Истины показание к вопросившим о новом учении. Сочинение инока Зиновия

Издание казанской дух. академии¹

Казанская духовная академия предположила прекрасную задачу печатать в своем журнале памятники древнерусской духовной письменности, и замечательные из них по объему и содержанию издавать отдельными книгами. Она издала уже несколько таких сочинений: «Стоглав», «Просветитель» Иосифа Волоцкого, «Сочинения Максима Грека»; к настоящему году она окончила издание означенного сочинения Зиновия, инока отенского монастыря. Еще при самом начале издания памятников, критика отнеслась с большим сочувствием к труду казанской д . академии; Ф И. Буслаев желал академии полного успеха и от труда её ожидал большой подпоры в изучении древнего нашего внутреннего быта. Изменением программы своего журнала в 1858 г. с целью издания памятников древней духовной письменности, казанская академия как нельзя лучше отозвалась на только что пробужденное и обществе и литературе сознание необходимости изучать историю России с ее внутренней стороны; и за академией вполне остается та заслуга, что она первая в среде духовенства отозвалась на запросы общества. Выбор памятников сделан как нельзя лучше; он пал на такие памятники, которые могут характеризовать ясно и притом самую лучшую пору нашей древней религиозной жизни.

Но здесь указываются только достоинства изданных памятников, а не достоинства самого их издания. В последнем находим большие недостатки. На памятники, изданные казанской академией, должно смотреть как на издание ученое. Так заставляют смотреть на труд академии, во-первых, ученая цель издания, во-вторых – требования науки, развившаяся в последнее время и высказанная в упомянутом желании Ф.И. Буслаева.

Нужно издавать памятники по рукописям древним; если не найдутся автографы, то – по первым их спискам. Нужно изучение списков и поверка их; чем больше будет прочтено списков и отмечено в них разностей, касающихся даже отдельных слов, тем вернее и цельнее можно восстановить и издать известный памятник, если даже он сохранился в отрывках. Правда для этого требуются еще большая подготовка, обширные филологические познания, большая усидчивость, много времени и здоровья; зато труд будет ценный, и его после переделывать не нужно.

Казанская духовная академия в изданиях своих хочет сделать известными для всех сокровища соловецкой библиотеки, составляющие ныне собственность академии. Но, по отзывам ученых и по признанию самого «Православного Собеседника», эта библиотека немного содержит в себе рукописей древних²; большую часть ее рукописей составляют списки позднейшего происхождения – от конца XVI до XVIII века. Таким образом, большая часть ее рукописей, в глазах ученых-антиквариев и палеографов, должна потерять значительную часть своей цены и уступить место рукописям древним. Редакция «Православного Собеседника» в издании своих памятников должна была обратить полное внимание на это обстоятельство. Между тем все ее издания сделаны по рукописям соловецкой библиотеки, рукописям конца XVI, XVII и даже XVIII века. При издании «Просветителя» Иосифа Волоцкого, творения конца XV века, имелись в виду рукописи соловецкой библиотеки второй половины XVII и половины XVIII века, и одна рукопись, которой первая половина сомнительного письма конца XV и начала XVI в., а вторая положительно письма XVII³. Сочинения Максима Грека изданы по рукописям, из которых одна только, и то неполная, принадлежит XVI веку, а остальные все XVII⁴. Правда, издатели памятников древнерусской духовной письменности сверяли некоторые списки своей библиотеки со списками других библиотек⁵. Но из этой поверки видно, с одной стороны, что издатели не обращали внимания на возможно большое число списков, с которыми они могли бы сверить свои списки; с другой стороны, замечательно, если они и сверяли свои списки, то всегда сверяли по спискам позднейшего происхождения. Например: списки «Просветителя» некоторые даже начала XVI века сличали со списками московской академии XVII, нижегородской семинарии XVII в., списками Григория митрополита XVIII в.⁶ Неужели нет списков более древних, с которыми можно было бы сверить списки соловецкой библиотеки. Есть, и их много, во всех известных библиотеках; некоторые из них признаются автографами, изданных казанской академией сочинений. Издатели не могли не знать этого; в предисловии к сочинению Зиновия они указывают на подлинный его автограф, хранящийся в библиотеке графа Толстого⁷.

Издаются ли сочинения Зиновия отенского, Максима Грека, Иосифа Подоколамкого в том самом виде, в каком они вышли из-под пера своих авторов, и по просьбе, – сохранились ли они для нас, не потерпев ни в одном даже слове. Где, когда, вследствие каких обстоятельств, какие изменения появились в изданных сочинениях? – Имея под руками одно издание казанской академии, не можем решить этих вопросов, потому что в самом издании не находим полных и удовлетворительных данных для решения их. Немногие только замечания, сделанные по немногим поздним спискам, касаются изменений в некоторых словах и выражениях, и не исключают необходимости ля изучающего эти изменения дополнять труд издателей своих своим собственным трудом. Труд академии в издании памятников древней русской духовной письменности. О достоинстве, например, сочинения Зиновия сказано то, что это сочинение «составляет прекрасный памятник отечественного богословия, отличается обширными сведениями, особенно по части богословской, и глубокими соображениями здравой христианской философии; изложение взятого в рассмотрение предмета обыкновенно просто и общедоступно, только по местам несколько растянуто…. И во всякое время, не исключая и настоящего, когда в обществе обращаются материалистические и рационалистические идеи, книга может быть прочитана с большою пользою»⁸. Издатели объясняют и причину разных недостатков, замечаемых в наших серьезных повременных изданиях, относящихся к области древней отечественной истории. Причиною этого служит недостаточное знакомство с памятниками тогдашней письменности и недостаток самых современных памятников… Для основательного изучения (прибавим: и издания) их необходимо самое подробное знакомство с литературой того времени, самый широкий взгляд на совокупность передовых вопросов и вообще исторического направления в то время… Подробное знакомство с тогдашней письменностью, изучение самых видных вопросов, обобщение жизненных явлений того времени избавит нас от лишних произвольных догадок⁹. С такою подготовкою изданное сочинение, действительно, будет дорогим приобретением для науки.

Переходим к уяснению значения одного из изданных казанской академией памятников древней духовной письменности для истории – к сочинению инока Зиновия отенского «Истины показание к вопросившим о новом учении». До сих пор это сочинение считается одним и даже единственным источником для изучения ереси Феодосия Косого, и в отделе полемико-богословских сочинений XVI века ему предоставляется первое место.

В библиотеке Кириллова Белозерского монастыря, ныне с санкт- петербургской духовной академии, за №1108, находится рукопись конца XVI века, в 4˚ на 276 листах, писанная средним очень чистым полууставом; множество приписок на полях писано полууставом мелким, но четким; а заглавия и начальные слова тирады написаны киноварью. Рукопись носит заглавие: Многословного послания черноризца к вопросившим о известии благочестия на зломудрие Косого и иже с ним¹⁰. В начале находится «сказание» или предисловие к «Многословному посланию», в котором помещен коротенький рассказ о поводе к написанию этого послания, судьбе и учении Косого и его последователей, с обозначением тех мыслей, которые автор послания подробно раскрыл в опровержении учения Косого: за этим предисловием помещено еще объяснение знаков, поставленных на полях послания против той или другой выписки из Священного писания и отеческих творений; наконец следует само послание. Таким образом, находим второй новый источник для истории ереси Феодосия Косого, источник тем более замечательный, что он открывает новые черты в учении Феодосия, каких иногда не представляет «Истины показание» инока Зиновия.

Предлагаем буквальное изложение истории ереси Косого, как она представлена в «Многословном послании». «Предлежащему многословному посланию вина есть сия». – Так начинается сказание. – «Раби неции в граде Москве украдше от стяжания господий своих бежаша в пределы белозерскиа; убояшажеся мук от господий своих, впидоша монастыря и постригошася; потом съвокупишася на новоозере, Федосей нарицаемый Косой, и Игнатей и Васьян ученики Артемиевы, и инии сними. Тии мниси развратишася в ересь нарицаемую безбожную, отвергогошася Христовы веры, и вселися в них дух лукавый. Начаша своей ереси учити и иныя. Бысть же от святаго собора, иже в Москве взыскание о безбожной сей ернси; тогда начальницы ереси тоя разбегошася от новоозера, Игпатей на двину, Косой и Васиан с прочими в Литву. Бежаша же в Литву, проидоша псков, и торопец, и Лука великиа, везде сеюще свою злую ересь; присташа же в месте нарицаемом озеро усо-чорт; имена своя преименоваша, да не уведани будут. И многиа съвратиша от православной веры во свою прелесть, не токмо не боящаяся Бога и грехолюбныя, но и богобоязнивых смиренных людей».

В чем состояла ересь Косого, в послании далее описывается так: «Учаху же, прельщающе люди простыя нравом, преже хулити монастыри, оклеветающе их, яко села имяху; таж попы и епископы укоряху глаголюще: живут попы и епископы не по евапгелию, лживии учителие, имеиия збирают, и ядят, и пиют много, и по евангелию не учат; учат человеческая преданиа». (л.1–2). Источником и руководством истинного учения еретики считали только книги священного писания, а не учение отцов церкви и не правила соборов: «Таже святых отец хулят, и не истинными учители их нарицают... Книги святых отец и правила церковныя ложным писанием именуют; токмо едины книги повелевают ветхия прочитати, и евангелие, и апостол, и великаго Василия постническую книгу, и Златоустов Маргарит токмо. . . прочиа же книги святых отец и жития святых и мучения не повелевают прочитати ». (л. 2. 6).

С таким взглядом еретиков на источники вероучения очень гармонирует их учение о святых. «Учат же и не веровати в святых благодати Божией быти, и чудеса от них ложны именующе и пророчества не святым духом бывающа, и богородицу просту жену быти глаголить (л. 3 об.), и святых мученик и всех святых мощи еллинскими мертвецы именоваху» (2 л. об.). Свои мысли еретики раскрывали так: ««Не подобает прочитати мучений святых мученик, понеже съблазн в них людем; писано в мучениих, яко укоряху мучителей. Такоже не подобает почитати и отеческая жития; понеже якоже и в мучениих съблазн есть людемъ: писано и пророчества и чюдеса в них. Христос бо глагола, яко вси пророцы до Иоанна; и сего ради после предтечева пророчества несть от Бога пророчества. Такоже и после апостолов несть чюдес. Нынеже пророчества и чюдеса ложныя; не подобает бо после предтеча и апостолов пророчеству и чюдесем бывати. Також не подобает мощей почитати апостольскых и мученическых и отеческых; ни на молитву призывати их; понеже то человекослужение есть. И человекослужение под клятвою есть; укаряет же таковых пророк глаголя: живии от мертвых помощи взыскуют. Аностоли бо живи чюдеса сътвориша, и помогоша людем; умерше же они, и мученикы и отцы, не могут помогати ничесо же молящимся им; мертвецы бо суть, яко-же и вси мертвецы; и в еллинох тацыиже мертвецы. И чюдеса от мощей их на съблазн людем, и не святым духом бывають; где писано телеса нетленна темже кто почитаеть мертвыя телеса и на молитву мертвых призываеть, человекослужитель есть и заповедем преступник; презирая государя, рабу молится; оставя Бога, мертвецев призываешь на помощь. Такоже и памяти празднована не подобаеть, грех бо есть велик» (л. 193–194). – «Не подобает много почитати рождшую Христа; глагола бо Христом»; кто суть мати моя и братия моя, иже сътворить волю пославшаго мя, сей брат и сестра и мати ми есть. И посему мати Христова якоже вси жены, тавоже и она».

Отвергнув догмат почитания святых и значение молитв к ним, еретики отвергли и вообще учение о необходимости молитвы; естественно затем отвергли и значение храмов, как мест для внешнего общественного богослужения, отвергли иконы и крест, как священные изображения, пред которыми покланялись христиане. «Несть потребы молитвы творити; молитва оное едино, еже от неправды отступити; и яко Бог сердца чиста токмо истязуеть, а не молитвы; и в евангелии писано: духом и истиною кланятися, а не телесне кланятися, или на землю падати и поклонятись. И октениям насмеяваются глаголюще: како на врагы молятся. Христос повелевает любити врагы и молитися о них; яко весть Бог, что требуем, почто нам Бога учити не подобает просити у Бога, и ради сего да не будем учити Бога. И охтаик, и месячныя¹¹ святым песнопения, и устав, глаголют та вся растлитых человек умом списания и человеческая предания» (л. 81 и об.). «Потом хулят святыя церкви, парицающе их кумирницею (л. 2). Учаху глаголюще: неправе быти вере в вас, и Бога прогневаете мнимым благочестием вашим. В церкви каменныя приходите; а того в евангелии и апостоле не писано; писано, апостоли на горницу всходили, а не в церковь, не беяху бо церкви при апостолех; едина церкви в Иерусалиме древняя, ея же о разрушении Христос рече: не останет камень на камени и прочее. Не подобает церквам ныне бывати по разрушении древняя церкви; ныне не церкви сия създаны, но кумирницы суть и златокузницы. Златоуст бо в слове о еже предста царица глаголеть: церковь не стены, но верных съборы; той же и в маргаритех глаголеть: не храм освящает сходящихся, но сходящиися храм свят сътворяют (15 л. об. – 16).

«Крест Христов и иконы кумиры нарицаху (л. 2 и об.). Рекуть же всяко они горцыи благодатем клеветницы, хулницы хвалимым, яко честь единому Богу възносим; писано: Господу Богу твоему поклонишися и тому единому послужиши, и сего ради (234)... неподобаеть почитати иконы Христовы, и матере Его, и ангел, и мучеников, и отцев. Бог заповеда, не сътвориши себе, глаголя, всякого подобия, елико на небеси горе, и елика на земли долу, елико же в воде, и елика под землею, и непоклонишися им, и да не послужиши им. И в псалмех писано: идоли язык сребро, злато, дела рук человечесвих; уста имуть и не глаголють, очи имуть и не видять, уши имуть и не слышать, ноздри имуть и не обоняют, руце имуть и не осяжуть, нозе имуть и не пойдуть, и не возгласять гортанем своим. И в премудрости писано: нечестивиж суть и в мертвых упование их, иже именоваху Богы дела рук человеческых, злато и сребро ума обретение, и подобиа животным. И по мале глаголеть: от леса древо право отсечеть, по уму его мастерства образуеть то, и уподобить то образу человечу, или некоторому от животных, помазающи красками, и червленыя цветы творяще, украсив его всяко, и сътворить ему по нем обитание, и па стену възложив железом укрепить и, да не надеть, зря и ведя, яко не может помощи себе, образ бо есть, и требе есть тому помощь; и прочая, яже в премудрости писано. И в послании Иеремиине в вавилон писано: ныне-же узрите в вавилоне богы сребряны и златы и древяны, на раме несомы, кажуще страх странам; но убойтеся убо, да не и вы инопленником уподобитесь и страх прииметь вы от них, видевшем весь народ предь и в след их кланяющася им. И по мале глаголеть: хоруговь имать, акы человек судии стране, иже съгрешающаго к нему не убиет; имать же и саблю в десницы и брадов; самъ-же себе от рати и от разбойник не отъиметь; от того знаеми суть, яко не суть бози; не убойтеся их убо. И по мале глаголеть: храмы их утверждают жерцы дверми и ключи и завесами, яко да не от разбойник окрадени будуть; светила жгуть им многа, иже сами себе не могуть видети ; по телесем их и по главе парять нетопыре нощнии, ластовица и птица. Такоже от того увесте, яко не суть бози, не убойтеся их убо; злато бо лежащее на них на красу; аще не оцыстить кто, ржа, не блеснется; егда бо слияша я, не чюша; от всея цены куплени суть; в пихъже несть духа; без ногу на раму носят я, являюще своя нечестия человеком; и прочая, яже в Иеремиине послании писано. И иконы тоже дело рук человеческих; очи имуть и не видять, и прочая; и вапы помазаны и позолочены, такоже, якоже и идоли, и украшени такоже; и по писапию идоли суть иконы; и в евангелии несть писано о иконах; грех есть почитати иконы» (л. 57–58). – И крест, емуже покланяются древо есть, и кую святость имеет? Яко же и всякое древо, и яко столб не имать святости. Крест есть оно, еже Господь глагола: возми крест свой и в след мене гряди; а не сие крест, еже руками сътворяют и поклоняются» (л. 225).

Но учение Косого еще не ограничивалось означенными пунктами. Вышедши из отвержения современных беспорядков в русской религиозной жизни, и желая очистить христианство на Руси, еретики впали в другую крайность – в совершенный индифферентизм, но которому «вси веры во всех землях однаки мнеша» (л. 3), отвергли постановления христианской церкви относительно таинств, монашества, постов и других обрядов очищения и освящения христианской жизни; они коснулись почитания царской власти, восстали против ней и против всякой власти на земле; отказавшись от несения разных государственных повинностей, они отказались и от исполнения всяких правил христианской благотворительности; они одних себя считали познавшими истину, и всеми средствами отстаивали свои права среди окружавших их преследований.

«Писасте ми, – говорит автор послания к вопросившим его о известии благочестия – яко пришельцы они глаголють про вся веры, иже суть в всех языках, яко вси людие едино суть у Бога, и татарове, и немцы и прочии язы́цы. Глаголеть бо апостол Петръ: в всяком языце бояйся Бога и делаяй правду прият ему есть. Темже и крещение не нужно людем. Глаголеть бо апостолъ: яко обрезание ничьтоже есть, и необрезание ничьтоже есть. Такоже и к причащению тела и крови Христовы не подобаеть поститися или очищатися или омыватися; несть бо тело Христово или кровь. Христос глаголы предаде, а не тело свое, и не кровь свою, и то причастие простой общей хлеб; и ясти его яко-же и общий хлеб не приуготовляяся. И всяже приносимая в церковь свещи и прочая ненавидить Бог; и то приношение на грех есть приносящим; ныне приношениа Бог не взыскуеть: в ветхом таковая быша; ныне жертва Богу дух съкрушен по писаному; таковое приношение яко жертва идолом есть (л. 119). Чернечество же откуду приаша; в евангелии и в аностоле не писано; паче же пишеть апостолъ: дух же речию глаголеть, яко в последняа времена отступить неции от веры, внимающе духом лестчим и учением бесовским, в лицемерии лжесловесником, изженых своею совестию, възбраняющих женитися, удалятися брашен, яже Бог сътвори в снедение с благодарением верным и познавшим истину (л. 120). Кто дьни разделил на постныя и не на постныя? дни изначала Богом единаки сътворепы. И Господь в Евангелии глагола: не могут сынове брачнии поститись, донележ с ними жених есть; и с ними жених Христос; и того ради не подобаеть поститися нам; и заутра ясти достойно, ибо и ученицы Христовы заутра класы стираху и ядяху. Глагола Иисусъ: не входящая в уста сквернить человека, и прочая. Сего ради не подобает поститися николиже. И апостол писа: вся чиста чистым. И Петру в плащаницы всяко животно показав Бог повеле ясти. Что убо посты? что жо ли среда и пятокъ? несть ничтоже; и еже ясти мяса по всядни пичтоже есть. Глаголоть бо Златоусты не рече Христос поститеся, но будите милосерды, якоже и Отец ваш небесный милосерд есть» (81 об.–82). Таким образом «святости и освящения никоея же ненарицати, ни мнети ничтоже свято, ниже освящено; такоже и нечистым не нарицати ничтоже, и скверна никакова не мнети ни в чесом же (л. 2 об.–3). Темже в среды и пятки и в посты не ясти мяса, и чернечествовати, и не женитися, и блудивши с женами омыватися – вся та человеческая предания. И сего ради подобаеть ясти мяса в среду и в пяток и в посты, и но девьствовати, и по блуде не измыватися. Честен бо брак и ложе нескверно; и вся чиста чистым – пишеть апостол; и Петру в плащаницы: яже Бог очисти, ты не скверни; паче же в евапгелии пишеть: не входящая в уста сквернять человека; и и фарисею слепый очисти прежде внутренняя. Темже вся та человеческая предания, съпротивна евангелию и апостолу» (120).

«В церквах же попы учать по книгам и по уставом их человеческая преданиа, и повелевають себе послушати и земскых властей боятися и дани даяти им. Не подобаеть же в христианох властем быти и воевати; писано: от взимающаго твоя не истязуй; велят же попы имения приносити и нищим подаяти; a нищиа псы, не подобаеть им подаяти; пишеть бо: несть добро отъяти хлеба чадом и поврещи псом. И чада мы есмы, яко познахом истину, занеж у нас разум духовный; и аще кто наш разум имеет, то брат духовный и чадо есть. И к нам подобаеть приносити имениа, якож пишеть в деяниихъ: яко приношаху имениа и полагаху пред ногама апостол. Тии же вси, иже приходить к церквам, и внимають человеческим преданием, пси суть и внешнии, и заблудиша от истины, и не всия им благовествованиа, погыбшии суть, и елико добродетели сътворяють, не могуть спастися, аще не приимуть нашего духовнаго разума. Никому так не открылась истина, якоже нам открыся. Не подобаеть же повиноватися властем и попом, понеже пишеть: не нарицайтеся наставницы, един есть ваш наставник Христос. Такоже не подобаеть рожьших почитати, ни именовати отцев, пишеть бо: не нарицайте себе отца на земли, един есть Отец ваш Бог. И посему мы сыново Божии, яко истину пиктоже тако позна, якоже мы. Не имущии же нашего разума внешнии суть и пси» (л. 120 об. – 121). – «Якоже жидово и мучителие древле апостолов гоняху, тако и нас ныне гонять заблуждшии, понеже мы истину знаем паче всех, и того ради нас гонять. Златоуст писа, сказуя притчю в евангелии о плевелах сельныхъ: яко не подобаеть убивати еретики; они же нас, яко и апостолов, гонять познавших истину, и възбраняют нам сказывати слово Божие» (248).

В «послании» можно находить много любопытных заметок о состоянии и складе внутренней жизни еретического общества. Правда, замечания эти отрывочны, но, за неимением других данных, в «показании» Зиновия они остаются для нас единственным более полным свидетельством о жизни последователей Косого. Обличая пункт в учении последнего, по которому еретики считали одних себя исполнителями закона, составитель «послания» берет в план своих обличений учение о блаженствах, и по ним очень искусно проверяет внутреннюю жизнь еретиков. На вопрос – могут ли еретики назваться нищими по духу, он говорит: «видим вас не нищих духом, но возносящася на вся власти и владычества, учиненныя Богом; не любите Богом поставленный царския и святительскиа чиноначальники; ни хощете владоми быти от господей; ни наставлятися от духовных пастырей и учителей, лукаве глаголюще, яко несть требе быти начальством в христиаистве». Но вы боитесь властей, чтобы они не помешали вашему делу, и для того вы, «ныне отай и в нощих сходящеся», составляете свои советы, «всех очес боящеся, да не кто увидит ваша лукавая деяния» (л. 253). «Кротцы ли есте?.. ни, но яко вепри дивии есте... обходите своя ученики присно, и имениа их изживающе в обиадениа и в пианьства; друг друга поядающе, в конечное убожество введосте я; истязающе на них многа и различна брашна и питиа; неготовящих же сицевых вам поносите и дасажаете, нарицающе не милосерды, и отступники, и любве неимущих. Любовь наричете мотылотворение, нищу жизнь творяще себе, день и нощь ядуще и пиюще (254 об.). Како милостиви будете? повелеваете не миловати, ни подаяти укруха хлебяа алчну убогу сущу, вдовицам и сиротам, слепым, хромым и безруким, и согнившим, иже позор милостивен всем предлежат (л. 255). Вы ли чисты сердцем, когда и нечистоту тела не омываете? всяко лукавъство умышляете, како прельстити не токмо правоверныя, но и своя съученики, да без зазора съдеете в объядении и пьянстве всяко студодеяние и нечистоту (л. 255). Миротворцы ли вы? но вы ввели распрю в церкви, подобно Еве увлеченным вами отклонили от спасения, подвергаете их и себя смерти не только телесной, но и душевной, огню, сожжению не только в здешней жизни, но и в будущей (258 об. – 259).

Хотя Феодосий Косой вооружался против храмов христианских, но и у его последователей были места общественных богослужений. «В церкви, которыя еретики называют кумирницами – замечает автор послания, – паки сами приходят, и в попы в тех же церквах поставляются, и тем же образом и кресту покланяются, и свеща пред пред ними поставляють и кадило приносять» (л. 244 об.). Таким образом, у последователей Косого была своя церковная иерархия, и, замечательно, в богослужении их совершались те же таинства и обряды, совершение которых они осмеивали в церкви православной. Конечно, они совершали эти обряды, не сочувствуя им; иначе они шли бы в своей практике в контрасте с основными пунктами своего вероучения. Нашу мысль подтверждают и замечание автора послания, сделанное им сряду при описании обрядов, что еретики выполняли их с небрежением (245 л. об.), только наружно, и что они с тою целью собираются для богослужения, чтобы не оттолкнуть от себя народ и чрез то удобнее привлечь его на свою сторону (л. 242 об. – 243).

Касательно способа распространения еретиками своего учения и лиц, ими привлеченных, в предисловии к «посланию» замечено, что еретики многих совратили от православной веры в свою прелесть, не только не боящихся Бога и порочных людей, но и людей благочестивых и смиренных. В самом послании встречаем очень любопытное замечание, что на сторону еретиков переходили и священники православной веры. Отвергая пункт, по которому еретики считали православных священников ложными учителями, составитель послания говорит: «видите, кто суть ложнии учителие? ложнии учители попы тии, иже елицы в ереси их сущии… не служить бо тии попы Христу, елицы прельстишася в богомерскую их ересь; но сего ради да священствують, да Христовым тайнам поругаються, да всем божественным посмеються, и да православныя обругають» (л. 244 и об.). Но между православными западного края еретики не всегда находили полное сочувствие себе; западнорусские христиане не хотели на слово им верить. Тогда «еретицы они видяху некоих богобоязнивых простых людей учимых от них о учении их сумнящихся, еретиды же они, уверяюще себе имъ», решились действовать обманом, «оболговаху етера калугера, глаголюще: и калогер он ведасть истину», разделяет наше мнение о русской церкви и русском прапославии, «но молчить и истину таить. Богобоязнивии же людие тии в колебании велицем о благочестии от учения еретиков онех, бояхуся прогневати Бога неведанием благочестиа. Темже писаша к оному калогеру, о немже клевету слышаша от еретик, моляще его и заклинающе именем Господним сказати им истину благочестиа, а не умолчати, ни утаити; поведаша ему вся нечестивая тая учениа, и въпрошаху его о сем, аще полезно учать их Косого чадь. Слышавь же Калогерь людем Божиим великую сию погибель от еретиков онех зило поболе душею, и много плакав о прелести антихристове, еже на христианы, понудився абие написа послание сие многословное въскоре и не украшено, токмо православно, к колеблемым людем о благочестии от еретикъ» (л.об. 3 – об. 4). «В послании» порядок опровержения ереси не тот, в каком изложено выше учение Косого; здесь порядок опровержения следует порядку изложения ереси в письме западных христиан. Так как последние писали прежде об учении еретиков о церкви, то и составитель «послания» сначала опровергает учение еретиков о церкви (л. 15–59), далее говорит о почитании икон (50–81), о молитве (82–90), о посте (90–119), о достоинстве и различии вер (120–125), о необходимости таинств крещения, покаяния и причащения (125–169), о дарах и припосах в церковь (170–181), о монашестве (–186), об омовении (–188), милостыни к нищим (–189), о почитании родителей (–192), князей (–193), о почитании святых (–204), мощей (–223), о почитании Богородицы (–236), креста Христова (–241), о преследовании еретиков (269). На последнем пункте оканчивается собственно опровержение учения еретиков. Затем «в послании» следует обращение к западнорусским православным, и автор коротко повторяет раскрытое им в «послании» православное вероучение, просит писавших к нему не иметь общения с еретиками, не принимать их к себе в дом (242), гнать их (243 об.), обличать их заблуждения (269) и молиться об обращении их (274). Кто был составителем послания? В списке XVI в. бывшей новгородской софийской библиотеки, сделанном с рукописи Кириллова монастыря, «послание» приписывается иноку Зиновию отенскому; но в рукописи кирилловской имя составителя ее не означено; в заглавии послания оставлено только место для написания имени его. По кратким замечаниям предисловия к посланию и из содержания самого послания положительно можно сказать только то, что автор послания был черноризец (л. 12), калугер (л. 3 об., 4), что он не был пресвитером (л. 4 об.), не имел рукоположения ни в какой священный сан (л.12 об.). Но помимо этих замечаний, можно обрисовать личность автора полнее, при внимательном изучении характера и языка его «послания». Краткость речи, склад и расстановка слов много напоминают собою речь писателей северного края России. В самом языке «послания» сохранились следы местного новгородского наречия; употребление слов: порокоують (л.169), оцыстит (58 об.), черес (л. 224 об., 225), постоянное зило вместо зело (л. 1, 12 об., 14 об. и др.) и ныне еще можно встречать в глухих местах новгородской губернии. В пользу нашего мнения о происхождении «послания» в пределах новгородских свидетельствует и известность этого «послания» в библиотеках северного края Руси.

Хотя автор «послания» был калугер, непосвященный в церковный сан, но, по своему образованно, он стоял выше множества других монахов, даже иерархов русских. В нем выдается большая начитанность и знакомство со священными книгами и сочинениями отцов церкви; все, что он ни выписывает в послании из священного писания и отеческих творений, представляется наперед уже обдуманным и разобранным. Ко всему он относился критически и не чужд был выставлять недостатки в современном понимании истины веры и благочестия. Своею ли начитанностью, своим ли свободным взглядом на вопросы, ходившие, в современном ему обществе, – он был известен на Руси, был даже некоторым авторитетом в обществе, ссылаться на который последователи Косого считали весьма необходимым для себя в тех случаях, когда они сами не могли действовать па народ своими убеждениями. Еретики думали в нем видеть единомышленника себе, разделявшего все их убеждения, но скрывавшего их в виду сильных преследований еретиков. Но ученики Косого обманулись в своих планах: лицо, на которое они указывали православным, само было строго православно. Это лицо в своем «послании» решилось даже разбить учение еретиков во всех их основаниях. Оно на этот раз решилось отстаивать практику церкви в тех вопросах, которые считались тогда спорными; стояло за имущества монастырей, несение государственных повинностей и подати помещикам; разделяло мнение века о близкой кончине мира, еретиков называло даже предтечами антихриста, вполне заслуживающими жестокие преследования и смертную казнь.

Кто же была знаменитая личность калугера, черноризца? Три таких личности известны около времени Косого: инок Вассиян, Максим Грек, Зиновий. Но первые две не могут быть названы составителями «Многословного послания». Инок Вассиян не известен в истории таким знатоком богословия, каким является автор «послания»; притом Вассиян имел решительный взгляд на церковные имущества, который он не боялся никогда высказывать и непременно бы высказал в «послании», если бы писал его. Максим Грек скончался пред тем временем, когда ересь Феодосия Косого, осужденная собором, стала быстро распространяться в народе; и, судя по изданным сочинениям Максима Грека, можем положительно сказать, что хотя Максим Грек и писал против заблуждений, которые вошли в разбор «Многословного послания», но он не мог писать против всех заблуждений, разбираемых в «послании»; ересь Косого существовала и по смерти преподобного Максима, и принесла с собою новые заблуждения¹². Остается предположение в пользу инока Зиновия.

Инок Зиновий также писал против ереси Феодосия Косого, как писал и автор «Многословного послания»: предметы их литературной деятельности одинаковы. Тот же язык, тот же тон речи, употребление тех же местных слов, какие заметны в послании, остаются и в «Показании» Зиновия. Но что дает большую вероятность нашему предположению, приемы автора «послания» одинаковы с приемами Зиновия в его «Истины показания». Порядок течения мыслей в разборе учения еретиков в обоих сочинениях часто одинаков; и доказательства, которые приводятся в них в защиту православного учения, большей частью одни и те же, и излагаются в одних и тех же не только отдельных фразах, но и целых предложениях.

Авторы обоих сочинений прежде всего считают нужным заметить, что они не могут дать полного, удовлетворительного ответа па предложенные им вопросы: «прошение ваше от моей худости выше моея меры зило» (посл. л.12), «сия же вы глаголете, несть моея меры» (показ, стр. 13). Правда, такой прием в ответных посланиях общ всем русским писателям ХV и ХVI в., даже таким лицам, которые по своему положению в обществе меньше всего должны были прибегать к нему. Потому из указанного сходства в наших сочинениях нельзя строго выводить заключения о единстве и тождестве писателей их. Но заключение наше получит некоторую силу при следующих замечаниях: авторы считают себя неспособными отвечать на вопросы не только по чувству смирения, которого нельзя отвергать в писателях-монахах, но главным образом потому, что, по понятиям того времени, не имели права на учительство в церкви, так как они не были поставлены в церковный сан: «я не имею рукоположения, и не поставлен на проповедь» (посл. 12 об. и 13), решать вопросы, которые вы предлагаете – «дело иерейское и архиерейское» (показ, стр. 14), вообще ««церковное дело есть се» (посл. 13). После авторы указывают на «заклятие их именем Господним» сказать истину, на вред молчания (ср. посл. 13 об., показ, стр. 13, 14), и только в этом находят сильнейшее побуждение уступить настоятельным просьбам.

Как повели они самый разбор учения Косого? В своих обличениях на явившуюся ересь они прежде всего останавливаются на том пункте, что учение, привнесенное еретиками, есть учение новое, и, одинаково выходя из слов апостола к галатам (гл. 1, ст. 8 и 9), говорят, что теперь нового в учении христианском не должно быть ничего, что всякая новость с этой стороны есть признак ложного учения и вместе признак близкого пришествия антихриста. Здесь даже встречаются буквально сходные места, которые находим возможным не выписывать (сн. посл. л. 16, 17 и пок. стр. 15, 16 и др.).

В опровержении учения Косого авторы рассматриваемых сочинений следуют такому порядку. Обозначают известный пункт учения Косого; в «послании» он приводится со всем раскрытием его оснований у еретиков, как изложен он в письме западных православных; в «показании» эти пункты раскрываются в постоянных вопросах и ответах Зиновия и клирошан. Затем следует опровержение еретического учения: началами для опровержения служат, во-первых, свидетельства священного писания; в этом случае видим не только одну выписку известных текстов, но раскрытие и толкование их; особенное внимание обращено па раскрытие тех мест священного писания, на которые еретики ссылались в защиту своего учения; здесь авторы останавливаются долго, до тех пор, пока не исчерпают всего предмета и не оставят никакого повода к недоразумению, что составляет вообще отличительное свойство полемики Зиновия¹³. Но свидетельства из писания священного уступают место свидетельствам из отеческих творений; последних в обоих сочинениях несравненно больше. В «показании» вторая половина сочинения почти вся состоит из чтения и толкования постнических слов Василия Великого; в «послании» также есть очень большие отделы, состоящие из выписок из творений Василия В., Григория Богослова, Иоанна Златоустого. Причина этого обстоятельства заключается в том, что священное писание меньше давало повода с спорам, чем предание. Еретики признавали почти все книги священного писания¹⁴, но они не придавали важности творениям отеческим, их жития считали вымыслами и не советовали читать, их правила и постановления считали человеческим преданием, направленным к выгодам духовного сословия (показ. 525, 873, посл. 120, 121). Если еретики и питали уважение к некоторым учителям церкви, то только к трем вселенским учителям; их творения они называли книгами столповыми, особенное уважение они питали в постнической книге В. Василия (показ. 13, 341, посл.3, 107, 129 об.), последнюю знали даже наизусть (пок. 527). Но эти книги отеческие еретики знали только потому, что видели в них поддержку своему учению, и через них хотели действовать на православных христиан. Вот почему авторы разбираемых сочинений должны были особенное внимание обратить на свидетельства из отеческих творений, делать из них большие выписки, и толковать их не в общих чертах, но делать ученый разбор мелочей, сносить известное место с другими, сравнивать его характер с духом и направлением всего творения отеческого. Так делал, например, автор «послания», чтобы показать, что Златоуст и Василий В. не учат о церкви согласно с еретиками (л. 29–56); так делает Зиновий в разборе постнических слов Василия В. Изучать отношение разбираемых авторов к отеческим творениям для нас необходимо потому, что через это мы знакомимся с состоянием патрологии на Руси в ХVI веке, но и потому, что сами авторы считают нужным говорить даже о переводах отеческих творений, сделанных на Руси, и передают сведения о числе этих переводов в буквально сходных замечаниях (ср. пок. стр. 349, 350, посл. л. 29, 196, 197).

Сходство между «Многословным посланием» и «Истины показанием» заметно и в раскрытии многих частных пунктов христианского вероучения, направленном против учения еретиков. Так, второй пункт, который в обоих сочинениях направлен против этого учения, состоит в раскрытии православная догмата о почитании икон. Раскрытие догмата в «показании» во многих местах буквально сходится с раскрытием его в «послании». В обоих сочинениях приводятся одни и те же основания догмата в священном писании, оспариваемые еретиками – вторая заповедь закона Моисеева, слова 113 псалма, места из притчей Соломона и пророчеств Иеремии (посл. 57, 68, пок. 372, 374). Общий отзыв об этом пункте вероучения еретиков в обоих сочинениях одинаков, различие только в том, что в «показании» Зиновий направляет свою речь прямо против Косого: «Косой но весть чистаго разлучити от нечистаго» (стр. 358), в послании» речь направляется вообще протпв еретиков: «и они пришельцы ваши не хотяще разлучити святых от нечистых» (л. 59). В обоих сочинениях разбор начинается с определения того, что такое икона и что идол? «Кто не весть, иже писание прочитает и разумеет, что есть икона, или что ест идолъ? икона есть рекше образ» (пок. 359, 360), «икона еже есть образ,» а не Бог (посл. 60); идолы служат изображением стихий, a нe богов, не живых, но вымышленных, мифических существ (посл. 64, пок. 365, 366 ). Ветхозаветные писатели всегда различали идолов от икон, и писали против идолов, а не икон; так поступил Давид (посл. 60 и об.; пок. 369 и след.); на этом различии основаны изображения в скинии (посл. 61, пок. 387); на том основании изображения оставил и Соломон в святая святых (посл. 65, пок. 387, 388). Затем разбирается значение заповеди: не сотвори себе кумира, и в одинаковых выражениях проводится одна и та же мысль: «вся писанная в законе писана суть о идолех» с целью предохранить иудеев от поклонения идолам, так как «жидове к идолам устрашени суть, навыкше от египтян о нихъ» (посл. 59 об.) и «не о иконах лежит сия заповедь, но но о лзыческих бозех. Понеже израильтяне ново из египта изыдоша; в египте же израильтяне навыкоша службе египетских боговъ» (пок. 394. 395). Следует подробное разъяснение слов: елика суть горе, низу, в водах и др. (пок. 397, посл. 64). Раскрыв те места, на которых еретики думали основать свое заблуждение, авторы обоих сочинений раскрывают положительное православное учение о почитании икон. С этою целью в обоих сочинениях разбирается заповедь о построении скинии и толкуется в одном и том же смысле и одинаковых выражениях: «слышим Бога на синаи моѵсеови възаконивша сътворити иконы, и благочествовати въня заповедавша креице. Виждь, рече, сътвориши вся по иконе показанней ти на горе» (посл. 61); «внегда Богу заповедати Моисею твердо и глаголати ему сице: виждь да сотвориши вся по образу показанному тебе... не убо ли сие взаконение вечно сотворяти? » (пок. 404). И в обоих сочинениях повторяется мысль, что скиния есть икона, сень, образ (посл. 61, пок. 404). Далее, приводится заповедь устроить херувимов в скинии и покланяться им; здесь различаются иконы малые от больших, изображения Бога от изображений ангелов и святых (пок. 406–408, посл. 61–64). Еретики возражали, что об иконах не писано в Евангелии, на это в обоих сочинениях ответ буквально сходный, что многое не заключено в писании – что «множайшая без писания предали апостолы церкви», что они писали большею частью после устной своей проповеди, и если о чем писали, то имели в виду только современные им заблуждения; притом и в Евангелии сказано, что Господь не отверг образа Кесарева писанного на представленной ему монете (Зин. 478, 480, посл. 67 об., 68). Хотя в «показании» приведено затем слово Афанасия против ариан, в «послании» же слово Златоустого к жителям Антиохии, но содержание и цель слов одни и те же, и заключение, выведенное из них, до буквы сходится в обоих сочинениях; именно: если должно чтить образ царя земного, то что сказать о почитании изображений людей, управлявших своими страстями, преподобных, мучеников, Богородицы и самого Царя Небесного (посл. 80, Зин. пок. 482–484).

Второй пункт, на котором очень близко сходятся между собою «Истины показание» и «Многословное послание», заключается в опровержении учения Косого о почитании святых и их мощей. Полагая в основание слова Спасителя, направленные против саддукеев: Бог несть Бог мертвых, но живых (посл. л. 206, пок. 417), авторы приведенных сочинений расходятся только в порядке раскрытия слов Спасителя. В то время, как Зиновий в «показании» приводит и другие места священного писания, в которых раскрывается мысль об уважении к праведным лицам, именно места из псалмов (417–427), в послании раскрываются только приведенные слова Спасителя. Только на 442 странице Зиновий вместе с автором «послания» направляет слова Иисуса Христа против заключения, выведенного еретиками из книги Иеремии пророка, и оба проводят ту мысль, что как Бог есть Бог не мертвых, а живых, то и православные обращаются не к мертвым, но к живым и притом к святым Божиим, которым Бог даровал славу, святость и силу выслушивать и исполнять просьбы обращающихся к ним людей (пок. 445–450, посл. 206, 207), и что если пророк осуждает обращающихся с молитвою о помощи к умершим, то он ««не о святых глаголет се, но о бозех языческих, и о идолех есть реченное»» (пок. 469, посл. 207). В «послании» приводятся примеры действительности молитвы к святым в отгнании ассириян от Иерусалима по молитве Иезекии к Давиду, в избавлении трех отроков в пещи молитвою к патриархам (л. 207 об. 208), те же примеры приводятся и в «показании» (стр. 427, 428); и заключение, выведенное из этих примеров, буквально сходно в обоих сочинениях (пок. 428, посл. 208). В пример почитания святых мощей в обоих сочинениях одинаково указывается на уважение Моисея к мощам Иосифа, которые Моисей носил в пустыни (посл. 208, об., пок. 471).Что касается обычая посвящать памяти святых дни блаженной их кончины, то этот обычай имеет древнее происхождение и до наших дней держится преданием (пок. 474, посл. 209).

Могут возразить, что сходство в раскрытии двух или трех даже многих пунктов вероучения не может служить полным подтверждением того, что оба сходны в известных пунктах сочинения писаны одним лицом; различные писатели могут пользоваться одними источниками, от того и в сочинениях своих должны непременно оставить сходные черты; сходство это необходимо должно отразиться, как и действительно отразилось, в древнерусской духовной литературе при не богатстве и однообразии ее памятников, вследствие чего духовные писатели должны были пользоваться одним источником, всегда раскрывать известную истину на один тон, в одних и тех же рамках, обставлять раскрытие ее известным числом свидетельств из одних и тех же книг. Положения эти вообще верны, и имеют основание для себя в истории древнерусской духовной письменности. Но прилагать их к оценке какого-нибудь письменного памятника можно только тогда, когда разбирают его с одной внешней стороны, когда все внимание обращают на изложение раскрываемого предмета, на численное сходство приводимых свидетельств и доказательств. Другое выйдет, если обратим внимание на личный характер автора разбираемого сочинения, на его умственный кругозор, на то, как он пользуется известными свидетельствами и как их раскрывает.

Без последнего замечания мы и «Истины показание» Зиновия и «Просветитель» Иосифа Волоцкого должны будем признать похожими друг на друга сочинениями, потому что между ними находятся очень сходные черты в раскрытии догмата о троичности божественных лиц; здесь одинаковые доказательства, одинаковый порядок в расположении их, можно находить и буквальное сходство в частностях; бесспорно, что при составлении обоих сочинений имелся один источник под руками, и что составитель «показания» пользовался «Просветителем». При всем том между «Просветителем» и «показанием» большая разница. Иосиф формалист: он компилируем известное сочинение, подбирает свидетельства на заданную тему, и часто не поясняет их; у него в изложении догмата о Троице встречаются одни выписки текстов библейских, изложенные без всякого раскрытия. Зиновий берет эти же тексты, но раскрывает их, сопоставляет с другими местами священного писания, и выводить потом заключение. Зиновий выше Иосифа Волоколамского и по своему образованию; начитанность дала возможность Иосифу Волоколамскому только отстаивать правила и обычаи современной ему жизни, а Зиновию критиковать эти правила, и при случае изменять на новые и лучшие. Рассматривая с этой стороны «послание» и «показание», не найдем в них такой разницы. В авторах обоих сочинений равно заметно большое знакомство с богословскою литературою того времени и уменье дать светлый и верный ответ на всякой пытливый вопрос человека, встречавшего какое-либо сомнение в истинах веры. В авторах обоих сочинений равно виден, как замечает г. Емельянов в своей статье, хороший публицист, отозвавшийся на нужды своего времени; но, заметим с своей стороны, отзывы в подобных случаях вполне обрисовывают и направление автора и его положение в обществе. Как ученик Максима грека, Зиновий был воспитан в его духе, и разделял мнение своего учителя о необходимости реформы в быте духовенства, об ограничении имуществ монастырских, об улучшении быта крестьян государственных и помещичьих. Но Зиновий знал, что учитель его страдал за свой светлый и резкий взгляд; Зиновий сам заключен был в Огню, и потому должен был сдерживать свои суждения в делах, близко касавшихся недостатков того времени. Только в своих похвальных словах Зосиме и Савватию соловецким чудотворцам при изображении их подвигов он мог хотя косвенным образом, но в светлых и резких чертах касаться недостатков современной ему монашеской жизни¹⁵. В других случаях, где он должен был становиться в прямое отношение к современным и очень щекотливым вопросам, там он поневоле становился на каноническую точку зрения. Эта сдержанность автора как нельзя лучше отразилась в обоих рассматриваемых сочинениях. Когда речь идет об общих истинах христианского вероучения, о почитании триединого Бога и святых, о необходимости таинств и законности обрядов и правил в благочестивой христианской жизни, автор непобедим, он с силою и до конца преследует еретиков, и с обстоятельностью раскрывает православное учение. Но лишь дело коснется учения еретиков о недостатках в русском духовенстве, о бедности и стесненном положении крестьян, о богатых имуществах духовенства и бояр, автор оказывается слабым, говорит о том, что должно быть, и как бы не охотно говорит о том, что есть на деле, и какие есть средства поправить недостатки. Речь его в подобных случаях не длинна, и раскрытие предмета вяло; здесь самые рассуждения скорее походят на короткие заметки, которые оставляют уме читателя множество недоразумений; оттого-то в «показании» на подобные ответы Зиновия клирошане всегда возражали много и настойчиво.

«Многословное послание» и «Истины показание» нельзя назвать различными редакциями одного и того же полемического сочинения, направленного против ереси Феодосия Косого. В этих сочинениях есть и несходный черты, которые еще яснее определяют взаимоотношение этих двух памятников между собою и относительное их достоинство в ряду других памятников древнерусской богословской литературы.

«Многословное послание» но своему объему короче «Истины показания», и много походит на краткое систематическое изложение христианского богословия в тех его пунктах, в которых оно соприкасалось с учением Феодосия Косого. В «показании» истины христианские изложены в более распространенном виде, с прибавлениями и вставками, которые подчас запутывали дело; в «показании» большая часть истин христианских не раскрывалась в строго определенном порядке, а выводилась из разбора постнического слова Василия Великого; в конце «показания» следует разрешение вопросов Захария, прямо даже не относившихся к ереси Косого. Причину такой разности между двумя указанными сочинениями понять нетрудно. «Послание» писалось на вопросы православных западнорусских, изложенные, как видно, в большем порядке; потому и ответы на них должны были получить систематическую форму в изложении; в ответах своих автор «послания» мог излагать свои мысли в порядке, но встречая ниоткуда возражения на них; он не встречал лишнего вопроса, не относившегося к делу. По таковы были условия при написании «Истины показания». Зиновий в нем описывал устную беседу с пришедшими к нему клирошанами. Устная беседа всегда отличается растянутостью в сравнении с речью книжкой, и эта растянутость должна была отразиться в «показании», как копировке устной речи. Во время разговоров, Зиновий встречал возражения, которые часто направляли речь в сторону от главного предмета. Это Зиновий должен был записать, если он решился записывать порядок и сущность своих бесед. Здесь заключается новая причина недостатков в изложении истин, раскрываемых в «показании» Зиновия.

Разность между разбираемыми сочинениями не ограничивается одною литературною стороною дела; она простирается на содержание обоих сочинений, и тем определяет достоинство их, как исторических памятников и материалов для истории ереси Феодосия Косого. Выше изложены пункты учения Косого так, как они представлены в «Многословном послании». И кто разбирал сочинение Зиновия: «Истины показание», тот скажет, что и в «показании» также раскрывается догмат о почитании Пресвятой Богородицы (стр. 328–330), икон (413), святых (417), креста (509–523), раскрывается значение церкви, как места общественного богослужения, а не как кумирниц (825), значение таинств (830–872), значение молитвы (828–836), постов (846–855), обрядов омовения и очищения (856–858), монашества (890), церковных имуществ (890–913). Но есть предметы, подробно раскрываемые в одном из разбираемых сочинений и не упоминаемые в другом. Кроме тех данных для истории ереси Косого, которые сообщает предисловие к «Многословному посланию», в самом послании изложены пункты учения еретиков об отношении их к разным вероисповеданиям; к нищим и о почитании родительской власти; этих пунктов нет в «показании» Зиновия. В «показании» первую половину сочинения составляет раскрытие православного учения о бытии Божием и троичности Божеских лиц; тогда как в «послании» этот догмат не только не имеет подробного раскрытия, но не вызывает даже отдельного отрывочного суждения о себе, как о догмате оспариваемом еретиками. Причина этого последнего обстоятельства может быть та, что в «показании» Зиновий имел дело с людьми, отстаивавшими учение Косого, которых нужно было утвердить в самой основе христианского учения; автор «послания» писал христианам, которых не нужно было утверждать в истине бытия Божия, тем более, что они сами писали, что они веруют в Пресвятую Троицу и не хотят изменять этой вере (посл. л. 15 и об.). Может быть, еретики в начале и не смели открыто отвергать основных истин христианского вероучения, боясь протеста себе от православных западного края, и только в последствии, когда успели составить около себя общество из этих христиан, они решились на полное открытое восстание против православной церкви. Иначе западнорусские христиане, писавшие о разности учения еретиков с учением православным даже в обрядах, выполняемых еретиками и православными, непременно бы упомянули о разности в таком важном пункте, как в догмате о троичности Божеских Лиц.

В «показании» вторую половину сочинения составляет чтение постнического слова Василия Великого с целью отвергнуть учение еретиков о значении правил и постановлений христианской церкви, которые еретики называли человеческим преданием. Здесь идут продолжительные рассуждения о необходимости предания в церкви, о неповрежденности его учителями христианскими, разбираются частные выражения из слов Василия Великого, с целью доказать, что «несть Косому книга В. Василия на оправдание, но паче на осуждение и обличение». В «Многословном послании» такого разбора слов Василия В. и отдельного решения вопроса о значении предания в церкви -нет. Здесь берется частный пункт в учении Косого, приводятся в опровержение его свидетельства Св. писания, делаются выписки из творений св. Иоанна Златоустого, Григория Богослова и наравне с ними выписки из творений Василия Великого. Вследствие этого обстоятельства в обоих рассматриваемых сочинениях отпечаталась и такого рода разность. Многие вопросы вероучения еретиков в «показании» нe решаются со всею обстоятельностью, тогда как в «послании» разъяснение их занимает собою несколько страниц; и наоборот, в «показании» решаются подробно некоторые из таких вопросов, на которые в «послании» нет полного ответа. С одной стороны, Зиновий в беседе с клирошанами относительно полного разбора учения Феодосия Косого стеснялся чтением постнического слова, выводы из него должен был делать только мимоходом; тогда как составитель «послания» мог говорить об известном предмете свободно, прямо раскрывая его, и приводя только нужные выписки из творений отеческих. С другой стороны, благочестивое чувство не позволяло автору «послания» долго останавливаться на решении вопроса, напр. об обмывании по блуде; тогда как Зиновий в «показании» долго останавливался на раскрытии этого вопроса, вынуждаемый к тому пытливостью пришельцев. В «послании» сравнительно с «показанием» подробнее раскрыто учение о церкви, о таинствах, посте, о почитании Богородицы, святых и мощей; в «показании» полнее раскрыто учение об омовении, о законности монастырской жизни и церковных имуществ. Таким образом, оба сочинения пополняют друг друга и составляют необходимый источник для истории ереси Феодосия Косого и для разбора состояния полемического богословия на Руси в XVI веке.

П. Николаевский