В незримом подвиге. Годы жизни отца Серафима в миру (1866–1920)

«Господь испытывает праведного...»

(Пс.10:5)

Грозный 1917 год... Господу угодно ниспослать России тяжкие испытания. Сотрясает многовековые устои государства российского февральский переворот. Со словами: «Кругом измена, и трусость, и обман...» – начинает свой мученический путь на Голгофу Государь Император Николай II. Уже в это время многие состоятельные люди из числа дворянства, творческой интеллигенции и купечества переводят свои капиталы за границу и покидают Россию, надеясь пережить смутные времена за рубежом.

В это же время известный петербургский коммерсант Василий Николаевич Муравьев (так звали в миру преподобного Серафима), занимавшийся торговлей пушниной, совершает неизъяснимый для обычного человеческого разума поступок – он закрывает свое дело, наделяет щедрыми пособиями всех своих служащих, а основные капиталы жертвует на нужды Александро-Невской Лавры, Воскресенского Ново-Девичьего женского монастыря в Петербурге и Иверского Выксунского женского монастыря в Нижегородской губернии, основанного его духовным отцом, иеромонахом Варнавой, старцем Гефсиманского скита Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

Василий Николаевич владел высокоприбыльным, процветающим предприятием. Русская пушнина пользовалась большим спросом на западном рынке и его контора поставляла меха в торговые дома Австрии, Германии, Дании, Англии, Франции и других стран. Не помешала этому и первая Мировая война – обладая исключительными способностями, Василий Николаевич продолжал успешно вести свои коммерческие дела.

Его знали в европейских столицах – Вене, Берлине, Варшаве, – которые он посещал по роду своей деятельности.

Успех и слава, богатство и красота, телесное здравие и крепкая семья – вот те земные ценности, о которых в миру многие только мечтают, и которыми наделил Господь от щедрот Своих супругов Муравьевых. Да не только наделил, но и испытывал...

От юности имевший от Господа многие дарования и обладавший богатейшим жизненным опытом, Василий Николаевич мог вполне предвидеть надвигающиеся октябрьские события и братоубийственную войну. Казалось, ничто не мешало ему вложить свои капиталы в какое-либо прибыльное дело за рубежом и, благополучно покинув пределы России, обосноваться со своей семьей где-нибудь на Западе, следуя примеру многих знакомых ему людей. Все это обещало бы спокойную и безмятежную жизнь. Однако, для Василия Николаевича такого выбора не существовало – он всегда был готов разделить любые испытания с горячо любимой Отчизной и своим народом, тем более, что Господь уготовил ему назначение особое...

«От Господа спасение праведникам», – говорит премудрый Давид (Пс.36:39). Спасение – бесценный дар Божий: «человекам это невозможно, Богу же все возможно» (Мф.19:26), однако даруется оно только тем людям, которые желают его, ищут и просят. Сам Господь указывает на свободное волеизъявление души человеческой: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище ни небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф.19:21). «Если хочешь...» – вот слова Спасителя, на которые верный раб Божий Василий уже многократно ответил в сердце своем: «Хочу, Господи!». Высочайшего мужества и непоколебимой веры требовал в ту пору поступок, который он совершает. Отвергнув все прелести мира сего, по обоюдному согласию с женой, принимает он бесповоротное решение всецело посвятить себя служению Единому Богу – молитвенному подвигу. Близится исполнение заветного его стремления к принятию монашества, которое носил он в себе всю предыдущую жизнь...

«Господом утверждаются стопы человека...»

(Пс.36:23).

Великий молитвенник и печальник земли Русской, преподобный и богоносный отец наш Серафим Вырицкий (в миру Василий Николаевич Муравьев) родился 31 марта 1866 года¹, в деревне Вахромеево Арефинской волости Рыбинского уезда Ярославской губернии [285]. Уже 1 апреля 1866 года при крещении он был наречен Василием в честь преподобного Василия Нового, исповедника.

Родители мальчика, Николай Иванович и Хиония Алимпьевна Муравьевы, были истинно верующими, богобоязненными людьми. В этом, несомненно, печать Промысла Божия – под Его особым попечением находился подвижник от первых дней до блаженной кончины. Для супругов Муравьевых Православие было не просто внешним благочестием и обрядом, а глубоким и сокровенным внутренним бытием. В этой семье воистину почитали Бога. От младенчества получал здесь Василий уроки добродетельной христианской жизни. Уже с детских лет в мальчике проявились прекрасные свойства души, раскрывшиеся во всей полноте в зрелые годы.

Человеколюбивый Господь даровал ему редкие способности, которыми он не раз поражал ближних – сообразительность, необыкновенное усердие и усидчивость, терпение и настойчивость в достижении цели, а также удивительную, невероятную память. В раннем возрасте мальчик практически самостоятельно освоил грамоту и начала математики. Его первыми книгами были Евангелие и Псалтирь...

«Дивен Бог во святых Своих...» (Пс.67:36). Их житиями, которые тогда продавались в виде маленьких разноцветных книжечек, юный Василий буквально зачитывался. Особенно поражала его воображение жизнь пустынных отшельников, сподобившихся на земле равноангельного жития. Высота подвига дивного созвездия преподобных иноков, просиявших в первые века христианства, была необычайно близка его светлой душе. Святые Павел Фивейский, Антоний, Макарий и Пахомий Великие, Мария Египетская... Эти имена рождали в отроке трепетное благоговение и радость. Как с живыми, вел Василий с ними мысленные беседы, вместе с ними переживал их непостижимые подвиги и победы. Все более и более возгоралось сердце его любовью ко Господу, Пресвятой Богородице и святым угодникам Божиим – благодатный свет Христов коснулся сердца отрока и он услышал сладкогласное пение Небесное. Уже в ту пору открылся для него чудный таинственный мир, перед которым померкло все земное. В сокровенных глубинах чистой детской души рождается мысль о принятии монашеского, ангельского образа. Однако для ближних это намерение до поры оставалось тайной.

Будучи рачительными хозяевами, родители Василия не были привязаны к так называемым материальным ценностям, не имея ни малейшей страсти к накопительству. Удивительная доброта была их отличительным качеством. «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд», – учит нас Евангелие (Лк.6:36), и верные рабы Божии Николай и Хиония творили дела милосердия, не задумываясь о завтрашнем дне. Они всегда были готовы помочь нуждающимся, приютить у себя странников, обогреть и накормить ближних. Все это не ускользало от внимания пытливого отрока – Василий рос таким же трудолюбивым и сердечным по отношению к ближним.

Деревня Вахромеево находилась в 6 верстах от главного приходского села Спасское, входившего в 4-й благочиннический округ Ярославской епархии. Эти места были густо населены и располагались в живописнейшей холмистой местности, щедро украшенной Господом многочисленными рощами и дубравами. Село Спасское выросло на горе при реке Ухре в 75 верстах от Ярославля. В Спасском приходе было два храма: зимний – во имя Преображения Господня с приделом в честь преподобного Кирилла Новоезерского чудотворца, и летний – во имя святителя и чудотворца Николая. Оба храма каменные, прочные. Преображенский был устроен в 1763 году на средства прихожан, а Никольский в 1774 – году стараниями архимандрита Толгского монастыря отца Иринарха. В Спасской церкви находилась чудотворная икона Божией Матери «Знамение». При приходе действовали земская школа, церковно-приходская школа и церковно-приходское попечительство. В разные времена деревня Вахромеево насчитывала от 17 до 25 дворов и от 100 до 130 жителей. В деревне имелась искусно украшенная часовня [10, с. 232; 11, с. 259; 12, с. 537].

В доме Муравьевых всегда строго соблюдали все установления Святой Православной Церкви. С девятилетнего возраста и отрок Василий постился вместе со взрослыми. В воскресные и праздничные дни семья неукоснительно посещала храм Божий, исповедовалась и причащалась Христовых Таин. Василий очень любил посещать Богослужения, он внимательно вслушивался в слова молитв и песнопений, чутко сопереживая им. Порою на глазах его появлялись слезы, а лицо начинало светиться каким-то особенным светом – Господь ниспосылал Василию благодатные озарения, которые оставались глубокой и сокровенной тайной его боголюбивой души. Что видело и слышало в эти дивные мгновения чистое сердце отрока – знает один Бог, открывающий тайны Царствия Своего любящим Его...

Когда позволяло время, Муравьевы всей семьей совершали паломнические поездки ко святым местам – к храмам и монастырям. С особой радостью посещали они Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, в Гефсиманском скиту которой подвизался знаменитый старец Варнава (Меркулов)². Это был мудрый учитель и дерзновенный ко Господу молитвенник, к которому устремлялись верующие со всей России. «Без Бога ни до порога!» – любил назидать народной мудростью своих посетителей отец Варнава. Эти слова, словно ангельское пение, приняла боголюбивая душа отрока, и они навсегда стали для него правилом жизни.

Так, как бы незаметно, заложил Премудрый Господь в сердце Василия с малых лет семена подлинной христианской нравственности и духовности. Они упали на благую почву...

Часто вспоминал отрок слова духоносного отца Варнавы: «Что бы ты ни делал, думай о Боге, и Бог поможет тебе». Постоянное памятование о Боге былo также одним из качеств, которые Василий приобрел, с Божией помощью, с детских лет. Казалось, что Сам Господь ведет его к духовному поприщу...

Но неожиданно на семью обрушилась скорбь – Господь призвал от земных трудов Николая Ивановича Муравьева, находившегося в расцвете лет. Ему шел сороковой год. Близкие тяжело переживали утрату. Мать Василия была женщиной болезненной, а от случившегося ее состояние еще ухудшилось. Василию пришлось стать кормильцем семьи. В ту пору Муравьевы в полной мере испытали все скорби, сопутствующие бедности...

Однако, вскоре милость Божия посещает обездоленную семью – односельчанин, благочестивый и добрый человек, работавший в одной из лавок Санкт-Петербурга старшим приказчиком, пригласил отрока в столичный город на заработки. При этом он обещал, как тогда говорили, «вывести Василия в люди». Мать со слезами благословила сына на поездку иконой Пресвятой Богородицы и десятилетний отрок покинул родные края.

«Итак, смиритесь под крепкую руку Божию,

да вознесет вас в свое время» (1Пет.5:6).

Большой город Петербург... После размеренного крестьянского быта нелегко было Василию привыкнуть к водовороту столичной жизни. Однако, врожденные способности, дарованные от Господа, помогли ему. С помощью своего благодетеля отрок получил работу рассыльного в одной из лавок Гостиного Двора. Тогда это называлось «быть на побегушках» – выполнять различные поручения хозяина и оказывать мелкие услуги клиентам. Этот труд занимал много времени и требовал большой внимательности и деликатности. С первых же шагов Василий проявил такое усердие, исполнительность и старательность, что заслужил полное доверие хозяина. В дальнейшем владелец конторы, где работал отрок, стал поручать ему все более и более сложные дела, которые Василий, с Божией помощью, всегда выполнял с усердием и в срок. Почти все свое жалование Василий отсылал на родину больной матери, оставляя себе лишь малую часть на самые неотложные нужды.

Надо сказать, что ярославцы, славившиеся своей высокой грамотностью и исключительными деловыми качествами, занимали особое положение в столичной торговле и обслуживании. К середине XIX века им принадлежало около 40% предприятий торговли и общественного питания, портновских, обувных, скорняжных и других мастерских. Как правило, земляки поддерживали друг друга, помогали найти хорошую работу и обустроиться на первых порах. Не был исключением и Гостиный Двор, где многие купцы, приказчики и рассыльные были ярославцами. Это, безусловно, скрашивало одинокую жизнь юного труженика и облегчало его работу – всегда было у кого попросить совета и помощи.

Однако, по-прежнему, владело Василием неугасимое стремление к миру Божественному. По-прежнему просил он во всяком деле заступления и помощи у Господа и Пресвятой Богородицы, вел мысленные беседы с небожителями и это, несомненно, было его главной отрадой.

В самом Санкт-Петербурге и в его окрестностях в то время насчитывалось более 500 храмов и около 40 святых обителей, в которых почивали мощи чтимых святых и находились многие чудотворные иконы. В северной столице располагались Святейший Синод, Духовные Академия и семинария, множество духовных училищ и воскресных школ. Различные церковные общества и братства вели большую просветительскую и благотворительную работу; выходили десятки православных газет и журналов; церковные издательства выпускали сотни книг и брошюр.

Все это поражало и радовало сердце Василия, укрепляло его в вере и добродетели. Не имея возможности бывать за Литургией и вечерним богослужением из-за служебных дел, он старался ходить к заутрене, а в выходные и праздничные дни всегда посещал Богослужения, исповедовался и причащался Святых и Животворящих Христовых Таин. Если по поручению хозяина отроку случалось находиться неподалеку от какого-либо храма, то он использовал малейшую возможность для того, чтобы поклониться святыням и вознести молитвы Господу. Настал момент, когда с непостижимой силой охватило Василия его давнее стремление к жизни монашеской. «Готово сердце мое Боже, готово сердце мое» (Пс.107:1), – взывала чистая душа отрока...

В горячем порыве пришел он в Александро-Невскую Лавру и просил о встрече с наместником. Однако, он в тот день отсутствовал. В ту пору в Лавре подвизалось несколько старцев-схимников, известных во всей России. Василию предложили встретиться с одним из них. На коленях, со слезами поведал отрок старцу о своем заветном желании. В ответ же услышал наставление, оказавшееся пророческим: до поры оставаться в миру, творить богоугодные дела, создать благочестивую семью, воспитать детей, а затем, по обоюдному согласию с супругой, принять монашество. В заключение старец сказал: «Васенька! Тебе суждено еще пройти путь мирской, тернистый, со многими скорбями. Соверши же его перед Богом и совестью. Придет время и Господь вознаградит тебя...» Так была явлена Василию воля Божия. Вся дальнейшая его жизнь в миру стала подготовкой к жизни иноческой. Это был подвиг послушания, который длился более 40 лет.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) справедливо отмечает: «Истинное послушание – послушание Богу, единому Богу» [5, с. 303]; а преподобный Иоанн Лествичник провозглашает: «Отцы определили, что псалмопение – оружие; молитва – стена; непорочные слезы – умывальница; а блаженное послушание – исповедничество, без которого никто из подверженных страстям не узрит Господа» [8, Слово 4, Поучение 8].

Всю последующую жизнь Василий приучал себя смотреть в Евангелие как в «зеркало души», сверяя свои шаги с заповедями Христовыми. Это был путь преображения человека, который, исполняя свое земное служение, устремляет сердце к небесам, всецело следуя Христу, отдавая Ему ум и волю...

«Всегда видел я пред собою Господа...»

(Пс.15:8).

Отличительными чертами характера Василия были необыкновенная собранность и целеустремленность. Видно, Господу было угодно, чтобы сердце отрока, которое со временем должно было стать средоточием молитвы и жилищем Святого Духа, не запятналось каким-либо земным пристрастием. Василия совершенно не привлекали развлечения и соблазны большого города, ибо с детских лет не знал он пустого времяпрепровождения.

Часы, свободные от мирских трудов, он любил проводить в храме, или читал душеполезные книги, молился. Постоянно занимался отрок и самообразованием, в чем помогали ему удивительная память, природная сообразительность и настойчивость в достижении цели. Необычайную расположенность имел он к историческим наукам, которые стали предметом его особого интереса. Обладая хорошими математическими способностями, Василий с успехом овладевал и коммерческими дисциплинами, успешно сочетая теорию с практической деятельностью.

При первой же возможности он выезжал на родину и помогал матери содержать дом и хозяйство в исправном состоянии. Всегда поддерживал ее материально и хранил к ней нежные сыновние чувства, постоянно поминая ее в своих молитвах.

Хозяин Василия был человеком благочестивым и всячески приветствовал его богоугодную жизнь. Он высоко ценил нравственные и деловые качества своего работника – необычайное трудолюбие, исполнительность и несомненный коммерческий талант. Когда Василию исполнилось 16 лет, он назначает юношу на должность приказчика, а еще через год Василий Николаевич становится старшим приказчиком. В будущем же владелец конторы возлагал на него надежды как на компаньона. Старший приказчик считался первым заместителем хозяина, правой рукой, принимая иногда полномочия владельца предприятия. Это был удивительный и редчайший случай, ибо для того, чтобы дослужиться до старшего приказчика обычно требовалось не менее 10 лет. Здесь вновь видится особое попечение Промысла Божия о благочестивом юноше, который еще в миру старался всеми силами угодить Господу. «Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его» (Пс.111:1).

С повышением в должности значительно увеличилось жалование Василия, и он, не задумываясь, стал творить дела милосердия – жертвовать значительную часть заработка на ремонт и строительство храмов, на нужды монастырей и богаделен. На себя Василий расходовал мало, умеренно питаясь и избегая приобретать излишние вещи. «Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет» (Пс.33:19) – постоянное внимание к своим желаниям и помыслам было одним из важнейших качеств Василия еще в миру. Он никогда никого не осуждал и всегда считал себя самым последним из грешников. На всю жизнь любимой молитвой его стала молитва преподобного Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота моего...»

Шли годы. Юноша взрослел и незаметно превращался в молодого, не лишенного привлекательности мужчину. Господь наградил Василия незаурядной статью и красотой. Благородные черты лица и большие голубые глаза, которые всегда светились каким-то особенным светом, говорили о его необыкновенной одухотворенности. Дополняли эти качества правильная осанка, хорошие манеры и мягкий, ровный голос. По тем временам он имел немалые деньги и возможности. Все это, безусловно, привлекало к нему внимание иного пола. Однако, уповая на Господа, Василий всеми силами стремился хранить чистоту телесную и духовную, никогда не дозволяя сердцу своему увлекаться пустыми привязанностями. Один Бог ведает, каких сил и трудов это стоило одинокому юноше, находившемуся среди суетного мира, в самой гуще искушений и соблазнов столичного города.

Итак, Василий вступил на тернистый и скорбный путь, предсказанный старцем-схимником из Александро-Невской Лавры. Постоянная мысль о грядущем принятии иноческого образа помогала юноше в невидимой брани. Святые отцы, опытно познавшие, что есть борьба со страстями, отмечают что Господь, попуская искушения, обязательно помогает подвижнику, если видит, что последний, осознавая собственное недостоинство и бессилие, имеет искреннее желание служить Богу. «Бог не отъемлет искушений у рабов Своих, но дает им терпение в искушениях, за их веру и предание себя в Его волю», – говорил святой Исаак Сирин [9, с. 75]. Устоять же в добродетели возможно только с помощью благодати Божией. Она дается исключительно за смирение, каждому «по мере дара Христова» (Еф.4:7). Сам Господь вразумлял Василия, и однажды юноша вдруг ощутил острую необходимость в опытном духовном наставнике, который возносил бы за него свои святые молитвы ко Престолу Всевышнего и вел по пути спасения.

По служебным делам молодому приказчику приходилось выезжать в Москву, Нижний Новгород и другие города России. Тогда, по согласованию с хозяином, посещал он святые места, находившиеся поблизости. Неизменно бывал он и в обители преподобного Сергия Радонежского, чтобы поклониться великому печальнику Земли Русской и принести ему свои молитвы. Богомольцы, посещавшие Сергиеву Лавру, всегда старались побывать и в Гефсиманском скиту, чтобы поклониться чудотворному Черниговскому образу Божией Матери и получить благословение и совет любвеобильного старца Варнавы. Сам Господь вновь привел юношу к отцу Варнаве, и после продолжительной беседы духоносный старец благословляет Василию быть его духовным сыном.

В то время иеромонах Варнава (Меркулов) был для России таким же духовным руководителем и наставником, как преподобный Серафим Саровский, оптинские старцы и праведный Иоанн Кронштадтский. Всю жизнь посвятил он служению Богу и ближним.

Люди явственно ощущали силу его молитвы. Ради имени Господа Бога любил он всех людей, особенно сострадал грешникам, и они всегда были предметом его особого попечения. Смиренный старец имел особый дар духовного утешения – от него все уходили в радости о Господе, преодолевая земные скорби и печали. С раннего утра и до позднего вечера, а порою и глубокой ночью двери его убогой келлии были открыты для всех. Иногда он принимал по несколько сот человек в день, отказывая себе в пище и отдыхе [13, с. 78]. Всех приходящих старец ласково называл «сынками» и «дочками» и к каждому обращался на «ты». Среди «сынков» батюшки Варнавы были многие митрополиты и епископы, настоятели обителей, обер-прокурор Святейшего Синода Владимир Карлович Саблер и сам Государь Император Николай II [17, с. 96].

Господь от щедрот Своих преизобильно наградил старца разнообразными дарованиями – молитвы, прозорливости, исцелений... Сколько даров у него было! Самым же главным был величайший из духовных даров, венчающий все прочие – дар «всепрощающей вечной любви, скорбящей за врагов, хотящей всем спастися» (Акафист Святому Духу).

Среди многочисленных трудов и подвигов иеромонаха Варнавы первое место по своему величию и явленных в нем силе веры и любви старца, безусловно, занимает достославное дело основания, строительства и окормления им Иверского женского монастыря на реке Выксе в Нижегородской губернии.

Это был особый, светлый мир, насельницы которого не имели другой цели, кроме достижения грядущих благ вечной жизни. Ранним утром многоголосый хор воспевал: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!» (Лк.2:14). Здесь никто не превозносился друг перед другом, каждое дело исполнялось с молитвой и богомыслием, а иеромонах Варнава был для всех отцом и учителем. Любвеобильный и сострадательный батюшка посвятил почти 40 лет духовному окормлению монастыря. За эти годы он стал одним из крупнейших женских монастырей России, воистину светочем Православия – здесь подвизалось несколько сот инокинь и послушниц, ее посещали многочисленные паломники и богомольцы.

Все эти годы отец Варнава имел постоянное попечение о благочестии насельниц монастыря и его благосостоянии. В течение десятков лет ему приходилось делить свое послушание между Гефсиманским скитом Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, Иверской обителью в Нижегородской губернии, Москвой и Петербургом, куда выезжал он к благотворителям и в Святейший Синод по делам устроения обители. Современникам великого старца оставалось только удивляться той непостижимой духовной силе, бодрости и неутомимости, которыми обладал отец Варнава.

Вот такого несравненного наставника даровал Всемилостивый Господь Василию Муравьеву. Около 20 лет продолжалось их духовное общение во славу Божию.

«Итак будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах.

Более же всего имейте усердную любовь друг к другу...»

(1Пет.4:7–8).

Это был дивный духовный завет между старцем и учеником его, на скрижалях двух сердец написанный. Василий Николаевич был близким по духу сыном и преданнейшим послушником отца Варнавы до самой блаженной кончины старца и после нее, а великий подвижник одновременно был для своего ученика и отцом, и нежно-любящей матерью. В их жизни и, особенно, в их личных нравственных качествах было очень много общего. Главным из них было истинное желание послужить Богу и ближним всеми силами души. Их духовная близость была необычайно сильна, хотя порою они подолгу не видели друг друга. Когда позволяли дела, Василий Николаевич спешил в Гефсиманский скит, если там в это время находился его наставник; а отец Варнава, посещая Санкт-Петербург, всегда бывал в доме у молодого коммерсанта. Их любовь о Господе необыкновенно укрепляла его, он постоянно ощущал молитвенную поддержку великого старца.

Жажда монашеской жизни по-прежнему владела Василием и в одной из бесед он с печалью поведал отцу Варнаве о благословении старца-схимника. На это духоносный отец ответил: «Чадо! Не его это была воля, но Божия! Да свершится она над тобою! Сейчас ты нужнее здесь – посмотри, сколько обездоленных и сиротствующих нуждаются в твоей помощи, сколько еще в России недостроенных обителей, храмов и богаделен... Храни ум, твори дела милосердия и угодишь Богу. Придет еще время, когда понадобится твоя чистая молитва за Россию и за весь мир...» Таково было благословение его духовного отца.

Всей последующей жизнью Василий Николаевич исполнил завет старца-схимника, полученный в детстве. По благословению отца Варнавы он постоянно совершенствовал себя в чтении молитвы Иисусовой, всегда старался блюсти чистоту ума и противостоять малейшим греховным помыслам. Удаляясь от излишних знакомств и мирских развлечений, все свободное время он старался посвящать молитве, чтению Слова Божия и богомудрых творений святых отцов Церкви.

«Тот же Бог, Который спасает в пустыне, спасает и в городе. Тот же грех, который губит в городе, губит и в пустыне... помни Бога, держись близ Его, удаляйся от греха, от всех поводов ко греху и Бог будет с тобою» [5, с. 333], – назидает святитель Игнатий (Брянчанинов), до тонкостей познавший козни врага нашего спасения. Василий Муравьев, с Божией помощью, всемерно старался хранить себя от греха, а его духоносный наставник всегда помогал ему советами и святыми молитвами, оберегая молодого подвижника от мирских соблазнов и готовя его ко вступлению в будущем на иноческий путь.

Пока же Василию необходимо было выбрать себе спутницу жизни. Ею стала Ольга Ивановна³, с которой в 1890 году по благословению отца Варнавы Василий и обвенчался.

С первых же шагов совместной жизни в молодой семье Муравьевых всему духовному отдавалось безусловное предпочтение. Супруги вместе посещали богослужения, выполняли молитвенное правило, а по вечерам читали вслух Евангелие и Псалтирь. «Чтение Псалтири укрощает страсти, а чтение Евангелия попаляет терние грехов наших: ибо Слово Божие огнь поядаяй есть... Сия книга есть мати всех книг, также она есть молитва над молитвами, и есть управитель в Царствие Небесное, и в разум истинный на земле человеков приводит, и сподобляет зрети Бога сердцем еще во плоти...», – пишет преподобный старец Парфений Киевский. [18, с. 45].

Господу было угодно, чтобы молодой Василий прежде, чем отречься от мира и его забот, усовершился бы на поприщах семейного и коммерческого служений. В 1892 году Василий Николаевич открыл собственное дело. Обладая большим опытом и имея прочные торговые связи, он организовал контору по заготовке и продаже пушнины. Значительная часть товара поставлялась за границу – в Германию, Австро-Венгрию, Англию, Францию и другие страны.

Официальные данные на 1892 год: «Муравьев, Василий Николаевич, 26 лет, крестьянин Ярославской губернии, Рыбинского уезда, Арефинской волости, деревни Вахромеево; веры православной; платит гильдийскую повинность со 2-й половины 1892 года. Жительствует: Санкт-Петербург, Московская часть по Казачьему переулку в доме №7. Торгует мехами и меховыми товарами в Апраксином Дворе по Большой линии №350. Гильдийное свидетельство № 4157». [22, изд. 1892–1893 гг., с. 453]. До 1914 года супруги Муравьевы числились крестьянами Ярославской губернии, имевшими вид на жительство в столице и занимавшимися там купеческим промыслом по сословному свидетельству 2-й гильдии. Существовало в ту пору еще такое сословное понятие – «временный Санкт-Петербургской 2-й гильдии купец» ⁴. Такой «временный» статус, впрочем, не мешал чете Муравьевых находить общение в самых различных кругах петербургского общества и быть глубоко уважаемой и любимой многими.

Ольга Ивановна, будучи внешне весьма женственной, характер вместе с тем имела твердый и решительный. Известно, что она немало помогала супругу в торговых делах, а во время отсутствия Василия Николаевича в Петербурге успешно руководила работой предприятия. Василий Николаевич старательно подбирал себе в сотрудники верующих православных людей, и оттого в отношениях между хозяевами и служащими всегда царил дух Христовой любви.

Торговля требовала от Василия Николаевича недюжинных сил и способностей. Нервом коммерческой деятельности тут была не доходность пушнины, а быстрота торгового оборота [21, с. 4 –27]. Нужно было иметь необыкновенное чутье на спрос, умение правильно оценить ситуацию на рынке и устоять в конкуренции с другими торговцами. Мало было ждать покупателя к себе в лавку, нужно было искать его в различных концах России и за рубежом, применяться к его требованиям, прислушиваться к желаниям.

Господь даровал Василию Николаевичу удивительную способность – умело совмещать попечения о земном с задачами духовными. И еще – быть преданнейшим сыном своей Отчизны, стремившимся сделать все возможное для ее блага и процветания. Его любовь к России и ее народу была воистину безгранична.

Имея незаурядные способности, Василий Николаевич, тем не менее, не стремился к богатству и мирским почестям. Торговая деятельность была для него не способом умножить капитал, а необходимым средством для оказания помощи Церкви и ближним. Однако, молодой предприниматель всегда старался всемерно повышать уровень знаний и эрудиции. В 1895 году он стал действительным членом Общества для распространения коммерческих знаний в России и поступил на Высшие Коммерческие курсы, организованные при Обществе [29, с. 86; 23, над. 1897 г., столбец 2832].

Деятельность Общества отличалась патриотической направленностью. Его члены считали своим долгом, прежде всего, всемерно содействовать Императору и правительству в области национального экономического развития. Государь со своей стороны также находил работу Общества весьма полезной и своевременной, и в 1896 году выделил из личных средств 100 000 рублей на его развитие⁵. Это было время, когда заморские предприниматели, в частности, знаменитый Генри Форд, учились у русских купцов и промышленников, Россия диктовала уровень мировых цен на многие виды сырья, промышленной и сельскохозяйственной продукции, а золотой рубль стараниями Государя Императора Николая II был самой весомой в мире валютой...

Русское купечество всегда было носителем национальных традиций и хранителем православной культуры. Оно славилось делами милосердия и благотворительности. Это был созидательный слой, который, стоя на прочном фундаменте православной веры и любви к Отчизне, помогал Русским Государям строить великую державу.

Успешно закончив курсы в 1897 году, Василий Николаевич Муравьев приобрел хорошее образование, дававшее глубокие знания и широкий кругозор. Несомненно, оно немало помогало ему и в дальнейшем, уже после вступления на иноческий путь, когда на монастырских послушаниях и в беседах с людьми приходилось встречаться со множеством практических вопросов.

Много лет Василий Николаевич арендовал торговые и складские помещения на территории Апраксина Двора, который в ту пору не уступал Гостиному по обилию и качеству предлагаемых товаров.

Рабочий день обычно начинался в 6 часов утра с молитвы. Полчаса уходило на выкладку товара и подготовку к работе, в половине седьмого утра шустрые торговые мальчики начинали зазывать покупателей, а услужливые приказчики спешили показать товар лицом и как можно красочнее описать его достоинства. Апраксинцы весьма дорожили своей репутацией: среди их клиентов были покупатели из различных уголков России, а также из-за рубежа. Перерывы в работе у служащих Апраксина двора были «скользящими», таким образом лавки всегда были открыты. Торговля завершалась только к 10 часам вечера. После благодарственной молитвы предприятие закрывали.

В дни праздников торговали в течение 4-х часов, после обедни и трапезы, а полных выходных в году было 3 – на Рождество, на Пасху и на Троицу. На Масленицу, в Прощеное и Фомино воскресенья работали с 12 часов дня, чтобы с утра можно было пойти на богослужение. Предприятие Муравьевых было одним из немногих в Апраксином Дворе, где в праздничные дни торговля прекращалась целиком.

С присущим ему усердием трудился Василий Николаевич на новом поприще, и со временем его контора стала хорошо известна на международном рынке, где ее продукция пользовалась неизменным успехом и спросом. Чуть только предприятие начало приносить прибыль, Василий Николаевич стал выделять значительные пожертвования на благоустроение Иверской обители и в дальнейшем постоянно поддерживал этот дивный духовный цветник, насажденный отцом Варнавой.

Основными добродетелями, которым Василий Николаевич следовал в жизни, были: правда, любовь и добро, причем в самом высоком их понимании – как дела, совершаемые Христа ради; как подвиг истинной веры. Здесь уместно вспомнить слова преподобного Серафима Саровского: «Истинная цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божия. Пост же, и бдение, и молитва, и милостыня, и всякое Христа ради делаемое доброе дело суть средства для стяжания Святого Духа Божия. Заметьте, что лишь только ради Христа делаемое доброе дело приносит нам плоды Святого Духа. Все же не ради Христа делаемое хотя и доброе, но мзды в жизни будущего века нам не приносит, да и в здешней жизни благодати Божией тоже не дает.

...Стяжание все равно, что приобретение... выгадывайте время для получения небесных благ через земные товары. Земные товары – это добродетели, делаемые Христа ради, доставляющие нам благодать Всесвятого Духа» [19, с. 44–45].

Многие говорят о спасении, немногие этого желают, и лишь считанные единицы к нему искренне, всеми силами стремятся. Уйдет в землю наша тленная плоть; все вещественное, что созидал человек в миру, останется за границей видимого и невидимого; а душа бессмертная в Вечность последует... С каким багажом? Да с тем, что носило сердце во временной земной жизни. Помним ли мы об этом?

Отдавая много сил и времени земным трудам, никогда не забывал Василий Николаевич о том, что дела, творимые во имя спасения – это единственное по-настоящему полезное и достойное занятие в жизни человеческой. Он неустанно совершенствовал себя в христианских добродетелях и, как более опытный в духовной жизни, помогал в этом Ольге. Всегда старались они жить по Духу Евангелия, а в немощах своих просить помощи у Господа, Пресвятой Богородицы и святых угодников Божиих.

В духовных наставлениях преподобного старца Парфения Киевского читаем: «Нищелюбие и нестяжание великие сокровища уготовляют душе...» [18, с. 37]. Самоотверженно служил ближним Василий Муравьев. Его любвеобильная душа не могла равнодушно пройти мимо чужого горя. Его бескорыстие удивляло и поражало Ольгу в первые годы супружеской жизни – множество людей находили в их доме и хлеб, и приют. С искренней радостью мог отдать Василий новую вещь со своего плеча незнакомому страннику... В каждом нищем был готов видеть он Самого Иисуса Христа, и Господь сторицей вознаграждал Василия за это – успешно шли торговые дела, находились необходимые на внутренний подвиг в миру силы, а в семье царили единомыслие и любовь о Господе.

«Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18:20). Супруги Муравьевы прежде всего были родными по духу. Их любовь, которую они пронесли через многие годы, была чистой и глубокой. Это было воистину освященное благодатью Божией единение душ. Среди близких знакомых четы Муравьевых были только единомысленные, благочестивые люди, предпочитавшие душеполезные занятия мирским развлечениям и забавам. Когда позволяли дела, молодые супруги совершали паломнические поездки ко святыням русской земли. Всегда и во всем выполняли они наставления батюшки Варнавы и были преданнейшими его духовными детьми. Так, рука об руку, шли Василий и Ольга узким путем среди суетного мира, шумною и бездумною толпою устремляющегося по широкому, пространному пути в погибель.

«Дело в руках – молитва в устах, в уме, в сердце»

Св. прп. Варнава Гефсиманский.

Мир стоял на пороге 20-го столетия. Уже в ту пору витала над ним тайная скорбь последних времен – революционеры толкали Россию на путь явного богоотступничества. «Передовые мыслители» призывали общество к антихристовой «свободе». Слепые вели слепых. Многие возжелали «светлого будущего» на грешной земле, забывая об истинной цели человеческого существования, о Небесном Отечестве нашем. Это была жалкая попытка отыскать рай там, где его неотвратимо уже потеряли – среди больного, поврежденного грехом человечества. За всем этим стоял отец лжи – падший Денница, умело направлявший ослепленный, безумный мир к пропасти вечной погибели. Остались в забвении пророческие слова преподобного Серафима Саровского, без внимания – грозные предупреждения святителей Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника о грядущей апостасии, отступничестве от Бога и Православной Церкви. На всю страну звучали тогда пламенные проповеди великих пастырей – праведного Иоанна Кронштадтского и старца Гефсиманского скита иеромонаха Варнавы. Они предсказывали наступление гонений за веру и воцарение на целые десятилетия воинствующего безбожия.

Лишь немногие оставались верны Церкви, и среди них – Василий и Ольга Муравьевы, свято хранившие чистую детскую веру и заветы отцов. Послушные наставлениям батюшки Варнавы, смотрели они на мятущийся мир как бы со стороны, – не заглядываясь на его обманчивую красоту, не прилагая свои сердца ни к чему земному. Более всего они думали о том мире, в который всем нам придется переселиться, о мире Вечности. К ней и готовили себя с молодых лет супруги Муравьевы. По-прежнему творили они дела любви и милосердия, всецело уповая на Господа и молитвенное предстательство Пресвятой Богородицы и святых угодников Божиих.

Древние христиане говорили: «Добрые браки основываются не на золоте и красоте, но на добродетели» [25, т. 1, с. 201]. В те далекие времена, прежде всего, простота и скромность украшали христианский брак. Обращаясь к христианским супругам, известный первохристианский богослов и писатель Тертуллиан говорит: «Являйте собою красоту пророков и апостолов... Привяжите Слово Божие к ушам вашим, а иго Христово к шее своей...» [25, т. 1, с. 203]. Важнейшим качеством для мужа и жены, находившихся в благословенном браке, считалось тогда обоюдное попечение о спасении души.

У древних христиан жены весьма часто именовались «сестрами» своих мужей, и, в самом деле, некоторые супруги жили друг с другом как брат с сестрою, на некоторое время или навсегда отказывая себе в брачных удовольствиях. С первых веков христианства известно, как некоторые семейные пары, после того, как у них рождались дети, постепенно переходили к воздержанию от телесного общения. Но даже в те времена такое решение настолько выходило из обыкновенного порядка вещей, что почиталось немалым подвигом [25, т. 1, с. 202]. Согласно апостольскому слову, такое воздержание могло иметь место только при обоюдном согласии супругов и во имя более высоких духовных целей – упражнения в посте и молитве (1Кор.7:1–7).

Сей высокий подвиг и приняли на себя Василий и Ольга Муравьевы. В 1895 году в их семье родился сын Николай, а затем появилась на свет и дочь Ольга. Однако, последняя отошла ко Господу еще невинным младенцем, и после ее кончины по обоюдному согласию и благословению отца Варнавы, Василий и Ольга стали жить, как брат и сестра. Молитвы духовного отца помогали им устоять в этой решимости.

Однажды с Василием Николаевичем произошел удивительный случай, о котором он поведал своей супруге спустя многие годы. Это было во время одной из его встреч со старцем Варнавой в Гефсиманском скиту. Преклонив колени, долго молились они вдвоем у аналоя перед образами в келлии великого старца. Затем отец Варнава встал, трижды благословил духовного сына, возложил ему на главу руки и вновь помолился. То, что произошло после этого благословений, трудно поддается описанию – в душе и на сердце Василия Николаевича разлилось какое-то необыкновенное спокойствие, которое не оставляло его уже на протяжении всей последующей жизни; вместе с тем, у него необычайно обострилось духовное зрение, окрепла и без того удивительная память...

Когда старец приезжал в Петербург и останавливался там на несколько дней, Василий старался чаще находиться при нем, а порою по его благословению даже прекращал свои торговые дела и занимался единственно служением старцу – сопровождая в поездках по Петербургу и исполняя различные поручения его. Вдохновляя своего духовного сына, отец Варнава, тем не менее, предупреждал его: «Много придется тебе и претерпеть за труды твои, но не унывай никогда. Это гонения ненавистника нашего спасения. Придет время и скорби сменятся духовной радостью».

Особенно приближают человека к Богу дела любви и милосердия, с чистым сердцем совершаемые. Об этом благовествует Сам Господь, говоря: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал и вы напоили Меня... так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф.25:34–35, 40). В семье Муравьевых уже тогда сложился обычай – после литургии в дни дванадесятых праздников, праздников в честь чудотворных икон Божией Матери и чтимых святых в доме накрывали многие столы с самыми разнообразными кушаниями и зазывали с улицы на трапезу всех неимущих. После чтения «Отче наш» Василий Николаевич обычно произносил небольшую речь, рассказывая историю и смысл наступившего праздника, а затем поздравлял всех, кто пришел под кров его дома. После трапезы и благодарственных молитв ко Господу хозяин всегда благодарил присутствующих за то, что они посетили его дом. На дорогу супруги обычно щедро наделяли гостей деньгами, вещами, продуктами и приглашали к следующему празднику. Будучи верным учеником отца Варнавы, Василий Муравьев убежденно говорил: «Все зло надо покрывать только любовью. Чем ты ниже саном, беднее, тем ты мне дороже...». Один Бог ведает, сколько нищих и убогих от всего сердца поминали в своих простых молитвах, обращенных ко Господу, имена Ольги и Василия, и испрашивали здравия и спасения своим благодетелям.

Сами же супруги Муравьевы питались очень скромно, употребляя простую и здоровую пищу в небольших количествах. Это был телесный подвиг, совершаемый в строгом согласии со святоотеческим учением и по истинно духовному рассуждению – умеренная наружная жизнь вместе сохранением тела в ровности и здравии, необходимых для подвига внутреннего, духовного. Как было уже упомянуто, с детских лет Василий Николаевич любил постничать. Ольга тоже старалась подражать ему. После того, как супруги Муравьевы принесли обет целомудрия, в доме их к среде и пятнице присоединился еще один постный день – понедельник. Воистину, не хлебом единым жив будет человек...

«И все, что вы делаете, словом или делом, все делайте во имя

Господа Иисуса Христа, благодаря через Него Бога и Отца»

(Кол.3:17)

Всякий труд, всякое дело и все свои способности направляли Василий и Ольга к единственной цели – спасению. Любовь к Богу и ближнему служила началом всякому их делу. Чудно просвещаемые Словом Божиим и отеческим руководством старца Варнавы, благочестивые супруги жили в миру, среди множества людей, словно в пустыне. Среди мирских забот и соблазнов они хранили в себе мир сердечный. Старательно ограждали они свои души от всякого пристрастия к чему-либо мирскому и неугодному Богу. Между тем, при строгом внимании к себе, сохраняли они ко всем ближним, в среде коих приходилось им пребывать, любовь истинно христианскую – чистую и непорочную; никого никогда не осуждая, но с терпением и кротостью терпя немощи ближних.

Известно, что Василий Николаевич был очень спокоен и снисходителен по отношению к подчиненным, даже в случае их явных оплошностей. Из их ошибок он извлекал нравственную пользу, смиряя себя словами Спасителя: «Врач! Исцели Самого Себя!» (Лк.4:23). Искренне желая всем добра, он ничем не оскорблял в людях достоинства, но всегда был исполнен милости и долготерпения. Его никогда не видели в состоянии раздражительности или в смущении, и оттого подчиненные всегда питали к нему нелицемерное уважение.

Помогая ряду храмов и обителей по долгу христианского милосердия, Василий Николаевич как милосердный самарянин (Лк.10:35) постоянно вносил пожертвования на содержание нескольких богаделен, самая крупная из которых находилась на Международном (ныне Московском) проспекте при Воскресенском Новодевичьем монастыре. «Равную награду получает больной и кто служит ему», – говорит святой Пимен Многоболезненный [44, с. 236]. Раздаятель венцов – Сам Господь. При малейшей возможности дружные супруги, искренне сострадавшие чужому горю, посещали эти дома призрения, утешая одиноких и беспомощных теплым участием, раздавая гостинцы и духовные книжки. Всегда благодарили они Господа за то, что удостаивались послужить болящим и страждущим.

Вот что рассказывала спустя многие годы монахиня Иоанна Шихобалова (1944), на себе испытавшая любовь и заботу супругов Муравьевых: «Родилась я в 1869 году в Петербурге и с 13 лет пребывала в Воскресенском Новодевичьем монастыре. В 1905 году я тяжело заболела и около года была в больнице, действовавшей при монастыре. Поправлялась я с большим трудом, было много неожиданных осложнений. Из больницы меня взяли к себе крупные в то время мехоторговцы Василий и Ольга Муравьевы. На их иждивении я находилась до 1917 года».

Муравьевы не раз принимали к себе болящих из казенных больниц. Этим страждущим было неизмеримо легче поправляться в теплых домашних условиях. Сердечное участие и искренняя любовь творили чудеса – безнадежно упавшие духом и истощенные тяжкими недугами люди буквально воскресали, вставали на ноги и возвращались к деятельной жизни...

Василий и Ольга никогда не изменяли Правде Божией, однако, своих убеждений и строгостей духовных ближним не навязывали. «В молчании ошибки нет» – эти слова были правилом для единомысленных во всем супругов. Сама их подлинно христианская жизнь и неподдельное поведение служили к назиданию окружающих. Верные в послушании отцу Варнаве, они всегда помнили его слова: «Не столько делами своими и подвигами оправдываемся, сколько за веру и смирение туне спасаемся благодатью и милостию Божией, хотя все дела благочестия и любви христианской: чтение, благие мысли, разговоры душеполезные, послушание святое, благодарение в искушениях, скорбях и болезнях, прощение обид – носят печать молитвы и благоухают перед Богом». По молитвам старца Варнавы Сам Господь вел их средним путем – никогда не возносились они своею праведностью, но и не отчаивались в немощах и ошибках, неизбежных для всякого человека.

«Всякий успех в добродетели есть дело благодати Господа, и преодоление всякой страсти есть Его победа», – пишет духовный писатель преподобный Иоанн Кассиан Римлянин [9, с. 93]. Устоять же в добродетели также возможно только с помощью благодати Божией, но при этом и самому подвижнику необходимо пребывать в постоянном труде угождения Богу. Однажды великого Саровского чудотворца спросили: «Батюшка Серафим! Почему мы не имеем такой строгой жизни, какую вели древние подвижники благочестия? Потому, – отвечал старец, – что не имеем к тому решимости. Если бы решимость имели, то и жили бы так, как отцы, древле просиявшие подвигами и благочестием: потому что благодать и помощь Божия к верным и всем сердцем ищущим Господа ныне та же, какая была и прежде: ибо, по слову Божию, Иисус Христос «вчера и сегодня и вовеки Тот же» (Евр.13:8)» [9,с. 91].

Всем неплохо знать и слова иеромонаха Варнавы Гефсиманского: «Ешь вкусно, но помни, что тело будет добычей червей. Спи на богатой кровати, но помни и о жестких гробовых досках...» [13, с. 148]. Для тех, кто воистину возлюбил Бога и возжаждал горнего уже на земле, преподобный старец Варнава Гефсиманский составил правила, которые помогают подвижникам устоять в добродетели и, по возможности, избегать греха. В этих правилах он обобщил способы и средства, рекомендуемые опытными в христианской жизни и достигшими величайшей степени христианского совершенства мужами:

«1. Надобно избегать всех случаев ко греху, всяких мест, лиц, вещей, которые могут быть для вас соблазнительными и внушают нам греховные желания.

2. Надобно непрестанно памятовать последняя своя: смерть, Суд, Воскресение, будущую жизнь.

3. Как можно чаще представлять себе везде присутствие Божие, размышлять о благодеяниях Божиих, особенно о жизни Господа нашего Иисуса Христа на земле, Его страданиях и смерти и вообще – о главных истинах православной христианской веры.

4. Сердечная и усердная молитва и частое призывание имени Господа Иисуса Христа весьма способствует удерживаться от греха.

5. Надобно внимать себе, то есть бодрствовать, наблюдать за собою, за своими чувствами, желаниями и поступками.

6. Как можно чаще должно прибегать к Таинству Покаяния, исповедоваться пред отцом духовным, просить у него и слушаться его советов и достойно причащаться Святых Таин.

7. Не упускать случая и возможности присутствовать при церковном богослужении и дома читать духовные книги.

8. Чаще беседовать с людьми благочестивыми и избегать разговоров праздных.

9. Постоянно в свободное от богослужений время иметь какое-либо полезное занятие, нести должность, заниматься какой-либо работой, чтобы не быть в праздности.

Итак, вот, смотри, что подобает делать христианину, чтобы по возможности избегать греха, – это, кратко сказать, молиться, трудиться непрестанно и непрестанно же быть внимательным к себе. Господи, помоги нам!» [ 17, с. 270–271 ].

Для Василия и Ольги эти правила были благим игом и легким бременем. Их сердца пламенели любовью ко Господу, жаждали Небесного Отечества. Христовой любовью любили они всех людей, сострадали им и твердо держались избранного пути.

«Господь – Пастырь мой!... Подкрепляет душу мою,

направляет меня на стези правды имени ради Своего»

(Пс.22:1, 3).

Всех, ищущих спасения в последние времена, святитель Феофан Затворник предупреждает: «Осмотритесь! – Вы живете в обществе, – многое видите, многое слышите. Нередко, может быть, видимое и слышимое прямо носит печать богоборства, и иногда кажется, что истина перестала быть истиною и верность Богу потеряла свою цену. – Нет. Это Бог дает вам случай показать свою Ему верность и засвидетельствовать твердость убеждения вашего в истине. Не смущайтесь успехами зла, – тем, что растет богоборство и расширяет свою область. – Скорбите о погибели увлекшихся и увлекающихся, но не бойтесь за истину и целительность Божиих учреждений. Пусть мы сотнями будем считать верных Богу, а богоборцы своих – миллионами. И тогда Богоспасительное нисколько не умалится в силе, верности и непреложности, – как богоборное в пагубности. Мы и при этом так же верно спасемся, как те верно погибнут. Помните Лота, не погибшего в Содоме и Гоморре. – Не говорите с огорчением: «Зачем так, – зачем истина покрывается бесславием и подвергается нападению гласному?» – Господь крепче нашего любит Свое добро, видит успех злобы, – и, однако ж, молчит. Покоримся Его изволению» [43 с. 52]. На эти слова Вышенского затворника откликнулся с берегов Волги из Никольского монастыря благословенный святитель Игнатий: «Времена чем далее, тем тяжелее. Христианство, как Дух, неприметным образом для суетящейся и служащей миру толпы, и очень приметным образом для внимающих себе, удаляется из среды человечества, предоставляя его падению его... Это – попущение Свыше, которого мы понять не можем. Старец Исайя говорил мне: Пойми время. Не жди благоустройства в общем церковном составе, а будь доволен тем, что предоставлено в частности спасаться людям, желающим спастись...» «Сущие Иудеи да бежат в горы» (Мк.13:14)» [5, с. 556,769]. Имеющий уши да слышит...

С великой болью взирали Василий Николаевич и Ольга Ивановна на происходившее в России. Это было нелегким испытанием, требовавшим особого мужества и терпения. Воочию видели они отступление от веры и открытый разврат с одной стороны, а с другой – внешнее благочестие, прикрывавшее душевную теплохладность к вере и добродетели. Еще в конце 18-го века святитель Тихон Задонский изрек горькую правду: «Ныне почти нет истинного благочестия, ныне – одно лицемерство» [51, с. 512]. Всем сердцем веровать и жить среди мира, погибающего по собственной греховной воле – не подвиг ли это? Святитель Игнатий пишет: «Нашему времени дан подвиг, сопряженный с многими трудностями и преткновениями. Нам пришлось совершать путешествие – ни днем, ни при солнечном ясном свете, а ночью, при бледном свете луны и звезд. Нам даны в руководство священное и святое Писание: это прямо говорят Святые Отцы позднейших времен. При руководстве Писанием полезен и совет ближних, именно тех, которые сами руководствуются Писаниями Отцов. Не думайте, чтоб подвиг наш лишен был скорбей и венцов: нет! Он сопряжен с мученичеством. [...] Совершим этот подвиг с верностью святой Истине – и, среди мира, пройдем к Богу по стезе узкой послушания Церкви и Святым Отцам. Не многие идут по этой стезе? – Что до того! Сказал Спаситель: «Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их"(Лк.12:32; Мф.7:13–14)» [5, с. 442–444].

1903 год. «Дивен Бог во святых Своих!» (Пс.67:36). Милость Божия покрыла Русскую землю, даровав ей еще одного молитвенного заступника в лице новопрославленного Серафима Саровского. Словно луч света просиял во мраке, с каждым годом все плотнее и плотнее покрывавшем Россию.

Церковь, Его Императорское Величество и Августейшая фамилия, вся православная Россия приняла участие в торжествах в Сарове. Как и предсказывал батюшка Серафим, «посреди лета запели Пасху». Замирали сердца и никто не скрывал теплых слез...

Сподобил Господь и Василия с Ольгой побывать тогда в Саровской обители. На всю жизнь сохранили благоговейную память о великих Серафимовских днях благочестивые супруги Муравьевы. Василий Николаевич от юности своей глубоко почитал батюшку Серафима. С верою открывал преподобному свою душу Василий Николаевич и постоянно обращался к отцу Серафиму с молитвой о заступлении и помощи.

Этому немало способствовало то, что великий Саровский подвижник происходил из купеческого рода и в годы своей молодости, как и Василий Николаевич, занимался торговлей. Молодой петербургский купец видел в отце Серафиме убедительный пример святого жития, учился у него претворять в жизнь высокие идеалы христианства. Жизнь и подвиги батюшки Серафима были для него действенным образом спасения. Недаром святой Иоанн Лествичник говорит: «Повествования о подвигах и добродетелях отцов ум и душу возбуждают к ревности, а слушание поучений их наставляет и руководствует ревнителей к подражанию» [8, Слово 26, Поучение 135]

Многие великие подвижники благочестия подражали в своей жизни кому-либо из прежде просиявших святых, например: преподобный Макарий Великий подражал святому Антонию Великому, святой Иоанн Златоуст подражал святому апостолу Павлу, преподобный Нил Сорский – преподобному Ефрему Сирину. Многие благочестивые люди во все времена христианства искали в жизни святых примеры для подражания.

Следовавший отеческим путем Василий Муравьев был верным ревнителем преподобного Серафима Саровского. Впоследствии, приняв в схиме имя преподобного Серафима, он не раз признавался, что чувствует особую близость по духу своего небесного покровителя.

Из Сарова супруги Муравьевы привезли несколько замечательных икон преподобного, которые живо напоминали их сердцам о Саровских торжествах и помогали молитвенному общению с батюшкой Серафимом.

«Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною...»

(Еф.6:14).

С душевной отрадой взирал отец Варнава на духовное преуспеяние Василия Муравьева и щедро делился с ним духовным опытом, готовя к иночеству. «Неустанные труды и непрестанная молитва Иисусова – вот основа основ, – назидал духовных детей батюшка Варнава, – человек без молитвы, как птица без крыльев – никогда не сможет приблизиться к Богу...» Однако монашество по благословению старца суждено будет принять супругам Муравьевым не раньше того, как Россию постигнут тяжкие испытания и начнутся гонения за веру.

«Скорби – это неизбежные спутницы всякого искреннего и истинного работника на ниве Божией, потому заранее запасайтесь мужеством духа в покорность воле Божией, – говорил своим ученикам отец Варнава, – но страшиться скорбей не нужно, а чаще следует прибегать под кров Матери Божией». Старец знал о грядущих потрясениях, которые предстояло претерпеть русскому народу за отступление от веры.

Общение с отцом Варнавой было для Василия Николаевича великой школой духовной мудрости: «Понуди себя на все доброе; принимай всех, как Самого Христа; всегда смотри только на свои недостатки; укоряй, уничижай себя ежедневно и считай себя хуже всех, и будешь поистине с Богом!» [14, с. 258]. Почти двадцать лет пребывал в послушании у богоносного старца Василий Николаевич, и это заложило тот прочный фундамент, на котором происходило дальнейшее его возрастание в великого подвижника благочестия.

Живая вера в Бога и загробную жизнь, глубокое самопознание, светлый ум, опытность, приобретенная долговременным навыком общения с людьми всех возрастов и сословий – все это сообщало живому слову отца Варнавы великую силу, убедительность и проникновенность. Для него не существовало мелочей в духовной жизни. Все эти качества он в полной мере старался привить своим духовным детям.

И люди отвечали на эту любовь и заботу своей искренней любовью. Имя отца Варнавы было известно по всей Руси православной и везде произносилось с чувством глубокой признательности и почитания. О нем вспоминали его «детки» – от простого крестьянина до иерархов Церкви и Государя Императора. Всем мог дать совет этот удивительный старец-простец.

В конце января 1906 года отец Варнава тяжело занемог. Еще в начале года он многим загадочно говорил: «Скоро поеду к Царице», однако, никто и не думал, к чему относились эти слова. Несмотря на высокую температуру и сильное недомогание, 31 января старец отправился в поездку в Иверско-Выксунский женский монастырь. Здесь, едва держась на ногах, преподал он благословение сестрам, всем до единой. На слова соболезнования батюшка отвечал: «Грехи мои разболелись ныне...» Затем отслужил литургию и вновь собрался в дорогу: «Ну, уже теперь имейте меня отречена! Я сегодня же уеду, а вас всех вручаю Царице Небесной. Мне необходимо съездить в Петербург проститься со всеми и поблагодарить этих добрых людей...»

В северной столице батюшка Варнава всегда был желанным гостем. В Петербурге старец провел два дня, встречаясь со своими любимыми «детками», благодаря их за любовь к нему и благодеяния обители Иверской, прося их не оставлять ее впредь своей помощью. В те дни Василий Николаевич и Ольга Ивановна в последний раз видели своего духовного отца.

9 февраля старец вернулся в Москву. Он едва мог говорить и с трудом передвигался, но по-прежнему продолжал принимать людей, идущих к нему на исповедь и за советом. 17 февраля он исповедовал в Сергиево-Посадском Доме призрения. Поисповедовав начальницу Дома Е.Н. Гончарову, он попросил пригласить следующую исповедницу, а сам зашел в алтарь. Здесь он и был найден лежащим на левом боку лицом к престолу...

Скорбная весть о кончине старца быстро разнеслась по Руси. Дрогнули любящие сердца... Осиротевшие чада поспешили ко гробу старца. В Сергиев Посад прибыло множество людей со всех концов России.

21 февраля после торжественного, архиерейским чином, служения Божественной Литургии было совершено отпевание. Три московских архиерея – преосвященные Трифон (Туркестанов), епископ Дмитровский, Евдоким (Мещерский), епископ Волоколамский и Никон (Рождественский), епископ Муромский в сослужении многочисленного духовенства и при огромном стечении народа проводили отца Варнаву в последний путь.

Еще при жизни старца никто не сомневался в его святости. Тысячи людей испытали на себе силу молитвы батюшки Варнавы. Не прервалась его духовная связь с учениками и после блаженной его кончины. Много чудес явил Господь по молитвенному предстательству Гефсиманского старца. Не раз обращались к нему за помощью в тяжелых обстоятельствах жизни супруги Муравьевы, всегда получая необходимую поддержку. Великий подвижник ходатайствовал о своих духовных детях теперь уже у Престола Божия. Память о дивном старце и его советах, молитвенное его поминовение необыкновенно помогали Василию и Ольге на дальнейшем пути, полном, как и предсказывал старец, множества скорбей как для них лично, так и для всей России.

И еще. В наследство от отца Варнавы Василию Николаевичу досталась удивительная дружба. В веках оправдала себя древняя мудрость: «Скажи мне, кто твой друг – и я скажу, кто ты...» Настоящим другом Василия Муравьева стал архимандрит Феофан (Быстров), духовник Царской семьи и будущий архиепископ Полтавский, бывший в те годы инспектором Санкт-Петербургской Духовной Академии (с 1909 года – ректором). И знакомство это состоялось через отца Варнаву, окормлявшего обоих [56, с. 22,34–36].

Будущий святитель Феофан часто ездил из Петербурга в Гефсиманский скит, когда же отец Варнава навещал столицу, то всегда собирал своих «деток» вместе [17, с. 63,146] – «как птица собирает птенцов своих под крылья» (Мф.23:37). Так встретились и полюбились друг другу архимандрит Феофан (Быстров) и купец Василий Муравьев.

Архимандрит Феофан, основываясь на учении святых отцов, был глубоко уверен в том, что и в миру можно не только спасаться, но и быть истинным подвижником [56, с. 206–208]. Живыми примерами тому были преподобный Варнава Гефсиманский и праведный Иоанн Кронштадтский, с которым архимандрит Феофан также был в близком знакомстве. Сродное познается только сродным – будущий святитель увидел в Василии Муравьеве то, чего не дано было увидеть другим. Не в тиши монастырского уединения, не в отдаленной пустыни, а в самой гуще мирской жизни с ее искушениями и соблазнами совершал тот свое восхождение к высотам христианского совершенства.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) так пишет об этом пути: «Не подумай, что для научения безмолвию необходим затвор или глубокая пустыня. Нет! Гораздо лучше научиться ему между людьми при посредстве душевного подвига. Самые падения, невидимые ближними, видимые и ведомые Богу и совести, падения ума и сердца, служат к пользе, соделывая тебя искусным в борьбе со грехом, открывая тебе всю немощь человека. Подвижник, воспитанный между людьми силою невидимого внутреннего подвига, бывает прочен, богат знанием и опытностью духовною, исполнен смиренномудрия, для ближних– пристанище и сокровище» (5, с. 270).

Была и еще одна причина сблизиться. Василий Николаевич всерьез занимался изучением исторических наук. Священная история и история Церкви находили особый отклик в сердце молодого подвижника. И здесь архимандрит Феофан, как профессор Библейской истории, был для него несравненным собеседником и наставником.

В свою очередь и архимандрит Феофан весьма ценил эти беседы, поскольку Василий Николаевич обладал отличной энциклопедической памятью и, зная наизусть невероятное количество исторических дат и фактов, глубоко осмысливал ход исторических событий с древности до последних времен. Единомысленные ученики батюшки Варнавы много размышляли о настоящем дне России и возможных перспективах, делились друг с другом наблюдениями и духовным опытом, который давал Господь подвижникам на путях их аскетического делания.

В то же самое время (с 12 октября 1905 года) ректором Санкт-Петербургской Духовной семинарии стал архимандрит Вениамин (Казанский) – будущий священномученик, митрополит Петроградский и Гдовский. Промыслом Божиим Василию Муравьеву суждено было стать близким другом и этого великого ревнителя веры и благочестия.

Как именно довелось им познакомиться, неизвестно. Впрочем, Василия Николаевича хорошо знали в столичных церковных кругах как благочестивого мирянина и большого благотворителя. Так, в архиве Святейшего Синода обнаружилась запись от 4 января 1905 года о представлении Василия Николаевича Муравьева к награждению за богоугодные дела [64]. К сожалению, само дело числится среди утраченных, и пока не удалось определить, за что конкретно и какую награду получил тогда Василий Николаевич. Однако, уже сам факт внимания к нему со стороны Святейшего Синода говорит о многом.

(по материалам источников №№ 24, 59, 70–87)

«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут»

(Мф.5:7).

«Вера без дел мертва»

(Иак.2:26).

В 1905 году Василий Николаевич Муравьев стал действительным членом Ярославского благотворительного общества [78, с. 60]. В начале 20-го века в Санкт-Петербурге были весьма распространены так называемые «землячества», объединявшие уроженцев одной местности, перебравшихся на заработки или постоянное жительство в столицу. И одним из наиболее крупных землячеств было ярославское. Многие из ярославцев достигли весьма заметных успехов в различных областях. Делом чести среди них считалось помочь земляку найти в Петербурге первоначальную опору – кров и возможность заработать на пропитание. Было в землячестве немало глубоко верующих людей, стремившихся помочь чужому горю. Их стараниями и было создано Ярославское благотворительное общество.

За короткое время оно стало одним из ведущих в России, просуществовав вплоть до 1917 года. Хотя большинство в нем составляли ярославцы, были здесь и уроженцы других губерний. Постоянными участниками Общества являлись многие известные в то время иерархи и деятели Русской Православной Церкви, включая отца Иоанна Кронштадтского. В 1908 году в Общество вступил высокопреосвященный Тихон, впоследствии Патриарх Московский и всея России, принявший тогда к управлению Ярославскую кафедру.

В состав Ярославского благотворительного общества входили многие известные государственные и общественные деятели – члены Государственного Совета, в т.ч. будущий премьер-министр Б.В. Штюрмер, князь Дмитрий Шаховской; выдающийся скульптор, сын ярославского крестьянина, Александр Михайлович Опекушин, потомственные почетные граждане Елисеевы и многие другие благочестивые люди.

Благотворительная деятельность Общества была необычайно многогранна: пособия неимущим; помощь престарелым вдовам и старикам; помощь потерпевшим от пожаров; помощь при уплате за квартиру, когда бедные люди подлежали выселению; пособия на лечение; пособия на погребение; помощь учащимся; организация работы воскресных школ, пожертвования одеждой, обувью и продуктами; питание в благотворительной столовой – всего не перечислить!

Служение в Обществе требовало от его членов не только материальной благотворительности, но и глубокой христианской любви к ближнему. Ведь обращавшиеся в Общество со своими скорбями, нуждались не только в земных благах, но и в духовной поддержке. Сколько отчаявшихся вновь обрело здесь веру в помощь Божию и надежду на будущее!

К работе в Обществе часто привлекались члены семей его участников и даже дети. Все это служило великой школой милосердия и любви к ближним. Участники Общества и их семьи встречались в храме в воскресные дни и дванадесятые праздники. Совместная молитва и участие в Таинствах необыкновенно укрепляли этот братский союз, создавали особую, чрезвычайно благотворную атмосферу общения.

В течение многих лет Василий Николаевич Муравьев вносил свою лепту в добрые дела, совершаемые Обществом [79, с. 76; 80, с. 72 и т. д.]⁶. Однако по традиции в его отчетах, как и во многих благотворительных реестрах того времени, пожертвования записывались без указания имен благотворителей. Так члены Общества на деле исполняли евангельские слова: «Когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая...» (Мф.6:3).

Многочисленные пожертвования Василий Николаевич старался совершать втайне от окружающих, и потому нам остается только догадываться, насколько значительными были эти благотворения. Ольга Ивановна Муравьева впоследствии признавалась, что, несмотря на свою отзывчивость к людям и близость по духу к супругу, она порой не могла понять Василия Николаевича. Случалось, что он, не раздумывая, отдавал из дома последнее и при этом радовался несказанно.

«И будете ненавидимы всеми за имя Мое...»

(Лк.21:17).

После октябрьского мятежа 1917 года для России наступило время тяжких испытаний. Пришла пора лютых гонений за веру, предсказанная многими угодниками Божиими. Каждый день приносил все новые и новые тяжкие известия, наполнявшие сердце Василия Николаевича скорбью и, вместе с тем, надеждой и радостью – в них он видел приближение того заветного часа, когда, по завещанию преподобного отца Варнавы Гефсиманского, ему надлежало вступить на путь иноческих подвигов. Даже сама мысль о принятии монашества в это страшное время была настоящим подвигом...

Зло бушевало на огромных пространствах Российской земли. Общее озлобление и одичание вылилось в величайшую трагедию русского народа. Повсюду кощунственно осквернялись храмы Божии, святые иконы, другие святыни. Однако насилие и наглость не сломили пламенной веры исповедников Христовых.

31 октября 1917 года принял мученическую кончину отец Иоанн Кочуров, священник из Царского Села, убитый мятежниками после крестного хода и молебна о прекращении междоусобной брани.

февраля 1918 года, во время вооруженной попытки захвата Александро-Невской лавры богоотступниками, мученический венец принимает настоятель церкви в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» протоиерей Петр Скипетров, обратившийся к мятежным солдатам и матросам со словами увещания.

7 февраля 1918 года у стен Киево-Печерской Лавры, благословив крестообразно обеими руками своих убийц со словами: «Господь вас да простит!», встретил лютую смерть святитель Владимир, митрополит Киевский и Галицкий.

29 июня 1918 года под дикий хохот озверевших палачей был сброшен с палубы парохода в воды реки Туры епископ Тобольский и Сибирский Гермоген. К вывернутым рукам святителя убийцы привязали двухпудовый камень. Перед этим владыка кротко благословил своих мучителей.

3 июля 1918 года был заживо погребен в могиле, выкопанной собственными руками, архиепископ Пермский Андроник.

17 июля 1918 года совершена беззаконная расправа над Государем Императором Николаем II, его семьей и ближними, в том числе над ни в чем неповинными детьми.

5 сентября 1918 года вместе с двумя сыновьями был расстрелян светлейшей души человек, настоятель Казанского собора в Петрограде, председатель Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви, организатор многих детских приютов и богаделен, протоиерей Философ Николаевич Орнатский.

5 сентября 1918 года в Москве приняли мученическую кончину епископ Селенгинский Ефрем и выдающийся проповедник и миссионер, духовный сын святого праведного Иоанна Кронштадтского, протоиерей Иоанн Восторгов.

В сентябре же 1918 года был замучен епископ Амвросий (Гудко), пребывавший на покое в Свияжском монастыре. Убеленному сединами пастырю вывернули кистевые, локтевые и плечевые суставы, а затем пронзили его тело штыком.

5 января 1919 года богоборцы зверски замучили епископа Пермского и Соликамского Феофана. В лютый мороз владыку Феофана многократно погружали в прорубь, прежде, чем утопить в Каме.

27 января 1919 года в Юрьевске был убит епископ Ревельский Платон (Кульбуш). Останки священномученика имели на себе следы 7 штыковых и 4 огнестрельных ранений, правый глаз владыки был поражен разрывной пулей. Из подвала, где был убиенный архипастырь после ухода большевиков, было извлечено еще около 20 бездыханных тел.

Бывшего викарного епископа Новгородской епархии Исидора (Колоколова) умертвили в Самаре, посадив его на кол.

В декабре 1919 года в монастыре святителя Митрофана повесили на царских вратах архиепископа Воронежского Тихона.

К 1920 году число убиенных за веру достигло 10 тысяч человек. Это об их подвиге святитель Игнатий (Брянчанинов) сказал: «Ему (Богу) благоугодно, чтобы мы входили в Царство Небесное многими скорбями. Образ исполнения этой Правды Бог подал Собою: Он, вочеловечившись единою из поклоняемых Ипостасей Своих, подчинил Себя всем разнородным уничижениям и оскорблениям. Святейшее Лице Его подвергалось заушениям и заплеваниям. Не отвратил Он от них Лица Своего. Он вменился с беззаконными; в числе их, вместе сними осужден на поносную, торговую казнь, предан ей; – какими же людьми? – гнуснейшими элодеями и лицемерами. – Все мы безответные перед этой всевысшею Правдою; – или должны ей последовать, или к нам отнесутся слова: «Кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф.10:38); «Кто не со Мною, тот против Меня» (Мф.12:30).

Крест – знак избрания Божия, печать Христова. Этой печатню запечатлевает Христос Своих! Все святые признавали за непреложную истину, что тот, который проводит жизнь бесскорбную, – забыт Богом. Не ищи, говорит один из них, совершенства христианского в добродетелях человеческих: тут нет его; оно таинственно хранится в кресте Христовом!» [5, стр. 397].

А епископ Амвросий (Гудко) перед мученической кончиной говорил братии: «Мы должны радоваться, что Господь привел нас жить в такое время, когда можем за Него пострадать. Каждый из нас грешит всю жизнь, а краткое страдание и венец мученичества искупают грехи всякие и дадут вечное блаженство, которое никакие чекисты не смогут отнять!» [116, с. 105].

Изощренные издевательства и пытки порою не поддаются описанию.

...Иеромонаха Нектария, преподавателя Воронежской Духовной семинарии, богоборцы «причащали» расплавленным оловом, а в голову ему забивали деревянные гвозди...

... Архимандрита Аристарха из храма Спаса Нерукотворного в Борках скальпировали вместе с иеромонахом Родионом...

... Пермского священника отца Игнатия схватили во время богослужения, выволокли из храма, привязали к хвосту лошади и гнали ее, пока мученик не скончался...

... Чердынского протоиерея Николая Конюхова обливали водой на морозе, пока он не превратился в ледяную статую...

... Протоиерея Евграфа Плетнева из Семиречья с сыном Михаилом сожгли на медленном огне в пароходной топке...

По своей жестокости изуверы стремились превзойти императоров-язычников первых веков христианства. Но, как и в те далекие времена, злоба гонителей разбивалась о мужество и непоколебимую веру новых исповедников. «Теперь только начинаю быть учеником. Ни видимое, ни невидимое, ничто не удержит меня прийти ко Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки дьявола придут на меня, – только бы достигнуть мне Христа...

Никакой пользы не принесут мне ни удовольствия мира, ни царства века сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землею. Его ищу, умершего за нас. Его желаю, за нас воскресшего... Хочу быть Божиим: не отдавайте меня миру. Пустите меня к чистому свету... Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего...», – так писал накануне мученической кончины в римском амфитеатре от клыков голодных диких зверей святой Игнатий Богоносец в 107 году [128, с. 293].

В течение трех лет после октябрьского переворота семья Муравьевых проживала, по большей части, за городом. Еще в 1906 году Василий Николаевич приобрел большой двухэтажный дом-дачу в живописном поселке Тярлево, расположенном между Царским Селом и Павловском⁷. До 1920 года он стал главным пристанищем Василия и Ольги – оставаться в столице было крайне опасно. Мятеж и перемена власти лишили Муравьевых торгового дела, и в этот период времени Василий Николаевич, свободный от забот, подытоживает мирские дела, погружается в чтение творений святых отцов, изучение монастырских уставов и богослужебных книг, уединенную молитву.

Сперва он предполагал принять иноческий постриг в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, чтобы подвизаться в Гефсиманской пустыни у мощей своего духоносного наставника. Однако Господь судил иначе. Неожиданно было получено благословение митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина на принятие Василием Николаевичем Муравьевым монашеского пострига в Александро-Невской Лавре. Как оказалось, такой поворот дела был для него спасительным. Обитель преподобного Сергия вскоре была упразднена властями. Так Промыслом Божиим Василий Николаевич остался в Петрограде.