Свя­щен­но­ис­по­вед­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев ро­дил­ся в 1869 го­ду в се­ле Бе­ре­жай Бе­жец­ко­го уез­да Твер­ской гу­бер­нии в се­мье по­но­ма­ря Ва­си­лия Ле­бе­де­ва. Се­мья бы­ла из бед­ных, и весь курс Твер­ской Ду­хов­ной се­ми­на­рии Ни­ко­лай обу­чал­ся за ка­зен­ный счет. В 1893 го­ду он с от­ли­чи­ем окон­чил се­ми­на­рию, и на­чаль­ство как од­но­му из луч­ших уче­ни­ков пред­ло­жи­ло ему про­дол­жить за ка­зен­ный счет об­ра­зо­ва­ние в Ду­хов­ной ака­де­мии. Но Ни­ко­лай от­ка­зал­ся от это­го пред­ло­же­ния и по­сту­пил пса­лом­щи­ком в храм в се­ле, где он ро­дил­ся и где слу­жил ко­гда-то его отец. Здесь он про­был пол­го­да и в 1894 го­ду был ру­ко­по­ло­жен в сан свя­щен­ни­ка ко хра­му Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри в се­ле Вла­сье­во, рас­по­ло­жен­ном в несколь­ких вер­стах от Тве­ри.
Се­ло Вла­сье­во – од­но из ста­рин­ных сел Твер­ской гу­бер­нии. Пер­вое пись­мен­ное упо­ми­на­ние о нем от­но­сит­ся к се­ре­дине ХVII ве­ка. Здесь в то вре­мя дей­ство­вал де­ре­вян­ный храм в честь свя­ти­те­ля Ни­ко­лая чу­до­твор­ца. При­хо­жа­на­ми хра­ма то­гда бы­ли се­мьи мест­ных земле­вла­дель­цев – Ба­ба­ры­ки­ны, Угрю­мо­вы – и жив­шие здесь кре­стьяне. Во вре­мя поль­ско-ли­тов­ско­го на­ше­ствия мест­ное на­се­ле­ние ста­ло участ­ни­ком во­ен­ных дей­ствий, храм опу­стел и в кон­це кон­цов раз­ру­шил­ся. Око­ло пя­ти­де­ся­ти лет в се­ле не бы­ло хра­ма, и толь­ко в 1732 го­ду вла­дель­цы се­ла об­ра­ти­лись к ар­хи­епи­ско­пу Твер­ско­му Фе­о­фи­лак­ту (Ло­па­тин­ско­му) с прось­бой бла­го­сло­вить их на стро­и­тель­ство но­во­го де­ре­вян­но­го хра­ма в па­мять Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, ко­то­рая яви­лась за­ступ­ни­цей рус­ско­го на­ро­да в смут­ное вре­мя. Храм был по­стро­ен, но через неко­то­рое вре­мя так­же при­шел в негод­ность. В 1779 го­ду по­ме­щи­ца се­ла Вла­сье­во по­лу­чи­ла раз­ре­ше­ние епи­ско­па Твер­ско­го Ар­се­ния (Ве­ре­ща­ги­на) на стро­и­тель­ство ка­мен­но­го хра­ма во имя Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри с при­де­лом Ни­ко­лая чу­до­твор­ца. На­ча­лось стро­и­тель­ство хра­ма, и в 1781 го­ду при­дел во имя Ни­ко­лая чу­до­твор­ца был освя­щен, но за­тем стро­и­тель­ство рас­тя­ну­лось на два­дцать лет, так как бла­го­тво­ри­тель­ни­ца уеха­ла из Вла­сье­ва, а ее зять рас­тра­чи­вал день­ги, пред­на­зна­чен­ные для стро­и­тель­ства церк­ви. В ре­зуль­та­те храм был пол­но­стью вы­стро­ен и освя­щен толь­ко в 1799 го­ду.
Сра­зу же по­сле на­ча­ла слу­же­ния в Ка­зан­ском хра­ме отец Ни­ко­лай стал при­ни­мать де­я­тель­ные ме­ры по вос­пи­та­нию при­хо­жан в ду­хе пра­во­слав­ной нрав­ствен­но­сти и по ис­ко­ре­не­нию по­ро­ков. 22 ок­тяб­ря 1897 го­да им бы­ло от­кры­то Об­ще­ство трез­во­сти во имя Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, ко­то­рое бы­ло утвер­жде­но, как офи­ци­аль­но дей­ству­ю­щее, ми­ни­стром внут­рен­них дел 28 ян­ва­ря 1899 го­да.
В пра­ви­лах Вла­сьев­ско­го Ка­зан­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти, в част­но­сти, так го­во­ри­лось о его це­лях и за­да­чах: «Цель Об­ще­ства за­клю­ча­ет­ся в про­ти­во­дей­ствии зло­упо­треб­ле­нию спирт­ны­ми на­пит­ка­ми, упо­треб­ле­нию бран­ных слов; в умень­ше­нии раз­гу­ла, в при­вле­че­нии на­ро­да к бо­лее усерд­но­му и ча­сто­му по­се­ще­нию бо­го­слу­же­ния, в за­бо­те об укра­ше­нии мест­но­го хра­ма, в раз­ви­тии и укреп­ле­нии сре­ди мест­но­го на­се­ле­ния во­об­ще хри­сти­ан­ских доб­ро­де­те­лей. Об­ще­ство по­став­ля­ет так­же сво­ей це­лью за­бо­ты о под­ня­тии бла­го­со­сто­я­ния мест­но­го на­се­ле­ния.
Об­ще­ство на­хо­дит­ся под на­блю­де­ни­ем и ру­ко­вод­ством мест­но­го свя­щен­ни­ка.
В ка­че­стве чле­нов в Об­ще­ство мо­гут всту­пать все ли­ца пра­во­слав­но­го ис­по­ве­да­ния, до­стиг­шие со­вер­шен­но­ле­тия, как муж­чи­ны, так и жен­щи­ны, без огра­ни­че­ния их ме­ста жи­тель­ства.
При­ни­ма­ют­ся в Об­ще­ство и ли­ца, со­всем не пью­щие ви­но, чтобы они слу­жи­ли об­раз­цом и при­ме­ром для лю­дей сла­бых и невоз­держ­ных.
При­ем чле­нов мо­жет быть толь­ко в мест­ном хра­ме и про­ис­хо­дит по... уста­нов­лен­но­му по­ряд­ку...
Каж­дый трез­вен­ник по­лу­ча­ет свя­тую ико­ну Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, свя­тое Еван­ге­лие, две Тро­иц­кие книж­ки о пьян­стве, эк­зем­пляр уста­ва Об­ще­ства, пра­ви­ла и осо­бый би­лет, удо­сто­ве­ря­ю­щий при­над­леж­ность его к со­ста­ву Об­ще­ства...
Име­на всех чле­нов Об­ще­ства за­пи­сы­ва­ют­ся в осо­бую кни­гу и по­ми­на­ют­ся о здра­вии на про­ско­ми­дии и ек­те­нии в вос­крес­ные дни во все вре­мя со­сто­я­ния их чле­на­ми.
В слу­чае смер­ти трез­вен­ник по­ми­на­ет­ся об упо­ко­е­нии в те­че­ние 40 дней.
При об­щем со­бра­нии чле­нов два ра­за в го­ду со­вер­ша­ют­ся Бо­же­ствен­ные ли­тур­гии об упо­ко­е­нии умер­ших род­ствен­ни­ков, чле­нов Об­ще­ства и боль­шие па­ни­хи­ды, о чем чле­ны из­ве­ща­ют­ся каж­дый раз осо­бо.
Для под­дер­жа­ния и укреп­ле­ния ду­ха трез­вен­ни­ков 12 раз в го­ду бу­дут слу­жить­ся мо­леб­ны Иису­су Хри­сту и Бо­жи­ей Ма­те­ри с ака­фи­ста­ми...
Обет да­ет­ся на срок од­но­го го­да, но срок этот мо­жет быть умень­шен по же­ла­нию чле­на до 3-х ме­ся­цев; для чле­нов же уже окреп­ших срок мо­жет быть уве­ли­чен до 3-х лет...
Каж­дый член Об­ще­ства во все про­дол­же­ние сво­е­го обе­та обя­зы­ва­ет­ся хра­нить без­услов­ную трез­вость, не на­ру­шая его ни­ка­ки­ми пред­ло­га­ми вро­де из­не­мо­же­ния, уста­ли и про­чи­ми.
Всем чле­нам вме­ня­ет­ся в обя­зан­ность по воз­мож­но­сти пре­кра­тить ку­ре­ние та­ба­ку, упо­треб­ле­ние бран­ных слов, пом­ня, что за вся­кое сло­во празд­ное, а тем бо­лее гни­лое, при­дет­ся дать стро­гий от­вет на Страш­ном су­де Хри­сто­вом; пре­кра­тить иг­ру в кар­ты и дру­гие азарт­ные иг­ры, по­се­ще­ние пи­тей­ных за­ве­де­ний и пья­ных ком­па­ний во из­бе­жа­ние со­блаз­на.
Все чле­ны обя­зы­ва­ют­ся по воз­мож­но­сти в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни хо­дить в храм Бо­жий. Ред­ко бы­ва­ю­щий в хра­ме, по трое­крат­но­му вра­зум­ле­нию свя­щен­ни­ка, ис­клю­ча­ет­ся из Об­ще­ства...
Как мож­но ча­ще ду­май и при­по­ми­най вред и па­губ­ность пьян­ства; ви­дишь крест на церк­ви, ду­май так: "Гос­по­ди, Ты рас­пял­ся за нас на этом кре­сте, за на­ши гре­хи по­стра­дал, – как оскорб­лю Те­бя греш­ным пьян­ством, – пла­кать на­до, а не пьян­ство­вать". Ви­дишь зем­лю, – ду­май: "и я в нее ко­гда-ни­будь пой­ду, по­мру, и ме­ня бу­дут су­дить за гре­хи мои, а за пьян­ство гор­ше осу­дят". Ско­ти­ну ли ви­дишь, – ду­май: "и че­ло­ве­ка пьян­ство де­ла­ет по­доб­ным ско­ту бес­смыс­лен­но­му". Утром, встав­ши от сна, и ве­че­ром, от­хо­дя ко сну, вспо­ми­най о сво­ем обе­ща­нии.
Свя­тая ико­на да­на те­бе в бла­го­сло­ве­ние, имей ее все­гда на ви­ду, чтобы она на­по­ми­на­ла те­бе о дан­ном то­бою в ее хра­ме обе­ща­нии: мо­ли Ца­ри­цу Небес­ную о по­мо­щи.
Свя­тое Еван­ге­лие да­но те­бе для то­го, чтобы ты мог чи­тать сло­во Бо­жие и по­учать­ся, как долж­но жить хри­сти­а­ни­ну и что есть во­ля Бо­жия, свя­тая и бо­го­угод­ная.
Ни­ко­гда не за­бы­вай, что ты дал обет Бо­гу, и ес­ли долг вся­ко­го чест­но­го че­ло­ве­ка, дав­ше­го да­же про­стое обе­ща­ние сво­е­му ближ­не­му, ис­пол­нять его, тем бо­лее долг вся­ко­го ис­тин­но ве­ру­ю­ще­го хри­сти­а­ни­на, дав­ше­го свой обет пред Бо­гом и под­твер­див­ше­го его це­ло­ва­ни­ем свя­то­го Кре­ста и Еван­ге­лия, стро­го ис­пол­нять его.
Не за­бы­вай, что в слу­чае на­ру­ше­ния то­бою обе­та тя­же­лый грех ля­жет на твою ду­шу. Твер­до помни, что от лю­дей мож­но ута­ить, но что луч­ше и стро­же лю­дей на­блю­да­ет за на­ми со­весть, ко­то­рая страш­но му­ча­ет нас за гре­хи и втайне со­де­ян­ные. Са­мое же стро­гое на­блю­де­ние за на­ми при­над­ле­жит Все­ве­ду­ще­му Бо­гу, от Ко­то­ро­го ни­че­го не скро­ешь, ни­че­го не ута­ишь и за тай­ные гре­хи боль­шое осуж­де­ние по­лу­чишь.
Ко­гда най­дет на те­бя по­мы­сел и же­ла­ние пьян­ства, в мо­лит­ве и чте­нии сло­ва Бо­жия ищи се­бе сил и под­держ­ки для успеш­ной борь­бы со сво­ею сла­бо­стью...
Все чле­ны обя­зы­ва­ют­ся рас­про­стра­нять меж­ду дру­ги­ми за­да­чи и стрем­ле­ния Об­ще­ства, со­дей­ствуя и при­вле­кая ко вступ­ле­нию в Об­ще­ство но­вых чле­нов, дей­ствуя на них при­ме­ром сво­е­го по­ве­де­ния, сло­вом и убеж­де­ни­я­ми, твер­до пом­ня обе­ща­ние Спа­си­те­ля, что кто сам ис­пол­нит за­по­ведь и дру­го­го на­учит, тот ве­ли­ким на­зо­вет­ся в Цар­ствии Небес­ном (Мф.5,19). По­се­му род­ным и зна­ко­мым сво­им, ко­то­рые склон­ны к раз­гуль­ной жиз­ни и пьян­ству, ле­ни­вы по­се­щать храм Бо­жий, склон­ны к сквер­но­сло­вию, к кар­теж­ной иг­ре и к про­вож­де­нию вре­ме­ни в трак­ти­рах, со­ве­туй, чтобы они оста­ви­ли та­кой об­раз жиз­ни, как непри­стой­ный хри­сти­а­ни­ну. Несо­вер­шен­но­лет­них учи, чтобы они не бра­ли ху­дые при­ме­ры с от­цов сво­их и не ку­ри­ли та­бак. Вну­шай ро­ди­те­лям и всем стар­шим, чтобы они не по­сы­ла­ли ма­ло­лет­них за ви­ном в пи­тей­ные за­ве­де­ния и тем предо­хра­ня­ли их от со­блаз­на и раз­ви­тия в них по­ро­ков. "Го­ре то­му, им же со­блазн при­хо­дит..."
Трез­вен­ник, на­ру­шив­ший обет в пер­вый раз, вра­зум­ля­ет­ся ду­хов­ным от­цом на­едине и остав­ля­ет­ся в Об­ще­стве, ес­ли ока­жет рас­ка­я­ние. О вто­рич­ном на­ру­ше­нии со­об­ща­ет­ся об­ще­му со­бра­нию чле­нов и с на­ру­шив­шим по­сту­па­ют со­глас­но об­ще­му ре­ше­нию. При на­ру­ше­нии обе­та в тре­тий раз член ис­клю­ча­ет­ся из Об­ще­ства...»^[1]
Впо­след­ствии в сво­их объ­яс­не­ни­ях сле­до­ва­те­лям во вре­мя за­клю­че­ния в 1929 го­ду отец Ни­ко­лай пи­сал: «...Я ро­дил­ся в де­ревне и дет­ство свое про­вел сре­ди про­сто­го на­ро­да. Ис­пы­тав­ши и нуж­ду и го­ре, я близ­ко при­ни­мал к серд­цу нуж­ды и бед­ность на­род­ные. Еще на школь­ной ска­мье у ме­ня со­зре­ло ре­ше­ние от­дать все свои си­лы на слу­же­ние тем­ной, за­би­той, бес­прав­ной и бед­ной де­ревне... Мне ду­ма­лось, что нуж­но преж­де все­го вне­сти лу­чи све­та и зна­ния в тем­ную де­рев­ню, нуж­но под­нять ее эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние, – и на­род сам за­во­ю­ет се­бе и пра­ва и сво­бо­ду. В этих ви­дах я от­ка­зал­ся от Ду­хов­ной ака­де­мии, ку­да ме­ня по­сы­ла­ли как луч­ше­го уче­ни­ка, и ре­шил ид­ти в свя­щен­ни­ки и имен­но в де­рев­ню – и я по­шел.
Вся моя жизнь в де­ревне бы­ла по­свя­ще­на осу­ществ­ле­нию мо­ей меч­ты – слу­же­нию про­сто­му на­ро­ду.
Ко­гда я по­сту­пил в 1894 го­ду во Вла­сье­во свя­щен­ни­ком, в при­хо­де мо­ем бы­ло два ка­ба­ка, две пив­ных и ме­лоч­ная лав­ка од­но­го ку­ла­ка и ни од­ной шко­лы; де­ти оста­ва­лись негра­мот­ны­ми, учить­ся негде бы­ло. Мож­но по это­му су­дить, что пред­став­лял из се­бя мой при­ход. На­род ко­сте­нел в неве­же­стве, пре­да­вал­ся пьян­ству, а вме­сте с этим хо­зяй­ство в де­ревне па­да­ло, рос­ла бед­ность и пре­ступ­ность. Бед­няц­кая часть на­се­ле­ния бы­ла в ка­ба­ле у мест­но­го ку­ла­ка Бас­ка­ко­ва, ко­то­рый в де­ревне Па­сын­ко­во имел ка­бак и ме­лоч­ную лав­ку, под боль­шие про­цен­ты ссу­жал бед­ня­ков се­ме­на­ми, ов­сом, то­ва­ра­ми из сво­ей лав­ки и в сво­ем ка­ба­ке ино­гда в долг спа­и­вал на­род. К нему нес­лись под за­клад сбруя, одеж­да и дру­гая утварь кре­стьян­ская, осо­бен­но стра­да­ла жен­ская по­ло­ви­на. Я ре­шил бо­роть­ся со все­ми эти­ми тем­ны­ми сто­ро­на­ми де­ре­вен­ской жиз­ни и во что бы то ни ста­ло вы­рвать на­род из их цеп­ких лап.
На пер­вом же го­ду сво­е­го слу­же­ния в при­хо­де мне с гро­мад­ны­ми уси­ли­я­ми уда­лось по­стро­ить во Вла­сье­ве зем­скую шко­лу, по­том до­бил­ся за­кры­тия ка­ба­ков и пив­ных, угро­зой уй­ти да­же из при­хо­да до­бил­ся при­го­во­ра от кре­стьян на то, что и впредь ка­ба­ков и пив­ных у се­бя они не бу­дут от­кры­вать. Нема­лых уси­лий мне сто­и­ло вы­жить из де­рев­ни и ку­ла­ка Бас­ка­ко­ва. Все, что мной бы­ло пе­ре­жи­то в этой борь­бе с ку­ла­ка­ми и ка­ба­ка­ми, не опи­шешь. В 1904 го­ду мне уда­лось по­стро­ить вто­рую об­раз­цо­вую зем­скую шко­лу в де­ревне Боль­шой Пе­ре­мер­ке. Обе шко­лы су­ще­ству­ют и до сих пор. Еще в на­ча­ле сво­е­го слу­же­ния в при­хо­де тем об­сто­я­тель­ством, что как-то не взял с од­но­го кре­стья­ни­на пла­ты за тре­бы и дал ко­му-то по­чи­тать Некра­со­ва, я воз­бу­дил про­тив се­бя по­до­зре­ние в гла­зах епар­хи­аль­но­го на­чаль­ства и был от­дан как небла­го­на­деж­ный под над­зор мест­но­го бла­го­чин­но­го. А устрой­ством имен­но зем­ских школ, а не цер­ков­но­при­ход­ских, я на­влек на се­бя уже непри­язнь со сто­ро­ны епар­хи­аль­ной вла­сти. А моя борь­ба с ка­ба­ка­ми и пив­ны­ми, борь­ба с ку­ла­ка­ми и их при­спеш­ни­ка­ми, воз­бу­ди­ли про­тив ме­ня с их сто­ро­ны уже от­кры­тую зло­бу, мне гро­зи­ли да­же убий­ством. Но я про­дол­жал свою де­я­тель­ность в при­хо­де и да­же ре­шил­ся пе­ре­не­сти эту борь­бу с неду­га­ми де­рев­ни за пре­де­лы при­хо­да. Для боль­ше­го успе­ха в борь­бе с ве­ли­ким со­ци­аль­ным злом – пьян­ством на­род­ным – мной в 1897 го­ду бы­ло ор­га­ни­зо­ва­но Вла­сьев­ское Об­ще­ство трез­во­сти, ко­то­рое ши­ро­ко по­том раз­ви­ло свою де­я­тель­ность, от­кры­вая свои от­де­ле­ния в гу­бер­нии, устра­и­вая де­ше­вые сто­ло­вые, чай­ные, при них биб­лио­те­ки и чи­таль­ни, устра­и­вая при них му­зы­каль­ные ве­че­ра, кон­цер­ты, спек­так­ли, чте­ния с кар­ти­на­ми, ел­ки, ки­но и дру­гие ра­зум­ные раз­вле­че­ния для на­ро­да, в це­лях от­вле­че­ния его от пьян­ства, при­чем биб­лио­те­ки и чи­таль­ни ни­ко­гда не но­си­ли уз­ко­го, од­но­сто­рон­не­го ха­рак­те­ра. В биб­лио­те­ки и чи­таль­ни вы­пи­сы­ва­лись не толь­ко ду­хов­ные или спе­ци­аль­ные о пьян­стве кни­ги и жур­на­лы, но и во­об­ще ли­те­ра­ту­ра в ши­ро­ком смыс­ле это­го сло­ва...
В 1901 го­ду мной был устро­ен при­ют для ал­ко­го­ли­ков с ма­стер­ски­ми: сто­ляр­ной, шор­ной, са­пож­ной, пе­ре­плет­ной, швей­ной, куз­неч­ной и сель­ским хо­зяй­ством для тех из ал­ко­го­ли­ков, ко­то­рые не зна­ли ни­ка­ко­го ре­мес­ла, при этом в при­ют я от­дал... и свой скот, и сель­ско­хо­зяй­ствен­ный ин­вен­тарь. В при­юте про­жи­ва­ло од­новре­мен­но до со­ро­ка се­ми че­ло­век, ра­бо­та в ма­стер­ских бы­ла сдель­ная, па­ци­ен­ты при­ю­та по­лу­ча­ли го­то­вый стол, одеж­ду, обувь, а осталь­ной за­ра­бо­ток вы­да­вал­ся им при вы­хо­де из при­ю­та. Цель при­ю­та бы­ла дать воз­мож­ность осла­бев­шим, опу­стив­шим­ся лю­дям вы­дер­жать се­бя, осво­бо­дить­ся от сво­е­го неду­га, под­нять­ся на но­ги и на­чать но­вую жизнь. При­ют су­ще­ство­вал пять лет. Сколь­ко непри­ят­но­стей, тре­вог и за­бот до­ста­ви­ли мне эти ал­ко­го­ли­ки, этот при­ют...
В 1907 го­ду мной был от­крыт при­ют для бес­при­зор­ных де­тей, де­тей, по­ки­ну­тых сво­и­ми ро­ди­те­ля­ми, де­тей ал­ко­го­ли­ков, де­тей с ули­цы. В при­юте де­тей бы­ло до трид­ца­ти се­ми че­ло­век, в воз­расте от пя­ти до две­на­дца­ти лет. Для де­тей бы­ла от­кры­та осо­бая шко­ла, неко­то­рые ма­стер­ские и ве­лось сель­ское хо­зяй­ство. По­жар в при­юте осе­нью 1909 го­да, ис­тре­бив­ший два са­рая с за­па­са­ми хле­ба и се­на, и от­сут­ствие средств при­ну­ди­ли в 1910 или в 1911 го­ду при­ют за­крыть.
В сво­ей де­я­тель­но­сти в де­ревне я ста­рал­ся под­нять ее эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние и вся­че­ски спо­соб­ство­вать улуч­ше­нию сель­ско­го хо­зяй­ства в кре­стьян­стве, и в этих ви­дах я устра­и­вал чте­ния для на­ро­да... бе­се­ды по сель­ско­му хо­зяй­ству, убеж­дал кре­стьян вво­дить тра­во­се­я­ние; да­же для об­ще­ства де­рев­ни Па­сын­ко­во, ко­гда бы­ло труд­но до­бить­ся еди­но­гла­сия на за­сев по­ля кле­ве­ром под пред­ло­гом от­сут­ствия средств, я при­об­рел кле­вер в долг под свою лич­ную от­вет­ствен­ность и по­ля за­се­ял кле­ве­ром. Граж­дане по­том оце­ни­ли всю поль­зу тра­во­се­я­ния, и по­след­нее ста­ло быст­ро рас­про­стра­нять­ся и по дру­гим се­ле­ни­ям; так­же убеж­дал кре­стьян при­об­ре­тать сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ору­дия и ма­ши­ны, раз­ви­вать са­до­вод­ство. Для бо­лее успеш­но­го до­сти­же­ния этих це­лей по мо­ей ини­ци­а­ти­ве бы­ло от­кры­то Вла­сьев­ское Кре­дит­ное то­ва­ри­ще­ство, ко­то­рое по­том охва­ти­ло 33 се­ле­ния с ко­ли­че­ством 800 с лиш­ком чле­нов; то­ва­ри­ще­ство под мо­им пред­се­да­тель­ством ра­бо­та­ло 11 лет; оно снаб­жа­ло бед­ня­ков день­га­ми, при­об­ре­та­ло для кре­стьян луч­шие се­ме­на ржи, ов­са, льна, при­об­ре­та­ло сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ору­дия, вы­пи­сы­ва­ло из раз­ных пи­том­ни­ков яб­ло­ни и дру­гой по­са­доч­ный ма­те­ри­ал и все это рас­про­стра­ня­ло сре­ди на­се­ле­ния по сво­ей цене. При­чем мной без­воз­мезд­но вы­пол­ня­лась боль­шая часть этой ра­бо­ты и бес­плат­но предо­став­ля­лось то­ва­ри­ще­ству и по­ме­ще­ние, и отоп­ле­ние, и осве­ще­ние.
В 1914 го­ду по мо­ей ини­ци­а­ти­ве и при мо­ем непо­сред­ствен­ном уча­стии (я был при по­строй­ке и вы­ра­бот­ке кир­пи­ча и ра­бо­чим, и ин­же­не­ром, и ма­сте­ром) был для то­ва­ри­ще­ства вы­стро­ен бе­тон­ный дом 25х25 ар­шин, ко­то­рый су­ще­ству­ет и по­ныне. Об­щие со­бра­ния за та­кую мою са­мо­от­вер­жен­ную ра­бо­ту в то­ва­ри­ще­стве не раз про­то­коль­но вы­ра­жа­ли мне бла­го­дар­ность. Я был так­же и пер­вым про­вод­ни­ком ко­опе­ра­тив­ной идеи в окру­ге. Мест­ные об­ще­ства по­тре­би­те­лей от­кры­ва­лись по мо­ей ини­ци­а­ти­ве и ра­бо­та­ли при мо­ем уча­стии.
Вот вкрат­це моя жизнь и де­я­тель­ность в при­хо­де. По­нят­но, что та­кая моя об­ще­ствен­ная де­я­тель­ность не мог­ла встре­тить со­чув­ствие со сто­ро­ны то­гдаш­не­го граж­дан­ско­го на­чаль­ства. Я счи­тал­ся в его гла­зах небла­го­на­деж­ным, и моя де­я­тель­ность бы­ла взя­та под по­до­зре­ние. Вот по­че­му, ко­гда бы­ли вы­бо­ры в 3-ю Го­судар­ствен­ную Ду­му от ду­хо­вен­ства и моя кан­ди­да­ту­ра на уезд­ном съез­де про­шла боль­шин­ством го­ло­сов, я по тре­бо­ва­нию быв­ше­го гу­бер­на­то­ра Бюн­тин­га, пе­ре­дан­но­го мне через ар­хи­епи­ско­па Ан­то­ния (Кор­жа­ви­на. – И. Д.), "как че­ло­век небла­го­на­деж­ный", вы­нуж­ден был снять свою кан­ди­да­ту­ру. По рас­по­ря­же­нию епар­хи­аль­но­го на­чаль­ства я со­сто­ял чле­ном уезд­но­го и гу­берн­ско­го по­пе­чи­тельств на­род­ной трез­во­сти, но моя прав­ди­вая речь на од­ном из за­се­да­ний по­пе­чи­тель­ства, в при­сут­ствии гу­бер­на­то­ра, о том, что пра­ви­тель­ство в борь­бе с пьян­ством не вполне ис­кренне, что те ме­ры, ко­то­рые вы­дви­га­ют­ся пра­ви­тель­ством в этой борь­бе в ви­де учре­жде­ний по­пе­чи­тельств, яв­ля­ют­ся лишь жал­ким пал­ли­а­ти­вом, шир­мой и це­лей не до­сти­га­ют, что пра­ви­тель­ство слиш­ком сла­бо бо­рет­ся с шин­кар­ством и не по­мо­га­ет по­чти нам, от­дель­ным бор­цам, что я ис­пы­тал на сво­ем опы­те... на­влек­ла на ме­ня гнев гу­бер­на­то­ра, и я был немед­лен­но уво­лен от чле­нов уезд­но­го и гу­берн­ско­го по­пе­чи­тельств о на­род­ной трез­во­сти, а из­да­ва­е­мый мной про­ти­во­ал­ко­голь­ный жур­нал, вы­пи­сы­ва­е­мый до то­го для чай­ных и чи­та­лен по­пе­чи­тельств по гу­бер­нии, был изъ­ят из биб­лио­тек и за­пре­щен для вы­пис­ки. В 1912 го­ду в ап­ре­ле за ста­тьи про­тив ка­зен­ной про­да­жи пи­тий, про­тив мо­но­по­лий и дру­гие ста­тьи в жур­на­ле я был вы­зван гу­бер­на­то­ром и мне при­гро­зи­ли вы­сыл­кой из гу­бер­нии и за­кры­ти­ем жур­на­ла, и толь­ко за­ступ­ни­че­ство то­гдаш­не­го ар­хи­епи­ско­па Ан­то­ния, це­нив­ше­го мою де­я­тель­ность по борь­бе с пьян­ством, спас­ло ме­ня от вы­сыл­ки, а жур­нал от его за­кры­тия. По пред­ло­же­нию ар­хи­епи­ско­па в ви­де ком­про­мис­са над жур­на­лом бы­ла учре­жде­на неглас­ная цен­зу­ра, и цен­зо­ром был на­зна­чен быв­ший ин­спек­тор се­ми­на­рии... ко­то­ро­му с тех пор пред­ва­ри­тель­но, до пе­ча­ти, и пред­став­лял­ся жур­нал для про­смот­ра...»^[2]
Для епар­хи­аль­но­го на­чаль­ства цер­ков­ная де­я­тель­ность, ко­то­рую вел свя­щен­ник, ви­де­лась на­столь­ко зна­чи­тель­ной, что от­чет о ней вклю­чал­ся в от­чет о епар­хи­аль­ной де­я­тель­но­сти пе­ред Свя­тей­шим Си­но­дом, а све­де­ния о де­я­тель­но­сти от­ца Ни­ко­лая пе­ча­та­лись в «Твер­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях» для ду­хо­вен­ства епар­хии, чтобы вдох­но­вить и дру­гих свя­щен­ни­ков на пас­тыр­ский по­двиг слу­же­ния на­ро­ду.
Бла­го­чин­ный в от­че­те на имя ар­хи­епи­ско­па Твер­ско­го и Ка­шин­ско­го Ди­мит­рия (Сам­би­ки­на) в 1903 го­ду пи­сал: «Вла­сьев­ское Об­ще­ство трез­вен­ни­ков про­дол­жа­ет свою де­я­тель­ность, при­вле­кая все боль­шее и боль­шее чис­ло чле­нов, ко­то­рых воз­рос­ло свы­ше 10 000. При чай­ной это­го Об­ще­ства, в до­ме Жу­ко­вых, в ка­ну­ны дней вос­крес­ных и празд­нич­ных со­вер­ша­ют­ся все­нощ­ные бде­ния пред­се­да­те­лем Об­ще­ства свя­щен­ни­ком се­ла Вла­сье­ва Ни­ко­ла­ем Ле­бе­де­вым; им же или под его на­блю­де­ни­ем ве­дут­ся бе­се­ды ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­но­го со­дер­жа­ния; чи­та­ют­ся кни­ги та­ко­го же со­дер­жа­ния, ил­лю­стри­ру­е­мые неред­ко све­то­вы­ми кар­ти­на­ми. В на­сто­я­щее вре­мя это Об­ще­ство, по­лу­чив от Твер­ско­го гу­берн­ско­го по­пе­чи­тель­ства о на­род­ной трез­во­сти 4000 руб­лей, устро­и­ло при­ют для ал­ко­го­ли­ков, в ко­то­ром за­ни­ма­ют­ся раз­ны­ми ма­стер­ства­ми дав­шие обет трез­во­сти. Этот при­ют освя­щен Ва­шим Вы­со­ко­прео­свя­щен­ством 22 ок­тяб­ря 1902 го­да, и с это­го дня на­чат при­ем и за­ня­тия трез­вен­ни­ков...»^[3]
В от­че­те за 1904 год о со­сто­я­нии епар­хии го­во­ри­лось: «Кро­ме при­ход­ских по­пе­чи­тельств и братств су­ще­ству­ет 8 об­ществ трез­во­сти, из ко­их осо­бен­ной пло­до­твор­ной де­я­тель­но­стью от­ли­ча­ет­ся Вла­сьев­ское Об­ще­ство в Твер­ском уез­де. При этом Об­ще­стве су­ще­ству­ет 6 от­де­ле­ний, от­кры­тых вслед­ствие хо­да­тай­ства пред прав­ле­ни­ем Об­ще­ства мест­ных свя­щен­ни­ков и мест­но­го на­се­ле­ния, а имен­но: в се­ле Ба­кла­но­ве Ка­шин­ско­го уез­да, в се­ле Вы­со­ком то­го же уез­да, в се­ле Ло­кот­цах Но­во­торж­ско­го уез­да и в се­ле Бе­лом Бе­жец­ко­го уез­да. Чис­ло чле­нов Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства в от­чет­ном го­ду пре­вы­си­ло 17 000 че­ло­век...»^[4]
В 1906 го­ду свя­щен­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев был на­граж­ден ка­ми­лав­кой.
Во вре­мя ре­во­лю­ци­он­ных бес­по­ряд­ков в 1905 го­ду отец Ни­ко­лай не оста­вил свою паст­ву на рас­хи­ще­ние злым вол­кам – со­ци­а­ли­стам и ре­во­лю­ци­о­не­рам, но, узнав, что 25 но­яб­ря в се­ле Эм­маус, рас­по­ло­жен­ном непо­да­ле­ку от Вла­сье­ва, со­сто­ит­ся ми­тинг, на ко­то­ром со­би­ра­лись при­сут­ство­вать при­хо­жане Ка­зан­ско­го хра­ма, от­пра­вил­ся ту­да. Вот как он опи­сы­ва­ет эти со­бы­тия в по­ка­за­ни­ях, дан­ных по­ли­цей­ско­му при­ста­ву: «...О пред­сто­я­щем в Эм­мау­се ми­тин­ге я узнал толь­ко на­ка­нуне его от од­но­го кре­стья­ни­на, при­слан­но­го са­ми­ми кре­стья­на­ми се­ла Эм­маус и пе­ре­дав­ше­го прось­бу от них, чтобы я при­е­хал на ми­тинг и разъ­яс­нил бы кре­стья­нам мно­гое для них не по­нят­ное из то­го, что со­вер­ша­лось кру­гом их в то вре­мя. Я ре­шил ехать; при­был в Эм­маус око­ло 12 ча­сов дня 25 но­яб­ря, на­ро­ду еще не бы­ло, мне со­об­щи­ли, что ждут ора­то­ров из Тве­ри. Мно­гие кре­стьяне ме­ня про­си­ли воз­ра­зить ора­то­рам, ес­ли бу­дут сму­щать кре­стьян, так как са­ми они не су­ме­ют, да и бо­ят­ся.
Через ка­кой-ни­будь час со­брал­ся на­род из окрест­ных де­ре­вень, яви­лись на­ко­нец и ора­то­ры. При­е­ха­ло их чет­ве­ро, в чис­ле их бы­ли: сту­дент Н.К. Скоб­ни­ков, сын Эм­мау­сов­ско­го свя­щен­ни­ка, род­ствен­ник его же­ны (брат) Ис­по­ла­тов­ский, род­ствен­ник Вя­че­слав, ка­жет­ся По­кров­ский, и чет­вер­тый мне со­вер­шен­но не из­вест­ный. Вы­сту­пал с ре­ча­ми все вре­мя толь­ко один по­след­ний, осталь­ные мол­ча­ли. Речь свою ора­тор на­чал с то­го, что по­яв­ле­ние сре­ди слу­ша­те­лей ду­хов­ных лиц его удив­ля­ет, что ду­хо­вен­ство обык­но­вен­но, ко­гда они где-ли­бо по­яв­ля­ют­ся, скры­ва­ет­ся и мол­чит, ко­гда они го­во­рят, от ду­хо­вен­ства мож­но слы­шать бы­ло толь­ко их та­кой при­зыв: "бей сту­ден­тов, бей ин­тел­ли­ген­цию".
Я воз­ра­жал тем, что та­кое огуль­ное об­ви­не­ние ду­хо­вен­ства не спра­вед­ли­во, мо­жет быть и бы­ва­ли та­кие пе­чаль­ные слу­чаи при­зы­ва, но боль­шин­ство ду­хо­вен­ства все­гда дей­ство­ва­ло и дей­ству­ет в ду­хе хри­сти­ан­ской люб­ви, во вся­ком слу­чае, по­доб­но­го при­зы­ва к из­би­е­нию, на­вер­но, ни при­хо­жане се­ла Эм­мау­са не слы­ха­ли от сво­е­го свя­щен­ни­ка, ни мои при­хо­жане не слы­ха­ли от ме­ня. Ора­тор, под­дер­жи­ва­е­мый сво­и­ми то­ва­ри­ща­ми, не хо­тел мне дать сво­бо­ды сло­ва, но кре­стьяне тре­бо­ва­ли, чтобы мне эта сво­бо­да бы­ла да­на.
Ора­тор ис­ход­ным пунк­том сво­ей ре­чи взял сме­ту го­судар­ствен­но­го при­хо­да и рас­хо­да за 1904 год, мно­го го­во­рил о ста­тьях рас­хо­да на вой­ну, на со­дер­жа­ние ар­мии, чи­нов­ни­ков и ука­зы­вал на от­сут­ствие школ, на обре­ме­ни­тель­ность на­ло­гов и то­му по­доб­ное. Го­во­рил мно­го о на­ча­ле осво­бо­ди­тель­но­го дви­же­ния, го­во­рил о ма­ни­фе­сте, о ре­ак­ции, о том, что ма­ни­фест остал­ся толь­ко на бу­ма­ге, убеж­дал кре­стьян не ве­рить в Го­судар­ствен­ную Ду­му, что на­род сам дол­жен встать во гла­ве стра­ны и взять в свои ру­ки власть, что эта власть не спа­дет с неба, что на­род дол­жен за­во­е­вать пу­тем борь­бы эту власть, убеж­дал кре­стьян, что эта борь­ба по ме­стам уже на­ча­лась и идет с успе­хом, что вой­ска по ме­стам пе­ре­хо­дят на сто­ро­ну кре­стьян (при­чем фак­ты дей­стви­тель­но­сти из­вра­ща­лись), и в кон­це кон­цов при­зы­вал на­род к во­ору­же­нию.
Мне при­хо­ди­лось несколь­ко раз воз­ра­жать ора­то­ру, ука­зы­вать на из­вра­ще­ние фак­тов и непра­виль­ное их тол­ко­ва­ние. По по­во­ду ар­мии мной го­во­ре­но бы­ло, что нель­зя за ар­ми­ей при­знать толь­ко то­го от­ри­ца­тель­но­го зна­че­ния, на ка­кое ука­зы­ва­ет ора­тор: я ука­зы­вал на ис­то­рию на­шей ро­ди­ны, ука­зы­вал, как рос­ло и креп­ло рус­ское го­су­дар­ство, и ар­мия иг­ра­ла в этом ро­сте ве­ли­кое зна­че­ние. Я ука­зы­вал на 12-й год, я ука­зы­вал, что без ар­мии немыс­ли­мы ни сла­ва, ни мо­гу­ще­ство Рос­сии, я ука­зы­вал, что ни­ка­кая ми­ли­ция на­род­ная не за­ме­нит по­сто­ян­ной ар­мии. Япон­ская вой­на яс­но нам до­ка­за­ла, ка­кие тре­бо­ва­ния в ны­неш­нее вре­мя предъ­яв­ля­ют­ся к ар­мии, ка­ки­ми зна­ни­я­ми дол­жен об­ла­дать каж­дый сол­дат, что, ко­неч­но, немыс­ли­мо, ес­ли по­сто­ян­ная ар­мия бу­дет за­ме­не­на на­род­ной ми­ли­ци­ей.
От­но­си­тель­но по­да­тей мною бы­ло го­во­ре­но, что ви­ды го­судар­ствен­ной по­да­ти не так ве­ли­ки, как их пред­ста­вил ора­тор, зем­ский сбор в иных ме­стах пре­вы­ша­ет сбор го­судар­ствен­ный... го­во­рил, что нель­зя не со­знать­ся, что пла­те­жи – это бре­мя для кре­стьян, и спра­вед­ли­вое и рав­но­мер­ное рас­пре­де­ле­ние их меж­ду всем на­се­ле­ни­ем рус­ско­го го­су­дар­ства – есть за­да­ча всех луч­ших лю­дей и са­мо­го пра­ви­тель­ства. Ора­то­ром бы­ли предъ­яв­ле­ны раз­ные тре­бо­ва­ния для кре­стьян и ра­бо­чих: чтобы бы­ло бес­плат­ное обу­че­ние, бы­ли по­всю­ду шко­лы, боль­ни­цы, бо­га­дель­ни, стра­хо­ва­ние ра­бо­чих, по­мощь со сто­ро­ны пра­ви­тель­ства в са­мом ши­ро­ком раз­ме­ре во вре­мя неуро­жая, и был по­став­лен во­прос: вот тре­буй­те от пра­ви­тель­ства и то, и се, и тре­тье – где же пра­ви­тель­ство возь­мет де­нег? Го­во­ри­лось мной, что пре­кра­ще­ние пла­те­жей в на­сто­я­щее вре­мя бы­ло бы пря­мым пре­ступ­ле­ни­ем пе­ред ро­ди­ной и по­ста­ви­ло бы на­шу ро­ди­ну, и без то­го пе­ре­жи­ва­ю­щую тя­же­лое вре­мя и несу­щую боль­шие рас­хо­ды, в без­вы­ход­ное по­ло­же­ние, за ко­то­рое при­дет­ся рас­пла­чи­вать­ся та­ким же кре­стья­нам, пре­кра­ще­ние пла­тить по­да­ти оста­но­ви­ло бы сра­зу жизнь ве­ли­кой мо­нар­хии, ка­ко­вой яв­ля­ет­ся на­ше го­су­дар­ство; ука­зы­вал, что пла­тить-то все-та­ки при­дет­ся, и кре­стьяне толь­ко непла­те­жом и сле­до­ва­ни­ем со­ве­там ора­то­ра на­жи­ва­ют на свои го­ло­вы но­вые неис­чис­ли­мые бе­ды.
По по­во­ду ма­ни­фе­ста мною бы­ло го­во­ре­но, что ни­кто не ви­но­ват, что ма­ни­фест и воз­ве­щен­ные им сво­бо­ды рус­ские лю­ди по­ня­ли по-сво­е­му, по­ня­ли как про­из­вол, как сво­бо­ду де­лать то, что хо­чет­ся. Ука­зы­ва­лось на фак­ты без­об­ра­зий мо­ло­де­жи в раз­ных ме­стах. По по­во­ду на­род­но­го пред­ста­ви­тель­ства го­во­ри­лось, что о чем же ора­тор спо­рит, ведь вы­со­чай­шею во­лей го­су­да­ря, вы­ра­жен­ной в ма­ни­фе­сте 17 ок­тяб­ря, на­род и при­зы­ва­ет­ся к управ­ле­нию рус­ской зем­лей через сво­их вы­бор­ных, в Го­судар­ствен­ную Ду­му и вой­дут сво­бод­но из­бран­ные от на­ро­да, ко­то­рые и бу­дут вме­сте с го­су­да­рем с по­мо­щью Бо­жи­ей устра­и­вать жизнь рус­ско­го на­ро­да на но­вых на­ча­лах... И на­ша обя­зан­ность все­ми си­ла­ми ста­рать­ся по­мочь на­ше­му го­су­да­рю в его свя­том на­ме­ре­нии и вы­бо­ре чест­ных, прав­ди­вых лю­дей, пре­дан­ных ро­дине и го­су­да­рю, об­лег­чить его за­бо­ту о бла­ге рос­сий­ской зем­ли.
Го­во­рил по по­во­ду при­зы­ва ора­то­ра к во­ору­же­нию: про­тив ко­го мы бу­дем во­ору­жать­ся-то? Неуже­ли про­тив лиц, ис­пол­ня­ю­щих во­лю го­су­да­ря? Этот при­зыв я счи­таю вер­хом безу­мия, и ли­цам, при­зы­ва­ю­щим к во­ору­жен­но­му вос­ста­нию, ме­сто не здесь, не сре­ди нас, по­ни­ма­ю­щих всю неле­пость во­ору­жен­но­го вос­ста­ния, – а в до­ме ума­ли­шен­ных. Го­во­рил пря­мо: ну во­ору­жай­тесь – как же по­смот­рит пра­ви­тель­ство на вас то­гда, ко­неч­но, как на бун­тов­щи­ков и при­шлет к вам вой­ска для усми­ре­ния. Что вы сде­ла­е­те со сво­и­ми ухва­та­ми, ви­ла­ми, ре­воль­ве­ра­ми про­тив пу­шек? Хо­ти­те вы устлать ули­цу сво­и­ми тру­па­ми, но по­ду­май­те, у вас есть де­ти, у вас есть же­ны, на ко­го они оста­нут­ся. Врут вам, что сол­да­ты в вас стре­лять не бу­дут. Ес­ли и в неко­то­рых ме­стах сол­да­ты и бун­то­ва­ли, то ма­лая часть их, и при­том под вли­я­ни­ем аги­та­то­ров. Вы слы­ша­ли, чем кон­чи­лись вол­не­ния эти в Крон­штад­те, Се­ва­сто­по­ле и то­му по­доб­ном? Нет, вся­кий сол­дат все­гда бу­дет слу­жить ве­рой и прав­дой по­ма­зан­ни­ку Бо­жию, сво­е­му го­су­да­рю, сво­ей от­чизне, сво­ей ве­ре пра­во­слав­ной, за за­щи­ту их все­гда го­тов про­ли­вать свою кровь. Убеж­дал не осо­бен­но ве­рить вся­ким по­су­лам непри­зван­ных спа­са­те­лей Рос­сии и сво­ей пре­дан­но­стью ве­ре Хри­сто­вой, сво­е­му го­су­да­рю, сво­ей ро­дине, ис­пол­не­ни­ем сво­их пря­мых обя­зан­но­стей по­мочь ца­рю в его труд­ных де­лах управ­ле­ния зем­лей и оправ­дать то до­ве­рие, ко­то­рое го­су­дарь ока­зал всем нам сво­им ма­ни­фе­стом.
По­сле ре­чей под ру­ко­вод­ством аги­та­то­ров пе­ли ре­во­лю­ци­он­ные пес­ни. Ре­чей по­сле ме­ня не про­из­но­си­ли, лишь ора­тор был спро­шен, бу­дут ли еще го­во­рить­ся ре­чи, и по­лу­чен от­вет, что нет. Ора­то­ры оста­ви­ли Эм­маус рань­ше ме­ня. Об­щее мне­ние бы­ло не в поль­зу ора­то­ров... Об­щее мне­ние кре­стьян бы­ло та­ко­во: по­тер­пе­ли неуда­чу, ка­кие это ора­то­ры. Кре­стья­на­ми бы­ла мне вы­ра­же­на глу­бо­кая бла­го­дар­ность. В мо­ем при­хо­де ора­то­ров со­всем не яв­ля­лось. Хо­тя бы­ла сла­бая по­пыт­ка один раз в шко­ле, во вре­мя чте­ния, но ора­то­ры тут по­тер­пе­ли пол­ное по­ра­же­ние, и на­род их по­про­сил за­мол­чать. То до­ве­рие, ко­то­рое су­ще­ству­ет меж­ду мной и кре­стья­на­ми, не де­ла­ет бла­го­при­ят­ной поч­вы для про­ис­ков ора­то­ров, этих непри­зван­ных ра­де­те­лей рус­ско­го на­ро­да...»^[5]
В на­ча­ле ХХ ве­ка быст­ры­ми тем­па­ми ста­ло раз­ви­вать­ся об­ни­ща­ние рус­ской де­рев­ни. В ре­зуль­та­те это­го мно­гие кре­стьяне на­прав­ля­ли сво­их ма­ло­лет­них де­тей в Санкт-Пе­тер­бург, где они по­па­да­ли в ру­ки ма­сте­ров, ко­то­рые вме­сте с обу­че­ни­ем ре­мес­лам обу­ча­ли их по­ро­кам, и в ре­зуль­та­те гу­би­ли их и как бу­ду­щих ма­сте­ров, и как здо­ро­вых лю­дей. Пьян­ство и по­ро­ки ста­ли при­об­ре­тать сре­ди на­ро­да все боль­ший мас­штаб; по­яв­ля­лось все боль­ше де­тей, ли­шен­ных ро­ди­те­лей или чьи ро­ди­те­ли без­на­деж­но по­гряз­ли в по­ро­ках. Столк­нув­шись с мас­сой без­дом­ных де­тей, отец Ни­ко­лай не мог прой­ти ми­мо них; хри­сти­ан­ский пас­тырь, он не мог не про­тя­нуть им ру­ку по­мо­щи, и в 1907 го­ду он при­нял ре­ше­ние ор­га­ни­зо­вать дет­ский при­ют. С этой це­лью он со­ста­вил воз­зва­ние, ко­то­рое пред­ста­вил ар­хи­епи­ско­пу Твер­ско­му Алек­сию (Опоц­ко­му). 12 ок­тяб­ря 1907 го­да вла­ды­ка на­пи­сал: «С сер­деч­ным удо­воль­стви­ем раз­де­ляю доб­рую мысль и же­лан­ное для го­ро­да Тве­ри де­ло при­зре­ния ни­щих де­тей. Усерд­ней­ше про­шу все при­ход­ские со­ве­ты, со­сто­я­щие при церк­вах го­ро­да Тве­ри, при­нять уча­стие в сем свя­том де­ле... Воз­зва­ние это на­пе­ча­тать и в Епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях, и в осо­бой бро­шю­ре...»^[6]
В этом воз­зва­нии отец Ни­ко­лай пи­сал: «Вы, ко­неч­но, ви­да­ли, чи­та­тель, на ули­цах на­ше­го го­ро­да ни­щих де­тей; вы слы­ха­ли их обыч­ную го­лод­ную пес­ню, ко­то­рой они неиз­мен­но встре­ча­ют и про­во­жа­ют всех про­хо­дя­щих по ули­цам: "ба­рин, по­дай­те ко­пе­еч­ку... Хри­ста ра­ди... ко­пе­еч­ку на хлеб..." И в тем­ный дожд­ли­вый осен­ний ве­чер, ко­гда рез­кий хо­лод­ный ве­тер про­ни­зы­ва­ет вас до ко­стей и в теп­лой одеж­де, и в зим­нюю сту­де­ную по­ру вы мо­же­те ви­деть ма­лень­кие фигур­ки этих несчаст­ных, или роб­ко при­жав­ших­ся к стене ка­ко­го-ни­будь до­ма или подъ­ез­да и тщет­но пы­та­ю­щих­ся за­щи­тить от про­ни­зы­ва­ю­ще­го вет­ра и хо­ло­да свое ху­день­кое те­ло, пло­хо при­кры­тое ка­ки­ми-то жал­ки­ми лох­мо­тья­ми, или роб­ко про­тя­ги­ва­ю­щих к вам свои око­сте­нев­шие от хо­ло­да ру­ки и про­во­жа­ю­щих вас сво­ей обыч­ной моль­бой о по­мо­щи. Что же это за де­ти? Кто и что вы­гна­ло их из теп­лых до­мов на хо­лод и дождь, на ули­цу, к без­участ­ным ино­гда лю­дям?.. Это – несчаст­ные де­ти – си­ро­ты, у ко­то­рых нет ни тять­ки, ни мам­ки род­ной, нет ни теп­ло­го род­но­го уг­ла, нет ни­ко­го, кто бы их обул, одел, на­кор­мил, при­лас­кал, по­при­смот­рел за ни­ми; бес­по­щад­ный го­лод и нуж­да вы­гна­ли их на ули­цу ис­кать се­бе там уча­стия сре­ди чу­жой им тол­пы...
Это – де­ти, у ко­то­рых и тять­ка и мам­ка есть, но пьют они, не ра­бо­та­ют, ко­то­рые все, что бы­ло в до­му, про­ме­ня­ли на вод­ку, про­пи­ли все и те­перь вы­гна­ли сво­их де­тей на ули­цу со­би­рать ко­пе­еч­ки с тем, чтобы ве­че­ром про­пить все, что на­со­би­ра­ют те за день. Бед­ные несчаст­ные де­ти!.. Чем вспо­мя­не­те вы свое дет­ство? И есть ли оно у вас – то счаст­ли­вое, зо­ло­тое дет­ство, вос­по­ми­на­ния о ко­то­ром да­ют нам от­ра­ду в ми­ну­ты жи­тей­ских невзгод?.. На ули­це – го­лод и хо­лод, на­смеш­ки и брань, а до­ма тот же го­лод и хо­лод, и вдо­ба­вок ко­ло­туш­ки пья­но­го, озве­ре­ло­го от­ца и ноч­ной раз­гул и раз­врат... Веч­но го­лод­ных, веч­но хо­лод­ных, веч­но без­дом­ных, веч­но го­ни­мых те­перь, что же ждет вас, бед­ные, по­том, ко­гда вы под­рас­те­те?.. Уга­дать не труд­но. Или преж­девре­мен­ная тем­ная, сы­рая мо­ги­ла, или та же без­от­рад­ная жизнь с неми­ну­е­мым го­ло­дом и хо­ло­дом, пьян­ством, раз­вра­том, бо­лез­ня­ми... Улич­ные де­ти – это бу­ду­щие бро­дя­ги, бо­ся­ки, несчаст­ные ал­ко­го­ли­ки, бу­ду­щие во­ры, оби­та­те­ли страш­ных ноч­леж­ных до­мов, до­мов тер­пи­мо­сти и тю­рем. Ули­ца вы­тра­вит, вы­ест в них все, что до­ро­го и свя­то че­ло­ве­че­ско­му серд­цу. Прий­ти на по­мощь хоть ма­лой гор­сти этих несчаст­ных де­тей, на­кор­мить, обо­греть их, при­лас­кать и при­смот­реть за ни­ми и тем спа­сти их от неми­ну­е­мой страш­ной про­па­сти и ста­вит сво­ею за­да­чей от­кры­ва­е­мый Об­ще­ством дет­ский при­ют.
Мы не за­да­ем­ся по­ка слиш­ком ши­ро­ки­ми це­ля­ми, и за­да­ча на­ша очень скром­на. Да­дим по­ка на пер­вых по­рах при­ют 10 та­ким обез­до­лен­ных де­тям; поз­во­лят сред­ства Об­ще­ства, от­клик­нут­ся на наш зов доб­рые лю­ди, при­дут на по­мощь доб­ро­му де­лу, – де­ло рас­ши­рим, и де­сят­ки но­вых де­тей най­дут се­бе при­ста­ни­ще в сте­нах на­ше­го при­ю­та. При­ют бу­дет сме­шан­ным, то есть для маль­чи­ков и для де­во­чек, так как и улич­ные де­воч­ки, по на­ше­му убеж­де­нию, нуж­да­ют­ся не мень­ше, ес­ли еще не боль­ше маль­чи­ков, в при­зо­ре. На пер­вых по­рах в при­ют бу­дут при­ни­мать­ся де­ти школь­но­го воз­рас­та, то есть от 7 до 12 лет. Мы не от­ри­ца­ем пра­ва на при­ют за детьми и млад­ше­го воз­рас­та, но при­ме­нять это­го пра­ва сей­час не хо­те­лось бы из той про­стой бо­яз­ни, что при­сут­ствие ма­ло­лет­них мо­жет за­труд­нить нас в пра­виль­ной ор­га­ни­за­ции это­го со­вер­шен­но для нас но­во­го де­ла; при­ни­мать же де­тей стар­ше 12 лет мы не ре­ша­ем­ся уже по­то­му, что опа­са­ем­ся, что де­ти, при­ня­тые в та­ком воз­расте, мо­гут иметь те или иные бо­лее или ме­нее устой­чи­вые дур­ные на­вы­ки и при­выч­ки, бо­роть­ся с ко­то­ры­ми не так-то лег­ко, и мо­гут ока­зы­вать вред­ное вли­я­ние на осталь­ных де­тей при­ю­та. Со­сло­вие и ме­сто жи­тель­ства при­з­ре­ва­е­мых при при­е­ме не мо­гут иметь зна­че­ния. При­ня­тые в при­ют де­ти мо­гут оста­вать­ся в нем до та­ко­го воз­рас­та, ко­гда бу­дут в со­сто­я­нии на­чать са­мо­сто­я­тель­ную жизнь. За все вре­мя сво­е­го пре­бы­ва­ния в при­юте де­ти поль­зу­ют­ся бес­плат­но сто­лом, обу­вью и одеж­дой, при­чем в одеж­де и обу­ви со­блю­да­ет­ся од­но­об­ра­зие.
Во гла­ве при­ю­та, кро­ме прав­ле­ния Об­ще­ства, долж­на на­хо­дить­ся жен­щи­на, по­лу­чив­шая об­ра­зо­ва­ние и опыт­ная в вос­пи­та­тель­ном де­ле, ко­то­рая и долж­на за­ме­нить этим за­бро­шен­ным, несчаст­ным де­тям их род­ную мать.
Под ру­ко­вод­ством за­ве­ду­ю­щей де­ти и на­хо­дят­ся все сво­бод­ное от за­ня­тий вре­мя. Чем же бу­дут за­ни­мать­ся де­ти в при­юте?
Де­ти школь­но­го воз­рас­та в учеб­ное вре­мя бу­дут хо­дить в мест­ную шко­лу, а по ве­че­рам под ру­ко­вод­ством за­ве­ду­ю­щей бу­дут го­то­вить уро­ки, сво­бод­ное же вре­мя бу­дут по­свя­щать чте­нию и бе­се­дам. Де­ти вне­школь­но­го воз­рас­та в зим­нее вре­мя бу­дут за­ни­мать­ся – маль­чи­ки ре­мес­ла­ми: сто­ляр­ным, пе­ре­плет­ным, кор­зи­ноч­ным и то­му по­доб­ным, де­воч­ки же бу­дут учить­ся крой­ке, ши­тью и ру­ко­де­лию. А в лет­нее вре­мя пусть все ра­бо­та­ют в по­ле, ого­ро­де, са­ду, на пчель­ни­ке, пусть раз­во­дят пи­том­ни­ки, уха­жи­ва­ют за яб­ло­ня­ми, раз­во­дят ягод­ные ку­сты, клуб­ни­ку, цве­ты, пусть учат­ся уха­жи­вать за ско­том... пусть за­па­са­ют­ся зна­ни­я­ми, в ко­то­рых так нуж­да­ет­ся на­ша бед­ная ро­ди­на, ко­то­рые долж­ны скра­сить буд­нич­ную, се­рую жизнь на­шей род­ной де­рев­ни. Де­ти при­ю­та не долж­ны бо­ять­ся ни­ка­кой ра­бо­ты, пусть по­боль­ше при­вы­ка­ют к са­мо­де­я­тель­но­сти, пусть се­бя и об­ши­ва­ют и об­мы­ва­ют, са­ми се­бе го­то­вят пи­щу и са­ми се­бе слу­жат. Все ра­бо­ты в са­ду и ого­ро­де бу­дут про­из­во­дить­ся под ру­ко­вод­ством опыт­но­го са­дов­ни­ка, а ра­бо­ты на пчель­ни­ке – под ру­ко­вод­ством пче­ло­во­да. В сво­бод­ное от за­ня­тий вре­мя для бо­лее взрос­лых, с це­лью по­пол­не­ния их зна­ний, бу­дут устра­и­вать­ся лек­ции по сель­ско­му хо­зяй­ству, пче­ло­вод­ству, са­до­вод­ству и дру­гим пред­ме­там об­ще­об­ра­зо­ва­тель­но­го ха­рак­те­ра.
В вос­крес­ные и празд­нич­ные дни все де­ти обя­за­тель­но хо­дят к бо­го­слу­же­нию, при­ни­ма­ют уча­стие в цер­ков­ном чте­нии и пе­нии.
В ча­сы до­су­га и от­ды­ха бу­дут устра­и­вать­ся для де­тей иг­ры, про­гул­ки, ка­та­нья на лод­ках и дру­гие ра­зум­ные раз­вле­че­ния.
При вы­хо­де при­з­ре­ва­е­мых из при­ю­та прав­ле­ние Об­ще­ства за­бо­тит­ся о при­ис­ка­нии им под­хо­дя­ще­го ме­ста и за­ня­тий, снаб­жа­ет их необ­хо­ди­мой обу­вью, одеж­дой и пла­тьем, а ес­ли поз­во­лят сред­ства, то, по сво­е­му усмот­ре­нию, ока­зы­ва­ет и де­неж­ное по­со­бие для пер­во­на­чаль­но­го устрой­ства и во­об­ще не остав­ля­ет без сво­ей ма­те­ри­аль­ной и нрав­ствен­ной под­держ­ки. По­ду­май­те, чи­та­тель, ка­ким ве­ли­ким бла­го­де­я­ни­ем бу­дет для несчаст­ных за­бро­шен­ных де­тей этот при­ют. Уда­лить их из тру­щоб и при­то­нов, вы­рвать их из гря­зи ни­ще­ты, лжи и раз­вра­та, пе­ре­не­сти их с гряз­ных, мрач­ных улиц душ­но­го го­ро­да в де­рев­ню, на чи­стый воз­дух, на ло­но при­ро­ды, с ее осве­жа­ю­щим про­сто­ром, окру­жить их по­ля­ми и зе­ле­нью, обо­греть, по­при­лас­кать их, при­учить к чест­но­му, ра­зум­но­му тру­ду и во­об­ще по­ста­вить этих де­тей в усло­вия, бла­го­при­ят­ству­ю­щие физи­че­ско­му и ду­хов­но­му ро­сту – раз­ве это не ве­ли­кое, не свя­тое де­ло, раз­ве это несбы­точ­ная меч­та? Ес­ли мно­гие ду­ма­ют, что спа­сти взрос­лых немыс­ли­мо, то в воз­мож­но­сти спа­сти де­тей ни­кто не от­ча­и­ва­ет­ся. Ес­ли ста­рое, кри­вое де­ре­во немыс­ли­мо ис­пра­вить, то не дать ис­кри­вить­ся мо­ло­до­му по­са­жен­но­му де­рев­цу вполне за­ви­сит от то­го, кто за де­рев­цем уха­жи­ва­ет. Ес­ли гор­ба­то­го, как го­во­рят, толь­ко мо­ги­ла ис­пра­вит, то не дать вы­рас­ти страш­но­му гор­бу у ре­бен­ка, за­ви­сит от то­го, кто при­став­лен к ре­бен­ку. Ведь в де­тях на­ше бу­ду­щее, бу­ду­щее на­шей бед­ной до­ро­гой ро­ди­ны. Доб­рые, от­зыв­чи­вые лю­ди, бра­тья и сест­ры! Сжаль­тесь над эти­ми бед­ны­ми, за­бро­шен­ны­ми, ни­ко­му не нуж­ны­ми те­перь детьми: сжаль­тесь над их воп­лем о по­мо­щи и во имя хри­сти­ан­ской люб­ви и ми­ло­сер­дия к бед­ным и обез­до­лен­ным, во имя За­ве­та на­ше­го Спа­си­те­ля, лю­бив­ше­го де­тей и их бла­го­слов­ляв­ше­го, во имя, на­ко­нец, люб­ви ва­шей к бед­ной ро­дине, по­мо­ги­те нам хоть ма­лую часть этих де­тей вы­та­щить из той гря­зи и по­ро­ка, сре­ди ко­то­рой они жи­вут, по­мо­ги­те спа­сти их от этой неми­ну­е­мой ги­бе­ли, ко­то­рая ждет этих де­тей, ес­ли толь­ко мы рав­но­душ­но прой­дем ми­мо них и предо­ста­вим их са­мим се­бе; под­дер­жи­те, обод­ри­те нас в этом свя­том де­ле; чем вы ско­рее от­клик­ни­тесь на наш зов, тем боль­шее ко­ли­че­ство де­тей бу­дет спа­се­но. За вся­кую по­силь­ную жерт­ву, иду­щую от серд­ца, мы бу­дем бла­го­дар­ны, за вся­кую ва­шу леп­ту бу­дут бла­го­слов­лять вас эти де­ти, бу­дут бла­го­слов­лять вас наш Спа­си­тель и Ца­ри­ца Небес­ная, за­ступ­ни­ца всех скор­бя­щих и обез­до­лен­ных...»^[7]
22 ок­тяб­ря 1907 го­да, в день празд­но­ва­ния Ка­зан­ской ико­ны Бо­жи­ей Ма­те­ри, по­кро­ви­тель­ни­цы Вла­сьев­ско­го Ка­зан­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти, в се­ле Вла­сье­во со­сто­я­лось тор­же­ствен­ное освя­ще­ние и от­кры­тие при­ю­та. Ли­тур­гию со­вер­шил епи­скоп Ста­риц­кий Алек­сандр (Го­ло­вин) с ду­хо­вен­ством бла­го­чи­ния. Один из свя­щен­ни­ков, при­сут­ство­вав­ших на тор­же­стве освя­ще­ния при­ю­та, пи­сал: «...Тор­же­ствен­ное ар­хи­ерей­ское слу­же­ние при строй­ном и уме­лом вы­пол­не­нии пес­но­пе­ний ли­тур­гии хо­ром уче­ни­ков ду­хов­но­го учи­ли­ща под управ­ле­ни­ем учи­те­ля Квин­ти­ли­а­на Квин­ти­ли­а­но­ви­ча Вер­шин­ско­го, мно­же­ство мо­ля­щих­ся – все это про­из­во­ди­ло на всех чуд­ное тро­га­тель­ное впе­чат­ле­ние... Об­щий вопль мо­лит­вы – мо­лит­вы го­ря­чей и пла­мен­ной бы­ли есте­ствен­ным вы­ра­же­ни­ем об­ще­го ре­ли­ги­оз­но­го на­стро­е­ния. Ка­за­лось и серд­цем чув­ство­ва­лось, что дей­стви­тель­но в этот час как бы Са­ма Ца­ри­ца Неба, при­з­рев­шая на мо­ле­ние греш­ных ра­бов зем­ли, очи­ща­ла, воз­вы­ша­ла, уси­ли­ва­ла мо­лит­ву к Ца­рю Сла­вы и, со­еди­няя с мо­лит­вою греш­ной юдо­ли зем­ной и Свою, сде­ла­ла ее внут­рен­нею жи­вою си­лою, ко­то­рая за­став­ля­ет стру­ны серд­ца греш­ни­ка в та­кие мо­мен­ты зву­чать чи­сты­ми вы­со­ки­ми зву­ка­ми люб­ви к Бо­гу и ближ­не­му, пре­об­ра­жа­ет че­ло­ве­ка ду­хов­но и, со­еди­няя всех в од­ну брат­скую се­мью, со­юз люб­ви и ми­ра, храм зем­ной де­ла­ет Небом, а со­юз люд­ской Цар­ством Бо­жи­им. В кон­це ли­тур­гии бы­ло про­из­не­се­но на­сто­я­те­лем хра­ма, от­цом Ни­ко­ла­ем, тро­га­тель­ное, силь­ное по мыс­ли и чув­ству по­уче­ние, в ко­то­ром про­по­вед­ник яр­ки­ми по­тря­са­ю­щи­ми ду­шу кар­ти­на­ми изо­бра­зил ис­то­рию ро­ста и про­цве­та­ния Об­ще­ства трез­во­сти под по­кро­вом и за­ступ­ни­че­ством Ца­ри­цы Небес­ной, его неимо­вер­ную борь­бу за отрезв­ле­ние на­ро­да и с те­ми тем­ны­ми си­ла­ми, ко­то­рые все­гда бы­ли тор­мо­зом на пу­ти осу­ществ­ле­ния за­вет­ной идеи – отрезв­ле­ния на­ро­да и ко­то­рые мо­мен­та­ми – в де­ся­ти­лет­нее су­ще­ство­ва­ние Об­ще­ства трез­во­сти – го­то­вы бы­ли сте­реть с ли­ца зем­ли это по­лез­ное и бо­го­угод­ное де­ло. В кон­це по­уче­ния отец Ни­ко­лай с чув­ством жи­вой ве­ры в Про­ви­де­ние Бо­жие, с глу­бо­кою бла­го­дар­но­стью и жи­вей­шим упо­ва­ни­ем на по­мощь Ца­ри­цы Небес­ной го­во­рил об устрой­стве при­ю­та и брат­ски, лю­бов­но при­зы­вал всех под­дер­жать его во свя­том и труд­ном де­ле со­чув­стви­ем, до­ве­ри­ем, мо­лит­вою об успе­хе де­ла и воз­мож­ною ма­те­ри­аль­ною по­мо­щью. По­уче­ние на­столь­ко бы­ло сер­деч­но, силь­но ду­хов­но, мо­лит­вен­но, что мно­гих за­ста­ви­ло пла­кать... По­сле мо­леб­на в хра­ме со­вер­шен был крест­ный ход в зда­ние, пред­на­зна­чен­ное для при­ю­та, при уча­стии слу­жив­ше­го ду­хо­вен­ства во гла­ве с прео­свя­щен­ным Алек­сан­дром и всех мо­ля­щих­ся. Здесь в за­ле при­ю­та... со­вер­ше­но бы­ло во­до­освя­ще­ние. За­тем все ком­на­ты при­ю­та прео­свя­щен­ным Алек­сан­дром бы­ли окроп­ле­ны свя­тою во­дою. Тут же при­сут­ство­ва­ла и та горст­ка бес­при­ют­ных де­тей (7 че­ло­век), для ко­то­рой пред­на­зна­че­но на­сто­я­щее зда­ние...
Небезын­те­рес­но от­ме­тить здесь, что де­ти все до­ста­точ­но ис­ко­вер­ка­ны и из­ло­ма­ны сре­дою; вид­но, что жизнь – су­ро­вая и бес­по­щад­ная – на­ло­жи­ла на их ду­хов­ный об­лик са­мый тя­же­лый и гне­ту­щий от­пе­ча­ток гру­бо­сти, нрав­ствен­ной гря­зи и по­роч­но­сти. Один из пи­том­цев был взят в при­ют при сле­ду­ю­щей об­ста­нов­ке: на окра­ине го­ро­да на чер­да­ке до­ма про­жи­ва­ла его мать с несколь­ки­ми детьми; отец – пья­ни­ца и вне се­мьи; мать – то­же; де­ти бо­лее взрос­лые за­ни­ма­лись улич­ным по­про­шай­ни­ча­ньем. Ко­гда яви­лись ли­ца по ука­за­нию знав­ших эту се­мью в это несчаст­ное ме­сто для то­го, чтобы вы­рвать из него ко­го-ли­бо из де­тей, гла­зам их пред­ста­ви­лась сле­ду­ю­щая кар­ти­на: на по­лу чер­да­ка ва­ля­лась пья­ная мать; на ста­рой про­тверне раз­ве­ден ого­нек, око­ло ко­то­ро­го гре­лись по­лу­за­мерз­шие от хо­ло­да де­ти; при­чем мать, узнав о це­ли при­хо­да незва­ных го­стей, ста­ла ру­гать­ся. Но, несмот­ря ни на что, ре­бе­нок был взят и те­перь в при­юте. В на­сто­я­щий год пред­по­ло­же­но при­нять их не бо­лее 13 че­ло­век. Труд­но и очень труд­но бу­дет справ­лять­ся с этой жал­кой во всех от­но­ше­ни­ях де­тво­рой, но ве­рим и на­де­ем­ся, уси­ли­я­ми, са­мо­от­вер­жен­ной ра­бо­той от­ца Ни­ко­лая, всех его по­мощ­ни­ков и несо­мнен­ною по­мо­щию Ца­ри­цы Небес­ной, успех де­ла в той или иной сте­пе­ни бу­дет на сто­роне го­ря­щих лю­бо­вью к бед­ным, ни­щим и по­гиб­шим...»^[8]
26 де­каб­ря 1908 го­да со­сто­я­лось за­се­да­ние епар­хи­аль­но­го съез­да, на ко­то­ром один из де­пу­та­тов пред­ло­жил прий­ти на по­мощь дет­ско­му при­юту Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти, ко­то­рый по­стра­дал от по­жа­ра. По бла­го­сло­ве­нию ар­хи­епи­ско­па в «Твер­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях» в экс­трен­ном по­ряд­ке бы­ло от­пе­ча­та­но воз­зва­ние о по­мо­щи с при­ло­же­ни­ем под­пис­ных ли­стов для сбо­ра по­жерт­во­ва­ний как сре­ди ду­хо­вен­ства, так и при­хо­жан. Воз­зва­ние бы­ло со­став­ле­но свя­щен­ни­ком Ни­ко­ла­ем Ле­бе­де­вым.
«Год то­му на­зад, – пи­сал он, – 22 ок­тяб­ря 1907 го­да, в день празд­но­ва­ния иконе Ка­зан­ской Бо­жи­ей Ма­те­ри, Усерд­ной За­ступ­ни­цы всех скор­бя­щих и обез­до­лен­ных, в се­ле Вла­сье­ве бы­ло по­ло­же­но на­ча­ло доб­ро­му и свя­то­му де­лу – Вла­сьев­ским Об­ще­ством трез­во­сти был от­крыт дет­ский при­ют. Устрой­ством это­го при­ю­та хо­те­лось прий­ти на по­мощь несчаст­ным де­тям – си­ро­там, де­тям, за­бро­шен­ным сво­и­ми ро­ди­те­ля­ми, де­тям ули­цы. Спа­сти хоть ма­лую горст­ку та­ких несчаст­ных де­тей от го­ло­да и хо­ло­да, вы­рвать их из тех страш­ных тру­щоб и при­то­нов, в ко­то­рых де­ти эти ино­гда ютят­ся, вы­рвать их из ни­щей, ча­сто раз­вра­щен­ной род­ной се­мьи, взять их с гряз­ных, мрач­ных улиц душ­но­го го­ро­да в де­рев­ню, на ло­но при­ро­ды, обо­греть, при­лас­кать, про­све­тить их Све­том Хри­сто­ва уче­ния, при­учить к чест­но­му, ра­зум­но­му тру­ду – вот те це­ли, ка­кие пре­сле­до­вал от­кры­ва­е­мый при­ют. При­ют от­кры­вал­ся без вся­ких средств, толь­ко с ве­рой в по­мощь Ца­ри­цы Небес­ной и доб­рых, от­зыв­чи­вых лю­дей. Пер­вое вре­мя ду­ма­ли дать при­ют толь­ко 10–13 де­тям. Но лишь толь­ко от­кры­лись две­ри при­ю­та, как при­шлось столк­нуть­ся с та­ким бес­про­свет­ным го­рем, с та­кой страш­ной нуж­дой и та­ким без­вы­ход­ным по­ло­же­ни­ем неко­то­рых про­си­те­лей, что не хва­та­ло си­лы от­ка­зать им в по­мо­щи, и чис­ло де­тей в при­юте ско­ро воз­рос­ло до 32 че­ло­век (21 маль­чик и 11 де­во­чек), в воз­расте от 4 до 11 лет. Со­сло­вие и ме­сто жи­тель­ства де­тей в при­е­ме не име­ли зна­че­ние. Не лег­ко, ко­неч­но, бы­ло справ­лять­ся с та­ким ко­ли­че­ством де­тей, ко­гда сред­ства, ко­то­ры­ми рас­по­ла­гал при­ют, бы­ли так ни­чтож­ны и неопре­де­лен­ны; но Бог – Отец си­рот и ни­щих и За­ступ­ни­ца ро­да че­ло­ве­че­ско­го по­мо­га­ли со­дер­жать при­ют, и сред­ства­ми к со­дер­жа­нию бы­ли то член­ские взно­сы всту­па­ю­щих в Об­ще­ство трез­во­сти, то доб­ро­воль­ные по­жерт­во­ва­ния част­ных бла­го­тво­ри­те­лей.
Зи­ма бы­ла про­жи­та. С на­ступ­ле­ни­ем вес­ны ре­ше­но бы­ло рас­ши­рить су­ще­ство­вав­шее сель­ское хо­зяй­ство; хо­те­лось, чтобы де­ти при­вы­ка­ли к кре­стьян­ским ра­бо­там и кор­ми­лись по­том тру­да­ми рук сво­их. Ве­де­ние сель­ско­го хо­зяй­ства пер­вые го­ды, при на­ем­ных ра­бо­чих ру­ках, мо­жет быть, и не да­ло бы боль­ших ре­зуль­та­тов, но по­том, ко­гда де­ти при­ю­та под­рос­ли бы и пред­ста­ви­ли из се­бя друж­ную, хри­сти­ан­скую тру­до­вую се­мью, при­ют мог бы окреп­нуть и рас­крыть свои две­ри для но­вых при­шель­цев – де­тей. Был снят в арен­ду ого­род око­ло 4,5 де­ся­ти­ны, за­са­жен огур­ца­ми, ка­пу­стой; устро­е­ны неболь­шие пар­ни­ки, за­ло­жен пло­до­вый пи­том­ник, за­арен­до­ва­ны лу­га, уве­ли­че­на за­паш­ка на по­лях. На все это за­тра­че­ны бы­ли боль­шие сред­ства; на­де­я­лись по­том вер­нуть эти за­тра­ты, но на­деж­дам этим не суж­де­но бы­ло сбыть­ся. Вслед­ствие небла­го­при­ят­ной по­го­ды вес­ной и ле­том ого­род и по­ля при­нес­ли боль­шие убыт­ки. В до­вер­ше­ние всех зол 9 сен­тяб­ря се­го го­да при­ют по­стиг­ло но­вое и страш­ное бед­ствие. От неосто­рож­но­го об­ра­ще­ния с ог­нем од­но­го из ра­бо­чих в при­юте про­изо­шел по­жар, ко­то­рым уни­что­же­но бы­ло два боль­ших са­рая с се­ном и хле­бом; сго­ре­ло свы­ше 5 000 пу­дов кле­ве­ра и луч­ше­го лу­го­во­го се­на, весь ржа­ной необ­мо­ло­чен­ный хлеб от по­се­ва 54 мер и неко­то­рые сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ма­ши­ны (кон­ная мо­ло­тил­ка, ве­ял­ка и то­му по­доб­ное), все­го на сум­му 3 500 руб­лей. Иму­ще­ство за­стра­хо­ва­но не бы­ло. Несча­стье слиш­ком боль­шое, убыт­ки слиш­ком гро­мад­ны и ни­чем не воз­на­гра­ди­мы при на­сто­я­щем тя­же­лом по­ло­же­нии при­ю­та. На­де­я­лись с на­ступ­ле­ни­ем осе­ни от­крыть при при­юте свою шко­лу, за­ве­сти неко­то­рые ма­стер­ства, но по­стиг­шие при­ют бед­ствия раз­ру­ши­ли все эти пла­ны, и те­перь воз­ни­ка­ет страш­ный во­прос: быть или не быть при­юту? Нет хле­ба, нет кор­ма для ско­та и свы­ше 2 200 руб­лей дол­гу, на­ко­пив­ше­го­ся по со­дер­жа­нию при­ю­та в те­че­ние го­да.
Что же те­перь де­лать? За­крыть при­ют? Но как тя­же­ло, как му­чи­тель­но боль­но бу­дет учре­ди­те­лям и ру­ко­во­ди­те­лям и всем, кто так или ина­че за­ин­те­ре­со­ван был в де­ле про­цве­та­ния при­ю­та, ви­деть ги­бель и раз­ру­ше­ние толь­ко что на­ча­то­го до­ро­го­го для них и свя­то­го де­ла, в ко­то­рое вло­же­на бы­ла вся ду­ша, ко­то­ро­му от­да­ны бы­ли все за­бо­ты и нрав­ствен­ная энер­гия. А по­том воз­ни­ка­ет во­прос: ку­да же де­вать этих несчаст­ных 32 че­ло­ве­ка – де­тей, что в при­юте те­перь на­шли се­бе при­ста­ни­ще и лас­ку? Ко­му они нуж­ны? Неуже­ли вы­гнать их опять на хо­лод, на ули­цу, вер­нуть их в преж­ние ме­ста страш­ной бед­но­сти, по­ро­ка и нрав­ствен­но­го рас­тле­ния? Но это­го и пред­ста­вить нель­зя без сер­деч­но­го со­дро­га­ния, глу­бо­ко­го со­жа­ле­ния и слез. Что же ска­жет нам то­гда Хри­стос Спа­си­тель и Его Пре­чи­стая Ма­терь, во имя Ко­то­рых и со­здан был при­ют, во имя Ко­то­рых отер­ты и осу­ше­ны бы­ли дет­ские сле­зы и пред­при­ня­та бы­ла столь тя­же­лая и се­рьез­ная борь­ба с дет­скою по­роч­но­стью. Не ля­жет ли на всех нас, хри­сти­ан, ве­ли­кая нрав­ствен­ная от­вет­ствен­ность за небре­же­ние, пре­ступ­ную хо­лод­ность и по­стыд­ное рав­но­ду­шие к это­му ве­ли­ко­му и свя­то­му де­лу при­зре­ния бед­ных де­тей.
Доб­рые, от­зыв­чи­вые лю­ди, бра­тья и сест­ры! К вам мы ре­ша­ем­ся об­ра­тить­ся со слез­ной моль­бой: не дай­те по­гиб­нуть на­ча­то­му ве­ли­ко­му и свя­то­му де­лу при­зре­ния бед­ных, за­бро­шен­ных де­тей; спа­си­те, спа­си­те ра­ди Хри­ста наш дет­ский при­ют; сжаль­тесь над эти­ми несчаст­ны­ми детьми, по­мо­ги­те их ве­ли­ко­му го­рю, по­мо­ги­те на­шей ве­ли­кой бе­де и сво­и­ми по­силь­ны­ми леп­та­ми дай­те нам воз­мож­ность про­дол­жать свя­тое де­ло при­ю­та, де­ло при­зре­ния и вос­пи­та­ния бед­ных ни­щих де­тей. С ок­тяб­ря ме­ся­ца при при­юте от­кры­та цер­ков­но­при­ход­ская шко­ла. Под­дер­жи­те, обод­ри­те нас!
Ва­ша по­мощь те­перь так необ­хо­ди­ма нам, так до­ро­га; без нее де­ло при­ю­та по­гибнет. Не сму­щай­тесь тем, что вы не мо­же­те мно­го дать; помни­те, что и скуд­ная леп­та бед­ной вдо­ви­цы бы­ла вы­со­ко оце­не­на Гос­по­дом. "С ми­ру по нит­ке – го­ло­му ру­баш­ка", – го­во­рит на­род­ная муд­рость. Вся­кую по­мощь, как бы она ма­ла ни бы­ла, мы встре­тим с ве­ли­кою бла­го­дар­но­стью; за вся­кую по­силь­ную жерт­ву, иду­щую от чи­сто­го серд­ца, бу­дут бла­го­слов­лять вас эти несчаст­ные де­ти, бла­го­сло­вит вас и Сам Хри­стос Спа­си­тель и Ца­ри­ца Небес­ная, За­ступ­ни­ца всех скор­бя­щих и обез­до­лен­ных, и воз­да­дут вам сто­ри­цею за ва­ше ве­ли­кое де­ло люб­ви к си­ро­там и несчаст­ным де­тям...»^[9]
«14 де­каб­ря 1908 го­да в чай­ной Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти, что в го­ро­де Тве­ри на Мил­ли­он­ной ули­це, со­сто­я­лось об­щее со­бра­ние чле­нов озна­чен­но­го Об­ще­ства, на ко­то­рое бы­ли при­гла­ше­ны и ли­ца, так или ина­че вы­ра­зив­шие со­чув­ствие воз­ник­ше­му 22 ок­тяб­ря 1907 го­да при Вла­сьев­ском Об­ще­стве трез­во­сти дет­ско­му при­юту. Пред­се­да­тель Об­ще­ства трез­во­сти свя­щен­ник се­ла Вла­сье­ва отец Ни­ко­лай Ле­бе­дев сде­лал до­клад об­ще­му со­бра­нию, в ко­то­ром из­ло­жил ис­то­рию и мо­ти­вы от­кры­тия дет­ско­го при­ю­та при Об­ще­стве трез­во­сти, а так­же со­об­щил о по­стиг­ших при­ют несча­сти­ях (неуро­жае и по­жа­ре) и про­ис­шед­шем от­сю­да за­труд­ни­тель­ном его по­ло­же­нии в смыс­ле ма­те­ри­аль­но­го обес­пе­че­ния. Был пред­став­лен в со­бра­ние и про­ект из­ме­не­ния уста­ва Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти, по ко­то­ро­му пред­по­ла­га­лось ор­га­ни­зо­вать осо­бый По­пе­чи­тель­ный Со­вет для изыс­ка­ния средств на со­дер­жа­ние дет­ско­го при­ю­та и для за­ве­до­ва­ния им сов­мест­но с Об­ще­ством трез­во­сти. Пред­се­да­тель со­бра­ния свя­щен­ник твер­ской Ми­ро­но­сиц­кой церк­ви Ми­ха­ил Люб­ский внес сле­ду­ю­щее пред­ло­же­ние: "Преж­де чем при­сту­пить к об­суж­де­нию пред­ло­жен­но­го про­ек­та и из­брать чле­нов По­пе­чи­тель­но­го Со­ве­та, не бла­го­угод­но ли бу­дет со­бра­нию со­ста­вить ко­мис­сию из чле­нов Об­ще­ства трез­во­сти и сто­рон­них лиц, при­сут­ству­ю­щих на со­бра­нии, и по­ру­чить ей на ме­сте осмот­реть при­ют, вы­яс­нить сред­ства его со­дер­жа­ния, а за­тем ос­но­ва­тель­но об­су­дить во­прос об об­ра­зо­ва­нии По­пе­чи­тель­но­го Со­ве­та и свое за­клю­че­ние пред­ста­вить сле­ду­ю­ще­му об­ще­му со­бра­нию". Со­бра­ние еди­но­глас­но при­ня­ло это пред­ло­же­ние от­ца пред­се­да­те­ля и из­бра­ло ко­мис­сию...
2 фев­ра­ля 1909 го­да ко­мис­сия в со­ста­ве пя­ти лиц... по­се­ти­ла Вла­сьев­ский дет­ский при­ют...
Дет­ский при­ют по­ме­ща­ет­ся в до­воль­но об­шир­ном де­ре­вян­ном зда­нии, по­стро­ен­ном ра­нее для при­ю­та ал­ко­го­ли­ков. Зда­ние это сто­ит в по­ле, на от­кры­том ме­сте, в вер­сте от се­ла, на цер­ков­ной зем­ле. Внут­ри зда­ние раз­де­ля­ет­ся на две по­ло­ви­ны (вдоль) до­воль­но ши­ро­ким ко­ри­до­ром, по сто­ро­нам ко­то­ро­го рас­по­ло­же­ны ком­на­ты: класс­ная, кор­зи­ноч­ная ма­стер­ская, ру­ко­дель­ная для де­во­чек, квар­ти­ры за­ве­ду­ю­щей, ее по­мощ­ни­цы, пса­лом­щи­ка-учи­те­ля, две спаль­ные, сто­ло­вая и кух­ня. Де­ти бы­ли со­бра­ны в класс­ной ком­на­те, до­воль­но про­стор­ной, свет­лой и чи­стой. Всех де­тей 35: 24 маль­чи­ка и 11 де­во­чек, в воз­расте от 4 до 15 лет. Вы­гля­дят они как и во­об­ще де­ре­вен­ские школь­ни­ки. На неко­то­рых, прав­да, силь­но и за­мет­но вы­ра­жен от­пе­ча­ток по­роч­но­сти ро­ди­те­лей: непра­виль­ное стро­е­ние го­ло­вы, блед­ность ли­ца, боль­ные гла­за, сле­ды пар­ши. Дер­жат они се­бя непри­нуж­ден­но, но не гру­бо. Под ру­ко­вод­ством пса­лом­щи­ка они все про­пе­ли... несколь­ко цер­ков­ных пес­но­пе­ний и мо­литв. В вос­крес­ные и празд­нич­ные дни они по­ют в церк­ви на ле­вом кли­ро­се. На­ла­жи­ва­ет­ся цер­ков­но­при­ход­ская шко­ла, в ко­то­рой по­ка учит пса­лом­щик. Вос­пи­та­тель­ная часть, на­сколь­ко мож­но бы­ло за­ме­тить, по­став­ле­на до­воль­но хо­ро­шо... Мы сви­де­те­ли то­го, как де­ти при нас лас­ка­лись к от­цу Ни­ко­лаю... Яс­но, что они при­вя­за­ны к нему и по­ни­ма­ют, что он их при­ютил. Мы и в от­сут­ствии от­ца Ни­ко­лая опра­ши­ва­ли де­тей, хо­ро­шо ли им в при­юте, и по­лу­ча­ли один от­вет, что хо­ро­шо. И слу­жа­щие в при­юте ли­ца, как вид­но, пре­да­ны сво­е­му де­лу и лю­би­мы детьми. Нас де­ти встре­ти­ли с ра­до­стью и охот­но с на­ми раз­го­ва­ри­ва­ли. Кро­ме школь­ных за­ня­тий, маль­чи­ки за­ни­ма­ют­ся пле­те­ни­ем кор­зин из пру­тьев под ру­ко­вод­ством осо­бо­го ма­сте­ра, а де­воч­ки ши­тьем ру­ба­шек и пла­тьев для при­ю­та под ру­ко­вод­ством по­мощ­ни­цы за­ве­ду­ю­щей. Мы ви­де­ли ра­бо­ты маль­чи­ков и де­во­чек и на­шли их удо­вле­тво­ри­тель­ны­ми.
Спят де­ти на от­дель­ных кой­ках. По­сте­лью слу­жат ста­рые тю­фя­ки, по­кры­тые бе­лы­ми ко­лен­ко­ро­вы­ми про­сты­ня­ми. У каж­до­го по по­душ­ке. Оде­я­ла и шер­стя­ные и ват­ные. Ко­неч­но, по сред­ствам и об­ста­нов­ка. Хо­те­лось бы ви­деть все по­но­вее и по­чи­ще, но мож­но ми­рить­ся и с тем, что есть. Во вся­ком слу­чае, и эта об­ста­нов­ка луч­ше обык­но­вен­ной кре­стьян­ской, где де­тям при­хо­дит­ся ва­лять­ся чуть не на го­лом по­лу и оде­вать­ся лох­мо­тья­ми.
В сто­ло­вой до­воль­но чи­сто. Де­ти два ра­за в день пьют чай с хле­бом, ко­то­ро­го да­ет­ся вдо­воль. Едят щи со снет­ка­ми и ка­шу с пост­ным мас­лом, а в ско­ром­ные дни – щи с мя­сом, ка­шу и кар­то­фель. К чаю да­ет­ся бе­лый хлеб и ба­ран­ки.
По осмот­ре при­ю­та про­шли на скот­ный двор. Ско­та ока­за­лось – круп­но­го и мел­ко­го – 21 шту­ка. Скот обык­но­вен­ный, кре­стьян­ский. За недо­стат­ком кор­ма он несколь­ко за­мо­рен. При нас да­ва­ли ско­ту уже по­куп­ное се­но. А еще три ме­ся­ца пред­сто­ит кор­мить его. Рас­ход по этой ста­тье пред­ви­дит­ся весь­ма зна­чи­тель­ный.
При раз­го­во­ре с от­цом Ни­ко­ла­ем о сред­ствах со­дер­жа­ния при­ю­та вы­яс­ни­лось, что при­ют жи­вет в долг, ко­то­ро­го на­ко­пи­лось до 3 000 руб­лей и ко­то­рый с каж­дым днем на­рас­та­ет все боль­ше и боль­ше.
Ко­мис­сия, вполне со­чув­ствуя под­дер­жа­нию дет­ско­го при­ю­та, и от се­бя об­ра­ща­ет­ся к об­ще­ству с го­ря­чим при­зы­вом: под­дер­жи­те дет­ский при­ют в труд­ную для него ми­ну­ту сво­и­ми по­жерт­во­ва­ни­я­ми и не дай­те по­гиб­нуть доб­ро­му и по­лез­но­му на­чи­на­нию от­ца Ни­ко­лая!..»^[10]
В 1909 го­ду прав­ле­ние Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти опуб­ли­ко­ва­ло в «Твер­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях» от­чет о по­сту­пив­ших по­жерт­во­ва­ни­ях. Чле­ны прав­ле­ния пи­са­ли: «Прав­ле­ние Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти счи­та­ет дол­гом до­ве­сти до све­де­ния епар­хи­аль­но­го ду­хо­вен­ства и дру­гих доб­ро­воль­ных жерт­во­ва­те­лей, что дет­ский при­ют Об­ще­ства с Бо­жи­ею по­мо­щью, при со­дей­ствии доб­рых, от­зыв­чи­вых лю­дей про­дол­жа­ет пе­ре­жи­вать тя­же­лые ис­пы­та­ния, нис­по­слан­ные ему Про­ви­де­ни­ем. В на­сто­я­щее вре­мя в при­юте при­з­ре­ва­ет­ся 35 че­ло­век де­тей... В те­че­ние вре­ме­ни с 1 ок­тяб­ря 1908 го­да по 1 фев­ра­ля 1909 го­да на со­дер­жа­ние при­ю­та из­рас­хо­до­ва­но 1634 руб­ля 25 ко­пе­ек... на при­ход в те­че­ние озна­чен­но­го вре­ме­ни по­сту­пи­ло 891 рубль 39 ко­пе­ек; в чис­ле ко­их доб­ро­воль­ных по­жерт­во­ва­ний от при­чтов и церк­вей епар­хии, а так­же дру­гих част­ных лиц 549 руб­лей 32 ко­пей­ки. Ни­ка­ких по­со­бий ни­от­ку­да, кро­ме доб­ро­воль­ных по­жерт­во­ва­ний, при­ют за это вре­мя не по­лу­чал. Не имея воз­мож­но­сти, во из­бе­жа­ние рас­хо­дов, лич­но уве­дом­лять от­цов на­сто­я­те­лей церк­вей епар­хии и дру­гих част­ных бла­го­тво­ри­те­лей, при­слав­ших свои по­жерт­во­ва­ния на при­ют, каж­до­го в от­дель­но­сти, прав­ле­ние Об­ще­ства пе­ча­та­ет спи­сок жерт­во­ва­те­лей в "Твер­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях". – Как от­рад­но ви­деть и со­зна­вать, что неко­то­рые от­цы на­сто­я­те­ли церк­вей и дру­гие ли­ца с долж­ным хри­сти­ан­ским вни­ма­ни­ем и се­рьез­но­стью от­нес­лись к ве­ли­ко­му и свя­то­му де­лу при­зре­ния несчаст­ных бес­при­зор­ных де­тей, близ­ко при­ня­ли к серд­цу ве­ли­кое го­ре при­ю­та и де­тей его и ока­за­ли свое го­ря­чее со­дей­ствие в де­ле брат­ской ему по­мо­щи.
При­но­сим свою са­мую сер­деч­ную бла­го­дар­ность всем, от­клик­нув­шим­ся на наш при­зыв и при­слав­шим свои по­силь­ные леп­ты на де­ло при­ю­та, а так­же всем, по­тру­див­шим­ся в де­ле сбо­ра по­жерт­во­ва­ний на него, и при­зы­ва­ем на всех Бо­жие бла­го­сло­ве­ние и по­кров Ца­ри­цы Небес­ной за их от­зыв­чи­вость по­стиг­ше­му нас го­рю, за их хри­сти­ан­скую лю­бовь к этим несчаст­ным, ни­ко­му не нуж­ным де­тям; пусть зна­ют, что эти по­силь­ные леп­ты по­мо­га­ют нам спа­сать де­ло при­ю­та, и мы ве­рим, что оно не по­гибнет и мы с по­мо­щью доб­рых лю­дей пе­ре­жи­вем по­стиг­шее нас го­ре»^[11].
Од­на­ко, несмот­ря на ак­тив­ную де­я­тель­ность от­ца Ни­ко­лая по сбо­ру по­жерт­во­ва­ний, несмот­ря на по­сту­пив­шие по­жерт­во­ва­ния, ущерб от по­жа­ра был на­столь­ко су­ще­стве­нен, что его не уда­лось ком­пен­си­ро­вать, и впо­след­ствии при­ют при­шлось за­крыть.
Од­ним из глав­ных недо­стат­ков то­гдаш­не­го об­ще­ства бы­ла его ма­ло­про­све­щен­ность. Все про­све­ще­ние на­ро­да бы­ло со­сре­до­то­че­но толь­ко в Церк­ви и око­ло Церк­ви. Но как толь­ко кре­стья­нин от­хо­дил от Церк­ви, пе­ре­ста­вал по­се­щать храм, ин­те­ре­со­вать­ся ду­хов­ным, он тут же ока­зы­вал­ся окру­жен­ным бес­про­свет­ной тьмой. Ес­ли он был гра­мо­тен, то ока­зы­вал­ся пе­ред мо­рем ли­те­ра­ту­ры, обу­ча­ю­щей стра­стям и име­ю­щей раз­ру­ши­тель­ный ха­рак­тер как по от­но­ше­нию к че­ло­ве­че­ской лич­но­сти, так по от­но­ше­нию к го­су­дар­ству и со­ци­аль­ным ин­сти­ту­там. Чтобы хоть как-то со­дей­ство­вать про­све­ще­нию на­ро­да, и в осо­бен­но­сти кре­стьян, отец Ни­ко­лай ос­но­вал в 1909 го­ду жур­нал «К Све­ту», ко­то­рый из­да­вал­ся им до ре­во­лю­ции 1917 го­да, пре­кра­тив­шей вся­кую цер­ков­ную и куль­тур­ную де­я­тель­ность в из­да­тель­ском де­ле.
В пер­вом но­ме­ре жур­на­ла за 1910 год отец Ни­ко­лай пи­сал: «Тем­ные, зло­ве­щие ту­чи про­дол­жа­ют оку­ты­вать на­шу бед­ную, ис­стра­дав­шу­ю­ся ро­ди­ну. Ко­гда мыс­лен­ным взо­ром оки­нешь всю рус­скую зем­лю, ко­гда пред гла­за­ми пред­станет страш­ная кар­ти­на тех нестро­е­ний, тех язв, ко­то­рые разъ­еда­ют совре­мен­ную рус­скую жизнь, совре­мен­ное рус­ское об­ще­ство, как-то жут­ко ста­но­вит­ся на ду­ше; страш­ная бо­язнь, бо­язнь за бу­ду­щее Рос­сии, за бу­ду­щее рус­ско­го на­ро­да неволь­но за­кра­ды­ва­ет­ся в серд­це каж­до­го рус­ско­го че­ло­ве­ка, лю­бя­ще­го свою ро­ди­ну и пре­дан­но­го ей. На­чи­на­ют рас­ша­ты­вать­ся те устои, те ос­но­вы, на ко­то­рых ис­ко­ни по­ко­и­лась Русь пра­во­слав­ная, по­топ­та­ны, по­ру­га­ны те иде­а­лы, те ве­ро­ва­ния, те свя­тые за­ве­ты, ко­то­ры­ми жил пра­во­слав­ный рус­ский на­род, ко­то­ры­ми со­зи­да­лась его си­ла и мощь, мощь рус­ско­го го­су­дар­ства. Пра­во­слав­ный рус­ский на­род по­те­рял ве­ру в Бо­га, за­был Хри­ста Сво­е­го, за­был Его свя­тые за­ве­ты, оста­вил путь Прав­ды Бо­жи­ей и по­шел по рас­пу­тьям ве­ка се­го... Ведь ни для ко­го не тай­на то, что совре­мен­ное рус­ское об­ще­ство в боль­шин­стве сво­ем ста­ло со­вер­шен­но ин­диф­фе­рент­ным к во­про­сам ве­ры и ре­ли­гии и к са­мой Церк­ви Хри­сто­вой, как хра­ни­тель­ни­це этой ве­ры. Как для мно­гих рус­ских лю­дей преж­де свя­тые сло­ва: ве­ра, Бог, пра­во­сла­вие – ста­ли те­перь пу­сты­ми зву­ка­ми, ка­ким-то при­скорб­ным недо­ра­зу­ме­ни­ем, а Хри­стос, на­сто­я­щий, под­лин­ный Хри­стос – ка­ким-то пред­рас­суд­ком, ис­то­ри­че­ской ошиб­кой лю­дей. Как мно­гие ста­ра­ют­ся вы­со­кое, веч­ное уче­ние Хри­сто­во, са­мое хри­сти­ан­ство опро­верг­нуть и за­ме­нить его дру­ги­ми, че­ло­ве­че­ски­ми уче­ни­я­ми, а Хри­ста Бо­го­че­ло­ве­ка за­ме­нить про­стым че­ло­ве­ком. А с ослаб­ле­ни­ем ве­ры в Бо­га, этой ве­ли­кой свя­ты­ни, ве­ли­ко­го со­кро­ви­ща рус­ско­го на­ро­да, с за­бве­ни­ем Хри­ста и Его ве­ли­ких за­ве­тов, у рус­ско­го на­ро­да по­яви­лись но­вые по­ня­тия, но­вые ве­ро­ва­ния и иде­а­лы, но­вые за­ко­ны, за­ко­ны чи­сто че­ло­ве­че­ские, ино­гда со­вер­шен­но не со­глас­ные, про­тив­ные за­ко­нам Бо­же­ским. И по этим-то за­ко­нам рус­ский че­ло­век стал стро­ить свою жизнь, как лич­ную и се­мей­ную, так об­ще­ствен­ную и го­судар­ствен­ную. У совре­мен­но­го рус­ско­го об­ще­ства яви­лись но­вые по­ня­тия о че­сти, дол­ге, соб­ствен­но­сти, о че­ло­ве­ке и его на­зна­че­нии на зем­ле. Хи­ще­ние, гра­бе­жи за­ме­ни­ли преж­нее свя­щен­ное пра­во соб­ствен­но­сти; сво­бо­да как свое­во­лие, как пол­ная раз­нуз­дан­ность стра­стей, сво­бо­да от вся­ких за­ко­нов Бо­же­ских и че­ло­ве­че­ских, на­шла се­бе ши­ро­кий про­стор в рус­ской жиз­ни. За­мет­но, как по­сте­пен­но раз­ру­ша­ет­ся се­мей­ный очаг и свя­ты­ня се­мей­ной жиз­ни те­ря­ет свое преж­нее оба­я­ние, свою преж­нюю пре­лесть, и ме­сто ее за­нял утон­чен­ный и гру­бый от­кры­тый раз­врат. Стрем­ле­ние к чув­ствен­ным удо­воль­стви­ям, страсть к на­жи­ве, к день­гам по­сте­пен­но за­глу­ши­ли дру­гие, выс­шие, ду­хов­ные ин­те­ре­сы и все по­ко­ри­ли се­бе. Лич­ность че­ло­ве­ка обес­це­не­на. Убий­ство с це­лью гра­бе­жа, из-за ме­сти, по зло­бе; са­мо­убий­ство все­воз­мож­ных ви­дов – на поч­ве недо­воль­ства судь­бой, разо­ча­ро­ва­ния в жиз­ни, на поч­ве нуж­ды и тя­же­лых ли­ше­ний – ста­ли за­уряд­ным яв­ле­ни­ем совре­мен­ной рус­ской жиз­ни и пе­ре­ста­ли уже вол­но­вать рус­ское об­ще­ство, ле­де­нить ду­шу чи­та­те­ля.
Ис­сяк­ла хри­сти­ан­ская лю­бовь друг к дру­гу, вза­им­ное до­ве­рие, спра­вед­ли­вость и чест­ность, ми­ло­сер­дие к немощ­но­му бра­ту и со­стра­да­ние, а их за­ме­ни­ли черст­вый эго­изм, же­ла­ние, чтобы толь­ко се­бе бы­ло хо­ро­шо, за­висть, алч­ность, враж­да, нена­висть и зло­ба... И в рус­ском че­ло­ве­ке стал про­сы­пать­ся зверь... Пра­во­слав­ный рус­ский на­род остал­ся пра­во­слав­ным толь­ко по име­ни, а по жиз­ни сво­ей стал языч­ни­ком, и да­же ху­же его.
За­гля­ни­те те­перь в де­рев­ню, и там так ма­ло от­рад­но­го, свет­ло­го. В де­ле ин­диф­фе­рент­но­сти к ре­ли­гии, рав­но­ду­шия к ве­ре, Церк­ви Хри­сто­вой, к ее за­ве­там де­рев­ня идет быст­ры­ми ша­га­ми; в нрав­ствен­ном от­но­ше­нии про­стой на­род в по­след­нее вре­мя страш­но опу­стил­ся, оди­чал, озло­бил­ся; в ма­те­ри­аль­ном от­но­ше­нии по­ло­жи­тель­но об­ни­щал, до­шел до го­ло­дов­ки. Неуро­жаи по­след­них лет, от­сут­ствие за­ра­бот­ков, па­де­ние про­мыс­лов страш­но по­до­рва­ли бла­го­со­сто­я­ние де­рев­ни и до­ве­ли кре­стьян­ское хо­зяй­ство до пол­но­го упад­ка. За­бо­та о том, как бы с се­мьей не уме­реть с го­ло­да и до­жить до "но­ви", за­бо­та о на­сущ­ном кус­ке хле­ба за­пол­ни­ла все­це­ло рус­ско­го му­жи­ка, за­ня­ла его ум, его ду­шу; дру­гим за­про­сам, дру­гим ин­те­ре­сам, бо­лее вы­со­ким, ду­хов­ным не оста­ет­ся и ме­ста.
А тут еще это пьян­ство про­кля­тое, этот ужас­ный бич рус­ско­го на­ро­да, эта страш­ная, гной­ная яз­ва рус­ской жиз­ни окон­ча­тель­но под­та­чи­ва­ет здо­ро­вье, си­лы и ма­те­ри­аль­ное бла­го­со­сто­я­ние на­шей де­рев­ни, уби­ва­ет в ней все доб­рое, все свя­тое. Страш­ное пья­ное мо­ре все ши­ре и ши­ре раз­ли­ва­ет­ся по бед­ной рус­ской зем­ле и гро­зит со­вер­шен­но ее за­то­пить. Неис­чис­ли­мые, страш­ные бед­ствия несет оно до­ро­гой нам от­чизне. Де­рут­ся и ре­жут­ся бра­тья, и мать до­че­рей про­да­ет, плач, пес­ни, вой и про­кля­тья... А пи­тей­ное де­ло рас­тет... Сто­ном стонет рус­ская зем­ля от это­го страш­но­го би­ча че­ло­ве­че­ства, от это­го но­си­те­ля го­ря и стра­да­ний люд­ских, и страш­ною бо­лью в ду­ше этот стон раз­да­ет­ся... И хо­чет­ся, страш­но хо­чет­ся крик­нуть всем бра­тьям по ве­ре, всем рус­ским лю­дям: пра­во­слав­ные рус­ские лю­ди, до­ро­гие бра­тья, ку­да вы иде­те? Ведь вы сби­лись с пу­ти, и сча­стья, по­коя вне вам Хри­ста не най­ти... Опом­ни­тесь, вер­ни­тесь к Нему, Хри­стос все: Он – еди­ный веч­ный путь, Он – жизнь на­ша, Он – свет, Он – Са­ма Ис­ти­на...
И так по­сто­ян­но на­по­ми­нать лю­дям – бра­тьям о Бо­ге, о Хри­сте и прав­де Его, прав­де, по­ру­ган­ной и осме­ян­ной те­перь на зем­ле, звать лю­дей ко Хри­сту, к это­му Ис­тин­но­му Све­ту, про­све­ща­ю­ще­му и освя­ща­ю­ще­му вся­ко­го че­ло­ве­ка; го­во­рить о за­бы­тых че­ло­ве­че­ством ве­ли­ких и веч­ных за­ве­тах Бо­же­ствен­но­го Учи­те­ля, за­ве­тах прав­ды, ми­ра и люб­ви, и при све­те их раз­ре­шать все жгу­чие "про­кля­тые во­про­сы" совре­мен­ной жиз­ни, и на этих ве­ли­ких на­ча­лах пы­тать­ся пе­ре­стро­ить жизнь совре­мен­но­го об­ще­ства, от­дель­ных его чле­нов – вот од­на из за­дач на­ше­го жур­на­ла.
Вне­сти хо­тя бы сла­бые лу­чи све­та, лу­чи зна­ния и ве­ры в тем­ную, за­бы­тую, бед­ную де­рев­ню, по­мочь кре­стья­ни­ну со­ве­та­ми в его мно­го­труд­ной, пол­ной жи­тей­ской за­бо­ты и невзгод жиз­ни, до­ста­вить ему ра­зум­ное чте­ние, обод­рить, по­мочь тем, кто бре­дет по тя­же­лой жи­тей­ской до­ро­ге с жаж­дой зна­нья и ве­рой в гру­ди, без по­ня­тья о пра­ве и Бо­ге, как в под­зем­ной тюрь­ме без све­чи – вот еще ка­кую ра­бо­ту при­ни­ма­ет на се­бя наш жур­нал.
На­ри­со­вать, на­ко­нец, яр­ки­ми крас­ка­ми страш­ную кар­ти­ну пьян­ства на­род­но­го, ги­бель­ные по­след­ствия это­го страш­но­го зла для на­шей ро­ди­ны; кар­ти­ну раз­ло­же­ния от пьян­ства се­мьи, об­ще­ства, го­су­дар­ства; ука­зать, что пред­при­ни­ма­ет­ся про­тив это­го ужас­но­го би­ча че­ло­ве­че­ства у нас в Рос­сии, за гра­ни­цей; ска­зать, как бо­рют­ся луч­шие лю­ди на све­те за трез­вость свя­тую; ука­зать, как в по­след­нее вре­мя во мно­гих угол­ках пра­во­слав­ной на­шей Ру­си за­го­ра­ют­ся огонь­ки Бо­жье­го трез­во­го де­ла; при­звать на эту свя­тую борь­бу но­вые луч­шие си­лы от­чиз­ны; по­мочь тем, кто из­ны­ва­ет под бре­ме­нем пьян­ствен­ной стра­сти и ищет из нее вы­хо­да, под­дер­жать и объ­еди­нить всех тру­же­ни­ков на ни­ве на­род­но­го отрезв­ле­ния, спло­тить их в од­ну друж­ную се­мью, од­ну мо­гу­чую рать и пой­ти от­кры­той вой­ной про­тив страш­но­го вра­га ро­ди­ны – пьян­ства на­род­но­го; из­гнать его, из­гнать со­вер­шен­но из род­ной стра­ны, осво­бо­дить рус­ский на­род от тя­же­ло­го раб­ства его – вот за что бу­дет ра­то­вать наш жур­нал. По­ве­дем эту борь­бу во сла­ву Бо­жию, по чув­ству хри­сти­ан­ской люб­ви к ближ­не­му, под по­кро­вом свя­той Церк­ви Хри­сто­вой.
И так все, что спо­соб­но бу­дет разо­гнать зло­ве­щие ту­чи, оку­тав­шие на­шу от­чиз­ну, что мо­жет хоть от­ча­сти осла­бить сгу­стив­шу­ю­ся во­круг нас страш­ную тьму, все, что мо­жет по­бу­дить в че­ло­ве­ке доб­рые, теп­лые чув­ства, что мо­жет воз­бу­дить в ду­ше его жаж­ду прав­ды, ми­ра, добра и люб­ви, укреп­лять и раз­ви­вать в нем эти свя­тые на­ча­ла – най­дет ме­сто на стра­ни­цах на­ше­го жур­на­ла. Не лег­ка на­ша за­да­ча; чув­ству­ем, что мы сла­бы, немощ­ны, чтобы спра­вить­ся с ней, но мы креп­ко, свя­то ве­рим в то, что луч­шие, от­зыв­чи­вые лю­ди рус­ской зем­ли, бо­ле­ю­щие ее яз­ва­ми и неду­га­ми и страст­но же­ла­ю­щие ей об­нов­ле­ния и спа­се­ния, от­клик­нут­ся на наш страст­ный при­зыв и по­мо­гут нам сво­и­ми зна­ни­я­ми, опы­том... со­ве­та­ми; по­мо­гут нам дер­жать креп­ко то вы­со­кое зна­мя, ко­то­рое пи­шем мы на на­шем жур­на­ле, мы ве­рим, что в этом ду­хов­ном об­ще­нии на­шем с до­ро­ги­ми чи­та­те­ля­ми, в этом тес­ном еди­не­нии с ни­ми мы по­черп­нем для се­бя нуж­ную си­лу и мощь, мы ве­рим, что в этой друж­ной сов­мест­ной ра­бо­те на поль­зу до­ро­го­го рус­ско­го на­ро­да за­лог на­ше­го де­ла, вер­ный успех на­ше­го жур­на­ла. Итак: кто жив че­ло­век? – От­зо­ви­ся... К Све­ту, бра­тья, к Све­ту, до­ро­гие чи­та­те­ли! С Бо­гом, за де­ло!..»^[12]
Как ча­сто бы­ва­ет, но­вое доб­рое де­ло сра­зу же встре­ти­ло пре­пят­ствия и за­труд­не­ния. Свя­щен­ник Вет­лин так опи­сы­ва­ет их в ста­тье, опуб­ли­ко­ван­ной в «Твер­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях»: «В де­каб­ре 1909 го­да епар­хи­аль­ный съезд ду­хо­вен­ства Твер­ской епар­хии сов­мест­но с пред­ста­ви­те­ля­ми от ми­рян – цер­ков­ны­ми ста­ро­ста­ми при­знал необ­хо­ди­мым, в це­лях борь­бы с пьян­ством, от­крыть Гу­берн­ское Об­ще­ство трез­во­сти. Это Об­ще­ство долж­но объ­еди­нить все част­ные об­ще­ства трез­во­сти в гу­бер­нии. Ор­га­ни­за­цию Гу­берн­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти съез­ду бы­ло угод­но по­ру­чить свя­щен­ни­ку се­ла Вла­сье­ва от­цу Ни­ко­лаю Ле­бе­де­ву. Через ме­сяц по окон­ча­нии за­ня­тий съез­да отец Ни­ко­лай Ле­бе­дев уже всту­пил на путь прак­ти­че­ско­го осу­ществ­ле­ния по­же­ла­ний съез­да, и 31 ян­ва­ря вы­шел в свет пер­вый но­мер из­да­ва­е­мо­го им жур­на­ла "К Све­ту". Из­да­ние жур­на­ла пред­при­ня­то с тою це­лью, чтобы все ду­хо­вен­ство епар­хии в пол­ном сво­ем со­ста­ве по­лу­чи­ло воз­мож­ность вы­ска­зать свои ду­мы и суж­де­ния по во­про­су о ра­цио­наль­ной борь­бе со страш­ным би­чом че­ло­ве­че­ства – ал­ко­го­лиз­мом. Отец Ни­ко­лай Ле­бе­дев, по­нят­но, не мог взять на се­бя од­но­го всю от­вет­ствен­ность за ор­га­ни­за­цию об­ще­е­пар­хи­аль­но­го де­ла. Де­ло борь­бы с пьян­ством не есть де­ло од­но­го от­ца Ни­ко­лая. Это де­ло все­го ду­хо­вен­ства и всех ми­рян епар­хии, де­ло всей Церк­ви. И необ­хо­ди­мо, чтобы вся эта Цер­ковь, в пол­ном сво­ем со­ста­ве, как жи­вая ор­га­ни­за­ция, оду­хо­тво­рен­ная од­ним Ду­хом Бо­жи­им, взя­лась за это де­ло.
Необ­хо­ди­мо, чтобы все лю­ди, под­няв­ши­е­ся до ура­зу­ме­ния выс­ших за­дач жиз­ни, вло­жи­ли свои си­лы, свою энер­гию в ве­ли­кое де­ло борь­бы с ал­ко­го­лиз­мом. Но ини­ци­а­ти­ва здесь, несо­мнен­но, при­над­ле­жит ду­хо­вен­ству, по­то­му что ведь ему вве­ре­ны Бо­гом за­бо­ты о бла­го­со­сто­я­нии свя­тых Бо­жи­их церк­вей.
И нель­зя пред­по­ло­жить, что ду­хо­вен­ство от­не­сет­ся рав­но­душ­но к ис­пол­не­нию сво­е­го свя­щен­но­го дол­га.
Несмот­ря на то, что жур­нал "К Све­ту" вы­шел толь­ко в ко­ли­че­стве пя­ти но­ме­ров и не мог быть еще до­ста­точ­но по­пуля­ри­зи­ро­ван, уже по­лу­че­ны са­мые бла­го­при­ят­ные от­зы­вы о нем...
Но при са­мом сим­па­тич­ном от­но­ше­нии от­дель­ных лиц к но­во­му жур­на­лу он все-та­ки не мо­жет иметь успе­ха, по­ка все епар­хи­аль­ное ду­хо­вен­ство не под­дер­жит его сво­им вни­ма­ни­ем. До 1 мар­та в ре­дак­ции жур­на­ла бы­ло всех под­пис­чи­ков толь­ко 70 че­ло­век (по­ло­ви­на из них – ли­ца свет­ских зва­ний), и боль­шин­ство под­пи­са­лись на пол­го­да. От роз­нич­ной про­да­жи пер­вых трех но­ме­ров ре­дак­ция по­лу­чи­ла 30 руб­лей 35 ко­пе­ек...
Оче­вид­но, что ес­ли ре­дак­ци­он­ная кас­са бу­дет дол­го на­хо­дить­ся в та­ких же усло­ви­ях, в ко­то­рых она на­хо­дит­ся сей­час, то очень ско­ро ис­сякнет неболь­шая сум­ма (217 руб­лей), со­бран­ная на епар­хи­аль­ном съез­де на ор­га­ни­за­цию Епар­хи­аль­но­го Об­ще­ства трез­во­сти... Дру­гих средств у ре­дак­ции нет. Гу­берн­ское по­пе­чи­тель­ство о на­род­ной трез­во­сти на прось­бу о под­держ­ке жур­на­ла от­ве­ти­ло по­ка от­ка­зом. При­ни­мать ка­кие-ли­бо ме­ры к ор­га­ни­за­ции при­ну­ди­тель­ной под­пис­ки ре­дак­ция на­хо­дит неумест­ным. Что же де­лать? От­кры­ва­ет­ся ди­лем­ма: или ду­хо­вен­ство долж­но под­дер­жать то де­ло, ко­то­рое на­ча­то им на епар­хи­аль­ном съез­де, или оно бу­дет сви­де­те­лем смер­ти на­ча­то­го им бла­го­род­но­го де­ла. Ко­неч­но, ре­дак­тор-из­да­тель жур­на­ла "К Све­ту" свя­щен­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев пред­при­мет все ме­ры к то­му, чтобы жур­нал не умер. Ведь ед­ва ли най­дут­ся лю­ди, ко­то­рые на по­хо­ро­нах мо­ло­до­го жур­на­ла бу­дут ра­до­вать­ся! И чтобы не до­став­лять ду­хо­вен­ству огор­че­ния, отец Ни­ко­лай Ле­бе­дев бу­дет на­пря­гать все свои си­лы, бу­дет изыс­ки­вать сред­ства... При­по­ми­наю, на­при­мер, та­кой факт. Встре­чаю од­на­жды от­ца Ни­ко­лая в Тве­ри. Уста­лый, блед­ный... Спра­ши­ваю: в чем де­ло? Да вот хо­дил к од­но­му из чле­нов эме­ри­таль­ной кас­сы, от­ве­ча­ет отец Ни­ко­лай, хо­тел вы­яс­нить во­прос, не мо­гу ли по­лу­чить об­рат­но все свои эме­ри­таль­ные взно­сы, сде­лан­ные в те­че­ние 15-ти лет. День­ги крайне нуж­ны для при­ю­та ма­ло­лет­них. При­ют ос­но­ван на сред­ства Об­ще­ства трез­во­сти, а у Об­ще­ства де­нег сей­час нет. На­до же как-ни­будь под­дер­жи­вать об­ще­ствен­ное де­ти­ще! Вся­ко­му из­вест­но, как рев­ни­во ду­хо­вен­ство обе­ре­га­ет свои эме­ри­таль­ные взно­сы. Эти взно­сы до из­вест­ной сте­пе­ни за­стра­хо­вы­ва­ют его от го­ло­до­вок в слу­чае ин­ва­лид­но­сти. Но отец Ни­ко­лай бла­го свое лич­ное и бла­го сво­ей се­мьи при­но­сит в жерт­ву бла­гу об­ще­ствен­но­му. Да и мог ли он еще быть уве­рен, что его жерт­ва даст опре­де­лен­ные бла­го­при­ят­ные ре­зуль­та­ты? Кто зна­ет, сколь­ко борь­бы с са­мим со­бой, сколь­ко нрав­ствен­ных стра­да­ний пе­ре­нес че­ло­век, преж­де чем ре­шил­ся на та­кой шаг. Те­перь, по-ви­ди­мо­му, судь­ба го­то­вит от­цу Ни­ко­лаю но­вое ис­пы­та­ние. По­ру­чен­ное ему об­ще­ствен­ное де­ло бли­зит­ся к кри­зи­су, бла­го­да­ря рав­но­ду­шию са­мо­го об­ще­ства. И у ко­го же под­ни­мет­ся ру­ка, чтобы ука­зать от­цу Ни­ко­лаю на его эме­ри­таль­ные взно­сы как на ис­точ­ник для по­кры­тия де­фи­ци­та по из­да­нию но­во­го жур­на­ла?
Че­ло­век взял на се­бя огром­ный, от­вет­ствен­ный труд. Чер­но­вая сто­ро­на ра­бо­ты ед­ва ли мо­жет быть за­мет­на для по­сто­рон­не­го гла­за, ед­ва ли мо­жет быть учте­на по до­сто­ин­ству ли­ца­ми, не со­при­ка­са­ю­щи­ми­ся с те­ми усло­ви­я­ми, в ко­то­рых на­хо­дит­ся во­об­ще ре­дак­тор­ское и из­да­тель­ское де­ло. Че­ло­век му­ча­ет­ся, тер­за­ет­ся, рас­хо­ду­ет си­лы, здо­ро­вье. Ра­бо­та­ет бес­плат­но. Неуже­ли мож­но прой­ти ми­мо этой ра­бо­ты? Толь­ко по­дой­ти, по­смот­реть и ид­ти даль­ше.
А меж­ду тем но­вый пе­чат­ный ор­ган мог бы на­хо­дить­ся в осо­бо бла­го­при­ят­ных усло­ви­ях, ес­ли бы это­го по­же­ла­ло ду­хо­вен­ство. В на­шей епар­хии име­ет­ся око­ло 1200 при­чтов. В каж­дом при­чте – minimum два ли­ца. По­лу­ча­ет­ся це­лая ар­мия слу­жи­те­лей сло­ва в ко­ли­че­стве 2500 че­ло­век. Каж­дый из них мо­жет быть кор­ре­спон­ден­том. Каж­дый мо­жет взять на се­бя нрав­ствен­ное обя­за­тель­ство хо­тя бы од­на­жды в ме­сяц да­вать со­об­ще­ния о раз­ных яв­ле­ни­ях мест­ной жиз­ни. Же­ла­тель­ны со­об­ще­ния по пре­иму­ще­ству о свет­лых, доб­рых про­яв­ле­ни­ях жиз­ни. Ведь в каж­дом при­хо­де есть что-ни­будь свое, ти­пич­ное, ин­те­рес­ное, до­стой­ное об­суж­де­ния, об­ще­ствен­но­го вни­ма­ния. Ес­ли где и за­ме­ча­ет­ся ду­хов­ная бед­но­та, то мож­но на­де­ять­ся, что по ме­ре увле­че­ния но­си­те­лей куль­ту­ры пе­чат­ным сло­вом эта бед­но­та со­кра­тит­ся, усту­пит ме­сто по­ло­жи­тель­ной, твор­че­ской ра­бо­те. Свя­щен­ни­ки, как за­ко­но­учи­те­ли в зем­ских и цер­ков­но­при­ход­ских шко­лах, мог­ли бы при­гла­сить школь­ных де­я­те­лей к уча­стию в епар­хи­аль­ном ор­гане. Несо­мнен­но, на­шлись бы как в го­род­ских, так и сель­ских при­хо­дах ин­тел­ли­гент­ные лю­ди, ко­то­рые, по пред­ло­же­нию пас­ты­рей церк­ви, мог­ли бы вне­сти леп­ту сво­е­го тру­да в об­щее де­ло. На­ко­нец, у нас есть Ду­хов­ная се­ми­на­рия с боль­шим пер­со­на­лом слу­жа­щих лиц, есть два епар­хи­аль­ных жен­ских учи­ли­ща, есть семь ду­хов­ных муж­ских учи­лищ. Во всех этих учеб­ных за­ве­де­ни­ях есть хо­ро­шие све­жие си­лы, ко­то­рые, по-ви­ди­мо­му, не име­ют ни­ка­ких ос­но­ва­ний оста­вать­ся рав­но­душ­ны­ми ко вся­ко­го ро­да доб­рым об­ще­ствен­ным на­чи­на­ни­ям. И ес­ли жур­нал "К Све­ту" ко­го-ли­бо из нас не удо­вле­тво­ря­ет, ес­ли мы на­хо­дим в нем недо­стат­ки, то ведь от нас же за­ви­сит и устра­не­ние этих недо­стат­ков. Блед­но­та пе­чат­ных ор­га­нов в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни за­ви­сит от на­шей ду­хов­ной ане­мии, от на­шей инерт­но­сти, от на­ших эго­и­сти­че­ских ин­стинк­тов, от на­шей на­клон­но­сти к буд­нич­но­му, обы­ва­тель­ско­му "про­зя­ба­нию".
Мне при­хо­ди­лось слы­шать до­воль­но ори­ги­наль­ные суж­де­ния о но­вом жур­на­ле. На­хо­дят, на­при­мер, что жур­нал не мо­жет иметь боль­шо­го рас­про­стра­не­ния по­то­му, что он ста­вит слиш­ком уз­кую цель – борь­бу за трез­вость. "Ес­ли я не пья­ни­ца, – рас­суж­да­ет глу­бо­ко­мыс­лен­ный "кри­тик", – то за­чем же я бу­ду чи­тать жур­нал и вы­пи­сы­вать его! Те­перь слиш­ком мно­го пе­ча­та­ет­ся ма­те­ри­а­ла, и вы­ду­мы­вать но­вый ор­ган – бес­по­лез­ная рос­кошь!" Но пред­ста­вим се­бе, что по­доб­ны­ми "кри­ти­че­ски­ми" мыс­ля­ми за­ра­зят­ся все де­я­те­ли пе­чат­но­го сло­ва. Ведь то­гда па­дет все пе­чат­ное де­ло! Вся ли­те­ра­ту­ра – эта гор­дость че­ло­ве­че­ско­го ду­ха – долж­на по­гиб­нуть, по­то­му что в сущ­но­сти нет ни­че­го но­во­го под солн­цем, и все, о чем бу­дет го­во­рить ли­те­ра­ту­ра зав­тра, бы­ло уже ска­за­но несколь­ко ве­ков на­зад. По­гибнет ли­те­ра­ту­ра, по­гиб­нут, в част­но­сти, пе­чат­ные ор­га­ны борь­бы с пьян­ством, и оста­нут­ся од­ни... "трак­ти­ры с креп­ки­ми на­пит­ка­ми". Да ес­ли "кри­ти­ки" и не стра­да­ют сла­бо­стью к креп­ким на­пит­кам, то это об­сто­я­тель­ство еще не да­ет им пра­ва иг­но­ри­ро­вать про­ти­во­пьян­ствен­ную ли­те­ра­ту­ру. Не каж­дый же чи­та­тель спо­со­бен, на­при­мер, на­ру­шить вось­мую за­по­ведь, но ни­кто не бу­дет от­ри­цать необ­хо­ди­мость глас­но­сти по от­но­ше­нию к на­ру­ши­те­лям прав чу­жой соб­ствен­но­сти. Не каж­дый обы­ва­тель со­гла­сит­ся при­знать се­бя ви­нов­ным в на­ру­ше­нии це­ло­муд­рия, но ед­ва ли кто бу­дет от­ри­цать поль­зу ли­те­ра­ту­ры, при­зы­ва­ю­щей к борь­бе с без­нрав­ствен­но­стью, и так да­лее.
Из­вест­но, что свя­ти­тель Ди­мит­рий Ро­стов­ский, пла­ме­нев­ший ог­нем борь­бы за ис­ти­ну Хри­сто­ву, вы­со­ко ста­вил зна­че­ние пе­чат­но­го сло­ва. Он пи­шет: "Бог о ле­то­пи­са­нии мене не ис­тя­жет. А о сем, аще мол­чать про­тив рас­коль­ни­ков бу­ду, ис­тя­жет. Не спит страж, стре­гий но­щию: не по­до­ба­ет и ду­хов­на­го ста­да пас­ты­рю сон­ли­ву бы­ти. Ре­че­ся во псал­мех: не во­з­дрем­лет, не уснет хра­няй Из­ра­и­ля". И в дру­гом ме­сте: "уст­ная бе­се­да близ ток­мо слы­шит­ся, а яже пи­са­нию пре­да­ют­ся, та и в кон­цы все­лен­ныя про­ис­хо­дят"...
Ес­ли при­чт, по недо­стат­ку лич­ных средств, не най­дет воз­мож­ным в год уде­лить три руб­ля на вы­пис­ку жур­на­ла, то на­сто­я­тель церк­ви мо­жет пред­ло­жить цер­ков­но­му ста­ро­сте вы­пи­сать жур­нал на доб­ро­воль­ные при­ход­ские по­жерт­во­ва­ния, при­чем сле­ду­ет ука­зать на про­то­ко­лы епар­хи­аль­но­го съез­да, где вы­ра­же­но со­гла­сие цер­ков­ных ста­рост на ор­га­ни­за­цию Гу­берн­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти. Та­кие ко­опе­ра­ти­вы – как кре­дит­ные то­ва­ри­ще­ства, по­тре­би­тель­ские лав­ки, об­ще­ства трез­во­сти, а так­же биб­лио­те­ки и чи­таль­ни мо­гут вы­пи­сать жур­нал без осо­бо­го ущер­ба для сво­е­го бюд­же­та. Во вся­ком слу­чае необ­хо­ди­мо, чтобы каж­дый при­ход вы­пи­сал по од­но­му эк­зем­пля­ру жур­на­ла. То­гда бу­дет пра­виль­но по­став­ле­но из­да­тель­ское де­ло, жур­нал с че­стью вы­пол­нит воз­ло­жен­ную на него мис­сию, и оста­нут­ся сред­ства для даль­ней­шей ор­га­ни­за­ции Гу­берн­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти...»^[13]
Во все вре­мя су­ще­ство­ва­ния жур­на­ла «К Све­ту» все за­бо­ты, вся тя­го­та еже­днев­ных тру­дов ле­жа­ла на от­це Ни­ко­лае. Вот как пи­сал об этом один из со­труд­ни­ков жур­на­ла: «...К ве­ли­чай­ше­му со­жа­ле­нию, № 1 жур­на­ла "К Све­ту", как ви­ди­те, слиш­ком за­поз­дал сво­им вы­хо­дом. Ко­неч­но, мно­гие об­ви­нят ре­дак­цию, – "по­ле­ни­лась ре­дак­ция" – на­вер­ное, ска­жут неко­то­рые из вас. Нет, дру­зья! Слиш­ком труд­на при оди­но­че­стве, слиш­ком "кро­пот­на" ра­бо­та по со­став­ле­нию но­ме­ра жур­на­ла, а осо­бен­но в пер­вый ме­сяц но­во­го го­да. Тут и пе­ре­пис­ка с сот­ней ре­дак­ций об объ­яв­ле­ни­ях, и пе­ре­пис­ка с чи­та­те­ля­ми и со­труд­ни­ка­ми, кон­так­ты с ти­по­гра­фи­ей, с поч­той, со слу­жа­щи­ми... сло­вом, что-то невы­ра­зи­мое тво­рит­ся в каж­дой ре­дак­ции в на­ча­ле го­да, а осо­бен­но там, где при­хо­дит­ся ра­бо­тать оди­но­ко, без по­мощ­ни­ков, и я удив­ля­юсь, как это не "сва­лит­ся" от пе­ре­утом­ле­ния наш глу­бо­ко­ува­жа­е­мый ре­дак­тор отец Ни­ко­лай...
Как слож­на ре­дак­ци­он­ная ра­бо­та. Пом­ню, как ча­сто с от­цом ре­дак­то­ром мы си­де­ли "на­про­лет" це­лые но­чи над со­став­ле­ни­ем жур­на­ла, ис­прав­ляя ру­ко­пи­си, де­лая мел­кие за­мет­ки, про­ве­ряя кор­рек­ту­ру и то­му по­доб­ное, и верь­те, чи­та­тель, лег­че во­зить во­ду на се­бе, чем эта ра­бо­та по из­да­нию жур­на­ла. Каж­дый но­мер "в бо­лез­нях" рож­да­ла ре­дак­ция. Про­жив че­ты­ре ме­ся­ца под од­ной кров­лей с от­цом ре­дак­то­ром, я при по­мо­щи доб­рых лю­дей "при­стро­ил­ся" в ка­зен­ное учре­жде­ние, но свя­зи с при­ютив­шим ме­ня жур­на­лом я не по­ки­даю и сей­час. Но, несо­мнен­но, мно­го по­мо­гать ре­дак­ции я уже не мо­гу... А отец ре­дак­тор все неуто­ми­мо ра­бо­та­ет и ра­бо­та­ет и, ко­неч­но, в "бо­лез­нях рож­да­ет ча­до свое"...»^[14]
За три го­да сво­е­го су­ще­ство­ва­ния жур­нал об­ра­тил на се­бя вни­ма­ние чи­та­те­лей и в дру­гих епар­хи­ях, все ча­ще ста­ли пе­ча­тать­ся о нем по­ло­жи­тель­ные от­кли­ки как об од­ном из луч­ших жур­на­лов, ко­то­рый пред­став­ля­ет ин­те­рес не толь­ко для кре­стьян, но и для об­ра­зо­ван­ных лю­дей. Один из свя­щен­ни­ков Во­лын­ской епар­хии опуб­ли­ко­вал в «Во­лын­ских епар­хи­аль­ных ве­до­мо­стях» та­кой от­зыв о жур­на­ле: «Жур­на­лы все боль­ше на­пол­ня­ют­ся объ­яв­ле­ни­я­ми об от­кры­тии под­пи­сок на 1913 год...
Но вот важ­ный во­прос: ка­кой жур­нал в на­сто­я­щее вре­мя бо­лее все­го при­го­ден для на­род­но­го чте­ния, при­том до­ступ­ный для каж­дой церк­ви по цене?!
Пи­шу­щий эти стро­ки дав­но и мно­го этим во­про­сом ин­те­ре­со­вал­ся; не один год он тра­тил по несколь­ко руб­лей сво­их де­нег на вы­пис­ку жур­на­лов... для при­хо­жан, по­ка на­ко­нец не оста­но­вил­ся на жур­на­ле "К Све­ту", ко­то­рый по­нра­вил­ся кре­стья­нам и очень по­ле­зен для них. Впро­чем, я дол­жен ого­во­рить­ся. Жур­нал "К Све­ту" с удо­воль­стви­ем и поль­зой мог бы быть про­чи­тан и каж­дым об­ра­зо­ван­ным че­ло­ве­ком, со­чув­ству­ю­щим про­све­ще­нию на­ро­да в ду­хе ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ном, а пас­тырь, кро­ме то­го, мог бы вос­поль­зо­вать­ся им, как от­лич­ным по­со­би­ем при ве­де­нии вне­бо­го­слу­жеб­ных со­бе­се­до­ва­ний с на­ро­дом.
По­ме­щая в жур­на­ле "К Све­ту" ста­тьи, меж­ду ко­то­ры­ми про­хо­дят чрез все но­ме­ра жур­на­ла ин­те­рес­ные по со­дер­жа­нию и кар­тин­но­му из­ло­же­нию и во­об­ще очень на­зи­да­тель­ные рас­ска­зы, по­ве­сти, очер­ки на раз­но­об­раз­ные те­мы: про­тив неве­рия, про­тив пьян­ства и за трез­вость, про­тив ху­ли­ган­ства, сквер­но­сло­вия и так да­лее, – отец Ни­ко­лай Ле­бе­дев (из­да­тель-ре­дак­тор), оче­вид­но, бо­ле­ет ду­шою за по­гиб­ше­го бра­та и мно­го тру­дит­ся для то­го, чтобы внед­рить в серд­цах на­ро­да ве­ру в Бо­га, страх Бо­жий, чест­ность, трез­вость и дру­гие доб­ро­де­те­ли. Ши­ро­кий от­дел уде­лен ан­ти­ал­ко­голь­ной ли­те­ра­ту­ре. В каж­дом но­ме­ре жур­на­ла по­ме­ща­ют­ся весь­ма на­зи­да­тель­ные сти­хо­тво­ре­ния, на­пи­сан­ные бла­го­звуч­но (мно­гие го­дят­ся для за­учи­ва­ния детьми в шко­ле). Есть крат­кий от­дел – "Цер­ков­но-об­ще­ствен­ный". Во­об­ще жур­нал раз­но­об­раз­ный по со­дер­жа­нию. Меж­ду про­чим, имея же­ла­ние рас­ши­рить рам­ки сво­е­го жур­на­ла (ко­неч­но, при усло­вии до­ста­точ­но­го для это­го чис­ла под­пис­чи­ков), из­да­тель при­гла­ша­ет в со­труд­ни­ки свя­щен­ни­ков и дру­гих лиц, спо­соб­ных сво­им сло­вом "за­жечь серд­ца лю­дей".
Я вы­ска­зал свой взгляд на до­сто­ин­ства жур­на­ла "К Све­ту", а так­же от­ме­тил от­но­ше­ние кре­стьян к нему. Неболь­шие день­ги (2 руб­ля 30 ко­пе­ек) при­шлось бы пас­ты­рю за­тра­тить из цер­ков­ных сумм для то­го, чтобы са­мо­му убе­дить­ся – прав ли я был, ре­ко­мен­дуя для вы­пис­ки на­ро­ду жур­нал "К Све­ту"...»^[15]
15 де­каб­ря 1913 го­да, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни уси­ли­я­ми от­ца Ни­ко­лая, в Твер­ской епар­хии со­сто­я­лось от­кры­тие Епар­хи­аль­но­го Об­ще­ства борь­бы с на­род­ным пьян­ством.
«...От­кры­тие об­ще­ства, по мыс­ли вы­со­ко­прео­свя­щен­ней­ше­го ар­хи­епи­ско­па Ан­то­ния, при­уро­че­но бы­ло ко вре­ме­ни епар­хи­аль­но­го съез­да ду­хо­вен­ства, дабы тем дать воз­мож­ность же­ла­ю­щим де­пу­та­там всту­пить в чис­ло его чле­нов и, та­ким об­ра­зом, с пер­вых же ша­гов его свя­зать с жиз­нью всей епар­хии, и на­зна­че­но бы­ло на 15 де­каб­ря.
В ка­фед­раль­ном со­бо­ре вы­со­ко­прео­свя­щен­ней­шим ар­хи­епи­ско­пом Ан­то­ни­ем бы­ла от­слу­же­на позд­няя ли­тур­гия в со­слу­же­нии рек­то­ра се­ми­на­рии ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на, про­то­и­е­ре­ев П.А. Со­ко­ло­ва, Н.Н. Бо­го­слов­ско­го, на­сто­я­те­ля Ни­ко­ло-Стол­пен­ской пу­сты­ни – игу­ме­на Ам­вро­сия и пред­ста­ви­те­лей из­вест­ных в Твер­ской епар­хии об­ществ трез­во­сти – вла­сьев­ско­го свя­щен­ни­ка Н.В. Ле­бе­де­ва и выш­не­во­лоц­ко­го Успен­ско­го от­ца И.И. Ви­но­гра­до­ва. По окон­ча­нии Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии и пре­крас­ной ре­чи вла­ды­ки Ан­то­ния о вре­де пьян­ства, о необ­хо­ди­мо­сти, зна­че­нии и це­лях от­кры­ва­е­мо­го Об­ще­ства трез­во­сти, был от­слу­жен тор­же­ствен­ный мо­ле­бен, в ко­то­ром при­ня­ли уча­стие и неко­то­рые де­пу­та­ты от ду­хо­вен­ства, и ру­ко­во­ди­те­ли об­ществ трез­во­сти в епар­хии. В час дня в го­род­ском ар­хи­ерей­ском до­ме, лю­без­но предо­став­лен­ном вы­со­ким хо­зя­и­ном вы­со­ко­прео­свя­щен­ней­шим Ан­то­ни­ем, при со­бра­нии го­род­ско­го ду­хо­вен­ства, де­пу­та­тов съез­да, как свя­щен­ни­ков, так и цер­ков­ных ста­рост... тор­же­ствен­но со­сто­я­лось и са­мое от­кры­тие Об­ще­ства в та­ком по­ряд­ке.
Вна­ча­ле хо­ром ар­хи­ерей­ских пев­чих бы­ло про­пе­то "Ца­рю Небес­ный", за­тем вы­со­ко­прео­свя­щен­ней­шим Ан­то­ни­ем ска­за­но бы­ло несколь­ко слов о за­да­чах от­кры­ва­е­мо­го Об­ще­ства и по­че­му имен­но от­кры­тие его при­уро­че­но ко вре­ме­ни епар­хи­аль­но­го съез­да. За­тем свя­щен­ни­ком Н. Ле­бе­де­вым про­чи­тан был устав Об­ще­ства, по­сле че­го хор ис­пол­нил 5-ю песнь ка­но­на на утре­ни в Ве­ли­кий Чет­верг "со­ю­зом люб­ве свя­зу­е­ми апо­сто­ли"... Огла­шен был спи­сок чле­нов Об­ще­ства, как дей­стви­тель­ных, то есть дав­ших обет без­услов­ной трез­во­сти (34 че­ло­ве­ка), так и чле­нов-со­труд­ни­ков (43 че­ло­ве­ка), то есть со­чув­ству­ю­щих це­лям Об­ще­ства, но не по­же­лав­ших взять на се­бя обя­за­тель­ства пол­но­го лич­но­го воз­дер­жа­ния от упо­треб­ле­ния спирт­ных на­пит­ков. По­сле че­го пред­се­да­тель Вла­сьев­ско­го Об­ще­ства трез­во­сти и ре­дак­тор-из­да­тель жур­на­ла "К Све­ту" свя­щен­ник Н. Ле­бе­дев ска­зал речь о важ­но­сти пе­ре­жи­ва­е­мо­го мо­мен­та для епар­хии, за­да­чах но­во­от­кры­ва­е­мо­го Об­ще­ства, необ­хо­ди­мо­сти для ду­хо­вен­ства по­дви­га пол­но­го лич­но­го воз­дер­жа­ния, по­дви­га, вы­зы­ва­е­мо­го пе­ре­жи­ва­е­мым ис­то­ри­че­ским мо­мен­том и по­ве­ли­тель­но на­ла­га­е­мо­го на каж­до­го пас­ты­ря его пас­тыр­ской со­ве­стью и вы­со­ким при­зва­ни­ем быть све­тиль­ни­ком для паст­вы и сво­ею жиз­нью по­да­вать при­мер па­со­мым. В за­клю­че­ние он го­ря­чо при­зы­вал ду­хо­вен­ство и луч­ших из ми­рян при­мкнуть к неот­лож­но­му и свя­то­му де­лу борь­бы со страш­ным злом на­шей ро­ди­ны, на­род­ным пьян­ством, и глу­бо­ко бла­го­да­рил вы­со­ко­прео­свя­щен­ней­ше­го вла­ды­ку Ан­то­ния за то, что он по­мог осу­ще­ствить та­кое доб­рое и неот­лож­ное де­ло, и вы­ра­зил на­деж­ду, что от­кры­тое Об­ще­ство под его муд­рым ру­ко­во­ди­тель­ством рас­цве­тет и окрепнет. Ар­хи­ерей­ский хор за­тем ис­пол­нил тро­парь бла­го­вер­но­му кня­зю Ми­ха­и­лу Твер­ско­му. Вы­со­ко­прео­свя­щен­ней­шим ар­хи­епи­ско­пом Ан­то­ни­ем вы­яс­не­ны бы­ли пра­ва и обя­зан­но­сти чле­нов дей­стви­тель­ных и чле­нов – со­труд­ни­ков и за­тем бы­ли про­из­ве­де­ны за­кры­той бал­ло­ти­ров­кой вы­бо­ры долж­ност­ных лиц. Пред­се­да­те­лем еди­но­глас­но был из­бран вла­ды­ка Ан­то­ний, то­ва­ри­щем его – рек­тор се­ми­на­рии ар­хи­манд­рит Ве­ни­а­мин, сек­ре­та­рем – свя­щен­ник се­ла Вла­сье­ва Н. Ле­бе­дев, кан­ди­да­том к нему – свя­щен­ник К. Вет­лин, чле­на­ми прав­ле­ния – свя­щен­ник Алек­сан­дро-Нев­ской церк­ви го­ро­да Тве­ри Л.И. Кры­лов, епар­хи­аль­ный мис­си­о­нер – свя­щен­ник И.И. Ильи­гор­ский и про­то­и­е­рей ка­фед­раль­но­го со­бо­ра П.А. Со­ко­лов – и кан­ди­да­та­ми к ним свя­щен­ник Ни­коль­ской церк­ви П.Х. Со­ко­лов и свя­щен­ник жен­ско­го мо­на­сты­ря А.К. Бе­не­ман­ский... Ор­га­ном Епар­хи­аль­но­го Об­ще­ства трез­во­сти из­бран жур­нал "К Све­ту", на что ре­дак­тор-из­да­тель по­след­не­го свя­щен­ник Н. Ле­бе­дев изъ­явил свое пол­ное со­гла­сие, а небес­ным по­кро­ви­те­лем Об­ще­ства – свя­той бла­го­вер­ный ве­ли­кий князь Ми­ха­ил Твер­ской...»^[16]
По­ни­мая, на­сколь­ко за­ви­сит ма­те­ри­аль­ное по­ло­же­ние кре­стьян от при­род­ных усло­вий, отец Ни­ко­лай ча­сто устра­и­вал бе­се­ды с ни­ми на сель­ско­хо­зяй­ствен­ные те­мы, он убеж­дал кре­стьян улуч­шать об­ра­бот­ку зем­ли, а так­же сле­дить за тем, чтобы поч­ва не ис­то­ща­лась, убеж­дал при­об­ре­тать совре­мен­ные сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ма­ши­ны и ин­вен­тарь, с по­мо­щью ко­то­рых мож­но свой труд сде­лать и про­из­во­ди­тель­ней и лег­че. Для прак­ти­че­ско­го осу­ществ­ле­ния этих за­дач свя­щен­ник учре­дил Вла­сьев­ское Кре­дит­ное то­ва­ри­ще­ство, ко­то­рое сво­ей де­я­тель­но­стью охва­ты­ва­ло 33 се­ле­ния с 800 жи­те­ля­ми. То­ва­ри­ще­ство про­ра­бо­та­ло один­на­дцать лет, все это вре­мя снаб­жая бед­ня­ков день­га­ми, при­об­ре­тая для кре­стьян луч­шие сор­та по­сев­ных ма­те­ри­а­лов, сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ма­ши­ны, вы­пи­сы­вая из пи­том­ни­ков пло­до­вые куль­ту­ры. Все это То­ва­ри­ще­ство рас­про­стра­ня­ло сре­ди кре­стьян по недо­ро­гим це­нам. В 1914 го­ду для То­ва­ри­ще­ства был вы­стро­ен от­дель­ный ка­мен­ный дом.
Ко­гда на­ча­лись го­не­ния от без­бож­ной вла­сти на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь, отец Ни­ко­лай ни в чем не из­ме­нил сво­им прин­ци­пам, не из­ме­нил и сво­ей рев­но­сти о спа­се­нии душ вве­рен­ных ему Бо­гом пра­во­слав­ных. Вот как опи­сы­ва­ет он свою жизнь по­сле боль­ше­вист­ско­го пе­ре­во­ро­та во вре­мя аре­ста и до­про­сов в 1929 го­ду.
«...И по­сле ре­во­лю­ции Ок­тябрь­ской моя де­я­тель­ность про­дол­жа­ла но­сить тот же ха­рак­тер слу­же­ния на­ро­ду. Я при­вет­ство­вал те бла­гие ме­ро­при­я­тия про­ле­тар­ско­го пра­ви­тель­ства, ко­то­рые оно пред­при­ни­ма­ло и про­во­ди­ло в де­ле со­ци­а­ли­сти­че­ско­го пе­ре­устрой­ства стра­ны, и ни­ко­гда контр­ре­во­лю­ци­он­ных вы­ступ­ле­ний не де­лал. Я про­дол­жал ра­бо­тать глав­ным об­ра­зом в об­ла­сти ко­опе­ра­ции. На­се­ле­ние, зная ме­ня как доб­ро­со­вест­но­го и опыт­но­го ра­бот­ни­ка, це­ни­ло ме­ня, и по­сле Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции вве­ря­ло мне ве­де­ние де­ла в мест­ной ко­опе­ра­ции, кре­дит­ном то­ва­ри­ще­стве, сель­ско­хо­зяй­ствен­ном то­ва­ри­ще­стве, по­тре­боб­ще­ствах, чай­ной. По мо­ей ини­ци­а­ти­ве был об­ра­зо­ван из мест­ной мо­ло­де­жи куль­тур­но-про­све­ти­тель­ный кру­жок... У ме­ня яви­лась мысль объ­еди­нить все су­ще­ство­вав­шие то­гда во Вла­сье­ве ви­ды ко­опе­ра­ции и пред­при­я­тия круж­ка в од­ном по­ме­ще­нии, для че­го мной бы­ло ис­про­ше­но у об­ще­го со­бра­ния кре­стьян во­ло­сти раз­ре­ше­ние ис­поль­зо­вать боль­шой двух­этаж­ный де­ре­вян­ный дом быв­шей мест­ной вла­де­ли­цы Жу­ко­вой и пе­ре­не­сти его бли­же к бе­тон­но­му до­му то­ва­ри­ще­ства. Был сде­лан уже бут, в ка­кой ра­бо­те при­ни­ма­ли уча­стие граж­дане двух се­ле­ний, и толь­ко на­сту­пив­шая го­ло­дов­ка в то вре­мя и до­ро­го­виз­на ра­бо­чих рук плот­ни­ков (ра­бо­ту бра­ли толь­ко за хлеб) за­ста­ви­ли от­ло­жить вы­пол­не­ние это­го пла­на.
Ко­гда я в 1918 го­ду од­новре­мен­но с на­цио­на­ли­за­ци­ей ти­по­гра­фии жур­на­ла был аре­сто­ван твер­ским со­ве­том на­род­но­го хо­зяй­ства и был пе­ре­дан в рас­по­ря­же­ние губ­че­ка, мои при­хо­жане и на­се­ле­ние 33-х де­ре­вень, вхо­дя­щих в со­став то­ва­ри­ще­ства, и да­же ко­ми­те­ты бед­но­ты в ли­це пред­се­да­те­ля во­лост­но­го ко­ми­те­та бед­но­ты С. Су­ха­ре­ва и мест­но­го ко­ми­те­та В. Апол­ло­но­ва хо­да­тай­ство­ва­ли пред губ­че­ка о мо­ем осво­бож­де­нии. По­сле пят­на­дца­ти­днев­но­го за­клю­че­ния я был осво­бож­ден и по су­ду оправ­дан. В 1921 го­ду по до­не­се­нию участ­ко­во­го аг­ро­но­ма се­ла Го­род­ня Ро­ма­но­ва о том, что я снаб­жаю мест­ное на­се­ле­ние се­ме­на­ми кле­ве­ра и ого­род­ны­ми се­ме­на­ми, что я де­лал как пред­се­да­тель сель­хоз­то­ва­ри­ще­ства и от его име­ни, я был аре­сто­ван на­чаль­ни­ком уезд­ной ми­ли­ции и пе­ре­дан был опять в рас­по­ря­же­ние губ­че­ка, от­ку­да по­сле де­ся­ти­днев­но­го за­клю­че­ния по хо­да­тай­ству то­ва­ри­ще­ства был осво­бож­ден, при­чем мне не бы­ло предъ­яв­ле­но ни­ка­ко­го об­ви­не­ния. Ма­ло то­го, еще во вре­мя мо­е­го за­клю­че­ния вы­шло рас­по­ря­же­ние ВЦИК о том, чтобы ко­опе­ра­ти­вы при­ня­ли все ме­ры к снаб­же­нию кре­стьян­ства по­сев­ны­ми и ого­род­ны­ми се­ме­на­ми вви­ду ожи­да­е­мо­го го­ло­да, при­чем да­ва­лись льго­ты по вы­пол­не­нию это­го пла­на. А я за это про­си­дел де­сять дней в за­клю­че­нии...»^[17]
19 ав­гу­ста 1929 го­да вла­сти аре­сто­ва­ли от­ца Ни­ко­лая по об­ви­не­нию в том, что он, ис­поль­зуя свое по­ло­же­ние свя­щен­ни­ка, с цер­ков­но­го ам­во­на буд­то бы вел аги­та­цию, на­прав­лен­ную во вред со­вет­ской вла­сти. На­при­мер, в 1928 го­ду во вре­мя пре­столь­ных празд­ни­ков го­во­рил в про­по­ве­ди кре­стья­нам, что боль­ше­ви­ки ра­зо­ри­ли стра­ну, при­тес­ня­ют кре­стьян и все­ми сред­ства­ми от­вра­ща­ют их от ре­ли­гии. «Осе­нью 1928 го­да, – го­во­ри­лось в по­ста­нов­ле­нии о при­вле­че­нии свя­щен­ни­ка к от­вет­ствен­но­сти, – в де­ревне Ни­ки­фо­ров­ской близ се­ла Вла­сье­во про­изо­шло убий­ство. Из-за се­мей­ных неуря­диц бы­ла уби­та кре­стьян­ка На­у­мо­ва сво­ей род­ствен­ни­цей (зо­лов­кой), де­вуш­кой Ма­ри­ей На­у­мо­вой. Это об­сто­я­тель­ство бы­ло ис­поль­зо­ва­но Ле­бе­де­вым, и он, от­пе­вая уби­тую, над от­кры­тым гро­бом про­из­нес про­по­ведь в при­сут­ствии око­ло 50 кре­стьян, в ко­то­рой ска­зал: "Вот до че­го до­во­дит на­шу мо­ло­дежь куль­тур­но-про­све­ти­тель­ная ра­бо­та и наш клуб, бла­го­да­ря им, на­ша мо­ло­дежь так опус­ка­ет­ся, что идет на убий­ство", что "в клу­бах и крас­ных угол­ках лишь один раз­врат, и это про­ис­хо­дит по­то­му, что на­ша мо­ло­дежь ото­шла от Бо­га". В те­ку­щем го­ду, вслед­ствие рас­ши­ре­ния сов­хо­за Вла­сье­во, зем­ля, при­над­ле­жав­шая Ле­бе­де­ву, под­ле­жа­ла пе­ре­да­че сов­хо­зу. Ле­бе­дев об­ра­тил­ся в празд­ник Пре­об­ра­же­ния к кре­стья­нам с про­по­ве­дью, где ска­зал, что со­вет­ская власть от­би­ра­ет у него зем­лю и он про­сит кре­стьян по­мочь ему, чтобы зем­ля оста­лась в его поль­зо­ва­нии». Отец Ни­ко­лай был об­ви­нен так­же в со­труд­ни­че­стве с жан­дарм­ским управ­ле­ни­ем во вре­мя ре­во­лю­ци­он­но­го дви­же­ния в 1905 го­ду, буд­то бы он «вел ак­тив­ную борь­бу с ре­во­лю­ци­он­ным дви­же­ни­ем пу­тем разъ­яс­не­ния кре­стья­нам цар­ских ма­ни­фе­стов в мо­нар­хи­че­ском ду­хе, пре­ду­пре­жде­ния кре­стьян про­тив ак­тив­ных вы­ступ­ле­ний про­тив цар­ско­го пра­ви­тель­ства, вы­ступ­ле­ний на ми­тин­ге про­тив вы­дви­га­е­мых ме­ро­при­я­тий ре­во­лю­ци­он­но­го ха­рак­те­ра, не до­пус­кал ор­га­ни­за­ции кре­стьян­ско­го ми­тин­га во Вла­сьев­ской шко­ле».
От­ве­чая на все эти об­ви­не­ния, отец Ни­ко­лай на­пи­сал в сво­ем объ­яс­не­нии сле­до­ва­те­лям: «Мне предъ­яв­ля­ет­ся об­ви­не­ние в том, что я буд­то имел свя­зи с цар­ской охран­кой, был ее аген­том, слу­жил у нее на служ­бе, узна­вал, где устра­и­ва­лись ми­тин­ги, вы­сле­жи­вал ора­то­ров и по­том вы­да­вал их пра­ви­тель­ству. Об­ви­не­ние слиш­ком для ме­ня тя­же­лое, чу­до­вищ­ное и до глу­би­ны ду­ши ме­ня воз­му­ща­ю­щее, как неспра­вед­ли­вое и со­вер­шен­но не со­от­вет­ству­ю­щее дей­стви­тель­но­сти. Я ре­ши­тель­но за­яв­ляю, что ни­ко­гда я свя­зей с цар­ской охран­кой не имел, в услу­же­нии у нее не был ни­ко­гда и шпи­о­на­жем ни­ко­гда не за­ни­мал­ся и не мог за­ни­мать­ся, так как это про­ти­во­ре­чи­ло и мо­им убеж­де­ни­ям, и мо­ей де­я­тель­но­сти, и тем вза­и­мо­от­но­ше­ни­ям, ко­то­рые у ме­ня уста­но­ви­лись с са­мо­го на­ча­ла мо­е­го слу­же­ния в при­хо­де вплоть до са­мой ре­во­лю­ции с граж­дан­ской вла­стью и ее пред­ста­ви­те­ля­ми... Эти вза­и­мо­от­но­ше­ния со­вер­шен­но ис­клю­ча­ли вся­кую воз­мож­ность не толь­ко ка­кой-ли­бо свя­зи с цар­ской охран­кой или служ­бы в ней, но ис­клю­ча­ли да­же воз­мож­ность и са­мой мыс­ли о том... На ми­тин­ге в 1905 го­ду я лишь был в се­ле Эм­мау­се и вы­сту­пал на нем с един­ствен­ной це­лью – предот­вра­тить воз­мож­ность кро­ва­вой рас­пра­вы по­ли­ции с без­за­щит­ным на­се­ле­ни­ем и из­ба­вить де­рев­ню от тех ужас­ных по­след­ствий, ко­то­рые неиз­беж­но бы об­ру­ши­лись на на­се­ле­ние в слу­чае по­доб­но­го столк­но­ве­ния... На­се­ле­ние по­ни­ма­ло ме­ня и вы­ра­зи­ло бла­го­дар­ность за то, что стра­сти то­гда не раз­го­ре­лись и ми­тинг окон­чил­ся срав­ни­тель­но спо­кой­но. Пись­мен­ные мои по­ка­за­ния на имя при­ста­ва Твер­ско­го уез­да об озна­чен­ном ми­тин­ге ис­хо­ди­ли не из мо­ей ини­ци­а­ти­вы, со­всем не по мо­е­му пла­ну, не доб­ро­воль­но и во­все не с це­лью шпи­о­на­жа, а бы­ли вы­нуж­ден­ны­ми, вы­зван­ны­ми офи­ци­аль­ным до­про­сом со сто­ро­ны по­ли­ции (а не жан­дар­ме­рии), при­ста­ва, при­е­хав­ше­го для до­про­са ко мне на дом...
По край­ней ме­ре, ни при аре­сте 1918 го­да, ни при аре­сте 1921 го­да о контр­ре­во­лю­ци­он­ных ка­ких-ли­бо с мо­ей сто­ро­ны вы­ступ­ле­ни­ях и раз­го­во­ра не бы­ло... В церк­ви в сво­их про­по­ве­дях тем по­ли­ти­че­ских я не ка­сал­ся и ка­ких-ли­бо контр­ре­во­лю­ци­он­ных вы­ступ­ле­ний не де­лал.
По по­во­ду убий­ства На­у­мо­вой сво­ей сно­хи. Да, это бы­ло звер­ское, кош­мар­ное убий­ство. Мо­ло­дая де­вуш­ка, ед­ва до­стиг­шая 18-ти лет, ком­со­мол­ка или быв­шая пред тем ком­со­мол­ка, по­сле спек­так­ля в мест­ном клу­бе, чуть ли не участ­ни­ца спек­так­ля, по­сле обыч­ных тан­цев идет до­мой и звер­ски уби­ва­ет свою спя­щую сно­ху – мать трех или че­ты­рех ма­ло­лет­них (од­но­го из них груд­но­го) де­тей, по­ре­зав ей гор­ло и на­не­ся ей несколь­ко тя­же­лых ран. Го­во­ря об этом убий­стве, я меж­ду про­чим вы­ска­зал та­кую мысль, что неко­то­рая от­вет­ствен­ность за этот по­сту­пок ло­жит­ся и на мест­ную ячей­ку мо­ло­де­жи, что она боль­ше вни­ма­ния и за­бот уде­ля­ет на устрой­ство спек­так­лей, тан­цев и уве­се­ле­ний, чем се­рьез­ной и нуж­ной ра­бо­те – та­ко­му вос­пи­та­нию мо­ло­де­жи, ко­то­рое бы ис­клю­ча­ло воз­мож­ность сре­ди мо­ло­де­жи по­доб­ных кош­мар­ных фак­тов, как это звер­ское убий­ство. Через несколь­ко дней по­сле это­го мне при­шлось ве­сти на эту те­му бо­лее по­дроб­ный раз­го­вор на мель­ни­це с пред­ста­ви­те­лем ячей­ки... Я вы­ска­зал та­кую мысль, что на пар­тий­ной мо­ло­де­жи, как на пе­ре­до­вой, в част­но­сти на мест­ной ячей­ке ком­со­мо­ла, ле­жит ве­ли­кая за­да­ча – под­го­тов­ка и пе­ре­вос­пи­та­ние совре­мен­ной мо­ло­де­жи для пред­сто­я­ще­го со­ци­а­ли­сти­че­ско­го пе­ре­устрой­ства стра­ны, под­го­тов­ка кад­ров нуж­ных для это­го ра­бот­ни­ков, – ра­бо­та слиш­ком се­рьез­ная, от­вет­ствен­ная, тре­бу­ю­щая по­то­му осо­бен­но­го вни­ма­ния и на­пря­же­ния сил. Бы­ло вре­мя, ко­гда вос­пи­та­ние мо­ло­де­жи ле­жа­ло от­ча­сти на нас, те­перь мы со­шли со сце­ны, эти обя­зан­но­сти пе­ре­шли те­перь к вам, ком­со­мо­лу; на вас устрем­ле­ны взо­ры всей стра­ны, вы яв­ля­е­тесь це­мен­том для бу­ду­ще­го стро­и­тель­ства, по­это­му нуж­но и бо­лее стро­гое, вни­ма­тель­ное от­но­ше­ние к се­бе, нуж­на се­рьез­ная ум­ствен­ная ра­бо­та над со­бой, боль­ше уде­лять вни­ма­ние кни­ге, а меж­ду тем кни­ги да­же пар­тий­ной ли­те­ра­ту­ры мо­ло­де­жью не чи­та­ют­ся или ма­ло чи­та­ют­ся, и кни­ги в биб­лио­те­ке ле­жат нераз­ре­зан­ны­ми (ведь это­го фак­та, что мо­ло­дежь ма­ло уде­ля­ет вни­ма­ния кни­ге, от­ри­цать и ячей­ка не бу­дет), че­му я был сам сви­де­те­лем. Нель­зя же огра­ни­чи­вать и сво­дить ра­бо­ту ячей­ки к устрой­ству лишь спек­так­лей, тан­цев и дру­гих уве­се­ле­ний. Нуж­но при­нять все ме­ры к то­му, чтобы меж­ду мо­ло­де­жью бы­ло мень­ше слу­ча­ев пьян­ства, ху­ли­ган­ства, по­но­жов­щи­ны, что по­доб­ны­ми по­ступ­ка­ми пар­тий­ная мо­ло­дежь кла­дет пят­но на всю пар­тию... Вот крат­кое со­дер­жа­ние мо­е­го раз­го­во­ра... Не от­сю­да ли и об­ви­не­ние ме­ня в том, что я не со­ве­то­вал брать кни­ги из биб­лио­те­ки при мест­ной из­бе-чи­тальне, не про­изо­шла ли тут про­стая пу­та­ни­ца или про­стая пе­ре­фра­зи­ров­ка мо­их слов о том, что мо­ло­дежь во­об­ще ма­ло чи­та­ет, да­же пар­тий­ную ли­те­ра­ту­ру. Ни­ка­ких вы­ступ­ле­ний про­тив чи­таль­ни при клу­бе я не де­лал. По прось­бе от­дель­ных лиц из кре­стьян, не мо­ло­де­жи, а лю­дей се­мей­ных, я вы­да­вал кни­ги для про­чте­ния из сво­ей биб­лио­те­ки этой зи­мой...
Те­перь о со­бра­ни­ях и мо­ем уча­стии в них. В кон­це июня се­го го­да мне при­шлось бы­вать на со­бра­ни­ях в де­ревне Боль­шой Пе­ре­мер­ке, Ни­ки­фо­ров­ской и в кон­це июля или на­ча­ле ав­гу­ста в де­ревне Ма­лой Пе­ре­мер­ке и вот по ка­ким об­сто­я­тель­ствам. В на­ча­ле июня се­го го­да в це­лях рас­ши­ре­ния мест­но­го сов­хо­за "Вла­сье­во" у ме­ня про­ек­том зем­ле­устро­и­те­ля про­из­ве­де­но бы­ло изъ­я­тие зем­ли на­дель­ной, са­да и да­же усадь­бы, с обя­за­тель­ством сне­сти дом и по­строй­ки в по­лу­то­ра­го­до­ва­лый срок, а для до­ма в са­ду и по­стро­ек в нем срок этот да­же 1 ок­тяб­ря се­го го­да. Зем­ля, ко­то­рой я поль­зо­вал­ся, рас­по­ло­же­на сре­ди зе­мель сов­хо­за. При изъ­я­тии зем­ли мне не от­во­ди­лось ни дру­го­го ка­ко­го-ли­бо зе­мель­но­го участ­ка, ни да­же усадь­бы, где бы я мог по­стро­ить­ся. Зем­ля от­би­ра­лась тот­час же, по про­ек­ту зем­ле­устро­и­те­ля, и мне предо­став­ля­лось лишь то, что я за­са­дил и за­се­ял. Я в те­че­ние трид­ца­ти­пя­ти­лет­ней жиз­ни во Вла­сье­ве все вре­мя за­ни­мал­ся сель­ским хо­зяй­ством и об­ра­ба­ты­вал зем­лю сво­и­ми ру­ка­ми. Сад раз­ве­ден мной лич­но еще в 1904 го­ду на со­вер­шен­но бро­со­вом участ­ке и воз­де­лы­вал­ся мной и мо­ей се­мьей... Сад от­хо­дит без­воз­мезд­но в сов­хоз, мне не предо­став­ле­но да­же пра­ва взять что-ни­будь из на­саж­де­ний са­да, хо­тя я вес­ной это­го го­да по­са­дил пять штук яб­лонь. По­ло­же­ние мое и мо­ей се­мьи ока­за­лось крайне тя­же­лым и со­вер­шен­но без­вы­ход­ным. Я об­жа­ло­вал этот про­ект зем­ле­устро­и­те­ля в уезд­ном зем­ле­управ­ле­нии и об­ра­тил­ся к мест­но­му на­се­ле­нию, чтобы оно под­твер­ди­ло та­кие фак­ты: что я за­ни­мал­ся сель­ским хо­зяй­ством в те­че­ние 35 лет, сад лич­но раз­во­дил и об­ра­ба­ты­вал его сво­и­ми тру­да­ми, при уча­стии всех чле­нов сво­ей се­мьи, что был не толь­ко слу­жи­те­лем куль­та, но и об­ще­ствен­ни­ком и кое-что де­лал для на­ро­да и мест­но­го на­се­ле­ния, и под­дер­жа­ли мое хо­да­тай­ство пред зе­мель­ны­ми ор­га­на­ми или о со­хра­не­нии за мной са­да или ча­сти его, или, на­ко­нец, ка­ко­го-ни­будь неболь­шо­го участ­ка зе­мель­но­го в дру­гом ка­ком-ни­будь ме­сте для по­строй­ки. На со­бра­ни­ях об­суж­да­лось толь­ко мое эко­но­ми­че­ское по­ло­же­ние и по­ло­же­ние мо­ей се­мьи в тес­ной свя­зи с во­про­сом об изъ­я­тии у ме­ня зем­ли, и раз­го­во­ры с кре­стья­на­ми не вы­хо­ди­ли из пре­де­лов это­го кру­га. На­се­ле­ние со­ста­ви­ло при­го­во­ры и вы­сла­ло сво­их пред­ста­ви­те­лей ко дню раз­бо­ра де­ла и под­дер­жи­ва­ло мое хо­да­тай­ство о со­хра­не­нии за мной са­да или ча­сти его, или предо­став­ле­нии мне неболь­шо­го участ­ка в дру­гом ка­ком-ли­бо ме­сте для по­строй­ки...
От­но­си­тель­но на­ло­га ес­ли мне и при­хо­ди­лось с кем-ни­будь в част­но­сти го­во­рить, так толь­ко по от­но­ше­нию к се­бе, к сво­е­му по­ло­же­нию, во­все не имея в ви­ду ни на­ло­га с кре­стьян­ства, ни да­же с ду­хо­вен­ства... Для ме­ня лич­но на­лог ино­гда был вы­сок и да­же тя­жел при мо­их се­мей­ных об­сто­я­тель­ствах и мо­ем по­ло­же­нии в при­хо­де. Со сто­ро­ны при­хо­да я не поль­зо­вал­ся ни­ка­ки­ми об­ло­же­ни­я­ми, ни на­ту­рой, не бы­ло ни опре­де­лен­ной так­сы за тре­бы, я до­воль­ство­вал­ся все­гда тем, что да­дут, а эти да­я­ния бы­ли незна­чи­тель­ны при ма­ло­чис­лен­но­сти мо­е­го при­хо­да (в при­хо­де мо­ем все­го 170–180 дво­ров). В про­шлом го­ду я упла­тил на­ло­га 248 руб­лей и 20 руб­лей, несмот­ря на то, что у ме­ня па­ли две ло­ша­ди и весь по­сев ржи (8 мер) замóк, и мной не бы­ло на­жа­то ни од­но­го сно­па, и хлеб при­хо­ди­лось це­лый год по­ку­пать, а в этот год на­лог при­слан мне в сум­ме 444 руб­ля, несмот­ря на то, что зем­ля и сад у ме­ня изъ­яты еще в на­ча­ле июня ме­ся­ца и мне остав­ле­но до осе­ни все­го око­ло двух гек­та­ров. Ко­неч­но, та­кая сум­ма на­ло­га для ме­ня яв­ля­ет­ся непо­силь­ной, обре­ме­ни­тель­ной при на­ли­чии та­кой се­мьи, как моя, или боль­ной, или несо­вер­шен­но­лет­ней...
Моя де­я­тель­ность при цар­ском пра­ви­тель­стве по­свя­ще­на бы­ла слу­же­нию про­сто­му на­ро­ду... Моя де­я­тель­ность по­сле Ок­тябрь­ской ре­во­лю­ции не но­си­ла ха­рак­те­ра контр­ре­во­лю­ци­он­но­го или аги­та­ции про­тив со­вет­ской вла­сти. В мо­ем вы­ступ­ле­нии пред мно­го­чис­лен­ной пуб­ли­кой в об­ще­ствен­ном со­бра­нии в 1922 го­ду по во­про­су об изъ­я­тии цер­ков­ных цен­но­стей я вы­ска­зал взгляд, ос­но­ван­ный на мо­их глу­бо­ких лич­ных убеж­де­ни­ях, что, раз речь идет о спа­се­нии жиз­ни че­ло­ве­че­ской, ма­те­ри­аль­ные ин­те­ре­сы Церк­ви... долж­ны быть при­не­се­ны в жерт­ву во имя этой выс­шей идеи... На ос­но­ва­нии все­го вы­ше­из­ло­жен­но­го я про­те­стую и про­тив об­ви­не­ния ме­ня по пунк­ту 10, 58 ста­тьи УК...»
Но сле­до­ва­те­ли не вня­ли объ­яс­не­ни­ям свя­щен­ни­ка и про­дол­жа­ли воз­во­дить на него все но­вые и но­вые об­ви­не­ния, так что отец Ни­ко­лай в воз­ра­же­ние им на­пра­вил но­вое за­яв­ле­ние, в ко­то­ром пи­сал: «Я убе­ди­тель­ней­ше про­шу при­со­еди­нить к мо­е­му де­лу на­сто­я­щее мое за­яв­ле­ние в ка­че­стве до­пол­ни­тель­но­го по­ка­за­ния к про­то­ко­лу мо­е­го до­про­са... При озна­чен­ном до­про­се меж­ду про­чим вы­плыл но­вый факт для мо­е­го об­ви­не­ния – в том, что я 19 ав­гу­ста, в день Пре­об­ра­же­ния, в церк­ви на про­по­ве­ди го­во­рил яко­бы что-то аги­та­ци­он­ное про­тив со­вет­ской вла­сти. По­доб­ное об­ви­не­ние яв­ля­ет­ся со­вер­шен­ным вы­мыс­лом и злост­ной кле­ве­той на ме­ня. Про­по­ведь я дей­стви­тель­но го­во­рил, но эта про­по­ведь име­ла чи­сто цер­ков­ный ха­рак­тер и ка­са­лась лишь со­бы­тий цер­ков­но­го празд­ни­ка, и в ней не бы­ло про­из­не­се­но ни од­но­го сло­ва, ко­то­рое бы име­ло ка­кое-ли­бо от­но­ше­ние к вла­сти и пе­ре­жи­ва­е­мо­му мо­мен­ту. Вот крат­кая схе­ма этой про­по­ве­ди. Текст: "да воз­си­я­ет и нам греш­ным Свет Твой прис­но­сущ­ный..." Пе­ре­да­ча са­мих со­бы­тий празд­ни­ка Пре­об­ра­же­ния, вос­торг Пет­ра – "со­тво­рим зде три ку­щи". Ос­но­ва это­го вос­тор­га – вид пре­об­ра­зив­ше­го­ся Хри­ста, а от­сю­да ве­ра Пет­ра в Него как Сы­на Бо­жия, со­зна­ние бли­зо­сти ко Хри­сту, об­ще­ния с Ним, а от­сю­да и ду­шев­но­го вос­тор­га, ра­до­сти. Та­ко­го об­ще­ния со Хри­стом, а от­сю­да ду­хов­ной ра­до­сти, не ли­ше­ны иметь ве­ру­ю­щие. Это об­ще­ние со Хри­стом про­ис­хо­дит в мо­лит­ве, в хра­ме, в пе­нии цер­ков­ных пес­но­пе­ний, в чте­нии сло­ва Бо­жия, в та­ин­ствах Церк­ви. Свет Хри­стов, свет Его свя­то­го уче­ния, уче­ния ми­ра, люб­ви и чи­сто­ты пусть бу­дет нам пу­те­вод­ной звез­дой в на­шей жиз­ни и на­пол­ня­ет на­ши серд­ца ду­шев­ным ми­ром и ра­до­стью. Вот крат­кое со­дер­жа­ние всей про­по­ве­ди. Ни од­но­го сло­ва ни о вла­сти, ни о пе­ре­жи­ва­е­мом мо­мен­те...
Те­перь несколь­ко слов о мо­их об­ра­ще­ни­ях к при­хо­жа­нам, о кре­стьян­ских при­го­во­рах и по­сыл­ке упол­но­мо­чен­ных в уезд­ное зе­му­прав­ле­ние.
Я 35 лет вел сель­ское хо­зяй­ство и нема­ло по­тру­дил­ся над зем­лей. Зем­ля за мной утвер­жде­на бы­ла зе­мель­ны­ми ор­га­на­ми в 1921 и в 1923 го­дах окон­ча­тель­но. Сад за­ло­жен был мной в 1905 го­ду на бро­со­вой зем­ле и воз­де­лы­вал­ся лич­ны­ми тру­да­ми ме­ня и мо­ей се­мьи. В по­след­ние го­ды в це­лях вос­ста­нов­ле­ния и улуч­ше­ния са­да я вкла­ды­вал в него все свои сред­ства, от­ка­зы­вая се­бе и сво­ей се­мье в са­мом необ­хо­ди­мом. Вы, то­ва­рищ сле­до­ва­тель, са­ми бы­ли сви­де­те­ля­ми той убо­гой об­ста­нов­ки, в ко­то­рой жи­вет моя се­мья... В на­ча­ле июня се­го го­да в це­лях рас­ши­ре­ния мест­но­го сов­хо­за бы­ло про­из­ве­де­но изъ­я­тие всей зем­ли, ко­то­рой я поль­зо­вал­ся, – на­дель­ной, са­да и да­же уса­деб­ной со сно­сом всех по­стро­ек и да­же до­ма, без от­во­да клоч­ка зем­ли где-ли­бо в дру­гом ме­сте, где бы я мог по­стро­ить­ся. Сад ото­бран под кор­чев­ку, без­воз­мезд­но, без пра­ва взять что-ни­будь из са­до­вых на­саж­де­ний... По­ло­же­ние мое и мо­ей се­мьи ока­за­лось са­мым от­ча­ян­ным, со­вер­шен­но без­вы­ход­ным. По­ло­же­ние свое я по­дроб­но об­ри­со­вал в сво­ем хо­да­тай­стве пред уезд­ным зе­му­прав­ле­ни­ем. Вполне есте­ствен­но, что, од­новре­мен­но с хо­да­тай­ством пред уезд­ным зе­му­прав­ле­ни­ем, я про­сил при­хо­жан сво­и­ми при­го­во­ра­ми, во-пер­вых, под­твер­дить, что я эту зем­лю об­ра­ба­ты­вал уже 35 лет, сад сам раз­во­дил, а во-вто­рых, под­твер­дить со­здав­ше­е­ся изъ­я­ти­ем зем­ли тя­же­лое по­ло­же­ние ме­ня и мо­ей се­мьи и, на­ко­нец, под­дер­жать мое хо­да­тай­ство об остав­ле­нии за мной или ча­сти са­да или от­во­да клоч­ка зем­ли где-ли­бо в дру­гом ме­сте, где бы я мог вы­стро­ить­ся. Несмот­ря на то, что я та­ким по­ста­нов­ле­ни­ем об изъ­я­тии у ме­ня зем­ли и са­да и да­же усадь­бы, а от­сю­да вы­нуж­ден­ной и неожи­дан­ной лик­ви­да­ци­ей все­го мо­е­го хо­зяй­ства, об­ре­чен был на пол­ное ра­зо­ре­ние и ни­ще­ту, так как с ли­ше­ни­ем зем­ли ли­шал­ся един­ствен­но­го и на­деж­но­го ис­точ­ни­ка для су­ще­ство­ва­ния сво­е­го и сво­ей се­мьи, я ни од­ним сло­вом не об­ви­нил ни вла­сти, ни сов­хо­за, я не на­бро­сил да­же ка­кой-ли­бо те­ни на план со­вет­ской вла­сти в де­ле кол­лек­ти­ви­за­ции и пред­сто­я­ще­го со­ци­а­ли­сти­че­ско­го пе­ре­устрой­ства стра­ны... Мне предъ­яв­ля­ет­ся об­ви­не­ние в про­ти­во­со­вет­ской аги­та­ции, что я, опи­ра­ясь на свое вли­я­ние сре­ди на­се­ле­ния, вел эту аги­та­цию. Но где же я ее вел, и где сле­ды этой аги­та­ции? Ни в со­бра­ни­ях, ни в клу­бе, ни на схо­дах, ни на до­кла­дах я ни­где не бы­вал, в раз­го­во­ры и спо­ры с пред­ста­ви­те­ля­ми мест­ной ячей­ки я ни­ко­гда не всту­пал. В церк­ви, в сво­их про­по­ве­дях? Но по­доб­ные об­ви­не­ния не по­ко­ят­ся ли на та­ких же фак­тах, по­доб­ных фак­ту 19 ав­гу­ста, и не яв­ля­ют­ся ли про­стым вы­мыс­лом и гнус­ной кле­ве­той на ме­ня? Где же, на­ко­нец, и в чем же вы­ра­зи­лись сле­ды та­кой мо­ей зло­вред­ной аги­та­ции сре­ди мест­но­го на­се­ле­ния, мо­е­го вред­но­го вли­я­ния на на­род в этом на­прав­ле­нии? За 12 лет су­ще­ство­ва­ния со­вет­ской вла­сти в рай­оне мо­е­го при­хо­да нема­ло бы­ло слу­ча­ев при­вле­че­ния к от­вет­ствен­но­сти от­дель­ных лиц за во­ров­ство, гра­бе­жи, убий­ства, ху­ли­ган­ство, дра­ки, но не бы­ло ни од­но­го та­ко­го слу­чая, ко­гда бы кто-ни­будь при­вле­кал­ся за контр­ре­во­лю­цию, за аги­та­цию про­тив со­вет­ской вла­сти или про­ти­во­дей­ствие ее тем или иным ме­ро­при­я­ти­ям в де­ле со­ци­а­ли­сти­че­ско­го стро­и­тель­ства. В чем же вы­ра­зи­лось мое вред­ное вли­я­ние на на­се­ле­ние? А про­тив ху­ли­ган­ства, пьян­ства, гра­бе­жа, во­ров­ства, лег­кой жиз­ни за счет дру­го­го, за счет бед­ня­ка – я все­гда был рев­ност­ным бор­цом и все­гда на­жи­вал се­бе вра­гов за то. По­это­му я еще раз и ре­ши­тель­но от­вер­гаю об­ви­не­ние в си­сте­ма­ти­че­ской аги­та­ции про­тив со­вет­ской вла­сти... ни в церк­ви, ни где-ли­бо в со­бра­ни­ях я не вел та­кой аги­та­ции...»
Во вре­мя на­хож­де­ния от­ца Ни­ко­лая в тюрь­ме при­хо­жане се­ле­ний Па­сын­ко­ва, Ни­ки­фо­ров­ской, Пе­ре­ме­рок, Ие­не­ва, Коль­цо­ва вы­сту­пи­ли в за­щи­ту сво­е­го пас­ты­ря. Они пи­са­ли в за­яв­ле­нии к вла­стям: «Свя­щен­ник Ни­ко­лай Ва­си­лье­вич Ле­бе­дев во вре­мя сво­е­го 35-лет­не­го слу­же­ния в на­шем при­хо­де про­явил се­бя с хо­ро­шей сто­ро­ны. Он ни­ко­гда не был ко­ры­сто­лю­бив. Ни­ко­гда не на­зна­чал опре­де­лен­ной пла­ты за тре­бы, а удо­вле­тво­рял­ся тем, что да­ют ему, и не тре­бо­вал от тех, кто не да­вал ни­че­го. Все­гда был добр и от­зыв­чив к чу­жо­му го­рю. Во вре­мя сво­ей 35-лет­ней пас­тыр­ской де­я­тель­но­сти он про­явил се­бя как об­ще­ствен­ный де­я­тель; бо­рясь с гру­бо­стью, ху­ли­ган­ством и пьян­ством, за­крыл су­ще­ство­вав­шие у нас ка­ба­ки, от­крыл вме­сто них две шко­лы, устра­и­вал чай­ные с чи­таль­ня­ми, ли­те­ра­тур­ны­ми чте­ни­я­ми и ту­ман­ны­ми кар­ти­на­ми. От­крыл Об­ще­ство трез­во­сти, спа­сая лю­дей от по­ги­бе­ли и раз­вра­та. Те сред­ства, ко­то­рые по­лу­чал от трез­вен­ни­ков, он не брал се­бе, а вкла­ды­вал их на дру­гое по­лез­ное об­ще­ствен­ное де­ло: дет­ский при­ют, ос­но­ван­ный им на 40 че­ло­век бес­при­зор­ных де­тей, де­тей ал­ко­го­ли­ков и бед­ней­ше­го на­се­ле­ния. Кро­ме то­го, он пы­тал­ся об­ра­тить на чест­ную тру­до­лю­би­вую до­ро­гу лю­дей, сбив­ших­ся с пу­ти, под­дав­ших­ся пьян­ству, при­вле­кая их к тру­до­вой и чест­ной жиз­ни, устра­и­вал им раз­ные ма­стер­ские: швей­ные, са­пож­ные, кор­зин­ные, где бы­ли ру­ко­во­ди­те­ли-спе­ци­а­ли­сты. Кро­ме то­го, он ор­га­ни­зо­вал кре­дит­ное то­ва­ри­ще­ство, об­слу­жи­ва­ю­щее 33 де­рев­ни, рас­про­стра­ня­ю­щее се­ме­на, зем­ле­дель­че­ские ору­дия, пло­до­вые де­ре­вья, при­вле­кая на­се­ле­ние к ве­де­нию куль­тур­но­го хо­зяй­ства. Всю свою жизнь в на­шем при­хо­де он от­да­вал все­го се­бя на­ро­ду, бо­рясь с гру­бо­стью, неве­же­ством, тем­но­той, пьян­ством и ху­ли­ган­ством. Он не за­ни­мал­ся ка­кой-ли­бо про­во­ка­ци­ей и про­па­ган­дой про­тив со­вет­ской вла­сти, не вы­сту­пал ни на ка­ком со­бра­нии. Он ни­ко­гда не был вра­гом на­ро­да, а был все­гда дру­гом его, по­лез­ным и цен­ным чле­ном об­ще­ства, а по­се­му мы, при­хо­жане се­ла Вла­сье­во и граж­дане се­ле­ний Па­сын­ко­ва, Ни­ки­фо­ров­ской, Пе­ре­ме­рок, Ие­не­ва, Коль­цо­ва, хо­да­тай­ству­ем пе­ред ОГПУ о его осво­бож­де­нии».
Вла­сти не вня­ли про­ше­нию на­ро­да, и 3 но­яб­ря 1929 го­да свя­щен­ник был при­го­во­рен к трем го­дам за­клю­че­ния в Со­ло­вец­кий конц­ла­герь, где он про­был до 9 ав­гу­ста 1931 го­да, а за­тем был вы­слан в го­род Ме­зень Ар­хан­гель­ской об­ла­сти. В июле 1932 го­да от­ца Ни­ко­лая пе­ре­ве­ли в Ар­хан­гельск, а за­тем вы­сла­ли в Усть-Ку­лом­ский рай­он в се­ло Кер­чё­мья Ко­ми об­ла­сти. 19 ав­гу­ста 1932 го­да окон­чил­ся срок ссыл­ки свя­щен­ни­ка. Для вы­ез­да с ме­ста ссыл­ки тре­бо­ва­лось со­гла­сие мест­но­го ОГПУ, но оно не бы­ло да­но, и свя­щен­ник еще на год остал­ся в Кер­чё­мье.
Дочь от­ца Ни­ко­лая до­би­лась встре­чи с чле­ном Вер­хов­но­го су­да РСФСР Ааро­ном Соль­цем и из­ло­жи­ла ему, кто был ее отец и суть сво­ей прось­бы. На за­яв­ле­нии, по­дан­ном до­че­рью, он на­ло­жил ре­зо­лю­цию об осво­бож­де­нии свя­щен­ни­ка. В за­клю­че­ние встре­чи она спро­си­ла его: «Мо­гу ли я узнать о ре­зуль­та­тах сво­е­го хо­да­тай­ства и ко­гда?» – «Ваш отец при­е­дет к вам, вы и узна­е­те», – от­ве­тил тот.
Ле­том 1933 го­да по­ло­же­ние свя­щен­ни­ка силь­но ухуд­ши­лось. По­сыл­ки, ко­то­рые по­сы­ла­ла дочь, из-за даль­но­сти рас­сто­я­ния и за­труд­нен­но­сти в сред­ствах со­об­ще­ния до­хо­ди­ли не ре­гу­ляр­но и со зна­чи­тель­ным опоз­да­ни­ем. Здо­ро­вье от­ца Ни­ко­лая в это вре­мя силь­но по­шат­ну­лось, и он стал быст­ро сла­беть. Дочь свя­щен­ни­ка сно­ва на­пи­са­ла пись­мо Соль­цу, за­кон­чив его сло­ва­ми: «Бу­ду ве­рить, что вы при всей сво­ей важ­ной ра­бо­те сдер­жи­те свое чест­ное и стой­кое сло­во ком­му­ни­ста, и я до­ждусь, что мой отец дей­стви­тель­но при­е­дет ко мне».
Од­на­ко, несмот­ря на все обе­ща­ния вла­стей, он не вер­нул­ся до­мой. Свя­щен­ник Ни­ко­лай Ле­бе­дев умер в ссыл­ке в се­ле Кер­чё­мья Усть-Ку­лом­ско­го рай­о­на Ко­ми об­ла­сти 1 сен­тяб­ря 1933 го­да и был по­гре­бен на де­ре­вен­ском клад­би­ще в без­вест­ной ныне мо­ги­ле.
По­сле аре­ста от­ца Ни­ко­лая храм в се­ле Вла­сье­во был за­крыт, вновь он был от­крыт лишь в 1989 го­ду. Это был пер­вый храм в Твер­ской епар­хии, в ко­то­ром воз­об­но­ви­лось бо­го­слу­же­ние по­сле несколь­ких де­ся­ти­ле­тий го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь.

Игу­мен Да­мас­кин (Ор­лов­ский)

«Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 5». Тверь. 2001. С. 169-208

Биб­лио­гра­фия

ТЦДНИ. Ф. 7849, д. 29654–С.
Ар­хив УФСБ РФ по Твер­ской обл. Арх. № 29654–С.

При­ме­ча­ния

^[1] Твер­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 1907. № 18. С. 447-453.
^[2] Ар­хив УФСБ РФ по Твер­ской обл. Арх. № 29654–С. Л. 29-31.
^[3] Твер­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 1903. № 7-8.
^[4] Там же. 1906. № 1.
^[5] Ар­хив УФСБ РФ по Твер­ской обл. Арх. № 29654–С. Л. 11.
^[6] Твер­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 1907. № 21. С. 668.
^[7] Там же. С. 668-672.
^[8] Там же. С. 673-675.
^[9] Там же. 1908. № 45. С. 626-629.
^[10] Там же. 1909. № 11-12. С. 251-254.
^[11] Там же. № 7. С. 143-144.
^[12] Жур­нал «К Све­ту». 1910. № 1. С. 1-5.
^[13] Твер­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 1910. № 10. С. 157-163.
^[14] Жур­нал «К Све­ту». 1913. № 1.
^[15] Твер­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 1913. № 2. С. 29-30.
^[16] Жур­нал «К Све­ту». 1913. № 1. С. 29-31.
^[17] Ар­хив УФСБ РФ по Твер­ской обл. Арх. № 29654–С. Л. 31-35, 50-51.

Ис­точ­ник: www.fond.ru