Источник

Часть 1. Пророки и священные книги Ветхого завета до разделения царств

Глава I. Пророки, пророчества и прообразования до Моисея

Пророчества, – в обширнейшем значении этого слова, – начинаются с появлением на земле человека. Душа его, созданная Творцом «по образу и подобию Божию», была одарена высшими духовными способностями и озарена вечным светом, а потому могла воспринимать и разуметь заповеди и обетования Божии и скорбеть о своем падении и передавать из рода в род слова утешения и милости и надежды, произнесенные Творцом, обещавшим падшему человеку Избавителя, который «сотрет главу змея». Все допотопные патриархи в семье и роде Сифа были пророками в этом смысле. Из числа этих патриархов в книге Бытия обращено особенное внимание на Сифа и Эноса, «когда начали призывать имя Господа Бога» (Быт. IV, 26); на Эноха, взятого на небо (Быт. V, 24), и на Ноя названного утешителем (Быт. V, 29), которого Апостол Петр (2 Петр. И, 5) назвал «проповедником правды». – Независимо оттого, что Ною были прямые откровения воли Божией, он еще яснее выступает как пророк в благословении, изреченном им о потомства Сима, Иафета и Хама1.

Но вот после потопа люди снова размножились на земле. Среди толпы людей, ходящих «путями своими»2 – путями человеческими, – Господь избирает людей, ходящих путями Его, Божиими, и отдающих в смирении сердца своего волю свою и разум свой Богу, Творцу мира, в сознании своего человеческого бессилия3.

Во главе этих избранных Богом людей, глубоко смиренных, хотя по человечеству высоко разумных, мудрых, славных и мужественных, – стоит, как первый из известных нам в начале исторического периода пророков, Авраам. Мы не хотим сказать, что от Ноя и от времени откровений и законов ему данных, и переданных им в потомство вместе с воспоминаниями допотопного мира, Господь Бог до Авраама оставил человечество без напоминаний о Своей воле. Самое сказание о разделении языков во времена постройки башни вавилонской указывает на Божественное попечение о человечестве, и нет сомнения, что и в этот период от Ноя до Авраама являлись люди Божии, проповедники правды Божией. Может быть даже указание главы X кн. Бытия о периоде преобладания Кушитов и владычестве Немврода и о выселении Ассура с Семитами из развращенной среды, чтобы основать царство с северной части течения Тигра, есть намек, что среди Семитов сохранялась чистота нравов и память о Едином Боге и о законах, Им данных. Мы уверены, что Авраам с его познанием истинного Бога в среде языческой, сего верою и чистым сердцем, есть доказательство того, что откровенная истина хранилась и передавалась от Ноя до Авраама рядом людей и поколений не только как предание, но и как пророчество, произносимое избранными Богом людьми4. Мы знаем из книги Бытия XI, 31; XII, 1–3, что семья Семитов, с Фаррою во главе, оставляет город Ур в Халдее, идет на север по Евфрату и останавливается в Харране. Здесь Господь повелевает Аврааму выйти из среды семейства своего и идти в землю Ханаанскую. – Мы не будем следить за всей жизнью этого великого мужа «отца верующих», которая рассказана в книге Бытия5: мы здесь остановимся только на главнейших событиях его жизни, отданной на служение Богу и на главнейших чертах человека, которого избрал Создатель, чтобы через него озарить все человечество познанием того, чего именно Бог требует от человека и чем человек может в особенности быть угодным Всевышнему. Мы видим между прочим, что Авраам был пророк преимущественно делом примером всей своей жизни.

Прежде всего он есть «раб, исполнивший волю Господина своего». – Сохранив душу свою в чистоте, как принадлежащую Тому, Кто создал ее, Авраам, с первого призыва его Господом, отдал ее в руки Божии и без малейшего колебания исполнял всегда все повеления Божии. Как были Аврааму первые откровения, мы не знаем, но мы должны думать, что он потому удостоен быль великих откровений, бывших ему впоследствии в Палестине6, что когда он впервые услышал глас Господа Бога в тиши сердца своего, то он не колеблясь предал свою волю и сердце свое и разум свой в руки Творца своего. Вот это полное смирение своей воли перед волею Бога было доказательством веры Авраама: «он поверил Господу и Господь вменил ему это в праведность – говорит книга Бытия (XV, 6), Таким образом он сделался типом верующего, отцом верующих и примером для всех, хотящих отдать себя всецело Богу; он примером своим проповедал миру, что «без веры не возможно угодить Богу»7, и что «вера есть уверенность в невидимом»8 и потому стал «отцом верующих»9, ибо «верующие благословятся с верным Авраамом»10. Высшая степень веры Авраама выразилась в жертвоприношении Исаака11, которое и удостоилось быть во всех веках и поколениях не только типом высшей веры, но и прообразованием священнейшей жертвы искупления нашего, совершенного Господом нашим Иисусом Христом, любовью Бога Отца12. Пророк, великий в деяниях своих и во всей жизни своей, Авраам есть и первый из исторически известных нам пророков, глаголавших слова Божии, потому что все пророки могли стать таковыми лишь тогда, когда они, подобно Аврааму, отдавали себя всецело Богу.

Кроме названия пророка, приличествующего Аврааму, есть еще другое название, под которым он особенно известен на всем востоке, в особенности же в мусульманском мире. Это название, на которое указывает Апостол Иаков, есть: друг Божий. «И он (Авраам) наречен другом Божиим»13.

Это последнее название доказывает какое глубокое впечатление произвела личность Авраама на весь мир, и как благотворно действовало на все человечество влияние этого великого избранника Божия. В этом названии заключается та великая мысль, что человек, отдавая себя всею душою своею Богу, настолько приближается к престолу Всевышнего, что становится приближенным, доверенным рабом Его. В этой мысли есть уже зачаток великой тайны, имеющей совершиться впоследствии, которая, очистив человека, открыла доступ человеку заслугами Богочеловека в царство Божие. Так приуготовлялась душа человеческая к высшему развитию, предназначенному ей милосердным Творцом. Мы прибавим еще к характеристике Авраама, как он описан в священных книгах и как он памятуется преданием, – что, несмотря на ореол величия, которым он окружен, – он никогда не связывался, даже язычниками, каковы были Арабы до Магомета, – с божеством телесным своим происхождением, как связывали своих героев с богами другие народы. Авраам ни в каких преданиях не рисуется полубогом или ведущим род свой от божества. Он человек, без всякой примеси чудесного происхождения. В сказаниях о нем никогда не нарушается бесконечное расстояние, существующее между Богом Создателем и созданным Им человеком. Авраам верный раб Бога и только, и это именно привлекло к нему сердца многочисленных поколений, всех веков и народов, потому что Авраам мог для каждого служить примером, как всякая смиренная и чистая пред Богом душа может заслужить милость и любовь Творца своего.

Посмотрим еще с другой стороны на значение Авраама, как раба истинного Бога и проповедника правды в древнем мире.

Мир, который окружал семью Авраама во время его призвания, был мир, почти совершенно забывший уже откровения, данные первому человеку, повторенные и дополненные Ною и семье его после потопа. Если еще что оставалось в душе человека, то это неизгладимо напечатленный на ней образ Творца ее. Душа человека, – которого ум мерк, увлекаемый бредом его воображения, – удержала однако, в продолжение длинного ряда веков заблуждения, те общечеловеческие чувства и законы, которые мы находим среди самых низко павших племен человечества. Поэтому-то она и могла быть призвана снова к общению с Божеством, с истиною и правдою, что в ней никогда не померк совершенно божественный свет, возженный в ней при творении ее. Среди человечества нигде и никогда не померкали совершенно ни любовь к себе подобным, ни сострадание, ни уважение к правде, справедливости и честности. Никогда в сердце человеческом не исчезали чувство радости при виде прекрасного, и чувство благоговейного страха к невидимому Божеству. В этой радости при виде творения Божия и в этом страхе к управляющей миром силе лежали те зачатки, из коих могло развиться богопознание, когда на эту почву брошены будут семена откровения. Вера была всегда необходимостью для души человеческой: она могла быть ложно направлена, но присутствие ее доказывало, что человеку жить без нее нельзя, и что когда истинный Свет озарит мир, то душа человеческая откликнется с восторгом на голос вечной правды и истины. Но несколько столетий, протекших между Ноем и временами Авраама, в продолжение которых происходило расселение человечества по лицу всей земли, не могли не изгладить многих преданий и воспоминаний о первых откровениях. При слабости ума человеческого и силе его воображения, усиливаемого еще опасностями движения и переселения по поверхности земли, – суеверия, в течение многих столетий этого периода, овладевают совершенно толпами человечества и созидают культы ложных божеств, начиная с культа духов и душ умерших людей, до вполне выработанных сложных религиозных систем Египта и царств Месопотамии, в которых однако слышатся отголоски общечеловеческих преданий14.

Много веков протекло от потопа до времен Авраама, и в это время можно с достоверностью указать, что все древнейшие государства уже существовали в полном блеске с высокою человеческою культурою. Вероятно в то же время была заселена уже вся Азия и может быть острова Тихого Океана и Америка15.

Но за две тысячи лет до Рожд. Христова мир погружен был в политеизм и, по-видимому, совершенно забыл единого Бога. Напомним о Халдейском (древне-Вавилонском) пантеоне с астрономическим характером, о Египетском многобожии, о культе Арийцев, который впрочем более других напоминал о религии откровения, может быть потому, что Арийцы долее других пребывали на месте первой оседлости семьи Ноя16. Напомним о повсеместно в Азии распространенном культе духов местных и элементарных, с культом душ умерших предков; о культе светил небесных и звезд и планет, о котором говорит книга Иова; о культе умерших царей и фараонов; в Ассирии, как Ассур и Нин и Семирамида, в Вавилонии, как Немврод под именем Нергала17, в Египте все умершие фараоны18.

Все в древнем мире, что внушало страх и было эмблемой насилия, все это служило предметом богопочитания. Только глубоко проникнувшись этим состоянием умов людей древнего мира, можно понять и оценить что означало и что обещало появление среди человечества верного раба единого Бога, который со всем своим потомством сохранил эту святыню веры в Творца. Авраам и потомки его были светоч, возженный в мире, и говорили миру о правде своим примером. В этом смысла Авраам и семья его суть пророки, хотя лишь немногие слова и деяния их дошли до нас19. В числе сынов Иакова, Иосиф, прославляет имя Господа Бога в Египте, пророчествуя пред фараоном20.

Среди патриархов самое замечательное и ясное пророчество произнесено Иаковом на смертном одре в Египте, о всех сынах своих, – но в особенности о Иуде, в потомства которого должен был явиться Избавитель, воплощенный Бог. В пророчестве этом указано не только явление Мессии, но и события, долженствовавшие предшествовать Его явлению в мире21. Дух Святый таким образом благоволил глаголать и в житии и в словесах патриархов, возносивших души свои к Богу верою. После Иакова и Иосифа до великого пророка Моисея протекает четыреста лет. Израиль живет в Египте, множится, изучает многие искусства и ремесла, но пророчества среди него умолкают22. В это время среди народа вырабатывается, или народом заимствуется от народа Хар (Финикийцы, жившие в Египте) выработанная из египетского древне-гиератическаго письма семитическая азбука23. Безразлично впрочем приняли ли потомки Иакова семитическую азбуку от народа, тоже по-видимому семитического, Аму, (Гиксосы)24, овладевшего Египтом и правившего им под именем XVII династии, или от Хар-Финикийцев; но важный факт есть тот, что как бы приготовляясь к появлению пророка-законодателя, посланного Богом, потомки Иакова имеют грамоту и владеют искусством письма. С изгнанием Гиксосов потомство Израиля остается беспомощным на восточной окраине Египта и претерпевает гонения от XVIII династии, мстящей друзьям Гиксосов и их единоплеменникам. Господу угодно было подвергнуть испытаниям народ, происходящий от верных Ему патриархов, воспринявших обетования. Чтобы народ, происходивший от верного Авраама и вознесенного на жертвенник тихого Исаака и богоборца Иакова, созерцателя божественного видения лестницы, соединяющей землю с небом, – мог восприять высшее учение, которое должно было быть ему преподано, – он должен был возненавидеть страну порабощения духовного и нравственного и культ, и предрассудки, и нравы, и привычки Египта. Так и было в то время, когда Моисей выводил народ из Египта, и когда народ рвался выйти из-под гнета Египтян. Но мы знаем из последующей истории Израиля как сильны были разлагающие нравственно воспоминания, вынесенные народом из Египта. И события в пустыне странствования и позже тельцы, вылитые Иеровоамом25; свидетельствуют о том, что только высшие умы Израиля умели вполне отрешиться от египетского влияния и отдать себя всецело высшему культу и высшей мудрости, которая не была сохраняема как тайна в известной касте, но дана была целому народу, как его общее достояние, чтобы сделать из него народ святой. Но высшие истины, открытые народу Израильскому, предназначены были не одному ему, но всему человечеству, – этого не следует терять из виду. Здесь мы присовокупим примечание о Израиле, что он есть тип для всех народов. После скорбей Господь посылает ему избавление. Скорбит народ, скорбит человек, вопиет к Богу: пусть он восклонит главу, – спасение близко (ср. Луки XXI, 28).

Глава II. Моисей

Господь посылает народу великого пророка Моисея. С исхода начинается собственно говоря история народа Израильского. Толпа потомков Израиля стала народом лишь с той минуты, когда Господь Бог послал этой неустроенной толпе вождя, на котором почивал Дух Божий. Где Гиксосы, изгнанные из Египта? Где народы Хар и Хета и многие другие, не оставившие по себе воспоминаний? Толпы их рассеялись и не оставили по себе следа; Господу не угодно было создать из них народа; Господу не угодно было, – говоря словами Второзакония (XXXII, 8) «назначить им удел на земле», как народу, и они расплылись в массе других национальностей26. Не так было с Израилем: ему предназначено было стать народом – пророком среди других народов. Среди его хранились обетования и среди его восставали пророки, глаголавшие слова вечной премудрости всему миру. В Египте беспорядочная толпа, угнетенная, не имевшая никакой народной организации, – и не могущая установить ее, вследствие подозрительного наблюдения Египтян, – созидается в пустыне в народ великий и сильный и воинственный. «Господь (говорит Второзаконие XXXII, 10– 13) нашел этот народ в пустыне, в степи печальной и дикой, ограждал его, смотрел за ним... и вознес его на высоту земли». «И даровал ему Господь (Втор. IV, 6 и 8) такие справедливые постановления и законы», «подобных которым не было у величайших народов земли» того времени. Не пророческим ли предвидением говорит Моисей во Второзаконии в приведенном нами выше месте: «в этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов, которые, услышав о всех сих постановлениях, скажут: только сей великий народ есть народ мудрый и разумный» (Вт. IV, 6). Таково действительно было предание, сохраненное в древнем мире о народе Израильском и о культе его, и таково должно было быть его нравственное влияние, если бы он не пал низко, осквернись идолопоклонством27. Лучшие умы языческого мира понимали учение о Едином Боге, (доходившее до них посредством сказаний путешественников) и сочувствовали ему. Таким образом некоторые лучи откровенной религии проникали и в языческий мир и с древнейших времен подготовляли умы и сердца к восприятию истин откровения. Пифагор, Сократ, Платон, Зенон были мудрецы, которые с востока почерпали свои мысли, как о том свидетельствуют сами Греки. Полные религиозного чувства (хотя обращенные к ложным богам), надписи Ассириян, песнопения, приписываемые Зороастру и называемые Гаты, гимны древних Арийцев, свидетельствуют, что религиозное чувство, обращенное к невидимому и непостижимому Божеству, Творцу мира, не только сохранялось как предание от сынов Ноя среди языческих народов, но и возгревалось находящимися среди них неизвестными нам мудрецами, которые по всей вероятности возрастали под некоторым влиянием последних откровений, данных Израилю через Моисея. Мы настаиваем на мысли, что Господь не оставлял никогда человечество, вне откровенной религии и находившееся. Самое появление в Ниневии пророка Ионы доказывает благость Творца и к язычникам; но оно доказывает и нечто другое, – а именно, что проповедь поклонника единого истинного Бога, Творца мира, нашла почву, приготовленную к восприятию этой проповеди. Это не было новое учение, совершенно чуждое Ниневитянам, которые пали на лица свои и прославили Единого, когда явился пророк Его. Древний Месопотамский и Персидский и Индусский мир был вероятно ближе к истине, чем Афины во времена Павла, ибо в это время мир греческий увлекся совершенно человеческими измышлениями, утратив совершенно память мудрости, сохраняемой в древнейших преданиях28. Вот почему говоря о Моисее в отношении его значения ко всем народам земли, мы останавливаемся на нем как на пророке всемирном. Мы находим отголоски десяти заповедей в законах всех народов. От избранного народа Божия, вождем которого Моисей был поставлен, – должны были как от центра распространяться лучи истинного богопознания до последних пределов земли. Страна, дарованная в удел Израилю, находилась в центре культурного мира того времени и народу, занявшему эту страну, предстояла двоякая великая будущность: величие народа, как царства; величие духовного и нравственного влияния на все другие народы. Первое величие было местное, народное и по существу своему преходящее, а по грехам народа и царя его сделалось кратковременным; но второе величие было духовное, всемирнoe и не могло исчезнуть никогда: оно лежало в истине догмата учения о Едином Бог, проповеданного Патриархами и Моисеем, и всеми последующими пророками, и полное исполнение свое восприяло в величии церкви Христовой. Вот в этом-то всемирном значении влияния Израиля на мир Моисей и проповедовал Христа, говоря: «Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня воздвигнет тебе Господь Бог твой, – его слушайте… … (Второе. XYIII, 15)… …(ст. 18). «Я воздвигну им пророка сказал Господь, из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста его, и он будет говорить им все, что Я повелю ему».

Всемирное же значение «Ожидаемого» высказалось в словах Второзакония (XXXII, 43); «веселитесь язычники с народом Его».

Сам Моисей во многих отношениях прообразовал Христа Спасителя. Выведение им народа из страны гнета и работы, руководительство его в пустыне, – уподобляемой земной жизни, – чтобы довести народ до земли обетования и успокоения, – все это черты, бросающееся ярко в глаза мыслителю. Но надобно особенно обратить внимание на то, что Моисей, как мы уже выше упоминали, был пророк всемирный: его национальная миссия особенно потому полна величия, что она не ограничена была тесным кругом одной национальности; законы, данные Богом на Синае и объявленные Моисеем, даны всему человечеству. Постановления обрядовые были постановлениями народными и временными и они в свое время упразднены Высшею властью; но кодекс десяти заповедей остался руководителем человечества навечно, а полный милосердия и справедливости свод законов, начертанный для Израиля в главах 19 – 23 кн. Исход, был высшим выражением правды на земле в то время, когда он дан Израильтянам29; и едва-ли можно думать, чтобы он не отразился хотя косвенно на законодательстве или обычаях народов, приходивших в соприкосновение с Израилем30.

В словах Второзакония, приведенных нами выше (XVIII, 15–18; XXXII, 43), выражены три предмета, которые составляли сущность всех последующих пророчеств. Слова Второзакония говорили: о Мессии, о будущности и обязанности Израиля в отношении Мессии, о призвании ко всеобщей радости всех язычников. И вдохновенные песнопения Давида и все последующие пророки, начиная с Исаии до Малахии, все глаголали три рода пророчеств: о Мессии, о Израиле, о всех других народах земли. Моисей является таким образом представителем всех последующих пророчеств, которых предначертанная Духом Божиим цель была соединить все народы и повергнуть их к ногам «Примирителя, которому покорность народов», – как изрек еще Иаков Иуде на смертном одре. В книге Исхода изображено, как готовил к служению Господь раба своего Моисея, как открылся ему в горящей купине и благоволил явить то священное Имя, которое должно быть в сердце каждого Израильтянина, спасенного великою милостью и чудесами «Иах-ве», «Вечно Живущаго»31. Выход из Египта сопровождается прообразованием таинства крещения, а некоторые события странствования в пустыне прообразованием священного таинства приобщения, как указывал на то сам Господь и Апостолы его32.

После таинственного прообразовательного крещения, Дух Божий освящает души крестившихся в Чермном море, и дух пророчества в форме славословия Всевышнему объемлет и охватывает их. Моисей и весь народ, – мужчины и женщины, с Mapиaм, сестрою Моисея, – изливают душу свою в вдохновенной импровизации: «Пою Господу, восклицают они... Господь будет царствовать во веки»! (Ср. Исход ХV, 1– 15 и прим. в Св. Летописи).

Подле Моисея находятся две личности, которые также освящены Духом на дело Божие, хотя стоят далеко ниже Моисея; мы говорим о брате его Аароне и сестре его Mapиaм. В главе XII Числ записано сказание о том, как вследствие неудовольствий на Моисея, Аарон и Mapиaм были вызваны к скинии и Господь указал, что хотя и всем пророкам Он благоволил открываться в видениях и во сне: «но не так с рабом Моим Моисеем... устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях: и образ Господа он видит: как же вы не убоялись упрекать раба Моего Моисея?» «И воспламенился гнев Господа на них и Он отошел» (XII, 5 – 9). Из этого места Числ видно, что и Аарон и Mapиaм были также пророки, и на них также почивал Дух Святый, «глаголавший через пророков», и освятивший их на проповедь правды и славословия Иеговы, как низшел он на семьдесят старейшин, стоявших пред скиниею и двух старейшин, остававшихся в стане (Числ. XI, 24–26). Вот в это время Моисей с необычайным величием33 высказывает пророческое желание, которого осуществление имело место только в Новом Завете, в священный день сошествия Духа Святаго на учеников Христовых (Деян. И): «О если бы все, – восклицает Моисей, – в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Святаго на них!» (Числа XI). В этом пророческом слове лежало откровение о будущности человечества, о возвышении его от плоти к духу, от земли к небу. Вся последующая проповедь пророков о Мессии ожидала и возвещала создание нового строя жизни, нового общества, в котором каждый из членов мог и готов был, по нравственной чистоте и высоте духовного уровня, восприять в душу свою, живущую в чистой храмине тела, Духа Божия, созидая Ему храм в сердце своем34.

Мы не следим за всею деятельностью великого пророка Божия, изложенною в четырех последних книгах Пятокнижия.

Мы укажем только, что к концу жизни Моисея, после того, что старое упорное поколение вымерло, он имел счастье видеть, что в новом поколении, готовящемся вступить в Палестину, вспыхивает опять огонь поэзии35, которая вместе с музыкой есть доказательство, что народ не поглощен всецело одними грубейшими материальными заботами, но что у него есть и высшие интересы, стремления и порывы. Хотя в кн. Числ XXV и рассказано, как народ увлекся распутством в земле Моава, но среди его были люди с чистым сердцем и сильною волею, которые восстали против зла и победили его, ибо новое поколение, хотя грешило, но не было упорно во зле, как вымершее старое поколение. Поэтому резкие и решительные меры, принятые Финеесом и Моисеем, немедленно прекратили грех народа и он, искренно раскаявшись, весь пошел войною против Моава. Народ не погиб потому, что в нем не умерли идеалы добра, и он мог подняться снова после падения. Финеес, в своей ревности по Боге и правде, есть один из пророков дела, которые являются в те опасные времена, когда проповедь слова не достаточно сильна, когда необходимо энергическое действие, поражающее страхом заблудший народ и увлекающее его по правому пути. Мы увидим ниже, что такие пророки дела являлись в смутные времена Судий, и что сам Иисус Навин, ведущий народ в Палестину, есть преимущественно пророк дела, между тем, как Моисей соединял в себе оба типа пророков и дела и слова, как человек, освященный высшею степенью благодати.

Здесь, на полях Моавитских, мы останавливаемся пред совершенно новым явлением. Со стороны восточной, языческой, является пророк, вызванный Моавитским царем, чтобы проклясть народ Израильский; но он не может не изречь народу этому благословение. Этот пророк, как указано в книге Числ (гл. XXII-XXIV), корыстолюбив и подкупен, но, как определительно сказано в Священном Писании (Числ. XXIII, 5; XXIV, 4), он произносил словеса Божии36. Упоминая среди ряда пророков имя Валаама, мы обязаны с особым вниманием остановиться на этом важном факте.

Напомним при каких обстоятельствах является в страну Моавитскую этот пророк из страны языческой. Мы выше видели, что старое поколение вымерло ранее перехода долины Заред37. С ним умирают и Аарон и Мариам38. Новое поколение с престарелым Моисеем, пройдя и заняв Моавитскую страну, располагается станом на левом берегу Иордана, против Иерихона (Числ. XXI, 1). Сзади стана возвышаются безлесные горы, пройденные Израильтянами и среди которых высится гора Фасги, с вершины которой дано было Моисею видеть землю обетования. Отсюда, из стана, стоящего «на полях Моавитских» ходили войска Израильские на север, на покорение стран и царств Ога Вассанского и Сигона Аморрейского; ужас овладевает всеми жителями страны заиорданской, и царь Моава во-первых силится составить оборонительный и наступательный союз против движущейся на Палестину толпы, и во вторых, сознавая, что она имеет несокрушимую силу, он старается противопоставить ей таинственную силу заклинаний мудреца, имя которого славится на востоке в это время. Соединяется царь Моава с Мадианитянами, кочевым племенем пустыни, отделяющей Сирию Дамасскую от Евфрата. Эти Бедуины того времени управлялись царьками или шейхами, с которыми вступает в союз царь Моава, и пользуется ими для посылки «на реку», т.е. на Евфрат, особых посланных, которые должны идти в город Пефор39 и просить, убедить и подкупить живущего там мудреца и теурга Валаама, прийти в Моав и произнести проклятие над народом, идущим с неотразимою силою и который одержал многие победы над Моавом и Аммонитянами и разрушил совершенно царство Вассана и занял земли Моавитские по левую сторону Иордана.

Мы не будем следить за сказанием книги Числ об этих событиях40, но мы остановимся на некоторых особенных чертах этого сказания. Это место Пятокнижия приподымает для нас несколько завесу, скрывающую от глаз смертного великие предначертания и повеления и судьбы Господа Бога Вседержителя, и являет нам великое милосердие Божие ко всему человечеству, полнота которого явлена нам в воплощении Сына Божия.

Из книги Числ мы ясно усматриваем, что из среды людей, масса которых пребывала в язычестве, Господь Бог избирал мужей, глаголавших по повелению Его словеса Божии. Хотя Валаам пал, но в дни чистоты своей знал Единого Бога Творца мира и ему Единому поклонялся. Озарен был светом Духа Божия и таинственный Мелхиседек, царь Салима41, современник Авраама; и Иофор, тесть Моисея «священник» (Исх. III, 1) несомненно Бога Вышняго; и Иов «муж страны восточной», которого время весьма трудно определить, но который жил конечно ранее Соломона42. И вероятно многие другие в разных странах мира, оставшиеся нам неизвестными, были избираемы орудиями Божиими для напоминания людям о законах и велениях Божиих, без чего люди пали бы слишком низко. И фараон, современник Иосифа, видит сновидение, открывающее ему будущее. И в Ниневию, в Ассирии, послан был пророк Иона на проповедь покаяния; и в Вавилоне был Даниил, заставивший Навуходоносора пасть на лице свое и прославлять Единаго истинного Бога, Творца мира. Вспомним, что в пророчествах некоторые из царей Ассирии и Вавилона называются прямо орудиями Божиими, исполнителями повелений Божиих43; а Кир, царь персидский, называется пророком Исаиею «пастырем, который исполнит волю Господню», «помазанником», которого Господь «держит за правую руку»44. В виду всего этого, можем ли мы отрицать, что Творец и милосердный Господь печется о всех народах земли, уготовляя им спасение. Наконец можем ли забыть, что из страны языческой с дальнего востока к бедным яслям, в которые положен был восприявший плоть человеческую Бог в образе Младенца, пришли волхвы, ведомые таинственною звездою, которым Сам Бог открыл о рождении Царя мира. Не сам ли Господь наш Иисус Христос не гнушался ни верующим римским сотником, ни Самарянкой, ни Сирофиникиянкой45. И ученики Господни, проникнутые любовью Его, говорили: «разумеваю, что во всяком народе боящийся Господа и поступающий по правде, приятен Ему»46.

Итак свидетельство священного писания удостоверяет, что Бог в бесконечной благости своей печется о всех людях, что и язычники не были забыты пред Господом, находясь однако в низшей степени духовного и нравственного развития, ибо высшее развитие в древнем мире было предоставлено лишь одному избранному народу, хранителю обетований. Но и среди язычников является, как мы видим из книги Числ, муж, – хотя не совершенный, корыстолюбивый, – но по всей вероятности живший до падения своего жизнью чистою, неоскверненною и отдавший все помыслы свои исканию истины и Бога, познаваемого из Его творений; ибо, как говорит Апостол Павел: «невидимое Его, вечная сила Его и Божество от создания мира через рассматривание творений видимы» (Римл. I, 20). И далее, говоря об язычниках Апостол прибавляет: «они показывают, что дело закона у них написано в сердцах» (Римл. II, 15). Мы поэтому думаем, что Валаам, в начале жизни своей, познав Творца и закон правды Его, отдал себя всем сердцем Богу и потому Господь Бог избрал его орудием воли Своей; но что впоследствии он пал низко, увлеченный корыстолюбием, как падали низко и другие мудрецы даже среди народа избранного. Достаточно вспомнить великого Соломона, кланявшегося идолам, после всех великих к нему милостей Божиих. Но в том нет сомнения, что Валаам был пророк, ибо уста его произносили слова, внушенные Духом Божиим, когда он, в минуту духовного просветления, забывал презренные свои земные помыслы и желания и становился послушным орудием Божиим. И сам Валаам ясно сознавал, что он может говорить только то, что Господь влагает в уста его (Числа ХХIII, 12 – 26; XXIV, 13). Не принадлежа к избранному Богом народу и искренно ненавидя Израиль47, он произносит однако на этот народ одно из замечательнейших, – по ясности предвидения далекого будущего, – благословений, в котором величественно рисуется картина событий, обнимающая жизнь не только Израиля, но и других народов, живших в его время и имевших еще появиться в мировой истории. Пророческий взгляд его проникает вдаль даже до «восхода звезды от Иакова»48. Остановимся на этом пророчестве, произнесенном, мужем из страны языческой, который «говорил слова Божии»; которого очи открыты»; который «видел видения Всемогущего» (Числа XXIV, 3 – 4).

У пророка Михея (VI, 5–7) записаны сохраненные преданием слова, которыми обменялись при первом свидании пророк Валаам с царем Валаком. Валак предлагал Валааму принести в жертву первенца своего49. Валаам по-видимому не принимает этого предложения и приносит во всесожжение тельцов и овнов50, вероятно понимая гнусность человеческих жертвоприношений. Но тем не менее он старается действовать против Израиля и обойти ясно ему объявленную волю Божию еще на месте его жительства51. Он надеется повторяемыми жертвоприношениями в разных местностях, приносимыми однако Единому Богу, которого слова говорил Валаам, достигнуть позволения Его произнести требуемое Валаком проклятие. Сначала Валаам с Валаком восходят на «высоты Вааловы» или Бамот близ г. Дивона52, потом Валаам один53 восходит на более возвышенное место, где получает откровение и потом, возвратясь к жертвеннику и Валаку, произносит первое благословение Израилю, в котором обратим внимание на слова: «народ живет отдельно и между народами не числится» (Ч. ХХIII, 3).

Второе благословение Валаам произносить с вершины горы Фасги, с которой видна часть стана Израиля, на запад от горы расположенного, на равнине левого берега Иордана. И здесь Валаам, отойдя от жертвенника, получает откровение и возвратясь к Валаку предсказывает Израилю победу над врагами (Ч. ХХIII, 14–26). Наконец в третий раз Валак ведет Валаама на вершину Фегора (Пеора), горы, особо чтимой Моавитянами. Здесь, как говорит текст книги Числ (ХХIV, 1 – 2), Валаам не прибегает, как прежде, к каким-то неизвестным нам приемам волхвования, чтобы прийти в восторженное состояние, но вдруг, внезапно: «взглянул Валаам и увидел Израиля... и был на нем Дух Божий».

Затем следует в главе ХХIV Числ величественное видение и пророчество Валаама. Перенесемся мысленно на вершину Фегора, откуда человеческое плотское око видело, а мысленное око расширяло горизонт видения. Оно видело и пустыню до Евфрата на востоке и царства, за Евфратом лежащие; на юге оно видело Мертвое море и Аравию; на севере Генисаретское озеро и горы Ливана; на западе оно видело и станы колен Израильских на левом берегу Иордана, и Палестину с Иевусом «что ныне Иерусалим»54, и с Ездрелонской долиной, на которой происходили битвы народов, а за Палестиной оно видело море, за которым лежал мало известный еще Пелазгический, будущий греко-латинский мир, который является последним деятелем в видении Валаама. Этому последнему фактору, таинственному Киттим, предназначено разрушить непобедимые по-видимому в Валаамово время царства древнего мира55.

Важнейший пункт пророчества есть стих 17, говорящий о событии, которое «не близко»: это «восход звезды Иакова», с явным намеком на пророчество о Иуде, произнесенное Иаковом патриархом в кн. Бытия XLIX, 10.

Но пророческое видение продолжается еще далее; оно по-видимому, не только видит явление звезды Иакова, но оно видит падение самого Евера, – т.е. сынов Израилевых, под ударом народов запада, и поэтому не ясно, но уже намекает на падение и разрушение Иерусалима, с которым событием связано полное разрушение ветхозаветного обряда и установлено единого поклонения в духе и истине во всем мире56.

Как ни низко пал человек Валаам, но велико видение его, потому что он несомненно знал и чтил Бога Всевышняго, и до последних событий жизни своей вел по всей вероятности чистую жизнь мудреца, погруженного в благоговейное поклонение Творцу и в искреннее искание истины. Но раз увлеченный в поток страстей человеческих, он осмеливается до конца противиться Богу и даже после произнесения своих пророчеств, дает совет Мадианитянам как склонять к язычеству сынов Израилевых посредством женщин. Вследствие этого он погибает57.

Мы прервали нить сказания о пророческой деятельности Моисея и значении его среди пророков, чтобы очертить и объяснить деятельность другого, особенного орудия Божия, родившегося и жившего среди племен, пребывавших в язычестве. Мы возвращаемся снова к Моисею, чтобы сказать несколько слов о кончине этого великого избранника Божия. Весьма таинственна смерть Моисея. «Взойди на вершину Фасги, – сказал ему Господь, – и взгляни глазами твоими к морю и к северу и к югу и к востоку, и посмотри глазами твоими, потому что ты не перейдешь Иордан сей (Второз. III, 27).

«И взошел Моисей с равнин Моавитских, на гору Нево, на вершину Фасги, что против Иерихона; и показал ему Господь всю землю"…

«И умер там Моисей, раб Господень, в земле Моавитской, по слову Господню. И погребен на долине, в земле Моавитской, против Веефегора; и никто не знает (места) погребения его даже до сего дня». (Второз. XXXIV, 1–6)58.

Моисей восходит один на ту вершину, на которой он со смирением и покорностью предает дух свой Богу. Погребают его не Израильтяне, а таинственные служители Божии; место же его погребения никому из смертных не было известно никогда. Несомненно, что Господу Богу не угодно было, чтобы могила Моисея сделалась предметом культа59, отвращая народ от мысли о Едином Творце вселенной, Которому одному повелено было служить.

Последние речи Моисея к народу записаны в последних главах Второзакония. Ему же приписываешь Еврейский канон начертание псалма 89-го, надписанного: «Молитва Моисея человека Божия». В псалме этом, возносясь мыслью к вечности, предшествовавшей творению, к вечности, не имеющей ни начала, ни конца и принадлежащей одному Всевышнему, начертатель псалма указывает, что человек преходящ, как сон, как трава. «Глаголет Господь к сынам человеческим: возвратитесь в тление»! Немного лет дается жизни человеку, но и те полны трудов и болезней. Но, прибавляет молитву псалмопевец: «Возвесели нас, Господи, за дни, в которые Ты поражал нас, за лета, в которые мы видели бедствие» (ст. 15). Мы останавливаемся на этом стихе, потому что в нем слышится вера в будущую жизнь не только народа, но и отдельной души человеческой. Едва-ли однако мы должны сомневаться в том, что Моисей знал о будущей загробной жизни; мы не знаем и не смеем обсуждать вопроса о том, где ожидал Моисей пришествия на землю Господа нашего Иисуса Христа (предсказанного им в Второз. ХVIII, 18), но мы напоминаем, что в священный день Преображения Господня он беседовал с Господом на священной горе, купно с Илиею, который был взят на небо.

Откровение Божие, устами пророка Моисея, явило человечеству главные начала Богопознания и обязанностей человека к Создателю и к себе подобным.

Прежде всего явлено вечное Имя вечно Сущаго, Творца мира, Иеговы: «Аз есмь вечно-Существующий (в прошедшем, настоящем и будущем)60: вот Имя Мое на веки!» (Исх. III, 14–15). «Аз есмь Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова». (Исх. III, 6).

В этих священных словах человечеству явлена единая истинная религия, исповедующая Единаго вечного Бога. Но кроме того, как разъяснил Господь наш Иисус Христос, указание на патриархов имело еще другое значение, открывавшее то, что никто из прежде умерших отцов не исчез в хаосе бесследного уничтожены бытия, ибо: «Бог не есть Бог мертвых, но живых: у Него все живы»61.

Но еще более было открыто Моисею в священных словах, слышанных им на Синае: «Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый, и истинный; сохраняющий правду и являющий милость в тысячи родов; прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания» (Исх. XXXIV, 6–7).

Таково вечное определение некоторых из вечных свойств Божиих, открытых посредством Моисея человеку на утешение и укрепление духовных его сил и стремлений к добру, и в ожидании Примирителя, Который один мог явить и явил Бога на земле так, как сказано в писании (Исх. XXXIII, 20). «Человек не может увидеть Меня и остаться в живых»; и в Новом Завете сказано о Боге: «Его же никто же виде нигде же:» Его мог проявить и проявил лишь один Господь наш Иисус Христос «Единородный Сын, сущий в недре Отчем»62.

Человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, вот тот образ Бога, который явлен Израилю устами великого Моисея. Это есть основание всех верований. Дальнейшее откровение неуклоненно все более и более разъясняет великие тайны Божии, полнота исполнения которых в Господе нашем Иисусе Христе. Таково значение и десяти заповедей, вечных законов человечества. Насколько же человеку дано было применить в жизни правду Божию во времена Моисея, то мы можем изучить в последних четырех книгах Пятокнижия. Это законодательство утратило свою обязательную силу, когда стала «царствовать благодать»63.

Пророческий дар Моисея проявился еще особенно величественно в последней песне его, записанной во Второзаконии64, которую надо сблизить со словами Моисея, глаголавшего словеса Божии: «Воздвигну им пророка.... и вложу слова Мои в уста его» (Втор. XVIII, 18). Веселие язычников вместе с народом Божиим, и уничтожение преграды между народами имело место лишь по воплощении и страдании и воскресении воплощенного Сына Божия. Эту именно благую весть имеют проповедывать все последующие пророки до Малахии; и эту же благую весть, после четырехсот лет молчания пророчеству проповедуют в храме Анна пророчица и Симеон Богоприимец и св. Иоанн Креститель в пустыне, сей посланный пред Господом «глас вопиющаго в пустыне, исправьте путь Господу»!65. Велик был человек Моисей, избранный Богом для создания народа Израильского, и для проповеди правды, устами которого Бог благоволил изречь великие откровения.

«И не было больше у Израиля пророка такого как Моисей, которого Господь знал лицом к лицу»66.

Глава III. Книги Иисуса Навина и Судей

После Моисея, по повелению Божию67, назначается ему преемник для руководительства народа Божия и введения его в землю обетования: это Иисус Навин, которому Господь Бог глаголал, укрепляя его на служение: «Не отступлю от тебя и не оставлю тебя» (Иис. Нав. I, 5).

Мы не будем следить за всеми деяниями его, записанными в книге, носящей его имя, но остановимся во-первых на важнейших событиях его служения и во-вторых на прообразовательном значении его имени и деятельности.

На Иисусе Навине, как ясно указано в Числах в гл. ХХVII, 18 и в гл. I, 5 Иис. Нав., почивал Дух Божий. В тесном смысле слова, Иисус Навин не был пророком: т.е. он не пророчествовал устами. Поставленный быть военным вождем своего народа, и исполненный Духа и премудрости, – он однако не имел права вопрошать Бога, а вопрошать Бога должен был: «священник Елеазар, посредством Урима пред Господом» (Числа ХХVII, 21). Но если понимать слово пророк в обширном его значении, то Иисус Навин, орудие Божие, на котором «была рука Господня» (Числ. ХХVII, 18), избранник Божий, исполнитель его повелений и поставленный явить в деяниях, им совершенных, чудеса милосердия Господня к народу своему, – и как таковой проповедник славы Божией, – Иисус Навин конечно должен быть сопричислен к пророкам, как пророк дела, а не слова.

По повелению Господню Иисус Навин переводит народ через Иордан, овладевает Иерихоном и Гайским ущельем и отстаивая Гаваон, одерживает решительную победу над союзом Ханаанитских царей юга Палестины на высотах Вефорона68. Книга Иисуса Навина повествует о тех великих чудесах, кои совершились при прохождении вод Иордана, при падении Иерихона, при битве Вефорона. Далее вождь Израильский сокрушает силу Ханаанитов на севере, при водах Меромских, поразив Иавина с его союзниками69. Овладев Палестиною, землею, назначенною Богом в удел Израилю, доколе Израиль оставался верным Богу70, – он разделяет землю по жребию коленам Израилевым, и исполнив дело, возложенное на него Господом, предает в руки Его дух свой. Похоронен он в уделе, данном ему по повелению Божию (на юг от Сихема), в городе Фамнаф-Сараи, на горе Ефремовой (Иис. Нав. XIX, 50 и Суд. II, 9).

Всегда верный Господу и твердый муж, шедший с Израилем в землю обетования, – Иисус Навин, являет собою в истории народа Израильского особенную форму пророчества, которым Дух Божий глаголал человечеству. Пророчества и прообразования суть действия того же Духа Божия, раскрывающего тайны милосердия Божия, имеющие совершиться в будущем: только преобразования не воплощаются в слово человеческое, как пророчества, а воплощаются в жизнь избранного человека, и являются в истории, как давно прошедшие свидетели, что совершающееся великое событие было не только предрекаемо, но и прообразуемо Божиею премудростью в прошедших веках и поколениях.

Имя Иисус по начертанию своему совершенно тожественно с именем нашего Спасителя и Господа Иисуса Христа71. Моисей, представитель закона, доводит народ ему вверенный только до границ земли обетованной, сам не входит в нее и лишь издали видит это место покоя. Вводит в эту землю народ – избранный муж, носящий имя, совершенно тождественное с тем священным именем, которое носит много столетий позже воплощенный Сын Божий, вводящий человечество в царство благодати. Иисус Навин прообразует Пастыря нашего и Господа и духовного Вождя Иисуса Христа, «Которого Бог превознес и дал Ему имя превыше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних. И всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Филиппийцам II, 9–11).

Мы видим таким образом, как издали, от глубокой древности возвышаются и приуготовляются те основы веры, на которых зиждется наше спасение: «и начав (Господь наш Иисус Христос) от Моисея из всех пророков, изъяснял им (двум ученикам шедшим в Еммаус) сказанное о Нем во всем Писании». (Луки XXIV, 27).

В продолжение многих веков, следующих за Моисеем и Иисусом Навином, Израиль часто падает и забывает Бога и обетования; но пророчества будят его совесть, гремят обвинениями, проповедуют грядущего Мессию и только за четыре века до Господа нашего Иисуса Христа умолкают. Но в это время молчания устанавливается окончательно канон книг Ветхого Завета с его пророчествами и прообразованиями, значение которых имело открыться во время исполнения пророчеств; и таким образом собирается тот «сонм свидетелей» (Евр. XII, 1), который доказывает, что «Иисус Христос есть Господь в славу Бога Отца» (Филиппийц. II, 11).

С введением Израиля в землю обетования и с наделением колен Израильских землею, историческая миссия Иисуса Навина кончилась, и он отошел в вечность.

Израиль, как видно из книги Иисуса Навина и книги Судей, – вначале занимает в Палестине только гористую часть ее, оставляя незанятой приморскую полосу земли, прилегающую к Средиземному морю. Мы не имеем последовательного исторического сказания о времени, протекшем от смерти Иисуса Навина до времени Илия первосвященника и Самуила пророка, начавшего при Илии службу свою в храме еще отроком. Мы знаем только, что среди Израиля после Иисуса Навина наступает период неурядиц и смут. Народ живет обособленно, по коленам, мало заботясь о братьях своих. Он не имеет единства, слабеет и материально и более всего нравственно, и забывает Господа, как неоднократно о том упоминается в книге Судей. В книге этой, в главе XXI ст. 2 5, весь этот период неурядиц и отсутствия единой руководящей мысли метко охарактеризован словами: «в те дни не было царя у Израиля, каждый делал то, что ему казалось справедливым».

Между тем в земле, занятой Израилем, было однако одно место, которое заключало в себе залог будущего единения и величия Израиля. Это место было Силом, где стояла скиния и в ней ковчег Завета Господня и там жил «священник»72. Мы говорили, что полоса приморская Палестины оставалась незанятой Израильтянами. На ней были построены многие крепости теми враждебными Израилю народами, которые занимали эти приморские земли. Филистимляне и Хананеи и древнейшие племена, – отличавшиеся исполинским ростом, имели здесь укрепленные города (ср. Числа ХIII. 28–30, Второз. I. 28). По этой приморской полосе двигались и армии Хетов или Хеттеян, воевавших с Египтом, и армии Египетские, – как мы знаем из документов Египта. В то же время неизвестный нам из Ассирийских документов, царь Месопотамии, Хусарефем73 нападает на заиорданскую страну и берет с Израиля дань, по всей вероятности и с колен, находившихся и на правой стороне Иордана. Народ Израильский, как по сю, так и по ту сторону Иордана, увлекается идолопоклонническими обрядами окружающих его народов, подвергается тяжкому игу и тогда только, вспоминая Бога Завета, выведшего его из земли египетской, начинает вопиять к Нему. И Господь по милосердию Своему слышал глас кающихся, и посылал им избранных Своих, носивших имя судей. «И когда Господь воздвигал им судей, то Сам Господь был с судьею и спасал их во все дни судьи; ибо жалел их Господь, слыша стон их от угнетавших и притеснявших их» (Суд. II, 18)... «Но как скоро умирал судья, они опять делали хуже отцов своих, уклоняясь к другим богам» (ст. 19).

Вот этот факт появления судей среди Израиля, есть проявление Духа Божия среди народа, Который дарует избранному Им силу творить дела Божии и вещать слова Божии, возвращая народ к поклонению Единому Богу, Творцу вселенной, Богу завета, заключенного на Синае, и направляя народ на путь нравственной чистоты.

Но это еще не исчерпывает всех сторон деятельности судий. Господу Богу, в бесконечном его милосердии, угодно было, чтобы народ среди испытаний и борьбы развивал и вырабатывал в себе все стороны духа человеческого, который развивается правильно и многосторонне лишь тогда, когда он руководим Духом Божиим. Возврат к поклонению Иегове, во время периода, о котором мы говорим, сопровождается развитием воинственного духа народа, который стряхивает с себя распущенность и лень мирного времени, воспламеняется ревностью к Богу, понимает величие и радость самопожертвования, сознает свое единство, отдает за идею жизнь свою, а потому растет духовно и нравственно и душа его становится чище, подымаясь от плоти к духу, от земли к небу, – возвращаясь к тем чистым началам Закона Божия, которые были открыты ему через Моисея.

Следя по книге судей за избранными Божиими, мы в Суд. II, 1 встречаем еще следующие слова: «И пришел Ангел Господень из Галгала в Бохим и сказал: так говорит Господь»... Далее мы ничего не знаем об этом посланном«. Кто был он? Был ли это действительно Ангел, в смысле одного из небесных служителей Божиих, о явлении которых мы находим позже в книге Судей упоминания, или здесь под именем «посланного» надо разуметь пророка? К этому мнению и склоняются комментаторы, указывая, что деятельность его выразилась в увещаниях (Суд. II, 1–5) и не проявилась в чудесах. Но это явление потому останавливает наше внимание, что оно доказывает, что независимо от Судий, среди Израиля не угасал пророческий дух и среди народа горели светочи, обличавшие его грехи и преступления.

После этого первого пророка, упоминаемого в книге Судей, восстает среди Израиля Судия Гофониил, племянник Халева74, который является мужественным вождем «на котором был Дух Господень» (Суд. III, 8–9). В памяти народа не осталось пророческих слов мужа; но – говоря словами послания к Евреям (XI, 33), – он принадлежал к тем избранным, которые «верою побеждали царства». Из книги Судий (III, 9–10) видно, что он воевал не только против ближайших соседей колена Иудина, т. е. Филистимлян, жителей Едома и других, но что он поразил и Хусарсафема Месопотамского, напавшего на Палестину с заиорданской стороны, так как на севере в это время Целе-Сирией и Сирией владели Хеттеи и Ханаанеи. По всей вероятности поражение Хусарсаеема произошло при содействии многих из колен Израилевых, так что мы в праве предполагать, что Гофониил соединил под своим главенством разрозненные и потому ослабленные части народа, осевшие в разных местностях Палестины. Но где дал отпор Гофониил Хусарсафему (Суд. III, 10), мы не знаем; мы полагаем, что на полях за Иорданом, если царь северной Месопотамии шел через Дамаск. Но есть и другое предположено, что он мог также пройти и через Целе-Сирию, если только он был призван Хеттеями и Хананеями, чтобы попытаться вытеснить обратно ненавистное им племя, недавно занявшее Палестину.

Заметим здесь, что колено Иудино до самого Давида не упоминается в числе других колен, воевавших в период времени Судий с врагами Израиля. По всей вероятности племя Иудино постоянно должно было бороться на юге против врагов своих и не могло посылать своих воинов на север. Изредка впрочем в гористых частях Иудеи царствовало полное спокойствие, и мы ниже будем говорить о картине, полной тихой красоты, в которой изображен эпизод из этой тихой жизни. Мы говорим о книге Руфь, этом звене, связующем время Судий с царством Давида.

Через несколько лет после Гофониила, один из царей Моава вступил в союз с полукочевыми соседями своими, Амалекитянами и Аммонитянами и, переправившись через Иордан, овладел городом Пальм75, и держал в порабощении не только заиорданские колена, но и часть колен, живших в Палестине. В это время среди колена Вениаминова, порабощенного Еглоном Моавитским, восстает Судия Аод, который назван в книге Судий – как и Гофониил,– спасителем или избавителем. Он убивает Еглона, царя Моава, и пользуясь смятением, произведенным этим событием, подымает восстание, центром которого становится «гора Ефремова», (Суд. III 27), т.е. Гаризим. Здесь мы видим начало преобладания колена Ефремова, которое всегда старалось стать во главе Израиля, и которое впоследствии отделилось совершенно с десятью коленами от колена Иудина. Но вождем Израиля при избавлении Израиля от ига Моавитян, оставался Аод из колена Вениамина. Поразив Моава, Аод оставался судьею Израиля до смерти своей. Последнее указаниe мы находим в тексте LXX, Суд. III, 30.

Книга Судий посвящает еще несколько слов (III, 31) памяти другого героя, по имени Самегара: «который также спас Израиля», разбив Филистимлян. Мы не знаем, кто был родом Самегар, но имя его, как замечают некоторые комментаторы, не еврейское, и напоминает этимологию имен Месопотамии76. Имя отца его Анаф или Ана, как будто Едомское, сравнивая его с Быт. XXXVI, 20, 24, и может быть – (мы высказываем это как предположено) – Самегар и не был судьею, а был одним из вождей или старшин Едомских, которого набег на Филистимлян, в то время, когда они теснили Израиль, спас колено Иудино и Дана от разорения; в этом случай выше приведенное указание может относиться ко времени Аода.

Прежде чем мы пойдем далее, выпишем из книги Судей хронологию ее.

После завоевания земли обетованной от кончины Иисуса Навина до нашествия Хусарсафема Месопотамского, протекает 10 лет.

Хусарсафем порабощает народ………..………………………8 лет.

Покоя при Гофонииле ……………………………………………40 лет.

Моав порабощает Израиль…………………………………….18 лет.

Покоя при Аоде и Самегаре ……………………………………80 лет.

всего 156 лет.

По окончании этого периода начинается ряд опасных нашествий Ханаанитян и период слабости Израиля, когда народ не только утрачивает мужество, но часто даже не имеет ни оружия, ни оружейников (Суд. V, 7–8; ср. 1 Ц. ХIII, 19). Но однако по временам среди народа восстают мужи сильные духом, благословенные Богом, которые спасают Израиль и возвышают дух народа в течение известного периода времени.

Угнетение Израиля Хананеями продолжается (Суд. IV) 20 лет.

Варак и пророчица Девора освобождают народ от угнетения и дают покой земле ……………………………………………………… 40 лет.

Мадианиты разоряют заиорданскую страну и

самую Палестину в течение …………………………………………7 лет.

Гедеон прогоняет их; страна покоится ……………………….40 лет.

Авимелех управляет народом ……………………………………..3 года.

Фола из колена Ефремова …………………………………………23 года.

Иаир судьею ………………………………………………………….22 года.

Илий судья и священник …………………………………………40 лет.

всего 195 лет.

А всего от Иисуса Навина до кончины священника Илии …...351 год.

Рассматривая эту таблицу нельзя не заметить, что года, «в которых покоилась земля», – выраженные в цифрах сорок и восемьдесят, суть числа только приблизительные, круглые цифры, которые не могут дать нам определенной хронологии. Основать по этому точный расчет ветхозаветной хронологии на книге Судий невозможно, но по-видимому можно с достаточною долею достоверности принять все это смутное время до начала царства приблизительно в три века77, в течение которых Израиль вырабатывал воинственные свои способности, часто ослабевая, но и подымаясь с новою силою, и приуготовляя себя к славным временам Давида и Соломона.

В особенности развертывается перед нами мощь и ширь народного духа при Деворе и Вараке в борьбе с правильно организованными войсками, подкрепленными железными колесницами Хананеев.

Мы видели выше, что сила Хананеев была в первый раз сломлена Иисусом Навином при водах Меромских. Но прошло более полутора века, Хананеяне, пользуясь разъединением Израиля и слабостью его поселений на севере Палестины78, снова задумывают, – под главенством царя с наследственным титулом Иавина, – овладеть теми богатыми землями, из которых выгнали их потомки Иакова, пришедшие из Египта. Не следует упускать из виду кровного родства, соединявшего Ханаанитян (сынов Хама) с Сидоном, т.е. Финикиянами, которые считались по Сидону, происходящими от их общего родоначальника Ханаана. Другими словами: если часть Ханаанеев занималась земледелием в Палестине, основав в ней многие мелкие царства, то другая часть их, Сидоняне, посвятили себя исключительно мореплаванию и торговле. Мы не трогаем вопроса о том, что Финикияне, и может быть все Ханаанеи пришли с берегов Персидского залива79; но вот что по-видимому угадано Ленорманом, что одна из главных причин, побудивших Сидонян начать ряд земледельческих поселений и в Греции и в Испании и на берегах Сицилии и на берегах Африки, независимо от их торговых контор и складов, – было завоевание Палестины Евреями, которые лишили земель и откинули в горы Ливана массу земледельцев Ханаанеев, которые сделались бременем для своих промышленных и торговых соотчичей80. В это время по-видимому возникают земледельческие колонии, и Кадма в виотийских Фивах; и Утика, и Карфаген и др. на берегах Африки; и Тартесс, Кадикс (Гадес) в Испании, (хотя последней был несомненно в начале лишь торговым складом); наконец многочисленные земледельческие колонии в Сицилии, Сардинии, Мальте, не говоря уже о ближайших к Финикии местностях, как Киликия, Кипр и берега Егейского моря с его островами и полуостровами.

Впрочем Ханаанеи, высылая через Сидон и Тир громадные массы земледельцов в основываемые колонии, оставались еще сильным царством, на южных склонах Ливана, Анти-Ливана и Гермона, занимая север Палестины даже до озера Генисаретского, так что колония Данитов на севере была окружена землями Ханаанитов81. Очевидно, что разбитые на голову Иисусом Навином, и откинутые им в горы Ханаанеяне, с течением времени, по мере ослабления Израиля, снова понемногу начали занимать северную часть Палестины и затем организовав сильный государственный строй и сильную хорошо обученную армию, с колесницами, решили выгнать пришлое население и снова овладеть Палестиной.

«И предал их Господь (сынов Израилевых) в руки Иавина... и возопили сыны Израилевы к Господу. Ибо у него было девятьсот железных колесниц и он жестоко угнетал сынов Израилевых двадцать лет» (Суд. IV, 1 – 3).

Из последних слов можно заключить, что Иавин держал уже фактически в порабощении Израильтян, посредством ежегодных экспедиций для собрания с них дани, и посредством внезапных вторжений и набегов, имевших целью овладеть жатвою и скотом Израильтян, а также для увода пленных, обращаемых в рабов, из которых часть вероятно продавалась Финикиянами в другие страны. Но вот Господь посылает избавление: Дух Божий благословляет на деятельность пророчицу и назначает ей помощника. «В то время была судьею Израиля Девора пророчица» (Суд. IV, 4). «Она жила под пальмою Девориною, между Рамою и Вефилем, на горе Ефремовой» (ст. 5). Замечательно, как в это время утратил народ Израильский воинственный дух: «виден ли был щит и копье у сорока тысяч Израиля?» восклицала Девора после победы над Иавином (Суд. V, 8). Очевидно, что Израиль «делая злое пред очами Господа» (Суд. IV, 1) -предался неге и распутству, сопровождавшему языческие культы Сидонских и Ханаанитских божеств. Израильтяне делаются сильны, потому что становятся чисты, а становятся чисты потому, что вспоминают чистую высшую религию поклонения Единому, Вечному, Творцу мира, даровавшему им закон вечный на высотах Синая. С возвратом культа Бога истинного и разума и трезвенной мысли, Дух Божий освящает и укрепляет рабов Бога вышняго и Израиль, возвышаясь нравственно, снова становится сильным и непобедимым народом. Такова, – если мы вникнем в исторические факты, – историческая судьба всех народов. Суровые и честные народы с строго охраняемой от растления семьей, – овладевали миром, и падали, когда растление проникало в общество и разлагало его. В священных книгах Израиля, для внимательного наблюдателя, раскрывается закон, управляющей всеми народами всех веков82.

Появление Деворы во времена глубокого падения и нравственного обессиления народа, также особенно замечательно, как указание значения женщины в известные времена. Есть исторические минуты в жизни народов, когда мужи народа или опустившиеся нравственно вследствие разврата, или иногда потерявшие мужество вследствие продолжительной неуспешной борьбы, впадают в бездеятельность и апатию. В эти редкие минуты жизни народов иногда нет ни одного, который мог бы поднять в них снова чувство мужества и жажды борьбы, и соединить для этой борьбы мужей около одного центра. Вот в такие минуты спасением народа являются иногда избранные женщины, которые берут на себя роль вдохновенных вождей народа. Такова была во времена Becпacианa германская пророчица Велледа83, такова была во Франции в XV столетия Иоанна д'Арк, орлеанская девственница84. Такова была в древние времена как бы прототип всех этих женщин – вождей Девора, возбудившая Израиль к сопротивлению против гнета Ханаанитов, в те именно минуты, когда казалось наступал конец исторического существования народа. Нельзя не заметить того, что по указанию Флавия Иосифа (Древн. Иуд. V, 6) имя Деворы означает пчелу или матку; поэтому она и восклицает: «восстала я мать во Израиле» (Суд. У, 7) когда под ее предводительством собрался Израиль, как рой пчел, напавший на своих грабителей. Девора по-видимому была из колена Иссахарова85, хотя по месту жительства ее можно считать Ефраимитянкой (Суд. IV, 4 – 6). Хотя Девора была замужем (за человеком совершенно неизвестным), но была судьею во Израиле она лично, вследствие Богом ей данного пророческого дара, совершенно независимая от власти мужа, который, благоговея перед ней, несомненно преклонялся пред ее властью.

В пророческом предведении своем Девора призывает (Суд. IV, 6) Варака из Кедеса Нефоалимова86 и приказывает ему собрать десятитысячное ополчение из двух колен, имеющих уделы в той части Палестины, которая называлась Галилеею. Здесь, на горе Фаворе, должно было собраться ополчение колен Завулона и Неффалима. В эту решительную минуту начала борьбы, Варак, хотя уверенный в том, что Девора говорить ему слова Божии, – не чувствует в себе достаточно силы совершить подвиг без ее помощи. Великая духом пророчица упрекает его в малодушии, предрекает, что военачальник Ханаанейский Сисара будет предан не в его руки, а в руки женщины, и указывает, что слава его будет умалена, потому что Девора пойдет с ним в Кедес. Здесь по-видимому установлен план общего восстания и из Кедеса (Галилейского) полетели гонцы, собравшие к ополчившимся уже двум коленам воинов из других колен Израилевых, как видно то из песни Деворы (Суд. V, 14–19). К воинам Неффалимовым и Завулоновым присоединились воины колена Ефремова и Вениаминова, а из колена Манассиина воины знатных родов87. Особенно еще упомянуто о «владеющих тростью писца» из колена Завулонова (ст. 14 гл. V), которые вероятно были не только грамотеи, но и по всей вероятности были строители и инженеры88, обучавшиеся у Финикиян и упомянутые в 14 стихе вместе с начальствующими, как составлявшие штаб войска. От колена Иссахарова присоединились к ополчению также по-видимому одни знатные роды хотя быть может они шли со своими собственными войсками, почему они и названы князьями. Об Иуде и Симеоне вовсе не упомянуто в песне Деворы; об Асире и Дане, а также об Рувиме и Гаде (племенах заиорданских) упомянуто с укоризной. Иуда и Симеон занимали крайний юг Палестины, и вели беспрерывно малую войну с Филистимлянами, и Едомитянами и Амалекитянами пустыни, так что присутствие их в северном ополчении было невозможно. Но Асир и Дан89, занимавшие приморские уделы вне сферы военных действий, не примкнули к общему ополчению, вследствие по-видимому равнодушия к общим интересам. Точно также упрекаются в равнодушии к общему делу Рувим и Галаад90, населенный племенами Гада и Манассии (См. Суд. У, 16–17).

С этими исключениями, весь остальной народ Израильский, был охвачен чувством народного единства и сознанием необходимости дружного действия; поэтому в данную историческую минуту Ефрем, Неффалим, Завулон, Иссахар, Вениамин и Палестинское полу-колено Манассии представляют собою весь Израиль и «обрекая себя на смерть», как пела Девора (Суд. V, 18), созидали будущее величие Израиля. Начиная с князей и начальников «ездящих на белых ослицах и сидящих на коврах» до простого народа «ходящаго по дороге» (V, 10) весь народ «показал рвение» (V, 2); весь Израиль, воспламененный «матерью Деворой» устремился к горе Фавор в Галилее91, чтобы противостать общему врагу и отстоять удел, данный Богом Израилю. И Господь благословил это рвение. Сисара, военачальник Иавина, осведомился об том, что Израиль ополчился92 и собрал войска свои, в числе которых был особый род оружия, железный колесницы, заменявшие кавалерию и действовавшие ударом атаки на нестройные полчища пеших воинов. Каждая колесница, запряженная парою лошадей, подымала трех воинов, т. е. возницу и двух вооруженных копьями, луками и щитами воинов93. Масса таких колесниц на равнине, пущенная в атаку, обыкновенно решала победу. Войска Ханаанские были собраны около потока Кисона; они спустились с гор Харошеф-Гоима на большую долину Ездрелонскую с целью воспользоваться всеми выгодами атаки колесниц. Вместе с Сисарою шли и многие цари Ханаанские (Суд. V, 19). Все это войско заняло позицию «у вод Мегиддонских, в Фанаахе» (id. ibid.). Фанаах была крепость Ханаанитская, которая была ключом всей позиции, расположенная на северном склоне гор, окаймляющих южную часть Ездрелонской долины в юго-западном углу этой долины. С высот Фанааха виднеется к северо-востоку гора Фавор, за которой лежит Генисаретское озеро. Здесь, с вершины Фавора Израильтяне следили за движением неприятельского войска и здесь-то Девора, движимая Духом Божиим, воскликнула: «восстань Варак, ибо это тот день, в который Господь предает Сисару в руки твои! Сам Господь пойдет перед тобою» (Суд. IV, 14).

И сошел Варак с лесистых возвышенностей Фавора с пешим войском своим и направился на запад прямо на лагерь неприятеля94. Между отрогом гор, на котором стоял Фанаах и между спускающимся с севера отрогом Кармила простирается западная часть цветущей долины, орошаемой Кисоном, в который впадает ручей со многими притоками, известный под именем «вод Мегиддонских», получивших свое имя от другой крепости, также находившейся в руках Ханаанеев, Мегиддо95. К этой крепости потянулась с высот Фанааха армия Ханаанитян, которая по-видимому давно стояла в центре Палестины, как это видно из слов IV, 2 Судий: «Господь предал Израиль в руки Иавина».

Потому-то ополчение, в котором играли такую важную роль. Ефраимитяне, собралось в Галилее, а не в уделе Ефрема. Армия Ханаанитян по-видимому хотела занять позицию между двух своих крепостей, лицом к востоку, чтобы противостоять ополчению, идущему на нее с высот Фавора. Многочисленные ручьи, «воды Мегиддонские» прикрывали фронт Ханаанитян, но мешали движению колесниц, которые должны были лишь позже переправиться через них, чтобы ударить на полчища Израильские. В момент сближения армий, началась однако страшная буря с градом и дождем и мокрым снегом, которая неслась с востока, прямо в глаза Ханаанитянам, – не мешая движению Израиля вперед96. Кисон и все его горные притоки наполнились ревущею и бушующею водою, затопившею позицию Ханаанитян и весь лагерь их. Кто знает и видел силу горных потоков во время проливней, тот поймет восклицание в песне Деворы: «Поток Кисон увлек их» (Суд. V, 21). Понятно почему (Суд. IV, 15) «сошел Сисара с колесницы своей и побежал пеший. Посреди образовавшегося наводнения, превратившего почву в болото, – колесницы с испуганными и вязнувшими лошадьми не только были бесполезны, но просто были опасны и грозили гибелью. Только пеший мог надеяться пробраться к высотам, на которых можно было спастись от наводнения и скрыться от неприятеля. По-видимому большая часть армии бросилась на юг в горы Манассии в центр Палестины, не имея возможности пробраться через затопленную и отчасти уже занятую Израилем Ездрелонскую долину, на север. Кажется, что остатки армии Сисары старались пробраться на север обходом на восток через ущелья малого Ермона, и далее на север к Меромским водам, около которых находился, – как полагают, – Харошеф-Гоим (Суд. IV, 16),находившийся вероятно близь разрушенного Иисусом Навином города Асора (Иис. Нав, XI, 10; ср. Суд. IV, 2), и вновь выстроенного Иавином книги Судей. «И преследовал Варак колесницы и ополчение до Харошеф-Гоима» (Суд. IV, 16). Главное поражение остатки армии Сисары понесли впрочем ранее, в ущелье Ендорском, в кряже гор Малого Ермона; это основывается на стихах 10–11 псалма 82, в котором говорится о врагах Израиля: «Сделай им Боже тоже, что Мадиаму, что Сисаре, что Иавину у потока Кисона, которые истреблены в Ендоре, сделались навозом для земли». Путь этого бегства подтверждается и проклятием, павшим на Мероз97, который находился на южных отрогах Малаго Ермона. «Прокляните Мероз, говорит Ангел Господень,... за то, что не пришли (жители) на помощь Господу с храбрыми». Истребление войска Сисары было так полно, что событие это долго не доходило до Харошеф-Гоима, где был дом и жило семейство Сисары98. Сам Сисара одинокий, утомленный, бежавший не с остатком своего войска, а пробравшийся гораздо западнее Малого Ермона на Асорскую дорогу, доходит до «дубравы в Цаанниме»99, где кочует семья Кенеев, находившаяся в дружественных отношениях к царю Ханаанеев (Суд. IV, 17). Он просит пристанища в женском шатре Кенеянина, у жены Хевера, главы этого Кенейскаго семейства, – Иаили, имя которой означает газель. Иаиль утоляет жажду Сисары молоком, дает ему пристанище и постель: но когда измученный Сисара засыпает, она, давшая ему обещание хранить его сон и скрыть от всех его присутствие, – убивает его, приставив кол к виску его и ударив по нем молотом100. После этого она указывает труп убитого Вараку, войска которого гонятся за Сисарой. Событие это воспевается в песне Деворы.

Мы не скрываем того, что это сказание есть одно из самых трудных мест Священного Писания, возмущая душу против жестокости и коварства Иаили, которой поступок воспевается однако Деворой. Но это сказание учит во-первых одному важному факту, что в книгах Священного Писания ничего не скрыто, и во-вторых, поучает нас еще тому, что известное событие и известные действия и поступки должны быть рассматриваемы с точки зрения той среды и того общества и тех понятий, в кругу которых они совершились, и что мы должны помнить, что нравственное чувство человека развивалось лишь постепенно, сообразно тому свету Откровения, которое проникало в душу известных отделов человечества в данную эпоху. Поэтому-то мы не имеем права судить об известных поступках и событиях, освещая их, при нашей оценке, тем высшим светом, которым Господь благоволил осветить души наши и наше разумение пришествием на землю воплощенного Бога Слова, Господа нашего Иисуса Христа.

Очевидно, что с христианской точки зрения поступок Иаили гнусен и отвратителен, и восхваление его, как восхваление истребления провинившихся пред Судьями и Израилем городов, о которых мы упоминали выше, несогласно с нашими высшими христианскими чувствованиями, как не согласны с ними и многие другие примеры жестокости в Ветхом Завете. Но вглядимся несколько ближе в сказание о Сисаре и Иаили и о пророчице Деворе, и мы увидим, сравнивая его с последующими событиями, что по мере того как Израиль стал развиваться, ведомый Богом, вместе с тем нравы становятся мягче и самые пророчества прорекают все более светлые и высшие истины.

Состояние народа Израильского во времена Судий, среди бури битв и под гнетом притеснений, могло бы быть уподобленным состояние одичавших среди бедствий и лишений племен, которых мы находим во вновь открываемых уголках обширных континентов, или на островах, затерянных среди океана. Среди таких племен более всего преобладает чувство самосохранения, подобное тому, которое царствует среди стаи животных, окруженных охотниками. В этот момент развития народа Израильского от него требовалась главнейше вера в Господа, изведшего его из Египта и все помыслы и чувствования должны были уступить единой преобладающей мысли: спасти народ, избранный Богом от физического и нравственного порабощения.

Девора, «мать народа», как названа она Суд. V, 7, воплощала в себе не отвлеченную идею правды, а чувства народа своего, и притом с тою силою и тем увлечением, который присущ сердцу матери, защищающей свое возлюбленное чадо. «С глубокою благодарностью за чистый и ясный свет, освещающий путь Христианина, мы однако в увлечениях героев Ветхого Завета и в их забвении о себе и в их полном обречении себя делу, на которое они призваны, и в бескорыстном смирении Богу, можем и должны почерпнуть для себя великие нравственные уроки смирения и веры и обречения себя всецело на верное служение своему делу»101.

Поэтому Девора «мать во Израиле», поднявшая дух народа, у которого в начале ее служения «не было щита и копья»; ратовавшая за Господа против «новых богов»102 была и должна была быть, – чтобы исполнить свое призвание, – пророчицею своего времени, принадлежать своей среде, как и все другие пророки. Один только есть Пророк вечный и для вечности, о котором пророчествовал Моисей (Втор. ХVIII, 18), «которого превознес Бог и даровал Ему имя превыше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонялось всякое колено небесных, земных и преисподних» (Филиппийц. II, 9–11).

То, что мы сказали о Деворе, применяется отчасти и к Иаили. В поступке ее мы видим ту неполноту нравственного развития, которая присуща была не только этому смутному времени, но говоря общнее, чувствуется для нас Христиан во всем учении Ветхого Завета. Учение, внесенное в мир Господом нашим Иисусом Христом, осветило мир новым откровением; это было новое творение103; новый фазис развития открывался душе человеческой. Кто же слышал в Ветхом Завете о любви к врагу. «Не помогай грешнику» говорит Иисус сын Сирахов; «запирай хлеб от нечестивого и не давай ему...»104. Не Господь ли наш Иисус Христос сказал впервые удивленному древнему миру: «любите врагов ваших»105. И новый свет воссиял от слов сих, и не забудет их никогда человечество, даже та неблагодарная часть его, которая отрицается Спасителя нашего.

Но Ветхий Завет знал только правило: любить своих ближних и ненавидеть врагов своих всеми силами души своей. Иаиль, убившая Сисару, нарушает все законы правды и чести, все законы гостеприимства, издавна строго сохраняемые кочевыми племенами, и нарушает их по-видимому вполне сознательно, понимая что она предает себя и общему презрению и мщению, – окружающих стан Кенеев, – Ханаанских племен; но она считает своим долгом мстить за народ Израильский; мстить за Иегову, и не может допустить мысли, что враг народа Иеговы, предавшийся в ее руки, уйдет живым из шатра ее. Она вероятно считала бы себя изменницею, если бы не совершила этого убийства. У нее не было личных поводов к убийству 106, но у нее в душе восстало чувство долга, – как она его понимала, – оно овладело ею и она исполнила свой долг. Так и понял ее поступок народ Израильский, и с этой точки зрения воспела его пророчица «мать Израиля».

«И покоилась земля сорок лет». (Суд. V, 31).

Хотя книга Судей, говоря в VI главе о набегах Мадианитян и Амалекитян и жителей востока (ст. 3) на Палестину, не упоминает о порабощении заиорданских племен, но само собой разумеется, что эти жители востока могли производить свои грабительские набеги до самой Газы (ст. 4), лишь при условии, что тыл их за Иорданом был обеспечен, и колена Рувима и Гада и полплемени Манассии настолько были обессилены, что не могли сделаться им опасными. По-видимому потомки Манассии, жившие в Палестине, не порвали связей с заиорданскими своими братьями, и некоторые семьи, получившие удел в Галааде, как напр. потомки Аб-Иезера, перешли из Галаада в Палестину107, и притом не только вследствие браков, но и вследствие разорения, которому подвергались Васан и Галаад, данные в удел Манассии (Иис. Нав. ХVII, 1). Естественно думать, что упомянутые с некоторым презрением в песне Деворы (Суд. V. 16–17) заиорданские племена, изленившиеся среди стад своих и разрозненные вследствие пастушеской жизни, сделались легкою добычею Мадианитян, обложивших их данью, и даже вероятно управлявших ими посредством своих шейхов. Присовокупим, что Мадианитяне были потомки Авраама от Хеттуры (Быт. ХХV и ХХХVII, с примеч. 2 и 18 в св. Летописи). Из сравнения Исхода II, 15–16 с Числами ХХV, 16–18 видно, что хотя Мадианитяне или Мадиам кочевали и на Синайском полуострове, но весьма большой отдел народа кочевал на полях заиорданских и в степях, простирающихся на восток к Евфрату108.

Сказаниe книги Судей, о герое из колена Манассии, говорит только о бедствиях Палестины и Гедеон является в этом сказании избавителем и вождем колен, сидевших в самой Палестине, хотя позже военные действия его простираются и на заиорданскую страну. Мадианитяне в Палестине по-видимому стояли постоянным лагерем на долине Ездрелонской у холма Морей из этого центрального стана производили свои опустошения и набеги на всю страну (Суд. VI, 33 и VII, 1). Высоты, окаймляющие с юга Ездрелонскую долину, принадлежали частью полуплемени Манассии и Ефрему.

Когда Мадианитяне окончательно утвердились в Палестине, и стали производить беспрерывно свои опустошительные набеги, то паника овладела всеми жителями Палестины. Жатвы их были опустошены, скот их был угоняем, самые жители скрывались в горах и ущельях, и укрепленных местностях и пещерах (Суд. VI, 2–6). Тогда возопили они к Господу Богу и «послал Господь пророка» (Id. ст. 8), указавшего народу, что Господь прогневался на него за служение богам языческим. Вслед за этою проповедью неизвестного нам по имени пророка, Господь посылает и избавителя в лице Гедеона. Гедеон, уроженец города Офры, лежавшего близь Сихема (Ср. Суд. IX, 1–5), получает особое откровение через Ангела Господня, явившегося ему под дубом, принадлежавшем отцу его Иoacy, потомку Абиезерову, колена Манассиина. Явление это рассказано в Суд. VI, 11–24. Гедеон жалуется – явившемуся ему в виде человека – Ангелу на бедствия, посетившие Израиль (ст. 13). Тогда Ангел говорит именем Самого Господа: «иди с этою силою твоею и спаси Израиля от руки Мадианитян. Я посылаю тебя». И далее: «Я буду с тобою». – Когда таинственный посланник Божий скрывается после сожжения огнем, вышедшим из камня, принесенной Гедеоном жертвы, Гедеон падает на лицо свое в трепете; но хотя Ангел уже скрылся (Суд. VI, 21), глас Господень сказал ему, успокаивая его: «мир тебе, не бойся, не умрешь» (ст. 23). Тогда Гедеон (ст. 24) устрояет жертвенник Богу завета Иегове, и называет его Иегова-Мир109.

В ту же ночь Гедеону было второе откровение: ему приказано срубить дерево, оскверненное посвящением Ваалу, и разрушить жертвенник Ваала, и поставить жертвенник Господу Богу Израилеву. В VI гл. кн. Судей рассказано, как Гедеон исполнил это повеление Божие ночью, и как когда жители города Офры увидели это и требовали от отца Гедеона, чтоб он вывел его, чтобы они убили его, Иоас совершенно по-видимому неожиданно для них принял сторону сына, указав им с иронией, что Ваал сам может защищать себя110, и прибавив, что кто вступится за него (Ваала ст. 31,), тот будет предан смерти в это же утро. «И Дух Господень объял Гедеона, он вострубил трубою...» И созвано было во-первых все мужское население племени Авиезерова, т.е. того рода, из которого происходил Гедеон; а посредством посланных, созвано было все колено Палестинских потомков Манасии и колена Асира, Завулона и Неффалима (VI, 34–35). Не совсем понятно, почему он не послал звать на помощь соседнее колено Ефремово, которое, когда позже Гедеон обратился к ним (VII, 24), укоряли его в том, что он не позвал их, когда пошел войною на Мадианитян (VIII, 1). По всей вероятности Гедеон боялся, что слава его колена и его личная слава будут затемнены присутствием этого сильного племени, которое издавна считало себя во главе народа, и которое конечно пошло бы во главе этой военной экспедиции. Дальнейшее сказание между тем указывает, что эта война должна была еще раз доказать народу Божию, что в войне, повеленной и благословенной Богом самые малые отряды могут одерживать великие и решительные победы, когда Дух Господень руководит вождем народа. Колена Неффалима и Завулона были, как мы выше видели, ревностными деятелями и во время войны против Ханаанеев во времена Деворы и Барака. Асир также откликается на призыв Гедеона. Замечательно отсутствие колена Иссахара, о котором пророчествовал патриарх Иаков на смертном одре, говоря: «И увидел он (Иссахар: Быт. XLIX, 14–15), что покой хорош... и преклонил плечи свои для ношения бремени, и стал работать в уплату дани». Отсутствие Иссахара впрочем может быть объясняется и тем, что часть удела его лежала в самой Ездрелонской долине, которую занимали Мадианитяне, и хотя он граничил (Иис. Нав. ХV. 11) с уделом Манассии, но не мог собрать воинов своих, так как поселения его были во власти врагов.

Мы не будем выписывать всего сказания книги Судей о походе Гедеона (гл. 7 и 8), но заметим только, что он распадается на три отдела.

1) Мадианитяне занимают холм Море и часть Ездрелонской долины между Малым Ермоном и Гелвуем. На склонах горы Гелвуя стоит лагерь ополченных Израильтян. Он расположен близь источника Харода (дрожание). Здесь, по повелению Божию, Гедеон отпускает большую часть ополчения111, «чтобы не возгордился Израиль пред Господом» (Суд. VII, 2). Мы в этом замечательном указании видим объяснение и того, почему сильное колено Ефремово не было призвано в начале к оружию. Гедеон для первого и решительного действия против неприятеля остается по повелению Божию лишь с тремястами воинов. Сильный помощью свыше, он с ними ночью нападает на стан Мадианитян и наводит на них ужас. Объятые паникою, Мадианитяне нападают друг на друга и бегут к Иордану по направленно к «Бефшитт к Царере до предела Авелмехолы, близь Табафы112».

Отдел 2-й рассказывает о преследовали бегущих Мадианитян, уже собранными наскоро воинами «колена Неффалимова, Асирова и всего колена Манассиина» (ст. 23). Это последнее выражение может быть означает, что не только Палестинские потомки Манасcии поголовно ополчились в эту минуту, но что и заиорданские роды, потомки Манассии, слыша о победе героя своего племени, восстали, чтобы присоединиться к его отряду и бросились наперерез бегущим Мадианитянам. Что касается Палестинских воинов колен Maнacсии, Асира и Неффалима, которые были отпущены из отряда Гедеона перед его ночным нападением, то они ждали в шатрах своих (Суд. VII, 8) дальнейших приказаний Гедеона, и потому прямо из лагеря с горы Гелвуя бросились по пятам бегущих Мадианитян, через их брошенный лагерь в ущелья, ведущие из долины Ездрелонской в долину Иордана. Параллельно Иордану тянутся горы и холмы, составлявшие на значительном протяжении часть удела колена Ефремова. Теперь к этому племени шлет гонцов Гедеон с просьбою, чтобы они на своих Иорданских переправах и в особенности на переправе Бефвара перехватили бегущих Мадианитян113. Хотя гордое племя Ефремово высказало позже (Суд. VIII, 1) свое негодование Гедеону за то, что он не призвал их вначале, ополчаясь на Мадоанитян, но в этот экстренный момент быстро схватилось за орудие и захватило переправы. Здесь-то между горами и Иорданом Ефраимитяне разбили и уничтожили толпы бегущих Мадианитян и кроме того отрезали от переправы большой отряд воинов под начальством князей Орива и Зива114. Впрочем главный отряд Мадианитян успел переправиться через Иордан под начальством князей или царьков Зевея и Салмана115. Орив же и Зива были убиты Ефраимитянами, которые доставили их головы Гедеону за Иордан, признавая этим, – и самым негодованием своим за не призыв их, -главенство Гедеона.

3) Отдел 3-й войны против Мадианитян начинается с переправы Гедеона за Иордан, с передовым отрядом из трехсот отборных людей, с которыми он произвел ночное нападение на Ездрелонский лагерь Мадианитян (VIII, 4). По-видимому масса воинов ополченных колен шла неправильными отрядами в погоне за рассыпавшимся неприятелем, или как Ефраимиты, – поспешили занять берега Иордана и двинулись за Иордан позже передового отряда с Гедеоном во главе, и лишь потом присоединились к нему116, чтобы окончательно нанести поражение Мадианитянам под главенством Зевея и Салмана. Но когда Гедеон проходил мимо стен Сокхофа и Пенуела, то он шел еще только со своими тремястами воинов, как это ясно из стихов 4 и 5 главы VIII Судей.

Гедеон с малою горстью людей, «усталый и голодный» (VIII, 4) преследуя врагов, останавливается сначала подле укрепленного стенами Сокхофа и несколько далее подле городка Пенуела117 и просит (VIII, 5 –8) и в одном и в другом городе хлеба для своего маленького отряда, указывая, что он идет по пятам Зевея и Салмана, князей Мадианитских. Жители обоих городов, вероятно видя малочисленный отряд Гедеона, отвечают ему с иронией, что Зевей и Салман еще не в руках его, и потому они не намерены оказать ему никакой помощи, далее той ничтожной помощи, которую он от них просить. Угрожая им мщением Гедеон идет далее, и по-видимому в это время к нему присоединяются воины всех колен Израилевых, настигнувшие его за Иорданом.

Усиленный ими, и по-видимому весьма уже значительный отряд, быстро идет с Гедеоном во главе «к живущим в шатрах на восток от Новы и Иогбеги (VIII, 11)118, оставляя за собою земли Гада и Манассии и углубляясь в пустыню, доходит до какого-то поселения Каркора, лежавшего в возвышенной местности, называемой Хереса. Военачальники Мадианитян так были уверены в своей безопасности, что стань Мадианитян «стоял беспечно» (ст. 11). Было ли нападение Гедеона нападение ночное – мы не знаем, но он «поразил стан; Зевей и Салман побежали; он погнался за ними и схватил обоих царей Мадиамских» (11–12)... И возвратился Гедеон, (ст. 13) сын Иоаса, с войны от возвышенности Хереса». Зевей и Салман были убиты Гедеоном на основании законов древнего мира о родовом кровомщении за братьев своих, убитых на Фаворе (ст. 18–21), иначе, как он сам сказал им, он бы оставил их в живых119.

Другие казни, поведенный Гедеоном и совершенные над старейшинами Сокхофа и Пенуела, отказавшими Гедеону и измученному отряду его в хлебе, – были казни политические, имевшие целью угрожать всем изменникам общего дела Израильского. В Пенуеле кроме того разрушена была башня и жители города были перебиты (ст. 17). После этих событий Гедеон возвращается в дом свой в Офру (Суд. VIII, 27).

Подвиги Гедеона оставили глубокое впечатление в памяти народа. Более чем четыреста лет после побед Гедеона, Исаия (IX, 4; X, 26) вспоминает о поражении Мадианитян и об избавлении Израиля от их гнета. И 82 Псалом, написанный Асафом, современником Давида, вспоминает об этом событии. Когда Гедеон возвратился в удел отцов своих, лежавший, как мы знаем, близь столицы воинственного племени Ефремова, то ему народ предложил царство. По всей вероятности и гордые Ефраимитяне участвовали в этом предложении, давая таким образом Гедеону сильную поддержку и опору. Но Гедеон в прекрасных словах отказывается от царства за себя и за своих потомков, говоря: «Господь да владеет вами» (Суд. VIII, 23). До сих пор Гедеон остается на высоте своего призвания: он пророк дела и посланник Божий, исполнитель велений Божиих, напоминающей народу, что единый Царь и Господь народа есть Иегова, Бог завета, спасший его от многих бед.

Но всякий человек слаб и подвержен неразумению и падению. Гедеон сам вслед за сим является нарушителем закона и причиной соблазна во Израиле. Не так, как позже Самуил, который имел право сказать (1 Царств XII, 3–5), что он никогда и ничего ни у кого не взял, – Гедеон взял с многочисленных воинов, бывших под его начальством, в дар по золотому кольцу120. Из этих колец он сделал «ефод, и положил в своем городе в Офре, и стали все Израильтяне блудно ходить туда за ним, и был он сетью Гедеону и всему дому его» (Суд. VIII, 27).

Явно, что в этом сказали устроение ефода, упомянутое с укоризной, должно было иметь какое-нибудь нравственно растлевающее значение. Не зная настоящего значения этого места, мы можем судить о нем только по сравнению с другим местом книги Судей, а именно с главою XVII, 4–5, с историей Миха. По всей вероятности ефод был сделан по типическому образцу, указанному в книге Исход, но в руках семейств, не принадлежащих к священническим родам и притом развращенных влиянием соседних народов, он получил совершенно особый языческий характер такой одежды, в которой можно было прорицать или гадать о будущем, причем, как полагают некоторые комментаторы, – неизвестные нам священные Урим и Туммим заменялись игральными костями, носимыми в мешке на груди ефода, или другим гадательным снарядом121.

И действительно в истории Михи, в главе ХVII Судей, мы видим, что одновременно с ефодом были сделаны: «истукан и литый кумир» (17 ; 4) и далее: «и сделал он ефод и терафим» (ст. 5)122. Мы думаем, что и Гедеон, устраивая ефод, впал в то же идолопоклонство, увлеченный жаждою прибытка и устроил по примеру капищ, известных прорицаниями, литую фигуру человеческую, на которой надет был ефод, взятый из закона Моисеева, и которому приписывали чудодейственную силу. Только таким образом можно объяснить, что ефод «сделался предметом блуда для народа и сетью для дома Гедеона». Несомненно, как указывает книга Судей, что ефод стал причиной возвышения дома Гедеонова и источником значительного прибытка, вовлекая притом народ в идолопоклонство. Таким образом прекрасные слова Гедеона, отклонившие его избрание на царство и указавшие народу, что единый царь его есть Бог Завета, – были уничтожены последующими его поступками, в основании которых лежало корыстолюбие. Гедеон умер в глубокой старости, оставив по себе и память великого героя, избранника Божия, и вместе с тем пример падения этого героя, сделавшего много зла народу своему, с той минуты, как, забыв о велениях Духа Божия, он увлекся мелкими человеческими расчетами и сталь действовать слабым умом человеческим. Мы не будем следить за событиями в роде Гедеона и за междуусобиями в доме его (гл. IX) и переходим к последним Судьям, о которых говорит летопись Израильская этого времени.

Из числа последних Судей, мы не останавливаемся на Фоле и Иаире (Суд. X, 1 и 3), о которых сказано лишь несколько слов; мы обратим только внимание на то, что после них, – когда среди народа опять развилось «служение Ваалам» (Суд. X, 10) и народ стенал под игом Филистимлян и Аммонитян и вопиял к Господу, – то Господь, устами неизвестных нам по имени пророков, глаголал:

(Суд. X, 11–14) «Вы оставили Меня, подите взывайте к богам, которых вы избрали».

Эти слова разносились в народе и наполняли сердца ужасом и раскаянием. Они также служат доказательством нам, что дух пророчества не угасал во Израиле и Дух Божий глаголал во пророках, так как вслед за сим мы читаем, что Израильтяне отвергают чужих богов и «стали служить Господу (Иегове)», Богу Завета (X, 16) и Господь умилостивляется к народу своему. Восстают один за другим двое Судий, два вождя, один на Востоке, другой на Западе: Иеффай победитель Аммонитян и Самсон враг Филистимлян. Между Иефоаем и Самсоном книга Судей помещает еще трех Судий (XII, 8–15) Есевона Вифлеемского, Елона из колена Завулона, и Авдона из колена Ефремова; но об них мы не имеем никаких подробных известий и потому останавливаем все свое внимание на этих двух в высшей степени типических личностях своего времени, на Иеффае и Самсоне.

В хронологическом порядке мы рассмотрим прежде деяния восточного вождя Иеффая. Первое, что поражает наше внимание, это то, что избранный Богом для спасения Израиля, человек был сыном блудницы123. Не сказано в Суд. XI, 1, что Иефеай был сыном наложницы, он был сын блудницы по ремеслу, хотя по-видимому (1–3) отец Иеффая, Галаад, – (если это имя человека) – признавал его своим сыном. «Он был человек храбрый», говорит кн. Судей. Рожден он в Галааде, в стране за Иорданом, среди кочующих племен, подобных нашего времени Бедуинам, у которых так высоко ценится чистота рода и длинный ряд предков. Поэтому Иеффай по происхождению своему был в общем презрении; и если составил себе имя, то только благодаря своей храбрости, выдающейся даже среди этих воинственных бродячих степных племен. В избрании Богом Иеффая для избавления Израиля от ига Аммонитян, мы усматриваем подготовлено народа к высшим законам, имеющим быть открытыми человечеству лишь Словом Божиим, пришедшим во плоти на землю. В избрании Иеффая предвестие слов Иоанна Крестителя: «Бог силен и из камней воздвигнуть детей Аврааму (Матф. III, 9; Луки III, 8); и глагола Божия к Петру Апостолу «что Бог очистил, того ты не почитай нечистым» (Деян. X, 15), ибо «не плотские дети суть дети Божии, но дети обетования».... и «изволение Божие в избрании происходит от воли Призывающего» (Римл. IX, 8, 11–12).

Людьми страны своей и даже братьями своими Иеффай был презираем и изгнан из отцовского дома. Удалясь из него, он отправляется в землю Тов124, собирает около себя дружину и создает себе славу лихого наездника и вероятно разбойника, занимавшегося грабежом караванов и угоном скота. Это занятие и теперь как тогда, не считается и не считалось предосудительным среди кочевых полудиких народов, и напротив создает вожаку набегов славу среди народа, который слагает про него песни и легенды.

Жителей Галаада, мирных скотоводов из колен Рувима и Гада и полуплемени Манассии, весьма мало воинственных, – (как мы видели выше из сказаний о времени Деворы и Гедеона)- начинают сильно угнетать Аммонитяне. Тогда старейшины страны Галаада посылают просить Иеффая, чтобы он принял на себя предводительство воинами, которые собираются, чтобы отомстить Аммонитянам за их насилие и угнетение. Они дают ему притом клятву признавать его своим начальником и вождем. «И сказал Иеффай старейшинам Галаадским; если вы возвратите меня, чтобы сразиться с Аммонитянами, и Господь предаст мне их, то останусь ли я у вас начальником? Старейшины Галаадские сказали Иеффаю: Господь да будет свидетелем между нами, что мы сделаем по слову твоему. И пошел Иеффай125 со старейшинами Галаадскими, и народ поставил его над собою начальником и вождем и Иеффай произнес все слова свои пред лицом Господа в Массифе»126. Едва ли можно сомневаться в том, что здесь говорится о Массифе (или Мицпе) в Галааде, а не в другой какой-либо местности, тем более, что Массифа Галаадская была освящена воспоминанием о договоре Иакова с Лаваном, вследствие которого прекращены семейные распри. Договор старейшин Галаадских с Иеффаем носит такой же характер прекращения старой ссоры и конечно был произнесен с призыванием имени Иеговы, в той же местности, где клялись друг другу именем Господа Иаков и Лаван127. Клятвы Иеффая и старшин были принесены «пред лицем Господа», по тому чину и обряду, который установился со времен патриархов, заключавших многие договоры с царями и народами и жителями городов и своими родственниками, призывая свидетелем Господа и увековечивая память о договоре постановкой или одинокого камня или груды каменьев, как напр. Иегар-Сагадуфа или Галаад в Быт. XXXI, 46–53; или каким либо символическим действием, или именем, как тому примеры мы встречаем в Быт. XXI, 29–31; XXVI, 28, 33.

После договора с старейшинами Галаада, Иеффай вступает в права полномочного вождя, почти с царскою властью. Он шлет послов к Аммонитянам, которым поручено изложить весь ход событий, который привели народ Израильский к овладению земли, ими ныне занимаемой; указать на волю Божию, руководившую Израилем, и на давность владения этой землею, в продолжение трехсот лет. (Суд. XI, 26). Он заканчивает свое прекрасное послание заявлением, что Израиль не желает войны, но отдает себя и Аммонитян на суд Господа Бога своего. «Но царь Аммонитский не послушать слов Иеффая»128. Тогда: «был на Иеффае Дух Господень» (Суд. XI, 29). Этим выражением нам ясно дается уразуметь, что пророки дела суть такие же орудия Божии для исполнения велений Божиих, как и пророки слова, и что те и другие одинаково озаряются Духом Божиим.

Не забудем того, что в ветхом завете, при неполноте развития человеческого ума и религиозных воззрений, народ, в особенности во времена Судей, – легко подчинялся влиянию окружающих его языческих племен. И Гедеон и Иеффай, избранники среди народа, совершившие по повелению Божию великие дела, но и они не остались чужды этих разлагающих влияний. Дух Божий руководил их действиями в тех делах, кои они должны были совершить, но за тем они оставались людьми с своею волею во всех других событиях своей жизни. По всей вероятности Иеффай подчинился влиянию окружавших его семью народов, которые думали, что принесение в жертву своих собственных детей есть акт благочестия. Таково было воззрение Валака, на которое указывает пророк Михей (VI, 7); таково было воззрение царя Моавитского Месы, принесшего в жертву своего сына к великому негодованию Израильтян, уже гораздо более развитых в царствование Иорама129, вероятно под влиянием слов великих пророков Илии и Елисея. Во времена же Судий заиорданские колена Израиля имели весьма малое развитие, и всегда, как и в позднейшие времена стояли ниже по развитию, чем братия их, живущие в Палестине. И Иеффай, начавший юношескую жизнь свою в среде шайки, занимавшейся набегами, стоял ниже Гедеона, воспитанного в обществе более развитом, в центре Палестины, в котором существовало уважение к собственности и к жизни членов общества. Для Иеффая этих общественных уз почти не существовало: в среде, в которой он жил, также мало ценилась собственность и жизнь человеческая, как она доселе мало ценится среди многих племен средней Азии. Вот почему он прежде похода на Аммонитян дает обет вознести во всесожжение Иегове: «что выйдет из ворот дома моего навстречу мне» (Суд. XI, 31). Невозможно, – зная обычаи соседних народов и последующие события, – сомневаться в том, что Иеффай в мысли своей обрекал в жертву не одних жертвенных животных, могущих попасться ему на глава у ворот дома его, но и всякого человека, – кто бы он ни был, – раба ли или рабыню или родственника, который встретил бы его первым за воротами его дома. По всей вероятности он был уверен, что встретит его один из многочисленных его рабов, из военнопленных или купленных им, и которые по обычаю того времени наполняли дом великого военного вождя. Самый обет, как и ответ его Ефремлянам (XII, 1–3), за которым следует междуусобная война, окончившаяся жестоким убийством одиноких спасающихся Ефремлян на Иорданских переправах (XII, 5–7), рисуют достаточно характер сурового и жестокого вождя, победителя Аммонитян.

После полного поражения Аммонитян, «от Арофра до Минифа идо Авель-Керамима130, раззорив всю землю Аммонитскую и смирив народ Аммонитский (Суд. XI, 33), Иеффай возвращается в дом свой в Массифу131, по-видимому забыв о своем обете в эти дни упоения победою и славою. Если бы он помнил о нем, то ему вероятно бы пришла мысль о возможной случайности выхода к нему навстречу одного из домочадцев его, и он мог отвратить эту случайность приказанием никому не выходить за ворота дома, чтобы его встретить. Подходя к воротам ограды, окружавшей дом его, он видит, что единственная дочь его, единственное его чадо (Суд. XI, 34) встречает его с хором девиц, подруг своих, с пением и тимпанами. По всей вероятности только в эту минуту нечестивый обет, данный им под влиянием языческих воззрений, приходит ему на память и несчастный отец, разорвав на себе одежду, восклицает: «Я отверз (о тебе) уста мои пред Господом, и не могу отречься» (ст. 35).

Ответ девицы чрезвычайно трогателен и благороден: она признает, что отец ее, которому Господь даровал победу, не может не исполнить данного им обета, и она испрашивает только двухмесячной отсрочки, дабы в горах с подругами своими оплакать свое девство.

Это событие чрезвычайно замечательно, как пример человеческого жертвоприношения во Израиле. И пусть никто не смешивает два совершенно равные по существу и по духовному значению своему события: жертвоприношение Исаака Авраамом, и жертвоприношение дочери Иеффая отцом своим. В первом случай это было испытало веры, после которого души Авраама и Исаака просветились высшим светом любви и благодарены и веры к Отцу и Создателю; во втором случае, это было последствие самоволия человеческого, разрушившего мир и радость души Иеффая. Авраам не давал и не мог дать обета по чистоте души своей о жертвоприношении сына, полагаясь всегда и во всем на волю Господа своего, Бога завета и обетования; но, получив повеление о принесении Исаака в жертву, он не колеблется, ибо, как говорить Апостол: «он думал, что Бог силен и из мертвых воскресить» (Евр. XI, 19). В событии же, о котором мы читаем в книге Судей, Бог не глаголал Иеффаю о жертве человеческой; Иегова не требовал от него ничего кроме верности и исполнения Его воли; Иеффай должен был идти с верою на призыв Господа, не давая никаких обетов, а тем более такого обета, который не имел себе подобного в законе Моисеевом и который явно заимствован из воззрений Моава и Аммона. Из повествования о Иеффае истекают однако два указания: первое, что культ Иеговы не был забыт заиорданскими коленами, хотя отчасти искажен языческими влияниями; и второе, что среди этих племен не было однако ни одного пророка, который мог бы указать Иеффаю, что человеческие жертвы не угодны Господу Богу.

Конечно понимание XI главы Судей представляет затруднения и сомнения. Мы не знаем должны ли мы принимать буквально и в каком смысле стих 39. Вот он в нашем русском переводе Синодального издания:

Ст. 39: «По прошествии двух месяцев она возвратилась к отцу своему и он совершил над нею обет свой, который дал132, и она не познала мужа».

Прибавка слов «и она не познала мужа», как бы изменяет страшный смысл предыдущих слов и талмудическое предание утверждало, что исполнение обета в том и заключалось что, дочь Иеффая «не познала мужа», и таким образом не имея детей умерла для потомства133. Едва-ли однако это толкование правильно; слова «Иеффай совершим над нею обет свой», в совокупности с словами обета «вознести во всесожжение», по нашему мнению указывают на заклание девицы и сожжение тела ее на костре; а прибавленные слова, что она не познала мужа, разъясняют только по-видимому, что и она и отец ее Иеффай не оставили никого по себе для продолжения рода своего во Израиле. Стих 40 этой главы косвенно подтверждает этот взгляд, указывая, что в Израиле установился обычай девицам каждый год оплакивать дочь Иеффая, ибо у нее не было родственников, которые бы могли чтить ее память из рода в род.

Это повествование книги Судей совершенно поясняет заключительное выражение этой книги: «В те дни каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. XXI, 25).

Книга Судей (ХП, 8– 15) упоминает, как мы говорили выше, еще имена трех Судей в Палестине: одного из колена Иудина, одного из колена Завулона, и одного из колена Ефремова: Есевона, Елона и Авдона; никаких замечательных деяний их она не сообщает; но сообщает весьма интересное сказание о жизни и деяниях Самсона.

В городе Цора, в уделе колена Дана, жил Израильтянин Маной, жене которого явился посланный Господень или Ангел Господень, который обещает ей рождение сына и приказывает ей принять на себя обязанности, возлагаемый на назореев по уставу VI главы книги Числ, и приготовить к тому же сына, который родится от нее. Мать будущего судьи не должна была вкушать ни вина, ни сикера134, а ребенок, как назорей, должен был подчиниться правилу, по которому никакое острое орудие не могло касаться волос головы его. «Младенец сей будет назорей Божий, и он начнет спасать Израиль от руки Филистимлян», говорил посланный (Суд. XIII, 2–5).

Некоторыми протестантскими писателями было возбуждено сомнение о том, первое пророчество жене Маноя произнесено ли Ангелом, или посланным Господом пророком? Но сомнения быть не может; из всего сказания видно, что приходивший первый раз «человек Божий, которого вид, как Ангела Божия, весьма почтенный» (слова жены Маноя XIII, 6) пришел и второй раз: «и услышал Бог глас Маноя, и Ангел Божий опять пришел к жене»... (и она побежала за мужем) и Маной пришел и говорил с ним; «и сказал Маной Ангелу Господню: как тебе имя?... «Ангел Господень сказал ему: что ты спрашиваешь о имени моем? оно чудно».

Вслед за сим Ангел Господень подымается к небу в пламени жертвенника... «тогда Маной узнал, что это Ангел Господень». (Суд. ХIII, 9–21).

Так было предсказано рождение Самсона: «и начал Дух Господень действовать в нем в стане Дановом, между Цорою и Есфаолом (Суд. XIII, 25)135.

Возмужав, Самсон является врагом врагов народа своего: но он не вождь ополчения, он герой одинокий, обладающий сверхъестественною физическою силою. Цель его была сделать сколько можно более вреда Филистимлянам, «которые в это время господствовали над Израилем» (Суд. XIV, 4). Всем известно это прелестное по живости описания, по яркости бытоописания и по юмору сказание о подвигах Израильского богатыря, всегда берущего верх над Филистимлянами то силой, то умом и хитростью. Мы увидим ниже, что сказание о разодранном льве, в котором поселился рой пчел, перешло в Египет с некоторыми изменениями136. По всей вероятности и другие сказания о загадке его, о мщении его посредством лисиц с зажженными факелами, о поражении костью толпы Филистимлян на Лехе137, об его привязанностях к женщинам и о влиянии их на него (XIV-XVI) перешли в том или другом виде в сказания других народов, так как мы находим во многих рассказах намеки на эти сказания. К этим же очень распространенным сказаниям надо отнести и выпытывание от него его тайны Далилою, и слепоту его и его предсмертное мщение.

Мы полагаем не лишним привести слова того папируса, в котором содержится по нашему мнению намек на сказание о Самсоне. В папирусе, известном под именем Анастаси I138 и переведенном Шабасом, (Voyage d'un Egyptieu 1866, Chalons sur Saone), и Бругшом (см. Gescbichte der Faraonen, S. 654, 1877), заключается описание путешествия Египетского офицера по Сирии и Палестине, или же вернее, – как заключает Бругш, – письмо его бывшего учителя жреца, который, насмехаясь над страстью, охватившею молодых людей его времени, бросавших письменные и ученые занятия, чтобы одеть шлем и латы, – критически и едко разбирает присланное к нему его бывшим учеником описание его путешествия, которое он по-видимому совершал по приказанию своего правительства139.

Учитель жрец говорит в этом послании офицеру, посланному в Сирию: «Создай себе имя, подобное имени Кацайлони, господина Азеля, потому что он открыл львов внутри бальзамового дерева»...140.

Сам Бругш в этом месте возбуждает вопрос; не скрывается ли под этими словами папируса какое-нибудь древнее сказание? Мы не сомневаемся со своей стороны, что под именем Кацайлони (соответствующем Еврейскому Кислон)141 скрывается сказание о Самсоне, о котором Египтяне узнали от покоренных ими жителей по бережной Палестины.

Значение деятельности Самсона, среди народа, которым он управлял двадцать лет (XV, 20), – конечно иное, чем значение деятельности Судей, предводительствовавших ополчениями, и которые одерживали решительные победы над врагами Израиля; но между тем деяния Самсона связуются с деяниями других Судий, раскрывая нам многообразные пути Божиего промысла и смотрения. После Иисуса Навина победы, как одержанные многотысячными ополчениями Деворы и Варака, так и одержанные горстью людей Гедеона, или одержанные презираемым сначала Иеффаем, все доказывали Израилю, что когда Господу угодно было посылать избавление народу, то Он призывал безразлично к служению и облекал силою Своею и женщину и незаконнорожденного и даровал победы и большим массам ополчившихся и малым отрядам, и что Он единый есть сила и охрана Израиля. Наконец является Самсон, как одинокий богатырь, борец за идею, представитель культа Единого Бога, облеченный Господом силою и умом, и наносит ряд поражений идолопоклонникам Филистимлянам, которые занимают страну и держат в порабощении Израиль. Никто по-видимому не помогает Самсону, но он явный пример, как Дух Божий, сходя на человека, соделывает его сильным и непобедимым142. Самое назорейство его, – выделяя его из среды народа Богу, – указывало народу в чем его сила, ибо неостриженные волосы его служили знаком, что он посвящен Иегове, Богу Завета, Творцу и Владыке мира, и это посвящение заставляло народ благоговейно обращать очи души своей к единому Богу.

Самсон теряет силу свою, когда волосы его острижены; а острижены они тогда, когда он предал тайну силы своей женщине, временно овладевшей им. Не говоря уже о том, что сказание о Самсоне и Далиле соделалось в устах всех народов типом слабости человека, обуреваемого плотскими страстями, – это сказание имело еще особое значение для народа Израильского, воплощая в лице прельстительницы Далилы влияние Филистимлян и ложных богов их, а в лице Самсона самый народ Израильский, сильный лишь дотоле, доколе он держался обещаний, произнесенных им пред лицом Иеговы у подошвы Синая143; и слабый, – когда он забывал эти обещания, предаваясь разлагающему действию культа окружающих его народов. И как Самсон, среди горя и страдания, слепой и в темнице, возрождается опять к назорейству и получает опять Божию силу, – что и обозначается ростом волос его, – так и Израиль, среди горя и страдания, возрождается и получает опять силу побороть врагов своих.

Таков, как мы знаем, был ход событий всей жизни народа Израильского, который воспроизводил пророчески жизнь всех народов. Падало нравственно общество, падало и государство; теряло ли общество чувство стыда и совести, это отражалось неизменно на событиях жизни всего народа, среди которого возникали смуты, неурядицы и он чаще всего подчинялся влиянию и власти более чистого народа. С другой стороны возрождалось ли общество к более чистым идеалам, народ креп и мужал и государственный строй его делался сильным, и Бог благословлял народ тот.

Таково значение Самсона и как Судьи среди Израиля и как типа народа Израильского; сильного в чистоте и при условии сохранения верности Богу; слабого и несчастного при отпадении от Бога и Его заветов, и снова возрождающегося к силе среди горя и страдания, когда он обращается к единому источнику силы, Богу всемогущему.

Не можем не прибавить еще несколько слов о важном очищающем и освещающем значении страдания и горя в жизни, как отдельного человека, так и целых народов и всего человечества. Это тесный путь, всегда ведший ко спасению.

В истории Израиля надо помнить, что полное отрешение народа от идолопоклонства, и чистый культ единого Бога установился среди потомков Авраама лишь после страшного постигшого их несчастия, разорения Иерусалима Навуходоносором, и почти поголовного переселения их в Месопотамию. Только в стране плена познали они единого Бога, и с той минуты оставались ему верными144.

Глава IV. Книга Руфь. Окончание книги Судий

Среди неурядиц и войн этого периода жизни народа Израильского, мы встречаем прелестную, полную поэзии тихого счастья, картину жизни в отдаленном от театра военных действий уголке удела Иуды, близь Вифлеема. Мы говорим о книге Руфь, связующей события времен Исхода и Иисуса Навина и Судей с событиями, описанными в книгах Царств, и с великим именем Давида.

Книга Руфь в древне-еврейском каноне считалась не пророческою, – как книги Иисуса Навина, Судий и четыре книги Царств (кроме больших и малых пророков), а причислялась к отделу кетубим (или Гагиографы, т. е. «священное писание)145. Этот отдел считался, как бы дополнительным к отделу пророческих книг.

Как дополнение к пророческим книгам, книга Руфь и представляет собою важный документ, повествующей о Воозе и Руфи, которых внук, Иессей, был отцом царя псалмопевца Давида, в роде которого родился Спаситель наш Господь наш Иисус Христос. Книга эта заключает в себе еще важнейшее пророческое указание в том факт, что в числе предков Давида, – прабабушка его была Моавитянка, знаменуя в будущем тот великий момент, когда будет разорвана завеса, отделявшая ветхозаветный народ, хранивший святыню откровения, от всего человечества.

Книга Руфь в историческом смысле есть первая глава первой книги Царств. В первых двух книгах Царств главнейшее заключается повествование о событиях, подготовлявших избрание на царство Давида и самое его царствование; третья книга повествует о Соломоне, сыне его и о преемнике его и о разделении царства, а четвертая записывает последующие события до плена Вавилонского. Но главное лицо во всем этом сказании избранник Божий Давид, ибо ему даны обетования, что в роде его родится Мессия, Избавитель, Царь вечный. На него же и на отца его Иессея, всегда указывали последующие пророки, пророчествовавшие об ожидаемом Избавителе. «Отрасль от корня Иессеева (говорить Пророк Исаия XI, 1 и сл.).. духом уст своих убьет нечестивого и... будет знаменем для народов146. Посему-то книга Руфь, указывающая на прадедов Давида, и которая заканчивается родословной Давида, начиная от Фареса (сына Иуды. Быт. ХХХVIII, 29 и Мате. 1,2 – 6) до самого Давида147, представляет собою необходимое вступление к сказанию книги Царств.

Тяжело было положение народа Израильского, как мы видели выше, – во времена Судий. Окруженные врагами, нападавшими на Израильтян со всех сторон, и которые или грабили их, или держали в порабощении, занимая внутри страны укрепленные пункты, – Израильтяне должны были быть всегда наготове встретить врага, или же должны были, как многие из них, подчиниться беспрекословно победителям. Филистимляне занимали главнейшие укрепленные местности на юге в уделе Иуды, а север и восток был подвержен постоянным набегам Хетов и Ханаанеян и Аммонитян и Моавитян. В особенности тяжело было на юге иго Филистимлян, которые держали в порабощении страну даже до начала создания царства. Если мы видим из книги Руфь, что были в Иудее отдаленные тихие уголки, где Израильтяне могли жить спокойною земледельческою жизнью, то из той же книги (Руфь I, 1–5) мы видим, что часто жизнь делалась так невыносима в южной Палестине, что жители выселялись из нее, бросая свой наследственный удел и уходили жить в землю Моавитскую, где проводили всю жизнь свою, вступая в брачные союзы с иноземцами, и женя сынов своих на Моавитянках. В числе таких Вифлеемских выходцев был Елимелех с женой своей Ноеминь, которые взяли за сыновей своих Моавитянок, из которых одна была Руфь, прабабка Давида. Сам Елимелех и оба сына умерли в стране Моавитской и от всего семейства остались три женщины, три вдовы, – сама пожилая Ноеминь, Израильтянка и две снохи ее, Моавитянки. Ноеминь задумала возвратиться на родину свою в Вифлеем, где, как она узнала: «что Бог посетил народ Свой и дал им хлеб"(I,6). При трогательном прощании с снохами своими, Ноеминь уговаривает их остаться на родине и выйти замуж; одна из них возвращается назад, но другая, Руфь, по-видимому проникнутая благоговением к культу единого Бога, и движимая привязанности к свекрови своей, отказывается разлучиться с Ноеминь, отказывается от национальности своей и культа отцов своих, говоря: «куда ты пойдешь, туда и я пойду; и где ты будешь жить, там и я буду жить; народ твой будет моим народом и твой Бог моим Богом» (I, 16).-Две бедные женщины приходят в Вифлеем к началу жатвы. Здесь развертывается пред ними картина жизни того времени с ее обычаями и законами и воззрениями. Удел женщины быть матерью, – вот главный закон женской жизни в понятиях древнего патриархального мира. Не исполнившая этого закона считалась существом несчастным, даже отверженным Богом148. Закон Левирата, примененный в книге Руфь149, имел двоякую цель: восстановить имя умершего члена семьи Израилева, от той же женщины, которая была ему женою, и дать самой женщине возможность исполнить свое предназначение. У Елимелеха, за смертью двух сыновей его, не было потомства, и потому Вооз, посредством Руфи, (за отказом ближайшего родственника Елимелехова), – восстановляет семя этому исчезнувшему роду и имени Израильскому, и покупая его удел и взяв за собою жену одного из сыновей его, говорит старейшинам и народу: «Вы теперь свидетели тому, что я покупаю у Ноемини все Елимелехово и все Хилеоново и Махлоново150. Также и Руфь Моавитянку, жену Махлонову, беру себе в жену, чтобы оставить имя умершего в уделе его»...

Но кроме самого исторического примера применения закона Левирата, книга Руфь знакомит нас с простыми и чистыми нравами тех уголков, в которых сохранялась патриархальная жизнь. В книге Руфь нет места ложным чувствам, нет места тайным желаниям, прикрытым условными приличиями.

Вооз в сердце своем чувствует жалость к молодой женщине, которая, как бедная, имела право (Лев. XIX, 9–10; Второз. XXIV, 19 – 20) собирать несжатые и упавшие во время жатвы колосья. Руфь и свекровь ее Ноеминь тронуты добротою пожилого (Руфь III, 10) человека, который приказывает жнецам оставлять нарочно для Руфи колосья на поле, и видимо интересуется ею. Ноеминь задумывает пристроить Руфь в доме Вооза женою его, (или одною из жен его) и, указывая Руфи, что Вооз один из родственников семьи Елимелеха, учить ее прийти ночью к Воозу и лечь у ног его, прося таким образом исполнения закона Левирата. Вооз тронуть этим смиренным действием и молчаливою просьбою. Ни единую минуту нет, ни у Вооза, ни у Руфи, ни у Ноеминь мысли о конкубинате, или о нарушении закона женской чистоты. Руфь не преступница, а просительница; она может стать действительною женою Вооза лишь по исполнении обрядностей закона Левирата, если Вооз согласится на ее просьбу. По-видимому ни одна нечистая мысль и не приходит Воозу; он понимает, что Руфь может стать ему женою, но ни в каком случае наложницею. Тогда утром происходит у ворот града обряд уступки женщины умершего бездетно, со всем уделом бездетного, дабы восстановить ему семя во Израиле. От брака Вооза с Руфью родился Овид: «он отец Иессея отца Давидова» (Руфь IV, 17).

Такова была картина тихой жизни среди Израиля в тех уголках, – где сохранялась в чистоте память о заветах и законах Бога Израилева, – которые, по крайней мере временно, не подвергались нападениям неприятеля. Но таких тихих уголков было не много; удел Иуды и Вениамина и Дана и Ефрема, окруженные пограничными и прибережными племенами Палестины, подвергались бесчисленным нападениям и грабежам и даже постоянному занятию Филистимлян. Филистимляне, кто бы они ни были по происхождению, и в какое бы время они ни переселились в Палестину151, в те времена, о которых мы говорим, были без сомнения уже племя смешанное с древнейшими обитателями страны, племенами гигантского роста и силы, как сыны Енаковы, Аввеи, Рефаимы, Зузимы, которых история Израиля застает во многих местностях Палестины и заиорданской стороны152.

Поэтому-то среди этого смешанного с исполинскими племенами народа и являлись люди, подобные Голиафу (1 Ц. XVII) или Сафуту (2 Ц. XXI, 18), который прямо и назван потомком Рефаимов, или другому Голиафу Гефянину (19) или еще шестипалому Филистимскому силачу; и о всех этих силачах и исполинах вторая книга Царств (XXI, 22) определительно говорить, что «они были из рода Рефаимова в Гефе».

Филистимляне были народ не только воинственный, но и торговый и обладавший многими искусствами, и опытный в мореплавании. Что они были искусные оружейники, видно из описания вооружения Голиафа в XVII гл. первой книги Царств. Указание в пятой главе этой же книги о поклонении богу рыбе Дагону, свидетельствует, что они занимались мореплаванием. Война, которую они вели против Израиля, была война набегов и грабежей153, но в главе XIII, 19, первой кн. Царств, есть замечательное указание, что «кузнецов не было в земле Израильской, ибо Филистимляне опасались, чтобы Евреи не сделали меча или копья». Из этого мы можем заключить, что земля была почти в полном порабощении у Филистимлян, которые, кроме беспрерывных набегов, держали однако, как мы знаем, и сильные отряды внутри страны (вероятно также питавшиеся грабежами), как напр. стан их в Михмасе154, или «холм Божий, где стоял охранный отряд Филистимский» близь Вефиля155. Эти отряды, не управляя народом, а только питаясь на его счет, наблюдали однако, чтобы в стране не возникло оружейного мастерства или даже простого кузнечного ремесла, лишая таким образом Израиль оружия, и заставляя народ даже самые обыкновенные вещи домашнего обихода, как-то: плуги, серпы, заступы, топоры – покупать на своих рынках и от своих мастеров.

Мы видели выше, как и среди этого угнетенного положения, сильный духом и телом, Самсон, один, по повелению Божию, боролся против врагов народа своего и примером своим и славными действиями своими подготовлял ту силу народного духа, которая позже, при великом Самуиле, при помощи Божией помогла Израилю сбросить с себя иго Филистимлян.

Но появление героя среди Израиля не было единственным средством приуготовления народа к будущей борьбе!. Среди народа ходят пророки, угрожающее еще большим несчастием за продолжение идолопоклонства. Пророки эти, упоминаемые в книге Судей156, неизвестны нам по имени, но они сеют слово Божие, и от семени этого возрастает целое сословие пророков, соединяющихся в общины или школы, и совокупность которых образует, как бы великое пророческое древо, начинающее осенять страну. В этом духовном развитии является героем духовной войны против идолопоклонства великий пророк, избранник Божий Самуил, как Самсон был героем материальной войны.

Время, протекшее между последним мщением слепого Самсона, погребшего себя и тысячи врагов своих под развалинами капища, потрясенного им, – до появления героя духовного, – призванного Богом еще в отрочестве, – нам неизвестно. События этого промежутка времени нигде не записаны. Хотя в конце книги Судей помещены сказания о выселении колонии Данитов (Суд. XVII-XVIII) и о Вифлеемском Левите и междуусобной войне (Суд. XIX-XXI); но оба они относятся к началу эпохи, описываемой книгой Судей; так как в истории Левита упомянут еще живым Финеес, сын Елеазара, внук Аарона, а колонизация Лаиса-Дана может относиться лишь к началу расселения колен Израильских после занятия Палестины. Последним сказанием из периода времени Судей можно считать отдельную книгу Руфь, которая последними стихами своими связует период Судей с эпохой Давида.

Глава V. Первая книга Царств. Самуил. Саул помазуется на царство

Книги Царств открываются сказанием о первосвященнике Илие, живущем в Силоме157. Илия, как и позже Самуил, были Судьями во Израиле (1 Ц. IV, 18; VII, 15) и потому первая книга Царств может считаться продолжением книги Судей. Народ Израильский не составлял государства; колена, общины, роды и семьи управлялись по местным обычаям; но у Израиля было связывающее их центральное место, в котором хранилась святыня: скиния и ковчег завета. Там в последнее время жил Илия, признаваемый Судиею всех колен народа. В этом признании прав Судий для целого народа и в общем почитании святыни, напоминавшей Израилю милости Божии и закон и заветы, Им дарованные, заключалось будущее избранного Богом народа обетования. Сколько лет протекло от Самсона до Илии, мы не знаем, но мы при Илии застаем в стране тоже положение дел, которое мы видели при Самсоне; Филистимляне еще владеют страною; народ делает, что хочет; но по-видимому в народе развивается чувство благоговения к святыне Господней (1 Ц. I, 1–3 и след.).

Заметим, что Илия был потомок не Елеазара, а второго сына Аарона, Ифамара158. Почему и как потомство Ифамара получило священство помимо потомства старшего сына Ааронова Елеазара – нам неизвестно. Мы в книге Судий видим, что во время междуусобной войны против племени Вемиамина, – имевшей место в начале периода Судей159, Финеес был еще жив; и этот сын Елеазара был первосвященником по праву, наследованному от отца Елеазара и деда Аарона160. Но потом, – почему и как – нам неизвестно – священником при скинии в Силоме является потомок Иеамара, Илия, и в этом доме продолжается преемственность священства далее до времен Соломона, который передает обратно достоинство первосвященства в род Елеазара и Финееса161.

Илия был Судиею и первосвященником сорок лет к Силоме: здесь стоял ковчег Завета (I Ц. IV, 3), здесь же был религиозный и административный центр Израиля; а из слов 1 Ц. I, 7 и III, 3, упоминающих о доме Господнем и о "храме Господнем, где ковчег Божий«, можно заключить, что палатка скинии хранилась вместе с ковчегом в каком-либо здании, или если стояла во дворе здания, то ограждена была кругом стенами с вратами. «При входе в храм Господень» (1 Ц. I, 9) находилось седалище, на котором обыкновенно сидел Судия и Первосвященник Илия (IV, 13, 18). Вероятно здесь он и объявлял свои решения. В преклонных летах Илия попустил сыновей своих злоупотреблять тою властью, которую он предоставлял им по слабости сил своих. Злоупотребления эти по двойной власти Илии были так велики, что Господь послал одного из неизвестных нам по имени пророков162 того времени предупредить его о грозящей ему и сыновьям его гибели, и о несчастиях, имеющих постигнуть самое святилище, вследствие грехов тех лиц, коим вверено хранение его.

Но ранее этого предупреждения судии и священника Илии, Господь уже приуготовлял от юности великого пророка, который должен был быть судьей во Израиле. Однажды к « дому Божию» в Силоме пришла женщина святой жизни, по имени Анна, горячо молившая Бога о даровании ей чада, которого она обещала посвятить от самого детства его Господу. Эта женщина была женою некоего Елкана, принадлежащего к колену Левиину и жившего в Раме к северу от Иерусалима163. Елкан был Левитом по линии Каафы, как видно из сравнения 1 Ц. I, 1 с 1Пар. VI, 27 и 33–34164. Господь услышал молитву Анны, и она, приведя, по обету ею данному, отрока Самуила в дом Господень, чтобы посвятить его на служение Богу, изливает благодарность души своей во вдохновенной пророческой молитве (1 Ц. II, 1–10). Эта молитва доказывает нам, как доказывают то и пророчества, не умолкавшие в Израиле, – что благодать Божия не оставляла и в это смутное время народа Израильского, и что Дух Божий освящал и просвещал лучом света вечного души, преданные Богу и воссылавшие молитвы Ему.

С юных лет, посвященный Богу и служивший при Скинии отрок, порученный, как Левит, первосвященнику Илии, «носил льняную одежду» и служил пред Господом165. Мы можем думать, что чистый отрок мог всегда входить в храм для содержания его в чистоте, между тем, как взрослые члены семьи Илии могли подвергаться временному отлучению от святыни.

«В те дни, – как говорит глава III, 1 книги первой Царств, – слово Господне было редко и видения были нечасты»166. Но отрок Самуил удостоился слышать глас Божий, призывавший его по имени167. Эта великая милость Божия знаменовала все будущее значение Самуила; поэтому-то Апостол Петр в речи своей к народу (Деян. III, 24) ставит его во главе пророков, «предвозвещавших дни сии», т.е. великие дни воплощения Бога-Слова. И самые современники Самуила сознавали, что в этом великом муже благодать Божия проявилась особым великим светом. Последующие события доказывают, что с Самуила начинается непрерывный ряд вдохновенных Духом Божиим людей, которые пророчествуют не однажды или несколько раз в жизни, по внезапному повелению Божию, но посвящают всю жизнь свою этому особому служению, в основании которого лежит отдание всей жизни своей с ее помыслами и желаниями Богу. Может быть и выражение 1 Царств. IX, 9, указывающее на то, что людей, говорящих слова Божии, называли прежде прозорливцами, а с Самуила начали называть пророками, – дает нам уразуметь на изменение характера лиц, пророчествовавших до и после Самуила. С Самуила только пророки начинают занимать особое исключительное положение среди Израиля, образуя особое сословие, чаще всего совершенно выделяющееся из гражданской общины Израильской, под главенством одного из великих избранников Божиих.

Мы видим из примера сынов Илии, Офни и Финееса, что священники весьма мало заботились о высоте нравственного развития даже сынов своих и заботились преимущественно об обрядовой стороне закона. Потому Господь и вызвал к жизни среди народа не только отдельные личности, но и целое пророческое сословие, которого деятельность была направлена к тому, чтобы развить нравственную сторону закона и распространить среди народа правильные понятия о требованиях Бога завета, непрестанно указывая, что выше обряда покорность Богу, сердце сокрушенно и смиренно, любовь к брату своему, и вообще начала, вполне разъясненные человеку в Евангелии, – проповеди, которого пророки от Самуила до Иоанна Крестителя были предвестники и предшественники.

Но возвратимся к Самуилу. Первое откровение отроку, когда воззвал к нему Господь, – было о несчастной будущности дома Илии; и в этом откровении скрывалось, – тайное еще для Самуила, – объявление воли Божией о его значении для церкви Божией. Откровение, переданное отроком первосвященнику и судье Илии, подтверждало этому последнему пророческие слова, еще прежде ему сказанные неизвестным по имени «человеком Божиим168. Старец Илия принимает слова Самуила с трогательною покорностью: «Он Господь! что Ему угодно, то да сотворить», говорит старец. Если дом его пал, и лишился позже священства, то с другой стороны мы смеем думать, что Господь зачел ему много грехов за его смирение. А несчастие было близко; выступление ковчега169 против Филистимлян по-видимому было делом не столько благочестия, сколько подражания язычникам, которые всегда брали в поход богов своих170. С этим поднятием ковчега завета соединялась нечистая, почти языческая мысль, о противопоставлении святыни Иеговы силе идолов, чем и признавалась эта сила и затемнялось высшее понятие о величии Творца вселенной. В этом действии можно видеть падение чистоты духовного взгляда, не только после Моисея и Иисуса Навина, но даже после Деворы и Барака и Иеффая, которых святыня в брани была вера, которой они побеждали царства (Евр. XI, 32 и сл.). И действительно мы не знаем примера, кроме обхода стен Иерихонских, чтобы ковчег завета выносили на войну171.

Наконец и самое событие, поразившее ужасом Израиль, а именно взятие Филистимлянами в плен святыни Израилевой, ковчега в битве при Афеке172, не доказывает ли, что вынесение ковчега было действие незаконное, противное воле Божией. Не Господь приказал это, а восхотели того старейшины и народ, как то ясно указано в 1 Царстве IV, 3, 4, 11.

В первой книге Царств в главах IV-VIII рассказаны события, поразившие ужасом весь Израиль: ковчег завета был взят; сыновья священника и судьи Илии были убиты; войско Израильское было разбито и сам престарелый Илия упал и умер, узнав о бедствиях, постигших народ и семью его, и которые были ему предсказаны и неизвестным ему человеком Божиим, и устами отрока Самуила, восприявшего откровение Божие.

Но в этих же главах заключается и повествованиe о наказаниях, постигших и Филистимлян. Ковчег завета был отвезен в город Азот и поставлен здесь в храме Дагона (V, 2 и сл.), но идол Дагон оказался разбитым, а на народ Филистимский Господь посылает казни, подобные казням Египетским, как например нашествие мышей и поражениe людей болезненными наростами на теле. Страх и ужас овладевает Филистимлянами: они спрашивают своих прорицателей, которые указывают им, что бедствия их постигающие, происходят от присутствия в земле их ковчега Иеговы. По совету их, и чтобы удостовериться, что бедствия эти не случайны, они ставят ковчег Господень на колесницу, запрягают двух первородивших коров, которых телят оставляют дома, а запряженную колесницу с ковчегом и золотыми приношениями, изображавшими наказания их постигшие, выводят на дорогу и пускают без провожатых. Молодые коровы, не сворачивая никуда с пути, прямо направляются к пограничной черте и выходят к Вефсамису173, в пределы земли колена Иудина и останавливаются на поле Иисуса Вефсамитянина. Народ Израильский вероятно вначале не понял величие совершившегося чуда; жители Вефсамиса (1 Ц. VI, 19), хотя принесли во всесожжение коров, запряженных в колесницу на большом камне (ст. 4), но обращались с ковчегом не как со святынею, до которой могли касаться только Левиты, а открывали ковчег и заглядывали в него, и за то «поразил их Господь»174. Тогда только вспомнили Вефсамитяне закон Моисеев и обратились в близлежащий город Kириаф-иарим, и вызвали оттуда семью Левитов, – глава которой был Аминадав175; и тогда Левиты взяли ковчег Господень и понесли его «на холм» (VII, 1) и поставили в доме Аминадава, «и сына его Елеазара посвятили, чтобы он хранил ковчег Господа». И стоял ковчег Господа в Кириаф-иариме в доме Аминадава двадцать лет.

То, что недоговорено в книге первой Царств о событиях этого времени, то восполняется другими свидетельствами Священного Писания. Так, Псалом 77 (Асафа, современника Давида) говорит в ст. 59 – 64;... «воспламенился (Господь) гневом... и отринул жилище в Силоме, скинию, в которой обитал Он между человеками и отдал в плен крепость свою... и предал мечу народ Свой». Из этого мы видим, что после взятия ковчега и смерти Илии самый Силом был взят и разграблен и дом Божий, там находившийся разрушен176. В том же 77 псалме (ст. 67) сказано: «Господь отверг шатер Иосифов и колена Ефремова не избрал, а избрал колено Иудино, гору Сион»177.

И у Иеремии пророка есть напоминание о разрушении Силома: «пойдите на место Мое в Силоме, где Я прежде назначил пребывать имени Моему, и посмотрите, что сделал Я с ним за нечестие народа Моего, Израиля» (VII, 12 ср. XXVI, 6). Долго во времена Судей был Силом, в уделе Ефремовом, центром религиозной жизни Израиля178, доколе Господь не произнес приговора Своего над Судиею и священником Илиею, и над местом, дотоле освященном пребыванием скинии и ковчега завета, приуготовляя в премудрости Своей другой религиозный центр избранному народу Своему, который в далеком будущем должен был быть и местом священных страданий воплощенного Бога, искупившего мир.

Весь последующий за падением Силома период история Израиля представляет нам постепенное возвышение колена Иудина, в среде которого будущие ожидания Израиля сосредоточиваются на Давиде и потомстве его, – несмотря на то, что после Давидова сына, Соломона, колено Ефремово опять получает важное преобладающее значение, руководя десятью отторгнувшимися от Иуды и дома Давидова коленами.

Но в начавшийся период единства народа главным деятелем является Самуил, – тот отрок, к которому в детстве был глас Божий, и которого последующую жизнь, от падения Силома до собрания народа в Массифе, мы не знаем. Появляется он в VII главе первой книги Царств мужем совершенным, полным опытности и силы, окруженный общим уважением и властью, как всеми признанный Судия в Израиле. Здесь в Массифе посреди народа Израильского приносит он торжественно жертву Богу и вопиет о спасении от Филистимлян: «и услышал его Господь» (VII, 9) … … «и выступили Израильтяне из Массифы, и преследовали Филистимлян и поражали их до места под Вефхором. И взял Самуил один камень и поставил между Массифою и между Сеном179, и назвал его Авенъезер (камень помощи), сказав: до сего места помог нам Господь» (VII, 11 –12). «И возвращены были Израилю города, которые взяли Филистимляне у Израиля, от Аккарона и до Гефа, и пределы их освободил Израиль из рук Филистимлян, и был мир между Израилем и Аммореями180. И был Самуил судьею Израиля во все дни жизни своей». (1 Ц. VII, 14 – 15).

Мы ниже скажем о пророческих общинах или школах, основанных впервые по-видимому во времена Самуила или им самим, – здесь же мы докончим краткий очерк его общественной и государственной деятельности.

Нет человека, который был бы совершен; и в жизни великого пророка есть тень, падающая на его деятельность. Лично он был чист: «вот я», – говорил он народу, слагая с себя в преклонных летах по избрании царя Саула, власть Судьи, – «свидетельствуйте на меня пред Господом и пред помазанником Его, у кого взял я.... дар… и кого притеснил и закрыл в деле его глаза мои?» «И отвечали: ты не обижал нас и не притеснял нас, и ничего ни у кого не взял» (1 Ц. ХII, 3 – 4). Но и Самуил в общественной деятельности своей был виновен пред народом в том, что поставив сыновей своих подчиненными себе судьями, долженствовавшими заменять его, ослабленного старостью, он не наблюдал за их действиями, или не проявлял достаточно силы, чтобы обуздать их дурные наклонности. Сыновья его не ходили путями его, а уклонялись в корысть, и брали подарки, и судили превратно»181

«И собрались все старейшины Израиля и пришли к Самуилу в Раму, и сказали ему: вот ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; и так поставь над нами царя» (VIII, 1–5).

Самуил смутился от слов этих и молился Господу Богу; «и сказал Господь Самуилу: послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними» (ст. 7)182. Господь повелевает еще Самуилу разъяснить народу страшные тяжести, которые ему придется нести; и права царя, – восточного деспота, – дабы народ знал, что он готовит себе. – Но народ упорствовал в желании иметь царя и Господь повелел поставить им царя. – Народ Израильский не был готов к тому идеально-прекрасному строю жизни, когда, говоря словами Откровения, – «Бог будет обитать с нами» (XXI, 3). И в этом случае народ Израильский есть типический образ всех царств и народов. При отсутствии, – до времен, Богу только известных, – полноты развития царствия Божия правды и любви среди всех, даже высших культурных обществ, – народы несут бремена налогов почти невыносимые, потому что царства Божия нет среди них. Войны, хотя бы только ожидаемые; грозящие иногда среди рабочего населения восстания и беспорядки; страдания голодающих масс; необходимость принимать меры безопасности для защиты собственности и ограждения спокойствия внутреннего строя всей жизни, вызывают такие общественные и государственные расходы и требования, что народы в высоко развитой Европе несут бремена повинностей и личной службы, который делают жизнь почти невыносимою, и заставляют народ выселяться огромными массами в другие континенты, чтобы бежать от этих тягостей: «Гряди, Господи Иисусе!» восклицал с тоскою начертатель Апокалипсиса (XXII, 20). «Да приидет царствие Твое»! молимся мы ежедневно, ожидая царства любви и правды и счастья.

Народ Израильский, как мы говорили, должен был, как и все другие народы, путем опыта изведать горе человеческого строя жизни, чтобы тосковать по строе высшем, который должен принести счастье высшее и вечное; и мы знаем, как христианство указало: во-первых овцам дома Израилева, и потом всем народам, путь к этому счастью, светоч которого есть любовь, ибо Бог есть любовь.

Господь не гневается на народ за требование царя: «если будете бояться Господа и служить Ему… …то рука Господня не будет против вас» (1 Ц. XII, 14 текст LXX). «Господь не оставит народа Своего» (id. 22) говорил Самуил народу, по повелению Господню, помазав Саула на царство и впервые представляя его народу в Галгале183.

В первой книге Царств рассказано помазание Самуилом Саула прежде его избрания и потом избрание его царем по жребию, который постепенно падает на колено Вениамина, на племя Матрия и наконец на Саула, сына Кисова, жившего в Гиве184 (X, 20–21, 21, XI, 4. XV, 34).

Первое свидание Саула с пророком Самуилом, и помазание его на царство, рассказанное в главах IX и X первой книги Царств, знакомит нас с тем замечательным учреждением среди Израиля, которое принято называть «пророческими школами». Из 1 Ц. XXVIII, 6, мы видим, что в те времена воля Божия открывалась человекам « или во сне или чрез урим или чрез пророков ». Со времени Иисуса Навина, – как указано в Числах ХХУИ, 21, один только (перво) священник имел право вопрошать Господа уримом185, но среди народа воля Божия объявлялась в увещаниях и угрозах и поучениях людей Божиих»186, то есть пророков, глаголавших по повелению словеса Божии.

Но вот во времена Самуила мы впервые читаем в священной летописи о «сонме пророков», и «пред ними» псалтырь и тимпан (муз. орудия) и они пророчествуют, «(1 Царств X, 5). При встрече с этим сонмом пророков, Саул, сын Кисов, посланный отцом своим отыскивать пропавших ослиц, и совершенно не подготовленный к пророческому служению, но уже помазанный Самуилом в Раме187, чувствует себя охваченным высшей силой: и Дух Господень находит на него» (1 Ц. X, 6) и «он начинает пророчествовать и делается иным человеком». Таким образом мы видим среди Израиля целые общины людей, пророчествующих или готовящихся к пророческому служению, которых высшее вдохновение сообщалось и слушающим их пророчества или песнопения. Последующая история Израиля указывает нам, что такие общины или общества, под главенством Богом избранного пророка, широко распространялись по земле Израильской Броме пророческой школы в Раме (1 Царств XIX, 19 – 20), мы видим позже общины учеников, группирующихся около великих пророков и в Beфиле (4 Ц. II, 3) и в Иерихоне (id. ib. 5) и в Галгале (id. IV, 38) и вероятно во многих других местностях в разное время. Эти пророческие общины или сонмы были иногда весьма многочисленны, как это видно из 3 Ц. ХVIII, 4; ХХII, 6; 4 Ц. II, 16; VI 1 и др. Учеников пророческих называли «сынами пророческими», а они именовали стоявшего во главе их пророка «отцом и господином»188. Мы назвали выше эти группы людей под главенством пророка «пророческими школами», руководствуясь названием, принятым вообще теперь для этих общин, потому что несомненно, что они были высшими религиозными школами того времени. Мы видели из вышеприведенных текстов, что «сонмы пророков» пели священные псалмы при звуках музыкальных инструментов и увлекали священными песнопениями душу слушающих, возвышая ее к Богу, к бесконечному и вечному; отвлекая ее временно от земных интересов и помыслов и приуготовляя ее к воспринятию высших религиозных истин.

Не все конечно ученики пророка могли восприять высшие пророческие дары Духа Святаго, Который «глаголал во пророках»; но все ученики его могли участвовать в распространении среди народа слышанных ими истин. Когда пророк вещал волю Божию, и напоминал закон Богом данный, когда он жгучими речами обличал беззакония и призывал к благочестию и правде, когда он угрожал отпадшим от Господа наказаниями, – то слова его разносились далеко по стране устами учеников его, и очень часто в форме священного вдохновенного песнопения исторгали слезы покаяния и умиления, и любви и упования в толпах народа, внимавших псалмам сонмов пророческих. Вспомним, как даже в сердцах грубых воинов, посланных Саулом схватить Давида в Раме, вспыхнул временно огнь пророчества, когда они услышали сонм пророков с Самуилом во главе. Даже сам царь Саул, пришедший со злобой и ненавистью в сердце в Раму, почувствовал, что им овладел пророческий Дух и он, забыв все, предался обаянию и счастью подняться выше всех земных помыслов и желаний и отдать хотя временно душу свою Богу189.

Все именитые люди того времени, начиная с Саула, государственные люди, как и певцы, Давид190 и Эман певец, внук Самуила191, названный 1 Пар. ХХV, 5 «царским прозорливцем», и Гад и Нафан, продолжавшие исторические записи Самуила192 и вероятно все другие пророки и летописцы этого переда, все находили приют и помощь материальную и нравственную в сонмах пророков. Здесь они впервые слышали нравственное разъяснение закона Моисеева и поучались вникать в дух закона и в тайны премудрости Божией и понимать волю Его, и знакомились с историей народа и его развития, и поучались понимать из истории его, как Господь ведет человека к нравственному его развитию. Здесь, в этих сонмах пророков, которые были религиозными учеными корпорациями, готовились люди на служение Богу и народу своему; здесь вырабатывались, под влиянием слова Божия, произносимого Боговдохновенным пророком, те воззрения, кои имели решительное влияние на судьбу не только народа Израильского, но и на все человечество, принявшее с благоговением писания пророков Израиля. Здесь, в этих высших религиозных школах, началось то отрешение от узкого понимания закона, которое развилось в великое пророческое древо, вещавшее о целях общечеловеческих, о счастье не только Израиля, но и всего человечества. Здесь впервые образовалось целое учение о высших обязанностях к Богу и человеку и о счастье предать себя всецело воле Божией.

Потому-то образовавшиеся под влиянием пророческих школ пророки, начиная с великого пророка Илии, – и были так сильны, что они неустанно указывали и царям и царствам, что они сами по себе ничтожны и бессильны и существуют только по воле Владыки неба и земли. Все учение пророков в этом отношении, как бы пророчески вылилось в песни матери пророка Самуила, Анны: «Нет святаго, кроме Господа; ибо нет другого, кроме Тебя; и нет твердыни, как Бог наш»... «Лук сильных преломляется, а немощные препоясываются силою»... «Господь делает нищим и обогащает, унижает и возвышает» (1 Ц. II, 2, 4, 7).

В учении пророков, начиная от Самуила, – мы видим грозное их противодействие и разнузданной воле народа и тирании царей; видим и обличение священников, забывавших величие своего призвания и утративших смысл духа закона, чтобы слепо следовать одной его букве, и обличение судей и начальников, злоупотреблявших своею властью.

«Нет святаго, кроме Господа», вопиют пророки; нет другой силы и власти на земле, кроме Господней, ибо сильные сильны лишь дотоле, пока исполняют волю Божию.

Господь приказал Самуилу (1 Ц. XIII, 13) принести жертву в Галгале и Саул был о том уведомлен пророком, но он, по человеческим соображениям, не дождался пророка и принес сам всесожжение, которое должен был принести Самуил. К этому непослушанию подвигли Саула неверие его, страх его пред Филистимлянами, – доказывавший малодушие и неверие, – нетерпеливость человеческая, не умеющая дождаться времени, назначенного Господом, и наконец слабость характера, не могшая бороться с влиянием окружавших его льстецов и советчиков. Непослушный воле Божией царь приговорен был к лишению царства, которого он лишается позже, не посредством какого-либо действия Самуила, а силою обстоятельств, повеленных Богом. И другой раз устами Самуила приказано было Саулу от Господа выступить против Амалекитян и предать заклятию и истреблению все, что возьмут они. Саул опять не исполнил в точности воли Божией, и Самуил, поразив Агага, сказал Саулу великое слово: «Неужели жертвы и всесожжения столь же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы... ибо непокорность есть такой же грех, что волшебство, и противление то же, что идолопоклонство» (1 Царств ХV, 22 – 23)193.

Так учили и царей духу закона великие пророки, и Самуил прибавил Саулу, умолявшему его о прощении: «ты отверг слово Господа, и Господь отверг тебя». Строгий исполнитель велений Божиих, несмотря ни на какие обстоятельства или личные свои чувствования194 31), – Самуил всю жизнь свою оставался верным тем словам, коими он отвечал Господу, воззвавшему к нему в отрочестве: «Глаголи, Господи, ибо слышит раб Твой» (1 Ц. III, 10). В этом полном отрешении от собственной воли и отдание воли своей воле Творца была вся сила Самуила, и такова же была причина силы Авраама и Иакова и Моисея и всех вообще пророков. Полное подчинение воле Господней облагораживало душу со всеми ее способностями; порождая постоянную чистоту мысли, оно возвышало ум, делая его светлым, возвышенным и прозорливым. Потому-то пророки Израильские были и замечательнейшими государственными людьми, ясно читая сердца людей и помышления их и далеко предвидя события, готовившиеся в культурном мире того времени.

Саул отринут Господом и Самуилу повелено Богом помазать на царство отрока Давида, сына Иессеева, младшего в семействе отца своего. Помазал его Самуил среди братьев его, «и почивал Дух Господень на Давиде с того дня и после»... «а от Саула отступил Дух Господень, и возмущал его злой дух от Господа»195.

Дальнейшие события юности Давида, поражение им Филистимлянина, великана Голиафа, ненависть, явившаяся в сердце Саула к Давиду, известны из Священной истории и к некоторым из этих событий мы еще возвратимся, воспоминая жизнь Давида и обрисовывая эту великую личность.

Последние дни Самуила протекли в Раме, здесь продолжали при нем процветать пророческие школы; здесь скрылся раз Давид, спасая жизнь свою от Саула (XIX, 18 –20); здесь и умер великий пророк: «и умер Самуил, и собрались все Израильтяне, и плакали по нем, и погребли его в доме его, в Раме» (1 Ц. ХХV, 1; ХХVIII, 3).

Мы знаем сказание о волшебнице Аендорской196, о явлении Самуила, и о последнем его пророчестве Саулу: «Господь отступил от тебя».

Саул погибает. Вместо его Господь воздвигает человека «по сердцу Своему» (1 Ц. XIII, 14; ср. Деян. ХIII, 22), – ибо «Господь смотрит на сердце человеческое» (1 Ц. XVI, 7). Избранный Богом Давид становится царем; но он не только царь, он боговдохновенный пророк, который возлюбил Бога своего всем сердцем своим, и потому никогда не был оставлен Богом, несмотря на грехопадения свои. Он-то оставил нам в ряде вдохновенных псалмов, как бы анализ души человеческой, верной Богу, несмотря на ее слабости, а потому прощаемой Богом. Эта верность Богу и любовь к Нему есть отличительная черта жизни Давида и всего его царствования. Душа царя отразилась на всех окружавших его, и на самом народе; а когда в народе живет любовь Божия, когда он служит Всевышнему и памятует о Его благодеяниях и законах, тогда среди этого народа являются и мудрые мужи и летописцы и поэты, и боговдохновенные пророки. Таково и было царствование Давида, когда он не падал. В его время развивается среди Израиля священная музыка и пение и в книге Паралипоменон записаны имена певцов, голоса которых возносились ко Всевышнему, увлекая души умиленной толпы к вечности, к бесконечной славе Творца. Вот в это время начинаются и летописи Израильские: боговдохновенные пророки, начиная с самого Самуила, как Гад и Нафан, и Axиa и Иоиль, и Адда и Иуй и Самей, – все ученики пророка, – ведут «записи» замечательнейших событий своего времени197, которые были несомненно основными документами книг Царств и книг дополнительных Паралипоменон.

В школах пророческих, как мы видели выше, развивались многие таланты, Богом данные человеку и между прочим пение, которое заключало в себе поэзию, т.е. науку владеть гармонически языком своим, излагая в метрической речи вдохновенные высокие мысли; и музыку, как излияние души во вдохновенных чарующих звуках198. В этом развитии ученики пророческие восходили по ведущей к нему лестнице до того духовного уровня, до того нравственного состояния чистоты, среди которого Господь Бог избирает своих пророков.

Глава VI. Юность Давида; падение Саула

Мы вкратце очертим историю Давида, начиная со времени помазания его и служения его при Сауле, и потому коснемся и конца царствования этого последнего. При начертании хотя краткого очерка деятельности Давида, мы должны остановиться с особым вниманием на влиянии на Давида пророков, сначала Самуила, потом Нафана.

Рожденный в Вифлееме, младший в семье отца своего Иессея, Давид был слугою старших братьев своих и пастухом отца своего199. Ничто не предвещало великой его будущности. Но на жертвоприношении, к которому приглашен пророком Самуилом Иессей (с сыновьями)200 и которое приносится по повелению Божию в Вифлееме, – Дух Божий приказывает помазать на царство «того, о котором Я скажу тебе» (1 Ц. XVI, 3). Младшего из сыновей Иессеевых нет на жертвоприношении,– «он пасет овец» (ст. 11). Самуил еще не знает, кого из сынов Иессеевых Господь избрал на царство. Иессей по очереди подводит к пророку сынов своих, но Самуил получает откровение, которое глаголет ему, что ни один из красивых мужественных сынов Иecceя не есть избранник Божий: «Господь сказал Самуилу (об Елиаве, первом подведенном к пророку): не смотри на вид его и на высоту роста его; Я отринул его; Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце» (ст. 7). Из этих слов св. Писания мы между прочим видим, что пророк не утрачивает своего собственного мышления; мысли его, человеческие, ясно отличаются, в сказании от велений Божиих, которые пророк слышит и исполняет беспрекословно, сознавая ясно что есть его мысль собственная, и что есть слово Божие. Семь сынов по очереди подводит Иессей к Самуилу и Самуил знает и говорит Иессею, что ни одного из них не избрал Господь. Узнав, что у Иессея есть еще сын, находящейся при овцах, Самуил приказывает послать за ним: «и привели его. Он был белокур с красивыми глазами и приятным лицом. И сказал Господь: встань, помажь его: ибо это он. И взял Самуил рог с елеем, и помазал его среди братьев его, и почивал Дух Господень на Давиде с того дня и после; Самуил же встал и отошел в Раму» (1 Ц. XVI, 12 – 13).

Хотя помазание совершено было при братьях Давида, но в книге Царств нет указания, чтобы Иессей и братья его знали о будущем величии Давида. Может быть и сам юноша Давид не понимал значения этого помазания, смысл которого открылся ему лишь впоследствии. Мы видим, что в продолжение нескольких лет Давид служит Саулу, как верный слуга его. Но во всяком случае помазание было содержимо в совершенной тайне от Саула и приближенных его, что очевидно из опасений Самуиловых, высказанных в ст. 2 главы XVI и из повелений Господних.

Если Давид и понял Духом Господним, почивавшем на нем и осветившем его разум, что Господь готовит его на царство, то вместе с сим он чистым сердцем своим понял, что от воли Господа зависит и время, когда веления Божии должны восприять свое исполнение. Потому он остается неизменно верным царю своему, который начинает его преследовать не вследствие опасения, что Давид наследует царство его, чего он не знал201, но вследствие той любви народной, которую приобрел молодой герой, убив великана Филистимлянина в единоборстве. А между тем Дух Господень, почивая на Давиде, освящает все его помыслы и просветляет его душу и благодатью Своею возвышает и направляет ко благу все способности и таланты, дарованные уже ему от рождения.

В это время «возмущал Саула злой дух». Давида, – уже известного по единоборству с Голиафом202, но вероятно неузнанного Саулом, – призывают к душевнобольному, чтобы успокаивать его игрою на гуслях. «И когда придет на тебя злой дух, – говорят Саулу приближенные, – то он, играя рукою своею, будет успокаивать тебя» (XVI, 17). Тогда посылают за сыном Иесеевым, Давидом, который был уже известен, как умеющий играть, и кроме того: «как человек храбрый и воинственный и разумный в речах и видный собою, и с которым Господь» (ст. 18). «И пришел Давид к Саулу и служил пред ним и очень понравился ему и сделался его оруженосцем... и когда дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него» (ст. 21 – 23).

Сначала Саул любит Давида, а благородный Ионафан, сын Саула, привязывается всею душою к Давиду. Но в это время слава Давида растет; Израиль, устами женщин своих, восхваляет Израильского героя, по-видимому давно уже стяжавшего себе славу своею храбростью и силою, ибо «когда к стаду его приходил лев или медведь и уносил овцу из стада, то он гнался за ним и отнимал из пасти его, а если зверь бросался на него, то он брал его за космы и поражал его и умерщвлял его» (1 Ц. XVII, 34–35). По всей вероятности в это же время начинает распространяться слух о помазании Давида Самуилом, и о том, что в нем можно видеть будущего царя. Это и есть вероятно причина, что Саул в минуту сумасшествия бросает копьем в Давида (1 Ц. ХVIII, 11–12), и «стал бояться Саул Давида, потому что Господь был с ним, а от Саула отступил». Мы знаем из 1 Книги Царств (XVIII, 13), как начал бояться царь Саул Давида, оруженосца своего, как он удалил его от себя, поставив его тысяченачальником, и поручал ему «войны Господни; ибо Саул думал: пусть не моя рука будет на нем, но рука Филистимлян будет на нем» (ст. 17). В то же время Саул обещает, – явно не желая сдержать обещания (ср. ст. 19), – дочь свою Мерову в супруги Давиду, надеясь, как видно, что Давид найдет смерть свою среди ежедневных пограничных стычек с Филистимлянами, ранее времени, назначенного для брака. Но в это время другая дочь Саула, Мелхола, влюбляется в молодого героя, и Саул (ст. 21, 25) хочет воспользоваться этою любовью, чтобы подвергнуть жизнь Давида опасности с надеждою избавиться от него. Он вместо вена требует доказательств203 убийства ста Филистимлян. Давид представляет таких доказательств двести: «и выдал Саул за него Мелхолу, дочь свою, в замужество» (27 ст.). Мелхола страстно любила своего мужа (28 ст.), а Давид победоносно действовал против Филистимлян, и Саул, все более и более страшившийся Давида (29 ст.), решается прямо объявить своим слугам и даже Ионафану, что он приказывает умертвить Давида. Ионафан, любивший Давида, извещает его об этом решении отца своего и Давид временно скрывается, но потом, уведомленный Ионафаном, что этот последний взял с отца своего слово не убивать его, Давид является опять к Саулу. Как пограничный начальник он одерживает несколько побед над Филистимлянами, и опять возбуждает в Сауле чувства ненависти. Чувства эти обнаруживаются опять покушением на жизнь Давида самим Саулом. В припадке меланхолии или сумашествия или, как говорит 1 Книга Царств (XIX, 9), когда «злой дух от Бога напал на Саула, и он видел в доме своем, и копье его было в руке его, а Давид играл рукою своею на струнах... (то) хотел Саул пригвоздить Давида копьем к стене, но Давид отскочил от Саула и копье вонзилось в стену».

«Давид же убежал и спасся в ту ночь» (ст. 10).

Он приходит в дом свой, находившийся по-видимому над городскою стеною204, и отсюда, при помощи жены, спускается из окошка за город, а между тем, когда являются слуги Саула, чтобы взять его, Мелхола их обманывает, показывая им постель Давида, в которой вместо него лежала закрытая одеждами «статуя»205. На вопрос отца зачем она обманула его, она ссылается на угрозы ей смерти, произнесенные Давидом; между тем, как любя его, она сама его предупредила об опасности и указала ему на средство спасения.

Давид идет в Раму и рассказывает Самуилу все, что сделал Саул. Вероятно Самуил глубоко скорбит о Сауле, но понимает пророческим духом своим, что тот, от которого отступил Дух Божий, идет от падения к падению к совершенной гибели. На страшном пути этом несколько раз однако милосердие Божие останавливало Саула, указывая ему и величие даров пророческих в Раме и доброту сердца того, которого он преследовал, но понимая временно свои грехи, тот, у которого нет руководящего света, скоро забывает уроки ему данные, чтобы, предавшись страсти своей, забыть среди тумана, окружающего мысль и волю его, все, кроме преступных вожделений сердца своего.

В 19 стихе 1 Ц. главы XIX сказано, что Давид, после встречи с Самуилом, пошел с ним в Наваф, в Раме. Наваф означает «жилища» а Таргум Ионафана передает это слово словами «дом учения»206. Очевидно, что Самуил, в виду безопасности Давида, ведет его не в собственное свое жилище в самой Раме(1 Ц. VII, 17), а в общежитие, находящееся близь Рамы, где многие пророческие ученики составляли не столько стражу и охрану материальную, сколько охрану духовную, как это и оказалось вслед за тем. «И донесли Саулу, говоря: вот Давид в Навафе в Раме. И послал Саул слуг взять Давида, и когда увидели они сонм пророчествующих и Самуила, начальствующего над ними, то Дух Божий сошел на слуг Саула, и они стали пророчествовать» (XIX, 19–20). Исторический факт, записанный в книге первой Царств разъясняет нам несколько влияние на народ пророческих школ. Под именем общего имени пророчества разумеется здесь действие, возвышающее душу к Богу и имеющее последствием освящение души этой благодатью. Мы можем предположить, что в этом случае слуги Саула увидели хор учеников, во главе которых был Самуил и услышали пение псалма или молитвы, возносящей к Богу в трогательных и охватывающих душу звуках вопль преследуемого и угнетенного, и мольбу народа о даровании ему спасения, а царю мудрости и благости. Представителями гласа народа в этих случаях были школы пророческие, когда они сознавали, что глас народа был глас Божий207. Нет сомнения, что пророческие школы были окружены величайшим уважением народа и самая святость их в глазах народа делала их до некоторой степени убежищем для Давида. Но когда слуги Саула были посланы взять его, то всем стало ясно, что Саул решился деспотически попрать все, что было до сей минуты свято для народа: и что сам пророк и школа его, окруженная благоговейным уважением, были в опасности. Но Богу угодно было возвеличить это учреждение, основанное пророком; Богу угодно было доказать торжество духа над плотью и значение пророка и пророчеств в делах мира сего. «Дух Божий сошел на слуг Саула, и они стали пророчествовать» (20). Сила материальная во всех делах мира сего есть только исполнительница велений духа. Дух человеческий может быть обуреваем духом зла и употреблять материальную силу на зло; но если Господу угодно осветить разум человеческим светом Разума Своего, Духом Божиим, то никакая материальная сила не может противодействовать велениям Духа Божия. В слугах Саула произошел внезапно переворот нравственный и духовный; слыша пророчествующий сонм, с глаз их спала завеса, закрывавшая добро от зла; они стали неспособны сотворить зло, и более того, они душою присоединились к гимну, возносившемуся к Богу и временно сами вошли в состояние того пророческого возвышения над землею и ее интересами, которое и есть первое условие поднятия души от плоти к духу, от смерти к жизни, от земли к небу.

Саул, которому донесли о таком состоянии слуг своих, хотя упорствовал в своем намерении схватить Давида, но по-видимому понимал то чувство, которое охватило слуг его, так как некогда (1 Ц. X, 10–13) он сам впал в такое состояние. Он не делает никаких вопросов, не удивляется, а только посылает новых и новых слуг, которые также, как и первые, начинают пророчествовать и славословить Господа, не исполняя повеления господина своего. Наконец Саул сам с приближенными идет в Раму с злобным намерением убить Давида. Дойдя до источника, что в Сефе, он спрашивает, где находятся Самуил и Давид: ему указывают на Наваф (дом учения) в Раме, но вдруг в то время, как он шел туда «на него сошел Дух Божий» (1 Ц. XIX, 23) и он шел и пророчествовал, и придя в «дом учения» сбросил тяготившая его царские одежды, и стал человеком, освященным Духом Божиим, и забыл свою злобу и свои намерения, и «пророчествовал пред Самуилом» (24) весь день и ночь ту и ушел утром по-видимому в совершенно другом настроении духа, чем то, в котором он шел в Раму. Давид же в это время ушел из Рамы и пришел прямо ко двору Саула, к сыну его Ионафану, спросить его за что отец его ищет души его. Ионафан старается успокоить Давида; и мы думаем на основании стихов 24, 26 и 27 главы XX, – что и Самуил, при расставании с Саулом в Навафе (близь Рамы) взял с него слово не делать зла Давиду. Полагаем, что это так, потому что Саул ожидает, что Давид явится к столу царскому в новомесячие. Но в это время злой дух опять овладел уже Саулом. Когда Ионафан старается объяснить отсутствие Давида, и на злобные укоры и угрозы отца отвечает вопросом: «за что убивать его?» Саул настолько забывается, что бросает копье уже в собственного своего сына. Ионафан в гневе и скорби выходит от отца и условным знаком дает знать Давиду, что он обречен Саулом на смерть, и что ему надо бежать. Потом он видится с Давидом и эти обе честные и благородные натуры со слезами прощаются друг с другом, обещая не делать вреда потомству одного или другого.

С этой минуты для всех становится ясным, что Господь отступил от Саула, и что хранимый Богом Давид избран Им на царство. Поэтому-то, когда Давид приходит в Номву208, к священнику Ахимелеху, тот преступает даже закон, отдавая Давиду и сопровождавшим его хлебы предложения, чтобы подкрепить их пищею. Но вера его в будущность Давида еще ярче выступает в том, что он отдает Давиду меч Голиафа, хранившийся в том же помещении, где хранился эфод. – С этим мечом Давид идет в изгнание в землю Филистимскую.

Узнав об этом Саул посылает Идумеянина Доика (или Доега) истребить весь род священнический, живший в Номве. Ахимелех (первосвященник) убит, и с ним 85 человек его родственников; но один из взрослых сыновей его, Авиафар, успевает спастись и бежит к Давиду в изгнание, унося с собой и эфод209, в котором первосвященник получал пророческий дар.

От сего времени Давид, оставаясь неукоризненно честным в отношении царя Саула, действует однако самостоятельно, очевидно зная, что обетования Божии о нем исполнятся в Господом предусмотренное время, но в то же время понимая, что он не должен никаким своим самовольным действием упреждать совершение воли Божией. Мы указываем на эту мудрость Давида, как на высшую мудрость человеческую; только эта мудрость, зиждущаяся на полной покорности воле Божией, есть истинная и плодотворная мудрость, достигающая своей цели без нетерпения и горячности и ошибок, потому что она знает, что человек не изменить ни в чем велений Божиих.

Давид из Номвы идет в маленькое царство Гефское210, к Филистимлянам, но чувствуя себя в опасности, вследствие воспоминаний, соединенных с победою его над Голиафом, он удаляется в пещеру Адолламскую211, куда к нему приходит семья его из Вифлеема (гл. XXII). Здесь мужчины родства его, и «все должники и огорченные душою и притесненные», собрались к нему, и «сделался он начальником над ними и было с ним около четырехсот человек». Здесь именно происходит то событие, которое описано позже при перечислении храбрых сподвижников Давида в 2 Ц. XXIII, 13 – 17 и 1Пар. XI, 15 – 19 и которое рисует Давида. Когда несколько воинов с опасностью жизни достали жаждущему Давиду немного воды, то он не стал пить ее и вылил ее во славу Господа, не желая воспользоваться ею, когда сподвижники его томились жаждою. Семью свою, т. е. отца и мать, Давид отвел вслед за тем в Моав, и поручив ее попечению царя Моавитского, – вероятно разделявшего веру в будущность Давида, – возвратился по настоянию пророка Гада (XXII, 2, 5,) к организованной около него маленькой армии. Этот отряд храбрых, – находившихся вне закона вооруженных людей, – под начальством Давида скрывается в лесу Херет, находящемся в пределах Иудеи, но где именно, невозможно утвердительно сказать212. Почти несомненно, что пророк Гад, имя которого упоминается здесь впервые (1 Ц. XXII, 5) был послан к Давиду Самуилом из пророческой школы в Раме, чтобы указать Давиду, что место его в Иудее, а не вдали от нее в бездействии, в Моаве213. В лесу, где скрывался маленький отряд Давида, получено было известие, что Филистимляне напали на поля г. Кеиля, принадлежавшего колену Иудину и лежавшего в ближней к морю полосе страны (Иис. Нав. XV, 44), близь границ Филистимских. Вопросив Господа, по всей вероятности через пророка Гада, Давид идет на помощь города, разбивает Филистимлян и сам занимает город. Сюда приходит к нему, бежавший от злодеев, посланных Саулом в Номву, Авиафар, сын первосвященника Ахимелеха, с эфодом первосвященника. Узнав об том, что Давид занял Кеиль, Саул собирает большое войско (ст. 8), чтобы осадить Давида; но этот последний, вопросив Господа, при посредстве Aвиaфapa, вступившего наследственно в права первосвященника и облекшегося в священные одежды, сообщавшие пророческое ведения, оставляет Кеиль, – предупрежденный, что спасенные им сороттичи предадут его в руки Саула.

И опять начинается для Давида полная опасностей и лишений жизнь начальника отряда, составленного из людей, находившихся вне закона; но Давид вносит в эту жизнь благородство, честность, глубокое религиозное чувство и патриотическую храбрость, с которой он бросается на помощь угнетенных или находящихся в опасности, как напр. упомянутых выше жителей города Кеиля.

В Кеиле отряд Давида возрастает до шестисот человек (ст. 13). Выступив с ним из города, Давид направляется в пустыню Зиф214, где за ним гоняется Саул не настигая его. Отозванный нападением Филистимлян к защите границы, Саул, по миновании опасности, с упорством, составляющим особенность людей полусумасшедших или предназначенных к гибели, опять начинает свои поиски за Давидом в гористых окраинах Мертвого моря, в скалистых горных пустынях Ен-Гадди. Два раза случай предавал жизнь Саула в руки Давида, и Давид воспользовался этими случаями, чтобы доказать очевидно для самого Саула, что жизнь царя его, преследующего его, – для него священна (XXIV и XXVI)215. По-видимому эти два случая глубоко подействовали на душу Саула, который понял, что Господь дарует царство Давиду, и просит Давида не искоренить потомства его, когда он будет царем (1 Ц. XXVI, 25 и в хронологическом порядке позднее XXIV, 21–23). После этого Саул перестает преследовать Давида, но конец его близится. В это время Самуил умирает. Давид находится на юге Иудеи и спускается в пустыню Фаран216, где происходить событие, описанное в XXV главе Царств, которое дает понятие о жизни, которую ведет Давид начальником собранного им отряда. Это событие, как увидим, в связи с службою у царя Гефского Анхуса, (XXVII, 2 и 3) рисует жизнь кондотьера того времени, никогда однако не забывающего ни благородства, ни человеческих чувствований, ни любви к своей родине, несмотря на жизнь вне закона и службу у враждебного Израилю царя-иноземца.

Маон, один из городов племени Иудина (Иис. Нав. XV, 55), лежащий близь южнаго Кармила217 – был местом жительства богатого землевладельца и скотовода Навала, человека жестокого, скупого и злого, которого земли находились на Кармиле (XXV, 2 и сл.). Давид, ходивший со своим отрядом по пустыне, вероятно с целью набега и похищения скота у Филистимлян, Гессуров или Амалекитян218, как Арабский шейх нашего времени, охранял с другой стороны от грабежа и насилия землевладельцев местности, в которой он находился и караваны, проходившие по пустыне, но конечно ожидал и требовал подарков или платы за охрану (ср. ХХV ст. 21). С целью взять с Навала дань, Давид посылает к Навалу на Кармил слуг своих просить у него «что найдет рука его» (ст. 8). Из ответа Навала видно (ст. 11), что Давид просил или требовал съестных припасов для отряда своего. Свирепый и безумный Навал или не знавший силы Давида или увлеченный своим гневом, прогоняет слуг Давида с бесчестием и оскорбительными словами. Тогда Давид, оставив в стане своем, в котором находился и значительный обоз, двести человек воинов для его охраны, с остальными четырьмястами воинов идет на Маон, чтобы истребить всю семью Навала. Но к счастию этой семьи, слуги, окружавшие Навала, поняли опасность ему грозившую, и один из них поспешил известить о грубой ошибке Навала умную жену его Авигею, которая поспешно снарядила караван со съестными припасами и приказала вести его к Давиду и сама пошла за ним. Встретив Давида, она пала на землю и умолила его простить грех мужу ее, ибо – говорила она: «каково имя его, таков и он. Навал (безумие) – имя его, и безумие его с ним» (25 ст.).

Умные речи Авигеи (25–31) тронули Давида, прекрасная душа которого выразилась в его ответе Авигее: «Благословен Господь Бог Израилев, который послал тебя ныне навстречу мне. И благословен разум твой и благословенна ты за то, что ты теперь не допустила меня идти на пролитие крови и отмстить за себя». Навал же в это время пировал, не подозревая никакой опасности, и только на другой день жена ему сказала обо всем, что она сделала и как отвратила от дома их гибель. Это так поразило Навала, что как можно судить по сказанию 1 Ц. ХХУ, 37–38, с ним сделался удар, от которого он дней через десять умер. – Тогда Давид взял Авигею, вдову Навала, в жены себе и она родила ему сына Далуия (2 Ц. III, 3). Давид имел и другую жену Ахиноаму, сын которой был Амнон219. Мелхола же дочь Саула, жена Давида, после бегства Давида, была отдана Саулом в замужество за Фалтию, жившего за Иорданом (ср.– 2 Ц. III, 16). Давид не мог забыть этого сделанного ему Саулом оскорбления и позже, при первой возможности, возвратил ее чрез военачальника Авенира220.

Мы не можем определить сколько именно времени Давид был свободным шейхом пустыни, но мы видим, что он опять поступает на службу к царю Гефскому Анхусу, – не как одинокий странник, а как вождь значительного отряда (1 Ц. ХХVII, 2–12), которому царь страны дает отдельный город Секелаг221, который и служит Давиду и отряду его крепостью. К воинам Давида приходят их семейства, и сам Давид устраивает себе жизнь семейную, с двумя находящимися при нем женами. Из Секелага он совершает многие набеги, часто грабя и убивая союзников царя Анхуса, и тщательно скрывая это от Гефского царя. Анхус вполне доверял Давиду, но вельможи Филистимские, как видно из главы XXIX, весьма основательно боялись Давида. Мы уже выше упоминали, что во время этих событий последовала кончина великого Самуила, которого оплакивали и погребли в городе его Раме. Между тем гроза сбирается над народом Израильским: Филистимляне собирают грозное ополчение, состоящее по-видимому из войск всех отдельных царств Филистимских, составлявших общий союз222. В числе этих союзников был и Анхус царь Гефский, который берет с собой в поход на Израиль Давида с его войском. Но во время похода князья Филистимские (XXIX, 2), т. е. по всей вероятности союзные владетели, встревожены присутствием Евреев в стане их, и настойчиво требуют, чтобы Анхус отпустил Давида назад в страну Филистимскую, и Давид, по требование Анхуса, уходит обратно в свой город Секелаг. Но, возвратясь туда, он находит, что город его сожжен, а семья его и семьи его воинов уведены в плен Амалекитянами. Здесь опять он требует, чтобы Авиафар принес эфод для вопрошения Господа об успехе задуманного им возврата семей, уведенных Амалекитянами. Господь обещает ему победу и Давид энергически преследует хищников, настигает их, и не только возвращает семьи свои и добычу, взятую Амалекитянами, но еще захватывает массу скота хищников; «это добыча Давида» (1 Ц. XXX, 20). Эту добычу Давид разделяет не только между своими людьми, но из нее посылает дары друзьям своим, старейшинам Иудиным, по городам и селам, лежавшим в южной Иудее до Хеврона (на севере) «во всех местах, где ходил Давид сам и люди его» (id. 31). Несомненно, что вся южная часть Иудеи с Хевроном, уже с того времени была готова признать Давида царем, и действительно признала его царем немедленно по смерти Саула223.

Между тем Филистимляне, вышедшие на войну в больших массах (1 Ц. XXIX, 2) против Израиля, идут чрез Афеку на Изреель и Сонам, в долину Ездрелонскую, где становятся лагерем224. «Собрал и Саул весь народ Израильский и стали станом на Гелвуе» (1 Ц. ХХVIII, 4), которого уступы спускаются к западу, в долину Ездрелонскую, по направлению к стану Филистимскому, расположенному в Изрееле и Сонаме.

Страх овладевает Саулом, от которого давно уже отступил Дух Божий. Он напрасно несколько раз вопрошает Господа, и не получает ответа «ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков» (XXVIII, 6). Предавшись отчаянию, он требует, чтобы ему отыскали «волшебницу» т.е. одну из женщин, заведомо занимающихся колдовством или черной магией, вероятно наследованной туземцами-язычниками от древнейших кочевых племен, среди которых, как многие ученые указывают, процветало шаманство и вызывание духов225. Ранее этого, вероятно по совету еще Самуила, Саул приказал изгнать из страны всех волшебников и гадателей (ХХVIII, 3), признаваемых вредными для народа, как на то указывал и закон Моисея226.

Некоторые из приближенных прямо указывают Саулу, что в недалеком расстоянии от стана, к югу от горы Фавора, в селении Ендоре227 – живет такая волшебница. Это доказывает, что, несмотря на приказания Саула, народ скрывал таких волшебников и не доносил на них.

По сохранившемуся преданию228 Саула сопровождают к волшебнице ночью Авенир и Амессай229, когда он, сняв с себя царские одежды, в одежде простого воина, идет вопрошать темные силы о таинственном будущем. В главе ХХVIII первой книги Царств изображена та таинственная сцена, которая поразила ужасом Саула. Саул, не открывая имени своего волшебнице, просит ее вызвать из могилы того, о ком он ей скажет. Женщина не отговаривается бессилием или незнанием магии, но указывает только на царское запрещение и преследование волшебников и гадателей, и боится, что странник выдаст ее. После клятвы именем Иеговы230, произнесенной Саулом, что ей не будет беды, женщина соглашается, но услышав, что Саул требует вывести Самуила, она в то же время «увидела Самуила» (12 ст.) и с криком признает в госте своем Саула. Вслед за сим женщина в ответе на вопрос Саула, что она видит, говорит, что она видит «как бы бога, выходящего из земли»231. Трудно решить вопрос: видел ли сам Саул тень Самуила? В русской Библии (ст. 4) Саул лишь по описанию женщины выходящего из земли «узнал, что это Самуил»; так и Вульгата говорит: «et intellexit Saul, quod Samuel esset». Как бы то ни было, это вызывание духа человека умершего указывает на то, что в ветхом завете существовало верование в жизнь за гробом232. Позже мы увидим, как оно выражается в книге Иова и в Псалтири. Но возвращаясь к видению, мы видим, что Саул прямо сообщается с тенью Самуила, отвечает ему, вопрошает его и слышит его ответы, без посредства вызывавшей женщины. Не забудем, что книги Царств принадлежат, по делению Еврейского канона, к книгам пророческим, и что явление Самуила Саулу не может подлежать сомнению. Ответ Самуила, указывающего Саулу на гибель его и сынов его и на поражение Израильтян, – так потрясает Саула, что он падает без чувств (см. добавл. А в конце этой главы). Когда в ту же ночь Саул с отчаянием в душе возвратился к стану своему, то близился конец, ему предсказанный. По-видимому авангард Израиля был выдвинуть к «источнику, что в Изрееле» (XXIX, 1), весь же стан покрывал северные скаты Гелвуя. «И побежали мужи Израильские от Филистимлян, и пали пораженные на горе Гелвуе» (XXXI, 1). И поразили Филистимляне трех сыновей Саула, в числе которых был благородный Ионафан. Сам Саул, израненный, бросился на меч свой, и когда нашли его Филистимляне, то отсекли голову ему и отправили оружиe его в капище Астарты233, а тело его повесили на стене Беф-Сана234, вместе с телом Ионафана, и только Давид по воцарении похоронил кости Саула и Ионафана в гробе семьи Киса, отца Саула, – как указано в 2 Ц. XXI, 12 – 14, – в Цела в земле Вениаминовой.

А. Примечание к главе XXVIII 1-й кн. Царств

Верование в загробный мир, как мы видим, существовало в древнейшие времена, и – прибавим мы- не у одних Израильтян, оно найдено и в скрижалях Халдеи и Ассирии, и в Египте. Мы указывали в примечании на Быт. XXXVII, 35 в Св. Летописи о Шеоле, по поводу слов Иакова: «сойду к сыну моему в преисподнюю». Это было место бездействия, но не радости, как мы можем судить по некоторым выражениям ветхозаветных книг. Это место молчания и ожидания и сумрака, озарилось светом и радостью, лишь светом Господа нашего Иисуса Христа, расторгнувшего узы мрака и смерти (1Петр. III, 19). Об этом именно светлом радостном воскресении было открыто Давиду, когда он восклицал: «Ибо Ты не оставишь души моей во аде, и не дашь святому Твоему увидеть тление» (Пс. XV, 10, ср. Деян. И, 27). Ад или Шеол был отсутствие земной жизни, как бы замирание жизни в Ветхом Завете; он возбуждал ужас (Пс. 17, ст. 6). Хотя в Пс. 138, 8 (псалом Давида) признается, что присутствие Божие везде; но в псалме 87 ст. 10–12 (сынов Кореевых) выражается мысль о совершенном забвении, которым подвергаются те, кои находятся в гробах. Конечно надо обращать особое внимание на то, кем сочинен псалом или кому он приписывается надписанием. Есть значительная духовная разница между псалмами, принадлежащими несомненно Давиду и псалмами других песнопевцев. Но и Давид объят этим страхом, хотя не совершенного уничтожения, но полного духовного бездействия, когда он восклицает в Пс. VI, 6: «ибо в смерти нет памятования о Тебе; в гробе, кто будет славить Тебя?» Такова же мысль, высказанная в молитве царя Езекии, в книге пророка Исаии XXXVIII, 18 и 19. Из преисподней не было возврата, как говорил Давид об умершем ребенке своем (2 Ц. ХII, 23); в аде все бессильны, как говорили Исаия (XIV, 10) и Иезекииль (XXXII, 18 и сл.). Все эти верования и представления о месте, где обитали души умерших, сложились издавна. Общее верование относило ад в место, находящееся под землею: это выясняется из выражений книги Иова XI, 8: «превыше небес, глубже преисподней»; из псалма 138, 8, из Амоса IX, 2 и др., ибо во всех этих местах глубина ада противопоставляется высоте небес.

Переходя затем к явлению Самуила, мы должны во-первых, – говоря словами являющегося пророка, – разуметь, что душа его, находившаяся в покое и отрешившаяся от земных дел и помыслов, приведена в тревожное состояние, и притом, хотя не без Божьего соизволения, но не в исполнении воли Божией, а вследствие греховных и Богом запрещенных чарований (Втораз. XVIII, 10 – 14 и пр. в Св. Летоп.). «Для чего ты тревожишь меня?» говорить Самуил Саулу. Мы заметим во-вторых, что Самуил «подымается» из шеола, т.е. из тех неизвестных нам пространству в которых пребывали души умерших до воскресения Христова, и которые Апостол Петр прямо называет темницей духов (1Петр III, 19). Наконец мы должны указать, что по тексту стиха 12, гл. XXVUI, волшебница, вызывая вероятно по имени Самуила, не знала однако сама, какого Самуила она вызывает. Она вскрикнула лишь тогда, когда она увидела и вероятно узнала земной образ пророка, жившего в Раме. По нем же она узнала, кто хочет вызвать его. Очень быть может, что она сама объята была ужасом, так как явление это было явление действительное, между тем как она для вопрошавших ее подготовляла вероятно искусственные призраки, за которых она говорила чревовещанием. Между тем появление образа, который восстал не по ее чарам, а по соизволению Божию, в наказание Саулу, должен был заставить трепетать волшебницу, сознававшую, что здесь сила высшая, и что все ее чары (с помощью может быть и демонской силы) ничто пред совершающимся чудом. Самуил, говорящий Саулу, есть по разуму своему и слову своему, несомненно тот же Самуил, который пророчествовал во плоти, и он напоминаешь Саулу то; что он говорил при жизни своей.

Таково было последнее земное действие Самуила, восставшего из гроба, во исполнение воли Божией.

Глава VII. Вторая Книга Царств. Давид Царь

Саул с сынами своими погибает в битве на горах Гелвуя, но царский род из семьи Кисовой имеет еще преемника в лице Иевосфея, сына Саулова, – «которого Авенир (военачальник Саула) привел в Маханаим и воцарил над Галаадом и Ашуром и Изреелем и Ефремом и Вешамином и над всем Израилем. Сорок лет было Иевосфею сыну Саулову, когда он воцарился над Израилем, и царствовал два года. Только дом Иудин остался с Давидом»235.

Мы видели выше, что во время битвы Филистимлян с ополчением Израильским Давид находился в земле Филистимской, высланный из стана Филистимского по весьма разумной подозрительности союзников Анхуса. Найдя город свой Секелаг (Циклаг) разграбленным, он совершает быстрый набег на Амалекитян и возвращает все, ими взятое236. Только по возвращении его в Секелаг приходит к нему печальная весть о полном поражении Израиля и гибели Саула и сынов его. Весть эта с подробностями о смерти Саула приносится Давиду одним из Амалекитян, которые были в стане Филистимском и грабили трупы убитых на поле сражения. К несчастью этого Амалекитянина он (по всей вероятности) солгал Давиду, утверждая, что он находился при смерти Саула и по просьбе его убил его, между тем как по более достоверному сказанию XXXI-й главы 1-й книги Царств Саул сам падает на меч свой237. За эту выдумку Амалекитянин поплатился жизнью. Глубокое горе охватило добрую, незлобивую душу Давида; он забыл все преследования Саула, чтобы помнить только о царе своем, об унижении народа своего и о благородном друге своем Ионафане. Во вдохновенном гимне воспел он скорбь Израиля и души своей о падении на поле битвы Саула и Ионафана:

«Краса твоя, Израиль, поражена на высотах твоих», – пел Давид.

«Как пали сильные!«…

«Саул и Ионафан… …не разлучились и в смерти своей; быстрее орлов, сильнее львов были они»…

«Как пали сильные!«…

«Скорблю о тебе, брат мой Ионафан; ты был очень дорог для меня»…

«Как пали сильные! Погибло оружие бранное!"…

«И повелел Давид научить сынов Иудиных (песнопению) Кешет, как написано в книге праведного»238.

Великое это и горестное событие есть решительная минута в жизни Давида. Он конечно не может долее оставаться вассалом одного из Филистимских царей. Он знает верою, что его ожидает великое будущее, но он колеблется еще действовать, не зная, согласно ли будет с волею Божиею, чтобы он ныне же выступил претендентом на престол всего Израиля, или даже колена Иуды. Прежде всего он вопрошает Господа: «идти ли мне в какой-либо из городов Иудиных?» Получив позволение Господа возвратиться к народу своему, он вторично вопрошает Господа: «куда идти?» Тогда Господь повелевает ему идти в Хеврон, который и становится в продолжение семи с половиною лет столицею Давида239.

Между тем в Палестине Авенир, который возвел на престол Израиля сорокалетнего сына Саула, Иевосфея, делается полномочным распорядителем в этом царстве, и царь боится его (III, 11). Но по-видимому Авенир был человек не только разумный и сильный волею, но вместе с тем хорошего сердца и не кровожадный, как то видно из встречи его с Асаилом (2 Ц. II, 20–24) в битве у Гаваонского пруда, когда он убил Асаила, несколько раз предупредив его, чтобы он не гнался за ним. Но Авенир недолго оставался распорядителем в царстве Израильском. Сознавая, что Иевосфей по слабым способностям своим не может царствовать над Израилем, он начинает переговоры с Давидом о признании его царем над всем Израилем и говорит об этом со старейшинами Израиля, указывая им, что «Господь сказал Давиду: рукою раба Моего Давида Я спасу народ Мой, Израиля, от руки Филистимлян и от руки всех врагов его» (III, 12, 17–19). Давид соглашается вступить в переговоры с Авениром под условием, чтобы ему прежде всего была возвращена жена его, дочь Саула, Мелхола, спасшая его однажды от руки убийц (1 Ц. XIX, 11–17) и которая Саулом была отдана потом замуж за Фалтия из колена Вениаминова240. Возврат Мелхолы совершился вследствие официальной просьбы Давида через посланников, представших к царю Иевосфею, который и повелел отнять Мелхолу у Фалтия и отправить к Давиду; но очевидно, что главным деятелем был Авенир, с которым Давид заранее поставил это условие.

Авенир в сопровождении двадцати человек свиты сам везет официально Мелхолу к Давиду для вручения ее от имени царя Иевосфея; но это посольство прикрывало только более важную цель – личные переговоры всесильного в Израиле Авенира, уже заручившегося согласием старейшин, с Давидом, которого он берется поставить царем над всем Израилем. Но Господь не нуждается в человеческой помощи для исполнения судеб Своих. Авенир, пришедший в Хеврон и окончивший свои переговоры с Давидом, убит изменнически Иоавом, племянником Давида по сестре, не только в отмщение за смерть брата своего Асаила, но еще главнейше потому, что Авенир, сослуживший Давиду важную службу, конечно сделался бы первым лицом при царе, и он, Иоав, главный советник и военачальник дяди своего Давида, удален был бы конечно на второй план. Когда Давиду донесли о смерти Авенира, то он выразил негодование Иоаву241 и Авессе, брату его, и приказал сделать плач по Авенире и шел за гробом его и постился весь день тот. «И узнал весь народ и весь Израиль в тот день, что не от царя произошло умерщвление Авенира, сына Нирова» (III, 37)… « И понравилось ему это, как и все, что делал царь, нравилось всему на роду» (id. ст. 36).

И сказал Давид: хотя я помазан на царство, но я еще слаб, а сыновья Саруи242, т. е. Иоав и братья его, сильнее меня. «Пусть же воздаст Господь делающему злое по злобе его» (id. 39).

И услышал Иевосоей, сын Саулов, что умер Авенир в Хевроне, и опустились руки его, и весь Израиль смутился» (IV, 1). Очевидно, что народ царства Израильского возлагал все надежды свои на Авенира, а не на слабого Иевосфея, который становился теперь единым препятствием к признанию царем Давида, на которого уже давно обращены были очи Израиля. Был еще и другой представитель царского дома Саула – хромой сын Ионафана, но этот внук Саула, Мемфивосфей, не мог считаться соперником Давиду. В виду всего этого два военачальника Иевосоея решились убить царя своего и представили голову его Давиду. Честная душа его возмутилась этим гнусным поступком. «Как, воскликнул он», негодные люди убили человека невинного, в его доме, на постели его; неужели я не взыщу крови его!» И приказал Давид убить убийц Иевосфея и повесили трупы их над прудом. А голову Иевосфея погребли во гробе Авенира, в Хевроне.

Среди всех ветхозаветных типов Давид, окруженный опасностями, может быть более всех других выдается своими благородными чувствованиями, не допускающими мысли об изменническом или коварном убийстве. Стоить вспомнить его поступки, полные не только благородства, но и смирения, в отношении Саула в пещере и в шатре и последующие речи его Саулу. Но Давид был окружен людьми ему преданными, у которых нравственные чувства далеко не были развиты и для которых все средства были хороши для достижения цели: вот почему против воли его совершались преступления, которые возмущали душу его.

Мы говорили выше, что единственным законным представителем первой Израильской династии оставался после смерти Иевосфея хромой сын Ионафана, Мемфивосфей243, которому было только пять лет, когда отец и дед его пали на поле битвы (2 Ц. IV, 4). Этого мальчика Давид приютил и отдал ему имущество и землю, принадлежавшие в собственность деду его Саулу (2 Ц. IX, 9). Кости же Саула и Ионафана Давид перенес из Иависа Галаадского, – куда они были перенесены из Беф-Сана, – в землю отцов их, в удел Вениамина, в Цела, и похоронил с честно во гробе семейном Киса, отца Саулова (2 Ц. XXI, 12–14).

Престол Израильский оставался незанятым, но очи всего народа обращены были на мужа, заведомо освященного Богом, помазанного Самуилом, и которого кротость и благородство и отвращение от всякого коварства вносили новый элемент в жизнь востока.

«И пришли к Давиду в Хеврон все колена Израилевы и сказали:… …Сказал Господь тебе… ты будешь вождем Израиля"… «И пришли все старейшины Израиля в Хеврон и заключил с ними царь Давид завет в Хевроне пред Господом; и помазали Давида в царя над всем Израилем. Тридцать лет было Давиду когда он воцарился… В Хевроне царствовал над Иудою семь лет и шесть месяцев и в Иерусалиме царствовал тридцать три года над всем Израилем и Иудою» (2 Ц. V, 1–4 и ср. II, 11). «Всего же царствования Давида было сорок лет».

О занятии Иерусалима мы скажем ниже, здесь же мы упомянем, что псалом 26-й, надписанный в тексте LXX «прежде помазания», считается на основании предания начертанным именно в это время, когда все колена Израильские прислали своих старейшин в Хеврон, чтобы провозгласить Давида царем.

«Господь свет мой и спасение мое, кого мне бояться?» восклицает Давид. «Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?» – Так начинается этот умилительный псалом, доказывающий, как глубоко чувствовал Давид, что не доблести и заслуги человеческие возводят человека на высоту славы и величия человеческого, что только милость Всевышнего дарует каждому то, что нужно ему для того, чтобы жизнь его была полезна в этом мире. «Научи меня, Господи, пути Твоему!» восклицает он, сознавая, что без помощи Божией нельзя исполнить законов и велений Господних, и что только исполнение воли Божией укрепляет счастие жизни человека: «Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей».

«Надейся на Господа, мужайся и да укрепляется сердце твое; надейся на Господа».

Этими и другими подобными словами Давид и был проповедником правды, пророком Божиим.

Вскоре по воцарении Давида над всем Израилем совершается событие величайшей важности в истории мира и развития царствия Божия на земле: «Давид взял крепость Сион, это город Давидов» (2 Ц. V, 7).

Гора Сион, на которой впоследствии воздвигнут храм Соломонов244, принадлежала вначале царствования Давида Иевуссеям. На ней стояла сильная крепость, называвшаяся по имени этого маленького племени Иевус (1Пар. XI, 4–5, ср. Иис. Нав. XVIII, 16 и Суд. XIX, 10). Иевуситы, которых эта крепость была главной опорой, считали ее неприступной, но Давид, сильный помощью Божией, решился овладеть ею, сознавая все значение этой сильной по природе своей местности для будущности своего царства. Иевус, или крепость Сион, будущий Иерусалим, был неприступен с трех сторон, только северная его сторона была доступна атаке того времени и потому была защищена сильными укреплениями и башнями над воротами, с опускными мостами над глубоким рвом.

Давид пред атакой этой крепости заявил (1Пар. XI, 6), что он назначит начальником над всем войском того, кто первый взойдет на стены Иевуса. Повел штурм и первым возшел на стену знаменитый уже Иоав, племянник Давидов, который уже был военачальником его и остался в этом звании всю жизнь Давида, хотя часто Давид тяготился влиянием этого преданного ему, но самовластного, своевольного и иногда жестокого мужа245.

Иевус был взят, но мы нигде не видим указания на истребление жителей, или на грабеж и сожжение города. Нет сомнений что Иевуситы, видя начало штурма и удачу Иоава, немедленно сдались, не защищая города, и припали к ногам Давида, прося пощады. Совершенно согласно с характером Давида, – не только как человека доброго, но и дальновидного политика, – остановить атаку и, приняв подданство Иевуссеев246, оставить их жить в наследственных их имуществах. Поэтому мы и видим, что Иевуссей Орна, которого в 2 Ц. XXIV, 23 еврейский текст называет царем247, оставался на своем наследственном участке, составлявшем его частную собственность, когда Давид предлагал ему купить его гумно, чтобы совершить на нем жертвоприношение (2 Ц. XXIV).

Итак Иевус, эта знаменитая крепость в Палестине, перешла в руки Давида, который назвал ее своим городом – «городом Давида» (2 Ц. V, 9; 1Пар. XI, 7). Он поселяется в этом городе, который становится столицею его царства, и начинает обстраивать его. «И обстроил он город кругом, начиная от Милло всю окружность, а Иоав возобновил остальные части города» (2 Ц. V, 9 и 1Пар. XI, 8)248.

Мы, признаемся, не можем найти указаний, с какого именно времени Иевус, или крепость Сион, или град Давидов, стал носить и другое, более знаменитое имя Иерусалима. Происходит ли это имя от Салима, упомянутого в Быт. XIV, 18, или же (как указывают раввины) имя это составилось из еврейского слова салим (мир) и слова ире (усмотрение), которым названа была гора Mopиа249, – но мы встречаем уже имя Иерусалима в книге Иисуса Навина X, 1, 23 и XV, 8, причем пояснено, что «Иевус есть Иерусалим»250.

Почти несомненно, что «город Давида» стал называться Иерусалимом даже во времена его царствования.

Следующее великое событие было перенесение ковчега завета в город Давидов. Перенесение это сопряжено было с трудностями и во время его Богу угодно было послать Свое наказание на тех, кои с недостаточным благоговением и страхом отнеслись к святыне. Ковчег находился, как мы видели выше, в Кириаф-иариме со времен возвращения его от Филистимлян. Здесь, во времена Самуила пророка, поставлен он был на холме в доме Аминадава и сын его, Елеазар, был хранителем ковчега (1 Царств VII, 16). В псалме 131 изображается состояние духа царя Давида, когда он мыслил о переносе святыни Господней в Иерусалим, или из Кириаф-иарима, или же из дома Аведдара Гефянина (см. 2 Ц. VI, 10). Вероятно, однако, молитва Давида относится к поднятию святыни из Кириаф-иарима… «Не войду в шатер дома моего.... не дам сна очам моим.... доколе не найду места Господу, жилища Сильному Иакова.... Вот мы слышали о нем в Ефрафе (Виолееме), нашли его на полях Иарима (Кириаф-иарим)... Стань, Господи, на место покоя Твоего, «Ты и ковчег могущества Твоего» (ст. 3–8).

Задумав во время пребывания на родине своей в Вифлееме, когда Господу угодно было уже сделать его царем, найти место для столицы своей и освятить это место устройством святилища, в котором бы покоилась святыня Израилева, Давид приступает к исполнению этой мысли немедленно после взятия Иевуса, который он и назвал своим городом. Для торжественного перенесения ковчега Господня в город, который отныне становится центром жизни всего народа, выведенного Богом из Египта, Давид собирает обширное ополчение и идет в Кириаф-иарим. Здесь левиты вероятно поднимают ковчег из дома Аминадава и становят его на новую (VI, 3) колесницу251, которую ведут два сына Аминадава, Озия и Ахия. В этом уже надо видеть отступление от закона, так как по уставу Числ VII, 9 ковчег должен был быть несом левитами на плечах. По всей вероятности дом Аминадава был дом левитский, живший в Кириаф-иарим (хотя это недоказано)252 но отступление от устава Моисеева было причиною смерти Озы, так как он протянул руку и коснулся ковчега, когда колесница наклонилась, и был поражен на месте. Напомним, что в кн. Исход и кн. Числ существуют постановления, доказывающие что и левиты не имели права дотрагиваться ни до ковчега, ни даже до стола хлебов предложения и курительного алтаря, и что именно для этого у этих предметов имелись шесты, на которых они подымались на плечи и которые никогда не вынимались: «в кольцах ковчега должны быть шесты и не должны отниматься от него», говорится в кн. Исх. ХХV, 15253. Только за эти шесты имели право браться левиты. Мы не можем судить теперь о степени виновности Озы, но может быть он был виновнее, чем кажется при поверхностном взгляде на это событие254. Мы знаем только, что «Господь прогневался на Озу; и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там, у ковчега Божия» (2 Ц. VI, 7). Где именно было это, не выяснено; в ст. 6 указано «гумно Нахоново», которое по преданию255 тожественно с гумном Орны. По другому преданию (Stanley l. s. cit.) ковчег на колеснице наклонился на том месте, где Иисус Навин простер копье против жителей Гая, который находится к северу от Рамы. Наконец по третьему преданию событие это имело место между Рамой и Иерусалимом близь Гивы Сауловой256. Для Давида и всего народа это событие имело важное значение: оно указало царю, что перенесение ковчега завета должно совершаться с соблюдением законов и установлений, начертанных по повелению Божию в пустыне Моисеем, и что отступление от них есть недостаток благоговения к святыне. Давид, объятый страхом, не посмел продолжать перевозку ковчега на колеснице и до времени поставил его в дом некоего Аведдара Гефянина, который в 1Пар. XV, 25 назван Овед-Едом и несомненно был левит257. Три месяца находился ковчег в его домеи «благословил Господь Аведдара (Овед-Едома) и весь дом его» (2 Ц. VI, 11).

Когда же донесли Давиду, что «Господь благословил дом Аведдара и все, что было у него, ради ковчега Божия», – тогда Давид, тревожимый страхом и сомнениями, успокоился, поняв, что Господь не прогневался на него за перенесение ковчега в Иерусалим, а напомнил ему о благоговении к святыне и о соблюдении установленных Им законов для ношения святыни: «и перенес Давид с торжеством ковчег Божий из дома Аведдара в город Давидов» (2 Ц. VI, 12); «и освятились священники и левиты для того, чтобы нести ковчег Господа Бога Израилева. И понесли сыновья левитов ковчег Божий, как заповедал Моисей по слову Господа на плечах на шестах» (1Пар. XV, 14–15). К этому времени относится и начало организации певческих хоров и музыки, долженствовавших возвышать душу при священнодействиях и переносить ум человеческий в сферу высших мыслей и чувствований, в мир духовный258. Так Давид и весь дом Израилев несли ковчег Господень с восклицаниями и трубными звуками (2 Ц. VI, 15). В продолжение этого торжественного шествия беспрерывно приносились жертвы всесожжения. Давид же сам, облеченный в льняной ефод, выражал охватившую душу его безмерную радость мерными под звук музыки телодвижениями, – священною пляскою, которой всегда на востоке выражалось восторженное состояние души259. К этому времени относят начертание псалма 23-го (ст. 3). «Кто взойдет на гору Господню»? Ковчег входить в крепость сквозь врата по опущенному подъемному мосту, под поднятыми кверху опускными воротами: «Поднимите врата верхи ваши, и поднимитесь, двери вечные, и войдет Царь славы! Кто сей Царь славы? Господь (Иегова) крепкий и сильный, Господь сильный в брани!» (Id. ст. 7 и след.).

Восшествием ковчега Господня в град Давидов град этот освящался навсегда и приуготовлялся к воспринятию в далеком будущем Того, Кто восприял плоть человеческую, будучи Сыном и Словом Божием, и живым человеческим словом объявлял волю Божию. Град сей сделался свидетелем страшной Жертвы, которая искупила мир. С минуты вхождения ковчега в град, этот град становился религиозным центром мира, в котором совершались судьбы Божии, приуготовлявшие спасения человечества. «Так говорит Господь Бог: это Иерусалим! Я поставил его среди народов и вокруг него земли» (Иезек. V, 5). Разрушенный в семидесятых годах нашей эры в наказание народу, отвергшему Христа Иисуса, Господа нашего и Спасителя, город был снова восстановлен промыслом Божиим, но уже без ветхозаветного храма, ибо храм был восстановлен Всевышним в человеческом теле Господа нашего Иисуса Христа, как на то указывал сам Господь наш, говоря «о храме тела Своего»260, а град отнят был у Иудеев и стал градом мировым и христианским. Религиозный центр Иудеев был переносим то в Ямнию, то в Тивериаду, то в Вавилон, то в Александрию, и когда они проникли в запрещенную им для жительства Елию Капитолину, возникшую на развалинах Иерусалима, то нашли там уже сильные христианские общины с епископом во главе, которые скоро стали сильнее владевших этим городом язычников Римлян261.

Таково значение вшествия в Иерусалим ковчега Господня, – оно означало, что Господу угодно было сделать эту местность на земле священным местом и псалом XXIII, воспоминающий это всшествие262, повторяется нашею церковью при освящении всякого из наших храмов Господу. Ковчег пришел к месту покоя своего, войдя в град отныне святой на все времена даже в устах мусульман, не называющих его иначе, как Ель-Кудс (т. е. святой).

«Кто, Господи, может пребыть в жилище Твоем, Кто может обитать на святой горе Твоей?» восклицает Давид в XIV псалме. «Тот, кто ходит непорочно и делает правду и говорит истину в сердце своем», – отвечает Давид, указывая народу «путь жизни» (пс. ХV, 11), ибо таково было назначение Давида как пророка – непрестанно в псалмах излагать Израилю путь нравственного совершенствования и приближения к Богу. Все псалмы Давида готовили человека к восприятию высших истин: «Всегда видел я пред собою Господа.... от того возрадовалось сердце мое.... Ибо ты не оставишь души моей во аде и не дашь святому Твоему увидеть тление». Мы ниже будем говорить о мессианском пророчестве, заключающемся в этом псалме263; для современников же Давида последние слова его были проповедью и откровением о бессмертии души. В словах этих заключалось пророчество и о душах ветхозаветных людей, – которым Господь наш, сошедши во ад, в темницу духов, проповедал (1Петр. III, 19) радостное освобождение от уз смерти.

К этому же времени перенесения кивота завета в Иерусалим и освящения тем града Давидова относят и 100-й псалом Давида, начинающийся: «Милость и суд буду петь; тебе, Господи, буду петь!... Буду размышлять о пути непорочном». Этот псалом заканчивается: «с раннего утра буду истреблять всех нечестивцев земли, дабы искоренить из града Господня всех, делающих беззаконие». Слова эти по-видимому относятся к тем туземцам идолопоклонникам, которые могли оставаться в городе и которые были предупреждены, что никакие идолопоклоннические обряды, или служения иным богам, а тем более нечестивые и гнусные культы не могут быть допущены во святом граде Иеговы. Смерть или изгнание грозили нарушителям этих постановлений.

В книге первой Паралипоменон сохранен еще псалом славословия по поводу внесения ковчега в Иерусалим, составленный из других псалмов264, но нельзя быть уверенным, что он был составлен при Давиде, а скорее всего составлен во время начертания книг Паралипоменона или несколько ранее265.

Перенесение ковчега в Иерусалим создавало, как мы говорили, религиозную столицу мира. В отношении же государства Израильского перенесение столицы в Иерусалим было началом величия этого государства, занявшего впервые место свое среди восточных монархий того времени; и народ Израильский занял место свое среди других знаменитых народов, согласно повелению Всевышняго, «назначающего уделы народам» (Второз. XXXII, 8). Величие монархии Израильской продолжалось недолго, но по внутреннему значению своему это государство оставило по себе неизгладимые следы во всемирной истории человечества. Созданное на мосте, соединяющем Азию с Африкой, простирая влияние свое на все кочующие семитические племена, его окружающие, соединенное воспоминаниями с Египтом и родством с арамейскими племенами верховьев Евфрата, оно, – как мы говорили в первой главе, – должно было иметь мировое значение. Оно его не выполнило, но нравственное влияние культа Единаго Бога было без сомнения громадно, и едва ли мы ошибемся, сказав, что все тайные учения среди язычников о едином Боге и все философские теории о едином Разуме, Создателе вселенной, ведут начало свое от истин откровения, преподанных Израилю и распространявшихся в мире вследствие величия монархии, основанной Давидом и о которой слава прошла по всем культурным странам того времени при царе ее Соломоне.

Посмотрим теперь, как была устроена жизнь этой монархии.

Давид делается сильным восточным монархом, окружает себя восточною пышностью, имеет несколько жен266 и содержит личную стражу. Войско его состоит из всех храбрых людей всех колен Израилевых, а также из иноплеменников; оно находится под главным начальством верного Давиду, но строптивого и жестокого племянника его (от сестры Саруи), Иоава267.

Но, сделавшись восточным монархом, Давид оставался неуклонно верным Господу Богу и всегда руководствовался Его повелениями, потому-то мы и видим, что в продолжение всей его жизни и в дни его царствования пророки громко изрекают волю Божию, помогают царю своими указаниями и, в минуту падения Давида, смело обличают его. Царь же с благоговением внимает пророкам, и потому, несмотря на бедствия, постигшие его, видит и возвращение дней благих и вкушает тихую кончину, узрев на престоле любимого сына своего Соломона. Постоянными советниками Давида и в дни, предшествовавшие его царствование, кроме великого Самуила, являются Гад и вероятно Нафан. Во 2Пар. XXIX, 25 при исчислении летописцев сперва помещен «Гад прозорливец» и потом «Нафан пророк». Из этого, а также из того обстоятельства, что (1 Ц. XXII, 5) Гад был с Давидом в изгнании во времена Саула, заключаем, что Гад был старее Нафана; но при этом кажется несомненным, что оба они были учениками великого Самуила в пророческой общине в Раме.

Нам еще известно, что Гад вел записи дел царя Давида, причем в 1Пар. XXIX, 29 сделано указание, что такие же записи вел и сам великий пророк и провидец Самуил и Нафан. Нет сомнения, что первые две книги Царств начертаны по записям Самуила и учеников его. Надо думать однако, что и прежде Самуила уже велись некоторые записи дел народа Израильского, на основании которых начертаны книги Судий и Руфь; а позже Самуила и учеников его целый ряд летописей должен был доставить материал для начертания последних двух книг Царств, которые и представляют собою выборку из летописей двух царств – Иудейского и Израильского, а также материал для позднейших книг Хроники (или как их назвали Паралипоменон – добавление, или послесловие – на греческом языке в переводе александрийских евреев).

Так мы видим из 2Пар. IX, 29 и XII, 15, что деяния Соломона описаны было Ахием Силомлянином и записаны в «видениях прозорливца Иоиля268 о Иеровоаме»; а деяния Ровоама описаны в записях пророка Самея и прозорливца Адды.

Современниками Давида были также священные песнопевцы и устроители священных хоров, (начало которым положено было, как мы видели, в Раме при Самуиле), а именно: Асаф прозорливец, Еман и Идиоун, прозорливцы царские269.

Во времена Давида мы видим двух первосвященников из домов двух сынов Аароновых: первосвященника Aвиaфapa, сына Ахимелеха, который находился с Давидом в изгнании (1 Ц. XXII, 20) и Садока (2 Ц. VIII, 17 и XV, 24), который по-видимому чередовался в служении с Авиафаром270, как это видно из 1 Пap. XXIV, 3, или служил вместе с ним, как это видно из 2 Царств XV, 24.

Из 1 Парал. ХХIV, 3 можно усмотреть, что хотя Давид был связан узами благодарности с Авиафаром, сыном Ахимелеха, убитого Саулом за Давида, но Давид не мог однако не принять во внимание прав Садока, потомка старшего сына Аарона Елезара, между тем, как Ахимелех был потомком младшего сына Ааронова, Ифамара. Мы не знаем, почему и когда из рода сына Елеазара Финееса первосвященство перешло в род Ифамара, второго сына Ааронова, но мы находим в начале первой книги Царств, что первосвященником был Илия, из этого младшего рода сынов Аароновых, и в этом роде священство переходило преемственно до Ахимелеха и Aвиaфapa. Когда Давид царствовал в Хевроне и Саул был убит, тогда только Садок, остававшийся верным Саулу, пришел в Хеврон; но затем оставался верным и Давиду271. При Соломоне (3 Ц. II, 26–27) Авиафар был удален от священства и единым первосвященником назначен был Садок272.

Мы остановились на первосвященниках времен Давида, потому что дар пророчества, дарованный первосвященнику, облеченному в ефод (Исход XXVIII, 30 и Числ XXVII, 21 с прим. в Св. Летописи) и стоящему на молитве пред Всевышним, не был отнят у них. Так Авиафар (1 Ц. XXIII, 6), – когда бежал к Давиду,– принес с собой ефод273, в котором отец его вопрошал Господа для Давида (id. XXII, 10), и сам Авиафар вопрошал Господа – идти ли Давиду на Филистимлян (id. XXIII, 2–4); и позже о том месте, которое должен избрать Давид (2 Ц. II, 1), или еще о начале похода против Филистимлян (id. V, 19). О Сауле же сказано пред его падением, что «Господь не отвечал ему ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков» (1 Ц. XXVIII, 6). Из этого заключаем, что и у первосвященника Садока был ефод с уримом и туммимом, но Господь не ответствовал Садоку за нечестие Саула.

Не знаем, как вопрошает Господа Давид во время голода (2 Ц. XXI, 1)274, но затем, во время моровой язвы (id. XXIV, 1 – 11), волю Божию объявляет ему пророк Гад, посланный Богом. С этого времени в особенности начинается деятельность пророков и глас первосвященников умолкает275. Так царь Давид советуется с Нафаном пророком о желании своем построить Господу дом (храм) и Нафан по человеческому разуму одобряет это намерение, но в ту же ночь получает от Господа откровение, что Давид не построит Господу храма, а построит сын его (2 Ц. VII), ибо, как добавлено в 1Пар. XXII, 8 к Давиду было слово Господне: «ты пролил много крови... ты не должен строить дома имени Моему… сын твой построить дом имени Моему».

Выслушав повеление Господне, Давид (2 Ц. VII, 18) «пред стать пред лицом Господа» и в трогательной молитве изливает душу свою перед Господом. – Но зная, что он не удостоится быть строителем храма, он начинает заготовлять материалы для здания, которое возведет сын его на месте гумна Орны и видения Ангела (2 Ц. XXIV).

В это время Давид ведет ожесточенные войны с соседями своими: на западе с Филистимлянами и на востоке с Моавитянами, Аммонитянами и с союзниками их Сирийцами и царем Сувы276 (2 Ц. VIII, 1–5, 12), и поразил их и прибрел большие богатства, которые были предназначены для постройки храма. В это время Давид обеспечивает свою северную границу дружественными сношениями с владетелем прохода по Целе-Сирии – государем Имафа или Емафа277, столица которого служила ключом этого ущелья, ведущего из Сирии в Палестину. Южная граница Палестины была вполне обеспечена Давидом, так как он занял Идумею своими войсками (id. ст. 14), которые держали в повиновении вечных врагов Евреев, Идумеян и толпы бродячих Амалекитян. Тоже и на западе граница могла считаться вполне обеспеченною, так как Филистимляне, несколько раз разбитые на голову, принуждены были отдать Давиду сильную крепость Мефег-Гаамму278 и многие укрепленные города свои. Только на востоке продолжается упорная борьба против Аммонитян и союзников их. Войска находятся под предводительством Иоава, но Давид находит необходимым собрать в помощь своему военачальнику «всех Израильтян» (X, 17) и лично вести их на помощь Иоаву, стоявшему пред Раввой Аммонитской и угрожаемому с двух сторон Аммонитянами и Сирийцами (id. ст. 9–13). Иоав в первом сражении успел разбить войско союзников, но царь Сирии, Адраазар послал за подкреплением и вероятно Израильтьне были бы поражены, если бы в это время не подоспел сам Давид с ополчением Израиля. Он быстро выдвинулся против надвигавшихся полчищ сирийцев к Еламу, местности нам неизвестной, но по-видимому лежавшей к северу от Раввы и не далеко от нее. Здесь он одержал блистательную победу над сирийцами и принудил их заключить с ним мир. Аммонитяне остались без союзников и войска их заперлись в Равве Аммонитской. Равву послан был на следующий год (XI, 1) осаждать Иоав, а царь Давид возвратился жить с Иерусалим279. В это время он впадает в великий грех, за которым следует великое покаяние и тот великий псалом, который изображает на веки состояние души грешника, вопиющего о прощении пред бесконечным Милосердием.

Но прежде чем перейти к этому событию, мы упомянем, что Давид, сохранявший свято память о дружбе своей с Ионафаном, отыскивает жившего в неизвестности Мемфивосфея, хромого сына Ионафана, порученного заботам доверенного раба дома Саулова – Сивы. Царь отдает все наследственное имущество Саула Мемфивосфею и приказывает Сиве быть управляющим дома и земель, отданных сыну Ионафана, самого же Мемфивосфея приближает к себе и приглашает его постоянно питаться за царским столом его.

В то время, когда Давид живет в Иерусалиме, Иоав с войсками царя осаждает Равву, последнюю опору и надежду Аммонитян, после того, как Давид заставил их союзников оставить их одних, без помощи. В числе военачальников, подчиненных Иоаву под Раввой, был некто Урия, хеттеянин по происхождению, но женатый на еврейке Вирсавии, дочери Елиама280, сына Ахитофеля из колена Иудина. Однажды вечером Давид с кровли царского дома своего видит через крыши купающуюся (на дворе своем) весьма красивую женщину, и с требовательностью восточного деспота посылает за ней и делает ее своею наложницею. Желая однако прикрыть присутствием мужа ее беременность, он приказывает Иоаву прислать Урию с поручением в Иерусалим. Приняв его ласково и одарив его по обычаю яствами и вином с царского стола, он приказывает ему идти ночевать к себе в дом. Но он встречается с чрезвычайно честным и богобоязненным характером глубоко преданного своему призванию воина, который считает непристойным войти в дом свой и спать с женою своею, когда «ковчег Божий и Израиль и Иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и рабы господина моего пребывают в поле!» (XI, 11). Тогда Давид, уже снизошедший до презренной хитрости, падает еще ниже и письмом поручает бессердечному и малосовестливому Иоаву распорядиться таким образом, чтобы Урия был убит неприятелем. Получив от Иоава уведомление о смерти Урии, Давид, – по окончании дней обычного плача Вирсавии по супруге своем, – берет ее формально в дом свой женой: «И было это дело, которое сделал Давид, зло в очах Господа» (id. ст. 27). И родился Давиду сын от Вирсавии. Но этому ребенку не суждено было жить, он умирает младенцем в наказание отцу его преступнику, который душою привязался к Вирсавии и рожденному от нее сыну (XII, 15–23)281.

Вот в это время в особенности выступает значение пророка, как вестника Господня, посланного, чтобы остановить царя-грешника на пути, ведущем к совершенному нравственному растлению. Монархия, начавшаяся при Сауле, окрепшая и упрочившаяся при Давиде, была по типу своему вполне подобна всем другим монархиям востока. Единственное, – но и коренное, – отличие ее от других монархий того времени – была вера в единого Бога, даровавшего Израилю законы Свои, слова вечной истины. Пока царь памятовал эти великие заветы, дотоле Израиль не мог пасть низко, как другие народы; но когда монарх забывал Бога, тогда он становился обыкновенным восточным деспотом и предавал народ свой всем безумиям идолопоклоннического растления нравов и самого разума. Так и было после разделения царств, когда на престолы двух царств входили цари почти язычники: израильтяне в это время по образу своей жизни и всего строя своей государственной и частной жизни ничем не отличались от соседних государству от Тира и Сидона, Дамаска и Сувы и Аммона и Моава, и далее лежащей Ассирии и всех других царств Азии. То же самое грозило царству Давида, если бы Господь не остановил его на пути деспотизма, который приносит в жертву страстям своим все чувствования чести и правды. Поэтому послание пророка к Давиду было великою милостью Божию, а его кротость и покаяние и смирение спасли его от окончательного падения, так как при готовности всех восточных народов исполнять все желания властелина, Давид, не покаявшийся, мог пасть ниже худших из царей, которые позже растлили нравы Израиля. Мы видели выше, что первосвященники, хранители закона обрядового, не играют роли в нравственном развитии народа; все нравственное влияние со времен пророка Самуила переходит к пророкам, которые представляют собою идею духовного развития, требуя от народа жертв духовных, отдания Господу Богу сердца своего, отодвигая на второй план предписания левитского закона и жертв материальных.

Все пророки, до величайшего из рожденных женами, Иоанна Крестителя (Матф. XI, 11), были предтечами Господа нашего Иисуса Христа, ибо, глаголя слова Божие по внушению Духа Святаго, «глаголавшаго в пророках», они вели человечество к понимание того, что закон обрядовый приуготовлял только сердце человеческое к пониманию заповедей Божиих и к восприятию высшего разъяснения этих заповедей, имеющего быть принесенным в мир Словом, которое восприяло плоть. «Таким образом закон был детоводителем ко Христу», говорит св. апостол Павел (Галат. III, 24). Это значение закона Моисея и понимание заповедей в высшем духовном их смысле было неизменяемой темой всех пророчеств и псалмов, и когда Давид сознал глубину своего падения и тяжесть греха своего, то в искренности своего покаяния воскликнул: «Жертвы, Господи, Ты не хощешь.... Жертва Богу сокрушенный дух; сердце сокрушенного и удрученного не отвергаешь Ты, Боже»282.

Изучение всех последующих пророков указывает, как эта проповедь истинного поклонения Богу – не одним только обрядом и жертвоприношением, но и духом человеческим – развивается и растет, приуготовляя человека к воспринятию священных слов Богочеловека о поклонении Богу в духе и истине.

Пророк Нафан (2 Ц. XII) приходит по повелению Господню к царю Давиду и рассказывает ему притчу о богатом, отнявшем у бедного единственную его овечку, выставляя на вид царю все последствия грубого насилия, попирающего все законы правды и человеческих чувствований. Давид естественно приходить в негодование, и Нафан тогда говорить ему: «ты тот человек!» Тогда Нафан объявляет наказание Божие Давиду: «меч не отступит от дома твоего навеки; ... воздвигну на тебя зло из дома твоего» (ст. 7, 10–12).

В этом пророчестве есть важное для нас указание путей и судеб Божиих, постоянно повторяющееся в жизни пред очами нашими, если мы только умеем понимать, что происходит около нас и в нас самих. Давид коварно убивает Урию под стенами Раввы посредством тайного приказания, данного Иоаву, – и отныне вся жизнь его есть ряд войн и кровавых преступлений в самой семье его. Он осквернил и разрушил семейную жизнь Урии и в семье его возникает ряд кровосмешений, братоубийств, возмущений сыновей против отца, доводящих Давида до необходимости временно удалиться в изгнание. Господь не оставил его; покаяние Давида, «сердце его сокрушенное и смиренное» возвратило ему благодать; Дух Святый не отступил от него, но вся жизнь его сделалась полною опасностей и горя и страданий, которыми выкупалось великое совершенное им преступление.

Первым наказанием была смерть сына, рожденного Вирсавией, о чем мы упоминали выше. По-видимому, глубоко привязался Давид к этой женщине, что видно и из горя его о первом сыне и из радости его после рождения от нее же второго сына, которому Господь и позволяет в конце жизни Давида передать престол его. Сын этот при рождении назван «возлюбленный Иеговой», «Иедидиа» устами пророка Нафана, теперь (2 Ц. XII, 25) являющегося вестником прощения. Мать ребенка (id. 24) назвала его Соломоном, а пророк в имени Иедидиа принес весть, что Господь не взыщет с сына Давида и Вирсавии греха отца и матери его283.

В покаянных псалмах Давида слышится не только сознание греха и скорбь души о содеянном, но и глубокая уверенность, что Господь прощает прибегающего к Нему с искренним раскаянием. «Я открыл Тебе грех мой, (восклицает Давид в XXXI псалме, ст. 5), я сказал, исповедую Господу преступления мои; и Ты снял с меня вину греха моего».

Глубоко также проникло в сердце Давида сознание, что как ни велик содеянный им грех, как ни виновен он пред убитым им, но еще выше этого преступления мысль, что он знал волю Божию и заведомо нарушил ее: «Тебе, Тебе единому согрешил я. Лукавое пред очами Твоими соделал я» (Пс. L, 6).

Поэтому-то восклицаешь грешник: «Обветшали кости мои от вседневного стенания моего. Ибо день и ночь тяготела надо мною рука Твоя. Свежесть моя исчезла, как в летнюю засуху» (Пс. XXXI, 3–4). Как истомленный путник в пустыне вопиет грешник: «Окропи меня иссопом, и буду чист; омой меня, и буду белее снега. Дай мне услышать радость и веселие, и возрадуются кости, Тобою сокрушенные. Отврати лицо Твое от грехов моих и изгладь все беззакония» (Пс. L, 9–11). Затем, подымаясь пророческим духом к разумению таинства обновления человека благодатью, он восклицает: «Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от меня. Возврати мне радость спасения Твоего и Духом владычественным утверди меня» (Пс. L, 11–14). Дух Святый, «глаголющий во пророках»284, снисшедший на покаявшегося Давида, раскрывающий в псалмах его человечеству неисповедимые пути Господня милосердия и готовящий душу человеческую ко встрече грядущаго Сына Божия во плоти, – открывает ясно человеку еще и ту сторону действия благодати, что она обновляет человека только кроткого и смиренного, только сознающего свое бессилие. Только при искреннем покаянии и только человек смирившийся может соделаться новым человеком (Пс. L, 19).

Так и Давид покаявшийся и смирившийся становится новым человеком. Он останавливается в ужасе на пагубном пути, по которому он шел и, идя по которому мог сделаться вполне восточным деспотом, переходя от преступления к преступлению, и совершенно утратить не только чистоту мысли, но и всякие человеческие чувства. Отныне и до самой кончины своей он представляет образец смирения и терпения, как человек, изменивший жизнь свою сообразно тому, что он изведал и чему научился. Заметим здесь, что Священное писание нигде не указывает с укором на Вирсавию, жену Урии, по той причине, что в обществе, где женщина не имела никакой своей воли, и в том государстве, в котором царь всевластен, женщина не могла иметь мысли о сопротивлении царю. В этом событии Вирсавия была лицом безвольным, страдательным, и никакой укор не может пасть на нее. Надо еще памятовать, что многоженство не было запрещено Законом, и Давид, имея многих жен, следует обычаям своего времени. Но может быть именно его жизнь представляет разительный пример зол, проистекающих от многоженства. Жизнь Давида отравляется преступлениями сынов его, происшедших от различных матерей, ненавидевших друг друга и восстававших против отца своего. «Меч не отступал от дома его», как пророчествовал Нафан.

Мы знаем, что еще в юности своей Давид женат был на дочери Саула, Мелхоле. Мы знаем также, что во время страннической боевой жизни своей на юге Палестины он был женат на двух женах – Ахиноаме и Авигее (1 Ц. XXVII, 3). Ахиноама была из Изрееля, а Авигея из Кармила (2 Ц. II, 2). Когда Давид взошел на престол, то он, как мы видели, потребовал возврата Мелхолы, отданной Саулом некоему Фалию (1 Ц. ХХУ, 44; 2 Ц. III, 15). После того, как Давид пришел из Хеврона в Иерусалим (2 Ц. III, 2–5 и V, 13), он взял в жены Мааху, дочь даря Гессурского, Аггифу, Авиталу, Эглу и многих наложниц (ср. 2 Ц. XVI, 22 и XX, 3). К числу законных жен своих он присоединят Вирсавию. От законных жен дети все могли иметь притязания на престол, поэтому-то и начинаются семейные распри, о которых повествует вторая книга Царств и которые прекращаются лишь при Соломоне (3 Ц. I, II) смертью последнего из претендентов, – Адонии, сына Аггифы.

Во дни Давида самые большие огорчения доставляют ему сын Ахиноамы Амнон, первенец его (2 Ц. III, 2 и XIII, 21 с прибавлением Семидесяти), – которого можно считать предназначенным Давидом на царство, – и Авессалом, сын дочери царя Гессура285, Маахи. У Авессалома была сестра красавица Фамарь и с преступной плотской любви Амнона к единокровной сестре своей начинается семейная драма. Во второй книге рассказано оскорбление Фамари Амноном и вслед за удовлетворением животной страсти его ненависть, вспыхнувшая в сердце его к несчастной девушке, которую он выталкивает вон из своей комнаты286. Сын Гессурской царевны, Авессалом, конечно не мог забыть нанесенного ему и его вдвойне царскому происхождение оскорбления, но с затаенною злобою и коварством и сдержанностью жителей востока он велит молчать сестре своей и, не показывая ни признака гнева, выжидает времени исполнить задуманный им план кровомщения. Во дни стрижки овец обыкновенно устраивали пир владельцы стад, и на такой пир зовет Авессалом сначала отца своего с его двором и с братьями, а за отказом отца, брата своего Амнона (вероятно как заместителя царя и наследника престола). Давид как-бы подозревал несчастье (XIII, 26), но Авессалом упросил отца, и вероятно Давид, надеясь на полное примирение братьев, согласился отпустить Амнона на пир вместе с другими царскими сыновьями (29). На пиру, согласно, прежде пира, данному Авессаломом приказанию, Амнон был убит; все же другие царские сыновья спаслись бегством. Мы не смеем утверждать, но нам кажется, что план Авессалома кроме мщения – был убить и всех братьев своих, и что именно этот замысел подозревал Давид, когда в первый момент горя он разодрал одежды свои, доколе Ионадав не объяснил ему, что убит один Амнон. Очень возможно, что уже в то время Авессалом, гордый своим происхождением, замышлял восхитить венец, что ему удалось, как увидим, исполнить позже. После убийства Амнона Авессалом бежит за Иордан к деду своему Фалмаю, царю Гессурскому, и пребывает там три года: отец же его Давид не преследует его: «ибо утешился о смерти Амнона» (ХIII, 39).

Мы ничего не знаем о дальнейшей участи Фамари; знаем только, что у самого Авессалома была дочь, названная как тетка ее Фамарь, и что дочь ее, внучка Авессалома, Мааха, была замужем за сыном Соломона, царем Ровоамом287.

Между тем Давид тоскует об Авессаломе288 и Иоав выпрашивает (хитростью) у царя позволение Авессалому сначала возвратиться в Иерусалим, а несколько позже и предстать пред лице царя. Но Авессалом настойчиво преследует давно по-видимому запавшую ему в сердце мысль – самому сделаться царем. Он завязывает тайные сношения со всеми недовольными и между прочим с весьма умным и влиятельным в Иудее человеком по имени Ахитофель289, который был советником Давида (ХV, 12). «И составился сильный заговор и народ стекался и умножался около Авессалома»... Давид, узнав о заговоре и о том, что Авессалом уже воцарился в Хевроне, не пытается противостать своему сыну и бежит с приближенными из Иерусалима290. На то, что он не защищался, было много причин. У Давида кроме личной стражи не было постоянного войска; во время войны собиралось ополчение, и по всей вероятности (XV, 12) большая часть палестинских воинов собрана была коварным возмутившимся сыном Давида. Ясно еще из стиха 14-го той же главы, что Давид не хотел подвергать Иерусалим ужасам осады или взятия приступом. «Встаньте, убежим, говорит он своим слугам, – ибо не будет нам спасения от Авессалома... чтобы он.... не истребил города мечом». Но по-видимому всего сильнее действовало в его душе глубокое сознание собственного своего греха и убеждение, что он, согласно пророчеству Нафана (XII), должен горем и страданием загладить содеянный грех291. У Давида оставались однако верные друзья в Иерусалиме: оба первосвященника – Садок и Авиафар, и Xycий, один из советников Давида, ставший по совету самого Давида на сторону Авессалома, но остававшийся верным Давиду292. Для него, как и для умного Ахитофеля, было очевидно, что если бы Авессалом в этот же день (XVII, 1) решительно преследовал отца своего и истребил бы, настигнув его, немногочисленную его стражу, то он утвердился бы на престоле. Вследствие этого Ахитофель настаивал на решительных действиях, но Xycий советовал медлить, доколе Авессалом не соберет значительную силу из воинов всего Израиля. И был принят совет Xycия и Ахитофель удавился (XVII, 1 – 23)293.

Между тем Давид, оставив в Иерусалиме весь дом свой и своих наложниц (ХV, 16), с шестьюстами человек стражи переходит поток Кедрон и подымается на гору Масличную на пути своем к пустыне. Народ Иерусалима провожает его и плачет; первосвященник Садок выносит ковчег Божий на плечах левитов, чтобы следовать за царем; Авиафар также присутствуешь при этом шествии, но Давид уговаривает их возвратиться и указывает им, что оба сына первосвященников могут служить посланными для извещения Давида в пустыне обо всем, что происходит в Иерусалиме и о намерениях Авессалома, которые передает им верный друг Давида Хусия, которого он также уговаривает, как мы уже говорили, сделать вид, что он передался на сторону Авессалома (гл. ХV)294. В то время, когда Авессалом, выступивший из Хеврона, входит в Иерусалим, провозглашая себя царем, – Давид, в одежде покаяния, босой, с головой, покрытой пеплом, идешь с плачем в изгнание (ХV, 30), тоскуя о грехах своих и о стыде своем. Первую остановку маленький отряд его делаешь у Беф-Мерхата, – имя, которое означает «далекий дом», вероятно один из домов, стоявших еще на западном склоне горы Масличной по дороге к Иордану (ХV, 17), хотя принадлежавших еще к предместьям Иерусалима. За горой Масличной к востоку путь переходил на земли удела Вениамина. При вступлении на эти земли в наследственное имение сына Ионафана, хромого Мемфивосфея, слуга его Сива выносить для подкрепления Давида и его отряда сухие плоды, хлеб и вино, но при этом оклеветывает своего господина, говоря Давиду, что он присоединился к врагам его, надеясь возвратить себе престол деда своего Саула. В необдуманном порыве негодования Давид отдает все имущество Мемфивосфея слуге его Сиве295.

Двигаясь далее, Давид подвергается на землях колена Вениаминова жестокому оскорблению от Семея, сына Геры, горячего приверженца павшей Сауловой династии, принадлежавшей к колену Вениамина. Давид с отрядом своим идет по одной стороне глубокой горной скалистой долины, по другой же идет Семей, и кидая в Давида каменьями, поносит его названиями кровопийцы, убийцы и беззаконника296.

Авесса, брат Иоава, просит позволения царя перейти овраг, чтобы убить Семея, но Давид запрещает ему. Ответ Давида рисует его душевное настроение и то глубокое чувство покорности воле Божией, которое соделало его образцовым проповедником покаяния. «Оставьте сыны Саруины... пусть он злословит, ибо Господь повелел ему злословить Давида. Вот если мой сын... ищет души моей, тем более сын Вениамитянина... Может быть Господь призрит на уничижение мое и воздаст мне Господь благостию за теперешнее его злословие»297.

Целый этот день отряд Давида шел безостановочно к Иopдану и только на берегах Иордана утомленные люди остановились для отдыха298 и подкрепили себя пищей, которую получили от Сивы, слуги Мемфивосфея. По всей вероятности только сюда успели прибыть посланные первосвященниками сыны их с известиями Хусия и здесь сказали Давиду: «встаньте и поскорее перейдите воду»299, и «встал Давид и все люди бывшие с ним и перешли Иордан; к рассвету не осталось ни одного, который не перешел бы Иордана».

К этому именно богатому событиями знаменательному дню относят псалом III Давида, надписанный: «Когда он бежал от Авессалома сына своего»: «Господи! как умножились враги мои! Многие восстают на меня; многие говорят душе моей, нет ему спасения в Боге. Но ты, Господи, щит предо мною, слава моя, и Ты возносишь голову мою. Гласом моим взываю к Господу и Он слышит меня с святой горы Своей. Ложусь я, сплю и встаю: ибо Господь защищает меня. Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня. Восстань, Господи! спаси меня, Боже мой! ибо Ты поражаешь в ланиту всех врагов моих, сокрушаешь зубы нечестивых. От Господа спасение. Над народом Твоим благословение Твое».

Псалом этот, полный упования и веры, рисует нам душу Давида, полную силы, потому что это была душа верующего.

Ко времени, несколько позднейшему, а именно, когда Авессалом с тьмами народа300 шел против отца, относится псалом Давида 142, надписанный: «Когда он преследуем был сыном своим Авессаломом». Ст. 1. «Господи! услыши молитву мою, внемли молению моему по истине Твоей; услышь меня по правде Твоей. (2) И не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих…» (6) Простираю к Тебе руки мои; душа моя к Тебе как жаждущая земля. (7) Скоро услышь меня, Господи; дух мой изнемогает... (10) Научи меня исполнять волю Твою, потому что Ты Бог мой; Дух Твой благий да ведет меня в землю правды. (11) Ради имени Твоего, Господи, оживи меня; ради правды Твоей выведи из напасти душу мою»...

В этот день, когда Давид в смирении и скорби, сознавая свои грехи, шел в изгнание, отдавая Богу Всевышнему судьбу свою, сын его Авессалом, упоенный своим успехом, войдя в Иерусалим, совершает одно из постыднейших и беззаконнейших дел своего краткого царствования. По совету врага Давида Ахитофеля, более всего боявшегося примирения сына с отцом, Авессалом наносит отцу своему и царю личное оскорбление, незабываемое на востоке, и придает ему особую торжественность. Он приказывает поставить шатер на кровле дома отца своего Давида, приказывает отвести в него наложниц отца своего (2 Ц. XV, 16,и XYI, 21–22) и входит к ним пред глазами всего народа, заявляя таким образом, что примирения между ним и отцом быть не может. Для уразумления этого поступка надо помнить, что одно действие вхождения в гарем отца было равносильно в глазах всех действительному кровосмешению и было равносильно оскорблению действием отца своего.

Этим деянием заканчивается в Иерусалиме этот знаменательный в летописях Израиля день, который Давид видит кончающимся на берегах Иордана. Подробности всего этого дня несомненно записаны очевидцами событий. По всей вероятности Нафан или Гад301, находившиеся при Давиде во время бегства его, записали все события (с XV, по XIX, 43 –2 Царств) с добавлением тех сведений, которые получились из Иерусалима посредством посланных от Хусия и первосвященников. В этом всем сказании есть много указаний на личности, жившие постоянно за Иорданом (ср. 2 Ц. XVII, 27; XIX, 31 и др.), так что только лицо, бывшее при Давиде и видевшее эти события, быстро следовавшие одно за другим, могло вспомнить об них и описать их, когда наступили более покойные времена.

Утро следующего дня после бегства застает Давида уже за Иорданом, идущего к Маханаиму302. Это был укрепленный город, в котором жил и Иевосфей, сын Саула, возведенный Авениром на царство, когда Палестина провозглашала в Хевроне царем своим Давида303. В этом же городе убит был изменнически Иевосфей сынами Реммона из Беерофа. Известно нам (гл. IV), что Давид казнил этих убийц, и весьма вероятно, что жители Маханаима знали, с каким негодованием Давид отнесся к убийству Иевосфея, а потому приняли его чрезвычайно дружелюбно и доставили ему и малому войску его необходимые съестные припасы. Укрепленный город был занят Давидом и сюда начинают стекаться приверженцы его304. Несомненно, что в числе воинов царя были и жители Галаада и Маханаима, но также и воины из Иудеи, которые были привержены лично к Давиду, герою их племени.

Между тем (XVII, 25–26) Авессалом собирает ополчение, переходит Иордан и становится станом в земле Галаадской. Надо помнить, что собрание ополчения не могло совершиться в короткое время, и сжатый рассказ, внесенный в главу XVII о занятии Авессаломом Галаада, лишь указывает на факт, предшествовавший решительной битве. В главе XIX, 10 говорится об Авессаломе, как о «помазанном на царство», – стало быть в Иерусалиме был ряд торжеств, предшествовавших движению Авессалома с войском против отца. Давид, по требованию войска, остается в крепости, а воинов ведут в битву Иоав, брат его Авесса и Еефей (Гефянин). Армии вступают в битву где-то у «леса Ефремова». Все новейшие комментаторы согласны с тем, что место битвы было за Иорданом, на левом берегу его305. По-видимому недисциплинированные толпы ополчения Израиля, которых военачальником был Амессай (ХVII, 25), потерялись в лесу Ефремовом: «лес погубил народа больше, чем сколько истребил меч в тот день», говорит 8-й ст. XVIII главы. Авессалом, сам потерявшийся в лесу, натыкается на отряд воинов Давидовых и ищет спасения, бросаясь в чащу леса. Но здесь, в густой заросли, он запутывается густыми длинными волосами своими в ветвях дуба (XVIII, 9), а мул, бывший под ним, убегает из-под него. Авессалом висит беспомощный на дереве, когда один из воинов, увидя его, сообщает о том бессердечному, хотя очень умному Иоаву. Когда войска Давида выходили из Маханаима, то царь при воинах просил и наказывал военачальникам: «сберегите мне отрока Авессалома»... «И все люди слышали, как приказывал царь всем начальникам об Авессаломе» (XVIII, 5). Поэтому-то воины, нашедшие в чаще Авессалома и окружавшие его, не смели подступить к нему и пошли сказать о том Иоаву. Иоав, твердый до жестокости, верный, но непослушный и своевольный слуга Давида, сначала подкупает донесшего ему о найденном Авессаломе воина убить висящего на дереве сына царя, и когда получает от воина резкий отказ с напоминанием (ст. 12) приказания царя о том, чтобы беречь Авессалома, – тогда Иоав идет сам к дубу... «И сказал: нечего мне медлить с тобою. И взял в руки три стрелы и вонзил их в сердце Авессалома, который был еще жив на дубе» (ст. 14).

Как только разнеслась весть о смерти Авессалома, – тело которого было брошено в лесу в яму и завалено каменьями, – как все войско Израильское разбежалось и к Давиду послан был Иоавом Xycий (кушит) с известием о победе. Но ранее кушита прибегает к вратам Маханаима легконогий Ахимаас, сын Садока, который на вопрос об Авессаломе отвечает уклончиво Давиду. Тогда Давид обращается с этим же вопросом к подбегающему кушиту, который отвечает: «да будет с врагами царя... то же, что постигло отрока». И понял Давид свое несчастие и «смутился царь, и пошел в горницу над воротами; и плакал и когда шел, говорил так: сын мой Авессалом! сын мой, сын мой, Авессалом! О, кто дал бы мне умереть вместо тебя, Авессалом, сын мой, сын мой!» (XVIII, 33).

«И обратилась победа того дня в плач для всего народа».

Но Иоав, муж несомненно государственного ума, не мог допустить, чтобы личная скорбь царя уменьшила для народа значение великой одержанной победы и оскорбила войско, столь верно послужившее ему. Грубо и твердо выставляет он пред Давидом, что он – царь и не имеет права отдаваться личному горю и плакать о возмутившемся против царя и убитом сыне, в то время когда воины возвратили ему поколебленный престол; что он не имеет права нарушать радость победы их, как бы ставя в укор воинам смерть этого сына, воевавшего с ним (XIX, 1–7). Он даже прямо угрожает Давиду, что если он не выйдешь к войску и народу, то все к вечеру оставят его. Давид понимает справедливость слов Иоава и выходит к воротам города. Здесь его окружают толпы воинов и народа, ожидающие ласкового слова от царя. «И встал царь и сел у ворот; а всему народу возвестили, что царь сидит у ворот: и пришел весь народ пред лице царя» (ст. 8).

Между тем убежавшие с поля битвы израильтяне разносят весть по всему Израилю о победе Давида и о смерти Авессалома. Убивая Авессалома, Иоав очень хорошо понимал, что он этим убийством не только восстановлял Давида на престол всего Израиля, но и надолго, если не навсегда, уничтожал всякие подобные попытки возмущения против Давида, доставляя ему спокойное царствование, которое конечно, не могло бы иметь места, если бы Авессалом остался жив. И действительно с вестью о смерти Авессалома умы приходят в волнение во всех коленах Израиля, «и весь народ во всех коленах Израилевых спорил и говорил: царь Давид избавил нас от рук врагов наших и освободил нас от рук Филистимлян а теперь сам бежал из земли сей от Авессалома. Но Авессалом, которого мы помазали над нами, умер на войне; почему же теперь вы медлите возвратить царя» (XIX, 9–10).

Давид узнает об этом возврате к нему всего народа израильского, но желает, чтобы дом отца его, т. е. колено Иудино, первым послало к нему своих старейшин, дабы проводить его в Иерусалим. Таким образом воины колена Иудина должны были служить почетною стражею возвращающемуся в Иерусалим Давиду. Это и совершается вследствие влияния первосвященников, к которым Давид посылаешь сказать о своем желании. Вместе с этим посланием он приказывает сказать Амессаю: «не кость ли моя и плоть моя – ты»?306. И обещал Давид Амессаю сделать его военачальником «вместо Иоава навсегда» (XIX, 13). Очевидно, Давид узнал, что Иоав сам убил Авессалома, и притом, давно тяготясь «сынами Саруиными» (2 Ц. III, 39; XIX, 22), он решился сбросить с себя иго влияния Иоава. Несколько предупреждая события, мы здесь скажем, что это не удается Давиду и Амессай погибает, как погиб Авенир, от руки сынов Саруиных.

Давид начинает свое обратное шествие в Иерусалим, окруженный старейшинами и воинами колена Иудина, с царскою пышностью и приходить в Галгал, переправившись через Иордан при помощи Вениамитян, под главенством того Семея, который осыпал Давида проклятиями во время его бегства. Семей умоляет его о прощении, и Давид с истинно государственною мудростью отвечает Авессе, требовавшему смерти Семея: «Ныне ли умерщвлять кого-либо в Израиле? Не вижу ли я, что ныне я царь над Израилем?» (XIX, 22)307.

По всей вероятности также к Иордану вышел навстречу Давиду хромой Мемфивосфей сын Ионафана, оклеветанный пред Давидом слугою своим Сивою. Здесь он оправдывается пред Давидом, который снова принимает его в дружбу, не решаясь однако наказать Сиву, который помог ему на пути, когда он шел в изгнание.

С Давидом переходит Иордан и богатый житель Галаада, содержавший на своем иждивении Давида в Маханаиме (XIX, 32), престарелый Верзеллий, и здесь прощается с царем, уговаривавшим его ехать с ним в Иерусалим. Вместо себя он отпускает с царем сына своего Кимгама, которого дальнейшая судьба почти неизвестна308.

По-видимому, когда уж Давид достиг Галгала (ср. Иис. Нав. IV, 19), – тогда только успели собраться старейшины и депутаты от всего Израиля (2 Ц. XIX, 40 – 41) и сказали царю: «3ачем братья наши, мужи Иудины, похитили тебя и проводили царя и дом его и всех людей Давида с ним через Иордан?». Вслед за этим происходит препирательство между Израилем и коленом Иудиным, кому принадлежало «первое слово о том, чтобы возвратить нашего (говорит Израиль) царя? Но слово мужей Иудиных было сильнее, нежели слово Израильтян» (ст. 43). Из этого мы видим, что хотя и дом Иудин и остальная часть народа, населявшего Палестину, признавали Давида своим царем, но между Израилем и Иудою существовала рознь, долженствовавшая впоследствии перейти в совершенное отделение десяти колен от царства, основанного Давидом. И в это самое время, когда, казалось, весь народ единодушно признавал Давида царем, в Палестине готовится возмущение, предводительствуемое Вениамитянином Савеем.

Между тем Давид входит в Иерусалим и отсылает от лица своего оскорбленных публично сыном его Авессаломом наложниц «в особый дом под надзор »... И содержались они до дня смерти своей, живя как вдовы (XX, 3). Вместе с сим он по-видимому делает попытку устранить Иоава от командовали войском, и когда Савей, сын Вихри, возмущает народ Израильский, Давид, верный своему обещанию (2 Ц. XIX, 13), поручает Амессаю собрать воинов Иудеи в течение трех дней (XX, 4). Но когда Амессай не выполняет поручения в данный срок, то Давид, встревоженный успехами возмущения Савея, обращается к Авессе, брату Иоава, и говорит ему: «возьми ты слуг господина своего (т. е. Иоава) и преследуй Савея, чтобы он не нашел себе укрепленных городов»... (ст. 6). Из последующего сказания (ст. 7 и след.) явно, что под именем слуг господина Авессы разумелись воины Иоавовы, да и сам Иоав предводительствует этим отрядом, посланным против Савея (ст. 8)309.

Но на пути Иоав и Авесса встречают Амессая, которому Давид обещал главное начальство над войском, и ни перед чем не останавливавшийся Иоав, обнимая дружески Амессая, изменнически пронзает его мечом. Со смертью Амессая Иоав остается главою войска и с свойственною ему быстротою, решительностью и с несомненно выдающимися военными талантами он быстро прекращает возмущение. Савей запирается в крепости Авел-Беф-Маах, которая настолько сильна, что Иоав должен вести правильную осаду и «насыпать вал пред градом» (ст. 15). Здесь нам приходится сказать несколько слов о весьма спорном тексте 14-го стиха главы ХХ-й (2 кн. Ц.): «Иоав прошел чрез все колена Израильские до Авела-Беф-Мааха и чрез весь Берим; и (все жители городов) собирались и шли за ним». Объяснение в скобках, даваемое текстом Семидесяти, есть по-видимому настоящее и правильное объяснение слова Берим, подававшего повод к недоумениям. Вульгата читает вместо Берим: «omnesque viri electi». Но и это разногласие объясняется, если принять во внимание толкование с одной стороны епископа Гервея (в Sp. Bible) и с другой Стэнли (в Jewish Church). Гервей настаивает на том, что Иоав забирает с собой гарнизоны всех городов, т. е. воинов, которые у Семидесяти названы «все жители городов», а в Вульгате «viri electi», и, усилив ими свой отряд, идет осаждать Абел-Беф-Мааху, в которой заперся Савей310. Стэнли же делает замечание, что Мааха было имя матери Авессалома, царевны Гессурской, и очень может быть, что город, о котором идешь речь, принадлежал не колену Неффалимову, а к Царству Гессура и Вассана, откуда родом была Мааха311. Он думаешь еще, что не одни приверженцы Авессалома, но и приверженцы павшей Сауловой династии находились во главе возмутившихся Израильтян, запершихся в Абел-Беф-Мааху. Мы со своей стороны прибавим, что мы думаем, что в заговоре против Давида участвуют два сына Рицпы, наложницы Сауловой и пять сынов Меровы312 дочери Сауловой (XXI, 8), и что позднейшая выдача их Гаваонитянам на казнь, в отмщение за неизвестную нам какую-то жестокость Саула, была возмездием за участие в заговоре, которого главою выставляется какой-то Савей, сын Бихри, который едва ли не был только орудием в руках представителей династических интересов313.

Иоав вероятно долго осаждал бы крепость Авел-Беф-Мааху, если бы он со свойственною ему мудростью не удовольствовался выдачею головы того, кто считался главою восстания – т. е. Савея, не возбуждая страстей народа взятием и разграблением города, и, очень может быть, не желая найти в городе доказательств, что царь Гессурский, дед Авессалома (по дочери своей Маахе), поддерживал своим участием восстание. Как только жители осажденного города бросили Иоаву через стену отрубленную голову Савея, так тотчас же Иоав « затрубил трубою и разошлись от города все люди... Иоав же возвратился в Иерусалим к царю» (XX, 22). За этим следует очень замечательная приписка (ст. 23): «и был Иоав над всем войском израильским». – Очевидно, Давид чувствовал, что он бессилен лишить Иоава власти над войском, но вместе с тем и сознавал, что некем и заменить такого умного и храброго вождя. Мы сильно подозреваем, что выдача потомков Саула Гаваонитянам, по случаю наступившего голода (2 Ц. XXI)314, была окончательно решена по настоянию Иоава, который не мог, или не хотел взять их в осажденном городе, от которого он отступил, но наметил их в уме своем к погибели как заговорщиков и опасных противников Давида и которые могли и впоследствии составлять заговоры. Он взял их тогда, когда они оставили осажденный город и считали себя в безопасности. И в этом случае надо полагать, что Иоав был прав. По-видимому происшедшие в царстве неурядицы были главной причиной голода в Палестине, а так как среди народа считали причиной восстания потомков Саула, то естественно озлобление народа против этих людей, которые могли каждую, минуту снова сделаться причиной смут. Этим может быть объясняется и требование Гаваонитян о выдаче их для казни за прошедшие жестокости Саула. Впрочем Давид «вопрошает Господа» и получает указание, что действительно виновны «Саул и кровожадный дом его» (XXI, 1). Повеление Господа есть и наказание дома Саула за возмущение против избранника Его, Давида, и утверждение царства Давида. Давид выдает тогда Гаваонитянам двух сыновей Рицпы от Саула и пять сыновей Меровы от Адриэла из Мехолы. Но он решительно отказывается отдать сына Ионафана – хромого Мемфивосфея, ради дружбы своей к отцу его (ст. 7).

В главе XXI второй книги Царств мы находим трогательный рассказ о матери казненных сынов Саула Рицпе, – как она все лето терпеливо защищала трупы повешенных315 на дереве детей своих от птиц и зверей (XXI, 10), доколе Давид не услышал об этом. По тексту Семидесяти сначала берет полуистлевшие кости с древа Дан «из потомков исполинов»316, но потом сам Давид во-первых идет и берет в Галааде кости Саула и Ионафана из Иависа, жители которого погребли их близь своего города (взяв их из Беф-Сана 1 Ц. XXXI, 8– 13), и складывает их в фамильном склепе Киса, отца Саула, в Цела, в земле Вениаминовой. Но кроме того в этом же склепе (или пещере) Давид по тексту Семидесяти складывает кости и несчастных сынов Рицпы и Меровы, убитых Гаваонитянами (2 Ц. XXI, 12 – 14).

Голод кончается и внутренние волнения утихают; но начинается пограничная война с Филистимлянами, имеющая характер более малой войны мелких стычек, чем правильных военных действий, что можно заключить из ст. 15–22 гл. XXI, где указываются проявления личной отваги; в этой войне Давид участвует лично и однажды едва не лишается жизни. Его спас от Иесвия, – сильного «потомка Рефаимов» (исполинов) Авесса, но после этого происшествия воины Давидовы потребовали, чтобы он не выходил на войну, «чтобы не угас светильник Израиля» (XX, 17). Во 2-й книге Царств, в главе XXI и в гл. ХХIII, 8–39, мы находим любопытный перечень героев-современников Давида, обладавших исполинскими ростом и силою. В этих сказаниях, – как мы видели выше, – особенно замечательно упоминание о расе исполинов частью в стане Давидовом, но более всего в стане Филистимском, с указанием на происхождение от тех великанов «сынов Енаковых», которые поразили ужасом лазутчиков, посланных для осмотра Палестины из пустыни из стана Израильского (Числа XIII, с прим. в ос. на ст. 23, 28–29 и на ст. 30). Среди героев Давида мы остановим внимание на Ванее (2 Ц. XXIII, 20), который поразил сынов Ариила Моавитского и Египтянина. Нам кажется, что в Палестине издавна ходили легенды об героях исполинского роста, которые повторяются и в сказаниях Египта317.

Вторая книга Царств упоминает в главе XXIV об одном из позднейших событий жизни и царствования Давида, а именно о моровой язве, вызванной гневом Божиим за исчисление Израиля и Иуды. Во время этого наказания Божия очам Давида открывается мир, нас окружающий; а пророк Гад указывает на место, на котором должен быть воздвигнуть жертвенник Господу. Это место именно то, на котором впоследствии воздвигнут Соломоном храм Господу Богу, по завету Давида, отца его.

Но прежде всего мы должны вникнуть, почему гнев Божий возгорелся на Израиль за исчисление народа (1 Ц. XXIV и 1Пар. XXI). На это по-видимому совершенно правильное объяснение дает Флавий Иосиф (Древн. VII, 13 § 1), указывая, что исчисление народа Божия могло быть произведено только при соблюдении основного закона, изложенного в Исходе XXX, 12: «когда будешь делать исчисление сынов Израилевых при пересмотре их, то пусть каждый даст выкуп за душу свою Господу при исчислении их, и не будет между ними язвы губительной при исчислении их318. И народ, и сам царь в особенности должны были помнить, что народ Израильский есть народ исключительно Божий, что царь Израильский не восточный деспот, что не ему принадлежит народ и что он должен был памятовать о законе, который назначал «выкуп души» при исчислении с обязанностью употребить эти суммы на устройство скинии или на богослужение.

Вина Давида заключалась именно в том, что он совершенно забыл о священном характере исчисления народа Божия и придал этому исчислению исключительно военную цель, как видно из поручения его главному военачальнику Иоаву (2 Ц. XXIV, 2 и 9), ибо: «оказалось, что Израильтян было восемьсот тысяч мужей сильных, способных к войне; а Иудеян шестьсот тысяч».

Замечательно, что Иоав сам отговаривает царя делать эту перепись. Давид однако настоял на своем и понял свой грех лишь после того, как Иоав подал ему список переписи (ст. 10). Но тогда к Давиду по повелению Божию является «прозорливец» пророк Гад, к которому было слово Господне: «пойди и скажи Давиду: так говорит Господь: три наказания предлагаю Я тебе; выбери себе одно из них, которое совершилось бы над тобою».

Наказания были: (2 Ц. XXIV, 13; 1Пар. XXI, 12) или семь лет (Парал. 3 года) голода в стране или война в течении трех месяцев, в продолжение которых Давид был бы поражаем и принужден бегать от неприятеля; или же три дня моровой язвы.

И избрал Давид моровую язву во время жатвы пшеницы: «И простер Ангел Божий руку свою на Иерусалим, чтобы опустошить его; но319 Господь пожалел о бедствии и сказал Ангелу, поражавшему народ: довольно, теперь опусти руку свою. Ангел же Господень был тогда у гумна Орны Иевусеянина (1 Ц. XXIV, 17; 1Пар. XXI, 15). «И поднял Давид глаза свои и увидел Ангела Господня, стоящего между землею и небом с обнаженным в руке его мечом, простертым на Иерусалим; и пал Давид и старейшины, покрытые вретищем, на лица свои» (1Пар. XXI, 6).

И сказал Ангел Господень пророку Гаду, чтобы тот сказал Давиду: «пусть Давид поставит жертвенник Господу на гумне Орны Иевуссеянина»320 (id. ст. 18). Давид же стоял на молитве в глубоком смирении, в скорби и покаянии (2 Ц. XXIV, 17; 1Пар. XXI, 17). И услышав слова пророка, Давид идет исполнить волю Божию.

Давид покупает у Орны ту местность, па которой находилось его гумно. Здесь он сооружает жертвенник и возносит во всесожжение молотивших волов321: «и умилостивился Господь над страною, и прекратилось поражение Израильтян» (2 Ц. X IV, 25; ср. 1Пар. XXI. 27).

Итак Давид приносит всесожжение на той же горе, на которой некогда Авраам верою приносил в жертву сына своего Исаака, который прообразовал будущую великую Жертву искупления322. На этом священном месте стоял и Ангел Божий, простиравший руку свою на Иерусалим во время моровой язвы. Здесь же воздвигается Богу вечному храм, который существует (хотя несколько раз разоренный) в течении тысячи лет, – дотоле, – доколе не приходит «Тот, Кто больше храма» (Матф. ХII, 6), Тот, который глаголет, что «настало время, когда и не в Иерусалиме будут поклоняться Отцу..., но истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине» (Иоан. IV, 21 –23)323. С этого времени храм ветхозаветный в Иерусалиме упразднен на всегда; но место, на котором он стоял, есть место великое и священное в воспоминаниях человечества324.

На месте этом еще Давид при жизни своей заготовляет, с помощью царя Тирского, Хирама, материал для постройки храма, зная (2 Ц. VII, 12–13; 1Пар. XVII, 1–14; 2Пар. VI, 7–9), что Богу не угодно было, чтобы он воздвиг Ему храм «ибо пролил он много крови и вел большие войны» (1Пар. XXII, 8), а Господь глаголал ему, что построить этот храм сын его Соломон, который будет человек мирный: посему и имя его будет Соломон» (id. 9)325.

Заметим, что во все это время «скиния Господня, которую сделал Моисей в пустыне, и жертвенник всесожжения находились в то время на высоте в Гаваоне» (1Пар. XXI, 29 и 2Пар. I, 3); к этому прибавлено пояснение во 2Пар. I, 45: «Ковчег Божий принес Давид... устроив для него скинию в Иерусалиме. А медный жертвенник... оставался в Гаваоне пред скиниею Господнею».

Последние псалмы и слова Давида записаны в главах XXII и XXIII второй книги Царств и в 3-й книге Царств в главах 1 и 2-й, а также в книгах Паралипоменон326.

В 22-й главе II кн. Царств начертан тот псалом, который известен нам под именем XVII псалма с начертанием: «Раба Господня Давида, который произнес слова песни сей к Господу, когда Господь избавил его от рук всех врагов его и от руки Саула».

Согласно этому начертанию мы думаем, что пс. XVII, начертанный во время воцарения Давида в Хевроне, внесен в летопись начертателем второй книги Царств, как соответствующий и тому времени конца царствования Давида после возмущения Авессалома и пограничной войны с Филистимлянами, – когда в царстве его воцарилось спокойствие (ср. стихи 7, 18–20, 38–46).

В главе ХХIII, 1–7 Давид, «сладкий певец во Израиле» с полным сознанием дарованного ему пророческого дара произносит слова: «Дух Господень говорит во мне и слово Его на языке у меня». В этих словах, произнесенных в конце его жизни, как бы выразилась вся деятельность его как пророка, глаголавшего слова Божии и провидящего, что спасение мира явится в потомстве его. «Не так ли дом мой у Бога», – восклицает он в том же псалме, – «Ибо завет вечный положил Он со мною твердый и непреложный.

В 1-й главе третьей книги Царств описаны последние события жизни Давида и первые дни воцарения Соломона еще при жизни отца по повелению его.

Один из сыновей Давида красавец (ст. 6) Адония, сын Аггифы327, задумал провозгласить себя царем и завел колесницы и скороходов и склонил на свою сторону Иоава и одного из первосвященников, Aвиaфapa, и собрал около себя значительное число приверженцев (5–25 ст.). Однако против Адония высказался другой первосвященник – Садок и пророк Нафан и известный герой Ванея вместе со многими воинами Давида. Чтобы сплотить свою партию и вероятно условиться окончательно в образе действования, Адония собирает на пир «сыновей царских и Aвиaфapa и военачальника Иоава»... Нафана же и Садока и Ванею и Соломона не пригласил (ст. 19 и 26). Но в то время, когда Адония предлагает царевичам и пособникам своим пир, пророк Нафан и мать Соломона, Вирсавия, входят к престарелому Давиду и рассказывают ему о действиях Адонии. И сказал Давид Bиpcaвии: «Я клялся Господом Богом Израилевым, что Соломон, сын твой, будет царствовать после меня» (ст. 30). Затем он приказывает, чтобы первосвященник Садок с пророком Нафаном и военачальником Ванеем немедленно посадили Соломона на царского мула, отвели его «к Гиону»328: «и да помажет его там Садок священник и Нафан пророк в царя над Израилем, и затрубите трубою и возгласите: да живет царь Соломон! Потом проводите его назад, и он приидет и сядет на престоле моем: он будет царствовать вместо меня; ему завещал я быть вождем Израиля и Иуды» (ст. 34–35). Так говорил Давид и отвечал Ванея: аминь! Так и совершилось воцарение Соломона, и весь народ на возвратном его пути после помазания встречал его восторженными кликами. Трубный звук и народные крики и известие о воцарении Соломона (46 ст.) дошли до Адонии, который страшно смутился и бежал к жертвеннику пред скинией и ухватился за рога жертвенника. Когда о том донесли Соломону, и о том, что Адония просит даровать ему жизнь, Соломон приказывает ему сказать: «Если он будет человеком честным, то ни один волос его не упадет на землю; если же найдется в нем лукавство, то умрет» (52 ст.).

И пришел Адония и поклонился царю Соломону, и Соломон отпустил его в дом свой. Сказание о воцарении Соломона и заговоре Адонии связуются с другими событии.

В последние дни жизни Давида, во дни его старческой дряхлости, слуги его отыскали ему молодую красавицу Ависагу (Abisag Вульгаты, Abishag западн.) Сунамитянку, которая, не будучи фактически женою Давида, разделяла однако с ним ложе и потому по-видимому считалась его женою329. Выше, по поводу оскорбления Авессаломом наложниц отца своего по совету Ахитофеля (2 Д. XVI, 21), мы говорили о значении этого поступка. Взять к себе на ложе жену бывшего царя страны мог только царь, заступивший его место, как это видно и из истории других народов. Мы увидим ниже, как Адония, после смерти Давида, надеясь на неопытность молодого царя, просить себе Ависагу в жену, надеясь вероятно на этом браке основать надежды и создать новый заговор для овладения престолом.

Между тем наступают последние минуты жизни Давида. После воцарения сына Давид подымается на ложе своем и передает последнюю волю свою старейшинам Израильским, произнося трогательную молитву330, в которой он высказывает мысль, руководившую им целую жизнь, и которая и была основанием и причиною его счастья и величия. Одному только Господу, говорил Давид пред собранием старейшин, принадлежит величие и могущество и слава и победа и все, что на небе и на земле. И каждый человек, как весь народ, ничтожны во всех усилиях своих без помощи Божией и могут что-либо совершить лишь по милости Божией. «От Тебя все и от руки Твоей полученное приносим мы Тебе: потому что странники мы пред Тобою и пришельцы!» (1Пар. XXIX, 14 – 15).

Затем Давид остается наедине с Соломоном и завещает ему (3 Ц. II, 1–9) прежде всего верность Господу и повелениям Его. После сего он отдает ему приказания относительно лиц, благотворивших ему и соделавших ему зло. По поводу этого последнего завещания мы напомним, что «благодать и истина» и прощение врагам «Иисусом Христом бысть»; что ветхий завет не представлял собою полноты истины Божией, и что великие вечные истины и заповеди любви и всепрощения внесены в мир Тем, Кто сказал: «любите врагов ваших!» и на месте мучений Своих молился за распинающих Его.

«И почил Давид с отцами своими и погребен был в городе Давидовым» (II, 10).

После смерти Давида Адония несомненно составляет новый заговор (ср. II, 22), но, храня его в тайне, придумывает сначала хитростью приобрести и узаконить в глазах народа права на престол, когда ему удастся силою восхитить его. Надеясь по всей вероятности на неопытность молодого царя331 и на непонимание чего он просит у матери царя, Вирсавии, он склоняет последнюю просить за него пред Соломоном, чтобы он отдал ему в жены Ависагу Сунамитянку, жену умершего Давида. Мы выше говорили, что только царь мог войти к женам своего предшественника, и потому просьба Адония, в связи с составленным уже заговором, представляется несомненно прямой изменой. Из слов Соломона (3 Ц. II, 22–24) очевидно, что он, не только немедленно понял значение просьбы Адония, но и догадался, или узнал о заговоре, в котором участвовали Авиафар и Иоав: «И отвечал царь Соломон и сказал матери своей: «а зачем ты просишь Ависагу Сунамитянку для Адонии? Проси ему также и царства; ибо он мой старший брат; и ему священник Авиафар и Иоав, сын Саруин (военачальник), друг«… …»ныне же – Адония должен умереть».

С решительностью владыки востока Соломон принимает меры, долженствующие раз навсегда обеспечить спокойствие государства и престола его. Адония умирает от руки Ванея, и от руки его же погибает и Иоав, думавший найти убежище в ограде скинии, у жертвенника332. Aвиaфapa Соломон лишает священства и удаляет в Анафоф, священнический город в уделе Вениамина по Иисусу Навину XXI, 18, который находился в трех милях на север от Иерусалима333 и недалеко от Гаваона. Aвиaфapa Соломон предупреждает, что только священнический сан спасает его от смерти: «И исполнилось слово Господа, которое сказал Он о доме Илия в Силоме» (II, 27). С этого времени линия первосвященников правильно продолжается в род Садока, потомка старшего сына Ааронова Елеазара, и двойственность первосвященников из двух линий сынов Аароновых прекращается334.

Отныне Соломон царствуешь спокойно и мирно в Иерусалиме. Но прежде чем мы перейдем к царствованию Соломона, мы должны сказать несколько слов о двух книгах, из которых одна заключает в себе песнопения Давида, а другая относится по-видимому ко времени царствования Давида, но начертана в стране чужеземной и сделалась известною в Палестине лишь во времена Соломона.

Глава VIII. Псалтирь

Пред нами книга, которая не только отвечала требованиям души человеческой до пришествия на землю Господа нашего Иисуса Христа, но которая осталась драгоценною и человеку просвещенному великим светом истины и благодати, внесенной в мир воплощенным Словом Божиим. Более всех книг Ветхого Завета предвещает она грядущее христианское учение, более других ветхозаветных книг готовит она душу к восприятию того нового света любви и правды, который должен был изменить весь строй жизни человеческой, создать новые идеалы и указать, что не одна земная жизнь, не одно земное счастье есть цель человечества, и что в страданиях человека, как в радостях его, можно узреть милосердие Божие.

Мы ниже будем говорить о том, как новозаветные книги много приводят ссылок из псалмов; здесь укажем только, что в богослужении ветхозаветном, – в древнем храме, как и в синагоге, – и в богослужении нашем новозаветном псалмы суть необходимая часть богослужения во всех вероисповеданиях и церквах. И это объясняется самым характером псалтиря, – этого сборника молитв, воплей и славословий. Во всех псалмах мы находим то чувство, которое дорого всякой религиозной душе, потому что оно истинно: это глубокое смирение, сознание своей греховности, глубокое убеждение в своем собственном бессилии и уверенность, что только один Бог, Создатель наш, может подать человеку силы творить добро и указать человеку путь правды, по которому он должен идти, возлагая все упование свое на Бога. Большая часть псалмов в Псалтири принадлежит Давиду, но и все другие псалмы проникнуты тем же духом смирения и покорности, который соделал Давида представителем смиренного кающегося человечества. Поэтому-то Псалтирь есть излюбленная книга христиан и Иудеев, что душа человеческая в песнопениях «сладкого певца во Израиле» и всех других сладкопевцев, проникнутых его духом, чувствует, что она соприкасается с бесконечным и вечным, именно потому, что она смиряется и чувствует свое бессилие.

Величие и слава дарованы Господом Давиду как сладкопевцу, потому и оттого, что этот избранный сосуд Божий прошел чрез многие страдания. Господу угодно было, чтобы Давид прошел многочисленные человеческие состояния, пережил многие события в течение своей жизни и в душе своей отразил многие чувствования. Даровав ему при этом высшие способности, гений творческого слова для выражения чувств и мыслей, Господь Бог соделал его лучшим истолкователем души человеческой. Основные свойства души человеческой неизменны во всех веках и племенах земли: разница воззрений заключается в большей или меньшей развитости народа, общества и индивидуума. Но горе и радость, грех и покаяние, любовь и ненависть, необходимость для человеческой души веры335, страх неизвестного будущего – неизменно те же во всех племенах и народах во все времена, от доисторического дикаря до нашего времени. Душа может развиваться и расширять свой кругозор, освещаемая светом Божественным, и потому приближаться к духовным радостям, – но и в неразвитой душе находятся те же способности, которые дарованы Богом человеку в момент его творения «по образу Божию и по подобию». Посему вдохновенный Богом певец, открывающий человечеству душу свою в священных песнопениях, раскрывающий в них все слабости души человеческой и все величие силы Божией, которою душа подымается на крыльях веры из бездны, – такой певец должен был быть понять и возлюблен всеми теми, которые в смирении ищут слов и выражений, для того чтобы изобразить чувствования своей души, трепещущей в сознании грехов своих и надеющейся прощения, вопия к Богу вечному и бесконечному, Которого присутствие наводит на душу и ужас и радость: ужас сознания ничтожества, радость веры в Его бесконечное Милосердие.

Давид прошел чрез все почти состояния: он был и пастухом, воспитанным в одиночестве пустыни, где он боролся с дикими зверями, не утратив однако в этой жизни нежности сердца, воспитываемого музыкой, столь дорогой душе Давида. Он был и героем пред глазами Саула и народа, борясь с филистимским великаном; он был и военачальником и царедворцем, участвуя как гость в трапезе царя Саула; он становится и зятем царя и связан узами дружбы с царевичем Ионафаном. Намеченный жертвою злобы на него Саула, он становится беглецом и изгнанником и главою отряда вне закона находящихся воинов, которые то воюют на границе против кочевых шаек, то поступают на службу к царям филистимским, то живут среди земледельческого населения пустыни Эн-Гедди и южного Кармила, собирая с него дань для своего прокормления, но и оберегая его. Но и среди этой неправильной жизни Давид первый вносит в войну принцип чести и – если так можно выразиться, рыцарских чувств, что он не раз выказывает и в отношении Саула, его преследующего и во время своего пребывания в Эн-Гедди, и во время своего мщения за погром Секелага. Таким образом он и среди полуразбойничьей жизни составляет себе великое имя – не только как военачальник, но и как человек в высшей степени правдивый и великодушный. Наконец Саул погибает и народ провозглашает его царем над Израилем. И в этом звании он является нам ненавистником измены, великодушным в отношении врагов своих, верным другом памяти Ионафана. Он падает и грешит и подымается покаянием и несет со смирением наказание свое, и памятует о том, что скорби его суть последствия греха. Он, царь, находится в изгнании и поруган подданными своими и видит себя преследуемым сыном своим во главе воинов Израиля, и он отдает себя воле Божией и наконец торжествует и возвращается на престол свой.

Всякое из этих положений, в которых он находился, всякое чувствование, которое он испытывает, всякое событие его жизни вызывает в нем обращение к Богу, молитву, анализ души своей, и все это воплощается им в форму вдохновенных псалмов, из которых каждый глубоко отзывается в душе человека, ибо он выливался из души молящегося; он не начертан им как пишутся сочинения ума человеческого, он вырывался из души как вопль, как истинное, правдивое, Богом освященное слово человеческое, возносящее с верою к Господу Богу свои скорби и печали, свои радости и благодарения и хваления. «Дух Господень говорит во мне и слово Его на языке у меня», восклицает «сын Иессеев, помазанник Бога Иаковлева, сладкий певец Израилев» (2 Ц. XXIII, 1, 2). Господь, избрав Давида, чтобы поучать человечество, приказал ему говорить словом «живым и действенным».... проникающим до разделения души и духа, составов и мозгов (Евр. IV, 12), словом – хотя человеческим, но освященным благодатью Духа Божия. Давид по повелению Божию вопиет слова псалма своего из глубины души своей человеческой, встревоженной окружающим ее миром и ищущей защиты у Бога, и потому слово его живо и жгуче и глубоко, потому что оно выливается вследствие собственного опыта певца, вследствие страданий и радостей его, – и именно этот собственный опыт, чувствуемый в жгучих словах псалмов, влечет всякую другую душу человеческую, не находящую лучшего чем псалмы выражения своих скорбей и радостей. Чувствования, возбуждаемые этими скорбями и радостями, очищены и освящены в словах Богом вдохновенного псалмопевца Духом Божиим, и потому псалмы не только выражение чувств, – они суть и молитва, и пророчество, и врачевство, и поучение. Патриархи, и Моисей, и пророки надежд будущего целого народа и человечества глаголят обществу верующих; Псалтирь есть вопль и песнь каждой души человеческой отдельно, и потому он так близок каждому из нас. Псалтирь в особенности становится близким и любезным человеку во дни его мужества и старости, ибо тогда только начинает он понимать, вследствие опыта жизни, как человечен Псалтирь и как он божествен.

Со времени самого Самуила (Ср. 1 Ц. X, 6 – 13, XIX, 20) по всей вероятности в числе пророчеств «сонма пророков» надо считать и пророчества, произносимые пением в псалмах и славословиях. Но несомненно, что Давиду принадлежит введение постоянного пения в Богослужение336. Обряд Моисеев не говорит ничего о священных песнопениях, и это между прочим служит доказательством высокой древности обряда Моисеева закона337. Песнопения и восторженные гимны не раз выливались из уст сынов и дщерей Израиля, вдохновенных великими чудесами и милостями Божиими. Таковы песни Mapиaм и самого Моисея после перехода Чермнаго моря, и песни Израиля при прохождении земли Моавитской, и песнь Деворы во времена Судий и другие. Но эта вдохновенная поэзия, оставаясь в памяти народа, не входила в обряд служения Богу. Впервые при Давиде мы видим певцов, сопровождающих кивот завета, переносимый в Иерусалим, и затем учреждение целого сословия певцов, предназначенных восхвалять Бога пред скинией, поставленной Давидом в Иерусалиме для кивота завета. Несомненно, что певцы эти пели песнопения, сложенные самым царем, поэтом и музыкантом.

В том сборнике, который дошел до нас, под именем Псалтиря, конечно не все псалмы Давида, что видно уже по начертаниям, стоящим во главе псалмов, но большая часть их однако несомненно принадлежит Давиду. Присовокупим к этому, что преобладание в сборнике псалмов Давида, – притом древнейших по начертанию338, – дало всем остальным псалмам тот преобладающий характер смирения, который составляет основание гимнов царя песнопевца; все почти позднейшие Давида псалмы проникнуты духом славословий и песнопений «сладкого певца во Израиле».

Почти несомненно, что Псалтирь настоящую свою форму, в которой он и принят в еврейский канон, получил относительно поздно – при Неемии и даже быть может еще позднее, при Маккавеях339. Как сохранялись псалмы дотоле, доколе они не вошли в рукописный сборник «Славословий», «Техиллим» (как называется у евреев Псалтирь) – мы не знаем. Может быть некоторые из псалмов, – особенно те, которые пелись в храме, – сохранились в рукописи со времен Соломона в виде древнейшего сборника, но по всей вероятности многие из них сохранились только изустно340, пока ряд собирателей псалмов не присовокупил и их к древнейшему сборнику. Что псалмы записывались по мере того, как они собирались – доказывается уже тем, что они включены в сборник без всякого хронологического порядка. Возьмем для примера конец псалма 71-го; в нем мы читаем: «кончились молитвы Давида сына Иессеева». Как увидим, Псалтирь состоит из пяти книг или отдельных сборников, и псалом 71-й есть последний псалом второй книги. Но после этого псалма собрано еще в трех последующих книгах восемьдесят псалмов, из которых многие озаглавлены как псалмы Давида и по содержанию своему несомненно принадлежать ему. Очевидно, что когда Иудеи начали собирать с тщанием священный книги341, то вначале успели составить лишь первые два сборника псалмов: один, кончающейся на сороковом псалме, и другой кончающийся на семьдесят первом псалме. Эти два сборника древнейшие; но вслед за их составлением и закончанием начали находить в устах ли левитов, – потомков и наследников преданий певцов Давидовых, или в свитках книжных, – псалмы, не вошедшие в первые две книги, и из этих псалмов образовались последующие сборники, которых еще три книги. Поэтому-то Псалтирь в той форме, в которой он дошел до нас от ветхозаветной церкви, делится на пять книг, из которых каждая оканчивается славословием, и именно тем, которое мы находим записанным в 1Пар. XVI, 36: «Благословен Господь Бог Израилев от века и до века! Аминь, Аминь!» Это славословии (с незначительными изменениями) мы находим в конце тех псалмов, которые заканчивают первые четыре книги в псалмах 40-м, 71 -м, 88-м и 105-м. В пятой же книге342 три последние псалма 148, 149 и 150 составляют обширное славословие, начинающееся с 1-го стиха 148-го псалма словами: «Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних»... и до последнего стиха псалма 150: «Все дышущее да хвалит Господа!»

Таким образом очевидно, что Псалтирь складывался постепенно в течение вероятно довольно долгого времени, по мере того, как собиратели священных книг имели возможность прилагать к первым сборникам новые сборники.

Мы видели, что первая книга псалмов состояла из сорока псалмов по нашему тексту, – или из сорока одного по тексту еврейскому. Но наш 40-й псалом есть 41-й еврейского счисления, и везде далее, где мы будем указывать номер псалма по нашему счислению, надо разуметь (после девятого псалма) – псалом одним номером выше для еврейского и западного счисления343.

В этой книге первый псалом: «Блажен муж, который не ходить на совет нечестивых», – приписывается Соломону (хотя надписан именем Давида) и представляет собою как бы вступление в этот сборник псалмов344. Очень вероятно, что первая книга Псалтиря собрана при Соломоне и что первым псалмом изображен характер этих священных песнопений, сделавшихся обязательными при богослужении, – которое было обставлено Соломоном торжественностью и пышностью, с сохранением в рукописи псалмов отца его Давида. Заметим, что все псалмы этой книги приписываются исключительно Давиду, кроме псалма 32-го (33 евр.), над которым нет никакой надписи.

Во второй книге тридцать один псалом, с 41 по 71 включительно. Первые восемь псалмов этой книги принадлежат по надписаниям своим «сынам Кореевым»345. Многие считают два первые псалма этой книги начертанными в Вавилоне, хотя они также могли быть начертаны потомками тех певцов, которых еще Давид назначил для богослужения (1Пар. VI, 31) с указанием, что они потомки Каафа, сына Левиина, которого прадед был Корей (id. ст. 22)346. Псалом 49-й принадлежит Асафу, современнику Давида (1Пар. VI, 39, 2Пар. V, 12). С 50-го по 64-й псалом все они принадлежат Давиду; 65-й, 66-й и 70-й без надписи автора; 67-й, 68-й, 69-й и 71-й приписаны Давиду. Последний псалом, надписанный по-еврейски «о Соломоне» и в греческом тексте LXX с прибавкою «Псалом Давида» считается некоторыми западными начертанным самим Соломоном. По нашему мнению этому противоречит приписка этого псалма, одинаковая и по-еврейски и по-гречески: «Кончились молитвы Давида, сына Иессеева», так как эта приписка свидетельствует, что и 71-й псалом считался принадлежащим Давиду, который молился о сыне своем.

В третьей книге Псалтиря всего семнадцать псалмов с 72-го по 88-й включительно. Из них Асафу приписывается десять псалмов (по нашему надписанию), или одиннадцать (по еврейскому); четыре псалма принадлежать сынам Кореевым, из которых один (87-й) означен так: «учение Ефама Езрахита». Один (89-й) озаглавлен «учение Ефама Езрахита»347 и не включен в число псалмов сынов Кореевых. Наконец один (85-й) надписан: «молитва Давида».

В четвертой книге также семнадцать псалмов с 89 по 105 включительно. Первый псалом этой книги озаглавлена «молитва Моисея человека Божия». Лучшие комментаторы не видят причины отрицать высокую древность 89 псалма, который мог быть сохранен изустным преданием со времен Моисея, как сохранены песнопения его в Исхода XIV, 31 – XV, 19 и в XXXII гл. Второзакония, и как сохранены многие древние песнопения, о которых мы говорили выше. Двенадцать псалмов четвертой книги Псалтиря приписываются надписаниями Давиду; четыре псалма не имеют никакого заглавия и из них один (101-й) «молитва страждущего» приписывается Иepeмии пророку некоторыми учеными.

В пятой книге заключаются все остальные сорок пять псалмов с 106-го по 150-й включительно. Из них пятнадцать348 приписываются Давиду; один (126) Соломону; остальные не надписаны никаким именем и почти все озаглавлены или «песнь восхождения» или «Аллилуия». Из псалмов, озаглавленных Аллилуия, особенно замечателен псалом 118, написанный строфами, из которых каждая означена буквою еврейского алфавита. Этот псалом большею частью относят ко времени Ездры349. Сущность его содержания есть прославление закона Моисеева.

С 119 по 133 псалом включительно идет ряд псалмов, называемых «песни восхождения». Мы видели выше, что некоторые из них приписываются Давиду и один Соломону, многие же из них без имени. О значении этого ряда псалмов существует несколько разных мнений. Нам кажется самое правильное то, которое полагает, что все эти псалмы начертаны в разные времена для путников разных эпох, восходивших в Иерусалим три раза в год на праздники Господни350 по повелению закона (Исход XXXIV, 24; Второзак. XVI, 16). Нельзя сказать, чтобы все псалмы, озаглавленные «песнь восхождения» (или песнь ступеней), строго соответствовали этой мысли, но с другой стороны многие из них несомненно написаны с указанной целью. Напомним напр. псалом 121 «песнь восхождения» Давида: «Возрадовался я, когда сказали мне пойдем в дом Господень... Иерусалим, куда восходят колена, колена Господни, по закону Израилеву, славить имя Господне». Или пс. 132-й «как хорошо и как приятно жить братьям вместе»... Или 133 пс.: Воздвигните руки ваши к святилищу и благословите Господа. Благословит тебя Господь с Сиона, сотворивший небо и землю». Некоторые из этих псалмов (без надписания автора) как будто написаны в Вавилоне и дышат тоскою о возврате с низменностей Месопотамии в горные страны Палестины и Иерусалима. Таков напр. 119 псалом, начинающая воплем: «к Господу воззвал я в скорби моей»; или 120 «Возвожу очи мои к горам»; или 122, ст. 3: «Помилуй нас Господи, ибо довольно мы насыщены презрением».

Мы видим, что из 150 псалмов большая половина (87 по надписанию текста Семидесяти)351 принадлежат Давиду. Но еще важнее в Псалтири (как мы говорили) направление им данное, дух, – которым проникнуты его смиренные трогательные славословия и моления, – отразившийся на всех псалмах, начертанных после него, а потому Псалтирь совершенно правильно называется книгою царя Давида и все псалмы могут считаться отражением его души, творением его духа, освященного Духом Божиим.

Возвращаясь к надписаниям псалмов, – руководствуясь которыми мы приписывали псалмы Давиду и другим лицам, или по которым мы можем относить известные псалмы к известным историческим событиям, – мы должны предупредить, что не всеми учеными и не все надписания признаются начертанными одновременно с составлением самого псалма. Некоторые из надписаний, в особенности же те, которые не одинаковы в еврейском, до нас дошедшем тексте, и в тексте александрийской библии352, считаются написанными позже по догадкам ученых танаимов, амораимов, массоретов и раввинов, занимавшихся или установлением текста священных книг, или объяснением его, или переводом его, или перепиской его в форме таргумов или общедоступных перифраз на арамейском диалекте. Нельзя однако не сказать, что есть много данных в пользу несомненной древности надписаний псалмов вообще. В других книгах ветхого завета мы видим, что все почти славословия, пророчества и молитвы обозначены именами тех, которые их произносили353, и потому мы должны признать, что и псалмы, по всей вероятности, когда они записывались, должны были иметь надписание имени автора и часто события, подавшего повод к произнесению псалма. Точно также при изустной передаче псалмов нельзя сомневаться, чтобы предание не помнило автора псалма в большей части случаев354, и им руководствовались первые составители рукописных сборников псалмов. Кроме того, – как замечают многие богословы, – если псалмы имели древние заголовки, то немыслимо думать, чтобы кто-либо решился изменять их при том глубоком уважении, которое всегда питали к древним документам и изустным преданиям евреи355. Вследствие этого мы должны думать, что по крайней мере большая часть надписей псалмов – в еврейском как в греческом текстах – дошла до нас неповрежденными. Разноречия же между текстами еврейским и греческим по существу незначительны и в большей части случаев сводятся к тому, что псалмы, не надписанные в еврейском тексте никаким именем, в греческом надписаны именем Давида356. Мы должны однако присовокупить, что есть некоторые заголовки греческой библии, которые по-видимому ошибочны, или же весьма древние псалмы приспособлены к потребностям души времен гораздо позднейших. Резкий тому пример есть псалом 136, начинающая: «При реках Вавилона, там мы сидели и плакали». В еврейском он без надписи имени автора, в греческом же он надписан «псалом Давида».

Исторических надписаний в еврейском тексте немного357, и расположить все псалмы сообразно времени их начертания положительно не представляется возможным по недостатку данных. Большая часть исторических надписей относится к первым годам деятельности Давида в то время, когда царь Саул был еще жив. Как примеры приведем надпись псалма 7-го... «по делу Хуса из племени Вениаминова»358, который псалом назван в надписи плачевною песнью, и из содержания которого явно, что Давид находится в бедствии вследствие гонения врагов его.

Надпись псалма 17 указывает на время его начертания: «Когда Господь избавил Давида от руки всех врагов его и от руки Саула». Кажется, нет повода сомневаться, что псалом этот начертан в Хевроне, незадолго до, или немедленно после избрания Давида царем. Между тем нельзя упускать из виду, что этот же псалом приведен с тою же надписью в XXII главе второй книги Царств после возвращения Давида в Иерусалим после гибели Авессалома и побед военачальников Давида над врагами его в конце его царствования. Из этого кажется можно заключить, что хотя начертание псалма должно быть отнесено к началу царствования Давида, но однако псалом этот, благодарящий Бога за избавление от опасностей и горя и скорби и страха, настолько соответствовал душе Давида в то время, когда царство его успокоилось от волнений в конце его жизни, что псалом этот внесен в историческое сказание о конце царствования Давида, как вполне соответствующий мирному времени, наступившему после возмущения Авессалома и окончания войн филистимских и внутренних волнений.

Псалом 33-й относится еще к временам Саула, когда Давид «притворился безумным пред Авимелехом и был изгнан от него и удалился»359.

Псалом 51 с надписью: «После того, как приходил Доиг Идумеянин и донес Саулу, и сказал ему, что пришел Давид в дом Ахимелеха». Псалом этот указывает на событие, рассказанное в 1 Ц. XXI и предшествующее пребыванию Давида у Анхуса, к которому Давид бежал из Номвы на Масличной горе, как мы говорили выше.

Псалом 53, надписанный «когда пришли Зифеи и сказали Саулу: не у нас ли скрывается Давид»? – переносит нас к событиям, упомянутым в 1 Царств XXIII, 19 и XXVI, 1.

Псалом 55-й надписан так: «О голубице безмолвствующей в удалении. Писание Давида, когда Филистимляне захватили его в Гефе». Давид был в Гефе у Анхуса и потому предполагают, что пс. 55-й воспоминает тоже событие, как и псалом 33-й. В книгах Царств нет указания, чтобы Давид был другой раз в опасности в Гефе.

Пс. 56-й надписан: «Не погуби. Писание Давида, когда он убежал от Саула в пещеру». Может быть псалом этот относится к пребыванию Давида в пещере Адолламской, где около него собирается отряд (1 Ц. XXII, 1–2). Но нам кажется, что этот псалом с надписью «не погуби» должен скорее относиться к пребыванию Давида в пещерах Эн-Гедди (1 Ц. ХХIV) и вероятно воспоминает чувства, которые волновали Давида, когда Саул входить в пещеру, где находятся Давид и его воины. От этого псалма нельзя отделить псалма 141 с надписью: «молитва Давида, когда он был в пещере, который очевидно относится к тем же событиям.

Из ранней жизни Давида назовем еще псалом 58 с надписью: «Не погуби» когда Саул послал стеречь дом его (Давида), чтобы умертвить его. Псалом этот написан по поводу событий, рассказанных 1 Ц. XIX, когда жена Давида, дочь Саула, спасает мужа своего хитростью.

Мы видим, что псалмы ранней жизни Давида не только не расположены в хронологическом порядка, но еще рассеяны по всему Псалтирю, ясно тем указывая, что они записывались в рукописный сборник относительно поздно и притом по мере того, как псалмы доходили до сведения собирателей.

До сих пор мы приводили только еврейские надписания псалмов, относящихся к ранней части жизни Давида; но мы должны указать еще на два надписания в греческом тексте, относящиеся к этой эпохе и которые оба относятся к единоборству с великаном филистимским. Один из этих псалмов 143 (евр. 144) вовсе не имеет исторического надписания, хотя назван псалмом Давида, а другого (151) вовсе нет в еврейском тексте.

143-й псалом греческими переводчиками озаглавлен «против Голиафа», а последний 151-й псалом надписан: «Псалом Давида на единоборство с Голиафом». Об надписании 143-го псалма не все согласны в том, что оно правильно, но, как замечают западные комментаторы, в Таргумах признается, что стих 10 есть прямое указание на меч Голиафа. «Боже! (восклицает Давид) новую песнь воспою Тебе... дарующему спасение царям и избавляющему Давида раба Твоего от лютого меча».

Очевидно, что Давид еще не царь сам, и псалом его разделяет спасение царя, от избавления его самого, – Давида, – от меча.

По поводу последнего псалма, помещенная в переводе Семидесяти и которого нет в еврейском, кажется нельзя не согласиться с общепринятым мнением, что он относительно позднего происхождения.

Второй разряд псалмов с историческим заголовком, относящихся ко времени царствования Давида, менее предыдущего. Из них псалом 29-й с надписью: «Давида. Песнь при обновлении дома», – указывает по-видимому на события, рассказанные в 1Пар. XXII, 1. «И сказал Давид: вот дом Господа Бога». Восклицание это произнесено Давидом, когда он избрал окончательно на горе Мориа на гумне Орна место для постройки храма, впоследствии возведенного сыном его. Некоторые комментаторы относят этот псалом к 2 Ц. VII, 1. «Когда царь (Давид) жил в доме своем и Господь успокоил его... сказал он Нафану: вот я живу в доме кедровом, а ковчег Божий находится под шатром». Но Кук360 указывает, что Иудейское предание относило этот псалом именно к указанному нами выше месту 1 Парал. XXII, 1.

Псалом 59 надписан так: «Когда Давид воевал с Сириею Месопотамскою (Арам-Нахараим) и с Сириею Цованскою (Арам-Цоба) и когда Иоав, возвращаясь, поразил двенадцать тысяч Идумеев в долине соляной». По-видимому этот псалом начертан в виду событий, кратко упомянутых в 2 Ц. VIII, когда Давид поразил (ст. 2) Моавитян и (ст. 3) Адраазара царя Сувскаго (Цовскаго или Цованскаго), – когда тот шел, чтобы восстановить свое владычество на реке» (Семьдесят прибавляют: «на Евфрате»)... и (ст. 13) «сделал себе Давид имя, возвращаясь с поражения восемнадцати тысяч Сирийцев в долине соляной»; (и ст. 14): «И поставил он охранные войска в Идумeю; во всей Идумеи поставил охранный войска, и все Идумеяне были рабами Давиду». Последние слова надписи псалма 59 составляют дополнение и разъяснение стиха 14-го VIII главы второй книги Царств. Сопоставляя эти сведения, мы видим, что Идумеи, всегдашние враги Израиля, восстали на помощь Сирийцам и хотели вторгнуться с юга от долины соляной в Иудею. Но смелый, умный Иоав искусным маневром отбросил Идумеев в их горы, нанеся им страшное поражение, после чего он занял страну и поставил в ней отряды, которые во все времена Давида держали Идумею в порабощении361.

После того в хронологическом порядке место покаянному псалму 50-му, с надписью: «когда приходил к нему (Давиду) пророк Нафан, после того, как Давид вошел к Вирсавии». Мы выше видели, в кратком очерке жизни Давида, как он пал и как пророк Нафан был послан к нему Господом Богом (2 Ц. XII), чтобы вызвать его покаяние и чтобы объявить ему наказание: «Не отступит меч от дома твоего вовеки... Я воздвигну на тебя зло из дома твоего».

Псалом 3 и 62 начертаны в то время, когда предсказанное Давиду наказание постигло его. К ним же надо присовокупить псалом 142, в котором есть только греческое надписание о времени его начертания. Псалом 3-й Давида озаглавлен: «когда он бежал от Авессалома, сына своего»; псалом 142 «когда он преследуем был сыном своим Авессаломом». Псалом 62-й Давида озаглавлен: «когда он был в пустыне Иудейской». Все три псалма относятся ко времени и событиям, описанным в главах от 15-й до 19-й включительно второй книги Царств. Мы выше, в очерке жизни Давида, уже упоминали о том, что псалом 3-й произнесен по-видимому, когда Давид, удаляясь от Иерусалима только что перешел Иордан (2 Ц. ХVII, 16, 21–22, 24): «Ты, Господи, щит предо мною, слава моя»... Гласом моим взываю к Господу и Он слышит меня с святой горы Своей. Ложусь я, сплю и встаю: ибо Господь защищает меня. Не убоюсь тем народа, ополчившихся на меня»...

Псалом 62-й по-видимому передает чувствования Давида, когда он переходил сожженную безводную страну между Масличною горою и Иорданом, находясь в сильном душевном смятении. Еще подымаясь на Масличную гору, он шел с покрытой головой и плакал (2 Ц. ХV, 30); далее по пути осыпал его проклятиями Семей (XVI, 5). Об утомлении Давида и его людей на пути к Иордану см. XVI, 14, и только перейдя Иордан почувствовал он себя относительно в безопасности362. Во время этого трудного пути «когда Давид был в пустыне иудейской» (пс. 62) – тогда по всей вероятности он, утомленный и огорченный, вопиял: «Боже, Ты Бог мой, Тебя от ранней зари ищу я; Тебя жаждет душа моя; по Тебе томится плоть моя в земле пустой, иссохшей и безводной» (ст. 2).

Если надписания псалма 142 в еврейском дошедшем до нас тексте нет, а есть только оно в греческом, то тем не менее мы не находим никакого основания сомневаться в подлинности и высокой древности заглавия 142-го псалма: «когда Давид был преследуем сыном своим Авессаломом». Красота этого псалма ставит его в ряду самых трогательных, умилительных молитвенных песнопений, а содержание его как нельзя более соответствует состоянию души человека, удрученного скорбью, который сознает, что причина его несчастий есть собственный грех его.

«Господи, услышь молитву мою... не входи в суд с рабом Твоим, ибо не оправдается пред Тобою ни один из живущих... Научи меня исполнять волю Твою, потому что Ты Бог мой; Дух Твой благий да ведет меня в землю правды» (ст. 1–2, 10).

Из остальных псалмов нам остается сказать несколько слов о трех псалмах.

Один из них 85-й озаглавлена «Молитва Давида». Он начинается словами: «Преклони, Господи, ухо Твое и услышь меня, ибо я беден и нищ». В 14 ст. того же псалма Давид восклицает: «гордые восстали на меня и скопище мятежников ищет души моей».

Из этого видно, что он начертан во время горя, скорби и мятежа, и мы весьма склонны отнести его также к числу псалмов, выражающих состояние души Давида во время возмущения сына его Авессалома.

Псалом 71-й надписанный: «о Соломоне» (Псалом Давида, т. LXX) в некоторых переводах надписывается: «Псалом Соломона». Западные комментаторы363 указывают, что так надо читать это надписание по-еврейски и прибавляют, что язык и выражения этого псалма напоминают собою речь книги Притчей, и упоминание в нем об отдаленных народах (ст. 10) и об обладании землею «от моря до моря и от реки до концов земли» указывает на время царствования Соломона.

Не считая себя вправе высказывать своего мнения по этому вопросу, мы укажем на важное значение этого псалма. Этот псалом, независимо от его исторического значения, имеет значение Мессианское. Вникнем в это выражение: «Будет имя Его (благословенно, LXX) вовек; доколе пребывает солнце, будет передаваться имя Его. И благословятся в Нем (все племена земные, LXX); все народы ублажат Его. Благословен Господь Бог, Бог Израилев, един творящий чудеса» (ст. 17 – 18). И ст. 19: «Благословенно имя славы Его вовек, и наполнится славою Его вся земля. Аминь. Аминь»364. Значение этого псалма как предвозвещающего Мессию утверждается и славословием, изреченным Симеоном Богоприимцем, держащим на руках своих Божественного Младенца, (Луки II, 29–31), в котором воспоминаются благословения, изреченные псалмом 71, как воспоминаются обетования, открытые Аврааму (Быт. XII, 3; XVIII. 18): «благословятся в Аврааме все народы земли» и о которых воспоминает Апостол (Галат. III, 9): «И так верующие благословляются с верным Авраамом».

Наконец псалом 89-й, надписанный в еврейском тексте: «Молитва Моисея человека Божия», есть, по мнению многих лучших 12 авторитетов, – несомненно песнопение высокой древности, переданное устным преданием из древней жизни народа, занявшего Палестину. «Возвесели нас (восклицает псалом ст. 15) за дни, в которые Ты поражал нас; за лета, в который мы видели бедствие!» Очевидно, псалом этот видит в прошедшем трудности и скорби пустыни и только в будущем успокоение от трудов и занятие земли обетованной. Нет разумного основания отрицать, что псалом этот воспет Моисеем, которого сохранилось несколько вдохновенных песнопений.

Псалом 89-й необычайно величествен и совершенно соответствует величию призвания и жизни Моисея, о котором Господь сказал: «Если бывает пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении; во сне говорю Я с ним: Но не так с рабом Моим Моисеем... Устами к устам говорю Я с ним... и образ Господа он видит...» (Числ. XII, 6–8). И действительно в псалме 89-м есть мысли и образы, как бы раскрывающее нам отчасти глубины и тайны Божественной мысли и существа Божия. «Прежде нежели родились горы и Ты образовал землю и вселенную, и от века и до века Ты – Бог! Ты возвращаешь человека в тление и говоришь: возвратитесь сыны человеческие!» (ст. 3–4). Таковые именно мысли, – торжественные и приводящие в трепет человека, готовящегося разрешиться от тела и предстать пред Господа, – должны были наполнять душу Моисея, знавшего заранее365, что Господь вскоре призовет его. И далее, углубляясь мыслью в чудеса непостижимой вечности и сопоставляя ее со днями человека на земле, которые для него уже кончаются, Моисей восклицает: «Пред очами Твоими тысяча лет как день вчерашний, когда он прошел» (ст. 5), и ст. 10: «Дней лет наш их семьдесят лет; а при большей крепости восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро и мы летим».

Наконец предание еврейское утверждало, что благословение, высказанное в псалме 89, ст. 17: «И да будет благоволение Господа Бога нашего на нас, и в деле рук наших споспешествуй нам, в деле рук наших споспешествуй», – было высказано Моисеем при освящении Скинии и жертвенника в пустыне366.

Мы не можем в этом труде подвергнуть каждый из псалмов всестороннему рассмотрению и ограничиваемся лишь краткими указаниями на замечательнейшие из них, содержание некоторые исторические указания. Ниже мы укажем еще на псалмы пророчеств, говорящие об ожидаемом Мессии. Здесь же мы полагаем необходимым присовокупить несколько разнообразных замечаний о псалмах, о которых мы не говорили выше, или о частях псалмов, прибавленных к издревле существовавшим.

Так, мы прежде всего должны указать, что в покаянном псалме 50-м, написанном Давидом и кончавшемся на 19-м стихе: «Жертва Богу дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже!» – два следующие стиха, 20 и 21, очевидно прибавлены евреями, возвратившимися уже из плена в Иерусалим и начавшими воздвигать стены града (Неемии II, III, IV, VI, 15) при Тиршафе367 Неемии, назначенном наместником в Палестину: «Облагодетельствуй, Господи, по благоволению Твоему Сион; воздвигни стены Иерусалима. Тогда благоугодны будут Тебе жертвы правды, возношение и всесожжение; тогда возложат на алтарь Твой тельцов». О празднованы по окончании постройки стены см. Неемии VIII, 9–12 и XII 27, 43.

В псалме 59 Давида (с надп. «когда он воевал с Сириею») указывают на стихи 3–5, как прибавленные к псалму Давида во время плена Вавилонского, ибо они выражают чувства скорби по поводу глубокого унижения Израилева: «Боже, Ты отринул нас, Ты сокрушил нас... Ты дал испытать народу Твоему жестокое...» Между тем остальные стихи этого псалма не могут относиться ко времени плена и заключаются торжественным полным упования возгласом: «С Богом мы окажем силу; Он низложить врагов наших», – принадлежа несомненно надеющемуся на Господа полководцу, как принадлежит военачальнику Давиду и псалом 107, имеющий сходство с псалмом 59.

Ко всему сказанному мы прибавим, что мы весьма склонны все псалмы, надписанные Аллилуия, отнести ко времени возврата из плена Иудеев, начинающих строить храм и воздвигать стены Иерусалима. Общий характер их есть радость, как нельзя более соответствующая настроению души возвратившихся на родину Иудеев368. Есть много оснований думать конечно, что весьма древние псалмы Давида и сынов Кореевых приспособлены к событиям позднейшего времени и вошли в число как псалмов, озаглавленных «Аллилуия», так и «песен восхождения», о которых мы говорили выше, причем мысль о восхождении в Иерусалим «в горняя» на служение Богу, расширена и применена к восхождению из низменной Месопотамии в горы Палестины369. Псалмы приспособлялись и позднее возврата из плена к выдающимся событиям жизни народа. Так, псалом 43-й (сынов Кореевых) и 135 (надписанный Аллилуия LXX) считают древними псалмами, приспособленными к событиям времен Маккавеев и дошедшими до нас в позднейшей редакции. В пс. 43-м выражается (ст. 12–17) глубокая скорбь, что Господь отдал народ Свой на поношение, между тем как (ст. 18, 21) народ Господень не отступал от Бога своего и не нарушил завета своего с Ним. «Восстань, Боже, на помощь нашу!» восклицает псалом.

В псалме 135 празднуется победа над врагом, радость избавления и замечательно, что славословие этого псалма (2, 26) совершенно то же, которое записано в 1 Макк. IV, 24 и которым славил Господа Бога знаменитый вождь Иуда Маккавей: «Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его!»

До сих пор мы рассматривали Псалтирь лишь с точки зрения исторической и с точки зрения поучительной и нравственной. Но он имеет еще и другой великий таинственный пророческий характер. Он глаголет с необычайною ясностью о имеющем явиться Мессии, причем некоторые из его пророчеств не менее ясны, чем пророчества ветхозаветного евангелиста (как называют его) – пророка Исаии. Конечно все пророчества вполне могли быть поняты лишь христианским миром, искупленным и освещенным Высшим Светом, но тем не менее есть псалмы, которые с поразительною точностью рисуют грядущие евангельские события, между тем, как другие были приводимы в речах Господа нашего Иисуса Христа. И св. Апостолы и Евангелисты в проповедях своих и посланиях и начертанных ими боговдохновенных книгах приводили в числе других пророчеств и псалмы для убеждения в истине ими проповедуемого и для утверждения в ней новообращенных, и для поучения их вечной правде Божией.

Из псалмов, особенно ясно рисующих будущее пришествие Господа нашего Иисуса Христа, хотя конечно еще отчасти закрытое таинственной завесой, – мы здесь обратим внимание: 1) на псалом IÏ «восстают цари земли и князья, совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его» (ст. 2); 2) на псалом XXI, 2, 8–9; 12–20, который пророчески рисует страдание Господа нашего Иисуса Христа на кресте370, и 3) на псалом ХV, 9–10, в котором пророчески возвещается воскресение Господа нашего Иисуса Христа, совоскресившего с Собой всех умерших и умирающих: «ибо Ты не оставишь души моей во ад и не дашь святому Твоему увидать тление». Ниже мы будем говорить подробнее обо всех Мессианских псалмах. Но кроме этих псалмов, весь Псалтырь, полный пророческих надежд на вечность царствия Божия, имеющего водвориться при Царе из рода Давида, – есть во всей совокупности своей великое Meccианское пророчество. На это указывал народу в вечно памятный день Пятидесятницы – когда Духу Святому угодно было проявиться огненными языками над учениками Господа нашего Иисуса Христа, – святой апостол Петр, говоря о воскресении Господа и о свидетельстве Давида в Псалтири371: «Давид бо глаголет о Нем: предзрех Господа предо мною выну: яко одесную мене есть да не подвижуся. Сего ради возвеселися сердце мое... яко не оставиши души моея во аде... Пророк убо сый и ведый, яко клятвою клялся ему Бог от плода чресл его по плоти воздвигнута Христа и посадити его на престоле его»...

Эта мысль о вечности славы Того, который родится по плоти в доме Давидовом, проходит чрез весь Псалтирь; она поддерживает Иудеев среди бедствий и потери родины и горя и страданий – во время плена Вавилонского и во время испытаний народа в Палестине при Зоровавеле и Ездре и Неемии, и во времена Антиоха Епифана, когда народ восстает при Маккавеях, и во время занятия Иерусалима и Палестины Римлянами. Иудеи не поняли пришествия Господа нашего Иисуса Христа и псалма XXI и глав 42-й и 53-й пророка Исаии и многих других мест Св. Писания; они не уразумели «времени посещения своего» (Луки XIX, 44), но мысль и верование, что из дома Давидова должен явиться Мессия, вечный Царь славы, есть основание их надежд и вечное пророчество Псалтиря. «Что вы думаете о Христе, чей он сын?» спрашивал Господь наш Иисус Христос фарисеев, и они, не колеблясь, отвечали: «Давидов» (XXII, 42 Ев. Матф.). Потому-то весь Псалтирь и есть Мессианское пророчество о Том, на которого уповать будут народы»372.

Чтобы яснее обрисовать эту мысль, мы даем здесь список всех приведенных в Новом Завете мест Псалтиря, которыми Сам Господь, а также Евангелисты и Апостолы утверждали верующих в том, что действительно Господь наш Иисус есть Мессия, Христос Сын Божий. Некоторые из слов Псалтиря, как мы видим, произносимы были Самим Господом в то время, когда Он учил народ и благовествовал о царствии Божии.

Цитаты в Новом Завете из Псалтиря

Матф. VII, 23 слова псалма VI, 9: «отойдите от Меня делающие беззаконие». Слова эти применены Господом к неисполняющим воли Божией, хотя слушающим Его благодатные слова.

Матф. ХIII, 35. Евангелист указывает на псалом 77 ст. 2 как на пророчество о Господе нашем Иисусе Христе: «отверзу в притчах уста Мои, изреку сокровенное от создания мира».

Заметим, что в той же главе Ев. Матфея стихи 14-й и 15-й составляют пророчество Исаии («Господь глаголет: «слухом услышите и не уразумеете» и т.д. Исаии VI, 9–10), но ту же мысль о людях, не видящих очами своими, мы находим и в псалме 68 ст. 24, когда Давид как наказание беззаконникам пророчит: «Да помрачатся глаза их, чтоб им не видеть».

Матф. XXI, 9; Марка XI, 9; Луки XIII, 35 и Иоанна XII, 13 приводят 26-й стих псалма 117-го: «Благословен грядый во имя Господне».

Три Евангелиста (кроме Луки) описывают торжественный вход Господа нашего в Иерусалим, а Евангелист Лука говорит о словах Господа к жителям Иерусалима: «Се оставляется вам дом ваш пуст: глаголю же вам, яко не имате Меня видети, дóндеже приидет, егда речете: благословен грядый во имя Господне». (То же Матф. XXIII, 39).

Матф. XXI, 16 прибавляет к описанию входа Господня в Иерусалим, что когда первосвященники и книжники видели чудеса Господа и слышали детей, восклицающих в храме: Осанна сыну Давидову! то говорили Господу с упреком: слышишь ли, что они говорят? Тогда Господь указал им, что и это предсказано Давидом (в псалме 8, ст. 3), когда он восклицал: «Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу».

Матф. XXI, 42; Марка XII, 10 и Луки XX, 17 приведены слова Господа нашего Иисуса Христа, указывающие на пророческое значение о Нем слов псалма 117 ст. 22 и 23: «камень, который отвергли строители – тот самый сделался главою угла».

Матф. XXII, 44; Марка XII, 36, и Луки XX, 42, 43. Господь наш Иисус Христос, приводя стих 1-й псалма 109-го, спрашивает фарисеев о том, какое могут они дать значение словам псалма: «сказал Господь Господу Моему: седи одесную Мене, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих». К этим словам псалма Господь присовокупляет вопрос фарисеям: «Если Давид называет Его Господом, то как же Он сын ему?»373. Этими словами Господь желает заставить книжников и фарисеев глубже вдуматься в те писания кои они изучали только в узком духе предвзятой мысли об образе появления Мессии как земного властелина и завоевателя. Господь будит в них дух исследования для понимания величия совершающихся пред глазами их событий и чудес, напоминает им, что слова Давида заключают в себе пророческие таинственные указания, которые надо учиться понимать и указывает им, что Давид, называя Господом одного из потомков своих, видит в Нем не подобного себе человека, а Духом Божиим провидит воплощение во плоти человеческой Владыки и Господа своего, Творца мира, являемого второй Ипостасью, Сыном Божиим, «Которому свойственно являть Бога никем не видимого»374.

Наконец в искушении Господа нашего Иисуса Христа, – подъявшего все наши слабости и болезни, – у Матф. IV, 6 и Луки IV, 10 – 11 слова одного из искушений взяты искусителем из псалма 90-го ст. 11–12 («Ангелам Своим заповесть о Тебе...»).

В Евангелии от Иоанна, начертанном последним в котором особо подробно и глубоко раскрыты великие тайны воплощения Господа и великой любви Его к людям375, мы находим многие ссылки на ветхозаветные тексты, освещенные новым светом откровения и в числе их несколько псалмов.

В Ев. от Иоанна II, 17, по поводу изгнания из храма торжников и менял, ученики вспоминают слова псалма 68-го, ст. 10, и понимают, что это пророчество о Господе нашем Иисусе Христе: «ревность по доме Твоем снедает Меня».

Иоан. VI, 31. Иудеи в Капернауме после чуда насыщения хлебом нескольких тысяч народа на горах северной Тивериады-Юлии, требуют от Господа знамения и указывают на чудеса Моисея, приводя слова псалма 77-го ст. 24: «хлеб с неба дал им есть». По этому поводу Господь наш раскрывает слушающим тайну Своего пришествия, глаголя (Иоан. VI, 35): «Аз есмь хлеб жизни», (и ст. 51): «Аз есмь хлеб живый, сшедый с небес»376.

Иоан. X, 30–36. В Иерусалиме во время одного из многочисленных злобных нападений книжников и фарисеев на Господа нашего Иисуса Христа, когда Он открыл народу тайну Своего пришествия в священных словах, долженствовавших исполнить души радостью: «Аз и Отец едино есма» (X, 30) – Иудеи схватили камни, чтобы побить на смерть Того, Который указывал на общение Бога с человеками377. Когда Господь с кротостью спросил их, за которое из добрых дел Его хотят они побить Его каменьями, Иудеи ответствовали: за то, что Ты будучи человек, делаешь Себя Богом. Тогда Господь словами псалма 81-го ст. 6 раскрывает – не Иудеям только – а всему человечеству, что такое человек среди Божиих творений: «Я сказал – вы боги». «Если, говорит Господь, (Иоан. X, 34–36) Бог назвал богами тех, к которым было слово Божие....

...Тому ли, которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите – богохульствуешь, потому что Я сказал: Я Сын Божий». В словах псалма уже заключается откровение о значении на земле человека, освященного благодарю и удостоившегося слышать откровение – Слово Божие. Возвышенный выше других тварей земных разумом своим, с печатью на челе образа и подобия Божия, способный восприять знание высших духовных истин, человек просвещается Откровением и, воспринимая его, делается носителем в душе своей Духа Божия; и как таковой он делается сопричастником вечных Божественных совершенств, настолько, конечно, насколько капля росы может отражать в себе необъятное небо или блеск солнца. Но тем не менее человек неземное только существо, Сам Господь ему сказал: «вы боги». От самого человека зависит стать богом по повелению Всевышняго, отдав Господу всю душу свою и стремясь исполнить волю Божию, явленную нам Сыном Божиим, милосердным Господом нашим Иисусом Христом.

Иоан. ХIII, 18 и XV, 25. В последней своей любвеобильной беседе с учениками Своими Господь наш Иисус Христос два раза привел слова из псалмов 40-го и 68-го. В главе ХIII, 18 Он с глубокою скорбью говорит о предающем Его: «но да сбудется Писание: ядущий со Мною хлеб поднял на Меня пяту свою» (Пс. 40 ст. 10). В главе же XV, 25, говоря о ненавидящих Его, Господь глаголет: «но да сбудется слово, написанное в законе их: возненавидели Меня напрасно» (Пс. 68 ст. 5).

Но важнейшим из пророческих псалмов мы считаем псалом XXI, в котором Давид, находясь сам в скорби, рисует такую картину своего горя и страдания, которая по выражениям своим прообразует в самых точных подробностях страшнейшие человеческие страдания Того, – который благоволил восприять на Себя человеческую плоть со всеми ее скорбями, чувствованиями, страданиями и немощами кроме греха.

Псалом XXI начинается тем воззванием к Богу, которое произносит Господь наш Иисус Христос, по человечеству на кресте. Устами скорбящего Давида псалом предрекает (ст. 8–9), как мимоходящие будут ругаться над Господом Иисусом, пригвожденным ко кресту, кивая головами своими и говоря: «Он уповал на Господа, пусть избавит его, пусть спасет» (пс. 21, ст. 9). И разве мы не читаем Луки XXIII, 35: «и стоял народ и смотрел; насмехались же вместе с ним и начальники, говоря: других спасал, пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий». И в Ев. от Матфея XXVII, 42–43 читаем: «Уповал на Бога, пусть теперь избавит Его»; и у Марка XV, 29 читаем: «проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря:… спаси Себя Самого».

Далее ст. 15–18 псалма 21-го изображает такие страдания тела, которые вполне соответствуют страданиям смерти на кресте. Псалом говорит: «Все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось как воск, растаяло посреди внутренности моей. Сила моя иссохла как черепок; язык мой прильпнул к гортани моей... ибо псы окружили меня; скопище злых обступило меня; пронзили руки мои и ноги мои. А они смотрят и делают из меня зрелище».

Невозможно найти более ясного пророчества во всех деталях страшной крестной смерти, которой мучения, на основании известных медицинских авторитетов, мы пытались изобразить в главе XIX нашего труда: «Опыт изучения Евангелия св. Иоанна Богослова». Давид, начертавший псалом 21-й, не испытывал буквально рисуемые им мучения, он изображал страдания не реальные, а нравственные, но в таких образах, что они прорекли истинные страдания во плоти Богочеловека, переносившего их ради всеобъемлющей любви Бога к Своему разумному павшему созданию.

Но есть еще в 21-м псалме подробности, которых исполнение мы видим у подножия креста. К ним относятся слова стиха 19-го: «делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий». На это пророчество псалма указывают Евангелисты Матвей ХХVII, 35 и Иоанн Богослов XIX, 24. Наконец самое воззвание Господа на кресте, – как человека, несущего полноту страданий человеческих, – суть слова 1-го стиха 21-го псалма: «Боже мой, Боже мой! для чего Ты меня оставил»? глаголал Страдалец Иисус378, воплощая в Себе все человечество, которое Он искупать в Своем человечестве, потому что Он был и есть Бог.

На кресте, прежде чем Господь сказал «свершилось»379, Он, по сказанию Евангелиста Луки (XXIII, 46), произнес слова Давида пс. XXX, 6: «Господи, в руки Твои предаю дух Мой», но с более величественным значением, ибо говорил эти слова не простой человек, а Богочеловек, приносящий Богу, «который Любовь»380, – Себя, безгрешного человека, за грешных братьев Своих в жертву справедливости Божией за грех. «Отче»! глаголал Иисусе предвечный, грешников спасение, Иисусе Сыне Божий, – «Отче, в руки Твои предаю дух Мой»! И говоря эти слова как человек, Он произнес их за всех нас. Поэтому слова псалма XXX, 6, сказанный Господом Иисусом, суть откровение, что и дух наш, – грешников – но искупленных Господом, будет принят в руки Отца небесного, ибо Господь Иисус потому и «вознесен бысть, да вся привлечет к Себе» (Иоан. XII, 22).

Таково значение пророчеств псалмов в истории Евангельской, но ниже мы еще дадим перечень псалмов в особенности считаемых Мессианскими, и остановимся с особым вниманием на трех псалмах.

Теперь же мы обратимся к другим новозаветным писаниям и проследим ссылки на псалмы в Деяниях и посланиях Святых Апостолов.

В Деяниях мы видим многие указания на пророческое значение псалмов.

Деян. I, 20 мы находим указание на псалмы 68, 26 и 108, 8, в которых сказано о нечестивца: «да будет двор его пуст и да не будет живущего в нем»... «достоинство его да приимет другой». На основании этих слов избран вместо сына погибели Иуды Искариотского один из пребывавших с Апостолами во времена земного жития Господа нашего Иисуса Христа учеников – Матфей, который и сопричислен к одиннадцати Апостолам.

Деян. II, 25–28, 30. В речи своей к народу, в великий день Пятидесятницы и сошествия на верующих Духа Святаго, Петр Апостол указывает народу на псалом 15-й ст. 8–11: «ибо Ты не оставишь души моей во аде и не дашь святому Твоему увидеть тление»: и на псалом 131-й ст. 11: «Клялся Господь Давиду в истине и не отречется ее: от плода чрева твоего посажу на престоле твоем». К этому св. Апостол добавляет, что Давид, пророчествуя, говорит о воскресении Христа и о наследовании царства Давида одним из его потомков (см. Деяния II, 30–31). Далее (ст. 32–35 со ссылкой на пс. 109), 1) Апостол Петр указывает на слова псалма 109, которые неприложимы к самому Давиду: «ибо Давид не восшел на небеса, но сам говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих. Итак, твердо знай весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом сего Иисуса, которого вы распяли». Мы здесь еще прибавим слова св. Апостола Павла 1Кор. XV, 25–27. «Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится, смерть!».381

Деян. IV, 11. Апостол Петр, исполнясь Духа Святаго, укоряет старейшин и книжников в непонимании совершившихся пред глазами их событий и вспоминает слова псалма 117-го ст. 22–23 о камне, который отвергли строители и который соделался главою угла. Мы напоминаем, что Сам Господь указывал фарисеям и книжникам на эти слова (Матф. XXI, 42 и парал.), и Петр только повторяет слова Господа.

Деян. IV, 25–27. Когда же Петр и Иоанн были отпущены из собрания старейшин и вместе с другими Апостолами славили Бога и молились, то они, возвысив глас, произносили пред Господом слова псалма 2-го, ст. 1–2, говоря: «Ты устами отца нашего Давида, раба Твоего, сказал Духом Святым: что мятутся язычники и народы замышляют тщетное? Восстали цари земные и князи собрались вместе на Господа и на Христа Его».

В XIII главе Деяний Ап. Павел в синагоге Антиохии Писидийской, в речи своей, обращенной к Иудеям, указывает словами псалма 88-го, ст. 21382 на избрание Богом Давида и помазание его на царство и на то, что из рода его Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя Иисуса, которого Бог воскресил из мертвых. После того, приводя слова псалма 2-го ст. 7 «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя», и слова псалма 15-го ст. 10 «не дашь святому Твоему увидеть тление», – Апостол Павел указывает Иудеям, что эти слова относятся к воскресшему Господу Иисусу Христу: «ибо Давид увидел тление, а Тот, Которого Бог воскресил, не увидел тления» (Деян. ХIII, 22–23; 32 – 37).

Обращаясь к посланиям св. Апостолов, мы прежде всего сделаем выписки из послания к Евреям, которое чрезвычайно важно по обилию ссылок на ветхозаветные тексты и в особенности на псалмы, имея главною целью утверждение на основании известных Иудеям писаний догматического учения о пришествии в мир, – как Мессии, – Господа нашего Иисуса Христа, в котором исполнение всех обетований.

Послание к Евреям начинается указанием, что «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам во пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, которого поставил наследником всего, – чрез которого и веки сотворил». «Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа все словом силы Своей, совершив Собою очищение грехов наших, воссел одесную престола величия на высоте, будучи столько превосходнее Ангелов, сколько славнейшее пред ними наследовал имя».

«Ибо, продолжает Апостол со ссылкою на псалом 2-й, ст. 7-й, – кому когда ив Ангелов сказал Бог: Ты Сын мой, Я ныне родил Тебя»? (Евр. I, ст. 1 – 5)383.

Потом в Евр. I, 6 Апостол указывает, что в таинственной вечности был момент откровения Ангелам, когда им явлена вторая ипостась Святая Троицы Бога Единаго: «Также, когда вводит Первородного во вселенную, говорит»: «и да поклонятся Ему вси, Ангелы Божии». В этих последних словах Апостол приводит стих 7-й пс. 96-го384. «Об Ангелах же Божиих, продолжает Апостол, сказано: (Псал. 103, ст. 4) «Ты творишь Ангелов Своих духами и слуясителей Твоих пламенеющим огнем»385.

Евр. I, 8–9 «А о Сыне» – Апостол приводит слова псалма 44-го ст. 7–8: «Престол Твой, Боже, во век века; жезл царские Твоего жезл правота. Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие; посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости преимущественно пред соучастниками Твоими».

Потом Апостол (I, 10–12) указывает на величие творения словами псалма 101-го ст. 26–28: «В начале Ты, Господи, основал землю, и небеса суть дело рук Твоих. Они погибнут, а Ты пребываешь, и все обветшают как риза. И как одежду свернешь их, и изменятся: но Ты тот же и лета Твои не кончатся». После этого словами другого псалма – 109, 1, Апостол славит величие Господа нашего Иисуса Христа, говоря: «кому когда из Ангелов сказал Бог: «седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих».

Евр. II, 6–8 Апостол, продолжая развивать мысль о Божестве и вместе с тем человечестве Господа нашего Иисуса Христа, указывает прежде всего на Его человечество, приводя слова псалма 143 ст. 3 – «что значит человек, что Ты помнишь его, или сын человеческий, что Ты посещаешь его», и продолжает словами псалма 8-го, ст. 5 – 7: «немного Ты унизил его пред Ангелами»... потом Апостол переходит к мысли о Божестве Его и вечной славе Его и продолжает словами того же 8-го псалма: «славою и честью увенчал его и поставил Его над делами рук Твоих. Все покорил под ноги Его».

Если обратить внимание на то, что псалом VIII, независимо от Мессианского его значения, есть псалом о значении вообще человека на земле в ряду творений Божиих, – то Мессианское его значение раскрывает нам ясно, как в христианстве может человек достигнуть предназначенной ему Богом вечной жизни и славы верою в искупившего нас Сына Божия. «Веруйте в Бога и в Меня веруй те», глаголал Господь (Иоан. XIV, 1)."Ибо благоугодно было Отцу, – говорит Ап. Павел (Колосс. I, 19), – чтобы в Нем обитала всякая полнота». Человек в ветхом завете приуготовлялся к воспринятию Того, который восполнял его земную жизнь вечностью; тогда же, когда Господь искупил грехи наши и очистил и прославил бренное тело человеческое, вознеся его к престолу Всевышняго, и Духом Святым освятил душу человека, – тогда только мог человек надеяться выполнить высокое назначение свое, указанное в псалме VIII, которое вполне осуществилось лишь в Господе нашем Иисусе Христе (ср. Колос. I, 19), но которому мы должны стараться быть подобными (1Иоан. III, 2), ибо мы (Римл. VIII, 17) «наследники Божии и сонаследники Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться».

Он, наш милосердный Спаситель, – как говорит далее (II, 11) начертатель послания к евреям, – «не стыдится называть нас братьями», указывая при этом на слова стиха 23-го псалма 21-го: «Возвещу имя Твое братьям Моим, посреди церкви воспою Тебя». И действительно в этом тексте есть таинственное указание, что Господь наш Иисус Христос, которого страдания изображены именно в этом псалме, как человек и брат человека прославил имя Божие; ибо, без Его помощи, как Бога, человек не мог бы достигнуть счастья созерцать того откровения любви Божией и высшей истины и чистоты, которыми освещен мир со времени Господа вашего Иисуса Христа: «В Нем была жизнь, и жизнь была свете человеков» (Иоан. I, 4).

Евр. III, 7 – 11; IV, 3. Апостол, приводя слова псалма 94-го ст. 7–11, предупреждает Израиль не ожесточить сердца своего в это время проповеди Евангельской, как ожесточил сердца свои народ в пустыне, когда Господь поклялся в гневе Своем, что они не войдут в покой Его, Господень. См. Числа XIV, 27–32. Сопоставление слов книги Числ с словами псалма в гл. III, 7–11 послания к Евреям и в главе IV, 1–3 приводите нас еще к иной мысли. В книге Числ сказано, что в покой Господень не войдут те ожесточенные и непослушные Израильтяне, которые возмущались против Бога, благодетеля своего; «в пустыне сей падут тела ваши», глаголет Господь. Но «детей ваших Я введу (в землю обетования) и они узнают землю, которую вы презрели; а ваши трупы падут в пустыне сей» (Числа XIV, 29 – 32). В наказании этом есть прообразование совершившегося во время проповеди Евангельской. Ожесточенные не вошли в покой Господень и остались в пустыне обрядности и сухости сердца и не увидели радости Господней, но дети их, – по крайней мере многие из детей их вошли в землю обетования, в радость Господа своего, в покой Господень.

Евр. V, 5–6. Апостол, указывая на то, что Господь наш Иисус Христос есть глава Церкви и Первосвященник ее, говорит, что Бог, – глаголавший во пророках и сказавший во 2-м псалме: «Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя», – в псалме 109, 4 сказал Тому, которого Он назвал Сыном: «Ты священник вовек по чину Мелхиседека». – Продолжая в главах IX и X объяснение свое о священнике великом, Апостол (Евр. IX, 24–28) напоминает, что «Он единожды принес Себя в жертву» и «восшел на небо, чтобы предстать за нас пред лице Божие». В следующей главе X, 5–7 Апостол приводит слова псалма 39-го ст. 7–9, в которых предрекается это действие любви Божией в словах: «Жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне386. Всесожжения и жертвы за грех неугодны Тебе. Тогда Я сказал: се иду, как в начале книги написано о Мне, исполнить волю Твою, Боже»387. «Так говорит Христос, входя в мир», говорит Апостол (Евр. X, 5). Таким образом псалом 39-й заключает в себе таинственное пророчество о воплощении Бога, любви ради к человечеству, чтобы принести Себя единожды в жертву искупления. Господь же наш Иисус Христос, «принесши одну жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога, ожидая затем, пока враги Его будут положены в подножие ног Его», говорит Апостол к Евр. X, 12 – 13 со ссылкой на псалом 109-й, ст. 1.

Евр. ХIII, 6 приведены слова псалма 117, 6388. «Господь мне помощник и не убоюсь: что сделает мне человек?»

Мы видим какая полнота учения о воплощении Бога Слова, Господа нашего Иисуса Христа заключается в выписке одних только псалмов, приводимых начертателем послания к Евреям, кроме других мест священного писания, приводимых им. Из этого мы видим, какое значение в ряду пророческих книг имеет Псалтирь.

Окончим этот отдел изучения Псалтиря выпиской и из других посланий Апостольских, чтобы вполне уразуметь, что такое Псалтирь для церкви новозаветной: глас древний, глаголющий Духом Божиим о грядущих тайнах; «день дню передает речь и ночь ночи открывает знание», как говорить Псалмопевец (Пс. 18, ст. 3).

Апостол Петр в 1Петр. II, 3 говорит словами псалма 33, ст. 8, когда он обращается к новообращенным с словами: «Ибо вы вкусили, яко благ Господь»389. Тот же псалом (ст. 13 – 17) приводится Апостолом в гл. III-й 10–12 о благословении праведных.

И 2Петр. III, 8 – Апостол говорит словами псалма 89 ст. 5: «у Господа один день как тысяча лет, а тысяча лет как один день»390. И ниже (ст. 10 той же главы послания) Апостол, говоря, что приидет «день Господень как тать ночью», и тогда «небеса с шумом приидут... земля и все дела на ней сгорят », – очевидно памятует и слова Господа нашего Иисуса Христа391 и псалом 101, ст. 26–27, в котором говорится о земле и небе, созданных Богом: «но они погибнут, а Ты пребудешь и лета Твои не кончатся».

Апостол Павел в посланиях своих неоднократно ссылается на Псалтирь, иногда не цитируя буквально, как напр. в Римл. II, 6, когда он говорит, что Бог воздаст каждому по делам его, но имея несомненно в мыслях стих 13-й псалма 61-го, который говорит: «Ты, Господи, воздаешь каждому по делам его».

Но в большей части случаев Апостол Павел приводит псалмы буквально, очевидно как знающий наизусть весь Псалтирь и находящий в нем постоянное утешение, что он советует и христианам392.

Апостол Павел часто употребляет псалмы как обличение против нечестивых, напр. в Римл. III, 4 слова псалма 50, 6: «Ты праведен в словах Твоих и победишь в суде Твоем» и далее III, 11, 14, 18 – он приводит подлинные слова псалмов: 13-го, ст. 1–3; пс. 139, ст. 3; пс. 5, ст. 10; пс. 9, ст. 28 и пс. 35, ст. 2, – говорящих о тех, которые не ищут Бога, не делают добра, у которых нет страха Божия.

Римл. IV, 7–8 Aп. Павел говорит словами псалма 31, ст. 1–2: «Блаженны чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты. Блажен человек, которому Господь не вменит греха».

В главе VIII, 36 послания к Римлянам, говоря о гонениях, воздвигаемых на него и на других верующих в Господа нашего Иисуса Христа воскресшего, он, словами псалма 43, ст. 23, говорит о себе и верующих: «за Тебя умерщвляют нас всякий день; считают нас за овец, обреченных на заклание"… Эту главу Апостол заканчиваем тем торжественным возгласом, который глубоко западает в душу: «Ничто не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе Господе нашем».

Римл. X, 18. Апостол Павел указывает на пророческое значение слов псалма 18-го ст. 5: «По всей земле прошел голос их и до пределов вселенной слова их». Слова эти ясно указывали на будущих посланных Благовестия, которые по повелению Господню разошлись по всем странам вселенной проповедовать Евангелие: «Шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына Святаго Духа» (Матф. ХХVIII, 19).

Римл. XI, 9 –10, говоря о помраченном состоянии части Израиля, не познавшего Бога, Апостол приводит псалом 68-й, ст. 23–24: «И Давид говорит: да будет стол их сетью, тенетами и петлею в возмездие им. Да помрачатся глаза их, чтобы не видеть; и хребет их да будет согбен навсегда».

Римл. ХV, 3, Апостол, говоря о Господе нашем Иисусе Христе, указывает на пророческое значение слов стиха 10-го псалма 68-го: «злословия злословящих Тебя пали на Меня». Главная мысль этого пророчества та, что Иудеи, чтившие только на словах Бога и доказывавшие поступками своими, что они ненавидят Бога, тe именно и не признали Бога во плоти в Господе нашем Иисусе Христе. Ненавистниками Бога были те жители Иерусалима и Палестины, те именно Иудеи, которым Бог открылся в милостях и обетованиях ветхого завета и в самом возврате из плена. Но, говорит Апостол (Римл. ХV, 8, 9): «Иисус Христос, сделавшись служителем для обрезанных, ради истины Божией, чтобы исполнить обещанное отцам»... «соделался служителем и для язычников» «из милости, чтобы славили Бога». Для подтверждения этой мысли Апостол приводит слова из двух псалмов: пс. 17 ст. 50: «За сие прославлю Тебя, Господи, между язычниками и воспою имя Твое»; псалма 116, ст. 1: «Хвалите Господа все язычники и восхвалите Его все народы».

Мы обратим внимание на то, что спасение язычников приуготовляемо было Богом милосердым от начала, и что это должно было быть понятно для книжников и фарисеев, которые во времена Апостолов так возмущались, видя распространение христианства между язычниками и общение новообращенных с христианами из Иудеев. Но очи их были закрыты, как неоднократно говорил им Господь. Еще Моисей восклицал (Втор. XXXII, 43). «Веселитесь язычники с народом Его»; Иона был послан к язычникам393; и все пророки предсказывали о восприятии язычников в церковь Божию.

В посланиях к Коринфянам мы находим следующая ссылки на Псалтирь:

1Кор. III, 20: приводит текст 93 псалма ст. 11. «Господь знает умствования мудрецов, что оне суетны».

1Кор. X, 26: он говорит словами псалма 23, ст. 1. «Господня земля и что наполняет ее».

1Кор. XV, 25, 27 – он приводит Мессианское пророчество псалма 109 ст. 1, говоря: «Ему, Господу нашему Иисусу Христу, надлежит царствовать, доколе (Бог-Отец) низложит всех врагов под ноги Его». К этому он прибавляет Мессианское пророчество стиха 7-го псалма 8-го, говоря: «потому что все покорил под ноги Его»394.

2Кор. IV, 13, говоря о вере в воскресшего Господе Иисуса и об исповедании устами сей веры, он приводит слова псалма 115, 1. «Я веровал, и потому говорил»; и прибавляет: «и мы веруем, потому и говорим».

2Кор. IX, 9, он восклицает словами псалма III, 9. «Правда Его пребывает вовек».

Ефес. IV, 8, он приводит слова псалма 67, ст. 19: «восшел на высоту, пленил плен, и дал дары человекам». Он соединяет слова этого псалма с тою мыслью (ст. 7 послания), что «каждому из нас дана благодать по мере дара Христова».

Той же главы посл. к Ефес. в ст. 26-м, указывая на обязанности христианина к Богу и ближнему, он между прочим приводит слова псалма 4-го, ст. 5. «Гневаясь, не согрешайте», и прибавляет: «солнце да не зайдет во гневе вашем».

Таким образом мы видим, что Псалтирь, ответствуя на все состояния молящейся, скорбящей и радующейся души человеческой, представляет также одну из важнейших пророческих книг, предрекая события Нового Завета. Но цитаты, нами приведенные, не исчерпывают всех Мессианских пророчеств, заключающихся в Псалтири. Во всех почти псалмах есть слова и мысли, намекающие на грядущее таинство воплощения на земле Сына Божия. Кроме того, хотя вообще в книгах ветхого завета нет прямого откровения о вечности жизни души, – тем не менее в Псалтири, как и в других ветхозаветных книгах, мы находим мысли и выражения, которые предполагают твердое верование в загробную жизнь395.

Господь наш Иисус Христос изволил указывать (Матф. ХХII, 32), что слова: «Аз есмь Бог Авраамов, Бог Исааков и Бог Иаковлев», – которые сподобился слышать Моисей из горящей купины, – были откровением вечной жизни души и воскресения, «ибо Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Марка XII, 26–27), «ибо у Него все живы» (Луки XX, 38).

И слова Господа нашего были откровением для слушающих, доселе не ясно разумевших великую тайну бессмертия в словах, сказанных Моисею. И мы видим из многих мест новозаветных книг396, как мало был понят догмат бессмертия среди Иудеев того времени. Но с другой стороны начертатель послания к Евреям, великий изучатель книг ветхого завета и несомненно знающий все предание и верования Иудеев, указывает, Евр. XI, 13, 16 – что Патриархи «только издали видели обетования, и радовались, и говорили о себе, что они странники и пришельцы на земле... и стремились к лучшему, к небесному». Но так и Давид в псалме 38, ст. 13 говорит о себе: «странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои».

И в книге Иова397 подымаются вопросы о существовании человека и о продолжении его жизни за гробом. В одном месте (Иова XXXVIII, 16, 17) затрагивается вопрос о воскресении из мертвых.

Разница между книгой Иова и Псалтирем заключается главнейшее в том, что в первой все говорящие мудрецы стараются установить возможность полной праведности человека, между тем, как в Псалтире устанавливается прежде всего сознание греховности человека и полное убеждение, что только милость Божия может спасти его.

Мы указываем на это именно потому, что книга Иова представляет в устах мудрецов ее, древнейшее направление того учения, которое позже мешало Иудеям сердцем отдаться Спасителю; а Псалтирь был приуготовлением к Евангелию. Но и в той и в другой книгах мы видим, что душа человеческая не могла жить без веры в будущее свое существование. Несомненно то, что от Авраама до Моисея, от Иова к Давиду, от Давида к пророкам душа человеческая жаждет бессмертия и мыслит о будущей жизни, все яснее и яснее выступающей в сознании человеческого разумного Я, если только предвзятая мысли и привитые извне чувствования и рассуждения не заглушали этого требования души398.

Мы уже в книге Иова читаем: «А я знаю, Искупитель мой жив и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию; и я во плоти моей узрю Бога». Восклицание это (как думают многие западные комментаторы) относится к земному исцелению Иова; но мы заметим, что во всех ветхозаветных книгах многие выражения, непонятые современниками, имеют таинственное значение, потому что они начертаны Духом Божиим; и во-вторых, с каким бы значением ни было произнесено восклицание Иова, в нем содержится убеждение, что Бог из праха может восстановить человека.

Мы говорили по поводу Псалма 15-го ст. 10, что Давид говорит о своей душе, – несознательно произнося и Мессианское пророчество, – что Господь не оставит души его во аде, после уже наступившей смерти. Мы можем привести и многие другие псалмы, в которых ясно глубокое верование в бессмертие души, хотя еще не возведенное в догмат.

Но вот уже Исаия восклицает (XXVI, 19): «Оживут, Боже, мертвецы Твои; восстанут мертвые тела. Воспряните и торжествуйте, поверженные в прах: ибо роса Твоя – роса растений и земля извергнет мертвецов».

И перед Иезекиилем в видении (XXXVII) поле полное костей, и по гласу Бога кости эти облекаются плотью и жилами и кожею и «вошел в них дух и они ожили» (ст. 10).

А пророк Даниил (XII, 1 – 3) говорит «о записанных в книге»: «Многие из спящих в прахе земли пробудятся: одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. А разумные будут сиять, как светила на тверди... и как звезды, вовеки, навсегда».

Что во времена Давида и до конца составления Псалтиря и позже душа человеческая колебалась между страхом и надеждою по вопросу о вечной жизни и иногда предавалась тоске, размышляя о вечном мраке, в который она будет погружена, или даже предаваясь мысли о совершенном уничтожении, – на это можно найти доказательства в самом Псалтире399 и в книгах, непосредственно за ним следующих, как в Екклезиасте400.

Но рядом с порывами тоски, и даже отчаяния, восстают светлые надежды, связанные с ожиданием Избавителя и Искупителя. Мы видим эту мысль и в книге Иова, и во многих псалмах. Эти надежды, как лучи солнца сквозь тучи, освещают путь человека и указывают на грядущее счастье. «Господь приготовил для суда престол Свой; и Он будет судить вселенную по правде... и будет Господь прибежищем угнетенному», говорит псалом 9-й ст. 8–10 (О суде Господнем ср. пс. 95 ст. 13; 97, ст. 9 и др.). В псалме 15-м, о котором мы не раз говорили, стих 11-й не применяется к Мессии, а относится прямо к человеку. В стихе этом смертный восклицает к Богу: «Ты укажешь мне путь жизни! полнота радостей пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек».

В псалме 36-м ст. 11 и 22 и 29 читаем: «кроткие наследуют землю»; «благословенные Господом наследуют землю»; «праведники наследуют землю и будут жить на ней вовек». Что значат эти выражения, как не пророческое предведение царствия Божия на земле? «Меня сохранишь в целости и поставишь пред лицом Твоим навеки», говорить еще псалом 40, ст. 13.

И выражение псалма 48, ст. 16. «Но Бог избавит душу мою от власти преисподней, когда примет меня» – конечно есть светлый проблеск идеи бессмертия в душе человеческой, осененной благодатью. Но затем, в том же псалме, опять облако набегает на нее, когда начертатель псалма (не Давид, а один из сынов Кореевых) говорит о человеке в ст. 20: «но он пойдет к роду отцов своих, которые никогда не увидят света».

Мы не раз говорили и повторяем, – есть в псалмах (как во всех ветхозаветных книгах) слова и выражения, которые имеют значение простое, человеческое, – но Дух Божий освещает эти выражения высшим светом и значением. Таковы напр. постоянно встречающиеся выражения: «Вечно буду славить Тебя, Боже»401, «Я уповаю на милость Божию во веки веков» (пс. 51, 10), или пс. 72-й, ст. 23–24: «Ты держишь меня за правую руку; Ты руководишь меня советом Твоим и потом примешь меня в славу». Начертатель этого последнего псалма не Давид, а Асаф, стало быть нельзя толковать слова этого псалма в смысле возврата царской славы; очевидно, что ожидаемая слава имеет более таинственное значение, хотя может быть не совершенно ясное уму начертателя, но душе которого открывалась тайна Божия.

И в псалме 102 в ст. 2, 3, 5, 17 – едва ли можно отрицать мысль о вечности души человека в словах Давидова псалма: «Господь прощает все беззакония твои; исцеляет все недуги твои; избавляет от могилы жизнь твою ... Обновляется подобно орлу юность твоя... Милость же Господня от века и до века к боящимся Его».

Точно тоже можно сказать о псалме 113, ст. 25 – 26402. «Не мертвые восхвалят Господа, но мы, живые (вставка Семидесяти), будем благословлять Господа отныне и во век. Аллилуия!» Вставка Семидесяти свидетельствует, что так понимало предание этот псалом; есть при этом много оснований думать, что слово живые означает здесь не тех людей, которые жили во время начертания псалма, или перевода его на греческий язык, а означало верование, что все поколения будут участвовать в славословии Господа, или говоря словами Евангелия: «У Бога все живы» (Лук. XX, 38). Мы не знаем, как можно понимать иначе, как в смысле ожидания бессмертия, слова псалмов: 117-го, ст. 18–20: «вот врата Господа; праведные войдут в них»; или 118-го, ст. 144: «Правда откровений Твоих вечна: вразуми меня, и буду жить»; или того же псалма ст. 149: «по суду Твоему оживи меня», и те же слова, повторенные в ст. 156 и в ст. 159 с изменением: «по милости Твоей, Господи, оживи меня».

И величественный 138-й псалом, не есть ли он выражение верования жизни вне пределов жизни человеческой, жизни загробной, когда Давид восклицает (ст. 7–12): «Куда пойду от Духа Твоего и от лица Твоего куда убегу? Взойду ли на небо, Ты там; сойду ли в преисподнюю, и там Ты. Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря: И там рука Твоя поведет меня и удержит меня десница Твоя"…

Вышесказанное приводит нас к полному убеждению, что выражение псалма 15-го ст. 8–9 есть выражение верования в воскресение с плотью. «Всегда видел я пред собою Господа, – говорит Давид, – ибо Он одесную меня, не поколеблюсь. От того возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании». Ст. 10–11 того же псалма (о которых мы говорили уже выше) еще более укрепляют нас в нашем убеждении: «ибо Ты не оставишь души моей во ад, и не дашь святому Твоему увидеть тление». Мы повторяем, что эти слова, независимо от Мессианского пророческого значения, имели и значение прямое, применимое к смертному человеку, когда Господу угодно было спасти его. Самая мысль о бессмертии человека поясняется Давидом в псалме 35 ст. 10 в следующих выражениях: «Ибо у Тебя, Господи, источник жизни; во свете Твоем мы видим свет»; ср. псалом 72-й, ст. 26: «Бог твердыня сердца моего и часть моя вовек».

Сердце человеческое по самому существу души человеческой не может ограничиться узким земным горизонтом и кругом действия. В вечном соприкосновении с окружающим ее бесконечным, она стремится жить в бесконечном и вечном; и когда Бог – Слово принес на землю радостное благовестие о спасении и будущей жизни, то души человеческие откликнулись на призыв духовной радостью, что доказывается тем, что христианство овладело миром. Душа была сотворена для воспринятия этой радости, а ветхозаветным откровением была и подготовлена к ней. Это и выражает стих 15-й псалма 16-го, когда Давид говорит: «А я в правде буду взирать на лице Твое; пробудившись буду насыщаться образом Твоим». Душа Давида сознает, что есть высшее счастье, которое он вкусит лишь «пробудившись».

Глава IX. Псалмы Мессианские

Установив существование в душе Давида и других псалмопевцев несомненного предчувствия и даже можно сказать уверенности в жизни загробной – не только рода, но и жизни индивидуальной души человеческой, – мы перейдем к Мессианским пророчествам, заключающимся в псалмах, которые естественно связуются с верованием в пришествие Мессии. Мы увидим, что великое Мессианское пророчество, лучезарно проходящее чрез весь Псалтирь, заключает в себе не только верование в грядущего Мессию, – изображаемого и страждущим, и прославленным, и царствующим, – но заключает в себе учение и о новой духовной жизни, Им вносимой в мир.

Весьма интересно познакомиться во-первых, как понимало самое еврейское предание и учение псалмы Мессианские403. Псалтирь можно рассматривать с двух точек зрения: во-первых признавая, что все псалмы в совокупности и каждый порознь суть великое Мессианское пророчество, и что только в некоторых из псалмов ярче и яснее изображается явление грядущего Мессии. Это есть точка зрения еврейская, принимаемая и древнейшими авторитетами христианской церкви. Вторая точка зрения, возникшая позже, рассматривает Псалтирь как сборник псалмов, из которых только некоторые суть псалмы Мессианские, – остальные же суть песнопения, составленный на разные случаи и не содержащая в себе никакого намека на Мессию. Мы держимся первой точки зрения, памятуя, что: «к сему-то (нашему) спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной нам благодати, исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу. Им (пророкам) открыто было, что не им самим, а нам служило то, что ныне проповедано вам благовествовавшими Духом Святым, посланным с небес», – говорит св. Ап. Петр (1Петр. I, 10–12); и еще (2Петр. I, 21): «Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой: но изрекали его святые Божии человеки, будучи движимы Духом Святым».

Поэтому, как бы и когда бы ни составлялся Псалтирь, – строение его, как и отдельные псалмы суть действие Духа Божия, даровавшего его в совокупности своей людям своим как откровение. Так говорим мы, христиане, но так понимала Псалтирь и ветхозаветная церковь иудейская. «Весьма хорошо известно, что признание Мессианским пророчеством каждого без исключения псалма и толкование его в этом смысле было принято Евреями задолго до пришествия Господа нашего Иисуса Христа, и никогда такое толкование не подвергалось спору, или опровержению. Многие из самых верных древним преданиям раввинов доводят этот метод до таких же широких размеров, как и наши Отцы церкви и писатели первых веков христианства. Верование в Мессию, основанное на пророчествах и в особенности на прямых, или типических пророчествах в псалмах, было одним из основных верований среди Иудеев404»... «Мы прибавим и должны помнить (говорит Кук), что эта система понимания удержалась несколько столетий после того, как Еврейские учители вполне сознали, как трудно было им при этом взгляде бороться с христианством. Поэтому они старались прибегать к разным уловкам, чтобы избежать последствий принятых синагогой толкований. Так, например, Иудейские комментаторы вполне признают Мессианское значение второго псалма; Кимхи405 признает, что названный в нем Помазанный есть ожидаемый Мессия, но прибавляет «может быть проще однако применить это к самому Давиду». Раши406 говорит то же самое о значении слова Помазанный во втором псалме, но более откровенно заявляет: «Чтобы однако держаться ближе буквального смысла и иметь готовый ответ еретикам (читай христианам), лучше объяснять этот псалом так, что он относится к самому Давиду». В Талмуде (в трактате Succah) есть такое место: «Среди раввинов существует предание, что в ст. 8 Мессия, сын Давидов, сказал ему, Давиду: проси у меня что хочешь, и я дам тебе народы... и т. д.» Абен Езра говорит, что лучше всего применять псалом этот к Мессии: «псалом яснее – говорит он, – если отнести слова псалма к Мессии». Понятно, почему нынешние Иудейские комментаторы обыкновенно не признают за вторым псалмом Мессианического значения и относят слова его к Давиду; а если некоторые не решаются отвергнуть Мессианическое значение второго псалма (и других), то стараются избежать применения их к жизни Господа нашего Иисуса Христа особой теорией о двух Мессиях, причем у каждого своя особая личность и характеристика, непримиримые по мнению раввинов с историей Иисуса, сына Давидова. Эта теория так любопытна, что мы ее приводим здесь вкратце. По этой теории один Мессия есть воплощение величия, власти, силы и красоты; Он живущий Сын вечно живущего Бога, образ и отражение Божественной славы. Другой Мессия есть потомок не Иуды и Давида, а восстать должен был из рода Иосифа патриарха407. Этот второй Мессия, – «сын Иосифа»,– пораженный Божиим гневом, отвергнутый и своими соотечественниками, и язычниками, понес на себе грехи и страдания человечества, подобно козлу отпущения, изгоняемому в пустыню, по Левит. XVI, 10. С признанием этой теории они соглашаются признавать псалмы, описывающие уничижение, страдание и смерть Мессии (как псалом 21-й и другие и как многие пророчества) за места писания, относящаяся к Мессии, но не к первому, а к второму. Таким образом Мессианские пророчества делятся по этому учению на два отдела – на относящаяся к Мессии сыну Давидову, который есть Сын Божий, облеченный во все непередаваемые человеку атрибуты и свойства Самого Иеговы: это суть все псалмы и пророчества, рисующие славу Мессии. Другой отдел псалмов и пророчеств относится к Мессии «сыну Иосифову».

«Необходимо однако обратить внимание на то, что до нашего времени молитвословия и обряды Иудейской синагоги суть невольные свидетели древнейшего верования Евреев, по которому Мессия должен был явиться не только в славе и величии, но по которому признавалась также необходимость страдания Мессии за грехи народа, как заместителя Его пред Богом, и смерти Его, признаваемой за жертвоприношение. Это основное верование древних Иудеев откинуто только теми из них, которые при ненависти к христианству отрицают также и все сверхъестественное в Библии, а также и пророческое значение книг Ветхого Завета408».

Когда мы раскрываем книги Нового Завета, то мы видим, что сам Господь наш Иисус Христос и Апостолы, Им посланные, приводят пророчества и псалмы, как удостоверение, что Бог приуготовлял события, совершавшиеся на земле во время воплощения Бога Слова, и что в Господе нашем Иисусе Христе явлен ожидаемый Мессия. Как не были злобно настроены против Господа начальствующие и книжники иудейские, но мы не видим, чтобы кто-либо из них не верил в Мессианские пророчества; никто никогда из Иудеев не посмел заявить сомнения в приложении того или другого пророчества к ожидаемому Мессии. Они боролись против признания Господа нашего Иисуса Христом, но не против слов Св. Писания, хотя, как мы знаем, некоторые пророчества представляют Христа в славе, другие в уничижении и страданиях. Конечно, только совокупность событий земной жизни Господа нашего Иисуса Христа и Его славное воскресение могли вполне осветить кажущееся противоречие между пророчествами о Мессии – и униженном, и славном, – но тот факт может считаться прочно установленным, что все пророчества и псалмы, признаваемые нами Мессианскими, точно также признавались Мессианскими и Иудеями во время земной жизни Господа нашего.

Возвращаясь к Псалтирю, мы видим в нем, – независимо от слов, воспоминающих исторические события, – одну руководящую мысль, которая проходит чрез все священные ветхозаветные книги. С одной стороны душа человеческая приуготовляется к встрече Искупителя, воплощенного Бога; с другой Господь Бог, рядом откровений и милостей и пророчеств, приближается к человеку и раскрывает его душевные очи. Народ Израильский, а с ним все человечество, призываемое к Богу и духовной радости, приуготовляется Божиим смотрением к созданию будущей церкви Христовой, которая представляется Его Невестой. Священный брак: полное отдание себя Богу невесты – церкви есть окончательная высшая радость человечества409.

Это будущее счастье человечества в книгах Ветхого Завета раскрывается отчасти в таинственной форме псалма 44 и Песни Песней. Полное раскрытие этой тайны высшей духовной любви могло иметь место только в христианстве410, и оно-то изображено в словах Апостола Павла, уподобляющего брак человеческий, освященный Богом, великому таинству сочетания Христа с Церковью: «Тайна сия велика есть: аз же глаголю во Христа и во церковь»411.

С этой точки зрения, – приближения души к Богу и откровения приближающего знание о Боге к человеку, – Псалтирь во всем объеме своем есть Мессианское пророчество, ибо каждый псалом, каждое слово его есть средство развития души – сознанием ли своих грехов, воплем ли в несчастии, тоскою ли по неведомом будущем, верою ли в милость Божию, наконец высказываемою надеждою, хотя еще неясною, о возвращении души к жизни и свету из мрачного шеола412.

Но рядом с этим развитием в Псалтири души человеческой – скорбящей, молящейся и благодарящей, – идет другая, еще более светлая таинственная нить откровения, и являются величественные образы Бога во плоти с полным существом человеческим, из души и тела состоящим. Сей Богочеловек изображается в унижении и страдании; Он приемлет смерть, но побеждает ее и воскресает. Во славе Своей Он не оставляет человечество, ибо ради любви к нему Он восприял страдания и смерть; Он является Женихом, и в одном из псалмов рисуется таинственный брак прославленного Мессии с Церковью. Последнее, что открыто человеку, это ожидание окончательного уничтожения зла в мире во времена, только Господу Богу известные, и вознесениe на небо Богочеловеком образа человеческого, освященного и прославленного Господом нашим Иисусом Христом413.

«Седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (Пс. 109, ст. 1).

Псалмы, в особенности отличающиеся Мессианским характером, суть:

Псалом второй: «Зачем мятутся народы?» Псалмопевец видит в видении Иегову на престоле вселенной и Мессию, Сына Божия, вступающего на царство земли. «Я помазал Царя Моего над Сыном, святою горою Моею. Возвещу определение: Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя». (ст. 6–7 и ср. ниже псалом 109). И ст. 12: «Почтите Сына».

Псалом восьмой, о котором мы говорили по поводу Матф. XXI, 16 и послания к Евреям: «Из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу»414... и «Что есть человек, что Ты помнишь его?»

Псалом пятнадцатый, ст. 8–10: «Господь одесную меня... ибо Ты не оставишь души моей во аде».

Псалом двадцатый, в котором признают Мессианское пророчество 1), так как под именем царя и его славы рисуется слава Мессии: ст. 4) «возложил на главу его венец»... 6) «Ты возложил на него честь и величие»; 7) «Ты положил на него благословения на веки»... 9) «Рука Твоя найдет всех врагов Твоих» (с сближением с пс. 109, 1).

Псалом двадцать первый, о котором мы уже говорили выше и к которому мы еще возвратимся.

Псалом двадцать второй: «Господь пастырь мой.... если пойду и долиною смертной тени, не убоюся зла, потому что Ты со мною». «Аз есмь пастырь добрый», глаголал Господь (Иоан. X, 14); «но Я не один, потому что Отец со Мною», также произнес Господь, готовясь к страданиям (Иоан. XVI, 32).

Псалом двадцать третий. В нем весьма замечательно надписание текста Семидесяти: «В первый день недели», как бы пророчествующее о чествовании этого дня в Христианской церкви. И содержание этого псалма соответствует этому надписанию в христианском его смысле. Независимо от исторического его значения, о котором мы говорили выше в истории Давида, – что он начертан при вносе кивота завета в Иерусалим, – псалом в Мессианском значении рисует вхождение царя славы в мир: «Кто есть сей Царь славы? Господь сил, Он есть Царь славы!» (ст. 10). Сей воскресший Господь наш Иисус Христос есть Царь славы, которого день воскресения мы празднуем «в первый день недели». Псалом этот признается пророчеством Вознесения Господня, и в западных церквях он и поется в день Вознесения. У нас он еще поется при освящении нового храма.

Псалом тридцать девятый: «Жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне... тогда Я сказал: се иду... исполнить волю Твою, Боже»415.

Псалом сорок четвертый, озаглавленный: «Песнь любви».

Прекраснее всех сынов человеческих Он; с благодатию, исходящею из уст Его, препоясанный мечем славы, Помазанный (Мессия) елеем радости, (ст. 1–9) вступает Он в брак с царицею, облеченною в великолепные царские одежды («в ткани золота Офирского»).

Ст. 11: «Смотри, царица, забудь народ твой и дом твой».

Только при полном забвении народа и дома твоего (ст. 12) «возжелает Царь красоты твоей; ибо Он Господь твой, и ты поклонись Ему».

Мы еще возвратимся к этому псалму; здесь достаточно указать на значение священного брака, о котором сказал Апостол: «Аз же глаголю о Христе и о церкви».

Мы причисляем к Мессианическим, или – чтобы точнее выразиться – к христианским псалмам и псалом пятидесятый, потому что в нем содержится христианское учение о покаянии и о благодати Духа Святаго, возрождающего человека. В псалме этом преподается знание о том, что главнейшее наказание Божие состоит в том, что от согрешившего человека отступает благодать Божия, и он предоставляется собственным ничтожным человеческим силам. Потому и вопиет Псалмопевец от согрешившей души своей и в назидание грядущим поколениям: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей; не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отыми от меня. Воздаждь ми радость спасения Твоего и Духом Владычним утверди мя».

Другое учение, высказанное в этом псалме, есть то, что: «...всесожжения не благоволиши: жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит».

Покаянный псалом этот есть псалом, пророчески принадлежащий Христовой церкви.

Псалом шестьдесят восьмой. Многие стихи этого псалма получают полное применение и разъяснение лишь в жизни Господа нашего Иисуса Христа. Так напр. ст. 9: «чужим стал я для братьев моих»; ст. 10: «ревность по доме Твоем снедает меня, и злословие злословящих Тебя падают на меня». И далее: ст. 22: «Дали мне в пищу желчь и в жажде моей напоили меня уксусом». Ст. 33: «Увидят страждующие и возрадуются. И оживет сердце ваше, ищущее Бога».

Что этот псалом признавался Мессианским во времена Господа нашего Иисуса Христа – видно из ссылок на него начертателей священных книг Нового Завета. С этим значением он всегда и пребывал в христианской церкви. Давид, – кроме греха, – был во многих случаях прообразованием Мессии, и слова его произносимые в псалме о себе, имеют пророческое значение, независимое от воли и мысли Псалмопевца, ибо они исполняются буквально в новозаветных событиях, как мы видели напр. в псалме 21-м о крестном страдании «сына Божия... сына Давидова», Христа Спасителя нашего.

Псалом семьдесят первый, надписанный Семидесятые; «о Соломоне, Давида». В этом псалме рисуется идеальное царство добра и мира, осуществления которого на земле не было и не может быть до второго пришествия Господа нашего Иисуса Христа, исключая в душе верующего на земле и в покое души его за гробом, по слову Господа: «Царствие Божие внутрь вас есть» (Луки XVII, 21), и «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога и в Меня веруй те. В доме Отца Моего обителей много» (Иоан XIV, 1–2).

В псалме 71-м укажем на следующие пророчества о царстве Мессии на земле: ст. 7. «Во дни его процветет праведник и будет обилие мира»... ст. 11. «И поклонятся Ему все цари; все народы будут служить Ему»; ст. 12. «Ибо Он избавит нищего, вопиющего и угнетенного416, у которого нет помощника; ст. 13. «Будет милосерд к нищему и убогому, и души убогих спасет»; ст. 16–17. «Будет обилие... на земле. Будет имя Его благословенно вовек... И благословятся в Нем все племена земные»;… ст. 19. «И благословенно имя славы Господней вовек, и наполнится славою Его вся земля»!

В псалме семьдесят девятом признаются прямым пророчеством о Мессии стихи 15 – 20: «Посети виноград сей! Охрани то, что насадила десница Твоя, и отрасли, которые Ты укрепил Себе... Да будет рука Твоя над мужем десницы Твоей, – над Сыном человеческим, которого Ты укрепил Себе».

Псалом восемьдесят шестой, пророчествующий о рождестве Господа нашего Иисуса Христа (ср. пр. Михея V, 2).

Ст. 3. «Славное возвещается о тебе, град Божий»... ст. 5 «О Сионе же будут говорить: такой-то и такой-то муж родился в нем и Сам Всевышний укрепил его. (Ст. 6) Господь в переписи народов напишет: такой-то родился там».

Псалом восемьдесят восьмой есть также Мессианический, так как Давид есть прообразование Христа, и обещания Бога Давиду и народу Израильскому суть пророчества о царстве Мессии. Так ст. 3: «Навек основана милость... когда сказал Ты: (ст. 4) Я поставил завет с Избранным Моим, клялся Давиду, рабу Моему: (ст. 5) Навек утвержу семя твое, в род и род устрою престол твой». И далее глаголет Господь: (ст. 21) «Я обрел Давида, раба Моего; святым елеем Моим помазал его»... Ст. 27: «Он будет звать Меня: Ты Отец мой, Бог мой и твердыня спасения моего. Ст. 28: И Я сделаю его первенцем, превыше царей земли. Ст. 29: Вовек сохраню ему милость Мою и завет Мой с ним будет верен. Ст. 30: И продолжу вовек семя его; и престол его как дни неба». И ст. 37: «Семя его пребудет вечно и престол его как солнце предо Мною».

В конце этого псалма Ефама Езрахита с 39-го стиха молящейся падает духом, ибо псалом этот по-видимому начертан во времена тяжкие417, но обетования, высказанные в псалме, вечны и исполнение их совершилось лишь в Господе нашем Иисусе Христе.

Псалом девяносто третий. Ст. 3. «Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут?» Ст. 10. «Вразумляющий народы неужели не обличит, – Тот, кто учит человека разумению?» Ст. 14. «Ибо не отринет Господь народа Своего, и не оставит наследия Своего».

Ст. 19. «При умножении скорбей моих в сердце моем утешения Твои услаждают душу мою». Ст. 20. «Станет ли близь Тебя седалище губителей, умышляющих насилие вопреки закону?» Ст. 21. «Толпою устремляются они на душу праведника и осуждают кровь неповинную».

Очевидно, что стихи эти пророчество о том судилище, пред которым осужден на смерть Агнец Божий, Господь наш Иисус Христос.

Девяносто четвертый псалом, стихи 7–8, представляет также Мессианское пророчество: «Ибо Он есть Бог наш, и мы – народ паствы Его и овцы руки Его. О если бы вы ныне послушали гласа Его: не ожесточите сердца вашего... как в день искушения в пустыне»418.

И девяносто пятый псалом, хвалебная песнь Давида, в общем содержании своем заключает пророчество о царстве Мессии. Ст. 10 Скажите народам... Господь царствует!»... «Он будет судить народы по правде. Ст. 11. Да веселятся небеса и да торжествует земля... Ст. 13... Ибо идет, ибо идет судить землю. Он будет судить вселенную по правде, и народы по истине Своей».

Таковы и следующие четыре псалма: 96-й, 97-й, 98-й и 99-й, в которых славится грядущее царствие Божие. Все они псалмы радости: «Господь царствует!» «Воспойте Господу новую песнь; Господь царствует!» Воспойте Господу новую песнь; Господь царствует!» «Воскликните Господу вся земля!» «Во всех этих псалмах выражается твердое упование, что грядет царство Божие, царство правды, и что (пс. 99 ст. 3-й) «мы Его народ и овцы паствы Его».

Три псалма 104-й, 105-й и 106-й говорят о древней жизни Израиля, воспоминая, как он был в Египте и в пустыне. Но в псалме сто шестом надо обратить особое внимание на некоторые стихи, пророчествующие о Мессии. Так в ст. 10 говорится о блуждавших в пустыне (выше в ст. 4), что они: ст. 10, «сидели во тьме и тени смертной419, окованные скорбью и железом»... Ст. 13. «Но воззвали к Господу в скорби своей и Он спас их от бедствий их»; ст. 14. «Вывел их из тьмы и тени смертной и расторгнул узы их». Ст. 15. «Да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих». – И далее еще более замечательное пророчество: ст. 19. «Но воззвали к Господу в скорби своей и Он спас их от бедствий их». Ст. 20. «Послал слово Свое и исцелил их и избавил их от могил их»... Ст. 29. «Он превращает бурю в тишину, и волны умолкают».

В псалме сто восьмом Давид, говоря о себе, пророчествует между тем о Господе во плоти, говоря: «Ст. 2. Отверзлись на меня уста нечестивые и уста коварные»... ст. 3. «Отовсюду окружают меня словами ненависти, вооружаются против меня без причины». Ст. 4. «За любовь мою они враждуют на меня; а я молюсь!»

Стих 8-й этого псалма есть пророчество об Иуде предателе, как указал на то Апостол Петр (Деян. I, 16–20): «Да будут дни его кратки и достоинство его да возьмет другой»; и стих 17-й есть пророчество о предателе: «возлюбил проклятие, оно и приидет на него; не восхотел благословения, оно и удалится от него»420.

В стихе 25-м того же псалма Давид (как в псалме 21-м, ст. 8) произносит бессознательно пророчество о Господе, пригвожденном ко кресту, говоря: «Я стал для них посмешищем: увидев меня, кивают головами своими»421.

Псалом сто девятый, о котором мы еще будем говорить, есть полное Мессианское пророчество в каждом стихе своем. Здесь мы только напомним, что он начинается: «Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих». В псалме этом, принадлежащем Давиду, нет места самому Давиду; он совершенно забывает о себе: духовные очи его видят одного только Мессию в славе.

Все псалмы с 110 по 117 включительно, надписанные «Аллилуия», заключают в себе выражения, имеющие Мессианское значение. Таковы: «Дела рук Его истина и суд». «Правда Его пребывает вовек». «Хвалите рабы Господни, хвалите имя Господне». «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу». «Объяли меня болезни смертные; муки адские постигли меня... тогда призвал я имя Господне: Господи! избавь душу мою»! «Возвратись, душа моя, в покой твой; ибо Господь облагодетельствовал тебя». «Чашу спасения прииму и имя Господне призову». «Хвалите Господа все народы, прославляйте Его все племена».

Но всех замечательнее из названных псалмов сто семнадцатый. Он начинается словами: «Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его». В псалме этом высказываются чувства радости, приличествующие лишь Евангельским событиям. «Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!» восклицает Псалмопевец в духовном предвидении великой радости рождества Христова и славного Его воскресения «Да скажет ныне дом Израилев: Он благ, ибо вовек милость его. Да скажет ныне дом Ааронов: Он благ, ибо вовек милость Его! Да скажут ныне боящиеся Господа: Он благ, ибо вовек милость Его» (ст. 2 –4). «Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни» (ст. 17). «Вот врата Господа; праведники войдут в них. Славлю Тебя, что Ты услышал меня, и соделался моим спасением» (ст. 20–21).

«Камень, который отвергли строители, соделался главою угла. Это от Господа и есть дивно в очах наших» (Ст. 22–23, Матф. XXI, 42 и парал.).

Наконец ст. 26-й: «Благословен грядущий во имя Господне!»422, – то восклицание, которым приветствовал народ царя кроткого, входящего в Иерусалим. Самое это приветствие доказывает во-первых, что оно считалось Мессианским приветствием, и во-вторых, что в эту минуту народ признавал Господа нашего Иисуса Христа Мессией и царем.

Этим псалмом мы и заключаем перечень псалмов, особенно носящих характер пророчеств Мессианских. Но и в других псалмах есть беспрерывные проблески пророческих видений о Мессии и царстве Божием и намеки на Евангельские события. В виде примера мы укажем на следующие псалмы и выражения в них:

В псалмах 4-м конечно надо считать Мессианским пророчеством ст. 4-й: «Знайте, что Господь определил для Себя святого Своего».

В псалме 5-м, ст. 10–11 слова: «нет в устах их истины, сердце их пагуба, гортань их открытый гроб, языком своим льстят» – конечно могут быть применены к книжникам и фарисеям во время Евангельских событий.

В псалме VII 9 «Господь судить народы» и IX, 9–11 «Господь будет судить вселенную»... «Господь будет прибежищем угнетенному» – есть вера в грядущее царствие Божие, как в указанном нами выше псалме 71-м.

Приведем еще выражения псалмов: 12-го, ст. 4: «Просвети очи мои, Боже, да не усну я сном смертным»; 16-го, ст. 15: «А я в правде буду взирать на лице Твое; пробудившись буду насыщаться образом Твоим»423; или 17-го, ст. 5–7: «Объяли меня муки смертные... сети смерти опутали меня... и к Богу моему воззвал. И Он услышал от святого чертога Своего голос мой и вопль мой дошел до слуха Его»... Или 18-го, ст. 5: «По всей земле проходить звук их и до пределов вселенной слова их».

Можно еще указать на псалом 37-й, в котором страдания Давида грешника (ст 19) прообразуют однако страдания невинного Агнца Божия, приносимого в жертву за грех мира.

В псалме 40-м, ст. 10 находится пророчество о предателе: «который ел хлеб мой, поднял на меня пяту».

Псалом 41, ст. 11 опять напоминает ругательства Иудеев над Распятым.

В псалме 42, ст. 5 есть выражение совершенно христианское: «Что унываешь, душа моя?... Уповай на Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего».

Пс. 43, ст. 12 и 23 (ср. Римл. VIII, 36) пророчествует о первых христианах, хотя начертан для изображения бедствий народа (по всей вероятности во времена Маккавеев, или переделанный для этого времени): «Ты отдал нас как овец на снедение... за Тебя умерщвляют нас всякой день».

Псалом 46-й предвидит славу Мессии: «Восплещите руками все народы»... Бог воцарился над народами; Бог воссел на святом престоле Своем».

В псалме 48-м ст. 16 есть выражение чрезвычайно замечательное, тем более, что и ранее его (ст. 8–10) и после него (ст. 20) мы находим как бы неведение будущей жизни. Ст. 20-й говорить напр:. «Но человек пойдет к роду отцов своих, которые никогда не увидят света». Между тем в указываемом нами стихе 16-м есть ясно выраженная надежда будущей жизни: 16. Но Бог избавит душу мою от власти преисподней когда примет меня«. Мы уже ранее говорили, что в псалмах, – в особенности не Давидовых, как этот, принадлежащий сынам Кореевым, – светлые лучи откровения, пробивающиеся сквозь неясность представления о будущей жизни, закрываются потом облаками сомнения и упадка духа.

В псалме 66-м мы отметим несколько раз повторенную надежду, что все народы будут хвалить Господа и участвовать в всеобщей радости. «Освяти, Господи, нас лицом Своим, дабы познали на земле путь Твой, во всех народах спасение Твое» (ст. 2–3). Псалом 67-й ст. 2 – 4 заключает в себе мысли, пророчески вещающие о победе воскресшего Господа над врагами Его, из которых главные суть ад и смерть: «Смерть, где твое жало! ад, где твоя победа!»424. Ибо, – как сказал Господь: «Я видел сатану, спадшего с неба как молнию»; и далее: «все предано Мне Отцом Моим»425.

Стихи псалма 67-го всем нам известны: «Да воскреснет Бог и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его»... Псалом этот начертан Давидом, вероятно как и 23-й, по поводу перенесения кивота завета в Иерусалим426, и в нем выражается великая радость, прообразующая будущую радость христианскую427. В нашей Православной Церкви мы восклицаем словами Давида. «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!» в великий радостный день празднования Воскресения Христова на утрени. Мы произносим эту песнь немедленно после радостного восклицания: «Христос воскресе из мертвых; смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!»

В 72-м псалме мы находим надежду так выраженную: ст. 24. «Ты руководишь меня светом Твоим и потом примешь меня в славу»428.

В псалме 84-м есть прикровенное пророчество о рождестве Господа и Спасителя нашего в стихах: 9. «Господь Бог скажет мир народу Своему»... 10. «Так близко к боящимся Его спасение Его, чтобы обитала слава в земле нашей!» 11. «Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются». 12. «Истина возникнет из земли и правда приникнет с небес». 13. «И Господь даст благо»... 14. «Правда пойдет пред Ним и поставит на путь стопы свои».

В псалме 85 в ст. 13 опять несомненная надежда будущей жизни в словах: «Ты избавил душу мою от ада преисподняго».

Псалом 90-й «Живый в помощи Вышняго», не заключая в себе прямого пророчества о Мессии, приуготовляет душу к христианскому упованию на милость Всевышняго с полным преданием себя воле Божией, так что псалом этот совершенно рисует состояние души верующего христианина.

В псалме 115-м мы отметим стих 3-й, пророчески вещающий о священном таинстве Евхаристии: «Чашу спасения прииму и имя Господне призову», и ст. 6-й, пророчествующий о прославлении имени Христова мучениками за веру: Дорога в очах Господних смерть святых Его»

«Хвалите Господа все народы!» восклицает маленький псалом 116-й.

Мы не полагаем возможным исчерпать все пророчества, заключающиеся в Псалтире, кратким перечнем, сделанным нами. Но приведенного нами достаточно, чтобы доказать, что весь Псалтирь есть в совокупности своей великое Мессианское пророчество, независимо от своего нравственного и исторического значения.

Но мы хотим еще остановить особое внимание читателя на трех псалмах, как бы заключающих в себе сущность Мессианских пророчеств не только Псалтиря, но и всех ветхозаветных книг. Псалмы эти XXI, XLIV и CIX.

Мессия униженный и страдающий; Мессия прославленный и встречающий Свою невесту (Церковь); Мессия вечно присущий славе предвечной, Царь мира и Священник вечный, вознесший с Собою человека на небо: таково содержание этих трех псалмов. К ним мы присовокупляем (как мы видели выше) псалом II и пс. XV.

Псалом XXI

О псалме двадцать первом мы уже говорили выше, но мы считаем нужным еще раз внимательно остановиться на нем и указать на ясность его пророчеств Евангельских событий.

В XXI псалме изображен устами Давида поруганный, измученный, оскорбленный, страдающий праведник. Слова Давида говорят о нем самом, но они, рисуя его угнетенное состояние духа, не могут однако применяться к Давиду в буквальному реальном смысле. Жилы его не растягивались, ноги и руки его не были пронзены острыми орудиями, об одежда его не метали жребия. Слова эти были символическою картиною его нравственной скорби, но соделались они буквально истиною в самом ужасном, реальном ее исполнении только в страданиях и смерти на кресте Господа нашего Иисуса Христа.

И действительно, проследим весь псалом429, опуская те стихи, которые не имеют прямого приложения к истинному Мессии, Господу нашему Иисусу Христу.

Надпись псалма сама по себе останавливает внимание: «При появлении зари». Какое бы ни было историческое происхождение этой надписи, но для всякого, кто памятует о значении «дня Божия», заря является символом новой жизни. Это тот рассвет, о котором так величественно сказал Апостол: «Хорошо что вы обращаетесь к Нему, Сыну Божию, как к светильнику, сияющему в темном месте, пока не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших» (2Петр. 17–18; 19).

Первые слова псалма 21-го: «Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня!» Эти слова произнесены, – как мы знаем, – с креста Господом нашим Иисусом Христом, когда Он, Сын Божий и вместе с тем Сын человеческий, в томлении души человеческой430, возносил к Богу Отцу глас скорби человеческой, принося в жертву справедливости Божией как человек Себя за грехи мира по любви Своей – Божией.

В стихе 8 и 9, как мы уже указывали, ясное пророчество Евангельских событий: «Все видящие меня ругаются надо мною; говоря устами, кивая головою: он уповал на Господа; пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему»431.

Стихи 13 и 14. «Множество тельцов обступили меня; тучные Васанские окружили меня. Раскрыли на меня пасть свою, как лев, алчущий добычи и рыкающий». Прочтем Евангелие: «Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят!432.

С 15-го стиха по 19 псалом рисует такие страдания, которые осуществились только в крестных страданиях умиравшего на кресте возлюбленного Господа нашего Иисуса Христа.

«Я пролился как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось как воск, растаяло посреди внутренности моей».

«Сила моя иссохла как черепок; язык мой прильпнул к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной».

«Ибо псы окружили меня; скопище злых обступило меня; пронзили руки мои и ноги мои».

«Можно было бы перечесть все кости мои. А они смотрят, и делают из меня зрелище».

«Делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий».

В опыте изучения Евангелия св. Иоанна Богослова мы сблизили эти слова псалма с Евангельскими событиями, как они рассказаны в XIX главе Иоанна и у трех других Евангелистов. Там мы указывали и на медицинские авторитеты, которые изучали страдания, естественно долженствовавшие сопровождать крестную страшную кончину, предшествуемую продолжительной мучительной агонией. Люди науки указывают на страшную жажду, на иссушение всех покровов, на невыносимую тоску, сопровождающую вытягивание всех мускулов и расширение всех кровеносных сосудов, на обнажение всех костей, выступающих сквозь натянутую кожу433. Все это вместе составляем такую картину страданий, которую не превзойдут никакие страдания других изобретенных злобою человека казней, ибо все они кончают жизнь человека быстрее, чем казнь крестная.

Кроме того слова псалма, говорящие о стоящих окрест и смотрящих на картину страданий как на зрелище, исполнены буквально, как исполнились буквально слова о делении риз и метании жребия о хитоне434. К этому мы прибавим еще сближение 15-го стиха этого псалма с словами Евангелиста Луки о борении в саду Гефсиманском: «И находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его как капли крови, падающие на землю» (Лук. XXII, 44) К этому состоянию могут относиться слова стиха 15-го: «Я пролился как вода». Но эти же слова являют уму и другое воспоминание: «И один из воинов копьем пронзил Ему ребра, тотчас истекла кровь и вода».

А слова стиха 16-го псалма: «Ты свел меня к персти смертной», произнесенные Давидом, остававшимся в живых, и притом человеком смертным, получают настоящее свое значение только когда они произнесены о Богочеловеке, восприявшем смерть по собственной воле Своей: «Се иду исполнить волю Твою, Боже», как предрек другой псалом435.

С 23-го стиха псалом внезапно переходит к ликованию. Тайна крестной смерти Мессии не открыта Давиду. Псалом, описав страдания крестные с поразительною ясностью, не видит кончины Страдальца, не слышит великого слова «Свершилось», которым указывалось окончание великого дела Милосердия и Любви436. Но псалом видит славу и торжество Мессии: «Буду возвещать имя Твое братиям моим, посреди собрания восхвалять Тебя» (Пс. XXI, 23). В других псалмах, как напр. в ХV-м ст. 10, Псалмопевец провидел и предвозвещал воскресение Господне: «Не оставишь души моей во аде, и не дашь Святому Твоему увидеть тления»437. Но в этом 21-м псалме Давид, не говоря о воскресении, прямо переходит к той радости, которая предвещала радость учеников, узревших Господа после воскресения. «Боящиеся Господа, – восклицает он (ст. 2 4), – восхвалите Его!»... (Ст. 26) «О Тебе хвала моя в собрании великом!» (Ст. 27) «Да восхвалят Господа ищущие Его; да живут сердца ваши вовеки». (Ст. 28) «Вспомнят и обратятся к Господу все концы земли и поклонятся пред Тобою все племена язычников». (Ст. 29) «Ибо Господне есть царство, и Он владыка над народами».

В псалме 21-м обратим еще внимание на ст. 25-й: «Он не презрел и не пренебрег скорби страждущего, не скрыл от него лица Своего, но услышал его, когда сей воззвал к Нему». Во-первых это есть пророчество о страждущем Мессии, глаголавшем на кресте: «Боже Мой! Боже Мой! зачем Ты Меня оставил», – и «Отче, в руки Твои предаю дух Мой!»438. Бог Отец слышит глас Богочеловека и восприемлет дух Его человеческий, чтобы в Нем успокоить все человечество. Во вторых в ст. 25-м есть пророчество об искупленном человеке, верующем в Иисуса Христа, Искупителя нашего, которого вопль о спасении слышит Господь Иисус, сказавший: «грядущего ко Мне не изжену вонь»439; «приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Аз упокою вас»440. «Без Меня не можете творить ничего»441.

Мы видим, что псалом переносит мысль внезапно от страдания к радости и славе, переход этот вполне понятен только тогда, когда псалом разумеется как пророчество о Господе нашем Иисусе Христе. Еще яснее выступает подобное же пророчество в ближайшем, чем Давид, по времени к Евангельским событиям пророке Исаии, когда он говорит в последних стихах главы LIII и первых стихах главы LIV: «Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное442, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его... Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих, и грехи их на Себе понесет. Посему Я дал Ему часть между великими... за то, что предал душу Свою на смерть и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих, и за преступников сделался ходатаем» (Исаии LIII, 10–12).

В LIV, 1 пророк Исаия предается ликованию: «Возвеселись неплодная, нерождающая»... говорит пророк будущей супруге Христовой – Церкви, которая представляла не народ, связанный кровными плотскими узами, – как ветхозаветная церковь, – а собрание верующих, соединенных лишь духовными узами, и которые «не от крови, ни от хотения мужа, но от Бога родились». К этой неплодной по плоти, нерождающей по человеческому естеству супруге Царя обращается пророк (LIV, 5), говоря: «Ибо твой Творец есть Супруг твой; Господь Саваофе имя Его, и Искупитель твой, – Святый Израилев; Богом всей земли назовется Он». Мы сейчас перейдем к псалму 44-му и позже к Песни Песней, в которых изображается священный брак Церкви с вечным Женихом ее – Христом.

Здесь мы окончим замечанием, что в стихах 27 и 28 рассматриваемаго нами 21-го псалма мы видим пророчество о тех последствиях проповеди христианской, кои были причиною, что народы познали милосердие и любовь Христову. «Да едят бедные», говорит псалом, пророчествуя о началах, на которых основана Апостолами Христова община. «Вспомнят и обратятся к Господу все концы земли и поклонятся пред Тобою все племена язычников», пророчествует Давид, провидя проповедь всем народам, «ибо Господне есть царство» (ст. 29)... Приидут и будут возвещать правду Его людям, которые родятся, что сотворил Господь» (Пс. 21-й ст. 32).

Псалом XLIV

Мы говорили уже выше, что псалом сорок четвертый представляет ту же мысль, как и таинственная Песнь Песней Соломона. Господь Бог любит народ Свой, как жених любит невесту свою под условием неизменной верности ее: «ибо Я Господь Бог твой, Бог ревнитель»443. В основании этой символистики лежит закон о браке, произнесенный Богом444, и данный человечеству в отличие от общего закона воспроизведения себе подобных тварей у всех животных. Закон этот состоит в том, что два существа человеческие, мужчина и женщина, исполняя закон общий, связуются однако не случайно и временно, а отдают себя друг другу на всю жизнь, и притом не одною плотью, а главнейше духом, знаменуя в этом соединении первую ступень к царствию Божию, царствию любви и правды и составляя вдвоем и вместе с своею семьею малую церковь Божию445.

Это таинственное, преимущественно (и до конца жизни) духовное сочетание мужчины и женщины, как основание священного учреждения семьи и первообраз Церкви446, взято за основание в символистике ветхого завета, когда изображаются отношения Бога завета к народу обетования и Мессии – к искупленному Им человечеству, и Его вечная любовь к нам. Христианство вполне уяснило смысл этих еще таинственных в ветхозаветной церкви сказаний – как псалом 44-й и Песнь Песней, говоря о браке устами св. Ап. Павла: Тайна же сия велика есть; аз глаголю о Христе и о церкви» (Ефес. V, 32).

С этой точки зрения надо рассматривать и сорок четвертый псалом, который многие из ученых приписываюсь Соломону, с прямым Мессианским значением. Надпись этого псалма у нас с Еврейского следующая: «Начальнику хора на (музык. орудии) Шошан. Учение. Сынов Кореевых. Песнь любви».

Надобно сказать, что в некоторых западных переводах447 отстаивают другое значение надписи, а именно: «Начальнику музыкантов, на Шошаним, для сынов Кореевых. Машиль (наставление или учение). Песнь любви». Некоторыми слово Шошаним переводится словом лилии: но означает ли это слово музыкальный инструмент, или имеет символическое значение – это остается неразъясненным. Тоже слово Шошаним встречается однако в надписаниях псалмов 68-го и 79-го, по-видимому с значением музыкального орудия, хотя некоторые писатели (и м. пр. каноник Кук в Speaker""s Bible) высказывают предположено, что может быть упоминание о лилиях намекает на девственную чистоту невесты и подруг ее; или же дает указание известной в народе мелодии песни, которая пелась при свадебных обрядах, величая чистоту невесты и уподобляя ее лилии.

Мы еще обращаем внимание в надписании псалма на слово Машиль, предшествующее выражению «песнь любви». Оно по нашему мнению указывает на таинственное учение, заключающееся в песни любви.

Первый стих псалма, – по нашей нумерации 2-й, – прямо указывает на образ появления псалма. Он не сочинялся, не придумывался: он был плодом высшего священного вдохновения: «Излилось из сердца моего слово благое», говорит Псалмопевец, которого многие считают самим Давидом, переводя, – как мы видели выше, – надписание «для сынов Кореевых».

«Излилось из сердца моего слово благое», слово благодати и истины, ибо псалом этот признавался всегда Мессианским448, предрекающим пришествие Того, Которым принесены в мир благодать и истина.

Слово, кипевшее как ключ живой воды в душе Псалмопевца, настолько овладело им, – мысль его изливалась в словах, столь быстро следовавших одно за другим, – что он говорит о языке своем: «язык мой трость скорописца449». Он поэтому и говорит выше: «излилось» слово мое благое.

«Песнь моя о Царе (ст. 2), говорит он и потом, обращаясь к Царю, восклицает: ст. 3. «Ты прекраснее сынов человеческих; благодать излилась из уст Твоих; посему благословил Тебя Бог на веки».

Останавливаясь на этих выражениях, мы ясно видим, что они относятся к Царю вечному – Мессии, а не к одному из исторических царей Израиля. Это так и признавалось уже раввинами Иудейскими, но мы, христиане, к кому же кроме Господа нашего Иисуса Христа можем отнести пророческие слова псалма «благодать излилась из уст Твоих», памятуя вообще Евангелие и даже тожественное выражение о Господе в Евангелии Луки IV, 22: «и дивились (даже неверующие) словам благодати, исходившим из уст Его». И о ком же, кроме Господа Иисуса, можно было сказать: « посему благословил Тебя Бог на веки», и в конце псалма: (ст. 18) «посему народы будут славить Тебя вовеки и веки».

С 4-го по 9-й стих включительно Псалмопевец славословит Мессию и воспевает Его деяния и славу.

Ст. 4. «Препояшь Себя по бедру мечом Твоим, Сильный, славою Твоею и красотою Твоею».

Ст. 5. «И в сем украшении Твоем поспеши, возсядь на колесницу ради истины и кротости и правды, и десница Твоя научит Тебя дивным делам».

Сравнивая с стихом 4-м слова пророка Исаии XXXIII, 17, говорящие несомненно также о Мессии: «глаза твои увидят Царя в красоте Его», – мы видим, что эти выражения не могут относиться ни к кому, кроме Ожидаемого, Царя славы, ибо «Господь Царь наш», – как говорит пророк Исаия (id. ст. 22).

Красота, о которой говорит псалом, есть красота человеческая, но высшая, освященная небесною славою Бога воплощенного, «обожившаго тело человеческое», по выражению Григория Богослова. Меч, которым!» препоясывает Себя Мессия, есть слово Божие450. – В сем украшении Твоем поспеши, – восклицает Псалмопевец, – ради истины и кротости и правды воссесть на колесницу. Другими словами: ради ожидаемого царствия Твоего, ради скорейшего воцарения правды и истины и кротости, начни скорее царствовать над нами. Это тот же вопль алчущего правды, который вырывается в Откровении XXII, 20: «ей гряди, Господи Иисусе»! – с тою разницею, что ветхозаветный пророк не мог видеть столь ясно Мессию, как видели Его царство кротости и истины ученики Господа нашего Иисуса Христа. Истина и кротость и правда – не суть ли это те вечные неизменные признаки, по которым мы можем узнать в Псалме царствование Господа нашего Иисуса Христа, глаголавшего: «Возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим» (Матф. XI, 29)451.

«Десница Твоя научит Тебя дивным делам», продолжает 5-й стих. Сравнивая с этим другой Мессианский псалом XV, стих 8-й: «Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня», и вспоминая священные слова Господа Иисуса Христа, что Он творит дела Отца», и что Он и Отец одно452. – мы разумеем, что прикровенное выражение «десница Твоя научит Тебя дивным делам», – знаменует в будущем значение Мессии, «одесную которого (как человека) был Бог, т.е. дела Которого суть дела Божии. В пояснение мы приведем еще ст. 5-й псалма 109-го, в котором именно о Мессии говорится: «Господь одесную Тебя». «Дивные дела» суть победа над врагами, что и выясняется следующим стихом 6-м:

(Ст. 5... «десница Твоя научит Тебя дивным делам»). Ст. 6: «Остры стрелы Твои, Сильный; народы падут пред Тобою, – они (стрелы) в сердце врагов Царя».

И стрелы «Сильного», как меч Его, суть слово Его, слово Божие, животворящее для верующих, но и смерть врагам Господним, ибо, как говорит Апостол Павел о проповеди Евангелия: «мы Христово благоухание Богу в спасаемых и в погибающих: для одних запах смертоносный на смерть; а для других запах живительный на жизнь» (2Кор. II, 15–16)453.

Следующие три стиха – 7, 8, 9 рисуют Мессию после победы над врагами: царство Его утверждено на веки; суд правды Его управляет миром. Он есть источник всякой истины в мире. Последний из этих трех стихов рисует земную славу жениха, говоря об одеждах Его и о чертоге. Этот стих относится к Мессии, как к Жениху, готовящемуся встретить и ввести в чертог Свой невесту Свою.

Ст. 7. «Престол Твой, Боже, вовек; жезл правоты – жезл царства Твоего».

С. 8. «Ты возлюбил правду и возненавидел беззаконие; посему помазал Тебя, Боже, Бог Твой елеем радости более соучастников Твоих».

Ст. 9. «Все одежды Твои как смирна и алой и кассия; из чертогов слоновой кости увеселяют Тебя».

В седьмом стихе слово о вечности престола Мессии, которое мы находим и во 2-м стихе псалма 92-го454, заключает в себе понятие о вечности и в прошедшем как в будущем. Личность Мессии сливается по существу Своему с личностью Иеговы, Бога Завета. Мы видим хотя весьма еще прикровенное, но несомненное для нас открывающееся пророчество в Ветхом Завете о едином существе Отца и Сына Божия единородного, «единосущного Отцу, Им же вся быша»; «Иже от Отца рожденного прежде всех веков».

Это же пророчество на земле было благовествуемо Архангелом Гавриилом Пресвятой Деве Богородице в следующих словах: «И вот родишь Сына и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышняго, и даст ему Господь Бог престол Давида, отца Его, и будет царствовать над домом Иакова455 вовеки и царству Его не будет конца»456.

Благовестие Ангела относится к будущему; но догмат предвечного рождения Сына Божия, воплотившегося в известное время на земле, хотя существующего от вечности, – высказан в Богом вдохновенных словах Евангелиста Иоанна: «Вначале было Слово»... указавшего, что это предвечно рождаемое Слово был именно тот «свет истинный... который пришел в мир»... «И Слово стало плотью и обитало с нами» (Иоан. I, 1–14). Таким образом связуются пророчества Ветхого Завета о предвечном и бесконечном царстве Мессии, Сына Божия, с исполнением сих пророчеств в Господе нашем Иисусе Христе. «Престол Твой, Боже, во веки!» восклицает изучаемый нами псалом, и далее: «Жезл правоты жезл царства Твоего». Это жезл Судии и Пастыря: «Ты поразишь их (народы) жезлом железном» (Пс. 2-й ст. 9), и «Аз есмь Пастырь добрый» (Иоан. X, 11).

В восьмом стихе помазание елеем радости «более соучастников Твоих» есть указание во-первых на значение Мессии как Помазанника по преимуществу. Он есть высший Помазанник, Христос, Которого только прообразовали все другие помазанники – первосвященники, пророки и цари, бывшие ранее Его. Во-вторых это высшее помазание елеем радости Мессии есть прикровенное еще пророчество о Богоявлении в Крещении Господа нашего Иисуса Христа в водах Иорданских, которое Он воспринимал волею Своею от Иоанна Крестителя. Богочеловек Христос (Мессия) Иисус по человечеству Своему крестился в водах Иордана и по человечеству Своему восприял благодатное Крещение – не водою только, но Духом Святым, сшедшим с небеси457, Который освятил на служение не Сына Божия, единосущного Отцу, «Его же глас свидетельствование с небеси», – а Иисуса, – человека с душою и телом, отдававшего Себя и на служение и на великую жертву за все человечество458. Но сей человек был Сын Божий со Отцем и Святым Духом поклоняемый и славимый вовеки, вовеки.

Помазание елеем радости, как говорит 8-й стих псалма 44-го, поставлено в неразрывную связь с безусловной истиной и правдой, которые неразлучны с Мессией. Истина и правда, и любовь и ненависть к беззаконию (но не к грешнику, а к греху) суть отличительные признаки Мессии и Его царства.

В девятом стихе не все выражения нам понятны459, хотя может быть можно бы согласиться на перевод Вульгаты, который связует слова 9-го стиха «из чертогов увеселяют Тебя»... с следующим 10-м стихом: «дочери царей». Но оставляя в стороне эту фразу, мы обратим внимание, что царские одежды Мессии определяются не материалом, из которого они сделаны, а благоуханиями, так что мы думаем, что в словах псалма скрывается мысль об одеянии духовном460.

Семь предыдущих стихов с 3 по 9 включительно рисуют славу Жениха – Мессии; десятый стих, – составляющий переход к шести последующим стихам, обращенным к невесте, – изображает невесту, стоящую одесную Жениха в богатых царских одеждах. Ее окружают «дочери царей».

Невеста есть несомненно церковь Христова; но как будем мы разуметь окружающих ее дочерей царей? Мы решаемся высказать предположено, что Невеста Христова представляет собою весь христианский мир, всех верующих во Христа, окружающая же ее девы символизируют многочисленные отдельные церкви Христовы по племенам, языкам и народам461, но которые все сливаются в одном лице Невесты Христовой, стоящей одесную Жениха. Мы берем смелость сделать и другое близкое к этому предположение, что и в Притче о десяти девах (Матф. ХХV), независимо от значения этой притчи для отдельных душ человеческих, заключается другое значение о церквах, из которых некоторые, хотя и считают себя невестами Христовыми, по не суть Его, не обладая дарами Духа Святаго, утратив елей или благодать милосердия и смирения и веры и ставя свои человеческие умствования вместо слов Господа нашего и вместо учения Его, Апостолов и вселенских Отцов Церкви. Так и в псалме 44-м мы полагаем, что подруги Невесты суть представительницы отдельных церквей. Все они сливаются в общем представлении Невесты Христовой, но, живя и отдельною жизнью, могут отделиться от нее и видеть пред собою брачную храмину затворенною.

Все последующее стихи обращены к Невесте. Чрезвычайно величественно, торжественно и трогательно воззвание к ней следующих трех стихов:

Ст. 11. «Слыши, дщерь, и смотри и преклони ухо твое, и забудь народ твой и дом отца твоего».

Это первый завет каждой душе христианской и всему собранию верующих, которое называется Церковью: нет привязанности, нет уз земных, которые могли бы быть поставлены выше обязанностей наших к Богу462. Но, прибавим мы, мы выше видели, что правда и любовь суть основания царства Божия, и потому нет священных обязанностей чести, правды и любви, которые бы не были возложены на нас Богом. Забудь, Невеста, из твоего прошлого то, что не согласно с законами правды и любви, Богом тебе данными: «Забудь народ твой и дом отца твоего, Невеста!» для тебя отныне весь мир в Женихе; отдай Ему всю душу твою и все помыслы твои и все влечения твои и только тогда:

Ст. 12. «Возжелает Царь красоты твоей, ибо Он Господь твой и ты поклонись Ему».

Следующий стих 13-й заключает в себе пророчество о распространении Христианства среди язычников, типически представляемых «дочерью Тира». Она по-видимому избрана как представительница всего языческого мира с его богатством и блеском и языческою культурою, потому что соседний Тир находился в апогее своего величия во время начертания псалма и для Израильтян того времени представлял высший тип языческого развития, им известный.

Ст. 13. «И дочь Тира с дарами и богатейшие из народа будут умолять лице твое»463.

Этот стих пророчески переносит нас в тот исторический момент, когда среди роскошного и человечески высоко образованного и развратного языческого Греко-Римского мира, наследника Египто-финикийской цивилизации, появляется маленькое в начале общество людей бедных и неученых, но которые суть проповедники Того, Который принес в мир благую весть и любовь и истину. Это «малое стадо» и было Невестой Христовой. И богатые и сильные и мудрые языческого мира сознали пред проповедью бедных и неученых и нищету свою и безумие свое и бессилие свое, и принесли дары Невесте Христовой и пали пред нею, умоляя ее принять и их в число рабов Жениха.

Три последующее стиха (14–16) не обращены к невесте, но говорят о ней.

Стих 14-й представляет большие трудности: «Вся слава дщери Царя внутри; одежда ее шита золотом».

Мы прежде всего обратим внимание на то, что невеста Царя называется в этом стихе дочерью Царя, и именно великого Царя, которого она Невестой464. В стихе 10-м, когда о ней впервые упоминается, она не названа дочерью какого-нибудь другого царя, а прямо названа царицей; в 11 -м стихе псалом называете ее дочерью, не упоминая о том, чья она дочь, а в 14-м она называется прямо дщерью Царя, так что ясно, что 44-й псалом говорите не о человеческом браке, а о браке духовном, в котором Царь есть и Отец невесты и Возлюбивший ее465, ибо «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее... чтобы освятить ее, чтобы представить ее Себе славною Церковью» (Ефес. V, 25–27).

Затруднение при разумении 14-го стиха представляет следующее выражение: «вся слава дщери Царя внутри». Многие комментаторы так понимают это место, что слава невесты Господней тогда только обнаружится во всем блеске, когда она будет воспринята в небесное жилище, в ту храмину, которую уготовал некто Своей Господь (Ср. Иоан. XIV, 1–4 и Откр. XXI). Предлагают и другое толкование этого стиха, причем необходимо памятовать двойственность значения невесты Христовой, как отдельной души человеческой, и как Церкви Христовой.

Невеста в 14-м стихе одета в одежду, шитую золотом, а в 15-м сказано, что «в испещренной одежде ведется она к Царю». Сопоставляя с этими указаниями выражение: «вся слава дщери Царя внутри», можно разуметь эти стихи в совокупности так, что как ни великолепны одежды невесты, но высшая ее слава – чистое и непорочное состояние души ее, возвратившейся в то состояние невинности, в котором она вышла из рук Творца, вследствие чего она имеет право именоваться его дщерью и воспринимается в любовь небесную, Божию. Невеста Христова идет к Нему очищенною, «славною Церковью, неимущею пятна или порока, или чего-либо подобного... но святою и непорочною» (Ефес. V, 27).

Стихи 15 й и 16-й рисуют окончательный торжественный вход Невесты Христовой «в чертог украшенный» Спаса нашего. 15 и 16. «В испещренной одежде ведется она к Царю; за нею ведутся к Тебе девы, подруги ее. Приводятся с веселием и ликованием, входят в чертог Царя».

Мы выше говорили о значении дев, подруг невесты, которые символизируют совокупность душ христианских, наследовавших и имеющих наследовать спасение. Точно также отдельные христианские общины, соединенные общими узами любви, следуют за Невестой, изображающей совокупность их, и радуются общей радостью, представляя вместе и в лице Невесты весь спасенный Христом мир во все века и во всех народах. С веселием и ликованием входят они в чертог Царя: «ибо наступил брак Агнца и жена Его приготовила себя» (Откр. XIX, 7). «И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего... Се скиния Бога с человеками и Он будет обитать с ними» (Откр. XXI, 2 – 3).

Следующие два стиха, 17-й и 18-й, обращены к Мессии и изображают всю будущность Христовой церкви, возникшей на развалинах древне-Иудейской церкви и основанной на том краеугольном камне, который отвергли зиждущие и который сделался главою.

Ст. 17. «Вместо отцов Твоих будут сыновья Твои: Ты поставишь их князьями по всей земле».

Таково пророчество, глаголющее об отмене и упразднении ветхозаветной церкви и замене ее церковью новозаветною. Израильтянам принадлежали заветы и обетования, «и от них Христос по плоти, сущий над всеми Бог, благословенный вовеки» (Римл. IX, 5); но Он «пришел к своим и свои Его не приняли: а тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, – дал власть быть чадами Божиими» (Иоан. I, 11–12), так что «отцы» Израиля во времена Господа Иисуса не наследовали обетования466, а наследовали «сыновья» – не отцов, а наследовали: – «сыновья Твои, Господи!» – т.е. верующие во имя Твое. – «Ты поставишь их князьями по всей земле» указывает пророчески на владычество церкви Христовой, имеющей управлять миром.

Ст. 18-й составляет заключительные слова псалма 44-го. В них указывается на вечность Церкви Божией и на славу имени Христа Спасителя. Всем народам сделается известным священнейшее имя Мессии Искупителя и Царя славы; проповедь о Его благодеяниях наполнит мир, «взыщут Господа и на имя Его будут уповать все народы», как пророчествовали о том пророки и как исполнилось то в Христианской церкви:467.

Ст. 18. «Сделаю имя Твое памятным в род и род; посему народы будут славить Тебя во веки и веки».

Полагаем, что каждому ясно, что сорок четвертый псалом во всем объеме своем и духе своем и во всех частях своих может быть признан только Мессианским и не может относиться ни к каким земным событиям.

Псалом CIX

Псалом сто девятый вместе со вторым псалмом раскрывает нам высшие тайны воплощения Сына Божия.

Единосущный со Отцом и Святым Духом, Сын Божий, Единый Бог в Троице святой поклоняемый, в откровении, дарованном человечеству, славится в особой ипостаси Божества. Сей Сын Божий, вторая ипостась Святыя Троицы, благоволив из любви к человечеству Бога единого триипостасного принять на Себя образ и существо человека с душою и плотью, и став подобным нам человеком, просветил и очистил душу человеческую великой Жертвой Искупления и обожил468 самое тело человеческое, с которым Он вознесся на небо и воссел одесную Отца. Эту тайну, – хотя не вполне Давиду открытую, – провозгласил он в 1-м стихе 109-го псалма.

«Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих».

Читая эти таинственные слова, приводившие в недоумение Иудейских ученых469. мы познаем, что ветхозаветная церковь, храня эти слова как святыню и сознавая, что они несомненно относятся к ожидаемому Мессии, не могла однако понять истинного значения сих слов, ибо они разъяснены христианам, верующим в Господа нашего Иисуса Христа, лишь по воскресении Господа и вознесении Его на небо в образе и существе человека. Посему и Господь сказал пред Первосвященником: «отныне узрите Сына человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных»470.

Посему и святому Стефану первомученику дано было перед смертью видеть в поучение вокруг стоящим, славу Господа нашего Иисуса Христа, в образе человеческом стоявшего одесную славы Божией: «Стефан, будучи исполнен Духа Святаго, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, и сказал: вот я вижу небеса отверстые и Сына человеческого, стоящего одесную Бога»471.

Посему и муж Апостольский, св. Иустин мученик, прямо указывает, что первый стих псалма 109-го есть пророчество о вознесении Господа нашего Иисуса Христа472.

И действительно, к кому же могли бы относиться слова 1-го стиха псалма 109-го, кроме Бога воплощенного, Господа нашего Иисуса, против Которого по ст. 2 псалма 2-го «восставали цари земли и князья совещались», чтобы убить Его? Он – Мессия, Христос, вознесшийся на небо к престолу Божию. – Он – сын Давидов по плоти, но Сын Божий, Бог по существу и Господь Псалмопевца, восклицающего: «сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня»...

Потому и Господь наш Иисус Христос ставит книжникам вопрос о разумении 1-го стиха 109-го псалма (Матф. XXII, 41–46), поучая их тайнам высшим и вопрошая: «Если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему?» Книжники никогда не отрицали, что 109-й псалом есть псалом Мессианский, и что Давид говорит о Мессии. Господу угодно, чтобы и враждующее Иудеи поняли, что Давид видит вдохновением самого Господа Иисуса, сына его по плоти, но которого он признает своим Владыкой. Сему Иисусу, Сыну Божию и Сыну человеческому, Иегова, Бог Завета, глаголет: седи одесную Меня. – Этот же Иисус есть Тот же, которому в псалме II, 7 – 9, 12 Иегова сказал: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя. Проси у Меня и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе. Ты поразишь их жезлом железным... Служите Господу со страхом и радуйтесь перед Ним с трепетом. Почтите Сына!»

«Сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе не положу врагов Твоих в подножие ног Твоих» (109 ст. 1).

В совокупности всех этих слов и таинственных видений Псалмопевца вся будущность церкви Христовой на земле; в них предвидело необходимости борьбы во все дни ее существования, доколе Господь не «совершит суд над народами (пс. 109 ст. 6), о котором говорил на земле Господь наш Иисус Христос473.

В этих пророческих словах заключается и несомненность победы над врагами Мессии, Господа нашего Иисуса Христа, «Помазанника, Царя над Сионом» (Пс. II, 6), о которой победе Он, будучи на земле, не раз говорил ученикам Своим: «не бойся, малое стадо, ибо Отец ваш благоволил дать вам царство» (Луки XII. 32). «Созижду церковь Мою и врата ада не одолеют ея » (Матф. XVI, 18). «В мире будете иметь скорбь: но мужайтесь: Я победил мир» (Иоан. XVI, 33), и глубоко утешительные слова: «Се Аз с вами до скончания века. Аминь» (Матф. XXVIII, 20).

В стихе 2-м пс. 109-го: «Жезл силы Твоей пошлет Господь с Сиона: господствуй среди врагов Твоих», – мы находим ту же мысль, которая высказана в стихах 8–9 псалма второго: «Дам народы в наследие Тебя... Ты поразишь их жезлом железным». Но в псалме втором преобладает мысль о наказании тех, кои восстали «против Господа и против Христа Его», – в псалме сто девятом – мысль о господстве над народами, несмотря на противодействие врагов Господа. В псалме втором пророчествуется о наказании Иудеев, в псалме сто девятом – об овладении миром, несмотря на противодействие врагов истины и света. Овладение совершается «жезлом силы Господней». Святой Иустин мученик474 в одном из дошедших до нас сочинений указывает, что под жезлом силы Господней надо разуметь благодатное учение, проповеданное посланными Господом Апостолами, т.е. Слово Божие, «меч духовный» (Ефес. VI, 17), «Ибо, – как сказал своим Апостолам Господь, – Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить, ни противостоять все противящееся вам» (Луки XXI, 15).

«Господствуй среди врагов Твоих!» (ст. 2 пс. 109-го) Учение Господа нашего, учение любви и прощении истины, утвердилось среди врагов, среди языческого враждебного мира и среди может быть еще более враждебного мира скептицизма, отрицания всех верований и принципов и лжеумствования. Другими словами, – как мы видели и в 1-м стихе, – церковь Христова на земле была и будет церковью воинствующею, церковью борьбы против зла и лжи: ибо, как для всякой души христианской земная жизнь есть непрерывная борьба, – ибо без борьбы не может быть и победы, – так и для всего стада Христова борьба есть необходимость, предназначенная Господом Богом. Только в беспрерывной бдительности Церкви, только в ее неустанной работе о Христе в пользу стада Христова будет она жить той здоровою жизнью, которая ведет к совершенствованию, к приуготовлению к вечной радости. Такова вечная задача неумирающей Невесты Христовой, которую Христос встретит в чертоге Своем (Ср. 44-й псалом).

Пс. 109 ст. 3. «В день силы Твоей народ Твой готов в благолепии святыни» (первая половина 3-го стиха).

Образ Невесты Христовой в совокупности с приведенными выше стихами пс. 109-го, нами рассматриваемого, повторяется и в Откровении XIX, 6–8:

«И слышал я как бы голос многочисленного народа, как бы шум вод многих, как бы голос громов сильных, говорящих Аллилуия! ибо воцарился Господь Бог Вседержитель. Возрадуемся и возвеселимся и воздадим Ему славу: ибо наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. И дано было ей облечься в виссон чистый и светлый; виссон же есть праведность святых».

Жена Агнца, невеста Его (пс. 44-й), есть Церковь Христова; она же есть и «народ Господень, готовый во благолепии святыни», как говорит 109-й псалом; святыня же эта названа в Откровении виссоном чистым и светлым, который есть праведность святых.

Таково воинство, окружающее Царя Мессию, Господа нашего Иисуса Христа в славе Его.

Вторая половина 3-го стиха пс. 109 должна быть рассматриваема совокупно с стихом 4-м... Ст. 3-й (вторая половина) «Из чрева прежде денницы подобно росе рождение Твое»475.

Ст. 4. «Клялся Господь и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека».

Ст. 3-й переносит нас мыслью в вечность «прежде всех времен». Перед нами раскрывается великое таинство, на которое не только мы, но и Ангельские силы взирают со страхом и трепетом: «В начале бе Слово и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово. Сей бе искони к Богу. Вся тем быша, и без него ничтоже бысть, еже бысть»476. Бог Сын, предвечно рожденный, со Отцом и Святым Духом присно покланяемый, открывается человеку и Ангелам477. Воплотившись на земле, Он являет в Своем Лице человекам Бога невидимого, ибо «Бога не видал никто никогда: единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил». «Аз и Отец одно»478.

Прежде денницы, прежде появления света479 когда «земля была безвидна и пуста и тьма над бездною: и Дух Божий носился над водою»; иначе, ранее сотворения мира, раньше времени, «из недра»480, т.е. из самого существа Божия, совершается таинственное рождение Того, «без Которого ничтоже бысть еже бысть»: который «Свет от Света, Бог истинный от Бога истинного», и Которого дела суть дела Отца481, Сей есть Сын Божий, «рожденный прежде денницы», воплотившийся ради спасения нашего, Мессия, Слово Божие. Рождение Сына Божия не есть отдельное событие в ряду времен; это присущее Божеству свойство, и откровение об этой тайне в вочеловечении Сына Божия как благодатная роса оживило нравственно умиравшее человечество. «Оживут мертвецы Твои (Господи)... восклицает Исаия (XXVI, 19), – ибо роса Твоя роса растений, и земля извергнет мертвецов». «Подобно росе рождение Твое», говорить Псалом 109 ст. 3.

Сказав во вдохновенных словах о предвечном рождении Мессии, Сына Божия, Псалмопевец видит в откровении значение Мессии для человечества: «Клялся Господь... Ты священник вовек по чину Мелхиседека».

«Клялся Господь» не Сыну Божию, единосущному со Отцем, а клялся Господь Бог восприявшему на Себя образ и существо человеческие Мессии, сыну Давидову, Господу нашему Иисусу Христу, и в лице Его обещал всему человечеству, что отныне у человечества будет единый Он Царь-Первосвященник вовеки. В клятве сей успокоение человечества, – так как в ней тоже значение, как в словах Господа: «Аз с вами есмь до скончания века».

Клятва дается Владыкой и Царем всякого создания о том, что Первосвященником человечества сделается Господь наш Иисус Христос «навек по чину Мелхиседекову» Значение этого Первосвященства, – не на основании закона Моисеева, а на основании таинственного благословения, полученного Авраамом, «отцом верующих», – вполне разъяснено в главах VII по X послания к Евреям, с такою ясностью, что мы не осмеливаемся ничего прибавить к священным словам Богом вдохновенной книги, указывающей, что отныне Господь наш Иисус Христос есть Первосвященник вовек по чину Мелхиседекову. Мелхиседек же, «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда» (Евр. VII, 3). Поэтому многие признают в Мелхиседеке Сына Божия во плоти, благословлявшего в лице Авраама церковь всех верующих в мире482, ибо «верующие благословляются с верным Авраамом» (Галат. III, 9).

Ст. 5 псалма 109: «Господь одесную Тебя!» восклицает Псалмопевец, видя в Откровении Мессию; «Он в день гнева Своего поразит царей; (ст. 6) совершит суд над народами, наполнит землю трупами, сокрушит голову483 в земле обширной». Стихи эти рисуют нам победы Мессии, представителя на земле Иеговы, Господа, который всегда одесную Христа, ибо «Аз и Отец едино есма» (Иоан. X, 30)

Не все образы стиха 6-го нам понятны, но мы полагаем, что «сокрушить голову в земле обширной» соответствует выражению Быт. III, 15, в котором Господь Бог говорит змию, что «Семя жены»... будет поражать тебя в голову»; и также в послании к Римлянам находим пророчество Апостола Павла (XVI, 20): «Бог же мира сокрушит сатану под ногами нашими вскоре; и в послании к Евр. (II, 14): «Он (Господь) также восприял оные (плоть и кровь), дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола»; и в Откровении XII, 9–10: «И низвержен был великий дракон... И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его; потому что низвержен клеветник»...

Псалом заключается стихом 7-м, в котором по-видимому заключается пророчество о земной жизни Господа нашего Иисуса Христа и указание на то, что земная жизнь Его была условием победы – не для Него, а для человечества, как высказано в послании к Евреям, выше нами приведенном: «Господь восприял плоть и кровь, дабы смертью лишить силы... диавола».

Стих 7-й: «Из потока на пути будет пить и потому вознесет главу».

Заметим, что эти слова Мессианского псалма удаляют мысль о земном величии Мессии, которая у Иудеев вытеснила все другие о Нем представления. А между тем Мессия, как простой воин Иеговы, пьет из источника, находящегося на пути, т.е. несет все тягости и трудности пути; пьет символически из того же источника, из которого пьет все человечество, и «потому"484, говорит псалом, »вознесет главу«. Не погнушался Господь вкусить жизни человеческой, или, как говорит послание к Евреям (II, 11), «не постыдился назвать нас братьями».

Читатель видит, с какою ясностью очерчен пророчески образ Спасителя нашего и Господа Иисуса Христа вообще в Псалтири и в особенности в последних нами разобранных псалмах. Мы видели выше значение Псалтиря для души каждого верующего, как отвечающего всем порывам ее и дающего ей слова для выражения волнующих ее чувств. Мы видели значение Псалтиря для выражения чувств народных масс при Богослужениях; наконец мы пытались изучить его с точки зрения важнейшей, пророческой, глаголющей о спасении всего человечества Mecсией, и видели, как ясно пророческое видение Давида о «сыне Давидовом» по плоти, о Сыне Божием по существу, пришедшем спасти мир.

Глава X. Книга Иова

О книгах Соломоновых мы будем говорить ниже, после краткого очерка его жизни и царствования. Здесь же мы скажем несколько слов о книге Иова, которая в Еврейском каноне вместе с Псалтирем, с книгой Притч, с Экклезиастом, с книгой Песнь Песней и некоторыми другими книгами причисляется к отделу «Кетубим», что значит «Писание»485.

В перечне книг этого отдела Кетубим книга Иова занимает первое место, очевидно относимая преданием ко времени, предшествующему не только Псалтирю, но и Давиду. Мы ниже приведем несколько мнений относительно древности этой книги, здесь скажем только, что по всем данным она представляет картину жизни древнее учреждения в Палестине монархии и дает нам понятие о весьма древнем складе мыслей и воззрений на мир и на управляющие им нравственные законы.

Первое, что бросается в глаза в этой книге – это совершенное отсутствие в речах говорящих имени Бога Завета Иеговы486. Точно также нет во всей книге ни малейшего намека на обрядовый закон Моисеев. Жизнь, изображенная в книге Иова, есть жизнь патриархальная, пастушеская, подобная жизни Авраама и Исаака и Иакова. Нравственные законы и начала, высказанные в книге Иова, основаны очевидно не на Синайском откровении и законе, а на общих законах добра, открытых человеку Господом Богом и вложенных в сердце его при его сотворении и на так называемых законах Ноевых, разнесенных всеми племенами и народами по лицу всей земли. Книга Иова есть книга, очевидно начертанная вне народа, соблюдавшего закон Моисеев и является драгоценным памятником не только мыслей и думы народа, давно отделившаяся от предков народа обетования (хотя по-видимому родственного с ним по языку), – но является еще очевидным доказательством, что Дух Божий не оставлял и других племен земли, и что, говоря словами Апостола Петра: «во всяком народе боящийся Бога и поступающий по правде приятен Ему» (Деян. X, 35). Еще не следует упускать из виду, что самое принятие этой книги в Еврейский канон487 и упоминание об Иове у Иезекииля (XIV, 14) доказывает, что ненависть, которая развилась у Иудеев впоследствии и ко всем, не принадлежащим к их народу, не была известна разумным их предкам, и что Евреи признавали, что и среди других народов, населяющих землю, Господь Бог по милосердию Своему находите Своих избранных.

Книга Иова отличается глубиною и смелостью исследования отношений Всевышнего к Его созданию – человеку, – и обязанностей сего последнего к Богу, причем начертатель этой замечательной книги пытается выяснить те начала, на которых эти отношения зиждутся. Вся книга начертана языком сильным, оригинальным, полным величественных сравнений и оборотов, не лишенных изящества и грации; он, как замечают гебраисты комментаторы488, заключает в себе много архаических выражений и оборотов, подобные которым мы встречаем только в Пятокнижии и в древнейших дошедших до нас отрывках еврейской поэзии; в языке книги Иова встречается также много слов, никогда не бывших в употреблении в еврейском языке, но которых значение может быть разъяснено или из родственных еврейскому языков, или даже из древне-египетского языка489. Но с другой стороны в той же книге Иова находятся слова и обороты, принадлежащее весьма поздней эпохе, – говорят гебраисты (1. s. cit.) – и которые встречаются лишь в позднейших книгах Еврейского канона, указывая на установившееся уже влияние языка Арамео-Халдейского, которым говорили в Месопотамии и Сирии. Все это было причиною многих недоумений относительно этой книги. Весьма многие считали ее поздним еврейским переводом древней книги, оригинал которой написан был на языке не еврейском. Против этого мнения восстают несомненно те архаизмы, которые мы встречаем в книге Иова. Большая же часть комментаторов считает Иова книгою древнейшею, начертанною на древне-еврейском языке, но которая подверглась позднейшей переделке именно потому, что древнейший еврейский язык стал почти совершенно непонятным, и книга была переведена на язык времен Езры теми учеными, которые посвятили себя изучению древнего еврейского и родственных ему языков. Очень может быть, что именно при этой переделке книги впервые внесено было в текст имя Бога Завета Иеговы, но только в тех частях книги, в которых говорится о событиях и об эпифаниях, или о проявлениях воли и гласа Всемогущего. В речах же говорящих оставлено без изменения имя Всевышнего, известное и язычникам: Элохим.

Мы прежде всего рассмотрим вкратце содержание книги Иова.

Она начинается весьма таинственным сказанием: «сатана», – или, если перевести в точности это слово – «противник», «обошедши землю» (Иова I, 7) «пришел предстать пред Господа» (ст. 6). Он пришел предстать только, но не видеть Господа, замечает св. Григорий Нисский: «venit ut videretur a Deo, non ut videret Deim490. «Клеветник, – говоря словами Откровения (XII, 10), клевещет перед Богом нашим день и ночь». Господь слышит, как клеветник выражает пред Ним сомнение в искренности чувств Иова (I, 8) и объясняет его верность Богу и чистоту жизни тем, что Бог одарил его всеми благами земли и счастливою семейною жизнью. Между тем самый текст сказания об Иове удостоверяет (I, 1 и 8), что Иов был человек богобоязненный и непорочный. Клеветник же утверждает, что с лишением счастья и здоровья Иов не будет благословлять Бога.

Тогда Господу Богу угодно сначала (I, 12) отдать в руки сатаны земное счастье и богатство Иова, и когда оно исчезло и Иов благословил Бога (I, 21) и со смирением покорился воле Божией, тогда испытание Иова продолжено и Господу угодно было отдать в руки клеветника и здоровье Иова, с запрещением однако касаться «его души», т.е. жизни. Страшная форма проказы, – по-видимому элефантиазис, – поразила Иова. Жена Иова, разоренная, принужденная после богатой жизни наниматься в поденные работницы491, падает духом и советует Иову самоубийство. Совершенно верно мнение Дидима Александрийского492, что слова обезумевшей жены Иова суть наущение сатаны. Тогда Иов отвечает словами великого смиренномудрия: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать» (II, 10). На этом стихе кончается вступление в книгу Иова. От этого места начинается обмен мыслей между Иовом и пришедшими навестить его друзьями. В этом разговоре заключается замечательное исследование мудрецов того времени о настоящих коренных причинах нападающих на человека несчастий. Трое из пришедших к Иову друзей убеждены в том, что Иов человек грешный, скрывающий грехи свои под покровом лицемерия. Иов отрицает то, чтобы он был виновен пред Богом, но не может дать никакого объяснения, почему на него обрушилось бедствие. Четвертый из друзей Иова, младший летами остальных друзей его, Елиуй (Божий), начинает последним речь, в которой он проводит мысль, что человек не может и не смеет допытываться причины Божиих повелений, и что только Бог один знает то, что Он творит и повелевает. Елиуй обвиняет Иова не в том, что он грешен, а в том, что сердце его обвинило Бога в неправосудии (XXXV, ст. 2 и сл.) и не дождалось последующих Его действий и велений (id. ст. 16): «и тебя вывел бы Он из тесноты на простор», говорит Елиуй Иову.

Когда Елиуй кончает речь свою, тогда «возглаголал к Иову Господь из бури» (XXXVIII).

В сем откровении величественно рисуется могущество Творца и ничтожество человека; пред Иовом раскрывается красота и премудрость творения, ему указывается ряд явлений в мире, которых он объяснить не может; перед глазами его раскрывается действие сил, которые приводят человека в трепет; ему указывается животный мир, законы жизни которого не известны человеку. В заключение (главы XL и XLI) откровение указует человеку, что в бессилии своем он не имеет права судить о велениях Божиих.

Последняя XLII глава излагает ответ Иова, в котором он приносит покаяние, сознаваясь, что он говорил без разумения (1–6). Тогда Господь глаголет к трем старшим друзьям Иова, которые безрассудно обвиняли его во грехе и лицемерии. Им приказывается принести жертву за грех, так как они подверглись гневу Божию493: «и раб Мой Иов помолится за вас», глаголет Господь (ст. 8. И когда виновные принесли жертву и Иов помолился за них, то Господь простил им, «принял молитву Иова» (ст. 9).

Елиую не приказано принести жертвы, так как речь его по существу была правильна. После сего Господь возвращает Иову здоровье и счастье и дарует ему новую семью, и «после того Иов жил сто сорок лет... и видел правнуков своих до четвертого рода... и умер насыщенный днями» (ст. 16–17). Последнее указание потому для нас очень важно, что оно прямо указывает, что книга Иова начертана гораздо позже событий, которые она описывает; позже во всяком случае правнуков Иова и не ранее, как через полтора века после его бедствия и выздоровления.

Иов жил в стране Уц, как указывает первый стих книги. Почти нет сомнения, что страна так названная, носила имя первого на ней поселенца. В Библии мы находим имя Уц три раза во-первых в Быт. X, 23, – так назывался сын Арама, внук Сима; во-вторых у родного брата Авраама, Нахора, именем Уц назывался старший сын его (Быт. XXII, 23); и в-третьих, среди Хорреев, сынов Сеира, живших вместе с сынами Исава в Едоме, мы находим имя Уц, которым назывался один из внуков Сеира. Вероятнее всего кажется предположение, что страна Уц населилась во время выселения из нижней Месопотамии Семитов, вышедших оттуда частью вследствие притеснений Кушитов494, частью (как Авраам) вследствие отвращения, которое в них вселяло идолопоклонство и огнепоклонение Кушитских и Аккадских царств495. Некоторые западные комментаторы и исследователи496 полагают, что дал свое имя стране Уц сын Нахора, брата Авраама. Страна, в которой жил Иов, в переводе Семидесяти названа Аузитис. Лежала она, как полагают, на северо-восток от Идумеи и называлась позже восточным Гаураном497 или Auranitis. Часть этой страны по-видимому совпадала с древним Васаном498. Это была страна плодоносная и богатая, по которой проходила большая караванная дорога в Аравда и к пристани Ецион-Гаверу через Идумею. Предположение, что Иов был одним из потомков брата Авраамова, может объяснить, почему язык книги Иова почти тожествен с древне-еврейским языком. В каком отношении находились семиты, потомки Уца, к исполинам Васанского царства Ога, во время вступления в Палестину 12-ти колен Израильских, определить точно невозможно, но можно сделать достоверное предположение, что если Рефаимы Васанские были остатки доисторических племен, которых везде встречали племена исторические во время занятия всего огромного Азиато-Европейского континента, – то эти племена сливались с историческими племенами, гораздо более их развитыми и культурными, и исчезали с лица земли как отдельный народ, и как исчезли сыны Енаковы, и Рефаимы, и Зузимы, и Эмимы, оставив по себе память лишь в исполинском росте некоторых своих потомков499. Очевидно, что культурное семитическое племя в земле Уц, слившееся, или не слившееся с Васанскими Рефаимами, не утратило среди полукочевой, полуземледельческой жизни высших своих способностей. Племя это передает родственным ему потомкам Авраама замечательную по глубине мыслей книгу – или когда эти последние сели уже на земле, им Богом данной, – или же может быть еще ранее, в то время, когда Моисей был жив и шел с народом к Иордану, занимая земли Моава и Аммона и Ога Васанского. Мы потому делаем эту оговорку, что существует мнение500, – основанное на архаизмах, встречаемых в книге Иова, и на отсутствии (как мы говорили выше) упоминания о событиях Исхода и о Моисее, – что книга эта начертана ранее Моисея и может быть стала известна народу Израильскому ранее его вшествия в Палестину.

Обращаемся к тексту книги Иова.

Иов сидит на пепелище, покрытый язвами страшной болезни, в которой, – говоря словами книги Иова (XXXIII, 21), – «плоть пропадает, так что ее не видно, и выказываются кости, которых не было видно»501. К нему (II, 11) приходят друзья его, в числе которых вероятно и Елиуй, сын Варахиила, который начинает говорить лишь с главы ХХХII-й. Елиуй означает Божий; имя отца его Варахиил означает благослови Боже. Род свой Елиуй и его отец ведут от Вуза, второго сына Нахора, родного брата Уца (Быт. XXII, 21), и потому он носит прозвище Вузитянин, – происходя таким образом от одного родоначальника с Иовом, которого по всей вероятности можно считать потомком Уца502. Имена Елиуя и отца его свидетельствуют о благочестии семьи его, а речь Елиуя доказывает, что в семье его развивалось богомудрие и любовь к высоким размышлениям.

Другие друзья Иова, пришедшие к нему суть:

1) Елифаз Феманитянин. Имя Елифаз переводится различно: «Бог моя сила» (Oxford«"s teacher»"s Bible; names), и «Бог мое золото»503. Елифаз называется Фемапитянином и по всему вероятно есть потомок Исава, у которого был сын Елифаз и внук Феман (Быт. XXXVI, 4, 10, 11): по сравн. с 1 Парал. I, 36 и 45 этот Феман дал имя свое роду своему и самой земле, на которой род его поселился.

2) Вилдад, Савхеянин. Имя Вилдад переводится: «сын спора», или «раздора». Имя земли Савха отожествляется с именем Шуаха504, сыном Авраама и Хеттуры, которого потомки заняли местность на восток от Гаурана.

3) Софар; имя это значить воробей. Он в тексте еврейском назван Наамитянином, но в тексте LXX Минаитянином. Последнее чтение указывает на местность Маон, или Маан, на восток от Петры505.

Таким образом пред нами являются представители мысли жителей страны, лежащей на восток от гор Сеира, Мертвого моря и Иордана, связанные между собой общим происхождением от Авраама, общим языком, и сохранявшие очевидно монотеистический культ и предания о Едином Боге, Творце вселенной, праведном Судии и милосердном Промыслителе о человеке и человечестве. Очевидно еще, что это общество не пребывало в коснении мысли, но разрабатывало умом своим понятия о правде Божией, о грехе, о возмездии, о путях правосудия и милосердия Божия. Очевидно также, что мудрецы востока были сильно потрясены и встревожены известием о несчастиях, поразивших друга их Иова, – человека, славившегося на всем востоке благочестием, милосердием и справедливости. Мысли их были смущены, самые основы их кодекса правды были поколеблены рядом бедствий, обрушившихся на человека праведного. Вот почему (II, 12) они, увидя Иова на гнойном пепелище, «зарыдали и разодрали одежду и покрыли пылью голову свою». Им казалось, что под ними рушились все основы их жизни, что они потеряли путеводную нить ее. Полагая, что земное несчастие есть естественное последствие греха, и что при отсутствии греха не может быть земного несчастия, особенно в той ужасающей, безнадежной форме, в которой оно проявилось, разбив по-видимому окончательно всю жизнь Иова, – они во-первых теряют веру в праведность самого Иова, а во-вторых в них зарождается грызущее их сомнение в правильности своих убеждений, которые они однако силятся отстоять всеми силами. Увидев Иова; они (II, 13) «сидели с ним семь суток в молчании, ибо видели, что страдание его весьма велико». Наконец они начинают говорить и естественно направляют все силы ума своего, чтобы доказать, что теория их непоколебима и что Иов должен быть человек грешный.

Против этого возмущается Иов, и, как мы видели выше, один только Елиуй указывает на то, что старшие мудрецы неправильно обвиняют Иова и слишком торопятся признать несчастие Иова за наказание, – так как Бог может еще «вывести Иова на простор» (ХХХVI, 16).

Голос Всевышняго опровергает мысли старших мудрецов и налагает на них обязанность покаяния.

В духовной жизни древнего мира это было великое и важное откровение, запрещавшее раз навсегда признавать всякое человеческое горе и бедствие наказанием и признавать успех в земных делах наградой за праведность. В книге Иова открыто человеку, посредством сопоставления величия творения с ничтожностью человека и сил его, – что человек должен возлагать все свое упование, всю надежду свою на одного только Бога, и все посылаемое Им – и горе и радость – принимать с детским сердцем, веря, что только одному Богу известно, почему и для чего совершаются известные события. Гнев Господень на старших мудрецов с повелением принести жертву и просить, чтобы обвиненный ими Иов молился за них, имеет глубокое значение. На мудрецов возложено наказание весьма легкое, но с ним соединена великая радость сердца: с души их снято тяжелое бремя сомнения, им открыты судьбы Божии, пред ними раскрываются величественные пути справедливости Божьей, непохожей на узкие взгляды мудрования человеческого. Вдали сердце уже чувствует, что грядет Тот, который превыше всего поставить любовь. Конечно в книге Иова нет еще того ясного откровения о награде в вечной загробной жизни, которое даровано нам пришествием Господа нашего Иисуса Христа и воскресением Его: Иову возвращается только земное счастье, но тем не менее книга Иова открывает ветхозаветному человеку великие и дальние горизонты, запрещает ему судить о судьбах Божиих и о брате своем, готовить человечество к воспринятию грядущих откровений о высших истинах и вносит успокоение в души тех, кои с трепетом боялись потерять веру в справедливость.

Полагают, что книга Иова в особенности стала известна или изучалась с особенным вниманием во времена Соломона. Нет сомнения, что некоторые места Притч очень напоминают книгу Иова506.

Когда друзья Иова, видя бедствие Иова, сидели в глубоком горе, не открывая уст, – Иов сам первый начинает речь507. Он проклинает день, в который он родился, жалеет, что он родился на свет, желает смерти и жаждет загробного покоя508. В речах трех старших друзей Иова главная мысль, как мы говорили выше, что земные страдания и бедствия суть наказание за грехи и преступлены. Посылаются они для истребления тех, кои противятся Богу и не покоряются Его решению. Если грешник покается и обратится к Богу, то он может надеяться на восстановление мира в душе его и на возврат земного счастья. Но то несомненно для этих мыслителей, что самое несчастие есть уже доказательство совершенного греха509; и потому состояние души подвергшегося бедствию определяет его отношения к Богу. Применяя эти мысли к Иову, все три друга его возмущаются его горячностью и горечью его жалоб; они упрекают его в гордости и нечестии510. Они ставят ему в вину, что он не сознается в содеянном им преступлении и в грехах, увлекших его в бедствие; они высказывают ему, что у него нет ни познания Бога, ни веры в Него, и что самое утверждение его, – что он не совершил никакого греха, – равносильно хуле. Очевидно из самой горечи слов их, что они защищают теорию, которая для них дороже жизни, и которая, будучи поколеблена, повергнет их самих в сомнение и отчаяние. Они не только не могут, они не хотят верить в безвинность Иова, к которому обращены их резкие порицания.

Большая часть речей принадлежит Иову; кроме главы III, в которой он начинает речь свою воплем обиженного напрасно, слова его в ответ на речи и обвинения старших друзей его продолжаются в главах VI, VII, IX, X, XII, XIII, XIV, XVI, XVII, XIX, XXI, XXIII, XXIV, XXVI, XXVII, XXXI. Речь Иова необычайно величественна; мысли, им высказываемые, чрезвычайно возвышенны. На это есть указание в самой книге Иова, ибо некоторые главы (напр. XXVII, 1; XXXI, 1) начинаются словами: «и продолжал возвышенную речь свою Иов».

Мы напомним, что во вступлении вопрос о Иове был поставлен так: сатана утверждал, что Иов, лишенный всего, не будет благословлять Бога (I, 11) и совершенно отступит от Бога, когда поражен будет в костях своих и в плоти своей (II, 5). С другой стороны надо помнить, что Иов был действительно человек праведный и благочестивый и верный Богу, как сказал Сам Господь (I, 8; II, 3; ХLII, 7–8), и потому слова Иова о себе не суть ложное самовосхваление своей праведности, а истинный факт, и жалобы его суть вопль огорченного сердца.

Сознавая свою невинность, Иов опровергает аргументы своих противников и в первый может быть раз на земле – в истории умственного и религиозного развития человеческого общества – отрицает мысль, признаваемую досоле за непоколебимую истину, – что несчастие есть последствие греха и преступления, и что бедствие не может коснуться праведного.

В речах своих Иов высказывает, что: «к страждущему должно быть сожаление от друга его, если только он не оставил страха к Вседержителю» (VI, 14)511. Далее он укоряет друзей (id. 21), что они, «увидали страшное и испугались»; «вы придумываете речь для обличения»... «но прошу вас, взгляните на меня; буду ли я говорить ложь пред лицем высшим» (ст. 26, 28).

Далее, в главе IX, говоря о величии Божием и о своем несчастии и утверждая, что он невинен, он указывает, что несчастие может постичь и непорочного как виновного. Особенно горько Иову нападение друзей его; он вопиет к Богу: «Я пресыщен унижением»... «Ты выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Свой на меня» (X, 15, 17).

«А вы, говорит он, обращаясь к своим обвинителями – я не ниже вас; вы – сплетчики лжи.... О если б вы только молчали: это было бы вменено вам в мудрость» (XIII, 2–5)... «хорошо ли будет, когда Он вас испытает?» (id. ст. 9).

Затем Иов вопиет к Богу, умоляя Его указать ему беззаконие и грех, ибо он их не знает и просит окончания страданий и смерти (главы ХП1-XIV).

Продолжая свои сетования Иов выражает однако уверенность, что справедливость Божия не попустит, чтобы имя его было покрыто позором. «И ныне вот на небесах Свидетель мой и Заступник мой в вышних» (XVI, 19).

«Заступись, поручись Сам за меня пред Собою! иначе кто поручится за меня?» (XVII, 1–3)... «Помутилось от горести око мое... изумятся о сем праведные и невинный вознегодует на лицемера. Но праведник будет крепко держаться пути своего, и чистый руками будет больше и больше утверждаться» (XVII, 7 – 9).

Замечательно, что по мере того, как Иов видит себя покинутым близкими доселе к нему людьми, мысль его все более и более светлеет: «Покинули меня близкие мои»... «А я знаю, Искупитель мой жив и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию; и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю его сам; мои глаза, не глаза другого увидят Его» (XIX, ст. 14 –16 и 25– 27). В словах этих заключается пророческое предвидение не только о земной судьбе Иова и о возвращении ему здравия, но в них еще важнейшее пророчество об Обещанном (Быт. III, 15) Избавителе, имеющем стереть главу змея, и об воскресении тела вместе с продолжением жизни души после смерти.

Далее (XXI) Иов, возвращаясь к взводимым на него друзьями – и в особенности Софаром (в XXI главе) – обвинениям, спрашивает: «почему беззаконные живут и достигают старости... и дети и внуки их с ними... и домы их безопасны... и проводят дни свои в счастии? (XXI, 7–9; 13).

В главах XXIII и XXIV Иов высказывает, что он жаждет предстать пред праведного Судию, Владыку вселенной: он тоскует по Нем, но знает, что над ним совершается воля Божия (ХХIII, 3 – 7; 8 – 16). Он вспоминает всякие бедствия, постигающие людей, и совершаемые ими преступления и грехи, но некоторые из беззаконных безопасны. «Но поднялись высоко и нет их; падают и умирают как и все и как верхушки колосьев срезаются» (вся гл. XXI и ст. 24).

С главы XXVI начинается речь Иова о творении и продолжается до XXXI гл. включительно. Мыслью подымаясь к чудным делам Творца вселенной, Иов вспоминает о творении небес и бездны, которые открыты пред Всевышним512, «и гром могущества Его кто может уразуметь» (гл. XXVI).

В главе XXVII он возвращается к мысли, что будущее беззаконного должно однако быть несчастно, по крайней мере в потомстве его. От этой мысли он переходит (в гл. XXVIII) к указанию, что все устроено в мире по неизменным законам, и тогда снова подымается мыслью к величию Божия творения и вечных законов Его во вселенной. Он видит умственным оком своим месторождения металлов и драгоценных камней, месторождения рек и потоков: «но где же источник премудрости?» восклицает он (XXVIII, 20): «она сокрыта от очей всего живущего». И далее: «Аваддона (в смысле не только бездны, но и личности, ее представляющей) и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней. Бог знает путь ее и Он ведает место ее» (id. 22–23)... «Страх Господень есть истинная премудрость, и удаление от зла – (есть) разум» (id. ст. 28).

И продолжал Иов возвышенную речь свою и сказал: о если бы я был как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня!» (XXIX, 1, 2)... «когда еще Вседержитель был со мною и дети мои вокруг меня... когда старцы, увидев меня, вставали... и голос знатных умолкал... Потому что я спасал страдальца, и сироту... и сердцу вдовы доставлял я радость... и был я глазами слепому и ногами хромому... и отцом был я для нищих... И внимали мне и ожидали и безмолвствовали при совете моем... И жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих» (id. ст. 5–10; 12–16; 21, 25).

«А ныне (XXX, 1 –10) гнушаются мною»! «Взываю к Тебе, Господи... не плакал ли я о том, кто был в горе; не скорбела ли душа моя о бедных? Когда я чаял добра, пришло зло; когда ожидал света, пришла тьма»! (id. 20, 25 – 26).

Заметим еще чистоту Иова, редкую в древнем мире (XXXI, 1).

«Какая же участь мне от Бога свыше?» (XXXI, 2)... Вот мое желание, чтобы Вседержитель отвечал мне» (id. 35).

С главы ХХХII начинает речь свою собеседник новый, не упомянутый в числе друзей Иова, о которых говорится в главе второй. Несомненно однако, что он присутствовал при речах старших мудрецов, ибо: «Елиуй ждал, пока Иов говорил», и «потому, что они (друзья Иова) летами были старше его» (ст. 1–7).

«Но дух в человеке и дыхание Вседержителя дает ему разумение» (ст. 8), говорит Елиуй, оправдывая себя пред старцами, что он начал говорить.

Прежде всего он указывает, что три говорившие старца не обличили Иова и говорили про грех его, не имея на то доказательств (ХХХП, 12). Иова же он обличает в том, что Иов, признавая себя невинным, полагает, что Бог обвиняет его (ХХХIII, 9–10). Вот в этом ты неправ, говорит Елиуй Иову; Бог выше человека, не тебе состязаться с Богом; «Он не дает отчета в делах Своих. Бог говорит человеку... и во сне и в ночном видении... Или человек вразумляется болезнью... Будет молиться Богу, и Он милостив к нему... Вот все это делает Бог два, три раза с человеком, чтобы отвести душу его от могилы и просветить его светом живых» (id. ст. 12 – 30).

По-видимому Елиуй сам глубоко изучил, или от отца своего получил глубокое знание внутренней духовной жизни человеческой. Ему известно то состояние души человеческой, ищущей помощи, или успокоения, при котором чуткое религиозное чувство слышит милость и волю Божию и в угрызениях совести, и в внезапном проблеске мысли, – указывающей человеку исход из по-видимому безвыходного положения, – и в порыве к добру, и в слезе, пролитой о бедствии другого, в спокойствии духа, ощущаемом среди собственных несчастий по явной помощи свыше; и в умилении, окропляющем благодатною росою сердце, и во внезапном прекращении гнева и злобы, когда поступок брата, представлявшийся в черном свете, представляется в совершенно ином освещении, оправдывающем его. Наконец великое и радостное откровение человеку есть та мысль, – (собственная, или речь наставника, или друга), – которая вдруг осеняет человека, начинающего понимать, что вся цепь событий, которую он доселе называл бедствием, – есть ряд милостей Господа, выводящего человека на путь спасения. Откровения Божии являются человеку, как говорит Елиуй (ХХХIII, 17), «чтобы отвесть человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость». Или же говорит Елиуй (ст. 19): «человек вразумляется болезнью на ложе своем». Елиуй предвидит и возможность выздоровления Иова, говоря о больном: «Бог умилосердится над ним и скажет (ангелу наставнику ст. 24): освободи его от могилы... Тогда тело его сделается свежее нежели в молодости» (ст. 23–25).

В XXXIV главе Елиуй, продолжая речь свою, указывает, что Бог есть высшая правда, а потому повеления Божии и события, совершающияся по воле Его, не могут быть неправосудны, а потому Иов, осмеливаясь обвинять Бога в том, что «Бог лишил его суда» (ст. 5): «пьет глумление как воду» (7), и потому «Иов не умно говорит и слова его не со смыслом (ст. 35). «К Богу должно говорить: я потерпел, больше не буду грешить. А чего я не знаю, Ты научи меня; и если я сделал беззаконие – больше не буду» (id. ст. 31–32).

«Считаешь ли ты справедливым, – продолжает Елиуй, обращаясь к Иову (XXXV, 2 и сл.), – что сказал: я правее Бога?... Я отвечу тебе в твоим друзьям:... воззри на небо и смотри:... Если ты грешишь, что делаешь ты Ему?... Если ты праведен, что даешь Ему?... Нечестие твое относится к человеку как ты, и праведность твоя к сыну человеческому... Но неправда, что Бог не слышит... хотя ты сказал, что ты не видишь Его, но суд пред Ним и жди его».

В двух последних главах своей речи (XXXVI и ХХХVII) Елиуй опять провидит возврат Господней милости к Иову и заключает речь свою величественной картиной Божией силы и премудрости, являемой в делах творения; дела же эти поучают человека мудрости, открывая ему Творца в творениях Его513. В речи Елиуя есть места поразительные по красоте и глубине мысли и чувства. «Спасет Бог бедного от беды его... и тебя, Иов, вывел бы он из тесноты на простор» (XXXVI, 16–16). «Но ты преисполнен суждениями нечестивых; суждение и осуждение близки. Да не поразит тебя гнев Божий наказанием... Берегись, не склоняйся к нечестию, которое ты предпочел страданию» (id. ст. 17 – 21). «Кто может сказать Богу: «Ты поступаешь несправедливо» (id. ст. 23). «Велик Бог и мы не можем познать Его» (id. ст. 26).

Елиуй затем рисует картину природных явлений: «Помни о том, чтобы превозносить дела Его, которые люди видят. Все люди могут видеть их; человек может усматривать их издали» (id. 24–25).

«Он собирает капли воды; он во множестве изливаются дождем;... кто может постигнуть протяжение облаков, треск Шатра Его? Вот он распространяет над ним свете Свой... Он сокрывает в дланях Своих молнию и повелевает ей, кого разить... (гл. XXXVI до конца). «И от сего трепещет сердце мое... Слушайте, слушайте голос Его и гром, исходящий из уст Его. Под всем небом раскат его и блистание его до краев земли514. За ним гремит глас; Гремит Он гласом величества Своего... Давно гремит Бог гласом Своим, делает дела великие, для нас непостижимые. Ибо снегу Он говорит: будь на земле; равно... дождь в Его власти... От юга приходит буря, от севера стужа. От дуновения Божия происходит лед и поверхность воды сжимается. Также влагою Он наполняет тучи и облака сыплют свет Его:... Разумеешь ли равновесие облаков, чудное дело совершеннейшего в знании...

Вседержитель! мы не постигаем Его. Он велик силою, судом и полнотою правосудия. Он никого не угнетает. Посему да благоговеют пред Ним люди; и да трепещут пред Ним все мудрые сердцем!» (гл. ХХХVII до конца).

Вне всякого сомнения, что речь Елиуя неизмеримо возвышается над речью трех других собеседников и даже над речью и мыслями Иова, павшего духом среди своего бедствия. Иов, как мы видели выше, под влиянием горя несколько забыл неизмеримое расстояние между Творцем и созданием Его, и Елиуй правильно напоминает ему, что всякое деяние Господа Бога, великого Судьи и Отца людей, всегда есть и будет высшая справедливость, высшая премудрость, высшая истина. Кроме того все собеседники по-видимому совершенно забыли о том, что (как говорит Елиуй в XXXV, 6–8) грех человека, или его праведность, не могут нарушить вечного спокойствия Создателя; что праведен человек и грешен в отношении подобных себе, но что грех его наносит ущерб его собственной душе, которая трепещет пред вечною справедливостью. Еще не знали того собеседники, что человеку недостаточно быть праведным в собственном сознании и пред подобными себе, что это только приготовление к высшей праведности, которая состоит в том, чтобы совершенно забыть самого себя и помнить только одного Бога. Вот это-то чувство и пробуждается в Иове гласом Божьим, который напоминает Иову чудеса творения (гл. ХХХVIII и XXXIX), после чего Иов восклицает:

«Вот я ничтожен»! (XXXIX).

Величественно и торжественно просвещает душу Иова глас Вседержителя:

«Где был ты, когда Я полагал основания земли»? (Иова ХХХVIII, 4).

«Кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости»? (id. ст. 6, 7).

«Кто сказал (морю) доселе дойдешь и не перейдешь»? (id. ст. 11).

«Нисходил ли ты в глубину моря?... отворялись ли для тебя врата смерти»? (id. ст. 16, 17).

«Где путь к жилищу света и где место тьмы»? (id. ст. 18).

«Кто проводит протоки для излияния воды и путь для громоносной молнии, чтобы шел дождь на землю безлюдную»? (id. ст. 25–26).

«Знаешь ли ты уставы неба»?515 (id. ст. 33).

В главе XXXIX говорится о законах животного мира, указывается на жизнь диких коз в горах и онагра в степях, на единорога (носорога), громадную силу которого человек не может употребить в свою пользу. Далее говорится о птицах, о красивом павлине и о быстроногом страусе; о ястребе и вообще о хищных птицах, и между прочим также о коне, описание которого полно необычайной поэтической красоты.

По поводу всего этого отдела мы заметим, что глас Божий предупреждает человека, что он не имеет права относить к себе одному все величие законов мироздания и природы. Эта мысль очень отчетливо выдается в обеих главах, о которых мы говорили. В главе ХХХVIII в ст. 25–27 прямо указано на благодатный дождь, который орошает «безлюдную пустыню, где нет человека, чтобы насыщать пустыню и степь и возбуждать травные зародыши к возрастанию». А в главе XXXIX, кроме коня, исчисляются именно те животные и птицы, которые по силе своей, или по дикости своей не могут быть приручены человеком и включены в число обыкновенных домашних животных. Посему человек, – одно из созданий Божьих, – смеет ли он состязаться с Вседержителем? «Вот я ничтожен», восклицает Иов (XXXIX, 31 – 34).

Господь Бог продолжает Свое поучение через Иова всему человечеству:

«Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя»? (XL, 3).

«Укрась себя величием и славою!... унизь и сокруши нечестивых... тогда Я признаю, что десница твоя может спасать тебя» (ст. 5, 7, 9).

Главная мысль этой XL и XLI главы – указать на бессилие, и нравственное и физическое, человека, который потому и может искать своего спасения только в Боге, его Создателе и милосердном Отце.

«Вгляни на бегемота516 и на его силу... или на левиафана517 (LX, 10, 20), и пойми, сколь ты ничтожен»!

В главе XLII Иов приносит полное покаяние:

«Я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал» (ст. 3)... «Поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле» (ст. 6).

Мы видели выше, как три старших мудреца подверглись гневу Божию за неразумные речи и за обвинение Иова, и как при легком наложенном на них наказании, им было приказано просить молитв за них того Иова, которого они так упорно и жестоко обвиняли. Иову возвращается земное счастье, и вместе с тем он восстановляется нравственно в глазах друзей и всего общества того времени.

Но более того – вводится новый взгляд на несчастие; воля Божия открывает человеку, что несчастие не есть непременное последствие одного только греха. По тексту последней главы книги Иова стих 8-й, – (в котором Господь говорить, что Иов помолится за трех старших друзей своих) – обращен к ним в то еще время, когда Иов покрыть проказою, и ему еще не возвращено здоровье и земное благоденствие. Только в 10-м стихе, после исполнения Елифазом и Вилдадом и Софаром повелений Божьих, и после того, как «Господь принял лице (т. е. молитву) Иова» (ст. 9): «Возвратил Господь потерю Иова, когда он помолился за друзей своих» (ст. 10).

Стало быть молился за друзей своих Иов, покрытый проказою, в нищете, сидя на гнойном пепелище. Это весьма важное указание. Отныне несчастный не мог считаться отверженным Богом; человеку запрещалось судить брата своего; единый Судия – Бог. Несчастный часто мог быть праведником, и потому человек должен был лишь помогать ему и утешать его, не осмеливаясь судить его.

Великая и притом пророческая мысль проходит по всей книге Иова. Страдающий, униженный, оскорбленный друзьями своими, Иов как бы воскресает пред глазами их и становится прообразованием оскорбленного, униженного великого страдальца «Сына человеческого». Во всех предшествовавших воплощению Сына Божия прообразованиях и пророчествах Бог глаголал людям о сем священном великом событии, и во всех этих прообразованиях и пророчествах мы видим и читаем, что страдания должны предшествовать славе.

Страдали и Исаак, возлагаемый на жертвенник всесожжения, страдал и отец его Авраам, прославленный за веру свою; страдал и Иаков в изгнании и работе, доколе не удостоился быть названным Израилем и богоборцем518. Страдал и Иосиф, проданный братьями. Страдал и Давид в изгнании, и пророки Господни519, и все те, кои служили Господу. Но в книге Иова мы яснее и полнее, чем в каком-либо прообразовании, читаем и видим мысль о страданиях и унижениях, предшествующих славе и радости, и видим ожидание и исполнение прообразования воскресения из мертвых: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию; И я во плоти моей узрю Бога520.

Независимо от Мессианского пророческого значения страданий Иова, книга Иова восполняет пробел, бывший в знании человеческом. Мы видели, что она прежде всего разрушала существовавшее среди семитов верование, что счастье земное находится в тесной связи с праведностью, и что всякое несчастье заставляет подозревать того, который ему подвергся, в грехе. Таков взгляд, проводимый старшими друзьями Иова. Он сам, остававшийся твердым в вере в Бога во время своих несчастие, чувствует себя однако глубоко оскорбленным и несчастным, когда он слышит, что друзья его обвиняют, и тогда он начинает требовать суда у Бога; но в этой тоске по суде Божьем он доходит до мысли, которая должна была возгореться вечным светочем во время пришествия Слова Божия на землю, и, охватив весь мир, изменить все законы его развития. Мысль эта, внушенная Иову Духом Божьим и подготовлявшая человечество к восприятию учения Господа нашего Иисуса Христа, есть вера, что суд Божий не кончается на земле, что он сопутствует человеку за смертью тела, и что человечеству следует ожидать вселенского суда вечного Судьи и, как мы узнали. Судья сей есть Господь наш Иисус Христос, Сын Божий521.

Только пришествие Господа нашего Иисуса Христа разъяснило нам вполне эту тоску по правде и суде, которую чувствовал Иов и которая есть удел всех «алчущих и жаждущих правды» (Матф. V, 6); ибо они тоскуют по суду Божию, а на земле не кончается суд Божий.

«Гряди, Господи Иисусе»! (Откр. XXII, 20).

Отметим еще по поводу книги Иова, что она не отрицает и того правильного в сущности взгляда, что благочестие и чистота и старание исполнить волю Божию ведут в этой жизни естественным путем к спокойной и счастливой земной жизни и к тихой, безболезненной, непостыдной, мирной кончине. Большая часть людей не в состоянии выдержать великих испытаний, и Господь в неизмеримом милосердии Своем не возлагает на них испытаний больших, чем они могут вынести: «верен Бог, который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил», говорит Ап. Павел (1Кор. X, 13). Но есть избранные, как Иов, коим даны от Господа великие нравственные силы; от них Господь требует большего, – но и слава их больше, и их слова и пример руководят человечество по пути к высшему совершенствованию. Памятуя о сем, мы видим, что единственная руководящая мысль испытуемого должна быть та, что то, что Богу угодно, есть путь к счастью и спасению. Ибо, «претерпевый до конца – той спасен будет»; так сказал Господь наш, и еще сказал: «возьмите иго Мое на себя и научитеся от Меня, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть»522.

На Иове еще видим мы законы милосердия и суда Божия: Господь, посылая человеку испытания, вместе с сим вызывает в душе его новые силы, которые неизвестны еще самому человеку. Поэтому-то страдание есть высшее воспитание человека его Создателем. Возьмем в пример самого Иова. Его благочестие, праведность, доброта, милоcepдие были конечно высокими добродетелями, но они оставляли его мысль и сердце в совершенном покое, представляя даже некоторую опасность душе его, которая могла увлечься самовозвеличением, самовосхвалением и кичиться своими добродетелями. Господу угодно было вывести великого праведника из опасного для души его покоя, дабы он не заснул в нем и уразумел все величие милосердия Божия.

Для развития человечества безразлично, – есть ли книга Иова священная аллегория, или есть ли она историческое сказание. Мы конечно признаем последнее, но никто не осмелится утверждать, чтобы эта книга не была начертана Духом Божиим.

В ней откровение и о будущей жизни, и о суде загробном, и о высшей правде, – для которой тесна одна земная жизнь, – и о будущем Избавителе, и о жизни вечной, которая объемлет обе жизни – и земную, и загробную, – восполняя вечною правдою то, что не может быть досказано и докончено на земле.

Книга Иова – ветхозаветный ответ на тоску человека по вечной истине, – ответ, которого не могли дать мудрецы, обличавшие Иова.

Таково значение книги Иова, подготовлявшей душу человека к встрече Господа нашего Иисуса Христа.

Глава XI. Третья книга Царств. Соломон

Переходя к царствованию Соломона и тем книгам, которые приписываются ему и о которых мы будем говорить особенно, мы прежде всего должны сказать несколько слов о двух последних книгах Царств (III и IV), и в особенности о первых одиннадцати главах книги третьей Царств, которые заключают в себе сказание о его царствовании. Мы говорили выше523 о тех источниках, из которых эта летопись царства, как и книги дополнительный (Паралипоменон) черпали свои сведения. Здесь мы потому останавливаемся на вопросе о происхождении последних книг Царств, что есть524 несомненная разница в редакции и языке первых двух книг Царств, – которые называются в многих западных переводах525 книгами Самуила, – и третьей и четвертой книги Царств. Между тем очевидно, что оригинальные источники, послужившие для начертания сказания о царствовании Давида и Соломона во всех книгах Царств, суть именно те летописи и записи пророков и прозорливцев – Самуила и Нафана и Гада (1Пар. XXIX, 30) и Ахии и Адды и Иоиля и других (ср. 2Пар. IX, 29; ХII, 25), которые указаны в книгах Паралипоменона.

Между первыми двумя книгами Царств (книги Самуила) и двумя последними книгами Царств разница заключается главнейше в следующем526.

В последних книгах Царств встречаются беспрерывные ссылки на закон527, чего мы не встречаем в первых двух книгах. В них мы встречаем также аккуратное исчисление лет каждого царствования и стремление определить точно время каждого события, между тем как в первых двух книгах совсем нет точных хронологических указаний, а если даются какие-либо числовые данные, то только в приблизительных круглых цифрах, как напр. 1 Ц. IV, 18: «Илия был Судьею сорок лет»; или VII, 2: «прошло лет двадцать»; или 2 Ц. V, 4: Давид царствовал сорок лет» (ср. ХV, 7). Кроме того, в книгах III и IV Царств редактор постоянно указывает на источник, из которого он черпает свои сведения528, чего в двух первых книгах нет.

В последних книгах Царств можно еще отметить: что писатель часто употребляет выражение «человек Божий»529; что всегда пред именем царя упоминается этот титул; в них не говорится просто Давид, как почти везде в первых двух книгах, а царь Давид530; в этих книгах о прозорливцах и пророках всегда также говорится «пророк такой-то», а не просто называя его по имени, как в первых двух книгах Царств.

Из вышесказанного можно заключить, что первые две книги Царств, – или «книги Самуила», – редактированы лицом, или лицами, – иными, нежели те, которые начертали третью и четвертую книги Царств. Рассматривая эти две последние книги как одно целое531, мы должны признать, что окончательную редакцию Еврейская книга Царств (3-я и 4-я Царств) могла получить не позже, как в период времени между смертью Навуходоносора и завоевание Вавилона Персами, так как в этой книге (или книгах) нет намека на возврат из плена, и последнее упомянутое в ней событие 4 Ц. ХХV, 27 – 30 есть вывод из темницы Иехонии царем Евил-Меродахом532. Вопрос о том, кто редактировал Еврейскую книгу Царств, есть вопрос спорный и трудный, и многие склоняются к мнению, что эта книга (т. е. 3-я и 4-я Царств) редактирована еще Иepeмиeю пророком, которому при восшествии на престол Евил-Меродаха было не более 91 года533 Иеремия уведен был насильно в Египет Ионафаном после смерти Годолии534 и по всей вероятности там умер535, так что собственно только последнюю главу 4-й книги Царств ему приписывать нельзя. Иудейское же предание издавна приписывало Иеремии начертание «сефер-мелаким» и по самому характеру языка книг 3-й и 4-й Царств и книги Иеремии нельзя не находить между ними большого сходства. Еще есть один веский аргумент в пользу начертания Иеремией «книги Царств», – это то, что в них ни одного разу не упомянуто имени пророка Иеремии, что естественно, если он сам начертатель ее, но не может быть объяснено, если бы кто другой говорил об истории царства и не упомянул имени великого пророка. Заметим, что в параллельных местах 2Пар. XXXV, 25 и XXXVI, 12, соответствующих 4 Ц. ХХIII, 29 – 30 и XXIV, 19 –20, имя пророка Иеремии упомянуто536.

Кто бы однако ни начертывал книги 3-ю и 4-ю Царств, очевидно, что он пользовался документами, о которых мы имели случай упоминать выше. Несомненно, что в нераздельном царстве, Давида и Соломона, – как в разделенных царствах Иуды и Израиля, – летописи велись непрестанно и непрерывно или отдельными лицами, или государственными учреждениями.

Прежде всего надо думать, что по примеру всех древних монархий востока537 и в царствах Иудейском и Израильском с самого Саула велись так называемый царские летописи или записи, послужившие главным основным документом для всех книг Царств и Паралипоменона. Достаточно указать на «летопись царя Давида» (1Пар. XXVII, 24), на записи Самуила и Нафана и Гада (1Пар. XXIX, 29) и «записи Ахии и Иоиля538 и Симея» (2Пар. IX, 29; ХII, 15; ХIII, 22), – чтобы убедиться, что канонические исторические книги основаны на современных событиям летописях. Еще надо предположить, что в руках начертателя 3-й и 4-й книги Царств было особое повествование о чудесах и житии пророков Илии и Елисея, вероятно составленное в пророческих школах царства Израильского.

Мы уже говорили выше, при описании последних дней Давида, о заговоре против объявленного наследником престола Соломона и о возведении его Давидом на царство еще при жизни своей. Мы видели как брат Соломона, Адония, с первосвященником Авиафаром и военачальником Иоавом были наказаны – первый и второй угрозой смерти, – а последний смертью, и как после того Адония опять подвергся гневу Соломона и был убит539.

Вместо Иоава главным военачальником назначен был герой Ванея, сын Иодаев, деяния которого перечислены в 2 Ц. ХХIII. По удалении же Aвиaфapa от священства остался единым первосвященником Садок, потомок Елеазара, Сына Ааронова. Все эти события рассказаны во второй главе третьей книги Царств, и третья глава начинается в греческом тексте540 словами: «когда утвердилось царство в руках Соломона»...

Далее идет сказание о деяниях Соломона. В третьей главе ст. 7-й Соломон в молитве своей пред Господом называет себя «отрок малый». В выражении этом мы должны скорее видеть слово смирения, чем изложение факта; полагают, что при вступлении на престол ему могло быть лет пятнадцать или шестнадцать, и конечно он мог назвать себя отроком, хотя в то же время он мог выказать замечательную силу воли, как то видно из сказания 3 Царств II, 12 – 35.

Глава третья 3-й книги Царств начинается повествованием о женитьбе его на дочери Фараона Египетского, но прибавка Семидесяти: «когда утвердилось царство в руках Соломона» – заставляет думать, что этот брак совершен не в первый год его царствования а после его молитвы в Гаваоне (3 Ц. III. 4) и может быть по прошествии нескольких лете царствования его, но факт этот поставлен первым, как событие первостепенной политической важности для государства.

По сближению годов и разных обстоятельств видно, что Соломон вступил в родство с XXI жреческою династиею в Египте, которая выгнала Рамессидов в великий оазис541. Заметим, что позже, когда Иеровоам бежал в Египет и потом возвратился, чтобы стать во главе отторгнувшихся от дома Давидова колен Израилевых, то это событие произошло при другой династии ХХII – при Бубастидах, которые, как совершенно доказал Бругш, были по происхождению Ассирияне. Иеровоама поддерживал первый фараон этой Ассирийской династии, которая была в близком родстве с изгнанными Рамессидами. Этот фараон был знаменитый Шишанк, или Сусаким, который отмстил жрецам за Рамессидов и потом овладел Иерусалимом при Ровоаме. Любопытные надписи его в Абидосе542 и в Карнаке543.

Мы должны остановиться с особым вниманием на значении, которое имели родственные связи между Соломоном и династией, основанной египетскими жрецами544.

Среди жрецов – и только среди них – в Египте сохранялась мудрость египетская, то есть та относительно высокая религиозная философия, которая втайне отвергала идолопоклонство Египта и была очень чистою монотеистическою религиею545. Мы думаем, что обмен мыслей между Египтом и Палестиною был важнее и оживленнее, чем обыкновенно думают. Египетские жрецы несомненно знали, что Израиль имел культ единого Бога, и то, чего они не смели говорить в Египта, то, по всей вероятности, они не скрывали от высших представителей Израиля, которые были с ними в сношениях. Сношения эти стали в особенности близки при жреческой династии, из которой одна принцесса выдается замуж за царя монотеиста Соломона. Тайная религиозная философия Египтян признавала также лишь одного Бога, единого Владыку и Творца неба и земли, а всех других богов, чтимых в Египте, признавала лишь символическими выражениями разных атрибутов и проявлений могущества единого Бога. Эта философия верила и в бессмертие души546 и не скрывала этого последнего верования от профанов; но верование в единого Бога и сознание ничтожества всех других божеств составляло тайну жрецов и немногих посвященных. Обратим особое внимание на XI главу 3-й книги Царств. Когда говорится о том, что сердце Соломона уклонилось от правого пути, то в этой главе упоминаются божества сидонские и моавитские и аммонитские, пред которыми служил Соломон под влиянием многих иноземных жен своих, – но нет намека на служение богам египетским. В начале XI главы 3-й книги Царств даже с укором сказано: «и полюбил Соломон многих чужестранных женщин кроме дочери Фараоновой... (женщин) из тех народов, о которых Господь сказал... не входите к ним»! Мы хотим этим указать, что брак Соломона с дочерью Фараоновою, совершенный в начале царствования его, «когда он еще не строил дома своего и дома Господня» (3 Ц. III547), т.е. совершенно молодым человеком, нигде не ставится в вину Соломону548, и после этого брака он удостаивается великих и славных откровений, и Господь обещает ему милость Свою.

Первое откровение, о котором мы читаем в книге Царству есть сновидение в Гаваоне (3 Ц. III, 4–15), в котором Господь одаряет Соломона по молитве его «сердцем мудрым и разумным»,– «подобного которому не было прежде его и не восстанет подобного ему» (ст. 12). От сего часа Соломон мужает умом и душою и телом, и Господь дарует ему (ст. 13) богатство и славу, «так что не будет подобного тебе (глаголет Господь) между царями во все дни твои».

Мудрое и разумное сердце Соломона прежде всего является народу в судебных решениях, которые он произносит тогда, когда начальники народа по-видимому считали дело неразрешимым. Пример такого дела приведен в 3 Ц. III, 16–27 (о двух женщинах и ребенке). «И услышал весь Израиль о суде... и увидели, что мудрость Божия в нем».

Мы не можем не указать на важность той минуты, когда Соломон просит у Бога не долгой жизни, или богатства, или могущества и славы, а «разум, чтобы судить» (ст. 11). В молитве Соломона прежде всего ясное сознание бессилия ума человеческого и просьба о помощи Божией с желанием принести пользу и творить правду и добро. За это Господь одаряет его разумом и всеми благами земной жизни. В жизни каждого человека есть такая решительная минута, в которой Господь Бог предоставляет ему выбор пути: и эта минута решает направление, которое будет преобладать в течение его жизни. Будет ли главною задачею жизни достижение целей полезных другому (или другим) с отнесением своего я на второй план, – или же во всей жизни будет преобладать мысль о собственном – и притом земном – благе? Мы присовокупим, что вся жизнь Соломона до ослабления умственных сил его имела главною целью – славу имени Господня и благо своих подданных549; и он пал, потому – что забыл главную цель, высказанную им в юношеской молитве; а забыл он ее потому, что в последние дни его в его теле царствовала не душа разумная и трезвенная мысль, а похоть, овладевшая всею его мыслью.

Сказание о царствовании Соломона начинается упоминанием: что «народ еще приносил жертвы на высотах; ибо не был построен дом имени Господа до того времени». « И возлюбил Соломон Господа, ходя по уставу Давида, отца своего; но и он приносил жертвы и курения на высотах» (3 Ц. III, 2–3). Это весьма замечательное указание, дающее нам уразуметь, что 3-я и 4-я книги Царств начертаны позднее тех времен, когда курение и жертвы на высотах стали прямым преступлением, соединяясь в царстве Израильском после его отделения с культом тельцов и Ваалов550. Поэтому Соломон, с чистым сердцем и не прогневляя Бога, пошел на высоту, что в Гаваоне, как указывает 2Пар. I, 3: «Там была Божия скиния собрания, которую устроил Моисей, раб Господень, в пустыне. Ковчег Божий принес Давид из Кириаф-Иарима на место, которое приготовил для него Давид, устроив для него скинию в Иерусалиме. А медный жертвенник... оставался там в Гаваоне пред скиниею Господнею» (id. ib. 3–5). В Гаваоне (1Пар. XVI, 9 – 40) жил постоянно и первосвященник Садок (со времен Давида) для возношения всесожжения утром и вечером на жертвеннике. У Садока же хранился священный елей (3 Царств I, 34), возливаемый на помазуемых551. С удалением от священства Aвиaфapa, вследствие его вмешательства в заговор Адонии (выше 3 Ц. II, 27), Садок стал единым первосвященником, как о том мы говорили выше552. В Гаваоне принес Соломон тысячу всесожжений и получил откровение, о котором мы говорили.

Из Гаваона Соломон пошел в Иерусалим, чтоб и там, пред новой скинией Давидовой, где стоял ковчег Господень, принести жертвы Богу. Замечательно, что после этого жертвоприношения (3 Ц. III, 15–16) впервые Соломон почувствовал в себе дух мудрости и сознание, что Господь освятил его Духом Своим и открыл ему тайну знания сердца человеческого. По указанному выше тексту 3-й книги Царств женщины с живым и мертвым ребенком явились пред ним непосредственно по окончании жертвоприношения.

«И был царь Соломон царем над всем Израилем» (3 Ц. IV, 1).

Прежде чем мы пойдем далее, мы должны указать на то обетование, которого исполнение мы видим в царстве Соломона. Бездомным странником был Авраам, когда пришел в Палестину. Он не имел в земле этой ни пяди земли, когда Господь сказал ему:553 «Потомству твоему даю Я землю сию от реки Египетской до великой реки, реки Евфрата», Под именем реки Египетской разумеется всегда Нил554, т.е. крайний восточный Пелузийский рукав его. Соломону несомненно в это время повиновались все кочевые племена, бродившие по пустыне между Идумеей и Египтом и признававшие власть сильнейшего из пограничных с ними властелинов. С другой стороны признавали власть Соломона и кочевые и полукочевые племена пустыни между Иорданом и Евфратом, так что он несомненно был господином всей земли между Евфратом и Нилом, или же, как иначе выражается псалом 71-й (ст. 8), пророчествующей о Соломоне: «Он будет обладать от моря до моря»555.

Не только Емаф (Гамат), столица Целе-Сирии, принадлежала Соломону, но и целый ряд укреплений в Ливане и в пустыне простирались до Евфрата; и посреди этой цепи укрепленных мест, – как связующее звено, или главное сборное место войск, – был построен «город пальм», Фадмор, или Пальмира, в оазисе, лежащем посреди пустыни на восток от Дамаска556. «Падут пред ним жители пустынь», сказано в 9-м стихе 71-го псалма, и в 10-м стихе: «цари Аравии и Савы принесут ему дары». По-видимому в этих стихах рисуется подчинение Соломону жителей всех пустынь и с юга и с востока, которые примыкали к царству Соломона.

Мы видели выше, что с Египтом Соломон находился не только в дружественных, но и в родственных отношениях557. Отношения эти были столь дружественны, что Фараон, по всей вероятности желая быть приятным Соломону, овладевает некоторыми городами, находившимися в руках врагов Соломона на границе земли Филистимской, и передает их в виде приданого за дочерью Соломону558.

Это был важный шаг к приобретению для Соломона береговой полосы. С Египтом устанавливаются и постоянные торговые сношения. В особенности указывают книги Царств (3 Ц. IV, 26 и 2Пар. IX, 25) на торговлю лошадьми. Лошадь появляется в Египте относительно поздно, весьма вероятно введенная в Египет лишь Гиксосами, а на памятниках появляется лишь при ХVIII-й династии. Но введенная из Азии в Египет степная лошадь доведена была в самом Египте до высокой степени развития красоты ее форм, посредством воспитания в стойлах на заводах559. Эти кони улучшенной породы необычайно высоко ценились в Сирии и Месопотамии «царями Хеттейскими и царями Арамейскими» (3 Ц. X, 28–29), так что в Палестине был устроен ряд конюшен560 для перевода этих коней из Египта в Сирию, и транзит этот доставлял громадные выгоды Соломону, который в руках своих держал всю эту торговлю561.

Торговля при Соломоне была так развита, что он владеет на Чермном море, – или лучше сказать на заливе этого моря – «в земле Идумейской» гаванью «Ецион Гавер, что при Елофе». В гавани этой «Соломон сделал корабль», говорит книга Царств562. Это залив, ныне именуемый заливом Акаба; в нем Соломон, с помощью друга своего Хирама, царя Тирского, и посланных им мастеров финикийских устраивает верфь и спускает свой собственный корабль. Эта первая и последняя удавшаяся Иудеям попытка кораблестроения и мореходства563 настолько занимает ум великого царя, что он лично едет осматривать свою гавань Ецион Гавер, как о том записано в 2 Парал. VIII, 17. До сих пор Израильтяне совсем не знали мореплавания, а потому: «послал Хирам на корабле своих подданных корабельщиков, знающих море, с подданными Соломоновыми. И отправились они в Офир и взяли оттуда золота четыреста двадцать талантов и привезли царю Соломону»564. В 3 Ц. X, 22 сказано еще (по поводу обилия золота при Соломоне): «Ибо у царя был на море Фарсисский корабль с кораблем Хирамовым; в три года раз приходил Фарсисский корабль, привозивший золото и серебро, и слоновую кость, и обезьян, и павлинов», Сопоставляя это указание с именем загадочной страны Офир, кажется вернее всего предположить, что корабли Соломона и Хирама, ходившие вместе из Ецион Гавера, вывозили золото и упомянутые выше предметы и животных из Индии, или с острова Цейлона565.

Другие писатели хотели видеть Офир то в южной Аравии, то на восточном берегу Африки, в стране Сомал; но есть одно возражение, которое по-видимому непреодолимо. Конечно Африка (и Аравия), как складочное место африканских произведений могла бы доставить и золото, и обезьян, и слоновую кость, и драгоценные камни, и красное дерево (3 Ц. X, 11 –12), и смирну, и алоэ, и корицу (Притчи VII, 17), – но только не павлинов, которых еврейское имя туккиим прямо указывает на Индию, в которой и до сих пор токеи означает павлина на Тамильском языке566.

Может быть однако, что независимо от кораблей, ходивших в Индию, у Соломона были корабли и в Тире, ходившие в Испанию (Фарсис) и вывозившие оттуда серебро, о котором упомянуто в 22 стихе X главы третьей книги Царств. Серебро было довольно редко в древнем мире, и хотя 2Пар. IX, 14 упоминает о серебре, ввозимом и из Аравии, что очень возможно, но у пророка Иеремии X, 9 есть указание (древнейшее, чем редакция книг Паралипоменон), что серебро вывозилось из Фарсиса (очевидно – Тартесс в Испании) в листах или плитах, а золото вывозилось из Уфаза. По поводу этого последнего имени ми укажем на чрезвычайно любопытное мнение Пейна Смита567, что Уфаз есть имя Санскритское Vip aca, измененное греками в Hyphasis, имя реки, впадающей в Инд с левой стороны.

И здесь мы встречаем опять подтверждение, что торговля Соломона и Хирама производилась главнейше с Индией, хотя несомненно также, что Палестина в это время представляла великий транзитный путь и складочное место торговли всех известных тогда культурных стран Азии и Африки. Сирия и Месопотамия обменивались здесь с Аравией и Египтом и Eфиопией своими произведениями, причем Финикия, обладая морями, не имела повода соперничать с торговой державой континента, ведшей исключительно караванную торговлю. Мы полагаем даже, что дружба Соломона с Хирамом, царем Тира, была основана на ясном понимании общих интересов обеих держав, которых торговые обороты не мешали один другому, а напротив дополняли для общих наций пути к сбыту своих и добываемых из других стран произведений на выгоднейшие рынки известного тогда мира. И действительно без помощи Соломона и подданных его как могли достигать в Месопотамию и в глубь Азии олово, привозимое Финикийцами на кораблях своих, или пурпуровые одежды их, или льняные ткани, которые единоплеменники их выделывали в северной части Египетской дельты, или серебро Испании, или произведения северной Африки и берегов Европы, посещаемых кораблями Финикиян, ибо, как говорит 3 Ц. IV, 21,24: «Соломон владел всеми царствами от реки Евфрата до земли Филистимской и до пределов Египта... ибо он владычествовал над всею землею по эту сторону реки (Евфрата) от Типсаха568 до Газы, над всеми царями по эту сторону реки, и был у него мир со всеми окрестными странами».

Мы присовокупим к этому, что из 3 Ц. X, 29 видно, что Хеттеи, занимавшие Сирию, имели в это время несколько царей, которые находились по-видимому в вассальных отношениях к Соломону; точно также «цари Арамейские», упоминаемые в том же стихе, владевшие верхним течением Евфрата, составляли группу небольших царств, признававших верховное владычество Соломона,

При общем мире, при богатстве, накоплявшемся в Палестине вследствие торговли, и где золота было так много, что «серебро считалось ни за что» (3 Ц. X, 21,) – естественно, что благосостояние жителей развилось в высшей степени. Псалом 71-й пророчествовал об этом времени, говоря: «будет обилие хлеба на земле, наверху гор; плоды его будут волноваться как лес на Ливане, и в городах размножатся люди, как трава на земле»... (ст. 16). «И будет обилие мира» (ст. 7).

Исполнение этого пророчества изображено так в историческом рассказе 3 Царств, IV, ст. 20 и 25: «Иуда и Израиль, многочисленные как песок у моря, ели, пили и веселились... «И жили Иуда и Израиль спокойно, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею от Дана до Вирсавии во все дни Соломона».

Спокойствие и мир по обещанию Божию водворились в царстве с первых дней царствования Соломона. Дружественные сношения с Египтом и Финикиею дали ему возможность еще в начале своего царствования задумать не только постройку дворца для себя, который был бы достоин принять дочь фараона, – но еще приступить к важнейшему делу, задуманному отцом его, приготовившим и материалы для этого: мы говорим о возведении знаменитого храма Господу Богу, Творцу вселенной, Богу завета, в Иерусалиме. Дружба Соломона с Хирамом, царем Тирским, унаследованная от отца его Давида569, продолжалась неизменною и непоколебленною во все царствование Соломона. При помощи Хирама приступил он к постройкам. Дворец свой Соломон начал возводить: «вне града Давидова», т. е. вне старой крепости Иевус570. Полагают, что дворец этот стоял под храмовой горой Мориа. Описание дворца сделано в 3 Царств гл. VII, ст. 1 – 8; но надо заметить, что из слов стиха 8-го видно, что дворец собственно Соломона, с особым притвором для судилища, был зданием совершенно отдельным от здания, в котором жила дочь Фараонова. Это объясняется нравами востока и тем, что дворец царя был открыт для всех, дом же жены царя, хотя и законной царицы, должен был быть охраняем от всякого нескромного взгляда. Очевидно однако, что дом царицы находился в смежности с дворцом царя.

Существенную и главную часть дворца царского составляла обширная зала, известная под именем «дома из древа Ливанского» (3 Ц. VII, 2), с колоннадой из кедровых обтесанных деревьев. Может быть дом из древа Ливанского составлял даже особое здание, хотя входившее в общий план дворца, но соединявшееся с жилыми покоями галерею, или портиком. Во дворце упоминается именно о двух особых притворах или портиках (VII, 6, 7), в одном из которых стоял престол Соломона, с которого он произносил свои судебный решения. Большая же зала из дерев Ливанских служила вероятно для больших собраний, или также для пиров и приемов, на которых Соломон появлялся во всей славе своей, окруженный многочисленными царедворцами и воинами. Здесь вероятно был особый престол, или сюда вносили для торжественных собраний тот же престол, который описывается в 3 Ц. X, 18 –20. Он был из слоновой кости, обложен золотом и украшен изображениями львов, стоящих по обе стороны престола и по обе стороны шести ступеней, которые вели к подножию престола.

Дворец по-видимому утопал в зелени. На основании Экклезиаста II, 5 – 6 надо полагать, что Соломон любил древесные насаждения. «Он устроил себе сады и рощи и насадил в них всякие плодовые деревья; сделал себе водоемы для орошения из них рощей, произращающих деревья». Большие парки и насаждения, совершенно подобные охотничьим паркам Вавилонян, Ассириян и Персов, обозначаются в тексте Еврейской библии словом пардес571. Вообще устройство двора и царской жизни при Соломоне совершенно похожи на дворы и жизнь современных ему Ассирийских и Вавилонских монархов, насколько мы знаем их по барельефам и разобранным надписям. Это влияние языческих государств с Семитским и Кушитским строем жизни проявилось и в устройстве обширных гаремов Соломона: «и полюбил Соломон многих чужестранных женщин, кроме дочери Фараоновой: Моавитянок, Аммонитянок, Идумеянок, Сидонянок, Хеттеянок»... «и было у него семьсот жен и триста наложниц; и развратили жены его сердце его» (3 Ц. XI, 1,3). Эта расслабляющая жизнь вела за собою естественные ее последствия: слабость организма, слабость воли, подчинение взглядам окружавших его корыстных личностей и между прочим ту невыносимую тоску, которая высказалась в некоторых местах Соломонова Экклезиаста, который по-видимому есть последняя из написанных им книг и должен относиться именно к этим последним годам его царствования, так как он в ней делает выводы из опыта всей своей жизни572. Эта книга должна была быть старческим воплем пресыщенного Соломона; в начале же его царствования мы застаем его полным сил и энергии, памятующим, что источник силы его Всевышний; повергающим себя пред престолом Его, прося помощи, и получающим великие откровения и проявления Господней к нему милости. В это время он еще муж одной только жены, Египтянки из жреческой касты, которая, как мы выше уже говорили, не внесла в Палестину ни одного чужеземного божества573, так как она сама (как и царское семейство ее) была монотеистка.

Это первое время царствование Соломона посвящено было возведению храма Единому Богу, Творцу вселенной, Богу завета с народом, «Иегове», вечно (в прошедшем, и настоящем, и будущем) Существующему.

Построение храма описано в 3 Царств VII, 13–51; VIII, 6–9, и несколько подробнее в дополнительных книгах, или хрониках, а именно в 2 Пар. в главах с II-й до IV-й включительно. Мы видели выше, что Давид принес ковчег завета в Иерусалим и поместил его временно в скинию, особо Давидом устроенную574. Мы знаем также, как он после моровой язвы купил на горе Мориа гумно Орны и вознес на нем всесожжение, и как он начал подготовлять материалы для постройки храма, который он сам не должен был строить (1 Парал. ХХVIII, 3, 6, 11; XXIX, 2–5; 2Пар. II, 3, 7–10; 16–18). Из указания 3 Царств V, 6 мы усматриваем, что заготовленного Давидом материала не было однако достаточно для выполнения мыслей Давида по «чертежу», им переданному сыну (1 Парал. ХХVIII, 11). Мы видим, что Соломон обращается с просьбою о доставлении ему леса с гор Ливана к Хираму, царю Тирскому. По этому предмету между Соломоном и Хирамом заключается особый договор (3 Царств V), и царь Тирский присылает Соломону искусных мастеров всякого рода и между прочим мастеров литейного дела. Главою всех мастеров финикийских и израильских при постройке храма является одноименный царю Тирскому архитектор, инженер и техник Хирам575, имя которого не только славно было издавна на востоке, но еще перешло и в масонские таинственные учения с символическим значением. Родом художник Хирам был из Тира; по 3 Царств VII, 13–14 он был сын вдовы еврейки из колена Нефеалимова (по 2Пар. II, 14 из колена Данова), которая вышла замуж за финикиянина, литейщика по ремеслу, который жил в Тире.

Основания храма были заложены весьма глубоко, повествует Флавий Иосиф (Древн. Иуд VIII, 2), на выровненной площадке вершины горы Мориа. Основание клалось из «камней больших и обделанных», говорит текст 3 Ц. V, 17. Размеры храма были ровно вдвое более размеров скинии в пустыне576. Внутреннее расположение храма и двора его, с его жертвенником и бассейном для омовения, скопировано было с скинии, с тою разницею, что и жертвенник и бассейн были гораздо больших размеров577. Кроме того, преддверие святилища было украшено двумя стоящими отдельно перед ним колоннами, которые назывались Иахин и Воаз578.

Мы не вдаемся в описание храма и отсылаем для подробного и основательного знакомства с ним к сочинению, которое мы в настоящее время считаем первым в Европе по этому предмету, а именно к исследованию профессора доктора богословия А. А. Олесницкого под именем «Ветхозаветный храм в Иерусалиме»579. Мы упомянем здесь только вкратце о его построении и о торжественном его освящении.

«И обложил царь Соломон повинностью весь Израиль; повинность, же состояла в тридцати тысячах человек. И посылал их на Ливан, по десяти тысяч на месяц попеременно; месяц они были на Ливане, а два месяца в доме своем... Еще у Соломона было семьдесят тысяч, носящих тяжести и восемьдесять тысяч каменосеков в горах... и привозили камни обделанные. Обтесывали же их работники Соломоновы и работники Хирамовы и Гивлитяне580 (3 Ц. У, 13–18).

Флавий Иосиф (Др. Иуд. VIII, гл. 2) упоминает о том, что камни, из которых возводилось здание, так хорошо и правильно обтесывались и пригонялись вдали от здания, что когда их подвозили к месту кладки, то их укладывали на место без помощи инструментов, и они ложились так плотно, что когда стена была возведена, то она казалась одним сплошным камнем без спаев. Так объясняет Флавии Иосиф то место 3 Царств VI, 7, в котором сказано: «Когда строился храм, на строение употребляемы были обтесанные камни; ни молота, ни тесла, ни всякого другого железного орудия не было слышно в храме при строении его».

Начал строиться храм в четвертый год царствования Соломона в месяц Зиф (Май), и кончен он был в одиннадцатый год его царствования в месяц Буль (Ноябрь). Освящение храма совершено в месяце Афаним (Октябрь) следующего двенадцатого года его царствования581 и совпало с праздником кущей.

По хронологии 3 кн. Царств постройка храма началась в 480-м году по исшествии сынов Израилевых из земли Египетской (VI, 1).

Соображая 3 Ц. VIII, 4 и 2Пар. V, 5 с 3 Ц. III 4 и 2Пар. 1, 3–5582, мы думаем, что слова: «понесли ковчег Господень и скинию собрания и все священные вещи... священники и левиты» (3 Ц. VIII, 4) должны означать не одну, а две процессии – одну с ковчегом завета из крепости Сиона, а другую из Гаваона с древней скинией и медным жертвенником и тем медным змием, который при царе Езекии был уничтожен, находясь в храме Соломоновом583. Мы основываем свои предположения о том, что из Гаваона были вынесены все священные предметы, на том, что значение Гаваона584 совершенно уничтожается со дня освящения храма, и едва ли бы Соломон мог допустить, чтобы в царстве его создалось два пункта религиозного культа при ясных указаниях закона, что храм Богу (в Иерусалиме) должен быть единым святилищем страны585. Заметим притом, что временная скиния, построенная Давидом «на Сионе в граде Давидовом» (2 Ц. VI, 17; 1Пар. XV, 1), когда он туда перенес ковчег из Кириаф-иарима, не имела той святости, как скиния Моисеева с жертвенником для всесожжения, которая освящена была Самим Господом: «и покрыло облако скинию собрания, и слава Господня наполнила скинию. И не мог Моисей войти в скинию собрания, потому – что осеняло ее облако и слава Господня наполняла скинию»... (Исход XL, 34– 35). Эта древняя ветхая скиния, переносимая несколько раз с места на место586, конечно не была оставлена в Гаваоне вместе с медным жертвенником, сделанным Веселеилом при Моисее (2Пар. I, 3 и 5), который имел кольца и шесты для перенесения его с места на место (Исх. ХХVII, 1 – 8). По всему этому мы думаем, что надо предположить на основании слов 3 Ц. VIII, 4 и 2Пар. V, 5 два шествия. Одно из них несло ковчег из крепости Давида, другое должно было нести из Гаваона древнюю скинию и жертвенник курений и всесожжений и все священные предметы, которые там оставались. Мы думаем, что самая оговорка 3 Ц. II, 2, – что народ еще приносил жертвы на высотах, потому что не построен был храм, – служит доказательством, что с освящением храма всякая жертва, даже принесенная на высотах Гаваонских, становилась незаконною, ибо единое место поклонения Господу, где пребывало имя Его, отныне был храм на горе Мориа. Потому-то святилище Гаваонское и должно было быть совершенно упразднено.

Ковчег был внесен в священнейшее отделение храма, называемое давир, или Святая Святых587. В давире место для ковчега осенялось двумя Херувимами588: «И внесли священники ковчег завета Господня на место его в давире» храма во Святое Святых, под крылья Херувимов, ибо Херувимы простирали крылья над местом ковчега, и покрывали Херувимы сверху ковчег и шесты его» (3 Царств, VIII, 6–7).

«В ковчеге не было ничего, кроме двух каменных скрижалей, которые положил туда Моисей на Хориве, когда Господь заключил завет с сынами Израилевыми, по исшествии их из земли Египетской589.

«И когда священники вышли из святилища, облако наполнило дом Господень»... «И не могли священники стоять на служении по причине облака; ибо слава Господня наполнила храм Господень» (3 Ц. VIII, 10–11). Под именем храма надо разуметь конечно каменное закрытое здание; Соломон же и священники стоят на дворе храма пред жертвенником.

В эту радостную и страшную минуту на Соломона находит Дух Господень и он произносит пророчество, состоящее из благословения, из напоминания о милостях Господних и молитвы590.

В особенности надо обратить внимание в торжественной пророческой молитве Соломона на очистительное значение молитвы пред Господом (3 Ц. VIII, 31 и сл.), и еще на всемирное значение храма Всевышнему, в котором и молитва иноземца будет услышана Господом, Богом завета (ст. 41–43).

И принес Соломон по обряду, указанному Моисеем, всесожжения и жертвы мирные591, причем (3 Ц. VIII, 64) поставлен был по-видимому еще другой, временной жертвенник, далее, ко входу двора, кроме жертвенника постоянно посредине двора, для того, чтобы по закону Левита III сжигать те части мирной жертвы, которые подлежали сожжению. На главном же жертвеннике вознесено было торжественно всесожжение, – но не воспламенено оно было еще человеческими руками, как:

«Сошел огонь с неба и поглотил всесожжение» (2Пар. VII, 1). В это время слава Господня наполняла храм.

«И праздновал день тот и последующие семь дней весь народ Израильский, сошедшийся со всей Палестины «от входа в Емаф до реки Египетской»592.

После дня освящения храма Соломон удостаивается нового откровения: «Явился Соломону Господь во второй раз, как явился ему в Гаваоне» (3 Ц. IX, 2 и сл. 2Пар. VII, 12 и сл.). «И сказал ему Господь: Я услышал молитву твою и прошение твое, о чем ты просил Меня. Я освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни» (3 Ц. IX, 3 и след.). Далее Господь обещает Соломону утвердить царство его вовек, если он будет хранить законы Господни. Но Господь предупреждает его, что если он, или сыновья его, не будут соблюдать заповедей Господних, или станут служить иным богам, то гнев Господень посетить Израиль: «и о храме семь высоком всякий проходящий мимо его ужаснется и свистнет и скажет: за что Господь поступил так с сею землею и с сим храмом? И скажут: за то, что они оставили Господа Бога своего» (ст. 8–9).

В первое время своего царствования Соломон помнил повеления Господа Бога и даже, – как мы видели выше, – вывел из града Давидова дочь Фараонову593 и поместил ее во дворце, который он выстроил для нее. Поэтому, кроме мудрости, Господь даровал ему славу и богатство, согласно глаголу Господню, реченному Соломону в Гаваоне (3 Ц. III, 12–13).

И услышал весь тогдашний культурный мир о премудрости Соломона и о славе его, и услышали о нем все кочевые и полукочевые племена Аравии и всего востока, и память о нем сохраняется среди них до сего дня.

«И изрек он три тысячи притчей, и песней его было тысяча и пять. И говорил он о деревах, от кедра, что в Ливане, до иссопа, вырастающего из стены; говорил и о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах. И приходили от всех народов послушать мудрости Соломона, от всех царей земных, которые слышали о мудрости его».

«И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока... И был он мудрее всех людей, мудрее и Ефана Езрахитянина и Емана, и Халкола, и Дарды, сыновей Малхола»594.

В числе лиц, приходящих послушать мудрости Соломоновой, является царственная особа. До сих пор цари востока посылают ко двору Соломона доверенных советников своих, долженствующих привести своим властелинам отчет о том, что они видели и слышали при дворе мудрейшего из смертных: но вот сама властительница одной из стран юга, «царица Савская, услышав о славе Соломона во имя Господа, пришла испытать его загадками... и беседовала с ним обо всем, что было у ней на сердце. И объяснил ей Соломон все слова ее, и не было ничего незнакомого царю, чего бы он не изъяснил ей»... «И сказала она ему: «верно то, что я слышала в земле своей о делах твоих и о мудрости твоей. Но я не верила словам, доколе не пришла, и не увидели глаза мои: и вот мне и вполовину не сказано. Мудрости и богатства у тебя больше, нежели как я слышала... Да будет благословен Господь (Иегова) Бог твой, который благоволил посадить тебя на престол Израилев» (3 Ц. X, 1 – 9)595.

Кто была царица Савская? царица ли Эфиопии, или, как ее называли древние Египтяне – «страны Куш», нынешней Абиссинии (составлявшей часть древней страны Куш); или же царица южной Аравии – трудно решить596. Важен здесь факт исторический, – в чем нельзя сомневаться, – что в царствование Соломона имя Вечно Существующего, Иеговы, – Творца неба и земли, – стало прославляться отдаленными народами. Из этого мы усматриваем, какое значение имела верность народа Израильского Иегове для всего человечества. Злая воля народа и падение даже взысканного великими милостями Божиими Соломона были причиною того, что народ избранный, который мог сделаться орудием Всевышнего для древнейшего прославления имени Божия и распространения «Его справедливых законов и постановлений»597, – не выполнил своего предназначения. Поселенный в центре тогдашнего культурного мира, имевший возможность влиять на него, он пал и измельчал и погиб. Но как пал, как мог пасть такой великий ум, как Соломон? «И стал он служить Астарте, божеству Сидонскому, и Милхому, мерзости Аммонитской... и построил капище Хамосу, мерзости Моавитской, и Молоху, мерзости Аммонитской: так сделал он для всех своих чужестранных жен»598.

Последняя фраза только и может объяснить, – если вникнуть в нее, – падение Соломона. В полноте своих душевных и физических сил и способностей Соломон, облагодетельствованный Богом, удостоившийся великих откровений, не мог бы унизиться до служения «мерзостям» чужеземным. Мы видели, что он выводит законную жену свою, – по всей вероятности воспитанную в культе единого Бога, – но только потому, что она женщина, – из града Давидова из уважения к святыне ковчега. Но «он стал служить» богам иным, и сделал то «для чужестранных жен своих», Другими словами над ним совершилось наказание, постигающее всякого злоупотребляющего физическими своими силами: организм его начал приходить в разрушение от разлагающей среды гаремной жизни; храм тела его, оскверненный ненасытным сладострастием, начал приходить в ветхость; мысль его начала затмеваться; престол Богом дарованной ему мудрости – мозг его – отказывался действовать; и мудрость удалилась, ибо органы, предназначенные воспринимать и являть мысль человеческую, не могли более ясно отражать требования вечного разума и высших душевных стремлений. Вообще размягчению мозга предшествует невыносимая тоска, как прямое следствие пресыщение жизнью и в особенности полового злоупотребления плотью599, и мы ко времени, предшествовавшему отпадению от Господа и поклонению идолам или же ко времени покаяния после сего, относим начертание Екклезиаста, этого последнего вопля еще мудрого, но уже утопающего Соломона. В Екклезиасте мы уже слышим и вопль пресыщения, и тоску предавшегося исключительно земным помыслам человека, и холодность равнодушия, леденящего сердце.

Велико и это творение Соломона, ибо велика была Богом дарованная ему мудрость. И в ряду откровенных книг Экклезиаст был необходим, ибо он восполняет собою особый вид человеческой мудрости, достающейся лишь горьким опытом. Он рисует один из видов развития души человеческой, увлекшейся сознанием своей мудрости и вдруг сознающей все свое бессилие; ибо нигде как в Екклезиасте не чувствуется, как слаб и беден и ничтожен человек пред Вечною Мудростью. И когда Соломон оглядывается на свое прошлое, он восклицает: «И я оглянулся на все дела мои... и нет от них пользы под солнцем» (Еккл, II, 11)... И сказал я в сердце своем: и меня постигнет та же участь, как и глупого; к чему же я сделался очень мудрым? И сказал я в сердце моем, что и это суета... и возненавидел я жизнь» (id. ст. 15–17).

Итак, по мнению нашему, падению Соломона должно было предшествовать ослабление умственных способностей вследствие гаремной жизни и соединенная с этою жизнью замкнутость восточных деспотов, которая прекращает к ним доступ их подданных, обрывает все прямые сношения царя с своим народом и подчиняет самого царя влиянию его жен и его любимцев, которые тогда пользуются громадною властью и именем царя грабят народ и совершают всякие жестокости и насилия.

И действительно, мы находим в самом Екклезиасте намеки, что Соломон чувствовал, что бразды правления ослабли в руках его и что в его время – как он сам сознавал, – совершалось много насилий и злоупотреблений: «И обратился я, и увидел всякие угнетения,... и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их сила, а утешителя у них нет» (Еккл. IV, 1). Здесь под именем утешителя мы разумеем самого царя, ослабевшего, чувствующего, что он не исполняет своих обязанностей, скорбящего о том, но не могущего уже подняться из состояния своего бессилия.

Еще яснее видно угнетенное состояние народа в последние годы царствования Соломона600 из слов депутации от Израиля, которая обратилась к сыну его Ровоаму со словами: «Отец твой наложил на нас тяжкое иго» (3 Ц. XII, 5). Еще характернее ответ Ровоама, произнесенный по совету молодых его царедворцев: «Если отец мой обременял вас тяжким игом, то я увеличу иго ваше; отец мой наказывал вас бичами, а я буду наказывать вас скорпионами601. Очевидно, что время жестокостей и угнетения народа Израильского может относиться только к последним годам жизни Соломона, когда назревает в Израиле ненависть к дому Давидову и решимость десяти колен отложиться от Иуды и создать царство Израильское под главенством колена Ефремова.

Глубоко грустную картину представляет Богом облагодетельствованный мудрец, забывший своего Благодетеля: «И разгневался Господь на Соломона за то, что уклонил сердце свое от Господа Бога Израилева, который два раза являлся ему»... И в третий и последний раз было откровение Соломону и сказал ему Господь: «За то, что так у тебя делается, и ты не сохранил завета Моего и уставов Моих, которые Я заповедал тебе, Я отторгну от тебя царство и отдам его рабу твоему» (3 Ц. XI, 9, 11 и след.). По милосердию Своему Господь однако не все царство отторгает от наследников Давида и Соломона и даже не отнимает части царства Соломона в течение жизни его: «Но во дни твои я не сделаю сего ради Давида, отца твоего; из рук сына твоего исторгну его. И не все царство исторгну; одно колено дам сыну твоему, ради Давида, раба Моего, и ради Иерусалима, который Я избрал (id. ib. 11–13).

Мы знаем обетования Божии Давиду602: «Когда же исполнятся дни твои и ты почиешь с отцами своими, то Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресл твоих и упрочу царство его.. Я буду ему отцом и он будет Мне сыном; и если он согрешит, Я накажу его жезлом мужей и ударами сынов человеческих. Но милости Моей не отниму от него, как Я отнял от Саула, которого Я отверг пред лицом твоим. И будет непоколебим дом твой и царство твое навеки пред лицом Моим, и престол твой устоит вовеки». И сам Давид по обету Божию восклицает (2 Ц. XXIII, 5): «Не так ли дом мой у Бога? Ибо завет вечный положил Он со мною, твердый и непреложный»603.

Повеление Божие обнимало в всеведении Своем длинный ряд веков и указывало возможность падения плотских наследников Давида и наказание их «жезлом мужей и ударами сынов человеческих». Но падение их по воле человеческой не могло изменить воли и судеб Божиих. Дом Давида, а не Соломона, удостоился видеть в числе потомков своих Того, которого, – как сказал Господь Давиду, – «престол устоит вовеки».

И об Иерусалиме, с которым связано воспоминание о ветхозаветном храме, Господь сказал (3 Ц. IX, 3 и след.). Соломону: «Я услышал молитву твою и прошение твое, о чем ты просил Меня... Я освятил сей храм, который ты построил, чтобы пребывать имени Моему там вовек; и будут очи Мои и сердце Мое там во все дни... Но если вы отступите от Меня... то Я истреблю Израиля с лица земли, которую Я дал ему604, и храм, который Я освятил имени Моему, отвергну от лица Моего».

Обетования Божии свершились: из семени Давидова восстал Спаситель и Искупитель наш, сын Божий и сын Давидов, воплощенный Бог, Господь наш Иисус Христос. Храм ветхозаветный отвергнут Богом, Иерусалим разрушен, но поклонение Богу «в духе и истине»605 везде, во всяком месте, свершается по слову Господа нашего Иисуса Христа во всем мире. Вместо ветхозаветного храма имя Божие пребывает в церкви Христовой и в храмах христианских. И наши грешные, но искупленные кровью Агнца души и телеса, могут стать храмом Духа Святаго606, если мы отдадим души свои Господу.

Соломон представляется нам типом ветхозаветного человека вообще и избранного народа, и история его есть вместе с тем пророческая история всего народа обетования.

Происходя от верного Богу Авраама и Исаака и Иакова, он был избран Богом царствовать помимо других и даже старших братьев своих. Одаренный Богом великою мудростью, Соломон посреди людей был величайшим из мудрецов, как народ Израильский был величайшим из народов своего времени по духовному своему развитию и законодательству607. Создавши храм Богу завета и милости и откровений, он, как и народ Израильский, забывает в стремлении своем к земным наслаждениям и власти о духовной чистоте. На широком и скользком пути погони за земным счастьем и Соломон, и народ, утрачивают даже память о великих чудесах и милостях и откровениях, утрачивают чистоту религиозного чувства и впадают в грубое идолопоклонство, то есть в необъяснимое безумие после того, как им открыт был догмат и культ Единаго Бога, Творца вселенной, Бога Завета. Соломон в продолжение своей жизни пророк и поэт и философ – и даже рационалист – как бы воплощает и резюмирует в себе все способности и всю умственную деятельность талантливого народа Израильского. Как народ, отрешаясь от идолослужения во время благочестивых царей, опять испытывал на себе благоволение Божие, – так и Соломон, когда он временно отрешался от земных наслаждений, не лишался помощи Божией, и тогда мудрость, ему дарованная, не отступала от него, и в это-то время он начертывал Богом вдохновенные книги свои, в которых будущие великие события по повелению Божию и Духом Божиим отражались в его книгах. Богу угодно было, чтобы тот человек, которому Он даровал мудрость превыше всех сынов человеческих608, был начертателем тех книг, в которых выразились и поэтическое вдохновение, и знание, и философия Израиля, – но Богу угодно было также, чтобы книги эти освящены были Духом Божиим и имели еще высшее значение.

О каждой из книг этих мы будем говорить ниже, здесь же скажем несколько вступительных о них слов.

Мы видели выше, что Соломону книга 3-я Царств приписывает некоторые сочинения, до нас не дошедшие. В числе их было одно, посвященное описанию естественного мира, окружающего человека. Это указание чрезвычайно замечательно. Не сам он лично мог собрать сведения «о деревах и о животных, и о птицах и о пресмыкающихся» (3 Ц. IV, 33), о которых он написал целое сочинение. Как воспитанник по всей вероятности пророка Нафана609, Соломон был представителем знаний, процветавших в пророческих школах. Это дает нам понять, как благодетельно действовало на воспитание народа благочестие школ, развивавших религиозное настроение поклонников единого Бога, Творца вселенной. В то время, когда все народы земли, погрязшие в идолопоклонстве, наполняли творение Господа Бога легендами многочисленных богов, нимф, сатиров, элементных духов, видя в каждом явлении природы проявлено особой силы специального божества, – одни только поклонники Единого Бога могли трезво созерцать видимый мир и, понимая, что нет Бога, кроме единого Бога, изучать рационально и без мифологических прикрас, как без суеверных страхов, каждый феномен природы и описывать его, чему мы уже видели пример в книге Иова.

Нет потому сомнения, что массу накопившихся наблюдений над миром животным и растительным Соломон черпал из обширного материала, собранного в пророческих школах, в которых ученики пророческие посвящали свое время изучению природы и собранию из уст народа наблюдений, понимая, что они этими трудами прославляют Бога, Создателя мира.

Соломону же приписывает книга 3-я Царств более тысячи песнопений и три тысячи мудрых сказаний, апофегм, или притч, из которых немногие дошли до нас, так как даже в небольшой дошедшей до нас книге его, Притч, не все там записанный изречения принадлежат ему, как мы увидим то ниже.

Кроме того до нас дошли однако в целости две несомненно ему принадлежащие книги: величественное песнопение, известное под именем Песнь Песней, и Екклезиаст. Полагают, что еврейское название «Песнь Песней» (переведенное очень точно на наш язык) есть воспоминание о тех тысяча пяти песнях, сочиненных Соломоном, выше которых неизмеримо стоит эта песнь и по красоте своей и по таинственному пророческому ее значению. Книги, оставшиеся после Соломона, суть драгоценный документ его времени и мы остановимся несколько на них.

В хронологическом порядке их начертания по всей вероятности располагаются так:

Когда Соломон был еще в периоде юности, когда сердце в ум его были чисты и душа его была отдана всецело Господу Богу, и земная жизнь не положила еще своей подавляющей печати на светлый ум его, – тогда должна была быть начертана вдохновенная Песнь Песней, в которой в юношеских, – страстных, но не преступных порывах слышится высшая пророческая мудрость610. Соломон, – как указывает Апостол Петр (1Петр. I, 12), говоря вообще о пророках, – вероятно сознавал, что слова его имели далекое пророческое значение, – исполнение которого должно было иметь место в роде его по завету Господню Давиду, отцу его.

Сборник мудрых изречений Соломона, из которого под именем книги Притч мы имеем только извлечение, – должен быть начертан Соломоном, – или составлен царскими летописцами, записывавшими его слова, – в средние года его жизни и царствования, когда он еще с чистым сердцем внимал мудрости, дарованной ему Богом, и начертывал, или произносил краткие изречения, основанные на наблюдениях и опыте жизни, освещенной высшим дарованным ему светом, на поучение молодого поколения.

Наконец Екклезиаст, как мы говорили выше, заключает в себе мысли, навеянные старостью, приближающимся разрушением, с сознанием, что земля и ее радости не могут удовлетворить вечных стремлений души человеческой. В книге этой глаголет человеку пресыщенный, относящийся с тоскою ко всем воспоминаниям своей жизни, и не имеющий той опоры в созерцали загробного мира, который дарован благодатью, внесенною в мир Спасителем нашим и Господом Иисусом Христом. В последней книге своей, более чем в какой-либо из предыдущих, Соломон есть тип ветхозаветного человека, который по мудрости своей сознает бессилие свое и чувствует, что человеку недостает счастья, а потому, сам не зная того, произносит в Eкклезиасте надгробное слово над ветхозаветным человеком.

К этим кратким заметкам о книгах Соломона мы присовокупим следующее замечание. Книги Соломона, сопоставленные с Псалтирем, представляются нам начертанными для относительно малого отдела читателей, между тем как Псалтирь есть книга все общая, книга для всех скорбящих и радующихся, для кающихся, и плачущих, и молящихся, коих Господь призывает ко спасению. Псалтирь есть пророчество о благодатном царстве Господа нашего Иисуса Христа, о его проповеди и страданиях, и смерти, и славе, и нашем спасении. Книги Соломоновы начертаны для тех, кои изведали на опыте и фальшивые прелести жизни и скорбь разочарования; они, – и в особенности Екклезиаст, – начертаны тем, кто мог изучить всю жизнь земную с ее величием и славою, и с ее ничтожеством и унынием, с ее мимолетными радостями и с ее продолжительною горечью и скорбями, которые и должны бы были соделаться вечными, если бы человечество не было искуплено кровью Богочеловека. Он, Господь и Бог наш, сошедый во ад, озарил радостью вечною Екклезиаста, – преданного вечным скорбям, потому что он владел лишь мудростью человеческою, – но который был избран Духом Божиим начертать эти вечные скорби, чтобы ветхозаветный человек понял все великое счастье избавления.

В Новом Завете только находятся ответы на все вопросы, удручавшие человека ветхозаветной церкви. Простому сердцем Давиду дано было однако облегчить своими песнопениями сердце ветхозаветного человека и быть предвозвестником грядущей радости, – но не сыну его. Только простой сердцем Давид откровением Божиим указывал на весьма мало понимаемую радость, – радость сознания своего ничтожества пред Богом, и радость понимания, что человек живет лишь любовь к нему Творца его, а не собственными заслугами. «Что есть человек, что Ты помнишь его?»

В творениях Соломона есть сознание величия человека – и потом горькое сознание его ничтожества; в творениях Давида кротость и смирение, и потому никогда нет тоски отчаяния.

Соломон – человек отживший, но отец его был всегда человеком веры и будущего.

Глава XII. Песнь Песней

Мы уже говорили выше, по поводу псалма XLIV, озаглавленного «песнь любви», – что в этом мессианском пророчестве следует по-видимому искать первообраз Песни Песней, и что Песнь Соломонова есть развитие этого Мессианского псалма.

С самых древнейших времен Песнь Песней возбуждала нескончаемые споры, и по поводу ее высказывались самые разнообразные мнения611. Принятая окончательно в ветхозаветный канон решением Иудейского Иамнийского собора в 90-м году после P. X., – хотя она была издревле известна, – она или превозносилась, как самая священная из книг ветхого завета, или же низводилась на уровень любовной песни. Многие считали эту книгу аллегорией только одного брака, другие признавали в ней мессианское пророчество в форме священной аллегории. Много еще других значений открывали комментаторы в этой таинственной книге. Раввин Акиба видел в ней например победную песнь торжества над врагами Израиля, который изображается в символизме невесты Иеговы. Мысль эта отразилась в таргумах, и потом развита до абсурда в талмуде, разбирающем отдельные фразы песнопения612. Позже, а именно в X веке нашей эры, несколько замечательных еврейских комментаторов высказали гораздо более возвышенные мысли о Песни Песней. Так Саадиа, принимая за основание мысли раввина Акибы, видит в этой книге всю израильскую историю от исхода евреев из Египта до времени ожидаемого Иудеями будущего пришествия Мессии в славе. Впрочем Саадиа знал и другие толкования на Песнь Песней и говорит по этому поводу, что эта таинственная книга подобна замку, от которого ключ потерян. Позже Саадии Соломон-бен-Исаак (Раши) в XI веке, Абен-Езра в XII веке и другие еврейские комментаторы колеблются между буквальным и историческим и аллегорическим и духовным толкованиями таинственной книги, но на традиционной почве в синагоге всегда отстаивался тот главный смысл, что Песнь Песней есть историческая и пророческая аллегория, рисующая будущую славу евреев, подобную прошедшей их славе при Соломоне, и указывающая на великое значение этого народа в истории человечества.

Но в XII-XIII веке процветает новый еврейский толкователь Маймонид († 1204), который, рассматривая Песнь Песней, объясняет ее в гораздо более широком и светлом духе и смысле, чем его предшественники, руководимые узким фанатическим национальным взглядом. Маймонид первый полагает начало учению среди Евреев, что Песнь Песней есть изображение отношений Творца Бога к Его созданию вообще, без различия национальностей, и при этом указывает на единение человека с Богом, совершающееся в смерти человека613. Таким образом в объяснении Маймонида Песнь Песней является учением о бессмертии человека и о блаженстве за гробом, ибо человек входит в общение душою своею с Богом. Из последователей Маймонида более всех останавливает внимание Леви-бен-Герсон (XIV века), указывающий, что Песнь Песней есть путь к блаженству, что в ней содержится учение о нравственной деятельности, направленной к достижению совершенства посредством сближения и единения с силою Божией, силою абсолютной, воплощающей в своей непрерывной деятельности идею высшего добра и высшей правды. К школе этого направления примыкают и иудейские мистики, которые однако вырабатывают и свой особый взгляд, утверждая, что в Песни Песней содержится таинственное указание на развитие силы духа человеческого, могущего вследствие этого развития войти в сношение с духами. К этому прибавляются многие каббалистические фантазии о способе единения низших духов с высшими и о единении тех и других в Ен-Софе, или бесконечности614.

Весьма немногие из Евреев, – и притом только безымянно, – решались, вопреки традициям синагоги, признавать в Песни Песней одно только значение по прямому буквальному ее смыслу. Против таких толкований резко восстает еврейский писатель XII века Иосиф Кимхи. Мы потому об этом упоминаем, что эти взгляды с полною силою проявились лишь посреди позднейших западных писателей не Евреев, о которых мы скажем несколько слов ниже. Взгляд же синагоги всегда оставался неизменно одним и тем же, – независимо от разных объяснений комментаторов: что Песнь Песней есть книга, которой содержание таинственно и глубоко, и что в ней изображены отношения Бога Завета к Своему народу. Христианская церковь унаследовала этот взгляд, расширив его и признавая в Женихе самого Христа Спасителя, а в невесте все призываемое к спасению человечество.

Весьма важно иметь в виду преемственность понимания615 в духовном высшем смысле значения Песни Песней как в ветхозаветной церкви, так и в новозаветной, так как эта общность понимания доказывает, что лучшие умы и ветхозаветной церкви никогда не допускали буквального земного толкования этой величественной книги. Ветхозаветная церковь в узком национальном духе признавала Женихом Песни Песней то Моисея, то Соломона, то Езекию, то даже Бар-Кхоба, – но она никогда не опускалась до того, чтобы видеть в выражениях Песни Песней слова земной любви между двумя влюбленными. Посему надо памятовать, что все толкования в последнем смысле вызваны антирелигиозными взглядами и стремлениями.

Христианские писатели и отцы церкви иначе и не толковали ни когда Песни Песней, как в духовном смысле616, расширяя толкование синагоги и талмуда и признавая, что единое истинное понимание Песни Песней есть действительно то, которое признавалось и синагогой: что Жених этого творения есть Мессия, – но что Господь наш Иисус Христос есть истинный Мессия, и что невеста Его суть все верующие души617.

Уже Ориген высказал эту мысль, что в Песни Песней изображены отношения Бога и Его божественной любви к отдельной человеческой душе. В том же духе и направлении говорили о Песни Песней Григорий Нисский, Макарий, Феодорит, Максим Исповедник, блаж. Иероним, Афанасий Александрийский, Епифаний, Кирилл Иерусалимский и мн. др. (Олесн. О. cit. р. 101 sq.). Мы отсылаем к глубоко уважаемому труду Киевского профессора Олесницкого для знакомства как с мнениями Отцов церкви, так и с позднейшими взглядами на Песнь Песней; здесь мы конечно должны ограничиться лишь самыми краткими указаниями на новейшие теории.

Прежде всего мы останавливаемся на гипотезе фрагментов618, которая предполагает, что Песнь Песней есть сборник песнопений, преимущественно любовного характера, или брачных гимнов, соединенных в одной книге без внутренней между ними связи, которая однако иногда достигается искусственно посредством вставок и прибавлений, приписываемых позднейшей редакции619. Впрочем между последователями этой гипотезы нет никакой общности взгляда не только в понимании известных отделов, но даже в количестве разных по их мнению отрывков, или в очертании пределов каждого из них. Взгляд на Песнь Песней, как на собрание фрагментов гимнов и любовных песен, связуется с отрицанием боговдохновенного характера этой книги, – что совершенно понятно, потому что эта теория не может допустить в сборник отрывков – притом земного характера – высшую духовную мысль и общее всей песни значение. Мы видим при этом, что эта школа идет в разрез с преданием не только новозаветной церкви, но и синагоги и лучших умов ветхозаветного учения.

Вторая школа критиков нашего времени, – признавая единство всей книги и придавая не буквальное значение отдельным ее частям и выражениям, а высшее значение, – считает эту книгу драматическим произведением. К школе этой принадлежать Эвальд, Кейль, Ренан и др. Они видят в Песни Песней не два только лица, а несколько лиц, кроме хора Иерусалимских девушек. Так, кроме жениха царя, они находят в драме пастуха, влюбленнаго в Суламиту620, но счастье этих влюбленных мешает царь, желающий взять ее в жены свои. Бетхер, разбирая в этом же смысле и направлении Песнь Песней, находит в ней, как в драме, и еще несколько лиц. Кроме Соломона и Суламиты, он находит в драме слова Вирсавии, матери Соломона, братьев и мать Суламиты, гаремных женщин, горожан Иерусалима, горожанок, молодого влюбленного пастуха621 с его друзьями, и жителей Сулама. В этой школе Кемпф пошел еще далее и усмотрел сатиру в драматической форме, написанную против Соломона, над которым торжествует молодой пастух. Брюстон и Гитциг еще усложняют драму введением еще одного лица – второй невесты Соломона: первый из них называет ее Тирянкой в отличие от Суламиты. К этой же школе примыкает Бунзен, который, не допуская другой невесты, считает некоторые части речи Суламиты произнесенными как бы во время сомнамбулизма, или сонного бреда. Наконец к разряду комментаторов, допускающих второго жениха, пастуха, – принадлежит и наш богослов Павский622.

Признающие в Песни Песней драму делятся на два отдельные лагеря, из которых один назван школой типистов. Из них выдается Делич623, который, не оставляя мысли о драме, видит однако в Песни Песней высшее духовное значение. Преобладающая мысль Делича заключается в том, что в основании этого творения лежит мысль о браке, как о единении душ и тел, которое заповедано Богом и подтверждено словами Господа нашего Иисуса Христа624 для полноты счастья и развития человека на земле. Потому в Песни Песней жена есть восполнение мужа625. Самый брак есть таинство, а потому, – говорит Делич, – в брачной драме Песни Песней надо искать высшего значения. Под формой брака, освященного Богом, в Песни Песней изображается еще и таинственный священный брак Иеговы с народом Израильским, который в пророчествах изображается супругой, или обрученной Иегове626. Не верность народа Богу Завета приравнивается блуду, или – лучше сказать – прелюбодеянию замужней женщины у пророков. В Песни Песней сказание о любви жениха к девушке, – или Соломона к Суламите, – не аллегория, а типическое изображение любви как в земном ее проявлении, так и в высшем духовном ее смысле, в котором эта Песнь поднимается до созерцания любви Иеговы к Своему народу под образом типа Соломона, любящего Суламиту. Делич не признает в Песни Песней аллегории, – потому – говорит он627, что «если бы Песнь Песней была аллегорическим учением о Мессии (как ее объясняли и древние учители синагоги), тогда ей место было бы между новозаветными священными книгами». На это можно бы ответить, что многие псалмы – и между прочим 21-й – могли бы быть отнесены к новозаветным книгам по ясности пророческого предвидения. Тем не менее, хотя по-видимому Делич не допускает мессианского характера Песни Песней, – самое указание его на любовь Иеговы к народу само собою ведет к заключению, что эта вечная любовь Бога проявилась для увидевших спасение в Господе нашем Иисусе Христе, и что поэтому Песнь Песней есть Мессианское пророчество, – значение которого открыто человечеству лишь во времена исполнения заветов и обетований Божиих в пришествии воплощенного Бога.

Тем не менее комментарии Делича есть несомненно один из лучших комментариев, написанных на Песнь Песней, и ясно понявшие значение этого произведения; поэтому он и имел огромное влияние на теологическую науку. В том же направлении как Делич, хотя с разницею в некоторых взглядах и деталях, разбирали Песнь Песней Вейсбах и Вейт. Типистом как Делич эаявил себя наш знаменитый ученый Коссович628, который допускает в Песни Песней действующими лицами, кроме Соломона и Суламиты, – пастуха, которого любит Суламита и которому она остается верна, ибо он ее муж. Хотя ее увозят во дворец Соломона, но чистота ее супружеской любви побеждает Соломона. Как типы – действующие лица изображают: Суламита церковь, а пастух, законный муж ее, изображает Христа629. Соломон же изображает типически блеск земной, испытующий верность Суламиты.

От типистов отличается школа, называемая аллегористами. Синагога издавна признавала в Песни Песней притчу, или аллегорию; но некоторые из древних аллегористов объясняли это творение как иносказание об историческом событии; другие же видели в Песни Песней аллегорию чисто пророческого характера. Последний пророческий характер книги признан за нею Христианскою церковью.

Исторические аллегористы видели и видят в царе Песни Песней то Езекию, то Соломона, то Ровоама; а в девице то народ Еврейский, то царство Израильское, отделенное от Иуды, но стремящееся к воссоединению с царем южным, живущим в Иерусалиме630, которого любит девица, называя его вторым Соломоном. Некоторые же из новейших исторических аллегористов видят в Песни Песней аллегорию освобождения Израиля из плена Вавилонского и возвращения в Палестину Иудейской колонии с Зоровавелем или Ездрою во главе631. В более широком историческом значении толкует Песнь Песней Ган (1852), видя в ней изображение всего древне-еврейского государственного управления в его мировом значении среди язычества. Указывая на идеальное устройство народа, избранного Богом, и его государства, он напоминает, что народ Еврейский, – как наследник обетования и старший сын Отца Небесного посреди других детей Божиих – других народов, – должен был вести борьбу за Отца Небесного против царства сатаны. Еврейский народ, как послушный раб Господа Бога, есть вместе с тем в полном составе своем и священник Бога вышняго. Таков преимущественно земной представитель народа – царь Израиля, которого значение указано в трех псалмах. Во втором псалме он есть наследник царства не временного, а вечного; в псалме сорок четвертом он должен привести весь языческий мир к стопам Бога и Отца; в псалме сто девятом он священник Бога вышняго; он судья вселенной.

Особенно близок (говорит Ган) к Песни Песней псалом XLIV632. В нем, как и в Песни Песней, символическое бракосочетание царя Израильского с дочерью царя языческого. Характеристическая идея псалма заключается в том, что Израиль, или его царь, должен победить языческий мир правдою и любовью.

Мы не будем следить далее за развитием мысли Гана, но должны указать, что естественный ход мысли должен был привести исторических аллегористов к высшему пониманию Песни Песней, т.е. видеть в ней аллегорию, которой смысл и значение могло быть только изображение Мессии, царя мира, утверждающего царство Свое на земле любовью и истиною.

В том же смысле, хотя с долею мистицизма комментировал Песнь Песней Генгстенберг (1853). Католический писатель Шефер с своей стороны видит уже в Песни Песней полную картину земной жизни Господа нашего Иисуса Христа и ясное видение будущего Его пришествия для суда над вселенной.

Весьма хорошее толкование на Песнь Песней дал еще наш ученый Александр Бухарев в сочинении своем: «Печаль и радость по слову Божию»633. Общий характер его комментария может удовлетворить тех, которые признают, что пред ними поистине Мессианское, хотя очень таинственное и темное пророчество. Он, как и многие западные теологи, напр. Кингсбюри634, не отрицает исторического факта, лежащего по мнению этих теологов в основании Песни Песней, – а именно брак Соломона с Суламитой, – но он настаивает на том, что под формой земного брака раскрывается в особенности брак духовный, брак души человеческой с Христом и вообще всех душ искупленных, т.е. всей Церкви Христовой с ее Женихом Христом635.

Но у Бухарева, – как и у других комментаторов, наших и западных, – остаются совершенно необъясненными многие образы и выражения текста, которых разъяснение необходимо для его понимания, напр.: II, 8, 9 «Вот идет он (возлюбленный мой), скачет по горам, прыгает по холмам... вот он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькает сквозь решетку».

Или же описание возлюбленной: IV, 1–7 «Зубы твои как стадо овец... шея твоя как столп (башня) Давидов... волоса твои как стадо коз, сходящих с горы Галаадской»... и многие другие подобные выражения, к которым мы еще возвратимся.

Изучая преимущественно внутренний смысл Песни Песней, никто не выяснил происхождения этих гигантских образов или сравнений, которые поражают своею странностью; никто не указал на источник их, никто не вошел в особенности характера восточной речи, складывающейся под известными внешними впечатлениями. Один только писатель, наш соотечественник, по нашему мнению, разрешил задачу и дал нам ключ к пониманию языка Песни Песней. Это наш доктор богословия, глубокоуважаемый нами профессор Киевской Духовной Академии, А. А. Олесницкий.

Мы отсылаем к его замечательному труду636 для знакомства с теми побуждениями, которые заставили его ехать на восток в Палестину, чтобы попытаться на месте найти ключ к пониманию языка Песни Песней. Встреча его с гакимом, евреем Самуилом Тейяром, приехавшим в Иерусалим из Персии на поклонение святыне, есть по нашему мнению событие первостепенной важности в истории разъяснения текста Соломоновой Песни, тем более, что еврейский врач Самуил Тейяр, знаток священных книг ветхого завета и талмуда, пользовался среди своих соотечественников репутацией великого мудреца. Высказанное им мнение, – переданное нам в его сочинении многоуважаемым профессором, – мы считаем драгоценным вкладом в богословскую литературу всех народов, потому что он и только он – открыл нам глаза на те образы, коими пользовался начертатель священного пророчества. Естественно, что Самуил Тейяр, как еврей, не мог видеть исполнения Мессианского пророчества в том откровении, которое получили мы, верующие в Господа нашего Иисуса Христа, – и не мог понять всех тайн благодати, действующей на искупленную душу христианина, – тайн, пророчески предзнаменованных в Песни Песней в любви жениха к невесте, тоскующей по женихе. Но он, повторяем мы, раскрыл нам образы поэтического языка этого творения. В сущности и сам вдохновенный начертатель Песни Песней, царь Соломон637, не мог знать исторического исполнения своего пророчества, а только знал, что в пророчестве его Дух Божий глаголет о Мессии638. Движимый Духом Святым, он начертывал в восточных образах и восточным картинным языком пророчество в форме сказания, в котором отразились, – как увидим ниже, – все великие радости просветляемого высшею любовью духа человеческого, даже до величайшей радости воскресения о Христе и возрождения благодатию.

Мы должны прежде всего настаивать на том, – как указывают доктор богословия Олесницкий и все лучшие комментаторы, – что мы не в праве делать произвольные отступления от признанного церковью текста Песни Песней. Мы должны стараться уразуметь его, но не имеем права изменять его, или отказываться от части его, как то делали многие комментаторы, увлекаясь отвлеченным разъяснением внутреннего его значения.

Сначала мы изложим объяснения Самуила Тейяра, как их слышал и привел в систему А. А. Олесницкий, – и потом только позволим себе высказать и наши предположения о многообразном значении Песни Песней, которую мы называем тем же именем, которым надписан 44-й псалом, – песнию любви, ибо для нас кажется несомненным, что названный псалом есть первообраз Песни Песней.

Невестою в Песни Песней, по мысли Тейяря, признается земля, а в более тесном смысле земля обетования, Палестина, а с нею вместе живущий на ней во времена Соломона народ Божий, которому земля эта дана в удел и наследие от Бога. Поэтому-то, говоря о невесте, Песнь Песней употребляет образы, необычные даже в восточной (персидской, арабской) речи, и говорит о частях тела, о которых не принято говорить даже в весьма свободной поэзии востока. К таким местам относятся напр. выражения IV, 11: «молоко под языком твоим»; или VII, 2 «округления бедр твоих как ожерелье»; или id. 3: «живот твой круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое ворох пшеницы, обставленный лилиями»... Понятно, что такие образы, относящиеся к земле, не имеют никакого неприличного смысла, хотя об них никогда не упомянет любовная песнь востока. Очевидно также, что невеста может быть только земля, а не женщина, если глаза ее сравниваются с озерами, нос с башней, или шея с башней (или столпом), и голова с горой (VII, 5–6).

Нельзя не заметить, что каждое описание части тела невесты непременно ведет за собою картину природы, или местности, или поэтическую картину из жизни. Нельзя никак применить к человеку выражения: «волосы твои как стадо коз, сходящих с Галаада; зубы твои как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни» Кроме подобных сравнений других нет в Песни Песней; это все картины, взятые из природы Палестины, и эти громадные образы природы и в некоторых случаях укреплений, построенных человеком, конечно не могут описывать женщину. Человеческий образ исчезает совершенно под этими сравнениями. Впрочем, многие места ветхозаветных книг рисуют землю обетования вместе с ее народом под образом девы639. И другие народы рисовались под образом земли – женщины640.

Мы напоминаем еще, что дева Израильская обручена мужу Богу Завета641 Иегове, и что отпадение ее от верности своему Владыке называется на священном языке блудом, а гнев Божий называется ревностью мужа к неверной жене. Понятно, как поэтический образ в форме женщины земли обетованной вместе с народом завета мог быть расширен до представления о всем человечестве, которое, наследовав обетования и веруя в пришедшего Мессию, должно наслаждаться счастьем, доколе оно пребывает верным Богу Завета. В Песни Песней для евреев невеста есть только Палестина и народ обетования; для христианского мира это пророчество о всей земле и церкви христианской и о правде и любви, принесенной в мир Сыном Божим.

Возвращаясь к объяснениям Самуила Тейяра, который дает в сущности не новое объяснение таинственного смысла Песни Песней, а превосходное объяснение символов и образов, в ней употребленных, мы укажем на значение, им даваемое Жениху.

Если земля, в частности Палестина, есть невеста, то жених, любящий свою невесту и сочетающийся с нею в Песни Песней, несомненно (кто бы он ни был по значению) есть солнце: « Голова его чистое золото» (V, 11), говорит невеста. Или, как переводит Олесницкий стихи 10–16 главы V (стр. 357) «возлюбленный мой светлый и красный, носящий знамя выше мириад (звездных); голова его золото чистое; глаза его как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке... его вид как (снежный) Ливан»... Заметим еще, что слова жениха I, 2 называются «миром звездным»642.

Надобно обратить особенное внимание на объяснение проф. Олесницкого (стр. 358–359) на Песнь Песней III, 6. Во всех комментариях слова: «кто сия восходящая от пустыни?» обыкновенно относят к невесте. Ученый наш указывает, что в древнейшем языке солнце женского рода и что все указанное место (III, 6–11) рисует восход солнца с востока от пустыни Моавитской: «Кто сия восходящая от пустыни как бы столбы дыма, окуриваемая миррою и фимиамом?»... Эти столбы дыма, как бы воздымающиеся от восходящего солнца, представляют собою обычное явление в Палестине, и каждый, видевший восход солнца, с высоты Палестинских гор, или на берегах Иордана, несомненно созерцал это явление. Это восходящее солнце, уподобляемое в Песни Песней Соломону во славе его, с любовью обращает взор свой на Палестину и говорит ей (IV, 1): «0, ты прекрасна, возлюбленная моя!» Непосредственно за этим восклицанием описывается страна, как бы видимая с высоты птичьего полета, но которой даются атрибуты и фигура женщины; ласки же ее описываются в форме плодородия и богатых произведений Палестины (гл. IV).

Ниже в гл. V, 6–7 есть эпизод, подававший повод к весьма сильным недоумениям: «Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел... я искала его и не находила его... встретили меня стражи, обходящие город; избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены».

Надо остановить внимание на том, что, как указывает А.А. Олесницкий (стр. 375), Самуил Тейяр читает вместо слова шомер, – страж, – шамир, что означает разрушительную космическую силу, и также понимает это слово и талмуд. Очевидно, что приведенные выше стихи изображают какое-то разрушительное природное явление, сопровождаемое вихрями. В начале описывается, как приходит возлюбленный (V, 4): «протяну ль руку свою сквозь скважину», – и когда невеста встала с ложа своего (зимнего), чтобы встретить его и отпереть дверь, – он вдруг повернулся и ушел; и когда она начала искать его (жаждать весенней теплоты) на нее вдруг напали силы, или стражи, которые избили ее. Имея ключ к пониманию этого языка, не трудно видеть, что солнце едва показало лучи свои – и потом скрылось, а земля, радовавшаяся возвращению весны, подвергается действию разрушительных стихий, или только буйных ветров (всегда свирепствующих в Палестине в марте, или же являющихся среди зноя, как Самум), причем солнце заволакивается мглою.

Несомненно, что Тейяр прав, видя в возлюбленном Солнце, согревающее Палестину и вступающее в таинственный брак с землею; и Соломона, вступающего в брак с царством Израильским.

«Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна, как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами» (VI, 4). В этом стихе сосредоточено все значение Палестины для Израиля. Фирца при Соломоне еще не престольный град, каким он сделался позже643, но он сделался им потому, и упомянуть в Песни Песней потому что это была прекрасная местность, в которой у Соломона вероятно был свой загородный дом. Фирца знаменует всю красоту страны. Иерусалим любезен сердцу, как град, в котором храм Бога Завета, основание силы Израиля; но здесь упомянуты и национальные грозные полки, которые – подкрепляемые силою Божьею – были непобедимы.

Мы полагаем, – установив этот взгляд на образы, являющееся в Песни Песней, просмотреть вкратце ее содержание. Мы должны только сначала оговорить, что объяснение, даваемое профессором Олесницким, согласное с Тейяром, конечно не представляет ничего чуждого духу и языку Священного Писания. Сравнения и уподобления, взятые из природных явлений, указаны самим Господом: «Ибо как молния исходит с востока и видна бывает далее до запада, так будет пришествие Сына человеческого» (Матф. XXIV, 27).

И посланные Господом ученики Его и поставленные Им учители и пастыри Церкви употребляли в речи своей образы, взятые из природных явлений. Так, в Откровении св. Иоанна Богослова все образы заимствованы из природы; и в Символе веры, – дабы хоть несколько объяснить слабому уму человеческому рождение от Бога Отца Сына Божия, единосущного Отцу, – отцы вселенские употребили выражение: Света от Света.

Итак, признавая образы, употребляемые Песнью Песней, – за солнце и согреваемую им землю – Палестину, – мы разумеем под ними более таинственное, религиозное и пророческое значение – союза Иеговы с народом обетования и пришествия Мессии, Господа нашего Иисуса Христа, – и союза Его с народом, наследовавшим обетование верою, т.е. с Церковью Христовою, которая Его невеста.

Кроме сего общего значения, мы разумеем еще в Песни Песней более частное значение, относящееся к каждой отдельно взятой душе человеческой, отдающей себя Господу, ищущей Его с тоскою, радующейся в присутствии вечного ее Жениха, и тоскующей, когда, она временно предоставляется собственным своим силам, ибо она чувствует свое бессилие и свою немощь, когда солнце благодати и истины и любви временно скрывается от нее.

С этой точки зрения постараемся просмотреть содержание книги Песни Песней.

В первом отделе Песни Песней выражаются стремления возлюбленной к царю жениху: «царь ввел меня в чертоги свои, будем восхищаться и радоваться тобою.... будем любить тебя» (1,3). Мы заметим, что невеста говорит во множественном числе, как бы давая тем разуметь, что она представляет собою коллективную единицу; она -представитель множества душ, стремящихся отдать себя Господу.

Далее она говорит о себе в единственном числе (ст. 4 – 5): «Дщери Иерусалимские! черна я, но красива, как шатры Кидарские... не смотрите на меня, что я смугла; ибо солнце опалило меня; сыновья матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноградники, – моего собственного виноградника я не стерегла».

С точки зрения символистики, на которую мы указываем, земля представляется ищущей и желающей солнца жениха в период зимний, когда солнце скрывается за тучами; в другом значении это Палестина в период неурядиц и войн, причем братья матери ее суть народы, живущее кругом ее, не дающие ей покою, препятствующее устроить и охранять свой виноградник. Палестина и народ ждут царя, тоскуют по нем; он только может дать земле и народу счастье и покой. С духовной высшей точки зрения, народ Израильский ждет милости Иеговы, Царя своего; церковь Христова молится о благодати Духа Святаго, ниспосылаемого Господом нашим; душа человеческая жаждет помощи Господа Иисуса Христа. Черна невеста и опалена солнцем земных трудов и забот и страстей, – но красива она, потому что она носит на себе образ и подобие Божие.

I, 6. «Скажи мне ты, которого любит душа моя: где пасешь ты? где ты отдыхаешь в полдень? к чему мне быть скиталицею возле стад товарищей твоих?»

Слова земли – Палестины обращены к солнцу; народа – к искомому царю. Общий же смысл, независимо от образов, ясно указывает на искание душою Того, которого любит она, хотя она еще не обрела Его.

Между тем (I, 7–19) любовь Иеговы не оставляет земли и народа Своего, представление о которых сливается с образом невесты: «Иди по следам овец», говорит Он...

С стиха 1-го по 7-й главы II идет разговор между женихом и невестой, замечательный тем644, «что в нем жених, невеста и их отношения определяются именами дерев, кустарников, цветов, даже без всяких сравнительных частиц,.... чем ясно дается знать, что основная почва, на которой устанавливаются образы жениха и невесты, есть Палестинская природа»645.

Но вот со второй главы начинается уже ясно песнь весны: «Я нарцисс Саронский, лилия долин. Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами. Что яблонь646 между лесными деревьями, – то возлюбленный мой между юношами», говорит невеста... «Он ввел меня в дом пира и знамя его надо мною – любовь. Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви. Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня» (II, 1 –6). Земля нежится в объятиях солнца в доме пира, т.е. весны. Израиль веселится в домах своих, отдыхая под тенью смоковниц своих и виноградников во время царствования Соломона.

II, 7. «Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями, не будите и не тревожьте возлюбленной», говорит жених. Заклинание сернами и ланями переносит нас в тихие селения гор и долин Палестины. Дочери Иерусалимские представляют собою совокупность всех городов страны, подвластной Иерусалиму647. Заклинание, исходящее из Иерусалима, предупреждает всю страну жить в покой и мире, не возмущая покой, гармонию и любовь природы беззаконными деяниями, а, возносясь мыслью к Даятелю всех благ, не возмущать нравственное счастье страны нарушением законов Иеговы. С высшей религиозно-нравственной точки зрения Песнь Песней рисует пробудившуюся в душе любовь к Богу, согревающему душу благодатью, и затем (ст. 6) рисует в земных образах то успокоение, которое чувствует душа, отдающая себя Богу. Да не будят эту душу суеты и заботы мира, воплощенные в жизни городов, или дщерей Иерусалимских. Душа в этом святом покое готовится к высшему развитию, к последующей борьбе.

Земля и душа просыпаются: II, 8, «Голос возлюбленного моего!» Этот возглас невесты указывает на потрясение, испытываемое ею. В мире нравственном это луч благодати, осветивший сердце.

Далее II, 8–9 выражения, на которые мы указывали уже выше, в которых невозможно не узнать Солнца:

«Вот он идет, скачет по горам, прыгает по холмам»...

«Вот он стоит у нас за стеною, заглядывает в окно, мелькает сквозь решетку».

Трудно или, лучше сказать, невозможно применить это описание к человеку. Это конечно солнце, и притом весеннее, которое золотит верхи гор, как бы прыгает по вершинам холмов, часто скрывается в бегущие облака, то явится за стеною, то мелькнет в окошко, принося радость и веселье и как бы вызывая из дому полюбоваться им и весною.

«Возлюбленный начал говорить мне: «встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди; вот уже зима прошла, дождь миновал, перестал; цветы показались на земле; время пения настало и голос горлицы слышен в стране нашей. Смоковница распустила свои почки, и виноградные лозы, расцветая, издают благовоние. Встань, возлюбленная моя, прекрасная моя, выйди» (II, 10–13). Полагаем, что никто не усомнится в значении этих образов. Мы говорили выше о духовном значении «голоса Возлюбленного», который слышит душа. Она также будится, как земля во время весны – солнцем, – когда ее начинает согревать Вечное Солнце правды. Будится она голосом Спаса нашего Господа Иисуса Христа. И вся Церковь Христова восстала от ветхозаветного усыпления по гласу Господа: «идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се Я с вами во все дни, до скончания века!»

Прошла зима ветхого завета, полная надежд и ожиданий для верных Господу сердец, но в продолжение которой солнце правды было еще закрыто облаками648. Предвечна была любовь Бога к человеку, но весна сей любви, полное проявление ее совершилось в пришествии Мессии, Господа нашего Иисуса Христа.

Возвращаясь к образам Песни Песней и к появлению весны, мы видим дальнейшее описание ее в стихах 14 и 15 главы второй: Солнце возлюбленный обращается к невесте земле: «Голубица моя... ...покажи мне лице твое; дай мне услышать голос твой... ...Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники наши в цвете».

В прямом смысле природных образов, относящихся к земле – Палестине, мы предполагаем что лисьи норы приносили существенный вред виноградным насаждениям649. В высшем таинственном смысле, разумея под виноградником народ Божий (Ср. Исаии V, 1–7 и Иоан. ХV, 1–6), мы уразумеваем и значение лисиц, портящих виноградники650. Это люди, которые «приближаются ко Мне (глаголет Господь) устами своими, и языком своим чтут Меня, сердце же их далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих» (Исаии XXIX, 13 и Матф. ХV, 8–9).

Глава вторая заканчивается словами невесты: «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет между лилиями. Доколе день дышит (прохладою) и убегают тени, возвратись, будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор» (ст. 17). Последнее уподобление употреблено уже в стихах 8 и 9, когда невеста – земля, видя мелькание солнца по вершинам и ущельям гор, уподобляет его оленю и серне. Эти стихи 8 и 9 с 17 по-видимому относятся к восходу и к закату солнца, т.е. к тем моментам, когда солнце особенно ярко золотит и окрашивает горы Палестины. «Он пасет между лилиями», говорит еще невеста. В этом намек на чистоту этого цветка, который и Господь наш Иисус Христос651 приводит как образец изящной простоты и вместе с тем великолепия. В высшем духовном смысле этот намек еще яснее: среди чистых сердец на земле обитает Господь. Из общества чистых сердец, отданных Господу, создалась церковь: из этого общества вышла в мир та проповедь, которая овладела им. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят».

Последний стих главы II-й связуется с первым стихом главы III-й, и потому мы еще должны в нем отметить выражение: «доколе день дышет прохладою и убегают тени, возвратись!» вопиет невеста с намеком на тоску ночную и ожидание возвращения возлюбленного. «Вмале, и ктому не видите Мя; и паки вмале и узрите Мя» (Иоан. XVI, 16). Так глаголал Господь малой церкви Своей, приходившей в уныние, когда Он отходил на страдание. Тоска ожидания церкви Христовой и каждой отдельной души христианской символизирована в поэтическом ожидании земли, тоскующей по восходе живительного весеннего солнца. Эта тоска изображена в первых стихах главы III-й Песни Песней:

«На ложе моем ночью искала я того, которого любит душа моя, искала его и не нашла его» (ст. 1). И пошла невеста искать своего жениха и спрашивала о нем стражей, и вдруг явился он пред нею и невеста ухватилась за него и отвела его в дом матери своей, во внутренние комнаты (ст. 2–4). Земля успокаивается, увидя вновь восходящее солнце, и в тайниках ее начинает происходить прозябание семян: таинственный акт весенней жизни земли. В это время (III, ст. 5 как в II, 7) раздается глас возлюбленного, требующего временного успокоения земли: «заклинаю вас, дщери Иерусалимские... ...не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно».

В высшем таинственном значении это исполнение слов Господа: «печаль ваша в радость обратится», и «паки же узрю вас и возрадуется сердце ваше»652. Это создание церкви Божией по воскресении Христовом, – это и возрождение души человеческой при восходе в сердце ее солнца благодати, живительного, согревающего. Кто же не знает тех минут скорби, когда душа «ищет Того, которого любит душа моя». Но вот Он Сам идет искать душу скорбящую и вдруг является пред нею, и она, как возлюбленная Песни Пес ней, «ухватилась за Него» и ведет Его в тайники души своей» «Царствие Божие внутрь вас есть653.

Не будите Моей возлюбленной, говорит Он (III, 5 Песнь Песней). Таковы и были первые годы церкви Христовой; после первых скорбей и гонений времен Апостольских наступил период относительного спокойствия, когда Церковь росла и крепла в тишине, до великих гонений654. К этому времени успокоения относятся события, изложенные в книге Деяний Апостольских655. Солнце правды оживляет в тайниках души семена добра, вложенные в нее при сотворении человека.

Мы выше уже говорили, что стих 6 главы IIÏ »кто эта восходящая от пустыни« по мнению доктора богословия Олесницкого, на основании высказанного Самуилом Тейяром объяснения, вполне признаваемого профессором, – никак не должен относиться к возлюбленной невесте, а относится ко солнцу, которое в древне-еврейском языке было женского рода656. Стих 6-й главы III Песни несомненно представляет восход солнца:

«Кто эта восходящая от пустыни как бы столбы дыма, окуриваемая миррою и фимиамом, всякими порошками мироварника?» Это солнце благодати, освещающее душу своим появлением.

Следующий стих есть явно продолжение той же мысли: «вот одр его – Соломона», т.е. появляющегося в столбах фимиама солнца. Далее идет описание великолепия Соломона, несомого на одре, окруженного сильными, одетого в золото и серебро и пурпур, с венцом на голове, которым увенчала его мать657, в день бракосочетания его658. По-видимому в Песни Песней намеренно делается смешение понятий, о красном солнышке Евреев – Соломоне с солнцем. Соломон представляет для Израиля живительное солнце счастья, мира, благоденствия; это было время создания храма Богу завета и религиозного торжества. В храме этом молился Израиль, ожидая Мессию, которого прообразованием был красное солнышко Соломон в первые годы своей жизни, и царство его уподоблялось браку солнца с землей, ибо и он вступал в брак с народом, отдавая свою жизнь на служение Богу и народу своему659. Поэтому к символистке солнца примешивается понятие о царе с носильным одром его и седалищем его; «внутренность его убрана с любовью дщерями Иерусалимскими» (III, 10)660.

«Соединение двух образов, восхождения солнца и вступления на престол великого царя, – говорить Олесницкий (Op. cit. 372 – 373), должно было приводить в сознание высший образ Мессии Царя, которого имя Восток и Солнце праведное"661.

Восход Солнца правды, пробуждение духовного Израиля, оживленного и вызванного от смерти к жизни и от земли к небеси, – вот таинственное религиозное значение третьей главы Песни Песней.

Следующие две главы (IV и V) в солнечной символистике (по объяснению Тейяра)662 представляют собою лето со всею красотою в это время земли, но и со всеми свирепствующими иногда в это время ветрами, бурями и землетрясениями. С любовью смотрит солнце, – соединяемое с идеальным царем Соломоном, – на лежащую пред ним во всей красоте своей землю:

«Ты прекрасна!» говорит оно (IV, 1), и затем идет целый ряд сравнений, которые (как мы выше говорили) не могут относиться к человеческому существу. Они явно относятся к земле вообще и к Палестине в особенности.

«Волосы твои как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; зубы твои как стадо овец, выходящих из купальни... шея твоя как столп Давидов... ты прекрасна... Сотовой мед каплет из уст твоих; мед и молоко под языком твоим; благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана» (IV, 1 – 11). Еще может быть яснее выступает значение земли, возлюбленной солнцем-женихом, когда он называет ее (стихи 12–15): ты сад, ты колодезь... ты источник, ты парк: невеста здесь прямо отожествляется с картинами природы, без посредства сравнительной частицы663.

В IV-й главе Песни Песней представляется общая картина Палестины в знойный летний день: «Поднимись, ветер, с севера, и принесись с юга, повей на сад мой, – и польются ароматы его! Пусть приидет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его» (IV, 16).

Полнота жизни изображается в следующем стихе (V, 1):

«Пришел я в сад мой, сестра моя невеста; набрал мирры моей с ароматами моими; поел сотов моих с медом моим; напился вина моего с молоком моим. Ешьте, друзья, пейте и насыщайтесь, возлюбленные!»

Рано восходит солнце летом и невеста – земля говорит: «Я сплю, а сердце мое бодрствует; вот голос моего возлюбленного, который стучится: отвори мне, сестра моя, возлюбленная моя, голубица моя, чистая моя! потому что голова моя вся покрыта росою, кудри мои ночною влагою» (V, 2). Отметив здесь опять образы явлений природы, мы видим далее еще более ясные признаки символистики натуралистической.

Следующее стихи (V, 2–6) рисуют летнюю лень, бездействие, возникающее от полноты счастья; пресыщенная жизнь лениво отзывается на голос возлюбленного. В этих поэтических образах мы видим затишье природы после продолжительная зноя; жизнь замирает, зной образно рисуется в V, 5: «с рук моих капала мирра, и с перстов моих мирра капала на ручки замка».

Но вот затишье природы пред бурею превращается в бурю:

V, 6: «Отперла я возлюбленному моему; а возлюбленный мой повернулся и ушел... я искала его и не находила его; звала его и он не отзывался мне». Солнце скрывается за тучами664; все кругом мрачно, природа с тоской ожидаете бедствия. Затем начинается буря: V, 7. «Встретили меня стражи... избили меня... изранили меня, сняли с меня покрывало». В этом изображены с точки зрения символистики, указанной Тейяром, нельзя не признать удушливых бурных ветров, подымающихся в это время года после зноя. Они со страшною силою несутся по земле, обрывая с дерева лист, сжигая траву, ломая и вырывая с корнем деревья, и оставляют землю израненною и лишенною покровов своих.

Перенося эту символистку в мир нравственный, кто не узнает в этих удушливых ветрах бурю страстей, волнующих душу. Этот вихрь, иссушающий ее, срывает с нее покров чистоты и тех радостей, которые возросли при действии благодати.

В церкви Христовой эти ветры суть споры и распри и ереси, которые по временам раздирали христианский мир и более всего после покоя, доставленного Церкви равноапостольным Царем Константином, именно тогда, когда прекратились гонения и борьба на жизнь и смерть против языческого мировоззрения.

И кто не знает, что в тайниках души человеческой именно во время земного благоденствия и покоя возникают бури человеческих желаний и нечистых стремлений и сомнений. Являются они именно тогда, когда душа, успокоенная внешним отсутствием опасностей и скорбей и болезней, в неге покоя начинает несколько лениво откликаться на зов Возлюбленного (Ср. II. II. V, 3).

Но эти стражи, избивающее невесту, эти бури, наносящие ей раны, заставляют ее сугубо тосковать о Возлюбленном. Она вопиет: «Скажите ему, дщери Иерусалимские, что я изнемогаю от любви» (V, 8).

Далее (8–16) идет поэтическое описание Возлюбленного, в котором все детали взяты из солнечной символистики, но таинственное значение этого описания очевидно относится к царю Соломону, жениху Израиля, прообразующему грядущего Мессию.

Наступает после бури спокойствие; воздух чист, земля снова стала прекрасна (VI глава).

Возлюбленный (V 1,1–3) находится в саду, среди цветников и лилий, он собирает лилии и пасет между лилиями.

Опять устанавливается общение между возлюбленным и возлюбленной; «я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой мне». Опять возлюбленный любуется невестой: «Ты прекрасна!» Избитая и израненная невеста находит покой и радость и любовь в том саду, где возлюбленный Пастырь пасет стадо Свое; где Он собирает лилии, эти символы чистоты, одетые Богом в одежду нетления. Не сами лилии одеваются в эту одежду великолепия, но Бог так «одевает их»665; лилии эти суть души, искупленные и омытые кровью Агнца, Которого пришествие в таинственных образах предсказано в Песни Песней.

С 4-го по 10-й стих главы VI-й опять описание возродившейся после бури к новой красоте невесты. Она очищена благодатью, она заботится о том, чтобы видеть плоды трудов своих (VI, 11): наступает в солнечной символистике осень. Этот отдел оканчивается на 4-м стихе главы VIII-й.

Возлюбленный – Солнце в одном значении и в другом царь Соломон, – говорит невесте: «Прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами » (VI, 4). Мы выше видели значение Фирцы в Самарии, как представительницы красоты страны, и Иерусалима, как представителя религиозного и национального чувства. И храм, и престол, и страна защищаются народом Божиим, которого сила в сохранении Завета и повелений Божиих.

Далее (VI, 6–7) мы встречаемся с известными уже нам по стихам 1 – 3 главы IV-й сравнениями, относящимся к стране, а не к человеку. В ст. 8–9 главы VI-й мы читаем: «Есть шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц и девиц без числа. Но единственная – она, голубица моя, чистая моя, единственная она у матери своей, отличенная у родительницы своей. Увидели ее девицы и превознесли ее, царицы и наложницы – и восхвалили ее». Место это по разъяснению одного писателя666 относится к душам человеческим, спасаемым Сыном Божим. «В объяснении этого, – говорит он, – надо иметь в духовном соображении то, что насколько душа верующая блюдет свою чистоту и беспорочность – она девица (и таких у Господа ведущего Своих, – бесчисленное множество); а насколько сообщна она любви Его к миру (отдавая себя еще не вполне Ему) – она еще наложница, а не жена... Когда же она вполне разделяет со Христом любовь Его к миру... это жена Царица».

В более широком смысле можно видеть в наложницах и царицах, преклоняющихся (VI, 9) перед «чистою голубицею», ветхозаветную церковь и множество народов с более или менее чистым культом Творца вселенной, которые «искали Бога»667 и которые при шли к убеждению, что единая Царица и Невеста Вечнаго Жениха – есть чистая голубица Церковь Христианская.

Об ней пророчески говорит и ст. 10-й: «кто эта блистающая как заря, прекрасная, как луна, светлая как солнце, грозная как полки со знаменами?» В прямом смысле по символической речи Песни Песней это прекрасная страна Палестина, освещаемая и оплодотворяемая солнечною теплотою; в другом значении это страна, населенная народом Израильским при благодетельном и мудром управлении Соломона красного солнышка. Но в высшем смысле это просветленная душа человеческая, спасенная Господом нашим Иисусом Христом, и это торжествующая Церковь Христова, радующаяся Жениху своему.

И в VII-й главе все образы и сравнения, прилагаемые Женихом к Невесте, суть образы гигантские, могущие быть приложенными к земле, а не к смертной девушке. Живот твой как круглая чаша, наполненная вином; чрево твое ворох пшеницы, обставленный лилиями; шея твоя, как столп из слоновой кости; глаза твои озерки Есевонские; нос твой башня Ливанская; голова твоя, как гора Кармил; груди твои виноградные кисти; уста твои, как отличное вино; так описывается возлюбленная в стихах 3–10 главы VII-й. «Я принадлежу другу моему и ко мне желание его», восклицает невеста в полноте счастья (VII, 11). В стихах 12–14 этой же главы она хочет с Возлюбленным идти смотреть превосходные плоды произведения земли. Обилие этих плодов (в высшем смысле плоды благодати) указывает на брак солнца с землей и на высший таинственный брак: «Аз же глаголю о Христе и о Церкви» (Еф. V, 32). Отдел этого высшего счастья, лета и осени земли и усовершенствования души человеческой заканчивается картиной успокоения: «Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня»; и восклицанием Жениха: «не будите и не тревожьте возлюбленной668.

Вслед за сим по мнению Тейяра начинается период усыпления, первая половина зимы, которой окончание вместе с пробуждением весны изображено в первой главе, составляя таким образом круг солнца в отношении к земле. Д. бог. Олесницкий, на основании этого мнения (стр. 377), говорит: «Последняя стадия Песни Песней приближается к картине первой стадии и изображает первую половину зимнего сезона, охлаждение и усыпление, или так сказать сокращение жизни природы... Солнце уклонилось, и вот в одно утро Палестина является вся белая от снега669: «кто эта восходящая убелена, опираясь на своего возлюбленного? Под яблонею (апельсином) разбудила я тебя; там родила тебя мать твоя...»

По поводу яблони, или точнее апельсинного дерева, д. бог. Олесницкий делает замечание. «Снег покрывает Палестину»... «но зима палестинская не есть зима в нашем значении слова и не исключает некоторых летних украшений. Главным образом зимним украшением Палестины служат созревающее в декабре апельсины, которых и в нынешней разоренной Палестине так много, что она наполняет ими и наши зимние рынки. Упоминало о рдеющих апельсинах в описании зимнего вида Палестины так же неизбежно, как неизбежно упоминание о розах в описаниях нашей весны. Наш священный поэт и упоминает их, и только их одних, под общим названием яблок. Обремененные плодами апельсинные деревья суть один уцелевший залог близких отношений между землею и солнцом670.

Прибавим еще, что многоуважаемый профессор указывает, что Тейяр читаете, как Делич, стих 5-й главы восьмой: «Под яблонею разбудил я тебя»... Другими словами Жених будит невесту, а не наоборот, как в принятом чтении; поэтому и окончание этого стиха: «там родила тебя мать твоя» должно относиться к невесте.

Мы позволяем себе присовокупить здесь свое мнение о значении этого трудного стиха. После полноты счастья, достигнутого первою христианскою церковью в радости воскресения возлюбленного Господа, Он возносится на небо и удаляется от очей их, говоря однако им: «Аз с вами есмь до скончания века». Мы думаем, что именно это время, – символизируемое под видом зимы, но не лишенное помощи Божией и плодов благодати, действующей в сердцах, освященных Утешителем Духом Святым, – изображено в таинственном пророчестве 5-го стиха главы восьмой. Последняя часть этого стиха,– принимая перевод Тейяра, указанный Олесницким (и Деличем), – означал бы, что Мессия будит свою возлюбленную в этой стране, согретой южным солнцем, которая и есть колыбель Церкви, овладевшей миром, вечной невесты Христовой.

В стихах 6 и 7, как замечает и профессор Олесницкий671, начертатель Песни Песней, «дойдя в своем описании до низшей ступени жизни обетованной земли, как бы уснувшей от действия зимнего холода, – неожиданно вводит в свое описание не имеющую отношения к изображаемой им действительной Палестине черту высшего непосредственного отношения Бога к земле своею народа».

«Изображение любви, которая не прерывается даже смертью и адом, не может быть потушена никакими (зимними) водами и не приобретается никакими сокровищами, есть изображение той божественной любви, которая служит основанием всего ветхозаветного учения о Мессии. Приспособительно к тому, что мы говорили выше о солнце и его благодетельной теплоте, и любовь Божия называется пламенем (по первоначальному чтению пламя Иеговы Яг). Таким образом совершенно справедливо древние толкователи видели в Песни Песней одно из самых высших и самых светлых пророчеств о Мессии» (id. ib.).

А. А. Олесницкий по-видимому (стр. 378) в стихах 6 и 7 разумеет глас Иеговы; обращенный к народу Своему, другие же комментаторы видят в них слова невесты, но никто не отрицает того, что эти два стиха рисуют отношения Бога Завета к народу Своему и Мессии к душе человеческой.

6. «Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее стрелы огненные; она пламень весьма сильный».

7. «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнуть с презрением».

По нашему мнению взгляд и понимание профессора Олесницкого представляются вернее672. Первая половина стиха 6-го напоминает увещание Моисея (Второз. VI, 4–8): «Слушай, Израиль, Господь Бог наш, Господь един есть. И люби Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сия, которые Я заповедую тебе, в сердце твоем... И навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими». Об этой памяти сердца (а не в смысле филактерий) ср. Притчи Соломона III, 3 и VII, 2–3.

«Положи, говорит Иегова, Меня, как печать, на сердце твое: «на Нем (на Господе Иисусе Христе, Сыне Божием, Сыне человеческом) положил печать Свою Отец Бог» (Иоан. VI, 27). По сему и ради Сына человеческого, искупившего по Божеству человека, и «нас запечатлел Бог и дал залог Духа в сердца наши» (2Кор. I, 22). Запечатлел же нас ради любви Своей бесконечной. Но любовь Господа к нам требует верности Ему, и отпадение от Него и в ветхом завете, как в новом, возбуждает гнев Божий, называемый ревностью673. Ревнует народ Свой Бог именно потому, что любит. Он не индифферентно взирает на мир, карая и милуя, Он не Судья только беспристрастный, – Он более того: Он – любящий Отец, ревнующий, когда дети Его идут во след богов иных, будут ли они называться Молохом и Астартой, или же страстями и увлечениями земной жизни. В отношении к Церкви и душе человеческой Он Жених и Супруг, скорбящий, как Сын человеческий, при неверности обрученной Ему невесты: «люта, как преисподняя, ревность». И «стрелы ее – стрелы огненные,... пламень сильный», ибо этот пламень есть «огнь вечный». Верность Господу есть тихое счастье, покой, и мир, и радость; неверность Господу есть сама по себе ад и огонь, ибо не может ничего – кроме огня и муки – дать грех. «Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением», говорить II. II. VIII, 7. «Какая польза человеку, – говорит Господь наш Иисус Христос, – если он приобретет весь мир, а душе своей повредит. Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Матф. XVI, 26).

По-видимому в стихах 6 и 7 VIII гл. Песни Песней сосредоточено высшее значение ее. Любовь Бога к Своему творению есть огнь и свет; и печаль по потерянном, и радость по обретенном создании». И древние толкователи, – говорит А. А. Олесницкий (стр. 378), – видели в Песни Песней одно из высших и самых светлых пророчеств о Мессии. С того высшего пункта, на котором мы стоим в VIII, 6–7, общая мысль всей книги Песни Песней должна быть определена так: Среди всех превратностей судьбы Палестины, среди сменяющихся картин ее природы, для народа еврейского есть только одно твердое и неизменное основание жизни, – это обещанная ему высшая и совершеннейшая любовь Иеговы, с раскрытием которой не нужно уже будет материального солнца на земле избранных Божиих, потому, что сам Иегова будет для земли солнцем незаходимым, которое будет светить своему народу674.

Стихи 6 и 7 главы VIII-й резюмируют все значение Песни Песней, но не заканчивают эту книгу. В них начертана вся картина отношений Бога к человеку, но исполнение судеб Божиих совершается в продолжение многих лет человеческих. В Песни Песней последние стихи (8–14) указывают, что во время начертания жизнь невесты не достигла еще того развития, которого она достигла в пророческом начертании этой книги, как возлюбленная Жениха. «Сестра наша еще мала». Применяя эти слова к земле, А. А. Олесницкий675 говорит: земля еще не готова к воспринятию божественного пламени, этой неизвестной еще на земли высшей, вечной любви».

В последних стихах главы VIII-й как бы раскрывается состояние, предшествующее тому развитию, которого должна достигнуть невеста. У этой малой, неразвитой невесты были приставники, долженствовавшие отдавать хозяину виноградника доход с него. С этим (ст. 11) местом Песни Песней надо сравнить во-первых притчу Господа нашего о виноградарях (Мате. XXI, 33 и сл.), и уподобление винограднику Господню Израиля, сделанное Исаиею пророком в гл. V, 1–7. При этом мы заметим, что это место и начинается у Исаии пророка словами, как бы взятыми из Песни Песней: «Воспою Возлюбленному Моему песнь Возлюбленного Моего о винограднике Его».

В таинственном значении последних стихов Песни Песней это постепенный рост в продолжении тысячелетий церкви Божией на земле. Малая сестра – это народ Израильский, – ограждаемый законом и приставниками, получающими плату, – который ожидает грядущего Мессию. Но малая невеста Израильская с пpишecтвиeм Господа нашего Иисуса Христа развивается и становится великою Церковью, невестою Христовою. Она начинает любить, чего не понимала еще «малая сестра» (ст. 8)676. Выросшая до полноты счастья невеста развивает в себе любовь к Богу, и «большие воды не могут потушить этой любви» (ст. 7), что и указывает Церковь Христова во время бедствий и гонений, которым она подвергалась. Любовь «крепка как смерть» (ст. 6), – говорит Песнь Песней о вполне развившейся возлюбленной и Женихе ее. И действительно любовь Богочеловека к человечеству запечатлена священной кровью Господа нашего Иисуса Христа на кресте; а любовь к Христу запечатлена кровью мучеников за веру в Него.

Итак, сводя воедино все, что мы говорили о Песни Песней, мы полагаем, что мы в праве высказать следующий взгляд на ее содержание и на образы, в ней употребленные.

Песнь Песней начертана Соломоном, который пользовался образами, почерпнутыми из явлений природы, и именно из области явлений и действия солнца, согревающего и освещающего землю (Палестину), – дабы изобразить единение царя с народом обетования, живущим в стране, Богом ему назначенной. Под образом солнца разумеется Соломон, под именем возлюбленной разумеется страна и народ, пользовавшиеся неслыханным дотоле благоденствием.

Такова внешняя, так сказать, оболочка священного песнопения. Но освященный благодатью Духа Святаго, «глаголавшего во пророках», начертатель этого песнопения наверно и сам сознавал, что в его словах заключается более тайный величественный смысл, и что не в Соломоне исполнятся все величия обетования Божии, данные Аврааму: «в семени твоем благословятся все племена земные» (Быт. XII, 3)677; и все глаголы Господни о Примирителе (Быт. XLIX, 10), о грядущем Пророке (Второз. ХУШ, 18) и о Том, которого видела душа Давида во многих псалмах его678. Это было великое пророчество о грядущем царствии на земле Мессии, Сына Божего, Сына человеческого, созидающего это царство в душе каждого человека и на всей земле, а не в одной Палестине.

Полное исполнение пророчества Песни Песней очевидно совершилось в пришествии Господа нашего Иисуса Христа.

Пророчество Песни Песней в отношении возлюбленной невесты Христовой продолжает совершаться непрерывно и в развитии Церкви, и в развитии каждой души, отдавшей себя Богу. «Аз и Отец едино есма», сказал Господь Иисус (Иоан. X, 30). «Бог есть любовь», сказал возлюбленный его ученик (1Иоан. IV, 8). Вечная любовь Бога к человеку изображены таинственно в Песни Песней, указывая на то, что обетования Иеговы совершились в Иисусе Христе.

Как солнце, – это создание Божие, – освещает и живит землю и хотя иногда скрывается за тучами, но не прекращает потому своего живительного действия, – так и любовь Божия никогда не оставляла и не оставляет человечество от самого создания его, и самые наказания Божии были и суть проявления Его любви.

Как солнце на земле, так любовь Божия в душе человека будит семена добра, посеянные Откровением, Словом Божиим. И потому плод этого святого семени есть чистая любовь во-первых к Возлюбленному Господу благодетелю, во-вторых – к брату своему. В любви чистой, духовной, святой, христианской – высшее счастье, высшее совершенство, как указал сам Господь и Его Апостолы679.

Глава XIII. Книга Притчей Соломоновых

Пред нами книга, как бы составляющая экстракт мудрости народа Израильского, выразившейся в кратких изречениях. Книга начинается с 7-го стиха первой главы; первые шесть стихов составляют надписание и вступление к этому сборнику поучений.

«1. Притчи Соломона, сына Давидова, царя Израильского, (2) чтобы познать мудрость и наставлениe, понять изречения разума; (3) усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; (4) простым дать смышленность, юноше – знания и рассудительность: (5) послушает мудрый и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы; (6) чтобы разуметь притчу и замысловатую речь, слова мудрецов и загадки их».

Сборник притч начинается с стиха 7-го словами глубокого значения: «Начало мудрости страх Господень».

Евреи всегда приписывали книгу Притчей Соломону, кроме двух последних глав, которые надписаны: «слова Агура, сына Иакеева»; и «слова Лемуила царя» (главы XXX и XXXI).

К этому надобно однако прибавить, что и имя Лемуила многие считают именем царя Соломона.

Из главы ХХV, – начинающейся словами: «и это притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя Иудейского», – мы видим, что первые двадцать девять глав в убеждении Евреев несомненно принадлежали Соломону. Кроме того мы убеждаемся еще в том, что Книга Притчей, – в том виде, в каком она дошла до нас, – не восходит ко времени Соломона, а что она собрана после него и составлена из его речений, или рукописей царских писцов его времени. Несомненно, что многие из его речений жили в памяти народа лишь устно; а многие совершенно для нас потеряны. В 3-й книге Царств IV, 32 сказано, что Соломон «изрек три тысячи притчей и песней его было тысяча и пять». Кроме того мы знаем, что для нас погибли все его заметки о растениях, птицах и животных. Можно даже сомневаться, дошла ли до времени царя Езекия какая-нибудь рукопись времен Соломона, по крайней мере его притч, потому что выражение главы XXV, 1. «И это притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя Иудейского» – по-видимому указывает, что первые двадцать четыре главы также собирались разными мужами, а не выписаны из какой-нибудь древней рукописи. Очевидно, что перед нами не все притчи, изреченные Соломоном, но только те, которые памятовались народом, или которые были записаны на память после Соломона, или списаны отрывочно из древнейших рукописей. Нынешняя книга Притчей есть поэтому сборник, составленный не одновременно, а постепенно, и во всяком случае в два или три раза, если не более.

Новейшие критики считают самою древнею и основною частью этого сборника отдел книги между гл. X, 1 до гл. XXII, 16. Отдел этот начинается вновь словами «Притчи Соломона», явно указывая, что это была особая рукопись. В этом отделе мы видим собрание самых кратких изречений, в которых обыкновенно воплощается народная мудрость. Никто не сомневается в том, что собрание этих изречений принадлежит самому Соломону, хотя весьма вероятно, что он сам брал их из уст народа, повторяюшего речения неизвестных по имени мудрецов.

Приступим к краткому обзору содержания книги Притч и укажем главнейшие ее отделы.

Мы уже сказали выше, что первые шесть стихов ее составляют род вступления, которое объясняет заглавие книги. Новейшие комментаторы680 с большою долею вероятности приписывают это вступление редакторам книги Притчей, собиравшим притчи при царе Езекии. Мы говорили также выше, что первые слова стиха 7-го главы первой: «начало мудрости страх Господень», суть как бы резюме содержания всей книги; в них отразилось то направление, которое положено в основание мудрости, глаголющей притчами.

При этом надо сказать, что в книгах Соломоновых слово мудрость681 имеет особое высшее значение: оно не означает ни знания, ни мудрости человеческой, ни силы ума, а означает то, что мы называем богомудрие, благочестие; ту высшую мудрость, которая сознает бессилие ума человеческого и знает, что мудрость есть принадлежность и свойство единого Бога, Творца вселенной. «Мудрость есть страх Господень»; «Надейся на Господа всем сердцем твоим, и не полагайся на разум твой»; «Не будь мудрецом в глазах своих; бойся Господа и удаляйся от зла» (III, 5 – 7).

Первый отдел той книги, которая дошла до нас, начинаясь с 7-го стиха простирается до главы IX, 18. Отдел этот имеет характер преимущественно поучительный, дидактически; это речь как бы отца, или наставника, обращенная к сыну, или любимому ученику682, или ко многим ученикам683. Однако с восьмой главы устами учителя говорит уже олицетворенная Мудрость, и в учении есть некоторые особенности. Так, в первых семи главах преподается прежде всего, – «памятуя страх Господень», – воздержание от страстей, от дел беззакония и насилия, причем указывается на милосердие Божие, очевидное и в наказуемых (III, 11 – 12). Награды указываются земные, ибо ветхозаветные книги не могли стоять на высоте Евангелия, но они указывали путь к познанию себя и к нравственному счастью, основанному на воздержании от всякого зла. Это было приуготовление человека к восприятию благодати и Духа Божия и нового рождения; это приуготовление к воплю пророка Исаии и Иоанна Крестителя: «приготовьте путь Господу»684.

В восьмой главе мысль переносится в высшие области знания и мышления: «Не премудрость ли взывает? и не разум ли возвышает голос свой?» Она становится на возвышенных местах, при дороге, на распутиях... Приимите учение мое, а не серебро; лучше знание, нежели отборное золото; мудрость лучше жемчуга»... (VIII, 1–11).

«Я премудрость обитаю с разумом... Страх Господень ненавидит зло;... У меня совет и правда; я разум, у меня сила. Мною цари царствуют... Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня. Богатство и слава у меня, сокровище не погибающее и правда;... Я хожу по пути правды, по стезям правосудия... Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли...

Итак, дети, послушайте меня... Блажен человек, который слушает меня... потому что кто нашел меня, тот нашел жизнь и получит благодать от Господа» (VIII, 12–36)

В девятой главе продолжается это величественное сказание о премудрости Божией, олицетворенной в особом представлении. Это сказание кончается на 10-м стихе главы IX словами: «Начало мудрости страх Господень, и познание Святого – (есть) разум». Конец IX главы (11 – 18) есть как бы продолжение речи отца или наставника, о которой мы говорили выше и которая прерывается главой восьмой; в последних стихах главы IX-й отец, или учитель, преподает советы, основанные на главной мысли: не пренебрегать гласом мудрости.

Как мы выше говорили, с главы Х-й начинается отдел кратких изречений, которые, по-видимому, составляют древнейшую часть всей книги Притчей, дошедшей до нас. Отдел этот кончается собственно говоря на 16-м стихе XXII главы: он именно есть сборник притч или речений, получивших широкое распространение в памяти и устах народа: они-то составляли кодекс народной мудрости. После него начинается (XXII, 17 до ХХIV, 23) особая приписка отца или учителя.

В XXII, 20 мы читаем слова: «Не писал ли я тебе трижды в советах и наставлении, (21) чтобы научить тебя точным словам истины, дабы ты мог передавать слова истины посылающим тебя». Многие полагают, что это Соломон писал к сыну своему Ровоаму; или же один из пророков времен Давида, – и может быть Нафан, – писал так к Соломону. Существует еще мнение, что весь этот отдел XXII, 17 -ХХIV, 23 начертан тою же рукою, которая начертала первые девять глав. Представители этого мнения685, считая основною частью книги Притчей отдел кратких изречений X, 1 – XXII, 16, – полагают, что первые девять глав составляют как бы вступление, а последний отдел XXII, 17-XXIV, 23 как бы послесловие, прибавленные к главной и основной части. Кто их писал – трудно сказать; они, конечно, могли быть написаны и Нафаном, – или одним из пророков, – но так как предание и великая синагога признала всю книгу Притч творением Соломона, то, кажется, вернее и основательнее считать и эти отделы принадлежащими Соломону, одаренному Богом мудрости.

В главе XXIV с ст. 23 по ст. 34 мы видим весьма краткий манускрипт, начинающийся словами: «Сказано также мудрыми»; затем идет ряд поучений о суде, о свидетельстве пред судом; о труде и вреде лени686. Что это особый отдел – очевидно из того, что следующая глава начинается словами: ХХV, 1. «И это притчи Соломона, которые собрали мужи Езекии, царя Иудейского».

Этот новый сборник, составленный при царе Езекии, обнимает собою главы с ХХV по XXIX включительно. Заглавие, которое мы выписали, весьма знаменательно: оно прямо указывает, что все предыдущие части книги Притчей считались несомненно принадлежащими царю Соломону во времена Езекии, и что «мужи Езекиии царя» только дополнили существовавший уже сборник мыслей и речей Соломона новым сборником, составленным после тщательного исследования материалов, дошедших до них в виде ли рукописей, или записей со слов старцев, или речей, дошедших до них устной передачей от отцов. Весь этот отдел, начиная с главы XXV и до главы XXIX включительно опять напоминает собою те краткие изречения, которые собраны в главах X, 1 -XXII, 16, и которые носят на себе печать высокой древности, составляя ядро книги Притчей, около которого, по-видимому, сгруппировались все остальные части книги. Как в этом древнейшем отделе, так и в этом подобном ему, мысль постоянно излагается в одном стихе687, заключаясь обыкновенно в сопоставлении двух параллельных мыслей например:

А) в древнейшем отделе:

«Сын мудрый радует отца, а Сын глупый огорчение для его матери» (X, 1).

«Не допустит Господь терпеть голод душе праведного, стяжание же нечестивых исторгнет» (X, 3).

«Уста праведника источник жизни, уста же беззаконных заградит насилие» (X, 11).

«Страх Господень прибавляет дней, лета же нечестивых сократятся» (X, 27).

«Не поможет богатство в день гнева, правда же спасет от смерти» (XI, 4).

Благословением праведных возвышается город, а устами нечестивых разрушается» (XI, 11).

«Плод праведника – древо жизни, и мудрый привлекает души» (XI, 30).

«Добродетельная жена венец для мужа своего, а позорная как гниль в костях его» (XII, 4).

«Уста правдивые вечно пребывают, а лживый язык только на мгновение» (ХII, 19).

«Праведник ненавидит ложное слово, а нечестивый срамит и бесчестит себя» (ХIII, 5).

«Обращающийся к мудрым будет мудр, а кто дружится с глупыми, развратится» (XIII, 21).

«Мудрая жена устроит дом свой, а глупая разрушит его своими руками» (XIV, 1).

«Кто презирает ближнего своего, тот грешит, а кто милосерд к бедным, тот блажен» (XIV, 21).

«Преисподняя и Аваддон688 открыты перед Господом, тем более сердца сынов человеческих» (XV, 11).

«Сердце разумного ищет знания, уста же глупых питаются глупостью» (XV, 14).

«Мудрый сын радует отца, а глупый человек пренебрегает мать свою» (XV, 20 ср. X, 1).

«Путь жизни мудрого вверх, чтобы уклониться от преисподней внизу» (ХV, 24).

«Далек Господь от нечестивых, а молитву праведников слышит» (ХV, 29).

«Страх Господень научает мудрости, и славе предшествует смирение» (ХV, 33).

«Предай Господу дела твои и предприятия твои совершатся» (ХVI, 3).

«Милосердием и правдою очищается грех, и страх Господень отводит от зла» (XVI, 6).

«Когда Господу угодны пути человека, Он и врагов его примиряет с ним» (id. 9).

«Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его» (id. 9).

«Погибели предшествует гордость и падению надменность» (id. 18).

«Сердце мудрого делает язык его мудрым, и умножает знание в устах его» (id. 23).

«Лучше кусок сухого хлеба и с ним мир, нежели дом, полный заколотого скота, – с раздором» (ХVII, 1).

«Кто ругается над нищим, тот хулит Творца его; кто радуется несчастью, тот не останется не наказанным» (ХVII, 5)689.

«Оправдывающий нечестивого и обвиняющий праведного, оба мерзость пред Господом» (ХVII, 15).

«Имя Господа – крепкая башня: убегает в нее праведник, и безопасен» (ХVIII, 11).

«Кто нашел добрую жену, тот нашел благо и получил благодать от Господа» (ХVIII, 23).

«Кто хочет иметь друзей, тот и сам должен быть дружелюбным; и бывает друг, более привязанный, нежели брат» (ХVIII, 25).

«Благоразумие делает человека медленным на гнев, и слава для него – быть снисходительным к проступкам» (XIX, 11).

«Дом и имение – наследство от родителей, а разумная жена – от Господа» (id. 14).

«Благотворящий Одному дает взаймы Господу; и Он воздаст ему за благодеяния его» (id. 17).

«Много замыслов в сердце человека, но состоится только определенное Господом» (id. 21).

«Честь для человека отстать от ссоры; а всякий глупец задорен» (XX, 3).

«Кто может сказать: я очистил мое сердце; я чист от греха моего?» (id, 9).

«Не говори: я отплачу за зло. Предоставь Господу и Он сохранит тебя» (id. 22).

«От Господа направляются шаги человека; человеку же как узнать путь свой?» (id. 24).

«Всякий путь человека прям в глазах его; но Господь взвешивает сердца? (XXI, 2).

«Соблюдающий правду и милость найдет жизнь, правду и славу» (id. 21).

«Кто хранит уста свои и язык свой, тот хранит от бед душу свою» (id. 23).

«Нет мудрости, и нет разума, и нет совета вопреки Господу» (id. 30).

«За смирением следует страх Господень, богатство и слава и жизнь» (XXII, 4).

«Очи Господа охраняют знание, а слова законопреступника Он нисповергает» (id. 12).

Мы привели эти стихи из древнейшего сборника, чтобы дать понятие о характере его речений; мы точно также приводим для сравнения несколько стихов из второго сборника, составленного при Езекии царе.

Б) ХХV, 2: «Слава Божия – облекать тайною дело; а слава царей исследовать дело».

ХХV, 11 «Золотые яблоки в серебряных прозрачных сосудах – слово, сказанное прилично».

id. 17. «Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя».

id. 21–22. «Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою, ибо, делая сие, ты собираешь горящие угли на голову его, и Господь воздаст тебе».

Прежде чем мы пойдем далее, мы должны остановиться несколько на этих стихах, на которые указывает и Апостол Павел в Послании к Римлянам XII, 20690.

Значение этого совета заключается преимущественно в том, чтобы человек никогда не думал о мщении, никогда не посмел в отношении врага своего брать суд в свои руки. Угли горящие, собираемые на голову врага оказанным ему благодеянием, не суть мщение, а угроза Божественного суда над тем, который, получив благодеяние врага своего, не умягчит сердца своего. Таким образом достигаются две цели: одна – возвышение духовной природы творящего благо врагу, ибо он побеждает зло в себе самом; и другая – умягчение сердца врага и открытие пути к полному примирению, причем указано, что если враг ожесточается после благодеяния, то он сам навлекает на голову свою несчастье от праведного Судьи.

Мы продолжаем свои выписки из второго сборника времен царя Езекии.

XXVI, 2. «Как воробей вспорхнет, как ласточка улетит, так незаслуженное проклятие не сбудется».

id. ст. 4 и 5. «Не отвечай глупому по глупости его, чтобы и тебе не сделаться подобным ему».

«Не отвечай глупому по глупости его, чтобы он не стал мудрецом в глазах своих».

id. 9. «Что терн (колючий) в руке пьяного, то притча в устах глупцов».

id. 21. «Уголь для жару и дрова для огня, а человек сварливый для разжения ссоры».

id. 27. «Кто роет яму, тот упадет в нее; и кто покатит вверх камень, к тому он воротится».

id. 4. «Жесток гнев, неукротима ярость; но кто устоит против ревности?»

id. 12. «Благоразумный видит беду и укрывается; а неопытные идут вперед и наказываются».

XXIII, 1. «Нечестивый бежит, когда никто не гонится (за ним); а праведник смел, как лев».

id. ст. 5. «Злые люди не разумеют справедливости, а ищущие Господа разумеют все».

id. ст. 14. «Блажен человек, который всегда пребывает в благоговении; а кто ожесточает сердце свое, тот попадет в беду».

id. ст. 28. «Когда возвышаются нечестивые, люди укрываются; а когда они упадают, умножаются праведники».

XXIX, 2. «Когда умножаются праведники, веселится народ; а когда господствуем нечестивый, народ стенает».

id. 5. «Человек, льстящий другу своему, расстилает сеть ногам его».

id. 11. «Глупый весь гнев свой изливает; а мудрый сдерживает его».

id. 14. «Если царь судит бедных по правде, то престол его навсегда утвердится».

id. 18. «Без откровения свыше, народ необуздан, а соблюдающий закон блажен».

id. 23. «Гордость человека унижает его, а смиренный духом приобретает честь».

id. 25. «Боязнь пред людьми ставит сеть; а надеющийся на Господа будет безопасен».

По-видимому, нет причины сомневаться в том, что и второй сборник (гл. ХХV-XXIX), как несомненно первый (X -XXII), начертаны одним автором, который по преданию ни кто иной, как сам царь Соломон, что и подтверждается заголовком главы XXV, и указанием 3 Царств IV, 32. Далее к книге Притчей Соломоновых приданы две главы под именами двух других авторов (из которых однако один – тот же Соломон), о которых мы будем говорить ниже.

Останавливаясь теперь на первых двадцати девяти главах, мы прежде всего обратим внимание на то, что в них нет ни одного слова об исполнения обрядовой части закона. Там, где употреблено слово закон, очевидно идет дело об исполнении закона нравственного, Богом данного для руководства духовного человека, а именно десяти заповедей, провозглашенных на горе Синае, и закона Моисеева, изложенного в книгах Исход и Второзаконие691. В словах писаний Соломоновых, причисляемых к отделу Кетубим (агиографы, священный книги)692, мы находим высшее духовное значение обрядового закона. Псалтирь, Иов и писания Соломона суть предшественники пророков, проповедовавших в течение четырех столетий (с VIII века по IV) необходимость исполнения нравственного закона, без чего закон обрядовый не может принести никакой пользы.

Первый в этом духе начал проповедь великий пророк Самуил, восклицавший:

«Неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов» (1 Царств ХV, 22).

«Жертвы Ты, Господи, не восхотел еси... Жертва Богу дух сокрушенный и смиренный», воскликнул Давид (Пс. XXXIX, 7; L, 18, 19).

«Принеси в жертву Богу хвалу и воздай Всевышнему обеты твои; и призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя и ты прославишь Меня» (Псал. XLIX, 14–15).

Развитие этого святого стремления вдохнуть в обряды высшее духовное значение жертвы сердца, отдания души своей Богу693, продолжается непрестанно от времен Самуила и Давида и Соломона и во дни пророков, и во дни возврата из плена при Ездре и Неемии во всех книгах ветхого завета, доколе не умолкли пророчества с гласом Малахии, чтобы возродиться вновь в глас «вопиющего в пустыне: уготовайте путь Господень, прямыми творите стези Ему» (Матф. III, 3).

Тогда, предшествуемый Иоанном Крестителем явился Тот, который упразднил ветхозаветный обрядовый закон и все жертвы, ибо Он один Всемилосердный поднял на себя грех мира и принес Себя единожды в жертву умилостивления справедливости Божией694. С этой минуты начинается новая жизнь человечества. Завеса, скрывавшая Святая Святых, разрывается Жертвой, пригвожденной к кресту; Дух Божий творит нового человека, освящая его дух и тело крещением во имя Отца и Сына и Святаго Духа; а Господь, Сын Божий, приявший на Себя образ и существо всего человека, глаголет: «Аз с вами есмь до скончания века. Аминь» (Матф. XXVIII, 19–20).

В ожидании этой священнейшей минуты перерождения всего человечества, пророки не престают вопиять о возвышении духовной природы человека и словами, вдохновляемыми Духом Святым, приуготовляют человека к воспринятию Грядущего.

«Кто требует от вас, – восклицает Исаия пророк, – чтобы вы топтали дворы Мои... новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя!»

..."Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды; спасайте угнетенного; защищайте сироту; вступайтесь за вдову. Тогда приидите, и рассудим, говорит Господь» (Исаии I, 12, 14, 16–18). «Для чего мне ладан, – говорит именем Господним пророк Иеремия, – всесожжения ваши неугодны и жертвы ваши неприятны Мне» (Иерем. VI, 20). «Смой злое с сердца твоего, Иерусалим, чтобы спастись тебе» (id. IV, 14). «Ищите добра, а не зла, чтобы вам остаться в живых», говорит пророк Амос (V, 14). «Можно ли угодить Господу тысячами овнов?» говорит пророк Михей (VI, 6–8). «О человек, сказано тебе, что добро, и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосерды, и смиренномудро ходить пред Богом твоим».

Мы не умножаем цитат, но всякий, читавший пророков, знает, что таково направление провозглашаемого ими учения. Не жертв хочет Господь, но сердца смиренного и кроткого, любящего правду и истину, и творящего добро.

Ибо, как говорит автор книги Притчей (И, 3–9, 20): «... Если будешь призывать знание и взывать к разуму... то уразумеешь страх Господень и найдешь познание о Боге... тогда ты уразумеешь правду и правосудие и прямоту»...

..."Ходи путем добрых»...

Нравственный закон есть закон обязательный для каждого человека; закон обрядовый без нравственного значения не может заменить этого последнего, ибо только закон духа освящает обряды. Таково учение, провозглашаемое Самуилом и Давидом и Соломоном и всеми последующими пророками.

Но Псалтирь и книги Соломона и пророки, если мы вникнем в содержание их, по самому внутреннему значению и содержанию своему начертаны не для одного только Израиля (которому дан закон и обрядовый), а для всего человечества. Они составляют уже связь Израиля со всеми остальными народами земли, – связь, которую предсказал и Моисей в торжественной вдохновенной последней песни своей,695 восклицая: «веселитесь язычники с народом Его!»

Соломон в молитве своей696, при освящении храма молит Господа, чтобы Он с высоты небес услышал и «иноплеменника, который не от народа Твоего», и исполнил его моление, когда он придет в храм Бога вечного. Пророки пророчествуют именем Божиим о великих событиях, имеющих совершиться среди язычников; цари иноплеменных народов являются орудиями повелений Божиих, а один из них называется прямо помазанником Божиим697. Посему мы и говорим, что книга Иова, Псалмы, книги Соломоновы со времен Давида и Соломона имеют значение мировoe, ибо в них говорится не об обряде, а о нравственном совершенствовании, и если упоминается об обряде и жертве, но только для того, чтобы указать превосходство нравственного закона и чистоты сердца, и смирения, и милосердия, и любви – над обрядовым исполнением закона. Поэтому мы в этих древнейших пророческих книгах уже видим, как милосердие Отца небесного подготовляло слияние всех племен земли в едином поклонении Единому Богу «в духе и истине, ибо таковых поклонников Отец ищет Себе», сказал – воплощенный Сын Божий, Господь наш милостивый Иисус Христос (Иоан. IV, 23).

На этом объединяющем все народы пути откровенные книги ветхого завета захватывают все народы, ибо среди всех народов были люди с высоким нравственным развитием, как Кир и первые Ахамениды698 и как позже те волхвы, которым Господь повелел прийти поклониться Господу нашему Иисусу Христу с дальнего востока. Они, очевидно, признавали одного Бога, Творца вселенной, они пришли поклониться Ему, не подчиняясь обряду закона Моисеева, но они могли тем не менее «возвеселиться с народом Божиим». Это и была сущность проповеди, овладевшей миром, ибо наступило время, назначенное Всевышним, когда принесена была священнейшая жертва Агнца искупления и разорвалась завеса (Луки ХХIII, 46), ибо: «Господь Христос Иисус, мир наш, соделал из обоих одно и разрушил стоявшую посреди преграду» (Ефес. II, 11 –14). И с тех пор «нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех» (Римл. X, 12); «ибо Писание говорит: всякий верующий в Него не будет постыжден», и «всякий, кто призовет имя Господне, спасется»699.

Священнейшая минута воплощения Бога-Слова, принесшего на землю благодать и истину, подготовлялась – как мы видим – в длинном ряде веков откровением. Понять величие этой священной эры не может тот, кто в истории человечества изучает только жизнь дворца и правительства народа, – только битвы и завоевания, только народные потрясения и бедствия. Все эти события составляют только внешнюю жизнь государства и имеют в жизни человечества лишь относительно краткое влияние, будучи ограничены притом определенными пространствами земли. Но события, совершающиеся в тайниках многих миллиардов душ человеческих, гораздо важнее для мыслителя.

Перерождение человеческих масс в понятиях и идеалах, в душе и сердце и разуме каждого человека, – перерождение, создающее нового человека, несходного с человеком древнего мира, – это есть единое всеобъемлющее на земли событие, к которому все относилось, что предшествовало воплощению Бога-Слова и от чего ведет начало высший свет и высшее добро, которые существуют в мире.

Возвращаясь к книге Притчей, мы видим, что она была одна из тех откровенных книг, которые приуготовляли эру наступления царствия Божия для всех народов, умалчивая совершенно о законе Моисеевом, как законе обрядовом, и черпая из него только вечные законы, в основании которых лежал закон десяти заповедей, обязательный для всего человечества и который начертан был на скрижалях сердца каждого человека700.

Мы закончим краткий обзор наш книги Притчей несколькими словами о двух последних главах этой книги, которые не надписаны именем Соломона.

Глава XXX надписана так: «Слова Агура, сына Иакеева. Вдохновенные изречения, которые сказал этот человек Ифиолу, Ифиолу и Укалу».

Глава XXXI озаглавлена: «Слова Лемуила царя. Наставление, которое преподала ему мать его».

Эти две главы представляют большие трудности. Многие полагают, что и Агур, – имя которого значит собиратель, – и Лемуил суть имена Соломона701. Между тем Бунзен надписание главы XXX читает несколько иначе. Он думает, что слово «изречения», по евр. Маса, есть имя собственное и полагает, что обе последние главы книги Притчей внесены в Иерусалим из страны Массы, так названной по имени одного из сынов Измаила, сына Агари и Авраама702: очень может быть, – говорит он, – что эти главы суть один из примеров той мудрости «сынов востока», о которой говорится в 3 Царств IV, 30.

Кроме того Эвальд полагает, что имена, приведенные в 1-м стихе XXX главы Притчей, не суть имена реальных людей, а суть имена, созданные для олицетворения известных идей. Так, два раза сряду упомянутый Ифиил есть ни что иное, как восклицание «Бог со мною»! Слово же Укал означает «я силен»; так что все эти три имени, вместе взятые, равносильны фразе: «Бог со мною – я силен». Этой фразе (по мнению Гитцига) отвечает 2-й стих и последующие, в которых изображается слабость и неразумие человека, предоставленного своим собственным силам: «Подлинно я... невежда... и не научился я мудрости. Кто восходил на небо и нисходил?... Кто поставил все пределы земли? какое имя ему?... Всякое слово Бога чисто; Он щит уповающим на Него» (Пр. XXX, 2 – 5).

Нельзя не отметить, что многое в словах Агура напоминает мудрость Иова, «сына востока». Так в стихе 4-м, приведенном выше с пропусками и который мы выпишем здесь вполне, мы читаем: «Кто восходил на небо и нисходил? кто собрал ветер в пригоршни свои? Кто завязал воду в одежду? Кто поставил все пределы земли? какое имя ему? и какое имя сыну его? знаешь ли?». Этот стих близко напоминает слова Господа Вседержителя к Иову (ХХХVIII, 4 и след.): «Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь»... и см. далее всю главу.

Далее в учении Агура мы находим мысли весьма глубокие и чистые: «Двух вещей я прошу у Тебя»:... Суету и ложь удали от меня; нищеты и богатства не давай мне; питай меня насущным хлебом, дабы пресытившись я не отрекся и не сказал: кто Господь? И чтобы, обеднев, не стал красть и употреблять имя Бога моего всуе»703.

Нам кажется, что эти мысли об опасности богатства, – столь несогласная со взглядами на этот предмет всего ветхозаветного мира, – суть великий шаг в развитии мысли человеческой и соответствуют той молитве, которую произносил чистый душею юный Соломон, прося у Бога не богатства и славы, а мудрости (3 Ц. III, 9 и сл.) «И сказал ему Бог: за то, что ты просил этого и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе душ врагов своих, но просил себе разума... вот Я сделаю по слову твоему. Я даю тебе сердце мудрое и разумное... и то, чего ты не просил, Я даю тебе и богатство и славу».... Очевидно, что прошение Агура имеет связь с теми же мыслями и стремлениями, которые управляли Соломоном, и у обоих царствует мысль, что не богатство может дать счастье человеку.

Кто произнес эти слова – боговдохновенный ли мудрец страны восточной Агур, или Соломон, как агур (собиратель), писавший под этим именем и испытавший на себе и наслаждения богатства, и тщету его, – для нас безразлично; но мы видим, как Дух Божий просвещал сердца людей и готовил их к восприятию тех истин, которые были поняты лишь христианским миром, когда явилось воплощенное Слово Божие. Произнесенные за десять веков до Рождества Господа нашего Иисуса Христа, слова Агура пророчески предвещали те идеалы, которые легли в основание Апостольской церкви и провидели сущность учения, признававшего в каждом человеке, отдавшем душу свою Богу, лишь «странника и пришлеца на земле» (Евр. XI, 13–16), ищущего лучшего отечества, как искали его и ветхозаветные святые, жившие верою в надежде исполнения обетования, совершившихся в пришествии Господа нашего Иисуса Христа, – и соединившиеся в духовной радости с Христовой церковью.

Остальные стихи главы XXX книги Притчей напоминают краткие изречения того отдела, который считают древнейшим (X, 1 – XXII, 16). Некоторые же стихи, напр. 24–31, описывая нравы животных, напоминают нам указание 3 Царств IV, 33 об естественных знаниях Соломона и вместе с тем заставляют нас вспомнить, что и в книге Иова заключается немало указаний на природные явления. По-видимому, наблюдения над жизнью природы во всех ее феноменах ведут свое начало от той таинственной страны Уц, где обитал Иов, или от других стран, обитаемых «сынами востока», как на то указывает 3 Царств IV, 30 – 31704.

Обращаясь к главе XXXI Притч, мы должны указать на толкование Талмуда, который, признавая в Лемуеле Соломона, говорит, что первые девять стихов этой главы написаны как воспоминание первого дня брака Соломона с дочерью царя Египетского. Ключи храма, – говорить это сказание, – хранились всегда ночью у Соломона, но в это утро он спал долго – до четвертого часа дня, и обычные жертвы не могли быть утром совершены. Тогда мать его, Вирсавия, встревоженная этим забвением своих обязанностей, сказала царю речь свою, начинающуюся этими словами: «Что сын мой? Что сын чрева моего?... Не отдавай женщинам сил твоих... Не царям, Лемуил, пить вино... Открывай уста твои для правосудия» (ст. 1 – 9)705.

От стиха 10-го до конца главы идет описание женщины совершенной, женщины добродетельной. Этих стихов двадцать два по числу букв Еврейского алфавита и они означены этими буквами но порядку706. Полагают, что это есть отдельное сочинение, предназначавшееся быть заученным наизусть, чему помогало означение стихов его буквами алфавита. Некоторые, как напр. Райт, (Wright), предполагают, что эта часть книги Притчей составлена во времена царя Езекии. Он основывается на дидактическом тоне этого отдела и на означении стихов буквами алфавита, как означены алфавитом некоторая части писаний пророка Иеремии707. По этому поводу Плэмптр (Plumptre) замечает, что отнести ко временам царя Езекии 10–31 стихи XXXI-й главы книги Притчей нет никаких веских оснований, так как описание доброй, честной жены может быть отнесено к самой глубокой древности, о чем отчасти свидетельствуют занятия, приписываемые женщине и между прочим стих 23-й, указывающие на весьма древние обычаи: «Муж ее известен у ворот, когда сидит с старейшинами земли». И действительно, прибавим мы, это место скорее напоминает времена Судей и Руфи, чем позднейшие обычаи времен Езекии. К этому надо еще прибавить замечание Плэмптра, что и псалмы Давида 24 и 38-й обозначены буквами алфавита по стихам, но никто не решится отнести их к позднему времени.

По всей вероятности, резюмируем мы, главы и XXX и XXXI принадлежат Соломону и потому-то и вошли в сборник Притчей, озаглавленный его именем.

Глава XIV. Книга Екклезиаста или Проповедника

Пред нами книга чрезвычайно замечательная, раскрывающая особенную сторону развития духа человеческого среди народа Израильского, когда дух этот, сознавая свое бессилие, доходит почти до отчаяния, но, вспоминая о Боге, находит утраченное спокойствие, потому что он вспоминает великие откровения, данные человеку, которому Бог открылся в чудесах и милостях Своих и которого мудрость знает то, что недосягаемо человеку, заключенному в тесные рамки человеческих знаний и слабого ума его.

Книга Екклезиаст, – если бы в ней не было воспоминания о Боге, – могла бы быть уподоблена по направлению своему той философской школе, которая в наше время выразилась в воззрениях Шопенгауера и Гартмана, или приблизительно за девять веков до нашей эры имела представителей и в философии Индусов в школе Карвака708. Особенность школ этого направления есть бездна пустоты, которую видит перед собою дух человеческий с ужасом и отчаянием, от которого спасает Екклезиаста вера в Бога.

С этой точки зрения книга эта, принятая в канон ветхозаветной и христианской церкви, дополняет собою книги Давида и Соломона и дополняет собою и характеристику этого великого по мудрости своей мужа – Соломона. Нет сомнения в том, что она ему принадлежит и представляет собою тоску души его, пресыщенной земными благами. Книга эта есть еще доказательство, какое всеобъемлющее значение имеет Библия; как ни одно из направлений духа человеческого, ни одна из сторон его развития не чужды милосердию Бога, даровавшего разум человеку. Книга эта доказывает, что Господу Богу угодно допустить разум развиваться свободно и самобытно, но Он по милосердию Своему исправляет его уклонения и увлечения напоминанием о вечной мудрости, пред которой человек падает в трепет с благоговением, чувствуя, что только в Боге может он найти утешение, которое не может ему дать ни окружающий его мир, ни собственный разум.

Таково значение Екклезиаста в ряду священных книг.

Еврейские имя этой книги есть Кохелет, которое по указанию гебраистов означает «собирающего» около себя для проповеди709. Так еще и блаженный Иероним в «Praefatio in Ecclesiastes», толкуя значение этого имени, поясняет его словами: «qui... ecclesiam congregat».

He без колебания, – как есть тому следы в Талмуде, – принята была книга Екклезиаст в Еврейский канон710, – преимущественно с точки зрения опасности, которую могли представлять отдельные фразы книги для слушателей, не усвоивших себе общего значения всей книги. Как пример можно указать на III, 18 – 19. Но тем не менее книга эта была принята в число священных книг, потому что в ней очевидно Дух Божий проявлял Свое милосердие к огорченной и смущенной душе человеческой. Станлей (loc. supr. cit.) хорошо характеризует эту книгу, называя ее «драмой, происходящей в глубине души человеческой». И действительно в этой книге то поднимается вопль отчаяния, то роса благодатного спокойствия спускается на измученную тоскою душу, принося ей высшее откровение судеб Божиих о душе человеческой, а не простое равнодушие бессилия, ибо индифферентизм не мог бы сказать заключительных слов книги: «И возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, который дал его». См. Еккл. ХII, 7 и ст. 14 «Ибо всякое дело Бог приведет на суд».

Мы выше говорили, что по самому содержанию книги Екклезиаста начертание ее надо отнести к последним годам жизни Соломона711. Заметим, что два современника его – Еман и Ефам, оба Езрахиты, – начертали два псалма 87-й и 88-й, в которых встречаются такие же грустные, доходящие до отчаяния ноты, которые звучат в Екклезиасте. Так Еман восклицает (Пс. 87, 11–131: «Разве над мертвыми Ты сотворишь чудо?»... «Разве во мраке познают чудеса Твои и в земле забвения правду Твою?» И Ефам (Пс. 88, ст. 49) с намеками на бедствие семени Давидова (id. ст. 37–46) восклицает: «Кто из людей жил и не видел смерти, избавил душу свою от руки преисподней?»

В главе IV, 1, 13 –14 Екклезиаста есть замечательные намеки на угнетения и на восстание юноши, который из темницы выйдет на царство, хотя родился бедным; а в главе VII 26-указание, что «горче смерти женщина, потому что она сеть». Не без основания предполагают на основании цитируемых мест и некоторых других, что Екклезиаст был начертываем Соломоном во дни покаяния, когда он уразумел, до какого греха и падения довели его языческие жены его. В это-то время «Axий Силомлянин» объявляет волю Божию Иеровоаму, а Господь последний раз открывается Соломону, чтобы обличить его и объявить ему имеющее постигнуть его наказание712. На горизонте появляется уже «бедный юноша» (Еккл. IV, 13–14). которому Господь отдает десять из двенадцати колен Израилевых, оставляя сыну Соломона, – и лишь в воспоминание Давида, – одно полное колено Иудино с частью племени Вениамина713. Соломон, начертывая Екклезиаст, знал об угнетениях, которым подвергался народ, Богом ему вверенный, и скорбел сам об этом, как по нашему мнению доказывает первый стих главы IV-й: но к несчастью его он по-видимому уже погряз в гаремной жизни, перестал наблюдать за действиями своих управителей и никого не допускал к себе кроме приближенных льстецов и князей, грабивших народ его именем714. Прошло то время, когда он сам судил народ свой и «жили Иуда и Израиль покойно» (3 Ц. III, 16–28; IV, 20, 25). Напротив, судя по словам сына его Ровоама, в последние годы Соломона народ был понуждаем к тяжким работам: «Отец мой наложил на вас тяжкое иго... отец мой наказывал вас бичами» (3 Ц. XII, 14). А Екклезиаст (IV, 1) говорит: «И обратился я, и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их сила, а утешителя у них нет». Очевидно, что говоря об угнетающих во множественном числе, Соломон разумеет правителей народа и начальников и приставников, злоупотреблявших своею властью, а под именем утешителя разумеет царя, т.е. самого себя, не исполняющего своих обязанностей, ослабевшего, опутанного кругом сетями своих приближенных.

Нам кажется, что начертывавший эти полные скорби слова Екклезиаста видит и чувствует приближение смерти и, сознавая свое бессилие, со стыдом кается в падении своем и в неисполнении своих обязанностей. Но дух Соломона остается еще бодр, потому что он может сознавать свою слабость и начертывать те мудрые слова, которых главный смысл тот, что Единый Бог – владыка в мире; человек же прах и бессилие. Гордость человеческая есть верх безумия.

Рассмотрим вкратце содержание книги.

Главы первая и вторая носят отпечаток глубокой грусти, почти отчаяния715.

«Суета сует – все суета!»

« Род проходит и род приходит, а земля пребывает во веки»...

«Что было, то и будет... и нет ничего нового под солнцем» (1,2–9).

«Я Екклезиаст был царем над Израилем в Иерусалиме»... и вынес одно сознание – что все, даже познание и мудрость... все это томление духа, потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, – умножает скорбь» (I, 12–18).

Даже радость и веселие и наслаждения, – продолжает Екклезиаст, – все это принесло мне лишь чувство пустоты и томление духа (II, 1 – 11). Более того: самая мудрость не дает радости жизни.

II, 15: «И сказал я в сердце моем: и меня постигнет та же участь как и глупого: к чему же я сделался очень мудрым? И сказал я в сердце моем, что и это суета».

II, 17. «И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делаются под солнцем, ибо все суета и томление духа».

II, 18. «И возненавидел я весь труд мой, которым трудился под солнцем; потому что должен оставить его человеку, который будет после меня».

Последний стих указывает на слабую сторону ветхозаветного человека, у которого не была возжена та искра божественной любви, которую принес в мир Господь наш Иисус Христос, пришедший в мир не для того, чтобы Ему служили, «но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Матф. XX, 28).

Еккл. II, 20. «И обратился я, чтобы внушить сердцу моему отречься от всякого труда»...

В заключительных стихах II-й главы есть однако примирение мысли, что всякое благо, – даже земные удовольствия, – в руке Божией (24) и что от Господа мудрость и знание и радость (26). Но затем в конце этого 26-го стиха опять находит на Екклезиаста облако скорби: он говорит: «ибо человеку, который добр пред лицом Бога, Он дает мудрость и знание и радость; а грешнику дает заботу собирать и копить, чтобы (после) отдать доброму пред лицом Божиим. И это суета и томление духа».

Мы чувствуем, как неудовлетворителен этот взгляд на жизнь. Мы чувствуем, что в этой ветхозаветной тоске недостает примиряющего элемента: мы видим, что эта тоска должна была приуготовлять души к радостной встрече Избавителя. Эта ветхозаветная тоска подобна тому чувству оставивших христианство радикальных школ, которое эти школы именуют ныне «мировою скорбью». Эта мировая скорбь есть несчастье оторванных от веры народных масс и положена в основание философии отчаяния. Для излечения этой скорби есть и будет одно средство: вера и любовь: вера в Господа и жизнь загробную, любовь к Богу и ближнему716. Мы впрочем должны сделать оговорку: скорбь мировая есть несчастье и исход ее отчаяние и преступление лишь тогда, когда утеряна вера. Скорбь в мире, недовольство на земле есть одна из необходимых принадлежностей духа человеческого, который не может быть удовлетворен настоящим: скорбь эта сопутница временной жизни и нашла себе выражение в книге Екклезиаста; но скорбь эта не должна была быть увековеченною, она должна была разрешиться в радость: «Печаль ваша в радость обратится», сказал Господь наш717: «Сие заповедаю вам, да любите друг друга718».

Перенесемся мысленно в душу Соломона, писавшего полные скорби строки, и предположим, что в его душе была бы настоящая любовь с полным отсутствием себялюбивой мысли хотя бы к родному сыну его Ровоаму. Мы уверены, что он не дошел бы до такого отрицания всех радостей, до которого дошел он. В этом отношении достаточно сравнить его с отцом его Давидом, умиравшим покойно, потому что сердце его привязано было к Соломону, и он (ср. Екклез. II, 18) не завидовал славе сына, труды которого должны были быть увековечены в постройке храма, который Господь не позволил строить Давиду.

Соломон есть тип ветхозаветного человека гораздо более, чем отец его Давид, в душе которого возросли орошаемые благодати Духа Божия почти совершенно христианские чувствования. А ветхозаветный человек, – как впрочем и многие люди нашего времени, отвергшиеся Христа, – чувствует, что страх и трепет объемлют его среди подавляющих его сил природы, среди многообразных волнующих его дум, подымающих перед ним неразрешимые для ума человеческого вопросы о цели его существования, о последствиях трудов его, о зле и добре, борющихся вокруг него и в нем самом. Душа его изнывает той же тоской, которою изнывала душа Екклезиаста, вопрошавшего: «для чего трудиться? для чего быть мудрым? для чего делать добро»? На это отвечает Апостол, проповедуя о радостном воскресении, в котором ответь на все вопросы. Иначе: «будем есть и пить, ибо завтра умрем... если мертвые не воскресают!» (1Кор. X, 29–32). Конечно только пришествие во плоти Искупителя, Его славное воскресение, – как высшее проявление любви Божией к человеку, – Его вечная заповедь о любви – рассеивают мрак, окружающий человека, больного мировою скорбью. Отдай себя Богу и другим – и тогда только познаешь счастье спокойствия духа. И если бы, как мы говорили, – Екклезиаст забыл свое я, вечно мешающее нашему счастью, и отдал себя на счастье других, то грызущая его тоска исчезла бы. Забыть свое я есть может быть единственное счастье человека. Иначе чем объясним мы призвание священников, наклоняющихся для утешения над одром умирающих опасными заразными болезнями; врачей, миссионеров, монахов, сестер милосердия и всех отдавших души свои Христу и потому пренебрегающих всеми опасностями и бесстрашно жертвующих своею жизнью. Почему мать безропотно ходить за больным ребенком, или дети за родителями, как не вследствие любви? Спросите их всех, чувствуют ли они ту тоску отчаяния, которая овладевает ветхозаветным Екклезиастом, или новейшими скептиками, представителями философии отчаяния? Все верующие и любящие, преданные другим, помогающие другим – могут чувствовать горе, скорбь, утомление, – может быть страх, при несовершенстве душ наших, – но они не ведают отчаяния, потому что забывают свое я, о котором на каждой строке вспоминает Екклезиаст, – и они ведают радость о Господе. При вере и любви и смерть любимого существа не может довести до отчаяния, ибо сердце верующего знает другую, вечную жизнь. «Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вы. Возьмите иго Мое на себе и научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть» (Матф. XI, 28–30).

Люди всех времен и народов знали нестерпимую боль сердца земного отчаяния, не ведая жизни вечной, когда они сосредоточивали все свое внимание, всю свою мысль на себе самом. Но и в ветхозаветном мире немногие страдали болезнью Екклезиаста: все оставшиеся чистыми пред Богом и благодеявшие братьям своим и в смирении сердца своего повергавшие к подножью престола Божия скорби свои, подымались обновленные новым мужеством и силою: «И что еще скажу, не достанет мне времени», – как говорит Апостол, – перечислить всех верующих ветхозаветных святых, которых сердце не поколебалось и которые с верою и надеждою отошли от мира сего. Даже вне тесного круга церкви Иудейской были – как указывают нам новозаветные книги, – язычники, творившие добро, как Корнилий сотник и тот сотник, у которого Господь исцелил слугу за веру его. Таков был и Самарянин притчи Господней о помощи ближнему; таковы были многие язычники и язычницы, просвещенные Апостолами и отдавшие душу свою Христу и жизнь свою за Христа. Эти люди во всех племенах и народах и во всех слоях общества со смирением покланявшиеся Богу, -которого чувствовало сердце их, хотя не просвещенное откровением, – и творившие добро, потому что они сохраняли в себе образ и подобие Божие,719 сознавали, что добро, творимое в простоте сердца, есть счастье. Жизнь течет быстро для тех, кои, забывая себя, думают о других; собственные скорби и страдания переносятся без отчаяния теми, которые соболезнуют скорбям и страданиям других. С другой стороны невыносимо тяжела ноша собственных страданий и горьких дум для тех, которые несут на плечах своих бремя одного только своего Я. Эти только люди обыкновенной падают под этим бременем.

На все вопросы Екклезиаста отвечает душе человеческой одно только Евангелие и в особенности главы V-VII Матфея.720 Только в словах Господа Иисуса целебное средство против философа отчаяния.

В главе III Екклезиаста Соломон указывает на порядок физический и нравственный, существующий в мире: «все соделал Бог прекрасным в свое время» (ст. 11). Эта мысль является как успокоение души человеческой, думающей, что труды ее безплодны (выше II, 18–23). «Познал я, что нет для них (сынов человеческих) ничего лучшего, как веселиться и делать доброе в жизни своей» (III, 12). «И познал я, что все, что делает Бог, пребывает во век» (id. 14). Затем (ст. 16–17) Екклезиаст говорит: «Еще видел я под солнцем: место суда, а там беззаконие; место правды, а там неправда. И сказал я в сердце своем: праведного и нечестивого будет судить Бог; потому что время для всякой вещи и (суд) над всяким делом там» (Ср. Еккл. ХII, 14).

Это там открывает нам по-видимому глубину мысли Екклезиаста. Это как бы проблеск, в продолжении которого душа видит нечто высшее – место покоя души, где справедливость должна восстановить равновесие, нарушенное на земле преобладанием зла.

Но вслед за этим проблеском на душу нравственного страдальца опять набегает мрачное облако: в душе его подымаются сомнения. «Сказал я в сердце своем о сынах человеческих, чтоб испытал их Бог, и чтоб они видели, что они сами по себе животные. Потому что участь сынов человеческих и участь животных – одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества пред скотом; потому что все суета. Все идет в одно место; все произошло из праха и все возвратится в прах» (III, 18–20).

Но после этого опять подымается новый вопрос в уме Екклезиаста: может быть есть различие между духом человека и духом животного и будущим их после смерти? «Кто знает: дух сынов человеческих восходит ли вверх и дух животных сходит ли вниз в землю?» (id. 21). Этого рода места в Екклезиаст особенно останавливают внимание, потому что именно они указывают, чего недоставало в религиозном развитии ветхозаветного человека. Мы по поводу книги Иова и Псалтиря говорили о надеждах будущей жизни, которая жила в сердцах чистейших из ветхозаветных людей. Дух Божий предвозвещал в вдохновенных писаниях Давида неоднократно о том, что человек не умирает всецело вместе с телом своим: но прямого откровения о будущей жизни не было дано человеку, чему доказательством могут служить приведенные выше стихи Екклезиаста721. Милосердый Сын Божий не произнес еще на земле того слова любви, которое осветило мир радостью; Он не сказал еще Своего прямого откровения о воскресения мертвых и об «обителях многих у Бога», поэтому смущенная душа Екклезиаста не просвещена была еще благою вестью о вечном успокоении.

В главе IV главная мысль: смерть лучше жизни. «И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе. А блаженнее их обоих тот, кто еще не существовал, кто не видал злых дел, какие делаются под солнцем» (ст. 2–3).

Екклезиаст впадает в уныние под влиянием, – как мы думаем, и как мы выше высказали, – недовольства прежде всего самим собою. «И обратился я и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их сила, а утешителя у них нет» (id. ст. 1). К этому чувству недовольства собою присоединяется чувство одиночества, которое тяготит писателя. Мы не можем не думать, что Соломон относил к себе мысли: (ст. 8) «Человек одинокий, и другого нет, ни сына, ни брата нет у него... для кого же я тружусь?»... Мы думаем, что независимо от общего смысла этого и следующих (8 – 12) стихов, говорящих о бездетном человеке, Соломон, как восточный царь, всегда подозрительный, держал вдали от себя своего сына722 и наследника престола, и потому мог с глубоким чувством скорби говорить о своем одиночестве. Но кроме того он уже провидел будущее Иеровоама, или вернее – быть может, – что Екклезиаст вылился из сердца его после уже того, что Господь объявил ему (3 Ц. XI, 11–13), что часть его царства будет отдана рабу его за грехи его. Поэтому-то он и говорит (Еккл. IV, 13): «Лучше бедный, но умный юноша, нежели старый, но неразумный царь, который не умеет принимать советы». И далее он провидит жизнь царства Израильского (ст. 15): «Видел я всех живущих, которые ходят под солнцем, с этим другим юношею, который займет место того. (16) Не было числа всему народу, который был пред ним, хотя позднейшие не порадуются им. И это суета и томление духа!».

Нам кажется, что мы видим пророческое видение Соломона о царстве Израильском.

Глава V есть как бы продолжение книги Притчей: в ней даются советы жизни, с строгим напоминанием об обязанностях нравственных (не обрядных) человека в отношении к Богу. Но и в этой главе сохраняется общий характер Екклезиаста, совет пользоваться жизнью и благами ее, доколе человек на земле.

«Есть мучительный недуг... богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему»... «Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходить, каким пришел, и ничего не возьмет от труда своего, что мог бы он понесть в руке своей. И это тяжкий недуг: каким пришел он, таким и отходит. Какая же польза ему, что он трудился на ветер?» (V, 12–15).

«Вот еще что я нашел доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих... во все дни жизни своей, которые дал ему Бог: потому что это его доля. И если какому человеку Бог дал богатство и имущество, и дал ему власть пользоваться от них и брать свою долю и наслаждаться от трудов своих: то это дар Божий» (V, 17–18).

В главе VI продолжается мысль, высказанная выше IV, 8 и сл., – о том, что человеку, стоящему одиноко, богатство не приносит радости, ибо «не дает ему Бог пользоваться этим, а пользуется тем чужой человек: это суета и тяжкий недуг» (VI, 2). И еще прибавляет Екклезиаст (ст. 3), возвращаясь к мысли, высказанной V, 12 о собираемом богатстве, которым не пользуется собирающий: «Если бы какой человек родил сто (детей) и прожил многие годы, и еще умножились дни жизни его; но душа его не наслаждалась бы добром и не было бы ему погребения, то я сказал бы: выкидыш счастливее его». Глава эта заключается мысль, которая резюмирует всю главу: «И кто скажет человеку, что будет после него под солнцем?» (VI, 12).

В седьмой главе с VII, 1 по ст. 24 изречения напоминают речения книги Притчей. Между ними мы отметим: 1. «... день смерти лучше дня рождения»... 8. «Конец дела лучше начала его; терпеливый лучше высокомерного»... 10. «Не говори: отчего это прежние дни лучше нынешних? потому что не от мудрости ты спрашиваешь об этом»... 14. «Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастия размышляй; то и другое сделал Бог для того, чтобы человек ничего не мог сказать против Него»... 16. «Не будь Слишком строг и не выставляй себя слишком мудрым;... 19. Мудрость делает мудрого сильнее десяти властителей»... 24. «Далеко то, что было, и глубоко-глубоко: кто постигнет его?».

В стихе 25-м Екклезиаст говорить о том, что он искал мудрость:... «и нашел я, что горче смерти женщина, потому что она сеть, и сердце ее силки, руки ее – оковы: добрый пред Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею» (26 ст.)

...ст. 28 «...мужчину одного из тысячи я нашел, а женщины между всеми ими не нашел». 29. «Только это я нашел, что Бог сотворил человека правым723. а люди пустились во многие помыслы». Опять по-видимому в словах этих слышится самообличение Екклезиаста, поучающего других по опыту собственного сердца своего.

В главе VIII, 8 – 9 продолжается анализ сердца Екклезиаста: сожалея о том (ст. 6 – 7), что человек не знает что будет, он говорит: «Человек не властен над духом, чтобы удержать дух, и нет власти у него над днем смерти, и нет избавления в этой борьбе, и не спасет нечестие нечестивого... Бывает время, когда человек властвует над человеком во вред ему» (ст. 8–9). Все эти мысли, кроме общего поучения очень быть может прилагались Соломоном к самому себе. Далее, воспоминая, что он ранее сказал: «Всего насмотрелся я в суетные дни мои: праведник гибнет в праведности своей; нечестивый живет долго в нечестии своем» (VII, 15), – он возвращается к той же мысли VIII, 14: «Есть и такая суета на земле: праведников постигает то, чего заслуживали бы дела нечестивых, а с нечестивыми бывает то, чего заслуживали бы дела праведников». И опять, не чувствуя в себе силы разрешить этот жгучий вопрос, он восклицает:

VIII, 15. «И похвалил я веселье: потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться; это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем»724.

Очевидно, что Екклезиаста мучат вопросы, неразрешимые в ветхом завете и только разрешенные Словом Божиим в пришествие Господа нашего Иисуса Христа. К этим же вопросам надо присовокупить приведенный выше стих 8-й этой же главы, в котором Соломон сознается, что он не властен управлять духом своим. Человек конечно получил силу для борьбы с увлечениями лишь благодатью по вере в Господа нашего Иисуса Христа725. Ветхозаветный же Екклезиаст мог только воскликнуть: «Тогда я увидел все дела Божии, и нашел, что человек не может постигнуть дел, которые делаются под солнцем. Сколько бы человек ни трудился в наследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть (этого)» (VIII, 17). Подобный этому речения Екклезиаста яснее всего показывают бессилие ума человеческого постигнуть законы любви и правды Божией. Давид часто возвышался в псалмах своих до христианских воззрений только действием Духа Божия, освещавшего его внутреннего кроткого и смиренного человека; Соломону же предназначено было высказать все сомнения и тоску духа человеческого, пытавшегося выяснить себе вопросы силою ума человеческого. И пример этих колебаний мы находим в первых стихах главы IX. В первом стихе мы видим сначала как бы поворот к правильному воззрению: «праведные и мудрые и деяния их в руке Божией»; но вслед за сим в мысли Екклезиаста человек представляется как бы невольным деятелем: «человек ни любви, ни ненависти не знает во всем том, что перед ним»; а далее уже на Екклезиаста нападает не только сомнение в том, есть ли какая-нибудь справедливость на земле, но полное отрицание всякой справедливости: «Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и злому, чистому и нечистому, приносящему жертву и не приносящему жертвы726; как добродетельному, так и грешнику, как клянущемуся, так и боящемуся клятвы». «Это то и худо во всем, что делается под солнцем, что одна участь всем»... (IX, 2 – 3).

Это воззрение не имеет никакого примиряющего ответа в этой главе, так как вслед за этим в ст. 4–6 говорится, что «мертвым нет воздаяния» (ст. 5)... «и нет им более части вовеки ни в чем, что делается под солнцем» (ст. 6). А потому опять ветхозаветный человек говорит: ст. 7. «Итак, иди, ешь с весельем хлеб твой и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим»... «Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь;... все, что может рука твоя делать, по силам делай: потому что в могиле, куда ты пойдешь, нет ни работы, ни размышления, ни знания, ни мудрости» (ст. 8 – 10). Остальные стихи главы IX дышат также этою безрадостною мыслью, что успех зависит от счастья, и мудрый, если он бедный, пренебрегается всеми.

Мы повторяем: более всего видно в Екклезиасте, как ветхозаветный человек силится подняться из окружающей его таинственной тьмы непонимания судеб Божиих и как он падает в своем бессилии постичь своим разумом то, что могло быть открыто человеку лишь высшим Милосердием.

В ветхозаветных книгах нигде как в Екклезиасте нельзя так ясно видеть необходимости для человечества новозаветного откровения с его таинствами Божественной любви, этими страшными таинствами воплощения, проповеди, страдания, смерти и воскресения «Сына человеческого» – самого Бога, восприявшего на Себя плоть и душу человека, чтобы страдать с ним и совоскресить его с Собою. Господь, стоявший на вершине лестницы видения Иакова, сошел на землю в образе кроткого и смиренного человека727 и рассеял тоску и сомнения и отчаяние Екклезиаста.

В главах X и XI мы встречаем отдельные речения, подобные тем, которые составляют книгу Притчей: это правила житейской мудрости, которые заключаются опять словами (XI, 9): «Веселись, юноша, в юности твоей... и ходи по путям сердца твоего...» Но последние слова этого стиха и следующей стих представляют напоминание, которое исправляет то, что могло бы подать повод к злоупотреблению силами юности: «Только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд. И удаляй печаль от сердца твоего, и уклоняй злое от тела твоего, потому что детство и юность – суета».

В ХII главе продолжается поучение юноши: «И помни Создателя твоего во дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: нет мне удовольствия в них! Доколе не померкли солнце и свет, и луна, и звезды, и не нашли новые тучи вслед за дождем» (ХII. 1–2). Очевидно, что Екклезиаст напоминает юноше о старости и о близком разрушении728. Вслед за сим он аллегорически, под образом разрушающегося дома, который оставляют живущее в нем, – рисует старость, приближающуюся к кончине (ст. 3 – 5), а в стихе 6 рисует смерть: (3) «Задрожат стерегущее дом»; «согнутся мужи силы», «перестанут молоть мелющие»; «помрачатся смотрящие в окно»;(4) запираться будут двери на улицу»; «замолкнет звук жернова»; (5)... ибо отходит человек в вечный дом свой»729... В словах этих рисуется ослабление силы и способностей, дрожание членов, помрачение чувств, постепенное прекращение сообщения с окружающим миром, замолкание жернова (по всей вероятности сердца), после чего наступает смерть, рисуемая в поэтических образах порванной цепочки (или – как некоторые переводят – струны), разорванной золотой повязки, разбитого кувшина у источника и обрушившегося над колодцем колеса (ст. 6)730. Все эти символы разрушения указывают на прекращение той силы, которая сохраняла жизнь в человеке, после чего наступает полное отчуждение его от мира. После этой поэтической картины Екклезиаст, просвещенный Духом Божьим, забывая все свои сомнения и уподобления человека животному (см. выше ст. 19 – 20 и 21), восклицает: ст. 7. «И возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, который дал его».

Многие считают следующие затем до конца стихи прибавлением к книге Соломона одного из учителей. Такой взгляд по нашему мнению не лишен основания, так как 8-й, 9-й и 10-й стихи говорят уже о Соломоне в третьем лице: «Суета сует, сказал Екклезиаст, все суета! Кроме того, что Екклезиаст был мудр, он учил еще народ знанию. Он все испытывал, исследовал и составил много притчей. Старался Екклезиаст приискивать изящные изречения и слова истины написаны им верно».

Вслед за сим начертавший эти строки прибавляет свою мысль вообще о словесах мудрецов: «Слова мудрых – как иглы и как вбитые гвозди и составители их от единого пастыря» (ст. 11), – разумея конечно Иегову, дарующего мудрость.

И следующие стихи приличествуют учителю, объясняющему ученику значение учения Екклезиаста, предупреждая его об опасности начертания и чтения многих книг: «А что сверх всего этого, сын мой, то берегись: составлять много книг – конца не будет, и много читать – утомительно для тела. Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека»731.

Таким образом, сводя учение Екклезиаста к повелениям, изреченным ранее Моисеем, учитель останавливает внимание слушающего на «сущности» всего высказанного Екклезиастом, дабы отдельный части этой книги не поколебали души учащегося. «Ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо» (ст. 14). Эти слова как бы резюмируют последние слова (ст. 7) Екклезиаста: «а дух возвратится к Богу», – предполагая суд над душею, представшей пред Вседержителя. Мы еще потому держимся мнения, что 7-й стих есть последний стих книги, начертанной Екклезиастом, что именно этим последним словом: «возвратится прах в землю... а дух возвратится к Богу» – должен был он закончить исповедь души своей, – так как в этом стихе заключается тот гармонический аккорд, в котором мог найти успокоение ветхозаветный человек после тревожных раздирающих сердце нот сомнения и тоски и почти отчаяния.

Мы повторяем, что говорили выше: Екклезиаст есть одна из замечательнейших и поучительнейших книг: без нее мы бы не знали мучений, сомнений и колебаний, которые волновали душу мудрых среди народа Израильского; мы бы не могли видеть глубины тех страданий, которые исцелены словом любви Господа нашего Иисуса Христа, открывшего нам небо и указавшего нам путь к вечному покою и счастью.

Не мудростью человеческою, а просвещенный Духом Божиим восклицал Давид: «Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; – не поколеблюсь. От того возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой, даже и плоть моя упокоится в уповании; ибо Ты не оставишь души моей во аде, и не дашь святому Твоему увидеть тление» (Пс. ХV, 8–10).

* * *

1

О замечательном этом пророчестве, произнесшем характеристику деятельности и будущности Семитов, Иафетидов и Хамитов, см. ваши примечания в Св. Летописи Т. I, на Быт. IX, 25 –27.

2

«Бог, попустивший в прошедших родах всем народам ходить своими путями». Деян. XIV, 16.

3

Исключительные случаи пророчества людей кичливых и недостойных, как напр. Валаама, имеют особое значение, о котором будет сказано в своем месте.

4

Ибн-Батута (Herbelot, cité dans le Dictionaire de Migne et chez Dem Calmet. Voir aussi Smith""s Bibl. Dict.) рассказывает Мусульманскую легенду, смысл которой, что Авраам поднялся до познания Бога, размышляя о чудесах творения (37-й н 38 стихи XIV главы Корана м.б. также указывают на эту легенду). В особенности, говорит легенда, светила небесные и исчезновение их на западе указывали Аврааму, что не они боги. Но мы признаем, что эта легенда не отвечает духу Библии, в которой только откровение и предание об откровении суть источник всякого познания о Боге.

5

См. в 1 томе Священной Летописи текст книги Бытия, начиная с 26 стиха XI главы по XXV, с вступлениями и примечаниями.

6

В особ. см. гл. XV, XVII, XVIII и XXII Бытия.

9

Римл. IV, 11 и 16; ср. Галат. III, 7 «верующие суть сыны Авраама».

13

Иакова II, 23 и см. тоже выражение Исаии XLI, 8, 2Пар. XX, 7. В переводе LXX стих 17-й XVIII главы книги Бытия Филон читал так: «утаю ли от Авраама, друга Моего» (у нас раба Моего). Название Ель Кхалил, друг Божий, под которым известен Авраам в мусульманском мире, см. у d’Herbelot sub. voc. Abraham.

14

О воспоминаниях, напоминающих библейские сказания, см. в нашей Св. Летописи в тексте кн. Бытия все вступления к первым десяти главам и общее вступление в начала 1-го Тома.

15

Это явствует из многих библейских преданий, сохранившихся в большой относительно чистоте между туземными племенами Америки и островов См. вст. в VII гл. Бытия в Св. Летописи.

16

О религии Арийцев см. наши статьи в Хр. Чтении 1886: Риг-Веды, Зендавеста и Гаты. Мы должны прибавить, что может быть среди жрецов и Египта и Халдеи сохранялся культ единого Бога, но только тайно; на это есть намеки.

17

Об Вавилонии и Ассирии см. Роулинсона, Ancient Monarchies, главы Religion, в каждом государстве отдельно.

18

См. Бругша история фараонов passim; Мариета, Масперо и др.

19

См. всю XI главу послания к Евреям.

20

Иосиф, один из немногих известных нам пророков, которые славили имя Бога Творца мира среди язычников. Он, Иона, Илия, Елисей и Даниил, а также три отрока, ввергнутые в печь, были пророками среди язычников.

21

Ср. в первом томе Свящ. Летописи примечания на Быт. XLIX, 8–10.

22

Как от Иакова и Иосифа до Моисея, так и от Малахии до Иоанна Крестителя протекает по 400 лет, в продолжении которых пророчества молчат.

23

О народе Хар или Хал см. Бругша, историю фараонов. О происхождении семитической азбуки в знаменитом сочинении Исаака Тейлора (Isaac Taylor’a Alpbabet, vol., I p 97–98) именно от древне-гиератического письма, см. его главу II, §§ 4 и 5. Мы особенно указываем на то, что с 18-й династии в Египте пишутся манускрипты ново-гиератическим письмом, а семитическая азбука происходит от древне-гиератического, которое исчезает с Гиксосами. Мы считаем это указание как сильное доказательство исхода Израиля во время 18-й династии, а не 19-й, как ныне принято думать; см. наше приложение к кн. Исход.

24

Гиксосы, называемые Египтянами Аму, знали основательно древне-египетский язык, как свидетельствуют о том их надписи, найденные в Танисе и в др. местностях. См. – Бругша ист. фараонов (в нашем переводе) главу ХII «иноземное владычество», стр. 238, 246 и сл. (о Сет Нубе) 261, 514 о камне, с указанием 400 лет пребывания Гиксосов в Египте. Все эти указания между прочим также утверждают нас во мнении, что период гнета Израиля начинается немедленно после изгнания Гиксосов, т.е. с 18 династии. См. в Св. Летописи Т. II, приложение к кн. Исход.

25

3 Царств XII, 28.

26

Египет, Ассирия, Вавилон, Персия, Идумея и многие другие царства, упомянутые в Священном писании, утверждены самим Богом, как указывают пророки, и вручаются Ангелам. (См. X главу Даниила и сравни все пророчества о разных царствах в пророках).

27

Характер религии Израиля по-видимому хорошо был известен некоторым древним хронографам, и преданиe о нем сохранено некоторыми из добросовестных писателей древности. Пo всей вероятности Страбон основы­вался на Гекатее Милетском, говоря, что Моисей, – которого он называет египетским жрецом, – «не в силах будучи выносить существовавшего в Египте порядка вещей, вышел из этой страны в Сирию и с ним вышли многие, поклонявшиеся Божеству (τὁ Θειν-.): ибо Моисей утверждал и учил,– говорит Страбон, – что Египтяне не правы, уподобляя существо Бога зверям и скотам и что также не право думают Ливийцы и даже Греки, которые изображают своих богов в форме человека. Он же, Моисей, учил, что только тот Бог, который есть Вседержитель мира… … и что нельзя изображать Божество». Это прекрасное место Страбона в кн. XVI, лист Cansab: 760–761. Гекатий Милетский жил в 65 олимп., т.е. во времена Ездры и Дария Истаспа. Геродот (II, 143) говорит, что он был в Египте (ср. Diod. Sic. Fragm. ed. Wesseling. Diod. lib. XL.). Очень вероятно, что он путешествовал и по Пале­стине и мог записать свои сведения по указаниям Иудеев, возвратившихся из плена.

28

Мы говорим о толпе, а не о мудрецах, как Сократ, Платон и др.

29

См. разбор этого кодекса по стихам в Священной Летописи, Исх. гл. XIX – XXIII.

30

Ср. еще постановления Второзакония главы X – XII; XV; XIX и XXV и Числ о кровомщении и городах убежища, главу двадцать пятую. Мы опять напоминаем слова Второз. IV, 5 – 8; «и есть ли какой великий народ, у которого были бы такие справедливые законы?"… говорил Моисей Израилю.

31

О значении Священного Имени см в пр. кн. Быт на I, 1 и в кн. Исход примечание на III, 4–15 в Св. Летописи (см. пр. 13 и 14 в особ, о Имени).

32

Ср. Иоанна VI, 32–35, 48 51, 53 58; VII, 37 39 слова Господа и слова Апост. Павла 1 Коринф. X, 1–4: «Отцы наши... все крестились в Моисея в облаке и в море; и все ели одну и ту же духовную пищу; и все пили одно и то же духовное питие; ибо пили из духовного последующего камня: камень же был Христос».

33

В ответ некоторых возревновавшим по Моисее; см. Числ. XI, 29.

34

См. Иоиля II, 28 – 32 и Деяния II, 16 и 21; ср. еще Римл. VIII, 26; 1Кор. II, 10; VI, 19; XII, 3–11; о перерождении человека из душевного в духовного 1Кор. XV, 44–45; 2Кор. I, 22; Галат. IV, 6; Ефес. II, 22. См. главнейшее слово Господа нашего об Утешителе, Иоанна XV, 26 до XVI, 15. [Ср. наши заметки в «Опыте научения св. Иоанна Богослова» 1887].

35

См. примечания в Священ. Летописи на книгу Числ XXI, ст. 17 – 18 песнь о колодце; ст. 27 – 30 песнь о погибели Моава и Хамоса.

36

Просим обратиться к подробным объяснениям, данным в Священной Летописи на главы XXII -XXIV Числ.

37

Числа XXI, 12 прим. 8; Второе. II, 13–16 с прим. в Священной Летописи на главы XXII-XXIV Числ.

38

Числа XX, 1, 23 – 29 о смерти Mapиaм и Аарона; первой в Кадесе, второго на горе Ор. Заметим, что по-видимому старики племени Левитов остались живы и вошли в Палестину, ибо племя Левиино отделено было на служение Богу (Ср. Числа XIV, ст. 23–24 и пр. 7-е).

39

Считают тожественным с городом Анафа, Аммиана, Марцелина (XXIV, 1, 6) Ср. Прим. на Числ. XXII, 5 в Св. Летописи.

40

Мы отсылаем к третьему тому Священной Летописи и к примечаниям на книгу Числ на главы XXII- до XXV главы включительно.

41

Вероятно Иевуса и позже Иерусалима, населенного Иевузитами, которые были Ханааниты по Быт. X, 16.

42

Время Иова, которого книга по всей вероятности была известна начертателю книги Притч, определяется различно. Некоторые относят его ко вре­мени Моисея, другие делают его современником начала царствования Соломова. См. в Smith«"s Bibl. Diet. sub. V. Job «history; character». Ср. также в Speaker»"s Commentary introduction to the book of Job, by the Rev. Cook.

43

Нам всегда казалось поразительным сказание об осаде Иерусалима при царе Езекии Сеннахеримом, и слова Рабсака (Исаии XXXVI, 10 и 4 Царств. XVIII, 25) «да разве я без воли Господней пошел на землю сию»... Несмотря на политеизм, кажется во всем мире существовало глубокое сознание о том, что есть высший Бог, т.е. другими словами Единый Бог. Ср. в Роулинсона Ancient Monarchies, все отделы, озаглавленные Religion.

44

Исаии XLIV, 28, XLV, 1.

45

См. Опыт научения Св. Иоанна Богослова, замечания на стр. 163–167 ч. II о язычниках, призванных ко спасению.

46

Деян. X, 34–35 слова Петра и ср. слова святых церкви Иерусалимской, Деян. XI, 18 и Римл. II, 14 – 16. Помним повеление Божие: «крестить все языки». Матф. XXVIII, 19.

47

См. примеч. 8-е на Числа XXV, 18 в Св. Летописи и см. еще Числа XXXI, 16. Валаама считают Халдеем или Мадианитянином.

48

Числа XXIV, 17 и см. все примечания в Священной Летописи на все произнесенное Валаамом благословение и в особенности на всю XXIV главу.

49

Ср. об этом приступном Моавитском жертвоприношении позднейший пример в 4 Ц.; III, 25–27.

51

Числа XXII, 12 и ср. прим. в Св. Летописи.

52

См. прим. Св. Лет. на XXII, 41 Числ.

53

Числа ХХIII, 3.

54

Выражение книги Судей XIX, 10.

55

См. в Свящ. Летописи примечания на пророчество Валаама в XXIV главе кн. Числ. О Киттиме см. ст. 24 прим.

56

Ср. в нашем Опыте научения Евангелия Св. Иоанна Богослова, ч. I, вступление: «духовное Евангелие», стр. 36 и 37; и в главе IV Ионна замечания на стихи 21–24 (стр. 191–194).

57

Ср. Числа XXXI, 8 и 16 и примечания в Св. Летописи. Весьма замечательно, что Валаам, – сознавая силу чистоты, дает совет действовать посред­ством женщин на Израиля; блуд отнимает всякую силу у человека и делает его лишенным воли и светлой мысли. Мы думаем, что сам Валаам был человек плотски чистый, и потому удостаивавшийся высокого дара проро­чества.

58

Ср. послание Апостола Иуды, стих 9-й.

59

См. первую заповедь (Исх. XX, 2–5) и Второз. VI, 13 «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (см. Матф. IV, 10). Культ Моисея существовать по-видимому позже среди Идумеев, ибо как указывает Фл. Иосиф (Древности XV, 11) среди их чтилось божество Козас или Хозас (видящий, пророк), которое по многим признакам (Dom Calmet) напоминает Моисея. О культе Моисея в каменной Аравии говорит и св. Епифаний в книге о ересях, § 56.

60

Об Имени Иегова ср. Св. Летопись в I томе прим. на Быт. I, 1, и во II томе на Исх. III, 14.

61

Матф. ХХII, 32; Марка XII, Луки XX, 38.

62

См. в нашем Опыте изучения Евангелия св. Иоанна Богослова, заметки на текст Евангелия I, 18.

64

Второз. XXXII. См. в особ. ст. 43: «веселитесь язычники». Ср. прим. в Св. Летописи.

65

Исаия XL, 3; Иоанна I, 23.

66

Позднейшая приписка ко Второзаконию XXXIV, 10 – после сказания о смерти Моисея.

68

Вефорон, или по зап. чт. Бет-Хорон (Иис. Нав. X) лежал на С. Зап. от Иевуса (Иерусалима). На этом самом месте Иуда Маккавей разбил войско Антиоха (I Макк. III, 16, 24 и сл.); здесь же Иудеи разбили Цecтия Галла, наступавшего на Иерусалим при Нероне, и который был заменен Веспасианом.

69

Имя Иавина означает мудрый, так как то же имя встречается гораздо позже в книге Судей, IV, 2, то вообще полагают, что Иавин было не имя, а титул северных Ханаанитских царей. Воды Меромские, при которых раз­бит был Иавин Иисусом Навином, суть озера, лежащие близь истоков Иордана.

70

Ср. XXXII, 8 Второз. и угрозы народу за неверность в Второз. XXX и в ос. ст. 18.

71

Так Библ. Слов.: (Smith’s Bibl. Dict. Sub. Voc. Ieshua). Стенли в Jewish Church; Отто Герлах Das alte Test. и др. Но западные произносят Иошуа или Джошуа, и пишут: Ioshua.

72

Т.е. тот, которого позже называли первосвященник. О Силоме и Скинии см. I Царств. I, 3, 9.

73

Суд. III, 8. По западному чтению Кушан-Ришатаим. Роулинсон и другие думают, что это был царь не Ассирии, а северной Месопотамии, народа Наири, который до XIII века до Р. Хр. боролся с Ассирией, но позже порабощается ею.

74

Хадев и Иисус Навин (Числа XIII, 7; XIV, 30, 38) были единственными из возмужалых Израильтян, которые вошли в земли обетования. (Мы выше говорили, что по-видимому племя Левиино не подвергнулось приговору умереть в пустыне, произнесенному над всеми коленами Израиля). Халев был из колена Иудина. По Числ. XXXII, 12, он назван Кенезеянином. Удел его был Хеврон (Иис. Нав. XIV, 13).

75

Т.е. Иерихоном. Судей III, 13. Комментаторы предполагают, что вследствие заклятия, произнесенного на Иерихон Иисусом Навином (Иис. Нав. VI, 25) имя этого города – не произносилось, а назывался он городом Пальм. Мы думаем еще, что заклятие положено было на укрепленную часть только Иерихона, так как город – Иерихон упомянут в Иис. Нав. XVIII, 21, в уделе Beниaминa. Иерихон, как крепость, – восстановлен лишь при Ахаве (Ср. 3 Ц. XVI, 34).

76

Эпископ Артюр Гервей, в комментарии на Суд. III, 30 (Speaker""s Bible).

77

См. статью Оргера, в Smith«"s Dict, of the Bible, принимая во внимание и 3 Царств. VI, I. Полагают еще, что и некоторые судьи могли быть одновременно в разных частях Палестины, напр. Фола и Иаир. (Rev. Edm. Orger»"s paper. Jndge s).

78

Ранее по-видимому этого нашествия Хананеев двинулась на север для приискания хороших мест поселений колония Данитов, (сказание см. в главах 17 н 18 кн. Судей), которая основывает город Дан, или переименовывает в Дан древний город Ланс. (Заметим, что быть может в Быт. XIV, 14 упомянут тот же Дан, если войска Месопотамия отступали на Целе-Сирию). Здесь же на севере кочевали и Кенеяне, сыны Иoфopa, тестя Моисеева: правда главная часть племени вошла с коленом Иуды в удел Иуды и кочевала на юге от Арада (Суд. I, 16), на севере же кочевала только часть его, т.е. вероятно несколько семей. Мы здесь указываем на это, чтобы объяснить сказание о Иаили, убывшей Сисара (Ср. главу IV Судей).

79

Ленорман, Histoire de l’Orient. См. мнение и др. ученых о толчке, ве­роятно данном этому народу преобладанием Елама (Сузианы) за две с поло­виною тысячи лет до Р. Хр. (George Smith«"s Babylonia; Rawlinson»"s Chaldea, etc. etc.) Он с берегов Персидского залива в доисторические времена эмигрирует в Палестину и побережье, которое называется Финикиею.

80

Lenormant, Premiéres Civilisations. “La legend de Cadmus”. § XI. (Ed. de 1874 v. II, p. 422).

81

Мы напомним для лучшего уразумения последующего сказания кн. Судеб, что Иавин, упомянутый в Иис. Нав. XI, 1, конечно не мог быть Иавином времен Деворы и Варака. Мы указывали уже выше, что по-видимому Иавин означает мудрый, благоразумный, и был общим титулом царей Ханаанских. Мы заметим еще, что в Иис. Нав. XI, 1, Иавин назван царем Асора; этот город был в самых верховьях Иордана на одной почти паралели с Лансом-Даном.

82

Ср. Исаии III, 1– 4 и 12 и припомним наши шестидесятые года с их последствиями.

83

Tacit. Hist. IV, 61, 66; De Morib. Germ. VIII.

84

Таково было значение женщин во время гонения на христиан. «Сила Господня совершается в немощи». (2Кор. XII, 9). Слабейшие существа часто показывали пример геройства и самопожертвования в священном энтузиазме своем.

85

Это предположение основано на Суд. V, 15, «И князья Иссахаровы с Деворою и Иссахар так же, как Варак, бросился в долину пеший». Отсюда предполагают, что князья Иссахаровы считали Девору дочерью своего племени.

86

Имя Варака сближают с финико-карфагенским Барка. М. б. в нем выразилось влияние Сидона. О Кедесе в Галилее или Кедесе на горе Нефеалимовой (Иис. Нав. XXI, 27, 32 и XX, 7) мы знаем, что это был город убежища, а по Числам XXXV, 6 это был город Левитский, так что может быть Варак был из колена Левиина.

87

Так разумеют слова: «от Maxиpa шли начальники» (Суд. V, 14). Махир, та часть колена Манассиина, которая при Иисусе Навине (XVII, 1 6) получила землю в Палестине, между уделами Ефрема и Асира (id. 8–10). Это был удел дочерей Салнаада, сына Махира. Ср. 36 главу Числ с нашими прим. в Свящ. Летописи.

88

Ср. в Священной Летописи наше примечание на Второз. ХХХIII,18–19. Завулон граничил с Финикией, а Финикияне были очень искусны в постройках вообще, и в особенности мостов. Полагали (Герод. V, 57), что слово Гефира, мост, происходит от имени строителей Гефирян, которые были Финикияне.

89

На cевере в Лаисе была только малая колония Данитов, удел Дана лежал близ Иoппии, нынешней Яффы. См. Иис. Нав, XIX, 40–46.

90

Ср. Иис. Нав. XIII, 25, 31. В Суд. V, 17 очевидно имя Галлад употреблено вместо колена Гада и полуколена Манассии.

91

Во Второз. XXXIII, 19 о Завулоне и Иссахаре сказано: «Созывают они народ на гору». Предполагают, – не без основания, что это именно гора Фавор, упомянутая в Суд. IV, 6. Стенли (Stanley Iewish Church. V I Lect XIV, p. 278) указывает, что и в наше время на склоне горы Фавора (Тадора) есть маленькое селение, носящее имя Деворы.

92

Может быть от семьи Хевера Кенеянина, прикочевавшего к дубраве близь Кедеса Нефеалимова (Суд. IV, 11–12); или слухи эти распространились среди васеления Лаиса-Дана, окруженного землями Хананеев.

93

Так изображены в Египетских памятниках Сирийские колесницы Хета.

94

От Фавора до Фанааха около 13 миль, говорит Стенли (lew. Church; Sinai and Palestina). Англ. миля­1 ½ версте; от Фавора до Фанааха около 20 верст, но лагерь стоял на Кисоне, на несколько верст ближе.

95

Мегиддо при водах Мегиддонских стояла в долине, ниже Фанааха, находившегося на высотах. Эта знаменитая в истории Палестины крепость, где решалась не раз судьба страны, была при Римлянах занята римским легионом и потому доселе называется Леджун (Библ. словарь).

96

Флавий Иосиф Древн. Иуд. кн. VIII, гл. VI. Он указывает, что тетивы луков ослабли и руки меченосцев не могли действовать от холода. Девора (см. ниже V, 20) восклицает: «звезды сражались с неба». Это имеет двоякое значение; во-первых означает ангелов, а во-вторых указывает на древнее верование востока, что бури происходят от влияния звезд.

97

Суд. V, 23; ср. участь Соккофа и Ненуеля, которые не помогли Гедеону позже в Мадианитской войне. Суд. VIII, 6, 8, 14 – 17.

101

Coleridgë Confesions of a inquiring spirit. В ссылке Стенли: Iewish Church, Lect. XIV.

104

Книга Прем. Иисуса сына Сирахова XII, 4, 5, 7, 17 и др.

105

Ср. Матф. V, 43–45. Сам Господь указывал на неполноту Ветхого Завета, прибавляя: а я вам говорю: «любите врагов ваших».

106

Талмудические учителя высказывали предположение, что Иаиль убила Сисару за нанесенное ей оскорбление. Но на это нет ни малейшего намека и самое сказание не допускает такого толкования.

107

Дуб, под которым явился Гедеону Ангел Божий близь Офры, принадлежал отцу Гедеона Иoacy, потомку Аб – Иезерову, которого удел был в Галааде (Иис. Нав. XVII, 2). Между тем дочерям Салпаада (id. XXIV, 3 и сл.) дан удел в Палестине. По всей вероятности (ср. XXXVI главу Числ с прим. во Св. Летописи) эти переходы семей совершались в последствие обязательных для потомков по женской линии Салпаада браков в колене Манассии.

108

Ср. Числ XXII и Суд. VII, 25. Мы прибавим, что Едуард Пуль (Pool) в Smith""s Bibl. Dict. в «note on Midiana» (Vol. II, p. 355) решительно отвергает высказанное некоторыми мнение, что Мадианитяне или Мадиам Синайского полуострова и заиорданской страны суть разные народы. Это был один народ семитического происхождения, разбившийся на два племени. Самый факт существования среди Мадиама Синайского культа Единого Бога, указывает на происхождение от Авраама (Исход II, 16; III, 1и пр. в Св. Летописи).

109

Текст книги Судей указывает, что в дни начертания этой летописи, жертвенник этот (из неотесанных камней вероятно) еще существовал (VI, 24) Иегова-шалом; ср. Исх. XVII, 15 (пр.) Иегова Нисси.

110

Имя Иеров-ваал, возложенное вслед за тем на Гедеона, как прозвище, переводят: «тот, против которого может спорить Ваал» (Sp. Bible in loco; см. ниже VI, 32). Заметим, что по-видимому по крайней мере половина жителей была на стороне Иоса и Гедеона, ибо когда он призвал народ к ополчению (ст. 34) с ним пошло все племя предка его Авиезера.

111

"В шатры« Суд. VII, 8; (не домой в селения).

112

Суд. VII, 22. Бефшитта означает «дом акаций»; Авелмехола «поле пляски». Царера отожествляется с Цартаном, Иис. Нав. III, 16. Табафа, место неизвестное. Заметим, что имени Царера в 22 ст. VII. гл. Судей нет ни в Вульгате, ни в Библии Семидесяти. Епископ Гервей думает, что под именем Бефшитты можно разуметь Бефшеан (позднейший Скифополис), находившийся на пути бегства Мадианитян. Авелмехола в долине Иордана месторождение пророка Елисея (3 Ц. XIX, 16).

113

«Перехватите – говорит Гедеон, – у них переправу чрев воду до Бефвары и Иордан» (Суд. VII, 24). Эти «воды» суть ручьи, текущие с высот в Иордан которые образовали болотистую и топкую местность. Так поясняет это место Еписк. Гервей в Англ. комм. Библии. Бефвара означает дом переправы. Здесь же лежат город Цартан, упоминаемый в Иис. Нав. III, 16, в который, как мы говорили, отожествляется с Царером, Суд. VII, 22.

114

Врана и волка.

115

Суд. VIII, 1 – 5; ср. Псалом 82, ст. 12.

116

Это явствует и из числа павших Мадианитян 120000 человек (VIII, 10) и из окончательной победы над пятнадцати тысячным отрядом на востоке от Новы и Иогбеги, и из упоминания (ст. 25 VII главы) о принесенных за Иордан Ефраимитянам голов Гедеону, как главному вождю, и наконец из избрания Гедеона вождей Израиля, VIII, 22.

117

Сокхоф по Иис. Нав. XIII, 27, был в уделе Гада и жители этого поселения вероятно были того же колена. Где лежал Певуел и кто жил в нем, на то нет указаний. Мы напомним здесь, что имя Певуел мы встретили в кн. Бытия XXXII, 31 (таинственная борьба Иакова); и название Сокхоф мы встречаем в истории Иакова, Бытия ХХХIII, но по-видимому уже на западной стороне Иордана (см. разные мнения в прим. in loco в Св. Летописи). Но Сокхоф, плетенки, было имя многих местностей, где только делали плетеные ограды для скота или плетеные шалаши для жилья. Мы находим Сокхоф и в Египте, на пути Исхода (Исх. ХII, 37; XIII, 20).

118

Город Иогбега упомянут в Числах ХХХII, 35, в колене Гада (Ср. прим. in loco в Священной Летописи). Г. Нова или Новах упомянуть в той же главе Числ, ст. 42 в уделе Иаира, сына Манассии; (ср. также прим. Св. Летописи). Упомянутый ниже Каркор, куда бежали Мадианитяне, должен был находиться довольно далеко на восток от городов эаиорданских племен, что бы в нем Зевей и Салман могли считать себя в безопасности.

119

См. еще приказание, данное им сыну своему, (которого юноша не мог исполнить) чтобы он убил Мадианитских царей Ср. в Св. Летописи о законах кровомщения, по поводу городов убежища, прим. на Числа XXXV, на стихи 9–12; 16–24, на 25 и 26 –28 (пр. 3-е, 5-е, 6-е, 7-е).

120

Так надо разуметь слово серьга Суд. VIII. 24 – 26. Это были массивные золотые кольца, носимые в ушах и в носу (см. комментаторов).

121

Исх. ХХIII, 4–35 об Ефоде с примечаниями этой главы см. в Священной Летописи. Т. П. Об Уриме и Туммин см. в особ. примечание на cт. 30-й. О различных мнениях об этом предмете см. ссылки этого примечания на Михаелиса, Гезешуса, Фюрста, Винера, Цюлига и Англ. Комм. Библию. Гезениус (ссылка Smith’s Bibl. Dict ad. v. Epbod) полагал, что Ефод Гедеона и Михи надевался на идола, от которого требовали ответов.

122

О терафимах см. в нашей Св. Летописи книгу Бытия с примечаниями на XXX, 27 с вариантом книги Яшар; и на XXXI, 19 с указанием на гадательный характер богов Лавана. Но вообще место, говорящее об идолах Михи в кн. Судей XVII, довольно темно, как видно на стихов 4 и 5. Следует ли (как думал Гезениус) считать истукан замененным в ст. 5 словом ефод, разумея что ефод был надет на истукан; тогда «литый кумир» ст. 4-го соответствовал бы терафиму ст. 5-го. Ср. еще 1 Ц. XIX, 13 и Иезек. XXI, 21.

123

О значении слова блудница ср. в Св. Летописи примечания на Быт. ХХХVIII, 15 и 18 (пр. 14 и 15) и на Второз. ХХIII, 2. Существует мнение даже, что Иеффай назван сыном страны Галаада, и что братьями его названы все жители Галаада, выгнавшие человека, не могущего назвать своею отца (См. Bibl. Dict sub vос. Gilead).

124

См. Суд. XI, 3, 5; в 2 Ц. X, 6–8 та же местность по-видимому названа Истов. Лежала эта местность на восток от Галаада, в пустыне Аммонитской (Суд. XI, 5), весьма недалеко от Галаада. Некоторые комментаторы полагают (Smith""s Bibl. Dict.), что в упомянутом нами месте 2-й кн. Царств, надо читать Иш-Тов, т.е. человек из Това; т.е. в числе воинов, собранных Аммонитским царем, были и люди страны Тов.

125

Из страны Тов, в Галаад, откуда он был прежде изгнан.

126

Суд. XI, 8–11. О Массифе (Мицпе) ср. Быт. XXXI, 49 с прим. в Св. Летописи. Эта местность или укрепление в Галладе досталось по Иис. Нав. XI, 3, 8 и XIII, 26, колену Гада. Массифа (в Евр. настоящем произношении Мицпа, с значением крепости или башни) есть имя, которое встречается во многих местах Палестины, и между прочим в уделе Вениамина по Иис. Нав. XVIII, 26. В этой последней местности при Самуиле были народные собрания (1 Ц. VII, 5–12).

127

Мы должны были настаивать на этот обстоятельстве, вследствие того, что некоторые комментаторы предполагали необходимость путешествия в Массифу Вениаминову, где, по их предположению мог, находиться временно ковчег завета. Мы напоминаем еще, что по Суд. XI, 34 в Массифе Галаадской был дом Иеффая. Нет никакой надобности предполагать также с Еписк. Гервеем (Sp. Bible; Iudges, in loco), что выражение «пред Господом» должно непременно означать пред ковчегом Завета, вследствие чего он допускает предположение, что ковчег Завета мог быть принесен из Силома (Иис. Нав. XVIII, 1) в Массифу Галаадскую.

128

Суд. XI, 28. Господь предает собственному безумию тех, которых предает наказанию.

129

Несмотря на то, что Иорам был сын Ахава и Иезавели. См. о жертвоприношении Месы, 4 Ц. III, 27.

130

В Суд. XI, 26 Иеффай указывал уже на покорение всей этой страны за триста лет тому назад. По поводу этого покорения см. Числа XXI 13 20 с заметками в нашей Св. Летописи; а о городах сынов Гадовых Числа XXXII, 34 сл. Об Ароере «что пред Раббою», см. Иис. Нав. XIII, 25. И Есевон, близь которого лежал Миниф (Б. слов. Смитта ad. roc. Minnith, со ссылкой на Onomasticon «de locis Hebr». Евсевия), был когда-то, как Ароер, землей Аммонитской. Что касается Авель-Керамима, который западные теологи переводят «поле виноградников», то положение его не определено, хотя полагают, что он должен находиться близь Раббы Аммонитской.

131

К какому времени отнести междуусобную войну с Ефремлянами (Суд. ХII, 1–6) до жертвоприношения дочери, или после, не совсем ясно.

132

«И дал Иеффай обет Господу. ... что выйдет из ворот дома моего, на встречу мне, будет Господу, и вознесу сие во всесожжение» (XI, 31).

133

Таково было значение, придаваемое этому стиху раввином Кимхи, раввином Левием бен Герсоном и другими Еврейскими писателями. И некоторые Христианские писатели разделяли этот взгляд. См. в Библ. слов. Смита статью Бэллока (Rev. W. Thom. Bullock, sub. voc. Iephtah in Smith""s Bibl. Diсt.).

134

Под именем сикера разумелся всякий отуманивающий напиток; см. наши примечания в Св. Летописи на всю VI главу Числ, о назореях.

135

Именно отсюда по Суд. XVIII, 11–12 выходят на север шестьсот Данитов искать новых мест поселения, как мы говорили выше. Местности Цор и Есфаол (в кн. Иис. Нав. в нашем переводе написано Ештаол) упомянуты в кн. Иисуса Навина в XIX главе, в ст. 41 в уделе данном колену Дана, как предельные, и упомянуты и в главе XV, 33 Иис. Нав., как находящиеся в уделе Иуды, с прибавлением »на низменных местах«, т.е. на приморской береговой полосе (Шефела) Цор есть месторождение Самсона. Кажется, что имена, принадлежащие двум коленам, обозначают пограничные урочища.

136

Мы сильно подозреваем, что средство, указываемое Виргилием в IV книге Георгик о восстановлении погибших роев из внутренностей убитого быка (ст. 295–314; 548–558) ведет начало свое от этого сказания, пришедшего в Рим через Египет.

137

Леха значит куча и значит челюсть. Предполагают, что это была местность близь Вифлеема и Етама (Суд. XV, 8) и что Леха здесь означает скалу или накопление скал. Здесь же близко находится Фимнафа, Суд. XIV, 1 тожественная с Фимной, 2Пар. XXVIII, 18 (Ср. Иис. Нав. XV, 10; XIX, 43 и ср. Быт. гл. 38, ст. 12–14 Фамна). Фимна, по кн. Иис. Нав., лежала на границе Иуды и Дана.

138

По имени шведского консула в Египте в тридцатых годах Анастаси, обогатившего науку приобретением многих драгоценных папирусов, ныне хранящихся в Британском Музеуме. По всему этому отделу о Египетском документе Анастаси I см. «Историю Фараонов Брутта» в нашем переводе, начиная с 520 стр. и след. со всеми примечаниями, изд. 1880.

139

Папирус Анастаси I начертан в царствованиe Рамзеса II девятнадцатой династии. В это время страсть к военщине одолела молодежь; она бросает скамьи жреческих школ и поступает в военную службу. Жрецы борются против этого увлечения. См. подробнее в нашем переводе Бругша. 1880 стр. 520–521 и в особ, наше примечание на стр. 530, с выпиской из пап. Анас­таси III.

140

В нашем переводе Бругша, стр. 525.

141

Сравнение в отожествление этих имен сделано Бругшем, указавшем что имя Кислон носил отец Елидада из кол. Вениамина (Числа 34, 21) и что Кислон, значит крепкий, сильный. Ср. наши прим. в Бругше на стр. 525 и об Ариеле, (т. е. льве) на стр. 526.

142

Прекрасно говорит св. Василий Великий (Беседа 15 о вере, см. изд. 1858 Твор Василия В. ч. IV, стр. 263) о действии Духа Божия в христианском мире: «возьмет ли мытаря верующего, делает его евангелистом; если будет в рыбаре, совершает его богословом; если найдет гонителя кающегося, соделывает его Апостолом языков, сосудом избранным. Им немощные крепки бедные богаты, невежды мудрее мудрых».

143

Исх. XIX, и 8, XXIV; 3 «и сказал единогласно народ; все, что сказал Господь, сделаем и будем послушны». Ср. примечания in loco в Свящ. Летописи.

144

Мы не касаемся последующих событий, и между прочим искажения откровенной религии человеческими узкими взглядами, которые не дозволяли очам их узреть спасение Божие во дни пришествия Господа нашего Иисуса Христа. Но среди Израиля со дня плена Вавилонского нет тени служения богам языческим.

145

В этом отделе, кроме книги Руфь считаются: Иов, Псалтырь, Притчи, Песнь Песней, Екклезиаст, Плач Иеремии, Есфирь; Даниель, Ездра, Неемия и 2 книги Паралипоменон.

146

Ср. 2 Ц. VII, II, 16; обетования Давиду и пророчества: Исаии IX, 17 XXII, 22; LX, 3; Иеремии XXIII, 5; XXX, 9 Осия III, 5, Амоса IX, 11, см. еще XII; главу Захарии и мног. др. пророчества, о которых мы будем еще говорить ниже.

147

От Фареса до Давида девять поколений, – но явно, что в этом перечне большие пропуски, ибо от Иуды до Давида не менее 700 или 800 лет. По-ви­димому все поколения, жившие еще в Египте в течение 400 лет, пропущены.

148

См. в Левите: некоторые преступления наказуются пророческими словами: «бездетны умрут они», напр. XX, 20, 21 и ср. в Исходе XXIII, 26, в числе благословений указано, что не будет женщин бесплодных.

149

О законе Левирата см. Второе. XXV, 5 до 10, с прим. в св. Летописи; а применение этого закона, ожидаемое еще Фамарью в Быт. XXXVIII, доказывает, что это был закон бытовой, древнее Моисея.

150

Хилеон и Махлон были умершие сыны Елимелеховы. Руфь I, 2, 5.

151

В переводе Семидесяти (кроме впрочем книги Бытия и книги Иисуса Навина) они всегда называются аллофилами, т.е. пришельцами, чужеземцами. Еберс (Ebers «Aegypten und die Bücher Moses», S. 126. 1867) думает, что Филистимляне тожественны с Кафторим Быт. X, 14 (ср. пр. в Св. Летописи) и Каслухим и что имя это значит переселенцы, так как по происхождению это были народ Хар или Финикияне; или общнее, сыны Ханаана, жившие в Египте н прошедшие через землю Каслухим (берег Средиз. моря), чтобы занять Пелешет, Палестину, – землю переселения. Стенли (Stanley; Iewish Chusch) считает Филистимлян, на основании Амоса IX, 7 выходцами с острова Кафтора, т.е. Крита, оставляя неразъясненным их этническое происхождение. Беван (Smith’s Bibl. Dict.) склоняется к мысли, что Кафторим может быть указывает на Египетский город Кобтос. В книге Бытия XXI, 32, 34, упоминается во времена Авраама о «земле Филистимской», по-видимому с значением «земли пришельцев»; и то же надо сказать о Быт. XXVI, 1, 8 во времена Исаака. Но в кн. Исхода ХIII, 17 и XV, 14 вероятно говорится уже о народе, принявшем это имя и прочно поселившемся в юго-западном углу Палестины, под именем Филистимлян. В кн. Иисуса Навина XIII, 13 прямо говорится уже о владетелях Филистимских, т.е. о князьях известного народа, – давно живущего в стране, которой они дали имя, Пелешет есть то же слово Палестина.

152

Ср. Быт. XIV, 5; Второз. II, 20, 23; Числа XIII, 34, со всеми примечаниями в Св. Летописи. Все эти гигантские народы, о которых воспоминание осталось и у Греков в легенде борьбы Гигантов, и во многих народных сказаниях, считаются остатками доисторических племен, распространившихся по лицу земли, как пионеры, охотники, ранее расселение человечества густыми расовыми или племенными потоками с вершин Гинду-ко. (См. моего Promet hée etc, и письмо ко мне Катрфажа, приведенное в прил. к моему Гезиоду).

153

1 Ц. XXIII, 1.

154

Михмас, – 1 Ц. XIII, 5 находится между Рамой и Иерихоном.

155

1 Ц. X, 5.

156

Суд. II, 1–6; IV, 4; VI, 8–10; X, 11–16 о пророчествах. О вопрошении Господа, в доме Божием XX, 18–33; XXI, 2–3. Это последнее имело место по поводу преступлений в колене Вениамина.

157

Что Илия был потомком Ифамара, видно из 3 Ц. II, 27, ибо Авиафар, о котором говорится в этом стихе, был также потомком Ифамара. Ср. 1Пар. XXIV, 3 с 2 Ц. VIII, 17.

158

Что Илия был потомок Ифамара, видно из 3 Ц. II, 27, ибо Авиафар, о котором говорится в этом стихе, был также потомком Ифамара. Ср. 1Пар. XXIV, 3 с 2 Ц. VIII, 17.

159

См. выше о том, что события, рассказанные в конце книги Судей и заключающиеся в главах XVII, XVIII, XIX, XX и XXI, суть сведения дополнительные к книге Судей, которая хронологически кончается смертью Самсона. Сказание же о колонизации Данитов и об совершенном почти истреблении колена Вениаминова, несомненно должны быть отнесены к самому началу периода Судей.

160

О Финеесе см. Числ. XXVI, 60; и XXV, 11. Первосвященником он уже является в Суд. XX, 28, вопрошая Господа в Массифe (Суд. XX, 1, XXI, 1).

161

3 Ц. II, 26 – 27; 1Пар. VI, 53; 2 Ц. VIII, 17; XV, 24 и XX, 25. Во второй книге Царств упоминается два (перво) священника из двух домов потомков двух сынов Аарона: Садок из дома Елеазара и Aвиафаp из дома Ифамара. Авиафар удален Соломоном (3 Ц. II) за попытку возвести на престол Адонию. По всей вероятности звание первосвященника, как почетный титул оставался на всю жизнь за отставленным первосвященником (ср. Анну и Каиафу во времена Господа нашего Иисуса Христа). И Соломон, даруя жизнь Aвиaфapy, как заговорщику, говорит ему: «ты носил ковчег Владыки Гос­пода» (3 Ц. II, 26), уважая в нем первосвященника.

162

I Ц. II, 27.

163

Рама-Фаим Цофим 1 (Царств I, 1, есть полное имя города, обыкновенно называемого кратко Рама, как в 1 Ц. I, 19 и II, 11 и в др. местах. Эта Рама помещается в первом стихе первой кн. Царств «на горе Ефремовой», (близь Гивы) вероятно потому что весь этот хребет носил имя Ефрема. И Елкан хотя несомненно Левит (см. текст), называется Ефрафянином, (т.е. Вифлеемитянином, ср. пр. на Быт. XXXV, 1) не по месту жительства, а по месту, где он был внесен в списки Левитов. Рама к северу от Иерусалима, а Вифлеем ка югу от него, и ср. Иис. Нав. XVIII, 25; 1 Ц. VII, 17 и еще ср. 1 Ц. IX, 5, страну Цуф, куда приходит Саул и где встречает его Самуил.

164

Smith’s Bibl. Dict. ad voc. Prophet; статья Мейрика; и Samuel статья Стэнли. Многие думают, что Самуил был не только Левитом, но и священником, указывая на 1 Ц. I, 22; II, 11 и в ос 18, VII, 5, 17; и в ос. гл. XIII, где Самуил является с исключительным правом приносить всесожжение.

165

В 1 Ц. II, 18 льняная одежда, носимая отроком Самуилом, называется ефод. По всей вероятности так называли «белый хитон и льняные одежды». (Исх. ХХVIII, ст. 40 –42), которые обязательны были для всех служащих пред Богом. В строгом же смысле ефод, (ср. Исх. ХХУШ, 4 и пр. в Св. Летописи) была одежда, принадлежащая одному первосвященнику.

166

Обращаем внимание на то, что по-видимому документы и летописи, на которых основаны первые три книги Царств, – как увидим ниже, начертаны отчасти самим Самуилом, отчасти пророками времен Давида и Соломона.

167

Призвание по имени есть особое высшее откровение и милость Божия. Ср. Исход ХХХIII, 17 п пр. в Св. Летописи.

168

1 Царств. II, 27 и след.

169

1 Ц. IV. 1. Сыновья Илии берут с собою ковчег завета по требованию старейшин и народа в поход против Филистимлян.

170

Доказательство см. в 2 Ц. V, 21.

171

Движение в пустыне описано в Гл. X. Числ; ковчег поднимался когда снимался стан Израильский (Ср. благословение Моисея в Числ. X, 35, 36.) В книге Судеб нет ни одного примера поднятия ковчега против неприятелей. (Мы говорили в своем месте, что клятва Иеффая Суд. XI, 11 никак не предполагает принесения ковчега в Галаад). Ковчег завета обходит правда стены Иерихона (Иис. Нав VI) и после того они пали. В этом случае земля Палестины принималась Израилем во владение. Но затем ни при нападении на Гай(Иис. Нав. УШ); ни в Вефоронской битве (X) и ни в одной их последующих битв не видно, чтобы выносили ковчег против врагов. Он оставался в стане.

172

Город Афека находился при западном входе в Вефхоронское ущелье, невдалеке от Вефсамиса. Так Stanley; Iewish Church, Lect. XVII, «The fall oj Shiloh». Некоторые (ср. Библейский Слов. Смита) помещают однако город Афека ближе к Иерусалиму в сердце Иудеи.

173

Иис. Нав. XV, 10. Граница удела Иуды в этом стихе указана словами «нисходя к Вефсамису» (который по-видимому лежал в долине, но не упомянут в числе городов Иудиных). Между тем Кириаф-иарим находился на горе. Ср. Иис. Нав. об этом городе XV, 9 и выше там же IX, 17.

174

Цифры 1 Ц. VI, 19 представляют сомнение.

175

Аминадав, или как он назван в 1Пар. XIII, Авинадав (западные читают Абинадав) несомненно принадлежал к колену Левиину. ср. 1Пар. XV, 10–11. Некоторые считаю его и священником.

176

По 1 Ц. XXI, 1, пока ковчег находился в Кириафиариме, скиния находилась уже в Номве; а позже, при Соломоне (2Пар. I, 3 – 5), скиния находи­лась в Гаваоне, и перед ней медный жертвенник, сделанный еще Веселиилом.

177

Силом лежал в пределах Ефрема (См. карты в Oxford""s Bible и в Spruner и Mencke; ср. 3. Ц. XIV, 2, о жене Иеровоама, ходившей в Силом). Во время Судей племя Ефремово («дом или шатер Иосифов») было первенствующим по многочисленности и воинственности своей, – как видно из отношений этого племени к Гедеону и Иеффаю (Суд. VIII, 1; ХII, 1) и даже позже, как видно из слов посланных Ефремовых, говорящих от имени всего Израиля в 2 Ц. XIX,41–43. Ср. еще в 1 Пар. ХII, 30 о количестве воинов из колена Ефремова, вошедших в ополчение Давида, когда поднялся дом его и преобладать стало колено Иудино.

179

Сен или Шен, а с определительным членом га-шен, означает зуб, острая скала.

180

Епископ Гервей в Англ. Комм. Библии. (1Sam. VII, 14) указывает, что по всей вероятности Аммореи пустыни, видя ослабление Филистимлян, заключили союз с Израилем против Филистимлян.

181

Надо заметить, что «они были судьями в Вирсавии» (1 Ц. VIII, 2), т.е. на дальнем юге (Ср. Быт. XXII, 13; XXVI, 33 и прим. в Св. Лет.). Сыны Илии делали зло при очах отца в Силоме; а Самуилу трудно было судить о поступках сыновей вдали от него.

182

Народ должен был опытом узнать тягости царствования человека над ним. См ниже.

183

По всей вероятности (так думает и Стенли и Еп. Гервей) это: «Галгал на восток от Иерихона» (Иис. Нав. IV, 19), близ Иордана. Галгал находился как и Иерихон в уделе Вениамина (Иис. Нав. XVIII, 2 л.; см. 1 Ц. XIII, 4, 15 и др.). Ср. упоминание об этой местности в Осии IV, 15; Амос IV, 4. Это место было священно по воспоминаниям обрезания при Иисусе Навине V, 5, и названо оно Галгал, потому что здесь: «Господь снял посрамление Египетское». Галгал означает: круг, а также: откатить (см. Bibl. Dict.).

184

Гива (Giblah) означает холм, возвышение (Арабское джебель, гора). В 1 Ц. XI, 4 и 2 Ц.; XXI, 6, назван этот город Гива Саула. Из Фл. Иосифа (Война Иуд. V, гл. VI) видно, что этот город находился в 30 стадиях (четыре версты и 300 саж.) от Иерусалима, и с Гивой отожествляют местечко, называемое ныне Тулейль-ель Фуль. Гива Саулова (Габатсаул Флавия Иосифа) считается тем же городом, что и Гива или Гива Вениаминова, упомянутая в кн. Судей (гл. XIX, XX) в 1 Ц. XIII, 15 и сл. главы. Ср. 2 Ц. XXIII, 29.

185

Об уриме и туммиме ср. Исх. XXVIII, 30 и пр. в Св. Летописи.

186

Суд. II, 1–5; IV, 4; X, 11; I Царств. II, 27. Если в 1 Царств. III, 1 и сказано, что при Илии «слово Господне было редко в те дни и видения были нечасты», то это доказывает, что если с одной стороны уровень народной религиозности был низок, то тем не менее слово Божие все-таки проявлялось, хотя не так часто, как в более чистые времена.

187

Ср. 1 Ц. VII, и IX, 10, 17.

188

См. Выражение: «сыны пророков, которые в Вефиле» (4 Ц. II, 3) и в стихе 5: «сыны пророков, которые в Иерихоне». Об именовании пророка, стоявшего во главе общества учеников отцем«, см. I Ц. X, 12, – вопрос одного из видевших пророчествование: «а у тех (пророческих учеников), кто отец?». Господином называют ученики Илию в 4 Ц. II, 3, 5 и др.

189

1 Царств XIX, 18 – 24.

190

Давид укрывается у Самуила 1. s. cit.

191

1Пар. VI, 81–33 Эман, современник Давида.

192

1Пар. XXIX, 29 говорить об исторических записях Самуила и Нафана и Гада.

193

Ср. позже те же о жертвоприношении мысли: Исаии I, 11–17; (ср. Псалом 49 ст. 8; 9. 50 ст. 18–19) Иерем. VI, 20; Амоса V, 21–22 и мн. др.

194

Чрезвычайно замечательно (как указано в 1 Ц. XVI, 1) что Самуил глубоко печалился, как человек о Сауле: «Доколе будешь ты печалиться о Сауле?» говорит Самуилу Господь. Это проблеск в душу Самуила и всех пророков. Человеческое чувство не могло помешать пророку, отдавшему волю свою Господу, исполнить поведенное ему Господом. Но пророк твердо веровал и сознавал просветленным разумом, что только воля Божия приносит истинное благо в мир, что все мышления человеческие шатки и близоруки, как-бы ни казались они ясными. Единая благая сила в мире воля Божия, и глашатай сей священной воли, есть пророк.

195

1 Ц. XVI, 13–14; злой дух возмущал Саула с позволения Господа, так надо разуметь «злой дух от Господа».

196

Аендор или Эндор местность на южном склоне малого Ермона. Все повествование о путешествии Саула к волшебнице см. 1 Царств XXVIII, 7–19–25.

197

1 Паралип. XXIX, 29; 2Пар. IX, 29; XII, 15; XX, 34; 3 Царств ХII, 22.

198

О певцах, которые были и поэты, как Асаф, Ефам, Еман см. Псалтырь и 1Пар VI, 32–47; XVI, 4–37; 41–42. О музыкантах см. 1Пар. XXV, 1–7.

199

1 Ц. XVI, 11; XVII, 17.

200

Последнии слова по тексту LXX. 1 Ц. XVI, 3.

201

Вначале Саулу ничего неизвестно о помазании Давида, но впоследствии он начинает бояться его, как соперника в любви народной (1 Ц. XVIII, 8–9); потом начинает подозревать истину (1 Ц. XXII, 7), потом утверждается в этом убеждении (XXIV, 21–23) и сам предсказывает ему победу. XXVI, 25.

202

Два сказания о поступлении ко двору Саула в главе XVI, и в главе XVII, 5–6, XVIII, 5, хотя не согласованы между собою, но из них можно заключить, что а) Давид не был еще при дворе, когда пришел в стан и потом сразился с Голиафом (см. XVIII, 17 – и след.); б) Призвание же к больному Саулу Давида XVI, 18, заставляет думать, что больной не узнал Давида, но приближенные знали его.

203

См. 1 Ц. ХVIII, 25 и ср. тот же обычай у Египтян в наш. переводе Бругта, стр. 543.

204

Ср. Псалом 58 и стихи 7 и 15 и сравн. для пояснения Иис. Нав. II, 15.

205

Многие полагают, как напр. еп. Гервей в Sp. Bible, что это был терафим, род домашнего божка, которого долго держали в своих домах Евреи. По-видимому это было суеверие, принесенное из Арама. Ср. Быт. XXXI, 19 и наше прим. в Св. Лет., ср. еще Суд. гл. XVII, 4; ХVIII, 17 и др.

206

См. епископа Гервея в Англ. Комментир. Библии (Sp. В. in loco) и Грова в Библ. Слов. Смитта (Naioth). Мы выше говорили, что пророческие школы со­ставляли общины или общежития. Ср. 4 Ц. VI, 1–2.

207

Мы видим в Свящ. Писании, что не всегда глас толпы есть глас Божий, поэтому мы и делаем эту оговорку.

208

1 Ц. XXI, 1. Где была Номва достоверно неизвестно. Город Номва был град священнический по 1 Ц. XXII, 13 и должен был находиться близ града Давидова. Стенли (Jew. Church v. II Lect. XXII page in the ed of 1870) думает, что Номву надо искать на горе Маличной. Напомним, что по 1 Ц. VII, 1, ковчег находился по возвращении от Филистимлян в Кириафариме; но вероятно эфод, остававшийся в скинии при Илие в Силоме, не находился при ковчеге, и хранился особо в доме первосвященника, где бы то он ни жил во времена Саула. Хлебы же предложения были законным пропитанием священников. Лев. XXIV, 9. Ср. Матф. XII, 4.

209

1 Царств, ХХIII, 6 и 9.

210

Геф, один из пяти городов, принадлежавших Филистимлянам; ср. Иис. Нав. ХIII, 8; 1 Ц. VI, 17; XVII, 4, 23. Отсюда родом был и Голиаф (I. cit.).

211

В Иис. Нав. XV, 35 есть Одоллам, город Иудин, лежавший в низменных, ближайших к морю частях Иудеи. (Ср. Быт. XXXVIII, 1). Некоторые однако (напр. путешественник Робинзон по ссылке Грова в Библ. Слов, ad vос. Adullam) думают, что пещера, куда скрылся Давид, находилась между Вифлеемом и Мертвым Морем. Робинзон основывался на местных преданиях, повторяемых в монастырях Палестины. И мы думаем также.

212

Библ. Слов. Смитта (Hareth, the forest) указывает, что по ст. 15 и 19 той же ХХIII статьи, можно заключить, что эта местность заключается в пределах пустыни Зиф, о которой будет сказано ниже.

213

Комментаторы, и между пр. Евальд, думают, что вопрошение Господа Давидом пред взятием Кеиля (ХХIII, 2, 4) совершилось при участии Гада; и что потом Гад возвратился к Самуилу; второе же вопрошение (Id. 9, 12) совершилось при посредстве Aвиaфapä и Давид оставляет Кеиль.

214

Мы говорили выше, что лес Херет может быть тожествен с лесом пустыни Зиф 1 Ц. XXIII, 15. По Иисусу Навину XV, 55, Зиф назвав рядом с Маоном и Кармилом, но не с северной горой этого имени, а с южным Кармилом, лежавшим близь Хеврона. См. Хевров, Зиф и Кармил на юге Иудеи на хороших картах и м. пр. на карте Соколова. Это в согласуется со всем рассказом главы ХХШ первой книги Царств и началом XXIV; Давиду естественно было уйти от Саула из южной Иудеи к Ен-Гадди, близь Мертвого Моря.

215

Мы заметим, что главы 24-я и 26-я разделены сказанием главы 25-й о смерти Самуила и о Авигее, но по-видимому составляют два эпизода из походов Сауловых против Давида, ранее смерти Саула. Один из них (гл. 26-я) в пустыне Зиф (Давид берет из шатра Саула копье и чашу). Это событие связуется стихом первым 26-й главы с 19 стихом главы 23-й, а эпизод главы 24-й (в пещере, где Давид отрывает кусок плаща) происходит позднее, тогда, когда Саул ищет Давида в Ев-Гаддийской пустыне.

216

См. Быт. XIV, 6 Числ. X, 12; XXXIII, 36 с прим. во Св. Летописи.

217

Южный Кармил, возвышенная плоскость, с хорошими травами, на которой и ныне пасут стада овец. Город Кармил в уделе Иуды см. Иис. Нав. XV, 55.

218

Об Амалекитянах см в Св. Летописи примечания на Быт. XXXVI, 12, 16; Исход XVII, 8, Числ XIII, 30 и Второз. XXV, 17; но сравни при этом прим. на Быт. XIV, 7. Амалекитяне сыны Исава по-видимому смешались совершенно с Амалекитянами Ханаанеянами. О Гессурах см. Иис. Нав. XIII, 2, они соседи Филистимлян на южной границы Иудеи. Этих Гессуров не следует смешивать с царством Гессурским за Иорданом; Втор. III, 4 и 2 Ц. III, 3.

219

Погибший позже от руки Авессалома, 2 Ц. ХIII, 28.

220

См. 2 Ц. III, 13–16; позже Мелхола, возвращенная Давиду, навлекла на себя гнев царя Давида VI, 20–23 и умерла бездетной.

221

Секелаг (Циклог) упомянут в Иис. Нав. XV, 31; XIX, 5 «в числе городов Иудиных в смежности с Идумеею», (Ииc. Нав. XV, 21) и как один из городов «сынов Симеоновых» «среди удела сынов Иудиных». (Ср. id. XIX, 1 и 5).

222

Ср. 1 Ц. V и VI, 17, Азот, Геф, Аскалон, Газа, Аккарон; это были города, принесшие в дар за наказания их постигшие по взятии ковчега, – золотые изображения наростов; но кроме этих городов, пораженных болез­нями, по-видимому были и другие местности, принесшие в дар за общее бедствие мышей, – золотых мышей, число которых не определено.

223

Ср. 2 Ц. II, 1, 3, 11. Вскоре весь «дом Иудин» признал Давида царем, который царствовал в Хевроне 7½ лет.

224

Из 1 Ц. XXIX, 11 видно, что Давид отпущен из лагеря Филистимлян, когда они шли на г.Изреель, и были еще в Афеке XXIX, 1. Окончательную позицию они избрали (XXVIII, 4) в Сонаме, который лежал к западу от Изрееля, и по-видимому обе эти местности означают крайние пункты избранной позиции. Афека же (крепость), по-видимому тожественная с упомянутой в 1 Ц. (V, 1, указана в Иис. Нав. XV, 53 в числе городов Иудиных. Но название «крепость» так неопределенно, что указать наверное эту местность невозможно.

225

Мы отсылаем к многим сочинениям покойного Ленормана (Premières Civilisations; Magie etc.; De la divination chez les Choldeems etc.), – который указывает м. проч., что Аккады Халдеи были также хранителями этих древнейших верований и магических приемов, общих всем древне-азиатским кочевым племенам.

226

Ср. Исх. XXII, 18 прим. в нашей Св. Летописи и см. пр. на Лев. XX, 27 и Второз. XVIII, 9, 12.

227

Гров, в Библ. Словаре Смитта, указывает (ad. voc. Endor), что от склонов Гелвуя до Енднора семь или восемь миль, хотя трудного пути. Близь Ендора возвышаются скалы, нарезанные пещерами.

228

Предание это со ссылкой на примечание Мейера в изд. талмудического трактата Седер-Оллам, приведено Стенли в Jewish Church v. II. Lect. XXI, (р. 26 noté).

229

Об Авенире военачальнике см. 1 Ц. XIV, 50; об Амессае 2 Ц. XVII, 25.

230

«Жив Господь!» (1 Ц. XXVIII, 10).

231

Из сказания, как оно описано в кн. Царств, нельзя заключить, чтобы Саул видел Самуила сам; кажется, как будто видит его одна только волшебница, как бы в трансе ясновидения; но Саул слышит голос Самуила и отвечает ему. Архиепископ Тренч (Trench. Shipwrecks of faith, p. 47) правильно замечает, что по-видимому сама волшебница удивилась успеху своих заклинаний и испугалась.

232

Это верование выразилось и в древнейшем древне-азиатском культе духов умерших отцев и праотцев, которого ясные доказательства существуют, начиная от Китайцев до древних Египтян. (Мы обращаем внимание читателя на замечательную книгу о Китае Георгиевского: «Принципы жизни Китая» 1888, в которой на каждой странице можно встретить указания для знающего историю и религию древнего Египта, что начала религии и культуры Китая и древнего Египта должны были быть общие). О верованиях Евреев о загробной жизни во времена Патриархов и Моисея см. наши прим. в Св. Летописи на Быт. XXV, 8 (пр. 9) на Быт. XXXVII, 35. Выражение Быт. XXV, 8 «приложился к народу своему» повторяется во Второз. XXXII, 50, об Аароне, и Господь прилагает его и к Моисею. (Числа XXVII, 13).

233

По всей вероятности в Аскалон, где по Геродоту (1,105) был весьма древний храм Атергатис или Деркето, т. е. одна из форм поклонения богине, ведущей начало свое от Халдео-Вавилонской Истар, Астарты, пришед­шей в Грецию из Кипра под именем Афродиты, носившей имя Венера; а в некоторых культах, сливающейся с подземной Венерой-Персефоной. (См. Левормана в Lettres Assyriol. «lе culte de la Kaabah», об Таммузе-Адонисе).

234

И Беф-Сан и Ендор упомянуты в Иис. Нав. XVII, 11 в уделе Иссахара, но как принадлежащие Манассии на западной стороне Иордана. Беф-Сан, позже известен под именем Скифополиса, в восточной части Ездрелонской долины.

235

2 Ц. II, 8–10.

236

1 Ц. XXX.

237

Ср. 1 Ц. XXXI, 4 и рассказ Амалекитянина в 2 Ц. I, 6–10. По всей вероятности Амалекитянин, пришедший к Давиду, ограбил труп Саула, но рассказ о его смерти слышал от других и присовокупил к нему выдумку о своей роли в этом событии (так еписк. Гервей в Speaker’s Bibl.).

238

См. 2 Ц. I, 17–27. Пoвeлeниe Давида об изучении всеми сынами Иуди­ными песнопения (ст. 18) в нашем переводе так: «И повелел научить сы­нов Иудиных луку». На чтение, – принятое нами в тексте, в котором мы заменяем еврейским словом Кешет слово лук и притом в значении имени собственного, а не нарицательного, – указывают многие писатели (Lawth, Ewald, Неrvеу). Ясно, что песнь Давида была известна под именем Кешет (лук). Эвальд только читает Кошет (истина). Упоминание в том же стихе о книге «праведного» Яшар – тоже достойно замечания, указывая на несомненную древность этой книги, дополняющей многие сказания книг Ветхого Завета. Книгу эту см в Dictionnaire des Apocryphes, ed. de Minge T. II sub. v. Iashar, с прекрасным предисловием Кав. Драха. Мы много раз цитируем эту книгу в нашей Св. Летописи. Но мы должны добавить, что та часть книги Яшар, на которую ссылается 2 Ц. I, 17–27, не дошла до нас. Отрывки из этой книги останавливаются на книге Судей.

239

2 Ц. II, 1, 11. Вопрошение Господа Давидом – как и позже (XXI, 1)- вероятно совершаюсь (перво) священником Авиафаром, облаченным в ефод. Когда Господь иначе объявлял Давиду волю Свою, то об этом есть указание в Св. Писании, напр. чрез пророков Нафана 2 Ц. VII, 4; XII, 1 и Гада XXIV, 11, 18. См. также видение XXIV, 17 и прямые повеления Божии 3 Ц. II, 4; 1Пар. XXVIII, 3 и сл. Ср. также многие псалмы.

240

См. 1 Ц. XXV, 44 по ср. с Исаией X, 29–30, из которого можно заключить, что Галлим был близь Гизы Сауловой (в уделе Вениамина), а Галлим этот был месторождение Фалтия. И ниже путь возврата Мелхолы чрез Бахурим (2 Ц. III, 16) подтверждает это мнение.

241

Ср. 2 Ц. III, 28–30. Иоав был гораздо позже (после смерти Давида) убит по приказанию Соломона за это изменническое убийство Авенира (см. 3 Ц. II, 5 и 28–30) и за заговор против Соломона.

242

Саруия была старшая, вероятно многими годами, сестра Давида. См. 1Пар. II, 16.

243

Потомство Саула, Ионафана и Мемфи (б) восфея записано в 1Пар. VIII, 33 –40. Заметим, что в упомянутом тексте Менфибосфей назван Мериббаалом, но что это одно м то же лицо – видно из сравнения 1Пар. VIII, 34 с 2 Ц. IX, 12, ибо в обоих случаях сын хромого сына Ионафана есть Миха. Были еще потомки Саула, выданные Гаваонитянам; см. ниже 2 Ц. XXI, 1–14. Об них ниже.

244

Ср. нашу заметку в Свящ. Летописи на Быт. XXII, 2 о жертвоприношении Авраама на горе Мориа (Мори-Иаг, усмотрение Иеговы) и ср. 2Пар. III, 1. Гора Мориа есть тот же Сион. Теперь (гов. еп. Гервей в Speaker’s Bible on 2Sam. V, 7) горою Сион называется другая возвышенность на юго-запад от бывшего храма.

245

Иоав должен был быть почти одних лет с Давидом; он был сын сестры Давида Саруи, которая должна была быть гораздо старее летами Давида. (Ср. 1 Ц. XVI, 11; XVII, 28 – что Давид был младший в семье). О детях Саруи см. 2Пар. II, 16.

246

Иевуссеи были Ханаанитяне по Быт. X, 15.

247

Это слово – царь – пропущено в тексте Семидесяти. Славянская библия относит слово царь к Давиду (отдал царю), но Вульгата (изд. 1889) гов. «Omnia dedit Areuna rex regi». Так говорит и греческое издание Библии («ex versione septuaginta interpretum». Vaticanum Romae editum; Lipsiae 1730). В Biblia Sacra (Lipsiae 1822) Орна называется даже в отличие от царя Давида regulius (царек) «Dabat, Arauna regulus, regi"…

248

Милло была часть города, примыкавшая к цитадели, как можно заключить из 3 Ц. IX, 15, 24; XI, 27; 2Пар. XXXII, 5 и 4 Ц. XII, 20. По-видимому Милло не только примыкала к крепости, но и включена была в ограду крепости.

249

См. наши объяснения в Свящ. Летописи па Быт. XXII, 14 по поводу выражения Иегова ире: «Господь усмотрит» с значением полной преданности воле Божией. В Быт. XIV, 18 мы указывали на предание, по которому Мелхиседек, царь Салима, был сам патриарх Сим, сын Ноев, давший месту, в котором впоследствии стоял Иерусалим, имя Мир, Салим.

250

Мы конечно не входим здесь в сложный вопрос о древности начертания каждой из ветхозаветных книг, или частей каждой из этих книг.

251

Филистимская колесница была расколота на дрова (1 Ц. VI, 14–15) и так указано, что и тогда левиты снимали ковчег с колесницы.

252

Его нет в списках. 1 Парал, в гл. VI. Это конечно не Аминадав, сын Каафов 1Пар. VI, ст. 22 (тожественный с Ицгаром ст. 2 и 18-й той же главы) отец Корея: но может быть в книге Царств Аминадав имя, употребленное в родовом значении.

253

Ср. прим. в Св. Лет. на Исход XXV, 11–12; 13 15; Числ IV 15–20 и прим. VII, 9 и прим. Ср. Исх. XXV, 23–26; XXX, 1–4 с примечаниями.

254

Высказываемо было весьма правдоподобное мнение, что Оза находился в состоянии плотской нечистоты. Ср. Исх. XIX, 14, 15; ср. в Левите главы XV и др. о плоских осквернениях и ср. 1 Ц. XXI, 4.

255

Stanley Iewish Church, Lecture XXIII, p. 74 of the Second Volume of the edition of 1870.

256

В 30 стадиях (4 верстах) от Иерусалима. См. выше прим. в жизни Саула.

257

Ср. 1Пар. XV, 18, 21, 24–25. Овед Едом, сын Идифуна (id. XVI, 38) был по 1Пар. XV, 18 привратником и (ст. 21) музыкантом на цитре, во время окончательного внесения в Иерусалим ковчега. Почему он назван в 2 Ц. VI, 10 Аведдаром Гефянином мы не знаем. Еписк. Гервей думает, что, будучи приписан к левитскому городу сынов Каафовых Гаф-Риммону (Иис. Нав. XXI, 25), он назван Гафянином. Тожество Аведдара с Овед-Едомом несомненно из 2 Ц. VI, 10–11 и 1Пар. XV, 25.

258

«И приказал Давид начальникам левитов поставить братьев своих певцов с музыкальными орудиями, с псалтирями и цитрами и кимвалами, чтобы они громко возвещали глас радования» (1Пар. XV, 16). «А Хенания начальник левитов, был учитель пения» (id. 22). «Так весь Израиль вносил ковчег завета Господня с восклицанием при звуке рога и труб и кимвалов, играя на псалтирях и цитрах», (id. 28).

259

В 2 Ц. VI, 16, 20–23 рассказано, как Мелхола, дочь Саула (возвращенная Давиду от Фалтия), укоряла Давида в неприличии его поведения, не уразумев великой радости царя мужа своего. Она была наказана бездетностью.

260

Иоанна II, 19, 21. Ср. высказанные нами мысли в «Опыте изучения Евангелия Св. Иоанна Богослова ч. I, стр. 133 и сл. Ср. Матвея XII, 6 «здесь Тот, кто более храма» и ср. наши ссылки на Григория Богослова в Опыте изуч. Ев. Иоанна Богослова в объяснениях на Иоанна I. 51 (стр. 123).

261

Milman: History of the Christisnity, Book III; «Christianity at Jerusalem» (Vol. Second of the edition of 1884; p. 364 sq.). Известно, как попытки и богоотступника Юлиана (362) восстановить храм остались безуспешны. См. у Аммиана Марцеллина XXIII, 1 и сравни слово на Иулиана богоотступника великого Григория Богослова (Второе обличение; в слав. изд. 1843 года, часть I лист 100 на обороте).

262

Вероятно и стихи 25–27 псалма 67 изображают тоже вшествие в Иерусалим кивота Завета.

263

Мы сделаем свод мессианских псалмов при обзоре псалтыря. Здесь мы только укажем, что в Деян. II, 31; XIII, 35 сказано, что «Давид, провидя, сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его во аде и плоть Его не видела тления». Человек «обожен», как выражается Григорий Богослов воскресением Христовым (Слово на Пасху второе ч. II, лист 219 внизу 1843 слав.)

264

Псалом славословия в XVI главе 1 Паралипом. Он представляет соединение псалмов 104 и 95, а именно 1Пар. XVI, 8–11 и 18–22 суть стихи 1–15 псалма 104-го; а I Пар. XVI, 24–33 суть стихи 1–13 псалма 95-го. Кроме того 1 Парал. XVI, 34 повторяет псал.: 106, 1; ст. 35 повторяет пс. 105, 49; и стих 36 Пар. повторяет пс.: 105, 48.

265

Начертание их относят ко времени пленения, а входят они в канон при Ездре.

266

Мелхола, которую мы знаем, потом Ахиноама, Авигея, царевна Мааха Аггифа, Авитала, Эгла (2 Ц. III, 1–5), и вероятно другие кроме Вирсавии (см. ниже).

267

См. о храбрых Давида 2 Ц., ХХIII, 8–39 в числе которых и иноземцы; и 1Пар. XI, 10–47, XII.

268

Мы должны заметить, что мы в 2Пар. IX, 29 и по-гречески и по-славянски и по-русски читаем Иоиль, но все западные читают Аддо или Иддо, отожествляя его с летописцем Ровоама Аддо 2Пар. XII, 15. Так в Вульгате (2Пар. IX, 29) вместо Иоиля Аддо; в Biblia Sacra Iehdonia; англ. библ. Iddo; Лютер и Остервальд Ieddo.

270

В 1Пар. XXIV, 3 начертано имя Ахимелеха, отца Aвиaфapa, но это или ошибка, или Aвиaфap признается первосвященником лишь как представитель отца своего, первосвященника, убитого еще Саулом 1 Ц. XXII, 16 –20.

271

Ср. 3 Царств I, 8, 31 – 39 и 1 Пар. ХII, 23, 28.

272

С Садока первосвященство продолжает передаваться преемственно в род старшего сына Ааронова до времен Антиоха Епифана, ибо по 1 Маккав. II, 1 род Маккавеев или Асмонеев происходит от потомка Елеазара Иeгo-иарива, как то видно из списков 1Пар. XXIV, 7. По всей вероятности первосвященники и позже избирались из этого рода. Заметим кстати, что и Ездра был из рода Елеазара: 1 Ездры VII, 1–5.

273

Мы напоминаем, что на груди ефода находился напересник судный, в котором хранились Урим н Туммим (См. прим. в Св. Лет. на Исх. XXVIII, 30 и вообще примечания на всю главу эту).

274

По всей вероятности там, где сказано: «Давид вопрошал Господа»,– надо разуметь вопрошение чрез первосвященника уримом и туммимом. Когда же волю Божию объявляют пророки, то они говорят без всякого вопроса со стороны Давида.

275

Мы не можем не обратить внимания на то, что в книгах Царств нет ни одного ответа, данного Садоком ни при Давиде, ни при Соломоне. Послед­нему Господь открывался в видениях, как скажем ниже. И при последующих царях Иудейских нет упоминания об вопрошении Господа уримом чрез первосвященников, ни в книгах Царств, ни в книгах Паралипоменон, даже во времена первосвященника Иодая (4 Ц.; XI; 2 Пар. ХХIII). Наконец у Ездры II, 63 есть косвенное указание, что священника с уримом и туммимом не было у Иудеев, возвратившихся из плена, и они ожидали, что «он восстанет».

276

Сува (Soba Вульгаты, Z obah зап. -х библий) было маленькое арамейское государство на восток от Дамаска. В 2Пар. VIII, 3 чрез него идет Соломон строить Тадмор в пустыне. Там оно названо Емаф – (Хамат-защита-цитадель) Сува. Не смешивать с Емафом (Хаматом) на Оронте.

277

Имаф, или Емаф, или Хамат, как мы говорили, значит защита, во втором значении крепость. Емаф, здесь упоминаемый, лежал на Оронте в северной части Целе-Сирии и служил ключом ущелья (Ср. Числа ХIII, 22 и пр. в Св. Лет.).

278

Мефег-Гаамма, как местность, неизвестна; еще замечательнее, что в параллельном месте 1 Пар. ХVIII, 1 прямо сказано, что Давид «взял Геф и зависящие от него города» от филистимлян. В переводе Мефег-амма значит «узда Аммы» (Oxford«"s Bible. Helps.; proper names) или «узда метрополии» (филистимлян), как переводит еписк. Гервей в Speaker»"s Bible. Полагаем, что чтение Паралипоменона передает сущность события, и что по всей вероятности выражение книги Царств, есть поэтическое выражение для описания того-же факта, что главный город филистимлян, а с ним влияние на всю страну перешли в руки Давида.

279

Позже, уже после греха Давидова Равва взята Иоавом, вызвавшим в окончательному приступу самого даря, чтобы честь взят Раввы принадлежала ему, 2 Ц. XII, 26–31.

280

Елиам, или с перестановкой Амми-эль: Божий народ (Ам – народ; Ель, Елохим – Бог). Вторая форма имени в 1Пар. III, 5. Такая перестановка слов встречается нередко в том же имени в Ветхом Завете. Вирсавия была внучка Ахитофеля (2 Ц. ХХIII, 34) советника Авессалома во время его возмущения (2 Ц. XV, 31), который по всей вероятности был из колена Иудина, ибо он назван (ХХIII, 34) Гилонянином, а Гило в кн. Иис. Нав. XV, 51 – город из числа городов Иудиных на горах южной части Иудеи.

281

Заметим, что все сказание о грехе Давида от 2 Царств XI, 2 и до XII, 26 – совершенно пропущено в 1 Парал. (Ср. XIX, 19 и XX, 1).

282

Перевод архиепископа (позже митрополита) Филарета псалмов Давида в издании библейского Общества 1822 г. В нашем переводе прилагательные относятся к сердцу, в пер. м. Филарета к лицу, имеющему сокрушенное сердце.

283

Мать всегда возлагала имя (Ср. во Св. Летописи напр. Бытия XXXV, 18 Луки 1, 60), хотя отец иногда изменял его. Имя, возложенное Вирсавией Шеломо означает мир; человек мира; в нем заключается мысль о жизни другой, чем та, которая в наказание возложена на отца его – жизнь беспрерывных войн (Ср. 2 Ц. XII, 10 и 1Пар. XXVIII, 3). Нафан, прибавляя к имени Шеломо имя Иедидиа по повелению Божию, освящает это имя и обращает его в пророчество, обещая именем Святейшего Иеговы, что значение имени исполнится на Соломоне.

284

Символ веры; определение 150 Св. Отцев второго вселенского собора (Константинопольского).

285

1 Ц. III, 3. Гессур область за Иорданом на границе Вассана и царства Дамасского. Ср. Второз. III, 14.

286

Мы указываем на то, сколько жизненной правды во всех этих сказаниях книг Царств, как и всего Св. Писания. Эта ненависть, возникающая немедленно за удовлетворением плотского желания при совершенном отсутствии любви, есть черта поразительно правдивая. Прибавим, что по совершении а преступления Амнон понял и всю опасность его.

287

2 Ц. XIV, 27; 3 Ц. XV, 2 (читай «внучка» Авессалома, так в 2Пар. XI, 20–21.) В последних цитатах слово дочь указывает на известного деда.

288

XIV, 1. Комментаторы видят в выражении XIII, 37 «И плакал царь Давид о сыне своем во все дни» указание, что плач Давида относился не к убитому Амнову, а к находившемуся в изгнании Авессалому. Ср. 2 Ц. XVIII, 33.

289

Ахитофель был отец Елиама и дед Вирсавии, по сравнению 2 Ц. XI, 3 с 2 Ц. ХХШ, 34. Не без основания полагаюсь, что он считал опозоренной свою семью, когда Давид прелюбодействовал с внучкою его, довершив грех свой убийством ее мужа. Ахитофель позже кончает жизнь свою самоубийством, видя, что Авессалом погибнет в борьбе с отцом (2 Ц. XVII, 23).

290

В XV, 7 сказано, что эти события произошли «по прошествии сорока лет (царствования Давида)». Это по-видимому явная описка вместо четырех лет, со времени возращения Авессалома из Гессура, или же, как указывает Флавий Иосиф, со дня совершенного примирения с отцом (XIV, 33). Слов «царствования Давида» нет вовсе в стихе 7, XV-й главы; и притом западные комментаторы указывают, что и в сирийском и в арабском текстах, а также в Ист. Др. Иуд. Флавия Иосифа цифра четыре, явно указывает на таковую же цифру еврейских манускриптов второй книги Царств.

291

Пророчества Нафана 2 Ц. XII, 10–12 указало в подробности те бедствия и оскорбления, коим подвергнется дом согрешившего Давида. Ср. XVI, 21–22.

292

2 Царств XV, 32–37.

293

Мы заметим по поводу всего этого отдела, что он с необычайною подробностью рассказывает события одного только дня с XV, 14 до XVII, 22 и 24. Нигде в книгах Ветхого Завета нет такого подробного описания полных событиями суток. На это первый указал Эвальд в Geschichte Israels Т. III, S. 228–235. Ср. Stanley""s Iewish Church v. II, Lecture XXIV, «The flight of David».

294

Юноши, позже действительно посланные первосвященниками после того, как совет Xycии восторжествовал, должны были скрываться в Бахуриме в колодце и настигли Давида лишь когда он подходил к Иордану (XVII, 21–22). Они, давши ему ожидаемые известия, советуют немедленно перейти Иордан, что он и исполняет.

295

Разъяснение этой клеветы, произнесенной 2 Ц. XVI, 3, см. XIX, 24–30.

296

Родственники Саула очевидно приписывали тайным приказаниям самого Давида убийства, совершевные Иоавом над военачальником Авениром, и Баана в Рихава над царем Ивосфеем, (сыном Сауловым), – которые так огорчили Давида. См. 2 Ц. главы III, 23 и сл., и IV, 1–12.

297

2 Ц. XVI, 6–13. Возвращаясь из за-Иорданской страны, Давид обещал просившему прощения Семею, что он не умрет, спасая его от требований Авессы предать его смерти (2 Ц. XIX, 23). После смерти Давида Соломон призвал Семея и объявил ему, что он должен неотлучно жить в Иерусалиме, и что он будет убит, если выедет ив него. Семей нарушил это условие и был убит (3 Ц. II, 36–46).

298

XVI, 14; XVII, 22.

299

XVII, 21–22; о посланных см. гл. XV, 27–28; XVII, 22.

300

См. совет Xycия Авессалому XVII, 11: «пусть соберется в тебе весь Израиль, как песок при море». И см. подтверждение в описании сражения XVIII, 7–8.

301

Ср. 1 Парал. XXIX, 29.

302

XVII, 21, 22, 24. О Маханаиме ср. Быт. XXXII, 2 видение Иакова патриарха и прим. в Св. Летописи.

303

2 Ц. II, 4 и 8.

304

XVII, 24, 29, XIX, 32 видно, что продовольствие доставлялось жителями Маханаима. Что же касается до увеличения его войска, то в XVIII, 4 видно, что около Давида, под начальством Иоава и брата его, собралось уже несколько тысяч, а из стиха 7-го той же главы – что одних пораженных в войске Авессалома было до двадцати тысяч.

305

На это много доказательств: во 1-х Авессалом «перешел Иордан» (XVII, 24); во-вторых Xycий, посланный с поля битвы известить Давида о победе, бежит в Маханаим, не переходя реки (XVIII, 21–31). Может быть название леса Ефремова оставалось по преданию за тем урочищем за Иорданом, где происходила битва Иеффая против Ефремлян (Судии XII). По поводу имени Xycий, мы, по указаниям англ. еписк. Гервея (в Speaker""s Comment. 2Sam. XVIII, 21), должны сказать, что оно не тожественно с именем Xycия, друга Давидова. Посланный Иоавом должен бы быть назван в переводе Кушит, т.е. лицо из племени Куша, вероятно эфиоплянин и раб. Поэтому-то Иоав не хочет посылать (XVIII, 20) Ахимааса, сына Садока первосвященника, так как Авессалом умер, а он предпочитал послать раба с этим известием к Давиду в Маханаим.

306

Амессай, военачальник Авессалома, был сыв Авигеи, сестры Давида. Ср. 1Пар. II и 2 Ц. XVII, 25 – стало быть племянник Давида, как Иоав.

307

В ст. 20 этой главы есть замечательное выражение Семея, пришедшего к Давиду молить о прощении: «и вот ныне я пришел первый из всего дома Иосифова», как бы указывая, что издавна дом Иосифов, – т.е. все колена Израильские кроме Иуды, – противополагались колену Иудиву. Семей был Вениамитянин и стало быть не принадлежал к дому Иосифову в тесном смысле (Ефрем и Манассия).

308

Есть указание в 3 Ц. II, 7, что не один Кимгам, но и другие сыны Верзеллия были в числе питающихся от стола царского в день смерти Давида, который поручает их Соломону. Потом есть в Иеремии XLI, 17 упоминание о селении Химам, близь Вифлеема, которое западные комментаторы считают домом потомства Кимгама, но прямых указаний и доказательств на это нет.

309

Очевидно, что Давид не хотел видеть Иоава и потому обратился к Авессе, брату его; или же, видя неспособность и медленность Амессая чувствовал, что он не может обойтись без Иоава, но колебался говорить с ним, зная что оскорбил его.

310

О крепости Авел-Беф-Маах ср. 3 Царст. XV, 20, где она как-бы в земле Неффалнма; см. 2Пар. XVI, 4 с тем же указанием, хотя тот же город назван Авелмаим, и опять тот же смысл представляет 4 Ц. XV, 29, где говорится о нашествии Тиглат Пилезера, или Феглаффелассара Ассирийского. Во всех этих указаниях говорится о всей северной части страны, (заметим) по обе стороны Иордана. См. ниже мнение Стэнли.

311

См. в Speaker""s Bible note on 2Sam. III, 3: „Talmai, king of Gesbur»; см. еще в Библ. слов. Talmai, Maacah and Abel Beth Maacah.

312

В тексте еврейском (как и всех других библий) 2 Ц. XXI, 8 допущена очевидная описка: Мелхола была жена Давида и вместо этого имени надо читать «сестра Мелхолы» или Мерова, ибо муж ее, Адриэл, сын Вервеллия, указан и в тексте 2 Ц. XXI, 8 и в тексте 1 Ц. ХVIII, 19.

313

Нам совершенно ничего неизвестно о жестокости Саула в отношении к жителям Гаваона. Жители Гаваона были те туземцы – Ханаанитяне, (точнее Евеи, Иис. Нав. IX, 7), которые хитростью испросили себе пощаду у Иисуса Навина (IX, 3–27). Можно только предполагать, что Саул в неразумной ревности своей нарушил клятву, данную Гаваонитянам Иисусом Навином, что они останутся живы, и начал истреблять их (2 Ц. XXI, 5). Так Dom Calmet (Dict, de la Bible) и Smith""s Bibl. Dict. Gibeab and Gibeonites.

314

Мы решительно отказываемся отнести события, рассказанные в гл. XXI второй книги Царств, к началу царствования Давида, как то полагают некоторые. – Мы основываемся на Флавии Иосифе, который рассказывает событья в кн. VII, гл. X в том же порядке, как они рассказаны в нашей Библии. Мы ниже объясняет, как по нашему мнению голод связуется с неурядицею восстания, поднятого Савеем. Мы не одни держимся мнения, что выдача потомков Саула Гаваонитянам было действие политическое. См. напр. в Smith""s Bibl. Diet. v. Ill, p. 1133, § 11.

315

О повешенных на древе, после казни, см. наше пр. в Св. Лет. Второз. XXI, 22. Так вероятно поступили и Гаваонитяне. Но по Второз. XXI, 23 труп должен был быть снят с древа в тот же день, а Гаваонитяне, по происхожде­ние Еввеи (Иис. Нав. IX, 7; XI, 19), – руководствуясь ли жаждою мщения, или по своим обычаям (2 Ц. XXI, 11) не исполняют этого. Снимает с древа кости Давид и погребает их. (Но ср. в ст. 11 текст Семидесяти).

316

В тексте Семидесяти встречаются чрезвычайно интересные добавления, оче­видно взятые из более полных рукописей. Дан несомненно сам был Гаваонитянин, так как Еввеи или Аввеи причислялись к племенам исполинским или упоминались вместе с ними. Ср. Числа ХIII, 30 с прибавл. LXX 33; Второе. II, 20–23 (Ср. прим. в Св. Лет). О скрещениях исполинских племен с пришлыми племенами существует несколько указаний, начиная с Голиафа (1 Царств XVII). См. напр. 2 Ц. XXI, 16, 18 об Иесвии, потомка Рефаимов, и Сафуг (см. id. ст 20 и 22). Ср. еще ваши примечания в Свящ. Летописи на Второе. III 1–4; 5–7; 11.

317

Об исполинах в царстве Вассанском и в Палестине мы указывали уже выше со ссылками на Второе. I, 28; III, 11; Числа ХШ, 34. Что таковые исполинские расы известны в легендах и других народов см нашего Гезиода (по указ. «исполины», «гиганты») и нашего Promethée (v. Index, sub. v. Géants) и см. в прилож. к Гезиоду письмо к нам Катрфажа. Это несомненно остатки первых эмигрантов из колыбели семьи человеческой. Об Египетских сказаниях о палестинских исполинах см. папирус Voyage d'un Egyptien, с примечанием; в нашем пер. Бругша, стр. 526.

318

См. прим. на Исх. XXX, 12, 15 в Свящ. Летописи. Выкуп был положен самый ничтожный, по полу-сиклю (около 20 коп.) с поступающего в исчисление от 20 лет и выше. Но этот выкуп имел громадное нравственное значение: он напоминал Израилю, что каждый из них принадлежал Иегове, он не был ни чьим рабом, он был только рабом Господа Вседержителя. Это древнейшее заявление прав человека.

319

Язва уже началась и умерло в Палестине «от Дана до Вирсавии» семьдесят тысяч человек. 2 Ц. XXIV, 15.

320

Мы выше (в сказании о взятии Давидом Иевуса – Иерусалима) говорили, что Орна был по-видимому владетель Иевуса. Но, подчинившись Давиду, он жил спокойно земледельческою патриархальною жизнью на наследственном участке, на горе Mopиа.

321

Мы просим помнить то, что мы не раз говорили и в Свящ. Летописи (напр. Исх. V, 10–12; Втор. XXV, 4) и в других наших сочинениях (Гезиод, Работы и дни и см. по указателю Сурфетос), что молотьба на всем востоке от древности и даже до сего дня производится волами и лошадьми посредством вытаптывания ими зерна из колосьев на току, или же волоча доску с подбитыми каменьями по снопам.

322

О тожестве горы Быт. XXII, 4 с горой, на которой воздвигнуть храм ср. с привед. текстом 2Пар III, 1 и след. тексты: 1 Пap. XXI, 18; XXII, 1 и 2 Ц. XXIV, 18. Ср. прим. в Св. Лет. на Бытия XXII, 2 и 8.

323

См. в этот текст наши объяснения в Опыте изучения Евангелия Святого Евангелиста Иоанна Богослова. Ср. также в том же труде объясне­ния на Иоан. II, 18–22 (о разрушении храма).

324

Хранение этого места как бы поручено Господом Мусульманам. На месте храма Соломонова стоит теперь мечеть, охраняемая стенами и стражею. Мусульмане никого в нее не допускают.

325

Ср. речь Давида сыну в 1Пар. XXII в речь начальникам колен Израилевых 1 Пар. ХХVIII, 1–10 и 11–13 «и отдал Давид Соломону сыну своему... чертежи всего, что было у него на душе».

326

См. предыдущее примечание.

327

См. 2 Ц. III, 4 и 3 Ц. I, 5. Аггифа, или как говорит Стэнли (Jew Church Lect. XXVI) Haggith в переводе означает «танцовщица» (так и Index of proper names в Oxford""s Bible).

328

Весьма большие затруднения представляет местность (долина или река) именуемая Гион (Gihon), в которой совершается помазание Соломона. Имя Гихон или Гион (Быт. II, 13 ср. прим. в Св. Лет.) значит «вырывающийся», и по всей вероятности, как думает Стэнли (Jew. Church. Lect. XXVI), относится к потоку или ручью. Он думает, что это ручей Силоам. – С другой стороны Дж. Роулинсон, комментировавший (в Speak. Bible) третью (первую) книгу Царств, думает, что это долина, впоследствии называемая Tyropeum, простирающаяся от нынешних Дамасских ворот, близь Силоама, и впадающая в поток Кедронский. Он опирается на текст 2 Парал XXXII, 30. «Он же (Езекия) запер верхний проток вод Геона, и провел их вниз к западной стороне города Давидова».

329

См. ниже 8 Ц. II, 22 и наше объяснение.

330

Распоряжения Давида о сыне своем Соломоне и о храме см. 1 Пар. ХХVIII в XXIX, 1–5; и молитву XXIX, 10–20.

331

По-видимому ему едва-ли было более 16 лет; может быть менее. См. в Sр. Bible Гервеа и Роулинсона и в Jewish Church мнение Стэнли.

332

По всей вероятности Иоав бежал в Гаваон (3 Ц. III, 4), «ибо там был главный жертвенник». Ср. 1Пар. XVI, 39.

333

По Иерониму, ссылка Роулинсона в 1 Kings II, 26.

334

Мы повторяем, что Aвиaфap был из линии младшего сына Аарона, Ифамара. Садок из линии Елеавара. Почему мы при начале сказания книг Самуила (1 Царств) застаем первосвященником Илия из рода Ифамара – мы не знаем. Соломон возвращает первосвященство роду, которому оно законно принадлежит.

335

Если бы, говорит Макс Мюллер, в человеке не было способности сознавать бесконечное, верить, то тогда немыслимо бы было появление какой бы то ни было религии. Эту мысль о необходимости в числе прирожденных даров человека способности веры, faculty of faith, он высказывал неоднократно в его lectures on the origin of religion (1854) и в его Chips etc. В особенности же он развил эту мысль в своих Hibbert lectures 1878, в главах 1 и 2: «On the origin and growth of Religion».

336

Эвальд, Кув, Стэнли и др.

337

Это высказал Эвальд. См. и у Стэнли Jewish Church.

338

Мы оговорим ниже псалом, приписываемый Моисею.

339

См. 2 Макк. II, 13–14, где говорится о собрании документов при Неемии, и потом прибавлено, что подобным образом и Иуда Маккавей собрал все затерянное. Окончательно утвержден еврейский канон священных книг на соборе раввинов в Иамнии в 90 г. по P. X.

340

Примером тому, как долго песнопения могут сохраняться в устах народа лишь одной изустной передачей, могут служить и ведические гимны, и гомерические песнопения и в наше время длинные сказания, произносимые гарепо на островах Тихого океана, изученные ими на память от таких же не имеющих письменности сказителей. Самая масора, поставившая гласные знаки в еврейском тексте, основывалась на предании стариков. И ныне канторы в синагогах передают от поколения в поколение интонации голоса при чтении и пении священных книг.

341

Это движение несомненно началось немедленно после плена в самом Вавилоне. Из всех указаний ясно, что после плена идолопоклонство совершенно прекратилось среди Иудеев и они в горе своем обратились к Богу и начали с ревностью искать документов для восстановления текста священных книг своих. При Неемии уже все рукописи, принесенные в Иерусалим, стали приводить в порядок. Но нельзя не напомнить, что и при Езекии начали уже собирать по устным преданиям священные документы. См. о Притчах Соломона Притч ХХV, 1.

342

За исключением последнего (151) псалма, которого нет в еврейском и который надписан: «псалом Давида на единоборство с Голиафом».

343

Девятый псалом у нас включает в себе 39 стихов. В еврейском же тексте этот псалом кончается на 21-м стихе, а остальные 18 стихов составляют псалом десятый, так что с нашего псалма, соответствующего одиннадцатому еврейскому, все еврейские псалмы считаются одним номером выше наших, удержавших счисление LXX. Вульгата следует еврейскому.

344

В Speaker""s Bible see on Í'salm 1 с ссылкой на Иеронима о значении первого псалма как вступления, написанного позже составления сборника, или по крайней мере первой его части. Вопрос же о начертании первого псалма Соломоном есть вопрос спорный, – очень может быть, что он начертан позже.

345

42-й псалом без надписания, но он составляет очевидно продолжениe псалма 41-го.

346

В роде "сынов Кореевых«, т.е. потомков некогда возмутившегося и погибшего Корея, внука Каафова (Числа XVI) из колена Левиина, появляются одаренные высшими способностями люди, призываемые Давидом к служению Богу, и в потомства которых унаследованы по-видимому таланты и песнопения отцов. Это весьма замечательное указание, ибо по-видимому (1Пар. VI, 22–27) и Самуил был потомок Корея. Если Господь за неверие именно (ср. прим в Свящ. Летоп. т. II, на Исход XX, 5–6) наказывает род до третьего поколения, то милость Его простирается до тысячи родов на любящих Его и конечно также на тех, кои не пошли по стопам неверующих отцов.

347

Ефама (или Ефана) и Емана внука Самуила мы встречаем в числе ле­витов певцов в 1Пар. VT, 33 и 34. Езрахитянами они вероятно названы по имени какой-либо местности, где было их место жительства.

348

Псалмы 107, 108, 109,121 (песнь восхождения), 123 (п. восх.), 130(п. восх.), 132 (п. восх.), 136, 137, 138, 140, 141, 142, 143, 144. Кроме того именем Давида озаглавлен псалом без числа (151 по счету), которого нет в еврейском. О песнях восхождения см. ниже.

349

Некоторые впрочем приписывают его то Иеремии, то Даниилу. Это вопрос не выясненный.

350

Так многие раввины, так Эвальд, см. ссылки кан. Кука в Speaker""s Bible Psalms: on Psalm 119 (наш 118). Псалмы эти называются еще «песнь ступеней».

351

Из 150 псалмов по надписанию еврейскому только 73 принадлежат Давиду, из других псалмов может быть один или два принадлежат Соломону. 12 сынам Кореевым (в числе их один Емана); 12 Асафу; один Ефаму и один Моисею. 35 (или 37) псалмов не надписаны никаким именем.

352

Вопрос о греческой библии времен Птоломеев есть вопрос первостепенной важности. Надо помнить, что это драгоценный документа, н это вопрос открытый еще – чтение ли еврейское, или чтение греческое надо предпочесть во многих неясных местах ветхозаветных книг. Напоминаем, что все евангельские цитаты, как и цитаты Апостолов, берутся из Александрийской библии LXX.

353

Напр. пророчество Иакова в Быт. 49; песнь Моисея в 15 гл. Исхода и в Второз, в 32 гл.; песнь Деворы в 5-й гл. Судей; молитва Аввы во 2–1 гл. первой квиги Царств; псалом Давида в 22-й гл. второй кн. Царств; последние слова его в 23-й главе той же книги, молитва Езекии в 20-й гл. четвертой книги Царств (и у Исаии гл. 38) и мн. др.

354

Как предание передало имена Риши, начертавших гимны Риг-Веды или помнило во времена Перикла имя Гомера, или Гезиода.

355

Это впрочем надо сказать относительно всех народов древности.

356

Стоит просмотреть наш русский синодальный перевод псалмов, в котором принято прибавление греческой библии удерживать, заключая их в скобки. О других разностях см. ниже.

357

А именно в псалмах 3, 7, 17, 29, 33, 50, 51, 53, 55, 56, 58, 59, 62 и 141. В 142 и 143 псалмах, означенных именем Давида, историческое добавление взято из греческой библии (точно также последний псалом с историческим указанием взят из греческой библии). – Мы добавил еще, что мы не помещаем в числе исторических надписей заглавие псалма 9-го, потому что слова «по смерти Лабена» очень сомнительны. Имя Лабена в библии не встречается, а многие авторитеты под надписью о Лабене разумеют музыкальное орудие.

358

Значение этой надписи вам непонятно, так как и имени Хуса мы не находим в истории этого времени. Но можно догадываться, что какой-то Вениамитянин Хус оклеветал Давида пред царем. Может быть однако Хус (Куш) означает эфиоплянина.

359

1 Царств, XXI, 10–15. Вместо Авимелеха в указ. месте назван Авхус (западн. Achish). Но надо помнить, что Авхус было собственное имя царя; Авимелех же «отец царь» было имя династическое, или титул всех этих царей. Ср. об Авимелехах, царях филистимских в Гераре, Быт. XX, 2 и XXVI, 1.

360

Speaker""s Bible Psalm XXX introduction. Самый псалом, выражающий радость избавления от несчастия, посланного Господом (см. ст. 6) указывает по-видимому на прекращение моровой язвы.

361

Ср. в 1Пар. XVIII всю главу с указанием псалмом и VIII главой 2 книги Царств.

362

См. выше об Ахитофеле XVII, 1 и сл., который очень хорошо понимал, что если Давид успеет перейти Иордан, то дело Авессалома проиграно.

363

Commentary by the clergy of the Anglican Church. (Speaker""s Bible) Psalms, see Psalm LXXII, notes.

364

Мы напоминаем, что этим псалмом заканчивается вторая часть Псалтиря, и что псалом 71 заканчивается словами: «Кончились молитвы Давида, сына Иeceeвa». Об этом делении мы говорили выше.

365

Числа XXVII, 12–20 и ср. Второз. XXXIV, 1–12.

366

См. в нашей Св. Летописи примечание 10 в 11 на кн. Левит гл. IX, ст. 23 со ссылками в пр. 10-м на Числ. VI, 22–27 и в пр. 11 и на Исхода XL, 34.

367

Тиршафа Ездры II, 63; Неемии VII, 65, 70 есть титул, означавший главного начальника. См. в библ. словаре Смита. Первым Тиршафа в Палестине был Зоровавель, потомок Иудейских царей, вторым Неемия. По-видимому Ездра был еще жив во времена Неемии, см. Неемии Vin, 9. Заметим, что Шелбацар 1 Ездры I, 8, 11 – есть персидское имя Зоровавеля. Первосвященником был в то время Иисус. 1 Ездры III, 2, Неемии XII, 1.

368

Ср. псалмы 134 ст. 14–15; 136, ст. 23; 145 ст. 4; 146, ст. 2; 147; 148, ст. 14; 149; 150.

369

См. напр. 119, 5; 120, 1; 122, 2; 124; 129, 4–7. В псалме 125 есть несомненные указания на возврат из плена.

370

См. ближе в нашем Опыте изучения евангелия Св. Иоанна Богослова т. II, главу XIX евангелия с изуч. пс. XXI.

371

Деян. II, 24–31, со ссылками па псалмы XV, 8–11; CIX, 1; CXXXI, 11 я 2 Ц., VII, 12.

372

Матф. XII, 17–21, со ссылкою на Исаии 42, ст. 1–3.

373

Глубокое значение этого вопроса см. у Иоанна Златоустого, у Феофилакта Болгарского и в толковании усопшего епископа Михаила на Ев. от Матфея.

374

Митр. Филарет со ссылкой на Еванг. Иоанна, I, 18. См. Зап. на кн. Бытия и в нашей Свящ. Летописи прим. на Быт. II, 8.

375

См. в нашем Опыте изучения Евангелия св. Иоанна Богослова вступлениe, в котором мы говорим о значении сего Евангелия, заключающего собою все книги Нового Завета и начертанного после падения Иерусалима, как дополнение к Синоптическим Евангелиям.

376

Мы просим подробный разбор Евангелия от Иоанна прочитать в упомянутом выше нашем труде: «Опыт изучения Ев. св. Иоанна Богослова». (Два тома).

377

См. в нашем Ев. от Иоанна это место и замечания на главу I ст. 51, когда Господь говорит Нафанаилу о Сыне человеческом и напоминает в словах Своих лестницу, виденную Иаковом, соединяющую небо с землею.

381

В дополнение мы напоминаем, что в письме своем к Квидонию св. Григорий Богослов указывает, что просветленное «обоженное» тело человеческое-воскресшее – вознесено Господом нашим Иисусом Христом к престолу Божию: «седи одесную Меня». Выписку из Григория Богослова см. в 1 томе вашего Иоанна Богослова. «Кто есть Сын человеческий» (в конце 1-й главы).

382

Псалом этот Ефама Езрахита.

383

Та же ссылка на пс. 2-й см. и в Евр. V, 5.

384

В русском переводе с еврейского пс. 96-й ст. 8: «Поклонитесь пред Ним все боги». Под именем богов, «елохим», здесь некоторые комментаторы разумеют космические силы, которые обожались язычниками. Но мы напоминаем, что и текст 70-ти и Вульгата переводят: «Ангелы Божии», а авторитет 70-ти едва ли может быть поколеблен.

385

Ср. перевод русской библии: «Ты творишь ангелами Своими духов, служителями Своими огонь пылающий». Пс. 103, ст. 4.

386

Перевод LXX.

387

Ср. скорбное моление Матф. XXVI, 39; Луки XXII, 43–45.

388

Ср. Господь свет мой и спасение мое, кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? (Псалом 26 ст. 1).

389

См. в I Петр. И, 7 ссылку на пс, 117, 22 о камне, который отвергли зиждущие и о котором мы не раз упоминали выше.

390

Это псалом Моисея, человека Божия.

392

Ефес. V, 18. «Исполняйтесь Духом, назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу». И Колос. III, 16. «Научайте и вразумляйте друг друга псалмами и славословием и духовными песнями, во благодати воспевая в сердцах ваших Господу».

393

Превосходное исследование о книге пророка Иовы св. Соловьева (Москва 1884) подробно говорит о призвании язычников и о влиянии именно с этой точки зрения книги Ионы на Израиль. См. в особ. всю V главу и стр. 360; 366–368; 377–379; 381, 383, 384–385 и мн. др.

394

См. выше цитаты псалмов в посл. к Евреям, 11,6–8, и о том, что в Господе Иисусе совершилось полное ocyщecтвлeние цели, предназначенной человеку в пс. 8-м.

395

Мы ниже укажем в книге Иова и в книгах Соломона эти места при разборе их содержания, независимо от некоторых указаний, делаемых здесь.

396

См. вопросы Саддукеев. Матф. XXII, 23; Марка XII, 18; Луки XX, 27 и ср. о верованиях Саддукейской секты, Деян. XXIII, 8.

397

Мы увидим ниже, что многие на книгу Иова смотрят как на книгу древнейшую, чем Давид. В ней нет намека на обряд Моисеев и даже на события Исхода. Некоторые приписывают ей древность большую, чем первый из книг Моисеевых. Это вопрос очень трудный и спорный.

398

Саддукеи, как известно, увлекались греческими писателями и теориями, будучи образованнейшими людьми своего времени.

399

Напр. пс. 113, ст. 25: «не мертвые восхвалят Господа, ни все нисходящиe в могилу», – но вслед за сим ст. 26 восклицает: «но мы будем благословлять Господа отныне и вовек». О пс. 113 см. еще ниже толкование другое этих слов. Также см. пс. 87, ст. 11–13: «Разве мертвые восстанут... ?» или пс. 145, 4 о человеке: «Выходит дух его и он возвращается в землю свою; в тот день исчезают все помышления его». Даже в псалме Давида 29 ст. 10 есть восклицание: «что пользы, когда я сойду в могилу? Будет ли прах славить тебя?»

400

Eкклезиаст, как увидим ниже, есть вопль пресыщенного жизнью; он представляет одну из сторон развития ветхозаветного человека. Участь сынов человеческих и участь животных одна: как те умирают, так умирают и эти... все произошло из праха и все возвратится в прах (III, 19–20 и др. места Екклезиаста). Но и этот вопль был необходим, чтобы приготовить душу человеческую к радостному откровению о жизни вечной. Священное писание объемлет все стороны духа человеческого.

401

Или «вечно буду славить имя Твое», как напр. пс. 51, ст. 11; 60, ст. 9; 74; 10; 83, 12 и мн. др. См еще замечательное выражение псалма (Давида) 16-го; ст. 15: «А я... пробудившись, буду насыщаться образом Твоим». По смыслу Псалма здесь нельзя разуметь пробуждения от сна. Давид по-видимому преследуем Саулом; он говорит очевидно о возможности смерти и выражает надежду, что если и одолеет нечестивый (ст. 11–12), то он, проснувшись от смерти, будет созерцать Бога. Так мы понимаем псалом этот.

402

Выше в прим. некоторые выражения этого замечательного псалма отрицают как будто жизнь за гробом, но другие именно признают ее.

403

Мы широко пользовались в этом очерке указаниями глубоко почитаемого нами, усопшего в 1889 году Каноника Бука и у него заимствуем большую часть ссылок на eвpeйские авторитеты. Кроме того мы пользовались указаниями Эвальда, Деллингера и других. Мысли Кука о Псалтири и Псалмах изложены в Комментированной англиканским духовенством Библии, известной под именем Speaker""s Commentary.

404

Кук в предисловии в псалмам в Speaker'e Bible со ссылкой на Исаака Абарбанеля (12-й отд. Сефер-рош-амуна). Мы обращаем внимание читателя на это верование Иудеев до пришествия Господа.

405

Кимхи (Иосиф) XII века.

406

Раши: Соломон бен Исаак в половине XI века.

407

См. ссылки Кука loco supra cit на Шетгена (Schoettgen) в трактате «de Me ssia» на Раймонда Мартене в выписках Эйзенменгера и др. Кук заме­чает, что в трактат de Me ssia (в конце) Шетгена «Ногае Hebraicae et Talmudicae», есть хорошие аргументы, из которых можно вывести заключение, что фикция о втором Мессии есть намеренное искажение известных раввинам событий Евангельских. Это учение появляется впервые лишь позже полного торжества христианства, и по-видимому имя патриарха Иосифа употреблено намеренно вместо имени соперничавшего с Иудой племени Ефрема, чтобы произвести смешение имен патриарха Иосифа с древоделом Иосифом, названным отцом Господа нашего. Мы напомним, что всегда Ефремляне стояли во главе десяти колен и враждовали с Иудой. Здесь раввины противоставят сына Иосифова сыну Иуды.

408

Кук в предисловии к Псалтирю с заметкой, что одно из важнейших последних сочинений, разработавших этот предмет, есть книга Вюнша «о страданиях Мессии»: Wansche, «Die Leiden des Messias».

409

См. ниже подробнее о псалме 44-м, названном «песнь любви», и о развитии мыслей сего псалма в Песни Песней Соломона при обзоре Соломоновых книг.

410

О Господе, как женихе, см. Матф. IX, 16; XXV, 5; Иоан. III, 29 и XVII, 26 о любви, соединяющей Бога с верными Ему.

411

К Ефес. V, 32. Ср. все стихи от 25-го до 32 стиха включительно.

412

См. о шеоле и загробной жизни в верованиях патриархов Быт. XXV, 8 примечание 9-е в Свящ. Летописи; а также примечание на Быт. XXXVII, 35, слова Иакова: «сойду в шеолом» (преисподнюю).

413

Ср. «о Сыне человеческом» в нашем Опыте изучения Евангелия Св. Иоанна Богослова, гл. 1, научение ст. 51-го, слова Григория Богослова в письме к Квидонию.

414

Ссылка Speaker""s Bible на Раши указывает, что и eвpeйские комментаторы признают этот псалом Мессианским.

415

Пс. 39, ст. 7–9 по переводу Семидесяти, принятому в цитатах Евр. X, 5–7.

416

О том, что это не может применяться к Соломону см. ниже об Экклезиасте и в особенности гл. IV ст. 1 и наше объяснение.

417

Некоторые думают, что с стиха 39-го до конца стихи прибавлены во времена бедствия, между тем, как первая часть псалма начертана еще при Соломоне н даже при Давиде. Ефам был современником певца Асафа и Давида, но был ли он жив при Ровоаме – подвержено сомнению. Вообще полагают, что вторая часть псалма начертана после смерти Соломона, когда восстал соперник дому Давидову в лице Иеровоама, царя Израиля, а фараон Шешанк, или Сусаким, разграбил Иерусалим (ср. 3 Ц. XIV, 25 –26 и см. в нашем издании Бругша о Шешанке).

419

Тоже выражение у Исаии IX, 1–2 о Галилее и указание на него в Матф. IV, 16 и Луки I, 79.

420

Ср. в нашем изучении Евангелия Иоанна Богослова об Иуде предателе в главах XIII, 26– 30 и выше по поводу гл. XII, 4.

421

См. выше н ниже псалом 21-й и Матф. XXVIII, 39. «Проходящие же злословил и Его, кивая головами своими».

422

Матф. XXI, 9 и паралл. Сюда надо присовокупить пророчества Исаии LXII, 11, Захарии IX, 9. Скажите дщери Cиoновой: се Царь твой грядет...

423

Мы уже говорили об этом псалме по поводу верования в загробный мир в Ветхом Завете; но мы по необходимости должны возвращаться несколько раз к тем же псалмам для выяснения наших мыслей с разных точек зрения на Псалтирь.

424

Ocии ХIII, 14; 1Кор. XV, 65.

426

См. стихи 25 – 26. «Видели шествие Твое, Боже – Впереди шли поющие, пошли играющие на орудиях»...

427

У Евреев и в западных Протестантских христианских исповеданиях этот псалом поется в Пятидесятницу.

428

Мы не можем не отметить, что следующий стих 25-й темен: «Кто мне на небе? и с Тобою ничего не хочу на земле». «Quid enim mihi est in coelo? et a te quid volui super terram»,-говорит Вульгата. Может быть можно согла­ситься с допущенными в Англиканской библии вставками, которые дают такое значение 25-му стиху: «Кто у меня на небе кроме Тебя? и мне ничего не нужно на земле кроме Твоею присутствия». Во всяком случае догмат бессмертия души несомненно признается в этом псалме.

429

Мы уже отчасти разбирали его выше по поводу приведения слов его в Евангелиях. Но он так важен, что мы считаем необходимым разобрать его еще подробнее здесь в ряду псалмов, представляющих сущность всех Мессианских пророчеств.

430

Все это подробно смотри в нашем изучении Евангелия от Иоанна.

431

Мат. XXVII, 43 и параллельн.

432

Матф. XXVII, 23; Марка XV, 11–13; Луки ХХIII, 4–6; 21, 23.

433

Мы просим сравнить псалом с этой картиной страданий.

434

Луки ХХIII, 35; Иоанна XIX, 24.

435

См. Псалом 39 ст. 8 и 9 и Евр. X, 5–7.

436

Ср. в нашем Иоанне Богослове на XIX, 28 –30.

438

Матф. XXVII, 46; Луки ХХIII, 46.

442

Разумеется Церковь Христова, чада Господа вашего Иисуса Христа.

443

Исх. XX, 5. О ревности Бога как Супруга церкви ветхозаветной см. Иеремию III, 8 (и все стихи 1–13), Иезекииля ХХIII, 4 и сл. 25; Софонии I, 18; 3axapии, 14 и мн. др. Господь Бог глаголет о Израиле как о жене у Исаии LIV, 5–7, или о жене неверной у Иезекииля, кроме упомянутой выше главы ХХIII см. еще гл. XVI, 6–20; 32 и мн. др.

445

См. в нашей Св. Летописи т. 1: общее вступление гл. VIII о значении женщины и брака и все примеч. на текст кн. Бытия гл. II с 20 до 25 стиха.

446

Которая и составляется из христианских, Богом благословенных семей и детей их.

447

См. Англ. коммент. Библш (Speaker""s Bible) Psalm XLV, introduction to the Psalm.

448

Древнее по преданию объяснение этого псалма в церкви Еврейской было – что никого кроме Мессии в этом псалме разуметь нельзя Ссылка Кука на Михаэлиса, Розенмюллера и др. Напомним, что на этот псалом ссылается и посл. к Евр. I, 8–9 в Мессианском его значении.

449

Мы заметим, что нечто подобное стенографии было известно в древнем мире; и кажется здесь намек на это искусство.

450

Исаии XLIX, 2: «и соделал уста Мои как острый меч», глаголет Посланный Богом (Мессия ср. ст. 1). Ср. еще Евр. IV, 12 о слове Господнем и Апокал. I, 16.

451

Ср. пророчества великого пророка Исаии XI, 1–5; 9 10, XLII, 1–4, о кротости Мессии. Ср. Захария IX, 9: «Се царь твой кроткий».

452

Иоан. V, 19, 30; VI, 38; X, 30; XIV, 31 и кн. др. и сравни еще слова Господа при воскрешении Лазаря XI, 41– 42.

453

Ср. 1Кор. 1, 18–24. «Ибо слово о кресте для погибающих есть безумие, а для нас спасаемых сила Божия"…

454

«Престол Твой утвержден искони; Ты от века». Мысль эта и во мн. др. местах.

455

См. в Бытии XXVIII, 12–18 видение Иакова лестницы, соединяющей небо и землю, и напоминание о том Господа в Ев. от Иоанна I, 51. И просим просмотреть наши замечания в Св. Летописи Быт. XXVIII и в нашем изучении Ев. от Иоанна I, 51. Иаков знаменует всех верующих, как и дед его Авраам.

456

Луки I, 33 и см. еще Евр. 1,8 со ссылкой на это место псалма 44-го, ст. 7–8.

457

Ср. Иоан. III, 5 «Аще кто не родится водою и Духом не может внити в царствие Божие».

458

Отсылаем в вашему Опыту изучения Ев. от Иоанна на I, 51; III, 1–8; а также см. Иоан. XX, 17 с объясн. и ср. Матф. ХХVIII, 9; Луки XXIV, 38–40.

459

Никто, сколько мы знаем, не объяснил удовлетворительно выражение: «из чертогов слоновой кости увеселяют Тебя». В Вульгате 9-й стих переводится так: Mirrha et gutta et casia a vestimentis tuis, a domibus eburneis ox quiluis delectaverunt te... (10) filiae regum.

460

Ср. 1 Кop. XV, 44 – 49. «Первый человек из земли перстный, второй человек Господь с неба... мы носили образ перстного, будем носить и «образ небесного» (47 – 49). И выше: «есть тело душевное, есть телo и духовное» (ст. 44).

461

Ср. в Откров. св. Иоанна семь звезд, семь светильников, символизирующих областные церкви, I, 20; и следующие главы II, и III. Прибавим, что под именем дев, как в Псалме, так и в Притче можно разуметь и души человеческие, составляющие Церковь – Невесту.

463

Слово «твое» написано в нашем русском переводе маленькой буквой и очевидно относится к невесте; так и в Вульгате, ибо ст. 13 есть очевидно продолжение обращена к невесте, которое начинается ст. 11. Audi filia et vidi...

464

Слово Царя начертано в нашем переводе большою буквою, чтобы обозначить, что Царь есть Господь, и Невеста есть дочь Его.

465

Мы указывали выше вначале рассмотрения этого псалма, что в книгах Ветхого Завета Господь Бог Создатель и Отец Израиля изображается и как Супруг Израиля Бог ревнитель. О любви Божией ср. и в Новом Завете Иоан. III, 16; ХIII, 1, 34; XV, 9; XVII, 23–26; 1Иоан. IV, 11, 19; Ефес. II, 4; V, 2 и мн. др.

466

См. о спасении части Израиля и об Израиле и язычниках, приня­тых в общество Христианское IX, X и XI главы посл. к Римлянам.

467

См. Исаш XLII, 1–3; Амоса IX, 11–12 и мн. др. и ср. с Матф. XXVIII, 19: «Шедше научите все народы», и исполнение в Деян. Апост. и во всей Истории Церкви.

469

См. Матф. XXII, 41–46; Луки XX, 40–44; Марка XII, 35–37. Мы видим в Евангелиях, что вопрошаемые Господом о значении этих слов книжники и фарисеи не знают, что отвечать. Эти же слова приводятся в доказательство, что Господь наш Иисус Христос есть ожидаемый Мессия во многих других местах новозаветных книг: см. Деян. II, 34; I Кор. XV, 25, Ефес. I, 20; Евр. I, 3, V, 6; VII, 17 – 23. Сравни еще 7-й стих второго псалма: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя».

470

Матф. XXVI, 64. Ср. еще пророчество Даниила пророка VII, 13–14.

472

Аполог. I, гл. 60.

473

Матф. XXIV, 26–42; XXV, 81–46; Марка XIII, 24–32; Лука ХIII,25–30; XVII, 24; XXI, 25–26; Деян. XVII, 31; 2Кор. V, 10; 2 Фессал. I, 10 и мн. др.

474

Иустин мученик Аполог. I, гл. 60.

475

По переводу LXX: Из чрева прежде денницы. Я родил тебя.

476

Мы просим просмотреть на этот текст наше научение Евангелия Св. Иоанна I, 1–3.

477

К Евр. 1, 6 со ссылкой на пс. 96 ст. 7.

478

Иоанна I, 18 и X, 30 и смотри «Опыт изучения Ев. от Иоанна указанные места (стр. 78–80 1-й части).

479

Ср. Быт. I, 1–3 и объясн. в Свящ. Летописи.

480

Из чрева, говорит псалом; в недрах Божиих, говорит Евангелист; эти выражения тожественны.

481

Иоанн. I, 3; V, 17, 19, 36; IX, 4; X, 25 и др.

482

Евр. VI, 20 и все главы с VII по X включительно.

483

Таковое мнение указывает и сам Митрополит Филарет в своей записке на Кн. Бытия, хотя сам не высказывает решительно своего взгляда. Заметим (Евр. VII, 2), что имя Мелек-садев толкуется царь правды, и что он был царь Салима, т. е. мира. Ср. в Св. летописи наши прим. на Быт. XIV, 18– 20 и о другом явлении Сына Божия XVIII, 17–33.

484

Для объяснения см. псалом 67-й ст. 22: «Бог сокрушит голову врагов Своих».

485

Кетубим, или как переводят это слово по-гречески «священное писание» гагиографы, называется отдел, к которому отнесены весьма разнообразный по содержанию книги Ветхозаветного Канона. В первом отделе канона заключалась собственно Тора, закон, т.е. Пятикнижие Моисеево. Во втором отделе под названием Пророки заключались не только все большие и малые пророки (кроме пророка Даниила), но еще н книги Иисуса Навина, Судий и четыре книги Царств. Наконец в третьем отделе гагиографов помещались: а) книга Иова, Псалтирь, Притчи; это были обыкновенные служебные книги Евреев. – б) Песнь Песней, Руфь, плач Иepeмии, Экклезиаст и Эсфирь, – читались и читаются лишь в определенных случаях при особых празднествах и в) книга пророка Даниила, Ездры, Неемии и две книги Паралипомевона не имеют определенного назначения при богослужениях синагоги.

486

В нашем русском тексте слово Иегова переводится всегда словом Господь. Слово Господь в книге Иова встречается только в изложении событий; в речах всегда Бог (Елохим).

487

Окончательно установлен великой синагогой в Тивериаде; но книга Иова никогда не возбуждала никаких сомнений или возражений.

488

См. Speaker""s Bible. Introduction to the book of Job. By the reverend Cook. (Бывший Экаетерский каноник, ныне усопший).

489

Многие слова книги Иова разъясняются или древне-арабским языком, или кушитским (эфиопским), или финикийским, ассирийским и другими. В книге Иова как будто бы есть остатки древнейшего семитического языка, прежде отделения от него разных диалектов.

490

Мы берем это указание у англ. епископа Уодсуорта (Wodsworth in the Sp. Bible; footnote to Job. I, 7).

491

Иова гл. II, ст. 9 по тексту LXX.

492

Fiagmenta in Job. Edition des pères de l’Eglise de Migne; col. 1126 et 1130. Дидим, слепец от юности, был в четвертом веке знаменитым учителем богословия в Александрии в школе приготовлявшихся к принятию св. Крещения. Одно из сочинений его переведено на латинский язык благ. Иepoнимом, который был слушателем Дидима в числа многих других, как Руфин, Пaлладий.

493

Заметим, что жертва, которую должны принести друзья Иова (ХLII, 7–9) по числу семи тельцов и семи овнов напоминает клятвенную жертву Авраама в Вирсавии, Быт. XXI, 28. О числе семи, как числе священном см. в Свящ. Летописи in loco.

494

Как миграция Ассура в северную Месопотамию.

495

Несколько ранее семитов началась миграция к западу ханаанских племен.

496

См. Speакеr«"s Bible, introd. to Job; Smith»"s Biblic. Diet. art. Job. со ссылками на Ветцштейна, Делича и др.

497

У Иезекииля XLVII, ст. 16 и 18, Авран в русск. переводе; в Вульгате Auran в зап. перев. Hauran. Ср. в Фл. Иосифе о положении Аурана в войне, Иуд. кн. I, гл. XV об Ауранитис, составлявшей часть Трахонитиды (Луки III, 1). (Гл. город был Бостра). Эвальд (Das Bach Ijob, S. 20) помещает страну Уц на юге от Васана, а Спангейм и Розенмюллер (ссылка Smith""s Biblic Diet.) помещают ее в пустыне на западном берегу Евфрата.

498

См. в Священ. Летописи Второзаконие III, 1–4 и прим. о Васане. Ср. о тучных пажитях и лесах Васанских и о тельцах Васанских. Пс. 21 ст. 13; Иерем. L, 19; Иезек. XXVII, 6; Амоса IV, 1; Михея VII, 14 и мн. др.

499

О племенах исполинских см. в Св. Летописи вступление в гл. XIV Бытия и примечания на текст ст. 5, и примечания на Числа XIII, 29 и 34. И ср. в 1 Царств XVII, 4, о Голиафе из Гефы с 2 Ц. ХХIII, 8–39 и выше 2 Ц. XXI, 16–22 о богатырях иp рода Рефаимов. Племена эти найдены и в Греции и об них сохранились легенды: такова война с Гигантами. См. в нашем Гезиоде Раб. и Дни четвертое медное поколение и см. в особ, в «Promét hée, Pandore etc.» по указателю: les Géants, и ср. в прилож. к Гезиоду письмо ко мне Катрфажа об этом предмете (стр. 278).

500

Speaker«"s Bible, Job. Smith»"s Diet, ot the Bible sub voc. Job.

501

Описание болезни проказы см. в вашей Священной Летописи во вступлении в главу XIII книги Левита (т. II Св. Летописи).

502

Нельзя не указать однако на предание (Bibl. Dict.), что Иов одно лицо с Иовавом царем Эдомским. См. Быт. XXXVI, 31 и 33 и прим. в Свящ. Летописи.

503

Speaker""s commentary in loco. Подробнее об именах друзей Иова и самого Иова см. в Библ. Словаре Смита.

505

Заметим, что в кн. 1 Парал. IV, 15 есть в числе потомков Халева Наам, от которого может быть происходил Софар. Прибавим с другой стороны, что были в местности, носящие имя Наама (или Ноема) приятная.

506

Напр. Иова V, 17; Притч. III, 11–19; Притч. IV, 18; Иова XXII, 28; пр. VII, 23, Иова XVI, 13; Притч. VIII, 25 и сл., Иова XXVIII, 4-и сл.; Притч. ХIII, 9 Иова XVIII, 6; Притч. XXIII, 10; Иова XXXI, 21. Притчи XXIV, 12; Иова XXXlV, 11; Притч. XXX, 4; Иова XXVIII, 4 и сл. и мн. др.

507

Глава III; с IV главы начинает говорить Елифаз, с VIII главы Вилдад; с ХI Софар; с XV-й опять Елифаз, с XVIII Вилдад, с XX Софар; с XXII Елифаз; с XXV Вилдад с перерывами Иова, который кончает в XXXI гл. С XXXII главы говорить Eлиуй.

508

Мы в этой части речи Иова отмечаем ст. 14-й главы IIÏ «теперь бы было мне покойно... «с царями»... «которые застроивали для себя пустыни». Здесь видят намек на пирамиды и гробничные постройки Египта.

509

Елифаз V, 2, 14; см. также слова Вилдада VIII, 6; Софара XI, 13 и сл.

510

XV, 4–5; 12, XVIII, 4, 20–21 слова Вилдада с указанием, что пример Иова не может служить причиной изменить взгляд на закон возмездия. См. дальше Софара XX, 3–29. Елифаз ХХII, 5 упрекает Иова в нечестии и злобе: «верно злоба твоя велика и беззакониям нет конца».

511

Некоторые комментаторы относят местоимение он к другу. Но другие читают этот стих иначе, видя в последней фразе смысл такой: дабы он страждущий не впал в отчаяние и не возмутился против Бога. Мы предпочитаем первое чтение.

512

В стихах 5 и 6 упоминает об Рефаимах, жителях глубины («под водами»), и об Аваддоне. Рефаимами называлась раса исполинов, и имя их перенесено на подземных жителей в царстве теней (Ср. наше пр. в Св. Лет. т. I; Быт. XIV, 5) Под именем Аваддонны в настоящем месте Иова и в Притч. XV, 11 по-видимому разумеется самая бездна. Между тем имя Аваддон означает «истребление» (как Асмодей и Аполлион, т. е. губитель) и дается преданием павшему ангелу.

514

Многие западные комментаторы полагают, что во время речи Елиуя начинается гроза, предшествовавшая Теофании главы XXXVIII, и что Елиуй именно на это указывает.

515

В стихах 31–32 главы ХХХVIII упоминаются созвездия Хима, Кесиля и Аса, которые в греческом передаются именами Плеяд, Ориона (в Вульгате Арктура) и Масуроф: последнее имя признают за Сириуса; в Вульгате же переведено Луцифер и вечерняя звезда с детьми: наш перевод (на Иова IX) читает Орион, Плеяды и Медведица.

516

Гиппопотама.

517

По-видимому описание крокодила в чудовищных размерах (см. всю XLI главу).

518

См. Бытия ХХХII, 23 и пр. в Св Летописи.

519

См. к Евреям всю главу XI и в ос. ст. 37– 38.

520

Иова XIX, 25–26.

522

Матф. X, 22; и XI, 29–30.

523

См. главу V о пророческих школах; VII о записях пророков современников Давида.

524

По указанию западных комментаторов.

525

В переводе Лютера, в Английской Библии; в Sacra Biblia 1822, и др. на основании имени, которое дается им в Еврейском каноне. Об этом названии упоминает и св. Иероним в своем Prologu s galeatus, указывая, что книги Самуила суть те, «quem nos Regum primum et secundum dicimus».

526

Свод указаний см. в Библ. Слов. Смита и в очень хорошей статье Джорджа Роулинсона, служащей вступлением к комментарию 3-й и 4-й книги Царств в Англ. Комм. Библии. «Introd: to the two books of Kings» in the Speaker""s Commentary.

527

Напр. 3 Царств: И, 3; VI, 12; VIII, 58–61; IX, 4; XI, 2 и 38; 4 Царств X, 31; XI, 12; XIV, 6; XVII, 13 и 34; XVIII, 6; XXI, 8; XXII,8; ХХVIII, 3, 21, 25.

528

См. 3 Царств XI, 41; XIV, 19, 29; XV, 7, 23, 31; XVI, 5; 14, 20, 27; ХХП, 30, 45; 4 Царств I, 18; VUI, 23; X, 34; XII, 19; ХШ, 8, 12; XIV, 18, 28; XV, 6, 11, 15, 21, 26, 31, гб; XVI, 19; XX, 20; XXI, 17; ХХШ, 28; XXIV, 5.

529

Кроме пяти раз в первой книге Царств (1 Ц. II, 27; м IX, в ст. 6, 7, 8, 10) слова «человек Божий» не встречаются в первых двух книгах Царств.

530

Слово царь перед именем Давида употреблено немного раз во 2-й книге Царств, но так например, что в той же главе упоминается Давид с титулом, а потом без него, ср. напр. 2 Ц. V, 1 с ст. 3 (употреблено слово царь) и затем до конца главы 15 раз без титула.

531

И книга т. наз. Самуила (две книги Царств первые) и книга Царств (сефер мелаким), т. е. 3-я и 4-я Царств, в Еврейском каноне составляют каждая особое отдельное целое, неразделяемое на части вплоть (как указывает Роулинсон в Speaker""s Comm.) до 1518 г. до первого печатного Бомбергского издания.

532

Паралипоменон говорит уже о Кире п о возврате из плена (2Пар. XXXVI 22–23), и связуется с кн. Ездры I, 1, которой продолжение есть книга Неемии Между прочим считаем не лишним здесь напомнить, что в 1Ездр. I, 8; II, 2, 63 Зоровавел, он же Шешбамар, «князь Иудин», он же Тиршафа, т. е. наместник, был потомком Иехонии, царя Иудейского, умершего в плену в Вавилоне. В 1Пар. III, 17–19 начертана эта линия от Давида до Иехонии и от сего последнего до Зоровавеля. Продолжение ее до Господа нашего Иисуса Христа см. в Матф. I, 12–16.

533

Иеремия (I, 2) начинает пророчествовать в 13-й год царя Иосии, т. е. в 627 году до P. X. Евил.-Меродах восходит на престол в 561 году до Р. Хр., т. е. через 66 лет. Если Иеремия начал пророчествовать, имея от 20 до 25 лет от роду, то при восшествии на престол Вавилона Евил.-Меродаха ему было от 86 до 91 года Поэтому авторство Иеремии, или свод сказаний трудами Иеремии пророка не представляет невозможности.

534

Ср. Иерем. ХLIII, 5–7; XLIV, 1, 12, 24, 30;XLVI, 13 и сл.ср. 4 Царств XXV, 23–26. Ср. Иерем. ХLIII, 5–7; XLIV, 1, 12, 24, 30;XLVI, 13 и сл.ср. 4 Царств XXV, 23–26.

535

Очень много разноречивых преданий группируется около памяти великого пророка. В Египте путешественникам прошедшего столетия рассказывали, что пророк погребен в Гизе (Lucas Travels in the Levant) По Еврейскому же преданию (на осн. тракт. Седер-Олам и друг.) Иеремия, когда Навуходоносор занимал Египет, бежал оттуда с Варухом – по мнению некоторых в Вавилон, – по мнению других в Иудею, где и окончил дни свои. См. в Dict, of the Bible sub voc. Iremiah V. I, p. 970.

536

Мы пользовались при своде аргументов о Иеремии Библ. Слов. Смита и коммент. Английскою Библиею

537

См. Ездру VI, 2 и др. Так было и в Египте, и в Ассирии, и в Вавилоне и в других монархиях.

538

Т. Иддо, или Адда. См. нашу заметку в гл. VII о пророках и летописцах и ср. 2Пар. IX, 29; XII, 15 в разных переводах.

539

Aвиaфap был убит позже, нарушив условие не отлучаться из Иерусалима.

540

По-видимому совершенно правильно, хотя последующих слов в еврейском тексте нет.

541

См. Бругша историю фараонов; таблицу царей с приблизительной хронологией см. на стр. 728. Самое сказание стр. 606 и след. о династии жреческой (Ссылка на наше русское издание 1880 г.).

542

См. наш перевод Бругша стр. 616 и след. См. все сказание о жреческой династии и Бубастидах с 608 до 641 и о возврате жреческой династии под именем „Эфиопы» через два с половиною столетия стр. 642 и сл. О том, что Ассирия подает помощь именно своим родственникам Рамессидам см. стр. 614 – 615. Бругш первый указал на замечательный факт, что в Египте царствовали под именем Бубастидов Ассирияне. В то время, когда возникала жреческая династия, Египет не имел влияния на соседей и потому во времена, предшествовавшие Давиду (1100–1000 л. до Р. Хр.), Филистимляне были очень сильны.

543

См. Бругша в наш. пер. 624 и сл.

544

Во избежание недоразумений мы просим помнить, что это первая жреческая династия, которая современна Соломону (в XI и X веке до Р. Хр.). Она изгоняется Шишанком. Впоследствии потомки этой же династии, удалившиеся в Эфиопию и основавшие свое царство, второй раз овладевают частью Египта (верхнею) в VII столетии до Р. Хр. и известны в Св. Писании под именем князи Ноф (т. е. Фив), или Но-Аммон. Один из фараонов этой династии Пианхи (второй) овладел было и нижним Египтом (см. стелу Пианхи в наш. пер. Бругша, стр. 646 и след.), но там по-видимому удержались однако Ассиpийскиe князья (см. стр. 644–645). Ко времени царствования одного из фараонов этой династии – Тирхака или Тахарака – относится событие погубления армии Сеннахерима под Ливною. Это чудо рассказано не только в 4 Ц. XIX, 8, 36, но еще записано Египтянами, – как о том свидетельствует Геродот II, 141, – хотя конечно с точки зрения египетской.

545

Мы отсылаем для знакомства с тайною религиею жрецов в Масперо, который превосходно изложил ее учение в своей Histoire ancienne. Livre 1 «de la religion egyptienne» (в изд. 1876 г. pp. 26 –51. Ch. I).

546

Чрезвычайно любопытна теория бессмертия, составлявшая впрочем также тайну, и не открытая непосвященным. Кху – бессмертное человеческое разумное я, чистый разум, соединяется с Ба, душею, и посредством ее с ниву, дыханием, которое есть причина жизни и всех животных, оживляя кхат – тело. Разум кху всегда чист, но не может часто действовать вследствие грехов Бa – души, увлекающейся желаниями живого (дышущего) тела. Судится за гробом Ба душа, и приговор над нею поручается привести в исполнение ра­зумному я, кху, который, облеченный в огневую оболочку, бичует душу, с которой он был связан.

547

См. Второз. ХХIII, 8. «Аммонитянин и Моавитянин не может войти в общество Господне»... и ст. 7 и 8: «Не гнушайся Идумеянином, .... не гнушайся Египтянином». О запрещении вступать в родственные отношения с язычниками см. главу VII, 3 и сл. Второе.; ср. Неемии гл. ХIII.

548

Нельзя не отметить, что книги Паралипоменон ни единым словом не напоминают о грехе и падении Соломона, ни о иноземных женах его. Об дочери же Фараоновой упомянуто во 2Пар. VIII, 11 с явной ссылкой на 3 Ц. III, 1.

549

Ср. 3 Царств IX, 22 и сравни последующие деяния преклонных лет Соломона в речах Ровоама, ХII, 4 и 14.

550

Ср. 3 Царств ХII, 26–33; ХIII, 2, 32. Заметим, это принесение жертв Господу и вдали от скинии (постановление Левита гл. ХVII делало это обязательным в стане, но было облегчено для Палестины: см. Второз. ХII, 21 и прим: in loco cit. в Свящ. Летописи) – не считалось грехом во времена Судий и Самуила и даже было повелеваемо Господом. См. Суд. VI, 26, ХIII, 16; 1 Ц. VII, 10; XVI, 5 и др. Поэтому хотя в 3-й кн. Царств упоминается – если не с укором, то по крайней мере с оговоркою о незаконности этого действия – жертвоприношения на высотах, – но надо помнить, что это начертано при освещении истории последующими событии. При Соломоне же это не было грехом. (Ср. ниже во 2–6 части жертвоприношение Илии 3 Царств, XVIII).

551

О священном мире и его составлении см. Исход XXX, 25 и след. и прим. в Св. Летописи на это место.

552

См. и у Флавия Иосиифа в Древностях Иуд., кн. VIII, гл. 1. Хотя в книге X глава XI (об осаде Иерусалима Навуходовосором) Флавий Иосиф и упоминает во множественном числе о «великих жрецах», называя вероятно так всех священников, но прибавляет, что первым из них с тех пор, как построен был храм Соломонов, был Садок.

553

Быт. XV, 18. Просим обратить внимание на наши примечания в Св. Летописи на всю главу и в особенности на ст. 18-й этой главы.

554

Обратите внимание, что под именем потока Египетского разумеется Вади-эль-Ариш, на котором построен был позже г. Рино-корура. (См. наше пр. на Числа XXXIV, 1–5 в Св. летописи). Надо всегда отличать еврейское слово нахар, fluvius (Aegupti), от слова нахал, torrens (Aegypti). Первое Нил, второй Вади-эль-Ариш.

555

Т.е. от Персидского залива до Средиземного моря. Мы повторяем что мы говорили выше о книге Иова: по-видимому она стала известна и изучалась при Соломоне. Понятно, что если страна Уц находилась близь Персидского залива и устьев Евфрата, то именно во времена Соломона книга Иова могла быть принесена в Палестину

556

См. 3 Ц. IX, 17–19 и 2Пар. VIII, 3–6.

557

Не можем не отметить, что в Пальмире найдены колонны, сделанный из несомненно Египетского гранита. Не умолчав о мнении некоторых, что вместо Тадмор надо читать Тамар (в Палестине), мы укажем, что если 3 Ц. IV, 24 не отрицается и Соломон владычествовал от Типсаха (на Евфрате) до Газы, то какая же возможность отрицать, что он основал Пальмиру?

558

3 Ц. IX, 16. Газер, город, который взял Фараон, находился на севере земли Филистимской, близь Екрона, на границе удела Ефремова. Ср. Иис. Нав. X, 33; ХII, 12; ХII, 8; XXI, 21; 1 Парад. VI, 67; VII, 28.

559

См. Вилькинсона Manners et. и Ленормана в Premières civilisations pp. 299–303 vol. I (ed. 1874).

560

Были особые города, называемые колесничными (2Пар. IX, 25), в которых стояли всадники Соломоновы. Вероятно здесь же были и конюшни продажных в Сирию лошадей. 3 Ц. X, 28–29.

561

Ср. Д. IV, 26; X, 28–29 и 2 Парад. IX, 96. «И было у Соломона четыре тысячи стойл для коней»; так говорит Паралипоменон. В тексте же книги Царств сорок тысяч стойл.

562

См. 3 Ц. IX, 26.

563

См. еще неудавшуюся попытку Иосафата Иудейского в сообществе с Охозией Израильским, 2Пар. XX, 35–37 (Ср. 3 Ц. XXII, 48).

564

3 Ц. IX, 27–28, и 2 Парал. VIII, 18. То, что передается во всех переводах словом талант в еврейском обозначается словом, которое означает круг, или шар. Кольца металла с обозначением их веса найдены в Египте (Wilkinson; Pool; Bevan etc.).

565

Естественно, что по вопросу о стране Офир возникло множество мнений. Указание, что корабль «Фарсисский» приходил раз в три года подало повод Станлею (Jewish Church vol. II, lect. 26; p. 163 note) сделать предположение, что корабль Фарсисский (западный, Испанский) обозначает корабль дальнего плавания, отправлявшийся из Тира на западе в Гибралтарский пролив и к берегам Африки, и может быть даже обходивший ее. Сравни Геродота IV, 42, говорящего о трехлетнем плавании Финикиян около Африки при Нехао, которые вышли Чермным морем в плавание и возвратились через Гибралтарский пролив. Если они совершили это плавание при Нехао, т.е. сделали его известным Египтянам в VII столетии, то это не доказывает, чтобы они не знали этого пути прежде, держа его втайне, как они обыкновенно то делали.

566

См. Peacock в Библ. Словаре Смита. Вот главнейшие указания разных мнений об Офире. Брюс, Гюе, Катрмер указывают на Африку; Михаэлис, Нибур и др. ищут Офир в счастливой Аравии. Витринга (Geogr. Sacra), Реланд, Лассен, Риттер, Эвальд, указывают на Индию; Бохарт думает, что было два Офира, – один в Индии (ост. Цейлон), другой в Аравии; некоторые из новейших писателей, как Винер, Фюрст, Кнобель, Калишь, скло­няются опять к Аравии; в Библ. сл. Смита под словом Ophir указывается, что лучший подробный трактат об этом предмете есть статья Риттера в Erdkunde Т. XIV, со ссылкой на Лассена. Замечательно, что и все имена ввозимых предметов, указывают на Индию, напр.: красное дерево алгум; обезь­яны – капи, коф; кaccия, кациот, кость; корицакакис нама суть названия индийские, или цейлонские (Stanley; Jew. Church lect. 26).

567

Payne Smith, Dean of Canterbury in the Speaker""s Bible on Jeremiah, X, 9.

568

Типсах, или Thapsacos, на Евфрате. См. Анабазис Ксенофонта I, 4; § 11; Страбона кн. XVI, гл. 3, § 4. Типсах означает брод, перехождение. Полк. Чесней (Cheeney; Euphrat esped. V. I, p. 72) указывает, что это место вероятно то, которое ныне называется Capie (Sariyeh) на повороте Евфрата, когда он направляется к юго-востоку (на юг от Балиса, около 36° сев. широты). Здесь только и есть зимой хороший брод на Евфрат.

569

2 Царств V, 11; 2Пар. II, 3, 11–12; 3 Царств V, 1.

570

«А дочь Фараонову перевел Соломон из города Давидова (где она жила прежде 3 Ц. III, 1) в дом, который построил для нее, потому что, говорил он, не должна жить женщина у меня в доме Давида, царя Израилева; ибо свят он, так как вошел в него ковчег Господень», 2Пар. VIII, 11. «Дочь Фараонова перешла из города Давидова в свой дом, который построил для нее Соломон». 3 Ц. IX, 24. Мы отмечаем особый оттенок Паралипоменона, но замечаем, что в этой преимущественно обрядовой по направлению книге не указывается на иноземку, а только на неприличие вообще женщине жить в крепости, где стоял ковчег Господень.

571

Вопрос весьма спорный, есть ли это слово по происхождению арийское, перешедшее в евр. язык, как можно то думать на основании текста Неемии II, 8? Грец в ссылка Кингсбюри (Sp. Bible на Песнь Песней IV, 13) отрицает, чтобы слово пардес происходило от персидского пайридаеза. И он и Кингсбюри полагают, что может быть Персы заимствовали это слово из семитического словаря. Но большая часть писателей полагают, что пардес, слово персидское, заменило в тексте Библии древнее слово, нам неизвестное.

572

Подробнее о книгах Соломона при рассмотрении их.

573

3 Царств XI глава.

574

Древняя Моисеева скиния оставалась в это время в Гаваоне; см. выше.

575

В 2Пар. II, 13 в письме царя Тирского это лицо названо Хирам-Авия. В переводах Biblia Sacra 1822, в Протест. Библии французской 1731 г., в Вульгате, в Англ. Библии вместо этого двойного имени стоит фраза: «принадлежащий отцу моему Хираму». У Саси во фр. Библи: «Hiram, que j’honore comme mon père». Однако и самые английские комментаторы указывают на неправильность перевода своего текста (и других подобных). И действительно: из 2Пар. IV, 11 несомненно, что сам архитектор назывался Хирам, а что отец царя Тирского назывался Аби-Баал; это видно из текста Менандра, сохраненного Флавием Иосифом в его сочинении «против Аппиона». См. еще Роулинсона в Speaker""s Commentary on 1 Kings, V, I and 3 Chron. II, 13.

576

Замечание Фергюссона: the temple of the Jews. Ср. 3 Ц. VI, 2 с устройством скинии в Исходе и ср. наш. примеч. в Свящ. Летописи и вступление в гл. XXV Исхода.

577

«Море литое» стояло на 12 литых бронзовых волах. Ср. 2Пар. IV, 2.

578

8 Ц. VII, 21. Иахин значить «Иеговой укрепляемый»; а Воаз «быстрый», или «быстро воздвигающийся». Текст греческий LXX переводит в 2Пар. III, 17 имена колонн словами «исправление и крепость». Многие думают, что эти имена означают фразу: «Господь утверждает в крепости»; или «в Господе крепость и воздвижение».

579

Напечатано в 13 выпуске Палест. Сборника 1889 г.

580

Ср. 2Пар. II, 18. Гивлитане жители Гивлы, т.е. Гебала, греческого Библуса в Финикии.

581

3 Царств VI, 1, 38; УШ, 2. О месяцах еврейских ср. в Свящ. Лето­писи во II томе в книге Исход главу ХХIII, пр. 12 § 3 и Левит ХХIII, 39 примеч. Афаним было имя гражданское месяца, имя же его религиозное было Тисри.

582

Ср. выше о скинии Моисеевой в Гаваоне и о том, что там жил Садок 1Пар. XVI, 39–40.

583

4 Царств, ХVIII, 4.

584

Скиния Моисеева много раз переносилась с медным жертвенником, но со времени взятия ковчега Филистимлянами при Илии ковчег завета никогда уже не находился в ней, или при ней. Скиния с жертвенником чтилась как особое святилище.

585

Мы очень настаиваем на той мысли, что Второзаконие известно было при Соломоне; по крайней мере явно, что он стремился исполнить законы этой книги, которой некоторые критики приписывают позднейшее начертание. Заметим, что во Второзаконии нет указания на храм, но есть указание на «место, которое изберет Господь, чтобы пребывать имени Его Там» (Второзак. ХII, 5,11,14; XIV, 23,24; XV, 20; XVI, 6; XXVI, 2; XXXI, 11). Приказывается устроить временный жертвенник на горе Гевал (Второе. XXVII, 4–5), но Моисею не открыто построение храма. Единственное место, говорящее о «доме» Господнем, есть ХХIII, 18 (не вноси плату за мерзость в дом Господа Бога твоего), – но оно может относиться к скинии. Откровение о храме даровано лишь Давиду.

586

Мы находим ее при Иисусе Навине после перехода через Иордан в Галгале, на Гевале, и опять в Галгале (Иис. Нав IV, 19; VIII, 30 – 35; IX, 6; X, 15, 43), потом в Силоме (Иис. Нав. XVIII, 1); во времена Судий вероятно там же (Суд. XXI, 19, 21), ибо там бывал праздник Господень: и мы опять ее находим там же в сказании 1 Царств I, 3 и сл.; II, 14; IV, 3, 12. Ковчег взят Филистимлянами и потом возвращен и стоит в Кириаф-иариме до времен Давида, скиния же по-видимому перенесена в Номву, где жил первосвященник Ахимелех по сказ. 1 Царств XXI. По всей вероятности во времена Саула, после убийств священнических семей, которые он совершил в Номве, скиния с жертвенником перенесена была в Гелвуй, ибо там Саул вопрошал Господа чрез урим (1 Царств, XXVIII, 3 6). Но при Давиде и начале царствования Соломона мы видим, что ковчег внесен прямо в Иерусалим, а древняя скиния и жертвенник всесожжений находятся в Гаваоне (3 Ц. I, 33 по ср. с 1Пар. XVI, 39–40; и яснее XXI, 29; 2Пар. 1,13. Ср. еще 3 Ц. III, 4 в Гаваоне всесожжения).

587

3 Ц. VI, 5, 19–20, 2Пар. V, 7 и др. Adytum, как переводить Кав. Драх в Еврейск. и Халдейск. лексиконе в Dict. Tnéol. de Migne. (Вульг. Ora culu m).

588

Описание этих гигантских фигур по 10 локтей в вышину см. 3 Ц. VI, 23–28.

589

3 Ц. VIII, 9; 2Пар. V, 10. Ср. Исх. ХХV, 16 и XL, 20 и Втор. XXXI, 26 с примечаниями в Св. Летописи. По поводу всего этого отдела 3 Ц. VIII, 6–9 и 2Пар. V, 7–10 заметим, что по поводу шестов ковчега сказано в книге Царств: «и шесты эти там (в кольцах ковчега) до сего дня». Прини­мая во внимание, что последние две книги Царств составляют одно целое, редактированное очевидно после разрушения храма Навуходоносором (4 Ц. ХХV, 27), мы признаем, что в книгах Царств очевидно внесены оригинальные записи очевидцев, или старые документы дословно, почему и встречаем выражения, могущие быть употребленными лишь современниками славы храма. По вопросам о жезле Ааронове (Числа ХVII, 9–11) и манне (Исх. ХVI, 34) мы заметим, что они всегда находились «пред ковчегом». В ковчеге всегда лежали только скрижали: «Откровение». Потому и в Соломоновом храме в ков­чеге не было ничего кроме скрижалей. Глава IX ст. 4 послания к Евр. гово­рит глухо о нахождении жезла и сосуда вместе с скрижалями в ковчеге, или же в Святая Святых (ст. 3).

590

3 Царств VIII, 14–15; 16 –21; 22–61; и 2 Парал. VI, 1 – 4; 5–11; 12–42.

591

Жертвы мирные принесены в огромном количестве (22 тысячи крупного н 120 т. мелкого скота 3 Ц. VIII, 63), потому что это был обед для народа, и вероятно заклание этих жертв поручено было народу, по точному смыслу Левита III, 3. Заметим, что при этих жертвах, предназначенных собственно для пищи (Лев. VII, 15–16), мясо жертв во обету или усердию можно было есть и на другой день.

592

3 Ц. VIII, 65; 2Пар. VII, 8. Емаф, Гамат на Оронте, на водоразделе рек, текущих к северу в Сирию и к югу к Палестина. «Река Египет­ская», как мы говорили выше, есть Нил; но по-видимому (Роулинсон в Sp. Bible on 1 Kings VIII, 65) здесь надо читать не нахал (река), а нахар (поток), что означало бы балку Вади-эль-Ариш. Ср. наши прим. на Числа XXXIV, 1–5 в Св. Летописи.

593

2Пар. VIII, 11 и ср. 3 Д. IX, 24. Он выводит ее из уважения к святыне.

594

3 Царств IV, 32–34 и id. ст. 31. Говоря о «сынах востока», это место книги Царств может быть имеет ввиду Иова и друзей его и самую книгу Иова, в которой есть такие величественные описания природы и мира животного. Весьма трудно сказать, кто были лица, упомянуты в 31 ст. IV главы 3-й книги Царств. В 1Пар. II, 6 сыны Зары (кроме одного имени Зимри) суть по именам своим те же, которые перечислены здесь сынами Малхола. Имена Ефана и Емана встречаются в 4 Пар. VI, 44 и XXV, 5 в числе певцов при Давиде из колена Левия. При этом надо иметь ввиду и надписание псалмов 87 и 88.

596

В Быт. Х, в таблице народов (см. в вашей Св. Лет. вступл. и прим, in loco) в стихах, 7 и 28, в обоих стихах одинаково, начертано имя Шева, или Сава, внука Куша Хамита и сына Иоктана Семита. Если здесь говорится о царице земли Куш, то царица была Хамитка с верхнего течения Нила из Абиссинии, или Эфиопии; если здесь говорится о царице счастливой Аравии, то она по происхождению была Семитического племени. Слова Матф. XII, 4 «царица южная» не могут решить вопроса, потому что это название может относиться к обеим странам. На основании 3 Ц. X, 2, 10, о значительном количестве благовоний, привезенных царицей, некоторые комментаторы склоняются к признанию ее царицей Аравии, изобилующей благовонными смолами (Strabo XVI, 4, § 19 Caus. 778). Но предание Абиссинии упорно отстаивает мнение, что царица Савская приходила из страны их. Мнение Флавия Иосифа (Иуд. Древн. кн. VIII, гл.2), что к Соломону приходила Николис, царица Египта и Эфиопии, по-видимому не основано ни на чем и имело ввиду только поразить Римлян величием Соломона я народа Израильского.

597

См. слова Моисея во Второз. IV, 8: «Есть ли такой великий народ, у которого были бы такие справедливые постановления и законы»? См. в нашей Св. Летописи т. III. in loco примечание со ссылкой в прям. Исх. XX, 23–24; XXIV, 7; Левит XXV, Числа ХХVIII, 7 и мн. др.

598

3 II XI, 5–8. Паралипоменон молчит об этом, делая только ссылку (2Пар. IX, 29) на то, что деяния Соломона записаны в записях Нафана пророка и в пророчестве Ахии Силомлянина и видениях Иоиля (Аддо или Иддо Вульгаты и западн. перев.), который в 2Пар. XX, 15 назван Адда прозорливец. Книги царств по-видимому основываются на этих записях пророков.

599

Все жизнеописания святых (кроме прямых указаний книг Нового Завета) указывают на тесную связь просветления мысли с чистотою тела.

600

Ср. в первые годы его царствования 3 Ц. IV, 20 и 26: «Иуда и Израиль... ели, пили и веселились,... и жили каждый под виноградником своим»... и X, 22: «Сынов же Израилевых Соломон не делал работниками». Совсем другое 3 Ц. ХII, 5.

601

3 Ц. XII, 14. Под именем скорпионов, – говорит Роулинсон, комментировавший 3 кн. Царств в Speaker""s Bible, – надо разуметь, по мнению некоторых, стебли растения, называемого «скорпионным растением», сок которого язвит и разъедает наносимые раны. Обыкновенно же полагают, что здесь разумеются т. наз. кошки.

602

2 Ц. VII, 12–16.

603

См. выше при разборе Псалтиря о Мессианских псалмах, и в особенности пс. II, 6–9; XV, 8–10; XXI; XXXIX; CIX и др.

604

«Всевышний давал уделы народам» (Второе. XXXII, 8–9 и см. прим. в т. III Св. Лет. in loco).

605

Иоанна IV, 21–24. И смотри наши заметки в Опыте изучения Евангелия Св. Иоанна Богослова часть I, стр. 191–194.

607

См. во Второе. IV, 7–8 в прим. в Свящ. Летописи т. III.

608

3 Ц. IV, 29–34.

609

Это истекает по-видимому из факта наречения ему имени «Возлюблен­ный Богом» Нафаном. 2 Ц. XII, 25. Ср. 3 Ц. I, 11–13.

610

Это мнение раввина Caaдиa (X век), что Песнь Песней есть книга, на­писанная в дни юности Соломона, как книга Екклезиаст есть книга, напи­санная в преклонных летах Соломона. См. Олесницкого П. П. стр. 74.

611

В этом кратком обзоре мнений и теорий, возникавших во поводу формы и значения Песни Песней, мы берем за руководство превосходный труд, которому подобного по полноте кажется нет в теологической литературе Европы, – а именно исследование о Песни Песней доктора богословия Олесницкого (Киев, 1882). Мы позволяем себе широко черпать в его труде и сведения и взгляды.

612

См. Олесннцкого О. cit. стр. 63 – 68. И ср. о сохранении текста стр. 34, и об архаизмах языка с одной стороны и об арамеивмах с другой см. стр. 41–67. Акиба жил во втором веке по Р. Хр.

613

Все эти взгляды изложены в выше нами указанной книге д. бог. Олесницкого, к которой мы и отсылаем читателя. Здесь прибавим, что едва ли можно сомневаться в том, что христианство влияет сильно на средневековых раввинов, хотя они отрицают это.

614

Мы заметить, что древний Зороастризм с его учением о Зруана-Аккарана и позже Буддизм сильно воздействовали на иудейских мистиков.

615

Есть немногие исключения; но толкования, несогласные с духом Церкви, – как напр. Феодора Мопсуетского, – церковь признавала еретическими. Феодор Мопс, был современником св. Иоанна Златоуста и не признавал Песни Песней книгою каноническою.

616

Олесницкий, стр. 86.

617

Op. cit. р. 118 sq.

618

Представитель этой школы во-первых Гердер, потом Эйхгорн, Павлюс, Дейке и мн. др.

619

Некоторые допускают, что это та Суламита, которая успокаивала последние дни Давида, – в которую влюблен был Адовия и которую полюбил сам Соломон (3 Ц. I и II, 17–24).

620

По Кемпфу (См. Олесн. О. cit. р. 215 sq.), имя пастуха было Аминадав. У нас II. II. VI, 12 по-русски переведено «душа моя влекла меня к колесницам знатных народа моего». Или, – как читает в комментарии на это место Кингсбюри «Амми-надаб» – к народу благородному моему. В переводах же LXX и Вульгате (11-й стих) слова эти приняты за имя собственное: «anima mea contnrbavit me propter quadrigas Aminadab», и по слав. «не разуме душа моя, положи мя на колеснице Аминадавли».

621

См. Op. cit. р. 231 sq.

622

Das Hohe Lied. 1851. В этом же направлении разбирал П. Песней Гофман.

624

«И к мужу твоему влечение твое», (Быт. III, 16) сказано жене после грехопадения.

625

Делич между прочим указывает, что в ветхозаветных книгах имя Израиля часто преобразуется в женскую форму или заменяется выражением «дева Израилева». См. у Олесницкого стр. 260.

626

Олесницкий; стр. 262.

627

Canticum Ganticorum. Petropoli 1879.

628

См. Олесницкого стр. 274 и сл.

629

Олесн. Op. cit. p. 325 sq. Здесь обыкновенно раввины разумеют Езекию.

630

Самые имена Зоровавеля и Ездры подавали повод к игре слов в некоторых выражениях Песни Песней, как указывает Олесницкий (327 и сл.) с указанием на Кайзера.

631

См. выше о том же наше глубокое убеждение, что Песнь Песней есть развитие псалма.

632

Мы прибавим, что толкование текста Шефером весьма произвольно.

633

Мы вовсе не хотим однако сказать, чтобы комментарий Бухарева вполне был удовлетворителен, но он разбирает это полное таинственного значения произведение в христианском духе и с такою теплотою души, которая подсказывает ему много прекрасных мыслей, сравнений и сближений. (См. напр. в изд. 1865 стр. 82, 88, 92, 102, 125–126, 128, 149, 167, 204 и мн. др.). Но рядом с этими прекрасными мыслями есть весьма много натянутых объяснений (как напр. стр. 88-ая «радостью радоваться», 89, 90–91, 104, 137, 146). К этому надо прибавить введение им некоторых новейших слов, которые ни­сколько не могут объяснить предметы древнего мира, коих имена он переводит, как напр. пастила (стр. 136), мандарин (известный род апельсина, стр. 192). В некоторых местах он делает не вполне доказанный перевод, как напр. II. II. VIII, 5 вместо «восходящая от пустыни» он переводит «убеленная», хотя в примечании сам сознается, что перевод нашей русской Библии правилен. Еще в VIII, 6 он произвольно пропускает слово ревность на стр. 199, между тем как на страницах 90–91 он на этом именно слове основывает свои доказательства и притом с натяжкой, – так как он утверждает, что всего яснее мысль о ревности Бога Завета к Израилю выска­зана в Песни Песней, совершенно игнорируя целый ряд текстов, как наприм. Исход XX, 5, ср. Второзак. XXIX, 20–26 и Пс. 77-й 58; Соф. I, 18; Захар. I, 14 (Ср. 1Кор. X, 22). См. еще ближе о ревности Иеговы у Иезекииля ХХIII, 25.

634

В Англ. комм. Библии, комментатор Песни Песней.

635

«Печаль и радость по слову Божию», стр. 70 –71, 72; 75–84; 110 и др.

636

Песнь Песней, Киев 1882. Глава X «Новый способ разгадки Песни Песней» стр. 339 и сл.

637

В чем нет никакого основания сомневаться.

639

IV, 1–2 и VI, 6 повторяются тоже сравнение. Прибавление об овцах, что между ними «нет бесплодной», – есть ясное указание на богатство страны и указывает, что начертатель песнопений и не думал скрывать настоящего значения невесты – земли.

640

Напр. Иеремия XIV, 17; Амос V, 2; ср. Исаии XXXVII, 22.

641

Исаии X, 30; ХХIII, 12; Иеремии XLVI, 11 и друг.

642

Стр. 358 О. cit. «Имя твое, как разлитое миро» (русск. перев. Библии).

643

Царский город при Иеровоаме после отделения царства Израильского. 3 Ц. XIV, 17 и позже id. XV, 21,33; XVI, 8, 9,16. При Амврии только начала строиться Самария (id. 24).

644

Олесницкий Op. cit. p. 367.

645

Вообще, как указывает Олесницкий, все сравнения почти совершенно исключают мысль о человеческих образах. См. I, 8.

646

Читай апельсин, или померанцевое дерево. Яблонь и яблок в Палестина нет (Олесн. Op. cit. p. 368). В подлиннике таппуах (Kingsbury in the Speaker«"s Commentary note on Salomon»"s song II, 3). В таргумах это слово отождествляется со словом этрог (ethrog), означающим сладкий лимон (китрои, как у вас его называют в торговле, citron doux). Слово таппуах встречается кроме Песни П. в Притчах («золотые яблоки») XXV, 11; и Иоиль I, 12.

647

Oлecн. op. cit. p. 368.

648

Олесн. О. cit р. 366. И см. объяснения стр. 366–367 о том, что значат слова (в переводе Олесн. II. II. I, 4–5): «хотя я прекрасна, как павильоны Соломона, но ныне я мрачна, печальна, подобно шатрам Кедарским». Он разумеет под словом мрачна – закутанная покровом, туманная.

649

Заметим, что на юге волки и лисицы чрезвычайно падки на плоды виноградника. Против них на юге ставят капканы. Естественно, что и логовища свои лисы устраивают в предвидении плодов близь виноградников.

650

См Луки ХIII, 32 и в нашем Оп. из. Евангел. Иоанна Богослова объясн. на гл. X.

654

Великие гонения по-видимому символизированы в II. II. V, 7 («стражи избили»).

655

Напр. Деян. II, 41, 47; IV, 4, 32–35; присоединение в Иерусалиме тысяч народа; и проповедь по всему миру. Деян. passim.

656

См. Олесницкого Песнь Песн. стр. 359, 371 и сл.

657

Несомненно заря в символистике солнца.

658

С землею. Это и утренний восход и весеннее солнце в этой символике.

659

См. Олесн. op. cit. р. 372.

660

Может быть здесь есть намек на завесы и ковры, принесенные девушками Израиля как дар своей работы для дома царя. О коврах и завесах дома Соломонова упомянуто у Фл. Иос. Древн. кн. VIII, гл. 2.

661

См. Иезекииля XLIII, 2: «и вот слава Бога израилева шла от востока». Малахии IV, 2: «а для вас... взойдет Солнце правды». Исаия IX,2: «народ ходящей во тьме увидит свет великий». Ср. Луки I, 78 – 79: «Восток свыше... просветит сидящих во тьме и тени смертной». Ср. еще Матф. IV, 16 (ссылка на Исаии IX, 1–2) и XXIV, 27, «как молния исходит от востока»...

662

Олесн. Op. cit. р. 375 sq

663

См. Олесн. op. cit. р. 373.

664

В южных странах часто буре предшествует серая мгла.

666

Бухарев. Печаль и радость по слову Божию; стр. 178–179.

667

См. в речи Апостола Павла пред Ареопагом: «Бог сотворивший мир... произвел от одной крови весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитания, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его»... Деян. XVII, 24 –27. Ср. Римл. I, 19–20 и II, 14–15.

668

VIII, 3–4; ср. I, 6–7 повторение того же выражения; ср. что мы говорили о периоде покоя.

669

На основании чтения LXX «Кто сия восходящая убелена?» (VIII, 5) вместо «от пустыни». На это же чтение указывает и Бухарев, стр. 196, который сопоставляет эту белизну невесты с ее прежнею чернотою: «черна я, но красива» (I, 4), – разумея под ней просвещение души человеческой, обратившейся от знаний, чуждающихся Христа, к Богопознанию и исканию мудрости и истины – лишь в Христовой вечной мудрости и любви. Но, должны мы прибавить, что наш русский текст и западные тексты и Вульгата передают: «восходящая от пустыни»; «qnae ascendit de deserto».

670

Олесн. Op. cit pp. 377–378.

671

Op. cit. р. 378.

672

В высшем духовном смысле невеста и не может возревновать к Жениху, ибо Церковь есть единая Невеста Христова.

673

Исход XX, 5; Второз. ХХIХ, 20–26 Псалом LXXVII, 58; Софонии I, 18; Захар. I, 14; в особ. Иезекииля ХХIII; 25; ср. 1Кор. X, 22.

674

Исаии LX, 1, 19, 20, ср. Откр. XXI, 23, 25.

675

Op. cit. р. 379.

676

Надо внимательно прочесть этот стих: он рисует Израиля, не готового еще к воспринятию Жениха.

678

См. выше о псалмах Мессианских.

679

«Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга». Ев. Иоанна XV, 12. См. о любви 1Иоан. II. 7–10; III, 10–11; IV, 7–11 И см. глубоко потрясающую душу XIII главу 1 Кор, которая начинается: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая, или кимвал звучащий».

680

Эвальд; Плэмптр (Plumpter); Райт (Wright) и др.

681

Ср. Притч. II; 3–6; III, б; IV, б, 7 и др.

683

«Дети мои» VI, 1.

684

Исаии XL, 3; Матф. III, 3.

685

Plumptre, Proverbs in the Speaker""s Commentary.

686

Ср. XXIV, 30–34 с словами главы VI, 9 о лени.

687

С немногими исключениями, XXV, 9–10; 21 22; XXVII, 23–21, 25 27.

688

Аваддон, с значением «истребление», в Иова XXXI, 12; полное уничтожение; это истребитель, или губитель, «Аполлион Откровения IX, 11: «по-еврейски Аваддон, а по-гречески Аполлион», говорит цитируемое место Откровения.

689

LXX прибавляют: «а милосердый помилован будет».

690

См. толкование на это место Св. Иоанна Златоуста в изд. 1855 стр. 546, с указанием на высшую цель: «не побежден бывай от зла, но побеждай благим злое». – Мысль Златоуста в том. что Ап. Павел сначала говорит греховной природе, но потом подымает мысль человека к высшему благу, победе над злом. XXVII, I. «Не хвались завтрашним днем, потому что не знаешь, что родит тот день».

691

Исход XII, XX, и Исх. XXI, XXII, ХХIII, и Второе.: IV, V, VI, VII; XII-XV; XIX, XX-XXV.

692

К этому отделу, как мы упоминали выше, причисляются книги Иова, Псалтирь, Плач Иеремии, Даниил; а также поздние исторически, не вошедшие в отдел пророков: Паралипоменон. Ездры, Неемии и Эсфирь.

693

И в начертании обрядового закона не было упущено нравственное значение жертвы для души приносящего, только со временем смысл обряда забывался. См. о значении жертв за грех, всесожжения, благодарение и др. Левит и наши замечания в Св. Летописи на главы I-VII, главы XIV-XV и глава XVI.

694

См. Евр. IX, 11–14; 24 28; X, 1–18; см. вообще в первых десяти главах passim и во всех посланиях.

695

Второз. XXXII, 43–44.

696

3 Царств VIII. 41–43.

697

Кир. см. Исаии XLV, 1.

698

О Кире мы говорили выше. Первые Ахамениды по своим надписям были монотеисты. Даже Навуходоносор Вавилонский в известные светлые минуты был монотеистом. Ср. Даниила II, 47; III, 95; IV, 31–34.

699

Ссылка Апостола Павла в Римл. Х; 11 и 13 на Исаии XXVIII, 16 и Иоиля II, 32.

700

Ср. Римл. I, 20 и в особ. II, 14–15.

701

См. в Англ. Комм. Библии, Introduct. to the Book of Proverbs by Plumptre (pp. 518–520) и в Библ. Слов. Смита sab. voc. Agur et Lemuel статьи Броуна и Райта (Wright). Имя Лемуэл толкуется различно. Оскфордская Библия (Helps; proper names) переводит это имя «сотворенный Богом», а Райт в Библ. Слов: «посвященный Богу». Это последнее значение основано на тексте LXX, впрочем очень запутанном в этом месте.

702

Быт. XXV, 14. Беван в Dict. of the Biblë «Massa» говорит: «Не без основания можно думать, что потомки его суть народ Масани. Птоломея (V 19 § 2), живший на восток от Аравии близь границ Вавилона».

703

Отмечаем указание на текст десяти заповедей.

704

В древнем мире племена пастушеские и кочевые всегда отличались знанием тайн природы. Жизнь их, протекая вся под открытым небом, чрез­вычайно благоприятствовала изучению природы. Поэтому кочевые преимуще­ственно считались волхвами и знахарями.

705

Из Библ. Словаря sub. voc. Lemuel. Ср. Speaker""s Bible; Introd. to Proverbs.

706

Райт в Библ. Словаре Смита Proverbs. Ср. Plumptre Introduction to the Book of Proverbs in the Speaker""s Bible.

707

В плаче Иеремии так означены глава 11-я, часть главы III-й и глава IV-я. Надо только заметить, что буквы аин и пе переставлены у Иеремии сравнительно с древнейшим порядком, которому следует XXXI, 10 –31 Притч.

708

Или Лакайатас. См. Монье Уилльямса: «Hinduism». Appendix; pp. 225– 227 (Edition of the Society for promoting Christian knowledge).

709

Plumptre in Smith""s Biblical Dict. «Ecclesiastes». Заметим, что слово Кохелет происходит от глагола кохиль, собирать. Кагал есть родственное также этому глаголу слово.

710

См. Plumptre in Smith«"s Bibl. Diсt, со ссылками на Мишну (sub vос. Ecclesiastes). См. еще у Станлея: «Jewish Church» lectare XXVIII, «Ecclesiastes», со ссылками на блаж. Иеронима «Comm. on XII, 13»; на раввина Иехуду, цитируемого Спинозой и др. (См. в 3-м изд. 1870 Stanley»"s Jewish Church, vol. II, р.226, foot note).

711

См. конец XI-й главы. Три книги Соломона. Песнь Песней, Книга Притчей и Екклезиаст чрезвычайно живо рисуют три стадии развития Соломона. В первой он чистый, высоко вдохновенный юноша; во второй он зрелый муж, опытный и разумный; в третьей стадии он разочарованный старец.

712

3 Царств см. всю главу XI-ю, откровение Божие Соломону, ст. 11 и сл. и слова и действия Ахии, ст. 29 и сл.

713

3 Ц. XI 11–13; 29– 36; XII, 21, 23.

714

Такова была часто жизнь восточных деспотов, см. напр. у Геродота о Дейоке I, 98 и 99, и о Смердисе III, 69. (См. заметки в Роуливс. Геродоте).

715

Ср. в особ. «и возненавидел я жизнь» II, 17 в др.

716

Мы не можем пройти молчанием замечательной книги генерала Буса армии спасения: «In dark England and the way out», вышедшей в 1889 году. В ней можно видеть, что может сделать вера и любовь. Заметим, что методистская «армия спасенья» есть ни что иное, кат настоящий монашеский орден с безответным послушанием и совершенным отречением от своей личности. Армия эта, несмотря на многие свои недостатки, насчитывает выше несколько десятков тысяч членов, и это потому, что она восполняет среди протестантской англо-саксонской расы ту потребность монашества в лучшем его значении, которая всегда чувствовалась среди христиан для помощи погибающим братьям и как средство отдать себя Богу, забыв себя самого.

717

Иоан. XVI, 20 и далее 22, 23.

719

Ср. Римл. II, 14–16 о язычниках, творящих добро и у которых «дело закона написано в сердцах».

720

Нагорная проповедь, начинающаяся заповедью о блаженствах.

721

См. однако последние стихи последней главы.

722

Во все царствование Соломона не упоминается о сыне его, Ровоаме.

723

Т. е. с сердцем правым, не испорченным так вышел он из рук Творца: «Sollumodo hoc invem, quod fecerit Deus hominem rectum» (Vulg.).

724

Ср. выше V, 17–18, – та же мысль после других неразрешенных вопросов.

725

«Без Меня не можете делать ничего» (Иоан. XV, 5).

726

Весьма редкое указание в писаниях Соломона о законе обрядовом и о жертве.

727

См. в нашем Опыте изучения Евангелия Иоанна Богослова замечания на ст. 61 гл. I Ев. от Иоан. (ч. I стр. 106–107).

728

Ср. Иезекииля XXXII, 7–8. «Когда ты угаснешь, закрою небеса и звёзды».

729

Начало 5-го стиха: «и высоты будут им страшны... и зацветет миндаль; и отяжелеет кузнечик, и рассыплется каперс» – никем удовлетворительно не объяснено. Мы решаемся сказать, что слова «отяжелеет кузнечик и рассыплется каперс» означают близость зимы.

730

См. Делича (Psychologie IV § 10). Он вместо цепочки, следуя Вульгате, в которой «funiculus argenteus», переводит серебреная веревка, т.е. струна. Ее он считает символом души; кувшин разбитый – есть тело.

731

С явным намеком на Второзаконие IV, 6 «ибо это мудрость ваша». И XXX, 15: «Вот я предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло».


Источник: Священная летопись / Георгия Властова - Том IV. : Пророки и пророчества до разделения царств в священных книгах этого периода. – Санкт-Петербург : Тип. Товарищества "Общественная Польза", 1893. – 633 с.

Комментарии для сайта Cackle