Мы живем в такое время, когда грубых форм гонения на верующих нет. Никого не сажают за веру в лагеря, не расстреливают, не снимают крестов с куполов и с груди, не дежурят у храмов на Пасху, не берут «на карандаш» идущую в церковь молодежь, не подкупают, не высылают, не запугивают. И все же… Борьба за души не прекращается. Просто в наше время она имеет более коварные, изощренные формы. И нужно очень внимательно следить за тем, чем ты кормишь свою душу, чем наполняешь мысли и чувства… Ведь бывает так, что за восторгом и подъемом первых лет воцерковления вдруг наступает период сомнений, усталости и даже разочарования в вере, одним словом – охлаждение. Как распознать это тяжелое и опасное состояние души? Как избежать обмирщения? Об этом мы говорим с иереем Петром Чаплинским, настоятелем винницкого храма святого праведного Иоанна Кронштадтского.
– Отец Петр, наблюдаете ли Вы в жизни Церкви такое явление как охлаждение веры?
– К сожалению, это повсеместное явление. Когда-то Бог привлек нас в Церковь благодатью, и мы пришли, несомые Его любовью. И в первые годы пребывали в лоне Церкви, как в детском саду: минимум спроса, максимум помощи, минимум ответственности. Господь покрывал благодатью наши немощи. Но когда приходит время взрослеть – распяться миру, жить духовно, бороться с грехами – большинство не желает этого. И тогда появляются два соблазна.
Первый – обмирщение. Ведь что самое глубокое в православии? Аскеза. Конечно, от нас требуются лишь начатки самодисциплины и самоконтроля, но и это часто страшит. Тогда следует отказ от подвига, попытка устроиться в православии поудобнее: пост превращается в неядение молочного и мясного, молитва становится вычитыванием вместо предстояния перед Богом. И мы теряем полноту жизни в Церкви, все происходит механически, а в минуты скорбей вообще отходит. Самая крайняя степень скатывания в обмирщение – отказ от церковной жизни: прикоснулся к вере и отошел.
Второй соблазн не менее опасен и не менее распространен – витание в облаках иллюзорной духовности. Вы встречали таких людей: четки до пола, юбки до пят, несмолкающее «Спаси Господи», бесконечная борьба с ИНН, экуменизмами, но только не со своими страстями и похотями. И зачастую это игра в монашество в миру, уход от реальной жизни, от ближних, от забот, которые Господь дал как спасительный крест; это неприятие участи, уготованной Господом, где учишься терпению и самоотвержению; это бегство в придуманную реальность.
– Какого соблазна стоит бояться больше?
– Они абсолютно равноопасны. И знаете, что парадоксально? Подавляющее большинство было бы вообще вне Христа, уклоняясь то в одну, то в другую сторону, если бы не скорби, испытания, болезни. Именно они отрезвляют и моментально учат и искренней молитве, и видению себя, и терпению, и покаянию…
– Как противостоять этим соблазнам?
– Я люблю слова святого Иоанна Шанхайского о том, что мы должны твердо стоять на земле, но устремлять взор к небу. Для этого нужно быть готовым к трезвой оценке себя, умению видеть все Христовыми глазами, глазами совести. Вспомните свое первое время в Церкви: нам давались и радость молитвы, и чувство Бога, и некая свобода от страстей – и мы ощутили всю радость и сладость пребывания в Господе. Потом за это состояние приходится бороться. И получить результат через длительное время. Этот период временной сухости, черствости души может затянуться. Двигаться вперед, преодолевать себя, свою холодность учат святители Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник. Они уже в свое время видели обмирщение церковной жизни и описали духовную жизнь в том виде, в котором она возможна для нас.
– Что самое важное в этом описании?
– Самое важное – это искреннее, трепетное, живое отношение к молитве. Не формализация молитвы, не превращение ее в некий инструмент по получению благодати, а искание молитвы и неудовлетворенность, если ее нет. С вычитыванием молитвенного правила никогда нельзя примиряться. Молитвенное правило должно соответствовать возрасту, духовной зрелости, обстоятельствам жизни, даже состоянию здоровья человека.
– Испытывают ли охлаждение веры дети?
– Дети идут к вере через личный пример родителей. Нужно живо реагировать на многие перемены в их эмоциональной и духовной жизни, находить время для беседы, игры, нужна строгость и последовательность, но прежде всего – искренность. Иногда хочется отдохнуть именно тогда, когда нужно держать бой за своего ребенка с обществом, СМИ, улицей – это труд, родительский труд, который не прекращается никогда. Нельзя навязывать веру и ее формы детям. Вера должна ЖИТЬ в семье.
Дети, особенно подростки, когда им навязывают чтение канонов и полного правила ко Причастию, через короткое время привыкают и вскоре тяготятся и не ощущают сути молитвы как беседы с Богом. Детская душа пока не способна откликнуться на глубокое покаянное чувство, это просто выше их возможностей. Разумеется, прискорбно и такое состояние, когда 15-летний юноша довольствуется молитвой «Отче наш», прочитанной скороговоркой утром, вечером и перед едой. Безусловно, это знак того, что не ощущается глубина молитвы.
– По каким приметам можно распознать в себе начинающийся холод?
– Проверьте себя однажды: если вам не хочется молиться, значит с вами не все так, как вы думаете. Утренние и вечерние молитвы – это бесценный дар Церкви, чувства, которые испытывали великие святые, могут стать и нашими чувствами. И в большинстве случаев эти молитвы для нас просто необходимы: они воспитывают в нас культуру предстояния, беседы с Богом. Но если человек болен или в депрессии, или не в состоянии молиться длинными молитвами, тогда можно искать такие слова молитвы, которые дали бы ощущение связи с Богом как с самой жизнью.
– Что еще мешает нам в церковной жизни?
– Равнодушие – страшная вещь, захватывающая нас и мешающая жить сейчас, а не в каком-то святом будущем, полном жертвенности и подвигов. Соверши этот подвиг сейчас – утешь, накорми, обогрей, помолись хотя бы за того, кто рядом вздыхает в храме, поддержи деньгами, одеждой, продуктами, молитвой, всем, чем возможно для тебя в эту минуту, поддержи, не лукавя, в простоте сердца – и твои печали тоже отойдут.
– Не каждому такая работа под силу. Дела благотворительности лучше совершать сообща.
– Безусловно. Поэтому мы должны стать семьей, общиной, близкими, ближними друг другу, сопереживая, поддерживая, терпя немощи тех, кто нас окружает. Примером здесь может служить община Иоанновского монастыря в Санкт-Петербурге. Там есть группы, отвечающие за одиноких людей, группы юристов, врачей, педагогов, помогающих многодетным семьям. Их объединяет не только общее дело, но и общая молитва друг за друга.
Всякая община по своей природе миссионерская: «Идите, научите все народы» – призывает нас Господь. И мы не должны отделять себя от мира. Но все внешние формы нашей деятельности в церковной жизни должны определяться Духом. Мерой всем нашим поступкам, замыслам и мероприятиям должен быть Дух. То есть нужно понять, не превращается ли в еще одну иллюзию всё, что мы делаем?
– А как проверить себя?
– Если ты пришел откуда-то, а на душе пустота, значит, дело не удалось, оно пустое. Должно быть ощущение полноты духовной жизни, чтобы сердце ощущало общение с Богом, Его водительство, руководство. Высшее в церковной жизни, конечно же, участие в Литургии, в Таинствах. Далее, если ты кого-то утешил, появляется чувство удовлетворения и хочется молиться, ты наполняешься внутренним светом, тишиной, успокоением, радостью несуетливой – это значит, что ты все делаешь верно.
– Отец Петр, почему происходит обмирщение?
– Во-первых, неверное понимание духовной жизни, ее сути, когда человек второстепенное воспринимает за главное, это не может его напитать. Во-вторых – это лень, ведь следование за Христом требует от нас подвига. Особенность нашего времени в том, что мы живём абсолютно эгоистично. Иеромонах Серафим (Роуз) назвал поколение наших современников поколением «мне», а наш век – искусственным, пластмассовым. Чувство, что мир предназначен для меня, вошло в нашу плоть и кровь. Это искусственно взращивается СМИ и всем укладом нашей жизни: «Живи, наслаждайся: мир создан для тебя!»
Человек, не желающий подвигов, рано или поздно уходит от правды. Когда ему явился Христос и привел его в Церковь, то дальше от человека требуется отвергнуться себя и пойти за Христом даже в самых простых вещах. Например, то же чревоугодие: или я вступаю в борьбу с ним, или потакаю себе… Не соблюдаю пост, или оставляю молитвенное правило, или впускаю непотребные ненужные мысли и услаждаюсь этим – на что трачу время впустую. Тогда встает выбор: или ты преодолел это искушение, испытание и пошел дальше, или опускаешь руки и оправдываешь себя. Если ты свои слабости оставляешь с собой, они тебя порабощают.
– Если приложить усилия, многое может измениться.
– Многие из нас не готовы трудиться, отсюда и обмирщение, создание такого мирка, в котором царят страсти, но под вывеской «я православный». Например, постом я объедаюсь, но не колбасой, а жареной картошкой. Я не блужу, но принимаю какие-то мысли, желания и этим согрешаю. Я посещаю богослужение, но оно не является для меня животворным, самым главным, что ведет к истине. Я жду с нетерпением, когда служба окончится и можно будет вернуться к телевизору, рыбалке. Со временем чувство единения со Христом притупляется, и человек не борется, а отдаляется.
– Но Господь дает каждому по мере сил?
– Ясно, что Господь видит меру каждого из нас, и я не говорю, что наши шаги в вере должны быть какими-то ступенями, как у Иоанна Лествичника «Лествица» (книга написана для монахов, это путь их подвига). От нас требуется самая малость. Но если мы не будем пытаться идти по пути духовного восхождения, взросления, то к чему придем?
– На этом пути нас хранит вера.
– Огонь веры, который дается нам, – это свеча. Свеча веры даруется нам абсолютно даром. Когда она вспыхивает, мы видим, что вокруг тьма, что мы все в грехе. И увидев себя в свете веры, важно начать работу над собой, отмывать эту греховную грязь. Если же мы будем этим светом только любоваться, воспринимать как очередное духовное увлечение, то Господь его отнимет. И не дай Бог испытать то чувство оставленности, пустоты, темноты, которое последует за этим. Каждый, с кем я шел к вере, знает это ощущение, бывал в таком состоянии уныния, опустошения, бессмысленности жизни, бессилия и окаменения сердца. Но это естественный период умаления веры, который требует теперь усилий от нас, это нормально на каком-то этапе.
Этот период проходили даже величайшие подвижники. Например, преподобный Силуан Афонский. Господь явился ему, и простой русский крестьянин ощутил присутствие Бога в полноте. А когда почувствовал богооставленность, то долгие годы вопиял, молился, доходил до отчаяния, просил о прежней полноте. И пришло время, когда Господь утешил его, укрепив борьбой с самим собой. В какой-то мере каждый из нас проходит этот путь. Когда Силуан пришел на Афон, духовник ему сказал не принимать греховных помыслов. После этого вся его жизнь ушла на то, чтобы не принимать зла в свою душу ни в каком виде. Кто из нас готов на такую работу над чистотой своей мысли хоть в малой мере?
– Как проверить духовное состояние? Может, если есть желание молитвы, значит, все нормально?
– Отец Серафим (Роуз) рассказывал об одном человеке, который решил творить молитву Иисусову. И отнесся он к этому как к некоей психотехнике, дошел до многих тысяч, но когда у его соседей было шумно и этот шум мешал ему молиться, он разбивал тарелки об их балкон. Понятно, что такая молитвенная практика никому не нужна. Если ты молишься, и тот, кто обращается к тебе в это время, раздражает тебя, значит, напрасно молишься. Плоды молитвы – это любовь, добродушие, милосердие, терпение. Молитва – только один из критериев духовной жизни.
– Батюшка, почему люди относятся к Церкви как к благочестивому хобби?
– И для тех, кто в храме только год, и для тех, кто уже 50 лет ходит в церковь, важно знать, что главное, а что второстепенное. Хобби – это увлечение, а вера – это дело всей жизни. И задача любого христианина – обрести жизнь вечную, найти путь к ней и идти неустанно, постоянно сверяясь, куда идешь. Ведь враг сначала уводит нас с пути истинного грубыми уловками – ешь, пей, веселись, успей урвать побольше. А когда человек всерьез начинает трудиться над собой, тогда и уловки становятся тоньше – угасить веру, превратить в привычку, в хобби, пусть и благочестивое. Потому на часах своего сердца нужно быть бдительным всегда, это закон духовной борьбы.
– Почему бытует мнение, что редко кто из пастырей находит время, чтобы разобрать жизненную или духовную ситуацию прихожанина?
– Часто современный человек ощущает томление духа, уныние, лень не только духовную, но и к вещам светским, к своим обязанностям. Испытывая такие ощущения, приходит к батюшке и пытается «загрузить» его тем, что все вокруг неправы и не понимают его, а он – жертва. И приходит не за советом, а чтобы самоутвердиться. Приходит не для того, чтобы понять: «Господи, что мне сделать, что мне в себе изменить, чтобы стало легче?», а чтобы пожаловаться: вот я молился, ходил в храм, а Бог не дал мне богатства, здоровья. Такой человек не желает для себя услышать нечто важное, не желает понять причину своих проблем – нужно менять себя. Он просто пришел пожаловаться на других и поплакаться. И на исповеди часто так бывает. Священник пресекает такие разговоры, потому что для него это напрасная трата времени, а для такого человека это еще и утверждение в своем неверном духовном состоянии. Если батюшка скажет ему: «Да-да, какой ты бедный-несчастный!» – такой человек еще больше будет запутываться и легче ему не станет. Бывают, конечно, и ошибки священников.
– Может, это тоже охлаждение веры, но у священников?
– Враг именно через это более всего и борет священников. В начале – радость пастырская, радость Богообщения, радость молитвы, а когда потребовался подвиг, многие не устояли (то же самое, что и у мирян). И, конечно, нашему брату-священнику в состоянии уныния и Богооставленности хочется отмахнуться и спрятаться от чужих проблем. Но если человек искренне ищет от Бога ответа, а у священника на тот момент нет сил или понимания ситуации, Господь все равно наставит или через собрата, или через Евангелие.
– «Спасай себя, и тысячи вокруг тебя спасутся»? – эти слова преподобного Серафима Саровского можно часто услышать. Но не могут ли их использовать как отговорку?
– Тут важно понимать, что значит «спасать себя». Спасать нужно не шкуру, а душу. Православие тем и ценно, что это не собрание маргиналов, которым дела нет до мира. Честно верующий человек не нирвану ищет, но такие дела, мысли, стремления, которые помогут ему измениться качественно. Никого исправить и спасти нельзя, кроме себя. Не помогут ни лекции, ни благочестивые рассуждения, ни призывы, ни тем более насилие…
Еще недавно всех насильно готовили к «раю» без Бога, устилая путь к нему гекатомбами человеческих жертв. Видь себя, меняй себя, трудись над собой, заставляй себя, принуждай себя – и результат будет. Твой светильник засияет, и спрятать этот свет будет невозможно, к тебе потянутся те, кому этот свет так нужен. Это будут и самые ближние, и дальние, и друзья, потому что увидят в тебе кто силу, кто тишину, кто уверенность. А люди думают, что христианин никоим образом не должен участвовать в жизни других людей, государства, и оправдываются словами преподобного Серафима.
Все нужно, но в меру, без страстей, без идолопоклонства. Тем жизнь даже просто честного человека, не говоря о верующем, всегда ставит перед выбором, заставляет сверять вектор своего движения по единственно верному ориентиру – Христу. Поэтому не спасай ближнего, когда он в унынии, обстоянии, болезни, отчаянии – просто помоги, подставь плечо, поддержи словом, улыбкой, деньгами, если можешь, увидь, кому плохо, и не суди, поддержи. Вот и легче задышится уже двоим. «Милости хочу, а не жертвы».
интервью провела Татьяна Ярущак