Паломничество в монастырь

Книгам священника Дионисия Тациса мы обязаны очень многим, именно они открыли миру великого старца Паисия Святогорца, имя которого вызывает сегодня благоговение и любовь в сердцах многих и многих верующих в самых разных уголках нашей планеты. Отец Дионисий был не только одним из ближайших духовных чад и учеников старца Паисия, их связывало нечто большее, некое неуловимое духовное сродство и общая родина – благословенное Богом скромное греческое селение Коница.

Когда в 1958 году старец Паисий вернулся туда со Святой Горы Афон, чтобы восстановить монастырь Стомион, будущий отец Дионисий был совсем еще юным, и его духовное становление шло под руководством старца Паисия. Следующие 36 лет, до самой кончины благодатного старца Паисия в 1994 году, отец Дионисий часто бывал у него и поддерживал с ним переписку и самую тесную духовную связь. Из книг, написанных отцом Дионисием о старце Паисии, русскому читателю известны «Архондарик под открытым небом», «Когда чужая боль становится своей» и «Подвижник Панагуды: Воспоминания о старце Паисии».

После кончины старца Паисия отец Дионисий создал другую замечательную книгу – антологию изречений последних подвижников Греции, своеобразный «Греческий патерик, изложенный по главам». В 1996 году она вышла под названием «Поучения старцев», а вскоре увидело свет и ее продолжение – книга «Изречения подвижников Греции». Сегодня священник Дионисий Тацис приглашает нас совершить вместе с ним паломничество в затерявшийся в горах Греции скромный монастырь и открыть для себя нового благодатного и духоносного старца, послушать его отечески мудрые речи. Пятнадцать дней пребывания писателя-священника в монастыре описаны им в пятнадцати главах настоящей книги. Вникнем же в слова опытного и просвещенного старца – подвижника и напитаем свои души хлебом Божественной мудрости и медом духовной сладости. А когда придет время, мы узнаем и имя богомудрого старца.

Издатели

Поднимаюсь к монастырю Богородицы. Мне предстоит час пути по ущелью вдоль реки. Я иду, и душа моя успокаивается, а духовная жажда растет. Вот в глубине показалась обитель с побеленными стенами и черепичной крышей, и в сердце моем загорается огонь. Мне рассказывали, что в монастыре подвизается богоносный Старец, многоопытный и ученый наставник, утешитель душ. За спиной словно вырастают крылья: мне впервые предстоит увидеть его. Уповаю на то, что не разочаруюсь и подтвердится все ранее слышанное мной.

Я собираюсь пробыть в монастыре несколько дней и записать душеполезные слова Старца. В моем рюкзачке лежат блокнот, карандаш и список вопросов для обсуждения. Обычно в подобные поездки я не беру с собой еду и лишние вещи. В последнее время оставляю дома даже фотоаппарат, поскольку считаю его бесполезным: он запечатлевает лишь видимость, но не сущность личности. Не чувствуя усталости, я добираюсь до монастыря, снимаю рюкзак и ставлю его на скамейку у входа. Наслаждаюсь царящим вокруг безмолвием. Славлю Бога за еще одну сбывшуюся мечту. Шумный ветерок вмиг сдувает капли пота со лба и возвращает мне силы. Вот оно, первое «благословение» этого святого места.

Видимо, монастырь основан веке в восемнадцатом. На одном из камней замечаю надпись с датой: «1742 год». Несмотря на мою слабость к истории священных обителей, сейчас не буду останавливаться на этом, я заранее решил ограничиться одним: только записать духовные беседы со Старцем. Итак, не разглядывая постройки, осеняю себя крестным знамением и вхожу в монастырь.

В глубине двора, там, где заканчивается келейный корпус, вижу Старца, сидящего на камне и устремившего свой взор долу. Мои шаги нарушают его покой. Он поднимает голову, смотрит на меня, затем встает, и мы лобызаем друг друга. После оба садимся.

Для знакомства многих слов не требуется. Старец читал одну из моих книг. Это вдохновляет его на беседу. Кроме того, ему известно о моей расположенности к монахам, а также о том, что я – частый гость на Святой Горе. Лед между нами мгновенно тает, и появляется доверительность, которая, думаю, будет способствовать осуществлению моих планов. Меня радует, что Старец не только опытен духовно, но и хорошо осведомлен о том, что сейчас происходит в Церкви и жизни современных христиан.

Делюсь с ним целью своего визита. Он заверяет меня в том, что со своей стороны поможет, чем сможет, и предлагает вести беседы свободно, без всяких «предварительно заготовленных схем» – обсуждать любые вопросы, приходящие в голову. Старец просит меня в моем дневнике не приукрашать его слов и не составлять из них «литературного произведения», но сохранить текст в простоте, которая принесет духовную пользу братиям во Христе. Я даю обещание не редактировать его слог, записывая все со смирением, не выдумывая специальную композицию, не подбирая изысканных выражений.

По земле вдоль камня, на котором сидит Старец, снуют сотни муравьев. Они облюбовали себе здесь дорожку, тут пролегает их маршрут. Поскольку знакомство уже состоялось, можно переходить к делу, и я прошу Старца прокомментировать трудолюбие этих крошек. Еще мне хочется узнать, как мы должны относиться к животным, ко всей природе, которая есть творение Божие. Старец играет с муравьишкой, взобравшимся на рясу, и не спеша отвечает на мой вопрос:

– Человек, имеющий дар сердечный, человек, в котором живо тайное делание, открывает в себе утонченную любовь не только к ближним, но и к животным и растениям. Для него становится невозможным причинить вред творению Божию, тем более уничтожить его.

– Однако, Геронда¹, мы видим, что и люди, никак не связанные с Церковью и не имеющие ни малейшего представления о духовной жизни, проявляют любовь к природе и встают на ее защиту. Не могли бы вы сказать, какая разница между этими двумя категориями людей?

Старец улыбается моему вопросу, потому что, похоже, ему приходилось сталкиваться со многими «любителями природы» и экологами. Он спокойно продолжает:

– Как видишь, наш монастырь был основан в чудном, привлекательном месте. Поэтому сюда стекается немало «любителей природы». Мы их привечаем, но зачастую бывает трудно мириться с их наклонностями. Их служение природе лишено смысла, в то время как мы относимся к природе духовно. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду, отче.

– Именно поэтому я и задал вам свой вопрос, Геронда. Покажите нам, в чем заключается этот духовный подход, ибо думаю, что он не так уж прост.

– Напомню тебе о Святой Горе, которую ты любишь. Люблю ее, естественно, и я. Святой Силуан Святогорец сопереживал всякому животному и всякой твари. Его любовь к растениям характеризует случай, описанный архимандритом Софронием, составившим его жизнеописание². «Однажды, – пишет отец Софроний, – направлялись со святым Силуаном из Свято-Пантелеймонова монастыря в свою каливу³. Расстояние – около километра. Мы шли, опираясь на посохи. По обеим сторонам тропы росли дикие высокие травы. В какой-то момент я ударил посохом по растению, чтобы сбить зреющие семена. Я боялся, как бы из-за них не заросла тропа. Святой Силуан заметил это. Мой поступок показался ему жестоким, и он понурил голову. Так же он относился к срыванию листьев. Он говорил, что когда ты без нужды рвешь листья, то это, конечно, не грех, но вызывает жалость, ибо сердце, наученное любить, печалится о каждом творении Божием».

– Геронда, меня, конечно, тронула любовь святого Силуана к природе. Но ведь мы, христиане, живущие в миру, не можем достичь такой духовной высоты. Мы не умеем любить даже друг друга. Наше сердце черство, быть может, потому, что это сердце людей, которые не применяют Евангелие к своей жизни.

– Ты прав, отче. Мне известны христиане, которых не трогает боль братьев. Они сдержанны во всем. Их любовь ограничивается корректным «сочувствием» и «визитами вежливости». Но мне не хотелось бы разрушать ту духовную атмосферу, которую создал святой Силуан. Давай продолжим. Святые не особенно умиляются красотами зримого мира. Их ум обращен в сердце и занят непрестанной молитвой. Однако в часы отдыха они устремляют свой взор на красоты природы и восторгаются величием творения. Через него они созерцают Божественную славу и обращают сердца к Богу, поясняет архимандрит Софроний.

– Думаю, это правило для всех христиан,– нерешительно поддерживаю я Старца,– восхищаться красотами природы и восходить ко Творцу. Я читал книгу архимандрита Софрония и прекрасно помню, как святой Силуан говорил: когда радость о Боге жива в человеке, он чувствует, что мир прекрасен, и его душа от созерцания зримого мира приходит в состояние «ощущения Бога живого и дивного во всем».

– Давай сделаем еще один шаг вперед. Любовь человека духовного проявляется и в отношении к животным. Я припоминаю одного почтенного святогорского старца, который при виде муравьишки, бегущего по его рясе, прерывал беседу, брал его на руку и выносил во двор каливы со словами: «Слава Тебе, Боже». Непременные условия такой любви – чистота и духовное бодрствование. Человек Божий незлобив. Он не желает зла никому, даже животным. Вы не представляете, отче, какую тревогу я испытываю, когда иду и вижу перед собой копошащихся букашек: переживаю, как бы на них не наступить. Меня научил один святой монах. Когда путь ему преграждала вереница муравьев, он тут же останавливался, опускался на колени и наблюдал за непрекращающимся движением. Он дивился муравьиной череде и плакал от испытываемого при ее виде волнения. Это был человек Божий. Он же, заслышав, как шуршит в сухих летних травах едва-едва ползущая черепаха, умолкал, чтобы не напугать ее. Он радовался встрече и дивился этому несущему свой дом и не знающему забот животному, возраст которого достигает, как известно, ста пятидесяти – двухсот лет.

Старец, встревожась, поднимается со своего места и уходит в кухню. Вскоре он возвращается с подносом и предлагает мне кофе и лукум со словами:

– Прости меня, брат, что до сих пор не угостил тебя. Я увлекся разговором и позабыл об этом, видя твой живой интерес к беседе.

– В самом деле, Геронда, меня тронули ваши слова. Мне вспомнился случай. Несколько лет тому назад я побывал в одном маленьком монастыре. Выходя из него, у основания стены я заметил змею. Она грелась на осеннем солнышке. Чуть заслышав мои шаги, она медленно поползла вдоль ограды. Я молча глядел на нее. На ее спине выделялась ломаная линия со всякими узорами. Первый раз в жизни на таком близком расстоянии мне пришлось столкнуться с живой змеей. Однако я не испытал ни малейшего испуга, а, наоборот, ощутил необыкновенную радость. Я даже жалел ее, зная, что вот еще несколько дней, и она впадет в зимнюю спячку.

– Да, тема наша широка. Можно привести много примеров из жизнеописаний святых, потому что они любили диких зверей. И дикие звери отвечали им взаимностью, становились ручными и выполняли повеления подвижников. Вероятно, в другой день мы вернемся к этой беседе. Думаю, что из всего, о чем мы говорили сегодня, можно сделать такой вывод: человеку надо иметь сердце, сострадающее всякой твари. Излишни комментарии насчет того, что «любители природы и животных» к людям духовным не относятся. Они берегут природу, но одновременно пренебрегают Творцом. Порой они ведут себя даже вызывающе, проявляя чрезмерную заботу о животных и расходуя на них огромные средства, но при этом оставаясь безучастными к бедности и обездоленности ближних. Они не позволяют благодати Божией осенить их и живут с закрытыми духовными очами, не умея радоваться природе подлинной и боголюбивой радостью.

Беседа со Старцем растрогала меня. Во мне произошло первое священное изменение: я чувствую необходимость уединиться, чтобы воздать славу Богу. Старец, заметив мое желание, провожает меня в маленькую комнатку отдохнуть. Он говорит, что вечернее богослужение начнется позднее обычного, потому что еще не вернулся из леса молодой монах брат Панарет, заготавливающий на зиму дрова.

В своей келье я славословлю Бога. Я счастлив. Из единственного окошка открывается вид на глубокое ущелье с рекой, извивающейся у подножия гор.

Стук била зовет на вечерню. Выйдя из кельи, я знакомлюсь с монахом Панаретом. Меня впечатляет его благолепный вид. В храме внимаю смиренному пению Старца и его послушника. Их моление горячо и именно этим ценно. Я подпеваю. После отпуста мы втроем садимся на ступени храма. Радуюсь, что беседа продолжится, хотя дневной свет уже уступил место сумраку ночи. Несколько минут длится молчание. Я не осмеливаюсь заговорить первым. Жду, чтобы Старец начал беседу. Природа на этот раз не дает нам никакого повода к беседе – вокруг не видать ни зги. И вот Старец нарушает молчание:

– Каждый вечер мой ум обращается ко Граду грядущему, о котором говорит апостол Павел: не имамы зде пребывающаго града, но грядущаго взыскуем (Евр.13:14). Жаждем Царства Небесного. И стараемся, каждый в меру сил, обеспечить себе пребывание в нем. Уже здесь, на земле, покуда мы дышим, необходимо радеть о стяжании вечной жизни. Многие дороги ведут в рай. Я не разделяю мнение, будто грядущий Град нам обеспечит лишь монашеский путь. Люди по своему призванию, в меру любви и духовности идут по наиболее близкому им пути.

– Современные христиане переживают, что не сподобятся рая из-за того, что множество обязанностей и житейских попечений препятствуют их духовной жизни. Нужно как-то их утешить. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы пролили свет на истинное положение вещей.

Старец подтверждает, что и вправду большинство христиан живут в волнении и тревоге, если не сказать отчаянии, относительно своего спасения. Он продолжает:

– Возьмем пример из современной жизни. В областной город из всех районов устремляются люди на заработки. Они достигают пункта назначения, следуя различными путями, проспектами, тропинками и дорожками. Один добирается на машине, другой – на лошади, третий – пешком. Подобным образом и христиане приходят различными путями в рай: хотя они и отправляются каждый из своего дома, но пункт назначения у них один. В Церкви мы видим благословенное разнообразие, и оно не должно нас удивлять. Достаточно жить со смирением и сознанием своей греховности. Ведь есть братья, имеющие склонность к миссионерской деятельности, а есть те, кто тяготеет к социальному служению; отнюдь не многие устремлены к монашеству. Большинство предпочитает суровую жизнь в миру с ее искушениями и трудностями. Иными словами, каждый идет своей дорогой, и это не мешает всем стремиться в грядущий Град. Даже внутри монашества представлены многие уклады жизни. На Святой Горе, например, есть общежительные монастыри, скиты, кельи и аскетирии⁴; все они осеняются покровом Божией Матери. Освященные и соединенные взаимной любовью, их насельники возрастают вместе, молятся вместе и поддерживают друг друга. Мы же, немощные существа, «совершенны» только в своих суждениях, поэтому вечно переживаем сами и заставляем переживать других.

– Ваши слова, Геронда, утешают меня. Я вспоминаю письмо, присланное мне когда-то давно одним святогорским старцем в ответ на мои тревоги и сомнения относительно супружеской жизни. Он писал мне, что «цель состоящих в браке людей – вести духовную брань, с рассуждением и любочестием, дабы вкусить хотя бы немногих Божественных сладостей. Таким образом, женатые люди очищаются и достигают рая, легко ступая по извилистой дороге. А монахи взбираются на скалы и покоряют вершины и так восходят в рай». Помню, получил великое утешение от его слов. Мне тогда казалось, что брак есть нечто греховное и отрезающее дорогу в рай. Я мучился тем, что вера, словно петля, сдавливала мне шею.

Старец внимательно слушает и, когда я заканчиваю, говорит:

– Верующим нужны от нас слова утешения. Мы, священнослужители, несем огромную ответственность. Ты, верно, заметил, отче, и коснулся очень острой проблемы, она мучает многих церковных людей (я имею в виду брак и связанные с ним трудности). Надеюсь, мы сможем серьезно обсудить ее. А сейчас давай вернемся к теме нашего разговора.

Хорошо, если путь к грядущему Граду будет кратчайшим и прямым. Но никогда не знаешь, что случится в пути. Добивается успеха тот, кто обеспокоен своей духовной недостаточностью и через невидимую брань стремится к преуспеянию. Многие полагают, что духовная жизнь – это хранение какого-то консервативного, неизменного образа жизни. Это, конечно, основной принцип. Но человек не должен здесь останавливаться. Не прилепляться к шаблонам, но двигаться вперед, устремив глаза души к небу и взирая на красоты горних зрелищ, всю любовь, преложив в стремление к тамошнему миру. Все земное ему покажется ничтожным и по большей части бессмысленным, как говорит святой Феодор Студит⁵. Путь человека станет легким, а духовное шествие – приятным. Сам же он сделается альпинистом Божиим. Трезвое рассуждение его души будет восстановлено, и он, облаченный в доспехи любви Христовой, предвкусит рай.

Глубокая ночь. Старец благословляет нас, и мы расходимся. Спать не хочется. Один в своей келье я сажусь и пишу:

«На пути в рай мне встретятся многие искушения и преграды. Диавол постарается увлечь меня за собой, сбить на свою дорогу. Он прибегнет к разным уловкам. В этом нет сомнения, это хорошо известно. В одной книге, которая перенесла меняв давние времена, я читал об авве Макарии. Он удалился вглубь пустыни для усиленной молитвы и изучения Писания. Там ему пришлось беседовать с диаволом, от которого он выведал о его кознях. Выглядел диавол, которого видел авва, необычно – чудаковато и бесстыже. Он весь был увешан множеством больших и маленьких кувшинчиков, причем из каждого торчало перо. Авва спросил диавола, зачем он таскает на себе эти кувшинчики. Лукавый не устоял перед настойчивостью аввы и раскрыл свои ловушки, которые он расставляет перед людьми, чтобы запугать их и заставить исполнять его волю. Бес объяснил:

«Когда я вижу человека, готового приступить к изучению Священного Писания, то помазываю его пером, обмакнув в кувшинчик, привязанный к моей голове. Мигрень начинает раскалывать его голову, и он бросает душеполезное чтение. Тому, кто собирается на ночное бдение, я смазываю глаза жидкостью из другого кувшинчика, что у моих ресниц, и насылаю на него такую дремоту, что он тотчас падает в постель. Кувшинчики у моих ушей содержат зелье непослушания. С ним я охочусь за послушниками. Содержимым кувшинчика, висящего у меня под носом, я подпаиваю юношей, чтобы разжечь в них плотское желание. Из кувшинчика возле моего рта я пою воздержных, чтобы вызвать у них обжорство, других же – для болтливости и сквернословия. Кувшинчик, что ношу на шее, возбуждает гордость и высокомерие. Другой, что ты видишь у меня на животе, содержит равнодушие и распутство. В остальных – зависть, убийство, воровство и прочие пороки. С помощью кувшинчиков я сбиваю людей с прямого пути и веду их куда захочу, увлекая к погибели"».

Славословлю Бога за первый мой принесший духовные плоды день в монастыре.

После утренней службы Старец приводит меня на балкон, с которого открывается самый впечатляющий в монастыре вид на горы во всем их великолепии. Сюда еще не заглянуло солнце, и нас обдувает неласковый ветерок. Старец начинает беседу словами Христа: Если кто жаждет, пусть придет ко Мне и пьет (ср.: Ин.7:37). И поясняет:

– Многие люди мечтают о внутреннем покое и блаженстве духовной жизни. В поисках этого они обращаются к религии. Однако быстро разочаровываются, не соблюдая необходимых для достижения желанного результата условий. Они ограничиваются теорией, поэтому жажда их души остается неудовлетворенной. На путь Церкви человек должен вступить для духовной работы над добродетелями и для покаяния. Духовная жажда ведет к пренебрежению материальными и земными вещами. А это значит, что основной интерес обращается к Богу. Как и любой человек, христианин имеет потребность в материальных благах, старается их приобрести, ради этого работает, как все, но не позволяет сердцу прилепляться к ним. Первая его забота – научиться истинному покаянию. Для этого он советуется с опытным духовником, которому оказывает послушание и наставления которого принимает, словно они исходят из уст Самого Бога, по слову святого Симеона Нового Богослова⁶.

Внимательно слушаю Старца и хочу, чтобы ону глубился в эту тему. Я сетую на то, что не так-то просто встретить опытного духовника, хотя сейчас мы нередко говорим о священнослужителях, наделенных многими духовными дарованиями. Я прошу Старца закончить мысль о священном изменении, которое претерпевает душа, жаждущая Бога, и он продолжает:

– Вижу, брат, что ты не забываешь о цели своего визита в наш монастырь. Ты все время стараешься вызнать о моем личном духовном опыте. Но не горячись понапрасну: у меня нет какого-то особенного личного опыта. А вот то, что пережили прежде нас святые и записали в своих сочинениях, мы читаем сегодня для укрепления и поддержания, насколько это в наших силах, церковного Предания. Но мы отвлеклись.

Человек, жаждущий Бога, находит отдохновение в Священном Писании и у святых отцов. Он денно и нощно изучает их творения, подчеркивает абзацы и заучивает наизусть фрагменты, которые трогают его душу и даруют ей утешение. Душа услаждается и вкушает невыразимые духовные плоды умиления. Припоминаю дивные слова святого Симеона Нового Богослова о первом духовном опыте, который приобретает человек, обратившийся к Богу: «Непрестанно держащий в мысли повеления Божии и ими денно и нощно руководствующийся, умом и осязанием о них помышляющий и со тщанием работающий лишается памятования о мире, житейских вещах, деньгах и в особенности о родных; он сродняется духовному»⁷.

С течением времени и в зависимости от того, насколько человек посвящает себя духовной брани, он преуспевает. Страсти отступают, и сердце умягчается. В нем водворяются смирение и плач. Смирение, как известно, порождает плач, а плач углубляет смирение. Вот первый духовный опыт.

Старец делает краткую паузу. Он хочет убедиться в том, что развеивает мои духовные сомнения. Я заверяю его, что сказанное успокаивает меня, ибо созвучно моему собственному опыту, приобретенному после принятия окончательного решения обратиться к Богу, стать священником и сделать рясу своей пожизненной одеждой. Я прошу его продолжать, он улыбается и заканчивает мысль:

– Тогда человек делается податливым и чутким. Всему, с чем он сталкивается в жизни, он радуется и все воспринимает как дар Божий. Ему нравится удаляться, насколько это возможно, от мира, отыскивать уединенные места, помогающие собраться с мыслями и вселяющие в душу мир. Он отдает предпочтение пешей прогулке и завершает ее в сельской церквушке или в каком-нибудь дивном месте. Там он благодарит Бога за духовные блага, которые начинает вкушать. Там он получает иное ощущение жизни и воспринимает все иначе. Красота природы, к примеру, дает ему повод для духовного делания и восхождения умом к Богу. На тень дерева он смотрит как на место, пригодное для молитвы, а не для телесного отдохновения. Он пьет воду из источника, а уста его повторяют: «Слава Тебе, Боже». Птичьи трели побуждают его к продолжению молитвы. Одним словом, он смотрит на чувственный мир духовными очами, как на образ мира невидимого.

– Это благое изменение, Геронда, не удостоится похвалы от мирских людей, не способных понять его. Они начинают беспокоиться и пытаются противодействовать, видя, что нечто подобное происходит с кем-нибудь из «своих». Родные и друзья замечают изменения в речи, поведении, интересах уверовавшего и удивляются. Они не подозревают, что в душе человека действует Христос, дарующий ему духовную сладость, которая не сравнится ни с телесными наслаждениями, ни с другими удовольствиями мира.

– Не только это, брат мой. Человек, вошедший в радость Господа, должен объяснить всем испытывающим за него тревогу, что стремление к Сладчайшему Иисусу невыразимо словами. Это некое высшее духовное состояние, непонятное тем, кто подобных переживаний не испытал. Как ребенок, не знающий алфавита, не может читать, так не в состоянии постичь духовные вещи тот, кто не выучил алфавит духовной жизни.

– Так же, с таких же духовных опытов, начинают и монашествующие. Раз и навсегда отречься от мира решается только тот, кто переживает подобные опыты в высшей полноте. Монахи – высокочувствительные души, как и те христиане, которые вкусили плодов духовной жизни. Естественно, что вторым приходится отвлекаться на многочисленные обязанности и бесконечные житейские попечения.

– Добавлю кое-что еще,– говорит Старец.– Духовная жизнь, которой живет монах, не отличается от той, которой призван жить христианин в миру. Существует лишь внешнее различие. В сущности, стремятся к Сладчайшему Иисусу и те и другие, и следуют они по одному пути, определенному для всех Церковью. Но брат Панарет принес нам кофе. Давайте ненадолго прервемся.

Затем мы встаем и спускаемся в сад, чтобы полить помидоры и перец. Старец открывает кран и из шланга поливает грядки. Я стою поодаль и любуюсь его неподдельной умиротворенностью. Он радуется плодам земли и шепотом повторяет: «Слава Тебе, Боже». Начинаю благодарить Бога и я. Вся окружающая природа словно говорит со мной. Время течет тихо и насыщенно. Собираю свой ум в таинственный чертог сердца и произношу молитву в чувстве неизъяснимого торжества.

Поздно, после вечерни, мы возобновляем беседу, сидя на уже знакомом мне балконе. Старец произносит:

– Человек, жаждущий Бога и миновавший первую стадию духовной жизни, о которой мы говорили утром, вступает во вторую, уже свободный в душе от всякого земного вожделения. Отныне его единственное желание – верно хранить заповеди Бога. Им владеет священное рвение. Он бескомпромиссен к привычкам греховного мира. Он днем и ночью изучает Евангелие и переходит к самопознанию. Он видит себя, свои немощи и свою плененность страстями. Он убеждается в том, что честолюбие затуманивает его разум, сребролюбие не дает покоя, мучает злопамятство и ожесточает ненависть. Его интерес теперь направлен на корни и действия страстей, и он устремляется за знаниями к святым отцам, особенно к отцам-подвижникам. У них он открывает для себя доселе неизвестный мир. Убеждается, что действительно трудно совершается восхождение по дороге, ведущей к Богу. Он близко к сердцу принимает опыты, пережитые святыми, смиряется и повторяет упорно и горячо: «Господи, помилуй». Благодать Святого Духа обновляет и возрождает его душу и тело. Он просвещается, преображаются его душевные силы и энергии, он становится более мужественным и твердым в исполнении заповедей Божиих. Он достигает такой степени просвещенности, что сподобляется зрения откровений великих таинств. Прекраснейшее описание подобных духовных состояний можно найти в «Оглашениях» святого Симеона Нового Богослова⁸.

Старец говорит, а мне на ум приходят слова одного афонского подвижника, который уверял, что в духовной жизни каждый получает великую меру Божественной сладости и переживает частичку райской радости, неизреченного радования. Поэтому я прошу Старца сказать о сладчайшем опыте святых.

– Я не способен рассуждать об этих Божественных усладах. На это наложен запрет святым Симеоном, который советовал «не желать постичь не выразимое одними лишь словами, ибо это невозможно как для учащих об этом, так и для слушающих»⁹. Просто я старался показать тебе, что для духовных борцов благодать Святого Духа таит неожиданности. Такие люди становятся выразителями Бога! И это не преувеличение. Об этом говорят святые Церкви, знавшие это по опыту. Цель нас, живущих сегодня,– совершить решительный поворот к Богу. Все остальное приложится.

Мы прекращаем беседу до завтра. Старец отправляется в свою келью отдыхать. Я выхожу в беседку и пишу заметки. Пишу быстро, чтобы не забыть слова Старца.

Мои мысли прерывает брат Панарет. Он зовет меня на кухню готовить трапезу. Однако Старец уже опередил нас – всё на столе. Мы молча садимся и едим пищу, сдобренную оливковым маслом. После все трое расходимся по кельям.

На том же самом балконе сегодня мы продолжаем нашу беседу. Старец с готовностью выслушивает меня. Он избегает учительства и, вникая в мои проблемы и вопросы, отвечает со смирением и духовной мудростью.

– Надеюсь, отче, ты уже привык к жизни нашего монастыря, да и цель твоего визита мало-помалу осуществляется. У нас здесь тишина редко нарушается. Вам, мирянам, должно быть, непросто к ней привыкнуть, даже если и кажется, что это именно то, о чем вы мечтали.

– Я люблю, Геронда, тишину. Но житейские попечения часто мешают мне оценить ее по достоинству. Я очень рад, что уже третий день живу в вашем чудесном, благодатном монастыре, что наполняется записями моя тетрадь.

– Не многие люди, отче, любят тишину. Большинству по душе суматоха, общественные церемонии, публичные выступления и вообще суетная показуха. Они жаждут контактов и общения со многими людьми, любят высказывать по каждому поводу свои суждения, которые обычно не что иное, как осуждения. То же мы видим и среди христиан. Зная, что молчание и покой – это корни безгрешного состояния, они все же остаются «великими общественными деятелями» и демагогами. Они не готовы жить в деревнях и провинциальных городках, чувствуя потребность в общении со многими и разными людьми. И все же, отче, нам надо стараться подружиться с молчанием и покоем. Это отнюдь не призыв покинуть свои дома и уйти из городов. Человек может жить в покое и сохранять молчание, оставаясь в обществе, достаточно только знать, как воспользоваться безмолвием и каким его наполнить содержанием.

– Мне бы хотелось, Геронда, чтобы вы сказали о ценности покоя и о том, является ли он непременным условием духовного делания.

– Покой – это по большей части внутреннее состояние человека, которое зарождается и сохраняется в зависимости от силы желания человека не понести духовного ущерба, иными словами – держать свой ум и сердце вдали от суетных житейских попечений. Таким образом, человек становится ближе ко Христу.

Путь покоя непрост и доступен не каждому. Немало таких, кто этот путь отвергает, отдавая предпочтение общественной активности или считая его чисто монашеским путем. Да, правда, не каждый способен идти по нему. Живущие в обществе привыкли распыляться и заниматься сразу многим; им недостает сердечного умиления. Их поведение жестко, а в словах нет духовного благоухания. Преподобный Арсений восхищался Ангелами, у которых одна лишь цель и одно желание – непрерывно воспевать Бога и служить Его воле. А вот цели и желания людей, говорил святой Арсений, совсем иные. Поэтому он избегал братий. Он не мог разделить свое сердце между Богом и людьми¹⁰.

Не будем забывать и о том, что покой воспламеняет в безмолвнике любовь к ближним, и от этого он усиливает свою молитву за братий. Он хранит любовь и исполняет вверенные ему поручения втайне и смиренно, не ища признания и похвалы. Это отнюдь не мало: молиться за братий, поминать их имена на проскомидии, перебирать за них четки и жить их болью.

– Покой тесно связан с добродетелью молчания. А молчание – это благодатная почва для взращивания сердечного умиления. Ведь признано, что беседы и многословие вызывают опустошенность, в то время как молчание помогает человеку лучше молиться, хранить плач о прегрешениях и память смертную, плодотворно возделывать таинственное поле сердца,– говорю я Старцу, расширяя нашу тему.

– Давайте вспомним слова аввы Моисея о том, что человек, любящий молчание и избегающий многословия, похож на зрелую виноградную лозу, а общающийся с людьми – на незрелый виноград¹¹. Но важно вот еще что. Человеку доставляет покой не только место. Необходимо и его собственное стремление и благоговейное отношение к покою. Например, монах может не иметь покоя, живя в удаленной от суеты обители, если отвлекается на множество попечений: на реставрацию монастырских построек, на служение посетителям, на постоянные телефонные звонки. В итоге он имеет попечений больше, чем человек, живущий в миру.

Напротив, больший покой может стяжать глава семьи, если станет внимательно относиться к своей жизни. Первостепенное значение имеет внутреннее расположение, старание человека преуспеть в духовном делании. Кроме того, не надо забывать, что бывают люди, молчащие устами, но злословящие умом. А есть те, кто, разговаривая с утра до вечера, хранит молчание, ибо ничто из сказанного ими не излишне и не бесполезно. Надеюсь, отче, что мы принадлежим ко второй категории. Если нет, то да помилует нас Бог.

После вечерни надеюсь на продолжение беседы, однако у Старца нет такой возможности; он сразу уходит в келью. Брат Панарет отправляется в сад к своей обычной работе, а у меня есть время упорядочить свои записи.

Сидя в келье, я размышляю о Святой Горе, о месте, которое одарило меня уникальными духовными переживаниями. Ночь провожу в особом умилении. Недостойный, я молюсь о всех людях.

Четвертый день в монастыре. Старец ведет меня в свой скромный кабинет. Шкаф для хранения бумаг, старая мебель – вот и все его оснащение, незатейливое и скромное. Я начинаю беседу:

– Всеми, Геронда, признается, что христианство – религия любви. С этим согласны даже те, кто равнодушен к вопросам религии. Они понимают, что любовь к ближнему необходима для разрешения многих общественных проблем. Нет сомнения, что люди, которые принимают любовь к ближнему, но отрицают любовь к Богу, превратно истолковывают Евангелие. Ибо любовь имеет глубокое духовное содержание. Божественную любовь, переживаемую человеком, трудно выразить словами.

– Христос, брат, Единородный Сын Бога, пришел на землю ради нашего спасения. На это Его сподвигла любовь к человеку, ради которой Он добровольно претерпел животворящие страсти. Человек воздает за любовь Бога своей собственной любовью. И одновременно умоляет Господа о помиловании, и эта его мольба повторяется непрестанно. Да, отче, не так-то просто ответить на твой вопрос о любви мне, грешнику, этой любви лишенному. Могу лишь повторить слова святых отцов Церкви. Святой Симеон Новый Богослов говорит, что у любви много имен, а также много дел, еще больше у нее отличительных признаков, свойства же ее неизмеримы и Божественны. Природу ее не выразить никому – ни Ангелам, ни людям. Сущность любви непостижима, слава любви недостижима, замысел любви недоступен исследованию¹².

– Поскольку, Геронда, я не испытывал ничего подобного, то не могу понять ваших слов. Мне хочется, чтобы вы пояснили. Надеюсь получить урок смирения, услышав о любви и о священных переживаниях, дарованных тем, кто ее имеет. Может быть, когда-нибудь она уязвит и меня, грешного, и сделает достойным служителем Бога. Простите за настойчивость.

– Любовь,– говорит Старец,– изменяет человека и услаждает его душу. Святой Симеон выражает этот священный опыт следующими словами: «Когда, дорогие мои отцы и братия, я вспомнил красоту непорочной любви, ее свет внезапно воссиял в моем сердце, и ее сладостью я был восхи́щен, и лишился внешних ощущений, и сделался совершенно безумным для жизни, и позабыл о делах рук человеческих»¹³. Имеющий любовь никогда уже не пожелает страстно прилепляться к красоте человеческой, ибо отрицает все земное. Его сердце жаждет Христа, поэтому все мирское и зыбкое имеет для него ценность весьма небольшую. Мир не трогает его. Ничто мирское не оказывает на него влияния. Даже при общении с людьми грешными и развращенными он остается чистым, проявляет к ним любовь и помогает духовно.

В Четьих-Минеях описаны случаи, когда любовью святые приводили ко спасению души тех, кто погрязал в трясине греха. Святой Иоанн Лествичник в тридцатом Слове – «О союзе трех добродетелей, то есть о вере, надежде и любви» – говорит, что «любовь никогда не падает, не останавливается и не дает опочить уязвленному ею блаженным упокоением»¹⁴. Любовь ведет человека к уподоблению Богу, насколько это, естественно, возможно, священно опьяняет душу, укрепляет ее в вере и делает ее смиренной и многомилостивой.

– Я вспоминаю, Геронда, как святой Иоанн описывает человека, который воспламеняется Божественной любовью. Весь его облик, словно зеркало, отражает внутреннее сияние души. Он часто забывает о еде, ибо очистился от страстей и от потребности в пище, которая уже не доставляет ему никакого удовольствия. Его таинственно насыщает небесный огонь, подобно тому, как корни растений незримо питают подземные водные артерии¹⁵.

– Скажем вот еще о чем, отче. Любовь приносит радость тем, кто ее имеет, и побуждает к подвигам. Это видно на пророках, мучениках, подвижниках и всех святых. Любовь воспламеняет пророков, шествует с апостолами в их непрерывном миссионерском труде, укрепляет благодатью Христа мучеников, и они обагряют своей честной кровью землю, вдохновляет преподобных отцов и святителей, опекает и освящает всех христиан, борющихся за спасение. Любовь есть начало и конец духовной жизни. Поэтому всякое старание и всякое упражнение должно иметь целью стяжание любви в духе сокрушенном.

Мы еще долго говорим об этом. Тема любви человека к Богу интересна, но для ее понимания нужен соответствующий опыт. Старец говорит мне, что во второй половине дня мы поговорим о любви к ближнему в продолжение утренней темы.

Сейчас я свободен. В келье упорядочиваю свои заметки и задумываюсь над словами Христа: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин.13:35). Отличительное свойство христиан – любовь. Свойство, сегодня нами утерянное. Человек, имеющий любовь к ближнему,– это человек Божий, он переживает за согрешающего брата, радуется его успеху и ставит собственное спасение в зависимость от спасения брата. Любовь человека Божия отыскивает множество способов для достижения цели. Сперва он узнает о словах и делах брата, затем мудро и с состраданием старается исправить его и от души и со слезами о нем молится.

Святой Симеон Новый Богослов рассказывает случаи, которые помогают понять, что такое на деле любовь к ближнему. К примеру, один подвижник, наделенный даром любви, всеми способами старался разузнать, что говорили и что делали его братия, для того чтобы в нужный момент помочь им. К каждому он находил свой подход: одному говорил духовное слово, другому делал подарки, к третьему проявлял терпение. О каждом он плакал и рыдал. На их грехи он смотрел как на свои собственные и печалился чрезмерно, моля Бога о помиловании. Другой монах, видя братий, пребывающих во грехе, очень скорбел, ибо считал, что с него спросится Богом ответ за их поступки¹⁶!

По окончании вечерни Старец присаживается на пень возле храма. Рядом располагаемся и мы с братом Панаретом. Старец начинает беседу:

– Любовь не ищет своего (1Кор.13:5). Речь идет о жертве, пример которой показывают святые, пренебрегающие своим «я» ради служения брату. Мне вспоминаются два ярких примера из жизни древних подвижников.

Когда авва Феодор был еще послушником, старец послал его в скитскую пекарню испечь лепешек. Там он встретил брата, пришедшего за тем же, но не могшего, ибо некому было помочь ему. Юный Феодор поставил свою торбу и принялся ему помогать. Как только они закончили, появился следующий монах. Феодор с готовностью уступил ему свою череду и помогал. Затем пришел третий, четвертый. Все повторялось снова. Так прошел весь день. После всех Феодор испек свой хлеб и вернулся в келью с большим опозданием, но довольный полученным опытом любви¹⁷.

Говорили об авве Агафоне, что он всегда старался утешать братий. Когда ему случалось переправляться через реку с другими братиями, он первый хватался за весла лодки. Если в его келью приходили странники, то он одной рукой их приветствовал, а другой ставил на стол угощение. Однажды ему подарили мотыгу для обработки сада. Брат, увидев ее у него в руках, восхитился. Авва Агафон угадал желание брата и подарил ему свою мотыгу, хотя тот изо всех сил отказывался¹⁸.

Случаи, о которых я рассказал,– это любовь в действии, а не в теории, хотя сам я сейчас потчую вас теориями. Ну что ж, Панарет, а ты покажи нам свою любовь в действии – принеси-ка чего-нибудь отведать.

Молчаливый Панарет возвращается через несколько минут с подносом, на котором стоят три чашечки кофе и тарелка клубники. Старец, глядя на радостного послушника, улыбается и продолжает:

– Для любви необходимо иметь возделанную и возрожденную свыше душу, смотреть на ближнего как на Самого Бога. К сожалению, такие люди встречаются редко. Многострадальных становится все больше, а людей любви – мало. Нелегко отыскать человека, который с готовностью выслушает твою боль, погорюет вместе с тобой, поможет и укрепит надежду на то, что Бог не оставляет скорбящих. Любовь – это не сухие слова утешения, не одолжение, но нечто духовное: молитва за брата, переживание за его крест и слезы.

– Мы, Геронда, миряне, живем красивыми словами. Говорим о христианской любви, не имея ни малейшего милосердия. Отдаем свою старую одежду бедным для того, чтобы освободить шкаф, а не из-за сострадания. Даем, если нам докучают, и какую-нибудь сумму денег, чтобы заглушить робкий голосок своей совести,– говорю я.

– Любовь к ближнему означает духовное мученичество. Скажет тебе брат о своей боли – возьми на себя труд смягчить и залечить ее, сам отыщи многодетную вдову с ее сиротами, живущую в бараке или на конюшне,– пусть тебя тронет ее ужасное положение, почувствуй укоры совести. Или сядь рядом со страждущим братом и слушай его часами, чтобы он мог поведать тебе о муках своей жизни. Любовь – это когда человек приходит к пониманию того, что он не хочет войти в рай один. Любовь – это союз святой и сила неизреченная, изменяющая и очищающая душу.

Еще один день в монастыре проходит. Собран хороший урожай. Слова Старца о любви задевают какие-то потаенные струны моего сердца.

Ночью я размышляю о братиях, живущих в миру. Меня огорчает их ненасытимое любопытство и желание видеть и слышать обо всем происходящем в мире. Они хотят непрерывно получать информацию и рассуждать о каких угодно событиях. Свободное время теряется впустую, а интерес к духовному и сущностному угасает. Есть, правда, среди них и те, кто в рамки этого пустого любопытства к знаниям и информации вставляет богословие. Но и они в результате сбиваются с верного пути, а духовная брань у них искажена светским образом мыслей.

Своим наблюдением я делюсь со Старцем после Божественной литургии, когда мы снова сидим в его скромном кабинете, и прошу высказать его мнение на этот счет.

– Святой Никодим Святогорец в духовном сочинении «Невидимая брань» говорит: для того чтобы сохранить свой ум от разбрасывания направо и налево и от праздного любопытства, необходимо принимать безо всяких эмоций любые известия, новости, перемены и перевороты миров и царств¹⁹. К сожалению, здесь нам далеко до успеха, ибо мы считаем своим долгом находиться в курсе всех дел и событий, прилежно следим за всевозможными средствами массовой информации и осведомлены в том, что происходит вокруг, но не внутри нас. Мы делаемся экстравертами и разбрасываемся попусту, растрачивая время на исследование земных вещей и заполняя ум суетными и вредными мыслями. Так мы оказываемся в плену собственного любопытства, которое есть не что иное, как страсть, которую никогда нельзя удовлетворить до конца. Поэтому мы и не можем преуспеть в духовной жизни. В отличие от нас, тот, кто влюблен в небеса, не интересуется ничем в мире, но лишь Христом Распятым.

Старец расположен к беседе и говорит мне, что хочет высказать еще несколько соображений на эту тему.

– Борцы духовные часто достигают того, что особо не интересуются происходящим вокруг них и хранят ум от суетных помышлений. Однако их подстерегает иная опасность: возгордиться в своих размышлениях о Боге! Может показаться парадоксальным это утверждение, но не стоит забывать о множестве уловок диавола. В людях, обладающих острым умом, он возбуждает любопытство к духовным вопросам, дабы те исследовали Бога, облекали в словесную форму высокие и тонкие духовные смыслы. Это становится их основным занятием: они легко говорят, пишут и производят впечатление на аудиторию. Так вокруг них начинают собираться люди, склонные к фанатизму. «Приверженцы» превозносят до небес своего мудрого учителя и, нисколько не стесняя себя любовью, затыкают рот всякому, кто отважится поставить под сомнение его авторитет и духовность.

Вращаясь в этом замкнутом круге, они наслаждаются высокими смыслами и воображают, будто «наслаждаются Богом». В этом их заблуждение, ибо они останавливаются на теории, в то время как следует продвигаться вперед в очищении сердца от страстей. Другими словами, спуститься с небес на землю, увидеть свое подлинное «я» и покаяться. Иначе они приблизятся к краю рва гордыни и произойдет то, о чем пишет святой Никодим: «Постепенно, сами того не ощущая, они дойдут до мысли, что больше не имеют нужды в советах и назиданиях других, ибо привыкли при любой необходимости прибегать к кумиру – собственному суждению. Это весьма опасно и трудно излечивается»²⁰.

– Я понял, о какой категории людей вы говорите, Геронда, и хотел бы добавить, что обычно это люди с широким кругозором. Их занимают богословские вопросы, искусство, политика, экология, экономика. Они часто апеллируют к мнению поэтов, певцов, политиков и «духовных людей» в целом; даже слово Божие они «подтверждают» высказываниями этих не имеющих никакого отношения к вере людей. И печально, что иногда мы повсюду приводим, пусть даже и верные, слова какого-нибудь деятеля искусств, зная при этом, что он нецерковный человек. Это все равно что, живя по-мирски, рассуждать о святости и обо́жении. Это противоречит принципам христианства.

– Все, что ты сказал, абсолютно правильно, отче. Нельзя рассматривать религию как заполнение досуга или способ общественного самовыражения. Необходимо идти путем Христа уверенно, с жаждой учиться духовной жизни. И всегда осторожно, чтобы не сбиться с верного направления.

Старец не хочет уточнять имена своих современников, в глубине души я и сам этого не хочу, потому что боюсь попасть в ловушку, преждевременно осудив, рассудив несправедливо. Перехожу к теме, связанной с предыдущей, и обращаюсь к Старцу:

– Люди легко забывают Бога. Хотя они и крещены и исповедуют свою веру, однако в повседневной жизни забывают о везде присутствии Бога и не согласовывают свои поступки с Его волей. Внешне они потрясающе похожи на людей некрещеных. Вопрос в том, как можно помочь этим людям и как им стяжать постоянное памятование о Боге.

– Самый доступный способ – это постижение величия и красоты созданий Божиих. Общепризнано, что и для начинающих, и для «ученых» природа – это многостраничная поучительная книга, дающая познание Бога. Однако мы забываем об этом и не воспринимаем всякое создание как дело рук Божиих. Дивную природу мы используем для удовлетворения своих телесных, а не душевных нужд. Мы не можем избавиться от жажды наслаждений. Романтики восходят на горные вершины, встречают восход солнца, восторженно восклицают, но при этом не получают духовной пользы, чтобы вслед за одним современным подвижником из глубины души вторить слова молитвы: «Боже мой, вот снова восходит солнце и приносит в мою жизнь новый день для покаяния. Что же я не радею!». Его слова показались бы утрированными тем многим, кто хочет кричать, петь, ненасытно наслаждаться материальными благами.

– Трудно передать другому, что дает твоему сердцу покаяние,– говорю я Старцу.

– Очень трудно, но не недостижимо. Человек должен каждодневно следить за волей и Промыслом Божиим, сокрушаться внутренне, ибо даже когда сам он равнодушен и небрежно относится к спасению своей души, то человеколюбивый Бог посылает ему Свои благодеяния разными способами. Святой Кассиан Римлянин говорит, что надобно думать о неизреченной и неописуемой мудрости и человеколюбии Бога, о Его непостижимом долготерпении, которое на бесчисленных ошибках согрешающих учит их славить Господа. Святой Кассиан побуждает нас идти вперед и думать о великой любви Бога к нам, ибо, даже когда мы не совершали никаких добрых поступков, Он не счел нас недостойными того, чтобы Он, Бог, ради спасения нас от заблуждений сделался Человеком. Мыслящий так живет с Богом, и чем успешнее он в духовном делании и очищении, тем чаще рождаются в нем бесчисленные подобные созерцания, через которые является и познается Бог²¹.

– Я думаю, Геронда, что о Боге нам напоминают и люди. Так, встреча с благоговейным священником может побудить мысль о Боге. Благочестивый монах или мирянин может обратить нас к более внимательной христианской жизни. Я лично не раз получал для себя пользу, глядя на монаха, перебирающего в молитве четки или устремившего свой тихий взгляд на афонские монастыри, которые мы минуем на пути в Дафни. Извлечь пользу можно и из простого креста, водруженного где-нибудь на обочине дороги. Достаточно иметь расположение к этому.

– Но, чтобы внутри нас рождались душеполезные мысли, необходима свобода от многопопечительности, чего люди, живущие в миру, не имеют,– говорит Старец.

– Мы уповаем, Геронда, на любовь Бога. Наши намерения благи, но препятствия велики.

– Бог вас не оставит,– уверяет меня премудрый Старец.

После полудня Старец ведет меня к источнику, расположенному в десяти минутах ходьбы от монастыря в лесу, в тенистом местечке. Мы садимся на каменную скамейку и прислушиваемся к журчанию воды. Над нами кружат несколько хищных птиц, и хорошо слышны их крики. Старец зачерпывает ладонью немного воды, пьет ее и славит Бога. Он ждет, чтобы я сформулировал тему нашей беседы. Ради меня он отложил в эти дни свои собственные дела.

– Часто, Геронда, люди, преисполненные добрых намерений, услышав о необходимости вести духовную жизнь, недоумевают, потому что не имеют ясного представления о цели этой жизни. Они смешивают цель духовной жизни и средства, используемые для ее достижения. Необходимо, чтобы христианин четко осознавал, другими словами – ясно представлял себе, к чему он должен стремиться в своем духовном делании. Я полагаю, Геронда, что тема эта серьезная и важная для целой категории людей, пребывающих, сами о том не подозревая, в заблуждении. Жаль, когда их телесные подвиги и реальные добродетели не дают духовных плодов, а иногда даже приносят больший вред, чем явные грехи.

– Святой Никодим Святогорец на вопрос, в чем заключаются духовная жизнь и христианское совершенствование, отвечает, что ни постами, ни бдениями, ни коленопреклонениями и подобной «закалкой» плоти, ни даже молитвами и отшельничеством духовная жизнь не ограничивается. Все это богоугодно и необходимо. Христианина на духовную брань сподвигают три вещи – плоть, мир и диавол. Это «средства и орудия» для преуспеяния в духовной жизни, которая есть приобретение «познания благости и величия Бога, ненависти к себе самому, повиновения не только Богу, но и всем творениям Божиим, отвержения всякой своей воли ради любви к Богу и стяжания совершенного послушания воле Божественной»²². Вот цель духовной жизни. Наверное, нужно остановиться на этом более подробно, чтобы стало очевидным заблуждение, от которого страдают многие христиане.

Человек легко привыкает к посту, богослужениям, слушанию слова Божия, посещению больных. При этом духовно он не растет. Все вышеперечисленное добро и свято. Но недостаточно. Часто тщеславие искажает внутренний мир человека, руководствующегося во всем своей волей. Диавол создает эту ситуацию, понимая, что человек, идущий не по прямому пути, успеха не достигнет. Диавол подбодряет человека для продвижения в аскезе, но помрачает его внутреннее око разнообразными страстями, играет на его честолюбии, внушая помыслы о том, что он – великий подвижник и уже преодолел все ступени умной лествицы, ведущей в рай.

– Он высоко мнит о себе и хочет, чтобы все обращали на него внимание. Ему не нравится быть в тени. При каждом удобном случае он старается выставить напоказ свои добродетели якобы для того, чтобы получили от этого пользу незнакомые с подлинной духовностью,– нерешительно перебиваю я Старца.

– Бывает и нечто похуже. Этих людей «внешнего делания» святой Никодим называет своенравными и упрямыми. Они, не замечая собственных оплошностей, внимательно исследуют слова и дела других. Они вспыльчивы и дают гневный отпор всякому, кто посмеет намекнуть им на то, что их путь неверен²³. Они словно вода, в которой много глины и мусора. Тихо – грязь лежит на дне и поверхность гладка. Но одно легкое волнение – и осадок поднимается на поверхность и замутняет воду. Цель духовной жизни – не создать вокруг себя оболочку благочестия, но очистить сердце, растленное гордостью.

– В наше время, Геронда, когда наблюдается всеобщее моральное разложение, проповедь Церкви ограничивается практическими наставлениями о нравственной жизни с целью уберечь людей от греха. Но ведь дальше необходимо, чтобы они возрастали духовно, продвигались вперед в борьбе со страстями и в очищении. К сожалению, большинство людей этого не достигают, а останавливаются на уровне добропорядочной, размеренной жизни. Им нравится соблюдать некоторые из евангельских заповедей, но не более того. Они игнорируют подвиги святых до крови, их невидимую брань, необходимую для христианина, и непрестанное внимание себе. Такие люди пребывают в неведении.

– Согласен с тобой. Ты точно описал положение вещей. Большинство людей больны «духовной катарактой». Из-за нее они не могут увидеть многого. Необходимо снять пленку с глаз. Но люди прозреют только через покаяние. Сколько-нибудь сознательные христиане, обычно не совершающие видимых грехов, должны оплакивать свои многочисленные недостатки и упущения. Пусть они знают, что покаяние есть непрестанно длящееся Таинство, в котором можно участвовать ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Иначе возникает опасность засушить духовные силы и жить в бездействии, которое спасения никак не обеспечит.

Старец умолкает, отпивает глоток воды и продолжает:

– Что еще сказать, брат мой? Напомни сам себе и своей пастве слова святого Никодима: «Легче обращается к добру явный грешник, нежели «праведник», прикрывающийся пеленой видимых добродетелей!»²⁴.

Когда мы возвращаемся в монастырь, солнце уже начинает садиться. Старец говорит, что ему надо отвечать на много писем и за этим делом он засидится до ночи.

Вечером я размышляю о своих братьях-христианах в миру. Действительно, они уже привыкли к лицемерию как образу жизни, их поработили страсти. Этим объясняются бесконечные конфликты. Страсти не позволяют воцариться в их душе тишине, покаянию и тоске по Господу, распятому за них. Святой Макарий Египетский говорит, что Господь требует от нас гневаться на самих себя и бороться с собой, дабы «не принимать дурных помыслов, не услаждаться ими»²⁵. Естественно, что человек один не может вырвать укоренившийся в нем грех, потому что «человеческое дело – оказывать сопротивление греху, противоборствовать ему, бить его, искоренить же его – дело Божие»²⁶. И как нельзя видеть свет без глаз, ходить без ног, работать без рук, так «не может никто без Христа спастись или войти в Царство Небесное»²⁷.

Каждый день люди преступают волю Бога, забывая о Его вездесущии. Их жизнь доставляет радость лукавому. Они смело исповедуются в этом, но не решаются исправить свою жизнь и сделать шаг по пути духовности. К тому же им кажется, что это трудно и в чем-то даже ущербно с точки зрения мирской карьеры. Поэтому они выбирают стратегию компромисса. Некую смешанную жизнь, без духовной борьбы.

Святой Марк Подвижник предлагает способ, с помощью которого каждый человек может выбраться из трясины равнодушия и духовной апатии. Вначале человек «должен исследовать пользу, полученную им от Бога (устроение его жизни и очевидные проявления в ней воли Бога), и благодеяния, которые оказал и продолжает оказывать ему Бог для спасения души»²⁸. Так он избавится от забвения и апатии, ощутит, что рука Божия поддерживает его и что он сам должен когда-нибудь воздать за благодеяния Божии «добрым нравом и поведением и всякой добродетелью, согласной с волей Бога»²⁹.

Размышления о благодеяниях Бога подвигают человека на всякое благое дело. «Непрестанные напоминания о благодеяниях Бога пронзают, как игла, сердце и побуждают к исповеданию и славословию, к смирению и благодарению в сокрушении душевном»³⁰. Тогда Бог дает силы человеку, и он с чистым сердцем и в делании добра следует по пути веры, невзирая на преграды и искушения. Не колеблясь, он «смиренномудро и добровольно предает себя на крест»³¹.

Кроме того, для человека Божия полезно анализировать жизнь свою и братий и делать выводы. Для него станет очевидно, что страх Божий благотворен для духовных усилий человека. Все это подтверждает правильность принятого им решения жить более чистой и святой жизнью, шествовать к райским обителям без колебаний и сомнений.

В ранний утренний час я закрываю свой дневники молюсь о ближних.

Сегодняшний день я проведу один. Старец со своим послушником отправился в город. Они должны сделать несколько дел и купить продукты для монастыря. Для этого они взяли мула. Мне сказали, что, скорее всего, они вернутся поздно вечером.

Я сижу в своей келье. Думаю о современном человеке, которому по душе шаблоны и жизнь без долгих раздумий. Это сказывается и на его работе, которая редко бывает оригинальной. Он живет в знакомом ему мире по установленным законам. Он не хочет ничего менять, внедрять какие-нибудь свежие идеи. То же происходит и в духовной жизни. Безразличие парализует все силы, и человеку нужно подкрепление, пересмотр образа мыслей, беспокойство о сути той борьбы, которую он ведет. Вспоминается рассказ из «Евергетиноса»³², на мой взгляд, полезный и для нас, живущих сегодня в более опасных для души условиях, чем древние отшельники, подвизавшиеся в пустынях Египта.

Один монах посетил знаменитого старца, который монашествовал на горе Ферма, где, по свидетельству древних текстов, подвизалось много отшельников. Он пришел, чтобы открыть свое духовное состояние и услышать наставление аввы. Их беседа началась с вопроса взволнованного монаха:

– Авва, что мне делать? Я в опасности, моя душа погибает. Когда я был в миру, то постился с радостью, предавался бдениям и испытывал великое сокрушение и горячее рвение о Господе. Теперь же не вижу ничего хорошего в моей душе.

Многоопытный авва понял, что брат, сам того не сознавая, попал под бесовское влияние, и так отвечал, стараясь помочь ему:

– Поверь мне, дитя мое, что, сколько ты ни делал, когда жил в миру, этого не принимал Бог, потому что к брани тебя побуждали тщеславие и человеческая похвала. Поэтому диавол и не восставал против тебя. Он знал, что не будет тебе пользы от трудов. Теперь же ты стал монахом, то есть воином Христовым, который всякий день борется с диаволом, и естественно, что он нападает на тебя. Богу более угоден один псалом, прочитанный в монастыре с покаянием, нежели тысячи молитв-скороговорок в миру. Равным образом Богу приятнее твой малый пост сегодня, чем многонедельные посты в миру.

Старец посоветовал монаху терпеливо сражаться и заверил его в том, что он стяжает добродетели. Тот же, взволнованный, как и прежде, повторял:

– Но, авва, пропадает моя душа. Тогда рассудительный старец объяснил монаху следующее:

– Поверь мне, брат, я не хотел тебе это говорить, чтобы не навредить ходу твоих мыслей. Но сейчас вижу, что лукавый ведет тебя к отчаянию, и поэтому объясню. Твои «добрые дела и богоугодное житие в миру» – это твоя гордость. Так думал и фарисей и этим лишился всех благ. Твое «неделание никакого блага сейчас» – это твое смирение, достаточное для спасения. Благодаря смирению был оправдан мытарь. Не надо забывать, что Богу угоден грешный и нерадивый, но сокрушающийся в сердце, а не творящий множество добрых дел и полагающий, что во всякой добродетели преуспел.

После ответа старца монах воскликнул:

– Сейчас, авва, твои слова спасли мою душу. Повествование из «Евергетиноса» наводит на некоторые размышления. Действительно, многие «добродетели» церковных людей, живущих в миру, фальшивы и поверхностны. Их питает честолюбие, подзадоривает тщеславие и умащают похвалы. В результате страстного возделывания добродетелей человек не освящается. Напрасно трудится большинство из нас ради их стяжания! Увы, нам! Для общества мы – само благочестие, истинное же наше лицо, то, что открывается взору любви и глубокого смирения, далеко не благолепно.

Наши «добродетели» подобны тем влаголюбивым растениям, которые при пересадке в безводное место тотчас засыхают, не выдержав пекла пустыни. Ибо там духовная борьба не ограничивается нравственным исправлением, но направляется на подавление самолюбия, приводит к небесному жительству в духе покаяния. К сожалению, мы привыкли к хилой духовности, которая есть не что иное, как лень в высшей степени.

После полудня возвращаюсь к своим записям. Пишу все, о чем думаю.

«Неусыпный ревнитель» духовной жизни часто переживает смены настроения, как если бы он был человеком неверующим. Он реагирует на раздражение и агрессивные нападки ближних, и вот на смену благословенному покою в его душе приходит буря гнева. Эти перепады настроений труднообъяснимы. Когда кто-нибудь его осудит он вспыхивает и немедленно дает отпор, стремится оправдаться, ответить обидчику и восстановить свою подорванную репутацию. Он живет в волнении и тревоге, при этом увядает душа, просыпаются страсти злословия и осуждения. Это мрачное состояние может владеть человеком день или дольше – недели и даже месяцы. То же случается и когда обидное слово передает кто-нибудь третий, «заинтересованный» в этом.

Но есть другие люди, те, кто принимает обидные слова без душевного потрясения, как бы и не слыша. Они не реагируют болезненно, не выходят из себя, не огорчаются. Напротив, если градус их духовности высок, то чувствуют благодарность. Авва Дорофей говорит, что существует много факторов, влияющих на душу человека и подготавливающих ее к спокойному восприятию горьких слов. Бывает, что человек находится в хорошем духовном состоянии благодаря тому, что перед этим он молился или изучал какую-нибудь душеполезную книгу. В этом случае его душа не смущается³³. Речь идет о том, чего мы все вкусили пока ничтожно мало.

Когда ради более горячей молитвы мы прибегаем в монастыри или сельские храмы, то чувствуем духовное просветление и видим, что большинство наших занятий суетно. Очевидной становится и бессмысленность самозащиты. Мы начинаем терпимо относиться к брату и воспринимать все им сказанное как благодеяние.

(Здесь я открываю скобку для того, чтобы особо сказать о значении монастырей. Продолжается обращение мирян (в значении, которое придают этому слову святогорцы, то есть «живущих в миру») за помощью в монастыри. Там они находят покой, покаянную атмосферу, простого иеромонаха, под епитрахилью которого оставляют свои грехи, гостеприимных иноков, которые жертвуют собой ради братий, священный чин богослужения. Но и в тех обителях, где не стало монахов и лишь заброшенные кельи свидетельствуют о былой славе места, отдыхают душой миряне, словно путники на каменной скамеечке в тени у источника, не перестающего предлагать им свою влагу. Люди и здесь священно преображаются, поклоняясь запыленным иконочкам и возжигая свечи. Они преклоняют колени, плачут, многажды взывают: «Господи, помилуй»,– а потом славословят Бога за изменения, произошедшие в их душах. Они молятся за всех людей. Блаженны те, кто может воспринять духовную пользу монастырей. Закрываю скобку и возвращаюсь к предмету своего повествования.)

Итак, после молитвы мы пребываем в добром расположении и можем принять все, что говорит о нас брат. Того же успеха мы достигаем, вникая в страницы Священного Писания или творений святых отцов. Столь же полезны беседы с духовно опытными людьми.

Но бывает, что человек остается невозмутимым оттого, что ему просто безразличен брат, огорчающий его. «И это явная погибель»³⁴.

Нам всем необходимо достигнуть духовной зрелости, которая поможет понять, что «причина всякого волнения есть неукорение себя; из-за этого происходят все наши переживания, из-за этого мы никогда не находим покоя» (авва Дорофей)³⁵. Наш «здравый смысл» мешает нам согласиться с тем, что во всем виноваты мы сами. Мы подбираем аргументы в пользу своей невиновности, хотя в большинстве случаев сами делом, словом или видом подаем повод для осуждения. Мы забываем о том, что когда кто-нибудь «со страхом Божиим исследует себя и свою совесть, то всегда обнаруживает виновным себя»³⁶.

Даже в тех редких случаях, когда оскорблен совершенно невиновный человек, он должен сохранить в душе мир, чтобы своим примером напомнить людям, что имеющий добродетель самоукорения принимает нападки извне с радостью и не смущается ими и все, что бы с ним ни случилось, – потерю, несчастье, позор и прочее,– он претерпевает невозмутимо.

Поздно вечером возвращаются Старец с послушником. Оба они устали не столько от долгой ходьбы, сколько от вынужденного пребывания в течение целого дня в миру с его шумом и житейскими попечениями.

– Наш ум рассредоточился, отче,– говорит Старец.– Мы измучились, словно рыбы на суше. Прости меня, что сегодня не смог ничем тебе помочь. Завтра я буду в твоем распоряжении.

– Большое спасибо, Геронда. Прошу ваших святых молитв!

Много впечатлений накопилось у Старца за вчерашний день. Он повстречал людей, которые выказывали ему глубокое почтение, хотели побеседовать с ним, просили его молитв. Они расспрашивали, где находится монастырь и можно ли посетить обитель, остаться на утреннее богослужение. Старец увидел, что благая обеспокоенность начала зарождаться в людях. Конечно же, он встретил и безразличие, и это огорчило его душу. Он очень сожалел о духовном состоянии таких людей, но не разочаровался.

– Бог велик. Он им поможет, – сказал он, чеканя каждое слово.

Мне хочется продолжить наш разговор, и я обращаюсь к Старцу:

– Насколько умножается грех, настолько озлобляются люди и усложняются отношения между ними. Мы весьма преуспели во грехе и живем, по мнению современных отцов, в последние времена. Ближние вынуждают нас замыкаться в себе с целью духовной самозащиты. Могут ли миряне, Геронда, избрать для своей жизни монашескую «тактику уединения»?

– Я полагаю, что на начальной стадии духовной жизни это – непременное условие. Позднее, когда человек приобретает духовную устойчивость, он может раскрывать себя перед другими. Некоторые случаи из жизни монахов поучительны для мирян, сдавленных тисками многообразной деятельности и общением с людьми, не знающими Бога. Напомню тебе основное правило монашеской жизни: «Келья возвышает, люди искушают». Монах выходит из своей кельи, то есть отдаляется от нее, главным образом по трем причинам: из любви к брату, чтобы услышать слово Божие и, реже всего, ради испытания своей духовности. Во всех трех случаях монах должен исследовать себя: пользу или вред он получил, выйдя из кельи? Если поймет, что вред, необходимо покаяться и признать, что его духовное состояние не столь благополучно, как он полагал.

– «Каждый по своему собственному состоянию либо приобретает пользу, либо терпит вред», Геронда.

– Если мне не изменяет память, это – изречение аввы Дорофея³⁷. Оно помогает понять, что ближний не причинит нам вреда, если мы сами настроены принимать от других одно только благо. Почему часто случается, что мы подозреваем в чем-либо братий, соблазняемся ими, а они при этом не имеют ничего дурного в мыслях? Вот пример.

В центре города ночью стоит человек. Мимо него проходят трое. Первый, в душе сладострастный, думает, что этот человек стоит здесь с греховными намерениями. Второй принимает его за вора, ждущего наступления нужного момента. Эти двое прохожих не получают никакой духовной пользы. Не о них сказали отцы: «Ты увидел брата своего – ты увидел Господа и Бога твоего»³⁸. Напротив, третий, добронравный и внутренне преображенный молитвой, полагает, что брат ждет своего знакомого, чтобы вместе с ним отправиться на ночную службу. Так он получает пользу от незнакомого брата, потому что сам имеет добрые помышления и рассуждает духовно³⁹.

Старец делает паузу. Он допивает свой кофе и продолжает:

– Авва Дорофей рассказывает кое-что еще на эту тему. Из его повествования становится ясно, сколь важен добрый помысл при оценке разных ситуаций. Один монах, пишет авва, посещая брата, обратил внимание на беспорядок в его кельи сказал про себя: «Блажен этот брат, ибо устремил ум горе́, к Богу, и пренебрег всем земным. Погруженность в духовное не позволяет ему заниматься наведением порядка в келье». Когда в следующий раз он с одним братом снова навестил того монаха и келья была убрана, он сказал: «Как чиста келья брата, так чиста и его душа. Состояние его кельи подобно состоянию его души». Таким образом, монах от всего получал пользу⁴⁰.

Не стоит забывать, что душа, навыкшая к добру и пребывающая в добром расположении, извлекает пользу из всякой вещи, даже неполезной. В христианине должен царить добрый помысл, иначе неотвязное волнение не оставит его, он втянется в мирскую жизнь и никогда не ощутит вкуса духовности. Добрый помысл обуздывает наш пытливый ум, сохраняет покой в сердце и позволяет человеку раскрыть себя с пользой для тех, кто остается за оградой Церкви. Только так может начинаться любое миссионерское дело, возглавляют ли его священнослужители или миряне. Если над нами, напротив, властвуют помыслы, переворачивающие все с ног на голову, то, невзирая на наше благое расположение, пора духовных плодов для нас не наступит. И тщетны наши труды.

– Эта тема, Геронда, шире, чем кажется. Мне думается, чтобы наставлять других, надо обладать опытом личного подвига. Иначе мы уподобляемся мирянам, которые «наставляют» ближних совершенно безрезультатно.

– Да, отче, в духовных вещах притворство не помогает. Даже приводит к неблагоприятным последствиям. Горе тем, кто «знает все» и готов вести души, а сам еще не поборол собственных помыслов, не умирил страстей, не изучил отцов -подвижников. Бывают поводыри у слепых. Но когда слепой ведет слепого, оба упадут в яму (ср.: Мф.15:14).

После полудня Старец снова в моем распоряжении. Это седьмой день в монастыре, и стараюсь не утомлять его. Однако он готов утолить мою жажду и зовет меня расположиться на уже знакомом балконе. Первым в беседу не вступает, ждет моих вопросов. Я же всегда готов их задавать.

– Одна из обязанностей христианина – изучение Священного Писания. Часто проповедник напоминают о пользе, которую черпает каждый из Священного Писания. Но чем тогда объяснить такой феномен: люди с прекрасным знанием Писания бывают гордыми и в душе озлобленными? Что вы могли бы сказать об этом, Геронда?

– Это случается, потому что в их душе не создано необходимых условий для плодотворного духовного исследования слова Божия. Ты предложил, отче, интересную тему, которую, думаю, стоит обсудить. Человеку следует изучать Священное Писание с тем, чтобы в его сердце запечатлевалось памятование о благостыне и возобновлялось устремление к Богу. Постоянное напоминание необходимо много попечительному, загруженному работой современному человеку, часто безразличному к духовному собиранию. В наши дни чувствуется насущная потребность в изучении Священного Писания, ибо люди распустились во всех проявлениях своей жизни. Почти ничто их не трогает. Они слабовольны, их опора – материальное, их интересы ограниченны: есть, пить, копить материальные блага. И никакой духовной обеспокоенности.

Я имею в виду массу, большинство. Естественно, есть немногие люди Божии, которые подпитывают свою склонность к добру изучением Священного Писания. Священное Писание просвещает их, чтобы они не блуждали по тропам греха, чтобы распознавали уловки диавола, шли по пути духовной жизни, не сбиваясь с него и не изнемогая от усталости.

Старец продолжает объяснением условий, необходимых для понимания Писания:

– Изучение Священного Писания требует упорства и постоянства. Вначале никто не ощущает «сладости смыслов», потому что ум его еще неочищен и не удален от вещного мира. Однако с течением времени человеку открывается путь к самому отчетливому зрению Божественного величия, по словам святого Исаака⁴¹. Но, для того чтобы достигнуть этого состояния, исследователь Писаний должен внять увещеваниям святого, обязательным для постижения слова Божия:

«Когда ты исследуешь Писание, постарайся быть совершенно умиротворенным, освободиться от излишних житейских попечений и волнений, вызываемых в душе всяческими земными вещами. Только тогда твоя душа сможет насладиться сладчайшим вкусом духовной радости от постижения прочитанного. Душа ощутит глубочайший смысл, запечатлеет его и возблагодарит Бога»⁴².

– Геронда, в часы покоя человеку легко читать Священное Писание. У него открываются глаза на то, что ему следует делать в жизни и как поступать в разных сложных ситуациях. Однако, когда нужно применить на деле то, о чем говорит слово Божие, он забывает прочитанное и в результате, потеряв самообладание, согрешает. Выходит, что для него знание Священного Писания бесполезно.

– Авва Исаия говорит: «Если человек приобретает сосуд, но в нужное время его не использует, значит, приобретение его напрасно»⁴³. То же самое происходит и с тем, кто утверждает, что знает Писание и имеет страх Божий, но в пылу страстей словно забывает о Боге и ведет себя неподобающим образом. Об этом говорится в «Патерике»: «Пророки составили богодухновенные книги, отцы применили к жизни указания этих книг, а их наследники в благоговении заучили наизусть. Наше же поколение искусно переписало книги и разложило по полкам библиотек, не применяя ради пользы душевной»⁴⁴.

Изучая Священное Писание, нельзя забывать, что наша цель – это совершенная жизнь, точное следование Христу, а не голое знание, которое только надмевает человека (см.: 1Кор.8:1). Без дел, говорит авва Марк, знание Писания, даже самое глубокое, не имеет никакой силы, потому что только делами доказываются убеждения и расположенность души человека. И разъясняет чуть ниже, что мудрость – это не просто знание истины, соединенное с тщательным исследованием природных связей вещей и смыслов, но сила, помогающая переносить злобу обидчиков так, словно обидчиком являешься ты сам⁴⁵. Сколькие останавливались на первой, теоретической, ступени мудрости и погибли от гордости, в то время как поднявшиеся на вторую, практическую, ступень мудрости стяжали столь необходимое человеку смиренномудрие!

Монах Панарет выходит на балкон и говорит Старцу, что трапеза готова. Пора заканчивать наш разговор, и Старец завершает:

– Давай вспомним, что ответил авва Сисой авве Аммуну на вопрос: «Когда я изучаю какую-нибудь Священную книгу, мой помысл подстрекает меня составить красивую проповедь, чтобы иметь под рукой готовый ответ, если меня спросят о духовном. Как мне быть?». Авва Сисой посоветовал ему: «Тебе не стоит заниматься этим. Лучше подвизайся, и чистотой своего ума ты стяжешь и высший духовный покой, и кротость, и мудрость от Бога, чтобы рассуждать и отвечать другим с пользой для души»⁴⁶. Недостаточно, отче, просто знать слово Божие. Необходима реальная духовная жизнь, которая освящает человека. Об этом говорят отцы Церкви, предпочитавшие вместо написания проповедей учиться применять Евангелиев жизни. В наши дни трудно встретить последовательных людей. Многие рассуждают о духовности, но не многие трудятся духовно.

Сегодня в монастыре посетители, и Старец занят ими. Я затворяюсь в своей келье: пишу заметки, перерабатываю и вставляю в свой паломнический дневник один давнишний текст, имеющий отношение к тем вопросам духовной жизни, которые мы обсуждали со Старцем.

Человеку боголюбивому наиболее интересна беседа духовная. Все другие для него второстепенны и бессодержательны. Подвизающаяся о Господе душа знает, что начало отступничества есть «потеря аппетита к слову», то есть когда у человека пропадает желание внимать слову Божию или когда он слушает вяло и уныло. Когда о спасении читает сознательный христианин, он с готовностью воспринимает слово Бога и старается применить его в своей жизни, следуя сияющему примеру святых старцев-пустынников. В аскетических произведениях сказано, что душа жаждет услышать слово Божие не только в Священном Писании, но и из уст тех, кто познал его опытно, через многие подвиги и молитву. В этом случае человек получает возможность ощутить чудесные результаты благого изменения, вызванного в человеке Божественным словом. Думаю, что краткое изложение некоторых подвижнических мыслей поможет нам сильнее почувствовать ту жажду, которая надежным путем приводит людей ко спасению.

Авва Исаак говорит, что необходимо искать духовного наставления у того, кто живет по воле Бога и имеет опыт, подтверждающий его слова. Быть может, эти люди не так красноречивы, как мудрецы, и не производят столь яркого, как мудрецы, впечатления. Но именно они истинные вестники Божии! А мудрецы распространяют и передают внешнее знание, то есть приобретенное из поверхностного изучения вещей⁴⁷.

В наши дни происходит путаница идей. Сегодня быстро поднимаются на пьедестал славы люди гордые и красноречивые. Они, преследуя собственную выгоду и будучи наделены способностью лицемерить, увлекают за собой простодушных людей. Поэтому мы должны доверять не всякому, но одним лишь опытным старцам. Так поступали и древние отцы, которые выходили из своего уединения только для поиска просвещенных старцев. Вверять себя старцам было правилом древних отцов.

Духовные беседы со старцами обычно длятся по многу часов. Интерес не иссякает, ибо дело касается спасения души. Старец утешает и укрепляет брата, который открывает ему свои мысли, а брат со смирением воспринимает от старца слово Божие. В этих беседах исчезают преграды между ними. Разговор течет с напряженным ощущением того, что оба предстоят пред лицом Божиим и не существует никаких временны́х ограничений. Ради таких бесед отцы откладывают свои дела и даже молитву. Любовь – это то, что все улаживает. Первостепенное значение в таких беседах имеет укрепление брата, чтобы он продолжил свой путь ко спасению и достиг врат рая.

Давайте вспомним сказанное о духовных беседах в «Патерике», чтобы увидеть на деле, сколько такая беседа может длиться. Как-то раз некий брат вечером отправился в келью аввы Иоанна Каливита с намерением побыть у него немножко и уйти. Они начали разговор «о пользе» и, сами того не замечая, проговорили всю ночь до утра. Они вышли из кельи, и старец хотел проводить брата. Так они проговорили до полудня. Затем авва Иоанн повел брата обратно в свою келью, чтобы накормить его, и в итоге они провели около двадцати часов за духовной беседой⁴⁸.

Есть тонкое, но непременное различие между обычным нравственным назиданием, которое всегда построено в форме монолога, и духовной беседой, где формулируется глубочайшее и сущностное учение, отвечающее неотложным потребностям подвизающейся души. В духовном общении происходит таинственная встреча душ, двух или более, во время которой Божий мудрец учит и направляет, а ученик вкушает твердую пищу (см.: Евр.5:12), подаваемую ему в духе любви. Такое духовное общение людей удивительно и плодотворно. И, естественно, предполагает взаимное доверие.

Духовное общение с братиями необходимо. В уединении человек мучается помыслами и сталкивается со многими опасностями. Часто он вынашивает идею о преувеличенном собственном «я», которая со временем вырастает в непреодолимую стену. Это может произойти и с монахом, и с мирянином. Когда же, напротив, человек не мнит о себе и обладает духом ученичества, он духовно застрахован.

Авва Пафнутий имел обыкновение посещать старцев дважды в месяц для исповедания своих помыслов. Мудрые старцы давали ему совет: «Куда бы ты ни пришел, Пафнутий, не думай о себе, и душа твоя пребудет в покое»⁴⁹.

Когда ты ищешь совета других, это значит, что ты признаешь свои слабости. Характерен случай, произошедший с одним старцем, который семьдесят недель держал строжайший пост и просил Бога явить ему знамение и истолковать одну затруднительную фразу из Священного Писания. Однако Бог ничего не открыл ему. Разочарованный в себе, он решил пойти к брату и спросить о ней его. Лишь только он вышел из кельи и затворил за собой дверь, как Ангел Господень обратился к нему: «За семьдесят недель своего поста ты не достиг Бога. Однако теперь, когда ты смирился и подумал пойти к своему брату, Бог послал меня, чтобы объяснить тебе смысл неясного для тебя изречения». Объяснив ему слова Священного Писания, Ангел стал невидим⁵⁰.

От людей Божиих всегда получаешь духовную пользу. Одну – от слов, сказанных ими в Духе Святом, другую – от их облика и нрава, свидетельствующих о чистоте их души. Авва Палладий замечает, что преподобных мужей отличают цвет лица, одежда, простота характера, смирение в общении, глубина смысла в словах, благонравие⁵¹. Общение со старцами весьма полезно для тех, кто внимателен и запечатлевает в душе исконные образцы добродетели.

Благословенны и блаженны те, кому случалось встречать преподобных мужей, говорить с ними, есть с ними их простую пищу и видеть своими глазами их святость. Все христиане стремятся увидеть святого человека. С неподдельным интересом они внимают рассказам о таких встречах. Но, конечно, есть огромная разница между рассказами и непосредственным общением. При виде святого тебя потрясает, словно глазам твоим открылось само небо, ты напрягаешь все свои чувства, чтобы впитать сокровища, раскрывшиеся перед тобой.

Нечто подобное происходило с тем молчаливым монахом, который обычно с другими братиями посещал авву Антония. И когда те беседовали со святым о своих помыслах и спасении души, он всегда хранил молчание. Однажды святой обратился к нему: «Уже столько времени ты приходишь сюда, почему же не спросишь ни о чем?». А брат отвечал: «Мне достаточно смотреть на тебя, отец мой»⁵².

Многие христиане говорят, что не могут исполнить в жизни то полезное, чему их учат духовные наставники, и поэтому теряют интерес к беседам с ними. Естественно, у них есть благое расположение, но им недостает железной воли и решимости начать подвиг и духовную борьбу. Так шаг за шагом они отступают от духовной жизни, хотя при небольшой поддержке могли бы преодолеть преграды и вырваться из безысходности, которую в них вселяет лукавый. Отцы советуют никогда не оставлять брани, даже если ты «духовный неудачник». В конце концов, чего-нибудь, да и добьешься. И пусть кажется, что ты непробиваем, но в какой-то момент слово Божие уязвит твое любочестие, и бес отступит.

Один старец говорил: «Кто заходит в парфюмерный магазин, даже если ничего не покупает, выходит в благоуханной одежде». То же происходит и с тем, кто, не имея успеха в духовной жизни, посещает богоносных старцев. Он получает пользу, даже если не вмещает всего сказанного.

Бог передает людям через святых старцев Свое душеполезное слово. Однако если у человека нет искренней готовности и расположения возделывать добродетели, то Бог лишает его благодати получать через старцев это слово. Давайте вспомним рассказ из «Патерика», весьма полезный для современных христиан.

Как-то раз один монах и несколько мирян отправились к авве Филиксу и просили его дать им душеполезное назидание. Старец молчал. Они настаивали. Тогда он обратился к ним: «Нет больше слова. Прежде братия спрашивали для того, чтобы поступать согласно сказанному старцами, и Бог посылал им Свое слово в изобилии для душевной пользы приходящих. В наши дни люди спрашивают, а намерения исполнить услышанное не имеют, поэтому Бог лишил их благодати слышать слово старцев». Посетители вздохнули: «Помолись и о нас, авва»⁵³.

Мы живем с чувством ностальгии по утерянному раю. Мы, изгнанники, тоскуем по небесному отечеству. В раю первозданные люди вели «жизнь бесстрастную, свободную от всякой муки и страдания, безболезненную и беспечальную, тихую», или, как пишет авва Дорофей, человек «пребывал в сладости рая, молитве, созерцании, во всякой славе и чести, сохраняя здравыми свои чувства»⁵⁴.

Человек жил естественной жизнью, такой, какой ее устроил Бог. Причиной падения человека стало его возношение. Я прошу Старца сказать, как современный человек может вернуться, насколько возможно, в то состояние – до падения.

– Брат, Бог не оставил нас в изгнании одних. То, что мы можем ежедневно совершать Божественную литургию, есть залог надежды на спасение. Человеколюбивый Бог вселил в нас священную ностальгию, но вочеловечением Своего Сына обеспечил нам спасение. И объективных препятствий к нему нет. Крещение и священные заповеди облегчают нам продвижение вперед. Мы очищаемся от грехов и усмиряем страсти. Нужна активная работа. Духовная борьба не заканчивается соблюдением заповедей, но ведется в сердце через умерщвление и искоренение страстей. Грехи – это результат действия страстей. Страсти будоражат человека и склоняют его к греховным делам. Часто страсти дремлют в выжидании внешнего повода, иногда их приводят в действие различные помыслы. Священные заповеди очищают человека изнутри и освобождают его от злых намерений.

– Большинство христиан, Геронда, прекратили вести духовную борьбу против страстей. Многие превратно понимают ее значение и убеждены, что духовная борьба есть делание сугубо монашеское.

– Да, к сожалению, это так. Христиан стало больше по убеждению, нежели по духовному подвигу. Нельзя пренебрегать чувством благочестия. Нужно соблюдать заповеди Божии так же, как их соблюдали святые нашей Церкви, с подвигом, решимостью и отказом от многих «невинных удовольствий». Нужно научиться говорить себе слово «нет». Мы, монахи, по милости Божией ушли из мира, постимся, совершаем бдения, молимся ночью и днем, отреклись от родных, денег, имущества. И именно благодаря этой напряженной борьбе священная ностальгия по раю не дает нам успокоиться. Духовная борьба питает ностальгию, а ностальгия укрепляет борьбу. Да будет «светом для всех человеков монашеское житие»⁵⁵.

– Об опыте духовной борьбы можно прочитать в творениях святых отцов. Тот, кому знакомы эти произведения, постигает умом нрав отцов, то есть понимает их образ мысли и бывает потрясен их непрестанным стремлением к истинной жизни.

– Читающие отцов получают пользу для души, ибо в их творениях содержится не просто информация, как, быть может, полагают некоторые, но слово Божие. Оно есть нечто большее, ибо пробуждает сердце человека для опытного переживания заповедей Божиих, вселяет в него «благую обеспокоенность». Человек начинает спрашивать, покупать книги, удаляется от мира или живет в миру, не поддаваясь на его провокации – зримые и слышимые. Он держит свой ум и сердце «вне мира» – там, где тишина, безветрие, духовный покой. Такое состояние Бог ценит высоко, и блаженны сохраняющие его в своей душе, ибо оно облегчает духовную брань. Такие люди обретают невидимые латы, в которых они неуязвимы для любых вражеских натисков. Живя в обществе и вступая в контакты с людьми, равнодушными к вере, неверными или политическими фанатиками, они остаются непоколебимыми, сохраняют сердечное умиление и любовь к ближним. Ностальгия по раю делает их неспособными к греху, и жительствуют они на земле как странники.

Мы беседуем в монастырском дворике. Закончилась Божественная литургия, и мы ждем паломников, которые сегодня должны покинуть обитель, чтобы попрощаться с ними. Вскоре мы продолжаем на уже знакомом балкончике.

– «Брат, без слез не причащайся никогда», – советовал один святой нашей Церкви. И возмущались многие из тех, кто это слышал, полагая невозможным каждый раз причащаться со слезами. Они не могли понять, что этот совет был вполне осуществим при ежедневном подвиге покаяния, – сказал Старец, продолжая разговор.

– Думаю, что большинство современных людей, нельзя сказать все, придерживаются иной точки зрения и не следуют совету святого.

– Естественно, что не следуют. Ведь им не приходилось испытать подобных переживаний. Святой Симеон Новый Богослов объясняет: «Совершая доброе дело, невозможно не вкушать от сего блага, дарованного Богом»⁵⁶. Если бы они стяжали страх Божий в сердце, то научились бы скорбеть и плакать не только во время причащения Божественных Таин, но и во всякий час. Мы черствые, каменные люди. Не многие умиляются сердцем, не многие. Это те, чьи души впечатлительны и кто не идет на компромиссы. Первые имеют злое произволение, а вторые – доброе. Все созданы Богом добрыми, ибо по природе никто не лукав. Но сущностное изменение происходит в результате свободного произволения человека. Давайте вспомним двух разбойников, распятых со Христом.

Первый, злонамеренный, и в последние мгновения жизни продолжает грешить. Он говорит Христу: Если Ты – Христос, спаси Себя Сам (ср.: Лк.23:39), то есть богохульствует. Тяжкосерд этот разбойник. Он сам подписывает себе приговор перед лицом смерти. Второй же не таков. Хотя в жизни он и совершил многие злодеяния, но тут выказывает благое намерение. Он верит Богу, чувствует страх, уповает на то, что Христос может его спасти. И просит: Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем (ср.: Лк.23:42). У двух разбойников одно греховное прошлое. Но умирают они – один с каменным сердцем отправляется на мучение, другой с сердечным умилением и покаянием входит в рай.

– Мне бы хотелось, Геронда, чтобы вы привели пример из монашеской жизни.

– Нечто подобное мы наблюдаем в духовной жизни. Одни преуспевают, другие топчутся на месте, достаточно и потерпевших кораблекрушение возле самой пристани. Каждый по своему произволению получает. Мне известны два человека, вставшие на путь монашеской жизни. Они одного возраста, происхождения, занимались одним ремеслом в миру и оба следовали по широкой стезе греха. Придя в монастырь, один из них преуспел в добродетелях, а другой сделался еще хуже, чем был. Причина – в произволении.

Первый вступил на подвижническое ристалище с ревностью о Боге и твердым решением бороться, подражая святым постами, молитвами, молениями, хранением уст, сердечным умилением, слезами, отказом от вкусных яств и суетных бесед, воздержанием в гневе, раздражении, терпением скорбей, разных горестей, по словам святого Симеона Нового Богослова⁵⁷. Спутником жизни он избрал умиление сердца.

Другой брат, пренебрегая всеми этими практическими добродетелями, обратил свои интересы на другое и никогда сердечно не умилялся. Но время, текущее в никуда, пользы не приносит. Сердце без доброго произволения затвердевает. Оно не усваивает священные и преподобные вещи, его шансы на возвращение к истине уменьшаются. Так первый надежно пешешествует по духовному морю, а второй терпит крушение возле самой пристани.

– Есть ли какой-нибудь действенный способ стяжать благое произволение?

– Я не могу сейчас указать на какой-либо один способ. Есть многие способы, и Бог все устраивает. По-человечески непросто пробудить сознание тех братий, которые годами убивали свободное время в смрадных от табачного дыма кофейнях или увеселительных заведениях, влекомые одним лишь себялюбием – есть, пить, развлекаться. Такой образ жизни изнурителен для человека и мучителен для его души. Блажен имеющий благое произволение и радеющий о своем спасении. Такой человек не забывает о суетности мира и старается провести время духовно. Он упражняется в практических добродетелях: постится, молится, скорбит скорбью братий, беспокоится о своей душе, имеет сердечное умиление. Страх Божий владеет им.

Во второй половине дня мы вычитываем вечерню и затем садимся на ступеньки храма. Панарет быстро уходит в сад. Ему нужно полить грядки. Старец подзадоривает меня:

– Может, отче, твои темы иссякли? Иначе как понять твое молчание?

– Я готов, Геронда, предложить тему и, простите, буду докучать вам еще несколько дней. На свое пребывание здесь я смотрю как на благословение Бога и уникальную возможность записать духовные опыты вашей подвижнической жизни.

– Охотно, брат мой, я отвечу на все твои вопросы, ибо, как говорил и прежде, очень рад, что настоль долгий срок ты оставил семью ради нашего монастыря. Это говорит о твоей духовной жажде, и Бог, без сомнения, вознаградит тебя за труды.

– Многие люди, когда хотят кого-нибудь похвалить, говорят, что он «разумный человек». И имеют в виду, что он умен, серьезен, преуспевает в жизни, живет работой, домом и благополучен. Его ставят в пример. И так формируется заблуждение о призвании человека, которое, к сожалению, встречается и у людей православных. Каково, Геронда, ваше мнение на этот счет?

– Я полагаю, что примером нашей жизни стоит сделать не «преуспевающих» людей, а тех, кто беспокоится о своем спасении, борется за него, тоскует о рае и старается стяжать его еще при жизни. Согласно «Увещеваниям о нравах людей и полезном житии», помещенным в «Добротолюбии» и приписываемым Антонию Великому, разумен не тот, кто выучил слова и книги мудрецов, но тот, кто различает, что есть добро, а что зло, кто избегает всего душепагубного и с Божией помощью совершает душеполезное. То, что приносит духовную пользу в распознавании добра и зла, есть непрестанное благодарение Бога. Истинно разумный человек благодарит Бога за великий и удивительный Его Промысл, все устраивающий с духовной пользой⁵⁸.

Часто для нас непонятно действие Промысла Божия. Мы нетерпеливы и не хотим подождать, чтобы увидеть, как на смену горечи и досаде придут сладость и довольство. Эти «сюрпризы» таит Промысл Божий, а мы без бездумного возмущения принять их не можем. Наш неразумный разум, простите за такое выражение, хочет, чтобы все шло безболезненно и согласовывалось с желаниями плоти, а не устремлениями души. Мы опять забываем, что по причине собственной лени нуждаемся в деятельном вмешательстве Промысла Божия. Наши окаменевшие души обычно приходят в себя только в результате потрясений, болезней, несчастий, несправедливостей, смерти близких.

Старец ненадолго умолкает и затем продолжает:

– Люди наделены Богом великими и добродетельными силами. Их необходимо упражнять и держать в состоянии готовности к борьбе, поучению отцов о трезвении, иными словами, возделывать для противостояния злу. С такими людьми не случится ничего ужасного, или горестного, или невыносимого, ибо они уверены, что все человеческое побеждается добродетелями. Так, имеющий добродетель терпения будет духовно противостоять мучительной болезни. Он, славословя Бога, будет хранить душевный покой и с легкостью отгонит волнение и тревогу, вызванные недугом. Как благодарит врачей тот, кому они дают горькие и отвратительные лекарства для восстановления телесного здоровья, так или даже неизмеримо больше возблагодарит он Бога, промышляющего о нем и распятого за его спасение.

Чтобы встречать трудности так, как я описал, необходимо отсечь самоволие – желания, ведущие к греховной жизни. Одно из них – накопление богатства, лишающее счастья. Чем меньше человек имеет, тем более он счастлив. Ибо ему не приходится думать о многих вещах, слугах и земледельцах, покупке животных. Предаваясь всему этому, а затем, встречая трудности, мы виним в них Бога. Одно желание порождает другие, и человек выбивается из сил, чтобы все их удовлетворить. А результат плачевен: человек не в состоянии смотреть на вещи духовно и не может преуспеть в добродетели. Поэтому истинно добродетельную жизнь ведут люди, любящие Бога и благочестие.

– Тем, чья душа не возделана и не научена добродетели, Геронда, ваши слова не понять. Они разъедены грехом, и остается одна надежда: может, Бог приоткроет щелочку в их душах, через которую прольется духовный свет.

Наша беседа прерывается: наступило время ужина. В духовных размышлениях и словах назидания прошел еще один день.

В духовной жизни непременно нужно руководство. Мудрый наставник, который своим опытом и любовью поможет новоначальному встать на путь духовной жизни, требуется на первых порах. И потом – еще долгие годы. Идеально, если наставник одновременно является священнослужителем и духовником⁵⁹. Однако не исключено, что приводить души к Богу может и простой монах. Способен на это и благонравный и мудрый мирянин. Во всех трех случаях совершенно необходима совокупность определенных условий, о которых я прошу Старца высказать свое мнение.

– Полагаю, что прежде всего человек сам должен пройти через духовную пещь Православия. Многие из тех, кто с готовностью принимается за тяжелое и ответственное дело наставничества в молодом возрасте, порой недооценивают всей его серьезности. Поэтому часто вместо исцеления они ранят людей и отвращают их от Церкви. Нужно признать, что не каждый может стать хорошим наставником. Одного доброго расположения и рвения тут недостаточно, но необходимы важные личностные свойства, приобретенные в подвиге.

Невозможно стать добрым и мудрым ни с того ни с сего. Антоний Великий говорит: чтобы человек стал пригодным для наставничества, он сперва должен потрудиться в изучении Писания, подвиге, общении с добродетельными людьми, устремлении к благим делам⁶⁰. Изучение Священного Писания и творений святых отцов – это первый шаг. Но если человек ограничится таким изучением, которое стоит на ступени достаточно легкой и приятной, то не может идти речи о том, что он достигнет мудрости. Теоретическое знание, не подкрепленное опытом жизни, плодов не приносит. Многие претерпели немало бед от непоследовательности теоретиков, будь то священнослужители или миряне. Необходимо двигаться вперед на деле.

– Общение с добродетельными людьми содействует нашему продвижению вперед, Геронда. Через них ты прикасаешься к священному опыту, а сказанное ими воспринимаешь с доверием. Благословенны такие немногословные люди! Они говорят мало, но по существу. Им известно, что теория – это легко, а вот соблюдение заповедей Божиих – трудно. Их трогает неподдельный интерес братий, и они стараются им помочь, обращаясь к самому сердцу, передавая сладость духовной жизни, убеждая, сколь она прекрасна. Они прибегают, конечно же, не к логическим цепочкам, но к рассказам о своих божественных переживаниях, которые обычно приписывают другим.

В этом я имел возможность, Геронда, убедиться. Во время частых посещений Святой Горы мне приходилось слушать многих монахов, их слова исходили из глубины души. Я был потрясен их монашеским опытом. На меня произвели сильнейшее впечатление их подвижническая духовная жизнь, любовь, молитва, бодрствование. Я восхищался тем, что ощущение себя мытарем не позволяет им впасть в духовную спячку.

– Мне бы очень хотелось, отче, чтобы ты рассказал о своих встречах на Святой Горе,– попросил Старец.

– Не забывая, Геронда, о том, что я приехал в ваш монастырь ради ученичества, из послушания все же расскажу вам один случай из жизни Святой Горы. Три года тому назад я оказался на престольном празднике в одном из ее монастырей. Там, в священном собрании, где происходит

общение между монахами и мирянами, можно было извлечь великую пользу. В какой-то момент я встретил седого как лунь брата, моего земляка. С особой гордостью он признался мне в своем происхождении, сказав, что рожден на «Эпире, богатом благими мужами». И добавил: «Вот уже тридцать пять лет, как я в монастыре. Но спасусь ли? Вот что важно». Я долго думал над словами этого монаха и шепотом повторял молитву: «Господи, если бы мне иметь такое же беспокойство о своем спасении!». Монах начинает духовную жизнь таким беспокойством, таким же беспокойством он заканчивает и свою земную жизнь!

– Величайший урок, который получает каждый из общения с добродетельными людьми,– это решимость подвизаться в хранении заповедей Божиих ради очищения души. Мы видим лицо такого человека: на нем запечатлены сердечное умиление и многотрудный подвиг покаяния, его выражение тихо и бесстрастно. Такой человек вкушает духовные плоды и вместе с тем стремится к деланию добрых дел. Он хочет каждому помочь. Вот путь для каждого христианина. Святые Церкви так и жили. В наши дни теорий становится больше, а дел – меньше. А какая бы наступила благодать, если бы дела умножались, а люди стали бы последовательны в своих проповедях и словах!

– Думаю, Геронда, вы затронули слабое место. Давайте продолжим нашу тему, чтобы прийти к практическим заключениям. Отцы Церкви вслед за Евангелием используют образы, взятые из природы и простого труда, чтобы объяснить учение доступно и наглядно. Духовную работу христианина, жаждущего спасения, они сравнивают с трудом крестьянина, возделывающего землю, чтобы насладиться ее многоценными плодами. Возделывание души обычно уподобляется возделыванию земли.

– Я согласен с твоим утверждением. Размышление полезно. Однако, прежде чем идти дальше, поставлю перед тобой такую задачу: рассмотри первое Евангелие и выбери из него прекрасные образы-сравнения, найденные Матфеем. Они являют собой дивное изящество. Мне хотелось бы услышать, насколько они применимы к современной нам эпохе.

– Я постараюсь, Геронда, выполнить задачу, хотя это и превышает мои силы.

– Вот тебе пример. Земледелец решает возделать запустевший участок земли, для этого он должен выполнить тяжелую работу. Первым делом он должен очистить его от колючек, чертополоха, травы, кустарников и всего того, что там произрастает. Не просто скосить, но вырвать с корнем. Если корни останутся в земле, сорняки вырастут снова. Второе дело – глубоко перекопать участок, разбить комья земли, сделать бороздки, засеять «доброе семя».

Подобным делом занимается и каждый христианин, который годами небрежно относился к спасению своей души, а затем решил выполнить своего рода духовную программу действий, чтобы крепко встать на путь Церкви. Прежде всего, он без колебания отсекает все свои дурные привычки. Решительно, я бы сказал – революционным путем. В христианской морали не существует компромиссов. Верующий избегает всего, что противоречит принятому им решению. Другого способа отсечь греховные наклонности нет.

Скажу об одной привычке, которая мучает очень многих людей. Противостоящие ей духовно в два счета с ней справляются. Я имею в виду курение. Все курильщики когда-нибудь решают бросить курить, однако им не хватает силы воли. Они пробуют разные способы, но избавиться от своей страсти не могут. Только если взглянуть на курение через призму нравственности, то есть осознать, что сигарета не подобает борцу за спасение души, можно отказаться от сигарет мгновенно.

Кому-то мои слова покажутся невероятными, но, думаю, это хороший пример для доброго начинания. Естественно, для теоретиков мои слова особой ценности не представляют, так как они уже научились совмещать несовместимое, например, рассуждать об обо́жении и курить без остановки или отменять посты и многое другое, о чем излишне было бы говорить.

– Я вспоминаю, Геронда, письмо, присланное мне одним катунакским подвижником. Я служил тогда в армии. Так вот, он писал мне то же самое, о чем вы сейчас говорили. Он советовал: «Старайся не приобрести привычки курить, не ходи в кино, на спортивные состязания, футбольные матчи, в общественные бани, на цирковые представления, на карнавалы, не посещай и прочих центров разложения и не попадай в сети диавола».

– Да, это так, брат. Когда христианин отсекает все эти привычки, он начинает одобрять свой нрав покаянием и плачем. Это время духовного посева. Землепашец не спит, ожидая милости Божией, пока Он не пошлет дождь и не прорастут семена. Не спит он и после – когда его земля уже принесла плод, ибо теперь ему нужно охранять урожай от недобрых людей. Также неустанно человек должен вести и духовную борьбу. Вначале – избегая всякого зла. В нем начинает действовать одно добро. Он продолжает невидимую брань, мысля о себе смиренно. Главное – его духовные усилия не должны ослабевать. Каждый миг существует опасность лишиться урожая. Поэтому он должен помнить, что «хотящему поистине спастись, неполезно жить беззаботно до последнего издыхания; от него требуется труд, большое усердие и непрестанное моление Богу, чтобы Он покрыл и сохранил его»⁶¹. Напомню, что такой человек переживает духовные состояния, неведомые многим. Даже малейшее добро, оказанное им ближнему, приносит ему радость.

– Геронда, простите меня за то, что сегодня я немного учительствую. Но я прочту из слов старца Паисия дивный отрывок, который некогда подчеркнул для себя и часто цитирую: «Если бы человек хорошо исследовал пользу и внутреннюю радость, получаемую им и в этой жизни даже от маленького добра, сделанного ближнему, то сам упрашивал бы его принять это добро и благодарил бы его за это. Ибо улучшение, которое чувствует душа, и радость, которую ощущает сердце милостивого человека от одного-единственного ломтика хлеба, протянутого сироте, не обеспечит и величайший кардиолог, даже если ему заплатить мешок долларов»⁶².

– Отец Паисий подытожил наш разговор наилучшим образом. Излишне что-либо еще говорить, отче.

Во второй половине дня усердно изучаю Евангелие от Матфея. Выделяю то, что мне кажется интересным. Ощущаю, как голос Христа достигает моего слуха. Особенно трогают меня образы и притчи. Эти Божественные дары, во все времена сохраняющие свою свежесть, выстроены уникально. Через два дня приношу на рассмотрение Старцу следующий текст и на словах поясняю, что работал без посторонней помощи и высказанные в нем суждения носят сугубо личный характер. Он удовлетворенно принимает труд и обещает вечером прочесть.

В сумраке современной жизни люди страдают духовно. Они бегут, чтобы успеть, они бегут, чтобы достать. Они вертятся волчком без передышки. Им не хватает путеводного света. Не горит в их сердцах, умах и жизни свет Христов. Большинство людей – это народ, сидящий во тьме (Мф.4:16), который, впрочем, ищет Света. Однако он нуждается в помощи, чтобы из тысячи огней избрать один – Христов. Этот свет не имеет сильного блеска, или, лучше сказать, не производит разительного впечатления на чувства. Это таинственный свет, который навсегда пленяет душу, не лишая ее при этом свободы. Человек, просвещенный Христом, совершенствуется, укрепляется, обретает смысл и цель жизни.

Христос не ходит сегодня посреди нас. Миновали века со дня Его последних шагов на Голгофу. Предельно кратким было Его шествие по земле. Однако Он оставил Свое присутствие в наших сердцах. Удивительным и необъяснимым образом. И мы по доброй воле признали, что наш долг – быть солью земли и светом мира (ср.: Мф.5:13,14). Чтобы светить людям и укреплять их.

Реальная действительность далека от этих идеалов. К сожалению, живы в мире растление и грех, люди блуждают во мраке. Соль потеряла силу. Угасла свеча на подсвечнике (ср.: Мф.5:13,15). Мы остались с трафаретами и исказили верное понимание сущности. Мы пустословим в уверенности, что этим поможем людям,– а они нуждаются в дыхании Христа. Мы основываемся на вековом Предании Церкви, при этом, не подкрепляя его собственным свидетельством и подвижническим рвением.

Главная тяжесть падает на священнослужителей, на тех, кто является преемниками святых апостолов. Ответственность за качество клириков лежит исключительно на епископах, ибо они одни принимают решение о рукоположении. Мне трудно объяснить бурный рост количества претендентов на епископские кафедры. На основании имеющихся фактов о состоянии нашей Церкви и нашего христоименитого народа в целом многие из кафедр должны были бы стать вакантными. В действительности происходит нечто противоположное. Отсутствует самопознание, которое обычно заставляет человека усомниться в своей способности принять на себя высший сан. Когда архиерейское служение опускается до уровня мирской власти, список претендентов возрастает... К сожалению, это горькая правда.

Однако бывают исключения. Есть люди Божий, которые светят всем примером собственной жизни и учением. Это современные ловцы человеков (ср.: Мф.4:19), скромные и тихие, Богом просвещенные люди, они неусыпны в исполнении своего священного долга и не дают светильнику угаснуть.

Согласно словам Христа (см.: Мф.5:44–48) мы должны любить всех людей. Всех вообще. Без исключения. И тех, кто наш враг, кто ненавидит нас и проклинает. Многим кажется, что Христос просит чего-то сложного, почти недостижимого.

К сожалению, мы любим любящих нас и больше никого не любим. Мы становимся мытарями, как говорит Евангелие (см.: Там же). Наше сердце не вмещает других людей. Мы живем в замкнутом кругу знакомых и друзей, где один хвалит другого. Из них мы образовали некую цепь и воображаем, будто наша любовь есть что-то невероятно важное. На самом деле эта любовь – ограниченная, по сути лицемерная и братоненавидящая. Христос хочет, чтобы мы были сынами Отца Небесного, Который повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (ср.: Мф.5:45).

Бог, любящий всех людей, посылает всем блага без расследования и без раздумья. Лучи солнца, капли дождя, плодородие земли – все это дары Божии Его чадам, проявление Его любви. Христиане – это, прежде всего люди любви. Не только теоретически. Необходимо преуспевать в творении добра, принимать с радостью каждого человека в свое сердце, служить братьям не рассуждая и соработничать им.

К ценным вещам человек относится неравнодушно, стремится их приобрести, а затем заботится об их сохранности. Но материальные сокровища, несмотря на все его старания, ежесекундно подвергаются опасности. Им грозит моль, ржа и воры (см.: Мф.6:19), вскрывающие замки и взламывающие сейфы.

Тот, кто ставит целью своей жизни собирание сокровищ земных, не преуспеет духовно. Ибо его спасение зиждется на недолговечном.

Христос призывает нас собирать сокровища на небе (Мф.6:20), то есть соблюдать Его заповеди, чтобы обеспечить себе рай, где нет никаких опасностей, никакого мучительного попечения. Небесная сокровищница надежна и приносит большие проценты.

Блаженны те, кто вложил сбережения в небесный банк. Они прилепились сердцем к Богу и живут в тишине и покое, в то время как их ближние сходят с ума от ненасытной жажды богатства.

Человеческое тело воспринимает свет глазами, они – его светильники. Когда глаза здоровы, тогда все тело светло. Оно воспринимает свет, смотрит на лица и вещи, улавливает тончайшие различия, видит не только мелкие, но и удаленные предметы.

Глаза – чувствительный орган, они легко повреждаются. Несчастны слепцы и те, у кого зрение ослаблено. Они не в состоянии различать естественный свет, не могут радоваться природе с наслаждением и отдачей.

Но несчастье еще сильнее, если повреждается ум – око души. Именно это происходит при сребролюбии, которое выводит из строя ум человека, подавляет всякое его намерение обратиться к духовной жизни и превращает сердце в камень. Такие люди не готовы к духовному. Сребролюбивого, пусть он живет даже среди святых, ничего не берет, ибо его ум расходуется на приобретение материальных благ и изобретение способов приумножения накопленного богатства. Он не может ограничиться молитвой и «отложить попечения», но погружается в духовный мрак, впадает в летаргический сон и пренебрегает Богом. Трудно привести сребролюбивого в рай. Почти что невозможно.

Никто не может служить двум господам (Мф.6:24). Никто не может быть рабом одновременно двух господ, то есть, с одной стороны, любить Бога, а с другой – изо всех сил заботиться о стяжании бесполезного богатства. Когда любовь человека обращена к Богу, то стремление к богатству исчезает. Человека не волнует земное. Напротив, если человек делается рабом богатства, он ненавидит Бога.

Это не значит, что духовный борец, любящий Бога, не имеет материальных нужд. Часто у него их даже больше, чем у других, если он, к примеру, глава большого семейства. Христос не требует от нас пассивности и равнодушия. Деятельность необходима каждому христианину. Однако алчность обречена, ибо парализует ум человека, пригвождает его к земле и бесконечными житейскими попечениями выжимает его, испаряет из него всякую духовную влагу, то есть ведет человека к духовному самоубийству.

Человека, постоянно пребывающего в опасности много стяжания, Христос призывает посмотреть на птиц небесных, на полевые лилии, на траву и поучиться у них беспопечительности и совершенному доверию воле Божией. Давайте всмотримся в эти три образа.

Птицы летают по воздуху и всегда находят пищу. Бог дает им ее в изобилии, хотя они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы (Мф.6:26). Человек, наоборот, сеет, жнет, собирает в житницы, иными словами – трудится, и хоть получает все необходимое для жизни, но удовлетворения не находит. Желание безумного богача становится его собственным желанием: Разрушу-ка эти амбары и построю бо́льшие (ср.: Лк.12:18).

Полевые цветы прекрасны и благоуханны. Они всходят на поле, быстро набирают соки и расцвечиваются дивными красками, хотя не трудятся и не прядут. И ни одна из дорогих тканей богачей не сравнится с красотой этих цветов. Рука Божия одевает их в лучший наряд.

Но и дикую траву, растущую в поле, Бог делает прекрасной и неотразимой, хотя жить ей предстоит всего несколько месяцев. Промысл Божий заботится обо всем. Конечно же, прежде всего о человеке, душа которого бессмертна.

Человек наших дней не полагается на Промысл Бога, не удовлетворяется необходимым. Он хочет много приобретать и весь мир сделать своей собственностью. Поэтому нет конца его попечениям, его внутренняя тревога не уменьшается, а жизнь становится мучением.

Но человек Божий может впасть и в другую крайность – в «беспопечительность Ангелов», ему не подобающую. Несчастье, которое произошло с аввой Иоанном Коловым, описанное в «Патерике », весьма поучительно.

Однажды сказал авва Иоанн своему старшему

брату:

– Я хочу быть свободным от забот, как свободны от них Ангелы, которые не работают, а служат непрестанно Богу,– и, сняв с себя одежду, удалился в пустыню.

Но не прошло и недели, как он вернулся к брату. Постучал в дверь, а тот спросил его изнутри:

– Кто там?

– Иоанн, брат твой.

И отвечал тогда старший брат:

– Иоанн стал Ангелом, его нет больше среди людей.

Иоанн упрашивал его:

– Я это, я.

Но не отворил ему брат, оставив скорбеть до утра. А открыв, наконец, сказал:

– Ты – человек, и тебе необходимо работать, чтобы прокормить себя.

И поклонился ему Иоанн:

– Прости меня, брат⁶³.

В Церкви мы часто встречаем священнослужителей и мирян, которые имеют ревность по Боге, но не по разуму (ср.: Рим.10:2). Деятельность таких твердолобых людей наносит Церкви только ущерб, ибо они воображают, что их ревностью управляет «правильное и полное знание о Боге и о наших обязанностях по отношению к Нему».

Христос призывает нас не давать святыни псам, не бросать жемчуга перед свиньями (ср.: Мф.7:6). Собакам и свиньям уподобляются те, кто живет нечестиво и бесстыдно и погружен в ров своих страстей. Эти люди не готовы воспринять святое таинство веры и христианского учения. Существует опасность, что духовные жемчужины Евангелия будут попраны, а его глашатаи осмеяны. Поэтому требуется многое рассуждение, чтобы правильно преподносить таким людям слово Божие и не вызывать у них противодействия.

Думаю, в наши дни главное – это утешение, которое дает Церковь всем труждающимся и обремененным (ср.: Мф.11:28). Пусть люди почувствуют, что Христос прощает, любит и укрепляет.

И ошибаются те священники, которые ведут себя с людьми жестко и сурово, не понимая своей священной миссии. Клирики не имеют никакой обычной власти. Их единственное оружие – любовь, которая милует всех без исключения, ни с кем не воюет, никого не осуждает и приручает даже дикарей.

Лжепророки имеют с лицемерами общие свойства. Для того чтобы воздействовать на народ, они предстают перед ним в обличье его благодетелей, незлобивых людей Божиих, желающих бескорыстно вести всех к истине. Они рядятся в невинных и кротких овечек, в то время как внутри суть волки хищные (Мф.7:15).

О притворщиках Христос сказал то самое жгучее «увы» – слово, актуальное до сегодняшнего дня, ибо лицемерие – излюбленная метода тех, кто прибегает к религии не ради спасения души, а ради наживы. Такие люди были, есть и будут. Лжепророки вносят смуту, ради достижения своей цели они не брезгуют никакими средствами. В трудные минуты, когда истинные праведники дают им отпор, они сбрасывают овечьи шкуры и превращаются в агрессивных и хищных волков. Лицемерие – это состояние удушья, которое не может долго переносить ни один человек. Поэтому лицемеры время от времени выплескивают свою злобу на тех, кого не в силах убедить. Их повадки от лукавого.

Лицемеры да будут раскрыты, чтобы они не приводили в заблуждение народ. Добродетельный человек никогда не станет притворщиком. Лукавый и корыстолюбец рядятся в одежды благочестия, чтобы завоевать славу без малейшей духовной борьбы. Христос говорит, что лицемеров можно распознать по их делам. Как не собирают с терновника виноград, а с репейника смоквы (см.: Мф.7:16), так и лицемер не может совершать добрых дел. Худое дерево не может приносить плоды добрые.

Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф.7:21). Те, кто только называют себя христианами, а живут, как остальные люди, не знающие Христа, не стараясь следовать воле Бога и изменить образ своей жизни, не войдут в Царство Небесное.

Правда, таких, кто принял эти слова Христа и вышел на поле пожизненной духовной брани, не много. Это люди Божии. Они подобны мужу благоразумному, который построил дом свой на камне (Мф.7:24). Ему не страшны никакие беды. Льют дожди, реки выходят из берегов, дуют буйные ветры, а дом его стоит незыблемо, потому что основан был на камне (Мф.7:25).

К сожалению, многие люди забыли о воле Бога. Их не волнует рай, ибо они слабы и равнодушны. Их жизнь полна падений и неудач. Они подобны человеку безрассудному, который построил дом свой на песке (Мф.7:26). При первом же дожде хлынули стремительные воды из рек и подули сильные ветры, и упал дом тот, ибо не имел основания. И было падение его великое (Мф.7:27).

Каждому необходимо укрепить свою веру и принять твердое решение начать духовную борьбу, уповая на то, что милость Божия будет укреплять его во все дни жизни. Иначе дом его строится на песке.

Многие подступаются к Церкви с корыстными намерениями, как тот книжник, пришедший ко Христу со словами: Учитель! я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел (Мф.8:19). Однако Христос мягко отклонил его предложение: лисицы имеют норы и птицы небесные – гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову (Мф.8:20).

Христос всегда был в пути и не имел постоянного жилища. Рядом с Ним не мог надолго задержаться корыстолюбивый человек. Прошли века, и появились священнослужители, забывшие об этом примере Христа. Сегодня среди других пришли в Церковь и те, кто хочет обеспечить себе доходную профессию. К сожалению, подражатели Иуды живы во все времена.

Человек, решивший принять в себя слово Божие и всеми силами старающийся приложить его к своей жизни, должен разрушить свое ветхое, худое здание и начать строить новое с самого основания из священных строительных материалов, доставляемых Церковью. Иначе дело его обречено на провал. Ибо невозможно поставить дом на зыбком фундаменте, то есть, сохраняя греховный образ жизни, искать жизни духовной. Быть может, мы и не забыли об этой истине, как и о многих других, но истолковываем ее все же превратно. Поэтому некоторые наши духовные старания плодов не приносят и сходят на нет, лишь только из нас выйдет пар первого энтузиазма.

К этому относятся два образа, использованные Христом. Они показывают, что Его учение не смогут принять люди, прилепившиеся к внешнему, ветхому и тленному и не имеющие никакого желания пересмотреть свои ошибочные убеждения. Это верно для современных людей, которые, сохраняя свои мирские, по большей части греховные привычки, хотят их совместить со словом Божиим, забывая о невозможности этого. Христос приводит пример с ветхой одеждой. Никто, говорит Он, не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо она твердая и только расширит дыру в поношенном платье. Не вливают также, продолжает Христос, вина молодого в мехи ветхие, то есть не оставляют виноградное сусло бродить в мехах ветхих, потому что прорываются мехи, и вино вытекает. Но наливают вино новое в мехи новые, чтобы сохранить и то и другое (ср.: Мф.9:16–17).

Христос испытывал сострадание и боль за множество людей. Он видел их духовную жажду и болел душой о них. Его заботил тот факт, что народ не знает волю Бога и живет во мраке. Он сравнивал людей со стадом овец, не имеющим пастыря. В те времена люди были заброшены и жили без ревностных пастырей, способных донести до них утешительное слово Бога. Они рассеялись (ср.: Мф.9:36) и каждый миг подвергались опасности, были подобны полю, полному зрелых колосьев, но не имеющему жнецов. Жатвы много, а делателей мало (Мф.9:37). Это огорчало Христа. Он болел душой и не успокаивался ни на миг. Он непрестанно учил и исцелял телесные недуги. Всечасно творил чудеса.

К сожалению, то же самое происходит с людьми и сегодня, две тысячи лет спустя. Христиане живут без пастырей. Тысячи, многие тысячи христиан остаются без духовного окормления в городах и весях. Слово Божие не возвещается им, любовь Христа не изливается через священнослужителей страждущим. Священники стали более черствыми, им нравится власть, мирской авторитет, они гонятся за служением в кафедральных соборах и на доходных приходах. Вот если бы боль Христа стала их собственной болью, то положение современных христиан не было бы столь плачевным.

Здесь необходимо сказать о заброшенных храмах в селах, где нет священников. Печальное зрелище. Храмы не ухожены. Заросшие травой дворики, опутанные паутиной деревянные балки в храме, прохудившиеся оконные рамы, подсвечники, забитые свечными огарками, грязный пол, запыленные иконы, забрызганные маслом лампады, притвор, превращенный в склад, и всякое безобразие, какое только может вообразить ум человеческий. То же, даже хуже, в алтаре. А раз дом Божий пребывает в таком состоянии, то легко заключить, в каком состоянии находятся люди. Первое дело каждого епископа – рукоположение священников для сельских храмов. Если, правда, и прошло то время, когда желающие стать священнослужителями собирали подписи прихожан в свою поддержку и несли их епископу, прося о хиротонии, то необходимо, чтобы, наконец, епископы начали проявлять большую обеспокоенность и спешили разузнавать повсюду, чтобы отыскать самых достойных из тех, кто имеет склонность и желание стать священником. Нельзя забывать, что жатва многа, а грех торжествует. Есть люди, которые страдают без пастырей и литургии, и их сетования совершенно справедливы. Призыв Христа: молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Мф.9:38), – да будет услышан каждым христианином, имеющим доброе произволение.

Грех овладел людьми. Человек не колеблясь, удовлетворяет свои страсти. Сладострастие заглушает голос совести. Люди очерствели. Поэтому они смотрят на Церковь как на врага и нападают на нее всяческими способами. Священнослужители, преемники апостолов, призваны жить как овцы посреди волков (ср.: Мф.10:16) и учить о Христе, с открытым лицом идя навстречу многим опасностям. Однако мы видим такие случаи, когда клирики похожи не на овец и ведут себя агрессивно, считая, что так они действительно пасут народ Божий. И таких примеров много. Полагаю, это происходит

оттого, что такие клирики не имеют ни малейшего представления о духовной жизни. Бездумное и прямолинейное рвение ведет их к поведению неподобающему и наносящему вред Церкви, которой нужно заботиться о христианах, а не раздражать их. Христос хочет, чтобы священнослужители были мудры, как змии, и просты, как голуби (Мф.10:16).

Мне вспоминается случай, когда один клирик, в порыве негодования пытавшийся воспрепятствовать деятельности иеговистов, приходивших в его село, добился своей категоричностью и грубостью того, что христиане восстали против него самого, а не против сектантов, на которых никто до этого, по сути дела, не обращал внимания. Угрозы, расправы, проклятия, анафемы – вот те «пастырские» орудия, которые использовал священник, обращаясь, естественно, к своим прихожанам, а отнюдь не к еретикам.

Клирикам и мирянам приличествуют доброта и простота. Наше поведение пусть будет просто, как поведение монаха, который выражает свои чувства непосредственно, целомудренно, искренно, всегда сохраняя на лице свет тишины рая, о котором тоскует.

Пророк Исаия предсказал о Христе, что Он не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит, доколе не доставит суду победы (Мф.12:19–20; ср.: Ис.42:2–4). Это значит, что Он не станет спорить и кричать и не будет больше раздаваться на площадях Его голос. Души, подобные надломленному тростнику, Он не сломает и не угасит сердца́, подобные догорающему фитилю, в которых тлеет Божественное просвещение до того времени, когда воцарится закон Бога в сердцах всех людей. Христос учил и чудо творил тихо. Он настойчиво просил людей не разглашать Его чудес. Он сострадал страждущим, как никто другой на земле, помогал грешникам и вел их ко спасению, ибо они имели нужду во враче (ср.: Мф.9:12). Вот пример Христа, о котором мы, к сожалению, забываем.

Многие утверждают, что слово Божие не трогает людей. Особенно в наши дни, когда житейские попечения и частые скорби иссушили сердце человека. Другие уверяют, что неустанная проповедь в конце концов, может принести долгожданный результат. Так обычно говорят проповедники, которым не хочется признать, что их красноречие не находит отклика. Этим вызван их неоправданный оптимизм, и проповедуют они без остановки. Притча о сеятеле (см.: Мф.13:4:23) дает пищу для размышления, помогает отыскать причины, по которым слово Божие не всегда приносит плоды. Первая причина – в слушателях, и лишь вторая – в проповедниках.

Согласно притче, сеятель сеял в поле и семена падали повсюду. Однако урожай был не тот, какого он ожидал. В четыре разных места упали семена и только в земле доброй принесли плод. Те, что упали при дороге, на камни и в терние, не принесли плода, ибо там не было благоприятных условий для роста.

То же происходит с услышавшими слово Божие. Многие слышат, но не многие воспринимают его и прилагают к своей жизни. Эти последние – земля добрая и плодородная, приносящая урожай. Каждый в меру дара, данного ему Богом, ведет духовную борьбу, принимая слова Евангелия в свое сердце, как земля – семена. В духовной влаге, создаваемой непрестанным покаянием и смиренномудрием, слово Божие действует в человеке, то есть изменяет и очищает его. Так приумножаются добродетели и человек делается чистым, не унывает в скорбях и гонениях, не задыхается из-за попечений века сего и призрачного богатства. Когда слово Божие пустит в душе корни, то лукавый уже не может похитить посеянного в сердце (ср.: Мф.13:19).

Слово Божие и его распространение похожи на маленькое горчичное зернышко. Несмотря на то, что оно меньше всех других, посеянное и вызревшее, оно бывает больше всех злаков (ср.: Мф.13:32), становится целым деревом, в ветвях которого находят пригодное для гнезд место птицы небесные.

То же происходит и с Церковью. Без мирской силы, без давления на людей, смиренно и негромко ведет она свою проповедь, задевающую струны человеческой души. Имеющие доброе произволение обретают в ее недрах покой и начинают влиять примером своей светлой жизни на близких. Эти люди становятся духовной закваской общества (см.: Мф.13:33).

Результаты этого таинственного делания потрясающи. Каждый человек, принявший Духа Святого, изменяется внутренне и ликует. Он находит сокровище Царства Небесного и чувствует себя счастливым. Он подобен продавшему все, что имел, ради приобретения поля, на котором спрятано сокровище (см.: Мф.13:44).

В Церкви всегда обретаются такие верные чада, которые отказываются от своего «я» ради ее спасительного слова. На них зиждется ее миссионерское служение. Вначале были апостолы, затем мученики, после них преподобные и святые, а сегодня те, кого не увлек водоворот греха, те, кто вошел в русло православного Предания и живет по наставлениям Церкви, то есть с постом, молитвой, милосердием и внимательным хранением заповедей Божиих. Такие люди есть в монастырях, есть и в миру. В них наша надежда и утешение.

В Церкви собраны люди из разных социальных слоев. Бедные и богатые, образованные и неграмотные, занимающие важные посты и простые люди. Но посмотрим на них иначе. Есть святые, есть грешники, воздержные и невоздержные, кающиеся и каяться не хотящие, смиренные и гордые, люди, живущие богатой духовной жизнью, и те, кто в духовную жизнь еще не вступил. Церковь, словно сеть, брошенная в море: она улавливает рыб всякого рода (Мф.13:47). Ее проповедь привлекает разных людей.

Необходимо, чтобы христиане находили способы сосуществования через любовь, молитву, стойкость, кротость и великодушное терпение. Человек, имеющий элементарный духовный опыт, не станет в горячке делить всех на праведников и нечестивых. Он знает, что это дело Ангелов, а не его и не клириков Церкви. Сегодня – пора ловли, а завтра Ангелы вынут сети и отделят рыб добрых от негодных. До тех же пор пусть каждый постарается стать немного более духовным и вместе с тем оказать любовь братьям.

Ученики спросили однажды Христа, кто больше в Царстве Небесном, и Он ответил им: истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф.18:1,3).

Он подозвал к Себе ребенка и поставил его посреди них. Таким наглядным способом Он дал урок, который следует держать в уме и которому надо стараться следовать в жизни.

Но чем же особенным обладают дети, чего лишены взрослые? Даже на самых незатейливых примерах легко убедиться, что дети просты и не мыслят зла. Они охотно учатся, слушают, радуются красоте. Их сердце податливо, они быстро перенимают любовь взрослых. Их страсти не успели развиться, поэтому они легко изменяются, исправляют свои ошибки, следуют примеру. Дети смиряют свое собственное «я» и слушаются родителей. Вот бы нам, взрослым, стяжать хоть немного простоты и смиренномудрия детей!

Люди, которые стремятся к духовной жизни и стараются возделывать ее в себе без уступок и поблажек греху, сталкиваются со многими трудностями, в первую очередь со стороны близких. Начинается с советов, за ними следуют иронические насмешки, и наконец ситуация обостряется до предела. Для человека Божия семейная атмосфера становится чуждой и тягостной. Ему приходится держать при себе свои суждения, не высказывать своего мнения, жить в постоянной тревоге, которая приводит к душевной безысходности. Это состояние опасно и нуждается в особом внимании.

Утешительные слова Христа: Если же рука твоя или нога твоя соблазняет тебя, отсеки их и брось от себя: лучше тебе войти в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и с двумя ногами быть ввержену в огонь вечный (Мф.18:8) – пусть воодушевят его. Если близкие люди угнетают и ранят, стоит применить совет Христа, то есть внутренне отгородиться от них. Быть может, это жестокий и бескомпромиссный совет, но нет сомнения в том, что немного времени спустя отношения нормализуются. А есть вероятность, что, более того, они и сами обратятся к Богу, и в доме воцарится новая атмосфера всеобщей жажды духовной жизни.

Простыми и смиренными должны быть христиане. Как дети, по слову Христа, они унаследуют рай. Однако часто люди Божии встречаются лицом к лицу с опасностями и подвергаются нападкам. Диавол разными способами старается оторвать их от Церкви и ввергнуть в отчаяние. Поэтому им необходимо всегда держать в памяти пример доброго пастыря, чтобы набираться сил и храбрости. Ведь Сам Христос заверил нас, что нет воли Отца Небесного, чтобы погиб один из малых сих (ср.: Мф.18:14).

Эта утешительная истина образно выражена в притче о пастыре, имевшем сто овец. Случилось, что одна из них заблудилась. Это так встревожило пастыря, что он оставляет девяносто девять в горах и спешит искать повсюду заблудившуюся, чтобы спасти ее. И если случится найти ее, он радуется о ней более, нежели о девяноста девяти не заблудившихся (ср.: Мф.18:13).

Если интерес человека к пропавшей овце так велик, то, что можно сказать о любви Бога, пославшего Своего Сына для спасения людей? Словами ее не выразить. Однако скажем, как проявляется любовь Божия. Нетрудно ответить: по промышлению Бога разными способами. Одни из них явны, другие – тайны и непостижимы для человеческих чувств. Но для большинства людей любовь Бога открывается через служителей Церкви. Они призваны Богом заботиться о словесных овцах стада Христова, печься о заблудших с особенной чуткостью и осторожностью.

Вероятно, у многих найдутся небезосновательные жалобы на некоторых священников, черствых и бессердечных. Это правда. Поэтому дай Бог когда-нибудь стяжать нам искреннюю любовь и бескорыстие. Ибо без любви к пастве и без заботы о ней и пастыря нет.

Вот уже тринадцать дней я в монастыре. Сбор мой велик. Славлю Бога за это. Но еще есть мир. Меня ждет семья, два маленьких прихода остались без пастыря. Возвращаться не хочется. Однако близится конец моего пятнадцатидневного паломничества, и я боюсь не успеть обсудить со Старцем еще несколько интересных и занимающих меня тем.

– Христос посреди нас, – говорит утром Старец, протягивая мне антидор и улыбаясь.

Он, по всей видимости, уже прочел «Текст послушания». Около одиннадцати мы снова на знакомом балконе.

– Я прочел, отче, твой текст. Меня обрадовало, что ты, будучи многодетным священником и имея множество попечений, думаешь по-монашески. Продолжай в том же духе, и Бог благословит твои труды. Священники должны сохранять консервативный дух и не поддаваться мирским изменениям. Иначе что они скажут современным людям о православной духовности! Как расшевелят тех, кто не знает Бога!

Благодарю Старца за добрые слова и прошу его в оставшиеся дни поделиться своими размышлениями о нескольких духовных проблемах.

– Все, о чем мы говорили до сегодняшнего дня, можно было бы назвать введением в духовную жизнь. Конечно, существуют многие темы, которые мы не затронули и которые касаются сущности духовной жизни,– говорит Старец.

– Святой Иоанн Лествичник называет покаяние договором с Богом о новой жизни⁶⁴, который, к сожалению, нами не всегда соблюдается. Повторяющиеся грехи запинают нас, и мы не продвигаемся вперед в новой жизни. Мы много грешим и мало каемся. Я бы хотел напомнить о людях, погрязших, как и мы, в грехе, но затем раскаявшихся и все оставшееся время жизни посвятивших подвигу стяжания добродетелей. Необходимо подражать этим людям. Они вызывают восхищение, ибо принесли покаяние от всего сердца, были удостоены великих наград за свои добродетели, в мире отошли ко Господу, многими знамениями и чудесами прославившему их исход.

– Сотворите плод, достойный покаяния (ср.: Мф.3:8). Эти слова призывают человека к покаянию. Необходимо знать, что покаяние совершается в уме, но оно не просто мысли, а сопровождается плачем, телесными подвигами, горячей молитвой, неослабным усердием в стяжании добродетелей. С их помощью человек укрепляется в покаянии, и принятое им решение о новой жизни становится бесповоротным. О таком случае рассказывает преподобный Палладий.

В одном городе жил некий юноша. Он жил в грехе. И вот однажды, по воле Бога раскаявшись, он оставил грешную жизнь и затворился во гробе. Там он оплакивал свои прегрешения денно и нощно. Через неделю бесы яростно атаковали его: напоминая о прошлом, они подстрекали подвижника покинуть место покаяния и вернуться к нечистой жизни. Однако он не внял их наущениям. Тогда демоны избили его до полусмерти и исчезли. Когда об этом узнали родные, они пришли к юноше и уговаривали его пойти вместе с ними домой. Но он не уступал ни нападкам демонов, ни мольбам домашних, которые посетили его и еще раз. Он был так несгибаем в своем покаянии, что бесы, напавшие на него в третий раз и беспощадно исколотившие, закричали: «Ты победил, победил, победил!».

После этого страшного испытания юноша больше не встречал искушений и подвизался в добродетели до конца своей жизни, не оставляя гроба. Бог принял его покаяние и удостоил дара чудотворения⁶⁵.

За нашей беседой следит монах Панарет. Старец просит его кратко пересказать житие преподобного Моисея Мурина, того свирепого разбойника, который раскаялся, принял монашеский постриг и даже стал святым. Панарет из послушания Старцу начинает:

– Моисей Мурин, до того как стать монахом, был в услужении у одного богатого правителя. Моисея отличали необузданность нрава и свирепый, злодейский характер, поэтому хозяин, в конце концов, не выдержал и прогнал его. Бывший слуга занялся воровством и разбоем. Благодаря своему крепкому телосложению он быстро сделался главарем разбойничьей шайки. Вот какова была степень его тогдашнего разложения.

Однажды ночью Моисей, направляясь на свое разбойничье дело, проходил мимо стада овец. Собаки учуяли его, залаяли и тем самым помешали ему совершить свое гнусное намерение. Он рассвирепел и решил любым способому бить ни в чем не повинного пастуха. Однако поиски стада с пастухом закончились безрезультатно. Разъяренный Моисей обошел всю округу и лишь через несколько дней узнал, что пастух – на противоположном берегу разлившейся реки Нил. Половодье не смутило великого разбойника. Одержимый местью, он недолго думая скинул одежду, взял в зубы нож и бросился в речную стремнину. Он переплыл на противоположный берег и там с радостью обнаружил стадо, за которым охотился.

Пастух, заметив приближающегося разбойника, в страхе бежал и спрятался в укромном месте. Моисей, не найдя пастуха, набросился на стадо и зарезал четырех отборных баранов. Он связал их, дотащил до реки и переправил на другой берег. Там он остановился в подходящем месте, разделал баранов, нажарил мяса, продал шкуры, чтобы купить вина, и довольный вернулся в свое убежище.

Так вот, этот отпетый разбойник однажды раскаялся. Он пролил много слез и пошел по пути монашества. Он принял на себя великие подвиги и отражал нападки бесов тысячи раз. Поэтому и получил награду от Бога и был прославлен как величайший святой нашей Церкви, оставивший семьдесят учеников, уверенно шедших путем духовной жизни, которой их научил Моисей⁶⁶.

Старец, размышляя над житием святого Моисея, говорит:

– Есть нерадивые и ленивые души. Они духовно не преуспевают, ибо легко впадают в отчаяние. К ним требуется особый подход, который привел бы их к покаянию. Святая Синклитикия советовала хвалить таких людей и поощрять даже в том случае, если ничего выдающегося они не сделали. Ибо страшнейший из всех грехов – отчаяние, которое отрезает путь покаянию и ведет душу к погибели. Но пойдем дальше.

Покаяние должно стать крутым поворотом в жизни каждого. Авва Исаия говорит, что покаяние «рождает нового человека и ему, словно младенцу, приносит молоко от святых своих сосцов»⁶⁷. Раскаявшийся в своем греховном прошлом начинает обновленную жизнь и успокаивается в покаянии, подобно малышу в объятиях любящей матери. Характерен диалог из «Патерика» между аввой Сисоем и одним монахом:

«Я пал, отче, как мне быть?» – «Вставай», – просто ответил старец. «Я встал, авва, но снова пал»,– исповедал свою боль брат. «Но что же тебе мешает подняться снова?» – «До каких же пор будет так?» – спросил брат. «До тех пор, пока не настигнет тебя смерть или в падении, или на высоте. Разве не сказано: Где найду, там и сужу (ср.: Иез.33:13, 16)? – пояснил авва Сисой.– Молись Богу, чтобы в последний миг Он застал тебя восставшим в священном покаянии»⁶⁸.

Этот мудрый ответ аввы Сисоя очень важен для людей, которые легко впадают в отчаяние. Покаяние вселяет оптимизм в слабые души. Поднимает, укрепляет, поддерживает и ведет к спасению.

– Многих христиан,– говорю я Старцу,– терзают сомнения: а простит ли Бог прегрешения, в которых они покаются? Им кажется, что чем серьезнее грех, тем больше времени требуется на покаяние.

– Не стоит забывать, что грех и время покаяния не прямо пропорциональны. Если покаяние искренне, а решение начать новую жизнь прочно, то время покаяния сокращается. Бог человеколюбив и тотчас прощает наши грехи. Преподобный Пимен учил относительно этого так:

«Я впал в великий грех, авва,– говорил ему ученик,– и мне надобно по крайней мере три года, чтобы покаяться». – «Это слишком долго»,– отвечал ему преподобный. «Достаточно трех месяцев?» – «И это многовато. Скажу тебе так: если покаешься от души и не повторишь того же самого греха, в три дня простит тебя Господь»⁶⁹.

Покаяние,– продолжает Старец,– утончает душу человека и облагораживает ее. Возрожденный человек начинает исследовать свое прошлое, вспоминать о тех, кого он соблазнил своей греховной жизнью. Но здесь кроется опасность: сети диавола, которые могут перегородить человеку путь покаяния. И, хотя мы считаем разумным и необходимым анализировать случаи с соблазненными нами братиями, думаю, что этот духовный опыт приобретать не обязательно, а братиям больше поможет наше собственное покаяние.

Давайте вспомним того диакона, который согрешил прямо в монастыре, и был страшный для всех соблазн. Согласно «Патерику», он пошел после этого к старцу. Тот принял его и благословил укрыться в одном темном чулане для покаяния. Никто не знал, где находится диакон. А он в суровом посте принес подлинное покаяние Богу, непрестанно оплакивая свой грех.

В то время на реке Нил произошло озадачившее всех необычное явление: река не разлилась в срок и уровень воды не поднялся, затрудняя возделывание земель в Египте. Это событие обеспокоило всех, разумеется и монахов, которые молитвами с крестными ходами просили Бога о помощи. Тогда было открыто одному святому старцу, что, покуда не выйдет согрешивший диакон, не поднимется вода в реке. Ему было также указано место, где скрывался монах. Отцы заставили диакона покинуть свое убежище и помолиться о поднятии вод в Ниле. Его молитвы умилостивили Бога, и пришли обильные воды, оросившие всю область. «И так они получили пользу от покаяния того, кто прежде стал причиной их соблазна, и прославили Бога»⁷⁰.

Во второй половине дня мы продолжаем беседу о покаянии. Старец говорит, что есть множество способов покаяния, и просит Панарета пересказать что-нибудь, имеющее отношение к этой теме, из «Евергетиноса». Он начинает повествование:

– Два монаха были побеждены бесом блуда. Они оставили место своего подвижничества и стали жить с женщинами. Спустя довольно долгое время бывшие монахи встретились и поделились друг с другом полученным горьким опытом. Осознавая тяжесть своего прегрешения и боясь вечного огня, они решили вернуться в пустыню для покаяния. Там старцы приняли их и приказали им не выходить из затвора целый год, вкушая лишь хлеб да воду.

За этот год подвига и покаяния оба монаха, столь похожие прежде, совершенно изменились.

Один стал бледным и изможденным, в то время как другой выглядел цветущим и радостным. Старцы дивились, не в силах объяснить эту перемену. Откуда такая разница, если и тот и другой целый год провели в одинаковых условиях, совершая равный подвиг и вкушая пищу поровну?

Вначале попросили изможденного монаха рассказать о своих помыслах во время затвора в келье. Тот ответил: «Я непрестанно думал о грехах, которые совершил, и о муке, в которую попаду после смерти. От страха вечного наказания прильпе кость моя плоти моей» (Пс.101:6).

Тот же вопрос задали старцы и другому монаху, который выглядел совершенно иначе. И услышали в ответ: «Я благодарил Бога, ибо Он не оставил меня умереть в грехе, но исторг из нечистоты мира и страха будущего наказания и привел сюда, к ангельскому житию. Я непрестанно думал о Боге, о Его любви и пребывал в духовной радости».

Старцы, услышав рассказы братий, сказали, что их покаяние равно перед Господом⁷¹.

– Вот перед нами два вида покаяния,– поясняет Старец,– Два духовных пути, ведущих к одной цели. Первый – путь горечи и слез. Другой – путь благодарения и радости. Человеколюбивый Бог показывает нам оба пути для того, чтобы мы могли избрать для себя более подходящий. Не все люди одинаковы. Есть чувствительные, есть более чувствительные, а есть чрезмерно чувствительные. В соответствии со своей наклонностью каждый выбирает свой путь покаяния. Мы восхищаемся обоими монахами, их духовной свободой, полученной после добровольного заточения в келье и лишения практически всех земных благ. Телесное воздержание было необходимым условием для получения ими духовной свободы.

– Я думаю, Геронда, что, говоря о покаянии, необходимо коснуться темы плача и слез. Это интересно и особенно волнует верующих в наши дни.

– Необходимо, отче, сказать и об этом. Итак, духовная работа над плачем начинается с самопознания. Человек, лишь только вступит на путь Божий, начинает чувствовать, что он – грешник. Он исследует свое прошлое и опечаливается им. Таким образом, в нем утверждаются прочные основы для благодатного изменения, которое последует затем. Семя плача таинственно прорастает на пажити души, и человек, укрепляемый Божественной радостью, приближается к Богу. Однако необходимо знать учение отцов об этом, чтобы уберечь себя от крайностей и разных заблуждений. Прости меня, отче, за монолог.

– Ваш монолог – необходимость, Геронда, мне нечего добавить. Я, к сожалению, никогда не испытывал плача о Боге, поэтому умолкаю.

– Страх перед вечным мучением порождает сердечное умиление. Жажда Бога овладевает душой, которая изнуряет себя слезами. Эти слезы очищают духовные чувства и устремляют их к Царству Небесному. Душа постепенно разогревается желанием небесной радости, по словам святого Григория Двоеслова. В страхе быть осужденной она трепещет в священном нетерпении: когда же наконец покажется он, Град грядущий, исполнение ее горячего желания? Слезы, сопровождающие это ее устремление, не обычные слезы. В них нет ни горечи, ни страха. Это плач и радость одновременно. Душа напряжена в духовной борьбе, крепнет ее вера в то, что человеколюбивый Бог помилует ее.

Авва Исаак говорит, что есть слезы, которые обжигают, и слезы, которые орошают. Первые вызваны страхом, вторые – любовью. Первые текут из-за грехов, они иссушают плоть и обжигают, вызывая душевную боль. В то время как вторые приходят им на смену и приносят духовную радость⁷².

Для того чтобы стяжать эти вторые слезы, которые придают силы и укрепляют тело, просветляют лицо печалующегося, необходимо пролить сперва слезы покаяния. Иного пути нет. Часто внешние факторы влияют на человека, и он бывает не способен продвинуться в делании плача. Один старец говорил, что находящийся среди людей приобретает плач, только когда отсекает свою волю и не обращает внимания на грехи других. Так ум сосредотачивается и в сердце рождается приносящая слезы скорбь о Господе.

Человеку необходимо часто размышлять о своих грехах, о наказании, о смерти, о тех, кто жил прежде него. Подобные мысли приводят человека в состояние сердечного умиления, когда он, разумеется, успокаивается. Но если они не задерживаются в уме, а тотчас сменяются иными, вращающимися вокруг житейских попечений, то плач не сохраняется и не приумножается. Они просто дают мимолетный повод для него, и не более того.

Необходимо непрерывное делание, чтобы человек научился сохранять умиление в сердце. Авва Лонгин говорил по этому поводу: «Пост усмиряет сердце, бдение очищает ум. Безмолвие порождает плач, плач омывает человека и избавляет его от греха».

Сам он испытывал великое умиление во время молитвы и псалмопения. Когда однажды ученик спросил его, является ли духовным правилом для монаха плакать на молитве, он ответил: «Да, дитя мое, это правило, выполнения которого желает от нас Бог в этой жизни. Ибо изначально Бог создал человека не для плача, но для радости, благодарения и славословия. Он был чистым и безгрешным, как Ангелы. Однако после грехопадения появилась необходимость в плаче».

Авва Пимен как-то, находясь в состоянии божественного восторга, плакал. Его увидел авва Исаак и спросил, где он был. Богоносный старец отвечал: «Мой ум был возле Креста Спасителя, там, где стояла Богородица и плакала. Я желал бы вечно плакать так, с такой же болью, как Богородица, о Распятом Сыне. Ибо плачущий внимателен к своей жизни»⁷³.

Авва Исаия перечисляет некоторые признаки истинно плачущего человека, которые я считаю полезным привести здесь для прояснения обсуждаемого вопроса. При таком плаче ум и чувства человека отдаляются от всего существующего и происходящего вокруг него. Так он сохраняет сосредоточенность в молитве и бывает занят исключительно своими грехами. Он не осуждает ближнего, не воздает никому злом за зло и не переживает из-за того, что сделал ближний без его ведома. Он не высказывает своего суждения о ком бы то ни было, не оскорбляется, когда его пристыжают или не замечают, не принимает близко к сердцу хвалебных слов, не ищет знакомств с важными светскими персонами. Наконец, он не навязывает своего мнения, даже если оно и правильно⁷⁴.

Соблюдая все вышеперечисленное, плачущий христианин не должен на этом успокаиваться, помня о всевозможных ухищрениях диавола, который может, к примеру, вселить беспокойство, напоминая о неоконченной работе или о встрече с важным человеком, иногда даже вызвать гнев каким-нибудь жгучим помыслом. Во всех случаях цель его одна – лишить человека сердечного умиления и сладости плача.

Давайте помнить, что плач – это малый светильник, который ты возжигаешь, однако, если забудешь его вовремя накрыть, он скоро потухнет. Старцы говорят, что многоядение, многословие и в целом потакание плоти изгоняют плач. Один старец сравнивал слезы с дождем. Они проливаются время от времени и напояют сердце.

Человек не может их вызвать, когда захочет. Бывает, что он занят работой и в его душе возникает плач, он встает на молитву, и плач прекращается. Причины этого разные. Быть может, человек еще не достиг сосредоточенной молитвы. Или столкнулся с искушением самолюбия, внушающего ему, что он быстро и сам, а не по милости Божией преуспел в плаче. Тогда Господь отнимает плач у человека из любви – чтобы смирить его.

Однако тема эта еще не исчерпана, есть и другие стороны вопроса. Я просто привел некоторые высказывания отцов, из которых следует, что делание плача необходимо в духовной жизни, это подтверждают и слова преподобного Ефрема: «Господи, один час я каюсь и два Тебя прогневляю»⁷⁵.

Помыслы – величайшее препятствие в духовной жизни. Человеку необходимо научиться всякий раз противостоять им. Но что такое помыслы? Один современный священник говорил, что это непросто мысли, но образы и представления, образовавшиеся из соответствующих мыслей. Образы вместе с мыслями называются помыслами.

Помыслы рисуют в уме человека разные представления, чтобы склонить его ко греху. Они бросают семена греха на духовную пашню. Если правильно противостоять им, то они не дадут ростков и человек не совершит греха. Согласно Максиму Исповеднику, человеческий ум принимает помыслы через чувства, воображение и воспоминание⁷⁶. Этими тремя путями человек воспринимает страстные смыслы. Я прошу Старца, чтобы он объяснил мне, как какая-нибудь вещь становится поводом для пленения ума разными помыслами, и он говорит мне:

– Приведу один пример. Возьмем золото, драгоценный металл. Сребролюбивый смотрит на него и помышляет о золотых монетах, воровстве, присвоении богатства, более счастливой жизни, роскошном доме, который он приобретет, современной машине, которую он купит. Его одолевают бесконечные помыслы, связанные с золотом. Ум человека в буквальном смысле подвергается осаде помыслов и теряет покой. Поэтому необходимо быть внимательным и не втягиваться в детальное их исследование.

Святой Ефрем Сирин говорит: «Если диавол войдет в душу, он начинает услаждать душевные чувства лукавым исследованием, и если не будет изгнан упорной молитвой и горячими слезами, то расставит смертоносные ловушки для души»⁷⁷.

Нельзя избавиться от помыслов раз и навсегда. Они постоянно нам докучают. И как мы не можем запретить птицам летать над нашими домами, так мы не способны загородить путь для различных помыслов. Авва Пимен говорил, что не бывает так, чтобы ум не одолевали нечистые мысли. Однако есть люди, их принимающие, и есть их прогоняющие⁷⁸.

Исправление разума есть дело свободной воли и неусыпного попечения каждого. Для этого требуются терпение, выносливость, опыт и утешение со стороны других братий, изучение «Патерика» в обязательном порядке. Через это каждый приобретает опыт ведения невидимой брани с помысла ми и противостояния им. Мне вспоминаются сходу два-три повествования из «Патерика», которые полезно привести здесь.

Когда кто-то спросил авву Пимена об атаке нечистых помыслов, он сказал: «Не переживай из-за нечистых помыслов. Ты подумай о корзине, полной промокшей одежды. Если мы надолго оставим ее, она наверняка начнет издавать неприятный запах. То же и с помыслами. Но если мы не будем исполнять их на деле, они со временем истлеют»⁷⁹.

Авва Иоанн Колов приводил такой способ сопротивления лукавым помыслам: «Мои попытки дать отпор дурным помыслам подобны попыткам человека, сидящего под сенью огромного дерева и с волнением наблюдающего, как на него надвигается множество хищников и змей. Такому человеку подобен и я. Не в силах противостоять хищникам, он вскакивает, влезает на дерево и спасается. Так и я. Сидя в своей келье, я вижу лукавые помыслы, атакующие меня. Не в силах отражать их атаки, я прибегаю к Богу с молитвой и спасаюсь от лукавых помыслов»⁸⁰.

Для противостояния помыслам необходимо терпение. Помыслы постепенно теряют силу и исчезают. Так бывает с водой в реке. Когда идут ливни, реки наполняются мутной водой, но проходит время, дожди прекращаются и реки очищаются и успокаиваются⁸¹.

Приведу другой пример. После сбора винограда его выжимают, а сок разливают в бочки. Там он начинает киснуть, мутнеет, клокочет и издает дурманящий запах. А когда брожение закончится, все успокаивается. Остается тихое и чистое вино⁸².

То же и с помыслами. Они вначале сильные и бурные, затем отступают, если человек не входит в беседу с ними.

Святой Ефрем Сирин приводит еще один пример, показывающий, что человек до тех пор будет страстным, пока не прекратятся натиски помыслов. Не многие, говорит он, достигают бесстрастия и освобождаются от помыслов. Но многие, подвергающиеся осадам денно и нощно, подобны острову посреди моря, обуреваемому волнами. Остановить их невозможно, и берег просто отражает их. Такую тактику необходимо избрать духовному делателю: не дать помыслам войти в душу. Естественно, чем более он умерщвляет свои страсти, тем реже одолевают его помыслы и скорее успокаивается ум.

– Геронда, все, что вы сказали о помыслах, тронуло мою душу. Меня огорчает, что завтра мне предстоит вернуться в мир. Священное паломничество заканчивается. Нескольких оставшихся часов не хватит для обсуждения всех интересующих меня тем. Я бы просил вас сказать о добродетели незлобия, которая есть путь любви, и о добродетели терпения, этом духовном фундаменте. Но не уверен, что у нас будет время для вечерней беседы.

– Я в твоем распоряжении, брат, и после обеда, и завтра.

С благоговением вычитываем вечерню. Сегодня она особенно умиляет меня. Это моя последняя вечерня в небольшом Саду Богородицы. Мне хочется, чтобы время замедлило свой бег и остановились стрелки на моих часах.

Мы со Старцем садимся на скамейку за монастырскими вратами. Начинаем словами Петра Дамаскина, определившего незлобие как наикратчайший путь к прощению наших грехов⁸³.

– Примерно то же самое говорится в молитве Господней,– добавляет Старец.

– Да, мы просим Отца нашего Небесного оставить нам долги наши, как и мы прощаем их тем, кто нас обижает. Мы с легкостью повторяем эти слова и заверяем Бога словами: «якоже и мы оставляем должником нашим». Но на самом деле мы не столь незлобивы, не переносим обид и оскорблений, не принимаем их сдержанно и терпеливо.

– Поэтому, отче, Бог не прощает и наших собственных прегрешений. Тому, кто не знает ничего о духовной жизни, естественно, не понять, что такое незлобие и зачем надо терпеть несправедливость брата. Они сердятся, ругаются, обращаются в суд. Им невдомек, что значит незлобие и как результативно оно решает разногласия, лишь только они возникают. А зачастую даже приводит к спасению самих обидчиков.

Любовь Божия через любовь людей творит чудеса. Это наглядно представлено в повествованиях «Патерика». Давайте вспомним того отшельника, к которому однажды ночью ворвались разбойники, чтобы забрать все, что было у него в келье. Он не потерял присутствия духа и позволил им взять все, что они хотели. В несколько минут опустела его бедная калива, а воры убежали. Они не заметили одного маленького кувшинчика из сухого плода тыквы, подвешенного к балке. Незлобивый отшельник снял его со стены и погнался за ворами, крича вдогонку: «Вернитесь, братья! Возьмите и это», показывая им маленький кувшинчик. Они изумились и вернулись, но не за кувшинчиком, а чтобы принести покаяние и возвратить авве его имущество. Они поняли, что отшельник был человеком Божиим⁸⁴.

Незлобие – это добродетель преуспевших в духовной жизни людей. Стяжавшие ее похожи на Христа. Их обижают, а они прощают. Они не ищут своей правды, как обычные люди. Они выдерживают трудные, порой невыносимые ситуации благодаря тому, что на все смотрят духовно. Они не укоренены в земле, но обращают взор к Богу и живут с ощущением своего странничества на земле.

Кроме того, они не забывают, что Бог воздает по справедливости.

Для лучшего усвоения сущности незлобия рассмотрим три примера из «Патерика», на которых видно, как незлобивые люди терпят тяжелых и назойливых братий, как привыкают жить без ропота и смущений.

Однажды некий великий старец захотел испытать двух новоначальных монахов, которые жили тем, что обрабатывали свой сад. Старец пришел в их маленький сад и стал посохом сбивать овощи один за другим. Два брата в приоткрытую дверь кельи наблюдали за ним и не подавали виду до тех пор, пока он не уничтожил почти все. Когда оставался один корень и старец намеревался уничтожить и его, более молодой монах вышел из хижины и с большим почтением сказал: «Ежели благословит ваша святость, авва, оставьте этот корень для того, чтобы мы могли вас угостить». Старец, увидев духовную высоту брата, удовлетворенно ответил: «Вижу, Дух Божий почил на тебе, брат, в твоем великом незлобии»⁸⁵.

Не знаю, смогли бы мы сохранить такое незлобие по отношению к причинившему нам хоть малейший убыток? В случае с этими двумя монахами ущерб был огромнейший, ибо единственным источником их пропитания был сад. Но они не раздосадовались тем, что старец уничтожил все их посадки. Их незлобие необъяснимо для «здравого смысла» современного человека. Люди считают своим долгом взывать к справедливости, оспаривать свои интересы, наказывать обидчиков. Все это происходит оттого, что мы позабыли о том, что мы – христиане, или оттого, что путаем духовную борьбу, которую необходимо непрерывно вести в своем сердце, с многочисленными житейскими битвами – социальными, политическими, профессиональными.

Удивительное незлобие мы видим и у отшельника, имевшего весьма своенравного ученика. Он долго терпел, полагая, что со временем тот образумится. Однако непослушный ученик продолжал создавать старцу проблемы. Однажды он запер погреб, где хранились продукты, а сам ушел в город, ничего ему не сказав. В городе послушник пробыл две недели. Все это время старец ничего не вкушал, ибо не мог добыть пищу. Об этом узнал монах, живший по соседству. Он принес старцу немного похлебки и спросил, почему же так задерживается его послушник. Блаженный и незлобивый монах добродушно ответил: «Э, да как только у него появится возможность, он придет»⁸⁶.

Другой духовный старец жил в уединенном скиту, переживая следующие трудности. У стен его каливы резвые пастушки́ пасли свои стада и при этом пронзительно кричали, чем причиняли отшельнику беспокойство. Все, кто посещал его, были поражены терпением, которое выказывал старец по отношению к шаловливым детям. А он отвечал: «Как-то я решил пожурить их и прогнать. Но все откладываю, говоря себе: если я не могу потерпеть такое маленькое беспокойство, то как преодолею большее искушение? Так я привыкаю с благодарностью и долготерпением принимать все, что посылает мне Господь»⁸⁷.

Святой Иоанн Лествичник говорит, что начало блаженного незлобия – принимать позор, хоть и с внутренней печалью и болью. Середина – принимать позор без огорчения. А в конце, если будет конец, человек принимает бесчестье как похвалу. Радуйся, первый. Крепись, второй. Однако блажен третий, ибо он радуется о Господе⁸⁸.

Человек, имеющий незлобие, внутренне спокоен. Преподобный Петр Дамаскин говорит, что душа упокоевается о Господе, когда человек пребывает в мире со всеми людьми и терпит многое зло от них. Благодаря незлобию он ничем не смущается, все принимает, желает всем добра и всех любит во имя Бога, имея одну с ними природу. О неверных, идущих погибельным путем, он плачет, как Господь и апостолы. О верных усердно молится. Так он приобретает мирные помыслы и живет умно в созерцании и чистой молитве к Богу⁸⁹.

После службы Старец приводит меня в свою приемную выпить кофе. Мы начинаем беседу о терпении, которое составляет основу духовной жизни. Старец говорит:

– Духовная жизнь требует терпения. Никтоне добьется успеха без него. Апостол Иаков говорит, что терпение порождает дело совершенное (ср.: Иак.1:4), то есть завершает и совершенствует человека до такой степени, чтобы не осталось ничего недостающего ему. Речь идет о важной добродетели, которая, к сожалению, редко встречается у современных христиан.

– Люди, Геронда, поступают все больше по расчету и обдуманно. Это неподходящая почва для взращивания терпения.

– Да, не нужно забывать, что дом души есть терпение, ибо в нем она живет, всем обеспеченная, и поэтому человеку необходимо стараться приобрести его и хранить. Условие духовной жизни есть глубокая и незыблемая вера. Однако это основание должно быть укреплено на скале терпения. Только после этого опытный духовный строитель приступает к строительству не спеша и с рассуждением, «добавляя постоянно глину от земли смирения, чтобы соединить один камень с другим, то есть одну добродетель с другой, пока не поставит крышу, то есть любовь совершенную», как замечает преподобный Петр Дамаскин в «Добротолюбии»⁹⁰.

Терпение содержит в себе и другие добродетели. Святой Григорий Синаит называет его «царицей добродетелей и основанием духовных подвигов.

Оно есть мир в брани, покой в треволнении, незыблемое основание для стяжавших его»⁹¹. И святой Иоанн Лествичник дополняет, что «предел совершенства – жить в скорби, считая ее комфортом»⁹². А преподобный Фалассий Ливийский говорит, что «терпение есть трудолюбие души»⁹³.

А там, где есть трудолюбие, исключено сладострастие. Терпение укрепляется доверием, которое человек возлагает на Промысл Бога. Насколько увеличивается второе, настолько укрепляется первое. Вера в Промысл Бога поддерживает человека в терпении скорбей, приключающихся с ним.

– Мне бы хотелось, Геронда, чтобы вы сказали о чудесных делателях терпения, которые принимают искушения и различные житейские скорби, славя Бога за них.

– У меня нет слов, чтобы описать этих людей. Боюсь оказаться недостаточным. Но, как смогу, удовлетворю твое желание. Все те, кто имеет терпение, не стонут от боли, не отчаиваются в печали, не сгибаются под давлением разных несчастий. Из всего они извлекают духовную пользу. Это не значит, что они испытывают удовольствие от неожиданных ситуаций, но они знают, как противостоять им боголюбиво. Они молятся Богу без отчаяния, с радостью принимают вмешательство Божественного Промысла в их жизнь. Так же они относятся к страдающим братиям, будь то родные, знакомые или незнакомцы. Делатели терпения разделяют с ними их боль, их тревогу, их мучение.

В «Патерике» мы видим этих дивных делателей терпения. Нас изумляет, как они подвизались в терпении. Речь идет о безымянных подвижниках пустыни, которые просили у Бога искушений, скорбей ради того, чтобы пройти испытание в пещи терпения. Характерен такой эпизод.

Один подвижник наложил на себя запрет – не пить воды сорок дней. Но он не удовлетворился этим. Когда невыносимая жара и жажда стали обжигать его внутренности, он вымыл стакан, наполнил его до самого верха кристально чистой водой из источника и поставил перед собой. Однажды сосед-монах спросил его, зачем он так делает, а он смиренно ответил: «Чтобы тренировать свое терпение»⁹⁴. Для мужественного пустынника терпение было основой подвижнической жизни.

Другой монах девять лет был мучим помыслом, внушавшим ему покинуть монастырь. Каждый вечер он складывал свою одежду и говорил себе: «Завтра непременно уйду». Лишь рассветало, он думал: «Потерплю-ка и сегодня ради любви Христа, а завтра уйду». Так он упражнялся, и помысл не смог его одолеть. И Христос, желая вознаградить монаха, отнял у него этот помысл⁹⁵.

Терпеливого человека Бог не оставит. Принимающий испытания с благодарностью не одинок. Промысл Божий поможет ему и пошлет на подмогу либо человека, либо Ангела.

Давайте вспомним того отшельника преклонных лет, который тяжело заболел, и некому было о нем позаботиться. С огромным трудом он готовил себе еду и благодарил Бога за болезнь. Прошел целый месяц, и не нашлось никого, кто бы постучался к нему в дверь и облегчил ему страдания. Но Господь, видя терпение старца, послал ему в услужение Ангела. В аскетирий подвижника пришла Божественная помощь, и Ангел сделался слугой человека. Бог из любви к добрейшему и доблестному подвижнику послал Ангела, чтобы не впал в отчаяние и ропот этот ревностный делатель терпения.

Затем братия вспомнили о стареньком брате и пошли его проведать. Лишь только они постучали в дверь каливы, как Ангел исчез, и подвижник горестно взмолился: «Ради любви Бога, уходите, братия мои». Однако они настаивали и силой распахнули дверь. Удивленные, они спросили старца, почему он их прогоняет. И он вынужден был открыться: «Тридцать дней я мучился один-одинешенек, и никто не подумал навестить меня. Господь послал мне Ангела в помощники. Теперь пришли вы и прогнали Ангела». Сказав это, он почил о Бозе⁹⁶.

Мы завершаем, братия, нашу последнюю тему. Отцы говорят, что терпение должно стать в человеке привычкой. Его добиваются большим трудом, подвигом и воздержанием. Без терпения никто не обретет покоя и всегда будет подвергаться духовным опасностям. В то время как имеющий помощником терпение изнурит лукавую силу диавола и победит отчаяние, убивающее душу. Преподобный Фалассий советует проявлять терпение в горестных и тягостных обстояниях, посылаемых нам, ибо ими очищает нас Промысл Божий⁹⁷. А преподобный Арсений на вопрос аввы Марка, почему большинство благочестивых и добродетельных людей убегают из мира ради многих скорбей и лишений, ответил: «Скорби для тех, кто их принимает с терпением, есть соль, которая предупреждает тление греха и очищает людей для неба»⁹⁸.

С волнением благодарю я Старца за его пятнадцатидневное гостеприимство. Заверяю его, что скоро приду опять, чтобы продолжить наши назидательные беседы. Он благословляет меня и провожает до ограды монастыря. Из сада выходит проститься со мной благодатный брат Панарет. Мне жалко покидать это место священного покоя, но в то же время в глубине души я рад, ибо в моем дневнике остались духовные сокровища современного нам Старца.