Каппадокийская школа в истории христианской мысли

Содержание

V.Y. Savrey. Textbook The Cappadocian School in the History of Christian Thought

От автора

Цель и задачи спецкурса

Раздел I. Становление Каппадокийской школы Лекция 1. Культурно-историческая ситуация в Византии IV века Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 2. Характер Эллинистической образованности великих каппадокийцев Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература Раздел II. Святитель Василий Великий как основоположник каппадокийского философско-богословского синтеза Лекция 3. Многогранность личности святого Василия Великого как христианского мыслителя Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 4. Восприятие классической литературы как необходимой части христианского образования Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 5. Философско-богословские идеи в теологии и космологии Святого Василия Великого Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 6. Этика и аскетика в системе философско-богословского учения Святого Василия Великого Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература Раздел III. Святитель Григорий Богослов: Осмысление «Силы таинства» Лекция 7. Духовный путь христианского философа Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 8. Философские идеи в триадологии Святого Григория Богослова Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 9. Соотношение веры и разума в философско-богословском контексте Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 10. Этико-аскетическое учение святителя Григория Богослова Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература Раздел IV. Святитель Григорий Нисский как теоретик христианской науки Лекция 11. Личность святителя Григория Нисского, философа и мистика Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 12. Принципы герменевтики в библейской интерпретации святителя Григория Нисского Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 13. Развитие философско-богословского метода каппадокийской школы в полемике с Евномием Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 14. Антропология святителя Григория Нисского – завершение «каппадокийского синтеза» Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература Раздел V. Влияние каппадокийской школы на средневековую просветительскую традицию Лекция 15. «Золотой век» патристики в истории христианской философии Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 16. Наследие великих каппадокийцев между востоком и западом Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 17. Идеи каппадокийских отцов церкви в трудах преподобного Максима Исповедника Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Лекция 18. Преподобный Иоанн Дамаскин: Завершающий этап «каппадокийского синтеза» Вопросы к семинарским занятиям Темы докладов и творческих работ Литература Вопросы к экзамену Заключение Общая библиография Именной указатель Предметный указатель Указатель географических названий Summary Ключевые слова Key words Творческая биография Curriculum Vitae  

 

Настоящее учебное пособие включает курс лекций, прочитанных автором на философском факультете МГУ имени М. В. Ломоносова в 2008–2009 гг. и содержащих обзор и интерпретацию основных философских идей в наследии выдающихся богословов IV в. из Каппадокии – святых Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского. Совместная литературная деятельность этих учителей Древней Церкви дает основание говорить о Каппадокийской школе как особом явлении в истории «золотого века» патристики. Получив образование в Афинах, великие каппадокийцы связали достижения христианской богословской мысли с традицией античного философствования как поиска ответов на самые глубокие вопросы, которые может задать человек. В пособии освещается общественная и литературная деятельность Каппадокийской школы, осуществлявшаяся в парадигме острого идейного противостояния с арианством, получившим в середине IV в. официальную поддержку властей Римской империи. Представители Каппадокийской школы стали идейными вдохновителями новоникейского движения и заложили основы «каппадокийского синтеза», избирательно применяя в своих богословских пост роениях методы платоновской идеалистической диалектики.

Для преподавателей, студентов и аспирантов философских факультетов.

V.Y. Savrey. Textbook The Cappadocian School in the History of Christian Thought

This textbook includes a set of lectures giving a survey and interpretation of the main philosophical ideas in the legacy of prominent representatives of the «Golden Age» patristic literature – the Cappadocian Fathers, namely St Basil the Great, St Gregory the Theologian, and St Gregory of Nyssa.

A close connection between the Cappadocian school and the tradition of the Athenian school of philosophy is one of the crucial factors characterizing the history of the late Hellenistic period.

The textbook describes the Cappadocian school social and literary activities under dramatic historical conditions when Arianism (a rationalized version of the Christian doctrine) had become an official ideology of the Roman Empire.

The great Cappadocians inspired the 'Neo-Nicene movement' and laid foundations for «the Cappadocian synthesis» using Neo-Platonic dialectical methods in their theological speculations.

Thus, St Basil of Caesarea, head of the Cappadocian school, shared certain Plotinus ideas in his treatise, On the Holy Spirit, in most cases turning to an ancient cultural paradigm. St Basil's exegesis on Genesis started a fruitful tradition of Hexaemerons (i. e. [Works] of Six Days) in the mediaeval literature, influencing cosmology and natural philosophy.

St Gregory the Theologian, a Greek thinker, religious poet and monk, was trying to articulate a Christian notion of knowing God in terms of the ancient Greek philosophy.

St Gregory of Nyssa tended to be meticulous in his philosophical systematization. It was Plato's dialogues, Origen's biblical interpretations and St Athanasius of Alexandria's ideas that had had a great impact on his views.

The textbook considers achievements of historical and philosophical knowledge in a wide sphere of the Byzantine philosophy.

It is designed for lecturers, undergraduate and postgraduate students of the Faculties of Philosophy.

От автора

Прежде всего, я предложу то, что есть самого лучшего у эллинских мудрецов, зная, что если есть что-либо благое у них, то оно даровано им свыше от Бога. Если же что противно Истине, то это – темное изобретение сатанинского заблуждения и измышление погибшего разума, как сказал великий в богословии Григорий. Подражая образу пчелы, воспользуюсь тем, что близко к Истине, и от самих врагов получу плод – спасение; напротив, отвергну все, что неугодно и заключает в себе лжеименное знание. Затем я изложу суетные учения этих богоненавистных ересей, чтобы, познав ложь, мы крепче держались Истины. После этого, с помощью Бога и Его благодати, раскрою истинное учение, искореняющее заблуждение и отгоняющее ложь, изукрасив и убрав его, как бы некоей золотой отделкой, словами богодухновенных пророков, богонаученных рыбарей и богоносных пастырей и учителей.

Иоанн Дамаскин. Источник знания

В этом тексте выдающегося религиозного мыслителя VIII в. преподобного Иоанна Дамаскина, автора книги «Точное изложение православной веры», являющейся классическим источником по христианскому богословию эпохи Вселенских Соборов, незримо присутствует богатое философское умозрение Каппадокийской школы. Святитель Григорий Богослов цитируется преп. Иоанном Дамаскином в связи с его сочинением «На святые светы», где старший по возрасту из каппадокийцев писал о характере языческих мистерий как поклонении падшим духам; святитель Василий Великий выступает источником образа «пчелы», который, хотя и встречается у Сенеки и других античных авторов, именно в XXII беседе св. Василия был сделан эталоном христианского изучения «внешних», т. е. светских наук. И если прямой ссылки на третьего великого каппадокийца в этом фрагменте нет, то в словах о «золотой отделке» легко узнается образ мысли святителя Григория Нисского, желавшего «украсить храм откровения сокровищами человеческой мудрости» (О жизни Моисея, 360).

Влияние Каппадокийской школы на следующие за ней поколения христианских мыслителей было глубоким и всеобъемлющим. Наряду со св. Иоанном Златоустом, без преувеличения лучшим проповедником Древней Церкви, только двое каппадокийцев – святители Василий Великий и Григорий Богослов – были названы «Вселенскими Учи́телями и Отцами Церкви». Позднее в католицизме к ним прибавили столпов латинской схоластики, в православии же они остались единственными. Кроме того, подобно апостолу и евангелисту Иоанну Богослову (I в. по Р. Х.) и преп. Симеону Новому Богослову (X в. по Р. Х.), св. Григорий Назианзин за свои богословские творения получил редкий эпитет Богослова; его друг св. Василий, как и «столп православия» св. Афанасий Александрийский, был наименован Великим; а св. Григорий Нисский, названный «отцом отцов» в актах VII Вселенского Собора, заслужил у позднейших писателей славу «философа» (Фотий. Библиотека, 133; Никифор Каллист. Церковная история, XI. 19).

Описанная преп. Иоанном Дамаскином последовательность: обучение «мудрости внешних», отсечение заблуждений и, наконец, постижение высшей Истины – воспроизводит обычную схему образования в Александрийской школе, впервые приступившей к решению задачи христианского просвещения в середине II в. по Р.Х. Много усилий потребовалось для того, чтобы вполне уяснить, что «слава этой Истины, изнутри сияя, просвещает своими лучами тех, кто подходит к ней с должным очищением, отрешившись от суетных помыслов» (Иоанн Дамаскин. Цит. фрагм.). Точнее сказать, это было возвещено в самом начале Иисусом Христом, говорившим: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Мф.5:8), – но пропустить через эти слова Откровения, как через горнило высшего умозрения, всю человеческую премудрость было непросто. Полученный результат должен был соответствовать затраченным усилиям. Золотая цепь христианских догматов, выкованная в огне богословской полемики, имела своим предназначением оградить «Святая святых» человеческого духа от произвола софистики, став итогом движения мысли в поисках Бога.

Актуальность идей великих каппадокийцев связана, прежде всего, с их духовно-просветительским потенциалом. Опыт «христианизации разума» востребован обществом, вынужденным сегодня удовлетворять свои духовные запросы, как правило, вне связи с cogito. Патристика обладает особым философским содержанием: даже в пору безраздельного господства исторического материализма она рассматривалась как «философия так называемых «отцов церкви»... разрабатывавшая христианские догматы»¹. В дальнейшем же приближении мы видим, что «общие понятия» человеческого ума (κοιναὶ ἕννοιαι) были в IV в. по Р. Х. тем основанием, на котором строилась проповедь христианской веры не только риторически, но и доктринально. Связано это с более широким вопросом о правомерности применения усилий разума в религиозном познании. Здесь отцы «золотого века» патристики наследовали выдающемуся апологету раннего христианства св. Иустину Мученику, утверждавшему, что философия «одна приводит нас к Богу и делает нас угодными Ему» (Разговор с Трифоном Иудеем, 2). Сам он в истории получил имя Иустина Философа.

Очевидно, св. Иустин различал «жизнь созерцательную», которую восхвалял еще Филон в Александрии (De vita contemplativa), и ту философию «по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу», которую апостол Павел назвал «пустым обольщением» (Кол.2:8). Иными словами, христиане считали своей «философией» аскетический образ жизни, который устремляет все силы человеческого существа к вечности. При этом сила «безграничного зрения», т.е. разума (по св. Григорию Богослову), считалась не критерием Истины, а способностью, реализующейся по мере чистоты жизни. Еще в I в. по Р.Х. апостол Павел писал своим ученикам: «Братия! Не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1Кор.14:20). Знаменитое определение Просвещения как «совершеннолетия разума», данное И. Кантом, едва ли имело в виду эти апостольские слова. Но, исследуя эпоху патристики, мы ясно усматриваем в ней становящуюся идею христианского просвещения – такого раскрытия силы разума «в меру жития» (по св. Исааку Сирину), которое в конце концов, через «умопостигаемые логосы» вещей (по св. Максиму Исповеднику), возводит к созерцанию Бога и только в Его бесконечности обретает покой.

С исторической точки зрения, восприятие христианства эллинами имело большое значение для всей мировой культуры. Начиная с Сократа, который, по словам А.Ф. Лосева, «захотел перевести жизнь в царство самосознания»², равнодействующей всех сил античной мысли было стремление к максимальной ясности. Оно породило скептицизм Пиррона и атомизм Эпикура, а после, при обращении к теме абсолютного, – кристальную систему Плотина, философия которого в своем напряженном созерцании актуальной бесконечности «порывает с традициями эллинства»³. Однако с этого момента, достигнув своей вершины, греческая философия начала деградировать. Желание «достичь единения с богами, стать выше мирового порядка» (Ямвлих. О египетских мистериях, VIII. 7. 270) пересилило прежнее идеальное стремление этот порядок постичь. Усталость римского общества сказывалась в утрате удивления перед Вселенной, которое тщетно пытались возродить последние энтузиасты язычества, подобные Юлиану Отступнику. Христианство же, созерцая мир sub specie aeternitatis, имело неисчерпаемый источник удивления в делах Творца.

Философия именно в патристике обрела второе дыхание. Вполне понятно, что это была уже иная философия. «Новый взгляд на судьбу человечества, – писал о. Георгий Флоровский, – взгляд в свете Христовом, невозможно было выразить полно и безошибочно на языке философий того времени. Предстояло выработать целый ряд новых понятий, чтобы суметь изложить и зафиксировать христианскую веру в ясной системе богословских формул. Это был вопрос не приспособления, а, скорее, радикального изменения мышления»⁴. Однако всякое плодотворное изменение мышления производится сообразно с его законами. Поэтому деятели этого исторического процесса должны были быть людьми в высшей степени образованными. От эллинства они переняли стремление к ясности, чуждое юридическому формализму, который существенно повлиял на развитие латинской схоластики.

Значение Каппадокийской школы для нас сегодня определяется ценностью философско-богословских идей ее выдающихся представителей, целостностью ее подлинно универсального подхода к задачам философского образования. Многогранный характер учености великих каппадокийских мыслителей соединял в себе как умственный, так и нравственный аспекты философского просвещения. «Или вовсе не учи, – писал уже умудренный опытом св. Григорий Богослов, – или учи доброй жизнью. Иначе будешь одной рукой притягивать, а другой – отталкивать. Меньше потребуется слов, если делаешь, что должно. Живописец больше учит своими картинами ...» (Мысли, писанные четверостишиями, 4). Не картинные даже, а иконные образы святых отцов написаны делом жизни не в меньшей степени, чем словом учения. Отсюда неразрывная связь науки и жизни, которая делает произведения патристического периода не только интересными с археографической точки зрения, но и востребованными современностью, испытывающей острый дефицит подлинных духовных ценностей.

Данное учебное пособие представляет собой итог работы автора над темой христианского классического просвещения, начатой в 1984 г. под влиянием встречи с выдающимся филологом-классиком и философом Алексеем Федоровичем Лосевым.

Каппадокийская школа завершает классический этап развития христианского богословия, составляя философско-богословскую трилогию вместе с Александрийской и Антиохийской школами. Ее изучение необходимо для того, чтобы составить полную картину интеллектуального фундамента, на котором созидалась восточно-христианская православная цивилизация.

Цель и задачи спецкурса

Целью спецкурса является точное и системное знание об основных достижениях Каппадокийской школы в широком гуманитарном контексте. Данная цель предполагает решение следующих задач:

Реконструкцию философско-богословских идей главных представителей Каппадокийской школы в их творческом единстве и концептуальном многообразии.

Определение истоков этих идей в процессе развития философской и богословской мысли.

Исследование взаимосвязи религиозного и научно-гуманитарного начал в трудах каппадокийцев.

Выяснение значимости св. Василия Великого в организации «новоникейского» движения и его места в догматических коллизиях IV в. по Р. Х.

Анализ естественно-научных, герменевтических и аскетических воззрений св. Василия Великого как фундаментальных аксиоматических положений для периода зрелой патристики.

Изучение личности и деяний св. Григория Богослова, «Вселенского Учителя и Святителя».

Разбор философских идей, заложенных в триадологии св. Григория Богослова.

Рассмотрение мистических сочинений святителя Григория Богослова в ракурсе философской проблемы трансцендентного.

Структурирование этических и аскетических представлений св. Григория Богослова в связи с проблемами философской и богословской антропологии.

Установление особенностей развития и источников философской мысли св. Григория Нисского.

Исследование принципов библейской герменевтики в толкованиях св. Григория Нисского.

Выяснение роли аллегорезы в интерпретативной практике древних экзегетов вообще и св. Григория Нисского в частности.

Освоение философской методологии Каппадокийской школы путем ее компаративного изучения на примере полемики с Евномием.

Формирование адекватного представления об антропологии Каппадокийской школы; анализ текста «Об устроении человека» св. Григория Нисского.

Определение характера и масштаба влияния Каппадокийской школы на развитие патристики.

Ознакомление с учением преп. Максима Исповедника как самостоятельной и оригинальной версией каппадокийского богословия.

Оценка места «каппадокийского синтеза» в истории мировой культуры.

Каппадокийская школа как философско-богословская традиция довольно мало изучена в отечественной и зарубежной науке, что объясняется, с одной стороны, существовавшими историческими условиями, с другой стороны – масштабностью и неординарностью представляющих ее лиц. Каждый из трех великих каппадокийцев был звездой первой величины на небосклоне христианской мысли, а двое из них обладали также огромным духовным авторитетом. По справедливому отзыву известного дореволюционного патролога проф. Н. И. Сагарды, «в каппадокийском созвездии каждая из входящих в него звезд сияет своим особенным блеском ...». Поэтому большинство авторов, изучающих их творения, а таких исследований немало, концентрировали свои усилия на одном из них или давали обзорные, чаще всего теологические данные об учении всех каппадокийцев. К последнему разряду относятся патрологии архиепископа Филарета (Гумилевского), О. Барденхевера, Г. Раушена, Н. И. Сагарды, Й. Квастена, Б. Альтанера, А. Штуйбера и др., содержательные обзоры в историко-богословских и историко-философских трудах A. A. Спасского, Э. Осборна, Я. Пеликана и др. На высоком уровне современной науки написаны статьи митрополита Илариона (Алфеева), свящ. Димитрия Юревича, игум. Дионисия (Шлёнова), П. Б. Михайлова, А. Р. Фокина и др., посвященные личности, трудам и библиографии каждого из трех святителей, в «Православной энциклопедии» (см. Общую библиографию).

Однако статьи «Каппадокийская школа» в Православной энциклопедии, как и в других ведущих теологических энциклопедиях, мы не найдем. Причиной тому является определенная трудность, связанная с проблемой выделения каппадокийской традиции как школы в истории богословия. Такая возможность, однако, ясно прослеживается в истории религиозно-философской мысли. Например, философ B. C. Соловьёв не сомневался говорить о Каппадокийской школе в статье «Василий Великий» для Энциклопедии Брокгауза и Ефрона; вероятно, через него этот термин попадает и в Большую советскую энциклопедию (статья «Неоплатонизм»). В современных историко-философских штудиях он используется уже полноправно: например, на семинаре в Доме А. Ф. Лосева 25 ноября 2004 г. и других научных мероприятиях.

В ряду специальных исследований, посвященных учению каппадокийских отцов, важный прецедент представляет статья Б. Отиса «Каппадокийская мысль как целостная система»⁵, в которой предпринята попытка рассмотреть учение великих каппадокийцев святителей Василия Кесарийского, Григория Богослова и Григория Нисского под углом зрения общности решавшихся ими задач в интеллектуальной сфере. Но автор, рассматривающий только проблему границ когерентности близких по духу богословских систем, не исследует их как школьную традицию. То же можно сказать о почтенном труде Вейса⁶. Из российских работ нельзя не отметить кандидатскую диссертацию молодого специалиста В. В. Неганова «Антропология Каппадокийской школы» (Москва, 2006 г.), в которой достаточно полно представлен аспект религиозно-философской антропологии святителей.

Современные исследователи нередко стремятся к обобщающему взгляду на деятельность великих каппадокийцев. Так, в «Новейшем философском словаре» (1998) Каппадокийская школа определяется как «направление зрелой патристики, возникшее в качестве реакции на неортодоксальное рационалистическое богословие». Это действительно так: всех каппадокийцев и их сторонников характеризует именно сознательная ортодоксальность, или, что тоже, православность, которая проявляется в выстраивании строго иерархической системы знания по герменевтическому образцу. Подобно тому как в священной герменевтике Древней Церкви различаются духовный, нравственный и буквальный (грамматико-исторический) смысл, так и в философско-богословских воззрениях каппадокийцев обязательно присутствуют, во-первых, духовный уровень богооткровенных догматических умозрений, отличающихся непреложным постоянством содержания, во-вторых, практическая ступень нравственного закона, в свидетели универсальности которого часто призываются «внешние», или языческие, авторы, и, в-третьих, – та низшая страта, с которой начинается всякое движение ума: опытное познание природы, никогда не претендующее на полноту, а по существу и не нуждающееся в ней.

Проникновенность герменевтическим началом делает Каппадокийскую школу прямой наследницей двух великих предшествующих традиций – Александрийской и Антиохийской философско-богословских школ. Эта же особенность делает ее наследие, на наш взгляд, чрезвычайно важным для настоящего времени, когда именно уровни понимания образуют подлинную иерархию знания в его систематическом научно-философском обосновании.