Преподобный Порфирий – пророк нашего поколения. Том 1

Преподобный и богоносный отец наш и чудотворец Порфирий Кавсокаливи́т, основатель Обители Преображения Спасителя в Ми́леси, был великой утренней звездой и пророком нашего поколения, через него ещё один раз было явлено миру присутствие Святого Духа и в современную нашу эпоху.

Обилие добродетелей, святая жизнь и великие дарования (прозорливость, пророческий дар, дар исцелений и т. п.), всё это сделало его духовным маяком, который указывает путь не только настоящим, но и будущим поколениям. Великие дарования, которые обильно сопровождали его земную жизнь на протяжении более семидесяти лет, подтверждают, что он воистину был храмом Духа Святого.

Многие свидетельства о его пророческом даре говорят нам о том, какое Общение имел Преподобный с Богом. Он стал другом Христу. Он знал Христа непосредственно и поэтому мог являть Его волю о будущих событиях, которые нам неизвестны, непонятны и непостижимы. Без сомнения Святой прошёл очень быстро стадию очищения и достиг просвещения, достиг обожения (боговидения) и совершенства.

Он в высшей степени переживал Божественную Благодать и Духом Святым вдохновляемый «путешествовал» в будущее и со всей ответственностью предсказывал грядущие события, чтобы созидать во Христе человеческие души. Уже с первых лет его духовного служения люди называли его батюшка-пророк.

Пророки были не только в Ветхом Завете, но и в Новом. Понятие пророк относится и к Апостолам и к Отцам Нового Завета.

Преподобный Порфирий преставился 2 декабря 1991 г. в день св. пророка Аввакума по новому стилю, а по старому (как на Святой Горе) – пророка Авдия. Теперь торжествует и он, как ещё один пророк, имея день памяти незадолго до дня Рождества Христова¹.

Святой Порфирий беседуя всегда исполнен был божественной любовью, говорил почти всегда только о Христе. Учение его христоцентрично. Он формулирует нам своими словами то отношение, которое мы должны иметь ко Христу. Христос – наш возлюбленный, Он друг наш, Он брат наш².

Знающий Бога, богодухновенный Преподобный Порфирий обладал сверхъестественными дарованиями. Он перемещался во времени и в пространстве вопреки всем законам природы. Он двигался вне пространственных и временных ограничений преодолевая все физические преграды.

Сводя на нет расстояния он перемещался в другой конец планеты, в глубины моря, в недра земли, в бездну неба, в бесконечность космоса… повсюду! И видел всё³.

Также прошлое, настоящее и будущее раскрывались пред ним. Он отправлялся на века назад, во время земной жизни Христа и переживал эти божественные события. Переживал он и таинства о которых никогда никому не рассказывал. Он мог видеть историю какого-либо места, обители или вещи. Наблюдал сцены, которые произошли много веков назад. Прошлое какого-либо человека с его детских лет и будущее до самой смерти. Не существовало для Преподобного преград. Всё ему было известно потому, что его извещал об этом Всепремудрый, Всесильный и Всеведущий Бог.

Преподобный не только видел и измерял глубины земли, но и человеческую душу. Находил подземные источники, древние гробницы и погребённое под землёй.

В тоже время он видел самые скрытные помыслы, тайные и неисповеданные страсти, тревоги, смятения и столько всего ещё у каждой несчастной и измученной души.

Он просвечивал словно рентгеном и «фотографировал» душу и тело, дух и материю, и делал точный и безошибочный диагноз. Он видел и обследовал внутренность человеческого тела с большей точностью, чем самые современные медицинские приборы. Его молитва имела огромную силу. Он исцелял прикосновением, осенял крестом на расстоянии и исцелял, молился и его молитва исполнялась. Как пастырь добрый преображал человеческие души и приводил к покаянию, чтобы направить их ко Христу. Немногими словами зажигал божественное пламя в сердцах людей. Он не обличал, но увещевал та́инственно, вдохновлял, возжигал божественную любовь.

Весь жизненный путь Святого вызывает удивление у каждого его исследователя, так как последний встречает здесь редкие сочетания и прекрасные контрасты, в которых, в конечном итоге, проявляется величие и слава Божия.

Святой с малых лет трудится. Отец его уезжает на заработки в Америку. По причине нищеты, прежде чем ребёнок мог насытиться семейной теплотой, лаской и отеческой любовью, его мать посылает его ещё в семи-восьмилетнем возрасте работать на угольную шахту, а затем в магазины далеко от дома. Жизнь его начинается с противостояния большим трудностям, но маленький Ева́нгел никогда не жалуется на это. Напротив, он благодарит и прославляет Бога.

Читая по слогам он знакомится с жизнеописанием святого Иоанна Кущника и в нём зарождается стремление к монашеству. Он не знает что такое монах и что такое монастырь⁴. В его плодородное сердце упало маленькое семя и сразу же проросло, укоренилось и принесло плоды.

С 16 лет его наполняла Божественная Благодать и наделила его редкими дарованиями. Одному столь юному человеку были даны столь многие и великие дарования, которые иные подвижники не смогли достичь несмотря на все свои тяжёлые и многолетние подвиги. Большинство детей в таком возрасте живёт в беспечности, руководствуется порывом, находится под защитой и опекой своих родителей. Но юный монах Никита⁵ устремился к Свету, к Истине, к Жизни и столь сильно угодил Премудрому Богу, что Он нашёл его зрелым и достойным без вреда восприять ответственность таких редких дарований, всегда к пользе Церкви.

Святой ходил только в первый класс начальной школы, но и там не выучил ничего, т. к. учитель его был болен. Самостоятельно, когда пас овец, по слогам научился читать. Ничего более. Он был бедным, неприметным, неграмотным, наивным и стеснительным⁶, как он сам сообщает о себе. Кто бы предполагал, что этот подросток с минимальным уровнем образования станет самым известным, самым умным и самым мудрым из всех? Кто бы предполагал, что учёные умы, которые положили всю жизнь на получение образования и все мудрецы мира сего померкнут рядом с нищим и неграмотным Порфирием? Святой мог вести беседу на специализированные научные темы и на всех языках. Как говорит Апостол Павел: «всё обнажено и открыто перед очами Его»⁷.

Святой не пренебрегал обучением. Напротив, он проявлял интерес ко всем наукам. Но мудрость его была даром Всеведущего Бога. Кто преисполнен Святым Духом, тот черпает знания от Бога. Некто спросил его однажды: «Вы видите всё, Ста́рче?» и он ответил: «И если что-то не вижу, то осеняю себя крестным знамением и говорю: „Просвети меня, Христе́ мой, увидеть и это“ и вижу»⁸. Также он говорил: «То, что я вам говорю – от Святого Духа. Когда не чувствую Благодать, то ничего не говорю».

В повседневной жизни он не выделялся ни красноречием ни ораторским искусством. Он говорил естественно, непринуждённо, просто, свободно и безыскусно, как неграмотные рыболовы Апостолы.

Но даром слова он обладал и даром богословия. Он стал руководителем, наставником, учителем и истинным пастырем для тысяч душ, богатых и бедных, знаменитых и безвестных, образованных и неграмотных. Как говорит Апостол Павел: «Простецов избрал Бог, чтобы посрамить мудрых, и немощных мира избрал Бог, чтобы посрамить сильных»⁹.

Святой не выбрал светское воспитание. Он не был обучен правилам этикета и хорошим манерам светских людей. Не был любителем церемоний. Не следовал общепринятым образцам. Не был эталоном безупречного светского поведения. Он обращается к своим собеседниками такими выражениями как «ну ка» и «дружище», принимая во внимание, что это необходимо для создания дружественной атмосферы¹⁰.

Он не зацикливается на форме, но стремится к сущности, чтобы помочь людям. Когда он говорит «дружище», то это звучит словно «мой любезный друг». Он был самым подлинным и истинно благородным человеком. По общему мнению он был приятнейшим и любезнейшим человеком. Ко всем относился с почтением и с любовью, к праведникам и грешникам, с самой настоящей, истинной, жертвенной любовью. Он был творческой душой. Он обладал святой чувствительностью, святым смирением и совершенной любовью. Он не строил из себя хорошего, добродетельного, святого. Он был святым.

Святой, благодаря своей великой чистоте, привлёк Божественную Благодать. Столь целомудренный, непорочный и чистый монашек в возрасте 34 лет «воздвиг свою кущу» в центре растления и «разрушил все козни дьявольские»¹¹, направляя грешников на путь спасения.

В течении 33 лет он общался с отбросами общества. С блудницами и сводниками, аморальными типами и ворами, с развратниками и колдунами, но, тем не менее, грех не коснулся его даже на самую малость. Он не осуждал никого, но всех любил, любил во Христе и помогал. Однажды он сказал: «Иногда приходят ко мне парни и девушки, бедные дети и что они только не сотворили, всевозможные плотские грехи, но я их принимаю с любовью»¹². Он не отворачивается от грешника. Он отворачивается от греха.

Святой был благоуханным белоснежным цветком среди зловонных улиц столицы. Он перешёл от безмолвия Святой Горы в шумные Афины. Из пустыни Кавсокаливии в многолюдный центр столицы. Из святого места в грешное. Пришёл в сердце, в центр Греции, в Афины. В сердце, в центр Афин, на Омо́нию. Угодил в самое сердце 20-го века. Его мечтой было скрыться, жить в безвестности, но Премудрый Бог, рассудив его во всём достойным, поместил его на всеобщее обозрение, сделал его известным всей вселенной¹³.

Святой Порфирий, словно второй, современный многострадальный Иов (праведник и пророк) явил чудеса стойкости и безропотно переносил множество болезненных заболеваний. Он никогда не молился об облегчении своих болезней. Ему было стыдно, по причине внутреннего благородства, просить об этом, т. к. он чувствовал великую благодарность к Богу. Но главным образом он считал их даром божественной любви. Он говорил: «Не молитесь, чтобы я выздоровел. Молитесь, чтобы я стал духовно здоровым»¹⁴.

Несмотря на то, что он терпел ужасные боли, он не переставал принимать и утешать народ. В то время как его святое тело испытывало боли, его душа болела за измученные грехом души людей. Он болел телом, но любил. Он любил, но болел душой. Святой говорил: «Кто хочет стать христианином должен прежде стать поэтом. Только так! Необходимо страдать. Любить и страдать. Страдать за того, кого любишь. Любовь совершает подвиг ради возлюбленного»¹⁵.

Тот, который отдал всего себя с малых лет Богу, думал, что не любит Бога так, как следует. Тот, который творил «знамения и чудеса», беспокоился о том какой ответ будет давать на Страшном Суде Христу. Как истинный смиренный раб Божий он избрал себе и смиренную смерть. Он был в высшей степени смиренным и именно поэтому настолько божественно прекрасным и великим.

Словно земной ангел он сошёл с высоты, с Афонской Горы и щедро одарил нас своим благословением, вестью любви Христовой. Он прошёл здесь светлый жизненный путь и отправился снова в своё небесное отечество. Туда, где всегда имел подданство, как небожитель…

Мы хотели бы выразить свою самую тёплую благодарность всем тем, кто нам направлял с большим энтузиазмом свои личные свидетельства, которые играли решающую роль в их жизни. Будучи причастны их личному жизненному опыту, мы укрепляемся в вере и научаемся, смотря на живой, современный пример святости.

Также горячо благодарим всех тех, кто поддерживал морально и материально на протяжении всего процесса издания настоящей книги.

Святой Порфирий да благословляет всегда тех, кто призывает его ходатайство, да направляет на путь спасения и изливает богатно Благодать на всех нас. Аминь.

Священная Келлия Святых Ѳеодоров, Кареи,

Святая Гора Афон.

«Самые прекрасные годы моей монашеской жизни прошли там, в Кавсокаливии!»

«Я – простой православный монашек.

Вас люблю и молюсь за вас...»

Старца Порфирия я узнал в 1980 году. Я познакомился с ним, когда он жил в передвижной бытовке, установленной на цементных плитах в Ми́леси, на том примерно месте, где сейчас находится его монастырь.

Я посещал его достаточно много раз и, естественно, от общения с ним всегда обогащался духовно. Иногда у меня возникало некоторое сильное чувство: словно нечто особенное, духовное мне передавалось от него, а иногда я оказывался свидетелем его духовных дарований: прозорливости и предвидения, которыми он обладал.

Вот, что я помню от своего первого посещения. Старец находился в бытовке, когда я пришёл его посетить. Вокруг толпилось очень много народа. Эти люди хотели увидеть Старца, но никто из них не выделялся благочестием. Там были женщины и мужчины. Некоторые курили, а женщины были непристойно одеты. Я тогда подумал глядя на всё это безобразие: «Что тут забыл весь этот сброд? Что им надо от святого человека?».

Тогда, в один момент выходит сестра Старца, Порфири́я, и, хотя я и занял последнее место в очереди, говорит мне: «Отец Херувим…! Идите, Вас зовёт Старец». Захожу внутрь и сажусь. Тогда я в первый раз почувствовал столь сильно, чтобы кто-то обладал таким даром прозорливости, – меня ведь там никто не мог знать. Я вошёл внутрь и, вместо того чтобы тепло поприветствовать, как я ожидал, Старец меня «принял в штыки» и сказал мне: «Ты что же думаешь, эти люди, которые собрались здесь, они ведь все нуждаются! Кто уделит им внимание? Ты соблазнился потому что они внешне так неприглядны? Вот им то и нужна помощь… И среди них есть много прекрасных душ!!!». Последние слова он сказал с большим выражением, так что от меня сразу отошёл весь соблазн. Почему? Потому что он, через свою сестру, позвал меня по имени. Она обратилась ко мне «отец Херувим», а не просто «отец». Позвала меня по имени потому, очевидно, что Старец ей его назвал, т. к. я был там единственный человек в рясе. А также ему были известны все мои мысли.

А вот ещё один опыт моего общения со Старцем в тот период времени, когда он обитал в бытовке. Я пришёл как-то раз вместе с одним афонским игуменом, который хотел посетить Старца, но, на самом деле, я был причиной, тем, кто побуждал его пойти и, таким образом, мы отправились вместе. Старец находился на своём участке, на холмике и прививал дикие груши. У него были верёвки, которые он продел через свой ремень, а также небольшой хирургический ланцет, и он прививал деревья.

Я поспешил подойти первым, опережая того Игумена, и поклонился Старцу, т. к. был уже с ним знаком и он меня знал, и говорю ему:

︀– Старче, благословите.

– Христос благословит, ответил он мне и посмотрел на меня краем глаза.

– Вот, пришёл отец-игумен такого-то монастыря.

– И что с того?

И продолжил прививать грушевые деревья. То есть он сделал вид, что ему неинтересно общение с нами, а я воспринял это за пренебрежение в наш адрес. Я почувствовал себя неловко оттого, что именно я привёл его туда. Через некоторое время он закончил прививать дерево и, поздоровавшись с нами, сказал: «Идёмте..., пойдем в келию посидим и побеседуем без суеты». Действительно, когда мы уселись, он начал говорить тому Игумену об одном его личном вопросе связанном с судебными процессами, где тот судился с какими-то родителями монахов. Он начал ему рассказывать всю историю вопроса и о тех, кто ему помогал и о тех, кто ему не помог. Он говорил ему: «В такой-то день, когда вы были на суде в таком-то городе, вам помог тот-то и тот-то, а не тот и не этот как ты думаешь… и т. п.».

Игумен потом экспрессивно выражал своё недоумение, говоря: «Но откуда он всё это знает? Каким образом он мне поведал всё это?». Игумен этот ушёл весьма утешенный, получив большую пользу для души, т. к. они разговаривали достаточно долго и Старец многое ему открыл. Это был второй раз, когда я стал очевидцем его великого дара, для которого не было ничего не известного.

В другой раз, ︀– буду рассказывать в хронологическом порядке, сначала о том времени, когда Старец жил в бытовке, – я пришёл к нему вместе с одним мирянином из Афин. Старец подозвал меня особо и неожиданно спросил:

– Ну ка, скажи мне, какой ирмо́с шестой песни такого-то гласа?

Не помню какого гласа ирмос он тогда спросил, четвёртого или восьмого, а я ему отвечаю:

– Старче, не знаю.

– Не знаешь… !!!

И продолжает в том же духе, с притворным гневом:

– А ты ещё и певчий… И как же ты не знаешь его? Это такой-то ирмос. И начинает мне читать наизусть не только ирмос шестой песни, но и тропари песни следующие за ним. Я слушал его и недоумевал, а напоследок он добавил:

– Октоих, поскольку это книга покаяния, мы должны знать наизусть, должны знать… весь.

И это послужило для меня ответом на один помысл, который меня тогда беспокоил. Старец не случайно это сказал. Так как книгу Октоих мы читаем в Церкви весь год, за исключением периода Трио́дей, то мне это стало казаться тягостным, досаждал помысл – мучала мысль о том, что будто бы это – утомительная книга. Старец ответил на мой помысл сказав, что нужно учить наизусть весь Октоих. «Это книга книг, это книга покаяния» – так он говорил.

Однажды я был в Афинах по делам монастыря. Незадолго до этого случился несчастный случай в котором погиб один афонский монах. Я зашёл в ювелирный магазин Х. Папарумбы, что в центре Афин, зная, что директор магазина общается со старцем Порфирием, и попросил его позвонить в Ми́леси. Я хотел попросить, чтобы Старец помолился за того монаха, который погиб, ведь ему едва исполнилось двадцать два года.

Это было почти в полдень и Старец поднял трубку. Прежде чем я успел что-либо сказать, он мне говорит:

– Отец Сисо́й – ангел…! Он отправился на своё небесное послушание. Не беспокойтесь о его участи и не печальтесь. Он в руках Божиих.

Я потерял дар речи от удивления, такого я не ожидал услышать. Через некоторое время он мне говорит:

– Ну, говори…, что хочешь?

– Старче, я бы хотел, чтобы вы помолились за этого монаха.

– Он не нуждается в молитвах.

Поразительное явление, когда у тебя имеется свидетельство от святого человека. Не остаётся никаких сомнений.

Также, как-то раз мы говорили о моих родителях, – нас три брата в семье и все стали монахами, – Старец мне говорит: «Твой старший брат перенял все лучшие качества от твоего отца». И далее стал говорить о темпераменте моего отца. Действительно, мой старший брат по характеру – копия отца. Поскольку мой отец был очень благочестив и постоянно посещал всевозможные монастыри, я подумал: может быть я не в курсе и он приезжал к Старцу, когда я был на Святой Горе. Поэтому спросил:

– Старче, вы знакомы с моим отцом?

– О чём ты говоришь…! Конечно, знакомы.

– Он приезжал и вы с ним виделись здесь?

– Ааа… не знаю, приезжал он или нет.

Из этого я понял, что он смог настолько хорошо узнать моего отца каким-то другим способом.

Приснопамятный игумен Обители Параклит, отец Херувим, был моим первым духовным отцом. Он часто спрашивал меня:

– Тебя обуревают помыслы? Ты находишься в искушении?

– Нет, Старче.

– Может быть скучаешь по своим родственникам?

– Нет, Старче.

– Будь осторожен, грядут искушения, не может быть, чтобы однажды они тебя не постигли. Сейчас у тебя мирное время, поэтому молись о том, чтобы выдержать тяжёлые дни, которые придут.

Старец Порфирий в один из дней сказал мне: «Ты пройдешь через многие тяготы, будешь испытан очень сильно, но знай, Бог поможет тебе всё преодолеть».

Старец мне говорил о том, что произошло через двадцать лет моей монашеской жизни и было для меня очень важно. Помню как он говорил мне: «Будь осторожен, грядут искушения по твою душу...» – в то время, когда моя монашеская жизнь была подобна ключевой воде и была свободна от искушений. Тогда я не придал особого внимания эти словам, но когда всё это произошло, – задним числом вспомнил, что мне было уготовано пройти через испытания и тяготы… и т. д. Тем более, что всё это случилось спустя почти двадцать пять лет. Об этом мне пророчествовал Старец.

Когда я посещал его, он всякий раз мне что-нибудь рассказывал о Кавсокаливии, о том месте, которое так любил.

Он хотел сконцентрировать моё внимание на вопросе послушания. Мне запал в душу случай из того времени, когда он был послушником: старцы послали его принести из Обители Великой Лавры два мешка каштановых плодов «на своём горбу». Он рассказывал мне: «Я нёс два мешка каштанов на своих плечах, прошёл самое непроходимое место скалистого спуска, но мне казалось, что я несу не плоды, а листья каштана».

Также он рассказал мне историю, когда он сам в первый раз понял, что Бог дал ему какой-то дар, имея в виду, конечно, дар прозрения. Он рассказал мне, что далеко не всегда может владеть этим дарованием. Вот его слова:

«Время прошло, а я не знал, следует мне совершать Вечерню или нет. Я вышел на воздух и присел на одной из террас, когда и «увидел» своих старцев (в то время как они были далеко и невозможно было их видеть), как они сидят на камнях и читают последование Вечерни. Когда они вернулись в каливу, один из старцев говорит мне:

– Никита¹⁶, читал последование? Чем занимался?

– Но ведь вы тоже читали Вечерню. Присели там, на скалах и прочитали. Я вас «увидел» и потому пошёл и тоже прочитал.

Тогда мой старец, в некотором роде, сдержал свои чувства, т. к. понял, что я обладаю неким даром.

Мои старцы уходили на работы на наши земельные участки и оставляли меня одного в келии. У нас были книги – огромные тома на одной из полок, высоко, где они покрывались пылью. Это было Добротолюбие и мне было заповедано, чтобы я не смел открывать ни один из них. И вот я беру его, чтобы почитать. О! Что это была за книга! Рукопись. Закрываю и кладу её на место.

Пришло время Вечерни и мне говорят: „Читай, Никита, Девятый час. Иду и вижу, что в книге все страницы пустые! Я не мог ничего прочитать, мне показались все страницы чистыми листами! Не мог разглядеть буквы. На следующий день я отважился и исповедал свой поступок старейшему из старцев, – только после этого я снова смог читать как все нормальные люди. Таким образом, мне пришлось исполнить епитимью за своё непослушание».

И всё это он рассказывал мне с большим энтузиазмом, воспевающим добродетель послушания. Всегда что-то мне рассказывал о Кавсокаливии и о двух своих строгих Старцах, которых он так любил и с радостью творил им послушание. Он сказывал: «Лучшие годы моей монашеской жизни прошли там, в Кавсокаливии!». Постоянно являл своё стремление умереть там. Он говорил: «Как было бы хорошо, если бы Бог сподобил меня оставить там свои кости...». И, конечно же, Бог исполнил его желание.

Расскажу и о последней моей встрече в то время, когда он жил в одной из келий в северной части уже строящегося тогда Монастыря.

Я пришёл и увиделся с ним. Руки его были обмотаны тряпками, а на глазу было наложено что-то похожее на компресс. Эта картина осталась в моей памяти. Я говорю ему:

– Старче, на что мне следует обратить внимание?

В тоже самое время я держал его за руку, желая взять у него благословение.

– Нет, не нужно…

– Старче, на что мне следует обратить внимание в моей жизни?

– Вам, афонским монахам, больше всего на свете нужно быть бдительными в вопросах веры. Соблюдайте правильной веру и неповреждённой, ибо грядут тяжёлые времена. Будьте внимательны во всём, что касается веры, это прежде всего касается вас, тех кто живёт на Святой Горе. Весь мир с надеждой смотрит на вас.

Вот, что он сказал мне, и эти слова неизгладимо врезались в мою память. Затем я спросил его о некоторых монахинях, с которыми был знаком и, к сожалению, то, что он мне ответил тогда исполнилось сейчас, спустя столько лет! Он сказал мне: «Много эгоизма… Они не преуспеют». И, в конечном итоге, разрушилось сестричество той женской Обители спустя двадцать пять лет.

Два очень достойных духовных человека, которые, вместе с отцом Фотием Святогорцем, были свидетелями жизни Старца больше всех остальных – это отец Даниил Гу́валис и отец Христодул, игумен Обители Симеона Нового Богослова. Они очень почитали и любили Старца, а Старец, в свою очередь, их тоже очень любил и почитал.

Отец Христодул служил в Ми́леси, а свой монастырь он построил по указанию старца Порфирия. А именно, он разместил его в точности на том самом месте, где прежде располагалась некая древняя Обитель, – о чём поведал ему старец Порфирий.

Отец Даниил Гу́валис разместился по благословению старца в Малака́се, поскольку там находился центр деятельности иеговистов.

Отец Даниил развил глубокие познания и стал большим специалистом в области ересей. Он взял себе за правило выучивать большие фрагменты из святого Симеона Нового Богослова. Я держал книгу, а он мне их зачитывал. Затем он требовал чтобы я забирался на стул и тоже рассказывал ему их наизусть. А ещё он был большим подвижником. Я как-то вошёл в его келию, – поскольку мы были в сыновно-отеческих отношениях (он никогда никого не допускал в свою келлию), – и там было полно беспорядочно разбросанных книг. Только небольшое место на его кровати было оставлено свободным и, когда я присел туда, то понял, что под кроватью что-то лежало специально так, чтобы было невозможно расслабиться. Он был очень смиренным и трудолюбивым. Самоотверженно и ревностно подвизался и спас очень много людей от опасности впасть в ересь.

Да почиет на нас благословение тех добродетельных старцев и предстательство святого Порфирия.

Как то раз мы столкнулись с одной семейной проблемой и мой муж, Спиридон, поехал в Ми́леси, чтобы найти старца Порфирия. Когда же он наконец добрался туда, уже стемнело и одна женщина там уведомила его, что, поскольку уже очень поздно, нельзя увидеть Старца. Тогда он решил переночевать на террасе, чтобы иметь возможность увидеть Старца на следующий день.

Вскоре та самая женщина вернулась и говорит: «Меня позвал Старец и сказал: „Того господина, который сидит на террасе, приведи его ко мне сюда сейчас“. Идите за мной». Таким образом он пришёл в келию к Старцу, взял у него благословение и остался побеседовать с ним. Старец же рассказал ему всё, что касалось его жизни.

Во-первых, он описал ему деревню во всех подробностях, а затем рассказал о наших земельных участках. Про один из участков он сказал, что там под землёй есть много воды и действительно, через несколько лет, мы нашли там воду. Также он описал наш дом и поговорил о наших детях. В том числе он сказал: «Старшая твоя дочь носит фуражку и похожа на мужчину». Эта дочь наша работала начальником железнодорожной станции.

Мой супруг тогда работал портным, пчеловодом и содержал ещё и питомник-оранжерею, где готовил рассаду. Он был у меня очень деятельным и трудолюбивым. У нас был большой рассадник с оливками, цитрусовыми (апельсины, лимоны, мандарины и т. п.). В нём содержалось у нас около восемнадцати тысяч растений.

Старец, радуясь за нас, посоветовал нам много полезного для нашей работы. У него были большие познания в агрономии. Он рассказал нам в подробностях о всех стадиях работы, которую мы совершали. Т. е. как начинали с самого начала, с посева. Как пересаживали, когда вырастали растения. И, наконец, как мы их прививали через год.

Поскольку в последние годы мы терпели неудачу, когда прививали померанцевые деревья, Старец сказал: «За померанцевые деревья не волнуйся. Растения твои хорошо будут расти и будут иметь большой успех». В это было трудно поверить, но в тот год ни одно растение у нас не погибло. Все выросли! И в последующие годы очень мало погибало.

После продолжительной беседы Старец благословил его и сказал: «Иди и я позабочусь сегодня, чтобы ты добрался до дома». Мой супруг тогда стал возвращаться и, когда спустился к дороге, кто-то остановился и довёз его на машине до автовокзала Кифису́. Оттуда уже шёл автобус и на нём он добрался до Коринфа. Когда он вышел из автобуса, ещё один водитель сам остановился и подвёз его прямо до нашей деревни, так что он вернулся в тот же вечер!

До сегодняшнего дня у нас нет собственной машины. Мы передвигаемся всегда на общественном транспорте. При жизни Старца мой супруг посетил его ещё один раз. После его успения мы приезжали много раз вместе. Всегда добирались на общественном транспорте и всегда возвращались домой каким-то чудесным образом. Хотя мы даже не голосовали, всегда останавливалась попутная машина и водитель сам изъявлял желание подвести нас до автовокзала. Это особенно знаменательно, т. к. случалось с нами всякий раз! Такова была длительная забота Старца о нашем путешествии.

В то первое посещение мой супруг приезжал только для того, чтобы поговорить об одной нашей проблеме, но не смог этого сделать, т. к. потерял голову от тех откровений, которые поведал ему Старец, и он забыл о своей проблеме. Когда он вернулся домой, его проблема разрешилась сама собой. Без сомнения Старец изначально был обо всём этом осведомлён.

(1) Во второй раз, когда мой супруг ездил к Старцу, с ним была подруга нашей семьи у которой племянник страдал серьёзным врождённым заболеванием, но Старец в то время был уже тяжело болен. Они смогли только взять у него благословение и уехали. Отец этого ребёнка, Димитрий, очень расстроился, но в ту же ночь Старец ему явился во сне и три раза повторил с особой выразительностью следующие слова: «Димитрий, не трать деньги на врачей. Ребёнок останется таким какой он есть». И действительно, до сегодняшнего дня он остался в таком же состоянии.

(2) Меня не покидало чувство огорчения из-за того, что я не смогла пойти вместе со Спиридоном к Старцу, чтобы он благословил меня. Кроме множества работ, которые на мне висели, я заботилась и о своей прикованной к постели, больной матери. Я была под впечатлением слушая о тех необыкновенных событиях, которые поведал мне мой супруг и во мне загорелось желание тоже пойти к Старцу, чтобы спросить у него: «Старче, что мне сделать для спасения своей души?».

Однажды ночью я увидела во сне, что отправилась в некий монастырь и вошла в одну из келий. На одре́ сидел старец облачённый в тончайшие ри́зы и весь сиял. Я взяла у него благословение, его рука была словно бархатная. В левой руке он держал икону Богородицы держащую Христа в своих объятьях. Правой рукой он указал мне на Богородицу и сказал: «Чтобы спастись, возьми и помести её в книгу своей жизни».

Тогда я не уразумела что́ это был за старец, но через несколько лет, когда мы посетили Ми́леси на празднование Преображения Господня, я поняла, что это был именно тот монастырь, который я видела тогда во сне. Нас разместили в комнате соседней с келией Старца, а вечером я увидела такой же сон, в котором Старец мне ответил на ещё один мой личный вопрос. После этого у меня уже не было сомнений, что тем старцем был святой Порфирий.

Есть так называемое духовное разсуждение, которое – воистину дар Святого Духа. Это духовное разсуждение – наитруднейшая вещь. Чтобы кто-нибудь, например, мог определить, что тот или иной человек имеет в себе демона. Человек может выглядеть вполне нормально, даже прекрасно и, тем не менее, оказывается бесноватым.

Вот что произвело на меня сильнейшее впечатление… Одну семью я послал посетить известного в Аттике подвижника, о. Порфирия. Вы наверное знаете, что он имеет не только дар разсуждения, но и прозорливости. Так вот, я послал к нему эту семью, с одним из их детей, по одному важному для них вопросу. В этом ребенке я заметил признаки беснования, которые, впрочем, любой мог бы заметить. Они поехали.

Потом мне позвонил о. Порфирий и весьма удивил меня, говоря:

– Скажи им, – потому что я им не стал говорить, – что и другой их ребенок тоже бесноватый, девочка 15-ти лет… Да и сами родители тоже бесноватые.

– Но как же, Старец, они же исповедуются, причащаются!?

– Послушай, что говорю, они бесноватые¹⁸. И это он настоятельно повторил несколько раз. Конечно, пришлось выполнить его просьбу и сказать им. Люди были потрясены.

Прошло немного времени как, и вправду, девочка впала в тягчайший грех, и никак не желала его оставить, что явно указывало на то, что она подпала под власть соответствующего демона. Это меня поразило. Так как сам я не мог такого увидеть. А Старец видел, как видел и многое другое.

Вот это – духовное разсуждение и, более того, – прозорливость. Он видел человека издалека, не будучи никогда знаком с ним лично. Это, конечно, великий дар, особенно в наше время.

Мой отец был автомехаником, а дед, священник, о. Панайотис, учился у святителя Нектария в Афинском духовном училище. Сам я не был правильным христианином, не был особо воцерковлён, хотя верил в Бога и имел кое-какие понятия. Всегда помню и стараюсь исполнять завет моего деда-священника: «То, что сам ненавидишь, не делай другому». То есть, чтобы не делать другим того, чего сам не желаю, и наоборот – делать то, чего бы сам желал себе.

В 1964 г. я приобрёл участок в 12 соток, рядом с трассой Афины-Ламия. На восьми сотках я устроил автомастерскую и бензоколонку, а рядом небольшую продуктовую лавку и пекарню. Впереди, на территории автостоянки, поставил столики для отдыха клиентов.

Тут же рядом, на остальных 4-х сотках, я построил свой дом. Вставал рано утром и заготавливал 6 лотков хлеба. Работали вместе с женой, с утра до вечера, каждый день, даже по воскресеньям, т. к. было много клиентов. Таким образом вся наша жизнь была полностью завязана на этой работе в магазине.

Когда пришло время отдавать детей в школу, – летом 1976 или 1977 года, – мы с супругой моей Асими́ной решили продать дом с участком и купить другой рядом со школой.

Однажды утром один из посетителей услышал как мы это обсуждали и заинтересовался. Он рассказал нам, что знает некоего старца Порфирия, который живёт на горе. Там он часто простужается и болеет, и поэтому, скорей всего пожелает купить наш дом. Когда мы сказали, что хотели бы получить деньги сразу, то он ответил, что «старец святой, и если ему понравится предложение, то деньги найдутся сразу, об этом можно не беспокоиться». Обещал в скором времени нас уведомить.

Это, как потом выяснилось, был г-н Петр, который помогал Старцу, когда тот жил в Каллисье. Некоторые посетители, между прочим, иногда спрашивали нас про этого старца, и мы указывали им дорогу, не придавая сами этому значения, т. к. тогда мы были полностью погружены в работу.

Спустя один месяц, однажды утром, часов в десять, я сидел у магазина, смотрел на гору и думал про г-на Петра. Думал, когда же, наконец, придёт тот монах и прояснит дело, т. к. ждать я больше не мог. Тотчас, как только я встал и направился к лавке, меня окликает жена и говорит, что тут пришёл какой-то монах.

Это был монах лет 35-ти, в запылённом подряснике и вязаной скуфье. Поскольку я не видел чтобы подъезжала какая-либо машина, то спросил его, как он пришёл. Он показал мне на поле и на гору впереди, сказав что пришёл «оттуда». Борода у него была чёрная, и я посчитал, что это не сам старец Порфирий, а какой-нибудь из его послушников. Он сразу заявил, что «видел (дом), и это ему не подходит».

Я стал возражать:

– Как это видел? Когда? Почему не подходит? Хорошо же, четыре сотки, вместе с домом…

– Мне нужно построить большую церковь, – сказал он, – очень большую, как церковь Богоматери на о. Тинос, люди будут приходить со всех концов света, поклониться. И она будет видна отовсюду, как маяк.

– Я смотрел на него и думал: «какая-то мания величия»… – Ладно, – говорю, – но вряд ли ты найдешь здесь что-нибудь такое, т. к. и Сиротский дом здесь ничего не продаёт (все ближайшие земли принадлежали местному приюту). Я сказал это в надежде его переубедить.

– Твой дом ты не продашь, – отвечал он, но этим словам я не придал значения.

Тогда я решил поговорить с ним о воде. Я пробурил одну скважину, но т. к. там оказалось мало воды (всего 10 кубометров в час), то Министерство Земледелия её опечатало, и мне пришлось переделать её в колодец глубиной 20 метров. Тут я похвастался ему: «у меня здесь очень хорошая вода».

– «Где она?», – спросил он, и я указал ему на колодец.

Монах взглянул на колодец и сделал такое движение губами, словно пробует что-то на вкус.

– Ну ты даешь, она же заражена!

– Я начал горячо возражать ему: «Это исключено! Да и откуда тебе знать? Сюда регулярно приходит санитарный врач и берёт пробы, это обязательно, т. к. много народу пьет из этого источника.

Монах внимательно посмотрел на территорию, на землю, словно сканировал её, и сказал: «Отработанное машинное масло ты сливаешь вон туда, в яму, а оттуда оно попадает в твой источник. Туда же попадают нечистоты из туалета, который ты построил для посетителей.

– Не может такого быть!

– Тот, кто тебе продал участок наделал под землёй много водостоков.

Все это он говорил просто и уверенно, так, что нельзя было в этом сомневаться. Тогда я спросил его:

– Где же мне найти воду, она ведь очень необходима?.

Он быстро окинул взглядом местность, и сразу указал, что чистую воду я найду там, где растут дубки рядом с сосной.

– Откуда ты знаешь, что там есть дубки?

– Вижу.

Я недоумевал, т. к. сосна была далеко от нас, а дубки были как кустики, и их совершенно невозможно было увидеть с такого расстояния.

– Есть вода и в другом месте, ещё больше и чище, это под фундаментом магазина, в том месте, что посередине, между двух тутовых деревьев.

– Что!? Это мне надо, снести магазин, чтобы добраться до воды?

– Да нет, что ты. Можно прокопать в двух метрах снаружи, между двух тутовников. Но… вижу, что туда приходят кабаны.

– Как ты узнал?

– По запаху.

Потом он обернулся в другую сторону, и продолжал: «Вот там, где стоит телеграфный столб, точно в этом месте бури скважину, и там тоже будет отличная минеральная вода». Он даже сделал некие движения руками, словно показывая, как там воды текут под землёй.

Всё это он говорил очень уверенно, не оставляя места сомнению. Я обрадовался и воскликнул:

– Прекрасно! Тогда я буду разливать воду эту воду в бутылки.

– Нет, бутилировать будешь не ты. Другой это будет делать, из своей воды, но у него не будет клиентов. По два автомобиля всего лишь будут проезжать в день и он вынужден будет продать своё производство другому. Этот будет расширять свое производство, и поэтому, ему понадобится и твоя вода, которую он назовет так-то (по понятным причинам, название не будем афишировать).

Почти напротив моего магазина находилась фабрика по производству красок, с таким же названием, которое указал монах, и я спросил, не об этом ли идет речь. Но он ответил отрицательно.

– Почему же мне не бутилировать воду?

– Потому что твой магазин пойдет по рукам. Его у тебя «конфискуют», и как повод представят вон то, что ты видишь около фабрики. Он показал на небольшую часовенку.

– Как это? У меня отберут магазин ради этой часовенки?

– Когда настанет то время, о котором я говорю, часовенка уже станет церковью, и это будет поводом закрыть твой магазин. Они будут думать, что откроют свой магазин, больший твоего, и что у них будет много клиентов… Вот прямо здесь где мы стоим, будет проходить асфальтовая дорога.

– Если так, то зачем вообще мне этот магазин? Пусть берут, но заплатят компенсацию.

– Они не будут отбирать магазин, а захотят просто чтоб ты не работал.

Тут я очень расстроился, т. к. все мои силы и всю надежду возложил на этот магазин. Я спросил его:

– А что мне делать со стольким оборудованием?! Накупил дорогущий немецкий инструмент, столько денег вложил!

– Всё это случится нескоро. А имущество ты сможешь продать и вернуть свои затраты… кроме, впрочем, двух вещей, которые ты так отдашь – сказал монах улыбаясь.

– Почему это «так» отдам?

– За них не будут платить. Будут просить слишком малую цену и ты не отдашь. Но… потом захочешь просто подарить.

– И кому же я это подарю?

Монах смотрел на меня голубыми глазами, выражающими спокойствие и уверенность. И потом с улыбкой ответил мне:

– Ты подаришь это… мне.

– Что именно?!

– Спустя немалое время ты купишь большой хороший холодильник, вещь дорогая, которой ты будешь любоваться. Ну… и ещё кое-что подаришь.

Что бы он мне ни говорил, я тут же уточнял, как это всё будет, а он на всё отвечал. Несмотря на то, что всё это казалось невероятным и непостижимым, я начинал верить. С тревогой я спросил его:

– И что, лавка моя, так и останется?

– Да, только опустеет.

– А что бы такое сделать, чтобы спасти дело?

– Если устроишь на территории небольшую часовенку, то сможешь избежать отчуждения (экспроприации), но клиентуру ты всё равно потеряешь.

Тут вдруг я вспомнил, что председатель предлагал мне (за свой счёт) построить на участке часовню, т. к. напротив на трассе часто случались автомобильные катастрофы. К тому же, вообще, через мои заведения проходило много народу, и люди могли бы заходить помолиться, поставить свечку. Я тогда отказался, т. к. не хотел навсегда потерять часть участка. А построить за свой счёт мне бы и в голову не пришло, т. к. все деньги вкладывались в магазин.

– Если всё так пойдет, то что со мной будет? Чем я буду жить? У меня трое детей растут…

Монах выразил сочувствие.

– Много чего ещё вообще произойдёт. Придёт большая беда и народ будет голодать. Тем, кто привык обходиться хлебом с маслинами – нечего бояться, о них Бог позаботится. А вот привыкшим к лёгкой жизни достанется трудно.

В этот момент я подумал, что несмотря на «вся блага́я» сейчас, я вырос в бедности и нехватке, а хлеб с маслинами ем всегда с большим удовольствием. Даже когда было время и ходил на рыбалку, я брал с собой маслины, чтобы не голодать.

Потом он сказал: «Есть люди, которые повторяют: Всесвятая моя! Всесвятая моя! Всесвятая моя!»

– И я так все время говорю. Что это, плохо разве? Не надоедаем ли мы этим Богородице?

– Нет, нет! Это ей нравится, призывай Её насколько можно чаще.

– Да, но все так говорят. Неужели Она за всеми поспевает? Тут впервые он очень строго на меня посмотрел и очень серьёзно произнес:

– Не знаю, как это происходит, но точно знаю, что Она поспевает за всеми. За всеми!

Спустя годы я понял, что монах не просто так упомянул Богородицу, но зная о том, что я часто Её призывал.

Напротив магазина, где проходила трасса, случалось много аварий, т.к. не было разметочных ограждений. Помню, что когда я слышал резкий скрежет тормозов, гудки, или звук столкновения, я вскакивал и начинал кричать: «Всесвятая моя! Всесвятая моя!»… Однажды столкнулось аж восемь автомобилей, а я всё звал на помощь Богородицу, и никто тогда не пострадал.

В другой раз, опять прямо напротив магазина, одна машина от огромной скорости разлетелась на части. Я побежал и нашел водителя, который был сильно ранен, истекал кровью и богохульствовал. Мне стало жаль его и, с большой скорбью, я обращался к Богородице: «Всесвятая, прости его! Всесвятая, прости его!» – пока не приехала скорая. Потом узнал, что тот человек полностью выздоровел.

Ещё один раз я возвращался утром из банка и нашёл своего работника (которого я взял из детдома) сильно опечаленным и стенающим. Он говорил: «Двоих на машине вынесло в овраг и они погибли. Эх, если бы ты был здесь и звал бы Богородицу, с ними бы этого не случилось!»…

Вид того монаха производил во мне расположение к нему и спокойствие. Я захотел расспросить его о будущем моей семьи:

– Дети мои растут, и я начинаю беспокоиться за их будущее.

– Не бойся! А что касается старшей дочери, то она будет лучшей из всех.

Как раз о старшей я больше всего беспокоился, т.к. она совсем нас не слушалась. Она была очень шустрая и неукротимая. Маленькая, она, например, открывала в магазине все коробки с лукумом и пробовала из каждой по одному, таким образом перепортив всё. Когда она подросла, то стала работать в баре. За это я бы даже мог выгнать её из дома, но ничего такого не делал, вспоминая слова монаха. Его слова меня очень поддерживали тогда. И действительно, так и вышло. Со временем дочь стала много читать, потом пошла на медицинский и, в конце концов, стала уважаемым и серьезным врачом. Теперь ничего не осталось от той строптивой и непослушной девчонки.

Та беседа с монахом мне запомнилась навсегда, впервые тогда я столкнулся с подобным, и был поражён. Впоследствии я сел и записал что запомнилось, чтобы ничего не было утеряно…

В какой-то момент он вдруг сказал:

– Знаешь, там наверху ко мне прилетел соловей, поёт прекрасно и дружит со мной.

– И сюда ко мне один прилетает, пьёт воду из цистерны, может это твой?

– Ну, сколько воды надо птичке?

В этот момент меня позвала мать, которая вышла из магазина. Я повернулся чтобы ей ответить, но краем глаза продолжал наблюдать за монахом. В одну секунду тот вдруг исчез. Я недоумевал, т.к. место было открытое, и я не видел чтобы он удалялся. Немного поискав его, я спросил мать: «ты видела здесь монаха?».

– Да.

– И куда он делся?

– Не знаю.

Я позвал жену и спросил её тоже:

– Разве я не говорил сейчас с одним монахом?

– Да.

– И куда он делся?

– Не знаю.

Долго я просидел на месте в большом смущении, поглощённый разными мыслями, пока меня не прервали посетители. Тут я сообразил, что уже был час пик, когда понаехало много машин: кто за тем чтобы заправиться, кто купить хлеба… Но всё то время что мы разговаривали с монахом, не было ни одного посетителя. А сейчас сразу набилось народу. Ещё я понял, что во всё время беседы монах отстоял от меня на 2–3 метра и я ни разу не приблизился к нему ближе.

Уже на следующий день я взял на пробу воду из источника и отнёс для проверки в лабораторию. Ответ словно поразил меня молнией: «Это вода из канализации. Не годится даже для мытья посуды, и вы её пьёте?! Надеюсь хоть не даёте детям?». А мы-то её раздавали всему народу…

Через три дня я пробурил скважину точно в том месте на которое указал монах, около телеграфного столба. На глубине 60 метров обнаружили чистейшую воду. Она была хороша как по качеству, так и достаточна по объёму.

И в другом случае монах оказался прав, но я продолжал ещё верить своим снам. Хотел наладить розлив воды на продажу и для этого даже получил соответствующее разрешение. Но ничего не вышло по двум причинам. Во-первых, расходы оказались слишком велики, а во-вторых, по правилам необходимо было закрыть бензоколонку, с которой я имел основной доход. Мы также отложили продажу дома, который так потом и не был продан, как и предупреждал тот монах.

Мало-помалу мы стали узнавать от посетителей о старце Порфирии, который переехал поближе, в Ми́леси. До его кельи было десять минут на машине и мы многим указывали путь туда, но сами из-за перегруженности на работе не находили время посетить его. Да у нас и не было особых причин посещать этот новостроящийся тогда монастырёк.

Из тех кого мы спрашивали о посетившем нас монахе, никто про него не знал. Говорили, что у ст. Порфирия нет похожего послушника.

В октябре 1990 года один врач из Пирея взял у меня биопсию на анализ, т.к. в последнее время у меня появилась кровь в выделениях организма. Потом, после обследования в больнице Сизмано́глио (близ Афин), проф. Евфимиадис диагностировал рак толстой кишки со скоротечным развитием¹⁹.

Хотя я и не чувствовал боли, но рак внутри быстро развивался и меня сразу отправили в хирургию и прооперировали. Спустя месяц я начал курс химиотерапии сроком на шесть месяцев. Каждый раз по килограмму холодного лекарства вливалось в кровь, а я чувствовал себя так, словно опускаюсь в могилу. После каждого сеанса было ощущение будто я постарел на год. За этот период я много раз проходил рентгеновские магнитные исследования; после каждого сеанса сдавал кровь на биохимию на предмет наличия антител. К сожалению, анализы показывали, что рак начинал развиваться заново.

После шести сеансов химиотерапии и мучительных страданий положение мое было безнадежным. Я был полностью истощен, как физически, так и душевно, никакой надежды на выздоровление не оставалось. Однажды утром в лавку зашел г-н Петр, и когда увидел моё жалкое состояние и выслушал мой рассказ, то выразил желание помочь. «Почему же Вы не обратились к Старцу?! Давайте быстрей, раз Вы болеете, приходите за благословением. Поспешите, т. к. он скоро собирается на Афон» – сказал он и быстро ушёл, даже не успев прихватить свой кефир, за которым приходил.

У нас появилась какая-то надежда и мы быстро поспешили в монастырь. Это было первое наше посещение, хотя монастырь находился совсем рядом. Ворота были открыты. Мы вошли, постучали три раза и уселись на деревянные лавочки, которые сами некогда подарили монастырю. Прождали полчаса, но поскольку никто не вышел, ушли расстроенными. Мы уже почти дошли до нашего магазина, как нас догнал г-н Петр и настоял чтобы мы вернулись. Он сказал, чтобы мы не стучались, т. к. нам тотчас откроют.

Действительно, как только мы дошли, нас встретила монахиня Порфирия и сказала, что Старец нас ждёт у себя наверху.

Старец лежал на кровати, неподвижно глядя перед собой. Как только я это увидел, так и начал причитать про себя: «Он же сам совсем плох. И зачем мы только притащились? Только беспокоить человека, чем он может помочь, когда сам даже говорить не может!». Сестра Порфирия перебила мои мысли вопросом: «Что именно Вы хотите?», – чем совершенно сразила меня, т. к. я не знал что ответить, видя перед собой еле живого человека. Заплетающимся языком я промямлил: «чтобы помолился…».

Сестра Порфирия нагнулась к кровати, а я подошел к окну. С удивлением я увидел вдалеке внизу наш магазин. Печаль охватила меня: всё, жизнь кончилась, глядя на магазин я как-бы прощался со всем что было в жизни. Я чувствовал себя умирающим у которого отняли последнюю надежду. Мое сознание поплыло, как будто я уже оторвался от земли и оставил этот мир. Безнадёжно!

Старец что-то прошептал на ухо монахине и та сообщила: «Старец сказал, чтобы вы не беспокоились. Вы совершенно выздоровеете… А ваша старшая дочь будет лучшей из детей!». – Я не верил своим ушам. Думал: «Это что же, все монахи одно и то же говорят? Он мне сказал то же самое, что и тот монах, который приходил в лавку. Сговорились они что-ли, чтобы так утешать народ?».

Тогда я увидел как Старец приподнялся и сел на кровати. Он посмотрел прямо на меня широко раскрытыми глазами и улыбнулся. Что-то шепнул, чего я не расслышал и снова улёгся на кровать. По всему моему телу прошла странная дрожь, оттого, что все ведь говорили, что он слепой, но и по другой причине, которую я тогда не мог понять.

Моя жена стояла у двери и молилась про себя обо мне. В тот момент, когда Старец приподнялся, она почувствовала внутри великое облегчение. Мы поцеловали десницу Старца и вышли. Я был слаб от химиотерапии, а теперь ещё и растерян от всего случившегося.

Мне оставалось ещё два сеанса химии, но магнитный анализ показал отсутствие раковых клеток. Всё было чисто! Показатель антител был лучше, чем у кого-либо, т. е. нулевой, как у младенца. Я понял, что в тот самый момент, когда в келье Старца меня охватила дрожь, я был исцелён от рака.

Один давний знакомый моей жены, врач-онколог в больнице Метакса́, когда увидел новые результаты моих анализов, был поражен:

– Это невозможно! Что вы ему делали? Что вы ему давали? Что он ел и пил? Нашли лекарство от рака? Я высылал результаты его прошлых анализов в Америку и врачи там тоже согласились, что нужно продолжать химиотерапию. Но сейчас я вижу, что рака как будто и не было!

– Я поставили свечку, а его благословил один старец.

– Даа! Вот что надо делать в первую очередь… Из больницы мы направились не домой, а сразу в монастырь, чтобы поклониться келии святого старца. Это столько-то лет мы жили рядом и сподобились видеть его буквально в последний день перед отъездом на Афон. Он казался тогда настолько больным и немощным, но, однако же, в миг исцелил человека от смертельной болезни.

Это чудо нас потрясло и мы начали новую жизнь. Мы хотели теперь стать настоящими христианами, познать Христа. Начали часто ходить в монастырь и хотели узнать как можно больше о святом человеке, который был так близко, и о котором мы понятия не имели. Позже мы узнали, что он преставился и был похоронен на Афоне.

Спустя несколько месяцев, когда мы возвращались из келии старца Порфирия, на выходе из монастыря мы проходили мимо одного местечка, где продавали книги. Наше внимание привлекла небольшая книжка с фотографией старца Порфирия на обложке. Это было описание его жизни и чудес. Листая книжицу, мы пришли в крайнее удивление: на одной из страниц на нас смотрел средних лет монах, тот самый, который когда-то посетил нашу лавку. Только тогда мы поняли, что это и был старец Порфирий. Наше потрясение было велико. Тут-то мы и вспомнили его слова о старшей дочери.

Мы купили книжицу и под впечатлением пошли домой. Сразу начали читать, но ту фотографию, которую видели не находили. На её месте, на той странице была фотография старца Порфирия, где он был изображён таким, каким он был совсем недавно, с седой бородой. Мы вернулись в монастырь и стали искать ту самую книгу. Это заметила одна из монахинь и вызвалась нам помочь. Выслушав наш рассказ о том, что мы заплатили, но, видимо по ошибке, взяли не ту книжицу и что мы ищем такую, где Старец с черной бородой, она отвечала, что такой не было и нет.

Примерно через три года, в 1995 году стало известно о преобразовании национальной трассы и расширении её в определенных местах. Новая разметка шоссе пришлась как раз напротив моего магазина. Всю территорию впереди магазина пришлось отдать, как и предсказал пророк нашего времени старец Порфирий. Никаким способом я не мог избежать изъятия участка земли. Но самое главное, что через некоторое время согласно закону я должен был бы лишиться и самого подъезда к шоссе, а значит лишился бы и всей клиентуры. Поэтому я решил по-быстрому продать всё оборудование, чем и занялся без промедления. По причине инфляции мне удалось всё продать за несколько дней и за хорошую цену.

Однако никто не заинтересовался купить один конденсатор и новый холодильник, который мне особенно нравился. Я посчитал, что лучше будет его подарить, чем продавать по слишком малой цене. Из монастыря приходил г-н Георгий и вместе с ним мы перевезли холодильник туда. Таким образом со временем я наблюдал как сбывалось всё сказанное святым старцем.

Скоро бензоколонку пришлось закрыть, т.к. не стало подъезда к трассе. Я переехал. На старом месте всё пришло в запустение. Сначала там открыли производство воды, но дело не пошло и быстро закрылось. Потом этим занялся другой хозяин, более удачно. До сегодняшнего дня он просит использовать воду из моей скважины, но я не соглашаюсь.

Страшно знать будущее и осознавать что ты не можешь ничего изменить. Все предсказания св. Порфирия сбылись в точности. Прошло целых двадцать лет с тех пор как он это сказал. Только воспоминания о нём помогли мне пережить то трудное время, когда я лишился недвижимости. Стало понятно, что мы были виноваты сами, не знали о духовной жизни, не ходили в церковь. Тем более не имели понятия о прозорливости святых. Благодаря Старцу, пережив болезнь и лишения мы многому научились и стали ближе к Богу.

Всё это, молитвами святого Старца, мы восприняли как дар любви Божией. Я чувствую большую ответственность за будущее и понимаю, что всем обязан старцу Порфирию, который столько сделал для меня, сотворил столько чудес. Это поистине великий святой.

Да будет благословение его с нами!

Я был настоятелем храма св. Герасима в Афинской Поликлинике, с 1973 по 1988 г. Т. е. я был преемником старца Порфирия, который в 1973 г. в возрасте 67 лет вышел на пенсию, хотя из поликлиники он ушел чуть раньше. Старец поселился в скиту Св. Николая, в Калли́сье, и время от времени посещал больницу, чтобы зайти в церковь и повидать своих духовных чад.

Помню первую нашу встречу. Мы пошли прогуляться подальше от центра и он «выбил у меня почву из-под ног». Сначала спросил откуда я родом, и я ответил, что из села Неохо́ри, близ Захары Или́йской области. Там я пошел в школу, потом в Лицей и оставался там до 29 лет, пока не стал священником.

Старец стал мне описывать мою деревню в подробностях, о которых даже я не помнил. Потом начал говорить мне о селе Пе́тра в Андритсах, где был первый мой приход, где я прослужил три года. А потом про село Карие́с в районе Аркадии, где был второй мой приход. Он говорил о прошлом, описывал местность, которую сам я уже почти забыл.

Помню, как он сказал про село Карие́с: «Выше деревни есть холм, в котором есть подземный туннель. Ты его помнишь?». Я прожил в этой деревне целых десять лет, но про этот туннель совершенно забыл. Вспомнил, что как-то про него мне рассказывали жители. Потом он продолжил: «Этот туннель вырыли сами жители во времена турецкого владычества, чтобы спускаться к реке (речь о реке Нела) и незаметно для турок набирать воду».

Сильное впечатление производило то, как естественно он всё это описывал. Говорил уверенно и с точностью о каждом предмете, будто он сейчас находился у него перед глазами. Я глубоко осознал, что это был не просто редкий человек, но святой. Больше я не встречал такого человека к которому бы я испытывал такой благоговейный страх и почтение как к старцу Порфирию.

***

Однажды он пришел и был несколько задумчив. «У твоей матушки болит здесь» – сказал он, указывая рукой на левую лопатку. Я возражал, что у неё болит справа, но он настаивал, и на мне самом показал точно, где у неё опухоль. Почти каждый день мы с матушкой говорили о ее опухоли, т.к. боялись что это рак, но только теперь после слов Старца убедились, что боль была именно в том месте, где он указал, в левой лопатке.

Но он сказал ещё нечто, что меня вполне успокоило: «Ничего страшного. Опухоль, но не опасная, вроде той, что бывает у куриц. Не трогайте и оставьте так как есть. Нечего бояться».

Наш страх ушел, а с ним и у матушки прекратились боли. А эта доброкачественная опухоль у неё так и осталась до сегодняшнего дня.

***

В другой раз одна из руководителей больницы рассказала, что хочет на своём участке пробурить скважину. Но Старец возражал, говоря что там внизу воды нет. Посоветовал делать бур на холме, где, действительно, оказалось много воды. Все тогда убедились, что Старец, по Благодати Божией, не ошибался.

Каждый раз, когда Старец приходил в нашу больничную церковь святого Герасима, матушка подходила к нему на благословение и затем оставляла нас поговорить. Во всём он был крайне смирен и прост. Между тем, в нём происходило многое и великое, что он тщательно скрывал. Хотел помогать всем болящим и оставаться при этом незаметным. Хотел жить в безвестности, но и помогать нуждающимся, и не огорчать никогда кого бы то ни было.

От большой радости и восторга я говорил людям: «помяните мое слово, когда-нибудь его причислят к лику святых». Конечно же я не подозревал, что это случится так скоро, всего через 22 года после его преставления.

Многие люди, которым он помог, приходят поклониться в этот храм, где Старец прослужил 33 года с таким самоотвержением. Он служил больным с великой любовью, столько же лет, сколько Христос пребывал на земле.

Я был студентом в Афинах и по совместительству изучал византийское пение. Один мой друг познакомил меня со старцем Порфирием и с тех пор я стал посещать его в Каллисье. Мы с сокурсниками стали ходить туда по воскресеньям и по большим праздникам петь на клиросе.

Для всех нас старец Порфирий был нашим добрым²¹ батюшкой, который непринуждённо возделывал глубины наших сердец. Перед нами был старец полный благородства и разсуждения, источающий благоговение и любовь к Богу и к ближним. Но мы не вполне осознавали насколько великим дарами он обладал, на какую духовную высоту был возведён.

Поскольку у меня была практика в Афинах, то на протяжении примерно десяти лет я виделся со Старцем в Каллисье. У него была способность привлекать людей так, что они сами хотели высказать все свои проблемы. Своей неподдельной любовью он располагал открыть ему сердце. Такая благодать была в нём, что она как магнит привлекала людей в тот монастырёк святителя Николая в Каллисье. В холод или снег мы бывало с трудом продвигались в гору, через лес, но когда достигали Обители, всегда чувствовали себя прекрасно.

Поначалу как я, так и мои друзья, не слишком вдумывались в то, что говорил Старец. Если он говорил что-то такое, что потом сбывалось, то я не придавал этому большого значения, думая что всё совпало естественным образом. Когда же он говорил нечто, что никак не мог знать достоверно, то я принимал и это, просто как поток речи.

Но постепенно все эти «совпадения» умножались и до меня начало доходить, что это были не отвлечённые или случайные речи, а слова непосредственно обращённые ко мне.

Святой «следил» за нами по-благодати, с большим разсуждением, так, чтобы мы не чувствовали никакого давления. Руководство его было незаметным. Как заботливый любящий отец он охранял нас от ошибок юности. Любовь его не была внешней, притесняющей или испытательной, но реальной и настоящей. Он любил нас во Христе.

(1) В то время у меня было одно искушение о котором мне трудно было рассказать. Я очень мучался этим и оказался в безвыходном положении. Однажды вечером в дверь моей квартиры постучали и неожиданно появился Старец. Я никогда не говорил ему где живу и вот, он здесь. Самое интересное, что с первых слов я понял, что он обо всём знает. Среди прочего он тогда сказал: «Что тебе говорить! Ты человек образованный. Разве не знаешь что́ надо делать? Не огорчай Христа, который любит тебя». После этого посещения искушение исчезло и я освободился от него.

Несомненно он имел великий дар подхода к душе. Не было ни малейшего упрёка. С великим тактом и осторожностью он поднимал какую бы то ни было тему. Не говорил ничего лишнего, кроме того, что в точности должно было помочь данной душе в определённом случае.

(2) Когда мы пели в церкви, то брат Ко́стас, который петь не умел, обычно читал Апостол. Однажды в Воскресенье я сам взял книгу и прочитал положенный отрывок. В тот самый момент, когда я начинал читать, меня вдруг пронзила мысль: «Ну, что это! Зачем ты вызвался читать Апостол? Его мог прочитать и Костас, как обычно. Слишком уж ты ретив…».

После окончания Литургии мы обычно собирались в одной из комнат пить кофе. С большим почтением и теплотой нас обслуживала сестра старца, Хариклия. Старец заходил ненадолго, а потом шёл исповедовать всех желающих.

В тот раз, когда мы уже уходили, он проводил меня до двора и там уже сказал: «Ну, отец Георгий («отец» он произнёс в шутку), сегодня ты был уж слишком ретив, … не дал Костасу прочесть Апостол».

Помню одну из последних Литургий, перед тем как Старец совершенно ослеп. Была Неделя о Самарянке и, когда он вышел читать Евангелие (это было Ин. 4.5–42), лицо его светилось и голос изменился. Это его чтение произвело на всех сильнейшее впечатление, тронуло всех. Старец, казалось, отделился от всего земного и, в самом конце, удержался за колонну царских врат, чтобы не упасть.

После Литургии мы подошли к нему и сказали: «Старче, какое прекрасное евангельское чтение сегодня было!». Он же, прикрыв глаза и еле заметно улыбнувшись, ответил: «я там был…» Все умилились. Получается, что в момент чтения он был перенесен духом во дни Христа, присутствовал у колодца Иакова и наблюдал за происходящим. Видел Господа и св. Фотинью²².

В Каллисью часто приходили два священника, о. Ириней Бу́лович (ныне митр. Батский), и о. Илья Аунт (ныне митр. Бейрутский), который был родом из Ливана и пел на клиросе по-арабски.

Лицо Старца во время службы светилось и источало покой. Он любил всенощные бдения и живо переживал службу. Запомнилось его благоговение и умиление на молитве. Возгласы он произносил естественно: не медленно, и не быстро, не завышал и не понижал голос. Никогда не спешил. Произносил слова всегда чисто и со смирением. Очень любил пение.

Особенно ему нравилось протяжное «Взбранной воеводе», которое он сам очень часто пел. Он говорил с восхищением: «Эта песнь восходит прямо от земли до неба!» Также ему нравился протяжный распев трисвятой песни («Святый Боже…» – «ди́намис») Ниле́оса Камара́да, про которое он говорил, что его сочинил святой человек.

Еще ему нравилось, когда мы пели «избра́нный псалом», что поётся на праздники в конце полиеле́я на 6 глас «ненано́», распев которого относится к устной традиции отцов-колива́дов²³. Он его хорошо знал и сам пел его прекрасно. А также сильно радовался и нашему исполнению.

Однажды я спел «Достойно есть» из «Милости мира» Михаила Хатзиафанаси́у на 5-й энгармонический глас, а когда я уже уходил, Старец сказал мне: «Георгий, этот распев «Достойно есть» слишком уж танцевальный, больше не пой его». Во всём он имел разсуждение и просвещение свыше.

Как-то он мне заметил: «Твоё пение похоже на пение о. Афанасия Кампана́у, врача, монаха из афонской обители Великая Лавра».

Пасхальную службу мы совершали снаружи, во дворике монастыря, где внизу находился овраг с платанами. Когда мы начинали петь «Христос Воскресе», то наше пение подхватывали живущие там соловьи! Каждый раз Старец приходил от этого в сильное умиление.

Старец очень любил природу. Любил выйти на открытое пространство, походить по горам и по лесам. Душа его тогда восхищалась и от сердца сами выливались слова Евангелия или Псалтыри. Но чаще всего он пел Степе́нны, например из 1-го Антифона 5-го гласа: «Пустынным живот блажен есть, / божественным раче́нием воскриля́ющимся», или из 2-го Антифона: «На горы, душе́, воздви́гнемся, / гряди́ тамо, отню́дуже помощь прии́дет» и другие.

Ещё ему очень нравились старые церкви и монастыри, которые он при любой возможности посещал. Особенно почитал он Обитель святого Дионисия на Олимпе, часто приглашая нас туда. Мы, конечно же, соглашались, хотя это было далеко от Афин.

Ежегодно во время Великого Поста мы пели службы в монастыре Каллисьи. Мы приходили вместе со Старцем и моим другом Феоха́рисом. Как только достигали скита, Старец сразу заходил в храм и, встав под паникадилом, с большим чувством произносил: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!». Однажды в такой момент он обернулся ко мне и спросил: «Георгий, ты чувствуешь, как здесь намо́лено?»

– Нет, отче.

– Точно тебе говорю. Здесь намо́леное место. Молитва – не та сила, что исчезает. Она остаётся. Поэтому мы совсем по-иному чувствуем, когда приходим в какой-нибудь старый монастырь или церковь, и когда приходим в новопостроенную.

Старец Порфирий впервые посетил наш монастырь в 1973 году. Он пришёл вместе с одним человеком в 11 часов утра. Поклонившись в центральном соборе, он спросил, есть ли ещё другие церкви. Я отвела его в пара́клис Всех Святых и в Успенскую. В то время я только приступила к занятиям иконописи, мне это трудно давалось, и я решила попросить игуменью заменить мне послушание. Я даже впала в какой-то ропот и брюзжание. Одну икону я уже закончила, Рождества Христова, и она висела у жертвенника в одной из двух наших малых церквей.

Когда Старец вошёл в церквушку, поклонился иконам и дошел до жертвенника, где висела моя работа, он обернулся и сказал мне: «Хороша, хороша твоя икона. Продвигайся, продвигайся…!». Эти слова возымели решающее значение: весь мой ропот исчез и, с тех пор, я с удовольствием работала в иконописной. Мы приглашали его на трапезу, но он отказался и спросил где можно пособирать дикой (съедобной) травы. Я показала ему дорогу и он ушёл.

Поскольку наш монастырь днём закрывался, то игуменья велела каждый день посылать одну из сестёр во внешний двор, с тем чтобы она сидела у большого платана, читала или молилась и, заодно, наблюдала бы, если кто-нибудь придёт.

Однажды днем, в 1986 или 1987 году, когда я дежурила, то увидела через окошко в воротах некоего старчика, который расположился вне монастыря и прилёг на раскладушке в тени большой сосны. Я пригласила его зайти внутрь. Вместе с ним были ещё два человека, которые подошли ко мне и сообщили, что это отец Порфирий.

– Ну и ну! И вы оставили его ждать за воротами? Давайте, заходите!

– Нет, просто он сказал, что надо уважать распорядок дня в монастыре.

– Скажите ему, что я для того и поставлена здесь, чтобы впускать кого надо.

Старец встал и, поддерживаемый своими спутниками, подошел к воротам. Я поклонилась и взяла благословение.

– Ты игуменья?

– Нет, Старче, послушница.

Когда мы прошли в храм, то он стал меня расспрашивать об его истории, а я отвечала. Тут он остановился и начал рассматривать четырехугольные углубления в мраморных колоннах, которые поддерживали высокий купол. Столбы были взяты с древнего языческого храма.

– Зачем эти углубления?

– Не знаю, Старче, ничего неизвестно об этом.

– Я тебе скажу, зачем. Древние христиане помещали сюда св. мощи и закрывали, чтобы не было видно.

Когда мы выходили, то старец велел своим спутникам пока оставить нас: «Нам надо о своем, монашеском переговорить». И тогда открыл мне два моих тайных помысла, которые я хотела исповедать игуменье, но каждый раз откладывала. Все говорила себе: «завтра пойду» и так прошло уже шесть дней. Никому другому я об этом не рассказывала. Как только Старец мне открыл это, я упала к нему в ноги и просила прощения: «Старче, благословите меня…, осените меня крестным знамением…» и т. п. Не помню точно, что я говорила. Само изливалось из души. Он перекрестил мою голову и сказал: «Будь благословенна!».

Когда мы вышли, то Старец не пожелал пойти в гостевую, т.к. затруднялся подниматься по ступенькам. Отказался и от кофе, попросил только немного воды. Я принесла воды, сладостей и лимонада. Как только поставила поднос, он снова спросил: «Ты игуменья?»

– Нет, только послушница.

Я побежала и позвала игуменью и сестёр к Старцу. Они быстро прибежали и окружили его, взяв благословение. Он выпил воды и немного лимонада. Потом повернул голову на запад, в сторону скал и воскликнул: «Вот это да! Сколько воды, сколько воды!». Спустя годы именно в том месте мы с помощью специального исследования действительно обнаружили воду.

В какой-то момент игуменья обратилась ко мне (я занималась в монастыре некоторой административной работой) и сказала: «ну-ка, спроси Старца насчет нашего подворья». У нас было подворье свт. Николая, на высоте 850 метров в Парноне, которое называли «Карья́», т.к. его основали монахи с Афона, жившие в Карие́се. Поскольку два мужских монастыря в той местности пришли в запустение, то тогдашний митрополит Мантинейский и Кинурийский Феоклит преобразовал их в женские. Часть наших сестер отправили туда и из 15-ти у нас осталось девять пожилых монахинь. Мы предлагали Игуменье отдать подворье в распоряжение митрополии, но она не хотела, т. к. особо почитала святителя Николая.

Об этих проблемах я и рассказала Старцу, испрашивая его совета. Он помолчал пять минут и сказал: «Когда вас будет 15–20 сестер, то возьмете на себя это подворье, оно вам понадобится. Но сейчас вы не справляетесь и поэтому лучше отдайте». Мы обрадовались, т. к. знали что игуменья послушается Старца. Так и случилось, через месяц мы отдали подворье митрополии и сейчас там мужской монастырь.

Потом он сказал нам: «Принесите одну из икон, сфотографируемся все вместе, с иконой». При этом он указал рукой в сторону иконописной мастерской. Своим дарованием он «увидел», где находилась мастерская. Мы принесли икону святителя Спиридона, только что законченную, сфотографировались и Старец сказал своим спутникам: «Теперь пойдем, т. к. нам надо успеть и в другое место». Как ни упрашивала Игуменья остаться ещё, Старец не уступил. Он плохо видел и нуждался в помощи. Но как только подошли его помощники, он сказал им: «Погуляйте пока, погуляйте… мне поможет сестра» и позвал меня со словами: «Поддержи меня за правую руку». Мы прошлись в сторону выхода.

– Ааа…! Чувствую запах базилика. Тут у вас базилик растет?

– У нас, Старче, много этого добра…

По обе стороны у нас стояли клумбы.

– Сорви мне базилика… Да пребудет с вами благоухание Христово! Я сорвала ему ветку базилика, он понюхал, и мы приближались к выходу. Игуменья с сестрами ждали нас снаружи. Старец вновь повернулся ко мне и в третий раз спросил: «Ты игуменья?»

– Нет, Старче… меня зовут Нектария, помолитесь о мне.

– Ээ… Будь благословенна… Теперь поддержи меня слева.

Мне всё думалось: «Но ведь я столько раз ему сказала, что я простая послушница! Видимо это что-то возрастное, провалы в памяти». Ему было тогда примерно 82 года. Все вместе мы наконец проводили Старца и Игуменья, очень довольная, сказала:

– Великое благословение, что нашу Обитель посетил сегодня старец Порфирий. Великое благословение!

– Да, жалко только, что у него провалы в памяти уже случаются.

– С чего ты взяла?

– Да вот… три раза спросил меня, не игуменья ли я!

Тогда наша игуменья с некоторым удивлением, глубоко и внимательно на меня посмотрела, но я тогда не поняла в чём дело.

Спустя десять или одиннадцать лет, когда меня избрали игуменьей, я поняла, что Старец никогда не говорил ничего случайно. С первой минуты, как только он меня увидел, своим великим пророческим даром он уже прозревал моё будущее!

Я была совсем не религиозна и не имела никакого отношения к Церкви. В 1987 году в одном разговоре я услышала про некоего старца, выдающегося, богопросвещённого и т. п. Из любопытства я решила сама его повидать и составить собственное мнение.

Когда я приехала в Ми́леси, всё мне там показалось странным, поскольку я впервые приходила в монастырь и посещала какого-либо старца. В гостевой комнате было много ожидающего народа и в их числе один священник. Один говорил, что хочет попросить у Старца помощи в зачатии детей; другой просил об исцелении от болезни и т. п. По моему мнению это были не такие уж важные вещи, но сама я вовсе не знала что говорить, когда настанет мой черёд.

Когда я вошла к нему, то взяла благословение и сказала: «Старче! Все желают от Вас исцелений или разрешения разных проблем… Но мне ничего такого не надо. Хочу спасти не тело, а душу». Тотчас он издал крик как маленький ребенок и свернулся в углу своей кровати. «Боже! Милостив буди мне грешному! Боже, милостив буди мне грешному!», – стал раз за разом повторять он. Я сильно испугалась, т. к. подумала, что он увидел все мои грехи и ужаснулся. На крик сразу вбежала его встревоженная племянница, старица Феврония и спросила меня:

– Что ты с ним сделала?

– Ничего, ничего я не сделала…

Я выбежала, но почти сразу меня догнала Феврония и сказала: «Старец просит Вас, госпожу Хрисулу, вернуться». Я удивилась, что он назвал меня по имени, да ещё в уменьшительно-ласковой форме. Я снова зашла в его келью, он перекрестил меня, благословил, и я ушла.

Позже мне пришлось лечь в больницу на обследование, которое показало, что у меня чрезмерно распухла печень. Взяли анализы на биопсию, из-за подозрения на рак. Тогда я и решила посоветоваться со старцем Порфирием, с которым познакомилась несколько недель назад.

Я пришла, опять было много народу и, когда подошла моя очередь, я сказала:

– Старче, плохи мои дела. Врачи собираются делать биопсию печени.

– Эх, дитя мое…, они со своими лекарствами сделали из твоей печени решето.

– Но я не принимала никаких лекарств?!

– Тебе давали кортизон, гормоны… делали уколы. Неужели не помнишь?

– Ничего не помню.

– У тебя это от кортизона произошло и опять тебе его дадут, а потом ещё раз… Нет у тебя рака. Никаких мер не принимай.

Я взяла благословение и ушла. Про себя я говорила: «Ошибаешься, Старец, не принимала я никаких таблеток и уколов не делала…».

Спустя много времени я вспомнила, что 7–8 лет тому назад я проходила курс похудения, во время которого и принимала различные лекарства и инъекции. Каждое утро я ходила к врачу в Пире́е, он выдавал лекарство на день и делал укол в предплечье. За короткое время я похудела на 30 кг. Вот это-то «продвинутое» лечение и было причиной последующих проблем с печенью. Стало понятно насколько прав был Старец и это меня сильно поразило. Таким образом я отказалась от биопсии.

Далее, как можно чаще я приходила к Старцу. Хотелось бы и каждый день, но работа не позволяла. Во всяком случае раз в несколько дней я ощущала потребность зайти к нему. Рядом с ним я сразу ободрялась. Наступало облегчение, прилив сил, но, кроме того, и нечто более возвышенное. Моим духовником стал о. Даниил Гу́валис, который потихоньку начал налаживать мою духовную жизнь. Но центром всей моей жизни был святой старец Порфирий, который притягивал меня как магнит, без которого я не могла долго оставаться.

Помню, как он говорил: «снова начнут давать тебе кортизон, опять кортизон». Действительно, годы прошли и теперь живу на кортизоне. Много чудесных вещей происходило около Старца, всего и не упомнить.

Позже у меня обнаружилось множество проблем со здоровьем. Появилась сухость во рту и сухость глаз. Анализ был послан в Англию, где биопсия показала положительный результат. Оказывается, у меня был наследственный синдром Шегрена, т. н. сухой синдром, ксеродерматоз. Он сопровождался расстройство иммунитета и ревматоидным артритом. Также у меня была недостаточность кровообращения нижних конечностей и отёки. Врачи выписали мне кортизон, который я употребляю каждый день и думаю: «Насколько Старец был прав! Насколько богопросвещён!».

(1) Приведу несколько событий со Старцем о которых помню. Была Пасха и мы с мужем сопровождали о. Даниила, чтобы причастить Старца, в его келью. Старец нас поприветствовал и вручил по пасхальному яичку. Муж его съел, а я до сих пор храню среди икон как благословение.

Тогда муж впервые видел Старца и захотел навестить его ещё раз. В следующий раз мы пришли вместе с его братом. Хотя я раньше ничего не говорила Старцу про мужа, про его работу, он сказал ему: «Знаю чем ты занимаешься. Ты распиливаешь автомобили, а эти автомобили испачканы кровью». Мой муж собирал машины после аварий, разбирал их на части и торговал запчастями. Привозил машины и из Германии, куда иногда брал и меня с собой. Потом Старец весело добавил: «Слушай… возьми и меня как-нибудь в Германию».

Затем он обратился к брату мужа: «А ты работаешь диспетчером на аэродроме, сидишь на контрольном мостике» и задавал ему разные вопросы. Уходя мы все были очень воодушевлены прозрениями Старца.

(2) Брат моей невестки собирался в Англию для операции на сердце. Он очень волновался и меня попросили отвести его к Старцу. Тот, едва мы вошли, сказал ему: «Да, поезжай в Англию, делай операцию и ничего не бойся. Вернёшься как миленький, ничего страшного не будет. С сердцем у тебя ничего не случится. Не от этого ты… уйдёшь. Не от этого».

Так и случилось. Он съездил в Англию, операция прошла блестяще. Спустя много лет один албанец зашёл в его магазин, устроил драку и насмерть ударил его дубинкой по голове.

(3) Однажды мне позвонила подруга, которая жила около монастыря и сказала что Старец меня вызывает. Оказалось, что скоро должна была приехать группа детей из Югославии, шестьдесят человек, и для их поселения не хватало постельного белья. Старец попросил меня этим заняться.

Я приступила к этому заданию совсем не имея денег. Вспомнила об одном давнем знакомом торговце ещё со времен моей свадьбы, к которому и обратилась:

– Димитрий, так и так… мне нужны шестьдесят простыней, шестьдесят пододеяльников, шестьдесят одеял, шестьдесят подушек и шестьдесят наволочек.

– «Не беспокойся, я сам доставлю всё это в монастырь», – был ответ.

В другой раз мне позвонил сам Старец: «В Югославии там у них не хватает обуви, найди им». Я обратилась к старым подругам, работающим в обувном магазине, и они отдали мне модели уже вышедшие из моды. Также я обратилась в одну солидную фабрику к г-ну Ф. и он тоже с удовольствием предложил партию обуви для отправки в Югославию.

Ещё один раз, монахиня Порфирия попросила заменить шины на монастырской машине. Не имея понятия где это делают, я спросила знакомых мужа и те сразу принялись за это дело, и заменили всё бесплатно.

Было и много других подобных случаев, когда на удивление я находила в себе смелость обращаться за помощью к незнакомым людям и они, ничего не зная о Старце, без колебаний соглашались помочь. Но и сама я без всяких возражений соглашалась исполнить чего бы не попросил Старец. Брала благословение, шла делать и точно знала, что теперь все двери будут открыты. На самом деле, сам Старец всё это и делал силой своей молитвы, а люди, к которым я обращалась уже внутренне были подготовлены, имели доброе произволение, я же, получается, просто их извещала, что нужно сделать.

(4) Супруг одной моей подруги, – они жили возле монастыря, – однажды рассказал следующую страшную историю.

Они со Старцем поехали прогуляться. Вечером поднимались на машине на одну небольшую гору, где стояла маленькая церковь. В одном месте дорога слишком заросла, так что дальше надо было идти пешком. Но Старец просил продолжать ехать по направлению к церкви. Водитель возражал, что это невозможно, впереди были заросли кустов. Старец повторил, что надо ехать и водитель всё-таки послушался. Тогда машина приподнялась от земли и опустилась прямо напротив церкви! После того как они отслужили вечерню, то вернулись на место таким же образом. Машина пролетела над кустами и встала на прямую дорогу. Водитель чуть с ума не сошел и на какое-то время потерял дар речи. Потом он спросил у Старца, что это было, но тот не пожелал об этом рассуждать.

(5) Две женщины до позднего вечера ждали своей очереди чтобы попасть к Старцу. К ним подошла одна из помощниц Старца, Анна, и сказала: «Старец говорит, что вы пришли издалека, голодные и усталые после целого дня работы. Пойдёмте, я приготовила для вас поесть, а потом отведу вас к нему, как он велел». Конечно они были потрясены.

(6) Однажды, когда я пришла в монастырь, никаких посетителей не было, и спросила у сестры Порфирии:

– Я зайду к Старцу?

– Его нет…

– Как это нет? Куда-то вышел?

– Телом он здесь, но не здесь духом.

Я прониклась этими словами и монахиня объяснила мне: «Когда Старец молится, то бывает, что он «уходит». Говорил, например, что отправлялся к старцу Клеопе (Илиэ́) в Румынию; или ходил к старцу Софронию в Э́ссэкс в Англию, и так они духовно общаются.

Однажды утром мне позвонили из Монастыря и сказали чтобы я приезжала, т. к. Старец уезжает сегодня на Афон и больше не вернётся. «Он зовёт тебя, чтобы благословить». Я сразу собралась и со мной поехала ещё одна молодая пара.

Растроганная я взяла благословение, Старец перекрестил меня и мы попрощались. Молодого человека, Лазаря, он продержал в келье около получаса, давая разные наставления. У них в хозяйстве держали коз, кроликов, кур, был большой огород и Старец по поводу всего этого делал замечания. Между прочим, сказал и следующее: «Не прекращай держать животных. Сохрани этих и, кроме того, сделай ещё один загон. Потому что грядут тяжёлые времена. В трудное время у тебя хотя бы будет мясо и молоко. Потом уж Бог поможет. Эти тяжелые времена не задержатся. Придут и лучшие дни, всё будет потом хорошо».

***

Сегодня, учитывая множество моих проблем со здоровьем, а также семейных трудностей, мне понятно, что без помощи Старца я бы ни за что с этим не справилась. В своих каждодневных хлопотах я всегда ясно ощущаю присутствие Старца, его помощь и его любовь.

Старец любил всех людей, весь мир и за всех много молился. Чужих людей видел как своих братьев. Хотел, чтобы все мы были едины. Едины во Христе. Тайна духовной жизни в нашем единстве с ближним.

Старец часто повторял слова первосвященнической молитвы Господа: «Чтобы все были едино» (Ин 17, 21).

«Молю, чтобы ваше сердце и ум наполнились Христом»

Старца Порфирия я впервые встретил в Каллисье района Пентэ́ли, где он подвизался в небольшом монастыре свт. Николая. Было воскресенье и он служил с двумя иеромонахами сербами. Это были о. Амфилохий (Ра́дович) и о. Ириней (Бу́лович), позже оба ставшие митрополитами. Старец Порфирий стоял прямо перед св. престолом, а отцы-сербы по бокам от него, держа в руках чётки-трёхсотницы. Старец весь светился, он буквально находился внутри ослепительного света и не касался земли! Это было изумительное зрелище, которое невозможно забыть.

Второй раз я видел его в Ми́леси в передвижном вагончике, где он временно жил, пока строился мон-рь Преображения. У меня была тогда одна серьёзная проблема, которую сам я не мог разрешить. Я пришёл к нему за советом. Он крепко сжал мою руку, подержал немного ничего не говоря, а потом ответил так, что полностью меня успокоил. Я возрадовался и воодушевился. Все как он сказал, исполнилось в точности.

В третий раз я видел его в его келье в новом монастыре. Он уже был слеп, лежал на кровати подкошенный разными болезнями и старостью. Однако-же, он снова меня утешил, благословив и сказав всего пару слов. Я поцеловал его десницу и деревянный крест, который он держал. Это был последний раз.

Никогда не забуду его светлый образ и его пророческие и утешительные слова.

Зимой 1990 года в один очень морозный день мы с братом посетили Старца. Когда мы вошли в келью, он лежал и был сильно болен. Я подошел к нему, взял благословение и только хотел было заговорить про брата, как Старец предупредил меня. Брат стоял в тот момент поодаль, а Старец тихо, чтоб тот не слышал, с волнением спросил меня: «Ты зачем ко мне его привел!?». Я устыдился и замер… Старец всё знал. Мы ушли даже не поговорив. У брата был рак горла, и он знал, что скоро умрёт.

Мой брат всю свою жизнь расточил в грехе. Ко всему, он ещё связался с целой компанией холостых мужчин, которые вели распутную жизнь. Он богохульствовал и, несмотря даже на то, что смерть была близка, не обнаруживал никакого раскаяния.

Он умер спустя 15 месяцев после того посещения. Как бы я желал, чтобы хотя бы перед смертью его посетила мысль о раскаянии, о своей греховности. Праведный, но и многомилостивый Господь, да сжалится над этой несчастной душой.

Помолитесь…

Я родилась в селе Каппа в Кардитце, но потом мы с мужем жили в Коринфе. За шесть лет брака нам не удавалось зачать ребенка. Мы использовали много средств, но всё безуспешно и по этому поводу мы сильно скорбели.

Однажды наша крёстная, Катерина, рассказала нам, что её знакомые студенты ездили на Афон к старцу Паисию, который сделал им такое замечание: «Почему вы едете ко мне из такой дали, когда у вас рядом, в Афинах, есть святой Порфирий?»

Так мы решили пойти к старцу Порфирию с нашей проблемой. Зимой 1981 года мы с Катериной и другими родственниками поехали в Ми́леси, но сбились с дороги и изрядно заплутали. В итоге, мы добрались до скита под самую ночь и вынуждены были вернуться.

В мае мы снова поехали туда с мужем, теперь уже на обычном транспорте. Когда мы подошли к келье Старца, то кроме нас никого больше не было. Мы обрадовались, тихонько отошли в сторонку и принялись ждать. Я волновалась что́ он скажет. Через некоторое время Старец вышел, посмотрел на нас и расторопным шагом направился на другую сторону, к садику с молодыми деревцами. Я сказала мужу:

– Это он! Пойдём быстрее.

– Не видишь, как он спешит? А ведь он нас видел, – значит не хочет нас принять. Неизвестно, что он о нас подумал. Верно мы ему не понравились…

Невозможно, чтобы Старец слышал наш разговор. Но в тот самый момент, он повернулся к нам и позвал: «Эх, вы! Идите сюда!». Как только мы подошли, он взял нас за руки: одного по правую, а другого по левую сторону от себя. Так мы прошлись по садику и он сказал: «Один, значит, волнуется и говорит. А другой волнуется и молчит». Действительно, так оно и было: я волновалась и болтала, а муж тоже волновался, но молчал.

Старец довольный начал показывать нам сад. Возле стволов деревьев были посажены кабачки и у каждого корня была приспособлена бутылка с водой для экономного полива.

Но я всё мучилась и думала о своём. Наконец набралась смелости и спросила:

– Старец! Будет у меня ребенок?

– Будут дети… Ты только посмотри! Что делается! – Он опять показывал на кабачки и радовался как они растут возле деревьев. Я снова спросила:

– Старче! Будет у меня ребенок?

– Вот же, вот!

– Рукой он указал на мой живот. А потом опять весело начал рассказывать про огород. Он так радовался, будто видел плоды первый раз. Он выглядел очень домашним, непосредственным, простым, весёлым человеком, словно маленький ребенок. Видя нашу озабоченность он далее сказал:

– Вы слишком напрягаетесь, поэтому не получается родить детей.

«Что-то не то он говорит. Он ошибается…» – подумала я, а он тут же обернулся ко мне и спросил:

– Ты поняла, что я сказал? Поняла? Вы сжимаетесь и у вас нет детей.

«Снова ошибается Старец, т. к. у нас происходит в точности до наоборот. Все дни напролёт мы думаем о том, чтобы у нас появился ребёнок…» – думала я, но Старцу было известно всё о чём я думала и он привёл такой пример:

– Как-то я был в доме сестры и наблюдал из окна за игрой детей. Один мальчик играл в песочнице в игрушки и случайно засунул палец в бутылку. Он никак не мог его вытащить обратно и заплакал. Но через минуту отвлекся, перестал плакать и снова взялся за игрушки. Тогда бутылка сам слетела, без его ведома.

Этим примером Старец хотел сказать, что мы должны расслабиться, если хотим, чтобы у нас родились дети. Но в тот момент мы этого не понимали. Затем он сказал моему мужу:

– Димитрий, отойдите не на долго в сторонку, чтобы я мог сказать кое-что наедине вашей супруге.

После этого он повернулся ко мне и поговорил со мной с глазу на глаз:

– Ты не слишком-то хорошая христианка. Только формально, по имени. Пойди к о. Нектарию, к которому ходит твой муж и поисповедуйся. Изучай Священное Писание, ходи по воскресеньям в храм, постись и молись. Каждый день делай по сорок земных поклонов.

Действительно, в то время у меня был другой духовник. Когда мы вернулись в Коринф, то я спросила о. Нектария, знает ли он о. Порфирия, и он ответил, что не знает. Всё что нам говорил Старец, исходило от его благодатной прозорливости, но мы не могли тогда ему полностью довериться, т. к. не имели понятия о высоте его святости.

Когда Старец предложил мне программу по налаживанию духовной жизни, то я подумала, что муж не со всем согласится, и сказала об этом. Но Старец настаивал: «Не беспокойся о нём, делай как я тебе говорю. Тебе надо работать, не сидеть дома».

Мне нравилось швейное дело. Я решила не связываясь ни с какими ателье и брать заказы на дом. Разработала свой фасон и шила в основном рубашки. Скоро у меня уже было так много заказов, что я едва успевала, полностью погрузилась в работу.

Кроме того, Старец ошеломил меня, сказав, чтобы я «больше не ходила к бабке»²⁴.

«Если не сделаю ребенка, то опять пойду», – подумала я про себя.

– Ты слышишь, что я тебе говорю! – сказал Старец строго.

«Если не получится сделать ребенка, то пойду опять, только бы муж не узнал что Старец против, а то будет мне мешать», – продолжала я думать про себя.

Тогда Старец повернулся в сторону мужа и громко его позвал: «А ну-ка, иди сюда, Дмитрий. Значит так, ни в коем случае не разрешай ей снова идти к бабке в гор. Се́рры, потому что случится беда. Ещё раз вам повторяю: у вас будет много детей, а не просто один ребёнок!».

В то время я ещё не понимала как это возможно, что он знает мои мысли и тут же на них отвечает, и что он провидит будущее. И вправду, я ходила к одной бабке в Се́ррах, которая якобы реально помогала женщинам зачать ребенка. Я ей поверила, т. к. одной моей родственнице она в точности сказала сколько та сделала абортов и что из-за этого она не может больше зачать. А мне сказала, что я буду беременна, чему я очень обрадовалась. Она, как водится, повязала мне ленточку на чреве.

Старец, видя мое недоверие к его словам, стал открывать мне некоторые факты из моего прошлого. Он взял веточку и стал изображать на земле некий план.

– Вот это, твоя деревня Каппа в гор. Карди́тса. Вот тут есть много воды. Но что там под землей?

– Не помню.

– Проточная вода, там, в штольне.

– Точно! Были штольни! Я про них знаю.

– Откуда ты знаешь, если они под землёй?

– Когда я была маленькой, в деревне не хватало воды и стали копать на месте источника, чтобы качать воду вверх, в цистерны, чтобы хватило на всю деревню. И тогда наткнулись на эти штольни. Я уже забыла об этом, но теперь, когда Вы сказали, вспомнила.

Старец ткнул веточкой на чертеже и спросил:

– Вот здесь крестик. Что это?

– Не знаю, не могу вспомнить.

– Может кладбище? Или церковь? Ну-ка, подумай.

– Нет-нет, это бы я вспомнила.

Старец, конечно, знал, что это было, но хотел чтобы я вспомнила сама. И постепенно в моей памяти начали всплывать рассказы старых жителей деревни о мученической кончине св. Константина Каппуесского²⁵, что произошло в том месте, на которое указал Старец. Он видел там крест, что и означало мученичество св. Константина в период турецкого ига. Тут он посмотрел на моего мужа и весело сказал: «Видишь, я знаю вашу деревню».

Несмотря на все эти откровения святого, я продолжала сомневаться внутри себя и в третий раз задала мучительный вопрос:

– Старче! Так у меня будут дети?

– Перечисли мне имена своих братьев, от старшего к младшему.

Старец был весьма терпелив со мной и смотрел на меня спокойным и чистым взглядом. Когда я начала перечислять имена, то он повернулся лицом к мужу и с каждым именем загибал палец.

– Феофан…, Фотина…, Константин…

– Так, всё! Этих тебе хватит…

– Отче, я не всех ещё перечислила.

– Ну, всё, ступайте теперь, этих вам хватит…

В этот момент он развязал верёвку, которой были связаны две козочки и отпустил их. Мы взяли благословение и ушли.

На обратном пути муж открыл мне, что видел как светилось лицо Старца. Особенно, когда он произносил слова: «Видишь, знаю я вашу деревню» – глаза его сверкали. Это его сильно поразило.

Спустя два года у нас родился первенец, а потом ещё двое, всего три ребёнка. Т. е. столько, сколько пальцев тогда загнул Старец, говоря: «этих вам хватит». После всего этого мы имели великое почтение к Старцу, который оказал нам столько терпения и любви.

(1) Много раз я приезжала к Старцу с одной моей родственницей. Однажды, ожидая своей очереди снаружи кельи, мы увидели как пришла одна неприлично одетая девушка. В это время Старец в спешке вышел из лесочка, будто поспевая к ней, быстро что-то ей сказал и удалился обратно. Девушка тоже сразу ушла. Весь народ, ожидающий Старца, испытал недовольство: во-первых, все думали, что старец находится в келье и вот-вот начнёт принимать, а во-вторых им не понравилось, что в первую очередь он подошел к девушке в шортах.

Мы пошли за этой девушкой и скоро её догнали. Она была очень радостная и рассказала нам, что пришла издалека, пешком, всю дорогу от души молясь Богу, чтобы Старец её принял и помог. Святой, действительно, открыл ей сокровенные вещи и разрешил все проблемы.

Старец не имел лицеприятия и по благодати знал кому по-настоящему требуется помощь.

(2) В другой раз в очередь на приём встала одна нетерпеливая женщина и разными способами пыталась пройти побыстрей. Она пыталась перехитрить других и относилась ко всем без уважения. Когда она всё-таки пробралась в келью, то Старец сразу её выгнал и поставил на своё место. Но скоро она устроила то же самое. Старец по благодати «видел» всё, что происходило и опять не пустил женщину, пока она не смирилась и не заняла своё место в очереди. Мы видели, что ничего невозможно было утаить от Старца.

(3) Как-то одна моя знакомая пришла к Старцу с тремя детьми. Старец сначала по одному принял детей, а потом и её. Ей он открыл, что один из них станет священником, причём очень хорошим.

Когда она вышла, то один из детей сказал, что Старец его обнял, обхватил голову обеими руками, перекрестил и много раз произносил молитву. Действительно, этот ребенок впоследствии стал Божьим служителем.

(4) Как-то раз в келью зашла целая группа, но тотчас все вышли обратно: Старец сказал, что вот-вот приедет один священник и что его надо сразу проводить внутрь, т. к. Старец его ждёт. Действительно, через три минуты прибыл священник и был весьма удивлён сказанным, т. к. никого не извещал о своём путешествии.

(5) Однажды я пришла с родственницей, которая вела серьёзную духовную жизнь. Перед нами стояло уже 30–40 человек. Я стояла немного впереди и, когда очередь слегка продвинулась, из двери выглянул Старец. Потом он подвинул очередь, подошел к моей знакомой, что-то спросил и в конце предложил ей придти ещё раз, т. к. в этот день не мог её принять. Также и всему народу он сказал, что больше никого сегодня не может принять и попросил уходить. Люди стали расходиться, а мы присели в садике и стали ждать.

Через некоторое время Старец вышел и направился прямиком в нашу сторону. Он серьёзно посмотрел на мою родственницу и снова повторил свою просьбу:

– Хочу, чтобы ты пришла ещё раз, буду тебя ждать. А сегодня не могу.

Я почувствовала некоторое неудовольствие, будто мною пренебрегают и подумала: «Как же так, меня он совсем не замечает, будто меня вообще нет рядом?». В этот момент Старец обернулся ко мне и сказал:

– Ну и ты, глупышка, приходи конечно…

В этот момент к нему подошёл некий врач и просил поговорить. Но Старец отказал, говоря: «Я не могу сейчас, не могу тебе помочь».

Он сам говорил иногда, что не всегда может владеть своим даром. Думаю, что в тот день его благодатный дар не «работал» так сильно, как в другое время. Как и в другом случае, когда его посетил один знакомый и Старец сказал ему: «Сегодня уходи, придёшь в другой день, потому что сегодня не имею благодати».

В 1986 году блаженной памяти митрополит Фло́ринский Августин (Кандио́тис) страдал от сильных болей в желчном пузыре и готовился к операции. За успех операции все переживали, т. к. владыке было уже 80 лет. Однажды нам позвонил старец Порфирий, поприветствовал нас и спросил:

– Ну как, Владыка будет делать операцию?

– Помолитесь, отче… возраст такой уже, что мы боимся. Ещё не решили…

Операция, в конце концов, по молитвам Старца, прошла успешно.

Покойный богослов и филолог Николай Сотиро́пулос как-то приводил мне слова старца Порфирия о митрополите Августине: «Всё то, что происходит в Церкви он чувствует на себе: на своем теле и на душе. Т. е. если случается нечто радостное в Церкви, то и ему становится радостно. А если что-то неприятное, то и ему плохо, он начинает болеть. Неким образом по своему психофизическому состоянию он мог судить о состоянии Церкви».

Владыка Августин, в свою очередь, с особым почтением относился к старцу Порфирию, говорил о нём всегда с великим уважением, понимая какую он имеет благодать и святость. Некоторое время он служил на родине Старца, в Каристийской митрополии.

Однажды владыка Августин сказал Николаю Сотиро́пулусу: «Смиренный образ смерти старца Порфирия, каким он пожелал скрыться от почестей, – лучшее доказательство святости этого мужа».

В одной из своих бесед владыка Августин сказал следующее: «Когда я был членом Священного Синода, однажды в сентябре, когда открываются заседания Думы, меня попросили:

– Ты, как член Синода, приходи, согласно установленному порядку, для водосвятного молебна в Думу. Будут Архиепископ и другие «синодалы», так что ты не исключение.

– Хорошо, я приду, но не один. Приведу кое-кого ещё.

– Это кого-же?

– Порфирия, отца Порфирия вам приведу.

– Зачем нам этот монах?

– У него великая миссия…

– Какая ещё миссия?

– Я приду, скажу пару слов, а потом выйдет он. Я, значит, им скажу: «О, великий Совет Греков! Каково твоё имя?», – и отвечу: «Легион…! Все бесы тут собрались в Думе: бес измены, демон разврата, демон неверия, демон безбожия и т. д… От этого всё зло происходит… Если тут целый легион бесов, то какое может быть освящение воды? Тут скорее нужна отчитка! Но поскольку я человек грешный, то позвал старца Порфирия: «Ну-ка, Порфирий, доставай крест и прогони бесов!»».

– Если так, то тебя примут за сумасшедшего.

– Да пусть я буду хоть тысячу раз сумасшедший, они всё равно только насмехаются над нами и ни во что не верят. Вот о. Порфирий, достанет крест и начнёт изгонять дьяволов, которые свили свои гнёзда в самом сердце Греции.

– Даа… это будет мировой репортаж!

Впервые я пришла к Старцу ещё маленькой. Он тогда жил в крохотной келье посреди поля. Мне казалось невозможным, чтобы кто-нибудь жил в такой маленькой конуре. Он не был представительным: маленький, болезненный, внешний вид его не производил впечатления. Но когда ты к нему приближался, то душа наполнялась чем-то неведомым. Тебя охватывал некий страх, внутри что-то начинало происходить. Первый раз я пришла с мамой и с отцом Даниилом Гу́валисом, и мы со Старцем гуляли по саду.

В следующий раз я приезжала, когда мне было 16 лет, с родителями, и мы остановились в Монастыре. Около 150 человек ожидали Старца в очереди. Запомнилось, как впервые я испытала нечто странное: как будто кто-то говорил мне на ухо: «Зачем ты пришла сюда? Он тебя только обругает, потому что ты грешница. Уходи, он сразу поймёт все твои грехи… И не стыдно тебе?» и т. п. Это, разумеется, было искушение от врага, который хотел отдалить меня от святого Старца.

Помню, однажды летом 1985 года, Старец был уже слеп и лежал с перебинтованными от язв руками. Он пытался сидеть на кровати и хотя бы немного говорить с народом. Я была хорошей ученицей в школе и подавала надежды. Очень много читала. Я спросила его: «Отче, я перехожу в третий класс лицея и учусь с большим интересом, помолитесь обо мне». Я ждала пожелания успехов, – как обычно мне все говорили, – но он вдруг сказал: «Хватит зубрить. Ты слышишь? Прекрати зубрёжку!». Потом он начал описывать наш отцовский дом: «Так и так, напротив есть лес с большими деревьями и чистейшим воздухом. Хорошо бы, чтоб ты брала маму и гуляли бы вы вокруг леса. Идёшь, и ветерок дует в лицо… Ты поняла? Не переусердствуй с учёбой». Я была в полном недоумении, т. к. ждала обратного.

Начался учебный год и я с большим рвением погрузилась в учебу. Возвращалась из школы и ела наспех, чтобы поскорее приступить к учёбе. Кроме всего прочего, я ходила на курсы математики, физики и химии, и всё время посвящала занятиям.

Когда я ещё раз пришла к Старцу, он снова повторил то же самое: «Хватит зубрить, выходи гулять в лес, пусть ветерок дует в лицо…». Про себя я недоумевала: «Как это не зубрить? Как я тогда пройду экзамены? Ладно, он святой человек, но говорит не от Бога, а как человек». Я ходила иногда на прогулку, но оставалась при своём мнении. Все говорили, что я на правильном пути и я этому радовалась, видя что учёба мне хорошо дается.

В феврале, за три месяца до экзаменов, у меня начались первые головные боли, которые со временем только усиливались. Дошло до того, что от этих болей я вовсе не могла заниматься, а прочитанное сразу забывала. Учителя удивлялись, как это я не помнила совсем недавних занятий. Я позабыла всё, что изучала и смотрела на всё как впервые. Со мной случилось умственное перенапряжение. Я начала гулять, отдыхать, но свое упрямство не оставляла: думала, что если приложить старания, то смогу натренировать память. Так я попала в порочный круг, где никто меня не понимал. Родителям говорила, что не могу заниматься, а они разными способами уговаривали меня продолжать, не волноваться, и «тогда всё будет хорошо».

Когда пришло время сдавать госэкзамен, я позвонила Старцу рано утром, в шесть часов:

– Отче, это Д. Сегодня сдаю экзамен, помолитесь.

– Молюсь, молюсь…

Много я не говорила, т. к. верила что Старец и так всё знает. Иной раз я просила: «Старче, перекрести меня», а он отвечал: «Благословляю тебя и молюсь».

С моим непослушанием, нетерпением, туманом в голове без Старца я бы пропала. Все думали, что я поступлю в один из лучших институтов, а прошла только в Технологический, в Афинах.

Очень расстроенная и, кроме того, поругавшись с отцом, я пошла к Старцу. Когда он увидел меня такую опечаленную, то сказал: «Этот очень хороший институт, учись, тебе это подходит и будет интересно. Поступай!»

Мой отец, однако, хотел чтобы я поступала на математический или на физический, химический или архитектурный факультеты, и настаивал на пересдаче, не понимая, насколько я была истощена душевно. Мы даже пошли к Старцу и он уговаривал его, что я должна пересдать экзамены. Но Старец отругал его: «Не дави на неё, институт хороший, пусть закончит его». Потом он повернулся ко мне и добавил: «Закончишь и, однажды… станешь кем ты хотела». Так я закончила институт в который никогда не собиралась поступать.

Через несколько лет мне предложили преподавать в технических ВУЗах по моей специальности. Я успешно прошла проверку и стала преподавать на втором курсе. Тогда мы все обрадовались и вспомнили предсказание Старца. Спустя годы случилось то, чего уж никак нельзя было ожидать.

То умственное и душевное истощение мне пришлось преодолевать целый год. И как прав оказался Старец! Институт мне нравился и вполне подходил по интересам.

(1) Часто, когда я приходила в келью Старца, то думала: «Что же увидит во мне Старец?» А он сжимал меня за руку и говорил: «Ну-ка посмотрим, любишь ли ты Христа? Ааа… Вижу, что любишь». Или так говорил мне:

– Я тебя знаю… ты понимаешь меня?

– Да, Старче, Вы меня знаете, знаете мою ситуацию, все мои трудности…

– Я вижу глубины твоей души. Ты понимаешь это?

– Да, Старче, я это хорошо знаю.

– Не волнуйся, детка. Послушай, что я говорю: не волнуйся, даже если постареешь быстро…, – добавил он глубокомысленно.

Я была очень чувствительна и Старец это знал, и провидел всё, будучи настоящим современным пророком. Уже в молодости у меня стали седеть волосы и тогда я вспомнила слова Старца.

Когда мы приходили вместе с родителями, то он говорил отцу: «Не приставай к ней. Ты слышишь? Ничего ей не говори. Оставь её в покое, она сама всё знает».

(2) Во время учебы помню, как он говорил мне:

– Читай слово Божие.

– Что Вы имеете в виду, отче? Что такое слово Божие?

– Священное Писание: Ветхий и Новый Завет, и жития святых, т. е. тех, кто исполнил сказанное в Священном Писании. Это чтение придаёт великую силу.

Я тогда читала много религиозной литературы, но не той, о которой сказал Старец и которую следовало бы читать в первую очередь. Старец это «видел», поэтому его совет и помог мне очень сильно.

Кроме того, на протяжении многих лет я преподавала детям катехизис в разных районах Афин. Однажды Старец сказал мне: «Знаешь, детка, насколько полезно тебе это чтение! Ты читаешь, чтобы потом рассказывать это детям, но все это и внутри тебя откладывается. Ты не представляешь, какую великую силу имеет это!».

(3) Одно время меня доставали разные плохие помыслы, которые я по нескольку дней пыталась прогонять, будучи совершенно уверена что они происходят от лукавого. Это повторялось несколько раз и, когда эта брань улеглась, я посетила Старца.

Когда я заехала к нему в Обитель, у него было много посетителей и он, обращаясь к каждому отдельно, говорил какие-то наставления, но таким образом, что мы и все остальные не понимали о чём речь. Их понимали только те, к кому он обращался и сразу получали ответы на беспокоившие их вопросы.

Когда очередь дошла до меня, то он сказал, что те помыслы были «не от того, про которого я подумала» (т.е. не от врага), а просто от нервного переутомления. Кроме того, эти помыслы представляли из себя некоторый защитный механизм: их посредством как телесный состав, так и душа получали некое облегчение, освобождение от груза.

(4) В другой раз он сказал мне: «Дурёха, хорошая ты девочка… но придаёшь слишком много значения разным пустякам: «То-то мне сказали. А почему это мне так сказали? Пятое-десятое, почему, зачем. Почему на меня косо посмотрели?… и т. д.». Т. е. Старец хотел, чтобы я не копалась мысленно в такой ерунде и не губила этим свою душу. Впоследствии я всегда вспоминала об этом замечании, как только меня начинали обуревать помыслы и сразу прогоняла их, боясь впасть в осуждение.

(5) Однажды, когда я была у него в кельи, Старец говорил как много страдает народ, постоянно ему все звонят, и тут, как раз, зазвонил телефон. Старец говорил по громкой связи и я слышала, что это был мужчина из Южной Африки. У него было много детей и он обсуждал одну серьезную проблему, которая касалась одного из них. Старец со всей отеческой любовью наставил его, говоря в точности что и как нужно делать и чего избегать.

Каждый раз, когда я приходила к Старцу, то преклоняла главу, а он осенял меня небольшим деревянным крестом издалека. В этот момент происходило нечто удивительное и прекрасное. Как будто железом на мне был начертан крест и некоторое оцепенение охватывало меня на несколько часов, сообщая при этом некую силу. Какое-то время в течение дня я чувствовала внутри себя силу его благословения, она пронизывала меня до мозга костей, оживляла и придавала энергии, но в какой-то момент я теряла её.

Незадолго до кончины Старца монахини уже не допускали нас разговаривать с ним. Однако мы видели, что Старец хотел с нами поговорить даже несмотря на свою великую немощь. Но мы только брали благословение и уходили.

Я помню, что всегда уходила полная сил, даже когда просто брала благословение. Сама обстановка, эта намо́леная келия и само чувство полученного от Старца благословения, окрыляли меня.

Два раза я приходил к старцу Порфирию в Ми́леси и мы достаточно долго беседовали. Я также перескажу свидетельства моих знакомых, которые тоже посещали святого Старца.

(1) Святой Порфирий был образцом совершенного послушания. На Афоне у него было два духовных отца – два старчика, и обоим он оказывал слепое послушание. Один из них, к примеру, говорил ему: «копай здесь» и он копал. Приходил другой и говорил: «оставь это, копай вон там» и он тут же без вопросов всё бросал и шёл куда было указано. Потом приходил первый и строго выговаривал ему: «Я тебе что сказал? Почему копаешь здесь? Иди обратно…». И он без разговоров шёл обратно. Такое совершенное послушание. Не просто без ропота, но с радостью.

(2) Однажды к Старцу пришли двое и одному из них он очень любезно сказал:

– Здесь всё так-то и так-то… Тебе нужно послушаться, сотвори послушание.

– Нет, Старче, это не так, потому-то и потому-то…

– Дитя мое, всё именно так, как я тебе говорю. Послушайся меня.

– Нет, Старче, наукой ведь точно доказано, что это не так…

Вот так люди проявляли своё упрямство, эгоизм, собственную волю, противоречили Старцу, тогда как он никогда ни слова не возражал своим духовным отцам, хотя те его очень сильно испытывали.

(3) Однажды Старец приехал в один крупный женский монастырь и лично игуменье сказал следующее: «В тебе сидит эгоизм. Обрати на это внимание, в тебе есть скрытый эгоизм». Та разозлилась и дала указание больше не пускать афонского Старца в монастырь. Несмотря на то, что Старец из любви сделал ей замечание, она не смирилась, но упорствовала. А в другой раз она на деле показала что Старец был прав…

(4) Отец Акакий, из кельи Святых Архангелов мон-ря Григориат, регулярно с 1952 года выезжал с Афона в Афины, чтобы продать братское рукоделие: они занимались шитьём одежды. Если он встречал Старца недалеко от площади Согласия, то всякий раз ругал его:

– Это что такое? Ты иеромонах-святогорец и болтаешься тут посреди мира, среди женщин!

– Да, о. Акакий, ты прав… Ты мне напоминай. Помолись, чтобы мне вернуться.

– Старец Порфирий никогда не сердился и нисколько не возражал. Только смирялся.

(5) Однажды, когда он жил в скиту свт. Николая в Каллисье, то пожелал поехать на хиротонию одного из своих духовных чад. В пути он почувствовал себя нехорошо, закружилась голова. По дороге встретили сестру Хари́клию, которая перевозила на осле какой-то груз. Её-то он и спросил что́ ему делать, ехать или не ехать. Хотя она не стала отвечать, а только сказала «сделай, как Бог тебя просветит», достойно удивления, что Старец, имеющий столькие дары, спрашивал других что делать. Он имел по-настоящему смиренное мудрование.

(6) В другой раз, будучи уже за восемьдесят, он работал на стройке во дворе монастыря. Один посетитель, г-н Апо́столос, спросил его:

– Как так можно, Старче, тебе уже восемьдесят лет, а ты стоишь в яме и работаешь?

– Когда мы покинем этот мир, то что-то должны оставить для других. Не будем уходить бесплодными. Один сажает ореховое дерево, которое принесёт плоды через много лет. Я не успею отведать плодов, но их отведает тот, кто будет после меня.

Таков был дух старца Порфирия. Дух трудолюбия, служения, братолюбия и любви.

(7) Когда у Старца был некий посетитель, в это время пришли молодые девушки одетые не совсем прилично. Они поговорили со Старцем и ушли. Человек соблазнился от того что видел, но Старец пояснил ему: «Я, благословенный мой, по-другому действую. Моё старание к тому, чтобы они возлюбили Христа, а там уж они сами потихоньку всё это оставят. Я не обличаю, не ругаю, у меня другая тактика. Ведь если говорить им: «то не делай, это не делай, не красься, не одевайся так и т. п.», – этим делу не поможешь, так они никогда не исправятся».

Великое разсуждение было у Старца.

(1) Один грек жил в Америке и имел там фермерское хозяйство. Однажды он приехал в Грецию, узнал про Старца и пришёл спросить его:

– Старче, у меня там нет воды. Может быть ты знаешь, есть ли где-нибудь вода на моём участке?

– К востоку от твоего дома, в стольких-то метрах, там есть вода. Будешь копать там и обнаружишь.

– А… это хорошая вода? Нет ли какой заразы?

– Подожди, сейчас попробую… Да, прекрасная вода!

(2) Монахи монастыря Григориат на Афоне часто посещали Старца и, однажды, спросили его об умной молитве. Старец отвечал: «Оставьте пока умную молитву. Возьмите мотыгу с киркой и копайте землю».

Он говорил так, потому что главное зло для монаха – себялюбие. Сначала надо поработать в поте лица, утрудить себя, а потом уже приходит умная молитва.

Как по мне, то лучшим теоретиком послушания был старец Ефрем Катунакский. Когда однажды он пришёл в монастырь Ватопед, монахи тоже спрашивали его об умной молитве, а он ответил им подобным же образом:

– Наш старец, Иосиф Исиха́ст, говорил нам не об умной молитве, а о послушании. От послушания (источника смирения) приходит и молитва.

(3) Однажды у Старца был один мирянин и во время их беседы некто позвонил Старцу и попросил помолиться за людей называя их имена. Старец обещал, но имена не записывал. Через некоторое время позвонил кто-то ещё и произошло то же самое. Потом ещё раз. Человек, видя как повторяется эта ситуация, весьма смутился и с некоторой дерзостью спросил Старца:

– Старче, ты что, издеваешься над народом? Ты надуваешь их? Тебя попросили помолиться за стольких людей, а ты даже имена их не записал! Как ты их вспомнишь?

– Эх, ты! Разве нужны Богу бумага и чернила? Если я просто скажу: «Господи, Иисусе Христе, помилуй рабов твоих, за которых просили молиться», разве не знает Господь о ком речь²⁶?

(4) Старец жил православным сознанием, у него была правильная вера. Он не был экуменистом. Он говорил: «Церковь одна. Даже не говорите мне про папизм. Одна только Церковь существует, Православная. У католиков нет таинств, они не имеют благодати Божией».

***

Старец Порфирий был единственным и неповторимым. Он имел великую благодать, но особенно не утомлялся для того, чтобы её стяжать. В келье у него были и разные удобства: печка, соковыжималка, телефон и т. п. Он приручал попугаев, готовил пищу… и много чего ещё. Не совершал каких-то особо жестоких подвигов: бдений, постов, продолжительных молитв и т. п. Но при всём при этом Господь одарил его столь великой благодатью с самого детства.

Моим духовником был о. Елевферий Капсоме́нос. Многим он помогал, наставлял, под его епитрахилью все утешались и получали облегчение. Он также исповедовал детей в Ханьинской²⁷ церковной школе. Однажды посетив Крит, старец Порфирий остановился у о. Елевферия, которого давно знал. Они были большими друзьями и очень любили друг друга.

По совету батюшки Елевфе́рия, я посетил старца Порфирия, когда тот жил в вагончике. Обычно он говорил о Христе. Он говорил мне: «Возлюбим Христа, так как Он – наше всё. Он – наш рай. Без Христа нет жизни. Что бы мы ни делали, что бы ни создали, если не любим Христа – не спасёмся!».

Ещё говорил: «Не теряй надежды. Будь оптимистом. Не будь слишком чувствительным, но чувствительным – будь. Стяжи святые чувства».

Один раз он хотел сказать мне, чтобы я был по жизни поосторожней и сказал это не прямо, – чтобы не задеть меня, – а с большим тактом: «У меня есть одно духовное чадо, о. Сара́ндий. Вот он-то уж слишком осторожно ведёт себя…». В конце разговора я попросил прочитать надо мной разрешительную молитву и, когда он закончил, я сказал ему:

– Но Старче…, я не услышал чтобы Вы прочитали ту молитву, которая мне знакома, как написано в книгах!

– Я не помню её, что-то запамятовал. Вместо этого я прочитал свою собственную.

Конечно же, в действительности, он не забывал её, но просто сделал то, что нужно было сделать для моего вразумления.

Однажды он с большой любовью и уважением говорил мне об о. Елевферии, у которого и сам я замечал дары прозорливости и разсуждения: «Отец Елевферий – святой человек! Чудеса творит. У него бывали благодатные состояния, он сподоблялся видения нетварного божественного света. Он великий святой». Таким образом Старец и меня подталкивал на духовный подвиг.

Старец знал мои самые сокровенные мысли, читал мой внутренний мир как книгу, потому что он имел в себе Дух Святой и был просвещён. Он открывал мне сугубо личные вещи и описывал будущие события, которые теперь сбылись, в наши дни, что подтверждает его духовную высоту. Его любовь и молитва да будут всегда с нами!

Впервые я познакомился со Старцем в 1987 году и с тех пор часто общался с ним лично или по телефону, а иногда подолгу прогуливаясь вместе с ним.

Однажды я задал ему вопрос, который не имел личного характера и не происходил от сомнения. Хотелось услышать авторитетное мнение самого Старца, тем более, что на подобные даже «личные» вопросы и недоумения многочисленных духовных чад он не отказывался отвечать.

Я спросил его: «Старче, разрешите задать вам один вопрос: что вы говорите тем, которые спрашивают вас о тех благодатных дарах, которыми столь обильно наделил вас Бог? Меня об этом тоже в разных разговорах спрашивают знакомые, припоминая народную пословицу: «Никто не пророк после Христа».

Старец ответил мне: «…во всех поколениях в души преподобные вселяясь, друзьями Божиими и пророками их созидает»²⁸, ссылаясь на Священное Писание, на седьмую главу книги Премудрости Соломона (27-й стих).

Старец не ушел от ответа, нисколько не смутился и без ложного смирения никак не умалил действия в себе благодати Святого Духа, указав на истинный источник²⁹!

Родом я из одной деревни Лаконийской области, где все жители довольно набожны. Уже в начальной школе я стал прислуживать в церкви, помогал петь и читать. Я ходил и по маленьким церквушкам по всей округе, пел и молился. Мы жили очень бедно, поэтому после войны в поисках лучшей доли я приехал в Афины. С малых лет я сильно натерпелся по жизни.

В Афинах пришлось тяжело работать и на всём экономить. Я мечтал о лучшей жизни. Наконец я устроился на одной фабрике, где в скором времени стал казначеем и также отвечал за покупки. В 1954 году, кроме этой основной работы я открыл своё дело, в одном подвальном помещении, недалеко от центральной городской площади. А спустя ещё два года женился и создал семью.

Византийскому пению я учился в хоре г-на Хатзи́. В то время я познакомился с незабвенным Панайо́тисом Трембе́ласом³⁰, которого я посещал в его доме для духовной беседы. Я соблюдал все посты и, когда хватало времени, занимался чтением и молитвой. Со временем я решил открыть своё производство в городе На́фплион (Пелопоннес), ради чего приходилось очень много работать. Спал я меньше пяти часов в сутки.

В 1960 году я познакомился со старцем Порфирием в больничной церкви св. Герасима в Афинах. Довольно быстро я с ним сблизился и он стал моим духовником. Как будто бы он знал меня уже много лет. Старец имел великую благодать и всех любил. Он направлял каждый мой шаг, наставлял по всем вопросам в работе. У меня было полное к нему доверие.

По воскресеньям мы всей семьёй приезжали на службу в Каллисью. Я пел на клиросе, а после службы мы могли обсудить со Старцем наши вопросы. Однажды, когда я пожаловался, что на моей фабрике нам не хватает воды, Старец наклонился и начертил на земле план фабрики, близлежащую территорию, – при том, что он никогда не был в Навплионе, – и указал где надо бурить скважину. Действительно, в этом месте нашли много воды.

Фабрика была далеко и мне приходилось долго ехать туда и обратно из Афин. Иногда у меня опускались руки, предприятие было довольно рискованным. Часто я не справлялся и приходилось залезать в долги. Производство налагало большую ответственность, а я сильно намучался пока всё мало-помалу не стало налаживаться. Моей опорой был Старец. Я понял, что это был не просто исключительный и серьёзный человек, но великий святой с редкими дарами. То, что он говорил, становилось законом. Я ни разу его не ослушался и никогда мне даже в голову не приходило сделать что-то по-другому.

Но моя супруга мыслила как обыватель и, видя как я погрязал в долгах, сильно беспокоилась. Она была пессимистом и была уверена, что наш образ жизни приведёт к краху. Святого она уважала, но тем не менее её одолевал страх и она противилась каждому моему новому начинанию. Во мне самом она сеяла сомнения, постоянно сетуя на многочисленность нашей семьи, множество расходов, на то, что детям надо будет куда-то поступать, создавать семью и т. п. Все это, конечно, требовало денег.

Однажды она сказала мне: «Ох уж этот Порфирий! Всё тебя подбадривает, но правильно ли это? Не может быть, чтобы всё, что бы он ни говорил, было от Бога». Тогда я взял и привел её к Старцу, но он её не принял. Я ничего не говорил о нашем искушении, но Старец отказался принять её тогда, не объясняя причины. Он принял её в другой раз, приглашая её так: «Ну, заходи, жена Иова».

С тех пор жена больше не мешала мне по работе. Старец, как я понял, уподобил её жене праведного Иова³¹: как та искушала мужа дабы он восстал против Бога, так и моя жена искушала меня чтобы я потерял доверие к Старцу.

Старец Порфирий ни разу не дал мне ошибочного совета. Он видел будущее так же просто, как мы – настоящее.

Бывало, что я возил Старца куда-нибудь на машине, в основном по святым местам, и обычно эти прогулки продолжались целый день.

Однажды в 1965 году мы посетили один женский монастырь на Пелопоннесе и там нас угостили блюдом из фасоли, приготовленной на оливковом масле. Поскольку был Великий Пост, я не решался его есть, но Старец, заметив моё смущение, шепнул мне: «Мы сейчас путешествующие, так что ешь». Он никак не хотел поставить сестёр в неловкое положение из-за пищи с маслом.

В другой раз я позвонил ему и предложил за компанию поехать на Эвбею, куда мне нужно было по работе. Он согласился с большим воодушевлением: «Да, да! Обязательно заедь за мной!». Но мы не поехали ни в его родной дом, ни к кому-либо из родственников. Мы взяли с собой его сестру и поехали в церковь св. Харлампия. Старец пришёл в умиление и просил меня петь, а сестра в это время делала бесчисленное множество поклонов. Святая семья! Это было наше последнее путешествие… Я помню не столько различные чудеса, которые творил Старец во время тех путешествий, сколько ту радость от его присутствия рядом с нами.

Однажды я купил один дорогой современный станок, для значительного повышения производства. Поскольку с новой технологией мы не умели ещё обращаться правильно, то рабочие выпускали много брака. В проекте должно было выходить намного больше продукции, а на деле мы терпели ущерб. Никто не мог как должно справиться с дорогой машиной и я в отчаянии обратился к Старцу.

Он пожелал приехать на фабрику в На́вплион и послужить водосвятный молебен. Когда-же он вошёл в цех и увидел станок, то воскликнул: «Вижу, мой друг здесь сатану, вот он, сидит живьём на станке». После освящения место было очищено от скверны и производство сразу наладилось. Так Святой защитил нас от зависти лукавого.

По крайней мере два раза Старец спас меня от козней моих подчинённых. Я не замечал, что некоторые используют мою порядочность и доверие, которые я им оказывал. Они не наносили конкретный ущерб, но постоянно создавали на работе проблемы. Один раз Старец неожиданно сказал: «Вон тот твой работник – нехороший человек». Мне поначалу это показалось странным, но присмотревшись я вполне убедился в этом и уволил его.

Даже когда я был в долгах, рабочим платил исправно, т. к. не хотел никого обидеть. Платил даже больше положенного, чтобы не дать даже повода к возмущению.

(1) Один раз, когда я пришел, Старец улыбался и я не понимал в чём дело. Потом он сказал мне: «Передай своему другу, отцу такому-то, чтобы он не говорил того, о чём не знает, т. к. таким образом он совершает грех». А было следующее.

За несколько дней до этого я встретил по дороге старого приятеля с которым мы когда-то вместе учили византийское пение в хоре митрополии. Я не видел его много лет и за это время он стал священником. Мы поговорили, а потом он спросил меня:

– Твой духовник старец Порфирий?

– Да.

– Держись от него подальше! Он имеет духа нечистого: берёт тебя за руку и тут же говорит все твои болезни.

– Эх! Да ему не надо даже за руку брать… Ты что такое говоришь! Разве бесноватый может сказать, что произойдёт через много лет? Прельщенные разве могут так хорошо знать будущее?

– Нет.

– А старец Порфирий сказал мне много такого, что в точности сбывается по прошествии многих лет.

Я привёл ему много таких случаев, но, к сожалению, он не изменил своего мнения. Святой старец, от которого ничего не могло скрыться, «видел» наш диалог и в подробностях мне его пересказал. Во всяком случае, это смертный грех называть какое-либо действие Святого Духа демонической энергией³².

(2) Один раз, после того как я взял благословение, он сказал: «Подойди поближе… кое-что скажу». Как только я нагнулся, ожидая что-то услышать, Старец влепил мне две пощечины. В недоумении я спрашиваю:

– Что такое? Что случилось? Что я сделал?

– И ты не знаешь что́ сделал?

– Что? Может быть на туристок пялился по дороге на работу?

– Не то, не то… Знаешь что́ ты делал?

– Скажи, Старче, что я сделал?

Тогда он открыл мне нечто сокрытое: «Когда ты вылезаешь из ванны, то не надо смотреть на себя обнажённого в зеркало». И вправду, за несколько дней до этого я находился один дома и, когда вышел голый из ванной комнаты чтобы взять одежду, то на несколько секунд посмотрелся в большое зеркало. За это Старец меня и отчитал. От него ничего невозможно было скрыть, он видел меня насквозь.

(3) Однажды мы с моей женой Луки́ей приехали к Старцу в Каллисью. Машину мы оставили внизу, т. к. к монастырю свт. Николая тогда не было ещё дороги, и приходилось подниматься пешком по тропинке. Мы просидели долго, поговорили, и поздно вечером направились обратно.

По невнимательности мы сбились с тропинки, и тут как раз начало смеркаться. Мы стали плутать, и к тому же на лес опустился густой туман. Не видно было куда ступать, супруга поскользнулась, потеряла туфлю и чуть было не упала в яму. Мы оба сильно перепугались и не решались продолжать путь.

Старец же по благодати всё это видел, и позвал на помощь свою сестру с племянницей: «Возьмите фонарики и бегите в лес, в такое-то место, потому что Иоаннис и Лукия заблудились и находятся в опасности». Те стали звать нас по имени и нашли. Потом проводили нас с фонариками до машины, и мы уехали. Если бы не Старец, точно пришлось бы ночевать в лесу.

Когда-то я прочитал пророчества прп. Нила Мироточивого³³, которые произвели на меня сильное впечатление. Особенно мне запомнились некоторые вещи, которые я и пересказал Старцу: «Отче, прп. Нил предсказывает, что после 1900 года человеческий разум помрачится из-за плотских грехов: блуда, прелюбодеяния, содомии, нечестия. Среди народа будет не различить женщину от мужчины, все будут носить бесстыдную одежду, отпускать волосы. Пастыри церкви погрязнут в тщеславии и нечестии. Изменятся нравы и предания христианские. Выдвинется вперед лженаука и человечество в целом лишится благодати Святого Духа».

Все это мы обсуждали со Старцем, и он согласился, что всё оно так в точности и исполнится. Он сказал, что придут тяжёлые времена: и голод, и отступление церковных служителей. Но всё в руках Божиих, поэтому нельзя отчаиваться.

В ноябре 1990 года (за шесть месяцев до отъезда на Афон), когда мы беседовали у него в келье, он вдруг сказал:

– Теперь, Иоанн, я вас оставляю.

– Не говорите так, не пугайте меня.

– Ну, раз ты боишься, то больше не буду говорить… – сказал он с улыбкой.

Много раз он говорил, что этот монастырь когда-то станет большим духовным центром, местом поклонения, и сюда будут приезжать для проповеди слова Божия. Также он говорил, что имеет великое желание быть погребённым на Святой Горе, просто и незаметно. С большим теплом он вспоминал начало своей монашеской жизни в скиту Кавсокаливии.

В конце мая 1991 года, в пятницу, он позвонил мне и сказал, что ждёт меня в монастыре для последнего прощания перед отъездом на Афон. Это была наша последняя встреча после целых тридцати лет знакомства, и Старец был тогда особенно откровенен и раскрыт. Мы просидели полтора часа и о многом поговорили. Но, главным образом, он поведал мне о моём будущем. И это он сделал от большой любви, что в очередной раз меня сильно тронуло. У меня не находится слов, чтобы передать теплоту наших отношений и мои чувства.

Приведу только один момент из предсказанного тогда. Не слышав от меня о каких-либо планах на сей счет, он сказал: «Иоанн, это заветное твоё желание, которое ты носишь в сердце много лет, скоро исполнится. В прекраснейшем месте Аттики, на берегу моря ты купишь большой участок и построишь большой четырёхквартиный дом для своих дочерей». Далее он подробно описал сам участок, местность вокруг, деревья и сады напротив, вид на море и т. д.

В моей деревне раньше был обычай, чтобы родители, отдавая замуж дочь, в качестве приданного строили ей дом. Это меня всегда заботило, но я ни с кем не делился этой мечтой. Святой знал об этом моём глубоком и тайном стремлении. Невероятно, что несмотря на мою неготовность тогда понести такие расходы, через несколько лет нашёлся подходящий участок в Глифаде, и там я построил четыре квартиры. Всё произошло быстро и удачно. Местность в точности соответствовала описанию Старца.

За несколько дней до смерти я позвонил ему в Кавсокаливию, и мы долго проговорили. Мне предстояла серьезная операция, и я просил помолиться. Старец сказал, чтобы я нисколько не беспокоился, и что потом я очень скоро выздоровлю.

Перед самой операцией мне позвонил г-н Георгий и возвестил о кончине Старца. Я сразу хотел туда выехать, но он остановил меня: «в эту самую минуту уже хоронят»… Моя операция прошла с большим успехом, и скоро я уже поправился. А позже приехал в Кавсокаливию и поклонился Старцу на его могиле.

Вера наша держится не на логике, а на откровении. Бывает, случаются вещи, которые человеческому уму не поддаются. Поначалу ты замираешь и не можешь понять как такое может быть! А потом только желаешь славить и благодарить Бога и его святых за такое величие.

Много всего я повидал, исходящего от святого Старца, который определил всю мою жизнь. Он передал мне настолько чистую и настоящую любовь, которую невозможно описать. Возле него я научился прекрасным вещам. Но чувствую и вину, поскольку несмотря на знакомство с таким великим святым, я не исправился должным образом. Я мог бы достичь лучшего, но к сожалению, не достиг. Не знаю как меня будет судить Бог, простит ли мои грехи. Надеюсь на Его милость и на молитвы Святого.

Пятого августа 1974 или 1975 года я поднимался на вершину горы Афон, где помогал в устроении праздничного бдения в честь Преображения Господня. Утром, после службы, я уезжал на двух мулах в м-рь Великая Лавра, везя с собой некоторые служебные сосуды и хлеб, оставшийся после трапезы, для раздачи монахам на Керасье́.

Когда я подъезжал к келье св. Димитрия, в которой некогда жил святой старец Хаджи-Георгий, то увидел некоего старца и с ним двух молодых мужчин. Они стояли выше тропинки, возле источника воды. В молодых людях я узнал преподавателей Богословского факультета.

Старец вышел на тропинку и приветствовал меня: «Ну что, как поживаешь?» Сначала я был застигнут врасплох и недоумевал откуда он меня знает. Приблизившись, я поклонился ему и взял благословение. Он обнял меня и облобызал. Я понял, что это старец Порфирий, хотя никогда его раньше не видел. Но много слышал о его необыкновенных дарах.

Он начал говорить мне об очень личных вещах, внося ясность в разные мои проблемы, и поясняя события которые меня беспокоили. Было очевидно, что он знает всё, и вот, за считанные минуты он разрешил мои многолетние затруднения. Он воодушевил меня, угрюмость моя словно испарилась и я почувствовал огромную радость.

Между прочим, он сказал мне: «Ты, брат, напоминаешь мне меня: голубые глаза, любишь природу, возишься с деревьями. И работаешь ты жёстко… Таков и должен быть монах. Должен работать, утруждать себя до устали, а не говорить, что занимается умной молитвой, тогда как на самом деле бездельничает и спит. Не волнуйся! У тебя всё получится, я тебе говорю!». Потом он снял свою скуфью и предложил мне её в знак благословения. Я поблагодарил его, отдал хлеб, поклонился и уехал.

Благодать его была велика и изливалась на всех кто к нему приближался. Одним доставалось больше, другим меньше. Я уезжал тогда как на крыльях, преисполненный неизреченной радости и веселья, и это состояние держалось всю дорогу до монастыря. Спустя годы исполнилось всё, о чем говорил Старец. Да будет его молитва с нами!

У меня была цветочная теплица в гор. Оропо́с. В 1981/82 годах ко мне пришёл какой-то незнакомый монах. Территория не была огорожена, и я издалека видел, как он вышел из леса. Мы поздоровались, и я спросил, какими судьбами он оказался здесь.

– Я увидел тебя и пришёл, – ответил он.

– Как это видел? Где ты меня видел?

– Я тебя вижу. Я живу вон там, на горе.

Я подумал, что он из какого-то монастыря поблизости, и не придал значения. Мы отошли и присели около смоковницы. Тут он сказал:

– В этом месте, под землей, есть вода. Пробури здесь скважину и у тебя будет много воды.

– Да, да посмотрим… – отвечал я.

Я даже не знал сначала его имени, а он начал приходить в теплицу один раз в неделю. Очень любил цветы и было понятно, что он в этом разбирается. Он помогал мне с горшками, прививанием черенков, посадкой и поливом. Это был очень простой и доступный человек. Всё, что бы я ему не говорил, он спокойно делал, и скоро мы уже стали друзьями. Я думал, что ему больше некуда пойти, и он приходит чтобы провести время.

С самого начала меня сильно удивило, как это он спускается с горы, весьма труднодоступной. Там были огромные овраги, крутые отвесы, густой кустарник и острые скалы. Там даже козы не ходили, а он запросто оттуда появлялся. Часто я вдруг замечал его уже на близком расстоянии и поражался:

– Как ты пробираешься сюда? Здесь никто не ходит.

– Ээ… вот, как-то спускаюсь… – он отвечал мне.

Однажды он сказал, что его зовут Порфирием, и живет он в каливе наверху горы. Когда я сказал, что меня зовут Евангелом, то он сказал:

– А меня тоже звали Евангелом, я неграмотный, но зато вижу всё.

– Что ты такое видишь, чего бы я не мог видеть?

– Пусть я необразованный…, но вижу, я всё вижу!

В тот период моей дочери необходимо были сделать операцию в Лондоне, для чего требовалось заключение местного детского хирурга. Мы искали, но никого подходящего не смогли найти. Как только я рассказал ему об этом, он сразу указал на один военный госпиталь, где такой врач есть, и действительно, мы его там нашли.

Каждый день в пять часов утра я уезжал на цветочный базар в Галацию продавать цветы. Одна моя знакомая покупательница, г-жа Мария, которая работала секретарём в Министерстве, однажды спросила:

– Где у тебя находится теплица?

– В Оропосе, у подножия горы.

– А не знаешь ли ты там одного святого человека, Порфирия, который живёт где-то там, поблизости?

– Так это же мой приятель, я часто его вижу.

Женщина была потрясена и я недоумевал в чём дело:

– Что такое? Что случилось? А что это за человек?

– Так это же святой! Все его только и ищут!

А я ничего такого даже не подозревал. С тех пор только начал как-то по-другому на него смотреть, хотя не много для себя прибавил, не понимал ещё даров его прозорливости. Думал, что это просто очень хороший человек. Однажды я решил посмотреть где он живёт.

Жил он на холме, где построил сарайчик. Вместо двери – старый ковёр, и простая жестяная крыша. Рядом, в вагончике, жила его племянница, Елена, за которой он присматривал. Позже к ним пришла и его сестра Хари́клия. Я заметил, что оттуда никак невозможно было видеть меня в теплице. Расстояние было примерно 2 км. по прямой, при этом вид был закрыт. Я не мог понять, как это он «видел» меня. Итак, я решил узнать его получше, и как-то раз, когда мне пришлось ехать в Афины, я сделал специально крюк, чтобы повидать его.

Примерно полгода спустя после нашего знакомства, он перестал приходить пешком, а приезжал только на машине своего знакомого. Теперь посещения стали реже.

(1) Иногда он приводил студентов Богословского факультета и показывал им цветы. Он очень радовался, что они могли видеть сад, лилии, розы, гвоздики, гиацинты, хризантемы и т. д. После окончания «экскурсии», говорил им: «Ну, теперь поможем Евангелу, т. к. мы его оторвали от работы», – и поручал им удобрять клумбы.

(2) Однажды зимним утром, когда я отправился в Афины, то на повороте, где начиналась дорога к Старцу, я остановился, и решил отложить поездку, т. к. падал сильный снег. Было пять часов утра, пред рассветом, я подумал заехать к Старцу, но передумал, и в итоге с большим трудом добрался до фермы. Через два дня я был у него в каливе и он спросил:

– Позавчера, когда ты повернул назад, почему не заехал ко мне?

– Откуда ты знаешь? Это ведь далеко отсюда.

– Я тебя видел. Лучше бы пришёл сюда тогда и переждал.

– Но как же ты видел меня? Ночью почти и в такой снегопад!?

– Да ну тебя… Говорю же, что видел.

(3) Моим соседом по квартире в многоэтажке был г-н Панайотис, глава местного отделения полиции. У него были какие-то семейные проблемы и он попросил меня отвести его к старцу Порфирию. Мы долго откладывали, задержались, и приехали уже почти к полуночи. Оставили машину на шоссе и пошли пешком, около 200 метров до кельи Старца. Там присели возле сосны на лавочку, разговаривая тихо, чтобы не мешать. Было уже слишком поздно. Вдруг, в тишине ночи раздался голос Старца: «Панайотис, давай, заходи!» – Я оторопел. Это меня сильно потрясло. С некоторым воодушевлением я тоже спонтанно зашел внутрь вместе с ним, но Старец не дал: «Нет, ты посиди снаружи». Я просидел около двадцати минут, пока они не закончили, и потом снова хотел войти, поговорить, но он сказал: «ладно, ладно, всё, поезжайте уже».

На обратном пути Панайотис был нем как могила, не вымолвил ни одного слова. Он был бледен и погружён в себя.

Через два дня я пришёл к Старцу и спросил про это дело:

– Что там с моим приятелем, Панайотисом? Он со мной не говорит. Гробовое молчание.

– Плох твой Панайотис… Помрёт от выпивки. Через шесть месяцев, самое позднее, помрёт. А его жена с дочерью уедет в Салоники.

– Жена его, Тзена, уедет?

– Не Тзена её зовут, а Поликсения.

– Откуда ты всё это знаешь!?

– Знаю.

Панайотис бы женат, у него была дочь. С ними вместе жили родственники жены, которые были греко-американцы, люди новомодные, от которых он очень мучался. Тогда ему было 35, и он до этого времени никогда не пил. И однако же, начал пить, и всего за несколько месяцев превратился в алкоголика, был уволен с работы и умер от пьянки, не прошло и полгода. Жена забрала дочь и уехала в Салоники. Всё, как предсказал Старец.

(4) Однажды, когда я поднялся к Старцу, уже смеркалось, и там я застал только его племянницу. Она сообщила, что Старец спит где-то на горке. Это мне показалось странным, т. к. некоторые кельи были уже благоустроены для проживания. Я пошёл и обнаружил его в какой-то коробке.

– Ты почему здесь?

– Не нравится мне там внизу. Не могу.

– Но там же хорошо. Зима на носу, холодно уже… Как ты собираешься наверху здесь жить?

– Ладно, пойдём, покажу тебе.

Между тем, уже довольно сильно стемнело.

– Как же мы пойдем, ничего не видно. Есть фонарь?

– Держись за мою рясу и я тебя проведу.

Мы пошли в густой темноте сквозь кустарник. Я не мог понять, как он уверенно идет по такой темноте. Сам я боялся оступиться и упасть. Мы пришли домой и он показал мне жильё, которое для него приготовили.

– Вот, полюбуйся, сюда меня хотят поселить.

– Но здесь же очень хорошо! Есть и печка на зиму. Поселяйся здесь.

Самому-то ему нравилось жить в бедности, простоте, строгости. Но всё-таки он оказал послушание и через несколько дней, когда я зашел снова, он уже поселился в новой своей келье.

(5) Немного спустя – когда я был у него – пришли строители: архитектор, инженер и подрядчик. Они разложили на столе свой чертеж, а Старец всё переделал. Что бы они ни говорили, он уверенно возражал, и по каждому пункту высказал своё, отличное мнение.

(6) В другой раз мы сидели у него в келье и зазвонил телефон. Старец поставил телефон себе на грудь и включил громкую связь. Звонил один грек, предприниматель из Карибов, и спрашивал благословение на какие-то планы по работе. Он также хотел издавать журнал и книги религиозного содержания. Старец уклонился дать свое благословение и вместо этого говорил:

– Ааа! Сейчас ты сидишь там и видишь перед собой большие находящие волны.

– Точно! Но откуда ты знаешь? Ты бывал здесь?

– Да, бывал. А справа от тебя видно то-то…, слева то-то…

Так, он описал ему всю ту местность, что полностью соответствовало действительности. Человек недоумевал, откуда он всё это знает. Потом он снова спросил благословение на свои «добрые дела», но Старец опять уклонился. Он быстро менял тему и снова начинал ему описывать ту местность, где он находился. В конце концов положил трубку, и так и не дал своего благословения. После этого повернулся ко мне и сказал: «Эти обманщики ещё просят моё благословение на какие-то христианские дела!».

(7) Однажды на ферму пришла одна супружеская пара, сказав, что их послал ко мне Старец. Я думал, что они пришли за цветами и стал водить их по теплице. Они, однако, не проявляли никакого интереса. Оказалось, что Старец послал их ко мне за советом по одному семейному делу. Меня это озадачило: я не знал что говорить, не имел понятия о таких делах. Впрочем, мы посидели, и они открыли мне своё сердце. Их дочь влюбилась в парня, хотела за него выйти, но родители были против, т. к. имели на её счет другие виды. Я рассказал им что́ об этом думаю и они ушли обрадованные.

Когда я пришёл потом к Старцу, то пожаловался ему: зачем он послал их, не моё это занятие. А он только всё смеялся. Но на удивление, эта пара через некоторое время прислала мне подарок: они благодарили за мои советы (которые я даже не помнил) и уверяли, что проблема так и разрешилась. Думаю, что это Старец так помолился за меня, чтобы ум мой тогда просветился и я дал верный совет.

(8) Иногда, когда я был у него в келии и приходил народ, то я вставал и собирался уходить, но он останавливал меня. Я наблюдал за людьми, большинство были чем-то расстроены. Старец обычно начинал спрашивать кем они работают, откуда они, имеют ли семью и т. п. Потом он предоставлял им свободно рассказать что́ их беспокоит, а сам молился. В конце концов оттого, что он говорил им какие-то несколько слов, те приходили в сильное изумление, другие были крайне тронуты и умилялись, третьи плакали и уходили радостные. Я не понимал смысл слов Старца, но люди сразу понимали о чём речь и были сильно растроганы.

Старец был в целом радостный и весёлый человек. Смеялся очень умилительно и с добрым чувством. Вид его был приятен, он был всегда открыт и весел. Если смеялся, то от души, непосредственно, – так что радость сразу передавалась другим.

(1) Однажды мы пришли к нему с одной моей знакомой. Старец дал нам понюхать кусочек ватки с неким ароматом. Мы понюхали и сказали, что узнаем такой-то запах. Он снова дал нам понюхать то же самое. Но это был уже другой аромат. Мы были очень удивлены, а он дал нам его в третий раз, и снова аромат изменился. Мы уставились на него, а он всё смеялся. Не стал объяснять, как это так выходит. Только сказал, что когда жил на горе Гиметт³⁴, то смешивал ароматы для одного известного химзавода.

(2) Однажды он пришёл в теплицу со студентами Богословского факультета. Там он взял мимозу за нижний край стебля, т. к. знал, что если дотронуться до лепестков, то цветок сразу сжимается, листочки скручиваются, словно засыхают.

– Ну-ка, возьмите его и, если листья начнут засыхать, значит вы какие-то грешки от меня утаиваете.

Студенты удивлялись и, видя как листочки у них падают, восклицали:

– Батюшка, но мы тебе правду говорим, всё исповедали.

– Но цветок-то по-другому говорит: что-то вы утаиваете…

И Старец смеялся от души. Конечно, через 5–10 минут лепестки бутона снова распускались и студенты начинали понимать урок.

***

Много раз я видел как маленькая птичка, с красной грудкой, садилась на грудь или на плечо Старца, или даже забиралась под одежду.

***

Однажды он заговорил вообще о священниках, и высказал, что недоволен как теперь они служат.

***

Через несколько лет после его смерти я пробурил скважину в том месте, которое указал Старец во время первой нашей встречи, под смоковницей, – и обнаружил много воды.

Однажды в 1980 году в шесть утра я пришла к старцу Порфирию вместе со своими маленькими девочками, двух и трёх лет. Как только он их увидел, то начал часто крестить их, в течение примерно пяти минут, то одну, то другую, при этом шёпотом произнося молитвы. С той минуты, как мы вошли в его вагончик, я почувствовала прилив радости. Я спросила его:

– Старец, Вы благословите меня родить и другого ребенка?

– Родишь, родишь ещё!

Вскоре я родила ещё одну дочь, которая теперь стала монахиней в Обители св. Иоанна Предтечи «Макрину́», а потом и ещё двух сыновей, так что всего у меня пятеро детей.

Потом моя свекровь с одной своей подругой посетили Старца и, как только вошли к нему, он отозвал подругу и сказал ей: «Ну-ка, присядь, я тебе расскажу… У тебя есть дочь, Мария. До восемнадцати лет она была возле тебя, слушалась и ходила вместе с тобой в храм. Но потом восстала и испортилась…». Та начала плакать. Всё, что она хотела ему поведать, Старец возвестил ей сам. С большой скорбью она спросила:

– И что же теперь делать, Старче?

– Скажи Марии, чтобы пришла ко мне, и поговорим.

К сожалению, Мария так никогда и не пришла к нему… Когда же зашла моя свекровь, то Старец сжал её за руку и сказал: «А ты слишком чувствительная, чересчур чувствительная…», – и начал объяснять ей её характер. Он видел всё.

Также посетил Старца один мой знакомый священник и хотел поговорить про своего проблемного сына. Но Старец прервал его: «Этого оставь, – за дочерью лучше присмотри, у неё то-то и то-то…». Священник вышел в слезах и приговаривал: «Пришёл я ради одного ребенка, а дело в другом…». Старец знал семейные неурядицы священника лучше его самого.

Одна моя подруга по воскресной школе, очень хотела посетить Старца, но никак не получалось – из-за большого расстояния и разных забот. Ей, однако, удалось достать его телефон, и она позвонила:

– Старче, я очень бы хотела Вас увидеть и посоветоваться.

– Нет, детка, не получится, т. к. я сейчас уезжаю на Афон.

Но они всё-таки поговорили. Он открыл ей много из её личной жизни и преподал совет. Естественно, её проблема была разрешена, причём сразу же после разговора.

Святой любил и сострадал всякой прибегающей к нему душе. Сила его молитвы была так велика, что благодать Божия покрывала просящего и действовала даже посредством телефонного разговора…

В 1971 году, ещё до игуменства, я сопровождала одну сестру в Афины для операции. Как-то мы шли по городу, по улице Пирея, в сторону пл. Согласия до автобусной остановки. Вдруг ясным голосом кто-то окликнул: «Сестра Маркелла, сестра Маркелла!» Мы начали оглядываться, т. к. не могли определить, откуда был голос, но не увидев никого продолжили путь. Однако почти сразу опять услышали: «Сестра Маркелла, сестра Маркелла! Как там поживает о. Елевферий Капсоме́нос?» Сестра, которая была со мной, сказала: «Видно, это какой-то знакомый, раз зовёт тебя по имени». Но посмотрев по сторонам, мы опять никого не увидели. В недоумении мы пошли дальше, но через шесть-семь шагов слышим снова: «Сестра Маркелла, сестра Маркелла! А как там поживает старица Акакия?» Мы остановились и я начала креститься: «Пресвятая! Да что же это? Кто зовёт меня по имени!?». Народ вокруг как будто ничего не слышал. Мы пошли дальше и через десять метров увидели, как к нам приближается некий старчик с вещмешком на плече и с посохом. Мы остановились и ждали. Когда он подошел, то спросил:

– Как там старица Акакия?

– Старче, это Вы нас звали?

– Да, я. Передайте моё многое почтение старице Акакии.

– От кого же?

– От о. Порфирия.

Потом мы пошли с ним в церковь св. Герасима, что в Афинской поликлинике, где Старец открыл мне многое из моей личной жизни, о чём мы достаточно побеседовали. Он благословил нас и мы ушли.

Когда я вернулась на Крит, то заехала в мон-рь Св. Предтечи в Коракья́х и сказала игуменье Акакии:

– Вам передавал поклон о. Порфирий.

– Благословенное мое дитя! Тебе посчастливилось повидать его и взять благословение?

– Да… но кто он?

– Это настоящий святой!

Тогда Старица рассказала мне о жизни этого сокровенного святого.

Однажды летом, спустя годы после того случая, я поехала в Эдипсо́с, где находятся лечебные источники. На обратном пути я остановилась в Афинах у одной знакомой семьи, где попросила г-жу Марию отвезти меня к старцу Порфирию. На следующий день они уезжали в Халкидики и по дороге оставили меня в Ми́леси.

У Старца я встретила очень много ожидающего народа, в том числе были даже монахини с островов. Было много машин, такси и автобусов. Я подумала: «Никак не сможет меня принять. Надо ехать обратно». Но скоро показалась сестра Старца и позвала: «Старец сказал, чтобы внутрь прошла игуменья с Крита».

Я зашла в вагончик и взяла благословение. А он подошел к окну, и начал на стекле изображать план нашего монастыря, одновременно его описывая. Он также сказал: «У вас там утварь обретается: богослужебные евангелия, лампады…, но не могу тебе точно сказать где именно. Как бы там ни было – это имущество ваше».

В какой-то момент его речь была без связи, он невнятно говорил о некоем сокровище, но неизвестно, была ли воля Божия, чтобы оно нашлось. Потом он указал на одно место, подальше от монастыря:

– Вот здесь у вас покоится клад, а также много воды.

– Вы простите, Старче, но всё наше – внутри монастыря и вокруг него. Ничего другого нет и никакой воды. У нас только одна цистерна в Обители.

– Нет… вот здесь есть много воды, и вся она ваша.

– Ну что сказать!? Ничего не могу на это сказать… – Сказала я и перекрестилась, поскольку всё это мне казалось очень странным. Но Старец продолжал, указывая ещё на одно место:

– А вот здесь есть церковь. Надо произвести раскопки, поискать. И вода там есть, так много, что хватит на нужды всех местных жителей.

Я взяла благословение и попрощалась.

Когда я вернулась на Крит, то узнала у блаженной памяти старицы Синклитикии, есть ли у нашего монастыря какое-то имущество или подворье в другом месте, и она ответила отрицательно. Слова старца Порфирия о каком-то имуществе, о церкви, о залежах воды мне казались невероятными.

Через некоторое время наша игуменья заболела и по возрасту ушла на покой, а я приняла игуменство. Однажды пришёл некий человек и сказал:

– Вы должны подписать кое-какие бумаги. Я – арендатор.

– О чём речь?

– О вашем подворье в таком-то месте. Разве вы не знаете, что оно ваше? Прошлая игуменья когда-то подписала соответствующие бумаги. Вышел срок договора и я хотел бы возобновить его.

Я сразу поехала к нотариусу, который составлял договор и спросила его: «Г-н N, здесь вот вышла какая-то путаница, объясните что происходит». Тот сразу смутился, покраснел, язык у него стал заплетаться, но в конце концов он признался.

Монастырь Гувернето (о. Крит) еще в 1936 г. передал нам своё подворье, но некто без нашего ведома сдавал его в аренду и имел с этого доход целых 50 лет. Это и было то подворье, про которое Старец сказал: «и оно ваше». Вот как его просветил Господь, от которого ничто не скрыто, и Старец всё это «увидел» из Афин.

Мы поехали на это наше подворье, в трёх километрах от нашего монастыря. Там мы обнаружили древний храм Рождества Богородицы и постепенно восстановили его. Также нашли фундаменты многих старых келий, остатки маслобойни и один источник. На этом месте был когда-то монастырь и многие христиане приняли там мученическую смерть от турок.

Позже случилось следующее событие. Одна благочестивая женщина, которая жила там неподалеку, видела сон. Ей явилась некая монахиня и сказала: «Передай игуменье Маркелле, чтобы она пришла, и построила мне дом». Женщина не придала этому значения, но сон повторился снова. Думая, что её только засмеют, она так и не сообщила о сне. Но сон повторился в третий раз, и тогда она спросила монахиню:

– Что ты за монахиня? Я тебя не знаю.

– Я – святая Параскева. Передай игуменье Маркелле, чтобы она пришла и построила мне дом.

Рано утром женщина пошла и рассказала всё это митрополиту, а тот послал её к нам. Мы без промедления раскопали то место, на которое было указано той женщине во сне и действительно, обнаружили там остатки храма св. Параскевы, который в скором времени и восстановили.

Посреди подворья проходит речка. В одном месте, где начинается лес, мы обнаружили и другой фундамент какого-то храма, а на глубине трёх метров – гробницу. Здесь мы построили трёхпрестольный храм в честь святого Мелхиседека, святых Константина и Елены, и святой Екатерины.

Кроме того, в скором времени пришли люди из районной администрации и попросили выделить 10 кв. м. для бурения скважины. Мы позволили им это сделать и обнаружили на том месте большой поток воды, которого хватило на всех местных жителей. Все, что предсказал Старец, исполнилось в точности.

Я посетила Старца ещё четыре раза. Однажды он говорил о нашем сестричестве и конкретно заметил насчёт одной монахини: «Вижу келью сестры N. К сожалению, не туда её завело… и поэтому у нее будет плохой конец».

Речь шла об одной из старейших монахинь, которая пришла одной из первых в монастырь, когда только начало собираться сестричество. Слова Старца сбылись и в этом случае, эта монахиня плохо кончила.

В другой раз я пришла с двумя моими знакомыми женщинами, но Старец отсутствовал. Нам сказали, что он в лесу, молится. Мы ждали почти целый день, и переживали, удастся ли его увидеть. Вдруг заметили как он выходит из леса. Когда мы присмотрелись, то увидели нечто невообразимое и чудесное: Старец не ступал по земле, но летел!

Он принял нас, и мы достаточно поговорили, при этом не упоминая о страшном видении, которого мы, все трое, были свидетелями.

В этих беседах со Старцем мы обсуждали разные духовные вопросы, и он обо всем говорил с великим разсуждением. Главным образом, говорил о молитве, о смирении, о любви, о терпении в духовной брани.

Его святые молитвы да будут с нами!

Я познакомился со св. Порфирием в 1972 г. в Калисье, когда мы первый раз приехали туда с женой. Все его учение было только о Христе. Особенно его отличало полное отсутствие ропота – что бы ни случалось в жизни. Он всегда благодарил и славил Господа. Он обладал многими благодатными дарами, особенно прозорливостью и исцелением.

Однажды, уже после смерти Старца, мы с женой, вместе с митр. Кефаллинийским Прокопием посетили одну знакомую нам супружескую чету в Колона́ках. Нас в гости позвали духовные чада Старца: Дмитрий и Елена, жившие недалеко от храма св. Дионисия Ареопагита. По благословению Старца, Елена работала портнихой, обслуживала обеспеченные семьи, и дела у неё шли хорошо.

Мы весь день вспоминали Старца, т.к. все мы его знали и любили чрезвычайно. Между прочим, Елена рассказала о следующем чуде.

Однажды Старец попросил её отвезти его на машине в Эре́трию, дело было срочное. Она с удовольствием согласилась. От Ми́леси надо было доехать до шоссе и повернуть направо на Оропо́с. Оттуда нужно было сесть на паром и достичь на противоположенном берегу Эре́трии, что на Эвбейском полуострове.

Но когда машина достигла шоссе, то поднялась в воздух и полетела! Руки у Елены затряслись на руле и сердце застучало. Когда сознание к ней вернулось, она повернулась к Старцу и сказала: «Старец, мы летим! Ты понимаешь, что происходит?», – но он не отвечал. Когда же вскоре машина приземлилась, и Елена остановила её и немного успокоилась, то Старец с нежностью ответил ей: «Детка! Я же был рядом, чего ты испугалась? Ладно, теперь поехали…».

(1) Старец избегал говорить на духовные темы бестактно, без рассуждения. Он уважал свободу и личность другого человека. Сначала он говорил людям об их интересах, а дальше – ждал когда у них у самих возникнет потребность, возникнет интерес ко Христу. Кто-то однажды спросил его:

– Ты, Старче, не говоришь про религию. Ты вообще священник?

– Я тот священник, который не говорит о Христе, если об этом не просят.

(2) Один мой знакомый пришел к Старцу и сказал:

– Благослови, отче!

– Бог да благословит тебя, чадо.

– Я пришел поговорить про Антихриста.

– Ты посмотри! … Я об Антихристе не разговариваю. Если хочешь, сиди. А разговариваю я только о Христе.

(3) Старец, в целом, был против телевизора. Однажды к нему пришла моя знакомая, которая проводила перед «ящиком» очень много времени. Только она вошла, Старец, прежде чем она успела что-либо сказать, опередил её: «Разбей его, разбей ты этот телевизор! Иначе побьёт тебя диавол как осьминога»³⁵.

(4) Кто-то спросил его:

– Всё-то вы видите, Старче.

– А если что-то не вижу, то перекрещусь и говорю: «Просвети меня, Христе мой, чтобы увидеть это», – и вижу.

– Видите и то, что очень далеко?

– Вижу. Вот, приходили тут люди издалека, а я сказал им где там у них есть вода, хотя никогда не был на том острове.

– И как это?

– Бог просвещает.

(5) Один посетитель сомневался и спрашивал себя, имеет ли Старец дар прозорливости. Он пришёл к нему в келию, но стеснялся спросить об этом прямо. Старец же знал его мысли и сказал:

– Хочешь спросить, имею ли я дар прозорливости?

– Да, отче.

– Да, имею. – Бог дал мне, чтобы и мне спастись.

(6) Как-то раз он сказал мне про старца Паисия: «Благодать отца Паисия гораздо выше моей, потому что он стяжал её с большим трудом, а мне она досталась даром».

(7) Родителям, которые имели чрезмерную любовь к детям, он советовал: «Богу покланяйтесь и служите, а детей просто любите».

Как-то в 1982 году, в одном разговоре с другом я пожаловался ему на проблемы с учёбой. Я тогда начал посещать курс румынского языка и собирался потом учиться в Румынии. Но меня пугало, что там была тогда военная диктатура, коммунистический режим Н. Чаушеску, и поэтому я сомневался. Мой друг посоветовал мне обратиться к его знакомому старцу, сказав так: «Это, знаешь, как если бы жив был свт. Нектарий (Эгинский), – так и этот Старец. Он настоящий святой!». Мой друг А. получил юридическое и богословское образование. Старец Порфирий консультировался с ним по юридическим и церковным вопросам.

В Великую Пятницу мы с моим другим приятелем, Георгием, отправились в Ми́леси. Старец тогда жил в сарае, а чуть дальше, в вагончике, жили его сёстры Хари́клия и Елена, которые за ним ухаживали. Когда мы остались одни, Старец крепко сжал мне руку и спросил:

– Ну, говори, чего ты хочешь?

– Думаю поехать в Румынию учиться.

–- Ну ты даёшь! Зачем тебе эта Румыния? Разве здесь ты не можешь учиться? Подумай хорошенько…

Хотя он и не дал мне однозначного ответа, но внутри я склонялся всё-таки не ехать, полагая, что пользы не будет.

Зимой 1982 года я поступил в Технологический институт агрономии и животноводства в городе Ла́риса. В январе я посетил Старца и он был расположен очень благожелательно. Во время беседы он давал указания: «Пойдёшь туда, там будешь изучать физиологию сельскохозяйственных животных. По такому-то предмету обрати внимание на то и на то, и будет такой-то и такой-то результат… и т. д.».

Он рассказывал мне не только о материалах каждого предмета, но и о разных событиях, которые произойдут во время сдачи экзаменов. Я слушал и недоумевал: «Да что это такое!? Что он говорит…!? Откуда он знает, что я буду делать?».

Но когда начались занятия, то я убедился, что всё происходит именно так, как описал Старец, и тогда я понял, что говорил он не безосновательно, а имел удостоверение от Бога. Это произвело на меня сильное впечатление.

После окончания учебы я работал на птицеферме и, бывало, привозил в Обитель к Старцу маленьких птенцов. Они их выращивали и продавали, покрывая таким образом некоторые нужды монастыря.

После первого знакомства я уже регулярно посещал Старца, но тему о Румынии больше не поднимал. Только через пару лет, я как-то пришёл рано утром, было очень холодно, зима, и мне вдруг захотелось спросить:

– Отче, почему Вы тогда сказали, чтобы я не ехал в Румынию?

– Я тебе не говорил не ехать, ты сам так решил.

– Ладно, я так почувствовал тогда…

– Знаешь, как только ты сказал тогда, что хочешь в Румынию, так я сразу «увидел» приближение некоей тёмной души. «Ну вот… Это будет плохим испытанием для парня» – подумал я, и сказал то, что сказал.

Меня удивило, что он помнил наш диалог двухлетней давности. Тогда я собирался ехать в Румынию с моим соседом, который, в итоге, поехал один. Через несколько лет он вернулся в Грецию, но так и не закончил свою учебу, только потерял душевный покой. Обстановка там крайне обострилась, служба безопасности не оставляла никого в покое. В 1989 году случилось восстание и свержение режима, в результате чего многие погибли. Я понял, что имелось ввиду под «тёмной душой». После этого разговора Старец шутливо называл меня «Панайотис-румын».

Мой брат Харала́мпий был психически нездоров и часто ложился в психиатрическую больницу. В 1977 году ему определили диагноз шизофрении и прописали сильные препараты. Он был всё время подавлен. Когда немного становилось лучше, то он переставал принимать таблетки, а от этого вновь случался рецидив. Мы все потеряли надежду, положение его было ужасным.

Мы с матерью решили обратиться к Старцу и зимой 1982 года приехали туда рано утром на первом автобусе в надежде застать его на месте. Старец успокоил мать: «Не волнуйся за Харалампия. Он выздоровеет. Вижу, как он сажает лук».

Спустя три месяца врачи стали отпускать брата из больницы домой, с условием хорошего присмотра, а также рекомендовали, по возможности, больше гулять.

Через некоторое время мы забрали Харалампия к нашей тетке в город Э́гион. Там брат был спокоен и в хорошем настроении. Он сам проявил инициативу и стал сажать лук в огороде. Это было удивительно, т. к. с тех пор как он заболел – ничего не хотел делать.

С этого времени последовало постепенное улучшение. В 1989 году случился один рецидив, но быстро прошёл. Сегодня уже 35 лет прошло после встречи со Старцем и Харалампий здоров, и теперь ухаживает за нашей матерью. Так исполнилось пророчество Старца.

Когда я познакомился с Поликсенией и мы решили жить вместе, то поехали к Старцу за благословением. Он взял её за руку и среди прочего сказал: «У тебя есть ещё братья. Димитрий – слишком чувствительный и у него проблемы с сердцем. Скажи ему, чтобы он не беспокоился попусту». Димитрий был тогда подростком и из-за несчастной любви впал в печаль. Старец посочувствовал его душевному страданию и помолился за него. Также он «видел», что тот с рождения имел проблему с сердцем. У него был стеноз аорты и в детстве он был прооперирован.

Когда Димитрию передали слова Старца, то он пришёл к нему, взял благословение, и вскоре его душевное состояние начало меняться, а потом проблема исчезла совсем.

В 1991 году³⁶ мы не смогли повидать Старца по двум причинам. Во-первых, он подолгу уезжал на Эвбею, чтобы настроиться на климатические условия подобные афонским. А во-вторых, у нас тогда родился первый ребенок. Поликсения из-за разных забот, связанных с родами, не могла посетить тогда даже духовника.

В ту Великую Субботу мы сидели дома и обсуждали, можно ли будет Поликсении причаститься. Решили не причащать её, но вдруг в этот самый момент зазвонил телефон и, к нашему удивлению, – это был Старец. Мы поговорили о разных вещах и, когда уже прощались, он спросил:

– Ну как, вы будете причащаться?

– Старче, я буду причащаться, а Поликсения не исповедовалась.

– Ну что ты, дружок, пусть причащается! Пасха пришла! Причащайтесь!

В 1983 году, в одно из моих первых посещений Старца, мы сидели у него в келье вместе с А. и Георгием. Была зима, поздний вечер, мы грелись возле самодельной кирпичной печки. Мне тогда было 21, юноша, неопытный и несведущий в духовной жизни. Вдруг Старец спросил:

– Как у тебя с послушанием?

– Ну… хорошо конечно, стараюсь… – ответил я недолго думая.

– Да ничего ты не стараешься, голубчик. Знаешь ли ты, что такое послушание?

– И что это? Точно не знаю.

– Сейчас, я тебе покажу.

Он встал и подошёл к клетке со скворцом. Птичка внимательно за ним следила. Старец приказал ей: «Иди к дверце!» – и та сразу подлетела к дверке. Затем сказал: «Открой дверцу», – и птичка клювом оттянула задвижку, открыла дверцу и замерла, ожидая новой команды. Он сказал: «выходи наружу», – и птичка выскочила, встав прямо напротив выхода из клетки. Потом он сказал: «Давай сюда», – протянул руку и птичка села на неё. После этого сказал ей: «Теперь давай назад, залетай внутрь», – и птичка тотчас залетела обратно. Старец, поворачиваясь ко мне, изрёк: «Вот что такое послушание!». Ясно, что о таком послушании я не имел понятия. Птичка исполняла совершенное послушание, по форме военной дисциплины, не больше и не меньше того, что ей было сказано. Исполняла приказание буквально, без колебания, без промедления и в точности.

В тот период мой друг А. поведал Старцу своё желание стать монахом на Святой Горе. Мы уже посетили с ним мон-рь Ватопед (тогда ещё идиоритмический) и познакомились с отцами высокой добродетели: о. Авксентием, о. Евдокимом и др. Старец сказал другу на это: «Иди. Можешь стать монахом, только твори послушание и не болтай. Требуется великое терпение и послушание. Постарайся. Знай, что даже лёжа на диване там, – на Святой Горе, – ты получишь от Бога великую награду… Понимаешь? Послушание и молчание».

Мой друг А., помимо занятий в институте, очень много читал, особенно святоотеческих книг. Он поехал на Афон и попробовал испытать себя для монашеской жизни, но не выдержал.

Мой друг А. постоянно уговаривал меня бросить курить, но я не поддавался. Естественно, Старец за столько раз, что я приходил к нему и разговаривал вблизи, в закрытом помещении, не мог не знать о моём курении. Но до поры до времени никогда об этом не заговаривал. Святой не обличал.

Зимой 1986 года, после четырёх лет нашего знакомства, после многочисленных встреч, он как-то спросил:

– Ты куришь?

– Ну… да, курю.

– Слушай… оставь это. Скажи лукавому: «всё, больше не буду тебя слушать» и брось это.

Я начал не курить по средам и пятницам, а также в посты, и через некоторое время, с помощью Божией и по молитвам Старца, на Пасху 1987 года, – бросил совсем. Я не закурил даже когда пришлось послужить в армии.

Однажды от Старца вышел один учёный астрофизик, который был поражен тем, что он ему открыл. Поначалу он был очень осторожен насчёт даров Старца и вообще был холоден к вере. Но после встречи с ним, вышел другим человеком.

Они начали говорить о небесных телах, о звездах, и о тайне вселенной. Потом Старец спросил:

– Сейчас, конкретно чем ты занимаешься? Над чем работаешь?

– Изучаем, есть ли у вселенной какой-то конец или нет.

– Есть.

– Что есть?

– Есть конец.

– Вы-то, откуда это знаете?

– Был там!

Кажущийся бесконечным космос имеет-таки свой предел, потому что бесконечен только Бог. Так разрешилось его недоумение. Мы, впрочем, не узнали что́ именно открыл ученому Старец, что произвело на него настолько сильное впечатление.

Однажды Георгий сообщил мне, что Старец очень серьезно болен, и в любой момент может умереть. Все его духовные чада начали день за днем со слезами молиться о его выздоровлении.

Когда ему стало немного лучше, его посетили некоторые мои друзья. Я в то время был в отъезде. Старец кроме прочего сказал им: «Эх, вы! Вернули меня обратно! Не знаете вы, как мне было там хорошо! Вот это было даа! … А вы вернули меня для себя. Не понимаете разве, что если я уйду, то буду рядом? Буду в ваших домах, у вас и у детей ваших. Разве не понимаете этого?».

(1 )) Однажды Старец рассказал моему другу следующую историю. Когда он был ещё молодым монахом в скиту Кавсокаливия, старец Пантелеимон послал его по делу в Великую Лавру. Там монахи были весьма озадачены тем, что на монастырском продуктовом складе каждое утро обнаруживали мышь в кувшине с оливковым маслом. Повсюду ставили ловушки, но безрезультатно. Молодому же монаху Никите (первое имя Старца) было открыто что́ надо делать. Он предложил способ как направить мышь, которая захочет проникнуть к маслу, по определенному пути, чтобы перед самым кувшином она попалась в ловушку. Так оно и случилось.

(2) Однажды ему позвонил некто из Африки. После некоторого обсуждения вопросов, Старец напоследок добавил: «Смотри там, у тебя воруют бананы. Ночью приходят и воруют». Ничего не было скрыто от Старца.

(3) Один раз, когда я пришёл к нему, в келье был народ, Старец беседовал и давал советы с большой любовью. Он говорил умилительно и со смирением. Один человек спросил:

– Отче, а сколько Вам лет?

– Мне… всё никак не воспринимают меня всерьез… и вот, чтоб воспринимали меня всерьез, говорю – восемьдесят!

Мы слушали его затаив дыхание. Насколько смиренным он был! Всё, что он ни говорил, было исполнено благодатью. Рядом с ним всё преображалось и исполнялось радостью.

(4) Один раз сказал нам, что «видит» молодых людей в р-не Ма́талы (на Крите). Он видел как прекрасны их души, ребят, которые стали хиппи. Они были чем-то обижены и таким образом выражали свой протест. Он хотел бы поехать к ним и поговорить, рассказать им о Христе. Любовь Старца не знала границ и преград.

(5) Один мой друг, знакомый Старцу, от какого-то недуга потерял голос, и врачи строго запрещали ему есть соль. Старец был другого мнения: «Это неправильно. Ешь немного соли, организм в ней нуждается. Проблема в другом. Не та, что говорят врачи». Через некоторое время оказалось, что Старец был прав.

(6) У моего друга А. вышел спор на сложную богословскую тему с одним из выдающихся и благочестивых преподавателей богословия в университете. Их разница во мнениях заинтересовала и меня, а когда однажды Старец позвонил мне, я не упустил возможности и спросил его об этом. Он ответил: «Ну, голубчик, твой друг тут прав».

Он не сказал: «преподаватель неправ» или «он ошибается». Он обратил внимание на правильный ответ. А чужую ошибку не преследовал. В этом проявилась его разсудительность и почтение к другому. Позднее преподаватель признал свою ошибку.

(7) Старец Порфирий был человеком высшей любви, великого разсуждения и благорасположения. Будучи просвещён от Бога как никто другой, он был противником строгих правил, запретов, и это – в нашу эпоху, которая отличается повсеместным падением нравов и отпадением от веры.

Однажды, когда мы обсуждали разные богословские темы, он сказал: «Книгу Правил (пида́лион) я отложил в сторону и правильно сделал». В другой раз меня поразило его высказывание: «Церковь пребывает вне времени».

(8) В то время, когда я читал книгу св. Симеона Нового Богослова, в одно из посещений Старец, – хотя я ничего не говорил ему об этом, – сказал мне: «Вот, голубчик, … станешь как Ап. Павел! Так и подвизайся, чтобы это случилось». В тот момент мне показалось это чересчур странным преувеличением. «Но, разве возможно то, что он говорит?», – спрашивал я сам себя.

Через два дня, из книги, которую читал – я получил ответ. Там говорилось, что нет гордости, дерзости, или нечестия в том, чтобы желать уподобиться Апостолу Павлу. Это не зависть к святым, так как тут нет стремления к первенству, большей славе и чести. Тот, кто хочет славить или почитать Апостола Павла, должен подражать ему и стать подобным ему в вере³⁷.

(9) В 1983 году я посетил старца Паисия, в его келье Панагуда на Афоне. Между делом я сообщил ему, что являюсь духовным чадом старца Порфирия. Тот с явным восхищением воскликнул: «Такие как старец Порфирий, один раз в двести лет рождаются!»

Кроме совета, чтобы молиться мысленно простой молитвой: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», Старец часто ненавязчиво мне предлагал изучать разные духовные книги. Он говорил мне: «Будем стараться ежедневно читать Священное Писание и Псалтирь».

Также он с восхищением говорил и восхвалял святителя Григория Богослова. Советовал читать его творения и превозносил такими словами: «Невероятно! Он велик, великий богослов святой Григорий».

Ещё говорил: «Когда вас что-то обременяет – выходите на улицу, идите в горы, на воздух, развейтесь, не сидите в четырёх стенах».

И вообще, он особенно восхвалял труд. Не хотел видеть людей расслабленных, равнодушных, ленивых, чтобы кто-то сидел спустив рукава и ничего не делал. Любил телесное утруждение. Всё его учение сводилось к трём добродетелям: послушание, молитва и труд.

Очень редко он говорил кому-либо: «Не имею извещения. Не знаю что́ сказать тебе». Отсюда можно заключить, что он говорил не от своего ума, не от логики, а от божественного извещения. Разумеется, что не всё можно и говорить, и, вероятно, иногда он так поступал, чтобы избежать ответов какому-нибудь надоедливому посетителю.

***

Старец не давал советы легко и просто. Он не настаивал и не обличал со строгостью. Я всегда чувствовал его родным и доступным. Рядом с ним ты ощущал себя в безопасности, с ним было легко и свободно. Ты чувствовал, что он любит тебя по-настоящему, совершенной любовью, и от этого – мог говорить с ним свободно. Не было места расчёту: как сказать, что он подумает и т. п. Я всегда говорил открыто и знал, что и он говорит открыто. В разговоре он был чист, искренен, без задних мыслей. Он не просто Святой, – он учитель. Человек невероятной разсудительности и неповторимых, исключительных даров. Встреча с ним была праздником и душа не могла им насытиться.

Когда выходил от него, то просто летел, а не шёл. Так легко, свободно и радостно я себя ощущал. Около него душа впадала в эйфорию, незабываемое и радостное состояние.

В 1989 году наш монастырь посетил старец Порфирий и с ним ещё три человека. Их принимала тогда покойная игуменья Олимпиада.

В этих местах, – в районе Фоки́ды, где находились древние Дельфы, – не хватает воды. Поэтому мы были вынуждены привозить воду для нужд монастыря издалека.

Когда об этой проблеме узнал Старец, то указал на одно место рядом с монастырем, где через некоторое время мы начали копать и обнаружили источник воды.

После этого короткого посещения Старец снова приехал почти через год. Он как и в прошлый раз мало говорил, но постоянно восхищался нашим монастырём, история которого прослеживается с XI века. В 1943 году его сожгли итальянцы, но и тогда монастырь не запустел, хотя находился в жалком состоянии и экономическом упадке.

Старец с интересом обошёл все уголки Обители. Когда он вошел в святой алтарь, то встал перед престолом и помолился. Потом повернулся к нам, стоявшим снаружи и, показывая рукой, сказал: «Вот здесь, перед этим святым престолом, пролито… очень много слёз!»

Вообще, всякий паломник, входящий в наш соборный храм, выражает нам своё восхищение, с чувством благоговейного трепета.

Я слышал много хорошего о старце Порфирии и о его дарах. Поэтому, захотел поехать, познакомиться и увидеть лично что́ там такого особенного.

Как-то раз, будучи в Афинах, я поехал туда (в больницу) на автобусе. Думаю, это было в 1985 году. Там я встретил четырёх молодых людей, которые тоже пришли к Старцу. Я спросил одну пожилую женщину, которая была там:

– Мы сможем попасть к нему?

– Как вам сказать… Он уже пожилой и у него нет настроения…

– Я из Кардитцы и мне трудно будет приехать снова. Я должен хотя бы взять благословение перед уходом.

– Ладно, пойду, скажу ему.

Вскоре вышел Старец и всех нас благословил, ничего не говоря. Когда мы уходили я думал: «Ну и что? Ничего в нём особенного, он такой же как и другие отцы. Не вижу ничего чудесного, ничего особенного, что могло бы меня удовлетворить».

На Афоне я уже повидал старца Паисия, старца Харала́мпия Дионисиатского, старца Анфима в Скиту Св. Анны и других.

Мы удалились примерно метров на семьдесят, как услышали ту женщину: «Ребята! Давайте обратно, вас зовёт Старец». Старец сказал: «Ребята, я вас попрошу… возьмите каждый из вас по мотыге и по тяпке, пойдите в сад и окучивайте землю вокруг деревьев, чтобы при поливе вода не расходовалась зря, но питала их наилучшим образом».

Мы пошли в сад, а я всё думал: «Вот повезло, может быть и удастся хоть немного поговорить с ним, хоть скажет что-то полезное. Ах, Господи, сделай, чтобы он пришёл сюда, проверим так ли он свят, как говорят».

Вскоре я заметил, как он издалека приближается к нам, потихоньку ступая, с палочкой. Он подошёл сразу ко мне немного прихрамывая. Он подошёл ко мне – любопытному, «Фоме неверующему» и спросил меня:

– Откуда ты, чадо?

– Старче, я из Маврома́ти Карди́тсы.

– Ааа… из Маврома́ти…

Он наклонил голову и глядя вниз постукивал палочкой по земле. При этом говоря:

– Ааа… Деревня ваша продолговатая и очень большая!

– Да, Старче, много народу, около 2500 жителей.

– На въезде в деревню, справа, стоит небольшая часовня.

– Да, Старче, вы у нас бывали?

– …Дальше, по дороге вверх, ещё одна церковка, уже в самой деревне. Маленькая…

– Да, Старче, это церковь святых Безсребренников.

– Прекрасно! У вас есть ещё одна церковь на холме.

– Ааа, да… это святого пророка Ильи.

– Нет-нет…, до туда мы ещё не дошли.

– Там ещё, напротив, церковь святого Георгия.

– Нет-нет, и туда мы ещё не дошли.

– Старче, так Вы были у нас в деревне?

– Тсс! – сказал он, прикладывая палец к губам, как это обычно все делают. А я подумал: «Ёлки-палки, откуда он всё это знает? Что он хочет всем этим сказать!?». Старец продолжал:

– У вас есть ещё церквушка, ну-ка подумай…

– Святой Екатерины?

– Точно, нашел-таки! Потом уже идёт церковь св. пророка Ильи, а дальше – стоит очень большой храм, правильно?

– Да, святителя Николая. Это центральный храм нашего села.

– Прекрасно…! Идём дальше, проходим деревню, выходим и оказываемся у реки, перед большим мостом.

– Да, это напротив села Муза́ки.

– А теперь пойдем туда, о чём ты говорил, – в церковь св. Георгия.

– Да, отче, это – не доходя до моста.

– Да, перед самым мостом, поднимаемся, поднимаемся…, на самом верху это. Теперь налево, налево и выходим наверх. Там, чадо мое, сокрыто большое сокровище!

Тогда я был неопытным собеседником и не спросил его, что́ это за сокровище. Материальное или духовное? Когда-то в церкви св. Георгия было много драгоценной утвари, был даже музей, но всё исчезло. Не знаю, это ли он имел в виду. В тот момент я был растерян от всего происходящего и не догадался спросить. Он описал мне ещё много деталей нашей местности и я был крайне удивлён. Такого я никак не ожидал, и всё думал что́ бы это значило.

В конце концов он посмотрел на меня (судя по всему он к тому времени уже ослеп на один глаз) и загадочно спросил:

– Ну, хватит тебе того, что я сказал?

– Старче, вот это номер! Не просто хватит… Это поразительно! Может быть вы бывали в нашем селе?

– Ладно, давай, пойду я и с другими поговорю.

Все это было невероятно! Он говорил обо всём, будто держал пред собой фотопанораму и всё видел.

Мой муж работал на гусеничном тракторе (бульдозере) и ровнял землю на одном из полей в районе Ла́рисы. Когда он спустился чтобы поправить ковши, то по невнимательности застрял между ковшом и гусеницей. Он переломал ребра, одно из которых воткнулось ему в легкое, а также ударился головой и истекал кровью.

Его отвезли в больницу г. Ла́риса, где врачи известили меня, что скорее всего он умрёт. Оттуда его переместили в городскую больницу Салоник, где врачи тоже не подавали мне надежды, т.к. никакая операция, по их мнению, не могла спасти его положение. Он пролежал месяц в реанимации и в определённый момент они сказали мне, что он на всю жизнь останется «овощем». Спустя несколько дней, пока мы с его сестрой ожидали посещения, нам сообщили, что он умер. Его покрыли белой простынёй и стали готовить к отправке в морг.

Я изо всех сил молилась Богородице и святому новомученику Рафаилу, ведь у нас было троё детей и куча непокрытых долгов. А сестра мужа даже высунула голову из окна и громким криком призывала на помощь святого Иоанна Русского. В тот момент мой муж чудесным образом поднял руку и стянул простынь с лица! Врач хирургического отделения, г-н Иоанн Даду́кис, увидев это чудо прослезился.

Супруга перевезли в Афинскую больницу в Верхней Лио́сии, состояние его по-прежнему было очень тяжёлым, почти бессознательным, но мы надеялись хоть на какое-то улучшение. Там, одна знакомая, Елизавета Фунтула́ки, дала мне телефон старца Порфирия и настояла на том, чтобы я набрала ему в пять часов утра. Он поднял трубку и прежде чем я успела что-либо рассказать о своей истории, заговорил со мной немощным голосом: «Твой муж будет жить и поправится, а насколько поправится – Бог знает». С этими словами я сразу воодушевилась и обрела надежду на лучшее, потому как моя подруга отзывалась о нём, как о святом человеке.

С тех пор мой муж стал выздоравливать и через семь месяцев вернулся домой, в Ла́рису. Последствием того несчастного случая стало то, что муж потерял голос и немного прихрамывает.

Славлю и благодарю Бога и его святых за это невероятное исцеление моего мужа!

В 1979/1980 годах в Калама́ту приехала знаменитая народная певица Ви́ки Мосхолью́, давать концерт. Я давно её знал, с тех пор как жил в Ксило́кастро, где мой дом был рядом с домом её кумовьи. Она была благочестивой и верующей христианкой. Её мать, как и тётка были монахинями. Мы поговорили с ней об одной моей тогдашней семейной проблеме, и она предложила мне обратиться к старцу Порфирию, отзываясь о нём самым лучшим образом.

Примерно через два года, отчаявшись во всех попытках исправить ситуацию, я решил отправиться к Старцу в Ми́леси. Я ему всё рассказал. Мои родители умерли, а с четырьмя моими старшими сёстрами у меня был конфликт из-за раздела имущества. Родители оставили нам дом и четыре участка. Сёстры никак не могли поделить имущество и на каждое моё предложение отвечали отказом. Из-за этого наши отношения охладели. Старец кроме всего прочего сказал по этому поводу: «От нас требуется любовь и уважение. Это испытание. Потерпи пока и, – помяни моё слово, – через несколько лет они поймут свою ошибку и захотят её исправить. Ещё и прощения у тебя попросят».

Всё это началось сбываться в прошлом году, в начале 2016-го, когда умерла моя сестра жившая здесь, в Греции. Другие вышли замуж и жили в Австралии, и после этого начали робкие попытки наладить со мной связь через общих знакомых. Постепенно, одна за другой они начали мне звонить и, в конце концов, признали свою неправоту и извинились. Предсказание Старца сбылось через тридцать пять35 лет!

Я женился совсем молодой, мне сватали девушку, которая мне не нравилась. Такие были времена: отец решил нашу судьбу и нас не спросил. Наш брак имел кучу проблем, но я привык к такому раскладу. Всю жизнь приходилось терпеть. Жена была категорически против Церкви, не хотела чтобы я кадил в доме ладан, зажигал лампаду, не говоря уже о моих походах в храм по воскресеньям, как у всех нормальных христиан. Даже когда мы проходили мимо церкви, она противилась чтобы я заходил внутрь хотя бы поставить свечку.

В 1987 году наши отношения крайне обострились. Я стал очень нервным, психика была на грани срыва, и тогда я решил снова посетить старца Порфирия. На этот раз я застал его в его Обители в Ми́леси. Он внимательно меня выслушал, посоветовал кое-что, а потом произнёс такое, что не забывается: «У неё будет мучительная смерть… Вспомнишь меня, когда это случится».

Спустя три года, в июне 1990 года, когда однажды я вернулся домой с работы, то с изумлением обнаружил, что жена забрала все наши деньги и покинула нас. У нас было тогда две маленьких дочери, девяти и одиннадцати лет.

Через много лет я узнал, что у неё начались потом серьёзные психические проблемы и её изолировали в психлечебницу. Говорили, что она окончательно сошла с ума или даже стала бесноватой. Больше года она пролежала в кровати и не могла разговаривать. Она ужасно мучилась и выла от боли. В таком состоянии и умерла, в 2012 году. Молю, чтоб хотя бы перед смертью она произнесла хоть одно «согрешила», чтобы милосердный Господь помиловал её душу. Когда я узнал о её смерти, то вспомнил слова старца Порфирия. Они сбылись спустя двадцать пять лет.

Однажды зимой 1980 года, в будний день, наш монастырь посетил некий Старец в сопровождении одного мирянина. Мы, с покойной игуменьей Агафангелой, хорошо приняли гостей, как полагается. Старец был нам незнаком и он представился как о. Порфирий, – ныне прославленный в лике святых, а с ним его духовное чадо – Порфирий Папар́умбас, – в последствии архимандрит, ныне уже покойный.

Мы вошли в храм поклониться иконам, а Старец, как будто зная обстановку, сразу направился в северо-западный угол храма, где находится гробница Иосифа Герондоя́ниса, последнего ктитора монастыря (он был прославлен в 2007 году). Старец о чём-то задумался и как будто хотел что-то поведать, но решился сказать только одну вещь: «Старец (Иосиф) здесь очень устал покоиться и надо бы его отсюда достать…».

Потом он приблизился к месту слева от престола и с большим восхищением воскликнул: «Вот здесь… всё святое!».

Выходя из храма, он сказал мне о своём желании найти подходящее место для основания монастыря. Он восхищался красотой Крита, его пещерами, старинными кельями подвижников, его природой и нарочитой тишиной. Он также говорил: «Здесь святое место, великая благодать, потому что здесь подвизались великие аскеты. Здесь должны быть устроены монашеские общины».

Потом мы посидели во дворе, возле входа в монастырь, и захотели предложить Старцу на выбор: кофе или горячий чай, но он вежливо отказался. Но затем, всё-таки принял предложение, ради послушания, чтобы Игуменья приготовила ему чай.

Он сказал, что обошёл весь Крит, все монастыри, но тут у нас ему понравилось больше всего, и он хотел бы устроиться где-нибудь поблизости, в Ка́псасе, монашествовать вместе с нами. Он предложил буквально следующее: «В этом монастыре будет по-прежнему женская обитель. Я буду исповедовать и народ, и монахинь, а ты (обращаясь ко мне) будешь жить в соседнем монастыре Живоносного Источника, в селении Кало́ Неро́ и будешь отвечать за совершение Божественной Литургии. Мы также можем посадить деревья на окружающих холмах и возделать землю вокруг монастыря. И будет здесь настоящий духовный оазис».

Мы с Игуменьей, когда всё это слушали – внутренне противились всему этому, всё это казалось невероятным при наших возможностях. Мы пожаловались ему, что денег у нас едва хватает на жизнь, нет достаточного количества воды и т.д. Он только ответил: «Бог пошлет…» Потом он встал, мы взяли благословение и попрощались.

Обитель Преображения Спасителя, Ми́леси

Обитель Честна́го Предтечи, Капса́ Ситийская

Осенью мы принимали у себя в монастыре студентов Богословского факультета Афинского Университета, которые были родом из нашей митрополии, а покойный митрополит Ситийский Филофей, таким образом приобщал их к церковной жизни.

В одном разговоре, ребята с большим восхищением начали говорить о некоем старце Порфирии, который жил в Ми́леси и обладал множеством благодатных даров. Я поинтересовался: «Это не тот ли маленького роста, очень простой, с темно-голубыми глазами, со светлым и мирным сияющим лицом?», – имея в виду нашего недавнего посетителя. Ребята сразу подтвердили, что это именно он – старец Порфирий.

С того момента я загорелся желанием познакомиться с ним и узнать поближе. А когда по делам монастыря мне пришлось ехать в Афины, то я сразу пришёл к нему. Однако, тогда принять он отказался, – скорее всего из-за моего чрезмерного любопытства испытать его дары.

В тот день (что случилось промыслительно), я не успел закончить свои дела, и мне пришлось приехать в столицу ещё раз через неделю. На этот раз я попал к Старцу и тогда-то мне и открылись сокровища его благодатных даров прозорливости и пророчества. Старец открыл мне всю мою жизнь и про наш монастырь тоже. Та встреча навсегда отзывается животрепещущим чувством в моей памяти.

Зимой 1981 года он жил в вагончике. Как-то раз, когда я зашёл к нему, он лежал и выглядел очень изнурённым. Мне сразу стало ясно, что это человек высокой духовной жизни, необычайным образом его лицо светилось в полутьме.

Он крепко взял меня за левую руку и начал говорить, но этот голос исходил словно бы не из него, а откуда-то свыше. Я был сильно растроган. Несколько раз он останавливался, молчал, смотрел вверх, и продолжал говорить снова.

Скоро нас прервали инженеры-проектировщики, архитекторы, строители, которые занимались возведением монастыря на небольшом расстоянии от нас, и пришли проинструктироваться к Старцу. Мне пришлось шесть раз выходить из вагончика, чтобы они пообщались. Это, впрочем, меня нисколько не смущало, так как я чувствовал, что Старец ещё откроет мне много сокровенного.

Снаружи ещё толпился народ: клирики, монахи, миряне. Они огорчились, когда я сказал им, что Старец ждёт меня к себе снова и, к сожалению, ушли.

Когда я зашёл и сел рядом, то он начал открывать мне разные сокровенные вещи и между прочим сказал: «Твой монастырь – один из лучших. Я думал приехать и жить там. Туда тогда бы приезжали не только с Крита, но и со всей Греции. Мы бы устроили там настоящий райский уголок! Народ бы стекался отовсюду, ты бы очень помогал своим служением Литургии, исповедью, мы бы духовно поднимали народ… Но я увидел, что и ты, и Игуменья были против. Внутренне вы сильно этому воспротивились. Поэтому я не стал настаивать, чтобы не огорчать вас».

Я ответил ему: «Мы так думали не со зла. Нам просто не верилось, что всё это, предвиденное вами, осуществимо. Мы не смогли прочувствовать глубоко то, что вы нам предлагали…».

– Я «знал», что ты пришел туда совсем молодой и в голове у тебя были свои собственные планы и мечты, и я не хотел их ломать. Не хотел причинять тебе неприятности. Если бы захотел, то пошел бы прямо к епископу и попросил бы это место, а он бы мне уступил его. Но я не хотел так поступать. Воля Божия была, чтобы я обосновался в другом месте…

» Когда я был маленький, как-то раз пошёл на море и случайно свалился в воду. Было очень холодно и у меня что-то случилось с сердцем. А у вас здесь, в Ка́псасе, благоприятный климат, нулевая влажность, всегда нормальная температура, потому что вы ближе к Африке.

» Пещеры и скиты здесь когда-то были наполнены монахами. Здесь жили преемники египетского монашества. В левой части твоего храма – особенно святое место: там совершались великие молитвы. Многие подвижники и простые христиане в былые времена приняли здесь мученическую смерть, особенно много пострадали от захватчиков-сарацин. Пираты тоже здесь грабили и разрушали монастыри. Монахи забирали священную утварь и прятались по пещерам от варваров.

Церковь твоего монастыря была главным соборным храмом. Сюда на службу собирались по воскресеньям пустынники. При старце Иосифе Герондоя́нисе многие больные здесь обретали исцеление…».

Потом я узнал, что Старец во время приезда в наш монастырь посетил и наскальную пещеру прп. Иосифа в ущелье «Ка́псас», и по благодати Божией созерцал подвиги подвизавшихся там аскетов. Он рассказал мне и о таких пещерах в нашей местности, о которых я даже не имел представления.

Всё время держа меня за руку, он продолжил свой рассказ: «Под вашим монастырем находится большое подземное озеро дождевых вод. Там очень много воды.

» А вон там, подальше, – у тебя подворье, участок с масличными деревьями (это в районе Марула́). Там во времена турецкого ига произошло много убийств. Из-за многочисленных убийств там развелось много демонов. Поэтому когда-то следовало бы устроить там жертвенник, т. е. святой храм, чтобы освятилось это место и вообще вся округа чтоб успокоилась.

» Пусть вас исповедует о. Анастасий Хатзаки (служащий священник в женских Обителях Вознесения Господня и «Достойно есть» в Иера́петре), – человек достойный, духовный, идущий по пути святости».

И действительно, мы избрали себе духовником о. Анастасия, который, как оказалось, находился в духовном общении со старцем Порфирием. Старец, кстати, сказал ему, чтобы он не искал воду у себя в монастыре, её там нет, чтобы не тратить сил попусту.

Наш климат, и вправду, был идеальным для сердечников, как и говорил Старец, а наша игуменья Агафангела страдала сердечной недостаточностью в последней стадии, тяжело дышала и быстро уставала. Однако-же, она прожила до 98 лет и мирно отошла ко Господу.

Кроме всего этого, Старец открыл мне множество сугубо личных вещей. Он рассказал о мне самом, о моей душе, что говорит о том, насколько хорошо он меня знал.

Также он рассказал о моей проблеме со зрением, дал советы и объяснил наперёд, как она будет развиваться в будущем.

Ещё помню, как он сказал, что большинство средств для восстановления своего Исихасти́рия он заработал сам, много лет работая вместе со своими сёстрами в небольшой швейной мастерской, которая была у них в монастыре.

«Когда мы всего себя отдаём Христу – тогда рождается радость. Огорчение говорит о том, что мы не вверяем свою жизнь Христу».

(1) После этой встречи я первым делом взялся исполнять поручение Старца по обретению мощей прп. Иосифа. По молитвам Старца у нас не было с этим никаких трудностей, и в мае 1982 года достали мощи из гробницы. Тогда мы убедились, как прав был Старец, когда сказал, что св. Иосиф «устал» там: внутрь гробницы попала земля, проникла сырость и мощи начали рассыпаться.

(2) Мысли Старца насчет посадки деревьев вокруг монастыря воодушевили меня и, постепенно, я посадил три тысячи оливковых, пятьсот плодовых деревьев и тысячу виноградных лоз. Также я посадил лимонные деревья и устроил несколько огородов. Кроме того, я привёл в порядок земельный участок на подворье, и там тоже посадил деревья.

(3) Через несколько лет я начал восстанавливать храм на подворье. От начала работ, т.е. установки фундамента, и до самого конца, т.е. освящения храма, не прекращались разные неприятности. Каждый день какое-нибудь искушение. То без всякой причины вода закончится и невозможно замесить раствор, то грузовик перевернётся со стройматериалами и чуть не гибнут люди, то рабочие устраивали скандал из-за пустяков, а один раз они чуть не подрались даже во время высотных работ на куполе…

Но все эти бесовские козни прекратились, как только мы наконец освятили храм св. Каллиопии, в июне 1995 года. После исполнения поручения Старца всё вокруг сразу изменилось, место преобразилось.

Я служу там Литургию раз в сорок дней с большим удовольствием, но в то же время чувствую некоторые стрелы лукавого, а именно – усиленную брань разных помыслов.

Мы освятили храм в честь св. Каллиопии – по некоему моему внутреннему наитию. А через семь-восемь лет, когда готовили к изданию житие прп. Иосифа, которого вскоре должны были прославить, оказалось, что его супругу звали Каллиопия и это была благочестивая женщина в конце жизни принявшая монашество.

Когда у меня были какие-то проблемы, то я звонил Старцу, обычно в вечерние часы, и получал безошибочное наставление. Он всегда брал трубку и был расположен к разговору. Иногда он звонил сам.

(1) Помню, один раз, когда я почувствовал потребность поговорить по телефону со Старцем, я позвонил и трубку подняла женщина, которая помогала Старцу. Она сразу сказала мне:

– Несколько минут назад Батюшка сказал мне, что сейчас позвонят и чтобы я подняла трубку – будет звонить о. Мефодий с Крита. Это Вы о. Мефодий?

– Да, я – сказал я с изумлением, так как мы не договаривались о звонке.

Позже я узнал от Эммануи́ла Капетана́киса, что ту женщину звали Ксения Макрия́нни, она была музыкантом. В тот день она была у Старца в Обители и спросила его:

– Старче, расскажите, что такое молитва.

– Смотри… Есть на Крите один подвижник, в Обители Капсийской, а зовут его о. Мефодий. Сейчас я помолюсь и он нам позвонит по телефону.

Старец воздел руки и молча помолился. Именно в тот момент я и почувствовал потребность позвонить ему. После нашего телефонного разговора он сказал Ксении:

– Ну что, поняла теперь, что такое молитва? Давай теперь, в добрый путь.

Ксения приняла монашество и сегодня она игуменья Обители св. Иоанна в Чикаго.

(2) В другой раз он сказал мне: «Внизу под твоим монастырем, на большой глубине есть подводная пещера, которая выходит к морю. Там обитает крупная рыба – рофо́с (тёмный гру́пер), и её никогда никто не поймает, потому что к ней не подобраться».

Я попросил одного моего знакомого водолаза обследовать глубинные воды под монастырем и он, с помощью сильного прожектора, действительно увидел в глубине пещеры крупную рыбу – тёмных груперов.

(3) В другой раз он позвонил, чтобы спросить: выросли ли уже на побережье возле монастыря ради́кии³⁸ рядом с морским побережьем недалеко от Обители. Когда я ответил отрицательно, то он сказал: «Не ври, пойди и посмотри».

Я был там всего пару дней назад и видел, что радикии ещё не выросли, но теперь, по просьбе Старца, спустился снова и с удивлением обнаружил, что всё побережье было усыпано радикиями. Из Оропо́са он каждый день «видел» нас и знал что тут происходит лучше нас самих.

Эта трава содержит много йода и солей, поэтому она полезна для здоровья и нравилась Старцу. Я позаботился об этом и выслал ему в Оропо́с посылку с радикиями.

(4) Ещё он говорил: «У вас, около Монастыря, море очень глубокое, и там полно крупной и вкусной рыбы. Пойди, посмотри – водится много мурен, очень хорошие и крупные. Ка́псас – словно берег Скита Святой Анны на Афоне».

Так он сказал, потому что Ка́псас не обдувают холодные северные ветра. А также потому, что в тот период я был занят посадкой деревьев и садами, а рыбной ловлей не занимался вовсе.

Рождество 1981 года. Духовные чада Старца поют рождественские колядки перед его домиком.

Неделя Торжества Православия (1978 г.) в Каллисья́х. Преосвященный митрополит Бачский Ириней (справа) и о. Константин Пападо́пулос.

Я посетил его ещё два раза. Третий и последний раз был перед самым его отбытием на Святую Гору, – мы встретились в его келейке, в Исихасти́рии, строительство которого к тому времени подходило к концу.

Тогда он рассказал мне о своей жизни на Афоне и служении потом в Афинской поликлинике. Много раз он возвращался к теме любви ко Христу. Говорил так: «Будем сильно любить Христа. Что ни делаем, – будем делать это ради Христа. Всё ради Христа! Центром всей нашей жизни пусть будет наша вера и Христос. Не будем забывать об этом: что бы мы не делали – всё для Христа, потому что всё прекрасное – во Христе. Он всегда с нами и помогает нам.

» Между собой мы должны иметь реальную, настоящую любовь, и любить всех надо непринужденно, ничего не ожидая взамен. Наше счастье зависит от трудов ради Христа. Христос – это наше всё».

Поскольку и я был духовником, то Старец подчеркивал мне важность внимательного подхода к каждой человеческой душе. Говорил, что всякая душа особенная, и требует своего подхода.

После моего первого посещения Старца в Ми́леси, он многих посылал ко мне с разных мест Крита на исповедь.

Ещё он говорил, что телесный труд – величайший дар Божий. А также, что надо подвизаться изо всех сил и не оставлять молитву, умное делание.

Я никогда не забывал слова Старца о том, что моя Обитель находится над подземным дождевым бассейном. И вот, осенью 2016 года, т.е. спустя тридцать шесть лет, мы пробурили скважину прямо перед монастырём, и на глубине сорока метров обнаружили воду, в которой тогда очень нуждались.

Старец Порфирий не всегда скрывал свои дарования. Иногда он открывал их с большой простотой и очень естественно, со смирением. Таким образом он хотел помочь людям, чтобы мы все непрестанно славословили Бога за Его богатые дары.

Я чувствую как благодать святого Порфирия пребывает, – вместе с другими святыми, – здесь, в нашем монастыре. Поэтому, считаю его нашим третьим (монастырским) святым, после св. Иоанна Предтечи и прп. Иосифа Геронтояниса.

В Обители Успения Богородицы «Ма́тзари», с игуменьей Макриной и сестрой Евникией.

С игуменьей Макриной и сестрой Гликерией. Слева – нынешняя игуменья Антонина, Обители Святого Антония.

Старица Порфирия, в миру Хари́клия, была родной сестрой св. Порфирия. Она на протяжении многих лет жила рядом со святым Старцем, равняясь на него как на образец подвижничества. Она была сильно изнурена тяжелым трудом, который несла с детства. Уже с малых лет она жила как монахиня. Сколько я её помню – всегда одевалась в чёрное. Её духовный подвиг был тайным, она имела великую любовь к Богу, благоговение и самоотвержение. Была очень простой по характеру и одевалась просто. Я никогда не видела на ней новых вещей, её одежда была всегда ветхой и полинявшей. Такие же были и тапки, в которых она обычно ходила. Её постничество оставалось незаметным, так как с детства она была тучного телосложения.

Она говорила: «Я неграмотная, школу даже издалека не видала». Старец Порфирий постепенно, по слогам выучил её читать, и она начала изучать духовные книги. У неё был хороший слух и она прекрасно пела. Она знала наизусть все катавасии, множество тропарей и в течение дня потихоньку их радостно напевала.

Старец руководил её духовной жизнью с рассуждением, давал советы. Естественно, что старица сильно любила его, и была абсолютна ему предана. Старалась оградить его от множества народа, который каждый день его обступал. Часто они молились вместе, переживали такие небесные состояния, о которых не рассказывали. Если она не пела, то молилась умной молитвой. Она была неутомимой делательницей умной молитвы, поэтому её всегда можно было увидеть с мирным улыбающимся лицом.

На Турко́вунах³⁹ у них была вязальная мастерская. Работали очень много, до позднего вечера, много часов на ногах, и при этом – молились. Ещё тогда, от долгого выстаивания у неё начались боли в ногах, особенно в коленях.

В Каллисье́ держали коз и кур, а также Старица заведовала одной птицефермой в Пендэ́ли. Кроме того, она взяла на себя содержание четырех детей из крайне бедных семей, которые не имели возможности их материально обеспечивать. На всём они сильно экономили, жили очень бедно, «затянув пояса», чтобы копить средства на строительство Обители.

Несмотря на это, она творила милостыню: много раз я сама видела, а также слышала от третьих лиц, как она подавала нуждающимся. На деньги, которые жертвовали на скит, она покупала продукты, часть из которых раздавала бедным. По возможности помогала ещё и другим обителям.

В преклонном возрасте боли в ногах усилились и она стала ходить с ортопедическим приспособлением. Кроме этого у неё была почечная недостаточность и приходилось пить много воды.

Несмотря на сильные артритные боли, никто никогда не слышал чтобы она жаловалась или роптала. Вся её жизнь была заполнена любовью, терпением, послушанием, бедностью, злостраданием, подвигом, жестокой работой и непрестанной молитвой. При этом она всегда была весела, и эта радость вместе с надеждой передавалась другим.

После смерти Старца, она, будучи в какой-либо нужде по-простому обращалась к нему, естественно и уверенно. И святой Старец незамедлительно ей помогал.

С Преосвященным митрополитом Каристи́йским и Скирским Серафимом, перед зданием Митрополии.

Старица Порфири́я Отец Даниил Гу́валис

Старица имела множество даров. В том числе дары прозорливости и пророчества. Но старец Порфирий просил её скрывать это, насколько возможно, чтобы, надо полагать, не повредиться от человеческих похвал. Приведу коё-что из того что помню.

(1) Однажды я пришла к ней и принесла с собой маленький магнитофон, чтобы тайком записать её пение. Потом повторила это второй раз, будучи уверена, что она ничего не замечает. В следующий раз я попросила её вместе сфотографироваться на память. Она значительно посмотрела и сказала: «Ладно, – это лучше чем то, что ты проделала в прошлые разы», при этом показывая рукой как крутится плёнка магнитофона.

(2) Мой сын сдавал выпускные экзамены, и однажды в воскресный день, ещё до объявления результатов, мы приехали в Исихасти́рий на службу. В какой-то момент Старица обернулась к сыну и сказала: «Георгий, ты станешь как мой племянник, – он закончил богословский и филологический. Так и ты, сдашь сначала на богослова, а потом будешь учиться и на филологическом. Но знай, что в конце концов останешься филологом». Действительно, всё так и вышло. Сын потом получил оба диплома, но во всех его официальных бумагах в графе профессия значилось филолог.

(3) Старица очень любила моего супруга, Сотириса. Поскольку он был родом с Крита, она называла его Манолакисом⁴⁰. Однажды он отвозил её к глазному врачу. Тогда она уже не могла ходить без поддержки. Когда они вышли от врача, то муж подвёл её к деревцу, для опоры, а сам пошёл подогнать машину. Вернувшись он обнаружил её вдалеке от дерева, она стояла прямо и улыбалась.

– Матушка, как это ты так стоишь? – С удивлением спросил он.

– Манолакис мой, кто-то меня взял под руки!

– Это Старец был!

– Она только улыбалась, не хотела выдавать секрет.

(4) Один мой знакомый, опытный уже духовник, пришёл к Старице с одной протестанткой. Он на протяжении нескольких лет занимался с ней, в надежде обратить её в православие. Как только они вошли, Старица бросила на неё взгляд, а потом, повернувшись к священнику, отрицательно покачивая головой, сказала: «Она – нет, нет, нет…». Духовник не нашёл что ответить.

В конце концов та женщина не захотела отказываться от протестантизма. То, что не мог увидеть выдающийся духовник, Старица заметила за пару секунд.

(5) Однажды я приехала к Старице с подругой. Она лежала, из-за болезни. Я сказала ей: «Старица, я привела свою очень хорошую подругу. Она с детства осталась без родителей, и сейчас не может, бедная, найти работу. До сих пор не может и замуж выйти. Знаете, какая она хорошая!» Старица, даже не посмотрев на неё, спросила меня: «С чего ты это взяла? Ты убедилась в её благонадёжности…?».

Я продолжала нахваливать подругу, думая, что Старица что-то путает. Тем более, что я знала подругу более 10 лет, и была уверена в том что говорила. Но через несколько лет случилось одно событие – «проверка на прочность», где подруга показала себя. Выяснилось, что она всё время меня только использовала. Тут я вспомнила слова Старицы.

(6) Однажды, когда мы навещали её в болезни, она сказала моей дочери, Деспине: «Ты удачно выйдешь замуж. Выйдешь за молодого и хорошего парня». Так оно и случилось.

Последние три месяца жизни она провела в Больнице Сисманоглов (в пригороде Афин), с искусственным поддержанием работы почек. Она улыбалась и даже вдохновляла всех окружавших её. Мой супруг был рядом до самой её кончины. Однажды вечером, мы всей семьёй собрались у неё в палате, и она горячо помолилась за каждого из нас. Видимо почувствовала приближение кончины и была готова к этому великому пути. На следующий день, 27 декабря 1996 года, она мирно скончалась. Была память святого первомученика Стефана, которого очень почитал старец Порфирий, часто приводя в пример, как он простил своих мучителей.

Долгое время после кончины её тело оставалось мягким. Я держала её за руку, – она не остывала и не твердела, я даже лёгко сгибала на руке её пальцы. Лицо её выражало блаженное состояние. Как будто она заснула и вот-вот проснётся.

Отец Даниил Гувалис родился в 1940 году. Его отец погиб в гражданской войне когда ему было только семь лет. Так как оставались ещё два младших брата, о которых надо было заботиться, то он поехал на заработки в другую деревню, к своему дяде, где помогал продавать молочные продукты.

Отец Даниил впоследствии закончил богословский факультет и стал монахом в монастыре Параклит. В 1971 году он посетил на Афоне святого старца Паисия, когда тот жил в келии Честна́го Креста, и получил от него наставление. Старца Порфирия он впервые увидел в 1968 году в скиту Кавсокаливия, и был очень поражён его благодатными дарами. Тот открыл ему сугубо личные вещи, а также описывал его деревню, расположенную в горах (село Панурги́я в Фоки́де), отчий дом, часовни, заброшенную соседнюю деревню, пещеры, в которых во время турецкого ига скрывались пираты и сбежавшие от турок пленные. Отец Даниил рано покинул те места и ничего не помнил. Но когда Старец начал перечислять, то всё это стало всплывать в памяти.

Позже отец Даниил попросил Старца быть его духовником, что продолжалось до конца жизни. Старец Порфирий просил его переехать в Малакасу, для противостояния еретикам. В то время там образовался центр Иеговистов, а также активную деятельность развели Пятидесятники.

Так отец Даниил поселился в малом церковном домике возле церкви святой Параскевы в Малакасе, и взял на себя духовное руководство множества людей. Также он потрудился в написании книг, которые способствовали возвращению многих людей из ереси.

Мы с супругом стали его духовными чадами сразу после того как познакомились с ним. Тогда он ещё находился в монастыре Параклит, – закрытом для женщин, – поэтому поначалу я исповедовалась когда он служил в других местах. Он и познакомил нас со старцем Порфирием.

Одно время мой муж повсюду возил его на машине. А каждый понедельник мы собирали у нас дома примерно по пятьдесят человек и отец Даниил проводил беседы. Он толковал Евангелие, говорил о духовной жизни, показывал слайды и рассказывал о разных святых местах. Позднее он также вёл передачу на церковном радиоканале.

Отец Даниил часто посещал своего духовника, святого Порфирия, и тот помогал советом в его пастырском служении. Старец открыл ему события будущего, которые сбылись в точности, он всегда знал наперед его действия и мысли.

Когда Старец совсем занемог – так, что не мог ни служить, ни даже ходить в храм, то отец Даниил приходил причащать его в келии. Как только заканчивалась Литургия, он брал святую Чашу, крепко держа её за пазухой, под рясой, и шёл к Старцу. Мой супруг вёл машину, сын держал свечу, а я открывала двери. До Ми́леси было около трёх километров, и на протяжении всего пути мы молча молились. Иногда я присутствовала в келии, когда Старец причащался. Он сидел на кровати покрытый одеялом. Видно было с каким трепетом он ждал этого момента. После причастия он сразу выпивал стакан тёплой воды. А спустя некоторое время, открывал глаза, лицо его было светлым, мирным и радостным.

У моего супруга Хри́сто появились проблемы с почками и он лёг в больницу. Тогда один друг нашей семьи, Ева́нгел Илио́пулос, привёл меня к Старцу, и это было моё первое его посещение.

Как только мы вошли, он сказал мне: «Добро пожаловать, Патсули́на! Где ты оставила детей?» – у меня было две маленьких дочери, которых я оставила под присмотром жены Ева́нгела. Потом Старец сам заговорил о здоровье моего мужа, конкретно указывая что нужно делать. Это меня поразило. Он буквально сказал: «Завтра рано утром пойдешь в больницу и заберёшь мужа. Отвезёшь его заграницу, – туда, где у вас работает знакомый врач. У него есть специальное оборудование, и вы должны будете сделать то, что покажет обследование».

Действительно, в Германии жил двоюродный брат мужа, который был урологом. Об этом не знал даже Ева́нгел, близкий друг нашей семьи.

На следующий день врачи в больнице были недовольны и противились тому, чтобы я забирала мужа. Говорили, что он уже записан на операцию, и что если его увезти сейчас, то он может умереть. Однако я непоколебимо уверовала в слова Батюшки, подписала бумагу о выписке и забрала мужа.

Мы поехали в Германию и исследования показали, что удаление почки не было необходимым. После довольно простого лечения мой муж совершенно поправился, и до сих пор почка его не беспокоит. Получается, что если бы не обратились к Старцу, то в нашей греческой больнице мужу удалили бы здоровую почку.

***

В другой раз, когда я пришла к Старцу чтобы, главным образом, поблагодарить его, он сказал мне:

– Ты не хорошая христианка.

– Почему, батюшка? Потому что не хожу каждое воскресенье в церковь?

– Нет, не поэтому. Даже Ева́нгел не ходит каждое воскресенье в церковь… А потому, что если кто-то сделает тебе нечто нехорошее, – ты это держишь в себе, злопамятствуешь.

– Нет, батюшка, да не держу я злобу: продолжаю даже здороваться с ними, как ни в чём не бывало... но на кофе уже не приглашу.

– Если кто-то ударит тебя в одну щеку, подставь ему и другую.

– Ну, нет. Этого я не могу.

***

В третий раз я пришла поговорить о своём брате.

– Батюшка, мой брат слишком буйный, очень достаёт мать. Мы всё время ругаемся, но он никого не слушает.

– Оставьте его. Не мешайте ему вовсе.

Мы послушались Старца и ругань прекратилась, брат изменился, исправился и обрёл свой жизненный путь.

***

Мой муж, будучи работником государственной энергетической службы, занялся проведением электричества в Исихасти́рий старца Порфирия. Когда они обсуждали со Старцем разные ньюансы установочных работ, вдруг Старец говорит ему:

– У тебя там есть один начальник, такой-то. Обязательно приведи его ко мне.

– А откуда Вы знаете?

– Завтра, когда придёшь снова, скажи ему, что я прошу вас придти вместе.

Этот начальник не был знаком со Старцем и не предполагал, зачем ему мог понадобиться. Но Старец предупредил его: «Если ты так будешь продолжать, то однажды всё разрушишь и потеряешь». Оказалось, что он был женат, имел маленьких детей, однако завёл любовницу гораздо младше его. Он не послушался совета и предупреждения Старца и, в итоге, скоро развёлся. Потом его оставила и любовница, а он совершенно пал духом. Что с ним было дальше – не известно, связь с ним была утеряна.

Когда я ушел из монастыря Кутлумуш, то поселился в старой келье свт. Николая. Поскольку она была в плачевном состоянии, то каждый день я в основном занимался строительными работами по её восстановлению.

В тот период я посетил старца Порфирия в Афинах, а он как будто ждал меня. Он лежал на кровати, и когда мы поздоровались, то спросил:

– Отче, ты знаешь, что это? Зачем это нужно? – Он указал рукой на полку с книгами. Там были богослужебные книги: часослов, октоих, псалтирь и др.

– Не понял, почему вы спрашиваете?

– Вот я, хоть и больной, но каждый день совершаю церковную службу. Богослужение нас спасёт…! Богослужение нас спасёт…! Богослужение нас спасёт…!

Я был тронут, так как понял, что это относится ко мне. В тот период я не сказал бы, что совершаю церковные службы как положено. Из-за восстановительных работ в заброшенной келии не было даже подходящего места, я временно жил на кухне у соседа, церкви для проведения служб не было. Слова Старца меня впечатлили и я осознал свою проблему так, что даже спрашивать ничего об этом не потребовалось.

С тех пор и поныне, я ни одного дня не дерзаю оставлять положенную мне по уставу службу.

Старец говорил: «Когда ты совершаешь богослужение, то беседуешь с Богом. Службы (церковные последования) – освящают нас; без них, – для этого, – пришлось бы пролить много пота и крови».

Святой Порфирий – всегда предо мной, в мыслях и в сердце.

Однажды у нас с мужем случилось большое искушение. У нас тогда не было никакого духовного руководства, и я как-то, в отчаянии, припала к иконе Христа и помолилась: «Христе мой! Прошу Тебя, пошли нам своего человека, чтобы он помог нам!» Очень скоро, накануне Рождества 1976 года, одна наша знакомая семья пригласила нас к себе домой познакомиться со Старцем, который в то время гостил у них. Это был святой Порфирий. Он разрешил нашу ситуацию, дал совет, после чего я спросила его ещё об одной проблеме:

– Может быть нам переехать в город, найдем там какую-нибудь квартиру?

– Нет-нет, что тебе там в городе? Оставайтесь там где есть, в деревне.

– Участки там очень дорогие, отче. А денег нету. Правда, у нас есть совсем небольшой участок в горах, около другой деревни.

– Да, да, да!

– И он начал крестить три-четыре раза в направлении той деревни, как будто видел где это находится. А потом стал описывать местность вокруг нашего участка: плодоносные деревья, монастыри в этой области, вид на море и т. д., словно он сам там жил, в той местности. Я поняла, что это и есть тот самый старец, которого нам послал Христос. Он склонял нас к тому, чтобы мы начали строительство именно на том участке. Когда я сказала, что сейчас у меня нет никакой работы и денег нет, то он всё равно продолжал настаивать: «Да сделайте же это! Начинайте. Бог поможет. Придут помогать и другие люди».

Мы приступили, и с помощью добрых людей построили домик в пятьдесят квадратных метров. Часто мы принимаем там и монахов. Сегодня мы очень довольны как всё вышло, чувствуем себя словно в маленьком раю. Вокруг много деревьев, место очень тихое. Старец был абсолютно прав. Кроме того, он точно указал нам где есть вода, но пока мы пока ещё не пробовали там бурить скважину.

Однажды я поведала ему о своём большом горе. Прошло уже много времени как я была замужем, но не могла родить детей. С большой тревогой я спросила:

– Батюшка, когда же у меня будет ребенок? Мне уже 38 лет.

– У тебя повышена кислотность в организме. Кислота губительна для семени… Постись, милая, сорок дней, молитесь в это время, воздержитесь от отношений, а после родите ребёнка.

Действительно, через несколько месяцев я забеременела.

Однажды я открывала ему всё, что было тяжелого на душе, а Старец в это время повторял: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя…». В конце он попросил мой телефон, но поскольку в деревне ещё не было телефонов, то я дала ему номер телефона родительского дома в Афинах. Но спустя некоторое время мы установили телефон, и первый звонок был от Старца! Как только я подняла трубку, то услышала:

– Ну, как поживаешь, милая моя?

Я сразу встала на колени и сказала:

– Батюшка, благословите!!! Батюшка, я плачу весь день, но не от печали, а от радости! Потому что с тех пор как вышла от вас после исповеди, то непрестанно произносила внутри молитву. И это не прекращалось даже во сне. Она произносилась не умом, а исходила от сердца, и это наполняло меня радостью и слезами.

– Да, милая моя, я знаю. Вот что такое божественная Благодать! Смотри теперь, не потеряй её.

Перед Рождеством я ходила в женский онкологический центр на обследование груди. У меня образовалась опухоль выше груди, размером с яйцо. Все обследования указывали на рак.

Почва у меня ушла из-под ног! После праздников мне непременно надо было оперироваться. Я думала о моих малых детях, о муже, о скорой смерти, о чём только не думала… Я вышла совершенно потерянная. Уже смеркалось. Вдруг в уме предстал образ Старца. Я сразу пошла к ближайшей телефонной будке и позвонила ему. Он позвал меня к себе: «Давай, давай, приезжай». На такси у меня не было денег. Но я вспомнила, что там недалеко живет моя знакомая, верующая, которая очень тепло отозвалась на мою просьбу и отвезла меня на своей машине в Ми́леси.

Как только я вошла к Старцу, то сразу упала ему в ноги и заплакала. Он держал меня за голову обеими руками и успокаивал: «Тихо, тихо, не плачь. А то так у тебя сердце остановится». Я перестала плакать и поднялась. Он перекрестил меня и спросил: «Ну, где рак?» Я показала ему, а он на расстоянии ещё раз перекрестил меня и сказал: «Сходи и к другому врачу… Он тебе скажет, что ничего нет».

Через два дня я пошла в нашу городскую больницу, взяв с собой результаты анализов. Врачи посмотрели на них и запричитали: «Ох, ох, плохо дело. Ну, давай, ложись, посмотрим». Однако, они ничего не обнаружили. Опухоли нигде не было. Старец меня вылечил! Он знал это, но не хотел открывать мне это раньше времени. Так, я полюбила его ещё сильней.

До знакомства со Старцем я работала в детском саду по десять часов в день. Там были дети от трёх до пяти лет, работа мне очень нравилась. Но потом, по просьбе мужа и по другим причинам, я уволилась и несколько лет уже не работала.

Старец, когда мы познакомились, сразу сказал: «Не годится тебе быть без работы и сидеть дома. Сажай пока огород, – это лучшее средство для успокоения души. Но не подсыпай химического удобрения и не опрыскивай всякой синтетической гадостью, – удобряй только навозом и продуктами растительного происхождения».

А поскольку я переживала, что не работаю больше в детсаду, то он сказал: «Не думай об этом, не волнуйся. Найдёшь работу». Его молитвами, меня быстро снова распределили в районный детсад. Муж был не против, разрешил мне пойти, при этом намереваясь и сам скоро перевестись в наш район. Но Старец на это сказал: «Ты сама пока иди, вот увидишь, как хорошо тебя там примут. А мужа оставь, ничего у него не изменится, он останется работать там же где и сейчас».

Я вышла на новую работу и всё случилось в точности как говорил Старец. Работа была прекрасная! В этом детсаду я проработала целых двадцать восемь лет.

(1) Однажды мы говорили о Греции, о её руководителях-политиках. Тогда Старец сказал нечто, что меня поразило: «Через много лет придёт к власти добрый мо́лодец, горячо верующий. Он будет править и всю молодежь привлечёт ко Христу».

(2) Однажды я ездила в Англию, в монастырь св. Предтечи в Э́ссексе, и разговаривала там со старцем Софронием (Сахаровым). Когда я сказала, что мой духовник старец Порфирий, – он очень обрадовался: «Что ты говоришь! Когда вернёшься, передай ему поклон от себя и от меня, скажешь, что от дедушки Софрония, со всеми нашими наилучшими пожеланиями!».

Когда я вернулась домой, в Грецию, и рассказала Старцу про о. Софрония, то он спонтанно, как бы отвечая себе самому сказал: «Да я его каждый день вижу… Каждый день встречаемся».

(3) В другой раз, когда я говорила про отца Георгия Кунди́са, который служил в храме святого Саввы, он как бы видя его перед собой, воскликнул: «Вот это да! Хорош! Это святой человек!»

(4) Однажды мы пришли вместе с миссионером наших дней – г-жой Ставру́лой Захари́у, гречанкой из Америки⁴¹. Она рассказала Старцу о своей жизни. Происходила она из города Айвали́ (Кидони́я), что в Малой Азии, и была двоюродной сестрой знаменитого иконописца и писателя Фотия Ко́нтоглу. Много лет прожила в Америке, в большом достатке. По любви к нуждающимся решила поехать в Африку, где с большой ревностью предалась делу христианской миссии, особенно в Кении. Старец, кстати, открыл нам, что во время своего служения в Афинской поликлинике, ему довелось там исповедовать Фотия Ко́нтуглу. В какой-то момент Старец заметил Ставру́ле:

– Ты только смотри там, в Африке, не имей дел с папистами и протестантами.

– Эээ… Ну, иногда, когда меня зовут на какое-то собрание, то я иду.

– Нет, нет! Не имей с ними никаких, вообще никаких связей. Не ходи больше туда. – Это он сказал с особой настойчивостью.

(5) Одно время мы с мужем обсуждали куда пристроить нашу дочь, чем ей заниматься. Сама она хотела со временем поступить в военное или полицейское училище. Я спросила об этом Старца. Он возражал:

– Нет, нет, нет, ни в коем случае.

– Может быть ей стать социальным работником?

– Нет-нет.

– Или пойти на богословский?

– Нет-нет, это ей не подходит.

– Или пойти работать в ясли?

– Да, вот это дело! Для этого она рождена.

Она стала воспитательницей и очень довольна профессией.

(6) Я хотела родить ещё детей, так как очень их любила. Закончила курсы диетолога и воспитателя детсада, но выбрала всё-таки работу в детсаде, чтобы быть с детьми. Но муж больше детей не хотел. У меня уже начинался климактерический период и я посоветовалась со Старцем:

– Думаю, теперь жить с мужем как брат с сестрой.

– Что ты сказала? Твоё тело тебе не принадлежит. Оно принадлежит мужу. А тебе принадлежит только душа.

(7) Ещё один раз я поручила сыну почистить фисташки, чтобы отнести их Старцу готовыми. Когда я вошла к нему, то в руке у меня было закрытое ведерко. Он сказал: «Ухты! Ай да фисташки! Ещё и очищенные!»

(8) В 1985/86 году я как-то пришла, а Старец был очень радостный и сказал мне: «Давай, давай, проходи, усаживайся, и послушай радио, – это была радиостанция Пирейской Церкви, – как всё-таки прекрасен свт. Иоанн Златоуст! Как говорит! Придёт время, и голос Божий будет слышен во всех концах земли».

(9) Однажды он был восхищён иконами, написанными на Афоне, их прислали для иконостаса. Он никак не мог надивиться и всё спрашивал меня: «Ты видела? Ты ходила на них посмотреть? Тебе понравилось?».

Старец время от времени звонил мне, и мы разговаривали достаточно долго. Один раз даже полтора часа. К сожалению, я сама прерывала разговор, чтобы он не тратил деньги. Хотя надо было это предоставлять ему, а потом бы я могла при встрече возместить. Часто я говорила:

– Батюшка! Надо заканчивать, а то у вас набежит много…

– Погоди, я тебе скажу ещё то, и это…

Обычно мы обсуждали духовные вопросы. Однажды, кажется в 1986 году, мы говорили о стране, о политиках, и он был очень огорчен узакониванием абортов. Тогда я ещё не понимала величины этого зла. А потом прочитала, что уже тринадцать миллионов греческих младенцев были истреблены до того, как увидели дневной свет, – этим новым Иродом, абортами. Поскольку я очень люблю детей, душа моя мучилась.

Когда Старец почувствовал приближение кончины, то уехал в родную Кавсокаливию. Я решила ему позвонить. Это было за два дня до его смерти, 30 ноября 1991 года. Братия известили меня, что поговорить не удастся. Однако, в глубине телефонного соединения я услышала знакомый голос, который сказал мне: «Я молюсь…, молюсь… Присмотрите за такой-то семьей, помогайте им».

– Старец любил эту семью и очень заботился об ней, она пережила много трудностей. Как-то раз он сказал: «Отец этого семейства умрёт через шесть месяцев после меня», – что и случилось в точности, в начале июля 1992 года.

В 1982 году я учился на богословском факультете в Афинах, но был весьма разочарован содержанием университетских курсов. В то же время, меня посещала мысль посвятить себя Богу, стать монахом. Я подумывал бросить учебу и решил посоветоваться об этом со старцем Порфирием, который жил тогда в Оропо́се. У него была там маленькая калива, а рядом, в вагончике жила его племянница Елена. Когда он сжал меня за руку, то в отчаянии я сказал:

– Старче, что мне делать с этим университетом? Не могу больше.

– Нет-нет, оставайся там. Посреди мякины… найдётся и немного пшеницы. Ты – собирай пшеницу.

***

В другой раз я спрашивал его об одной своей проблеме, но он уклонился от ответа. Через некоторое время я снова вернулся к той теме. Он сказал, что очень устал, и мне пришлось уйти. И в третий раз он избегал этой темы, опять сославшись на усталость: «Ты что, не видишь, благословенный, что я очень устал? Иди сейчас, зайдёшь позже». Когда я позже зашел в келью, то уже настоятельно попросил дать мне, наконец, ответ.

– Я тебе про что столько времени говорю?

– Что Вы устали, потому что было много народу. И другие ещё ждут очереди.

– Что же мне тебе сказать, дорогой?! Только если просто моё мнение… Потому что не имею пока от Бога извещения по этому вопросу.

***

Однажды я приехал к Старцу на обычном транспорте. Я слишком задержался, почти все уже ушли, и я не заметил, как опоздал на автобус в Афины.

Старец, который за всем этим «наблюдал», сказал молодым ребятам, бывшим у него в келии: «Там снаружи один, он опоздал на автобус. Возьмите его с собой в Афины». Они подвезли меня, тем более, что некоторые из них работали в известном мне книжном магазине, на улице Со́лона. А по дороге рассказали следующую историю:

«Одна наша подруга обнаружила большое вздутие на груди. Медицинское исследование показало, что это рак. Мы привели её к старцу Порфирию. Он перекрестил её и сказал: «Не трогай это. Что бы не случилось, просто не трогай! Веди духовную жизнь, изучай Писание, исповедуйся, постись, молись, причащайся. Не волнуйся, потому что это у тебя случилось от волнения, от нервов». Позже, она всё-таки сильно обеспокоилась из-за одного случая с матерью, и воспаление на груди сразу же вспухло и почернело. Она тотчас стала паниковать и побежала в больницу. Врачи убедили её лечь на операцию. Но вскоре метастазы пошли по всему телу. Теперь она уже на последней стадии. Мы сегодня сообщили об этом Старцу, и он сказал: «Эх… я же вам сказал, чтобы она его не трогала, но она не послушалась. Теперь будем молиться, чтобы Господь забрал её». Мы поняли, что теперь уже ничего не выйдет, из-за непослушания святому Старцу».

Позже я узнал, что девушка умерла.

Святой Порфирий происходил из многодетной семьи. Родители, Леонид и Елена Байракта́ри, были бедными крестьянами, и с большими трудами растили пятеро детей. Старца крестили в старой церкви святого Димитрия, в притворе, где затем проходили занятия первого класса начальной школы, так как для школы не было здания. Он не закончил даже первый класс, т. к. учитель заболел, и ребёнок так и остался неграмотным по общепринятым меркам. Из-за бедности, маленькому Ева́нгелу приходилось работать на огороде и в саду, но в основном он пас коз в горах.

С раннего детства он имел большое благоговение и чувство признательности к Богу. Однажды он решил посадить помидоры в саду, чтобы преподнести их в дар Христу. Точно рядом с теми помидорами, что высадил отец, он посадил свои. Когда отец увидел, что помидоры сына выросли гораздо крупнее, то решил продать их цыганам, жившим по соседству. Маленький Ева́нгел очень расстроился. Он забрался на ближайший холм и помолился так: «Христе мой! Я для Тебя их готовил, но мой отец хочет их забрать и продать. Чтобы этому не бывать, я Тебя прошу, высыпь сильный град, чтобы их побил». Действительно, хотя стояла ясная погода, за какие-то полчаса одно облако стянулось, встало прямо над огородом и посыпался град, который побил только помидоры мальчика, тогда как помидоры, посаженные отцом, оказались невредимыми. Тогда отец понял, что обет его сына должен быть исполнен.

Его отец своими руками выстроил на въезде в деревню, около моря, маленькую церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы. Он был работящим и благочестивым человеком. У него также был хороший голос, и ещё до женитьбы он пел в храмах, где служил святитель Нектарий⁴². Святитель Нектарий потрудился на ниве христианской проповеди в районе Эвбеи два с половиной года, и народ его очень полюбил. В 1893 году тогда ещё молодой Леонид последовал за владыкой Нектарием в Фокиду, куда тот переехал. Он пожертвовал крупную сумму на постройку нового храма в той деревне. Этот храм был построен трудами и пожертвованиями местных жителей, закончен только к 1933 году и освящён в честь св. Димитрия. Храм освятил владыка Пантелеимон Фости́нис, а святому Порфирию было тогда двадцать семь лет и он монашествовал в Обители святого Харалампия, был там служащим иеромонахом. После освящения храма он покрестил там дочь местного священника, Марию Пилати, – это было первое таинство крещения, которое он совершил.

***

Мой отец тоже был священнослужителем и очень любил старца Порфирия. Нас было четверо братьев, и когда мы собирались всей семьёй и встречали Старца, тот всегда особо обращался к моему брату Ста́вросу, предупреждал его, чтоб он был осторожен, что его в жизни ждут разные неприятности. Действительно, Ста́врос три раза попадал в аварии, но чудом, по молитвам Старца, спасался в последний момент. Кроме этого, лет пять назад, он работал на цементном заводе, и один раз во время работы с ним внезапно случился приступ острого менингита, с большой температурой, головной болью и тошнотой. Приступ также внезапно, за одно мгновенье прошёл, не оставив никаких последствий и осложнений. Старец своими молитвами вернул его к жизни.

***

Летом 2016 года мы собрали некую группу сельчан и поехали с экскурсией в Вену. Там мы посетили греческую диаспору, где повстречали некоего священника-румына, говорившего по-гречески. Мы стали беседовать с ним, и когда сказали, что мы из деревни «Святой Иоа́ннис», то он очень обрадовался, говоря, что старец Порфирий – его большой благодетель. Когда-то он в течении семи месяцев не мог служить в том храме (греческой диаспоры) из-за проблемы с ногой. Однажды вечером во сне ему явился Старец и, сообщив кто он, пообещал его вылечить. Действительно, на утро он встал и был совершенно здоров.

Осенью 1981 года у меня появилась серьезная проблема с ухом, была назначена хирургическая операция, была опасность повредить барабанную перепонку и остаться глухой.

Когда я рассказала об этом моему духовнику, о. Даниилу Гу́валису, то он сказал: «Сюда недалеко, в Ми́леси, переехал мой духовник, о. Порфирий. Это святой человек, он имеет дар прозорливости. Сходи к нему, но не говори, что знаешь о его дарах, он на это сердится, а просто попроси совета в твоей ситуации, и вообще, можешь поговорить обо всём что тебя волнует».

Спустя несколько дней мы с супругом и с о. Даниилом приехали в Ми́леси и застали Старца на улице, около вагончика. Мы взяли у него благословение и все вместе пошли прогуляться по лесу. Скоро о. Даниил сделал мне знак, чтобы я заговорила со Старцем. Я сказала: «Старче, у меня серьёзная проблема с ухом, но операцию делать опасно, надо ли её делать?» Он ничего не ответил. Позже я спросила ещё дважды, но Старец по-прежнему молчал. Мы уехали, а о. Даниил сказал, что если бы операцию не нужно было делать, то Старец обязательно бы об этом сообщил. В итоге, я сделала операцию в Салониках, с большим успехом.

Немного позже, в 1984 году, я начала страдать от сильной головной боли, которая усиливалась с каждым днем. Ничего не помогало, даже обезболивающее. В тот период я была сильно занята с детьми и не было возможности сходить к врачу. Я решила терпеть, надеясь, что «само пройдёт». Но боль продолжалась ещё целых два с половиной месяца и, в конце концов, стала невыносима. Я ощущала в голове большую тяжесть и с трудом даже открывала глаза. Как-то вечером зашёл о. Даниил и увидел, как я хватаюсь за голову, шатаюсь, и поругал меня: «Почему же ты не сказала? Завтра буду ждать вас в пять утра. Заедете за мной и поедем к Старцу».

На следующий день рано утром мы приехали в Малака́су. Отец Даниил жил в маленьком домике при церкви святой Параскевы, мы забрали его и поехали в Исихасти́рий к Старцу. По приезде, он попросил всех выйти и наедине спросил меня, что случилось. Когда я пояснила, он тотчас встал прямо и посмотрел на меня долгим проницательным взглядом. Он, как будто разговаривая сам с собой, удивлённый тем что увидел, начал повторять: «Вот так да! Это что же случилось с женщиной!!!».

Потом он взял епитрахиль и подвёл меня к большой иконе Богородицы, которая стояла на столе в его комнате. Он надел епитрахиль, положил мне на голову и обнял меня. Потом, держа мою голову, начал беспрерывно меня крестить. Поскольку я высокого роста, мне пришлось сильно наклониться. В этом положении мы простояли целых полтора часа и Старец не прекращал шёпотом произносить разные молитвы, при этом держа меня за голову и перекрещивая. Кажется, он говорил и Иисусову молитву, но точно я не могла разобрать слов. Наконец, он сказал: «Ну, ступай теперь, ступай». Я взяла благословение и вышла.

Головная боль продолжалась по-прежнему, никакой разницы не было. Мы снова заехали на обратном пути в Малака́су и оставили о. Даниила. Когда же мы доехали до Кифисьи́, – это примерно в тридцати пяти километрах от Ми́леси, то я издала некий невероятный по силе стон, вопль, который выходил из самой глубины сердца. Я почувствовала, что в этом стоне участвовало всё моё тело. Тогда в одно мгновенье тяжесть и головная боль исчезли. Таким образом я избавилась, наконец, от этого мучения. С тех пор эта боль не появлялась, но я так и не узнала, что это было.

Мы очень любили Старца и уважали его. Поэтому я не решилась спрашивать, что тогда со мной было, раз уж он сам не посчитал нужным об этом говорить.

С 1983 года у меня начали болеть руки, от запястья и ниже, особенно по ночам. За два года положение ухудшилось до того, что утром я просыпалась и не могла даже зажечь свет. Пальцы не слушались, не сгибались, будто сухие кости, и сильно болели. В течении дня боли были переносимы, но я не могла поднимать что-либо тяжёлое.

Испугавшись, что мои руки совсем отнимутся, моя сестра отвела меня в больницу города Ву́ла. Поставили диагноз запястного синдрома, ситуация была серьезной, так как болезнь была сильно запущена. Мне назначили день для обследования, при котором каждый палец проверяют иглоукалыванием, насколько он живой, а потом по результатам делают операцию. Я вышла очень обеспокоенная и расстроенная.

Когда я известила об этом о. Даниила, то он отчитал меня: «Кто тебе сказал пойти туда? Почему столько времени ты мне ничего не говорила, что так больна? Не слушаешь ты меня… В воскресенье поедем к Старцу». Я ничего не делала без благословения духовника, но по вопросам здоровья мне было стыдно его беспокоить.

В воскресенье после Литургии мы с о. Даниилом поехали причащать Старца, что раньше делали уже много раз. Когда прибыли, то о. Даниил попросил мужа остаться снаружи, а мы вдвоем вошли. После причащения Старца, он рассказал ему о моей проблеме, и оставил нас поговорить наедине. Мы подошли к большой иконе Богородицы и Старец взял меня за плечи обеими руками. Он видел, как я переживаю и говорил: «не волнуйся, не нервничай, расслабься». Из-за моего роста мне опять пришлось наклониться, а Старец принялся разминать мне плечи. Я показала ему запястья рук и сказала:

– Отче, у меня не там болит, а вот, здесь внутри.

– Не мешай мне…, не мешай мне… – сказал он и легонько хлопнул меня по протянутым ладоням, которыми я пыталась показать ему где в точности была боль. Он же продолжал растирать меня и шептать молитвы. Время шло, и я видела, что он уставал, стала волноваться, и поэтому снова набралась смелости и повторила:

– Старче, там у меня совсем не болит. Вот где боль.

– Не мешай мне…, не мешай… – и снова хлопнул меня по ладоням. Я начала нервничать, и думала: «Что происходит? У меня не болят плечи. Только тратим время и он устаёт зря…». Опять я не сдержалась и сказала, но Старец повторил тоже самое. Потом я уже стеснялась прерывать его и терпела до конца. Только через час Старец опустил руки и облегчённо вздохнул: «Уф… теперь всё готово». С того момента все мои боли исчезли и никогда не возобновлялись, даже до сего дня. При этом я много работаю и поднимаю тяжести.

Позднее один врач, духовное чадо Старца, когда я рассказала ему об этом неожиданном исцелении, как человек ученый пояснил мне что произошло, так как изучал такие случаи. Хотя боль была у меня в запястье и пальцах, её причина на самом деле находилась в плечах. Святой Старец, не изучая никаких врачебных наук, по благодати Божией «видел» где находится корень болезни, и своими молитвами исцелил меня.

В 1986 году, мой сын Георгий ходил в четвёртый класс начальной школы. Он жаловался на боли в животе. Мы не придавали этому значения, думая, что это ненадолго, пройдёт. Но боль не проходила и было слышно, как в животе бурчит. Однажды утром у него поднялась температура, я стала беспокоиться, так как мужа не было, он уехал к себе на родину, на Крит, собирать маслины с нашего участка. Через несколько дней температура у него всё ещё держалась, мы пошли к о. Даниилу в Малака́су. Моя дочь пела там в хоре, а я взяла с собой Георгия, чтобы о. Даниил его посмотрел. У Георгия температура подскочила до сорока градусов, а в животе слышались какие-то звуки. После Литургии отец Даниил взял Георгия, который держал свечу, и отвез его к Старцу. Причастив Старца, он сказал ему: «Батюшка! Вот наш маленький Георгий, который помогает нам в храме. Сегодня он весь «пылает» от высокой температурой и у него болит живот». Старец перекрестил живот мальчика и боль тут же прошла, так же как и шум в животе. Старец только сказал: «Ох… что могло произойти с ребёнком! Он мог сильно повредиться».

Мы с радостью вернулись домой, но так и не узнали, что именно было с Георгием.

На следующий год, когда Георгий ходил в пятый класс, им в школе делали прививку в левое плечо, от менингита. Через несколько дней на этом месте появился красный прыщ, размером рисовое зерно. А ещё через несколько дней он вспух и увеличился до размера фасоли. Мы поначалу не стали беспокоиться, так как прививку делали всем ребятам в школе. Но через пару дней сын показал своё плечо и мы ужаснулись. У него образовалась твердая на ощупь опухоль размером с грецкий орех, тёмного цвета.

На следующий день мы пришли в военно-морской госпиталь, так как мой муж, Соти́рис, был подполковником авиации. Врачи, осмотрев сына, отругали нас за такую задержку. Они потребовали на следующий день сдать анализ на биопсию, поскольку подозревали, что это рак.

Отец Даниил говорил нам, что есть благословение от Старца, чтобы мы, в случае чего, могли звонить ему рано утром, в пять часов, и просить о помощи. Мы всё-таки не решались звонить сами, и рано утром отправились в Малака́су к отцу Даниилу, с которым вместе уже поехали к Старцу. В келию зашли только о. Даниил с Георгием. Когда Старец увидел опухоль, она была уже размером с мандарин, страшного черного цвета, и сказал с удивлением: «Ну и ну, что случилось с бедным мальчиком!». Он надел епитрахиль и положил на голову ребенка, который встал на колени. Правой рукой он начал слегка массировать опухоль, произнося при этом шёпотом молитвы. Отец Даниил стоял в стороне. Через час Старец поднял мальчика и сказал: «Хорошо что вы привели его сюда. Иначе операциям не было бы конца – делали бы одну за другой…».

Когда Георгий вышел, мы увидели, что чернота опухоли исчезла и она стала более мягкой, потихоньку начала умаляться. Через два месяца осталось только небольшое пятно, глядя на которое мы до сих пор вспоминаем целительную силу Старца.

Наш духовник, о. Даниил поведал нам следующее. Старец в течение многих лет искал подходящее место для основания своей Обители. Для этого он объездил большую часть Греции, вплоть до Крита. Он молился, чтобы Господь открыл ему место. Сам он хотел, чтобы там был хороший вид, чтобы место было закрыто от сильных ветров, но главное, чтобы не было влажности. Он хотел, чтобы солнечный свет попадал туда в течении всего дня.

И однажды благодать Божия известила его о том месте, где и стоит сегодня его монастырь. Он сказал тогда отцу Даниилу: «По благодати Божией я видел, что в этом месте пятьсот лет назад стоял храм. Он был посвящён Преображению Господню».

Не случайно, что местные земледельцы и скотоводы называли это место «Святыня Спасителя». Раньше крестьяне, когда упоминали о каком-нибудь Преображенском храме, называли его «Спасителевым».

Одна проблема, которая занимала Старца с самого начала его жительства на этом месте, была нехватка воды. Сначала воду даже приходилось покупать, чтобы поливать участок и использовать для строительных работ. Старец имел такой дар, и видел, что вода есть поблизости, но на большой глубине, скважина потребовала бы больших затрат.

В конце концов нашёлся один благодетель, у которого была бурильная машина, и он согласился бурить бесплатно. Первый раз бур врезался в скалу и повредился. Его заменили, но снова было затруднительно добраться до воды. Старец просил продолжать, так как видел, что до воды оставалось совсем немного. Когда вода наконец забила, то Старцу наполнили кружку попробовать, – на вид он не мог определить, потому что был уже почти слеп, видел немного только одним глазом. Когда он отпил, то остался очень доволен, вода была точно такой, какой он её пробовал по благодати, задолго до этого. Вода была пригодна для питья, вкусная и оказалась именно там, где и говорил Старец.

До того как пробурили скважину, духовные чада Старца приносили воду в канистрах. Одной из тех, кто безропотно помогал Старцу много лет, была Эммануэла, которая была во всём ему предана. Она была девятым ребёнком из большой многодетной семьи, редкого духовного воспитания. Высокая, с длинной косой, всегда просто и аккуратно одета. Я помню, как она много лет носила одну клетчатую юбку. Она была очень скромна и благоговейна, благородная душа. Всегда немногословна, мирна и радостна.

У неё был маленький автомобиль, который она оставляла подальше от Обители. В нём она спала, а утром отправлялась на работу в суд. Потом занималась некоторыми делами, которые Старец поручал ей, а к вечеру возвращалась в Ми́леси. Она очень любила Старца и он ей полностью доверял.

Как-то раз на обратном пути в Ми́леси она заметила, что кончается бензин. Как только она добралась до места, машина заглохла. Она пошла благословиться у Старца, а он попросил привезти воды. Воду наполняли в канистры у источника на краю деревни.

Эммануэла призадумалась, вспоминая про свой пустой бак, но Старец, сделав знак рукой, сказал: «Иди, давай, иди…». Немного пройдя вперёд, она решила было сказать Старцу, но передумала, чтобы его не беспокоить. Старец ещё решительней повторил: «Иди, говорю, иди же». Она так расстроилась, что даже заплакала. Но когда приблизилась к машине, то почувствовала запах бензина, и с удивлением заметила, что бак переполнен бензином, который даже пролился на землю. Она побежала рассказать о чуде Старцу, но он не позволил это обсуждать, а только улыбнулся и отослал её. Естественно, что он всё знал, так как его молитвами и произошло это чудо.

Эммануэла со временем стала монахиней Кассианой. С детства она страдала отвердением головного мозга, поэтому быстро уставала, иногда испытывала головокружения, слабость, трудность при ходьбе, ходила с палочкой. Когда она уже совсем занемогла, за ней ухаживала её сестра. Она намучалась от своей болезни, а особенно от несправедливых нападок некоторых жестоких людей.

Как хорошо было приходить к ней, она радовалась если мы говорили о Старце. Как жила она тихо-мирно, так и отошла ко Господу, в начале 2015 года. Свой крест по жизни она пронесла с терпением, благодаря Бога. И сейчас радуется вместе со святым Старцем в объятиях Божиих.

Одна моя родственница познакомилась с молодым человеком, а её родители захотели поскорее их обручить. Избранник был уважаемым адвокатом. Я посоветовала не спешить и прежде посоветоваться со Старцем, потому что он по благодати безошибочно направлял нас по жизни.

Они, однако, пренебрегли моим советом, и тогда я сама в одно из воскресений пошла к Старцу спросить об этом. Как только закончилась Литургия, я ждала у диаконских врат алтаря, а когда Старец показался, сразу спросила:

– Благослови, батюшка! Один только совет: мы собираемся обручить одну пару…

– Не надо с ним обручаться. Прогоните его.

Так он ответил, резко и прямо, и ещё прежде чем я успела договорить, снова скрылся в алтаре. Я сообщила об этом родителям, но мама девочки воспротивилась: «да ладно тебе, что там может знать этот священник!».

Молодые обвенчались и вскоре поженились. Поначалу всё шло хорошо, все были довольны и радостны. Но весьма быстро появились первые несогласия и ссоры. А через два года жена застала мужа с другой, в его же офисе. Это послужило окончательной причиной развода.

Девушка имела весьма чувствительный характер души, обман сильно её ранил. Больше она никогда не пыталась выйти ещё раз замуж.

У семнадцатилетнего Михаила, сына сослуживца моего мужа, была проблема с зубами. От малого нарыва вспухла десна и часть подбородка, всё очень сильно болело. Сходили к зубному, но без какого-либо положительного результата. В течении нескольких дней опухоль не проходила, и тогда мы уговорили их сходить к Старцу.

Михаил поспешал впереди и первый зашел в келию, а за ним уже его отец и мы с мужем. Когда Михаил нагнулся, чтобы приложиться к руке Старца, тот дал ему затрещину как раз по больному месту. Парень с криком боли выбежал за дверь, а Старец звал: «Давай-ка сюда, давай сюда! Держите его, и приведите назад».

Отец мальчика, военный, пришёл тогда в первый раз; он испугался и тоже побежал за сыном. Парню было больно и он ни за что не хотел вернуться в келию.

Когда он всё-таки успокоился, то зашёл с нами вместе к Старцу, и тот сказал ему: «Миша, ты разве не за этим сюда пришел? Всё уже! То, что у тебя было – прошло. Ты выздоровел и больше у тебя ничего не будет болеть». Михаил понял, что в тот самый момент его болезнь и опухоль стали отступать.

Родители парня были потрясены, так как никто не говорил Старцу о причине нашего посещения, а также не называли имени сына. Тем более были удивлены, что опухоль быстро исчезла и боль прекратилась.

Когда Елена, мать Михаила, увидела на руках Старца раны от стафилококкового дерматита, то сразу заботливо предложила помощь:

– Отче, у меня есть натуральное средство, зверобойное масло, я сама его делаю, оно очень помогает от язв.

– Нет, не надо, я хочу потерпеть боль. Это мне на пользу. Я радуюсь, потому что чувствую в этом любовь Христову.

Все его руки были как открытая рана, они страшно болели, но он имел терпение Иова, и только обматывал их тряпками, чтобы не получить заражение.

Несмотря на то, что Старец каждый день исцелял множество людей от разных болезней, о себе он не заботился, и принимал боль с радостью, как любовь Божию.

Примерно в 1986 году, в семье наших знакомых из деревни Заха́ро тяжело заболел сын, мальчик Константин восьми лет. Он страдал от почечной недостаточности. Ткани тела у него были переполнены водой, а в кровь поступало большое количество мочевины. Он начал раздуваться, особенно в области живота, что увеличивало кровяное давление и вызывало сильную боль. Ему прописали антибиотики, кортизон и другие химические заменители элементов, не хватающих в организме. К тому же, ему нужно было соблюдать диету и, по причине уремии, часто сдавать анализ крови. Родители его совсем отчаялись, положение сына было критическое: его тошнило, мучал понос, болела голова, тяжело было дышать. В то время дети с таким диагнозом умирали. Мальчик не ходил в школу, даже просто гулять ему было тяжело.

Я уговаривала поехать их в Афины к Старцу, потому что как сама была свидетельницей многих чудес, которые он совершил, а также о многих слышала от знакомых.

Они сразу поехали в Ми́леси и привезли мальчика. Старец сразу же заговорил с матерью:

– Ты виновата, что Константин дошёл до такого состояния.

– Я!? Как это я виновата? Я ничего плохого не делала моему ребенку.

– Ты виновата, потому что прежде зачатия и во всё время беременности ты постоянно плакала. Плакала оттого, что ушла из родительского дома и переехала в соседнюю деревню к мужу. Это стенание, сжатие утробы и нервное беспокойство отрицательно повлияли на младенца, и он родился уже с закупоренными почками.

Родители застыли на месте, так как поняли, что Старцу всё было открыто. В состоянии шока они наблюдали, как перед ними происходит нечто страшное и невероятное. Старец позвал Константина и перекрестил его. В этот самый момент его отёк исчез. Он полностью выздоровел, потом пошёл в школу, и до сего дня эта болезнь его больше никогда не беспокоила.

Отец Константина, под впечатлением от такого мгновенного исцеления сына вспомнил о своей сестре, которая вышла замуж и жила в Австралии. У неё был восемнадцатилетний сын, который болел какой-то кожной болезнью, от чего у него выпали все волосы на голове и даже брови.

Поскольку это бросалось в глаза и выглядело безобразно, парень очень стеснялся любых встреч. Они ходили по разным врачам, перепробовали много разных средств, потратили много денег, но всё было безрезультатно. В отчаянии, родители решили, что сын так и останется лысым, ничего не поделаешь. От стыда парень перестал ходить на занятия и закрылся дома.

Когда они узнали о чудесном исцелении племянника, то не откладывая приехали в Грецию и пришли к Старцу. Старец Порфирий сказал ребёнку: «С тобой это произошло от волнений. Ты слишком обо всём беспокоишься. Но всё будет хорошо. Поправишься».

Действительно, ребёнок психологически очень часто плохо себя чувствовал, а когда у него начали выпадать волосы, то стал нервничать ещё больше, от этого они выпадали ещё сильнее, что повергало его в уныние. Когда же мы вышли от Старца, то я заметила как он повеселел и был в хорошем настроении. С того дня у него снова начали расти волосы, а в скором времени была уже густая шевелюра и брови.

Часто, когда Старец выходил из кельи и спускался по лестнице, то из леса появлялась белая собака и прямиком бежала к Старцу. Она облизывала ему руку, иногда левую, иногда правую, и тотчас убегала обратно. Бывало, что это случалось и во время наших прогулок по лесу.

Эту собаку я никогда не видела, чтобы она бегала по территории. Также, если Старец гулял вместе с кем-то из монахов, то всё равно она подбегала только к нему. Как только она приближалась, то показывала свою радость, виляла хвостом, а потом высунув язык убегала в лес.

Нас очень впечатляло это явное проявление верной любви животного к Старцу. Старец очень любил природу, особенно деревья, но и животных, творения Божии.

По возможности, мы всей семьёй приезжали в монастырь помогать в разных монастырских работах–послушаниях. Главным образом, требовалась помощь, когда монастырь только строился. Как только мы приезжали, то сразу заходили в келию к Старцу, брали благословение, и начинали работу. А когда заканчивали – снова брали благословение и уходили.

Я испытывала робость когда входила в келью Старца. Боялась, стеснялась даже приближаться, а он звал: «Ну подходи ближе, подходи». Я испытывала одновременно необъяснимый страх и почтение к его личности. При этом он был очень прост, смирен, ничем внешне не выделялся, но и отличался от всех.

Однажды я пришла и стояла возле двери. Я боялась, потому что думала, что он видит всё насквозь, как будто я нахожусь под духовным рентгеном, мне было неловко. Старец издалека, со своей кровати, не видя меня, позвал: «Давай, Лизавета, проходи», а двум женщинам, стоящим около него, сказал: «Это хорошая женщина, которая сейчас подойдёт». Так он меня воодушевил и я подошла ближе. Ему нравилось, когда мы называли его «дедуля», считали его родным, своим.

Старец говорил, что его монастырь через много лет будет местом великого паломничества, что там будет совершаться множество чудес.

Из писем и бесед с покойным отцом Павлом Хари́сисом, духовником и проповедником Ларисской и Тирнавской Митрополии, я хотел бы пересказать следующие события его жизни.

В возрасте восьми лет он почувствовал желание посвятить себя Богу. Он хотел какое-то время пожить в монастыре, а потом стать духовником и проповедником среди народа.

Приснопамятный отец Афанасий Митилинейский, игумен монастыря Комнинов в Сто́мио, одобрил такое его решение. Но когда отец Павел, спустя восемь лет проживания в монастыре, попросился уйти, то игумен не отпустил его, ссылаясь на нужды монастыря. Когда он прожил уже двенадцать лет, и снова попросил отпустить его, то и на этот раз игумен не согласился.

Отец Павел столкнулся с дилеммой: с одной стороны, он изначально не собирался всю жизнь прожить в монастыре, а с другой, – не хотел уходить без благословения игумена. Он был сильно озадачен: какова же, всё-таки, была воля Божия?

Отец Афанасий Митилинейский любил его и желал, чтобы он оставался в монастыре, зная о его способностях и о возможной пользе для обители. Но сердце отца Павла мечтало о своём, и это надо было принести в жертву послушания.

Летом 1990 года он посетил старца Порфирия, и зная о его дарах он был уверен, что получит ясный, точный и однозначный ответ. Одна монахиня, впрочем, сообщила, что Старец сильно болен и не принимает народ. Буквально она сказала следущее: «Отче, вам разрешается только войти и взять благословение, не разговаривать».

Войдя в келью, он увидел Старца укутанного в два одеяла, хотя стояло жаркое лето. Он только высунул руку, чтобы о. Павел подошел под благословение, а когда он наклонился, то Старец нашел его запястье и крепко сжал. Не видя его самого, он сказал ему: «Отче! Господь определил, чтобы ты вышел из монастыря и служил народу. Ты хорошо сделаешь, если останешься в миру и будешь помогать людям. Для этого ты предназначен». Тотчас у него словно гора с плеч свалилась. Мучительные помыслы испарились и наступило облегчение. В голове всё прояснилось.

Далее произошло ещё одно удивительное событие. Когда отец Павел вернулся в монастырь, то игумен, который был до последней минуты против его ухода, вдруг с большой радостью дал своё благословение.

В итоге, прожив в монастыре около двадцати лет, отец Павел ушёл с чистой совестью. С тех пор он возымел великое благоговение к старцу Порфирию.

Когда он узнал, что Старец некогда имел желание основать монастырь, который был бы открыт круглые сутки, – своего рода неотложная духовная помощь, то и сам захотел устроить нечто подобное. Он купил участок и на свои деньги построил огромное здание, куда бы несчастные и отчаявшиеся души могли приходить и обращаться за духовной помощью в любое время. Но внезапная его смерть помешала этому начинанию.

Родом я из города Эдипсо́, что на Эвбее, а учился в Афинах. Много раз посещал старца Порфирия. Как-то раз, когда я был у него в келье, вошла его сестра, старица Порфирия, и принесла посылку с Кипра. Старец спросил меня:

– Что там?

– Не знаю, Старче.

– Возьми-ка, открой.

Я взял посылку в руки и начал развязывать ленту, рвать оберточную бумагу, и в этот момент Старец ударил меня по рукам, говоря:

– А ну-ка, дай сюда! Что ты делаешь! Разве не знаешь, что там?

– Нет, Старче, откуда мне знать?

– Давай, давай сюда.

И как он сидел на кровати, так взял и стал медленно и осторожно её разворачивать. «Господи, помилуй! Так он целый час будет разворачивать» – подумал я про себя.

В посылке были бумажные иконы разного размера. Старец брал каждую в руку и перекрестившись говорил: «Святой Божий, помолись о нас!». Потом целовал её и откладывал в сторону. Если попадалась икона Богородицы, прикладывался, и ставил рядом с собой. С большим благоговением ко всем иконам, от маленьких до больших, он прикладывался не спеша. Более того, он радовался и приходил в восторг при взгляде на каждого святого на бумажной иконке.

Я сидел и наблюдал за этим поучительным уроком, тем более что ещё не был тогда священником. У меня дома висело на стенах множество икон, но в последнее время я подумывал прибрать бо́льшую часть из них в деревянный ящик и отнести в сарай. Я уже успел снять какую-то часть и положить в коробку. Но после этого случая передумал.

Великая любовь Старца к Богу проявлялась даже в таких простых жизненных ситуациях. Это не было для него формальностью, он жил этим. Глубоко изнутри он источал благоговение ко всему, что было связано со служением Богу. Он имел страх Божий, но главное – любовь к Богу и Его святым.

Это стало мне уроком, что благоговение (не только по отношению к бумажным иконам) – это не формализм, не начётничество, не нечто второстепенное, не просто деталь этикета, но оно показывает нашу духовную чуткость, нашу подлинную любовь к Богу. Иначе говоря, кто пренебрегает малым, тот, в конечном итоге, с пренебрежением отнесётся и к великому.

В другой раз я посетил Старца в компании семи киприотов, среди которых был один иеромонах. Мы застали его лежачим и закутанным в одеяла. На нём была и скуфейка, он тогда был уже почти слеп.

Мы по очереди подошли под благословение, а он спросил, откуда мы. Когда последним подошел наш иеромонах, то он спросил его:

– Ты, отче, и иконы пишешь?

– Да, старче, пишу.

– Только иконописью занимаешься или ещё и бумажные иконы на доски наклеиваешь?

– Да, старче, и наклеиваю.

– И как ты это делаешь?

– Ну, это не трудно: намазываю клей на доску, приклеиваю икону и оставляю сохнуть.

– Ах, батюшка! Надеюсь ты не делаешь так, что кладешь одну икону на другую, потом сверху ещё одну, потом ещё… потом всё это на стол, и сам ещё забираешься сверху и наступаешь, чтобы они лучше приклеились?

Иеромонах оцепенел и робким голосом произнёс:

– Да, старче, … так я и делаю.

– Ах, отче! Мы, значит, наступаем на иконы? Топчем иконы? А ещё священник! Батюшка, не делай больше этого…

– Хорошо, старче…

– Итак, сколько вас с Кипра?

– Нас семеро.

– Ааа, так значит! Ну-ка, скажите-ка мне, та маленькая часовенка, в пещере под монастырём Пресвятой Богородицы Трооди́тиссы… , кому она посвящена?

Киприоты стали переглядываться между собой и кивками спрашивать друг у друга где эта часовня. Но никто толком не знал.

– Не знаем, старче.

– Вы точно с Кипра?

– Да, оттуда.

– Эээ… тогда не может такого быть, чтобы не знали.

Они снова начали переспрашивать друг друга, но в конце концов твёрдо ответили:

– Старче, нет такой часовенки, и нет там никакой пещеры.

– Как так нет?! Если я сейчас её вижу!

Все застыли и робко ответили:

– Мы про это не знаем.

– Есть такая, есть.

Потом, когда они вернулись на Кипр, то обнаружили эту пещеру, и позвонили сообщить мне. Я тоже, когда приехал потом в Лемесос, то сходил туда и поклонился. Её обнаружил один пастух ещё в 990 году, и там была икона Богоматери–Трооди́тисса, а пред нею горела лампада. Это было место подвигов какого-то неизвестного аскета, а Старец всё это увидел из Ми́леси.

Как-то раз я был у Старца в кельи, он разговаривал по телефону с монахом М. Он что-то пытался сказать ему, но тот перебивал и не слушал. В итоге, он три раза повторил ему один совет, а в конце добавил: «Послушай-же, что́ я тебе говорю, братец, услышь меня!». Но монах всё время что-то возражал.

Тогда Старец обернулся ко мне и попросил: «Ну-ка, возьми ты. Скажи, что если он уйдет из монастыря, то впадёт в прелесть. Скажи, скажи ему».

– Старец, он не слушает, говорит всё время сам.

Я попытался ещё и ещё поговорить с ним, но монах не мог остановиться и твердил своё. Тогда Старец сказал:

– Эх, никак не слушает, не слушает…

– Старче, я даже не понимаю, что он говорит.

– Всё, клади трубку, заканчивай.

Невероятно, как может человек так упорствовать против такого великого Старца! Естественно, что вышло всё так, как предупреждал Старец.

В 1982 году, мы отправились из Ла́рисы в двухдневную паломническую поездку к свт. Нектарию на Эгину. Нас был целый автобус – собрались несколько дружественных семей. Также, на своей машине нас сопровождал преосвященный епископ Феоло́г.

В Воскресенье, на обратном пути, по инициативе владыки мы решили посетить Ми́леси и познакомиться со старцем Порфирием.

В автобусе я, как старшая нашей группы, сидела на переднем месте, и когда мы были уже довольно близко к месту, я заметила идущего по краю дороги небольшого роста старца. Как только он нас увидел, то сразу побежал. Водитель остановился, открыл дверь, я выскочила и побежала за Старцем, крича ему вслед: «Батюшка, остановитесь, мы приехали из Ла́рисы по благословению Преосвященного, хотим взять у вас благословение…». Когда он был уже от меня в трёх метрах, – т. к. у Старца не было сил бежать быстрее, – то, хотя его келия находилась от нас по левую сторону, – он повернул направо и, внезапно, я потеряла его из виду. На ровном месте он исчез, словно провалился сквозь землю! Я была в полном замешательстве, пытаясь понять, что произошло.

Когда я немного пришла в себя, вышли и остальные люди из автобуса, к нам подошла племянница Старца и мы сказали ей: «Просим Вас, помогите, пожалуйста, нам бы только взять у него благословение». Сначала она была против, но когда сходила к Старцу, то сообщила: «Старец вас примет. Подходите по очереди за благословением, но не беспокойте его вопросами».

Мы встали в очередь. Передо мной была моя подруга, и она сказала мне: «Что-то мне неохота идти. Боюсь, что он меня выведет на чистую воду…». Я отругала её: «Иди-иди, возьми хотя бы благословение!». Перед ней в очереди стоял мой сын Ахиллес и маленькая шестилетняя девочка Софу́ла.

Келья Старца была крайне просто обставлена. Он лежал на кровати и протягивал руку для благословения. Когда подошла Софула, то он тяжело дыша поднял руку и, сделав ей знак пальцем, сказал: «Будь осторожна… осторожна… будь очень осторожна!». А когда потом подошел мой сын, Ахиллес, то он обхватил его голову двумя руками, нашептывая разные молитвы. В конце он перекрестил его головку три раза. Когда я подходила под благословение, то сказала Старцу: «Батюшка, помолитесь, чтобы мои дети были близки к Богу».

Мы уехали, но вскоре снова остановились, чтобы поставить свечку в храме святой Параскевы, встретившемся нам на пути. Софу́ла там споткнулась и страшно упала вниз по спуску дороги, но, слава Богу, по молитве Старца отделалась только ссадиной на губе.

По дороге в Ла́рису мы остановились на трассе около большого ресторана-кафе чтобы перекусить и снять напряжение. Когда автобус остановился и двери открылись, то все дети сразу побежали к зданию, а впереди всех мой сын Ахиллес. Тогда я вдруг услышала громкий звук разбитого стекла и увидела сына лежащего посреди осколков, отчего жутко испугалась. Дверь ресторана была стеклянная, большая и прозрачная, сын, не заметив врезался в неё со всего маху головой, разбив вдребезги. Но в итоге он отделался только ссадиной на коленке, остался цел и невредим. Никаких ран, не осталось даже шишки на голове – настоящее чудо!

Тогда мы поняли в чём дело. Из всех ребят, которые подходили к Старцу, он особенно задержал и благословил только Софу́лу и Ахиллеса, так как провидел их возможные травмы, и, по благодати, уберёг их от повреждения.

Тот факт, что Старец убежал от нас, когда мы приблизились к его келии, был не без умысла. Думаю, таков был промысел Божий, чтобы мы критически отнеслись к самим себе, осознали ошибки прошлого. Фанатизм в церковных вопросах, для Церкви никогда не идёт на пользу.

У моей двоюродной сестры Георги́и в 1983 году обнаружили рак легкого. Болезнь оказалась уже запущена, поэтому состояние её было крайне опасным. Она страдала от удушья, кашля, кровохаркания, общего упадка сил и потери аппетита. Я решительно настаивала, чтобы она обратилась за помощью к старцу Порфирию. То же самое советовал и Преосвященный Феоло́г, который весьма почитал Старца, и посещал его неоднократно.

Она поехала со своим мужем и там они застали большую очередь из желающих увидеть Старца. В какой-то момент вышла его келейница, племянница Старца, и сказала, что сегодня Старец никого не сможет принять. Некоторые стали уходить. Георги́я забилась в угол и стала горько плакать. Тогда снова вышла келейница и снова сказала: «Всех прошу уходить, чтобы не ждать понапрасну. Только Георги́я из Ла́рисы пусть зайдёт, Старец ждёт её». Георги́я, действительно, была родом из Ла́рисы, хотя последние два года жила в Афинах. Радостная, она побежала в келью. Старец перекрестил её и приободрил: «Делай операцию и всё будет хорошо! Не бойся!».

Удаление лёгкого – очень сложная операция, велик риск летального исхода. Кроме того, бывают разные осложнения и побочные действия. И всё-таки, Георги́я была удачно прооперирована, ей удалили одно легкое, всё прошло без осложнений и последующих метастаз. Сегодня она счастлива и благодарит святого Порфирия.

Мы с женой были духовными чадами старца Порфирия и посещали его регулярно. Однажды, когда мы пришли он лежал на кровати, и мы попросили его: «Старец, благослови наших детей». Он приподнялся, повернулся в определённом направлении, словно присмотрелся и увидел их, поднял руку и благословил.

А именно, он повернулся в сторону школы, где в тот момент находились наши дети. Потом я прочитал, как святой Порфирий, будучи ещё новоначальным монахом на Афоне, «видел» своих старцев издалека, за горой, когда те возвращались в келию. Таково было одно из многочисленных его дарований, которое он получил ещё в детстве.

* * *

Однажды зимой мы всей семьёй посетили Старца, исповедовались, а когда уже брали благословение уходить, – он сказал нам: «Не надо ехать на Эвбею, потому что будет снегопад, замучаетесь там. Оставьте это для другого раза». Мы ничего не говорили ему об этом нашем плане и очень удивились.

Мы уехали и, поскольку погода была тихая и ясная, решили всё-таки поехать на Эвбею. Но по пути погода резко стала меняться, выпало столько снега, что мы застряли не добравшись до места назначения. Нам пришлось заночевать в гостинице, а потом ждать снегоуборочную машину для расчистки дороги. Намучались мы там изрядно.

* * *

Однажды мы посетили Старца вместе с одним святогорским монахом. Когда монах наклонился чтобы поцеловать руку Старца, то тот опередил его, и сам поцеловал ему руку. Святогорец в смущении спросил: «Старец, что Вы делаете? Это я должен брать у Вас благословение».

А Старец ответил: «Знаю что делаю. Знаю, к чему приложился. Это мне надо взять у тебя благословение, голубчик, потому что вижу у тебя чистое сердце».

Я был профессиональным водителем и, однажды, когда я ехал в Афины на собственном такси, один мой друг рассказал мне по дороге про старца Порфирия. Я тут же решил заехать в Ми́леси.

Когда подошла моя очередь и я зашёл к Старцу, он лежал на кровати. Ничего не говоря я встал на колени и, облокотившись руками и лбом о край его кровати, стал молиться. Он, скорее всего, заснул, уставший и измождённый от наших многочисленных притязаний и от своих телесных недугов.

Я же почувствовал глубокую тишину в душе и на какое-то время забылся. Очнулся только когда вошла сестра Старца, – тогда я тихонько поцеловал ему руку и вышел.

Немного спустя, я попал в одну трудную ситуацию, и решился ему позвонить даже в неподходящее время, в десять часов вечера. Ответ меня словно громом поразил и рано утром я поспешил к Старцу, чтобы лично услышать это от него снова. Тогда-то я убедился окончательно в его святости, и с тех пор старался по возможности посещать его.

В другой раз, одна знакомая женщина с дочерью попросили меня отвезти их в столицу. Мы оставили мать в Мелли́сьях и поехали обратно вместе с дочерью, которая поехала с матерью только за компанию. Я предложил ей заехать к Старцу, она согласилась, и мы завернули в Ми́леси.

Когда мы прибыли, то народ, ожидающий снаружи, сообщил нам что Старец уезжает сегодня на Святую Гору. Тут же стоял наготове белый микроавтобус, несколько монахинь и три монаха святогорца поддерживая провожали Старца до машины. Он благословлял народ, при том что был согбен, а скуфья была надвинута на глаза. Я стоял в сторонке и ждал. Когда же приблизился чтобы получить благословение, то он поднял голову, открыл глаза, и посмотрел прямо на меня. От этого проникновенного взгляда всё мое тело пробрала дрожь. Мне было известно, что он был уже совсем слеп, и вот, однако, мы посмотрели друг другу в глаза.

Мы тоже быстро сели в машину и последовали за микроавтобусом Старца. Я был уверен, что спокойно буду сопровождать их до Ла́рисы, тем более, что у них был довольно старый автомобиль, а у меня новый мерседес. Я обрадовался той мыслью, что уж точно не потеряю их из вида.

По дороге мы взяли ещё одну попутчицу, чтобы подвезти её почти до Оропо́са. Когда я опять догнал автобус Старца, то на одном левом повороте произошло нечто невероятное. Мы увидели, как их автомобиль приподнялся от земли, покинул дорогу, и исчез…! Мы остановились и высматривали по краям дороги, – может быть их куда-то выкинуло, – но нигде ничего не замечали. Это был летний июньский полдень, абсолютная видимость, но при этом мы не смогли их обнаружить. Мы были обеспокоены этим и пришли в полное замешательство.

Поехали дальше, и скоро встретили на пути автостоянку. Движение на дороге было небольшим и, скорее всего, там их должны были заметить. Мы остановились, спросили полицейских, но получили отрицательный ответ. Это ещё больше повергло нас в замешательство: куда же мог подеваться автомобиль со Старцем?

Немного спустя мы высадили попутчицу и продолжили свой маршрут в Ла́рису. Мы поехали по трассе с большой скоростью в надежде догнать микроавтобус. Я хотел снова почувствовать ту радость, что испытал вблизи Старца, пусть даже это будут две машины, мчащиеся по национальной трассе. Я бы хотел таким образом поприветствовать его последний раз. Но Старец явно не хотел, чтобы мы за ним гнались, поэтому и сделал свой автомобиль для нас «невидимым». Больше я его не встречал. Он «полетел» на Святую Гору, а оттуда прямо в Царствие Небесное, поближе к Господу.

Да будет с нами его молитва!

У моего брата С. была обнаружена злокачественная опухоль в семенниках, которая быстро распространила метастазы, сначала в желудок, потом в легкие и по всему телу. Врачи сообщили, что ему осталось, самое большое, десять дней жизни. Мы хотели было отправить его на лечение в Лондон, но они и тут разочаровали нас, говоря, что всё равно не успеем, так как его сердце уже работало плохо.

Мы взяли брата и поехали искать старца Порфирия в Оропо́се. Долго мы его не могли найти и уже в отчаянии собирались уезжать, но напоследок ещё раз решили попытаться. Тогда мы его внезапно и обнаружили. Одна женщина, впрочем, говорила посетителям: «Старец устал. Возьмите благословение и уходите. Не мешайте ему». Мы встали в очередь: я первая, потом мой муж и ещё один наш родственник. Все по очереди поцеловали руку Старца. Только когда подошел мой больной брат, Старец поднял руку и перекрестил его. Явно было, что он увидел его проблему. Когда мы уходили, мой муж причитал: «И что это было! Мы так устали искать его, ждать в очереди, а в итоге даже словом не обмолвились».

Мы поехали в город Карпени́сион, где поклонились местночтимой иконе Божией Матери – «Прусио́тисса», которую очень почитали всей семьёй. По приезде мы дважды пособоровали брата, а в воскресенье он впервые исповедовался и причастился. В понедельник врачи были весьма удивлены и сообщили нам, что состояние организма улучшилось на 40%, и что можно теперь поехать в Лондон. Там его обследовали и прописали курс химиотерапии, который он проходил в течение года вернувшись в Грецию. Когда он снова приехал в Лондон, то главный врач больницы сказал: «В Греции с вами что-то произошло. Я повидал множество таких случаев. Когда кто-то вылечивается от рака, то на МРТ и УЗИ виден оставшийся след, как уголёк размером с косточку. Всегда что-то остаётся. Но у тебя не нахожу ничего!». Сегодня мой брат вполне здоров.

Спустя несколько лет у меня самой обнаружился рак матки. Духовник направил меня к старцу Порфирию. Я несколько раз посетила его, но спросить, нужно ли мне делать операцию, не удавалось. Он был сильно болен и разговаривать с ним не разрешали. Он только осенял меня крестным зна́мением и я уходила.

Однажды я решилась всё-таки задать вопрос. Но когда подошла к нему, то он воскликнул: «Уходи, уходи…». Я ушла очень расстроенная, что меня отвергли. Когда я выехала на трассу, то почувствовала внизу живота приятную боль. Как будто мне делали три надреза, но было не больно и я не сопротивлялась. «Боже мой! Что это ещё такое?!» – подумала я, и тотчас почувствовала облегчение и радость.

Когда я уже припарковала машину и заходила в дом, у меня как будто прояснилось в уме, и я поняла, что по дороге мне была сделана «операция». Внезапно я залилась слезами. Случилось нечто совершенно неожиданное. Я хотела позвонить Старцу, поблагодарить его, но не получилось. В туалете у меня вышло два комочка, а кровотечение совершенно прекратилось. На другой день рано утром я пошла к врачу, который сообщил мне радостную весть: рак исчез!

С тех пор я приезжала к Старцу по крайней мере раз в неделю. В первую нашу встречу он назвал меня именем, с которым меня крестили, хотя обычно все родные и друзья меня называли иначе.

Однажды я пришла с сыном, которому было тогда десять лет. Я была очень расстроена и всё время плакала. Старец многое мне поведал и утешил меня. И сказал: «Ничего не бойся. Ходи каждое воскресенье в церковь, исповедуйся, причащайся как можно чаще, и ничего не бойся». Потом он предсказал мне моё будущее. Я успокоилась и вышла умиротворённой. Это определило мою жизнь, ему я обязана всем, что у меня есть. Старец многократно помогал мне потом по жизни, в самых разных случаях. В тот день мой сын ничего не понял из сказанного, хотя и присутствовал там. Когда мы уходили, а он спросил: «Зачем мы приходили сюда? Пришли, а ты только плакала и плакала, а теперь просто уходим…».

У меня была очень благочестивая тётка. Она предпочла не выходить замуж и жить как монахиня. Жила в провинции и не любила путешествий. Она предвидела день своей смерти и преставилась как преподобная. Однажды она передала мне для Старца конверт.

Когда я приехала в Ми́леси, то хотела взять благословение и немного ещё поговорить, но келейницы мне не разрешили. Я нагнулась, поцеловала у Старца руку, а также прикоснулась к его голове, надеясь сподобиться от него «большего благословения». Про конверт тётушки совсем забыла. Когда я уже встала и собралась выходить, то почувствовала, что что-то меня тянет. И когда обернулась, то увидела как Старец протянул руку и достал конверт из глубины моей сумки. «Это для меня» – словно показывал он. Я пришла в смятение и не могла сказать ни слова.

Уходя, я про себя благодарила его, потому что очень любила тётушку, и не хотела бы ее расстраивать. Мне пришлось бы возвращаться в тот же день, если бы я забыла отдать конверт. Старец, который несомненно знал о содержимом письма, взял его только ради меня.

У меня было одно искушение с мужем, когда он стал возражать нашим частым посещениям Старца, и чем дальше тем больше. Однажды на второй день Рождества, когда я позвала его поехать к Старцу, он ответил:

– Эээ… Погода плохая. Да и что там делать…

– Я хочу его увидеть. Хочу взять у него благословение.

– Ты слишком часто срываешься и бежишь туда. Столько трудов! И ради чего? Приходим и застаем немощного старичка, который лежит на кровати и даже не говорит с нами. Почему мы должны ему поклоняться?

Я ушла одна, хотела поехать на автобусе, но из-за праздников расписание изменили, и мне пришлось два часа ждать на морозе. Я позвонила домой и предупредила, что задержусь, чтобы меня не ждали к обеду. Муж сжалился надо мной и вместе со старшим сыном приехал чтобы отвезти меня в Ми́леси.

По дороге муж решительно сказал, что если ворота будут закрыты, то они оставят меня и уедут. Ворота были закрыты, но скоро появилась монахиня и позвала: «Проходите, вы ведь к Старцу, он сказал что ждёт вас».

Когда мы вошли в келью, то я впервые увидела его сидящим на кровати оперев ноги на скамеечку. На нём был белый хитон. Первым вошел наш сын, затем муж, а потом и я. Старец от души нас поприветствовал, благословил, и мы ушли. Как только вышли, муж с облегчением воскликнул:

– Ну вот, столько лет приходим, и я говорил себе: «Что такое? Какой-то старичок, лежачий, всё время покрыт то белым покрывалом, то одеялом. Я даже не знаю, священник ли он». Но вот сегодня, пожалуйста, наконец-то! Теперь я доволен. Взял благословение у священника, одет как положено: ряса, скуфейка и всё такое…!

– Я что-то не поняла, что ты говоришь… Как это ты его видел? Что…

– Я не стала продолжать, так как сын сделал мне знак, и тогда я поняла, что произошло. Потом я специально спросила сына, как он сам видел Старца, и он ответил: «Во всяком случае чёрной рясы на нём не было, равно как и скуфейки… Это всё меня поразило и не спрашивай что я чувствовал… Что тут скажешь!».

Однажды мне позвонила моя невестка, которая жила в деревне с моим братом Г., и пожаловалась на его острые проблемы со здоровьем. Кроме всего прочего, у него сильно воспалилось горло, опухла гортань, так что он мог умереть от удушья. Врачи собирались ему делать операцию. Она также попросила меня найти врача, так как при первой возможности хотела привезти его в Афины.

Я сразу позвонила Старцу, и поговорила с сестрой Февронией. Та сказала, что он не сможет сейчас подойти.

– Ничего страшного, просто попросите его помолиться за моего брата Г.

– Молюсь, молюсь… вдруг услышала я в глубине его голос.

Скоро мне позвонила невестка, чтобы сообщить хорошую новость. В то самое время, когда Старец помолился, мой брат был исцелён. Опухоль горла мгновенно спала и они ушли из больницы без всякой операции.

Когда мой старший сын Е., заканчивал второй класс лицея, то затруднялся с выбором направления специализации дальнейшего обучения, т. к. это напрямую могло повлиять на его будущее, на выбор профессии. Однажды в субботу утром вместе с подругой нашей семьи он поехал к Старцу. Эта девушка была студенткой Политеха и духовным чадом Старца. Как только они зашли в келью, зазвонил телефон, и Старец сделал им знак чтобы они присели и подождали. Он начал говорить по громкой связи на английском языке с неким капитаном судна о каком-то происшествии на море. На чистом английском он между прочим сказал ему: «Что же ты испугался тогда, в шторм! Я был рядом, а ты испугался?».

Как только он закончил, снова позвонили, теперь уже из Италии, женщина, которая по-видимому знала Старца давно. Старец разговаривал с ней на чистом итальянском и давал необходимые советы. На моего сына это произвело сильное впечатление, так как он потратил много лет чтобы изучить английский язык. А итальянский он выучил пока нам всей семьей пришлось жить два года в Неаполе, поскольку мой муж служил военным в частях НАТО. Также и студентка была сильно удивлена, так как знала, что Старец не закончил даже начальную школу, а мы слышали как он говорит на этих языках чисто и легко.

Когда он поговорил с итальянкой, то телефон зазвонил снова, и это была женщина из провинции. Несколько дней назад только закончился заупокойный сорокоуст по её брату, который скончался на операции в Лондоне. Эта женщина, объятая горем, сказала:

– Старец, помолитесь за упокой души моего брата. Он умер…

– Эх, ты, благословенная, не послушала меня. Разве я вам не говорил, что не нужна ему операция! Вы решили сделать из него мученика на операционном столе.

Сразу потом позвонила одна женщина из Халкиды, очень образованная, они разговаривали на классическом литературном языке (кафаревуса) об одном её недоумении касающемся добродетели смирения. Старец также чисто отвечал ей на этом языке. Потом позвонил один старичок из деревни и разговаривал на таком деревенском наречии, что его было даже непросто понять. Поскольку мы живем в поселке, а летом обычно уезжаем в деревню, то мой сын слышал там такой говор. Но несмотря на это, даже он не в силах был понять всё в точности, так как и Старец отвечал старику на таком же языке, будто это было его родное наречие.

Когда он закончил и этот разговор, то обернулся к ребятам и спросил:

– Ну, что сидите там, подходите ближе. Что вас привело ко мне?

– Батюшка, я пришёл взять Ваше благословение и спросить, куда мне поступать, на какое отделение? На 1-е, или 2-е, 3-е, 4-е?

– Ааа, отделение, значит! Иди-ка сюда.

И дал ему сильную затрещину, так что даже очки его отлетели в сторону. Парень совершенно потерялся, равно как и студентка. Только что он испытал великое восхищение от Старца, а теперь был шокирован этой выходкой. К тому же, за столько посещений Старца, он теперь впервые слышал его голос.

– А теперь поди, подбери очки, голубчик. Ну что, сломались?

– Нет, отче, с ними ничего не случилось.

– А ну-ка, подойди сюда.

Как только он приблизился, то Старец снова врезал ему две пощечины. Ему было не больно, хотя раздался громкий хлопок. Сын остолбенел. А Старец резко сказал им: «Ну всё, идите отсюда теперь…» – и ребята ушли.

Когда сын пришёл домой, я заметила в нём какое-то изменение. Лицо его светилось и излучало мир. Это был словно другой человек. Я спросила, что случилось, но он не ответил. Я позвонила маме студентки, и от неё узнала что там произошло. Не знаю в точности, что творилось в душе сына, но наутро, когда он мне всё рассказал, то я сказала: «И что тут думать! Три пощечины он тебе дал, – вот и пиши прошение на поступление в третье отделение».

Неделю спустя меня стали мучать сомнения: «Кто ты, чтобы идти против мужа, который хочет чтобы сын поступал на медицинский! Зачем ты вмешиваешься! и т. п.». Я не выдержала и позвонила Старцу, на что он ответил только: «я молюсь, молюсь…». Все помыслы тотчас оставили меня и я успокоилась.

Но когда подошло время учёбы, я снова стала беспокоиться, куда отправить сына. Ещё я боялась, чтобы он не попал в дурную компанию. Я снова позвонила Старцу, а он по-прежнему ответил: «Я молюсь, молюсь…». Через пять минут после этого, вдруг позвонила незнакомая женщина и спросила: «Вы г-жа Х. К.? Я такая-то, с такого-то факультета. Мы записали вашего сына, пусть приходит в понедельник к шести вечера, в третье учебное отделение». Мы никуда сами не ходили, как она узнала наш телефон, наши имена и наше желание поступать на третье отделение? Этого мы так и не узнали. А мой сын, в итоге, стал учиться на факультете французской филологии.

В одной семье наших знакомых, тоже духовных чад Старца, был подобный случай. Однажды им позвонил некий врач и сказал, что получил сообщение, в котором его просили посетить их престарелую больную бабушку. Они возражали, говоря, что не оставляли никакого сообщения, и что их бабушка здорова. Потом выяснилось, что это Старец, по благодати наблюдая за своими духовными чадами, оставил сообщение на телефон врача, потому что бабушка действительно была больна, и если бы врач тогда не успел, то могла умереть.

Одна моя знакомая из Фив пришла к Старцу из-за серьёзной проблемы с горлом. Старец её перекрестил, и – о, чудо! – опухоль исчезла. Потом она захотела ещё раз приехать в Ми́леси, поблагодарить, и с большой любовью сама испекла просфору. Но забыла её отдать, а когда вернулась домой, то решила поделить её и раздать родственникам. Хотя просфору разделили и съели, наутро обнаружили её целой! Поскольку это повторилось ещё второй и третий раз, она пошла к сельскому священнику за объяснениями. Тот же сказал: «Ну-ка принеси её сюда, посмотрим, что это за просфора». И после этого всё прекратилось, просфору съели. Видимо, это чудо происходило только ради этой женщины, а когда стало известно другим, больше не повторялось.

Одна бедная девушка приехала из провинции в Афины учиться. Она нуждалась в деньгах, а поскольку обладала хорошим голосом, устроилась подрабатывать певицей в небольшом ночном кафе. Она была добропорядочной, приличной и осмотрительной девушкой. После работы она сразу шла домой пешком, а т. к. ей было страшно, непрестанно молилась. Тогда она заметила, что каждый раз за ней на небольшом расстоянии следовал пожилой монах, чему она очень обрадовалась, так она чувствовала себя в безопасности. Когда она приближалась к дому, возле последнего поворота монах исчезал. Вскоре она оставила эту работу.

Однажды она приехала в Ми́леси в церковь, и поняла, что тот монах был старец Порфирий, который к тому времени уже почил.

* * *

Сколько раз я приходила к Старцу расстроенная, уставшая, с болью в ногах, а когда уходила – готова было летать от радости. Кто это испытал, знает, о чём я говорю. Я всегда уходила получив духовную пользу. И сегодня Старец для меня живой. Я чувствую, как он идёт передо мной, прокладывает мне дорогу, а я иду вслед за ним, под защитой его любви. Я всего лишь одна из тысяч, которых он облагодетельствовал. Слава его да умножится тысячекратно!

В 1984 году я был молодым начинающим адвокатом. Тогда у меня начались проблемы с поясницей, что вызывало иногда сильные боли. Эти боли подрывали моё усердие на работе и мешали справляться со своими каждодневными делами в суде.

Разные способы лечения, которые я пробовал, давали лишь небольшое кратковременное облегчение. Понемногу у меня накопилось много отложенных дел, и работа с клиентами превратилась для меня в мучение. Кроме обязательств по работе на мне висели ещё семейные проблемы, так как у меня были маленькие дети и пожилые родители.

Постоянный нервный стресс ещё больше подрывал здоровье, я мучился от поноса, и быстро потерял в весе тринадцать килограмм. Также у меня атрофировалось пяточное сухожилие на одной ноге, и от того, что я не давал ей нагрузки, нога начала сохнуть. Всё это вместе приковало меня к постели, я лежал дома, но врачи советовали лечь в больницу и провести ряд обследований для полной клинической картины.

Один из моих хороших клиентов, г-н Пётр, дал мне телефон старца Порфирия. Тот велел положить пока трубку и перезвонить в десять вечера. А когда я позвонил ему вечером, он начал говорить: «Я тебя вижу. Ты стоишь у меня пред очами и я вижу всё! Кишка ободочная восходящая, нисходящая и поперечная – чистая. Вся вообще толстая кишка у тебя в порядке. Эээ… а вот по поводу позвоночника тебе надо обратиться к врачам».

В декабре, с помощью одного моего знакомого прокурора, я лёг в одну из крупных частных клиник Афин. Все медицинские обследования подтвердили слова Старца: кроме проблем с позвоночными дисками ничего опасного не было обнаружено.

Поскольку у меня не проходил понос, я позвонил Старцу в пять утра, и он сказал: «Отвари яблок, ешь, и так быстро поправишься». Мне было известно, что варёные яблоки, наоборот, вызывают понос, но так как из первого нашего разговора я убедился, что у Старца особый дар, – я послушался его. И через два дня всё прошло!

Однажды меня посетила в больнице г-жа Тасу́ла, духовная дочь Старца, и принесла от него горшок с цветами. Он сказал ей: «Иди, отнеси им, они обрадуются, – совсем одни сейчас и некому их поддержать». Действительно, как же мы обрадовались с женой, когда узнали, что Старец заботился о нас!

Доктора всё же настаивали на операции. Они говорили так: «Ты хочешь стать профессиональным больным или профессиональным адвокатом?». Тогда моя жена, Елена, крестообразно помазала мне спину ваточкой с миром от иконы Божией Матери «Малевийской» и я, чудесным образом, тотчас поправился! Когда я встал, чтобы уходить, то врачи не могли в это поверить, так как со спиной у меня было плохо. Но с тех пор она больше не болела.

В другой раз, когда я позвонил Старцу и пожаловался на слишком буйное поведение моих детей, на то как я волнуюсь, что из них вырастет, он поймал меня на слове: «Ты забыл, Даниил, каким сам был в детстве?». Действительно, я был в детстве очень непослушным.

Однажды в 1979 или 1980 году, мы с моей сестрой с большим рвением, но не зная точного местоположения, искали в горах, в районе Оропо́са, некоего старца Порфирия.

Дело в том, что незадолго до этого, моя сестра побывала в Иерусалиме, у Гроба Господня, где один благочестивый монах сказал ей: «У вас в Аттике есть такой великий Старец, и вы его не знаете? Он говорит от сердца. Смотрит на тебя и сразу выдаёт «рентген», видит всё».

Итак, первый раз после многочасовых поисков мы устали и вернулись. Но через несколько дней, уже не надеясь, сделали вторую попытку. И с помощью Божией, довольно скоро обнаружили вагончик Старца, где вместе с ним были ещё с десяток молодых людей, с которыми он беседовал в том лесочке. Мы осторожно приблизились и, стараясь не помешать, тоже присоединились к разговору.

Речь шла о притчах Нового Завета. Затем он говорил о ценности смирения, о любви, и в конце – о терпении. Говорил, что необходимо подвизаться, претерпевать все тяготы жизни без ропота.

В какой-то момент он буквально сказал: «Тут вот, насколько я знаю, двое искали меня несколько дней назад и не нашли. Что поделаешь, дорогие мои, – так было угодно Богу». Мы переглянулись с сестрой, понимая, что это он говорит про нас. В самом деле, мы тогда пришли уже было в отчаяние, и причитали, говоря, что с нас хватит: целый день лазили по горам и разбитые от усталости вернулись ни с чем.

Потом Старец упомянул другой случай: «Приходили и другие двое, ещё раньше – искали, искали, а потом пошёл дождь и они вымокли. И что я могу тут поделать? Чтож поделать, если они меня не нашли и отчаялись?». Он что-то ещё сказал, непонятное для нас, что поэтому не сохранилось в памяти.

Когда же мы уходили, то двое молодых людей сказали нам, что это были они: несколько дней назад приходили, но только разозлились, так как тогда промокли до нитки и безуспешны были их поиски.

Мы убедились в святости Старца, понимая, что всё что он говорил, являлось косвенным ответом каждому из нас. Он не приводил случайные примеры: только казалось, что он говорит абстрактно, но на самом деле, он «фотографировал» каждого лично, да так, что другие этого не понимали. Он имел великое рассуждение, говорил с осторожностью, так чтобы никого не задеть.

Когда мы уходили, то желающим поисповедоваться он посоветовал пойти к отцу Фотию в Пендэ́ли, так как сам был очень болен и не в силах был нас принять.

Отец Фотий, послушник Старца, стал нашим с сестрой духовником, – святая душа, сколько он молился за нас! Там я вскоре встретила Панайо́тиса, одного из его духовных чад. Поскольку я была по характеру весьма осторожна и стеснительна, то когда дело коснулось планов на будущее, мы с Панайотисом решили обратиться за советом к старцу Порфирию.

Отец Фотий каждую пятницу ездил к Старцу, чтобы исповедоваться и получить духовный совет, наставления касательно пастырского служения. Когда я первая зашла к Старцу в келью, то он благословил меня, а потом взял за руку. Так он оставался молча три–четыре минуты, а потом решительно пожав руку весело сказал: «Детка, знаешь, как он тебя любит? Но ты слишком чувствительна. Да, чувствительна…».

Я почувствовала облегчение, как уходит некая тяжесть и беспокойство. Как будто вынули больную занозу и сразу стало легче.

Также и Панайотис заходил к Старцу серьёзный и озабоченный, а вышел радостный и сияющий. Старец рассеял все наши сомнительные помыслы насчёт будущей жизни и, очень скоро, в 1981 году мы поженились, по благословению как самого Старца, так и нашего духовника. С тех пор мы, по возможности, часто посещали Старца в Ми́леси.

Часто он говорил нам о любви ко Христу, следующим образом: «Детки, возлюбите Христа. Христа…! И ничего тогда не бойтесь. Непрестанно молитесь. Бог не требует многого. Только молитовку не оставляйте. Не переставайте говорить с Ним. Чтобы Христос был вашей жизнью, потому что жизнь без Христа – не жизнь, бесцельное времяпровождение…

«Пройдет время и вы обнаружите, что все продукты питания будут отравлены. Не бойтесь. Перекрестите и ешьте. Бог нас всех защищает».

Расскажу о двух важных событиях моей жизни, о двух плодоношениях, когда предстательство Старца было совершенно явным.

Я забеременела спустя четыре года после брака, в 1985 году. Когда-то один врач сказал мне, что поскольку мои родители страдали сахарным диабетом, то в будущем это по наследству проявится и у меня. К сожалению, это началось на четвертом месяце беременности, мне стали колоть инсулин, а мой акушер предупредил, что роды будут нелёгкими, из-за повышенного сахара в крови.

Когда дело подошло к восьмому месяцу, моё беспокойство усилилось, и я приехала к Старцу. Он взял деревянный крест, которым обычно осенял народ, и приложил к моему животу. Так мы простояли молча несколько минут, а Старец шёпотом молился. После родов я поняла, что он «видел» грядущую опасность и молился об этом.

Когда пришло время, я легла в больницу, и врачи ждали момента отхода вод. Весь день, до позднего вечера я испытывала сильные боли. Тогда начальница отделения пришла в операционную и, невзирая на указания лечащего врача, сделала нечто страшное. Она просунула руку и пустила воды. Я была в сознании, понимала, что происходит, но в этот момент вдруг произошло нечто непостижимое. Не знаю как, но я оказалась в церквушке свт. Николая в Калисье́: там стоял отец Фотий и молился за меня. Потом вдруг я снова очнулась в операционной и один из врачей понял, что наркоз недостаточен, и тогда мне сделали второй более сильный укол, который действовал много часов.

Ребенок родился с синюшностью, и если бы вовремя не вмешалась начальница, он бы умер от удушья. Слава Богу, потихоньку он поправился. Молитвы старца Порфирия и отца Фотия защитили нас в те трудные часы.

Через четыре с половиной года, в 1990 году, я снова забеременела. Я легла в другую клинику, где моим акушером был врач – духовное чадо Старца, который стал таковым после чудесного спасения его сына от аварии. Я волновалась, так как с тех пор как стало известно о беременности, я не смогла приехать к Старцу, чтобы он перекрестил меня как в прошлый раз. Я всё откладывала по двум причинам. Во-первых, потому что испытывала сильные боли в боку, а во-вторых, меня удерживал духовник, ссылаясь на то, что Старец был в тяжёлом состоянии и не принимал народ.

В июне 1991 года, Старец уехал на Святую Гору, и я не успела с ним повидаться, о чём очень сожалела. Я боялась, вспоминая прошлые мучения, боли и страхи. Поэтому я горячо молилась святому Старцу.

23-го сентября 1991 года, без четверти пять утра, раздался телефонный звонок, и я недоумевала, кто бы это мог быть в такую рань. Меня приветствовал родной голос, и в смущении я спросила:

– Старче, это Вы?

– Да, Мария, как дела?

– Старче, через три дня будут роды с кесаревым сечением, а из-за моего сахара я боюсь.

– Я, детка, как могу, буду молиться за тебя и, – вот увидишь, – всё пройдёт хорошо.

Я горячо поблагодарила его. Моё желание взять у Старца благословение перед родами сбылось. Понятно, что этот звонок за три дня до кесарева сечения был неслучаен. Старец беспокоился и наблюдал за мною. С того часа, благословение Старца сопровождало меня и я почувствовала, что ничего не боюсь. Я очень обрадовалась, что прошла и боль в боку, от которой я мучилась несколько месяцев.

Когда я передала слова Старца акушеру, он возрадовался. Помню, как он сказал: «Ну, раз уж позвонил святой Старец, то всё, – бояться нечего!». Так и случилось: я всё время чувствовала рядом его присутствие и родила второго ребенка, да так, словно и не заметила как это произошло.

Приведу ещё случай с моими знакомыми, Григорием и Маргаритой, которые пришли к Старцу когда тот был уже слеп, и однако же сказал им, что видит на их телах чешую. Они были поражены, так как действительно, оба страдали редким кожным заболеванием: его не было заметно на открытых участках кожи, но под одеждой кожа шелушилась.

Потом Старец начал описывать их дом на о-ве Сантори́ни, чем опять же, сильно их удивил, так как пересказывал разные детали, будто бы он всё это сверху наблюдал. Также он сказал им где там есть вода, источник, да ещё про соседа, с которым у них были проблемы. Даже это он знал. Он дал им некоторые советы и благословил.

Они ушли и пребывали словно во сне от такого сильного впечатления. Возгорелась их вера и любовь к Богу. Они получили великую пользу и благодарили Господа за то, что сподобил их, увидеть великого современного святого.

* * *

С тех пор как я познакомилась со Старцем, я чувствую его присутствие, как нахожусь под защитой его молитв. Ощущаю его поддержку и любовь. Он помог мне в перипетиях семейной жизни, поддержал морально и утешил когда умер мой любимый отец. Я чувствовала, как он отводит боль и горе в трудные периоды моей жизни.

Он улыбался так светло, что это наполняло радостью. На его лице отображался глубокий мир. Когда я смотрела на его лучезарное лицо с голубыми глазами, то думала что вижу ангела. Да, это был земной ангел. Это божественная благодать так сияла в нем.

Однажды в 1970 году, мой друг попросил меня поехать с ним в Амфиклею, чтобы забрать старца Порфирия. К нам присоединился и отец Элевферий Капсоме́нос, так как и он хотел познакомиться со Старцем.

Старец Порфирий поехал в монастырь Амфиклеи чтобы повидать там о. Амвросия, своё духовное чадо⁴⁴. На обратном пути Старец был в приподнятом настроении и рассказывал нам о разных духовных вещах. Время от времени он оборачивался к отцу Елевферию и спрашивал: «Отче, правильно я говорю? Может ошибаюсь?». Кое-что мне запомнилось:

– «Многие люди внутри себя запутались. Мрак, сколько его не преследуй, – не уходит. Поэтому нужно сделать дырку и впустить свет. Не будем гонять зло, но просто повернёмся ко Христу».

– «Если комната полна, то в неё уже не войдёт чужой. Если наше сердце наполнено Христом, то не может войти диавол. Но если оно пусто, тогда он входит и хозяйничает».

– «Если кто-то нас оскорбил, а мы ответим ему тем же, то над нами обоими посмеётся диавол. Если кто-то нас «обливает грязью», то представим, что некто обуздал его, приставил пистолет к виску, и приказывает что делать. На кого нам тогда гневаться? На того кто нас оскорбляет, или на диавола, заставляющего его?».

Особенно мне запомнилось в ту первую встречу, что как только мы впервые заговорили, он назвал меня полным крещальным именем, хотя никто ему меня не представлял. И вообще, все мои знакомые и родственники звали меня коротким именем, просто «Ха́рис».

Позже, я посетил его в Поликлинике. Он сжал мою руку и начал говорить о сугубо личном. Я понял, что ему всё известно. В то время я не мог в себе разобраться, а Старец уделил мне много времени и многое разъяснил. Тогда я понял, насколько ошибался во многих вещах, о которых переживал. Мой образ мышления совершенно изменился. Рядом с ним я чувствовал себя в безопасности, доверие к нему было полное. Я понял, что всё что он говорит – правильно и истинно. Он говорил от Бога. Я избавился от плена помыслов и обрёл равновесие.

Я начал посещать Старца в Каллисье́, где он проживал вместе со своей сестрой Хари́клеей. У них были там плодовые деревья, огород, козы, куры и т. п. Зимой для отопления они использовали железную бочку с трубой, закидывали туда целое полено, и с помощью дыр вместо поддувала регулировали горение, так что оно могло тлеть несколько дней.

Обычно я приезжал по воскресеньям и помогал петь в церковке свт. Николая. Старец разбирался в пении и когда давал возгласы – нисколько не затруднял певчих. Возглашал не громко и не тихо. Всё произносил отчётливо и точно. Не быстро и не медленно. Тайные молитвы не были слышны. Когда же он читал утреннее Евангелие, то голос его особенно менялся и мы понимали, что он живо переживал читаемое.

Когда он служил по будням, то пела его сестра, у которой был прекрасный голос. Старец научил её всем гласам, и хотя она была совсем неграмотная, легко справлялась со службой.

Однажды Старец сказал про протопсалта Спиридона Перистериса (одно время он пел в церкви св. Герасима), что он любого мог настроить на нужный глас, так что тот даже не замечал как это происходит.

В 1979 году Старец уехал из Каллисьи́, и там обосновался отец Фотий, который начал служить всенощные бдения под воскресенье, с девяти вечера до пол пятого утра. После этих бдений у меня был незабываемый сладкий сон, самый лучший в жизни.

(1) Однажды я заметил, как примерно в двухстах метрах от Обители свт. Николая в Калисье́, одна компания повадилась жарить мясо. Они приходили обычно по воскресеньям утром, и не заходя в храм жарили мясо и обедали.

Как-то они пропали и я спросил Старца: «Что там с ними случилось? Давно их не видно». И он отвечал: «Слушай, что произошло. Один раз мне нужно было поехать в Афины. Проходя мимо них я поздоровался. Они начали надо мной подшучивать, иронизировать. Я нисколько не обиделся, не разозлился, но с любовью сказал им: «Ребята, я живу здесь сверху и служу в храме свт. Николая. После Литургии, кто хочет пусть подходит ко мне и рассказывает о своих проблемах. Вот, в прошлый раз один говорил то-то и то-то про своих детей. Другой то-то и то-то про жену. Третий о работе и т. п.» – Таким образом я начал с некоторыми подробностями говорить о каждом лично, при этом другие этого не понимали. Тогда они все побледнели и потеряли дар речи. А я сказал: «Ну всё, ребята, теперь бывайте», и пошёл.

После этого они не на пикник приезжают, а приходят в храм свт. Николая и ищут меня там, – сказал Старец, улыбаясь.

(2) Как-то я был на работе в своем офисе, и был очень расстроен из-за одной проблемы, мысли поедали меня. Вдруг зазвонил телефон. Это был Старец, и он сразу начал: «Эх ты, Феоха́рис, так и так с этим делом… не бойся». Он сказал в точности, что со мной происходило, и я почувствовал большое облегчение. Я не стал спрашивать себя, откуда он знает номер телефона, в каком офисе я нахожусь и т. п., так как знал, что он – святой.

(3) Был период, когда я редко посещал мать, которая после смерти отца осталась совсем одна. Однажды Старец сказал мне: «Приходи к матери, смотри за ней, иначе потеряешь её…». Тогда до меня дошло, что я совсем забыл её, тогда как она нуждалась в моей поддержке. По благодати Божией от Старца ничего не было сокрыто.

Однажды он уговорил меня купить участок и заняться земледелием. Сказал какие посадить плодовые деревья и виноград. Настоял, чтобы я купил бензоплуг и давал советы по обработке участка. Как-то раз я пришёл к нему в Обитель, а он был болен. Но как только увидел меня, обрадовался и спросил:

– Ну как, черешня зацвела? Будут ягоды?

– Будут, будут.

– А сколько раз ты вспахиваешь землю между виноградными лозами?

– Один раз.

– Один раз?

– Так делают все соседи…, – оправдывался я.

– Так ленивцы делают, – отвечал он.

Поскольку мне по много часов приходилось работать в офисе, однажды он сказал: «В этих офисах, те кто там работает, повреждаются…», – и советовал мне гулять на природе.

Он просил меня делать и вино, но поскольку у меня не было всего необходимого, то сказал принести виноград в Обитель, где он тогда жил. Мы давили виноград в большой бочке, а потом при помощи ручного пресса отжимали сусло. Затем мы разлили его по плетёным бутылям и накрыли, так как для брожения требуется тёмное и тёплое место. Старец был против всякой химии, а вино, в итоге, получилось весьма исключительное.

Впервые я решила посетить старца Порфирия в компании родственников и друзей. Но тогда мы заблудились, долго плутали, а когда добрались до места, то уже стемнело и мы не смогли к нему попасть.

Вскоре мы снова приехали с мужем, пришлось подождать в очереди, так как было ещё много народу. Я зашла первой в келью, взяла благословение, а Старец сказал мне: «Спроси своего мужа, Анаста́сия, сможет ли он меня отвезти кое-куда на вашем джипе». Я очень удивилась, и выходя, недоумевала, откуда он знает, что я пришла с мужем, что его зовут Анаста́сий, и что мы приехали на джипе, который припарковали недалеко от Обители…

Когда они с мужем сели в машину и поехали, ему вдруг сильно захотелось курить, но из уважения к Старцу он сдерживался. Старец посмотрел на него и сказал: «Если хочешь курить… ладно уж, покури». Но он всё-таки постеснялся и не закурил. Они поехали на местный склад стройтоваров и Старец заказал некоторые материалы. Кое-что загрузили в кузов – монастырь тогда только строился. На обратном пути Старец сказал: «Там сейчас Анастасия очень волнуется что мы задержались». Он поднял правую руку, осенил ту сторону крестом, со словами: «Не беспокойся, детка, скоро приедем».

Потом мы с мужем это обсуждали, недоумевая как он узнал мое имя, и что, вправду, я сильно волновалась, так как они задержались на полтора часа. И народ, около пятнадцати человек, были недовольны ожиданием, считали меня виноватой. Спрашивали меня, куда я послала Старца, к какому больному, почему не уважила их, ожидающих столько времени и т. п. Незадолго до их приезда я была совсем на взводе от всего этого, как вдруг ощутила внутри себя облегчение и радость, уверенность что вот-вот они приедут. Думаю, это был тот момент, когда Старец благословил меня издалека. В тот раз я не смогла поговорить о моей давней проблеме, но всё-таки мы уехали с облегчением и под впечатлением: впервые в жизни мы повстречали такого духовно одарённого человека. Его благословение сопровождало нас весь обратный путь домой.

Через некоторое время мы приехали снова и ждали в стороне своей очереди. В какой-то момент я увидела как он вышел из кельи и направился к садику с молодыми плодоносными деревцами. Я побежала и догнала его. Он остановился, обернулся и посмотрел мне в глаза. Потом взял меня за руку и сказал: «Первый раз вижу такого беспокойного человека». Это была правда – я была по-человечески очень взволнована. Моё психологическое состояние было отягощено из-за восемь лет длящейся, с самого замужества, проблемы. «Старец, будут ли у меня дети?» – спросила я в крайнем волнении. Он внимательно оглядел меня с головы до ног. Я поняла, что по благодати он всё обо мне знал, но промолчал. Он протянул руку и слегка дотронулся до моего бока:

– У тебя хороший организм для того, чтобы рождать детей. Но ты пьёшь таблетки. Что именно ты принимаешь?

– Гормоны, чтобы помогло с зачатием.

– Нет, прекрати это, они вызывают рак⁴⁵. Я спросила второй раз, смогу ли я родить, а он снова уклонился от ответа, однако в тот самый момент я почувствовала внутри, что ответ отрицательный. Я поняла, что он не стал говорить, чтобы не огорчать меня больше. В итоге, я так и не родила детей.

(1) Когда я вышла замуж, то переехала к мужу, где жили его родители, а также братья, некоторые из которых уже создали свои семьи. Мы все жили в одном небольшом доме и у нас, молодожёнов, была совсем маленькая комнатушка, с одним маленьким окошком. Туда едва помещался шкаф и кровать. Когда я это увидела, меня охватило уныние, но я ничего не сказала и смирилась. И только спустя почти десять лет мы с мужем заговорили на эту тему. Как-то раз мы сидели в нашей комнатушке и размышляли, как было бы хорошо для нас пристроить наверху своё собственное просторное жилище.

Через несколько дней мы поехали к Старцу и, хотя не обмолвились о наших планах, он начал говорить: «Как вы там живёте, столько человек, в таком тесном доме!? Позаботьтесь, как бы вам наверху построить что-то своё». Таким образом Старец благословил наш план и мы потихоньку начали строительство, имея небольшое сбережение. С тех пор – живём с удобством.

С такого рода откровениями святого человека мы встретились впервые. Это воодушевило нас и укрепило в вере. Мы полюбили Старца и хотели видеть его как можно чаще.

(2) В другой раз, без всякого повода он обратился к моему супругу и сказал: «Скажи брату, чтобы не бурил скважину в том месте где задумал, – там нет воды. Много воды есть на том участке, что с миндальными деревьями». Всего за несколько дней перед этим муж обсуждал это дело с братом и они никому об этом не говорили. Об этом даже я не знала, а Старцу было всё известно. Когда же пробурили скважину в указанном месте, то обнаружили много воды.

(3) Ещё один раз он открыл нам следующее: «В деревне, где вы живёте, недалеко от Кехре́й, считается, что апостол Павел приходил по той дороге (и тут он описал нам эту дорогу), но вы ошибаетесь. Не проходил он там. Знайте же, что он прошёл около вашего дома». Апостол Павел обошёл весь Коринф, в течение полутора лет уча и проповедуя слово Божие. Поэтому он считается основателем и покровителем Церкви Христовой в Коринфе. Из рода в род люди ошибочно полагали, что он прошёл по той улице, которую назвали потом «улицей апостола Павла». А старец Порфирий, по дару благодати, точно видел, где именно прошёл первоверховный Апостол.

(4) Мой муж всегда выкладывался по полной, чтобы помочь ближнему. Всю жизнь он работал и служил людям. В детстве он рано лишился отца и забота о семье легла на него. Он работал изо всех сил, вырастил и выдал замуж троих младших сестер, да ещё и с приданным. Потом много лет ухаживал за больной лежачей матерью; а позже и за мной: после перенесения двух операций под общим наркозом, на позвоночнике и на шее, – я осталась парализованной. Старец, пожалуй, имея в виду всё это, однажды сказал: «Твой муж станет святым, а рядом с ним и ты освятишься».

Последняя наша встреча была незадолго до его отъезда на Святую Гору. Он был весь покрыт одеялами, по самую голову, и только правую руку высовывал, да и та была забинтована. Мы поклонились и последний раз взяли благословение. Беспредельная его любовь и терпение – это урок для всех нас. Молитвы Старца да придадут нам сил и мужества в нашем повседневном подвиге!

Мы с мужем посетили старца Порфирия в 1988 году, у мужа была серьёзная проблема со здоровьем. Когда мы зашли в келию, то муж сказал:

– Отче, я сильно болен, у меня рак. Собираюсь в Англию на лечение. У меня саркома лёгких…

– Там всё пойдет хорошо.

Мы поехали в Англию и начали там курс химиотерапии. Саркома лёгких – наихудший вид рака. У мужа как раз в лёгких был первичный очаг, а не метастазы. У него было затруднённое дыхание, закупорка, хрип, кровохаркание и кашель.

В Англии мы повстречали одну гречанку, которая знала старца Порфирия и с уверенностью нам говорила: «Старец сказал вам, что всё пойдёт хорошо, но это не значит, что он выздоровеет. В духовном смысле «хорошо», он имел в виду». Она была права. Когда я поняла это, то сильно расстроилась.

Мы вернулись из Англии и снова пришли к старцу Порфирию, а муж в отчаянии сказал:

– Отче, что мне делать? У меня шестеро маленьких детей…

– Ты о грехах своих подумай, а Господь позаботится о твоей семье.

Мы также сходили к старцу Паисию, который сказал: «Сделайте всё, что говорит наука, а потом предоставьте это Богородице». Он утешал мужа, похлопывал его по спине, а тот плакал.

Мы посетили и старца Иакова Цали́киса, который тоже долго утешал мужа и, помню, говорил: «Будем терпеть… у меня тоже болезни… Я буду молиться за тебя».

Таким образом постепенно муж смирился со своей неизлечимой болезнью и, в конце концов, даже стал говорить: «Благодарю Бога за этот великий дар, за этот рак». Его положили в больницу Папаникола́у, где он принял мучительную смерть в 1989 году. Предсмертная агония продолжалась восемь часов, с сильными болями по всему телу и сильно затруднённым дыханием. На третий день после его смерти я позвонила старцу Порфирию и спросила:

– Отче, что там с моим мужем? Спаслась душа его?

– Спаслась…! И ты теперь постарайся стать лучше.

Потом я то же самое спросила у старца Паисия, когда приезжала в Суроти́, а он со смирением сказал: «Хорошо ему там, где он теперь. Нам-то вот, что делать?».

Я также посетила и старца Иакова Цаликиса, в Обители преподобного Давида, и он сказал: «Твой муж поселился в одной из небесных обителей!».

Напоследок я также спросила через одного знакомого и у старца Ефрема Катунакского, который ответил: «Всем бы такую кончину, как у него!».

* * *

Спустя год, в 1990 году, я приехала к Старцу вместе с родственниками. Он спросил нас:

– Ну, как там вы живёте в Ла́рисе? Как подвизаетесь?

– Да вот… боремся за то, чтобы остался владыка Феоло́гос.

– Будет не так, как хотите вы, а как Богу угодно.

Мы расстроились, потому что тогда мы надеялись, что вернется к своему епископскому служению ныне покойный митрополит Ларисский Феоло́гос. Тогда только что преставился митрополит Серафим Орфано́с, и на его место заступил владыка Димитрий Бекья́рис, после инцидентов временного захвата кафедры.

В декабре 1995 года, владыка Феоло́гос лёг в больницу «Красного Креста» с операцией по удалению желудка, так как у него был рак, а через семь месяцев преставился. Через пять лет после предсказания Старца.

В конце апреля 1983 года, мы поехали в Афины делать медицинское обследование моему маленькому восемнадцатимесячному сыну, по совету нашего детского врача. Врач затруднялся поставить диагноз в нашем случае: ребенок был в полном порядке, но не научился ходить за свои двенадцать месяцев, как это было с двумя другими нашими детьми.

Когда мы подъезжали к Афинам, то я вспомнил совет одного святогорского монаха посетить старца Порфирия, который в то время был уже в преклонном возрасте и полностью ослеп; он жил тогда в Оропо́се, где теперь находится его монастырь Преображения Господня.

Итак, мы завернули с дороги на Афины и оказались в его Обители в Ми́леси. На вратах было объявление примерно следующего содержания: «Старец Порфирий болен и неизвестно, сможет ли принять вас. Если у вас есть время, подождите. А если вы спешите, то оставьте записку и Старец помолится».

Мы решили подождать и скоро нас позвали. Вместе с женой и сыном мы вошли к Старцу. Он лёжа на кровати поприветствовал нас и, взяв жену за руку, весело сказал ей: «Ты совсем худая, сколько тебе лет? Ешь побольше и не волнуйся». Мы рассказали про сына и он попросил, чтобы мы дали ему подержать ребёнка. Лёжа на кровати, с закрытыми глазами он взял ребёнка в свои объятия. Руками он поглаживал его по головке, потрогал ножки и всё тело. Держа ребенка, и положив ему руку на голову, он сказал: «Вот здесь, в речевом центре проблема. Не возите его никуда, то есть по заграницам, и не вздумайте давать гормоны. Пусть спокойно растёт и, если Божия Матерь захочет, то он приложится к каким-нибудь святым мощам и тогда скажет «мама». В общем, не суетитесь и не волнуйтесь».

Мы вышли от Старца успокоенные и сели в машину. Но одна монахиня, – как мы потом узнали, – его сестра, позвала нас обратно к Старцу. Мы провели там ещё пол часа, и на этот раз Старец сказал нам много удивительных вещей. Это были и советы, и наставления, а также совершенно личные вещи, после чего он благословил нас.

Мы приехали в Афины в хорошем настроении и на следующий день начали проходить медобследования, предписанные врачами детской клиники в Гуди́. Когда мы закончили с этим, в том числе и МРТ, о котором мы впервые тогда услышали, мы отвезли результаты в больницу на докторский совет из семи врачей.

Все результаты были отрицательные, то есть никаких проблем со здоровьем у ребенка не обнаружили. Доктора были в недоумении. Мы с женой при этом присутствовали. – «Мы ничего не находим… Никакой патологии… Может быть что-то проявится позже, повторим обследование, когда ему исполнится два года».

Посреди этих высказываний и размышлений врачей, я вдруг услышала от одного из них, сидевшего рядом, как он с некоторым сомнением, словно разговаривая сам с собой, прошептал: «скорее всего, с речевым центром проблема». Мы сразу переглянулись с мужем, вспомнив слово-диагноз старца Порфирия. Доктора отдали нам результаты не решив ничего основательно, а мы утвердились на словах и советах Старца.

Сегодня нашему сыну тридцать пять лет и, хотя у него наблюдаются многие симптомы аутизма, мы замечаем в нём, в его душе, – благословение старца Порфирия. Это не просто наше чувство. Наш Костя, помимо аутизма, отличается следующими яркими особенностями:

Он сильно влюблен в церковную византийскую музыку. Он хотел бы всё время находиться в храме, а когда мы берём его на шести-семи часовые бдения, он радуется и нисколько не устаёт. Если он и расстроится по какому-либо поводу, то очень скоро приходит в мирное состояние, когда мы вместе запеваем «Святый Боже…». Он часто смотрит в небо. Всегда радостный и мягкий.

Нам кажется, точнее мы уверены, что тогдашнее объятие Старца и его слово послужили благословением как для нашего мальчика, так и для нас – поводом всегда славить Господа.

События, о которых я расскажу, произошли в 1990 году. Я работала в одном детском заведении в Афинах. Однажды утром пришла мама с ребенком, чтобы записать его к нам, хотя проживали они далеко. Я выразила недоумение, на что она как-бы по секрету ответила, что хотела бы чтобы с её ребенком занимались верующие учителя.

Днем, около 12:30, она пришла за ребенком, а заодно учтиво предложила подвезти меня на машине. По дороге я заметила, что она прослезилась и, с моего согласия, сама объяснила в чём дело: «До вас я приводила ребенка во многие школы и нигде не была довольна. К вам меня направил отец Порфирий. Он говорил про вас и даже описал ваш характер. А теперь, когда я вас узнала, то ещё раз убедилась в благодатном даре Старца и растрогалась. Вы точно такая, как он рассказывал».

Я уверяла её, что хотя и слышала о нём добрые слова, но из-за моей крайней осторожности и робости я никогда не решалась поехать и познакомиться с ним.

А эта женщина каждый день, в пять часов утра заботливо приходила к Старцу и читала ему из Священного Писания, Псалтири и других духовных книг, потому что сам он был немощен и слеп. Часов в семь она уходила, занималась разными своими делами, а в полдень приходила в школу за сыном, заодно помогая и мне с транспортом.

Много раз в машине она с любовью заговаривала о Старце и предлагала вместе поехать к нему. Я скромно отказывалась, ошибочно полагая, что весь этот народ, каждый день ожидающий Старца возле келии, с великими скорбями и болезнями, гораздо более моего нуждается в этом.

В августе 1990 года, мой двоюродный брат Димитрий, восемнадцати лет, прервал срочную службу в десантных войсках, так как у него в щитовидной железе обнаружили метастазы рака. Первичный очаг было определить затруднительно, – только через пять-шесть месяцев, поэтому врачи прописали пока курс примерно из тридцати кварцеваний.

Незадолго до Рождества, Димитрий выиграл в лотерею сорок млн. драхм, что было большим подспорьем для его бедной семьи. Между тем, анализ МРТ показал первичный очаг, который оказался в области носоглотки. Прогноз врачей был крайне удручающим: не позднее трёх месяцев Димитрий умрёт.

На выигранные деньги, а также при содействии ныне митрополита Месогии и Лавриотики Николая, который тогда только что вернулся из Америки, парня определили в крупную клинику в Бостоне, специализирующуюся на раковых заболеваниях. Облучение там производилось более успешно, так как направлялось точно в заражённые клетки. Но оценка врачей и там была сходной. Не было почти никаких шансов на выздоровление – в продолжении двух-трёх месяцев ему прогнозировали летальный исход.

Общее его состояние намного ухудшилось от четырёхмесячной интенсивной терапии, после чего он ещё подхватил какой-то вирус. Жизнь его теперь висела на волоске.

Мать Димитрия попросила меня, находясь в этих ужасных обстоятельствах, поехать к Старцу в Оропо́с. В мае 1991 года, я в большом волнении пришла к нему в первый раз, а он был сильно болен и лежал на кровати.

Он немного приподнялся, присел на кровати, а когда я вкратце рассказала о Димитрии, то тихо поднял руку и перекрестил в сторону северо-запада, в том направлении, где находилась Америка.

Пользуясь случаем, я рассказала ему об одном моём родственнике, за которого очень переживала. Старец вновь поднял руку и сделал крестное знамение, – теперь уже на северо-восток, в сторону Македонии, где жил мой родственник.

Димитрию тотчас стало лучше, опасность миновала и он вернулся в Грецию. По прошествии трех месяцев, согласно указаниям врачей он снова приехал в больницу для продолжения курса кварцевания. Новые анализы, однако, показали, что силою молитв старца Порфирия произошло чудо. Всё его тело на снимках оказалось совершенно чисто, а Димитрий жив до сих пор, хотя остались некоторые побочные действия и знаки на теле от облучения.

Что касается моего родственника, то он не обращал внимания, и даже противился нашим уговорам пожениться. Он был человек добрый, но легко поддающийся разным влияниям, поэтому мы беспокоились за его будущее, как бы он куда не вляпался. Вскоре, после моего разговора со Старцем, у него словно глаза открылись, проснулась душа, и он освободился от разных мрачных мыслей. Он полюбил одну свою сотрудницу и создал счастливую семью. Нет сомнения, что эта резкая перемена в его жизни произошла по благодатному дару Старца.

Спустя месяц, в июне, Старец уехал на Афон, а 2-го декабря мне позвонила подруга и сообщила горькое известие о его смерти. В этом невыразимом горе я нашла утешение в словах Старца, сказанных моей подруге: «Один великий святой живет в Эгалионе. Это отец Евмений (Сарида́кис). К нему ходите, он святой! Не то что я, который вышел на публику, – он тайный святой».

Я потеряла старца Порфирия и не хотела теперь потерять отца Евмения, поэтому вскорости познакомилась с ним, и до самой своей кончины он был моим духовником.

Когда моя дочь училась в четвёртом классе, то сильно повредила глаз. Ей было сделано четыре операции, затем последовали три года мучений и у неё случился разрыв, после чего ей снова назначили операцию, опять же, без особой надежды на результат.

В Афинах мы остановились у родственников, которые посоветовали нам перед операцией посетить святого Старца в Ми́леси и попросить его молитв о дочери.

Это было первое наше посещение, я поехала вместе с мужем Матвеем и матерью. По прибытии мы увидели там много ожидающего народа, что нас огорчило. Ещё больше мы расстроились, когда одна монахиня объявила, что не следует отягощать больного Старца расспросами. Нам разрешалось только взять благословение и уходить. Матвей, зная, что я собиралась говорить со Старцем, просил не нарушать указание монахини.

Мы подошли поочереди к кровати Старца, тогда как келейница стояла рядом. Это была сестра Старца, матушка Порфири́я. Когда Матвей наклонялся чтобы поцеловать протянутый Старцем деревянный крест, тот немного приподнялся и открыл глаза, хотя нам сказали что он совершенно слеп. Он сказал мужу:

– Ты приносишь большой плод.

– Отче, что это значит, большой плод? – спросила я.

Но келейница, желая поберечь Старца, прервала мою попытку поговорить:

– Он очень болен и не понимает. Это он про маслины говорит, что большой урожай. Прошу вас, проходите…

Старец понимал, какой большой крест нёс мой муж в течение многих лет. С малых лет он взял на себя воспитание сестёр, тяжело работал чтобы расплатиться с долгами, поднял на ноги осиротевших племянников, при этом здоровье его было подорвано. С великим терпением и благодарением он принимал всякое злословие, клевету и козни от людей. И вот, Старец поддержал и укрепил его этими своими словами.

Несмотря на его видимую немощь, от одного приближения к нему тебе передавалась некая сила, она привлекала тебя. Ещё не успев выйти из кельи, я решила для себя найти возможность придти ещё раз. Я попросила маму поговорить с Матвеем, чтоб он не препятствовал, и вскоре приехала снова. Кроме просьбы о дочери я хотела просить ещё об одном важном деле. Первый ребенок моей сестры, которая жила в Америке, умер, после чего у неё было ещё шесть неудачных родов с выкидышем. Семья пришла в полное отчаяние. Теперь она была снова беременна, в восьмой раз. К сожалению, как она сообщила мне по телефону, у нее открылось кровотечение и, исходя из прошлого опыта она боялась, что вновь повторится выкидыш.

Когда я подошла к Старцу, то сказала:

– Отче, моя сестра беременна в восьмой раз и у неё вновь открылось кровотечение.

Он открыл глаза и немного присев, сказал:

– Детка, вон там Америка… Перекрестим её и родит как положено!

Говоря это, он поднял руку и перекрестил северо-запад. Его благодатный дар действовал мгновенно, а молитва имела громадную силу. Откуда он мог знать, что сестра находится в Америке? Когда немного позже я позвонила ей, то кровотечение уже прекратилось и, вскоре, она благополучно родила.

Ещё я спросила:

– Старче, у моей дочери завтра операция.

– Нет, не надо операции. Пусть применяют только лазер, поправится и уедете.

Я ушла счастливая. Через какие-то две минуты, всё мое беспокойство улетучилось, словно гора с плеч свалилась.

На следующий день врачи в больнице сочли за лучшее отложить операцию, а ещё через день решили попробовать лечение лазером, которое завершилось с полным успехом: больше у дочери никогда не болел глаз.

(1) Спустя несколько месяцев, моя сестра приехала из Америки в Грецию, и снова была беременна. Чтобы предотвратить выкидыш она проходила определённый курс, где во избежание преждевременных схваток ей рекомендовали по возможности весь день лежать и меньше двигаться. Её муж оставлял ей еду около кровати и уходил на работу.

По моему настоянию она позвонила Старцу и довольно долго с ним проговорила. Между прочим он сказал ей: «Прекрати принимать эти лекарства, не обращай внимания на схватки. Молись и знай, что всё, что ты претерпеваешь ради детей, пойдёт тебе на пользу. Это – подвиг на пользу твоей души! Что касается младенца – не беспокойся, родится здоровым, хотя сама ты будешь в опасности». В конце сестра попросила прервать разговор, ссылаясь на усталость – она не понимала, с каким святым человеком разговаривала.

Во время родов у неё не могли остановить кровотечение и были вынуждены сделать кесарево сечение. Вместо предполагаемого часа она промучилась целые сутки. Ребёнок родился вполне здоровым, но мать чуть не умерла. В течение следующих девяти месяцев ей пришлось лежать и претерпеть различные страдания.

(2) В другой раз я позвонила Старцу и пожаловалась на дочь, которая почти оставила духовную жизнь – она не желала исповедоваться, ходить в церковь, поститься и т. д. Она была ещё очень юна и я боялась, как бы она не сбилась с правильного пути. Старец стал говорить мне странные и непонятные для меня вещи. Но когда я передала его слова дочери, – по молитвам Старца я их запомнила, – они её растрогали и она сразу побежала к духовнику. С тех пор её поведение изменилось и она стала вести духовную жизнь.

(3) Я стала всё чаще звонить ему, так как это избавляло меня от разных мучительных помыслов, а Старец терпеливо меня выслушивал, не обременяя многими советами. Только в конце он приговаривал: «Буду молиться…». А один раз он сказал: «Вставай в два-три часа ночи и молись тоже. Звони мне в это время, поговорим».

Позже у меня начались большие проблемы на работе и я очень расстраивалась. На нервной почве я даже начала курить, не могла молиться и впала в уныние. Когда мне стало совсем плохо – решила позвонить ему. При этом я курила и у меня никак не получалось дозвониться до него долгое время. В какой-то момент я устала и отчаялась – такого никогда раньше не было, Старец всегда сразу поднимал трубку. Я выбросила сигарету и через несколько секунд зазвонил телефон. Это был Старец: «Ну, Артемида, детка моя! Не изводи себя… Что там у тебя случилось?». Я была поражена, ведь он не знал моего номера и звонил тогда впервые.

Я начала рассказывать о проблемах на работе, но мне тут же начало казаться, что всё это не так уж и важно. То, что меня ввергло в отчаяние, по мере разговора со Старцем теряло своё значение. Мне не хотелось теперь беспокоить его по пустякам, и я спросила:

– Отче, что Бог хочет от меня?

– Хочет, чтобы ты молилась, каялась, исповедовалась и часто причащалась. Подвизайся, детка, сколько можешь.

Это был наш последний телефонный разговор, так как вскоре Старец уехал на Святую Гору.

Я уверена, что Старец по дару благодати всегда видел меня, наблюдал за мной с любовью и по-настоящему заботился о моём духовном пути. Он всегда тайно молился за меня, хотя своими поступками я ему только препятствовала. Он молился ещё усерднее и не ругал меня, а покрывал всё своей любовью. Я благодарна ему от всего сердца.

Мой дядя работал в книжном магазине, где ещё в детстве я приобрёл две книжки: «Завещание Соломона» (руководство по магии), и Священное Писание. Однажды, изучая магическое руководство, на кухне послышался сильный шум, хотя там никого не было. Как-то раз я резко открыл дверь и услышал, как кто-то громко убегает, хотя никого не было видно.

Эти случаи вызвали во мне любопытство и я записался на курсы сразу в две школы: йоги и тибетского буддизма. Они находились в благоустроенных зданиях, где людей обращали в восточные религии. Когда я при встрече рассказал об этом духовнику, тот наложил на меня епитимью – отлучил на семь лет от причастия. Мне тогда было всего двенадцать лет.

В то время я услышал, что вышла книга про святого Серафима Саровского, и я купил её в магазине приснопамятного Димитрия Панаго́пулоса. Что-то прекрасное проснулось во мне после прочтения этой книги, и я накупил других христианских книг. Г-н Димитрий познакомил меня с отцом Епифанием Феодоро́пулосом, который разрешил меня от церковного прещения и я причастился, когда мне было шестнадцать лет. Тогда я встретил одного человека, который когда-то занимался йогой, но выпутался из этого. Он предложил мне: «Давай, я отведу тебя к одному святому, – такому же, каких мы видим на иконах в Церкви», – и он изобразил рукой в воздухе нимб.

Когда я пришёл к старцу Порфирию, то он долго беседовал со мной. Главная мысль была та, что йога – это по сути магия и сатанизм, страшный враг истинного богопочитания. А в следующий раз, когда я ехал к Старцу, то по дороге зашел в магазин, где один человек спросил меня про него: «Как там поживает этот маг?».

Когда я рассказал ему об этом, он усадил меня на своей кровати. Вдруг я услышал сильный гул вокруг моей головы, словно целый рой насекомых с огромной скоростью кружится вокруг. Я слышал это, но ничего не видел, мне становилось дурно. Я обернулся и посмотрел на Старца. Он поднял руку и сделал такое движение, когда хотят прогнать кого-то, и тотчас шум пропал, а я пришёл в себя.

Я-то думал, что как йога, так и христианство говорят о любви. Только благодаря Старцу я понял, что истинная, жертвенная любовь есть только в нашей религии, что Христос – это всё, это Истина, Свет и Жизнь. Всё прекрасное – во Христе.

Я покинул те школы и решительно покончил с йогой. Потом познакомился с духовными чадами Старца, стал регулярно приезжать в Калисью́ на Божественные Литургии, исповедовался и причащался там. В то время там были ещё два священника: отец Ириней Бу́лович, архимандрит из Сербии, ныне митрополит; и отец Фотий, – худощавый и очень активный.

То было прекрасное время моей жизни. Я вышел из тьмы к свету, всё изменилось, радость и мир нарождались во мне. Но всё-таки помыслы меня продолжали одолевать и, не укрепившись ещё духовно, я потихоньку начал уклоняться.

Я посетил старца Хрисанфа на Афоне в скиту Святой Анны, потом и других духовников – ища у них сам не зная чего. Моё внутреннее непутёвое состояние довело меня до греха. Я снял холостяцкую квартирку и вёл там беспутную жизнь. Тогда я ещё зачем-то постился, сам не зная для чего.

Однажды вечером, в 1980 году, я допоздна молился, при этом как-бы допытываясь, существует ли Богородица, существует ли другой мир, и просил Бога показать мне нечто. И тогда вдруг впервые я сильно ощутил неизреченный внутренний мир и удостоверение, подтверждение, что да, – всё это существует. Стало быть, мне нужно вооружиться против моего злого ветхого человека.

Я познакомился с отцом Ста́вросом Кофина́сом, священником из больницы Красного Креста, который учился на психотерапевта в Америке. Он привёл в порядок мои многочисленные помыслы и очень помог мне. Но, к сожалению, по наущению лукавого, я неправильно воспринял один его совет, в результате чего снова отдалился.

Прошло целых шестнадцать лет (с 1979 по 1995 гг.) в удалении от Старца и от Церкви. Я уже был женат, когда увидел как начало сбываться одно слово старца Порфирия, сказанное им давно, касательно сугубо личного обстоятельства. Я никогда не забывал этого, но за давностью лет, подумал было, что Старец ошибся. И однако, спустя шестнадцать лет, случилось именно то, что предсказал Старец. Это потрясающе!

Эта прозорливость Старца послужила причиной моего глубокого изменения в образе мыслей и в чувствах. Я сильно полюбил Старца, а также понял, что главой семьи и образом единства может быть только Христос.

В честь Старца, которого считаю покровителем нашей семьи, мы покрестили сына с именем Порфирий.

Одна моя родственница от сильной зависти оклеветала меня перед друзьями и родней. Она дошла до того, что даже обратилась к колдунье, что уж совсем меня расстроило. Я посетила старца Порфирия и рассказала ему об этой напасти.

Однажды ночью я увидела страшный сон, где всё происходило словно наяву, от чего я сильно испугалась. Я тряслась от страха и плакала, так как предо мной был ужасный дракон, он угрожал мне, а из пасти вырывались языки пламени. Рядом со мной вдруг показался Старец, который приказал зверю: «Уходи прочь». Он с шипением ушёл, а я сильно плакала. Тогда я увидела Богородицу, которая сказала мне: «Успокойся, успокойся, всё закончилось». Я проснулась испуганная и быстро приехала к Старцу вновь. Он сказал так:

– Эх, да не виновата она. Это «другой» подбил её сделать это тебе. А ты простри свои руки к Богу и говори: «Господи, Иисусе Христе, помилуй рабу твою, такую-то…». Так ты уподобляешься Богу, который не желает пропасть ни одному грешнику. А если она не покается, то твоя молитва обратится на её голову как горящий уголь⁴⁶.

– Нет, нет, Батюшка… я только хочу, чтобы она обратилась наконец ко Христу, – ничего более.

Я сделала так, как сказал Старец. Молилась за эту свою родственницу и, в конце концов, её дочь, которая была умна и начинала делать успехи в науке – стала одержимой, начала богохульствовать, проклинать людей и всё святое…

«Разве вы не понимаете, что когда я уйду, то буду ещё ближе к вам? Буду в ваших домах, с вами и с вашими детьми. Не понимаете?»

Это было в понедельник или среду, несколько лет назад, когда я проезжала на машине мимо дома Анге́лики, моей подруги, после чего мы вместе с ней отправились в Ми́леси. Так как я с детских лет знала Старца и мы вместе с Анге́ликой посещали часто его Исихасти́рий⁴⁷, мы запросто зашли в келию Старца, когда игумения Феврония отдыхала, не желая её беспокоить.

Мы стали коленопреклоненно молиться положив головы на одр святого достаточно времени, а в один момент я предложила своей подруге: «Хочешь споём наш народный гимн Православия, который так любил Батюшка?». Она спросила: «Что ты имеешь в виду?». Я объяснила ей и мы начали медленно петь кондак «Взбранной Воеводе...». В тот момент залетел в полуоткрытое окно «Пе́трос», попугай Старца и, пока он летал по всей комнате, своим вороньим голосом повторял отрывочно некоторые слова из тех, что мы пели.

Перед тем как мы достигли последнего стиха, он спрятался под кроватью и начал повторять: «...свободи́». Тогда мы услышали очень знакомый нам старческий характерный голос Старца, он пел весь последний стих: «Да зовем Ти… Радуйся, Невесто неневестная», очень мелодично и медленно, в то время как мы, ошеломлённые происходящим, пели шёпотом и дрожащими голосами. Как только закончили пение, стали плакать, а я выбежала наружу, в коридор, где встретила игуменью Февронию. Она радостная мне сказала: «Батюшка всегда с нами здесь. Нас утешает и помогает во всём!».

В 1995 году я родила своего первого ребёнка. Он родился с серьёзным дефектом. У него был лишённый отверстия пищевод, атретический пищеварительный тракт, т. е. пищевод не достигал желудка. И молоко, которое он пил, доходило только до уровня лёгких, что было очень опасно для его жизни.

В тот же день, когда он родился, – был прооперирован. Ему вскрыли грудную клетку, чтобы исправить соединение пищевода с желудком. Операция прошла относительно успешно, но через два месяца случился рецидив. В месте соединения возникло сужение и ребёнок испытывал большие трудности при глотании. Жидкости снова скапливались на уровне лёгких, которые начали воспаляться. Врачи приняли решение каждый месяц делать ему хирургическое вмешательство, до тех пор пока достаточно хорошо не откроется пищевод. Естественно, что каждое хирургическое вмешательство было очень опасным. Если бы прорвался измождённый хирургическими вмешательствами пищевод – ребёнок мог бы умереть. Мы находились в постоянном страхе. После двух операций нас известили, что требуются, по крайней мере, ещё пять, чтобы осуществилось удовлетворительное раскрытие пищевода. Ему тогда только что исполнилось пять месяцев.

Ко мне домой пришёл мой отец и принёс нам святую воду от святого Порфирия. Отец был знаком со Старцем на протяжении тридцати лет. Он любил его и очень сильно верил в его предстательство. Поэтому он и сохранил святую воду с 1972 года. Я была очень чувствительна к вопросам здоровья моего ребёнка. Поначалу я испугалась и воспротивилась, когда он предлагал мне дать младенцу этой святой воды. Отец же мой опечалился и сказал: «Ладно, раз ты в это не веришь, не делай этого. Не надо…». Я тоже расстроилась, т. к. и я очень любила Старца. В итоге я согласилась и мы накапали с ложечки несколько капель святой воды в рот младенцу. Святую воду двадцатитрёхлетней давности.

Через несколько дней мы пришли на третью операцию. Когда мы ждали около операционной, доктор скоро вышел радостный и сказал нам: «Не потребовалось ничего. Его пищевод теперь без дефекта. Очень странно… Словно он даже никогда не был прооперирован!». Это было чудо Старца и у ребёнка никогда больше не возникало проблем с пищеводом.

Но уже к тому времени лёгкие у ребёнка были сильно истощены и, в последствии, появились проблемы. Последняя операция была сделана, когда ему исполнилось пять лет. Однажды, несколько лет спустя, когда мы возвращались домой на машине, между нами произошёл следующий разговор:

– Мама, вам пришлось изрядно помучаться обращаясь к врачам.

– Не мы сынок, а ты весь измучался.

– У меня остались только приятные воспоминания. Помню очень хорошо того батюшку, который приходил ко мне и приносил игрушки.

– Какого батюшку, о ком ты говоришь Яннис? Ведь я тебя не оставляла одного ни на минуту. Никогда не отходила от тебя, была всегда рядом…

– Когда ты отходила, тогда приходил он. Он приходил каждый день и приносил мне игрушки. Тебя тогда не было рядом.

Я была так потрясена от услышанного, что сбилась с пути и повела машину не по той дороге. Меня занимал этот вопрос и, когда мы приехали домой, я снова спросила его о том батюшке, а он расстроился глядя на моё маловерие.

Без сомнения это был святой Порфирий, который когда-то говорил моей матери: «Евангели́ю я особенно люблю. Ей многое предстоит пережить, но я буду оберегать её».

Когда я вышла замуж за своего супруга Димитрия, то взяла с собой родителей и мы вместе пошли в Ми́леси. Мы поговорили со Старцем и взяли у него благословение.

Много лет спустя, в одно из воскресений 1999 года, мы пошли на службу в Исихасти́рий, в храм Преображения Спасителя. Во время службы наш сын Порфирий (мы назвали его так в честь старца Порфирия), которому было тогда четыре года, начал плакать. И я подумала, что было бы не плохо выйти не на долго из храма, пока он не успокоится.

Мы вышли наружу и ходили держась за руку по дорожке около храма, где я увидела старчика, который сидел на скамейке. Я была очень стеснительной и, кроме того, что избегала разговоров с незнакомыми людьми, старалась даже не глядеть на них. В этот же раз что-то меня подвигло и я отправилась в его сторону. Когда мы уже подошли к нему, я обернулась и посмотрела на него во второй раз. И увидела нечто необычайное и неимоверное. От его головы исходил очень яркий свет, она вся сияла словно солнце! Тем не менее можно было различить его лицо, которое было невообразимо радостным и всем своим видом источало счастье.

Находясь в недоумении от увиденного и без тени смущения я спросила его: «Как поживаете? Как себя чувствуете, старче?». Он же мне ответил: «Слава Богу, у меня рак…! Мне очень хорошо».

Эти слова он повторил три раза и они показались мне очень странными. Как может кто-то, имея онкологическое заболевание, говорить, что с ним всё в порядке?

Я взяла сына и вернулась с ним в храм. Больше он не плакал. Но я думала постоянно о том, как бы выйти наружу, т. к. была под впечатлением от увиденного и мне хотелось встретить снова того батюшку. К сожалению, сколько я не искала в тот день, нигде не смогла его найти.

Достаточно времени спустя, читая одну книжку о святом Порфирии, я узнала, что он с шестнадцати лет просил у Бога, чтобы послал ему тяжёлую болезнь или онкологию. Он желал болеть ради любви к Нему, чтобы таким образом прославлять Его. Кроме того, однажды он сказал своему блаженной памяти врачу Георгию Папаза́хосу, что «увидел» (благодаря своему дару прозорливости) у себя раковую опухоль в районе гипофиза. И с большой радостью и от всей души воскликнул, обращаясь к нему: «Слава Богу, у меня рак…!» и повторил это три раза. Врач тогда признался ему, что впервые в своей врачебной практике слышит от больного подобные слова.

Когда я прочитала это, то была очень сильно растрогана, т. к. поняла, что тот батюшка, которого я видела… был святой Порфирий!

Я посетил монастырь в Ми́леси за два месяца до прославления Константинопольской Церковью в лике святых старца Порфирия, в воскресенье 3-го октября 2014 года, вместе с ещё тремя знакомыми паломниками: Эммануилом С., Василием В. и Александром М., чтобы поклониться келии Преподобного.

После того как мы помолились и приложились к его епитрахи́ли, – вышли в коридор, где сидела на располагавшемся там диване игуменья старица Феврония, племянница старца Порфирия. После того как мы представились и взяли у неё благословение – начали стоя беседовать с ней. Поговорили о жизни Старца и чудесных событиях, которые он совершал и совершает для многих людей до сегодняшнего дня, и что уже не долго осталось до его прославления в лике святых.

В один момент, мне захотелось спросить у Игуменьи, что́ сталось с попугаем, который был у Преподобного. Вдруг внезапно вылетает попугай, который находился всё это время под диваном, и садится на пол справа от Игуменьи. Тогда Игуменья говорит: «Вот он, Пе́трос!». Это был попугай серого цвета, который жил у старца Порфирия в келии, и которого он научил повторять молитву: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя…!». После того как мы поговорили ещё о святом Порфирии, я осмелился задать такой вопрос: «Скажите нам, старица, кого из своих духовных чад Старец любил больше всего?». И вот, мы слышим, удивлённые и ошеломлённые, как попугай произносит: «Всех!». И отвечает нам тут же Игуменья: «Вот видите…, вам ответил Пе́трос!». Когда мы приготовились уходить, говорим Игуменье: «Благословите, старица». И в тот же миг нам отвечает попугай: «В добрый путь!».

Это был несомненно святой Порфирий, который ответил через своего попугая на наш нескромный вопрос.

Также, в другой раз, 7 июня 2016 года, когда я посетил Обитель вместе с ещё одним своим знакомым Василием Х., на мой вопрос: «Пе́трос, скажи нам, услышал наши молитвы святой Порфирий?», последовал удивительный и неожиданный ответ попугая: «Он услышал их!».

Вот такие чудесные события, которые в наши дни продолжает совершать святой Порфирий, даже через попугая!

Да пребудет с нами его святое заступничество и благословение!

Летом 1993 года начался пожар на свалке рядом с Авлоном, который по причине сильного ветра затронул всю округу южнее национального шоссе по пути от Оропо́са до Капандри́ти. Лес на холмах весь пылал и всё вокруг сгорало с ужасной скоростью.

Я находился в своём магазине (бензоколонка и бакалея) вместе со своей супругой, как раз напротив Священного Исихасти́рия Преображения Спасителя, на удалении примерно в полтора километра. Мы с трепетом следили за происходящим, боясь не дойдёт ли и до нас этот пожар. Мы не боялись за Исихасти́рий, т. к. верили, что Старец защитит его. Господь Бог, который подвиг Старца построить весь этот огромный монастырский ансамбль, не позволил бы ему сгореть. То что мы увидели, однако, было настолько поразительно, что мы бы никогда не смогли вообразить себе, что такое может произойти.

Пламя подошло близко к ограде Исихасти́рия и выжгло всё под корень во дворе на высоту до двух метров. Языки пламени поднимались вертикально вверх и двигались дугообразно образуя огненный свод. Всё это напоминало мне яркую огненную радугу, которая уходила в овраг за монастырём. Пламя проходило высоко, над куполом храма и зрелище было такое, словно монастырь сверху накрыли кристальным сосудом, который его защищал от огня.

Когда буйство пожара прошло, мы пошли посмотреть и увидели своими глазами это чудо. Вокруг монастыря всё выгорело и почернело. А в его пределах всё сияло и зеленело. Даже с тыльной стороны Обители, где ограда была из проволоки, не выгорело ничего. Внутри и рядом с оградой находилось, кроме фруктовых деревьев, винограда и других растений, – достаточно много сосен, которые все остались нетронутыми.

Я встретил Георгия и разговорился с ним. Он был единственным, кто оставался в Монастыре. Он видел языки пламени, которые сновали над Монастырём, в то время как внизу было прохладно. Он не почувствовал даже, ни повышения температуры ни страха.

Через несколько дней у нашего магазина остановилась машина Флоринской митрополии. Вышел сам приснопамятный митрополит Августин Кантио́тис и зашёл в магазин. Преосвященнейший спросил нас о пожаре. Мы сообщили ему, что пожар испепелил почти всё и чуть было не дошёл до Пендэ́ли, т. к. пожарная служба не могла контролировать эту огненную бурю. Также мы рассказали ему, что только Монастырь батюшки Порфирия спасся и показали ему. Он ответил нам с восхищением: «Так ведь он же порфирьев! Разве можно было ожидать чего-то другого? Естественно было ему остаться невредимым…».

Когда-то старец Порфирий мне говорил, что желает следующее: «Монастырь, который я построю, будет виден отовсюду… словно маяк для всей окрестности». И действительно, особенно после пожара он был виден издалека.

Последние пятнадцать лет своей жизни я страдал венозной недостаточностью ног. Кровь сгущалась и распухали вены на ногах. Из-за недостаточности кровоснабжения мои ноги посинели и сильно болели. Несмотря на то, что я проходил курс лечения, чтобы кровь не сгущалась, моё состояние с каждым годом только ухудшалось. Была опасность схлопотать тромб и либо остаться недвижимым, либо умереть от инфаркта.

Вечером в Неделю Пятидесятницы, 19 июня 2016 года, я пошёл со своей супругой Асими́ной в церковь. Когда пришло время коленопреклоненных молитв, я подумал преклонить колени за спинкой стула, чтобы потом можно было ухватиться за неё и встать, т. к. мои ноги оцепенели и онемели как никогда прежде.

Я обернулся и посмотрел на икону святого Порфирия Кавсокаливита, которая висела у входа в храм. Так как я очень почитаю его, начал мысленно молиться и просить его о помощи, по крайней мере на этот день, чтобы можно было подниматься с колен и не тревожить народ в храме.

Я преклонил колени и голову, когда священник читал первую молитву, чтобы и на мне грешном свершилось наитие Святого Духа.

В тот момент я услышал в своей груди сильный шум и испугался, что вдруг случилось что-то с сердцем. Вскоре, однако, я почувствовал как какая-то прохлада спускается внутри меня от груди к ногам и всё моё оцепенение начало медленно, но верно отступать.

Когда пришло время подниматься я проделал это с большой лёгкостью, потому что в ногах почувствовал силу. Во время второй коленопреклоненной молитвы исчезли последние признаки оцепенения, которые оставались в лодыжках. Я поднялся без промедления, быстро и без затруднений.

Когда окончилась вечерня, воодушевлённый я направился в левую половину храма, чтобы найти Асимину и своих знакомых, и поделиться с ними той радостью, которую пережил. Я двигался свободно и легко. В это трудно было поверить! Опухоль и синяки на ногах исчезли.

Столь сострадателен к нам святой Порфирий! Я молил его только о временном облегчении, а он исцелил меня полностью…

Я директор начальной школы в селе «Святой Иоанн», откуда родом святой Порфирий, и в ноябре 2016 года, за несколько дней до праздника в честь Святого, мы готовили представления с учениками школы в его честь. Среди этих представлений были выставки фотографий, детских рисунков, показ фильмов по теме и др. Всё было посвящено жизни и чудесам святого Порфирия⁴⁹.

В рамках праздничной программы было также посещение Обители святого Порфирия в Ми́леси. Когда мы приехали туда в 10:30~утра, нас было пятьдесят семь человек: родители, ученики и учителя. После того как мы собрались все вместе во дворе и направились в сторону храма, в тот же миг зазвонили колокола. Нас встретил Филипп, ответственное лицо монастыря, и мы преподнесли ему небольшие подарки, которые мы специально приготовили и взяли с собой. Тогда мы и убедились, что колокола звонили сами собой! Мой внутренний голос непроизвольно мне подсказал: «Видимо святой Порфирий приветствует детей своего села!». Все были в этом убеждены.

После этого, Филипп пожелал обратиться к нам и поприветствовать, но его речь не была слышна. Тогда колокольный звон остановился сам собой. Звон продолжался примерно пять минут и остановился в самый подходящий момент.

Мой сын Михаил-А́нгелос, ученик первого класса, вернувшись однажды из школы, не мог нас расслышать, когда мы пытались с ним заговорить. Он прикладывал ладонь к уху и поворачивая голову пытался уловить то, что мы ему хотели сказать.

Мы отвели его в поликлинику, где ему диагностировали тяжёлый хронический отит. Наш ребёнок часто испытывал проблемы со слухом, мы же, погружённые в каждодневные заботы, не обращали на это особого внимания. Одно ухо у него от сильного заражения сделалось словно камень и совершенно перестало слышать. Другое ухо, которое было здоровым, тоже испытало влияние заражённого и могло слышать только громкие звуки.

Врачи нам сказали, что необходимо срочное хирургическое вмешательство под общим наркозом. После операции ему должны были быть вставлены специальные трубки из которых вытекала бы ушная жидкость на протяжении шести месяцев. Но для маленького ребёнка шести лет, все эти трубки – были бы тяжёлым испытанием.

Мой супруг был против и мы решили провести повторную диагностику у другого врача отоларинголога. После обследования ребёнка, удивлённый доктор сообщил нам, что впервые в своей врачебной практике встречает столь ужасное патологическое состояние. По этой причине он посоветовал нам не откладывать операцию.

Супруг мой снова был против, т. к. боялся, что общий наркоз подвергнет жизнь ребёнка опасности. Мы были очень расстроены и озадачены, потому что постоянные проблемы со слухом привели бы к серьёзному ухудшению его жизни в обществе. Он не смог бы полноценно продолжать учиться в школе, а в будущем испытывал бы трудности в поиске работы и создании семьи.

В то время я работала швеёй и одна моя клиентка, увидев меня огорчённой, спросила что́ со мной происходит. Я поведала ей о своём несчастье, а она в конце нашей беседы мне и говорит: «Святой Порфирий совершает чудеса и после своего успения! Поедем в его Обитель».

Таким образом очень скоро мы отправились с паломничеством, в Исихасти́рий святого Порфирия: я вместе с сыном, его крёстная и та моя клиентка со своей подругой. Пока мы ехали, мой Мишутка вёл себя очень беспокойно и всем своим видом показывал, что боится. Когда мы приехали и стали выводить ребёнка из машины, он схватился за уши и сказал мне: «Дует…!». Я думала было надеть ему капюшон, но он отказался, говоря: «Нет, нет, мне очень нравится этот ветерок». Тем не менее никакого ветра не было.

Мы зашли внутрь и поклонились в келии святого Порфирия. Крёстная поговорила с монахинями, а затем подошла ко мне и говорит: «Возьми эту икону святителя Порфирия епископа Газского, которая была у старца Порфирия (тогда он ещё не был прославлен в лике святых). Возьми её как благословение…». Я вежливо отказалась, но в глубине души всё же расстроилась, что не взяла.

Мы уже собрались было уходить, но какая-то невидимая сила приковала меня к тому месту и никто из окружавших не догадывался об этом. Мне стыдно было об этом сказать и я подождала немного, чтобы попробовать снова. И снова у меня ничего не получилось. Тогда я поняла, что нужно было послушаться и принять икону, которую мне хотела преподнести игуменья Порфири́я. Так я вынуждена была сама попросить её об этом и, как только взяла икону в руки, сразу же «освободилась» и мы благополучно уехали. Мишутка взял в руки икону и, всё время, сжимал её в своих объятьях. Он был очень радостным всю обратную дорогу. В один момент он сказал мне: «Мама, я больше не боюсь, т. к. у меня мой дедушка святой в объятиях».

Как только мы пришли домой, супруг мой громко окрикнул его: «Миша…», а он обернулся и отозвался: «Да, папа». Мы посмотрели друг на друга полные волнения. Тогда он начал звать его всё тише и тише, а Михаил продолжал отзываться. Мы были воодушевлены и благодарили святого Порфирия, т. к. поняли, что наш ребёнок стал слышать совершенно нормально! Он стал хорошо слышать, а я сразу этого и не заметила.

На следующий день рано утром, когда в больнице мы шли в кабинет к лору на приём, встретили в лифте профессора медицины. Он что-то спросил у нас, а Миша ответил. Тогда тот удивлённый спросил нас: «Неужели…, он слышит?». Мы улыбались радостные.

Мы вошли в кабинет и доктор начал его обследовать при помощи медицинской аппаратуры. В конце концов он сел за свой рабочий стол, взялся за голову и с задумчивым и удивлённым видом спросил нас:

– Слышит ребёнок?

– Да, доктор, и очень хорошо.

– У меня в голове не укладывается как могли прочиститься его уши. Одно ухо было словно камень! Как будто его ухо продул сильный ветер за барабанной перепонкой изнутри наружу. В это невозможно поверить, но это так…

Как то раз я спросила у Миши о том, как вернулся его слух и он мне ответил: «Дедушка мне подул в ухо и вылечил». Я уверена, что он исцелился в тот момент, когда вышел из машины, ступил во двор Монастыря и мы посетили келию святого Порфирия. Что же касается той иконы, которую нам подарила игуменья Порфирия, то Миша не хотел ни на минуту с ней расставаться. Даже в школу ходил в обнимку с иконой.

Крёстная моего сына Михаила-А́нгелоса, Полити́ма, несколько лет назад переживала очень сильную депрессию, по причине того, что у Михаила опять возникли проблемы со здоровьем. У него за ухом образовалась большая опухоль. Врачи были уверены, что это рак и, по этой причине, требовали хирургическим вмешательством взять образец опухоли для микроскопического анализа (биопсия).

Полити́ма присутствовала ранее при чудесном исцелении моего сына от острого и хронического отита, которое произошло в Обители святого Порфирия. Поэтому она попросила меня поехать вместе с ними снова паломничать в Ми́леси, надеясь на новую чудесную помощь.

И вот, мы поехали, поклонились святыне и горячо помолились святому Порфирию, чтобы он помог Михаилу. Опухоль уже с того самого дня начала уменьшаться, а через несколько дней полностью исчезла и не оставила даже малейшего следа!

Святой Порфирий незамедлительно отвечает каждому, кто призывает его с верой и благоговением.

Моя кума, Стамати́на, дочь священника, очень благочестивый и чувствительный человек, как-то раз заболела. Она стала худеть и легко утомляться. У неё появилась боль в груди, тахикардия, жар и одышка.

После клинического обследования диагностировали, что она страдает перикардитом (острое воспаление околосердечной сумки – перикарда) с патологическим скоплением жидкости в полости окружающей сердце. Т. е. скопилось очень много жидкости вокруг сердца, которая препятствовала его нормальной работе. Была опасность ещё большего её сгущения, что могло привести к внезапной смерти. Необходимо было, по рекомендации врачей, срочно сделать прокол, чтобы удалить хотя бы часть жидкости.

Она пришла ко мне вся в слезах, очень испуганная и сказала, что через несколько дней ей продырявят грудную клетку, чтобы извлечь жидкость, а это опасно. Также она боялась, что это хирургическое вмешательство очень болезненно.

Я рассказала ей о чудесах старца Порфирия (он ещё не был тогда прославлен в лике святых) и постаралась её утешить. Я дала ей приложиться к иконе святого Порфирия епископа Газского, принадлежавшей старцу Порфирию Святогорцу, которую мне подарили в его Обители.

Когда она посетила специализированный центр диагностики и повторила электрокардиограмму и рентгеновское обследование, то что-то случилось и врачи всем своим видом стали изображать беспокойство, в то время как Стамати́на плакала. Один доктор спросил её:

– Какие лекарства ты принимала? Что делала?

Она тогда совсем испугалась, что случилось что-то плохое и сказала:

– Ничего я не принимала. Только молюсь постоянно одному святому.

– Я не христианин, но мне кажется, что ты сделаешь меня христианином. След виден отчётливо вокруг сердца, но вся жидкость полностью исчезла. Такого я никогда в жизни ещё не наблюдал.

Когда Стамати́на услышала эти слова, то стала снова плакать, но уже не от горя, а от большой радости. Да пребудет с нами благословение святого старца Порфирия и святителя Порфирия Газского.

В 1993 году я прочитала книгу о старце Порфирии и сразу же полюбила его, и поверила в его предстательство. Меня растрогали его слова и чудеса. Мне захотелось изменить всю свою жизнь, т. к. до этого момента я совсем не жила духовно. Однако всё это, в ежедневном круговороте забот и сумасшедшем ритме современной жизни, быстро улетучилось из моей головы.

Я росла трудным и легко поддающимся дурному влиянию ребёнком, как дочь находящихся в разводе родителей. В последующие годы я наделала много ошибок и впала в большой грех. Несмотря на то, что у меня было трое детей, я развелась с мужем.

В сотовариществе со своей дочерью мы основали частное предприятие, дела которого, с течением времени, шли всё хуже и хуже. В один из дней, когда мы были в офисе, моя дочь вышла из себя и нагрубила мне, обидела меня худшим образом. Мы погрязли в долгах и займах, а заказов совсем не было. Я уже начала отчаиваться, понимая что мы не сможем оплатить наши задолженности.

Подводя итог своей жизни я много и горько плакала. Я дошла до того, что ударялась об пол от душевной боли, которую чувствовала. Тогда я вспомнила про старца Порфирия и с сокрушенным сердцем, со всей силой, что у меня осталась, начала его умолять снова и снова, чтобы помог мне.

У меня зазвонил телефон и я постаралась прийти в себя, встала и утёрла слёзы. Я не успела поднять трубку, но увидела, что мне оставили голосовое сообщение. Мужской голос говорил: «Всё в порядке, всё в порядке…». Поначалу я испугалась, но когда прослушала много раз, воодушевилась и стала надеяться.

С того дня у меня появились клиенты. С каждым днём наше благосостояние улучшалось и мы избежали банкротства. Я воодушевилась и захотела побольше узнать о Христе, о Божией Матери, о святом Порфирии. Я всему училась с нуля, как малое дитя. С большой духовной жаждой и радостью я хотела обо всём узнать. Духовная наука всегда интересна и душеполезна. Душа моя усладилась и я не могла насытиться спрашивая, слушая и читая. И в центре всего была – Обитель святого Порфирия в Ми́леси. Я нашла себе духовника, отца Фотия, и в корне изменила всю свою жизнь.

Святой Порфирий – мой святой, мой заступник.

Я встретила одного знакомого, который рассказал мне, что был на Святой Горе и узнал об обретении мощей святого Порфирия, и что его братство погребло их в лесу в Керасье́. Я потеряла дар речи от изумления, т. к. в предыдущую ночь видела во сне святого Порфирия и он мне сказал:

– Возьми своего сына и такую-то свою одноклассницу, т. к. мы уезжаем на Святую Гору.

– Мой сын поедет, возьми его, я хочу чтобы он стал афонским монахом, но мы то как поедем туда? Там у вас только одной женщине разрешено находиться – Пресвятой Богородице!

– Туда, куда я вас отведу нас никто не увидит. Мы отправимся в Кавсокаливию!

Он взял нас и мы полетели словно птицы над Кавсокаливией, а он показывал нам места:

– Вот, здесь моя калива посвящённая святому Георгию. Там я жил и подвизался. Слева калива бывшего митрополита Пирейского Калинника. Здесь то-то…, а там то-то… Вот там, чуть повыше, в лесу лежат мои мощи!

Мы с большой высоты наблюдали монашеские поселения, пещеры, скалы и пустыню над Кавсокаливией.

***

В декабре 2004 года я была очень сильно обеспокоена одной проблемой на месте работы и не могла спать по ночам. В одну ночь, когда мне удалось задремать, Старец снова явился мне во сне и сказал: «Ну что ты всё расстраиваешься, о нас же заботится Святая Троица». На другой день, когда я пошла на работу, проблема разрешилась сама собой.

21 октября 1994 года мы отправились на своей машине из Амару́сии, где мы живём, в Эга́лео по делам и выехали обратно поздно вечером. Я была за рулём, мой отец сидел рядом, а мать – на заднем сиденье.

По пути пошёл дождь и очень быстро перешёл в сильную бурю. Мы ехали вдоль реки Кифисо́с, когда увидели, что она выходит из берегов, но мы продолжали ехать, проехали Филадельфию, а оттуда в Новую Иони́ю. Вода покрыла полностью трассу и бурлила словно фонтан справа и слева. Речка Подони́фтис, которая протекает через Новую Иони́ю вышла из берегов и много машин были вынуждены прекратить движение. Мы же с большим трудом, но продолжали двигаться по своему маршруту.

Когда мы наконец добрались до Олимпийского стадиона, на улице Олимпийской победы Спи́роса Лу́иса, дорога стала совершенно непроходимой. Под одним джипом, который ехал впереди, мы заметили, что вода поднялась на 50–60 см. В некоторых местах, где были ямы, вода поднималась на высоту до одного метра. Мы видели много людей, которые оставляли свои машины и карабкались на ограду Олимпийского стадиона, и держались за решётку. Когда джип ехавший перед нами остановился и его дальнейшее движение стало невозможным, мы испугались ещё больше, т. к. у нас была простая легковая машина. Мы попытались повернуть назад, на проспект Ки́мы, чтобы подъехать ближе к Амару́сии с другой стороны. Когда мы подъехали к светофору случилось то, чего мы все боялись. У нашей машины заглох двигатель.

Напор воды среди ночи начал сотрясать и уносить неуправляемую и совершенно нежизнеспособную нашу машину. Вода поднялась на высоту до 70–80 см. Много машин, подобно неуправляемым лодкам, были увлекаемы в сторону Пирейского залива.

По причине того, что наша семья много лет была знакома со старцем Порфирием и мы его все очень любили, мы начали все вместе вслух, громко молить его о помощи. Хотя он и не был ещё тогда прославлен в лике святых, мы призывали его снова и снова: «Святой Порфирий помоги нам…! Святой Порфирий помоги нам…!». Мы произносили это из глубины души, потому что были объяты ужасом. И чудо случилось!!! Машина переместилась на проспект Ки́мы⁵⁰ и начала двигаться медленно, но верно. Была ночь, с потухшими фарами, с заглохшим двигателем и полностью обесточенная, наша машина двигалась сама собой против течения потока воды! Мы обгоняли другие машины и продолжали движение. Не было видно, чтобы какая-нибудь другая машина двигалась в этом направлении. Хотя я её никак не направляла, мы пересекли против течения большой подъём почти в три километра. Во всё продолжение пути, мы молились громко святому Порфирию, но теперь уже чувствовали великую радость. В определённый момент машина повернула сама собой по переулкам и выехала на проспект Кифиси́и. У светофоров, которые нам встречались, поскольку лил проливной дождь, а фары мы не могли зажечь и гудок не работал, мы боялись, что кто-нибудь может выбежать нам под колёса. Но в этих случаях машина сама собой останавливалась не на долго и далее снова продолжала движение, всегда с одной и той же невысокой скоростью (около 30–40 км/час). Не встретив ни одной другой машины по дороге мы добрались до Амару́сии и машина припарковалась пред нашим домом! Словно вообще и не было никакой бури, мы доехали и оказались дома.

Два дня я не могла прийти в себя и старалась осознать как же нам удалось избежать такой большой опасности. Я была очень потрясена и под впечатлением от той любви, которую проявил к нам святой Порфирий. Автомобиль преодолел шесть-семь километров с заглохшим двигателем и совершенно не пострадал от бури, которая сотрясала бассейн А́ттики. Сильнейший ураган пришёл из Италии и свирепствовал всю ночь до утра, оставив после себя огромные разрушения домов, машин и нежилых построек. Самое ужасное, что семнадцать человек (двенадцать вначале и пять обнаружено позднее) лишились жизни.

Мы избежали кораблекрушения, т. к. своим капитаном упросили быть святого Порфирия и он безошибочно направил нас в тихую гавань, в наше прибежище.

В июле 2013 года были отправлены в резерв госслужащие некоторых специализаций, среди которых была и моя профессия. Хоть мы и были постоянными служащими, но оказались уволены, что случилось впервые в моей жизни. Мне необходимо было мужественно противостоять этому удару, т. к. у меня было много повседневных обязанностей.

Я была лично знакома со старцем Порфирием многие годы, и любила его особенно сильно. Я твёрдо верила в его святость, поэтому пошла, встала пред иконой его и сотворила молитву. Поскольку я была очень утомлена психологически, то очень скоро захотела прилечь. Не могу сказать точно, спала ли я или нет, когда увидела, что нахожусь в огромном помещении похожем на архондарик монастыря. Там находилось два украшенные деревянной резьбой седалища, напоминавших архиерейские троны, большой и маленький. На малом троне сидел святой Порфирий и весь сиял. Лучи исходили от его лица. Свет разливался вокруг него, а он улыбался мне радостный. На нём был одет епитрахиль, но не было скуфейки. Рядом с ним, на большом троне сидел святитель Нектарий⁵¹, тоже очень радостный. Внезапно всё исчезло и я очнулась, исполненная такой радостью, что мне захотелось петь и танцевать, хотя ложилась я в очень печальном настроении.

Тогда я поняла, что моя проблема скоро разрешится и исход будет благоприятный. И действительно, спустя два года, в 2015 году, нам вернули наши рабочие места. С нами поступили тогда несправедливо, т. к. наше увольнение согласно конституции не было законным.

Святой Порфирий помогает каждому, кто призовёт его с верой и благоговением.

«Пусть я и неграмотный…, но я вижу, я вижу всё!»

Я часто хожу на службу в Исихасти́рий святого Порфирия и, особенно по Воскресеньям, – после Божественной Литургии монахини всегда угощают нас в архондарике. Там, достаточно давно уже, во время угощения, моё любопытство привлёк один дед, который всегда садился на одно и тоже место, поэтому, как-то раз я подошла к нему и мы разговорились.

Это был девяностодвухлетний г-н Димитрий, у которого было трое детей и много внуков. С большим умилением он рассказал мне следующее:

«Однажды я пришёл к Старцу и он рассказал мне всю мою жизнь начиная с детских лет, все события моей жизни. Он видел сколь много я был изнурён в юном возрасте начав работать, насколько был измучен и побит жизненными испытаниями. Затем он рассказал мне о моей семье, о детях и внуках. Я сильно полюбил его и приходил к нему как только появлялась возможность. В последствии он уехал на Святую Гору и мы больше не виделись.

Полтора года назад некто вскружил голову моей внучке, молодой девочке шестнадцати лет, она ушла из дома и мы потеряли с ней связь, словно её у нас похитили. Но, хотя мы и были очень опечалены, – не хотели это дело предавать огласке, т. к. боялись заклеймить позором свою девочку.

Я умолял старца Порфирия, ведь он святой и всё ему известно, чтобы помог нам. Когда исполнилось три месяца со дня её ухода, она позвонила нам и, по крайней мере, успокоила нас, сообщив что жива. Она сообщила нам, что живёт с молодым человеком, которого она любит и он её тоже любит. Она сказала нам, что с ней всё в порядке и чтобы мы её не искали.

Мы же продолжили вместе с детьми молиться и спустя ещё три месяца она нам позвонила снова, и сообщила тоже самое. Т. е., что она очень довольна новой жизнью и что её молодой человек очень хороший и любит её… и т. д.

Тогда я расстроился очень сильно и пришёл в Обитель к святому Порфирию. Я сел на это место, где сижу сейчас и смотрел на фотографию Старца, что висела на стене напротив и молился такими словами: «Ты, святой мой, пойди, найди её и верни её нам обратно. Мы надеемся на тебя, что ты нам её вернёшь».

Через три месяца, когда со дня её ухода прошло уже девять месяцев, она вернулась домой взволнованная и испуганная. Она рассказала нам, что её молодой человек, хотя обычно относился к ней с любовью, в тот день повёл себя очень грубо. Он подошёл к ней, посмотрел на неё с гневом и врезал ей так сильно, что она пришла в ужас и убежала от него. Теперь она не хочет даже слышать о нём, т. к. боится».

Когда мне всё это рассказывал дедушка Димитрий, он был очень взволнован и на его лице проступили слёзы. В заключение он добавил: «Я сижу здесь и вижу Старца, а он смотрит на меня. Я уверен, что это святой Порфирий дал тогда оплеуху моей внучке. Это он вернул её мне. И никто меня не может в этом переубедить, до сих пор я обращаясь к нему повторяю: „благодарю, благодарю…“».

Тогда я заметила, что точно напротив нас, на стене висела фотография святого Порфирия в рамке. С тех пор ещё немного времени я видела этого добродушного дедушку в монастыре. В дальнейшем он перестал приходить…

Я помню свою мать с того времени, когда я была совсем маленькая, как она всё время, постоянно подвизалась духовным подвигом и старалась и нам помочь, чтобы мы встали на путь к Богу.

После вступления в брак я начала по нерадению удаляться от духовной жизни и пренебрегать заповедями Божиими. Словно во мне возникло какое-то противление и я начала сознательно избегать исповеди, не соблюдать посты, перестала ходить в Церковь, причащаться и вообще перестала участвовать во всех церковных таинствах. Пред моими духовными очами словно образовалась какая-то пелена, которая ослепила меня, и я из эгоизма не желала возвратиться к свету Христову.

Довольно много времени я наблюдала на тумбочке у своего мужа одну книгу, которую я всё время брала в руки когда вытирала пыль, но мне почему-то никогда не приходило на ум её открыть.

Однажды я всё-таки из внутреннего побуждения захотела что-нибудь почитать, самую малость, вот так я её и открыла. Как результат – эта книга приковала меня к себе на много часов, несмотря на то, что у меня было множество неотложных дел. Этой книгой оказался «Цветник советов старца Порфирия», и она меня поглотила настолько, что я не хотела выпускать её из рук.

В то же время, во мне происходило множество изменений и я многое пересмотрела в своей жизни. Я покаялась в своих поступках и решила начать всё сначала.

Во мне проснулась ностальгия по духовной жизни, которой я жила с детства и во мне стало крепнуть рвение к духовной науке и подвигу.

Я узнала как моя мама часто молилась святому Порфирию и помню, что когда я возвращалась в Оропо́с, её лицо сияло от радости, которую она при этом чувствовала…

Несколько лет назад я заметила, что мой левый глаз перестал ясно видеть и постепенно эта мутность стала переходить в слепоту.

Обследования показали микроаденому гипофиза, которая оказывала давление на зрительный нерв. После пяти магнитных обследований было установлено, что лопнул один сосуд и врачи боялись, что скорее всего возможно внутричерепное кровотечение. Таким образом, мне необходимо было прооперировать голову, чтобы удалить образовавшуюся опухоль. Когда мне сообщили об опасности получить амнезию или умереть во время операции, то я сильно испугалась.

Новое обследование показало, что и в правом глазу оказалось повреждено зрительное поле. Я дошла до того, что при ходьбе очень часто протягивала руку и держалась, чтобы чувствовать себя безопасно и быть уверенной, что не упаду. Единственным выходом для меня была молитва святому Порфирию, с которым я была знакома при жизни.

Как-то раз я узнала, что в Исихасти́рии святого Порфирия будет совершаться всенощное бдение и без раздумий я сразу же решила пойти. Живу я неподалёку и дорога мне хорошо знакома. Но, поскольку я хотела совершить паломничество для того, чтобы молиться ночью на бдении святому Порфирию о проблеме со здоровьем, то я села на машину и потихоньку доехала до Обители.

Бдение началось в восемь вечера и закончилось в 1:30. В продолжение его я молилась непрестанно Святому. Я говорила ему, что хочу чтобы мои дети были в Церкви, чтобы я увидела как они вступают в брак и создают семьи. Я говорила ему, что хочу увидеть своих внуков и порадоваться им и многое другое. Чего я ему только не говорила в тот вечер! И обо всём этом я молила Святого с большим сокрушением и надеждой, я верила, что он поможет, ведь и в прошлом он нам неоднократно помогал.

Когда закончилось бдение, я стала задаваться вопросом: как же мне теперь уехать. Я не подумала, что в темноте моё возвращение будет проблематичным. Когда я вышла во двор, то подняла голову и посмотрела на небо. И какое чудо! Я видела все звёзды ясно, была звёздная ночь! Ко мне вернулось зрение и я не могла насытиться зрелищем. Когда я возвращалась домой, то могла разглядеть и каждый листочек на деревьях по краям дороги. Я радовалась и благодарила святого Порфирия.

Больше я не обращалась к врачам и никогда не интересовалась тем, возможно ли у меня внутричерепное кровотечение или нет. С тех пор оба глаза у меня видят очень хорошо. В то время мне пришли на ум слова святого старца Порфирия: «Пройдут годы и в моей Обители будет совершаться много чудес».

«А́гиос Иоа́нннис», село святого Порфирия.

На заднем плане – отчий дом святого Порфирия сегодня.

С юных лет я был знаком со старцем Порфирием и несколько лет исповедовался у него. После его преставления, из благоговения, чтобы его почтить, я назвал своего второго сына Порфирием.

Этот мой сын в подростковом возрасте втянулся в компанию ровесников, которые выходили по вечерам, обычно после 23:00, и рисовали граффити на стенах в разных местах Афин.

Он возвращался на рассвете, обычно около шести утра, утомлённый и невыспавшийся, в результате чего не мог идти в школу, а если и шёл, то неподготовленный.

Это художество, помимо того, что преступно и запрещено законодательством, также и опасно. Один его приятель, малюя граффити на трансформаторном щите убился током. Кроме этого он рисковал быть вовлечённым в группировки анархистов и наркоманов. Ночная жизнь в Афинах таит в себе множество опасностей, особенно для подростков.

Моя супруга Анна, сильно расстроенная всем происходящим, в один вечер увидела как Порфирий выходит из дома по своему обыкновению, встала пред иконами и начала молиться. Она горячо молилась всю ночь, бодрствовала полагая множество поклонов, проливая слёзы и умоляя святого Порфирия, которого мы все очень любим, чтобы он помог нашему ребёнку. С такой душевной болью она встретила рассвет.

Когда Порфирий открыл дверь дома – встретился лицом к лицу со своей матерью. Анна, сама по себе кроткий и тихий человек, не только никогда не поднимала руку на наших детей, но и не наказывала строго. В то утро, однако, она дала ему сильную затрещину, приговаривая властным тоном: «Я не могу беспокоить твоего святого покровителя ради твоих «подвигов». Он помогал онкологическим больным, наркоманам, тяжело больным и стольким ещё людям. Больше я не буду его беспокоить. Ты должен изменить своё поведение».

С того дня произошло невероятное и показательное изменение в жизни моего сына. Он расстался со своими приятелями и начал нас слушаться и уважать. Стал старательным на уроках, а его успеваемость улучшилась. Он начал ходить в церковь вместе с нами, исповедоваться, поститься и приступать к Божественному Причащению.

Потом объявились неизвестные нам прежде молодые люди, которые составили ему новую компанию, православные христиане. Мы, видя всё это, не могли скрывать свою радость и благодарность к святому Порфирию.

Через несколько лет, когда я спросила своего сына о той затрещине, он мне ответил: «Я тогда был очень сильно потрясён, т. к. никогда не ожидал от тебя, что ты меня ударишь…! Я понял тогда, что совершаю какую-то серьёзную ошибку». Но и супруга моя не ожидала от себя такого. Святой Порфирий таинственным образом наставил её на это. Та затрещина оказалась врачебным вмешательством, которое святой Порфирий совершил с большой любовью для моего сына.

Было много случаев, когда старец Порфирий ударял кого-нибудь для того, чтобы исцелить от какой-либо телесной болезни или чтобы пробудить от сна греховного. Небольшой затрещиной он также выражал свою радость, благословлял и воодушевлял людей. Своими подзатыльниками и оплеухами он передавал благодать и изменял души людей.

В одну ночь я не спал и работал, т. к. мне необходимо было закончить разработку компьютерной программы для новой базы данных. Ближе к рассвету, по причине утомления, я совершил ошибку и удалил большую часть своей работы.

Я трудился последние два года над разработкой этой программы, а через несколько дней у меня уже должна была состояться заключительная встреча с представителями ведомства, чей заказ я исполнял, чтобы презентовать своё программное обеспечение.

Я очень сильно расстроился, чуть было не впал в отчаяние и панику. Дошло до того, что во мне стали рождаться помыслы неверия и богохульства.

В тот час проснулась моя супруга Анна и, когда увидела меня в таком перенапряжении, сказала мне: «Не веди себя так. У нас есть святой Порфирий. Я сейчас пойду, скажу ему и, увидишь, он нам поможет». Она закрылась в своей комнате и стала молиться. Через пять минут зазвонил телефон и оказалось, что на связи было ответственное лицо с работы. Мне сообщили о том, что наша встреча откладывается, т. к. у них случилось что-то непредвиденное и они ещё не готовы. Назначенный новый срок для встречи позволил мне успеть исправить последствия своей оплошности.

Положив трубку, я почувствовал большое облегчение и возблагодарил святого Порфирия за столь скорое вмешательство.

Наш сын Клеа́нф попал в серьёзную автокатастрофу. Поздно ночью в его мотоцикл въехал на большой скорости автомобиль. Врачи были пессимистично настроены и сомневались, что он выживет. В реанимации, где он находился, у него случился геморрагический шок, т. е. у него произошло существенное снижение количества крови в организме и жизнь его уже висела на волоске.

Вместе с супругой я молился горячо и долго Пресвятой Богородице и святому Порфирию. В последствии мы узнали, что наши молитвы оказались с совершенно одинаковыми содержанием. Мы молились такими словами: «Владычица моя…, святой Порфирий…, если это необходимо для его спасения, возьмите его к себе, но если его ждёт ад, то просим вас, дайте ему отсрочку, чтобы у него было время для покаяния».

У Клеа́нфа было четырнадцать переломов и ему потребовалось пять операций. Но, всё же, он выжил, выздоровел и изменил свою жизнь.

Я была студенткой, когда однажды села на автобус и поехала к старцу Порфирию, побуждаемая своей тётей Елизаветой, которая рассказывала мне о его дарованиях. Я взяла благословение у Старца и он осенил меня крестным знамением. В тот момент я почувствовала себя очень хорошо, но не собиралась идти снова к Старцу, т. к. у меня на тот момент не было никаких духовных исканий, проблем, страхов или потребностей.

Когда я сдавала экзамены по трудным или специализированным предметам, учась в Политехе на электроинженерном отделении, моя тётя советовала мне звонить старцу Порфирию. Он всегда отвечал на мои звонки и спрашивал у меня подробности об экзаменуемых предметах. В то же время, он всегда выражал своё мнение и было видно, что он в курсе всех научных тем. Напоследок он непременно говорил мне: «Я помолюсь…».

Поскольку экзаменационные испытания были трудными, большинство студентов их не проходили, заваливали. Я же, несмотря на волнение, когда звонила Старцу, всегда сдавала хорошо.

В 1992 году нас повенчал наш духовник, отец Даниил Гу́валис, а через три года я стала носить под сердцем ребёнка. На четвёртом месяце беременности, ультразвуковое исследование не показало у ребёнка руку. Доктор попросил меня немного подождать и повторить обследование. Я пошла в церковь и помолилась, чтобы показалась рука у ребёнка. Новое обследование показало у ребёнка руку, но на ней не было пальцев, у ребёнка была аплазия пальцев руки. Доктор, как это не печально, предложил мне сделать аборт. Я ушла с большой сердечной скорбью.

На другой день, когда я сходила к своему духовнику, он назначил мне совершить дома ночное бдение: читать Евангелие от Луки и молиться старцу Порфирию, который к тому времени уже преставился в мир иной, а утром, чтобы сходила на Литургию в церковь святой Параскевы в селе Малака́сы. Так я и сделала. У меня была фотография старца Порфирия и я умоляла его со слезами. Когда утром о. Даниил помянул меня на Литургии, я ощутила большое утешение. Вечером в своей комнате я почувствовала присутствие старца Порфирия и услышала рядом с собой тройное постукивание, три удара в пол. Я была уверена, что это ударил Старец своим посохом. В последствии я узнала, что он всегда так стучался, у него было именно такое обыкновение.

Ребёнок родился без пальцев на руке, а я около шести месяцев ходила каждый день в Монастырь и молилась, чтобы получить утешение.

Там я познакомилась с игуменьей Порфирией и с её слов узнала ближе старца Порфирия. Меня беспокоил вопрос, почему это случилось со мной, и я мучалась и роптала и плакала. Она, с большим терпением, поддержала меня психологически, чтобы я не впала в отчаяние. При этом она ласково ударяла меня по голове и помогала мне облегчить мою боль.

Я полюбила её очень сильно, т. к. она была смиренная, простая и очень отзывчивая. Что бы она не говорила, всегда вспоминала о старце Порфирии: как он говорил или как бы поступил на её месте, словно у неё не было своего мнения. Тем не менее она была сильным человеком, личностью, с большой любовью и пониманием. Все, кто выходил из её келии, преображались, т. к. она передавала всем радость, оптимизм и надежду на Бога.

Помню как она ходила опираясь на ходунки для инвалидов, потому что у неё очень сильно болели ноги и она даже не могла стоять. Она тихонько напевала весь день своим чудесным голосом, в то время как лицо её сияло от радости. Это чувствовал каждый, что она любила по-настоящему. Старица помогла мне более возлюбить Бога. Однажды я сказала ей:

– Хочу окрестить моего сына с именем Порфирий.

– Нет, потому что расстроятся родители твоего мужа и вы поссоритесь. Назови его Константином. Смотри…, скоро у тебя родится ещё один ребёнок, мальчик. Такой-то священник вам покрестит его и вот этого, второго ребёнка можешь назвать Порфирием. Сотвори послушание и увидишь, что всё так и будет.

И действительно, всё в точности так и произошло. Старица обладала даром прозорливости. Любовь и жизнь в послушании и служении святому Порфирию щедро одарили и её благодатными дарованиями.

Мы окрестили ребёнка с именем Константин и я начала поиск клиники заграницей, чтобы сделать ему операцию. Отец Даниил был против, но я не соглашалась с ним, говорила ему, что я мать и желаю добра своему сыну. Я настаивала на своём, потому что переживала сильную душевную боль.

Я стала молиться святому старцу Порфирию, чтобы он открыл мне дорогу в клинику. Мы договорились об операции в Германии, но всякий раз, когда мы собирались ехать, ребёнок заболевал и мы откладывали выезд на неопределённый срок. Немного позднее, – святой Порфирий позаботился, – и я узнала от одного известного врача, что эти клиники были очень опасны, т. к. там повреждали нервы рук, которые очень тонки, как волосы.

Я снова пошла к о. Даниилу и он мне сказал: «Давайте откроем в случайном месте Священное Писание и там найдём ответ». Когда мы сделали это, наш взгляд остановился на фразе: «Бог вмешается». К сожалению я снова стала противоречить, говоря что Бог всегда о нас промышляет. Тогда о. Даниил сказал мне: «Ладно…, съезди к о. Клео́пе (Илиэ́) в Румынию, к последнему святому нашего века!».

Тогда мы взяли своё чадо и на поезде добрались до его Исихасти́рия Рождества Богородицы «Сихастри́я». Когда я к нему подошла, то сразу почувствовала, что он святой, что он великий человек. Я встала на колени и заплакала. Через переводчицу я спросила его:

– Почему мне Бог послал это испытание?

– Потому что однажды он выздоровеет и все скажут… «Вот, это великое чудо!».

Также он мне сказал, что это самый молодой грек, который когда-либо приходил к ним в Обитель. Ребёнку тогда было два года. Естественно, что он попросил меня не делать никаких операций.

Комната святого Порфирия в его отчем доме сегодня

Комната святого Порфирия сегодня.

Видна табуретка, которую он сам изготовил.

Я молилась святому Порфирию, чтобы он помог моему ребёнку не чувствовать себя ущербным и приспособиться к жизни без трудностей. Действительно, до сегодняшнего дня моему сыну это удаётся превосходно. Он ведёт себя так, как будто у него нет никакого дефекта.

Я очень сильно расстраивалась, поскольку моя предпринимательская деятельность не оставляла мне достаточно времени, чтобы уделять своей семье. Хотя я никогда не говорила об этом старице Порфирии, в один из дней она мне сказала: «Становись преподавательницей». Я воспротивилась этому предложению, т. к. знала, что это очень не просто, но Игуменья настаивала: «Иди и подавай документы».

И вот, в последний день приёма, я пришла в Педагогический Институт и подала документы, хотя там не всё было в комплекте, – я не успевала всё собрать. Как оказалось, тогда очень низко упал проходной бал и меня приняли последней в списке. Я стала учиться на педагогическом отделении и впоследствии стала преподавательницей информатики в Коринфе. Через некоторое время мне захотелось всё бросить, но внезапно пришло назначение и меня перевели в Афины. Молитва старицы ограждала меня от необдуманных шагов.

(1) Я посетила Старицу в больнице, где она лечилась, потому что у неё была проблема с почками. Она была в прекрасном расположении духа и я ей сказала:

– Ну вот, матушка, теперь вы выздоровеете и я снова вас увижу в Монастыре.

– Ах… да, в Монастыре меня увидишь… (только вот в каком виде увидишь).

И показала жестом над головой. Когда я её увидела в Монастыре, то это были уже её похороны.

(2) Я молилась старцу Порфирию, поскольку у моей матери был рак глаза. Ей сделали операцию в Швейцарии с большим успехом. Через несколько лет я увидела во сне Старца и он мне сказал: «Твоя мать должна отправиться в мир иной…».

Очень скоро у неё появились сильные боли в желудке и она была госпитализирована в очень плохом состоянии. Я целыми днями сидела около её постели и читала ей книги о старце Порфирии. Она всё время слушала с большим интересом. В один из дней она радостная, глядя в одну точку, говорит мне: «Я вижу его, доченька, я вижу его!!! Он здесь. Он стоит напротив, рядом с колонной. Вот этот улыбающийся старчик в чёрной рясе».

Через несколько дней моя мама упокоилась.

(3) В одну из суббот 2009 года, я ощутила внутреннее стремление пойти в Монастырь, хоть и была тяжело больна. Я сказала своему супругу: «Не откажи мне, пожалуйста. Мы должны поехать в Монастырь сейчас».

Когда мы добрались, то увидели как выносят гроб нашего духовника, о. Даниила Гу́валиса. У него была опухоль в голове, но он отказался не только от лечения, но даже от новых обследований. Он мужественно терпел свою болезнь до конца. Тогда я поняла, что мы не случайно сюда приехали. Это он меня таинственно призвал, чтобы попрощаться…

Эти советы собраны духовными чадами святого Порфирия и были помещены в данную отдельную главу. Те, что помечены буквой «е» собраны Ириной В., буквой «ф» – Елизаветой Фундула́ки, а буквой «а» – иными свидетелями. Врачебные советы не являются правилом для всех.

Орехи: «Не ешьте жареные орехи, т. к. это мёртвая пища. Фисташки, семена тыквы, семена подсолнуха, миндаль и фундук кушайте сырыми. Ни жареными, ни солёными» (е).

Напитки: «Сколько можете, избегайте пить кофе и чёрный чай. Предпочитайте лучше горный чай, ромашку и листья липы. Шалфей повышает давление» (е).

Овощи: «Морковь и петрушка – для профилактики онкологических заболеваний. Морковь не ешьте как есть, сырую. Чистите её и перетирайте в тёрке. Добавляйте оливковое масло, т. к. содержащиеся в ней витамины – жирорастворимые. Если не добавлять масло, то вы будете получать только их следы. Т. е. вы будете получать только минеральные вещества: калий, магний… и т. д. Вы не будете получать однако витамины A, D, E, которые растворяются лучше в свежем оливковом масле. Сырые листочки петрушки добавляйте всегда в салаты. Он понижает сахар в крови и давление» (е).

Кулинария: (1) «Когда готовите еду, оливковое масло добавляйте в самом конце, незадолго перед тем как будете снимать с огня» (а).

(2) «Когда готовите тушёные блюда, добавляйте ложечку сахара» (ф).

(3) «Сколько возможно избегайте жареной пищи» (а).

(4) «Оливковое масло храните всегда в стеклянной посуде или посуде из нержавеющей стали. Никогда не храните в пластиковой, т. к. в ней масло изменяет свои свойства» (а).

Мытьё посуды: «Не используйте часто средства для мытья посуды, оставляйте лучше посуду в тазу с водой на некоторое время, перед тем как будете её мыть» (ф).

О врачах: «При серьёзных проблемах со здоровьем не обращайтесь никогда только к одному врачу. Обращайтесь к трём врачам. И если двое из них будут иметь одно и то же мнение о вашем лечении, то только тогда соглашайтесь» (ф).

О лекарствах: Не принимайте много лекарств без серьёзной причины. Лучше потерпите боль, проявите немного терпения» (а).

О прыщах и опухолях: «Не ковыряйте их и не трогайте. Пока они находятся в состоянии анабиоза, оставьте их в покое, иначе они пойдут дальше и распространятся на соседние области» (ф).

О бесплодии: «У тех, кто постоянно ест мясо, животные продукты, в жидкостях организма повышается кислотность, в то время как если бы они ели только растительную пищу, щелочной баланс был бы в порядке. Когда в жидкостях организма повышена кислотность, сперматозоиды погибают. В оккупации женщины голодали и ели одну капусту, но у них не было проблем с зачатием. Пост, воздержание и молитва – вот что необходимо» (е).

Святой Порфирий, прошу тебя, нам бы хотелось чтобы был мир во всём мире. Чтобы остановились войны, чтобы не погибали дети, чтобы их не калечили, чтобы у них была еда и школа. Чтобы во всём мире царило здоровье, любовь и мир. Просвети нас, чтобы мы жили в простоте, смирении и любви к людям, также как жил ты.

Стихотворение и молитву сочинили ученики 2-го класса начальной школы из села «А́гиос Иоа́ннис», родины святого старца Порфирия. Они сочинили их с любовью и детским простодушием на празднование его памяти (2 декабря 2016 года), без помощи или руководства учителей.

Пламенеющего божественной любовью,

Радостного и сияющего благодатью,

Порфирия, прекраснейший цвет, праздную.

Осенённого светом небесным

И облачённого в божественную порфиру,

Порфирия, победоносца, восхваляю.

Мореплавателя сквозь прошлое и будущее,

Всевидящего всего земного и небесного,

Провидца душ и телес,

Порфирия, премудрого, воспеваю.

Венчаемого множеством добродетелей

И дарований сверхъестественных,

Порфирия, священного, коленопреклоне́нно молю.

Таи́нника божественных смыслов,

Пророка великого и пресветлого,

Порфирия, прозорливца, почитаю.

Воскриля́емого во о́блацех небесных,

Пламенного ангела-благовестника,

Порфирия, всечестно́го, пою.

Светлейшего и славного святого,

Порфирия святогорца,

Великой любовью люблю.