идти на встречу опасностям и берет на себя тяжелые подвиги. Но опытная мудрость говорит ей, не спеши выпускать из души жар, путь долог, и не надейся на свои силы, они обманчивы; иди тише и дальше уйдешь. Неопытность, сколько горячая в начальных подвигах, столько же бывает малодушна при встрече с искушением, с временным охлаждением души. «Что мне делать, отец, – одолела меня беспечность?» Так жаловался один авве. Старец отвечать, «это – болезнь душевная. Для больных глазами, когда болезнь сильна, и малый свет кажется резким. Так и малодушные тотчас смущаются и малою беспечностью, и думают, что они уже крайне беспечны, тогда как крепкие духом более радуются в искушениях».⁸³ Опытная мудрость знает, какие лекарства нужны для какой душевной болезни и какие питательные средства прибавляют силу организму в том или другом состоянии его. «Каждому предприятию, говорит св. Василий Великий, должно предшествовать рассуждение; без него и то, что кажется добрым, обратится в грех, если делается не в свое время или без сохранения меры». Да, и в духовных вещах всему свое время и своя мера. Как земледелец испытывает почву земли и замечает время, чтобы не бросать семян понапрасну; как хозяин дома осматривается кругом, чтобы выбрать случаи и способы устроить свое хозяйство лучшим образом, так христианин пользуется временем и способами для умножения духовного богатства своего.

Против уклонений мысли от истины, духовная мудрость употребляет поучение в законе Божием и поверку себе самому. «Священные писания, говорит апостол, могут умудрить нае во спасение, при вере во Христа Иисуса» (2Тим.3:5).

Против ослаблений воли нужно возобновлять в себе решимость воли жить для одного добра. «Напоминаю тебе, чтобы ты разжигал дар Божий», говорит апостол ученику своему Тимофею (2Тим.1:6). Трезвитеся, бодрствуйте, пишет ап. Иаков (Иак.5:8). Бодрствование – необходимое средство да преспеяния в жизни духовной. Оно зорко смотрит за желаниями, так часто несогласными с законом, за воображением и внутренними ощущениями, нередко вмешивающими нечистое в дела чистые; оно же не уступает шагу пред нападениями греха (1Кор.16:13).

Стремления чувственности нашей незаметно наклоняют душу нашу к нечистоте. Похоть плоти нипочем да мира, но не так понимают ее люди духа Божия (1Ин.2:16). Потому христианская мудрость велит обуздывать чувства и чувственные влечения, налагает на тело воздержание. Иов говорит, «я положил завет с очами моими, чтобы и не думать о деве».

Христианская мудрость рассуждает о лицах и вещах по их существенной стоимости, не обольщаясь наружностью их. Как ни красива наружность, она не существенность, потому и обманчива, вместо радости – приносит горе. Сообразно с тем, мудрость располагает и своими отношениями к вещам и людям.

Мудрец Божий говорит, «кто обходится с умными, и сам будет умен; а товарищ глупцов попадет в беду» (Притч.13:20). Связи с другими могут доставлять нам много приятного и полезного, но могут быть и вредными. Наш образ мыслей, и наши правила жизни могут подучать одностороннее направление, если мы останемся только с самими собою и не слышим советов и рассуждение опытности. Умный и искренний друг может предостеречь нас от многих ошибок, навести нас на лучшие мысли и усилить любовь к добру. Потому «мудрый слушает советы» (Притч.12:15). Только надобно быть осмотрительным в выборе товарищей и друзей. Не бывает ли, что приятная наружность, прекрасный дар слова, образованный ум завлекают в сообщество с человеком души самой испорченной? Вступив в связь с ним, незаметно принимают от него его легкомыслие, его глупости и пороки. Блаженный Августин, оплакивая несчастья своей молодости, исповедовался, «я блуждал в такой слепоте, что стыдился не иметь столько же бесстыдства, сколько было его у товарищей; и становился день от дня порочнее, чтобы за честность не прослыть у них бесчестным. Боже мой! Ты видел, с каким наслаждением шатался я по улицам Вавилона и как утешался я, валяясь в грязи, как будто в бальзаме. Отчего это? О! враждебное дружество! ты столько развращаешь сердца молодых людей, что они не для своей выгоды и не с тем, чтобы сделать другому вред, а без намерения, для одной шутки, делают зло. Ах! бывало только скажут, пойдем с нами, сделаем то и это, – и я стыдился не предаваться всем глупостям».

Апостол говорит, «умейте пользоваться временем, потому что дни злы» (Еф.5:16). Когда писал это апостол, христиане много страдали за свою веру, терпели насмешки, презрение, ненависть, темницу, казни и среди таких бед были в опасности изменить, святой вере, признать ложь идольскую за правду. В наше время не грозят нам темницею и мечем за веру нашу. Но не грозят ли убеждениям христианским свои опасности? Нет ли между нами людей, которые не скромнее язычника и иудея отзываются о святой вере и благочестии? Нет ли людей, которые, называя себя передовыми людьми, смеются над всем святым, хотя и не могут дать себе отчета в словах своих? Нет ли людей, которые высокое имя свободы принимают за одно с жизнью разгульною и жизнь, по влечениям грязной, скотской чувственности, готовы выдавать за жизнь нормальную? За одно с этими людьми подвизается обыкновенная для многих неприязненность ко всему святому. И вот клеймят самыми позорными именами как учреждения благочестия, так и каждого, кто сходит с путей порочной жизни на путь благочестия. Неправда ли, надобно иметь довольно ума, чтобы защитить лучшие убеждения и пред самим собою и пред другими? Надобно иметь довольно твердости духа, чтобы оставаться на стороне истины и святости, а не на стороне лжи. Из стыда или боязни отказываться от истины и изменять благочестью низко и преступно. Для покоя временного, для корыстей обманчивых, для жизни тлеющей ломать совесть свою и подвергать себя опасностям вечности – неумно, страшно. Будь тверд для истины и святости, хотя бы это стоило и крови!

Мирское благоразумие осуждает и праведника на крест, если толпа кричит, распять его. Это значит плыть по воде. Конечно, плыть в таком случае легко, но куда доплывешь? Христианская мудрость не самонадеянна, чтобы полагаться только на свое рассуждение, но не боится стать и против общего мнения людей, если имеет в виду несообразность людского мнения с судом вечного Бога; она знает, что толпа людей часто бывает только игрушкою ловких людей, для которых совесть – вещь пустая, которые возбуждают в толпе то или другое мнение для своих видов и оглашают, в виде общего мнения, мнение, нужное только для них одних и вовсе вредное для общего блага. Христианская мудрость не самонадеянна, чтобы свои опыты жизни выдавать за безусловно верные и осуждать все новое. Но она знает и то, что многое из нового бывает только новый вид старого зла. Потому не увлекается она возгласами толпы против всего старого и в пользу нового.

Иногда надобно бывает говорить безумному соответственно безумию его. Как же это делать? «Люди, которые говорят тебе недоброе, или ниже тебя по состоянию и возрасту, или равны тебе, или же выше тебя. Для каждого нужен свой ответь. Если осмеливающийся говорить тебе против веры и благочестия ниже тебя, говори ему с твердостью в защиту святой истины и помолись Господу, чтобы вывел его на прямую дорогу. Это долг твой в отношении к меньшому брату; за невыполнение долга ты будешь отвечать пред Господом. Если хулитель веры равен тебе, увещавай его братски, с любовью кроткою и нежною. Переменится он, – благодари Бога. Не переменится, не смущайся, но не преставай молиться за него. Если смелый оскорбитель выше тебя, пусть молчание твое отвечает ему, что ложь не становится от того истинною, что ее высказывает лицо высокое; когда же потребуют слова твоего, скажи со всем уважением к нему и к истине. Во всяком случае твердо помни, что ты оберегаешь не личность свою, а только истину. Личность пусть помнут – потерпи. Остерегайся и того, чтобы выставлять как бы на показ людям твои убеждения и величаться ими, твое дело отдавать честь святой истине и благочестью.

Ты должен говорить правду, но не без осмотрительности. Бывает, что открывая истину подвергают опасности покой многих и никому не приносят пользы. Бывает, что под видом искренней приязни выпытывают у тебя тайны, с тем чтобы употребить во вред тебе и другим.

Отношения наши к другим должны дышать желанием добра. Но если видишь, что добром твоим не способны пользоваться, что исполнение добрых желаний больше нанесет вреда другим, чем пользы, откажись от желаний по крайней мере на время. Зачем бросать бисер под ноги нечистых животных? Береги святыню.

Нет нужды слишком возмущаться наглостью проповедников той или другой лжи и спешить воевать с ними за истину. Будь терпелив, поступай осмотрительно. За истину не бойся, она сама оправдает себя, и ложь явится в своем виде. Вот свежий опыт! «Теперь мы, говорит хроникер петербургских ведомостей, довольны тем, что не мы одни равнодушны к так называемому прогрессу, начинают раздаваться голоса против этого прогресса, ознаменовывающего себя разрушением как в материальном, так и в нравственном отношении отсутствием положительных целей, прочных начал и убеждений в обществе, мелочностью, пустотой и продажностью интересов, и наконец нескончаемым весельем, шумом и гамом какой-то всеобщей вакханалии, наводящей уныние на всякого, кто еще сколько-нибудь сохранил ум и сердце от влияния атмосферы, мало по малу и, однако, беспощадно добивающей разумные предания и интересы общества».⁸⁴ Видите, правда и вышла наружу! Прежде сказать что-нибудь против шумно прославляемого прогресса, значило вызвать против себя брань всякого рода. Теперь начинают видеть, кто таковы наши прогрессисты. Так всегда бывает с людскою ложью!

«Смотрите, поступайте осмотрительно, не как неразумные, но как мудрые».

На небо очи мои возвожу, к Тебе, Слове!

Ущедри мя, да живу Тебе (Антиф. 6 гл.).

Прекрасная песнь Дамаскина! Она кратка, но как обильна мыслями!

На небо очи мои возвожу. На небо, а не на землю, должен быть устремлен взор наш. Земля – страна чужая для нас. Что мы на земле? Путники, пройдем по ней и только. Где страна постоянной, нескончаемой жизни нашей? Не на земле, не на этой проклятой земле. Все земное изменчиво, проходит как тень, пробегает как волна, увядает как цвет, исчезает как дым. Жизнь земная – ряд сонных грез, то легких, то тяжелых, и всегда обманчивых. Богатство – беглец; начальство – тяжесть; подчиненность – бремя; бедность – оковы; счастье – мучитель; слава – звук; благородство – старая кровь; юность – зной летний; старость – печальный запад. Где же жизнь? В жизни не для земли, а для неба. На небе – Бог и в нем все счастье наше. Наше житие на небесех есть, учит апостол (Флп.3:20). И тому же учит сама душа наша, которой ничто земное не может напитать, которая рвется за пределы времени, жаждет вечной истины, вечной красоты, вечного добра. Она сама себя наказывает, муками, если увлекается временными радостями, мимолетным счастьем. Ныне дают великую цену материальным удобствам жизни, много заботятся об усовершении мануфактур, торговли, земледелия. Да, доброе дело облегчать нужды и скорби бедного человечества. Но в таком случае на первом месте человечество, а не материальные удобства. И о, когда бы это было так у каждого! В той ли мере у нас заботы о земном, какой требуют нужды того и другого? Иначе не для чего засматриваться на землю, жизнь для земли – жизнь скотоподобная, она не к лицу тому, кто создан по образу Божию. Мысли, чувства, свобода далеко выше, далеко дороже всего материального уже и потому, что мыслью испытываются и поверяются порядки материальной жизни; а нравственные начала жизни кем не уважаются? Под влиянием страстей, по насилию превратных движений душевных могут ослабить в себе лучшие потребности души, но истребить их – никогда; они вечны в нас, как вечен Бог. Так на небе Бог и в Нем все счастье наше. На небо мои возвожу.

Но не довольно и того, чтобы смотреть не на землю, а на небо. Лучшие язычники не забывали о небе, но опыт показал как им самим, так и другим, что многого не доставало в них. Люди умные на словах оказывались не очень умными по жизни. Все пособия к исправлению сердец, придуманные людскою мудростью, оказались бесполезными. Все средства, употреблявшиеся для примирения земли с небом, признаны далеко недостаточными. Приходилось ожидать особенной помощи неба. И Отец небесный по милости Своей послал людям Сына Своего. Так на небо очи мои возвожу, к Тебе, Слове! Тебя, Спаситель мой, ожидали века. В Тебе свет и жизнь для людей. Под сенью креста Твоего – безопасность моя. Тобою посылается дух благодати, оживляющий расстроенную грехами душу мою. О! если правда Божия будет преследовать бесчисленные грехи мои, погибель моя – несомненна. Только в Тебе, примиритель, защита моя. Что, наши познания, что наши добродетели, что наши подвиги, если правда заслуг Христовых не покроет неправд нашего ума, нашей воли нашего тела, всего организма нашего?

Ущедри мя, да живу Тебе. Повергаю бездну грехов моих в бездну щедрот примиренного Тобою Отца. Прости меня заблудшего; приими меня как одного из наемников Твоих. Только от милости Твоей ожидаю себе милости. Только от щедрой благости жду щедрых даров для нищего. Посли мне свет для ума и твердость для воли, да живу Тебе, да живу для славы имени Твоего и по Твоей святой воде. С Твоею благодатью могу я жить, она – всемощна; она воскрешает и мертвых. Сколько грешников, грешников самых грубых, самых плотских, или самых гордых изменяли жизнь свою на самую высокую жизнь, быв оживлены твоею благодатью! Да, опыт пред глазами каждого, опыт веков и народов. Чем были люди без Христа? И чем стали по милости Христа Господа? Какое обширное, какое коренное, преобразование произведено в человечестве благодатью Христовою! На какую отрасль жизни ни посмотрите, везде все лучшее – дар христианства. А бедные люди все не признательны пред Христом Господом. Они все еще во вред себе, обращаются от Христа к себе, от неба к земле! Бедные люди! Странные капризы самости! Печальная слепота! Отчего так сильно, отчего так победоносно оказалось христианство в истории? Против него политика и философия, жрецы и судьи, народ и кесари и оно покорило все себе. Сама история показывает, что в христианстве действует сила Божия, что основатель его есть Бог – Слово. Как же нам не обращаться всею душою к Тебе, Слове, всемощный Сын всемощного Отца?

Ущедри мя, да живу Тебе. Как нужно молиться, да живу Тебе! Чем низводится в душу благодать? Молитвою. Просите и приимете, сказал Господь. Какое легкое средство получать все! Самый взор молитвы к Господу уже освещает душу и пробуждает волю к добру. При уклонении мыслей наших к житейским заботам ум покрывается мглою помыслов чувственных, пустых, нечистых, и воля грубеет в желаниях земного. Совсем не то бывает с душою, когда она часто молится. Её стремлениям к небу нисходит на помощь благодать и возводит ее от совершенства к совершенству. Как живителен взор молитвы, низводящий благодать! Затемняется ли взор мой блеском счастья земного? Возвожу взор мой на небо и вижу, что земное счастье только изнурение духа, ослабление лучших желаний его и вместе с Давидом молюсь, по множеству щедрот Твоих очисти мя. Посещают ли меня скорби и невзгоды жизни? Призови мя в день скорби твоея и изму тя, говорит мне сам Господь (Пс.49:15); а слово Его верно. Язвит ли меня клевета злости людской? Раны её – жгучи, поражая в нас и самолюбие и любовь к правде. Но взор на святость вечную показывает мне, что у меня гораздо больше грехов, чем могут отыскать люди и – я молчу пред Господом моим. Иго Христово – благо, но оно все иго, не легкость для немощной душпи моей. Где взять сил?

На небо очи возвожу, к Тебе, Слово! Просьба о небесной помощи доставляет стойкость в добре. Многое нужно для того чтобы быть верным принятому на себя званию. Нужна любовь к труду; а как она ослабляется ленью! Нужна точность в выполнении дел звания; а мне хочется жить для себя, по своей воле. Сколько притом соблазнов встречается, уклоняющих душу с пути долга! Но молитва подает и усердие к долгу и победу над собою. «Бог ли не защитит избранных своих, вопиющих к Нему день и ночь» (Лк.18:7).

На небо очи мои возвожу, к Тебе, Слове! Ущедри мя, да живу Тебе.

Душе моя, душе моя! Что спиши?

Так обращается к душе своей святый муж Андрей критский. К нему ли смело приближатся нерадение о своей совести и забвение о смертном часе? Его ли живая душа не бодрствовала на страже спасения своего? И, однако, он так не думает о себе; и, однако, он поет плачевную песнь, душе моя, душе моя! что спиши? О! как же настойчиво должны мы будить душу свою, как часто должны повторять песнь святого, душе моя, душе моя! что спиши?

Что мы делаем для своего спасения? Святые апостолы и пророки, для славы имени Божия, терпели насмешки и побои, скитались, не зная, где головы приклонить. Святые мученики чего не перенесли, чтобы не погубить души изменою Господу? Ужас проникает кости при слушании страданий, какие терпели они. Святые подвижники, для спасения души, проводили всю жизнь в посте и молитве, в трудах и произвольных скорбях, душе моя, душе моя! что же ты спиши? Где подвиги твои для спасения вечного?

Что спиши? Но мы с тобою, душа моя, еще не понимаем и того, что спим мы. Надобно еще и в том увериться. Пусть так.

Сонный не понимает ни опасности близкой, как бы велика она ни была, ни своих движений беспорядочных, как бы они странны ни были; в грезах он видит себя богачом, в почестях или за вкусным столом. Не в том же ли и мы положении, душа моя? Не кажемся ли и мы себе самим людьми с порядочным состоянием и умом, тогда как нищи и голодны до слез? Понимаем ли, чем должны мы быть и чем остаемся? Понимаем ли свое положение? Увы, нет!

Бодрствующий живо ощущает свои нужды. Есть ли в нас ощущение нужд духовных? Бог поражает нас за грехи казнями, чтобы привести нас в чувство. А нам все нипочем. Бил еси их и не поболеша. Душа природою понуждается искать вечного, а у нас и радости и скорби только о земле.

Бодрствующий трудолюбиво исполняет дела звания своего. О, душа моя бедная! звание христианина – звание высокое; да и мимо того не для земли, а для неба создана ты. Где же дела высоких званий в жизни твоей? Продают, покупают, веселятся, женятся, плодятся люди, вот и все движения! Это ли жизнь достойная бессмертной души, души христианской? Или, пожалуй, ходят в храм, но по обычаю; молятся, но без души; помогают бедняку, но из тщеславия; имеют образ благочестия, но без силы (2Тим.3:5); по наряду христиане, а по душе язычники.

Боже мой! что все это как не сон души и сон глубокий? Долго ли спать нам?

Душе моя, душе моя! Ты, которая у меня одна, так что если потеряю тебя, то лишусь всего, что ты готовишь себе и что готовлю я себе? Душе моя, буше моя! Ты создана по образу Божию, и падшая искуплена кровью Сына Божия; а ты отдалась в жалкое рабство страстям и бессмысленно скитаешься по земле. Что ты делаешь и что готовишь себе?

Душе моя, во стони, что спиши! Тебе ли спать, когда внутри тебя непрестанная, денно-нощная, брань нечистой плоти с лучшими стремлениями духа? Тебе ли спать, когда и в бодром состоянии так много опасностей встречали и иные теряли спасение?! Отчего ты пьешь грехи как воду и нечестия, как вино дорогое? Оттого, что спишь. Какой страшный, какой пагубный сон твой?

Восстани, что спиши? Конец приближается. Тут ли спать, когда пред тобою вечность нескончаемая? Тут ли спать, когда пред тобою ад с духами отверженными? Тут ли спать, когда каждый час так дорог для тебя, когда ни одной минуты не вправе ты употребить на свою прихоть?

Ты спишь, бедная душа моя, а время благодати и помилования течет и уходит невозвратно; уже не утро твоей жизни – юность давно увяла; уже не полдень – мужество протекло; уже вечер дней – седая старость. И ты все спишь! Ты спишь, а число грехов твоих, а число беззаконий твоих растет и множится и опасность для тебя становится грознее и грознее. Ты спишь и не думаешь, что вот столкнут тебя в бездну ада. Ты спить довольная благостью Божией, как будто она ничего и не ожидает от тебя, как будто она все должна делать для твоих причуд, а ты для нее – ничего. Как не думаешь ты, что сон твой хула на Господа? Как не думаешь ты, что благость Божия зовет тебя к покаянию? (Рим.2:4). Ты спишь, но и терпению Божию, как ни велико оно, есть правда Божия. Ты спишь, а смерть близится к тебе, приблизится, настигнет, ударит и что будет с тобою?

Имаше смутитися. От гнева оскорбленной правды Божией – не защита тебе земные хлопоты, для которых ты забывала о Боге; не защита и легкомысленные друзья, с которыми весело проводила время. В мудрости ли мирского неверия будешь искать покоя и утешений? Пред грозною действительностью открывающейся вечности убегут от тебя все софизмы, на стыд и горе тебе. Тогда узнаешь во всей силе, что пожнешь только то, что сеяла, а сеяв во всю жизнь только для испорченной природы, для плоти пожнешь одно тление (Гал.6:8). Узнаешь и чем отзовется в тебе это познание? Смущением и отчаянием. Имаши смутитися. Смутишься и от прошедшего, которое явится пред тобою с неправдами и беззакониями твоими. Смутиться и от наступающего, которое так долго забываемое и пренебрегаемое предстанет в неотразимой действительности и в ужасающем величии. Как устоять пред величием Судии вселенной? Имаши смутитися, уже и от одного того, что в сонной дремоте вовсе не знакомилась с участью загробною и встретить все неизвестное, явишься беззащитною и беспомощною, разлученная с миром, для которого и которым жила.

Воспряни убо, пробудись несчастная, пока есть время. Еще не глас гнева вечного гремит над тобою, а кроткий глас благости будит тебя, востани спяй и воскресни от мертвых и осветит тя Христос (Еф.5:14). Слышишь ли, как говорит Господь с небесной вечери, и еще место есть (Лк.14; 22). Это место для нас с тобою, бедная душа моя. Поспешим занять его, поспешим, пока не поздно.

Воспряни убо, бедная душа моя! Поднимись с греховного ложа. Прогони обольщавшие тебя мечты, собери рассеянные по суетам мира мысли. Приди в себя. Так давно ждет пробуждения твоего благость небесная. Так давно ждет покаяния твоего Господь Иисус. Он с тем и приходил на землю, чтобы призвать грешников к покаянию. Он все приготовил для спасения грешных людей. Вот евангелие для просвещения мыслей твоих на всех путях жизни. Вот таинства для врачевания болезней твоих и оживления обессиленного сердца твоего. Воспряни убо. Ободрись надеждою на милосердого Спасителя твоего. Много грехов на совести, много долгов на шее? Пред тобою крест, на котором распят Сын Божий за грехи всего мира. Пред тобою тысячи помилованных грешников. Твой Господь, твой Спаситель, всегда один и тот же, для всех времен и для всех людей, Он – искупительная жертва.

Воспряни убо. Соберись с силами, начни новую жизнь, решись служить Богу живому и истинному, как служила ты идолам сердца. Сил нет, немощи так велики! Не лукавь. Для мира, для плоти, для греха сколько выносишь трудов! Поработай в половину того для Господа, и ты увидишь, что не вовсе ты без сил.

Воспряни убо. Кто искренно сознает себя немощным, тот молится о благодатной помощи, и небесная помощь посылается. Молись и ты. Благодатные силы готовы для тебя; по молитве все получишь. Кому отказывал в помощи Отец небесный? Кому не помогал Сын – любовь вечная? Если вы, будучи так не добры, не подаете детям вашим камня вместо хлеба и змеи вместо рыбы, тем более Отец небесный подаст все нужное тем, которые просят Его, так говорит нам Господь Иисус. И Он же сказал, все, чего ни попросите у Отца моего в Мое имя, получите.

Воспряли убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй. Как бы глубоко ни пали мы, как бы ни крепко оцепенило силы души нашей, обаяние сна греховного, нет преграды для Беспредельного, везде проникает живительная сила Христова, для всякого прощение и милость – Христос Господь. Итак, прославим Господа нашего, душою бодрою.

Слава и благодарение Тебе, любовь вечная. Аминь.

Се жених грядет в полунощи.

Блюди убо душе моя.

Кто сей ожидаемый жених? К кому идет Он? Что это полночь? Что за сон, которого велят беречься?

Дивный жених Господь Иисус Христос. Так называется Он в св. писании. По слову Божию, а не человеческому, душа наша обручена Ему, как невеста жениху, на всегдашнее пребывание с Ним в вере, любви и блаженстве. «Я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою», учит апостол (2Кор.11:2).

Когда совершилось это обручение? Со стороны жениха на кресте, там Он, для избавления душ наших от пагубы греха и усвоения Себе, понес позор пред вселенною. С нашей стороны это обручение совершается в таинстве крещения, здесь пред небом и землею отреклись мы от мира и диавола и дали клятву принадлежать единому Христу, жить для Него одного; со времени сего обручения мы уже не свои, а душою и телом, всеми силами и собственностями принадлежим Искупителю и Богу нашему. Какая это великая тайна! Какая страшная тайна!

За обручением не вдруг следует брак, а бывает, что обрученные разлучаются друг от друга на некоторое время. Тоже и в нашем обручении. Брак отложен. Жених удалился, взошел с земли на небо. Много знаков любви оставлено Им в залог союза с нами, чудодействующий крест, дивные тайны, в разных видах сообщающие нам жизнь небесную. О! какие это драгоценные дары! Им завидуют ангелы. Жених душ наших – невидим, во Он явится, Он придет торжествовать брак свой с церковью. Это также верно, как верно то, что был Он на земле. Он – благ, Он – мощен, Он – верен.

Долго ли продлится замедление таинственного брака? Об этом знает только Сам жених. Когда придет Он, в какой год, в какую пору, в какой час? Это – тайна даже для ангелов. «О дне том и часе, так говорит Он Сам, никто не знает, ни ангелы небесные, а только один Отец Мой» (Мф.24:36). И вот эта-то глубокая неизвестность и есть та полночь, в которую придет жених.

Время пришествия жениха не показано. Ясно, что Он может прийти во всякое время, во всякий день, во всякий час. Ясно, что те, которые обязаны ждать Его, должны ждать Его во всякое время. Нельзя им отлучаться никуда, нельзя бродить, где попало, по прихотям своеволия; нельзя и обременять себя заботами сторонними, они помешают выйти во время на встречу жениху. «И так бдите, сказал нам Сам жених небесный, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын человеческий» (Мф.25:13).

Напрасно, совершенно напрасно стали бы ссылаться на медленность в пришествии жениха. Он только желает, чтобы как можно большее число было достойных небесного чертога, чтобы как можно лучше готовились к Его пришествию.

В отношении ко мне и к тебе, брат мой, медленность Его – очень быстра. Он медлит прийти к церкви своей; Он, может быть, отложит приход Свой еще на тысячу лет. Но мы с тобою разве будем оставаться здесь на земле до явления Его на землю? Нет, ныне, завтра явится ангел смерти и позовет нас к Жениху; значит для вас с тобою ныне, завтра, кончится срок ожидания жениха. Значит, для нас с тобою неизвестность смерти есть наша полночь. Вот почему и сказал Господь, «что вам говорю, всем говорю, бдите» (Мк. 13:37).

Блажен раб, его же обрящет бдяща. Верные обетам обручения – всегда на страже. Первое и последнее ожидание их – ожидание Господа. Чтобы сделать себя способнее к ожиданию и сретению Господа, многие отказывались навсегда от самых дозволенных удовольствий жизни, оставляли мир и все, что было дорогого в мире. Другие же, оставаясь в мире, жили по заповеди апостола, «имеющие жен, как не имеющие, и плачущие, как не плачущие, и радующиеся, как не радующиеся, и покупающие, как не приобретающие и пользующиеся миром, как не пользующиеся» (Кор. 7:29–31). Для чего все это? Для того, чтобы, занявшись земным, не охладеть в любви к небесному, не отяжелеть духом и не предаться сну. Умные и осторожные, они зорко охраняют дорогую одежду, которою облеклись при крещении; настойчиво берегут дары благодати, получаемые по милости небесного Жениха в таинствах и молитве. Жених Господь видит усердие их и готовит им венец славы. Истинно счастливы, истинно блаженны они, хотя бы земная участь их была не видна и печальна. Здешние лишения и потери – временны и пройдут скоро; а в будущем веке ожидает блаженство, которого на земле никто не в состоянии ни обнять, ни понять.

Блюди убо, душе моя, да не сном отяготишися.

Много ли спящих между христианами? Увы! много, очень много! Коснящу же Жениху, воздремахуся вси и спаху (Мф.25:8). Сон телесный бывает более и менее глубок. Точно таков же и сон духовный.

Полно, спят ли ныне? Сколько движения, сколько хлопот, сколько шуму! Вперед, вперед! кричать. Вперед? Но куда? К небу или аду? Заняты многим, очень многим, но страшно, если за исключением одного Христа Господа. Думают ли, озабочены ли тем, что надобно явиться к небесному Жениху? Не располагаются ли жить на земле безвыходно? Боже мой! Боже мой! какой гибельный сон напал на бедных людей! Они не только не готовятся к вечности, но им хочется считать себя бессловесными.

Они усиливаются заглушить в себе тревоги души бессмертной и наперекор уму и сердцу твердят только о требованиях жизни животной. Все, что есть лучшего в природе человеческой, все, что ставит человека выше всего видимого, намеренно предается забытью и дается простор одному животному. Да ямы и пиемы, утре бо умрем, говорят. Други мои! эта философия – не новая; она очень нравилась язычникам, но и лучшие язычники считали ее слишком грязною, слишком оскорбляющею человека; а мы христиане, к лицу ли нам такие мысли? Они оскорбляют все прошлое и настоящее христианства. Пощадим себя, горячечный бред слишком опасен!

Что такое сон душевный, от которого так предостерегают нас? Это то состояние, когда она остается без движений для добра, не старается ни основательно узнать самую себя и волю Божию о себе, ни исправить худую жизнь свою. Довольная мелочами, живет, как случится; не ждет ни Судии, ни смерти; не помнит, что есть у нее Жених, которому даны клятвы в верности.

Блюди убо, душе моя, да не сном отяготишися.

«Как мало спасающихся!» сказал нам Господь. И тоже говорит опыт. Но уже ли хочется тебе, душа моя, быть в числе многих, но погибающих? Сохрани Бог! Не обманывай себя. Апостол учит нас, «вы сыны света и сыны дня, мы не сыны ночи и тьмы. Итак, да не спим, как и прочие, но да бодрствуем и трезвимся» (1Сол.5:6). Это значит, что стыдно нам спать в грехах, как спали язычники. Бодрствуй, душа моя! Не живи так, как жили и живут худые люди, иди в след за лучшими. «Всею душою моею я желал тебя ночью и духом моим во внутреннейшем моем я искал тебя с утра», так говорит о себе пророк Божий (Ис.26:9). Подражай ему. Бодрствуй, чтобы не жить жизнью призрачною и вредною для тебя; выполняй волю Божию, а не желания людей. Люди не спасут тебя там от осуждения за беспечность о себе. Бодрствуй, – стой на страже, пока не сменят; храни веру и благочестие, пока не позовут тебя к Господу. Бодрствуй, иначе от сна беспечности один шаг к смерти, к смерти страшно», к смерти неумирающей, к вечности безотрадной. Не думаешь ли, что твои желания изменят судьбу твою? Правда Вечного неизменна. Бодрствуй, смотри за влечениями сердца твоего; сердце – лукаво, оно выставляет тебе худое в виде доброго, вредное в виде приятного. Бодрствуй, не давай укрепляться в душе греху, чем долее будешь ласкать в душе грех, тем труднее будет избавляться от него. Зачем же увеличивать для себя тяжесть борьбы? Бодрствуй, во всяком случае путь к добру узок и тернист; иным он не может быть, при нашей порче. Бодрствуй и не обезнадеживайся. Труден путь к царству, но – готова для тебя благодать. Молись о помощи и – помощь подана будет. Молись о прощении грехов, и грехи будут прощены. Взывай из глубины души, Свят, Свят, Свят еси Боже, Богородицею помилуй нас. Аминь.

Рече же и ко другим, уповающим

собою, яко суть праведницы,

уничижающим прочих (Лк.16:9).

Как не доверять себе? Кому же и доверять, если не себе? Как не осуждать в другом того, что стоит осуждения? Где же будут уважение к правде? И, однако, Господь произносит обличение на уверенных в себе и на осуждающих другого. Рассмотрим ближе обличение Господа.

Как доверять себе, когда так часто бываю я неверен сам себе? Не умно доверять человеку, который уже не раз обманывал меня. Точно так если много раз, несчетное число раз нарушал я обещания, данные совестью Богу, начать лучшую жизнь и живу по-прежнему, безрассудно полагаться на самого себя, безрассудно доверять себе, как человеку верному в слове. Стыдно мне бывает показаться на глаза и человеку, пред которым не раз оказывался я неверным в слове. Как же стоять мне пред Тобою, Боже мой, без стыда и самоукорения, когда столько раз пред престолом Твоим, пред Твоими ангелами – и святыми, давал я обещания и не выполнял их? Как я низок! Как я преступен! Тебе, Господи, правда, мне стыдение лица (Дан.9:7). Только Твоя благость беспредельная может терпеть меня. Не погубил Ты согрешающего; не погуби кающегося. О! когда бы был я справедлив, по крайней мере в одном, не полагался на себя, не считал себя верным и твердым!

Осторожно, крайне осторожно касаются до хрупкого и слабого стекла, в котором бережется дорогая жидкость. Остерегаются класть на слабое дитя ношу, как бы оно, совсем обессиленное, не пало под тяжестью. С больным человеком обходятся не без опасений. Какова воля наша в отношении к добру? Не тоже ли, что хрупкое стекло, так что каждое неожиданное прикосновение сопровождается печальными следствиями? Не тоже ли, что слабое дитя, так что падает оно под тяжестью каждой страсти? Не тоже ли, что больной организм, так что и слабые занятия добром утомляют ее? Если же так слаб я, если так мало жизненности и стойкости в моей воле для добра, как мне без страха совершать дело спасения своего? Как мне отваживаться на встречу с случаями опасными для души моей? Как не избегать мне предметов и людей, которые, как знаю по опытам, могут пробуждать в слабой душе моей и грешные желания и утешения нечистые? Эта отважность, с которою бросаются на опасные почести и скользкие места высокие, эта нетерпеливость; с которою собирают одуряющие нас богатства, – не дела ли полу-помешенной души?

Как доверять себе, когда ум мой так недальновиден в духовных делах? Пусть обогащен я сведениями разнородными, – и богословскими, и философскими, и филологическими, и историческими, тем более стыдно мне, что в делах душевного спасения вовсе я не зряч, если только не слеп. Как много ошибок в жизни моей оттого, что вовсе не видал я опасностей, грозивших душе моей и напротив по соображениям моим считал дорогу ровною и приятною! Странное дело! в самых простых случаях жизни если душа не обращается с мольбою о просвещении благодатном, непременно попадает в ошибки. Казалось, что ближе ко мне меня самого, что ближе ко мне моих грехов, моих слабостей? Но если смиренная молитва не низведет в глубину души моей света небесного, как мало вижу я себя! Пусть каждый поверит себя на исповеди. Отчего исповедь наша не редко ограничивается только поверхностным поименованием кое-каких грехов? Отчего как бы не знают, даже о чем говорить духовнику, какие грехи свои открывать ему? Здесь-то обнаруживается темное невежество разума нашего, который здраво судя о предметах сторонних, вовсе не понимает, что совершается в душе нашей, выставляет извинения безответным винам, называет белым черное и грязное блистательным, показывает грешника в таком уменьшенном и переиначенном виде, что тот является чуть не праведником. Надейтесь же на зоркость ума своего! Доверяй же спасение души своей одному уму своему. Омрачаемый самолюбием, обманываемый влечениями испорченного сердца, он заведет вас в невылазную грязь жизни. По естественному устройству, чувствования сердца и стремления воли – оказывают влияние на ум наш. Представьте же, что и сердце наше услаждается грехом и воля наша стремится к греху, – какое влияние, если не пагубное, могут оказывать они на ум наш? Может ли разум избавляться от того, чтобы не одуряли его движения сердца и желания воли?

Доверие к себе, дышащее гордостью, не допускает до нас благодати Божией, любящей смиренных и кротких! – Богат есмь и обогатился и ничесо же требую, так говорит, более или менее смело, доверчивый к себе. К чему же благодати сходить на того, кто не чувствует в ней нужды? Уже ли только для того, чтобы презирали ее, подвергали унижению делами нечистого сердца, насмехались над нею в буйстве страстей? Нет, не бросают жемчуга под ноги нечистых животных. Благодать Божия нисходит на душу, которая высоко ценит её достоинство и глубоко чувствует свою нищету и нужду в небесной помощи. Смиренная душа жаждет и ищет помощи небесной и помощь подается ей. Смиренная душа открыта для росы небесной, и эта роса нисходит на нее. «Подчиняясь друг другу, говорит апостол, облекайтесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1Пет.5:5). Чудное дело, но дело верное, в глубине смиренной души, помимо её сознания, благодать совершает изумительные дела, и незримо расширяет деятельность её даже на окружающую область; смиренная душа как будто совращает всю свою деятельность и молчит, пораженная чувством своих немощей; а между тем совершаются великие дела и в ней и около её, сплою всесильной благодати. «В один день мы сидели и беседовали с братом о пользе душевной, так говорил старец блаженному Иоанну Мосху. Я вспомнил слова аввы Пимена, пусть каждый постоянно укоряет себя во всем. Тогда брат сказал мне, я на опыте дознал плод, какой доставляют эти слова. Один диакон лавры был мне искренним другом. Не знаю, с чего взошло ему подозревать меня в поступке, сильно огорчившем его, и он стал смотреть на меня печально. Видя его печальным, я начал разузнавать от него о причине скорби. Он сказал мне, что ты сделал такое-то дело. Так как я совсем не знал сего дела, то начал успокаивать его и говорить, что не знаю, чтобы сделал я это. Он сказал, нет, я не спокоен. Возвратясь в мою келью, я начал испытывать мое сердце, не допустил ли я чего такого? И ничего не находил. Посему, когда он держал в руках святую чашу и разделял братиям, подошел и я к нему и клялся пред самою чашею, что я не знаю за собою такого дела. Но и тем не удовлетворил я его. Обратясь к себе и повторяя в памяти слова св. отцов, с верою к ним я обратился к своему помыслу и сказал в себе самом, диакон сильно любит меня и по любви сказал мне, дабы я был трезв, бдителен и вперед смотрел за собою. Но, ты, несчастная душа моя, которая говоришь, что не сделала сего, без числа творила грехи и они сокрыты от тебя. Где то, что ты сделала вчера, назад тому третий день и за десять дней? Вспомни, если можешь. Ты сделала и это, как многое другое, но оно скрылось от тебя, как и многое прежнее. Так расположил я мое сердце, и начал благодарить Бога, благодарил и диакона, чрез которого Господь удостоил меня познать грех и принесть покаяние. Встав, пошел я с такими мыслями к диакону просить прощения у него. Лишь только толкнул я в дверь его, он, вдруг отворяя, первый поклонился мне и говорил, прости меня. – Господь известил меня, что ты невинен».⁸⁵

Вот что значит доверие и недоверие к себе!

Святое писание – свет путям нашим. Но и этот свет преломляется и изменяется в душе моей от её нечистых испарений. Надобно, чтобы благодать Божия очищала душу мою; надобно, чтобы небесный свет исцелил умный взор мой. Тогда, только тогда буду верно видеть себя и пути заповедей Божиих, в приложении их ко мне. Когда же это будет? До гроба остается быть недоверчивым к себе.

«Сказал к некоторым, которые – унижали других» (обличение Лк.18:9).

Как не редко приходится видеть себя в ряду уничижающих другого! Самые лучшие поступки соседа кажутся мне малостью. А иным из них не легко приискиваю название, чтобы заклеймить их позором.

Унижение другого – тоже ли, что верная и смиренная оценка поступка худого? Нет. Худого не надобно называть хорошим ни для себя, ни для другого. Когда показывают себе несправедливое в другом, для своей предосторожности, а другому с желанием лучшего для него, это – дело и справедливое, и доброе; особенно оно свято в начальниках и родителях, в воспитателях и пастырях, их главный долг вразумлять подведомых им. Совсем другое дело – переиначивать поступки другого, хулить и осуждать другого, без оснований и с страстью.

Что значит страсть унижать другого? Прежде всего душу испорченную. Бросьте, какую угодно, вещь в сосуд вонючий, эта вещь также будет издавать худой запах. Точно тоже бывает с поступками другого в душе моей. Дурной человек думает, что на свете вовсе нет добрых людей. Вор считает и других ворами; лицемер не допускает, чтобы были люди искренно благочестивые; раб плоти не хочет верить, чтобы можно было сохранять непорочность души и тела. Заглушив в себе небесную любовь к добру, худые люди не ожидают доброго и от других, и на все видимое добро кладут свое клеймо. Может ли так думать искренно – благочестивая душа? О! нет. По её убеждению, есть образ Божий в человеке, попорченный, потемненный, но благодатью небесною возвращаемый в свою красоту, как же не ожидать всего лучшего от такого создания? Если я не становлюсь лучшим, при помощи благодати, если мои дела проникнуты худыми намерениями, это – мое дело; почему думаю я, что и другие – таковы же? Душа брата – храм, закрытый для меня. Пусть вижу я дела брата, но вижу ли расположения души его? А расположения очень много значат в деле, они изменяют характер поступка. Пусть в прошлые минуты брат мой грешил по слабости, но знаю ли я, что в эти он – не радость ангелам?

Христианство требует от нас не унижать, а уважать каждого, как создание Божие, как того, кто куплен кровью Сына Божия и освящен благодатью Духа святого. Унижать другого, кто бы он ни был, значит оказывать пренебрежение к Тому, кто столько почтил человека своею любовью и дарами. «Почитайте всех» (1Пет.2:17) говорит апостол Петр. «Что ты осуждаешь брата твоего? Или что ты укоряешь брата твоего?» (Рим.14:1, 10) говорит апостол Павел.

Презирать другого может гордость, слепая в отношении к нам самим, и жестокая к другому. Она выставляет нас пред нами в лучшем виде, и она же заставляет смотреть с презрением немощного брата. Для нее весело стоять в величественной позе судии и произносить суровый приговор другому; для нее весело топтать ближнего в грязи и уничтожать его. Чем ниже другие, тем выше она себя видит и это тешит ее. Осмелься другой указать пятно в жизни гордого; осмелься оказаться помехою честолюбивым, хотя и вредным, видам его, жизнь ваша тогда залита грязью, по милости оскорбленной гордости; и слова и дела ваши перевернуты на изнанку и вам не следует жить на земле. Так решила гордость. Какая жестокость к другому! какое ослепление в отношении к себе! Привычка унижать другого есть дело души вовсе – не озабоченной собственным своим спасением и совсем незнакомой с собою. Кто внимателен к себе, тот сознавая в себе свои недостатки, грехи, глупости, считает себя ниже других; он верно умеет оценивать и душевные болезни брата, тогда как гордость не понимает ни себя, ни других. «По смиренномудрию, говорит нам апостол, почитайте один другого лучшим себя» (Флп.2:3). Истинные рабы Христовы знают по опыту, как трудно бороться с страстями и как, при всем желании не делать худого, легко допускается худое; потому они снисходительны к другому и строги только к себе.

Как опасно, как страшно быть строгим судьей другого! «Каким судом судите, таким судимы будете и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф.7:2). Если вы без снисхождения смотрите на ошибки брата, если вы добрые качества его умышленно пропускаете мимо глаз или подвергаете сомнению намерения их, то строг и к вам будет суд небесный. Многое в делах ваших кажется для вас порядочным и даже редким; так смотрят на это и люда сторонние. Но что, если Господа, зрящий сердца, со всею строгостью будет судить тайные побуждения дел ваших? Не придется ли вам испытать казнь убийц и любодеев? О! Боже мой! Открой мне очи на собственное гнилое сердце мое, дабы не унижал я брата моего.

Какой это тяжкий грех – уничижение брата! Что я делаю, осуждая брата моего? Кто дал мне право судии над братом? Не Ему ли, Господу миров, принадлежит право судить и осуждать помышления и дела человеческие? Ближний мой – брат мне, но не слуга мой; он – Божий раб. Богу он и отвечает за свою жизнь, а не мне (Рим.14:4). Как же осмеливаюсь я принимать на себя право, вовсе не принадлежащее мне? Как осмеливаюсь отнимать у Бога право судия людей? Какая это дерзость наглая против Владыки и Бога моего! Если бы принял я на себя высокое звание царя, меня осудили бы как презренного самозванца. Что же будет со мною, если пред очами Вездесущего беру на себя право, принадлежащее Ему одному? О! Боже мой! Прости мне слепую дерзость мою. Апостол учит нас всех, «не судите прежде времени, пока не придет Господь, который осветит скрытое в мраке и обнаружить сердечные намерения; и тогда всякому похвала будет от Бога» (1Кор.4:5). Раз Исаак фивский, находясь в соседнем монастыре, осудил инока за нерадивую жизнь. Эта самолюбивая мысль так завяла сердце Исаака, что он и возвращаясь в свою келью не преставал разбирать и осуждать поступки брата. Когда же подошел он к своей келье, в дверях явился ему ангел и строго сказал, «Спаситель повелел мне узнать от тебя, что должно сделать с тем иноком, который осужден тобою?» Исаак почувствовал всю виновность свою и пав пред ангелом, закричал, согрешил я, беззаконновах, неправдовах! Помолись за меня Спасителю мира. «Встань, сказал ангел, на этот раз Господь прощает тебя, но впредь страшись осуждать твоего брата, прежде нежели Господь осудит его».

Когда видим в ком-нибудь нечто действительно нехорошее не будем одобрять того, но не будем и произносить над тем приговора судебного. Любовь терпит и извиняет все, что только должно быть терпимо; она никогда не переиначивает дел другого, страшась лжи. Она может молиться за другого, но не унижать его; она может скорбеть об ошибке другого, но не утешаться тем, что, другой ошибся; она может желать исправления другому, но не погибели ему.

Господу благодарение, что на местах вражды, столько неугодной Ему, вижу водворение мира – дара благодати Его, на местах ненависти к святыне Божией вижу искреннее благоговение к порядку, устроенному не людьми. Да воздаст вам, братия, Господь Бог дарами благодати за то утешение, которым полна душа моя, смотря на нелицемерное благочестие ваше!

Недавно посещал я бывший монастырь казанский. Искренно говорю вам, братия мои, тяжкие, горькие чувства тяготили душу мою, когда осматривал его. На что ни смотрел я, вырывался из глубины души вопрос, и это – монастырь? И это – обитель лучшего порядка нравственного? От каждой кельи выход в селение мирское! Значит, каждая живущая шла, куда хотела, и жила, как хотела. Никакому начальству, никакому надзору – тут делать нечего. Кучки сельских изб – монастырь! Ни трудов общего послушания, ни общей трапезы – и следов нет. Нет, это – не монастырь это – насмешка духа злобы над святым именем монастыря.

Нет, вовсе не того желали, не то устроили св. начальники монастырской жизни, – св. Феодор Студит, св. Афанасий Афонский. Боже мой! Боже мой! до чего доходит ослепление людей? «Что это за погань – младенец, рожденный в девичьем монастыре и утопленный в колодезе? Вот погань-то, в Зыбкой пелена с четвероконечным крестом найдена в колодезе». Так говорила питомица здешних наставников! Невольно припоминается пророчество апостола: послет им Бог действо льсти, во еже веровати их лжи (2Сол.2:11). Не страшную ли ложь принимали и передавали эти люди? Кто бы мог подумать, чтобы убийство людей, грабежи, разбои, не наказываемые злодейства могли быть выхваляемы наставником спасения душевного? А это было у здешних учителей раскола. Для чести человечества не хотелось бы верить, что это было; но цел письменный памятник. Бесстрашно обращая на злое слова Господа, здешний наставник писал, «ангелу воронковской церкви напиши, вем твоя дела и труд твой, его же подъемлеши на избиение трудников и старцев, хотящих разрешится от суетного мира сего и прияти венцы со отцы брынскими. Сего ради, зело накажутся поносящие твое имя, хлопальщики, млатобойщина. Дерзай чадо мое возлюбленное, и не преставай умножали число мучеников, никто тя не одолеет ни в судах стародубских и губернских, ни в лесах и борах машевских, где подвижники твои назирают проезжих щепотников и над ними мясничают». Ужас поражает душу и проникает до костей при размышлении о такой проповеди! Скажите, чего доброго, может ожидать даже гражданское общество от таких людей? Или какой смысл человеческий может оправдать терпимость в отношении к таким людям? Не скажут ли нынешние чада раскола, что у них теперь нет того? О, стоит только дать полную волю, дети далеко превзойдут отцов своих! В этом порука – жизнь детей, только да не возглаголют уста моя дел человеческих.

Любовь – дело святое, любовь – отличие истинных христиан. Но кому не известно, какие разногласия между называемыми согласиями раскола? Один толк до того отвращается другого, что считает осквернением есть и пить с другим из одних и тех же сосудов. В спорах между учителями толков – такая брань, такая злость, такое исступление, что невольно говорит душа, тут нет христианства.

Апостол предсказал, здравого учения не послушают, но по своим похотям изберут себе учители, чешеми слухом (2Тим.4:3). Не выполняется ли это в расколе? Малограмотные миряне, ничему не учившиеся, кроме азбуки, и знакомые только с мирским плутовством, – пастыри духовного стада! Поручают ли сокровище слуге, обокравшему прежнего своего господина? Честный человек с негодованием смотрит на блудного сына, своевольно оставившего дом родительский и беспутно живущего на чужой стороне. А раскол принимает только тех священников, которые убегают из дома Отца небесного, из церкви Божией. Казалось бы, как не видеть простой истины, что, если принимают беглых священников, почему не принять не беглого? Если признают освящающее действие архипастыря в лице беглого священника, почему чуждаются того же самого архипастыря? Почему не принимают посылаемого им лучшего священника? Здравого учения не послушают, но по своим похожем изберут учители, чешеми слухом. Вот апостольское объяснение делам раскола! Раскол принимает и прогоняет наставников по одному своему произволу; произвол гуляет у него без узды. Хочу то, и не хочу другого, – вот закон дел его! Пусть то, чего хочет он, мелко, пусто или даже гнусно, – до того нет дела. Здравого учения он не слушает. Оттого и неисчислимое число толков раскольничьих. Наемник за деньги продает святыню, и наемник самый бесчестный, купленный заклятыми врагами православия, заклейменный запрещением святейшего патриарха, «давай нам, говорят, этого наемника, он по нас, он нам стрижет попов, каких хотим». Видите, им нужны слуги произволов их и не нужны слуги Божии; что им до честных тружеников нивы Божией? Какое страшное ослепление! Укажу еще на одно, не здешние ли братия, более, чем за пол столетия пред сим принимали и превозносили благословенное священство? Не здешние ли братия – Никодим, Виталий, Герасим и многие другие? Они вводили благословенное священство и в Малиновом монастыре, и в Никодимовой пустыне, и в Покровском монастыре, и в Казанском монастыре, и в Климовой, и в Зыбкой! Отчего ж потом совсем другое было? Здраваго учения не послушают, но по своим похожем изберут учители, чешеми слухом. Вот единственно-верное объяснение! Другого не найдете.

Братия! Кому назначен ад? Своеволию! Ох! страшитесь своеволия во всем, тем более в делах веры!

Благодать Отца и Сына и Святаго Духа да будет с вами! Аминь.

Благословен Бог! Пречистая грядет посетить села и град торговли. Откуду сие бысть? Не страдалец ли отчизны, мученически умерший за край сей, испросил у пречистой эту благодать? Слава милости небесной к нам грешным!

Пречистая грядет! Каковыми же надобно быть сопутствующим Ей!

На днях читал я в древнем житии пр. Павла обнорского следующее. Один расслабленный, не один год, лежавший недвижимым, ночью призывал помощь небесную. Вдруг хижина его осветилась светом дневным. Входит Пречистая; от лица Её исходили лучи солнечные, ризы Её блистали как бы молнией. Сзади Её шел в благоговении глубоком старец, держа рукою клобук, – пр. Павел. Такова слава Богоматери!

О! надобно быть нам благоговейными более, чем пр. Павлу, пред Пречистою.

Не хочется мне думать, чтобы Пречистой не захотели сопутствовать очень многие. Желаю и того, чтобы сопутствовали достойно.

Как же это может быть? Пусть каждый испытывает свою совесть, каков он есть и каковым должен быть.

Знатен ли кто или богат, в чинах или на дороге к чинам и деньгам, об этом не место мечтать. Пред небом земное величие – ничтожно; там требуют других преимуществ; там Лазарь, покрытый струпьями и лохмотьями, принимается ангелами. Мало того, – туда богатым и славным трудно и попасть. Отчего? Счастье земное редко не ослепляет людей гордостью и часто уклоняет их на пути порока и неправды. Много надобно борьбы и подвигов, много слез и строгости к себе, чтобы наслаждаясь многим здесь иметь еще, что получить и там. Такова доля земной знатности! Не для чего выставлять ее на показ пред Пречистою, разве только с тем, чтобы поплакать о ней.

Кто бы ты ни был сопутствующий, надобно тебе быть христианином. Дело не отменимое ни для кого и ни для чего, дело важное пред лицом неба и самое необходимое для нас. Так возвестили нам пророки и апостолы, – посланники неба! Так сказал сам Сын Божий! Итак, испытывай себя, христианин ли ты?

Чего требует от нас христианство? Оно требует, чтобы содержали мы веру правую в Христа Иисуса, какая открыта нам в слове Божием и предании церкви. Знаешь ли ты святую веру? «Мы люди темные, говорят, – откуда нам знать веру?» Как? называют себя людьми темными, а заботятся ли о том, чтобы не быть темными? Ходишь ли ты в храм Божий? Если бы ты усердно посещал храм Божий и не пропускал мимо ушей и души, что читают и поют в храме, ты многое узнал бы там о вере. Не нужного для вечного спасения души ты много знаешь, – не правда ли? Не смотря ни на какие помехи дел житейских, ты слушаешь рассказы людей развратных, слушаешь бабьи басни и вымыслы воображения нечистого, а слушать, что читают и поют в храме Божием, у тебя нет ни времени, ни охоты. О! плачьте пред царицею небесною о вашей беспечности относительно святой веры. Государь побуждает священников учить детей ваших, чтобы они не были людьми темными, как вы. Помогаете ли вы священникам учить детей? Нет и дома, где бы учить детей и – вы о том не заботитесь, как будто идет дело не о ваших детях. Именем Господа прошу вас – не отягчайте совести вашей таким нерадением, твердо знайте, что вы будете отвечать на суде Божием и за ваше невежество, и за невежество детей ваших.

Чего требует от нас христианство? Требует, чтобы мы жили в чистоте и целомудрии, в трезвости и воздержании, чтобы были кротки и покорны властям, незлобивы и снисходительны к ближнему. Звание христианина требует, чтобы мы не только не давали воли над собою страстям, но отсекали в себе и желания худые и мысли порочные в самом их начале. Звание христианина требует, чтобы не только не брали мы чужого, не только не обижали соседа, но уступали и свое в молчании кроткой любви. Звание христианина требует, чтобы мы жили не для себя, а для славы имени Божия, славили и благодарили Господа за Его благодеяния, посвящая Ему и время, и плоды трудов наших.

Осмотритесь же, христиане ли вы? Исполняете ли вы, чего требует высокое звание христианина? Кротки ли вы? Целомудренны ли? Простодушны ли, как дети, или коварны и злопамятны? Отвечайте себе на то пред царицею небесною. Отвечайте, употребляете ли вы не седьмую, а сотую долю жизни вашей в славу имени Божия, на приготовление себя к вечности, на покаяние в грехах?

Если ты будешь радоваться пред царицею небесною за освобождение от быта крепостного, благодарить небо за облегчение земной доля, – дело христианское! И о, если бы живо чувствовали величие благодеяния, дарованного благостью царя и любовью христианскую! Но помните, что христианином может быть и раб, сколько прославленных страдальцев веры было не только из числа рабов, но еще рабов, обремененных оковами и терпевших кровавые истязания! Напротив, если пользующийся телесною свободою проводит время в лености и праздности, в пьянстве и разврате, в своеволии и буйстве, христианин ли он? О страшная ждет его участь за посрамление в себе имени христианского.

Помните это. Вы можете не выполнять требований христианства. можете жить, как хотите, вовсе не по-христиански. Церковь, не так как мир, не принуждает никого к добродетели, не гонит никто насильно в царство небесное. Пастырь по долгу своему напоминает вам о ваших обязанностях, обличительный голос евангелия звучит в ушах ваших. В вашей воле выполнять или не выполнять заповеди христианства. Но безумно думать, если думают, будто нам всегда позволят жить по своей воле. Царь небесный долготерпелив, но Он вечен, и мы бессмертны. С смертью кончится время долготерпения Божия и последует воздаяние правды. Горе тем, которые живут не по-христиански! Их ожидает вечное удаление во тьму кромешною, к адским полчищам сатаны, начальника противников воли Божией.

Пречистая грядет! Встрепенитесь. По примеру Сына Своего и Господа Она видит, как один приближается к ней с нечистотой плотскою, другой с душою жадною до корысти и кровавых обид – и всем дает лобызать пречистый лик Свой. Почему не мстит? Ожидает, как и Сын Ея, нашего покаяния и исправления. Кайтесь, кайтесь, пока есть время. Аминь.

Благословен Бог! Пречистая посетила град. Торгующие желали того и желание исполнено. Благословен Бог! Остается молиться Пречистой, чтобы принимать дары Милосердой. Какое множество людей увидели бы мы, если бы явились теперь все получавшие милость от лика Владычицы! Какое великолепное слово вышло бы, если бы каждый рассказал только, как страдал он телом и душою и как избавился от бед помощью Пречистой!

Сын Пречистой приготовил для вселенной победу над грехом и смертью. Пречистая, облеченная благодатью Его, являет эту победу в делах своих для людей. Сын – любовь вечная, распявшаяся за людей. Матерь его с тою же любовью печется о возлюбленных Сыном Её.

Идите к Матери все больные и страждущие, все теснимые землею и злостью людей, все отягченные грехами и страстями. Она – покров для всех.

Для всех, но не для меня, говорит лежащий 30 лет на одре болезни тяжкой. Нет и для тебя, друг мой; только осмотрись. Молишься ли ты Пречистой? Если ты выучился молиться, не дар ли это неба? Если ты выучишься так молиться, как молились святые, не захочешь ты и сам расстаться с одром твоим, ты узнаешь, что одр твой – лучшее училище добра, самый надежный чертог благодати.

Да, братия, если Пречистая не избавляет иных от бед и скорбей, то оттого, что для них скорби гораздо полезнее радостей и утех земных. Дух благочестия, дух веры и добродетели растет и укрепляется в нас слезами и терпением; сласти земные, богатство, почести редких не расслабляют, большая же часть засыпает в грехах под их ласкающим веянием. Вечность откроет нам во всей ясности и полноте, какое великое счастье для наших больных душ – временные скорби.

Надобно ли же молиться об избавлении от скорбей времени? Надобно. «Хлеб насущный дай вам ныне; избави нас от неприязни», так молимся мы по наставлению самого Господа. Ясно, что молитва о подании нужного для временной жизни, молитва об избавления от бед жизни – молитва святая, угодная небу. Веды жизни опасны для слабой души нашей и иногда сильно вредят её здоровью. Итак, для спасения души нашей должны мы просить избавления от бед.

Ныне много надеятся на себя, на Свои открытия в природе, на усовершенствованные умом средства к жизни. Но не оттого ли, что много надеятся на себя, так много и страдают? Не оттого ли, что в надежде на землю не призывают в помощь небо, столько бед терпят от земли? Хвалятся усовершением мануфактур и путей сообщения, а в торговле – застой; в восторге от новых мер финансовых, а денег нет; то и дело говорят об успехах гражданственности, о любви к человечности, а разрушительная безнравственность растет и растет. Что это такое происходит? О! Боже наш! Ты славы Своей не даешь никому и гордости не терпишь в людях. Если мы забываем о Тебе, если мы не просим помощи Твоей для дел наших, в гордой надежде на самих себя, что может быть в делах наших, кроме расстройства и печальных беспорядков? Иного никогда не бывало, так говорят опыты веков. Иному и быть нельзя. При нашей близорукости, при порче всей природы нашей хотят быть независимыми властителями над миром, не ослепление ли это жалкое? Страсти, не сдерживаемые страхом Божиим, не утишаемые благодатью молитвы, вводят во все ходы жизни, во все состояния и звания грозное опустошение. Матерь света и истины! Посли свет Твой заблуждающимся! Братия! Много надо нам молиться, много плакать и скорбеть, чтобы Милосердая дала прозреть слепым и исцелила больные мечтательною гордостью сердца.

Матерь Божия готова на помощь к нам. Но надобно, чтобы мы не оскорбляли, а утешали Ее. Чем можешь утешать Ее? Усердною молитвою, раскаянием в грехах, делами милости и правды. Торгующие! остерегайтесь лгать, будьте честны в торговле, требуйте награды за труд ваш, но не алкайте лишнего. Тогда Матерь Божия с улыбкой будет взирать на вас и по молитве вашей подаст вам успех в деле вашем. Жители града сего! Дорожите посещением Матери Божией, остерегайтесь делать худые дела пред лицом Ея, почтите ее делами святыми, угодными небу. Тогда благодать небесная низойдет на вас. Аминь.