Пути спасения

(Общедоступное богословское чтение)

Христос в пути – Марфа и Мария – Апостолы и их личные свойства – Значение личности – Возникновение иночества – Направления созерцательное и деятельное – Их представители – Особенности каждого направления – Подмена идеала – Очищение души – Смиренномудрие – Радостопечалие – Собранность – Непосредственность в обращении к Богу – Программная песнь – Влечение к иночеству – Отношение подвижников к сродникам – Отношение их к имуществу – Внешняя их деятельность – Примеры – Благочестие у гражданских деятелей – Культурная борьба – Отношение христианства к культуре – Цель подвижничества – Духовная его красота – Закон вменения – Неравенство удела – Который путь выше – созерцательный или деятельный – Пререкания Марфы и Марии – Единство пути

Аз есмь путь, и истина, и живот: никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною. (Ин.14:6).

Своей благоговейной мыслью последуем мы с вами, досточтимые слушатели и читатели, за Господом Христом, совершающим одно из Своих обычных путешествий во град Иерусалим на праздник Пасхи.

Господь приближается к святому граду со стороны заиорданской. Дорога извивается по склонам иудейских гор. На каждом шагу выступают громадные скалы. Склоны между скалами и долины покрыты ласкающей взор зеленью, среди которой приветливо глядят цветы красных анемон, голубых и белых лилий. Солнце в полноте своей силы. Лазурь неба чудная. Воздух в своей чистоте ароматичен и совершенно прозрачен. Прозрачность воздуха самые отдаленные предметы являет взору настолько ясно, что кажется, будто они находятся вблизи, и только малая величина их свидетельствует о значительной дали. Это свойство палестинского воздуха прекрасно показано в известной картине Иванова «Явление Христа народу». В атмосфере этой чувствуется наглядный образ той чистой и светлой области духа, где все ясно, несмотря на даль пространственную и даль нравственную. В разнообразии очертаний и красок окружающей природы видно единство гармонии, являющей собой красоту естества. Господь Христос идет по дороге. Его окружают и за Ним следуют ближайшие ученики и усердные почитатели. Между учениками Христовыми обращают на себя внимание стремительный Петр, прямодушный Нафанаил, недоверчивый Фома, практический Матфей, хозяйственный Иуда, скромный Иаков, детски цельный Иоанн.

Приблизились путники к Вифании. Селение это расположено по юго-восточному склону горы Елеонской и находится почти в двухверстном расстоянии от Иерусалима. Здесь жило то благодатное семейство, которое имело счастье многократно давать под своим кровом приют Христу Спасителю. Это – дом Лазаря, в котором жили с братом две сестры Марфа и Мария. Господь вошел в дом. Здесь, по обычаю Своему, Он начал поучительную беседу с окружающими. Мария села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа, со свойственным радушным хозяйкам усердием, принялась за хозяйственные хлопоты по угощению дражайшего Гостя. Горько стало Марфе, что она за хлопотами лишена возможности внимать дорогим словам Учителя. Подошедши к Иисусу, Марфа сказала: «Господи, не видишь ли, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». Иисус сказал ей в ответ: «Марфа, Марфа, заботишься ты и суетишься о многом, а едино есть на потребу; Мария же благую часть избрала, и та не отнимется от нее» (Лк.10:38–42).

Так в окружавшем Христа Спасителя обществе мужей и жен мы видим совершенное разнообразие темпераментов и характеров. Личные особенности каждого оказываются в их словах и действиях.

Если мы присмотримся к дальнейшей жизни этих ближайших последователей Христовых, то увидим, что чисто личные особенности остаются у них в течение всей их жизни, на всех ступенях их духовного развития и совершенствования. Вот яркие тому примеры. Ап. Петр по своему стремительному характеру был одним и тем же: и тогда, когда устремился идти ко Господу по водам и затем стал утопать (Мф.14:28–31); и тогда, когда перед своей кончиной пытался бежать из Рима, встретил Господа Христа, предложил Ему вопрос: «камо грядеши», – и получил от Него ответ: «иду вторично пострадать за тебя». Апостол Иоанн, по нежности своего сердца, был одним и тем же: и тогда, когда на Тайной вечери возлежал на персях Господа Иисуса (Ин.13:23–26); и тогда, когда в старческом возрасте со слезами догонял своего духовного сына, ставшего предводителем разбойников. Ап. Фома, по не зависевшим от него обстоятельствам, одинаково не присутствовал при знаменательных событиях, одинаково почувствовал от этого лишение, одинаково выразил свое горькое чувство в слове: и тогда, когда воскресший Господь первый раз явился всем собранным вместе ученикам, кроме Фомы (Ин.20:24–29); и чрез много лет после того, когда происходило погребение усопшей Богоматери, также без него.

Так личные свойства и особенности человека сохраняют свое значение. И неудивительно. Христианская религия исповедует полноту личного бытия в Самом Господе Боге, Который есть троичен в Лицах. Создание Богом человека в виде мужа и жены, как двух родовых особей, продолжение рода человеческого в виде отдельных личностей, – все это утверждает значение личного начала. С христианской точки зрения, всемирно-исторический ход жизни не представляет собой только действия неизменных законов и непреложных материально-духовных сил, но представляет собой в значительной степени свободное обнаружение исторических личностей. Личность имеет за собой все права на признание в истории, как ни старались развенчать ее и свести к нулю разные материалистические теории. Даже талантливый роман «Война и мир», ярко воскрешающий пред глазами читателя славное время двенадцатого года, сколько ни стремится на ничто свести влияние исторических деятелей, но все же в главнейших своих героях выявляет пред читателем силу, величие и красоту человеческой личности.

Именно на почве многогранных особенностей личного человеческого духа выросло все то чудное разнообразие подвигов веры и благочестия, которое мы наблюдаем на протяжении всей истории христианства. В течение первых трех веков, когда происходили от иудеев и язычников на христиан страшные гонения, когда не спасало от жестоких истязаний, мук и смерти ни звание, ни состояние, ни пол, ни возраст, – тогда у всех христиан было единое на мысли: пребыть верными Христу в том жизненном положении, в каком кто призван, чтобы каждый час быть готовыми предстать на суд земной и небесный. Постоянная угроза и постоянное сознание того, что нужно быть готовым явиться на суд, составляли собой чистительное огненное искушение, исключавшее собой возможность и нужду во всяких особенных подвигах. Иное течение приняла жизнь с того времени, когда христиане получили государственную свободу для своей веры и жизни по вере. Тут почувствовалась христианской душой потребность в нарочитых подвигах, из любви ко Господу, Господа ради. Явились подвиги соответственно внутреннему душевному складу отдельных христиан. В то время, как одни христиане стремились служить Христу в обычных условиях семейной и общественной жизни, другие, подражая св. Иоанну Крестителю и древним пророкам, устремились в пустыни. Так появилось христианское иночество или монашество, которое в последовавшем затем развитии своем явило собой лучший цвет и плод христианства. В среде иноков мы видим, с одной стороны, строгих отшельников, ведущих суровую жизнь вдали от всякого человеческого общества. С другой стороны, многие из подвижников сами соединяются в общества и образуют собой монашеские общежития разных видов. В то же самое время появляются герои христианства, которые, по внутреннему движению своего духа, принимают на себя чрезвычайные подвиги, каковы – молчальничество, затворничество, столпничество, юродство. Произошло таким образом в духовной области своеобразное расслоение жизни.

Разнообразны христианские подвиги, но есть в них единство. Среди подвижников везде мы видим, с одной стороны, представителей уединения и созерцательной жизни, а с другой стороны – представителей общежития и деятельного начала. Два таких направления рядом идут от времен апостольских и по нынешнее время. Вот образцы. Среди ближайших последователей Христовых мы видим созерцательного ап. Иоанна и деятельного ап. Петра, – созерцательную Марию и деятельную Марфу. Среди первых подвижников египетских мы видим основоположников строгого отшельничества Павла Фивейского (пам. 15 января) и Антония Великого (пам. 17 января), а также, так называемого, начальника общих житий иноческих Пахомия Великого (пам. 15 мая). Из трех святителей вселенских Григорий Богослов (пам. 25 января) был созерцательного склада, а Василий Великий (пам. 1 января) и Иоанн Златоуст (пам. 13 ноября) деятельного. Из святых братьев просветителей славян Кирилл (пам. 14 февраля) был созерцательного, а Мефодий (пам. 6 апреля) деятельного направления. В нашей отечественной церкви из Киево-Печерских подвижников препод. Антоний (пам. 10 июля) был строгим отшельником, а препод. Феодосий (пам. 3 мая) является начальником общих житий. Из Соловецких подвижников препод. Савватий (пам. 27 сентября) был созерцательного направления, а препод. Зосима (пам. 17 апреля) деятельного. Когда возникли в конце XV века споры о том, подобает ли владеть монастырям земельными вотчинами, то во главе противников владения был великий отшельник препод. Нил Сорский (пам. 7 мая), а во главе защитников владения был краса общежития препод. Иосиф Волоцкий (пам. 9 сентября). Из прославленных Господом святителей и подвижников ближайшего к нам времени представителями созерцательного направления являются святые Митрофан Воронежский (пам. 23 ноября) и Серафим Саровский (пам. 19 июля); представителями деятельного направления являются святители Димитрий Ростовский (пам. 21 сентября), Тихон Задонский (пам. 13 августа) и Иоасаф Белгородский (пам. 4 сентября). Из подвижников веры и благочестия нашего времени не прославленных, но всеми весьма чтимых, высокими представителями несомненно являются: в направлении созерцательном преосвященные Игнатий Брянчанинов († 1867 г.) и Феофан Вышинский († 1894 г.), а в направлении деятельном старец о. Амвросий Оптинский († 1891 г.) и протоиерей о. Иоанн Кронштадтский († 1908 г.).

Как можно видеть из жизнеописаний названных угодников Божиих, каждый подвижник обыкновенно удаляется от людей и житейской суеты, горя единым желанием, единым чувством и мыслью – о Господе Боге. Ничто земное не привлекает и не утешает его, ибо ясно чувствует он маловременность и тленность земного бытия. Он не противник людей, проникается величайшей к ним жалостью, но он хочет, чтобы они не заслоняли ему Господа Бога. Он знает и чувствует, что он тем полезнее станет своим ближним, чем ближе сам будет к Богу. Труд его внутрь сосредоточен. Из глубины своей души он постоянно вопиет ко Господу в духе следующей церковной песни:

«Ты моя крепость, Господи,

Ты моя и сила,

Ты мой Бог,

Ты мое радование...

Силе Твоей слава, Человеколюбче».

(Гл. 8, ирм. 4).

Однако не свободен подвижник от внешнего труда. Подвизающиеся обычно собственными трудами снискивают себе пропитание. До сих пор – общее у подвижников созерцательного и деятельного направления. Далее идет между ними разница.

Подвижник созерцательного направления замыкается в своем внутреннем труде. Для него заповедь о любви к Богу, как первая и большая, по слову Спасителя (Мф. 22:36–39), в себе заключает заповедь о любви к ближним, как меньшую и только подобную ей. В большем возможно вместить меньшее, и только наоборот – в меньшем вместить большего нельзя. На внешнее делание во благо ближних созерцатель выходит только по вызову особых обстоятельств. Например, Антоний Великий выходил из пустыни для укрепления немощных во время Максиминова гонения и затем во время арианских смут. Возвышеннейший из созерцателей препод. Исаак Сириянин, будучи призван на Ниневийскую епископскую кафедру, управлял своей епархией всего полгода, потом опять возвратился в свою возлюбленную пустыню. Препод. Серафим Саровский также открыл двери своего затвора и принял на себя старческий подвиг только по особому повелению Матери Божией.

Между тем представитель деятельного направления нарочито исполняет вторую заповедь закона Божия среди иноческого братства или мирян. Его духовная организация мирится с наличием общественной среды. Познавая в людях величие Божия милосердия, он посильно служит им Господа ради. У него много труда во вне. Если созерцатель всецело в Боге живет, то деятель живет по Богу.

Так сказываются в духовной жизни естественные склонности человеческие. Созерцательный и деятельный пути не противоположны один другому, но восполняют один другого. Не часто бывают оба типа в чистом виде. Как темпераменты и характеры обыкновенно являются в жизни в смешанном виде, так и направления в отношении духовной жизни чаще бывают в смешении. Оба направления одинаково обнаруживаются среди спасаемых иноков и мирян.

Бывает и так, что естественной и законной склонности к деятельности усвояют не принадлежащее ей господственное значение и стремятся оправдать это догматическими основаниями. «Мы служим Богу в ближних», – говорят такие люди. В меньшей заповеди хотят они вместить большую и первейшую. Тогда, вопреки наставлению Господню, происходит у них перемещение скрижалей: на место первой и главнейшей заповеди о любви к Богу поставляется у них вторая заповедь о любви к ближним. Происходит таким образом подмена идеала. Не то неправильно и худо, что они по своим склонностям усердствуют в служении ближним, а неправильно и худо их понятие, неизбежно отражающееся на самом ходе их дела. К такой неправильности ныне склонны многие из интеллигентных христиан. Под воздействием западных влияний такое направление заметно ныне в некоторых из наших северо-западных обителей (например, Лесна).

Отметим мы, далее, важнейшие моменты подвижнического делания, свойственные представителям обоих направлений. Они имеют значение и для нашей обыденной жизни.

Задачей каждого подвижника является прежде всего очищение своей души от всего нечистого, дабы возможно было приблизиться к Господу Богу. Для сего необходимо освободиться от всех страстей греховных и победить свои духовные немощи. Подвижник постоянно помнит о своих недостатках и ведет с ними борьбу. Идет борьба с плотью, миром и диаволом. Средствами борьбы служат по преимуществу внешние подвиги. «Даждь кровь – и приими дух», – говорят подвижники. Чем более радетель спасения делает успехов, чем более просветляется у него духовный взор, – тем он строже относится к себе, тем более усматривает в себе недостатков. Преп. Серафим Саровский наложил на себя тягчайший подвиг тысячедневной и тысяченощной молитвы на камне после того, когда усмотрел в себе борение неподобающих помыслов, вследствие сделанного ему предложения принять в одном из монастырей настоятельство вместе с возведением в сан архимандрита.

Так строго осуждают подвижники все свои, так называемые, падения. Тонкие духовные падения происходят у нас при всяком познании добра и зла. При суждении о других людях мы познаем чужое добро и зло, и в познании чужого зла обычно согрешаем. Перебирая наши собственные качества, мы также познаем добро и зло, и в познании собственного добра падаем. Для охранения от падения при познании чужого зла и собственного добра необходимо смирение, которое в соединении с познавательной мудростью дает собой смиренномудрие. Это есть вожделеннейшее и спасительное качество всех подвизающихся о Господе.

От постоянного сознания своих немощей и виновности пред Богом является у подвижника преобладание покаянного тона в настроении. Из этих же начал проистекает преобладание покаянного тона во всех наших церковных молитвах и службах. Это обстоятельство сообщило свой характер и нашей иконописи. Однако если бы у человека было только сознание своей виновности пред Богом, без облегчающей надежды на прощение и помощь божественную, это было бы невыносимое состояние, которое неизбежно ввергло бы его в отчаяние. При отсутствии терпения и надежды положение человека беспросветно. Такое состояние бывает обыкновенно у тех несчастных, которые оканчивают свою жизнь самоубийством. У верующего христианина и подвижника, напротив, покаянное чувство непременно растворяется с радостной надеждой на Божие милосердие. Поэтому подвижники любят отмечать свое настроение наименованием радостопечалия.

Кроме порочности, духовное расстройство нашей природы выражается в потере самообладания под миром собственных наших мыслей и чувств. Здесь именно первый горький плод первородного греха. Такое отсутствие самообладания характерно сказывается у современных нам литераторов, между прочим, в их манере писать статьи не связанными между собой мелкими отделами. Ярче всего выступает это расстройство в деле молитвы. Кто из нас не наблюдал над самим собой, как трудно бывает прочесть самую краткую молитву до конца, чтобы в это время помыслы суетные и грешные, как бы некоторое средостение, не встали между нашей душой и Господом Богом? Возвращение свободы от тирании помыслов, возможность чистой не развлеченной молитвы есть тот вожделенный успех, которого добиваются все подвижники. Это есть то, что именуется у подвижников собранностью и трезвением духа.

На почве чистоты духа возможна дерзновенная молитва и благодатные состояния. «Стяжавайте благодать Духа Святого, – говорил преп. Серафим Саровский. Если рассудить правильно о заповедях Христовых и апостольских, так дело наше христианское состоит не в увеличении счета добрых дел, служащих к цели нашей христианской жизни только средствами, но в извлечении из них большей пользы, т. е. вящшем приобретении даров Духа Святаго» (С.Нилус. «Дух Божий на преп. Серафиме Саровском», гл. III). Верующая душа стремится приблизиться ко Господу, дабы быть едино с Ним. Здесь существо спасения.

Знаменательно при сем непосредственное при молитве обращение ко Господу лиц спасаемых. Образцом такого непосредственного обращения верующей души является всем известный канон Иисусу Сладчайшему, в котором многократно повторяется такое умилительное обращение ко Господу: Иисусе мой, сладчайший Иисусе. Тот же дух и строй чувствуется, например, в следующем гимне Св. Димитрия Ростовского:

«Иисусе мой прелюбезный, сердцу сладосте,

Едина в скорбех утеха, моя радосте.

Рцы души моей: твое есмь Аз спасение,

Очищение грехов и в рай вселение;

Мне же Тебе Богу благо прилеплятися.

От Тебе милосердия надеятися.

Никто же мне в моих бедах грешному поможе,

Аще не Ты, о Преблагий Иисусе Боже»...

То же замечается и в ежечасной молитве св. Иоасафа Белгородского: «Буди благословен день и час, в онь же Господь мой Иисус Христос мене ради родися, распятие претерпе и смертию пострада»... Этой же цели служит и творимая иноками по четкам молитва Иисусова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Спасение личного человеческого духа не может быть иным, как только личным. Когда ученики Христовы при своей благовестнической деятельности явили полноту сил, то они с восторгом сообщили об этом Спасителю: «Господи, и бесы повинуются нам о имени Твоем». А Господь на это им ответил: «не тому радуйтесь, что духи вам повинуются; но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк.10:17–20).

Церковное понимание развития духовной жизни и ее основных моментов весьма определенно выражено в следующей акафистной песни в честь св. Николая Мирликийского: «Спасти хотя душу, плоть твою духови покорил (Гал.5:16–25) еси воистину, отче наш Николае: молчаньми бо прежде (т. е. внешним самоограничением; ср. 1Пет.3:4) и бореньми с помыслы (ср. Притч.20:5), деянию (т. е. молитвенному труду; ср. Лк.22:44) богомыслие (т. е. непрестанное молитвенное возношение; ср. Деян.2:25) приложил еси, богомыслием же разум совершен (ср. «ум Христов» – 1Кор.2:16) стяжал еси, им же дерзновенно (ср. Ин.5:14) с Богом и ангелы беседовал еси, всегда вопия: «аллилуиа» (Акаф. конд. 10). Эта церковная песнь имеет программное значение.

Такие духовные качества свойственны ищущим спасения инокам и мирянам. Однако достигнуть вожделенных плодов духовных всего удобнее в условиях иноческого уклада жизни, где сама обстановка помогает сосредоточению внимания на едином для потребы. Среди сутолоки мирской жизни полноту духовных сокровищ приобретают только немногие избранники, подобные о. Иоанну Кронштадтскому. Вот почему с древних времен усердные радетели дела спасения устремлялись в монастыри. В древней Руси даже в обычай вошло: возлечь на смертный одр непременно в черных ризах. Перед смертью большинство древних князей и бояр постригались в монашество. Укажем для примера на св. Александра Невского, праведных супругов Петра и Февронию Муромских, которые были пострижены только перед смертью. И это у них не было только формальностью. Искреннее настроение духа людей, целую жизнь горевших аскетическими идеалами, требовало для себя естественного завершения и запечатления.

Иноческое настроение спасаемых лиц выдвигает в отношении внешней жизни три существенных вопроса: во-первых, как относиться к сродникам по плоти; во-вторых, как быть с имуществом; и в-третьих, как быть с земными делами? Замечательно, что в жизни подвижников на почве их личных особенностей оказывается до противоположности различное разрешение этих вопросов.

Возьмем родственную связь. Большинство подвижников уклонялись от сродников, памятуя евангельское слово: «всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф.19:29) Из древних подвижников, например, св. Антоний Великий установил в своей иноческой обители такое правило: «не ходи смотреть, как живут родные твои, и им не позволяй приходить смотреть, как живешь ты; и даже совсем не видайся с ними» (Уст. отшельнич. жизни, ст. 4). Из наших подвижников преп. Серафим Саровский, столь дороживший благословением своей родной матери, что полученный от нее медный крест всегда открыто на груди носил, – этот любвеобильный батюшка на заявление о его плотских сродниках ответствовал следующими евангельскими словами, указывая на своих духовных чад: «се матерь моя и братья мои» (Мф.12:49). А вот из жизни православных угодников Божиих и обратные случаи. Святитель Тихон Задонский неоднократно сам приглашал и принимал у себя родную сестру, с которой вел умилительные родственные разговоры. Как сестре, так и братьям неоднократно оказывал материальную помощь (Зап. Чеботарева). Святитель Иоасаф Белгородский не только не прекратил общения с родными, но за полгода до своей смерти, испросив у Святейшего Синода особое разрешение, отправился в родительский дом и там в родной семье прожил три месяца. Потом на возвратном пути он в своей архиерейской даче слег на смертный одр, где проболел два месяца. И здесь его посетили родная мать, брат и сестра, причем любимая сестра его Параскева находилась при нем до самой его блаженной кончины (Житие, составлен. Илией Квиткой). Таким образом, согласно слову Спасителя, «иже любит отца или мать паче Мене», т. е. больше Бога, только тот «несть Мене достоин», т. е. Господа не достоин (Мф.10:37).

Так же разнообразно отношение подвижников к имуществу. Древние подвижники свою нестяжательность доводили почти до отрицания собственности. Например, когда в келье одного египетского инока нашли несколько монет, то авва Памво велел закопать эти монеты вместе с покойником. Точный последователь древних отцов наш преподобный Нил Сорский так говорит: «истинное одоление сребролюбия и вещелюбия есть не точию не имети имения, но ни желати его отнюдь стяжавати» (Пред. ученик, сл. 5). У нас на Руси в XV–XVI веках велись жаркие споры о том: подобает ли монастырям владеть вотчинами, или нет. Строгие белозерские старцы, с Нилом Сорским во главе, решительно высказались против владения, находя пользование вотчинами неуместным и не полезным для иноческой жизни. Напротив, так называемые иосифляне, с Иосифом Волоколамским во главе, отстаивали монастырские права владения земельным имуществом, указывая на применение имущества в делах духовно-просветительных и благотворительных. И что же, которое из этих мнений утвердила последующая церковная жизнь? Церковные соборы XVI века одобрили мнение иосифлян, и в то же время строгие подвижники шли по пути заволжских старцев. А Господь Бог Своими чудесными знамениями прославил и в сонме святых явил представителей обоих направлений – преп. Нила Сорского и преп. Иосифа Волоколамского. Известно, что наши святители, прославленные Богом, также не чуждались имущества, но бывшие в их распоряжении вещи и деньги употребляли для славы Божией и для блага ближних. «Берегитесь любостяжания» (Лк.12:15), сказал Спаситель. Воистину, гибельны не веши, а наша к ним привязанность.

Что сказать о земных делах и деятельности? Здесь у подвижников замечается наименьше разногласия. В природу человека заложены Творцом силы духовные и телесные, которые требуют для себя приложения к жизни. Первозданный человек не только жил духовной жизнью и входил в доступное ему общение с Богом, но имел и внешние обязанности, именно он имел долг возделывать и хранить рай (Быт.2:15). Имеется наставление инокам, полученное св. Пахомием от ангела. В этом наставлении указываются определенные часы для псалмопения, для молитвенного делания, для чтения, для домашнего поделия и для сна. Таким образом, за внешней земной деятельностью признается место и значение. И между прославленными Господом святыми мы не мало можем указать лиц, которые при своей богоугодности явились сильными в области земной деятельности. Такими являются прежде всего прославленные Господом цари и князья, мудрые строители жизни врученных им Богом народов. Такими являются святители вселенские в полноте восприявшие современную им науку и применившие ее для целей богословия. Все относящиеся до внешней жизни полезные приемы и средства святые мужи не отказывались применять у себя.

Вот образцы. Вспомним, например, хозяйственные предприятия и храмоздательство преп. Феодосия Киево-Печерского, участие в храмоздательстве двенадцати святых его сотрудников: сооруженная ими «небеси подобная» великая церковь и ныне умиляет богомольцев. Св. Филипп Московский, в бытность свою настоятелем Соловецкой обители, произвел там такие гидротехнические сооружения, которые доныне сохраняют для насельников свое значение и своими достоинствами поражают ученых инженеров. Св. Митрофан Воронежский настолько стоек был в защите нравственных начал, что решительному в своих действиях Императору Петру I отказал в освящении дворца, украшенного обнаженными языческими статуями, чем навлек на себя царский гнев и должен был готовиться к смерти. Как известно, царь уступил. Однако же, когда царь предложил вниманию святителя свой план сооружения флота и других технических предприятий, полезных для государства, то святитель с полной готовностью благословил это дело и предложил в распоряжение царя имевшиеся у него запасные деньги, монастырские и церковные. От этого святителя, строгого подвижника, изображаемого всегда в великой схиме, сохранилось следующее интересное трехстишие:

«Употреби труд, храни мерность, –

Богат будеши.

Воздержно пий, мало яждь, –

Здрав будеши.

Твори благо, бегай злаго, –

Спасен будеши».

Обратим внимание на другую сторону предмета. Имеется и в среде мирян не мало благородных личностей, которые с высоким умственным развитием, глубокой ученостью, талантливостью и полной культурностью сочетали в себе благочестие и даже высокую настроенность в духе православной Церкви. Назовем для примера более известных из славных мужей и жен истекшего столетия в нашем отечестве. Таковы: государственные деятели – гр. Михаил Михайлович Сперанский († 1839 г.), Тертий Иванович Филиппов († 1899), Константин Петрович Победоносцев († 1907); воины – известный полководец Александр Васильевич Суворов († 1800), генерал Александр Алексеевич Киреев († 1910); двигатели общественной мысли – Алексей Степанович Хомяков († 1860), братья Киреевские Иван Васильевич († 1856) с супругой Наталией Петровной и Петр Васильевич († 1856), братья Аксаковы Константин Сергеевич († 1860) и Иван Сергеевич († 1886), Константин Н. Леонтьев († 1891); мыслители – Виктор Дмитриевич Кудрявцев († 1892), Владимир Сергеевич Соловьев († 1900); историки – Сергей Михайлович Соловьев († 1879), Константин Николаевич Бестужев-Рюмин († 1897) и Василий Осипович Ключевский († 1911); литераторы – Василий Андреевич Жуковский († 1852), Николай Васильевич Гоголь († 1852), Иван Саввич Никитин († 1861), гр. Алексей Константинович Толстой († 1875), Феодор Михайлович Достоевский († 1881), Аполлон Николаевич Майков († 1897); писательницы – Александра Осиповна Смирнова († 1852), Евгения Тур († 1892) и Александра Николаевна Бахметева († 1901); врачи – Николай Иванович Пирогов († 1881) и Григорий Ант. Захарьин († 1899); педагоги – Константин Дмитриевич Ушинский († 1870), Николай Иванович Ильминский († 1891) и Сергей Александрович Рачинский († 1902); живописцы – Александр Андреевич Иванов († 1858), Виктор Михайлович Васнецов (р. 1848). Говорить ли о талантливых и ученейших иерархах нашей Церкви, каковы, например, Филарет и Макарий, митрополиты московские, Иннокентий и Димитрий, архиепископы херсонские и многие другие? Говорить ли о великом сонме образованных пастырей наших? Высокие дарования и глубокие научные познания среди них несомненны; кто же дозволит себе усомниться в искренности исповедания ими святой православной веры?.. Так сочетаваются выдающиеся таланты, основательное образование, житейский практицизм с христианской православной верой. Поэтому грубо несправедливо заявление современных интеллигентов, будто религиозность и церковность есть достояние прежних веков, будто всем нынешним развитым людям она чужда.

Здесь мы подходим к решению вопроса об отношении христианства в так называемой культуре. Христианская Церковь всегда благословляла полезные знания или науку и всякие улучшения в жизни или искусство. Все изящные искусства Церковь применила к непосредственным потребностям религиозной жизни. Средоточием этого применения является святой храм, где широкое употребление нашли для себя живопись, музыка и поэзия. Все бывшие в Византии в течение VIII и IX веков иконоборческие смуты являются попыткой мира, во имя духовности христианства, отобрать у христианской Церкви право и возможность пользоваться культурой и влиять на нее. Смута иконоборческая в своей сущности есть призыв культурных сил сначала к подчинению Церкви государству, а потом, если нельзя подчинить, к отделению Церкви от государства. Не напрасно, поэтому, во вторую половину прошлого столетия подобная борьба государства с католической церковью в Германии при Железном канцлере получила название Kulturkampfʼа, т. е. культурной борьбы. Такой процесс борьбы в его острых проявлениях в наши дни происходит во Франции, Испании и Португалии. Там государства уже освободили себя от религии. А свобода от религии всегда есть свобода преследования религии. Это мы и видим ныне в названных государствах в ряде великих беззаконий, насилий и жестокостей, которые чинят там новые язычники христианам. «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф.12:30), – сказал Господь Христос.

Так христианство признает за земными делами и культурой условное значение и отводит им служебное положение. Культура не может быть целью, она должна быть средством для человеческой жизни. Науки и искусства одобряются христианской Церковью постольку, поскольку своей постановкой и строем они соответствуют делу спасения, как единственно разумной цели человеческой жизни. Соответствует ли этой цели строй современной нам культурной жизни, – на этот вопрос сама жизнь дает каждому понятный ответ в виде указанных печальных явлений заграничной жизни и в виде неблагоприятных для Церкви общественных течений в нашем отечестве. И, действительно, Христос Спаситель основал на земле воинствующую Церковь; торжествующей она станет только после окончательного суда Божия. Поэтому каждому христианину ныне борьба предлежит.

Из сказанного о христианском совершенствовании можно видеть, что в существующем разнообразии подвигов, как в иноческих обителях, так и в миру, раскрывается то великое богатство дарований, которым Господь снабдил человеческое естество. Однако единичной человеческой личности недоступно полное совершенство, недоступны все вместе добродетели. Человеческое сознание, подобно хрустальной призме, в себе преломляет и разлагает луч божественной истины. Затем, усвояя из разложенного доступное, посредством личного подвига, оно вынаруживает красоту которой-нибудь одной из сторон божественной истины. Применительно к сему преп. Серафим Саровский дает такое остроумное наставление своему собеседнику: «стяжавайте благодать Духа Святого всякими Христа ради добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больший прибыток дают. Примерно: дает вам больше благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь; много дает вам Духа Божьего пост, поститесь; более дает милостыня, милостыню творите. Таким образом о всякой добродетели, делаемой Христа ради, рассуждайте. Вот я вам расскажу про себя, убогого Серафима. Родом я из курских купцов. Так, когда не был я еще в монастыре, мы, бывало, торговали товаром, который нам больше барыша давал. Так и вы, батюшка, поступайте в духовном деле. При этом, как в торговом деле не в том сила, чтобы лишь только торговать, а в том, чтобы больше барыша получить, так и в деле жизни христианской»... (С.Нилус. «Дух Божий на о. Серафиме Саровском», гл. III).

Удивительный происходит в душе спасаемого христианина процесс. С одной стороны, по естественному ходу жизни, личное начало совершает в нем свое развитие, а с другой стороны, посредством подвигов и особенно путем христианского смирения, это личное начало ни во что в нем вменяется. И получается от этого чудная духовная красота.

Жизнь не совершает своего течения с неизбежной необходимостью, по действию неизменных причин. Первая причина всякого бытия – именно Божественная Воля, безусловно свободна. Но свободу относительную даровал Творец и каждой разумной личности человеческой. Поэтому во всяком явлении человеческой жизни, при действии слепых естественных сил, всегда есть Божие изволение или допущение, и есть свободный наклон воли человеческой. Поскольку есть это последнее, постольку человек заслуживает награды или наказания. Как можно видеть из евангельской притчи о талантах, при окончательном расчете за прожившую жизнь, Господь потребует от каждого человека благих плодов именно в меру полученных им сил. Кто получил пять талантов, должен доставить десять; кто получил два, тому достаточно доставить только четыре (Мф.25:14–30). Здесь неравенство задатков производит неравенство плодов. Иное мы видим в причте о работниках, званных в виноградник. Явившиеся на работу с утра, в полдень и вечером все получили одинаковую плату по динарию. Однако же не все они почувствовали себя одинаково удовлетворенными, ибо не все нравственно способны были понять и оценить доброту и великодушие небесного Хозяина (Мф.20:1–6). Тут в равенстве вышло неравенство. Откуда и зачем такая разница природных условий и личных свойств? На этот вопрос мы находим такой ответ у св. ап. Павла: «ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: зачем ты меня так сделал? Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого»? (Рим.9:20–21).

После всего изложенного естественно спросить: который же из путей спасения и подвигов выше – созерцательный или деятельный? Это все равно, как если бы спросить: из евангельских жен которая выше в очах Божиих Мария или Марфа? В происшедшем между ними пререкании полноту одобрения от Господа, как известно, получила Мария (Лк.10:42). Однако, по показанию ученика, его же любляше Иисус, первой в любви Господней поставлена была потом не Мария, а Марфа. «Иисус же любил Марфу, и сестру ее, и Лазаря» (Ин.11:5), – определенно говорится в Евангелии от Иоанна. Подобное кажущееся несоответствие можно наблюдать и в среде апостолов: именно, среди первоверховных апостолов мы видим не Иоанна, возлюбленного Господом, а Петра и Павла. Мы сами спросим теперь: который из цветов радуги краше? И ответим: каждый цвет прекрасен, когда он находится на свойственном ему месте и состоит в должном соответствии с целым.

Вопросы жизни духа всегда вызывали пререкания. Вызывают они разные пререкания и ныне. Представители и представительницы Марфиного направления нередко, по примеру Марфы, и ныне жалуются Господу и людям на тех, которые, по примеру Марии, приседят у ног Христовых, в условиях монашеской жизни и мирской, отклонив от себя все обычные труды и хлопоты, семейные и житейские. Как в древности, так и ныне те, которые действительно по образу Марии приседят у ног Спасителя, а не обращают это сидение в средство для земных целей, те в свою защиту услышат от Господа утешительное слово: «они избрали благую часть, которая не отнимется у них». Но зато достойные последователи Марфиного направления также не лишены утешения: они имеют великое обетование в любви Христовой.

Мы видим, таким образом, что в путях ко Господу много точек исходных, но одна цель. Сколько есть отдельных личностей, столько бывает путей в начальной стадии, но все пути сходятся потом в одну дорогу. «Аз есмь путь, и истина, и живот: никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною» (Ин.14:6), – сказал Господь Христос.