Источник

Часть III. Последующие исторические свидетельства

Явления воскресшего Иисуса

Если Иисус воскрес из мертвых в теле и хотел, чтобы его церковь узнала об этом, то существует вероятность появления следующих двух факторов: во-первых, членам его церкви (а именно Одиннадцати, оставшимся от Двенадцати после предательства Иуды) могло показаться, что они видели его и разговаривали с ним; во-вторых, гробница Иисуса должна была оказаться пустой. (В соответствующем месте мной будет рассмотрен вопрос, почему, судя по всему, никто, кроме учеников Иисуса, не видел его и не разговаривал с ним.) В настоящей главе мной будут рассмотрены сообщения о явлениях Иисуса на предмет соответствия их тем свидетельствам, которые могли бы возникнуть, если бы эти явления действительно происходили. Согласно принципам, изложенным в главе 1, свидетельства и сообщения о явлениях должны рассматриваться как истинные в случае отсутствия контрсвидетельств, таких, например, как наличие существенных противоречий в сообщениях. В главе 10 будет рассмотрен вопрос, соответствуют ли имеющиеся у нас свидетельства тем, которые могли бы появиться в случае, если гробница действительно была пуста, и значительная часть главы будет посвящена рассмотрению одного из свидетельств, которому обычно не уделяется должного внимания, а именно о том, когда женщины и ученики обнаружили, что гробница пуста. Если Иисус не воскрес в теле, то один из альтернативных вариантов объяснения того, что произошло с телом, должен оказаться истинным, и в главе 11 мной будут рассмотрены такие варианты на предмет их вероятности и правдоподобия. В заключительной главе части III будет рассмотрен вопрос, насколько значение, приписываемое учениками воскресению, соответствует тому, что было сказано в главе 3 о значимости события сверхчуда.

В книгах Нового Завета, относящихся ко всем представленным в нем жанрам, содержатся многочисленные утверждения, что Христос воскрес (или что Бог воскресил его) из мертвых (для обозначения акта воскресения глаголы έγείρω и άνίστημι, по-видимому, используются равнозначно). Многие подобные утверждения по своей форме носят характер положений символа веры (например, положение, содержащееся, как принято считать, в самой ранней из книг Нового Завета, Первом послании к Фессалоникийцам, написанном около 49 года н.э.: «Иисус умер и воскрес»)237. Нет ни одного отрывка, в котором бы событие «воскресения» Иисуса было поставлено под сомнение. Эта формула проповедовалась новообращенным христианам и со всей очевидностью требовала объяснения и подтверждения своей истинности, что и делалось в ходе дальнейших разъяснений и общей проповеди Евангелия. В речах апостола Петра в Деяниях (имеющих определенные стилистические отличия от основного текста, возможно, относящихся к более ранним воспоминаниям) подчеркивается, что «мы», апостолы, были «свидетелями» (смерти и воскресения Иисуса)238.

Наиболее очевидным основанием веры в воскресение Иисуса, содержащимся в Новом Завете, служит то, что он «являлся» (ώφθη) тем или иным свидетелям239. (Далее в настоящей главе, рассматривая случаи «явлений» Иисуса, я понимаю под понятием «явление» событие, в ходе которого кому-либо кажется или представляется, что Иисус присутствует перед ним, – я временно оставляю в стороне вопрос о достоверности «явления», т.е. о том, действительно ли Иисус появился перед свидетелем.) Очевидно, это положение было главной составляющей христианского учения еще до написания книг Нового Завета. Тем не менее различные сообщения о явлениях Иисуса, содержащиеся в Новом Завете, разнятся между собой в отношении того, кому и где являлся Иисус. В главе 4 мной было отмечено, что в то время как главное содержание основных положений христианского учения (деяния и слова Иисуса) передавалось от одной христианской общины к другой с высокой степенью точности, подробности событий, служащих основанием для веры в эти основные положения, могли передаваться и сохраняться в памяти не настолько точно, как если бы это было свидетельством непосредственных очевидцев. Соответственно, при записи слов и деяний Иисуса в силу тех или иных причин неизбежно могли появиться различного рода несогласованности. Таким образом, в то время как существующее общее согласие в отношении факта воскресения Иисуса и того обстоятельства, что многие были его свидетелями, представляет собой весомое свидетельство, подтверждающее реальность этого события, существование в той или иной степени различающихся между собой версий сообщений о том, кому и когда он являлся, не умаляют степени достоверности этого свидетельства при условии отсутствия принципиальных противоречий между этими сообщениями. После распятия Иисуса группа его последователей стала с невиданным энтузиазмом проповедовать Евангелие, в основе которого лежало событие воскресения Иисуса. Этому должно быть найдено объяснение. Я полагаю, что нам следует отмести возможность намеренного обмана со стороны ближнего круга последователей Иисуса. Многие ближайшие ученики были готовы идти на смерть во имя своей веры, притом что вначале некоторые из них сомневались240. Очевидно, в целом ученики были уверены (справедливо или ошибочно) в том, что Иисус воскрес из мертвых, поскольку многие из них видели его и верили в то, что во время своих явлений он дал им Евангелие, которое они должны были проповедовать. Очень важно, что среди тех, кто признал факт воскресения, был «Иаков, брат Господень» (упомянутый в качестве апостола в стихе 1Послания к Гала- там); согласно существующим описаниям, семья Иисуса в известной степени враждебно относилась к его деятельности в период, предшествующий страстям. Нам необходимо ответить на следующий вопрос: действительно ли противоречия в имеющихся у нас свидетельствах настолько существенны, что, несмотря на убежденность последователей Иисуса в том, что он являлся многим из них, у нас нет достаточного основания поверить в это?

В Новом Завете присутствует только одно имеющее форму символа веры утверждение о том, кому являлся Иисус. Это стихи 15:1–8 Первого послания к Коринфянам. Св. Павел напоминает коринфянам то, что, как следует из текста, им уже было сообщено и что он сам «принял» (кроме, предположительно, сообщения о явлении Христа ему самому241). Сообщается, что вначале Иисус явился Петру, потом – Двенадцати, потом – «более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили»242, потом – Иакову, потом – всем апостолам и в конце концов – самому Павлу «как (некоему) извергу». Из последней фразы следует, что Иисус явился Павлу значительно позже, чем всем остальным. Многократное использование наречия «потом» указывает на то, что автор стремился перечислить события в той последовательности, в которой они происходили. В Послании к Галатам Павел сообщает, что он провел пятнадцать дней с Петром в Иерусалиме, где также встретил «Иакова, брата Господня» и где должен был услышать то, что Петр и Иаков говорили об основах христианской веры; услышанное им, по всей видимости, нашло свое отражение в Первом послании к Коринфянам. Общепризнанно, что и Послание к Галатам, и Первое послание к Коринфянам были написаны апостолом Павлом; Павел указывает, что побывал в Иерусалиме через три или четыре года после своего обращения, предположительно примерно через шесть лет после распятия. Строгий канонический стиль главы 15 Первого послания к Коринфянам и те знания, которыми обладал автор, придают этому тексту наибольшую значимость в сравнении со всеми другими описаниями происходивших тогда событий. Из контекста главы 15 Первого послания к Коринфянам однозначно следует, что Павел претендует на то, что сообщает буквально точную информацию о встречах с воскресшим Иисусом; он пишет все это для того, чтобы убедить коринфян, что «воскресение мертвых» возможно, поскольку Христос уже воскрес243. Говоря о прошлом, он говорит о будущем, поскольку то же самое произойдет со всеми умершими244; и это буквально означает возвращение к жизни (как и многое другое, конечно), и доказательством возможности всего этого служит тот факт, что Христос уже вернулся к жизни.

Существует еще одна причина, в силу которой данное свидетельство о воскресении обладает наибольшей значимостью среди прочих сообщений. Эта причина заключается в личности автора. Мной уже было отмечено, что апостол Павел выделяется среди всех остальных персонажей Нового Завета, поскольку сам его характер свидетельствует в пользу того, о чем он нам сообщает. Когда мы читаем его послания, безоговорочно признанные подлинными, он предстает перед нами как абсолютно честный человек. Если Павел подтверждает исповедную формулу, в которой, помимо всего остального, говорится и об этом важнейшем событии, значит, он сам верит в воскресение. И если он в него верит после разговоров с Петром и Иаковом, значит, он уверен, что и они верят. Если бы они сомневались, то и он не мог бы не разделить с ними их сомнения.

Остальные дошедшие до нас сообщения о воскресении не носят характера официальной вероисповедной формулы; они были записаны значительно позже в качестве составной части повествования евангелий. Мной уже было отмечено, что с течением времени традиция устной передачи ослабевает и в результате на передачу информации от одной группы христиан к другой требовалось определенное время, отдельные группы не всегда могли проверить и уточнить те положения, которые вызывали у них сомнения, и это неизбежно вело к появлению определенных разночтений в свидетельствах о явлениях воскресшего Иисуса. И конечно, мы эти разночтения обнаруживаем. Но более ли они существенны, чем те разночтения, которые касаются других событий жизни Иисуса и его страстей и, тем не менее, не порождают серьезных сомнений в отношении достоверности евангельского описания этих основных событий, их характера, а также учения Иисуса? Я так не думаю. По моему мнению, разночтения в свидетельствах о воскресении могут легко объясняться тем, что отдельные авторы допускали в своем повествовании ту или иную степень «теологизации» (привнося свое собственное истолкование в описание одних и тех же исторических событий) или прибегали к источникам, в памяти которых события сохранились недостаточно отчетливо. Существующие отличия ни в коей мере не представляются достаточными для того, чтобы поставить под сомнение основное содержание этих свидетельств.

Другие подробные сообщения о явлениях воскресшего Иисуса отличаются от Первого послания к Коринфянам в том, что касается перечня лиц или групп лиц, бывших свидетелями явлений; также имеются разночтения и между ними. Они расходятся между собой и в отношении того, где эти явления происходили. (В Первом послании к Коринфянам об этом ничего не сказано.) Существует семь других источников. Матфей сообщает о явлении Марии Магдалине и «другой Марии» (в Иерусалиме), а также явлении «одиннадцати ученикам» (в Галилее). В Евангелии от Марка (в первоначальном тексте, заканчивающемся на стихе 16:8), сообщения о явлениях воскресшего Иисуса отсутствуют, зато содержится предсказание явлений «ученикам Его и Петру», и, судя по всему, сам автор был уверен в том, что оно было исполнено245. Кроме того, в Евангелии от Марка Иисус трижды предсказывает собственное воскресение. Помимо этого, Евангелие от Марка дополняется стихами 16:9–20, они, как указывается в большинстве изданий Библии, были позже добавлены к евангельскому тексту, который, заканчиваясь на стихе 16:8, выглядит незавершенным и с грамматической точки зрения обрывается на середине повествования. В этом дополнении сообщается о явлениях Марии Магдалине, «двум из них на дороге, когда они шли в селение», «одиннадцати, возлежавшим на вечери». Место, где происходили эти явления, не указывается.

Лука сообщает о явлениях «двум из них» (в том числе Клеопе), идущим в Эммаус, Петру, «одиннадцати», а также о вознесении на небо перед «ними», причем последнее событие могло быть как частью явления «одиннадцати», так и отдельным явлением. Все эти события происходили в районе Иерусалима. Глава 20 Евангелия от Иоанна сообщает о явлении Марии Магдалине (и, возможно, другим вместе с ней; см. Ин 20:2: «не знаем»), «ученикам», кроме Фомы («одного из двенадцати»), ученикам вместе с Фомой. По крайней мере первые два из этих явлений происходили в районе Иерусалима. Глава 21 (отдельная глава, добавленная позже к основному тексту Евангелия от Иоанна) содержит сообщение о явлении семи ученикам (включая Петра, Иакова и Иоанна) в Галилее. В главе 4 я настаивал на том, что Иоанна необходимо рассматривать как серьезного свидетеля в вопросах истории, в частности в том, что касается основных событий жизни Иисуса, описываемых в других евангелиях, и, прежде всего, событий, связанных по времени со страстями Христовыми. И наконец, в Деяниях Апостолов (Деян 1:3) сообщается о том, что на протяжении сорока дней Иисус являлся «апостолам» «со многими верными доказательствами»; а затем говорится о вознесении на небо перед ними на Масличной горе. В одной из ранних проповедей Павла, представленной в Деяниях Апостолов (Деян 13:31), также говорится о том, что Иисус «в продолжении многих дней являлся тем, которые вышли с Ним из Галилеи в Иерусалим и которые ныне суть свидетели Его перед народом».

Итак, из Первого послания к Коринфянам не следует, что никто, кроме перечисленных в нем лиц, не видел воскресшего Иисуса. Те, на кого указывает Павел, это либо отдельные апостолы, либо группы лиц, обязательно включающие в себя апостолов (в достаточно узком значении слова «апостолы», которое, тем не менее, имеет более широкий смысл, чем понятие «Двенадцать»). Павел сам считал себя апостолом246, и, учитывая его уважительное отношение к Иакову, «брату Господнему», можно утверждать, что и Иакова он также относил к их числу; предположительно речь идет о том самом Иакове, который, как далее сообщается в Деяниях Апостолов, сыграл важную роль в становлении церкви247. «Пятьсот братий», скорее всего, представляли собой официальное собрание церкви, и, таким образом, в их число должны были входить апостолы. Я подчеркиваю это, поскольку в самом начале Деяний Апостолов Петр обращается к «верующим» с просьбой помочь избрать одного из тех, кто был частью их общины «начиная от крещения Иоаннова до того дня, в который Он вознесся от нас», чтобы он мог стать «вместе с нами свидетелем воскресения Его»248. Смысл этого обращения в том, что Петр просит братию избрать одного из тех, кто в определенном смысле (непосредственно или со слов других) был «свидетелем» вознесения и, соответственно, воскресения, чтобы он мог стать «свидетелем» в более узком и более формальном смысле этого слова – членом Двенадцати, и, следовательно, апостолом. Таким образом, наличие этого более формального значения понятия «свидетель» означает, что если в перечне Павла, имеющем вид строгого изложения символа веры, названы только апостолы, то это ни в коем случае не отрицает того, что и другие видели воскресшего Иисуса. А из стиха 1Деяний Апостолов следует, что были еще и другие свидетели помимо официально названных таковыми.

В других источниках упоминаются еще два случая явления Иисуса людям, однозначно не бывших апостолами, и их отсутствие в перечне Павла вполне может быть следствием вышеназванного обстоятельства. Один из этих случаев – явление Иисуса двум ученикам по дороге в Эммаус, во время которого состоялась долгая беседа с ними (Лк 24: 13–32; очевидно, это те же самые два ученика, которые упоминаются в дополнении к Евангелию от Марка, Мк 16:12). Возможны два объяснения того, почему этот случай был опущен. Первое состоит в том, что описание явления всем ученикам (Лк 24:36) включает в себя и это явление двум ученикам на дороге в Эммаус. При этом явление на дороге в Эммаус могло рассматриваться как первая фаза явления Двенадцати, о котором говорится у Павла, и, следовательно, оно не требовало отдельного упоминания. Другое возможное объяснение того, почему Павел не включил это явление в свой перечень, просто сводится к тому, что эти двое не были апостолами. Двое идущих в Эммаус были не настолько важными фигурами, чтобы выступать в качестве официальных свидетелей. Нигде в Новом Завете Клеопа не играет сколь бы то ни было заметной роли; другой ученик был столь малозначимой фигурой, что его даже не называют по имени. (Возможно, это была жена Клеопы, которая, по-видимому, также упоминается в стихе 19Евангелия от Иоанна среди тех, кто стоял возле креста.)

Другой случай, не упомянутый в списке у Павла, это явление Марии Магдалине в гробнице или возле нее утром пасхального воскресенья (о котором говорится в Евангелии от Матфея, в дополнении к Евангелию от Марка и в Евангелии от Иоанна). (У Матфея упоминается также и еще одна Мария в качестве свидетеля этого явления.) Хорошо известный факт, что согласно еврейскому праву женщины не считались полноценными свидетелями249, служит готовым объяснением, почему Мария была исключена из списка, составленного Павлом (равно как и из описания, данного Лукой); ранняя церковь не хотела ставить свое учение в зависимость от показаний свидетелей, статус которых мог быть поставлен под сомнение, по крайней мере большей частью аудитории. Возможно, именно по этой причине это явление не упоминается также и у Луки. Церкви было необходимо, чтобы ее свидетелями были люди, обладающие наибольшим авторитетом. Таким образом, мы можем с полным основанием добавить первое из этих двух явлений к списку, составленному Павлом, но явление Марии Магдалине остается под вопросом.

Евангелие от Марка (Мк 16:1–8) сообщает о том, что «Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломея» пришли к гробнице в воскресенье утром и нашли ее пустой, и юноша в белой одежде сказал им, что Иисус воскрес, а им необходимо идти и сказать «ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам». После чего они убежали от гробницы «и никому ничего не сказали, потому что боялись». На этом месте первоначальный текст Марка заканчивается (Мк 16:8). Из всего этого со всей очевидностью следует, что женщины не видели Иисуса ни в гробнице, ни где-либо еще в течение ближайшего времени и не сообщили ученикам о пустой гробнице; и что первые явления так или иначе произошли в Галилее, как и было предсказано в предыдущем стихе. При этом не только ничего не говорится о явлении Марии Магдалине или какой-либо другой женщине, но и недвусмысленно подразумевается, что подобного явления не было.

Рассматривая данную проблему, я хотел бы сделать временное допущение, что сообщение Марка о посещении женщинами гробницы в воскресенье утром соответствует истине. Этому свидетельству, как и любому другому свидетельству, следует верить в случае отсутствия контрсвидетельств. Но некоторые не согласны с тем, что гробница была пуста, и из их утверждений следует, что женщины не могли увидеть ее пустой; все эти возражения будут рассмотрены мной в главе 10. И если женщины воскресным утром действительно обнаружили, что гробница пуста, если тогда не было никакого явления Марии Магдалине, то удивительно, почему и в Евангелии от Матфея, и в дополнении к Евангелию от Марка, и в Евангелии от Иоанна утверждается, что оно было. Это тем более удивительно ввиду того, что слава первого свидетеля воскресения Христова (или одного из двух первых свидетелей, как утверждается у Матфея) в таком случае могла бы принадлежать не Марии Магдалине, женщине, которая была даже не матерью Иисуса, а всего лишь той, «из которой вышли семь бесов»250, но Петру или Одиннадцати, официальным лидерам Церкви, если только ее притязание на эту роль не было озвучено еще до того, как стало известно о других явлениях. Если бы Мария действительно «ничего никому не сказала» в течение нескольких недель, то ее притязание вряд ли было бы признано. Утверждение, что они «никому ничего не сказали», находится в противоречии с тремя другими источниками: евангелиями от Матфея, Луки и Иоанна (независимыми друг от друга в текстуальном отношении), согласно которым женщины немедленно сообщили ученикам, что гробница пуста. По этим двум причинам – необходимость раннего признания утверждения Марии о том, что она первой видела воскресшего Иисуса, и наличие уверенного согласия между другими источниками по поводу того, что женщины немедленно сообщили апостолам о пустой гробнице, – следует предположить, что случайно или намеренно Марк (Мк 16:8) вводит нас в заблуждение.

Если же данное свидетельство Евангелия от Марка (Мк 16:8) не соответствует действительности, тогда утверждение, что Евангелие от Марка не заканчивается на стихе 16:8, но существует некое продолжение этого текста, которое было утрачено, нуждается в очень весомых аргументах. На мой взгляд, таких весомых аргументов два. Во-первых, весьма маловероятно, что книга может заканчиваться так, как заканчивается стих 16:8, соединительной частицей γάρ, которая обычно не ставится в конце греческих предложений или целых книг. И, во-вторых, Марк, несомненно, верил в то, что воскресший Иисус являл себя людям: он приводит пророчества, сделанные Иисусом в ранний период проповеднического служения, о своем воскресении, и в стихе 16сообщает о юноше в белой одежде, предсказывающем явления в Галилее; и, таким образом, сообщение об одном или нескольких явлениях представляло бы собой доказательство того, что воскресение Иисуса стало кульминацией подвига, началом которому стали жизнь и страсти Христовы. Тем не менее многие ученые-богословы XX века утверждают, что Марк намеренно закончил свое евангелие эпизодом с пустой гробницей для того, чтобы предоставить возможность каждому из нас самому решать, как расценивать ту неопределенность, которая сложилась вокруг дальнейшей судьбы Иисуса251.

И в самом деле, Марк утверждает, что в ранний период своей жизни Иисус многие вещи держал в тайне – в первую очередь, свой мессианский статус, – предоставляя возможность ученикам самим открыть все это для себя до того, как это будет открыто всем. Но в конце Марк обязательно показывал, как все это открывалось людям или, по крайней мере, становилось очевидным для апостолов. И, во всяком случае, он явно намеревался сообщить всем о том, что стало известно о воскресении. Какая-нибудь загадочная пьеса, написанная в XX веке, вполне может иметь неопределенное окончание, но совсем маловероятно, что евангелие («благовествование», как сам Марк определил свое сочинение) может завершиться подобным образом. Возможно, фраза «никому ничего не сказали» могла всего лишь означать, что они «ничего не сообщили властям», т.е. «не сообщили иудейским или римским властям о краже тела», тогда евангельский текст вполне мог продолжиться рассказом о том, как женщины передали ученикам все необходимую информацию. Или если выражение «никому» распространяется и на учеников, то в продолжении евангелия могло быть указано, кто из этих женщин не передал информацию ученикам и как долго они все это скрывали. Ведь Марк, несомненно, был убежден в том, что в конце концов женщины рассказали ученикам о произошедшем, иначе, откуда бы он сам узнал об этом. Евангельский текст мог иметь, например, такое продолжение: «Хотя женщины и убежали, но по прошествии нескольких часов одна из них собралась с духом и рассказала обо всем ученикам».

Одно из возможных решений этой проблемы можно обнаружить в Евангелии от Иоанна (Ин 20:2). Судя по всему, в этом стихе сообщается, что хотя пустую гробницу видела более чем одна женщина, – обращаясь к Петру и «другому ученику», Мария произносит «не знаем, где положили Его», т.е. говорит о себе во множественном числе – только одна Мария Магдалина сообщила об этом ученикам. И тем обстоятельством, что другие женщины убежали, объясняется, почему явившийся Иисус встретил Марию одну, когда она повторно пришла к гробнице, о чем рассказывается в стихах 20:11–18 Евангелия от Иоанна. Этим также можно объяснить, почему два ученика, идущие в Эммаус, сообщили Иисусу, которого они не узнали, только о том, что женщины обнаружили пустую гробницу и видели явление ангелов и что затем также убедились в том, что гробница пуста, «но Его не видели»252. Два ученика не упомянули о явлении Иисуса Марии, потому что это событие произошло после того, как они проверили сообщение о пустой гробнице, но до того, как Мария рассказала ученикам, что ей явился Иисус. К тому моменту, когда она сообщила об этом, два ученика уже ушли в Эммаус, и поэтому они ничего не рассказали Иисусу о явлении Марии Магдалине.

Эта версия, однако, не согласуется, с тремя другими менее значимыми свидетельствами, которые могут быть обнаружены в евангелиях. Матфей сообщает о «другой Марии», которая одновременно с Марией Магдалиной видела Иисуса253. Лука пишет, что все женщины, а не только Мария рассказали апостолам о произошедшем. В Евангелии от Иоанна сообщается, что Мария Магдалина видела ангелов во время своего первого посещения гробницы, а не второго254. Но все эти несущественные разногласия вполне могли накопиться за те десятилетия, пока информация обо всем этом передавалась в устной форме или в результате погрешностей памяти. Если «другая Мария» (и, возможно, другие женщины вместе с ней) вместе с Марией Магдалиной видела пустую гробницу, после чего Марии Магдалине явился Иисус, при устной передаче вполне могла появиться версия, что Иисус явился одновременно двум Мариям. И если несколько женщин видели пустую гробницу и только Мария Магдалина сообщила об этом ученикам, то при устной передаче могла возникнуть версия, что они все вместе сообщили апостолам случившимся. И когда Иоанн пишет не о том, что видел сам, а о том, что, по словам Марии, видела она, в памяти пожилого человека по прошествии многих десятилетий могут возникнуть погрешности, касающиеся отдельных мелких деталей произошедшего, притом что все основные события он помнит с кристальной ясностью.

Кто именно обнаружил пустую гробницу, кто и когда видел ангелов – все эти обстоятельства для ранней церкви отступали на второй план по сравнению с вопросом, кто первым видел Иисуса. И я снова повторяю, весьма маловероятно, что Мария Магдалина могла быть признана достойной этой чести, если только она не заявила об этом раньше всех других. Предположению, что три крайне несущественные ошибки появились или в результате неточностей, допущенных при устной передаче информации, или вследствие погрешности памяти, следует отдать приоритет над версией, согласно которой во времена ранней церкви христиане не верили в первое явление Иисуса Марии Магдалине около гробницы. Если Евангелие от Марка в том виде, в котором оно существовало в веке, отрицало факт этого явления (или евангелие заканчивалось стихом 16:8, или дальнейший текст отвергал это), авторы Евангелия от Матфея и дополнения к Евангелию от Марка не включили бы это явление в свое повествование (с учетом того, что они оба были знакомы с Евангелием от Марка) при отсутствии у них весомого свидетельства об обратном, поскольку у них был более чем серьезный мотив приписать честь свидетельства первого явления Петру или апостолам. И с учетом огромной важности этого вопроса Иоанн, выступающий, как уже было отмечено, надежным свидетелем во всем, что касается основных событий страстей и воскресения, не стал бы включать сообщение об этом явлении в свое евангелие, если только не был бы убежден в том, что оно было историческим фактом. Как бы на самом деле ни заканчивалось Евангелие от Марка, мы не можем согласиться с тем, что видимое отрицание явления Марии Магдалине или видимое отрицание факта передачи Марией ученикам информации о пустой гробнице, оказываются весомее тех свидетельств, которыми эти события подтверждаются.

Итак, согласившись с тем, что на основании стихов 16:1–8 Евангелия от Марка нельзя сделать однозначный вывод, что воскресного явления Марии Магдалине в действительности не было, мы можем двигаться дальше. Отсутствие некоторых явлений в списке у Павла может в целом объясняться тем, что подробности этих явлений были ему неизвестны, или же тем, что он решил сообщить не обо всех, а только об отдельных избранных им явлениях. И из некоторых источников со всей очевидностью следует, что авторы знали и о других явлениях, помимо тех, о которых они сообщили. Если Евангелие от Луки и Деяния Апостолов образуют фактически единое сочинение, то содержащееся в Деяниях утверждение, что Иисус являлся живым «со многими верными доказательствами, в продолжение сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием»255, указывает на то, что в главе 24 Евангелия от Луки были перечислены не все явления. В стихе 20Евангелия от Иоанна сказано: «Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не написано в книге сей»; и поскольку это заявление следует непосредственно после сообщений о явлениях, это может означать, что кроме перечисленных были и другие явления. Глава 21 Евангелия от Иоанна обычно рассматривается как отдельная перикопа, позднее добавленная к основному тексту и, соответственно, не имеющая своей целью охватить все события; и в данном случае стих 21(в котором говорится, что эпизод главы 21 представлял собой «третье» из явлений Иисуса) может рассматриваться как соединительная связка, добавленная намного позже и не бывшая частью изначальной традиции. Стихи 16:1–8 Евангелия от Марка по своему содержанию не доходят до описания явлений, и (как уже было сказано ранее) дополнение к Евангелию от Марка, по всей очевидности, представляет собой краткое изложение традиционных представлений, взятых из других источников, призванное восполнить недостающее окончание текста, обрывающегося на стихе 16:8.

Как уже отмечалось, определить места явлений достаточно сложно. Существует серьезная традиция (предсказания в Евангелии от Марка – Мк 16:7, 14:28, Евангелие от Матфея, глава 21 Евангелия от Иоанна), согласно которой явления происходили в Галилее. И эту традицию необходимо принять во внимание. Для того чтобы согласовать свидетельства Евангелия от Марка с предсказаниями явлений в Иерусалиме, нам необходимо признать, что предсказания, о которых сообщает Марк (Мк 16:7, 14:28), не содержат в себе отрицания возможности других явлений, а лишь указывают, что главное явление всем ученикам вместе произойдет в Галилее. Также нетрудно согласовать явления в Галилее с содержанием главы 20 Евангелия от Иоанна, поскольку в ней не сказано, что явление ученикам вместе с Фомой (которое само могло произойти в Галилее на расстоянии восьмидневного перехода от Иерусалима) было последним. Дополнение к Евангелию от Марка было написано позже и в любом случае ничего не сообщает о том, где произошло последнее явление. Проблема в том, что в Евангелии от Луки, по-видимому, подразумевается, что все явления происходили в один день в Иерусалиме. Но так как в Деяниях Апостолов утверждается, что они происходили на протяжении сорока дней, то Лука либо просто-напросто смешивает два очевидно несовместимых свидетельства, что само по себе маловероятно, либо использует одно из этих описаний лишь в качестве образа, призванного проиллюстрировать богословское видение произошедшего, но при этом, не желая вводить нас в заблуждение, в другом случае дает точную историческую картину того, что происходило на самом деле. С учетом того, что во всех других источниках традиционно сообщается о более длительном периоде, во время которого происходили явления воскресшего Иисуса, мы должны рассматривать главу 24 Евангелия от Луки как доказательство богословского положения, возможно, того, что проповедь Евангелия берет начало от воскресения Иисуса в Иерусалиме256. Если между воскресением и последним явлением Иисуса прошло сорок дней, то за это время вполне можно было совершить переход в Галилею и вернуться назад. Но почему «вернуться назад»? Глава 28 Евангелия от Матфея рассказывает о благословлении Иисусом Двенадцати на горе в Галилее; и этот рассказ напоминает историю вознесения. Однако в нем не говорится, что это было последнее явление Иисуса, и описание вознесения там также отсутствует. Очевидно, что многие ученики действительно вернулись в Иерусалим. Даже если рассматривать рассказ Луки о Пятидесятнице как миф, нельзя игнорировать тот факт, что в начальных главах Деяний Апостолов представлено множество подробностей пребывания многих учеников в Иерусалиме.

Таким образом, без каких-либо существенных затруднений складывается следующая картина, позволяющая согласовать различные свидетельства. Вначале было явление Марии Магдалине в гробнице или около нее (Евангелие от Матфея, дополнение к Евангелию от Марка, глава 20 Евангелия от Иоанна), затем – ученикам по дороге в Эммаус (Евангелие от Луки), затем – Петру (Евангелие от Луки и Первое послание к Коринфянам), затем – «одиннадцати» (когда в Первом послании к Коринфянам Павел пишет «Двенадцати», на самом деле речь идет об «одиннадцати»; также Евангелие от Луки и глава 20 Евангелия от Иоанна, где говорится о явлении «ученикам») – все эти явления происходили в Иерусалиме в пасхальное воскресенье. С моей точки зрения, нам не следует полагать, что при этом присутствовали все Одиннадцать, но в любом случае – некоторые из них. Усомниться в том, что все они были на месте, мы должны прежде всего потому, что, как традиционно принято считать, после предательства, «оставивши Его, все бежали»257. Когда люди бегут, они, как правило, бегут в разные стороны, и, возможно, некоторые из них убежали не так уж далеко. Но все Двенадцать пришли из Галилеи, и вполне естественно для многих из них было быстро вернуться назад. Во-вторых, как известно, Иоанн сообщает, что отсутствовал Фома. И, в-третьих, последующий уход остальных в Галилею может вполне объясняться их желанием найти «заблудших овец» и вернуть их в число Одиннадцати. Несомненно, что многие ученики Иисуса остались в Галилее, когда Иисус и Двенадцать ушли в Иерусалим. И, соответственно, явление пятистам братьям могло произойти в Галилее как явление целому собранию церкви; и поэтому Марк особо выделяет Галилею в качестве места, где Иисус должен был встретить своих учеников. Таким образом, явления Иоанну (Первое послание к Коринфянам) и Одиннадцати включая Фому (глава 20 Евангелия от Иоанна), и, кроме того, явления, о которых определенно сказано, что они случились в Галилее – явление «при море Тивериадском» (глава 21 Евангелия от Иоанна) и явление Одиннадцати, описанное в Евангелии от Матфея, – также могут рассматриваться как произошедшие в Галилее. (Очевидно, некоторые из этих свидетельств повествуют об одних и тех же явлениях). И наконец, после возвращения в Иерусалим совершилось последнее явление «всем Апостолам» (Первое послание к Коринфянам, а также свидетельства о вознесении, содержащиеся в дополнении к Евангелию от Марка, Евангелии от Луки и Деяниях Апостолов). Если ученики вернулись в Иерусалим, то зачем они это сделали? Возможно, потому что верили, что Иисус сказал им сделать это, поскольку Иерусалим – это то место, откуда, по утверждению Луки, должна была начаться проповедь Евангелия всем народам. Или, может быть, им было необходимо убедиться в том, что гробница действительно была пуста и, следовательно, весь пережитый ими опыт, в реальность которого они верили, не был пустой видимостью.

Остается одна проблема, которая заключается в том, что, если явление «пятистам братий в одно время» действительно имело место, тогда непонятно, почему никто из авторов евангелий не уделяет должного внимания этому событию, несмотря на такое большое количество участников, в нем задействованных. Я могу лишь высказать предположение, что их интересовало именно апостольское свидетельствование (и, таким образом, они указывали лишь присутствовавших апостолов); и, кроме того, некоторым из них были известны подробности не более чем двух или трех самых знаменитых явлений. Возможно, Лука не назвал его потому, что, будучи перечисленным у Павла в середине списка явлений, оно, вероятнее всего, произошло в Галилее, а Луку интересовали исключительно явления в Иерусалиме. Или, возможно, он заменил рассказ об этом явлении историей Пятидесятницы. Но все это не более чем умозрительные рассуждения. Проблема существует; но ее нельзя решить путем отрицания историчности собрания пятисот братьев, поскольку Павел и тот, кто сообщил ему об этом, никогда не стали бы утверждать, что это событие состоялось, если бы у них не было достаточного количества свидетелей из числа непосредственных участников.

Я не отрицаю, что предложенный мной вариант согласования различных свидетельств о воскресении подразумевает признание наличия у отдельных авторов некоторых несущественных ошибок в описании, а также того, что в очень редких случаях повествование могло быть скорректировано в угоду определенной богословской концепции (например, в Евангелии от Луки местом всех явлений назван Иерусалим). Но некоторые несущественные ошибки и корректировка, хотя бы и в самой незначительной степени, в угоду богословию – это как раз то, чего мы должны ожидать от любого исторического свидетельства I века н. э. в том случае, если речь идет о событии, имеющем важное религиозное значение, тем более, если информация о нем была передана в устной форме и записана евангелистами по окончании своих долгих странствий. Я считаю, что предложенный мной вариант согласования не содержит каких бы то ни было невероятных допущений. Несмотря на отдельные исторические неточности и возможную незначительную богословскую корректировку информации, он в целом отвечает нашим требованиям к описанию основного (предполагаемого) исторического события.

Какой характер носили эти явления? Различный. В некоторых случаях это были явления отдельным лицам, в других – целым группам. Явление апостолу Павлу было уникальным, поскольку, насколько нам известно, это было явление только для одного человека, хотя вокруг были и другие люди, которые, тем не менее, не видели воскресшего Иисуса. В главе 9 Деяний Апостолов говорится, что другие люди так же, как и Павел, видели свет и слышали голос, но, как предполагается, никто из них не видел говорившего. В параллельных стихах главы 22 Деяний Апостолов сказано, что спутники Павла не слышали голос. При этом в Первом послании к Коринфянам говорится, что Христос «явился» Павлу (ώφθη, «был видим» им). Иисуса не всегда узнавали сразу (Мария Магдалина в стихе 20Евангелия от Иоанна; ученики на дороге в Эммаус; эпизод, описанный в стихе 21:4 Евангелия от Иоанна). Он мог появляться и исчезать по своей воле. При этом Лука подчеркивает его телесность («осяжите Меня» (Лк 24:39); Иисус ест рыбу (Лк 24:43)); Иоанн утверждает, что Фома мог вложить руку свою в ребра Иисуса (Ин 20:27). Матфей также сообщает, что женщины ухватились за ноги Иисуса258. (Но в Евангелии от Иоанна написано, что Марии Магдалине было сказано не прикасаться к Иисусу, «ибо я еще не восшел к Отцу Моему»259. Тем не менее возможно, это означает также и то, что Мария могла прикоснуться к Иисусу, который обладал плотью, но сделать это ей было нельзя.) Также существуют различные сообщения, о которых более подробно будет сказано в соответствующем месте, согласно которым Иисус после воскресения участвовал в трапезе со своими учениками, из чего следует, что он принимал пищу (Лука прямо говорит об этом260). Таким образом, существует целая традиция, согласно которой в течение небольшого промежутка времени Иисус был воплощен в обычном теле, но и в этом воплощенном состоянии обладал сверхъестественными возможностями.

Таблица 9.1. Таблица явлений

Примечание: в таблице перечисляются все явления Иисуса, упомянутые в Новом Завете, в том порядке, в котором они произошли согласно каждому новозаветному источнику (кроме двух упоминаний общего характера о «явлениях» в Деяниях, где не утверждается никакая историческая последовательность). На одной линии (идущей под своим номером) я располагаю те явления, которые, как я доказываю в этой главе, будет правдоподобно признать одними и теми же. (5Ь) и, возможно, (5а) суть явления в Галилее, которые могут отличаться от (5).

Пустая гробница и соблюдение воскресенья

Пустая гробница

Далее. Даже если Иисус явился своим ученикам воплощенным, то он мог воплотиться в новое тело, которое не имело никакого отношения к телу, покоящему в гробнице. Однако четыре евангелия, по всей видимости, утверждают, что Иисус воскрес в своем старом, но преображенном теле. Все они начинают повествование о воскресении с рассказа о произошедшем в пасхальное воскресенье посещении женщинами гробницы Иисуса, которая оказалась пустой; в Евангелии от Луки факт пустоты гробницы подтверждает Петр, а в Евангелии от Иоанна – Петр и «ученик, которого любил Иисус». Как отмечалось ранее, нет оснований сомневаться в подлинности свидетельства, согласно которому эти посещения действительно имели место. Тем не менее прежде среди ученых была популярна теория, по которой эти эпизоды считались позднейшим добавлением с целью обосновать явления Иисуса. Главным поводом для возникновения этой теории, возможно, послужило то, что Павел нигде, и в первую очередь в Первом послании к Коринфянам, не упоминает о пустой гробнице.

Однако если авторы евангелий ощущали такую потребность, причиной, прежде всего, было то, что явления призрака Иисуса воспринимались ими как менее значимые события по сравнению с явлениями воплощенного Иисуса. Утверждение Луки, согласно которому Иисус ел рыбу перед учениками261, чтобы показать, что он не призрак, свидетельствует о том, что только воплощенный Иисус был способен сообщить им радость воскресения. Возможность воплощения Иисуса в новое тело не относилась к числу тех, которые легко могли быть восприняты иудеями I столетия; они скорее ожидали бы пустой гробницы, сопровождавшей это воплощение. Но если авторы евангелий считали пустую гробницу непременным атрибутом воскресения, то точно такой же точки зрения скорее всего придерживались и христиане, жившие за десять-двадцать лет до этого, в том числе и св. Павел. Итак, если бы в церкви и за ее пределами получило распространение представление, согласно которому тело Иисуса покоится в гробнице, Павел несомненно почувствовал бы необходимость объяснить, как соотнести факт нахождения тела в гробнице с верой в воскресение. Адресаты его Первого послания к Коринфянам, которые, как он утверждает, «говорят, что нет воскресения из мертвых»262, могли привести в свою пользу аргумент – даже тело Иисуса по-прежнему покоится в гробнице, – на который надо было обязательно что-нибудь ответить. Однако ничего подобного не содержит ни Первое послание к Коринфянам, ни Новый Завет в целом (нет также следов позднейшего вычеркивания). Причина состоит в том, что, по мнению Павла, воскресение Христа подразумевало пустую гробницу. Частью упоминаемой Павлом традиции стало то, что утверждению о воскресении Иисуса непосредственно предшествовало утверждение, что он был погребен. Петр в произнесенной им в день Пятидесятницы речи сопоставляет патриарха Давида, который был также «погребен, и гроб его у нас до сего дня», и его пророчество «и плоть Его не видела тления», которое считает относящимся к Христу263.

В подтверждение того, что вера в воскресение не предполагает пустой гробницы, обычно приводят стихи 6:14–16 и 12:18–27 Евангелия от Марка. В первом случае Ирод, услышав об Иисусе, испугался, что он Иоанн Креститель, который «воскрес из мертвых»; тем не менее мы не располагаем какими бы то ни было свидетельствами о попытке проверить гробницу Иоанна. Это позволяет предположить, что наличие или отсутствие тела в гробнице не служило доказательством чьего-либо воскресения. Однако приведенный отрывок может свидетельствовать только о мучительных фантазиях человека, совесть которого отягчена преступлением; другие же придерживались иного мнения относительно того, кем был Иисус. Для Ирода было важно не соответствие его представления действительности, но осознание собственной виновности в смерти Иоанна и то обстоятельство, что некто был так сильно похож на погубленного им человека. Ирод мог проверить гробницу Иоанна (если бы знал, где она находилась), но Марк мог об этом не знать; если же ему было это известно, то подобное знание все равно не имело решающего значения для сути излагаемых им событий.

Второй отрывок представляется более значимым. В нем речь идет о саддукеях, которые спросили Иисуса, чьей женой будет в момент воскресения женщина, до этого бывшая женой семерых братьев и оставшаяся после их смерти вдовой (т.е. в момент всеобщего воскресения «в последний день»). Иисус утверждает, что «когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить». В подтверждение тому, что «из мертвых воскреснут» (εγείρονται – настоящее время), он приводит слова Бога, обращенные к Моисею: «Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова»264, и говорит, что Бог есть Бог живых. Тем не менее люди чтили гробницы патриархов и не задумывались о том, что последние могли быть пустыми. Развивая дальше это положение, мы приходим к выводу, что «воскресение» не влечет за собой опустения гробницы. Однако вопрос саддукеев, чьей женой «будет» вдова семерых братьев «в воскресении», относился к некому будущему событию, участниками которого станут все и которое еще не совершилось. Протест Иисуса вызывает именно неверие саддукеев в то, что такое событие действительно произойдет. Так что же имел в виду Иисус, утверждая, что Бог есть Бог «живых», Авраама, Исаака и Иакова; и какое отношение сказанное им имеет к обсуждаемой нами проблеме? Здесь, по всей видимости, есть три возможности. Первая состоит в том, что патриархи в настоящее время живы, т.е. они уже воскресли, и это дает повод полагать, что и прочие мертвые также воскреснут. Вторая возможность заключается в том, что патриархи в настоящее время живы (но пребывают в бестелесном состоянии), а это свидетельствует о том, что Бог завершит процесс их воскрешения в будущем (возвратив им их тела) и точно так же воскресит и прочих людей. Согласно третьей возможности, патриархи только временно мертвы (или пребывают во сне); их изначальный статус – это статус живых, и потому Бог воскресит их (равно как и всех прочих) в будущем. На основании текста нельзя назвать предпочтительной ни одну из предложенных интерпретаций; но только первая имеет своим следствием то, что воскресение не связано с пустой гробницей. Если бы первая интерпретация была верна и именно таковым ранние христиане считали воскресение Иисуса, то тогда от них можно было бы ожидать почитания гробницы, хранящей тело Иисуса (подобно тому, как почитались гробницы патриархов), или оссуария, куда впоследствии были бы помещены его кости; однако нет ни малейшего подтверждения тому, что так и было на самом деле (тем поразительней контраст с Деян 2:29, где о Давиде говорится, что «он и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня»).

Итак, представляется необходимым стать на точку зрения, подкрепляемую всеми прочими имеющимися в нашем распоряжении свидетельствами, согласно которой вера учеников в воскресение предполагала веру в пустую гробницу. Это «сводит на нет» представление, в соответствии с которым ученики могли подтвердить факт воскресения Иисуса, не проверив гробницы, как только у них появилась такая возможность (если бы они находились в то время в Галилее, то для проведения этой проверки им пришлось бы вернуться в Иерусалим). Вера в пустую гробницу должна была возникнуть у них довольно рано. (Существуют вполне правдоподобные объяснения того, почему гробница оказалась пустой или почему ученики ошибочно поверили в ее пустоту, и я рассмотрю их в свое время). Поэтому в высшей степени оправданным будет предположить, что евангелия сообщают нам лишь о поводе, который привел к возникновению данного убеждения; а именно, женщины, обнаружив, что гробница пуста (тотчас или чуть позже), рассказали об этом ученикам. В противном случае их роль в традиции не была бы столь заметна. И это опять «сводит на нет» предположение, что ученики поверили женщинам на слово и не захотели убедиться лично в пустоте гробницы.

Воскресенье

Когда женщины обнаружили, что гробница пуста? В какой момент возникла вера в то, что тело не находится в гробнице? Согласно всем четырем евангелиям, это произошло в воскресное утро, на утро «третьего дня». Выражение «в третий день» часто ассоциируется с воскресением как таковым. Никто не допускает возможности, что воскресение произошло в субботу вечером, но его последствия были обнаружены только на следующий день, в воскресенье. В скором времени мы рассмотрим все возможные объяснения этого.

Есть одно очень важное свидетельство, касающееся времени осмотра пустой гробницы, которое следует непременно принять во внимание265. Христианские общины за три-четыре года, прошедшие со времени событий страстей, вышли за пределы Иерусалима и распространились на довольно значительной территории. Согласно стиху 8Деяний Апостолов, после смерти Стефана «произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все, кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии». (Есть также основания полагать, что еще ранее самостоятельные общины возникли и в других местах). Пришедшие из Иерусалима христиане принесли с собой свои обычаи, в том числе и обычай евхаристии; все имеющиеся в нашем распоряжении свидетельства (перечисленные далее) предполагают повсеместное распространение обычая совершать евхаристию в первый день недели – воскресенье. Установление этого обычая должно было предшествовать рассеянию Иерусалимской церкви; в противном случае мы располагали бы свидетельствами о разногласиях по поводу времени совершения, а также о данных сверху соответствующих указаниях (подобно спору об обрезании и употреблении в пищу жертвенного мяса, который был разрешен на «Иерусалимском соборе», описанном в главе 15 Деяний Апостолов).

Подтверждения важности воскресенья для христианского образа мысли встречаются уже в Новом Завете. Деян 20– одно из мест Деяний, где упоминается местоимение «мы». Этот отрывок принадлежит к разряду тех эпизодов, в которых странствия Павла охарактеризованы как нечто, сделанное «нами» и произошедшее с «нами»; это, по всей видимости, предполагает личное участие в событиях либо самого автора Деяний (Луки), либо его непосредственного источника. Согласно Деян 20:7, «в первый же день недели» состоялось преломление хлеба. Выражение κλαν άρτον («преломлять хлеб») было использовано св. Павлом (1 Кор) и синоптическими евангелиями для описания действий Иисуса во время Тайной вечери266 и позднее употреблялось для характеристики христианской трапезы, включавшей в себя и евхаристию. Это единственное место в Новом Завете, которое сообщает нам о дне совершения евхаристии после вознесения. Как сказано в 1Кор 16:2, каждый член церкви должен в каждый первый день недели откладывать определенную сумму денег. Обращенные из неевреев христиане, по всей видимости, не получали еженедельных выплат; поэтому «первый день» скорее всего упоминается здесь только в силу его значимости в богословском смысле, то есть применительно к сроку завершения расчетов христиан перед Богом. Хотя, по мнению комментаторов, указанное место не предполагает совместных собраний христиан «в первый день», я считаю верным обратное. Ибо, как далее говорит Павел, люди должны откладывать определенную сумму в каждый первый день, «чтобы не делать сборов, когда я приду». Но если каждая христианская семья будет откладывать деньги, то их, когда придет Павел, все равно придется открыто брать с каждого христианина; этого Павел и пытался избежать. А избежать этого можно было только в том случае, если бы отложенные деньги люди относили в церковь регулярно; если бы это регулярное приношение происходило в любой другой день, кроме воскресенья, Павел непременно упомянул бы об этом. Ибо его целью было обеспечить регулярность поступления денег в церковь, а не их простое накопление. В стихе 1Откровения Иоанн сообщает, что «в День Господень» (ή κυριακή ημέρα)267 ему было видение, а также дает этому дню название, утвердившееся с тех пор в греческом языке, и сообщает о его огромном богословском значении. В раннехристианской литературе, созданной после Нового Завета, все свидетельства о времени совершения евхаристии указывают на еженедельное воскресное торжество; см. Дидахе (14) и Первую апологию Юстина (65–67). Евсевий, описывая одну из двух групп эбионитов (секты, отделившейся от прочих христиан во время правления императора Трая- на), сообщает, что они «чтили, почти как мы, Господни дни и память спасшего нас Воскресения»268. Эта группа, столь преданно соблюдавшая иудейские обычаи, вряд ли сохранила бы традицию воскресного богослужения, если бы считала подобную практику возникшей где-нибудь за пределами Палестины.

Есть и другие дни, на которые для христиан было бы более естественно поместить совершение евхаристии (например, день Тайной вечери, – возможно, четверг, но ни в коем случае не воскресенье – и скорее с ежегодной, а не с еженедельной периодичностью). Однако никаких сведений об этом у нас нет. Нет также свидетельств, в соответствии с которыми можно было бы возвести представление о святости воскресенья к каким-либо нехристианским источникам269. Существует только одно простое объяснение этого универсального обычая, которое следует искать самое позднее в событиях двух или трех лет, последовавших за воскресением. С самого начала христианства евхаристия совершалась в воскресенье (данный день имел богословское значение); это было обусловлено верой христиан в то, что центральное для них событие воскресения произошло именно в воскресный день. Тем не менее в столь рано установившемся обычае должны были принимать участие и Одиннадцать, а единственным условием возможности этого была их вера в то, что христиане в первое пасхальное воскресенье видели либо пустую гробницу, либо воскресшего Иисуса. Таким образом, посещение гробницы в пасхальное воскресенье есть не спроецированная на историю позднейшая выдумка с целью оправдать явления Иисуса, но достоверное историческое событие.

Одной из причин возникновения веры в позднейшее происхождение традиции «третьего дня» выступает не лишенное оснований предположение, согласно которому ранние христиане, изучая Ветхий Завет с целью найти там пророчества о воскресении и увидев стих 6Книги пророка Осии «Оживит нас через два дня, в третий восставит нас, и мы будем жить пред лицом Его»270, приписали воскресение третьему дню. Большинство свидетельств о воскресном праздновании евхаристии в раннюю эпоху не подтверждает предположения о позднейшем установлении традиции «третьего дня». Не вызывает сомнений тот факт, что ранние христиане обращались к Ветхому Завету в поисках всего, что можно было счесть прототипом или возможным пророчеством о событиях Нового Завета, и немало преуспели в этом. Согласно 1Кор 15и Лк 24:46, «третий день» был предсказан в Писании, и вероятным источником этого представления мог быть стих 6Книги пророка Осии. Тем не менее в качестве пророчества о воскресении это место нигде не цитируется в Новом Завете. (Впервые Ос 6упоминается в связи с воскресением у Тертуллиана271.) Как бы то ни было, именно этот стих, по всей видимости, служит источником утверждений авторов Евангелия от Луки и Первого послания к Коринфянам, что «третий день» был предсказан в Писании. Тем не менее в трех пророчествах о страстях в Евангелии от Марка272 сказано, что Иисус «после (μετά) трех дней воскреснет»; рассказ о Храме в Евангелии от Марка (он повторяется и у Матфея)273 содержит предсказание, что Иисус воздвигнет его снова «в (διά) три дня». Таким образом, Марк не цитирует фразу из Книги пророка Осии. И Матфей, и Лука заменяют встречающиеся в

Марковом предсказании страстей слова «после трех дней» выражением «в третий день». (Лука не приводит подробно второе пророчество.) Причиной тому может быть стремление привести сказанное в соответствие либо с фактами, достоверность которых не вызывала сомнений, либо со стихом 6Книги пророка Осии. Однако Матфей для оправдания того, что днем воскресения считается третий день, в других местах приводит иной ветхозаветный текст (единственный текст, который с этой целью цитируется в Новом Завете). «И был Иона во чреве этого кита три дня и три ночи»274. В Евангелии от Матфея Иисус говорит: «Ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи»275. Сохранение использованного Марком выражения «после третьего дня» могло как нельзя лучше соответствовать тому единственному тексту, который, насколько нам известно, Матфей считал пророчеством о воскресении. Таким образом, даже если Матфей и рассматривал стих 6Книги пророка Осии в качестве пророчества о воскресении (о чем мы не имеем прямых свидетельств), то он располагал и текстом другого рода (который он цитирует), предполагающим другой день для воскресения; поэтому нет оснований полагать, что Матфей отказался от датировки «после трех дней» только для того, чтобы привести в соответствие свой текст с текстом Осии. Он должен был внести изменения исключительно ради того, чтобы согласовать свое повествование с фактами, которые он считал достоверными. Ибо воспроизведение указанного стиха из Книги пророка Ионы означало бы, что Иисус воскрес в понедельник (после трех дней и трех ночей). Однако Матфей, вне всякого сомнения, полагал, что Иисус воскрес утром в воскресенье276, проведя только две ночи «в сердце земли». Обращение Матфея к тексту Ионы, содержащему очень неточное предсказание о том, какой день считать днем воскресения, наводит на мысль о сомнительности той точки зрения, согласно которой Матфей мог рассматривать текст Осии как пророчество о воскресении. Таким образом, ни Марка, ни Матфея нельзя заподозрить в том, что их свидетельствование о воскресении в третий день вызвано желанием привести свое повествование в соответствие со стихом 6Книги пророка Осии. Конечно, не следует исключать возможности такого подхода со стороны ранних христиан; однако в данном случае вызывает удивление тот факт, что Матфей цитирует Иону, но не один из авторов не приводит цитату из Ос 6:2. Как отмечалось ранее, стих 15Первого послания к Коринфянам был, по всей видимости, частью раннехристианского символа веры, цитируемого Павлом; Павел обращается к нему после рассказа о случившемся с Петром и Иаковом в те несколько лет, прошедших со времени рассматриваемых событий. Таким образом, получается, что даже если выражение «в третий день» представляет собой (никак не обозначенную) цитату из Ос 6:2, то эта цитата была приведена в силу своего соответствия фактам, достоверность которых была обусловлена какими-либо другими обстоятельствами.

В раввинистической литературе III века н. э. стих 6Книги пророка Осии часто ассоциируется с воскресением мертвых и с идеей, что Бог не допустит, чтобы праведники более трех дней пребывали в горе и страдании277. Однако примечательно, что эта ассоциация устанавливается только в общем контексте, где каждое конкретно сделанное предсказание не подвергается никакому риску; кроме того, в некоторых из этих текстов также приводится указанный отрывок из Книги пророка Ионы. Таким образом, если эта ассоциация существовала уже в начале I века н. э., то рассматриваемое нами общее представление могло быть экстраполировано как в пользу воскресения в воскресенье, так и в пользу воскресения в понедельник. Тем не менее для приводимых во всех четырех евангелиях рассказах о воскресении положение о том, что гробница была найдена пустой в первый день недели, занимает центральное положение. Следовательно, нет оснований считать источником традиции «третьего дня» ветхозаветные тексты; в них скорее искали пророчеств (довольно туманных, как в случае с Книгой пророка Ионы), которые могли быть сделаны по поводу того, что почиталось истинным по другим причинам.

В связи с тем что евхаристия совершалась в воскресенье как память о воскресении, возникает еще один интересный вопрос: кто в те далекие времена первым установил традицию проведения евхаристии именно в этот день? Возможно, ввиду случившегося по общему убеждению в воскресенье события на одном из первых собраний апостолов было принято решение о признании воскресенья самым подходящим днем для проведения регулярного богослужения в форме, установленной Иисусом на Тайной вечере. Однако в Новом Завете нет ни единого упоминания о принятии такого решения278, которое можно было бы счесть аналогичным упомянутым там решениям апостолов по поводу условий принятия в церковь язычников.

В Новом Завете есть несколько указаний, свидетельствующих в пользу того или иного возможного ответа на вопрос, кто принял рассматриваемое решение. Ряд произошедших после воскресения явлений Иисуса всем своим ученикам связаны с трапезой, на которой он либо председательствовал, либо просто присутствовал279. В этих эпизодах отчетливо прослеживается связь с евхаристическими выражениями, которые св. Павел и авторы синоптических евангелий упоминают в своих повествованиях о рассматриваемом установлении в 1Кор 11 и Лк 22; в стихе 24Евангелия от Луки речь идет о «преломлении хлеба Иисусом», а в стихе 24того же евангелия говорится, что Иисус «был узнан» «в преломлении хлеба». Лк 24сообщает о том, что Иисус ел рыбу; в Ин 21он представлен «берущим хлеб» и «дающим» его своим ученикам и проделывающим то же самое с рыбой. (Буквально сказано, что он дал «подобным образом (ομοίως) и рыбу»; см. Лк 22:20: ώσαύτως.) Несмотря на то что трапеза упоминается только в главе 21 Евангелия от Иоанна (но не в 20), автор главного корпуса текста четвертого Евангелия (в том числе и главы 20) был не склонен сообщать детали Тайной вечери, хотя обилие евхаристических ссылок, включенных ранее в его произведение, выявляет его прекрасное знание этих деталей. Как было показано в главе 7, нежелание св. Иоанна подробно описать в главе 13 события Тайной вечери может быть связано с тем, что, во-первых, он предполагал хорошую осведомленность своих читателей относительно деталей этого ритуала, а во-вторых, со стремлением скрыть от нехристиан и тем самым уберечь от поругания наиболее подверженную этому часть христианского ритуала – disciplina arcani; и наконец, причиной может быть намерение создать повествование, которое выявило бы «истинное значение» евхаристии. Поэтому вряд ли следует ожидать от Иоанна прямого упоминания о воскресной трапезе евхаристического характера. Примечательно, что оба описанных св. Иоанном явления Иисуса всем своим ученикам произошли в воскресенье280. Ввиду всего этого объяснение всеобщего распространения традиции воскресной службы следует искать не только в убеждении, что воскресение Иисуса произошло в воскресенье, но и в вере апостолов (истинной или ложной) в соединение с Иисусом в евхаристиях после его воскресения, которое, как он указал им, должно продолжаться по воскресеньям, так как именно в этот день недели он воскрес281. Здесь также нужно искать причину их убежденности не только в том, что гробница опустела в воскресенье, но и само воскресение произошло именно в воскресный, а не в субботний день282.

Итак, есть некоторые основания полагать, что всеобщий обычай воскресной евхаристии восходит (во всяком случае, так считали ученики Иисуса) к практике, утвердившейся непосредственно после воскресения Иисуса, и к данному им самим распоряжению. Но вне зависимости от того, какой рассказ о раннем происхождении воскресной евхаристии мы сочтем соответствующим действительности, он станет дополнительным свидетельством либо того, что гробница была найдена пустой в первое пасхальное воскресенье, либо того, что очевидцы рассматриваемых событий верили в истинность увиденного ими и в то, что они принимали пищу и питье вместе с Иисусом в указанный день или вскоре после этого; следовательно, этот рассказ будет еще одним свидетельством, подтверждающим факт воскресения.

Непредвиденность воскресения

Воскресение, подобно другим сторонам жизни и смерти Иисуса, имело непредвиденный характер. Ученики не ожидали того, что Иисус воскреснет из мертвых283. В Новом Завете есть очень много подтверждений этого. К их числу может относиться (а может и не относиться) то, что, как утверждает Марк, в период служения (перед его последней неделей) Иисус предсказал свои страсти и воскресение; но в таком случае вторая часть его предсказания не была услышана. Женщины пришли к гробнице, чтобы умастить тело Иисуса, а не для того, чтобы проверить, не воскрес ли он. Более того, ученики не посещали гробницу Иисуса до тех пор, пока женщины не рассказали им, что обнаружили ее пустой. Возвещение ангелов у гроба Иисуса было благой вестью, но, как сообщают все источники, в высшей степени неожиданной. Ученики не сразу поверили рассказам женщин: слова женщин показались им пустыми «и не поверили им»284, и, «когда же они от радости еще не верили и дивились»285, то им показалось, что они увидели Иисуса. Иоанн рассказывает, как Фома не верил в то, что «другие ученики» видели Иисуса286; в этом рассказе в образе Фомы, возможно, представлены и все прочие ученики. О таком же неверии сообщает нам дополнение к Евангелию от Марка287. Хотя впоследствии ученики обнаружили, что воскресение имело огромное значение и было предсказано (так, во всяком случае, они считали) Ветхим Заветом, тем не менее они не искали в последнем указанных предсказаний до того, как произошло воскресение. Иисусу пришлось объяснять это ученикам по дороге в Эммаус. «О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки!» – упрекает Иисус своих учеников, которые, увидев пустую гробницу, выказали свое удивление. «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И, начав от Моисея, из всех пророков изъяснял им сказанное о Нем во всем Писании»288. Позже в беседе с Одиннадцатью Иисус утверждал, что объяснил все еще до воскресения, но тем не менее предпочел продолжить свои объяснения: «Тогда отверз им ум к уразумению Писаний. И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день»289. Иоанн также отмечает, что, когда ученики нашли гробницу пустой, «они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых»290.

Все это отчетливо свидетельствует о том, что вера учеников в воскресение не была вызвана ожиданием этого события. (Если бы они ожидали воскресения, то отдавали бы себе в этом отчет.) Только очень малая часть Ветхого Завета может быть интерпретирована как пророчество о воскресении; поэтому никто больше не предсказывал его. «О Нем все пророки свидетельствуют»291, – заявляет Петр в одной из речей в Деяниях Апостолов. Кроме того, как отмечалось ранее, в Ветхом Завете есть отрывки, которые вполне оправданно считать пророчествами о, или, во всяком случае, описанием «прообразов», Мессии (или какой-либо другой подобной личности), который учил и страдал. Но как быть с воскресением из мертвых? Среди цитат, приведенных в Новом Завете, есть цитата об освобождении Ионы из чрева кита по прошествии трех дней и трех ночей292. Далее, как говорилось выше, два или три отрывка (включая, например, то место, где Иисус, согласно Луке293, дает наставления ученикам после своего воскресения) действительно кажутся косвенной ссылкой на Книгу пророка Осии: «Оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицом Его»294. Затем Петр в своей речи в Деяниях Апостолов цитирует псалом 15-й: «Ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление»295. Наконец, есть цитаты, подчеркивающие победу святого, последовавшую за поражением или состоянием отверженности, особенно из 117-го псалма: «Камень, который отвергли строители, соделался главою угла»296; тем не менее ни один из этих отрывков никогда прежде не интерпретировали как пророчество о воскресении из мертвых человека, казненного за преступление. Когда ученики поверили в воскресение, они стали искать в Ветхом Завете тексты, подтверждающие это событие, и были убеждены, что в этом им помогает сам Иисус297.

Вне зависимости от того, содержал ли каждый отдельно взятый ветхозаветный текст пророчества о воскресении, первые христиане сочли его значимым в данном отношении только после того, как сами поверили в него; подробнее об этом будет сказано в главе 12.

Очевидно не для всех

После своего воскресения Иисус явился не Каиафе, не Пилату и, как утверждает в Деяниях Апостолов Петр, «не всему народу, но свидетелям, предызбранным от Бога, нам, которые с Ним ели и пили, по воскресении Его из мертвых»298. Нельзя не заметить разницы между (предполагаемым) воскресением, единственным видимым свидетельством которого было отсутствие тела в гробнице, чему, по мнению иудеев, существовало не имевшее отношения к чудесам объяснение, и чудом, сотворенным сразу после воскресения Петром, исцелившим «хромого от чрева матери его», который после исцеления обрел способность не только ходить, но и прыгать299. Что касается последнего, совет «начальников, старейшин и книжников», включая Каиафу, вынужден был признать, что «всем, живущим в Иерусалиме, известно, что ими [Петром и Иоанном] сделано явное чудо, и мы не можем отвергнуть сего»300.

Обычно в качестве аргумента, опровергающего воскресение, приводят то, что Иисус не явился всем после своего воскресения. Если он действительно хотел убедить людей, то почему отнесся к этому столь несерьезно? Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны вновь обратиться к изложенному в главе 2 положению об общем смысле человеческой драмы на Земле: Бог «хочет, чтобы мы после долгого периода времени сделали свой выбор, какими мы должны быть... как мы должны взаимодействовать с другими людьми... и в каком мире мы должны жить». Для этого Богу необходимо установить «эпистемическое расстояние» между собой и людьми. Ему не следует делать свое присутствие и намерения слишком очевидными для нас. Смысл Его вмешательства в человеческую историю состоит в помощи, предоставляющей нам возможность искупления и учения, благодаря которой мы сможем сделать правильный выбор; Бог хочет поддержать, но не подавить нас, лишив права выбора. В противном случае Он отказался бы от метода открытого взаимодействия с человечеством еще в дохристианскую эпоху. Таким образом, Его вмешательство, по крайней мере для большинства людей, не должно быть слишком явным. Тем не менее мы должны располагать свидетельствами этого вмешательства, которые могут оказать нам неоценимую помощь; прекрасно, что кто-то имеет доступ к этим свидетельствам и способен впоследствии (если сделает такой выбор) сообщить другим о подобном вмешательстве. Если Бог сделает свое вмешательство очевидным для всех, то не найдется никого, кто мог бы помочь другим узнать об этом вмешательстве. Прекрасно, что такая возможность все-таки есть. Если Бог являет себя только избранным свидетелям, то они могут рассказать об этом всем остальным. В результате остальные получают в свое распоряжение часть свидетельств того, что Бог совершил и чему учил, которую они могут использовать для подготовки себя к дружеским отношениям с Богом: тем не менее они по-прежнему не располагают свидетельствами, которые окончательно лишили бы их свободы выбора.

Альтернативные версии произошедшего

Если Иисус не воскрес в теле, несмотря на то, что, как мы убедились, ученики в целом были убеждены в том, что так и было, то что же тогда произошло с его телом? Какие альтернативные варианты объяснения существуют, и насколько они правдоподобны? Все возможные альтернативные версии сводятся к пяти. Я буду рассматривать их в порядке убывания вероятности (насколько я могу судить об этом).

1. Иисус не умер на кресте. Его полумертвого сняли с креста, и он ожил в прохладной гробнице. Марк пишет об удивлении Пилата, когда ему сообщили, что Иисус умер после всего лишь шести часов пребывания на кресте301.

Это объяснение сталкивается с множеством трудностей. Во-первых, солдаты и те, кто хоронил Иисуса, несомненно должны были убедиться в том, что он мертв. Во-вторых, каким образом Иисус, находясь в таком ослабленном состоянии, смог высвободиться из погребальных пелен, в которые он был завернут, и оттолкнуть камень, закрывающий гробницу? Без посторонней помощи ему было не справиться, а из этого следует, что некоторые ученики пошли на обман. (О том, с какими трудностями сталкивается эта версия, смотри далее.) В-третьих, в таком случае он не смог бы осуществить те явления, на основании которых сложилось представление о его воскресении. Его ослабленное физическое состояние было бы очевидно, и при этом он (будучи всего лишь обычным человеком) не смог бы появляться и исчезать, проходить сквозь закрытые двери и т.д. Таким образом, явления воскресшего Иисуса должны были бы оказаться массовой иллюзией. (О трудностях, связанных с данным предположением, смотри далее.) И в конце концов, что же в таком случае произошло с Иисусом в дальнейшем? Если он умер в самое ближайшее время, то тем, кто знал о его исчезновении из гробницы, опять пришлось идти на обман для того, чтобы похоронить его тело. Если он продолжил жить, разве мог он в дальнейшем не проявлять никакого интереса к тому бурно развивающемуся движению, которое черпало свое вдохновение в его страстях и предполагаемом воскресении? Стал бы он в действительности (с учетом того, что нам известно о нем из евангелий) тайно поддерживать такую грандиозную мистификацию? Конечно, такое предположение не противоречит логике, но трудности, вызываемые четырьмя вышеназванными обстоятельствами, настолько велики, что общая степень вероятности этой версии будет крайне низкой.

2. Тело оставалось в гробнице, но ученики нашли не ту гробницу. Была найдена пустая гробница, что и положило начало легенде о воскресении, но это не была гробница Иисуса. (Никто из Одиннадцати или из женщин, первыми обнаруживших пустую гробницу, сам не участвовал в погребении Иисуса.)

Синоптические евангелия согласны с тем, что Иисуса похоронил Иосиф из Аримафеи (очевидно, с чьей-то помощью); Иоанн сообщает, что в погребении Иисуса Иосифу помогал Никодим. Матфей описывает Иосифа как «богатого человека», который «учился у Иисуса»302; Марк сообщает, что это был «знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия»303. Лука вторит Марку, но добавляет, что Иосиф не принимал участия «в совете и в деле их [иудеев] »304; Иоанн называет его тайным учеником305. Матфей и Марк сообщают, что гробница была высечена в скале306; Лука и Иоанн указывают, что это была гробница, «где еще никто не был положен»307; Матфей уточняет, что это был «новый свой гроб» Иосифа. В полном противоречии с этой единогласной традицией Людеман выдвигает предположение, что на самом деле Иисус мог быть похоронен совсем по-другому, – возможно, были устроены «бесчестные» похороны66. Единственным основанием, на которое он при этом опирается, состоит, насколько я могу судить, в том, что при описании похорон Иоанн, по-видимому, допускает непоследовательность. В стихе 19Евангелия от Иоанна сказано, что «иудеи» просили Пилата перебить голени у Иисуса и двух преступников, чтобы мертвыми снять этих троих с крестов и унести. И, конечно, воины, которым было поручено выполнить это задание, убедились в том, что Иисус был уже мертв. Может показаться, что стих 19содержит иное описание тех же самых событий: Иосиф из Аримафеи «просил Пилата, чтобы снять Тело Иисуса; и Пилат позволил». «Невозможно отрицать несовместимость этих двух свидетельств'67. На основании этого Людеман выдвигает предположение, что ввиду очевидной (для него) истинности первого сообщения второе сообщение признается выдуманным. Однако, на мой взгляд, противоречие между этими сообщениями отнюдь не очевидно. В первом случае речь идет о просьбе быстро завершить процедуру распятия, о чем Иоанну было необходимо сообщить для того, чтобы предварить рассказ о событии истечения крови и воды из пронзенных ребер Иисуса308. Иоанн придавал этому событию огромное значение и, соответственно, уделял самое пристальное внимание всем непосредственным свидетельствам этого309. Во втором случае речь идет о том, как поступить с телом, а это совсем другой вопрос. Так как Иоанн приписывал огромное богословское значение событиям, последовавшим за исполнением первой просьбы, я буду настаивать, что если существует какое-либо противоречие между этими двумя свидетельствами (с чем я не согласен), то именно первое из них, содержащее в себе информацию, имеющую особое значение для самого Иоанна, должно быть признано несостоятельным как средство, привнесенное исключительно для того, чтобы объяснить, почему воины пронзили ребра Иисуса. В любом случае мне представляется странным, что такой богослов, как Людеман, придает большое значение возможному расхождению в деталях в свидетельствах Иоанна, в то время как ничего подобного нельзя обнаружить в более ранних синоптических свидетельствах. (Как уже отмечалось в главе 4, наиболее либеральные из богословов традиционно рассматривают Евангелие от Иоанна в качестве менее надежного источника по сравнению с синоптическими евангелиями.) Тем не менее в Евангелии от Марка однозначно описываются два этапа событий, связанных с рассматриваемой просьбой. Вначале Иосиф просит отдать ему тело310. Затем Пилат спрашивает у сотника, давно ли умер Иисус (после чего сотник, вероятнее всего, удаляется со сцены), и после этого Иосифу отдают тело311. Никакого несоответствия здесь нет, есть только четкая последовательность двух этапов развития событий.

Синоптические евангелия, конечно же, дают исчерпывающий ответ на обвинения в том, что местонахождение гробницы было определено неверно. Во всех них указывается на то, что несколько женщин с некоторого расстояния наблюдали за распятием и похоронами и точно запомнили место312. Это утверждение также могло быть включено в евангелия с апологетическими целями – для опровержения подобных обвинений. Но это не дает оснований считать его ложным, и, более чем вероятно, что женщины запомнили место захоронения. Очевидно, что ученики-мужчины опасались быть схваченными. Согласно синоптическим евангелиям, они все бежали сразу же после ареста Иисуса313; и даже если Петр или еще один или два ученика попытались бы проследить за событиями, им пришлось бы делать это тайно. Женщины же, по всей очевидности, могли опасаться ареста в значительно меньшей степени, и также очевидно, что они были преданы Иисусу. Конечно же, они стремились проследить за тем, что происходило, и запомнить место захоронения.

Но при этом, конечно, сохраняется хотя бы теоретическая вероятность того, что все они неверно запомнили, в какой из нескольких похожих гробниц был похоронен Иисус. Но в таком случае ученики не могли не провести свое собственное независимое расследование по поводу того, были ли другие гробницы, которые могли быть ошибочно приняты за гробницу Иисуса. И, кроме того, Иосиф, который в любом случае распоряжался этой гробницей и предположительно был ее владельцем (а также его помощники, в том числе, возможно, Никодим), не оставил бы на протяжении тридцати лет настоящую гробницу (точное местонахождение которой ему было, конечно же, известно) без проверки, когда до него дошли слухи о воскресении. Конечно же, на тот момент Иосиф мог стать соучастником обмана, но это допущение становится еще одним фактором, дополнительно снижающим степень вероятности (о которой будет сказано далее) предположения, что и женщины, и ученики, проверяющие их свидетельства, неверно определили месторасположение гробницы. И, кроме всего прочего, это предположение никак не объясняет явления воскресшего Иисуса. Таким образом, я нахожу крайне маловероятным, что все предание о воскресении возникло в результате путаницы с гробницей.

Иногда обращают внимание на то, что нет никаких свидетельств существования культа гробницы Иисуса на протяжении, по крайней мере нескольких десятков лет со времени описываемых событий; и на основании этого некоторые делают вывод, что люди не знали, где она находится. Напротив, Егезипп (прим. 180 г. н.э.) пишет, что Иаков, брат Господень, был похоронен «на том же месте возле храма; стела эта и доныне возле храма»314. Возможно, существовал культ этого последнего места, но свидетельств этому нет. Традиционное и вполне очевидное объяснение отсутствия культа гробницы Иисуса состоит в том, что ранние христиане верили в воскресение Иисуса и поэтому не придавали особого значения месту захоронения. Люди почитают могилы из-за того, что в них захоронено (кости). Если бы в 80-х годах н.э. ситуация сложилась так, что христиане не были уверены, где похоронен Иисус, их противникам из числа иудеев не пришлось бы распускать слухи о том, что ученики украли тело (о том, что они поступали так, сообщается в стихе 28Евангелия от Матфея); им вполне было бы достаточно указать на очевидно путаный характер всей этой истории с Христом.

И наконец, в этой связи необходимо упомянуть содержащийся в Евангелии от Матфея рассказ о том, что Пилат по просьбе иудеев послал воинов для охраны гробницы, – воины, охранявшие ее, бежали после того, как что-то произошло в субботу поздно вечером или очень рано в воскресенье (в этом месте Матфей помещает свой рассказ о воскресении), и затем сообщили первосвященникам о случившемся315. Большинство комментаторов отрицают исторический характер этого свидетельства. С моей точки зрения, вполне вероятно, что рассказ о том, как Пилат послал стражу и стражники бежали, когда что-то произошло, может иметь под собой историческую основу. Я исхожу из того, что у Пилата было достаточно оснований поступить именно так. Иисус был распят по обвинению в государственной измене. Пилат вполне мог понимать, что обвинение было сфабриковано, и «притязание» Иисуса на «царство» не представляло для римских властей никакой угрозы; однако если бы он проявил сострадание и передал тело Иисуса семье для нормального захоронения, то это могло бы стать дурным примером для других; и уж тем более нельзя было отдавать тело ученикам Иисуса, которые могли бы использовать его для укрепления своего культа (что привело бы к новым неприятностям с иудейскими вождями). Римские наместники, как правило, поступали с телами распятых за государственную измену иначе, чем с телами тех, кто был казнен по обвинению в других преступлениях316. Таким образом, есть основание полагать, что тело не могло быть выдано семье Иисуса или его ученикам для нормального захоронения; передача его влиятельному иудею, который, вполне возможно, не был учеником Иисуса317, – это максимум, на что был готов пойти Пилат. При этом существовала опасность, что тело могло быть похищено семьей или учениками для проведения нормальных похорон или даже использовано для укрепления культа. И, кроме того, иудейские вожди также могли напомнить Пилату о том, что на суде Иисус угрожал явиться «на облаках небесных». Таким образом, постановка стражи для охраны тела от похищения выглядит вполне естественной мерой предосторожности. Не имело смысла отдавать тело Иосифу из Аримафеи, если сразу же после этого оно могло попасть в руки экстремистов. Но, как известно, у римлян не хватало воинов318, и поэтому стража могла быть установлена только на ограниченный промежуток времени. При этом очевидно, что похороны Иисуса Иосифом были устроены в спешке (для того, чтобы завершить их до наступления субботы), и, вполне возможно, в перспективе рассматривался вариант организации постоянного захоронения в зависимости от того, будут ли признаки дальнейших волнений со стороны последователей Иисуса; пока же постановка стражи могла рассматриваться в качестве вполне разумной меры.

Я подозреваю, что нежелание комментаторов принять эту историю отчасти объясняется их нежеланием принять то, что стражники стали свидетелями тех чудесных явлений, о которых пишет Матфей (землетрясение, ангел, отваливший надгробный камень и заговоривший), и впоследствии сообщили о случившемся. Но даже с учетом того, что стихи Мф 28:1–10 (рассказ Матфея о воскресении) помещены в контексте истории со стражниками319, нет никакой необходимости полагать, что автор утверждает, будто стражники своими глазами видели все, о чем рассказывается в стихах Мф 28:1–10, и сообщили об этом первосвященникам. Достаточно было случиться землетрясению (Мф 28:2), чтобы обратить их в бегство320; или же они могли просто уснуть и, проснувшись и обнаружив пропажу тела, убежать с этого места.

По мнению Брауна, «основным аргументом» против историчности эпизода со стражниками служит то, что будь он верен, «евангелистам было бы необходимо объяснить, каким образом женщины надеялись проникнуть в гробницу, если для предотвращения возможности подобного проникновения была выставлена стража»321. Но если верить Марку, то они в любом случае собирались туда проникнуть и рассуждали между собой: «Кто отвалит нам камень от двери гроба322?» Они могли не знать, что выставлена стража, но если бы они и знали, возможно, их это не остановило бы. Они вполне могли надеяться на то, что им удастся уговорить стражников помочь отвалить надгробный камень и позволить им умастить тело. Ведь очевидно, что задачей стражников было предотвращение похищения тела, а не «предотвращение проникновения». (История знает много случаев, когда женщины надеялись убедить стражников позволить им совершать те или иные действия, иногда законные, иногда не совсем законные.)

Если у эпизода со стражниками, как я его представляю, существует хоть какое-либо историческое основание, то это выступает еще одним свидетельством против предположения, что была ошибочно найдена не та гробница: иудеи привели бы стражников к настоящей гробнице и убедились, что на момент начала несения стражи в гробнице находится именно то самое тело. Или в любом случае все это подразумевает целую цепь различных обстоятельств, совпадение которых было бы крайне маловероятным. Тем не менее, даже если оставить в стороне эпизод со стражниками, аргументация против утверждения об ошибке с гробницей остается очень сильной. Сам же этот эпизод, даже если его историческая составляющая минимальна, служит еще одним объяснением, почему ученики были уверены в том, что воскресение произошло в воскресенье утром, а не в субботу, поскольку именно в воскресенье случилось нечто (предположительно, землетрясение), что обратило стражу в бегство. Возможно, ученики знали об этом происшествии и связали воскресение по времени с тем моментом, когда «что-то случилось». Но, как было показано мной в предыдущей главе, у них, вероятнее всего, была еще и совсем другая причина для того, чтобы утверждать, что воскресение произошло в воскресенье утром.

Если Иисус действительно умер, и точное место его захоронения было найдено кем-либо из его учеников, и ученики в целом поверили в то, что Иисус воскрес, единственной альтернативой их точке зрения может служить утверждение, что тело Иисуса было изъято из гробницы (неизвестным большинству учеников способом) сразу же после погребения. Если традиционное христианское описание ложно, то именно эта альтернатива представляется мне наиболее вероятной. При этом возможны три варианта: тело было изъято противниками Иисуса, грабителями могил или кем-либо из сторонников Иисуса323.

3. Тело было украдено противниками Иисуса. Предположим, что это были противники из числа иудеев и действовали они из побуждения предотвратить проведение торжественного ритуала погребения и появление культа вокруг тела. Непреодолимая трудность, с которой сталкивается эта версия, состоит в том, что, когда христианское движение стало развиваться вокруг проповеди о «воскресении» Иисуса (а именно это и стало происходить в течение года или около того), противники Иисуса должны были бы продемонстрировать тело и тем самым доказать, что на самом деле он не воскрес. Они этого не сделали. Если бы они забыли, где оставили его, или оказались бы неспособны вернуть его (что маловероятно в течение года), по крайней мере, они должны были рассказать, что произошло на самом деле. Но они этого не сделали. Противники Иисуса выдвинули версию, что тело было украдено учениками324, но им не пришлось бы утверждать это, если бы они могли продемонстрировать свидетелей325, которые бы подтвердили, что они сами выкрали тело, или, если они не хотели выдавать похитителей, они могли бы найти свидетелей, которые могли бы подтвердить то, что именно так и было на самом деле. Если у врагов Иисуса были настолько серьезные опасения по поводу возникновения культа Иисуса, что они пошли на кражу тела, они не преминули бы предпринять какие-либо шаги, направленные на распространение хотя бы минимального объема достоверной информации о произошедшем, вместо того чтобы распускать слухи о краже тела учениками, проверить которые не представлялось возможным.

Далее, если тело было украдено противниками Иисуса, то не остается никаких оснований ставить под сомнение евангельскую историю о посещении женщинами гробницы в воскресенье утром, когда они обнаружили, что она пуста. В таком случае они должны были сообщить об этом. Как уже было сказано, я ставлю под сомнение, будто слова евангелиста Марка «никому ничего не сказали» означают, что женщины вообще никому не рассказали о том, что гробница уже на протяжении нескольких недель оставалась пустой. Но даже если они действительно так поступили, кто-нибудь (в конце концов, один из учеников или Иосиф из Аримафеи) вполне мог бы в течение самого ближайшего времени посетить гробницу и обнаружить ее пустой. Если бы ученики заподозрили, что противники Иисуса похитили тело (а именно так они бы и подумали, если бы не явления воскресшего Иисуса, которые начали вскоре происходить), они бы спросили о произошедшем у Иосифа из Аримафеи, и он, в надежде вернуть тело, подал бы прошение Пилату, поскольку распоряжение Пилата относительно тела оказалось нарушено. Какой бы ни была причина пропажи тела, слух о пустой гробнице очень быстро распространился бы по Иерусалиму. Если бы ученики в течение месяца или около того не объявили (правда, не без колебаний) о том, что Иисус воскрес (поскольку они видели его), их противники могли бы потом заявить: «Это не то, что вы утверждали с самого начала». Но опять-таки даже малейших следов подобных обвинений не существует: все евангельские свидетельства указывают на то, что непосредственно вскоре после обнаружения пустой гробницы начали происходить чудесные события, которые и породили веру в то, что Иисус воскрес. Но тогда сделанное мной ранее предположение, что прошло достаточно времени для того, чтобы похитители успели забыть, где они оставили тело, выглядит излишне великодушным. Слухам о воскресении можно было очень быстро положить конец, достаточно было врагам Иисуса, похитившим тело, продемонстрировать его; и это означало бы конец всего христианского движения. Еще одним аргументом против этого предположения служит свидетельство, что уже в самый ранний период, еще до мученической смерти Стефана, «из священников очень многие покорились вере»326. Если тело было похищено противниками Иисуса, служащие в Храме священники были бы именно теми, кто, вероятнее всего, знал бы об этом.

4. Тело было похищено грабителями могил. Не вызывает сомнений, что разграбление могил было широко распространено в Древнем мире. Но обычно целью подобных действий было похищение ценностей, захороненных вместе с телом, среди которых часто были вещи, которыми покойный пользовался при жизни. Поэтому, в то время как разграбление могил фараонов было обычной практикой, могилы обычных египтян подвергались разорению намного реже, поскольку содержащиеся в них «ценные вещи» обладали значительно меньшей ценностью. В данном же случае вообще крайне маловероятно, что в гробнице были хоть какие-нибудь ценные предметы. Иудеи обычно не клали ценные вещи в захоронения; а в данном случае это было захоронение распятого преступника, которого в спешке похоронил посторонний человек, не имевший доступа к каким-либо ценным вещам, которые могли бы принадлежать покойному. Но даже если бы там и были ценные предметы, то похитили бы именно их, а не тело. Тело, вероятно, даже не было умащено327. Все синоптические евангелия сообщают о том, что захоронение проводилось в спешке, а Марк и Лука правдоподобно объясняют посещение женщинами гробницы в воскресенье утром их намерением умастить тело. Марк сообщает, что, когда в Вифании за два или три дня до распятия одна из женщин возлила Иисусу на голову драгоценное миро, он сказал, что она «предварила помазать Тело Мое к погребению»328. Тело было лишь в спешке обернуто погребальными пеленами. Иоанн утверждает, что Иосиф и Никодим умастили тело перед погребением. Но я полагаю, что в данном случае соотношение различных свидетельств складывается не в пользу версии Иоанна, скорее всего, его просто подвела память. Действительно, если грабители в надежде найти более ценные вещи проникли в гробницу, они могли бы пожелать забрать хотя бы погребальную плащаницу. Но тогда им пришлось бы разматывать ее или прямо на месте, или где-нибудь неподалеку, и затем было бы найдено обнаженное тело. У тех, кто обнаружил его, не было бы никаких оснований умалчивать об этом, если только они не были противниками или учениками Иисуса. Если бы это были противники, они сообщили бы об этом позже. Если бы это оказались ученики, то сложилась бы ситуация, полностью аналогичная той, которая будет рассмотрена далее, когда речь пойдет о том, что якобы ученики похитили тело.

Четвертое предположение будет исключено автоматически, если мы примем свидетельство св. Иоанна о том, что погребальные пелены были найдены в гробнице, свидетельство, которое выглядит исторически достоверным, будучи достаточно подробным и включая в себя, например, сообщение о том, что был найден «плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте»329. Может оказаться, что Иоанн прибегает здесь к теологизации; его сообщение о том, что погребальные пелены остались в гробнице, может служить указанием на обретение воскресшим Иисусом новых сверхъестественных способностей, примером чего служит его способность пройти сквозь погребальные пелены, в отличие от случая с воскрешением Лазаря330, когда тот остался обвит погребальными пеленами, для освобождения от которых потребовалась посторонняя помощь. Веря в то, что воскресший Иисус обладал сверхъестественными способностями, он мог символически выразить это, добавив подробность, относительно которой у него не было прямых исторических свидетельств. Может быть и так. Но трудно обнаружить какой-либо богословский смысл в указании на лежащий отдельно свернутый платок, что свидетельствует об историческом характере этого рассказа, который ни в чем не противоречит текстам синоптических евангелий. Тем не менее я бы не стал придавать особого значения этому свидетельству, поскольку для Иоанна во всех этих подробностях мог быть глубокий богословский смысл, определить который сегодня не представляется возможным, хотя в настоящее время большинство исследователей считают, что схожий по содержанию стих Евангелия от Луки91, указывающий на то, что погребальные пелены оставались в гробнице, действительно принадлежит Луке, и, следовательно, в данном вопросе существует независимая традиция.

5. Тело было похищено сторонниками Иисуса, скрывшими свои действия от большинства учеников. Если не брать в расчет традиционное объяснение, то эта версия мне представляется наиболее вероятной. В таком случае самым правдоподобным вариантом развития событий будет тот, при котором, согласно всем четырем евангелиям, женщины посетившие гробницу в воскресенье утром, унесли тело и затем сообщили остальным ученикам, что гробница была пуста. То, что ученики похитили тело, было официальной версией иудеев. Но что могло послужить мотивом, подвигшим женщин на такой поступок? Очевидно, что все они испытывали по отношению к Иисусу глубокую личную преданность и могли хотеть захоронить тело где-нибудь неподалеку от себя. Кроме того, они могли думать, что его следует похоронить надлежащим образом в семейном склепе в Назарете. Они могли полагать, что захоронение, совершенное Иосифом, временно, и иудейские и римские власти могут совершить с телом что-нибудь нехорошее, например бросить его в общую могилу с преступниками.

Но хотя у них и были достаточные основания для того, чтобы похитить тело, у них не было причин скрывать свои действия от остальных учеников. Ведь они также были глубоко преданы Иисусу, и, очевидно, что женщины не могли хотеть, чтобы ученики лишились возможности выразить свою преданность. Любое захоронение в фамильном склепе получило бы общественную огласку. Но даже если у них были иные планы и они желали совершить новое захоронение втайне от иудеев, разве могли они хотеть или считать правильным скрывать местонахождение тела от семьи, и в особенности от Иакова, брата Господня, который был одним из лидеров христианской общины, верил в воскресение и вел продолжительные беседы с Павлом.

Но даже если бы они и попытались скрыть факт похищения тела от остальных учеников, весьма маловероятно, чтобы это у них получилось. Тело – предмет больших размеров. Дома, в которых, скорее всего, ученики временно проживали, были маленькие, слишком маленькие, для того чтобы в них можно было спрятать тело. И если они собирались устроить торжественные похороны, они не стали бы оставлять тело там, куда другие могли легко добраться и потревожить его. Любая гробница была бы или легко досягаема для других людей (и, следовательно, там было бы невозможно спрятать тело), или трудно досягаема для самих трех женщин, если только они не воспользовались бы посторонней помощью (им понадобилось бы открывать и закрывать эту гробницу). И в этом случае, конечно же, возникает вопрос, как они смогли проникнуть в гробницу, где было совершено первоначальное захоронение, если учесть, что, согласно всем евангелиям, вход в гробницу закрывал огромный камень. Возможно, как я предположил ранее, случилось землетрясение; и, возможно, в результате землетрясения камень сдвинулся (и если там была стража, землетрясение могло повергнуть стражников в бегство). Или, может быть, они обратились за помощью к случайному прохожему; но если они планировали похитить тело, то поступать так было бы опасно. И если они пошли на риск и попросили о помощи, то им очень повезло, что их тайна не раскрылась.

Далее, евангелия единогласно и с высокой степенью достоверности утверждают, что многие ученики поначалу не поверили рассказу женщин. Вероятнее всего, конечно же, эти сомнения основывались на том, что женщины сами каким-либо образом могли быть введены в заблуждение. Но если бы у них были хоть малейшие основания подозревать женщин в обмане, например какие- либо эпизоды, связанные с отношением к Иисусу в прошлом, или какие-либо тайные отлучки, о которых стало известно ученикам, они, несомненно, проверили бы такую возможность. И помимо всего прочего, менее всего вероятно то, что, забирая тело, женщины сняли с него погребальные пелены; и если существуют какие-либо основания верить сообщению Иоанна о том, что они были найдены (не женщинами, но Петром и Иоанном), то это служит еще одним свидетельством против этого, пятого, варианта объяснения.

Заключение

Я доказывал, что если рассматривать каждую из пяти альтернативных версий саму по себе, – не учитывая свидетельства общего характера о вероятности вмешательства Бога в историю и, следовательно, не учитывая первичные исторические свидетельства, а также не учитывая свидетельства о явлениях, – то ни одна из них не обеспечивает вероятности получения тех свидетельств, которые у нас есть. Так, рассматривая две наименее маловероятные гипотезы, мы получим, что если противники Иисуса и похитили тело, то крайне мала вероятность того, что они стали бы утверждать о краже тела учениками, вместо того чтобы предоставить свидетельства о совершении этого действия их соратниками. Если же тело было похищено Марией Магдалиной и другими женщинами, то менее всего вероятно, что Иаков, брат Господень, стал бы во главе движения, проповедующего воскресение. И так далее со всеми подробностями. При этом также не было бы никаких оснований ожидать свидетельств о явлениях. Психологи, конечно, рассказывают, что некоторым людям иногда кажется, будто они видят своих близких, недавно ушедших из жизни; однако крайне трудно зафиксировать документально случаи видений, свидетелями которых стали сразу несколько людей. В простейшей форме ни одна из пяти альтернативных версий «объяснения» не обеспечивает вероятности появления фактически имеющихся свидетельств. Тем не менее каждую альтернативную гипотезу можно развить, добавив к ней всевозможные новые гипотезы: мы можем придумать очень подробную историю о том, как Мария Магдалина и другие женщины смогли вынести тело и скрыть это от учеников, убедив их в том, что не похищали тело; как некий самозванец нарядился Иисусом и смог убедить отдельных людей и даже целые группы (в том числе «более нежели пятисот братий в одно время») в том, что они видели Иисуса и он разговаривал с ними, и т.д. Но подобная история, даже составленная настолько искусно, что смогла бы обеспечить вероятность появления имеющихся свидетельств, стала бы в результате этого чрезвычайно сложной и, следовательно, априори – крайне маловероятной. Только если все другие гипотезы окажутся еще менее вероятными, мы должны будем принять подобную версию.

Традиционное объяснение лишено всех этих недостатков, связанных со сложностью. Если Иисус действительно воскрес, то одно лишь это событие позволяет нам с достаточно высокой степенью вероятности ожидать появления всех свидетельств, рассматриваемых в части III. Если традиционное объяснение кажется маловероятным в целом, то причина этого кроется в его изначально низкой степени вероятности, вытекающей из того, что оно подразумевает радикальное нарушение законов природы; и насколько данное обстоятельство делает маловероятным подобное объяснение, определяется тем значением, которое имеют доводы естественного богословия, а также тем, можно ли рассматривать воскресение в качестве события, бывшего соответствующей кульминацией жизни, отвечающей «первичным требованиям», рассмотренным в части И. В следующей главе мы выясним, имеет ли воскресение подобное значение.

О значении воскресения

Концепция чуда в других культурах

Воскресение Иисуса, если оно действительно было, нарушило бы все законы природы. Возвращение умершего человека к полноценному телесному существованию так, чтобы он мог появляться и исчезать, по обычным критериям есть нарушение естественного порядка вещей, осуществить которое под силу только Богу. Можно возразить, что концепция нарушения природного закона и, следовательно, чуда как действия Бога, совершающего данное нарушение, возникает не ранее XVII века. Следовательно, жившие до этого времени люди были не готовы увидеть в воскресении вмешательство в естественный порядок вещей, осуществить которое способен только Бог, и, таким образом, для первых шестнадцати веков христианства воскресение не могло предоставить подобное свидетельство о боговоплощении. Данное возражение мне представляется ошибочным.

Действительно, только начиная с XVII столетия естественный порядок вещей рассматривается как образ действий, находящийся в согласии с законами природы, и потому божественное вмешательство, расстраивающее этот порядок, может быть сочтено «нарушением» указанных законов. Тем не менее аналогичные представления существовали и прежде в рамках других умозрительных систем; это были представления о таком состоянии вещей, которое не способно возникнуть только вследствие естественных процессов, но требует для своего осуществления (если действительно имеет место) сверхъестественного вмешательства. Различие, обусловленное введением концепции закона природы, связано, скорее, с тем, что в прежние времена была градация сверхъестественного. Необычные события подразделялись на те, для осуществления которых нужны были могущественные волшебники, ангелы, бесы (или Бог), и те, которые мог совершить исключительно Бог.

В греческой и западноевропейской средневековой традиции естественный мировой порядок предполагал наличие не законов природы, но отдельно взятых сущностей (субстанций), наделенных собственными способностями и склонностями. Не существовало закона «медь при нагревании расширяется», который распространялся бы на все частицы этого металла; напротив, каждая частица меди обладала собственными способностями, в том числе – расширяться, и склонностями, включая склонность проявлять эту способность при нагревании. Люди, как и объекты природы, располагают способностями (ограниченного характера) производить разного рода воздействие; правда, как свободные деятели они часто могут выбирать – проявлять или не проявлять ту или иную способность. По мнению Фомы Аквинского, чудо в широком смысле слова – это любое действие, осуществленное разумным деятелем посредством сил, превышающих человеческие возможности, например действие, осуществленное бесами или ангелами331. Но «чудом в собственном смысле называется то, что совершается вне порядка всей сотворенной природы»332; и никакой другой деятель, кроме Бога, не способен его совершить. Фома приводит следующие примеры: «Солнце обращает вспять свой ход»; «море, расступившись, дает путь переходящим через него»; «слепой становится зрячим»; «хромой избавляется от своего недуга»333. Фома Аквинский допускает, что недостаток знания (о силах природы и человека) иногда приводит к ошибочному наименованию того или иного события чудом, тогда как это не так: он упоминает о магните, притягивающем железо, и солнечном затмении334 как о событиях, которые людям несведущим могут ошибочно показаться не вызванными естественными причинами, т. е. не обусловленными силами природных объектов. Тем не менее ввиду того, что ангелы и бесы способны оказывать воздействие, недоступное простым смертным, вряд ли у Фомы Аквинского можно найти четкий критерий, позволяющий определить, инициатором каких событий выступает исключительно Бог. На каком основании он приходит к выводу, что могущественный бес не способен обратить движение Солнца вспять? Тем не менее, чем в большей степени действие, превышающее возможности природных объектов или человека, отличается от действий, совершаемых последними, и обладает религиозным значением, тем в большей степени оправданно, по мнению Фомы, считать его непосредственным действием Бога; но, как бы то ни было, и бесы, и ангелы могут проявлять свою сверхъестественную силу только с согласия Бога. Воскресение из мертвых служит для Фомы Аквинского примером божественного вмешательства в естественный порядок вещей335.

В Новом Завете также описываются некоторые сверхъестественные события, которые, по мнению его авторов, не могут быть вызваны ни действием естественных причин, ни силами могущественных волшебников или ангелов, так как ни те ни другие никогда не проявляли себя подобным образом; притом, что указанные деятели часто производят самое непосредственное воздействие. Данные события, насколько могут судить авторы Священного Писания, восходят прямо к Богу. Или, во всяком случае, чем более события превосходят силу действия естественных причин или возможности людей, тем более очевидным становится прямая причастность к ним Бога или Его недвусмысленно выраженное согласие. Так, в Евангелии от Иоанна слепорожденный человек, исцеленный Иисусом, говорит: «От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего»336. На протяжении всего евангельского повествования исцеления и прочие благие337 деяния, превосходящие человеческие возможности, рассматриваются в качестве свидетельства действия Бога через Иисуса. Еще более удивительное воскресение Иисуса могло быть воспринято современниками этого события как образцовый пример божественного вмешательства в естественный порядок вещей.

Этой цели не способно было служить простое воскресение души – души, или неотъемлемой части Иисуса, продолжающей существовать и являться ученикам после его смерти. Возвращение к жизни спустя тридцать шесть часов после смерти есть несомненное нарушение законов физиологии (либо действие, превышающее естественные возможности сотворенных вещей или деятелей). Тем не менее не установлено законов, описывающих то, что случается с душой после смерти, и, таким образом, мы не знаем, можно ли считать ее посмертное существование или явления нарушением каких-либо законов. Современникам Иисуса были, несомненно, известны случаи явления призраков другим людям. Обнаружение присутствия души какого-либо человека, по их мнению, не обязательно предполагало божественное вмешательство в естественный порядок. Вещи подобного рода, как они могли считать, происходили не так уж редко.

Воскресение как печать Бога

Телесное воскресение Иисуса (если оно произошло) должно было стать очевидным нарушением законов природы, для осуществления которого требовалось участие (или разрешение) Бога; поэтому, согласно принятой мной терминологии, оно должно было стать сверхчудом; и, как только что отмечалось, не только современники Иисуса, но и западная средневековая философская традиция в лице Фомы Аквинского наделяли, хотя и по-разному, его одним и тем же статусом. Но было ли телесное воскресение Иисуса (если оно произошло) таким сверхчудом, которое могло быть подлинной печатью Бога, поставленной на жизни Иисуса и удостоверяющей полную реализацию ранее указанных целей этой жизни? Я полагаю, что на этот вопрос следует ответить утвердительно. Как уже отмечалось, главная причина боговоплощения состояла в осуществлении совершенной жизни, которая служила бы искуплением наших грехов. Согласно жертвенной модели искупления, Иисус должен был принести в жертву самое дорогое, что у него было – собственную жизнь; и прожитая им совершенная человеческая жизнь, и жизнь, оконченная на кресте, – все это было даром Богу. Одариваемый принимает дар в том случае, если пользуется им и позволяет ему приносить плоды. Бог принимает жизнь, отданную за нас, в том случае, если возрождает ее снова и разрешает ей служить нам. Наша человеческая жизнь протекает в телесной форме; Бог должен принять дар телесного существования Иисуса, возвращая его к жизни в этой форме, т. е. телесно воскресив его. Бог должен принять жертву, забрав ее (не оставляя тела в гробнице) для пребывания с собой и позволив нам использовать эту жертву как ходатайство об искуплении наших грехов. Но если Богу надлежит сделать это, то Иисусу следует донести до нас то, что он предоставляет свою жизнь как жертву в наше полное распоряжение.

По образцу жизни и смерти Иисуса, ставшей своего рода заменой предназначенного нам наказания, или, точнее, согласно той модели искупления, по которой Бог отдает жизнь Христа в качестве выкупа дьяволу, воскресение есть печать Бога, подтверждающая уплату штрафа или выкупа и напоминающая действия властей, которые отпускают на волю преступника, отбывшего срок наказания. На основании всех вышеперечисленных теорий воскресение – не просто доказательство того, что Иисус даровал нам искупление наших грехов; оно знаменует собой признание Богом факта выполнения поставленной задачи.

Если цель Бога по отождествлению с нашим страданием и предоставлению нам наглядного примера и руководства к жизни должна осуществиться полностью, то Он должен показать нам это. Если Бог возвращает к жизни осужденного за некое учение, Он тем самым одобряет это учение. Поскольку вера в воскресение (а также, если последняя имела место, то и ее причина – само воскресение) привела к столь широкому распространению Евангелия в мире, данное действие Бога, если Он совершил его, было вмешательством в историю во имя осуществления целей жизни Иисуса. Если Бог воскресил Иисуса и таким образом дал импульс церкви со ставшим для нее впоследствии центральным учением, что Иисус был воплощенным Богом (чему есть также независимые подтверждения), то Он тем самым показал, что сам отождествил себя с нашим страданием. Воскресение, доказывая это и все прочие положения учения Иисуса, так как главный его элемент касается доступности для нас, простых смертных, посмертного существования, могло стать первым примером того, чему оно было свидетельством. Иисус был предвестником. Если Бог воскресил Иисуса из мертвых, то Он принял его жертву и подтвердил истинность его учения.

Но ввиду чудесного характера воскресения и его принадлежности к тому разряду чудес, которые знаменуют наличие подлинной печати Бога на жизни и учении Иисуса, возникает вопрос: возможно ли распространение принятой в нашей культуре и среди людей нашего поколения точки зрения на прежние поколения и культуры? Далее будет показана допустимость такого подхода для иудейской культуры I века н.э. Эта культура имеет для нас первостепенное значение, так как свойства печати зависят от условностей породившей ее эпохи, того, что несет в себе единственный в своем роде знак чьего-то одобрения. Авторы Нового Завета запечатлели в нем свое понимание значения воскресения, которое как часть открывшейся им истины переняли и последующие поколения христиан. Хотя среди позднейших писателей возобладала тенденция для подтверждения значимости воскресения просто слово в слово переписывать Новый Завет, по крайней мере некоторые из них, обсуждают эту значимость в контексте своих собственных размышлений.

Я начну с авторов Нового Завета. Их более, чем последующие поколения, заботит вопрос о значимости воскресения. Современникам Иисуса не были чужды трактовки воскресения, подобные предложенной мной, и они большей частью именно так оценивали значимость этого события. Как отмечалось ранее, воскресение означало принятие Богом совершенной жизни Иисуса в качестве того, что мы могли бы предложить Ему для искупления наших грехов. Идея платы за грех предполагает идею принесения жертвы за этот грех. Именно в рамках модели жертвоприношения разрабатывается учение об искуплении в Послании к Евреям, и именно такое выражение получает она в контексте всего Нового Завета. Согласно самому примитивному варианту истолкования, жертвоприношение в Ветхом Завете есть акт передачи Богу некоего ценного предмета, от которого Он берет себе одну какую-либо часть (например, вдыхает дым), а другие часто возвращает верующим (которые вкушают зажаренное на костре мясо)338. Ветхому Завету как таковому чуждо представление о Боге, вдыхающем жертвенный дым в буквальном смысле слова, но при этом в нем присутствует идея, что Бог принимает нечто ценное в качестве примирительного дара, полезные качества которого Он часто делит с верующими (для простоты можно провести аналогию с современным обычаем, когда гость приносит хозяину в подарок коробку шоколадных конфет, а хозяин, в свою очередь, предлагает гостю выбрать из принесенной коробки любую понравившуюся ему конфету)339. Воскресение к жизни распятого Иисуса, явление его людям на короткое время и затем возвращение его обратно могло в своей основе означать лишь одно – принятие и приобщение к принесенной жертве. Однако предоставление постоянного доступа к жертве было еще более щедрым жестом, а значит, церковь, непрестанно приобщая своих членов к «плоти» и «крови» Иисуса, благодаря этому могла считать себя действующей именно подобным образом. Согласно использованной мной ранее терминологии, одариваемый принимает дар в том случае, если пользуется им и позволяет ему приносить плоды. Бог принимает жизнь, отданную за нас, в том случае, если возрождает ее снова и разрешает ей служить нам.

В соответствии со свойственным Ветхому Завету образом мысли, подлинность пророка (пока он говорит от имени Господа340) показывает, что его пророчества сбываются, или шире – его утверждения оказываются истинными. Так, во Второзаконии сказано следующее: «Если пророк скажет именем Господа, но слово то не сбудется и не исполнится, то не Господь говорил сие слово, но говорил сие пророк по дерзости своей, – не бойся его»341. Этот стих помещен в конце главы, в которой Моисей объявляет Израилю, что «пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, – Его слушайте»342; именно этот стих цитирует

Петр применительно к Иисусу343; и его же приводит в своей длинной речи Стефан344. Таким образом, Петр и Стефан полагают, что речь здесь идет о пророке, подлинность которого покажет исполнение его пророчеств, что и было осуществлено в Иисусе345.

Воскресение подтверждает учение Иисуса в двух отношениях. Во-первых (и это наиболее очевидно), оно подтверждает ту часть его учения, согласно которой все мы будем воскрешены из мертвых, так как указывает, что воскресение реально и может произойти со всеми нами. Во-вторых, воскресение Иисуса было таким, что Иисус получил сверхъестественные способности (например, он был способен проходить сквозь закрытые двери и т.п.). Как было показано в главе 6, слова Иисуса на суде «Отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных», процитированные в трех синоптических евангелиях и приведшие к осуждению Иисуса первосвященником за богохульство, нашли отклик и в других частях Нового Завета, что подтверждает их подлинность. Возвращая к жизни Иисуса, казненного за упомянутые слова, и наделяя его сверхъестественными способностями, Бог частично подтверждает эсхатологический статус Иисуса. Подтверждая истинность учения Иисуса в том, что воскресение есть, а сам Иисус – существо сверхъестественное, воскресение тем самым заставляет нас поверить и в остальные положения учения Иисуса. В русле ветхозаветной традиции можно было бы сказать, что воскресение доказывает – Иисус был истинным пророком и пророчества его – от Бога; Бог не дал тем, кто убил Иисуса за проповедуемое им учение, уничтожить источник этого учения. Напротив, если воскресение стало источником движения, озарившего светом Евангелия столь большую часть мира, то это доказывает истинность учения Иисуса.

Таким образом, иудейская культура, взращенная на Ветхом Завете, располагала категориями для того, чтобы рассматривать воскресение Иисуса как принятие Богом искупления и подтверждение учения. Это и произошло в действительности (после того, как указанное событие совершилось). Павел, Петр в своих речах в Деяниях Апостолов, а также другие авторы Нового Завета связывают воскресение с прощением грехов, которое без него было бы недоступно. В одной из глав Первого послания к Коринфянам, где наиболее подробно рассматривается воскресение и его смысл, св. Павел пишет следующее: «А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших»346. В Деяниях, в одной из речей сразу после утверждения о воскресении Иисуса, Павел говорит: «Итак, да будет известно вам, мужи братия, что ради Него возвещается вам прощение грехов; и во всем, в чем вы не могли оправдаться законом Моисеевым, оправдывается Им всякий верующий»347. В Деяниях приведена такая цитата из речи Петра: «Бог отцов наших воскресил Иисуса, Которого вы умертвили, повесив на древе. Его возвысил Бог десницею Своею в Начальника и Спасителя, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов»348. Еще в одной своей речи в Деяниях, сразу после слов о воскресении Иисуса, Петр заявляет, что «всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его»349. Кроме того, в Евангелии от Луки, в речи, произнесенной после воскресения, сам Иисус быстро переходит от высказывания о том, что «так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день», к мысли, по которой «и проповедано быть во имя Его покаянию и прощению грехов»350. Но на основании этих мест трудно установить связь между воскресением и прощением грехов. Для этого мы должны будем обратиться к двум вошедшим в Новый Завет богословским работам, в которых рассматривается вопрос о значении смерти Иисуса, – к Посланию к Римлянам св. апостола Павла и Посланию к Евреям.

Рассуждение Павла в Послании к Римлянам основывается на вере в то, что смертность людей обусловлена их зависимостью от греха: они унаследовали от Адама склонность к греху и уже тем самым согрешили351. Поэтому воскресение Иисуса, будучи преодолением смерти, означает утрату грехом своей силы. Бог принял в смерти Иисуса принесенную им «жертву умилостивления» за грех352. Это благо приходит к нам через крещение, посредством которого мы приобщаемся к Христу. «Все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились»353, «дабы нам не быть уже рабами греху»354. Но «Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти»355. Значит, мы, приняв крещение, продолжим наше существование и после смерти: «Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним»356. Воскресение знаменует победу не только над грехом, но и над смертью; эти блага мы обретаем через приобщение к Христу.

Данное рассуждение обращено только к тем, кто вместе с Павлом рассматривает смерть как следствие греха (многие иудеи на основании Книги Бытия несомненно могли разделять это убеждение)357. Изложенная в Послании к Евреям аргументация представляется мне более убедительной в том, что полностью не полагается на эту связь, но подробно рассматривает ее в рамках модели жертвоприношения. Иисус пожертвовал собой358, «чтобы подъять грехи многих»359. Автор подчеркивает, что Иисус не пошел по пути многократного принесения жертв, как это делают обыкновенные священники, но, «принеся одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога».360 Для успешного выполнения своего жертвоприношения «Христос вошел не в рукотворенное святилище», но «в само небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие»361. Таким образом, вознесение Иисуса было необходимо для завершения жертвоприношения. Как и в древней иудейской модели, жертва должна достигнуть самого Бога. Согласно принятой ранее форме выражения, дар должен быть принят Богом. Мы видим, что Христос вознесся, потому что «Бог ... мира ... воздвигнул из мертвых Пастыря овец великого Кровию завета вечного»362. Воскресение показывает, что Иисус вознесся, несомненно, благодаря своим сверхъестественным способностям, которые он затем продемонстрировал, и впоследствии не умер снова, но просто прекратил свое земное существование. Следовательно, Бог принял жертву («завета вечного») и нет необходимости в дальнейших жертвоприношениях.

Авторы Нового Завета также видят в воскресении подтверждение учения Иисуса. По их мнению, воскресение доказывает, что Иисус уже обладал (или затем Бог наделил его) сверхъестественным статусом «Сына Божьего» вне зависимости от степени точности интерпретации этого понятия. Он «открылся Сыном Божиим ... через воскресение из мертвых»363. «Но Бог воскресил Его, расторгнув узы смерти, потому что ей невозможно было удержать Его», – говорит Петр в своей речи в день Пятидесятницы в Деяниях Апостолов364. В контексте этого высказывания о воскресении Иисуса Петр заявляет далее, что «Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса»365.

В Послании к Филиппийцам Павел, возможно, цитируя какой-то древний гимн, пишет, что Иисус был вознесен, «дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних»366. Причина, по которой Иисус обладал сверхъестественным статусом, не объясняется, но, судя по всему, идея состояла в том, что, воскресив Иисуса (между тем как до того ни один из умерших не был воскрешен для вечной жизни), Бог совершил уникальный акт прославления; таким образом, воскресение позволяет распознать высокий статус Иисуса. Учение того, кто обладает подобным сверхъестественным, подтвержденным Богом статусом, несомненно заслуживает доверия. Бог не наделил бы этим статусом того, чье учение есть лишь сплошное заблуждение. Итак, Павел рассматривает «повеление Господне»367 в качестве единственного непреложного авторитета.

Для авторов Нового Завета сам факт воскресения служит подтверждением одной особенно важной стороны учения Иисуса. Иисус показал, что воскресение возможно, и даровал нам, равно как и другим, ныне мертвым, эту возможность. Воскреснув, он стал «первенцем из умерших»368. Он «первенец из мертвых»369 и имеет «ключи ада и смерти»370.

Таким образом, у авторов Нового Завета были соответствующие представления, чтобы воспринимать, и они действительно воспринимали воскресение Иисуса как скрепление божественной печатью его жизни и смерти – как принятие его жертвы и подтверждение истинности его учения; последнее относится также к учению о том, кем он был и кто отождествил себя с нашим страданием371. В позднейших культурах воскресение Иисуса, несомненно, рассматривалось как свидетельство в пользу его сверхъестественного статуса (который принимался за божественность). Так, Афанасий Великий пишет: «Еллины ... никогда не могли бы претендовать на то, что их идолы воскресли из смерти... уступив Христу возможность торжества Его телесного воскресения так, чтобы через это Его бы признали все как Сына Божьего»372. Он рассматривает воскресение в качестве свидетельства в пользу победы над смертью: «Как могло бы поражение смерти явиться вообще, если бы не был воскрешен Господь?»373. Восемь столетий спустя Фома Аквинский утверждал, что Бог через воскресение Христа совершает наше собственное воскресение и позволяет обрести новизну жизни374, – именно в этом состоит избранный Им метод. Далее Фома приводит две очевидные причины, объясняющие, почему Бог осуществил воскресение Иисуса: во-первых, «для утверждения нашей веры, так как вера наша получила подкрепление в связи с божественностью Христа»; во-вторых, «для укрепления нашей надежды, так как, видя воскресение Христа, который есть Глава наша, мы также обретаем надежду в наше собственное воскресение»375. По мнению Фомы Аквинского, предоставленные Иисусом доказательства (его явлений, включая совместную трапезу с учениками) достаточны для подтверждения как истинности его воскресения, так и его пребывания во славе376. К этому он добавляет, что, хотя «отдельные наглядные доказательства», т. е. отдельные явления Иисуса, «недостаточны для раскрытия воскресения Христа, но взятые все вместе они раскрывают его полностью»377. Итак, Фома, по-видимому, полагает, что воскресение можно познать с помощью обычных исторических методов.

Но при всем том позднейшие писатели гораздо реже прибегают к доказательствам при рассмотрении воскресения как средства для прощения грехов. Они обычно повторяют стихи Нового Завета, посвященные данному вопросу, и не идут дальше этого. Фома Аквинский, например, в ответ на возражение, что «страсти Христа достаточны для нашего спасения», утверждает: «Строго говоря, страсти Христа достигли своей цели в деле устранения зла, но воскресение было началом и образцом добра»378. Воскресение здесь не наделяется в связи с идеей искупления таким значением, какое придавали ему Павел или автор Послания к Евреям. Для них обоих воскресение было исполнением искупления (для Павла – преодолением смерти; для автора Послания к Евреям – совершением жертвоприношения).

Тем не менее авторы Нового Завета и большинство их последователей придают воскресению то значение, которое, как отмечалось ранее, оно должно было иметь, если бы действительно произошло (делают ли они это хотя бы посредством дословного цитирования Писания или с помощью детально проработанной аргументации); следовательно, уже по присущей ему природе воскресение могло стать своего рода печатью, которой Бог должен был в случае воплощения скрепить воплощенную жизнь. Если есть основания ожидать, что Бог воплотится и будет вести такую жизнь, какую мы рассматривали в части II, то есть основания и полагать, что высшей точкой этой жизни станет такое событие, как воскресение.

* * *

239

Например, Деян 13:31. Возможно, более точная дата – 50 или 51 г. н.э. – Прим. ред.

242

В английском переводе Нового Завета (The New Standard Revised Version) греческое άδελφοΐς переводится как «братья и сестры», хотя в греческом оригинале нет никакого указания на то, что женщины присутствовали или, наоборот, не присутствовали при этом событии.

245

Мк 16:7, восходящее к Мк 14:28. 16 Воскресение Бога Воплощенного

246

См., например, 1Кор 1:1.

249

Иосиф Флавий (Antiquities 4. 219) указывает, что Моисей запретил признавать женщин в качестве свидетелей. Тот факт, что несколько женщин, сопровождавших Иисуса и учеников во время его проповеднического служения, были теми, кого «Он исцелил от злых духов и болезней» (Лк 8:2), тем более не позволял им быть полноценными свидетелями, так как их легко можно было обвинить в том, что они по-преж- нему находились во власти этих духов или (с более мирской точки зрения) были склонны к фантазиям.

251

По поводу аргументов, выдвигаемых другими исследователями в поддержку утверждения, что Евангелие от Марка имело утраченное окончание, а также аргументов, подтверждающих ту точку зрения, что автор намеренно завершил свой текст стихом 16:8, см. Morna Hooker, The Gospel According to St. Mark (A& C. Black, 1991), 391–394.

254

Ин 20:12–13. Матфей, Марк и Лука сообщают о явлении одного или нескольких ангелов более чем одной женщине. Марк сообщает не об ангелах, а о «юноше», но этот юноша, облаченный в белую одежду, вызывал ужас. Лука вначале (Лк 24:4) пишет о том, что перед женщинами предстали «два мужа в одеждах блистающих», но затем приводит свидетельство двух путников на дороге в Эммаус, которые сообщают, что женщины видели «явление Ангелов» (Лк 24:23).

260

Лк 24:43. 17 Воскресение Бога Воплощенного

265

Большая часть изложенного далее представляет собой реконструкцию собранных в четвертой главе книги В. Рордорфа (Rordorf) Sunday (SCM Press, 1968) свидетельств о происхождении христианского воскресенья в качестве свидетельств о воскресении как таковом. Необходимо отметить, что здесь будет рассматриваться только проблема возникновения обычая совершать евхаристию по воскресеньям, но не будет затрагиваться вопрос, когда или по какой причине воскресенье стало христианской субботой.

266

Все иные случаи употребления выражения κλάν αρτον в Новом Завете (например, Деян 2:46), по всей видимости, также относятся к евхаристии, кроме Деян 27:35. Вряд ли оправданно полагать, что ранние христиане не проводили четкого различия между евхаристиями и другими совместными приемами пищи. Уже в 1Кор 10и 11:28–30 отчетливо ощущается «реально существующая» значимость «хлеба» и «чаши Господней» (хлеб и вино евхаристии суть нечто большее, чем просто символы тела и крови Христа). Тот, кто ест хлеб и пьет чашу недостойно, по словам Павла, «виновен будет против Тела и Крови Господней».

267

Дискуссию по поводу того, что «День Господень» – это воскресенье, а не Пасха см. R. J. Bauckham, «The Lord«"s Day», in D. A Carson (ed.), From Sabbath to Lord»"s Day (Zondervan, 1982), 230–232.

268

Евсевий. Церковная история, III, 27. Евсевий Памфил. Церковная история. М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1993.

269

См. Rordorf, Sunday, 280–293.

270

Данная версия Ос 6представляет собой перевод с древнееврейского и говорит о «нашем» воскресении. Предсказанное здесь воскресение распространяется не на отдельную личность, но на всю общину. В греческой Септуагинте (с которой могли быть хорошо знакомы многие слушатели Евангелия) переведено как «в третий день мы будем воскрешены».

271

Против иудеев, 13.

272

Мк 8:31, 9и 10:34.

273

Мк 14:58. Т.е. в течение трех дней. – Прим. ред.

277

См.: MacArthur, «On the Third Day», New Testament Studies, 18 (1971– 1972).

278

Этот вопрос, к примеру, не входил в повестку дня «Иерусалимского собора», о котором сообщает нам глава 15 Деяний Апостолов.

279

Конкретные случаи см. в Мк 16:14; Лк 24:30, 35, 43; Ин 21:13; и обобщенно в Деян 10:41. О. Кульман (Cullmann) (Essays on the Lord""s supper (Litter- worth Press, 1958), 11–12) понимает слово συναλιζόμενος в Деян 1(здесь речь идет о «пребывании» Иисуса со своими учениками) как «употребляющий соль вместе с кем-либо» и, таким образом, относит все описанное в этом эпизоде к трапезе. 18 Воскресение Бога Воплощенного

280

Хотя рассказ св. Матфея о последовавших за воскресением событиях не содержит никаких упоминаний о трапезе, тем не менее есть некоторые основания полагать, что даже этот автор знал об имевшей место после воскресения евхаристии. Повествования об установлении Тайной вечери, предлагаемые тремя синоптическими евангелиями и Первым посланием к Коринфянам, столь схожи на уровне слов, что наводят на мысль об использовании именно этих выражений на последующих службах. Во всех трех евангелиях приведены слова Иисуса о будущем: «Отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего». Данное изречение вряд ли могло сохраниться как часть евхаристической службы в том случае, если бы использовавшие его христианские общины не наделили его неким общим или каким-либо иным значением. Восходящая к Луке традиция, о которой мы говорили ранее, сообщает, что Иисус и в самом деле принимал пищу и питье (Деян 10:41) вместе с учениками после своего воскресения (я уже объяснял, на каких основаниях такие трапезы следует считать евхаристиями). Следовательно, Лука должен был рассматривать эти эпизоды в качестве случаев, когда Иисус снова «пил от плода сего». Действительно, подавляющее большинство комментаторов истолковывают указанные слова Иисуса как своего рода обет воздерживаться от употребления плодов винограда вплоть до некоего окончательного, находящегося в отдаленном будущем установления его Царства. Однако вне зависимости от смысла, который вкладывал в свои слова Иисус, св. Лука вряд ли мог бы придать им именно это значение, если бы полагал, что Иисус не пил вина ни в одном из тех эпизодов, в которых он принимал пищу и вино после своего воскресения. Однако также неоправданно полагать, что св. Лука придерживался именно такого мнения: вино было обычным напитком и столь же обычным было употреблять его в случае очередного застолья со старыми друзьями; и, кроме того, уже было дано обоснование той точке зрения, согласно которой эти трапезы рассматривались как евхаристии. Таким образом, Лука мог считать слова «Отныне не буду

281

пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» относящимися к трапезам, происходившим после воскресения. Хотя подобное истолкование может представляться до некоторой степени сомнительным, кажется правдоподобным полагать, что и св. Матфей вкладывал такой же смысл во встречающееся в его евангелии аналогичное высказывание, и относить это высказывание к одной из трапез, произошедших после воскресения (а следовательно, и к евхаристии, так как «обет о воздержании» был принесен в евхаристическом контексте).

282

Правда, если бы в первый пасхальный вечер состоялась официальная евхаристия, на которой присутствовали бы все одиннадцать апостолов, то большинство евангелий непременно упомянуло бы об этом событии. (Возражения см. в Bauckham, «The Lord""s Day», 235.) Тем не менее есть основания считать, что первые последовавшие за воскресением евхаристии не предполагали участия всех учеников и носили для них несколько неожиданный характер – и то и другое упомянуто в евангелиях (см. о пути в Эммаус и Ин 21).

283

Дополнительное объяснение этой убежденности см. в главе 11. Лк 24:13–35, Мк 16:12–13. – Прим. ред. «Ученики [Иисуса] ожидали его воскресения из мертвых не более, чем их современники ожидали такого же действия от Мессии» (Geza Vermes, Jesus and Jew (SCM Press, 1994), 20).

292

Иона 1:17. Обсуждение см. на с. 252–254.

294

Ос 6:2. Обсуждение см. на с. 250–254.

295

Пс 15:10, процитированный в Деян 2:27.

296

Пс 117:22, цитируемый во многих отрывках, включая Деян 4:11, сразу после заявления, что Бог воскресил Иисуса из мертвых.

302

Мф 27:57. – Прим. ред.

303

Мк 15:43. – Прим. ред.

304

Лк 23:51. – Прим. ред.

305

Ин 19:38–39. – Прим. ред.

306

Мф 27:60, Мк 15:46. – Прим. ред.

307

Лк 23:53, Ин 19:41. – Прим. ред.

314

Цитируется по: Евсевий. Церковная история, 23.

315

Мф 27:62–66; 28:11–15, между этими стихами Матфей помещает свой рассказ о воскресении.

316

См. Raymond Ε. Brown, The Death of the Messiah (Doubleday, 1994), 1207– 1209.

317

См. там же с. 1121–1141.

318

По поводу того, что если вся эта история в своей основе соответствует действительности, то стража, поставленная Пилатом, состояла из римских воинов, а не иудеев, см. там же с. 1294–1296.

319

См. там же с. 1301–1304.

320

Землетрясения не были редкостью в этом регионе, и в Мф 27:51–52 отдельно сообщается о землетрясении, произошедшем ранее в пятницу.

321

Brown, The Death of the Messiah, 1311.

323

В связи с предположением, что тело было перемещено без санкции римских властей и без разрешения семьи Иисуса и, следовательно,

324

незаконно, следует упомянуть найденное в Назарете предписание, которое было издано цезарем и провозглашало неприкосновенность захоронений. Нарушителями целостности захоронений объявлялись все, кто извлекал из могил тела и/или при посредстве «злонамеренного обмана» переносил их в другое место; за это преступление предусматривалась смертная казнь. Это предписание стало предметом многочисленных статей, поскольку оно было найдено в Назарете (хотя и не обязательно было написано там), и его появление, как предполагалось, могло быть связано с исчезновением тела Иисуса. (Об этом см. Brown, The Death of the Messiah, 1293–1294. Последняя статья, в которой рассматривается эта тема: A Giovanni, Μ. Hirt, «Inscription de Nazareth: Nouvelle interpretation», Zeitschrifi fur Papyrologie und Epigraphie, 124 (1999), 107–132.) Однако, судя по всему, большинство экспертов склоняются к тому, что это предписание никак не связано с Иисусом и, будучи издано цезарем Августом, датируется временем задолго до распятия. Тем не менее оно действительно свидетельствует о том, что кража тел представляла собой распространенное явление (хотя у меня вызывает недоумение, почему подобные действия при обычных обстоятельствах должны включать в себя «злонамеренныйобман»), атакжеотом, что заниматься этим было крайне опасно. 84 Мф 28:13.

325

Римские власти, несомненно, освободили бы таких свидетелей от наказания за содеянное, поскольку их свидетельство положило бы конец нежелательному культу; и иудейские вожди были бы более чем заинтересованы в подобной сделке.

327

По поводу дискуссии об этом см.: Brown, The Death of the Messiah, 1242– 1279.

331

«Но иногда чудом в широком смысле [large] называют то, что превосходит возможности и разумение человека» (Summa Theologiae Ia, 114, 4).

332

Там же Ia, 114,4.

333

Summa contra Gentiles III, 2, 101, 2 и 3.

334

Там же III, 2, 101, 1 и 102, 3.

335

Там же III, 2, 101, 3.

337

При изгнании бесов Иисусу помогла не только сверхъестественная сила, но и ее благой (антисатанинский) характер, в котором видели свидетельство того, что Бог здесь действовал через Иисуса; см. Лк 11:14– 20.

338

См., например: J. Pedersen, Israel, its Life and Culture, rev, edn. (Oxford University Press, 1959), 299–575 (см. особенно с. 359).

339

Доказательством распространенности такого подхода к жертвоприношению во времена Нового Завета могут служить слова св. Павла, сказанные им по поводу жертвоприношений в Храме: «Те, которые едят жертвы, не участники (κοινωνοί) ли жертвенника?» (1Кор 10:18). В комментарии к Первому посланию к Коринфянам ((А & С. Black, 1968), 235) К. К. Барретт (Barrett), рассматривая этот стих, отмечает, что при жертвоприношении верующие сообща участвовали «в благах, проистекающих от алтаря; к тому же верующие, как и следовало ожидать, разделяли и духовные блага, даруемые жертвоприношением. Нет необходимости говорить, что это составляло смысл жертвоприношения: те, кто участвовал в действе, становился причастным и к его благам. Как указывает Павел, они были участниками жертвенника. Этому высказыванию есть удивительная параллель (приведенная С.Аленом (Aden) в «Das Abendmahl als Opfermahl im Neuen Testament», in Novum. TestamentumVI (1963), pp. 128–152; см. также p. 137) у Филона Александрийского (De Specialibus Legibus I, 221), который говорит, что тот, кому была принесена жертва, делает группу верующих «участниками жертвенника и сотрапезниками» (κοινωνόν ... τοΰ βωμοΰ και όμοτράπεζον). Это означает, что Бог как щедрый благодетель разделяет с верующими принесенный ими благой дар и приглашает их к общей с ним трапезе. Таким образом они удостаиваются общения и обретают благо от общей с Ним трапезы».

341

Втор 18:22. Иеремия упоминает о проверке пророчества, которая должна показать, кто истинный пророк – он или Анания (Иер 28:9).

345

Иисус вполне мог предсказывать и страсти, и воскресение. Согласно Марку, он делал это трижды. Однако для античных писателей было обычным вкладывать в уста своих героев или других персонажей пророческие слова об их будущей судьбе; и потому современные критики берут под сомнение подлинность приписываемых Иисусу пророчеств. Тем не менее наличие свидетельств в пользу реальности таких пророчеств дает основания верить в истинность других сделанных Иисусом заявлений.

351

Рим 5:12–14. Хотя многим и знакомо все рассуждение (5:12–21), согласно начальным стихам которого мы оказываемся причастными к греху Адама и умираем вследствие него, я не думаю, что Павел имеет в виду именно это. Наша смерть обусловлена нашей собственной греховностью: «Смерть перешла во всех человеков, потому что... все согрешили» (5:12); таким образом, вина принадлежит нам из-за нашего греха. См. подробное обсуждение в моей работе Responsibility and Atonement (Clarendon Press), 206–207 η. 8.

357

В Быт 2приведены следующие слова Господа Бога, обращенные к Адаму: «А от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Однако в третьей главе Книги Бытия сообщается о том, что Адам и Ева вкусили от этого дерева, и потому частью наказания, наложенного Богом на Адама, было: «Прах ты и в прах возвратишься» (Быт 3:19).

363

О том, какой вариант перевода с греческого следует признать предпочтительным – «открылся» или «сделался», см. на с. 171.

367

Например, 1Кор 7:10; в отличие от 7:25.

371

Джон Бартон (Barton) обсуждает вопрос о значении воскресения в своей работе «Why does the Resurrection of Christ Matter?», in S. Barton and G. Stanton (eds.) Resurrection (SPCK, 1994). Он полагает, что в основе самой «убедительной» теории относительно значения воскресения лежит «свидетельство о типе личности, которую Бог желает увековечить». Жизнь Иисуса полна святости, и потому Бог избрал ее, чтобы показать нам, что именно такую жизнь Он готов воскресить. По мнению Бартона, эта мысль в «зачаточном состоянии» присутствует в речи Петра в десятой главе Деяний Апостолов, когда Иисус, будучи тем, кто «ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом» (10:38), оказывается и тем, кого «Бог воскресил в третий день» (10:40). Однако вряд ли Петр хотел сказать, что Бог воскресил Иисуса только из-за его добродетельной жизни. Так как еще до рассказа о добродетельной жизни Иисуса Петр говорит нам, что «Сей есть Господь всех», а также что «Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета» (10:38). Петр недвусмысленно утверждает, что Иисус творил добро, потому что «Бог был с Ним» (10:38); и, по моему мнению, Петр говорит о том, что Бог воскресил Иисуса на основании того, кем он был, а не из-за того, что он делал, хотя то, что он делал, было следствием того, кем он был.

373

Там же, 30.

374

a, 56.

375

Там же, ИР, 53, 1.

376

Там же, ИР, 55, 6.

377

Там же, IIP, 55, 6 ad 1.

378

Там же, ИР, 53, 1 ad 3.


Источник: Воскресение Бога Воплощенного / Ричард Суинберн ; [пер. с англ.: О. Корнеев]. - Москва : Библейско-богословский ин-т св. апостола Андрея, 2008. - 341 с. (Современное богословие). ISBN 5-89647-143-2

Комментарии для сайта Cackle