В объятиях Отчих: дневник инока. Том 1

Владея настоящею книгою, знай, добрый читатель, что ты некоторым образом владеешь душою моею! Не осмей ее, не осуди, не укори: она открыта пред тобою здесь так, как только открывают ее духовнику и самому близкому человеку: открыта во всех сокровеннейших движениях, ежедневных настроениях, чувствованиях, изъянах и немощах, во всех добрых или злых, светлых или темных сторонах и жизненных проявлениях...

Быть может, многое и весьма многое здесь даже и не заслуживало бы того, чтобы быть увековеченным на бумаге. Но – желание видеть себя во всей точности таким, каков я был и вылился в своем дневнике за протекшее прошлое, – преодолело все другие соображения, и – не к худшему. Перечитывая эти, из души излившиеся некогда строки, я гляжу в них на самого себя каким-то особым наилучшим образом. Здесь происходить нечто подобное тому, когда художник, рисующий картину, чтобы лучше обнять ее взором во всех деталях, лучше видеть недостатки и то, как исправить их, отступает на некоторое расстояние от картины и смотрит на нее не в упор, а издали, потому что продолжительное смотрение рисунка в упор часто ведет к тому, что рисующий может притупить свое зрение к недостаткам картины (или как называется это у художников – „заглядеть картину»)... Подобным образом делает регент, когда старается послушать свой хор издали, чтобы полнее воспринять общее впечатление от пения, заглушающего вблизи своими отдельными звуками общие недостатки... Так поступаю и я.

Картина художника – это душа. И о, как полезно посмотреть на нее с позиции внешнего стороннего наблюдателя! Хорошо уподобить ее и целому хору звуков, звуков самых разнообразных оттенков – от трогательно-приятного до резко-фальшивого и грубого. Как полезно самому послушать этот хор издали, с позиции стороннего слушателя! Лучше замечаются многие недостатки, виднее становится и то, где и как исправить их.

Но – если все это более или менее достаточное оправдание дела со стороны или для самого себя, то – что дает мне смелость открывать эту книгу для доступа других желающих читателей? Скажу откровенно: доброе поощрение самих читателей. Вот что пишет один из них: „Читая и перечитывая глубоко назидательные, дивные, вдохновенные заметки из „Дневника инока», (печат. в Душеп. Чтении), я неудержимо порываюсь высказать автору их, какое умиленье, какой восторг, какие облегчающие блаженные слезы и какие сильные движенья душевные вызывают эти строки его!... Местами видишь собственные мысли, облеченные в ясные, светлые образы, породишь собственные чувствования, вылившиеся в чистые формы, собственные стремленья и желанья, понятия, выраженные с такой поразительной глубиной, полнотой и силой!^«... Еще: „Слово писателя может утратить свою силу, влияние и действие на душу только при одном условии – когда явится убежденье в его лицемерности, неискренности! Там же, где каждая строка, каждая буква дышит жизнью, силой, правдой, где каждая мысль выстрадана, каждая фраза одухотворена, проникнута живой верой, пламенной жаждой общенья с Богом, жгучей болью о содеянных согрешениях, чутким возвышенным пониманием своего „призванья»... – там чувствуется, что „уста от избытка чувств глаголют», потому что речи эти будят в душе лучшие и святые чувствование и помышление, исторгают слезы из очей и воспламеняют любовь к Богу, с сокрушенным сознанием тщеты всего земного... там чувствуется, что это вопль души к Богу, охваченной благодатью веяния Духа Божья и нет места там ни фальши, ни неискренности!..

Доказывать этого нельзя, – это можно только глубоко чувствовать душою!^»...

Некоторые из заметок „Дневника^" вызвали чудные стихотворения, 3 из коих см. на последней стр. сего выпуска. Думается, что и это – нелишнее оправдание небесполезности полного издания „Дневника»... Издание будет вестись отдельными выпусками, из коих I вместить материалы до 1902 г. (1–243 тирады), а далее по годам: II–1902 г. (244–1002 тир.); III–1903 г. (1003–1599 т.); IV–1904 г. (1600–2124 т.) и т. д.

26 Августа 1901 года Господь Человеколюбивый, в таинстве иноческого пострижения, отверз мне Свои Отеческие пресладкие объятия в омыл мою скверную, грязную, нечистую душу обильными слезами умиления и сердечного сокрушения. Да будут незабвенны во веки эти святые минуты! Да не устану никогда со слезами умиления воспоминать канун этого дня – Субботу, когда трепетало сердце – и как! – в ожидании великой милости Божией! Сколько передумалось, перечувствовалось тогда! Сколько выстрадала душа за эти дни, умирая для мира и рождаясь для жизни новой! Сколькими слезами облилась она, исповедав искренно и с сокрушением сердца свои мерзости, падения и раны от самых ранних впечатлений детства до последней минуты! Это было в келье Старца, незабвенного старца – о. Иасона. Вот он надевает свою полумантию, епитрахиль и начинает: „Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Царю Небесный... Святый Боже, Святый крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!».. В этот момент благодать Божия коснулась моего сердца... Молнией блеснула в голове мысль: „отпевают!» Мелькнула мысль о смерти, об отречении от мира, об отречении от всего – от родных, близких, от удовольствий, радостей мирских, от М... невесты, от всех и всего... И слезы брызнули и неудержимо лились за все время исповеди. Покаянный псалом... Как каждое слово его стучало в оледеневшую душу, как ее смягчало, возвышало, очищало! Только здесь я почувствовал всю прелесть, всю глубину и силу и всю живительность покаянных чувств, вылившихся в этом псалме... Покаянные молитвы. И вопросы – сначала духовника-старца, и ответы, ежеминутно прерывавшиеся рыданием; наконец, – собственная исповедь, прочитанная по записке, в которой я постарался ничего не забыть и не утаить, как это ни больно было окаянному самолюбию. Несколько раз я останавливал чтение, потому что слезы в рыдания не давали возможности читать. Так сподобил Господь покаяться... Особенно трогательный момент, когда я изобразил свое положение, решившее мой выбор монашества. ...„Это было положение, в котором люди маловерующие и отчаявшиеся избирают самоубийство, как единственный выход из затруднения. Но я увидел здесь новое грозное вразумление мне со стороны Господа, новое средство привлечь меня в Свои Отеческие объятия, устремиться в которые я так неразумно и преступно медлил... Я решился, наконец, сделать то, что давно надо было сделать... Вы видите теперь, как я беден, нищ, наг, жалок, убог... Я не мог терпеть долее сам себя, я бросил все, и... вот я у Ваших ног... Достоин ли я того, чего ищу?.. Но „не здоровые требуют врача, а болящие». Тот, Кто пришел не праведные, а грешные призвати на покаяние, не оттолкнет и меня и поможет мне, ибо не на свои силы уповаю!..» После этого я долго не мог перестать от слез, которые душили меня и едва дали дочитать записку, которая сразу была изорвана духовником и сожжена... Но вот он прочитал мне разрешительную молитву, и... о, восторг!.. Какую легкость послал Господь душе, какое утешение, какую уверенность сладостную, что все мои мерзости прощены, смыты, изглажены и не воспомянутся более во веки Премилосердым Господом! „Вот теперь мне легко, отче!“ воскликнул я невольно духовнику, и он много утешал, ободрял и наставлял меня по поводу этого. Настает Воскресенье, 26-го числа. Рано поднялся я, чтобы вычитать правило ко св. Причащению и приготовиться неспеша к великой минуте. Оделся в лучшие любимые свои мирские одежды, чтобы отложением их лучше символизировать свою готовность полного отречения от всякого самоугождения и пристрастия. И вот, за полчаса до благовеста к обедне начинаю свое преображение. Раздел все, что было, и кинул в один из углов кельи. Нарядился в простую, новую, белую, чистую длинную рубаху н подрясник послушника. Зовут в церковь. Не без трепета иду и переступаю порог церковный. Полагаю обычные низкие поклоны св. алтарю и на обе стороны и сажусь у свечного ящика. Мне кажется, что все сегодня ждет моего праздника – и собирающиеся в церковь, и самые стены и все церковные принадлежности. Вот зажигают паникадило, расстилают ковры, ставят аналой и на полу кладут мои одежды монашеские, принесенный из алтаря, где они ночевали у св. престола, в той самой белой скатерти, в которой я их привез. Вот раздается благовест в большой колокол... Входит о. Арх. Е. Мне нужно было подойти к его благословение, но не успел этого сделать и сходил нарочно в алтарь. Возвратился на свое место. Несколько знакомых промелькнули мимо меня, некоторые поздоровались, и один справился, каково я себя чувствую? Слышится трезвон „во вся». Идет Преосвящ. А., и я падаю у его ног сразу, как только он переступает порог церковный. Получив благословение, иду в самую даль церкви, за конец ковра-дорожки. Начинается обедня. Быстро, не успел я опомниться, как дают знак, чтобы я скидал подрясник и сапоги и готовился. Певчие поют блаженны. Я – остаюсь в одной рубашке и чулках, закрываемый от народа мантиями монахов, и падаю на колени на ковре с глазами уже полными слез. Допели блаженны, и вдруг!.. О, как передать эти минуты! „Объятия Отча отверзти ми потщися» – запели „где-то», ибо я не знаю сей час, могло ли мне казаться таким умиленным „человеческое» пение. „Вот пришло время – конец всему!» подумалось мне, и я, как сноп, пал ниц и повергся на земли в состоянии духа, совершенно недоступном для описания. Я чувствовал себя трупом гнилым, мертвым, ничтожным, я лежал в сознании полной беспомощности, бессилия, поражения, лежал в состоянии, способном возбудить любую и человеческую, не только Божественную жалость. Запели второй раз „Объятия Отча“. Духовник издали осеняет св. Крестом в это время лежащего, меня поднимают и ведут на средину церкви, и здесь я опять повергаюсь весь в слезах, едва сдерживая вопли полного рыдания. Третий раз „Объятия Отча“, и я опять иду и опять валюсь, будучи не в силах сдерживать громких всхлипываний. Пение смолкло... и одно мгновение я лежал в короткой, но страшной борьбе между страхом и надеждою, между грехом и избавлением, между отвержением и Божиим милосердием. Лежу, и только вижу глазами, полными слез, как свет яркий заливает пол, ковер и меня всего. Больше ничего не вижу, ибо лежу лицом, правою щекою на ковре, волосы раскидались по полу и руки распростерты, но чувствую уже, что около меня что-то есть, что-то готовится. „Бог милосердый, яко Отец Чадолюбивый, зря твое смирение, и истинное покаяние, чадо, яко блудного сына приемлет тя кающегося и к Нему от сердца припадающего“ – раздается среди глубокого затишья голос Святителя, который поднимает меня под руку и ставит прямо, причем я увидел, что предо мною аналой со св. Крестом в Евангелием и масса священнослужителей в облачениях. Кругом мелькнула еще масса народа, но не до него было в эти минуты, когда Сам Господь со святыми ангелами „чувствовался» здесь в эти минуты и ждал от меня обращения к Себе и произнесения св. обетов служения Ему. Твердым и уверенным голосом на вопрос Архипастыря „Что пришел еси, брате?..“ – ответил я „Желая жития постнического, св. Владыко!“ и др. ответы на его вопросы. Голос мой, исплаканный, напряженный, дрожащий, придавал какую-то особую торжественность словам обетов; наконец обеты произнесены и закончены молитвой. Затем начинается превращение внешнее, после совершившегося внутреннего. „Брат наш И..., возгласил Святитель, делая особенное ударение на моем новом имени, бывшем мне совершенно неизвестным до этой самой минуты... Пострижение власов. О, сколько сразу вливается в душу чувств, дум, волнений в это святое мгновение духовного рождения! Какой открывается новый мир! Но – некогда было отдаваться надолго этой минуте. Надо было помогать облачающим. Облачение быстро совершилось, и я узрел себя во всеоружии духовного воина. Ощущения, впечатления налетали как вихрь, с каждым новым действием надо мной, и так же быстро вихрем уносились, гонимые другими. И несколько мгновений – все это. Вот читается еще последняя молитва, и все уходят, ведя меня к Образу Спасителя, по правую сторону царских врат, со св. Крестом и свечей в руках. Здесь я стою всю обедню полный самого благодатного умиления над совершившимся со мною. Ни одного мирского помысла, ни одной суетной мысли не допускает Господь: весь Он овладевает в эти минуты предавшеюся Ему душою, весь наполняет и занимает ее. Видя пред собою Его Лик на иконе, как-то отрешаешься от этого внешнего впечатления и сливаешь его с внутренним духовным созерцанием и услаждением от Его ясного, светлого Лика. Точно так же и при принят Св. Таин, которых удостоивается постриженный: никогда так не приходилось отрешаться от видимых знаков Его Тела и Крови и живо представлять их Самим Телом и Кровью Господа, и даже не Телом и Кровью только, но всем Его Существом, только что Помиловавшим меня, Обласкавшим и Утешившим так нежно... По окончании обедни, еще раз пережились умиленно-слезные минуты, при трогательном обряде „вручения Старцу“. Пред аналоем со св. Евангелием предстал я, справа у аналоя Святитель, слева Старец, лицом ко мне. По сторонам остальное духовенство. Рука моя и руки Святителя и Старца на Евангелии, как бы в руке Христа. Святитель возгласил Старцу: „Се предаю ти, отче Иасоне, брата сего И. от Св. Евангелия, еже есть от Христовы руки, чиста и непорочна, ты же приими его, Бога ради, в сына место духовного, и направи его на путь спасения, и научи еже сам твориши к пользе душевней, прежде всего – страху Божию, еже любити Бога всем сердцем и всею душею и всею крепостию, и повиновение имети беспрекословно к настоятелю и к преимущим, и любовь нелицемерну ко всей братии, и смирение, и молчание, и терпение ко всем, и какова его приемлеши от Св. Евангелия, да потщишися такового же представити Христови, в страшный день праведного Его суда!»

Старец отвечал на это с благоговейным волнением в голосе: „Превыше нашея меры дело сие, Преосв. Влад., но повелено нам есть от Спасителя нашего Иисуса Христа – наипаче всего послушание имети к настоятелю, и елико сила наша по Бозе, не отрицаюся, должен есмь наипаче всего попечение имети о нем, якоже Бог наставит нас убогих, Ваших ради Святительских молитв!“

После всего этого Святитель обратился и ко мне с назиданием: „Се тебе, чадо И., сей старец Иасон – отец и учитель, ты же повинуйся ему во всем, и имей его яко Самого Христа, и твори к нему послушание и повиновение во всяческих повелеваемых от него, без повеления же и благословения ничтоже твори, сего ради не точию от Бога оставление грехов получиши, но и жизнь вечную наследиши со святыми Его, ныне и присно и во веки веков. Аминь“. Какие священные, трогательные, страшные слова! Какое самоотвержение и любовь Старца, дающего согласие на столь ответственное дело! Какая обязанность дается и мне, да не погублю себя и Старца. „Имей его яко Самого Христа“, говорится мне. И действительно, вот где высшее побуждение к послушанию. Какая святая глубокая основа для него! Затем, Святитель обратился ко мне с речью. С волнением слушал я его приветствия. Затрепетало сердце, когда он упомянул о монастырях – Антониевом и Сергия преп., где зародились мои мысли о монашестве (хотя начало их коренится гораздо раньше, еще в отрочестве). Упомянул о моих поездках по св. местам, и ко Гробу Господню, – напомнил, что я был таким любителем и посетителем чудных Лаврских Богослужений, которыми я возгревал свои мечты, – коснулся, каким искушениям я подвергся, и... в это мгновение я не выдержал, закрыл глаза и слезы ручьем побежали по щекам. Я устыдился внутри себя своей неверности Господу, Который давно звал меня, а я бродил от Него по миру, хороня своих мертвецов. Господи! как было горько, больно этой мысли, но слезы горечи тут не разделялись от сладких слез покаяния, умиления и радости. Я плакал, но плакал сладко... Святитель говорил:

„Приветствую тебя, возлюбленный брат И., с принятием образа ангельского жития. Теперь желание твоего сердца исполнилось. Твои давние, заветные мечты осуществились. Воспитавшись в школах, находящихся под кровом преподобных Антония Римлянина и Сергия Радонежского, этих истинных воинов Христовых, ты унаследовал от них любовь к иноческому житию и сам пожелал вступить в ряды этих воинов. Укреплению в избранном тобою пути несомненно способствовали также и твои частые в летнее время путешествия к русским святыням и, наконец, к Св. Гробу, который ты сподобился лобызать. Знаю, что вступление на избранный тобою путь предварялось немалыми трудностями, препятствиями и искушениями. Но ты, с Божиею помощью, трудности преодолел, препятствия устранил, а искушениям не приразился, и теперь, отвергши вся красная мира, ты избрал путь теснейший, но более надежный для спасения. Путь твоей жизни теперь определился окончательно и бесповоротно. „Благословен Бог, благоволивый тако! Вниди в радость Господа своего“, к Которому ты стремился в течение своей жизни, рада Которого ты порвал теперь связи с миром!

Но, возлюбленный брат, отречение от мира составляет одну только сторону благодатной жизни. Другая сторона состоит в усвоении тех благодатных даров, которые должны наполнить содержание жизни облагодатствованного человека. Эти духовные дары, по Апостолу, следующие: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал.5:22–23). Как усвоить их, – пусть научат тебя словом и житием подвижники древнего и нового времени. Я же считаю благопотребным, в настоящие важные минуты твоей жизни, сказать несколько слов, не столько в назидание, сколько в предостережение, применительно к тем жизненным условиям, среди которых ты будешь находиться.

Вольным своим разумом и вольною своею волею ты стал в ряды воинов Христовых, которые хотят и должны быть отборными воинами Христовыми. Вот тебе от нас братское благожелание и внушение в напутствие новой жизни: не изменяй своему знамени. Везде, во всяком положении измена знамени, под которое человек становится вольною волею и вольным разумом, есть позорное преступление. Измена же иноческому знамени есть сугубое преступление, так как инок пред Богом и Церковью дает обет быть подвижником высшего христианского совершенства. Признавая круг общих всем христианских обязанностей поприщем недостаточным для себя, инок желает быть избраннейшим передовым воином Христовым, предшественником, предводителем своих братий-мирян, храбрейшим ратоборцем на диавола. „Монах, по Феодору Студиту, есть тот, кто на единого взирает Бога, Бога единого желает, Богу единому прилежит, Богу единому угодить старается, мир имеет к Богу, и мира между другими виновником бывает» (Доброт., т. IV, 502). Вот знамя истинно монашеской жизни: сознание Богообщения и постоянное стремление к Нему. Не изменяй же, Бога ради, этому великому знамени! Ты имел время и разум обдумать путь, на который теперь вступил; имел свободу выбрать знамя, под которое стал.

Верность избранному тобою знамени сообщит всей последующей твоей жизни и деятельности, в каком бы ты положении ни находился, характер единства и цельности, а вместе с тем будет служить исходною точкою в оценке твоих действий. Всякое твое деяние должно исходить от Бога и направляться к Богу, Который и должен быть твоим единым Судиею. Обыкновенно оценку своих действий и вообще жизни мы основываем на одобрительном или порицательном суждении людей. Берегись этого, потому что людские суждения часто обманчивы, как основывающиеся на одной только внешней деятельности человека, а не на сокрытых побуждениях и целях ее. Суждения эти часто бывают и пристрастны. Многие как бывают неудержимы в своем порицании ближних, так неумеренны в восхвалении тех, кого хотят или имеют надобность хвалить. При этом весьма преступно домогаться похвал человеческих, искать их, бегать за ними. В погоне за такими суетными похвалами, за приобретением так называемой дешевой популярности, люди часто пренебрегают своим долгом, пробегают к низким средствам заискивания пред власть имущими – с одной стороны, к ласкательному заигрыванию с подчиненными – с другой стороны. Избегай этого, потому что людская молва так же зыбка и быстротечна, как речная волна; домогаться прославления от людей, а не от Бога (Ин.5:44), суетно и тщетно. Искание похвалы человеческой является источником несчастия для человека, отчасти из подозрительной боязни, как бы о нем кто не сказал чего-либо дурного; а с другой стороны, как бы ни была прочна слава человеческая, и тогда она не может насытить души человека. Кто хочет угождать людям, чтобы у всех приобрести доброе мнение, тот не сделается рабом Христовым. И в этот смысле, горе человеку, которого все хвалят (Лк.6:26), но о котором можно усумниться, похвалить ли его Бог. Некогда Коринфяне восхвалили Апостола Павла, как своего учителя. Труды его проповеднические вполне сего были достойны. Но он ограничивал своих хвалителей. „Для меня очень мало значит, как судите обо мне вы (1Кор.4:3).“ Апостол Павел, как истинный раб Христов, в душе своей помышлял: „не велико для меня, как люди судят обо мне,» – „услышу, что речет о мне Господь (Пс.84:9).“ Посему, когда будут хвалить тебя, припоминай слова Писания: „людие мои, блажащие вас обольщают вас и стези ног ваших возмущают (Ис.3:12).“ Принимающие похвалу человеческую не получают пользы, как говорит сам Владыка: „како можете веровати (в Мя), славу друг от друга приемлюще“ заповедуя при этом искать славы, „яже от единого Бога (Ин.5:44).“ Св. Иоанн Златоуст тем, кто, трудясь ради Бога и ища горней славы, искушался мыслью и о прославлении от людей, так говорит: „Желающему той и другой славы невозможно получить той и другой вместе. Правда, можно достигнуть и той, и другой, но только в том случае, если будем убегать славы человеческой» (на Иоан. бес. 28, ч. 1:340).

Потрудись же, возлюбленный брат, ради Бога! Господь, раздаятель даров, одарил тебя способностями паче сверстник твоих. Кому много дано, от того много и взыщется. Принеси дары свои к подножию Христа, к прославлению Пресвятого Имени Его, на защиту Его Св. Церкви. Враг рода человеческого воздвиг ныне на нее сильную борьбу, употребляя для этого опасное оружие слова и мысли. Виды этой борьбы различны. Но особенно опасен в настоящее время один вид ее, как прикрывавшийся желанием пользы и спасения ближним. Эти люди, „имущии образ благочестия, силы же его отвергшиися,“ по-видимому тщательно изучают истину Христову и закон Христов, исследуют внимательно вопросы о вечной жизни и средствах ко спасению. Но все это делают не по любви ко Христу и Его учению, не для содействия спасению человеческому, а по сатанинской ненависти к Богу, к Его закону, ко Св. Церкви и спасению человеческому. Вооружаясь ложною философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу (Кол.2:8), вооружаясь различными научными исследованиями, превратно направленными и неправильно приложенными к делу, – стараются отвратить людей от веры и жизни христианской, спасительной, увлекая их на путь неверия, беззакония, на путь погибельный. И действуют они при этом открыто, высоко подняв голову свою. Настоит теперь нужда обнажить волчью природу их, громко изобличить, показать их лицемерие, разъяснить их заблуждение. Теперь, когда хулится Имя Божие, молчание преступно и будет сочтено за малодушие или бесчувственную холодность к предметам веры. К прискорбию, нельзя не сознаться, что равнодушие к святой вере и ее защите – едва ли не главный недуг нашего времени. Много ли теперь таких ревнителей, которые с пламенеющим духом восставали бы на защиту Св. Церкви и заграждали уста легкомысленно глумящимся над нею? Не ограничиваются ли теперь большею частью молчанием, как будто дело вовсе никого не касается, или так маловажно, что на него не стоит обращать внимания?.. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерегает Господь (Откр.3:15). Работай Господеви, духом горяще.

Не буду, в заключение, омрачать твоего сердца указанием на все трудности, скорби и искушения, которые составляют удел всякого истинного христианина, особенно – священнослужителей, наипаче – иноков. Помни, что „многими скорбьми подобает нам внити в царствие Божие (Деян.14:22).“ Помысли о Претерпевшем Крест и поругания над Ним, чтобы тебе не изнемочь и не ослабеть душою (Евр.12:3–4).

Есть скорби, но есть и высокие радости на избранном тобою пути жизни. Радости эти возрастают в душах наших соответственно созревании и обновление нашей духовной жизни, соответственно тому, как образ Христа, Источника истинной радости, будет отпечатлеваться в душе нашей.

Забывай же заднее, простирайся вперед и стремись к цели, к почести вышнего звания во Христе Иисусе (Флп.3:13–14). Да поможет тебе Господь, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердце твое (Еф.3:16). Христос посреде нас!“

После приветствий и братских лобзаний, я зажил блаженные незабвенные 5 первых дней иночествования, которые, по уставу иноческому, проводятся в безотлучном пребывании в церкви – в полном иноческом одеянии (даже во время отдыха) – в строжайшем безмолвии, в посте, молитве, Богомысли, чтении Слова Божия и др. душеспасительных книг, ежедневном сообщении с Господом во Св. Тайнах!... Боже! Какие это воистину светлые, безмятежные, блаженные, неземные минуты!.. „Смотри, брате, запасайся» – ласково приговаривал мне Старец – „на всю жизнь теперь запасайся: того не будет уже больше, что теперь переживешь!.. Вот пойдут скорби, тогда и вспоминай эти минуты, и так на всю жизнь их хватить тебе!...»

Боже! Какая это глубокая, дивная правда! Это почувствовал я в достаточной мере сердцем сразу же, как только кончились блаженные первые 5 дней этого истинного сладчайшего „забытья» в объятиях Отца Небесного, когда ничто земное, мятежное, суетное не тревожило и не смущало обновленную, исцеленную совесть. Но... монах питается скорбью, скорбями оправдывает свое звание, скорбями целой жизни достигает Желаемого, и эта скорбь – первая такая мучительно-болезненная скорбь сжала мое сердце в момент, когда мне сказали, что дни моего церковного сидения „кончились» и я должен начать обыденную жизнь обычного монаха... И я начал эту жизнь... Начал в покорном сознаем, что нежные ласки Небесного Отца, сладость которых дается ощутить монаху, должны быть не только щедрым даром любви Его за мое покаяние и обращение, но и таким „авансом», который должно в меру сил заслужить и искупить всею дальнейшею жизнью – жизнью всевозможных испытаний, скорбей, искушений, напастей, временных оставлений Богом, – всего того, что делает эту жизнь способною пребывать неотлучно в сладчайших объятиях Отчих!

А. И.

„...Еще же ему далече сущу, узре его отец его, и мил ему бысть, и ток нападе на выю его, и облобыза его“... (Лк.15:20).

1.

Жизнь в объятиях Отца Небесного – воистину это жизнь монашеская. Монах – это очнувшийся распутный сын, для которого все прошедшее, настоящее и будущее слилось и замерло в один нескончаемо-долгий момент сладчайшего самозабвения на груди Отеческой...

Вопль покаянной мольбы еще на устах, но сердце-сердце уже давно услыхало ответ и само успело ответить своим воплем, воплем счастья от исчезновения в неисследимой бездне всепрощения и милосердия Божия!..

10 июля 1901 г.

2.

Я был в опасности пагубнейшего для меня искушения... И воззвал я к Богу кровью души моей, потоками слез моих, стоном воплей моих, и Он, Милосердый, простер мне руку помощи и избaвлeния, спасения и утешения... О, Благодетель жизни моей! Да будет же она отныне Твоя – всецело и неизменно!..

1901 г.

3.

Как потерпевший несчастие пожара домохозяин ищет и старается использовать в остатках пожарища все, что еще не до конца истреблено огнем, так я собрал на пепелище прошлого немало такого, что не утратило своей цены и пригодности даже доселе. Все это небесполезно привести в известность и увековечить для памяти прежде вечно-памятного и единственного дня обновления моей жизни таинством объятий Отеческих!.

1901 г.

4.

Милосердый, всесильный Господи, благоволивший на мне грешном и недостойнейшем рабе Твоем явить столь неизреченную благость Твою и призвать меня от тьмы невежества к свету премудрости и учений Твоих... Возрасти же меня, Господи, к славе Св. Имени Твоего, на пользу Св. Церкви Твоей! Исполни страха Твоего Божественного душу и сердце мое, да ничем скверным не обольстит меня враг, чтобы лишить Твоей любви и благости и низвергнуть в бездну погибельную! Сохрани меня от всякой скверны плоти и духа, даруй силу и крепость к продолжению учения моего! Не отъими от мене, Господи, Господи, Святого Духа Твоего, Всеблагого Утешителя и смысла Подателя! Воззри Господи: от всего сердца и от всей души моей с любовью и радостью готов служить Тебе, но знаю, что ничего – по слову Твоему – без благодати Твоей не могу совершить! Посему, милостивно презирая мои неразумные и дерзостные согрешения, лукавым врагом во мне содеваемые, – помоги, Господи, помоги немощному созданию Твоему только угодное Тебе творить, Имя Святое Твое достойно проповедать, покорно и достойно призвание мое принять и исполнить!.. Уязви Твоею любовью хладное сердце мое, да возлюблю Тебя, Господа моего и Владыку, всею душою моею. всем сердцем моим и всею крепостью моею и всем помышлением моим! Исповедую, Сладчайший мой, пред Тобою все ничтожество и всю немощь мою и неразумие! От всей души приношу благодарение за неисчетные милости Твои и за наказания Твои во благо – да не погибну на веки. Исполни блаженного смирения сердце мое!.. Даруй непрестанную о Тебе память, да всегда услаждаю себя призыванием Сладчайшего Имени Твоего! Даруй слезы сокрушения и умиления сердечного – оплакать и омыть мои беззакония и язвы греховные, да очищенный и убеленный росою благодати Твоей благодарственными слезами радости и сердечной любви воззову Тебе всею Своею маленькою жизнью: „Слава Тебе! Слава Тебе! Слава Тебе!..“

На школьной скамье.

1895 г.

5.

Пресвятая, Пречудная, Преблагословенная Владычице моя, Присно-Дева Богородице! Не отринь меня окаянного, недостойного!.. Не попусти погибнуть бедной и несчастной душе моей! Воздвигни меня – даже до ада низшедшего, во глубине греховной погрязшего... Осени, защити и сохрани св. покровом Твоим! Даруй мне слезы покаяния и умиления! Озари омраченный ум мой светом заповедей Сына Твоего! Умягчи, воспламени ожестевшее сердце мое пламенем Божественной благодати Св. Духа! Укрепи греховную волю мою от всякой скверны и нечистоты и наставь на путь спасени, да возрадуется и мой дух о Бозе Спасе моем, да возвеличит и моя душа Господа и Тебя, Пренепорочная, Премилосердая! Ускори! Спаси погибающего, ибо во спасении таковых – Твоя радость. Твое счастье, Твое блаженство!...

1895 г.

6.

О, Ты, даровавший мне Свое чудное, благодатное имя – Предтече Господень, Небесный Покровителю и Ангеле мой! Соделай подражателем не имени Твоего только, но и дивных добродетелей и подвигов Твоих! Духа, который был в Тебе, воспитай и во мне – постоянным памятованием чудной жизни Твоей, постоянным воображением вдохновенно-подвижнического лика Твоего! Нет в рожденных женами больше Тебя! Будь мне таким и помощью Твоею, наставлением Твоим, покровительством Твоим!..

1895 г.

7.

Я не знаю, предопределен ли я ко спасению, или обречен на вечные мучения... Но – страшиться ли мне этой неизвестности, отчаяваясь в своем спасении?.. Да простит мне, Судия мой и Бог, если я успокою себя верою, что Он, если я сам тому не помешаю, может и отменить о мне Свое предопределение, вняв слезному раскаянию и молению моему и, подобно древней Ниневии, преложить и о мне суд Свой на милость, не терпя от сего никакого изменения вечных законов Своей правды и милосердия.

1895 г.

8.

Что представишь ты Богу, Судии Праведному, окаянная душа моя, когда обнажена будешь тела, в котором гнездятся ныне и как нарывы раскидываются и зреют страсти твои, – когда, обнажившись тела, ты лишишь их этого покрова и увидишь себя такою, какова есть: не тело влечет тебя ко греху, но сама ты делаешь его удободвижным орудием твоих мерзостных похотений и страстей. Каждое твое желание – страсть, каждое побуждение – смрад, каждое движение – мерзость – ничем тогда не будут прикрыты, ничем неутолимые, ненасытимые! О, как она будет тогда жалка, как неспособна к жизни духовной, вечной, небесной! Укажешь ли тогда, что Бог твой приемлет и воздыхание едино, милует и единым молением и желанием!? Да, Он, Милосердый и Любвестрадальный, и „во едином часе раеви сподобил“ разбойника благоразумного, в самом преддверии смерти к Нему воззвавшего, оправдал столь же скоро и мытаря, от глубины души к Нему воздохнувшего... Но первому Он явил Свое милосердие потому, что в его положении искренность и сила молитвы слова не могла лишь сопроводиться и выразиться в молитве дела. А второго Он оправдал потому, что искренность и сила молитвы дела уже были таковы, что ее не в состоянии были к выразить никакие молитвы слова, не прибавляли бы ничего никакие воздыхания и биения в перси! А – таково ли твое положение, чтобы эти примеры были достаточны для твоего утешения и успокоения? – Ты молод, силен, полон жизни и сил, чтобы сотворить все плоды, достойные покаяния... Покажи же себя готовым на это! Привлеки этим благодать Божию, которая ждет, чтобы ты простер лишь к ней свои руки, возжелал ее всем сердцем, и она могла бы даровать тебе все это, давно готовая заключить тебя в столь долго скрываемые любящие объятия!..

1895 г

9.

Нам, недостойнейшим, пресыщающимся греховною сладостью, нет и возможности испытать всю сладость чистейшей любви ко Господу. О нас можно именно сказать то же, что диавол говорил об Иове: „даром ли Иов чтит Господа?.. (Иов.1:10). Так и мы: „даром ли любим, если еще только любим, Господа?..» Но – когда и любим, то наша любовь не может не терять многое в своей ценности и чистоте, именно при сознании, что любим не даром, что мы – неоплатные должники пред Ним, что мы и не можем не любить, должны, любить Его за то, что Он дарует нам такие блага, прощает нам столь бесчисленные и столь великие грехи. Но – о, как редки среди нас такие блаженные души, для которых любовь ко Господу не есть лишь обязательный в некотором роде долг и возвращение должного, но – сама чистейшая жертва, дар совершенно свободного, бескорыстного приношения хотя и в сознании „Твоя от Твоих“, но по крайней мере без малейшей тени своекорыстия и обязательности.

1906 г.

10.

Люблю или – храню с уважением жизнь, потому что она – преддверие жизни вечной, вожделенной, блаженной! Боюсь и трепещу смерти, потому что она – конец всем возможным подвигам, которыми нудится вход в Царство Небесное! Да благоугодно будет св. и всеблагой воле Твоей, Господи, продлить жизнь мою, но не на умножение греха и пороков, а на стяжание всяческих плодов веры и любви к Тебе! Да не окажусь вне чертога Твоего – за мою беспечность, расслабление, грехолюбие!.. Даруй, Господи, хотя кончину жизни моей – христиански-добрую, непостыдную, мирную! Да будет последним вздохом моим – вздох сокрушения о моих согрешениях! Да будет последним действием моим благоговейное знамение крестное, последним гласом моим сей вожделенный глас: „помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!..“Господи! приими дух мой с миром!.“

1896 г.

11.

Доколе – о, Господи! – попускаешь работать греху, изнывать во страстях? Сжалься, Кроткий, Добрый, Скоропослушный мой! Ты – Любовь: возлюби меня! Ты – Истина: вразуми меня! Ты – Сила: укрепи меня! Ты – Святость: освяти меня! Ты – Свет Трисолнечный: взыщи, очисти и просвети меня!..

1896 г.

12.

Откройся мне, Господи, в чудных делах Твоего творения и в дивных судьбах Твоего промышления! Откройся – в грозных вещаниях Твоей силы и в тихих веяниях Твоей беспредельной кротости и благости! Откройся – в отрадных сказаниях об истинных счастливцах и в трогательных повестях о несчастных страдальцах! Откройся – в утешении о светлых делах рук человека и в печали о мрачных деяниях его злобы! Откройся – в улыбке счастья Тобою благословенных и в вопле горести от Тебя отверженных! Откройся – в благопоспешении любящих Тебя и в ниспровержении дерзкопреслушных Тебе! Откройся – в делах человеколюбия Твоего и в грозных посещениях праведного гнева Твоего! Откройся – в жажде всего доброго и святого и в отвращении от всего злого и нечистого! Откройся – в услаждении всем вечным и нетленным и в познании пустоты всего суетного и скоропреходящего! Откройся – в внезапных сладких восхищениях благодатию Твоею духа моего и в безотчетной тоске сердца моего! Откройся – в порывах ревности ко всякой правде и благочестии и в осторожном избежании всякой лести и беззакония! Откройся мне, Добрый Пастырь и Утешитель души моей, в благодатных утешениях и дарованиях вожделенного пастырского служения, в трудах к попечениях о спасении любезных Тебе человеческих душ, в явлениях Твоей благодатной силы и бесконечной благости чрез мое недостоинство. Аминь.

1896 г.

13.

Для того ли, о, Милосердый Создатель, воззвал Ты нас от небытия, чтобы терпеть нас в рабстве греху, плоти и диаволу? – Нет! „Образ есмь неизреченныя Твоея славы“, самовольно изпавший из вожделенного Отечества! Но возврати, о, Всещедрый, – возврати принадлежащее Тебе по праву, возврати Твое, искру и дыхание Твоего Божества, изнывающее в чуждых странах, под игом дерзких и жестоких поработителей! Не потерпи столь наглого поругания Твоему „Образу», представляющему Тебя и отблеск Твоих совершенств и славы. Возврати, Господи, пленение людей Твоих, в скорби сущих, к Тебе рвущихся, Тебя ищущих и жаждущих! Яви нам силу Твою и спасение! Только воструби нам победный глас Твой, и – рассыплются враги наши, удерживающие души наши в отчуждение, преслушании и небрежении Тебя! К Тебе, Господи, желание наше: „согрешихом, но не отступихом от Тебе, Боже, ниже воздехом руки наша к богу чуждему!“ Избавь нас, и это не будет насилием нашей свободе, попранием нашей воли, насилием держащему нас в своем рабстве сатане, ибо мы – Твои., и Ты – наш истинный Царь, Владыка, Господь, Пастырь и Милосерднейший Отец!

1896 г.

14.

Если недоумеваешь, каким образом изменится по воскресении наше тело так, чтобы не казалось в то же время странным, что оно будет иметь в целости главу, руки, ноги и все прочие члены, хотя и одухотворенные, – то приведи себе на память достигших бесстрастия, – тех, которые будучи более утончены в духовной жизни, уже здесь жили так, как бы вовсе не существовало их тела, но погружась всецело в созерцание тайн и красот духовного мира, жили почти только духом и его потребностями и силами. Подобно тому, как теперь мы, более живя во плоти и по плоти, погружаемся в плоть до того, что способны бываем совершенно забывать о духе, мало замечаем, сознаем, понимаем и чувствуем его, – так тогда, живя более по духу и в духе, погрузимся в дух до того, что совершенно забудем о настоящем бренном теле, – столь же мало, как теперь дух, будем замечать, сознавать, понимать и чувствовать тогда свое тело. Теперь мы более чувствуем, замечаем и холим тело, потому что оно в разладе с духом, и перевес в этом разладе, судя по человеческим силам, всецело на стороне тела, но тогда и дух и тело, освободясь от этого антагонизма, примирятся и объединятся с совершенною гармониею и красотою в единого цельного и неразделяющегося, Богоукрашаемого, Богосоединяемого, Богоосвящаемого во всех частях – человека!

1897 г.

15.

До чего обезображивает душу мою сатана, когда пленяет ее в сети свои: я способен обращать в предмет „гордыни» даже то, что „имею» гордыню.... Вычитал я в творениях Св. Отцов, что, истощив все усилия в борьбе с подвижниками и видя их на непобедимой высоте совершенства и бесстрастия, демоны навевают на них гордость, которою – увы! – нередко и увлекают благоугодивших Богу в бездну погибельную!.. И вот я так же строю горделивую догадку, что если и в меня окаянные человеконенавистники пускают стрелы гордыни, то – значит – и я „не что-нибудь простое»... О, проклятые льстецы и наветники! Доколе терпит Владыка ваши злокозненные и дерзкие ругательства над Ему преданными, а вас всегда проклинающими – созданиями!.. Запрети им, Господи, да не озлобят покоища Твоего – сердец наших, и коварные сети их расторгни и развей, как ничтожный прах!....

1897 г.

16.

„Ина слава – солнцу, ина – луне и ина – звездам»... (1Кор.15:41). Ина слава и мне недостойному, уготованная Господом, если бы только я сумел презреть для Него все, что не ведет к Нему!... Господи! Сколько могу вместить Тебя – да вмещу!.. Да вмещу по силе моей и по предназначению моему, преднаписанными благостию Твоею и приобщением к Божественному наследию Твоему, ибо и всякая тварь вмещает столько даров Твоей благости, сколько позволяет непротивляющеяся Тебе их природа! Я же, недостойный, не дары Твои только призван вместить, но Самого и всего Тебя, Необъятного и Пречудного Бога! Да не погублю же этой своей силы, этого своего предназначения! Да не погублю Тебя – сей преславнейший из даров Твоих мне, какой только может вмещать слабая и немощная наша природа! Да вмешу Тебя по мере не только своего, но наипаче и Твоего желания, коим Ты благоволишь сподоблять нас Твоего сладчайшего соединения!

1897 г.

17.

Просвети очи наши, Господи, чтобы нам разумевать и отсекать все хитрые и злокозненные стрелы лукавого! Не попусти уязвиться его гордынею и тщеславием и сделаться недостойными даров Твоих, когда сила Твоя в нашей немощи благоволит совершать великое и славное на пользу душ наших; ибо не знает покоя лукавый день и ночь, издеваясь над несчастными душами нашими и самое благоугождение наше Тебе обращая в служение его дерзкой и гибельной злобе, которою на нас он старается выместить Тебе свое жалкое бессилие и поражение... Увы нам! Кто, кроме Тебя, Человеколюбие, пожалеет и поможет нам, насильным участникам его окаянной злобы! Кто, кроме Тебя, разрушит этот жалкий и горький плен, или предотвратить этот пожар (гордыню и тщеславие), поядающий в один миг все имение, благоприобретаемое душою в служении и угождении Тебе!...

1897 г.

18.

Тебя, любвеобильный Боже, только и желал бы „хотеть» я, и Тебя лишь стремился бы искать и стяжать! Сотвори же по желанию моему, „желаний Краю», и по просьбе моей, милости Бездна! Пусть я недостоин получить сего, но тем выше будет это, как дар милосердия Твоего. Кто достоин Тебя, Превысший всякого достоинства! Пускай пути сердца моего не отвечают истинной жажде его, но – что благостнее и премудрее Тебя, всех Создателя и Устроителя! Пусть я не в силах вместить и сохранить Твои дары, но – кто сильнее Тебя, Всеблагий, всякую немощь превозмогающего Своею силою! „Вся могу о укрепляющем мя!»... (Флп.4:13). Пусть недостаточно сильно самое желание мое, самая молитва моя, но – от Тебя „всякое даяние благо“, не от нас и сила желания. „Без Мене не можете творити ничесоже!“ (Ин.15:5). От Тебя и „еже хотети и еже деяти!“ (Флп.2:13) – „всяк дар совершен“ от Тебя, Отца светов!

1897 г.

19.

„Отче! согреших на небо и пред Тобою, и уже несмь достоин нарещися сын Твой!... Сотвори мя яко единого от наемник Твоих!“... (Лк.15:18–19). Посмотри, чего лишился и чего домогаюсь. Потерял сыновство, и ищу хотя рабства. Загубил родство, и желаю сохранить хотя связь наемника! Не подорожил общением любви, и услаждаюсь хотя жаждою пространственной близости! Умилосердись же, Всеблагий, Незлобивый и Человеколюбнейший Отче Небесный!...

1897 г.

20.

Подлинно – „о чесом помолимся, якоже подобает, не вемы“!.. (Рим.8:26). Воззову ли в молитве: „пощади, Господи!“ – боюсь услышать в ответ: „пощади сам себя: разве Я погубил кого?“... Воскликну ли в чувстве беспомощности: „помоги мне!“ – изобличусь указанием на тех, кто „вся мог о укрепляющем их,“ – „сила бо Моя в немощи совершается“... (1Кор.12:9). Издам ли слезный вопль: „спаси меня!“ – понесу горький стыд, ибо услышу: „разве Я не для всех Спаситель?“ Стану ли умолять: „умилосердись надо Мной!“ – в горчайший стыд приду, ибо услышу: „разве Я жесток и по моей вине гибнешь ты?... Пощади сам себя – о, любимейшее и вожделеннейшее творение Мое! Перестань сам губить себя! Перестань отвергать Мою любовь, бегать Меня, тебя ищущего Моей помощи и спасения, для тебя всегда готовых! Перестань предпочитать Мне врага своего! Перестань наносить новые тяжкие раны за тебя Пострадавшему и Умершему! Перестань поражать и терзать сердце, копием для тебя отверстое и никогда уже незаживающее!..“

1897 г.

21.

Наши добродетели все как-то отрицательного характера. Во всякой из них мы, как рабы неключимые, делаем только то, что нам и должно было делать, – приобретаем в них лишь то, что нам и следовало иметь... Это – возвращение утраченного, освобождение из рабства, освобождение свободы из плена греху, миру и диаволу. Самое высшее побуждение к истинной добродетели – это памятование о беспредельной любви к нам Божией при искушениях греха, – сознание того, что мы не рабы греха, но самовластно можем распоряжаться своею свободою, можем не согрешить в известном данном случае, и если не хотим и не стараемся удержаться, то значит – не хотим почтить Господа и послужить Ему!...

1897 г.

22.

Господи! Ужели в минуты самых жгучих плотских движений не оставляющие меня желания сохранить в чистоте и ненарушимости девство – обманчивы, неосуществимы и не заслуживают внимания? Но в таком случае, как же понять их появление и живучесть в столь несвойственном, по-видимому, им сообществе?... Не попусти же, о чистейшая Непорочность, разрушить столь драгоценное сокровище в минуты тяжких искушений! Поддержи и сохрани в ненарушимой чистоте и нерастленной девственности души и тела! Не попусти угаснуть и оскудеть любви к Тебе, согревающей мое сердце и ради Тебя побуждающей на св. подвиг девства! Не попусти плотскому одержать когда-либо перевесь в жестокой борьбе с духовным... Пошли мне Твою благодатную и всесильную помощь! И да принесу Тебе в благодарственную жертву Твоей любви – чистое и неоскверненное никаким плотским вожделением и услаждением сердце!..

1897 г.

23.

Девство – величайший дар Божий человеку. Но со стороны последнего, оно есть в то же время подвиг – величайший и требующий неимоверных, почти свышечеловеческих усилий. Самые совершенные девственники, достигшие степеней полного бесстрастия, признавались, не стыдясь, что если бы провести их по всем степеням и родам искушений, „не бы убо спаслася всяка плоть!“... Этому подвигу более всего противится и противостоит вся человеческая природа самою жгучею, неотразимо-могучею борьбою. Этому подвигу преимущественно и в совершенном смысле должны быть отнесены требования: „отвергнуться себя“!.. Как жалок и слаб человек! Как много у него добрых порывов и стремлений, но как мало сил осуществить их! Не это ли заставляло девственников хорониться от взоров человеческих? Не девство ли и желание сохранить его – более всего гнало их в пустыни, вертепы и пропасти земные?

1897 г.

24.

Горе нам, живущим „минутой“ лишь настоящего времени и небрегущим о временах нескончаемой вечности. Ради одной минуты – ради услаждения мимолетным удовольствием плоти, мы забываем высшие потребности духа и погрязаем в похоти. К этой минуте, к достижению ее сводятся почти все наши думы, стремления, чувства. Не занимает нас прошедшее, утраченное бесполезно и безвозвратно, не озабочивает будущее, не привлекает небесное, вечное... Увы, смерть в самой жизни! Мы забываем даже и то, что живем в настоящую минуту, и только тогда лишь чувствуем это, когда ощутим ненасытным сердцем недостаток или отсутствие благ житейских, когда чаша горестей коснется уст наших... Как спящие беспечным сном, блуждаем мы среди изменчивых призраков недействительного, мимолетного, конечного, временного, и не приходим в сознание единственно истинной и действительной жизни вечной!...

1897 г.

25.

Великие борцы за свободу жизни имели благой обычай искать помощи и подкрепление себе в благословении высшей силы, и, движимые сими благочестивыми побуждениями, текли в пустыни к великим борцам за свободу духа! Не приличествует ли и тебе, ревнующий о воспитании в себе и сохранении истинной и вожделенной свободы духа в св. подвиге девства – исходя в мир для жестокой борьбы с поработителями этой свободы – с верою и упованием искать себе помощи и подкрепления свыше на осуществление своих благих намерений от тех и чрез тех, кто уже одержал полную победу над собою и имеет дар подавать ее и другим!.. Помогите же, о, святые Ревнители девства, отвергнуться и мне всех похотей прелестных! Поддержи, укрепи и защити, Господи, их предстательством, в минуты тяжкой борьбы с искушениями, „внегда оскудевати крепости моей“, и благое желание сердца моего, жаждущего любви к Тебе Единому, не оставь лишь одним желанием... Вразуми, уцеломудри, утеши и взыщи меня, Господи!..

1897 г.

26.

Быстро и шумно катить волны свои мире, со всеми его прихотями, суетою и бурями; исчезнут все обаяние страстей, рассеются легче праха и дыма все сладости похотей; останется на сердце одна тоска – единственно прочный и неизгладимый след минувших удовольствий, – тоска и сетование, что ревнуя о высшем и уразумев его сладость и превосходство, променял на временные услаждения похотью.

1897 г.

27.

Дивный во Св. Своих Господь явил и являет миру неисчислимые сонмы свв. мужей и жен, в благочестивых подвигах жизни их, достойной удивления даже ангелов, являя нам примеры для подражания.

Как горько поэтому сознавать, что мы являемся глухими и слепыми к такому призыву и указанию Божию! Как не пожалеть, что, сумев ниспасть более и глубже многих некогда из них, мы могли бы, при благодатной и всем доступной помощи Божией, исходатайствовать и себе то же прощение и ту же милость!.. Но – столько уже приучили мы себя к испиваемому нами с самозабвением, пагубному яду диавола, что и не замечаем, как отравляется самое это соревнование к подвигам и славе друзей Божиих, без труда обращаемое диаволом в богомерзкую и истинно-диавольскую зависть и гордыню... Стряхни с себя тяжкое иго лукавого, человек! Для того ли дана тебе свобода, чтобы так дешево продать ее врагу своему и Божию!? Ты не лишен возможности и хотения падать, но лишь тогда ты не враг себе в данном случай, когда эту печальную возможность покрываешь другою – отрешением и умерщвлением страстей тела еще в теле воспарять превыше земли, как блаженная Мария (Египет.), – достичь такой высоты бесстрастия и самоотвержения, когда огнь не опаляет, вода не потопляет, меч не устрашает, похоть не привлекает, вожделение не одолевает, страсть не уязвляет и все сокровища и блага мира ни во что вменяются. И все это при полной свободе и возможности испытать и получить. Сколько было таких друзей Господа, которые все превозмогли ради Его, касаясь смолы не очернились, близ самого огня не опалились, самые законные и невинные удовольствия находили для себя скучными и мешающими их любви к Богу! Сколько было таких, которые даже столь жгучие и всепобеждающие наслаждение супружеского ложа препобедили любовью ко Господу и чистоте, и объятия небесной Отеческой любви предпочли объятиям своих юных нескверных супруг! О, Боголюбезные, ангелоподобные чада Божии, сокровища Царства Небесного, краса всего человечества и Церкви Божией! Помогите и мне окаянному все преодолеть ради Господа, что не ведет к Нему, что мешает победе Его надо мною и всецелому, безраздельному воцарению во мне!

1897 г.

28.

Если ты почуял внутри себя высшие влечение духа к действительной чистоте и безраздельному служении Господу, то каких еще доказательств нужно, чтобы ты знал, как тяжко согрешишь, не последовав сему голосу Божию, призывающему тебя к высшему назначению. Не отъиди от этого голоса, глубоко скорбя и тяготясь, как тот юноша, „недалече» бывший уже у Царствия Божия, но затворивший для себя врата его пристрастием к земле и земному: „бе бо имея стяжания многа“ (Mф.19:22). Все сделал он, и уже на нем покоился любящий и милостивый взор Господа Спасителя, но не сделал он одного, стал ослушником Божиим и потерял все. Господи! не попусти сему и на мне повториться! Вот душа моя жаждет вся быть Твоею, быть чуждою миру и греху, вся жаждет любить Тебя, служить, принадлежать и покланяться Тебе Единому! Да будет же ей по жажде ее!..

1897 г.

29.

Для того ли призвал Ты нас к бытию, о Господи, чтобы не пощадить нас!? Трепещу суда Твоего, на котором Ты скажешь нам, что все делал и готов был сделать для нашего спасения, – „и не восхотесте!“ (Мф.23:37). Пробуди, Боже, нашу спящую совесть, да не останется в ней ни одного пятна и греха, к которому бы она пребывала немою, глухою, слепою и равнодушною. „Ей, Господи Царю, даруй ми зрети вся моя прегрешения“, сколь бы ни ничтожными и маловажными считали их мы: каждое из них есть отрицание Тебя, ибо Ты весь чистота и чистейшее благо! Каждое из них – преступление, ибо обнаруживает невнимание и преслушание Тебе! Каждое из них – блуждение и прелюбодейство нашего духа, ибо Ты, Господи, Один имеешь на него все права, как истиннейший, законнейший, любящей Жених уневещенных Тобою и Тебе наших душ! Ты Один должен быть вожделенен и соединяем с нашею душою! Прииди же, Желанный! Возлюби – Тебя любящего, но праведно ненавидимого! Взыщи – Тебя ищущего, праведно отвергаемого! Спаси изнемогающего в рабстве греху, по своей вине сему подпавшего! Простри мне руку помощи, обуреваемому волнами страстей и потопляемому в них расслаблением любви, сомнением в вере!

1897 г.

30.

Если позволительно и мне иметь и питать в сердце желание пламенное, то могу ли не поведать его Тебе, „желаний Краю“ – предварение и исполнение всякого доброго желания?! Итак, дерзая на милосердие Рекшего: „просите и дастся вам!“ (Лк.11:9) – молю Господа, как древний Соломон: не нужно мне богатства, ни славы, ни красоты, ни даже только мудрости, тому вожделенной... Увенчай лишь меня, Господи, нетленным и неувядаемым венцом девства, столько Тебе вожделенного, столько Тебя достойного и Тебе угодного! Не умолкнет, Господи, это желание сердца моего, доколе не услышится. Приникни милосердым оком Твоим, Господи, на вопиющего к Тебе неотступно! Если я недостоин сего великого дара, покажи Твое безмерное милосердие – удостоив! Если нечисто мое желание, очисти и освяти в приятную Тебе и чистую жертву! Если недостаточно твердо и надежно, утверди и укрепи! Если непосильно мне, не лиши Твоей благодатной помощи, ибо не на свои силы и уповаю, но „вся могу о укрепляющем мя!“ (Флп.4:13). Если невозможно, при крайнем моем убожестве, неразумии и нечистоте, – сделай возможным, ибо и „невозможное от человек все Тебе возможно!“ (Лк.18:27). Знаю я также, что ничего нам невозможно без любви к Тебе, пламенной, неугасимой. Уязви Господи и любовью сердце мое к Тебе, о Сладость наша неизреченная и Благость неисчетная! „Излей на мя, Боже, великую Твою милость!“ Тем она выше, святее и достойнее Тебя, чем недостойнейшим я окажусь пред Тобою! В ней „да будет мне воля Твоя!“ Она да будет мне хлебом насущным!.. Да будет она мне оставлением безмерных моих долгов, располагая и меня ко всепрощению и незлобию! Ее – сохрани мне от всякого искушения и навета лукавого! Она да будет духом и силою всех молитв моих к Тебе, Отче Небесный, восхищая и устремляя к Тебе всегда душу мою!

1897 г.

31.

Владычице и Госпоже моя! Твоим предстательством и ходатайством пред Сыном Твоим и Божиим Ты свобождаешь грешные души даже из глубин адовых! О, Милосердая! Ради спасения грешных Ты оставляешь блаженство на небе, отходишь райского веселия и шествуешь по нашей грешной земле искать это блаженство и веселие во взыскании и приведении к Богу душ грешников! Не пройди и мимо меня, Пречистая! Вот прежде всех встречаюсь Тебе на пути, грешнейший и окаяннейший из людей! Помоги мне, Радость моя, спаси меня, спаси ради Возлюбленного Сына Твоего и Господа нашего, да с любовью, радостью и благодарностью умиленно воззову к Тебе всею жизнью моею: „Радуйся, Благодатная! Радуйся, Обрадованная! Радуйся, Желанная, всех спасение!“

1897 г.

32.

Вот твое преимущество пред св. Ангелами: взывая вместе с ними: „да будет воля Твоя!“, ты однако ж имеешь свободу и охоту – нарушать эту всеблагую и совершенную волю Божию. Господи! блесни лучом Божественной Твоей благости в мое ожестевшее сердце! Укани единую каплю росоносного Духа Твоего в мою бесплодную, жаждущую душу! Вот мое преимущество: будучи столько грешен и смраден, как только может быть человек, – я, прах и пепел, могу обращать к Тебе сердце мое, отверзать уста мои на похвалу Твоего величия! Не оно оскорбляется моим ничтожеством, моими мерзостями и Богопреслушанием, но более сам я потерпеваю и оскорбляюсь – образ Твой, начертанный Тобою в бессмертном духе моем! Твое же величие пребывает во веки, и ничтожная ли тварь может умалить его? Прости же, Господи, мои падения, и дай мне силы – воспевать и хвалить Тебя, хотя бы из глубин адовых! К Тебе – к Тебе всегда сердце мое, и Ты ли, Господь и Создатель мой, отвергнешь его?!..

1897 г.

33.

Грустно и жалко становится, когда оглянешься назад, на прошлое. Сколько драгоценного времени потрачено без всякой пользы! Сколько доброго могло быть сделано за это невозвратное время! А сколько этого времени употреблено прямо во вред и на пагубу души!

1897 г.

34.

Не знакомо ли вам чувство самой злой горькой досады, когда, доведя какую-нибудь важную работу почти до самого конца, вы вдруг замечаете, что где-то обсчитались, обмерились, обвесились, ошиблись в своих рассчетах на достаточность материала, которого у вас было как раз в обрез и уже нигде не достать его более и не исправить недостающего!? Досада и жалость в эти минуты не поддаются описанию. Работа часто бывает при этом вся негодною, так что ее приходится всю совершенно бросать, уничтожать, разрушать, и хорошо еще, если остается при этом возможность хотя на что-нибудь ее переделать и употребить, начав снова – с долгого, трудного, тяжелого „нова“.

Какая же досада, поистине адски-злобная, мучительнейшая постигнет тех, кто при самом конце жизни увидит, что его жизненная работа вся никуда негодна, ни к чему прочному, доброму не привела и ни на что сколько-нибудь полезное, доброе уже не может быть переделана. Вот довольный источник для вечных, страшных, адских мучений, которых уже не исцелит время, ибо уже не будет времени, а одна мертвая, неумолимая, молчаливо-унылая вечность.

1897 г.

35.

Какое лишение и несчастие душе человека, если бы отнять св. иконы! Представьте себе, что взоры наши, куда бы ни падали, везде видели бы одно только вещественное, мертвое, тленное! Не тем ли более мы погрязли бы в пучине житейского моря, не находя нигде изображений и напоминаний мира духовного, святого, небесного? Как бы мог тогда человек возвыситься умом и сердцем своим к Богу, если уже и теперь, постоянно видя на каждом шагу свящ. изображения, истлевает в земных интересах?

1897 г.

36.

Искупитель наш, Господи! Движимый милосердым состраданием, когда подъял Ты на Себя грехи всего человечества, тогда вопиял – отнюдь не совершив их – в смертельной скорби: „прискорбна есть Душа Моя до смерти!“ (Мф.26:38). Итак, Ты знаешь тяжесть терзающих нас грехов, понимаешь отчаянную скорбь обремененной ими души! Помоги же нам, Милосердый, немощным, бедным, несчастным, против воли от Тебя отторгаемым, ибо Ты сам благоволил испытать, что значит чувствовать себя, если не быть грешным!..

1897 г.

37.

О воздействиях Господа на душу чистую, праведную – обратно заключай по воздействием на нее бесов, которые, попущением Божиим, вселяются нередко вместо Господа в отвергшихся Его людей. Кто видал этих несчастных, подпадающих власти темного злобного духа, тот знает, с какою силою демон гонит свою жертву от всего, что напоминает славу Искупителя, от всего священного и чистого, томит душу беспредельною тоской, унынием, злобою, неистовством, повергая тело на землю, исторгает ужасающие вопли, пену точит из уст, и все лицо искажает до чисто демонского безобразия, страшного и невыносимого для тех, кого еще не оставила благодать Божия. – Совершенно обратные сим действия Своей Божественной силы и святости являет Господь в тех, кто любовью к Нему и благочестием низводить Его в Свою кроткую душу. Каким довольством, миром и радостью дышит всегда лицо праведника! До какой степени оно может усвоять в себя и отражать в своих чертах беспредельную любовь, кротость, милосердие и пр. свойства Божественные, разливая их обильно на все окружающее! И как он, этот праведник, удободвижен, легок, скор и рассудителен на все доброе и возвышенное! Какая неодолимая сила влечет его всюду, где славится имя Божие и призывается Его благодать! И как влекутся к нему сердца всех людей, верных и падающих в борьбе со грехом!

1897 г.

38.

Не надо забывать, что Библия писана для человека. И можно ли обвинять ее за то, что она не молчит о человеческих слабостях и говорит о них откровенно языком человеческим, иногда таким, который, по-видимому, не совсем приличен для свящ. книги. Однако, лишь самое извращенное чувство, или незрелость – умственная и нравственная – способны из этих мест извлечь что-нибудь другое, кроме назидания. Вот почему можно советовать: 1) не читать данных мест в минуты нравственного расслабления; 2) не давать их детям в собственном и переносном смысле этого слова (дети взрослые) и 3) вырывать эту книгу из рук людей, останавливающихся лишь на питающих их чувственность местах Библии.

1897 г.

39.

Когда нападает на тебя дух уныния или плотолюбия, вспомни о временах, когда ты бывал здрав и свободен от того, – когда этот враг наш мало смущал тебя и не мешал чувствовать себя счастливым и свободным. Воздохни и молись скорей, чтобы и на этот раз ему не дано было замедлить в тебе. Как болезнь, как припадок находит он на человека. И как больной, не чувствуя себя здоровым, может свыкаться со своим положением и думать, что ему как будто так и надо; точно так же и одержимому унынием или плотскою похотью может иногда казаться, что он всегда теперь будет в борьбе с этим настроением, в котором трудно бывает сознать, что оно лишь временно. Пройдет немного времени, и душе опять посылается облегчение и покой от нападений греха и плоти. И кажется нам опять, что всегда будет так хорошо и легко, но потом опять посылается тот же враг, чтобы внимающие себе могли восхищать чрез победу над ним венцы нетленные. Худо в борьбе этой только то, что нам кажется, будто это всегда так будет тяжело нашей душе, если не удовлетворить ее похоти, – всегда будет влечь ее ко греху, и эта безотрадность, забвение лучших минут жизни, которые всегда возвращаются молитвой, нередко заставляют человека поддаться искушению, которое, может быть, и без того уже было бы скоро отвращено от него милостью Божиею. Сим размышлением побеждай грех и плоть!

1898 г.

40.

Господи! быть может, я от скуки хожу к Тебе (в Богослужении), или так – для простого развлечения, как иногда ходят люди в гости, или просто по неимении других развлечений; быть может, я хожу к Тебе только по безотчетному, непрочувствованному, непродуманному, неоспариваемому ничем другим только пока – „нравится», как может „нравиться» ребенку одна игрушка, пока нет и не показали ему другой?? Если нет, даруй мне ощутить это, даруй глубже восчувствовать, осмыслить, продумать, – даруй, чтобы я мог доказать Тебе это всем, чем может быть доказана и исчерпана истина и глубина человеческого к Тебе влечения!...

1898 года. 15 Декабря 11 ч. дня.

41.

Ничем, кажется, так хорошо и полно не могла быть выражена любовь Божия к каждому в отдельности грешнику, как этою истиною: „кому отпущено много, возлюбит больше, а кому мало оставляется, меньше любит!“ (Лк.7:47). Это, если хотите, преимущество грешника даже пред праведником! Это премудрое „ублажение» греха, ублажение грешника паче праведника, и действительная, не мнимая только возможность сделаться таковым – делает безответными всех грешников пред любовью Божиею... Подлинно, есть ад – там, где эта возможность не будет использована, а так как со стороны Бога все дано для осуществления этой возможности, то подлинно – ад будет произведением человечества, и не Бога винить в нем!...

1898 г.

42.

В Боге я был всегда, и не имею начала, не имею конца. Уже до зачатия своего от семени моего отца и во утробе моей матери я существовал в плотском естественном влечении отца к матери, в согласии и ответном влечении матери к отцу. Так же произошли отец моего отца и мать моей матери. Куда ведет эта цепь таинственных влечений, непостижных согласий, в результате коих явился я? К Богу любви и премудрости. Но Он не вдруг измыслил создать первого человека и заставить его из Евы (от него же произведенной) на тех же вышеуказанных основаниях произвести род человеческий. Мысль об этом создании была так давно, как Он, и вот почему я вечен, как Он, и по Его благости останусь таковым в беспредельном и любвеобильном лоне Его, ибо я – Его часть, Его достояние, искра, отблеск Его Божества, Его неуничтожимого, безначального Существа.

1898 г.

43.

Каждый человек должен вести начало и счет своего бытия с первых дней творения мира и человека. Каждый должен мыслить и чувствовать себя членом человечества в целом его исторического существования, ощущать все его недостатки, тяготиться всеми его нуждами, немощами, заблуждениями и ошибками, столько же как и участвовать во всех его истинных, светлых и отрадных сторонах и проявлениях. И это не платоническим, так сказать, напряжением только ума и фантазии, а гораздо более и неизбежно – самым делом. Каждый из нас воспроизводит в своей личной жизни многосложную и многотрудную жизнь и историю человечества. Каждый по-своему, но непременно опытно познает и сладость невинного состояния и тяжесть грехопадения, и горькие слезы греховности и животворящие свойства благодатного объявления жизни. Вот почему каждой спасаемой душе, совершающей подвиг своей жизни, должна быть дорога история домостроительства Божия в спасении человечества, вещая его сердцу законы, по которым совершается и его личное спасение.

1898 г.

44.

Прошу я благодати священства? Но – есть ли у меня характер, настолько энергичный, настолько сильный, чтобы пасти других? Нет у меня его. Нет открытости, смелости, огненной ревности, которая одна может дать пастырю все в его трудном ответственном служении. Быть может, у меня сильна надежда на всевосполняющую благодать Божию? Но есть ли то, что привлекает эту благодать, есть ли самая почва для нее?... Увы! На это можно только помолчать, едва сдерживая готовые душить меня слезы... Господи! когда же я буду достаточно зрел для того, чтобы небесплодно докучать Тебе подобными просьбами? Или нет мне этой надежды? Или я лишил себя ее (сам) на веки, загубив юность мою растлевающими скверными деяниями? Но – или ослабела и сила Твоя, созидающая сердца чистые, обновляющая дух правый, обновляющая „яко орлю“ всю юность нашу?!...

1898 г.

45.

Во многой туге душевной от великой скорби сердечной (что Господь не сподоблял меня священства) раскрыл я „книгу живота вечного“ – св. Библию, и Господь огненосными устами Своего пророка (Исаии, 66 глава) ответил моему молитвенному воплю, затронув нижеследующие мысли. Дойдя до 3 стиха: („беззаконник же жряй Ми тельца, яко убиваяй пса“), – я задумался... В самом деле – как справедлив Господь, отказывая нам часто в наших молитвах или медля услышанием их до полного очищения злых сердец наших, и как мы дерзки и неблагодарны, злы по отношению к Нему, обращая к Нему в молитвах развращенный нравственно дух, всевозможные мерзости и смрад в душе и сердце! Можно ли после этого роптать на Него, если бы Он огню Своему повелел попалить нас в минуту такой молитвы, – тем более, если Он, чая нашего исправления, попускает вместо столь страшного несчастья лишь гораздо меньшее – медлительность в видах испытания нашего сердца и вразумления, исправления нашей жизни. Стих 21 (и 20): „и от тех пойму – Себе жерцы и левиты – рече Господь»... Чудный Божественный голос, ответивший прямо на мой сердечный запрос... Но как это исполнится в моем запутанном до крайности положении? – еще спросил я, и великий Апостол любви Иоанн, или лучше – Сам Господь устами Тезоименника моего ответил: „не может человек приимати ничесоже, аще не будет дано ему с небесе!..“ (Ин.3:27). Слава, Господи, бесконечной правде и милосердии Твоему! Буди во всем воля Твоя на мне недостойном! Сотвори со мною, еже Сам хощеши, по милости Твоей!.....

1899 г.

46.

Влагает иногда Господь особенную некую любовь к Себе и молитвенную ревность в сердце человека в предведении какого-либо испытания, искушения, предстоящего вере и благочестию человека. Внимай сему, душа, и не почитай за свое приобретение того, что есть лишь предостережение от Господа. Когда почувствуешь такой „прилив» молитвенной энергии, молись, плачь, воздыхай, чтобы Господь, „на время мало“ оставляющий нас, милостью вечною помиловал тебя! Когда же найдет искушение, тормозящее и ослабляющее молитву, молись, чтобы по гласу прежних твоих молитв и наипаче Своего неумолчного милосердия утвердил тебя в любви Его. Бойся же оного: „понеже не разумел ecu времене посещения твоего“... (Лк.19:24).

1899 г.

47.

Можно не видеть за собой слишком чрезмерных и многочисленных грехов, но это не должно мешать – сознавать и видеть отлично свою греховноть, немощь и порчу своей природы (хотя бы в возможности), бессилие своих добрых стремлений и т. п. Можно не знать за собою слишком многих отрицательных действий, но неизвинительно доходить до такого ослепления, чтобы не болеть душою о недостатке и ничтожестве наших положительных приобретений в деле усовершения души, ее воспитания по идеалу Христову, или просто даже по идеалу только человеческому. О, ты, хвалящийся в душе своей, что – не убийца, не вор, не любодей, не обидчик, – скажешь ли ты о себе, что можешь прямо взглянуть в лице Христу? Скажешь ли о себе, что ты не можешь при удобных, вот сейчас сложиться имеющих, условиях – убить, ограбить, излюбодействоваться, и пр. и пр. Скажешь ли, что ты сейчас способен на все дела любви и самоотвержения, оставить все и пойти за Христом, если б Он сейчас тебя позвал? Наконец, разве не смущает тебя уже твое прошлое? Сколько в нем темного, Богомерзкого, недостойного, плачевного!... То правда, конечно, что при искреннем покаянии Господь „убеляет“ наши грехи, „как волну“, (Ис.1:18), но если то, что в тебе грешить (душа), остается такою же и доселе (способною на те же самые грехи), то не нечист ли, не мерзок ли ты пред Чистейшим Солнцем Богом? Он и во Ангелах усматривает „нечто стропотное“ (Иов.4:18); в человеке ли не видит этого?.. Господи! не грехи мои только уврачуй, но греховность!... Это значит: „не нозе мои токмо (омой!), но и руце и главу!“ (Ин.13:9).

1899 г.

48.

Со креста бедной, изможденной грехами жизни моей – душою „жажду!“ Господи, Твоего ободряющего кроткого взора, – „жажду!“ милующего Твоего прикосновения к язвам моим, „жажду!“ Твоего „насыщения“ благоугождением Тебе, исправлением, покаянием, житием непорочным и Богобоязненным. Вот мое „жажду!“ и да насытится же им Твое оное славное, несравненное по величию, беспредельное по долготерпению, Крестное „жажду!!“ (Ин.19:28).

1900 г.

49.

„Изшед вон, плакася горько!“ (Mф.26:75). Живо представляю себе, как седовласый старец, напрягая последние усилия отразить назойливые приставания злоязычных первосвященнических ключниц, только что выкрикнул страшные клятвы отречения... Едва владевшему собою, ему никак не могли в эти минуты придти на мысль недавние предостережение Спасителя. Если бы его поставили пред Каиафою, Анною, Пилатом и сказали прямо: „отрекись Христа!» он, конечно, ни за что бы этого не допустил; но – если пред всем другим ему могло припомниться предречение Господа и побудить его на подвиг верности Ему, то – только не пред „ключницами“. И вот – он отрекается, устрашаемый не наказанием, не судом, а только назойливым женским языком. Но … „абие петел возгляси“... Предоставляю, возлюбленный читатель, самому тебе вообразить, что должен был почувствовать вдруг Петр, когда этот „петел» пробудил бесчувствие Петра! Сам Евангелист мог сказать об этом состоянии отрекшегося Апостола не большее, как только: „изшед вон, плакася горько“...

Когда я представляю себе это, не знаю, чему более и дивиться: тяжести ли греха Петрова, или силе его покаяния? – тому ли, как нежданно-негаданно, незаметно и неотразимо идет к Петру грех Христова отречения, или тому, с какою стремительностью Петр бежит от него к слезам Божиего умилостивления?... Тому ли – дивиться, что Господь так верно предусмотрел Свое оставление всеми и клятвенное отречение даже Петра, или тому, что этот столп Апостолов ниспадает до такой глубины падения, предвиденного Господом. И как-то невольно из глубины сердца поднимается глас: „воистину Он был Сын Божий...“ (Мф.27:54).

Вел. Четверг, 6 Апреля 1900 года

50.

Даруй, Господи, ощутить безмерное величие благодеяний Твоих ко мне недостойному! Даруй уразуметь бездну щедрот Твоих ко мне окаянному! Даруй прочувствовать океаны милосердия Твоего ко всему роду нашему!..

1900 г.

51.

Дивны тайны милости Божией в о. Иоанне Кронштадтском! Господь не хочет подавлять нас недоступно высокими образцами веры и добродетели. Он не выставляет нашему взору сурового отшельника, далекого от мира, не ослепляет нашего духовного ока блистанием на свещнице образца превыше обыкновенного человека! Но указует Он нам этот дивный образец в простом, скромном пастыре! Женат, хотя и девственно, в мире, в почестях, в богатстве, даже в роскоши, и при всем том творит чудеса веры и благочестия. Почему? Потому, что – прежде всего – весь в Боге и для Бога. А остальным мало даже и трогается.

1900 г.

52.

О, дивного образа страдания за нас Спасителя мира! О, неизреченного смотрения, какое являет нам Распятая нас ради Любовь Божия! Биение, оплевание, заушение, желчь, оцет, терние, узы, крест, копие и пр. и пр!.... О, слепотствующее, мнящее казнить преступника, Иудейство! Неси же все эти ужасы к Обнаженному Страдальцу за грехи людей! Фарисеи-завистники, злочестивцы! Берите трость и вдайте в руки Царю Славы – не на посмеяние, но да сокрушит князя тьмы! Несите терние и возложите на главу Создателя – не в поругание, но да сокрушит главу змия!...

1900 г.

53.

„В рождестве девство сохранила ecu – во успении мира не оставила ecu, Богородице!“ (Троп. Успению Б. М.) – Какое величественное сопоставление! Какая преславная тайна домостроительства Божия! Какая необъятная бездна премудростей, осуществившихся на Пречистой! „Чужде матерем девство и странно девам деторождение – на Тебе, Богородице, обоя устроишася/“ (задост. Рожд. Богор.). Изумевает ум пред этою тайною, лишь сердце понимает ее, услаждаясь ее дивною сладостью и порываясь все помыслы и желания склонить у ног Владычицы!... „По рождестве Дева и по смерти жива“ (задост. Успению Б. М.) – что может быть выше и умоестественнее этого преестественного откровения премудрости, силы и славы Божиих!

15 Авг. 1900 г.

54.

Все существо наше исполняющим и питающим должен быть Сладчайший Иисус, как читаем в 8-м икосе акафиста Ему: Он – наша сладость сердечная, наша крепость телесная, светлость душевная, быстрота умная, – радость совестная, надежда известная, память предвечная, похвала высокая, слава превознесенная, желание наше неотриновенное, Пастырь и Спаситель. Исполни все силы своего существа мыслью, любовью и желанием Его, и будешь одно с Ним: цель – единственная, достойнейшая всяких желаний и стремлений.

16 Сент. 1900 г.

55.

О. как смирил Ты меня, Господи! как плачевно изобличил безумие мое, нечестие мое, пустоту мою!.. Что это за несчастие, совершающееся со мною?... Не узнаю сам себя в сем попущении и вразумлении гнева Твоего, оставления Твоего, которым Ты явно покидаешь меня!.. Я ли это, который несколько дней назад источил пред Тобою слезы молитвенного сокрушения? Я ли это, который всею предшествующею жизнью вводил всех в такое заблуждение до готовности приписывать мне какую-то даже святость?.. Я ли это, Господи, который и теперь сквозь мрак грехобесия своего жажду Твоего света, наставления, вразумления, помощи Твоей!!! Невыносимо!.. Падаю... Гибну!.. Господи, спаси меня!... Владычице! Се – время Твое, время спасти меня!...

29 Ноября 1900 г.

56.

Боже! что это за сон, который я видел сегодня?....

Я... в каком-то будто здании, очень обширном... Смотрю как бы на картину, изображающую Спасителя, только что снятого со Креста, на земле, с Пречистою Матерью у Его головы, слева... Но – это было только на один миг картиной. К моему ужасу, я начинаю замечать, что Спаситель движется... Я, значит, созерцатель не картины, а действительно Голгофского события, и сижу от ног Страдальца всего аршина на 2, как раз напротив Пресв. Богородицы. Сижу с замиранием сердца, и Евангельский образ Страдальца овладевает мною до оцепенения. Со своего места мне виден был весь Спаситель, обращенный всем своим смертельно-бледным телом ко мне. Печать смерти уже виднелась во всем, но Он был еще жив. Судорожно метаясь головою и приподнимая грудь, Он вдруг умоляюще пристально взглянул на Свою Матерь, не отрывавшую от Него бесконечно убитого взора, и... Она поняла Его: Он как будто просил у Нее помощи в страданиях, – может быть, просил того, что Она затем сделала: отыскала Своею рукою Его руку, извернувшуюся как-то неловко под Его туловищем, высвободила эту руку и положила на Его грудь. Затем, Она, дотоле бывшая с левой Его стороны, оказалась на правой, и я видел, как закрывая лицо Свое руками, Она предавалась безутешному горю. Спаситель между тем метался сильнее и беспокойнее: я понял, что с Ним начинаются последние агоние, и на один миг у меня промелькнуло недоумение: как же в Евангелиях написано, что Он умер еще на Кресте, а тут умирает по снятии с него?.. Не время было долго останавливаться на этом мудрствовании. Страшная картина потрясала все мое существо. Агонии начинали страшно ужасать меня. Это была истинно „человеческая“ смерть, во всем ее жалком величии. Тело Спасителя как-то вздымалось на воздух, особенно грудь... А лицо? О, его я никогда не забуду... Бесконечно изможденное страданиями, истончившееся, побелевшее, выражавшее весь „человеческий“ ужас пред лицом смерти – оно вдруг приподнялось, кончик носа заострился и побелел, как снег, из приоткрытого рта показались зубы, язык... Умирающий несколько раз глубоко и судорожно вздохнул, ноги и все тело вытянулось, и – только что я успел подумать, что, по Евангелию (Лк.23:46), Господь произнес в момент смерти известные слова, как от Его обращенного на меня лица, из Его замыкавшихся смертно уст срывается тихий, скорбный, но внятный, которого в век не забыть, голос: „пакè! пакè!“... С этими таинственными словами все исчезло... И я проснулся... проснулся, но впечатление всего виденного до того было живо, что я не сразу мог сообразить, что было сном, сейчас ли виденное или мое пробуждение... Еврейские (по-видимому) слова: „пакè! пакè!“ томили своею неизвестностью, и разгадать их я до сих пор не могу....

Ночь с 12 на 13 Декабря 1900 года.

57.

По собственному опыту знаю я, как в одно и тоже время – почти мгновение – в душе человека уживаются и рабское услаждение грехом и отвращение от него, нежелание, избежание его. Сознаешь прекрасно, что нехорошо делаешь – на пагубу себе, и ничто не в силах оторвать от чаши греховной услады. Боже! вот глубочайшее основание для молитвы: „не введи нас во искушение!“ Вот глубочайшее основание для неосуждения ближних за самые тяжкие грехи и падения. Почем знать, что в их душе кроется за этими падениями.

18 Февр. 1901 г.

58.

„Никогда не видали Его смеющимся, но часто видали плачущим“ (свидетельства древних о Спасителе). О чем ты плакал, Господи? – Ты лил слезы человека за грехи человеческие, Тебе чуждые. Тебе неизвестные. Приими же и наши слезы, слезы из глубины сердца грешного, грех изведавшего и от греха к Тебе обращающаяся! Сколько и для нас утешения в этих слезах – единственное, что мы можем принести Тебе в искупление за грех!

9 Сент. 1901 г.

59.

„Когда приидеши ко мне?“ Боже мой! „Прейде день мой и нощь приближися“ и уже объяла меня... Помяни, Господи сил, милости и щедрот! Помяни меня, милосердый Человеколюбче!.. Не возгнушайся!.. „Се вся готова суть“ – вниди и свечеряй со мною! Не посрами желание мое и венец стремлений моих!.. Увы! разрушение велие готово постигнуть утлую ладью мою! Пощади, пощади, Милосердый! Избавь „ими же веси судьбами!“ Все, все возможно Тебе!..

1901 г.

60.

Господи! До чего я гадок пред Тобою, беден, нищ, грешен, немощен!.. Изыди на спасение мое! Ибо таких-то Тебе и спасать, таких-то и миловать, прощать, исцелять!....

Господи! вооружися милосердием Твоим и изыди в сретение мне, врагу Твоему – грехами. Изми меч любви Твоей, и посецы им грехи мои!... Исцели, освяти, спаси меня!...

Боже! Нет сил моих более страдать! Услыши, отзовись Господи!...

29 Марта 1901 г.

61.

Тяжко мне в мире!... Нет сил страдать от его треволнений, соблазнов, искушений, напастей! Не дайте погибнуть душе моей – от его лжи, суетности, растленности... Дайте мне пустыню монастырского уединения, да искуплю в ней все измены Богу души моей – непрестанным плачем Петра, воплями Псалмопевца, рыданиями Марии!... Дайте мне блаженную тоску иноческого одиночества, не обменимую ни на какие земные веселия, целительную для души, питательницу молитвы, огнеопальную для врагов спасения!... (Это последний вопль моей души в миру: Господь услышал его. Великое чудо милосердия Божия ко мне совершилось: 26 Августа 1901 года, в праздник Владимирской Б. М. я совершенно покончил со всеми поползновениями на женитьбу и стал монах! Как возблагодарю тебя Господи?!..)…

10 Июля 1901 г.

62.

„Господи, спаси ны, погибаем!“ – (Mф.8:25), в волнах гораздо более ужаснейшего моря, нежели в каком погибал Петр, в волнах моря житейского, в волнах беззаконий, нечестий, скверн душевных и телесных, с которыми у Тебя ничего общего! Погибаем даже в делах Твоего благоугождения – гордостью, тщеславием, нерадением, самолюбием, славолюбием, и т. п.

26 Окт. 1901 г.

63.

Вы слышали, что сказал Спаситель: „кто не ompешится всего, что имеет, не может быть Мой ученик!“ (Лк.14:33). А мне пришло на мысль к сему еще, что истинный ученик Христов и „не может“ не отрешиться всего, что имеет. Чтобы стяжать Христа, Им одним занимать свою мысль, сердце, на Нем одном упокоевать свой взор, он необходимо приходит к решимости окружить себя только тем, что не отлучает его от Христа, ни на мгновение не вытесняет Его из его сердца, не затмевает его.... Даруй, Господи, мне тако стяжать Тебя!....

27 Окт. 1901 г.

64.

Дивен еси, Господи, во святых Твоих мученицах!.... Их крепкою любовью к Тебе, вышеестественным терпением посреди самых ужасных страданий – Ты посрамляешь наше нерадение, нашу холодность и недостаток любви к Тебе! Что может быть трогательнее, возвышеннее, умилительнее юной девицы христианской, отдающей свое юное, чистое тело на растерзание, ради любви ко Христу?

28 Окт. 1901 г.

65.

„Даром ли Иов чтит Господа?“ – клеветал диавол на праведника, указывая на его богатства и довольство (Иов.1:10). Клевещет и на нас он всегда, когда удается нам послужить Господу во умилении сердца и со сладостью. Клевещет в душе нашей, говоря: „даром ли чтим Господа, получая от Него там неисчетные утешения?“ Но Ты, Всеблагий, не внемлешь его наветам и попускаешь по временам врагу нашему лишать нас Твоих благодатных утех, попускаешь его мрак и тесноту в души наши и, когда видишь неослабное стремление к Тебе, искание Тебя, жажду Твоих утех, посрамляешь лукавого клеветника и снова сияешь в душе нашей!...

28 Окт. 1901 г.

66.

Господи! Сколько у нас немощей! Сколько на душе тяжести, мрака, скорби греховной! Куда деваться от них, если и Тебя отторгаемся каждую минуту не той так другою страстью и пристрастиями? Ты – один благое прибежище наше! Да не победит наша греховность Твое человеколюбие! „Утробы щедрот Твоих не затвори“ от нас, Владыко!

29 Окт. 1901 г.

67.

„Иисусе, сладосте сердечная!“ – „пресвитеров сладосте“, „монахов радосте!“ Не отпускай нас из храма Твоего без сердечного утешения, без полного душевного удовлетворения, без совершенного Тобою насыщения и наслаждения: нет нам их без Тебя! Не ждут они нас, монахов, дома: все для нас – в Тебе и в Твоем храме.

30 Окт. 1901 г.

68.

Несовместимы с „обладанием“ Господом никакой смех, празднословие, неумеренная – так называемая „жизнерадостность“, как „не в буре Господь“ (3Цар.19:11). Святая серьезность, постоянное лицезрение духовными очами Господа – вот что должно быть заботою и предметом усилий христианина и тем более – монаха. Спроси себя, засмеялся ли бы ты, заговорил ли бы лишнее, неполезное и праздное, если бы представляемый тобою предстоящий тебе Господь-Судия твоих мыслей и движений сердечных стал видим Тебе телесными очами? Как вел бы себя ты в Его видимом присутствие веди по возможности так же в невидимом, но верном не менее, чем видимое!

31 Окт. 1901 г.

69.

„От скверных устен, от мерзкого сердца, от нечистого языка, от души осквернены“ (мол. ко св. Причащ.) – вот наши дары Тому, Кто Высочайшая Святость, Величайшая Чистота, Чистейшая Непорочность, Беспредельное Совершенство. Не кощунство ли величайшее, ужаснейшее – приносить такому Владыке такие дары? А мы приносим, и хорошо, если бы еще сознавали это кощунство, одевали его одеждой покаяния, услаждали и смягчали эту скверную жертву елеем сердечного сокрушения. Слезы, слезы, слезы подаждь нам, Боже праведный, – без них мы то же, что сосуд мерзкий, неумытый!...

31 Окт. 1901 г.

70.

„Еще брашну сущу во устех их, клеветаху на Бога неблагодарнии!“ (стихира вел. четв.). – Про нас это сказано. Про нас, которые приступаем к Св. Тайнам недостойно, недостойно вкушаем их и не извлекаем из сего благодатного таинства общения, неизреченного общения с Сладчайшим Искупителем всех благ. Дадим действовать в нас Живущему Св. Тайнами, и увидим Его силу. Не свяжем Ему руки узами нашей нечистоты, не изгоним Его нашею греховною смрадности, и увидим дела Божии! Поможем Ему нашим усердием и благоговением, и Св. Тайны – ей, верно! – не будут в нас тщетны, но пролиют потоки чудес, видимых и невидимых, источая всегда здравие душевное и телесное и все милости Божии. И тогда снимется с нас тяжесть нашей клеветы на Св. Тайны, часто в нас бездейственные.

Окт. 1901 г.

71.

Господи! даруй мне совершать Святейшее Твое Таинство Евхаристии – не по чувству обязанности, не по прошении, желанию, предложении и приглашению других, но наипаче по собственному прошению и искреннейше-усерднейшему желанию своему, по неутомимой жажде Твоего со мною недостойнейшим соединения, исполнения, обожения! О, как я желал бы, чтобы ни один день в моей жизни не прошел без сего соединения, без сего насущного хлеба нашего и „единого на потребу“ всем нашим нуждам и потребностям!

1 Ноября.

72.

„Да внидет в сердце мое, Господи, Дух Твой Благий, гласяй безгласне“ (Мол. Амвр. Медиол.)! – О, если бы внимательнее и чаще прислушивались мы к этим внутренним глубоким глашениям в нас Духа Божия, особенно учащающего Свою беседу к нам при истовом чтении правила ко св. Причащению и во время Божественной Литургии и после самого св. Причащения! О, как сладка, разнообразна, содержательна эта беседа, как легко изливается она из души, какое рождает в ней умиление, покой, благодать, слезы! Господи! „Никогда же отлучайся от мене, раба Твоего“ (мол. веч.), но навсегда во мне почий, и веди Твою дивную, сладчайшую, спасительнейшую беседу!...

1 Ноября.

73.

Чем привлечем мы к себе милостивый, кроткий взор нашего Спасителя и Господа? О, поистине, тем самым, что мы так немощны, так слабы, так беззащитны, так бессильны без Него! – поистине, этим самым – и сознанием этого, убежденно-глубоким, умиленно-слезным и молитвенно-пламенным. Сею мыслью проникся я, воздохнув в начале Божественной Литургии мольбою: „Господи! аз, яко человек, согреших: Ты же, яко Бог щедр, помилуй мя, видя немощь души моея“... (мол. Злат.) И сразу так хорошо стало, отрадно, светло и тепло на душе, чувствовалась чья-то невидимая, ласкающая, добрая рука, покрывающая молящегося и прибегающего под покров Вышнего, как младенец под кров любящей и любимой матери...

1 Ноября.

74.

„Господи, небрежеши ли, яко благодать Твоя едину мя остави служити? Рцы убо ей, да ми поможет“. (Лк.10:40). Так да взывает душа твоя, христианин, когда почувствуешь, что теряешь Господа из своего сердца! И Он в свою очередь укорить тебя тем лишь, что ты не чувствуешь, как дорог и мил Ему в эти минуты…

1 Нояб.

75.

Пастырь и служитель Божий! Совершая священнодействие Евхаристии и предстоя св. Престолу, забудь на cиe время все, что за пределами Алтаря; всею своею душою, мыслью и чувством предстой Искупителю, – не хлебу, не вину, а Самому Искупителю. Забудь, что ты человек и имеешь телесные очи. Будь в это время дух, весь дух, и проницай духовным оком твоим сквозь тленные стихии величайшее стечение и торжество духовного мира около Закланного на Престоле Агнца Божия! Смотри, как около Него реют небесные силы, „лица закрывающе“ от благоговейного ужаса, и ты – наипаче ужасайся, содрогайся от священного трепета, пади на лице твое, плачь, и пусть только эти слезы будут единственным напоминанием тебе твоего человеческого телесного естества, как чистейший его дар Тому, Кто Сам был человек, и Своими слезами, Кровью и страданиями приобщил нас Своему Божескому Естеству.

1 Ноября.

76.

Как милосерд к нам Господь наш в покаянии! Как немногое требуется с нашей стороны для прощения нам ежеминутных падений, грехов, для уврачевания неотступных наших немощей и слабостей! Воздохни только, принеси пред Него сокрушенное сознание твоего духовного недуга-греха, и се – уже он прощен тебе, и самое покаяние твое вменяется Им тебе в добродетель. Пролей слезы о слабостях твоих, и се – уже вменяется тебе сие в благодать! Возненавидь грех, перестань питать этого врага своего, и се – уже идет напитать твою душу истинною пищею Сам Он, Сладчайший Врач душ и телес наших.

2 Ноября.

77.

Будем жить более внутреннею жизнью, и в сем самоуглублении откроем мир, несравненно более всего видимого и временного достойный нашего изучения, интереса, труда и забот: откроем душу, столько нуждающуюся в нашей непрестанной чистке и заботливом ограждении от угрожающих ей на каждом шагу опасностей, падений, искушений; – откроем душу, заключающую неиссякаемые источники для духовной беседы с Богом, для приятия Его неизглаголанных сладких вещаний, рождающую из себя столько величайших утешений и умиления при размышлении о излитых на нее и изливаемых всегда благодеяний Божиих.

2 Ноября.

78.

Как мало у нас дерзновения при совершении Св. Таинства Евхаристии! Умственно сопоставил я сегодня свое вялое, леностное, унылое служение с полным небесного огня, живости, дерзновения и силы служением великого светильника наших времен, о. Иоанна (Сергиева). Какими пигмеями жалкими выступаем пред ним мы, пред его величием и Богоугодностию! Каким страхом, дерзновением и умилением проникнуты все его возгласы и действия при священнослужении! Он как бы не просит, а прямо требует у Господа того или другого, и... получает невозбранно. Боже! научи нас с такою же силою совершать Твое таинство всегда!

2 Ноября.

79.

О, как пагубно для души всякое празднословие, многословие, смех, веселость, гортанобесие! Как убивается ими молитвенное настроение, ревность, пламенность, умиленность и сосредоточенность служения Господу! Что для почивающего сном шум и неистовство, то для души почивающей в Господе – смехотворство и празднобеседование…

2 Ноября.

80.

Призывая в молитве невидимых нам друзей Божиих, не забудем прибегать к ходатайству и видимых другов Его и наших – нищих и нуждающихся братий наших. Поможем им и деньгами, и ласковым словом, которое многие из них так редко слышат, – и возопиют они о нас ко Господу, и Он, не видя в самих нас достойного Его милостей, ради милуемых нами не отвратится от нас. Скажи им просто: „на-те, родные мои, св. милостыньку и молитесь за меня: имя мое – „окаянный грешник!...“

3 Ноября.

81.

Избегай ставить себя в шутливые, излишне словоохотливые и смехотворные отношения к ближним твоим. Через это в присутствии их, напр. при Божественной Литургии, смутишься духом и, вспоминая свое гортанобесие, потеряешь кроткого Духа Божия. Будь всегда со всеми строго сосредоточен, серьезен, хотя и не угрюм, любезен, но и умерен в веселии, ласков, но и не многословен, не смехотворен. Учись всему сему от пастыря о. И. Сергиева.

3 Ноября.

82.

На вопрос. почему один пастырь уклонился однажды от священнослужения, он ответил, что не нашел в себе подобающего настроения. Совершенно неуважительная причина. Настроение не условие только для священнодействия, но может быть и следствием его, а значит и целью. Как часто приступаешь ко св. Престолу и без настроения, и в тоске и помрачении души, а отходишь в ангельском спокойствии и игрании духа. „Не здравии требуют врача, но наипаче болящии (Mф.9:12). „Сознание“ отсутствия настроения есть уже начало его, скажу более – прикрытая полнота его. Приподними забрало твоего обленения, и из-под него воссияет тебе дар твоего трудолюбия. Толкни в дверь, слабо притворенную, твоего бесчувствия, и она распахнется в полную клеть духовного добра – дар твоего сокрушенного сознания своей немощи. Воздохни к Источнику утешения нашего самым отсутствием настроения, и милосердие Божие опять тем или другим путем найдет тебя. А к сему и поищи в себе причин потери твоего настроения: бывает с нами это и по Промышлению о нас Божию, по испытанию нашего усердия к Нему; бывает и по нашим нессознанным падениям и грехам. Воздыхай, молись, неотступно-дерзновенно требуй от Взявшего под Свою защиту всех труждающихся и обремененных, от Взявшегося упокоивать и научать их, чтобы не попустил закоснеть в отчуждении и отдалении от Него! Господи! Кроткий, Спасающий, Милосердый! Утешение наше! Солнышко наше! Не закрывайся в тучах нашей смрадности, порочности, нечистоты, но паче рассеивай их, и нас всегда освещай, согревай, оживляй, радуй!..

3 Ноября.

83.

„Дондеже вообразится Христос в вас“ (Гал.4:19) – вот цель всей нашей земной жизни, цель – достойнейшая всяких усилий и трудов. Видали вы, как светочувствительная фотографическая пластинка (негатив), на глаз не представляющая никакого изображения, вдруг начинает моментально проясняться в самые тончайшие и вернейшие действительности изображения. Вот так точно мы должны „проявить» в своей душе образ Христа, чтобы Он был узнаваем и видим в нас во всех Своих деталях, во всех малейших движениях и чертах нашей души, сердца и всей жизни. Душа наша – чувствительная пластинка, а Христос – Светлейшее Солнце. Обратим эту пластинку на снопы лучей, идущих от Солнышка нашего, и „вообразится Христос в нас“

4 Ноября.

84.

„Поминай последняя твоя!“. (Сир.7:39). – Это тоже благая и достойная трудов цель жизни – умереть так, чтобы не пожалеть, что жил. О, если бы в минуту смерти нам сохранить ясное сознание всей важности этого „экзамена жизни“ и не лишиться на нем милосердия Божия! О, если бы наша смерть была „благим“ завершением нашего подвига жизни, и не воспрепятствовала нам с дерзновением и твердою надеждою сказать: „к Тебе готово было сердце наше, о, Боже! при жизни: не разлучи его с Тобою в смерти!“ О, если бы в минуту смерти наша совесть подтвердила нам, что мы жили для „Христа“ и теперь настал час „приобрести“ Его („мне еже жити – Христос, и еже умрети – приобретение есть!“ – Флп.1:21). О, если бы смерть пришла к нам совершенно подготовившимся к ней, как желанному освобождению от уз земного естества и двери в обители небесные. Даруй, Боже!..

4 Ноября.

85.

Благодарю Тебя, Господи – Утешение мое, не за радости только, но и за скорби душевные! Благодарю Тебя не только за то, что подаешь мне благоговение, умиление и сокрушение сердечное, но и за то, что иногда отнимаешь их, испытуя меня. Благодарю Тебя и за это отымание, научающее нас лучше ценить Твои блага, сильнее жаждать их и искать! Благодарю за эту тоску и ввержение души моей в мрак, скорби, тесноту и сетование: ими Ты даешь мне возможность и самому нечто сделать для стяжания Тебя – молитвою, покаянием, томлением души, окаеванием своей лености и неразумия. Боже! во дни скорби моей и отдаления Твоего, во дни окаменения и нечувствия сердца моего наипаче „воззови мя“, и „вонми молитве моей!“...

4 Ноября.

86.

Внимай, что говорит твоему сердцу кроткий, серьезный лик Спасителя со св. иконы. Он глядит в самую твою душу и как бы испытует ее, насколько она тверда в Его желании, усердна в Его искании, тепла в Его любви, искрения в Его почитании, непреткновенна в Его послушании. Внимай сему, ибо если Он найдет в этом отношении все благополучным в твоей душе, то неудержим будет уже в милостях Своих к тебе, дав тебе возможность хотя желанием одним, глубочайшим и действенным, заслужить и получить их.

5 Ноября

87.

„На таковых (праведников) несть закона!“ (Гал.5:23). Жалуются на стеснения закона, на его строгости. Вот средство – не знать закона, не бояться его: „плод духовный – радость, мир, долготерпение, благость ко всем, милосердие, вера, кротость, воздержание“… (Гал.5:22–23). А между тем, мы – как формалистичны даже в добром послушании закону! Мы служим ему, исполняя его: но надо не служить ему, а быть господами его, быть выше закона, установленного для малосведущих, неустановившихся и неисправных.

4 Ноября.

88.

„Не коснит Господь обетования... но долготерпит на нас“ (2Пет.3:9). Не коснит Он и тогда, когда не сразу дает ощущения Своего в нас присутствия и поселения. Он хочет лишь, чтоб мы закрепили лучше Его милости за собою, чтобы все существо свое лучше воспитали в Его любви и искании. Будь же тверд в делах благоугождения и работы Господу! И не ищи от Него сам Его ощутительного в тебе пребывания. Знай одно – твердость и постоянство в стремлении и обращении твоего сердца к Нему: остальное все придет от Него, если заслужишь.

6 Ноября.

89.

В несчастии достожалостнее человек, более возбуждает сочувствие, и крепче его молитва, обильнее его слезы. В духовном бедствии подобным же образом. Посему, когда найдет на тебя буря духовная, горе душевное, скорбь сердечная, охлаждение, разленение и расслабление, тут-то наипаче и прибегни к заступлению Господа: поведай Ему свою бедность, обнищание; повергни пред Его благоутробное око твое духовное несчастие, и поверь – Он сжалится над тобою также, как над вдовой Наинской и женой хананеянкой.

6 Ноября.

90.

Не удивляйся, если после неизбежной беседы с мирскими и о мирском, чувствуешь в душе какое-то столпотворение и беспорядок в душе, какое-то охлаждение, разбросанность мыслей и чувств, и не унывай: это так естественно... Только не давай этому надолго укореняться: спокойно взирай в Лице Господа и спокойно же углубись в прежнее дело твое как будто бы ничего не было с тобою, от Него отдаляющего. С покаянием прибегни опять к Тому, Которого нерадиво оставил на время возделывать в своей душе, и убеди Его „внити“ опять и „вечеряти“ с собою: ибо знает Всеблагий нужды и неизбежности наши, и не поминает их при покаянии.

7 Ноября.

91.

Дивное и трогательнейшее зрелище представляет служитель Церкви пред св. иконами Спасителя или Божией Матери, приносящий молитвы верующих, поведающий их скорби и немощи, просящий им всякие милости. Как отец семьи, собравшейся во-едино и имеющей своим Небесным Отцом Самого Господа Славы, как воздыхающий их воздыханиями, плачущий их слезами, молящийся их соединенною молитвою, он в это время силен и крепок сотворить всякое чудо Божиего милосердия к нашим нуждам и немощам, скорбям и болезням.

7 Ноября.

92.

Каким сильным побуждением к стремлению к чистоте, совершенству и дерзновенности пред Богом должно служить тебе это твое право и обязанность – быть ходатаем Бога и человеков; ибо если не позаботишься о сем, не стяжешь дара дерзновения у Господа, чтобы испрашивать у него людям помощи в их нуждах, скорбях и болезнях, будешь повинен в их беспомощности, их немощности, печали, унынии и работе греху и тлению. Будь таков, чтобы чрез тебя всякий получал духовное утешение и ту или другую помощь благодатную, чтобы твоя молитва была довлеющим дополнением и завершением молитвы всякого.

7 Ноября.

93.

Сегодня тоже, что и завтра, и завтра тоже, что вчера!.. Есть в этом однообразии и постоянстве не мало скучного, надоедного, тоску и уныние нагнать способного. Есть и не мало сторон хороших: хорошо, когда как вчера, так сегодня и завтра Господь повторяет посылать сердцу утешение, духовное веселие, жизнь и усовершение жизни. Плохо, когда я, как вчера, так сегодня и завтра – повторяю открывать свое сердце тле греха, унынию, скорби греховной, нечистым и вредным помыслам, и не усовершаюсь в своей жизни, „прозябаю» лишь, как говорят обычно. Хорошо, когда мысль сквозь однообразие постоянства проницает в многоразличие и неистощимость милостей Божиих, с каждым днем открывая новые и новые дары и явления Божия воцарения в нашей душе. Хорошо, когда я обращаю внимание не на перемену видимую времен и лет, а приникаю оком своим в неподвижность и постоянство вечности, когда не будет двух однообразий – хорошего и худого, а одно из них заполнить все интересы нашего существования, став на веки для нас или раем беспечальным или адом неутешным!

7 Ноября.

94.

До слез был растроган я ныне маленькою (лет 10) девочкою, которая во время молебна со слезами молилась пред иконою Смоленской Божией Матери. Неутешный слезы ее просто надрывали душу. Невольно думалось: если на нас так действует людская печаль и горе, то меньше ли жалости у Господа или Божией Матери? И как-то не хотелось сомневаться, что горе девочки после этих слез и молитвы будет преложено на радость....

7 Ноября.

95.

Случилось мне приуныть душою от потери и ослабления жара молитвенного, от переполнения суетными заботами, мыслями и обязанностями; но я подумал: что такое наша молитва и служение Господу вообще, когда у нас найдется и жар-то молитвенный? Что Ему наше служение? Ему, Которому служат чистейшие Херувимы и Силы небесные? – наше служение – служение нас полных всякой мерзости в Его очах и недостоинства? Боже! Боже наш! Для нас самих нужно все это – и молитва, и служение Тебе! ибо нас это питает, услаждает, греет и освящает, и, при всем этом, мы умираем ежемгновенно для Тебя, для общения с Тобою и жизни в Тебе, отвращаемся Тебя, ходя в след своих похотей и тленных страстей.

8 Ноября.

96.

Великое дело – во время чтения имен усопших диаконом на Божественной Литургии пасть священнику на колена к подножию Престола Божия и ходатайствовать за почивших. Тогда он поистине полагает душу свою за други своя, хотя бы ему и незнаемые, – поистине являет к ним столь возвышенную любовь, ибо, и не зная поминаемых, дарит им святейшие минуты для молитвы за них пред общим всех Владыкою и Ходатаем.

8 Ноября.

97.

Наития Духа Божия иногда охватывают нас тогда, как мы и не ожидаем и не готовимся. Шел я к службе Божией во хладе духа и укорял себя, что – не как должно – начинаю и совершаю ее. Душа как-то разбросана, малососредоточена, пуста и неумиленна; вслед за ней и тело вяло, речь слаба, бесчувственна, вяла. Но вот начинаю говорить возглас: „Благословенно Царство»... И едва произнес слово – „и Сына», вдруг какой-то священный трепет (дрожь) пробежал по нервам и наэлектризовал настолько, что всю обедню чувствовалось достаточно энергии и настроения. Господи! помогай мне! не отлучайся меня по грехам моим!... Услади мя любовью Твоею!

9 Ноября.

98.

Господи! Отжени от меня духа тщеславия, гордости, самомнения, самолюбия и славолюбия: это одни из главных моих недугов, с которыми ничего не могу поделать! Исцели Ты Сам, Боже, Врачу душ и телес! „Исцели души моея сии язвы, Господи!“ И даруй дух смиренномудрия, глубокого покаяния, кротости, скромности и чистоты, не моим лукавым сведением совести указуемой, но Тобою свидетельствуемой в скромности и глубочайшем смирении! Чистейшая из людей Пресв. Дева была и смиреннейшая!...

10 Ноября.

99.

Будь дерзновенен, служитель Божий! Несомненно веруй в силу Св. Таинств, тобою совершаемых, и в их чудеса. Только будь при этом и справедлив, скромен, смиренен: отнюдь не приписывай ничего себе и своему дерзновению: все от силы Божией и от Его милосердия, а о себе мысли, что ты не лучше ослицы Валаамовой, которая в руках Божиих так же творила чудо, прияв дар слова и обличив пророка!

10 Ноября.

100.

Блюди, познал ли ты Христа, как познать Его следует? Восприял ли Его в свою душу и общение так, как то нужно? Познал ли ты Его в истинном посте и сокрушении сердца, – в искренних теплых слезах покаяния и умиления, – в любви нелицемерной и неизменной, всякую любовь и пристрастие к земному исключающей, – в настоящем смирении, всякого самовосхваления и самоуслаждения чуждом, – познал ли ты Его в чистоте души и тела и непорочности сердца, не допускающей и пятна нечистоты и страсти? Ибо „кое общение свету ко тьме? (2Кор.6:14)“. Перебери все это внимательнее, и увидишь, что ты еще не имеешь и не знаешь Христа...

10 Ноября.

101.

Нелегкое и немалосложное дело – воспитать и взлелеять в своей душе Христа, покоище и жизнь душ наших. Это целая наука, которую отнюдь не составляет простая исправность христианина в службах Божиих, молитвах и даже добрых делах. Нужно внутри себя начать полную очистку всех наших помышлений, дум, чувств, желаний, привычек и потребностей, и строго-строго наблюдать, чтобы ничто суетное, мирское, тленное не становилось там рядом возле Христа, ибо Он никак не терпит подобного соседства и тотчас уходит вон, как пчелка, окуренная дымом.

11 Ноября.

102.

В терпении бесчестий, особенно напрасных, будь спокоен духом, и отнюдь не унывай, и не скорби: от сего умаляется цена терпения. Скорбь в терпении бесчестия свидетельствует о нашем самолюбии, эгоизме, гордости, преувеличении наших прав на счастье и о недовольстве, пожалуй, путями Промысла Божия. И тем выше такое спокойное терпение бесчестия, чем самое бесчестие напрасное.

12 Ноября.

103.

Врачу душ и телес! Исцели, защити меня от самомнения, тщеславия, суетной хвалы и самопревозношения!.. Господи! Не дай мне забыть скверной жизни моей, и хотя сим отгони от меня врага моего, растлевающего меня гордынею своею, вопреки смиряющим меня недостаткам и немощам и беззаконной жизни моей.

12 Ноября.

104.

Господи! Расположи сердце мое к милованию нищих, приятии странных, внимании к нуждающимся, скорбящим и преутружденным! Дай силу и способность быть добрым утешителем в печали, помощником в скорби, советником в затруднениях, покровителем во всякой нужде и бедности.

13 Ноября.

105.

Не отвратим взора своего от просьбы нищих, не ускорим походки нашей от взывания нуждающихся. Побеседуем с ними об их горькой доле, и это одно – о! сколь много значит для их безотрадной жизни!

13 Ноября.

106.

Вот картина нашего внутреннего человека: приступает он в молитве к Богу, и этот внутренний человек обнажается, освещается и раскрывается во всей своей наготе, слабости и беззащитности. Приходят на память разные скверные соделанные грехи и беззакония, – хочешь каяться, нет теплоты чувства и сердечного сокрушения; хочешь плакать – враг восхищает и эту жажду спасительную; хочешь прибегнуть к Господу, укрыться под Его покров – чувствуешь, как мало с Ним у тебя общего. И мечешься, мечешься духом от отчаяния к надежде и опять к отчаянию, от решимости к расслаблению и опять решимости. Буря страстей и помыслов скверных, сомнений, неверия, всякой нечистоты, хулы и скверны довершает безобразие нашей души, не имеющей целого места, не тронутого заразою и язвой греха.

13 Ноября.

107.

Страшные враги души нашей – празднословие и смехотворство. Умилился человек, когда-то когда дождавшись этого утешения, сокрушился в сердце своем, и надо бы возделать это благодеяние Божие на пользу своей души, разжигать его в сладостный плач. Но вот две-три лишних фразы, усмешка с знакомыми, пересуд, молва, и... прощай! все пропало. Умиления и светлого настроения души как не бывало. Начинай сызнова, чтобы вернуть его, но как же это трудно и дается! Боже – радость моя истинная! „дух праздности... и празднословия не даждь ми!“... Или лучше сказать, так как Ты и так не даешь никогда этих зол, даешь Ты одни блага, а зло всякое не от Тебя, а от нас и врага нашего спасения, то отыми от нас эту несчастную душевредную слабость, и утверди в молчании, скромности, смирении, Богомыслии, благоделании и святой серьезности, и сие во всякий час и миг жизни нашей! Сподоби поработать Тебе Единому всею душою, сердцем и существом, всегда, каждое мгновение принадлежать Тебе Единому Владыце и Благодетелю нашему. Аминь.

14 Ноября.

108.

Боже! Всесильный и всемилостивый, Его же Сила совершается в нашей немощи и недостоинстве. Огради сердце мое от внимания к похвалам и лестным отзывам. Не дай забыть, каков я внутри, скверный, гадкий, глупый, неразумный, ленивый, злой – был, есть и... не буду ли?

14 Ноября.

109.

Воссияй в сердце моем, Господи, истинное покаяние, умиление и сокрушение сердечное! Воссияй Твое пребывание, общение и единение! Воссияй свет радостный – пламенную любовь к Тебе и ревность! Воссияй и сладчайшее утешение – Твою любовь ко мне, дивную, светозарную, сладчайшую!

15 Ноября.

110.

Поистине обладание Господом, достижение теснейшего постоянного общения, единения с Ним – это целая наука, целое искусство, и как бы особое священнодействие. Оно требует, как всякое задуманное сложное дело, целой системы предварительных работ и усилий – работ над самим собою, очищением себя от всякого земного пристрастия (что дается отнюдь не сразу, а постепенно), укреплением в благих намерениях и делах, приучением к ним, усвоением их своему существу до такой степени, чтобы все оно дышало добрыми намерениями и наипаче готовностью когда угодно, или лучше – всегда обратить их в соответствующие добрые дела. Это искусство – „завоевания“ Господа („царствие небесное нудится Mф.11:12)“ предполагает неизбежно и ряд неудач, препятствий, поправок самого себя и т. п. Все это нужно для целей того же искусства, чтобы приучить нас к терпению, настойчивости и усиленному исканию Господа.

15 Ноября.

111.

Что может быть благороднее, отраднее и святее труда – предстоять в молитве Господу Создателю всех за людей Его, приводить их к Нему в молитве, вызывать в них чувства смирения, сокрушения сердечного, слезы умиления и покаяния, вонзая в их сердца глубоко-трогательные слова церковных молитв, этих священных игл, которыми пробуждается и вызывается к делу наша леность и нерадение.

15 Ноября.

112.

Трудись, веди свое дело, все равно хотя бы ты не замечал от него очевидных плодов; ты и не должен видеть их в здешней жизни. Трудись во благочестии не для внешних самолюбивых, самохвальных, тщеславных, корыстных целей, а для своей души. Трудись во искании и стяжании Спасителя в терпении и неотступности: и уже этот труд – великое для тебя приобретение: он нужен всегда, ибо он пресуществляет постепенно твою душу и всю природу в то состояние, которое наилучше способно восприять Спасителя.

16 Ноября.

113.

О, как я должен искать и жаждать Господа, по возможности, каждый день в св. Его Таинствах, говоря, не приидет ли ко мне?. „Пою и разумею в пути непорочне, когда, приидеши ко мне, Господи? (Пс.100:2).“ „ Готово сердце мое, Боже, готово сердце мое (Пс.56:8)“. Сохрани и утверди и усоверши сколь возможно более в этой готовности до того отрадного момента, когда „приидеши ко мне“ уже не для того, чтобы от меня быть отогнанным смрадом грехов моих!

16 Ноября.

114.

Не сразу, как только захочешь быть добрым, и станешь им. Нет, всякий шаг на пути к твоему усовершенствованию покупается не только ценою побед, но и поражений. Например, захочешь ли стяжать смирение, падешь не раз и гордостью и прочими нарушениями добродетели смирении. И так во всякой добродетели. Двоякое значение этих наших поражений на пути к той или другой добродетели: 1) лучше познается (опытно) ценность и превосходство ее, сильнее разжигается любовь и стремление к добродетели и совершеннее усвояется она во всей ее глубине и силе; 2) указанные поражения приучают нас к терпению и неотступной жажде всех добродетелей. Только не надо ослабевать в терпении этом и этой неотступности, рождающих удивительный и сладчайшие состояния духа еще до стяжания добродетели. Стремясь настойчиво и пламенно к стяжанию совершенства и дерзновения у Господа, не будем смущаться, что нам не сразу удается то или другое, а тем более не должно ослабевать и падать духом. Чем сильнее поводы к этому падению и чем мы терпеливее, тем более усердным явится наше желание и тем достойнее мы покажем себя его осуществления, которое непременно придет от Благосердого Господа.

16 Ноября.

115.

Господи! Даруй мне сделать все благое, что я могу и что Ты судил, с Твоею помощью, мне сделать!

17 Ноября.

116.

Если тебе кажется, с одной стороны, что сила Божия может почить и творить славное в твоих немощах, то вспомни, с другой стороны, что эти немощи могут и останавливать помогающую руку Божию. Ибо и Господь не пометает бисера пред свиньями. Так если думаешь, что ты значишь кое-что, смирись от своих немощей, и уверь себя, что ради этих-то немощей Господь строжит нас и медлит явить Свою милость нам.

17 Ноября.

117.

Господь, конечно, милостив в раздаянии очевидных и славных даров Своих людям. Но Он хочет, чтобы эти дары усвоялись достойным, чтобы не ронялось этим достоинство даров, чтобы не расслаблялось усердие ищущих оных, ибо если будут видеть, что эти дары легко достаются, то непременно расслабеют, или слишком много о себе возмечтают. Итак, вспомнив твои мерзости и студодеяния, удовлетворись более скромной долей: возлюби Петрово покаяние за свое отречение. „Изшед“ из чертогов своего самовозношения и хваления и мечтаний неподобных, „изшед вон“ из них, „плачися горько!“...

18 Ноября.

118.

Удивляюсь быстроте и удобоизменимости, с какою душа оказывается способною переходить от самых чистых святейших состояний к самым гадким и греховным. Как она, бедная, стремительно низвергается от рая в ад, сейчас вся пламенеет молитвой и умилением, и сейчас же – один только скверный помысел! и она мятется, смущается, обуревается и оскверняется приражением ада. Так жалкими сделало нас наше грехопадение и наше непреодолимое влечение ко греху, которым с тех пор болеем, доколе не исцелит Врач Небесный.

18 Ноября.

119.

„Свят ecu, Господи Боже наш, в духе, душе и теле нашем тричастную скинию на вселение Свое основати благоволивый!“ (Акаф. Св. Троице). Поистине, мы – образ Божий, скиния Божия, каждая часть которой освящена вселением нашего Скиноздателя. Тело наше так же почтено этим вселением, как и высшие наши части – дух и душа. Тело наше обожается (и нужно было это, необходимо для полного нашего обожествления) Св. Тайнами, дух и душа чрез эти же Св. Тайны сообщаются и соединяются с Духом Святым и Господом Богом Отцом – Душою и живым Началом всего существующего. Идеальный образ сего вселения имеем в Сыне Божием, в Теле Которого почила вся полнота Божества, неизмеримая и неисследимая – со Отцом и Духом. Св. Таинство Причащения есть как бы в миниатюре это же самое, совершающееся с нами, спосаждающее нас „одесную Престола величествия на небесех (Евр.8:1)“, вместе с Великим и Всеблагим Изобретателем нашего спасения и освящения – Христом Богом во плоти. Даруй нам Господи, „всегда о величестве тайны сея тако веровати и разумети!“

18 Ноября.

120.

Господи! Умилосердися на бедное, смятенное, обуреваемое суетными воспоминаниями сердце мое, и исполни его помыслов чистых и нерастлевающих! Даждь память смертную и память Твоих неизреченных ко мне милостей, взамен памяти моих дел скверных и мерзких; сохрани душу мою и сердце в чистоте, смирении, Богомыслии и целомудрии, вере и благочестии!

18 Ноября.

121.

При гробе Святителя Филарета, во время панихиды по нем, чувствовалась какая-то близость к нам усопшего, живость и присутствие. Так и казалось; вот лежит он, могучий носитель Божией благодати, во всем величии сна смертного, покоя, а не уничтожения, в нетлении и целости, готовый по первому гласу трубы Вестника, подняться и идти в сретение на небесах духом его Упокоившему. Чувствовалась также страшная тайна смерти. Такой великий человек, думалось мне, богатырь духа и силы во Христе, и лежит повержен, под толстым слоем земли и камня, бездыханен, оцепенел, недвижим...

19 Ноября.

122.

Боже! Не покинь моего бедного смятенного сердца! Исполни и всегда исполняй его Твоим умилением, Твоим рачением, Твоим пламенением в любви к Тебе и неослабном, всегда неослабном усердии служения Тебе и молитвы! Наипаче утверди в смирении и несамовозношении!

19 Ноября.

123.

Господи! Не помяни развращения бедного сердца моего и не поставь его препятствием к Твоим милостям! Сердце чисто и ново возсозижди во мне, Боже, прежнее же сделай источником смирения и несамовозношения, сокрушенного же умиления и покаяния! „Оставих Тя, не остави мене!“ Испытал Ты меня, и вот я – неверен, нетверд и слаб в любви к Тебе! Но – Господи, буди сие мне в пользу и смирение гордыни моей от Тебя, всякое зло исправляющего во благое, и не укорно привлекающего всех в Твои Отеческие объятия!

20 Ноября.

124.

Если приходишь в смущение от напрасных обид, оскорблений и хулений тебя, скорбишь и унываешь, то изменяешь Богу, Который должен быть единственным твоим Господином и Судьею, – изменяешь, ибо признаешь как бы свою зависимость, права над тобою, кроме Его, тех, кто тебя порицает и от кого ты приходишь в смущение и печаль. Проникай, как враг может легко этою печалью и гонениями на тебя отторгать тебя от Источника твоей жизни и спокойствия, ослаблять твою преданность Единому Богу и чувство зависимости от Его лишь праведного суда и промышления.

20 Ноября.

125.

Сколько дивного, отрадного и назидательного в светлом празднике Введения во храм Пресв. Девы! Не дивное ли торжество – видеть или хотя только воображать, воспроизводить в душе, как трехлетняя Малютка, со свещею в руке, несет Свою чистую душу и нетленное сердце в храм Божий, несет к Тому, Который скоро сделает Ее храмом Своим и вселится в Нее Своею плотию! Не отрадная ли картина, что Ее ведут в храм Божий так торжественно и благолепно, в сопровождении подруг и однолеток, со свещами, и не только во храм, но и во Святая Святых Его!.. Ах! Если б видеть это чудное зрелище! Зачем же Она вводится? „Тому, Кто Господь всего, уготоватися в Божественное жилище!“ Где, как не в храме Божием, надлежало воспитаться Ей, которая есть „пречистый храм Спасов, мчогоценный чертог“ благодати Божией, „священное“ неоцененное „сокровище славы Божией!“.. (Конд. праздн.).

21 Ноября.

126.

Ах, если бы нам проницать все козни врага нашего спасения! Какую бы сеть всевозможных подвохов увидали мы! Пример – один из тысячи: просыпаясь утром, тянусь за спичками, которые оставляю на столе, и вместо них попадаю рукою в вазу с вареньем, забытую на столе. Сейчас же, конечно, рука тянется в рот... Одно мгновение, и – можно ли было бы служить в этот день Бож. Литургию, к которой готовился? И масса подобных случаев.

21 Ноября.

127.

Сколько умиления, отрады, утешения, поэзии и назидания сокрыто в праздниках св. Церкви! Вдумаешься – невольно сердце верить всему празднуемому, всему составляющему глубочайшую суть веры Христовой, ибо не находишь ничего возвышеннее, святее, досточуднее, жизненнее, спасительнее и отраднее для сердца; положительно не представляется возможным, чтобы этого в действительности не было, ибо если не было, то это „выдумано“ самими людьми, но нет – „этого“ нельзя было выдумать. Слава Тебе, Господи, что глубинами сердечными даешь мне чувствовать святость и величие Твоих праздников! Даруй почувствовать их во всей их святости и дивном величии!

21 Ноября.

128.

Жив еси, Господи, и жива милость Твоя ко мне, жива и душа моя милостью Твоею! Из „ничесого“ бо души мое я раждаеши благия беседы и научения, не взирая на мое окаянство и скудость.

21 Ноября.

129.

Жизнь твоя в кельи и дома пусть будет продолжением жизни в Церкви Божией. Всем усердием береги и лелей настроение, из нее выносимое, не давай ему выдыхаться и изгоняться суетными заботами, временными интересами, чревоугодием и самоугодием.

22 Ноября.

130.

Боже! Прости мне мою скуку, томление, усталость, уныние и нерадение, с коими иногда (часто) приступаю к Тебе и служу Тебе! Прости мне, что иногда это дерзаю приносить в службу Тебе! Прости, Господи, и даруй умиление и ревность, горение сердца, ибо от Тебя всякое даяние благо.

22 Ноября.

131.

Два вида могут быть добродетелей: одна естественная – назовем так ее: это то хорошее, что мы сами приписываем себе законно или даже и незаконно, и другая – благодатная: это та, которую приемлем как дар свыше, как благодать Божию от руки Вышнего. Разница между этими видами огромная: первый вид добродетели обыкновенно кончается лишением ее: Господь отнимает от нас то, что не приемлем как от руки Его; вторая добродетель – источник благодатного смирения, кротости и теплоты, мира и богатства духовного. Приписывай все доброе Господу и принимай все как от руки Его с сознанием глубочайшего недостоинства, и только тогда будешь воистину добродетелен.

22 Ноября.

132.

Ах, если б все, что мы слышим в Божественном Писании, сделать над собою, воплотить в своей жизни. Вот рай и совершенство души. Писание для большинства мертво: даже тогда, когда мы веруем в него, услаждаемся им, назидаемся им, но.... не делаем по нему, а это главное. Примерь: какая глубочайшая, умилительнейшая, назидательнейшая истина – кто не восторгнется ею: „известихомся, яко ни смерть, ни живот, ни ангели, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия“ (Рим.8:38). Но какая огромная разница или как далеко от сознания и услаждения этой истины до ее осуществления в жизни!.. Господи! сподоби меня так возлюбить Тебя, чтобы ничто не разлучало!

22 Ноября.

133.

Во всеоружии Твоих, Владыко жизни и смерти моей, благодатей, данных мне Тобою во благодати монашества и священства, умоляю Тебя: умилосердися на немощь мою, и да нетщетно сотвориши служение мое! Господи, по немощи нашей прости нам иногда и жажду видимого Твоего благоволения, если желаем сего не по тщеславию и суемудрию нашему, а в высшее благоугождение Тебе и побуждение к достойному хождению во святости Твоей и преуспеянии во всех добродетелях!

22 Ноября.

134.

Если желаешь видимых знаков и удостоверений присутствия в тебе Божия, ради хотя бы усугубления побуждений „достойно ходити“ своего звания, знай, что желаешь меньшего, чем ты должен желать. Ты должен вести свое дело и служить Господу в богатстве и преизобилии собственного усердия, а не того только, которое подает Господь вместо нашего нерадения, расслабления. Недостатка же в побуждениях служить Господу и жаждать Его нет и теперь для тебя. Подумай, сколько этих побуждений в тебе самом, во всем, что окружает тебя, во всем прошедшем, во всем настоящем и во всем будущем. „Блажени невидевшии и веровавше (Ин.20:29)!“ – Блаженнее еще работающие Господу без понуканий и принуждений, без приманок и наград, но от всего усердия собственного, какое дает Он каждому прежде нашего прошения. „Никто же приидет ко Отцу, токмо Мною (Ин.14:6)“.

22 Ноября.

135.

Господи! Нет у меня и, по крайней мере, не должно быть у меня более никакой мирской сладости и красоты и утехи. Соделай, Господи, „да кроме Тебе никоеяже пожелаю красоты и сладости“. Боже! неизреченная Сладость Тебе Единому предающихся! Услади душу мою Твоею неизреченною любовью!

23 Ноября.

136.

Господи! Соделай, да будут всеоружия Твоих благодатей на мне – священства и монашества – не напрасною тяжестью при бедре моем. Сделай их во мне действительными во всей их силе, глубине и святости, если не дерзновенно желать сего мне окаянному! Воздвигни сей прекрасный союз (священство и монашество) на очищение души моей от всякой скверны плоти и духа, от всякого пристрастия временного и тленного, воздвигни его на изрядную пользу Св. Твоей Церкви, не отвергни меня от Своих Отеческих объятий, чего заслуживал я по шатанию моему, воздвигни во славу Твоего чудного милосердия, грешные милующего паче праведных!

23 Ноября.

137.

Какая нужна святость, любовь к Богу и ближнему, какое возвышенное благодатное состояние духа, чтобы взывать о побивающих нас камением справедливого (а тем более несправедливого) обвинения, порицания, осуждения и хулы: „Господи! не постами им греха сего (Деян.7:60)!“ Это – поистине удел совершенных.

23 Ноября.

138.

Зачем мы так грешны, Господи? Зачем так окаянны пред Тобою! И не то, чтобы таковы мы были лишь по сравнению с Тобою, Несравненный, пред благолепием Твоего совершенства и величия; но таковы мы сами в себе, в сравнении с нами самими, каковы бы мы должны быть, в сравнении с голосом совести нашей, со всеми нашими внутренними истинными желаниями и потребностями. Господи! Зачем и я так окаянен пред Тобою?! Зачем? о, зачем так грешен, немощен, недостоин, бесчестен „паче всех сынов человеческих?“ „Почто ожесточим мя ecu, Господи“, на толикую немощь и бесчувствие, „еже не боятися имени Твоего Святого?“ „ Доколе, Господи, воззову к Тебе, и не услышиши, возопию к Тебе обидимь, и не спасеши (Авв.1:2)!?“

24 Ноября.

139.

Отчего у нас так мала, слаба, мертва наша вера? Оттого, что поистине она дар Божий, который надо заслужить терпением и настойчивостью искания и жажды. Господи! дай мне стяжать дар веры живой, пламенной, твердой, ясной и чистой! Даруй мне ощутить ее во всей ее сладости, которая теперь только по временам и не на много касается сердца нашего, по грехам нашим и недостоинству, заслоняющим Тебя от нас, как солнце тучами.

24 Ноября.

140.

Когда славишь Пресв. Троицу, как хорошо представлять себя лежащим ниц пред самым Престолом Славы Ее (хотя это к дерзновенно!), как отрадно свой прах и пепел возвышать на поклонение Ей и воспевание Ее величия, совершенств и благостыни, сослужить Ангелам и небесным силам!.. Троице Святая! Не возгнушайся и нашим недостойным поклонением!

24 Ноября.

141.

Чудные слова в службе Св. Троице о Пресвят. Деве: „Троицы явилася ecu честный храм, в немже Отец любовию, Сын плотию, Дух Святым нашествием обитель Себе сотвори, Единый Истинный Бог наш"… Какое величие Пресв. Девы, какая высота, святость, какое чудное воплощение Пресв. Троицы в смиреннейшей Деве, прекраснейшей, блаженнейшей из дщерей человеческих, из существ земнородных! Какова и любовь Пр. Троицы к грешному роду нашему, какова мудрость и сила, и благодать неизреченная!

25 Ноября.

142.

Под доброценною и доброзрачною одеждою какую носишь душу нищую, немощную, уязвленную грехом и сластною работою, и как редко думаешь о сем! Да и трудно это, когда видишь на себе всегда внешнее одеяние с претензией на щегольство и роскошь. Нужно большое напряжение сил ума и воображения, чтобы сквозь внешнее и богатое одеяние проницать внутреннее обнищание, помимо того, что эта способность сознавать и чувствовать, окаевать свое недостоинство и нищету пред Богом – дар Божий, получающие который не знают пристрастия ни к какому земному богатству и роскошеству.

25 Ноября.

143.

Если превозносишься, гордишься, внутренно самовосхваляешься, довольствуешься своим якобы благочестием, то это самое уже в тебе знак, что ты не таков в самом деле, чтобы заслуживать похвалы у Бога. Когда состояние твоего духа таково, подумай, что у святых оно не может быть таким, святые так не думают, не чувствуют, и за сие самое-то большинство из них достигли и дерзновения у Бога! Чего же еще? Гордись, пожалуй, – будь доволен собой, красуйся, любуйся, несчастный, забывая твое недостоинство и нищету пред Богом и твои падения тяжкие и непрестанные, каждый день и час твоей многомятежной и суете преданной жизни.

25 Ноября.

144.

Господи! Нет у меня того, что люди называют „земным счастием“ и „благом“. Не на свои силы, а на Твое милосердие уповая, я произнес обет отречения от них. Не отвергни меня, Отче мой, к Тебе от земных сластей отбегшего, не предай воспоминанию их, воображению и услаждению похотными помыслами бедную душу мою; замени и заменяй ей все Твоими небесными утешениями, льющимися в душу невидимою, благодатною, неиссякающею, живительно-отрадною струей!

26 Ноября.

145.

Как счастливы мы, имея такого Господа – всепрощающего, кроткого, незлобивого, любвеобильного, премудрого Устроителя наших судеб и путей, невидимого, но бдительно-неусыпного Промыслителя и Хранителя нашего! Как скоро, как часто, всегда Он изрекает в душе прощение нашей измене Ему, едва лишь только воздохнем пред Ним! Как любо Ему наше сердце сокрушенное!.. Грешник, от всех людей и наипаче от собственной своей совести окаяваемый! прежде всего проникнись благодарным чувством жены грешницы, которая еще прежде, нежели было изречено ей: „отпущаются греси“, уже обратила милующий взор Владыки своего к Нему признательностью, – за что? за крепкую веру в милосердие Божие, подвигающую прежде всего на благодарную признательность Господу. Какое мудрое, поучительное предварение Божественного прощения благодарности за него еще не полученное! И какое трогательное обращение благоволения Божия к грешнику еще прежде просьбы его о благоволении! Впрочем, и то надо сказать, что признательность и благодарная жертва верующего в милосердие Божие сама по себе есть уже высочайшая просьба и угоднейшая молитва искренно кающегося о своих прегрешениях.

27 Ноября.

146.

Если бы ты, принося земному царю что-нибудь малоценное и неважное для него, дерзнул ему указать, что достойно думал почтить Его такими дарами, не оскорбил ли бы Его и не заслужил ли бы Его гнева и изгнания за порог дворца царского? Если ты, принося Небесному Царю Господу Богу, хотя бы действительно глубокое и сильное покаяние и благоугождение, дерзаешь сие выставлять в предлог для Его к тебе милостей, так сказать – обязывать, некоторым образом, Его на награды тебе, не заслуживаешь ли совершенного отвержения от лица Божия? Господь ли нуждается в наших Ему жертвах и угождениях? Из сего уразумей, как мерзко Ему всякое самовозношение и самопохваление!

27 Ноября.

147.

Что есть жизнь наша? Нескончаемый ряд ошибок, погрешностей, заблуждений, грехов. И не хотели бы мы иногда сего, но это как-то неизбежно бывает. В минуты самого глубокого умиления, веры в Господа Бога, проникновения любовью к Нему, мы не можем дать Ему неложного обещания быть не такими, какими являемся. Мы умоляем Его о помиловании, и в то же время знаем, что повторится то же самое и впредь. Мы умоляем о помиловании за происшедшее, прошедшее, и в то же время чувствуем, что всего чрез несколько мгновений придется умолять за то же будущее, вновь повторяемое. Мы ощущаем минуты особой близости к нам Господа: вот Он коснулся сердца нашего Своим благодатным покоем и отрадою, но и тут радость омрачается сознанием, что ее хватит для нас недолго. Бедны мы, жалки, слабы! Но.... мы не устаем грешить, а Господь.... не устает миловать. И это одно из наиболее сильных побуждений – перестать или остерегаться грешить.

27 Ноября.

148.

Как отрадно молиться Пречистой и уже видеть тут же не духовными даже, а и телесными только очами Ее во св. иконе, Предстательствующую за нас пред Сыном Своим и Богом, с воздетою к Нему рукою! О, пречудная Носительница нашего спасения и избавления О, дивное Седалище и драгоценный Трон милостивого Владыки!... Заступи нас пред Ним Твоим всесильным ходатайством!

27 Ноября.

149.

Глубокий смысл в том, когда кто отрешает свою жизнь от цепей мира, привязанностей и сластей житейских, и посвящает ее в собственность Господу, если только делает это не без сознания глубокой важности того, что делает, и соответствующего усердия в исполнении обязанностей, сим налагаемых... И источник каких утешений может рождать это чувство принадлежности Господу – добровольной, полной, всегдашней и исключительной!

28 Ноября.

150.

Если есть у тебя в душе некоторое отрадно-умиленное чувство принадлежности Господу тебя и тебе Господа, береги свое сокровище, ибо очень немного надо, чтобы потерять его. Мы подобны бываем в данном случае слабой былинке, на которой повисла изумрудная капелька утренней росы, отливающая всеми цветами небесной радуги. Малейшее колебание, ничтожное сотрясение, движение былинки, нарушение ее спокойного положения, и – росиночка катится вниз, обрывается и падает. Так и Господь: сейчас повиснет в слезинке, приставшей к глазной реснице, и сейчас же, отрываясь, катится по щечке и отпадает. Упадет, повиснет еще и опять упадет, и т. д...

28 Ноября.

151.

Славлю, Господи, Твою дивную победу надо мною – над моим шатанием, колебанием, сомнениями, нерешительностью! Славлю Твою неизреченную силу, с коею оторвал меня от временных привязанностей и привязал к Себе, Единому источнику жизни нашей и утешения. Славлю Твое непостижимое милосердие, не попустившее возобладать моему расслаблению!...

28 Ноября.

152.

Господи! Велико наше греховное осквернение и неможение!.. Господи! Велики наши беззакония, окаянство и недостоинство пред Тобою! Велико наше духовное ожесточение и расслабление, рождающие тьмы тем всяких скверн и пороков....

Милосердый Боже! Тяжек и обидлив „сонм обышедших“ бедную душу мою своими наветами! Защити, Господи! Покрой все Твоею милостью! Доколе в сквернах наших нерадя и валяясь, огорчаем Твою человеколюбивую благостыню!?

29 Ноября.

153.

Благословенна Ты, Владычице, носящая и держащая на руку Твоею исполнение всякого Твоего желания и нашей к Тебе просьбы! Благословенна Ты, Дивное Заступление наше и умилостивление пред праведным Сущею нашим, ради Тебя не поспешающим на посечение наших бесплодных смоковниц и долготерпящим неисправление душ наших и всем дарующим Свое помилование!

29 Ноября.

154.

Часто бывает, что сидя, стоя, ходя или занимаясь каким-либо делом, вдруг чувствуешь озарение, прилив некоего особого умиленного настроения, благомыслия и молитвенности; но едва только захочешь перевести это в свою молитву, падешь на колени, как вдруг... почти моментально все, нахлынувшее неожиданно и столь благодатно, столь же неожиданно быстро улетает куда-то, как и появляется!... Ты уже не тот, и благодатное настроение не ощущается... Почему это бывает? Думается, потому и для того, чтобы мы не приписали сего состояния своей молитве и снисканию, тогда как это – поистине дар Божий, мгновенный луч Божия милосердия в нашу душу, и тут иногда нужнее бывает всего только внимание и полное сосредоточение своих сил на величестве Божием и нашем недостоинстве пред Ним. Это состояние – нечто высшее самой молитвы. Это состояние Ангельских сил, в присутствии Престола Божия закрывающих лица свои и восхваляющих славу Божию, исполнившую всю землю.

29 Ноября.

155.

Господи! Что мне делать? Я так мерзок, скверен, грешен, нечист пред Тобою! Плакать? Но по-своему недостоинству еще не имею дара сего! „Не имам слезы утешительныя“ составляющей удел совершенных! Каяться? Но – устаешь и каяться-то, наконец, греша непрестанно. Взывать к Тебе о милосердии и помощи? О, Ты не устанешь нас миловать, как мы не устаем грешить и прибегать к Тебе непрестанно!.. Боже! Не дай нас в конечное обладание греха и рабства нашим страстям и немощам! Воцарися Ты в нас Своею благодатью и силою!

29 Ноября.

156.

Строго разделяй: дела твоего усердия (очень относительного, условного и сомнительного) и дары Божия милосердия. Первое обусловливает – однако, нисколько еще не обязывает с необходимостью – последнего. Господь приемлет дела нашего усердья от всех, но не любит, когда мы требуем за них себе тотчас же такой или иной уплаты, хотя бы в возвышенном смысла, как дары благодати Божьей, которые он вверяет здесь только нарочито сильным духом и верою, исполинам духа и Своим избранниками...

30 Ноября.

157.

Господи! Како не возрыдаю бесславья моего и множества беззаконий и немощей моих? Разве их мало для сего? И разве слезы покаяния удел совершенных? О, даруй мне слезы грешника, если не мне вверять умиленные слезы праведника!

30 Ноября.

158.

Суетен я в своих помышлениях, своих пожеланиях, исканиях и стремлениях, Господи! ибо не Тебя имею их единою и конечною целью. Суетен я во всей своей жизни, многомятежной, бесславной, нерадивой, бесплодной и бездеятельной! Какой ответ дам Тебе о Твоих дарах, о безуспешности Твоих вразумлений нам, Твоего долготерпенья, Твоих усилий спасти и помочь нам! О, окаянство наше! Самого Всемогущего Господа делаем бессильным и недостаточным спасти нас.

30 Ноября.

159.

Почти насильное и принудительно-безвыходное отторжение меня от благ, сластей и похотей временных – благопремени, Господи, в усердное, добровольное снискание Тебя, наше Утешение, Высшее Благо и Услада! Не укори за нашу слабость и недомыслие, небрежение и нерадение о Тебе! Отмсти излиянием Твоих неизреченных милостей, ибо сие сильнее дает нам чувствовать Твою правду и нашу подсудность, Твою любовь и нашу неблагодарность, Твое долготерпение и наше удаление от Тебя!!..

30 Ноября.

160.

Великое и нелегкое (а необходимое!) дело – сохранять себя во всегдашнем благоговейнстве и строго-серьезном, благочестиво-тихом молчаливом настроении! Великих трудов, самонаблюдения и самообладания требует это каждую минуту, на каждом шагу, особенно в обращении с другими.

1 Декабря.

161.

Благословен еси, Господи Боже наш, устрояющий жизнь нашу по Своему благопромышлению, а не по нашему мудрованию, направляющий ее по Своей благой воле, а не по нашей похоти и суетным желаниям. Господи! действуй и принудительно, ибо сами не знаем, что нам добро и к чему склоняемся; но Твоя благая воля всегда нам будет понятна и дорога:..

1 Декабря.

162.

Есть в нас два течения жизни: жизнь по впечатлениям и законам мира внешнего и жизнь по дарованиям и способностям мира внутреннего. Эта двойственность распространяется на все дальнейшее в нашей жизни: есть в нас, напр., два спасения – внешнее и внутреннее; два покаяния, две добродетели, две греховности, два освящения, два благоговения, два помилования, два Боговидения, два Богоугождения. Да не преобладает над внутренним – внешнее! Твоя жизнь во Христе да будет сокровена со Христом в Боге! Внешнее твое поведение пусть будет определяться внутренним преуспеянием в Боге, и следовать за ним, вытекать из него естественно, а не предварять его…

2 Декабря.

163.

Господи! Спаси и защити меня от гордости и всякого самомнения и самовозношения! Не вем, бедный, куда деваться от этих неразлучных спутников всякой доброй мысли, поступка, дела, успеха, благотворения и т. п. Как смрад какой являются они везде, где чуют благоухание доброго настроения души, и отравляют все.

2 Декабря.

164.

Господи! Помоги и даруй донести Тебе неугасимою – возженную Тобою лампаду моего священства! Да не пребывает „тща“ во мне чудная и вожделенная благодать Твоя, но да творит во мне чудеса избавления меня от всякого смущения, нечистоты, зловолия, сквернодейства и уныния. Боже! Сколь блаженное состояние – служить Тебе и предстоять Св. престолу Твоему!..

3 Декабря.

165.

Отрешись хотя на минуту, инок, от внешнего благолепия твоего, от обстановки внешней не столь для тебя приличной, от этих (хотя и простых) мягких диванов, кресел, ковров и т. д., раздвинь хотя на минуту всю эту мишуру и вглядись сквозь нее в сущность и требования твоего монашества, его высоких страшных обетов, данных пред Богом и Ангелами, нищеты и смиренномудрия, нестяжания и постоянного в Боге пребывания!!! Ужаснись, и раздумай: если так будет идти вся жизнь твоя, при конце ее не будешь ли мучиться своею совестью? Какое преимущество будешь иметь пред бедными, нищими, страждущими, болящими, пережившими здесь всякие страдания и скорби за Христа? Они не давали обетов торжественных терпеть ради Христа все, и терпят, а ты и дал и не имеешь этих скорбей, живя безбедно и беспечально. Нормально ли это?....

3 Декабря.

166.

Состоя в лоне Церкви Христовой, разумей под нею и воинствующее на земле и торжествующее на небе множество чад Божиих. Представляя мимолетное, ограниченное временем и пространственностию явление в Церкви Божией, верующий в то же время воплощает в себе вечное неизменное выражение, содержание Церкви. Он славит Бога словами Ангелов и этим приобщается к Церкви торжествующей, славит словами Дамаскина и сливается душою своею с его временем...

3 Декабря.

167.

Когда присутствуешь при умершем, бездыханно и безгласно лежащем во гробе, чувствуется что-то невыразимо-торжественно-печальное и много сердцу говорящее. Когда предстоишь св. Престолу с лежащими на нем Св. Тайнами, подобным образом чувствуется нечто необычайно-торжественно-величественное, чувствуется некая страшная сила, скрытая и как будто связанная в своем действии узами вещественной природы, – сила, которой если бы дать действовать – о, устоял ли бы ты пред лицом Престола? Не был ли бы ниспровергнуть во прах, уничтожен, сожжен, как неосторожно приблизившейся к заряженному электричеством кондуктору? О, молчание, красноречивейшее всякого слова! О, тишина, громогласнейшая всех громов земных и молний небесных! О, спокойствие силы, превосходнейшее всякого могущества и славы!

4 Декабря.

168.

Благий Носитель наших немощей, скорбей и напастей и болезней! Благое успокоение и прибежище всех скорбящих и страждущих и смятенных духом и сердцем! Господи! Не остави нас! Не имамы бо иные помощи, прибежища и утешения, токмо Тебя, умоляемого ликами святых с Пречистой Матерю Твоею во главе!

4 Декабря.

169.

Благословен Ты Господи! Смиряющий нас нашими немощами, нашею греховностью, нашим недостоинством пред Тобою! Благословен Ты, заставляющий тем сильнее чувствовать и ценить Твою благоподательную нам десницу и неисчетную благостыню! Тебе, Господи, правда и милость, нам же стыдение лица и сладость защиты и милосердия Твоего!

4 Декабря.

170.

К великой немощи и недостоинству нашему следует отнести то, что мы не чувствуем всей важности страшных минут предстояния Престолу Божию, когда на нем предлежат Св. Тайны, когда прикасаемся к ним, вкушаем их! О, если бы отверзлись в сии минуты наши духовные очи, ослепленные похотью зрения нечистых вещей и тленных! О, если бы отпала от наших душ заскорузлая кора и лед, которым затянулись воды души нашей, удаленной от источника теплоты и света и вдавшейся холоду страстей и Богоотторжения! О, если бы все наше существо, ходящее в видении и употреблении тленного и суетного, навыкшее обращению и усвоению вещественного и грубого, вдруг умягчилось, просветлело и удостоилось хотя на минуту ощутить величие и сладость минуты предстояния с силами небесными Владыке неба и земли... Господи! Отверзи ми ум, сердце и душу, да ощутят они близость Божества Твоего, и слезами умиления и сокрушения да принесут Тебе воды утешительные, имиже утоляется жажда Твоего неизреченного милования и любви к нам недостойным!

5 Декабря.

171.

Господи! Даруй мне неутомимо-благоговейное, умиленное и усердное совершение Божественной Литургии, да приобщением Тебя, Источника всякой жизни и святыни, предочищу душу и сердце мои к восприятию всякой неизреченной милости Твоей, на пользу Св. Церкви Твоей и ближнему моему, во спасение и преуспеяние мое, во славу Твою!.. Господи! возлюби много, емуже отпустил еси много, да и он паче возлюбит Тебя!

5 Декабря.

172.

Сколько красот, поэзии, сколько глубины чувства, какая сила умиления сокрыта в стихирах, канонах и др. песнопениях Церкви! А обряды и священнодействия? Целое море всяких сокровищ, утешения и сладости. Как пуста, бездушна без них жизнь, со всеми ее заботами и стремлениями. К чему все это временное?

6 Декабря.

173.

Господи! Прибежище, утешение, отрада, сладость моя, избавление мое, пища моя, жизнь моя, упование и надежда моя – все мое! исполни меня всего жажды Твоего насыщения, Твоего усвоения, приобщения и наслаждения.

7 Декабря.

174.

Как мало мы заботимся о жизни и преуспеянии духа нашего! Все наши заботы и мысли сосредоточены на плоти, угождении ей, питании и грении ее, а дух, душа, ее нужды, ее немощи, ее раны и болезни? Мы даже не видим, не замечаем, не хотим и не стараемся замечать их. Секрет святости – строжайшее изучение и исправление своего внутреннего содержания, строжайшее самонаблюдение, самоукорение и самоисправление во всех мелочах, ибо в жизни духа нет мелочей. Одно простое преслушание воли Божией доказывает развращение нашей воли, отторгает от Бога, Источника жизни нашей и Владыки. Секрет святости замечать все малейшие недостатки наши и неисправности и тотчас же выносить их пред милосердое око Спасителя нашего, от одного воззрения Коего враги наши разлетаются как дым, и как воск тают от лица огня.

7 Декабря.

175.

Господи! да не вотще потруждуся, да не вотще будет служение мое Святей Твоей Церкви и Святому Имени Твоему! Господи! Смиренно умоляю Тебя: настави меня на всяку истину и на всякий путь Твоего Богоугождения, и смири гордость мою и превозношение мое!.. Господи!! Как я окаянен, как я дерзок пред Тобою! Ибо даже Твое готов приписывать себе... Что же это такое? Господи! Сжалься надо мною!.. Виждь, как мало для смирения моего даже того, что Ты попустил мне на мое унижение и бесславие. Слава Тебе, Премилосердый и Святейший, за все!..

7 Декабря.

176.

Как хорошо под свежим впечатлением Божественной службы записывать, замечать и развивать мысли, зарождающиеся во время службы...

7 Декабря.

177.

Господи! Куда деваться посреди множества скорбей, искушений, несовершенств, ошибок и пустоты, даемых нам жизнью?.. Господи! Как стяжать Тебя посреди таких наших нечистот и недостоинства?.. Ты посылаешь все это для нашего смирения, но где оно? Кийждо своего си ищем, и при малейшей неудаче возмущаемся, унываем, скорбим, ненавидим ближнего, при малейшей ослабе забываем Тебя, гогочем в телячьем восторге, празднословим, смехотворствуем; мы – как шаловливые школьники, которых ни на одну минуту нельзя оставить без страха палки и наказания.

8 Декабря.

178.

Боже! Прости мое нерадение, невнимание, небрежность, несосредоточенность, с коими я совершал ныне Божественную Литургию. Служа впервые без диакона, забыл завесу открыть до самого малого входа с Евангелием. Забыл прочесть „Иже херувимы“ с воздетыми руками после молитвы „Никтоже достоин“, забыл в свое время раскрыть антиминс (открыл уже во время ектении за усопших) и т. п. Прости, Боже! мое нерадение и невнимание!..

8 Декабря.

179.

Господи! Умилосердися на ничтожество мое, пустоту мою, бедность души моей! Вся проказися, и нет места цельна! Господи! Прости мне гордость мою, самовозношение мое – потеху демонов. Прости, Боже, и не отвергнись: Господи! виждь бедность, скудость и обнищание сердца моего!.. Боже! не удалися за нерадение и самовозношение мое!..

9 Декабря.

180.

Господи! Надеждо моя, сладость моя, утешение мое, слава и освящение мое, не постигнутые мною во всей их глубине, высоте и величии! Даруй постигнуть их, хотя в меру естественных сил моих!

9 Декабря.

181.

Господи! Зриши мою нищету, зриши меня всего со всеми моими немощами и желаниями, язвами и болезнями. Зриши мое соделанное и несоделанное – доброе и злое. Исцели, освяти, оживотвори и удобри мя!

9 Декабря.

182.

О Господе помышляй также, что Он справедливо-строг к нашим немощам, слабостям и грехопадениям, не равнодушно сносить и терпит их в нас, но и гневается на нас оком Своим, как некогда на фарисеев („воззрев на них с гневом“) и скорбит о ожесточении сердец наших!.. Господи! Гнева Твоего праведного на нас избави души наши, избави исправлением наших душ, очищением и освящением их, делающими их любезными чадами Твоего милосердия и кроткого воззрения.

10 Декабря.

183.

Жизнь – подвиг, вся – подвиг, а не частью. Посему, не жди и не желай наград здесь: неси и донеси твою жизненную свещу непотушенною к огнезрачному Престолу Божию. Неси свой подвиг с единым упованием – не посрамить концом начала, и услышать при разлуке с сею юдолью подвигов, скорбей, плача: „Вниди, рабе, благий и верный, в радость Господа своего!“...

10 Декабря.

184.

Знай и твердо помни: пока твое сердце способно трогаться похвалами и способно к самодовольству и самовозношению, пока оно неспособно пребывать невозмущенным порицаниями и хулами другим, до тех пор ты – не смирен сердцем и далек от Бога, к Которому приближает нас только глубочайшее, истинное смирение.

10 Декабря.

185.

Еще: если ты только думаешь, что ты смирен, то ты уже горд и не стяжал еще истинного смирения; ибо смирение есть невидение и отрицание за собою всякой добродетели и совершенств и достоинства пред Богом. Как отбить только в минуту какого-либо аффекта сосредоточиться на нем умом и самонаблюдением, наблюсти его ход, сущность и течение, как он моментально исчезает и не поддается никакому самонаблюдению, так добродетель смирения моментально исчезает, едва только мы пытается сделать ее замеченною, видимою.

10 Декабря.

186.

Многого, о, сколько многого недостает мне, Боже мой, чтобы стяжать Тебя неотъемлемо! Недостает: ни смирения – этого покоища Твоего в сердцах наших, ни терпения – этого дерзновенного ходатая Твоих милостей и внимания к нашим подвигам, ни чистоты душевной и телесной – этого утешения Твоему человеколюбивому сердцу; ни свободы полной от всякого лукавства, зависти, лжи и злобы – этой отрады Твоему сострадательному к нам оку; ни влечения к Тебе и стремления властного, неудержимого, твердого и постоянного, – этого победителя и предводителя Твоего вселения в нас, исполнения и освящения; недостает мне – ни веры глубокой, ни надежды всеуповательной, ни любви всеобъемлющей!!! Весь – недостоинство, а Ты – весь совершенство, непричастное всякому несовершенству. Но Ты и весь – милосердие, неизмеримое никаким совершенством или несовершенством! Не отрини мене, Господи!..

11 Декабря.

187.

Как нехорошо, что мы не чувствуем всей необходимости для нас всеосвящающей, вразумляющей и укрепляющей нас благодати Божией – этого воздуха и дыхания души нашей! Какой ущерб, что не дышим этим благодатным воздухом так же часто, как физическим, что не ищем этой св. атмосферы, чтобы погрузиться в нее и дать ей проникнуть нас до последних одежд души нашей, до мозга и костей.

12 Декабря.

188.

Господи! Замени мне все! Замени мне все и всех на свете: замени мать, отца, братию, сестры и вся сродники! Замени все блага житейские, всякое счастье и утешение! Замени всякие радости и сладости сердечные! Замени все, что может быть отрадного, сладкого и приятного душе и сердцу...

12 Декабря.

189.

Врач исцеляет, Ты ли не исцелишь, Господи, раба Твоего Петра, страждущего тяжким, неисцельным недугом! Ей, Господи, Единый истинный Врачу наших душ и телес! Владыко жизни и смерти! Создателю и Промыслителю наш! Господи! дерзновение и прибежище наше! Наказав кратким печали сердечные и болезни посещением раба Твоего Петра, помилуй его милостью вечною! Исцели его душу и тело, и сердце утеши Твоим милосердием, да познает он, Господи, Милосердый наш, Твое беззлобие и силу прибежища Твоего и заступления и да поживет прочее время живота своего чисто, свято и целомудренно, угождая Тебе верою и благочестием. Господи! Заступниче наш! Не отвратися молитвы моей недостойной! Приложи к ней неизреченную силу милосердого человеколюбия Твоего! Виждь, Господи, его умиление и сокрушение сердечное! Друже мытарей и грешных кающихся? Сотвори по сему чудному званию Твоему и состраданию!..

12 Декабря 9 ч. в.

190.

Недостоин я общения и неотлучного вселения в меня Духа Божия и Спасителя моего, ибо еще способен печалиться и сожалеть о вещах тленного мира и прилепляться к ним душою моею до скорби о потере их. Господи! даруй мне все презреть ради Тебя, что отлучает нас от Тебя, нашего Единого Истинного блага, счастья и красоты!

12 Декабря.

191.

Спаситель мой! доколе пребываю в окаянстве моего превозношения, самомнения и самоугодия? Доколе бездействую, ничего не предпринимая и не умея предпринять для избавления от них? Ты один вразумляешь и силен исцелить меня и даровать смирение полное и глубокое и совершенное!..

13 Декабря.

192.

Господи! Не могу я пользоваться хотя едва заметными знаками благоволения Твоего ко мне. Нельзя мне хотя ничтожным намеком засвидетельствовать милосердие Твое ко мне, ибо не могу сего принять равнодушно, не стяжав смирения, и погибну ужаснейшею гордостью и самохвалою. Боже! буди воля Твоя на мне недостойном! Не введи во искушение и избавь от всего, мешающего смирению. Да и нет его у меня, ибо истинному смирению ничто не мешает. Даруй мне его прежде всего!

13 Декабря.

193.

Да не оскудеет, Господи, усердие мое к совершению Божественной службы Твоей! Да не оскудеет желание общения Твоего во св. Таинствах! Да не оскудеет живительная и спасительная жажда предстояния Тебе и услаждения славою Твоею! Да не оскудеет милость Твоя милосердием ко мне!

Недостоин я, Господи, постоянного сообщения с Тобою! Недостоин столь частого прихождения к Тебе и сопребывания в Тебе и с Тобою и вселения Твоего в мою скверную душу! Но кто достоин к сим? если не Твое неизреченное милосердие преклонится к нам, и сим сотворит нас всего достойными!

13 Декабря.

194.

Достойно и праведно претерпевать нам скорби, печаль и сожаление о содеянных нами лютых грехах, хотя бы и несомненно было их прощение. Достойно и праведно, чтобы мы, услаждавшись грехом, и поболели о нем, поскорбели, и – о, если бы даже возрыдали!! Великую силу имеет это для обновления, очищении души и смирения, – которые отверзают вход всем милостям человеколюбия Божия.

14 Декабря.

195.

Господи! Не знаю, как спасусь? Не знаю, как стяжу, приобрету Тебя так, чтобы уже быть нераздельно-едино с Тобою, неразлучно, неразрывно всегда. И знаю все, что для сего делается, но иное дело – знание из книг, с указки других, и иное – самое дело. Знаю и то, чего Ты требуешь от нас для этого, но не приложу на деле. Господи! Приношу Тебе немощь мою, леность мою, расслабление мое, и молю: воздвигни меня падшего и не хотящего, не умеющего, не могущего востать! Простри руку помощи!...

15 Декабря.

196.

Подходила ко мне старушка и умоляюще просила „Христа ради», жалуясь, что „мороз, а топить нечем – холодно!»... А мы-то монахи – в тепле, довольства, всяких излишествах, даже роскоши, беспечности, беззаботности!.. Господи! Как взглянем на Тебя, – давшие обет нищеты, терпения всякой нужды и скорби и лишений. У нас и нет этих скорбей, или мы их выдумываем, или наконец, когда они и постигают нас, мы опускаем руки и... готовы досадовать на все, не исключая Тебя!..

15 Декабря.

197.

Сколько у нас, отрекшихся от мира, всевозможных привязанностей к миру! Не ложь ли это возмутительнейшая, и кому же? Богу. Начнем с обстановки нашей. Всевозможные усилия обставить себя уютно, удобно, так и сквозят во всем. Не даром нас ненавидит мир! И безумны мы, относя к этой заслуженной ненависти слова Спасителя: „возненавидит вас мир!..“ За дело.

А душа? Не восхищается ли она лютым пленом сласти и греху каждую минуту? И пусть бы еще против воли своей, по немощи, а то – с нашего согласия и даже прямого желания. Господи! Этою ли ложью угодим Тебе?!.. Тяжко нам: заводим строить башню, а своей способности на это не измеряем!

15 Декабря.

198.

Если только сможешь хоть сколько-нибудь убедить себя, употребив всю тонкость и силу убеждения, что не тщетен труд твой и правы пути твои, – обрати внимание твое к концу твоему, к исходу от сей жизни. Тогда совесть твоя должна дать тебе окончательный и неложный ответ, чего ты заслужил по делам своим. А до того времени отнюдь не восхищай суда Божия о себе! Жизнь твоя – подвиг: веди его осторожно, добросовестно, свято, честно, и при всем этом ты будешь совершенно не вправе сплетать и возлагать на себя венцы победные! Один твой Венцедавец – Бог, но и Он увенчивает лишь достойных, а ты достоин ли? Я знаю, ты не скажешь, постыдишься прямо сказать „да!“, но этот ответ выдает себя уже самою твоею самоуверенностью, своим успокоением на себе самом, доказывающими, что ты – жалкий самолюбец, живущий жалким самообманом и прелестью! Ты сам себя возвел уже во святые всем своим обликом – внешним ложным и внутренним, который ты ухитрился сообразовать ложному внешнему. И своею поступью, и голосом, и взглядом глаз твоих, и движениями рук твоих – ты всем кричишь о своей святости, что „я не такою как прочие человецы!“ „Я не от мира сего!» Да, пусть все у тебя будет, что бы могло показать тебя со вне святым, но одного нет, нет самого главного, самой основы – слезного смирения пред Господом, и... нет у тебя без этого одного – ничего! Ты весь окаянен и мерзок в очах Божиих!.. Господи! как это я такою пустотою своею и окаянством не обличаюсь, не трогаюсь, не слезю, не скорблю! Столько я окаянен! И надежды исправления не вижу... Думается, что таков, каков теперь, буду всегда!! И не могу быть иным, ибо неисцельно впитал в себя отраву греха. Боже! Обновишь ли Ты меня?!.

15 Декабря.

199.

„Согреших, яко человек, паче же и не яко человек, но и горее скота».. (Мол. веч. 3-я). Какое жалкое преимущество разумнейшего творения человека пред бессмысленным скотом! Каких слез достойное, а мы.... трогаемся ли этим?.. Нимало, а сопоставить себя со скотом нам даже и на мысль не пришло бы, если бы не напомнила нам сего Церковь!.. Куда со скотом? Мы на небо лезем, да еще в первые ряды ангелов, а то не прочь и „быть, как боги“ уверяя себя, что иначе пошло бы у нас дело управления миром и устроения нашей судьбы...

15 Декабря.

200.

День моего рождения!.. 29 лет прожито!.. Сколько еще проживу, неизвестно, и буду ли лучше в день кончины, чем сейчас, не знаю, едва ли? Время труда и подвига течет, летит бесплодно, бесполезно, а время воздаяния вечно и так страшно!.. Боже! Пощади, и удицею милосердия Твоего извлеки меня из глубин адских!..

15 Декабря.

201.

Прочь от нас, окаянная вялость, расслабление, нерадение и леность! Дадим волю непрестанному самопонуждению на все доброе! Будем и поражения терпеть, но не будем давать постоянно возобладать над собою нашему самоугождению! Очистим сердце от всякого пристрастия! Окружим себя лишь самым необходимым, прочь роскошь, излишнюю уютность и убранство комнат! Ты – больной кающийся, и не такое врачество нужно твоей душе. Она должна умилиться и стяжать дар слез, а разве это возможно при беспрестанном впечатлении от суетных вещей тленного мира?

15 Декабря.

202.

Посети, Господи, нас болящих грехом! Нет среди нас здравого!.. Нет в нас здравого места, – нет и во мне: „весь проказися и все тело объят язва“, ужасная, разъедающая и мертвящая душу язва греха, отчуждения от Бога и тления. „Источниче жизни и безсмертия! Оживотвори мя, умерщвленного грехом!“

16 Декабря.

203.

„Господи! Что ся умножиша стужащии ми“ (Пс.3:2) – немощи, грехи, скверны мои? „Мнози они, и в этом множестве слышу их неустанный злорадный вопль: „нет спасения тебе в Боге твоем!“ А я – каждый день прибегаю к Тебе, и недостоинством своим удерживаю благодействие Твоих неизреченных утешений и благодати Твоей в Св. Тайнах! „Что ся умножиша, Господи, стужащии души моей“ – недостоинства мои, раны, струпы, враги? Развей их единым словом человеколюбия Твоего, единым прикосновением милосердия Твоего, единым воззрением сострадания Твоего! „Рцы души моей: „спасение твое есмь Аз (Пс.34:3)!“...

17 Декабря.

204.

Нет покоя душе моей! Нет удовлетворения! Нет сильного упования на силу и милосердие и покровение Божие! Одна она со своим годами накопленным хламом и сором всевозможных нечистот, грязи, грехов, беззаконий! Одинока она; нет у ней ничего: подружилась с диаволом, вот ищи у него утешения! Разошлась, развелась с Небесным Женихом, с Самим Отцом Небесным и с Его друзьями, и вот теперь плачь со своим жалким достоянием, выменянным на драгоценнейшее сокровище души – покой и пребывание в Боге. Боже! покаянием блудного образумь меня, и приими хотя как последнего от наемной твари.

17 Декабря.

205.

Боже! Спасителю наш! Призирающей на кроткие и смиренные, молчаливые и трепещущие словес Твоих! Призри на нас, тяжко обличаемых совестью и законом Твоим в лености, нерадении, лжи, лицемерии, сластолюбии, чревоугодии, самоугодии, неисполнении св. обетов, данных Тебе Воспоминая Твои грозные приговоры нарушителям Твоих св. заповедей, хотя и не исправляемся, но трепещем, Господи, Судия наш праведный, словес Твоих! Даруй же, по слову Твоему, и милосердие Твое на трепещущие словес Твоих!..

18 Декабря.

206.

Чем тяжело монашество? Не тем, что стали запретными все удовольствия и блага суетного мира! Не тем, что долг и сердце требуют борьбы, чтобы не вернуться к ним, не повторять, не искать их! Не тем, что отрицаемся своей воли и несем иногда действительно тяжелые послушания! Не тем, что иногда вынужденно обязаны соблюдать строжайшее целомудрие – эту нелегкую победу над природою! Не тем, что данные обеты – нищеты, послушания и целомудрия, поста, молитвы и строжайшего воздержания, – постоянно нами нарушаемые, вопиют в совести нашей мучительными укорами! Не ненавистью к нам мира, нами возненавиденного и брошенного!.. Нет, не этим всем тяжело монашество!.. Это все результаты другой тяжелой стороны его!.. Тяжело оно своею постоянною неудовлетворенностью в достижении своего положительного результата – теснейшего сообщения с Господом и чувства этого сообщения, чувствования в себе Господа! Это удел совершенных (по достижении которого для них, поэтому, и исчезает всякая тяжесть монашества); чувство общения с Господом, уверенность в обладании Им, дерзновенное сознание Его покровительства, силы благоволения – вот что жизнь монаха, и, между тем, ему не дано полного ощущения этой жизни; ему дана постоянная жажда Его, искание Его, делающее его жизнь подвигом обретения Христа, не подвигом соблюдения целомудрия и пр. обетов монашества – это лишь условие, а цель – сообщение, сообразование, слияние со Христом так, чтобы каждое слово, действие, мысль, поступок – смело могли быть считаемы возможными во Христе, не исключающими Его, не оскорбляющими Его святыни. А разве это достижимо?.. И вот чем тяжела жизнь отрекшихся во имя Христа от всяких препятствий к Его усвоению!

Очень полезно, и даже необходимо монаху да и всякому христианину приступать к Св. Тайнам как можно чаще – если можно, каждый день. Если ты не сознаешь других благ этого, по крайней мере, можешь сказать с Апостолом: „гоню, аще и постигну“ Господа моего!.. Ищу Его, и, если не нахожу пока со всею очевидностью, то – вот, Он вдруг воссияет при конце моей жизни и при расставании с миром, ради Него оставленным, воссияет как желанное избавление от всякой туги сердечной и, помянув терпение твое, все вменить тебе в подвиг...

18 Декабря.

207.

Могу ли я быть уверен, что Господь слышит мою молитву (недостойную, грешную)? Могу ли я быть уверен, что молитва моя не „в недро мое возвратится?“ Могу ли быть уверен, что Господь тут, около меня, во время моей молитвы, слышит-слушает ее, и кротким, любовным взглядом Своим упокоивается на мне, к Нему припадающем? Могу ли я, недостойный и окаянный, столькими изменами Ему и падениями себя запятнавшей, дерзать мечтать о таком Его снисхождении к Его последнейшему из недостойных? Писание говорит, что я должен быть уверен в этом, если прибегаю искренно, тепло, умиленно и сокрушенно, а следовательно и могу. И могу, и должен! Должен только при этом смиренно оставить Господу право исполнить или нет мою молитву, исполнить сейчас или позднее, целиком или частью.

18 Декабря.

208.

Дерзновение молитвы дается и воспринимается по мере очищения от грехов и исправления своей жизни. И замечательно, это дерзновение является не результатом сознания, что я „что-то“ сделал для Господа, и имею право на исполнение своей просьбы Ему. Нет, дерзновение является как-то способностью души, в которой она не отдает отчета, откуда она, приобретена или привзошла со вне и стала твоим свойством. Прежде чем сознание хотело бы найти дерзновение в душе как результат своего угождения Богу и условие успешности молитвы, как уже оно находит дерзновение как свойство души, ,,состояние“, факт, необъяснимый ни заслугами, ни усердием молитвы. Это удел совершенных – со всею ясностью и очевидностью находить в себе дерзновение для молитвы и владеть им, как готовым всегда к их услугам условием молитвы.

19 Декабря.

209.

Господи! Даруй нам благоговение, страх и трепет пред Св. Твоими страшными Тайнами! Даруй причащение и служение неосужденное! Даруй предстояние Тебе в сознании присутствия Твоего; даруй духовное видение Тебя пред нами припадающими – Кроткого, но и трепетом нас исполняющего, – Милосердого, но и страхом гнева Твоего готового на праведное наказание всякого нерадения, беспечности и небрежения!

19 Декабря.

210.

Опытно познал я, что когда, несмотря на все развлекающее и рассеивающее в молитве, иногда несмотря на возмущающие душу условия, при которых приходится совершать св. Богослужение, – несмотря на все это, употребишь усилия совершить службу Божию усердно и благоговейно, Господь вознаграждает сторицею труд Своего служителя, обильно посылает в душу „Дух Свои благий, гласяй безгласне“, и благодатное озарение светлыми мыслями.

19 Декабря.

211.

Вечно старый и вечно новый вопрос: „что сотворив, живот вечный наследую?“ И сколь на него ответов множество! Сколько всяких разрешений и попыток осуществления этого насущного вопроса души. А ответ ясен и прост: „единого не докончал: елика имаши, продаждь и даждь нищим, и гряди в след Мене!“ Хотя бы все сделал ты, но не докончал сего единого и главного, и... не имеешь права надеяться, что стяжал живот вечный!....

20 Декабря.

212.

Как необходима свобода души, мысли и сердца от всякой суетной заботы о временном для всякого, кто ищет теснейшего сообщения с Господом и усвоения Его. Когда слушаешь какое-нибудь трогательное пение или речь, затаиваешь дыхание, замираешь сердцем и стоишь как оцепенелый, боясь малейшего шороха. Вот так точно должно, с затаенным дыханием и сердцем, замершим для всего внешнего, внимать Господу, присутствие Свое в сердца заявляющему сладкозвучными глашениями духа и умиленными чувствами. Или когда нужно, чтобы картина резче выделялась на фоне и была красивее, пишут ее на белом фоне; и чем белее этот фон, чем свободнее от всякой шероховатости, нечистоты, пятен и пр., тем красивее и ярче будет выделяться картина, так для начертания Господа в сердце, нужен фон белый, чуждый малейших недостатков и загрязненности. Еще: чистый поток отражает на своей поверхности солнце гораздо светлее и яснее, чем мутный.

20 Декабря.

213.

Как много силы в милостыне, подаемой с добрым расположением сердца! Более, чем во многих жертвах и службах! „Шедше научитеся, что есть – милости хощу, а не жертвы (Mф.9:13)!“

20 Декабря.

214.

В счастливых супружествах замечают, что после продолжительного единомысленного, единочувственного и единомудренного во всем сожития супруги становятся весьма похожи один на другого – и образом мыслей и чувств и всем внешним поведением (привычками, обычаями и т. п.). Совершенно то же в духовном супружестве души человека с Господом. После настойчивых усилий возобразить Его в своей душе, водворить в ней неразлучным пребыванием, слиться и стать едино с Ним, после продолжительных пребываний, особенно постоянных, в атмосфере, обвиваемой благодатными веяниями Духа Спасителева, начинает человек отражать в своих действиях, чувствах, мыслях и во всем поведении, манерах и т. п. идеальную личность Спасителя. Каждое действие, мысль, чувство, поступок человека, живущего и дышащего Спасителем, становятся как бы Его действиями, мыслями и поступками. Вот почему отца Иоанна Кроншт. многие сочли за Самого Спасителя; до такой степени ему удалось уподобиться Спасителю в малейших движениях тела, души и духа, запечатлеть и удержать в себе Его отражения.

21 Декабря.

215.

Неоцененное Сокровище Тебя ищущих! Неизреченная Сладость Тебя вожделевающих! Пресладкое Утешение и Прибежище к Тебе прибегающих! Сопричти меня недостойного лику тех, для кого Ты – все, кто сумел оценить Тебя, возжелать Тебя паче всего на свете и найти Тебя упорным, настойчивым трудом и борьбой со всем, Тебя из нас изгоняющим!

21 Декабря.

216.

Знаю и вижу цену души моей, вижу и знаю мерзость ее: как она нечиста, падка на все скверное и нечистое, и при всем том – однако – горда, самомнительна, самоугодлива, самохвальна, любит честь и хвалу, а от справедливых укоризн и хулы унывает и гневается! Как она лицемерна, тщеславна, притязательна. Исчислю ли все мерзости души моей! Всю тяжесть их можно только чувствовать!!!

21 Декабря.

217.

Господи! Тяжко мне – от сознания крайней неспособности моей ни к чему доброму, возвышенному: как надо бы сделать по-доброму, по возвышенному, я узнаю уже тогда, когда поступлю скверно, подло, бесчестно. От двух причин это: от недоразвитости души моей самой в себе, от ее прирожденной ограниченности и шаблонности, и от недостатка благовоспитанности и доброго воздействия добрых, сердечных воспитателей, которые бы постарались некогда с любовью отца, а не начальника или чиновника только, заглянуть – не на внешнее поведение мое, а в самую душу, согреть ее, приласкать любящею рукою, подравнять ее от природы суковатая ветви, наросты и изъяны. Будь это, и при прирожденном несовершенстве и недочетах души, она бы могла сделаться более благообразным деревом, более плодоносным, чем теперь. О, воспитатели! Зачем вы не идете в своем святом призвание далее палки, приказания и взыскания проступков, и далее формального их одобрения или порицания!....

22 Декабря.

218.

„Многих зол исполнися грешная душа моя“ – и от себя самой и от других, и справедливо и несправедливо меня позорящих и безчествующих. Боже! Болезнен вопль мой к Тебе: защити! покрой! утешь! Болезненна скорбь моя и смирение мое, болезнен плачь мой: да не до конца сгину!

22 Декабря.

219.

Наше состояние в этой жизни – состояние утопающего в море... Грозно вздымаются волны!... Мрак кругом, и ни соломенки, за которую бы можно ухватиться!... Только сердитые валы, не давая еще погружаться совсем, треплют на своей поверхности несчастного страдальца, несмотря на верную смерть старающегося держаться на верху!... А над ним ярко, мерцает вечерняя звезда – это неусыпное око Небесного Кормчего, Который с состраданием сердца следит за нашею борьбой с грозной стихиею, с трепетом ждет, до конца ли мы пребудем в терпении, борясь за свое спасение, и, желая нам самим дать исчерпать всю силу своего усердия к Богу, медлит протянуть руку помощи. Но вот... мы ослабели: нам показалось все это трудным, жестоким, невыносимым... из уст срывается: „Господи! спаси ны, погибаем“. И тотчас рука подхватывает нас с кротким упреком: „Маловерный почто усумнился ecu (Мф.14:31)?!“

23 Декабря.

220.

Господи! С жалобой я к Тебе на себя: помоги, защити против моей скверности и нечистоты и крайнего недостоинства! Ничего не могу с ними поделать! И повергают душу мою в крайнее уныние!

23 Декабря.

221.

Особо благодатное состояние испытывалось в Сочельник, за первой Литургией св. Василия Великого: так бодро, легко чувствовалось, несмотря на длинноту службы, – тяжесть сердца не чувствовалась с такой болью, хотя была: слезы так и подступали к глазам, без всякого их искания. Ах, если бы они вылились и покропили мою иссохшую землю!...

24 Декабря.

222.

Иосиф обручник, Пресв. Дева – сколько вытерпели от напрасных подозрений, поношений и укоризн совне! Нет ничего тяжелее напрасной обиды и подозрений! О, чистейшая Дево, Матерь Божия! И Ты, и Ты познала тяжесть этих бичей людского злословия и клеветы! И Ты, Непорочная, Чистейшая Херувимов и Серафимов, не избежала пострадать от гнусных подозрений и наветов на пресветлую чистоту твоего девства! Это не менее, чем то, когда Сын Твой терпит клевету и осуждение за грехи и проступки, которых Он был чужд. Итак, и Ты украсилась венцем от терний человеческого злоречия и колкого поругания. Блаженное соучастие в страданиях Безгрешного!... А мы, и за дело страдая, корчим из себя униженную и оскорбленную невинность!...

24 Декабря.

223.

Какая, поистине, страшная, странная и необычайная тайна! Какие непостижимые, вразрез всем человеческим ожиданиям, представлениям и понятиям, условия, среди которых благоволил явиться Бог во плоти. И однако, ничто так не заслуживает человеческого внимания, веры, благоговейного изумления и преклонения, как то, что Младенец-Бог избрал для Своего явления на земле столь удивительно-премудрую обстановку: бедную Деву – Матерью: вертеп для ночлега стад – родильной палатой; ясли – колыбелью; благоговейного старца – Восприемником и прислужником Новорожденному; пастухов – первыми представителями и выразителями приветствий земли, как бы для большего контраста ангельским хорам неба; волхвов далеких и неизвестных – первыми поклонниками снизошедшего в зрак раба Царя царей... Этого ли ждало и могло ждать человечество?? И кто мог бы выдумать или прибавить что от себя, сказать больше для подтверждения и громкого исповедания основной истины всего христианства: „Слово плоть бысть (Ин.1:14)“....

25 Декабря

224.

Ты не сотворил убийства, но за то смотри, не повинен ли в душегубстве, гораздо более ужаснейшем грехе. Убить тело и убить душу, загубить ее – большая разница. Убивающий тело другого быть может исходатайствует этим несчастием вечное блаженство убитому в будущей жизни. Загубивший душу для вечной жизни – о! сколь поступает ужаснее посягновение на тело другого. Всем, что ты имеешь и что ты считаешь в себе или находишь доброго, всем твоим существом ты не вознаградишь утраты единой души, тобою загубленной; а если еще не единой?... Боже! ужасаюсь своего окаянства, своей преступности пред Тобою! Пощади мною загубленных, из-за меня впавших в грехи отчаяния, ропота или смертного озлобления и неисправления!

Ты не сотворил блуда? Но знай: это еще не так дурно, как вечно изнывать в поползновенной мысли о нем. Многие сотворившие блуд каются, плачут как впавшие в несчастие тела, иногда мало изменяющее и мало обесценивающее прекрасные качества их высокой души. А ты – жалкая, бедная, ничтожная душа – ты и без блуда хуже и сквернее всякого блудника, нераскаянно и неисправимо оскверняя себя и одолеваясь всевозможными напоминаниями блудной страсти, услаждаясь и питая себя нечистыми помыслами...

25 Декабря.

225.

Дивными сладостями и утешениями милостей Своих вознаграждает Господь малейший труд в устроение Его Церкви. Не сразу, не скоро – точно чтобы накопить побольше подготовительных условий с нашей стороны, и вдруг изливает такой благодатный восторг, такое утешение, силу и дерзновение в наши души, что их скудельные сосуды едва выносят благодатное дарование и изливают слезы умиления, при котором безмолвно радуется душа неизреченною радостью. От избытка сердца тут весь не говоришь, а уже только молчишь, внимая Божественному глаголу благодатного посещения Божия и переживая волнение – то знакомое волнение, которое овладевает человеком в ожидании и переживании всего торжественного, случающегося с нами в жизни.

26 Декабря.

226.

Хотя бы ты достиг высших благодатных утешений веры, хотя бы ты достиг видений благодатных, бойся думать, что ты есть „нечто“ пред Богом. Смирение глубочайшее – вот зрелейший плод всякого усовершенствования и подвигов, вот неложный показатель того, есть ли ты действительно „нечто“ пред Высочайшею Святынею Божества. Доколе же в тебе еще не замер червь самомнения, ты – рухлое дерево, быть может снаружи красивое, а внутри источенное, как решето, и иногда совершенно неожиданно падающее и рассыпающееся в прах.

26 Декабря.

227.

Господи! Не возгнушайся младенческим лепетом моей души! Не возгнушайся моим усердием и трудом неключимым! Подкрепи, поддержи, ободри, поощри меня, не умолкая в сердце моем сладкоглаголивыми вещаниями Твоего Всеблагого Духа! Даруй источник слезный, соблюдя его в смирении и кротости и тихости сердца моего, да источаю Тебе облаговоняющие скверну души моей слезы умиления и исповедания!.. Господи! Сподоби хотя когда-нибудь сего блаженнейшего состояния – когда бы я был способен восплакать пред Тобою и в непрестанном источнике слез умиленных поведать Тебе, Милосердому, все мои немощи и недостоинство пред Тобою!

27 Декабря.

228.

Уже принцип „разделения труда“ позволяет и требует, чтобы Пастырь и Служитель Церкви помимо служения своего не знал и не обременялся никакими другими обязанностями и послушаниями, чтобы имел возможность (и усердие) отдаться совершении Божественных служб со всею ревностью и запасом сил своих – умственных, нравственных и физических.

27 Декабря.

229.

Сильным побуждением к стяжанию и поддержанию постоянного и глубокого смирения должна служить крайняя изведанная всеми слабость и поползновенность нашей природы на всякие искушения. Что было крепче Давида? И.... пал в одно мгновение, не нуждаясь даже в незаконных удовлетворениях своего плотского влечения. Все мы – праведники только до первого искушения. Это, так сказать, праведность пустоцветная, мнимая, бездейственная, нисколько не ценная в очах Божиих!... Стяжи праведность Иова, и то не забудь, как он, и при этой праведности своей, был смирен пред Богом.

27 Декабря.

230.

Господи, Боже апостолов, мучеников дивных и мучениц, преподобных подвижников и всех великих святых! Господи Боже тех, которые все положили к ногам Твоим, самую душу свою отдали Тебе, которые ради Тебя терпели столько!.... да разве подле них я значу что?!....

27 Декабря.

231.

Господи! Почему я не могу быть добрым „благим рабом и верным Твоим“? Почему я не могу стать всегда серьезным, строгим к себе и осторожным, господином всякой моей мысли, слова, дела, чувства, поступка и каждого движения? Могу ли я еще – ни на одну минуту не удалять себя от Твоего присутствия и созерцания пред собою Тебя, Судии всех помышлений и дел человеческих? Почему, при желании сего, у меня нет усилий и твердого стремления быть тем, чем я хочу. Почему я так слаб, неизменим внутренне?....

28 Декабря.

232.

Господь дал мне хотя отчасти постигать все счастие и силу человека, Им благодетельствуемого, Им оправданного! Даст ли, и о, если бы дал также и достигнуть сего счастья и войти в сию силу праведности пред Ним! О, если бы вложивший в душу нашу желание, жажду оправдания пред Ним, вложил и усилия и твердое намерение согласовать во всем с желанием дело!

28 Декабря.

233.

Какое основание, какое право и какой разумный смысл в том, чтобы видеть в себе праведника и человека достойного, угодного пред Богом, когда достаточно малейшего искушения, чтобы пасть, – достаточно одного взгляда на женскую красоту, чтобы любодействовать сердцем и изменять Богу, – достаточно одного того, чтобы замечать присутствие около нас красивых лиц или высоких особ, чтобы самый голос наш стал не тот и выдавал наше возбуждение, свидетельствующее далеко не о том, что мы ради Бога поем и читаем и служим. Увы, мне, Господи, окаянному: я как раз таков более всех, и ничего с собой не поделаю!...

29 Декабря.

234.

О, как вожделенно и как необходимо для пастыря и служителя дерзновение пред Богом, чтобы он мог молиться о людских скорбях, напастях и немощах! Ведь их – море неисчерпаемое... Люди тонут, гибнуть и стонут от рева страстей и бед житейских... А пастырь? он, правою рукою придержась Христа, а левою – погибающего в волнах этого житейского моря, соединяет их, сближает и дает спасение тем, кто сами чувствуют себя далекими от Бога и недостойными Его желанных милостей...

29 Декабря.

235.

Бывают состояния духа – невыразимые, непредставимые словом и никакими описаниями. Во время молебна Божией Матери за болящего Сергия вдруг нахлынуло в душу целое море светлого какого-то и отрадного сознания, как Господь силен и благ, чтобы исполнить какую угодно слабую, малодерзновенную и недостойную просьбу...

29 Декабря.

236.

Господи! Во всеоружии Твоего благоволения, милости, сострадания и человеколюбия изыди во спасение и обретение души раба Твоего Сергия, болящего душою и телом! Даруй молитве моей за него дерзновение и силу, и услыши нас Боже, Спасителю грешных и скорбящих!..

29 Декабря.

237.

Как я бесчувствен, как жесток, черств душою! Какая непроницаемо черствая кора одевает наше сердце, что оно не трогается непостижимым величием и благодатною силою Святейшего Таинства!.. Господи! Размягчи эту кору слезами истинного умиления, благоговения, любви и благодарного исповедания великого милосердия Твоего к нам недостойным!

30 Декабря.

238.

Хорошо, разумно и полезно сравнивать себя почаще, всегда – не с теми, кого склонен считать ниже себя, а с теми, кто уже безсомненно выше тебя и достойнее. Или уж если ты настолько тронут духом гордыни и высокоумия, что среди живых готов не видеть более тебя достойных, – по крайней мере сравни себя с теми, которые уже без всякого сомнения засвидетельствованы в своей исключительной святости, угодности Богу и высоких качествах своей души и сердца! Как ты низок, мизерен и жалок пред ними со своею гордынею и высокоумием! Как ты безумен и жалок пред величайшим Апостолом, который хвалился только о немощах своих и смиренно называл себя „первым из грешников (1Тим.1:15)!“ Как ты мал в Церкви Божией – Церкви стольких святителей и угодников, паче солнца сияющих в кротости и смирении! Как ты ничтожен пред современным великим светильником Церкви о. Иоанном, которого так изобильно преисполняет благодать и мудрование Св. Духа и являет в нем чудеса смирения и простоты!..

30 Декабря.

239.

Подражай святым не во внешних их особенностях, а гораздо более в духовном складе их мысли, чувства, воли и всего направления жизни. Подражай в усердии, смирении, терпении, кротости, любви и всепрощении. Внешнее изобличение и воплощение святости у каждого свое, сообразно характеру и природе каждого. Господь в этом случае очень премудр, не стесняя естественных даров человека и на почве их являя бесчисленно-различные образцы святости. Один при своей святости и угодности Богу – жив, весел всегда лицом, подвижен, быстр в своих движениях; другой – постоянно грустит, плачет, сосредоточен, замкнут, уединен; третий – и одевается как обычно, даже роскошно! Удивительно мирятся с его святостью признанною – и дорогая шуба, и роскошная ряса, и новомодная шляпа (о. Иоанн Кр.); четвертый – лучше сказывается в своей скромной, по убеждению неприхотливой одежде и обстановке, и т. д. Тоже самое во всем внешнем – в голосе, движениях и т. п. Вот почему нелепы и жалки те, кто подражает авторитетам только в том, что бьет в глаза...

30 Декабря.

240.

Исповедую, Господи, мою крайнюю немощь без Твоей благодатной помощи! Ужасаюсь крайней слабости и поползновенности на искушения, когда Ты оставляешь меня без Твоей поддержки и защищения. Трепещу мною содеянного и могущего быть содеянным, когда Ты предоставляешь меня моим силам, как было недавно в тяжкое время Ноябрь–Июнь 1900–1 гг.

30 Декабря.

241.

В волнении сердца и трепетном исповедании души провожаю утекающий год (1901 г.) в область невозвратного прошлого, – год, в который „вмале не погибе душа моя», но Господь великою Своею милостью помиловал меня! Исповедую, Господи, сие неизреченное милосердие Твое ко мне окаянному, трепещу своего окаянства, суда Твоего боюсь и правды дел Твоих ужасаюся, и, злое творить не переставая, взываю со слезами: избави от бездны злых грехов и скверных деяний! Даруй возлюбить и послужить Тебе Единому – всем сердцем, душою и мыслью!

31 Декабря.

242.

Глубоко вонзилось и впилось в душу мою жало смерти и всерастлевающего греха. Самое добро нам в погибель, ибо сейчас же сделанное посильно покрывается плесенью гордыни, высокоумие и небрежения. А мысли – в порядке ли? чувства? воля? желания?... Тебе, Господи, правда во всем, нам же одно стыдение лица.

31 Декабря.

243.

Помни час смертный! Думай, что он так близко: вот ты лежишь трупом, жалким, бездыханным, холодным, страшным для всех! Недвижимы руки на спокойной груди.... Закрыты глаза!.. На всем ужасная печать таинства смерти!.. Позаботься, где будет тогда душа твоя?.. Не пожалеет ли о загубленном напрасно времени, о силах, затраченных на пустое и неполезное, – о небрежении и лености в подвиге стяжания неосужденного предстатия у страшного престола Господа славы?

31 Декабря.

„Душеполезное Чтение“

Дек. 1904 г., стр. 574-я.

„Се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой, ..., вниду к нему и вечеряю с ним, и той со Мною!.“ (Откр.3:20).

Сей стук и сей голос Твой слышу и я...

Войди же, Желанный, войди, Несравненный!

Войди, мое Счастье, Отрада моя,

Войди и ко мне, в мой приют сокровенный!

***

Убогая храмина очень бедна...

Плачевно и жалко мое положенье...

Душа многогрешная – о, как она

Трепещет и ждет Твоего посещенья!..

***

Не ясли ль Престолом служили Тебе?

Вертеп бессловесных Ты сделал Чертогом...

Войди ж и ко мне! и обитель Себе

Ты Сам сотвори в сем жилище убогом!

***

Беседой Божественной дух услади,

Смущенье и мрак разгоняя греховный...

«Я слышу Твой голос!.. Желанный, войди!

И вечерей глад утоли мне духовный!..

Е. Л.

„Душеполезное Чтение“

Июль, 1904 г., стр. 437.

О, Боже щедрый, Ты Отцом

Благоволил назваться мне...

О, посмотри, как жалок я

В грехе и рабстве сатане!

***

О, посмотри, Тебя молю:

Как в угожденьи плоти я

Страдаю тяжко, глубоко,

„В стране далече“ от Тебя!

***

О, встреть меня, – не дожидай,

Пока, раскаяньем томим,

В изнеможеньи добреду,

Чтобы припасть к ногам Твоим!

***

Не только встреть, но Сам приди

Из недр чертога Твоего

За блудным сыном, чтоб спасти

От мук томления его!

***

Расторгни путы и разрушь

Оковы тяжкие мои,

И вновь, заблудшего, меня

На свет свободы изведи!...

Е. Л.

„Огня приидох воврещи Аз на землю

(Лк.12:49)!..“ –

На землю людских недостойных сердец...

Словам сим великим я с трепетом внемлю,

Взывая к Тебе, о, мой Бог и Отец!

***

Возьми мое сердце – бесчувственный камень,

Возжги в нем огонь благодати святой,

Чтоб все, разгоравшись в пылающий пламень,

Как воск, пролиялось оно пред Тобой!..

***

Возьми мою волю – неправую, злую!

Истни ее, гордую, в пепел и прах!..

Твою да познаю я волю благую

И Твой восприму я спасительный страх!..

***

Возьми и мой разум, в конец ослепленный,

Чтоб мудрость мирскую отвергнул он прочь,

Чтоб в сердце смиренном, в душе просветленной,

Взошла бы денница, минула бы ночь!..

Е. Л.

Настоящая книга представляет 1 том полного издания „Дневника инока“ под названием „В объятиях Отчих“.