Проповеди

Содержание

Архимандрит Амвросий (Алексей Александрович) Погодин

Предисловие

Архимандрит Амвросий (Алексей Александрович) Погодин

Архимандрит Амвросий Погодин – один из тех замечательных русских людей, которых Россия очередной раз во множестве потеряла в XX веке. До этого массовые исходы из круто меняющейся страны, главным образом староверов, были и в XVII, и в XVIII, и в XIX веках, но XX век по количеству и качеству утраченного страной населения, как будто, рекордный. Из остававшихся внутри страны людей многие легко «денационализировались», с традиционной точки зрения, а если затем оказывались заграницей, столь же легко денационализировались по-настоящему; ведь и сейчас идет по миру процесс массовой денационализации «новых русских», становящихся русскими бывшими, – людей типа Смердякова, отцеубийцы, мечтавшего, как известно, открыть ресторан в Париже. Люди же типа Алексея Александровича Погодина, даже родившиеся вне России и ногой никогда не ступавшие на ее землю, оставались всю жизнь русскими и всю жизнь трудились, преумножая русскую культуру – уже как некое мировое достояние. Теперь же сделанное ими за жизнь становится – слава Богу! – достоянием и самой России.

Алексей Александрович Погодин родился в 1925 г. в семье русских эмигрантов в Сербии в г. Панчево. В 1949 г. закончил богословский факультет Белградского университета; в том же году 14 октября, приняв целибат, он был рукоположен во диаконы, а через два дня и в священники. Рукоположение совершил епископ Сремский Викентий, будущий патриарх Сербской церкви. Спустя два года, в 1951 г., во Франции, в Версале, архиепископ Иоанн (Максимович) постриг Алексея Александровича в монашество, и тот стал иеромонахом Амвросием.

Как приходской священник, о. Амвросий служил и в Сербии, и во Франции, и в Англии, в Лондоне, и в Италии, в Риме, и в Австралии, продолжая при этом заниматься богословской наукой, переводя с греческого и латинского языков и комментируя святоотеческие и патристические тексты. В XX веке именно он, представляется, сделал самое большое количество таких переводов на русский язык, существенно обогатив тем самым материал для богословствования по-русски. В начале 1960-х годов Русской Православной Церковью Заграницей о. Амвросий был уполномочен присутствовать в качестве наблюдателя на II Ватиканском Соборе. В 1963 г. он защитил магистерскую диссертацию в Париже в Свято-Сергиевском Богословском институте, а в 1965 г. в Белграде докторскую. В 1966 г. он переехал в США, где перешел под омофор Православной Церкви в Америке и служил в церкви святителя Тихона Задонского в Сан-Франциско. Ярким свидетельством его сыновнего отношения к России служит то, что он окормлял там также американские приходы Московского Патриархата.

Свои многочисленные труды о. Амвросий публиковал главным образом в ежегоднике «Православный Путь» и других изданиях русского Свято-Троицкого монастыря в Джорданвиле, США. Перечислить их все здесь нет возможности,¹ скажем лишь о некоторых крупнейших. В 1963 г. вышла в свет первая прославившая его книга «Святой Марк Ефесский и Флорентийская уния» (Джорданвиль, Нью-Йорк. 1963); переиздана в Москве в 1994 г. В 1968, 1975 и 1984 гг. в Монреале были напечатаны в трех томах «Беседы (Омилии) Святителя Григория Паламы», над переводом которых о. Амвросий трудился около двадцати лет; переизданы в Москве Издательским отделом Валаамского монастыря в 1994 г. («Святитель Григорий Палама, архиепископ Фессалоникийский. Беседы в трех томах. Перевел с греческого языка архимандрит Амвросий (Погодин)»). В 1998 г. в Санкт-Петербурге была издана его книга «Михаил Пселл. Богословские сочинения. Перевод с греческого, предисловие, примечания архимандрита Амвросия (Погодина), доктора богословия». Он очень радовался появлению этой книги в России и тепло благодарил меня за ее редактуру. Теперь вниманию читателя предлагается еще один большой его труд, где собраны переводы гомилий одного из крупнейших богословов поздней Византии, Георгия Схолария, ставшего с именем Геннадия первым патриархом покоренного турками Константинополя, уже Истанбула. То, что произошло с Византией и ее народом, находит яркое отражение в проповедях этого глубокого богослова и блестящего проповедника.

К книге прилагается собственный богословский трактат архим. Амвросия «Об Искуплении». Человек необыкновенной эрудиции, великолепно знающий не только древнее восточное, православно-греческое, учение о догмате Искупления, но также западно-христианское, латинское, он и знакомит читателя с тем и с другим в их развитии, и предлагает свои собственные замечательные рассуждения на эту тему, делая это в высшей степени скромно: «Наше толкование, хотя оно построено на изучении Св. Писания и Свв. Отцев, лишь частично, – говорит он, – отвечает на вопрос». Между тем из его предисловия к этому трактату мы узнаем, что им «написана большая работа, посвященная догмату Искупления, объемом более 600 страниц, где подробно рассмотрены тексты Священного Писания Ветхого и Нового Заветов, все богослужебные тексты, дан обзор русской богословской литературы и изучены отдельные вопросы, связанные с догматом Искупления». Этой книги мы еще не знаем. Тем более интересен и авторитетен для нас этот его трактат. Архим. Амвросий показывает здесь, что в XVII в. через Малороссию, с выпускниками Киево-Могилянской академии, в русское богословие пришло западное «сатисфакционное» толкование догмата Искупления, юридическое по стилю, из России же в новейшее время оно распространилось и на Грецию. Размышляя на эту тему, архим. Амвросий, по сути дела, вырабатывает современный православный взгляд на этот догмат. Если допустимо кратко резюмировать собственное его понимание Искупления крестной мукой Сына Божия греховного рода человеческого, то оно таково: движимый любовью Бог – только Он как вечно-сущий, – приглашая человека к вечной жизни в Царство Небесное, мог сделать – путем собственной смерти на кресте – главное – открыть перед человеком возможность избавления от вечных же последствий греха. В итоге, пишет о. Амвросий, «с человеческой стороны очень мало нужно, чтобы спастись, но все же спастись тяжело...».

И он деликатно, но убедительно объясняет нам, как надо это делать. Последние свои годы архим. Амвросий прожил в старческом доме при женском Ново-Дивеевском монастыре близ Нью-Йорка и на Толстовской ферме. Он чрезвычайно радовался русским посетителям, известиям о публикации его трудов в России и растущей их популярности там. Свой архив он передал в Джорданвильский монастырь. Скончался 30 октября 2004 г.

Царствие ему Небесное! Нет никаких сомнений, что одними своими трудами он его заслужил.

С любовью и глубоким уважением посвящается сей труд Гелиану Михайловичу, г-ну Прохорову

Январь 1996 г.,

Архим. Амвросий (Погодин)

Настоящий труд представляет собой перевод проповеднических произведений святителя Геннадия II (Георгия) Схолария, патриарха Константинопольского, одного из величайших богословов Святой Православной Церкви, последний светозарный отблеск дивной Византии. Проповеди (омилии, слова) святителя Геннадия являются, в сущности, трактатами на различные богословские темы, будто то догматического, будто то нравственного характера. Они принадлежат тому уникуму, которым одарило человечество Православная Византия. Некоторые из проповедей святителя Геннадия написаны несколько искусственным и изящным стилем, который ожидался от дворцового проповедника-философа; другие, предназначенные для монашествующих, менее витиеваты. Все эти проповеди, которых насчитывают пятнадцать плюс отрывок из одной не сохранившейся полностью проповеди, принадлежат к «избранным» сочинениям святителя Геннадия, причем избрал их и переписал своей рукой сам великий святитель. Что случилось с другими его проповедями? Пропали ли они вместе с другими сочинениями святителя при взятии Константинополя турками (на что жалуется автор)? Или же сам автор придал им второстепенное значение и потому не сохранил их для нас?

Думаю, что, несмотря на встречающуюся трудность языка, на глубину богословских и философских мыслей автора, боголюбивый читатель насладится богатой духовной трапезой, которую представляют нижепомещенные проповеди святителя Геннадия.

И хотя я могу сказать: «Ού μέγα φρονέω έφ» έμαυτῷ»,² будучи только маленьким тружеником на бесконечной ниве богословия, день труда которого приближается к закату, однако πάντα εκίνῆσα πέτρον,³ чтобы и перевод наш, и комментарии были на высоте греческого подлинника. Если мы этого не достигли, да будет милостив к нам великий святитель и снисходителен боголюбивый читатель. Поистине, если «Ars longa, vita brevis»,⁴ то можно сказать: «Theologia immensa est, et in infinito mari Dei caritatis nil nisi naviculae sumus».⁵

Предисловие

Предлагаем боголюбивому читателю в русском переводе проповеди, «слова» и «омилии» крупнейшего православного богослова, св. Геннадия (Георгия) Схолария, патриарха Константинопольского. Лишь недавно, к сожалению, его творения были собраны и изданы в восьми больших томах трудами Mnsr. Louis Petit, Χ. Α. Siderides Mnsr. Martin Jugie.⁶ Этот замечательный вклад в богословскую науку дал возможность лучше изучить и житие святителя Геннадия и оценить его богословское творчество.⁷ Проповеди святителя Геннадия еще не переведены ни на один язык, кроме двух его проповедей, изданных в «Patrologia Orientalis» (T. 16 и T. 19), в сопровождении латинского перевода.⁸

Родился св. Георгий, в монашестве – Геннадий, Схоларий между 1398 и 1405 гг.⁹ Блестящие его способности развивались под руководством двух знаменитых наставников того времени: Матфея Камариота, профессора Патриаршей школы, и св. Марка Ефесского, тогда бывшего молодым профессором в Константинополе. Последний не долгое время был его наставником, но на всю жизнь вложил в душу юного Схолария семена благочестия и подвижнического искания в духе паламитов.¹⁰ Если опытный наставник Матфей Камариот оказал влияние на умственное развитие ученика, то влияние св. Марка Ефесского было благодатным. Это впоследствии св. Георгий Схоларий отметил в надгробной речи в честь своего учителя.¹¹ Однако высоты своих блестящих познаний в области философии, богословия и языковедения Схоларий достиг в большей мере своим трудом и прилежанием: впоследствии он говорил, что в упомянутых дисциплинах был самоучкой.¹² Прекрасно изучив латинский язык, что было редкостью среди византийцев,¹³ он познакомился с творениями наиболее видных богословов, и в особенности с Фомой Аквинатом, железная логика которого была ему близка, как напоминающая логику Аристотеля.¹⁴ Западные богословы прямо указывают на влияние знаменитого Фомы Аквината на богословское и философское творчество Схолария.¹⁵ Сам Схоларий в своей «Апологии» отрицает, что страдал «латиномудрствованием».

Вскоре сам он занял профессорский пост в Константинопольской Академии, а затем и высокие государственные посты: «главного судьи ромеев (греков)» и «генерального секретаря императора» (καθολικὸς κριτής τῶν Ρωμαίων, καθολικὸς σεκρετάριος τοῦ βασιλέως). Слава о его образованности распространилась далеко за пределы Византии. Справедливы слова известного византолога Сафы (Σάθα): «Об образованности Геннадия ученые держатся вполне справедливо самого высокого мнения. Он был славен как законовед, считался человеком красноречивым, как оратор, и превосходил других в качестве богослова и философа».¹⁶ Помимо своих государственных обязанностей, – которые, представляется, были небольшими ввиду того, что вся Византия в его время превратилась в миниатюрное государство – он был дворцовым проповедником и каждую пятницу произносил проповедь во дворце в присутствии императора, сената и избранных граждан. Богословы-миряне, часто имевшие большое влияние на жизнь двора, были обычным явлением в Византии. Нет ничего удивительного в том, что св. Георгий Схоларий, будучи мирянином, стал духовным авторитетом и другом императора Иоанна VIII Палеолога,¹⁷ культурного, но, как история показала, довольно слабохарактерного государя. Когда пришло время сборов на собор в Италию для переговоров об унии с Римско-Католической церковью, император предложил Схоларию¹⁸ сопровождать его как знатоку латинской культуры и как человеку, который специально изучал вопрос Filioque. Вопрос соединения Церквей увлекал его, как и всех тогда, и он верил в возможность такового. Правда, в своей речи на внутреннем собрании греков, еще до отъезда в Италию, он подчеркнул в присутствии императора, что уния, чтобы была истинной, должна быть основанной на разрешении догматических расхождений между обеими Церквами; если же смотреть на нее как на политический акт, то она обречена на гибель.¹⁹ История показала, как был прав св. Георгий Схоларий. Предлагал он также, чтобы расхождения между Православной и Латинской церквами предварительно были разрешены на уровне высших представителей и богословов обеих Церквей. Но его не послушали.

В нашей книге о св. Марке Ефесском и Флорентийской унии читатель неоднократно встретится с именем св. Георгия Схолария. Поэтому мы не будем распространяться о его деятельности на Флорентийском соборе. Скажем только, что, быть может, не столько по своему убеждению, сколько по своему положению (что можно заключить из его слов умирающему св. Марку Ефесскому и в надгробном слове ему же), требующему полной лояльности к воле императора, св. Георгий Схоларий склонялся тогда к унии. Ему принадлежат три речи в пользу заключения унии, а также трактат, в котором оправдывается Filioque. Возможно, что эти речи были написаны по распоряжению императора, желавшего убедить всех своих иерархов, что уния с латинянами и возможна, и необходима для спасения Византии от турецкой опасности. Как бы там ни было, его деятельность на Флорентийском соборе не повредила делу Православия, почему святитель Марк Ефесский не ставил ее в вину ему, так как понимал его положение министра и доверенного лица императора.²⁰ Весьма возможно, что тот факт, что св. Георгий покинул Флоренцию до промульгации унии, следует объяснить его протестом против унизительной для Православия и ложной унии. По возвращении в Константинополь у него произошло, как можно судить по скудным источникам, известное расхождение со св. Марком Ефесским: св. Марк Ефесский горел в борьбе за Православие, тогда как Схоларий, не сознавая еще всей опасности положения Православия, проявлял нейтралитет или даже благожелательность к принявшим унию (как можно понять из слов св. Марка Ефесского в письме к св. Георгию Схоларию);²¹ возможно, что это требовал от него и занимаемый им пост при императоре. Уже к 1443 г. св. Георгий Схоларий имеет снова самые теплые отношения со своим учителем, что было бы невозможно, если бы он не воспринял взгляда св. Марка Ефесского на унию.²² В своем Слове в Неделю Православия, произнесенном во время Великого поста 1444 г., т. е. за несколько месяцев до смерти св. Марка Ефесского, Схоларий в самых резких выражениях говорит о зле унии, о латинянах как о еретиках и призывает крепко держаться Православия, но говорит он намеками и осторожно.²³ Полнота воскресения духа у св. Георгия Схолария, его всецелое, до самозабвения, отдание себя Православию произошло лишь у смертного одра св. Марка Ефесского. Столь разительная перемена во взглядах Схолария приводила древних богословов к мысли, что было двое лиц, носивших то же имя: один Георгий Схоларий был другом унии, а другой – ярым противником ее. Такое предположение как не выдерживающее критики давно оставлено наукой; но если аллегорически говорить, то, действительно, было два Георгия Схолария. Один был – дипломат, высокопоставленный придворный, поддерживающий императора в его политике с латинянами, которому св. Марк Ефесский прощал его падения, духовным взором проникая в те тайники сердца, которые неизвестны были самому Схоларию. В дипломате, стороннике «неистинной унии», он распознавал другого Георгия Схолария – святого ревнителя Православия, которому он передаст свою борьбу за Православие. Первый Георгий Схоларий умер у смертного одра св. Марка Ефесского, когда умирающий святитель призвал его отвергнуть ветхого человека и облечься в нового. Тогда-то явился второй Георгий Схоларий, новый, святой, на которого умирающий св. Марк Ефесский возложил сладостное бремя исповедничества и, пред Богом и святыми ангелами, поручил ему продолжение своей борьбы за совершенство Православия. Новый св. Георгий Схоларий, приняв на себя обязательство стоять за Православие и пламенно продолжать борьбу, которую вел св. Марк Ефесский, осудил свой прежний путь, отверг все присущие человеку боязни и обещал Богу и св. Марку Ефесскому стоять за Православие даже до смерти и крови.²⁴

Свои обещания, как известно, он доблестно сдержал. Современники приписывают возвращение св. Георгия Схолария на путь Православия влиянию св. Марка.²⁵ Пусть с враждебным чувством, но это признают и католические историки. Так, один из них (Mnsr. M. Жюжи) говорит: «Поддавшись укорам Марка Ефесского, он стал одним из наиболее ярых противников латинян, и именно ему Марк Ефесский, умирая, доверил руководство антикатолической партией. Он до такой степени хорошо исполнил эту печальную миссию, что с полным правом его можно считать третьим основателем греческого раскола, после Фотия и Михаила Керуллария».²⁶

После смерти св. Марка Ефесского (1444 г.) и вплоть до падения Константинополя (1453 г.) вся деятельность св. Георгия Схолария направлена на борьбу с унией, которую он вел, по выражению Даррузэ, «с жаром и выдержкой».²⁷ Став и официально называя себя «главой собрания православных» (τῆς τῶν ὀρθοδόξων συνάξεως ἑξάρχων), он и словом и писаниями боролся за Православие. Весь 2-й том и добрая часть 3-го тома в полном собрании его сочинений посвящены полемике с латинянами. В обширных трактатах св. Георгий Схоларий раскрывает неприемлемость учения Римско-Католической церкви об Исхождении Святого Духа от Отца и Сына (внесение в 8-й член Символа веры слова «Filioque»). В частных же письмах высокопоставленным лицам увещевает он не строить иллюзий на помощь Запада, якобы готового спасать Византию от турок, а держаться «отеческой веры» – Православия.²⁸ Весьма возможно, судя по некоторым данным, что св. Георгий Схоларий советовал правящим кругам Византии коренным образом изменить политику и перенести свою ориентацию на Восток, заключив дружбу с турками.²⁹ Быть может, это было еще не поздно. Полезно вспомнить здесь, что, узнав о желании императора Иоанна VIII Палеолога отправиться в Италию для заключения церковной унии и прекрасно понимая, что за этим скрываются поиски союза с Западом против турок, султан Мурад II написал императору Иоанну, что не у Запада, а у него, султана, следует искать помощи, от латинян же держаться подальше. Он был настолько разгневан, что готов был отдать приказ о немедленной осаде Константинополя. Грекам удалось отвратить гнев султана через одного влиятельного турецкого вельможу, дав ему большую взятку. Однако если св. Георгий Схоларий и считал, что союз с Западом, на деле несуществующий, служит только во вред Византии, тогда как на союз с турками еще не потеряна надежда, то, по-видимому, он уже не имел влияния на двор, хотя по-прежнему занимал пост секретаря императора.

Со смертью Иоанна VIII и воцарением Константина IX Палеолога, т. е. с 1448 г., жизнь св. Георгия Схолария резко меняется. Если Иоанн был тесно связан с ним теплыми, дружескими отношениями, многолетней общей жизнью и переживанием общих событий, то этого нельзя было сказать про нового императора. Неудовольствие его он скоро вызвал. Чувствуя немилость, устав от придворных интриг и от суеты светской жизни, он решается уйти под покров уединенной келии и монашеского клобука. Это было его всегдашним желанием, о чем он писал в 1440 г. св. Марку Ефесскому.³⁰ Он постригся в монашество в Харсиантском монастыре в 1449 или 1450 г. и получил имя Геннадия. Но, уйдя от двора и мира, он не счел себя вправе оставить борьбу за Православие. Напротив, пламенно продолжает он ее. Надо полагать, что император Константин IX, почувствовав всю тяжесть утраты такого человека, вновь приблизил его к себе. Так, когда прибыло из Праги посольство гуситов, возглавляемое английским священником Константином Платрисом, для ознакомления с Православием и для заключения унии с Православной церковью, то именно монаху Геннадию поручается преподать гуситам наставление о Православии. Затем из надписания на его омилии на Введение во Храм Пресвятой Богородицы видно, что она была произнесена в присутствии императора Константина и всего сената.³¹

Однако и при новом императоре политика Византии остается неизменной. Уже шли операции турок для подготовления осады Константинополя, когда из Рима прибыл ренегат Православия, изгнанный из России бывший митрополит Киевский, ныне кардинал, Исидор с требованием папы Николая V немедленной промульгации в Константинополе декрета об унии. Несомненно, что это было передано в ультимативной форме. Монах Геннадий не щадил сил, чтобы противодействовать этому «наигоршему несчастию», как он оценивал унию. Его усилия оказались тщетными. Декрет об унии был торжественно обнародован 12 декабря 1452 г. В храме присутствовали император с небольшим числом чиновников и кучка униатов и представителей Рима. Народ бойкотировал эту службу. Как пишет профессор Н. Д. Тальберг, «верующие устремились в монастырь Пантократора за советом к монаху Геннадию. Последний, не показываясь народу, вывесил у окна своей келии листок со словами: «Несчастные ромеи (т. е. византийцы)! Для чего вы заблуждаетесь, теряете надежду на Бога и возлагаете упование на франков? Для чего вместе с имеющим скоро пасть городом хотите погубить и свое Православие? Боже, умилостивись надо мною! Свидетельствую пред лицем Твоим, что я не повинен в сем преступлении. А вы, несчастные, что хотите делать при грозящем вам пленении? Вы дерзаете извратить веру отцов своих и покориться неправде. Никогда не оставлю Тебя, любезное Православие, и не отступлю от тебя, священное предание, доколе душа моя обитает в сем теле».³² Если на двор и на царя св. Геннадий Схоларий и сподвижник его и сотрудник, диакон и номофилакс Иоанн Евгеник, брат св. Марка Ефесского, не могли оказать влияния, то в народе они имели множество сторонников и множество душ спасли в лоне Православия, тем доблестно продолжая и завершая работу св. Марка Ефесского. По словам греческого современного историка Дуки, народ в общей массе настолько осознал зло унии, что «если бы даже явился ангел с небес и обещал грекам спасение под условием унии с латинянами, то они все-таки отвергли бы ее». Через шесть месяцев после промульгации унии Константинополь пал, и Византия исчезла навсегда.

Дальнейшие данные о жизни св. Геннадия Схолария не совсем ясны. Ученые строят разные догадки на основании имеющихся источников. Мы не будем утомлять читателя приведением этого обширного материала. С ним читатель может ознакомиться хотя бы по книге профессора А. П. Лебедева «История Греко-Восточной церкви под властью турок» (С. 199–221). В своем изложении мы будем держаться тех данных, которые представляет М. Жюжи (и которому вторит К. Бонис) на основании новейших изысканий. Дело представляется так. На следующий же день после падения Константинополя монах Геннадий, вместе со своим племянником и многими другими, был отведен в рабство в город Адрианополь. Он попал в собственность богатого и добродушного мусульманина, который относился к нему человечно. Нежданно судьба его резко изменилась. Султан Магомет II решил дать грекам известную автономию под духовным главой, который имел бы самые широкие полномочия от султана. Узнав, что греки не имеют патриарха, он распорядился, чтобы они выбрали согласно своим канонам духовного главу. Собравшиеся клирики единогласно выбрали патриархом монаха Геннадия. Где он находился, никто не знал. Не без труда, при участии султанских эмиссаров, его нашли и против его воли привезли в Константинополь. Между прибытием его в Константинополь и каноническим торжественным его поставлением в патриархи прошло довольно много времени. Будучи еще формально простым монахом, он много потрудился: реставрировал один монастырь, куда стал помещать монахов, которых выкупал из турецкого рабства, строил храмы для своей константинопольской паствы и ободрял ее духовно. Затем был собран обширный Собор из епископов Европы и Азии, на котором, невзирая на его настойчивые протесты, его единогласно выбрали патриархом Константинопольским, а затем последовательно возвели во все священные чины. Султан Магомет II выразил почтение новоизбранному патриарху, следуя традиции византийского двора. Он был немедленно приглашен во дворец, где султан принял новоизбранного патриарха со всеми почестями, а на последовавшей затем трапезе долго беседовал с ним. В заключение беседы султан сказал патриарху: «Да будет патриаршество твое благополучно, охотно буду исполнять твои желания, даю тебе храм Св. Апостолов, где ты и станешь жить». Затем султан, по примеру византийских царей, подарил новоизбранному патриарху драгоценный жезл и проводил до дверей, где патриарха ждала богато украшенная лошадь. Воссев на нее, в сопровождении блестящей свиты султана, патриарх отправился в помещение при великолепном храме Св. Апостолов. Патриарх Геннадий затем перенес свою резиденцию в более населенные места, как более для него подходящие. Здесь ему султан сделал три долгих визита. Попросил он его дать ему изложение православной веры, которое затем распорядился перевести на турецкий и арабский языки. Историки говорят, что султан любил и уважал патриарха за его ум. Действительно, в писаниях св. Геннадия Схолария нигде не находим жалоб на Магомета II.

Недолго св. Геннадий был на патриаршем престоле: всего лишь два года. Но и за эти два года он много сделал. Он нашел modus vivendi Православной церкви с турками и успешно потрудился на поприще народного просвещения.

Что побудило св. Геннадия Схолария отречься от престола – остается невыясненным. Некоторые историки рассматривают это как следствие скандала, который якобы запятнал непорочное имя патриарха. В доме, находившемся недалеко от Патриархии, жила вдова одного священника, которая вела порочный образ жизни. Узнав об этом и заботясь о ее душе, патриарх увещевал ее и келейно, и в присутствии Синода. Он этим вызвал ее ненависть, и она стала распространять о патриархе порочащие его слухи о нарушении им целомудрия. В народе произошел ропот. Народ разделился на две партии: одни защищали доброе имя патриарха, другие порочили. В один из праздничных дней патриарх всенародно объявил в церкви, что если эта женщина говорит о нем правду, то она получит благоволение в очах Божиих, а если она распространяет о нем ложь, то после ее смерти тело ее не обратится в персть. Скоро умерла злочастная. Тело ее не обращалось в персть: в гробе она лежала точно живая – только что не говорила.³³

Но дело в том, что это сказание взято из жития одного из более поздних константинопольских патриархов. Старинное жизнеописание св. Геннадия на латинском языке (помещаемое у Миня в т. 160 Греч. Патрологии) указывает, что причиной ухода патриарха было его недовольство распущенностью монашества, которое не повиновалось ему. Проф. А. Лебедев отрицает решающий характер этого мотива. Сам он выражает другую догадку: причиной его ухода было то, что он и физически тяжело заболел. Доказательством сего приводит факт, что вскоре после этого, именно около 1457 г., св. Геннадий Схоларий умер. С этим мнением согласен и проф. И. Соколов,³⁴ в то время как один другой русской ученый говорит, что Схоларий умер в 1464 г.³⁵ Однако относительно года смерти св. Геннадия упомянутые ученые ошибаются, потому что известно, что он жил еще в 1472 г., т. е. почти двадцать лет после отречения (в 1456 г.). Ряд других авторитетов указывают на усталость патриарха и желание его уединенной монашеской жизни. М. Жюжи видит следующие причины его ухода: «С первых же месяцев своего правления он нашел повсюду сопротивление планам реформы как среди духовенства и монашества, так и мирян. Против него создавались заговоры. Он пришел к убеждению, что, будучи далек от того, чтобы быть полезным Церкви, он скорее становится препятствием для ее блага».³⁶

Какие бы ни были мотивы ухода, они были настолько существенны для благородной души св. Геннадия, что, несмотря на просьбы клира, он оставляет престол (на который возводится новый кандидат – патриарх Иоасаф II Коккас) и отправляется на Афон. Как выяснено на основании кодекса 328 Ватопедского монастыря, он прибыл туда весной 1456 г. По неизвестным для нас причинам, в скором времени св. Геннадий оказался в монастыре св. Иоанна Предтечи на Менесийской горе. В 1463 г., по низложении патриарха Иоасафа, св. Геннадий вынужден был снова занять патриаршую кафедру. Не вынеся, однако, интриг и давления на него, он вторично оставляет патриарший престол. Еще и в третий раз, от 1464 до 1465 г., ему приходится занимать этот престол. В 1465 г. ему удается окончательно оставить мир. До самой своей смерти безысходно пребывал он в уединенной келии своего монастыря, где и скончался и был похоронен. Год смерти св. Геннадия II (Георгия) Схолария остается неизвестным, но, как мы выше сказали, он был жив еще в 1472 г. Святая Церковь причислила св. Геннадия II, Схолария, патриарха Константинопольского, к лику святых. Память его празднуется в Греческой церкви 31 августа. Константин Бонис сообщает, что в Парижском кодексе греческих рукописей № 1294 сохранилось весьма характерное поминовение св. Геннадия, внесенное в Синодик Константинопольской церкви и возглашаемое в Неделю Православия. Внесена эта запись в самое короткое время после его смерти:

«ГЕННАДИЮ, МУДРЕЙШЕМУ И ВСЕЛЕНСКОМУ ПАТРИАРХУ, В НАШЕМ РОДЕ СВЕТЛОМУ СВЕТИЛЬНИКУ, КАК ЭТО ИЗВЕСТНО, ПРИОБРЕТШЕМУ ВЕЛИЧАЙШУЮ СИЛУ ВО ВСЕВОЗМОЖНОМ ЛЮБОМУДРИИ И НЕПРЕВЗОЙДЕННОМУ СИЛОЮ КРАСНОРЕЧИЯ, И СВЕТЛО БОРОВШЕМУСЯ ЗА ПРАВОСЛАВНУЮ ВЕРУ И СЛОВАМИ, И ПИСАНИЯМИ, И БЕСЕДАМИ, И УЧЕНИЯМИ, ДЕРЗАВШЕМУ ЧАСТО С НЕПОБЕДИМОЙ ДОБЛЕСТЬЮ ДУШИ ПРЕД ЦАРЯМИ И ВЛАСТИТЕЛЯМИ И НАРОДОМ И ПРОСТЫМИ, ИСПОВЕДАНИЕ ХРИСТИАНСКОЙ ВЕРЫ И ИСТИНУ ЯВИВШЕМУ И ДОКАЗАВШЕМУ И ВОЗВЕЩАВШЕМУ БОЛЕЕ ГРОМОГЛАСНО И УБЕДИТЕЛЬНО, ЧЕМ ЭТО СДЕЛАЛ ЛЮБОЙ ПРОПОВЕДНИК; ЗАТЕМ МОЛЧАЛИВЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ ВМЕСТО ВСЕГО ОБЛОБЫЗАВШЕМУ И ИЗБРАВШЕМУ И ЖИТИЕ В НЕМ СКОНЧАВШЕМУ ПРЕПОДОБНО И БЛАЖЕННО, И ТАКИМ ОБРАЗОМ ЗАПЕЧАТЛЕВШЕМУ ЗА СОБОЮ СЛАВНО МНОГОВИДНУЮ ДОБРОДЕТЕЛЬ, ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ».³⁷

* * *

Многочисленные произведения св. Геннадия (Георгия) Схолария составляют богословские и философские трактаты, полемические сочинения против латинян, евреев, варлаамитов и магометан, богослужебные тексты, молитвы, надгробные речи, стихотворения и послания. Все эти сочинения перечислены и наименованы М. Жюжи,³⁸ а также К. Бонисом.³⁹ В нашу же скромную задачу входит дать русский перевод его проповедей, снабдив их комментариями и там, где нужно, предисловием. Выделив Богородичные проповеди, мы в отношении остальных следуем хронологическому порядку их издателей.