Рабиндранат Р. Махарай
Смерть гуру

Глава 20. «Новая жизнь»

Богословское образование, которое я получал в Лондонском Библейском колледже, было очень серьезным и просто бесценным для меня – ведь я собирался учить других. Совместная учеба и молитва с молодыми людьми из двадцати пяти стран мира, посвятивших свою жизнь Христу, вдохновляла и направляла меня. Почти все выходные были заняты тем, что я проповедовал в евангелической группе нашего колледжа. Плата за проживание составляла около пятисот фунтов в год, но я периодически получал извещения о том, что деньги внесены вперед. Так продолжалось все время, пока я учился, и я до сих пор не знаю, кто же был моим благодетелем.

Каждые каникулы – Рождественские, Пасхальные и летние – я проводил в Цюрихе. Мы решили отремонтировать наше подвальное помещение и устроить там христианское кафе, максимально привлекательное для молодежи. В этой работе нам помогали многие молодые христиане, в том числе и деньгами. С общего согласия наше кафе получило название «Новая Жизнь», которое лучше всего выражало то, что произошло со мной, или с бывшими наркоманами, преступниками, проститутками, а также с христианами, которые были крещены в детстве и следовали всем церковным традициям, но только с нашей помощью познали Христа и получили новое рождение. Христианство здесь было, как правило, всего лишь культурной традицией, а не личными отношениями с Богом через Иисуса Христа.

В нашей дальнейшей жизни мы решили руководствоваться некоторыми принципами.

Первый из них – никогда не просить материальной поддержки, не собирать никаких пожертвований на наших собраниях и никому не рассказывать о наших нуждах. Мы будем надеяться только на Бога. Если нам и будут помогать, то только по своей доброй воле.

Следующий принцип – действовать только в соответствии с Христовой любовью. По Своей любви Бог дал нам Своего Сына, Который любил нас и умер за наши грехи. Мы просили Бога помочь нам проповедовать Христа и служить Ему из-за нашей любви к Нему, а не в надежде на награду.

Наш третий принцип был взят из Послания к Тимофею: «И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям, которые были бы способны и других научить».

Мы понимали, что наша главная задача – воспитывать учеников, которые, в свою очередь, смогли бы обращать и учить других людей. Для этого нужно хорошее образование и опыт христианской жизни. Новообращенные должны были знать, во что они верят и почему. Одно дело – с большим энтузиазмом начать христианскую жизнь, но совсем другое – ежедневно возрастать и крепнуть в вере и приводить других людей ко Христу.

Первая радость может продлиться несколько дней или даже недель, но когда мы встречаемся лицом к лицу с реальной жизнью, когда приходят сомнения, а старые знакомые стремятся затянуть нас обратно, искушение вернуться к прошлому может стать очень сильным. На одном энтузиазме преодолеть все трудности этой жизни невозможно. Мы постоянно делали ударение на том, что Христос пришел в мир также и для того, чтобы изменить жизнь людей на земле, здесь и сейчас. Он хочет, чтобы Его ученики следовали Ему, а не просто верили в Него.

Мы проповедовали слова Христа: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Ев. Матфея, 16:24). Мы пытались сделать эти слова предельно ясными.

Хайнц и Анналис, которые поженились сразу после приезда в Цюрих, приглашали в свою маленькую квартиру молодых людей, даже незнакомых, чтобы вместе поужинать и поговорить о Христе. Впоследствии эта работа проводилась в большом старом четырехэтажном доме. Этот дом стал постоянным местом сбора нашей группы и временным жильем для сотен хиппи, которые оставались здесь, чтобы провести две-три ночи. Многие из них решали не продолжать свое путешествие к наркотикам и возвращались назад, чтобы повиниться перед родителями, которых они раньше ненавидели, а теперь полюбили любовью Христа.

В этом доме мы проводили свои занятия восемь месяцев, а потом нам отдали все здание, где раньше размещался дом престарелых, и мы открыли трехлетнюю Библейскую школу. Мы набирали учеников после того, как внимательно наблюдали за ними во время летней миссионерской деятельности. Впоследствии почти у всех выпускников нашей школы основным занятием стала христианская работа, которую они изучали на практике в разных городах Европы.

Вся наша группа разделяла мои опасения по поводу усиления влияния восточного мистицизма, захлестнувшего почти все круги стран Запада, что привело к глубоким изменениям в мышлении, верованиях и образе жизни. Многие приняли искаженные восточные доктрины, в частности законы кармы, перевоплощения, как собственные религиозные убеждения, другие присоединились к различным сектам, таким, как Общество сознания Кришны, Общество самореализации йогананды, Миссия божественного света, а также к многочисленным группам, экспериментирующим с сознанием.

Как бывший индуист, я, путешествуя по всему Западу, был поражен тем, что многие западные секты, такие, как Христианская наука, Наука о сознании, Религиозная наука и единство, имеют индуистско-буддистские корни и являются сложной смесью восточного мировоззрения и того, что христианство называет ересью. Даже классическая американская Мормонская церковь, которая может показаться похожей на христианскую, основана на индуистских доктринах о предсуществовании души, многочисленности богов и стремлении каждого человека стать богом.

Чувствуя, что необходимо всеми силами пытаться остановить это мощное вторжение восточных религий, я начал чаще выступать публично, предупреждая тех, кто был втянут в занятия йогой, медитацией, а также в использование других способов воздействия на сознание, о той опасности, которой они подвергают себя. Меня приглашали выступать в колледжах и университетах разных стран. Темами моих лекций было сравнение религиозности и живой веры во Христа, или противопоставление христианства индуизму и другим восточным религиям.

Когда я, совершая большой тур с лекциями, находился в Израиле, то почувствовал во время молитвы, что Бог велит мне ехать на Тринидад, впервые после того, как я покинул его. И хотя приближались Рождественские каникулы и все билеты на самолет были проданы, по милости Божией мне удалось достать билет из Тель-Авива в Лондон, а оттуда – в Порт-оф-Спейн. В аэропорту я встретил знакомого, который довез меня до нашего дома. Это поистине было чудом, когда я поднялся по ступенькам и вошел в гостиную за пятнадцать минут до полуночи. Ведь это была Рождественская ночь!

– Раби! Вот так подарок дал нам Бог! – воскликнула Ма. – Я молилась Ему о том, чтобы Он помог нам увидеть тебя на это Рождество!

Со времени моего отъезда Ма очень постарела, но по-прежнему была спокойной и радостной. Дома я провел много прекрасных часов в совместной молитве и изучении Слова Божиего, вспоминая те далекие дни, когда мы стали христианами, и радуясь тем изменениям, которые совершил Христос в жизни нашей семьи. Я с удовольствием встречался со старыми друзьями – и христианами, и индуистами, и для меня было большой честью проповедовать Евангелие по всему Тринидаду.

После возвращения в Европу я получил известие о том, что Ма серьезно больна. Она еще несколько недель держалась, и ей вроде бы стало получше, но затем мне сообщили, что Господь забрал ее к Себе. На похоронах не было и тени тех стенаний и горя, которые сопровождали смерть моего отца. Мы знали, что она была с Христом, в совсем другой жизни, на небесах, она не перевоплотилась в какое-нибудь живое существо, чтобы пройти новый круг страданий и боли на земле. Я снова увижу Ма в тот день, когда Христос придет на Землю, а это может произойти в любую минуту. И я был благодарен Богу за то, что Он дал мне еще раз увидеть Ма перед тем, как взять ее от нас. Воспоминания о ее жизни, отданной Христу, и тех долгих часах, которые она проводила, преклонив колени в молитве, всегда будут поддерживать меня и вдохновлять на служение Христу.

Вскоре мы начали готовить миссионерское путешествие на Восток, о чем я давно мечтал.

Одной из наших целей было научить молодых людей проповедовать Благую Весть Христову в восточных странах, особенно в Индии и Пакистане, и я усиленно работал над этой программой.

В Югославии два из трех наших микроавтобусов были остановлены, а все их пассажиры арестованы за распространение христианской литературы. Через несколько часов их отпустили, и мы поехали дальше, в Турцию. Я впервые проповедовал в мусульманской стране и с радостью наблюдал, как некоторые мусульмане обращаются ко Христу. В Стамбуле для нас большой поддержкой было то, что мы остановились в доме молодых супругов, которые стали христианами три года назад, в Цюрихе. Мы увидели, что их стремление служить Господу не ослабело и они заметно выросли в вере.

В Пакистане мы также проповедовали Евангелие. Моими переводчиками были два молодых швейцарца, которые несколько лет назад, будучи хиппи, решили проделать путь в Индию, к наркотикам, но задержались в Пакистане. Бог чудесным образом повлиял на них, и они приняли Христа, вернулись в Швейцарию, закончили Библейский колледж «Новая Жизнь», а затем отправились с нами. Через некоторое время часть нашей группы вернулась обратно, а мы продолжали работу, продвигаясь в сторону Индии. Я хотел установить необходимые контакты, проповедовать Евангелие и, конечно же, посетить мою мать, которая жила под Бомбеем, в ашраме своего гуру. Проникнуть в Пакистан было совсем нетрудно, но когда я попытался пересечь границу с Индией, то был арестован. Пограничники, очевидно, думали, что в их сети попалась «крупная рыба», и быстро доложили об этом в штаб, в Лахор.

Меня оставили наедине с самим собой в ожидании приезда начальника. Мне сказали, что он – очень религиозный мусульманин, три раза совершавший паломничество в Мекку. Эти сведения вряд ли могли помочь мне, так как ничего не говорили о нем как о начальнике полиции. Вся моя надежда была только на то, что мне удастся убедить его, что я христианин. Более того, я стремился рассказать о Христе каждому, кто пожелал бы меня слушать.

Пока я в течение трех часов сидел под арестом, я вспомнил всю свою жизнь. Я не жалел о том, что приехал в Пакистан. Если я помог хотя бы одному человеку получить прощение грехов и вечную жизнь, то уже из-за одного этого стоило рискнуть. А таких людей, которые приняли Христа, было много.

Возможно, мне не удастся убедить начальника, что я не шпион и не индуист. Все остальные офицеры были твердо уверены в том, что я лгу. Как они ненавидели индуистов! Для них моя смерть станет частичным возмездием за тысячи их друзей-мусульман, убитых индуистами.

Нет лучшей возможности испытать веру человека, чем перед лицом смерти, и сейчас я был твердо убежден – Христос любит меня, а физическая смерть приведет мою душу к Нему, где меня уже ждет Ма. Мое сердце наполнялось радостью, когда я думал о том, что сделал в моей жизни Христос, а также в жизни тех людей, которые преображались, благодаря вере в Него.

Я был в руках Божиих и желал только исполнить Его волю, чтобы все, что ни произойдет, послужило к Его славе. И я помнил о тех словах, которые написал апостол Павел, когда был в тюрьме: «Возвеличится Христос в теле моем, жизнью ли то, или смертью.» Я вспоминал о прочитанных мною книгах Тоузера, одна из которых лежала в моем чемодане, и о двадцатом стихе второй главы Послания апостола Павла к Галатам, о котором я так много размышлял: «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос.»

Я уже умер в нем, и теперь смерть не могла повредить мне. Я больше не боялся того, что могли со мной сделать эти люди.

– Зачем вы шпионите в нашей стране? – спросил меня приехавший начальник полиции.

– Я не шпион, – сказал я, – и никогда не стал бы этим заниматься.

– А почему?

– Потому что я христианин.

– Вы христианин? Это что, не ваш паспорт? Имя Махараджа никогда не было христианским.

То, что выражали его глаза, показывало, что он поверит такой лжи только в том случае, если лишится рассудка.

–  Да, мое имя Махараджа, но я христианин, – настаивал я.

– Докажите, – теперь он улыбался, как будто наслаждался тем, какую шутку задумал.

Я не ожидал этого. Я никогда и не думал об этом раньше. Как я мог доказать то, во что верил? Здесь не было никого, кто знал меня и мог засвидетельствовать, кто я такой.

– Вы мусульманин? – спросил я с уважением.

– Да.

– А вы можете доказать это? Очевидно, теперь-то он должен понять, насколько бессмыслен был его вопрос.

– А почему я должен что-либо доказывать? Я же не шпион!

– Но я‑то ведь тоже не шпион!

– Ну тогда докажите, что вы христианин! – снова улыбнулся он.

– Хорошо, – сказал я, открывая свой чемодан, – вот моя Библия. Станет ли индуист носить с собой Библию? Начальник засмеялся:

– Конечно, если этот шпион неглуп! Я стал листать страницы перед самым его носом.

– Но посмотрите, сэр, посмотрите, как у меня здесь все подчеркнуто, исписано, страница за страницей, выделены стихи, которые имеют для меня особенное значение, посмотрите на все мои пометки на полях!

– Ну, так может сделать каждый шпион! Я снова открыл свой чемодан.

– Вот, посмотрите, у меня здесь много разных христианских книг, и письма от тех людей, которых я привел ко Христу, почитайте, что они пишут. Он даже не стал смотреть на мое последнее доказательство.

– Вы думаете, что я совсем ничего не соображаю? Как будто все это невозможно подделать!

Я был ошеломлен. Я никак не мог доказать, что был христианином. И вот мне в голову пришла еще одна мысль.

– У меня есть доказательство, – сказал я. – Вот рукопись, история моей жизни, – я положил пачку листов на стол перед ним. – Здесь все рассказано подробно: как я жил, будучи индуистом, и как я стал последователем Иисуса Христа. Ни один шпион не сможет придумать что-либо подобное!

Посмотрев на меня скептически, начальник начал читать. Это было моей последней надеждой. По мере того как он перелистывал страницы, я молился и следил за выражением его лица. Дойдя до четырнадцатой главы, «Смерть гуру», он начал читать гораздо медленнее, видимо, заинтересованный историей моего обращения ко Христу. Внимательно дочитав рукопись, начальник сказал:

– Теперь вы убедили меня в том, что вы христианин. Но что же тогда вы делали в нашей стране?

Что я мог ответить на это? Я знал, что в Пакистане недавно были расстреляны многие христиане, которые проповедовали Евангелие мусульманам, а многих заключили в тюрьму на большой срок. Я попросил Бога о мудрости и, тщательно подбирая слова, начал:

– Я с уважением отношусь к вашей стране, но в ней хватает проблем. Я был здесь с группой из двадцати двух человек из Швейцарии и Западной Германии. Мы посещали больницы, детские дома и лепрозории, пытаясь помогать людям и физически, и духовно. Мы любим ваш народ и вашу страну. Конечно, наша помощь очень мала, но мы делали все, что могли.

Начальник посмотрел на меня, откинулся в кресле и глубоко вздохнул. Выражение его лица стало доброжелательным. Он открыл мой паспорт, медленно достал печать из ящика стола и поставил штамп. Протягивая мне паспорт, он сказал:

– Можете идти.

Преисполненный благодарности, я вышел из комнаты свободным человеком! Офицеры были очень удивлены, увидев меня. Ведь до этого они утверждали, что мне не на что надеяться.

Пересекая стометровую нейтральную территорию по направлению к индийской границе, я благодарил Бога за Его милость и молился о том, чтобы этот офицер-мусульманин обратился ко Христу после того, как познакомился с моей историей, в правдивость которой он поверил.

Мои трудности, однако, еще не кончились. Когда я достиг индийской территории, меня сразу же отвели на допрос. Конечно, они приняли меня за пакистанского шпиона.

– Очевидно, вы пакистанец, – настаивал офицер. – Ни один индус не будет разгуливать по Пакистану. Что вы там делали?

– Я последователь Иисуса Христа и занимался христианской работой.

– Но вы же брамин, а говорите, что христианин. Христианами становятся неприкасаемые, а не брамины. Я не верю вам.

– Но я могу рассказать вам, как это произошло. Я постарался изложить историю своей жизни как можно короче и интереснее. Он очень внимательно слушал меня. Когда я закончил, он задумчиво покачал головой, открыл мой паспорт, поставил штамп о въезде в страну и расписался.

– Счастливо вам добраться, – сказал он дружелюбно. Трудно описать те чувства, которые волной захлестнули меня, когда я впервые вступил на землю Индии, землю моих праотцев. Здесь были те религиозные корни, которые я оставил в прошлом, но я по-прежнему чувствовал свою культурную и этническую принадлежность к этой стране. Это был мой народ и моя земля, со всеми этими разноцветными поющими птичками, порхавшими с ветки на ветку, и манговыми деревьями, медленно раскачивавшимися на ветру.

Земля, простиравшаяся передо мной, пробудила воспоминания о детстве, когда мать рассказывала мне о Раме, Кришне и других богах и героях индуистской мифологии. Воздух был наполнен такими же запахами, как и в больших индусских деревнях на Тринидаде, а также звуками индийской музыки, с пронзительно высокими женскими голосами. Здесь также были и другие люди, радовавшиеся тому, что попали в Индию: к моему великому удивлению, несколько хиппи с Запада целовали индийскую землю.

Но вскоре мой восторг и восхищение красотой индийской земли сменились грустью при виде некоторых вещей, не заметить которые было невозможно. Бедность, нищета, болезни просто подавляли. Многие люди влачили свою жалкую жизнь на улицах города, не имея даже глиняной мазанки или землянки, которую можно было бы назвать домом. Они умирали там, где и родились, – в подворотне или на грязной дороге, под палящими лучами солнца, тщетно умоляя своих богов проявить хоть немного любви и заботы.

Жить и умереть в ужасной нищете, постоянно слыша о том, что ты на самом-то деле Бог и тебе нужно только «осознать» этот факт, – кто мог выдумать такое? Пытаться понять, что покрытое язвами тело, голод и пустота в душе – всего лишь иллюзия… возможно ли это? Мое сердце сжималось от жалости. Я удивлялся тому, что жители Запада искали в Индии корни духовности. Насколько же слепы они были! Сейчас Индия могла дать им только такой же поддельный рай, как и наркотики.

Встреча с матерью была для меня очень радостным и волнующим событием. После моего отъезда в Лондон она неожиданно ушла из храма в Порт-оф-Спейне, оставив это престижное место, где, казалось, была так счастлива. При помощи друзей, которые купили помещение, мебель, книги и необходимое оборудование, она открыла школу для девочек. Все были уверены, что под ее руководством школа станет первоклассным учебным заведением. Предполагалось, что особого упора на религию делаться не будет.

Моя мать отводила много времени на занятия йогой и вела уроки сама. Неожиданно, в один из выходных, она собрала чемоданы и уехала. Вскоре стало известно, что мать находится в нью-йоркском ашраме Бабы Муктананды, где она провела год, занимаясь с учениками из богатых американских семей, а затем вернулась в Индию, в храм своего гуру, где ей была предоставлена высокая должность.

Когда я приехал в этот храм, большая часть европейской молодежи, живущей там, отсутствовала, так как Муктананда был в Соединенных Штатах, где обучал тысячи своих учеников новой Кундалини-йоге. Снова жить в индуистском храме – какие воспоминания всплывали в моей памяти! Я был благодарен Богу за данную мне возможность откровенно поговорить со многими европейцами, жившими здесь.

– Посмотрите на окружающую вас нищету! Индия, с ее богатейшими ресурсами, могла бы быть одной из самых процветающих стран, но она разрушена. Разве это не трагедия? И как же вы, несмотря на все это, продолжаете верить индуизму?

– Нам надоели западные денежные отношения, – отвечали они.

– Сегодня Индия безнадежно старается угнаться за западной технологией и, конечно же, за деньгами, – напоминал я им, – чтобы хоть как-то спасти от голода миллионы людей. И подобное мировоззрение существует не только на Западе – многие богатые индийцы также весьма материалистично смотрят на жизнь. Вам сможет принести освобождение не индуизм, а только один Христос.

Посмотрите на дворцы, которые построил себе Муктананда, получая деньги на Западе. Много ли из этих денег он потратил на голодных и нищих людей, живущих в маленьких хибарках вокруг его владений? Христос является единственной надеждой для вас, для меня, и для Индии!

Моя мать похудела и выглядела не очень здоровой. Режим дня в храме был очень жесткий – подъем каждое утро в половине четвертого, а затем несколько часов йоги и медитации.

Мне очень хотелось поговорить с матерью о Христе, но я пока не решался, опасаясь, что это разрушит наши хрупкие отношения. Я ждал удобного момента и каждый день молился о том, чтобы Господь дал мне возможность провести с ней хоть несколько дней за пределами храма. Вскоре наши знакомые предложили нам пожить в их доме, пока они были в отъезде. К моей великой радости, мать согласилась поехать со мной в Бомбей.

Это было похоже на сон. Напряжение между нами начало ослабевать, и мы снова становились друзьями, живя вместе, как и много лет назад. Я старался не делать ничего, что могло бы нарушить мир между нами, наслаждаясь каждой секундой нашей близости, отгоняя от себя мысли о том, что скоро все это должно кончиться. Мы вместе ходили по магазинам, гуляли, осматривали окрестности и начинали все лучше и лучше понимать друг друга после такой долгой разлуки, открывая друг другу свои сердца.

Но однажды наши взаимоотношения, которые мы так старательно строили вместе, разбились вдребезги. Я постоянно сдерживал себя, чтобы не сказать ничего, что могло бы ее обидеть. Даже намека на то, что я был христианином, не сорвалось с моих губ, только лишь осторожные вопросы о причине нищеты, окружавшей нас. Могло ли все это быть результатом тысячелетней кармы и развитием в направлении к Богу, о котором она постоянно твердила?

Она не отвечала на эти вопросы, а только возбужденно и нервно продолжала говорить о своем, что ставило под сомнение ее душевное равновесие. Она рассказывала мне о йоге, медитации, о своих обязанностях в храме и все время так превозносила своего гуру, Муктананду. В тот самый день я понял, что уже не в силах терпеть это. Ведь если я буду и дальше молчать, она подумает, что я соглашаюсь с ней, а это не соответствовало действительности.

– Но, мама, твой гуру – это же не Бог, – сказал я. ‑Ни один человек не имеет права называть себя так.

– Но ведь Иисус говорил, что был Богом, – быстро ответила она, как будто уже была готова к тому, что я скажу ей. – Баба говорит о себе то же, что говорил о себе Иисус. Я с сожалением посмотрел на нее.

– Мама, когда Иисус говорит, что Он Бог, то это значит, что Он действительно является Богом, и Библия вполне ясно показывает нам, насколько это верно, а твой гуру ‑всего лишь человек. При этих словах мать резко повернулась ко мне.

– Ты оскорбил моего гуру и мою религию, и я больше не намерена терпеть это! Если ты приехал, чтобы обратить меня в христианство, то не утруждай себя и никогда больше не возвращайся!

Она выскочила из кухни и побежала в свою комнату, в то время как я приходил в себя, чтобы что-либо предпринять. Она спустилась с чемоданом, и я попытался удержать ее.

– Я уезжаю, – отрубила она.

– Мама, ты не можешь сейчас уехать, – запротестовал я, беря у нее из рук чемодан и ставя его на пол. – Пожалуйста, не уезжай!

Она взяла чемодан и решительно вышла через парадную дверь. Я видел в окно, как она попрощалась с соседями и затем исчезла в толпе.

Я чувствовал себя беспомощным и разбитым. Это не укладывалось у меня в голове, я не верил в то, что произошло. Я так долго и терпеливо ждал, и вот! Это был один из самых тяжелых моментов в моей жизни. Слишком подавленный, я кое как доплелся до кровати и упал на нее.

«Господи! – умолял я. – Неужели это все, что я успел сказать ей о Тебе? Если она не вернется, то я могу никогда не увидеть ее! Прошу, верни ее мне!» Я продолжал молиться, но душа моя была в таком смятении, что я незаметно забылся сном.

Когда я проснулся, было уже темно. Я услышал в спальне матери какие-то звуки. Затем все стихло, и я ничего не слышал, кроме собственного дыхания. Я подождал еще немного, а потом поднялся в ее комнату. На кровати лежала моя мать…

– Тебе принести чего-нибудь поесть? – сказал я первое, что пришло мне в голову.

Она что-то тихо и недовольно буркнула и отвернулась к стене. Я спустился вниз, но через некоторое время снова поднялся к ней и спросил, не хочет ли она пить. Ответ был отрицательным.

В ту ночь я много молился о ней. На следующий день она снова отказалась есть и пить и не выходила из своей комнаты. Ко мне пришел друг из миссии «Опера-ция Мобилизация», и мы вместе с ним молились за мою мать.

На следующее утро она пришла на кухню и начала готовить завтрак, как будто ничего не произошло. В нашем разговоре мы старательно избегали всего, что могло напомнить о недавнем инциденте. Это был день перед Рождеством, которое мы впервые собирались отметить вместе. У меня были кое-какие дела в христианском книжном магазине, и после обеда я направился туда. После того как мы с владельцем магазина все обсудили, я пошел к выходу и вдруг увидел на прилавке книгу «Теология: индуизм и христианство». Я решил купить ее, так как она могла оказаться полезной в моей работе. Когда я вернулся домой, мать готовила ужин, а меня ожидал мой друг. Мы с ним сели на кухне.

– Раби, я приготовил тебе подарок, – сказал он, протягивая мне книгу. – Я знаю, что ты интересуешься подобными вопросами.

Взглянув на книгу, я рассмеялся.

– Большое спасибо, но я час назад купил точно такую же. Какое совпадение! Я принес и положил на стол купленный мною экземпляр.

– Ну и что же мне делать с двумя одинаковыми книгами? – спросил я весело. Моя мать подошла, прочитала название и сказала:

– Ты можешь одну из них подарить мне. Я чуть не задохнулся от радости! Мне захотелось во все горло кричать «Слава Господу!»

Ведь сам я никогда бы не осмелился подарить ей такую книгу. Когда ужин закончился, мать взяла книгу и дошла к себе в спальню.

Теперь я решил сделать то, о чем мечтал долгие годы, и, позвонив домой владельцу христианского книжного магазина, попросил его об особом одолжении.

– Я знаю, что по праздникам ваш магазин не работает, но мне очень нужно купить Библию для моей матери!

Он с радостью согласился помочь мне.

Мы с матерью провели вместе прекрасное Рождество, а на следующий день нам уже нужно было прощаться – она уезжала в храм своего гуру, а я улетал обратно в Швейцарию, где должен был выступить на молодежном христианском конгрессе. И когда мы расставались, я протянул ей Библию, завернутую в красивую бумагу.

– Пообещай мне, – сказал я загадочно, – что ты не развернешь мой подарок до того, как приедешь в храм.

– Обещаю, – радостно ответила она, – но, по-моему, я знаю, что там.

– А по-моему, нет! – рассмеялся я. – Ты, наверное, очень удивишься, но, надеюсь, тебе понравится.

Через несколько недель я получил письмо от матери. В постскриптуме она написала: «Раби, большое тебе спасибо за Библию. Я читаю ее каждый день».