Поучения по руководству Афонского патерика

(Из жизни преподобного Петра Афонского. Патерик. Ч. 1, стр. 12–17).

Очень многие из христиан дают благочестивые обеты пред Богом. Одни в счастье, другие в несчастье, иные просто, по благочестию, из любви к Богу, говорят: «не буду, Господи, делать того-то худого, или буду делать то или другое доброе». Все это прекрасно, братии, но не забывайте, что уже если раз дали тот или другой обет пред Господом, то и не медлите исполнить его. Иначе знайте, что Господа обмануть нельзя. Он все видит и знает, и за неисполнение обетов так или иначе, но непременно с вас взыщет. Аще обещаешь обет Господеви Богу твоему, говорит Слово Божие, да не умедлиши воздати его, яко взыская взыщет Господь Бог твой от тебе и будет на тебе грех (Втор.23:21). Так и должно быть непременно: ибо если и слово, которое даем человеку, налагает на нас непременную обязанность держать оное, то сколь несравненно более обязывает нас к тому слово, данное Богу?

Бог есть истина и мы должны, и говорить пред Ним только истину и поступать по истине. В противном же случае мы конечно оскорбляем Его и подвергаем себя праведному суду Божию; ибо Бог подлинно лжи не терпит и на говорящих и поступающих по лжи гневается (Пс.5:6). Хотите ли, чтоб мы доказали вам последнее самым делом? Выслушайте следующее повествование из жизни Преподобного Петра Афонского и вы убедитесь в истине слов наших.

Св. Петр, именуемый Афонским, был родом из Царь-града. До иночества он служил в военной службе и имел чин полководца. Так как был искусен в воинском деле, то царь многократно посылал его на войну. Случилось, что в один из походов, попущением Божьим, Петр потерпел совершенное поражение. Он был взят в плен и варвары отвели его в одну из сильных в Аравии крепостей – Самару. Тут обложили пленника тяжкими оковами и ввергли в смрадную темницу, под крепкую стражу, запретив к нему всякий вход, и таким образом лишив его всякого утешения. Неся столь горькую участь, Петр стал испытывать себя: не был ли он сам причиною такого своего несчастья? И вспомнил, что когда то, не один раз, обещал он Богу оставить мир и вся яже в мире, и быть иноком, а между тем и доныне не исполнил своего обещания. Поэтому, вполне сознавая себя достойным своего злополучия, он много и жестоко обвинял себя и с благодарением терпел ниспосланное ему от Бога наказание.

Много уже времени провел Петр в этом горьком заключении и, не чая никаких человеческих средств для освобождения, стал просить помощи у всесильного Бога. Вспомнил также он и о великом чудотворце Николае, к которому питал горячую любовь, и у последнего также стал просить предстательства и заступления. Святитель внял его мольбе, и вот однажды во сне является ему и говорит: «брат Петр, прошению твоему я внял, и скорбь сердца твоего знаю, и человеколюбивого Бога о тебе молил; но за твою прошедшую медлительность в исполнении твоих обетов и Он медлит исполнением моего о тебе ходатайства».– Прошло несколько времени и Свят. Николай паки является Петру, но уже не один, а с великим подзаконным праведником Симеоном Богоприимцем. И последний Петру говорит: «исполнишь ли, что обещаешь?» т. е. будешь ли иноком и проведешь ли остальную твою жизнь в постничестве, с усердием? «Я, раб ваш,» отвечал Петр с глубоким смирением; «при помощи Божией, исполню все это, и, в истине моего обещания, вас же самих полагаю достоверными свидетелями пред Богом.» «Если так, сказал праведный Симеон, то выходи из этой темницы беспрепятственно и иди, куда хочешь.» И Петр тотчас же чудесным образом был освобожден. Но об исполнении обета Свят. Николай напомнил Петру и еще. Когда последний достиг пределов Рима. Свят. Николай и еще явился ему и сказал: «Время, брат Петр, исполнить тебе без отлагательства свое обещание Богу: если же по-прежнему замедлишь исполнением, то знай, что поведут тебя связанным в Самарскую темницу.» Петр свой обет исполнил.

Итак, видите ли? Св. Петр только медлил исполнением обета, но и за одну медлительность понес наказание; что же сказать о тех, которые вовсе не думают о своих обетах, забывают их, или совсем и знать их не хотят? Не грешат ли они пред Богом ложью? Не показывают ли в себе недостаток веры в Него? Не обнаруживают ли неблагодарность? Без сомнения так. Поэтому и наказание вящее их ожидать должно и ответственность пред Богом тягчайшая, ибо Бог поругаем не бывает. Убоимся, братие, слыша это, и если дали обет, то и немедленно исполним его, как святой долг пред Богом, в точности и неотложно, как только внушат нам исполнить его истинное благочестие и ревность по благочестию. Исходящее из уст твоих, говорит Слово Божие, сохрани, и сотвори, имже обещал еси Господеви Богу твоему (Втор.23:23). Будем же верными в слове и деле пред Господом и тем покажем, что мы истинно любим Его не словом, ниже языком, но делом и истиною. Аминь.

(Из жизни преп. Петра Афонского. См. Афонск. Патерик. Ч. 1. стр.13–30).

Несомненно, что св. угодники Божьи молятся и испрашивают благодать и милость от Господа всем нам; но они служат преимущественно молитвенниками и ходатаями за тех из христиан, которые питают к ним горячую любовь и особенно чтут их. Сие ясно может быть доказано следующими милостями Святителя Николая преподобному Петру Афонскому, память которого церковь совершает июня 12-го.

Преподобный Петр Афонский всегда питал великую веру и любовь к Святителю и Чудотворцу Николаю, и Святитель Николай, в продолжение всей жизни Петра, отвечал ему любовью за любовь и великими милостями за его веру к нему. Так, когда Петр много времени провел в Самарской темнице и уже не чаял никаких человеческих средств к освобождению своему, он со многими слезами обратился к Святителю и стал вопиять к нему: «Святость твою призываю, отче святый; ибо ты имеешь святое обыкновение утешать тех, которые претерпевают великие нужды, и облегчать скорби и страдания их, когда они призывают тебя от полноты души своей. К тебе, всесвятый Николае, ныне я прибегаю с горькими слезами и мольбою о себе и тебя полагаю ходатаем о мне пред благоутробным Господом!» Что же? Только окончил Петр эту молитву, Святитель является ему во сне, утешает его в скорби, заповедует иметь терпение в трудах, и приказывает подкрепиться пищею. Петр после сего усиливает свою молитву, а Святитель паки является ему и паки утешает и обещает ему просить за него ходатайства пред Богом еще у св. Симеона Богоприимца. Петр, пробудившись, от души благодарит Святителя Христова, а Святитель Николай снова утешает его, является ему уже наяву и говорит: «Дерзай, брат Петр, и воздай славу Богу. Он услышал наше о тебе моление и великий Симеон пришел освободить тебя от уз». Петр подлинно был освобожден. Но и по освобождении, Свят. Николай, и в последующее время жизни Петра, не оставляет его, как своего сына по духу. Так, когда Петр, по выходе из темницы, достиг Рима, Святитель является ему и напоминает о скорейшем исполнении им обета относительно принятия монашества; потом является во сне Папе и повелевает немедленно облечь Петра в иноческий, ангельский образ. После сего, когда Петр совершал плавание на корабле, Святитель еще являлся ему с Владычицею мира, Которая повелела Петру избрать местом подвигов св. гору Афонскую. Наконец, когда Петр уже был на св. горе, и когда перенес множество искушений от демонов, Свят. Николай и там опять явился ему также с Владычицей, и опять Петр ободрен и утешен был.

Итак, братие, если кто из вас имеет особенную любовь к кому-либо из св. угодников Божьих, то пусть помнит, что и Святой тот ответит ему любовью за любовь, и если кто, из любви к Святому, усердно молится ему, то пусть не забывает, что Святому известна будет его молитва и вознаграждена со стороны его. Св. угодники Божьи, озаряемые светом лица Божия, видят нас, знают, какие мы питаем к ним чувствования и чего желаем от них, и как близкие Богу, испрашивают у Него благодать и милость любящим и почитающим их. «Поэтому», как говорит св. Иоанн Дамаскин, «будем почитать Святых.., приносить дары, чтить дни памяти их... И стараться угождать им. Будем воздавать почитание Святым псалмами, песнями и пением духовным, сокрушением сердца и милосердием к бедным, потому что и Богу такое служение наиболее благоугодно» (Точное излож. Прав. Веры. Кн. 4, гл. 15). Аминь.

(Из жизни пр. Петра Афонского. Афонск. Патер. ч. 1, стр. 23–39).

Слово Божие заповедует нам бдительно охранять себя от искушений бесовских, чтобы враг внезапно не напал на нас и не погубил. Трезвитеся, бодрствуйте, говорит св. Апостол Петр, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1Пет.5: 8). Нечестие вообще, забвение о Боге, леность к молитве, разного рода заблуждения и другие грехи, – все это–дело не одной нашей воли, но вместе бесовского подстрекательства. К счастью, мы не беззащитны против козней дьявольских и нам даны благонадежные оружия для борьбы с ними.

Что же это за оружие?

Во-первых, – крестное знамение. Когда св. Петр Афонский нашел на св. горе глубокую и темную, но очень удобную для помещения пещеру, в которой однако же гнездилось бесчисленное множество демонов, и когда он приблизился к ней, желая войти в нее и поселиться в ней, то бесы восстали против него со всею своею злобою; Петр же, вооружившись всесильным оружием креста, дерзновенно вошел в пещеру и все множество бесов и гадов, как дым, исчезло.

Во-вторых, призывание имени Пресвятой Богородицы. Когда бесы в другой раз напали на Петра, и, окружив пещеру, устремлялись на него с копьями и мечами, метали камни, мечтательно потрясали самою горою, поднимали предикие вопли, свирепо взирали на него и готовы были поглотить его живого, а пещеру разрушить до основания, тогда Петр, вышедши из пещеры, и возведши на небо душевные и телесные свои очи, громогласно возопил: «Пресвятая Богородице, помоги рабу Твоему!» Демоны, услышав страшное для них, вожделеннейшее же нам имя Пресвятой Богородицы, тотчас сделались невидимы.

Третье оружие против бесов, это призвание сладчайшего имени Иисусова. Когда демоны в третий раз восстали против Петра, и, вошедши во всех зверей и горных змей, явились к его пещере, устремились на него с остервенением, и одни наводили страх ужасным своим свистом и шипением, другие ползали при ногах его, иные старались уязвить и устремлялись на самое лицо, желая поглотить его живого; тогда св. Петр призвал всесвятейшее имя Господа Иисуса и им уничтожил всю силу бесовскую, как будто паутину.

Четвертое оружие – боголюбезная добродетель смирения. Когда, спустя уже долгое время, дьявол паки напал на Петра и, преобразившись в Ангела светла, сказал ему, что он послан от Бога возвестить ему пренебесные тайны и что ему уготован венец славы; тогда Петр сказал: «ужели я, смердящий пес, стою того, чтоб пришел ко мне Ангел?» Дьявол, не терпя смирения Петрова, вскоре также исчез.

Наконец, пятое оружие против бесов есть благоговейное поклонение мощам Святых. Когда св. Петр Афонский скончался, один человек, одержимый нечистым духом, приблизился к мощам Святого; тогда демон вдруг бросил его на землю и, с течением пены и скрежетом зубов, говорил громогласно: «нагой и босой Петр! разве недовольно тебе пятидесяти трех лет, в которые, живя здесь, ты властвовал над нами? Тогда ты изгнал меня из моего жилища и отлучил от товарищей: что же, не хочешь ли и теперь, будучи уже мертвецом, преследовать меня? – Нет, мертвого-то я не послушаю тебя». Все, слыша это от дьявола, трепетали. Но вдруг, через несколько времени они заметили, что мощи Святого облестались каким-то небесным светом, и демон вышел из уст бесноватого, как черный дым.

В виду всего этого, братие, помня о том, что супостат наш дьявол, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити (1Пет.5:8), облекайтесь во вся оружия Божия, чтобы всегда быть готовым противостать козням диавольским (Еф.6:11). Аминь.

(Житие преподобн. Евфимия нового Фессалонитского, Афон. Патерик. Ч. 1, стр. 41).

Наблюдая те или другие свойства детей, мы как бы невольно представляем себе и их родителей, и, глядя на первых, обыкновенно говорим: «яблочко от яблони не далеко падает!» Что это значит? Это значит вот что: если родители благочестивы, то и дети хороши; если родители худо ведут себя, то и дети их даже и в самом раннем возрасте обнаруживают наклонности дурные. А отсюда, какой урок должны взять для себя? Тот, что если сам хорошо будешь вести себя, то можешь надеяться, что и дети твои будут служить для тебя утешением; сам будешь жить худо, – страшись, чтобы потом не пришлось казниться тебе, смотря на детей своих.

Возьмем пример: про родителей преподобного Евфимия Фессалонитского, память которого св. Церковь воспоминает 14 октября, в житии его, говорится следующее: «Родители святого Евфимия были богаты и праведны, так что не только сограждане, но и далеко жившие имели благую и достолюбезную ревность подражать им. Кто видел их и слышал о них, для тех поистине казалось чудом, что они, люди мирские, подлежащие всем народным повинностям, и потому, конечно, окружаемые многими житейскими заботами и удручаемые иногда горестями, утешали, однакож, и поощряли друг друга, и всецело посвящая себя Богу, никогда не хотели сделать даже малейшего уклонения от пути правого. Они были сострадательны, умеренны, благопокорны, кротки, страннолюбивы, нищелюбивы, а оттого и Боголюбивы и тихи и милостивы, и исполнены нелицемерной любви, и по этой любви–были всем вся.

Что же из этого? Да то, что каковы были они сами, таким же, или даже еще и превзошедшим их в их добродетелях, вышел и сын их Евфимий. Уже от самого рождения, говорится про него, он исполнился благодати Святого Духа, и потому, еще прежде совершенного возраста, был кроток, честен, сладок в беседе, благочинен, благопослушлив, покорен родителям, удалялся от обычных детских игр, любил часто посещать св. Церкви и почитал благочестивых сродников своих, как отцов (стр. 41–42).

А в последствие, когда уже пришел в меру возраста, стяжал он смиренный нрав, привычку к продолжительному псалмопению, к всенощному стоянию, к непрестанной молитве, к слезам, к чтению Божественных Писаний и частым коленопреклонениям, к строгому посту, к постоянству и твердости мыслей, к очищению ума и к возвышению его горе, – за что и удостоился Божественного осияния и просвещения (стр. 45).

Из этого примера и научитесь, родители, непрестанно помнить, что если вы будете благочестивы, то дети ваши будут перенимать и усвоять благочестие и добродетели ваши; они будут находить искреннее утешение и радость в делах благочестия и в молитве, если увидят это в благочестивом примере вашем. Они охотно будут ходить в Церковь, усердно молиться, подавать милостыню, все делать с молитвою, во всех делах стараться следовать закону Божию, если этому вы научите их собственным примером.

Но конечно может быть и наоборот: не будете носить в самих себе страха Божия, будете холодны к вере, не будете ходить в церковь, не будете молиться, будете предаваться нетрезвости и другим порокам; ну уж тогда, разумеется, и от детей не ждите добра, и помните, что худое от вас они вдесятеро скорее переймут нежели доброе. И горе же подобных отцов ожидает в будущей жизни! Иже аще, говорит Господь, соблазнит единого малых сих, верующих в Меня, уне есть ему, да обвесится жернов осельский на выи его, и потонет в пучине морской (Мф.18:6). Аминь.

(Из жития преподобного Евфимия нового Фессалонитского. Афон. Патер. Ч. 1, стр. 44–45).

В ряду ступеней лествицы, ведущей к небу, занимает необходимое место и добродетель кротости. Что она необходима нам, в этом убеждает нас Сам Господь, призывая к ней и говоря: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф.11:29); а что она ведет нас к венцам, это видно из того, что Господь обещает награду кротким: Блажени, говорит, кротцыи, яко тии наследят землю.

Что такое кротость, и что значить быть кротким на самом деле? Это вы увидите из примера.

Когда преподобный Евфимий Фессалонитский, по удалении из дома родительского, обошедши многие места, пришел, наконец, к Великому Иоанникию, просиявшему ангельскими своими подвигами, тогда Иоанникий, однажды, в присутствии многих отцов, указывая на Евфимия, притворно спросил: кто это между ними такой, что, в образе мирском, так смело обходится с другими. Когда же все отцы отвечали, что не знают, – чудный Иоанникий, с притворным гневом, закричал: «Этот юноша – дурной человек и человекоубийца, – возьмите его и свяжите.» Тут отцы стали спрашивать Евфимия, подлинно ли он убийца. Святой, еще прежде иночества стяжавший кротость, объявил себя действительным убийцею, достойным всякого наказания, и потому с усердием готов был принять узы. Старцы с удивлением смотрели на юношу. Но Великий Иоанникий вдруг говорит: «Оставьте; я обвинил его пред вами, как убийцу, только для испытания. Если и в юности, и в мире, не испытав еще нашего жития, он ради кротости и послушания, признал себя виновным в таком преступлении, то какого вида добродетели не совершит он, когда сделается иноком (стр. 43–44)!

Слова Иоанникия оправдались; ибо в последствие подлинно Евфимий чрез христоподражательные смирение и кротость сделался даже выше страстей, изгнал из души своей уныние, покорил себе чрево, обуздал язык, очистил слух и руки, так что преподобно воздевал их на молитву, и приготовил ноги свои, чтобы невозбранно идти во дворы Бога нашего (стр. 45).

Итак, вот что значит быть истинно кротким! Как видите, это значит не предаваться движениям гнева и досады, угашать смирением вражду, благодушно переносить оскорбления и, какие бы то ни было, обиды. Таковы ли мы? К сожалению, братие, в настоящее время нам именно и не достает этих свойств истинного христианина. Скажи нам ближний и справедливое, но неприятное для нас слово, мы и тут приходим в гнев; а что, если бы кто сказал хотя и ничтожную напраслину? Тут возмущениям нашим уже и предела часто нет! А что сказать про нестроения, вражду и несогласия в наших семьях? Что сказать о так часто встречающихся ныне неуважении к старшим, дележах, ненависти, желании подставить ближнему ногу? От чего все это? От того, что в нас самих нет и тени боголюбезной добродетели кротости; а без нее то мы и заливаем пожары не водой, а маслом, и не лечим раны, а растравляем их, не побеждаем зло, а сами бываем побеждены от него. Нет, братии, если желаете подлинно угодить Богу, а вместе приобрести и спокойствие на земле, то не забывайте, что без кротости вы никогда и Богу не угодите и себе самим спокойствие не найдете; мало того, без кротости вы будете жить здесь, как в аде, ибо зла злом никогда ни остановить, ни пресечь невозможно ни вам, ни кому другому; оно может быть остановлено и пресечено лишь только кротостью, смирением и терпением. Аминь.

(Из жизни Павла Ксиропотамского (Пат. ч. 1, стр. 71–72) и Симеона (ч. 1, стр. 226–221).

Как нам жить на земле, этому нас учат гораздо чаще, чем о том, как умирать. А между тем последнее нам было бы полезно не менее первого. В жизни, если в чем и ошибемся, дело большей частью так или иначе можно исправить; а ведь умирают только однажды. Всем нам, говорит Слово Божие, едино лежит умрети, потом же суд. Потому-то многие из великих людей науку умирать и называют важнейшею из всех наук. Из нее, братие, мы ныне намерены дать вам два урока от преподобных отцов Афонских. Выслушайте их со вниманием.

Преподобный Павел Ксиропотамский (пам. 28 июля) за два дня до кончины созвал братство Ксиропотамской и новой обители и, когда братия окружили болезненный одр его, Преподобный сказал: Дети! Еще два дня, и меня не будет между вами. Вы знаете и видели, как я жил в этом святом месте; как от юности своей хранил заповеди отцов моих: умоляю и вас твердо хранить их, возлюбленные!…

Горький плач и слезы братства заглушали предсмертные слова достоблаженного Павла. – «Отче,» говорили ему братия: «не оставляй нас в сиротстве,и не лишай духовных твоих наставлений; –видя дивные твои подвиги, мы полагали, что ты никогда не должен умереть, а между тем ты отходишь от нас,– утешение наше, отец наш и наставник!» Тронутый слезами и плачем братии, заплакал и сам умирающий старец и сквозь слезы, продолжал: «Перестаньте, брате, плакать! – не смущайте своим плачем моего сердца. Что делать! – настало время, которого постоянно желала душа моя и страшилась плоть моя.» – При этих словах, он встал, надел на себя мантию и, довольно помолившись, приобщился пречистых Таин Христовых. Вдруг на лице его засиял Божественный свет, так, что окружавшая его братия, быв поражена такою славою лица его, преклонилась ниц. Вслед за тем он сел и, проговорив всегдашнюю не хочет знать своих родителей и т. д. Да, именно от того. Начало премудрости, говорит Соломон, страх Господень (Притч.1:7); а в злохудожну душу премудрость не внидет. Да, если юноша подлинно хочет быть счастливым и в науках имет успех, непременно, прежде и паче всего, должен утвердить в сердце страх Божий и быть благочестивым. Только при этих условиях истинная наука дается, и счастье такому сопутствует. Доказать это не трудно.

«Преподобный Павел Ксиропотамский, Афонец, в юности достиг до такой степени образования, что все мудрецы того века уступали ему право на славу и удивление современного света.» А почему? Потому что был благочестив; ибо памятниками его высокого образования остались для нас – слово на Введение Пресвятой Богородицы, канон сорока мученикам и канон честному кресту (Пат. ч. 1, стр. 64–65). Таким образом, поскольку он имел в сердце страх Божий, то Господь и умудрял его.

Преподобный Афанасий, тоже Афонец, ранее семи лет отдан был в научение книжное. И что же? Он понимал уроки столь легко, что ему дивились и учителя и его товарищи. Какая же была причина сего? Та, как говорит списатель жития его, что отличительными чертами его возраста были: скромность во всем его поведении, благочиние, великое воздержание (Пат. ч. 1, стр. 75).

Или возьмем для примера Савву, Архиепископа Сербского. Когда он достиг отроческих лет, его отдали в научение Божественных книг и он в детстве еще изумлял каждого разумом и еще юный взошел в разум священных книг, которые непрестанно читал, заимствуя из них начало премудрости – страх Божий, и разгораясь день ото дня Божественною любовию, как бы огнь прилагал к огню (Пат. ч. 1, стр. 192). Отсюда уже само собою понятно – за что дана была Савве премудрость.

Итак, вот где, братие, заключается разгадка того, почему Святым и наука давалась, и в обществе они делались примерными людьми! И вот где объяснение того, почему нынешним юношам и наука подчас не дается, да и от поведения их, если не сами они пока, так многие плачут. Первые, как видите, основывали дом свой на камне, а последние на песке; первые жили в Боге и для Бога, а последние в угождение лишь миру и плоти; первые заботились прежде всего о воспитании своего духа в страхе Божьем, а последние лишь о наслаждениях чувственных. Да, грустно и стыдно часто становится, глядя на нынешнее молодое поколение. Какое различие, какая бездна между юношами нынешними и юношами христианскими первых веков! Там юноша представляется ангелом Божьим, а здесь, весьма часто скоморохом, скорблю родителей, вредным членом общества. Раскрывайте все это, братие, нынешним молодым людям чаще; указывайте им всю бездну зол, в которую впадают они, удаляясь от Бога; и убеждайте их стать на правый путь примерами Святых. Молодое сердце восприимчиво; может быть, Господь даст, они и послушают слов ваших, и из чад тьмы, соделаются сынами света. Господи, призри на них, и обрати их к Себе! Утверди стопы их в истине и благочестии и да пойдут непреткновенно в заповедях Твоих. Аминь.

(Из жизни преподобного Евфимия Фессалонитского. Пат. ч. 1, стр. 52–53).

Когда кого-либо из нас постигает наказание за известный грех, тогда мы каемся пред Богом в этом грехе и просим прощения. Но всегда ли получаем последнее? И всегда ли освобождаемся от последствий греха? Часто нет. Отчего это? В большинстве случаев оттого, что когда, при наказании, просим прощения за грех, в тоже время загладить этот грех соответственными добрыми делами – плодами нашего покаяния, нам и в голову не приходит. Например: взял ли у кого-либо неправедно известную сумму денег, и знаю, что грозит мне за неправедную взятку взыскание. Что я тогда делаю? Говорю: Господи, пронеси от меня беду; избавь от взыскания! А между тем о том, чтобы возвратить взятое об этом я и не думаю, а если и думаю, то это мне кажется очень трудно и тяжело. От этого-то вот, в подобных случаях, и не слышит нас Господь и не прощает. А возврати мы взятое, расплатись чем и сколько можем за свой грех, тогда конечно Господь и скорее явит милость Свою нам и простит нас.

Раз преподобный Евфимий новый, Фессалонитский, с двумя подвижниками – Иоанном Коловым и Сумеоном, удалился на остров св. Евстратия и там, нашедши желаемое безмолвие, думал, что, наконец, обрел пристанище невозмутимое. Но дьявол, попущением Божьим, подвиг на них сарацинов, которые, приплыв на двух кораблях пленили их и хотели увезти с собою. Но Господь чудом спас преподобных. Когда варвары, пользуясь попутным ветром, подняли паруса и пустились в путь, и отплыли от острова с милю, корабль, в котором находились преподобные, вдруг стал, тогда как другой, в котором находились ничтожный вещи и несколько книг, принадлежавших святым, плыл хорошо. Это чудо изумило варваров, и один из них сказал: «уже ли мы, глупые, не можем понять, что это случилось с нами за сделанное насилие рабам Божьим? Если не хотим погрузиться в море, давайте скорее освободим их.» Товарищи согласились с ним без противоречия, и все они, падши к ногам святых, просили у них прощения, которое тогда же и получили; после сего корабль подвигся сам собою, и они, возвратившись на остров, дали святым полную свободу. Потом преподобные стали просить у них и ничтожные свои вещи, как для них необходимые, но варвары презрели их прошение, и отправились в свой путь. Но когда отплыли они от острова на довольное уже расстояние, внезапно подул противный ветер, и пригнал их опять к тому же острову. Изумившись этому чуду, варвары тот час же отдали святым и все у них похищенное (Пат. ч. 1, стр. 52–53).

Итак видите, братие, и варваров сначала вразумил Господь, а потом явил им и милость Свою и простил их, когда они сознали свой грех, развязали его и возвратили свободу святым и у них взятое. На вас же, как на христианах, Он, милосердный, конечно и скорее явит Свое милосердие, когда вы, подпадши за грех под карающую руку Божию, искупите его, как и чем можете, и хотя с самораспятием, но все-таки, по возможности, удовлетворите правосудию Божию, и самым делом развяжете свои греховные узы. Да, несомненно, что к таким – наказываемым, но искренно кающимся грешникам Господь всегда милостив бывает и печаль их прилагает на радость и скорбь на веселие. Аминь.

(Из жизни преподобн. Евфимия Иверского. Пат. ч. 1, стр. 125).

Тем из вас братие, которые живете среди раскольников, вероятно не раз приходилось слышать беседы с ними православных о вере, и конечно не раз бывать свидетелями того, как на этих беседах раскольники бывают заносчивы, хульны и дерзки. Не говоря о том, что они не только тогда, когда не убеждаются доводами православных, дерзают хулить святейшия истины нашей веры; но что всего ужаснее, часто и убеждаясь в истине, и будучи доведены до полного сознания в своем неправомыслии, и тут, по сатанинской гордости, не ужасаются произносить хулы на веру и Церковь. В первом случае, т..е. если человек не убежден в чем и хулитъ то; еще, относительно говоря, простительно ему; а в последнем, т. е. когда человека и убедили в истине, но он хулит ее; – ему непростительно. По этому поводу, и чтобы убедить заблуждающихся братий ваших в вышесказанном, расскажите им, при свидании, следующий случай из жизни преподобного Евфимия Иверского, память которого Церковь совершает мая 13-го.

Однажды к преподобному пришел еврей – поговорить о вере. Блаженный никак не хотел входить с ним в беседу подобного рода, почитая пустословием – отъявленным врагам Христовым излагать и объяснять Божественные таинства веры; впрочем из уважения и почтительности к своему отцу Иоанну, много убеждавшему его к беседе с евреем, наконец согласился на это. Когда начал он приводить еврею различные изречения и предсказания Ветхого Завета о Божественном Мессии, Господе нашем Иисусе Христе, Которого отвергли евреи, – слушавший его еврей замолчал, невольно убеждаясь в справедливости его слов и не находя на них, со своей стороны, никаких возражений. Однакож этот отверженник, пристыженный св. Евфимием, вместо того, чтоб принять к сердцу глаголы святой истины, по упорству, свойственному неверным, дерзнул произносить нечистыми своими устами хулы на Господа нашего Иисуса Христа. «Да онемеют уста, хулящие Господа Бога нашего!» воскликнул тогда св. Евфимий, воспламенившийся Божественною ревностью,– и в тоже мгновение еврей онемел, ринулся оземь, и из богохульных его уст начала клубиться пена. В таком ужасном положении, нечестивец на другой день испустил преступный свой дух. Это чудо навело на всех страх и ужас, и по всему Константинополю пронеслась слава и молва о св. Евфимие (Пат. ч. 1, стр. 125–126).

Итак, братие, горе тем, которые на самолюбие и гордость меняют и свое спасение и веру и Церковь, и не ужасаются изрыгать дерзкая хулы на святейшие истины. Если постигнет их горе в сей жизни, это еще милостиво. Но, что если они пребудут в своем упорстве и останутся со своим злохулением до конца? Тогда уж подлинно горе им будет; горе, ужаснее которого нет! Ибо тогда они впадают в грех, который называется хулою на Духа Святаго и который не отпустится им ни в сей век, ни в будущий. Всяк, иже речет, говорит Господь, слово на Сына Человеческаго, оставится ему: а на Святаго Духа хулившему не оставится (Лк. 12:10). – Помолимся, в заключение, чтобы Господь не допустил их до такого ужасного состояния; но коснулся Своею всесильною благодати Своея истины и спас погибающия души их. Аминь.

(Из жизни преподобн. Афанасия. Пат. ч. 1, стр. 95–96 и 100–101).

Когда кого-либо из нас постигает какое-либо горе или несчастье – на месте, на котором мы живем; то нередко случается, что мы оставляем свое место и идем искать счастье на новом месте. Дело, в большинстве случаев, не похвальное. Нас постигло горе на нашем жительстве: а кто поручится, что избежим его и на новом? Нам трудно на старом месте? Но, кто же сказал, что будет легче и на новом? Затем: разве без попущения Божия что может быть? Господу угодно было попустить на нас несчастье; но в Его же руках и избавить от несчастья, и скорбь преложить на радость. А если 6ежали в другое место, то уж сейчас видны и недостаток веры и надежды на Бога и малодушие. Нет, уж где Господь велел что терпеть, там и терпи, и Господь обратит злое во благое; а уйдешь, пожалуй и Бога прогневишь, да и счастья не получишь. Когда преподобный Афанасий Афонский строил свою лавру, попущением Божьим, случилось, что в один год сделался в ней такой неурожай и голод, что во множестве стекшиеся к нему братие, не вынося строгих подвигов и постигшего лавру искушения, один по одному разошлись, так что наконец остался один только святой Афанасий, и при том – без куска хлеба. Как ни был силен в подвигах и тверд в духе терпения святой Афанасий, но голод превозмог его, – твердость духа поколебалась, и он решился оставить лавру и идти куда-нибудь в другое место. На утро, святой Афанасий, с железным своим жезлом, в смутном расположении духа, уныло шел по дороге к Кареи, и в пути провел уже два часа: наконец силы его истощились, и он хотел было присесть, чтобы отдохнуть, как вдруг некая Жена, под глубоким воздушным покрывалом, показалась идущею к нему на встречу. Святой Афанасий пришел в смущение и, не веря собственным глазам, перекрестился. «Откуда взяться здесь женщине,» спросил он сам себя, «когда вход женщинам сюда невозможен?» Удивляясь видению, пошел он навстречу Незнакомке. «Куда ты, старец?» скромно спросила Незнакомка святого Афанасия, повстречавшись с ним. Святой Афанасий осмотрел Незнакомку с ног до головы, взглянул Ей в глаза, и, в невольном чувстве почтительности, потупился. Скромность одежды, тихий девственный взор Ея, трогательный голос, – все показывало в Ней женщину неслучайную. «Ты кто? как зашла сюда» сказал старец Незнакомке, «и к чему Тебе знать, куда я? Ты видишь, – я здешний инок. Чего же более?» – «Если ты инок», отвечала Незнакомка, «то иначе, нежели обыкновенные люди, должен и отвечать, – быть простодушным, доверчивым и скромным. Я желаю знать, куда ты идешь; знаю твое горе и все, что с тобою делается, могу тебе помочь, – но прежде желаю услышать, куда ты?» Удивленный беседою таинственной Незнакомки, святой Афанасий рассказал Ей беду свою. «И этого-то не вынес ты?» возразила Незнакомка: «ради насущного куска хлеба, бросаешь обитель, которая должна быть славною в роды родов? В духе ли это иночества? Где же твоя вера? Воротись, Я тебе помогу.» – Но кто же Ты? спросил Афанасий. – «Я Та самая, Которой ты посвящаешь твою обитель. Я Матерь Господа твоего,» ответила явившаяся Жена, и в удостоверение Своего явления Она повелела сомневавшемуся Афанасию ударить жезлом о камень; тот исполнил сие и из камня потекла шумным ручьем вода. Пр. Афанасий хотел броситься к ногам Богоматери, но Она стала невидима. Возвратясь в лавру, он нашел кладовые наполненными всем потребным (Ч. 1, стр. 93–96).

В другой раз, когда Афанасий получил известие, что друг его Никифор, обещавший принять иночество, сделался царем; то так опечалился этим, что снова оставил свою обитель. Когда он прибыль в Кипр, то тут получил известие, что царь послал во все места своей державы строгие повеления, чтобы его, Афанасия, отыскать. Афанасий, удалившись из Кипра, хотел было идти в Иерусалим, но тут услышал, что в Палестине все под страхом по причине нашествия безбожных агарян. И стало тесно Афанасию с той и другой стороны. Он обратился с усердною молитвою к Богу и просил, чтобы научил, что ему делать. Господь явился ему и велел возвратиться в его обитель. Афанасий беспрекословно повиновался воле Божией (Пат. ч. 1, стр. 100–101).

Итак, в доказательство, что не следует в несчастье переходить с места на место, возьмем в рассуждение хотя последний случай. Дома Афанасию, как мы видели, было тесно с одной стороны, а когда ушел, то стало тесно и от обоюду. Да и в оба раза, заметно, уход его угоден Богу не был. Но заметьте: святой все-таки уходил из своей обители по нужде. А что же сказать, если уходим часто и без нужды, а ради одного только малодушия? Конечно, в таком случае, мы и больше прогневляем Бога, и милости от Него потому и на новом месте ждать не должны. Поэтому, где Бог велел жить, там и будем жить. Горе постигнет? К Богу поскорее. Тяжело станет? Поскорее с молитвой к Нему. Чем более будем терпеливы, тем Он 6удет ближе к нам, и конечно без помощи и утешения нас не оставит. А без Бога, куда не уйдете, поверьте‚ – не убавите себе горя, а лишь прибавите. Аминь.

(Из жизни преподобного Евфимия нового, Фессалонитского. Пат. ч. 1, стр. 58).

Новоначальные иноки тоже, что дети, и требуют особого руководства. Одни из них, будучи неопытными в духовной жизни, не знают с чего начать и как подвизаться в иночестве, другие, более пылкие, часто впадают в прелесть, начинают высокоумствовать, принимать на себя подвиги непосильные, зачитываться тем, что читать им не полезно прежде времени, и тому под. Поэтому и тем и другим, на первых порах, нужно опытное и разумное руководство. В чем же должно состоять оно? И как, хотя в кратких словах, научить молодого инока, что и как он должен делать, чтобы не сойти ему с правого пути и не повредить делу своего спасения?

Преподобный Евфимий новый, Фессалонитский, видя, что многие, отрицавшиеся от мира и приходившие в его обитель были новоначальные и неискусные в подвижничестве, как пастырь добрый, утверждал их поучениями и говорил: «братие, враг дьявол, по Писанию, яко лев рыкая, ходит, чтобы нашедших кого из нас нерадящих о спасении своем, поглотить его: да хранимся же и подвизаемся. Если мы отреклись от мира, то отсечем пожелания плоти; если мы распяли плоть свою и облеклись в смерть Господню, то да не увлекаемся удовольствиями плотскими, и да ходим духом, если для царствия небесного облеклись мы в ангельский образ, то да жительствуем как Ангелы; если мы действительно любим Господа, то должны хранить Его заповеди; если мы не хотим стяжать славы Его по любви к Небу, то по крайней мере да убоимся вечных мучений. Да работаем своими руками, ибо от праздности и лености мы изнемогаем и расслабеваем для творения добрых дел, – и тогда бесплодие и оскудение бывает необходимым нашим уделом: сматряяй своего дому, наследит ветры, говорит Премудрый (Притч. 11, 29); и Апостол Павел говорит: аще кто не хощет делати, ниже да ясть (2Сол. 3:10). Храните смирение, любовь, послушание к предстоятелю, имейте к нему веру и ничего не скрывайте от него: исповедуйте ему ваши помыслы, и таким образом очищайте ваше сердце и ум, ибо это есть путь спасения (Пат. ч. 1, стр. 58).

Итак, вот вам молодые иноки прекрасное, краткое руководство, как вам, на первых порах, в иночестве вести себя! Как видите, в наставлении преподобного, никаких особых премудростей нет,а все главное, существенное и необходимое – есть. Поэтому, чем мучить себя разными самоизмышлениями относительно духовной жизни, или высокомудрствовать, или принимать на себя, без разума, подвиги непосильные, гораздо лучше сделаете, если примете к сердцу выше приведенное наставление св. Евфимия и по оному, в простоте сердца, поведете жизнь свою. Аминь.

(Из жизни преподобного Афанасия. Пат. ч. 1, стр. 106).

Заповедь о любви к ближним простирается и на врагов и требует, чтобы мы любили и последних. Любите враги ваша (Мф. 5:44), говорит Господь. Но легко ли это? Увы, мы к несчастью так самолюбивы, что не только иногда не можем примириться и с мыслью, что должно любить врагов, но и часто одно неосторожное слово, одну ненамеренную шутку со стороны ближнего считаем для себя глубоким, нестерпимым оскорблением и страшною обидою; сердце наше наполняется злобою, начинает дышать ненавистью к обидчику – и сии враждебные чувства переходят иногда в постыдную мстительность. Что же нам делать? Учиться любить врагов. У кого? Да, конечно, прежде всего у Господа, Который и вися на кресте, в ужасных страданиях, молился за Своих распинателей; а затем и у Святых Его. И последние собою представляют примеры любви к врагам – замечательные. Возьмем, для нашего назидания, из таковых, сегодня, хоть один, следующий: «Исконный человекоубйца в одном несчастном иноке лавры Афанасиевой возбудил такую ненависть к Афанасию, что тот решился убить незлобивого своего отца; и потому, отточив нож, он тихо ночью пришел к его кельи, когда святой возносил прилежную к Господу Богу молитву за него же неблагодарного, – и говорит: «отче, благослови!» – Глас Иаковль, но руки Исавли. – Афанасий, праведный как Авель, не знал, что за дверью стоит Каин и зовет его на убиение. Спросив изнутри кельи: «кто там?» преподобный отворил дверь. Но лишь только дерзкий и коварный сын увидел кроткого своего отца, – руки его невольно оцепенели, и гибельное его оружие упало на землю: вслед за тем он пал к ногам невинного своего отца, и с горьким плачем говорил: «помилуй, отче, своего убийцу! прости беззаконие мое и оставь нечестие сердца моего!» Преподобный, зажег огонь, и увидев на земле изощренный на заклание его нож, познал адское против себя намерение своего сына – изменника. Удивившись этому, он говорит: «на разбойника ли ты пришел на меня, чадо мое? Впрочем, Бог да простит тебе беззаконие твое! Оставь же свой слезы и не объявляй никому об этом несчастном своем деле.» Говоря так, святой лобызал его, как своего друга и, во уверение своего забвения нанесенной ему обиды, дал ему некие дары о Господе, а впоследствии всегда любил его – не только живого, но и после смерти, и оплакивал его более всех других братий. Так то блаженный был непамятозловив!» (Пат. ч. 1, стр. 106).

Вот вам, братие, достоподражательный пример любви ко врагам! Приводите себе его на память чаще, и приводя, в тоже время и сравнивайте себя со св. Афанасием. Так ли вы относитесь к своим, может быть, даже мнимым врагам, как он отнесся к своему врагу лютому? Забываете ли обиды и оскорбления? Побеждаете ли благим злое? И если, проникнув к глубине сердца своего, найдете себя скудными в любви и косными ко всепрощению, то обратитесь скорее с усердною молитвою к Богу, чтобы Он Сам всесильною Своею благодатью умягчил сердце ваше, вразумил вас побеждать, а не быть побежденными злом, и самых врагов ваших научил истине и миролюбию и отвел от пути греха. Аминь.

(Из жизни Петра Афонского. Пат. ч. 1, стр. 19).

Св. Златоуст в слове «яко подобает милость творити прежде о домашних своих» между прочим говорит: «поминай сущия в монастырях, иже ангельский чин держания, и образ монашеский носящия: введи я в дом твой, и ноги их омый, и постави им трапезу в чин монастырский. И жену твою и дети твоя научи со страхом и молчанием служити яко Ангелом Божиим. Провожай же их с поклонением, и отпустив их, даждь им потребная монастырю. Много бо и то, аще рекут: Господи помилуй, единою, купиши у них благословение, и то без цены есть» (Прол. апр. 27). Итак, по слову Златоуста, благословение иноческое для тех, которые принимают иноков в дом, – неоценимо. Вот что читаем об этом в жизни пр. Петра Афонского. Когда св. Петр, принявши иноческий образ от папы в Риме, выехал оттуда на корабле, плывшем на восток, то случилось, что через несколько дней счастливого плавания, корабельщики пристали к берегу, чтобы в знакомом им селении запастись свежим хлебом. В доме, в который для этой нужды случилось им войти, все страдали горячкою. Исправив, что было им нужно, корабельщики остановились здесь вкусить свежей пищи. Но, не начиная еще вкусного своего обеда, они позаботились и об оставшихся у них на корабле, – то есть, о своем шкипере и об авве Петре, и поручили одному из своих товарищей снести им свежих хлебов. Услышав, что корабельщики, в своих разговорах, упоминают об авве, хозяин дома обратился к ним с усиленною просьбою: «братие мои!» говорил он, «прошу вас, ради любви Божьей, приведите сюда вашего авву, чтобы он благословил нас прежде нашей смерти; ибо и я, и сын мой, и все мои домашние от великой, обдержащей нас болезни, как это видите вы и сами, находимся уже при смерти. «Корабельщики, умилившись слезною просьбою хозяина, пошли на корабль и рассказали святому Петру о бедствии того дома и о делаемом ему от хозяина приглашении. Святой, по смирению своему, не хотел было идти: но когда сказали ему, что больные находятся при смерти, – он, помня будущее на страшном суде наказание жестокосердым (Мф. 25:43) и движимый чувством человеколюбия, склонился на просьбу корабельщиков, решился посетить больных и пошел к ним вместе с корабельщиками. Лишь только святой вошел в дом и произнес: «мир дому сему и живущим в нем!» тотчас, – о чудо! – больной домохозяин как бы встал от сна – совершенно здоровым и, притекши к святому, пал к ногам его и со слезами лобызал их. Святой поднял домохозяина с земли, а этот, взяв его за руку, повел ко всем кроватям своих больных, чтобы он благословил их. Обходя больных, святой над каждым из них творил знамение честного креста, и все, помощью Божьею и молитвою его, вставали здоровыми и прославляли Бога, опечалившего их на некоторое время, но потом пославшего им такого скорого целителя (Пат. ч. 1, стр. 19–20). В этом случае оправдалось сказанное св. Златоустом, что благословение иноческое неоценимо для тех, которые принимают иноков в дом свой. Да оно так и должно быть непременно. Приемляй пророка, говорит Господь, во имя пророче, мзду пророчу приимет: и приемляй праведника во имя праведниче, мзду праведничу прииметъ (Мф. 10:41). И если Господь обещал награду и вообще всем, которые принимают странных во имя Его (Мф. 25:35), то конечно сугубо наградит тех, которые принимают отрекшихся от мира служителей Его. И вышеприведенный пример может – служить лучшим на сие доказательством. Ведь хозяин дома не искал от Петра чуда, он только желал принять его как инока, чтобы испросить у него пред смертью и себе и семье своей благословение. Но поскольку он принял Петра с верою, как служителя Божия, то Господь и явил и ему и дому его, чрез того же Своего служителя и великое Свое милосердие. Отсюда и научитесь, братие, не презирать иноков, не чуждаться их, а принимать с великою радостью и почтением. Помните, что говорит св. Златоуст: «много бо и то, аще рекут: Господи помилуй, единою, купиши у них благословение, и то без цены есть.» Аминь.

(Из жизни Преподобных Афонских: Евфимия (14 окт.), Афанасия (июля 5) и Дионисия (янв. 24).

Мы, нынешние христиане, говоря откровенно, ничем так не тяготимся, как соблюдением постов. Как только наступает один из таковых, только и слышишь: «Ах, как тяжело! хоть бы поскорее прошел он, ноги не ходят» и т. п. Почему так? Да с одной стороны по маловерию нашему, а с другой потому, что пристрастившись к миру, большая часть из нас совсем стали плотью и кровью. Стой же мы ближе к Богу, думай чаще о Нем, было бы не то. Посмотрите на древних подвижников: так ли постились они? Так ли как мы умерщвляли плоть свою? Увы, когда сравним наш пост с их постом, наши подвиги воздержания с их подвигами, мы увидим, что наш пост, в сравнении с их постом, не пост, наше воздержание против их воздержания – не воздержание и наши терния, в сравнении с их терниями, суть розы.

Чтобы убедить вас в этой истине, а вместе и в назидание ваше, представляем вам, на первый раз, несколько примеров из жизни преподобных отцов наших, на Афоне подвизавшихся.

Когда св. Евфимий, именуемый новым, Фессалонитским (Пам. 14 окт.), на подвижническом своем поприще, соединился с неким Иосифом, то этому Иосифу однажды сказал: «брат! так как мы, будучи в чести, по словам Давида, преступлением заповедей уподобились несмысленным скотом (Пс.48:13) и лишились своего благородства, то сочтем самих себя за скотов и, в течение сорока дней, будем питаться одною травою, поникши к земле, как животные: может быть, очистившись чрез это, мы опять получим свою, по образу Божию и по подобию, красоту. Иосиф принял предложение преподобного, и они сорок дней провели в великом злострадании от жажды и голода» (Пат. ч. 1, стран. 47–48). «Когда же впоследствии они заключились в одной из пещер, то для пропитания собирали лишь желуди, каштаны, камарню, и этим едва поддерживали свою жизнь» (там же, стр. 49).

Другой пример: «Преподобный Афанасий (Пам. 5 июля), когда был еще мирянином и жил в доме одного вельможи, то не желая баловать свой вкус роскошными вельможескими блюдами, уговаривал прислужников, чтобы они покупали для него только ячменный хлеб; да и ячменный хлеб вкушал он через два дня, с сырыми зелиями, питием же его была одна вода; редко когда, к малому утешению своей природы, вкушал он некоторые из плодов. Чтобы умерщвлять таким образом плоть свою, он никогда не насыщал чрева, и считал истинным питанием воздержание, находя невыразимое наслаждение в частых и долгих постах» (Пат. ч. 1, стр, 77). «Когда же сделался иноком, тогда, по ревности своей к подвижнической жизни, хотел вкушать пищу только раз в седмицу и только старец – руководитель, чтобы отсечь его волю, велел ему принимать пищу однажды в три дня (там же, стр. 79–80). Затем старец заповедал ему вкушать хлеба, и то сухого, не в три, а в два дня, и немного воды, а во время Четыредесятницы принимать пищу чрез пять дней... Блаженный сын послушания свято исполнял волю духовного своего отца (там же, стр. 80). Но пойдем далее: «Преподобный Дионисий, подвизавшийся долгое время на св. горе Афонской (Пам. янв. 24), будучи еще юношей, в Вербное воскресенье, раз, удалился из кельи в пустынный лес и пробыл там до Великой субботы. Впоследствии, на вопрос старца: чем он питался в течение стольких дней и где находился? Преподобный отвечал ему, что был в скиту в Каракалле, питался каштанами и укропом. Старец удивился (Пат. ч. 2, стр. 40). А св. преподобномученик Онуфрий (Пам. янв. 4) вкушал пищу иногда через три, иногда через два дня, – и то самое малое количество хлеба и воды, – более ничего. Сваренной же, хотя и скудной пищи, вкушал он иногда лишь в субботы и недели (ч. 2, стр. 278).

Так вот каков был пост древних подвижников! Но, что же при этом, меньше ли нас они трудились, более ли ослабевали нас? Нет, и трудились больше, и ослабевали менее. Послушайте, например, что говорится о преп. Евфимии: «Кто опишет, кроме поста, духовные его подвиги, всенощные стояния..., постоянные коленопреклонения, спание на голой земле, житие без возжжения огня..., телесную наготу, ибо он имел одну только обветшавшую одежду, да и та от ветхости и беспрерывных подвигов распалась» (стр. 49)! Или еще: «ночи он проводил в молитвах, а дни в трудах, участвуя лично во всех работах» (стр. 57). Также и про Дионисия читаем, что он проводил жизнь в неусыпных трудах братского послушания (ч. 2, стр. 44). Мы забыли сказать про Афанасия: но и он тоже во всех трудах монастырских и работах при постройках принимал постоянное и самое живое участие (ч. 1, стр. 93–94).

Нужно ли после сего и еще распространяться против жалоб на посты и доказывать нарушителям оных всю несостоятельность суждений их? Господь знает. Мы только крепко сомневаемся, чтобы нынешних сластолюбцев, которые стали плотью и кровью, чем-либо убедить было можно. Душевный человек, говорит Апостол, не принимает того, что от Духа Божия... И не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно (1Кор.2:14). Истинные же последователи Христовы, повседневно распинающие плоть свою со страстями и похотями, останутся верными соблюдателями постов и без доказательств и в каких бы то ни было указаниях пользы поста не нуждаются.

Будем, братие, подражать последним и бегать суемудрия первых. Будем помнить, по слову Златоуста, что «пост есть пища души: и как телесная пища утучняет тело, так пост соделывает бодрою душу, дает ей легкия крылья, возносит выше всего земного, руководить к горнему мудрствованию, поставляет превыше всех удовольствий и приятностей жизни» (Воскр. чт. 1843 г. № 45, стр. 390). Пусть и на самом деле тело наше от поста ослабеет. Что за дело? Христианин не о полноте и красоте тела должен заботиться, а об обновлении и украшении души; а она – и обновляется и укрепляется только тогда, когда тело подчиним ей. Аще внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется (2Кор.4:16). Аминь.

(Из жития преп. Евфимия нового Фессалонитского. Пат. ч. 1, стр. 44–45).

Как и всякое дело не легко начинать, так в особенности неопытному не легко начинать дело спасения. Царство небесное силою берется, говорит Господь, и только употребляющие усилие достигают его (Мф.11:12). Поэтому кто хочет подлинно вступить на путь спасения, тот, в начале, ни в каком случае не должен располагаться на одно собственное рассуждение, и ни под каким видом не полагаться на одни свои силы. Хочешь идти в рай путем крестным, постарайся найти себе опытного в духовной жизни руководителя и такому прежде всего подчини свою волю. Послушание тут первое дело. Стяжешь послушание, через него приобретешь смирение, а со смирением легко уже будет приобрести и другие добродетели. Когда, в молодости, преподобный Евфимий новый, Фессалонитский, решившись посвятить себя исключительно на служение Богу, оставил родину и достиг неприступных высот Олимпа; то прежде всего для того, чтобы лучше приготовить себя к иночеству, подчинил себя великому Иоанникию. – Но во избежание славы, ушел от Иоанникия; но и в новом месте не сам собою начал жить, а тотчас подчинил себя другому старцу, по имени Иоанну, который и облек его в иноческий образ. Когда Евфимий хорошо научился у него безмолвию и подвижничеству, то старец велел ему идти в киновию, именуемую Поссидон и Евфимий повиновался. Но зачем он послан был в Поссидон? Затем, как сказано в житии его, чтобы, упражняясь в послушаниях киновии, еще более научиться иночеству от старцев ея. Тут игумен сперва назначил ему разные послушания низкия; и Евфимий удивил всех смирением и терпением. Проходя сии послушания, он ни разу не возроптал на сопряженные с ними великие труды, ибо считал их истинным врачеством для юного своего тела. К чему же привело его – послушание? Да к тому, что он сделался выше страстей, изгнал из души своей уныние, покорил себе чрево, обуздал язык, очистил слух и руки, так что преподобно воздевал их на молитву, и приготовил ноги свои, да течет невозбранно во дворы Бога нашего (Пат. ч. 1, стр. 43–45).

Итак, братие, как и вообще в жизни, так в особенности в деле спасения не будьте самонадеянны и не воображайте никогда о себе, что вот-де, я сам собою без чужих советов спасусь. В духовной жизни, для того, чтобы она привела нас в царство небесное, опытность необходима; а последняя конечно приобретается путем долгих усилий, долговременного упражнения в Слове Божием, чтения св. отцов, долгих размышлений и т. п. А неопытный человек, положившийся в деле спасения лишь на самого себя, то и дело, как видишь, впадает в прелесть или самообольщение и погибает. Поэтому, решаясь жить для Бога и для вечности, прежде всего подчините свою волю или своему духовному отцу, или другому кому-либо, известному, по своей долговременной опытности в духовной жизни, и явите таковому лицу полное послушание. Молодое деревцо лучше всего начинает расти и скорее других, равных ему по возрасту, дерев начинает приносить плоды, когда находится под присмотром опытного садовника. Он и от непогод его убережет и сухие ветви подстрижет. Так и молодой христианин несравненно легче пойдет по пути к совершенству, когда возьмет себе опытного руководителя и явит послушание ему. Аминь.

(Из жизни препод. Афанасия Афонского. Пат. ч. 1, стр. 74–79).

Родителей, имеющих малолетних детей, часто преследует мысль: «как будут жить мои дети, если я умру, не успев вырастить их? С кем они останутся после меня? Кому будут нужны? Кто призрит их?» и т. п. Как смотреть на эту мысль? Да, с одной стороны, если эта мысль не переходит границ, она есть мысль естественная. Кому же и заботиться о судьбе детей, как не родителям? Но если эта мысль переходит границы, например, доводит человека до уныния, или ведет его к корысти, то она есть мысль греховная. Ты чрезмерно заботишься о том, как будут жить дети после тебя? Но разве ты забыл, что у твоих детей есть еще Отец Небесный, Который и больше тебя любит твоих детей и все может сделать для них? Поручи их Ему, и дети твои проживут хорошо и после тебя. А особенно же, если хочешь, чтобы дети твои были счастливы после тебя, веди себя благочестиво. Истина несомненная, что детей благочестивых родителей Господь особенно не оставляет после смерти последних и особенную милость являет им. Родители преподобного Афанасия Афонского (Пам. июля 5) славились своим благочестием; но Господь не привел им порадоваться здесь на земле на своего сына. Отец Афанасия умер еще до рождения его, а мать, родив его и освятив крещением, едва успела воздоить его своим молоком, как перешла вслед за мужем из временной жизни в вечную. Но, лишившись земных родителей, Афанасий не остался без попечения о себе Небесного Отца сирот (ч. 1, стр. 74). Господь возбудил к милосердию о нем сердце одной благочестивой монахини, и она взяла его к себе и стала заботиться о нем, как о своем дитяти; усердно старалась, как можно более посеять в нем семян благочестия и, питая сердце его благочестивыми назиданиями, не пренебрегала и образованием его ума. Отрок отдан был воспитательницею его в научение книжное (стр. 75). Но, когда Афанасию минуло семь лет, он опять остался сиротою, ибо заменившая ему место матери монахиня также умерла. Господь, пекущийся о сиротах, и тут не оставил Афанасия. По устроению Божию, его узнал один вельможа греческого царя Романа Старшего, полюбил его, взял с собою в столицу и отдал там в научение одному славному наставнику (стр. 76). Потом, когда одна из сродниц Афанасия вышла замуж за сына одного военачальника, тогда эта взяла его к себе в дом и доставляла ему все нужное (76–77). Потом и сам царь узнал Афанасия и дал ему наставническую должность (78). Когда же наконец Афанасий пожелал сделаться иноком, то и тут Господь послал ему мудрого руководителя в духовной жизни игумена монастыря Кишинского, преподобного Михаила Малеина, который и удостоил его ангельского образа (79).

Что сказать вам после сего, родители, чрезмерно заботящиеся об участи своих детей, после вашей смерти? Скажем словами одного из святых отцов: аще ли, говорит он, Бога оставиши детей печальника и промысленника, сие больше сокровищ златых. Остави детей Промыслу Божию, Иже им тело созда, и душу и живот дарова, и всем отверзе богатство. Аще хощеши богаты дети оставити, остави им Бога должника (раздавая бедным милостыню), и много им будет воздаяние (Прол. 31 марта). Да, и это конечно самое лучшее; ибо, под вседержавным руководством общего Отца, дети ваши несомненно лучше, чем вашими заботами, сохранятся от всякого зла видимого и невидимого, возрастут во всем добром и прекрасном и послужат за вас молитвенниками пред Богом. Но, вручая Богу участь детей, не забывайте вместе с тем привлекать на них милость Божию и своим благочестием. Ибо, повторяем, несомненная истина, что детей благочестивых родителей, и по смерти сих последних, Господь особенно не оставляет и особенно печется о них. Пример Афанасия сему не единственный. Читайте историю Авраама, Исаака и Иакова, родителей Сампсона и Самуила, Предтечи и Пресвятой Богородицы и вы убедитесь в справедливости слов наших. Аминь.

(Из жизни преподоб. Афанасия Афонского. Пат. ч. 1, стр. 89).

От чего это бывает, братие, что в месте, в котором мы окружены мирскими удовольствиями, нам большею частью нравится жить, а в месте тихом, безмолвном и где удовольствий мирских нет – неприятно? В первом нравится от того, что дьявол, зная, что мы скорее тут можем подпасть под его власть, не беспокоить нас; а во втором от того неприятно и мы всякий час бываем готовы бежать из него, что враг нашего спасения, зная, что мы в тихом и безмолвном месте скорее можем спастись,– не дремлет, объявляет нам жестокую брань и старается всеми силами выгнать из оного. Поскольку же подобная брань может встретиться и многим из нас, то не бесполезно знать и средства против нее. Какие же это средства? Примеры Святых показывают, что лучше всего в этом случае побеждать дьявола терпением и молитвою. Когда мы вооружимся ими, Господь увидит оныя и за них даст нам помощь, чтобы устоять против козней дьявольских, и место спасительное за собой удержать.

Однажды по всей Святой горе разнеслась молва о преподобном Афанасии Афонском, и многие стали приходить к нему для душевной пользы. Но он, любя безмолвие и избегая поводов к тщеславию, удалился на самый конец Афона – на мыс его. Там преподобный устроил себе небольшую каливу, и в подвигах восходил от силы в силу. Место это называлось Мелана т. е. черным. Между тем дьявол, видя великие подвиги преподобного, не мог быть равнодушным, и готовил войну на своего противоборца. Сначала он уязвлял святого стрелами нерадения и всячески старался возбудить в нем ненависть к избранному им месту, чтобы таким образом удалить его оттуда. Так как там не было никого, с кем бы преподобный мог посоветоваться, что ему делать, то утвердился в следующей мысли: «буду терпеть год, – и тогда уже, что Господь устроит со мною, то и сделаю.» Решив таким образом свою судьбу, святой остался там, и весь год терпел беспрерывную брань. В последний день, когда он за утро намеревался идти на Карею, чтоб тамошним отцам исповедать обстоятельства своей жизни, внезапно, – по прочтении им третьего часа, облистал его небесный свет и окружил его всего. Супостат дьявол, не вынося этого небесного сияния, удалился от Афанасия с темными своими наваждениями, – и сердце преподобного исполнилось неизреченного веселия, которое источало обильные и сладкие слезы. С этого времени, святой получил дар умиления, и плакал без труда, когда только хотел, и столько полюбил то место Мелана, сколько прежде ненавидел его (Пат. ч. 1, стр. 89–90).

Итак, если на спасительном месте враг будет внушать вам: «ступай туда-то, там тебе лучше будет;» скажите ему словами Спасителя: иди за мною сатано, и сами объявите ему непримиримую брань. Трудно будет? Чаще повторяйте слова Спасителя: претерпевый до конца, той спасен будет и усерднее молитесь Богу. Молитва при терпении, как видно из примера Афанасия, также сильна прогнать демона. Когда враг вложивший Афанасию ненависть к избранному им месту, бежал от него? «По прочтении третьего часа,» читаем в житии Афанасия, «облистал его небесный свет и дьявол, не вынося этого небесного сияния, удалился от Афанасия» (стр. 89–90). Следовательно, оставил его после молитвы. Значит, при терпении и это орудие против врага, выгоняющего нас, необходимо нужно в виду иметь. Будем же из-за места мужественно подвизаться в борьбе со врагом, доблестно преодолевать его, прогонять и поражать терпением и молитвою. Для укрепления же себя в мужестве будем еще и чаще приводить себе на память следующие слова Апостола: блажен муж, иже претерпит искушение: зане, искусен быв, приимет венец жизни, егоже обеща Бог любящим Его (Иак.1:12). Аминь.

(Из жизни преп. Евфимия и препод. Афанасия. Пат. ч. 1, стр. 132 и 116).

Некоторые из простецов, когда видят, что человек умирает обыкновенною смертью, исповедавшись и причастившись св. Таин, говорят: «этому хорошо на том свете будет, потому что он умер как христианин;» а когда видят, что он умирает внезапною смертью, то говорят: «этот наказан Богом такою смертью за грехи и ему в будущей жизни худо будет.» Последнее суждение есть неосновательное и греховное; что и можно прежде всего доказать тем, что Господь иногда и Святым, по неисповедимым судьбам Своим, посылал внезапную кончину, но она однако не мешала им быть прославленными от Него и на небе и здесь на земле. В доказательство сего приведем два примера.

Преподобный Евфимий, именуемый Новым-Иверским (Пам. мая 13), бывши однажды в Константинополе по надобности, отправился на муле, в сопутствии инока, в часть города, называемую Платиа. В одной улице сидел нищий и просил милостыни. Сострадательный Евфимий, не сходя с мула, хотел подать просившему что-нибудь, но бессмысленное животное, испугавшись движений нищего, понеслось вдоль улицы, и преподобный, не в силах будучи удержать его, был сброшен на землю и разбился на смерть. Но Господь после кончины тотчас прославил его: от святых мощей преподобного потекло много исцелений и чудес (стр. 132). Также внезапно скончался и преподобный Афанасий Афонский. Раз он с шестью человеками из братии взошел на верх храма посмотреть строения и помочь зиждущим. Как скоро взошли они туда, под ногами их расселся верх храма, и все они ринулись вниз. Пятеро тотчас же предали души свои в руки Божии. Преподобный же Афанасий и зодчий Даниил хотя и были завалены каменьями, но остались живы. Все слышали, что преподобный, лежа под каменьями, до трех часов говорил: «слава Тебе, Боже! Господи Иисусе Христе, помоги мне!» Братье, плачущие и обливающиеся слезами, кто чем мог, откапывали своего отца, но откопав, нашли его уже скончавшимся. Но и Афанасия Господь тотчас же прославил, ибо прославилось лицо его, сделавшись необыкновенно благообразным и белым как снег (ч. 1, стр. 116–117). Впоследствии же при гробе его было явлено множество чудес, так что списатель жития его говорит: «кто может исчислить звезды небесные, или песок морской, тот лишь мог бы пересказать и бесчисленные чудеса преподобного (ч. 1, стр. 119).

Что после сего скажете вы, говорящие, что умершим внезапно на том свете худо будет? Вот, как видите, и оба великие святые умерли такою смертью, но, однако, тотчас после оной, от мощей их потекли исцеления, а о том, что они причтены к лику Святых, нечего и говорить. Не есть ли после сего суждение ваше о загробной участи внезапно умерших – суждение неосновательное да, пожалуй, и дерзкое? Конечно так. Вы знаете, что такой-то человек внезапно умер: но знаете ли, что может быть у него много было тайных добрых дел, за которые он и получил оправдание от Бога? Или, что может быть он при жизни часто весь в слезах стоял пред милосердым Богом, умолял Его о прощении, и Господь ему все простил? Или вы забыли, что судьбы Господни – бездна многа? И что милосердие Божие беспредельно? Или вы наконец были на суде Божием и слышали, как судил Господь внезапно умершего? Как же после этого говорить, что один там-то будет по смерти, а этот здесь? Не значит ли это мешаться в распоряжения Господни и грешить? Да, поистине так. Кто судит брата своего, говорит Апостол Иаков, тот злословит закон и судит закон; а если закон судишь, то ты не исполнитель закона, а судия. Един Законодатель и Судия, Который может спасти и погубить: а ты кто, который судишь другого (Иак.4:11–12)? В виду всего этого, братии, как об участи загробной внезапно умерших, так и вообще прежде времени ничтоже судите, дóндеже приидет Господъ, Иже во свете приведет тайная тмы, и объявит советы сердечныя: и тогда похвала будет комуждо от Бога (1Кор.4:5). Аминь.

(Из жизни преп. Георгия Иверского. Пат. ч. 1, стр. 136–138).

Некоторые из родителей, обладающие хорошими материальными средствами, или по неимению времени, или просто по неохоте, не учат и не воспитывают сами своих детей в раннем возрасте, а приставляют к ним наемных учителей, и воспитателей. Хорошо или худо делают родители, когда сами не воспитывают своих детей, мы в этом не будем судить их; а относительно воспитателей, которых они приставляют к своим детям, скажем нечто в назидание им. Что такое воспитатель при дитяти? Да он, не обинуясь скажем, в известной степени, есть решатель судьбы его. Хорош, благочестив воспитатель: он и семена добрые засеет в сердце ребенка, и ребенок вырастает благочестивым; худ, порочен воспитатель: он и семена злые сеет в душу дитяти, и ребенок легче, чем хорошие, воспринимает их, а в последствии и сам становится порочным. Потому вам, родители, в выборе воспитателей вашим детям нужно быть крайне осторожными. И послушаетесь нас, – вашим детям от воспитателей, с осторожностью выбранным, благо будет. Преподобного Георгия Иверского, память коего св. Церковь совершает 13 мая, с семилетнего возраста родители сами не воспитывали, но отдавали другим. Кто же были его воспитатели? – А вот что об этом в житии преподобного читаем: семи лет Георгия – родители отослали в монастырь к его сестре, где мог бы он изучить церковное богослужение более, чем в их доме: там он провел три года. Потом взяли его к себе два его дяди, которые оба были праведны пред Богом. Эти в свою очередь привели юного Георгия к бывшему тогда настоятелю Хахульской лавры преподобному Макарию, который сделал его участником церковной молитвы и принял в число духовных чад своих. Затем по совету благоговейных старцев своей обители, те же дяди рассудили отдать племянника богопросвещенному наставнику, и не могли найти никого лучше, как великого Илариона, в то время сиявшего на высоте духовных добродетелей. Святой авва не отказался принять к себе отрока, и он под руководством сего старца так усовершенствовался в благочестии и изучении Божественных книг, что превзошёл разумом всех своих сверстников. Из обители взял Георгия один из дядей в дом сестры царской и вместе с нею озаботился отдать его учиться философам и ритором, но не из светского сословия, а из духовного, чтобы вместе с плодами наук приобретал он и плоды духовные: так созрел дивный этот учитель земли Иверской (Пат. ч. 1, стр. 136–138).

Итак, вот вам прекрасный пример для подражания, родители, намеревающийся отдать детей своих на обучение и воспитание в чужие руки! Прежде и паче всего заботьтесь, чтобы выбрать детям вашим воспитателя, не столько ученого, сколько доброго и благочестивого. Найдете такового, благо вам будет, ибо почти несомненно можно сказать, что чада ваши вырастут и добрыми христианами и послушными вам самим. В противном случае, если, спаси Бог, ваши дети попадут в руки человека порочного, худо, весьма худо будет и им, а равно и вам. Детское сердце нежно; оно, подобно воску, легко принимает впечатления и хорошего и худого учения. И горе дитяти, если в раннее время его жизни худой воспитатель засеет душу его плевелами заблуждений и пороков! Плевелы глубоко пустят корни, и трудно будет потом очистить от них детскую душу. Поэтому, при выборе воспитателя, чаще припоминайте слова Премудрого: не всякого человека вводи в дом твой: многи бо суть козни льстивого. Всели чуждого в дом твой, и развратит тя мятежем, и чужда тя сотворит от твоих ти (Сир. 11:29, 34). Аминь.

(Из жизни преп. Афанасия и Иоанна Кукузеля. Пат. ч. 1, стр. 98 и 186–187)

Некоторые из христианин любят церковное пение и участвуют в нем. Не говоря уже о том, что пение вообще должно быть делом приятным для певцов, оно, вместе с тем, есть дело и полезное для них. Ибо во 1-х Церковь Божия особенно поминает их в одном из своих прошений ко Господу и тем испрашивает им особенную Его милость; а во 2-х потому полезное, что из житий Святых мы узнаем, что и Пресвятая Богородица любит тех, которые поют в церкви, и оказывает им особенное Свое благоволение.

Так относительно последнего, в житии преподобного Афанасия Афонского, пишется следующее: один из учеников Афанасия Матфей раз во время утрени увидал, что в церковь вошла некая жена, облеченная небесною славою и честию, с двумя, в белых как свет одеждах, юношами, из которых один держал горящую свечу и освещал ей путь, идя пред нею как раб, а другой следовал за нею, и оба относились к ней с великим благоговением. Когда эти необыкновенные посетители стали осматривать всех присутствующих в церкви, чудная та жена разделяла всей братии дары: – тем, которые были на клиросах она давала каждому по золотой монете, а находившимся в притворе по 6 сребренников всякому; некоторым же из братии дала даже по 6 золотых монет. Сам же благоговейный Матфей получил лишь 6 серебряных монет, ибо он стоял в притворе. Лишь только кончилось это видение, он тотчас пошел на клирос, возвестил о нем отцу своему, и просил у него позволения поместиться в лике поющих (Пат. ч. 1, стр. 98).

Подобное сему чудо находим и в жизни преподобного Иоанна Кукузеля (пам. 1 окт.). Раз, пропевши в субботу акафист, после бдения, сел Иоанн в форму, (так называются братские седалища) – напротив иконы Богоматери, пред которою читался акафист, и тонкий сон упокоил утомившиеся его чувства. «Радуйся, Иоанн!» вдруг произнес кроткий голос. Иоанн смотрит... В сиянии небесного света стояла пред ним Богоматерь. «Пой и не переставай петь,» продолжала Она, «Я за это не оставлю тебя.» При этих словах, Богоматерь положила в руку Иоанна червонец, и стала невидима. Иоанн проснулся, и видит, что действительно в правой руке его лежит червонец (златница). Слезы искренней признательности потекли из очей певца; он заплакал и благословил неизреченную милость и благоволение к нему Царицы Небесной. Червонец был привешен к Богоматерней иконе, пред которою пел Иоанн и удостоился явления небесного, и поразительные чудеса совершались от иконы и от самой златницы. С тех пор Иоанн усерднее прежнего начал проходить клиросное свое послушание (Пат. ч. 1, стр. 186–187).

Итак, братие, если есть у кого из вас усердие послужить Богу пением, то будьте уверены, что труд ваш от Бога и Владычицы будет награжден. Поэтому и пойте Богу нашему, пойте. Но, зная, что пение ваше слышат и Бог и Пресвятая Богородица, для того, чтобы получить награду от Них, потщитесь петь разумно. Спросите: что это значит? А то, чтобы по словам св. Памвы, «не ухищряться в пении, не возвышать без ума голос, не трясти руками, не позволять себе неприличных телодвижений; а необходимо со многим страхом и трепетом и со слезами умолять Бога, и с умилением и воздыханием и благонравно, тихим и смиренным голосом Богу молитвы приносить» (Прол. ноябр. 16). Пойте же, как учит св. отец: т. е. со многим страхом и трепетом, со слезами, с умилением, воздыханием, благонравно и наконец тихим и смиренным гласом. Аминь.

(Из жизни преп. Евфимия Дохиарского. Пат. ч. 1. Стр. 169–170).

Когда нас постигает несчастье и особенно тяжкое, тогда мы большею частью предаемся унынию и совсем опускаем руки. А иные и того хуже делают: от уныния переходят к отчаянию и погибают. Дело не христианское. Положим, тяжкую скорбь попустил Господь: но разве Он и не видит ее? Разве не силен избавить от нее? Разве Он не милосерд? О Его всеведении и всемогуществе нечего и говорить, а что есть у Него любовь и сострадание к бедствующим, видно из того, что Он Сам призывает их к Себе и обещает им Свою помощь. Призови Мя, говорит, в день скорби твоея и услышу тя. Поэтому люди праведные в несчастиях поступают не как мы; они пребывают в уповании на Бога непоколебимыми, как скала, и упование не посрамляет их; Господь прелагает печаль их на радость и скорбь на веселие.

Преподобный Евфимий Дохиарский (пам. 9 ноября) однажды увидел из своего убежища в пристани Дафны Сарацын и предузнал, что люди эти явились не с доброю целью. Он удалился из своего убежища вместе с своим братством, и скрылся в соседнем густом лесу св. горы. Злодеи, явившись в его монастыре, расхитили священные сосуды церкви и небольшой хозяйственный запас и прибор. Но они не удовольствовались только этим, разрушили до основания церковь и стены монастыря и, оставив после себя одни развалины, удалились. Возвратившись из лесу с своею братию, и увидев в таком жалком и достойном слез положении монастырь свой, Святый познал, что злодеи простерли свою ярость на самыя здания, без всякой для них пользы, конечно, по действию лукавого. Но малодушие и ропот были далеки св. Евфимия. От всей души благодарил он Бога за посещение его скорбью и милостью, – скорбью, что злодеи лишили его имения, – милостью, что жизнь его и бывших с ним сохранилась от опасности. Воодушевлял он также и свое братство, вооружал их против малодушия, укрепляя своими отеческими и святыми наставлениями. Ушед на новое место, и составив там новый монастырь, Святый уже никем более не был беспокоим, но пользовался любимым, всегда желанным и высоко ценимым безмолвием (Пат. ч. 1, стр. 169–170).

Итак, не сетовать безутешно, а благодарить Бога мы должны, когда встречаем в сей жизни скорби и несчастья! Ибо если и попускает Он на нас таковые, то конечно для того, чтобы испытать нашу веру, утвердить в ней, а утвердив, за малое облагодетельствовать великими. «Сего ради христианин,» скажем словами Святителя Димитрия Ростовского, «елико благодарне претерпиши от Господа наносимые скорби, толико по сем утешение от Него приимеши: по множеству бо, рече, болезней моих в сердце тем, утешения Твоя возвеселиши душу мою (Пс.93:19). Не скучай, грех ради, смотрительне от Бога попущаемою скорбью и препинанием, но благодарне, яко некое велие души врачевание приемли... Аще в радостных не благодарим Его, скорбная попущает на ны, яко да во обоих благоразумни и искусни пребудем (соч. Свят. Димитрия ч. 1, стр. 401). И постараемся пребыть таковыми навсегда. И когда томительная скорбь будет тяготить душу нашу, то не давая в ней места малодушию и унынию, скорее, уж лучше, в слезной молитве повергнемся пред Господом, откроем скорбь свою и печаль свою Ему возвестим. Он милосерд, и потому или пошлет нам Свою благодатную силу, которая дает душе нашей терпение и великодушие, или от всех бед и скорбей совершенно избавит. Аминь.

(Из жизни преподобн. Симона мироточивого. Пат. ч. 1, стр. 305, 306).

Православная Церковь учит нас чтить и поклоняться св. иконам, т. е. священным изображениям Господа, Пречистой Его Матери и Святых. Но, уча сему, она вместе заповедует воздавать почтение не веществу, из которого сделаны иконы, и не краскам, представляющим лики священные, но первообразному; т. е. учить, чтобы мы, при поклонении иконам, возносили ум и сердце наше на небо, или к Самому Господу или к Святым, смотря потому, Кому молимся. Но к несчастью многие из невежд вовсе не хотят знать этого учения и думают получить милость не от Самого Того, Кто написан на иконе, а от самой последней и потому, смотря на икону как на божество предпочитают одни иконы другим, и одни из них принимают, а другие отвергают. Так недугующие расколом молятся лишь на старые иконы, и не хотят знать новых; а из простецов иные – большой образ предпочитают малому и т. п. Знают ли подобные люди, что чрез свое невежество они грешат пред Богом и впадают во власть диавола? Если не знают – то пусть узнают. И дай Бог, чтобы то, что они услышат, послужило им к тому, чтобы они навсегда оставили свое грубое суеверие относительно икон, и воздавали им почтение разумно, – не боготворя их, а вознося, при поклонении им, ум и сердце на небо, к Тому, Кому они молятся.

В годовую память св. Симона Мироточивого, во время великой вечерни, вошел в церковь один брат, именем Савва, из обители св. Дионисия, что на Олимпе, чтоб приложиться к святому лику преподобного. Но заметив, что икона очень мала, оскорбился и сказал: «я не хочу кланяться такому образу.» Конечно это было следствием его невежества, а не пренебрежения к преподобному, однакож непосредственно затем одно страшное сновидение вразумило его, ему приснился страшный змий, готовый пожрать его, инок Савва, вне себя от страха и трепета, завопил: «Преподобный Симеоне, помоги мне!» – и, в это мгновение пробудившись с ужасом, пошел в церковь, где пав на колена пред образом преподобного, с любовью лобызал его несколько раз, так что все, бывшие тут, удивились перемене сего брата, ибо лицо его было бледно, как у мертвеца. Тогда же рассказал он всем, что за свое невежество пострадал от сатаны. «Малый образ, брат мой,» заметил при этом один из старцев, «при теплоте веры и благоговении, при чистоте ума и непорочности тела, ничем не различается от большого; посему будь внимателен, воздавай достойную честь Святым и священным их ликам, – малые они или большие.» Таким образом исправленный брат воздал славу Богу и благодарение преподобному (Пат. ч. 1, стр. 305–306).

Оставьте же свое грубое заблуждение вы, предпочитающие одну икону другой. Не для того даны иконы, чтобы мы боготворили их и тем оскорбляли Бога; а для того, чтобы, взирая на них, вместе с тем верою созерцали Господа и Святых Его, на небо устремляли ум и сердце, с неба просили помощи и заступления. «Не веществу,» говорит св. Иоанн Дамаскин, «поклоняемся, а Тому, Кто на иконе изображен. Не веществу, из которого сделаны Евангелие или Крест кланяемся, но Тому, что ими изображается.» (Точн. полож. прав. веры кн. 4, гл. 16). Оставьте же, повторяем, ваше заблуждение, и на будущее время положите себе за непременное правило не делать различия между тою или другою иконою, старой или новой, малой или большой, а воздавая честь ей и вместе возносясь вашими мыслями и чувствами к небу, просите молитв и ходатайства пред Богом у святых Его. Так от образов возноситесь вашею душею к изображаемым и к Первообразу всех совершенств и всякой святости – Триипостасному Богу. Аминь.

(Из жизни преп. Неофита Дохиарского. Пат. ч. 1, стр. 176–180).

Царь и Пророк Давид говорит, что верующим Бог посылает Ангелов, чтобы охраняли их от всякого зла. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповест о тебе, сохранити тя во всех путех твоих (Пс.90:10–11). И в другом месте: ополчится Ангел Господень окрест боящихся Его, и избавит их (Пс.33:8). Эту истину нетрудно доказать историею Ветхого и Нового Завета; например, Ангелы спасли Лота от погибели вместе с нечестивым городом Содомом; Ангел, по молитве Езекии, спас Иерусалим от нападения Ассириан; Ангел спас Даниила от снидения львами; Ангел освободил Апостолов из темницы; Ангел утешил и подкрепил Апостола Павла в опасности. Но вот вопрос: так было в Ветхом Завете, так было и в первые дни Церкви Христовой, но так ли теперь? Продолжают ли и теперь Ангелы охранять и избавлять верующих? Несомненно, братие, продолжают охранять и избавлять. Это мы докажем вам самым делом.

Один из послушников преподобного Неофита Дохиарского, юноша Василий нашел большое количество золота и возвестил об этом старцу. Так как найденное золото можно было перевести в монастырь только морем, то Неофит отправил с Василием на место находки еще трех человек, чтобы все они общими силами собрали золото и повезли в обитель. Когда эти – трое, данные в помощь Василию, увидали золото, то так соблазнились им, что решились юношу убить, а золото поделить между собою. Связав несчастному руки и ноги и повесив на шею его камень, они бросили его в море, золото же разделили и скрыли. Но Бог чудес не допустил погибнуть Василию. Лишь только он был брошен в море, тотчас явились, осияваемые небесным светом, ангельские чиноначальники – Михаил и Гавриил, – и юноша, подобно Пророку Аввакуму, в один час принесенному Ангелом из Иерусалима в вавилонский львиный ров, в то же мгновение лежал уже в монастыре, внутри запертой церкви, пред святым алтарем, на полу у царских врат, и в том самом виде, в каком был брошен в глубину морскую. Потрясенный предшествующими обстоятельствами, и от того лишившийся чувств, юноша долго не мог придти в себя, а когда пришел, то рассказал преподобному Неофиту следующее: «Посланные тобою, отче, люди, получивши указанное мною золото, согласились утаить его, а для утайки своего преступления, решились утопить меня. Поэтому, связавши мне руки и ноги, и привесив камень на мою шею, бросили меня в море. Далее я ничего не знаю. Как вышел я из глубины морской и очутился здесь, – не знаю; одно только помню, – что, лишь только погряз я в бездне морской, тотчас явились какие-то два златокрылые, как бы орлы, осияваемые неизреченным светом, и восхитили меня куда-то.» Услышав эту повесть, святый понял, кто были златокрылые орлы, и всегда возлагая по Боге свое упование на сильную помощь Архангелов Михаила и Гавриила, он несомненно верил и видел, что Бог предстательством их, освободил юношу из глубины морской (Пат. ч. 1, стр. 176–179).

Итак, истина непреложная, что как прежде, так и ныне Ангелы всегда близки к верующим, и пекутся о них, как старшие братья о младших. Ангелы, как недремленно предстоящие лицу Божию, внимая всеблагому попечению Божию о человеках, всегда охраняют их, по мановению Божеской воли. Но если таково попечение о нас Ангелов, то не обязывает ли оно нас к чему либо по отношению к ним? О, конечно так, братие! Помышляя о том, что они суть невидимые защитники наши и охранители, мы должны почитать их, как предстоящих лицу Божию, как молитвенников и заступников наших. Помышляя о чистоте и святости их, должны учиться ангелоподобной жизни; помышляя об их непрестанном служении Господу – стараться, сколько можем, подражать им в непрестанном славословии Господа. Помышляя наконец об их близости к престолу Божию и о могуществе их, должны просить их невидимого покровительства и руководства; умолять их, чтобы они были нашими молитвенниками пред Богом, и чтобы всегда осеняло нас благословение Отца Небесного. Аминь.

(Из жизни св. Саввы Сербского. Пат. ч. 1, стр. 217–225).

Все мы знаем, братие, что на детях, по отношению к родителям, между другими лежит и та обязанность, чтобы питать и покоить родителей во время болезни и старости. Но все ли знаем, что, при старости и болезни родителей, дети также должны пещись и о спасении их? И знают ли в свою очередь родители, что они могут созидать свое спасение при помощи своих детей? И знают ли, что в деле спасения, они взаимно могут помогать и ободрять друг друга? Если знают и поступают так – хорошо, а если нет, то пусть и те и другие поучатся сему из примера нижеследующего.

Св. Савва, впоследствии Архиепископ Сербский, в юности жил вместе с отцом своим, блаженным старцем Симеоном, в монастыре Ватопедском, на св. горе. Единомысленные во всем, они разделяли между собою труды и молитвы: сын учил подвигам отца, но старец, как старец, не мог следовать по стопам его, и потому юноша старческую немощь восполнял избытком своих сил, – постился и трудился и за себя и за отца. Чуден был этот старец: не имея сил исполнить все сам, он лежа собирал плоды сыновние, – собирал с сокрушением сердца и со смирением души, проливая от сердечного умиления много слез. Юноша трудился, а старец болезновал мысленно, творя столько же поклонов, сколько и тот, и со страждущею ему душею, при всенощном его распинании, как бы поддерживал простиравшиеся долу члены своего сына. Усугублял ли юноша пост за себя и за старца, – усугублял и старец слезы и воздыхания за себя и за юношу, ибо плакал и о своем бессилии для подвигов, и о том, что не мог страдать вместе с сыном. Унылый и дряхлый, с трясущеюся от ветхости головою, он укорял себя и сидел, а юноша старчески утешал отца: «не унывай, батюшка! мое стояние, мой пост и поклоны пусть будут и твоими; я приемлю твои труды на себя, ибо ты послушал меня, и от меня взыщет Господь душу твою» (Пат. ч. 1, стр. 217). Таким образом, труды доблестного сына и воздыхания отца его к Богу, равно как сугубая молитва их, сливались воедино, – и оба они веселились о Господе, оба ограждали внутренне душу свою (стр. 218). Далее, Савва все отеческое почитал своим, равно как и отец все свое почитал сыновним, кроме разве одной души, да и ту, Бога ради, готов был отдать сыну: такова была любовь между отцом и богодарованным ему сыном. Старец, почитая Савву не человеком, а как бы ангелом, совестился принимать от руки его какую-либо услугу. За то и сын, со своей стороны, служил ему во всем как раб, и никому не уступал этой священной обязанности. Старец, с полною утешения душою, непрестанно молился о нем, а Савва щитом молитвы мужественно ограждался от искушений бесовских (стр. 225).

Итак, вот вам, родители и дети, урок относительно того, как взаимно созидать спасение ваше. Сын твой молод? Пусть он с внутренним богопочтением, на глазах твоих соединяет и внешнее: служит Богу и постом и поклонами. Ты стар? Покажи пример сыну чрез благоугождение Богу сердечное: служи молитвенными слезами и воздыханиями. У тебя потих голос, но уста твои еще могут шептать теплые молитвы; у тебя померкли глаза, но они могут еще пролить горячие слезы; у тебя ослабела грудь, но она еще может издавать глубокие вздохи. Так рука об руку и идите в царствие Божие, и друг другу соревнуйте в добродетели, и друг друга ободряйте. Тако тецыте, да постигнете. Аминь.

(Из жизни св. Саввы Сербского. Пат. ч. 1, стр. 225 и 228).

Некоторым из нас иногда Господь неожиданно посылает богатство. Один, просто, находит оное, другой по неожиданному завещанию получает, третий, наконец, великого благодетеля встречает и от него обогащается. Как мы, братие, в большинстве поступаем в подобных случаях? Сначала безгранично радуемся, а за тем подобно Евангельскому богачу, начинаем говорить: разорю житницы моя и большая созижду! Сделаю для себя то и то, буду жить так и так, в полном довольстве и спокойствии. Но так ли на самом деле поступать нужно? Нет, если ты получил от Бога неожиданный и незаслуженный дар, то тем более должно тебе распределить его так, чтобы он послужил и во славу Божию и на пользу ближних и наконец во спасение собственной твоей души. Святые в этом случае подадут тебе пример спасительный.

Когда в Царь-граде, в обитель Божией Матери Эвергетиссы (благодетельницы), приходили нищие за милостынею, пришла в числе других к бывшему там Савве Сербскому благообразная жена и сказала: «Угодник Божий! Господь и Пречистая Матерь Его повелели мне объявить тебе, что на Святой горе, в области твоего монастыря, в двух местах таятся сокровища, которые ты найдешь, и тем довершишь устройство обители.» Преподобный принял это слово с верою (Пат. ч. 1, стр. 225). По возвращении же в свою обитель и по оскудении нужного для монастырских потреб, он вспомнил слово благоговейной жены, сказанное ему в Царь-граде, то есть слово о сокровищах, таящихся в окрестностях Хиландаря, но не без молитвы решился он искать этих сокровищ. Савва так молился Господу: «Слышал я Давида, глаголющаго: богатство аще течет, не прилагайте сердца; тем более достоин укоризны человек, раскапывающий землю для приобретения сокровищ, которых сам туда не клал. Итак, не дай Господи, чтобы враг мой поругался надо мною, возбуждая во мне желание гибельных и тленных богатств: но если это не искушение противника, если это сказано мне было от Тебя, то пусть будет по воле Твоей, Господи, – пусть явится сокровенное, или же пусть скроется и от нас, рабов Твоих, как прежде от других.

Савва с учеником своим пришел на указанное место, и едва только копнули они землю, тотчас обрели отверстие пещеры: так что как будто сама земля отдавала им хранимое в ней сокровище. Можно подумать, что Матерь Божия Благодетельница Сама являлась преподобному в обители Цареградской, и только ради смирения не признал он явившейся. Принесши в монастырь найденное золото, Савва почитал его не своим, и не лихоимствовал, но одну часть послал в Царь-град, в обитель Эвергетиссы, другую раздал по монастырям святогорским, третью – по пустынным келлиям отшельников, а четвертую внес в Хиландар и разделил нищим, – ибо для того и являлась ему Благодетельница, чтобы он благодетельствовал (Пат. ч. 1, стр. 228–229).

Итак, братие, чем легче достался нам дар, тем и вящшую благодарность выразим чрез щедрые благотворения. А иначе часто видим, что неожиданное богатство неожиданно и исчезает. Сегодня пирует неожиданно обогатившийся в каменных палатах, а завтра – мимоидох, и се не бе! От чего это? От того, что человек не хотел благодарить Бога за великое благодеяние и за неблагодарность лишился Божьего благословения. А лишился благословения, все прахом и пошло. Будем же, если Господь благословит нас нечаемым нами богатством, благоразумны. И прежде всего им же, чрез руки нищих и убогих и чрез другие благотворения, возблагодарим Бога, а потом уже и на собственные нужды оное употребим. Только при таких условиях оно благополезным для нас будет и от нас не отымется. Аминь.

(Аф. Пат. ч. 1, стр. 440–441–416. 311–312).

Пред вознесением на небо Господь говорил ученикам: уверовавших будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов!.. будут брать змий, и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы (Мк.16:17–18). Что значат эти слова Господа? То, что верующие в Него, и одним призыванием имени Его, могут спасать себя от бед, опасностей и несчастий. Вышеприведенные слова Господа оправдывались еще при жизни Его. Так, когда во время бури на озере, Апостолы возопили к Нему: »Господи! спаси нас погибаем,» то Господь запретил ветру и сказал морю: «молчи, утихни!» И ветер утих и настала великая тишина (Мф.8:23–27). И в другой раз, когда Апостол Петр, во время бури, пошел ко Господу по водам и стал тонуть, то ему достаточно было сказать: «Господи, спаси меня!» И Господь простер к нему руку и спас его. Такую имело силу призывание имени Спасителя при жизни Его! Но имеет ли оно ту же силу и по вознесении Его? И оправдывались ли вышеприведенные слова Спасителя в последующее время? Несомненно, братие; ибо Господь есть вчера и днесь, Той же и во веки; а во-вторых эту истину можно доказать примерами.

Близ Есфигменского монастыря на Афоне, на горе называемой Самария, уединялся инок Дамиан, между прочим имевший заповедь от своего духовного старца – никогда не оставаться на ночь и не спать в чужой келье. Случилось, что однажды он отправился к соседнему брату, и так как тот был в отсутствии, то Дамиан должен был дожидаться его до самого вечера. Наконец является брат, и Дамиан, исполнив свою надобность, торопился на ночь в свою пустынную келью. Напрасно друг его просил остаться у него на ночь, представляя ему опасность ночного пути и начинавшегося дождя. Даман, верный старческой заповеди, остался непреклонен. Опасения его друга не прошли даром. Дамиан, по причине чрезвычайной темноты и проливного дождя, действительно сбился с дороги и не знал, где он находится, куда он идет. В этой крайности, воззвал он ко Господу: «Господи! спаси меня, я погибаю!» И вдруг видит, что он стоит у своей кельи (Аф. Пат. ч. 1, стр. 311–312).

Другой случай. Раз, когда преподобный Дионисий, память коего св. Церковь совершает 25 июня, плыл с спутниками по Черному морю, тогда он и прочие заметили несколько турецких судов, несшихся к ним навстречу. При виде варваров, на всех напал страх; но преподобный, твердо уповая на Бога, сказал спутникам: «не бойтесь ничего, – подождите немного, и вы увидите силу Божию; – возложим всю надежду на Господа и Он отклонит от нас опасность.» Между тем варвары приближаясь к ним, открыли ружейный огонь. Тогда Дионисий, воздев длани свои к небу, со слезами помолился так: «Господи Иисусе Христе, Боже наш, прославляемый присно со Отцем и Духом! услыши меня, недостойного раба Твоего, и, ради предстательства Пречистыя Твоея Матери и Предтечи и Крестителя Твоего, избавь нас от врагов наших.» Во время молитвы, вдруг предстал великий Предтеча с жезлом в правой руке и успокоил всех бывших с Дионисием; варварам же грозил смертью, если они осмелятся приблизиться и не уйдут назад. И угроза Предтечи сопровождалась действительною казнью варварам: руки у них внезапно потеряли силу и оцепенели (Пат. ч. 1, стр. 416).

Итак, братие, несомненно, что призывание с верою имени Спасителя всегда имело, имеет и будет иметь великую силу для верующих в их бедах, несчастьях и опасностях. Да, конечно иначе не может и быть, так как Тот же Господь сказал, чго небо и земля прейдут, а слова Его не прейдут и так как Он обещал пребыть с верующими навсегда: се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Зная это и воспользуемся спасительным оружием имени Христова и при внешних и при внутренних искушениях, бедах и опасностях. Но что я говорю в искушениях, бедах и опасностях? Нет, мы должны призывать имя Иисуса Сладчайшего и всегда. Св. Симеон, именуемый Богословом учит: «не должно нам оставаться в молчании и бездействии, но иметь непрестанным делом и занятием молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!» И никогда не прекращать ее; ибо это, удерживая ум от воспарения, делает его неприкосновенным и неприступным для нападений врага и, со дня на день, вводит его в любовь и желание Божественное» (Патер. ч. 1, стр. 437). Аминь.

(Из жизни преподобного Григория Синапта. Аф. Пат. ч. 1, стр. 397–398).

К вам, братие, лишенные света чувственного, будет слово наше. Вот очи ваши закрыты. Мир Божий со всеми красотами его, увы, чужд для вас. Положение грустное! Но знаете ли, что есть средство избежать его? Знаете ли, что можно и без глаз видеть не только духовно, но и естественно? Вас удивляет это? Не удивляйтесь. Мы самым делом докажем вам истину слов наших.

В жизни преподобного Григория Синаита пишется следующее. Ученик Преподобного Аарон был лишен телесного зрения; поэтому святой Григорий весьма много сострадал ему. Божественный Григорий объяснял Аарону, что слепота телесных очей не только очищает душевныя, но и дарует вечный свет тем, которые переносят ее с благодарностью, надеясь во всем несомненно на Бога, и что когда мы, помощью и благодарностью Божией очистим сердца наши, посредством горячей и постоянной молитвы, тогда просвещается наш ум и разум, которые в душе – как-бы два ока. А если просветятся и отверзутся очи души нашей, то человек, сделавшись в Боге духовным, видит естественно, как видел и Адам прежде своего преступления. Слушая эти и подобные этим наставления, и слагая их в сердце своем, Аарон с глубоким сокрушением сердца, просил Бога так: «Господи Боже мой! низу склонившагося воздвигнувший, словом единым расслабленного стянувший и очи слепого разверзший, воздвигни и меня неизреченным Твоим благоутробием, и, погрязшую в тине греха, окаянную мою душу не презри, и не дай ей погрязнуть во рве отчаяния, но, как щедрый, отверзи очи сердца моего, всели в него страх Твой, дай мне разуметь заповеди Твои и творить волю Твою!» И не вотще была такая смиренная и из глубины души молитва слепца: он был услышан Богом, и очи души его просветились так, что он не нуждался более и в зрении телесном. Теперь не нужен уже стал ему и вожатый в пути. Мало того, – он видел действия других даже на далеком от себя расстоянии. Раз он ходил с иноком Иаковом к одному монаху. Быв еще далеко от кельи этого монаха, Аарон, просвещенный свыше, сказал Иакову: «монах, к которому мы идем, держит в руках своих священное четвероевангелие и читает такое то зачало Евангелия.» Пришедши в келью к монаху, и испытав с точностью, нашли, что предсказанное Аароном было истинно. Но это только малое из многого.

Итак, не правда-ли, что можно и без глаз видеть и без глаз созерцать предметы даже мира чувственного? Да, как видите, кто святою жизнью и пламенною молитвою очистил ум от скверн греховных и приблизил его к Богу, тот настолько просвещается Духом Святым, что, сделавшись в Боге духовным, становится вместе способным видеть и естественно, хотя бы и без очей. Поэтому и просите Духа Святаго Утешителя, чтобы в замену чувственных очей, дал вам просвещенна очеса сердца, да возможете разумети со всеми Святыми, что есть широта и долгота и глубина и высота любви Божией (Еф.1:18; 3:18). Душа ваша с каждым днем будет становиться способнее к созерцаниям высшим и духовным, а чрез них и из земного вы будете в состоянии постигнуть то, что может быть нужным и спасительным для вас. Аминь.

(Из жития св. Григория Паламы, Архиепископа Фессалонитскаго. Афон. Пат. ч. 1, стр. 359–361).

Когда кого из нас постигает что-либо бедственное, например, в семье несчастье, или болезнь или еще что-нибудь неприятное, мы просим избавления от несчастий не у одного Господа, но прибегаем с просьбою о предстательстве за нас и к Святым Его. И прося помощи у последних, мы нередко и пред ними даем те или другие обеты: например обещаемся сходить поклониться мощам их, или оставить какой-нибудь грех, или сделать добро какое. И Святые внимают нашим мольбам, предстательствуют пред Богом и от бед нас избавляют. Но вот, что грустно: они то нас избавляют, да мы то часто благодеяния их забываем и, избавившись отъ беды, обеты, данные пред Святыми, оставляем или думаем как-нибудь обойти их, заменив их чем-либо другим против обещанного и таким образом являем себя пред Святыми неблагодарными. Это не хорошо, братие. Если дан обет и пред Святым, то и его исполнить не медли. Иначе Бог взыщет с тебя за это – и беда твоя, от которой ты молитвами Святого избег, может повториться.

В житии св. Григория Паламы находим рассказ следующий. Инок, по имени Ефрем, говорит: «назад тому два года, необходимость заставляла меня пойти из моей обители в Фессалию. Исполнив там свои нужды, я на возвратном пути потерпел несчастье: по моей неосторожности, в правую ногу мою вонзилась терновая игла, отчего я чувствовал сильную боль в течение нескольких дней; потом из правой ноги, не знаю каким образом перешла боль в левую, и эта боль так была сильна, так невыносима, что я не мог ни заснуть, ни даже укрепиться пищею. По прошествии нескольких дней, на ноге появилась ужасная опухоль, и открылось более сорока ран, которых знаки видны и теперь по исцелении. Из ран текла заразительная и нестерпимо гнилая материя. Так протекло полтора года. Все пособия врачей были совершенно бесполезны, так что я отчаялся в выздоровлении от этой болезни, и даже тяготился уже самою жизнью. В таком мучительном положении, услышал я наконец от соотечественников моих и от приходящих из Солуня о весьма многих и преславных чудесах дивного Григория, – верил от сердца слышанному и, судя по чудесам и знамениям, не иначе думал о нем, как о великом светильнике Церкви, исполненном Апостольской силы и благодати. При такой вере, я обратился к нему с теплою молитвою. Лежа на болезненном одре, я горько плакал и просил у святого Григория исцеления, обещаясь, тотчас по исцелении, сходить в Солунь для поклонения святым его мощам, и для заявления всем величия Божия и благодати, данной ему от Господа. Окончив свою молитву, я заснул, – и вот, вижу, приходит ко мне старец в архиерейском облачении. Он, казалось, поприветствовал меня, потом сел близ меня, и спросил о здоровье. Вместо ответа я показал ему больные ноги и раны, и рассказал о страданиях, какие вынес в течение полутора года. Тогда он схватил обеими руками мою ногу, начал выдавливать из ран, и выдавил всю гнилую материю. «Теперь будь покоен: болезнь твоя кончилась; кротко сказал мне явившийся, и удалился. Между тем настало время утрени; я почувствовал в себе силы, не ощущая уже никакой боли в ногах, и, опираясь на свой жезл, явился в церковь на славословие. Изумленные внезапным моим появлением в церкви, братия окружили и спрашивали меня, как я внезапно получил здравие. Я рассказал им чудо преславного исцеления, и привел их еще в большее удивление.

Прошло после того 8 дней. Я чувствовал себя совершенно здоровым, и потому отправился в Божественный храм, в котором находится священный образ чудотворца Григория, чтобы поклониться ему, и, в чувстве сердечного благодарения, возвратился в монастырь. Но этого мало: нужно было исполнить обещание, которое дал я Божественному своему Врачу, прося от него исцеления, а между тем время было зимнее, – значит и путешествие, особенно мне, старику, – тяжкое и трудное. «Оставлю путешествие в Солунь,» сказал я сам себе, «потому что теперь не то время. А вместо исполнения обещания странствовать в Солунь, я попрошу обитель отправить торжественно службу святому Григорию – и таким образом воздадим Богу должное благодарение и честь святому угоднику.» Так я и сделал.

Но неприятно это было святому Григорию. За чудом первого моего исцеления следовали новые знамения. До наступления еще того дня, когда мы готовились в обители торжествовать память его, появилась у меня сильная горячка: снова показалась жестокая опухоль на ноге, и боль не менее прежней. Я тотчас понял причину новой болезни, начал горько каяться в моей неблагодарности к святому Григорию, и непременно обещался исполнить обет, как только получу здравие. Чрез день после сего, болезнь моя совершенно исчезла; и я, пробыв мало дней в обители, прибыл пешим в Солунь, для поклонения священному гробу моего исцелителя, и всюду прославлял чудеса, которые чрез него сотворил надо мною Бог.

«Итак, братие, если просите помощи у святого и даете при этом какой-либо обет пред ним, то, по получении помощи, не забывайте и скорее обет исполнить. Ибо, в противном случае, обман ваш от Святых не утаится и, на будущее время, поэтому вы можете и совсем лишиться их предстательства и заступления. Святые угодники Божии, озаряемые светом лица Божия, видят нас и какие мы к ним питаем чувствования – знают; а потому исполнение или неисполнение наших обетов пред ними – от них утаиться не может. Да, если бы и от них утаилось, то во всяком уже случае не может утаиться от Бога. И потому, при нашем нерадении в исполнении обетов, если не сами Святые, то Сам Господь взыщет с нас, за наше нерадение и неблагодарность и лишит нас Своего благоволения. – Не забывайте, что Господь истинен есть и лжи и неправды не терпит. Аминь.

От больного, чтобы ему исцелиться от болезни, требуются: во 1-х, вера, как и сказал Господь исцеленной кровоточивой женщине: дерзай дщерь! вера твоя спасла тебя (Лк.8:48); во 2-х, молитва к Богу, как и учит Сирах: сын мой! в болезни твоей не будь небрежен, но молись Господу и Он исцелит тебя (Сир.38:9) и в 3-х, покаяние, как у того же Сираха читаем: чадо, в болезни твоей...отступи от прегрешения и от всякого греха очисти сердце твое (Сир.38:9–10). Итак, в Слове Божием мы находим указания на веру, молитву и покаяние, как на действительные средства к получению облегчения от болезни Но эти средства не единственные; есть еще и другие, которые, как показывают примеры, также действительны. Какие же эти средства?

Во 1-х, молитва к Пресвятой Богородице. В житии св. Афанасия, Патриарха Константинопольского (пам. 28 окт.), пишется: «две монахини женского монастыря весьма тяжко и долго болели, так что наконец не в силах были выносить страдальческое свое положение. На пособия врачей уже не было надежды. Вследствие сего, послали они к св. Афанасию и умоляли его исходатайствовать им у Господа облегчение от болезни. Я желал бы, отвечал им святой, чтобы вы и еще потерпели временно, для принятия большей награды в вечности: но так как вам не достает терпенья, то помолитесь в эту ночь Пресвятой Богородице, и завтра получите от Нее исцеление.» Слово святого Афанасия оправдалось. К утру больные благодатью Царицы Небесной исцелели (Афон. Пат. ч. 1, стр. 380).

Во 2-х, прикосновение к гробам святых угодников Божиих. В той обители, где был гроб св. Саввы, Архиепископа Сербского, жил один инок, по имени Неофит, много лет уже расслабленный, ползавший по земле на коленях и на руках. Он в царской обители питался милостынею и еще при жизни святого Саввы довольно получал ее. После перенесения мощей, пришедшие богомольцы однажды угостили убогого обильною трапезою и напоили вином, так что не мог он доползти до своей рогозины и остался в церковном притворе. Не помня сам себя, лег он на гробовой камень святого и заснул; но в полночь какой-то светлый муж разбудил его, и он, внезапно воспрянув с камня, стал на своих ногах и не понимал сам, что с ним было, – тот ли это Неофит, который дотоле ползал по земле. Обрадованный припал он ко гробу святого, и с благодарными слезами восхвалял Господа, Который вместо должного наказания за его дерзость, разрешил его узы. В таком положении исцеленного застал пономарь, пришедший зажигать кадила для утрени, и сперва принял его за ночного татя, хотевшего ограбить церковь. Неофит рассказал о явлении светлого мужа, который, прикоснувшись к нему жезлом, велел ему сойти с своего гроба; при этом он показал свои костыли и ремни, которыми были обвязаны его колена. Тогда пономарь уверился и поспешил возвестить об том архимандриту обители, а настоятель возвестил Кралю и Патриарху, и все прославили Бога (Афон. Пат. ч. 1, стр. 285–286).

В 3-х, хорошо, во время болезни, просить ходатайства пред Богом у людей святостью жизни отличающихся. Раз один афонский инок, много лет страдавший головною болью, пришел к преподобному Нифонту Афонскому (пам. июня 14) и, припадая к ногам его, умолял его о даровании исцеления. «Верую, святче,» говорил он, «что чего ни попросишь ты у Бога, дастся тебе.» – «Напротив, брат,» отвечал преподобный: «я человек грешный, а грешного Бог не послушает.» Между тем больной, заливаясь слезами, не преставал припадать к стопам его и умолять об исцелении его от болезни. Тогда блаженный Нифонт, тронутый страдальческим положением брата, прочел молитву над головою больного, и больной почувствовал, что будто шум или сильный вихрь вылетел из головы его. Вслед за тем он исцелился и, славя Бога, возвратился в свое жилище, полный удивления и признательности к своему врачу (Афон. Пат. ч. 1, стр. 369).

В 4-х, наконец, из житий Святых узнаем, что помогают в болезнях: прикосновение к одеждам Святых, помазание священным елеем и изображение над больным знамения честного креста. «Один больной, ученик св. Афанасия, Патриарха Константинопольского, подошел к святому сзади, положил край одежды его на больное место и, по вере своей, мгновенно стал здоров (Пат. ч. 1, стр. 380). Один, бывший на Афоне, инок, по имени Марк, сильно разболелся. Преподобный Нифонт помазал его елеем от неугасимой лампады и Марк встал с болезненного одра (Пат. ч. 1, стр. 366). Один слепой, помазанный елеем из лампады святого Афанасия Афонского, получил прозрение; а один юноша, с верою помазавшись елеем из той же лампады, исцелился от проказы (Пат. ч. 1, стр. 119). Тот же св. Афанасий Афонский одного монаха, именем Феодора, страдавшего страшною болезнью – раком, исцелил только изображением на нем знамения честного креста (Пат. ч. 1, стр. 112); в другой раз одного брата лавры, именем Герасима, святой исцелил тем же знамением (Пат. ч. 1, стр. 113).

Видя отсюда благотворность во время болезней и этих средств, не забывайте и о них. Прибегайте с молитвою к Пресвятой Богородице, ибо Она есть первая Заступница и Ходатаица наша пред Богом и конечно нет прошения со стороны Ея, которого бы не исполнил для Нея Ея Божественный Сын. Молитесь и Святым, потому что они друзья Божии и, понятно, всегда также могут испросить у Бога благодать и милость всем нам. Помазуйтесь с верою священным елеем, ибо он есть знак милости Божией. Ограждайте, наконец, себя в болезни чаще с благоговением знамением креста, ибо чрез крестные заслуги Сына Божия, по вере своей, всегда получите и облегчение и исцеление. Да, братие, и сила крестная в болезнях есть сила великая, ибо и сама св. Церковь нам говорит об этом. «Кресте», читаем в каноне кресту, «немощных здравие показался еси» (песнь 1); «ты болящих исцеление и заступление и воздвижение умерших всечестне» (песнь 3). Не забывайте же, братие, повторяем, и о сих средствах и в болезнях пользуйтесь ими во освящение ваше и исцеление. Аминь.

(Из жизни преподобного Нектария. Афон. Пат. ч. 2, стр. 32–33).

Все мы знаем, братие, что, по заповеди Христовой, мы должны прощать нашим ближним все то, в чем они согрешили против нас; должны погашать в своей душе всякое чувство гнева, досады, ненависти, вражды к ближним; должны, прощая им всякие оскорбления и обиды, питать чувства любви и благожелания; должны быть снисходительны, незлобивы и любвеобильны ко всём людям без изъятия. Но к сожалению, сколько еще всегда можно встретить между нами таких, которые совершенно идут наперекор этой заповеди Спасителя! Сколько есть людей, у которых гнев переходит в непримиримую вражду, которые не могут забыть малейшего оскорбления со стороны ближнего, и за оное всю жизнь готовы мстить ему, платить злобою и ненавистью! Ужасно, братие, состояние таких людей. Не говоря уже о том, что за их злобу и им часто платят тем же и следовательно и сами они из-за нее страдают; они вместе с тем и совершенно лишаются милости и благоволения Божия и лишаясь оных, нередко погибают, как отверженные Богом, без покаяния и позорною смертью.

Преподобный Нектарий Афонский, память коего св. Церковь совершает 5 декабря, в молодости жил на св. горе вместе с двумя благочестивыми старцами Дионисием и Филофеем. К последнему пришел и еще один молодой послушник, и этого последнего сатана до того озлобил и подвиг на зависть и ненависть против Нектария, что несчастный стал явно говорить Филофею и Дионисию, чтоб прогнали Нектария, иначе он или его убьет, или самого себя. Старцы трепетали от ужаса, слыша такие демонские замыслы. Напрасно вразумляли они несчастного, убеждали и молили его примирить свое сердце и подавить чувство злобы и зависти, напрасно грозили ему судом Божиим и геенною: он ничего не хотел слышать, но требовал исполнения своего желания. Чтоб уступить гневу, старцы предложили Нектарию удалиться от них на малое время, пока завистливый брат его придет в чувство. Нектарий удалился. Между тем, в его отсутствие, один из старцев – Филофей скончался, а Дионисий, не вынося безнравственного поведения злого послушника, предложил ему искать другого места, а к себе в сожитие опять пригласил Нектария. Ненавидевший последнего – инок в свою очередь удалился. Чем же кончилось? Несчастный, не пришедши в чувство смирения и раскаяния, переходил с места на место, потом удалился в мир, и там, предавшись невоздержности, скончался жалким образом среди народной площади, даже без обычного напутствия христианского. Вот что значит, заключает грустную историю сказание, ненавидение и зависть! Гибельные следствия их в полной мере испытывает человек еще в настоящей жизни, и часто отходит в вечность без всякой надежды спасения! Надобно беречь себя от столь Богоненавистных пороков (Аф. пат. ч. 2, стр. 32–33).

И подлинно, братие, всеми силами нашей души будем беречь себя от столь Богоненавистных пороков! Ибо «ярость,» по слову Святителя Димитрия Ростовского, «помрачает разум, печалит душу, погубляет рассуждение и память: и что по сем быти имать, ведети не попущает. Яряйся и беспамятно гневайся во всем слеп есть: удерживай же гнев и ярость удобне удержит вся злая» (Соч. Свят. Дим. ч. 1, л. 397). Но конечно, сами видите, братие, что Святитель в приведенных словах указывает еще только малую часть зла, происходящего от злобы и ненависти. Они, как вы видели из приведенного примера, могут сделать из человека неукротимого зверя, делают его безнравственным и наконец совершенно лишают благодати и помощи Божиих, без которых человек, преданный злобе, и погибает. Да не зайдет же, по-Апостолу, солнце во гневе нашем. Пусть всякая горесть, и гнев и ярость и хула возьмутся от нас со всякою злобою. Будем наконец благи, милосерды и прощая друг другу, как и Бог во Христе простил нас (Ефес. 4:26, 31, 32). Аминь.

(Из жизни преподобного Дионисия. Аф. Пат. ч. 2, стр. 49).

К вам, юноши и девы христианские, будет слово наше и не посетуйте, что в нем может быть и нечто неприятное для вас скажем вам. К сожалению, особенно в настоящее время, нередко можно встретить из вас таких, которые привыкли хвалиться пред другими своими насмешками над ближними, или отвечать грубостями старшим на делаемые ими замечания, или, что еще хуже, отличаться пред своими сверстниками крайним бесстыдством. Горе таковым! Горе и потому, что, являя с ранних лет признаки в себе внутреннего развращения, они несомненно в последствии могут сделаться вовсе негодными и вредными членами общества, а с другой стороны горе и потому, что Господь не оставляет таковых без наказания и строго взыскивает с них за их дерзости, насмешки и грубости.

В житии преподобного Дионисия Афонского пишется следующее: Раз, когда он входил в селение св. Екатерины, то увидал бесчинные игры и хороводы девиц с юношами. Сильно огорченный столь явными соблазнами и сатанинским торжеством разврата, блаженный приблизился к толпе девиц и кротко сказал: «для чего вы, будучи девицами, так бесстыдно играете с юношами, поете соблазнительные песни, возбуждающие сладострастие и в вас, и в них, и забываете, что смерть и суд Божий близок к вам?» Девицы смутились и молчали кроме одной, которая, отличаясь от других особенным бесстыдством, отвечала насмешливо: «Ах, вы, лжемонахи! что тебе за нужда до нас? Знай себя. Сами-то живете вы дурно, а других учите целомудрию.» «Благословен Бог, устрояющий все на пользу!» строго произнес тогда старец. Чтоб и друге научились скромности, – ты будешь примером того, как грозно карает Господь девическое бесстыдство. «Сказав это, он удалился. Вслед за этим, на несчастную девицу, прежде чем дошла она до дома отца своего, вдруг напал бес: испуская пену, она билась о землю и была в самом жалком положении (Аф. пат. ч. 2, стр. 49).

Итак, дерзкие юноши и девы, опомнитесь; ибо, как видите, дерзости и насмешки ваши вам даром не пройдут. Но то, о чем слышали, было еще только наказанием в сей жизни. А что будет в будущей? Тем, говорит Апостол, которые упорствуют и не покоряются истине, но предаются неправде, ярость и гнев (Рим.2:8). Слышите ли? Ярость и гнев. И ярость и гнев не временные, но вечные. Убойтесь же страшного суда Божия и перемените грубость на кротость, дерзость на послушание, насмешки замените ласковым и приветливым словом всякому ближнему, кто бы он ни был. – Чаще вместе с тем держите еще на уме, чтобы избегать бесчинства, мудрую пословицу отцов ваших: береги платье снова, а честь смолоду. Аминь.

(Из жития преподобн. Дионисия. Аф. пат. ч. 2, стр. 47–48).

У некоторых из вас, православные, есть дурная привычка выгонять свой скот пастись на чужую землю. Жаль своей травы, и гонит человек своего коня на чужую усадьбу и думает этим подспорить себе и как будто получить прибыль какую. – А между тем из этого ничтожного подспорья, сколько часто зла себе делает. Загоняют его коня на чужой двор, требуют штрафа; начинаются за тем ссоры, часто драки, а иногда, ужасно вымолвить, и целые побоища у одного селения с другим. И вот вместо подспорья выходит одно зло и из-за клочка чужой травы человек терпит большие беды. Но и кроме этого: хорошо ли поступает человек, пасущий свой скот на чужой земле, в очах Божиих? Благословит ли его Господь сделать себе подспорье чужою травой? Оставит ли безнаказанным за пользование чужою собственностью? Знайте, братие, что Господь никогда не благословит такого человека и безнаказанным за присвоение чужого – не оставит.

Неподалеку от обители преподобного Дионисия, спасавшегося на Афонской горе, было принадлежащее ей место, весьма полезное в том отношении, что там находилась пещера с живительным источником воды. Это место занял один пастух, устроил свой шалаш и скотный двор. Ученики преподобного напрасно просили его удалиться: пастух и слышать не хотел. Наконец и сам преподобный стал кротко убеждать пастуха оставить обитель в покое и не отнимать достояния иноческого: но тот, вместо повиновения, досаждал старцу и знать его не хотел. Тогда преподобный присовокупил: «есть ли воля Божия жить здесь инокам, ты увидишь это"… И несчастный пастух увидел следствия своего безрассудства. В тот же день, когда стада его рассыпались на пустынных пажитях вокруг монастыря, от скалы отторгся огромный камень и передавил значительную часть овец. Мало того: в стадах пастуха день ото дня умножался падеж, так что в короткое время он лишился всех стад, и сам впал в тяжкий недуг, от которого никакие обыкновенные средства не могли восстановить его (Пат. ч. 2, стр. 47–48).

Итак, православные, правду мы вам сказали, что Бог никогда не благословит человека, пасущего свой скот на чужой земле и без наказания его не оставит. А в виду этого и просим вас, оставьте свои привычки выгонять свою скотину кормиться на чужие пастбища и пользоваться тем, что не ваше. И подумайте: может ли быть какая-нибудь вам прибыль из-за клочка чужой травы? Прибыли то уж во всяком случае никакой нет, а зла то, как сами знаете, бывает весьма много. Из-за клочка травы заводить ссоры, драки, побоища, ну есть ли тут что хорошее? Христианское ли это дело? Не грех, не позор ли? Больно за вас становится, друзья наши, когда видим, что вы из-за ничтожного, или лучше только кажущегося прибытка принимаете на душу смертные грехи и позорите святое имя христианина. Ведь Бог все видит и знает и за все взыщет с вас. А за корысть, соединенную со вредом ближнему, конечно и особенно взыщет, ибо ею вы нарушаете великое слово Его, которое Он написал даже Своею рукою. Не пожелай, написал, ни села т. е. поля твоего ближнего, ни вола его, ни села его, ни всякого скота его. Всего же этого вы желаете, когда гоните скот свой на чужую землю. Оставьте же свой дурной обычай и будьте довольны тем пастбищем, которое Господь дал вам. Тогда, поверьте. Он благословит вас, стада ваши умножит и всегда в делах ваших будет оказывать вам Свою помощь и посылать Свое благословение. Аминь.

(Из жизни преподобного Дионисия. Аф. Пат. ч. 2, стр. 51).

Господь сказал: иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин (Мф.10:37). «Что значат эти слова? То, что Христа, даровавшего нам вечное спасение души, мы должны любить более тех, кому мы даруем жизнь временную. Любовь семейная есть святыня, которую нужно беречь, но она не должна быть выше любви ко Христу, так что если бы обстоятельства потребовали одной ради другой, то необходимо пожертвовать любовью семейной ради любви ко Христу (Толк. Ев. Мих. на Мф.10:37, стр. 182–183). Таким образом, проще сказать, любовь наша к детям должна быть благоразумная, а не слепая. А между тем, к сожалению, заметим, едва ли не чаще можно встретить последнюю, нежели первую. Сколько есть отцов и матерей безумно любящих чад своих и из-за этой безумной любви к ним забывающих Бога, оставляющих на Него надежду и думающих, что только одни дети могут составить их счастье! Как жестоко ошибаются подобные родители! В чьих руках жизнь и судьба их детей? Очевидно в руках Божиих. А отсюда и любовь и надежда родителей прежде всего должны быть к Богу и на Бога и тогда уже только, привлекая ими благословение Божие и на детей, они могут и от последних ждать радости и утешения А при одной слепой любви к детям, при забвении Бога, все надежды их на счастье от своих чад всегда могут остаться тщетными, что и бывает нередко на самом деле.

«Одна женщина имела у себя единственного сына, который, по чувству особенного сердечного влечения, удалился на Олимп, и там от преподобного Дионисия Афонского принял пострижение, а потом, желая видеть свою мать, с благословения старческого, явился к ней. Образ иноческий, который принял юноша от руки преподобного, сильно смутил несчастную. В порыве сердечного негодования на поступок сына, она схватила с него камилавку и, попирая ее ногами, требовала, чтоб сын ее, по прежнему, оделся в мирские одежды. Бедный сын повиновался. Чрез несколько дней после сего пришел в то селение святой Дионисий: в числе прочих подошла к нему и та жена, и приблизилась поцеловать руку его. – «Не приближайся ко мне, несчастная, дерзновенно поправшая ангельский образ: надеясь иметь сына помощником в старости своей,» строго сказал ей старец, «ты увидишь, что завтра умрет он злою смертью; наслаждайся же следствиями твоего безрассудства и дерзости!» – И действительно, на другой день сын ее оборвался с высокого дерева и по предсказанию преподобного, испустил дух (Аф. Пат. ч. 2, стр. 51).

Ну, вот теперь смотрите: сделала ли мать счастливою ее безрассудная любовь к сыну? Увы! Мать по этой безрассудной любви оскорбила Бога, а Бог за это взыскал с нее и взял от нее ее единственное сокровище – сына, на которого она возлагала всю свою надежду, забывая Бога. Из этого и научитесь любить детей благоразумно. Не думайте, что уж если они будут при вас, то непременно и счастливыми вас сделают. Нет, не сделают, если не сделает их таковыми, а чрез них и вас Сам Бог. Поэтому и возлюбите прежде всего всею душею и всем сердцем вашим – Господа; а затем уже Ему, как общему Отцу, с сыновним упованием и вручите участь и детей ваших и вашу собственную и во всем положитесь на Его святую волю. Только тогда можете надеяться, что Господь благословит счастьем детей ваших, а вместе чрез них и вас самих счастливыми сделает. Аминь.

(Из жизни преподобного Дионисиия Аф. Пат. ч. 2, стр. 51–52).

Смертный час – есть страшный час, и потому неудивительно, что почти все умирающие пламенно молятся Господу, чтобы не помянул их беззаконий на суде Своем частном и всеобщем и соделал их кончину безболезненною и мирною. Но знаете ли, братие, что еще хорошо при этом? Хорошо с молитвою к Господу соединять и молитву к Пресвятой Богородице и Ея предстательства и заступления просить. Почему так? Да, конечно, прежде всего потому, что Она как Матерь всегда сильна испросить у Сына Своего и Бога благодать и милость всем нам; а во 2-х и потому, что примеры умиравших и молившихся пред смертью Владычице убеждают нас в благотворности молитв к Ней.

Когда преподобный Дионисий Афонский приблизился к своему исходу, тогда, находясь в монастыре Димитриадском, уже изнемогший, раз, во время чтения полунощницы, присел немного отдохнуть. По окончании полунощницы, служащий иеромонах подошел к преподобному и, полагая, что он погрузился в сон, тихонько тронул его. Болезненный старец не дал ответа; а тот снова прикоснулся к нему и почувствовал, что тело его безжизненно, и только слабое дыхание проявляло еще отлетевшую душу его. Пока окружавшие заботились о предсмертном положении старца, он вдруг произнес: «слава Тебе, Боже, слава Тебе! Благодарю Тебя, Владычица, за Твою милость.» На вопрос братии: как он чувствует себя? Святой Дионисий слабым голосом сказал, что душа его была уже вне тела, и он готов был явиться к Богу; но, чувствуя еще необходимость в покаянии, просил Владычицу – дать ему на то время, и – «вот, продолжал преподобный, молитва моя услышана. Ведите же меня на Олимп, потому что там я должен умереть.» Желание его было исполнено... Он удалился в свой олимпийский Елеон, чрезвычайно безмолвный и пустынный, и скончался в низменной своей пещере, близ киновии, где первоначально жил по прибытии на Олимп (Аф. Пат. ч. 2, стр. 51– 52).

Итак, что просил Дионисий у Царицы небесной в смертный час, то Она и исполнила. Но это, скажете, была молитва праведного. Исполнит ли Богородица молитву грешного! И эту молитву, братие, исполнит, если только и грешник обратится к Владычице с верою. «Юноша, говорит повесть церковная, небрегший о своем спасении и не вразумившийся первым предостережением Божиим, вскоре впал в смертную болезнь и, во время оной, увидал себя на суде. Пред ним предстоял окруженный Ангелами Иисус Христос, а позади его лежала страшная и мрачная пропасть. «Знаешь ли кто Я?» спросил юношу Господь. «Знаю, Господи, отвечал он, что Ты нас ради воплотившийся Сын Божий и Бог, как и Писания нас учат.» «А если ты знаешь Меня по Писанию, то почему забыл тот урок, который дан тебе!» «Я ужасаюсь, Господи,» отвечал юноша. «А если ужасаешься, то почему не заботишься об исправлении!» И, с этими словами, Господь повелел его бросить в пропасть. Еще более ужаснулся юноша; последнюю надежду свою возложил на Пресвятую Богородицу, стал умолять Ее и эта молитва спасла его. «Ради умоления Моей Матери, оставьте его,» сказал Господь. Юноша после этого оправился от смертной болезни, раздал имение свое бедным, стал вести Богоугодную жизнь, и в благочестии перешел к вечным обителям (Прол. Нояб. 23).

Итак, братие, не забывайте и всегда, а наипаче в грозный час смерти обращаться с мольбою к Владычице мира. Она, конечно, по собственному опыту знает необходимость в это страшное время высшей помощи для человека, и как чадолюбивая Матерь конечно не откажет ему в оной, если только он будет просить Ее. Человеколюбию Ее нет предела, а близость Ее к престолу Царя небесного заставляет несомненно верить, что Ей в ходатайстве Ея за нас грешных отказано не будет. Поэтому и прибегнем к Ней и будем вопиять: «На мое смирение милосердно призри, умиленное и последнее моление прими и мучащего вечнующаго огня избави» (Кан. на исх. души). Аминь.

(Из жизни преподобного Дионисиия Аф. Пат. ч. 2, стр. 50).

Некоторые из христианин имеют непростительную привычку узнавать судьбу свою или вообще будущее – или от чародеев, или по гадательным книгам, или по картам, или по другим каким-либо бесовским приметам. Дело это весьма худое. В чьих руках судьба наша? Единственно в руках Божиих. Значит Ему одному мы и должны вручать ее, на Него во всем полагаться, на Него одного надеяться. А если уже не вручаем, не полагаемся и не надеемся, то естественно, тем самым удаляемся от Него и приближаемся к Божию врагу – дьяволу. Да, знайте, братие, что гадальщики подлинно в руках дьявола и он всегда бывает близок к ним и они чрез гадание всегда подпадают под его темную, ужасную власть.

Живший на Афонской горе, в Веррии, один монах случайно увидел гадательную книгу, и с любопытством разбирая тайны сатанинского гадания, невольно увлекся верою к ним. Это не прошло ему даром: в следующую ночь он увидел пред собою эфиопа исполинского роста, который говорил: «ты меня призывал, и вот я. Что тебе угодно – все исполню, только поклонись мне.» Господу Богу моему поклоняюсь и Тому единому служу, отвечал инок, угадывая, кто такой – эфиоп. «Так ты не кланяешься мне? Для чего же и призывал меня, позволяя себе чтение гадательных моих тайн?» С этим словом сатана дал сильную пощечину иноку и исчез. Чувство боли и страха пробудило инока: щека его распухла и почернела так, что было страшно на нее смотрет (Аф. Пат. ч. 2, стр. 50).

Не ясно ли отсюда, братие, что все гадальщики подлинно подпадают темной власти дьявола? Конечно так; ибо иначе слово Божие и не предостерегало бы нас от различных гаданий и волшебства. А оно действительно предостерегает и называет эти дела мерзостью пред Господом. Да не обрящется в тебе, говорит оно, волхвуя волхвованием, и чаруяй, и птицеволшебствуяй, и знаменосмотритель, и вопрошаяй мертвых: есть бо мерзость Господеви Богу твоему всяк творяй сия (Втор.18:10–12). Из этого же можете судить и о том, как всякое гадание вообще недостойно христиан, пагубно для них и противно истинному благочестию. Да и кроме сего подумайте о том, может ли что оно и открыть вам? Увы! яко емляйся за стен, и гоняй ветры, такожде емляй веру сном, говорит Премудрый. И далее продолжает: Волшебства и обаяния и сония суетна суть. Аще не от Вышняго послана будут на посещение, не вдаждь в ня сердца твоего: многих бо прельстиша сония и отпадоша надеющеся на ня (Сир.34:2–7). Бегайте же после этого от гаданий, как от губительной язвы, чтобы не сделаться рабами дьявола и не подпасть темной власти его. Аминь.

(Из жизни священномученика Космы равноапостольного. Пат. ч. 2, стр. 158–160).

Основываясь на словах Апостола: созидайте кийждо ближняго (1Кор.10:33), и на словах блаженного Феофилакта, который говорит, что «не довлеют учители к наставлению всех по единому, а хощет Бог, да всяк наставляет и созидает другаго,» – мы просим и всех вас, а в особенности грамотных, чтобы вы разделили с нами обязанность пещись о спасении душ братий ваших и, по возможности, и простецам, ищущим спасения, прочитывали хоть немного от писания о потребном к животу и благочестию. Вы, как мы знаем, не отказываете нам в нашей просьбе, чем конечно и утешаете. Но при этом одно несколько грустно: и это именно то, что от читающих часто слышим о слушателях их отзывы неутешительные. «По твоему совету и читаем приходящим к нам от Божественного, говорят они, да ничего не понимают. Как тут быть?» Для решения этого вопроса выслушайте ниже приводимое повествование из жизни священномученика Космы равноапостольного, и из него, надеемся, вы увидите, что особенно способствует к тому, чтобы простецы слушающие понимали учащих их.

Блаженный Косма, будучи еще мирянином, издавна имел в сердце сильное желание: всем тем, чему учился, послужить на пользу братий своих христиан, и часто говаривал: «какую великую нужду в Божием слове имеют братия мои христиане! Поэтому, ученые должны стремиться не в господские домы, не ко двору вельмож, и не для богатства и знаменитости расточать свою ученость, но чтобы приобрести небесную награду и неувядающую славу, всего более обязаны учить простой народ, живущий в великом невежестве и грубости.» Но при всем таком желании, Косма, как муж смиренномудрый и кроткий не отваживался сам собою на такое предприятие, не уразумев Божьего на то изволения. Поэтому, желая изведать. угодно ли намерение его Богу, он открыл Божественное Писание и тотчас встретил апостольское изречение: никтоже своего си да ищет, но еже ближняго кийждо (1Кор.10:24).

Основавшись на этом, он открыл свое намерение духовным отцам и, получив от них позволение, отправился в Константинополь. Там, взявши письменное дозволение у Патриарха Серафима, Косма начал проповедовать Евангелие царствия Божия сперва в церквах и селениях Константинопольских, потом в других местах, в окрестностях св. горы Афонской, потом в Фессалонике, Веррии, Македонии и на некоторых островах. И где ни проходил блаженный, везде было великое стечение христиан, которые с умилением и благоговением внимали словам его и проповедь его имела последствием исправление нравов и духовную пользу. Какая же причина была такого успеха проповеди Космы? Та, что учение его, подобно учению рыбарей – Апостолов, было весьма просто, спокойно и кротко, чем, и доказывалось несомненно, что оно исполнено было благодати Св. Духа и священный этот учитель Косма сиянием Божественного учения произвел великий душеполезный плод (Пат. ч. 2, стр. 158–160).

Что же отсюда следует? То, братие читающие и учащие, что нужно поступать вам с вашими слушателями, как с младенцами. Говорите им самое простое, что вы знаете от Божественного, читайте им вразумительное, и поверьте, они поймут вас. После, когда под вашим руководством они будут восходить от силы в силу, тогда, конечно, можете познакомить их и с более трудным, тогда увидите, что и трудное будет им доступно. Выслушайте, что по сему поводу пишется в житии св. Златоуста: «Единою некая жена, Иоанна послушающи и глаголемых не неразумеющи, воздвиже глас от народа, и рече к нему: учителю духовный! Паче же реку, Иоанне Златоустый! углубил еси кладезь святаго твоего учения, а ужя (верви) ума нашего суть кратки, и не могут досязати... Святый же Златоустый помысли в себе, яко несть полезно хитроплетенное к народу простирати слово, и оттоле тщашеся не ухищренными витийскими, но простыми, нравоучительными же словесы беседу свою украшати, яко да и простейший слышатель разумеет и пользу приимет» (Прол. Ноябр. 13).

Итак видите, что даже св. Златоуст нашел нужным изменить язык ученого на язык простолюдинов, чтобы спасти их. И как поступил он, так поступайте и вы. – И верно, что после сего и мнения ваши о ваших слушателях изменятся в их пользу. Аминь.

(Из жизни преподобного Нифонта Патриарха Константинопольского. Пат. ч. 2, стр. 20–22).

Все мы, братие, знаем, что трудиться нужно перед очами Божьими, а не перед человеческими. А между тем, как трудно это? То и дело преследует мысль: «за что я так страдаю? Кто видит мои труды? Кто наградит меня за них? Вот и один и другой и третий, несравненно менее меня трудящиеся, награждаются и прославляются; а я?» Так обыкновенно говорим мы и говорим, понятно, по своему лишь маловерию. Люди не видят наших трудов. Но разве нет над нами Бога всевидящего и правосудного? Разве Он не видит всего этого? Или может забыть что? Нет, братие, на всяком месте, говорит слово Божие, очи Господни сматряют злыя же и благия (Притч.15:3). И в другом месте: Господи... Ты познал еси седание мое и востание мое. Ты разумел еси помышления моя издалеча: стезю мою и уже мое Ты еси изследовал, и вся пути моя провидел еси... Не соделанное мое видесте очи Твои, и в книзе Твоей вси напишутся (Пс.188:1–3, 16). Значит, нечего сомневаться в том, что труды наши вознаградятся от Господа и подвиги наши будут явлены пред Ним. Господь всегда воздает каждому по делам его; а в частности людей кротких, трудолюбивых, делающих все единственно для славы Его, особенно возвышает и нередко чудесным образом.

Однажды преподобный Нифонт, Архиепископ Константинопольский, (память его 11 августа) тайным образом, в виде поселянина, пришел в монастырь Дионисия на Афонской горе, в котором был такой устав, что каждого, приходящего для монашества, прежде всего определять в черные труды, а именно – ходить за рабочим скотом, возить дрова и исполнять все низшия послушания на неопределенное время. Впоследствии, когда оканчивался такой искус, послушника, по усмотрению настоятеля, принимали в монастырь и причисляли к братии. Таким образом и святой Нифонт, как неведомый пришлец, был сделан муларщиком для ухаживания за рабочим скотом. Пока трудился он таким образом, покрываемый от всех Богом, по распоряжению Константинопольской великой церкви, искали его всюду, для возведения вновь на вселенскую кафедру по силе султанского фирмана. Посланные были и на святой Горе: но блаженный Нифонт остался неведом никому, пока было на то соизволение свыше. Однажды, в числе прочих, он назначен был караульным на соседственном холме, по причине набега морских разбойников, нечаянно напавших на святую Гору, расхищавших все и пленявших. Когда наступила ночь, Божественный Нифонт стал на молитву. Вдруг над молившимся поднялся пламень огненный, в виде столпа от земли до самого неба: сам блаженный Нифонт сделался как бы светлым, огненным, что заметили находившиеся в окрестности на страже иноки и один, бывший при Нифонте. – Трепетен и в страхе от виденного чуда, последний явился в монастырь и рассказал всем о славе молившегося собрата. То же подтвердили и другие монахи.

Ужаснулись старцы и вся братия обители, недоумевая, что за чудный появился между ними подвижник. С общими мольбами обратились они к Господу, прося явить, – кто такой угодник, так прославляемый свыше и для всех неведомый в обители. Бог открыл им тайну: игумену монастыря представилось в видении, что он находится в храме. Там является Божественный Предтеча и говорит ему: «собери братство, и выйдите на встречу Патриарху Нифонту; высота смирения его да будет образцом для вас; он – Патриарх, а снизошел до состояния одного из ваших рабочих.» Пораженный сим игумен долго не мог придти в себя. Потом, когда успокоилась его мысль, приказал ударить в доску, собрались братия, и он рассказал им о видении Предтечи Господня. Тогда все узнали в своем муларщике Патриарха Нифонта. Пока это происходило, святейший работник пошел за дровами в лес. Когда же заметили, что он возвращается с своего послушания, все вышли к кладбищенской церкви на встречу ему и, как Патриарху, почтительно поклонились. Тронутый до слез неожиданным торжеством собственного своего смирения, Нифонт повергся пред всеми и плакал. – «Кончился искус терпения твоего, вселенныя светильниче,» говорит ему настоятель, целуя святительскую его десницу: «довольно смирения твоего для смирения собственной нашей немощи.» Плакал блаженный Нифонт, глубоко потрясенный событием; плакали и братия и наипаче те, которые по неведению огорчали его, и прося прощения, лежали у ног его. – «Для того, отцы и братия мои, скрыл меня Господь от вашей любви,» сказал, наконец, св. Нифонт, «что сам я просил Его о том, чтобы во смирении моем помянул меня. Вы знаете, что человеческая слава и любовь мира сего отчуждают нас от царствия Божия; – аще приобрящем мир весь и отщетим веру нашу, что пользы (Мк.8:36), сказал Господь (Пат. ч. 2, стр. 20–22).

Будем же, братие, великодушны. Положим, трудимся мы до пота, до изнеможения, до слез, – и люди не видят, или не хотят видеть это. Что за дело? Будем веровать, что наши труды видит Господь и, конечно, не так, как люди, воздаст за оныя. В том то вот главным образом и должна заключаться радость наша, что за нашими трудами смотрит Сам Бог. Если бы за ними смотрели люди, то мы могли бы сомневаться в награде за них; а если смотрит Сам Бог, то можем ли сомневаться в оной? Нет. Ибо если все открыто и обнажено пред очами Божиими, то мы всегда должны помнить, что всевидящее око Божие присно взирает и на нас, и если мы все делаем с таким усердием, как пред лицом Божиим, то всегда подаст и утешение и твердость среди тяжести трудов наших и рано или поздно прославить нас за них. Аминь.

(Из жизни преподобного Нифонта, Патриарха Константинопольского. Пат. ч. 2, стр. 16–25).

Часто, братие, из угождения людям мы нарушаем обязанности свои к Богу. Например, знаем, что не следует потакать пороку, а из человекоугодия потакаем; знаем, что нужно спасать невинно страждущих от их сильных гонителей, а, из угождения или страха к последним, не спасаем; знаем, что законы Божеские должны исполнять более чем человеческие, а из человекоугодия не исполняем; предпочитаем последние первым и таким образом становимся служителями мира, а не Бога. Аще бо бых, говорит Апостол, человеком угождал, Христов раб не бых убо был (Гал.1:10). Значит, если так поступать будем, – не спасемся. Скажете: «нельзя иначе, а то гонение претерпим.» Что ж из этого? Если вы истинные Богочтецы, то и терпите. Господь увидит правду вашу и гонение обратит вам во благо; с нарушающих же истину и с гонящих вас, не сомневайтесь, непременно взыщет и безнаказанными не оставит их.

Когда преподобный Нифонт, Патриарх Константинопольский, память коего св. церковь совершает 11 августа, был изгнан из Константинополя и сделался Архипастырем Валахии, то, в его управление Валахскою церковью, «некто – сановник Богдан, человек безнравственной жизни и дурного характера, за свои преступления подпал в своем отечестве под суд высшей власти. Чтоб избегнуть заслуженной казни, он скрылся и, оставив дом, жену и детей, пришел в Валахию, имел случай воспользоваться вниманием господаря Радула, и так расположил его в свою пользу, что тот, оставив его при себе, вопреки канонов церковных и закона гражданского, решился выдать за него собственную свою сестру, хотя и знал, что Богдан женат и имеет семейство. Когда совершился противозаконный брак, действительная жена, узнав о том, написала письмо св. Нифонту, жалуясь и доказывая, что Богдан женат и имеет детей. Это дело огорчило кроткого Нифонта. Пригласив к себе Богдана, он передал ему жалобу жены его, и убеждал с своей стороны не расторгать уз законного брака. Безнравственный Богдан пришел в ярость, наговорил Святителю много грубостей и удалился от него с угрозами отмстить за себя и за свою честь, которую так чернит Нифонт, в угоду брошенной им жене. Чтоб достигнуть своей цели, он обратился к Радулу, горько жалуясь на блаженного Нифонта. Сам Нифонт явился к Господарю и, предъявляя письмо, которое писала к нему Богданова жена, просил не нарушать Божественных правил церкви. Вместо того, чтобы принять в уважение законные оправдания Святителя, Радул возражал, что люди мирские не могут безусловно следовать требованиям церковным. «Мое дело, отвечал Нифонт, строго следить за нравственностью паствы, и я свято исполняю мою обязанность. Для чего ж иначе, твоя светлость, и вызывал меня сюда, если не для того чтоб, не смотря на лицо, обличать неправду и беззаконие, и требовать от всех строгого хранения законоположений Церкви! Не свои собственные проповедую я вам законы, а законы Божественные, за которые готов положить мою душу. Если же вы не хотите слушать меня, я чист пред Богом!» Вслед за тем он оставил дворец и, пришедши в церковь, приказал созвать народ, преподал ему назидательное слово, потом, облачившись в святительские одежды, торжественно отлучил от церкви беззаконного Богдана с новою незаконною его женою, и всех участников преступного брака его. Наконец..., сложив с себя знаки первосвященнического достоинства, облобызал св. иконы и удалился из церкви (Аф. пат. ч. 2, стр. 16–18 ).

Чем же кончилось? Нифонт, удалившийся на Афонскую гору, чудесным образом (стр. 21) был прославлен Богом; а «Радула постигла неизлечимая болезнь; тело его закипело ранами и заразительный смрад их был до того невыносим, что никто не мог приблизиться к несчастному страдальцу. И в этом положении он скончался (ч. 2, стр. 25).

Какой же урок из этого мы возьмем для себя? Тот, что если, из угождения людям, нарушим законы Божеские, или из лести к порочным – обязанности благочестия, то за это непременно дадим ответ или даже просто будем осуждены на суде Божием. Так, Сам Спаситель об этом говорит: иже бо аще постыдится Мене и Моих словес в роде сем прелюбодейном и грешном, и Сын Человеческий постыдится его, егда приидет во славе Отца Своего со Ангелы святыми (Мк.8:38). Будем же беречься порока человекоугодия, противного благочестию. Будем, пожалуй, и угождать людям, но только из любви к Богу – и столько, сколько согласно с этою любовью, а никак не в том, что противно заповедям Божиим. И во всяком случае не будем надеяться на людей более, нежели сколько можно; но будем всю свою надежду возлагать на Бога, – помня, что без этой надежды все безнадежно. Аминь.

(Из жизни Преподобного Дионисиия Аф. Пат. ч. 2, стр. 48–49).

Третья заповедь Божия: не возмеши имене Господа Бога твоего всуе, запрещая грехи: богохуления, ропота на Бога, невнимательности к молитве, ложной клятвы, клятвопреступления, нарушения обетов, данных Богу и божбы, – вместе с тем запрещает и грех кощунства, т. е. когда священные предметы обращаются в шутку, или в поругание. По видимому об этом грехе и помина не должно бы быть между христианами; так он не свойственен им! А между тем, к сожалению, что в настоящее время видим? Там, с каким то сатанинским злорадством издеваются даже над священнейшими истинами веры некоторые из людей, именующих себя образованными; там глумятся над теми истинами многие из совершенных невежд, никогда ничему не учившихся и учиться не желающих; там наконец над таинствами и обрядами Православной Церкви наругаются раскольники. Отъобоюду тесно! – Но что же братие, как вы думаете, все это ужасное кощунство так и пройдет подобным людям? нет, никогда не забывайте, что Бог поругаем не бывает и кощунники жестоко поплатятся пред Ним и в сей жизни и в будущей.

«Однажды преподобному Дионисию Афонскому случилось быть в местечке, называемом Турия, для исповеди тамошних христиан, так как они питали чувство особенного благоговенья и преданности к нему. В числе их был один отъявленный и давний враг сего Божественного таинства, не только никогда не исполнявший этого христианско долга, но и насмехавшийся над всеми, кто исполнение его считал необходимым условием к очищению себя от скверн греховных. Узнав об этом несчастном, преподобный просил, чтобы убедили его придти к нему для беседы. Несчастный послушался. Но вместо того, чтобы с убеждением принять наставление святого старца в рассуждении таинства исповеди, он начал отвергать пред ним силу исповеди, так что преподобный, сильно огорченный демонским его вольномыслием, строго изрек слова святого Апостола Павла: «так как ты развращаешь правые пути Господни и издеваешься над словами моими и над заповедями Христовыми, то вот рука Господня на тебе и гнев без милости на доме твоем: пусть чрез тебя уцеломудрятся и другие!» С этими словами преподобный оставил несчастного и удалился в свою пустыню. Суд Божий не замедлил. Едва только удалился преподобный, беззаконник впал со всем домом своим в недуг, от которого умерло его семейство, а сам он остался в жалком и страдальческом положении. Тогда некоторые из сродников его возвестили о нем святому, и убедительно просили его придти и оказать помощь несчастному. Сострадательный старец не отрекся: он отправился в селение, но прежде нежели прибыл к больному, – этот испустил дух без христианского напутствия. Преподобный горько жалел о таком событии (Аф. Пат. ч. 2, стр. 48–49).

Итак, не ужасающиеся относиться с насмешкою к великим истинам церкви, не льстите себя суетною надеждою, что все ничего, все пройдет. Нет не пройдет, а придет время, когда скажете горам: падите на нас, и холмам – покройте нас (Лк.23:30), но будет уже поздно. Ибо правда Божия, по слову Апостола, в пламенеющем огне совершит отмщение... непокорящимся благовествованию Господа нашего Иисуса Христа, которые подвергнутся наказанию, вечной погибели от лица Господа и от славы могущества Его, когда Он придет прославиться во Святых Своих, и явиться дивным в день оный во всех веровавших (2Сол.1, 8–10). Аминь.

(Из жизни преподобн. Феофила мироточивого. Пат. ч. 2, стр. 55–65).

Когда кто-либо из нас отправляется в далекую и неизвестную страну, тогда для того, чтобы удобнее и скорее достичь ее, мы или берем с собою человека, опытного в путешествиях, или на пути постоянно спрашиваем дорогу у людей, знающих страну, в которую идем. Так и на пути в царство небесное необходимо также иметь руководителей, т. е. людей опытных в духовной жизни и известных своим благочестием. И как без опытного руководителя легко сбиться и с обыкновенной дороги и не достигнуть цели путешествия; так и на пути в царство небесное без руководства людей опытных также легко сбиться с пути и обителей райских не достичь. Зная это, святые обыкновенно и держались общения с людьми благочестивыми и опытными и спасались при руководстве их. Как поступать в сем случае – поучимся у одного из них.

Феофил, именуемый мироточивым, прежде всего старался брать пример с людей, в Писании упоминаемых. Так Аврааму подражал он в странноприимстве, прекрасному Иосифу в целомудрии, Иову в терпении и мужестве, Моисею и Давиду в кротости и прочим праведникам в других подвигах (стр. 56). За тем, для назидания душевного, прилепился к Епископу рандилийскому Акакию и остался при нем (56). После, для того, чтобы без старческого руководства, при мудрованиях собственного сердца, не впасть в заблуждение и прелесть, он вверил себя находившемуся в Ватопеде Епископу, и безусловно подчинил ему свою волю, исполняя всякого рода послушания (59). Потом, вблизи обители Иверской, с позволения игумена и братии, построил малую каливу около кельи игумена Дионисия и делил с ним труды глубокого отшельничества, назидаясь примером его высокой жизни (61). Когда, в это время, прославился подвижническою жизнью еще никто, живший на Карее, Кирилл, тогда для того, чтоб и от него получить душевную пользу и подражать его жизни, святой Феофил оставил свое безмолвие и перешел на Карею к Кириллу (61). И вообще Феофил везде отыскивал образцы для подражания. Так говорится в житии его, в обители Иверской у одного он учился совершенному послушанию, у другого смирению, от иного любви к Богу и к ближнему, кротости и долготерпению. Вследствие сего и сделался сосудом избранным Святаго Духа и образцом иноческих добродетелей (60).

Поэтому братие, в деле спасения и учитесь как восходить от силы в силу у людей, в духовной жизни опытных. Иначе, полагаясь только на самих себя, совершать путь в царство небесное небезопасно. Можно взобраться высоко и пасть низко; можно впасть в прелесть и стать посмешищем и соблазном для других и можно даже и совсем погибнуть. Вследствие сего, по слову Премудрого: И пусть вечеряют с вами мужи праведные, слава ваша да будет в страхе Господнем (Сир.9:21). Обращайтесь всегда с мужами благочестивыми, о которых узнаете, что они соблюдают заповеди Господни (Сир.37:15). Бывайте в собрании старцев, и кто мудр, прилепитесь к тому; любите слушать всякую священную повесть и притчи разумные да не ускользают от вас (Сир.6:35). Если увидите разумного, ходите к нему с раннего утра, и пусть нога ваша истирает пороги дверей его. И размышляйте о повелениях Господа, и всегда получайтесь в заповедях Его. Он укрепит ваше сердце, и желание премудрости дастся вам (там же ст. 36–37). Аминь.

(Из жизни преподобномученика Макария Новаго (Пат. ч. 2, стр. 67 и дал.), и из жизни преподобного Дамаскина (стр. 112–114).

Не только на обыкновенные, но часто даже и на смертные грехи мы вообще, братие, мало обращаем внимания и редко думаем о том, чтобы загладить их покаянием и доброделанием. От этого-то часто также и бывает, что многие из нас от своего невнимания все более и более впадают во глубину зол и в конце концов погибают. Хорошо ли это? Весьма худо. Ибо если и оскорбление обыкновенного человека нам не проходит безнаказанно, то может ли остаться безнаказанным оскорбление, содеянное Богу? Понятно нет, так как Он по слову Писания, поругаем не бывает, т. е. кощунства над Ним безнаказанно не оставит. Посему, зная это, и не будем нераскаянностью собирать себе гнев на день гнева и праведного Суда Божия, а напротив, согрешивши, скорее будем с мольбою о помиловании паки спешить к Богу и добрыми делами заглаждать свои прежняя беззакония. Будем учиться у Святых. Как они в подобных случаях поступали? Они, как показывают примеры, иногда даже кровью искупали неправды свои и самоотвержение их при этом бывало изумительно. Из подобных примеров для нашего назидания возьмем два следующие:

«Блаженный Дамаскин, память коего св. Церковь совершает 13 ноября, родился в Галате Константинопольской от родителей благочестивых. Оставшись в отрочестве сиротою, он, без руководства и надзора родительского, вел себя безнравственно и, быв уличен турецким правительством в преступлении, для избежания наказания, отрекся от христианской веры. Достигши же совершенного возраста, он стал часто вспоминать об обетованиях Евангелия, о святости и чистоте христианской веры и, чувствуя в какую впал бездну погибели, отрекшись Христа, решился удалиться на Святую гору и там оплакивать свой тяжкий грех. Он пришел в лавру св. Афанасия, двенадцать лет оплакивал свое падение, изнурял себя разными трудами подвижничества и безусловно следовал советам духовного своего старца, которому, по приходе, открыл несчастное свое положение, и всецело подчинился... Не смотря однако же на то, что своею святою жизнью превосходил многих тогдашнего времени иноков, не смотря на все свои труды и слезы, он считал свой грех столь тяжким, что никакие подвиги, казалось ему, не могли удовлетворить за него правде Божией. Одно, на чем успокаивалось мысль его, это – пострадать и умереть за Христа. И вот святой эту мысль и привел в исполнение. Он прибыл в Константинополь, открыто пред агарянами исповедал Христа, обличил неправоту их веры, и за это сначала подвергся побоям, а за тем принял и венец мученический, быв обезглавлен (Пат. ч. 2, стр. 112–116).

Другой пример не менее убедителен: св. преподобномученик Макарий, именуемый Новым, родился от родителей христиан, но отец его впрочем, когда Макарию было 18 лет, отрекся от веры Христовой и принял агарянскую. Раз, когда Макарий был в Вруссе, отец насильно повел его в суд и там сказал, что сын его тоже дал обещание принять закон Магомета. Сколько святой ни утверждал, что он никогда не давал такого обещания, все убеждения его оказались напрасны и он насильно был обрезан нечестивцами. После этого он скрылся на Афон и там 12-ть лет провел в великих подвигах. Но мысль о том, что он хотя и невольно обрезан не давала ему покоя и он решился омыть невольный грех кровью. Макарий пришел в Вруссу, обличил нечестие агарян, поносил их за совершенное ими над ним насилие, исповедал пред всеми истину веры Христовой и за то сначала был подвергнут страшным пыткам и после оных усечен мечем (Пат. ч. 2, стр. 66–70).

Итак, вот как поступали истинные рабы Христовы! Они собственною кровью омыли себя и самою жизнью пожертвовали для того, чтобы примириться с Богом и совестью. Будем хотя сколько нибудь подражать им и мы. Будем заботиться о том, чтобы освободиться от пагубного рабства и поспешим скорее свергнуть с себя узы греха, чтобы не погибнуть под сим бременем. Воспользуемся временем, которое Господь дает нам для нашего спасения и не станем отлагать исправления нашей жизни до будущего времени, помня, что в противном случае можем внезапно быть застигнутыми смертью и без покаяния отойти на суд Божий. Бдите, говорит Господь, не весте бо, когда Господь дому приидет, вечер или полунощи, или в петлоглашение, или утро; да не пришед внезапу, обрящет вы спяща (Мк.13:35–36). Аминь.

(Из жизни преподобного Акакия. Пат. ч. 2, стр. 133 и 136).

Есть довольно людей, которые не любят жить на одном месте. Где ни побывают они, везде им кажется не хорошо. Там, якобы их спасению мешают, там оскорбляют, инде труд для них тяжел, в другом месте еще найдут что-нибудь неприятное для себя, и вот все перебегают с места на место и не дают покоя ни себе ни другим. Что сказать в назидание таковым? Да скажем то, что пусть они знают, что переходить без нужды с места на место учит нас враг нашего спасения дьявол и потому надобно жить не там, где хочется, а там, где Бог велел.

Раз преподобный Акакий, память коего бывает апреля 12-го, оставил место своего жительства и не знал, где найти по сердцу место со всеми условиями безмолвия и пустынной тишины. В это время напали на него мрачные помыслы. Один помысл увлекал его в прежнее место, а другой убеждал идти на какой-нибудь необитаемый остров, где бы никто не препятствовал его подвигам. В бурном смятении духа, не имея сил противостоять нападениям сатаны, и не зная на что решиться, он сел на камень и погрузился в тихий сон: вдруг видит пред собою черного, чрезвычайно безобразного и страшного исполина. При виде его, спящий Акакий затрепетал, и слышит, что кто-то тихо говорит ему: «вот это сатана, решившийся уничтожить тебя.» От страха он тотчас пробудился и воскликнул: «горе мне! сатана хочет погубить меня!» После этого он поспешил к своему духовнику и по совету его поселился в скиту Кавсокаливском; где и подвизался двадцать лет (Пат. ч. 2, стр. 133–134).

Другой случай. Однажды тот же преподобный Акакий оставил свою келью и удалился в пещеру преподобного Афанасия. Раз стоя на молитве, он пришел в восторг, и видит преподобномученика Романа в белой одежде и неизреченном свете: лице его сияло краше солнца. Преподобный обрадовался видению страдальца; но тот, отвращаясь от старца, показывал вид неудовольствия на то, что этот оставил прежнюю пещеру... Напрасно старец просил прощения у святого Романа. Преподобномученик сделался невидим. Это устрашило преподобного. Он тогда же воротился в свою пещеру, где видел много раз преподобномученика в райской славе, и удостаивался сладкой с ним беседы. С тех пор он остался навсегда в сей пещере и проводил жизнь свою ангельски в алче, жажде и злостраданиях всякого рода (Пат. ч. 2, стр. 136).

Из этих случаев из жизни преподобного Акакия ясно, братие, что переходить с места на место без особенной нужды не следует. Да это и без примеров само по себе понятно. Мы бежим, например, с такого то места потому, что тут люди не хороши: ну, а в другом – разве Ангелы с нами будут? Конечно те же люди и с теми же недостатками, а может быть даже и с большими против людей, которые жили с нами на первом месте. Нам тяжело здесь? Но ведь, где ни живи, везде надобно трудиться, потому что человек осужден на труд; да если б и свободу от него нажил, то и тут не радуйся, потому что праздность есть мать всех пороков. В виду этого и необходимо вооружаться терпением и жить там, где живем постоянно, помышляя, что земля не рай, а изгнание из рая, и что на ней потому нигде совершенного покоя нет, а есть он лишь на небе у Господа. Аминь.

(Из жизни преп. Акакия (Пат. ч. 2, стр. 139–140) и Феофила мироточивого (Пат. ч. 2, стр. 63).

В прощальной беседе с учениками, Господь между прочим говорил им: любяй Мя, возлюблен будет Отцем Моим: и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам (Ин.14:21). Как понимать эти слова Господа? Неужели кто-нибудь из нас может видеть Его? И неужели Он может явиться кому-либо?

В житии преподобного Акакия Новаго, память коего бывает апреля 12-го, между прочим пишется следующее: «некогда, читая слова святого Симеона – Новаго Богослова, нашел я место, говорит о себе иеромонах Иона, где он выражается так: ежели христианин не увидит Христа здесь в настоящей жизни, не увидит Его и в будущей (слово 3). Пораженный такими словами, спросил я о них преподобного Акакия, и он отвечал: «да, чадо мое, не сомневайся в этом. Христианин должен еще здесь сердечными очами зреть Христа и вообразить Его в сердце своем (Гал. 4:19), как сказал святой Апостол Павел: иначе невозможно. – А ты видал Христа? спросил я еще старца. – Видал, сказал он. Чтож Он тебе говорил и говорит? Он говорит: гряди по Мне, т. е. исполняй Мои заповеди; и однакож, продолжал старец, я не последовал Ему,» – и заплакал горько и безутешно. – Каким же образом видит человек здесь Христа, чувственно или умственно? Спросил я опять старца. Умственно, отвечал он... Когда читаешь ты о высоких истинах слова Божия, и трогается сердце твое, не уклоняйся мыслью от этих истин, и как можно чаще читай Божественное Писание. Блажен, кто делает так, ибо он удостоится великих даров» (Пат. ч. 2, стр. 139–140). Итак несомненно, что когда человек читает Слово Божие и поступает по оному, тогда Господь посещает сердце такового и это конечно чувствует он и чрез сие, таким образом, духовными очами видит или созерцает Христа. Как это бывает, можно показать следующим примером. Про преподобного Феофила, именуемого мироточивым, говорится: «Иисус был дыханием его; Иисус был жизнью его; Иисус был всегда в сердце его. Феофил, подобно святому Павлу Апостолу, не жил более, но Христос жил в нем; а потому, подобно Павлу, удостоился Божественных даров Св. Духа, предвидел будущее, знал тайны сердечные и помышления человеческие, достиг в мужа совершенна и в меру возраста исполнения Христова, как говорит Апостол (Пат. ч. 2, стр. 63).

Поэтому несомненно, что можно видеть Господа и что Сам Он, по слову Своему, любящим Его является. И это, как видели, бывает тогда, когда человек всем сердцем любит Его, исполняет Его заповеди и поучается в законе святом Его. Господь является в сердце таких людей; оживляет, укрепляет и поддерживает их Своим присутствием, и становится, так сказать, душою души их. Поэтому-то Давид и называет Бога Богом сердца своего. Боже сердца моего, и часть моя Боже, во век (Пс.72:26). Поэтому-то и Златоуст говорит, что Бог всегда близ есть: еще глаголющу ти Он речет: се приидох (Исх. 58:9) (Злат. о молитве). В виду всего этого и потщимся приблизить к себе Господа исполнением закона Его и узреть Его чрез пламенную и постоянную любовь к Нему. И если бы когда-нибудь Он, милосердый, дал нам ощутить несомненный залог невидимого пребывания Его с нами, тогда постараемся обнять и удержать в себе этот драгоценный залог и пребыть с Господом навсегда. Аминь.

(Из жизни священномученика Космы равноапостольного. Пат. ч. 2, стр. 160–161).

Всегда радуюсь я, братие, замечая с каким усердием вы слушаете предлагаемые вам в церкви поучения. Как только вынесут аналой для проповеди, все вы, как один человек, спешите приблизиться к нему, и, во время проповеди, стоите благоговейно и слушаете ее со вниманием. Радуюсь я этому потому, что знаю, что кто любит слушать Божественное, у того значит душа свята, или по крайней мере способна сделаться святою и тому есть большая надежда получить царство небесное. А еще радуюсь и потому, что знаю и то, что кто со вниманием слушает проповеди, тому Господь и в сей жизни являет особенные милости и здесь не оставляет без Своей помощи. – Об этом последнем в ваше утешение и назидание я сегодня и скажу вам.

В житии священномученика Космы равноапостольного между прочим пишется следующее: «на острове Кефалонии был один бедный портной, у которого с давних лет правая рука была суха и не действовала. Притекши к святому Косме, этот ремесленник просил исцелить его. Блаженный дал ему совет, чтобы он с благоговеньем слушал проповедь, и тогда Бог умилосердится над ним. Сухорукий послушался сего совета, и едва выслушал проповедь святого, на другой же день совершенно исцелился. Другой расслабленный, услышав о таком необычайном происшествии, велел, чтобы во время проповеди блаженного приносили его туда на одре, и чрез несколько дней стал совершенно здоров, славя и благодаря святого. И в крепости Ассе был один благородный человек, страдавший жестоким недугом в ушах, так что с давних лет был почти лишен слуха. С благоговением и верою пришедши туда, где учил святой, он скоро стал ясно слышать, и с того времени не чувствовал уже болезни» (Пат. ч. 2, стр. 160).

Отсюда вы ясно можете видеть, братие, как несомненно то, что и в сей жизни Господь не оставляет любящих слушать поучения церковные Своими особыми милостями. А это последнее конечно должно побудить вас и на будущее время быть внимательными к словам пастырей духовных, и желать их. Да, поверьте мне, что милости Божии прострутся и на вас, если вы и впредь будете усердны к учению, предлагаемому в храмах святых и будете повиноваться ему, соблюдая его в мыслях, желаниях, словах и делах ваших. Верно слово Господне: блажени слышащии слово Божие и хранящее (Лк. 11:28). Аминь.

(Из жизни св. муч. Феодора. Пат. ч. 2, стр. 172–173 и из жизни св. муч. Иоанна Болгарина. Пат. ч. 2, стр. 175–176).

Как на обыкновенном должнике лежит прямая обязанность уплатить долг, так и на грешнике, духовном должнике пред Богом, лежит также непременная обязанность отдавать долг свой Богу, т. е. заглаждать грехи свои добрыми делами. Но, к сожалению, мы как то мало или даже, в большинстве случаев, и вовсе не обращаем внимания на обязанность эту. Грешить любим, а заглаждать грехи – это будто бы совсем не наше дело и нас не касается. Так поступать не достойно христианина и для нашей души гибельно. Согрешая и не исправляя свою жизнь, а прилагая лишь грехи ко грехам, мы, тем самым, собираем себе только гнев в день гнева и праведного Суда Божия. Об эгом и в Писании сказано: по жестокости твоей, говорит Апостол Павел, и непокаянному сердцу, собиравши себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия (Рим.2:5). В виду этого, на будущее время, и не будем так поступать, но, согрешивши, скорее к Богу с слезным раскаянием прибегнем и грех поспешим загладить доброделанием. Для того же, чтобы навыкнуть сему, будем чаще брать примеры святых и будем чаще учиться у них тому, как в сем случае поступать должно. Для назидания приведем два подобных примера в слове настоящем.

Первый, прекрасный пример этого представляет нам блаженный Феодор из Митилина, память коего совершается 30-го января. В молодости он чем-то разгневанный, отрекся от Христа и принял магометанство; но потом, пришедши в себя и раскаявшись, пришел на Св. гору, исповедал свой грех, выполнил назначенную ему епитимью и стал подвизаться в святых трудах. – Но душа его, не имея полного покоя, не была довольна этими подвигами и всегда стремилась к другому, высшему подвигу, как бы требуя, чтобы омыто было кровью преступное отречение его от Христа. И вот Феодор идет к туркам, проклинает пред ними публично свое отречение и их веру, и за сие сначала заключается в темницу, а за тем приемлет и самый венец мученический (Афон. Пат. ч. 2, стр. 172–173).

Другой пример: св. мученик Иоанн Болгарин также, забывши предосторожность против козней дьявола, однажды отрекся от Христа, но чрез несколько времени пришел в себя, раскаялся в своем преступлении, прибыл на Св. гору и здесь прожил три года, находясь в услужении у одного духовного старца. Но так как совесть никогда не давала ему покоя, то он был всегда уныл, печален и молчалив, и самый наружный вид его показывал всем, что он потерпел какое-нибудь величайшее зло. Не могши более сносить угрызений совести, он оставил Св. гору, прибыл в Константинополь, оделся там в турецкие одежды, и в таком виде вошел в мечеть, которая прежде была храмом Св. Софии, Премудрости Божией. Явившись здесь, он стал творить на себе знамение честнаго креста, и молиться по обычаю христианскому, что чрезвычайно поразило находившихся там агарян. Смущенные, они подбежали к Иоанну и с суровостью спросили: «для чего так делаешь?» Тогда блаженный небоязненно исповедал, что он христианин, и как христианин – творит на себе знамение крестное, и покланяется Христу, Который есть истинный Сын Божий и Бог. Нечестивцы хотели было его отвлечь от этого св. исповедания, но видя непреложность его мысли, тотчас же обезглавили его вне двора Св. Софии (Пат. ч. 2, стр. 175–176).

Вот и учитесь, братие, у святых тому, как должно поступать – согрешивши. Они, как видите, чтобы искупить грех, не жалели крови своей, самые души свои принесли, как святую жертву, за грех. Мы ли, от которых подобных жертв никто и не требует, не очистим наших скверн греховных по крайней мере чистосердечным раскаянием, слезами и сокрушением сердца, и не потщимся заглаждать их добрыми делами? Нет, да не будет сего между нами, братие! С надеждою на милосердие Божие и с твердым обещанием исправить свою жизнь прибегнем к Господу, и жизнь свою на самом деле исправим. Тогда несомненно Он, всеблагий, очистит беззакония наши и омоет неправды наши, как бы тяжки они ни были. Аминь.

(К прихожанам, живущим среди раскольников).

Есть много селений в нашей земле Русской, в которых вместе с православными живут и раскольники. И должно заметить, что, в большинстве, последние живут богаче первых, чем и хвалятся. «Вот, смотрите, говорят, что наша вера правая и из того уж видно, что не бьемся подобно вам с копейки на копейку, а в полном довольстве живем.» Заблуждение жалкое! Ибо неужели спасение в богатстве заключается? Но дело не в том. Худо то, что когда православного крайняя нужда постигает, таковой часто к раскольнику за помощью идет, а сей пользуется этим, как случаем, чтобы совратить бедняка в свою веру и нередко совращает. Поэтому тем из вас, православные, которые живете среди раскольников, ходить к ним в нужде за помощью никогда бы мы не советовали; ибо в противном случае и не заметите, как они увлекут вас на путь своих заблуждений и вы погибнете.

Преподобномученик Иларион, память которого совершается 20 сентября, в юности поступил в услужение к одному хиосскому купцу. Купец этот, раз отправляясь в Хиос, оставил Илариона (в мире Иоанна) с другим, служившим у него, христианином в лавке своей, без должного учета находившемуся в лавке товару. Возвратившись из Хиоса, купец стал подозревать их, и преимущественно Илариона в утайке 300 сребреников, вырученных ими за товар, и грозил нанесть ему много зла, хотел даже снять с него рубашку, если он не выплатит денег. Иларион обратился было за помощью к дяде своему, но тот отказал ему. Не перенося такого насилия и несправедливой клеветы, и возмалодушествовав от печали, Иларион пошел к одному турецкому начальнику, объявил ему о своем горе и просил у него помощи. Начальник сказал: «великое доставлю тебе счастье, если только потурчишься, так как я много могу у царя и у матери его.» Иларион, омраченный как стеснительным своим положением, так и действием дьявола, согласился на нечестивое предложение, и начальник тотчас же доложил о том матери Султана, а эта известила царя. Несчастного немедленно потурчили, одели в драгоценное платье и определили к нему учителя для обучения его турецкой грамоте. Только благодать Божия впоследствии спасла Илариона от конечной гибели, и счастье его было, что он скоро в страшном грехе своем сознался и, чтобы загладить оный, принял мученическую смерть (Пат. ч. 2, стр. 204–205).

Бойтесь же, братие, даже и в крайней нужде обращаться за помощью к волкам в одежде овчей. Вы сами знаете, как они, т. е. раскольники, живущие с вами, хитры, лукавы, и как они и без обращения вашего к ним, устрояют козни и расставляют сети, чтобы уловить вас в свое беззаконное общество. Зачем же самим идти в погибель? Лучше, сто раз лучше и всякую бедность и нищету перенести, нежели сделаться христопродавцем и переменить свою святую православную веру из-за какого нибудь рубля. Не забывайте при этом, что всякий грех и хула, по слову Спасителя, простятся человекам, а кто скажет хулу на Святаго Духа, тому не простится (Лк.12:10). Что это значит? То, что под хулою на Духа Святаго в словах Спасителя именно и разумеется отступление от веры и конечное ожесточение и упорство в этом отступлении. Убойтесь же страшного Суда Божия, – и в нужде и без нужды, как можно дальше бегайте от влекущих вас в конечную погибель – раскольников. Аминь.

(Из жизни св. преподобномученика Прокопия. Пат. ч. 2, стр. 217–219).

Кто решится всецело посвятить себя на служение Богу, тот должен помнить, что враг будет нападать на него сильнее, чем на кого другого и особенно беспощадно должен гнать от себя первые злые внушения его. В противном случае, если поддастся первому внушению, то еще легче поддастся второму, третьему, и за тем ему будет грозить опасность и совсем погибнуть. Это можно объяснить сравнением. Выдержат воины на сражении первый натиск неприятелей, – последние уже не решатся сделать второй натиск с такою же силою и их первая горячность остынет; а побегут воины от первого натиска врагов, этим ничего уже не будет стоить и совсем разбить с первого раза побежавших. Поэтому, повторяем, вступивший на путь спасения должен объявить непримиримую брань врагу спасения и преимущественно всеми силами своей души должен гнать от себя его внушения первые, чтобы в противном случае не погибнуть.

Преподобномученик Прокопий, память коего 25-го июня, достигши двадцатилетнего возраста, возжелал иноческой жизни и удалился на св. Афонскую гору. Прибыв сюда, он решился сначала присмотреться к существующим здесь различным родам жизни; испытав же все их, избрал наконец жизнь аскетическую, и подчинился одному старцу, именем Дионисию, подвизавшемуся в скиту честного Предтечи; а чрез несколько времени принял от него образ иноческий, коего желал так давно. Блаженный от природы был незлобив, украшался особенною простотою нрава и многих удивлял своею добротою, послушанием старцу своему и терпением в трудах аскетической жизни. Но враг человеческого спасения дьявол, не терпя видеть в юноше такие добродетели, восстал на него в злобе своею сильною духовною бранью, и каждодневно навевал на душу его помыслы уйти в мир. Не устоял бедный Прокопий против этих темных наветов, и решился удалиться из места своих подвигов. Вот оставляет он Святую гору, и является в Смирну. По прибытии же его сюда, вражием действием приходит ему в голову другой помысл, еще хуже прежнего, именно: так как он оставил подвиги покаяния и не пребыл в терпении до конца, но удалился в мир, то непременно должен идти в вечную муку. Смущение души его особенно увеличилось, когда память давала ему знать, что многие осуждали его удаление из скита, и повергая его в отчаяние, приводила к решимости опустить из своих рук якорь благочестивой веры. Как там не подумал он искать старческих наставлений, забыл взять отеческое благословение, так и здесь не размыслил открыть кому-нибудь мрачную свою мысль, попросить у кого-нибудь доброго совета, а следствием этого и было горькое и жалкое его падение. Итак, не объявив никому своего намерения, в один день приходит он к городскому судье. Увидев его, стражи спрашивают: чего ты желаешь? намерен судье принесть какую жалобу, или хочешь сделаться мусульманином? – Да, отвечает им Прокопий. Стражи, в полной радости и торжестве, тотчас же представили его к судье. Нечестивый судья, не менее стражей своих обрадовавшись этому, спрашивал Прокопия: истинно ли хочет он обратиться в их веру. – Да, истинно, отвечал ему несчастный отверженец, забыв и строгие свои обеты, и обещания вечных радостей, и угрозы вечных мук. Тогда нечестивец огласил его душепагубным своим оглашением, велел ему произнести некоторые хульные слова (что отступник и сделал) и советовал ему пребывать твердым в своей решимости, а через 15 дней турки наложили на него уже и печать своего нечестия (обрезали) (Пат. ч. 2, стр. 217–219). Особенной уже милости Божией должно приписать, что Прокопий скоро понял, какое страшное зло он сделал, а равно и то, что впоследствии он омыл свой грех своею же кровью.

Теперь смотрите: принял Прокопий первое внушение врага – уйти в мир, сейчас же не устоял и против другого – придти в отчаяние. Пришел в отчаяние, пал и под третьим внушением – переменить веру. Поэтому, вступившие на путь спасения, будьте осторожны и особенно тщательно оберегайте себя от первых нападений на вас нашего общего врага. Отразите первые, легче будет противостать и вторым и третьим. Но, впрочем, имея это в виду, и еще лучше сделаете, если раз навсегда объявите дьяволу безусловно – непримиримую брань. Так, собственно говоря, на самом деле и должно быть. Ведь если он всеми мерами старается погубить нас, то, понятно, и мы с своей стороны все меры должны употреблять, чтобы победить его. Если он, яко лев рыкая ходит, иский кого поглотити, то и мы должны постоянно иметь наготове против него вся оружия Божия. Аминь.

(Из жизни св. нового преподобномученика Евфимия, Пат. ч. 2, стр. 222–249).

Встречаются люди, которые, зная за собой множество грехов, думают, что Бог их не простит, и думая так, все более и более приходят во глубину зол и не радят о своем спасении. – Братие! этот грех, называемый грехом отчаяния, есть самый тяжкий из всех грехов и неминуемо ведет человека к конечной погибели. Как бы кто ни был грешен, никто и никогда не отчаивайся в своем спасении, и скорее прибегай к Богу с покаянием. Тяжки твои раны греховные, но Господь Иисус Христос силен исцелить раны всего мира. Бесчисленны твои грехи, но бесконечно и милосердие Божие к кающимся грешникам. Поверьте, что многие из обращавшихся к Богу злодеев делались служителями Божьими и еще при жизни удостаивались дара чудотворений. Многие из блудниц и других – великих, но покаявшихся грешников, блаженствуют ныне там, в обителях Отца небесного! Не желая утомлять внимания вашего, из множества примеров, которые бы могли подтвердить истину слов наших, мы укажем вам на один, который представляет нам собою святой новый преподобномученик Евфимий, память коего совершается марта 21-го и 1-го мая.

Хотя он был сын благочестивых родителей, но в юности сбился с правого пути и, как говорится в житии его, «опрометью ринулся на льстивый призыв разврата и старая весь в пламени юношеского сладострастия, сделался страшным гнездилищем порока и греха. Он раболепствовал страстям и греху и глубже и глубже погружался в пропасть ада» (стр. 224). Этого мало: к довершению зла, «он пришел раз к одному турецкому начальнику, отрекся от Христа, уверовал в лжепророка Магомета, и чрез три дня, по лживому его закону, принял и преступное обрезание» (стр. 224–225). – Казалось бы, погибель его была неизбежна; но на деле вышло не так. «Евфимий вскоре сознал, в какую глубину зол пал он, вспомнил отеческое благочестие, с трепетом начал произносить умом имя сладчайшего Иисуса, вспомнил, как блудный сын, небесного Отца и, желая призвать Божественную Его помощь, прибегнул к единственному с его стороны средству – слезам, и, как второй Петр, стал плакать горько (стр. 225). За тем, с горькими же слезами и теплыми мольбами он обратился к ходатаице грешных Пресвятой Богородице и просил Ее извести его из глубины погибели и быть споручницею за него к Сыну Ея и Богу (стр. 228). После сего прибыл он на Афонскую гору и там снова был назнаменован печатаю Пресвятого Духа и снова получил право быть согражданином Ангелов, чадом Божиим, сонаследником Христовым» (231). Как же он вел себя на Св. горе? Описатель жития его говорит об этом так: «Кто может рассказать по достоинству о последних его подвигах: о безмерном его посте, терпении во время бдений, о всегдашних слезах, о чрезвычайном сокрушении, о всенощных стояниях, о беспрестанной и неразвлекаемой молитве, о смирении духа, кротости, собранности и неразъединенности мысли, о постоянном внимании, о ласковости ко всем, о безмолвии, молчании, сострадании и благоутробии?» Таким образом, Евфимий в малое время, как бы одним неким исполинским шагом, переступил и совершил почти все виды добродетелей и совершенно попрал мудрование плоти и страсти ея, а через это душа его, возвысившись над чувственностью и вся объятая Божественным рачением при стремлении горе, уже не прилеплялась ни к чему временному, – почему и казался он как-бы не принадлежащим сему миру (Пат. ч. 2, стр. 124–235). Но и этих подвигов мало было для Боголюбивой души Евфимия. Он пожелал загладить свои прежние грехи и мученическою смертью. Чтобы исполнить свое намерение, он пришел к туркам, проклял их веру, исповедал себя христианином, сподобился венца мученического – и после смерти своей сотворил множество чудес. Так-то велико и неизреченно милосердие Божие к кающимся грешникам!

Не отчаивайтесь же, братие согрешающие, но сокрушайтесь о своих грехах и скорее спешите ко Господу. Раскройте пред Ним духовные недуги ваши и несомненно получите от Него прощение, ибо в этом неложным свидетелем для вас становится Он Сам: обратитеся ко Мне, говорит, и обращуся к вам (Зах.1:3), Обратися ко Мне и избавлю тя (Ис.44:22). В этом же уверит вас и возлюбленный ученик Господень: аще исповедаем грехи наши, учит он, верен есть и праведен, да оставит нам грехи наша; и очистит нас от всякия неправды (1Ин.1:9 ) . Слышите ли? Не от какой нибудь, но от всякия неправды, значит, от всех грехов, как бы тяжки они ни были. Не отчаивайтесь же, но скорее к Богу с покаянием тецыте, и прощение получите, и оправданы будете от Него. Аминь.

(Из жизни св. нового преподобномученика Игнатия. Пат. ч. 2, стр. 254–255).

Святой Апостол Павел говорит: не льстите себе: ни блудницы... ни любодеи... царствия Божия не наследят (1Кор.6:9, 10). Из этих слов ясно, что нехранящие целомудрие не спасутся. Но как трудно сохранить оное? Плоть питает в себе семена греховных желаний и страстей; в мире увлекают к нецеломудрию порочные нравы и обычаи и соблазнительный образ жизни людей; а дьявол человекоубийца бе искони, говорит Сам Спаситель (Ин.8:44). И должно заметить, что эта внутренняя плотская брань продолжается во всю жизнь и самые святые не свободны от нея. Один инок, живший в пустыне, мучимый похотью плоти, пришел к преподобному Пахомию и рассказал о своей внутренней брани. «Чадо, отвечал ему преподобный, не дивись сему. Вот ты видишь теперь меня человеком старым, сорок лет я не выхожу из кельи и пекуся о своем спасении; но и доселе подобная твоей брань мне досаждает. Зная сие, братие, что мы должны делать? Должны постоянно быть внимательными к себе, к своим мыслям, намерениям и делам: бодрствовать над собою и прибегать ко всем тем средствам, которые на деле оказались действительными против внутренней брани. Слыша сие, вы, конечно, спросите: что же это за средства? – На этот вопрос – ответ, от жизни святых, мы дадим вам.

Вот эти средства:

Во 1-х, объявление о своей внутренней брани духовнику. «Раз древняя злоба воздвигла в многотрудном теле св. преподобномученика Игнатия новаго (Пам. ок. 20 и 1 мая) такую плотскую брань, что он, сожигаемый этим адским пламенем похоти, пал на землю и, долго лежал как полумертвый, но потом, когда получил себе малую ослабу, тогда пришел к попечителю своему, старцу Акакию и, объяснив ему свою беду, стал просить у него утешения. Добрый старец, как и подобало, утешил и утвердил его словами Божественными и примерами святых мужей» (Пат. ч. 2, стр. 254).

Во 2-х, молитва к Пресвятой Богородице. Когда в другой раз, вскоре после сего, Игнатий, желая совсем избавиться от блудной брани, пришел в церковь и со слезами стал просить Пресвятую Деву избавить его от этой несносной брани, тогда, благодатью Богоматери, окружило его некоторое неизреченное и неописанное благоухание, и с того времени оставила его эта смертоносная брань» (Там же, стр. 225).

В 3-х, усердная молитва к Господу Иисусу Христу. Преподобная Сарра с страстью блуда боролась 13 лет и в это время молилась так: дай мне, Господи, крепость. Раз, когда искушение было сильнее и настойчивее, она в глубоком сокрушении и трепете пред геенною, взошла на крышу кельи и предалась усиленной горячей молитве. Демон, явясь ей в человеческом образе, поклонился ей и сказал: «ты победила меня, Сарра.» Она, понимая значение хвалы его, отвечала: «тебя победил Господь Иисус, а не я, грешная» (Жития подвижниц Восточ. ц. Стр. 16).

В 4-х, представление страшного наказания Божия за грехи плотские. Когда преподобный Пафнутий представил Таисии – блуднице, какой жестокий ответ она должна дать пред Богом за свои беззакония, тогда Таисия, трепеща и обливаясь слезами, сознала всю гнусность своих прежних грехов и с того времени начала новую святую жизнь» (Там же, стр. 52).

Наконец, в 5-х, помогает избавиться от искушений плоти молитва к Святым и особенно при мощах их. Раз, в скиту Аввы Даниила, восстала блудная брань на брата и он объявил о том Авве Даниилу. «Иди, сказал ему старец, в Октодекатский монастырь, в гробницу отцев и молись там так: «Боже, для молитв святой Фомаиды, помоги мне.» Брат поступил так, как велел старец, и, возвратясь из Откодекатского монастыря, пал к ногам старца. «Бог, по молитвам твоим, избавил меня от блудной брани,» говорил брат. «Не то говоришь ты; говори, как освободился?» сказал старец. Брат отвечал: «я сотворил только 12-ть поклонов и, наклонившись на гробницу, заснул. Приходит отроковица и говорит мне: «прими сие благословение и иди с миром в келью свою. И я почувствовал, что брань перестала. Но что значит то благословение, не понимаю.» Старец сказал: «благословение дар мученицы целомудрия; такое дерзновение имеют перед Богом подвижники чистоты» (Там же, стр. 31).

Зная теперь, какие средства служат к угашению в нас нечистых помыслов и плотской страсти, будем постоянно употреблять их в борьбе с внутренним тлетворным змием – похотью и ими поражать этого страшного нашего врага. Призовем на помощь благодать Божию и мы победим его. А победивши, в общее всех воскресение получим ту награду, которую Господь обещает победителям. Побеждающему, говорит Он, дам сести со Мною на престоле Моем (Апок.3:21). Аминь.

(Из жизни преподобномученика Акакия. Пат. ч. 2, стр. 263).

Истина известная: чем сильнее бой, тем славнее победа; чем труднее подвиг, тем блистательнее за оный венцы. Эта истина всегда оправдывается как в жизни вообще, так и в частности в жизни христианской. Без всякого сомнения и в последней, чем в большем искушении устоит человек, тем и награды от Бога он должен ожидать большей. Это конечно должно быть понятно для вас и само по себе; но для вящшаго убеждения в этом, мы постараемся доказать истину сего примером.

Св. преподобномученик Акакий, память коего совершается 1 мая, в отрочестве отрекся от Христа и, отрекшись, поселился в доме одного турецкого начальника, который полюбил его и усыновил. Когда он достиг восемнадцатилетнего возраста, жена этого начальника вдруг почувствовала к Акакию сатанинскую любовь, и однажды, не будучи уже более в состоянии удерживать себя, открыла ему преступную свою страсть и, для достижения своей гнусной цели, прибегла к способу, какой употребила жена Пентефриева в отношении к целомудренному Иосифу, Но Акакий, при этом жестоком искушении, устоял, и хотя и знал, что, не сойдя на желание госпожи, он добра от нее ждать не должен, остался однако непоколебимым, при этой брани, как скала, и демона посрамил (Пат. ч. 2, стр. 263). Что же после сего? тотчас после этого, как молния блеснула мысль о Боге в уме Акакия, он сознал страшный грех своего отречения, снова сделался христианином, повел святую жизнь, и в конце концов сподобился и венца мученического (Там же, стр. 263–272).

Итак, за борьбу с тяжким искушением, и отверженного Господь, тотчас же после борьбы, призвал к Себе, и величайший грешник сподобился сделаться мучеником и теперь предстоит престолу Царя небесного. Без сомненья и еще величайшими милостями взыщет Господь верных рабов Своих, которые день и ночь борятся с дьяволом, миром и плотью, не поддаются искушениям и соблазнам, и чем последние сильнее воюют на них, тем они тверже и непоколебимее отражают их. – В виду этого, братие, и будьте тверды. Чем сильнее придет к вам искушение, тем большая, знайте, ожидает вас и награда, если вы устоите против него; чем сильнейшая восстанет на вас брань, тем и славнейшая после нее будет победа ваша. Сколько раз вас и будет влечь дьявол ко греху, столько же раз отвечайте ему: иди за мною, сатано – помня, что чем дальше вы прогоните его от себя, тем ближе станете к Богу. Да, блажен, по слову Божию, муж, иже претерпит искушение: зане искусен быв приимет венец жизни, егоже обеща Бог любящим Его (Иак.1:12). Аминь.

(Из жизни преподобномученика Акакия Нового. Пат. ч. 2, стр. 265–267).

Есть, без сомненья, не мало людей, желающих всецело посвятить себя на служение Богу, оставить мир и уйти в монахи. Таковым, еслиб Бог судил исполниться их намерению, мы советовали бы непременно жить в одном монастыре, и, без крайней особенной нужды, ни в каком случае не переходить в другой. Этот совет мы предлагаем с одной стороны потому, что на наших глазах довольно иноков, любивших перебегать из обители в обитель, погибло, а с другой и на том основании, что и примеры из жизни святых говорят не в пользу перехода монаха из одного монастыря в другой. Для назидания возьмем хотя один из таких примеров.

Св. преподобномученик Акакий, именуемый Новым, память коего совершается 1-го мая, живя на Афонской горе, удалился в скит Св. Предтечи, явился там к духовнику иеромонаху Никифору и заявил о желании жить при нем. Никифор принял его и поручил надзору послушника своего старца Акакия, который и стал тщательно руководить его по пути аскетических подвигов. Сначала Акакий ревностно подвизался в постах, бдениях и молитвах, но потом поддался искушениям дьявольским и, никому не сказавшись, в глубокую и мрачную ночь вышел из скита Предтечи, сам не зная куда. После семичасового блуждания он пришел в обитель Котломушскую, а из нее в монастырь Симопетрский. Тут он стал просить у игумена позволения остаться в Симопетре. Позволение дано, но Акакий через несколько дней произвел соблазн в обители и за это его выслали оттуда. Господь вразумлял Акакия: ему явился однажды во сне некоторый из старцев Афонских, уже отошедший в мир горний, и повелевал возвратиться к духовнику Никифору, но Акакий оказался непослушным и при этом, и пошел в монастырь Хилендарский; но и тут опять не ужился. Что оставалось ему делать? В одном месте не уживается, из другого высылают. К счастью тут Акакий понял, что должно искать счастья не в селе, а в самом себе; возвратился к духовнику, стал беспрекословно принимать и исполнять все назначаемое ему, а чрез это и нашел мир своему сердцу и достиг такого нравственного совершенства, что от духовного умиления глаза его сделались приснотекущими источниками, изливающими обильные слезы (Аф. Пат. Ч. 2, стр. 265–267).

Теперь смотрите: нашел ли себе счастье и покой Акакий, когда ушел из скита Предтечи, в котором указал ему жить Бог? Увы, напротив видим, что переходя с места на место он пришел в нравственное расстройство и близок был к падению. И только тогда, когда возвратился в свой скит, опять стал на путь спасительный. Так бывает почти и со всяким из иноков, которые без нужды бегут из одного монастыря в другой. Частое перехождение указывает ясно, что в таких людях нет настоящего сознания того, в чем состоит истинное монашество, а есть только малодушие и нерассудительность. А при таком положении, понятно, человек нигде не найдет себе покоя и все далее и далее будет от собственного спасения. В виду же этого и живите, будущие иноки, если Господу угодно будет исполнить ваше желание быть таковыми, там, где Бог велел и будьте терпеливы и великодушны. Если когда что и трудно будет выносить в монастыре, в котором вы будете жить, то сейчас же представляйте себе, что вы пришли в монастырь вовсе не для снискания спокойствия, вовсе не для праздников и пирований, а для того, чтобы постоянно бороться с внутренним тлетворным змием, жить в трудах, злострадании и терпении, быть пред всеми смиренными и настоятелю во всем послушными, переносить все для Бога и для вечности и ждать себе покоя лишь на небесах. Будете, в трудных обстоятельствах, все это представлять себе и этого держаться и, Господь даст, вам и на ум не придет мысль – покинуть родную обитель, и рано или поздно, живя на одном месте, вы непременно через терпение обрящете успокоение. Аминь.

(Из жизни преподобномученика Онуфрия. Аф. Пат. Ч. 2, стр. 280–282).

Случается, братие, что иногда находят на нас сладкие восхитительные минуты, когда душа наша готова бывает оставить все земное и улететь на небо; когда она, так сказать, стремится к Богу – крепкому, живому; когда от молитвы нам и отстать не хочется и когда мы в сердце своем ощущаем предчувствие радостей небесных. Но также случается с нами нередко и совсем обратное: на душу нападает уныние, она тревожится, молитва не идет на ум, человек становится мрачным, холодным, мучится разными сомнениями и глубоко и далеко отпадает от своего Господа. От чего это последнее бывает с человеком? Причин, братие, на это много. Иногда подобное уныние наводит дьявол, иногда оно происходит от сообщества с грешниками, иногда производят оное печали и заботы житейские и наконец, и едва ли не чаще всего, происходит оно от самообольщения и гордости духовной. Послужит человек Богу постом и молитвами, сподобится некоторых явлений из загробного мира, и тут-то и начнет мечтать: «вот де я не таков, как другие люди; пощусь двакраты в субботу, десятину даю от всего, елика притяжу; сподобляюсь видений, вхожу в общение с небожителями.» Ну, за это, благодать Божия сейчас же и отступит от такого человека, а без благодати он и пропадает: – тревожится, унывает, не молится, мучится сомнениями. – Что же в таком случае нужно делать ему, чтобы успокоиться и стать на правый путь? Смириться и хоть с усилием, но паки к молитве обратиться. – Смирене и молитва паки возвращают человеку благодать Божию, а с нею он и паки может быть и счастлив и блажен. Чтобы убедиться в сем, выслушайте следующее повествование из жизни св. преподобномученика Онуфрия Афонского, память которого св. Церковь совершает 4-го января.

Раз Онуфрий, сподобившись Божественного видения, прославил Бога и почувствовал в сердце своем Божественное действе духовной теплоты. Но в следующую ночь – теплота эта оставила его и его объял страх и трепет. Тогда он сказал руководившему его старцу Григорию: «отче, Божественный огонь угас в сердце моем, – за что я окаянный потерпел это несчастье?» «За что потерпел, спрашиваешь?» отвечал ему старец: ты возгордился, и за это скрылась от тебя благодать Божия, и вот суждено сделаться тебе посмешищем и радостью демонов, печалью для Ангелов, и предметом глумления для людей.» – «Увы мне бедному!» сказал тогда Онуфрий. «Жаль мне трудов своих, жаль и добрых надежд братий...Несчастный! придешь ли ты в самого себя?"… И он упал к ногам старца, и плакал долго, плакал горько и неутешно; потом встал на молитву, ручьями проливая слезы и до тех пор молился, пока не почувствовал в сердце своем обычной теплоты. И тогда он смиренно сказал своему старцу: «отче, благословен Бог, мне теперь хорошо!» – (Пат. ч. 2, стр. 280–281).

Что же отсюда следует? То, что чем более служит человек Богу постом, молитвою или вообще другими какими-либо подвигами духовными, то тем более должен смирять себя пред Богом, сознавать свое недостоинство пред Ним и никогда не кичиться своими подвигами. В противном же случае он должен знать, что гордым Бог противится, что благодать Божия оставляет гордых и все подвиги таких людей теряют цену в очах Божиих. И если когда усердный молитвенник впадет в уныние, в сомнения и холодность, тогда он должен всеми силами своей души гнать их от себя, гнать опять же смирением и молитвою. Святитель Димитрий Ростовский говорит таковому: «не ленися, не унывай (л. 420). Восставляй вся своя чувства, воспряни не ленящися и не унывающи» (л. 427). Подобный совет находим и в церковном поучении о печали века сего, положенном в прологе на 8 день июля. Там сказано: «не хорошо предаваться унынию и изнемогать; но когда постигает уныние, нужно смириться пред Богом…Не впадай в безнадежное уныние; но к Богу в слезах, с воздыханиями и молитвою обратись и чрез это от Него помощь и избавление приимешь.» – Итак, служишь усердно Богу, не гордись этим. Холодность и уныние почувствуешь, – себя обвиняй. А чтобы холодности и уныния избежать, скорее в слезной молитве повергайся пред Господом и открой Ему скорбь свою и печаль свою Ему возвести. Он милосерд, и потому или пошлет тебе Свою благодатную силу, которая даст душе твоей успокоение и теплоту или от уныния и холодности и совершенно избавит. Аминь.

(Из жизни преподобного Филофея. Аф. Пат. Ч. 2, стр. 289–292).

Не все вы, родители, имеете хорошо устроенных и счастливо живущих детей. Случается видеть, что некоторые из чад ваших, иногда и невинно, бедствуют и страдают, чем и наносят невыразимую скорбь сердцу вашему. Бывает нередко и так, что при этом все усилия, все старания ваши о том, чтобы как-нибудь избавить детей от их бедственной участи, остаются бесполезными, и после этих усилий вы еще более начинаете сокрушаться о детях ваших, а иногда из-за них и к совершенному отчаянию близки бываете. Что же? Неужели уже нет средств помочь вам? Неужели нет возможности изменить бедственную участь ваших детей? Неужели нельзя найти им и в несчастий утешителей и избавителей. Нет, сокрушающиеся о несчастных детях родители, знайте, что есть средства помочь вам и есть возможность изменить бедственную участь ваших детей, и всегда можно найти им надежных утешителей и избавителей. Вы, конечно, спросите: как все сделать это? и где найти утешителей и избавителей? Слушайте, мы таковых сейчас укажем вам.

«Родители преподобного Филофея Афонского, память коего Церковь совершает 21 октября, были из города Елатии Азиатской. Боясь гонения от турок, они удалились в город Хрисополь, где скончался отец Филофея, а мать его Евдокия, проводя скитальческую жизнь в стране чужой, оплакивала свой вдовий жребий. В тогдашнее время турки при варварском владычестве над христианами, отнимали у них детей и, или насильно, или ласками, увлекали их в исламизм. В числе прочих был похищен от матери Филофей с своим братом, и оба были брошены в темницу. Несчастная мать горько оплакивала детей и единственное утешение находила лишь в чаянии милости и заступления от Царицы Небесной. Ей поручила она, как себя, так и детей и умоляла об избавлении их от плена агарянского. Молясь с верою, она была услышана, и дети ее чудесным образом были спасены и выведены из темницы. Им явилась Царица Небесная в виде их матери и сказала: «встаньте, дети, и следуйте за Мною.» Дети вскочили от радости. Между тем двери темницы отворились сами собою, а Богоматерь, выведши оттуда чад Евдокии, привела их в город Неаполь, в монастырь, посвященный пречистому Ее имени. Это было во время утрени. Приказавши им остаться в этой обители, Она убеждала их слушаться игумена и братию, а в заключение повела принять ангельский образ. «Я, продолжала мнимая мать, спустя несколько времени приду к вам: успевайте, дети, в подвигах духовной жизни и прощайте.» При этих словах, Она благословила их и стала невидима... Между тем мать Филофея, не имея никаких сведений о похищенных детях, решилась и сама оставить мир и посвятить себя подвигам иноческой жизни. В следствие сего она оставила Елатию, и по тайному водительству Промысла удалилась в тот же город Неаполь (Неаполь или Напиус – древний Сихем), где и вступила в обитель. Там она приняла пострижение. Находясь в таком близком друг от друга расстоянии, мать и дети решительно не знали друг друга, и в этой неизвестности протекло несколько времени. Раз, по случаю храмового праздника, в мужскую обитель, где подвизался Филофей с братом, в числе прочих монахинь пришла и Евдокия. Когда кончилась Божественная литургия, младший из детей ее, встретив своего брата, занимавшего должность екклесиарха, случайно назвал его вслух по прежнему мирским именем. При имени Феофила (имя Филофея в миру), Евдокия вздохнула и невольно, увлекаемая чувством материнской любви, начала всматриваться в лица двух братьев: ее сердце билось невыразимо. Недолго могла она воздерживаться от внутренних волнений и порывов материнской нежности. Евдокия подошла к ним, назвала каждого по имени, и братья, когда сами узнали в старческих ее чертах черты незабвенной матери, тотчас упали в ее объятия и сладко плакали, благословляя Бога, соединившего их воедино. На вопрос ее, когда и каким образом освободились они из плена, дети отвечали: «ты сама лучше знаешь это, к чему же любопытствуешь? Не ты ли, исхитив нас из рук турок, привела сюда? И не ты ли велела жить нам в сей обители, обещаясь придти к нам?» Мать поняла тайны судеб Божиих, убедилась в особенном покровительстве Божией Матери и прославила Ее помощь и дивное спасение. На слезы радости и на трогательное свидание матери с детьми ее собралась вся братия и, слыша чудное происшествие, торжествовали духовно. С того времени Евдокия, оставалась в обители, до конца подвижнических дней своих служила Богу с большим против прежнего усердием и славила небесное предстательство Благодатной Девы Марии Богородицы, избавившей детей ее от нечестивых турок, и мирно отошла ко Господу. По ее кончине дети ее подвизались в своей обители, неукоризненно проходя свое звание, и оставаясь образцом подражания для братии. (Афонск. Пат. Ч. 2, стр. 289–292). Итак, сокрушающиеся о несчастных детях, родители, вот Кто истинные утешители и избавители ваших чад! Это, как видите, Сам Господь и Пречистая Его Матерь. Не убеждает ли приведенный пример, что Они слышат в скорби призывающих Их, что нет скорби, которую бы Они не могли облегчить и что нет несчастья, которое бы могло укрыться от Них? Поистине убеждает и, убеждая, указывает, что к Ним то прежде всего должны обращаться с мольбою о чадах несчастных и у Них прежде всего просить помощи и избавления. А поэтому к Ним и обращайтесь. Их и умоляйте. И, несомненно, когда в слезной молитве с крепкой верою и пламенною любовью вы обратитесь к Ним, Они, или прольют в души ваших страждущих детей и свет и мир, которые послужат для них великою в их несчастьях отрадою, или уже и совершенно избавят их от всех бед и зол. Аминь.

(Из жизни преподобного Агапия. Пат. Ч. 2, стр. 310–311).

Не мало, братие, живет между нами раскольников и не мало и вовсе неверующих во Христа. Казалось бы, что они, видя наши святые, нередко величественные храмы и имея всегда доступ и к присутствованию при нашем торжественном церковном Богослужении, должны бы во множестве обращаться в нашу веру. Однако, к сожалению, на деле не видим сего. От чего же это? От того, что и вообще мы чаще подаем им собою худые, нежели добрые примеры и в частности, по отношению к ним самим, относимся нечестно, с обманом, лукавством и хитростью. А при таких отношениях наших, они понятно, и думают: еслиб их вера была правая, они не жили бы так и с обманом не относились бы к нам. Из этого же всего что следует? Конечно то, что если хотим неверующих сделать верующими, то и должно подавать им собою не худой, а добрый пример, и всегда относиться к ним и поступать с ними честно. Что сие последнее подлинно служит действительным средством к обращению неверующих ко Христу, то мы сейчас докажем вам и самым делом. Преподобный Агапий Афонский (память его 1 марта) был послушником одного добродетельного старца, безмолвствовавшего в Ватопедском ските Колице… В одно время вышел он на море помыть свои одежды, а там случились агаряне: они тотчас взяли его и, увезши, продали в Магнезии одному тоже агарянину, у которого святой находился 12 лет в оковах и ежедневно работал с усердием. С полною верою и горячими слезами молился Агапий Пресвятой Богородице, чтобы Она освободила его от горького плена и был услышан. Владычица чудесно дала ему свободу и он беспрепятственно прибыл на Св. гору к своему старцу. Но старец, увидев его, опечалился, ибо думал, что он тайно убежал от своего господина, и сказал ему: «Чадо! агарянина ты обманул, но Бога никто и никогда не обманет; в час всеобщего суда ты должен будешь отдать ответ за те сребреники, которые истратил твой господин на покупку тебя, чтобы иметь тебя помощником себе в своих нуждах: поэтому, если ты истинно желаешь себе спасения, иди назад к своему господину и служи ему. Поступив так, ты будешь истинным рабом Божиим и верным Его служителем; когда же Бог просветит твоего господина, он сам даст тебе отпуск. Любящий Бога и Богом возлюбленный Агапий, приняв эти слова своего старца, как от Бога, возвратился к купившему его. Агарянин, неожиданно увидев его, удивился.» Как ты ушел от меня и почему возвратился? спрашивал его варвар. Тогда святой подробно объяснил ему все дело. Удивился и даже изумился варвар добродетели Агапиева старца и высоте святой христианской веры, а с тем вместе смягчилась от умиления и зачерствелая душа его. Скоро, взяв с собою Агапия и двух сыновей своих, пришел он на Святую гору к старцу Агапиеву, и требовал от него себе и детям своим крещения. Быв надлежащим образом утверждены в вере Христовой, агарянин и сыновья его были крещены, а после того приняли на себя и ангельский образ и Богоугодно пожив в добродетельном подчинении сначала старцу Агапиеву, а по смерти его, Агапию, отошли в царство небесное радоваться с прочими преподобными отцами во Христе Иисусе (Пат. Ч. 2, стр. 310–311).

Что же было причиною обращения агарянина с семьею ко Христу? Очевидно честность Агапия, которая изумила его, а вместе и убедила и в истине христианской веры. «Удивился, сказано, агарянин высоте святой христианской веры и смягчилась от умиления и зачерствелая душа его.» Итак, видите ли, какое благотворное влияние могут иметь на людей, и не сущих от двора сего, наше честное отношение к ним, наша искренность и правда? Они, как вы и могли убедиться из рассказанного события, могут сильнейшим образом действовать на сердца неверующих, умилять их, заставлять изумляться высоте нашей веры, которая учит святому, и в конце концов обращать этих неверующих ко Христу. Поэтому, братие, в отношении к последним, если хотите, чтобы и они вошли в число овец стада Христова, будьте честны, справедливы, искренны, нелицемерны, – и поверьте, тогда и дело обращения их вы много подвинете вперед. Несомненно они тогда и о вас и о нашей святой вере изменят свои мысли к лучшему, умилятся душею, станут с несравненно большим вниманием относиться к словам вашим, и, очень может быть, что, при постоянном добром примере со стороны вашей в отношении к ним и при неослабных заботах и усилиях об обращении их, и придут в разумение истины и познание Христово. Аминь.

(Из слова Феолипта, митрополита Филадельфийского. Пат. ч. 2, стр. 340–343).

Без сомненья, вы, иноки новоначальные, о том, что вам нужно делать для спасения души и как вести себя в иночестве, и из книг отеческих узнали и старцы ваши говорили вам. Но если вы и узнали это, то во всяком случае знайте, что это знание еще вовсе не должно заставлять вас думать, что вам уже больше ничего не нужно знать для жизни в иночестве, и что вы все теперь знаете. Нет, наука жизни подвижнической так трудна, что ей нужно учиться всю жизнь, и инок никакими добрыми наставлениями относительно ее пренебрегать не должен. И если самонадеянность и самоуверенность вредны и для всех, то для монаха они и вовсе гибельны. Множество иноков от этой самонадеянности впало в прелесть, сделалось радостью для демонов, посмешищем для людей и в конце концов погибло. Поэтому тому, как вам жить, учитесь постоянно, чтобы с пути не сбиться и на правом пути постоянно стоять. Трудно это? Но, что делать! не забывайте, что в монастырях вы поселились вовсе не для праздников и пирований, а для того, чтобы в непрестанных трудах, бдениях же и пощениях непрестанно пребывать. Итак, повторяем, учитесь; а мы с своей стороны вместе с вашими старцами также в этой науке будем по времени помогать вам. Но обещаясь делать это впереди, начало сему и сейчас положим и от одного из учителей церковных о том, как вам вести себя, сейчас слово предложим.

Слушайте же, что говорит вам о вашей жизни иноческой митрополит Филадельфийский Феолипт. Собирай, учит он инока, глаголы молитвы и разглагольствуй с Господом, взывая всегда и не преставая. Часто молись... и тогда будешь ходить духом, не станешь внимать плотским пожеланиям... Храмом Божиим соделаешься, воспевая Бога постоянно. Когда же почувствуешь себя ослабевающим в молитве, – возьми книгу, читай внимательно, и познавай, то есть, не с торопливостью пробегай слова, но с размышлением вникая в оныя и ум обогащая... Выучивай Евангельские слова, также повествования св. отцов и жития их всегда читай,... да мысль, утружденную молитвою, снова укрепишь чтением и размышлением слов Божественных, и возбудишь в ней большую охоту к молитве... Коленопреклонений не оставляй... и каждое коленопреклонение совершай с мысленным Христа призыванием, да, припадая душею и телом Господу, умилостивишь Бога душ и телес. И если руками будешь делать какое спокойное дело, с мысленною молитвою, для прогнания сна и лености, – и сие укрепляет подвижнический труд; ибо все известные занятия, совершаемые с молитвою, возбуждают ум, прогоняют скуку, душе подают большую бодрость, а уму остроту и охоту к занятиям мысленным. Когда, оставив дело, выходишь из келии, телесные очи к земле обращай, а мыслью прилежи памятованию о Боге. Когда войдешь в храм и станешь на место, не празднословь языком с близ стоящим монахом, ниже умом рассеивайся в суетностях; но язык только во псалмопении, а мысль в молитве содержи. По окончании пения отходи к себе и определенное тебе правило начни. Пришед в трапезу, не смотри часто на братию, ниже дай в душе твоей части худым помыслам. Но видя и приемля, что тебе предложено, устам пищу, слуху слышание чтимого, а душе молитву давай, да телом и духом питаясь, всецело славишь исполняющего во благих желание твое (Пс.102:5). Вставши от трапезы, чинно и в молчании иди в свою келью, и как трудолюбивая пчела прилежи добродетелям. Когда выйдешь с братию на какую монастырскую службу: пусть руки делают, уста молчат, а ум памятует Бога... Помыслы удаляй, и не позволяй им входить в сердце и оставаться; ибо удержание страстных помыслов оживляет страсти, а ум умерщвляет. Но когда вторгаются они, тотчас старайся умерщвлять их стрелою молитвы. Если же упорно сопротивляются и возмущают мысль... тогда должно открыть их посредством исповеди, поскольку злые помыслы, будучи открываемы, прогоняются .. Всякий помысл, восстающий в сердце, совершенно истребляй, как разрушающий любовь и мир. Всякое же приключение, приходящее от вне, мужественно приемли, как научающее спасительному терпению, – терпению, которое дарует пребывание и покой на небесах. Таким образом проводя дни, будешь спокойно жить в настоящей жизни и увеселяться блаженными надеждами; а при исходе с дерзновением перейдешь отсюда в места покоя, которые уготовит тебе Господь в мздовоздаяние за понесенные здесь труды (Пат. ч. 2. стр. 340–343).

Вот вам, иноки новоначальные, и от нас или лучше чрез нас, помощь в деле спасения вашего, в предстоящих вам подвигах и трудах! Поучаясь жизни иноческой от старцев ваших и книг отеческих, не забудьте когда вспомнить и о сейчас предложенном вам уроке Феолипта блаженного и потщитесь и им предложенные правила приложить к жизни вашей. Они несомненно с опыта взяты и потому пользу вам принесут. Прилежите же по оным молитве, чтению, труду, благоговейному стоянию в храме; объявите непримиримую брань скверным, воюющим на душу помыслам, а от встречающихся неприятностей учитесь спасительному терпению, которое, как слышали, дарует пребывание и покой на небесах. Когда же во всем этом преуспеете, тогда без сомнения, и самым делом убедитесь в пользе правил указанных, а равно, конечно, и в истине слов наших относительно их. Аминь.

(Из жития преподобномученика Агафангела Есфигменского. Афонск. Пат. ч. 2, стр. 415–417).

Все мы знаем, братие, что Господь прославляет иногда нетлением тела Святых Своих; видим и слышим, что от некоторых из святых мощей являемы бывают чудотворения; обоняем от иных из них – благоухание мира. Для чего же Господь делает это? Для прославления Святых? Отчасти да; но это цель не главная; ибо Святым, живущим во свете лица Божия, мало нужды в прославлении нашем. Для чего же? Для того, главным образом, братие, чтобы видимыми знаками Своего всемогущества, явленными в даровании нетления тленному, и в нас веру укрепить, к жизни добродетельной нас побудить и к благочестию обратить. Если Святые и остаются пред нами здесь своею нетленною плотью, как будто опочившие вчера сном смертным, то именно для того, чтобы наставлять нас и учить и указывать и нам путь к отечеству небесному. Что это последнее – так на самом деле есть, то можно доказать следующим примером.

После казни св. преподобномученика Агафангела Есфигменского, мощи его начали издавать из себя райское благоухание. Слух о благоухании от них немедленно разнесся по всему городу, и христиане стали во множестве притекать к святым мощам. Все с благоговением рассматривали их, не находили в них никакого признака смертности, а напротив все ощущали от них чудный райский аромат, который, к большему удивлению всех, становился с часу на час сильнее и сильнее. Чудное это явление произвело в христианах чувство душевного умиления... и они пришли в такое сердечное сокрушение, что если бы учили их учители всей вселенной целые годы, то не произвели бы столько плода. Враги закоренелые и непримиримые примирялись; раздавались щедрые милостыни; пришли в омерзение бесчестные дома; маловере и отчаяние исчезли; много лет не видевшие духовника теперь притекали к нему с теплыми слезами; вольнодумцы и безбожники онемели; – на самых даже агарян, не столь ожесточенных, это явление произвело благодетельное влияние, – и они с благоговением называли Святого мучеником. В это время один христианин, именем Димитрий, страдая небрежением о таинствах веры, и находясь под влиянием вольнодумцев, пришел приложиться к мученикову телу и почувствовал неизреченное благоухание. Вследствие сего, он тотчас же бросил свое равнодушие, проклинал вольнодумство и всякий вид безбожия и исповедался во всех своих грехах (Аф. Пат. ч. 2, стр. 415–416 ).

Из сего краткого повествования о мощах св. Агафангела является, братие, кажется, ясный ответ на вопрос, для чего Господь прославляет иногда нетлением тела Святых и являет от них те или иные знамения и чудеса? Как видите, главным образом для того, чтобы более утвердить нас в вере, надежде и любви к Нему, отвести от греха и побудить к жизни добродетельной. Заметьте, какое могущественное действие произвели на сердца верующих прославленные мощи преподобномученика Агафангела: «если бы,» сказано в житии его, как вы и слышали, «учили христиан учители всей вселенной, то не произвели бы столько плода!» Но что было при прославлении тела Агафангела, то бывает при прославлении тел и других угодников Божиих. Сколько, например, всегда собирается усерднейших поклонников в обители, где, в благоухании святыни, почивают мощи Святых! И из каких, каких дальних мест не собираются! А когда открываются мощи Святых, тогда и вовсе, при открытии их, несметное число христиан бывает. И понятно, что не что иное влечет этих христиан к св. мощам, как возбужденные чудотворениями от них чувства крепкой веры, несомненной надежды и пламенной любви к Богу. Взирая на св. мощи, невольно каждый из нас убеждается в истине, что есть Бог, есть будущая жизнь и есть воздаяние по смерти. И вот для такого то убеждения Господь и оставляет пред нами в нетлении тела Святых Своих. Аминь.

(Из жизни преподобномученика Тимофея Есфигменского. Пат. ч. 2, стр 426–427).

Чтобы удобнее достигнуть духовного совершенства, прежде и паче всего необходимо иметь терпение и послушание. Есть руководители к небесному отечеству и надобно слушаться их безусловно, а свою волю отсечь; а чтобы слушаться и исполнять заповеданное ими, для сего необходимо и себя самого победить, и иметь терпение. Но к сожалению этих-то двух добродетелей нам и не достает. А между тем спасение без оных и едва ли возможно. В виду этого и будем учиться терпению и послушанию хотя у Святых, и учиться тем более будем потому, что некоторые из них в сем случае могут представить нам примеры разительные.

Св. преподобномученик Тимофей Есфигменский, до поступления в монашество, был человеком женатым и имел двух дочерей – девиц, которых, уходя в монастырь, отдал на воспитание, жившим в некотором селении, родственникам. Однажды, будучи уже иноком, он был послан игуменом в Пропондиту к известному в то время наставнику и проповеднику – Герману. Так как Тимофею по пути к Герману нужно было проходить тем селением, где жили его дочери, то он и стал просить у игумена благословения повидаться с ними. Игумен – сам благословения не дал и сказал Тимофею следующее: «сначала поди, чадо, к наставнику своему и спроси его об этом, и если он позволит, сходи.» Глубоко сложил благословенный сын послушания в сердце заповедь своего отца и пошел к наставнику – Герману. Когда он приближался к селению, где находились его дети, сердце его разгорелось такою любовью к ним, что из глаз его потекли ручьем слезы: но он не дерзнул не только войти в то селение, боялся даже и посмотреть на него, опасаясь погрешить против долга послушания. Между тем, идя по задворкам селения, он встретился с одним старым своим знакомым, шедшим в то селение. Этот, узнав своего приятеля, просил его зайти к нему в дом. Верный послушник отвечал своему приятелю, что теперь не имеет времени, но на возвратном пути непременно побывает у него. Явившись в селение, приятель Тимофея известил девиц – детей его, что отец их проходит мимо их селения, и что он теперь еще близко. Можно представить вспышку любви юных сердец к родителю своему, столь долго разлученных с ним. Любящие дети не побежали, а полетели вслед за отцом своим и, увидев его уходящим от них, усилили свой бег: – напряг свои силы и растроганный отец, и бежал от них дотоле, пока стал ими невидим. Сколько ни употребили они молений, воплей, сколько ни пролили слез – все напрасно. Они не только не услышали беседы родителя своего, но даже не увидели лица его. Разумеется, было не каменное у него сердце. Он плакал много и горько, сердце его горело таким же жаром любви к своим детям, как и у них к нему: но он все-таки уходил от них с стесненным сердцем, желая быть точным в исполнении обязанности послушания. Вот как благословенный сын послушания хранил послушание! (Пат. Ч. 2, стр. 426–427).

Не правда ли же, братие, что святые угодники Божии могут нам подлинно представлять собою разительные примеры и терпения и послушания – вместе? И не правда ли, что, в виду этих разительных примеров, терпению и послушанию мы должны учиться у Святых? Поистине так, братие! Ибо когда будем представлять себе столь великие подвиги их, тогда несомненно чаще и чаще будет представляться и уму нашему вопрос: если можно было с терпением и послушанием нести столь великие подвиги, какие несли Святые, то имеем ли мы право уклоняться от послушания и терпения, когда нам в настоящее время заповедуются подвиги. Да и есть ли вообще у нас хоть сколько-нибудь послушания и терпения? При решении же этих вопросов, конечно, незаметно для нас самих, и смирение в нас явится и терпению и послушанию начнем прилежать и таким образом и в деле спасения будем преуспевать. Аминь.

(Из повествования об обретении святых мощей преподобного отца нашего Евдокима Ватопедского. Аф. Пат. Ч. 2, стр. 441).

Прибегая за помощью к святым угодникам Божиим, мы иногда, испрашивая у них оную, даем перед Святыми обеты, в случае исполнения наших молитв к ним, сделать то или другое дело доброе. Но, тут являются вопросы: слышат ли Святые – обеты наши? И если слышат, то угодны ли они им? И даваемые нами обеты – споспешествуют ли успеху наших молитв к Святым? Как решить вопросы сии? Решим при помощи примера. Однажды монах – афонец, именем Гавриил, сам весьма искусный в врачевании, почувствовал такое расстройство в теле, что не мог ни двигаться, ни сидеть, ни избрать другое положение без страдания. Для освобождения себя от этой жестокой болезни, он употребил все, что знают врачебная наука и опыт; но его усилия были напрасны. Братия, глубоко тронувшись невыносимыми его страданиями, советовали ему обратиться с теплою молитвою к святому Евдокиму Ватопедскому. Вняв таким благим советам, он, в умилении души, сказал: «если истинно святый Евдоким – чудотворец и может уврачевать меня, то я для священной его главы устрою серебряную раку.» Лишь только дал он такой обет, – после давней бессонницы своей, вдруг погрузился в тихий и сладкий сон и увидал некоторого достопочтенного и величественного монаха, имевшего густую, белую бороду. Явившийся, пришедши к нему, коснулся бедер его и сказал: «Это ничего; не беспокойся.» Больной отвечал «ты шутишь надо мною, старче, – или не видишь, какие я переношу страдания.» «Будь здоров,» с чувством участия, сказал старец и пошел от больного. Образ виденного им совершенно походил на образ св. Евфимия великого. Гавриил, пробудившись, сначала думал, что все это делается наяву, и потому спросил прислуживавшего ему брата: «Что это за старец, который сейчас был здесь, и теперь только вышел из дверей?» «Как сюда никто не приходил, так и отсюда никто не мог выйти,» отвечал брат больному. Пришедши в себя, Гавриил вспомнил, как он обращался к святому Евдокиму, но никому ничего еще не говорил, думая, не игра ли это воображения. Когда же почувствовал себя совершенно исцелившимся, тогда убедился, что приходивший к нему и коснувшийся его был не другой кто, как святой Евдоким, и что совершившееся с ним было явление чудесное. Гавриил, желая немедленно исполнить свой священный обет, просил бывшего тогда епитропом – Филарета послать за мастером золотых дел. Просьба его была исполнена. Исцелившийся, на память будущим родам, велел мастеру вырезать на раке слова: «устроил эту раку для честной сей главы монах Гавриил, нашедший святого Евдокима целителем своего недуга» (Пат. ч 2, стр. 441–442).

Из этого события ясно открывается, братие, та истина, что святые угодники Божии слышат обеты наши, и эти обеты, если только они благоразумны и соединены с доброю целю, угодны им и вместе – несомненно споспешествуют успеху наших молитв к святым. Из этого же последнего становится ясною и та другая истина, что святые угодники Божии, озаряемые светом лица Божия, и вообще видят нас, знают какие мы питаем к ним чувствования и чего желаем от них и, как близкие к Богу, испрашивают у Него благодать и милость преимущественно тем из нас, которые почитают их, молятся им и ради них дают обещание сделать и на самом деле делают какое-нибудь доброе дело. А все это, вместе взятое, учит нас тому, чтобы мы, как говорит св. Иоанн Дамаскин, «почитали святых.., приносили дары, чтили дни памяти их... и старались угождать им; чтобы воздавали почитание святым псалмами, песнями и пением духовным, сокрушением сердца и милосердием к бедным; потому что и Богу такое служение наиболее благоугодно» (Точное излож. прав. веры. Кн. 4, гл. 15). Аминь.