Стоглавный Собор

О Стоглавном Соборе постоянно упоминается в сочинениях по истории Русской Церкви, и в частности по истории русского раскола. Но в первых кратко излагаются исторические сведения о нем и некоторые (важнейшие) из его постановлений; в последних обращается преимущественное внимание на известные, в отношении к расколу, главы его: о брадобритии, о крестном знамении, и о двойном аллилуйя. Полного и подробного изложения постановлений Собора в печати доселе нет у нас: они остаются в рукописях. Между тем, как весьма любопытный памятник нашей старины, внутреннего состояния нашей Церкви, как дело церковное, по мысли, и цели, и плану, весьма важное и обширное, но неуспешное по выполнению, даже какое-то загадочное по своей истории и самому составу, – в том виде, как состав его дошел до нас, – Стоглавный Собор требует и давно ожидает выхода из темных углов старинных рукописей на свет, в своем полном, ясном виде. Вместе с тем постановления его требуют разбора и обсуждения по началам православно – церковной истины и канонического законоположения.

В этих видах мы представим полное и подробное изложение всех определений Стоглавного Собора, сопровождая их надлежащими историческими, каноническими, догматическими и археологическими замечаниями.

В летописях царствования Иоаннова и последующих времен не осталось описания этого Собора, его истории и деяний. Сборник под именем Стоглава, излагающий соборные постановления, дошел до нас во многих списках: но первоначальный, или подлинный, список их остается в неизвестности. Также ни в одном из дошедших до нас списков не видим подписи лиц, бывших на Соборе, как это находим в других соборных актах. Отсутствие подписей нельзя иначе объяснить, как тем предположением, что самые определения Собора не были вполне утверждены общим согласием всех членов Собора. Но какие бы ни были причины этого несогласия, недостаток ли единомыслия между членами Собора в определениях, или общая неуверенность в правильности и твердости всех соборных постановлений, – во всяком случае, неутверждение их рукою даже митрополита, главного лица на Соборе должно было означать, что решения Собора в полном их составе не вводятся в Церковь, и не получают силы законов, а следовательно не было нужды и даже не надобно было полный список их обнародовать для всеобщего сведения. Между тем списки соборных деяний, хотя и неутвержденные, могли чрез бывших на Соборе и чрез посторонние руки выйти из Собора в народ, и сохраниться, а таким образом дойти и до нас.

Впрочем, память о Соборе и указания на него можно встречать и в официальных актах, государственных и церковных, – и от того самого времени, когда был Собор, и от последующих годов. От 1552¹ года сохранился окружной царский наказ об обязанностях поповских старост, десятских священников, и пр. В этом наказе, при изложении обязанностей старост, есть указание на соборное уложение, которое без сомнения есть уложение Собора Стоглавного². Есть подробный приговор о поповских старостах московских, также с именем царя здесь поставляется на вид уложение митрополита Макария и всех преосвященных архиепископов и епископов российской Церкви³. В апреле 1552 года дан был от царя наказ с подтверждением о точном исполнении правил московского Собора, относительно нравов духовенства и мирян⁴. В Соборной грамоте (1554 г.), в Соловецкий монастырь о заточении Артемия, троицкого игумена, приведен отзыв Артемия, что о крестном знамении и на соборе слово было⁵. Из деяний Стоглавного Собора видно, что на нем было рассуждаемо и об этом предмете. В Приговорной грамоте (1555 г.) Троицкого монастыря об изгнании вредных людей из Присецкой волости, старцы этого монастыря ссылаются на соборное уложение царя Ивана Васильевича и митрополита Макария, об изгнании из общества волхвов, скоморохов⁶, и пр. Это постановление принадлежит Стоглавному Собору. В окружной грамоте царя Алексея Михайловича (1669 г.) об иконном писании встречаем прямое указание на Собор 1551 года, и его правила⁷.

Рукопись Стоглава заключает в себе три части: 1) предварительные сведения об учреждении Собора; 2) соборные главы или постановления; и 3) следствия Собора.

В предварительном изложении Стоглава показаны: 1) время созвания Собора; 2) побуждения и цель его созвания; 3) лица, принимавшие действительное участие в Соборе.

1. Временем созвания Собора означен в Стоглаве 1551 год по Р. X., 18-й царствования Иоаннова, а действительного открытия соборных совещаний – 23-й день февраля⁸. На это время указывают и особенные признаки в деяниях Собора, где упоминается о недавних пожарах, бывших в Москве, о нравственном исправлении царя, после беспорядков его юности, о дополнении и новом издании Судебника. Все эти события, как известно, происходили между 1547–51-м годами; а на Соборе они изображаются непосредственно ему предшествующими. В Стоглаве между этими годами разделены и предуготовительные действия царя к полному открытию Собора, для исправления беспорядков в Церкви; именно: исследования о жизни и чудесах прославленных святых Русской Церкви и соборное утверждение о почитании их (1547 г.), торжественное примирение царя с Церковию и народом (1549–50 гг.)⁹. Отдельные акты государственные и церковные, с указаниями на Собор и выписками из его постановлений, или прямо указывают на 1551 год, или, хотя не означают времени Собора, не восходят однако ж далее этого года. Время окончания действий Собора определяется отправлением соборных деяний для рассмотрения в Сергиеву лавру, к бывшему митрополиту Иоасафу. Они посланы были с Серапионом, игуменом этой лавры, который уже с 17-го мая 1551 г. не был игуменом Троицким, потому что в это число дана грамота на имя его преемника.

Здесь обратим внимание на особенные обстоятельства этой эпохи, в которых можем найти ключ к уразумению внутреннего состояния Церкви Русской, как оно открывается нам на Соборе Стоглавном. В малолетство Иоанна, когда мятежный дух бояр приводил в расстройство дела правления, и сам Иоанн оставался без достаточного нравственного руководительства, беспорядки государственные не могли не вредить и благоустройству Церкви. Церковь испытывала и внешние бедствия, когда иноплеменные враги в русских областях проливали кровь христиан, грабили и разрушали храмы, попирали святыню, отводили в плен священнослужителей, – и что еще хуже, многих отвращали от Христианства, а изменники веры и отечества в свою очередь сами становились гонителями христиан и верных сынов России¹⁰. Но тогда, как слабость правителей государства допускала такие бедствия Церкви отвне, Церковь и во внутреннем своем состоянии страдала, – от буйства тех же правителей. Не более, как в продолжение трех лет, были свержены два митрополита (Даниил и Иоасаф), один после другого, по самовластию и личному недоброжелательству к ним бояр. Легко понять, что в это время, когда и сам царь, еще юный, уже терял уважение к древним постановлениям церковным и гражданским, когда и сами пастыри увлекались смутами правления¹¹, удобно могло появиться много важных упущений и беспорядков в собственной внутренней жизни Церкви. Так сам Иоанн свидетельствовал, что, при беспорядках правления и при общем нерадении о Церкви, «многие священные обычаи в Церкви поизшаталися, многое в ней сделано по самовластию, своевольно, многие законы и предания нарушены; многое происходило вопреки древним, священным установлениям; в понятиях о вере и уставах церковных открывалось разгласие; великое и неистощимое богатство Церкви русской, – собор многих новоявленных на Руси святых и чудотворцев, – предано забвению; в Церкви появились безумные человеки, готовые поносить всякое доброе предприятие на пользу Церкви»¹². В самом деле, явное пренебрежение обязанностей христианских, нарушение уставов церковных, необыкновенные беспорядки в духовенстве, взаимное невнимание и презрение между духовенством и мирянами, – все это ясно и сильно представляет сам Стоглавный Собор, описывая в своих главах тогдашнее состояние Церкви. Кроме того, в самое время Собора, – независимо от раскола, – открывались и приходили в силу особенные ереси, не только увлекавшие народ, но и в самом духовенстве нашедшие себе поборников. Это были ереси Косого и Бакшина¹³. На Стоглавном Соборе не видим указания на эти ереси, даже нет вопроса о каких бы то ни было ересях; но оказалась потребность, вслед за Стоглавным, созвать новый Собор для осуждения появившихся врагов Православия¹⁴, – и можно догадываться, что между прочим явление этих врагов отвлекло внимание пастырей Церкви от вопросов Собора Стоглавного, которые, как еще нетвердо обдуманные и решенные, требовали нового пересмотра и решения¹⁵. Вместе с сим, судя по той слабости соборных действий, которая открылась в осуждении и истреблении ереси Бакшина¹⁶, еще и по тому обстоятельству, что подозрения в неправоверии падали на некоторых из самих членов Стоглавного Собора¹⁷, можем, хотя несколько, приближаться к пояснению для себя неуспехов этого Собора и нетвердости его постановлений. Как бы то ни было, при политических и нравственных беспорядках правления, народ также мог своевольствовать, по-своему, мог легко увлекаться в заблуждения, по легкомыслию и неведению мог заражаться духом лжи, и в своей жизни предаваться всей грубости своих нравов. Таким образом невежество, оставаясь в полной силе, вносило в жизнь Церкви грубые заблуждения против веры и уставов Церкви. Ни способов к просвещению парода, ни достаточного попечения об этом не было. Не было училищ, не только для простого парода, но и для духовенства: духовенство восходило на степени священства без достаточного приготовления, и при своих должностях оставалось с невежеством простых мирян¹⁸. Поэтому неудивительно, что об уставах Церкви сами духовные лица не имели ясных и твердых понятий, а отсюда происходили затруднительные недоразумения, разногласия¹⁹. Еще более, – невежество, соединяясь с упорством в заблуждениях, производило явные восстания против благодетельных мер к исправлению церковных беспорядков. Максим Грек, призванный на помощь нашему духовному просвещению, был заточен, как еретик и нарушитель церковных преданий.

При таком внутреннем неустройстве нашей Церкви, для нее не могли не быть опасны влияния зловерия и извне нашего отечества. Дух западной реформации проникал, чрез Польшу и Литву, в Россию; латинские обряды вкрадывались в некоторые наши (пограничные) местности; римские католики и униаты даже портили наши книги, касающиеся веры и богослужения, чтобы чрез них проводить свои идеи в наш народ²⁰.

Но между тем, как духу Запада, вблизи нашей Церкви, содействовало и отделение митрополии Киевской от Московской, благоприятное для унии, не было благоприятно для нашей Церкви состояние Церкви Восточной, древней союзницы нашей в вере и помощницы в духовном просвещении. Церковь Восточная тяжко бедствовала от врагов веры христианской, и решимость императора, в крайности бедствия, пожертвовать Православием ожидаемой помощи от Запада, произвела у нас охлаждение к Востоку, с намерением усилить самостоятельность своей Церкви, посредством избрания и поставления всероссийских митрополитов в самой России²¹. Тогда, при избрании на высшие иерархические степени, наше духовенство даже давало клятву – не принимать рукоположения от патриархов Константинопольской Церкви, подобно как Римской, и не допускать в свою Церковь рукоположенных ими²².

Вот очерк состояния Русской Церкви, как оно приготовилось ко времени царствования Иоаннова, и как является в первые годы его правления. Мы представили этот очерк с тем намерением, чтобы с одной стороны указать по возможности источники церковных беспорядков, какие подробно изображаются в картине, представленной на рассуждение Собору, – и понять всю важность действий, какие Собору предстояли, а с другой стороны объяснить для себя, хотя немного, и тот недостаток ясной мысли, твердости, строгой правильности, какой открывается нам и в самых деяниях Собора.

2. Собор был необходим. Это было единственное средство, по крайней мере, привести в сознание нужды Церкви и обсудить ее состояние. Списатель соборных деяний, изъясняя побуждения и цели созвания Собора, также и основания для его действий, влагает в уста царя такую речь к Собору: «вы, о богоизбраный собор, потрудитесь ради веры Христовой, в исправлении нужд Церкви, по правилам святых отец; на что я и созвал вас. Испросив у Бога помощи, соборне с нами о всех нуждах посоветуйте, разсудите и уложите, и утвердите по правилам святых апостол и святых отец, и по прежним законам прародителей наших, чтобы всякое дело и всякие обычаи получали законное устройство в нашем царстве; а те обычаи, которые в прежния времена, после отца моего и до настоящаго времени, поизшаталися, и все, что учинено по своим волям, предания и законы, которыя нарушены, всякия земския строения, – все это должно занять вас, в вашем духовном совещании, должно быть представлено и обсуждено на соборе, и вы все, что будет решено вами, нам возвестите»²³.

Кроме общей и главной цели, – исправления нужд церковных, царь предварительно указал еще некоторые особые предметы для соборного рассуждения; так предложены Собору на рассмотрение и утверждение: 1) Судебник великого князя Иоанна III Васильевича, исправленный и дополненный; 2) уставные грамоты²⁴, которые Собор должен был пересмотреть, и «аще достойно» подписать с общего согласия, для обнародования; 3) некоторые особые гражданские распоряжения, именно – учреждение старост, сотских, пятидесятских, «по всем градам, и пригородкам, и по волостям, и по погостам, и у детей боярских»²⁵. Но вместе с тем, были поставлены на вид Собору цели нравственные: царь с особенным усердием молил святителей о том, чтобы исправить веру в народе, «на просвещение и на оживление душам православным, дабы непоколебима была в роды и роды и на веки неповрежденна от всяких козней вражиих»; молил самих пастырей быть твердыми в добрых намерениях для блага Церкви, и умножить от Бога данный им талант, «да и мы, присовокупляет царь, видя ваша добрыя дела и принимая от вас духовное назидание, просветимся и обратимся на истинное покаяние». «Проникнутые чувством вашего назначения, изтрезвите ум ваш, просветитеся в познания божественных узаконений, как предано от самого Господа; порученное вам от Бога стадо словесных овец, православный русский народ, и меня, сына своего, вразумляйте и просвещайте, на всякое благочестие, равно и братию мою, и всех князей и бояр, неленостно и тщательно руководствуйте, да все непорочно сохраним истинный христианский закон». «Если я сам буду сопротивен, прибавил еще царь, божественным правилам и общим вашим согласным постановлениям, вы о сем не умолкните; если преслушник буду, воспретите мне, без всякаго страха, да жива будет душа моя, и все живущие под властию нашею, и неповрежден будет истинный христианский закон»²⁶. При этом трогательно изображает Иоанн в своей речи беспомощное состояние своего детства, все, что он терпел от бояр, свои прежние заблуждения и пороки, которые признает причиною бедствий, испытанных в то время отечеством; свидетельствует пред святителями свое искреннее раскаяние; с умилением цросит их молитв «ко всесильному Богу, да очистит его от всяких грех душевных и телесных, и наставит на всяко дело благо» и вознаградит дарами своей благости лишения, какие попустил испытать России, «за всяко законопреступление, еже немощи писанием исписати, и за вся злая содеянная, яже человеческим языком не изглаголати». В продолжении всей речи Иоанн не перестает внушать «отеческой любви пастырей», чтобы они позаботились утвердить в Церкви древние предания истинной веры, «в исправление церковнаго благочиния, государственнаго управления и всякаго земскаго строения»²⁷.

3. Описывая самое созвание Собора, списатель деяний соборных говорит: «когда царь возвестил митрополиту Макарию о своем намерении – созвать Божиих слуг: тогда услышав о воле царя, все архиереи русской Церкви, яко небопарнии орли, устремились на зов царский. В царствующем граде Москве, под председательством Макария митрополита всероссийскаго, собрались архиепископы и епископы, архимандриты и игумены, – и бе чудно зрети се, прибавляет повествователь, яко весь богоспасаемый град красящеся отец спришествием»²⁸. Сам царь «о пришествии их зело веселяся и великия чести их сподобляюще» открыл Собор речью, из которой мы уже представили большую часть содержания.

Митрополит Макарий, председатель Собора, без сомнения есть лицо, знаменитое в истории нашей Церкви, как по своим попечениям о благе ее, так и по духовному просвещению и трудам письменным. Его образование и ум ставили его весьма высоко между современниками в отечестве, и он, вместе с немногими избранными мужами того времени, составляя «избранную раду» или думу, для действования ко благу Церкви и государства, имея попечение о истреблении ересей и расколов, открывавшихся тогда в Церкви Русской, был расположен способствовать умственному просвещению своего отечества. Под председательством такого пастыря Собор, без сомнения, мог бы принести добрые плоды для Церкви, если бы все на этом Соборе соответствовало добрым и просвещенным намерениям Макария. Другие лица, призванные на Собор, как показывает список деяний соборных, были: – архиепископы: Новгородский Феодосий, Ростовский Никандр, епископы: Суздальский Трифон, Смоленский Гурий, Рязанский Кассиан, Тверской Акакий, Коломенский Феодосий, Сарский Савва и Пермский Киприан, с архимандритами, игуменами, и проч. Рассмотрением деяний Собора принимали участие в нем Иоасаф, бывший митрополит, который жил на покое в Сергиевой лавре, Алексий, бывший архиепископ Ростовский, который участвовал и в Соборе 1547 года²⁹, и известное лицо в истории Иоанна, Сильвестр.

Деяния Собора разделены на сто глав, – откуда и самый Собор получил имя Стоглавного. Но это разделение, в том виде, как оно сделано в списке соборных деяний, по своей неточности и неправильности, нисколько не соответствует содержанию их, а только смешивает его; вообще разделение глав слишком неискусно и насильственно. Очевидно, что это есть дело не Собора, а посторонней руки.

В целом составе своем Стоглав представляет, после истории созвания Собора, и речей, говоренных ему царем: 1) вопросы, предложенные царем Собору, – числом 37; 2) на эти вопросы ответы, данные Собором; 3) вопросы царские, – вторые, числом 32, вместе с ответами на них от Собора; 4) дальнейшие постановления Собора, частию на прежние вопросы, частию новые, в нескольких главах; 5) послание соборных статей в Сергиеву лавру, на рассмотрение Иоасафу митрополиту; 6) замечания, сделанные Иоасафом.

В этом составе Стоглава, первые четыре главы его не заключают никаких соборных определений, а только вступление к описанию Собора, и его историю. Пятую главу составляют 32 первые царские вопросы: но раздробление этих вопросов неправильно и произвольно; нередко одна и та же мысль раздробляется на несколько отдельных вопросов, которые, с большим удобством и пользою для дела, могли бы быть соединены в один вопрос, таковы например вопросы; 8-й, 9, 13, 37, о беспорядках в жизни иноков; 15-й, 16, 19, 31, о содержании монастырей; 11-й, 17, 22, 23, о беспорядках в белом духовенстве; 18-й, 24, о вдовых священнослужителях; 7-й, 14, о церковном управлении; 6-й, 20, о образовании и поставлении достойных священнослужителей; 30-й, 31, о ружных церквях. Иногда в вопросе соединяются мысли разнородные, и одни из них подробно раскрываются, другие остаются без изъяснения, или по частям изъясняются в других, раздельных между собою, вопросах. Так в первом вопросе предлагаются мнения о церковном звоне, о соблюдении полного устава в священнослужении, о учреждении поповских старост. Из этих предметов соблюдение церковного устава поставляется на вид в других частных вопросах: в 33-м о пении: «Свете тихий»; в 34-м о пении: «Отца и Сына и Св. Духа»; в 23-м о служении некоторых священников без церковного облачения. Равным образом вопросы: 21-й о стоящих в храме бесчинно, 26-й о бесчинно – крестящихся, могли быть соединены вместе; также 27-й, 28, 29 касаются одного предмета – нравственных беспорядков в народе. По такому соображению, – из всех 37-ми вопросов можно бы составить меньшее число вопросов, так что несколько вопросов одинакого содержания, быв совокуплены между собою, будут составлять одно целое, представляющее полное изложение известного предмета. Далее, с шестой главы начинаются определения Собора, и изложение их продолжается до 40-й включительно. И здесь примечается та же неправильность в разделении глав, как и в разделении вопросов, равно и неточность в порядке отношения соборных ответов к царским вопросам.

Глава 6 содержит определения Собора о церковном богослужении по уставу, и об учреждении поповских старост (благочинных) для надзора за порядком в священнослужении и жизнию духовенства.

Эта глава относится к первому царскому вопросу, – вопросу о соблюдении полного устава в богослужении и учреждении старост.

Глава 7 содержит постановление о церковном звоне, или о времени начинания службы церковной. Общая мысль, что звон церковный должен быть по уставу, встречается и в предыдущей главе.

7-я глава также относится к первому вопросу.

Глава 8 содержит постановление о совершении литургии по уставу, и вместе с тем о летах и обязанностях церковнослужителей, и между прочим о их супружестве.

Эта глава отвечает на разные, отдельные вопросы: на 1-й, на 9-й о просфорницах из инокинь, 11-й о должности просфорниц и 24-й о вдовых причетниках. Таким образом 8-я глава должна быть разделена на несколько особых положений.

Глава 9 излагает правила – о совершении литургии, а потом о исправлении некоторых неправильных чтений в церковных служебниках. Здесь содержится ответ на 1-й вопрос; потом на 5-й о исправлении ошибок в церковных книгах. Эта же глава касается отчасти проскомидии, на что, впрочем, есть особый вопрос (11-й) из вторых царских вопросов.

Глава 10 дает определение о царских дверях в храмах. Это должно относиться также к 1-му вопросу; отдельного вопроса об этом предмете не видим.

К 1-му же вопросу надобно отнести и 11-ю главу о церковной завесе, – о том, когда она должна быть отверзаема.

Глава 12 о том, что не должно вносить во св. алтарь неосвященных вещей и особенно мирских яств и питей, и что не всякому позволяется входить в алтарь: это ответ на 36-й вопрос. Но в сей же главе повторяется правило о супружестве причетников – по 24-му вопросу.

Глава 13 излагает мысли о значении алтаря и о разделении его на две части: жертвенник и кутейник. Главу эту можно отнести также к 36-му вопросу о должном уважении к св. алтарю.

Глава 14 содержит правила относительно священного облачения для особенных, на разные случаи, служб церковных, например, крещения детей, бракосочетания и прочих, – ответ на 23-й вопрос.

Глава 15 предлагает наставления тем из священников, которые совершают божественные службы без церковных риз. Ответ на тот же вопрос.

Глава 16 продолжает те же наставления; также отвечает о порядке в церковном пении – на 22-й вопрос; отвечает еще о благочинном стоянии мирян в храме – на вопрос 21-й.

Глава 17 о крещении младенцев по уставу православной Церкви может быть отнесена – разве к 1-му вопросу; отдельного вопроса об этом предмете не видно.

Следующие семь глав: 18–24, содержат определения о бракосочетании, о порядке венчания, о браке вдовых, о втором браке, о третьем и четвертом. Особенных вопросов об этом не было: можно отнести эти главы к 1-му вопросу. В 24-й главе между прочим запрещается употребление вина прежде обеда, особенно священнослужителям, – прежде совершения церковного правила.

Глава 25 о летах возраста для вступления в священный сан, также о достаточном образовании лиц, принимаемых в этот сан. Ответ на 6-й и на 20-й вопрос.

Глава 26 о заведении по городам духовных училищ, – на те же вопросы.

Глава 27 об исправлении икон и книг богослужебных. Первою половиною относится к 3-му вопросу, последнею к 5-му.

Глава 28 также на 5-й вопрос отвечает определением о книжных писцах, и о продаже церковных книг, с подчинением ее надзору духовных лиц.

Глава 29 содержит правила о благочинии священнослужителей в храме и вне храма. Ответ на 17-й и 22-й вопросы.

Глава 30 определяет, чтобы ружные священники были исправны по своим обязанностям; это на 30-й вопрос.

Глава 31 о крестном знамении: как должно архиереям и иереям благословлять; и всем православным креститься. Ответ на 26-й вопрос.

Глава 32 о грехе – небрежно и не по чину креститься. На тот же 26-й вопрос. Но в этой же главе повторяется о благочинии в духовенстве на 17-й вопрос и о наставлении всех мирян в благочестии.

Глава 33 о грехе блудодеяния. На 29-й вопрос.

Глава 34 повторяет о надзоре за благочинием в духовенстве посредством старост поповских. На 1-й вопрос.

Глава 35 содержит указ тем же старостам, об исправлении крестных ходов между приходскими церквями, также из церквей соборных к церкви соборной. Можно и эту главу отнести к 1-му вопросу.

Глава 36 о воспитании детей. Особенного вопроса об этом предмете нет; разве частию отнести эту главу к 29-му вопросу.

Глава 37 о сохранении взаимного мира и любви между сынами православной Церкви, также о крестном целовании. Ответ на 27-й и на 28-й вопросы.

Глава 38 опять о крестном целовании отвечает на тот же 27-й вопрос, а правилами о благочинном стоянии мирян во храме на 21-й.

Глава 39 запрещает употребление тафий, на подобие татарских, особенно во храме, при богослужении. Ответ на тот же вопрос.

Глава 40 о брадобритии. На 25-й вопрос.

Вообще об изложении этих соборных глав надобно заметить, что: а) они разделены и расположены без достаточного внимания к их содержанию и без соображения о том, как соборные ответы относятся к царским вопросам; б) в некоторых соборных ответах раздвоены царские вопросы и представляется произвольное дополнение к ним: напр. вопрос о крестном знамении раздвоен в 31 и 32 главах, – и ответ на него заключается собственно в 32-й гл. о грехе – небрежно креститься, а 31-я глава, о знамении креста в благословении иерейском, есть произвольное дополнение к вопросу; в) некоторые главы без нужды разъдинены: так например 6 и 34 о поповских старостах; 27 и 28 о исправлении богослужебных книг; 37 и 38 о крестном целовании; г) частные мысли отрываются от одной главы и приставляются к другой, отвечающей, по своему главному содержанию, совсем на особый вопрос: например к 24 главе о четвертом браке присовокупляется правило о неупотреблении вина прежде обеда; в указе о литургии, гл. 8, определяются лета возраста для просфорниц; д) встречаются между соборными главами такие, для которых трудно найти соответственный вопрос между предложенными от царя вопросами: например такова глава 17 о крещении младенцев, следующие за нею семь глав о браке, глава 36 о воспитании детей. Таким образом некоторые из этих соборных глав должны бы быть разложены на отдельные части; другие, по единству содержания, могут быть совокуплены; иные наконец по частям должны быть отнесены к разным главам другим. По такому соображению из 34 глав могло бы быть составлено меньшее число глав, несмешанного содержания и в строгом отношении к царским вопросам.

Глава 41 Стоглава заключает в себе вторые царские вопросы, числом 32, с равным числом соборных решений. Из этих вопросов некоторые сходны с первыми и повторяют те же мысли; например, 8-й из вторых и 35-й из первых о крестах, воздвигаемых на храмах; 31-й из вторых и 8-й из первых о неисправности монастырских настоятелей. Некоторые из вторых вопросов, по своему содержанию, относятся к первым, как части к целому. Например, 9-й, 10, 11, 12, 29, о предметах, касающихся священнослужения, относятся к 1-му из первых, именно о соблюдении устава в богослужении. Еще некоторые могут составить в соединении между собою одно целое и без нужды разделяются: например, 14-й и 15-й о поставлении священнослужителей на мзде; 17-й и 22-й о волшебстве, и между тем 17-й, касаясь еще крестного целования, соприкасается с 27-м из первых; также из вторых 23-й, 24, 25, 27, о безнравственности некоторых суеверных обычаев в народе, могут составить целое в виде одного вопроса.

После вторых вопросов царских и ответов на них, в гл. 42-й излагается решение о трекратном аллилуия: но вопроса об этом не было.

В следующих главах, от 43 до 97 включительно, содержатся дальнейшие соборные решения о разных предметах, касающихся богослужения, состояния духовенства, церковного управления и нравов общественных. Здесь примечается более порядка, нежели в предыдущем изложении глав, и в составе решений представляется нечто целое; так, например, главы от 53 до 68 включительно, касаются управления церковного; 76–81 – о вдовых священнослужителях; 44–48 – о употреблении мзды в Церкви; 49–52 – о внутреннем устройстве монастырей; 81–89 – о пошлинах при поставлении к священным должностям; 92–95 – о народных обычаях, несогласных с духом христианского благочестия. Некоторые, впрочем, главы раздроблены и перемешаны с другими, различного содержания: так гл. 69 о венечной пошлине относится к 46-й и 48 о том же предмете; 71, 82, 84, 85 относятся к 49–52-й о монастырях. Некоторые главы отвечают на вопросы царские – первые; некоторые – на вторые. Наконец в 99-й главе описывается послание соборных решений к Иоасафу митрополиту, а в главе 100-й его ответы.

Из этого обозрения Стоглава ясно, что все его главы могут быть разделены на число глав, гораздо меньшее ста³⁰; вероятно, отцы Собора, предварительно обдумывая царские вопросы, каждый от себя или понескольку лиц вместе писали свои ответы и излагали свои мнения, представляя потом на рассмотрение и утверждение всего Собора; в таком случае, кроме нестройности в изложении мнений, мог открываться недостаток единства и в самом характере их, как и можно примечать, что одни из решений Собора имеют вид пастырского поучения, другие получили вид формального законоположения, на основании правил Вселенской Церкви; иные более, другие менее определенны и ясны;– именно это можно замечать в ответах Собора, следующих за первыми царскими вопросами. Собор разбирал, сличал, дополнял такие отдельные мнения, и составлял из них решения. Главы, изложенные после вторых царских вопросов, (начиная с 43-й главы), имеют характер более твердый и обстоятельный, и форму более правильную, нежели как примечается в главах предыдущих. Первые же решения на первые вопросы вероятно достались в руки списателю соборных деяний, не с самого Собора, а в записях частных мнений, изложенных отдельными членами Собора, как мы выше заметили; а свод этих мнений, составление из них более или менее полных решений на вопросы, изложение их по главам, – было уже делом самого списателя, – ума, как видно, нелогического. Этим же отчасти можно объяснить и некоторые повреждения в соборных мнениях, изложенных в Стоглаве: именно это повреждение видно в гл. 31-й о крестном знамении, где определяется священным лицам благословлять, а мирянам креститься, – двуперстным сложением, также в гл. 42-й о трегубом аллилуия: тут есть повреждение и в самих мнениях, так как они неправильны, и в самом изложении их в сборнике, так как вопросов об этих предметах не представлено, а самые мнения названы ответами. Если эти мнения принадлежали кому-либо из членов Собора, то, непринятые на Соборе, они вероятно в частной какой-либо записи достались списателю, который внес их в Стоглав; – или сам списатель, быв из числа приверженцев раскольничьих мнений, которые в конце XVI столетия были уже очень сильны в народе, произвольно, сам от себя, внес две означенные главы в список соборных деяний, не страшась обличений, потому, что самый Собор, если и отвергал эти мнения, то не утвердил противных. Впрочем, могло быть то и другое вместе.

Описав состав и форму Стоглава, приступим к рассмотрению в подробности самих постановлений соборных. Так как побуждением к созванию Собора были беспорядки, умножившиеся в Церкви от нарушения церковных уставов, и вместе от развращения нравов и между духовными лицами, и в целом народе, то царские вопросы вообще заключают в себе указания иа эти беспорядки, обнаружение и обличение их, и по частям требуют от Собора объяснений касательно разных предметов в богослужении, церковном управлении, также касательно нужных мер к лучшему устройству Церкви. Характер царских вопросов составляет обширность взгляда на неустройство Церкви и особенная подробность в замечаниях, относительно разных предметов церковного устава, состояния духовенства и мирян. Поэтому можно думать, что вопросы изложены и представлены царю кем-либо из окружавших его советников, и преимущественно из лиц духовного сана. В царе, еще юном, еще недавно обратившимся к новой жизни от прежней беспечности, нельзя предполагать таких сведений о подробностях церковного богослужения, даже самых частных, например, касательно частей просфор в проскомидии и месте положения их на дискосе (вопр. 11 из вторых), такого наблюдения местных обычаев в разных епархиях, такого знания о беспорядках в церквях разных городов и сёл, о разных суеверных обыкновениях в народе, – как все это мы видим в вопросах, предложенных Собору. Частые указания на обычаи области Новгородской и Псковской, (из первых вопросов в 11-м, 18, 34 и 36, из вторых – в 12-м, 14, 15, 18), позволяют допустить, что составитель вопросов был в особенности близок к этим местам. Таким образом становится вероятным, что вопросы представлены царю или священником Сильвестром, или митрополитом Макарием, которые были оба из Новгорода. Кажется, впрочем, что вопросы и не одною рукою составлены. Именно, одни из вопросов содержат в себе чисто – нравственные наставления и выражают глас пастырский, обличающий мирские пороки и требующий исправления жизни; (из первых: вопр. 21, 25, 27, 28, 29, из вторых: 16, 17, 19–27); другие с особенною силою направлены против беспорядков монастырских, – и по своему тону едва ли могли бы принадлежать лицу монашествующему, хотя бы и митрополиту; они показывают лицо постороннего наблюдателя; (из первых: вопр. 8, 9, 13, 19 и пр., из вторых: 18, 21); многие вопросы, касаясь церковной казны и в особенности содержания монастырей и ружных церквей, обличают лицо правительственное, имеющее в виду казну государственную (из первых: 15, 16, 30, 31 и пр). Но при всей многочисленности и дробности предложенных Собору вопросов, нельзя не видеть, что они далеко не обнимали всех нужд Церкви; они касались более предметов частных, даже многих мелочей, но оставляли в стороне важнейшие предметы, которые требовали бы соединенных усилий и царственной и иерархической деятельности, и не касались основных, существенных улучшений, необходимых для полного внутреннего благоустройства Церкви. Таковыми предметами могли быть: состояние учения в нашей Церкви, требовавшее решительного очищения и обновления, вследствие тех беспорядков и заблуждений, какие вкрались и утвердились в наших церковных книгах, мнениях и обрядах, по невежеству и грубости понятий и нравов; далее, – состояние высшей иерархии, в которой допущенное разделение распространяло следствия свои, неблагоприятные и для единства духа в Церкви, и для самого Православия: мы говорим об отделении Киевской митрополии от Московской; распространение унии, и вообще неправославного духа Запада, в западной России, тогда уже отделившего многих сынов Православия от Церкви и надолго утвердившего в этой части России свое влияние; наконец и отношения к Церкви Восточной, в которых уже не примечалось прежнего тесного единения нашей Церкви с сею Церковию. При всем том вопросы, данные Собору без порядка, и по самому свойству своему были таковы, что едва ли не более могли стеснять и обременять деятельность Собора, чем расширять ее, – для предметов, особенно нужных. Так иные вопросы не более, как только привязывали, так сказать, мысли и самые постановления Собора к обычаям недалекого в просвещении века, – например, вопрос о бритии бороды, другие вопросы не требовали бы соборных рассуждений, а могли бы иметь свое действие чрез отдельные поучения к народу пастырей Церкви, например вопросы о разных предрассудках и пороках, господствовавших в народе; иные вопросы, по своей важности, могли бы требовать для себя особенных Соборов, как например вопрос о исправлении книг. «Разсудя по правилам св. апостол и отец, говорил царь к собору, утверждайте все в общем согласии – вкупе». Но и сам царь свидетельствовал, что уставы церковные³¹ в нашей Церкви были тогда неясны и даже не согласовались одни с другими: на чем же Собор мог утверждаться в точном разумении церковных правил? На какое руководство мог положиться? Чем мог оградить себя против взаимного несогласия членов, против невежества и упорства неправомыслящих? В вопросах постоянно выставлялись на вид нравственные источники церковных неустройств: поэтому требовалось, чтобы отцы Собора обличали, увещевали, запрещали, – запрещали без всякого страха всякому, аще кто преслушник будет; но этого конечно недовольно было для решительного исправления церковных недостатков, которых источник скрывался глубоко, в общем состоянии Церкви того времени: требовалось точное и ясное изучение и раскрытие догматов веры для руководства и охраны Православия, правильное и основательное соображение действительных нужд своей Церкви с канонами Церкви Вселенской, исследование и исправление разных уставов, действовавших по разным епархиям в России, духовное просвещение народа, пресечение ересей и расколов, принятие сильных мер к улучшению состояния духовенства, и особенно к умственному образованию его. Вполне ли соответствовали этим потребностям Церкви постановления Собора? Увидим из содержания соборных глав.

Для правильного и более удобного исследования соборных решений, мы, во-первых, разделим их по главным предметам вопросов и, во-вторых, оставляя план Стоглава, соединим в одно целое вопросы и ответы, имеющие взаимное соотношение.

Все соборные постановления, по главным предметам вопросов и ответов, можно разделить на три части, они касались:

1) богослужения и уставов Церкви;

2) духовенства и церковного управления;

3) нравов общественных.

Относительно богослужения, Собору были предложены вопросы:

а) об устройстве храмов и их принадлежностей, в особенности о священной важности алтаря;

б) об иконах;

в) о богослужебных книгах;

г) об уставе, касательно времени и порядка храмовых служб, особенно литургии;

д) о соблюдении внешнего благочиния при богослужении.

Из других более частных предметов богослужения обращено было внимание Стоглавного Собора на аа) употребление священных риз, бб) крещение детей, вв) церковные правила о венчании браков, гг) освящение воды, дд) пост в день усекновения главы Предтечи, ее) особенное празднование некоторым святым, и жж) знамение крестное, полагаемое на себя православными.

а. Вопросы об устройстве храмов были следующие:

1) о водружении крестов на верху храмов. «На соборной церкви Успения, сказано в царском вопросе, на новопозлащенном верху поставлен крест животворящий, какой обыкновенно употребляется в церквах; по этому поводу собору предлагается обратить внимание и на другие кресты, водруженные на разных церквах, и уложить, какие впредь должно ставить на церквах кресты» (вопр. 8 из вторых)³².

Из самого же ответа соборного (см. ниже) видно, что крест воздвизальный, как называет его Собор, имже благословляют, на соборной церкви Успения был поставлен от самого царя, вероятно после пожаров, во время которых разрушен, по сказанию современных летописей, верх соборной церкви. Вероятно, также этот крест отличался своим видом от других крестов на московских церквях, и от прежде бывшего креста на соборном храме; – может быть, к этому вопросу вело и разномыслие о внешнем виде креста, уже зарождавшееся в вашей Церкви. Так как воздвизальные или осеняльные кресты в наших церквях в старину были большею частию осьмиконечные: то вероятно и новый крест на Успенском храме был осьмиконечный и мысль вопроса, предложенного Собору, была та, что не следует ли и на других церквях поставить осьмиконечные кресты и обратить это в правило на будущее время. Такая мысль очень могла прийти в ум ревнителей, предпочитавших четвероконечному кресту осьмиконечный³³.

2) Вопрос об алтаре касался предметов, вносимых в алтарь. Царь указывал Собору на то, что кроме вещей, которые дозволяется по уставу вносить в святой алтарь, каковы например просфоры, свечи и проч., православные приносят в церковь, особенно в день Пасхи, сыр, печеную рыбу и пр., а в другие дни калачи, блины и т. п. «В Москве, замечено собору, такия приношения вносятся в алтарь: но в Новгороде и Пскове на то есть особое отделение в храме» (так называемый в старину кутейник) (вопр. 36 из перв.). – Сюда же относится другое, отдельно сделанное замечание, что миряне на освящение церквей приносят свое мыло, и просят священннков держать его на престоле до шести недель (вопр. 3 из вт.).

Как ответствовал на такие вопросы Собор?

На первый, о крестах водружаемых вверху храмов, Собор дал решение, что «на какой церкви какой крест поставлен издревле, такой пусть и остается неприкосновенно». «А что ныне, прибавляет собор, на храме Успения поставлен царем Иоанном крест похожий на воздвизальиый, которым благословляют: то таковые кресты на церквах и впредь да поставляются». К сему Собор присовокупляет замечание, что на больших крестах, по концам, художники приделывали еще другие малые кресты, по два и по три вместе, – и эти малые кресты часто падали и ломались от бурь: «лучше, говорит собор, делать один крест, по чину и по древним образцам, якоже уставиша святии и апостолстии отцы, а от своего бы замышления ничтоже претворяли».

На вопрос о вещах, вносимых во св. алтарь, Собор (гл. 13) ответствовал изъяснением самого значения алтаря, с замечанием о его разделении на две части, из коих одну, по примеру церкви новгородской, назначил для принятия мирских приношений. Вот подлинные слова Собора: «в божественной службе толковой (т. е. в изъяснении божественной службы) пишется: алтарь – престол Божий, и образ вифлеемскаго вертепа, где родился Христос; паки: алтарь – образ есть вертепа, идеже погребен бысть Христос. В том пожреся Христос; и принесе Богу Отцу приношение тела своего; агнец жрется, принося в тайную жертву; иже агнец прообрази в Египте Моисеом, при вечери бо кровию агнчею губителя ангела отврати не умрети людем; сице же при вечери заклася истинный агнец, вземляй грехи мира»³⁴.

Далее, давая алтарю значение Голгофы, «на нейже источи кровь свою Христос за спасение всего мира», Собор дозволяет вносить в алтарь только вещи, освященные для богослужения, просфоры, фимиам, и проч., но запрещает вносить что-либо мирское «простое». Для мирских приношений отделяется от алтаря особая часть, – правое предолтарие, и сюда дозволяется вносить о здравии коливо, канун³⁵ и прочее брашно, и на Христово воскресение сыр, яйца и иныя яди. Здесь же повелевает Собор петь и малыя (частные) панихиды о умерших, а большие, так называемые Вселенские, (которых считает 6), отправлять среди церкви. – Так и в первенствующей Церкви для народных приношений отделялся особый притвор храма, в котором принимаемы были хлеб и вино, елей, фимиам, мед и млеко для новокрещенных, и пр. Это отделение храма называлось предложением (προθεσις)³⁶. В правилах древней Церкви вообще не воспрещалось приносить в храм овощи и плоды, для благословения и освящения молитвою; но запрещалось принимать такие приношения в алтарь, а особенно употреблять их в таинстве Евхаристии вместо освященного хлеба и вина (апост. прав. 3, 4, VI всел. 28). Из тех же приношений в церковь Стоглавный Собор позволяет уделять и «церковникам на потребу». Это также согласно с обычаями и с постановлениями древней Восточной Церкви, в которой приношения христиан, по отделении нужных частей для богослужения, позволялось разделять клиру (апост. 4).

Те же самые правила относительно алтаря Собор излагает в другой главе (гл. 12), присовокупляя, что и на св. престоле ничего не должно полагать, кроме св. Евангелия, креста, священных сосудов, покровов, и прочих освященных вещей. Самый вход в алтарь возбраняется мирянам, и в особенности второбрачным. – Это также согласно с древним установлением св. отцов и Соборов³⁷. Что касается до второбрачных, то, запрещая им входить в алтарь, Собор Стоглавный, как видно, имел в виду особенно церковнослужителей; ибо в той же главе положил правило: «а дьяки бы и пономари единобрачные были». Но этот предмет будет полнее раскрыт в другом месте.

По другому замечанию царя, что приносимое мирянами на освящение церкви мыло остается на престоле до шести недель, Собор постановил, «впредь священникам не принимать мыла от мирян для освящения церкви, и на престоле не держать: в противном случае священники подвергаются запрещению, по священным правилом» (отв. на 3 вопр. из вт.).

***

Вопрос об иконах касается вместе и искусства иконописания и достоинства самих иконописцев. Царь требовал, чтобы: а) честные иконы были писаны «по божественным правилам, и по образу, и по подобию, и по существу» – т. е. чтобы священные изображения вполне соответствовали своим первообразам и по внешнему виду, и по духу; б) чтобы иконописцы отличались честною и добродетельною жизнию (вопр. 3. из первых). Далее, в частных замечаниях царь указывал на то, что на иконах, изображающих св. Троицу, перекрестие – одни пишут у среднего лица, а другие у всех трех; чего на древних иконах, и на греческих не видно (вопр. 1 из втор.). Наконец царь заметил, что на некоторых иконах в нижнем ряду пишут царей, святителей и пр. «еще живых сущих», и в пример указывал на Тихвинскую икону Богоматери (вопр. 7 из втор.). Все это Собор должен был рассмотреть и дать свое определение на будущее время.

Обстоятельства, при которых предложен был Собору вопрос об иконах, объясняются из следующего события того же времени. Известный современник Грозного Сильвестр, давая отчет митрополиту Макарию по делу о Висковатом, который восставал против новонаписанных икон в московском Благовещенском соборе, между прочим опровергает представленное против него обвинение, будто он «из Благовещенскаго собора старыя иконы выносил, а новыя своего мудрования поставил». По этому поводу Сильвестр говорит: «что касается до икон, то известно, что великий пожар в Москве (1547 г.) истребил, вместе со многими церквами, и честныя иконы; почему государь послал в разные города, в Новгород, Смоленск и пр., за святыми иконами; и из городов начали приносить иконы и ставили в храме благовещения, доколе будут написаны новыя иконы; вместе с тем царь послал в Новгород и Псков, и в другие города за иконописцами, которые, прибыв в Москву, начали писать, кому что приказано было. По написании новых икон, принесенныя из других городов были с честию возвращены, а новыя поставлены в церквах»³⁸. Отсюда видно, что вопрос об иконах и иконописцах предложен Собору во время собрания в Москве иконописцев из разных городов, и написания новых икон. Так как Висковатый, обличал самого Сильвестра «в суетном мудровании» касательно икон, и вообще сомневаясь в правильности икон новонаписанных, жаловался, что «старые образы Спасовы, и Пречистыя, и Предтечи, и Илии пророка сняли, а на новых и подписа нет"³⁹: то надобно думать, что в это время или появились у нас новые изображения на иконах, не бывшие дотоле в употреблении, или по крайней мере некоторые из икон сделались известными в Москве, такие, которые дотоле были известны только в других местах. Во всяком случае видно, что в иконной живописи в то время открывалось некоторое разнообразие, возбудившее в народе недоумение, и потому настояла нужда обратить на этот предмет особенное внимание⁴⁰.

Собор изложил следующие постановления касательно иконописцев и их искусства (глав. 43):

а)   наблюдать, чтобы иконописцы были люди благочестивые, кроткие, воздержные, не корыстолюбцы; вообще они должны быть украшены христианскими добродетелями, а особенно должны хранить чистоту целомудрия; не могущие же оставаться в девстве должны вступать в законный брак;

б)   поведение и жизнь инонописцев должны наблюдать духовные отцы, с особенным тщанием;

в)   живописцам принимать к себе учеников, и воспитывать их также в строгом благочестии; по окончании воспитания и образования в искусстве, если окажется в них добрая способность к иконописанию, приводить их к епископу. Епископ, судя по опытам их искусства, и по сведениям о добром поведении их, дает им благословение и разрешение заниматься иконописанием;

г)   достойных внимания по искусству и по жизни иконописцев царю жаловать, архиереям принимать под свое покровительство и попечение, вельможам и всем вообще почитать »паче простых человек»;

д)   тем, которые дотоле писали иконы «неучася и самовольством, и те иконы передали простым людям», запретить это ремесло, пока не научатся от добрых мастеров; если не окажут способности к иконописанию правильному, должны совершенно оставить это занятие, а за ослушание подвергаются царскому гневу и суду;

е)   архиереям в городах, в селах и в монастырях изыскивать иконных мастеров, и иметь под личным своим наблюдением;

ж)   "писать иконы с древних образцов, по образу и по подобию, и по существу; а от своего смышления и по своим догадкам Божества не описывать»;

з)   протоиереям и старейшим священникам в каждом городе, по всем церквям обозревать иконы, также как священные сосуды и антиминсы: иконы ветхие отдавать иконописцам для исправления (гл. 27).

В таких распоряжениях Собора видно строгое и возвышенное воззрение его на искусство иконописное: он прежде всего требует от иконописцев нравственной чистоты души и плоти: мысль глубокая! Видно также сильное тщание о том, чтобы изыскивать и поддерживать искусных художников: «архиепископы и епископы живописцев оных брегут, сказано еще в определении собора; а от них же гораздых мастеров укрыет который талант, что ему Бог дал, и иных не научит, да будет ему у Христа осуждение с скрывшими талант, в муку вечную». Но между тем, в отношении к самым правилам иконописания, Собор ограничился замечанием, чтобы писали с древних образцов. Древнее искусство иконописания в России было греческое. «Когда великий князь Владимир сам крестился и вся русская страна крестилась, (говорил Сильвестр в акте по делу Висковатаго), то князь повелел в Новеграде поставити церковь, Софию премудрость Божию, по цареградскому обычаю; икона – София премудрость Божия тогдаже написана, греческий перевод (т. е. списана с греческаго образца); и в разных городах великие князья ставили церкви, и все те церкви были на подписях (росписаны живописью), а за иконописцами посылали в Грецию, росписывать церкви и писать иконы, и во всех московских церквах, и в Новгороде, Владимире, Пскове, в Твери, и во всей державе царя русскаго, в церквах на стенах и на иконах было письмо греческое и корсунское, – или, если и русских мастеров, то с тех же образов письмо: вообще писали иконники со старых образцов своих»⁴¹. И Собор Стоглавный конечно не мог дать лучшего, для Церкви, определения об иконах, как подтвердить, чтобы иконы были писаны с древних образцов. Притом все, что казалось сколько-нибудь новым, в то время рождало сомнения. «Усумневался есми много, говорит Висковатый, кого вопрошу, разумно сказати не умеют»⁴².

Можно, впрочем, видеть, что замечания Висковатого, и конечно не его одного, о новописанных иконах, показали новому Собору (1554 г.) нужду новым путем, – путем церковных правил, – исследовать иконописание и изыскать в Св. Писании и правилах св. апостол и св. отцов, основания для его правильности. Висковатый сомневался, чтобы неописуемое Божество, и именно «совет превечный» возможно было по существу изобразить на иконе: но ему «соборне от божественнаго Писания доказали, что те святые образы писати достойно». Висковатому казалось не гораздо, что Христовы руки на кресте изображаются сжаты, что тело Христово покрыто крылами и пр., но его заставили раскаяться в своих сомнениях, также доказывая от Писания правильность изображений. Он ссылался на древние постановления Церкви, именно на правила VII-го Вселенского Собора, что кроме плотского смотрения (т. е. явления и действий Иисуса Христа во плоти), распятия Его на кресте, также кроме изображений Пречистой и святых угодников, иных образов писать не должно, так как сии именно изображения перечислены в правилах Собора, а иных не написано; но последнего запрещения отцы Собора в правилах не нашли. Он говорил, что первый член Символа веры лучше писать словами, а «оттоле бы (т. е. прочие члены символа) писати иконным писмом, по плотскому смотрению Господа нашего»: но его обличили свидетельством от книг. Вообще было доказано, что его сомнения «развратны и хульны», и определено, что он в своей дерзости должен каяться с постом и коленопреклонением, под трехлетнею епитимиею⁴³.

На то замечание, что на иконе Св. Троицы перекрестие одни пишут у всех трех Лиц, другие только у среднего, также, что у одного и того же (среднего) Лица делаются две надписи: Іс҃ъ Хс҃ъ, и, Ст҃ая Тр^о҇ца, – Собор положил, что: а) должно подписывать на иконе только Ст҃ая Тр^о҇ца; и потом б) что «живописцы должны следовать древним образцам греческим, (и между прочим подражать известному живописцу Андрею Рублеву⁴⁴ и прочим знаменитым живописцам), а от своего замышления ничтоже претворяти» (отв. на 1 вопр. из вторых).

Наконец на вопрос: можно ли писать на иконах людей живых сущих, или и умерших, только несвятых? – Собор отвечал, что это допустить можно, по преданию св. отцов, и по примеру славных живописцев греческих и русских; в подтверждение сего Собор указывал на древние иконы Воздвижения Креста Господня, Покрова Пр. Богородицы, праздника 1-го августа; «на сих иконах, говорил собор, не только царие, и святители, и царицы, но и прочие народы, многая множества, всяких чинов. А на иконе страшнаго суда, прибавляет собор, изображают не только святых, но и неверных, многие различные лики от всех язык» (отв. на 7 вопр. из втор.).

Относительно богослужебных книг, Собору в царском вопросе было замечено, что эти книги пишутся с неправильных переводов (списков), по написании не пересматриваются и не исправляются; от чего «опись к описи прибывает»; и по таким книгам в церквях читают и поют; по таким книгам учатся и пишут с них. Царь при этом замечал, что небрежение о столь важном деле угрожает судом Божиим (вопр. 8 из перв.).

Известно, что начало исправления наших церковных книг, положенное трудами Максима Грека, возбудило ропот невежества и явную злобу против самого Максима. Во время самого Стоглавного Собора Максим оставался в заточении⁴⁵. Как же случилось, что вопреки ропоту невежества, неисправность церковных книг была торжественно признана и указана в особом вопросе Собору, и притом тогда, когда с Максима еще не снято было осуждение? Верно луч света, пущенный Максимом во тьму невежества, не совсем поглощен был этой тьмою. Вопрос о книгах конечно составлен был по побуждению лиц, признавших нужду и важность трудов Максима. Митрополит Макарий мог быть первым из таких лиц.

Неисправность книг, как замечено в вопросе, происходила преимущественно от ошибок писцов. То же замечал и преп. Максим⁴⁶. Неясное и неисправное письмо, сокращения и перестановки слов и выражений, пропуски, недописи, все это могло делать неверными списки и с самых верных рукописей; с одного неисправного списка делали другой, который в свою очередь наполнялся ошибками; опись прибывала к описи. А при общем недостатке просвещения, списание рукописей доставалось людям недалеким и в умственном образовании, и в догматических понятиях. При недостатке правильного надзора за перепискою особенно важных для Церкви книг, невежество, всегда упорное в своих мнениях по своему темному рассудку отваживалось даже поправлять смысл текста в рукописях, когда хотело что-нибудь пояснить в них, или исправить кажущиеся ошибки, или согласить их с своими любимыми понятиями и предрассудками. Удерживать невежество было и нечем, потому что уже великою ученостию было – знать только грамоту; а для дальнейшего образования не было способов. «Грамот мало умеют», – говорит Стоглавный Собор о духовных лицах своего времени. Тем же недостатком просвещения надобно объяснить и то великое небрежение о церковных книгах, со стороны самых служителей и пастырей Церкви, которое поставлено на вид Московскому Собору в царском вопросе.

Отвечая на этот вопрос, Собор положил: а) протоиереям и старейшим священникам, в каждом городе, по всем церквям, осматривать священные и церковные книги; и если найдутся книги неправильные и с описями, то такие книги исправлять соборне, по лучшим спискам; б) приказывать писцам, которые по градам книги пишут, чтобы они писали с добрых переводов, и не иначе бы продавали книги, как после пересмотра священников; в) впредь несправленных книг не продавать, а отбирать их у писцов и у тех, которые покупают такие книги и потом, исправив, отдавать в церкви, которые книгами скудны; д) священникам в этом деле иметь особенное тщание, чтобы «совершить и исправить, елика их сила; за то им от Бога награда, от царя честь, от собора благословение, и от всего народа благодарение», и пр. (гл. 27, 28).

Нельзя не видеть слабости соборного решения. Во-первых Собор, повелевая исправлять книги с добрых переводов (списков), самих этих переводов не указал священникам; если хорошие, правильные списки и были тогда в России, то Собор не дал священникам надлежащего руководства и нужных пособий для выбора лучших списков и для сличения с ними церковных книг; остается определение Собора понимать так, что священники должны были отыскивать более древние рукописи, как более надежные н более чтимые в Церкви, и с ними сличать книги новых изданий: но и это не предохраняло от ошибок при исправлении книг, без собственного, ясного познания дела со стороны самих исправителей, и без надлежащего приготовления их к тому. Во-вторых, тем еще менее можно было надеяться на писцов, чтобы они сами исправляли свои списки по лучшим изданиям: где они могли взять такие издания? Способны ли были оценивать их и делать выбор? Переписка книг, как видно, составляла тогда некоторый род ремесла, соединенного с продажею книг; следовательно, издание рукописей могло быть во многих случаях не более, как предметом корыстных оборотов: сколько это одно могло делать вреда для Церкви⁴⁷! В-третьих, нельзя оставить без замечания и того, что ни сам преподобный Максим Грек не был призван на Собор для рассуждения о книгах, ни на труды и замечания его не обращено никакого внимания, и даже не было в распоряжениях Собора упомянуто имя его. Это была ошибка, и очень важная. Впрочем тут, может быть, действовало не столько пренебрежение к Максиму, сколько опасение народной вражды против него⁴⁸. В-четвертых, какие следствия имело решение Собора о исправлении книг, этого мы не видим. Видим только, что начало усиливаться пристрастие к старым книгам, соединенное с недоверием к новым, и все ошибки в церковных книгах, не только не были исправлены, но и нашли для себя самых упорных защитников, не усомнившихся отделиться, в пользу старых неисправленных книг, от единства Церкви. Может быть, одно благодетельное действие можно приписать соборной мысли о исправлении книг, – убеждение, что вместо писцов и рукописей, нужно было завести типографию и печатать книги; это убеждение действительно обнаружилось спустя три года после Собора⁴⁹.

Царь предлагал Собору определить постоянное время для начала ежедневного богослужения, (в Стоглаве это вопрос о звоне церковном; вопр. 1 из первых). Собор сделал следующее распоряжение (гл. 7): 1) в день субботы начинать церковную службу (литургию) в начале четвертого часа дня⁵⁰, яко да станет трапеза в начале пятаго часа; в день воскресный, – в начале третьего часа, да станет трапеза в начале четвертаго часа; также и в великие Господские и Богородичные праздники, в праздники Предтечи, первоверховных апостолов; в средние же праздники – в начале пятого часа, да станет трапеза ва начале шестаго часа; а в малые праздники и во все прочие дни службу начинать в начале седьмого часа; тоже соблюдать и в малые посты, кроме Великой Четыредесятницы, для которой особый устав⁵¹.

Но эти правила не полагаются для таких случаев, когда государь бывает с своим войском на брани, против врагов. На эти случаи Собор приводит слова Евангелия: могий вместити да вместит, и слова апостола: по нужди и закону преступление бывает (Евр. 7: 12) (правильнее: пременение). Но «когда царь остается в царствующем граде, тогда повелевает звонити по уставу, разве (кроме) великих неотложных земских дел».

Сущность царскнх вопросов относительно совершения божественной службы заключалась в том, что в порядке её требовалось соблюдение полного устава Церкви, без всякого изменения (вопр. 1 из пер.). Собственно в отношении к литургии, царь дал особенные вопросы только о немногих частных предметах, её касавшихся. Так он указал Собору на беспорядки в совершении проскомидии: «священники себе берут просфоры, приносимыя на проскомидию за здравие или за упокой православных, а на жертвеннике не проскомисают и жертва от них Богу не приносится» (вопр. 11 из перв.). Еще: «православные дают просфорницам деньги на проскуры о здравии или за упокой, – и оне (просфорницы) спросят имя, да над проскурою сами приговаривают, за здравие или за упокой, и те проскуры попу дают, а поп и людем не отдает и к себе уносит» (тот же вопрос)⁵². Замечательно при этом, что в вопросе царском, число просфор для совершения литургии полагается семь: для агнца, для части богородичной, для предтечевой и прочих святых, за епископство православных, за царя, за всех православных, за упокой мертвых.

Другое замечание Собору было сделано то, что на проскомидии «предтечеву часть вынимают малу, якоже из приносимыя (от мирянина) просфоры, и полагают с приношением⁵³ вкупе» (вопр. 11 из вторых). На это в самом же вопросе положен и ответ: «достоит убо по уставу вынимати предтечеву часть, якоже и Пречистыя часть⁵⁴, и класти на левей стране агнца, противу Пречистой части, а приношение кладется на среде – в подножии агнца».

Далее Собору было замечено, что в Новгороде, по всем церквям, и в городе, и по селам, и в монастырях, после совершения проскомидии и часов священник делает отпуст в царских дверях, – велегласно, а в Москве того не бывает (вопр. 12 из втор.).

«В Новгороде, – еще замечание – также в Пскове, в Сергиевой лавре и везде, слова на литургии: »Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу святую, единосущную и нераздельную«, – поют, а в Москве напротив, не поют, но речью говорят"⁵⁵ (вопр. 34 из перв.).

Собор отвечал довольно подробным, хотя еще неполным изложением устава о совершении литургии. Представим в порядке его изложение. Прежде всего Собор определяет, чтобы «обедни служили священники и диаконы по уставу и по преданию святых отец: Василия великаго, Иоанна Златоустаго, Григория, папы римскаго, ничтоже претворяюще, во всем священническом сану (в полном облачении), такожде и диаконы во всем сану диаконском, со страхом и трепетом, ничтоже земнаго помышляюще» (гл. 8).

Потом, сице начало, говорит Собор: «священник и диакон станут вместе пред дверьми церковными, западными, в паперти, и совершают входныя молитвы. По обычном начале, тропари: «радуйся двере Господня, радуйся пречистая Дево святая, радуйся Владычице, заступнице миру, радуйся стено и покрове, и прибежище граду нашему». – «Под твою милость прибегаем Богородице Дево, молитв наших не презри в скорбех» и проч. – «Господи! отъими от мене беззаконие мое и прегрешения моя, да достойно вниду (в) достояние храма твоего святаго». – «Непроходимая дверь тайно знаменана, благословенная Богородице Дево, приими молитвы наша, и принеси я Сыну своему и Богу нашему, да спасет тебе ради души наша».

После сего читаются тропари святого, настоящаго дне. «Святый Христов (имярек) пострадавый за Христа, и имея дерзновение к Нему, молися о мне грешнем и недостойном рабе твоем священно-иноке, или священно-иерее (имя)». Тогда священнослужители «целуют на стоящих, по странам дверей Спасов образ и Пречистыя, или кресты». Затем входят в церковь и делают три поклона к востоку, произнося тропарь: «пречистому образу»; слава и ныне, – богородичен: «Бога из тебе воплощшагося разумехом»; также тропари дня, святому храма, и кондак за упокой; присем знаменуются и целуют образы, и сделав поклоны на правую и левую стороны, отходят малыми дверьми к жертвеннику, говоря в себе молитву: «Господи, ниспосли руку твою с высоты жилища твоего» и проч., – по уставу, якоже в служебнике пишется. Тогда священник благословляет начинать чтение часов, и между тем совершает проскомидию.

При совершении проскомидии, священник закалает св. агнца, и вынимает просфоры все, за здравие и за упокой, по уставу святых отец, поминая царей, и святителей, и всех православных (гл. 8). Положив агнца, из другой малой просфоры священник вынимает часть Пресвятой Богородицы; из третьей малой просфоры – часть Предтечи, таковую же, прибавляет Собор, якоже и Пречистыя, и полагает последнюю на правой стороне агнца, а первую на левой. Покрывают Св. Дары двумя покровами. Некоторые священники, замечал Собор, не покрывают Св. Даров третьим покровом: но это бесчинно; должно покрывать Св. Дары и третьим покровом, – воздухом. При возложении покровов диакон говорит: «Господу помолимся», священник: «Господи помилуй». Диакон: «покрый владыко обоя святая сия», и священник, покадив третий покров, покрывает им Св. Дары, с присовокуплением слов: «покрый нас под кровом крилу твоею».

При этом Собор обращает внимание на некоторые, по его мнению, неправильности в богослужебных книгах, вкравшиеся от неразумения писцов и недостатка верных списков. Так на ектениях читали: «о архиепископе нашем, о честном его пресвитерстве»; то «не гораздо», замечает Собор; надобно говорить: «о архиепископе нашем (имя), честнаго пресвитерства, и еже о Христе диаконства». Также в Символе веры читали: «и в Духа Святаго, Господа, истиннаго»: и это »не гораздо», замечает Собор: «говорить надобно что нибудь одно, или: Господа, или: истиннаго. Правильнее же так: «и в Духа Святаго, истиннаго и животворящаго». На ектениях читали: «день весь совершен испросивше себе и друг другу, и весь живот наш Христу Богу предадим». Это Собор почитал правильным, но осуждал другое чтение: «день весь совершен испросивше у Христа сами себе и друг друга предадим» и пр. Также: «единение веры и причастие св. Духа испросивше у Христа, сами себе и друг друга», – это чтение Собор почитал неправильным, одобряя другое чтение: «испросивше себе и друг другу». На утрени в псалме: благо есть исповедатися Господеви, пети имени твоему, Вышний, возвещати заутра милость твою, и истину твою на всяку нощь,⁵⁶ – вместо последних слов читали: «на всяк день», а некоторые: «на всякое время». Собор отвергает оба последних чтений, допуская, по переводу, «сущему в псалтири», одно чтение: «на всяку нощь». Во время литургии, поминая архиепископа, говорили: помяни Господи архиепископа нашего, егоже даровал еси. Собор исправляет это чтение другим: «егоже даруй» (гл. 9).

Об этих постановлениях можно заметить следующее:

а) Во входных молитвах, изложенных Собором, представляются некоторые такие, которых нет в церковных служебниках, как например: »радуйся двере Господня», и: "Бога из тебе воплощшагося разумехом« и др., и вообще состав и порядок входных молитв, изложенных на Соборе, не сходствует с обще-церковным.

б) Собор (в 9-й главе) повелевает вынимать часть предтечеву, таковую же, якоже и Пречистыя; но после вторых царских вопросов, тот же Собор постановил вынимать предтечеву часть немного меньше Богородичной (отв. на 11-й вопр. из втор.).

в) Рассуждение Собора о прибавлении слова: истинный к осьмому члену Символа веры, показывает, что во время Стоглавного Собора этот член читали трояко; одни так: и в Духа Святаго истиннаго и животворящаго; другие: и в Духа Святаго Господа истиннаго и животворящаго; иные: и в Духа Святаго Господа животворящаго. Ни изложение в разные времена Никейско – Цареградского Символа на греческом языке⁵⁷, ни древние Церкви различных стран, ни древние переводы Символа на разные языки, ни древнейшие переводы Символа – славянские⁵⁸, не представляют дополнения слова: истинный, в члене Символа о Св. Духе. Очевидно, что это дополнение позднейшее, произвольное и внесенное частною рукою. Вероятно кто-нибудь хотел в этом случае умствовать, и видя, что в Символе веры первым двум Лицам Св. Троицы приписано наименование истиннаго, (в словах 2-го члена: »Бога истинна от Бога истинна«), заключал, что и о Духе Святом, по равенству Его со Отцем и Сыном, надобно сказать в Символе: истинный; в прежнем же изложении Символа, в котором это слово не читалось, умствователь хотел видеть или пропуск, или ошибку, и потому решился к слову – Господа прибавить: истиннаго, или сим последним заменить первое. Сделанное таким образом разноречие могло переходить от одного писца к другому, чрез многие десятилетия, прежде нежели обратило на себя внимание церковного правительства. Замечательно, что в защиту этого прибавления к Символу ссылались у нас на книгу Василия Великого против македониян, где этот святой учитель Церкви называет Духа истинным и животворящим⁵⁹; но в книге Василия Великого наименование Духа истинным требовалось самою целью книги; св. отцу нужно было опровергать лжеучение еретиков, не признававших Св. Духа Богом и Господом истинным; и притом св. Василий, желая, чтобы книга о Св. Духе непременно была прочитана еретиками, с намерением о Св. Духе употреблял, именно вместо слова: Господь, – слово: истинный, чтобы еретики, встречая наименование Духа Господом, не бросали книги; напротив, без раздражения прочитав книгу, при наименовании Духа истинным и другими словами, заменяющими слово: Господь, они могли неприметно убедиться доказательствами св. Василия в истине божества Св. Духа⁶⁰. Ссылались также на Древнюю славянскую кормчую: но хотели только держаться старины, не могши поверить своих мыслей подлинным текстом постановлений Вселенской Церкви⁶¹.

Между тем Стоглавный Собор нашел разноречие в Символе нашей Церкви уже столько усилившимся, что не знал, как восстановить согласие и единство чтения. Он отвергнул чтение: и в Духа Святаго, Господа истиннаго и животворящаго; но два другие чтения: и в Духа Святаго истиннаго и животворящаго, и еще: в Духа Святаго, Господа животворящаго, оставил клиру на выбор, как будто бы сам не убежден был в преимущественной правильности одного из этих чтений.

г) Рассматривая различные чтения на ектениях: «день весь совершен испросивше, – сами себе и друг друга» и другое чтение: «сами себе и друг другу» и одобряя последнее, осуждая первое, Собор погрешал, по неведению греческого текста божественной службы. С греческого языка надобно читать «сами себя и друг друга». Тоже иадобно сказать о чтении: «единение веры испросивше – сами себе и друг другу»: Собор неправильно одобрял такое чтение. Но исправление, сделанное в чтении псалма 91-го, в котором вместо слов: «на всяку нощь» читали: «на всяк день» »или на всякое время», согласно с подлинным текстом псалма.

На замечания царя о небрежении некоторых священников, на проскомидии не вынимавших из просфор частиц на поминовение живых и усопших, Собор предписывал: «вынимать части из всех приношений, за здравие и за упокой» (гл. 8). Исчисляя части, полагаемые на дискосе, Собор упоминает об агнце, о части богородичной, о части предтечевой, и далее о частях за всякое епископство православное, за царя, за князей, за всех христиан, за упокой умерших. Если в этом исчислении частей Собор строго отделял одну часть от другой, то он допускал не пять только, а и более семи просфор, для совершения литургии.

Против самочинных поступков просфорницы, Собор постановил, чтобы «просфорницы не только над просфорами, но и над свечами, и проч. ничего не приговаривали, кроме разве молитвы Иисусовой»⁶². Их дело состоит в том, чтобы «дорником св. крест воображать на просфорах, с молитвою Иисусовою и потом раскладывать просфоры и свечи для приходящих, и приносимыя от народа просфоры передавать священникам для проскомисания». – Вместе с сим Собор подтверждал, что просфорницы, должны быть чистыя вдовицы, и притом единобрачны, а не второбрачны, и достигать своей должности не ранее 50 или 40 лет. Черницам при мирских церквях быть просфорницами не дозволено» (глава 8). О инокинях, которые при мирских церквях делались просфорницами, было изложено особенное замечание в царском вопросе, при исчислении беспорядков в монашестве (вопр. 9 из перв.). Что касается до лет просфорницы, то, хотя в Стоглаве назначается для неё не менее 40 лет, но в отдельном акте соборного приговора о должностях священнослужителей, допускаются к этой должности не ранее 50 лет⁶³. По правилу св. Василия Великого, лета вдовицы, вводимой в клир церковный, определяются не менее 60, согласно с учением апостольским: вдовица да причитается не менши лет шестидесятих, бывши единому мужу жена⁶⁴. Собор Стоглавный также указывает на это место Св. Писания, но не в точности выдерживает его в своем постановлении. Впрочем, в правилах Собора Вселенского VI (прав. 40) встречаем указание на то, что дозволялось допускать в должность диаконисс и 40-летних вдовиц.

Постановление о предтечевой части на проскомидии, уже изложенное в главе о литургии (гл. 8), вошло в новый вопрос царя между вторыми вопросами (вопр. 11 из втор.). Замечательно, что в этом новом вопросе повторяется первое соборное решение о предтечевой части. Поэтому вероятно, что первое решение было признано не совсем справедливым, и вновь представлено Собору на рассмотрение. В самом деле, новое решение Собора отлично от первого. Мы уже видели, что Собор постановил, после вторых царских вопросов, вынимать предтечеву часть «немного менее богородичной», а "не таковую же», как решил прежде.

На вопрос об отпустах, глаголемых в новгородских церквях, после часов, пред началом литургии, Собор отвечал положением, чтобы по всем церквям после часов отпуст совершаем был священником в царских дверях.

На вопрос о том, что в некоторых церквях слова: Отца и Сына и Св. Духа, Троицу единосущную и пр., на литургии не поют, а речью говорят, Собор не дал никакого решения. Можно разве найти решение в общем правиле Собора, чтобы литургия совершалась сполна по уставу, без всякого изменения.

После вопросов о литургии обращают на себя внимание вопросы касательно других церковных служб. Именно сообщены были Собору замечания: 1) «о песни вечерней: свете тихий, которую в московских церквах не пели, а речью говорили» (вопр. 33 из перв.); 2) о литиях, которыя по уставу должны быть совершаемы в праздничные дни, после утрени, а в церквах московских это не исполнялось (вопр. 9 из втор.); 3) о песни: хвалите имя Господне, которую положено петь по воскресным дням, и еще о псалме: на реках вавилонских, который по уставу должен быть пет в неделю о блудном, также мясопустную и сыропустную, – а в Москве сего не делали» (вопр. 10 из втор.).

На первый вопрос ответа не дано. На второй – о литиях Собор отвечал подтверждением петь по всем церквям литии праздничные и повседневные, за здравие и за упокой, неотложно (отв. на 9-й вопр. из втор.). На третий вопрос Собор отвечал также постановлением, – петь означенные псалмы неотложно.

Кроме ответов на вопросы о богослужении, Собор изложил еще следующие особые постановления касательно богослужения.

1) Читать в церквях священные книги, толковое Евангелие (т. е. Евангелие с толкованием), писания Златоустого, жития святых, Прологи, и другие душеполезные книги, на просвещение и поучение православным (гл. 6).

2) После утрени или пред обеднею петь молебны о здравии и спасении царя, его дома, князей и бояр, воинства и о благоденствии всех православных христиан (там же).

3) В царские двери не входить священнослужителям без церковного облачения, и без службы не отверзать их; во время самой службы открывать только для установленных выходов, или для совершения отпуста. Для святительского чина полагаются исключения из этих правил, «зане ин устав, егда святитель служит» (гл. 10).

4) Касательно завесы, покрывающей царские двери, положены следующие правила: а) пред царскими дверьми всегда должна быть завеса (гл. 9); б) она отверзается по совершении проскомидии, причем и царские двери отворяются для отпуста часов; после отпуста часов двери затворяются, но завеса остается отверстою до перенесения Святых Даров; тогда завесою покрываются царские двери, – до совершения Св. Евхаристии, когда священнодействует один иерей; когда же служит с диаконом, то завеса открывается по исполнении молитв, »еже по изрядной«; но когда иерей возгласит: святая святым, завесою закрываются двери до совершения причащения; тогда снова завеса отверзается, а по совершении литургии совершенно закрываются царские двери. На вечерне, на утрене, на молебне, завеса открывается при начале службы, и остается открытою на вечерне – до отпуста, на утрене – до конца первого часа, а когда поются часы без литургии, – отверзается к чтению Апостола (гл. 11).

Собор заключает свои постановления следующими словами: «аще кто хочет последовати св. отец писанию и повелению, (т. е. касательно богослужения), ведущаго да вопрошает, бояся молчания и самочинных учинений. По самочинию ходяще во многие беды впадают».

К постановлениям Собора о богослужении можно отнести и распоряжение о крестных ходах в Москве⁶⁵ из приходских церквей к соборным. В неделю всех святых приходские священники, после своей вечерни со всем причтом, со свечами, сопровождаемые народом, собираются в той соборной церкви, к которой они причислены, и здесь вместе с старостой (главным священником или благочинным) начав молебен, со крестами и пением идут в главную соборную церковь, т. е. Успения Пресвятой Богородицы; здесь, дождав конца вечерни, староста с своим собором начинает пение: радуйся двере Божия, и потом диакон говорит ектению: помилуй нас Боже, и проч., совершает каждение храма, священнослужителей, народа, наконец староста говорит отпуст, и поднесши крест к митрополиту, (если он здесь присутсвует), принимает от него благословение, и после сего идут с крестами обратно, в свою соборную церковь. Здесь также поют песнь Богоматери, говорят ектению и делают отпуст. Тогда приходские священники расходятся по своим церквям. – Такие крестные ходы из приходских церквей к соборным совершались от недели всех святых, в каждый воскресный день, до Воздвижения Креста Господня; а в неделю пред Воздвижением снова духовенство собиралось к главному соборному храму. Потом ходы возобновлялись с понедельника Светлой седмицы, после утрени, и во всю Светлую неделю приходские священники совершали крестные ходы в соборные церкви, к которым они были причислены. – Также и в день храмового праздника какой-либо церкви были установлены ходы из соборной церкви, к празднику, с священниками из всех церквей, принадлежавших Собору (гл. 35).

***

Обращая внимание на благочиние в храмах, во время богослужения, царь делал следующие замечания Собору:

1) «Часто между священнослужителями в храмах происходит безчиние: нестройное пение, непристойныя речи, ссоры, даже драки; часто при священнослужении они бывают нетрезвы. Миряне, смотря на них, соблазняются, и сами позволяют себе такие же безпорядки» (вопр. 22 из перв.).

2) «Миряне стоят в храме в шапках, с палками, заводят между собою говор, смех, и всякия безчинства» (вопр. 21 из первых).

По первому из этих замечаний Собор определил «старшим священникам или протопопам (старостам) строго наблюдать за поведением приходских священников, и самим священникам строго заповедать, чтобы на божественном пении (службе) они чинно стояли, со всяким вниманием, земнаго ничтоже помышляюще, не бились между собою, не сквернословили, чтобы пьяные в церковь и в алтарь не входили: иначе они подвергаются запрещению. Неисправных, по первом и втором наказании, святители должны извергать из сана» (гл. 29).

Свое определение Собор утверждает на словах Св. Писания, и на правилах апостольских 27-м и 42-м⁶⁶.

На замечание о мирянах, неблагоговейно стоящих в храме, Собор постановил или, лучше сказать, изложил нравственные убеждения к тому, «чтобы православные бояре, вельможи, и все христиане приходили в храм ко всякому божественному пению, стояли в храме без шапок, с откровенною главою, со страхом и трепетом» (гл. 39). «Аще кто, – говорит собор, – с земным царем беседует, то со страхом и трепетом предстоит, и всем сердцем и умом внимает глаголемым от царя; кольми же паче всем православным христианом, на божественном пении, паче же на литургиях святых, со страхом и трепетом предстояти (должно), ничтоже земнаго помышляюще. Яко же писание глаголет (?): всяк правоверный со вниманием сердечным и со страхом Божиим моляйся, с Богом беседует, аще ли кто во святых церквах, молитву оставя, учнет со други своими о тленных беседовати, то от Бога како услышан будет таковый? Мочно ли человеку единым умом на Бога зрети, а другим на землю» (гл. 16)?

К этим правилам благочиния Собор присовокупляет строгое запрещение носить тафии, наподобие татарских; прилично, говорит Собор, православным вводить у себя поганские обычаи. Как видно, не один простой народ, но и бояре имели обычай носить тафии.

Потом, касательно самого пения и чтения в храмах Собор повелевал, чтобы церковное пение и чтение было неспешно, чтобы вдруг двое не читали из книг служебных, чтобы церковные песни в пении не смешивались между собою, но все было по чину и совершалось со вниманием, тщательно. «Аще рабы, – говорит Собор, – пред господином два или три или мнози разны вопросы творят вдруг, то како может господин их послушати, аще не по единому им ответ сотворит. Такожде во святых церквах, от разумнаго и благочиннаго пения приходит всякому человеку умиление в душу, и страх Божий в сердце, и умиленное покаяние и слезы» (гл. 16).

Обращаясь к более частным предметам церковных уставов и богослужения, Собор изложил следующие постановления:

1. Касательно употребления свящ. риз, царь замечал, что священники утреню и вечерню отправляют без риз (без фелони), в одной епитрахили, и так входят в царские двери; также без риз крестят младенцев, отпевают младенцев умерших, венчают браки, поют молебны и панихиды. Царь требовал, чтобы на это найдены были правила св. отцов (вопр. 25 из перв.).

Собор решил, что «крещение детей, бракосочетание, освящение воды в навечерие богоявления, на праздник происхождения честных древ, и на иордане в самый день богоявления, должны быть совершаемы священниками »во всем сану«, (в полном облачении); вечерни, панихиды, повечерие и полунощницы, утрени, молебны должно петь в епитрахили и фелони». Собор при сем исключает службы в монастырях, в которых свой чин (гл. 14).

Вместе с сим Собор указывает на пример запрещения, которому подверг св. Иоанн Милостивый одного священника, начавшего служить вечерню без епитрахили (гл. 16). Этот пример из жизни св. Иоанна помещен в Славянской кормчей (часть 2. гл. 16).

2. Собор предписал особые правила касательно крещения детей (гл. 17), о котором не было вопроса, кроме разве общего вопроса о соблюдении церковных уставов во всех делах священнослужения.

а)   «При крещении, детей надобно погружать в воду, а не обливать». – Странно, что одно из главных установлений православной Церкви, в которых она отличается от Церкви Западной, именно погружение крещаемых в воду, было нарушаемо у нас в древнее время, и еще прежде Стоглавного Собора. Мы имеем грамоту митрополита Киприана псковскому духовенству, которое он обличает, между прочим, и в том, что священники крещают (доныне, говорит митрополит, т. е. до его времени крестили) детей в руках держа я, а водою сверху поливали⁶⁷. В том же обличал псковское духовенство и митрополит Фотий⁶⁸; и тот же митрополит в послании новгородцам запрещает обливать, при крещении, водою младенцев⁶⁹. По всей вероятности этот обычай вкрался в нашу Церковь от западнаго влияния, с ХV-го столетия усилившагося в пограничных местах России. Митрополит Фотий обличал псковское духовенство и в том, что оно допускает в своих церквях употребление латинского мvра⁷⁰. Впрочем обычай этот и встречался только в псковской и новгородской областях, которые более других были в сношениях с латинянами.

б)   Далее Собор повелевает погружать младенца в воду не однажды, а трижды.

Здесь Собор выражает мысль, что погружающий в воду младенца однажды, а не трижды, не славит воскресения. Вместе с сим Собор ссылается на 50-е правило апостольское, хотя не приводит в точности его содержания. Правило читается так: «аще кто епископ или пресвитер совершит не три погружения, единаго тайнодействия, но едино погружение, даемое в смерть Господню, да будет извержен: ибо не рек Господь: в смерть мою крестите, но: шедше научите».... и пр. Конечно на основании сих последних слов апостольского правила Собор сказал, что погружающий в воду однажды не славит воскресения.

в)   Самое совершение крещения Собор изображает так: «приим священник руками крещаемаго, глаголет: крещается раб Божий (имя) во имя Отца, аминь, – и низводит его (погружает в воду) и возводит, и Сына, аминь, – низводит его и возводит, и Св. Духа, ныне и присно и во веки веков, аминь, и паки погружает его. И тако крестив в три лица божественная, тридневное воскресение Христово треми погруженми (знаменует)».

Собор приводит еще другое апостольское правило о крещении, – так: «измещется священник, крестивый сице: рек: крестится раб Божий (имярек), во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, и ныне и присно и во веки веков, аминь. И паки погрузив крещаемаго и тож слово рек; и паки погрузив, и тож слово третие рек. Крести бо в три безначальныя, и в три сыны, и в три утешителя, рекше, в девять лиц». – Это правило есть 49-е апостольское, но Собор дал ему свое изложение. В точнейшем переводе с подлинника оно читается так: «аще кто епископ, или пресвитер, крестит не по Господню учреждению во имя Отца и Сына и Св. Духа, но в трех безначальных, или в трех сынов, или в трех утешителей, да будет извержен».

г)   «По сем, – говорит собор, – помазует его (священник младенца) мvром великим, и облачит его во вся новая (одежды), прежде вдав его на руки приемнику, и поет священник с людьми: блажени, им же отпустишася беззакония, и их же прикрышася греси, – и прочая по уставу⁷¹».

В замечании о восприемниках при крещении, Собор говорит: «кум бы был един, либо мужеский пол, либо женский, а по два бы кума и мнози кумове не были». Собор ограничивается в этом случае указанием на то, как прежде сего было. Действительно это правило одно из древних в нашей Церкви. В 1410-м году митрополит Фотий в грамоте новгородскому духовенству⁷² также выражает эту мысль, и также говорит, что это было прежде него. В 1395 году митрополит Киприан, в поучении духовенству⁷³, говорит: «про кумовство, что дитя крестити, куму с кумою, несть того; не слично двема крестити ни мужу с чужою женою, ни с своею женою, но одному годится крестити, или от мужескаго полу, или от женскаго»⁷⁴.

3. Касательно сочетания браков, хотя также не было особенного вопроса, Собор почел нужным изложить некоторые правила.

а) Жениху должно быть не менее 15-ти лет, невесте – не менее 12-ти, по священным правилам.

По правилам древней Церкви совершеннолетие возраста мужеского положено было в 14 лет, женского в 12⁷⁵. По гражданским законам греческой империи не ранее сих же лет назначалось время для вступления в брак⁷⁶. В правилах, данных митрополитами русскими духовенству, еще прежде Стоглавного Собора, определено было «не венчать девиц меньше двенадцати лет, но как на третиенадесять лето поступит»⁷⁷.

б)   Бракосочетание совершать после литургии, а не ночью⁷⁸.

в)   Обручение и бракосочетание совершать во всем священническом чину, (в полном облачении) (гл. 18).

За сим следуют определения Собора, касательно вторых и третьих браков. Он приводит правило Никифора, патриарха Константинопольского: «двоеженец не венчается, но запрещение приемлет, не причаститися святых таин два лета, троеженец пять лет»⁷⁹. Еще Собор приводит о двоеженцах ответ Никиты, митрополита Ираклийского, Константину, епископу Памофилийскому: «и на двоеженцы великая Церковь невестныя венцы возлагает; обаче едино или два лета причащения отлучает их. Но и венчавшаго их пресвитера с ними вечеряти не попусти по 7-му правилу, иже в Неокесарии, собора»⁸⁰ (гл. 22).

Собор приводит еще, под именем св. Григория Богослова, следующие слова: «первый брак закон, вторый прощение (снисхождение), третий законопреступление, четвертый нечестие».

О самом сочетании вторых браков Собор замечает, что «второму браку венчания нет, а только молитва»: т. е. не совершается полного венчания, как для первобрачных, а только читаются некоторые молитвы над вступающими в брак⁸¹. Если одно из вступающих в супружество лиц есть лице вдовое, то Собор, на такие случаи, излагает следующим образом обряд сочетания: «пришедшим на литургии в церковь, станут на место пред святыми дверьми; священник начинает: »благословен Бог наш, – и все по ряду венчание», – только в молитвах «сперва упоминается имя первобрачнаго, а за ним второбрачнаго». Потом читать установленную молитву о двоеженцах; если же одно из обручаемых лиц вступает уже в третий брак, то в молитве читать: «третьему совокуплению», но не говорить «браку», – понеже нужды ради телесныя се бывает. Наконец отпуст» (гл. 19).

Если оба сочетаваемые лица вступают во второй брак, то «по введении их в церковь, священник, облачившись в епитрахель и фелонь, говорит обыкновенное начало: благословен Бог; потом – трисвятое, и по отче наш, тропарь и кондак дню, – слава и ныне: богородичен; затем молитва: Господи Боже наш, иже Авраама возлюбивый и пр. Из апостольких посланий читается зач. 131 (послания к Ефесеям). Далее ектения: помилуй нас Боже, и отпуст» (гл. 20). Как в молитве для второбрачных, так и в целом последовании о втором браке, Собор отступает от общего устава Церкви⁸².

Наконец, Собор излагает правила для епитимии, налагаемой на второбрачных и на третьебрачных: «второму браку 2 лета епитимии; триженцам до 5 лет не причастным быти (не приобщаться св. таин). Летом сим мимошедшим, треженцу единою в лете к божественному приобщению приходити, в великий пост; аще ли духовник видит того человека, запрещением связаннаго, пекущася о согрешении том вельми, и плачуща и рыдающе, и во унынии ходяща сердечнем, причащает паки того на третие лето» (гл. 23, 24).

По правилам св. Василия Великого, на которые ссылается и Собор, для двоебрачных полагается отлучение от Св. Тайн на 1 или на 2 года, а для треженцев на 5 лет; «но, – присовокупляет св. Василий, – не должно их совершенно извергать из Церкви, а допускать их к слушанию (ἀκρωασις) (богослужение и слова Божия) в два или три года; потом принимать в соприсутствие (συϛασις) верных, но удерживать от приобщения; после же, когда они покажут плоды покаяния, допускать их к приобщению св. тайн»⁸³.

Вальсамон, изъясняя это правило, говорит, что по правилу, принятому в Греческой Церкви, троеженец, даже удостоенный общения, не в другое время допускается к принятию Св. Тайн, как только в день Светлого Воскресения Христова, после очищения, совершенного им в продолжении Великого поста⁸⁴. Собор Стоглавный имел, в виду этот обычай, излагая свое правило о двоеженцах. Но Собор оказал снисхождение к троебрачным, когда заметил, что «аще духовник видит того (троеженца) пекущася о согрешении том вельми, причащает паки того на третие лето», – тогда как, по правилу Василия Великого, кающихся можно чрез два или три года допускать только к слушанию слова Божия и соприсутствию с верными, но еще удерживать от приобщения Тайн.

Собор делает еще след. замечание: «третьему поиманию, аще хотя совокупитися, и аще будет добре (очень) молод, и детей не будет от него, ни от перваго брака, ни от втораго, тому надобно, по разсуждению, со епитимиею великою, едва совокупится третьему браку». Это неясно; подлинное правило Церкви таково: «кто, достигши 40 лет, вступит в третий брак, не стыдясь своих лет, и не думая о приличном христианину порядке жизни, а только по страстному вожделению, – тот никак не допускается к приобщению св. тайн, прежде 5 лет, и этот срок для него не сокращается. Если же такой имеет еще детей от первых браков, то третий брак вовсе ему запрещается. Далее, кто от роду 30 лет, имеет детей и хочет вступить в третий брак, тому, без снисхождения, запрещается приступать к таинствам прежде 4-х лет. Если же у него нет детей, то ему третий брак дозволяется, с означенною в правилах Василия в. епитимиею»⁸⁵.

Собор почел нужным присовокупить след. замечание для священников: «который священник, смея содеяти паче заповеданнаго времени, таковых причащения сподобит, о своем степени постраждет» (гл. 24)⁸⁶.

О четвертом браке Собор говорит: «четвертый бы брак никогда же от вас не именовался; законныя правила возбраняют; блудяй бо в себе единому неправду сию имеет⁸⁷; а четвертаго брака себе смесив, поругается возбраняющим божественным и священным правилом» (гл. 23).

При сем Собор указывает на пример греческого императора Льва Премудрого, который «к четвертому браку совокупился бяше, и во отлучение впаде от Николы патриарха; ему же много моляшеся царь, еже разрешити его от таковаго связания, и якоже неумолен бысть, от Церкви изгна и, а в его место Евфимия постави на патриаршество, и сей не разреши его, но и отвержена и не прощена сотвори».

Здесь же Собор приводит правило св. Василия Великого о четвертом браке, излагая его так: «аще муж имеет жити с четвертою женою, или жена за четвертым мужем, тех божественная правила отлучают в церковь не входити, 4 лета, – по четвертом же лете входит в церковь, божественнаго же причащения не приимает до 18 лет» (гл. 24).

Подлинное правило св. Василия В. читается так: «о многобрачии далее третьяго брака отцы умолчали, как о деле скотском и совершенно чуждом роду человеческому; нам же сей грех представляется тягчайшим блуда. Посему благоразсудно будет подвергати таковых епитимии по правилам: т. е. да будут едино лето с плачущими, три лета припадающими, и потом могут быть приняты»⁸⁸. Для изъяснения этого правила надобно заметить, что определение стоять с плачущими и припадающими означает действительное отлучение от общения с верными, т. е., как принимает Стоглавный Собор, – «отлучает в церковь не входити». «Но, (говорит при сем Вальсамон, патриарх Антиохийский), так как существуют четыре степени церковных наказаний, и если по правилам св. Василия многобрачные один год должны стоять на степени плачущих, три на степени припадающих, то конечно, соответственно сему, они должны пройти и прочия степени покаяния, т. е. слушающих, и соприсутствующих с верными (συνιϛωντων), так что, если на этих степенях не более продолжительное пребывание для них нужно, чем на первых двух, то все время покаяния для многобрачных должно простираться покрайней мере до 8 лет»⁸⁹. Поэтому 18 лет, положенные на Стоглавном Соборе, не ошибка ли писца, вместо 8-ии⁹⁰.

По делам брачным в нашей древней Церкви, в отдаленных, малоустроенных местах были примечаемы пастырями странные случая. Митрополит Иона, в грамоте вятскому духовенству, писал, что в его пастве духовные дети незаконно живут, «поимающе жен до пяти, до шести, седми, а духовные отцы таковых благословляют». Ревностный к чистоте Церкви пастырь повелевал таких «горше поганых людей отлучать Церкви дóндеже покаются«⁹¹. Тот же митрополит в другое время писал к вятчанам, с укоризною, что »из них иные венчаются незаконно, четвертым и пятым совокуплением, а инии шестым и седмым, ижде и до десятаго», что »отцы их духовные, попы, божественных писаний не искусни суще, священных правил неведуще, тема мерзкими браки их совокупляют«⁹². В том же обличал свое духовенство и архиепископ Ростовский Феодосий, особою грамотою⁹³. Митрополит Геронтий так же осуждал вятское духовенство за нерадение о том, что духовныя дети его женятся в сватовстве и кумовстве, иные пятым и шестым, и до седьмаго брака совокупляются, а священники их благословляют и приношение от них, приемлют»⁹⁴. Митрополит Симон писал в Пермь, что там «поимаются в племяни: кто умрет, вторый его брат жену его поимает, и третий его брат такожде творит»⁹⁵. Архиепископ Новгородский Феодосий обличал духовенство своей епархии в том, что оно, »крадучи законное уложение, многим людям молитвы говорит четвертым и пятым браком, вменяюще их другоженцами и треженцами, иных венчает в роду и в племени, в кумостве и сватостве, и в роспускех (разводах); мужи неповинне жены своя пускают, да иныя поимают, да и те их пущеницы за иные мужи посягают незаконно, а священники те сватьбы венчанием и молитвою случают, законопреступно от безстрашия Божия"⁹⁶. По таким случаям древние пастыри нашей Церкви и в повременных своих грамотах излагали правила законного бракосочетания. Так касательно третьего и четвертого брака, митрополит Фотий, в грамоте новгородцам, замечал: «третие поимание не было бы, но аще кто будет млад, а детей не будет у него, ни от перваго брака, ни втораго, потому надобе разсуждение, со епитимиею великою, поняти третию, в церковь не входити пять лет, ни святаго причащения не приимати; аще же кто от сих прием епитимию, пост и молитву и поклоны, таже по силе и милостыню творит, и заповеди Господня со страхом хранит, и егда видит его духовник умиленныя слезы и сокрушения сердечная, и о сих возвестит архиепископу, и он повелит ему и епитимию полегчити. А который муж имеет жити с четвертою женою, или жена за четвертым мужем, тех божественная правила от святаго причащения и от всякаго освящения отлучают в церковь не входити, дóндеже расторгнется беззаконное сжитие"⁹⁷. В правилах Иоанна митрополита, данных на вопросы Иакова черноризца (ХII-го стол.), читаем: «иже третью жену поял, и иерей благословил, ведая, или не ведая, да извержется»⁹⁸.

4. Собору был предложен вопрос об освящении воды крестом, по тому случаю, что «некоторые священники, от неразумия, совокупляют многие кресты, и иконы с мощами, и теми всеми крестят воду» (вопр. 6 из вторых).

Собор дал решение, что «крестить (освящать) воду должно единым крестом; а святые иконы тут же на блюде архидиакон или диакон держит, а иерей или святитель погружая св. крест, над теми иконами держит, и потом окропляет святою водою стекающею с икон и крестов» (отв. на 6 вопр. из втор.).

5. Особый вопрос был предложен Собору о посте на день усекновения главы Предтечи. «В уставе, как замечал царь, приписано: на усекновение честныя главы воздержатися в той день от мяса и рыбы, и всю седмицу поститися: неведомо, присовокупляет царь, откуда сие взято; между тем как в том же уставе, в саввиных главах (24-й), позволялось в этом день есть рыбу, подобно как и в другие праздники в честь Предтечи, в день ап. Петра и Павла, и ап. Иоанна, – если бы все сии дни случились и в среду или пяток. Далее, в 31-й главе тогоже устава сказано: в великие праздники, Богородичные, Христовы и Предтечевы: рождество и усекновение, св. апостол Петра и Павла, в каков либо день прилучится, в понедельник, или среду, или пяток, сице подобает творити, якоже в день недельный; а на усекновение главы Предтечевой положено – на трапезе утешение братий» (вопр. 28 из вторых). «Достоит и о сем разсудити», сказано в вопросе царском.

Надобно полагать, что правило не вкушать ни рыбы, ни мяса в день Усекновения главы Крестителя Господня, внесено в устав нашей Церкви после споров о соблюдении поста в праздники Господские и нарочитых святых, когда эти праздники случатся в среду и пяток. Споры эти начались в нашей Церкви еще от первой половины XII столетия, и хотя по сему предмету были сношения с Востоком, и созван был в Киеве особый Собор, но споры не были решены окончательно⁹⁹. Сомнения продолжались до XV столетия. В начале XV столетия митрополит Киприан уже решительно полагал правилом на Усекновение главы Предтечи: «мяса не ясти, ни млека, ни рыбы, аще в который день ни пригодится»¹⁰⁰. Митрополит Фотий также запрещал разрешать в этот день на мясо и млеко¹⁰¹. Если такое правило было уже внесено и в устав, как замечал царь в своем вопросе к Стоглавному Собору, это показывает, что мнение о соблюдении поста в день Усекновения главы Предтечи уже получило в нашей Церкви перевес над мнением противным. Царь только предлагал Собору – привести в согласие новую приписку к уставу с другими главами, которым она представляла противоречие, и утвердить постоянные правила относительно этого предмета, на будущее время для всей Церкви.

Стоглавный Собор решил вопрос след. образом: «совершать в день усекновения главы Предтечи службу храмовую и праздновать в сей день по уставу, так, как прежде нас праздновали, ничего не изменяя; а что на тот святый праздник миряне мяса не ядят, а иноки рыбы не вкушают, сие не ново, но от многих лет уставлено святыми благоразсудительными мужами Церкви; посему и приписано уже ко многим уставам».

Сущность соборного ответа состоит в том, что как прежде, хотя устав и разногласил в своих главах, однакож пост соблюдаем был в день Усекновения главы Предтечи: так должно поступать и впредь. Указывая на отцов Церкви, Собор без сомнения имел в виду постановления святителей Русской Церкви, Киприана, Фотия и других, запрещавших разрешать в тот день на мясо или рыбу.

6. Царь требовал еще у Собора решения, как праздновать псковскому чудотворцу Евфросину, и смоленскому Авраамию (вопр. 5 из вторых).

Преп. Евфросин, (в мире называвшийся Елеазар), родился около 1376 года в одном из псковских уездов. По отречении от мира удалился в пустыню, на реку Толву, близ озера Псковского, недалеко от самого Пскова, и основал общежительную обитель. Скончался в 1481-м году, 15-го мая, и погребен в основанной им церкви, где мощи его доныне остаются под спудом. Жизнь его описана двумя сочинителями, и первое жизнеописание, до нас не дошедшее, известно только по указанию на него от второго жизнеописателя, который распространил описание жизни преподобного из преданий, утверждая, что первый сочинитель жизнеописания писал «некако и смутно». Но сам второй жизнеописатель, писавший житие Евфросина в 1547-м году, когда Церковь обуреваема была расколами, очевидно был не из числа искренних сынов православной Церкви, и жизнеописание, им составленное, обращает на себя внимание тем, что преподобного Евфросина изображает защитником и поборником «сугубой аллилуия». Это второе жизнеописание вместе с мнением о сугубой аллилуия, было принято на Стоглавном Соборе, и даже положено в основание особой главы об аллилуия (гл. 42). – Преподобный Авраамий, смоленский архимандрит; представился в конце XIII столетия (20-го августа, 1292 года).

По царскому вопросу преподобным Евфросину и Авраамию Собор положил праздновать, как и прочим преподобным, по общему уставу¹⁰².

7. Особый вопрос был предложен Собору о крестном знамении: царь замечал, что «некоторые православные христиане не по существу крестятся, т. е. – как изъясняется в самом же вопросе, – не по существу (как должно) крестное знамение делают. Отцы духовные, прибавляет царь, нерадят о сем» (вопр. 26 из первых).

Мы уже заметили, что этот вопрос раздвоен в соборном ответе на две главы (31 и 32), из которых в одной излагаются правила о сложении перстов в крестном знамении, молящихся мирян и благословляющих иереев. Это сделано вопреки точному смыслу царского вопроса, который говорит собственно о небрежном знаменовании себя крестом, как делают некоторые из православных, и обращается к духовным отцам, которые должны внушать об этом мирянам. Сам Собор, в 32-й главе, которая собственно и отвечает на вопрос царский, излагает мысль этого вопроса так: «мнози неразумнии человецы махающе рукою по лицу своему, творят крест на ся, а всуе тружающеся; тому бо маханию бесы радуются».

Итак, на вопрос о знамении крестном не по существу, Собор положил след. правила: «по правилам Церкви должно так креститься, – знамение руку положить сперва на челе своем, потом на персех, далее на правом плече, потом на левом: – таков истинсаный образ крестнаго знамения». Далее: «кто правильно полагает крест на лице своем, тот никогда не убоится диавола, ни супостата, а от Бога мзду приимет за то, если кто однажды перекрестит лице свое, и поистинне крестится. Кто леностию или невежеством не полагает креста на лице своем, тот отвергается креста Христова, а предается диаволу; и если кто, будучи наставником для других, научит неразумных, а они приимут с радостию, тот от Господа сугубу мзду приимет; но тот, кто не внимает, и не послушает благаго наставления, да будет отлучен» (гл. 32).

Далее о крестном знамении Стоглав говорит: «священники и диаконы воображали бы на себе крестное знамение крестообразно. Такоже бы и детей своих духовных поучали, чтоб ся ограждали крестным знамением крестообразно, и правую бы руку упражняли к крестному воображению: большой палец, да два нижних персты во едино совокупив, а верхний перст со средним совокупив, простер, и мало нагнув; также благословити святителям и иереям, и на себе крестное знамение рукою возлагати – двема персты, якоже предаша нам самовидцы и слуги Божия Слова, св. апостолы и св. отцы; аще же кто двема персты не благословляет, якоже и Христос, или не воображает двема персты крестнаго знамения на лице своем, да будет проклят, якоже св. отцы рекоша» (гл. 31). При этом Собор указывает на Мелетия, епископа Севастийского, и бл. Феодорита, как изъяснителей такого перстосложения в крестном знамении. О Мелетии Собор говорит»: «Мелетий, севастийский епископ, житием и словом славен зело; безчиния же ради сущих под рукою его, отрекся епископии, и бысть в безмолвии. Тогда еретики мневше, яко мудрствует с ними Мелетий, просиша его у царя, да будет патриарх: еже и бысть. И по сем бывшу собору о вере единосущества, и Арианом инако глаголющим, Мелетий божественнаго правила показав явление, людем же просящим вскоре учение о Боге показати, он (Мелетий) показа три перста, во Отец, Сын и Св. Дух: и не бысть знамения; по сем же Мелетий два совокупи, а три пригнув, благослови люди, и изыде от него, яко огнь, молнии, и (Мелетий) изпусти достохвальный оный глас: «трие убо разумеем, о едином же беседуем», и тако посрами еретики».

Свидетельство Феодорита о сложении перстов приводится на Соборе так: «три перста равны имети (соединять вместе, большой и два последних) по образу тройческому; Бог Отец, Бог Сын, Бог Святый Дух, не трие Бози, но един Бог, в троице именами (должно быть: лицами) разделяется, а Божество едино. Отец не рожден, а Сын рожден, а не создан; Дух святый ни рожден, ни создан, а исходящ. Трие (лица) во едином божестве, едина сила, едино божество, едина честь, едино поклонение от всея твари, от ангел и человек. Тако и тем трем перстом указ (значение). А два перства имети наклоненна, а не простерта, и тех указ: тако то образует два естества (во Христе), божество и человечество Бог по божеству, а человек по человечеству, а в обоем совершен. Вышний (верхний) перст образует божество, а нижний человечество, понеже сшед от вышних, спасе нижняя; тоже гбение персту толкует.... преклонь небеса, сниде (Христос) нашего ради спасения. Тако достоит креститися и благословити; тако св. отцами узаконено и указано».

Так как много уже писано о крестном знамении, в опровержение мнений расколоучителей: то мы не будем здесь подробно разбирать эти мнения и повторять одни и те же соображения. Изложим только несколько замечаний о мнениях Стоглава. Справедливость требует сказать, что сколько собственное мнение Стоглава о крестном знамении неосновательно и произвольно, столько же несправедливо он ссылается на слово Божие и на учителей Церкви, которых свидетельствами хочет подтвердить свои мнения. Произвольно а)   Стоглав указывает на св. апостолов, самовидцев и слуг Слова, утверждая, будто бы они предали христианам двуперстное знамение креста, и двумя перстами научили иереев благословлять; неверно и то, будто сам Иисус Христос таким же образом благословлял приходящих к Нему; нет никакого основания, ни в Евангелии; ни в предании, утверждать это об Иисусе Христе и апостолах; б) несправедливо Стоглав полагает в основание своих мыслей свидетельство Мелетия и Феодорита. По точному свидетельству церковной истории, Мелетий сложением перстов не образ благословения иерейского, и вообще не знамение крестное определял, а выражал образ православного учения о единосущии Св. Троицы. Среди смут и неустройств в Церкви Восточной, произведенных ересию ариан, Мелетий, еп. Севастийский, славный в то время и добродетелями и силою слова, отказавшись от своей кафедры, жил в уединении; между тем кафедра Антиохийская, после Евдоксия, изгнанного за арианство, сделалась праздною, и ариане решились призвать в Антиохию Мелетия, предполагая найти в нем защитника своих мнений. Православные, с своей стороны, зная истинное достоинство Мелетия, не противились выбору ариан, и Мелетий стал епископом Антиохии. Тогда на соборе епископов в Антиохии, Мелетий явился твердым защитником православия, и желая в ощутительном образе представить сущность православного учения о Св. Троице, после пространного изложения истин этого догмата, поднял в присутствии всех три перста, и потом, согнув два, простер один, и присовокупил следующие слова: «трех разумеем, но как о едином беседуем» (τρια τα νοουμενα, ως ενί δὲ διαλεγόμενα). Так передает это событие и Феодорит, на которого также ссылается сам Стоглав¹⁰³. Созомен, таким же образом излагая событие, прибавляет только то, что один из арианских диаконов, бывших на Антиохийском Соборе, своею рукою заграждал уста сильного защитника Православия, Мелетия; но Мелетий, не могши по этому случаю произнести слова, начал выражать истину руками, и употребил сложение перстов для изображения единства Св. Троицы¹⁰⁴. Таким образом Стоглав, обращая свидетельство Мелетия в пользу своего мнения о сложении перстов, совершенно противоречит истинной цели, для которой Мелетий употребил сложение перстов. Надобно сказать и то, что Стоглав в ложном виде представляет самое сложение перстов Мелетия: Стоглав говорит, что Мелетий совокупил и простер два перста, а три пригнул, но истинная история сказывает, что Мелетий, после того, как показал три перста, два из них пригнул, а один оставил простертым, чем и хотел изобразить единство существа в трех ѵпостасях. Что касается до сказания Стоглава о чуде, будто бы происшедшем от двуперстного сложения, то ни один из церковных историков об этом не упоминает. Несправедливо Стоглав указывает и на собственные мысли Феодорита о крестном знамении: между известными его сочинениями нет ни одного, в котором бы излагалось наставление о двуперстном сложении. Откуда же взято в Стоглаве мнимое свидетельство Феодорита? На этот вопрос трудно отвечать. Но вероятно, это свидетельство заимствовано из какой-нибудь рукописи или книги с темным и неточным переводом Феодорита, которой, по неосмотрительной простоте, доверил составитель Стоглава, не имея возможности узнать мысли Феодорита в подлиннике. Есть рукописный сборник митр. Даниила (1559), содержащий в себе выписки из сочинений отеческих. В этом сборнике встречается слово, под заглавием: «яко прияхом предания писанныя и неписанныя, да знаменуем лице свое крестообразно»¹⁰⁵. Здесь находим и свидетельство Феодорита о крестном знамении, в том виде, как излагается оно в Стоглаве. Если это свидетельство не внесено в сборник м. Даниила после него, чужою рукою: то оно могло быть отсюда заимствовано и в Стоглав¹⁰⁶. Есть еще наставление с именем Феодорита о крестном знамении в письменном сборнике пр. Германа, спостника пр. Зосимы и Савватия Соловецких: только здесь крестное знамение представляется в другом виде, нежели в Стоглаве. У пр. Германа повелевается: «три перста равно имети по образу тройческому, а два перста имети наклонены, а не распростерты»¹⁰⁷. Равным образом и сказание о Мелетие очевидно взято из худого перевода истории Феодорита. Но за всем тем Стоглав несправедливо еще смешивает крестное знамение, полагаемое на себе православными, с благословением иерейским, и то и другое подводит под одно правило: «такожде благословити святителем и иереем, и на себе крестное знамение рукою возлагати двема персты». Употребление крестного знамения мирянами есть общий их долг и выражает только молитвенное призывание имени Божия и ограждение себя силою креста; а благословение иерейское поставляется в связи с благодатию священства и выражает особый дар и власть преподавать освящение другим, – как изъясняют это св. отцы и Вселенские Соборы (VI Всел. Соб. 27. Вас. в. пр. 27). Поэтому и в видимом знамении креста православная Церковь положила некоторое различие для мирян и для священников: первым она предоставила одно простое сложение трех перстов в знамение Св. Троицы, а последним назначила особенное символическое сложение перстов, с буквенным изображением самого имени Иисуса Христа. Между тем двуперстным сложением не только уничтожается особенный знаменательный образ иерейского благословения, и даже общее знаменование таинства Троицы в крестном знамении мирян, но и вообще не представляется никакого определенного знаменования и выражения, как ни усиливается толковать его Стоглав¹⁰⁸.

Рассмотрим здесь и другую пресловутую статью Стоглава об аллилуия. Вопроса об этом не было. Но в особой главе Собора (42) читаем: «во Пскове и во псковской земле, да и в новгородской земле, по многим монастырем и церквам, доныне говорили трегубую аллилуия, кроме (против) апостольских и отеческих преданий; известно же уведехом от списателя жития пр. отца нашего Евфросина, новаго чудотворца псковскаго, как его ради извести и запрети пречистая Богородица о трегубой аллилуия, и повеле православным говорить сугубую аллилуия; а в третий: слава тебе Боже, якоже св. соборная и апостольская Церковь, имея и предаде, а не трегубити аллилуия, якоже прежде во Пскове и по многим местам говорили, а в четвертое приговаривали: слава тебе Боже. Сия несть православных предания, но латынская ересь, не славят бо Троицу, но четверят, и св. Духа глаголют от Отца и Сына исходяша и тем раболепна Св. Духа творят, и того ради не подобает святыя аллилуия трегубити, но дважды глаголати, понеже бо еврейски аллилуиа, а по нашему: слава тебе Боже».

Об этой главе Стоглава должно заметить следующее: Стоглав говорит, что во многих местах трегубили аллилуия, вопреки апостольским и отеческим преданиям; но самых этих преданий не указывает, а вместо них ссылается на списателя жизни пр. Евфросина. Надобно заметить, что житие пр. Евфросина было два раза издано, еще до Стоглавного Собора: первое издание, неизвестного сочинителя, не дошло до нас, но известно только по указанию на него во втором жизнеописании, которого сочинитель заметил, что первое писано некако и смутно. Сочинитель второго жизнеописания, был какой-то клирик Василий, написавший его только за четыре года (1547) до Стоглавного Собора. На это-то второе жизнеописание Евфросина ссылается Стоглав. Здесь сказано, что при жизни преподобного было в Церкви нашей разногласие об аллилуия: одни пели и читали его троекратно, другие двоекратно. Пр. Евфросин, пораженный таким разногласием и не находя в отечестве удовлетворительного разрешения недоумений, отправился в Царьград; там он по всем церквям услышал пение сугубого аллилуия, и от самого патриарха получил подтверждение, что не должно утроять аллилуия. Возвратившись в Россию, Евфросин ввел в своем монастыре (псковском, Елеазарове) аллилуия сугубое; но встретил сильное возражение от духовенства и всех жителей Пскова, дотоле слышавших во всей псковской области только троекратное аллилуия. Евфросин за свое нововведение подвергся всеобщему гонению, которое заставило его писать жалобу к новгородскому архиепископу Евфимию, и у него просить решения споров. Но архиепископ не дал положительного решения, а предоставил сугубое аллилуия на совесть самого Евфросина, если он сам то своими очами видел и ушами слышал от патриарха Цареградского и от всего клира Вселенской (Константинопольской) Церкви. – Наконец, в описании чудотворений преподобного описано несколько видений, в которых будто бы сама Богоматерь с ангелом и самим же преп. Евфросином, являлась первому жизнеописателю его и подтвердила как подлинность событий в жизни преподобного, так и сугубое аллилуия, заключив в нем таинственное знаменование воскресения Иисуса Христа и единосущного Божества Его с Отцом и Св. Духом.

В этом жизнеописании, кроме множества грубых ошибок, показывающих в сочинителе совершенное незнание истории и хронологии¹⁰⁹, и тем обнаруживающих подлог в самом жизнеописании, сочинитель часто, и в самых важных случаях, противоречит сам себе и своей цели – утвердить сугубое аллилуия, а тем невольно обличает свой вымысл и нововведение. Так он сам говорит, – 1) что до пр. Евфросина, утвердися обычай един всем псковичам, по мирским церквам и монастырским, всем троити аллилуиа: следовательно сугубое аллилуия было неслыханным до того во Пскове нововведением; 2) что на состязание с пр. Евфросином об аллилуия явились из псковского духовенства мужи честны и знаемы всеми, имевши остр ум на бож. писание и твердые учители православия, – и они говорили: вся Церковь Божия, по всей земли нашей троят по закону аллилуия; след. лучшие и разумнейшие люди, по сознанию самого Евфросина, или его жизнеописателя, не одобряли нововведения и единогласно признавали его противным древнему, всеобщему обычаю; 3) что монастырь пр. Евфросина, за несогласие на трегубое аллилуия, подвергся общему от жителей Пскова презрению, так что никто не хотел иметь с ним никакого, ни духовного, ни внешнего общения: так ненавистно всем было его нововведение! 4) что арх. Новгородский Евфимий, которому жаловался Евфросин на это гонение и предоставлял все дело на решение, не утвердил сугубого аллилуия, а только оставил на совести самого Евфросина, под условием, если он действительно слышал такое аллилуия в Цареграде. След. и в Новгороде было неизвестно, или еще не принято сугубое аллилуия; не видно также, чтобы архиепископ дозволил петь сугубое аллилуия и во Пскове по всем церквям; а допустил это только в одном монастыре преп. Евфросина; 5) что свыше откровение о сугубом аллилуия и о таинственном значении его было не самому пр. Ефросину, а только первому его жизнеописателю, лицу неизвестному, который, по собственному отзыву второго жизнеописателя, писал некако и смутно. Следовательно, нет достаточного основания верить и откровению; 6) что сам первый жизнеописатель, получив откровение о сугубом аллилуия, впал в недоумение и сказал даже ангелу: «господи, ты веси, яко мнози в чудесех просияша и в великих знамениях троящи бож. аллилуиа». След. жизнеописатель сам сознавал, что сугубое аллилуия есть нововведение, противное духу древней Церкви, что самое откровение о нем противоречит прежним несомненным откровениям свыше, прославившим тех, которые по-трижды пели и читали аллилуия! – Такие важные противоречия жизнеописателя самому себе, как-бы невольно высказываемые, лучше всего обличают его неискренность и неистинность, и подрывают в самом основании учение о сугубом аллилуия. Стоит замечания и то, что до нас дошло подлинное духовное завещание самого пр. Евфросина¹¹⁰, и что в этом завещании нет ни слова об аллилуия: а можно было бы ожидать слова, судя по важности предмета, столько занимавшего Евфросина при жизни. Но что особенно странно и уничтожает всякое доверие к жизнеописанию пр. Евфросина, – это истолкование догматического значения, какое будто бы заключено в сугубом аллилуия. Толкование наполнено самых странных заблуждений и нелепостей, обличающих жалкое невежество и вымысл людей неправомыслящих. Оно запутано множеством выводов; но, сколько можно понять, аллилуия здесь означает: воскресе; двукратное же произношение аллилуия в славословии выражает два естества во Христе, его Человечество и Божество, прославленные в воскресении. А троить аллилуия значило бы, по сказанию жизнеописателя Евфросинова, вводить какое-либо новое божество. При этом многие выражения в толковании имеют характер еретический и совершенно лишены смысла. Напр. о Христе говорится, что Он неотступен вочеловечения Св. Духа, – един двоением аллилуия познавается; что воплощения ради Св. Духа Сын Божий наречется, а воскресения ради Бог совершен познавается; что Духа непреложное вочеловечение и всынение – Христос; что "Дух Бог совершен познавается един в троице неразлучным ему вочеловечением и удвоением ему божественнаго аллилуия познавается и славится во двою естеству. А идеже троится аллилуия, ту есть прилагаемый чуждый бог языческий« и пр. Наконец, и строгое осуждение, которому подвергаются троящии аллилуия, как то говорит ангел жизнеописателю: «не ведый тайны сея не судится ему, нынеже ведый осужден будет от Бога и аз немилостив и тяжек явлюся ему в исходе души его», – такое осуждение показывает в жизнеописателе человека, который хотел, чем бы то ни было, утвердить важность своего частного мнения и настоять на своем нововведении.

Суд, произнесенный собором патриархов в Москве в 1667 году, о жизнеописании Евфросина, был таков: «еже писано в житии пр. Евфросина от соннаго мечтания списателева о сугубом аллилуиа, да никто тому верует, зане все то писание лживое есть от льстиваго и лживаго списателя писано, на прелесть (соблазн) благочестивым народам; глаголет бо, яко виде пресв. Богородицу, архангелы, и беседоваше с ними об аллилуиа, яко рече ему Богородица таковыя словеса и толкования об аллилуиа, яже ниже слышати подобает таковыя хулы. А Евфросин в последнем поучении своем при смерти, якоже слышахом и разумехом, об аллилуия ничесоже завеща братии монастыря своего, ниже писа что о том в завете своем, токмо солгано на преподобнаго от списателя жития его»¹¹¹.

Собор Стоглавный сам говорит, что и в псковской и в новгородской земле, дотоле троили аллилуия: пример этот был очень важен, как по обширности мест, где троили аллилуия, так и потому, что Церковь Новгородская древнее всех других великороссийских Церквей, и сам Стоглав не один раз представляет Новгородскую и Псковскую Церковь в образец порядка в церковном богослужении. Если же Собор не хотел слушать, в рассуждении аллилуия, свидетельства великих Церквей, а послушал сновидения одного неизвестного человека: то в этом случае обнаружил слишком неразборчивую простоту, и как видно, не рассудил за благо, или не имел возможности – справиться с древними книгами, греческими и славянскими.

Стоглав говорит, что вся святая, Соборная Церковь держит сугубое аллилуия: но Собор 1667 г., исследовав древние уставы церковного богослужения, решил, что «святая, Христова, восточная Церковь, от св. апостолов и св. богоносных отцев и вселенских учителей прият сию апостольскую песнь, сиречь аллилуиа, в божественном пении, во учиненных местех глоголати: аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе, Боже. Сице трижды, прибавляет собор, якоже водится, писано в греческих и славено-российских древних рукописных, харатейных книгах». Стоглав же сам проговорился о том, что вводит новость, когда сказал: «отныне всем православным христианам говорити двугубая аллилуиа».

Ложно говорит Стоглав, что трегубая аллилуия – »ересь латинян, которые не славят Троицу, а четверят«. Они погрешают в учении о исхождении третьего Лица Св. Троицы; но не вводят лица четвертого. Ни двукратное, ни троекратное, ни коликократное повторение аллилуия не составляет само по себе ереси в догматах веры. Церковь Западная и трижды, и дважды, и однажды, и пять раз повторяет аллилуия в пении, как видно из богослужебных книг её¹¹².

Стоглав погрешал и в том, что слову аллилуия давал значение: слава тебе, Боже. Это слово означает буквально: хвалите Бога. Утроением одного и того же восклицания знаменуется троичность и равенство ѵпостасей Божества; а следующим за тем общим дополнительным славословием: слава тебе, Боже знаменуется единство божественного существа, которому приносятся славословие.

На Стоглавном Соборе утверждено почитание в лике святых пр. Евфросина. А вслед за тем составлена и особая служба ему, в которой нередко упоминается о состязаниях его с псковским духовенством, и о таинственном объяснении сугубого аллилуия¹¹³. Таким образом освящено было нововведение и усилен предмет раскола.

Так как на Стоглавном Соборе не было предложено вопроса от царя об аллилуия, то, не обличая всего Собора в преднамеренной лжи, или в произвольном уклонении от Православия, можно согласиться, что глава об аллилуия была внесена в список действий соборных частною рукою; после Собора, хотя, может быть, одним из членов его, более других упорным в своих мнениях, и внесена именно по поводу несогласий касательно сего предмета, возникших тогда в Церкви Русской. В подтверждение этого можно указать на положительные документы, которые, с одной стороны, свидетельствуют о недоумениях касательно аллилуия, с другой – показывают ясно, что недоумения возникли по поводу произношения в некоторых местах сугубаго аллилуия, а не трегубаго, которое дотоле было пето по всей Церкви нашей, и таким образом открывают, что сугубое аллилуия есть нововведение. Так сохранилась грамота митр. Фотия, писанная во Псков в 1419 году, в которой между другими недоумениями псковитян, митрополит разрешает и вопрос об аллилуия: "а еже аллилуиа, пишет Фотий, сице глаголи: слава Отцу, и Сыну, и Св. Духу, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь; аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже»: и повторяет таким образом троекратно. Митр. Макарий, еще быв архиепископом в Новгороде, в одной из книг своей Великой Четьи – Минеи поместил между прочим указ об аллилуиа. Здесь Макарий обличает некоторых, начавших произносить аллилуия сугубое, и из Св. Писания доказывает, что надобно трегубить, а не сугубить аллилуия; подтверждает слова митр. Фотия, выше приведенные нами, и заключает: «иже поют по дважды аллилуия, а не трегубят, на грех себе и на осуждение поют. Тако подобает пети: аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава тебе, Боже¹¹⁴».

К сему можно присовокупить еще следующие замечания: а) если и допустить, что сам Собор составил эти две главы, то нельзя думать, что весь Собор увлечен был ложными мнениями или намеренным зловерием; погрешность допущена, как судил и Собор 1667 г., неразсудно, простотою и неведением; внесли то, что не добре разумеша. Вероятно, что расколы, тогда возмущавшие Церковь, на Соборе брали перевес над Православием, вопреки добрым намерениям православных, и решали своею силою то, что не могло быть решено умом и общим согласием всех членов Собора. В особенности митр. Макарий, муж просвещенный в свое время и ревностный ко благу Церкви, не мог быть покровителем ложных мнений: он, как мы видим, гласно отвергал и сугубое аллилуия¹¹⁵ и двуперстное знамение креста¹¹⁶; б) в составлении глав видно не утвердившееся определение целой Церкви, но только мнение, еще ищущее способов утвердиться, и если на эти главы не было вопросов царских, то были вопросы в новых, и еще колеблющихся мнениях народных; в) руководством, при составлении этих глав, были обыкновенные руководства при распространении новых и неправильных мнений: подложные книги, в которых новые мнения представлялись с авторитетом лиц, могущих пользоваться уважением народным; таковы были книги: о крестном знамении, – с авторитетом Мелетия и Феодорита; о сугубом аллилуия, с авторитетом преп. Евфросина; чтобы судить и поверять эти книги здравою и строгою критикою, для сего на Соборе не доставало нужного просвещения и осмотрительной проницательности; г) тон, в котором написаны эти две главы, грубый и жесткий, несвойствен добрым пастырям Церкви и несогласен с духом прочих постановлений соборных: тем яснее он обличает раскольника; д) если Стоглав провозгласил ересью троеперстное сложение креста и трегубое аллилуия: то дух православной Церкви не позволяет, с своей стороны, подвергать столь же жестокому осуждению ни двуперстного сложения креста, ни сугубого аллилуия: это – заблуждение простоты и неведения; тем не менее заблуждение вредное, и тем более прискорбное, что оно разделяет чад единой Церкви и вносит в нее раскол. Проклятие, которым Стоглав вооружает своя мнения, не имеет ни какой важности и силы: потому, что произнесено было в заблуждении, в неведении правил Вселенской Церкви, в частном мнении, которое не касается основных догматов веры и Церкви, притом произнесено малым Собором, без согласия с Церковью Восточною, не утверждено даже и самым Собором, и уничтожено Собором большим и важнейшим (1667).

***

По церковному управлению, соборные деяния касались: а) избрания и поставления священнослужителей, б) благочиния духовенства и ближайшего управления им, в особенности в) устройства монастырей, далее г) суда епископского, д) содержания церквей и духовенства и е) сборов церковных и епископских.

Царь предлагал Собору принять меры, чтобы избираемы были в сан священнослужителей люди достойные по возрасту, способностям, по жизни, и по образованию, «да в них, замечает царь, плод духовен будет, и мир спасется, от их дел спасенных, и от полезнаго учения их; было б от этого мирской чади страх и наказание, и грехом обличение; со утверждением знали б священники истинный закон, сами б творили, и детей учили б на спасенный путь» (вопр. 6-й и 20-й из перв.).

Далее поставлены Собору на вид злоупотребления в избрании священнослужителей: именно то, что «в Новгороде, уличане (прихожане) сами, по своей воле, принимают к церквам священников, причетников и просфорниц, и на них емлют деньги великия; кто больше принесет за себе мзды, с тем идут по владыце всею улицею; а только владыка попа пришлет которой церкви, хотя и грамоте горазд и чувствен (воздержной жизни), а многих денег уличанам не даст, и они его не приимут» (вопр. 14 из втор.)¹¹⁷.

Подобные злоупотребления замечены касательно ружных церквей: «дворецкие и дьяки, а во Пскове наместник владычний ставят сами попов к ружным церквам, и на них, и на всем причте церковном великия деньги емлют, а того не пытают, которые грамоте горазды, и чувственны (воздержны) и достойны чину; только того и пытают, кто им больше денег даст» (вопр. 15 из втор.).

Отвечая на эти вопросы, Собор сам прежде всего сознал, что «ставленики, хотящая в попы и в диаконы ставитися, грамоте мало умеют». – «Святителям, так разсуждал собор, поставити таковых, сопротивно священным правилом, а не поставити, и святые церкви без пения будут; а православные умрут без покаяния. Святители их изтязуют, почему они мало грамоте умеют, и они ответ чинят: мы учимся у своих отцов, или у своих мастеров, а инде нам учиться негде; сколь отцы наши и мастеры умеют, потому и нас учат. А отцы их и мастеры и сами потому ж мало умеют, а силы в божественном Писании не знают, а учиться им негде». Далее Собор говорит: «преж сего в российском царствии, на Москве и в великом Новгороде, и по иным градом многия училища бывали, грамоте и писати и пети и чести учили, и потому тогда грамоте, и пети, и списати, и чести гораздых много было; и от певец, и чтец и доброписец славны бывали, по всей земли и до днесь»¹¹⁸.

Это рассуждение Собора весьма ясно изображает недостаток просвещения в русском духовенстве того времени. Потребность в училищах для образования священнослужителей была слишком ощутительна, и Собор сделал следующие распоряжения:

а)   В Москве и по всем городам духовенство должно избирать из среды себя способных людей, для обучения людей духовного звания «грамоте, книжному писму и церковному пению, псалтырному и налойному чтению».

б)   Избирать наставников, имеющих страх Божий в сердце, благочестивых, «грамоте, чести и писати гораздых, могущих и иных пользовати». В должность эту можно поставлять и священников и дьяконов, и даже причетников, только женатых.

в)   Наставники должны в воспитанниках блюсти чистоту нравственную, особенно же целомудрие.

г)   Занимать их в церквях чтением, пением, и пр., и там преимущественно внушать им страх Божий и благочестие; также давать им для упражнения книги, которыя соборная, апостольская Церковь приемлет, «чтобы они и впредь могли не только себе, но и прочих пользовати».

д)   Училища могут быть помещаемы в домах тех самых лиц, которыя будут занимать должность учителей. Впрочем не только духовенство, но и все православные христиане могут и должны отдавать своих детей в сии училища в научение грамоте (гл. 26).

Касательно возраста лиц, вступающих в сан священнослужителей, Собор заметил, что во священники должно поставлять не ранее 30-ти лет, а в диаконы не менее 25-ти лет (гл. 25). Это согласно с правилами Восточной Церкви (VI всел. 14. 15. Неокес. 11).

По замечанию царя о злоупотреблениях в избрании священнослужителей, Собор постановил, что «по всем святым церквам в митрополии, и в архиепископиях и епископиях, священников и дьяконов и дьяков избирают прихожане; но избирать должны искусных в грамоте, и житием непорочных, нисколько не требуя денег от избираемых, или от церкви мзды; избранных должны представлять епископу, который испытав их и утвердив избрание, благословляет (посвящает); но и епископы ничего не должны брать с новопоставленных, кроме благословенной гривны. Также и священники не должны с просфорниц, пономарей и сторожей имать посулов, но Бога ради избирать искусных и непорочных без всякаго зазору неподобнаго» (ответ на 14-й вопр. из вторых).

Участие мирян в избрании служителей к церквям, участие, – как свидетелей нравственного достоинства избираемых, – ведет свое начало от древнейших времен Христианства. В Русской Церкви такой обычай также издревле имел свою силу¹¹⁹. Что же касается до поставления на мзде, то в правилах Вселенской Церкви находятся строгие прещения против этого зла, так что не только епископ, поставляющий на мзде, подвергается лишению сана, и сам поставленный на мзде теряет неправильно приобретенное достоинство, но и тот, кто посредствует в таких куплях, – если он принадлежит к клиру, извергается из своего сана, а если мирянин, заслуживает анафему (прав. апост. 29, IV Всел. 2, VI Всел. 22, и пр.).

Затем Стоглавный Собор излагает дальнейшие правила о поставлении священнослужителей (гл. 89).

аа) «Епископам с великим испытанием избирать достойных и способных к выполнению всех обязанностей пастырскаго служения; священное Писание вполне ведущих, могущих блюсти святую Церковь и монастырское строение, и весь церковный чин по божественным правилам; словом могущих упасти стадо словесных овец, Богом врученное им, и дать ответ о своем служении не только царю, но и всякому человеку».

бб) «От отца духовнаго, и потом от семи свидетелей¹²⁰, испытать о чистоте жизни избраннаго и о летах возраста его; если тридесять лет имеет, и грамоте умеет, и достоин будет, да будет поставлен в пресвитера; а в диаконы, – если бы кто был и достоин избрания, но не имеет узаконенных лет, по священным правилам, не может быть поставлен».

вв) «Малограмотных церковнослужителей, ищущих диаконства, отсылать для обучения к соборным церквам, а малограмотных диаконов, желающих священническаго сана, посылать в училища – «дондеже научатся совершенно грамоте и церковному чину».

гг) «Поставленным повелевают святители у соборных церквей седмицу служити, и когда новопосвященный исполнит сие, якоже обычай есть, тогда отпускает его епископ к порученной ему церкви, и вдает ему от правил св. апостол хиротонию (ставленую грамату), и прочитав ему свиток, положит на престоле, и велит ему взяти ведение и память священия"¹²¹.

дд) «Отпуская новопосвященпых к месту их служения, епископ преподает им пастырския наставления, чтобы они жили в чистоте, в страхе Божием и в прочих добродетелях, и о всем бы, по святей хиротонии, Церковь Божию хранили, и православных христиан страху Божию учили, наипаче же блюли себя от объядения и пиянства, и прочих неподобных дел. Также и диаконов поучать, чтобы свое диаконство чисто и непорочно сохранили, и жили в чистоте, в покаянии, без всякаго зазора, ко священнику в покорении, и в совете духовном, и к прочим православным христианам в любви и смирении»¹²².

ее) «Затем и каждый из служителей Церкви должен блюсти и хранить свой чин: не токмо житие чисто и непорочно, словом, и делом, и взором, и слухом, без всякаго зазору, но и в одежде всякому свой чин соблюдать, а излишними одеждами не украшаться, ни в городах, ни в доме, ни на пути». «В неподобны ризы облачитися, и излишняя искати, – аще кто от причетник (клириков) таковая сотворити дерзнет, да будет под запрещением» (гл. 90). В подтверждение последнего постановления, Собор приводит правила Трулльского Собора: «тамо, (в правилах вселенскаго собора), – говорит собор московский, – явиша не только о причетницех, но и о мирских, начен от сигклита, даже до просителя (т. е. нищаго), и до самых жен, комуждо свой чин имети». Самое правило (27-е) Вселенского Собора Стоглавный Собор излагает так: «никтоже от причитаемых в клирос (в клир) в неподобну ризу да облачится, ниже во граде, ниже на пути шествуя, но одеяния да носят усвоенная, иже в клиросе причтены; аще же кто таковое сотворит, на едину неделю да отлучится»¹²³.

Далее указывает Собор на 16-е правило VII-го Вселенского Собора, 50 и 51-е Трулльского и 69 апостольское. Первое из этих правил, которого содержания Собор Стоглавный не излагает, запрещает лицам священного сана украшаться светлыми одеждами. На 50 и 51-е правила Шестого Вселенского Собора, которые запрещают непристойные игры и зрелища, Собор Стоглавный представляет одно толкование из Аристена¹²⁴. Правило 69-е апостольское подвергает извержению тех из церковного клира, которые не будут соблюдать поста во святую Четыредесятницу, или, в продолжение целого года, в среду и пяток: в этом правиле исключаются только немощные, подверженные тяжкой болезни: но Собор Стоглавный прибавляет от себя к сему правилу следующие слова: «немощному бо прощено есть по силе вкушати масла и вина» – слова, которые не принадлежат подлинному правилу святых апостолов¹²⁵. К чему приводит Собор здесь эти правила, нисколько не видно.

Особые вопросы касались вдовствующих священно-и-церковнослужителей, также второбрачных причетников. Царь предлагал следующий вопрос Собору: «о вдовых священниках Собор был у всех епископов при деде моем (великом князе Иоанне Васильевиче III); а ныне вдовых попов два жеребья (?); они литургии не служат, хотя церковью и приходами владеют, и детьми духовными; и родильницам молитвы дают, и прочия требы церковныя исправляют, кроме божественныя литургии; нецыи же во всяком безчинии и нестроении всегда, миру на соблазн. А в Новгороде, при Макарие архиепископе, и во Пскове, по маткин живот (по кончину Елены, матери Иоанна IV, правительницы государства в его малолетстве), никакоже вдовые попы и дьяконы у церквей не были, на малое время. И ныне от чего то ослаблено»? (вопр. 18 из первых).

Состояние вдовствующого духовенства в России, бывшее причиною многих соблазнов для народа¹²⁶, требовало строгих мер, особенно во время борьбы вашей Церкви с ересью стригольников. В глазах этих еретиков, ожесточенных против духовенства, в особенности в Новгороде и Пскове, беспорядки вдовствующего духовенства служили особенно сильным поводом к тому, чтобы совсем отвергать важность священнического сана, и даже всей иерархии. Митрополит Фотий писал во Псков, чтобы вдовые священники и диаконы не священнодействовали при церквях, но вступали бы в монастыри. Еще при самом вступлении на митрополию Фотий положил это запрещение; потом, хотя по случаю смертоносной язвы, принужден был ослабить его, но вскоре опять восстановил и убеждал вдовых священнослужителей переходить к житию иноческому¹²⁷. Митрополит Феодосий (1461–65) со всею силою поддерживал правила Фотия и имел намерение распространить их во всей митрополии; он с особенною ревностию заботился о исправлении нравственной жизни духовенства, и тем возбудил даже ропот, так что решился оставить митрополию (1465)¹²⁸. Потом особенно деятельную ревность в исправлении духовенства показал Геннадий, архиепископ Новгородский, который в своих церквях запрещал лицам неоднобрачным отправлять даже низшие церковные должности, и митрополиту Симону предлагал тоже сделать во всей Русской Церкви¹²⁹. В 1503-м году, учрежден был Собор в Москве, на котором рассуждали о принятии необходимых мер к прекращению беспорядков между вдовыми священниками и дьяконами. На этот-то Собор указывает царь в вопросе, предложенном Собору Стоглавному. На Соборе 1503-го года положено было священникам и диаконам вдовым не священнодействовать, «мирскаго ради соблазна»: впрочем это не было извержением из сана; сан честным священнослужителям оставлялся и священникам дозволялось держать у себя в доме епитрахили, приобщаться Св. Тайн в алтаре, в епитрахили, дьякону – в стихаре с орарем; также определено было им, не оставляя клира, во время церковной службы петь на клиросах, пользоваться четвертою частию доходов тех лиц, которые заступили их место при церкви; имевшим же у себя наложниц, повелевалось оставлять клир и быть на ряду с мирянами; в том случае, когда таковые, вопреки запрещению, продолжали служение, они подвергались суду гражданскому¹³⁰. Но царь, в своем вопросе к Собору Стоглавному упоминая о двух жеребьях вдовых священников, вероятно разумеет то, что они брали себе две части священнического дохода при церкви, вопреки учреждению соборному (1503), по которому им дозволялось брать только одну, – четвертую, часть доходов. В обличение их царь еще перечисляет различные церковные требы, которые они совершали: с их стороны это было злоупотребление, так как на Соборе 1503-го года определено им, «никакож священнических дел никоторых не действовати, ни касатися"¹³¹.

В другом вопросе царь обращал внимание Собора на то, что причетники – двоеженцы и троеженцы входят в алтарь, и ко святым (освященным) вещам касаются, тогда как, прибавляет царь, по правилам и мирянину двоеженцу до урочного времени в церковь запрещено входить, а тем более троеженцу (вопр. 24 из перв.).

Решая эти вопросы, Собор предварительно поставляет иа вид правила о вдовствующих священнослужителях, прежде его существовавания в Церкви. Именно Собор приводит правило св. Петра митрополита Всероссийского: «аще у попа умрет попадья, идет в монастырь, имея (сохраняя) священство свое; аще же имать пребывати (остается в мире) и любити мирския сласти, да не поет (не священнодействует); аще кто не будет слушати моего писания, будет неблагословен, и те, иже приобщаются с ним» (гл. 77). Потом Собор указывает правило св. Василия Великого к Григорию пресвитеру: «подобает ти отлучитися еже с женами пребывания и бесед, и не полагати брату претыкания или соблазна; тем же, иже в Никее, отцем последующе, иже не повелевают чужыя жены у себя в дому имети, отлучитися тебе от живущия у тебе жены повелехом; аще же не отпустиши ея, ни исправив себе, дерзнешь служити, да будеши проклят, и приемлющие тя отвержены» (гл. 78)¹³². Но можно заметить, что это правило св. Василия не прямо относится к тому предмету, который имел у себя в виду Стоглавный Собор Григорий пресвитер, к которому писал Василий, не был вдов, но оставался безбрачным, приняв только к себе, для домашнего хозяйства, женщину; св. Василий внушает ему, что имея намерение не вступать в брак, он должен отдаляться от общения с женским полом, дабы не по имени только оставаться безбрачным¹³³. Правило Никейского Собора, на которое указывает сам св. Василий, запрещает жить с женским полом в одном доме тем лицам из клира, которые, в своем сане, не соединены с этим полом узами брака, и потому Собор называет жен, вводимых против его правила, в дом неженатых священнослужителей: «συνεισακτον"¹³⁴. Далее Собор излагает определение митрополита Всероссийского Фотия, содержащееся в его послании к духовенству псковскому, – о котором мы уже выше заметили (гл. 78), также – собрание священных правил, сделанное Иосифом, игуменом Волоколамским, бывшим на Соборе 1503-го года. Предварительно в этом собрании правил сделано замечание, в виде чьего-либо возражения, что «неимущих жен, а честно живущих, не повелевают ни апостольская, ни отеческая правила изврещи, а глаголет первое правило седьмаго вселенскаго собора, сиречь, от правил апостольских и отеческих, в них несть приложити, и от них несть уняти». В ответе на это преподобный Иосиф указывает примеры церковных постановлений, утвержденных одними Соборами, и ограниченных, или и вовсе отмененных другими, впоследствии, Соборами (гл. 79). Надобно знать, что преподобный Иосиф писал эту главу с целью, – защитить определение о вдовых священнослужителях, постановленное на Соборе 1503-го года, которым были многие недовольны; сим недовольным Иосиф старается доказать, что определение Собора о вдовых священнослужителях, хотя и может быть названо прибавлением к прежним церковным правилам, но не есть нарушение церковного порядка; так как и Вселенские Соборы по временам дополняли и исправляли прежние церковные постановления. Наконец Собор поставляет на вид указ великого князя Иоанна Васильевича III-го о вдовых священнослужителях, утверждающий постановление о них Cобора 1503-го года; к этому указу присоединены и подписи духовных лиц, бывших на Соборе (гл. 81)¹³⁵.

Собственным определением о вдовых священнослужителях Стоглавный Собор только подтверждает определение прежнего Собора, т. е. повелевает: 1) «вдовым священникам и дьяконам не священнодействовать»; 2) «тем, которые обещают жить в чистоте, стоять на клиросе, и от служащих священников и дьяконов, которые поступят на их место, получать во всяких церковных доходах четвертую часть»; 3) «вдовым священникам держать у себя в доме епитрахили, и причащаться в алтаре, в епитрахили, а дьяконам в стихаре с орарем, – но не совершать таинства»; 4) «а если они станут совершать церковныя требы в приходе, то лишать их четвертой части доходов, и им на клиросе не стоять»; 5) «те вдовые священники и дьяконы, которые, по смерти своих жен, пожелают принять монашество, и вместе с тем будут просить о разрешении им священнодействовать, те, с благословения святительского, если будут достойны, могут совершать, как литургию, так и прочия церковныя службы; но только в монастырях, а не в мирских церквах; в мирских церквах никогда служить им не дозволяется»; 6) «впредь вдовым священникам не заведывать церквами (приходскими) и не принимать к себе на исповедь духовных детей, и не входить ни в какия церковныя дела, а только иметь попечение о чистоте своей жизни»; 7) «а которые начнут входить в мирския дела, тем в мире и оставаться, и они подлежат царской дани; также и на клиросе стоять не должны, и четвертой части из доходов не брать»; 8) «тем, которые обещаются хранить чистоту жизни, можно давать благословенныя епитрахильныя и орарныя граматы, крепости для и сбережения, безпошлинно, – и в тех граматах писать, что (таким-то) вдовым священникам и дьяконам, обещающимся пребывать в чистоте, по правилу вселенскаго шестаго собора 5-му, в дому у себя женскаго пола не держать, особенно из зазорных лиц, а только дозволяется иметь при себе мать, или сестру, или тетку по отце или по матери, или дочь свою. Преступающих же правило это повелевается извергать из сана» (гл. 81)¹³⁶.

Некоторое различие этого определения от прежнего, сделанного на Соборе 1503-го года, можно заметить в том, что Стоглавный Собор присовокупил от себя распоряжение о епитрахильных и орарных граматах, – чего на прежнем Соборе не видно; также на прежнем Соборе постановлено было «вдовых священников и дьяконов, которые, не отдав своих ставленных грамат епископам, пойдут в дальния места, возмут себе наложницу и станут священнодействовать, тех предавать гражданскому суду». На Стоглавном Соборе этого не видно.

Что касается до причетников двоеженцев, то Стоглавный Собор не один раз в своих постановлениях повторяет, что причетники должны быть единобрачны; а второбрачными не быть. Это находим в главе 8-й, при указе о литургии, в гл. 12-й, при запрещении: не вносить в алтарь вещей неосвященных для священнослужебного употребления¹³⁷.

Обращая внимание на благочиние духовенства и ближайшее управление его сословием, царь предлагал Собору учредить старост поповских над всеми священниками, «брежения ради церковнаго» (вопр. 1-й из перв.). При этом он указывал нравственные беспорядки в духовенстве, особенно – усилившуюся страсть к вину (вопр. 17-й из перв.); «Бога ради, говорил царь собору, о сем разсудите, чтоб в своих пороках пастыри не погибли, и другие, на них зря, такожде».

Собор, по убеждению царя, приложил особенное старание о мерах к соблюдению благочиния в духовенстве, и сделал следующие распоряжения:

а)   В Москве и по всем городам протоиереям избирать священников искусных, добрых, житием непорочных, для наблюдения за благочинием духовного сословия. В Москве должно быть семь старост поповских, и столько же соборов, и к ним избрать еще десятских священников, искусных, и непорочных житием. Также и по другим городам учредить старост и десятских священников, «где сколько пригоже». В селах и по погостам избрать также десятских священников. Все учрежденные старосты поповские и десятские священники, каждый в своем отделе, должны призирати по святым церквам священников и дьяконов, чтобы по всем церквям соблюдаемы были правила церковные, в богослужении был выполняем устав, – сполна, чинно, и безмятежно, чтобы священники и дьяконы предстояли алтарю всегда с великим тщанием, и благоверием, и воздержанием (гл. 6).

б)   Протоиереи должны наблюдать таким образом за порядком в богослужении, – по соборным церквям, а старосты поповские и десятские – по всем прочим, приходским церквям; должны также протоиереи и старосты смотреть, есть ли у священников хиротонии (ставленые грамоты), читают ли они их, и следуют ли им. Те священники, у которых нет хиротоний, должны являться ко святителям, и получать от них хиротонии, постоянно должны читать их и следовать им неуклонно (гл. 34).

в)   О тех священниках, которые – «учнут жити в слабости и пиянстве и в прочих неподобных делах, или учнут глумитися мирскими кощунами, и ходити на мирская позорища, или в корчмы ходити, а о Церкви Божией небрещи», – о таких священниках должно быть все известно, и достоверно, протоиерею, и протоиерей, вместе с старостами, должен спрашивать о таком поведении священников у других священников, и добрых людей, и потом доносить архиерею. Архиереи будут за безчинство подвергать виновных достойному наказанию»: одних исправлять страхом, других подвергать запрещению, а тех священников и дьяконов, которые «не учнут слушати святительскаго наказания, по правилам св. апостол и отец и по святей хиротонии» отлучать навсегда от священства и предавать церковному суду».

г)   Если протоиереи и старосты будут покрывать бесчинства и пороки священнослужителей, то им самим быть от святителей в наказании и в запрещении.

д)   В делах духовных, касательно духовных детей, протоиереи и священники должны приходить на совещание к своим епископам (гл. 34).

е)   Священники приходские должны во всем слушать своих протоиереев и старост, и повиноваться им без прекословия. Непослушных и порочных протоиереи могут соборне наказывать (обличать), и всегда должны внушать подчиненным своим священникам, чтобы они и в храме, при богослужении, и вне храма, – в своем поведении соблюдали всякое благочиние, не упивались, службу божественную отправляли каждый день, «не сквернословили, не бились, до кровопролития не доходили» и пр. (гл. 29).

ж)   Власть протоиереев и старост простирается, как на приходских священников, так и ружных, как на соборные церкви, так и приходские. Но если и сами протоиереи начнут пренебрегать церковными правилами, упиваться и бесчинствовать, то священникам соборных церквей доносить о таких протоиереях архиереям, которые, по священным правилам, подвергают их наказанию (гл. 29).

з) Для большего утверждения благочиния в духовенстве, святители, – как митрополит, так и епископы, каждый в своей области, – посылают добрых и искусных священников соборных, по городам и по селам, к священникам, и дьяконам, и ко всем православным с духовным поучением, и эти посланные священники дозирают, чтобы церковный чин и божественное пение, по всем церквям, и все – было по уставу и по преданию св. отец; «да и весь народ сии посланные священники должны пользовать духовно»; также святители посылают по городам своим грамоты, к начальникам монастырей и протоиереям соборов, чтобы они имели надзор за самыми старостами поповскими, и десятскими (гл. 69).

Учреждение поповских старост, для надзора за благочинием в духовенстве, примечается у нас еще задолго прежде Стоглавного Собора¹³⁸. Положения о старостах, содержащиеся в Стоглаве, можно пояснить и дополнить из соборного и царского указов о том же предмете, выданных уже в следствие Стоглавного Собора. В этих указах находим следующие подробности:

аа) сто священников, или «как число вместит», изберет себе священника, исполнена разума и добродетельми украшена, и поставят его себе старостою»;

бб) староста избирает себе в помощь десятских, достойных и искусных священников, и у старосты таких священников – «храмом сряду» должно быть столько, сколько по чину согласно им собратися о церковных и духовных делах»;

вв) избранных старост представлять для утверждения архиерею, который, испытав и наставив их, «придает им закон божественных Писаний, соборнаго уложения, о церковном благочинии и о священническом духовном попечении, и благословит их на соборное согласие о Бозе подвизатися»;

гг) сколько будет старост, столько и соборов; каждый собор должен именоваться по имени одного, избранного храма, и к этому храму от всех других храмов, к нему причтенных, должны сходиться священники – «на молебное пение, и с честными крестами, на почесть праздником"¹³⁹;

дд) для собрания старост, десятских, и прочих священников на совещание о духовных делах, должна быть избрана особая церковь и трапеза, или, с утверждения царя, построен новый храм, посвящаемый, в таком случае, преимущественно отцам Седьми Вселенских Соборов¹⁴⁰.

По отношению к соборным церквям царь сделал то особенное замечание Собору, что в них протоиереи, священники и дьяконы »отнюдь не знают собором служити божественныя литургии, даже по великим праздникам; также не служат соборных молебнов, вселенских панихид» и пр. Поэтому царь требовал, чтобы Собор установил – «как иногда молебны соборные пети по соборным церквам, и по новоизбранным соборам, когда соборне литургию служити, со честными кресты ходити по святым церквам, и совершати молебная пения за всяко прошение, по настоящему времени о всякой скорби» (вопр. 32. из втор.).

Собор постановил, чтобы «по всем соборным церквам протоиереи и соборные священники, каждый в своем соборе, по вся дни молебны пели, по вся воскресныя дни литургию соборне совершали, также по владычним и богородичным праздникам, – и за всяко прошение по настоящему времени, за здравие благочестиваго царя молебная пения совершали, и об отшедших душах преставльшихся все вселенския панихиды, да и прочия панихиды, отправляли собором: и о всем том, по всем соборам, протоиереям и священникам бречи накрепко, ничто же претворяюще» (отв. на 32-й вопр. из втор.).

Упоминаемые на Соборе скорби настоящаго времени, как выражает и царь в своем вопросе и Собор в своем ответе, вероятно были бедствия и неустройства в России, в малолетство Иоанна, о которых он, после московских пожаров и народного возмущения, сам скорбел вместе с народом. Но в тоже время предпринимаем был и поход на Казань: и по этому поводу могло быть предписано по церквям общее, каждодневное молебствие за царя и за благо народа.

Подобное замечание от царя, касательно благочиния и исправности духовенства в своих обязанностях, относилось и к ружным церквям. «Ружные священники, замечал царь, получают от казны годовое содержание и все нужное для богослужения, просфоры, свечи, и пр., а между тем, только на праздник своего храма, однажды в год, обедню поют, и ни в субботу за упокой, ни в неделю за здравие, ни в великие Господские и святых праздники, обедни не служат, панихид и молебнов не отправляют, ни утрени, ничего не поют» (вопр. 30 из перв.).

Собор постановил, чтобы ружные священники и диаконы: а) по своим церквям, по вся дни, часы, вечерни, повечерия, полунощницы, молебны и панихиды пели; б) обедни служили бы по своим церквям всякую неделю (по воскресным дням) за здравие, а в субботу за упокой; в) ходили бы также в крестных ходах, на соборные молебствия за царя и за народ, вместе с соборными священниками; г) небрегущим о сем ружным священникам и дьяконам, после первого и второго обличения от архиерея, быть в запрещении, а вместе с тем лишаться и руги от царя; а на их место определять других священников и дьяконов (гл. 30).

С такими постановлениями Собор постоянно соединяет нравственные убеждения к духовенству, чтобы оно «пребывало во всяком благоговении, на всяком божественном правиле (священнослужении) стояло со страхом Божиим, со всяким вниманием духовным, ничтоже земное помышляюще, чтобы вся жизнь его была без всякого зазору, да не будет миру соблазн: аще бо простец (мирянин) согрешит, то един о себе ответ дает, а иерей согрешит, о мнозе ответ дает; посему лице духовное должно преимущественно страшиться строгости священных правил, да не от самих их (лиц духовных) мнозем человеком претыкание будет» (гл. 24. 29). Особенно же Собор внушал в своих правилах духовенству, чтобы священники, и весь клир духовный – «от пьянственнаго пития воздерживались, церковное пение по святым церквам совершали сполна по уставу, и по священным правилам, ничтоже претворяюще; да и детей бы своих духовных, всех христиан православных поучали страху Божию, чтобы они к церквам Божиим ходили, и Богу молилися о своих согрешениях, и в церквах стоя, излишних мирских бесед не говорили» и пр. (гл. 69). Против нетрезвости Собор приводит постановление прежнего Собора 1503-го года: – «который поп или диакон упьется котораго дни до пьяна, ему на завтра обедни не служити никакоже; аще ли обличен будет, да отлучится, аще ли не престанет, да извержется». К сему присовокуплено изречение Спасителя: внемлите, да не отягчаются сердца ваши объядением и пиянством (Лук. 21:34) (гл. 83). Предостерегая также от невоздержания, Собор почел нужным положить особое правило для лиц духовного сана, чтобы они «ранняго пития и ядения, не отправив правила, (т. е. не совершив положенных молитв), в неподобно время никакоже касалися, да не будет от того соблазн миру» (гл. 24).

Царь обратил особенное внимание на монастыри, и требовал, чтобы Собор с особенным тщанием занялся их благоустройством. Много вопросов было предложено Собору по этому предмету. Изложим их по порядку.

1) В монастырях, замечал царь, «– многие стригутся покоя ради телеснаго, чтобы всегда бражничать, и по селам ездити прохлады для; настоятели обогащаются, но службы Божия, и трапезу, и братство забывают, покоясь в своих келлиях; держат при себе родственников своих, и доволят их всем монастырским, а старых слуг и вкладчиков изводят; – в келлиях небрежно и в них дается невозбранно пристанище посторонним людям, даже женскаго пола; от корыстолюбия и пристрастия настоятелей монастыри беднеют и – пустеют села (приписанные к монастырям); священники и бедные братия всякими нуждами одержими остаются – всячески непокойны, алчны и жадны; веcь покой монастырский всякое богатство и изобилие во властех и с роды (с родственниками) и с боляры и с гостьми, истощили» (вопр. 8 из перв.).

2) «Иноки и инокини бродят по миру и живут в мире, не зная» «– что то слывет монастырь»; инокини делаются просфорницами при мирских церквях, а иноки занимают места приходских священников. «Како препитати тех, спрашивал царь на соборе, и в покое в монастырех устроити безгрешно, чтобы было миру не в соблазн» (вопр. 9. из перв).

3) Иноки и инокини ходят по миру со святыми иконами, собирают на сооружение церквей, и просят милостыни на пропитание, по торгам и по улицам и по дворам. «Как вперед тому быти? И не поругателыю ли то святым образом? Иноземцы тому дивятся» (вопр. 13 из первых).

4) В монастырях – живет игумен, да чернеца два, три, и где, как ся случило; да тут же миряне с женами и с детьми живут; и в женских монастырях живут миряне и холостые, и с женами»; а в ином монастыре чернцы и черницы вместе живут; убогие же из них по миру скитаются, и их нигде, ни в котором монастыре не принимают; да и попы и дьяконы и пономари с женами тут же, в монастырях, с чернцами и черницами живут: – пригоже ли то» (вопр. 37 из перв.).

5) Особый вопрос касательно монашествующих состоял в следующем: «в девичих монастырех достоит ли черницам от мирских попов приимати святых таин, аще вскоре случится (нужда) в нощь или день, и игумену, отцу духовному далече сущу» (вопр. 13 из вторых).

6) «Подобает ли, еще был вопрос к собору, черниц погребать в чернческом монастыре (в мужеском), и мирян, мужей и жен, також и чернцы, погребать в черницких (женских) монастырях» (вопрос 30 из вторых).

7) «Коея ради вины, замечал наконец царь, архимандриты и игумены, нецыи же и священницы в своих обителех божественныя литургии не служат, ни за здравие, ни за упокой, недель в пять иль в шесть, а инде и в полгода? а во св. правилех пишется священническому чину только до осьми дней не служити, кроме некия нужды и повреждения душевного. Ина о том заповедь есть: кто до осьми дней не служит"…   (Мысль не кончена).

Все эти замечания царя о неустройствах в монастырях побудили Собор изложить пространные правила для благочиния монастырского (гл. 49).

а) Собор начинает свои определения увещанием, чтобы – «о чинах и строениях в монастырях, общих и особь сущих, ведали и брегли, елика есть сила, пастыри и настоятели обителей, вместе с соборными старцами, «чтобы соблюдали они в точности правила иноческаго жития, по преданию св. отец и начальников древних обителей, ничто же претворяюще». Наипаче «говорит собор, подвизатися им о своих духовных детях, о всем во Христе братстве и о всех служащих во св. обителех, по Господней заповеди: пастырь добрый душу свою полагает за овцы, и паки рече: больше тояже любви никтоже имать, аще кто положит душу свою по брате своем (Иоанн. 16:13). Такоже бы по всем монастырем, все еже о Христе, братство, и все служащии и приходящии под кров честныя обители, настоятелей духовных честных имели, (чтили их) и слушали, и повиновались им о Бозе во всем, якоже присным своим отцам и учителям, без всякаго прекословия, по божественному апостолу: братие, – повинуйтеся наставником вашим и покаряйтеся» (и проч.) (гл. 49).

б)   Излагая далее правила монастырского благочиния, Собор внушает, чтобы настоятели, «соблюдая себя и все братство от всякаго зазора, наипаче от пьянственнаго пития воздержалися, и не упивалися. Горячаго вина по монастырем не курити, и не пити пива и меда не держати и не пити»; – впрочем употребление вина не совершенно возбраняется, «нигде бо несть писано, чтобы не пити вина, но только писано не пити вина в пьянство, и аще где обрящут фряжския вина, то в славу Божию испивают, а не в пьянство».

в)   Ни настоятели, ни старцы, и никто из братии не должен держать у себя в келлии «молодых ребят; голоусых», – а «которому старцу невозможно будет без служащаго, немощи ради или старости» – тем настоятели могут посылать на службу одного или двух из братии, или и мирского человека, в совершенном возрасте, «имущаго браду».

г)   Настоятели и старцы соборные должны трапезу разделять с братиею вкупе, а по кельям бы не ели; а иных (особенных) брашен для настоятелей и старцев не было бы; пища б была бы всем равно.

д)   Настоятели не должны приходящих к ним гостей кормить у себя в келлии, а в трапезе, или в келарской; если гость будет князь, боярин, можно таким образом почтить его;

е)   посулов (взяток) на слугах, и на всех христианах не имать, а жаловать слуг, и всякого православного беречь безпосульно;

ж)   чернцам по городам и селам и по деревням из монастыря исходить не велеть, разве великих нужных монастырских дел, по благословению настоятеля; также чернцев в посельские не посылать, а жить всем в монастыре;

з) настоятелям детей и племянников (родственников) по келлиям не держать, и по селам их не посылать;

и)   старых слуг и вкладчиков из монастыря не изводить; новых слуг принимать, – но старых слуг и вкладчиков особенно жаловать, – по общему совету с соборными старцами;

i) женского пола в келлии не принимать; женщинам не иначе входить в монастырь, как для моления в церкви, и то или с мужем, или с братом, или с сыном, и по молитве тотчас выходить из монастыря; «а у которых попов (монастырских), или дьяконов или чернцов увидят в келлии женщину, тем изверженным быть, по священным правилам; а простым чернцом отлученным быть от всякия святыни».

к) Настоятелям и старцам без царского повеления и святительского благословения по селам не ездить; кроме праздничного выезда с освященною водою; а будут каковы дела монастырские, земские, или дело о хлебе монастырском, или об управе крестьянской, то посылать старцев добрых, на время, а в посельские их не определять; если же дела земские, или по управлению вотчинами будут таковы, что старцы не возмогут управить их, то настоятелям, «таких ради дел, единожды или дважды в году не возбраняется и самим дозирати и управляти; но паки вскоре в монастырь да возвращаются; а в объезд по селам никогда им не ездить, и пиров и даров от крестьян не требовать»;

л) все должно быть общее в монастыре «якоже предаша и заповедаша св. отцы, да не побеждает страсть сребролюбия и сластолюбия никогоже»;

м) все вкупе должны упражняться – «в славословии Господа, и во всяком соборном согласии (собрании церковном) и в порученных службах; и видяй Господь добрыя дела и о Бозе попечение и о спасении души, и тех ради святых молитв подает и нам богатую свою милость и вложит Господь страх в души наши, и наставит нас на путь мирен»;

н) кто будет оказывать бесчиние и непослушание, тому быть в великом запрещении и отлучении, а «от нас, прибавлено в постановлении Собора, от лица царя, во изгнании и в мирском наказании».

Относительно принятия в монастыри желающих иночества, Собор определил (гл. 50):

аа) приходящих из других монастырей, причислять к братству, «ничтоже от них истязующе» и покоить их, как и прочию братию, надзирать за их поведением, по монастырскому чину;

бб) настоятелям «в том зазору себе не иметь» что такие новоприходящие в монастырь, не их постриженники, и «ропотникам не потакать»;

вв) если они будут отличаться доброю жизнию и будут без зазору, то настоятели, по совету с соборными старцами, могут поручать им монастырские должности, по их достоинству;

гг) всех христиан православных, приходящих в монастырь с верою и страхом Божиим, и хотящих принять на себя иноческий образ, принимать, «ничто же от них изтязующе, но токмо что сами дадут по своей силе»; определить срок для их испытания; и если желание их искренно и непременно, то постригать их в церкви, со всею братиею, и отдавать их под начало, духовным старцам, которые и должны поучать их всему иноческому житию; постриженные должны оказывать послушание старцам, «знать только церковь, келлию старчу и трапезу», и без благословения старческого по келлиям и из монастыря не ходить;

дд) принимать в монастырь не только верных, но и неверных, желающих сподобиться крещения и ангельского образа, и за крещение, и за пострижение их не брать с них ничего.

К сему определению Собор присовокупляет следующее церковное правило: «который игумен от чернечества воспросит злата и сребра, таковый да извержется; или кая игуменья от пострижения изтязует, а не Бога ради постризают, ниже по силе от них (от постриженннков) приемлют, таковых игуменей из монастырей изводити, и в другие монастыри под начало посылати». Это правило есть 12-е правило VII Вселенского Собора, которое впрочем Московский Собор излагает не точными словами.

ее) У приходящих в монастырь священников и дьяконов и желающих там священнодействовать, осматривать ставленные и отпускные грамоты, и допускать к священнодействию, если они предъявят свои грамоты; если же у них грамот нет, то им не позволяется в монастырях священнодействовать, а настоятель, который преступит это правило, вместе с такими священниками и диаконами, подвергается наказанию.

Особую главу (52) посвящает Собор опять на увещание инокам, чтобы они соблюдали строгое воздержание в питии: здесь Собор изображает нравственное безобразие человека, особенно инока, подверженного пороку нетрезвости; и указывает на уставы великих монастырей, которые позволяют братии употреблять вино с самою строгою умеренностию, и то «не всегда, а егда подобает» и при этом Собор постановляет правилом для монастырских старцев, – иметь попечение об истреблении нетрезвости между братиями.

За тем Собор почел нужным постановить правила для избрания настоятелей в монастыри (гл. 86):

1) Избирать и поставлять настоятелей к монастырям митрополиту, и епископам, каждому в своем пределе (епархии), по царскому совету, и по священным правилам, также по прошению братий обители;

2) избранный настоятель посылается к царю, и если будет ему угодно, утверждается в своем сане, только избран должен быть отнюдь не по страсти и не по мзде, но Бога ради. Если же кто из настоятелей монастырских деньгами приобретет это звание, таковый будет извержен вместе с епископом, его поставившим, если сей последний знал об этом и поставил на мзде. Если же кто власть купит тайно, и от епископа утаит, а по постановлении обличен будет в том, такового сверх извержения, посылать в заточение в другие, строжайшие монастыри и отдавать под надзор старцам для исправления;

3) настоятели не должны в монастырях властвовать без совещания с соборными старцами, келарями и казначеями, равно и сии последние ничего не должны делать без первых (гл. 49).

В частности касательно слуг монастырских Собор определил (гл. 49): 1) слугам монастырским быть женатым; впрочем, если хранят чистоту телесную, могут оставаться и вне брака; 2) жить им поодаль от монастыря, и «чернцам к ним из монастыря в домы не ходити, ни которыя ради потребы»; 3) старцам, имеющим нужду в услужении, по немощи, посылать на услужение одного или двух человек из мирских, только женатых, или даже из братии; 4) слуг добрых и надежных посылать и по селам, в посельские; можно их посылать, по нужным делам, и к епископу.

В ответ на царский вопрос о иноках в инокинях, скитающихся по миру и незнающих своих монастырей, Собор постановил:

1) скитающихся чернцов и черниц собрать, и переписав разослать по общим монастырям; чернцов, здравых телом, отдавать старцам под начало;

2) исправившихся под строгим началом посылать на монастырские службы, чтобы трудились на братию;

3) старых и немощных снабжать пищею и одеждою, и держать в больницах, но строго внушать им покаяние и молитву.

4) Те же правила соблюдать относительно монашествующих женского пола;

5) в пользу немощных и старых инонов и инокинь, немогущих своими трудами приобретать себе пропитание, «благочестивому царю и епископам достоит вклады дати из своей казны» (гл. 71).

6) Чтобы иноки не скитались по миру с иконами для сбора милостыни, на это царь сам заповедь учинит: пусть они просят милостыню именем Божиим; а если и после царской заповеди станут ходить с иконами по городам, то иконы у них отбирать, а их самих изгонять из городов (гл. 74).

На замечание царя о том, что иноки живут вместе с инокинями, Собор (гл. 32) только повторил определение прежнего Собора Московского, 1503 года, которым повелевалось отделять мужеские монастыри от женских; «в котором монастыри будут жити чернцы, ту служити игумену, а в котором монастыри будут черницы, у них служити потом бельцам».

На частный вопрос царя о том, можно ли монашествующим женского пола принимать Св. Тайны от мирских священников; Собор отвечал, что «всякому иноческому чину достоит от мирскаго священника приобщаться, кроме покаяния (исповеди)». На это Собор приводить след. церковное правило: «аще который священноинок или инокиня не приемлет причащения от мирскаго священника, имущаго жену, да будет проклят». – Если Собор здесь имел в виду правила Гангрского Собора о тех, которые не хотят принимать Св. Тайн от женатых священников, то можно заметить, что правило этого Собора (прав. 4) не говорит именно о монашествующих, а вообще: «аще кто не хощет прияти приобщения от пресвитера, имущи жену законную, и глаголет, яко служивщу тому не достоит от него причащения прияти, да будет анафема». Это правило поставлено против раскольников IV века, Евстафиан, не допускавших супружества в звании священнослужителей, по гнушению браком, как делом нечистым.

О погребении иноков и мирян в женских монастырях, а инокинь в мужеских, Собор решил, что по божественным правилам нельзя погребать жен в мужских монастырях, но по обычаю погребаются; притом не только в целой России, но и в Палестине и в Египте, многие святые мужи погребены в женских обителях, также и жены в мужеских. При этом Собор указывает на пример Филарета Милостивого, погребенного в женском монастыре, Евфросинии преподобной, погребенной в мужеском¹⁴¹.

На замечание царя о лености некоторых монастырских настоятелей совершать божественные службы, Собор постановил, чтобы по всем монастырям настоятели с братиею каждый день пели молебны, а литургию сами совершали по воскресным и праздничным дням; также отправляли вселенские панихиды, и прочие панихиды, соборне, за упокой тех, по которым вотчины и кормы годовые даются в монастыри».

Обширнее других предметов на Стоглавном Соборе изложен устав о церковном, или – как названо в соборных правилах, – святительском суде (гл. 53–66). Здесь определяются: а) лица, составляющие суд епископский; б) предметы, ему подлежащие; и в) образ его действий: все это основывает Собор на одной главной мысли – утверждении свободы духовенства от суда светского, и подчинении его судных дел собственному, духовному начальству. Относительно этого предмета между царскими вопросами встречаем только один вопрос, именно, о несудимых граматах, по которым настоятели монастырей, монастырские слуги, священники и причетники иногда освобождались от суда своих епископов: «коея ради вины сие тако бысть, спрашивает царь, и так ли сему достоит быти» (вопр. 14 из первых). Монастыри часто испрашивали для себя такие несудимые грамоты, потому что владея обширными имениями, они много терпели от поборов и разных притеснений то мирских, то духовных властей. Образцы несудимых грамот можно видеть в грамоте великого князя Ивана Васильевича III, данной Волотовскому, новгородской епархии, монастырю, (1500) о неподсудимости его новгородскому архиепископу¹⁴²; в грамоте того же князя, данной (1526) ростовскому архиепископу Кириллу о неподсудимости ему иноков Ниловой Сорской пустыни, в грамоте великого князя Ивана Васильевича IV, данной Корельскому Николаевскому монастырю, и пр.¹⁴³.

Независимость духовенства от светских судей определяется на Соборе в следующих положениях:

1) князем, боярам и всяким мирским судьям не должно священного и иноческого чина на суд призывать и судить; «да необладает никтоже от простых людей, ни иерея, ни монастыря, ни монаха»: судят их только святители, а не простые люди (гл. 53);

2) Управление монастырями, приходскими церквями, всем духовенством, должно принадлежать местному епископу; если клирик имеет распрю с клириком, то им на мирской суд не ходить, но ожидать суда от своего епископа, или от того, кому он суд поручит; также иноков и всех церковнослужителей судит сам местный епископ, или кому он вместо себя повелит; – если клирик имеет распрю с своим или иным епископом, да судит их митрополит с епископами, Собором; если же епископы имеют распри с митрополитом, судит патриарх. Митрополит в своей власти имеет епископов, избирает и поставляет их, а епископы в своих епархиях имеют власть над всеми церквями и монастырями, поставляют священнослужителей, и пр. Это 8-е и 9-е правила IV Вселенского Халкидонского Собора.

3) Мирские власти, вмешивающиеся в суд церковный, подлежат сами осуждению, и в сем веке, и в будущем. На это правило Собор приводит свидетельство нз постановлений апостольских: «восхищающий не дарованная им, раздражают Бога якоже сынове Кореови, и пр. также: «кийждо в своем чину да пребывает и – не преступайте заповедей, не суть бо наша, но Божия»¹⁴⁴ (гл. 54).

Далее Собор указывает правило (15) Карфагенского Собора (419), излагая его не в собственном его содержании, но в толковании Аристеновом: «епископом, или пресвитером и диаконом не подобает отрицати церковнаго судища; аще кто от них оклеветан о гресе, оставив церковный суд, приступит к градским судьям, и пред теми исповесть и судится; – аще неповинен явится и осужден будет от градских судей, свой погубит степень; аще не о гресе будет вина, но о имении или о злате, или о неких мирских вещех, и прилучится ему таковых препрети, и оправдану быти, подобное ему судище оставльше и к мирским судьям приступльше, – аще убо хощет тех суд держати, и воспросит имения или злата, о нем же презрев, оправдан бысть, свой степень погубит, аще не возмет ничтоже, о них же оправдан бысть, в своей степени да пребывает»¹⁴⁵ (гл. 56).

Также приводится под именем пятаго Собора следующее правило: «аще кто сан приобидети начнет, или суды восхищет церковныя, или привлачит насилием епископа, или попа, или дьякона (на суд), или просто рещи, всякаго священнаго чина, или монастырем насилие дея, да будет анафема»¹⁴⁶ (гл. 56).

Сюда же относит Собор постановление императора Юстиниана о наказании тех, которые духовным лицам нанесут какое-либо оскорбление¹⁴⁷ (гл. 57); главы из постановлений того же императора о неподсудимости духовенства светским властям и о священной важности его сана¹⁴⁸ (гл. 58. 62); постановление о том же предмете императора Константина Великого (гл. 60), и императора Мануила Комнина (гл. 61). – За тем, Собор указывает грамоту великого князя Владимира, в которой он, определив десятую часть из всего имения великокняжеского на содержание устроенной им десятинной церкви, запрещает вмешиваться в дела церковные своим князьям и боярам, исчисляет случаи, подлежащие суду церковному, а не гражданскому; перечисляет людей, служащих церкви и подчиненных митрополиту, и в дела которых имеет право входить только власть духовная (гл. 63). После этой грамоты Собор приводит грамоту митрополита Киприана от 1391-го года в новгородскую архиепископию, о подсудимости архиепископу Новгородскому духовенства, и неприкосновенности церковных имений; его же послание во Псков, от 1395-го года, когда митрополит услышал, что во Пскове миряне судят и казнят священнослужителей в делах церковных, вступаются в церковные имения, и пр. – Митрополит изъяснял псковитянам несправедливость таких судов, говоря, что мирянам «негодится попа судити, ни осудити, ни казнити, ни слова на него не молвити; кто их ставит, святитель, тот и судит их»¹⁴⁹ (гл. 64, 65).

Касаясь несудимых грамот, и вместе определяя права светских лиц, участвующих в суде епископском, как то, бояр, десятильнинов и пр., Собор решил, что несудимые грамоты даваемы были, кроме (против) священных правил, и потому 1) впредь таким грамотам не быть; а судить самим епископам всех лиц священного сана, ружных священников и дьяконов, и весь причт церковный, кроме душегубства и разбоя, которые подлежат суду гражданскому¹⁵⁰; 2) монахов, слуг монастырских и всех крестьян монастырских судят сами настоятели монастырей с соборными старицами, или судит тот, кому они поручат суд, вместо себя; 3) если на монастырских слуг или крестьян будет какой-либо иск или произойдет у них спор с градскими людьми о земле, и пр., то судят их бояре и дворецкие царя, по их жалованным грамотам; но лиц священного сана бояре и дворецкие не судят, ни в каком городе и ни в какой волости; 4) если случится самим настоятелям монастырским, или священникам приходским и церковному причту терпеть какие-либо обиды от мирских людей, то они должны приносят свои жалобы архиереям и у них просить для своего дела защитников; тогда по их делу, в суде епископском, вместе с епископскими боярами, священниками десятскими, участвуют земские старосты и мирские судьи; все лица, которым велено присутствовать в епископском суде, решают жалобы по Судебнику и по царским уставным грамотам (гл. 67); 5) кто будет иметь какой-либо иск на духовных лицах, в духовных или каких бы то ни было делах, то производить следствие по делу, при посредстве двух или трех посторонних свидетелей; но решать тяжбы без целования (присяги) и без поля (судебного поединка); если нет свидетелей, и нельзя произвести правильного следствия, а истцы хотели бы решить дело присягою или судебным поединком, то, представляя дело суду Божию, оправдывать или обвинять то или другое лице из тяжущихся – посредством жребия; 6) в случае болезни митрополита, управляет делами церковного суда епископ Сарский и Подонский, соборне с архимандритами и игуменами; бояре митрополичьи в суде у епископа не заседают, кроме писарей, для записей по делу; епископ, обсудив дело и составив точную запись его, представляет свой суд на рассмотрение и утверждение митрополиту; 7) если епископам будут принесены жалобы на монастырских настоятелей в каких-либо делах, то епископам не вызывать к себе их чрез недельщиков, и не отдавать их на поруки, а посылать прямо свои грамоты к настоятелям, с своею печатию, чрез тех же самых лиц, которые приносят жалобы, чтобы настоятели сами, по этим грамотам, покончили свои дела; сами жалобники должны представить порук в том, что они будут на срок ставитись, а если порук не представят, то не давать им и грамот; самые же сроки тяжебного дела назначать сообразно тем жалованным царским и прежним княжеским грамотам, какие имеют у себя настоятели, кроме однакож дел духовных; если настоятели не управятся с своими жалобниками, то или сами должны являться к ответу на суд епископа, или могут присылать вместо себя поверенных; по делам духовным настоятеля должны по требованию епископа, являться на суд, или присылать вместо себя поверенных; в противном случае посылать за ними пристава, с записьми, и архиереи сами, лично их судят, по священным правилам. Те же самые правила касаются и женских монастырей.

8) Во всех других делах, кроме духовных, напр. по рядным (договорным) грамотам, по кабакам, в боях, в грабежах, и пр. епископы поручают суд над духовными лицами своим боярам; у бояр в суде заседать старостам поповским, пятидесятникам, и десятникам, по неделям, по два или по три, градским старостам и целовальникам, и еще земскому дьяку, по назначению царя; окончательное решение дела во всяком случае предоставляется самому епископу; с обвиненных его судом взимать пошлины, гривенную, по Судебнику и уставной грамоте.

9) Как издревле учреждены была по городам десятильники, которые судили духовные лица, по рядным делам, по кабалам, и пр. так и снова подтверждается это учреждение, и десятильникам поручается суд во всех делах, касающихся духовенства, кроме собственно духовных дел; в суде у десятильников заседать старостам поповским и десятским, по два или по три, старостам земским и целовальникам, земскому дьяку; в случае, если десятильники не могут решить дела, и истцы будут недовольны их решением, предоставляется решение архиерею; в духовных делах они не имеют права судопроизводства, а оставляют его архиереям; десятильников допускающих несправедливости в своих судах, (посулы имати, делы волочити, и пр.) должны обличать священники и старосты, которые с ними в судах заседают; если же эти обличения будут безуспешны, то доносить на десятильников государю, и государь подвергает их опале, десятина у них отнимается, и то, что ими несправедливо взято от тяжущихся лиц, возвращается с них втрое; если вместе с десятильниками и прочие судьи поступают несправедливо, то и все судьи подвергаются опале.

10) Так как десятильники, объезжая города и десятины, сбирали на архиереев дани по книгам, и свои пошлины – по грамотам, а от этого по корыстолюбию и несправедливостям, какие десятильники оказывали, много терпели священники и церковный причт, то впредь десятильникам по городам не ездить, а предоставлять сбор пошлин епископских и десятильничьих десятским священникам, вместе с старостами земскими и целовальниками, по назначению государя; собранные дани должны быть представлены сполна епископам, с году иа год: на рождество Христово или на сбор, (сборное воскресенье – первую неделю поста); если же будет представлена епископам неполная дань, то епископы велят доправливать на тех старостах, земских и поповских, и на целовальниках, по указу царя (гл. 68).

Это постановление определено Собором потому, что царь в особом вопросе указывал несправедливости, какие делали духовенству десятильники, своею алчностию к корысти, так что, по замечанию царя, и «многия церкви от них пустели, и попов не было» (вопр. 7. из первых).

11) Те же самые десятские священники и старосты, собирая дань, должны осматривать у всех священников и дьяконов ставленные грамоты, также грамоты благословенные и отпускные, и если не найдут, у священников и диаконов грамот, должны запрещать им священнослужение, и посылать за порукою к архиереям; каждый новый десятильник, приезжая в город, должен у всех градских священников и диаконов, исключая сельских, осматривать ставленные и благословенные грамоты, в присутствии старост поповских и всех лиц, заседающих в суде десятильников; у сельских священников и дьяконов десятильники грамот не осматривают, потому, что по селам занимаются этим десятские священники и старосты земские, собирающие дань;

12) если из городов будут приходить к епископам жалобники на духовных лиц, по каким бы то ни было делам, кроме душегубства и разбоя, то епископы повелевают своим боярам и десятильникам давать жалобникам приставов, с прописанием срока для тяжебного дела; равным образом и митрополичьи недельщики должны ездить по городам митрополии с приставными, для розыска по делам жалобников, ездить – саму – другу, а в дальние места саму – третью, и исследовать тяжебные дела в присутствии десятских и старост земских;

13) боярам и десятильникам брать пошлину, с судных дел, – гривну, по Судебнику: а лишнего, и посулов никаких не принимать; с судей, взимающих незаконные платы, взимая втрое, отдавать истцам, и сверх того лишать виновных занимаемых ими должностей и достоинств;

14) святителям без царского ведома, бояр и дворецких от себя не отсылать, и новых не поставлять, кроме указанных причин: также и дьяков не держать без царева ведома; избирать, по докладу царю новых бояр из того же рода, из какого были прежние, а если нельзя найти из того же рода, то можно избирать из другого сословия; если же епископы сами не найдут людей, способных и надежных, то просить государя, чтобы он дал бояр от себя (гл. 69).

Итак, сущность всех соборных постановлений касательно суда епископского заключается в следующем:

1) Суд святительский, кроме главного действующего в нем лица, самого епископа, составляли: бояре епископские, при кафедре епископа, десятильники, – по городам и уездам епархиальным, избранные духовные лица; как то старосты и десятские священники, участвовавшие, вместе с боярами и десятильниками, в решении дел церковных и духовенства, по искам гражданским, и еще земские, т. е. гражданские, чиновники: но окончательное решение всех дел, касающихся священников и церковного причта, предоставлялось самому епископу;

2) дела собственно духовные, равно и все дела, относящиеся до настоятелей монастырских, епископ рассматривал сам, соборне;

3) духовенство во всяком случае освобождалось от светского суда, исключая случаев убийства и разбоя, судимых гражданскою властию;

4) уничтожением несудимых грамот утверждено полное подчинение духовенства своему духовному, епархиальному начальству;

5) решение дел, касающихся духовенства, применено и к установлениям гражданского законодательства, но дела, собственно духовные, решались по правилам церковным, и духовенство во всяком случае освобождено от судебной присяги и судебного поединка;

6) в делах, относительно духовенства, по векам светских лиц, дозволялось употреблять жребий, но полную важность имело и свидетельство посторонних лиц, двух или трех;

7) светские лица, для участия в суде епископском, назначались не иначе, как по докладу епископов царю, и в случае преступлений, подлежали опале царской.

Вопросы относительно содержания церквей и духовенства, Собору предложены были следующие:

1) Великий князь Василий Иванович давал богатые вклады по монастырям, единовременно (в приказ) и все нужное для содержания; после того многие монастыри получили грамоты, по которым единовременная милостыня обратилась в ежегодную (в прок); а иные монастыри приобрели себе ругу из казны, хотя уже имели за собою села и другие доходы; также многие приходские церкви, кроме приходов, пользовались ругою, пошлинами поземными, и другими приобретениями. «Как вперед быти?», спрашивал царь (вопр. 31 из перв.).

2) В монастыри, кроме царской руги, боголюбцы дают вотчинные села, на поминовение своим душам, иные именно для монастырей покупают отчины, или у царя испрашивают угодья для них: но в монастырях ни число братий не умножается, ни содержание не улучшается. Тарханные грамоты льготные, несудимые, приобретаются монастырями, но иноки живут по селам, и в городах еще заводят тяжбы о землях. «Достоит ли то?» (вопр. 15. из перв.)¹⁵¹.

3) «Прилично ли, еще спрашивал царь, монастырям и церквям давать деньги в рост и хлеб в прибыль?» (вопр. 16. из первых).

4) Иноки строят в пустынях новые келлии и церкви, и потом ходят по миру для сбора милостыни, или просят у царя земли и руги; собранное издерживают на себя, а церкви остаются пусты «без пения». "И о сем достоит разсудити» (вопр. 19. из первых).

Приняв в соображение такие замечания царя, Собор, во-первых, просил самого царя, чтобы он приказал разыскать, какие именно монастыри получили от отца его вклады в прок, и какие получали милостыни в приказ: первым «тебе царю, говорил собор, ныне потому ж давати милостыню в прок; а последним, если они получают ныне ругу, и еще имеют за собою села и другие доходы, в твоей царской воле и дати и отложити ругу; если же монастыри, а равно и другия церкви, не могут содержаться без руги, тебе таковые достойно пожаловати, да и прочия убогие монастыри и места не имущая ни откуду помощи, устроити».

Во-вторых, Собор постановил, тех ружных священников и дьяконов, которые причислились к соборам, и вместе с тем, без царского ведома, приобрели себе ругу из царской казны, тех отставить, руги им не давать, за столы (казенные) их не пускать, а жить им и исправлять свои должности по прежнему, при своих церквях (гл. 97).

В-третьих, Собор определил, чтобы настоятели монастырские, каждый в своем монастыре, исследовали, кто отдавал в монастырь свои отчины и купли на вечное поминовение, и исследовав, учредить в память сих вкладчиков, соборные панихиды, и кормить нищию братию; имена их записать в помянники, и всегда их поминать на службах церковных.

В-четвертых, отчин монастырских, земель, и прочих недвижимых имуществ, принадлежащих к церковному владению ни отдавать, ни продавать, но крепко хранить и блюсти, по церковным правилам.

При этом наш Собор указывает на 12 и 13 правила VII-го Вселенского Собора: но излагает их смешено. Первое правило читается так: «епископ или настоятель монастыря, передающий в чужия руки что либо из имений, принадлежащих епископии, или монастырю, да извержется, епископ из епископства, а настоятель из монастыря; по колику они расточают то, чего не собирали». 13-е правило VII Вселенского Собора говорит собственно против тех, которые, приобретая каким-либо образом святые церкви в свое владение, превращают церкви в мирские жилища; впрочем Стоглавный Собор, оставляя главное содержание этого правила, заимствует из него только некоторые слова.

В-пятых, равным образом и тех имений, которые впредь будут приобретаемы в монастырях от вкладчиков, не продавать и не передавать в чужие руки, вопреки завещанию жертвователей; если же в завещании будет написано, что потомки, которые будут иметь иск на отчины или недвижимые вещи, зданные в монастырь, должны, для обратного получения их, дать в монастырь столько-то, или такия-то вещи, то отчины переходят от монастыря к потомкам завещателей, в силу завещания: а в монастырь должно быть отдано то, что написано в завещании, взамен отчины.

В-шестых, настоятели тех монастырей, которые имеют в своем владении довольно земель и сел, и могут содержаться без нужды, не должны стужать царю, и просить излишнего, также не должны припрашивать тарханных, и льготных и несудимых грамот, или прав на беспошлинную торговлю для своих крестьян и пр.; только в случае крайней нужды, и то с великим и боголюбным молением, должны просить у царя особенных каких-либо милостей (гл. 75);

В-седьмых, святителям и всем монастырям давать, по своим селам, крестьянам деньги без росту, и хлеб без прибыли чтобы крестьяне за ними жили, и села не были пусты; можно давать и другим, нуждающимся людям, деньги и хлеб взаймы, не также без росту, только с поруками и крепостьми, и записывать в казенные книги, на лишние деньги можно покупать земли, и тем содержаться, а в рост денег не давать, – по священным правилам (гл. 76).

В-восьмых, монастырскую казну поверяют и считают царские дворецкие и дьяки, и принимают от настоятелей отчет во всем приходе и расходе её. Также, по назначению царя, дворецкие и дьяки присутствуют при сдаче монастырей от одного настоятеля другому.

В-девятых, касаясь вновь сооружаемых церквей, Собор определил, что епископы не должны позволять мирянам без разбора строить новые церкви, так как многие созидают новые церкви не Бога ради, но по тщеславию, или же будучи обольщаемы мнимыми откровениями, и притом еще строят церкви без благословения святительского, а между тем не имеют достаточного состояния, чтобы содержать новопоставленные церкви на свое иждивение, и снабжать их всем нужным для священнослужсииил (гл. 84).

Собор при сем указывает на 83-е (84) правило Карфагенского Собора, которое говорит: «жертвенники, в них же не лежат мощи святых мученик, но токмо людский бывает мятеж, и елицы жертвеницы от привидения и от суетнаго откровения, составлены суть, вси да раскопаются». Собор приводит еще из Номоканона Фотиева, или что то же – из законов Юстиниановых следующее правило: «достоит хотящим молитвенный храм или церковь создати, беседовати о сем градскому епископу и даяти довлеющая, ко свещей горению, и священной службе, и всегдашнему места блюдению, и препитанию приседящих, и тогда епископу вещь всем явльшему, с народом тамо приити, и с молитвою водрузити крест, и тогда делу прикоснутися; и тако начный нов храм созидати, или ветхий обновляти, принужается с наследники своими от епископа и строителя и князя (начальства) начаток совершити»¹⁵². Кроме сего Собор приводит еще одну из глав Юстиниана, в которой сказано: «аще кто не довлеет к сему (созданию новой церкви на свое иждивение), имени же желая, еже создатель церкви нарещися, то – мнози суть церкви, пасти от ветхости хотяща, или малы суще и неукрашены, и лет есть ему едину от таковых церковь взяти и ту создати, со ответом епископа»¹⁵³.

В-десятых, епископы, каждый в своей епархии, должны знать, где находятся церкви запустевшие и стоящие без пения, и таким церквям давать льготы и тарханные грамоты, на урочные лета, именно на 15 лет, пока они восстановятся и приобретут все нужное для своего поддержания: таким образом епископы должны иметь попечение о том, чтобы по всем городам и селам церкви с пением были, а без пения церквей нигде бы не было (гл. 70).

В-одиннадцатых, епископы также не должны допускать, чтобы иноки скитающиеся основывали самовольно новые пустыни, не искусни суще; если же на это есть божественное откровение, или царская воля, то, с благословением епископа, могут быть основаны новые пустыни и новые церкви (гл. 84).

При этом Собор указывает 41-е и 42-е правила VI-го Вселенского Собора о пустынниках: первое из сих правил запрещает пустынникам выходить из своих пустынь без особенной нужды, а непослушных повелевает затворять в пустыни против воли; другое говорит, что люди, представляющие себя пустынниками и однако ж непоступающие в монастырь, должны быть изгоняемы из городов. Собор Стоглавный не излагает полного содержания этих правил.

Обеспечивая таким образом содержание церквей, Собор оградил неприкосновенность церковных имений правилом, чтобы от церкви никто ничего не дерзал взять; «аще же кто покусится что взять от церкви чрез благословение архиереев или иереев, кроме закона церковнаго, таковый ничему подобен есть, точию священная крадущему и скверностяжателем иноверным человеком, и сии убо яко татие суть и хищницы церковные, паче же и разбойницы; и таковии, аще не покаятся, пагубу наследят» (гл. 53).

Между главами о церковных и святительских имениях, в деяниях Собора помещено прошение к царю, касательно епископских и монастырских слобод: в 1550-м году царь определил, чтобы все новые слободы монастырские и епископские несли гражданские повинности, обще с градскими людьми; но ныне, говорил митрополит царю, «твои наместники и волостели, возле новых слобод, хотят и старых слобожан судить»; посему митрополит с епископами просил царя, чтобы он не велел слоим наместникам судить слобожан. Царь определил, чтобы епископы и монастыри держали свои старые слободы по старине, по прежним грамотам, но чтобы новых слобод не ставили, и в старых слободах новых дворов не прибавляли, кроме разве дворов, поставляемых от отца для детей, или от братьев братьям, также чтобы посторонние прихожие люди в тех слободах для себя дворов не ставили; если же в слободах некоторые дворы опустеют, то призывать людей сельских, пашенных и не пашенных, постарине, но градских людей не призывать, разве людей бездомных и вольных; тех из епископских и монастырских крестьян, которые пожелают выйти из слобод в город, или в селах жить, отпускать, по их воле (гл. 98)¹⁵⁴.

Относительно церковных и епископских сборов, предложены были Собору следующие вопросы:

1) Об антиминсах. Отдавая антиминсы к церквям, замечено в вопросе, обращают их в продажу и предмет неумеренной корысти, а «святая продавать правила св. отец запрещают» (вопр. 2. из первых).

2) О знаменах венечных: «и знамена венечныя также без указу обращаются в корыстную продажу; надобно издать касательно сего указ, и определить, сколько брать на венечное знамя от перваго брака, сколько от втораго и от третьяго» (вопр. 4. из перв.).

Венечным знаменем или венечною памятию называлась запись, даваемая от церкви лицам обручающимся для вступления в брак: пошлины с этих записей собираемы были десятильниками, или особо назначенными знаменщиками, и были неодинаковы, смотря потому, в первый или во вторый брак вступали обрученные¹⁵⁵.

3) О пошлинах со ставленников: «уложить, чтобы у всех владык равно брали со ставленников, также и от благословенных отпускных, и от настольных грамот, от патрахельных и уларных (арарных), – учинити, чтобы везде равно было» (вопр. 4. из втор.).

По сим замечаниям царским, отвращая корыстолюбие, которое проникло в сборы церковные и епископские, Собор изложил следующие постановления.

1) Ни за антиминсы, ни за другие предметы церковных сборов, как то, за освященное мѵро, за освящение церквей, не брать лишней цены, и даже не требовать платы, а принимать даемое по силе и усердию: «освященная бо никогдаже продаваются, но туне приемлема, туне подаваема» (гл. 44).

На это Собор приводит 23 правило VI-го Вселенского Собора в следующем виде: – «ниже епископу, ниже пресвитеру, ниже диакону, дающему святое приобщение, ничто же от причащающагося истязати, или пенязей, или иное что: непродаема бо есть благодать; ниже пенязьми освящения духа причащаем, но достойных дара нековарственне достоит причащати: аще же явится некий от причащающихся в клир, просит от причащающихся святаго причастия каковыя нибудь вещи, да извержется». Сюда же относит Собор 19-е правило VII-го Вселенского Собора, не излагая его содержания: оно читается так: «иже злата ради приемляй приходящаго в священнический чин или во мнишеское житие, епископ убо или пресвитер или всякаго священническаго сый чина, или да престанет от того, или да извержется»¹⁵⁶. Еще Собор приводит апостольское правило 73-е: «сосуд злат, или сребрян, освящен быв или завесу, никтоже на свою потребу да освоит: аще кто обличен будет се творя, да приимет запрещение отлучения»¹⁵⁷. К сему правилу Собор присовокупляет толкование Зонара¹⁵⁸.

2) Вещи, употребляемые при освящении храмов, также при крещении младенцев, (напр. «синдон (белый плат), иже обема концы связуется и на шею священник приемнику (куму) возлагает; убрусы, утиральники на освящении храма, и даже до столца, на нем же освященная лежаше») – должно оставлять в церкви, а священнослужителям к себе не брать; то, что принесут богомольцы на молебен и на обедню для освящения церкви, разделять: две части оставлять в церкви, а третью брать за освящение; а более того нисколько не требовать (гл. 45).

3) За погребение умерших, или за место погребения не требовать платы, и не продавать мест для погребения в церкви или близ церкви, за большую цену: но что будет дано для поминовения усопших, то принимать (гл. 45).

4) За антиминсы, и за освящение церквей протопопам по всем городам, также соборным священникам в Москве, брать: от большой (главного престола) 25 коп., от теплых церквей и придельных, по 15 коп. (пять алтын): а более не брать; если сам протопоп отправится для освящения церкви, или пошлет соборного священника, то из всех доходов в повечерии и на освящении того дня, они берут на Собор третью часть, а две части оставляют в пользу новосвященной церкви (гл. 47).

Это постановление по-видимому противоречит выше изложенному, в котором запрещается требовать платы за антиминсы и за освящение церквей: но можно согласить оба правила, предположив, что в первом правиле запрещается брать частным образом, брать кому-либо из начальствующих в свою личную пользу; а в последнем установляется мера официального сбора, на общую трудящихся пользу (в пользу Собора), сбора необходимого по причине необходимых издержек.

5) Сколько брать за венечныя памяти и граматы, Собор замечает, что о том в церковных постановлениях правила нет. Только в грамотах великого князя Ивана Васильевича III и Василья Ивановича, данных на сей предмет, постановлено: «от перваго брака брать алтын, от втораго два алтына, от третьяго – четыре». Впрочем церковная венечная пошлина искони ведется, и хотя определение количества ея зависит от царской власти, но хорошо было бы, если бы царь установил во всем царстве по преждеписанному уставу российских царей: «с перваго брака брать алтын, со втораго брака два и т. д. что касается до бояр, князей, гостей и дьяков, то им брать свои пошлины по старине, кто чем почтит» (гл. 46. 48).

6) Венечную пошлину собирают старосты поповские и священники десятские, и вместе с десятскими старостами и целовальниками, передают ее в казну, архиерею, на Рождество Христово, и на сбор, (сборное воскресенье) подобно как отдается пошлина десятильничья; также собирают пошлину венечную и протопопы и священники соборные: священники, утаившие что-либо из венечной пошлины, и представившие её в казну не сполна, платят пени, (по два рубли, по четыре алтына, и по полуторы деньги) согласно с установлением в царском Судебнике.

7) Пошлины, взимаемые со ставленников располагаются следующим образом: ставленную пошлину, «от диаконства и от поповства (т. е. от поставляемого в одно время и в диакона и в иерея) 2 златницы на собор взимать, – сиречь, рубль московский, да благословенная гривна; а в одно диаконство поставити, – златницу дати, сиречь, полтину московскую, да благословенную гривну; а готового диакона в попы совершити, – полтина ж, да гривна благословенная; а от патрахельных и орарных грамот пошлин не имати, разве писчаго алтына, да печатнаго алтына; а от настольных грамот архимандритских и игуменских имати по две златницы, сиречь, по рублю московскому, а от отпускных грамот – по полтине; а от благословенных грамот имати по златнице, сиречь по полтине, а более того ничтоже истязуют, ниже вземлют, и не поставляют на мзде» (гл. 89)¹⁵⁹.

К сему постановлению Собор присовокупляет извлечение из правил Юстиниана о взимании платы на поставлении. Правила эти суть следующие: с новопоставленного патриарха позволялось епископам и церковнослужителям брать 20 литр – златниц (ὑπερπυρα) и с поставляющихся от патриарха и от митрополитов, – если церковь доставляла ежегодного дохода от 30–20 литр – златниц, за возведение на кафедру 100 златниц и кроме того делопроизводителям поставляющего и иным служащим ему – 300 златниц за место с доходом от 20–10 литр – златниц, ставящему 100 златниц, прочим 200; за место от 10–5 златниц, ставящему 50 златниц, прочим 70; за место от 5–3 литр, ставящему 18 златниц, прочим 24; за место от 3–2 литр – златниц ставящему 12 литр прочим 16 златниц. Если же епархия не доставляла и двух литр, то за поставление никому ничего не платили. Это количество платы разделяли между собою и старейший пресвитер и старейший диакон поставляющего¹⁶⁰.

Собор приводит еще, на тот же предмет, из послания Фотия митрополита Всероссийского во Псков, отрывок определения императора Исаака Комнина; «ничтоже лишнее, от ставления да не емлемо будет, разве 7 златниц; едину убо златницу, егда поставляют кого в чтеца, 3, – егда на диаконство, 3, – егда на поповство. Сего же устава, прибавляет Фотий, подтверждает соборный суд, бывший от патриарха Михаила – начало философом; и другое соборное знамение, (σημειωμα – церковное определение) бывшее от патриарха Николая, тоже повелевающе» (гл. 89)¹⁶¹.

Кроме сего Собор указывает послание Филофея, патриарха Цареградского, отправленное в Россию с Дионисием, архиепископом Суздальским: главная мысль сего послания та, что если и можпо взимать деньги за поставление, то не в качестве мзды, но в качестве платы за необходимые издержки, бывающие на поставлении.

Собор приводит это послание под именем Филофея; но Филофею оно не может принадлежать; потому что сей патриарх умер в 1375-м году, а Дионисий, который в самом послании называется архиепископом получил этот сан от Нила патриарха, и от него послан был из Константинополя в Россию в 1381-м году¹⁶². Грамота патриаршая, с которою Дионисий послан в Россию, писана по случаю смут в Новгородской Церкви от стригольников, когда новгородцы обратились к патриарху Цареградскому с прошением помощи против еретиков. Известно, что стригольники, соблазняясь недостойною жизнию духовенства, вместе поносили его за поставление на мзде. В Никоновском летописце сказано: «того же лета (1381) прииде из Царяграда в Новгород Дионисий, епископ суздальский от преосвященнаго патриарха Нила вселенскаго, с благословением и граматами, в них же писано о проторех, иже на поставлениих, поучая закону Божию, по священным правилом, укрепляя от соблазн и от ереси стригольников; иная же изо уст повеле глоголати, в себе место, Дионисию: тако сотвори в Новгороде и во Пскове, и устави мятежи и соблазны о проторех, иже на поставлениях»¹⁶³.

До Собора в 1503-м году, в Русской Церкви сохранялось правило Собора Владимирского, бывшего в 1274-м году, на котором митрополит Кирилл определил: «не взимати (с поставляемых на степени церковныя) ничтоже, якоже аз уставих в митрополии, да будет и во всех епископиях, да возмут клирошане 7 гривен от поповства, и от диаконства от обоего»¹⁶⁴. На Соборе 1503-го года поставлено было не взимать с определяемых на церковные степени лиц – никакой пошлины и платы. Еще прежде сего Собора новопоставленные епископы обязаны были, в своей клятвенной грамоте, или исповедании писать: «не дах ничтоже про причет сея епископии, ни мнил есмь дати никому же что либо, ни дам, но принимаю и яже о сих апостольская и отеческая учения, разве разумов и уставов и еже во освященной митрополии исторов»¹⁶⁵.

Вопросы царские касательно жизни народной содержали в себе замечания о разных беспорядках, пороках и суеверных обычаях в жизни народной, противных или древнему народному духу, или духу христианского благочестия и общественному благоустройству.

1) Царь замечал о беспомощном состоянии пленных, привозимых в Москву из татарских орд: их привозят, говорит царь, на выкуп, в том числе и многих бояр, а иные и сами выходят из орд и приезжают в Россию; между тем они остаются без пристанища, не имеют способов откупиться, и никто их не выкупает, так что они принуждены бывают возвращаться в орды. Если некоторые из них и выкупают сами себя, то не имеют способов устроить свое состояние в отечестве (вопр. 10. из первых).

Собор по этому замечанию решил, что «пленные, привозимые в Москву, должны быть выкупаемы из царевой казны; а если они будут уже выкуплены из орд греками, или армянами, или иными гостями, которые захотят их снова увезти с собою из Москвы, то не допускать до сего, и крепко стоять за выкуп пленных; если случится, что царские послы в ордах, или в Цареграде, или в Крыму, или в Казани, Астрахани, и в другом месте, выкупят пленных, или, если и сами пленные выкупятся, то всех окупать из царевой казны. Сколько в год будет употреблено из казны на этот выкуп, то разделить по пашням, взимая окуп с земледельцев (по сохам) по всей земле, чей (пленник) кто ни буди, поскольку выкуп есть общая милостыня, и всем за человеколюбие будет награда от Бога» (гл. 72).

К сему Собор присовокупляет под именем праведнаго Еноха следующие слова: «не пощадите сребра брата ради, но искупуйте его, да от Бога приимете сторицею»; также слова под именем пророка: «не пощади сребра человека ради»; слова Спасителя: «больши тоя любви никтоже да имать, аще кто душу свою положит по братии своей».

2) Царь замечал о богаделенных домах: «милостыня и корм годовой, и денги и одежда, по всем городам, для содержания богаделен, выдаются из царской казны, притом и христолюбцы дают милостыню. Но между тем истинно бедные и нищие, престарелые и увечные остаются без помощи и без всякаго призрения, умирают от голода и холода, без покаяния и приобщения. На ком тот грех взыщется»? (вопр. 12 из первых).

Собор отвечал: «царь да повелит по всем городам переписать немощных, престарелых и бедных, кроме здравых строев (молодых, способных к работе людей); устроить в каждом городе богадельни мужеския и женския, и не имеющих, где главу подклонити, помещать туда, и снабжать всем содержанием; принимать для поддержания сих богаделен и доброхотную милостыню; приставить к ним крепких телом рабочих людей и женщин, для приготовления пищи, сколько будет нужно; поручить надзор над богадельнями добрым священникам, целовальникам, или и другим гражданам, чтобы они имели попечение о соблюдении порядка в богадельнях, и спокойствии призренных, а сверх того священникам вменить в обязанность, чтобы они приходили в богадельни и поучали живущих там благочестию и доброй нравственности, исповедывали и приобщали больных, погребали умерших и поминали их на церковных службах» (гл. 73).

3) Собору было сделано еще следующее замечание: «по грехам нашим слабость и нерадение вошли в народ в нынешнее время; называются христианами, а в тридцать лет и старее, головы бреют, и браду и усы; и платье и одежду иноверных земель носят. Почему познати христианина»? (вопр. 25 из перв.).

Собор признал недостойным христианина брить бороду и усы, называя такой обычай латинскою ересью (верно потому, что этот обычай перешел с Запада), и основание для своего мнения нашел в апостольских и отеческих правилах.

Под именем св. апостол Собор приводит следующее правило: «аще кто браду бреет, и преставися, не достоит над ним служити, ни сорокоустия над ним пети, ни просфоры, ни свечи по нем в церкви принести; с неверным да причтется».

Между правилами св. апостолов мы не находим вовсе такого правила. Далее Собор указывает 11-е правило VI-го Вселенского Собора, не излагая впрочем его содержания: но это правило не говорит ни слова о волосах, а запрещает христианам иметь общение с иудеями. Могло бы сюда некоторым образом относиться 96-е правило Трулльского Собора, которое запрещает всякое прихотливое украшение волос и искусственную изнеженность лица: но Стоглавный Собор не приводит этого правила, если только под именем 11-го правила Трулльского Собора он не указывает именно 96-е. Затем отцы Стоглавного Собора говорят: «не писано ли в законе, не постризайте брад своих (Лев. 19:27), се бо женам лепо, мужем же не подобно; создавый Бог судил есть; (и) Моисеом рече: постризало да не внидет на браду вашу, се бо есть мерзость пред Богом (Числ. 6:5); вы же се творяще, человеческаго ради угождения, противящеся законом, ненавидими будете от Бога, создавшаго нас по образу; аще бо хощете Богу угодити, отступите от зла». Эти слова мы находим и в так называемых, книгах постановлений апостольских¹⁶⁶: но должно заметить, что а) данное в книге Левит повеление евреям не брить брады, – не было каким-либо существенным постановлением религии и закона, по особенному уважению к браде, как хочет понимать это Стоглав, а было направлено против обычаев языческих, по которым брадобритие выражало скорбь, например о умершем, ближнем человеке, при чем скорбящие люди налагали и раны на своем теле (сн. ст. 28): б) в книге Числ Собор неправильно читает: «постризало да не взыдет на браду вашу»: должно читать: на главу вашу, и притом это правило закона касается назореев, имевших обычай посвящать свои волосы Богу, а не всех вообще евреев.

После сего Собор излагает увещание к пастырям Церкви, заклиная их важностию их сана, обетованием будущих благ, чтобы они своею духовною властию запрещали своим детям духовным брадобритие (гл. 40).

4) «Христиане, замечал еще царь, клянутся именем Божиим во лжу, и всякими клятвами, лаются (поносят друг друга) всякими укоризненными и непристойными словами (вопр. 27 и 28 из первых); в народе особенно усилилось нецеломудрие, гордость, зависть, неправда: пастырям духовным должно обратить на это все свое внимание, поскольку за грехи такие гнев Божий приходит на землю нашу и чем Господь не наказа нас ныне»? (вопр. 29 из первых).

«Всего хуже, отвечал собор, преступать крестное целование, целовать на криве св. крест или иконы святыя; пророк Захария, видев серп огнен, сходящий с небеси на землю, вопросил, что значит Господи серп сей? И было сказано: гнев Божий есть, серп сей, и посылается от руки Божия на тех, которые на криве роте ходят (ложно клянутся)» (Зах. 5).

К сему Собор присоединяет увещание к пастырям Церкви, чтобы они поучали детей своих духовных страху Божию и благочестию, учили их жить друг с другом в мире и добром согласии, не поносили друг друга, и не лжесвидетельствовали; целование креста во лжи есть грех неизцельный, богоубийство, заслуживает месть от самого Бога, и клятвопреступник должен быть отлучаем от всякой святыни, по священным правилам (гл. 37. 38). Собор однако ж не приводит на этот предмет определенного священного правила: можно указать 64 правило св. Василия Великого: – «кленущийся во лжу и преступающий, десять лет запрещение (отлучение от св. тайн) приемлет».

Вместе с сим Собор обращает внимание на воспитание детей, полагая правилом, чтобы они учились почитать своих родителей: «иже бьет отца или матерь, от Церкви да отлучится»; – также чтобы воспитаны были в целомудрии и научены воздерживаться от всякой нравственной нечистоты: виновных в нечистоте нецеломудрия подвергать епитимиям церковным (гл. 36). Не исправляющихся отлучать от всякой святыни, не пускать в церковь, и не принимать от них никаких приношений (гл. 33).

5) В особом вопросе царском обращено было внимание Собора на то, что на торгу, по городам продаются всякие птицы, и животные удавленныя, без пролития крови. Христианам, замечено в вопросе, не должно оскверняться такою пищею (вопр. 32 из первых).

В ответ на это Собор указал на Св. Писание, повелевающее удаляться от крови и удавленины (Деян. 15:29), на 67-е правило VI-го Вселенского Собора о том же. «Царь, продолжает московский собор, может по градам разослать указ от своего имени, и обнародовать на торгах, чтобы удавленных животных не покупали, и крови не ели, да не отлучены будут от всякия святыни, также в священнический чин да не постраждет извержением» (гл. 91).

6) «В простонародии, – когда дети родятся в сорочках, сорочки те приносят к священникам и велят их хранить на престоле до шести недель» (вопр. 2 из вторых).

Собор определил: «вперед таковыя мерзости и нечистоты во святыя церкви не приносить и на престоле не держать; жена родившая во святую церковь до 40 дней не входит, до времени своего очищения; а священник, который дерзнет поступать против сего определения, будет под запрещением».

7) «В нашем православном государстве, сказано еще в вопросе царском, некоторые люди заводят между собою тяжбы, бьются на поле и проливают кровь, и в это время призывают волхвов и чародеев, которые от бесовских научений оказывают им мнимую помощь; кудесы бьют; и в аристотелевы врата и в рафли смотрят, и по звездам гадают; наблюдают дни и часы, и всеми такими дьявольскими действы прельщают народ; надеясь на их чарования, тяжущиися понапрасну люди не хотят мириться, крест целуют и бьются на поле» (вопр. 17 из вторых). «Также веруют многие в шестокрыл, воронограй, острономей, зодей, альманах и иные составы и мудрости еретическия и коби бесовские» (вопр. 22 из втор.).

Судебные поединки, под названием поля, для решения тяжб, или для решения вопросов о виновности или невинности чьей-либо по известному делу, были допущены в государстве законами, по которым поединки могли быть даже присуждаемы для решения дел, за недостатком других к тому способов¹⁶⁷. Волхвы и чародеи, в случае поединков, как видно, помощию своих мнимых чар склоняли мнимое счастие на ту или на другую сторону. Об аристотелевых вратах нельзя дать точного понятия: вероятно они относились к мнимому чернокнижию, и по ним гадали о судьбе человека. Рафли (греч. ραμπλιον) – астрономическая книга, разделенная на 12 схем (σχηματα), или домов (οικους), и изображающая различные действия и влияния на человека звезд¹⁶⁸. Смотрение дней и часов, – суеверие, примечающее успех или неуспех какого-либо дела по различию дней и часов, в которые дело предпринимается; воронограй, – гадание по крику вранов; шестокрыл, острономей, – астрологические наблюдения; зодей, – гадания по знакам зодиака, когда наблюдали, кто под каким знаком зодиака родился, и по этому предвещали счастие или несчастие в жизни; альманах, – гадания по погоде; коби бесовские (koboldes), – чародейство чрез общение с злыми духами.

8) «На мирских свадьбах бывают гусельники, органники, смехотворцы (шуты), и срамныя песни поют: вся толпа их сопровождает свадебный поезд в церковь, и в тоже время священники с крестом пред ними едут» (вопр. 16 из втор.).

9) «Во Пскове моются в банях мужи и жены, и чернцы и черницы в одном месте без зазора» (вопр. 18 из вторых).

10) «По дальним странам ходят скоморохи, совокупясь ватагами (толпами) многими, до 60, и 70, и до 100 человек, и по деревням у крестьян ядят и пьют насильно, и из клетей грабят; а по дорогам и людей разбивают» (вопр. 19 из втор.).

11) «Дети и люди боярские всякие бражники зернью играют, не служат, ни промышляют (не занимаются никаким честным ремеслом), и от них всякое зло причиняется народу, крадут и разбивают, и души губят» (вопр. 20 из перв).

12) «По погостам и по селам ходят лживые пророки, наги и босы, волосы отростив и распустя, трясутся и убиваются, а сказывают, что им является св. Пятница и св. Анастасия, и велят им, чтобы они заповедывали христианом каноны завечивати; они же заповедывают христианам в среду и пятницу ручнаго дела не делать (женам не прясти, и камения не разжигати) и внушают дела богомерзкия, противные закону божескому» (вопр. 21 из вторых).

13) «В троицкую субботу по селам и по погостам ходят мужи и жепы на жальниках (кладбищах), и плачут на гробах с громким воплем; а когда начнут играть скоморохи, гудницы (гудошники), они, перестав плакать, начинают скакать и плясать, рукоплескать и песни сатанинския петь на тех же жальниках» (вопр. 23 из вторых).

14) «В Иванов день (24 июня) и в навечерии рождества Христова и крещения сходятся мужи и жены и девицы на нощныя непристойныя игры и всякое безчиние (вопр. 24 из втор.). Также о велице дни (на пасху) совершаются многия непристойныя и непозволительныя христианам обыкновения (оклички, радуница, вьюнец, русалии)"¹⁶⁹ (вопр. 25 из вторых).

15) «В великий четверток, рано утром, жгут солому, и кличут мертвых, некоторые же священники в великий четверток соль под престол кладут, и держат там до седьмаго четвертка, по велице дни, а потом ту соль дают народу для врачевания болезней» (из втор. вопр. 26-й). «В первый же понедельник петрова поста в рощи ходят на игры бесовския» (вопр. 27 из вторых).

На все такие замечания Собор отвечал: «благочестивому царю надобно издать указ, а святителям обнародовать духовное запрещение, чтобы нигде и никогда чародеям, скоморохам, лживым пророкам и другим людям, вредным для общественных нравов, не было места, чтобы они отовсюду были изгоняемы; также чтобы все безчиния в народе, позорные обычаи, нечестивыя суеверия и непозволительныя игры были уничтожены; равным образом и священники должны своими поучениями отвращать народ от всяких непристойных дел и обычаев, а упорных подвергать церковным наказаниям; тем менее самим священникам дозволяется участвовать в делах народнаго суеверия, напр. кто из священников положит в великий четверток соль под престол, тот подвергнется запрещению и извержению».

К сему присовокупляет Собор 50-е и 51-е правила VI-го Вселенского Собора, которыми запрещаются всякие непристойные игры, зрелища, и проч.; 42-е и 43-е апостольские правила, не позволяющие игр в особенности служителям церкви; из постановлений Юстиниана, на тот же предмет¹⁷⁰ (гл. 92); 61-е и 62-е правила VI-го Вселенского Собора, подвергающие отлучению на 6 лет за волхвование и гадание всякого рода, и языческие игрища; 65-е правило того же Собора, которое запрещает христианам обычаи языческие «в новомесячии»; Кирфагенского Собора правило 15-е, запрещающее детям священническим выходить на непристойные позорища (гл. 93). Наконец Собор излагает церковные правила касательно того, какие дни года назначаются для общего христиан празднования, и в какие должны прекращаться позорища и дела судебные. Эти правила суть следующие: а) после пятидневного делания, субботу и день воскресный праздновать, и посвящать сии дни молитве и общественному богослужению¹⁷¹; б) страстную неделю и святую всю праздновать, даже рабам, упражняться в пении псалмов, церковных поучениях и благочестивых размышлениях: и в сии дни не дозволяется быть никаким зрелищам, или играм народным¹⁷² (гл. 95); в) день пред Рождеством Христовым и Богоявлением, дни памяти св. апостолов, праздновать, и ни позорищ, ни судов не творить; в продолжение 15-ти дней до Пасхи, и после Пасхи, освобождать рабов от их работ, и должников не истязать; в дни Пасхи никто не ввергается в темницу, кроме прелюбодеев, гробных татей, отправителей и делателей фальшивой монеты: прочих преступников миловать в сии дни; если случается в день воскресный какой-либо гражданский праздник, например рождение царя, и пр., то отлагать празднество до другого дня; все, преступающие сии правила, лишаются своего имения и чести¹⁷³ (гл. 94). При сем, кто в продолжение трех недель, без всякой уважительной причины, не будет ни одного раза при богослужении, тот, если принадлежит к причту церковному, да извержется, – если мирянин, отлучится от св. приобщения»¹⁷⁴ (гл. 96).

По окончании соборных совещаний, акты его были посланы на рассмотрение к Иоасафу митрополиту, жившему на покое в Сергиевой лавре, вместе с соборными старцами лавры. Митрополит Иоасаф, рассмотрев деяния соборные, вообще нашел их правильными и удовлетворительными по нуждам отечественной Церкви: только почел неизлишним сделать в решениях Собора некоторые дополнения. Замечания Иоасафа изложены в последней главе (100) Стоглава. Они были следующие:

1) О звоне церковном или о начале дневных церковных служб митрополит заметил, что правила о сем предмете на Соборе изложены по уставу и по чину монастырскому (гл. 7), так, как в монастырях должно быть; но, прибавлял митрополит, в мире надобно иметь в виду людей, занятых гражданскою службою, или своими особенными нуждами и делами, например людей занятых торговлею; для таких людей можно делать исключения из правил о звоне церковном, именно, – для них можно дозволить служение ранних обеден; тоже сделать надобно в пользу больных и немощных.

Это замечание было принято во внимание отцами Собора, и они для людей, занятых службою гражданскою или торговлею, также старых и больных, дозволили петь ранние обедни, в некоторых, на это определенных церквях¹⁷⁵. «Как час ударит дни, звонити, а на другом часу обедню служити» (гл. 7).

2) Митрополит Иоасаф замечал, что за антиминсы положено брать: с большой церкви по полтине, а с теплой и с придела по пяти алтын; но с выставки (с церкви, поставленной отдельно от главной) плата не означена; – можно и с выставки брать пять алтын.

Не видно, чтобы Собор принял это замечание; впрочем он вероятно выставку разумел под общим именем придельной церкви, с которой и положил вообще – брать пять алтын.

3) О десятильниках и недельщиках сказано, чтобы они были по городам, а по волостям не ездили (гл 68. 69): «– это хорошо, замечал митрополит Иоасаф, но пусть бы десятильники держал у себя противни (копии) с книг: у которых из священников есть ставленыя граматы, и подписаны, и у которых нет; такия копии нужно бы давать священникам и старостам, которым повелевается сбирать пошлины епископския, дабы они по сим копиям требовали от священников ставленых грамат и осматривали их; тех, у которых не будет грамат, или оне не подписаны, представлять к епархиальному начальству; а десятильникам до того дела нет: им ставленых нельзя подписывать, или давать отпускных; это дело духовное».

Не видно, чтобы и это замечание было принято Собором.

4) Постановление, чтобы весь священнический и иноческий чин судить самим епископам (гл. 68), найдено правильным; только нужно с особенною строгостию подтвердить, чтобы в судах епископских соблюдаемы были в точности правила судопроизводства законного и справедливого: мы слышим, говорил Иоасаф, что одному дается такой суд, а другому другой: «то не по Бозе».

5) На Соборе приговорено, чтобы во всех монастырях настоятели и соборные старцы приходили в общую трапезу братскую, и чтобы пища у всех была одинаковая; также, если случатся гости, угощать их велено в трапезе за общим столом, а только почетным лицам приготовлять стол в келарской (гл. 49): но на Соборе не обращено внимания на Троицкий (Сергиев) монастырь, где гости день и ночь бывают, беспрестанно, и устав соборный о гостях невместим.

Собор уважил это замечание, и для Сергиевой лавры сделал исключение из своих правил, дозволив угощать посетителей её по келлиям (гл. 52).

Митрополит Иоасаф также замечал, что старым и больным, тем, которые из почетных в государстве лиц принимают пострижение монашеское, и которые дают богатые вклады в монастыри, таким нельзя ходить в общую трапезу, и настоятелям нельзя принуждать их, а надобно успокоить.

И это замечание включено в постановление Собора (гл. 52).

6) «Надобно доложить царю, говорил Иоасаф, касательно икон, чтоб он приказал все иконы немастерскаго письма на торгу собрать, и запретить неискусным иконописцам, чтобы они не писали икон, пока не научатся у искусных мастеров».

Это замечание имеет вид не постоянного правила, а временного распоряжения: оно включено и на Соборе (гл. 43).

7) «Пустым церквам (гл. 70), говорил Иоасаф, можно дать льготы; освободить их от пошлин десятильничьих, и всех мелких пошлин митрополичьих; дань митрополичью можно собирать с священников, и на то сооружать церкви, а этот сбор поручить лучшим людям из прихода. Священники сих церквей пусть содержат себя от прихода и от церковной земли».

Это замечание принято вполне Собором и включено в постановление о запустевших церквях (гл. 70).

8) »При выкупе пленных, не с крестьян брать окуп (гл. 72), а из епископской казны и с монастырей: как государь положит, на ком велит что взять, а крестьянам и так много тягла, по своим податям». «При отце твоем, говорил при сем митрополит Иоасаф царю, с митрополита и епископов брали пошлины, в пользу епископа смоленскаго, ради его скудости, и они о том не тужили: а выкуп пленных того нужнее».

Это замечание не принято.

9) Иоасаф замечал, что в правилах Собора «не написано о молодых, годных к работе людях, которые ходят по миру; их надобно бы совершенно извести: не Бога ради просят милостыню, своевольствуют, а народ негодует».

В уставе о богаделенных домах положено было, чтобы в эти дома не принимать на покой людей молодых и крепких, способных к работе, а поручать им нужные в тех домах работы; если же не хотят или не могут работать, пусть ходят по миру (гл. 73). Митрополит Иоасаф хотел, как видно, чтобы и такие, отказывающиеся работать, люди не ходили по миру, а чтобы совсем их не было.

10) «Бога ради, государь, говорил еще Иоасаф, вели извести скоморохов, чтобы не было их в твоем царстве».

Вопрос о скоморохах был предложен Собору, и Собор решил, чтобы царь своим указом запретил им ходить по деревням, и соблазнять народ, для своей корысти (вопр. 19 из вторых).

11) "Милыя пустыни можно бы сносить в одну пустыню, где это удобно сделать, или разсылать пустынников по монастырям, где они могут получать достаточное пропитание». Принято (гл. 85).

12) В одной из глав соборных (79), о вдовствующих священнослужителях, упоминается о Соборе, бывшем при великом князе Иване Васильевиче III-м (1503), и при сем упомянуто имя Иоасафа, игумена Волоколамского, который назван самобывшим на том Соборе; вместо того (замечал Иоасаф), чтоб одно только лицо называть самобывшим, лучше было бы упомянуть и о других, достойных памяти и уважения лицах, также бывших на том Соборе.

Таким образом, видно, что по получении замечаний от Иоасафа, соборные решения были пополняемы, так как его мысли мы находим в составе сих решений, которые, в настоящем их виде, не подавали бы повода к сделанным замечаниям. Видно также, что и заседание Собора и пересмотр его деяний от Иоасафа не продолжались далее 1551 года; ибо в том же году уже разосланы были выписки из постановлений соборных, с именем царя. Так уже в мае того же 1551 года издан был соборный приговор, касательно епископских и монастырских имений, в котором изображено: 1) впредь епископам и монастырям, без доклада царя, не покупать отчин, а князьям и боярам, и прочим гражданам отчин в монастыри, без царскаго ведома, не продавать; 2) отчин, дотоле состоявших во владении монастырей, или тех, которые впредь будут ими приобретаемы от вкладчиков, на поминовение по смерти, никому не выкупать, с тем исключением, когда в самом завещании вкладчиков будут определены условия выкупа (соб. гл. 73); 3) милостыни и руги, присвоенные вновь монастырями, после кончины в. к. Василия Ивановича, уничтожить; равным образом милостыни, которые были единовременно выдаваемы монастырям, и которые по кончине в. к. Василия монастыри обратили, посредством испрошенных на то грамот, в ежегодные, уничтожить, а давать по старине, единовременные милостыни (вопр. 31 из перв.) (гл. 97); 4) отчины, данные в монастыри до сего приговора, оставить за монастырями¹⁷⁶.

Из этого приговора видно, что решения Собора, после уже пересмотра их в Сергиевой лавре, были вновь пересмотрены и пояснены Собором, вместе с царем; потому что в определениях Собора не было решения о недозволении монастырям приобретать отчины без доклада царю, и об отнятии милостынь и руг, присвоенных монастырями по кончине великого князя Василия: Собор предоставлял это дело на волю государю (гл. 97).

В июне того же года был послан соборный приговор в Новгород, в следующем виде: 1) архиепископским боярам и дьякам судить священников и дьяконов по соборному уложению; 2) уличанам (прихожанам) избирать приходских священников и дьяконов, знающих грамоте и известных доброю жизнию: но не брать с них мзды, ни себе, ни на церковь (собор. отв. на 14 вопрос из вторых); 3) архиепископу также с поставляемых в сан священный не брать ничего, кроме благословенной гривны (см. там же); 4) июля 15: за антиминсы брать не более 25 копеек (соб. гл. 47)¹⁷⁷.

Того же года в декабре издан был окружной царский наказ, об обязанностях старост поповских, десятских священников, земских старост и целовальников, в отношении к духовенству (соб. гл. 68). В этом наказе между прочим царь сам повелевает, чтобы старосты поповские и священники десятские докладывали ему о всех неустройствах в суде епископом¹⁷⁸. Затем в особом приговоре изложены правила для учреждения поповских старост в Москве, определено их число (7) и обязанности¹⁷⁹. В отдельном наказе попом повторены кратко соборные постановления касательно богослужения, нравственной жизни священников и их обязанностей в приходе (соб. гл. 7. 8. 9. след.). Здесь между прочим замечательно, что: а) просфорницами быть определяется вдовам не менее 50 лет, тогда как в соборной главе (8) положено быть не менее 40 лет; б) повелевается великое славословие петь, а не речью говорить, в праздничные дни, – о чем на Соборе был вопрос (33 из перв.), но не было ответа; в) сказано, чтобы после литургии оставшиеся просфоры были раздаваемы священниками народу, о чем на Соборе не было сказано¹⁸⁰.

1552 года (7060) в апреле издан дополнительный указ к Судебнику, с выпискою из соборнаго уложения о благочинии духовенства и нравах общественных; в сем указе велено и светской власти наблюдать за поведением духовенства, особенно преследовать его нетрезвое поведение в публичных местах, и с бесчинными поступать по земскому обычаю, как и с простыми людьми, т. е. поступать по гражданским законам; бесчинных монахов светский суд отсылает в монастыри, где их смиряют по монастырскому чину, а священников и дьяконов отсылать к поповским старостам, которые доносят в свою очередь епископам; велено также по торгам огласить, чтоб христиане во лжу не клялись, не поносили друг друга непристойными словами, бороды не брили, усов не подстригали, к волхвам и чародеям не ходили: непослушных подвергать царской опале¹⁸¹.

В 1572 году издан также дополнительный указ к Судебнику, с новым запрещением, давать отчины в большие монастыри, где отчин много; малым монастырям, у которых земель мало, отчин не давать без доклада царю, и без боярского приговора¹⁸².

Кроме всех этих актов, изданных от имени царя и свидетельствующих об утверждении царем соборных уложений, по крайней мере по частям, и приведении их в действие по всей России, о том же свидетельствуют многие отдельные акты, церковные, составленные после Собора, в исполнение некоторых отдельных соборных постановлений. Так в октябре 1551 года, при сдаче Николаевского Корельского монастыря новому настоятелю, сделана опись монастырской казне назначенными от царя дьяками, – согласно соборному постановлению (соб. гл. 68). В 1555 году из волостей, принадлежащих Сергиевой лавре, изгнаны по соборному уложению волхвы, скоморохи и другие вредные люди (вопр. 10 из втор.)¹⁸³. В 1554 году митрополит Макарий в послании своем к царскому войску, в Свияжск, напоминал воинам о нарушении царской заповеди, относительно брития бороды и усов¹⁸⁴.

Можно заметить, что и в последующее время некоторые из определений Стоглавного Собора были повторены. Так в царствование Феодора Иоанновича, в 1594-м году, и в 1604 году, в царствование Бориса Годунова повторены были указы о учреждении в Москве старост поповских, для надзора за благочинием духовенства, как во время богослужения, так и во внешней жизни¹⁸⁵. Царь Алексей Михайлович, в окружной своей грамоте (1669) об иконном писании, изданной по совещанию с собором патриархов (двух восточных и всероссийского – Иоасафа), и епископов русских, положил подтвердить узаконения Собора Стоглавного об иконописании, с точным указанием на 43-ю главу сего Собора¹⁸⁶.

Известно, что смуты и беспорядки в нашей Церкви, произведенные враждою глоголемых старообрядцев против патриарха Никона, побудили Собор, созванный в Москве в 1667-м году, исследовать основания мнений их, особенно касательно обрядовой части православного богослужения, и, по этому поводу, коснуться постановлений Стоглавного Собора, на который расколоучители стали ссылаться. Тогда две главы Стоглавного Собора, – «о крестном знамении (32) и о сугубой аллилуия» (42) были отвергнуты Собором патриархов, и вот подлинные слова его: «собор, иже бысть при благочестивом государе царе и великом князе Иоанне Васильевиче от Макария, митрополита московского, и что писаша о знамении честнаго креста, сиречь о сложении двою перстов, и о сугубой аллилуия, и о прочем, еже писано неразсудно, простотою и невежеством в книзе Стоглаве, и клятву, юже без разсуждения и неправедно положиша мы, православнии патриарси, кир Паисий, папа и патриарх александрийский и судия вселенский, и кир Макарий, патриарх антиохийский и всего востока, и кир Иоасаф, патриарх московский и всея России, и весь освященный собор, тую неправедную и безразсудную клятву Макариеву и того собора, разрешаем и разрушаем, и той собор не в собор, и клятву не в клятву, и ни во чтоже вменяем, якоже и не бысть; зане той Макарий митрополит, и иже с ним, мудрствоваша невежеством своим безразсудно, якоже восхотеша сами собою, не согласяся с греческими и древними харатейными славянскими книгами, ниже со вселенскими святейшими патриархи о том советоваша, и ниже свопросишася с ними». Нет сомнения, что собор патриархов имел полное право отклонять постановления Стоглавного Собора, как собор больший и важнейший, так как он составлен был по сношению нашей Церкви с Восточною, и кроме многих греческих и наших епископов, на нем присутствовали два восточные и всероссийские патриархи.

Что сказать о достоинстве вообще постановлений Стоглава? Стоглавный Собор не касался никаких догматов веры, и не имел в виду опровержения какой-либо ереси. Первый и главный предмет его был – исправление беспорядков церковных, некоторых обрядов богослужения, и преимущественно, исправление нравов духовенства, также и мирян. В сем отношении справедливость требует сказать, что многие постановления Собора были полезны для Церкви, и имеют свое несомненное достоинство. Таковы его определения о заведении духовных училищ, об учреждении старост для надзора за благочинием духовенства, защищение судебных прав духовенства, мысль о исправлении церковных книг, о истреблении соблазнительных пороков духовенства, суеверий и зловредных обычаев народных. Заботливость о избрании достойных служителей алтаря, о точности в соблюдении церковного устава в богослужении, о благочинии христианском в храмах, благоустроение монастырей, попечения о содержании церквей, ограничение мзды в церковных сборах, приведение в порядок судопроизводства епископского: все это показывает в членах Собора пастырскую ревность о благоустройстве Церкви отечественной. Некоторые особенные постановления Собора были весьма полезны для жизни общественной, как например постановления о богадельных домах, о выкупе пленных, о принятии в духовные училища детей гражданских сословий; с добрым намерением Собор предохранял отечество от иноземных обычаев, с доброю мыслию обращал внимание на крестьян (епископских и монастырских) и людей скитающихся по миру для собирания милостыни, – открывая последним способы получать пропитание честными трудами, облегчая состояние первых чрез ограничение роскоши и корыстолюбия в монастырях. Вообще видна благонамеренность решений Собора и усилие основывать их на правилах Вселенской Церкви. Видно также, что многие из древних канонических правил Собор имел под руками, хотя не в подлиннике: обширные и частые указания его на правила апостольские, соборные, на постановления греческих императоров и прежних Соборов русских показывают, что он заботился о точности своих решений. Но при всем том, нельзя не замечать и тех недостатков, и даже погрешностей в решениях Собора, которые унижают его достоинство и лишают его канонической важности в Церкви. В некоторых, и важных случаях, он показал свою нерешительность, и изложил свои мнения неясно и нетвердо: таково его решение о слове: истинный, в 8-м члене Символа веры, где он оставляет всякому на произвол читать это слово, или другое: Господь, не определив, которое из чтений должно почитаться более правильным; таково его решение о исправлении церковных книг, которое он предоставил священникам, между тем как сам же отзывался о духовенстве своего времени, что грамоте мало умеют. Противные преданиям православной Церкви его главы: о двуперстном сложении креста и сугубом аллилуия, положили на него печать раскола. Некоторые правила Церкви Вселенской указаны ложно: например, правила под именем апостольских и Трулльского Собора, по вопросу о брадобритии; самое определение о небритии усов и бороды могло быть извинено обычаями и понятием времени; но Собор, называя брадобритие ересью, и подвергая за него отлучению от Церкви, обнаруживает свое суеверие и непонимание. В большей части своих постановлений Собор довольствовался только словами: «по священным правилом; по преданию св. апостол и отец»; но самых правил и преданий не указывал, конечно потому, что или не мог в точности изложить их, или не знал, какое именно правило должно указать и привести. Вообще и те правила апостольские и соборные, которые Стоглав приводит, он излагает неясно, неполно, часто не к делу, часто смешивает между собою несколько отдельных и различных по содержанию правил, или берет наудачу несколько из них слов, нарушая целость их содержания и точность их смысла. В богослужении Собор неправильно понимал некоторые уставы церковные, например, касательно мѵра при крещении младенцев; без причины отступил от общего в православной Церкви чиноположения литургии, изложив новые особенные молитвы пред начатием её (гл. 9); также отступил в чине второго бракосочетания (гл. 20). Слишком неосторожную простоту показал в своем суждении о Западной Церкви, которую обличал в небывалых ересях. Во многих случаях Собор ограничивался решением: «быть сполна, по уставу»; но ему замечено было в царском вопросе, что вообще книги богослужебные, а следовательно и устав церковный, неправлены. При всем этом, Собор выступил из пределов иерархического порядка и церковного послушания. Многие вопросы, например, как должно креститься, как произносить славословие триѵпостасному Богу в церкви, относятся не до одной Церкви Русской, но до всей православной, Вселенской Церкви: следовательно Собор Стоглавный, как Собор малый и поместный, должен был, для разрешения своих недоумений, просить совета и наставлений, от Церкви Восточной, тем более, что тогда митрополия Московская еще не была в полной независимости от патриархии Константинопольской, и сам Собор Стоглавный, как видно из многих его глав (54, 87, 89), признавал и власть патриархов восточных, и важность их голоса в Церкви. И в этом отношении, не имев сношения с греческими патриархами, Собор, как повредил себе и впал в заблуждения, так и для самой Церкви Русской потерял законную важность и силу. Отцы Собора хотели быть учителями Церкви Русской, хотели составлять церковные определения для всего православного отечества: но сколь несомненны их были права в этом случае, по важности их сана, столько же отнимали у них достоинства их предрассудки, общие с народом, и недостаток просвещения, когда они сами говорят, что не только воспитанники духовные, но и самые мастеры (учители) их мало умеют, и силы в божественном писании не знают, а учиться им негде, когда когда, и учреждая школы для духовенства, Собор определял чтобы наставники сих школ обучали воспитанников чести, писати, пети, каноны канонархати, сколько сами умеют. Вот все, что обнимал собою круг тогдашнего просвещения! Посему-то и на самом Соборе, не думая намеренно утвердить какой-либо лжи, в своих мнениях, члены Собора могли обманываться или такими книгами, которые, по свидетельству самого Стоглава, писцы пишут с неправленых переводов, и написав не правят, или неосторожным, без справок, доверием к какому-либо (между ими самими, или посторонними) мнимому знатоку отеческих писаний и церковных правил, который между тем, пользуясь доверием, личными своими ошибками мог ввести в ошибки целый Собор. В самом Стоглавнике расположение статей беспорядочное, частые и скучные повторения одних и тех же мыслей, многословие, неудачные приспособления и изъяснения текстов Священного Писания, ошибки, прибавки и убавления в приводимых свидетельствах из других источников, слог, полный всякого рода погрешностей. Сам Собор не только не утвердил своих постановлений подписями, но, по всей вероятности, и не поверял списка своих деяний: об этом свидетельствует то, что в Стоглавнике, как мы уже замечали, встречаются противоречащие между собою решения, например, о части предтечевой, о законных летах возраста для просфорниц, о взимании платы за антиминсы и за освящение церквей; на некоторые же вопросы, как и это мы прежде замечали, не дано решения. Действование неосмотрительное произвело заблуждения.

Все эти недостатки в порядке соборных решений и особенно то, что Собор неосторожно в подтверждение своих мнений употреблял ложные доказательства и св. апостолам и отцам приписывал учения и правила неподлинные, также и то, что он оказался, конечно вопреки собственному намерению, покровителем суеверия и расколов, – все это лишило Стоглавный Собор в истории нашей достоинства истинного Собора церковного, и по праведному суду большего Собора и важнейшего, он признается в нашей Церкви, яко не бысть.