Акты, относящиеся к истории раскола XVIII в.

Прешедшего июля 5-го¹ дня сего 1725 года всепресветлейшей² и самодержавнейшей, ее императорскому величеству, Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, содержащегося в расколе Санкт-Петербургской портовой таможни досмотрщика Ивана Михайлова в поданном своеручном повинном прошении написано: рождение его Олонецкого уезду, дворцовой волости, Толвуйского погоста в деревне Клубовой, крестьянский сын; крещен он по чину восточного греческого закона церкви. И как был лет семи, ходили из Суземка раскольщики и учили многих людей и запрещали о церквах, что в них учение новое, неправое и крещение неистинное, и тела и крови Господней – нет, а вместо тела и крови – жертва антихристова; и многих людей тем прельстили и от церкви отвратили и простой народ смутили. И тогда он и другие многие перекрещиваны раскольщиком старцем, и от того времени от неразумия своего и доныне пребывал в том раскольническом нечестии; и после того, как был в тамошних местах глад, и отец и мать его скудости ради выехали к Москве, где тот его отец и умре, а мать паки уехала на прежнее свое жилище. А он, жив в Москве, по возрасте своем записался в Сыромятную слободу в тяглецы; и, торговав, женился и венчался в церкви, а пришед от церкви, в доме своем вторично перевенчивался раскольническими попами, и в церковь ходил с нуждою в такое время, в которое минуть было нельзя. И после того выехал в Тверь и, жив тамо, отходил в Петербург и другие города для промыслов и пропитания. И как, по состоявшемуся высокославному и вечнодостойному памяти императорского величества указу, повелено всякого чина людей понуждать к исповеди и причащать тела и крови Христовы, и в то время во Твери он и с женою у священника³ исповедовались, а не причащались, и тому священнику о раскольничестве своем не объявили, и от причастия тела и крови Христовы отолгались нуждою, и того никогда не сподоблялись; и жену свою и детей и других многих учил он Михайлов тому же раскольничеству и многократно церковь Божию и церковных учителей и служителей и высокославного и вечнодостойного памяти императорское величество и весь народ поносил. И в 723-м году ходил в вышеозначенное свое уроженство, в Суземок, к старцам; и, быв у них, изыскал в апостоле, в начале 284-м: „Дух же явственн глаголет: в последние времена нации отступят от веры, внемлюще духовом лестчим и учением бесовским, в лицемерии лжесловесник, сожженных своею совестию, возбраняющим женитися, удалятися от брашен, яже Бог сотвори в снедение со благодарением верным и познавшим истину“. И о тех раскольниках, что женитися у них не велят и сказывают: „Брака нет на земли», – и с православными и⁴ истинными христианами не едят, выразумев, что противно то их житие вышеобъявленному апостольскому слову, имел с ними раскольщики спор, в котором говорил, что не хорошо живем. И от того числа от них отстал, токмо и еще в сумнении был того ради, что бывший Феодосий архиепископ разорял церкви святые и образы обирал и оклады отымал и ругался святым иконам; и хотя в церковь и ходил, а мнение имел и святую апостольскую церковь и высокославные и вечнодостойные памяти государя императора поносил же в том разуме, что попустил такого разорения на церкви Божией. А ныне он, Михайлов, стал быть известен, что императорское величество о тех о всех Феодосиевых продерзостях был неизвестен; а всемилостивейшее ее императорское величество изволила постараться о церквах Божиих и о святых иконах, [якоже равноапостольный царь Константин и мати eгo царица Елена, которые и крест Господень воздвигнули], вышеобъявленного церквам и иконам разорителя Федоса повелела смирить и послать в ссылку, [о чем де и весь мир возрадовался]. И как первая мати российская Ольга [по святом крещении Елена] просветила святым крещением Российскую землю, чего ради и венец царствия небесного Господь дарова ей, подобне де за оное о церквах Божиих и святых иконах старание и за смирение оного разорителя Федоса да дарует Господь Бог и ее императорскому величеству, всепресветлейшей государыне Екатерине Алексеевне, самодержице Всероссийской многие лета, и поможет скипетр царствия содержати и сподобит венца царствия небесного. И в чем он, Михайлов, противен был святой церкви и их императорским величествам, и в том во всем приносит повиновение и всепокорно просит милостивого прощения.

И дабы ее императорское величество, всепресветлейшая и самодержавнейшая государыня Екатерина Алексеевна, самодержица Всероссийская, указала eгo, Михайлова, яко заблудившего от святая, соборная и апостольская церкви, ныне, со учинением ему публичного в том покаяния, причести паки к той с правоверными и истинными христианы и вину eгo всемилостивейше простити⁵.

И ее императорское величество, всепресветлейшая и самодержавнейшая государыня императрица Екатерина Алексеевна, самодержица Всероссийская, указала в святейшем правительствующем Синоде учинить по eгo, Михайлова, прошению. И святейший правительствующий Всероссийский Синод, исполняя оной ее императорского величества указ, определили⁶: для увещания и лучшего ко истинной православного греческого исповедания восточной церкви обретающихся во всем Российском государстве раскольщиков обращения, дабы они вышеобъявленного бывшего в расколе Ивана Михайлова обращение и повиновение и ее императорского величества милостивейшее к таковым, обращающимся от раскола, снисходительство видя, от нерассудного своего суеверия и упрямства престали, и кто от раскольщиков ежели пожелает истинно и нелицемерно к святой⁷ церкви обратитися и соединение с правоверными и истинными христиане имети⁸, [в ней же церкви и в правоверии ныне пребывает ее императорское величество, с нею же и вси духовного и мирского чина люди пребывают], не имея никакой опасности, приходя являлися – в близости живущие от Санкт-Петербурга – в святейшем правительствующем Синоде, а дальние синодальной области – в Москве, в духовной Дикастерии, а в прочих епархиях – архиереем или кому от них духовных дел правление вверено; и возымели б таковое ж к святой церкви обращение и ее императорскому величеству приносили б повиновение. Сих увещательных объявлений напечатав довольное число, разослать как в Олонецкой уезд и в Петровские заводы, так в епархии и в прочие надлежащие места, дабы о том все, раскол содержащие, старцы, старицы и светские люди были известны. И сего ради всех непритворно Бога ищущих от всего усердия святейший правительствующий Синод увещевает дабы, взирающе на вышеобъявленного Ивана Михайлова, [бывшего в заблуждении раскола], покаяние и повиновение и на милостивое ее императорского величества таковым прощение, внимали и объявленному от святейшего Синода наставлению от божественных и учительских писаний, повиновалися – о чем пространно утверждено есть в новопечатной книжице „О блаженствах евангельских“, и да отвержется всяк и поплюет, аще на мысль найдут ему мечтательные суетного и погибельного страдальчества помыслы, но со всяким прилежанием да смотрит⁹, какая о сем есть воля Господня: „Блюдите, [глаголет апостол], како опасно ходите, не якоже немудрии, но якоже премудрии; сего ради не бывайте несмысленны, но разумевающе, что есть воля Божия“, аще же объявительное сие увещание и во всех делах и деяниях христианских потребно есть, но наипаче в страдальческих подвигах, где аще незаконно постраждет кто, окаяннейший есть всех человек, и временное бо житие мучением погубит и муки вечной не избегнет. И сие всенародного ради ведения священникам повсемесячно в воскресные дни и господские праздники во святых церквах, – а при ярмонках, где многонародное бывает собрание, и пред церквами для множества людей по литургии во услышание всем читать, дабы сие всему народу ведано было.

(Μ. Г. А. Μ. И. Д. Дела о раскольниках, д. № 15. В Архиве хранятся три копии этого объявления, представляющие мало разницы между собою. Этот список с последней (3-й) редакции; разночтения 1 и 2 списка см. в примечаниях. 1 список разумеется под буквой А, второй – Б. Во 2-м списке объявление начинается словами: по ее имп. вел. указу – объявление – от святейшего правительствующего Всероссийского Синода. – Прошедшего дня и т. д. В списке 1-м: объявление от свят. правит. Всер. Синода (зачеркнуто: во увещание... раскольщиков); вверху другой рукой сделана поправка: по указу е. и. в...).

Из следственной о раскольниках Комиссии Коллегии иностранных дел в Контору. Понеже во оной Комиссии по некоторому делу оказались странные речи, которых для переводу при Комиссии знающих иностранные диалекты людей не имеется, – того ради, по указу ее императорского величества, в следственной о раскольниках Комиссии определено: в оную иностранную Контору послать промеморию, которою требовать, чтоб оные речи, как наивозможно по знаемости иностранных диалектов, чрез имеющихся в той конторе переводчиков переведены были секретно при присутствии одного той Конторы главного члена немедленно, и по переводе соблаговолено б было из той Конторы прислать в Комиссию известие без замедления, [ибо оные по переводе посланы быть имеют в святейший правительствующий Синод неукоснительно]: – те слова на каком именно диалекте состоят и российским диалектом как именуются, притом же и подлинные слова по переводе обще и с известием прислать обратно в Комиссию. Чего для оные слова приобщены при сем, и Контора иностранных дел да благоволит учинить по ее императорского величества указу. Апреля 16-го дня 1746 года.

Князь Григорий Шаховской

В должности секретаря актуариус Петр Буторин.

№ 259. Подканцелярист Алексей Дедюлин.

«Получена апреля 17-го 1746 г. Записать».

Петр Буторин

Подканцелярист Алексей Дедюлин

В государственную Коллегию иностранных дел оной Коллегии из Конторы

Сего числа из следственной Комиссии о раскольниках прислана в Контору промемория по некоторому делу, имеющемуся в той Комиссии, о переводе приложенных при оной иностранных речей на российский язык, о которых имеющиеся в Москве при делах оной Конторы секретари, знающие чужестранные языки, и переводчики, смотря оных речей, сказали: на каком оные языке писаны и что значат, – познать они не могут. И потому в такой силе в тою Комиссию и ответ будет учинен; а для лучшего усмотрения государственной Коллегии со упоминаемой промемории и с росписи при сем копия. Апреля 17-го дня, 1746 году.

Послано в коллегию чрез почту того ж числа.

Государственной Коллегии иностранных дел из Конторы в следственную о раскольниках Комиссию.

Сего апреля 17-го числа промемориею оная Комиссия требовала, чтоб приложенные при оной явившиеся в той Комиссии по некоторому делу иностранные речи перевесть на российский язык секретно; и Коллегии иностранных дел Контора оной Комиссии ответствует: имеющиеся при делах оной Конторы секретари, знающие чужестранные языки, и переводчики, смотря оных речей, сказали: на каком языке оные писаны и что значат, – познать они не могут. И вышереченная Комиссия да благоволит о сем быть известна. Апреля 26-го дня, 1746 году.

Подписана и послана того ж числа к господину князю Шаховскому с солдатом Анисимом Скорлыгиным, за печатью коллежскою.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках, д. № 16).

Из следственной о раскольниках Комиссии государственной Коллегии иностранных дел в Контору, – каков ее императорского величества указ о сыску богопротивной ереси наставников и предводителей и их сообщников, (которых во оную Комиссию и поныне не сыскано), правительствующего Сената при конторе сего декабря 13 дня напечатан, також для надлежащего исполнения во оную Контору послан при сей промемории один указ, дабы тот указ соблаговолено было объявить всем той Конторы служителем, с надлежащею подпискою; и Коллегии иностранных дел Контора да благоволит учинить о том по ее императорского величества указу. Декабря 17 дня 1746 году. Архимандрит Варфоломей Любарский. Секретарь Лев Федоров. Подканцелярист Александр ІІодковыров.

№ 387. Получена декабря 20-го 1746-го. Записать. – Записано.

1746 г. Декабря в 20 день.

Государственной Коллегии иностранных дел служителем, обретающимся в Москве при Конторе и при Архиве, в слушании и во исполнении вышеписанного, присланного при промемории из следственной о раскольниках Комиссии, ее императорского величества указу о сыску богопротивной ереси наставников и предводителей и их сообщников, при сем подписаться.

Секретарь Урил Иванов

Секретарь Иван Юрьев читал.

Актуариус Николай Коптярев.

Секретарь Яков Полков читал.

Секретарь Иван Меркурьев читал.

Переводчик Андрей Волков читал.

Переводчик Вилим-де-Тейлс читал.

Канцелярист Андрей Протоколов читал.

Подканцелярист Николай Арсениев читал.

Канцелярист Михайло Стражев читал.

Подканцелярист Иван Камаров читал.

Копиист Иван Оловеников читал.

ІІодканцелярист Алексей Фролов читал.

Подканцелярист Афанасий Некрасов читал.

Копиист Петр Степанов читал.

Копиист Василий Степанов читал.

Копиист Алексей Домашнев читал.

Копиист Петр Софонов читал.

(Μ. Г. A. М. И. Д Дела о раскольниках д. № 17).

Propositions touchant les Roscolniks par Iean de Melissino.

En considérant les Roscolniks ou nos chismatiques en général, et depuis leur origine, on trouvera, que ce sont des gens du peuple, qui selon la façon du peuple de tout l’univers, n’ont pas voulu souffrir aucune innovation dans la Religion, dont cependant la pluspart ne comprend rien, ou bien peu de chose. Les erreurs, qui par la faute des traducteurs ou écrivains s’étaient glissées dans nos livres ecclésiastiques, et lesquels on tacha de corriger selon la vraie Orthodoxie, et les conciles Oecumeniques donna 1’occasion à beaucoup de querelles, aux animosités, et à la haine, qui produisirent à la fin, comme cela se pratique ordinairement, une séparation d’une partie du peuple. Peut être, que 1’ignorance du peuple n’avait pas pris garde à celte nouveauté, si 1’on n’avait pas en même temps fait quelque changement au Rituel. Ce changement des Cérémonies sacrées, étant plus sensuel au peuple que l’émendation des erreurs dans les livres ecclésiastiques, était le grand mobile, qui persuada au peuple, que l’on allait changer la religion entière. Voila d’où commencèrent les grandes clameurs. Vоіlà, la source de la discorde et des désunions. Cependant l’on doit observer, que tous les changements et toutes les émendations, et nécessaires, et faites par l’Authorité des Patriarches, ne concernaient en aucune façon les dogmes ni les fondemens de la Religion. Ils sont toujours les mêmes. Il est donc bien étonnant, que de si faibles raisons, ont pu produire des effets si funestes, comme ils sont arrivés et comme ils arrivent encore journellement. Mais le peuple a-t-il de la raison? et s’en sert-il? particuliairement, dès qu’il s’agit de la Religion. Mr. Haller parait avoir très bien exprimé la chose par ces vers allemends, que je ne puis me dispenser d’alleguer.

Der Pöbel hat sich nie zu denken unterwunden,

Er sucht die Wahrheit nicht und hat sie doch gefunden;

Sein eig’ner Beifall ist sein bündigster Beweis;

Er glaubet krӓftiger, je minderer er weiss;

Ihm wird der Klügeste zu schwache Stricke legen,

Er spricht ein trotzig ja, und löst sie mit dem Degen.

Mais cet étonnement disparaitra, dès qu’on se donnera la peine d’examiner les circonstances, qui ont suivi ce premier début. On trouve, que l’ignorance est la source de tout ce mal. Heureux, si elle n’avait subsisté, qu’uniquement dans le parti du peuple, mais malheureusement notre Clergé (je ne parle pas du temps présent) en était pour ainsi dire engourdi de cette même ignorance, et comme elle est la mère d’orgueil, particulièrement dans les personnes graduées, elle produisit ici son effet, de sorte, que ce Clergé, au lieu de prêcher le peuple, de l’instruire, et de l’emmener à la raison, ou à la verité, par des voyes convenables et vraiement chrétiennes, petri d’ignorance, et muni de sa trop grande Authorité, au lieu de condescendre, il se souffit d’orgueil, s’arma de haine et de colère, et voulait ramener ses pauvres brebis egarées, non par le bâton pastoral, mais par des menaces et des tourmens, et sévissant contre un peuple, qui faute de lumière, courrait les tenèbres, il le fit courrir à la proscription, et à la mort même. Au lieu donc de le convertir, ce Clergé dis-je, l’endurcissait dans l’erreur. Sa sévérité trop outrée, qui exposa le peuple à l’oprobre et à l’ignominie, à la perte de leurs biens, de leurs femmes et enfants, et souvent de leur vie, causa premièrement l'opposition du côté des égarés, et la continuation de la dureté du Clergé, fournissait au peuple des raisons légales de défiance et de ténacité.

C’est la progréssion du mal, qui accable une partie du peuple de ce vaste Empire. Mais comme les erreurs produisent des erreurs, et très souvent le crime, il est arrivé, qu’une autre partie en est tombée dans l’un et l’autre de ces défauts. La partie donc, que l’on pourrait nommer la doublement égarée s’est divisée, elle a produite des nouvelles sectes, des opinions tout à fait erronées, et comme la haine du Clergć en fait le fondement de la division, elle n’a pas voulu avoir de prêtres, les haïssant par un retour sincère; et restant sans conducteurs et sans instruction, elle s’est forgée une religion remplie de mille impertinences, et d’impureté des moeurs, en un mot, elle est tombée et dans les vices, et dans les crimes, qui sont trop notoires, pour que j’en fasse la déscription.

La haine contre les prêtres est devenue une telle fureur, qui dégénère en Enthousiasme, et s’étend déjà, sur tous ceux, qui on une autre croyance, que celle, que leur fantasie leur a suggerée. Comme Votre Majesté Impériale l’a très bien remarqué dans sa gracieuse lettre du 12 de ce mois Dieu veuille, qu’à la fin cette enormité d’erreurs n’en produise pas la fanatisme, source de mille malheurs, et des calamités les plus affreuses, et d’autant plus perilleuses, que la multitude leur donne d’accroissement et les perpetue. On dit, que leur nombre excède la mediocrité. Pour obvier à des événements fâcheux, il est de la prudence, et de la nécessité, de prendre des mesures, qui peuvent prévenir le mal, et le mauvais effet, qui en pourrait résulter. D’ailleurs il est du zèle de chaque fidèle serviteur, de les marquer dans les occasions, qui concernent le bien public. Le mien l’est d’autant plus, que ma place et mon devoir m’y obligent, et que la grâce et la confiance, dont Votre Majesté Impériale, m’honore, m’y contraignent souvent de l’importuner par mes représentations. Je mets celle-ci aux pieds de Votre Majesté Impériale, avec le respect le plus soumis et bien éloigné de la pensée, de la pouvoir conseiller dans un cas si compliqué, mais uniquement dans l’intention de marquer mon vrai zèle, et de profiter des lumières, avec lesquelles, Votre Majesté Impériale, voudra corriger mes pensées, peut-être assez mal digérées. Quel bonheur pour moi! si, Votre Majesté Impériale, les apreciait de son aprobation, ou du moins ne dédaignait d’agréer ma bonne intention. Sans entrer dans un détail trop circonstancié, je divise les Roscolniks en deux classes, en celle de Поповщина et celle de Беспоповщина; les premiers ont ou veulent avoir des prêtres; les derniers ne les ont pas, comme leur nom l’indique, ni les veulent avoir. Il s’en suit par là, que si l’on peut rammener ces gens à la raison, et au vrai culte de la Religion, il faut, que l’on commence par ceux, qui veulent, et qui demandent même des prêtres et des instructeurs. Par plusieurs entretiens, que j’ai eu avec eux, j’ai pu remarquer, que non seulement ils souhaitent de se raprocher à l’orthodoxie, mais il nient même, qu’ils s’en soyent éloignés, m’assurant, que toute leur différence ne consistait, qu’uniquement dans les cérémonies ecclésiastiques, qu’ils célèbrent, à ce qúils disent, selon le vieux rituel. Et comme ils demandent d’être absolument séparés des autres Roscolniks, il me parait, que pour la tranquilité publique et le vrai bien de l’Empire, on pourrait accepter la proposition, en ajoutant certaines circonstances et conditions par exemple:

Le S-t. Synode devrait faire un Extrait de principaux dogmes de la Religion, et les faire imprimer. On ferait en même temps venir au Synode tant de Roscolniks de cette première classe, que l’on pourrail trouver à Pétersbourg, et après la lecture de cet Extrait, on leur demanderait s’ils ont les mêmes principes de la Religion, s’ils veulent garder et se conformer aux préceptes, que ces dogmes leur préscrivent; s’ils veulent toujours agir en conséquence de leur ferment, c’est à dire, être fidèles sujets, et rien entreprendre, qui soit ou contre la religion, ou contre les loix civiles, et les ordonnances émanées; principalement s’abstenir de toutes les vices et horreurs, dont on accuse en général tous les Roscolniks. Dès qu’ils conviennent en tous les points mentionnés, ils doivent signer chacun séparement en forme de reverse.

On fera encore un autre Extrait des Cérémonies sacrées tant du vieux que du nouveau Rituel, on examinera la cause de leur difference, et l’on leur permettra celles, qui ne sont pas contraires à l’orthodoxie, aussi bien, que les vieux livres. On leur permettra de bâtir des Eglises, et on leur donnera des prêtres, qui déserviront chez eux selon le Rituel, dont on sera convenu, avec l’instruction de rapporter tous les mois à leurs Evêques de la conduite de Roscolniks de chaque Paroisse. On fera la même chose dans tous les Evêchés ou Eparchies, et par ce moyen on sera exactement instruit de la conduite de chacun en particulier et de tous en général.

De cette manière la première classe de Roscolniks se raprochera de plus en plus à l’église. On pourra leur faire outre les condescendences dessus mentionées encore celles-ci, de ne les plus nommer Roscolniks, mais substituer un autre nom, qui leur convient p: e: двоеданцы. On ne les anathematisera plus à l’avenir. Outre cela on leur signifiera, que celui, qui après cette grâce si signalée, qui leur serait accordée, oserait contrevenir en quelque point aux conditions ci dessus marquées, sera traité selon la plus grande rigueur des Loix. Si cet arrangement pouvait avoir lieu, il est à espérer, que les clameurs de part et d’autre, aussi bien, que la haine cesseront, et au lieu de l’animosité une douce tranquilité se répandra partout; que les Roscolniks de la seconde classe se joindront à la première, et avec le temps tous ensemble embrasseronl l’église orthodoxe, et la vraie Religion. Peut être, que la Providence a gardé cet heureux événement, pour le surcroit de gloire, de l’heureux règne de 1’Auguste Catherine seconde.

Ceux, qui ne voudront pas signer les conditions tant de fois mentionées, seront censés vraiement Roscolniks, ça veut dire, gens dont la Religion est absolument fausse, et remplie d’erreurs et du vice, en un mot Chismatiques. Et comme ce sont justement ceux, dont on doit craindre l’Enthousiasme, et même le Fanatisme, on doit avoir dans tous les gouvernements l'oeil bien fixé sur eux, et sur toutes leurs démarches. On doit avoir un soin particulier, qu’ils n’ayent pas des fréquentes assemblées, et s’il est possible, que leur nombre diminue. On m’a assuré, qu’à l’occasion de recrues, ces Roscolniks, qui en sont destinés achètent de Seigneurs voisins de paysans, qu’ils envoyent à leur place aux régiments. On pourrait leur faire défense d’user à l’avenir de cette liberté. Comme ils n’acceptent point des prêtres, il est très difficile de les instruire, mais nonobstant cela, on devrait choisir, quelques-uns de bonnes moeurs, d’une pіété reconnue et qui fussent en même temps doués du talent de les instruire, en leur promettant de récompenses sures, pour certain nombre de rammenés à l’église. Les récompenses agissent aussi sur les âmes pieuses, et leur donnent quelque fois plus de ferveur. Enfin le moyen le plus sûr pour diminuer leur nombre, me parait un Oukaze de la part de Votre Majesté Impériale, moyennant le quel, on assurerait à tous ceux, qui quitteraient cette Religion fausse pendant un certain terme prescrit, seraient exemptés, pour quelque temps de la capitation. En imposant en même temps des peines les plus dures sur ceux, qui retourneraient à leurs premières erreurs. Et comme l’on peut savoir le nombre précis de tous les Roscolnisk puisque les trois mois, pendant lesquels, ils pouvaient s’inscrire, étant déjà expirés, il n’y a pas à crainde, qu’aucun autre puisse jouir de ce privilège, sous un nom supposé.

Si ma proposition a le bonheur de plaire à Votre Majesté Impériale, mon contentement serait sans bornes. Mes voeux seraient déjà exaucé, si seulement quelques points étaient agréés. Mais si malheureusement le tout ne valait pas la peine de la lecture ne blamez pas, très clémente souveraine, le zèle d’un fidèle serviteur, qui aurait manqué non par la faute du coeur, mais uniquement faute de talent.

Рассматривая раскольников или наших схизматиков вообще и с самого их начала, мы видим, что это люди из народа, не захотевшие, по обыкновению народа вообще, терпеть какого бы то ни было нововведения в религии, в которой, однако, большинство из них не смыслит ничего или очень мало. Ошибки, вкравшиеся в наши церковные книги по вине переводчиков или переписчиков, и которые старались исправить согласно с истинным православием и вселенскими соборами, подали повод ко многим спорам, к раздражению и ненависти, что привело наконец, как это обыкновенно бывает, к отпадению части народа. Народ при своем невежестве, быть может, не обратил бы внимания на это новшество, если б в то же время не было сделано некоторого изменения в обрядах. Это изменение священных обрядов, более осязательное для народа, чем исправление ошибок в церковных книгах, сильно подействовало на пего и убедило его, что дело идет к изменению всей религии. Вот из-за чего поднялись крики. Вот источник раздора и разъединения. Между тем нужно заметить, что все изменения и исправления, и необходимые, и сделанные властью патриархов, нисколько не касались догматов и основ религии. Они все те же. Поэтому очень удивительно, что такие слабые поводы имели такие гибельные последствия, как те, которые были и повторяются ежедневно.

Но есть ли у народа разум? И пользуется ли он им в частности, когда дело идет о религии? Г-н Галлер, кажется, очень хорошо выразил это в немецких стихах, которые я не могу не привести.

„Простой народ никогда не брал на себя труда думать, он не ищет правды, и все-таки нашел ее; собственное согласие есть для него самое убедительное доказательство; он верит тем сильнее, чем меньше он знает; самый умный человек не в состоянии наложить ему достаточно крепкие узы; он упорно твердит свое и разрешает их мечом.»

Но мы перестанем удивляться, если дадим себе труд рассмотреть обстоятельства, сопровождавшие начало всего этого. Мы тогда найдем, что источник всего этого зла – невежество. Хорошо еще, если бы им отличалась только народная партия, но, к несчастию, наше духовенство, (я говорю не о настоящем времени), так сказать коснело в том же самом невежестве; а так как оно – мать гордости, особенно в сановитых особах, то оно и оказало здесь свое действие. Таким образом духовенство вместо того, чтобы проповедовать народу, учить его и наставлять на ум или истину, приличествующую тому и истинно христианским путем, пропитанное невежеством и пользуясь слишком большой властью, вместо того, чтобы относиться снисходительно, исполнилось гордыней, вооружилось ненавистью и гневом и хотело возвратить на путь истинный своих бедных заблудших овец не пастырским посохом, по угрозами и пытками, и, свирепствуя над народом, за отсутствием света ходившем во тьме, заставляло его идти в ссылку и даже на смерть. Таким образом это духовенство, говорю я, вместо того, чтобы обращать его, утверждало (закрепляло) его в заблуждении. Его безмерная строгость, подвергавшая парод унижению, бесчестию, потере имущества, жен, детей, а часто и жизни, вызвала сперва сопротивление со стороны заблудших, а неослабная суровость духовенства подавала пароду законный повод к недоверию и упорству.

Дальнейшее развитие зла удручает одну часть народа этой обширной Империи. Но так как одно заблуждение порождает другое, а очень часто и преступление, то случилось, что другая часть его подпала и тому и другому пороку. Та часть, которую можно было бы назвать вдвойне заблудшей, сама разделилась, произвела новые секты, крайние мнения, и, так как ненависть к духовенству составляет к ней основу разделения, то она не захотела иметь священников, платя взаимностью за их ненависть, и, оставшись без вожатых и без образования, создала себе религию, исполненную многих бесчинств и безнравственности, одним словом, она впала и в пороки, и в преступления, слишком известные, чтобы их описывать.

Ненависть к священникам дошла до такой ярости, которая вырождается в энтузиазм и распространяется уже на всех, у кого не те верования, которые созданы их воображением. Как Ваше Императорское Величество отлично заметили во всемилостивейшем письме своем от 12 сего месяца, дай Бог, чтобы в конце концов эта масса заблуждений не породила фанатизма, источника тысячи несчастий и самых ужасных бедствий, тем более гибельных, чем более толпа их усиливает и увековечивает. Говорят, что число их довольно значительно. Чтобы положить предел этим прискорбным событиям, было бы благоразумно и необходимо принять меры, способные предупредить зло и дурные последствия, которые могли бы из того произойти. Впрочем, дело усердия каждого верного служителя отмечать их при случаях, касающихся общего благa. Это тем более мое дело, что меня обязывают к тому моя должность и долг и что милость и доверие, которыми Ваше Императорское Величество меня почтило, часто принуждают меня беспокоить моими представлениями. Я повергаю сие к стопам Вашего Императорского Величества с всепокорнейшим почтением и очень далекий от мысли, что могу давать советы в столь сложном предмете, но единственно с намерением выказать свое истинное усердие и воспользоваться просвещенными взглядами, которыми Вашему Императорскому Величеству угодно будет исправить мои мысли, быть может, очень плохо продуманные. Как я был бы счастлив, если бы Ваше Императорское Величество одобрило их, или по крайней мере удостоило благосклонно принять мое доброе намерение.

Не входя в слишком большие подробности, я разделяю раскольнпков на два класса, на поповщину и беспоповщину. У первых есть священники, или они хотят иметь их; у последних их нет, как то показывает их название, и они не хотят их иметь. Из этого следует, что если можно наставить на ум этих людей и возвратить их к истинному религиозному культу, то нужно начать с тех, которые хотят иметь и даже просят священников и наставников. Bo многих беседах с ними я мог заметить, что они не только желают сблизиться с православием, но даже утверждают, что и не уклонялись от него, уверяя меня, что все их отличие заключается только в церковных обрядах, которые они отправляют, по их словам, по старине. И так как они просят не смешивать их с прочими раскольниками, то мне кажется, что для общественного спокойствия и истинного блага Империи, можно было бы принять их предложение с некоторыми, например, оговорками и условиями.

Св. Синод должен был бы сделать извлечение главных догматов религии и напечатать их. В то же время в Синод можно было бы призвать столько раскольников этого первого класса, сколько их можно нaйти в ІІетербурге, и, прочтя им это извлечение, спросить у них: те же ли у них основания религии? Хотят ли они хранить правила, предписываемые им этими догматами, и сообразоваться с ними? Хотят ли они всегда поступать в силу своей присяги, т. е. быть верными подданными и не предпринимать ничего противного религии, или гражданским законам и изданным указам, в особенности же ото всех пороков и мерзостей, в которых обвиняют всех вообще раскольников? Как только они выразят свое согласие на все упомянутые пункты, они должны каждый отдельно дать подписку в виде реверса.

Затем можно сделать другое извлечение, касающееся обрядов, как новых, так и старых, рассмотреть причину их различия и дозволить им те, которые не противны православию, равно как и старые книги. Им позволили бы строить церкви и дали бы им священников, которые бы служили у них по условленным обрядам, с предписанием ежемесячно представлять своим епископам доклад о поведении раскольников каждого прихода. Тоже было бы введено во всех епархиях и этим способом можно было бы получать точные сведения о поведении всех и каждого.

Таким образом первый класс раскольников будет все более и более сближаться с церковью. Сверх вышеупомянутого снисхождения им можно было бы сделать еще следующее: не называть их более раскольниками, но заменить это название другим, более им соответствующим, напр. двоеданцы; им более не провозглашали бы анафему. Кроме того им было бы объявлено, что с тем, кто после столь великой, оказанной им, милости осмелится нарушить в каком-либо пункте вышеприведенные условия, – будет поступлено по всей строгости законов. Если бы мог установиться такой порядок вещей, то можно было бы надеяться, что взаимные обвинения прекратятся, равно как и ненависть, и вместо раздражения повсюду распространится тихое спокойствие; что раскольники второго класса присоединятся к первому и со временем все они вместе воссоединятся с православной церковью и с истинной религией. Быть может, Провидение берегло это радостное событие для увеличения славы счастливого царствования августейшей Екатерины Второй.

Не захотевшие подписать часто поминаемые условия будут считаться настоящими раскольниками, т. е. людьми, религия которых совершенно неправая и полная заблуждений и пороков, одним словом схизматиками. А так как это именно те, энтузиазма и даже фанатизма которых нужно опасаться, то нужно во всех губерниях не спускать глаз с них и с каждого их шага. Особенно нужно заботиться о том, чтобы у них не было частых собраний и чтобы число их, если возможно, уменьшалось. Меня уверяли, что по случаю рекрутских наборов эти раскольники, когда дело доходит до них, покупают у соседних помещиков крестьян, которых и посылают вместо себя в полк. Им можно было бы запретить на будущее время пользоваться этой льготой. Так как они не признают священников, то наставлять их на путь истинный очень трудно, но несмотря на это следовало бы выбрать несколько священников хорошей жизни, признанного благочестия, и в то же время обладающих учительным талантом, обещавши им верные награды за известное число обращенных к церкви. Награды оказывают влияние и на благочестивые души и прибавляют им иногда рвения. Наконец, самым верным способом уменьшить их число кажется мне указ Вашего Императорского Величества, в котором было бы объявлено, что оставившие эту ложную религию в течение известного определенного срока освобождаются на некоторое время от подушной, причем были бы назначены самые строгие наказания тем, которые возвратятся к своим прежним заблуждениям. А так как есть возможность знать точное число раскольников, потому что три месяца, в течение которых они могли записываться, уже истекли, то нечего опасаться, чтобы кто-нибудь другой воспользовался этой привилегией под ложным именем. Если мое предложение будет иметь счастие понравиться Вашему Императорскому Величеству, то моя радость будет безгранична. Мои желания уже исполнились бы, если бы даже на некоторые лишь их пункты дано было соизволение. Но если б к несчастью все изложенное оказалось нестоящим прочтения, то не осудите, Всемилостивейшая Государыня, усердия верного слуги за неудачное выражение мыслей не по недостатку чувства, но единственно по недостатку таланта.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела раскольнич. № 19.)

Всепресветлейшей, державнейшей, великой государыне-императрице и самодержице Всероссийской

Всеподданнейший репорт от Сената.

Сначала (sic) публикованных из Сената о раскольниках декабря 14 прошлого 1762 г. указов и в нынешнем 1763 годех мая 20 чисел о позволении выходящим из Польши и Литвы помещиковым крестьянам селиться в дворцовых волостях вашего императорского величества манифестов, по полученным изо Псковской провинциальной канцелярии, Новгородской губернии из главной пограничной комиссии, и из Рижской губернской канцелярии ведомостям и репортам, оказалось:

1-е. Изо Пскова. Когда вашего императорского величества высочайшее соизволение о принимании и селении беглых в дворцовых волостях живущему в Польше помещика Лаврова крестьянину Леону Козмину, (который, приходя во Псков, первый желание объявил к поселению в те волости), чрез нарочно посыланного подпоручика Галдина объявлено, – то он, крестьянин со всем семейством с женою и с детьми, мужеска полу 4, женска 3 души с его пожитки, да Псковского яму ямщик Иван Шевелев вышли; и из них, по желаниям, ямщик отослал в прежней ям, а крестьянин Козмин на поселение в близь состоящую к Польше дворцовую Вревскую волость для того, что как помянутый подпоручик, так и они, вышедшие, объявили: если российские беглецы то eгo поселение услышат, то де более из бедных выходить станут, а другие, по исправности с засеянным хлебом выходить обещались; а с ним, подпоручиком, чтоб от них польские паны пожитков не отобрали, не пошли. Тамошние ж паны объявили, а именно пан Верещинской, что-де он российских беглецов неволею, кроме желания, не удерживает, да пан Шадубской, якобы в России много поляков и ежели-де их отдадут, то и он на размену российских беглецов всех выдаст; которые ж в Польше российские беглецы хорошие домы и довольные пожитки имеют, те и желания к добровольному выходу не имеют.

2-е. Из главной пограничной комиссии, что с начала рассеяния помянутых манифестов по 23 июля из российских беглецов явилось собою добровольно при одном форпосте разных вотчин дворцовых людей и крестьян мужеска 28, – женска полу 19 душ, кои, по их желаниям, в дворцовые волости отправлены во Псковскую провинциальную канцелярию. А при выходе те беглецы объявили, что если от шляхетства польского препятствия в выходе в Россию не было, то бы многие выходили; и когда о намерении к выходу беглецов проведают, тех или застав в домах, или нагнав на дороге, немилостиво бьют, скот и пожитки отбирают, а оставляют только в одних рубахах. Да и за означенными выходцами от поляков погони чинены были до самой границы.

Сверх того оттуда ж вышло и по требованиям выдано партикулярных беглецов мужеска и женска полу 72 человека, из ко

торых иные отосланы в дворцовые волости, а другие на прежние жилища.

3-е. Из Рижской губернской канцелярии, пo 2-е сего августа, в силе публикованных указов, прислано с застав непомнящих родства российских людей двое, которые и отосланы по желаниям на поселение во Псковские дворцовые волости.

Всего по вышеписанным репортам из-за границы обоего полу добровольно вышло и выдано 129 человек, а кроме того репортов в получении нет.

И о вышеписанном вашему императорскому величеству всеподданейшее доносится во известие.

Граф А. Бутурлин

Яков Шаховской

Граф П. Чернышев

Nikolaus Korff

Граф Роман Воронцов

А. Костырев (?)

Василий Суворов

Алексей Жеребцов

Обер-секретарь Иван Ермолаев

Августа 22-го дня 1763 года.

Всемилостивейшая Государыня!

Высочайшее вашего императорского величества повеление чрез действительного тайного советника князя Якова Петровича Шаховского объявлено мне с тем, дабы я о находящихся за границею раскольниках, – на каких до веры и церкви касающихся кондициях оным выход дозволить можно, к благорассмотрению вашему императорскому величеству мнение мое подал, которое я чрез сие всенижайше и представляю. На бывшей Сената с Синодом конференции предлагаемо было, что помяненные (sic) за границею находящиеся раскольники в такой силе выходу в Россию просят, дабы им по их злочестию церкви свои и попов иметь и все богопротивные обряды их свободно совершать дозволено, на что Синод по совести и должности своей согласиться не мог, и общее о том Синодальное мнение с надлежащими резонами для представления вашему императорскому величеству в Сенат подано, к которому я следующее приполняю: хотя ныне внутрь России находящиеся явные, записные раскольники тайным образом и содержат уповательно при себе беглых, запрещенных от своих архиереев, а иных может быть и не посвященных попов и бродяг-монахов, и имеют сокровенные клети, в которых они, пo их злочестію, службы свои отправляют, но сие понеже втайне делается, – к дальнему церкви святой предосуждению и вреду следовати не может. А когда выходящим с заграницы раскольникам дозволено будет строить церкви, содержать попов своих и все по их суеверию совершать обряды, то явно, церковь российская надвое разделится: одна будет православных, а другая – раскольников; и не токмо в великом числе находящиеся внутрь государства явные, записные раскольники с ними совокуплятся, но и потаенно содержащие раскол, (которых когда не целая треть, то, по последней мере, четвертая или пятая часть в народе есть), к ним же пристати могут. Да и попы их, яко ханжи и обманщики, весьма удобно простой (sic) народ обольстить и к своему злочестию преклонять не оставлят. И так не токмо великий и неминуемый (sic) в вере разврат, но и самому государству немалая опасность последовать может, понеже бо раскольники нас за истинных христиан не имеют и самодержцев всероссийских за благочестивых не почитают. Toro ради, когда к ним какие пристанут зломысленники, уповая на великое свое число, удобно весь возмущение в государстве и бунт начати могут; как то и самою вещию оказалось при царех Иоанне Алексеевиче и Петре Алексеевиче, во время патриарха Иоакима, которой противу их и книгу по сей причине издал, называемую „увет духовный“, да и стрелецких бунтов противо блаженной памяти Петра Великаго главною причиною было возмущение раскольническое. – И ради сих причин дозволить выходящим с заграницы раскольникам строить церквиип иметь своих попов и все обряды явно отправлять всячески, кажется, недолжно; а дабы чрез сей отказ вовсе им дорогу к выходу в Россию не пресекти, того ради не угодно ли покажется вашему императорскому величеству повелеть учинить следующее:

1-е Высочайшим вашего императорского величества манифестом, или указом Сенатским, не упоминая ничего о дозволении церквей и попов, в общих терминах объявить матернее вашего императорского величества сожаление как о том, что они чрез столь долгое время вне отечества своего по чужих странах страждут и скитаются, так наипаче, что многие от них, не имея с вами в главных догматах никакой почти и разности, ради одних токмо при патриархе Никоне в книгах против греческого исправленных слов и некоторых обрядов, по простоте и неведению своему от церкви православной отлучилися, и в несумненной спасения своего находятся опасности, и что ваше императорское величество дозволяет им всем свободный в Россию, яко отчество свое, выход, обнадежует (sic) их высочайшею своею милостию во всем, что касается до спокойного их жития; что же принадлежит до веры, то сколь приятно и желательно вашему императорскому величеству обращение их к православию и присоединение церкви святой, столь напротив того, когда они добровольно обратитися не похотят, нет намерения притеснения им делать и нуждею к тому их привлекать чем монаршим словом своим ваше императорское величество их уверяет, токмо бы они отнюдь православных в раскол не совращали.

2-е. Для поощрения помянутых раскольников к скорейшему и охотнейшему в Россию выходу не соблаговолите ли, ваше императорское величество дозволить им некоторые выгоды: первое – обнадежить их тем, что они, чьи бы ни были крестьяне, помещикам своим отдаваны не будут, (в чем их наибольшая, уповательно, состоит опасность), но иные, которые побольше имеют капиталу или научены какому ремеслу, по желаниям их, приняты будут в купечество и цехи, а прочие поселены быти имеют слободами и приписаны в число дворцовых крестьян; другое дать им на пять лет от всех государственных податей, всяких работ и отдачи рекрут свободу, дабы удобнее домы построить и с экономиею своею осмотретися могли.

3-е. Когда помянутые раскольники с заграницы выходить станут, то указать на форпостах и заставах наиприлежнейше смотреть, дабы лжепопы и монахи их, (которые им ко всякому злу – упрямству в заблуждении их и к возмущению поводом и причиною бывают), ни явно, ни тайно с ними внутрь России не входили а крестить имеют младенцев своих и венчати вступающих в супружество, (как и записные у нас делают раскольники), у священников православных; да и самих их, ради предписанных церкви и государства опасностей, в одном месте и в близости всех не селить, но часть некоторую их вывесть на Баробинскую степь, (как то и на конференции Сената с Синодом рассуждаемо было), а прочих – в Казанской, Сибирской, Оренбургской, Воронежской, (где много праздных к поселению и хлебопашеству удобных мест имеется), и в прочих губерниях – порознь, а наипаче при городах и крепостях, в которых довольные гарнизоны находятся, доселить слободами.

4-е. По поселении показанных раскольников, с высочайшего повеления вашего императорского величества, Синод, выбрав потребное число духовных персон, как в учении достаточных, так и в добропорядочном житии свидетельствованных, и, дав им довольное наставление, имеет их послать ради увещания и обращения оных раскольников, показуя им ясно заблуждение их; и в которой слободе хотя малое их число обратится, то удобно будет и церкви строить и священников православных определять, которым помалу и прочие без сомнения следовать имеют. Токмо бы от мирских властей, которым раскольники подсудны будут, в том препятствия не чинено, (как то самою вещию о записных раскольниках оказуется). И таким образом, уповательно, Преблагий Бог дарует, что нещастливые сии, от давних лет погибающие люди, при щастливейшей державе вашего императорского величества, церкви Его святой будут присоединены.

Вашего императорского величества всенижайший раб и верный молитвенник, смиренный Афанасий Епископ Тверской.

Какое мы нижайшие (sic) о том в правительствующеем Сенате на конференции мнение, а в Синоде вообще имели рассуждение, тое и ныне всеподданнейше представляем.

Принять их раскольников в Россию и содержать без всякого притеснения можно только на таком основании, как здешние записные раскольники содержатся. А чтоб позволить им на все то, чего они требуют, а именно: допустить им строить церкви особые, держать попов своих, иметь старопечатные книги и при тех же обрядах жить, как они поныне за рубежом живут, того дозволить предосудительно. Резоны тому следующие:

От начала исправления в некоторых несогласиях против оригиналов греческих книжного произник в Россию раскол и отступление от всего церковного общества между некими малоумными как духовного, так и светского чина людьми, которые начали толковать таковым же малоосмысленным, что якобы уже и вера православная для того переменилась, и тем своим сумасбродным толкованием многих совратили простаков церквей святых бегать и таинствами, у нас действуемыми, со всею святынею гнушаться, что и действительно продолжается доселе. Смущению тому уже ныне сто и семь лет, которого зла в прекращение все монархи российские, следуя древним греческим благочестивым царям, а наипаче высокославный государь император Петр Великий, того им, яко народным мятежникам, не дозволяли, во еще и потаенные их скиты и сборища разорять, а лже-учителей их вечными ссылками и другими штрафами истреблять повелевали.

Вселенские и Российские патриархи, архиереи и весь духовный чин в разные времена и на разных соборах не за маловажных суеверов, как ныне многие об них думают, но за сущих еретиков признавали и анафеме не обращающихся предали. Почему и ныне присутствующим в Синоде на их требование пристать невозможно, дабы не подпасть извержению, которое правилом Святых Апостол 45-м определено тако: „Епископ, пресвитер и диакон, аще с еретиками молиться токмо будет, общения да лишится; аще же что им клирическое действовать дозволит, да извержется».

Синкретисм, или допущение разных вер в самодержавное государство, от всех умных людей за вред оному почитается, потому что ничто так не обязует подданных к своему государю, как единоверие с ним; вопреки же разность в вере за весьма опасную поставляется, чего избегая, многие государи у себе возникших разноверцев всячески истребляли и истребляют; а где им снисходят, там непрестанно, буде не в политических, то в духовных делах раздоры бывают. У раскольников же сколько толков, столько вер, а их до сорока и более насчитать можно; да еще так замерзелых, что не только с нами православными, но и сами между собою есть и пить с одного сосуда гнушаются. И, называя нас никонианами, нововерцами и еретиками, за благочестивых царей не молят Бога; но вместо того на всех нас, как на неприятелей, в молитвах своих победы просят.

Ежели дозволить им церкви особые строить и попов особых иметь, то и архиереев особых же дозволить следует, коим, не похотя от нас святиться, начнут или беглых извергов наших принимать или сами ставить. И так церковь в России с превеликим благочестия упадком может разодраться надвое. Да и церковная дисциплина, а святые правила в уничтожение придут, потому что кого мы из попов, православные архиереи, по правильным винам запретим, того они, раскольники, прельстив и разрешив, в свое сонмище без всякого уже опасения примут, от чего на православную российскую церковь весьма напрасный порок наведется. Ибо в народе клеветать станут, что якобы она правость их узнала и для того на требования их склонилась. А тем и правоверных простолюдинов к своему заблуждению, прельщенных же, коих и так уже, кроме потаенных, более тридцати тысяч в России имеется, к твердейшему единомыслию приводить могут. Кая их последняя лесть будет горше первой!

Еще в рассуждение приходит и сие: не кроется ли зде какой обман и не подают ли поводу им заграничным наши домашние раскольники домогаться таких кондиций и привилегий, которые бы служить и оным могли? Ибо чтоб заграничным возвращаться в Poссию нужды крайней не предвидится для того, что они там всякую свободу имеют и как хотят, так веруют и живут. К тому ж ни прав государственных, ни должностей общенародных, ни рекрутских наборов не знают, а повинуются только одним своим помещикам, которые ими партикулярно корыстуются.

Правда, что в Российской Империи как инославным некоторым христианским религиям кирхи публичные, так и мугамеданского зловерия придержащимся свои мольбища иметь дозволяется. Но то раскольникам не в пример. Ибо от тех нашим православным никакого повреждения не происходит, понеже не на российском диалекте богомолье их отправляется, ни в церковных обрядах с нами сходствуют; а мугамедане как небо от земли, так от всего христианства далеки. Раскольники же льстецы весьма к нам по наружности близки, ибо от нас и произошли и наших же, а не чужих совращают, потому что одних книг церковных, только неисправных, с нами придержатся и те же таинства, что и мы, святотатски действуют, – також посты, праздники и прочие обряды, хотя инако, однако не иные содержат. Чем всем весьма легко наших поселян, яко однородцев, а многих и сродников своих, хвастая пред ними ложно стариною, к своему суеверию прельщают.

Буде же принять, их, то разве на таких кондициях: чтоб им одним только жить в своем суеверии без притеснения, а других никого не прельщать, и сект морельшичьих, самосожигательских и детоубийственных, також христовщины, из коих первые три на истребление рода человеческого, а четвертая – на посрамление всего христианства от них выдуманы, не вводить; желающим же брачитися в церкве православной венчаться, и рождаемым от них младенцам от священников православных быть крещаемым, и по седмолетии для исповеди и причастия предоставляемым к церкви. А перекрещивать и перевенчивать отнюдь бы за силу церковных узаконений и указов не дерзали, понеже вторичное крещение есть, по слову Божию, второе Господа Иисуса распятие; а перевенчивание есть первобрачного Божия и церковного благословения попрание.

Наконец, понеже довольно уже было им как печатных книжных наставлений, так и для любовного и безопасного разговора вызовов и увещаний, но они тое все презрели, – того ради, не одолжая более церкви таковыми их предосудительными требованиями, однако ж и не упуская высокого интереса, лучше поступить с ними, кажется, политическими средствами. Ибо они не польские, но российские подданные, потому что ни завоеваны, ни по договорам государственным отошли, ниже религию их приняли, но с которою от нас из России бежали, тое и ныне содержат, и за объявлением многих милостивых о выходе из-за рубежа указов укрываются поныне, как сущие беглецы и изменники, коих и по заключенным трактатам, и по всенародному праву выдать, а не удерживать поляки должны. А буде на то не склонятся, то законно и праведно не токмо одних раскольников, но и земель тех, яко издревле российских, на коих они поселились, по силе уничтожения Прутовых пактов, как помнится, при последнем турецком замирении учиненного, следует требовать.

Но о политических средствах пространнее рассуждать не наше духовное, но премудрых министров дело. А мы как сие скудное наше рассуждение, так и себе самых высокомонаршей вашего императорского величества милости и благорассмотрению всеподданнейше предаем.

Смиренный Гавриил архиепископ Санкт-Петербургский

Смиренный Амвросий архиепископ Крутицкий

(Писано рукою архиепископа Амвросия).

Можно ли в православной российской церкви некоторые обряды, содержимые от заграничных раскольников, по причине объявляемого желания их к соединению во всем прочим с оною, снести и снисхождение сделать им?

Кроме всякого сумнения должно всякому признать и исповедать, что весьма бы пристойнее и полезнее было, если б единой церкви чада все не только единство веры, что до догматов ея касается, хранили, но и в самых бы обрядах единой вид имели и ничем бы друг от друга не разнствовали для могущих оттуда следовать раздоров и соблазнов, особливо в немощнейших; и для того от многих лет российской церкви пастыри, праведною и благочестною ревностию о пользе порученных им душ человеческих возбуждены будучи, о сем крайнее старание прилагали и ныне прилагают, – вследствие чего и многие книги ими сочинены и в печать изданы на показание самой истины не только, – что до благочестивой в российской церкви соблюдаемой веры, но и что до самых принятых в ней обрядов принадлежит, – с тем, всеконечно, намерением, чтоб разнствующие в тех с оною, сами усмотря из сих книг напрасное свое по такой только причине от нее отторжение, прийти в чувство и обратиться к своей матери могли. Наконец, как все кроткие употребленные ими к тому способы невеликое возымели действие, но от множайших, у которых застарелые обычаи почти законом сделались и как бы в самое естество их переменились, явились презираемы добрые и человеколюбивые их советы, – то оною ж ревностью приведены они были, и клятвою таковых устрашать и отсечением от церкви совершенным.

Но к крайнему сожалению оказалось, что и то самое не только оных излиха ревнителей своих обрядов не пользовало, но еще, видя себя они отсекаемых от церкви, больше в своих обычаях затвердились, а наконец и на самую ту церковь вооружаться разными хулами дерзнули. Не надеяся же, впрочем, никогда иметь в своем отечестве свободного отправления своих обрядов, и из него великим числом бегать в другие государства стали, от чего как церковь самая, так и государство немалой вред претерпевают: овая – по причине погибающих чад своих, овое же – по причине умаления своих подданных.

Итак, по примеру искусных врачей, которые, когда одно лекарство не пользует больному, другим целить болезнь его стараются, – и нам, имеющим вверенное себе от Богa строение спасения душ человеческих, следует теперь помышлять о другом способе, которым бы заблудших овец собрать и соединить во одно Христово стадо, по крайнейшей мере, возможно было.

К сему изрядной случай подает ныне нам сам управляющий сердцами человеческими, а паче содержащий сердце царево в руце своей – Бог, когда вложил в мысль всепресветлейшей самодержице нашей благочестивейшей великой государыне императрице Екатерине Алексиевне, истинной матери отечества, крепкой благочестия ревнительнице, свято и премудро империей российской управляющей, милостивыми указами оных заблуждающих, удаленных от церкви и отечества, в государство свое к возвращению призывать, дабы их милосердием своим, хотя не вдруг, но помалу, в соединение церкви присовокупить, от которой столь многое время удалялися и тем как благочестию, так и людям в государстве своем приращение сделать.

А подеже намерение и желание оным заблуждающим есть в оное соединение прийти неинако, как только с тем, чтоб оставлены были при них некоторые заобыквовенные у них обряды, как то: при отправлении литургии употребляемые седмь просфор, сложение двуперстное в изображении на себе креста, хождение по солнцу, чтение по старопечатным книгам, и сих подобные, и для того полагая, что если в прочем всем, особливо в догматах веры, хотят они и обещаются последовать святой грекороссийской церкви и никаких ересей, проклятых вселенскими и поместными святыми соборами, не иметь и не вводить никогда отнюдь, употребляющих другие от их обряды не хулить, епископов и священников, поставляемых от православных греческих и российских архиереев, принимать и повиноваться, и словом, кроме помянутых обрядов, все мудрствовать и содержать по мудрствованию и содержанию православных. Приступим мы теперь к точному того рассмотрению: не можно ли им оные обряды попустить, покамест они сами, обращаясь между православным обществом просветятся и познают благодатию Божиею, что основательнее и благопристойнее и в самых обрядах есть?

Но скажет кто, как мы к сему делу приступать можем, когда уже на бывших при московском патриархе Никоне и после, при других соборах таковые обряды прокляты? Не обряды, ответствуется таковому, но больше содержащие их сей клятве подвергаются там, и то не за обряды точно самые, но за сопротивление их святой церкви и отторжение самовольное от оной; а паче еще за произносимые от многих из них на оную хулы и ругательства разные, – как то от деяний и от самого намерения тех соборов видеть можно, – в чем и мы правильную находим причину. Если ж бы за одни обряды проклятие то было положено, то была б причина почитать оное за недействительное, и от непомерной, не по разуму ревности происходящее. Ибо сие всякому, здравый разум имеющему, известно, что церемонии или обряды церковные, не суть догматы веры, да и не составляют они существа спасения человеческого, – спасает нас Христос, истинная в Heгo вера, прилежное последование Его божественному учению, при чистой совести; а церемонии, или обряды, только украшают вид церкви и иногда подают повод неученым ко умилению души, иногда же внутреннего нашего благодарения пред Богом бывают знамением. Однако ж со всем тем, как выше помянуто, не таковы они, чтоб необходимо от них зависело спасение человеческое, почему и не дивно, что они по различию мест, и обычаев, и нужд различны быть и переменяться могут. Когда Павел святый говорит, что по нужде и закону применение бывает, то уже применение обрядов или обычаев не больше ли сумнения в вере причинять не должно?

В сем только состоит вся сила и должность пастырская – наблюдать, чтоб иногда такие обычаи не входили в их стадо, которые бы могли вред немалый нанесть спасению душевному; а где сего нет, то и важности нет тамо.

В рассуждении чего показывает нам история, что древле различные некоторые в различных церквах обряды и обычаи употребляемы были, например: инде погружаемы были крещающиеся в воду, – а инде поливанием воды на голову крещающегося тайна сия совершалась; также в иной церкви была больше в употреблении литургия сложения святого Иакова, брата Божия, а в иной сократительнейшая святого Василия Великого или святого Иоанна Златоустого, – в других же, а особливо в африканских, – еще другие. А при том и самих храмов Божиих положение весьма различно было: в Антиохии Сирской, по свидетельству Сократову в книге 5-й, главе 22, алтарем стояли оне к западу, а в других странах к востоку обращены оне были, как и ныне у нас имеются; также и в рассуждении празднования Пасхи и постов немалое различие в разных церквах имелось, как можно у Евсевия и у других древних писателей видеть. Но для сих разных обрядов не разлучались те церкви друг от друга и не порочила никогда одна сторона другую. Достопамятно слово Иринея, древнего учителя. У Евсевия в книге 5-й, главе 24-й, например, о различии постов имеется: „Мы, – говорит, – все между собою мир храним, и различие постов согласие веры украшает“. Особливо можно сказать о восточной и западной церквах, что хотя издревле многие западная церковь различные от тех, какие в восточной церкви были, обряды имела, но однако ж не разделялась за сим восточная церковь от западной до того времени, как уже порча в символе и применение в догматах веры на западе произошло: столько-то обряды или обычаи не за велико, поставлялись, – когда не бедствовало для них спасение человеческое.

Яснейший еще и важнейший пример сему, сколь обряды удобоприменительнейшие быть могут без вреда спасения, подает нам божественный Павел: он сам изъявляет в своих посланиях, что он обрезал некогда обращенного уже в веру Христову из язычников Тимофея, – а в другое время сильно воспротивился тому, чтоб приходящих от язык от Христовой церкви подвергнуть сему и другим некоторым ветхозаконным обрядам. Что ж привело в сих случаях Павла, чтоб он некоторым образом сам с собою различествовал? Ничто больше как польза обращающихся в Христову церковь: в одном случае хотя знал он совершенно, что не нужно было обрезанию, однако ж, понеже соблажнялись верующие от обрезания из того, что Павел необрезанного вводит в церковь, и думали, что с таковым сообщения иметь не прилично, (ибо не у еще совершенно были утверждены в вере Христовой), то он для сего попустил обрезатися Тимофею, ведая, что спасение его тем не могло повредиться, но могло отнят быть соблазн в церкви; а в другом случае, понеже верующие от язык несносно казалося обрезание, как и другие обряды иудейские, да и не малое оттуда произойти могло сумнение в них, что аки бы не довольна была христианская вера ко спасению без закона церемониального иудейского, то он, ведая, что „о Христе ни обрезание что может, ни не обрезание, но нова тварь», не мог стерпеть, чтоб подвергаемы и некоторым образом еще иудины были верующие к тому, что не только не нужно было к их спасению, но еще и соблазном им быть могло, как выше помянуто.

Посмотрим же, как той же божественный языков учитель поступал, когда некоторые различные между учениками его в употреблении пищи, в отправлении праздников и сим подобных обрядах произошли прения, или раздоры: он удовольствовался только уверить их, что то до веры и спасения человеческого ничего не принадлежит и затем бы не стязались они о такой материи и не укоряли друг друга но причине различных обычаев своих, – лишь бы единако в спасительной успевали вере и единой главы, то есть Христа, и единого тела, то есть церкви Его, уды держались. Вот что он именно о сем в послании к Колоссаям написал: „Ни кто же вас да осуждает о ядении или питии, или о части праздника, или о новомесячиях, или о субботах, яже суть стен грядущих, тело же Христово“. И в первом к Тимофею не велит точно внимати басням и родословиям бесконечным, (то есть в таких вещах, которые ко спасению не нужны), яже стязание паче творят, нежели строение, еже в вере, конец же завещания говорит: есть любы от чиста сердца и совести благие и веры нелицемерные, – сие только (дает знать) есть нужное ко спасению, а нагие обряды, по себе самых, отнюдь не таковы, почему и споры об них излишние. Такой же разум есть и в следующих его словах, в послании к Римлянам написанных: „Изнемогающего в вере приемлите не в сомнение помышлений, ов бо верует – ясти вся, а изнемогаяй зелие да ястъ; ов рассуждает день чрез день, – ов же судит на всяк день: кийждо своею мыслию да извествуется. Вем, – придает он же далее, – вем и извещен есмь о Христе Иисусе, что ничто же скверно само собою, точию помышляющему, что скверно быть,– оному скверно есть: царство же Божие несть брашно и питие, – но правда и мир, и радость о Дусе Святе; иже кто сими служит Христови – благоугоден Богy и искусен человеком». Вот Павлово каково мнение о вещах средних и не повреждающих веры.

Таковым образом и нам рассуждать о требуемых к допущению помянутых обрядов можно, когда не перстное сложение, но изображение креста и воспоминаемая чрез то знаменование смерть Христова спасает человека; когда не число просфор совершает тайну святейшей евхаристии, но точию един хлеб, по установлению Христову, непременно к тому потребен; когда, наконец, как и святой Димитрий Ростовский пишет в своей книге, о сей материи сочиненной: „В того ж Бога верить учат старые и новые книги и тыя ж догматы содержат обои, и тех же добрых дел поучают“, – и прочая сему подобная снисхождения, – как в книге eгo, „розыск“ именуемой, довольно изъяснено, – то не видно, для чего б их, как и другие помянутые и сим подобные обряды, не можно было сносить, особливо чтоб отсекаемые за едино тех употребление от церкви не пришли по невежеству своему в нечто горшее, и чрез то б напрасно не погибали душою и телом? Лучше, попустя им то, (когда уже инак быть неможно), спасти их души присоединением к святой церкви, нежели не попущая оставить заблуждать от нее и погибать. За что опасно, – дабы не сказано было и о нас пастырях, – как сказал Христос о учителях жидовских, которые церемонии и предания человеческие паче правды Божия предпочитали: „Горе вам книжницы и фарисеи-лицемеры, – яко затворяете царствие небесное пред человеки: вы бо не входите, ни входящих оставляете выйти... вожди слепые, оцеждающие комары, верблюды же пожирающие“.

Сие же согласно быть может не только сомнением выше помянутого божественного апостола, но и с учением самого небесного Учителя: ибо похваляет ли он во евангелии тех, которые разоряют заповедь Божию за предания человеческие? А не Божия ли сия наипервейшая заповедь, – чтоб желать друг другу спасения и быть в мире и соединении, как удам единого тела? Напротив, обряды, которые не имеют ясного основания или установления в слове Божием, хотя, впрочем, и с добрым и полезным намерением установлены, – не человеческие ли предания или установления суть? И так поистине бы было разорять заповедь Божию за предания человеческие, если бы за одни обряды присуждать кого в вечную погибель. Пусть убо только они, о ком нам здесь слово, признают свою матерь, то есть святую церковь, столько пекущуюся о спасении их и столько как младенствующие в разуме и немощным снисходящую; пусть напортив различествующих от них обрядами братий своих не порочат тем и не хулят, когда сами не могут с ними согласиться в тех. Как праведно бы было меньшим числом последовать множайшим не только в российской, но и в греческой самой, откуда в Россию вера христианская принесена, и в других православных странах находящимся правоверным, которые при различных от них, а с нами согласных обрядах, искони пребывают. Пусть только они во всем, хотя кроме обрядов, будут с православною нашею церковью единомысленны, – то в таком случае и нет сумнения, чтоб их принять и присоединить православному нашему обществу; а прочее устроит Бог премудрым своим промыслом, когда схощет.

И сие есть мнение наше, которое мы, возбуждены ревностью о спасении всех погибающих и имея точное высокомонаршее на то повеление, полагаем уповаем же, что и прочие братия наши и сопастыри святой церкви по сей причине согласны в том быть имеют. А когда и соборное рассуждение приложится к сему нашему рассуждению, то как ему придастся твердость, так и восторжествовать имеет несумненно вся церковь о спасении отлученных чад своих.

Димитрий митрополит Новгородский

Гедеон епископ Псковский

(Поправки сделаны рукой митрополита Димитрия. Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках № 20).

Всемилостивейшая государыня!

По высочайшему вашего императорского величества повелению от 12 сего месяца велено от меня по команде вывесть из Калуги от второго Московского пехотного полку две роты и расположить Козельского уезда в вотчине князь Николая Голицына, в селе Клесове одну роту, а другую того ж уезда сенатора Желябовского в селе Волосове, препоруча оные в команду одному надежному и исправному капитану, которому по точному содержанию того высочайшего повеления и по взятым от тайного советника и здешнего губернатора Юшкова объяснениям сочиненное наставление секретно от меня дано, каким образом ему во время в тех селах стояния при повеленном разведывании поступать надлежит. О чем вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу.

Всемилостивейшая государыня,

вашего императорского величества всеподданнейший раб

граф Петр Салтыков

Сентября 26-го дня, 1763 г.

Москва.

Копия.

Второго Московского пехотного полка капитану, имеющему команду над расположенными двумя ротами Козельского уезда в вотчине князя Голицына, в селе Клесове, да того ж уезда сенатора господина Желябовского в селе Волосове.

Ея императорскому величеству известно учинилось, что в помянутом Козельском уезде, в вышеобъявленных селах, а именно: в селе Клесове – в доме крестьянина Ильи Абросимова, а в селе Волосове – у крестьянина Мокия Степанова, бывают непозволенные раскольнические сборища, [по большей части осенью и весною], на которые съезжаются как купцы, так и разных деревень крестьяне, а в тех их сонмищах есть между ими так называемые Христы, Богородицы, Предтечи, Апостолы и Пророки; они ж запрещают жениться, а женатым – жить с женами, воскресения мертвых не признают, младенцев закалают и выпускаемою из них кровию вместо причастия приобщаются. И дабы ее императорское величество могли быть обстоятельнее сведомы, в чем подлинно такие их сборища состоят, того ради избираетесь вы для разведания о сем; расположение же в тех селах команды вашей ни к чему иному не служит, как токмо к прикрытию того намерения, которое для точного исполнения вам сим препоручается. Почему и имеете поступать по нижеследующему:

По приходе в помянутые села с командою вашею имеете занять для постою под квартиру вашу, – ежели в селе Клесове, то у крестьянина Ильи Абросимова, – буде ж в селе Волосове, то у крестьянина Мокея Степанова, что на произволение ваше оставляется таким образом, чтобы вы непременно на дворе у одного из сих крестьян стояли, а на другой прикажите встать офицеру ж; прочих же нижних чинов расположите по другим крестьянским домам.

Во время постоя имеете наиточнейше наблюдать, чтоб от военных людей тех сел обывателям никакого оскорбления чинено не было; в противном же случае всякой команды вашей беспорядок по изобретению дела без упущения на вас взыскан будет.

Вам же, стоя в означенных селах, повелевается высочайшим именем ее императорского величества собственно вашею персоною, не приглашая к себе никого и не открывая сего секрета никому, бесприметным и весьма тайным образом в домах показанных крестьян или где инде в тех селах примечать, в чем те сборища состоят и какие происходят при том непорядки и нет ли в том таких вредных обществу ересей, о которых выше сего упомянуто; и буде сведаете о чем-либо таковом, то не оставляйте надежным образом меня о том уведомлять, что и учинить вам по приходе в те села для сведения мне: какое в сих раскольщиках действо произойдет от расположения команды вашей.

Ежели, паче чаяния реченные крестьяне иногда, по введении иногда сей воинской команды, всеми домами тайно или явно побегут, то в таком случае их в тот час переловить; и как беглецов от своих жилищ, спрося токмо о причине побега, взяв под караул, держать до моего приказания, а мне о том дать знать в непродолжительном времени.

Все сие вверяется токмо вам одному, и для того ceгo никому, кто б такого звания ни был, не открывать, под опасением положенного указами за несодержание секрета наказания. И как сверх сего на все произойти при том могущие случаи по неизвестности впредь будущих обстоятельств, достаточнейшего наставления подать вам теперь невозможно; того ради разведание сие препоручается вам, с таким при том пополнением, чтоб к исполнению сего высокомонаршего повеления удобовозможные средства и благоразумные способы вами употребляемы были, с такою при том крайнею осторожностию, чтоб о сем тайно данном вам повелении никто как из подчиненных ваших, так и из посторонних людей не токмо ведать, но ниже малейшей догадки, елико можно иметь не мог.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках № 21).

По секрету

которым всеподданнейше доносится, что с оказавшимися в Тамбовской и Воронежской епархиях новой секты последователями Сенатом учинить определено.

Всепресветлейшей державнейшей великой государыне императрице и самодержице всероссийской.

От Сената всеподданейший репорт.

Сенату от святейшего Синода двумя ведениями сообщено, что в Тамбовской и Воронежской епархиях оказались незаписные в раскол новой секты последователи, о которой из них некоторые в допросах не только того, кем они точно от истинного благочестия отвращены и научены, и где оные их учители находятся, нимало в ответах своих не изъясняют; но еще во время спроса и увещания о том показывают немалые суровости, упрямства и неучтивости. А другие, якобы сами начитавши в книгах, иные, будто услыша в церквах, а прочим на мысль пришло, приняли в рассуждение, что „Бог в нерукотворенных храмах живет и от дел рук человеческих угождения не приемлет; не сотворите себе образов рукотворенных. Образ Божий рука человеческая, – егда истинные поклонницы поклонятся Отцу духом, истиною, ибо Господь таковых ищет поклонников; исповедуйтеся Богу небесному. Аз есмь хлеб животный: иже снесть от хлеба сего – жив будет „вовеки; а от рукотворенного и бездушного Бог спасения не положил“; – и затем все они состоят в следующей единомысленной ими секте:

1-е. „Веруют в истинного живого Бога, в Троице Святой славимого Отца, и Сына, сотворшего небо и землю, и исповедуют так, как читается Символ веры“. 2-е. Закон Божий, преданный в 10-ти заповедях, приемлют и почитают, кроме написанного в оных заповедях о почитании писанных на досках образов, которых они не приемлют, не почитают и не покланяются им затем, что в них нет божества и святости; а все то сделано человеческими руками, а почитают вместо оных человека: почему и покланяются друг другу и лобызаются. 3-е. В пречистую Божию Матерь они веруют и исповедуют и ее чтут, точию вместо поклонения телом покоряются как пред нею, так и пред апостолы, пророки и всеми угодниками Христовыми, которых они только почитают. 4-е. В крест Христов они не веруют и не покланяются, затем, что оный сделан из дерева человеческими руками, а почитают они крест, то есть слово Господне, за которое Господь наш Иисус Христос распят и оным воскрес. 5-е. Крестное знамение рукою тремя первыми персты на себе не изображают, и оное, вменяя ни во что, почитают за щепоть, для того что-де в оном знамении нет спасения, а крестятся словом Господним, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа – аминь. 6-е. В церковь святую православную не ходят и всех таинств, обрядов и молитв не приемлют, затем, что оная, со всем в ней имеющимся сотворенная человеческими руками, а в совершаемых в ней таинствах, обрядах и молитвах нет никакого спасения; а к тому и таинства оные устрояются человеческими руками, а не от Бога, и преподаются священниками, имеющими пьянство, сквернословие и свары. А желают-де oни ходить в церковь нерукотворенную, соборную, апостольскую, – собрание святых, о которой глаголет апостол: „Вы есте церковь Бога вашего, аз же вселюся в вас и похожду по вас и буду вам Бог“, и таинства Христовы принимать – сотворенные от самого Бoгa и оными причащатися, также и исповедоваться у священника, кого они сами изберут, – такого, который посвящен от Бога и слово приемлет от уст Божиих. И для того oни собираются на молитвословие друг к другу в домы, где вместе поют и читают из псалтыри псалмы, „отче наш“, и то свое собрание почитают за нерукотворенную церковь. 7-е. Святых таин, то есть тела и крови Христовых, совершаемых в церквах греческого исповедания под видом хлеба и вина, не приемлют и их за истинное тело и кровь Спасителя нашегo не признают и не почитают, а почитают за простой хлеб и вино. И для того вместо причащения оных таин, почитают они за причащение святых, бессмертных и животворящих таин соблюдения Слова Божия и исполнения Ero заповедей. 8-е. Тайну крещения оставляют таким образом: когда младенец родится, то он должен быть до самого возраста без крещения, для того что по пришествии в возраст окрестится он Святым Духом, то есть покаянием во оставление грехов, кротостию, смирением и терпением. 9-е. Священников, рукополагаемых от архиереев, за истинных не почитают, а почитают за истинных священников тех, кои от Самого Христа исполнением дел Его посвящаются. 10-е. Всех угодников Божиих почитают они за святых; но мощей их, яко тел мертвых, за святую вещь не почитают. 11-е. Между брачившимися от посвященных архиереями священников венчание, яко от неистинных, почитают за неправильное, а по их-де истинному поклонничеству должно жениху избрать себе невесту по любви и, при свидетелях взявши ее, жить друг с другом по закону Божию“.

А один из них, тамбовской однодворец Семен Жерноклев показал, что он в 1765-м году в марте месяце ездил в дом Тамбовского уезда села Горелого к церковнику Кириле Петрову для научения Божественного писания, где были того же села однодворец Ларион Побирахин (которого ныне за побегом не отыскано), с прочими, всего человек до 8-ми. И оный Побирахин сидел за столом в переднем углу, а прочие все стояли и перед ним пели из библии Захарии пророка 14-ю главу: „Сии дни Господни грядут и разделятся корысти твоя в тебе“, да еще из псалтыри разные псалмы, а какие именно – он, Семен, не упомнит; по отпетии же тех псалмов означенный Побирахин в противность святой церкви толковал им те псалмы, между чем он проговаривал, что он в писании не нашел, чтоб покланяться древянному или медяному, или серебряному, или золотому, или каменному образам, а должно поклоняться человеку, потому что он по образу и по подобию Божию создан, а потом все объявленные разного звания люди, в том числе и он, Жерноклев, по приказанию оного Побирахина, как начали ложиться в самую полночь спать, то каждой порознь подходили к означенному Побирахину, двоекратно кланялися ему в ноги и целовали его в уста, а после того, еще в третий поклонясь в ноги, отходили прочь; которое целование и поклонение вставши и по утру чинили. А сверх оного еще все они, по приказанию его, всегда называют его „радостью», а для чего – он, Семен, не знает; а когда-де кто придет во время бытия означенного Побирахина в дом, то никогда Богу не молятся, а только, как скоро в избу войдет, то упадет ему в ноги, а потом поцелует eгo во уста, что он, Семен, по повелению их, все и исполнял.

Из тех от святой церкви отступников Тамбовской епархии церковник Кирила Петров по присланному к тамошнему архиерею сего года, февраля от 26-го дня от Воронежского губернатора сообщению взят к нему на Воронеж по особливому об нем повелению. А прочие все, коих до 232-х человек, находятся в их жительствах.

А об оказавшихся в Воронежской епархии дворцовой Битюцкой волости крестьянин Степан Кузнецов и фабрикана (sic) Tyлинова крестьянин ж Игнатий Болычев и их сообщниках именным вашего императорского величества высочайшим указом, объявленным в письме от генерала-прокурора и кавалера к Воронежскому губернатору, повелено: рассмотря, надлежащее и немедленное определение учинить, что все возложено на Воронежского епархиального архиерея и определенного от него – губернатора к сему следствию депутатом надворного советника Попова. Но при том следствии при всех вышепрописанных их суровостях и упрямствах хотя и показывают, что будто бы они никого, кроме содержащихся с ними в других местах таковой же секты людей не знают, но напротив того в Воронежской консистории, явясь собою, живущее в городе Воронеже однодворцы и женки, всего по именам 7 человек, объявили, что они единого по согласию и учению сообщества с предписанными, следующимися в Воронежской консистории церкви святой, противниками и просили о принятии их к содержанию обще с ними ж; а потому и открылась явная тех развратников в показательствах, яко бы они в других местах таковой же секты никого не знают, ложь и впредь за таковым их упрямством и непреклонностью как об обращении к благочестию увещания чинить, так и следствия производить более невозможно; и чтоб они то свое заблуждение оставили и, в познание истины пришед, паки к церкви святой обратились – надежды ныне не предусматривается. А потому и может произойтить прочим разврат, а в обществе беспокойство и смущение, то в предупреждение и отвращение оного какие меры употребить – святейший Синод предоставил на рассмотрение Сената. А к Тамбовскому и Воронежскому архиереям подтвердил, чтоб в тех местах, где оные отступники находятся, священники пристойным образом накрепко наблюдали, дабы от них другие таковым же заблуждением заражены быть не могли, и если бы тех мест священники оказались к тому мало способными, в таком случае, переведши их к другим церквам, на их места достойных определить с тем, что если бы при всем их старании какие вновь открылись развращения, то об оном им каждому немедленно доносить своему архиерею, а оные бы представляли святейшему Синоду.

И потому хотя вышепрописанные разночинцы за отступление их от благочестия и хуление оного, по силе уложения 1-й 1-го военного артикула 1-й же главе 3-го пунктов, и подвергли себя не только тягчайшему наказанию, но и смертной казни, – но как напротив того по церковным преданиям, основанным на священном писании, грешники оставляются собственному их в погрешении признанию, а не признавшиеся – времени к познанию их заблуждения и покаянию, – то Сенат в рассуждении того, что оные люди природы и воспитания подлого, которых по легкомыслию и суеверию, равно и по невежеству, не столько можно страхом смерти к познанию истины привести, сколько другими средствами и временем, а паче, следуя беспримерному вашего императорского величества человеколюбию и милосердию, должное им по законам осуждение отменил. А по случаю настоящей ныне с турками войны и по надобности в военных людях, где по только таковые развратники, но и самые церкви святой дети и истинные сыны отечества против неприятеля жертвуют своею жизнию, и дабы сии невежды, имев еще время к раскаянию своего преступления, военною службою доведены были до соединения святой церкви со всеми благочестно живущими христианами в единомысленное закона Божия почтение, определил Воронежскому губернатору: 1-е если из них кто и поныне в том своем заблуждении состоят, мужеск пол не извиняя старостию, начав от 15-ти лет, всех без изъятия отослать к находящемуся ныне при возобновляемых Азовской и Таганрогской крепостях генерал-поручику Вернесу, которому, всех их разобрав, могущих нести военную службу – определить в оную, в число там состоящих военных людей, а негодных в военную службу – в тамошние при крепостном укреплении работы сколько возможно, не соединяя их в одни места и команды, и с такою при том предосторожностию, чтоб они, будучи там, никакого между собою в согласие их суеверия сообщения не имели и той их прелести не рассевали, чего за ними накрепко приказать смотреть. 2-е. Малолетних детей их мужеска ж пола 15 лет и ниже, то есть до пятилетнего возраста, разослать для обучения российской грамоте в гарвизонные школы и по приспеянии их в совершенные лета равно с прочими, находящимися в тех школах солдатскими детьми распределить по способности по полкам. А пятилетних и ниже отослать на восвитание в сиропитательный дом; но всех из сих положенных в подушный оклад тем селениям, из коих оные преступники, в рекрутские наборы не зачитать для того, что они доныне в тех селениях терпимы были без объявления об них, к тому ж оные по законам подлежательны смертному осуждению, а избавлены от того только по одному человеколюбию и милосердию вашего императорского величества, то по сему таковые оному зачету и не подлежат. А потому (3-е) и имения их, то есть наличный, стоячий, молоченый и в земле посеянный хлеб, скот, дворовое строение и прочее тому подобное описав и наблюдая при том, чтоб все оное их совместниками или и самими теми преступниками, чрез посредство других, растащено и разграблено не было, продать с публичного торгу, а земли при тех селениях, где они жительство имели, разделить прочим тех мест жителям, которые за них положенную до будущей ревизии тягость нести принуждены останутся, и вырученные продажею деньги употребить на отправление и препровождение, тако ж и пропитание тех преступников и их детей до новейших мест по его губернаторскому рассмотрению. А затем (4-е) жены сих преступников, в том же заблуждении утвердившиеся, имеют остаться при своих мужьях на таком основании, как и прочие солдатские жены, на собственном мужей их попечении состоят, но с тою только предосторожностию, чтоб они отнюдь в прежних их жительствах не оставались. А вдов и девок, пришедших в совершенный возраст, выведя из тех в другие же селения, раздать на содержание прочим правоверным и доброго жития однодворцам и крестьянам с тем, чтоб они, пользуясь будущими при домах их от них работами, старались вывести оных из заблуждения и присоединить святой церкви и тогда, по мере каждой заслуг и склонности, роздали их в замужество в казенные разные селения за тех, кто их взять пожелает. А буде ко взятию их желающих в казенных селениях не отыщется, то и за других разночинцев, в вере благочестивой пребывающих. Не пришедших же в совершенный возраст, по вышепрописанному о малолетних мужеска пола их детях основанию, отослать в сиропитательной дом. A о самых престарелых женщинах и неспособных в замужество девках, которые не могут никакой нести работы и никем благочестно живущим на содержание взяты не будут, к точному об них положению прислать в Сенат именную ведомость. А наконец (5-е) если и еще сверх оных в сей жо екте пребывающие или подобные им преступники окажутся, то и с теми ему, губернатору, поступать таким же порядком, как о сих преступниках положение сделано, но прежде доносить Сенату. И о том к Воронежскому губернатору, в военную Коллегию, главную Дворцовую канцелярию, Московского воспитательного дома в Опекунский совет посланы указы; а в святейший Синод и Московские Сената департаменты сообщены ведения.

Всемилостивейшая государыня, Сенат о вышеописанном вашему императорскому величеству сим всеподданнейше доносит.

Граф Петр Панин. Николай Чичерин. Адам Олсуфьев. Князь Иван Вяземский. Иван Елагин. По листам скрепа: Обер-секретарь Николай Самойлов.

Июня дня 1769 года.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках. № 22).

От коего времени начались раскольники и что с ними происходило, о том из книги „Увета“, в Москве в 1753 году вторым тиснением на раскольников напечатанной, иижеследующее значится обстоятельство.

Оный раскол чрез учение распопы Никиты и прочих последовал при державе государя царя и великого князя Алексея Михайловича и при патриархе Никоне по причине некоторых в церковных книгах по грамматическим правилам против прежнего исправлений, которое тех книг исправление происходило в 7162 году при оном же государе царе и великом князе Алексее Михайловиче и патриархе Никоне, на бывшем в царских палатах соборе, на котором российских митрополитов, архиепископов и прочих духовных персон 34 человека было.

На сем соборе от того патриарха Никона предложено было о исправлении прежних печатных российских противу древних греческих и славенских книг таким образом: что де новым ли Московским печатным книгам последовати, в них же многая обретошася от преведших и преписующих я не искусне с древними греческими и славенскими несходства и несогласия и погрешения, – или древним греческим и славенским, иже обои един купно чин и устав показуют?

Почему о исправлении тех книг и согласие от того собора последовало и некоторое число древних из российских книгохранительниц книг собрать положено; и собраны. А в том же 7162-м году при оном же государе царе и великом князе Алексее Михайловиче и при патриархе послан был грек Мануил с царскою грамотою ко вселенским патриархам; из коих Паисием, патриархом Цареградским, собран был тамо собор же, в 39-ти человеках духовных состоящей, – по котором в 7163-м году прислано оттуда соборное за их руками деяние, повелевающее последовать во всем древних великих православных учителей писаниям.

Оное соборное деяние государем царем Алексеем Михайловичем было рассматривано. А как означенных в России сысканных книг к вышепомянутому исправлению за недовольное почтено, то паки в Грецию посылан был старец Арсений Суханов, коим оттуда разных древних из тамошних монастырей писанных греческим языком книг привезено в Москву числом 500; да Александрийской и Антиохийской и прочие тамошние митрополиты таковых до 200 книг прислали.

И потом в 7163-м году паки в Москве учрежден собор же, на коем были Макарий, патриарх Антиохийский, Никон Московский, Гавриил Сербский, с прочим духовенством, и читаны – прежнее соборное деяние, к Иеву, патриарху Московскому, при государе царе и великом князе Феодоре Иоанновиче в 7101 году от вселенских же патриархов присланное, также и вышеозначенное в 7162 году соборное положение; и по прочтении оное книг исправление суждено за праведное и от Святого Духа составленное быти, – почему все в тех прежних российских книгах неисправности исправить и напечатать утверждено.

А как потом от означеннего распопы Никиты и от последователей его произошло за означенное книг исправление возмущение, то, во-первых, на его Никитино о том названное им „обличение» в 7174 году при Иоасафе патриархе Московском издана книга „Жезл правления“, которая и вторым тиснением в Москве в 1753 году напечатана. А потом в 7175 году паки в наивящее прежних соборов подкрепление и утверждение, (по сошествии уже патриарха Никона с престола), собран был в Москве собор же. И на оном присутствуя сам государь царь и великий князь Алексей Михайлович и патриархи Александрийский Паисий, Антиохийский Макарий, Московский Иоасаф с прочими российскими архиереи и другими духовными чинами, коих числом всех 76 человек состояло, – рассматривали помянутые прежде бывшие от 7097-го до того 175-го года соборы; и, утвердя оное, те книги с древними греческими и славенскими книгами исправлять же и печатать велели, не покоряющихся же святой церкви отлучению и анафеме предали, распопа ж Никита, также и другие сообщники его тогда ж в ссылки и заточение посланы, – а некоторые из них и сожжены.

И потом оной распопа Никита, (как в той же книге „Увета“ на листе 36-м на обороте значит), в той ссылке был только 40 дней; а после того по ложному его якобы о обращении к православию челобитью из ссылки был свобожен.

В 7184 году государь царь и великий князь Алексей Михайлович преставился. А после его принял престол царь Феодор Алексеевич и царствовал только 6 лет и 3 месяца, в которое время никаких от тех раскольников действий не происходило.

А в 7190 году при державе великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича оные раскольники паки восстали и разные на церковь и на веру хуления, также своевольства и в народе возмущения чинили¹⁰; за что из них прежде реченной Никита смертию казнен, а прочие в крепкое подначальство разосланы.

После ceгo о тех раскольниках происхождения никакого не было по 1701 год. А в том году некоторой вор Талицкой к возмущению людям писал письма о пришествии антихристов с великою злобою и бунтовским коварством, чему последовал некто иконник Иван Савин, за что оные на смерть осуждены; о чем в напечатанном в 1722 году генваря 27-го дня Синодальном увещании упоминается¹¹.

После ж всего вышепрописанного при державе блаженной и вечной славы достойной памяти государя императора Петра Великого о тех раскольниках происходило нижеследующее:

Именными Его Величества указами велено:

1-м – 1714-го, в феврале месяце, – чтоб в Нижегородском, также в Балахонском, и Юрьевском и других уездах Нижегородской губернии всех раскольников, где они живут, как мужеск пол, так и женск переписать и, переписав, положить на них оклад, против настоящего платежа, (почему купечество в посады, а крестьяне с тяглых своих жеребьев платят), вдвое; а которые прежде сего податей никаких не платили, тех обложить, применяясь к тому ж. А женска полу – вдов и девок против оного вполы.

2-м – 1715-го, марта 13-го, – чтоб в увещании раскольников не возбранять, но паче вспомогать. А ежели кто в оном препятствовать будет, тот без всякого милосердия казнен будет смертию, яко враг святой церкви; а буде из начальствующих вспомогать кто не будет, тот лишен будет чести и имения своего.

3-м – 1716-го, февраля 8-го, – где есть раскольники, тех во всех губерниях губернаторам, – как мужеска, так и женска полу описать (кроме тех, которые живут близь рубежей); и, описав, положить их в оклад так, как и о Нижегородских повелено.

4-м – 1718-го, марта 2-го, – подтверждается первый 714-го года о Нижегородских раскольниках указ с тем, чтобы как светских, так чернцов и черниц обложить и доправить на них те подати без всякого замедления.

5-м – того ж 2-го числа марта данными капитану Ржевскому, писанными собственною Его Императорского Величества рукою, пунктами – попов, которые раскольников укрывают, и неисповедовавшихся исповедавшимися пишут, по исследованию в каторжную работу послать; также смотреть, дабы в старосты и бурмистры раскольников не выбирали. А кроющихся и живущих без окладу мирского чина на каторгу, а монахов и монахинь в монастыри под начал посылать; а заводчиков и учителей их, сыскав явную вину кроме раскола, с наказанием и вырезанием ноздрей на галеры ссылать.

6-м – 1719-го, марта 14-го, – чтоб раскольников, обратившихся от побору денежного уволить; а кто из них женится тайно не у церквей, – сбирать особливой сбор, а именно рубли по 3 с человека мужеска и женска пола, на обе стороны поровну, а с богатых и больше.

7-м – Духовным Регламентом – о мирянах 2-м, З-м, 4-м, 5-м и 6-м пунктами: по чему познавать раскольников и подозрительных приводить к присяге, и обо всех об них иметь в Синоде сведение, и чтоб отнюдь оные раскольники нигде укрываемы не были; укрывателей же их господ, по духовному в Синоде розыску, предавать анафеме; также никого из раскольников на духовные и гражданские власти, яко лютых государству и государю неприятелей и непрестанно зломыслящих, не возводить.

8-м – 1721-го, ноября 19-го, по подписанию на докладных Синодальных пунктах между прочим: чтоб раскольники и в том подозрительные по требованиям отдаваемы были к следствиям в духовные команды без всякого прекословия; почему в духовных командах и следствии о них чинены были.

9-м – 1722, октября 15-го, – чтоб раскольщиков необратившихся – вместо Сибири посылать в Рогервик.

В 1722-м же году чинено от Святейшего Синода всем раскольникам печатными листами увещание с таким при том обнадеживанием:

1-е. Чтоб всяк, кто бы ни был, ежели в книгах, прежде печатных, також и которые впредь с рассуждения и определения Синодального будут печатаны, покажется кому некое сумнительство, приходил бы с объявлением оного сумнительства в Синод без всякого подозрения и опасения, к таковому в оном Синоде то сумнительство изъяснено будет от святого писания.

2-е. Дабы раскольнические учители должного ради с Синодом о несогласии их разглагольствия показалися не скрытно, без всякой боязни, и в разглагольствии, наблюдая надлежащую только учтивость и не употребляя невежеских поступок, имели б во объявлении мнения своего голос свободный; и ежели которые на разглагольствии признают совесть свою зазрену и пожелают не от принужденного, но от произвольного своего усмотрения, к святой церкви обратиться и Синоду и всему церковному исполнению соединиться, – те приняты будут усердно со всякими прежней их противности отпущением.

А которые явятся к таковому обращению непреклонны и останутся при прежнем своем мнении, – тем дана будет не удержанная свобода. А ежели имеют они в чем какое-либо опасение, то неусумнительные ради безопасности сочинили б они себе от лица Синода какое им угодно к своей стороне в предостерегательство о неудержании и о неозлоблении их и о неотнятии им свободы обязательное письмо, с показанием усмотренного ими к разглагольствию места и времени, и прислали б в Синод немедленно, которое письмо будет от Синода подписано и яко залог несумнимой верности им отдается; и по тому обязательству не точию Синод обещанное непременно содержит, но и известную Императорского Величества волю предъявляет, что и Его Величество, яко всемилостивейший государь принуждения им без самопроизвольной их склонности чинить не повелит¹². Причем оной их явке и сроки назначены были с тем, что когда раскольнической учитель после того сыскан, познан и обличен будет, таковый подпадет гражданскому суду и казни без всякой пощады и помилования.

При таковых увещаниях как собственно от Синода, так и обще с Сенатом ко удержанию тех раскольников от размножения их суеверств и чтоб они скрываться не могли, чинены довольные предостережения. Но никто из них и из учителей их для такового разглагольствия в Синод не являлся.

Почему в том же 1722-м году по силе именного государя императора Петра Великого апреля 22-го дня того ж года указа в обретающиеся в Олонецком уезде раскольнические скиты для разговоров о происходящем их со святою церковию несогласии и ради увещания посылан был иеромонах Неофит, которым и вопросы им заданы были, но от них тогда никаких ответов было не прислано, и оной иеромонах без всякой пользы тамо был.

А потом спустя несколько лет оные Олонецкие раскольники, учиня под именем тех ответов книжки, в другие многие городы разослали, на которые их ответы сделана и в 745 году напечатана особливая книга, „Обличение на раскольников“ называемая¹³.

Из них же раскольников от 1708 года проявилась вновь ересь, называемая квакерская, – о каковой в 1734-м и 1745-м годах особливые следствия происходили. И по оказавшимся от них богомерзким в той ереси действам – иные смертью казнены, а другие в ссылки разосланы; о чем печатными указами, а особливо последним в 1756 году декабря 9-го дня, от Синода публиковано, – а тем, кои той ереси участники без следствия остались, на срок, с отпущением им вин, в назначенных местах являться велено¹⁴.

Да и ныне и в Сибирской и Оренбургской губерниях оная ересь паки возобновилась. И по чинимому о том Тобольским митрополитом следствию оной ереси участников слишком с 20 человек нашлось; а и еще к тому следствию подлежательными многие оказались¹⁵.

Что касается до сжигающих себя из них же раскольников, – то оных, по делам в Синоде явствует, с 1750-го года поныне в Новгородской, Тобольской и Устюжской епархиях сожглось близь двух тысяч человек.

A о числе всех прежних и ныне в раскол записавшихся и из-за границы вышедших в Святейшем Синоде известия нет; а требуется оного из ІІравительствующего Сената. А по прежним ведомостям оных обоего пола в наличии состояло слишком 40.000 человек.

Ныне же каким образом как выходящим из-за границы, так и потаенным раскольникам в двойной раскольнической оклад записываться и в назначенных местах селиться велено, о том в состоявшихся и в народ публикованных Ее Императорского Величества высочайших 1762-го и 1764-го годов указах именно объявлено.

Да и в 1744-м году оных раскольников по общему Синода и Сената рассуждению при бывшей тогда ревизии переписать же велено; а с каким основанием, о том с печатного того 1744-го года, августа 31-го дня, указа под литерою «Н» приложена при сем копия.

Обер-секретарь Михаил Остолопов

По листам скрепа: Секретарь Андрей Орлов

A.

Выписка из книги Увета Духовного каким образом от раскольников возмущение происходило.

Нынешнего 7190-го лета по восприятии скипетродержавства всего

царства Российского… (л. 39 об. и след.)… да научатся к тому

не хулити святой церкви, зане не покаяшася от злоб своих».

B.

Копия с Синодального увещания 1722 года генваря 27-го дня. См. П. С. 3. т. VI, № 3891.

C.

Копия с печатного указа свят. Синода 1745 года мая 13-го числа. См. П. С. З. т. XII, № 9155.

D.

Выписка из книги Розыска о разни в толках или ересях между раскольниками

Гл. 2. л. 25 об. В мимошедшем 1708-м годе в месяце

ноябре был у нас в Ростове черный поп Иоасаф, а..................

субботники, иже по-жидовски постят субботу.

E.

Выписка из публикованного в 1756-м году декабря 9-го дня Синодального указа, какое в квакерской ереси действие происходило.

Всякому вступившему во оную богомерзскую ересь... как

от оного грехопадения, так и от веры их не отставала. См. П. С. 3. т. XIV, № 10664.

F.

Копия с Синодского указа о квакерской ереси 1734 года. См П. С. З. т. IX, № 6613.

G.

Копия с Сенатского указа о волшебниках 1731 года мая 20-го дня. См. П. С. 3. т. VIII, № 5761.

H.

Копия с Сенатского указа о переписи раскольников 1744 года августа 31 дня. См. П. С. 3. т. XII, № 9021.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках № 23).

Сиятельнейший граф, Александр Андреевич!

Милостивый Государь!

Исполняя высочайшее Ее Императорского Величества повеление, объявленное мне от Вашего Сиятельства, относительно к жалобам старообрядцев на священников. Казанской и Нижегородской епархий, я к преосвященным Казанскому и Нижегородскому писал, чтоб они сделали на поступок священников внимание и разведали о том, удаляя от разглашения; какие ж о сем будут их мысли, – меня уведомить.

Преосвященный Казанский пишет, что к Сызранскому протопопу и городничему от просителей никаких на священников жалоб не было. И как священнослужители вновь удаляющихся от церкви пишут в числе прочих не исповедавшимися, – взыскивается штраф и присылаются для исправления и увещания, также и младенцы требуются для крещения: просители сие почитают притеснением.

Преосвященный Казанский требует от меня совету, – почитать ли вновь отлучающихся от церкви в числе прежде записанных старообрядцев и в исповедных ведомостях их не показывать?

Я из дел, которые многократно относились ко мне, и из разговоров, старообрядцев, ясно приметил, что хотя взыскание за неисповедь меньше двойного оброка, но для них несносно, что по их мыслям с еретиками пишутся в одной книге; а паче настоят потому, чтобы скрыть умножение отвращающихся от церкви.

Я намерен сему преосвященному дать совет, чтоб присылаемы от светского правления определять для увещания время и сверх оного их не держать, отнюдь не допрашивать, и в письменные производства не входить, а когда останутся непреклонными, о том наместническое правление уведомлять; в ведомостях же писать не неисповедавшихся с прочими сынами церкви: сие удалит обряд принятия к церкви, к когда кто ни размыслит, – может всегда исповедаться и приобщаться святых Таин. Письмо eгo, объяснение Сызранского протопопа и городничего, и выписку консистории приобщаю под литерами: „A, В, С, D)“.

Преоcвященный Нижегородский прислал ко мне два письма: в 1-м, от 30 апреля сего года, пишет: 1-е, что жалоб от старообрядцев на священников не было; 2-е, что старообрядцы, сынов церкви совращая, умножаются; 3-е, что он поступает согласно определениям Синода; 4-е, что деньги сбираются за небытие у исповеди от светского правительства; – при том приложил в святейший Синод два доношения, которые я удержал, яко относящиеся к сему делу.

Во 2-м письме, от 27 мая, приобщил пять доношений от священников eго епархий, – в которых изображается: 1-е, что старообрядцы умножаются; 2-е, что деревни Бабина крестьянин Гребенщиков разглашает, – будто дозволено им оставаться в своих мыслях и всякому вступать к ним дозволено; 3-е, что в насланном из Симбирского наместнического правления в Алатырский земской суд указе предписано, чтоб старообрядцев от священно и церковнослужителей защищать; но какие им делаются притеснения, – сего не изображено; (4-е,) что старообрядцы почихают свободою отлучаться от церкви. Присем приобщил из Алаторского духовного правления доношение и два объявления от священно- и церковно-служителей, да пять доношений от них же под литерами: „Е, F, G, Η, I, К, L, Μ, N, O, P“. Не мог я не приложить при сем записки, присланной от преосвященного Нижегородского при 2-м письме под литерою „G“.

Все сие препровождая при сем, пребываю с совершенным почитанием и обязанностию

Вашего Сиятельства, Милостивого Государя,

Усерднейший слуга и богомолец

Гавриил митрополит Новгородский

Июня 23-го, 1791-го.

А. Секретно.

Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивый Архипастырь и благодетель!

Писание Вашего Высокопреосвященства апреля от 7-го дня, коим дали мне знать, что Сызранские раскольники просили, будто они от церковнослужителей терпят великое притеснение, и что Ее Императорское Величество повелела Вашему ІІреосвященству ко мне написать, дабы я на сие сделал внимание, и советовали сие, удалив совсем от приказного порядка, без огласки разведать, от кого и в чем притеснение происходит не только не гласным, но и бесприметным образом; какое средство приму и какие мои будут о том мысли, требовали Вашему Высокопреосвященству сообщить,– мною того ж месяца 24-го дня получено, о чем я Ваше Высокопреосвященство и уведомил от того же апреля 26-го дня, с прописанием дела города Сызрани о купце Ладвановом и того, что более ceгo никаких просьб и жадоб до меня не доходило.

Ныне же во исполнение того, что мною найдено и что сделано сим Вашему Высокопреосвященству сообщаю. По многим к разведанию способам, употребленным и письменно от Сызранских, городничего надворного советника Ивана Дмитриева и протопопа показаниям, самым неприметным образом истребованным, кои при сем прилагаю в подлиннике, – от кого и какие именно лично притеснения происходили,– не оказалось ничего и кто те обиженные и чем вовсе (sic) неизвестно. А нашлось только, что вообще, как и городничий Сызранский и протопоп показали, не прежде записные, а вновь вошедшие в раскольническое заблуждение, в духовных ведомостях были показываемы в разные годы священниками на исповеди у них не бывшими без отметок против имен их, как обыкновенно пo силе формы отмечаются записные старообрядцы, за что из них в гражданских присутственных местах с них взыскиван был по силе указов денежной штраф, а другие из тех же мест присыланы были при сообщениях для исправления церковным покаянием в духовное правительство; что самое, как городничий с протопопом утверждают, и почитают они за притеснение себе, чинимое от церковнослужителей. Да и я не инако могу полагать тем паче, что сверх того, будучи в расколе, должны они признавать себя еще зависимыми от оных и по крещению младенцев их, чего также они отвращаются. Впрочем же, по не принашиванию ими никаких жалоб как в духовном, так и в гражданском правительствах, равно и по неимению в сих гражданских правительствах от духовной стороны никакого на них требования, – всякой другой род от церковнослужителей притеснения должно почесть не бывшим и невозможным. Самое то, ежели которые из них давали что-либо недостойным сего имени каким священникам, дабы показывали их вместо не бывших бывшими у исповеди, отнести должно к тому же опасению их от оного взыскания, соединенного с волокитами и другими беспокойствами.

В рассуждении же мыслей моих относительно к сим людям я держусь тех, какие показаны в доношении моем Святейшему правительствующему Синоду прошлого 788-го года марта 12-го, по случаю представления Вятской губернии села Петропавловского от церковнослужителей, и кои в присланном ко мне на то указе того же года мая от 8 дня почитая одобренными, всегда по оным я предписывал, где надобность открывалась, – то есть дабы, когда где оказывались вновь впадшие в заблуждение раскола, тех, по увещании с должною кротостию и благоразумием, ежели остаются непреклонными к обращению в правоверие, предав суду Божию, оставлять спокойно в их мыслях и церковнослужителям, не касаясь до них ни по каким делам, не входить даже и в домы их без зву (sic), по силе указов. Внимая сему, в тех местах священники показывают их не бывшими у исповеди, согласно форме, с прочими записными прежде старообрядцами, почему они и остаются спокойны; но я ни письменно, ни словесно запрещать и приказывать сего не смел, дабы по подать случая к какому-либо злоупотреблению и опасным следствиям тем паче, что и в вышеописанном указе из Святейшего Синода того не приполнено. Да и надобности входить в сие я не признавал, разумея принадлежащим до рассмотрения светского правительства, коему ввероно оной штраф с небытейщиков взыскивать и коему, следовательно, при толь гласном деле всегда удобно или отменить оный по объявлению их себя в обществе старообрядцев по силе указов, или о том отнестись, – куда следует. Когда же из Сызранских вновь в раскол вступающих взыскивано было безызъятно, из того видно, что или они сами, как и в протопопском объяснении значится, о своем исповедании во время взыскания в присутственных местах умалчивали, или сии места объявлениям их не внимали. Пo сему же надобно рассуждать и о тех, кои по сообщениям из гражданских присутственных мест определяемы были для исправления церковного покаяния при приходских церквах за небытие у той же исповеди свыше трехлетнего времени, и кои в духовное правительство лично требуются по большей части по учинении уже решительного об епитимии их определения.

По сим обстоятельствам судя, нахожу, что раскольники те; хотя вновь открывшие себя таковыми, имели однако ж причину жаловаться на притеснение, поскольку они, заплатя штраф денежный за небытие у исповеди чрез три года, для иных по многосемейству в самом деле разорительный, опасались впредь быть отосланными на церковное покаяние, не будучи по свободе исповедания своего обязанными быть на оной исповеди. Но не имея справедливости, умалчивая о настоящей причине, оное притеснение приписывать единственно церковнослужителям, которые, почитая их, яко незаписных, но прежним указом потаенными, как объяснялись предо мною многие, показывали их просто не бывшими, по долгу своей присяги и по данной им форме, паче же что, как и по делу Ладванова открылось, не будучи точно и известны об иных,– в расколе ли они, или нет, а посему опасаясь и худых следствий в случае отрицательства, ежели бы показывали их не бывшими по расколу; сверх же сего и зная совершенно, что сие при взыскании с них в светском правительстве удобно могло быть открыто и сделано законное разрешение.

Почему к отнятию повода к таковым жалобам от впадающих вновь в раскольническое заблуждение на церковнослужителей, которые и без того от одного их заблуждения, разными смущениями и грубостями сопровождаемого, погрязают уже в унынии, и к отвращению всякого могущего тут без пристрастий и со стороны священников не находя другого способа, должен бы я был общее дать предписание, дабы всех в том заблуждении оказывающихся показывать не бывшими у исповеди с прочими записными старообрядцами по форме так, как и Ладанов требовал поданным в духовное правление прошением; но опасаясь, дабы сим не подать случая к распространению их заблуждения, сделать того без наставления Вашего Высокопреосвященства не смею. Однако же на первый случай до получения ceгo положил я учинить следующее: 1-е) Списки небытейщиков у исповеди по всей епархии из консистории в светские правительства за нынешний год не посылать. Сие нужным признаю и для того, дабы по подобной неизвестности не подать случая к подобной жалобе и казанским таковым же раскольникам, коих по случаю открывшейся в минувшем году в Казани раскольнической часовни весьма много прибавилось из разных окружных городов и уездов, как то из приложенной выписки из дела о священнике села Алшеева Андрее Яковлеве, родом из черемис, коего уловили было они в свое заблуждение, приметить можно, а паче по доходящим до меня от священников и других извещаниям. 2-е) Присылаемых из гражданских судебных мест при сообщениях для церковного исправления за небытие у исповеди больше, нежели чрез трилетнее время, в тех местах духовных, куда они будут присланы первее всего, допрашивать их со увещанием: по каким стечениям и обстоятельствам, и не по расколу ли на исповеди они не были? И сии допросы рассматривая, обще с теми сообщениями в консистории делать приговоры с тем: кои показали о себе, что они пристали к обществу старообрядцев и пo увещании от того отстать не согласилися, – под исправление церковное не посылать, но, учиня свободными, сообщать о том в светское правительство, откуда кто прислан будет, для ведома; а церковнослужителям предписывать, согласно оному моему и Святейшим Синодом одобренному определению, дабы они, не имея до них никакого дела, не входили без зву и в домы их, в ведомостях же показывали бы уже их вновь приставшими к старообрядцам. Для ceгo таковой допрос приказано от меня протопопу Сызранскому сделать (и прислать) и значащимся в объяснении его 3-м человекам: крестьянину, пахотному солдату и женке. Однако же на сие все и что к тому за нужное признает, прошу от Вашего Высокопреосвященства отеческого наставления, коего и имею ожидать, уверяя несомненно, что никогда не будет жалоб от сих людей так, как и от содержащих магометанский закон, ежели при оном моем положении будут они безопасны от взыскания означенного штрафа и положения на них церковного исправления за небытие у исповеди. Без того же должно всегда подобного ожидать, потому что по неизвестности об них не токмо какой-либо страсти, но и самые добрые намерения священнические могут подавать тому причину, тем паче, что оные год от году сильно умножаются везде; а настоящие старообрядцы, почитая их для себя сомнительными, то есть ни у себя прямо, ни у нас, могут к тому же побуждать, дабы тем средством сделать их записными и для себя несомнительными. Впрочем, с совершенным моим високопочитанием и преданностию имею честь быть

Вашего Высокопреосвященства,

Милостивого архипастыря и благодетеля моего,

всепокорный слуга и богомолец .

Амвросий архиепископ Казанский

Мая 26-гo дня 1791 года.

В.

Великому господину преосвященнейшему Амвросию архиепископу Казанскому и Свияжскому

Сызранского протопопа Ивана Львова Объяснение.

На поданное мне от Вашего Высокопреосвященства повеление сим объясняю, – что в городе Сызрани из духовных таких людей, кои бы, предавшись совсем пьянству, обращались в сквернословии и других худых поступках к всеобщему соблазну, совсем нет; а хотя некоторые, будучи в гостях или по какому-нибудь случаю имея у себя гостей, бывают и пьяны, но обывателям никаких наглых обид никому никогда в бытность мою в городе Сызрани осмилетнего времени от них не происходило. А кому какая от кого хотя и бывала обида, по те имели на них письменные просьбы и те просьбы относились к Вашему Высокопреосвященству; и по получении резолюций чинимы были тем просителям удовольствия. Λ притеснениев от духовных обывателям и быть не может, ибо они над ними никакой команды и власти не имеют. Λ если кто-либо так Вашему Высокопреосвященству на духовных из Сызранских жителей и показывает, то надобно быть ему разве из учителей раскольнических, которые всякое слово слышав от духовных, (где-либо случится), служащее ко обличению их раскольнического учения, поставляют себе за обиду, а паче досадуют на то, когда духовными на кого не из записных раскольников, а только прилепившихся к их учению донесено будет, что они сами собою крестят младенцев и не призывают приходских священников исправлять никакие требы, как то Успенской и Ильинской церквей от священников доносимо было, и потому им в том от светских присутственных мест воспрещено. Кольми же паче почитают себе обидою и притеснением те прилепившиеся к раскольническому учению то, что как их, так жен и детей их приходские священники пишут чрез один, два и три года и более не бывшими на исповеди, которые и действительно не бывают, а за то самое от светской команды по силе указов взыскивали и взыскивают с них денежные штрафы; и случалось, с купеческих домов таких, в коем семейство большое, например: сам, у него жена, дети женатые и у тех детей дети же, и будет человек до семи или осми, а с каждого за первой год по рублю, за второй–по два, а за третий – по три, то тех денег и немалое количество с них взыскано. А иные за то небытие на исповеди более трехлетнего времени присыланы бывали и на церковное покаяние. А именно из них купецкий сын Василий Ладваннов (sic) прислан был из Сызранского городового магистрата в Сызранские духовное правление при сообщении, о котором донесено было, со испрошением резолюции, какой он, Ладванов, подлежателен церковной эпитимии, и духовной консистории; а когда на оное представление последовал указ, что быть ему, Ладванову, на церковном покаянии в соборной церкви и полагать за вечернею, утреннею и литургиею земные поклоны, поскольку расположено в том указе, чрез полгода, – то он, Ладванов, и тогда отговаривался своими недосугами, а иногда болезнью, весьма долгое время, а наконец объявил прошением, что он той эпитимии исправлять не будет, потому что он уже назад тому лет шесть, как совсем перестал ходить в церковь, а пристал к учению старообрядцам (sic) (тο есть раскольникам) и желает приписан быть навсегда с ними, которое его прошение немедленно представлено было в рассмотрение духовной консистории и на оное последовал указ, чтоб от oной церковной эпитимии его, Ладванова, уволить, и уволен. Да еще и ныне присланные из разных светских присутственных мест в духовное правление, при сообщениях же, – один барской крестьянин, другой пахотный солдат и одна женка, а как их зовут, не упомню, по указу ж на представление духовного правления такового ж церковного покаяния не исправляют, и отговариваются так же болезнями, крайними недосугами и хлебопашеством, ибо де с них взыскивается подушный оклад и всякие государственные подати, а тому уже прошло время близ года, к чему уже многократно и увещеваны были, но однако они остаются и поднесь не исправляющими; чрез что так же и о них заключить можно, что они пристали к раскольническому учению. О чем как они, так есть в городе и другие, хотя словами несколько о себе и объявляют, что они раскольники, но на письме того подать никак не соглашаются; а потому подлинно ли они быть хотят раскольниками, на их словах утвердиться нельзя, ибо в каком-либо противном случае они от своих слов отпереться могут. А как оные барский крестьянин и пахотной солдат и женка и поднесь числятся в духовном правлении, (хотя живут во всякой свободе при своих домах неотлучно), а в свои команды не отосланными, (ибо той положенной эпитимии не исправили), то и конечно все вышеписанное, может быть, вменяют себе за крайнюю обиду и притеснение от духовной команды, а не от самих себя или светской команды, откуда они присылаются при сообщениях, и сие доношу по самой сущей моей справедливости.

Вашего высокопреосвященства нижайший послушник протопоп Иван Львов.

Мая 21-го дня 1791 года.

Подано мая 21-го 1791 г.

С.

Высокопреосвященнейший Владыко, Милостивейший Архипастырь.

Вашего высокопреосвященства писание, которым благоволили меня удостоить от 30-го прошедшего апреля, с должным высокоуважением моим ceгo текущего месяца 7-го числа я получить честь имел, которое поставляя особенным знаком вашего высокопреосвященства архипастырского к себе милостивого благоволения, – во-первых, успешаю засвидетельствованием всепокорнейшего благодарения моего, а при том на оное и высокопочтенным следующим донесением, что во все прошедшее десятилетнее время моего начальства в городе здешнем не только письменного объявления и просьбы, но ниже словесных жалоб от жителей кат обретающихся в православии, а равно от записных и незаписных старообрядцев, якобы о чинимых священнослужителями и о самомалейшим им притеснении до меня ни формально, ни по слухам не доходило; да и прочие описанные непристойные поступки когда-либо, кем и где производимы были ли,–совсем мне неизвестно. А посему и полагаю, что сию пасквильную жалобу не инаково почесть должно, как произведенною от отвратившихся от православия, каковых в городе здешнем разномыслящих сборищ и имеющих каждое своего начальника и с довольным числом последователей находится три или более, и столь дерзки, что и с священнослужителями отваживаются при их увеащаниях чинить прения. А как по случаю долговременного не бытия со всеми семействами их на исповеди по подаваемым ведомостям, некоторые штрафуются денежным взысканием, а иные, по силе высочайших узаконениев, от гражданских правительств отсылаются к исправлению в духовное ведомство, из которых и поныне еще, мню, есть несколько таковых, кои находятся без решимости, что они поставляя от священнослужителей за род себе притеснения, и вознамерились чрез таковое несправедливое вашему высокопреосвященству извещение в месть здешнему священству поселить в мыслях ваших хотя некоторое сумнение.

Оканчивая ж сию материю, осмеливаюсь ваше высокопреосвящевство уверить, что как все вышеописанное мною к сведению вашему объясняю по сущему моему чистосердечию, не менее о неразглашении и о неповедании никому вверенного мне вашим высокопреосвященством, что и оное на вечность запечатлеется в душе моей.

В заключение ж ceгo, ваше высокопреосвященство, всепокорнейше прося о удостоении меня продолжением вашего архипастырского благословения и милости, чего я старался быть достойным, с высокопочитанием и наиглубочайшею преданностию во все течение дней моих за счастие вменю именовать себя, высокопреосвященнейший владыка, милостивый архипастырь, вашего высокопреосвященства всепокорнейшим слугою

Иван Дмитриев

В 12 день мая 1791 года, г. Сызрань.

Пол. мая 18-го 1791 г.

D.

В Казанской духовной консистории из дела о побеге Симбирской округи, села Алшесва священника Андрея Яковлева выписано:

Сего 791 года марта 14 дня при доношении в консистории из Симбирского духовного правления прислано поданное во оное февраля 5-го того села Алшеева от священника Андрея Степанова причетники и от всех мирских людей объявление, коим прописывали, что прошлого 790 года сентября на 7 число в ночи означенной священник Андрей Яковлев и с детьми своими – Фадеем, Александром и дочерью Прасковьею из дому своего, распродав свое имение, неведомо куда бежал. А того ж марта 18-го оный священник Яковлев, явясь к преосвященнейшему Амвросию, архиепископу Казанскому и Свияжскому, поданным прошением просил, чтоб eгo пo вдовству его определить в надежду пострижения в монашество в Казанскую Раифскую Богородицкую пустынь. Последовавшею ж от его преосвященства резолюциею велено консистории допросить eгo, где был, и учинить по указам.

Почему в присутствии консистории оной священник допросом показал: прошлого 790 года в сентябре месяце он, священник, из того села Алшеева, объявя о себе оного села священнику и прихожанам, подлинно и с детьми своими отлучился; и по отлучке приехав в Казань, пришел сперва по знакомству в дом раскольнического учителя, казанского купца Ивана Тихонова, хотя узнать по любопытству раскольническую веру, называемую „перекрещенцы“. И как между разговоров начал он, Тихонов, ему ту их веру крайне хвалить и утверждать правою, то он, для узнания – в чем они заблуждают, жил у него в доме заведомо беглого более месяца; а после пересказывал он, Тихонов, и прочие приходящие к нему в дом раскольники ж, но кто они пo именам, не знает, что есть у них и еще другая вера, называемая „поповщина». То он, Яковлев, от него, Тихонова, отошел и, по словам eгo нашед, пришел здесь же в Казани к раскольническому беглому, называющему себя из города Пензы, попу, живущему при их часовне, в доме бывшего казанского купца Болдырева, Петру Васильеву, с коим и жил в том Болдыревом доме, заведомо ж беглого, месяца с два; а наконец и от оного раскольнического попа, дабы у него часть приходящими более видим не был, жительством отошел. И пришед к означенному раскольническому учителю Тихонову, просил его, чтоб он сыскал для жительства месточко поскромнее; почему по просьбе eгo доныне и жил в доме бывшего купца Дряблова у раскольника ж, свешника Якова Кирилова, для списания из их книг, в чем они заблуждают, некоторых глав для одного только с ними разговора. Во время ж того у них жительства веры их на себя не принимал и никакого у них священнослужения и треб не исправлял; напоследок усмотря в обоих оных верах одну только прелесть, которою они почти ежедневно здешних граждан, а особливо приезжающих к ним из разных деревень православных христиан прельщают, и в те веры по их обыкновению принимают, от них как потому, и что означенный поп Васильев с теми раскольниками хотели было eгo, Яковлева, для научения по старым книгам отправить в Иргиз, в их монастырь, чего он, а паче увидя такое их заблуждение, убоясь Бога и сожалея православную веру, дабы они по такому суеверному их прельщению, ежели не донесено и прекращено не будет, не могли и всех в свое заблуждение привесть, от них отлучился и для донесения о сем явился к eгo преосвященству. Дети ж ero Фадей и Александр жительство имели заведомо ж беглых сперва в доме раскольницы ж Крохиной, к которой он и сам ходил и временно у нее заведомо ж беглого ночевал; а потом жили ж с ним священником в домах Болдырева и Дряблова.

Потом в консистории того ж марта 29 дня определено и eгo преосвященством утверждено: оного священника Яковлева по желанию и просьбе eгo определить (и определен) в показанную Раифскую пустыню на праздную иеромонашескую вакаицию в надежду пострижения в монашество. А как выше значит, что он, Яковлев, из тех раскольников с казанским купцом Иваном Тихоновым имел знакомство, а из ceгo и примечательно, что он, Яковлев, обращаясь с ним дружественно, развращен был и в правоверии, почему его и к священнослужению вдруг допустить опасно, коего ему впредь до рассмотрения и не исправлять; а дабы он празден не был, то игумену предписать указом, чтоб он побуждал ero, Яковлева, к ежедневному в церковь хождению, а в свободное время употреблять eгo и в монастырские послушания, и за поведением eгo, Яковлева, относительном до истинного в преступлении eгo раскаяния, иметь неослабный присмотр, и когда он совершенные плоды покаяния eгo увидит, о том отрепортовал бы к eгo преосвященству на рассмотрение.

В Казанское ж наместническое правление из консистории сообщить, (в которое минувшего апреля 7 с прописанием eгo, Яковлева, допроса и сообщено), с тем, чтоб оное благоволило упомянутого, оказавшегося в городе Казани, обращающегося в раскольническом заблуждении и служении, беглого попа Петра Васильева, по силе Святейшего Правительствующего Синода 774 ноября 3 и 779 годов октября 29 числ указов, чрез кого подлежит и сыскав, для произведения ему подлежащего допроса и прочего рассмотрения прислать в консисторию при письменном сношении; а с показанным купцом Иваном Тихоновым, купецкою женою Крохиной и свешником Яковом Кириловым за держание ими означенного священника Яковлева и детей eгo заведомо беглых поступить по законам, и что учинено будет, консисторию уведомить. Точию oногo пoпa и уведомления еще не прислано.

Е.

По секрету.

Высокопреосвященнейший владыко! Милостивейший архипастырь, благодетель и покровитель мой!

Получа благосклоннейшее вашего святейшества писание от 7 апреля ceгo года по случаю приносивших в Санкт-Петербурге жалобу здешних раскольников на священно и церковно-служителей здешней епархии, якобы от сих терпят они великое притеснение, имею честь в ответ служить следующим: 1) от здешних раскольников не приносимо было ко мне никаких жалоб, ни письменных, ни словесных на притеснение от здешнего духовенства, что известно мне из консисторских дел. 2) Что же духовные притесняемы были от раскольников, и то некоторых, которые от церкви совращали и ныне совращают премногих в свое заблуждение, о том я неоднократно доносил Святейшему Синоду, и ныне доношу, прилагая при сем и поданные от них ко мне бумаги, и предавая их в полное рассмотрение вашего святейшества. 3) Что мне предписано было указами Святейшего Синода, как в сем случае поступать, я так и поступал и ныне поступаю; но сделана ли со стороны светской какая в том предосторожность, мне того неизвестно и знать не дано. 4) Слышно только, что собирают указные деньги за небытие у исповеди и то с тех, кои недавно записались, и сие почитают сии, недавно записавшиеся, притеснением от нашего духовенства, и домогаются, чтобы и с них не собираны были сии деньги так, как и с давно записавшихся. Более я не слыхал никакого раскольникам притеснения от нашего духовенства, да и жалоб ко мне на сих последних от раскольников но было.

В прочем препоручая себя многомощному вашему покровительству, есмь, и по жизнь мою пребыть имею, всегда с достодолжнейшим моим в вашей особе усердием, преданностию и высокопочитанием.

Вашего святейшества, милостивого архипастыря, благодетеля и покровителя моего всепокорнейший слуга и всеусерднейший богомолец Дамаскин, епископ Нижегородский.

Апреля 30 дня 1791 года.

Нижний Новгород.

F.

По секрету.

Высокопреосвященнейший владыко!

Милостивейший архипастырь, благодетель и покровитель мой!

Из представляемых при сем вашему высокопреосвященству вступивших ко мне от некоторых священнослужителей жалоб усмотреть изволите, сколько начало распространяться в епархии моей заблуждение старообрядцев.

Главнейшею тому причиною, по здешнему наместничеству, дворцовой Толоконцовской волости, деревни Бабина крестьянин Гребенщиков, а по Сиыбирскому насланный из тамошнего наместнического правления Алатарскому (sic) Нижнему земскому суду указ, ибо Гребенщиков, в прошедший великий пост приехав из Санкт-

Петербурга, разглашает везде простому народу, будто бы как ему с прочими старообрядцами в сем заблуждении остаться, так в оное и всякому, кто только пожелает, вступать дозволено. А помянутым указом предписано земскому суду старообрядцев от священнослужителей защищать, что самое старообрядцы толкуют, якобы тем и в распространении их заблуждения дана им совершенная свобода. По которому их ложному разглашению, как мне от Алатарского духовного правления письменно дано знать, Симбирского наместничества целых шести сел жители совсем от церкви и духовенства отложились и ни с какими требами священников призывать. к себе не хотят. А потому хотя я к Симбирскому и здешнему господам губернаторам, с описанием открывшихся ныне обстоятельств отнесшись, требовал, чтобы они благоволили к пресечению означенных ложных и соблазнительных толков и разглашений и к удержанию Гребенщикова и ему подобных от уловления в свое заблуждение правоверных принять должные меры, – но при том за долг почитаю все иное предать и в собственное ваше благорассмотрение.

Впрочем с совершеннейшим моим к особе вашего высокопреосвященства усердием, преданностию и высокопочитанием имею честь навсегда пребыть

Вашего высокопреосвященства, милостивейшего архипастыря, благодетеля и покровителя моего всепокорнейший слуга и всеусерднейший богомолец Дамаскин, епископ Нижегородский.

От 27 мая 1791 года.

Нижний Новгород.

G.

Секретно приобщаю еще при сем, что сегодня были у меня священники из пяти сел той округи, где жительство имеет показанный Гребе(н)щиков, и объявляли, что он кроме того, что в дом к нему всякой день стекается толпа народа и записываются, но еще посылает от себя рассыльщиков по многим местам с палками, кои ими принуждают почти народ записываться, и записывает уже не тех, кои мало приносят денег, но тех, кои за сие по пяти, десяти и двадцати рублей платят; и он уже собрал несколько тысяч. Все здесь опасаются, чтобы не родилось из него что ни есть опаснейшее, и их только здесь три человека, кои весь народ возмущают, помянутый Гребенщиков, да еще в превеликом селе – Городце Рабов, а третий в селе Копосов. Ежели сих только трех смирить и отдалить, то все замолкнут и будут в церковь ходить; но и отдалить их публично нельзя, а секретно, и то не чрез здешнее правительство, а прямо из секретной экспедиции. Иначе наделают они худа много; а, во-первых, нас, духовных, переколотят, а потом достанется и дворянам. Их все намерения к тому стремятся; да и некоторые проговаривают уже, чтоб сперва отложиться от церкви и духовенства, а потом и от дворянства. Как бы не вышло тоже, что ныне происходит во Франции.

Н.

Великому господину преосвященнейшему Дамаскину, епископу Нижегородскому и Алаторскому из Алаторского духовного правления покорнейшее доношение.

Ceгo 791-го года апреля 30-го и мая 3-го числ поданным в правление сие Алаторской округи сел Кладбищ и Миренок священно и церковнослужители объявлениями прописывают, что имеющиеся в их селах прихожане разные, как церкви святой, равно и нам священно и церковнослужителям делают противности и прочих приводят в великий соблазн; а что именно от оных приходских людей происходит, – о всем том явствует в поданных в правление сие объявлениях, которые при сем вашему преосвященству от правления сего на рассмотрение всепокорнейше и представляются.

Троицкого монастыря игумен Амвросий. Василий, протоиерей Рождественский. Иоанн протоиерей Спасопреображенский. Григорий протоиерей Киевониколаевский.

Мая 10 дня 1791 года. № 89.

Подканцелярист Александр Лебедев

Получено мая 23-го дня 1791 года.

I.

В Алаторское духовное правление Алаторcкой округи ведомства Алаторского духовного правления села Миренок от иерея Ивана Степанова с причетники

Объявление.

Cero 791-го года, прошедшего апреля 15-го дня, во время святой Пасхи ходил я, иерей, с причетники своими со святыми образами по прежнему обыкновению по приходским дворам без всякого от прихожан препятствия. А как пришел я в дом того ж села крестьянина Ивана Павлова, сына Щеглова, у которого в то самое время, не знаемо для чего, того ж села собралось множество крестьян и с семействами своими, служить молебен, меня с церковниками не допустили, объявив притом нам словесно, якобы они с какого-то присланного из Симбирского наместнического правления в Алаторский Нижний земской суд указа имеют копию, которым указом якобы не велено мне иерею и ни с какими к ним в дом ходить требами; и из дому своего и с двора, злодейски схватив меня, иерея, за волосы и за бороду, вытащили вон и с имеющимся в руках моих животворящим крестом и на мне епитрахилиею, откуда меня вытащив, крест животворящий во многих местах ругательски изломали, епитрахиль стащив с меня изорвали, диакона ж Стефана Иванова немилостивно с крыльца сбросили; который святой крест на другой день из того дому после того бунта диаконом взят и принесен в церковь изломанный, а епитрахиль изорванная. Да и носящих святые образа и запрестольный святой крест с теми святыми образами ругательски с двора согнали и видно, оных азартно толкая с двора, и в самой средине тот святой крест переломили. И ежели б сосед того Щеглова, крестьянин Фирс Трифонов, с своим семейством, ту самую ссору услышав, к ним не вышел, и от той ссоры означенных крестьян не отвел, и нас всех не защитил, – то б могло, от чего Боже сохрани, последовать нам от них, крестьян, и смертоубийство. А били нас в том помянутого ІЦеглова доме оного ж нашего села крестьяне: Самсон Дементьев с женою Еленою Акинфеевою, Петр Терентьев, Гаврила Миронов, Петр Яковлев и прочие, которых мы в тех побоях и смятении приметить не могли. А дьячок Борис Аврамов, видя оное все с нами случившееся, вырвавшись из рук их, в то ж самое время убежал и ударил в набат; и услышав оные бунтовщики тот набатный бой, разбежались все по своим домам. От которых побой теми крестьянами как я, иерей, так и означенный диакон и поныне в крайней находился болезни, да и впредь от оных крестьян такого ж бесчеловечества опасаемся. Прежде же ceгo в показанном нашем селении никакого раскола и суеверия не бывало. А от нас всех священно-и-церковнослужителей того села обывателям, равно и вышепомянутым крестьянам никаких обид и налог никогда не происходило.

Того ради Алаторское духовное правление покорно просим сие наше объявление принять и о защищении нас от помянутых крестьян в их нам причиненном злодействе, и о поступлении за оное с ними пo законам представить его преосвященству на благорассмотрение. Мая 3-го дня 1791 года. Объявление писал означенного правления копиист Михаило Петров.

К сему объявлению села Миренок иерей Иван Степанов руку приложил.

К сему объявлению тоя ж церкве диакон Стефан Иванов руку приложил.

Тоя ж церкве дьячок Борис Аврамов руку приложил.

Тоя ж церкве пономарь Алексей Макаров руку приложил.

К.

В Алаторское духовное правление Нижегородской епархии ведомства Алаторского духовного правления Алаторской округи седа Кладбищ от священников Ефрема Симеонова и Саввы Макарова с причетники.

Объявление.

В показанном нашем селе Кладбищах имеется двести приходских дворов, в них мужеска полу состоит семьсот двадцать девять душ, которые в церковь Божию на молитвословию ходили, исповедовались у нас, иереев, и святых Таин приобщались повсегодно; а ныне, по возмущению Алаторской округи крестьян, разных селений, а именно сел: Явлей – Алексея Андреева, Кладбищ – Игнатия Савельева, Чуварлей – Михайлы Ананьина, Миренок – Флора Дементьева, Сурского мандану – Карпа Спиридонова, Ямской слободы Матвея Михайлова с сообщниками их, – от хождения в церковь Божию вовсе отреклись, ссылаясь на присланый в Алаторский нижний земской суд из Симбирского наместнического правления указ, которым якобы велено им принять какую-то, по примеру записавших (sic) в двойной оклад раскольников, старинную веру, сего 1791-го года в святую четыредесятницу у исповеди и святого причастия, по многому нашему увещанию во обоих наших долях пятьдесят четыре двора в них состоит сто сорок четыре человека и с их семейством вовсе не были, и притом нам объявили, что де они и впредь никогда в церковь Божию ходить не станут. и нас, священников, призывать ко исправлению всех мирских треб не будут, а исправлять-де будем мы сами собою по старинной какой-то вере, без вас, священников, что уже и действительно ими исполняется. А именно сего 1791-го года, марта 24-го дня, доли иерея Саввы Макарова крестьянина Александра Федорова жена родила младенца мужеского полу, коей женке молитва исправлена, а младенцу имя наречено мною, иереем; для крещения ж младенца он, иерей, неоднократно того крестьянина Федорова принуждал, да и церковников для того посылал. На что тот крестьянин объявил: я-де к тому тебя не требую и призывать не буду; а младенец крещен по старой нашей вере. – В доле ж показанного иерея Ефрема Семенова крестьянина Тихона Сергеева жена Ненила Киреева родила младенца, а какого полу, – неизвестно, а как молитвословия, так и крещения младенцу он, иерей, не исправлял, – а все оное исправлено, а кем неизвестно. Оные ж крестьяне, сто сорок четыре человека, в неделю святой Пасхи нас, иереев, с церковниками и со святыми иконами для исправления молебнов и в домы свои вовсе не пустили; которые крестьяне для исправления ж мирских треб и для похоронения умерших и часовню близь оного села самовольно ли, или по отводу Алаторского капитана-иправника Якова Кочугова, согласились построить, мы о том, все священно-и-церковнослушатели неизвестны.

Toro ради Алаторское духовное правление покорно просим оное наше объявление принять и для построения часовни о запрещении предоставить куды надлежит на рассмотрение.

Апреля 30-го дня 1791-го года объявление писал означенного правления копиист Михайло ІІетров.

К сему объявлению села Кладбищ иерей Ефрем Симеонов руку приложил.

К сому объявлению того ж села иерей Савва Макаров руку приложил.

Toro ж села диакон Василий Симеонов руку приложил.

Toro ж села дьячок Игнатий Федоров руку приложил.

Toro ж села дьячок Андрей Яковлев руку приложил.

Toro ж села пономарь Григорий Максимов руку приложил.

Протоиерей Киевониколаевский.

L.

Великому господину, преосвященнейшему Дамаскину, епископу Нижегородскому и Алатырскому.

Семеновской округи села Собчина, церкви Богоявления Господня от священников Иосифа Иванова и Петра Иосифова в нижеследующем всепокорнейшее доношение.

Означенной округи дворцовой Толоконцевской волости деревни Бабина крестьянин Алексей Гребенщиков, в явное сопротивление святой Грекороссийской церкви перекрестившийся вторично, оставя свое художество, склоняет со своими сообщниками к отступлению от истинной христианской веры нелицемерных оных последователей, коих в сети своего заблуждения в разных селениях Семеновской, Балахнинской и Макарьевской округе при помощи своих товарищей более трех тысяч человек уловя, ceгo 1791 года, во время святой четыредесятницы ездил в город Санкт-Петербург с просьбой от имени предписанного числа людей, дабы позволено было им остаться в отлучении от церкви, породившей их духовно водою и духом, откуда прибывши в свое место, распространяет везде сим и чрез своих сообщников, что ему с соглашенным им числом людей, разными в рассуждении церковных обрядов, восколебавшихся сумнениями, вольность в отправлении веры дана, да и впредь-де желающим к числу их присоединяться не воспрещено; но каким eгo внушениям и разглашению по приезде eгo из Санкт-Петербурга простой народ по многие дни из разных приходов стекалися в дом eгo для записки в церковные отступники, почему уже между неограниченным числом людей, оным Гребенщиковым и eгo сообщниками возмущенных, привёл в отступство церковное из нашего прихода несколько человек, кои именно в приложенном при сем реестре объясняются. Toro ради, вашему преосвященству о сем всепокорнейше донося, просим архипастырского вашего защищения. – Доношение сие писал означенный иерей Петр Осипов и руку приложил.

Реестр

об отлучившихся вновь в Собчинском приходе от святой грекороссийской церкви в доле иерея Иосифа Иванова.

К реестру села Сопчина иерей Иосиф Иванов руку приложил.

Реестр

о случившихся вновь в Собчинском приходе от святой грекороссийской церкви по доле иерея Петра Иосифова

К сему реестру села Собчина иерей Петр Осипов руку приложил.

М.

Великому господину преосвященнейшему Дамаскину, епископу Нижегородскому и Алаторскому,

Нижнего Новаграда Ильинской церкви иерея Максима Стефанова о нижеследующем

Дoношение.

1.

Жительствующие в нашем приходе коренные здешние граждане, а не новоявльшие из-за границ вызванные, а именно нижегородский купец, он же и ратман нижегородского магистрата, Трофим Федоров Пономарев, да мещанин Иван Яковлев Кожелев, оба с семействами своими, и прочие отписавшиеся от церкви приходские люди, о коих объявлено при сем доношении реестром, прежде все они были дети святые церкви: в церковь ходили не леностно, как и прочие христиане, и всякие требы у них исправляемы нами были, исповедывались и святых тайн причащались и во всем с церковью согласны были; а ныне от потаенных бродяг, керженских стариков и старух, в домах их крыющихся, прельщены и совращены, и от церкви вовсе отвращенные не ходят уже и всякой святыни гнушаются и в домы своя нас не пущают и сказывают: „Мы-де записались в старообрядство». Почему я их многократно увещевал словесно и письменно, дабы они свое заблуждение оставили и присоединились по-прежнему к православной церкви; однако они, как аспиды, глухи, увещания не приемлют.

2.

Показанной же ратман Пономарев производил сперва тайно в доме своем, в задней горнице, суеверное служение, почему невозможно было признать, а ныне уже явно и всем видимо, не убояючись страха Божия, ни властей, по старопечатным книгам исправляет, к которому из многих приходов, а именно: из Мироноситского, Вознесенского, Похвалинского, Козмодемьянского, Пятнинского, не опасаючись ничего, как мужеска, так и женска пола здешние граждане во время церковной службы нашей в праздники и воскресные и великих святых дни на суеверную службу к нему собираются; и он, Пономарев, называет дом свой истинною церковью. Ом же, Пономарев, моего духовенства вдовицу с тремя дочерьми, вдовицу ж с одной дочерью и отца родного престарелого в свое суеверие прельстил и от церкви отвратил. А вышепоказанный Кожелев иного какого-то раскольнического толка и с Пономаревым не согласует.

Toro ради Ваше Преосвященство всенижайше прошу, чтоб их служение старательством Вашего Преосвященства было пресечено и истреблено, аще ли не будет истреблено, то впредь великий от Пономарева разродится соблазн, потому что он имеется судия магистратский, многих просит и убеждает поклонами, чтоб быть с ним в согласии, а не с церковью; а ныне народ оченно склонен к соблазнам, нежели к церквам. О сих то представляю на архипастырское Вашего Преосвященства рассмотрение и решение. А сие доношение писал вышепоказанный иерей Максим Стефанов и руку приложил.

Реестр

1. Нижегородский купец и ратман нижегородского магистрата Трофим Федоров Пономарев.

2. Жена его Марфа Алексеева.

3. Отец его родной Федор Иванов.

4. Сноха его Марья Львова,

5. Дети ее: Евдокия.

6. Парасковья.

7. Ксения.

8. Настасья Федорова Пономарева ж.

9. Мещанин Иван Яковлев Кожелев.

10. Жена его Евдокия Стефанова.

11. Сын их Алексей.

12. Вдова посадская Парасковья Григорьева Тулиха.

13. Вдова посадская Мавра Алексеева Живодерова.

14. Дочь ее Парасковья Лукоянова.

15. Мать ее Маремьяна Никитина.

16. Вдова ямская Парасковья Никифорова.

17. Пономарева дворовые: вдова Ирина Васильева.

18. Дочь ее Анна Михайлова.

К сему реестру Нижегородской Ильинской церкви иерей Максим Стефанов руку приложил.

N.

Великому господину преосвященнейшему Дамаскину, епископу Нижегородскому и Алаторскому

всепокорнейшее доношение

Нижнего Новаграда Николаевской, что в Благовещенской слободе, церкви иерея Алексея Стефанова о нижеследующем.

Живущие в нашем Николаевской церкви приходе нижегородские посадские люди, напредь сего бывшие в моей духовности правоверными, как-то: исповедались и некоторые из них приобщались святых Таин и иные браками от меня венчались, – а потом от церкви Божией отпали: как на молитву не приходят, так в великие посты никогда не исповедываются и святых Тайн не причащаются, и ни каковых ради треб меня, священника, к себе не призывают, во время ж праздников с животворящим крестом и священною водою в домы свои не допущают; из чего по всему, как видно, оказалось сделались они развращенными и впали в раскольническое заблуждение, а кто именно – явствуют в приложенном при сем доношении реестре.

Того ради Вашему Преосвященству об оном на архипастырское рассмотрение сим всенижайше доношу. Мая 20 дня 1791 года. К сему доношению иерей Алексий Стефанов руку приложил.

К сему реестру иерей Алексей Стефанов руку приложил.

О.

Великому господину преосвященнейшему Дамаскину, епископу Нижегородскому и Алаторскому

Семеновской округи, села Кононова церкви Преображения Господня от иерея Максима Филипова всепокорнейшее доношение.

Прихода моего, дворцовой Толоконцовской волости, деревни Бабина крестьянин Алексей Гребенщиков, впадши в заблуждение перекрещенства, единственное имеет упражнение – отвлекать от святой грекороссийской церкви истинных чад ее, изрыгая в служителей Таин Христовых блевотины различных злохулевий и поношений, стараясь чрез то самое уменьшать благословенное стадо овец Христовых, злобою зияющи на невесту Христову, святую церковь, оный Гребенщиков открыл явно яд свой склонением при помощи сообщников своих разных округ и селений Нижегородского наместничества простого народа ко отступлению от церкви более трех тысяч человек, со взятьем с каждой души по рублю, обнадежив исходатайствовать им от послушания пастырям церковным свободу. С тем самым 1791-го года, во время святой четыредесятницы, ездил он в город Санкт-Петербург; из коего явясь в своем месте, внушает простому народу, – что якобы остаться ему с предъявленным числом людей во отлучении от церкви позволено, да и впредь-де к ним кому угодно присоединяться не воспрещено. Каковые свои внушения разгласив чрез своих сообщников по многим местам Семеновской и Балахнинской округе, да и в самом городе Нижнем, умножает число своего разврата, уловляя в сообщество и единомыслие свое неисчетное простосердечных людей множество, получая за то самое по приезде из Санкт-Петербурга с человека по три и с иного по пяти рублей; в дом его стекается отвсюду народ в великом количестве для записки и от церкви отторжения. При неусыпном моем о врученной мне пастве бдении несколько и моего прихода человек, состоящих прежде в православии, в сети соблазнов, происходящих от объясненного Гребенщикова впало; а кто они именно, – о том при сем реестр прилагается.

Того ради Вашему Преосвященству о сем покорнейше донося, предаю все вышепредставленное в ваше святительское благорассмотрение. Мая 16 дня, 1791-го года, доношение писал означенный иерей Максим Филипов своеручно.

Реестр вновь отлучившихся от церкви приходу села Кононова, деревни Бабина.

К сему реестру села Кононова иерей Максим Филипов руку приложил.

F.

Великому господину преосвященнейшему Дамаскину, епископу Нижегородскому и Алаторскому

Нижнего Новаграда Пятницкой церкви иерея Трофима Степанова о нижеследующем покорнейшее доношение.

Имеющиеся в моем приходе некоторые дети мои духовные прежде сего исповедались и святых Таин приобщались, а ныне как святой церкви удаляются и никогда для слушания божественных служб в нее не приходят, так же не исповедуются и святых Таин не приобщаются, и меня, именованного, ни с какими требами для освящения домов в храмовые и двунадесятые праздники со освященною водою и с животворящим крестом к себе в домы не пускают, новорожденных младенцев в церкви не крестят, браками во оной не венчаются, умерших для надгробного пения в церковь не приносят, а все тайны и церковные обряды сами собою в домах исправляют и говорят: к нам-де отнюдь ни с какими требами не ходите, ибо мы записаны-де в двойной старообрядческий оклад.

Того ради Вашему Преосвященству всенижайше доношу и прошу, дабы благоволено было об оных прихожан моих на законном основании исследовать; а кто они именно, – при сем приобщаю реестр. Сие прошение писал Нижегородской Пятницкой церкви иерей Трофим Степанов и руку приложил.

TOC \o «1–5» \h \z Реестр

которые почитают себя в двойном раскольническом окладе и поступают святой церкви противно.

Генерал-поручик, правящий должность генерала-губернатора Нижегородского и Пензенского, и кавалер Ребиндер eгo сиятельству господину действительному тайному советнику и кавалеру, графу Александру Андреевичу Безбородко, прочитав доставленные бумаги, касающиеся до старообрядцев и сделав свое примечание, сообщает оное в следующем.

Просьба сих старообрядцев, доходимая Ея Императорскому Величеству, конечного другого намерения не имеет, – как того, чтоб оставлены они были в свободе отправлять церковное служение по древним обрядам и старопечатным книгам; привыкшие быть в таковом заблуждении отцы их, деды и прадеды оставили оное и потомству своему. А потому не вместна никакая строгость отвратить их от толь закоснелых предрассудков. И хотя крестьянин Гребенщиков утруждал Ее Величество прошением своим от имени трех тысяч пяти сот душ, однако ж, если взять по всей губернии, такое число последователей им будет разве десятая только часть, кои все вообще присоединиться к ним, как видно, не осмелились, под предлогом какого-либо опасения обнаружить себя. Сей пример для них уже не первой. При самой дозволенной записке в двойной оклад, почитая оный в тягость, многие остались не записными, но с прежними своими суеверными мнениями. Итак из сих просителей, если отцы остались не записные, то, по крайней мере, деды или другие родственники состояли в оном; в прочем же все они от церкви всегда были чужды. Но что так не видны были, – тому нет другой причины, как благорасположение к ним церковного причта, кои из прихотей своих причисляли их к прочим благомыслящим о церкви. А когда уже корыстолюбие дошло до такой степени, что не стало возможности сносить оного и умалчивать, то и родилась мстительная отписка небытчиками. Один пример, видимый из просьбы церковнослужителей на нижегородского купца Пономарева, силен подтвердить сию справедливость, – который, как я знаю, назад тому третий год при выборе в магистратские судьи открыл себя старообрядцем, а ныне только вышла на него жалоба в отпадении от церкви; да и сия самая не умалчивает о нем, что примечено и прежде скрытно содержимое им в доме служение или сборище для оного. И как известно мне в губернии повсеместное сих старообрядцев обитание, то и старался я неприметным для них образом примечать за поведениями и собраниями; однако ж ничего вредного не открылось, кроме отправляемого по их вере молитвоприношения. От самих же их слышу, что отнюдь они не прочь и от церкви, если только согласно с их мыслями будет церковное служение; ибо они привержены же во всех духовных надобностях к священству своему, которое хотя и отдалено от настоящего порядка, что или не рукоположенные или какие беглые из-под запрещения архиерейского, но поскольку держать их открыто опасаются, то в крайней нужде и без них обыкновенной обряд отправляют. На сей случай мню, если б свободно могли они иметь их, не было бы такового последствия, которое заставляет и церковнослужителей делать разные привязки. Доказательное сие из-за того, что скитские жители или прежние записные раскольники, не имея до церковного причта никакой надобности или отношения, быв свободны в своих положениях, живут спокойно. Не разумею уже того, почему Нижегородский преосвященный подозревает их в худых намерениях, – коего подозрения и причину он не описывает; однако догадываюсь, что слышит он только наносимые от церковнослужителей же клеветы. Отсутсвие мое из сей губернии – не так давное, но я не только всего того не заприметил, ниже слышал, потому что и крестьянин Гребенщиков возвратился в бытность мою еще в Нижнем. Что ж касается до того, что происходит от него якобы другим разврат, – и сие подтвердить сумнительно, для того что довольное число последователей, кои если и приходят к нему, то узнать о последствиях их просьбы; ибо нельзя того ожидать, чтоб не было на сие общего их соглашения. А хотя в исполнение высочайшего Ее Императорского Величества повеления и не оставил лично самим им подтвердить о неумножении числа своих последователей, предписав при том и земским исправникам о прилежнейшем над ними надзирании, – однако ж, чтоб отвратить разврат, не нахожу другого средства, как показанное в просьбе число душ объявить духовному правительству, которое, оставив их в свободе отправления своей веры, заставить умолкнуть всем жалобам и неудовольствиям. Впрочем, как далее поступать со вновь открывающимися, мысли преосвященнейшего Казанского благорассудительны, кои лучше подадут способ видеть плоды оказываемого на их суеверство снисхождения. Доселе взыскиваемый с небытчиков штраф хотя и продолжается взысканием, но мало сим посредством удерживаются от заблуждения; и поскольку увидел я, что в числе небытчиков показаны и таковые, которые прежде состояли в двойном окладе и изьемлемы были от сего взыскания, – то сие самое побудило меня остановить оное до настоящего о них рассмотрения.

Иван Ребиндер

Июня 25-го дня 1791-го года.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках № 24).

Высокосиятельнейший граф Александр Андреевич!

Милостивый государь!

Сего августа 18-го дня вступило в Святейший Синод от преосвященного архиепископа Екатеринославского донесение о жителях Екатеринославского наместничества, Славенского уезда, села Береки из звания козачьего 37-ми человеках обоего пола, совратившихся от церкви в заблуждение, названное там духоборством. По присылке их из наместнического правления в консисторию для увещания открыли все содержание своего заблуждения, но к церкви обратиться оказались непреклонными, почему и отправлены в гражданское правительство обратно. Святейший Синод, увидя из показания сих людей, что они сверх заблуждения своего от истинной веры, не считают себя подданными ничьими и о службе своей козачьей упоминают с условиями дерзкими, рассудил уведомить Ваше Сиятельство для донесения ее Императорскому Величеству, если то Вашим Сиятельством за благо признано будет. Сие Святейшего Синода положение, за отсутствием господина обер-прокурора, я, исполняя прилагаемою запискою, за счастие почитаю быть с должным и совершенным высокопочитанием.

Милостивый государь,

вашего высокографского сиятельства

нижайшим и преданнейшим слугою

Григорий Рудановский

Августа 21-го дня 1792-го года.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках № 25).

Всемилостивейшая государыня!

Высочайший Вашего Императорского Величества указ от 17 сентября я получить удостоился, которым повелеваете мне, всемилостивейшая государыня, донести Вашему Величеству о строящейся здесь часовне старообрядцев.

Здесь, Всемилостивейшая государыня, две часовни. Одна в Преображенском называемой беспоповщины, которая в самом камер-коллежском валу близ Преображенской заставы, для которой вал сей заровнян, а окружена новым, чтоб более дать места погосту; сея часовня каменная, представляет наружность церкви, около оной довольно каменного жилого строения, в котором они содержат богадельню более 1000 человек. А вне камер-коллежского валу в некотором расстоянии их кладбище и там часовня вторая, о которой Ваше Императорское Величество спрашивать изволите, старообрядцев на принадлежащей Андроновской слободе земле, низменной и не весьма к хлебопашеству способной, между больших дорог владимирской и коломенской, от заставы камер-коллежского валу в трех верстах, где тож довольно деревянного жилого строения и богадельня, где бедные из единоверцев их помещаются, и тут же сад и кладбище их. Я по вступлении в нынешнюю мою должность был на обоих оных кладбищах, а у старообрядцев по их просьбе осмотреть одной часовни ветхость, а другой – неспособность. Я оные подлинно нашел, что деревянная ветха, а в каменной от сырости ль, или от худого построения даже что со стен течет и такой тяжелый воздух, что в оной и часу пробыть, казалось мне, без вреда не можно. И сии часовни имеют наружность церквей одноглавых. Они просили меня вместо сих, ветхой деревянной и сырой каменной, позволить им построить одну каменную новую часовню, внизу б была теплая, а в верху холодная.

Итак, найдя оные часовни с немалым строением существующие и моление производится публичное, то и заключил я, что сие Вашему Императорскому Величеству известно и заведены оные начально с высочайшего дозволения. А как Вашего Императорского Величества всемилостивейшим манифестом 762 года повелено раскольникам никакого притеснения не делать, а затем и от 10 апреля 790 г. полученный мной от Вашего Величества указ по материи потаенных и нелепых сборищ братства, исключая сии собрания запрещается полиции в оные входить и делать препятствие в молитвенных собраниях, а все сие сообразя, – считал я возможным мне позволить вместо ветхой и другой неспособной построить им новую часовню, зная ж, что план вновь желаемой ими построить сочинял архитектор Козаков чрез посредство именитого гражданина Никиты Павлова; но виноват я, Всемилостивейшая государыня, что оного не посмотрел, надеясь несумненно, что архитектор Козаков сочинит оный пристойно с их положением. Они часовню сию заложили в 791 г. Как я уведомлен был от губернатора, что они заложили ее велику и с выпусками для алтаря и намерны поставить пять глав, я взял у них план и нашел, что они заложили не по плану архитектора Козакова, а сняли сами план с церкви, что в Бутырской слободе. Я приказал как им, так и полицейскому архитектору Карину выпуски для алтаря отломать, величины убавить и сделать план с одной главой и крестом; но о неубавке оной величины они усильно меня просили, поставляя основанием, что имеют они в Москве и около оной единоверцев до 20.000 душ. Я план оный с фасадом у сего всеподданнейше Вашему Императорскому Величеству подношу; плана же архитектора Козакова я отыскать не мог по причине смерти Никиты Павлова, у коего оный был, но внук его не нашел и Козаков черного у себя не оставил. Они же сим летом довели часовню до карниза и представляет теперь вид дому. Если Ваше Величество повелите унизить шпиц, то я оной совсем прикажу убавить.

Ныне, получа высочайший Вашего Императорского Величества указ, за долг почел для всеподданейшего Вашему Величеству донесения выправиться с законами о построении часовен, как я прежде поостерегся о сем выправиться. И начиная с древних законов получил сведение, что в 1718 году, когда по указу государя Петра Первого была перепись раскольникам, отведено им за Серпуховскими воротами одно кладбище, не различая разных между ими вер, беспоповщины и старообрядцев; а в 771 г.. когда Покровской церкви, что в Красном селе, священники жаловались, что раскольники умирающих моровою язвою, привозя к церкви, оставляют, то по указу Правительствующего Сената приказано им погребать своих мертвецов на отведенных в поле кладбищах, а буде там места для них недостаточно, то отвести им пристойное место в поле Московской губернской канцелярии. В сие то время и отведены им места для кладбищ, где ныне и вышеупомянутые часовни. Я читал учреждение охранительной комиссии, и в расписании обо всех вообще кладбищах видны по приурочке и оные кладбища; но тогда при назначении кладбищ не различено вер. Ho о часовнях я ничего не нашел кроме, что в 722 г. повелено все часовни, не говоря раскольничьи, но вообще, упразднить; а в 727 году повелено – которые до того времени не разобраны, те оставить, а и прочие, о коих будут просьбы, строить позволять, рассматривая архиереям, чтобы не было правильного препятствия и раскольникам способу. Наконец, в 734-м г. именным указом императрицы Анны Иоанновны запрещено впредь часовни строить, а старые где имеются, те оставить в прежнем состоянии. Но и в сем указе о раскольниках ничего не упоминается, что меня понудило, Всемилостивейшая государыня, переговорить о сем с Петром Дмитриевичем Еропкиным, как oн главный член был охранительной комиссии, сказав ему, что имею я от Вашего Величества высочайшее повеление без огласки о сем сведать; то он мне сказал, как и по делам видно, Покровской церкви священники, а он сказал, что и многие просили о том же священники сел, близь Москвы лежащих, что раскольники умерших язвой привозили к церквам и там их оставляли, для чего-де и определено было к главным и управляющим раскольникам разных сект над сим смотрение и даны им были доктора. И хотя-де время прошло давнее, но помнится ему, что князь Григорий Григорьевич Орлов позволил им сделать часовни, где б они могли отпевать умерших; и oн сказал, что я о сем могу и Вашему Императорскому Величеству донести. Да еще видно по делам в губернском правлении, что когда беспоповщина поставила главу и крест на часовне, то во время главнокомандования графа Чернышева нынешний московский митрополит требовал от губернского правления: для чего оное быть могло? То правление, ссылаясь на всемилостивейший Вашего Императорского Величества вышеупомянутый 762 г. манифест, отозвалось, что в отмену оного войтить не может. – Сих сведений собирание умедлило всеподданнейшее мое о сем донесение Вашему Императорскому Величеству.

Что я не справясь с законами, а сделав только заключение на видимом, дал на то позволение, то заключение мое, что решить сие могу, наипаче подкрепил высочайший Вашего Императорского Величества указ, о котором я выше упомянул, чтоб старообрядцам не наносить никакого препятствия в их молитвенных собраниях, как непозволение строить часовню считал я будет в их молитвах препятствие, признаю однако же себя, Всемилостивейшая государыня, виновным, что не доложась Вашему Величеству оное позволил. Итак, пав пред стопы Вашего Императорского Величества всеподаннейше просит милосердного прощения,

Всемилостивейшая государыня,

Вашего Императорского Величества всеподаннейший князь

A. Прозоровский

Октября 26 дня, 1792 г.

Москва.

(Μ. Г. А. Μ. И. Д. Дела о раскольниках № 26. Было напечатано, но с ошибками, Н.И. Субботиным в ст. „К истории Рогожского кладбища“ (М. 1882 г.) стр. 6–10.)

Старообрядцы петербургские подали мне прошение, чтоб им быть в числе сынов православной греко-российской церкви и от меня получать священников равно, как в Екатеринославской епархии; при том приобщили с прошения копию от старообрядцев московских, поданного главнокомандующему в Москве. В ней написано:

1) что они имеют деревянный при кладбище молитвенный храм;

2) что от дней Никона патриарха терпят они духовных властей гонение;

3) чтоб дозволено строить им церкви для служения литургии по старопечатным книгам, как и в Екатеринославской епархии, умалчивая, что сие дозволение отнесено к епархиальному архиерею и что они имеют порок, что беглые попы у них служат;

и просят:

1) чтоб им построить церковь;

2) иметь священников приходящих к ним;

3) чтоб быть у них архиепископу приходящему самопроизвольно, на таком положении, как они пребывают;

4) чтоб он не был под ведомством духовных властей, отделясь от них, как в Городовом Положении в статьях 124, 125 и 126 о иностранных предписано;

5) чтоб им в чиноположении их быть ведомым по духовным делам в их консисториях, не сообщаясь великороссийским духовным властям.

Сия просьба довольно изъясняет намерение их, – стараются начать свою церковь, отделяя от господствующей в России, и иметь своего архиепископа и консистории.

Начали строить церковь, превышающую пространством и огромностью Успенский собор: он длиною 17, шириною 12, а их церковь длиною 25, шириною 15 сажен, – чтобы огромностию ceгo храма унижать первую в России церковь в мыслях простого народа; а особливо в преклонных к расколу усилить к ним уважение.

В Москве приверженных к расколу больше 20.000; многие епархии, особливо Нижегородская, до того доходит, что церкви лишаются своих приходов. Ежели из губерний соберутся чиноначальники их в такой пространной церкви, в которой до 3000 народа может вместиться, когда они предполагают быть у них архиепископу и консистории, когда сия толпа фанатиков сделает соборы, каковые уже и были, и положения свои возвестят в губерниях, из которых они придут в Москву, – сии, не имеющие привязанности к правительству, могут ли обнадежить безопасностию столицы?

Они просят, чтоб их почитать так удаленными от господствующей церкви, как удалены католики и лютеране: можно ль надеяться, чтоб их фанатизм, распространяющийся по всей России, почитал государя правоверным?

Великий Петр, монарх проницательнейший, нарекл их лютыми неприятелями, государству и государю непрестанно зломыслящими.

Внимая сим обстоятельствам, думаю:

1) чтоб начатую ими церковь обратить на другие, предписанные законом Монархини для призрения бедных или для пользы общественной, установления;

2) дозволить им построить часовню, какая для погребения усопшпх на кладбище потребна, без колокольни.

(Сия записка прислана от преосвященного митрополита Новгородского и Санкт-Петербургского ноября 9 дня 1792 г.)

[Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках № 27. – Была напечатана ранее Н.И. Субботиным там же, где и № 11, на стр. 19–21, но опять не верно. Поводом к составлению этой записки послужило, вероятно, то обстоятельство, что „здесь находящиеся раскольники, (писал из Петербурга гр. А.И. Мусин-Пушкин к кн. Прозоровскому от 23 сентября 1792 г.), подали прошение о дозволении построить себе каменную часовню по примеру, как строится у вас в Москве. Я слышал, что о сем к вам писано и спрашивается: какое дано им дозволение, от кого и когда? „Из этих слов видно, что тоже обстоятельство имело влияние на появление и предыдущего акта – донесения кн. Прозоровского. Некоторые любопытные и весьма важные документы, служащие дополнением к настоящим (№ 11 и 12), напечатаны в „Русском Архиве“ за 1864 г. в статье „Некоторые подлинные черты из истории Рогожского и других старообрядческих кладбищ“ (по 2 изд. стр. 104–117). Эта последняя статья, несмотря на всю ее важность, осталась г. Субботину неизвестной].

Кοпия.

Рапорт господину губернатору.

Девятойнадесять части частный пристав Ахшерумов рапортом ко мне донес, что в вверенной ему части, в 3-м квартале в каменном доме московского 1-й гильдии купца Дмитрия Федорова без всякого позволения скрытным образом сделан в покоях и поставлен иконостас с царскими, северными и южными дверьми и клиросами, а внутри алтаря поставлены престол и жертвенник; а как он на оное позволения не имеет, тο о сем в рассмотрение Вашему Сиятельству представить честь имею.

№ 2247-й.

Октября 5-го дня 1794-го года.

Копия.

Ведомства Московской управы благочиния – 19-й части частному приставу, господину секунд-майору – Дмитрию Вельяминовичу Ахшарумову.

От московского первой гильдии купца Дмитрия Федорова.

Объяснение.

Потребно Вашему Высокоблагородию сие сведение о том, что будто бы я выстроил по старообрядческому чиноположению церковь, – которое-де учинено почему в противность высочайше устава благочиния 58-го пункта; а притом еще требуете сведения: кто именно оную святил. (Против коего требования сие покорнейшее объяснение и даю). 1-е. В части вашей дом я каменный выстроил, a не церковь ради какового собрания, по данному мне плану от московской управы благочиния 1790-го году, сентября 5-го дня; строение ж оное происходило под присмотром архитектора. И что между прочими моими покоями поместил я в небольшом одном покое для своего только молитвословия, а не для других моления, которой по своему старообрядческому положению украсил оной в (и)коностасе святыми иконами, а равно и на стенах изображен страшный суд Божий и прочие святоизображения, в (и)коностасе ж учредил царские двери, но еще при оных по сторонам две двери северные и южные на случай временной ради совершения бескровной жертвы по долгу христианскому единственно для себя и семейства своего ради приобщения святых Таин. Но чтоб сие мое домовое расположение служило в противность высочайше устава благочиния 58-го пункта, – я без всякого намерения поставляю себя несоответствующим противностию против означенного пункта, поскольку я состою в старообрядчестве, а потому особо высочайше именными указами от духовных властей по нашим обстоятельствам во всем отречены; а при том и иноверным я не состою. В доме ж моем ни сходбищ, или скопища других для моления никогда не имел и не имею; о чем и Ваше Высокоблагородие по силе своей должности никаких качеств собирающихся для моления заприметить же не могли. В прочем я соображался в сходственность милостивейших высочайше особо изданных о старообрядцах указов 1762-го декабря 14-го, 1764-го марта 3-го числа и 782-го годов милостивейшего повеления о сложении двойного окладу и на случай по делам, касающихся старообрядчества по учиненным следствиям последовавшие правительствующего Сената указы. А притом держась неизгонимых обрядов, как ныне видно из изданной со указанного дозволения книги, называемой „История о старообрядцах“, сочинена церкви Сошествия Святого Духа в Санкт-Петербурге, что на Охте, протоиереем Андреем, которые продаются в книжных лавках; а во оной между прочим напечатано о Стародубских слободах, в которых-де имеется публично более двадцати старообрядческих церквей и несколько монастырей, и кто именно оные святил, то есть какие священники, во оной книге упомянуто, и что те церкви сооружены, не сносясь или не имев на то благословения Синода или дозволения епархиального архиерея, а равно и на основание каждой церкви от губернского правления повеления, – однако ж воспрещения в священнослужении никакого нет, а равно ни печатей, ни караулов при оных не определено и притеснения никакого никому, окроме именованного меня, не имеется. А остается все сие беспрепятственно по воле высокомонаршей особо изданных на то указов. А при том (2-е) освящен в доме моем покой или храм проезжающим по паспорту от старообрядческих Иргизских церквей, что в Саратовской губернии, священноиеромонахом Серапионом, которой по освящении храма совершил божественную литургию, за которой по исповеди приобщась и я с семейством святых Таин; означенной же священноинок Серапион в тот же день по совершении оного, не быв у меня ни одних полных суток, из дому моего отлучился; а равно он объявил мне, что он и из Москвы в тот же час вон поехал, – но куда, и где ныне находится, неизвестен (sic). Сверх сего (3-е), – ежели б я вознамерился дом свой употребить монастырем или какою для собрания церковию, а равно хоша храмом для моления приходящих, нимало б я не упустил в силе высочайшего устава благочиния 58-го пункта просить о том дозволения от губернского правления. В чем сие объяснение и даю. Московской первой гильдии купец Дмитрий Федоров писал сие своеручно и руку приложил.

Октября 23-го дня 1794-го года.

(Μ. Г. A. М. И. Д. Дела о раскольниках д. № 28. О деятельности Федорова см. некоторые документы в „Русском Архиве“ за 1864 г. (по 2 изд. стр. 117–126) в упомянутой статье „Некоторые подлинные черты из истории Рогожс. и др. кладбищ“).