Глава II. Эпоха пророка Малахии и время его проповеди

I Данные (1, Общие данные для характеристики времени и для установки terminus a quo и ad quem; начала точного определения времени – 2, Состояние иудейства по книге Ездры – 3, Состояние иудейства по книге Неемии – 4, Состояние иудейства по книге Малахии) – II. Выводы (1, Отношение Малахии к Ездре – 2, Отношение Малахии к Неемии – 3, Время пророка Малахии)

1) Общие данные для характеристики времени и для установи и terminus a quo и ad quem; начала точного определения времени пророка Малахии. Обращаясь к времени деятельности пророка Малахии, надо сказать, что в общем это время определяется довольно легко. Несомненно, прежде всего, что деятельность пророка Малахии принадлежит к после-пленному времени или, точнее, к времени персидского владычества (536–332 г. до Р. Хр.)¹³³. Это доказывается упоминаемым в 8 ст. 1 гл. названием областеначальника פֶּחָה, указывающим с несомненностью на персидское время. «Когда приводите (в жертву) слепое, – читаем мы в этом стихе, – разве это не худо? и когда приводите хромое и больное, разве это не худо? Поднеси-ка это твоему областному правителю (הַקְרִיבֵהוּ נָא לְפֶחָתֶךָ): будет ли он к тебе благосклонен и милостиво ли примет тебя?» Что деятельность пророка и проповедь его имели место в Иерусалиме, – это очевидно из многих мест его книги, напр.: 1:7, 10–14; 2:11; 3:1, 4, 10; но что это – не Иерусалим времен царей иудейских, видно из того, что в приведенном 8 ст. 1 гл. пророк не сказал, «поднеси-ка это царю твоему (לְמַלְכֵּךְ)», – как сказать было бы совершенно естественно и более годилось бы для выражения мысли пророка, если бы только в его время иудеи управлялись своими царями. Слово פֶּחָה чуждо собственно еврейскому языку и обязано своим появлением в памятниках Ветхого завета халдейскому и персидскому владычеству, а в редких случаях употребление своего в древнейших памятниках, оно встречается или прямо как иноземное название, или жe обусловлено иноземным влиянием. Оно обозначает областеначальника, или, – как обыкновенно передают немецкие ученые, – «штатгальтера», а равно и военачальника¹³⁴ – у ассирийцев (Ис.36:9; 4Цар.18:24), халдеев (Иез.23:6, 12, 23; Иер.51:23) и, главным образом, персов (Есф.8:9; 9:3). Однажды, впрочем, оно употреблено и в отношении к сирийским областеначальникам (3Цар.20:24). В применении к Иудее פחה употребляется, как название персидских штатгальтеров Иудеи (Агг.1:1, 14; 2:2, 21; Ездр.5:14; Неем.5:14, 18) Дважды только, – в параллельных известиях 3Цар.10:15 и 2Пар.9:14, – оно обозначает Соломоновых областеначальников: но, по всей вероятности, в этом случае оно является заимствованным иностранным названием¹³⁵.

Terminus, а quo при определении времени нашего пророка дают встречающиеся в его книге упоминания о разных подробностях богослужебного ритуала и о храме (1:7, 8, 10, 12–14; 2:3; особ. 3:1 – הֵיכָלֹו – יָבֹוא אֶל; 3:10). Очевидно, храм уже довольно долгое время был выстроен, и отправление богослужения при нем было в полном ходу. Постройка храма окончилась в 6-ой год Дария Гистаспа (Ездр.6:15), т. е. в 516 г. до Р. Хр. Пророк Малахия, таким образом, по времени оказывается позднее двух других после-пленных пророков, Аггея и Захарии, ободрявших иудеев при самом построении храма (Ездр.5:1; 6:14)¹³⁶. Как последний пророк Ветхого Завета, Малахия называется у раввинов «печатью пророков» – הוהם תנביאים ¹³⁷.

Есть попытка установить terminus, а quo на основании Мал.1:2–5. где говорится об опустошении Идумеи: Бунзен относит это упоминание к опустошению Идумеи Амиртеем, основателем 28 египетской династии, в 403 году; Идумеяне были тогда союзниками персов, владычество которых задумал свергнуть Амиртей, и, таким образом, подверглись мщению египетского царя¹³⁸. Но этот terminus, – 403 г., – далеко не принадлежит к бесспорным: жертвою военных нашествий Идумея могла быть и бывала не раз как прежде, так и после этого времени.

Что касается до terminus, ad quem, то он определяется, прежде всего, уже приведенным свидетельством Сираха 49:12 о «двенадцати пророках». С точки зрения критики, по признанию ученых, рассматриваемое место Сираха «стоит абсолютно твердо»¹³⁹. Если книга Сираха написана не позднее 180 года до Р. Хр.¹⁴⁰, то собрание книг малых пророков в одну книгу «δωδεκαπροφητον» или «תְּרֵיסָר» должно было завершиться значительно раньше. Более или менее вероятным считается предположение, что собрание это завершилось около 250 г. до Р. Хр.¹⁴¹. Этот terminus создает слишком большой период времени, на протяжении которого мы должны отыскивать время для пророка Малахии: 516–250 гг. до Р. Хр., – немного менее 300 лет! Но этот период можно значительно сократить, взяв за term, ad quem другой признак, именно, прекращение персидского владычества над евреями и начало македонского, т. е. 332 г. до Р. Хр.: – тогда получается промежуток в 184 г. Можно бы было еще более сократить и этот промежуток, взяв за terminus ad qaem смерть Неемии (едва ли позднее 400 г)¹⁴², потому что Неемия, по-видимому, был последним светским областеначальником – פֶּחָה – евреев под персидским владычеством, а после него власть פֶּחָה была усвоена первосвященнику¹⁴³; и такому воззрению благоприятствовало бы и предание иудейское, сохраненное Иосифом Флавием в его сочинении «Contra Apionem», что священные книги евреев, – в том числе, следовательно, и книга пророка Малахии, – появились в период времени от Моисея до смерти Артаксеркса Лонгимана (ум. в 424 г. до Р. Хр.)¹⁴⁴. Но так как об управлении Иудеей после Неемии можно только строить более или менее вероятные предположения, а при предварительной установке для деятельности пророка Малахии хронологических терминов а quo и ad qaem необходимо ограничиваться лишь бесспорными данными, в рамках которых потом уже и можно развивать такие или иные гипотезы, – то мы и не находим возможным позднейший предел времени нашего пророка полагать раньше 332 г.¹⁴⁵

Но к каким же годам на протяжении времени от 516 г. до 332 г. следует приурочить деятельность Малахии? Историческими источниками для знакомства с этим временем являются – вторая половина книги Ездры (глл. 7–10) и книга Неемии. Описанное в 7–10 гл. книги Ездры произошло в 458–457 г. (Ездр.7:7; 10:16–17). Значит, о времени с 516 по 458 г., т. е. о периоде в целых 58 лет, мы не имеем никаких исторических известий. Рассказ книги Неемии, служащей продолжением повествования книги Ездры, начинается с 445 г. (Неем.1:1). Получается опять промежуток в 12–13 лет, о событиях которых мы ровно ничего не знаем. Повествования Неемии обнимают 12 лет (445–433 гг.) и затем снова прерываются на неопределенное время – לְקֵץ יָמִים (Неем.13:6), после чего продолжаются беглым обзором той борьбы с нестроениями в религиозно-нравственной жизни Израиля, какую Неемии пришлось вести по возвращении в Иерусалим (Неем.13:7–31). При определении времени появление известного литературного памятника обыкновенно руководятся отношением между его содержанием и событиями и явлениями той эпохи, к которой он принадлежит. Следовательно, и деятельность пророка Малахии, выражением которой служит его книга, мы должны рассмотреть в ее отношении к деятельности Ездры и Неемии, описанной в источниках для истории этого периода, и уже на основании этого можно решить, когда скорее всего мог появиться такой литературный памятник. При этом, вообще говоря, возможно, что по содержанию между книгою пророка Малахии, с одной стороны, и книгами Ездры и Неемии, с другой, не окажется никакого отношения: – в таком случае мы должны оставить всякую попытку более точно определить время деятельности нашего пророка и ограничиться лишь доселе установленными общими хронологическими рамками – между 516 и 332 годами. В случае же, если отношение между ними окажется, – что, как увидим ниже, и есть на салом деле, – то оно может быть троякого рода: или а) состояние общества, изображаемое в книге пророка Малахии и предполагаемое ею, окажется тожественным и, следовательно, одновременным с тем состоянием, какое изображается в одном из трех отрывков, описывающих события – за 458 г., 445–433 гг. и за время от קֵץ יָמִים»» (Неем.18:6); – или б) оно будет предполагаться каждым из названных отрывков, как свое естественное историческое prius; – или же в) оно, наоборот, будет рисоваться нам, как последствие деятельности Ездры или первого штатгальтерства Неемии или, наконец, его второго штатгальтерства. Отсюда возникает возможность приурочивать деятельность Малахии и происхождение его книги –

1) ко времени до 458 года;

2) к 458 году;

3) ко времени от 458 до 445 года;

4) к 445–433 годам;

5) ко времени от 433 г. до второго штатгальтерства Неемии;

6) к периоду его второго штатгальтерства и

7) ко времени после Неемии¹⁴⁶.

Каждая из этих семи возможностей и находит своих защитников среди ученых исследователей книги пророка Малахии. Так ко времени, раннейшему Ездры, деятельность пророка относят Блек, Штаде, Рим, Кениг, Корниль, Новак, Кауч и некоторые другие¹⁴⁷. Ко времени Ездры относят ее, конечно, все отожествляющие нашего пророка с Ездрой, при чем, разумеется, частнее это время уже определяется событиями из деятельности Неемии. Здесь должны быть названы бл. Иероним и некоторые другие писатели древнего и нового времени, – из бывших у нас под руками Ружемонт;¹⁴⁸ затем ко времени Ездры, – до прибытие Неемии. – относит книгу пророка Малахии также Мейер¹⁴⁹ и некоторые другие.¹⁵⁰ Некоторые деятельность Малахии полагают вообще одновременной с деятельностью Ездры и Неемии; здесь можно назвать Ватке, Пресселя, Смита и нек. друг.¹⁵¹. При этом некоторые указывают время первого пребывание Неемии в Иерусалиме т. е. 445–433 гг., – напр., Шегг.¹⁵² Многие, – как, напр., Негельсбах, Келер, Гитциг, Орелли, Драйвер¹⁵³, – считают наиболее вероятным временем деятельности Малахии время отсутствие Неемии из Иерусалима, т. е. после 433 г. Многие также, – напр., Кейл. Куенен, Смирнов, Внтринга и др.,¹⁵⁴ – указывают это время во второе пребывание Неемии в Иерусалиме, т. е. после קֵץ יָמִים, следовавших за 433 годом. Затем, вскоре после деятельности Неемии указывают время нашего пророка Рейнке, Эвальд, Грецов и некоторые другие.¹⁵⁵ Сюда же надо отнести и Велльгаузена, который в Мал.2:10–16 видит признаки после-Неемианского происхождения книга.¹⁵⁶ Впрочем, в другом месте сам Велльгаузен отказывается от положительного мнения о происхождении книги: «проповедь Малахии, говорить он, одинаково хорошо может быть прелюдией (Vorspiel) мероприятий Ездры и Неемии, их аккомпанементом и заключительным аккордом (Nachklang)»¹⁵⁷. Есть, наконец, сторонники и еще более позднего времени, – напр., упомянутый уже нами ранее Бунзен, считающий за terminus, а quo книги пророка Малахии 403 год, затем Скалигер, Капеллус и Гюртлер, полагающие время жизни пророка при Адександре Македонском.¹⁵⁸

Чтобы сделать вполне сознательный выбор между этими многочисленными историческими возможностями, мы, как сказали раньше, должны сравнить предполагаемую книгой пророка Малахии историческую обстановку и перспективу с данными исторических источников для этой эпохи, т. е. книг Ездры и Неемии. При этом мы будем иметь поводы оценить и аргументацию сторонников различных мнений о происхождении книги нашего пророка.¹⁵⁹ Таким образом, более точное определение времени пророка Малахии не может быть выполнено на основании общеисторических данных, а требует более близкого ознакомления с характером его эпохи.

Но в отношении к Неемии книга нашего пророка дает один признак, который, по снесению с данными книги Неемии, позволяет нам несколько сократить выбор между указанными возможностями для времени деятельности Малахии. Мы имеем в виду приведенное уже нами место 1:8, характеризующее отношение к народу персидских областеначальников (פֶּחָה) в Иудее. «Когда приводите слепое, – говорит здесь пророк, – разве это не худо? и когда приводите хромое и больное, разве не худо это? Поднеси-ка это твоему областеначальнику, – будет ли он к тебе благосклонен и милостиво ли примет тебя?» Речь идет здесь о подарках и приношениях, делавшихся областеначальнику, а также и о натуральных повинностях, какими обязано было ему управляемое население, – что входило в понятие «хлеба областеначальнического (לֶחֶם הַפֶּחָה)» (Неем.5:14). По смыслу пророческой речи, современный Малахии областеначальник строго охранял эту, – законную или незаконную, – прерогативу своего положения. Между тем Неемия прямо говорит о себе: «С того дня, как определил он (царь) быть мне областеначальником их в земле Иудейской, от двадцатого года до тридцать второго года Артаксеркса царя, в продолжение двенадцати лет, я и братья мои не ели хлеба областеначальнического. А областеначальники прежние, которые были прежде меня, отягощали народ и брали у них хлеба и вина, кроме сорока сиклей серебра; даже и слуги их господствовали над народом. Я же не делал так, по страху Божию... За столом моим бывало по пятидесяти человек Иудеев и начальствующих, а также и приходившие к нам из народов, которые вокруг нас. И вот что было приготовляемо на один день: один бык, шесть отборных овец и птицы приготовлялись у меня; и в десять дней издерживалось множество всякого вина. И при всем том, хлеба областеначальнического я не требовал, так как тяжела была работа этого народа. Помяни, Боже мой, во блого мне все, что я сделал для этого народа» (Неем.5:14–19). Очевидно, что современным Малахии областеначальником не мог быть Неемия. Этот вывод принимают большинство исследователей книги пророка Малахии.¹⁶⁰

Впрочем, некоторые этот вывод оспаривают, придавая более веса основаниям, говорящим, по их мнению, в пользу современности Малахии и Неемии.¹⁶¹ Так, Ружемонт, находя сходство в характере деятельности Неемии и пророка Малахии, находить, помимо того, в некоторых исторических аналогиях основание, чтобы признать их современниками. «Пророк, говорит он, совершал свое служение в то время, когда Неемия возвратился во второй раз в Иерусалим. Политический глава подавлял внешними средствами, а посланник Божий живым словом одни и те же беспорядки: браки с языческими женщинами и небрежность в уплате десятины (ср. Неем.13:23–31; 10–12). Так царю Езекии помогал в его преобразовании пророк Исаия, а Иосии – Иеремия».¹⁶² Вопроса о том, как согласить, при допущении такого сотрудничества, Мал.1:8 и Неем.5:14–19, он совсем не касается. Пьюзей тоже утверждает, что Малахия был сотрудником Неемии во время его вторичного пребывания в Иудее, – подобно тому, как Аггей и Захарие при Зоровавеле, Исаия при Езекии и Иеремия при Иосии, но он считается с указанным возражением и находит его несостоятельным по следующим основаниям: 1) у Малахии идет речь о свободном приношении, а не о налоге; 2) Неемия говорит, что он не требовал таких приношений, а не говорит, что он их не принимал; 3) не известно, был ли он уже в это время областеначальником; 4) не видно оснований, почему бы он не стал принимать, при улучшившемся положении народа, того, чего «не требовал, так как тяжела была работа этого народа». Подарки были, как и теперь, обычным актом любезности на востоке¹⁶³. Точно также Кейль, тоже признающий одновременную деятельность Малахии с Неемией и ссылающийся на те же исторические примеры Аггея с Захарией, Исаии и Иеремии, утверждает, что 1:8 не предполагает необходимо штатгальтера – иноземца, не-иудея, а может относиться и к Неемии, потому что пророк говорит о добровольных подарках, между тем как Неемия говорит лишь, что он не требовал от народа себе содержание областеначальнического и не обременял его податями.¹⁶⁴ – Куенен, разделяющий также мнение о современности Мадахии и Неемии, считает возражение против этого, основанное на 1:8, несостоятельным – потому, что «вопрос – не в том, что Неемия получал или нет, а в том, что ему подносить, как правителю». – «Во всяком случае, говорит он, Неемия не мог бы хвалиться тем, что ничего не получал, если бы сборы в пользу правителя были обязательны. Не следует также забывать, что Неем.5:14 относится к первому пребыванию Неемии в Иудее».¹⁶⁵

Все эти возражения против вывода, делаемого из снесения Мал.1:8 с Неем.5:14, нам не представляются убедительными. Прежде всего, нет оснований категорически утверждать, что Малахия говорит именно о свободных приношениях, подарках, а не о לֶחֶם הַפֶּחָה. Обличение пророка, начиная с 1:6, обращено к священникам,¹⁶⁶ и תַגִּישׁוּן («приносите») в ст. 8 можно понимать или в том смысле, что они принимают от народа такие приношения, запрещенные прямыми предписаниями закона, или же в том смысле, что они деньги, собираемые в пользу храма, – «на хлебы предложения, и на ежедневное мучное приношение, и на ежедневное всесожжение, на субботы, на новомесячия, на праздники, и на священные вещи, и на жертвы за грех для очищение Израиля» (Неем.10:33),¹⁶⁷ – употребляли на покупку негодных животных.¹⁶⁸ Во всяком случае, священники не исполняли того, что, по закону, они обязаны были исполнять. Чтобы аналогия с приношениями областеначальнику вполне выдерживалась, надо предположить, что и тут пророк говорит об обязательных приношениях, т. е. о так называемом «хлебе областеначальническом». Можно, конечно, допускать, что аналогия в речи пророка – не строгая, но доказать этого ничем нельзя.

Затем, допустим, что речь идет действительно о подарках. Но Неемия не требовал с народа и того, на что имел несомненное право, – по состраданию к народной бедности, «так как тяжела была работа этого народа»; – так неужели он не отнесся бы снисходительно и к плохому приношению какого-нибудь бедняка? Ведь это приношение было выражением любезности и, раз сделано от чистого сердца, за что же тут гневаться? Другое дело – персидский сатрап, которому, как говорится, «вынь да положи», и который знать не хочет экономических затруднений управляемого народа: тот действительно мог разгневаться за дурное приношение, хотя бы и добровольное, а тем более за обязательное.

Ссылка на то, что Неем.5:14 относится только ко времени первого штатгальтерства Неемии, показывает, что и сами сторонники разбираемого нами взгляда сознают шаткость своей аргументации. Едва ли Неемия стал изменять свою практику, которой так хвалился и за которую просил себе у Бога особой милости.

Что же касается того, будто пророк говорит лишь о том, что можно приносить областеначальнику, игнорируя действительную, современную ему практику, то нельзя не признать такого предположения крайне искусственным. Гораздо естественнее думать, что пророк указывал на пример, который действительно был у всех пред глазами.

Наконец, последнее утверждение (Куенена), что Неемия не мог бы хвалиться своим бескорыстием, если бы сборы в пользу правителя были обязательны, представляется нам довольно странным. Несомненно, что сборы в пользу правителя были обязательны. Все персидские сатрапы жили доходами с управляемых провинций. И выражение לֶחֶם הַפֶּחָה слишком явно звучит техническим термином. А зачем, почему бы Неемии и не хвалиться? Разве не мог он отказаться от того, на что имел право?

Итак, время управление Иудеей Неемии мы, согласно с большинством ученых, может исключить из числа тех исторических периодов, на какие может падать деятельность Малахии.¹⁶⁹ Таким образом, для нашего выбора, вместо семи остаются только пять возможностей:

a) До Ездры, т. е. до 458 года;

b) При Ездре в 458 году:

c) После реформы Ездры 458 года до прибытия Неемии в 445 году:

d) В отсутствие Неемии – после 433 года и

e) По смерти Неемии.

К ближайшему обсуждению этих возможностей мы теперь и переходим.

2) Состояние иудейства по книге Ездры. История народа еврейского после построения второго храма в своих существенных чертах представляется, на основании книг Ездры и Неемии, в следующем виде.

«К третьему дню месяца Адара¹⁷⁰, в шестой год царствование Дария царя» – Гистаспа. т. е. в Марте или Апреле 516 г. до Р. X., окончилась постройка храма (Ездр.6:15).¹⁷¹ В это же, по-видимому, время и освящен был храм, при чем принесены были весьма обильные жертвы (волов 100, овнов 200, агнцев 400, козлов 12), и организован богослужебный персонал, – «поставили священников, по отделениям их, и левитов, по чредам их, на службу Божию в Иерусалиме, как предписано в книге Моисея (Ездр.6:16–18). Приблизительно через месяц после этого, 14 Нисана, совершили переселенцы пасху и праздник опресноков (ст. 10–22). В сообщении об этом праздновании заслуживает внимание следующая подробность, отмечаемая повествователем; «И ели сыны Израилевы, возвратившиеся из переселения, и все отделавшиеся к ним от нечистоты народов земли, чтобы прибегать к Господу Богу Израилеву» (ст. 21). Отсюда мы видим, что хотя из плена и вернулись только потомки Иуды, Вениамина и Левия (Ездр.1:5; 4:1),¹⁷² однако в первом же крупном национально-религиозном событии приняли участие остатки и прочих колен, уцелевшие в Палестине от переселения в Ассирию. Таким образом Израиль, представляемый всеми 12 коленами, не перестал существовать совершенно. Это обстоятельство важно для нас в том отношении, что делает понятным, почему послепленные пророки, в том числе и Малахия, считали себя в праве обращать свою речь к «Израилю». Правда, для этого, как увидим,¹⁷³ были и другие мотивы более или менее идеального свойства; но и указанное историческое основание не должно быть игнорируемо.¹⁷⁴ А затем, это общение возвратившихся из вавилонского плена иудеев с остатками десяти колен объяснит нам и возможность возникновения некоторых религиозно-нравственных аномалий, с которыми приходилось бороться Ездре и Неемии, и которые обличал пророк Малахия.

К сожалению, на этом сообщении прерываются сведения, получаемые нами из книги Ездры. Дальнейшее ее повествование, с 7 главы, переносит нас ко времени почти на 60 лет позднейшему, – к 458-му году до Р. Хр. О состоянии Палестинского иудейства за этот промежуток времени можно строить только предположения. Данными для этих предположений могут служить, во-первых, события в истории Персидского царства за это время, во-вторых, – некоторые черты в последующем состоянии иудейской жизни, заставляющие допускать в предшествующем периоде некоторые обусловившие их происшествия, и, в-третьих, отрывочное сообщение Ездр.4:6–23, которое, как теперь доказано многочисленными учеными изысканиями, относится к царствованиям Ксеркса (485–465 г.) и Артаксеркса I (465–424 г.).

Со второй половины царствование Дария Гистаспа (521–485 г. до Р. Хр.) для подданных его монархии настают тяжкие времена. Непрерывные войны с Вавилонянами, Скифами, Индийцами, Египтянами и Греками стоили много денег и крови¹⁷⁵. Не прошли эти войны бесследно и для Палестины. По своему географическому положению, она лежала на пути или при пути персидских походов. Персидские войска нередко проходили чрез Палестину или собирались близ нее. Когда Дарий, после несчастной битвы при Марафоне в 490 г. до Р. Хр., в течение целых трех лет занят был громадными приготовлениями к новому походу против европейских греков, восстали покоренные еще Камбизом Египтяне. Дарий поэтому разделил свои войска на две части и направил одну часть их против Египта, а другую против греков. Трудно предположить, чтобы этот поход не коснулся так или иначе евреев, – особенно поход против Египта¹⁷⁶. Поход против Египта пришлось продолжать и оканчивать уже преемнику Дария Ксерксу (485–465 г. до Р. Хр.). В 484 г. Египтяне снова были приведены к покорности. После этого Ксеркс двинулся против греков и в 480 г. перешел Геллеспонт. Представляется весьма вероятным, что Ксеркс, набиравший для своих походов в войска свои людей из всех подвластных ему народов, не делал в этом отношении исключение и для иудеев¹⁷⁷. Во время приготовлений к войнам и самых войн, евреям, без сомнения, приходилось не мало терпеть в экономическом отношении от близкого соседства с этими крупными мировыми затеями. По всей вероятности, они должны были принимать участие в продовольствовании персидских войск и особенно флота у финикийских берегов. Это тем понятнее, если принять во внимание, что земледелие и скотоводство составляли главное занятие иудеев¹⁷⁸. Эти войны продолжались и при Артаксерксе I Лонгимане (465–424 г. до Р. Хр.), хотя и с меньшей энергией. Артаксерксу вскоре по вступлении на престол пришлось усмирять продолжительное египетское восстание под начальством Инара. Против Инара в 458 году двинуто было огромное войско в 300 000 чел. Что при этом походе опять не обошлось без контрибуций с Палестины, понять очень легко при одном взгляде на карту. Этот первый поход, предпринятый на суше и на море, окончился неудачей. Тогда начались приготовления к новому походу. В Сирии и Финикии было собрано громадное войско, которое в течение целого года обучалось здесь военному искусству, а затем двинулось на Египет. Для соседней с этими военными приготовлениями Палестины это, конечно, опять имело свои экономические последствия. Затем в 448–445 гг. Артаксерксу пришлось бороться с восстанием Мегабиза в Сирии, – опять в соседстве с Палестиной: в 447 г. царская армия в 200 000 была разбита; в следующем 446 г. была послана новая, которую постигла та же судьба; дело окончилось миром между Артаксерксом и его вассалом¹⁷⁹.

Кроме этих предположений о влиянии событий в истории персидского царства на жизнь палестинских иудеев, мы имеем, как говорили, и одно библейское известие на этот счет, хотя и очень краткое. В 4-ой главе Ездры после замечания, что соседи иудеев, обиженные отказом от их участия в храмостроении, стали «ослаблять руки народа иудейского и препятствовать ему в строении» (ст. 4), содержатся сообщение: «и подкупали против них советников, чтобы разрушить предприятие их, во все дни Кира царя Персидского и до царствования Дария даря Персидского» (ст. 5). Это все относится к истории храмостроения. Но 6-ой стих и следующие, в теперешнем тексте долженствующие относиться к той же истории, на самом деле переносят нас к событиям позднейшим. «А в царствование Ахашвероша, читаем мы здесь, в начале его царствования, написали обвинение на жителей Иудеи и Иерусалима. А во дни Артахшашты писал Бишлам, Мифредат, Табеел и прочие товарищи их к Артахшаште, царю персидскому» (ст. 6–7). Под Ахашверошем и Артахшаштой, как теперь признано в библейской науке, следует разуметь Ксеркса (485–465 г.) и Артаксеркса I (465–424 г.)¹⁸⁰. Что писано было Ксерксу, мы из данного отрывка не видим, но думаем, что – нечто подобное писанному к Артаксерксу; и, вероятно, результат письмо это имело подобный же, т. е. запрещение отстраивать город Иерусалим и стены его (ср. ст. 12:21). А к Артаксерксу враги иудеев писали следующее: «Да будет известно царю, что иудеи, которые вышли от тебя, пришли к нам в Иерусалим, строят этот мятежный и негодный город и стены делают и основание их уже исправили. Да будет же известно царю, что если этот город будет построен, и стены восстановлены, то ни подати, ни налога, ни пошлины не будут давать, и казне царской сделан будет ущерб. Так как мы едим соль от двора царского и ущерб для царя не можем видеть, то поэтому мы посылаем донесение к царю: пусть поищут в памятописной книге отцов твоих, – и найдешь в книге памятописной, и узнаешь, что этот город мятежный и вредный для царей и областей, и что отпадение бывали в нем издавна, за что город сей и опустошен. Посему мы уведомляем царя, что если город сей будет достроен, и стены его до­деланы, то после этого не будет у тебя владение за рекою» (ст. 12–16). Письмо это, видимо, возбудило подозрительность персидского царя, и он распорядился – впредь до нового нарочитого царского повеления прекратить начатые работы, что и было исполнено. «Итак, дайте приказание, – писал между прочим Артаксеркс Рехуму и Шишмаю, – чтобы перестали работать эти люди, и чтобы этот город не строился, пока от меня не будет дано повеления. И будьте осторожны, чтобы не сделать в этом недосмотра. К чему допускать размножение вредного в ущерб царям» (ст. 21–22)? Исполнение этого царского приказания, по-видимому, сопровождалось военным набегом на Иерусалим и разрушением его построек: «как скоро это письмо Артаксеркса царя было прочитано пред Рехумом и Шишмаем писцом и товарищами их, они немедленно пошли в Иерусалим к иудеям и сильною вооруженною рукою остановили их работу» (ст. 23). В каком году царствования Артаксеркса произошло это, с точностью неизвестно; но, как увидим, есть основание полагать, что это случилось после 458 года до Р. Хр.

В 7-й год царствование Артаксеркса, т. е. 458 г. до Р. Хр., пришел из Вавилона в Иерусалим Ездра. Здесь продолжаются для нас библейские известия. «В царствование Артаксеркса царя Персидского, Ездра... вышел из Вавилона. Он был книжник, сведущий в законе Моисеевом, который дал Господь Бог Израилев. И дал ему царь все по желанию его, так как рука Господа, Бога его, была над ним. С ним пошли в Иерусалим и некоторые из сынов Израилевых, и из священников, и левитов, и певцов, и привратников, и нефинеев в седьмой год царя Артаксеркса. И пришел он в Иерусалим в пятый месяц, – в седьмой же год царя... потому что Ездра расположил сердце свое к тому, чтобы изучать закон Господень и исполнять его, и учить в Израиле закону и правде» (Ездр.7:10). Так начинается повествование о путешествии Ездры. Дальше проводится текст данного ему царского указа, которым предоставлялись ему самые широкие полномочия в деле урегулирования культа Иерусалимского и вообще исполнение закона, а дворцовое ведомство и все т. н. сокровищехранители заречные¹⁸¹ обязаны были оказывать ему всевозможную материальную поддержку как деньгами, так и натурой (ст. 12–22). Между прочим в этом указе говорится: «Все, что повелено Богом небесным, должно делаться со тщанием для дома Бога небесного, чтобы не было гнева Его на царство, царя и сыновей его. И даем вам знать (речь идет к тем же заречным сокровищехранителям), чтобы ни на кого из священников или левитов, певцов, привратников, нефинеев и служащих при этом доме Божием не налагать ни подати, ни налога, ни пошлины. Ты же, Ездра, по премудрости Бога твоего, которая в руке твоей, поставь правителей и судей, чтоб они судили весь народ за рекою¹⁸², – всех знающих законы Бога твоего, а кто не знает, тех учите. Кто же не будет исполнять закон Бога твоего и закон царя, над тем немедленно пусть производят суд, на смерть ли, или на изгнание, иди на денежную пеню, или на заключение в темницу (ст. 23–26)». Отсюда мы видим, сколь широки были полномочие Ездры. Это даст нам возможность понять, в какой мере при нем или вскоре после него были возможны те грубые нестроения в религиозной жизни евреев, какие обличает пророк Малахия.

Собрав глав поколений Израилевых (7:28–8:14), Ездра после долгого, но благополучного путешествия, прибыл в Иерусалим, в 1-й день 5-го месяца (7:9), т. е. в августе 458 года¹⁸³, и, сдав по счету и по весу все, что вез с собою для храма (8:33–34), открыл свою деятельность торжественным жертвоприношением за всего Израиля. «Пришедшие из плена переселенцы принесли во всесожжение Богу Израилеву двенадцать тельцов за весь Израиль, девяносто шесть овнов, семьдесят семь агнцев и двенадцать козлов в жертву за грех: все это во всесожжение Господу» (ст. 35). После этого «отдали царские повеления царским сатрапам (הַמֶּלֶךְ לַאֲחַשְׁדַּרְפְּנֵי) и областеначальникам (וּפַחֲוֹות) заречным; и они почтили народ и дом Божий» (ст. 36). Из самой реформаторской (деятельности Ездры книга его рассказывает только об одной ее стороне, – о борьбе его против браков евреев с язычницами. Для нашего вопроса – о происхождении книги пророка Малахия – это имеет весьма существенное значение.

«По окончании сего¹⁸⁴, – повествует 9 гл. Ездры, – подошли ко мне начальствующие (הַשָּׂרִים) и сказали: народ Израилев и священники и левиты не отделились от народов иноплеменных с мерзостями их, от Хананеев, Хеттеев, Ферезеев, Иевусеев, Аммонитян, Моавитян, Египтян и Аммореев; потому что взяли дочерей их за себя и за сыновей своих, и смешалось семя святое с народами иноплеменными, и при том рука знатнейших и главнейших была в этом беззаконии первою. Услышав это слово, я разодрал нижнюю и верхнюю одежду мою, и рвал волоса на голове моей и на бороде моей и сидел печальный» (9:1–3). Из этих слов Ездры совершенно справедливо заключают, что до своего прибытие в Иерусалим он ничего не знал об этом печальном в национальной жизни Израиля обстоятельстве¹⁸⁵. С другой стороны, несомненно, что движение против смешанных браков не только существовало в самом народе, но и приняло форму организованного протеста, выразителями которого и были упоминаемые Ездрой הַשָּׂרִים, которые, как только узнали о прибытии Ездры, снабженного от царя большими полномочиями, так немедленно и решили привлечь его к борьбе против возмущавшего их зла. Объяснение того, как создалось это движение, приводит нас в самое близкое соприкосновение с вопросом о времени деятельности пророка Малахии. «Тогда, продолжает Ездра, собрались ко мне все убоявшиеся слов Бога Израилева по причине преступления переселенцев; и я сидел в печали до вечерней жертвы. А во время вечерней жертвы я встал с места сетование моего, и в разодранной верхней и нижней одежде пал на колена мои и простер руки свои к Господу, Богу моему, и сказал: Боже мой! стыжусь и боюсь поднять лицо мое к Тебе, Боже мой, потому что беззаконие наши стали выше головы, и вина наша возросла до небес. Со дней отцов наших мы в великой вине до сего дня; и за беззаконие наши преданы были мы, цари наши, священники наши, в руки царей иноземных, под меч, в плен, и на разграбление и на посрамление, как это и ныне. И вот, по малом времени, даровано нам помилование от Господа, Бога нашего, и Он оставил у нас несколько уцелевших, и дал нам утвердиться на месте святыни Его, и просветил глаза наши Бог наш, и дал нам ожить немного в рабстве нашем. Мы – рабы, но и в рабстве нашем не оставил нас Бог наш. И склонил Он к нам милость царей Персидских, чтобы они дали нам ожить, воздвигнуть дом Бога нашего и восстановить из развалин его, и дали нам ограждение в Иудее и в Иерусалиме. И ныне, что скажем мы, Боже наш, после этого? ибо мы отступили от заповедей Твоих, которые заповедал Ты чрез рабов Твоих пророков, говоря: земля, в которую идете вы, чтобы овладеть ею, земля нечистая, она осквернена нечистотой иноплеменных народов, их мерзостями, которыми они наполнили ее от края до края в осквернениях своих. Итак, дочерей ваших не выдавайте за сыновей их, и дочерей их не берите за сыновей ваших, и не ищите мира их и блага их во веки, чтобы укрепиться вам и питаться благами земли той и передать ее в наследие сыновьям вашим на веки. И после всего постигшего нас за худые дела наши и за великую вину нашу, – ибо Ты, Боже наш, пощадил нас не по мере беззакония нашего и дал нам такое избавление, – неужели мы опять будем нарушать заповеди Твои и вступать в родство с этими отвратительными народами? Не прогневаешься ли Ты на нас даже до истребления нас, так что не будет уцелевших и не будет спасения» (Ездр.9:4–14)? Эта молитва Ездры и все вообще его отношение к вопросу о браках евреев с иноплеменницами весьма характерны, как типичное выражение тех мыслей и чувств, какими в послепленное время был проникнут строгий и последовательный ревнитель Моисеева закона. Сравнение с этими идеями идей и требований пророка Малахии покажет нам, в каком хронологическом, отношении стоят эти два ревнителя закона и чистоты национальной.

«Когда так молился Ездра и исповедовался, плача и повергаясь пред домом Божиим, стеклось к нему весьма большое собрание Израильтян, мужчин и женщин и детей, потому что и народ много плакал. И отвечал Шехания, сын Иехиила из сыновей Еламовых, и сказал Ездре: мы сделали преступление пред Богом нашим, что взяли себе жен иноплеменных из народов земли. Но есть еще надежда для Израиля в этом деле; заключим теперь завет с Богом нашим, что, по совету господина моего и благоговеющих пред заповедями Бога нашего, мы отпустим от себя всех жен и детей, рожденных ими, – и да будет по закону» (Ездр.10:1–3)! Видя такую готовность со стороны представителей народа бороться против вкравшегося в народную жизнь зла, Ездра весьма решительно потребовал от них клятвенного обещания, что зародившееся намерение будет осуществлено: «и встал Ездра, и велел начальствующим над священниками, левитами и всем Израилем дать клятву, что они сделают так; и они дали клятву» (ст. 5). Но если представители народа, инициаторы движения, так охотно дали требуемую Ездрой клятву, то в самом народе, по-видимому, встретились сильные препятствие к проведению предположенных Ездрой мер. По крайней мере, потребовалось целых 4 месяца, чтобы сочувствовавшие Ездре начальники могли подготовить народное собрание для исполнения законного требование Ездры. Да и то этого удалось достигнуть с помощью угроз.¹⁸⁶ «В девятом месяце, в двадцатый день месяца», т. е. в декабре 458 г.,¹⁸⁷ всему Израилю было приказано, – под, угрозой заклятия на все имение и отлучение от общества переселенцев за ослушание, – собраться в Иерусалиме (ст. 7–8).¹⁸⁸ По этому приказу, «собрались все жители Иудеи и земли Вениаминовой в Иерусалим... И сидел весь народ на площади у дома Божия, дрожа как по этому делу, так и от дождей. И встал Ездра священник и сказал им: вы сделали преступление, взявши себе жен иноплеменных, и тем увеличили вину Израиля. Итак, покайтесь в этом пред Господом, Богом отцов ваших, и исполните волю Его: и отлучите себя от народов земли и от жен иноплемен­ных. И отвечало все собрание и сказало громким голосом: так, наш долг поступить по словам твоим» (ст. 9–12). Но и здесь, замечает Штаде, народ не обнаружил того энтузиазма к закону, какого, по-видимому, ожидал Ездра, потому что не прямо принялся за исполнение своего решения, а потребовал отсрочки и передачи дела в комиссию:¹⁸⁹ «это дело не одного дня и не двух», говорил народ (ст. 13), «пусть заступят начальствующие наши место всего общества» (ст. 14)... Таким образом, для более детального обсуждения всего этого дела, народное собрание постановило образовать следственную комиссию, в состав которой вошли «Ездра священник и главы поколений, от каждого поколения их (ст. 16)». В результате исследования, продолжавшегося три месяца, с 1 дня 10-го месяца, т. е. января 457 года, до 1-го дня 1-го месяца, т. е. до апреля 457 года (10:16–17),¹⁹⁰ оказалось 114 человек, «которые взяли жен иноплеменных»: 18 священников, 10 левитов и 86 мирян (ст. 17–43). «Все сии, – замечает в заключение повествователь. – взяли за себя жен иноплеменных, и некоторые из сих жен родили им детей» (ст. 44). Когда выяснились виновные, «они дали руки свои, в уверение, что отпустят жен своих, и что они повинны принести в жертву овна за свою вину» (ст. 19)¹⁹¹. Как видим, успех реформа Ездры имела довольно полный. В самом обществе почва для нее была уже значительно готова, и ему, по-видимому, больших усилий в этом случае не требовалось; – ему оставалось только своею проповедью и сильной, одушевленной покаянной молитвой раздуть уже без него загоревшийся в שָׁרִים огонь ревности по закону до размеров всепожирающего пламени, до готовности с корнем и навсегда вырвать зло. не щадя даже самых нежных чувств кровного родства.¹⁹² А где это нравственное воздействие встречало препятствия, там дело улаживалось, благодаря широким полномочиям от царя, дававшим возможность очень чувствительно угрожать непокорным.

Этим оканчиваются сообщения книги Ездры. Дальнейшие библейские известия о послепленной истории евреев содержатся уже в книге Неемии. Но последняя не прямо продолжает сообщение Ездры, а начинается с событий, имевших место в 445 г. до Р. X., т. е. спустя 12–13 лет после деятельности Ездры, описанной в 7–10 гл. его книги. О событиях, случавшихся в этот промежуток, можно строить только гипотезы – на основании некоторых сопоставлений библейских известий.

Прежде всего, весьма правдоподобной является догадка Гоонаккера и Куенена, что приведенное выше письмо Рехума и Шишмая к Артаксерксу и решение последнего имели место именно после 457 года. На это отчасти указывает текст письма, где выражение ст. 12 – «иудеи, которые вышли от тебя», – естественнее всего может относиться к пришедшим с Ездрой переселенцам. Озаботиться постройкой стен, в виду враждебности соседей, особенно возросшей после реформы Ездры, для них было совершенно необходимо; но здесь-то и встретились препятствия, преодолеть которые удалось только в 445 году Неемии. А пока начинание иудеев были разрушены «рукою сильною;» и даже не одни стены, а и нравы, над восстановлением которых трудился Ездра, снова пали под дружным натиском врагов.¹⁹³ Предположение Гоонаккера и Куенена, проливая свет на 1 главу Неемии, а равно объясняя и новое возникновение смешанных браков (ср. Неем.9:2; 10:31), находит в этом свое достаточное оправдание и подтверждение.

3) Состояние иудейства по книге Неемии. «В месяце Кислеве, в двадцатом году,¹⁹⁴ – повествует Неемия, – я находился в Сузах, престольном городе. И пришел Ханани, один из братьев моих, он и несколько человек из Иудеи. И спросил я их об уцелевших Иудеях, которые остались от плена, и об Иерусалиме. И сказали они мне: оставшиеся, которые остались от плена, находятся там, в стране своей, в бедствии великом и в уничижении; и стена Иерусалима разрушена, и ворота его сожжены огнем» (Неем.1:1–3, ср. 2:3, 17). Как понимать это сообщение? Указывает ли оно каким-либо образом на событие 12–13 лет, протекших после Ездры, или указывает на положение Иерусалима со времени разгрома его еще Навуходоносором? Мы полагаем, что с точки зрения только что изложенного предположения Гоонаккера и Куенена безусловно предпочтительнее первое предположение. И выражение Артаксерксова письма «пока от меня не дано будет повеления» (Ездр.4:21) совершенно гармонирует с данным Неемии разрешением восстановить стены (Неем.2:8). Но и помимо этого в пользу его есть некоторые основания. Рейнке, Берто и Кёлер, раньше гипотезы Гоонаккера и Куенена и независимо от нее, пришли к убеждению, что сообщение Ханани о разрушении стены Иерусалима и сожжении ворот его говорит не о результатах Навуходоносорова нашествия, а о событиях позднейшего времени, уже после возвращения из плена.¹⁹⁵ Кейл, напротив, оспаривает это воззрение и говорит, что в Неем.1:3 речь идет о погроме Навуходоносора.¹⁹⁶

Вот основание первого воззрения – Рейнке, Берто и Кёлера. По Агг.1:4 во 2 год Дария Гистаспа Иерусалим, – по крайней мере, отчасти, – был уже отстроен и даже не без роскоши. Хотя, затем, по Зах.1:16 полгода спустя, заводится только речь о том, что «землемерная вервь протянется по Иерусалиму», т. е. дается знать, что город далеко еще не совсем восстановлен, но зато уже, еще два года спустя, еврейская колония оказывалась в таком блестящем положении, что поднимался вопрос, следует ли далее соблюдать пост пятого месяца, установленный в воспоминание разрушения Иерусалима и храма (Зах.7:1–7). Очевидно, что в это время восстановление города, в существенном, уже совершилось. Но, восстановляя Иерусалим, восстановляли ли иудеи и стены его с воротами? – В пользу утвердительного ответа на этот вопрос говорит уже самый беспокойный характер этого времени: постоянные войны и воинские приготовления персидских царей, полчища солдат, проходивших чрез Палестину, а нередко, может быть, и расквартированных в ней, враждебные соседи, – с юга кочевники, а с севера «народы земли той», – все это несомненно побуждало иудеев обезопасить Иерусалим и оградить стенами от всяких случайностей. А что стены действительно были восстановлены, доказывается снесением Неем.1:3 с 4Цар.25:10. В последнем месте говорится, что «стены вокруг Иерусалима разрушило (נָתְצוּ) войско Халдейское, бывшее у начальника телохранителей». Неемии же Ханани сообщил, что стена Иерусалима מְפֹרָצֶת, т. е. имеет бреши, проломы, значит, разрушена лишь отчасти. Такое значение глагола פָּרַץ подтверждается библейскими выражениями о разрушенных стенах при Амасии (4Цар.14:13) и Езекии (2Пар.32:5). Глагол же נָתַץ значит разрушать до основания. Наконец, – самое главное, – если бы Ханани говорил о разрушенной стене, как она оставалась после Навуходоносорова погрома, то это едва ли могло бы произвести такое удручающее впечатление на Неемию, какое описывается в Неем.1:4–2:3: «услышав эти слова, я сел и заплакал и печален был несколько дней, и постился, и молился пред Богом небесным (1:4)... В месяце Нисане, в двадцатый год царя Артаксеркса, стояло вино пред ним. И я взял вино и подал царю (Неемия был виночерпием Артаксеркса), и, казалось, не был печален пред ним. Но царь сказал мне: отчего лицо у тебя печально? ты не болен, этого нет: а верно печаль на сердце? Я сильно испугался и сказал царю: да живет царь во веки! Как не быть печальным лицу моему, когда город, дом гробов отцов моих, в запустении, и ворота его сожжены огнем (2:1–3)?» Что стены Иерусалима разрушены Навуходоносором, это Неемия, конечно, прекрасно знал, и сообщить ему об этом значило не сообщить ничего нового. Между тем известие Ханани было, видимо, для него неожиданностью и сильно его потрясло¹⁹⁷. Затем, Ханани и пришедшие с ним иудеи на вопрос Неемии, – чти нового в Иудее, – едва ли стали бы указывать на разрушенные стены и сожженные ворота, если бы все это произошло еще 150 лет тому назад и, как они могли понимать, отлично известно Неемии и без их сообщений; – это было бы уж слишком старо. Совсем другое дело, если предположить, что иудеи, пользуясь расположением персидских царей, восстановили стены Иерусалима и тем обезопасили себя от случайностей этого беспокойного времени; но враги их, воспользовавшись удобным случаем, напали на город, произвели большие бреши и повреждения в стене и сожгли ворота: тогда совершенно понятными станут жалобы иудейских пришельцев на горькое положение иудейской колонии в Иерусалиме, отягчившееся в особенности вследствие разрушение стен¹⁹⁸.

Против этой гипотезы Кейль выставляет следующее положение: «что разрушение стен и ворот было для Неемии совсем свежим событием, это отнюдь не содержится в тексте, а вкладывается в него толкователями». – «В пользу утверждения, будто разрушенные Халдеями стены Иерусалима до прибытия Неемии уже были раз восстановлены, нет никакого исторического свидетельства». Из Ездр.4:12, по его мнению, следует, – самое большее, – что евреи начинали строить стены, но им в этом помешали¹⁹⁹.

По нашему мнению, Кейль несомненно прав, указывая значительную гипотетичность утверждения, что разрушенные Навуходоносором стены Иерусалима были восстановлены евреями, а потом пред прибытием в Палестину Неемии снова разрушены их врагами. Но мы полагаем, что бояться гипотез отнюдь не в интересах истории, желающей прагматизма в своем представлении событий, т. е. желающей понимать естественную связь и взаимообусловленyость событий, особенно в тех случаях, когда памятники отрывочны и о многих эпохах не говорят ни слова. Нужно при этом только, чтобы гипотеза не стояла в противоречии с памятниками и действительно помогала их более полному пониманию. Относительно отрицаемой Кейлем гипотезы мы видели, что она действительно ни в каком противоречии с памятниками не стоит, понимание Неем.1:8 и 1:4–2:3 действительно облегчает, да кроме того оправдывается общими данными о состоянии Палестины за рассматриваемое время, подкрепляется сообщением Ездр.4:12 и сличением מְפֹרָצֶת в Неем.1:3 с נָתְצוּ в 4Цар.25:10; – думается, что этого достаточно, дабы гарантировать гипотезе весьма приличную вероятность. Но этого мало. Мы можем указать и в дальнейшем повествовании Неемии некоторые основания, склоняющие к признанию мнения Рейнке, Берто и Кёлера. Описывая свою деятельность по восстановлению Иерусалимских укреплений, Неемия не раз употребляет о том или ином участнике работ выражение «чинил ((הֶחֱזִיק» стену (Неем.3:4, 5, 6, 7, и т. д.), а не употребляет глагола בָּנָה (ср. 2Пар.33:14). Конечно, можно думать, что и הזק («быть крепким», а в гиф. «укреплять», «делать крепким», «улучшать», отс. «чинить») в применении к стене равносильно בָּנָה, но это уже будет, дальше от буквального значения. Далее, в Неем.4:1 есть выражение: «услышал Санваллат..., что восстановляются стены Иерусалимские, что повреждения начали заделываться» (כִּי הֵחֵלּוּ הַפְּרֻצִים לְהִסָּתֵם, букв. == что начали проломы затыкаться)»; здесь, не настаивая даже на значении страд. прич. פְּרֻצִים, мы по глаголу סָתַם (חֵסֶּתם – inf. ниф.), который значит «затыкать», «закупоривать», можем догадываться, что речь идет о починке проломов в стенах.

Что касается вопроса, когда были разрушены восстановленные иудеями стены, то – и независимо от гипотезы Гоонаккера и Куенена – всего вероятнее, что после 458 г., потому что иначе Ездра упомянул бы об этом. Относительно же того, кем и почему они были разрушены, высказывалось два предположения: а) или – персидскими войсками, мстившими евреям, защищенным стенами, за отказ в уплате тяжелых котрибуций и за уклонения от квартирной повинности²⁰⁰, или же – б) самарянами и другими соседними народами, озлобленными реформой Ездры, отпущением всех иноплеменных жен и детей²⁰¹. Последнее нам кажется более вероятным, как подтверждающееся отрывком Ездр.4:7–23. Да и помимо того, если бы стены были разрушены из-за неприятностей с персидскими войсками, то Артаксеркс едва ли дал бы Неемии позволение восстановить их. Самаряне же и другие враги иудеев, как видим (Неем.4:1–17; 6:1 и след.), употребляли все усилия, чтобы помешать Неемии. И любопытно, что как только стены были отстроены, и колония почувствовала себя в безопасности «отделилось семя Израилево от всех инородных» (Неем.9:2); – мы полагаем что под влиянием перенесенных поражений, народ забыл и нарушил постановленное еще при Ездре свое решение не брать жен иноплеменных, а теперь при Неемии снова вернулся к нему; подтверждением этой догадки служит известие Неем.6:18: «многие в Иудее были в клятвенном союзе с ним (Товией), так как он был зять Шехании, сына Арахова, а Иоханан, сын его, взял за себя дочь Мешуллама, сына Верехии»²⁰². Здесь мы имеем довольно важный пункт соприкосновение с книгой пророка Малахии (Мал.2:10 и сл.).

В таком виде представляются нам Палестинские события после деятельности Ездры в 458 году.

Получив от Ханани печальное известие и откровенно рассказав царю о своем горе, Неемия выхлопатывает себе от царя назначение областеначальником в Иерусалим, получает рекомендательные грамоты к разным местным властям насчет проводников и дарового отпуска строительных материалов (Неем.2:7–8) и является в Иерусалим (2:11). Осмотрев повреждения (2:13–15), Неемия предложил начальствующим народа заняться восстановлением разрушенного (2:17–18). Работа пошла дружно зараз в разных местах (гл. 3) и, не смотря на противодействие врагов (гл. 4 и 6), была благополучно окончена. Во время этой работы Неемия занимается между прочим упорядочением экономических отношений иудеев: борется с порабощением бедных богатыми, требует прекращения лихвы по займам, возврата заложенных имуществ и сам отказывается от «хлеба областеначальнического» (гл. 5). Затем для Неемии начинаются заботы об упорядочении других сторон быта иудеев. Для нас здесь важно отметить мероприятие религиозного характера, имеющие значение при суждении о происхождении книги пророка Малахии.

В мероприятиях Неемии религиозного характера главным деятелем является Ездра. Откуда он появляется, что делал после 457 г, – на этот счет не сохранилось никаких известий. Глава 8 прямо начинается сообщением: «И собрался весь народ, как один человек, на площадь, которая пред водяными воротами, и сказали книжнику Ездре, чтобы он принес книгу закона Моисеева, который заповедал Господь Израилю» (ст. 1). По распространенному мнению, это произошло в седьмой еврейский месяц (Неем.7:73; ср. 8:1–2) в 444 году до Р. X.²⁰³ «И принес священник Ездра закон пред собрание мужчин и женщин и всех, которые могли понимать, в первый день седьмого месяца; и читал из нее на площади пред Водяными воротами от рассвета до полудня, пред мужчинами и женщинами, и уши всего народа были приклонены к книге закона (8:2–3)... И читали из книги закона Божие внятно и присоединяли толкование, и он (т. е. народ) понимал прочитанное (ст. 8).» Неемия распорядился, чтобы народ отпраздновал этот день, как посвященный Богу, перестал плакать и угостился хорошим обедом (ст. 9–12). На другой день снова началось такое же чтение и, когда дошли до предписания о празднике кущей в седьмом месяце, то решили отпраздновать этот праздник и в течение всего праздника тоже читали книгу закона (ст. 13–18).

«В двадцать четвертый день этого месяца собрались все сыны Израилевы, постящиеся и во вретищах и с пеплом на головах своих. И отделилось семя Израилево от всех инородных, и встали, и исповедывались в грехах своих и в преступлениях отцов своих» (9:1–2). В этом отделении от иноплеменников мы видим продолжение того же дела, для которого трудился ранее Ездра, но которое или ему не удалось довести до конца, или же оно оказалось непрочным и не выдержало последовавшего затем натиска неблагоприятных обстоятельств; – последнее нам представляется более верным. Глубоко вкоренившееся в народную жизнь зло никогда не удается сразу исторгнуть; обыкновенно оно снова оживает, хотя и в слабейшей степени, как только борющаяся с ним энергия ослабевает или подавляется враждебными обстоятельствами²⁰⁴.

Это отделение от иноплеменников народ скрепил новым чтением закона в течение четверти дня и исповедью пред Богом в течение четверти же дня (ст. 3). Это моление Богу и исповедание довольно подробно изложено в 9:5–37. Оно состояло в историческом перечне (начиная со времени Авраама) благодеяний Иеговы, преступлений народа и постигавших его за эти преступления кар до плена и настоящего (подчиненного персам) положения включительно. После этого составлен был, так сказать, протокол за подписью и печатями князей, левитов, священников и народа (10:1–29),²⁰⁵ содержащий клятвенное обязательство оставаться неизменно верными завету с Иеговой, – избегать брачных союзов с иноплеменниками и соблюдать все обязанности относительно приношений и содержания скинии: «вступили в обязательство клятвенное ходить по закону Божию, который дан рукою Моисея, раба Божия, и соблюдать и исполнять все заповеди Господа Владыки нашего, и постановления Его, и уставы Его; и что мы не будем отдавать дочерей своих народам иноземным, и их дочерей не будем брать для сыновей своих; и когда иноземные народы будут привозит товары и все продажное в субботу, не будем брать у них в субботу и в день священный; и будем в седьмой год оставлять землю в покое и прощать долги всякого рода. И поставили мы себе в закон давать от себя по трети сикля в год на службу для дома Бога нашего²⁰⁶: на хлебы предложения, и на ежедневное мучное приношение, и на ежедневное всесожжение, на субботы, на новомесячия, на праздники, и на священные вещи, и на жертвы за грех для очищение Израиля, и на все, совершаемое в доме Бога нашего. И бросили мы жребии о доставке дров, священники, левиты и народ, когда которому поколению нашему в назначенные времена, из года в год, привозить их к дому Бога нашего, чтобы они горели на жертвеннике Господа Бога нашего, по написанному в законе. И обязались мы приносить каждый год в дом Господень начатки с земли нашей и начатки всяких плодов со всякого дерева, также первенцев из сыновей наших и из скота нашего, как написано в законе; а первородное от волов наших и от овец наших приводить в дом Бога нашего к священникам, служащим в доме Бога нашего. И начатки из молотого хлеба нашего и приношений наших, и плодов со всякого дерева, вина и масла мы будем доставлять священникам в комнаты при доме Бога нашего и десятину с земли нашей левитам. Они же, левиты, будут брать десятину во всех городах, где у нас земледелие. И будет священник, сын Аарона, при левитах, когда они будут брать десятину левитскую, и левиты будут отвозить десятину из десятины в дом Бога нашего, в комнаты кладовые: потому что в эти комнаты должны сыны Израилевы и сыны Левиины доставлять приносимое в дар, хлеб, вино и деревянное масло. Там священные сосуды, и служащие священники, и привратники, и певцы. И мы не оставим дома Бога нашего» (10:29[30]–39[40]).

Под управлением Неемии, по-видимому, иудеи стали исполнять довольно точно закон Моисеев и все, к чему обязались, в продолжение 12 лет, до 433 года. В этом же году Неемия должен был оставить Палестину и отправиться ко двору Вавилонского царя: «в тридцать втором году Артаксеркса царя Вавилонского я ходил к царю», сообщает сам Неемия (13:6). Сколько он там пробыл, неизвестно. Сам же он определяет срок своего пребывание очень неясным выражением: «по прошествии нескольких дней (לְקֵץ יָמִים)²⁰⁷ я опять выпросился у царя» в Иерусалим (13:6). Едва ли можно это указание понимать буквально в смысле нескольких дней. Думают, что это – срок около года, т. е. полный кругооборот дней²⁰⁸; другие, напротив, находят, что годичный срок слишком мал, дабы в это время успели появиться все те нестроения и противозаконности; о которых говорит 13 гл. Неемии (ср. Неем.13:4 и сл. 23 и сл.), и требуют более продолжительного срока²⁰⁹, даже до 20 или 24 лет²¹⁰. Справедливее, впрочем, предполагать, что в отсутствии Неемия пробыл не долго, иначе он обозначил бы это время точнее²¹¹.

Здесь возникает вопрос, весьма важный для дальнейшего суждения о времени деятельности пророка Малахии: был ли на время отсутствия Неемии назначен новый штатгальтер, или Неемия продолжал числиться в этой должности, а управление делами без себя поручил кому-либо из подчиненных ему чиновников²¹²? Но, к сожалению, на этот счет в Библии нет даже и намека. Нам думается, что если пребывание Неемии у царя считать непродолжительным, нет надобности допускать назначение преемника Неемии. Его отсутствие было просто отлучкой, а не увольнением от должности. Вероятность назначения нового штатгальтера возрастает с допущением большей продолжительности отсутствия. При малом же промежутке, вероятно, преемника Неемии назначено не было. И самый характер повествования его в 13 гл. о возникших в его отсутствии беспорядках показывает, что эти беспорядки возникли, вероятно, от безначалия. Самые его выговоры «начальствующим» (ст. 11) и «знатнейшим из иудеев» (ст. 17) показывают, что без него последние оставались единственными блюстителями порядка. Если бы был штатгальтер-язычник, то он не мог бы совершенно остаться в тени, никак не прикосновенным к описанным беспорядкам; и тогда Неемия, по всей вероятности, упомянул бы об этом.

По возвращении своем в Иерусалим, Неемия с горестью увидел, что народ опять отступил от завета своего с Иеговой, и почти все прежние старания вернуть его на путь закона пропали даром. Неемия энергично принялся за восстановление порядка и быстро успел достигнуть цели. Сам он в этой своей деятельности отмечает четыре предмета:

1. «Священник Елияшив²¹³, приставленный к комнатам дома Бога нашего, близкий родственник Товии, отделал для него большую комнату; а там прежде складывали мучное приношение, ливан, и сосуды, и десятины от хлеба, вина и масла, положенные законом для левитов, певцов и привратников, и приношения для священников... Когда я пришел в Иерусалим и узнал о худом деле, которое сделал Елияшив из-за Товии, отделав для него комнату во дворах дома Божия; тогда мне было весьма неприятно, и я выбросил все домашние вещи Товиины вон из комнаты и сказал, чтоб очистили комнаты, и велел опять внести туда сосуды дома Божия, мучное приношение и ливан (Неем.13:4–5, 7–9).

2. «Еще узнал я, что части левитов не отдаются им и что левиты и певцы, делавшие свое дело, разбежались каждый на свое поле. Я сделал за это выговор начальствующим и сказал: зачем оставлен дом Божий? И я собрал их и поставил их на места их. И все иудеи стали приносить десятину от хлеба, и вина, и масла в кладовые» (ст. 10–12).

3. «В те дни увидел я в Иудее, что в точилах в субботу выдавливают вино, и возят снопы, и навьючивают ими ослов, а также вином, виноградом, и смоквами, и всяким грузом и отвозят в Иерусалим в день субботний. И я порицал их в тот же день, когда они продавали съестное. И Тиряне жили в нем и привозили рыбу и всякий товар, и продавали в субботу жителям Иудеи и в Иерусалиме. И я сделал выговор знатнейшим из иудеев и сказал им: зачем вы делаете такое зло и оскверняете день субботний? Не так ли поступали отцы ваши, и за то Бог навел на нас и на город сей все это бедствие? А вы увеличиваете гнев его на Израиль, оскверняя субботу. После сего, когда смеркалось у ворот Иерусалимских, перед субботою, я велел запирать двери и сказал, чтобы не отпирали их до утра после субботы. И слуг моих я ставил у ворот, чтобы никакая ноша не приходила в день субботний. И ночевали торговцы и продавцы всякого товара вне Иерусалима раз и два; но я порицал их и сказал им: зачем вы ночуете возле стены? Если сделаете это в другой раз, я руку наложу на вас. С того времени они не приходили в субботу (ст. 15–21).

4. «Еще в те дни я видел иудеев, которые взяли себе жен азотянок, аммонитянок и моавитянок; и сыновья их в половину говорят по-азотски, или на языке других народов и не умеют говорить по-иудейски. И я сделал за это выговор, и проклинал их, и бил некоторых мужей из них, и рвал волоса у них, и заклинал их Богом, чтобы они не отдавали дочерей своих за сыновей их и не брали дочерей их за сыновей своих и за себя. Не из-за них ли, говорил я, грешил Соломон царь Израилев? У многих народов не было такого царя как он; и любим он был Богом своим, и поставил его Бог царем над всем Израилем; и однако ж и его ввели в грех чужеземные жены. А что до вас, то можно ли слышать, что делается все это великое зло, что грешат пред Богом нашим, принимая в сожительство жен чужеземных? И из сыновей Иояды, сына великого священника Елияшива, один был зятем Санваллата Хоронитского. Я прогнал его от себя» (ст. 23–28).

В заключение Неемия резюмирует: «и таким образом я очистил их от всего чужеземного, и восстановил службу священников и левитов, каждого в деле его» (ст. 30).

Сколько времени продолжаюсь это второе штатгальтерство Неемии, совершенно неизвестно. Как шли дела после него, тоже неизвестно. С гипотезами же на этот счет мы познакомимся при разборе мнений, полагающих деятельность пророка Малахии после времени Неемии.

Теперь же, рассмотрев известия книг Ездры и Неемии о состоянии иудейства в 5 веке до Р. Хр., мы должны исследовать, в каком отношении к этим известиям стоит книга пророка Малахии. Для этого мы должны сравнить те черты, характеризующие быт народный, которые отмечены в книге нашего пророка, с приведенными данными книг Ездры и Неемии.

3) Состояние иудейства по книге пророка Малахии. Вот те немногочисленные черты, рассеянные в книге пророка Малахии, какими характеризуется состояние современного ему иудейства.

В общем, по-видимому, это было довольно жалкое состояние во всех отношениях. Народ сам сознавал, что ему живется весьма плохо и, под влиянием этого сознания, на увещание пророка исполнять закон Иеговы, который любит Израиля, свой народ, позволял себе даже дерзко спрашивать Бога: «в чем Ты возлюбил нас?» И пророк, в ответ на это, мог только указывать иудеям, что соседям их и давнишним историческим врагам, Эдомлянам, приходится еще хуже: хорошо и то, что вы еще целы, не совсем погибли (Maл.1:2–5)²¹⁴. Какими внешними причинами было обусловлено это печальное положение, пророк не говорит; но мы не ошибемся, поставив это в связь с военными предприятиями персидских царей, близко касавшимися Палестины, а иногда и прямо происходившими в ней, о чем мы говорили выше²¹⁵.

Бедственное вообще положение народа усугублялось, по-видимому, разными несчастиями в хозяйстве, в роде бездождие и саранчи. По крайней мере, пророк, увещевая не уклоняться от приношения десятин, от имени Божия говорит: «Испытайте-ка Меня в этом. Не открою ли Я вам отверстий небесных? и изолью на вас благословение. И для вас запрещу пожирающему (саранче) истреблять у вас плоды земные, и виноградная лоза на поле у вас не лишится плода» (3:10–11).

В связи ли с этим, – потому что при внешних бедствиях и экономическом оскудении и религиозно-нравственное состояние с трудом удерживается на надлежащем уровне, – или от других каких-либо причин (выяснить это – дело комментария), только культ и нравственность еврейской общины, современной пророку Малахии, представляются в крайнем упадке.

Что касается культа, то того подъема духа, какой был при Зоровавеле и пророках Аггее и Захарии, и того усердия к храму при Малахии уже не оказывается. Хуже того, замечается прямое пренебрежение обязанностями к храму и кощунство. Пророк с горечью делает современным ему священникам, от имени Иеговы, такой упрек: «вы приносите на жертвенник мой скверный хлеб и говорите: «чем мы оскверняем Тебя?» – тем, что говорите: ««трапеза Иеговы – презренна» (1:7). Нерадение о жертвах доходило до того, что животных для жертвоприношения отбирали каких похуже, очевидно, рассуждая подобным же образом, что это – не важность, сойдет: «Когда приводите (в жертву), говорит пророк, слепое, разве это не худо? и когда приводите хромое и больное, разве не худо это» (1:8)? «Пренебрегаете вы Мною, говорит Иегова устами пророка, приводите краденое, хромое и больное – и приносите жертву (1:13).» Что все это было прямым нарушением прямых предписаний Моисеева закона (ср. Лев.22:20–25; Втор.15:21; 17:1), пророк об этом уже и не говорит; глубина падения была так велика, что пророку приходилось подыскивать даже доказательства в пользу обязательности закона, а не просто ссылаться на него. «Поднеси-ка, говорит он, это твоему областеначальнику, – будет ли он к тебе благосклонен и милостиво ли примет тебя» (ibid.)? Отношение к Богу оказывалось худшим, чем к земному начальнику, да еще язычнику. Хуже же всего было то, что такое отношение как бы возводилось в принцип, подыскивало для себя теоретические основания. Священники (sic!), по словам пророка, доходили до такого, поистине нигилистического, рассуждения: «трапеза Господня – скверна, и презренна пища ее» (1:12). Понятно, что при таком воззрении, едва ли могли они охотно и точно исполнять все предписанные законом обрядности. К пренебрежительному настроению относительно своих богослужебных обязанностей присоединялось у них и лицемерное оправдание своего образа действий: «вы говорите», – обличает их пророк, – что «это делается от трудных обстоятельств, и пренебрегаете Иеговой» (1:13). Таковы были пастыри... Натурально, что неверие²¹⁶ и кощунство священников не оставались без влияние на народ. Видя, что священники не верят в святость своего деда, и народ свои обязанности к Богу перестал исполнять за совесть, а стал лицемерить, чтобы внешним только образом отделаться от обязанности: «проклят, говорит пророк, лживый, у которого есть в стаде (не испорченный) самец, и он дал обет, а приносить в жертву Господу поврежденное» (1:14). В приношении десятины тоже стал практиковаться обман, утайка части ее в свою пользу (3:10).

Состояние нравственности в народе тоже, как сказано, было весьма печально. В 3:5 пророк кратко, но весьма выразительно набрасывает картину грубейших пороков, существовавших в современном ему обществе: чародеи, прелюбодеи, клятвопреступники, обижающие наемника платою, вдовицу и сироту, отталкивающие пришельца – таковы категории иудейских грешников того времени. Каждая из этих категорий дает прозревать за собою сложную драму гибели души человеческой, сгорание совести, угасание духа и торжества грубых животных инстинктов... Но и это – лишь явление общего порядка, на которых пророк даже не останавливается с нарочитыми обличениями. На этом общем мрачном фоне пред пророком вырисовываются два тесно связанные один с другим порока, которые образуют, так сказать, гвоздь картины и которым он посвятил отдельную, полную пламенного негодование и горькой скорби, обличительную речь. В довершение своих беззаконий, иудеи стали прогонять своих еврейских жен и жениться на иноплеменницах. «Вероломно поступает Иуда, и мерзость делается во Израиле и в Иерусалиме, потому что осквернил Иуда святыню Иеговы, которую любил, и женился на дочери чужого бога... Вы делаете то, что покрывают жертвенник Иеговы слезами, плачем и стенанием... Иегова был свидетелем между тобою и женою юности твоей, против которой ты поступил вероломно, между тем как она подруга твоя и законная жена твоя... Я ненавижу развод, говорит Иегова, Бог Израилев» (2:10–16).

Эта последняя речь вскрывает пред нами исторические черты, особенно важные при определении времени деятельности пророка Малахии. Борьбу против браков с иноплеменницами, как мы видели, вели еще Ездра и Неемия: и в своих книгах они оставили нам сообщение о своих мероприятиях против этого зла, а равно и о результатах этих мероприятий. В этом пункте, таким образом, сличение книги пророка Малахии с двумя названными памятниками той же эпохи может дать основание для суждения об их хронологическом отношении. К этому сличению мы теперь и переходим.

1) Отношение Малахии к Ездре. Главный пункт соприкосновения между книгами пророка Малахии и Ездры образуют обличение первым аномалий семейной жизни (женитьбы на иноплеменницах) и мероприятия второго против подобных аномалий. Историческое отношение между деятельностью Малахии и Ездры может быт, как мы уже говорили раньше, трояким: или Малахия был предшественником Ездры, или его современником²¹⁷ и даже сотрудником, или же продолжателем²¹⁸. Рассмотрим каждую из этих возможностей.

а) Сторонники того мнения, что деятельность Ездры, описанная в 7–10 главах его книги, предполагает, как свое историческое prius, деятельность пророка Малахии, ссылаются в свою пользу главным образом на характер протеста Малахии против браков евреев с иноплеменницами (2:10–16) и находят, что этот протест естественно мог иметь место только до реформы Ездры.

Так Штаде отмечает совершенное незнакомство книги пророка Малахии с мероприятиями Ездры против браков с иноплеменницами (Ездр. гл. 9–10).²¹⁹ А ничем не отметить тех торжественных решений, какие принял народ под влиянием увещаний Ездры, и не упрекнуть его в таком явном непостоянстве (ср. Ездр.10:3, 11, 12, 19) Малахия едва ли мог бы, если бы писал после 457 года. Между тем в его книге ничто не указывает на то, что народ незадолго перед тем обязался не вступать в эти незаконные браки. Затем, напр., Корпиль указывает еще на то, что, по собственным словам Ездры, его мероприятие против смешанных браков имели внешним поводом заявление «начальствующих ((הַשָּׂרִים», – что «не отделились народ Израилев и священники и левиты от народов иных земель по мерзостям их». Отсюда, по мнению Корниля, можно заключить, что Ездра лишь поддержал начавшееся раньше него движение, встретил в Иерусалиме людей, проникнутых одинаковыми с ним идеями. Инициатором этого движения естественно предположить пророка Малахию, проповедь которого и подготовила эту упоминаемую Ездрой депутацию הַשָּׂרִים.²²⁰ Точно также и Штаде ставит даже вообще деятельность Ездры в связь с вызванной со стороны Малахии и сочувствовавших ему лиц «реакцией против омирщения (Verweltlichung) общества.»²²¹ Подобным образом смотрит на дело и Кёниг. Он даже молчание книги Ездры о деятельности Малахии объясняет отчасти тем, что ко времени прибытия Ездры в Иерусалим проповедь Малахии уже успела оказать свое действие, и его идеи стали достоянием кружка ревнителей национальной чистоты, к числу коих принадлежали и שָּׂרִים, упоминаемые Ездрой в 9:1.²²²

Эти доводы вообще кажутся нам довольно убедительными. К ним мы можем прибавить еще наблюдение над самым свойством обличаемых Малахией противозаконностей и тех, с которыми боролся Ездра. Успешная борьба против какого-либо крепко вкоренившегося порока не вдруг приходит к концу. Добрых результатов обыкновенно можно бывает достигнуть только рядом продолжительных и многократных усилий. Искореняемое зло исподволь и лишь шаг за шагом поддается этим усилиям. Поэтому, если нам дан эпизод из истории борьбы с каким-либо злом, – притом, борьбы, увенчавшейся, в конце концов, успехом, – то мы по степени интенсивности искореняемого зла и по объему применяемых против него мер можем судить о том, к какой исторической стадии этой борьбы принадлежит рассматриваемый эпизод: чем крупнее и резче проявление зла, с одной стороны, и чем, так сказать, деликатнее меры против него, с другой, – тем раннейшую стадию мы можем здесь признать. По мере успеха борьбы, зло слабеет, а меры против него делаются более решительными, пока, наконец, борьба не завершается окончательным ударом.²²³ Борьба против смешанных браков иудеев несомненно имела свою довольно длинную историю. Если бы даже началом ее считать мероприятие Ездры в 458 году, то и тогда она продолжалась бы более 25 лет, потому что уже только из времени второго штатгальтерства Неемии мы имеем известие об окончании им этой борьбы. Окончилась она вполне успешно: «и таким образом, говорит Неемия, я очистил их (т. е. иудеев) от всего чужеземного» (Неем.13:30).²²⁴ Прилагая теперь к истории этой борьбы сказанное выше, мы легко можем видеть; что Малахию, с его протестом против аномалий семейной жизни, скорее можно считать в числе инициаторов этой борьбы, – предшественником Ездры, – чем его современником или продолжателем.

Действительно, с чем боролся и что обличал Малахия? – не женитьба только на иноземках была предметом его пророческого негодования, а и сопровождавшее эту женитьбу «вероломство» в отношении к «жене юности», «подруге» и «законной жене», вероломство, выражавшееся в том, что иудеи прогоняли своих единоплеменных жен и женились на иноплеменницах (2:14). Это и дало повод пророку от имени Божия сказать: «Я ненавижу развод» (2:16). Далее, с каким настроением общества в вопросе собственно о смешанных браках приходилось считаться Малахии? – он для своих обличений не только не имел удобной психологической почвы в настроении слушателей, которые отнюдь даже внутренне не сознавали незаконности своего поведения, а напротив, должен был еще бороться с их софизмами, пытавшимися представить это поведение совершенно безупречным: «не один ли у всех нас отец? не один ли Бог сотворил нас?» – спрашивали иудеи в ответ на обличение пророка (2:10). Наконец, чем подкреплял пророк свои обличения? – с одной стороны, обращением к совести и гуманным чувствам своих слушателей («вы заставляете обливать слезами жертвенник Иеговы с рыданием и воплем», «будьте осторожны в чувствах ваших, чтобы никто не поступал вероломно против жены юности своей,» – 2:13, 15), а с другой, – угрозой наказания Божия (2:12).

Совсем иной вид имеет борьба со смешанными браками у Ездры. Прежде всего, предметом борьбы для Ездры являются уже не столь грубые, и вероломные проявления привязанности к чужеземному: мы не видим, чтобы Ездра обличал в своих современниках развод с иудейскими женами ради женитьбы на иноплеменницах. Депутация שָּׂרִים доносила только Ездре, что иудеи «взяли дочерей их (т. е. народов иных земель) за себя и за сыновей своих, и смешалось семя святое с народами иных земель» (Ездр.9:2). Мало этого, не только Ездре не приходилось протестовать против развода с иудейскими женщинами, а даже явилась возможность требовать противоположного, – «отпустить всех жен (иноплеменниц) и детей, рожденных ими» (Ездр.10:3 ср. ст. 19). Малахия протестовал против, заключения браков с иноплеменницами, сопровождаемого разводом с иудеянками. Ездра уже требует развода с иноплеменницами. Малахиино «я ненавижу развод» теперь уже оставлено, теперь требуется развод, но цель, остается одна и та же – сохранение национальной чистоты; только очевидно, что ревнители этой чистоты теперь усилили свои требования, – несомненно, под влиянием некоторого успеха. Ясно, что деятельность Ездры представляет позднейшую стадию в истории борьбы со смешанными браками, чем, деятельность Малахии.

Что касается, далее, настроение общества, то Ездре уже не приходилось встречаться с софистическими попытками оправдать свое беззаконие, а напротив, он уже в среде самой общины иудейской застал реакцию против смешанных браков, которой он, со своей стороны, и оказал энергичную поддержку. Наконец, и подкреплял свои требования Ездра более энергичным способом. Наделенный большими полномочиями от царя – над всяким, «кто не будет исполнять закона Божия... немедленно производить суд над ним на смерть ли, или на изгнание, или на пеню имущественную и на заключение в темницу» (Ездр.7:26), – Ездра не слишком нуждался в том, чтобы взывать к состраданию и гуманным чувствам иудеев и угрожать будущим наказанием Божиим, на что при Малахии нередко слышались недоверчивые замечания: «где Бог правосудия» (Мал.2:17)? – Он распоряжался весьма решительно: назначив на 20-й день 9-го месяца народное собрание для принятия мер против смешанных браков, он сопроводил это распоряжение угрозой, что «всяк, кто не придет чрез три дня, по совету начальствующих и старейшин, у того будет положено заклятие на все имение его, и он будет отлучен от общества переселенцев» (Ездр.10:8). Ни с какими протестами или софистическими оправданиями Ездре явно не приходилось считаться. Может быть, в четыре месяца, употребленные начальствующими и старейшинами на предварительное подготовление народного собрания, им и приходилось считаться с чем-либо подобным; но Ездра об этом, по-видимому, и не знал или знать не хотел. К нему народ являлся всегда в покаянном и покорном настроении (ср. Ездр.9:4 и сл. 10:12). Очевидно, что сила и, главное, самоуверенность законопреступников были сломлены. Малахия же, очевидно, имел пред своими глазами полный разгул страстей и сознание полной своей безнаказанности и безответственности.

Итак, с весьма большою вероятностью Малахию можно считать предшественником Ездры. Основания, приводящие к этому мнению, уже заранее исключают два других возможных между ними исторических отношения; но и помимо того, против каждого из них можно возразить нечто особо.

б) Нам нет нужды останавливаться на том мнении, полагающем время деятельности Малахии в период с 458 года и далее, которое вместе с тем отожествляет и личность нашего пророка с Ездрой. Основание против такого отожествления уже приведены нами в 1 главе нашего исследования²²⁵. Что же касается того, чтобы, не отожествляя Малахии с Ездрой, полагать его деятельность в 458 или 457 годах, то среди ученых сторонников такого воззрения мы не знаем. Но так как элементы этого воззрения все, в сущности, даны в предыдущей теории, то, опровергнув тожество, мы еще не опровергли одновременности; и теория, уступив тожество, может настаивать на одновременности или даже на сотрудничестве Малахии и Ездры в 458–457 гг. и, таким образом, снова претендовать на научное значение.

Признать одновременною деятельность пророка Малахии с деятельностью Ездры, описанной в 7–10 главах его книги, не позволяют прежде всего уже отмеченные нами различия в размерах и качестве того общего зла, против которого боролись Малахия и Ездра, а также и различие в требованиях того и другого. Нечто из обличаемого Малахияй при Ездре, очевидно, не существовало, и требование Ездры идут гораздо дальше, чем Малахии.

Кроме того, если бы Малахия был сотрудником Ездры, то последний должен бы был упомянуть об этом в своей книге. Молчание в этом случае было бы объяснимо лишь при допущении, что автором пророческой книги был сам Ездра²²⁶.

Затем, невозможно допустить и того, чтобы при Ездре были мыслимы такие злоупотребления в культе, какие отмечает Малахия. Из царского эдикта, данного Ездре, мы видели, что он имел полнейшую возможность обуздать и даже жестоко покарать виновных²²⁷. А насколько пред нами очерчивается характер Ездры, мы видим, что мирволить им и терпеть беззаконие он не был склонен. А если бы такие злоупотребления действительно были, то почему же Ездра о них не упоминает? Ведь не мог же этот ревнитель закона и благочестия относиться равнодушно к таким безобразиям.

Впрочем, многие из этих безобразий в рассматриваемое время невозможны были и потому, что, в силу царского эдикта Ездре, богослужебные потребности покрывались из царских доходов (Ездр.7:21–23)²²⁸, и Малахия не мог бы жаловаться, что в доме Божием нет пищи (Мал.3:10).

Наконец, со стороны народа и священников не мыслимо было при Ездре такое дерзкое кощунство, какое описывает Малахия (ср. Мал.1:2, 7; 2:17; 3:14–15). При Ездре мы видим народ покорно подчиняющимся его мероприятиям.

в) Полагать деятельность Малахии после мероприятий Ездры 458–457 г. препятствует, как мы сказали, отсутствие в книге пророка каких бы то ни было следов знакомства с этими мероприятиями. Малахия не упрекает народ в клятвопреступлении, в нарушении своего обещание не вступать в браки с иноплеменницами²²⁹.

Далее можно было бы указать, что общее состояние народной жизни при Малахии представляется худшим, чем было при Ездре; но допустим даже, что оно ухудшилось. В таком случае, мы в праве ожидать, что впоследствии Неемия застал бы народ в том состоянии, в каком его изображает Малахия, или, по крайней мере, отметил бы какие-нибудь следы предшествовавшей борьбы (в лице Малахии) за то же дело, за какое стоял и он сам. Между тем, в его предприятиях и речах, а равно и в речах его сотрудника Ездры, опять теперь выступающего на сцену, никаких оснований для такого представления дела не находится. Напротив, мероприятия Неемии удаются даже легче, чем Ездре. Отделение от всего иноплеменного совершается, как нечто само собою понятное в своей обязательности. Каких-либо нарочитых увещаний к покаянию ему даже и не приходилось делать. О протестах и софистических оправданиях, отмечаемых у Малахии, нет и помину. При Ездре хоть четырехмесячная заминка (замедление в созыве народного собрания) показывала, что не без некоторого усилия соглашается народ на исправление своей жизни согласно требованиям закона²³⁰. А здесь ничего подобного и признаков нет. Если бы после мероприятий Ездры 457 года положение так ухудшилось, народ так отбился от рук и так пренебрегал бы законом, как это изображается у Малахии, то Неемии в 444 году было бы труднее осуществить свою реформу, чем было раньше Ездре. А мы видим, как раз обратное. Все это приводит нас к мысли, что Малахия действовал раньше 458 года.

Других. – впрочем, немногочисленных, – сторон вопроса, могущих получать свое освещение из сличения с книгой Неемии, мы коснемся немного ниже. Теперь же мы исследуем собственно, мог ли Малахия быть непосредственным продолжателем мероприятий, описанных в 7–10 гл. Ездры.

Есть, однако, другая точка зрения на Мал.2:10–16, которая действительно дает возможность полагать время деятельности нашего пророка после 457 г. Мы уже указывали, что отношение к смешанным бракам Малахии и Ездры не совсем одинаково. Оба они, правда, порицают женитьбу на иноплеменницах и требуют, чтобы это было оставлено. Но Ездра этим не ограничился, а требовал и добивался, чтобы народ не только обещал впредь не жениться, но и отпустил уже взятых жен иноплеменниц²³¹. Между тем Малахия, от имени Иеговы, категорически заявляет: «Я ненавижу развод» (2:16). Мы говорили²³², что Малахия здесь протестует против развода с еврейскими женами ради женитьбы на иноплеменницах; но он вместе с тем осуждает развод вообще и уж, во всяком случае, не требует развода с иноплеменными женами. По нашему мнению, это показывает, что требовательность ревнителей закона возросла, что Ездра сделал шаг вперед сравнительно с Малахией и стал требовать большего; – следовательно Малахия действовал раньше Ездры. Но была сделана попытка взглянуть на дело совершенно обратным образом.

Один ученый, Э. Мейер, полагает, что книга пророка Малахии содержит осуждение развода с иноплеменными женами, предпринимавшегося по требованию Ездры, т. е. содержит, следовательно, протест против крайностей Ездры и продолжателя его Неемии. Пророк, по словам Мейера, «порицает то, что у иудеев легкомысленно расторгались уже ранее заключенные браки с язычницами, и прогонялись жены, которые пред Богом имеют равные права с мужем, – и, таким образом, он явно восстает против бессердечной суровости Ездры и Неемии»²³³. Подобное же воззрение разделяет и Майер, предполагающий, что Малахия не одобряет строгих мероприятий Ездры. «Пророк, говорит он, строго порицая в первой частя своей речи браки священников²³⁴ с язычницами, но близко принимая к сердцу судьбу иноземных жен, живших в браке с Израильтянами, и их детей, порицает во второй части (со ст. 13) суровые меры (die Harte) против них, потому что браки были заключены в доброй уверенности, что они позволены»²³⁵.

Что касается мнения Мейера, то, во-первых, ни откуда не видно, чтобы в ст. 13–16 обличался развод именно с женами-язычницами, а не вообще развод. Даже более того, надо думать, что порицается развод с еврейскими женами ради женитьбы на иноплеменницах. Как бы то ни было, Мейер, очевидно, опирается на спорное основание. А во-вторых, – и это самое главное, – трудно предположить, чтобы пророк решился осуждать мероприятие Ездры. Пока этих мероприятий еще не было, он мог вообще восставать против развода; но раз меры, которые были приняты против смешанных браков, осуждаемых и самим Малахией, включили в себя и развод с языческими женами, осуждать последний значило бы наполовину разрушать собственное дело. Народ видел бы только, что пророк идет против требований Ездры, и был бы в большом затруднении, – кого слушать. В-третьих, наконец, если бы пророк желал лишь ограничить действие требований Ездры, не отрицая их по существу, т. е. если бы его проповедь уже имела пред глазами однородное дело, в которое надо только внести поправки, то он непременно выразил бы свою мысль точнее и раздельнее: на язычницах жениться не следует, но уже заключенных браков расторгать не надо, ибо это – еще большее зло; между тем ничего подобного мы не видим, – пророк говорит так, как если бы он был первым и единственным борцом против аномалий семейной жизни, не соотнося сколько-нибудь заметно свои требования с требованиями других борцов.

Мнение же Майера грешит, прежде всего, допущением, будто браки с язычницами, по воззрению пророка Малахии, заключались народом в доброй уверенности, что они дозволительны. Вернее представлять, что народ заключал их, вовсе не думая о том, дозволительны они, или нет, а просто потому, что отвык в своем поведении соображаться с законом. Затем, верно понимая взгляд пророка, когда приписывает ему неодобрение развода со взятыми уже раньше языческими женами, Майер все-таки утрирует общую мысль ст. 13–16. Малахия осуждает развод вообще, в частности, как с языческими, так и с еврейскими женами, а еще частнее (если брать собственно ближайший исторический повод) – именно с еврейскими. Истолковать ст. 14 в применении специально к языческим женам препятствуют выражения, что Бог «был свидетелем» между мужем и женой, что она «законная жена (אֵשֶׁת חַבְּרִיתֶ)».

Таким образом, надо признать, что различие в отношении к смешанным бракам у Малахии и Ездры можно истолковывать только в двух смыслах, – или что Малахия действовал ранее Ездры, или, действуя после него, был противником его мероприятий. Но последнего члена этой дилеммы, как видим, принять невозможно.

2) Отношение Малахии и Неемии. Книга Неемии главным пунктом своего соприкосновения с книгой Малахии имеет опять те же мероприятия против смешанных браков. Но кроме того и другие исторические подробности, вскрываемые книгой пророка Малахии, очень похожи на те, с которыми приходилось иметь дело Неемии уже и в первое его штатгальтерство, – разумеем пренебрежение культом, приношениями для дома Божия, десятинами²³⁶. Еще более сходства во многих подробностях представляет картина народной жизни, какую застал Неемия во второе свое штатгальтерство, с изображением пророка Малахии.

Историческое отношение между деятельностью Малахии и деятельностью Неемии, вообще говоря, может представляться в пяти возможных видах: 1) Малахия проповедовал до первого штатгальтерства Неемии, т. е. до 445 года; 2) деятельность его падает на время первого штатгальтерства Неемии, т. е. на 445–433 годы; 3) он действовал во время отсутствие Неемии из Иерусалима, т. е. с 433 года до קֵץ יָמִים (Неем.13:6); 4) – был сотрудником Неемии в его второе штатгальтерство; и, наконец, 5) – жил и действовал после Неемии. Но вторую и четвертую из этих возможностей мы уже раньше исключили, когда признали, что современным Малахии штатгальтером не мог быть Неемия²³⁷. Таким образом, нам остается рассмотреть только три возможных предположения.

а) Что Малахия не мог действовать непосредственно после 458 года, это мы уже видели²³⁸. Но мы, при соображениях о положении дел в Палестине от 458 года до прибытия Неемии (445 г.), говорили, что поводом к разрушению стен Иерусалимских могло быть озлобление соседей за реформу Ездры; – под влиянием понесенных поражений, народ и нарушил данное при Ездре обещание не брать жен иноплеменных²³⁹. Теперь стоит только предположить, что, под давлением соседей, некоторые иудеи снова вернули прогнанных при Ездре иноплеменных жен, а заменивших их еврейских жен прогнали; что некоторые предположенные брачные союзы с язычницами не могли состояться в разгар реформы Ездры, и молодые люди по необходимости женились на еврейках, а теперь, когда обстоятельства приняли другой оборот, вернулись к своим первоначальным планам, прогнавши своих нежеланных супруг-евреек и взяв преднамечавшихся ранее невест-язычниц; – стоить только, говорим, предположить это, и материал для обличений пророка Малахии будет вполне достаточный: туг и женитьба на иноплеменницах (Мал.2:10), и развод (Мал.2:16), и вероломство в отношении жены юности и законной супруги (Мал.2:14); – при этом даже слова пророка, что «Иегова был свидетелем между тобою и женою юности твоей» (ibid) могут, – правда, не без натяжки, – быть считаемы за указание на торжественное обещание народа пред лицом Божиим в 457 году жениться только на еврейках²⁴⁰. Какую вероятность можно усвоить такой теории?

Против нее, по-видимому, может говорить прежде всего ее крайняя гипотетичность; но, по нашему мнению, сама по себе гипотетичность еще не есть зло; и если бы мы не имели другой теории, лучше обоснованной и согласованной с исторически известными фактами, то мы должны бы были принять и эту теорию. Но раз мы уже указали предположение, каждый из элементов которого более или менее подтверждается фактами, а не новыми предположениями, то мы уже можем излишнюю гипотетичность ставить в недостаток.

Главным же возражением против рассматриваемого предположение может быть выставлено то, что книга Неемии ничего не знает о разводах иудеев со своими женами ради женитьбы на иноплеменницах; она знает только факт такой женитьбы без сопровождающего последнюю «вероломства» против «жены юности» и «законной супруги».

Сюда же должно прибавить и то соображение Рейнке, что если бы Малахия проповедовал до 445 года, то едва ли он умолчал бы о разрушенных стенах и сожженных воротах Иерусалима.²⁴¹

Таким образом, не отрицая, что на возобновление обычая брать жен-язычниц могло, вместе с ослаблением влияния Ездры и естественной разнузданностью чувств, влиять разрушение стен Иерусалимских соседями и вообще, давление последних, мы все-таки отрицаем, чтобы пророк Малахия мог действовать и проповедовать в промежуток времени с 457 года по 445 г.

б) Довольно сильно распространено мнение, что Малахия проповедовал во время отсутствия Неемии, с 433 года до קֵץ יָמִים. Этого мнения, как мы говорили, держатся – Негельсбах, Кёлер, Гитциг, Орелли, Драйвер и др. Главным основанием для них служит сходство содержания 18 главы Неемии и книги пророка Малахии.

Ученые сторонники этого мнения в свою пользу стараются, с одной стороны, собрать основания отрицательные, т. е. не позволяющие полагать время деятельности Малахии ни раньше, ни позднее указываемого ими времени; а затем, с другой стороны, подбирают и положительные основания. Мы рассмотрим те и другие, а затем укажем также и данные, которые прямо говорят против этой гипотезы.

аа) Основания, которые не позволяют полагать деятельность пророка Малахия ни ранее 483 года, т. е. ранее удаления из Иерусалима Неемии, ни позднее вторичного его прибытие в Иерусалим, полнее всего развиты Кёлером. Вот они: 1) Ранее Ездры Малахия не мог произносить своих пророчеств, потому что тогда пришлось бы допустить, что Израиль три раза один за другим (при Малахии, при Ездре и в отсутствие Неемии) впадал в грех брачных союзов с язычницами, и три раза предпринималась решительная борьба против этого зла. – 2) Увещание помнить закон Моисеев (Мал.3:22), равно как и все вообще содержание книги пр. Малахии, опирающееся в своих требованиях на постановления закона (Мал.1:7, 8; 2:4, 7, 8, 11, 15; 3:8), гораздо лучше подходят ко времени уже после того, как Ездра закончил свою деятельность по восстановлению в жизни евреев надлежащего значения Моисеева закона (Ездр.7:14, 25, 26), чем к раннейшему времени. – 3) Обличение пророка в 1:6–14; 8:7 и след. проще всего объясняются из того времени, когда Израиль нарушил свое клятвенное обещание давать средства на священные службы, нужды храма и содержание богослужебного персонала (Неем.10:32 и след.). – 4) Предыдущее основание не позволяет датировать деятельность нашего пророка и временем деятельности Ездры до прибытия Неемии. – 5) Во время, следовавшее непосредственно за прибытием Ездры, и вообще нельзя полагать деятельность Малахии, потому что тогда, как и во время Дария I (ср. Ездр.6:9, 10), богослужебные потребности покрывались из царских доходов (Ездр.7:15–17, 20–24). – 6) Если бы Малахия пророчествовал во время Ездры, то об нем было бы упоминание в книгах Ездры или Неемии, при изображении мероприятий Ездры, подобно тому, как упомянуты Аггей и Захария в истории храмостроения (Ездр.5:1; 6:14). – 7) Что Малахия не мог пророчествовать в первое штатгальтерство Неемии, это открывается из сличения Мал.1:8 с Неем.5:8, 10, 14–18. – 8) Наконец, чтобы Малахия мог пророчествовать после Неемии, этого нельзя допустить потому, что тогда Израиль оказался бы уже в третий раз виновным пред Иеговой в брачных союзах с языческими соседями²⁴². Таким образом, остается только одно время – от 433 года до קֵץ יָמִים, т. е. до второго прибытие Неемии в Палестину.

Другие сторонники рассматриваемой гипотезы предлагают частью те же доказательства, частью подобные им. Так у Негельсбаха мы находим следующие соображения, которыми можно несколько пополнить аргументацию Келера. Он утверждает, что если бы главный признак времени пророка Малахии давали его облачение нестроений семейной жизни, то можно было бы беспрепятственно относить его деятельность ко времени и раннейшему Ездры; но обличаемое пророком поношение святилища дурными жертвами и сокращение десятины с определенностью указывает на такое время, когда евреи обязались давать средства на храм и отдавать десятины. При Ездре нужды храма и священства удовлетворялись казною. И в Ездр. 9 и 10 ничего не говорится о каких-либо прегрешениях Израиля в этом отношении. Позднее при Неемии иудеи взяли на себя эти обязательства.²⁴³ Гитциг прежде всего находит, что Малахия не мог действовать после Неемии, потому что трудно допустить, чтобы деятельность Неемии оказалась совершенно бесплодной. Непонятно также при этом было бы молчание Малахии о Неемии. Но чувствуя, что argumentum а silentio есть обоюдоострое оружие, что можно возражать и против помещения Малахии в промежуток от 433 г. до קֵץ יָמִים на основании молчания Неемии о Малахии, он предупреждает это возражение таким рассуждением: «для молчания книги Неемии о Малахии скорее можно найти определенное основание, именно то, что деятельность Малахии не была значительной общественной деятельностью, сопровождаемой заметным исходом, и в этом отношении была существенно отлична от деятельности Аггея и Захарии». «Изложение Малахии носит однообразный доктринерский отпечаток». Его манера прерывать свою речь введением вопросов своих противников и затем отвечать на эти вопросы (1:2, 6; 2:14, 17; 3:7, 13), равно как и группирование материала по сравнительно небольшим рубрикам, во главе которых поставлено общее положение (1:2; 2:10, 17), напоминает приемы иудейской школы. Это – не просто публичная речь, а школьный трактат. «Поэтому очень спорно (sehr fraglich), выступал ли вообще Малахия публично пред целым народом; по-видимому, он развивал свою учительную деятельность (Lehrthatigkeit) пред тесным кругом своих учеников.» При этих условиях молчание о нашем пророке книги Неемии будет совершенно естественно. До Ездры, подобно другим сторонникам рассматриваемой теории, Гитцигь не соглашается поместить деятельность Малахии потому, что видит в его книге ясные указания на предпринятые Ездрой меры к ознакомлению народа с законом Моисеевым и к проведению последнего в жизнь народную (1:7 и след., 2:4 и сл., 8 и сл., 3:8 сл.).²⁴⁴

Из приведенных доказательств нам особенно важно оценить те, которые отвергают возможность деятельности Малахии ранее Ездры, вопреки принимаемому нами воззрению. Таких оснований как видим, три: два почерпнутые из сличения книги пророка Малахии с данными книги Ездры, – невероятность, чтобы Израиль трижды нарушал закон, запрещающий браки с язычниками, и очевидное будто бы знакомство книги с мероприятиями Ездры по введению Моисеева закона в жизнь; и одно (одинаково, впрочем, говорящее и против времени непосредственно за Ездрой) – из сличение Мал.1:6–14; 3:7 sq. с Неем.10:32 sq.

Что касается первого основания, то оно едва ли может считаться убедительным. Придется допустить, что Израиль трижды грешил в одном и том же деле, – так что же из этого? Почему же этого и не допустить? Израиль вообще так много всегда грешил, и столь многие грехи его регулярно повторялись не дважды или трижды, а гораздо большее число раз, что допустить троекратность одного и того же греха на протяжении, во всяком случае, большем четверти столетия нет решительно никаких препятствий и только будет в духе этого многогрешного народа. Затем, наши противники повторяемости одной и той же аномалии в народной жизни допускают же сами, что при Неемии повторилось то, что уничтожил Ездра в 457 году. Да на самом деле и Неемии-то два раза пришлось уничтожать браки с язычницами: один раз в 444 году, а в другой раз, по вторичном прибытии в Иерусалим; а вместе с мероприятиями Ездры это составит точь-в-точь тоже три раза. Скажут, что в таком случае, при нашем допущении выйдет не три, а уже четыре раза; но это не верно, потому что мы Малахию считаем предшественником Ездры, делавшим с ним одно дело: Ездра только довел до конца то, против чего боролся Малахия: ведь при Малахии народ вовсе не давал торжественного обещания не вступать в браки с иноплеменницами; самое большее, чего мог добиться Малахия, это – чтобы не разводились с еврейскими женами ради женитьбы на язычницах (потому что Ездре уже не приходилось считаться с этим злом), а заключенные уже браки оставались на лицо (он, впрочем, и не требовал их расторжения), да, вероятно, и новые продолжали заключаться, хотя, может быть, и реже. Малахия вызвал только движение, которое закончилось депутацией к Ездре שָּׂרִים и известными уже мероприятиями последнего. Таким образом, наша теория, вопреки уверениям ее противников, нисколько, в сущности, не умножает числа закононарушений Израиля. – их остается три как при нашей, так и при их теории. Поэтому-то Негельсбах и нашел справедливым согласиться, что одни обличения Малахией нестроений в семейной жизни, при сличении их с известиями книг Ездры и Неемии еще не дают несомненного основания отрицать возможность деятельности пророка до Ездры.

Второе основание само по себе было бы убедительно, если бы только указываемый в нем факт был верен. В приводимых Келером и другими местах из книги Малахии (1:7, 8; 2:4, 7, 8, 11, 15; 3:8) мы не согласны видеть следы знакомства пророка с усилиями Ездры научить народ руководиться в своей жизни законом (Ездр.7:14, 25, 26). Выражение царского эдикта Ездре – «обозреть Иудею и Иерусалим по закону Бога твоего, находящемуся в руке твоей» (Ездр.7:14), «а ты, Ездра,... поставь правителей и судей, которые судили бы ... всех знающих законы Бога твоего, а кто не знает, тех учите» (7:25) и «всякий, кто не будет исполнять закона Бога твоего и закона царева, немедленно суд пусть производят над ним» (7:26) – эти выражения отнюдь, конечно, не уполномочивают думать, будто закон Моисеев вводился Ездрой в Палестине, как нечто новое, дотоле неведомое и совершенно в жизни народной не действовавшее. Это не нуждается и в доказательствах; но если угодно, так такое доказательство дается в самих словах эдикта «судили бы всех знающих законы Бога твоего» (ст. 25), – значит и до Ездры закон евреи знали, а только, может быть, судьи не всегда им руководились. Что послепленным иудеям и до Ездры знакома была תֹּורָה, видно из Зах.7:12, а еще более из слов Ездр.3:2.²⁴⁵ Все же указываемые места из Малахии свидетельствуют только, что он знал закон Моисеев и – не более; а для этого не нужно было жить после Ездры, потому что такое знание существовало и за сотни лет до Ездры.²⁴⁶

Как argumentum ad hominem, мы можем сослаться на мнение писателей, напр., Корниля, Кёнига и Велльгаузена, действительно признающих, что завершение Пятокнижия имело место в очень позднее время, – позднее Езры: в их рассуждениях о времени Малахии вопрос в значительной мере решается на основании того, знал ли Малахия, как действующее законодательство, только второзаконие, или его речи обнаруживают знакомство и с постановлениями так называемого у этих писателей «кодекса священнического (Priestercodex);»²⁴⁷ и из них тем не менее Корниль и Кениг – решительные сторонники до-Ездринского происхождения книги пророка Малахии, не только по общеисторическим основаниям,²⁴⁸ но и по соображениям именно указанного характера; а Велльгаузен колеблется в своем суждении. По мнению Корниля, «Малахия формально зависит от Второзакония и на него опирается, хотя фактически (sachlicli) он уже стоит на почве Р.²⁴⁹ Эта критико-литературная инстанция одна достаточна, чтобы помещать Малахию ранее Ездры».²⁵⁰ Кёниг тоже утверждает, что упоминание у Малахии о «доме Левия» и о священниках, как органах закона, «гораздо более говорят за время, лежащее до 458 года, за время, когда Второзаконие стояло еще на первом плане».²⁵¹ По мнению Новака, тоже Мал.3:3 (בְּנֵי לֵוִי) и 3:22 исключают возможность помещать деятельность Малахии после канонизации Р.²⁵²

Итак, повторяем, места в книге Малахии, на которые ссылаются сторонники разбираемой гипотезы, ничего не говорят о знакомстве пророка с мероприятиями Ездры и с данною народом клятвою (Ездр.10:5) не отступать от закона.

Относительно третьего основания надо сказать, что оно тоже решающего значения иметь не может, потому что, – сознательно или бессознательно, все равно, – содержит в себе предположение будто до Неемии ни народ, ни священники и не знали законов Моисеевых о жертвах, приношениях и десятинах. Здесь мы можем только повторить свои замечания, сделанные по поводу второго возражения.

Что касается возражений против датирования книги Малахии временем Ездры, то некоторые из них, – напр., указание на удовлетворение при Ездре и непосредственно после него храмовых потребностей из царской казны и ссылку на молчание книги Ездры о Малахии, – мы признаем вполне основательными. Возражение же, почерпаемое из снесения с Неем.10:32 sq., так же не годится для отрицания Ездринского времени, как и до-Ездринского.

Точно также справедливо и возражение против возможности деятельности Малахии в 1-ое штатгальтерство Неемии (из слич. Мал.1:8 с Неем.5:14).

Но соображения насчет невозможности Малахииной проповеди после Неемии – отнюдь не убедительны. Уверенность, что Израиль не мог бы так часто и скоро после раскаяния снова грешить, как мы видели, ничем не может быть оправдана. Ссылка на молчание Малахии о Неемии еще может иметь значение; но объяснение молчания Неемии о Малахии – неудовлетворительно. Ниже, в обсуждении вопроса о происхождении книги нашего пророка и в ее литературной характеристике, мы увидим, что Гитциг совершенно неправильно представляет себе значение пророческой деятельности Малахии.

бб) Вот положительные основания гипотезы о деятельности Малахии в промежуток между первым и вторым штатгальтерством Неемии.

1) В указываемое время штатгальтером был не Неемия, что соответствует Мал.1:8. – 2) В это время имело место заключение браков с иноплеменницами (ср. Мал.2:11, 12), против чего потом Неемия энергично боролся (Неем.13:23 и след.). – 3) То же надо сказать и о приношениях и десятинах (Мал.3:8–10), за невзнос которых Неемия сделал выговор начальствующим (Неем.13:11–13). – 4) В это время народ уже был наставлен Ездрою в законе Иеговы, так что Малахия мог настаивать на его исполнении, как на само собою понятном долге (ср. особ. Мал.3:22). – 5) В это время народ на себя взял покрытие богослужебных потребностей, и, вследствие взноса определенной подати, священники оказались в состоянии приносить жертвы предписанного законом качества; священники поэтому сделались преимущественно ответственными за то, если к жертвеннику Иеговы приводились животные с пороком (Мал.1:6–2, 9).²⁵³

Первое основание совершенно справедливо указывает возможность деятельности Малахии после первого штатгальтерства Неемии. Но ведь с этой точки зрения такая возможность существует и для времени до 458 г., и для 458–445 гг., и после смерти Неемии. Значит, этот аргумент может иметь значение только в связи с другими. А затем, в пользу данного-то времени (от 433 г. до קֵץ יָמִים) он говорит, пожалуй, даже менее, чем в пользу других. Дело в том, что, как мы говорили, совершенно неизвестно, был ли на время отсутствия Неемии назначен ему преемник: и даже вероятнее, что не был.²⁵⁴ На кого же тогда будет указывать לְפֶחָתֶךָ в Мал.1:8?

Заключение браков с иноплеменницами действительно характеризует и время отсутствия Неемии из Иерусалима, и время проповеди Малахии; но этот признак тоже не принадлежит исключительно данному времени, а может указывать также и на все раннейшее время до 445 года. Сторонникам разбираемой гипотезы нужно бы было показать, почему к избранному ими времени этот признак лучше подходит, чем к другому, а они этого не делают; между тем принимаемая нами гипотеза о происхождении книги до 458 г. может указать в свою пользу преимущества и в этом пункте.

Нерадение о десятинах и приношениях, – надо согласиться, – образует такой признак, который лучше служит интересам разбираемой гипотезы, чем принятой нами, потому что у Ездры, предшественником которого мы считаем Малахию, ничего об этом не говорится. Но молчание книги Ездры, может быть, объясняется тем, что для Ездры вопрос о десятинах и приношениях не представлялся таким насущным вопросом, как для Неемии, ибо нужды храма и его служителей удовлетворялись из царской казны; Малахия же действительно мог жаловаться на недостаток пищи в доме Божием (3:10). Затем, значение рассматриваемого аргумента сторонников происхождения книги Малахии после 438 года ослабляется тем, что по Неем.13:10 «части левитов не отдаются», значит, как будто совсем прекратился взнос десятины, а по Мал.3:10 выходит, что десятины все-таки отдавались, хотя и в недобросовестно урезанном виде: «принесите, говорит пророк, всю десятину (אֶת כָּל הַמַּעֲשֵׂר) в дом запасов».

Требование Малахией соблюдения закона (особ. 3:22), вопреки мнению сторонников рассматриваемой гипотезы, ничуть не говорит в пользу после-Ездринского происхождения книги пророка. Мы уже не раз указывали, что совершенно ошибочно думать, будто Ездра впервые только познакомил иудеев с Моисеевым законом. Но и в такой форме аргумент, будто для народа только после Ездры повиноваться закону стало самоочевидным долгом, не может быть принят. Народ мог не знать многого из содержания закона, но не знать о его существовании и не признавать его обязательным он едва ли мог. А священники, во всяком случае, знали и содержание (ср. Мал.2:7). И самое требование Малахии – «помните закон Моисея», может быть, и указывает именно на практическое забвение предписаний Моисеева закона при теоретическом, так сказать, признании его обязательности. Во многих же случаях подразумеваемые пророком требования закона предъявляются к исполнению священникам и левитам, которые, конечно, его знали.

Наконец, последний довод, – ссылка на взятое народом на себя обязательство давать средства на храм, – говорит в пользу деятельности Малахии в указываемое время отнюдь не более, чем и до 458 года, когда на народе тоже лежало такое обязательство, – правда, не провозглашаемое формально, но само собою разумеющееся; – ведь при Неемии принятие этого обязательства было выражением желания самим содержать храм, а не на царские средства:²⁵⁵ до Ездры же царские средства на это дело и не ассигновались.

Итак, мы видим, что и положительные основания в пользу происхождения книги Малахии во время отсутствия Неемии из Иерусалима весьма неубедительны. А самое главное, – приводимые в них исторические данные одинаково могут говорить и за время, принимаемое нами, т. е. до 458 года: в иных же случаях они даже лучше подходят к этому последнему времени.

вв) Но помимо шаткости и неубедительности своих оснований, как отрицательных, так и положительных, рассматриваемая гипотеза не может быть принята и в виду допускаемых ею весьма существенных недосмотров, которые дают пищу довольно веским возражениям против нее.

1) Из беспорядков, найденных Неемией по его возвращении в Иерусалим, целый класс довольно существенных, с точки зрения закона, проступков в книге Малахии не затронут ни единым словом. Это – разнообразные нарушения субботы (Неем.13:15–22). Если бы Малахия был очевидцем этих нарушений, то он несомненно обличил бы их.

2) С другой стороны, обличаемые Малахией беспорядки в культе, какие допускали священники (Мал.1:6–14), у Неемии совсем не отмечаются, и вообще Неемия священников за нерадение к своим обязанностям не порицает. Неемия порицает народ за невзнос десятин (13:10 sq.); подобное обличение, – хотя, как мы видели, все-таки с некоторой разницей, – есть и у Малахии (3:10); но священники у Неемии выходят как бы безупречны²⁵⁶. Между тем, мог ли бы Неемия равнодушно видеть те злоупотребления священников, какие описывает пророк, тем более, что ведь это показывало бы с их стороны весьма недобросовестное отношение к храмовой казне?

3) Пророк Малахия, как мы уже указывали не раз, ничего не говорит о нарушении смешанными браками данной народом клятвы (Неем.10:30 sq.). Он должен бы был упрекнуть народ в клятвопреступлении, если бы проповедовал после 433 г.

4) Молчание Неемии о деятельности нашего пророка, как ни стараются оправдать это молчание Гитциг и др., все-таки говорит не в пользу опровергаемой теории.

5) Обличаемый Малахией развод (2:14–16), особенно если прогонялись еврейские жены ради женитьбы на иноплеменницах, никак не мог бы быть оставлен Неемией без выговора. Между тем он негодует только против женитьбы на язычницах (13:23 sq.) и ничего не говорить о разводах.

Итак, предположение, что пророк Малахия проповедовал и написал свою книгу в отсутствие Неемии, с 433 г. до קֵץ יָמִים, мы должны отвергнуть, как несостоятельное.

с) Последним из возможных предположений о времени деятельности и проповеди пророка Малахии является допущение, что это имело место после Неемии. Сторонниками этого мнение выступают Рейнке и Грецов.

Для Рейнке исходным пунктом его рассуждений служит сходство обличаемых Малахией пороков с описанными в 13 гл. Неемии, а главным основанием полагать деятельность нашего пророка позднее Неемии – молчание последнего об этом ревностном поборнике того же дела, за которое ратовал и сам Неемия. Сюда присоединяется еще наблюдаемое в книге Малахии отсутствие каких-либо указаний на плен, – знак, что память о последнем потеряла свою живость, и он был уже очень далеким прошлым. Точно также и развитие в священниках своеволия и жадности (Мал.1:6–2, 9; 3:3 sq.) указывает на довольно позднее время²⁵⁷.

Относительно общего стремления Рейнке искать время пророка близко к явлениям 13-ой главы Неемии мы должны сказать, что для этого нет достаточных оснований. Разбирая предыдущую гипотезу, мы показали, как много, в сущности, различий между состоянием общины, изображаемым у пророка, и в 13 гл. Неемии.

Что же касается молчания Неемии о Малахии, то оно одинаково объясняется и происхождением пророческой книги значительно ранее Неемиина времени, – напр., до 458 года, как принимаем мы.

Отсутствие каких-либо намеков на плен – действительно важный аргумент. Еще у Ездры и Неемии воспоминание о плене живо (ср Ездр.9:7, 9; Неем.1:8–10; 7:6; 9:32 sq.). Но нам кажется, что и Малахия ясно сознавал не давность плена; и если он прямо его не называет, то для этого были особые причины. В устах народа воспоминание о бедствиях плена, в связи с созерцанием современной довольно плачевной действительности, стало основанием для кощунственного сомнение в любви Иеговы к своему народу: «в чем Ты возлюбил нас» (Мал.1:2)? – дерзко спрашивали иудеи у Бога, уверявшего их чрез пророка, что Он любит их (ibid). В этом вопросе народа мы имеем право видеть указание на бедствие плена и послепленного существования²⁵⁸. А ответ пророка, указывающий на Исава (1:2–3), который при пленении торжествовал и говорил «разрушайте, разрушайте до основания его» (Пс.136:7), теперь же сам разрушен до основания, – показывает, что мысль пророка была в курсе порожденных пленом настроений и впечатлений.

Почему Рейнке пороки священников, обличаемые Малахией, считает признаком более позднего происхождения книги, понять трудно. Дурные священники всегда могли быть, как всегда и были. Нам думается, что признаком позднейшего времени скорее являлось бы усиление ревности к исполнению закона.

Против датирования книги пророка Малахии временем после Неемии говорит, по нашему мнению, главным образом совершенное отсутствие всяких исторических сведений об этом времени. Что же мы будем помещать литературный памятник в эпоху, о которой ровно ничего не знаем? Ведь мы здесь лишаемся всякой возможности показать соответствия предполагаемой памятником бытовой обстановки с обстоятельствами усвояемого ему времени.

Грецов в пользу после-Неемианского происхождения книги пророка Малахии придумал довольно своеобразное доказательство, почерпаемое из наблюдение литературных особенностей книги. По его мнению, «и характер преступлений Израиля, и характер борьбы пророка с этими преступлениями ясно показывают, что во время пророка развивался уже тот дух внешнего исполнения закона, против которого преимущественно вооружался и за который обличал своих современников Господь Иисус Христос»²⁵⁹. Это наблюдение приводит его к предположению, что «во времена пророка Малахии существовала уже Великая синагога»²⁶⁰. Это предположение он старается доказать сближением задач великой синагога, как они рисуются в «Пирке-Абот», с Мал.2:7, 8, 9²⁶¹. Сюда же он присоединяет наблюдение, будто, судя по книге пророка Малахии, «действительно существовали во времена Малахии школы»²⁶². Все эти данные с несомненностью указывают на время позднейшее Ездры и Неемии²⁶³. Такова схема этого довольно длинного доказательства г. Грецова.

Краеугольным камнем всей теории Грецова является признание в книге пророка Малахии признаков существования в его время великой синагоги. Основание это – совершенно фантастическое, потому что, как доказано Куененом еще в 1876 г., никакой великой синагоги в том смысле, в каком говорит о ней талмуд, никогда не существовало. Куенен доказал, что употребление самого имени «великой синагога» в известных нам источниках не восходит раньше 2 века по Р. Хр., и что тот неизвестный, кто первый ввел в школьное употребление название כּנֶסֶת הַגדוֹלָה, несомненно имел в виду собрание, описанное в Неем.8–10. Но это последнее не имеет решительно ничего общего с теми функциями, какие усвояются великой синагоге в древнейшем талмудическом свидетельстве «Пирке-Абот»²⁶⁴. Справедливо поэтому мужей великой синагоги называют «экзегетическим мифом»²⁶⁵. Таким образом, Грецову, – вместо того, чтобы приурочивать свою аргументацию к такому неисторическому факту, являющемуся вымыслом иудейской традиции, – следовало бы просто исследовать отношение книги пророка Малахии к Неем. гл. 8–10 и 13, как и делают другие исследователи, не допускающие возможности, при определении исторической ситуации Малахии, каким-либо образом опираться на существование великой синагоги. Отношение же Малахии к 8–10 и 13 главам Неемии нами уже рассмотрено.

3) Время пророка Малахии. Разбор различных теории о времени происхождения книги Малахии еще более укрепил нас в справедливости первоначально принятого нами предположения, что деятельность пророка падает на время пред прибытием в Палестину Ездры, т. е. до 458 года. Это – единственное предположение, которое, удовлетворительно объясняя взаимное соответствие некоторых подробностей в книгах Малахии и Ездры, а также делая совершенно понятной существующую между ними разницу по соприкосновенным вопросам, в το же время избегает и всех возражений, пред которыми вполне или отчасти остаются безответными все прочие гипотезы.

Для частнейшего определения времени нашего пророка на протяжении 58 лет от 516 до 458 года, собственно говоря, нет достаточно веских исторических данных. Но несомненно, что все-таки пророк жил и действовал ближе к концу этого периода, т. е. в первой половине 5 века до Р. Хр. Впрочем, если воспользоваться упоминаемым у пророка в 1:3 разгромом Идумеи, как terminus, а quo, то с значительною вероятностью можно полагать, что Малахия проповедовал вскоре после 484 года, когда Ксеркс окончил свою войну с Египтом²⁶⁶.