Грузинский монастырь в Византии

ИСТОРИЯ православного грузинского монашества весьма мало разработана в науке, – как и вообще вся история грузинской церкви. Иcследователю истории монашества предстоит тяжелый и кропотливый труд разыскания, критики и анализа рукописных и печатных грузинских материалов разного рода, в которых содержатся данные относительно этого весьма интересного вопроса. Грузинские кодексы в рукописных собраниях Тифлиса, Петербурга, Москвы, Афона, Иерусалима и Синая еще ждут специалиста по вопросам из истории иверского иночества. А затем, пресловутая грузинская летопись Картлис Цховреба с её источниками общими и частными, местные хроники и исторические памятники позднейшего происхождения, жития грузинских святых, паломническая литература, постановления грузинских церковных соборов касательно монашества, многочисленные гуджары и сигели, немногие сохранившиеся уставы грузинских монастырей и описи монастырского инвентаря, некоторые памятники грузинского права, небогатый эпиграфический материал – вот группа печатных источников для ознакомления с прошлою судьбою грузинского монашества. В научный оборот необходимо привлечь и иностранные источники, в которых сохранились следы былого величия Грузии и её международных отношений с византийцами, армянами, сирийцами, арабами, персами, русскими... Особенно тесные исторические связи Грузия имела с Византией, которая по своей культуре занимала в средневековую эпоху центральное положение среди государств всего мира. Подпавши просветительному воздействию мощной Византии, Грузия и в церковной, и в гражданской своей жизни воспроизвела многие элементы византинизма, претворив их, силою национального гения, в своеобразную культурную систему с явно определившимися признаками иверизма. В частности, для характеристики грузинского монашества существенную услугу может оказать история иночества византийско – восточнаго, идеалы которого в полноте были восприняты грузинскими подвижниками и пересажены на родную почву. Афон, Константинополь, Сирия, Иерусалим и Синай – вот главные византийско-восточные школы для иверских монахов, которые жили здесь в своих или греческих монастырях, руководясь местными иноческими уставами, внимали поучениям и наставлениям византийско-восточных аскетов, воспринимали их идеи о значении подвижничества, его видах и реальных способах проявления, а потом и распространяли уроки церковного византинизма в пределах Иверии.

О состоянии иверского монашества вне Грузии, именно в Святой Земле, на Афоне и Синае, в русской литературе уже известны некоторые сведения. ¹ Существенным к ним дополнением следует, по нашему мнению, признать недавно опубликованный на греческом языке устав Григория Пакуриана или Бакуриана, данный в 1084 году основанному им грузинскому монастырю Богородицы Петрицонитиссы или Бачковскому, близ Стенимаха в Болгарии ². Правда, устав этот был известен и раньше ³, но в сокращенном переложении на новогреческий язык, с существенными дефектами, сравнительно с оригиналом, которые неизбежно были привнесены и в русский анализ этого устава ⁴. В виду того, что в распоряжении грузинологов имеются лишь конспективные типики монастырей Иверского на Афоне и Шатбердского и уставы Шио-Мгвимской лавры и Ваганского монастыря в Грузии, представляется задачей весьма интересной подвергнуть анализу оригинальный и полный устав знаменитого в Византии грузинского монастыря Петрицонитиссы, обстоятельно знакомящий с его внутренним устройством, с бытом и жизнью иверских монахов вне Грузии, могущий пролить свет на положение монашества и в пределах этой страны.

Ктитор монастыря Петрицонитиссы Григорий Пакуриан был известным в истории Византии деятелем 11 века. Анна Комнина, между прочим, говорит, что он происходил из знатного армянского рода ⁵. Это свидетельство можно признать справедливым в том смысле, что Пакуриан происходил из огрузинившихся армян-халкидонитов Тао-Кларджетии, ⁶ хотя сам он в монастырском уставе прямо называет себя грузином, да и монастырь в честь Богородицы Петрицонитиссы основали исключителъно для грузинских монахов ⁷, поэтому и именует его монастырём иверов (μονή τῶν ἰβήρων) ⁸. Пакуриан хорошо знал и армянский язык: устав монастыря был им написан в трёх редакциях – греческой, грузинской и армянской, дабы подлинный его текст сохранился в точности, не подвергся нежелательным для ктитора изменениям и был понятен и тем грузинским монахам, которые были знакомы более с армянским языком, чем с греческим; затем, сам Пакуриан подписал подлинник устава по-армянски ⁹; наконец, среди его родственников были и армяне ¹⁰. Отец ктитора Пакуриан достиг почетного и видного положения при византийском дворе, удостоившись титула архонта архонтов ¹¹. Он скончался в старости, оставив двух несовершеннолетних сыновей – Григория и Апасия и несколько дочерей ¹². Мать ктитора, по женскому обыкновению (ϰατά γοναιϰείαν ἔξιν), все имущество, оставшееся после мужа, истратила на содержание и воспитание детей, а также – на приданое дочерям. Сестры Григория своевременно вышли в замужество за лиц, живших в различных местностях (έν διαφόροις χώροις), a братьям предоставлено было самим устраивать свою судьбу ¹³. Апасий получил при византийском дворе чин магистра; в момент составления Григорием устава для монастыря Петрицонитиссы его уже не было в живых ¹⁴, но по своему завещанию, составленному в пользу брата, он оставил несколько сел и угодий ¹⁵, которые Григорий потом и отдал в число метохов основанного им монастыря. Что касается Григория, то карьера его была блестяща. Человек образованный, энергичный и умный, он искал счастья в Армении, Грузии и Сирии, потом явился в Византию и путём больших и продолжительных личных трудов и усилий без всякого постороннего содействия и посредничества, лишь при помощи Божией и по молитвам родителей и своим, достиг почетного положения и богатства ¹⁶. При византийских императорах Михаиле 7 Дуке (1071–1078 г.) и Никифоре Вотаниате (1078–1081 г.) он был дукою Карса в Армении, Феодосиополя (Эрзерума) и правителем Смолены в Македонии. А когда Пакуриан оказал существенную помощь Алексею Комнину в занятии византийского престола (1081 г.), тο новый император назначил его на должность великого доместика западных школ (μέγας δομέστιϰος τῆς δύσεως), нa обязанности которого лежало высшее заведывание византийским войском в европейских фемах империи. В этой должности Пакуриан оказал Алексею много важных услуг и немало содействовал военным успехам императора ¹⁷. Пакуриан и пал смертью героя на поле брани с печенегами близ Велиатовы в 1086 году. Император горько оплакал смерть Пакуриана, которого он горячо любил ¹⁸.

Пакуриан устроил свой монастырь в то время, когда состоял уже великим доместиком запада. Так как устав для монастыря был написан в 1084 (6592) году ¹⁹, вскоре после его основания ²⁰, то самую постройку – обители можно относить к 1083 году, когда Пакуриан, по обязанности великого доместика запада, жил в Адрианополе. Мотивы устройства монастыря разъясняются Пакурианом отчасти в предисловии, главным же образом в первой главе типика. Они заключались в его искренней и глубокой религиозности и в желании иметь усыпальницу для своих бренных останков. Всякому христианину, пишет Пакуриан в своем уставе, и православно верующему, крещенному во имя Пресвятой Троицы, Отца и Сына и Св. Духа, полезно и необходимо всегда помышлять об общей со всеми кончине, заботиться о дне смерти своей, ожидать своего и всех остальных воскресения из мертвых, думать о страшном и грозном испытании на праведном суде Христа Бога нашего и Спасителя и о справедливом воздаянии каждому по делам, – об этом необходимо во всей силе помышлять и заботиться, пока мы находимся в настоящей жизни, всецело стараться жить благоразумно и спасать себя от страшного и вечного наказания и от геенны огненной, о которой говорит Евангелие. Посему каждому необходимо представить Богу как бы выкуп за душу свою и принести как бы искупление бесконечной благости Божественной и человеколюбию, дабы достигнуть избавления от наказания, – необходимо каждому совершать добро по своей силе, путем подвигов освободиться от ничтожных сетей мамоны и приобрести разумных друзей для жизни в будущем веке. Поступая таким образом, мы удостоимся быть сонаследниками достигших вечного блаженства вместе со Христом и получить отпущение грехов. Ради всего этого, и я, продолжает Пакуриан, многогрешный и недостойный от юности моей и до настоящего времени старости раб Христов, свободный и праздный от всякого дела благого, имеющий только один залог жизни в истинной и православной вере христианской, которой я удостоился по преданию одноязычного со мною народа иверского, согласного в догматическом учении с православнейшим народом ромеев и примыкающего к его великой церкви Божией, – я издавна старался, когда еще был на востоке, а потом, проникнутый тем же самым желанием, прибыл на запад, словом до последнего времени стремился создать прекрасный храм, при нем убежище монахов и в нем усыпальницу для грешного тела моего; но вследствие многочисленности совершенных мною гнусных грехов, мирской суеты и перемен, вследствие моего переселения с места на место и привязанности к жизненным удобствам, я не мог осуществить желание сердца моего. А теперь, во время старости моей, не по моему разумению или знанию, но по неизреченному человеколюбию и благости Бога нашего, по безмерному Его милосердию ко мне недостойному, совершенно ничтожному и последнему рабу Его царства, Господь удостоил меня воспрянуть от глубочайшего сна и расслабляющей беспечности жизни, вспомнить о дне моего отшествия отсюда, проникнуться нёизбежным страхом за совершенные мною постыднейшие дела и увидеть себя своими внутренними очами пустым и безучастным для всякого богоугодного дела Божия. Это, наконец, и побудило Пакуриана осуществить свое давнее желание и построить монастырь ²¹. В другом месте устава ²² Пакуриан говорит, что построенный им монастырь будет служить усыпальницей для него, а равно сделается в очах Божиих защитой, избавлением и спасением его и родного брата, почившего Апасия, который также пожертвовал в пользу обители принадлежащие ему владения. Апасий в завещании, оставленном брату, писал: «где брату моему угодно будет устроить церковь и монастырь, а при нем и усыпальницу, в которой он будет погребён, там пусть будет положено и мое тело». Исполняя волю брата, который умер в Антиохии до постройки монастыря Петрицонитиссы, Григорий перевез сюда его тело со всею почестью и сделал распоряжения относительно церковного поминовения почившего, выразив этим свою преданность и печаль по поводу его кончины ²³. Таким образом, Григорий Пакуриан был сыном своего времени и общества, среди которого жил: устройство монастырей по мотивам религиозным и с прямым назначением фамильной усыпальницы было характерным явлением в церковной жизни средневековой Византии ²⁴.

Пакуриан построил свой монастырь близ города Филиппополя, в селе Петрицос или Василикис, лежащем к северу от него, на берегу стремительного потока («Чепелярска река»), среди Бачковского поля ²⁵. Эта местность была подарена Пакуриану хрисовулими византийских императоров за многие и великие его подвиги и труды, которые он нес от юности вплоть до старости, никогда не щадя крови ни своей, ни своих ближних воинов и рабов, разделявших с ним бедствия военного времени, при защите ромейской империи и на востоке, и на западе, причем неоднократно ему и его сподвижникам грозил ужасный варварский плен. Я не солгу, пишет Пакуриан, если скажу, что редко кто из моих соотечественников, служивших с воодушевлением и любовью, скончался естественною смертью на своем ложе, потому что почти все пролили кровь свою от меча и руки врагов креста Божественного и Византии. И теперь, когда Бог удостоил меня исполнить желание моего сердца, и на мои очень большие и различные средства и расходы устроены святые церкви с монастырем близ них, окруженным стеною, и с келлиями в нем, я смело говорю, что все это возникло не на чужие деньги и не на средства, добытые несправедливым путем, например, посредством ямской повинности (’αγγαρεία), или насильственного привлечения париков к работам сверх положенной меры, вынужденных при постройке церквей и монастырей испытывать различные бедствия, – нет, все это устроено моими собственными трудами и работами и на принадлежавшие мне средства ²⁶.

Главный храм монастыря Петрицониссы был посвящен Успению Богоматери, и два другие – во имя Иоанна Предтечи и св. великомученника Георгия Победоносца, причем ктитор не щадил средств на их украшение ²⁷. Монастырям и церквам были пожертвованы большие недвижимые владения ²⁸.

Для вновь основаного монастыря Григорий Пакуриан, следуя установившемуся в Византии обычаю, написал свой устав, относящийся к разряду так наз. ктиторских типиков (τυπιϰά ϰτητοριϰά) ²⁹.

Устав Пакуриана не представляет произведения оригинального, но составлен по образцу типика константинопольского монастыря Всесвятого (μονὴ Παναγίου), в своем подлиннике науке неизвестного. С иноками этого замечательного монастыря Пакуриан был связан тесными узами братства и любви, а затем его внутреннее устройство и иноческая жизнь представлялись ктитору – грузину образцом совершенства, не смотря на то, что обитель находилась в столице византийской империи, а иноки подвергались соблазнам мирской обстановки и житейской суеты. Виновником замечательного благоустройства монастыря Всесвятого был «блаженный и равноангельский» его ктитор и кафигумен, давший ему прекрасный устав, который монахи твердо и хранили в совершенной непоколебимости ³⁰. Этот кафигумен был весьма мудр в божественных делах и заповедал своим ученикам идти в подвижничестве «по среднему и самому царственному пути – ϰατά τήν μέσην ϰαί βασιλιϰωτάτην ὁδὸν», устранив в своем уставе крайности в ту или другую сторону иноческой жизни (ή ὑπερβολὴ ϰαί ἡ ’έλλειψις τῆς βιοτεόσεως), в виду того, что уклонения всегда вредны и весьма опасны. Между прочим, он допускал возможность и выхода из монастыря, если кто-либо из монахов желал этого и искал покоя вне его обители. Во время составления Пакурианом своего устава, Всесвятого уже не было в живых ³¹. Местоположение его знаменитой обители неизвестно ³², но о самом блаженно- почившем ктиторе сохранилось краткое сообщение и в историческом труде Ионна Скилицы. Здесь рассказывается, что когда император Никифор Вотаниат (1078 – 81 г.) захотел жениться на бывшей императрице Евдокии, вдове Константина Дуки и Романа Диогена, и последняя с радостью приняла предложение, то против третьего её брата возстал «знаменитый по добродетели монах, которого, вместо всякого другого имени, называли Всесвятым (Πανάγιος), и всяким способом постарался помешать этому неразумному поступку, напомнив ей многое из того, что могло послужить препятствием для намерения» ³³. По –­­­­­­­­ видим­ому, этот «Всесвятой» подвижник, память о котором, как недавно скончавшемся, была еще жива среди современников, и разумеется в уставе Пакуриана, одного из его почитателей и свидетелей выдающихся иноческих трудов.

Устроив свой монастырь по образцу столичной обители Всесвятого, Пакуриан надеется, что его обитатели – грузины, испытанные в военных походах и некогда проводившие самую суровую жизнь, в точности станут исполнять данный устав, так как и внешние условия вполне этому благоприятствуют: монастырь находится в уединенной местности, вдали от города, пользуется прекрасною водою, различными произведениями земли и огородными овощами, а с другой стороны, устав определенно регламентирует всю жизнь монахов в обители и ясно указывает их обязанности ³⁴.

В частности, монастырь Петрицонитиссы объявлен Пакурианом свободным от всякой посторонней власти. Он должен быть независимым, самовластным, себе лишь усвояющим всякое над собой господство, причем ни царь, ни патриарх, ни один митрополит или епископ, никто из остальных церковных или патриарших властей и митрополит соседнего Филиппополя не имеют права проявлять какую -либо свою власть в отношении к монастырю. За богослужением в монастырских храмах не должно было и возносить имя филиппопольского митрополита, а вместо этого делался возглас «О всём епископстве православных, право правящих слово Твоея истины». Равным образом, никто из светских начальников и чиновников, больших и малых, не должен простирать свою власть на монастырь. Свободными и независимыми от них объявлены были – церкви, келлии монахов и монастырские постройки, все имущество монастыря, движимое и недвижимое ³⁵.

Пакуриан объявил свой монастырь свободным от всякого вмешательства со стороны и частных лиц – родственников и чужих, монастырских епитропов, игуменов и всей вообще братии. В частности, если кто-либо из родственников ктитора по забвению устава или по какой-либо другой причине воспользуется чем-либо из монастырского достояния, то епитропы монастыря обязаны были напомнить ему о неприкосновенности монастырской собственности и побудить к возвращению отчужденного предмета или владения. Ведь монастырь и храмы являются единственными собственниками пожертвованных ктитором владений, а все это он принес в дар Богу за свою многогрешную душу. Посему живущие в обители монахи не должны никому подчиняться – ни родственнику ктитора, ни постороннему и не в праве предоставлять в их распоряжение ни одну монастырскую вещь. Только игумен и монахи должны пользоваться и распоряжаться всем имуществом монастыря, жить по его уставу, молиться за державных царей и христолюбивое воинство, а равно о спасении ктитора. Такою свободой и независимостью обитель, монахи и владения должны пользоваться всегда, как – это точно и определяется в уставе. Ведь монастырь Пакуриана не относится к числу тех богоугодных учреждений, которые, как это нередко бывало в Византии, передавались ктиторами по наследству своим родственникам, дабы они владели ими и распоряжались по своему усмотрению. В противоположность такому обычаю, Пакуриан совершенно устранил родственников от всякаго участия в наследовании его монастыря, посвященного Богу. Опыт свидетельствует, что нередко из-за монастырей между наследниками возникали несогласия и споры, приводившие их к суду, на котором собственниками обителей объявлялись люди недостойные, содействовавшие потом разорению и упадку священных учреждений. Дабы с монастырем Пакуриана не произошло ничего подобного, ктитор и объявил, что он должен принадлежать Богу, Которому и посвящен, а родственники или кто-либо другой не должны пользоваться харистикарными над ними правами ³⁶. Если же кто-либо из родственников, слуг ктитора и посторонних лиц обнаружит стремление завладеть какою-либо собственностью монастыря, тому ктитор грозит Божественным наказанием, а монастырю усвояет право возвратить себе похищенное. Божественная кара постигнет и того из игуменов и монахов обители, кто нарушит устав и хитростью, при содействии родственников ктитора или посторонних, приобретет в свою пользу какое-либо из владений, посвящённых Пакурианом Богу. Впрочем, Пакуриан не допускает, чтобы кто-либо из его родственников осмелился нарушить его волю и предъявить свои права на ту или другую собственность монастыря: всех их Пакуриан облагодетельствовал, воспитал и устроил, делая это не по внешнему какому-либо понуждению и не в силу личных преимуществ того или другого из них, а исключительно по чувству родства и во исполнение божественной заповеди. Он щедро одарил и всех близких ему сподвижников и слуг, опять не в силу случайных обязательств, а по внутреннему расположению. Значит, он имеет основание рассчитывать, что его воля будет свято всеми исполняться и его монастырь до конца своего существования будет свободно пользоваться данными ему владениями, как это и утверждено хрисовулом императора Алексея I Комнина ³⁷.

В монастыре был введен общежительный устав, с обязательством для его игумена и монахов устроить все внутренние дела по взаимному соглашению, действовать совместно и единодушно во всех случаях монастырской практики, касающейся интересов братства и всего монастыря, жить в мире и единомыслии. Устав предписал, чтобы монастырская трапеза была для всех общая. Никоим образом нельзя было допускать, чтобы приготовлялись два вида хлеба и кушаний и приносилось вино разного качества для питья: живущие совместно не должны есть или пить один лучше другого, даже сам игумен, которому, напротив, вменяется в преимущественную обязанность иметь особое смирение и благоприличие, дабы он всех превосходил точностью в исполнении устава. Затем, никто из братьев обители не должен по собственному желанию и решению и для своего занятия приобретать каких-либо животных и тайно держать в келлии своей съестные припасы, дабы тайно есть и пить, безстыдно нарушая обещания и забывая, что мы все делаем пред лицом Бога и ангелов и обязаны во всем отдать отчет. Никто также не должен иметь сосуд для кипячения воды и приготовлять вареную пищу частным образом, дабы есть её отдельно или предлагать другим и этим вызывать соблазн среди братства, устрояя вместо священной горницы и апостольской трапезы какое-то запрещенное торжище. Если же кто-нибудь, вследствие болезни тела или весьма глубокой старости, действительно, будет нуждаться в особо приготовленной пище, то необходимо это обсудить и сделать соответствующее распоряжение, особенно в том случае, когда нуждающийся в этом брат принадлежал некогда к высшему классу общества и проводил полную удобств жизнь; таким, а равно исполняющим те или иные монастырские должности необходимо сделать некоторое снисхождение и соответствующей помощью уврачевать немощную природу: от этого не может возникнуть какой-либо существенный непорядок или замена господствующего общежительного устава другим, временным, а равно не может быть величайшего вреда или новшества в делах духовных и даже внешних, дисциплинарных. А если кто-нибудь, вследствие лености и безпечности станет стремиться к нарушению отмеченного предписания, тот, конечно, не найдет в уставе оправдания для себя, хотя бы и принадлежал к числу монастырских должностных лиц, дабы, вместо пользы и помощи, не произошел от этого весьма большой вред, а любители безпорядка не воспользовались этим, как предлогом для нарушения повиновения; напротив, всякое должностное лицо в монастыре должно разумно и благочестиво руководить остальных и побуждать собственным примером к осмотрительности. Им запрещается держать в келлиях съестные припасы и напитки и пользоваться ими тайно или явно. Вообще, ни один брат не должен тайно владеть какою-либо вещью, большою или малою, ни один не должен ничего тайно ни получать, ни давать другим, хотя бы и беднейшим, но всякий обязан знать, что за такие дела ему не будет похвалы, так как это есть нечто демонское, вне закона, нарушение послушания и канона. Коль скоро кто-либо не в состоянии быть господином над самим собою, как он может радеть о деле кого-либо другого, как о своем собственном? А с другой стороны, подчиняясь всему личному, как он будет заботиться о не собственном? Кто однажды отрекся от себя и своей воли и подпал рабству справедливости, а потом совершает что-либо по собственному желанию, тот делает не иное что, как освобождается от правды и порабощается греху. И какая будет польза для дела Христова от того инока, который на первом плане ставит свою правду и не подчиняется правде Божией? Какое оправдание милостыни или страннолюбия будет для того, кто не может переносить и малейшого лишения и вместо вещи, которую отдаст бедному, станет просить у настоятеля другую, вместо старой, отданной нищему, будет требовать новую, намеренно заменяя негодную вещь более нужной, и т. п. И окажется, что он сделал доброе дело не вследствие страннолюбия или нищелюбия, но для собственной выгоды и корысти. Вообще, все иноки обители Петрицонитиссы должны следовать руководству игумена, исполнять закон, заповедь и Божественное повеление, не стремиться к недостойной похвале и все обязаны знать, что оказанное гостеприимство есть дело общее и совершается сообща и ради всех. Всякий же инок, который не будет этому повиноваться, станет делать что-либо вопреки уставу и господствовать над водворенным в обители небесным послушанием, – должен почитаться чуждым для братства и, если не исправится, должен быть изгнан из Божественного убежища ³⁸.

Относительно игумена монастыря в уставе содержатся такие предписания. Григорий Пакуриан сохранил за собою пожизненное право назначать игумена обители по личному желанию: кого он, пока жив, поставит во главе монастыря, тот и будет исполнять обязанности игумена до конца своей жизни, если останется верен монастырскому уставу. На следующее же время Пакуриан предписал, что игумен, когда почувствует близость смерти, должен сам позаботиться о назначении преемника себе, дабы он и управлял братством, но обязан указать его не по мотивам родства или личного расположения, но по выбору и свидетельству всего братства. В этом случае та и другая сторона должны быть на высоте призвания: помышляющий о смертном часе игумен должен обнаружить полное безпристрастие и совершенную рассудительность в деле избрания нового руководителя монастырской жизни, а монахи, в свою очередь, не должны производить избрание вопреки мнению и доброму настроению отходящего из этой жизни своего руководителя. Разумеется, намеченный для игуменства кандидат вступает в должность лишь тогда, когда его предшественник скончается, причем опять требуется совместное со всем братством обсуждение и решение обстоятельств этого вступления. Если же игумен скончается внезапно и не успеет сделать нужных распоряжений относительно своего преемника по управлению обителью, тогда новый кандидат на должность игумена рекомендуется лучшими, добродетельными и более выдающимися членами монастырского братства, по общему их обсуждению и одобрению. При нормальном же способе назначения нового игумена – по воле его предшественника и по желанию всего братства, он вместе со всеми иноками обязан предстать пред лицо умирающего и выслушать от него предсмертную его волю – жить согласно монастырскому уставу и не допускать никакого личного произвола в управлении монастырем и в заведывании общими делами. Когда же прежний игумен скончается и будет погребен, необходимо совершить, по предписанию устава, следующее: новый игумен должен отслужить панихиду по своем предшественнике, а на следующий день – божественную литургию, по окончании которой игумен становится пред святым алтарем, а все братство, преклонив перед ним, в порядке старшинства, колена, приветствует его, после чего все в духовной радости и в чувстве преданности Господу выходят из храма; в этот день всем предлагается обильная трапеза. После этого обряда вступления в должность, игумен становится во главе братии и должен разумно пасти данное ему стадо, относиться к братству с самой совершенной правдой о Христе Иисусе, Господе нашем, испытующем сердца и утробы и воздающем каждому по делам его (Апок. 2, 23). Игумен не должен делать ничего недостойного и дурного в отношении к вверенному ему братству, так как Сам Госиодь взирает на все его дела. Коль скоро он будет разумно исполнять все, относящееся к управлению, то и остальные иноки будут воздерживаться от нововведений и справедливо достигнут соответствующих благ. Всему братству надлежит помнить, что оно наследует то, что создано трудами и усилиями других, заботившихся о всем с величайшей попечительностью. Посему все должны достойно возблагодарить Господа и непрестанно вспоминать о ктиторе, как ближайшем виновнике унаследованных благ, – все обязаны прославлять Бога, так как им не пришлось самим достигать благополучия, странствуя с места на место в отыскании подходящего иноческого убежища, но такой исихастирий устроен ктитором со всеми удобствами и в соответствующем месте. Монастырь, пишет Пакуриан, прекрасен по внешнему своему виду, богат всем необходимым для жизни, его храм представляет удивительное зрелище по внутреннему устройству и украшению и доставляет истинное наслаждение участникам величественных в нем псалмопений и душеполезных чтений, которые руководят людей к жизни вечной. Монастырь дает истинное успокоение для измученных физически и морально, является подобным раю, в котором Адам проводил жизнь полную духовной радости, свободную от всяких забот. Коль же скоро иноки монастыря Петрицонитиссы пользуются всеми благами без всяких личных усилий, то естественно для них будет устроить свою жизнь в полном подчинении уставу и в благоприятном для подлинных задач иночества направлении.

Самое же важное требование ктитора состоит в том, чтобы настоятель или игумен монастыря был истинным примером для братии в жизни прекрасной и добродетельной и ни одною вещью не пользовался отдельно от других и обособленно, потому что все в монастыре есть общая для всего братства собственность; он всегда должен присутствовать за богослужением и во время поучений братии, наблюдать за всеми, большими и малыми, с одинаковым вниманием и терпением, как любвеобильный отец, приводя к любви Христовой малодушных, безпечных и сетующих, дабы они были более устойчивы в моральном отношении и сделались подражателями Христа. Пакуриан также предписал, чтобы игумен его обители не собирал здесь своих многочисленных родственников, а в числе должностных лиц монастыря и его метохов и вовсе не должны быть его родственники ³⁹. Игумен строго должен исполнять постановление устава и относительно неприкосновенности монастырских имуществ. Никому из иноков монастыря и его метохов на востоке и западе он не должен давать ни землю для поселения париков (παροιχοτόπιον), ни сад, ни виноградник, ни какое-либо другое владение, приносящее пользу монастырю, дабы не нарушилось прекраснейшее единомыслие и согласие братства; тем более игумен не должен продавать монастырские владения посторонним лицам или вообще допускать какое-либо их отчуждение: об этом даже и думать не следует... Только парикам, служащим монастырю, можно давать свободу ⁴⁰.

Первым игуменом монастыря был назначен Григорий Ванинос, верный слуга Пакуриана и богомолец, сотрудник по устройству монастыря, пользовавшийся большою любовью и расположением ктитора. В уставе предписывается совершать, после кончины его, поминовение в день Григория Богослова, если этот игумен в точности будет исполнять типик и сохранит монастырь без всякого – малого или большого – ущерба, в противном же случае, пишет Пакуриан, и его постигнет божественное наказание и он окажется чуждым для монастыря и братства ⁴¹.

О монахах обители Петрицонитиссы в уставе содержатся такие предписания. Общее их число должно простираться до 50-ти, ни более ни менее, а с игуменом братство должно состоять из 51 человека. «Я не желаю, пишет Пакуриан, чтобы монахов было меньше указанного числа, но и сверх его должен быть только один игумен. Заклинаю всех игуменов, чтобы они не отступали от намеченного количества, но если вследствие смерти или по какой-либо другой благословной причине произойдет уменьшение, тотчас следует выполнить установленное число, чтобы не оскудевало славословие Бога и молитва к Нему всегда была самой усердной». Монахи должны быть украшены всеми добродетелями, носить на себе признаки благодати Божией, обязаны со всею заботливостью и вниманием совершать богослужения, строго следовать церковному уставу и проникаться чувством страха Божия ⁴².

По национальности иноки обители Петрицонитиссы должны быть исключителъно из грузин ⁴³ . В частности, Пакуриан ведет особую речь о своих родственниках, желавших вступить в братство его монастыря. Если они уже состоят в иноческом звании и отличаются опытностью в монашеской жизни, разумностью и могут, как лица влиятельные, быть полезны монастырю, то их, по предписанию Пакуриана, следует предпочитать кандидатам посторонним, даже при замещении монастырских должностей. Если же они не имеют личных достоинств и не носят священного сана, малодеятельны и не могут принести обители существенной пользы, то им не следует предоставлять никаких должностных полномочий, дабы избавить монастырь от всяких властолюбивых притязаний. Иноки же рядовые из родственников и рабов ктитора, а равно и вообще из грузин должны приниматься в монастырь предпочтительно пред другими претендентами, если в братстве имеются свободные вакансии, но они обязательно должны подчиняться всем предписаниям устава и воле игумена ⁴⁴. Далее, в уставе содержатся такие характерные указания относительно византийцев. «Советую всем, живущим в монастыре, пишет Пакуриан, и настаиваю самым решительным образом, чтобы во святой мой монастырь никогда не принимался ни один пресвитер или монах из ромеев (греков), кроме одного нотария (писца), знающего письмо, дабы чрез него сообщать местным архонтам (светским чиновникам) решения игумена и дабы он, отправляясь, по его поручению, к ним, исполнял всё необходимое для монастыря». Таким образом, в монастыре Пакуриана только писец был из греков, с обязательством служить посредником между монастырем и светской властью и ходатайствовать, по уполномочию игумена, в защиту монастырских интересов, так как среди монахов-грузин многие и не знали греческого языка ⁴⁵ и не могли с успехом исполнять обязанности монастырского делопроизводителя. Пакуриан указывает и причину такого распоряжения. Ему много раз приходилось наблюдать, как хитрые, склонные к насилию и любостяжанию греки, пользуясь простотой и снисходительностью иноков других национальностей, в частности грузинских, старались захватить власть над чужим монастырем, присвоить себе игуменство и вообще, под каким-либо другим благовидным предлогом, объявить монастырь своею собственностью. За всем тем, мы, говорит Пакуриан, следуем им в вере, как своим учителям, и повинуемся их догматам» ⁴⁶.

Братством грузинской обители, в числе 50 человек, управляет игумен, исполненный всякого знания, мудрости, добродетели, страха Божия и любви ⁴⁷. У него имеются помощники, разделяющие с ним труд управления. Прежде всего, в числе указанных 50 человек состоят два епитропа, один из коих должен быть в пределах Филиппополя, а другой в пределах Мосинополя и окрестностей. Епитропы имели своею обязанностью наблюдать за недвижимыми имениями монастыря, находившимися в названных городах ⁴⁸. Пакуриан увещевал братство обители, чтобы оно никогда не оставляло монастырь без епитропов, в виду весьма важного их значения. В случае смерти одного из них, игумен и монахи немедленно должны назначить ему преемника, избирая на эту должность людей более почтенных и имеющих страх Божий, будут ли они из простых иноков, или из носящих священный сан. Епитропы, приняв на себя обязанности по заведыванию монастырскими имуществами, должны исполнять их с любовью к Богу, помышляя о спасении своем и братства. Но без епитропов монастырю нельзя оставаться, как и без игумена, потому что, кроме духовных потребностей, необходимо заботиться и об устранении материальных нужд, препятствующих духовному совершенству ⁴⁹.

Экономическими делами монастыря заведует главный эконом (ό μέγας ὀιχονόμος;), у которого имеются помощники (οἰ παροιχονόμοι) ⁵⁰. Далее, в монастыре должен быть один экклисиарх, исполненный знания и имеющий совершенный опыт в церковных и божественных службах, нисколько не отступающий от издревле положенного устава. Для совершения богослужения назначаются шесть священников, два диакона, им обычно сослужащие, и два иподиакона, исполняющие обязанности чтецов при богослужении и канонархов ⁵¹. Относительно выбора священнослужителей в уставе предложены особые предписания. Настоятель монастыря и братство должны с большою заботливостью и весьма тщательно проязводит выбор кандидатов священства, намечая для этого служения иноков святой и добродетельной жизни, всецело проникнутых чувством страха Божия, дабы чрез прсредство этих строителей таин Божиих Спаситель наш Иисус Христос даровал всем спасение. Если же кто-либо из священнослужителей окажется дерзким и грубым и станет бесстыдно нарушать лежащий на нем долг, того следует отстранять от священства и на его место избирать другого, более достойного, а виновного нужно потом и совсем удалить из монастыря; когда же он обнаружит раскаяние, то из сострадания и милости его можно опять принять в монастырь, но с тем, чтобы он состоял лишь в братстве и не участвовал в священнослужении. Пакуриан именем Божиим заклинает иноков своего монастыря, чтобы в числе его священнослужителей никогда не оказывался человек недостойный, о чем все преимущественно и должны заботиться. Затем, все отцы и братия должны тщательно наблюдать, чтобы кто-либо из священнослужителей не был оклеветан по зависти, ненависти и другому какому-либо страстному чувству и, вследствие этого, не подвергся несправедливому подозрению и безчестию. Когда же возникнет обвинение против кого-либо из священников и диаконов, то следует произвести самое тщательное расследование жалобы, и тот, кто будет обвинен в доказанном преступлении, должен быть удален от священства и из монастыря. Вообще, будет вполне справедливо, чтобы священник, получающий от церкви все необходимое для жизни и питающийся от неё, добросовестно исполнял свои обязанности и возносил молитву за ктитора и его родственников. Последнее вменяется монастырскому духовенству в особую обязанность, и Пакуриан в своем уставе дал точные указания о времени совершения заупокойных богослужений ⁵².

Затем, один из братства обители назначается скевофилаксом и вместе дохиаром, на обязанности которого лежит заботиться о всех священных драгоценностях монастырского храма и хранить их, а кроме того, – принимать в общую казну отовсюду поступающие доходы и производить все расходы на нужды монастыря; свое дело дохиар-скевофилакс должен исполнять вполне добросовестно и с тем сознанием, что он должен будет отдать во всем отчет не только игумену монастыря, но и Господу нашему Иисусу Христу.

В монастыре должен быть и возжигатель светильников (λυχνάπτης), подчиненный экклисиарху, – на обязанности которого лежит и хранить фимиан, масло, свечи, вино и муку, из которой приготовляются просфоры, и со страхом Божиим и своевременно все это расходовать. В большие и торжественные господские праздники, когда в святых церквах служба умножается, а обязанности лихнапта увеличиваются, игумен обязан назначить ему помощника из среды братии для разделения труда. На одного из иноков возлагаются обязанности келаря, который у грузин именуется танутэр ⁵³ . Он должен, согласно монастырскому уставу, без всякой хитрости и соблазна, держать у себя хлеб и все съестные припасы, а также вино, мед и т. п. и все это расходовать заботливо, своевременно и со страхом Божиим. Затем, в монастыре состоят – виночерпий, обязанный также со страхом Божиим и благоразумно нести свое служение, трапезничий, по обычаю исполняющий свое назначение, – гостинник (ξενοδόχος), заведующий богадельней для стариков (γηροτρόφος) и больницей (νοσοϰόμος); и эти прекрасно и разумно заботятся о своем деле. Далее, епитирит, избранный за добродетель и страх Божий, обязан обходить келии братьев и уклонившихся от богослужения и не явившихся к началу утрени и даже к шестопсалмию должен приводить к игумену и старшим членам братской общины, чтобы каждый из них по обычаю и правилу возложил на них должную епитемию. Наконец, хлебник, повар и привратник (πυλεωνάριος) монастыря также должны благоразумно, заботливо и с благочестивой настроенностью исполнять свое дело. Все же остальные члены монастырского братства должны заботливо, радостно и с полным усердием проводить время в вечерних и ежедневных псалмопениях святой церкви. Все они должны быть единомысленны и единодушны, согласны в мнениях и решениях, постоянно проникнуты страхом Божиим, украшены взаимною любовью и послушанием своему предстоятелю, для благосостояния и на полъзу священнейшого монастыря. И никто пусть не дерзает каким-либо способом противостоять или противоречить своему игумену, когда он, как учитель, увещевает и христоподражательно тайноводствует для пользы святой церкви, к благополучию монастыря и для строительства душ священной монастырской братии ⁵⁴.

В монастыре был установлен систематический контроль деятельности должностных лиц. Так, главный монастырский эконом обязан был ревизовать своих помощников два раза в течение года – в сентябре и ни пасху, производя это дело со страхом Божиим; если он замечал какую-либо небрежность с их стороны, то должен сделать соответствующее наставление. Сам эконом подвергался ревизии со стороны монастырского игумена и получал от него соответствующее удостоверение относительно того или иного исполнения своих обязанностей. Игумен, в свою очередь, должен со страхом Божиим и с ведома всех иноков производить расходы на нужды церкви и монастыря, и все то, что осталось не истраченным для пользы и интересов монастыря, обязан передать дохиару и получить от него удостоверение. Ежегодно на пасху игумен отдавал отчет пред экономами, дохиаром и всем братством. Равным образом, и дохиар дважды в год контролировался игуменом и братством. Если кто-нибудь из должностных лиц будет замечен в корыстолюбии или несвоевременно и без нужды израсходует церковные деньги, то недостающее и истраченное необходимо восполнить и добавить, а виновного следует устранить от исполнения его должности. Если доходы от церкви превысят установленные расходы и другие необходимые издержки, то весь излишек должен обращаться на нужды церкви, по мере его увеличения и накопления. Равным образом и излишек от монастырского бюджета, когда они достигнут десяти литр, должны идти на приобретение необходимых для монастыря имуществ и владений ⁵⁵.

По поводу нарушения представителями (οί προὔχοντες) монастыря предписаний устава, Пакуриан дает особые руководственные указания. Если лица, стоящие во главе обители, не окажутся на высоте призвания и, вместо пользы, принесут братству вред, то устав предписывает геронтам монастыря, другим должностным лицам и наиболее уважаемым за добродетель и разум инокам устроить общее собрание для самого тщательного рассмотрения нарушений устава и для устранения замеченных недостатков, дабы, по вине немногих, не упразднилось и не уничтожилось жилище прекраснейших мужей. Ктитор напоминает, что всякое послабление и злоупотребление в области монастырской жизни и труда будет наказано по молитвам Богородицы пред Сыном и Спасителем нашим Богом. Если же кто-либо из монастырских должностных лиц будет отчуждать имения, хитро нарушать свой долг в отношении к монастырю и показывать неискреннее раскаяние в замеченных злоупотреблениях, являясь волком вместо пастыря для стада, то его сначала следует со страхом Божиим и кротостью увещевать, а потом и совсем изгнать из монастыря, вместо же его необходимо включить в состав братства более достойного кандидата ⁵⁶.

Установив общежитие в монастыре, Пакуриан дал в составленном им уставе указания относительно отдельных сторон монастырской киновии. Так, по предписанию устава, братия обязаны ежедневно исповедывать пред игуменом свои помыслы и сообщать ему о своих речах и действиях. Игумен и сам должен в точности исполнять это требование устава и тщательно следить за всеми иноками, коих беспокоят и удручают помыслы; если возможно, он должен наблюдать за ними в течение целого дня, исправлять их погрешности и очищать от всякой скверны плоти и духа. В свою очередь, и братия должны с верою и сокрушенным сердцем, в простоте души сообщать игумену обо всем, что с ними случилось, а не должны, как неискренние и не родные дети обращаться к кому-либо другому и пред ним исповедать свои помыслы без надлежащого настроения. Вообще, игумен должен знать мысли и чувства всех иноков, а равно и действия, посему братия только пред ним и должны открывать свою душу. С другой стороны, иноки ничего не должны делать без ведома и одобрения игумена и руководиться лишь собственным желанием, не должны брать на себя по личному усмотрению исполнение тех или других монастырских обязанностей, подавать другим пример неповиновения и служить причиною собственной гибели, так как каждый без предварительного руководства игумена окажется безсильным в борьбе с препятствиями для подлинной монашеской жизни, не может правильно избрать необходимые средства защиты от гибельных помыслов. И как можно будет назвать верными сынами игумена тех иконов, которые станут уклоняться от послушания ему будут избегать руководства отца и лишать себя наследства, им уготованного? Посему следует удалять из своей среды всякого нарушителя обета послушания, дабы он не сделался дурным примером для других иноков и учителем гибельного неповиновения ⁵⁷.

Затем, иноки не должны выходить из монастыря без разрешения игумена. Тех из братства, которые не соблюдают мира и спокойствия и пытаются ходить по монастырю, куда и когда желают, следует призывать к повиновению и заставлять подчиняться монастырским правилам. Руководители монастыря должны прилагать все заботы к тому, чтобы не преступать установленных определений, посему они с ревностью должны пасти свое разумное стадо, призывать к покаянию нарушивших эти определения и от всего сердца заботиться о них, сострадая как членам единой организации. Всякое определение игумена есть закон, и все, подчиняющиеся ему, должны относиться к его речам, как к божественным велениям, и не допускать никакого от них уклонения, не возражать и не противоречить и вообще никаким образом не противодействовать, ибо все это есть доказательство непослушания и своеволия, а также безпорядка, которое есть упразднение повиновения и благоустройства и влечет для виновных справедливое осуждение. Вообще, игумен только должен управлять всеми, и в монастыре должен господствовать закон повиновения. Посему монах должен говорить пред настоятелем только следующее: «согрешил, отец, прости», и тогда в обители водворятся послушание, мир и милость. Если же кто-либо из иноков будет обличен в нежелании жить по правилам устава, будет противодействовать ему и не обращать внимания на наставления настоятеля, станет считать безполезным и ненужным возложенное на него духовное врачевание и бороться с пастырем и врачем, будет, словом, одержим демонскою страстью, которая служит причиной разрыва и отделения от церкви; то он, коль скоро не исправится, особенно после первого, второго и третьяго увешания и наказания, должен отсекаться как негодный член и удаляться от божественной паствы. Кроме того, строителю душ, т. е. настоятелю, необходимо заботиться о всех с терпением и снисходительностью, избирать лучшие средства для влияния на иноков, воздерживаться от всякого дурного дела и никого не оставлять без внимания даже в случае малого уклонения от устава, ибо малая закваска все смешение квасит (1Кор. 5:6). С другой стороны, если кто-либо будет обнаруживать большое властолюбие, тот самовольно пренебрегает и преступает положенный святыми отцами предел, который они, согласно с божественными преданиями; избрали после предварительного испытания, как истинный, свободный от заблуждения и средний путь, т.е. отсечение своей воли. Ибо тот, кто поступает самовольно, всегда ошибается, так как бывает неопытен и нетверд в своих действиях. А кто испытан в деле послушания, тот обнаруживает постоянство и твердость в своей жизни и не впадает в гибельный порок лицемерия. Вообще, игумен должен одинаково относиться ко всем, давать советы и наставления, руководить к добру и отвлекать умы от земных заблуждений, дабы все совершалось по его оценке и побуждению и путем приближения руководимых к Богу; в противном же случае цель не будет осуществлена. Необходимо также хранить ум выше всяких лукавых помыслов, потому что в зависимости от них намечается путь или к пороку, или к добру, которое есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость и прочее. Иноки должны отличаться и смирением, которое преимущественно учит исследовать свои недостатки, смотреть только на себя и себя осуждать, дабы этим путем и возвыситься. Ведь и это есть отеческий для нас закон и причина достижения царства небесного ⁵⁸.

Трапеза в монастыре должна быть общая для всех иноков и проходить в совершенной тишине и порядке. Прислуживающие во время трапезы должны ступать как можно тише, а возлежащие вкушают пищу в тишине, дабы все было приправлено доброю солью и совершалось во славу Божию. Игумен обители должен тщательно наблюдать, чтобы не было беспорядка, и следить, чтобы во время трапезы совершалось чтение, при совершенной тишине, как это должно и всегда быть в монашеской жизни – в келлиях и вне их. Хлеб, вино и обычные ежедневные кушанья не должны меняться, по мотивам бережливости должностных монастырских лиц или под предлогом тех или других послаблений для монашествующих, но в точности должны соблюдаться все предписания устава относительно пищи. В частности, в течение четырех дней недели (кроме постов) должен даваться и сыр, а также одна красовуля вина на каждого брата и вареная пища в трех видах, в зависимости от запасов. В великую же Пасху трапеза бывает более обильная, так как братия утомились вследствие бдений в. св. Четыредесятницу и лишений в пище. Затем, от Пасхи и до Пятидесятницы, а равно от праздника Рождества Христова и до Крещения за трапезой инокам предлагаются четыре кушанья, а также сыр и две красовули вина на каждого» брата. Если же будут высказываться требования об увеличении или переменах в трапезе, то игумен должен отклонять их, дабы у некоторых не развилось чревоугодие. Если в монастырь кем-либо из христиан соседних городов и сел будут принесены съестные припасы, как пожертвование ради упокоения близких, то они принимаются келарем, кому бы ни были принесены – игумену, или члену братства, причем келарь при удобном случае предлагает пожертвование на общую трапезу. Если в монастырь придет к игумену или к кому-либо из братства посетитель, под предлогом дружбы или родства, то его никак нельзя оставлять без угощения, и если гость придет во время трапезы, то его должен вести к столу тот брат, который его принял. Если же пора трапезы уже миновала или гость спешит удалиться из обители, то и в этом случае келарь должен позаботить о том, чтобы он не ушел из обители голодным. Но ни один брат не может угощать своего друга в собственной келлии и этим доказывать свою любовь к нему, – всякое угощение должно происходить в общей трапезе. Если к иноку пришел друг, то он может оставаться в обители три дня и лишь на четвертый день удаляется из монастыря. Если с ним случится болезнь, то он остается в монастыре до совершенного выздоровления, при чем о нем заботятся, как о близком и дорогом человеке. В том случае, если он умрет, его и погребают в монастыре, всё совершая по чину ⁵⁹.

Устав Пакуриана назначает инокам определенную денежную ругу на приобретение одежды и обуви. Все братство разделяется на три разряда, каждый из коих ежегодно и получал из монастырской казны ту или иную сумму. Игумен стоял вне этих разрядов и получал 36 номисм. Священнослужители, два епитропа, екклисиарх, скевофилакс и наиболее почтенные и уважаемые из братства, всего пятнадцать человек, составляли первый разряд и получали каждый по 20 монет. Во второй разряд входили также пятнадцать человек и каждый получал по 15 номисм. В третьем разряде было двадцать иноков и каждый получал 10 монет. Это распределение должно соблюдаться в точности. Руга выдавалась инокам на Пасху. Дабы они, под предлогом покупки одежды и обуви, не ходили далеко из монастыря и не вступали в общение с миром, ко вреду для прямых их обязанностей – молитвы, псалмопения и исполнения монастырских поручений. Пакуриан предписал, чтобы во время Пасхи, когда инокам и выдавалась руга, около стен монастыря устраивалось торжище, на котором монахи и должны приобретать все для них необходимое. Такой способ снабжения монахов одеждой и обувью устранял поводы к жалобам и нареканиям, будто одному даны лучшия вещи, а другому худшие ⁶⁰.

Братия должны проводить время в трудах и занятиях разного рода. Устав предписывает, чтобы иноки, занимающиеся физическим трудом, а равно рукоделиями, должны в то же время петь псалмы, ибо это есть, по слову Василия Великого, таинственный Богу фимиам. Так как различные люди разными способами усовершаются в одной и той же добродетели, в зависимости от личных своих качеств (ведь и в домах богатых имеется много сосудов, из коих одни золотые, а другие – глиняные), то на обязанности мудрого настоятеля лежит указать им соответствующий путь справедливости, ведущий к царству небесному. Один из иноков должен заниматься одним делом, другой другим, а игумен обязан наблюдать за всеми и принимать необходимые меры для духовного врачевания. На одних он налагает епитимию, других увещевает, у иных отсекает язву острым мечём обличения. Но все это следует делать умеренно и своевременно. Иноков неустойчивых в моральном отношении и медленно приходящих в раскаяние он привлекает к физическому труду и путем усилий приближает их, волей – неволей, к Богу: ведь душа, любящая труд, близка к Богу и найдет потребное ей врачевание ⁶¹.

Устав Пакуриана содержит предписания монахам и относительно соблюдения постов. В продолжение трех святых четыредесятниц монахи не должны вкушать ни вина, ни масла, кроме суббот и воскресных дней, в которые они все пьют ради призвания к единой чаше. Во все посты ежедневно в притворе монастыря следует раздавать пищу братьям о Христе, т.е. бедным: ведь они суть виновники нашего спасения и участники будущих благ. По субботам и воскресным дням великой четыредесятницы монахам предлагается пища по уставу, а равно неопустительно дается и по красовуле вина, в остальные же пять дней они не должны вкушать вареной пищи и пользоваться маслом, только во вторник и четверг, они пьют вино по одной красовуле. В четыредесятницу пред Рождеством Христовым монахи должны вкушать пищу один раз в день и при том в девятом часу, кроме тех дней, в которые поется «Бог Господь» и пр.: им предлагается и по две красовули вина; в течение трех дней каждой недели этого поста монахи воздерживаются и от масла. В четыредесятницу святых Апостолов монахи также воздерживаются от масла в течение трех дней каждой недели, все вместе принимают пищу один раз в день – в девятом часу, пьют вино по две красовули и вечером по одной красовуле ⁶².

Монастырский праздник в честь Успения Богоматери (15 августа) следует проводить, по предписанию устава, самым торжественным образом. Желаем, пишет Пакуриан, чтобы всемирный праздник Успения Богоматери со страхом, торжеством и весело праздновался в монастыре, как он проводится и в знаменитых и величайших церквах. Разумеется, духовное торжество никоим образом не должно оскудевать в дни памяти святых мучеников и всех остальных святых, равно нельзя забывать и о раздаче милостыни бедным в праздники и дни поминовения усопших, но праздник честного Успения Пресвятой Богородицы должен почитаться больше всех церковных торжеств, поэтому я, пишет Пакуриан, заклинаю будущих своих приемников – ничего не уменьшать из назначенного, но, если возможно, праздновать этот праздник ещё более торжественным образом, ибо весело празднующие достигнут великих благ, удостоятся вечных даров и сделаются участниками Божественной благодати. И остальные праздники монахи должны проводит торжественным образом ⁶³.

В уставе Пакуриана подробно указывается, пред какими иконами монастырского храма и сколько лампад и восковых свечей следует возжигать в простые и праздничные дни во время и после богослужений ⁶⁴. А в святой праздник честной церкви монастыря должно быть самое большое и исключительное освещение пишет Пакуриан, и праздник пусть будет знаменитым и великим по песнопениям, славословиям и обильной трапезе, украшенной всеми благами, которые человеколюбие Божие даровало нам. Затем все предания, узаконенные и установленные во славу Божию, должны неизбежно и без изменений исполняться и совершаться, а также всегда следует в точности соблюдать заповеди Божии, так что он, передаваясь преемственно и переходя от одних к другим, преимущественно пред всеми установлениями должны возвещать прославление Бога, согласно преданному правилу и законоположению, которое честнейшие братия монастыря Пресвятой Богородицы соблюдают на утрени, в повседневных песнопениях, в мирных молитвах повечерия и во все ночные славословия и песнопения, следуя своему обычному уставу. Равным образом должен соблюдаться и порядок в совершении Божественных таинств. Кроме того, при пении стихир хоры певчих не должны соревновать друг с дугом в поспешности, но один пусть начинает свой стих тогда, когда другой исполнит начатое им песнопение, и при таком исполнении песнопение будет совершаться прилично и боголюбезно. Посему нарушитель заповеди пусть знает, что он подлежит отеческому проклятию, как презревший угрозу Божию, не исполнивший нашу заповедь и уклонившийся от заветов Божиих. Но это относится не к тем, кто обнаруживает небрежность вследствие временной невозможности исполнить устав, или занять каким-либо поручением и службой в пользу братства, принимает пришельцев или заботится о бедных, но к тем, кто появляет добовольную небежность и имеет в виду явное нарушение монашеского закона. Монахи, исполняя этот закон, всегда должны проводить время в богопристойном молчании, особенно же во время божественного собрания, когда по необходимости должно соблюдать молчание, при чем никто не может – благовременно или неблаговременно – беседовать друг с другом, допускать смех или посто улыбку или обращаться к кому-либо с вопросом и этим препятствовать священному богослужению, вносить смятение и содействовать лукавым демонам, которым и свойственно такое дело: равным образом никто не должен, вследствие небрежности и рассеянности, постоянно переставлять ноги, но все должны возносить Богу хвалы в приличном и спокойном стоянии. А кто станет нарушать указания предписания, тот подлежит епитимиям, установленным отцами. Наконец, накануне воскресных дней следует совершать всенощное бдение до рассвета ⁶⁵.

Монастырь может принимать от мирян дары и приношения с целью поминовения усопших, но только такие, которые не могут послужить поводом для вреда обители или предлогом для какого-либо поведения, а лишь еще больше будут содействовать задаче монастыря, усилят послушание вере и послужат для спасения души жертвователей и их родственников. Ведь Богу угодна жертва от чистого сердца, за которую и будет воздаяние ⁶⁶.

В уставе Пакуриана много говорится и о поминовении усопших. Так, церковное поминовение брата ктитора, магистра Апасия, должно совершаться 20 сентября, в день кончины его и памяти великомученика Евстафия с синодией. В этот день должна быть устроена прекрасная и обильная трапеза и, сверх всего того, что каждый брат, получит согласно обычаю, всем выдается и по две красовули вина. А все священнослужители монастыря исихастирий и всех метохов обители должны в этот день принести за него дары Богу. Кроме тoгo, братьям о Христе в этот день, раздаются семьдесят две номисмы, да после утрени и литургии им и случайно отавшимся в монастыре странникам раздаются двадцать четыре номисмы, в память, об умершем. О поминовении самого Григория Пакуриана в уставе ведется особая речь. Вы хорошо знаете, говорит он монахам, мой труд, подвиг, усилия и дар Божий, действовавший во мне, а я знаю вашу любовь ко мне и то, что вы и без моего указания и напоминания не забудете и не откажетесь для моего поминовения совершить всё положенное и необходимое. Но всегда поминайте меня с честью, готовностью и верой и никогда не забывайте обо мне, отцы и братья, – прошу вас. Совершайте мое поминовение, братия, взирая на эту красоту дома Божия, который есть святая церковь, и имея в виду остальные приобретения и удобства, так как виновниками всего, после Бога были мы. В день, в который, по воле Божией, совершится моя кончина, продолжает Григорий, должно происходить и мое поминовение, а братьям следует раздать семьдесят две номисмы и утешение должно им быть в обильнейшей трапезе, всем же прибывшим на поминовение следует раздать двадцать четыре золотые номисмы после утрени и литургии. Если в этот день не придется раздать все деньги или не устранена будет какая-либо иная потребность, то нужно раздать деньги бедным или исправить, недостаток – в другой раз. Кроме того, половина всякого излишка в доходах монастыря в день поминовения должна быть, роздана о спасении души моей благочестивым братьям о Христе, бедным, служащим в монастыре за плату и парикам, причем кафигумены и экономы должны раздавать это со страхом Божиим, по чистой совести и нелицеприятно, зная, что всякий сребролюбец, укрыватель и нарушитель верности подлежат осужделию и наказанию. Все указанное должно соблюдаться неизменно и правильно и ничто ни под каким предлогом не может быть оставлено. Ктитор добавляет, что в день его поминовения бедным раздается излишек из доходов монастыря, а никак не приобретения братства. Затем, в течение целого года ежедневно следует совершать божественное таинство о душевном спасении ктитора, при чем из трех приношений (ἀναφοραί) два должны раздаваться вне монастыря больным и бедным, из них одна часть будет за душу Григория, а другая – за его брата, третья же должна быть отдана братьям. Если же случайно оба приношения будут совершены за Григория, то он с осуждением относится к такому действию и предписывает совершать в таком случае две литургии, причем должны быть три приношения о спасении – ктитора, его отца и брата; и во всех церквах без всякого колебания следует совершать возношения в памяти, и о спасении ктитора, и тогда монахи обретут милость. А в день храмового праздника (15 августа) все священники должны совершать святые литургии о ктиторе, его брате и родственниках. Поминовения ктитора должны быть в праздники Воскресения Христова, Вознесения и в Св. Пятидесятницу, в дни Благовещения, Рождества Христова и Крещения и в остальные господские праздники, а также всегда в субботу – по очереди: в одно богослужение совершается за Григория, а в другое за его брата. И ежедневно священник, после совершения таинства и перенесения св. даров на жертвенник, поминает меня и брата, прося прощения многих моих грехов, причем свидетелями являются и остальные братия. При отпуске же утрени и вечерняго богослужения братия опять поминают по имени меня и брата, говоря: «Боже, прости прегрешения ктиторов наших». А в великий четверг должна совершаться память отца ктитора – Пакуриана, архонта архонтов, причем служится торжественное богослужение, предлагается праздничная трапеза и бедным раздаются двадцать четыре номисмы. Помните же, заключает Григорий свое наставление, тяготу моего чрезмерного труда, который я понес ради любви к вам и награду, за которой мы получим от Бога, поминая и поминаемые о Христе Иисусе Господе нашем ⁶⁷.

Когда умрет игумен монастыря, то все братия должны достойно почтить, его с фимиамами и свечами, совершая во псалмах и песнопениях обычный над ним чин, над иереем – иерейский, а над монахом – соответствующее последование; в память его следует раздать двенадцать номисм; в этот день и братиям предлагается утешение в трапезе, а все священники должны соверишать о нём литургии. На третий день должна быть панихида, и опять совершаются литургии за него. Тоже самое бывает на сороковой день и в годовщину смерти. А если умрет какой-либо брат, то и его хоронят с песнопениями и молитвами, а на третий день совершаются литургии за него, равно и по исполнении года ⁶⁸. В частности, поминовение первого игумена монастыря монаха Григория, должно происходить в праздник Григория Богослова, когда братии монастыря предлагается праздничная трапеза, а бедным следует раздать шесть номисм. В день смерти Григория и после неё – на третий и сороковой дни, а также в годовщину должно совершаться именно то, что ктитором определено относительно каждого игумена, если, конечно игумен Григорий останется верен уставу и будет исполнять все его предписания, в противном же случае он станет чуждым и для монастыря, и для братства ⁶⁹.

Наконец, Пакуриан предписал, чтобы иноки монастыря со всем усердием и аккуратностью всегда совершали таинство божественной литургии для поминовения усопших, как это и было заведено в монастыре. Ведь поминовение умерших говорит он, составляет долг и всех верующих, а тем более оно относится к обязанностям монашествующих. В одном из храмов обители постоянно должен находиться священник, обязанный всегда и неопустительно совершать поминовение умерших. Кроме того, в память всех братъев должны совершаться всенощные песнопения и божественные литургии. И если кто-либо из лиц посторонних с верою принесет монастырю дар для поминовения – время от времени – умерших родственников, то и о них следует установленным образом молиться. Вообще все преемники по игуменству и иноки монастыря должны неопустительно и всегда исполнять предисание ктитора о поминовении усопших ⁷⁰.

По уставу Пакуриана, в его монастыре нет места для евнухов и безбородых юношей, так как святые отцы запретили им доступ, во избежание соблазна. Следуя их мудрому распоряжению, и Пакуриан предписал не принимать евнухов и безбородых в братство или на место слуг, дабы не вызвать основания к порицанию, не дать пути злу и не создать предлога для соблазна и греха. Проистамены и епитроны подвергнутся осуждению и божественному наказанию, если нарушат это требование устава ⁷¹.

Пакуриан запретил доступ в монастырь и женщинам. Я не желаю, пишет он, чтобы замужняя женщина входила в церковь мою или в монастырь под каким-либо предлогом и чтобы какое-либо семейство с детьми жило в пределах его, дабы не было соблазна, но где-либо вдали, в селах и полях. Я запрещаю, продолжает он, и строить женский монастырь в пределах нашей обители, хотя бы для матери Иоване или сестры Ефрема, но лучшо пусть эти две женщины переселятся оттуда. Я заповедую и прошу вас, обращается ктитор к монахам, чтобы святой наш монастырь всегда был и оставался недоступным всякой женщине, как и прежде мы это установили. Только в праздпик святой нашей церкви желающая придти сюда для молитвы не должна встречать препятствия до времени святой литургии, а потом немедленно должна удаляться. В остальное же время пребывание женщин в монастыре не допускается и осуждается ⁷².

Пакуриан предписал оказывать особое внимание старым и больным. Те из братьев, пишет он, которые находятся в несчастии и нужде, удручены старостью, болезнью и каким-либо страданием, должны быть предметом преимущественной заботы, попечения и утешения. Они должны терпеливо переносить страдания, не сетовать и не роптать, а равно и прислуживающие им должны исполнять свой долг с терпением, так как все получат свою награду от Бога, по воле Которого одни являют любовь и пользу другим. Предстоятелю же монастыря следует заботиться не только о теле, но и о душе призреваемых, которых он должел поучать и этим врачевать их душу. Ибо нет ничего столь приятного Господу, как неразумных приводить в разум истины, склонных к вину делать воздержными, гневных – кроткими и терпеливыми, гордых – смиренными. В этом заключается первая мудрость, это есть образ и подобие Бога, взявшего наши немощи и носящего наши болезни. Поступающий указанным образом человек будет как бы устами Бога, по слову пророка (Иер. 15, 19) ⁷³.

Кроме убежища для престарелых, Пакуриан учредил при своем монастыре три странноприимных дома (ξενοδοχεῖα). Первый из них был устроен ниже села Стенимаха, повыше двух идущих здесь дорог. Из доходов этого села ктитор предписал давать для странников и бедных ежедневно – два модия хлеба (в зерне), две меры (μέτρα) вина и необходимые съестные припасы. На мельнице, существовавшей при селе, надлежало молоть муку для потребностей этой странноприимницы, а один местный парик, освобождённый от всякой работы при селе, должен был прислуживать в ксенодохии – носить дрова и воду и оказывать необходимые услуги странникам и бедным. Он должен был добросовестно исполнять свои обязанности и получал, наравне с остальными братьями, ругу от монастыря, по третьему разряду ⁷⁴. В ксенодохии должны быть поставлены кровати (χράββατοι) и устроена печь, дабы странник, если придет сюда в холодные дни, мог согреться здесь, укрыться и отдохнуть. А если кто-либо из странников и знакомых заболеет, то следует ему оставаться в ксенодохии три дня, по миновании которых он и удаляется. Если же болезнь будет сильная, так что больной не может продолжать свой путь, то его следует оставить здесь до выздоровления. Близ странноприимницы на холме следует построить башню, в которой и станут находить себе убежище странники, когда подвергнуться нападению со стороны злых людей. Две другие странноприимницы – одна близ моста, называемая Мармарион, другая возле моря и монастыря св. Николая – были построены ради спасения души Апасия, брата Григория. В той и другой для услуг странникам и бедным были избранные из иноков, по одному в каждом учреждении, получавшие, по примеру стенимахита, ругу. Странноприимнице Мармария из доходов села Правикия ежедневно следовало давать один модий хлеба и одну меру (μέτρον) вина; кроме того, один свободный парик должен был молоть муку, носить дрова и исполнять здесь всякую другую необходимую службу. Равным образом в ксенодохию св. Николая из доходов села Прилонга ежедневно должны были поступать один модий хлеба; одна мера вина и все необходимое для кухни – овощи и пр., и один парик из этого села должен быть освобожден для несения необходимой службы, как и в остальных страннопримницах. Заклинаю кафигуменов монастыря, пишет Григорий, никогда не лишать странноприимные дома всего необходимого для них, пo частям или в целом, и верую, что по благости Божией и предстательству святых и ради этих странноприимных домов все уставы и законоположении всегда в будущем сохранятся в целости от всякого вреда и непорядка. Если же, по милости Божией, доход нашего монастыря увеличится и улучшится, то и способ странноприимства также должен сделаться совершеннее и выше. Если же улучшения в доходах не произойдет, то все потребности странноприимных домов должны устраняться, как определено в уставе. Если, наконец, кто-либо пожелает устранить или сократить установленное нами странноприимство, тот впадет в великий грех и сделается виновником и наших грехов ⁷⁵.

Крупною особенностью устава Григория Пакуриана нужно признать предписание «воспитывать молодых юношей и учить священным наукам». Иначе сказать, Григорий учредил и духовную школу. Так как вход юношам был запрещен в центральный его монастырь с храмом Успения, то Григорий основал школу в соседнем монастыре св. Николая. В монастырь св. Ннколая близ крепости, пишет он, нами определены молодые юноши для того, чтобы жить здесь, воспитываться и учиться. Сюда следует назначить какого-либо старца священника, исполненного добродетели и знаний, дабы он был их епистатом, обучал священным наукам и, кроме того, священнодействовал в храме св. Николая. Он должен неопустительно получать из большого монастыря ругу и все необходимое, по примеру братьев его разряда. В течение трех дней каждой недели он должен совершать и божественную литургию и в один день поминать отца нашего Пакуриана, в другой – брата его Хосриана и в третий – сына его и моего брата Пакуриана. Для совершения богослужения в монастыре св. Николая из большого монастыря следует выдавать фимиам, масло, восковые свечи, просфоры и все необходимое. Из живущих в монастыре св. Николая юношей шесть человек должно учиться у указанного престарелого иерея, причем они получают из большого монастыря пищу и различные одежды и остаются здесь до тех пор, пока закончат обучение и достигнут иерейского чина. И вот тогда, когда они отпустят бороды и примут свяшенный сан, они принимаются в большой монастырь для священнодействия наравне с остальными иереями, хотя бы и не было недостатка в священниках. Они должны получать от монастыря тоже, что дается и остальным монастырским иереям. А те, которые окажутся недостойными священства, должны совершенно удаляться из монастыря, как сделавшиеся виновниками собственного изгнания. Кроме того, намеченное число (шесть) обучающихся в храме св. Николая никогда не должно оскудевать ⁷⁶. Таким образом, Григорий Пакуриан учредил специальную священническую школу, конечно, для грузинских юношей, с тем, чтобы его монастырь никогда не нуждался в образованных иереях. Вместе с филонтропической деятельностью монастыря, священническая его школа служила показателем высокой его внутренней организации.

Пакуриан подарил Бачковскому монастырю много недвижимых владений, которые и были утверждены за ним царскими хрисовулами. В феме Филиппопольской монастырю принадлежало, прежде всего, укрепление Петрицос, иначе – Василикис, с лежащими близ него деревнями и полевыми участками, в числе которых находились – Янова, где и был устроен монастырь, Бачкова, Добролонк, Добростан, Бурцево, Лалкува и Яврова со всеми их окрестностями. Затем, монастырь владел здесь и местностью Стенимах с построенными на нем двумя укреплениями, с деревнями – Липица, св. Варвары близ Пренезы и исихастириями – св. Николая, св. Илии и св. Георгия с их окрестностями. Кроме того, Пакуриан подарил монастырю укрепление Баница с источником и всеми местностями, полями, оврагами и окрёстностями, а в Тополинице – село Гелова со всею окрестностью. В феме Волеру, в пределах Мосинополя, Пакуриан дал в собственность монастырю пригород Зауца со всею окрестностью и владениями, в крепости Мосинополе – купленные им участки земли для зданий, построенные на собственные средства дома, приобретенные покупкой от некоего Вардана, приближенного к Пакуриану человека, здания в Мосинополе, вместе с монастырем св. Григория у горы Папикия, с виноградниками, садами, метохом внутри крепости и всею недвижимостью. В той же феме, в пределах Перифеория, Пакуриан подарил монастырю пригород Мина с окружающими его местностями, а в крепости Перифеория – поместье Апасия, одного из родственников Пакуриана. Все это, повторяется в уставе, Пакуриан подарил храму Богородицы Петрицонитиссы в Иверском монастыре, дабы он владел всеми местностями, участками и пр. со всеми их правами ⁷⁷.

Далее, брат Пакуриана магистр Апасий в своем завещании написал: «где брат мой Григорий построит церковь и монастырь и устроит склеп, в котором и будет положен (по смерти), там должно быть погребено и мое тело», причем добавил, что, как свой дар за поминовение, он, Апасий, приносит в дар монастырской церкви свое поместье Прилонкион в феме Фессалоники, называемое также Стефаниана, подаренное ему по царскому хрисовулу вместо его собственности в великой Антиохии. Исполняя волю брата, Григорий Пакуриан и присоединил к владениям обители поместье Апасия со всеми укреплениями, полями, странноприимницами и окрестностями. В монастырскую усыпальницу Григорий перенес и прах своего почившаго брата. Кроме того, Григорий приписал к монастырю и оставленые ему братом по завещанию владения Сравикион и Гелавон в феме Серрской. – Все перечисленные владения с париками, хозяйственным инвентарем, виноградниками, мельницами, разнообразными постройками, землей и пр. должны составлять, по предписанию устава Пакуриана, неотъемлемую собственность грузинского монастыря Богородицы Петрицонитиссы. Монастырю должны также принадлежать – иконы Христа Спасителя и всех святых, честные кресты с частицами Животворящего Креста Христова, св. евангелия на языках греческом и иверском с украшениями из жемчуга и драгоценных камней, священные сосуды – чаши, серебряные, поликандила и различные кадильницы, царские одежды, подаренные Григорию Пакуриану императором Алексеем Комнином за победы над печенегами (Ποσνάκοι) и команами (Кομάνοι) и другие церковные предметы ⁷⁸.

Церковная утварь и принадлежности храма Богородицы Петрицонитиссы перечисляются Пакурианом и особо – в конце устава. Здесь указаны – драгоценные иконы (7 + 28 на дереве) и кресты, священные сосуды, кадильницы, ковчежец со св. мощами, священные одежды (для пресвитеров, омофоры, покровы для престола), церковные книги. В числе последних отмечаются: евангелия (числом шесть), книга с толкованиями евангелия от Иоанна, книга творений Григория Богослова, нравственные творения св. Василия, чудеса св. Симеона, две книги св. Максима, две книги Лествицы, две апокрифические книги Богородицы, книга Феодора Студита, три минеи, три октоиха, синаксарь, два евхолоия, два апостола, псалтирь, параклисис, четверогласник, книга св. Исаака и другие ⁷⁹.

На все недвижимые владения монастыря Пакуриан оставил оффициальные документы в виде царских хрисовулов, питтакиев, описей и т.п., часть которых была положена на хранение в храм св. Софии в Константиноноле, а другая находилась в монастыре Петрицонитиссы. В уставе все они подробно указываются ⁸⁰.

Пакуриан приобрел для монастыря и много скота – рабочих мулов, быков, овец, коров, коз и пр. ⁸¹

В заключительной главе (XXXIII) устава Пакуриан горячо убеждает игуменов и всех братьев монастыря, чтобы они не решались ничего изменять в его постановлениях, ни прибавляли ничего и не убавляли, не толковали неправильно его распоряжений, чтобы ввести в заблуждение других, а кто осмелится изменить и одну букву устава и нарушить его предписания, тот подлежит суду Господа Вседержителя, отлучению всех святых Его и наказанию ⁸².

С целью сохранить устав неизменным, Пакуриан написал его на трех языках – греческом, грузинском и армянском. Один экземпляр устава должен был находиться в монастыре Петрицонитиссы, а другой (на греческом языке) был положен в столичном монастыре Всесвятого, дабы всегда здесь хранился; при этом, если в монастыре Петрицонитиссы будет допущено игуменом или монахами какое-либо изменение в уставе, то в таком случае необходимо проверить его текст с оригиналом в монастыре Всесвятого, погрешности исправить, виновных изгнать из монастыря, а оригинал типика опять хранить в константинопольском монастыре. Пакуриан выразил желание, чтобы оригинал его устава никогда не выносился из монастыря Всесвятого или, по крайней мере, из города и просил игуменов и монахов этого монастыря в точности исполнить его волю; если же представится необходимость проверить по этому экземпляру тот его оригинал, который находился в обители Петрицонитиссы, то следовало лишь снять с первого копию и послать в эту обитель. Уставы были подписаны самим Григорием Пакурианом и иерусалимским патриархом Евфимием. Последний, проживая в Византии, был отправлен императором Алексеем Комнином в Фессалонику для заключения мира с Боэмундом, а на обратном пути был задержан Григорием Пакурианом в Фессалонике, где в декабре 6592 (1084) года (индикт седьмой) и подписал составленный последним устав ⁸³. – Таково содержание примечательного ⁸⁴ устава Григория Пакуриана, данного Бачковскому монастырю ⁸⁵.