Путь богопознания. Главы из православной аскетики и гносеологии
Проблема личности и познания по учению святого Макария Египетского
Введение
Проблема познания все более настойчиво и неодолимо заявляет о себе как о главной проблеме философии и науки. Происхождение сознания и прочих способностей познания заключено в мучительную тайну. Любознательные паломники истины в смиренном или в мятежном состоянии духа обходят вокруг нее, тогда как жуткие водопады тайн низвергаются на них со всех краев неба, а бездны чудес грохочут под их ногами в беспокойной утробе земли, всегда чреватой неслыханными загадками и неожиданностями. В этом мире за один день паломника истины встретит и настигнет намного больше тайн, чем его легкие способны вдохнуть частиц воздуха за тысячу дней. И каждая из этих тайн пристально всматривается в око его души, смотрит на него своим страшным, своим огромным глазом без зрачка. Лишенный покоя паломник истины уходит в себя и в себе самом ищет объяснение этих тайн, но вместо объяснения он находит там истину о том, что и сам он – несказанная тайна, что и самая природа его познания по своей таинственности и загадочности превосходит все таинственное и загадочное в мире сем. Как только паломник истины войдет в себя, в свои внутренние бездны, для него тут же становится ясно, что самое главное и самое нужное – это, прежде всего, познать самого себя, природу своего духа, природу своего познания. Посему это стало главной проблемой не только для приверженцев гносеологического идеализма и критицизма, но для поборников гносеологического материализма и догматизма. Тайна познания все более и более сводится к тайне организации человеческой личности и ее способностей познания. Все более проявляется чувство, и – хотим ли мы того или нет – приходится признавать, что в таинственную сущность человеческой личности, как в собирающую линзу, стекаются лучи всех физических и метафизических мистерий. Тайна познания разрастается в бесконечно сложную тайну личности. Происхождение, границы и критерии познания исчезают в неисследимой мистерии чудно изваянной личности человека. И проблема личности становится центральной гносеологической проблемой.
Но когда речь идет о проблеме личности, тогда, в силу самой логики этой проблемы, внимание человека должно остановиться на самой интересной и самой притягательной личности, шествовавшей когда-либо по нашей планете, – на Личности Богочеловека Христа. Своей непреодолимой притягательностью она, подобно магниту, привлекает к себе всех искренних мучеников мысли и неутомимых паломников истины; к ней таинственно стекаются все проблемы человеческого духа, к ней так или иначе склоняются и человеческая личность, и человеческое познание.
Что значит и что может значить Личность Богочеловека Христа для человеческой личности и человеческого познания, мы попытаемся показать через изложение учения Макария Святого и Великого, этого богомудрого паломника Истины.
I. Человеческая личность до грехопадения
Когда люди живут во грехе, им трудно представить человека до греха и без греха. В поисках безгрешного человеческого оригинала нужно начать с человека, каков он есть во грехе. Святой Макарий так и поступает. Он постепенно – слой за слоем – счищает с таинственной сущности человеческой личности грех, оседавший на ней на протяжении истории. И под всеми этими наслоениями находит безгрешный оригинал, богозданный оригинал человеческой личности. На этом безгрешном оригинале выстроена вся личность Адама до грехопадения. Она вся живет, обращается и пребывает в Божественном Слове. Слово, обитающее в ней, делает ее личностью. Оно – главная творческая сила в Адаме до падения. Обитая в Адаме, Слово делает Адама способным к познанию, налагает на него Свой отпечаток, передает ему Свой характер. Не только самое познание как таковое, но и границы, и мерило познания Адама находятся в Божественном Слове. Одним словом, для Адама до падения «Слово было всем: и знанием (ведением, γνῶσις), и ощущением, и наследием, и учением»150. Слово – не только творческая сила познания Адама, но и предмет его познания. Можно сказать, «Слово было всем» и для познания Адама до грехопадения.
Логосным характером своей личности Адам до своего грехопадения входил в свет Троичного Божества. Всю безгрешную полноту своей личности он мог проявить лишь в категории Троичности. Это происходило оттого, что он был сотворен по образу Божию. В этом богообразии души Адама и состоит безгрешная суть личности, ее таинственная сущность.
Своим богообразием человек – Адам – представляет божественную значимость, превосходит всю тварь и удостаивается чести быть местом упокоения Божия151. «Человек драгоценнее всех тварей... не только видимых, но и невидимых, то есть служебных духов. Ибо об Архангелах Михаиле и Гаврииле не сказал Бог: сотворим по образу и подобию Нашему, но сказал об умной человеческой сущности, разумею бессмертную душу»152. Величие бессмертной человеческой души происходит от ее богообразия; она велика и величественна Богом, поэтому она – «престол славы» Его153. В душе святой Макарий видит «сродство Бога с человеком и человека с Богом»154. Величие Бога отражается в богозданной душе, ибо она есть «тварь умная, исполненная лепоты, великая и чудная, прекрасное подобие и образ Божий»155. Сотворенная Троичным Богом душа Христо-образна, так как сотворена по образу Слова, второго Лица Святой Троицы156.
Сотворенный таким, человек по своей душе («ψυχή») представляет собой некую богочеловечность. Разумеется, ее ни в коем случае нельзя отождествлять с исторической Личностью Богочеловека Христа. Она лишь заключает в себе замысел, содержание и порядок человеческой личности: Бог, т. е. Божий образ, и человек, т. е. в Божием образе дан божественный элемент как имманентное содержание человеческой личности, как реальность Бесконечного, а в подобии дана беспредельная возможность к бесконечному Богоуподоблению всего человеческого.
Богообразие души ни в коем случае не означает того, что сущность души тождественна сущности Бога157. Святой Макарий решительно отвергает это и ясно говорит, что нет ничего общего между природой Божией и природой души. «Душа не от Божия естества и не от естества лукавой тьмы»158. Душа – не Бог, но цель ее – стать общницей в жизни Божией (ζωῆς Θεότητος μετασχεῖν)159. Она сотворена, чтобы жить во свете Троичного Божества; в этом ей помогает третье Лицо Святой Троицы – Дух Святой, ибо при сотворении Бог дал Адаму крылья Духа Святого, чтобы они несли его, куда Дух желает160. Дух Святой действует в Адаме, как в пророках, и научает его, как пророков161. Христообразие личности Адама соблюдается творческим действием Святого Духа. Но это участие Святого Духа в жизни Адама абсолютно естественно, ибо Адам сотворен не только по образу Христа, но и «по образу Духа» (κατ ῾ εἰκονα τοῦ Πνεύματος)162. Это значит, что душа Адама не только Христо-образна, но и Духо-образна.
Тот факт, что душа сотворена богообразной, не только свидетельствует о троичном характере личности Адама, но и указывает на то, что она может жить лишь в сфере Троичного Божества. Анализируя личность Адама, наученный Богом Макарий ясно показывает, что ее богообразная сущность – это центр и ее души, и воли, и познания, и тела.
Сотворенная Богом «по образу Божию», душа не своя, а Божия. Она живет не от себя и не собой, а от Бога и Богом. Всю свою жизнь она почерплет «не из собственного своего естества, но от Самого Божества, от собственного Духа Его, от собственного света Его»163. Она получает от Бога «духовную пищу, и духовное питие, и небесные одеяния»164. Жизнь души – это не что иное, как «таинственное и неизреченное общение с небесным Царем»165. Метафизическая и непреходящая ценность души – в ее троичном богообразии, которым она простирается в над-ангельские высоты и возлетает превыше смерти, в бессмертие166. В этом непреходящая и объективная ценность и самого познания. Оно истинно, непогрешимо и здраво, если возникает из богообразной сущности души, если ею живет и руководствуется. Не только возможность, но и самая действительность человеческого самопознания сосредоточивается в богообразии души. Кратчайший и самый надежный путь к истинному Богопознанию лежит через истинное самопознание. Святой Макарий это решительно утверждает в следующих словах: «Кто возмог познать достоинство души своей, тот может познать силу и тайны Божества»167.
«У души много составов, хотя она и одна»168. О четырех действиях души святой Макарий особо упоминает и называет их «самыми царственными силами души»; таковые суть: воля, совесть, ум и сила любви169. Все части души составляют одно органическое целое, сохраняемое богообразной сущностью души. Каждая из этих частей находится в подчиненном положении к душе как единому целому и из ее троичного богообразия черпает свою творческую силу.
Ум (νοῦς) – это «душевное око»170. Им душа провидит тайны Божества и тайны богозданной твари. «Престол Божества есть ум наш, и наоборот, престол ума – Божество»171, поэтому он как царь «управляет своей душой и телом»172. Богообразие ума соблюдает человеческую личность в единстве и содержит ее во свете Троичного Божества, вне Которого жизнь онтологически невозможна.
Воля своей сущностью коренится в богообразной природе души. Она свободна, ибо человека сотворил Бог, Который Сам свободен. Свобода воли заключается в свободе выбора между добром и злом173. Богообразие души одинаково проявляется и в уме, и в воле174. Лишь как единое целое душа является носителем полного богообразия; а каждая ее часть – выражение этого богообразия, поскольку с ней органически связана. Душа присутствует во всех частях человеческой личности; она – не только внутри в человеке, но и около человека (вне человека)175. Она облечена в тело, как в прекрасное одеяние176. Тело – ее орудие177.
Личность Адама до грехопадения представляла собой идеальное, гармоничное целое, созидаемое и оживотворяемое троичным богообразием души. Личность обусловлена Божественной Троичностью; где ее нет, там нет и личности. Это богообразие и делало Адама безгрешным, «чистым от греха»178 и бесстрастным (ἀπαθής)179. Безгрешность и бесстрастие дают возможность к созиданию безгрешного и бесстрастного познания. Вся личность живет и действует богообразно. В каждой своей мысли, в каждом своем чувстве, в каждом своем действии она присутствует всем своим существом. Господь пребывает в ее ведении, в ее вере, в ее любви, в ее мудрости180. У нее и ведение – добродетель, также как и вера, и любовь – добродетели «по образу Духа»181. Бог сотворил ее без порока; сотворил ее «по образу добродетели Духа»182. Для нее совершенно естественно и нормально – жить в добродетелях Святого Духа. Над всей ее жизнью царствует Бог с престола ее богообразного ума. Ее безгрешный ум растет к Богу из познания в познание как из добродетели в добродетель. Главный предмет ее безгрешного познания – это Бог и богозданная тварь. Божественное Слово делает ее способной к познанию горнего мира, с которым она пребывает в сродстве в силу своего богообразия, и физического мира, которому она сродна посредством своего тела. На всех своих ступенях и жизнь, и познание человеческой личности до грехопадения были безгрешными, чистыми и богообразными.
II. Распад личности
1. Учение о грехе
До грехопадения целостность своей личности и гармонию всех ее физических и метафизических составов Адам сохранял через уподобление Богу своего существа: с помощью всей устремленной к Богу деятельности своего ума, своей воли, своего сердца и своего тела. Всю свою многообразную жизнь он формировал «по образу Божию». Он мыслил Богом, чувствовал Богом, действовал Богом, жил Богом; и тем самым становился совершенным человеком. Человек в нем Богом возрастал и совершался. Всегда будучи путеводим Богом, он пребывал вне опасности перестать быть человеком. Напротив, в нем было зримо идеальное равновесие между Богом и человеком. Все в нем совершалось по некоему Богочеловеческому порядку и плану. Бог всегда на первом месте, а человек – на втором; Бог действует, человек со-действует. В этом Богочеловеческом синергизме проявлялось все смиренное, божественно смиренное величие личности Адама до грехопадения.
С появлением греха утрачивается богочеловеческий порядок человеческой личности; человек отпадает от Бога; центр личности смещается; равновесие нарушается; Бого-человеческий образ жизни заменяется образом, чуждым человеческому естеству; гармония личности утрачивается, и в ней наступает хаос; человек теряет мир в своем существе и начинается борьба между его физическими и метафизическими составляющими. Весь человек поврежден: от метафизической вершины своей души до физического основания своего тела. Святой Макарий глубоко чувствует весь переворот, вызванный грехом в человеке. Он видит в этом непосредственное вмешательство самого духа зла и уничтожения – сатаны. Грехом сатана воссел на престоле ума, сердца и тела Адама как на своем собственном престоле183. Преступлением заповеди Божией душа обезобразила весь свой образ184. «Адам, преступив заповедь, погиб двояко; потому что утратил, во-первых, чистое, прекрасное, по образу и подобию Божию созданное достояние природы своей, а во-вторых, самый образ, в котором, по обетованию, состояло все его небесное наследие»185. Преступлением заповеди Божией Адам утратил полноту своей жизни; перестал жить и начал влачить жалкое существование. Своим грехом, своими худыми мыслями и помыслами он «погиб для Бога»186. «Но, – добавляет святой Макарий, – не говорим, что человек всецело утратился, уничтожился и умер; он умер для Бога, живет же собственным своим естеством»187. Ибо что такое на самом деле грех? Это обезбоживание человека, изгнание Бога из человека. Грехом человек становится одиноким, оставляет Бога, живет не Богом, а собою, «собственным своим естеством», – по точному определению святого Макария, очень четко устанавливающему природу греха. Грехом центр человеческой личности переносится из Творца в тварь, из Существа самобытного в существо несамобытное. Грех весь заключен в стремлении вытеснить Бога из всего человеческого существа, уничтожить все богообразное в человеке. Святой Макарий подчеркивает это, когда говорит, что грех объял все существо Адама188. Грех стал атмосферой его жизни и его существа. С помощью греха человеком овладел сам отец греха – дьявол, и облекся в человека как в свою одежду. Человек грехом подпал не только под власть греха, но и под властительство дьявола. Ибо дьявол «осквернил и увлек к себе всего человека, душу и тело, и облек человека в человека ветхого, оскверненного, нечистого, богоборного, непокорного Божию закону, – в самый грех»189. С помощью греха дьявол облекся в душу человеческую190. Поэтому душу можно назвать «телом лукавой тьмы»191. Ибо Адам, «преступил Божию заповедь и послушал лукавого змия, продал и уступил себя в собственность дьяволу»192.
Грех Адама представляет собой неизмеримое падение, ниспадение со светлых высот ангельской безгрешности в мрачные пропасти дьявольской порочности. Поэтому падшего Адама жалеет Бог и оплакивает вся тварь: от Ангела до червя193. Вместе с Адамом пал человек вообще, ибо в Адаме неким таинственным образом потенциально, а отчасти и реально, содержится то, что составляет физическую и метафизическую сущность человека и человечества. Святой Макарий глубоко чувствует многостороннюю вовлеченность существа Адама в существо всего человечества194. Вселенскостью своего существа Адам присутствует во всем, что именуется человеком. Каждое его действие неминуемо является вселенским, соборным. Поэтому и грех его носит вселенский характер и по содержанию, и по последствиям. С его падением – падает все человечество195; с его преступлением – все человечество преступает границу богоданного закона и уклоняется в область беззакония196; оно оставляет жизнь «по образу Бога» и заменяет ее жизнью «по образу лукавства». Преступив заповедь Божию, Адам принял в себя закваску зла, а через наследие и все его потомки стали общниками этой закваски197. Некая сокровенная нечистота, некая всеобъемлющая тьма страстей вползла через преступление Адама во все человечество, в чистую природу человека, так что она помрачает и душу, и тело198. Таинственно и неощутимо грех вплетается в естество человеческое, действует через его мысли и дела, через его чувства и хотения и становится собственным человеку, а человек становится собственным греху.
В мистическую ткань личности Адама введены не только все люди, но и вся тварь. Он – некий вид живой мозаики, в которой сущностью своего бытия представлено каждое творение и в котором все они вкупе составляют один организм. От него зависит и жизнь, и смерть всех тварей. Когда он живет богообразной жизнью, живет вместе с ним и вся тварь; когда он в гармонии с Богом, в гармонии и вся тварь. Но точно также когда он падает, с ним падает и вся тварь. Его грех становится грехом всей совокупной твари; его боль становится ее болью, поэтому вся тварь стенает и лучится вместе с ним (Рим.8:22). Человек ввел грех во всю тварь, и через него этот грех пророс во всех видах тварного бытия. Сколько ни есть греха в твари, он – весь от человека и через человека. Грех возрастает человеком; чем грешнее человек, тем более наполняется грехом и окружающая его тварь. Все многочисленные комбинации греха и твари судьбоносно зависят от человека, от его греховной деятельности.
В своих сочинениях святой Макарий до тончайших подробностей анализирует грех и бдительно следит за человеком на всех ступенях греха, описывая все греховные состояния, через которые проходит человек. Он обращает особое внимание на отношения греха и души, греха и ума, греха и воли, греха и тела. Поэтому и мы, излагая его учение о грехе, будем придерживаться такого же порядка. Разумеется, невозможно провести ясные разграничительные линии между душой и умом, умом и волей, ибо они имеют одну и ту же сущность. Тайна человеческой личности особенно выражена в богообразном троичном единстве души, ума и воли; а тайна греха особенно сказует себя в собственном отношении к этому единству.
а) Грех и душа
Грех чужд и странен душе, – это исходная мысль святого Макария в размышлениях об отношении греха к душе. Грех и все орудия греха – злые страсти – полностью чужды человеческой душе199. Природа души богообразна, поэтому «порок есть нечто странное для нашей природы»200. Преступлением первого человека он вошел в нас, и мы его приняли, и путем навыка превратили в некий вид собственной природы201. Хотя зло чуждо и неестественно для природы нашей души, оно с течением времени стало для нас естественным. Оно постепенно распространялось по душе, проникало даже в самые сокровенные ее глубины и объяло все ее части202. Проникновение и укоренение греха в душе подобно укоренению большого дерева в глубине земли. Как дерево своими корнями прорастает в глубину земли, так и грех своими корнями проникает в таинственные глубины души203. Мрачный дух зла обвил грехом всю душу, все ее существо, и всю ее осквернил, всю пленил и ни одну ее часть не оставил свободной: ни помыслы, ни ум, ни тело, – и всю ее облек «в порфиру тьмы»204. Страсти зла и греха заразили всю душу205. Интимность души с грехом проявляется в ее блуде с дьяволом206. Бесстыдная интимность души с грехом – не что иное, как «блуд души с сатаной»207. «Бесплотная душа входит в общение с бесплотною злобою духа, т. е. дух входит в общение с духом и прелюбодействует»208. Блудодействуя с сатаной, «душа срастворяется с пороком; и сатана чем-то одним делается с душею... посему-то прилепляяйся сквернодейце едино тело есть с блудодейцею (1Кор.6:16)»209. Так совершается некий вид воплощения греха в душе человеческой, и душа становится «телом тьмы»210. Следуя апостолу Павлу, святой Макарий называет обладаемую грехом душу «телом греха», «телом смерти»211. В нее облекается дух зла как в свое тело212. Грех так загадочно соединяется с душой, что самому человеку их разлучить невозможно213.
Соединяясь с грехом, душа постепенно усвояет и все его свойства, формирует себя ими, уподобляется творцу греха, роднится с ним и становится «сообщницею и сестрою демонов»214. Будучи некогда богообразной сообщницей Ангелов, душа через грех становится сообщницей дьявола; некогда будучи вся – светом, вся – глазом, она грехом ослепляет себя215 и становится тьмою, ибо грех в своей сущности – это тьма216. Когда человек преступил заповедь Божию, дьявол всю его душу покрыл темной завесой217. Своим падением из безгрешного света во грех человек облек свою душу в горькую и злую тьму218. И там внутри в душе пресмыкается и ходит дух лукавства как творческий рациональный импульс (λογιστικὸν κινητικόν)219. Живя в душе, лукавство и нечистый дух делают и ее лукавой и нечистой220, и она валяется в тине греха221. Так как грех – духовная проказа, то и душу он сделал прокаженной222. Неизлечимая язва греха разъедает каждую грехолюбивую душу223. Уязвленная грехом, душа походит на человека, которого разбойники оставили изъязвленным на пути из Иерусалима в Иерихон224. В грехе душа умирает. Когда человек впал в грех, он «умер страшной душевной смертью»225, ибо грех – это жало смерти226, через которое смерть изливается в душу.
Грех удерживает душу и ее помыслы в сфере смерти227. Здесь ее растлевают и повреждают нечистые духи228. Окованная грехами, душа утопает в бездне горечи и в глубине смерти – и там пребывает мертвой для Бога229. Расслабленная грехами, душа становится игрушкой в руках бесов230. Живя среди них в тьме смерти, она истлевает, и разлагается, и покрывается червями. Как мясо без соли загнивает, наполняется великим зловонием и в нем гнездятся черви, таким же образом и всякая душа, не осоленная Святым Духом, т. е. благодатью Божией, – загнивает, и наполняется великим зловонием лукавых помыслов и мрачных страстей, и преизобилует червями, ибо в нее закрадываются злые и страшные черви, т. е. лукавые духи и темные силы, которые пресмыкаются по ней, питаются ею, поедают и растлевают ее231.
Несмотря на такое очевидное соединение греха с душой, святой Макарий все-таки ясно отделяет сущность греха от сущности души и учит, что грех и душа не соединяются существенно. Ибо с одной стороны самая сущность души, а с другой – самая сущность греха делают невозможным такое соединение. Сущность души в ее богообразии, а сущность греха – в несущем, учит святой Макарий. Это парадоксально, но зато – истинно и необходимо, так как это абсолютно исключает онтологический дуализм манихейства. «Ничего не знают утверждающие, что зло существенно (ἐνυπόστατον)»232, сущностно, т. е. что оно имеет самостоятельную сущность и самобытно существует. На самом деле зло – тем зло, что существует вне Бога, вне этой вечной и единственной самобытной Сущности. От отношения к Ней зависит определение всего в целом и в частности, включая и определение зла. В отношении к Богу, к Его бесстрастному Божеству, зло не-существенно, не-сущностно, несамобытно233. Оно «в небытии имеет бытие», как об этом говорит святой Григорий Нисский234. Зло в силу того и есть зло, что бытие свое оно основывает на небытии. Отсюда невозможно существенное соединение сущности души с не-сущностью греха. И когда кажется, что они соединяются самым близким образом, на самом деле они проникают одно через другое и живут совместно. Душа смешивается со злом не как «вино с водой, – говорит святой Макарий, – но так, как на одном поле растут и пшеница сама по себе, и плевелы сами по себе»235. Несмотря на все смешение души с грехом, все-таки и душа, и грех имеют свои собственные природы и остаются при них236. Своей индивидуальности не утрачивают ни грех, ни душа, но грех пребывает в душе «как другая душа»237. Их индивидуальность даже настолько сохранена, что «грех ежечасно беседует с душой, как человек с человеком»238. Душа греха влияет на богообразную человеческую душу, однако они не становятся одним целым, но душа человека принимает в себя «душу зла, т. е. энергию мрачных страстей греха»239. Душа греха подражает душе человеческой, чтобы легче ее соблазнить, ибо «грех, будучи духовного свойства, имеет, свой образ и преображается во многие виды»240.
Через грех зло вошло в человека, а через человека – во всю тварь. Нет зла вне греха. Сколько ни есть зла в человеке и мире, все оно вошло в них через грехи. Грех и есть главное зло и источник всех зол. Святой Макарий это особенно выделяет и говорит, что грех – «корень всех зол» и что от него происходят все страдания и похоти душевные и все злые помыслы241. Воззрение на грех как на источник всех зол – это «одна из самых характерных, специфических особенностей христианской религии»242.
б) Ум и грех
Сложный психический (душевный) аппарат человеческой личности постепенно эволюционирует во грехе; микробы греха заражают душу до последних глубин, проходят во все ее части, пока наконец не проникнут в ум, который есть «око души»243. Заражение грехом распространяется по всему уму; ум постепенно становится греховным. Волей усвояя грех, ум дает ход греху, пока тот не поработит и всю сущность ума244. Пораженный грехом от периферии до центра, ум облекается в дьявола и приобретает дьявольский образ245. Будучи обладаемым дьяволом и дьяволо-образным, ум – не что иное, как «храм сатаны»246, в котором воздается поклонение сатане и легионам бесов, наполняющих ум своим злосмрадием247. Будучи царственной частью души, оком души, которым зрится Божество, ум становится главной целью действия сатаны. Через преступление Адама он (дьявол) достигает своей цели, уязвляет и помрачает «ум, созерцающий Бога»248. И не только помрачает ум, но и ослепляет его249. Ослепляя и помрачая ум, сатана ослепляет и помрачает живое богоподобие человеческого естества250. Ибо сатана и демоны «разоряют и опустошают ум» – этого богообразного управителя человеческой личности251. На престол зараженного грехом ума восседает сатана, управляет им и всей человеческой природой252; он отверзает врата ума, через которые входят его служебные духи и становятся продуктивной энергией в глубинах ума253.
Будучи некогда царем человеческой личности и всего естества, ум становится рабом греха, и в нем пресмыкается и гнездится змий греха254, источающий из себя лукавство и разливающий его по уму255. Созерцая некогда неизреченные тайны Божии, ум теперь чувствует себя связанным узами греха и не может повиноваться Богу256; обладая до грехопадения богообразной свободой, ум мог беспрепятственно проникать в безгрешные области Божиих тварей; но теперь он начал рабствовать греху и его окружают «стены порока»257, так что он не может никуда выйти за свои пределы или вырваться из границ лукавства. Он рабствует греху и зараженному грехом миру. «Мирские помыслы развлекают ум земным и тленным, не позволяют любить Бога или памятовать о Господе»258. Соблазненный лукавством, погруженный в море греховных тварей, ум любит земное и носит на себе чрезмерно тяжелое «ярмо зла»259. Зло тиранически и непрестанно порабощает ум миру сему и не дает ему через молитву возвыситься в надгреховные высоты260. Начиная с грехопадения Адама и вплоть до Христа личный и вообще человеческий ум заключен в затхлые границы сего мира, здесь он погрязает и задыхается261 и «на земле имеет жительство свое»262. Сообразуясь и формируясь κατὰ τὴν εἰκόνα τοῦ κόσμου ( по образу мира), ум наконец становится подобным миру (миро-подобным)263. Замыкаясь в себе непрестанно, ум разлагается, и во внутренностях его образуются огромные расселины и «горы превеликие»264. «Горы превеликие суть страсти», производимые бесами, обитающими во внутренних пределах пораженного грехом ума265.
Нечистота ума – это естественное последствие срастворенности ума с грехом. Обладаемый грехом ум усвояет все атрибуты греха, и греховная скверна пронизывает все его естество266. Полностью заражаясь грехом, ум формируется κατ εἰκόνα τῆς ἁμαρτίας (по образу греха) и во всех своих проявлениях открывает свое грехо-образие. Грехо-образный, порабощенный грехом ум жительствует жизнью смерти, пребывает вне Бога, ибо иметь срастворенную с грехом сущность – значит умереть для Бога и жить для себя (в солипсизме) и собою267. Как и пораженная грехом душа, так и ее часть – пораженный грехом ум – через грех возрастают в смерть.
Таким образом, отношение греха к уму параллельно отношению греха к душе; срастворение души и ума с грехом и злом приводит к одному и тому же результату – к смерти, так как один-единственный, данный Богом закон властвует над всей человеческой душой: закон, по которому душа, жительствуя во грехе, живет вне Бога, без Бога и является мертвой; и ум как часть души, живя во грехе и вне Бога, – не что иное, как мертвый ум.
в) Воля и грех
Вне воли грех невозможен. Возможность и реальность греха вне (помимо) воли вовлекает человеческое сознание в челюсти самого ужасного метафизического чудовища – необходимости греха и зла. Необходимость греха и зла имела бы своим антитезисом необходимость добра, и тем самым личность была бы исключена из моральной сферы и подавлена в онтологическом и гносеологическом дуализме. Но этическая динамичность личности исключает всякое зло и грех за пределами воли268. Воля – это канал, через который зло вливается в человека. Она всегда принимает активное участие не только как co-причина, но и как проводник зла269. Воля несет ответственность за каждый грех, поэтому каждый грех наказуем270. Человеческому естеству дан не закон необходимости, а закон свободы выбора, чтобы он мог по своей воле избирать добро или зло271. Человек имеет «свободную волю» – τὸ αὐτεξούσιον θέλιμα272, она дарована ему Творцом, чтобы он по свободному хотению стремился к добру и воздерживался от зла273. Творческое участие воли в преступлении Адама особо подчеркивает преподобный Макарий: «Адам совершил преступление по своей собственной воле – ὰφ ῾ ἑαυτοῦ ἰδίῳ θελήματι παρέβη – и послушался беса»274. Не только человек, но и все разумные существа, одаренные свободной волей и выбирают зло ἐκ τοῦ αὐτεξουσίου ( по самовластию, по самопроизволению)275, и все творят его ἰδίῳ θέληματι ( по собственной своей воле)»276.
Значимость свободной воли проистекает из абсолютной свободы Божества посредством богообразной сущности человеческой души277. Грехопадение необходимо включает в себя активное соучастие и со-причинность воли – и тем самым повреждает ее богообразие278. Начиная с преступления Адама и далее заражение грехом человеческого и общечеловеческого естества прогрессирует по мере вольного усвоения греховности. Участвуя и в срастворении с грехом всех психофизических составляющих человеческой личности, воля и сама проходит через те же процессы соединения с грехом, эволюционно заражается грехом, который наконец объемлет всю ее сущность279. Поврежденность воли грехом настолько ужасна, что первое требование Христа и христианства – «никак не искать своей (греховной) воли»280. Возрастание в добродетели происходит «по мере отрицания воли мира»281. Умножение грехов является шествованием за своей зараженной грехом волей282. Человек своей собственной волей подвержен соблазнам зла283. Первая обязанность творческих сил души – это «не творить волю (греховных) помыслов»284, ибо вся воля проникнута злом, вся в цепях зла285. У некоторых людей самовольное соединение с грехом доходит до абсолютной преданности дьяволу; они предают свою волю злу (лукавству), дружат и живут в мире с сатаной и не борются с дьяволом в своих мыслях286.
Зараженная грехом воля проникает сквозь ум и доходит до его крайних глубин, поэтому поврежденный грехом ум не может (у христианина) претендовать на то, что его воля будет выслушана и исполнена287.
Пользуясь своей сущностью в богообразной сущности души, воля приемлет в себя все последствия, проистекающие из смешения души с грехом и злом. Будучи существенной частью души, воля играет роль творческой (созидательной) или разрушительной силы. Роль творческой силы в созидании ( построении) личности воля играет тогда, когда всю свою деятельность осуществляет κατ ᾿ ἐικόνα Θεου («по образу Божию»); в роли же разрушительной силы выступает, когда, будучи подвластна греху, разрушает, дезинтегрирует человеческую личность. Во всяком случае, и положительная, и отрицательная деятельность воли доказывают всю ее огромную важность в сфере всего того, что называется человеческой личностью.
г) Сердце и грех
Бесконечно таинственная тайна богообразной ( богоподобной) души непостижимо со-проникается и срастворяется с тайной греха, с тайной беззакония. Анализ этой сугубой тайны затруднен духовностью ее природы, хотя в моментах объективации и грех, и душа пользуются телесной частью человеческой личности, служащей в качестве инструмента для физической реализации, для физической копии духовного оригинала и реальности.
Анализ учения преподобного Макария Египетского о грехе души требует в качестве своего физического аспекта рассмотрения учения о грехе ( греховности) тела (плоти). – Тем органом, в котором совершается таинственный переход душевного в телесное и телесного в душевное, преподобный Макарий считает сердце288, ибо с сердцем «со-проникается и срастворяется душа – συμπέπλεκται καὶ συγκέκραται ἡ ψυχἡ»289. Срастворение – «синкрасис, σύνκρασις» – души с сердцем переносит в сердце часть абсолютной богообразной значимости души, и «сердце владычествует и царствует над всем телесным органом»290. Но посредством «синкрасиса» (срастворения) с душой и сердце участвует не только в ее богообразной значимости, но и в ее греховности, так что «грех царствует над сердцем и проникает во все части.... и, таким образом, разливаясь, омрачает человека»291. Сердце содержит в себе и душу, и ум, и волю; поэтому понятие «сердце» синонимично понятиям «душа» и «ум»292. Зараженное грехом сердце включает и зараженную грехом душу, и ум, и волю, ибо «око сердца облегается вокруг покрывалом тьмы, огня мирского духа, и оно не позволяет как уму предстоять пред Богом, так и душе по собственной воле или молиться, или веровать, или любить Господа»293.
Ум – это око сердца, которым сердце надзирает над своим огромным внутренним миром и жизнью, «ибо сердце – малый сосуд; но там есть змии, там есть львы, там есть дикие звери и все сокровища порока; там пути негладкие и стропотные, там пропасти; но там также и Бог, там Ангелы, там жизнь и царство, там свет и апостолы, там сокровища благодати, там есть все»294. Сердце имеет ум своим путеводителем295, который ведет сердце по страшным противоречиям, гнездящимся в сердце296. «Сердце – непостижимая бездна»297, в которой скрывается и гнездится змей греха298. Некая незримая и «тонкая сила тьмы» – наполняет сердце299 и «бесконечное множество демонов»300. Их непрестанная греховная деятельность ведет к тому, что «истинная смерть – внутри, в сердце»301. Исполненное грехами, с поврежденной грехом душой и умом и волей, т. е. с мертвой душой, мертвым умом и волей, сердце – не что иное, как «гроб и могила»302 и ад303.
Так зараженность грехом личности простирается до ее полной дезинтеграции, до смерти, до адского состояния, ибо смерть – это не что иное, как дезинтеграция и обезличивание личности. И грех является той дезинтегрирующей силой, которая своим действием приводит человеческую личность в жалкое состояние распада.
Многосторонний и тщательный анализ и иллюстрацию этого проводит преподобный Макарий в своих сочинениях, в которых он проницательно следит за таинственным возрастанием греха от его зачатия в человеческой личности до его полной зрелости. Показывая это, он неподражаемо передает постепенную дезинтеграцию рабствующей греху души и находящихся под игом греха ума, воли и сердца; он раскрывает также процесс постепенного разложения всех психофизических элементов человеческой личности, зараженных вносящими проказу бациллами греха и зла. Но разложение личности как индивидуума имеет своим необходимым последствием распад всех личностных составных элементов, входящих в качестве содержания и принципиальных творческих факторов в бытие всего человечества как целого. Процесс заражения грехом человечества простирается до определенной формы, до определенного образа (лика), до образа Каина. Все человечество разрастается в Каина, в его подобие304. Каин – это тип всечеловеческой зараженности грехом, «тип и подобие – εἰκὼν (образ) – всех грешников»305. Как некогда Каин, так и ныне все пронизанное грехом человечество живет «стеная и трясясь и пресмыкаясь по земле»306. Жизнь «по подобию Каинова лукавства» разлагает все человечество; в своей полноте это разложение стилизует себя смертью. Как евангельский Лазарь, все человечество пребывает во гробе, исполненном злосмрадия, ибо все человечество – это порождение падшего Адама, и все участвуют в этом злосмрадии307.
Как и личность, дезинтегрировано все человечество, ибо грех разлагает его посредством всеобщей смерти.
2. Учение о грехе и гносеология
Дезинтегрированность (разложение) личности простирается на все составные части человеческого естества, а особенно на способность познания. Имевшее место до грехопадения целостное (интегральное) познание, проистекавшее из богообразной целостности личности, из здоровых, безгреховных гносеологических способностей, утрачивается по причине греха, который извращает все гносеологические способности. Греховный характер дохристианской души постулирует причастность греху и самого познания. Утрачивая через грехопадение данное Богом богообразное средоточие личности, человек тем самым теряет и гносеологическое (познавательное) средоточие, так как само человеческое грехопадение является (прежде всего), гносеологическим308, ибо с его помощью человек переступает через поставленную Богом границу познания, чтобы приобрести «познание добра и зла» вне Бога, пользуясь методом сатаны. А гносеологический метод сатаны выражен в трех словах: «Будете как боги». Выражаясь этической терминологией, – метод сатаны – это «высокоумие, гордоумие»309. Этим методом сатане удается принцип и метод своей жизни перенести и пересадить в человека, ибо без Бога жить «как боги» – значит жить «τῇ ιδίᾳ φύσει» («своим естеством». – Примеч. пер.), значит оторваться от Бога, умереть «ἀπὸ τοῦ Θεοῦ» («вдали от Бога». – Примеч. пер.)310, ибо только Бог живет Своим собственным естеством, а все прочее живет, сопричащаясь Его жизни. Живя по методу сатаны и пользуясь высокоумием как методом познания, человек настолько заражает грехом свои способности познания, настолько извращает свои гносеологические орудия, что наконец становится гносеологическим язычником, который свои мысли замешивает в тине греха, обожествляет их, и они становятся для него идолами311. Утратив через грехопадение богообразный центр личности, гносеологический идолопоклонник усматривает свой центр в каждой своей обожествленной мысли. Поистине его мысли становятся «как боги», и он имеет столько центров, сколько у него идолопоклоннических мыслей, а имя им – легион. Гносеологическое язычество, провозглашающее каждую проникнутую грехом мысль богом – и есть та пагубная сила, которая лишает центра, разлагает, обезличивает человеческую личность. Ибо что есть грех в своей гносеологической сущности?
Грех – это «некая сатанинская рациональная сила и сущность»312, «некая рациональная и мысленная (интеллектуальная) сила сатаны»313. И эта рациональная «сущность» сатаны срастворяется с рациональной сущностью человека, с умом, и «действует в уме»314. Интеллект сатаны (через присутствие греха) смешивается с интеллектом человека до некоего таинственного единства315; вся духовно-греховная «сущность» сатаны соединяется с духовной сущностью человека316, объемлет всю сущность души, ума, воли и сердца317, и «греховный ум», «греховный разум» сатана восседает, как царь, на троне человеческой личности – на уме, и обладает всем человеком, всеми его познавательными способностями, всеми понятиями и знаниями318. Поэтому каждое действие зараженной грехом личности, а в частности – каждое действие познания, есть продукт комбинированного человеческого духа с греховным духом сатаны. Мысли сатаны становятся одним целым с мыслями человека, становятся как бы «его собственными» мыслями, и ни одна человеческая мысль не является собственно и в частности только человеческой; она в то же время – и мысль сатаны319. Греховная человеческая душа имеет своим гносеологическим источником «неизлечимую язву греха», из которой проистекают нечистые и худые мысли320, и она сама по себе немощна, чтобы отыскать свои собственные мысли и отделить их от мыслей греха321.
Гносеологическая деятельность сатаны обеспечена его преимущественно рационалистической природой, которая таинственно соединяется с природой человека. Поврежденная грехом логика, рабствующий греху рационализм являются сущностью его природы, абсолютно отсеченной от природы Божией; он поставляет свой центр в себе самом, живет собой, оправдывает и доказывает себя собой. Соединенная с его природой человеческая греховная природа его имитирует: она живет собой, не выходит из себя, не переступает границ своего зараженного грехом я, живет в себе, как во гробе, живет в себе в аду322, по страшному слову преподобного Макария. Живя (лишь) в себе, человек живет собой, пожирает себя, питается самим собой, т. е. своей природой, срастворенной с природой сатаны. И что самое плохое, человек идолизирует себя, свои частицы, становится сам себе идолом и богом, т. е. собою заменяет Бога, становясь сам «как бог».
Корень греха, грех в своей метафизической сущности – в самодовольном самообосновании «Я = Я». «Грех – в нежелании выйти из состояния само-идентичности, из идентичности «Я = Я», или точнее: «Я». Фундаментальный грех, или корень всех грехов – в упорном нежелании выйти из самого себя, в утверждении себя как себя, без личного отношения к другому, т. е. к Богу и ко всей твари... Другими словами, грех – это та сила сохранения себя как себя, которая делает личность «само-истуканом»323, идолом для себя, «объясняет» Я с помощью Я, а не с помощью Бога, и основывает Я на Я, а не на Боге. Грех – это то коренное пожелание, посредством которого Я утверждает себя в своей изолированности и отчужденности и делает из себя единственную точку реальности. Грех – это то, что скрывает от Я всю реальность, так как видеть реальность – это и значит выйти из самого себя и перенести свое Я в не-я, в другое Я, в видимое, т. е. возлюбить. Поэтому грех – это средостение, оставляющее Я между самим собой и реальностью... Грех – это непрозрачность, мрак, туман, мгла, тьма, почему и говорится: Тьма ослепила ему глаза (1Ин.2:11); и еще имеется много мест в Священном Писании, где тьма синонимична греху. Грех в своем беспримесном, конечном развитии, т. е. геенна, есть тьма, отсутствие света, мрак. Свет – это проявление реальности; напротив, тьма – это отчужденность, раздробленность реальности, невозможность проявления одного через другое, невидимость одного из-за другого. Самое название «Ад», или «Аид», указывает на такой гееннский разрыв реальности, на изоляцию реальности, на солипсизм, так как там каждый говорит: «Solus ipse sum»!324 В самом деле, «Ад» Ἅδης, «Аид» Ἀίδης – первоначальный «Ἀίδης» – происходит от ιδ (одинакового с русским вид), которое образует глагол ἰδ-εῖν, вид-еть, и a privativum. «Ад – это то место, то состояние, в котором нет видимости, которое лишено «видимости», которое не видно и в котором не видно»325.
Рациональная сила сатаны поглощает рациональную сторону человеческого естества, и между ними заключается некий вид рационалистического завета (союза). Эта рациональная сила сатаны действует в человеческом уме, идентифицируется с его духом, производит познание и мысли, а человек думает, что это познание естественное, человеческое, порождаемое его собственным духом, и не подозревает, что оно – продукт деятельности сатаны326. Еще с момента грехопадения Адама сатана сделал грех творческим источником познания в человеке. Грех стал частью души и производит в сердце нечистые помыслы327. «Ежечасно душа порождает многие новые помыслы, но таковые также влагаются и злом, которое внутри. Душа же имеет много сокровенных помыслов, которые в тот же час производит и рождает; но и у самого зла много помыслов и предначинаний, и ежечасно оно порождает новые помыслы против души»328. Гносеологическое творчество обладаемого грехом ума – это не что иное, как слепое рабствование змию греха, порождающему в нем (злые) помыслы329. Грех царствует от Адама до пришествия Христова330, царствует и над познанием, ибо пользуется всеми человеческими психофизическими силами как орудиями греха331. Грехом повреждены, извращены, срастворены с дьяволом познавательные способности человека, так что человек видит лукаво, слышит лукаво... и имеет сердце, замышляющее злое332.
Все гносеологические силы действуют и проявляются через грех, поэтому и весь гнозис имеет грехо-образный характер. Посредством обладаемых грехом гносеологических способностей весь мир проявляется в категории греха. Причину и корень дезинтеграции твари необходимо искать в дезинтегрированной человеческой личности. Мир (греч. «космос») тварей своей жизнью копирует человека, имитирует его жизнь до мельчайших подробностей, до рабствования тлению и смерти333.
Для преподобного Макария человек и мир тварей постоянно находят друг друга и движутся один к другому в правильной соразмерности. Физическая часть мира движется параллельно с метафизической; метафизическая мистика личности объективируется, материализуется в мире тварей. Поэтому святой Макарий неустанно показывает духовный мир посредством образов из мира физического. Извращая всю человеческую природу, грех извращает и весь мир тварей. «Мир сей противится горнему миру, и век сей противоположен горнему веку»334. «Со времени преступления первого человека противление и явно, и тайно во всем овладело нами»335. Жизнью человеческой личности определена жизнь тварей. Хотел ли того человек или нет, мир тварей является неким неустанным фотографом, непрестанно снимающим самые тончайшие движения его души и тела. Мир тварей – это верный биограф человека, имеющий свой регистр всех его грехов и добрых дел. Но тяжелая и жалкая судьба тварей заключается в том, что тварь одновременно с человеком переживает всю его биографию, болеет его болезнями, заражается грехом вместе с ним, покрывается проказой его грехов и участвует в его страданиях.
Зараженный грехом до крайности человек и все его познание постоянно возмущается диким ветром греха336. Чистое богопознание невозможно для оскверненного грехом человека, ибо зло помрачило и ослепило его природу, так что он «не может видеть чистоты и тонкости Божества»337. Для плененного грехом сознания грехо-образное познание является логичным и естественным338. Между ним и Богом грех вырыл непреодолимые расселины и воздвиг непроходимые горы339, настолько удалил его от Бога, что ему невозможно стало «познавать благо Творца»340. Ослепив око души – боговидный ум – грех направляет все познание в зло и страсти341. «Ум управляет колесницей души, держа узду помыслов»342, – говорит святой Макарий, но, будучи ослеплен грехом, как ум может ею управлять, если он скитается по гносеологическим безднам самой человеческой личности и мира тварей? Будучи оком для различения добра и зла343, ослепленный грехом ум абсолютно неспособен удовлетворить свою исконную жажду познания, увлекшую его в грехопадение, т. е. жажду познать добро и зло своей собственной природой, без посредничества Божия. Сущность греха и состоит в устранении Бога как Посредника между собой и тварью, в приступании к твари не через Творца, а через себя, в объяснении, апологировании твари не Творцом, а самою тварью или самим собой; одним словом, сущность греха – в бытии «вне Бога»344. Поэтому ум, пребывая во грехе, пребывает «вне Бога» и блудит345, блудодействует с нечистыми силами, наполняющими его скверной346, так что все произведенное им знание можно назвать знанием блудным, плодом и знанием незаконным.
Извращенные, помраченные грехом способности познания порождают мрачные мысли, мрачные чувства, и «смерть обдержит души Адама (т. е. рода человеческого), и душевные помыслы заключены во тьму»347. На ослепленные грехом очи души наброшена «завеса мрачная», и «дух зла» неустанно действует в ней как «λογιστικὸν κινητικόν»348. В ней грех – «источник, источающий нечистые помыслы»349. «Душу окружает целый лес помыслов, внушаемых сопротивною силою»350. Обладаемая грехом душа мучается «в болезни неведения, зла... и прочих греховных страстей»351. Ее познание болезненно, ибо рождается в утробе болезнетворных пороков352. Своей проказой грех пагубно растлевает орудия познания, которые неизбежно производят зараженные проказой знания. Прокаженная личность испускает зловоние через все поры, и самое познание проявляет себя через зловоние греха353. Злосмрадная закваска зла разрастается по всему психофизическому существу личности, пока не заквасит и не наполнит зловонием все ее содержание, всю атмосферу и все проявления354. Наполнен зловонием и сам ум355, и тем самым отравлен основной орган познания. Разъедаемая злосмрадной проказой греха душа разлагается, тлеет, и Бог отвращает Свое лицо «от ужасного злосмрадия суетных помыслов мрака и страстей, обитающих в такой душе»356. Поэтому «нечистые мысли исполнены мертвых костей, и всякой нечистоты, и злосмрадия»357. В исполненной злосмрадием душе всего человечества живет и действует «некий мысленный (рациональный) мрак зла и смерти»358, обладает всеми познавательными способностями и творчеством359, так что люди помышляют, что нет Бога, поклоняются бездушному камню и не могут разумом постичь Бога360. Гносеологическое творчество греха многосторонне проявляется в философии, искусстве, поэзии, риторике, истории; одним словом – во всяком мастерстве и во всех науках, которые создают своими греховными гносеологическими орудиями порабощенные грехом люди, ибо «все сии упомянутые художники, обладаемые поселившимся внутри них змием, и не сознавая живущего в них греха, сделались пленниками и рабами лукавой силы – и никакой не получили пользы от своего знания и искусства»361.
С помощью такого мистического истолкования участия греха в сфере общечеловеческих знаний преподобный Макарий доказывает, что без Христа и прежде Христа невозможно чистое, безгрешное, богообразное познание, при котором Божественное Слово (Логос) – это все362. С утратой богообразного характера своей личности человек и все человечество теряет смысл жизни, логос жизни и познания. Через грехопадение все становится бессловесным (ἄ-λογος, не-логосным); и самое познание лишается логоса. Развивая мысль святого Макария, можно сказать, что в этом греховном бессловесии находится корень гносеологического скептицизма, и особенно – гносеологического агностицизма. До грехопадения целостное (интегральное) познание сосредоточивается в Троичном Божестве – Едином Сущем; после грехопадения познание переносит свой центр в грех, который является единым (единственным) не-сущим, псевдо-сущим. Сосредоточивание познания в этой метафизической псевдо-сущности наводит нас на мысль, что в нем следует искать корень гносеологического релятивизма, самым характерным представителем которого является Кант со своей пресловутой «Ding an sich»363 и проведением грани между феноменальным и ноуменальным миром. Происхождение наивного релятивизма кроется также и в мистических глубинах греховной души. Здесь значение материи гипертрофируется; человек, по необыкновенно глубокому замечанию преподобного Макария, прилепляясь к проникнутой грехом материи, возносится ею до «опьянения материей (до вещественного упоения)»364.
Содержание и объем отношения учения о грехе к гносеологии обусловлены самой мистикой человеческой личности. Проблема личности включает в себя проблему познания; познание определяется личностью. Гносеологический рост порабощенной грехом личности проходит через вереницу всех зол365, пока не достигнет своей гробовой, адской зрелости366. Этим завершается рост греховного познания; здесь его границы, здесь его и объем, и сфера, и атмосфера. Грех < смерть < могила < ад устанавливают границы познания, через которые рабствующий греху человек перейти не может. Вся область познания стянута огненным поясом ада и смерти. Человек и человечество, отчужденные адским солипсизмом до ужаса, дезинтегрируются, и eo ipso367 дезинтегрируются и все гносеологические орудия познания, и все познание. Все человечество переживает грех в его проявлениях и нюансах; все души задыхаются во чреве греха, как во чреве кита, ибо грех – это кит, «пожирающий души»368. Каждая душа и все души уязвлены неизлечимой раной; их не могут исцелить ни закон, ни пророки369. «Заблудшую и паршивую овцу – человека, покрытого проказой греха» – не могут излечить ни левиты, ни учители370.
Из излагаемого преподобным Макарием Египетским учения о грехе необходимо следует вывод, что человек сам по себе весь расслаблен, поражен проказой, что он себя собой никогда исцелить не может, что жизнью вне Бога он умертвил себя, что он – мертвец во гробе, полном злосмрадия, что он – (как) Лазарь во гробе, который не может сам себя воскресить, но имеет лишь немного силы, чтобы ожидать Того, Кто есть воскресение и жизнь. Что касается познания, сам по себе человек абсолютно не способен к чистому, цельному, существенному и богообразному познанию, ибо он весь дезинтегрирован грехом, весь «продан под грех»371. Человек эмпирически не способен быть полностью своим, ибо он весь пронизан «сущностью и разумом» сатаны, т. е. грехом. Когда человек мыслит, дьявол принимает активное участие в этом процессе. Тогда Je pense done je suis372 означает Je pense done je suis et le diabie est373; тогда человеческая мысль – это не что иное, как психологическое доказательство бытия дьявола; тогда все творение, интерпретированное его мыслью, становится космологическим доказательством бытия дьявола. Для плененного грехом ума логичность, рациональность греха очевидна, ибо грех – это «логика», ratio374 сатаны, и тем самым – продукт человеческой натуры375.
Грех и познание сплавляются до некоей удивительной идентичности, становятся синонимами по отношению друг к другу; учение о грехе и гносеология комментируют друг друга, апологируют и оправдывают свое существование; для впавшего в грех гносеологического субъекта все объекты познания доступны лишь через категорию греха, ибо и в познании «грех царствует от Адама до пришествия Христа»376.
III. Восстановление личности
1. Тайна Богочеловека Христа
Проблема реинтеграции (восстановления) личности исчерпывается проблемой освобождения от греха, так же как и проблема дезинтеграции исчерпывается проблемой поражения грехом. Решение проблемы сводится к устранению причины дезинтеграции – к устранению греха. Счистить налет греха с метафизической сущности личности, с «образа Божия»; разрушить, сбросить твердые струпья греха и извлечь нежное, богообразное зерно личности – значит возвратить человека в его целостное состояние до грехопадения, восстановить троичное богообразие (серб. «Бого-ликость») его естества и Бого-человеческий порядок, значит отроичить все содержание его личности. Существенно понятая проблема личности получает свое полное, окончательное решение в Святой Троице. В силу троичного богообразия («Бого-ликости») своего существа человеческая личность стремится к Святой Троице. Вся природа, сущность, все силы личности обусловлены Троичностью. Тайна личности имеет своим источником тайну Святой Троицы, поэтому реинтеграция личности – дело Святой Троицы. Пришествие Христа – это многозначительное доказательство того, что жизнь и целостность человеческой личности онтологически невозможны без личного участия одного Лица Триипостасного Божества.
Погруженный в грандиозную тайну человеческой личности, преподобный Макарий Великий своей многоочитой душой благодатно созерцает укорененность ее троичного богообразия в тайне Троичного Божества. Пришествие Христа имеет целью возвращение человека к Святой Троице, дарование «человеческому естеству достоинства первозданного Адама»377. Через Святую Троицу человек возвращается к себе, находит себя, ибо смысл Христова пришествия – «возвращение нашей природы к себе (к первозданному состоянию) и восстановление»378. Во Христе человеку дана вся психофизическая реальность совершенной личности; в Лице Богочеловека человек зрит безгрешный оригинал своей души, зрит христообразную сущность своей личности, созданной «по Его образу»379 и обретает себя совершенным. «В Себе... Господь показал каждому из нас именно его самого, в его нетленной первообразной красоте; как в чистом зеркале Он дал увидеть каждому святость его собственного непоруганного образа Божия. В “Человеке” или “Сыне Человеческом” явлена каждому вся полнота его собственной личности»380. Христос – «образ первозданной красоты... неизменный Образ»381, в Котором каждое человеческое существо имеет свой первозданный и безгрешный образ (лик), свою собственную личность освященной и обоженной; в Котором каждому человеку дано быть общником превечного Образа Божия, чтобы каждый мог непоколебимо уверовать в троичное богообразие своей души и в то, что «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего»382.
Исключительное совершенство, красота и чистота Личности Христа делает Ее абсолютным и незаменимым идеалом для каждой личности вообще. Только Он – воплотившаяся Абсолютная Чистота; смысл Его пришествия сосредоточивается «вокруг чистоты»383, «ибо все люди – и евреи, и эллины – любят чистоту, но не могут очиститься»384. Бесконечное, идеальное совершенство личности как душевная и телесная реальность дана в Богочеловеке Христе385. До Христа Бог воздействовал на душевную часть личности; начиная с Христа Он постепенно соединяется со всем человеком: и с душевной, и с телесной частью его личности386. Для того чтобы обожить и телесное содержание человеческой личности, Христос «собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле ее»387, во плоти, «воспринятой от Девы»388. Ипостасное единство Бога и человека в Лице Иисуса Христа и есть «единственное новое под солнцем»389. Личность Христова воплощает в Себе абсолютное равновесие между Божиим и человеческим, между естеством Божиим и естеством человеческим, ибо Христос единственное Лицо, единосущное с Богом Отцом и Богом Духом Святым и единосущное с человеком, т. е. Он – истинный Бог и истинный Человек, совершенный Бог и совершенный Человек, Он – Богочеловек. В Богочеловеке вся полнота Божества телесно390 – и вся полнота человечества; в Нем человек стал Человеком и достиг конечной широты, долготы, глубины и высоты своей (до того времени) полностью разрушенной личности и стал Личностью. В Лице Богочеловека открыто Божие устроение и порядок личности, согласно которому вся жизнь личности протекает от Бога к человеку, но никак не наоборот, никак не «по человеку». До явления Богочеловека идея личности могла быть предугадываема как некая возможность; начиная с Него она – определенно данная реальность, бесконечная реальность и реальная бесконечность.
Над-умная, непостижимая тайна Христовой Личности своей бесконечной реальностью всегда была «камнем претыкания и камнем соблазна»391, о который спотыкались все еретики. По существу все ереси прямо или косвенно представляют собой своего рода регистр человеческих соблазнов о Лице Христовом. Эти соблазны проистекали и проистекают из онтологической невозможности человеческого познания определить существенное отношение Христа к Богу Отцу и Богу Духу Святому и к человеческой сущности. Ибо все ереси покушаются и стремятся человеческим мышлением до-мыслить Того, Кто есть «Мудрость недомыслимая»392; ибо все они измеряют досточудное Лицо Богочеловека мерилом не богочеловеческим, а человеческим – «по человеку», и тем самым нарушают это единое равновесие Лица. Они либо чрезмерно выделяют Божественное естество Богочеловека либо человеческое, или отождествляют Его с тварью (прелагают в тварь), или делают трансцендентным. Единственным хранителем, ведающим Лицо Богочеловека Христа, является Православная Церковь, которая своим духоводимым вселенским умом и вселенской совестью глаголет чрез Вселенские Соборы и дает единственный правильный критерий для различения истинного Богочеловека Христа и христов ложных.
Христология наученного Богом Макария Великого основывается на церковной христологии. Своей благодатно-мистической душой он проникает в недостижимые глубины Лица Христова, переживает там Его бесконечную мистику и создает свою опытную христологию. Его христология по своей чистоте и глубине представляет собой исключительный образец мистическо-опытного оправдания церковной христологии.
По святому Макарию Великому, «образ света несказанного»393, бесконечно таинственный в Своем бесконечном Лице, «бесконечный, неприступный и несотворенный Бог»394, непостижимым действием воплощения делает Себя доступным, видимым, телесным395. Христолюбивая душа святого Макария молитвенно и радостно созерцает доброту «неизреченной красоты... Лица Христова»396, всецело погружается в тайне Его Лица и проникает до Его богочеловеческой сущности, до средоточия Его таинственной Ипостаси, до богочеловеческой безгрешности. Безгрешность, ставшая реальностью, воплощенная в сфере душевных и телесных категорий и возможностей, – это то единственно новое, которое своей неодолимой силой привлекает людей к Лицу Богочеловека Христа. «Тело новое и безгрешное не являлось в мире до Господня (Христова) пришествия»397.
Появление безгрешного тела в мире тварей означает первый онтологический переход и мост между духовной сущностью Бога и сущностью тварей. .Явление безгрешного Богочеловека – это явление первой всецелой Личности, в Которой метафизическое и физическое соединяются до нераздельности, в Которой тайна Троичного Божества проявляет себя в сфере (в свете) физического, телесного, человеческого и человеческое – в сфере Божества. Богочеловек первый преодолел вырытую грехом пропасть между Богом и человеком, метафизическим и физическим, ибо по Своему Божественному естеству Он единосущен Отцу, по человечеству единосущен с нами. Через Него тварь существенно приступила к Творцу без посредства греха и безгрешным познанием познала Бога. Безгрешная сущность проникает все содержание Личности Богочеловека Христа, все Ее способности познания и тем самым делает Христа единственным средоточием и идеалом безгрешного познания.
В Лице Иисуса Христа тайна физического и метафизического становится святой тайной, становится благовестием. Здесь нет пропасти между этим и тем светом, между Богом и человеком, ибо в Нем осуществлено единство (монизм) личности, а тем самым – единство жизни и познания, абсолютная гармония телесного и душевного, идеальное равновесие духовного и материального. Оправдание и осмысление (наполнение смыслом) телесного, тварного, человеческого (людского) дано в безгрешном теле Богочеловека, а также и примирение материального с духовным. Поэтому оправдать себя и тварь – значит соделать себя и тварь безгрешными, устранить грех из себя и вокруг себя. Но сделать это можно лишь Единому Безгрешному398.
Именно безгрешное тело (телесность) Христа преподобный Макарий Египетский исключительно выделяет в качестве христологического центра и выводит из него все прочие категории. Из него он выводит и всю сотериологию, которая для него – не что иное, как личное и опытное усвоение и переживание безгрешной сущности Христовой Личности.
Безгрешное тело есть Христово непобедимое спасительное оружие, которым Он побеждает сатану399. Всю спасительную мощь и все аргументы в борьбе с сатаной Христос выводит из факта Своей безгрешности, безгрешности Своего распятого тела, ибо в Нем – «жизнь, искупление, святость»400. Мертвый змей, которого воздвиг в пустыне Моисей и который победил живых, – это прообраз тела Господня. Ибо тело, воспринятое Господом от Девы Марии, пригвожденное ко кресту и воздвигнутое, умершее на кресте – победило змия, живущего и гнездящегося в сердце человечества401.
Таинство (тайна) спасения сводится к победе воплощенной Безгрешности над олицетворенным грехом и злом. Вся икономия спасения сводится к безгрешному телу Богочеловека, Который Своим распятым, мертвым, но безгрешным телом побеждает смерть змия греха сатану, и тем самым возводит тайну спасения к парадоксальной антиномии: «мертвое тело победило живого змия»402. Эта над-умная антиномия и есть «θαῦμα μέγιστον» – «чудо величайшее»403, через которое человеческая плоть (тело) приобретает безгрешность, становясь неразрывной частью Личности Богочеловека404. «И сие чудо для евреев соблазн, а еллинам безумие»405. Распятый Христос – Победитель смерти, – измеренный зараженными грехом гносеологическими мерилами евреев и еллинов, становится скандальной406 и безумной антиномией, которую можно принять лишь подвигом над-рациональной веры, ибо вера – это единственное гносеологическое око, которое может объять бесконечную тайну распятого Христа и ясно узреть, что Он поистине – Божия премудрость и Божия сила407. Будучи Богочеловеческой и безгрешной «Премудростью Божией» Христос является мерилом мудрости и светом, освещающим пределы жизни и смерти; но будучи и безгрешной Силой Божией, – Он есть «жизнь и искупление»; и Он – Жизнь – повелевает сатане «освободить души из ада и возвратить их Ему»408.
Искупительный подвиг Христов бесконечно таинствен в своей драматичности, ибо для нас он представляет собой личную встречу и диалог воплощенной Безгрешности с олицетворенной все-греховностью, Христа с сатаной. Услышав повеление Христа вывести души из ада, сатана приходит в величайшее возбуждение, он «приходит к служителям своим, собирает все силы, затем приносит рукописания и говорит: “Сии вот повиновались слову моему, и вот как поклонялись мне люди!” Но Бог, праведный Судия, и здесь показывает правду Свою и говорит ему: “Повиновался тебе Адам, и овладел ты всеми сердцами его (т. е. потомством его. – Примеч. ред.); повиновалось тебе человечество. Что же делает здесь тело Мое? Оно безгрешно. Тело первого Адама стало должным тебе, и по праву ты удерживаешь его рукописания. О Мне же все свидетельствуют, что Я не согрешил; ничем тебе не должен. Все свидетельствуют о Мне, что Божий Я Сын... Посему искупаю тело, проданное тебе первым Адамом, уничтожаю твои рукописания; Я отдал долг Адамов тем, что распят и снисшел во ад. И повелеваю тебе, ад, тьма и смерть, исторгни заключенные души Адама”. И таким образом, лукавые силы, вострепетав, отдают заключенного Адама»409.
Искупление зараженного грехом человечества, причастного смерти Адама, определено безгрешным Лицом Богочеловека. Адам олицетворяет подпавшее под грех человечество, Христос – освобожденное от греха. Все содержание и все человеческие силы содержатся в Богочеловеке, в Его Богочеловеческой безгрешности. Все человеческое (людское), весь мир тварей, все духовное и весь мир духов – представлены в Лице Иисуса Христа как бы в миниатюре, в зародыше и в органическом соединении, так как «πάντα ἐν αὐτῷ συνέστηκε» («все в Нем существует»)410, ибо Он один синтезирует все тварное и духовное, все видимое и невидимое411. Отсюда следует, что осмысление и оправдание чего бы то ни было духовного или тварного зависит от их участия в безгрешной Личности Богочеловека Христа. Только Безгрешный освобождает от греха, и тем самым спасает, оправдывает и искупает. В Едином Безгрешном все содержание человеческого естества: весь ум, все сердце, вся воля, все тело, вся душа, – восходят к безгрешности, к обожению.
Безгрешность Личности Христа доказывают три свидетельства: Божие412, человеческое413 и сатаны414. В отравленной грехом атмосфере человечества Богочеловек сохраняет Свою безгрешность Божественностью, ибо Он «бесстрастен и все содержит»415, ибо Он – Абсолютное Добро (Благо), «а Благо не оскверняется и не помрачается»416, так как тьма не может объять Бога, ибо Бог вездесущ, и зло не может осквернить Богочеловеческой Чистоты417.
Христос – это первая бесстрастная по природе Личность418, в Которой страсти не являются посредниками между Богом и человеком, но Бог непосредственно соединяется с человеком до ипостасного единства. В Нем вечный идеал личности осуществлен телесно, вечный идеал и вечный смысл. Всецелостью Своей Личности Он спасает всю личность человека, ибо Господь един по существу (κατ ῾ οὐσίαν), а многоименитым (πολυώνυμος) Он стал для спасения человеческого419. Христос означает спасение через освобождение от греха, потому что без Него никто не может спастись420; и «ни в ком другом люди не находят спасения и упокоения»421. Богочеловек содержит в Себе все человеческое (людское) без остатка, содержит как одно из естеств Своего Лица; и любой человеческий поиск смысла, умного покоя, оправдания чего бы то ни было человеческого – тяготеет к Нему; любое всеусердное желание разрешить роковую проблему человеческой личности всей природой своего бытия устремляется к Нему. Своей богообразной Личностью Христос привлекает богообразную сущность человеческой личности; Своей безгрешной Богочеловеческой душой привлекает зараженную грехом богообразную человеческую душу; Своим умом привлекает подпавший под грех ум; Своей волей привлекает рабствующую греху волю; Своим безгрешным телом привлекает погрязшее во грехе тело человеческое. Для полноты спасения, для спасения не отдельных фрагментов, а всей личности, воплощение Слова становится самой насущной необходимостью в икономии спасения422. Через воплощение Слова Святая Троица открывает миру домостроительство спасения. «Слово было послано и воплотилось; и, сокрыв Божество Свое, чтобы подобным спасти подобное, положило душу Свою на кресте»423. Слово воплощается, чтобы Своим богообразием спасти от греха богообразную душу человека, чтобы отделить ее от греха, ибо «один Бог может отъять от нас грех»424, чтобы ее очистить, чтобы соделать безгрешной. Только безгрешная душа велика пред Богом425. Но освободить душу от греха, «искоренить грех и присущее ему зло – может быть совершено только Божиего силою. Ибо не дано (οὐκ ἔξεστι “не в состоянии”) и невозможно человеку искоренить грех собственною своею силою. Бороться с ним, противиться, наносить и принимать язвы – в твоих это силах; а искоренить – Божие дело»426.
Христос и пришел ради этого427, так как ясная цель воплощения Христова – это освободить богообразную человеческую душу от греха, соединить Христо-образную сущность человеческой личности со Христом, чтобы «подобное подобным спасти», обожить, о-Богочеловечить. «Беспредельный, неприступный и несозданный Бог воплотился по бесконечной и недомыслимой благости Своей... чтобы можно Ему было войти в единение с видимыми Своими тварями, как, например, с душами святых и Ангелов, чтобы они возмогли быть причастными жизни Божества»428. Цель воплощения – обожение человека через соединение человеческого Божиего образа с Богом, через восстановление человеческой личности путем ее личного участия в Божием естестве, через соединение подобного с подобным429. Акт воплощения Второго Лица Святой Троицы – это абсолютное личное свойство Бога Сына430; но сам факт ипостасного единства Бога с человеком в Лице Богочеловека Христа абсолютизирует, делает всеобщим принцип воплощения, соделывает его средством всеобщего спасения, спасения личного и соборного. Боговоплощение приобретает соборный характер, переносится в тайну спасения каждой личности; спасение обусловливается воплощением Бога в естестве каждого отдельного человека; спасение становится не чем иным, как личным со-воплощением Богочеловеку Христу, срастанием всего содержания личности с Личностью воплощенного Бога431; спасение означает со-образование Христу, со-воплощение Христу, переживание Боговоплощения в себе.
Спасительная значимость Боговоплощения является мистической и опытной истиной для святого Макария. «Беспредельный и недомыслимый Бог по благости Своей умалил Себя, облекся в члены тела сего и укрыл Себя от неприступной славы; и по снисхождению и человеколюбию преображаясь, плототворит Себя, входит в единение и восприемлет святые, благоугодившие и верные души и... бывает с ними един дух – как говорится, душа в душу, и ипостась в ипостась (сущность в сущность), чтобы душа... могла жить в обновлении и ощущать бессмертную жизнь, и соделалась причастницею нетленной славы»432. «Христос воплощается в душах верных, срастворяется с ними, срастворяются душа с душой, сущность с сущностью и становятся одним духом»433. Умаляя Себя, воплощаясь, бесконечный Бог «уподобляет Себя святым и достойным верным душам... чтобы Невидимый был для них видим и Неосязаемый был осязаем»434.
Таким образом, воплощение от Святой Девы представляется фактом, из которого проистекает и разрастается непрестанное воплощение Сына Божия в душах верных и святых435. Процесс восстановления личности совершается путем постепенного вочленения в живое, вечно живое Богочеловеческое Тело Христа Спасителя, до полного со-воплощения Христу, до полного соединения со Святой Троицей, до полного о-троичения. При этом возрастание личности от обладаемого грехом солипсизма до безгрешного Христо-образия, до безгрешного о-троичения, до личного единства с Единым Безгрешным совершается путем всецелого усвоения и переживания веры, любви и надежды как этической триады (тройства). Сформированная, устроенная, возращенная всемогущей благодатной силой единосущной этической триады человеческая личность удостаивается наконец обрести решение своей мучительной проблемы в Святой Божественной Троице, удостаивается войти туда, «идеже празднующих глас непрестанный и неизреченная сладость»436, и вечно жить, созерцая несказанную красоту Единосущной Божественной Троицы.
2. Усвоение этической триады (тройства)
а) Вера и надежда
Реальное усвоение этической триады как устроителя, восстановителя личности обусловлено сознанием полного банкротства всех зараженных грехом компонентов личности. Вся деятельность разъеденного грехом, дезинтегрированного ума, воли, души и тела сливается в неудержимое чувство абсолютной расслабленности и ужасающего, отчаянного бессилия. Все объятое грехом самосознание захвачено и порабощено страшным, неумолимым сознанием того, что человек онтологически и душевно немощен спасти себя самим собой, воскресить себя из гроба своего пораженного грехом самосознания. Отчаяние особенно усиливается, усугубляется неуклонным сознанием того, что все называемое человеком и человечеством – абсолютно бессильно, вследствие своей греховности, найти спасение от греха и его роковых последствий. Сжигаемый огнем этого ужасного сознания человек чувствует, что должен – в силу самой природы своей изуродованной богообразной личности – следовать устремлениям богообразного зерна своей души, выводящей его из отравленной грехом атмосферы и вводящей в сферу незримой безгрешной действительности, в сферу веры, в сферу этического тройства.
Через веру человек приходит в соприкосновение с новой действительностью, с новым образом и порядком жизни. Отрицательный момент веры состоит в весьма живом чувстве своего абсолютного банкротства, своей крайней духовной нищеты, а положительный момент заключается в бесконечной любви к единому Богатому, к Богу. Ибо что есть вера в сущности?437«Сущность веры – это нищета духовная и бесконечная любовь к Богу»438. Нищета духом – это «основа пути, ведущего к Богу»439, «царского пути», ведущего в Царство Небесное440. Будучи сущностью веры, она постоянно осуществляет, делает осязаемой веру и все ее проявления, все ее возрастание от зерна горчичного до конечной зрелости. Нищета духом объединяет в себе сильнейшее чувство всеобщности греха и гнетущее сознание всеобщей болезненности, расслабленности, уязвленности грехом. «Та душа есть нищая духом, которая познает язвы свои, познает и окружающую ее тьму страстей и всегда просит избавления у Господа, переносит и труды, но не радуется ни о каком земном благе, полагается же на одного только прекрасного Врача и на Его врачевание»441. Вера – это око, которым душа зрит свою нищету и видит, как она по причине греха «нага и лишена общения Духа»442 и как, «будучи под страшным окаянством греха, не может ничего, хотя истинно желает произвести плод правды Духа»443. Такая душа постоянно вопиет к Господу и усердно молит Его удостоить и ее истинной жизни444.
Как сущность веры нищета духовная необходима в икономии спасения греховного человеческого естества, и преподобный Макарий Египетский особо это подчеркивает. «Необходимо понудить себя» – к нищете духом, к постоянному чувству своего падения. «Необходимо понудить себя, хотя бы сердце этого и не хотело»445, – это становится путем веры и всех прочих добродетелей446. «Надобно всегда понуждать себя, даже против желания сердца»447. Человек должен принудить себя приступать ко Христу; но для того чтобы стать «обителью Христовой» и исполниться Духом Святым, «должно прежде всего крепко уверовать в Господа и всецело предать себя вещаниям заповедей Его и во всем отречься от мира»448.
Подвигом веры человек без остатка предает себя Христу, всего себя поверяет Христу, а не себе самому449, отрекается от всего своего телесного и душевного содержания и формы, отвергается от себя, от самой своей души. Отвержение себя – это по существу внутренний акт, непосредственно личный, субъективный акт, который объективно проявляется как акт отречения от мира450. Это двойное отречение составляет начало и проявление веры. Уверовать – значит отречься от своей души; а отречься от своей души – значит «ни в чем не искать своей воли»451. Подвигом веры «душа... отрешается от себя и воле ума своего не повинуется... но всю себя предает Господу»452. Вера – это личная встреча со Христом, первая личная встреча грешника с Безгрешным, встреча, которая необходимо означает отвержение себя (уязвленного грехом). Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя453. Отвержение себя, отрицание себя является результатом существенного самопознания, познания полной зараженности грехом своего самосознания – результатом жгучего сознания того, что самосознание стало грехо-сознанием, что мое я срастворено с грехом, что мое я – это «я» греха.
Разумеется, это лишь перевод на философский язык мистического опыта и ведения преподобного Макария, ибо, как он свидетельствует, змей сатана грех стал «второй душой с душой человека»454. Эта «вторая душа – ἑτέρα ψυχὴ», эта грехообразная душа помрачила, потеснила и почти заменила собой богообразную человеческую душу, выступила в качестве центра самосознания, центра личности, стала «его» собственной, стала живой сущностью его существа, стала его я, его «ἑαυτόν» (им самим). Поэтому, по учению преподобного Макария, Господь Иисус Христос прежде всего и самым решительным образом требует от человека, чтобы тот «ἀρνεῖται ἑαυτον» (отвергся себя), чтобы «возненавидел душу свою»: «Всякий, кто не отвергнется себя и не возненавидит душу свою, несть Мой ученик»455. Грех срастворился с душой, сросся с душой, «стал ее частью»456; и любить душу – значит любить грех, который неминуемо порождает смерть. Любящий душу свою погубит ее457 . Ненавидеть свою грешную душу, ненавидеть себя, свое греховное «себя» – единственный путь для человека спасти (истинного) себя. «Самое главное оружие для борца и подвижника состоит в том, чтобы, вошедши в сердце, сотворил он брань с сатаною, возненавидел себя самого, отрекся от души своей, гневался на нее, укорял ее»458.
Вера и есть бесконечная ненависть к «себе», к своей грехообразной душе, ко «второй душе» и бесконечная любовь к Богу. Подвигом веры уничтожается грехо-центризм личности, уничтожается «вторая душа» как центр личности, уничтожается грехообразное я, и центр личности переносится в Бога «Невидимого»459. Другими словами, уверовать – значит отвергнуться жизни лишь по своему естеству и перенести себя в естество Божие, «в вышний мир Божества»460, перенести себя в жизнь Божества; выйти из себя и войти в Божество, выйти из своего «я» и войти в «не-я», в «Ты». Вера – это победа над эгоизмом и эгоцентризмом, так как подвигом веры побеждается греховный закон личности «я я», закон жизни собой. «Душе, истинно во Христа верующей, должно из нынешнего порочного состояния перейти в состояние иное, доброе, и нынешнее уничиженное естество изменить в естество иное, божественное, и соделаться естеством новым, при содействующей силе Святого Духа»461. «Душам нашим должно из настоящего состояния перейти в другое состояние и измениться – в божественное естество»462.
Подвигом веры человек исходит из своего подверженного греху, плененного грехом естества и входит в естество Божие; он заменяет Христом свое грехообразное «я», получает силу для преображения и изменения, силу стать «новой тварью во Христе»463. По богоданной икономии жизни ни тело, ни душа не живут своим собственным естеством, но Бог «устроил, чтобы они всю икономию жизни имели извне»; ибо, сотворив тело, Бог дал ему жить не собой и не от себя, а от того, что вне его, за его пределами, в природе464. «Если же ограничивается оно тем, что в его естестве, не заимствуя ничего отвне, то разрушается и гибнет. Таким же образом и душа, не имеющая в себе Божия света, сотворенная же по Божию образу... не из собственного своего естества, но от Божества Его, от собственного Духа Его, от собственного света Его восприемлет духовную пищу, и духовное питие, и небесные одеяния, что и составляет истинную жизнь души»465. «Горе телу, когда оно останавливается на своей природе, потому что разрушается и умирает. Горе и душе, если останавливается на своей природе... не имея общения с Божественным Духом; потому что умирает, не сподобившись вечной Божественной жизни»466.
Вера – это истинное вложение, внесение себя в естество Божие, не феноменалистическое прикосновение к Божеству, а существенный акт; она – мост между человеческим и Божиим, между временным и Вечным. «Через веру» человек «общается с Богом»467, «через веру» он и удостоивается «принять познание тайн Божественных»468. Подвигом веры человеческое естество (духовно) субстанциализируется, обогащается, ибо «человеческая природа, если бы оставалась обнаженною, какова она в себе, и не прияла в себя срастворения и общения природы небесной, то не совершала бы ничего хорошего, но пребывала бы по своей природе обнаженною и достойною укоризны за великую нечистоту»469. Для спасения от адского солипсизма человеческое естество должно оставить свое эгоцентрическое безумие и приступить с верой к Богу, чтобы принять от Него «некое чуждое своей природе добро», которое есть не что иное, как «сила Духа Святого» и «жизнь божественная»470. Поэтому для преподобного Макария Египетского мудрые – это те пять дев (в Евангелии), которые ищут и принимают «Странника своего естества», т. е. «подаваемую Свыше благодать Духа»471, «освящение Духа»472, а юродивые – это те другие пять, «оставшиеся при собственном своем естестве»473.
Только подвигом веры побеждается то человеко-центричное безумие, когда человек остается, упорно остается (только) при своей природе, то сатанинское «я я». Только подвигом веры человек может «переселиться из греховной тьмы во свет Христов»474 и «облечься и принять в душу Духа Небесного»475. Без веры и прежде веры человек угасает и умирает в ядовитом солипсизме; с верой он поверяет себя Богу, и Бог дарует ему «небесную веру, и человек делается сугубым человеком»476. Через веру человек усугубляет (удваивает. – Примеч. ред.) себя, связует себя с Богом; совершается таинственный процесс о-Бого-человечивания; подобное соединяется с подобным; путем новым и живым477, путем «Крови» входит человек в святилище Лица Христова, входит в жизнь Троичного Божества (ср.: Евр. 10:19–22). Как человек приносит Богу части своего естества, так и Бог подобные Свои части срастворяет (соединяет) с душой человеческой, чтобы человек мог все чисто творить, и любить, и молиться478. «Через веру и усердие» каждый удостаивается стать «причастником (общником) Святого Духа»479, общником Троичного Божества.
Будучи первой в этической триаде (тройстве), вера о-троичивает каждого, кто войдет в ее благодать. Подвигом веры человек сеет зерно своей личности в естество Триипостасного Божества; и в его глубинах совершается таинственный процесс освобождения, очищения богообразного зерна личности от струпьев и окаменелых слоев греха, совершается освобождение первоначальной, исконной, богообразной души от «второй души», от души греха. Верой человек обретает себя, богообразную сущность своей личности, троичный характер своей природы. Как? – Себя-сеянием, себя-погружением, себя-погублением Христа ради, ибо кто хочет душу свою сберечь, то потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее480. Душа, верой предав себя «истинному Архиерею – Христу, должна быть от Него закланною и умереть для своего мудрования и для худой жизни, какою жила, то есть для греха; и как жизнь оставляет жертву, должно оставить ее лукавство страстей. Как тело, когда из него выйдет душа, умирает и не живет уже тою жизнию, какою жило, не слышит, не ходит: так, когда небесный Архиерей – Христос – благодатию силы Своей предаст закланию и умертвит в душе жизнь для мира, умирает она для той лукавой жизни, какою жила, и уже не слышит, не говорит, не живет в греховной тьме; потому что лукавство страстей, как душа ее, по благодати выходит из нее»481. «Душа, желающая жить у Бога в вечном упокоении и свете должна приступить к истинному Архиерею Христу, претерпеть заклание и умереть для мира и для прежней жизни лукавой тьмы, преставиться же в иную жизнь для божественного воспитания»482.
Ибо что есть вера в сущности? – Не что иное, как троичный подвиг абсолютного предания себя, крещения себя во имя Отца и Сына и Святого Духа; сораспятие Христу, спогребение, крещение в Его смерть483.
Вера – это начало о-троичения, залог восстановления изуродованного грехом троичного богообразия человеческой личности. Крестный путь и вера суть синонимы. Само-распятие, само-отрицание, само-пригвождение ко кресту Христову составляет путь спасения484. Вера как крестный путь, как само-распятие миру и распятие мира себе составляет содержание жизни апостола Павла485. Это же самое является и содержанием подвига веры каждого христианина486. «Страдать со Христом и спрославиться (принадлежит) лишь тем, которые распяли себя для вещей мира сего и носят на своем собственном теле язвы Господни»487. Сораспятие Христу, смиренное несение креста является «самым великим делом (подвигом) любомудрия (философии)»488, философии благодатной, молитвенной, приобретенной долгими и трудными подвигами. Крест – это «оружие» Христово, которым Христос возделывает «запустевшую душу», счищает с нее «терния и волчцы лукавых духов и исторгает плевелы греха»489. Через само-распятие верой и крестное умирание человек оживляет себя, воскрешает себя. Через смерть в жизнь – такова над-умная антиномия подвига веры. «Если хочешь спасти себя, стань мертвым»490. Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно: а если умрет, то принесет много плода (Ин.12:24)491.
Подвигом веры брошенное в землю Божества зерно человеческой личности умирает, растворяется. Бог таинственно сбрасывает с него кору греха, отделяет богообразное от диаволо-образного, и оно постепенно возрастает, и достигает «в мужа совершенного»492, и приносит много Богочеловеческих плодов.
По православному пониманию вера не есть ни исключительно действие воли, ни исключительно действие ума или сердца, а действие всей личности, действиеличность. Вера охватывает весь ум, всю волю, все сердце, все телесные и душевные составы личности, но ни ум, ни какая-либо иная часть личности не может объять всю веру. Ум – это часть веры, но вера никогда не является (лишь) частью ума. Ум может быть без веры, но вера никогда не может быть без ума (вне ума). Верующий должен веровать и умом; не верующий умом, но думающий, что он верует, прельщает сам себя губительной ложью. Ибо хотеть веровать вне ума, без ума и есть величайшее без-умие. Отношение веры к уму отличается своей специальностью и именуется термином «метания, μετάνοια», т. е. перенесение ума (νοῦς) в потустороннее, изменение ума; ум меняет атмосферу, изменяет и самого себя.
Начало веры и все ее возрастание органически связано и обусловлено «метанией, μετάνοια» ( покаянием). «Μετανοεῖται» ( покайтесь), – этим словом Иисус начал проповедовать и говорить (Мф.4:17; Мк.1:15)493: «Μετανοεῖται», т. е. измените νοῦς, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф.4:17)494; измените обладаемый грехом, земной νοῦς, чтобы реально почувствовать и познать приближающееся Небесное Царство. Без этого Царство Небесное является (для человека) неосуществимым метафизическим сном; без этого начало веры невозможно, ибо это – путь, переданный Иисусом, «Начальником и Совершителем веры»495. Μετανοεῖται и веруйте в Евангелие496, ибо вера в Евангелие невозможна без покаяния.
Необходимость «метании» в подвиге веры доказывает то, что центральный момент веры – гносеологический. Будучи главным объектом греха, ум νοῦς ео ipso497 главный объект веры. Характер грехопадения κατ ῾ ἐξοχὴv гносеологический, и ему в качестве антитезы противостает гносеологический характер веры. Вера как гносеологический антитезис – это существенно гносеологический переворот, землетрясение, пробуждение «из самого глубокого сна неведения498> отрезвление от «опьянения материей (вещественного упоения»499. Через веру νοῦς пробуждается от неведения, отрезвляется от упоения срастворенной с грехом материей, освобождается от рабства греху, преодолевает категорию греха, пробивается сквозь солипсистский эгоцентризм, выходит из эгоизма, из жизни по своему естеству, из душных трехмерных категорий пораженной грехом твари – и входит в Вечность, в Жизнь Божества, в Жизнь вечную, где (Христова) вечность является единственной категорией. «Христианин... должен, отрекшись от мира, из века сего, в котором с Адамова преступления погрязает и уловляется ум, преставиться и переселиться умом в век иной и мыслию пребывать в горнем мире Божества, как сказано: Наше житие на небесех есть (Флп.3:20)500.
Подвигом веры νοῦς воскресает из мертвых, воскресает из гроба сатанизма, из гроба зараженной грехом человечности и возлетает «в Божественную атмосферу»501. «μετάνοια» (покаяние с верой) – это возвращение из противоестественного в естественное и от диавола к Богу»502. Подвигом веры νοῦς отрицает действующий ранее, до принятия веры, закон мышления, отвергает антропоцентричное мерило познания: «человек – мера всего», отвергается себя и предается Христу503 – Богочеловеку.
Первый гносеологический момент веры заключается в отвержении проникнутого грехом гносеологического орудия, (ветхого) ума, и в ненависти к нему как к существенной части «второй души». Первое требование веры – это борьба с (таким) умом, ибо «Господь требует от тебя, чтобы сам на себя был ты гневен, вел брань с умом своим, не соглашался на порочные помыслы и не услаждался ими»504. Самое главное оружие в борьбе с умом – это ненавидеть себя505, распять ум506, отречься от всякого человеческого гносиса (знания) и основанной на вере в человека мудрости, считать их «безумием» и себя рассматривать «безумным и бесчестным»507. Смирение ума – это самая насущная необходимость для новоначального в вере, (добровольное) порабощение Христу всех умственных сил508 и абсолютное послушание как залог вечного спасения509. Путь и метод представляют собой антитезу (противоположность) грехопадению: там упорная, самонадеянная гордость, здесь смирение себя510, там «как бог», здесь «как нищий», там гордо-мудрие, здесь смиренно-мудрие, там антропоцентризм и грехо-центризм, здесь Бого-центризм (теоцентризм) Христо-центризм.
Так совершается, поистине совершается существенная «переоценка всех ценностей» (Umwertung aller Werte)511, переоценка всех критериев. Так через веру происходит преображение ума, переход ума в новую атмосферу, в Божественную реальность, переход из греха в безгрешность. Все, что не по вере – грех512, ибо вера означает выход из себя за пределы своего естества, перенесение себя в иную реальность, что греху онтологически невозможно. Ибо грех – тем грех, что всегда остается в себе, не признает никакой реальности помимо себя, утверждает себя самим собой, солипсизируется вечно, верует только в себя и в отношении ко всему прочему олицетворяет неверие, безверие.
Приправленный горечью подвиг веры услаждается упоительно сладкой реальностью надежды. Вера отверзает врата надежде, а надежда делает веру живой и твердой для мужества в подвиге. Надежда происходит из существа веры, но вера тем вера, что надежда – ее сущность513; бытие первой безусловно обусловлено бытием второй. Первый член этической триады – вера – единосущна со вторым членом, с надеждой514. Поэтому вера, по природе своего единосущия с надеждой, вводит в подвиг и надежду. Без надежды слишком тяжелый подвиг веры завершился бы скепсисом; с надеждой горький подвиг самоотречения становится сладким. «Если не будет у человека пред очами радости и надежды, что приимет избавление и жизнь, то не возможет стерпеть скорбей и принять на себя бремя и шествие тесным путем»515. «Должно также христианину всякий день иметь упование, радость и чаяние будущего царства и избавления и говорить: “Если не избавлен я сегодня, буду избавлен наутро”»516.
Только надежда как сущность спасения удерживает человека от того, чтобы не взорваться, не отозваться проклятием на отчаянную трагедию порабощенной грехом твари и вопиющий трагизм собственного греховного естества517. Как любое дело и предприятие в мире бывает с надеждой на хороший результат, так совершаются и подвиги ради Царства Небесного: человек с надеждой на просвещение очей своего сердца оставляет все житейское, предает себя молитвам и молениям, ожидая, что Господь придет, явит Себя ему и очистит его от греха518. Надежда – это оптимизм веры; она вдохновляет веру к подвигу в столь трагичном мире, к молитве за всю тварь и к познанию незримых глубин Божества519.
В вере, которая надеется, и в надежде, которая проводит веру через болезненную скорбь и воздыхание твари, сокрыты все обетования и небесные блага, как в посеянном зерне сокрыт плод520. В сущности веры даны зачатки сущностей всех добродетелей, составляющих один гармонический единосущный организм. Из природы веры в силу органической необходимости произрастает молитва и смиренномудрие (смиренноумие).
б) Молитва и смиренномудрие
Молитва – это проницательный путевождь по бесконечной реальности, открытой верой. Мысли должны руководиться молитвой, этим «мудрым кормчим»; разум должен быть проникнут непрестанной молитвенностью, чтобы не был он соблазнен мятежными помыслами духа зла; вся душа должна порываться в молитве к вышнему пристанищу и предавать всю себя Богу, в Которого уверовала и Которого возжелала521. Молитвой собирается в Боге рассеянный грехом рассудок – «διάνοια» (разум), собирается и очищается от греха, поэтому необходимо «всю душу с телом предать молитвам»522. Молитвой побеждаются и порабощаются страсти523, очищаются все орудия познания, освобождается от греха и исправляется совесть524.
Очищение души совершается по мере возрастания молитвенности; лишь омолитвенный νοῦς (ум) может стать храмом Христовым. Поэтому «важнее всего – благоприятное постоянство в молитве», низводящее Господа в ум и оживотворяющее всю личность, ибо жизнь человеческой личности – это не что иное, как «Господь в уме»525. Молитва – воспитатель ума, умиритель ума в природе Божией, зодчий личности на основании Божества526. Через непрестанную чистую молитву ум возносится к Богу, пребывает в Нем и очищается527. Через молитву «в сподобившихся происходит общение в Божией святости, в духовной действенности, и союз умного расположения – как бы в неизреченной любви ко Господу»528. Молитвенным подвигом ум срастворяется с вечностью; вечность становится категорией его природы и его атмосферой. Случается, что во время молитвы «внутренний человек с великим услаждением восхищается в молитвенное состояние, в бесконечную глубину оного века, так что всецело устремляется туда парящий и восхищенный ум. На это время происходит в помыслах забвение о земном мудровании, потому что помыслы насыщены и пленены Божественным и небесным, беспредельным, непостижимым и чем-то чудным, чего человеческим устам изречь невозможно. В этот час человек молится и говорит: «О, если бы душа моя отошла вместе с молитвою!»529 Нередко во время молитвы человеческий ум «входит в покой, и в такой мере противостоящую стену злобы подкапывает он и углубляется под нее, что в итоге та разрушается, и человек входит в видение и мудрость, до чего не достигают сильные, или мудрые, или витии, и они не могут постигнуть или познать тонкость ума его; потому что занят он Божественными тайнами»530. Молитвой не только человек очищается и освобождается от греха, но и «демоны, крепкие, как твердые горы, пожигаются молитвою, как воск – огнем»531.
Все добродетели составляют один неделимый организм; каждая из них срослась с себе подобной до единосущия, и «они суть разные части между собой», но молитва – это «регент (ликоначальница) в хоре (лике) добродетелей. Чрез нее испрашиваем у Бога и прочие добродетели»532. «Плоды же искренней молитвы суть: простота, любовь, смиренномудрие, постоянство, незлобие» и прочие добродетели533. Молитва с прочими добродетелями – это путь любомудрия (философии), путь праведности, приводящий к истинной цели534. «Глава же всякой добродетели... есть постоянное пребывание в молитве»535. «Дело молитвы выше всех других»536. Молитва – эта та благая часть, которую избрала Мария и которая не отымется от нея537.
«Все добродетели между собою связаны, как звенья в духовной цепи, одна от другой зависят: молитва от любви, любовь от радости, радость от кротости, кротость от смирения, смирение от служения, служение от надежды, надежда от веры, вера от послушания, послушание от простоты»538. Добродетели возрастают одна через другую; если какая из них отторгнется от сущности прочих, то засыхает и увядает539. Жизнь каждой добродетели всецело соборна и существенно зависит от единосущия с прочими добродетелями. Личное усвоение какой бы то ни было добродетели – это глубоко соборный подвиг, так как он включает в себя усвоение прочих добродетелей, их единосущной природы540. Будучи единосущной с остальными добродетелями, молитва соборна; через нее и человек делает себя соборным, распространяется и возрастает в прочих добродетелях. Одновременное и единосущное упражнение в добродетелях собирает душу, совершает таинственное сращение раздробленной грехом личности, составляет и выстраивает человека и делает его церковью – «экклесия»541.
Но стяжание всех этих созидательных (устроительных) добродетелей совершается в подвиге самопонуждения. «Ко всему этому (ко всем добродетелям) должно принуждать себя»542. «Надлежит принуждать себя к молитве, если не имеет кто духовной молитвы; в таком случае Бог, видя, что человек столько подвизается и против воли сердца с усилием обуздывает себя, даст ему истинную духовную молитву»543. Бог «научает и дарует истинную молитву»544; «молитву чистую, духовную»545 Он дает лишь тому, чей «ум утвержден в Боге»546. Стяжавший истинную молитву имеет «в разуме светильник Духа»547, освещающий бесконечную и дивную тайну жизни. Непрестанная молитвенность необходима для человеческого разума, чтобы он без светильника Духа – без молитвы – не скитался по безднам низменных прелестей. Бог подает силы к непрестанной молитвенности, ибо Он дарует «молитву молящемуся»548 – молитву, которая необходима и неопустительна в икономии спасения. Все, чего ни попросите в молитве с верою, получите549.
Непрестанной молитвенностью приобретается смиренномудрие, смиренно-умие550. Возрастание в молитве посредством этического тройства сосредоточивается вокруг смирения ума как главного гносеологического орудия. Таинственное преображение ума сводится к освобождению ума от греховной категории гордости и к усвоению смирения как категории мышления. «Высокоумием и надменностью змий вначале низложил Адама»; «Христос, зрак раба приим, победил дьявола смиренномудрием»551. «И за сие-то смиренномудрие Христос был превознесен и посажен одесную Отца»; за высокомудрие (гордо-умие), за гордое будете как боги род Адамов был посрамлен, низведен в бесчестие552. Победа над гордо-умием возможна лишь через личное со-переживание Христова смиренномудрия как основополагающего правила жизни и познания. Молитвенное взыскание и созерцание Образа Христова – единственный путь, приводящий к смиренномудрию. «Воззри на Иисуса: от какой славы и до каких страданий и распятия нисшел Он, Божий Сын и Сам Бог!»553
В Лице Богочеловека Христа проявляется вечный Бог через смирение и кротость554. Поэтому смирение, смиренномудрие следует признать необходимой категорией христианской жизни, «основанием христианства»555, «признаком (знамением) христианства»556. Смирение – это мерило истинного христианина. Человек, «хотя бы и знамения творил он, и мертвых воскрешал, но если не признает души своей бесчестною и себя нищим духом и мерзким, окрадывается он злобою, и сам не знает того»557. «Истинные христиане смиренны денно и нощно»558; и «хотя таковы избранные и благоискусные пред Богом, однако же сами себя признают они весьма малыми и крайне неблагоискусными, и для них стало естественным и непременным делом почитать себя низкими или даже ничем»559. «Таковые христиане сами в себе не высоко ценят душу свою, но крайне уничиженными пребывают пред Богом и почитают себя рабами всякого человека»560. Хотя они и богаты благодатью Божией, христиане должны «быть смиренномудрыми и исповедовать нищету свою»561. Благодать сохраняется смирением; с потерей смирения теряется и благодать562. Насколько христолюбивая душа обогащается благодатью и откровениями, настолько больше смиряет себя563. Духоносные личности «в смиренномудрии духа столько унижают себя пред всяким человеком, что почитают себя самыми последними и меньшими из всех»564.
Смиренномудрие – всецело личный подвиг, поприщем которого является содержание ума и мысленных способностей; обращенное к миру, к людям и тварям, объективированное, смиренномудрие есть смирение. Процесс возрастания личности посредством этической триады совершается не под контролем и тиранией обладаемого грехом ума, а под неусыпным водительством молитвы и смиренномудрия565. Только так человек может стать сыном Божиим566; только так можно на земле жить «жизнью ангельской»567 и совершить «величайшее дело любомудрия»568.
Смирением сохраняется данный Богом порядок личности и «смиренный никогда не падает. Куда и пасть тому, кто ниже всех?»569 Смирение – это единственное оружие, которым побеждается дьявол570. Поэтому смирение – это необходимое условие спасения; поэтому «нужно принуждать себя к смиренномудрию перед всяким человеком»571, «принуждать себя... хотя бы сердце того и не хотело»572.
в) Любовь
Усвоение этической триады совершается таинственно путем длительного подвига существенного самоуничижения смирения себя), (духовного) перенесения себя из своей природы в природу Божества. Самоуничижительным подвигом смиренномудрия и покаяния ум исходит из узких теснин трехмерных категорий и входит «εἰς τὸν θεικὸν ἀέρα» (в божественный воздух); непрестанным самоуничижительным подвигом молитвы вся личность постепенно погружается и сплавляется со всеми добродетелями, пока не достигнет самой сущности всех добродетелей, сущности Бога – любви. «Любовь больше молитвы»573, больше всех прочих добродетелей, больше настолько, насколько Бог больше добродетелей, ибо «Бог есть любовь»574. Бог не только имеет любовь, но и есть любовь. «Ибо любовь – это не имя, а божественная сущность»575. Любовь есть не только «res Dei» (действие Божие), но и substantia Dei (сущность Божия), Его «esse» (бытие)576 .
«Бог есть абсолютное Существо, ибо Он есть субстанциональное действие любви, действиесубстанция»577, любовь – это специфическая Божественная сущность578; любовь – это Господь579; любовь – это φύσις (природа) Бога580, в которой природа человеческой личности имеет свой прообраз, свой оригинал. Участием в любви как сущности и природе Божией человеческая природа очищается от всякого греха и освящается581. Молитва – это средство, смиряющее сущность человеческой природы и переносящее ее в природу Божества. Молитва вводит и любовь, «ибо кто ежедневно принуждает себя пребывать в молитве, тот духовною любовию к Богу воспламеняется к божественной приверженности (любви – εἰς ἔρωτα θεῖον) и пламенному желанию и приемлет благодать духовного освящающего совершенства»582. В молитве достойные приемлют мистическую силу, святое настроение и общение самого ума с Богом через несказанную любовь к Господу583. Имея молитву путевождем и союзником, человеческий дух воспламеняется жаждой Господней любви, и горит желанием, и не перестает молиться пламенно и непрестанно584.
Любовь приобретается молитвой585; онтогенетически любовь зависима от молитвы586. Любовь рождается из молитвы и возрастает с ростом молитвенности. Будучи сущностью Бога, любовь ео ipso сущность человека, сотворенного κατ ᾿ εἰκόνα Θεοῦ (по образу Божию). Кроме того, любовь – это единственное доброделание, которое своей субстанцией субстантивирует все прочие добродетели и соединяет их в единую сущность. Она – сущность всех духовных даров. Она – сущность и «союз» личности. Без нее человеческое «я» – ничто или по крайней мере хаотическая масса сенсаций. «Если я имею все дары... и отдам тело мое на сожжение, если я говорю языками ангельскими, а любви не имею, – то я ничто»587. «И если имею пророчество, и знаю все тайны и все познание, и если имею всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто»588.
Любовью человеческая личность освобождается от безличного «ничто» и приступает к личному Богу – Любви; она спасается от страшного метафизического «ничто»; дезинтегрированная личность воссоединяется, ее составные части срастаются, связываются, приводятся в единую сущность; союз совершенства589 – связывает, синтезирует личность совершенной любовью, любовью благодатной590; «совершенное»591 – становится сущностью личности; любовь никогда не перестает592 и делает человека одной сущности с «самой большой» добродетелью триединой этической триады, соделывая его способным к личному, теснейшему – «лицом к лицу»593 – общению с Богом. Любовь дает существенное (действительное, истинное) познание Бога594; «любящая сила души»595 – это центральное гносеологическое орудие богопознания: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь»596.
Познание Истины прямо обусловлено пребыванием в любви как сущности и природе Божией. «Существенное познание Истины, т. е. приобщение самой Истины, есть, следовательно, реальное вхождение в недра Божественного Триединства, а не только идеальное касание к внешней форме Его. Поэтому истинное познание – познание Истины – возможно только чрез пресуществление человека, чрез обожение его, чрез стяжание любви как Божественной сущности»597. Или, другими словами, это означает полное личное усвоение и переживание «первой и большей заповеди» (любви)598, с помощью которой человек только и может войти в природу Божию, в сущность любви, и стать причастником Божеского естества599. С помощью молитвенно-самоуничижительного подвига любви «все сердце, и вся душа, и весь разум»600 переносятся в природу Божества, где таинственно совершается процесс μετουσίωσις (пресуществления), обожения, через участие в Божеском естестве.
Сорастворившись (соединившись) с Божественным Святым Духом, человек удостаивается истинного богопознания, и его око зрит то, чего око не видело, его ухо слышит то, чего ухо не слышало, и его сердце переживает как величайшую истину то, что не приходило на сердце человеку601 . Любовью достигается новая сущность личности, новая природа; человек исходит из своей природы, проникает в другую природу и соединяется с ней до забвения своей собственной природы, ибо «кто достиг любви, связан и упоен ею, тот погружен и отведен пленником в иной мир, как бы не чувствуя собственной своей природы602. «Кто достигает совершенной любви, тот делается уже узником и пленником благодати»603. Достигший совершенной любви Христовой исполняется полнотой Божества604. Истинные христиане «исполнены Божеством»605.
Молитвенно-мистическое соединение с Божеством преподобный Макарий Великий характеризует как собирание себя, собирание своей души в Боге через обращенный к Богу подвиг любви606. Но главное усилие молитвенного делания любви сосредоточивается на собирании ума в Боге607, на собирании в Боге «мыслей, рассеянных грехом»608. На этот устремленный к Нему молитвенный подвиг любви Господь отвечает Своей неизмерной любовью к человеку. «Господь... приходит к нам и собирает нас к Себе»609 и «прелагает душевные помыслы, соделывает их божественными, небесными, добрыми»610.
Любовь, жаждущая Христа, разрастается до неизмерности, жажда Христа переносит человека в сферу Богочеловеческой жизни, и «там имеет всегда свое пребывание ум, препобежденный божественною и небесною любовию и духовным желанием»611. Подвигом любви ум отрывается от всего земного, всецело предает себя Христу, обитает «вне всего материального, грубого и земного», чтобы сосредоточить все свое внешнее делание на взыскании разумной сущности души, на украшении души Духом Святым и на приобретении чистоты и святости Христовой612. Любовью ум приобщается к вечности, поэтому «ум должен быть всегда пригвожден к любви Христовой»613. Молитвенная Христо-образная любовь – единственная сила, очищающая ум от греха, освобождающая его от сатанинской категории греховности. Ибо «смерть и, так сказать, удавление лукавому, когда оказывается, что ум неразвлекаемо пребывает в любви Божией»614.
Очищение от греха орудий познания, их преображение совершается через срастворение с Божественной любовью615. В любви человек обретает свою сущность, очищенную от греха и простую. Ибо как железо, или свинец, или золото расплавляется на огне, переходит из твердого состояния в жидкое, так и душа, которая в христолюбивом подвиге веры и надежды отреклась от мира и приняла небесный огонь Божества и любви Духа, расплавляется в огне любви, освобождается от всякого зла, от всякой страсти; все зло, весь грех отделяется от нее, изгоняется прочь, – и душа возвращается к своей богообразной и боголюбимой сущности, которую она имела прежде грехопадения616.
Лишь усвоением этической триады как восстановителя (обновителя) личности и освободителя ее от греха человек «освобождается от всяких уз зла»617 и удостаивается явления Христа618 и явления Святой Троицы. «Кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам... Я и Отец придем к нему и обитель у него сотворим»619. В любви – вечная гносеологическая сила, низводящая Бога в душу, являющая Бога душе, делающая Бога зримым. Любовь – это Бого-явление, явление Бога душе, тогда как вера – это человеко-явление, явление человека Богу. Переживание Божией любви как живой богообразной сущности личности делает человека чистым620. Любовью человек укореняется, успокаивается в природе Божества621: «Имеющий любовь не падает»622. Христо-образная любовь – это зодчий личности, таинственно ее созидающий, встраивая в нее все добродетели и делая их единосущными составами ее природы623. Любовь низводит Христа в сущность человеческой личности; Христос становится ее содержанием, содержанием ее «я». Он сорастворяется (соединяется) с ней до нераздельности624. Бесконечное усиление жаждущей Христа любви приобретает характер ревностной исключительности, которая красоту Христова образа абсолютизирует625 и христолюбивую душу погружает «в бесконечную и ненасытную любовь к Господу»626.
Преображенная Христовой любовью до последних и самых сокровенных тайников, личность всецело проникается любовью и все свое многогранное отношение к миру формирует и нормирует природой своей молитвенной и любящей сущности. «Первая и самая большая заповедь» (любви к Богу), став сущностью личности, обращенная к людям – проявляется в качестве «второй» заповеди (любви к людям). Из сущности первой выкристаллизовывается сущность второй заповеди627. Вторая заповедь – лишь видимое проявление первой, объективирование молитвенно приобретенной Божественной любви. «Искренняя любовь к брату» возможна лишь «через одну, и единственную, и первую заповедь, заповедь любви к Богу»628. Участие в Божественном естестве и любви как сущности Божией – это «первая и большая заповедь», «а вторая, подобная ей: люби ближнего своего как самого себя»629, т. е. люби ближнего любовьюсущностью (ἀγάπη οὐσία), соединяющей сущности личностей и созидающей из двух одно единосущное существо. Люби ближнего своего как самого себя, очевидно, представляет собой антитезис и кажущуюся антиномию императиву веры, покаяния и смиренномудрия, выражающемуся в «ненавидь себя»630. Подвиг веры и смиренномудрия предписывает: «ненавидь себя», а подвиг любви: «люби... как себя».
Разрешение этой антиномии в сфере этической триады зависит от определения понятия «ἑαυτόν» (себя). «Ненавидь себя» значит – ненавидь «вторую душу», душу греха, которая настолько срастворилась с человеческим самосознанием, что получила свое индивидуальное «я»631. Во втором случае «ὡς σεαυτόν» (как себя) значит «σεαυτὸν», преображенное в любящих глубинах Божества; значит «σεαυτὸν», сотканное из души, ума и сердца, переживших полное преображение, полное обожение в сокровищницах Божественной Троицы. Тогда «люби ближнего своего как самого себя» значит: люби ближнего своего, как любишь свое обоженное «σεαυτὸν», свой очищенный образ Божий, любишь его в Святой Троице. Лишь тогда становится ясным таинственное онтологическое единство первой и второй заповеди (о любви) и загадочная вторая заповедь получает свою реальную, абсолютную значимость.
Без любви к Богу невозможна и существенная любовь к людям. Первая заповедь (любви) – всегда первая, а вторая – всегда вторая. «Кто не любит Бога всей душой и всем сердцем, как может тот здраво и искренне прилагать попечение о любви к братиям, если во вторую входят дверью первой»632. Для того чтобы человек любил людей любовью, которая «никогда не перестает», это должно совершаться «от Бога»633: через личное переживание первой заповеди. «Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога»634. Богопознание непосредственно обусловлено онтогенетическим родством с Богом, рождением из любящей природы Божией и сущности. Источающая любовь сущность как источник познания – это единственный путь к существенному Богопознанию, а тем самым – и единственное спасение от плотского, релятивистского признания бытия Бога. «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь»635. Самопознание, познание человека онтогенетически зависимо от Богопознания, как вторая заповедь, (любви) онтогенетически зависима от первой.
Живое, существенное усвоение второй заповеди (любви к ближним) – это абсолютная необходимость в икономии спасения личности, как и усвоение первой (любви к Богу). «Невозможно спастись иначе, как токмо чрез ближнего»636. Знак богоданной любви – это благодатность. Благодать «пленяет ум в любовь Божию»637. Главное действие благодати Божией сосредоточено на исполнении личности любовью. «Как пчела тайно выделывает сот в улье, так и благодать тайно производит в сердцах любовь свою»638. Христианская любовь – Христо-образна, троична, духовна. Дух Святой научает человека истинной любви639. Эта духовная истинная любовь служит надежным свидетельством и критерием всех добродетелей и пороков640. Любовь – это не только сущность, но и госпожа всех добродетелей; они через нее входят в вечность и не перестают641. Любовью праведность становится матерью всех добродетелей642. Облагодатствованные личности, составившие себя из добродетелей, когда они сподобляются «большего упоения Божиего любовию»643, становятся подобными бесплотным Ангелам, и плоть у них настолько легка и подвижна, что они мыслят ее как бы не существующей644; «иногда же, горя Божественною духовною любовию ко всем человекам, в плаче и сетовании слезно молятся они о спасении всего рода человеческого... а иногда сладостно возгораются такою неописуемой любовию Духа, что, если бы можно, было, всякого человека укрыли бы они в сердце своем, не делая никакого различия между злым и добрым»645.
Приобретение настолько совершенной, всеобъемлющей любви происходит через опытное применение к себе правила этического тройства: «χρὴ βιάζεσθαι ἑαυτόν». – «Надлежит... принуждать себя к любви, если кто не имеет любви»646, надобно принуждать, хотя бы сердце того и не хотело647. «Если кто любит Бога, то и Бог сообщает (срастворяет) ему любовь Свою»648. «Не бывает того, чтобы любовь к Богу зародилась в нас просто и самодвижно, но сопряжено сие с многими усилиями и великими трудами, при содействии Христовом»649. Для того чтобы ум наполнился любовью к Богу, необходимо умствовать смиренно и кротко и всю свою деятельность проявлять через смиренномудрие и кротость ума650. Для того чтобы личность спаслась от иссушающего солипсизма и достигла идеальной полноты, необходимо, чтобы она срастворилась с благодатной, Христо-образной любовью, непрестанно и ревностно действующей через молитву651.
3. Синергизм благодати и воли
Существенное усвоение этической триады как восстановителя личности является чистой психофизической невозможностью на основе зараженной грехом человечности (антропизма). Пропитанный грехом до последнего тайника своей природы, человек абсолютно не способен освободить себя от «уз... и тьмы бесов», т. е. действия тайных страстей652, ибо свободная человеческая воля имеет силу противостоять диаволу», но не имеет силы полностью овладеть страстями653. «У человека есть желание (хотение») быть чистым, безукоризненным, неоскверненным, не иметь в себе порока, но всегда пребывать с Богом; но сил на это у него нет»654 . «Человек сам собою не в состоянии избавить себя от противоречий, от скитания помыслов, от невидимых страстей и козней лукавого»; «сия же брань может быть прекращена благодатию и силою Божией»655, синергизмом (содействием) своего человеческого хотения и Божия могущества, т. е. синергизмом воли и благодати. Сверхъестественная сила благодати дает человеческому естеству силы к подвигу очищения верой, надеждой и любовью656. Страшно обманывает себя тот, кто думает, что этот тяжелейший подвиг можно совершить лишь своею собственною силою, без содействия Святого Духа657, без соединения своей человеческой силы с благодатной силой Святого Духа658. «Кто останавливается на своей только праведности и думает сам себя избавить, тот трудится напрасно и вотще»659.
Спасение прямо и существенно зависит от со-действия воли и благодати660. Путь ко спасению могут пройти те, кто постоянно насыщается благодатью Святого Духа и приемлет силу от Христа661. Спасительное возрастание через веру, надежду и любовь совершается по мере облагодатствования воли и взаимопроникновения воли и благодати. Удивительно тонкий и в то же время опытный анализ этого срастворения, сплавления воли с благодатью дает преподобный Макарий Египетский: подвиг спасения должен совершаться уравновешенным со-действием воли и благодати, которое мистически приводит этическое тройство в единую сущность с природой человеческой личности662. От душепагубного эгоцентрического солипсизма человеческий дух спасается «при содействии Духа»663, спасается усвоением этического тройства, обращающегося и живущего в категории Бого-человечности, ибо соединенные благодать Божия и воля человеческая рождают в душе Бого-человеческое целое. Срастворение воли с благодатью не уничтожает индивидуальных характеристик природы воли664. Образец идеального равновесия благодати и воли, ипостасная норма их синергичного действия образно дана в отношениях Божественного и человеческого естеств и двух воль в Лице Богочеловека Христа665. Вся жизнь христианина таинственно формируется при со-действии благодати и воли и при реальном переживании Богочеловеческого содержания жизни Христовой666. Но это со-действие целиком основывается на свободном, непринужденном хотении воли принять благодать в качестве своего соработника. Божественная благодать не является принудительной, она не вынуждает волю667; придя к человеку, она не сковывает его воли и не принуждает его volens-nolens (хотел бы он того или нет) быть добрым, но дает место свободной воле, чтобы человек по своей воле мог сказать, соглашается ли он или не соглашается с благодатью Божией668. Благодать Божия является побуждающей, а не принуждающей, чтобы сохранилась свобода воли669. «Закон дан не естеству, но свободе произволения, которая может преклоняться и на доброе, и на худое»670. Благодать проявляется в человеке после многих испытаний (проверок) Духом Святым его воли и свободы выбора671.
Процесс облагодатствования личности – это не что иное, как постепенное вытеснение греха из всех пораженных им частей души672. Человек постепенно возрастает через «меру и достоинство» благодати673 и, возрастая, очищается от греха. Благодать – это сила, освобождающая от греха все содержание личности, ибо «благодатью выходят... злые страсти»674. Благодать иссушает источник греха, источник злых похотей675. Освобождая душу от греха, благодать сбрасывает с нее все струпы, всю пелену греха, очищает ее, и душа приемлет «свою собственную природу», возвращается к своей чистоте, которую имела прежде грехопадения, к своей богообразной сущности и Христо-образной красоте676. Лишь облагодатствованная душа является нормальной и естественной. Душа, после грехопадения обладаемая и проникнутая грехом «до своих глубочайших тайников», постепенно причащается благодати «по мере веры», пока благодать не обымет всю душу и не укоренится в ее сокровеннейших частях и помыслах, пока не овладеет всей душой и не воцарится в ней677. Через душу «благодать проникает во все части тела»678 и тем самым очищает этот зараженный грехом физический состав человеческой личности.
Нормативный принцип благодатного подвига очищения себя от греха верой, надеждой и любовью состоит в гармонии, в согласии воли с благодатью679. Сим-фонический синергизм (со-трудничество) воли и благодати определяет отношение человека к миру680. Чем более личность приемлет благодати, тем глубже ее молитвенное любомудрие и смиренномудрие, ибо «благодать научает человека быть нищим духом» и говорить себе: Аз есмь червь, а не человек681 . Воспринявшие благодать всегда пребывают в напряженном подвиге непрестанного смирения самих себя682. Чем более приемлют они благодати, тем более воспламеняется в них неугасимая жажда благодати683, тем сильнее и напряженнее бывает их подвиг спасения себя, ибо никто не предохранен от падения. Все праведники до конца своей жизни шли путем узким и тернистым и угождали Богу; а павшие потому падали, что верили, что в них как принявших благодать нет греха684. Богообразная свобода воли – это одна из главных особенностей личности, поэтому «и у совершенных Господь взыскует душевного изволения на служение Духу»685. «И у совершенных была свобода воли, а не то, как неразумно говорят некоторые, что после благодати бывает отрешение и освобождение от забот»686. Синергизм воли и благодати необходим на всех ступенях подвига. «Человеческая воля есть, следовательно, существенная принадлежность; если нет воли, Сам Бог ничего не делает, хотя и может по свободе Своей. Посему совершение дела Духом (букв. «успешное действие Духа – ἡ τελεσιουργία τοῦ Πνεύματος) зависит от воли человека»687.
Благодать, срастворившись с волей, «действует на пользу человеку»688. Премудрость Божия, будучи непостижимой и бесконечной, недомыслимо и неисследимо проявляет в роде человеческом домостроительство благодати посредством испытания свободы воли, чтобы открылись всем сердцем любящие Бога и переносящие ради Бога всякую опасность и труд689. Безблагодатная, лишь человеческая, антропоцентричная деятельность никогда не может составить чистой, идеально-безгрешной личности: «Если человек ограничится лишь своим деланием и не будет надеяться приять нечто странное природе своей (ξένον τῆς φύσεως αὐτοῦ – т. е. благодать Духа Святого), то он не может принести достойных плодов Господу»690. «Человеку надобно по собственному произволению возделывать землю сердца своего и трудиться; потому что Бог требует от человека труда, усилия и делания. Но если в душе его не дуют ветры Духа Святого, если не явятся Свыше небесные облака и благодатные дожди, чтобы орошать душу, весь труд человеческий нисколько не увенчивается плодом», ибо сам человек не может приносить плодов, достойных Господа, Богочеловеческих плодов, достойных Богочеловека Христа691. Чисто человеческая деятельность может творить добрые дела, но никогда эти дела не будут чистыми, совершенно чистыми от грехов692. Погружение в Бого-центричную «глубину благодати»693 очищает личность от всякой скверны694 и исполняет ее силой творить дела, благоприятные Богу695. Благодать просвещает, руководствует, умиротворяет, делает человека добрым, ибо все благодатное – божественно и над-небесно696.
Облагодатствование всех психофизических составов личности – это дело молитвенного самоуничижения (само-смирения) верой, надеждой и любовью; душа вся срастворяется с благодатью697; все орудия познания приемлют благодать и тем самым возвращаются к своей чистоте прежде грехопадения698. Соединение, срастворение благодатно человеком идет до некоего единосущия; благодать постепенно проникает содержание человеческой личности, срастается с ней, становится ее природой – естественно и пренасыщенно – сорастворяется с сущностью человека и становится с ним «как единая сущность»699. Но поскольку благодать – это «существенность истины» (сущность истины)700, то существенного познания истины можно достичь, став одной сущностью с самой истиной. Когда благодать облагодатствует до конца все части человеческого естества, когда преисполняет все его орудия познания и «соделывает ум пленником любви Божией», тогда существенное познание истины становится реальным фактом701. Когда благодать облагодатствует весь ум, тогда она «держит на руках ум и возносит на небеса, в совершенный мир, в вечное упокоение (отдохновение)»702.
Составленная из этического тройства веры, надежды и любви путем согласованного (сим-фонического) действия благодати и воли, человеческая личность утончается и становится восприимчивой к тончайшему постижению сверхъестественных тайн. Иногда благодать наполняет такую личность разумом и несказанной мудростью, и познаниями Святого и неисследимого Духа, которые невозможно выразить языком и изглаголать устами703. Благодать не только опосредствует истинное самопознание, возвращая душу к ее истинной природе, она является и истинным гносеологическим орудием истиннного Богопознания. Лишь «силой Божией и действием благодати» человек может в истине познать Бога704.
Благодать и благодатное познание являются специфическими христианскими особенностями. До Христа помраченное грехом око человеческой души не могло зреть «истинного небесного Отца, благосердой и доброй матери – благодати Духа, друзей и искренних своих – святых Ангелов»705. Начиная с Христа благодать становится необходимостью спасения и познания. Но благодать и истина в христианстве – это не дискурсивные, не трансцендентно-метафизические понятия, а живые, органические, единосущные части Личности Богочеловека706. Согласованное со-действие благодати и воли, составляя человеческую личность в тройстве веры, надежды и любви, переносит ее в теснейшие, личные отношения с Личностью Христа, и познание Истины необходимо проистекает из этих непосредственно личных отношений, так как Личность познается личностью. Облагодатствованная личность участвует во всем богатстве Истины Христа. Все исполненное благодатью пребывает в радости, наслаждается миром, хранит в себе любовь, обладает истиной707.
IV. Обожение – Θέωσις – личности
Благодатно преобразуемая верой, надеждой и любовью человеческая личность постепенно формируется κατὰ Χριστόν (по Христу), усвояет Его Личность в качестве своей собственной, пока наконец сама не станет Христо-образной, пока не о-Бого-человечится, пока не обожится. Разумеется, переход из этического тройства в Божественное бесконечно таинствен и всегда над-аналитичен для любого человеческого и человеко-центричного разума. Здесь необходимо благодатно-мистическое переживание самого факта. Преподобный Макарий Великий как раз служит исключительным образцом опытного переживания этого таинственного перехода из этической в Божественную Троицу. По его учению, этическое тройство – это посредник между человеком и Божественной Троицей; оно – некий вид предтечи, возвещающего о Божественной Троице; оно – этическое введение в метафизику (догматику) христианства. Через нее совершается этическое со-воплощение, срастворение личности с Божественной Троицей; совершается процесс обожения, отроичения. Обожение – это высшая на земле ступень, которой достигает личность, восстановленная богочеловеческим этическим тройством. Преподобный Макарий сам опытно переживает и богодухновенно описывает благодатно-мистическое возрастание личности от эмбриона до совершенного человека.
Процесс обожения личности совершается всегда в категории Бого-человечности. Через этическое тройство Господь воплощается, соединяется со святыми и верными душами, вносит «душу в душу, сущность в сущность»708, чтобы святые могли «причащаться жизни Божества»709 – и жить новой, Богочеловеческой и бессмертной жизнью710. Глаголя Марии (сестре Лазаря) свои Богочеловеческие слова, Господь «дает ей некую сокровенную силу от Своей сущности»711, и Его «слова вошли в сердце, стали душею в душе, духом в духе, и Божественная сила наполнила сердце ее»712. Существенное усвоение Христа соделывает людей святыми, обоженными. Святые еще в этой жизни «причащаются Христовой сущности и Христова естества»713. О-Бого-человечивание личности объемлет все ее психофизическое содержание; человек облекается в «нового и небесного человека – Иисуса Христа, и также опять в соответственность очам имеет свои очи, и в соответственность ушам – свои уши, и в соответственность главе – свою главу, чтобы всецелый человек был чист и носил на себе над-небесный образ»714. Приемля «небесный дар от ипостаси Божества» (из существа Божественного), христиане становятся «причастниками Божественного естества»715. «Для того пришел Господь, чтобы души наши изменить, воссоздать и соделать их, по написанному, причастницами Божественного естества, и в душу нашу вложить душу небесную, то есть Божественного Духа, путеводствующего нас во всякой истине, чтобы могли мы жить вечною жизнью716. Но душа становится общницей Божественного естества через благодатное перерождение себя верой, надеждой и любовью717.
Всю природу человеческой личности Христос изменяет, обновляет и обожает, «смешивая ее со Своим Божественным Духом»718. Христо-образие христиан простирается до того, что они становятся «помазанниками (христами) от единой, так сказать, с Ним сущности и единого тела»719, ибо Освящающий и освящаемые все от Единого720. «Совершенные христиане... суть и сыны, и господа, и боги»721. Они опытно переживают жизнь как Богочеловеческую реальность. Через призму своей обоженной личности они зрят божественную суть тварей, они видят, что все созданное Богом – добро и что «всякая тварь Божия добра»722.
Процесс обожения человеческой личности полностью носит органический характер: от богочеловеческого эмбриона до полной зрелости личность проходит через все фазы органического роста; «постепенно возрастает человек и приходит в мужа совершенна, в меру возраста»723. Богочеловеческое возрастание личности постулирует рождение от Бога. «Жизнь есть рождение от Бога свыше. Ибо без сего рождения душе невозможно жить, как говорит Господь: Аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия»724. Всю икономию спасения Господь Иисус Христос сводит к рождению «от Его Божества»725. Любя «род человеческий как Свой собственный образ», Господь желает его «породить от Своего Божественного семени»726. Рождаясь из Богочеловека Христа, новорожденный (возрожденный) приобретает богочеловеческий характер и способности, он носит образ Христов, ибо в детях, рожденных от Христова семени, изображен, написан (во-образован) Христос727. Через генетическое родство со Христом человек обретает свой Божий образ в Богочеловеке, и Сам Христос является восстановителем, воссоздателем, зодчим личности: как «превосходный живописец – Христос в душах, которые в Него веруют и к Нему устремлены непрестанно, скоро по образу Своему живописует небесного человека, и от Духа Своего, от сущности неизглаголанного света Своего написует небесный образ и дает душе прекрасного и доброго Жениха ее»728. Бого-человеческая жизнь души прямо зависит от сосредоточения всех жизненных сил души в образе Христа. Душа мертва, если не имеет в себе «жизни души», т. e. если не носит «небесного образа Божественного света»729. Душа не имеет ценности, если не имеет образа небесного Духа в неизреченном свете, т. е. отпечатленного в ней Христа730.
Христиане распознаются по тому, что имеют «образ Царя» Христа731. «Если кто не рожден от царственного и Божия Духа и не соделался небесным и царским родом и Божиим чадом... не может носить небесный и многоценный бисер, сей образ неизглаголанного света, т. е. Господа»732. Христианин – это таинственный синтез мира горнего и дольнего, мира физического и метафизического, ибо он носит в себе «образ небесного» человека733. «Небесный образ – Иисус Христос – таинственно ныне озаряет душу и царствует в душе святых»734. Христиане Духом Святым преобразуются в образ (лик) Христов735, ибо Христос для сего и пришел736. Христианин совлекается древнего, дьяволо-образного человека и облекается в «небесного и нового Человека, то есть во Христа»737. Облечься во Христа, стать Христо-образным, написать в себе образ Христов, усвоить Его образ в качестве сущности своего естества – это и есть единственный и предвечный смысл личности738. «Соединенные с Божиим Духом уподобляются Самому Христу»739. Не христиане – те, которые не уподобились, не во-образились во Христа, не стали «причастниками Божественного естества» и не срастворили (не соединили) своей природы с Солнцем Правды – со Христом740. Для того чтобы человек мог «прийти в возможность уподобиться благому и Божественному естеству и сраствориться благою и святою действенностью благодати»741, ему необходимо подвизаться подвигом веры, надежды и любви. «Когда душа твоя будет в общении с Духом и небесная душа войдет в душу твою, тогда совершенный ты человек в Боге, и наследник, и сын»742. Духоносные христиане «внутренно исполнены Божеством»743, ибо «от Господа свыше изливается в душу жизнь божественная»744.
Обитая в человеке, Божество обожает человека, делает его богоносным и богообразным (Бого-подобным). «Силою Духа и вследствие духовного возрождения человек приходит в меру первого Адама и становится даже выше его; потому что делается обоженным (обожается человек – ἀποθεοῦται ἄνθρωπος)»745. Обоженный человек – это единственный естественный оригинал всего именуемого человеком; через обожение человек генетически породняется с Богочеловеком Христом, становится Его «братом и сыном»746. Поэтому христиане – это «сыны Адама небесного, новое рождение, чада Духа Святого, светоносные братья Христовы, подобные Отцу своему, Адаму духовному и светоносному»747. Божественная Троица – единственно вечно-новая; и срастворяясь (соединяясь) с Ней, человеческая личность становится и остается «новой тварью»748.
Вся бесконечно сложная жизнь истинного христианина обращается и протекает в Троичности, ибо родившиеся от Бога горним рождением, рождением от Духа Святого, имеют в себе Христа, их освящающего и упокояющего; они всегда путеводимы Духом Святым, невидимо путеводимы к облагодатствованию в своей Христо-образной душе749. Через отроичение душа освобождается от несовершенства и, когда «взойдет к совершенству, совершенно очистившись от всех страстей и в неизреченном общении пришедши в единение и срастворение с Духом Утешителем, и, срастворяемая Духом, сама сподобится стать духом, – тогда делается она вся светом, вся – оком, вся – духом, вся – радостью, вся – упокоением, вся – радованием, вся – любовью, вся – милосердием, вся – благостью и добротою»750. «Душа, носящая в себе Бога, или, лучше сказать, носимая Богом... делается вся оком»751. Духоносные, отроиченные, Христо-образные люди имеют душу, составленную из добродетелей Духа Святого, «внутренно пребывая неукоризненными, непорочными и чистыми»752. Они становятся по благодати тем, что Бог есть по естеству753, и все добродетели становятся для них «ὡς φύσις» (как бы природой)754. Человеческая личность срастается с Личностью Богочеловека Христа; Им распознается жизнь; Господь обитает в человеке и человек – в Господе, и «Сам Господь без труда творит в нем Свои собственные заповеди, исполняя его духовного плода»755. Такая личность наконец ощущает себя Христо-образной (Христо-подобной), обоженной, обогочеловеченной и всю суть своей жизни выражает таинственными словами святого и великого Павла: Уже не я живу, но живет во мне Христос756.
Естественно, невозможно дискурсивно проанализировать таинственное, благодатно-мистическое срастворение (соединение) человеческой личности со Христом, и через Него – со Отцем и Духом Святым. Обогочеловечение – синоним отроичения. Возрастание личности через этическое тройство, ее формирование «по образу Божию», Христос таинственно совершает Духом Святым, пока ее не отроичит и не соделает «обителью» Святой Троицы757. Обожение, обогочеловечение проникает через все содержание личности: богообразный характер личности получает перевес, грех исчезает и человек возвращается в состояние безгрешного богообразия, которое он имел прежде грехопадения.
Процесс обожения охватывает и орудия познания. Освобождение их от греха через веру, надежду, любовь, срастворение (соединение) их без остатка с Божеством приводит их наконец к состоянию обоженности, обогочеловеченности, отроиченности. За процессом их обожения богомудро следит преподобный Макарий. Для полноты мы попытаемся особо изложить его учение об обожении главных орудий познания: души, ума и воли.
а) Обожение души
Через благодатно-мистическое тройство мистическо-личные отношения души со Христом развиваются до брачной близости невесты и жениха. Христос становится Женихом души, а душа – «невестой Христовой»758. Вся объятая верой, надеждой и любовью душа горит «ненасытным духовным желанием стремиться к Небесному Жениху»759. До обращения ко Христу в вере, надежде и любви душа блудодействовала с сатаной, сейчас она «общается лишь с Небесным Женихом»760, ибо она, уязвленная любовью, тоскует по Нему и умирает от желания прекрасного, разумного и мистического общения с Ним, общения святого и бессмертного761. Изъязвленную грехом душу человечества Бог «омыл и исцелил язвы» – и «привел ее к Небесному Жениху»762. Утвержденную в вере, надежде и любви душу Господь, «очистив от порока, какой есть в ней, приводит к Себе как непорочную и нескверную невесту»763. Через тесные брачные отношения душа приходит к познанию своей природы и своей цели, и Небесный Жених соделывает ее «не только храмом Божиим, но и дщерью царевой и царицей»764. Душа, имеющая в себе Христа, становится церковью Божией, и все ее силы и проявления сливаются в бесконечно изящную соборность, ибо душа вступает в сообразное единство с Небесным Женихом «и срастворяется с небесным»765.
Мистическое срастворение (соединение) души-невесты с Женихом Христом совершается постепенно. Прежде всего Бог ее «оживляет из умерщвленности», затем «очищает ее от скверны» и принимает ее к Себе, изменяя ее постепенно, «пока не возрастит в собственный Свой возраст. Расширяет и возвышает ее до беспредельного и безмерного возрастания, пока не соделается непорочною и достойною Его невестою. Сперва рождает ее в Себе и Сам возращает, пока не восприимет она совершенной меры любви к Нему; потому что Сам, будучи совершенным Женихом, и ее, совершенную невесту, – приемлет в святое, таинственное и чистое общение брака, и тогда она воцаряется с Ним на бесконечные веки»766, возвеселяется вместе с ним767 и общается с Христом, «как общается невеста с Женихом»768. Бесконечная тайна брака души-невесты и Жениха Христа разрастается в вечную, великую тайну Церкви и Христа769. Созерцая эту бесконечную, эту блаженную тайну, душа преподобного Макария выливается в радостное восклицание: «О, какое тесное общение невесты с Небесным Женихом!»770
Срастворение (соединение) богообразной души с Христом совершается Духом Святым. Когда душа вся всецело в вере, надежде и любви посвящает себя Господу, когда всю Ему себя предает и непрестанно творит Его заповеди, тогда Дух Святой озаряет ее, и осеняет, и удостаивает «быть в единый со Христом дух и в единое срастворение»771. Через срастворение со Христом человеческая душа становится поистине «как душа Господа»772, а также и «Господь становится ее душой»773; и Господь, «селящий в небесном граде на престоле величествия на высоких, весь пребывает с душею в теле ее, потому что образ ее положил Он горе, в небесном граде святых Иерусалиме, а собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле ее»774.
Восстановленная верой, надеждой и любовью человеческая личность реально бесконечна, ибо своей богообразной душой она обитает в бесконечном Царстве прославленного Христа, но она и бесконечно реальна, ибо в ее теле в качестве души ее живет Образ Христа, эта единственная бесконечная реальность. «Он (т. е. Христос) служит ей (т. е. душе) во граде тела ее, но и она служит Ему во граде небесном»775. Став душою человеческой личности, «Господь, истинный Художник», перерабатывает сердце, тайно его обновляет, пока вновь не явится богообразная «красота души»776, присущая ей до грехопадения. Благодатно и нравственно срастворенная со Христом, обитая в прославленном Христе, душа вся обретает себя, обращается и пребывает в сфере Святой Божественной Троицы; вся ее природа отроичена; все ее действие троично, богообразно, Христообразно777. Христообразный, богочеловеческий характер личности сохраняется через весь долговременный процесс духовного возрастания и достигает своей заключительной стадии, когда личность усвоит «всю полноту Христа» и возрастет в мужа совершенного778.
Такая личность вся Христо-образна: и тело, и душа ее, все ее содержание источает Христо-образную красоту, ибо вся она объята, вся упоена «неизреченной красотой... лица Христова»779. Христос проникает до последних тайников души, изгоняет из нее последний атом греха и всю тьму страстей, изгоняет грех, эту единственную причину безобразия и мерзости, восстанавливает «бесстрастную и нетленную красоту» души780 и соделывает ее престолом Своей Богочеловеческой славы781.
Богочеловеческое бесстрастие души – эта одна из специфических особенностей Нового Завета. Христос воплотился, чтобы люди могли участвовать в Его бесстрастии782. «Для освящения и теснейшего бесстрастия обитает Спаситель в достойных, чтобы, будучи Сам бесстрастен, Он мог соделать бесстрастными принявших Его»783. «В совершенную меру бесстрастия» приходят души лишь Христо-образные, преизобилующие верой, надеждой и любовью и обоженные обитанием в таинственных благодатных глубинах Триипостасного Божества784. Цель благочестия – это очищение души и обитание Духа Святого через добрые дела785. Но «полностью очистить душу» возможно лишь молитвенно-благодатным перерождением себя в вере, надежде и любви786. Через веру, надежду и любовь Дух Святой входит в душу человека, становится душой его души и делает его совершенным787. Лишь душа, срастворенная (соединенная) с небесной душой, становится обителью Святой Троицы, «ибо Божественная Троица вселяется в душе очищенной788, – потому что невместима для всякой твари, – но по мере способности и удобоприемлемости человека»789. В эту «совершенную меру христианства» приходит лишь святая, чистая, обогочеловеченная душа790.
б) Обожение ума
Обожение ума достигается через соединение ума с умом Богочеловека. Вечный смысл человеческого ума – это «прийти в срастворение с Безначальным умом»791. Но такое соединение предполагает, что человеческий ум прошел через тяжелые подвиги веры, надежды и любви. Лишь когда он пройдет через эти подвиги, когда переработает себя верой, надеждой и любовью, лишь тогда человеческий ум удостаивается стать «одним духом с Господом»792, обогочеловечиться. Если человек добровольно подвизается и допускает благодати Духа Святого облагодатствовать ум до конца и обитать в «самых глубоких глубинах его ума»793, тогда Господь «соединяется с умом» и становится с человеком «одним духом, одним составом, одним умом»794. Облагодатствованный ум – ум, очищенный молитвой и срастворенный со Христом, спасается от греховной ветхости (устарелости) и становится «новым умом»795. Господь «обновляет ум, исцеляет его от слепоты и глухоты неверия и неведения, возвращает ему здравие и проницательность»796, вновь дарует ему целостность и сияние797. Из ада греховности и смерти Господь воскрешает умерщвленный ум, освобождает его от рабства сатане и возносит «в Божественный воздух»798. Если воскрешенный Христом ум без остатка предаст себя Христу, Христос настолько срастворяется с ним, что человек может «во владычественной силе души своей (в уме своем), как в зеркале, видеть образ Христов»799. Обоженный, обогочеловеченный, Христо-образный ум – это характерный признак святых, ибо они «умом своим причащаются Христовой сущности и Христова естества»800.
О таком Христо-носном и Христо-подобном уме не мог знать ветхозаветный мир. Чистота ума – это новая реальность, принадлежащая Новому Завету, ибо лишь «крещение огнем и Духом очищает и омывает оскверненный ум»801, ибо лишь «небесный меч обсекает излишество ума, т. е. нечистое краеобрезание греха»802. Христос – единственный Уврачеватель, знающий и могущий исцелить «слепоту ума»803 и очистить богообразную сущность ума от проказы греха. Совершенные христиане имеют помазанный ум, имеют обоженный ум, ибо они суть «боги» – ἐν Θεῷ804.
Вечно чистый ум реально дан в Богочеловеке. Очистить ум человеческий возможно только единым Чистым и единым Безгрешным; поэтому лишь совершенные христиане, которых преподобный Макарий называет богами, достигают чистоты ума, со-воплощаясь со Христом. Чистота ума – это то единственное, что в христианстве можно назвать совершенством, так как совершенство – это не воздержание от видимых зол, а «очищение ума»805, ибо «воздержание от худого не есть еще самое совершенство, разве вошел уже ты в уничиженный ум и убил змия, который таится под самым умом, во глубине помыслов... разве его ты умертвил и изринул из себя всякую бывшую в тебе нечистоту»806.
Такая чистота ума любезна и евреям, и еллинам, но они не могут ее достигнуть, ибо она не иначе достигается, «как только с помощью Распятого за нас»807. Стяжавший эту чистоту свят и чист и не имеет зла в уме своем, и Дух Святой пронизывает все действие его ума808. Божественный огонь Духа Святого «делает ум чистым»809. Очищенный, обогочеловеченный, одухотворенный ум всегда обращается в сфере Троичного Божества. «Совершенно очищенный ум всегда видит славу Света – Христа и с Господом пребывает день и ночь, подобно тому, как тело Господне, соединившись с Божеством, всегда сопребывает с Духом Святым»810.
Совершенно очищенный ум, Христо-образный и христоименный ум опытно переживает богочеловеческий характер Христовой жизни как самую очевидную реальность своего бытия. Обогочеловеченный, обоженный ум – это «престол Божества», но точно также и «Божество – престол ума»811. Господь Иисус Христос пришел свергнуть сатану с престола богообразного ума и сделать ум «Своим престолом», чтобы ум стал вечным престолом вечного Богочеловека812.
в) Обожение воли
Составляя единосущную часть богообразной души, воля своей природой определена к самостоятельному прохождению всех ступеней развития души. Обожение души проявляется и через волю. Срастворяясь (соединяясь) с благодатью, воля обожается. От сатанизма и греховности волю излечивает лишь срастворение с волей Божией813. В воле Божией человеческая воля обретает свою целостность, свое исцеление и непогрешимое путеводительство. Согласованное содействие воли и благодати особенно проявляется через Христо-образное, Богочеловеческое действие. Обоженная, облагодатствованная воля всю свою деятельность определяет по образу Божию, т. е. по своей очищенной богообразной сущности. Но это предполагает личное участие Триипостасного Божества.
Христо-образную, духоносную личность Дух Святой вводит «во всю волю Божию»814. Насколько душа соглашается с волей Божией, настолько она способна к вечным, богочеловеческим делам, к служению Духу Святому815. По таинственным лабиринтам жизни человеческую личность проводит Дух Святой, сохраняя равновесие и гармонию между волей Божией и человеческой, ибо «только Дух Святой знает волю Господню»816, «волю Христову»817,.только Он учит человека познанию таинственной воли Божией, «ибо лишь Духу Святому известна воля Божия»818. «Без Духа Святого... никто не может разуметь волю Божию»819.
Так для преподобного Макария Великого облагодатствование, обожение воли становится conditio sine qua non820 истинной христианской жизни и существенного познания Истины.
г) Обожение сердца
Ясно то, что, по учению преподобного Макария Египетского, обожение личности сосредоточивается вокруг орудий познания, но ни в коем случае не исключает ее телесной части821. Обожение объемлет всю личность без остатка. Соединяясь с Богочеловеком, человек не утрачивает своей личности, ибо богочеловеческое равновесие обусловлено Самой Личностью Богочеловека Христа. Не только совершенный человек – «в Боге», но и Бог «в нем»822. Любое совершенство онтологически зависит от Троичного Божества. «Рожденное по Духу ...совершенно»823. Рожденный от Духа «имеет образ совершенства, в виде и в членах»824. «Совершенные христиане» удостаиваются «достигнуть степени совершенства», т. е. стать «богами... по благодати»825.
Совершенствованию, благодатному возрастанию личности нет границ. Если допустить парадокс, то граница личности – в неимении границ; граница личности – это безграничность, бесконечность, вечность, Бог: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный»826. Этими словами, по истолкованию преподобного Макария, Господь призывает Своих последователей потрудиться достигнуть «абсолютной чистоты»827. Эти слова Господа свидетельствуют о том, что можно достичь полной чистоты сердца и очищенным оком обоженного, богообразного сердца лицезреть Бога828. «Причастием совершенного и Божественного Духа» достигается «совершенное очищение от греха, освобождение от страстей беззакония и стяжание верха добродетели», т. е. достигается «очищение и освящение сердца», и в очищенной богообразной сущности личности человек созерцает Бога и опытно переживает истину Христовых слов: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят829.
«Сердце подлинно есть необъятная бездна», «и достигнуть чистоты сердца не иначе возможно, как чрез единого Иисуса»830. Чистое сердце становится «чертогом Христовым». «Ибо Царь Христос с Ангелами и святыми духами идет упокоиться там, и пожить, и походить, и основать Свое царство»831. Поэтому «со времени Христова пришествия Бог требует... чистоты сердца»832. Христолюбивая душа приемлет от Духа Святого «совершенное избавление от греха и тьмы страстей»833, ибо только Дух Святой может «совершенно искоренить грех» и освятить все части, все составы человеческой личности834. Но по установленной Богом икономии спасения для достижения «совершенной чистоты» необходимо со-работничество духа человеческого и Духа Святого835.
Соединившись с Духом Святым, человек возвращается «в первозданную чистоту», в чистоту, которой он обладал до грехопадения, ибо Дух Святой освобождает его от «чуждого нашей природе – от зла страстей», которые мы приняли «через непослушание первого человека»836. Огонь Духа Святого «очищает и освящает сердце»837. «Огнь сей прогоняет бесов и истребляет грех»838. «Душа, живущая в огне Духа и в Божественном свете, не потерпит никакого зла ни от одного из лукавых духов»839. «Бог наш есть огнь попаляющий»840; «Божественный и небесный огнь... производит в человечестве небесный образ»841.
Когда человек растет ростом (возрастом) Христовым и возрастает в мужа совершенного, тогда совершенно побеждает смерть и дьявола842. Христоименитые, обогочеловеченные личности – это «победители дьявола»843; они, лишь они побеждают дьявола – этого единственного виновника греха и смерти. Пришествие Господа Иисуса Христа имеет целью освободить нас от сатаны и соделать «победителями смерти и греха»844. Подвижники, созидаемые Богочеловеком Христом, становятся «вне осквернителя заповедей Божиих»845, вне сферы и власти дьявола. Они – во Христе, но и Христос – в них; для них Христос «все во всем»: «рай, древо жизни, бисер, венец, домостроитель, земледелец, страждущий, бесстрастный человек, Бог, вино, вода живая, овча, жених, воитель, оружие, – всяческая во всех»846. Такие подвижники носят в себе Христа; они не только христолюбивы, но и возлюблены Христом; они становятся «изящным домом» Святой Троицы847; и в их обогочеловеченной душе обитает Троичное Божество «как в Своем собственном доме»848, ибо Господь Иисус Христос и пришел, чтобы человека соделать «Своим собственным домом и храмом»849. «Познай себя как храм Божий»850.
V. Гносеология обоженной личности
Обожение личности in ultima linea (в конечном счете) сводится к освобождению богообразной совести от греха, к освобождению богообразной сущности от сатанизма. Богозданное богообразие, Христо-образие восстанавливается посредством личного участия человека в живой Личности Богочеловека: душа воссоздается, срастворяясь (соединяясь) с Душой Христовой, сущность с Сущностью, ум с Умом, воля с Волей, сознание с Сознанием Христовым. Срастворившись (соединившись) с Христовым сознанием, человеческое самосознание полностью очищается от сознания, пораженного грехом, оно обретает свою природу, свой оригинал, свой смысл в Христо-сознании и всю свою гносеологическую деятельность выводит из своего руководимого Христом самосознания. В акте самопознания такая личность чувствует и сознает себя Христо-образным целым; она знает себя Христом, опытно переживает истину о том, что сущность сознания богообразна, что само-сознание в своей сущности – это Бого-сознание, Слово-сознание (Логосо-сознание). Она переживает как величайшую тайну христианской гносеологии то, что в своей сущности самосознание – это Богопознание и что действительное и истинное Богопознание дано в богообразном самопознании, в познании себя как Божия образа.
Через познание себя, своего духовного устроения как образа Троичного Божества обоженная личность приходит к познаниям тайн Святой Троицы, «ибо кто возмог познать достоинство души своей, тот может познать силу и тайны Божества»851. «Наше естество – это тайна... Троицы»852, поэтому «познай Троицу чрез троицу (из троицы, из тройства), которая в тебе»853. Богопознание – это составная часть самосознания; одно определяет и утверждает другое; самопознание самым фактом своего бытия свидетельствует о Бого-сознании. Идеальная реальность и реальный идеал нераздельно соединенных Бого-сознания и человеко-сознания представлены в Лице Богочеловека Христа, ибо они в Нем соединяются в одно неделимое Богочеловеческое «Я». Каждое действие Его познавательной деятельности есть продукт этого таинственного Богочеловеческого «Я». Отсюда и все христианское познание имеет своим единственным источником, критерием и сферой – Личность Богочеловека. Лишь приятием Богочеловека в качестве сути своего сознания человек может познать сущность своего самосознания и быть спасенным от самопознания ложного, проникнутого и обладаемого грехом. Для сосредоточивающего свое самосознание во грехе (который единственно – вне Бога) Бог является неким ужасающим сопровождающим854 объектом, чисто внешним (по-ту-сторонним). Поэтому путь Христов, путь Богочеловеческий начинается с внутреннего духовного соединения: душа соединяется с Душой, сущность с Сущностью, дух с Духом, пока Христос и человек не станут «одним духом», и тем самым самосознание человека не станет едино с Христо-сознанием и самопознание едино с Христо-познанием; когда сие совершится, тогда обогочеловеченная личность дерзновенно возглашает: Живу уже не я, но живет, во мне Христос855. Такая личность поистине переживает богочеловеческую истину: Царство Божие внутрь вас есть856, т. е. Царство Божие – в вашей обогочеловеченной, в вашей христообразной душе; Бог – это не некий тиран и узурпатор, силою выдающий Себя за царя, а существенное Содержание вашей личности, вашей души, ума и воли, а тем самым – совершенно естественный Царь в царстве вашей богообразной души.
Отсюда воссоздание ( восстановление) личности и познания сводится к непрестанному со-воплощению Христу; поэтому святой Макарий Египетский всю сотериологическую проблему сводит к воплощению Христа в душе спасаемой личности, к обогочеловечению спасаемого. Вся жизнь и все познание Христо-образной личности заключается в непрестанном устроении себя «по образу Божию»857, в обогочеловечении всех психофизических составов и в срастворении самосознания с Христо-сознанием. Вся личность обращается, обитает и пребывает в категории богочеловечности. Но поскольку познание определяется устроением личности, то естественно заключить, что богочеловеческое, чистое познание – это органическая проекция, органическое излияние обогочеловеченной личности, обогочеловеченного сознания.
До Христа человеческое сознание и все человеческое познание было срастворено с грехом и обладаемо грехом. Начиная с Христа чистое сознание и чистое познание могут стать личными свойствами и живой реальностью для каждого, кто всецело срастворился (соединился) с Богочеловеком, со святым Его Телом – с Церковью. Вочленить себя в святое Тело Христово, стать сопричастником Церкви, оцерковить себя – значит сделать себя способным к чистому, богочеловеческому познанию. В благодатных глубинах Богочеловеческого организма – Церкви – сохраняется тайна личности и познания. Сопричастником этого Богочеловеческого Тела можно стать через подвиг веры, надежды и любви. Когда вся личность воцерковится, тогда познание становится продуктом одновременного творчества всех обогочеловеченных гносеологических орудий, тогда в каждом акте познания участвует вся облагодатствованная, оцерковленная личность.
Если обращаться к генезису этого чистого, богочеловеческого познания, то усматривать его следует в этическом тройстве как содержании личности .и познания. Основанием такого познания является святое этическое тройство: вера, надежда и любовь858. В самой своей сущности познание – это не только гносеологический, но и этическо-онтологический акт, т. е. акт, в котором таинственно совершается срастворение ( соединение) познающего с познаваемым, субъекта с объектом. Sub specie Christi ( с точки зрения Христа) единственный метод реального познания заключается в со-воплощении субъекта с объектом через этическое тройство859. Познание Христа единственно возможно через со-воплощение Христу в этическом тройстве. Через этическое тройство входят в Божественное; через первое гносеологический субъект возрастает в познании второго. Отношение субъекта познания с объектом является сущностно этическо-религиозным. Лишь с помощью христианской, т. е. православной, гносеологии, а именно: путем этическо-религиозного совоплощения субъекта с объектом, можно перебросить мост через пропасть между мыслящим и мыслимым и избежать трагического бессилия гносеологического наивного реализма, трансцендентального эмпиризма860, трансцендентального рационализма861 и критицизма862863.
Возрастание личности через этическое тройство к Божественному имеет три главных гносеологических ступени. Первая ступень заключается в отречении от уязвленного и проникнутого грехом разума, от всей своей души, от всей своей личности. На этой ступени личность выражает себя в словах: Credo quia absurdum est ( Верую, ибо абсурдно).
На второй ступени личность чувствует, что ее орудия познания очищаются верой, надеждой и любовью и становятся способными к реальному познанию объективной веры. На этой ступени она выражает себя словами: Credo ut inteligam ( Верую, чтобы понять, постичь).
На третьей ступени вся личность обитает в сфере Божественной Троицы, очищается от всякого греха, обогочеловечивается и становится «вся – оком», радостно и с невыразимой любовью созерцающим тайны поклоняемого Божества. На этой ступени личность выражает себя словами: Intelligo ut credam ( Понимаю, уразумеваю, чтобы веровать)864.
Но последняя ступень ни в коем случае не может быть истолкована как дискурсивное познание объекта веры, эта ступень – непосредственное, реальное, сознательное, благодатно-мистическое срастворение, соединение субъекта веры с объектом. Или, другими словами, субъект опытно переживает объект своей веры как сущность своей личности, чувствует, знает и видит себя как «образ Божий». Но на эту ступень возводятся лишь обоженные, обогочеловеченные, просвещенные, так как только «озаренные Божиим светом видят образ души»865. Видя богообразную сущность души, они приобретают самое реальное и самое точное познание человеческой природы; их психология поистине экспериментальная, и для них невозможна «Psychologie ohne Seele»866 ( психология без души). Богообразную тайну души открывает им Дух Святой. «Ни мудрые своею мудростью, ни разумные своим разумом не могли постигнуть душевной тонкости или сказать о душе, что она такое; только при содействии Духа Святого открывается и приобретается понятие и точное ведение о душе»867. Духом Святым Христос открывает богообразную «тайну души», открывает теоцентричность ее природы, которая по значению онтологической необходимости всегда устремлена к Троичному Божеству, обретает в Нем свою цель, свой смысл, свое бессмертие и над-смертность868. Ум христолюбивой личности «всецело воспринимает на себя попечение и скорбь об изыскании духовной сущности души, всецело и с терпением пребывает в чаянии и ожидании наития Духа Святого»869. Христолюбивая душа старается непрестанно украсить свою богообразную сущность «предписанными в заповедях добродетелями, небесным благолепием Духа и общением в чистоте и святыне Христовой»870. Украшенная «духовной красотой» душа вся становится Христо-образной, и через каждое ее действие просиявает таинственная «красота Лица Христова»871.
Через обожение ум приходит к познанию своей сущности, своей природы. Свой вечный, безгрешный оригинал он находит в Уме Богочеловека. Он приходит к непоколебимому убеждению в том, что его предвечное назначение – это быть престолом Троичного Божества и иметь это Божество царем всей своей деятельности. В этом, так сказать, пассивная сторона его назначения; активная же сторона – в вознесении себя в над-пространственные высоты Божества, в возведении себя на престол Божества и в царствовании с этого престола. «Ум – это престол Божества; Божество – престол ума»872, в этом вечный смысл и вечная ценность ума. Христос пришел, чтобы свергнуть сатану с престола ума, сделать ум Своим престолом и воцариться на нем873. Самым ярким примером тому являются апостолы. Христос ниспослал на них Духа Святого, и Он воцарился «на престолах их умов»874. Для святого Макария взятие Христом на Себя «грехов мира» имеет существенно гносеологическое значение. «Взял грех мира, то есть иссушил нечистый источник душевных помышлений»875, нечистый источник, «источающий нечистые мысли»876, ибо каждая душа имеет «неизлечимую язву греха, источник нечистых и худых помыслов»877. Язва греха неизлечима для каждого человека, но не для Богочеловека. «Лишь силою Иисуса иссушается тот источник, который источает нечистые помыслы». «Лишь Господу возможно» исцелить грехом уязвленный, грехом помраченный «ум, созерцающий Бога»878.
Здравое, безгрешное, чистое познание – естественный плод исцеленного Христом ума, на престоле которого царствует Триипостасное Божество. Для каждого действия познания обогочеловеченная личность требует содействия и водительства Духа Святого, Духа Христова. Ибо как непостижимы величие Божие, великие дела Божии, так непостижимо и смирение Божие, «малые дела» Божии, входящие в икономию спасения879, ибо всего Божиего никто не знает, кроме Духа Божия880. Так как Дух Святой – это «Дух Истины», то только Он наставляет святых на всякую истину881 . В день Пятидесятницы Дух Святой сбросил «завесу зла» с душ апостолов, уничтожил «страсти», отверз «очи сердца», и «тогда их Дух исполнил премудрости и возвел в совершенство; Он научил их творению ( исполнению) воли Божией и наставлял на всякую истину; Он соделался в их душах владычественным и царственным»882.
Для того чтобы человек стал способным к познанию тайн Триипостасной Истины, он должен прежде всего обогочеловечить свои ветхие орудия познания, обновить их, совлечься ветхого человека и облечься в нового, приобрести другие очи, уши, голову, руки и ноги883, ибо «есть другие уши, и другие очи... равно как и другое разумение, и другая душа, т. е. сей Божественный и Небесный Дух, Который слышит и плачет (с нами), молится и познает и творит волю Божию в истине»884. «Всякий должен знать, что за очами сими скрываются внутренние очи и за этим слухом есть внутренний слух»885. Поэтому «стяжание Духа Святаго» (выражение преп. Серафима Саровского) – это насущнейшая потребность для каждого человеческого существа, ибо Он – Познающий, Он – Тот, Которым познают, Он возрождает орудия познания, Он и Сам – единственное вечное, непогрешимое «орудие» познания. Духоносцы имеют «другой ум – ἄλλον νοῦν», т. е. срастворенный ( соединенный) с Духом Святым886. Срастворяя ( соединяя) человеческое естество со Своим собственным Божественным Духом, Христос его изменяет, обновляет, перерождает, из ветхого ума созидает новый ум, из ветхой души – новую душу, из ветхих очей – новые очи, из ветхих ушей – новые уши, из ветхого человека – нового человека, из ветхой твари – новую тварь887. Обновленной таким образом личности Дух Святой открывает тайны Божества, ибо лишь духоносной личности, т. е. личности, исполненной Духом Божиим, Сам Дух открывает тайны Божии, потому что только Он их знает888.
Преподобный Макарий дает полное применение главному христианскому принципу познания: Подобное познается подобным, духовное – Духом. «Кто только имеет себе подобного небесного Божия Духа, тот и знает подобного ему», знает духовного и духовное, (знает), что от Духа Божия, от Бога»889. Тайна христианской гносеологии – в становлении «одним Духом (единым Духом)» с Духом Христовым, ибо только так можно познать чудесную тайну Личности Христовой890. Имеющий общение с Духом Святым «κατὰ πᾶσαν αἴσθησιν» ( «по всецелому чувству») достигает «совершенной меры бесстрастия»891, удостаивается, что в его очищенной душе «обитает Божественная Троица», и тем самым опытно познает Вечную Истину и самое совершенство христианское892. Такая личность погружается в несказанные тайны Троичного Божества, ей Духом открываются глубины Божии893 , и она входит в райское блаженство, из которого ее извергнул грех894. Ибо вечное райское блаженство испытывают «те, которые, будучи ведомы горячею любовью к добродетели, опытно и ощутительно (опытом и чувством experientia et sensu) приобрели ведение (познание) небесных тайн Духа и имеют жительство свое на небесах»895. Эти благодатные подвижники опытно зрят то, чего не видел глаз, слышат, чего не слышало ухо, переживают то, что не приходило на сердце человеку, поэтому они «поистине мудрые, сильные, благородные и разумные»896. Эти истинные мудрецы опытно переживают любое действие откровения и познания как действие Духа Святого. В опытное переживание и познание совершенной тайны христианства входит «действием Божиим» ( «энергией Божией») всякая верующая душа, т. е. входит, когда в ней заблистает небесный свет откровения и сила Духа Святого897.
Дух Святой просиявает, излучается из духоносных подвижников. Духоносные подвижники являются и духосветлыми. Свет Духа Святого просиявает не только через их мысли, но и через суть, сущность их сознания, их духовного устроения; «в их душах – постоянная и непрерывная светозарность сущностного света»898. «Сущностное озарение души силою благого Духа» необходимо в сфере познания, ибо «при сем-то озарении и подается откровение всякого ведения и истинно познается Бог»899. Духосветлая личность, устроенная верой, надеждой и любовью, «вступает в единение с небесным Светом Нетленного Образа», избавляется от зараженного грехом гносеологического феноменализма и еще в сей жизни «приобретает в сущности познание ( реальное, бытийное познание) всех небесных тайн»900. «Те, которые суть сыны света и служения Новому Завету в Духе Святом, ничему не научаются у людей, ибо научаемы Богом»901. В глубинах их сердец благодать Божия «написует законы Духа и наднебесные тайны»; они настолько стяжают благодать, что она «проникает во все члены тела» и «царствует над всеми членами и помыслами»902. Из духосветлых, причастных благодати гносеологических источников источается благодатное познание, которое одно только ведает тайны Божии, ибо «без Бога и от Него подаваемой силы невозможно соделаться причастником Божественных тайн и познать Божию премудрость или обогатиться Духом»903. «Светом Своего ведения» Господь Иисус Христос помазует духоносных подвижников904 и изливает в них «вино жизни, новое учение Духа»905, и они «в тайне научаются тому, чего не ведали»906.
Возрастание в познании Вечной Триипостасной Истины всегда совершается в категории Бого-человечности и прямо определяется исторической Личностью Богочеловека Христа, «ибо Он есть ипостасная и сущая (существенная) Истина, и без сей Истины невозможно как познать Истину, так и улучить спасение»907.
Христос – это существенная (субстанциальная) Истина и «путь в познание истины»908, поэтому вне Его Личности и личного участия в Его жизни человеческое познание осуждено на рабствующий греху феноменализм, который необходимо перерастает в граничащий с отчаянием гносеологический солипсизм и пирроновский скептицизм.
Истина – это не дискурсивное, психическое или метафизическое понятие, а Вечная Личность, Истина Личность. И не только Истина Личность, но и Истина Личность Богочеловека; и в этом все существенное различие между христианской, православной Истиной и всеми прочими внехристианскими «истинами» и их подобиями. И эта Истина Личность Богочеловека доступна обогочеловеченным личностям, ибо Она, «Сама Истина, ...открывается им и учит их: Аз есмь Истина»909, Она их «вводит в познание Самой Истины»910 и входит с ними «в единое общение»911. «Существенная Истина» – Христос – воплощается в их душах, проникает через всю их личность, и они становятся Христо-светлыми, «имеют просвещающего их Христа»912, имеют «Самого Господа, воссиявающего в сердцах их», и с Ним всю премудрость Божию913.
Когда человеческая душа примет «душу света, т. е. силу Святого Духа»914, когда ею овладеет свет Божества915, тогда она переходит «из мрака зла в свет Христа»916, и Христос, «весь Свет»917, вселяется в нее, и она становится «вся светом»918, «вся оком»919, наслаждающимся созерцанием ( лицезрением) «неизреченной красоты света Лица Христова»920. Христом осиянная личность иногда приходит как бы в молитвенное исступление, и тогда свет Христов, сияющий в ее сердце, «отверзает внутреннейший, глубочайший и сокровенный свет; почему человек, всецело поглощенный оною сладостью и оным созерцанием, не владеет уже собою, но бывает для мира как бы безумцем и варваром, по причине преизобилующей любви и сладости и по причине сокровенных тайн; так что человек, получив в это время свободу, достигает совершенной меры и бывает чистым и свободным от греха»921. Такие молитвенные исступления имеют огромное гносеологическое значение: в них личность чувствует всю бесконечность в себе и бесконечность вокруг себя; тогда она, вся объятая радостью, благодатно сливается с неизмеримой вечностью922; тогда она реально, на своем опыте переживает православную истину о том, что молитва – это путь познания, путь самого высокого познания.
Без обогочеловечения невозможно познание Богочеловеческих тайн Христовых. Для того чтобы человек стал способным к такому познанию, ему необходимо иметь Христа в центре своих познавательных способностей, иметь Образ (Лик) Христов в своем уме, чтобы ум служил Христу и носил в себе Его подобие923. Человеку необходимо всего себя просветить светом Христовым, ибо Христос и пришел для того, чтобы просветить человека Своим собственным светом и облечь его в небесные одежды Своего Божества924. Апостолы – исключительный тому пример. Они Христом становятся «очами и светом вселенной» и провидят Истину и смысл всей твари925. Без непосредственного Христова участия в каждом действии познания человеку невозможно видеть «чудеса Божии»926. Через обогочеловечение зараженные грехом орудия познания возвращаются к своей боготканной, нормальной, богообразной природе и приобретают способность к реальному познанию Истины. «Просвещенные Божественным светом духовно видят и распознают истинного друга, сладчайшего и многовожделенного Жениха – Господа»927; они «мысленно созерцают вожделенную и единую неизглаголанную красоту»928. Обогочеловеченной душе все является во свете богочеловечности, ибо строение и облик души придают форму познанию. Душа обладает оком, она «облеклась оком, которым смотрит, и ухом, которым слышит, а подобно сему языком, которым говорит, и рукою; и, одним словом, всем телом и членами его облекшись, душа срастворяется с телом, вследствие чего и совершаются все жизненные отправления»929.
Преподобный Макарий Египетский различает три главных ступени в развитии познания: чувство ( ощущение), видение и просвещение – αἴσθησις, ὅρασις, φωτισμός930. Просвещение – высшая ступень, на которую познающий субъект восходит, когда свой ум просветит светом Христа и Духа Святого931, когда его душу «просветит невещественный и Божественный огнь»932. Очищенный, просвещенный ум возвращается к своей первозданной чистоте, которую он имел до грехопадения, приемлет «свою собственную природу» и производит чистое, непорочное знание933. Такой ум зрит Господа, зрит, «ту славу, какую до преслушания видел отец наш Адам»934.
Личности с просветленным, очищенным умом пленяются высшим миром и «созерцают тамошние красоты и чудеса»935, они «очищенным умом непрестанно созерцают сияние Господа»936. Христос «действительно видим до дня воскресения» очами очищенной, облагодатствованной, духоносной души937. Святой человек, т. е. человек, совершенно очищенный и освященный, иногда в молитвенном восхищении зрит «горний град Иерусалим, светлые тамошние жилища и беспредельный и неизреченный свет»938. Божественный огонь Духа Святого «делает ум чистым, дабы он, восприняв естественную способность видения, непрестанно созерцал чудеса Божии»939. Границы познания размыкаются; откровение становится источником новых познаний, «великие дела и тайны Божии открываются душе»940.
Откровение и познание становятся синонимами; границы познания сливаются с границами откровения; их сферы соединяются; безграничность становится границей познания; конечность познания возрастает в бесконечность. Путем со-действия подвига веры, надежды, любви и благодати Божественной Троицы бесконечность богообразной ( богоподобной) души избавляется от адского, греховного солипсизма; «стены порока, окружающие ум... разрушаются Божией силой»941, и узкая категория зла перестает быть категорией познания, и сатана перестает быть креатором ( творцом) познания942.
Христообразная личность приемлет откровение как наивысший источник познания; поэтому для нее познание не имеет границ. Откровение раскрывает бесконечное множество безграничных возможностей, но эта безграничность не является неестественной, ибо она согласуется с безграничностью богообразной души. Бог постепенно Своею силою возращает душу, «расширяет и возвышает ее до беспредельного и безмерного возрастания... пока не возрастит в собственный Свой возраст»943. Тем самым онтологически уготовано бесконечное и безмерное возрастание в сфере познания. Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный, – это действует и для познания. Обогочеловеченная, соединившаяся со Христом душа «настолько расширяется мыслью, что бывает повсюду»944. Но распространение познания до бесконечности, по существу, носит соборный, церковный характер, ибо лишь со всеми святыми человек может познать, что широта, и долгота, и высота, и глубина тайны Христовой945.
Познание святой, взыскающей Христа души Сам Господь Иисус Христос возращает бесконечным ростом; Он «расширяет и распространяет мысли ума ее и в широту, и в долготу, и в глубину, и в высоту всей видимой и невидимой твари»946; и ум приходит к реальному познанию твари, прорывается сквозь зараженные грехом струпья, облекающие тварь, и достигает главного, богозданного ядра, ее безгрешной чистоты947. Христообразный человек в каждом человеке, под всеми наслоениями греха видит Христо-образную сущность его природы; он «взирает чистым оком и радуется о целом мире и всемерно желает почтить и полюбить еллинов и иудеев»948. Христообразная личность имеет «целью ума» познание Христа и Христо-образия всех людей, поэтому ее «ум совершенно не бывает занят ничем видимым»949и вещами, которые по сущности не добрые950, но он весь – во Христе, он становится «одним умом» со Христом951, и поэтому все его творчество – христообразно и богочеловечно.
Различие между истинными христианами и прочими людьми в основном – гносеологическое, ибо христиане имеют свой «ум и разум всегда на небе» и, «благодаря причастию и общению с Духом», созерцают «вечные блага»952. Христиане переносятся умом «в вышний мир Божества»953; на «голубиных крылах Духа Святого»954 их душа возлетает «в небесные высоты»955. Христос дает христианам «крыла Святого Духа невозбранно воспарять в воздухе Божества»956. Окрыленная крыльями Духа Святого и «летящая по небесным высотам» душа христианская – «выше всего»957. Христиане «выше и лучше мира в том, что ум их и душевное мудрствование пребывают в мире Христовом и в любви Духа»958.
Истинные христиане становятся «общниками духовного богатства и разума, которые не суть от мира сего»959. Они имеют обогочеловеченный ум, «другой ум»960; их мысли, их ум не колеблет «дикий ветер греха», но «Божественное дыхание Духа Святого» тихо веет в их душах и освежает их, «проникает все существо души, и помыслы, и всю сущность, и все телесные члены прохлаждает и упокоевает Божественным и неизглаголанным упокоением»961. Так ум обретает свой мир и покой ( упокоение) в Троичном Божестве и в Нем «всегда имеет пребывание, препобежденный Божественною и небесною любовью и духовным желанием»962. Лишь духоносные, обоженные, Христо-образные христиане ведают и переживают умное успокоение и умную радость, ибо сущность их жизни – «Господь в уме»963. Лишь они имеют «в душе духовное богатство, источающее всякую благостыню слов, и дел, и помышлений Божественных, и неизглаголанных тайн»964.
«Собирание ума» во Христе965 духоносная личность совершает молитвенно-благодатным подвигом веры, надежды и любви; она не только имеет Господа в уме, но и ум свой – в Господе, и Господь «изменяет мысли души и делает их божественными, небесными, добрыми»966; и соединенный со Христом ум производит богочеловеческое познание. Духовное познание – это плод деятельного участия Духа Святого в творчестве ума967, и «все мысли становятся небесными, чистыми и святыми, обращаясь в Божественной сфере»968. Только чистые мысли являются естественными, ибо они – божественные969, а нечистые в то же время – и неестественные, ибо они – дьявольские, а дьявол – это единственная неестественность и противоестественность в природе. Нечистые и неестественные мысли in ultima linea ( в конечном счете) – всегда от единственного нечистого и неестественного. Обогочеловеченный ум – это единственный естественный гносеологический путевождь, богомудро ведущий «колесницу души» по бесконечным пространствам тайн жизни970. А сам обогочеловеченный ум имеет своим вождем Духа Святого, открывающего е,му Божественные тайны971 и непрестанно направляющего колесницу души к небесным и Божественным тайнам, к тайнам Троичного Божества972.
Духовные личности погружаются в духовные, небесные тайны973; иногда «упоеваются невыразимым упоением тайн Духа»974, «возвеселяемые и упоеваемые Духом, в упоении Божественными духовными тайнами»975, так что не чувствуют они на себе и плоти, не чувствуют физической части своей личности976. Такие духоносные личности от Самого Господа приемлют «или дары исцелений, или ведения, или откровения»977 и бывают исполнены «Божественной мудростью и разумением и неисследимым ведением Духа»978.
Разумеется, все познание обогочеловеченной духоносной личности всегда неминуемо обусловлено Лицом (Личностью) Богочеловека Христа, органическим соединением с Ним. Без Меня не можете делать ничего979 – относится и к познанию. Ни один человек не может рождать чистое, богочеловеческое познание, пока он органически не соединится с Христом, пока его отношения с Христом не будут равны отношениям ветви с лозою980. Когда он соединит себя с Господом Иисусом Христом, «тогда Господь удостаивает тайн в святости и чистоте многой, дает ему небесную пищу и питие духовное»981. «Без Господа Иисуса Христа и действия Божественной силы невозможно познать тайны и премудрость Божию, или стать (духовно) богатым и христианином»982.
Вся новозаветная гносеология ограждена Лицом Богочеловека; в ней все – лично и опытно; ни малейшее познание невозможно без личного участия в жизни Личности Богочеловека, без обогочеловечения. Богочеловеческая жизнь создает Богочеловеческую философию; жизнь предшествует философии; философия – это естественное излияние жизни; богочеловеческую, христианскую философию создают личности обогочеловеченные, христоносные, опытно переживающие Христа как сущность своей жизни и познания. Философы Божии – те, чей внутренний человек – т. е. весь ум, и душа, и сердце – исполнен Христом, имеют в себе Христа и наставляются Им983. Философы Божии – это единственные истинно мудрые984. Их философия – жизненная, опытная, благодатно-деятельная, а не повествовательная, не безблагодатная греческая философия, ибо «греческие философы учат словам»985, проповедуют слова; их философия – это философия слова, лишенная опыта и благодати, небогодухновенная986.
Философы Божии «созидаются Божественным ведением и Божией благодатью»-987. Они «умудряются благодатью в разумении чего-либо, в неизреченной мудрости и в ведении неиспытуемого Духа, чего невозможно изглаголать языком и устами»988. Благодатная, христианская жизнь создает благодатную, христианскую философию989. Поэтому святой – это единственный истинный философ, ибо «пребывающий в совершенном свете не желает зла, не мыслит зла – «рогоза»990. В душах святых неизгладимо отпечатан «боголикий образ ( лик) Духа»991, поэтому каждая их мысль, каждое чувство и вся их философия – боговидна, боголика. «Божественный и небесный Дух обитает в уме»992 богообразных святых993, и все их умное творчество носит на себе образ (лик) Духа Святого. Без обитания Духа Святого в человеческом уме каждый акт познания и все человеческое познание вообще сводится к грехообразному феноменализму, облеченному в «ризы кожаные». «Мудрые века сего – Аристотель, или Платон, или Сократ – при основательном своем ведении уподоблялись большим городам, но опустошены были врагами (т. е. бесами), потому что не было в них Божия Духа»994.
Новозаветный путь познания имеет глубоко личный характер; это опытный Бого-человеческий процесс органического срастания человека с Богочеловеком Христом. Бесконечная тайна этого пути заключается в Святом Таинстве Причащения. В этом Таинстве Объект веры и познания срастворяется с психофизическим организмом субъекта; в нем тайна познания переживается как Святое Таинство и Объект познания становится жизнью, становится телом и кровью субъекта. «Господь плототворит Себя и в пищу, и в питие, как написано в Евангелии: Аз есмь хлеб животный... кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки»995. «В Церкви... приносимы хлеб и вино, вместообразные Его (т. е. Христовой) Плоти и Крови, и причащающиеся видимого хлеба духовно вкушают Плоть Господню» – τὴν σάρκα ( Тело) τοῦ Κυρίου996 – и исполняются Божеством, и их души срастворяются ( соединяются) с Духом Святым997.
Через Святое Таинство Причащения (Таинство Евхаристии) Господь Иисус Христос воплощается в причастнике, становится для него вечной Жизнью, и он опытно достигает познания Христа998. «Господь бесконечен и непостижим... Бог ни для кого не постижим и не измерим, кроме тех, которые вкусили от Него же Самого»999. «Ἡ τοῦ Θεοῦ γεῦσις» ( вкушение Бога) – это единственный путь к реальному познанию Бога и Христа1000. Без личного причащения Христу абсолютно невозможно познать тайну Его досточудной Личности, потому что Он – «Премудрость Божия» – «еллинам безумие»1001. Личный опыт – это единственный путь познания Христа1002. «Совершенная тайна христианства» познается опытно, лично1003. «Ибо христианство есть пища и питие. И чем больше кто вкусит его, тем более возбуждается сладостью ум, делаясь неудержимым и ненасытимым, более и более требующим и вкушающим»1004.
Через евхаристическое ( литургическое) соединение с Христом христианин опытно переживает Личность Богочеловека как полноту ведения и Истины. На место человека как критерия познания и истины вступает Богочеловек; на место гносеологического антропоцентризма – гносеологический теоантропоцентризм. Когда ум – «око души» – обогочеловечится, станет «единым духом, единым умом» с Господом Христом, тогда он приобретает способность различать добро и зло, истину и ложь1005. Этого достигают лишь «совершенные»1006. Их душа, став «вся оком, вся светом», зрит границы добра и зла, отличает чистое от нечистого1007, Божие от дьявольского1008.
«Имеющие в самом уме мир Христов и свет» способны распознавать утонченное гносеологическое действие сатаны и благодатное действие Бога в душе человеческой1009, способны постичь «изощренность зла»1010, «изощренность порока»1011. Для того чтобы человек мог жить праведной, христианской жизнью, он предварительно должен очистить царскую (владычественную) часть души – ум – и сделать его способным к распознанию добра и зла1012. «Много потребно борения и тайного невидимого труда ( подвига), чтобы испытывать помыслы и изнемогшие чувства души нашей обучить долгим учением в рассуждение добра же и зла»1013. «Кто хочет христианскую жизнь с великою точностью вести в совершенстве, тот обязан всеми силами позаботиться прежде всего о смысле и о рассудке души (рассуждающей, различающей способности facultatis intelligendi et discernendi), чтобы, приобретши способность в точности различать доброе и худое, во всяком случае распознавать, что в чистую природу привзошло несвойственного (противоестественного пара-физического) ей»1014.
По Богочеловеческой икономии восстановления личности последний, заключительный момент обогочеловечения переносится в апокалиптику христианства. Относящееся к личности ео ipso относится и к познанию. Воскресение является заключительным моментом обогочеловечения личности и познания. Христо-образие души, стяжанное за время земной жизни обогочеловечением души в подвиге веры, надежды и любви, при воскресении будет перенесено на тело. «В какой мере сподобляется каждый за веру и рачительность стать причастником Святого Духа, в такой же мере прославлено будет в оный день и тело его»1015. Тогда «тела святых» будут светиться Духом Святым, «ибо всею лепотою светлости и красоты небесной соделается тогда для них Дух Божества, Которого еще ныне сподобились они приять в себя»1016. «Боговидный образ Духа», запечатленный в этой жизни в душах святых, при воскресении явится и в теле, и их тело станет «телом боговидным»1017.
Воскресение тела будет полным осуществлением идеальной полноты личности: богообразная душа навеки соединится с богообразным телом, и идеальное равновесие между душой и телом будет восстановлено. Жизнь тела, жизнь плоти будет сообразной Христу и вечной, ибо тогда «жизнь Иисусова» явится «в смертной плоти»1018. «Небесный огнь Божества, который христиане еще ныне, в веке сем, приемлют внутрь себя, в сердце, действуя внутрь сердца их, когда разрушится тело, начнет действовать совне и снова сопряжет члены, совершит воскресение разрушенных членов»1019. Огнь сей – это «сила воскресения»1020; он «воскрешает истлевшие тела»1021.
«В воскресение все члены будут воскрешены и, по написанному, влас не погибнет... и все соделается световидным, все погрузится и преложится в свет и огнь»1022. Но личности не только не утрачиваются, но и восстанавливаются до чудесной полноты, ибо в воскресении «Петр остается Петром, Павел – Павлом, и Филипп – Филиппом; каждый, исполнившись Духа, пребывает в собственном своем естестве и сущности (ὑποστάσει личном бытии)»1023. Христообразные тела святых проходят через метаморфозы, через которые прошло и святое тело Господа Иисуса Христа. «Как тело Господа, когда взошел Он на гору, прославилось и преобразилось в Божескую славу и в бесконечный свет, так и тела святых прославляются и делаются блистающими. Ибо как внутренняя слава Христова в такой мере распростерта была и воссияла в теле Христовом, так, подобно сему, и во святых внутри сущая сила Христова в оный день будет изливаться вовне – на тела их; потому что еще ныне умом своим причащаются они Христовой сущности и Христова естества. Ибо написано: и Святяй, и освящаемии от Единаго1024, и: славу, юже дал еси Мне, дах им1025. Как одним огнем зажигаются многие светильники, так необходимо и телам святых – сим членам Христовым – соделаться одним и тем же с Самим Христом»1026.
Обогочеловеченные, обоженные и душой, и телом святые «прелагаются в Божественное естество и соделываются благими1027, богами – θεοί и чадами Божиими»1028. Этим достигается последний, вечный смысл личности: вся душа и все тело навсегда становятся Христо-подобными, богоподобными; вечное блаженство личности наполняется вечной богоподобной жизнью, богоподобным ведением (знанием) и вечным созерцанием (зрением, видением) «несказанной красоты Лица Христова».
Заключение
Вышеизложенное учение преподобного Макария Египетского приводит нас к выводу о том, что тайна человеческой личности и познания невозможна и необъяснима вне Святой Троицы. Возможность, объем, границы и собственный критерий своего познания богообразная личность находит лишь в срастворении ( соединении) с Триипостасной Истиной. От своего загадочного начала до не менее загадочного апокалиптического завершения богообразная природа личности тяготеет к Божественной Троице. Разобщенная ( разрушенная) грехом, ввергнутая в адские ужасы сатанинского солипсизма, богообразная ( боголикая) сущность личности изливается в судорожных рыданиях в своем устремлении к Богу.
Духосветлый, христоносный Макарий Великий, этот чудесный духовидец человеческой природы, находит, что человеческая личность и на всех ступенях греховности ( поражения грехом) в основе своей – теоцентрична, Христо-центрична и что свой вечный, богоданный смысл и полноту она обретает лишь в благодатно-таинственном срастворении ( соединении) с Богочеловеком Христом. Но содержание, форма и путь к этому соединению (κρᾶσις) со Христом носят исключительно чисто благодатно-богочеловеческий характер, и нельзя подсовывать святому Макарию пантеистическое понятие κρᾶσις δι ῾ ὅλων стоиков1029. Мы видели, что «красис» ( соединение) человеческой личности со Христом совершается в Духе Святом, которого не имеют не только стоики, но и величайшие нехристианские философы: Платон, Аристотель и Сократ. Для Бого-человеческого «красиса» абсолютно необходима историческая Личность Богочеловека Христа и благодатное со-действие Бога Духа Святого и Бога Отца.
Поэтому учение святого Макария о личности и познании во всей полноте носит богочеловеческий и благодатно-мистический характер. Его гносеологию, как нам кажется, лучше всего можно охарактеризовать как богочеловеческий мистический эмпиризм. Она вся основана на вере в Богочеловека и направлена к Нему, и в этом характерное отличие гносеологии святого Макария как специфической христианской гносеологии от внехристианских и нехристианских гносеологий, которые всегда сосредоточены на человеке и на вере в человека.
Лишь опытно переживая мистический процесс познания через приобщение к Богочеловеку, можно достигнуть благодатно-мистического оправдания возвещенного Христом (букв. «Христо-откровенного». – Примеч. пер.) догмата Троичности и ео ipso единственно возможного оправдания человеческой личности и познания. Такого оправдания достиг «земной бог – θεός ἐπίγειος»1030, Макарий Святой и поистине Великий, и своей обоженной личностью он доказал центральный тезис своего учения о том, что в обоженной, обогочеловеченной, отроиченной душе «обитает Божественная Троица» ( Святая Троица).
Гносеология святого Исаака Сирина
Введение
В европейской философии человек представляется более или менее в расчлененном виде. Он нигде не пребывает во всей полноте, в целости, в интегральности, но везде присутствуют его отдельные части и обломки. Нет такой философской системы, в которой человек не был бы раздроблен, и ни один мыслитель не может собрать его в единое целое. Наивный реализм сводит человека к органам чувств и через чувства – к вещам, к веществу, так что человек себе не принадлежит, но расточили его эти вещи. Рационализм выделяет в человеке разум, считает его главным источником истины и верховным мерилом всего, приписывает ему все ценности, абсолютизирует его, возводит его в идола, а все прочие психофизические силы человека недооценивает и пренебрегает ими. Критицизм – это, по существу, апология рационализма и сенсуализма; в конечном итоге он сводит разум, а тем самым и человека – к чувствам. Пантеизм и все монистические системы представляют мир и человека как некое множество острейших противоречий, которые никогда не могут составлять некоего логичного единства. У всех этих философских систем результат один: поверхностное, феноменалистическое познание мира и человека, символом которого являются «ризы кожаные».
Без оси, без центра представляется человек в феноменалистической философии, которая всегда относительна. На чем стоит мир, на чем человек? На чем зиждется ум, на чем созидается познание? Человек пытается объяснить себя с помощью вещей, но это ему никак не удается. Объясняя себя с помощью вещественных предметов, человек в конце концов и сам оказывается вещью, скатывается к веществу. Как бы и сколько бы он ни трудился, человек как приверженец феноменалистической философии не в состоянии доказать объективной реальности вещей, а тем менее – тот тезис, что вещи обладают истиной. Пытаясь объяснить человека человеком, философия занимается необычным делом: рассматривает зеркало в зеркале. В своем конечном завершении философия во всех своих направлениях гилоцентрична (т. е. обращена, направлена к вещественному: от греч. «ὕλη» – «вещество». – Примеч. пер.) и антропоцентрична. Из всего этого результат один: невозможность реального познания мира и человека.
Такой результат уводит философский человеческий дух в сверхчеловеческие и сверхвещественные гипотезы. И он делает прыжок в сверхприроду. Делает его через идеализм. Но этот прыжок завершается скептицизмом, ибо философский идеализм сводит человека к мета-эмпирической реальности, которая не может ни проявляться, ни быть доказанной.
Своей трагической судьбой человек в релятивистской философии доказывает одно: истина трансцендентна человеку и веществу. Непреодолимая пропасть зияет между человеком и истиной. Человек с этой стороны пропасти, на этом берегу, и никак не может найти средство, которое бы его перенесло и высадило на тот берег, где обитает трансцендентная истина. Но на немощь с этой стороны отвечает всемогущество с той стороны. Трансцендентная истина переходит пропасть, высаживается на нашем берегу и является в чудесной Личности Богочеловека Христа. В Нем трансцендентная истина становится имманентной человеку. Он доказывает истину тем, что являет ее Собою. Доказывает не дискурсивно, не рационалистически, а Своей живой Личностью. Он не только обладает истиной, но и Сам есть истина. В Нем бытие и истина адекватны. Поэтому Своей Личностью Он определяет не только самую истину, но и путь познания истины: пребывающий в Нем – познает истину, и истина освободит его от греха, лжи и смерти (см.: Ин.8:32).
Бог и человек в Личности Богочеловека соединены нераздельно; человеческий разум не уничтожается, а возрождается, очищается, освящается, обожается, углубляется и становится способным к познанию богочеловеческих истин жизни. В Богочеловеке реально и ипостасно дана вся истина без остатка, вся абсолютная Истина. Поэтому только Он в роде человеческом и имеет, и дарует совершенное познание Истины. Человеку, жаждущему познания Истины, остается одно: со-воплотиться Богочеловеку, стать членом Его Богочеловеческого Тела – Церкви (см.: Еф.5:30, 3:6). Достигший этого приобретает ум Христов (1Кор.2:16), так что он Христом мыслит, Христом живет, Христом чувствует – и таким образом приходит к совершенному познанию Истины.
Для Христова человека антиномия разума не представляет собой неких непримиримых противоречий; они для него – лишь расселины, образовавшиеся вследствие землетрясения, вызванного первоначальным человеческим грехом. Соединяясь со Христом, человек чувствует, как эти расселина срастаются, как ум исцеляется, становится целостным, интегральным – и тем самым приобретает способность к совершенному познанию.
Истина объективно дана в Лице Богочеловека Христа. Путь к ее субъективному усвоению, т. е. опытно пройденный путь христианской гносеологии, мы находим у святых отцов, этих евангельских эмпириков и святых философов. Среди этих святых философов одно из первых мест занимает великий подвижник, святой Исаак Сирин. В своих сочинениях он с редким опытным знанием прослеживает и описывает процесс исцеления и очищения человеческих органов познания, возрастание человеческой личности в познании и органическую постепенность в опытном стяжании вечной Истины. Начала и пути православной гносеологии нашли одно из своих самых совершенных выражений в благодатно-опытной философии святого Исаака Сирина. Попытаюсь вкратце изложить вам основные черты этой гносеологии.
I. Болезнь органов познания
Характер познания обусловлен устроением, природой и состоянием органов познания. На всех своих ступенях познание органически зависит от органов познания. Человек – не творец Истины, поэтому акт познания – это акт усвоения уже объективно данной Истины. Это усвоение носит органический характер: оно подобно прививанию ветвей на лозе и жизни, получаемой ветвями от лозы (см.: Ин.15:1–6). Поэтому познание – это плод на дереве личности. Каково дерево – таков и плод; каковы органы познания – таково и познание.
Анализируя человека в его эмпирической данности, святой Исаак Сирин находит, что его органы познания больны. Зло (лукавство) – это болезнь, поразившая душу, а тем самым – все органы познания1031. Зло имеет свои органы чувств, это – страсти, а «страсти суть болезнь души»1032. Зло и страсти не принадлежат природе души; они – нанос1033 и неестественный придаток к душе1034.
Что такое страсти по своей природе? Они – «некая твердая сущность»1035. Причины страстей – это житейские вещи1036. Страсти – это жажда богатства, накопления вещей, плотское наслаждение, честолюбие, властолюбие, надмение благолепием власти, желание наряжаться и нравиться, искание человеческой славы, страх за тело1037. Все эти страсти имеют одно общее наименование: мир (греч. «космос»)1038. «Мир – это плотское житие и мудрование по плоти»1039. Страсти – это нападения, которые осуществляют на человека вещи мира сего; благодать – это единственная сила, могущая их отразить1040. Когда страсти вогнездятся в человеке, они искореняют его душу1041. Они смущают ум, наполняют его фантастическими картинами и пожеланиями1042, поэтому он и рождает иллюзорные мысли, полные смятения. «Мир – это блудница»1043, пленяющая душу своими душегубительными прелестями, разоряющая ее целомудрие, уничтожающая богоданную чистоту, и душа, нечистая и сладострастная, порождает нечистое познание.
Больная душа, больной ум, больное сердце, больная воля, одним словом – больные органы познания могут порождать, создавать, производить лишь больные мысли, больные чувства, больные пожелания, больное познание.
II. Исцеление органов познания
Святой Исаак ставит ясный диагноз душе и ее органам познания, но точно также знает и врачевание, которое предписывает решительно и со всей убедительностью. Поскольку страсти – болезнь души, то и выздоровление души достигается путем очищения от страстей, от лукавства1044. Доброделание – это здравие души, тогда как страсти – это душевный недуг1045. Добродетели – это средства уврачевания, которые постепенно вытесняют болезнь из души, из органов познания; этот процесс протекает медленно и требует многого усердия и терпения1046.
Душа опьянена страстями; здравие может к ней вернуться, если она, упражняясь в добродетелях, отрезвеет от этого опьянения1047. Подвиги добродетелей сопряжены со скорбями и печалями1048. Святой Исаак утверждает, что любая добродетель – это крест1049. Более того, скорби и печали – это причины добродетелей1050, поэтому святой Исаак решительно предписывает человеку возлюбить прежде всего скорби и печали, дабы освободиться от вещей мира сего, чтобы ум не занимался миром. Ибо человек должен сначала освободиться от вещественного, чтобы мог родиться от Бога. Такова икономия благодати1051, а тем самым – и икономия познания.
Если человек решится на уврачевание и оздоровление души, то должен прежде всего хорошо исследовать все свое существо, должен уметь отличить добро от зла, Божие от дьявольского, ибо это различение (греч. «диакрисис», ἡ διάκρισις) «выше всякой добродетели»1052. Усвоение добродетелей происходит постепенно и органически: одна усвояется другой, одна зависит от другой1053, одна рождается из другой. «Каждая добродетель – это матерь другой добродетели»1054. Между добродетелями существует не только онтогенетический, но и хронологический порядок. Первая среди них – вера.
1. Вера
С подвига веры начинается уврачевание и исцеление души от страстей. Как только вера зародится в человеке, страсти начинают искореняться из души. Но пока душа не будет «упоена верою в Бога», пока она не приобретет живое чувство ее силы, она не сможет исцелиться от страстей, не может преодолеть материю (вещественное)1055. Отрицательный момент подвига веры состоит в освобождении от зараженной грехом материи, а положительный – в соединении с Богом1056.
Душа, рассеянная чувствами по вещам мира сего, собирает себя подвигом веры, воздерживается от вещественного и вся пребывает в непрестанном чувстве жажды Бога. Это – основание всех благ1057. Освободиться от рабства проникнутой грехом материи – это главное условие преуспеяния в духовной жизни1058. Начало этого нового жизненного пути заключается в собирании мыслей в Боге, в непрестанном размышлении ума о слове Божием и в жительстве в нищете1059.
Верою ум, рассеянный страстями, собирается, освобождается от чувственного и достигает мира и кротости мысли1060. Ум, живущий чувственно в мире чувственного, – болен1061. С помощью веры ум выходит из темницы мира сего, затхлой от греха, и входит в новый мир, где дышит чудесным новым воздухом1062. «Дремание ума» опасно как смерть, поэтому нужно верою возбуждать ум к духовному деланию1063, в котором человек овладевает собою1064, изгоняя из себя страсти. «Преследуй сам себя, и враг твой прогнан будет приближением твоим»1065.
В подвиге веры от человека требуется, чтобы он совершал его с помощью над-умной антиномии веры: «Будь мертв в жизни сей и будешь жить после смерти»1066. Верою выздоравливает, исцеляется, приобретает благое умствование ум; душа становится непорочной, когда не занимается бесстыдно блудными помыслами1067. «Плотолюбие – признак неверия»1068. Вера освобождает ум от категории чувственного, отрезвляет его постом, и богомыслием1069, и бдением1070.
Невоздержание, полный желудок помрачает ум1071, расстраивает его и рассеивает в фантастических мыслях и страстных похотях. В сластолюбивом теле не обитает богопознание1072. «Как от семени пота поста произрастает колос целомудрия, так от сытости – распутство и от пресыщения – нечистота»1073.
Плотские помыслы и похоти возжигают в человеке мятежный пожар; средство против этого – погрузить ум в море тайн Священного Писания1074. Без освобождения от приверженности к вещественному душа не может освободиться от мятежных помыслов; не может она также почувствовать мир в уме, если не умертвит чувств1075. Страсти помрачают мысли и ослепляют ум1076. Хаос в мыслях происходит от угождения чреву1077.
Стыд и страх Божий удерживают колебание ума; лишение стыда и страха Божия колеблет весы разума, и они становятся превратными и неустойчивыми1078. Ум созидается исполнением заповедей Господних1079 и перенесением страданий и скорбей1080, а дела житейские помрачают ум1081. Собирая себя верою, человек пробуждает ум для Бога1082 и молитвенным безмолвием очищает разум1083, побеждает страсти1084. В безмолвии исцелевает душа, поэтому нужно понуждать себя к безмолвию, ибо оно производит в сердце некую сладость1085. Безмолвием человек входит в мир (умиротворенность) мыслей1086.
Вера низводит мир в разум и тем самым устраняет мятежные помыслы. Грех – причина неспокойствия и брани в мыслях, а также войны человека с небом и людьми. «Умирись сам с собою, и умирятся с тобою небо и земля»1087. Прежде веры ум рассеивается по вещам мира сего; верою побеждается рассеянность ума1088. Блуждание, скитание мыслей вызывает в человеке демон блуда1089. Рассеянность глаз – действие нечистого духа1090.
Верою ум утверждается в богомыслии; поэтому путь спасения – это постоянное памятование о Боге1091. Что рыба без воды, то ум вне памятования о Боге1092. Свобода истинного человека состоит в освобождении от страстей, в воскресении со Христом и в радости души1093. Страсти можно победить лишь упражнением в добродетелях1094. С каждой страстью необходимо бороться до мученичества1095. Первое и самое главное оружие в борьбе со страстями – это вера, ибо вера – свет ума, изгоняющий мрак страстей, и сила ума, изгоняющая болезнь из души1096.
Вера носит в себе не только свое начало и свое бытие, но и начало, а с ним и бытие всех остальных богочеловеческих добродетелей, которые органически проистекают одна из другой и одна вокруг другой свиваются, подобно кольцам в стволе дерева. Если вера имеет язык, то это – молитва.
2. Молитва
Подвигом веры человек побеждает эгоизм, переходит границы своего я и вступает в новую, транссубъективную и трансцендентную реальность. В этой новой реальности действуют новые законы; прежнее перестает, наступает все новое. Погружая в неизведанные глубины этой новой реальности, подвижника веры ведет и руководствует молитва, и он молитвою смотрит, молитвою чувствует, молитвою мыслит, молитвою живет.
Следя за человеческим умом на стезе веры, святой Исаак говорит, что ум ограждается и путеводствуется молитвой; каждая благая мысль претворяется молитвой в богомысль1097. Но и молитва – это трудный подвиг; она приводит в движение всю человеческую личность, и человек распинает себя в молитве1098, распинает страсти и греховные помыслы, сросшиеся с его душой. «Молитва есть умерщвление похотливых мыслей плотской жизни»1099.
Терпеливым усердием в молитве человек совершает весьма трудный подвиг, подвиг самоотречения1100, необходимый в деле спасения. Молитва – это «источник спасения», ею приобретаются все прочие добродетели, все блага1101, поэтому на упражняющегося в молитве подвижника нападают чудовищные искушения, от которых он молитвой обороняется и защищает себя.
Самый надежный страж ума – это молитва1102. Молитва разгоняет облака страстей и просвещает ум1103. Она низводит мудрость в разум1104. Признак совершенства – непрестанное пребывание в молитве1105. Духовная молитва переходит в исступление, в котором открываются тайны Троичного Божества и ум пребывает в сфере священного неведения, которое выше знания1106.
Начатое верой исцеление органов познания продолжается молитвой. Границы человеческой личности все более и более расширяются; эгоцентризм постепенно уступает место теоцентризму.
3. Любовь
«Из молитвы рождается любовь»1107, как из веры рождается молитва. Добродетели единосущны между собой, поэтому и рождаются одна от другой. Любовь к Богу – это признак того, что новая реальность, в которую вводят человека вера и молитва, намного лучше реальности, им предшествующей. Любовь к Богу и людям – это дело молитвы и веры. Вообще истинное человеколюбие невозможно без веры и молитвы.
В подвиге веры человек изменяет мир: из ограниченного он входит в безграничный, в котором живет не по закону чувственному, а по закону молитвы и любви. Святой Исаак особенно выделяет свое приобретенное благодатно-подвижническим опытом убеждение в том, что любовь Божия приходит от молитвы. «Любовь есть плод молитвы»1108. Любовь можно вымолить у Бога, но ее нельзя никак приобрести без молитвенного подвига. Насколько человек верой и молитвой приобретает познание Бога, настолько «любовь – чадо познания»1109.
Верою человек отрекается от закона эгоизма, отрекается от своей пораженной грехом души; любя душу, он ненавидит грех в душе; он трудится в молитве, чтобы закон эгоизма заменить законом теизма, чтобы страсти заменить добродетелями, чтобы жизнь по человеку заменить жизнью по Богу – и таким образом исцелить душу от греха и сделать ее здоровой. Поэтому святой Исаак учит: «Любовь Божия обретается в самоотвержении души»1110.
Нечистота и болезнь души – это неестественные придатки к душе; они не являются составными частями ее естества, «ибо чистота и здравие души – царство души»1111. Душа, больная страстями, – это самая подходящая почва для взращивания ненависти, «а любовь может быть приобретена после душевного здравия»1112.
Любовь – от Бога, ибо Бог есть любовь (1Ин.4:8); «стяжавший любовь облекается ею в Бога»1113. Бог не имеет границ, поэтому и любовь безгранична и не знает меры1114. Любящий Богом и в Боге одинаково любит всех без различия, и о таком человеке святой Исаак говорит, что он достиг совершенства1115. В качестве примера совершенной любви святой Исаак приводит желание святого Агафона: «Я желал бы найти прокаженного, чтобы взять его тело, а ему дать свое»1116.
В царстве любви упраздняются антиномичные противоречия разума; подвижник любви предощущает райскую гармонию в себе и в мире Божием вокруг себя, ибо подвигом веры он вышел из своего эгоистического, солипсистского ада и вошел в рай божественных ценностей и совершенств. Святой Исаак говорит: «Рай – это любовь Божия, в которой сладость всех блаженств»1117. Ад – это не иметь любви Божией, и «мучимые в аду бывают мучимы бичом любви»1118. Когда некто приобретет совершенную любовь Божию, тогда он достигает совершенства1119. Поэтому святой Исаак советует: «Сперва должно приобрести любовь, которая есть первоначальное созерцание Святой Троицы»1120.
Освобождаясь от страстей, человек постепенно освобождается от эгоистического, живущего лишь собою гуманизма и веры в человека, от самолюбивой и самообожающей «человечности», выходит из сферы губительного антропоцентризма и входит в сферу Троичного Божества, где в душу человеческую нисходит великий, Божественный мир, где антиномии и противоречия из категории времени и пространства перестают быть смертоносными и где чувствуется победа над грехом и смертью.
4. Смиренномудрие
Вера имеет свой образ мышления, ибо имеет свой образ жизни. Христианин не только живет верою (см.: 2Кор.5:7), но и мыслит верою. Вера предлагает, предоставляет новую категорию мышления, через которую проявляется познавательная деятельность верующего человека. Эта новая категория мышления – смиренномудрие (ἡ σωφροσύνη). В безграничной реальности веры ум смиряется пред несказанными тайнами новой жизни в Духе Святом. Гордость ума уступает место смирению; гордоумие уступает место смиренномудрию. Каждую свою мысль подвижник веры ограждает смирением и тем самым уготовляет себе познание вечной Истины.
Почерпая силу из молитвы, смиренномудрие растет возрастом, которому нет конца. Святой Исаак учит, что молитва и смиренномудрие находятся всегда в правильной соразмерности: с совершенствованием молитвы все более усвояется смиренномудрие, и наоборот1121. Смирение – это сила, собирающая сердце1122 и не дающая ему расточать себя в гордые мысли и похотливые пожелания. Смирение поддерживается и удерживается Духом Святым, и оно не только приближает человека к Богу, но и Бога к человеку1123. Более того, смиренномудрие – это причина воплощения Сына Божия, этого самого близкого соединения Бога с человеком: «Смиренномудрие делает Бога человеком на земле»1124. Смиренномудрие – это «украшение (одеяние) Божества, ибо вочеловечившееся Слово облеклось в него и через это приобщилось нам в теле нашем... и беседовало с нами лицом к лицу»1125.
Смирение – это таинственная Божественная сила, даруемая лишь святым, лишь тем, которые совершенны в добродетели; и дается оно благодатью. Оно «содержит в себе все»1126. Благодатью Святого Духа «открываются тайны смиренномудрым»1127, поэтому они совершенны в мудрости1128. «Смиренномудрый человек – источник тайн нового века»1129.
Смиренномудрие и целомудрие (здраво-мудрие) – σοφρωσύνη – «уготовляют в душе залог Святой Троицы»1130. Целомудрие – последствие смиренномудрия; смирением ум исцеляется, становится здравым. «За смиренномудрием следует кротость и собранность в себя, т. е. целомудрие чувств»1131. «Смиренномудрие украшает душу целомудрием»1132.
Обращенный к миру, смиренномудрый человек всю свою личность выражает через смирение. В этом он подражает воплощенному Богу. «Как душа непознаваема и невидима телесными очами, так и смиренномудрый не познается среди людей»1133. И он не только не желает бросаться людям в глаза, но и, если это возможно, хочет совсем погрузиться внутрь в себя и соделаться «чем-то как бы несуществующим в твари, не пришедшим еще в бытие, вовсе не знаемым даже самой душой своей»1134. Смиренномудрый человек унижает себя перед всеми людьми1135, но за это его прославляет Бог, «ибо где процветает смирение, там – источник славы Божией»1136, там соцветие души расцветает в неувядаемый цвет.
5. Благодать и свобода
Личность Богочеловека Христа представляет Собой идеальный образец человеческой личности и познания. Она Собою нормирует и определяет весь процесс жизни христианина во всех направлениях. В Ней совершенно осуществлено таинство единства Бога и человека, а тем самым – и действие Бога в человеке и человека в Боге.
Богочеловеческий синергизм является существенным отличием деятельности христианина в мире. Здесь человек содействует Богу и Бог содействует человеку (см.: 1Кор.3:9). Действуя в себе самом и вокруг себя, христианин вносит в подвиги всю свою личность, но делает он этой может успешно делать лишь при непрестанном содействии Божественной силы – благодати. Нет мысли, о которой христианин может по-евангельски размышлять, нет чувства, которое он может по-евангельски ощущать, нет дела, которое он может по-евангельски совершить без благодатной помощи Божией. Здесь человек со своей стороны предоставляет волю, а Бог дарует благодать; из их совместного со-действия вырабатывается христианская личность.
На всех ступенях самосовершенствования благодать необходима христианину. Человек не может усвоить ни одной евангельской добродетели, если ему не споспешествует, не содействует благодать. В христианстве все благодатно и все добровольно, ибо все в нем – Богочеловеческое.
Святой Исаак особенно подчеркивает и выделяет Бого-человеческий синергизм человеческой воли и Божией благодати на протяжении всей жизни христианина. Благодать открывает человеку глаза на различение добра и зла, утверждает его мысли в Боге, открывает ему будущее, наполняет его тайным светом1137.
Чем более благодати уделяет Бог подвижнику веры, тем более ему открываются бездны и пропасти зла в мире и в людях. При этом Он все сильнее подвергает его искушениям, чтобы испытать богоданную силу благодати и чтобы человек почувствовал и понял, что лишь с помощью благодати он может победить и преодолеть самые страшные и самые соблазнительные искушения. Как только благодать узрит, что в человеческой душе зародилась самоуверенность и человек начал высоко мыслить о себе, она немедленно отступает от него, чтобы на него нашли искушения и чтобы он познал свою немощь и со смирением прибег к Богу1138.
При со-действовании благодати Божией и своей воли человек в подвиге веры развивается в совершенное существо1139. Это происходит постепенно, ибо благодать входит в душу мало-помалу – κατὰ μικρὸν1140. Она особенно подается смиренным. Чем глубже смирение, тем обильнее и благодать. А в благодати – и мудрость. «Смиренномудрые приемлют мудрость от благодати»1141.
Благодатная мудрость постепенно открывает смиренномудрым тайну за тайной, включая и тайну страдания. Смиренномудрые знают, почему человек страдает, ибо смысл страдания им открывает благодать. Чем более благодати имеет человек, тем яснее ему смысл страданий и искушений. Если человек лишит себя благодати по лености и грехолюбию, то от него отъемлется единственное средство, с помощью которого он может осмыслить и оправдать страдания и искушения.
6. Очищение
Путем преобразования себя с помощью благодатных подвигов человек постепенно вытесняет грехи и страсти из всего своего существа и из всех органов познания и таким образом исцеляется от губительных болезней и приобретает здравие. Исцеление органов познания от греха и страстей является в то же время и их очищением. При этом на главный орган познания – ум – обращается особое внимание, ибо его роль играет судьбоносное значение в царстве человеческой личности.
Ни в чем другом так не нужна молитвенная сосредоточенность и бдительность, как в трудах по очищению ума. На эти труды подвижник веры должен мобилизовать все свои силы, чтобы в евангельском, благодатном доброделании переработать и преобразить свой ум. В этом святой Исаак предоставляет нам свой богатый опыт.
По его опытному свидетельству, нечистота и грубость ума приходят от угождения чреву1142. Поэтому пост является первым средством очищения ума. По природе своей ум – тонкий и нежный1143; грубость – это неестественный осадок греха; в молитве ум утончается и становится чистым, прозрачным1144. Работая над собой, человек сбрасывает с ума твердую кору греха, утончает его и делает проницательным1145.
Перерабатывая себя благодатными подвигами, человек приобретает чистоту ума и чистым умом входит в зрение тайн Божиих1146. «Очищение тела есть неприкосновенность к плотской скверне. Очищение души есть освобождение от тайных страстей, возникающих в уме. Очищение же ума совершается откровением тайн»1147.
Лишь разум, очищенный благодатью, может дать чистое, духовное знание (ведение). «Пока разум не освободится от многих помыслов и не станет весь чистым, он не может быть восприимчив к духовному ведению»1148. Люди мира сего «не могут очистить ума, по той причине, что много познали зла. Немногие же в состоянии возвратиться к первоначальной чистоте ума»1149.
Молитвенный труд очищает ум, просвещает его и наполняет светом истины1150. Добродетели, предводимые милосердием, дают уму мир и сияние1151. Очищение ума – это не некая работа диалектического, дискурсивного, теоретического рода, а благодатно-опытный, нравственный подвиг. Ум очищается постом, бдением, молчанием, молитвой и прочими подвигами1152.
«Что есть чистота ума? Чистота ума – это просвещение Божественным вслед за упражнением в добродетелях»1153. Значит, чистота ума – это плод упражнения в добродетелях. Упражнение в добродетелях умножает благодать в человеке; соединение ума с благодатью очищает ум от нечистых помыслов1154. В подвигах ум святых становится чистым, прозрачным и проницательным1155. «Чистота души есть первоначальное дарование естеству нашему. Без чистоты от страстей душа не врачуется от недугов греха и не приобретает славы, утраченной преступлением. Если же кто сподобился очищения, т. е. душевного здравия, то ум его действительно и на самом деле приемлет в себя радость духовным чувством; ибо делается он сыном Божиим и братом Христовым»1156.
Если человек победит страсти, то приобретает чистоту души1157. Помрачение ума бывает от немилосердия и лености1158. Добродетели – крылья ума, с помощью которых он воспаряет в небеса1159. Христос ниспослал апостолам Духа Святого, Который очистил и усовершил их ум, действительно умертвил в них ветхого человека, погрязшего в страстях, и оживил нового, духовного, человека1160.
Рассеянный в греховных и нечистых помыслах ум собирается молитвою, безмолвием и прочими добродетелями1161. Когда ум покаянием освободится от уз страстей, он сначала похож на бескрылую птицу, пытающуюся молитвой возвыситься над земными вещами, но не могущую, так как она пресмыкается по земле. Ум достигает этого после длительного упражнения в добродетелях, ибо с помощью добродетелей он собирает себя и окрыляет1162.
Любовь Божия – это сила, собирающая ум1163. Чтение тропарей и кафизм, память о смерти и надежда на будущую жизнь собирают ум и не дают ему рассеиваться1164. Предназначение ума – быть царем над страстями1165, властвовать над ощущениями1166, быть кормчим чувств1167.
Цель всех законов и заповедей Божиих – это чистота сердца1168. Господь воплотился, чтобы очистить и сердце, и душу от зла и возвратить их в первозданное состояние1169. Но между чистотой сердца и чистотой ума имеется известное различие. Святой Исаак пишет: «Чем разнствует чистота ума от чистоты сердца? Иное есть чистота ума, а иное – чистота сердца. Ибо ум есть одно из душевных чувств, а сердце обнимает в себе и держит в своей власти внутренние чувства. Оно есть корень, а если корень свят, то и ветви святы, т. е. если сердце доводится до чистоты, то ясно, что очищаются и все чувства»1170.
Сердце приобретает чистоту после многих печалей, скорбей, слез и умерщвления всего мирского1171. Плач очищает сердце от нечистоты1172. На вопрос, каков признак, по которому можно узнать, достиг ли некто чистоты сердца, святой Исаак отвечает: «Когда всех людей видит он добрыми и никто не кажется ему нечистым и оскверненным»1173.
Чистота сердца и чистота ума приобретаются подвижничеством. «Подвижничество – матерь святости»1174. «Телесная добродетель в безмолвии очищает тело от вещественного в нем»1175. Но «телесные усилия без чистоты ума – то же, что и бесплодная утроба, и иссохшие сосцы. Они не могут приблизить к познанию Бога. Они утомляют тело, но не пекутся искоренить страсти в уме, и потому ничего не пожнут»1176.
Признак чистоты – это радоваться с радующимися и плакать с плачущими, болеть с болящими и печалиться с грешными, радоваться с кающимися и соучаствовать в страданиях страдальцев, никого не изобличать и в чистоте ума своего видеть во всех – людей святых и добрых1177.
Ум не может ни очиститься, ни прославиться со Христом, если тело не постраждет за Христа; слава тела – целомудренная покорность Богу, а слава ума – истинное зрение Бога1178. Красоту целомудрия человек приобретает постом, молитвой, слезами1179. Чистота сердца и ума, исцеление ума и прочих органов познания – плод длительного упражнения в благодатных Бого-человеческих подвигах. В чистом уме подвижника веры бьет источник света, сладостью орошающий тайну жизни и мира1180.
III
1. Тайна познания
Исцеление, очищение человеческих органов познания совершается в Бого-человеческом подвиге: при со-действии Божией благодати и человеческой воли. На долгом пути очищения и исцеления себя от страстей и самое познание становится все чище и здравомысленнее. На всех ступенях своего развития познание зависит от онтологической структуры этического состояния органов познания. Если человек упражняется в евангельском доброделании, то его органы познания, очищенные и исцеленные, пребывают в святости и чистоте. А чистое сердце и чистый ум производят чистое познание. Обращенные к Богу, очищенные и исцеленные органы познания способны к чистому и здравому богопознанию; а обращенные к твари они дают чистое и здравое знание о твари.
По учению святого Исаака Сирина, существуют два вида знания (ведения): знание, предшествующее вере, и знание, рождаемою верою. Знание, предшествующее вере, – это знание физическое, естественное (γνῶσις φυσικὴ), а от веры рождается знание духовное (γνῶσις πνευματικὴ). Естественное знание состоит в различении добра и зла, а духовное знание – это ощущение тайн, чувство сокровенного, зрение невидимого1181.
Первая вера – это вера от слуха; ее дополняет, укрепляет, утверждает вторая вера, вера по созерцанию (πίστις τῆς θεωρίας), вера по видению1182. Освобождение от физического, естественного знания является условием для стяжания знания духовного1183. Последнее совершается верою, ибо в подвиге веры человека осеняет некая «неведомая сила»1184, делающая его способным к духовному познанию. Если человек запутается в сетях естественного знания, выпутаться ему из них бывает тяжелее, нежели освободиться от железных оков; его жизнь – это жизнь на острие меча1185.
Если человек пойдет путем веры, то должен будет оставить старые методы познания и не возвращаться к ним, ибо вера имеет свои собственные пути познания. Тогда физическое, естественное знание прекращается и наступает духовное, ибо естественное знание – «противно вере. Во всех своих действиях вера – это нарушение законов познания, познания не духовного»1186, а физического.
Главное отличие этого естественного знания заключается в том, что оно основывается на испытании и на своих методах исследования. А это признак сомнения в истине. Вера же требует чистого и простого образа мышления, далекого от какого-либо лукавства и метода изысканий. Они друг другу противятся. Дом веры – это младенческая мысль и простое сердце. Ибо сказано: Прославляйте Бога в простоте сердца своего (Кол.3:22) и если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф.18:3). А естественное знание противится и простоте сердца, и простоте мысли. Это знание действует и обращается лишь в границах естества. Вера же движется и обращается выше естества. Насколько человек отдается методам естественного знания, настолько его объемлет страх, и он не может от него освободиться. Если же он шествует вслед за верой, то быстро становится свободным и самостоятельным и как сын Божий свободно пользуется всем. «Возлюбивший веру сию как Бог распоряжается всяким тварным естеством, потому что вере дана возможность созидать новую тварь, по подобию Божию, как сказано: восхоте – и все явилось пред Тобою (ср.: Иов.23:13). Нередко она может все производить и из не-сущего – ἐξ οὐκ ὄντων. А ведение (знание) не может что-либо произвести без вещества – χωρὶς ὕλης. Оно не имеет власти над природой, а вера имеет... Многие по вере входили в пламень, обуздывали сожигающую силу огня и невредимо проходили посреди его, и по морю шествовали, как по суше. А все это выше естества, противно способам ведения и показано, что суетно оно во всех способах и законах своих... Вера восходит выше естества... Сии способы ведения пять тысяч лет, или несколько меньше, или и свыше сего управляли миром, и человек нисколько не мог подъять главы своей от земли и сознать силу Творца своего, пока не воссияла вера наша и не освободила нас от тьмы земного делания и суетного подчинения после тщетного парения ума... Ничего никогда не лишается тот, у кого сердце подкрепляется упованием веры. И когда ничего не имеет, всем владеет он верою, как написано: вся, елика воспросите в молитве, верующе приимете (Мф.21:22), и еще: Господь близ. Ни о чем же пецитеся (Флп.4:5–6)»1187.
Для веры не существует естественных законов. Святой Исаак это ясно подчеркивает: Все возможно верующему (Мк.9:23), ибо нет ничего, что было бы невозможно Богу1188. Знание (ведение) запрещает своим ученикам приближаться к «чуждому природе (естеству)», к тому, что над природой1189.
Знание, о котором говорит святой Исаак, именуется в философии гносеологическим сенсуализмом, критицизмом и монизмом. Все эти три направления признают силу, реальность, действительность, критерий и объем познания лишь в границах видимой природы, насколько последние согласовываются с чувственными границами человеческих органов познания. Переступить границы естества и вступить в область сверхъестественного считается неестественным, нелогичным и невозможным и даже запрещено приверженцам упомянутых гносеологических направлений. Человек – прямо или косвенно – сведен к чувствам и абсолютно не может выйти за их пределы.
Но и это естественное познание, по учению святого Исаака Сирина, не следует отвергать или порицать. Только вера выше его. Оно может порицаться настолько, насколько пользуется разными методами, идущими против веры. Когда это знание соединится с верою, когда оно облечется в ее огненные мысли и приобретет крылья бесстрастия, тогда, после того как употребит другие методы, вземлется оно от земного в область своего Творца, в выше-естественное. «Сие ведение усовершается верою и приобретает силу восходить горе, ощущать то, что выше всякого ощущения, видеть оное сияние, неуловимое умом и ведением тварей. Ведение есть основание, с которого человек восходит на высоту веры и, как скоро достигает оной, более уже не нуждается в нем. Ибо сказано: ныне от части разумеваем... Езда же приидет совершенное, тогда еже от части, упразднится (1Кор.13:9–10). Итак, вера и теперь уже как бы пред очи представляет нам истину совершенства, и верою нашею разумеваем оное непостижимое, а не исследованием и силою ведения»1190.
Дела праведности: пост, милостыня, бдение, чистота тела, любовь к ближнему, смиренномудрие сердца, прощение грехов, размышление о небесных благах, исследование тайн Священного Писания, размышление ума о самых совершенных делах и прочие добродетели – это ступени, с помощью которых душа воздвизается к высочайшей высоте веры1191.
Существуют три духовных средства, с помощью которых ведение восходит и нисходит и в рамках которых обращается и изменяется. Это – «тело, душа и дух. Хотя ведение по природе своей одно, все-таки оно по отношению к сим трем областям мысленного и чувственного утончается и изменяет способы и делания своих мыслей... Ведение есть Божие даяние естеству разумных тварей, данное вначале, при их создании; и оно по природе своей просто и неделимо, как свет солнечный, но сообразно с деланием своим (т. е. оно действует чрез тело, душу и дух) приобретает изменения и деления»1192.
На первой ступени знание шествует за плотской похотью, заботится о богатстве, суете, украшениях, телесном покое, логической мудрости, – открывающей искусства и науки, и за всем прочим, чем увенчивается тело в сем видимом мире. Но всем этим знание становится противно вере; и оно называется голым знанием, – ибо исключает всякую заботу о Божественном и, по причине своей телесности и грубости, вносит в разум неразумную немощь, так что вся его забота сводится к этому миру. Оно надменно и гордо, ибо любое доброе дело приписывает себе, а не Богу. И то, что сказал апостол: Знание надмевает (1Кор.8:1), он сказал об этом знании, которое не проникнуто верой и надеждой на Бога, а не об истинном знании. Истинное, духовное знание в смирении возводит к совершенству души его стяжавших, как совершило оно Моисея, Давида, Исаию, Петра, Павла и прочих святых, которые в меру человеческого естества удостоились своего совершенного знания. И у таких святых знание всегда погружается в необычные созерцания, в Божественные откровения, в возвышенное зрение духовных вещей, в несказанные тайны; и они смотрят на душу свою как на прах и пепел. А плотское знание – и есть то, которое порицают христиане и считают его противным не только вере, но любому доброму деланию1193.
Нетрудно увидеть, что на этой первой ступени познания, о которой говорит святой Исаак, находится почти вся европейская философия, начиная от наивного реализма и вплоть до эклектического панлогизма, и вся наука, начиная от атомизма Демокрита и до релятивизма Эйнштейна.
С первой ступени познания человек поднимается на вторую, когда начинает и телом, и душой упражняться в благих делах: в посте, в молитве, в милостыни, в чтении Священного Писания, в добром жительстве, в борьбе со страстями и в прочих. И все благие дела, все дивные настроения души на этой второй ступени познания устрояет и совершает Дух Святой, содействуя этому познанию. И оно открывает сердцу стези, ведущие к вере. Но и это знание телесно и сложно1194.
Третья ступень познания – это ступень совершенства (τῆς τελειότητος). Когда знание воздвизается над земным, над всеми заботами по устроению земного, и начинает испытывать свои внутренние и невидимые мысли, и презирать то, от чего приходит лукавство страстей, и возвышает себя, и последует вере в заботе о будущей жизни и исследовании сокровенных тайн, – тогда самая вера поглощает это знание (ведение) и рождает его вновь, так что оно «всецело становится духом. Тогда может воспарять оно на крыльях в области бесплотных, касаться глубин неосязаемого моря, представляя в уме Божественные и чудные действия правления в естествах существ мысленных и чувственных, и исследует духовные тайны, постигаемые мыслью простою и тонкою. Тогда внутренние чувства возбуждаются к духовному деланию сообразно состоянию, бывающему в оной жизни бессмертия и нетления, потому что еще в здешней, как бы в тайне оно прияло мысленное воскресение – в истинное свидетельство о всеобщем обновлении»1195.
Таковы, по святому Исааку, три образа познания, с которыми связано все человеческое жительство в теле, в душе, в духе. С того момента, когда человек начинает отличать зло от добра, и вплоть до того, как он выйдет из этого мира, познание (познавание) его души осуществляется этими тремя способами1196.
Первая ступень познания (ведения) охлаждает душу для дел шествия на пути Божием. Вторая согревает душу для скорого течения к тому, что находится на ступени веры. А третья – это упокоение от делания. Здесь ум наслаждается тайнами будущей жизни. Но так как естество не может еще совершенно возвыситься над состоянием омертвения и тягостью плоти и усовершиться в оном духовном ведении, то и это ведение не в состоянии послужить к совершенству без недостатка: не может человек и быть в мире мертвости, и – совершенно оставить естество плоти. Ведь пока человек живет во плоти, остается он в переходном состоянии от одного ведения к другому. При этом ему содействует благодать, но мешают демоны, ибо в мире сем несовершенном нет совершенной свободы. Всякое делание ведения (познания) состоит в подвиге и непрестанном упражнении; делание же веры не делами совершается, но исполняется духовными помышлениями, в чисто духовном действовании; и оно превыше чувств. Ибо вера утонченнее ведения, как ведение утонченнее вещей чувственных. Все святые, сподобившиеся обрести житие сие, силою веры пребывают в услаждении оным превышеестественным житием... Такая вера воссиявает в душе от света благодати, свидетельством ума подкрепляя сердце, чтобы не колебалось оно в несомненности надежды, далекой от всякой самонадеянности. И вера сия имеет духовные очи, которые видят сокрытые в душе тайны, невидимое и божественное богатство, сокровенное от очей сынов плоти и открываемое Духом Святым, Которого приемлют Христовы последователи (см.: Ин.14:16–17). Дух Святой – это сила, обитающая в человеке Христовом и оберегающая и защищающая и душу его, и тело от всякого зла. Сию-то силу ум светлый и духовный невидимо ощущает очами веры. Святые познают ее опытно τῇ πείρᾳ1197.
Чтобы еще более осветить тайну познания, святой Исаак дает новые характеристики ведения и веры. Ведение, которое занимается видимым и чувственным, называется естественным – φυσικὴ. Ведение же, пребывающее в области духовной и постигающее природу бесплотную, именуется духовным – πνευματικὴ; потому что оно приемлет ощущение духом, а не чувствами... А ведение, достигшее Божественного, именуется сверхъестественным – ὑπερ τὴν φύσιν, и оно непостижимо (недоведомо) и выше ведения. И созерцание сие душа приемлет не от вещества, которое вне ее, как в первых двух видах ведения, но сверх чаяния, невещественно, внутри ее самой, ибо, по слову Христову, Царствие Небесное внутрь вас есть (Лк.17:21), и нельзя ожидать его в известном видимом образе.
Первое ведение рождается от непрестанного занятия и рачительного обучения; второе же – от доброго жития и разумной веры, а третье приобретается одной верой, потому что ею упраздняется ведение (знание), дела приемлют конец и чувства делаются излишними для употребления1198. «Для тайн Духа, которые выше ведения и которых не ощущают ни телесные чувства, ни разумная сила ума, Бог дал нам веру, которой познаем только, что тайны сии существуют. Пришествием Утешителя Спаситель называет дарования откровения тайн Духа (см.: Ин.14:16), Которого прияли апостолы. Вера есть дверь тайн. Как телесные очи видят предметы чувственные, так вера духовными очами взирает на сокровенное. Когда человек войдет дверью веры, Бог вводит его в духовные таинства и в уме его отверзает море веры»1199.
В духовном ведении участвуют все добродетели. Оно – плод упражнения в добродетелях1200. Вера производит страх Божий, страх пробуждает к покаянию и к упражнению в добродетелях. А от упражнения в добродетелях духовно рождается ведение1201. Это ведение, приобретенное долгим опытом и упражнением в добродетелях, – приятно и дает человеку великую крепость1202. Первое и самое главное предварительное условие духовного ведения – это здравая душа, здравый орган познания. Ведение есть порождение душевного здравия, а здравие души достигается продолжительным упражнением в добродетелях1203. Здравые душой – те, которые совершенны, и им подается ведение (знание)1204.
Очень трудно, а во многом и невозможно, выразить словами тайну и природу познания. В мире людских понятий не существует такого определения, которое полностью исчерпывает эту категорию. Поэтому святой Исаак дает многочисленные и разнообразные определения познания. Проблема познания его непрестанно мучит. Подобно огненному знаку вопроса, эта проблема постоянно пламенеет перед глазами святого подвижника. И он почерплет ответы из своего богатого благодатного опыта, приобретенного в трудных и длительных подвигах. Но самый глубокий и, по моему мнению, самый исчерпывающий ответ, который на этот вопрос мог дать человек, – это тот ответ, который святой Исаак дает в форме диалога.
«Вопрос: Что такое ведение?
Ответ: Ощущение бессмертной жизни.
Вопрос: Что такое бессмертная жизнь?
Ответ: Ощущение (себя) в Боге; потому что любовь от ведения, а ведение Бога есть царь всех пожеланий, и сердцу, приемлющему оное, всякая сладость на земле излишня. Ибо нет ничего подобного сладости познания Бога»1205.
В соответствии с этим, познание – это победа над смертью, связь настоящей жизни с бессмертием, соединение человека с Богом. В самом акте познания присутствует нечто бессмертное, ибо им преодолевается ограниченность субъекта и совершается переход в область транссубъектного. А когда этим транссубъектным объектом является Бог, тогда тайна познания становится тайною тайн, исполненной непостижимой загадочности. Познание подобно некоей таинственной ткани, которую человек производит между собой и Богом на ткацком станке своей души.
Для человеческого познания проблема истины является чем-то самым непосредственным и самым важным. Здесь есть нечто неодолимо влекущее познание в таинственные бесконечности. И никогда не может быть насыщена алчба истины у человеческого познания – вплоть до того, как Сама вечная и абсолютная Истина не станет сущностью человеческого познания и оно в своем самоощущении не приобретет чувство Бога и в своем самопознании – познание Бога. А это дает человеку лишь Богочеловек Христос, единственное воплощение вечной Истины в мире человеческих вещей. Усвоение Богочеловека в качестве души своей души и жизни своей жизни навсегда исполняет человека вечной Истиной.
Что есть истина? На этот вопрос святой Исаак отвечает: «Истина есть ощущение по Богу...»1206. Другими словами, чувство (ощущение) Бога – это и есть Истина. Если в человеке это чувство имеется, то он имеет Истину и знает Истину. Если этого чувства нет, для него не существует и Истины. Такой человек может всегда искать Истину, но он ее не найдет, пока не приобретет чувство Бога, в котором – и чувство, и познание Истины.
К ощущению и познанию Истины приходит тот человек, который, упражняясь в богочеловеческом доброделании, переработает и преобразит свои органы познания. Для него вера и познание во всем своем содержании являются одним неделимым органическим целым. Вера и познание взаимно дополняют и поддерживают друг друга. «Свет ума порождает веру, – говорит святой Исаак, – а вера порождает утешение надежды, надежда же укрепляет сердце. Вера есть откровение разума (разумения), – когда помрачится ум, вера сокрывается, и страх господствует над нами и отсекает надежду. Вера, преисполняющая разум светом, освобождает человека от гордости и сомнения и называется познанием и явлением истины»1207.
Святой жизнью приобретается святое знание (ведение); чистоту этого святого ведения помрачает гордость1208. Свет истины усиливается или ослабевает от образа жизни1209. Ужасные искушения нападают на желающих жить духовной жизнью. Поэтому подвижник веры должен пройти через многие скорби и страдания, чтобы прийти к познанию истины1210.
От беспорядочной жизни наступает смущение разума и рождается хаос в мыслях; от этого происходит помрачение в душе1211. Когда добрым жительством страсти будут удалены из души, когда с очей ума будет сброшена завеса страстей, тогда ум может зреть славу оного (горнего) мира1212. В добром делании душа возрастает, ум утверждается в истине и становится непоколебимым, готовым встретить и отразить все страсти1213. Освобождение от страстей бывает через распятие ума и распятие тела. И это делает человека способным зреть Бога. Ум распинается, когда из него изгоняются нечистые помыслы; а тело – когда из него искореняются страсти1214. В сластолюбивом теле не обитает познание Бога1215.
С помощью доброго жительства приходят к истинному ведению, которое есть откровение тайн1216 – и спасительное знание1217. Главная особенность этого знания – смирение1218. Когда ум пребывает в области познания истины, тогда прекращаются вопросы1219 и на ум нисходит великий покой и мир; а мир разума называется совершенным здравием1220. Когда сила Святого Духа осеняет душу, тогда душа научается от Святого Духа1221.
В философии святого Исаака Сирина гносеологическая проблема познания растворяется в онтологическо-этическую и в конце концов сводится к проблеме человеческой личности. Онтологическое, этическое и гносеологическое бытие и характер познания зависят от устройства личности, особенно от устройства и состояния ее органов познания. В личности подвижника веры познание своей природой переходит в созерцание (видение).
2. Созерцание
В философии святых отцов слово «созерцание» – ἡ θεωρία – имеет онтологическо-этический и гносеологический смысл. Оно означает молитвенно-благодатное сосредоточение души на над-умных тайнах, которыми изобилует не только Троичное Божество, но и сама человеческая личность, а также и сущность богозданной твари. В созерцании личность подвижника веры живет превыше чувств, превыше категории времени и пространства; она ощущает живую, близкую связь с горним миром и насыщается откровениями, в которых обретает то, что не видел глаз, не слышало ухо и не приходило на сердце человеку (1Кор.2:9).
В сербском языке нет такого слова, которое бы адекватно или хотя бы приблизительно соответствовало греческому слову ἡ θεωρία. Это греческое слово можно было бы перевести как «духовно гледанье» – «духовное зрение», «проматранье» – «проницательное видение», «удубливанье» – «углубление (в объект зрения)». Но лучше всего остановиться на церковно-славянском и русском слове «созерцание», так как оно полнее всего выражает смысл греческого слова ἡ θεωρία.
Свой огромный благодатный опыт, приобретенный в состоянии созерцания, святой Исаак пытается выразить словами, насколько человеческие слова могут охватить и выразить над-умные истины религиозного опыта и тем самым отчасти объяснить, что значит созерцание. Как свидетельствует его опыт, созерцание – это ощущение Божественных тайн, сокровенных в вещах и их причинах1222. Созерцание состоит в тонкой деятельности ума – и в Божественном размышлении, а также в пребывании в молитве1223. Оно просвещает разумную часть души1224.
«Иногда же от молитвы рождается некое созерцание, и прерывает оно молитву уст, и молящийся в созерцании становится телом бездыханным, придя в восторг. Такое состояние называем мы молитвенным созерцанием... И опять в сем молитвенном созерцании есть мера и различение дарований, потому что мысль еще не переступила туда, где нет уже молитвы, в такое состояние, которое выше молитвы»1225.
С помощью доброго, благодатного жительства подвижник веры приходит к созерцанию. «Начало сего делания состоит в следующем: предварительно удостоверяется человек в промышлении Божием о человеке, просвещается любовью своею к Творцу и удивляется устроению существ разумных и великому о них попечению Божию. От этого начинается в нем сладость Божественная, воспламенение любви к Богу, возгорающейся в сердце и попаляющей душевные и телесные страсти... Затем, как вином, упоевается он Божественной любовью; расслабевают члены его, мысль его пребывает в изумлении, сердце его отводится в плен Богу... временами приходится ему не помнить о себе самом, что носит это тело, и не знает, в этом ли он мире. Вот начало духовного созерцания в человеке, а сие – начало всех откровений уму! И этим началом ум возрастает и укрепляется в сокровенном; им-то возводится к иным, превышающим человеческую природу, откровениям; одним словом, человеку сообщаются все Божественные созерцания и откровения Духа, какие приемлют святые в мире сем, и все дарования и откровения, какие только естество может познать в сей жизни»1226.
«Добродетель ума смиряет душу и очищает ее от грубых губительных помышлений, чтобы не ими она занималась страстно, но паче пребывала бы в созерцании своем. Созерцание сие приближает ее к первозданной природе ума и называется созерцанием невещественным. Это созерцание – духовная добродетель, ибо оно возносит ум от земного, приближает его к первому созерцанию Духа, и сосредоточивает ум в Боге и в созерцании неизглаголанной славы, и отлучает ум от мира сего и от ощущения его»1227. «Духовное жительство – это деятельность без участия чувств. Оно описано святыми отцами. Как скоро умы святых приемлют оное, отъемлются вещественное созерцание и дебелость плоти и созерцание становится духовным»1228.
Различны виды молитвы, говорит святой Исаак, но все они имеют одну цель: чистую молитву. «После чистой молитвы иной молитвы нет... А за сим пределом будет уже из-умление («восхищение» – ἔκπληξις), а не молитва; потому что все молитвенное прекращается, наступает же некое созерцание, и не молитвою молится ум... Иное дело – молитва, а иное – созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге. Молитва есть сеяние, а созерцание – собирание снопов (рукоятей), при котором жнущий приводится в изумление неизглаголанным видением, как из малых и голых посеянных им зерен вдруг произросли пред ним такие красивые класы». В этом состоянии созерцания ум «переступает свои пределы и входит в оную область»1229.
Преображенный молитвой и прочими подвигами, ум достигает чистоты и тогда ведает, что он божественно созерцает Бога, а не по-человечески1230. «Кто хранит сердце свое от страстей, тот ежечасно зрит Господа... Кто непрестанно назирает над своею душою, у того сердце возвеселяется откровениями. Кто зрение ума своего сосредоточивает внутри себя самого, тот зрит в себе зарю Духа. Кто возгнушался всяким парением ума, тот зрит Господа своего внутрь сердца своего... Вот, если будешь чист, то внутри тебя небо, и в себе самом узришь Ангелов и свет их, а с ними и в них – и Владыку Ангелов... Душа доброго сияет паче солнца и ежечасно возвеселяется видением»1231.
Когда человек после многих евангельских подвигов находит в себе богообразный центр своего существа, тогда он обретает и центр над-космического Божества в этом видимом мире, преодолевает время и зрит себя из вечности, видит себя превыше времени и пространства, бессмертным и вечным. В своей основе истинное самопознание – это и истинное Богопознание. Кратчайший путь между собой и Богом человек носит в богообразной природе своей души. Здесь и кратчайшее расстояние между человеком и Богом. Все пути человека к Богу могут завершиться беспутьями, только этот несомненно приводит к Богу. В своей философии святой Исаак особенно выделяет огромную важность самопознания. «Удостоившийся видеть себя самого больше удостоившегося видеть Ангелов»1232.
Для того чтобы человек мог видеть свою душу, он должен прежде всего облагодатствовать свое сердце1233. Нечистые и помраченные души не могут видеть ни самих себя, ни друг друга. Этого они достигнут, если очистятся и возвратятся в первозданное состояние1234. Кто желает видеть Господа внутри себя, тот прилагает усилие очищать сердце свое непрестанным памятованием о Боге; и таким образом, при светлости очей ума своего, ежечасно будет он зреть Господа. Что бывает с рыбою, вышедшею из воды, то бывает и с умом, который выступил из памятования о Боге и парит в памятовании о мире... У чистого душею мысленная область внутри его; сияющее в нем солнце – свет Святой Троицы; воздух, которым дышат обитатели области сея, – Утешительный и Всесвятый Дух... а жизнь, и радость, и веселие их Христос, Свет от Света – Отца. Таковый и видением души своей ежечасно увеселяется и дивится красоте своей, которая действительно во сто крат блистательнее светлости солнечной. Это – Иерусалим и Царство Божие, внутри нас сокровенное, по Господнему слову (см.: Лк.17:21). Область сия есть облако Божией славы, в которое только чистые сердцем внидут узреть лице своего Владыки и озарить умы свои лучами Владычнего света... Не может человек узреть красоты, которая внутри его, пока не возгнушается всякою красотою вне его... Кто целомудрен, смиренномудр, кроток, тот, как скоро станет на молитву, видит в душе своей свет Святого Духа, и радуется в блистаниях озарения светом Его, и веселится видением славы сего озарения»1235.
Во свете Духа Святого человек может познать природу своей души. «По природе своей душа бесстрастна. Когда же в Священном Писании говорится о страстях душевных и телесных, да будет тебе известно, что говорится сие по отношению к причинам страстей; ибо душа по природе бесстрастна. Не принимают сего держащиеся внешней философии, а подобно им – их последователи (или, как бы можно было сейчас сказать, последователи материалистической, вещественной, сенсуалистической, феноменалистической философии). Напротив того, Бог богообразную часть души сотворил бесстрастной»1236.
Существуют три состояния души: естественное, противоестественное и сверхъестественное. «Естественное состояние души есть ведение Божиих тварей, чувственных и мысленных. Сверхъестественное состояние есть возбуждение к созерцанию пресущественного Божества. Противоестественное же состояние есть движение души в мятущихся страстями, ибо страсти не принадлежат естеству души»1237. Страсть – это неестественное состояние души, а доброделание – естественное1238. Когда ум насыщается благодеяниями, особенно милосердием, тогда в душе отображается та святая красота, которой человек уподобляется Богу1239. В чистом сердце открывается «святая красота» человеческого существа; насколько человек умножает в себе эту святую красоту, настолько ему открывается красота Божиих созданий1240.
Это показывает, что самопознание – лучший путь к действительному познанию природы и материального мира вообще. «Кто покорит себя Богу, – говорит святой Исаак, – тот близок к тому, чтобы покорилось ему все. Кто познал себя, тому дается ведение всего, потому что познать себя есть полнота ведения о всем»1241. Если человек смирит себя перед БОГОМ, перед ним смиряется тварь. Истинное смирение – это порождение познания, а истинное познание – это порождение искушения1242, то есть оно приобретается в борьбе с искушениями.
Человеческое естество становится способным к истинному созерцанию, если упражнением в благих делах очистит себя от страстей. Истинное созерцание вещественных и невещественных природ и Самой Святой Троицы дает Христос. Это созерцание показал и научил ему людей Христос, когда в Своей Ипостаси совершил обновление человеческого естества и Своими животворящими заповедями проложил людям путь к истине. И человеческое естество лишь тогда становится способным к истинному созерцанию, когда человек страданиями, исполнением заповедей и скорбями свергнет с себя ветхого человека. В этом случае ум приобретает способность к духовному возрождению, к созерцанию духовного мира и своего истинного отечества. Значит, созерцание нового мира духом откровения, в котором ум духовно наслаждается, бывает по действию благодати. «И сие-то созерцание бывает пищею ума, пока тот не укрепится и не придет в состояние приять созерцание высшее первого созерцания; потому что одно созерцание передает человека другому созерцанию, пока ум не будет введен в область совершенной любви. Ибо любовь есть вместилище духовного и водворяется в чистоте души. Когда ум станет в области любви, тогда действует благодать, ум приемлет духовное созерцание и делается зрителем сокровенного1243.
Таинственное созерцание открывается уму после исцеления души1244. Духовного созерцания удостоиваются стяжавшие в доброделании чистоту души1245. «Чистота взирает на Бога»1246. Бога видят очистившие себя от греха и непрестанно размышляющие о Боге1247. Царство Небесное – это духовное созерцание. И оно пребывает не в действиях мысли, но может быть приобретено благодатью. И пока человек не очистит себя, он не в состоянии даже слушать о нем, ибо никто его не может приобрести изучением, а лишь чистотой сердца1248. Чистые мысли дает Бог за чистую жизнь1249. Чистота мыслей источается из труда и бдения над собой, а из чистоты мыслей – свет мышления. Отсюда благодать ведет ум к тому, над чем чувства не имеют власти, чему они не учат и от чего не научаются1250.
В молитвенном бдении ум окрыляется, и возлетает к наслаждению Богом, и «плавает в ведении, превышающем человеческую мысль... Душа, трудящаяся над тем, чтобы пребывать в сем бдении и благоприлично живущая, будет иметь херувимские очи, чтобы непрестанно возводить ей взор и созерцать небесные тайны»1251. «Душа зрит истину Божию сообразно силе жительства, т. е. насколько человек живет верою... Если же созерцание истинно, то обретается свет, и созерцаемое усматривается близким к действительности»1252. «Видение Бога есть следствие познания Его, потому что видение Его не предшествует знанию Его»1253.
Цель христианина – жизнь во Святой Троице и созерцание Святой Троицы. По учению святого Исаака, любовь – это первоначальное созерцание Святой Троицы. «Первою из тайн именуется чистота; она достигается исполнением заповедей. Созерцание же есть духовное созерцание ума, состоящее в том, что ум приходит в изумление и постигает, что было и что будет. Созерцание есть видение ума... При этом сокрушается и обновляется сердце, и человек... делается без зла, приобучается к тайнам Духа и к откровениям ведения, восходя от ведения к ведению, и от созерцания к созерцанию, и от постижения к постижению, и обучается и укрепляется таинственно, пока не будет вознесен к любви, соединен с надеждою, и не водворится в нем радость, и не будет он вознесен к Богу и увенчан естественною славою своего сотворения... Таким образом ум очищается, и бывает с ним милость, и деятельно сподобляется он созерцания Святой Троицы»1254. «Ибо существуют три созерцания естеств, в которых ум возвышается, действует и упражняется: два созерцания естеств сотворенных, разумных и неразумных, духовных и телесных, и еще – созерцание Святой Троицы»1255.
Подвижник веры, преисполненный несказанными богатствами созерцания, обращаясь к твари, выражает всю свою личность в любви и милости. «Он любит грешника, – говорит святой Исаак, – но ненавидит его дела»1256. Он весь соткан из смирения и милости, покаяния и любви. Он имеет милующее сердце ко всей твари. А что такое милующее сердце? «Это, – отвечает святой Исаак, – возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого терпения умиляется сердце его, и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварию. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит он молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и о естестве пресмыкающихся молится с великою жалостию, какая без меры возбуждается в сердце его по уподоблению в сем Богу»1257.
Когда человек евангельскими подвигами перенесет себя из временного в вечное, когда живет в Боге, когда мыслит Богом, когда говорит как от Бога (2Кор.2:17), когда смотрит на мир sub specie Christi1258, тогда мир является ему во всей своей первозданной красоте, и он взором своего чистого сердца проникает через осадок греха к богозданной сути тварей. Созерцание Святой Троицы в Ее таинственном и непостижимом бытии подвижник веры проявляет в этом мире временных и пространственных реалий через любовь и милость, через кротость и смирение, через молитву и печаль обо всех и обо всем, через радование с радующимися и плач с плачущими, через страдание со страждущими и покаяние с кающимися. Его жизнь в этом мире – это отблеск его жительства в потустороннем мире таинственных и незримых ценностей. Его мысли и дела в этом мире укоренены в мире оном, и из оного мира почерплют они свою животворящую и чудотворную силу и крепость. Если пойти вслед за какой бы то ни было его мыслью, или чувством, или делом, или подвигом – мы всегда должны прийти к Святой Троице как к их главному Источнику. У него все совершается от Отца через Сына в Духе Святом. Самый яркий пример тому мы имеем в этом великом подвижнике Пресвятой Троицы, которому, как и святому Симеону Новому Богослову, с помощью благодатно-подвижнического опыта удалось дать нам самое ясное оправдание истины о Троичном Божестве и истины о богообразной троичности человеческой личности.
Заключение
В гносеологии святого Исаака Сирина царствует убеждение – о том, что проблема познания является в своей основе проблемой религиозно-этической. От своего зачатия до своей безграничной благодатной полноты познание зависит от религиозно-этического содержания и качества человеческой, личности. Прежде всего – от религиозно-этической преображенности и развития человеческих органов познания. Ясно одно: на всех своих ступенях познание зависит от религиозно-нравственного состояния человека. Чем совершеннее человек в религиозно-нравственном отношении, тем совершеннее и его познание. Человек таким и сотворен: в нем познание и мораль находятся всегда в прямом соответствии.
Несомненно, через добродетели человека познание приумножается, через пороки – умаляется. Познание походит на ткань, которую добродетели выделывают на ткацком станке человеческой души. А этот ткацкий станок души простирается на весь видимый и невидимый мир. Добродетели – не только творческие силы познания, но и принцип познания. Упражняясь в добродетелях и претворяя их в составные элементы своего существа, человек возводится от одного ведения к другому. Можно было бы сказать, что добродетели – это чувства познания. Переходя от одной к другой, человек восходит от познания к познанию.
От начальной добродетели – веры, и до заключительной – всеобъемлющей любви, простирается единый непрерывный путь: подвижничество. На этом долгом пути человек созидает себя, перерабатывает, преображает себя с помощью благодатных подвигов. Таким образом он исцеляет свое существо от недугов греха и неведения, восстанавливает целостность своей личности, устрояет целостность своего духа.
Человек, исцеленный и восстановленный с помощью религиозно-нравственных сил, особенно выражает целостность своей личности через целостное познание. По евангельскому, православному пониманию святого Исаака Сирина, познание – это действие-подвиг всецелой человеческой личности, а не одной ее части, будь то разум, воля, тело или органы чувств. В каждом акте познания: в каждой мысли, в каждом чувстве, в каждом хотении – участвует весь человек всем своим существом.
Исцеленные благодатными подвигами, органы познания производят целостное, здравое познание, здравое учение (1Тим.1:10, 4:6; Тит.1:9). На всех ступенях развития это познание благодатно, ибо оно – плод синергичного творчества добровольных человеческих подвигов и благодатной силы Божией. В этом участвует весь человек и Бог. Поэтому святой Исаак непрестанно говорит о собранности души, ума, мыслей – собранности, достигаемой упражнением в Богочеловеческих евангельских добродетелях.
Однако эти добродетели отличаются от добродетелей всех прочих религий и философско-этических систем не только по содержанию, но и по методу. Евангельские добродетели имеют свое специфическое Богочеловеческое содержание и в нем – свой особенный Богочеловеческий путь их достижения. Своей беспримерно совершенной Богочеловеческой Личностью и своей беспримерно совершенной Богочеловеческой жизнью Господь Иисус Христос открыл нам и засвидетельствовал, что Богочеловеческий путь жизни – это единственный естественный и единственный нормальный путь жизни, а тем самым – и путь познания. Усвояя Богочеловеческую веру в качестве отправного положения всей жизни, человек тем самым приемлет ее и в качестве метода познания. Относящееся к вере касается и прочих Богочеловеческих добродетелей: любви, надежды, молитвы, поста, кротости, смирения и т. д. Ибо каждая из этих добродетелей становится в Христовом человеке живой творческой силой и жизни, и познания.
В Богочеловеческом принципе жизни и познания нет ничего нереального, абстрактного, гипотетичного. Здесь все предельно реально, так как все основано на опыте. Это происходит оттого, что в Лице Богочеловека Христа опытно и непосредственно дана трансцендентная Божественная реальность, а тем самым – и определение этой реальности. Человек благодаря Христову воплощению соделал телесной самую тонкую, самую далекую, совершенную реальность. Эта реальность не имеет границ, так как не имеет границ Личность Христова. Поэтому не существует пределов ни для человеческой личности, ни для человеческого познания, ибо сказано и заповедано: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф.5:48). А это значит, граница личности и познания – это безграничность.
Личность Богочеловека Христа представляет Собой и действительно есть совершенное, идеальное осуществление Богочеловеческого монизма: естественен переход от Бога к человеку, от сверхъестественного к естественному, от бессмертной жизни – к жизни человеческой. Такой переход естественен и для познания, если по мосту веры, любви и надежды шествовать от человека к Богу, от естественного к сверхъестественному, от смертного к бессмертному, от временного к вечному; на этом пути открывается органическое единство этой жизни и жизни оной, мира сего и мира потустороннего, природы и над-природного.
Богочеловеческое познание интегрально, целостно, ибо на крыльях Богочеловеческих добродетелей подвижники беспрепятственно проходят через границы времени и пространства и входят в вечность. О таком интегральном познании мыслит святой Исаак, когда, определяя познание, он говорит, что оно – «чувство бессмертной жизни», и, определяя истину, свидетельствует, что истина – это «чувство Бога».
Относящееся к доброделанию относится и к познанию. Как «каждая добродетель – матерь другой добродетели» и матерь познания, так каждое познание – матерь другого познания. Одна добродетель порождает другую, побуждает к другой. Точно также каждое познание является основой и импульсом к последующему познанию.
Чем более упражняется человек в Богочеловеческих подвигах – добродетелях, тем более он познает Бога; чем более познает Бога, тем более подвизается. Богочеловеческий путь эмпиричен, практичен: Кто хочет творить волю Божию, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно (Ин.7:17). Это значит, опытным переживанием Христовой истины познается ее истинность и абсолютная незаменимость. Этот путь (метод) – эмпиричен, экспериментален, прагматичен. Познание истины дается не любопытному человеческому уму, а уму, упражняющемуся в богочеловеческих подвигах. Познание – это плод на древе богочеловеческих добродетелей, которое есть древо жизни. Познание – плод подвижничества. Ибо истинная христианская философия, православная философия – это Богочеловеческое подвижничество ума и всей личности человека. В ней всегда действует изумительное слово Спасителя: Кто имеет, тому дано будет; а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь (Лк.8:18).
Рассматриваемый в свете гносеологии святого Исаака Сирина, наивный реализм является трагически и пагубно наивным и не может дать реального познания мира, так как действует с помощью больных и извращенных органов познания. Между тем, Богочеловеческий реализм дает реальное познание мира и истины о мире, так как его орудия познания очищены, исцелены, обновлены и проникают в самую суть бытия и твари.
Рационализм считает разум непогрешимым органом познания. Поэтому в отношении ко всей совокупной человеческой личности рационализм является как бы анархическим отступником, как бы своевольным отщепенцем, который, оторвавшись от целого, не имеет ни полноты жизни, ни целесообразной деятельности. Он не в состоянии прийти к познанию Истины, так как в своей эгоцентричной отчужденности весь разбит, рассеян, покрыт трещинами. Истина же открывается уму очищенному, освященному, преображенному в Богочеловеческих подвигах.
Философский критицизм почти исключительно занимается изучением органов познания в их психофизической данности в категории человеческого. Кроме того, он изучает данные категории и условия познания. Но он нисколько не касается вопроса об оздоровлении, об исцелении, об очищении органов познания. Поэтому критицизм не может прийти к такому познанию Истины, которое могло бы удовлетворить человеческое естество в его поисках Истины. Критицизм по этой причине является не чем иным, как более осторожным рационализмом и сенсуализмом.
Философский идеализм исходит из трансцендентной реальности и таких критериев, существование которых он доказать не в состоянии. Основывая все на трансцендентных понятиях, он не может прийти к такому познанию Истины, которое необходимо человеческому естеству, чтобы по крайней мере отчасти утолить его изначальный голод вечной Истины и нетленной жизни.
Но всего того, чего не могут дать человеку разные гносеологические направления, дает ему православная философия, ее благодатно-подвижническая гносеология. Здесь перед человеческим познанием стоит вечная Истина во всей полноте своих бесконечных совершенств; и преподается Она освященному и облагодатствованному человеку. Ибо в Личности Богочеловека Христа трансцендентная Божественная истина стала имманентной человеку, объективно имманентной – стала для него вечноживой исторической реальностью. Для того чтобы человек сделал ее своей собственной, субъективно имманентной, необходимо, чтобы он в подвиге Богочеловеческих добродетелей соделал Господа Иисуса Христа душой своей души, сердцем своего сердца, жизнью своей жизни.
[Сремские Карловцы, 1927]
Подвижнические и гносеологические главы
1. Как только вопрос коснется человеческой души, перед нами раскинется безбрежный океан ужасающей и Божественной таинственности. А если речь идет о грехе, то здесь немощнейшее человеческое познание приходит в трепет от его непостижимой тайны и силы. Душа человеческая в силу самого своего бытия постоянно как бы переливается через все границы нашего видимого, земного мира и утопает в потусторонних бесконечностях. Но точно также и грех. И одно, и другое – как бы не от этого мира, но от того. На самом деле так оно и есть: душа – от Бога, грех – от дьявола. Когда душа предает себя Богу и живет по Его законам, тогда ее жизнь постепенно преобразуется в рай. А когда душа поддается греху, ее жизнь исподволь превращается в ад.
2. Грех – это единственная неестественная категория в природе человека и космоса. Чужак, чужестранец, незваный пришелец, злодей, мучитель, убийца – вот что такое грех в каждом из нас. Но по своей разрушительности грех – это нечто и более страшное и горшее всего этого. Так что же он такое? Грех, в сущности – дьявол. По непревзойденному определению величайшего благовестника Христова, святого Иоанна Златоуста, «дьявол – это грех». Вот в этом и вся тайна греха, и вся сила греха, и весь ужас греха, и весь ад греха. Нет дьявола без греха, и не бывает греха без дьявола. Даже в самом малейшем грехе скрывается дьявол, бес. Как он ни мал, но это все-таки бес. Ведь дьявол не имеет милости к человеку. Когда грех созреет, он рождает смерть (см.: Иак.1:15). Вот конечный ужас греха: смерть. Опыт рода человеческого подтверждает: грех и смерть – это личные силы дьявола. С их помощью дьявол держит грехолюбивых людей в своих отвратительных объятиях. До каких пор? Пока не покаются. Когда человек покается, Бог его спасает.
3. В нашем земном мире огромна тайна беззакония (2Фес.2:7), тайна греха, тайна зла. В противовес тайне добра, вложенной в совесть человека и всегда своим жизненным нервом связанной с Источником всякого добра – с Богом, и причем – с Богом и Господом Иисусом Христом. Им она насыщается, им сохраняет себя в жизни и в своем бессмертии. Как Бог всяческих благ Он и пришел в наш земной мир, чтобы даровать нам уврачевание от всякого греха, от всякого зла, ибо нет зла вне греха. Как Единый Человеколюбец Он даровал не только врачевство, но и всесильное средство, непогрешимо исцеляющее всякий грех в человеческом естестве. Этим всесильным средством является покаяние. Если человек отвергнет это единственное лекарство, эту единственную вседейственную помощь, человеческое естество неминуемо завлекается в демонизм, в сатанизм, в самое бессмертное царство зла – в ад.
4. Через грех человек ссорится с Богом, враждует и воюет с Ним. Будучи главной дьявольской силой, грех не выносит ни Бога, ни чего-либо Божиего. Поэтому если он зародится в человеческой душе, то постепенно убивает в ней всякое добро: прежде всего – веру, затем молитву, любовь, пост, милость. Своим грехолюбием человек постепенно совершает самоубийство. Нет убийцы страшнее греха. Он вообще убивает все в человеке. Поэтому главная забота пробужденного человека – это убить грех в себе, а тем самым убить в себе и самого дьявола, убивающего нас грехом. Но как убить грех, как убить дьявола? Это может сделать лишь Богочеловек, Господь Иисус Христос, Который для этого и стал человеком. И делает Он это через нашу веру в Него, любовь к Нему, через наше покаяние перед Ним и нашу обращенную к Нему молитву.
5. Жизненный путь человека еще на земле простирается от ада до рая, от дьявола до Бога. В этом – и человеческое бессмертие, и вечность. Нераскаянный грех еще здесь, на земле, становится для человека невыносимым мучением: адом, бесконечным и безмерным адом. Гнев – один ад, гордость – другой, зависть – третий, сребролюбие, похоть, злоба – ад, ад, ад. Ибо в каждом грехе таится свой демон, а в каждом демоне – его собственный ад. Это происходит всегда, когда человеческой душой завладеет какой бы то ни было грех. Спасение души от этих адских мучений – одно, только одно: верою и собственным покаянием ввести в свою душу досточудного и всемилостивого Господа Иисуса Христа, разливающего по душе вечный райский мир и бессмертную радость. Только так человек обретает себя истинного, себя бессмертного, себя вечного.
6. Лишь Евангелие Христово знает в полноте тайну греха, природу греха и все, что он скрывает в себе. Евангельский блудный сын – совершенный пример раскаявшегося грешника (см.: Лк.15:11–32). Через его свободную волю в его жизни участвуют земля и небо, дьявол и Бог, рай и ад. Грех постепенно истощает человека, лишает его всего Божиего, парализует в нем все божественное и устремленное к Богу, пока наконец не ввергнет его в зловонные объятия дьявола. И тогда он пасет свиней своего господина – дьявола. А свиньи – это страсти, всегда ненасытные. И такая жизнь – это не что иное, как безумие, ис-ступление из себя, лишение разума. Ибо в потрясающей притче Господь говорит о блудном сыне: Пришед же в себя (Лк.15:17). Как? Покаянием. Да, человек от греха становится безумным. Каждый грех, даже малейший – это всегда безумие души, выход души из себя. Покаянием человек возвращает себе разум, приходит в себя. И, придя в себя, он сразу же вопиет к Богу, бежит к Нему, взывает к небу: Отче! согрешил против неба и пред Тобою (ср.: Лк.15:21). А Отец Небесный? Он всегда безмерно человеколюбив: увидев сына, спешащего к Нему с покаянием, Он сжалился над ним, побежал навстречу, обнял его и начал лобызать. И приказал Своим небесным слугам, святым Ангелам: Принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка и заколите: станем есть и веселиться, ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться (Лк.15:22–24). Так бывает с каждым и ради каждого кающегося грешника: ликование на небе всечеловеколюбивого Господа Бога и всех святых Ангелов.
Раскаянный грех приводит покаявшегося грешника в объятия Бога, в вечное Царство любви нашего Небесного Отца. Нераскаянный же грех рождает в душе человеческой ад, чтобы затем низвергнуть его в вечный ад дьявола.
Господи, дай нам покаяние.
7. Только ум, очищенный от страстей и греховной тьмы и освященный благодатью Святого Духа, может ощутить, постигнуть и возлюбить святое и жить им и для него. Лишь чистые могут познать Единого Чистого. Блажени чистые сердцем, яко тии Бога узрят (Мф.5:8), – узрят прежде всего в святых, ибо Он в святых почивает. И узрят все божественное, рассеянное по всей твари Божией.
Каждый святой – Богоносец, в той самой полной мере, в какой это доступно человеку: ибо он Богом живет, Богом мыслит, Богом чувствует, Богом хочет, Богом делает. В нем – все от Бога, в Боге, ради Бога. Святые – это самое ясное, самое полное, самое совершенное Бого-явление, и потому – самое убедительное. Богочеловек Христос – совершенное Богоявление в образе человеческом: видимый образ Бога невидимого (см.: Кол.1:15). А Им и с Его помощью, в большей или меньшей мере, – и все Христо-носцы, прежде всего святые. Чем чище сердце и ум человека, тем более он чувствует и видит. Упорный грешник этого не замечает, ибо не видит, потому что грех ослепил очи его души, и очи сердца, и очи совести, так что он видя не видит, слыша не слышит, умствуя не разумеет. Поэтому люди так соблазняются святыми вообще.
8. Человеческая мысль, если она не завершится Богом, останется усеченной, незаконченной: она постепенно иссушается, увядает, пока наконец не увянет совсем. То же самое относится и к человеческому чувству. Если оно не прикоснется к Богу, то также быстро поблекнет, замрет, пока напоследок не умрет совершенно. Этот закон действует и для человека в целом. Если его бытие не приведет его к Богу, то он остается ущербным, недовершенным; в нем постепенно умирает все великое и возвышенное, а остается мелкое и ничтожное.
Религиозность – это длительный процесс, в котором участвует весь человек со всем тем, что его делает человеком. Человек во всех своих религиозных переживаниях – это психофизическое существо. Бог стал человеком и явился как Богочеловек. Идеальное совершенство психофизического пребывает в Богочеловеческом: Слово стало плотию (Ин.1:14).
9. Знание и вера. Между ними клокочут бесчисленные мучения, страдания человеческого духа (см.: Еккл.1:13–18). Если что и доставляет мучение человеческому духу, то это знание. А также и вера? Да, и она. Здесь бесконечное число крушений. Но и спасенных. Знание и вера естественны и логичны по некоей тождественной силе. В сущности своей все знание основано на вере. На вере, если наше знание – нечто здравое, логичное, нормальное, достоверное. Мы приемлем мир таким, каким он представляется и кажется нашим органам познания, потому что веруем в наше человеческое познание, которое по природе своей является и невидимым, и неосязаемым.
Вера как орган познания постигает сущее выше разума и выше понимания для чувственного человеческого познания. Она имеет свое око, зрящее незримое. Но и взгляд веры, и познание веры простирается до известных границ. И тогда находящееся выше понимания хотя и оказывается непостижимым, но все-таки приятно, мученически приятно для верующей души.
Религиозное познание – это естественное познание, продолженное и расширенное верою и благодатью в сверхъестественное, но никак не в неестественное. Оно настольно над-рационально, что часто кажется иррациональным. Ведение о Боге проистекает из вложенного в нас религиозного чувства, или религиозной интуиции, а более всего – по благодати Богочеловека Христа.
10. Мудрости жизни научает философия Духа Святого, ибо она – мудрость и знание, благодатная мудрость и благодатное знание о природе существ; а средоточие этой мудрости – это знание Божественного и человеческого, видимого и невидимого. Философия Духа Святого – это в то же время моральная творческая сила, умножающая в человеке – через уподобление Богу в подвиге благодатного совершенствования – божественную мудрость о Боге, мире и человеке. Этот этический характер православной философии подчеркивает святой Иоанн Дамаскин: «Философия – это уподобление Богу»; поэтому она – «искусство искусств и наука наук». Как животворная философия Духа Святого она – единственное искусство, которое из многосоставного и весьма сложного человеческого существа может изваять богообразную и христообразную личность; как наука Духа Святого она – единственная наука, могущая самолюбивое и пораженное смертью творение, именуемое человеком, научить препобеждать смерть и приобретать бессмертие. Поэтому православная философия – это «искусство искусств и наука наук».
11. Тайна Истины – не в вещественном, не в идеях, не в символах, а в Личности, в Личности Богочеловека Господа Иисуса Христа: Я есмь Истина (Ин.14:6), Истина совершенная, никогда не умаляющаяся, никогда не изменяющаяся, всегда одна и Та же в Своей совершенной полноте, всегда одна и Та же: вчера, сегодня и во веки Та же (см.: Евр.13:8). Все прочие истины источаются из Нее, как лучи из солнца, поэтому они бессмертны и вечны. Все догматы составляют, по существу, одну-единственную Истину: Богочеловека Господа Христа. Все они ведут к Нему, ибо исходят из Него; все они приводят к Нему, подобно тому как каждый солнечный луч приводит к солнцу.
12. Святые догматы – это вечные и спасительные Божественные истины: по животворящей силе Троичного Божества, от Которого они и проистекают; и в них – вся сила новой жизни по Христу, вся сила благодатной евангельской морали. Они поистине – глаголы вечной жизни. В силу того самого, что они – слова Христовы, которые суть дух и жизнь (Ин.6:63, 68). Новая жизнь во Христе вся соткана из догматических истин святого Откровения Святой и Животворящей Троицы.
13. Вечные догматические истины являются предметом веры; а вера – это подвиг, объемлющий всю человеческую личность, а тем самым – и разум человека. Вера – тем вера, что вечные догматические истины Евангелия она претворяет в жизнь человека. Все евангельские добродетели во главе с верой – это небесный хлеб вечной жизни, питаясь которым, человек вводит себя в бесконечность, освящается, становится бессмертным, причащается благодати, совершенствует себя до конечных пределов своего богоподобия. Благодатная жизнь человека в Церкви неминуемо становится источником познания вечных догматических истин. Переживая их как сущность своей жизни, человек постигает их истинность, необходимость и спасительность для человеческой личности вообще. При этом можно ввести евангельский принцип и правило, евангельский категорический императив: «Твори, чтобы познать». Ибо в этом смысл слов Спасителя: Кто хочет творить волю Его, тот узнает (γνώσεται) о сем учении, от Бога ли оно (Ин.7:17).
14. Все присущее Богочеловеку Христу осуществимо, воплотимо. Ибо в Господе Христе нет ничего абстрактного, ничего нереального; Его единственность заключается в том, что Он – воплощенный Бог и что в Нем как Таковом воплощены все Божественные истины. А если воплотился Бог и с Ним все Божественные истины, то значит, все они осуществимы, воплотимы в сфере человеческой жизни, и причем – в границах времени и пространства. Об этом свидетельствует весь Новый Завет и вся история Христовой Церкви и ее святых.
15. Так называемые логические доказательства бытия Бога: космологическое, телеологическое, онтологическо-психологическое, историческое, моральное и многие другие, сформировавшиеся с течением времени в религиозно-философском рационализме, – не могут в догматике Православной Церкви иметь ценности действительных доказательств, так как они основаны на принципах относительного, ограниченного, зараженного грехом разума и чувственных восприятий человека; истина же о бытии Бога не является для Церкви и Откровения логическим предположением, требующим доказательства посредством логических силлогизмов; напротив, она – истина, открытая Богом и потому несомненная. Как Божественная реальность и данность эта Истина не зависит от доказательств и логических обоснований разума. Логические доказательства насколько открывают Бога, настолько Его и сокрывают1259.
16. Человеческое сознание имеет в себе нечто божественное. Оно настолько таинственно и загадочно в своей непосредственной данности, что никто меньший Бога не мог дать его человеку. В своей самой внутренней сути человеческое самосознание – это Бого-сознание. Ибо сознание, в сущности, – это дар Божий человеку. Человек не мог бы осознавать себя, если бы это не было ему дано от Бога.
17. К истинному и реальному Богопознанию и самопознанию человек приходит лишь путем деятельной любви. Любя Бога и людей, человек реально и опытно познает, что его душа является бессмертной и носит в себе образ Христов. Опыт деятельной любви как путь Богопознания и самопознания – это то чудесное благовестие, которым Богочеловек Христос одарил род человеческий. Шествуя по этому пути, человек быстрее всего обретает и Бога, и себя самого. А на беспутьях ненависти человек легко теряет и себя, и Бога. Возвещенный и опытно воплощенный Богочеловеком, этот путь Богопознания и самопознания навсегда остался методом православной гносеологии.
18. В Богочеловеке Христе есть нечто высшее истины, благости и красоты. Он не только все это в абсолютном смысле, но и превосходит все это. В этом – Его исключительная притягательность. Все наилучшее в душе человеческой Христос привлекает к Себе неким неодолимым действием любви. Он дает человеческой душе все то, чего ей не могут дать ни «абсолютная истина», ни «абсолютное благо», ни «абсолютная красота», взятые особенно в их метафизической субстанциональности или логической оправданности.
19. Лишь один путь ведет к познанию Вечной Истины – это любовь. Приобретая любовь, которая есть сущность Божия, человек реально соединяется с Богом и таким образом приходит к совершенному познанию Вечной Истины. Любовь исполняет человека Богом. По мере исполнения себя Богом человек и познает Бога. Исполняясь Богом, человек просвещается, освящается, обожается и так становится способным к истинному познанию Бога. Путем усвоения и опытного переживания первой и большей заповеди – любви (Мф.22:37–39) – человек становится причастником Божеского естества (ср.: 2Пет.1:4). Божественная сила любви вводит всецелого человека в процесс обожения: у него обожается сердце, душа, ум и воля; «и все человеческое живет Богом, чувствует Богом, мыслит Богом, хочет Богом. При этом тайны Божества открывает ему Дух Святой, Божьего никто не знает, кроме Духа Божия (1Кор.2:11). А Дух Святой – это «Дух любви» и «Дух премудрости и разума», то есть Дух истинного ведения и Богочеловеческого познания.
20. Богочеловек соделал любовь сущностью и путем к познанию Бога и человека. Любовь – это не только чувство, но и сущность духа, души и воли. Она – главная творческая сила, которой новозаветная личность устрояет себя. Тайна изумительной Личности Христовой заключена в любви; в любви – и тайна новозаветной гносеологии. Богочеловеческая любовь – это новый путь познания. Ее категорический императив гласит: «Люби, чтобы познать». Истинное знание во всем зависит от любви: оно начинается в любви, растет любовью, достигает совершенства с помощью любви. «Я люблю» значит – «я знаю». Знание – это источение любви. Вся философия познания содержится в философии любви. Если человек любит той любовью, которая подобна любви Христовой, то он – истинный философ, ибо знает тайну жизни и мира. «Бог есть любовь»; и человек любовью становится человеком.
21. Когда христообразная личность обратит свою душу к твари, то вся проникается состраданием и молитвой. Она любит всю тварь, любит ее состраданием и молитвой. Христообразная личность и восприемлет всю тварь не прямо, не собою, а через посредство Христа. Она приступает к твари Христом; смотрит Его оком, чувствует Его сердцем, мерит Его мерою. И так под корой греха она открывает безгрешную сущность твари.
Христообразная личность, путеводимая Христом по тайнам всего сотворенного мира, зрит Слово и Логику космоса и всякую тварь приемлет из руки Творца. Рассматриваемая в зеркале ее души, заболевшая тварь предстает в своей словесной безгрешности и красоте. Христообразной душе открывается последняя тайна твари, ибо она любит тварь. А возлюбленный всегда открывает свою тайну любящему. Христообразная личность взирает на природу не как на дикое чудовище, которое нужно немилосердно укрощать или побеждать (завоевывать, покорять), а как на больного, который нуждается в нежном милосердии, сострадании и любви. Для нее природа представляет собой не бездушную материю, требующую грубого обращения и безотчетного использования, а изящнейшую тайну Божию, которую следует молитвой миловать и любовью изучать. «Любите все создание Божие, и целое, и каждую песчинку. Каждый листик, каждый луч Божий любите. Любите животных, любите растения, любите всякую вещь. Будешь любить всякую вещь, и тайну Божию постигнешь в вещах. Постигнешь однажды и уже неустанно начнешь ее познавать все далее и более, на всяк день. И полюбишь наконец весь мир уже всецелою, всемирною любовью» (Достоевский, «Братья Карамазовы»).
22. Проницательным оком своей молитвенной любви христообразная личность видит нетленную истину всякой Божией твари и обретает ее истинное место в логосной гармонии мира. Поистине «всякое творение Божие хорошо», и ничто не обречено на отвержение, если приемлется молитвенной любовью, ибо освящается словом Божиим и молитвою (1Тим.4:4–5).
Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть (Тит.1:15). Для неверующего ума Ивана Карамазова все – дикий, проклятый и дьявольский хаос; для соединенного молитвою со Христом ума старца Зосимы и ума других любящих Христа героев Достоевского все – сладчайшая тайна Божия, только с горькой примесью греха; изгони грех – и все сразу же станет дивным и величественным. Лишь в Богочеловеке Христе вся тварь, видимая и невидимая, обретает свою вечную и абсолютную значимость, ибо все Им и для Него создано (Кол.1:16). В воплощенном Боге Слове всякая тварь обретает свою первозданную красоту, святость и безгрешность.
23. Во всей твари нет ничего страшнее человека. Ибо он непостижимо простирается в бесконечность. Голова идет кругом у всех творений, имеющих силу мыслить о человеке. Философия о человеке трудна и для ангельских умов, печальна и для сердца Херувимов. Нигде нет конца человеческому бытию. Если же и есть конец, то этот конец – бесконечность. Горьки и ядовиты бесконечности человека. Кто не отравился ими, как только их почувствовал и чувством познал? Если ты с многострадальным Иовом посетил человеческие бесконечности, твое сердце должно было растаять от боли. Если ты их посетил с Шекспиром, то должен был впасть в безумие и опереться своей измученной душой – на чье плечо?..
Будем искренними до конца: если бы досточудный Господь Иисус Христос не воскрес и светом Своего Воскресения не осиял и не наполнил смыслом человеческие бесконечности, кто бы Творца такого существа, каковым является человек, не посчитал ненавистным мучителем?.. Но Единый Сладчайший кротко идет от одного до другого сердца, и Божественной нежностью услаждает горькую тайну человеческого бытия, и Собою заполняет его бесконечности. Поэтому для Христова человека любезны все человеческие бесконечности. Для него нет страха перед ними, так как все они исполнены Божественным Словом (Логосом), Божественным смыслом, Божественным все-смыслом. Ибо центр человеческого существа – в воскресшем и вознесшемся Господе Иисусе Христе, сидящем одесную Бога (см.: Кол.3:1). С воскресшим Богочеловеком бессмертие и вечность стали новой категорией человеческой жизни. Христиане тем христиане, что живут силою воскресения и по законам воскресения (см.: 1Кор.15:29–34). А это значит, они живут вечностью и ради вечности, ибо и тело, и душа сотворены для вечности, для богочеловечности.
24. Человек – это единственное существо среди всей твари, распростертое от рая до ада. Размах человеческих мыслей, человеческих чувств, человеческих настроений превосходит и ангельский, и дьявольский: превосходит ангельский, так как человек может ниспасть до дьявола; превосходит дьявольский, так как человек может возвыситься до Бога. Человек – всегда вечное существо, хочет ли он того, или нет. По всему, что ему присуще, струится некая загадочная вечность. Самим своим бытием человек предназначен к бессмертию и вечности. Только это бессмертие, эта вечность могут быть двоякими: добрыми или злыми, Божиими или дьявольскими. Человеку оставлена свобода и право выбора между этими двумя бессмертиями, между этими двумя вечностями.
Когда начинается бессмертие человека? Начинается с его зачатия в утробе матери. А когда для него начинается рай или ад? – Начинается с его свободного выбора Божественного добра или дьявольского зла, Бога или дьявола. И рай, и ад для человека начинаются здесь, на земле, чтобы после смерти продлиться в той жизни на том свете. Что есть рай? – Рай есть чувство Бога. Если человек чувствует Бога в себе, он уже в раю. Где Бог, там и Царство Божие, там и рай. С тех пор как Бог Слово сошел на землю и стал человеком, рай стал самой непосредственной человеческой реальностью. Ибо где Господь Иисус Христос, там и рай. Поэтому святой Иоанн Кронштадтский говорит: «Когда Бог будет во всех мыслях, желаниях, намерениях, словах и делах человека, тогда приходит к нему Царствие Божие; он во всем видит тогда Бога: в мире мысли, в мире деятельности и в мире вещественном» («Моя жизнь во Христе»).
25. Сделать мысль причастной Божественному все-смыслу, Божественной логосности – значит преобразить ее в Бого-мысль. Также и чувство; если оно станет причастным Божественному все-смыслу, то преобразится в Бого-чувство. А Бого-мысли и Бого-чувства подобны Ангелам. Душа, исполненная ими, полна Ангелов. Это и делает ее раем. Постоянно чувствовать и постоянно сознавать Божественную логосность и божественную всезначимость мира – это и есть рай для человеческой души. Не иметь этого чувства и этого сознания – ад для души. Постоянство и бессмертие в чувстве и осознании Божественной логосности мира характеризует Ангелов и святых. Полное отсутствие этого чувства и этого сознания характеризует демонов и людей, закореневших во зле. Колебания в этом чувстве и в этом сознании – удел человеческой полу-веры. Рай состоит в постоянном и бессмертном чувстве и сознании Божественной логосности мира. А ад – в полном их отсутствии; дьявол тем дьявол, что абсолютно и вечно отрицает логосность и логичность мира. Для него – все бессмысленно, все неразумно, поэтому все нужно уничтожить. А человек поставлен на полпути между раем и адом, между Богом и дьяволом.
26. Каждая мысль и каждое чувство исподволь отводит души или в рай, или в ад. Если она словесна (логосна), то такая мысль связывает человека с Богом Словом, со Все-смыслом, со Все-ценностью; а это уже рай. Если же она исполнена бессловесия и противится Слову, то неминуемо связывает человека с бессмысленным, с лишенным смысла – с дьяволом; а это уже ад. Относящееся к мысли относится в той же мере и к чувству. Все начинается отсюда, с земли: и человеческий рай, и человеческий ад. Человеческая жизнь на этой планете – это грандиозная драма: здесь постоянно сталкивается преходящее с вечным, смертное с бессмертным, зло с добром, дьявольское с Божиим.
27. В конечном итоге, невидимое – это сердце видимого, суть видимого. Будем искренними, все три мира: и космос, и земля, и человек – представляют собой некие невидимые силы, облеченные в материю. Видимая природа – это материальная проекция нематериальных, невидимых мыслей («логосов») Божиих. А человек – это то же самое и нечто намного то превышающее: человек – это видимая проекция невидимого образа Божия.
Любая вещь в мире сем – это как бы рамка, в которую Бог заключил какую-либо Свою мысль. А все вещи вкупе составляют роскошную мозаику мыслей Божиих. Шествуя от одной вещи к другой, мы как бы посещаем одну за другой Божии мысли, Божии начертания, во всей свежести и первозданности написанные на вещах. И идя от одного человека к другому, мы в каждом из них зрим образ Божий во всей его неповторимости. Ибо тогда как Бог в вещах заключил Свои мысли, в человека Он вложил Свой образ. Сказано в Святой Книге: И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его (Быт.1:27). Поэтому каждый человек – Бого-носец от утробы матери своей. Но образ Христов в душе своей человек разрушил грехом, помрачил страстями, обезобразил пороками. И чудный лик Христов он вымазал черной смолой страстей и отвратительным гноем сластолюбия. Но Премилостивый Господь Иисус Христос потому и стал человеком, «да Свой паки обновит образ, истлевший страстьми» (Догматик, глас 4). Он стал человеком, чтобы напомнить человеку о присущем ему образе Божием, о его Божественном происхождении и чтобы этот образ Божий в нем очистить от смрадного ила греха, от черной смолы страстей и омерзительного гноя похотей. Он, бесплотный Бог и Господь, восприемлет на Себя человеческую плоть и в нее заключает Свое Божество, чтобы показать людям, что плоть – рамка образа Божия (иконы Божией). Он, неописанный Бог и Господь, воплощается и в воплощении описывает Себя, написует Себя. Невидимый Бог, воплотившись, соделывает Себя видимым; неописанный Господь, воплотившись, описывает Себя плотию. Соединив в Себе Бога и человека, Господь Иисус Христос обновил образ Божий в человеке.
28. Лишь в Личности Богочеловека обрела свою значимость и личность каждого человека вообще. Ибо сущность личности каждого человека содержится в образе Божием. По учению и опыту Богочеловеческой Церкви, Церкви Православной, самое главное – это найти образ Божий в человеке. Если ты найдешь его в человеке, то ты обрел его непреходящую ценность, его абсолютность, его незаменимость, его бессмертие и вечность. Часто образ Божий в человеке покрыт илом сластей и струпьями пороков, заглушен тернием страстей и грехов. Но предназначение православного христианина – счистить все это с образа Божия в душе человеческой, чтобы этот образ вновь заблистал своей божественной красотой. Если ты сделаешь это, то возлюбишь человека и во грехе его; ты никогда не будешь отождествлять грех с грешником и преступление с преступником; ты всегда сможешь отделить грех от грешника, осудить грех и помиловать грешника, как это сделал Христос с грешницей в Евангелии (см.: Ин.8:3–11). Вот, всемилостивый Господь осуждает грех, но не осуждает грешницу. Он как бы говорит: «Я не осуждаю твою богообразную душу, но осуждаю твой грех; ты – не то же самое, что и грех; в тебе есть божественная сила, могущая освободить тебя от греха»; иди и впредь не греши (Ин.8:11).
29. Сколько бы человек ни был влюблен в бури и грозы, он все-таки возжелает хотя бы на короткое время успокоиться в некоем тихом пристанище, где время не воюет с вечностью. Тогда его мысли, услажденные любовью от частых молитв, утонут в бесконечных лазурных глубинах. И всю его душу зальет одно желание: все свои мысли навсегда превратить в вековечные молитвы. Ибо мысли, не выливающиеся в молитву, – это сеятели бури, вызыватели грозы, творцы бунта. То же самое относится и к чувствам, если они не преобразуются в молитву.
Проклятие для человека – мысль, не желающая преобразиться в молитву, завершиться молитвой. Ужасно невыносимо иметь мысли, которые пред мистерией миров не переходят в молитвенное возбуждение и восхищение. Нет ничего изумительнее тех мыслей, которые при воззрении на Божии миры неощутимо вырастают в молитву.
30. Всему земному присуще нечто небесное; во всем естественном присутствует нечто сверхъестественное. В пшеничном зерне заключена частичка неба, ибо пока оно составилось, много небесного света, теплоты и лазури в себя впитало. Что-то звездное присутствует во всех растениях, во всех животных, во всех минералах, а тем более – во всем человеческом. Все в этом земном мире судьбоносно связано с тем небесным миром. Бесспорна истина: земля держится небом и существует небом; земля и все, что на ней. Одна и та же Сила содержит в бытии небесный и земной мир, естественное и сверхъестественное, видимое и невидимое. Переход естественного в сверхъестественное и сверхъестественного в естественное весьма таинствен и загадочен, он не подлежит контролю человеческого пытливого духа. Через невидимые протоэлектроны и фотоны совершается переливание над-естественного в естественное, невидимого в видимое. А через таинственные фотоны души осуществляется переливание световых логосных сил Бога Слова (Логоса) в человеческое существо. Так, на самом деле нет четких границ между сверхъестественным и естественным, между невидимым и видимым. Во всем земном – много небесного.
31. Философия – это своего рода мученичество. Здесь мысль скитается по темным безднам и диким ущельям небытия и все-бытия. Поэтому философы – по большей мере печальные и – увлеченные люди.
Философы – часто и трагичные люди. Ведь их мысль долго и упорно штурмует космические тайны, пока наконец, подобно подстреленной птице, не упадет перед их последними твердынями.
Философы – иногда и отчаянные люди. Ибо мысль заводит их в такие лабиринты, из которых нет ни возврата назад, ни выхода впереди.
Философы – по временам и бунтующие люди. Ибо мысль у них возмущается при виде пугающей загадочности мира сего.
Философы – иногда саркастичные люди. Ибо их мысль не в состоянии найти ту каплю нектара, которая скрывается в соцветиях одушевленной и неодушевленной твари. И они питают себя горькой листвой грозных тайн, так обильно и буйно произрастающих на лугах наших печальных земных реальностей.
32. С ними, с философами, я в караване, блуждающем по бескрайним пустыням. И нам недостает воды, чтобы мы освежили душу, так как мысль наша утомилась, чего-то алчет и жаждет. И мы вкушаем песок и упиваемся им. О, сланые, горькие, страшные тайны, подобные песку... Скорбь это – быть философом. Ибо ты – в караване, который никак не может выйти из пустыни. Здесь человеческая мысль наконец в страшных мучениях издыхает от голода и жажды. А человек? – Отчаянное печальное существо, завершение серого песчаного холмика своего путевождя – мысли.
Впрочем, для человеческой мысли, измученной в пустыни мира сего, все-таки существует один выход. Да, только один выход! Это – Он, Богочеловек Христос. Он, Который мысль человеческую завершил Богом, Творцом мысли; Он, Который мысль человеческую, эту весть, преисполненную горечи, превратил в благо-вестие; Он, Который человека, это самое трагическое существо, совершил и до-вершил Богом. Он – чудесный и чудотворный Богочеловек: Бог человеческой мысли, Логос человеческой мысли, Логика человеческой мысли, Смысл человеческой мысли.
33. Разве человеческая мысль не есть самое кровожадное чудовище, если не завершится и не усовершится Логосом мысли, Логикой мысли? Без Логоса мысли, без Смысла мысли человеческая мысль – это великая бессмыслица. Вы должны были это почувствовать, если серьезно размышляли о том, что такое мысль. Знаете, от такого размышления о природе мысли кровь стынет в жилах и мысль начинает как бы бредить и выходит за границы здравого рассудка. Истина, по-человечески реальная истина: лишь с Богочеловеком и в Богочеловеке человеческая мысль становится игом благим и бременем легким (ср.: Мф.11:30). Только Богочеловек открыл истинный путь для человеческой мысли – путь, ведущий в бессмертное совершенство и вечную жизнь. Этот путь заключается в следующем: человеческая мысль Богочеловеческими средствами должна развиться в Бого-мысль, человеческое чувство – в Бого-чувство, человек – в богочеловека по благодати.
34. Разум, живущий и выражающий себя во грехе, лукавстве и смерти, – это наказание Божие. Большой разум – большое наказание. С разумом, но без доброты и нежности человек – совершенный демон; ведь и демон – это большой разум без единой крупицы доброты и любви. Но и человек – то же самое, если у него нет этой любви и доброты. Человек разумный без доброты и сострадания – это ад для души и сердца, ад для всего человечества. Он разрушителен и саморазрушителен. По слову Святого Евангелия, расточи гордыя мыслию сердца их (Лк.1:51).
35. От каждого евангельского подвига в душе возникает как бы новое око, а от многих подвигов – многие очи, которыми душа смотрит и видит незримо и богочеловеческим судом оценивает все события в себе и в окружающем мире. Если человек подвизается в евангельском милосердии, то в его душе должно засветиться око, которое бы пристально взирало на все Христово и денно и нощно искало вечного и Богочеловечного. Если он подвизается в евангельской любви, евангельской молитве, евангельском посте и в прочих евангельских добродетелях, в его душе умножаются очи, взирающие на невидимое и зрящие Незримого. Лишь в подвиге евангельских добродетелей у человеческой души отверзаются очи на все Божие и вечное в мире временного бытия. Если душа не стяжает в себе евангельские добродетели, то остается слепой ко всему бессмертному и вечному и на этом, и на том свете (см.: 2Пет.1:3–9).
36. Наше – это возрастить и выпестовать в себе все вечное и Богочеловечное: развить в себе чувство и сознание вечной жизни до конечных границ. Для того Бог Слово и стал человеком, чтобы нас, людей, научить приобретать вечную жизнь в этом тленном мире. Наша вера – это не что иное, как непрестанная борьба за вечную жизнь, непрестанное мученичество за вечную жизнь (см.: 1Тим.6:12). А земля – это поле битвы и место мучений, на котором мы претерпеваем муки и подвизаемся за вечную жизнь. В этом – наше призвание (см.: 1Тим.6:12). Мыслящий иначе – не Христов.
37. Нельзя выбрасывать из ума: человек лишь тогда становится способным рассматривать и познавать самого себя и окружающий мир с Божией точки зрения, оценивать его глазами Христа, измерять Богочеловеческой мерой, если он сам благодатными подвигами евангельской веры со-воплотится Богочеловеку Христу, станет сонаследником., составляющим одно с Ним тело (ср.: Еф.3:6), составной частью Его Богочеловеческого Тела – Церкви. Другими словами, если он воцерковится (войдет в соборную полноту Церкви) всем существом своим, всею душею своею, всем сердцем своим, всею силою своею и если он станет одно с соборною полнотою Церкви, со Христом, так что на мир будет смотреть святыми глазами Духа Святого. Все это достигается непрестанным благодатным упражнением в евангельских подвигах веры, любви, надежды, молитвы, поста, кротости, смирения, терпения и других. И происходит таинственное и благодатное срастание человеческой души и всего существа с Господом Христом, как ветвей с лозою (см.: Ин.15:1–6). Так человек становится самим собой, так он срастворяется с Церковью и со Христом.
38. Написано: погублю мудрость мудрецов, разум разумных отвергну (ср.: 1Кор.1:19). Что человеческое может выстоять перед силой греха и дьявола? Может быть, разум, или воля, или сердце? Все это немощнее тени и слабее паутины. Есть ли такая человеческая мудрость, которая не падет бездыханной перед страшной силой смерти и греха? Есть ли такой человеческий разум, который не будет насмерть поражен в борьбе с грехом, смертью и дьяволом? Нет такой человеческой мудрости, хотя бы то была и «мудрость мудрецов», которую не уничтожили бы смерть, грех и дьявол. Нет такого человеческого разума, хотя бы то был и «разум разумных», которым смерть, грех и дьявол не играли бы, как дети шариками. И разве эта мудрость – действительно мудрость, если она не может спасти человека от смерти и греха? И разве этот разум – истинный разум, если он не может найти для человека средство спасения от смерти, греха и дьявола? И «мудрость мудрецов», и «разум разумных» оставляют людей обезличиваться и погибать в смерти и смертном, во грехе и греховном, в дьяволе и дьявольском: Здесь беспомощность человеческой мудрости и человеческого разума почувствует каждый, кто попытается с их помощью решить проблему смерти и жизни и освободиться от греха и смерти. И если он последователен и упорен, то должен прибегнуть к чему-то более сильному, нежели человеческая мудрость и человеческий разум. А в нашем человеческом мире этим более сильным является только Крест Христов. О сем и предупреждает богомудрый апостол, напоминая христианам слова Божии: Написано: погублю мудрость мудрецов, разум разумных отвергну. И поистине, крестом спасая мир от греха, смерти и дьявола, Господь наш Иисус Христос погубил (уничтожил) «мудрость мудрецов» и отверг «разум разумных». И установил Крест Свой как силу спасения, средство спасения и знамение спасения.
39. Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего? (ср.: 1Кор.1:20) – чтобы то оспорить и доказать, что не Крест Христов – та сила, которой мы спасаемся от греха, смерти и дьявола, а мудрость человеческая, и книжность человеческая, и не знающее границ человеческое мудрование. «Где мудрец», который бы нашел для нас врачевство от смерти и спас нас от греха; который бы объяснил нам тайну мира и человека; который бы поведал нам смысл жизни и смерти. «Где книжник», который бы нам все искусно описал и показал – и тем самым доказал бы спасительность человеческой книжности. «Где совопросник века сего», который бы все это осмыслил и логически нам обосновал – и таким образом возвестил бы спасительную миссию людской философии. И «мудрец», и «книжник», и «совопросник века сего» – не кто иные, как красноречивые и неумолчные свидетели человеческой немощи и человеческой беспомощности перед главными логическими и естественными вопросами человеческого духа. Они часто еще более умножают наши мучения от неведения, от немощи, от греха, от смерти, от беспомощности, словом – наши мучения от ада, который мы называем человеческим познанием, человеческим разумом, человеческим сердцем.
40. Ибо , когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди (Креста Христова) спасти верующих (1Кор.1:21). И в целом, и в частностях мир сотворен Богом Словом, Богом Премудростью, Который как Спаситель мира именуется и Премудростью Божией (1Кор.1:24, 30). Это значит, весь мир вокруг человека является зеркалом премудрости Божией и каждая тварь – неумолчный глашатай и проповедник этой премудрости. Находясь в этом Божием мире, человек поистине пребывает в «премудрости Божией», окруженный ею со всех сторон. И несмотря на все это, род человеческий, этот мир богообразных мудрецов, мудростью не познал Бога, хотя и обитал в премудрости Божией, то есть в творении Божием, которое все громогласно проповедовало своего Творца. Тьмою грехов своих мы, люди, затворили от себя премудрость Божию, разлитую по всей твари и сокровенную в ней. А из Креста Христова воссияла вся Божественная премудрость вочеловечившегося Бога Слова, благодаря чему, верою в него, мы и познаем Единого Истинного Бога и Господа, и спасаемся от греха, смерти и дьявола. И каждый разумный и искренний человек должен признать: воистину Бог юродством проповеди Креста Христова спасает верующих. Крест и вера – вот средства спасения. Силу Креста можно почувствовать, если уверуешь в него, хотя бы то было и вопреки всем «логическим доказательствам», выдвигаемым человеческим разумом против этой веры. Если человек уверует в Крест, то постепенно проникается его спасительной силой и радостью спасения и по нему разливается премудрость Божия, исполняющая его истинным познанием Бога, силы Божией и премудрости Божией, а также познанием чудодейственного подвига Богочеловека: спасения мира Крестом. Лишь через спасение от греха, смерти и дьявола мы приходим к истинному богопознанию, а также к познанию человека и прочей твари. Ибо грех, смерть и дьявол источают из себя мрак и тьму, затворяющие от нас Бога и помрачающие творение Божие, чтобы мы не видели в нем премудрости Божией и силы Божией, которые бы привели нас к истинному Богопознанию, а также к истинному познанию человека и всей твари. Лишь очищенные от греха человеческие ум, сердце и душа способны истинно познать Бога, человека и окружающий мир. Крест в душе, Крест в сердце, Крест в уме – вот силы, очищающие нас от всякого греха и дарующие способность верою познавать Бога и премудрость Божию. А без веры в Крест нет ни спасения, ни Богопознания, ни знания о человеке.
41. Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого... – Божию силу и Божию премудрость (1Кор.1:22–24). – Иудеи просят знамения, а грекам (эллинам) нужна философия; им не до спасения от зла, греха и дьявола. Но лишь освобождение от всего этого дает все потребное для человека: силу и мудрость, знание и крепость, бессмертие и радость. А без того ни чудеса не приводят иудеев к спасению, ибо они не веруют Чудотворцу, ни человеческая мудрость не приводит еллинов к истинной Премудрости, ибо они не веруют в воплощенную «премудрость Божию» – в Богочеловека Христа. Первое условие для обретения истинной Премудрости: дух человеческий должен освободиться от прельщения, лжи, греха, т. е. от гордости, самодовольства, эгоизма, замкнутости в себе (см.: Ин.12:24). Божественная Премудрость подается лишь чистым сердцем, лишь людям святой жизни (см.: Мф.5:8; Иак.3:13). Эта Премудрость – дар Божий; она, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна (Иак.3:17). А такая мудрость – это лишь евангельская премудрость, достигаемая верою во Христа распятого и воскресшего и чистой и святой жизнью по вере.
42. Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого (1Кор.2:2). – Потому что Он – единственное Существо под небом, Которым люди могут спастись (см.: Деян.4:11–12). Знать сие – это обладать высшим знанием, единственно ценным и всеобъемлющим. Без этого не являются ли все человеческие знания пустым и немощным неведением? Ибо на самом деле они нисколько не помогают человеку в самом главном. Обладая всеми ими, человек – лишь бурлящее, грохочущее и призрачное «ничто» (см.: 1Кор.13:2). Если человек заглянет в себя, во все свои знания, то должен будет прийти в содрогание от своей ничтожности, как бы не-бытия, и от своей немощи. Но если он духовно пробудится, то почувствует, что означает Богочеловек Христос для рода человеческого: он ощутит Его Спасителем всего человеческого, всенаполняющим Смыслом и души, и тела, и знания, и чувства, и жизни, и смерти, и бессмертия, и вечности, всего видимого и невидимого. Эллинский дух – и по вере, и по философскому обожанию человека, человекопоклонству – полностью немощен и беспомощен, когда встает вопрос о спасении человека и мира. Более того, эта склонность сильно мешает эллинам правильно оценить Богочеловека Христа и принять Его как Единого Истинного Бога и Господа, Спасителя и Искупителя. Посему святой апостол и приходит в их среду (в среду эллинов в Коринфе) с решением быть ничего не знающим среди них, кроме Иисуса Христа, и притом распятого. Да, Распятого. А это значит: Спасителя, а не только Учителя; прежде всего – Спасителя, а затем Учителя. Как Спаситель Он Своею крестною смертью, Своим Воскресением, Своим Вознесением, всей Своей Богочеловеческой жизнью совершил спасение мира от греха, смерти и дьявола. Это и соделало Его единственным Учителем рода человеческого: ибо только Он и учит людей, и дает им Божественные силы побеждать грех, смерть и дьявола, благодаря которым они приобретают и уготовляют себе вечную жизнь. Поэтому Ему и имя: Иисус, что означает «Спаситель».
43. Мудрость же мы проповедуем... но мудрость не века сего... но проповедуем премудрость Божию, в тайне сокровенную, которую предназначил Бог прежде веков к славе нашей (1Кор.2:6–7). Господь Христос как Богочеловек и есть та Премудрость Божия (1Кор.1:24, 30) и «слава наша». В Троичном Божестве Он – прежде мира сего, «прежде всякого времени» (в русск. переводе: «прежде веков». – Примеч. пер.) предназначен быть вечным смыслом человеческого существа и его славой. И действительно, этой славой Он, вочеловечившись, прославил человека. Всю полноту Божества Своего внес Он в человека (ср.: Кол.2:9) и таким образом несказанно прославил человека. Как Богочеловек Он ввел человека в полноту Божественной жизни, Божественного бессмертия, Божественной вечности, Божественной славы: ибо вот, Он как Человек сидит одесную Бога Отца, в вечной Божественной славе. Человек сотворен с богочеловеческими начатками и возможностями. Они – в богообразии его существа. А богообразие проявляет себя в устремленности к Богу: в желании все свое совершить и завершить Богом, Богочеловеком: и душу, и тело, и сердце, и жизнь. Поэтому явление Бога Слова как Богочеловека соответствует вечным хотениям человеческого существа.
44. А нам Бог открыл это Духом Своим; ибо Дух все проницает, и глубины Божии (1Кор.2:10). За веру во Христа и любовь ко Христу Бог дает Духа Своего Святаго, Духа Истины, вводящего христолюбивую душу во всю истину о Богочеловеке Христе и открывающего ей все глубины Божии, которые в Нем. Дух Святой отверзает человеку очи, так что тот видит, чего не видел глаз, и слух, так что он слышит, чего не слышало ухо, и сердце, так что чувствует и познает, что не приходило на сердце человеку (ср.: 1Кор.2:9). В день Святой Пятидесятницы Дух Святой открыл апостолам всю Христову тайну, и с тех пор они ради Него шли на все виды смерти, подвергали себя всевозможным опасностям, претерпевали различные мучения. Оставшись навсегда в Церкви, Дух Святой и впредь открывает Христову тайну каждой христолюбивой душе (см.: Ин.14:16–17, 26, 16:13; Деян.4:31, 10:47, 11:15; Еф.1:17), Он – главный Апостол и Свидетель Христов (см.: Ин.14:16–26, 15:26). Он преподает боголюбивым душам самое совершенное знание о Господе Христе, какое только способно воспринять человеческое существо. Поэтому духоносный благовестник пишет христианам: Вы имеете помазание от Святаго и знаете все (1Ин.2:20): знаете все, что только может человек знать о Боге, о мире, о человеке, о жизни, о вечности. Лишь духоносцы знают тайну Богочеловека. Это прежде всего святые. Несомненно, каждый христианин через Святые Таинства становится духоприимцем и духоносцем. Но лишь святые удерживают в себе Духа Святого, творя евангельские добродетели и проводя евангельскую жизнь, а мы огорчаем Его грехами, да и изгоняем. Нося в себе Духа Святого, открывающего им глубины Божии, которые в Иисусе Христе, святые отцы и являются единственными истинными и достоверными истолкователями Священного Писания и вообще Божественного Откровения.
45. Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего (того, что в Боге – τὰ τοῦ Θεοῦ) никто не знает, кроме Духа Божия (1Кор.2:11). Человек – это закрытый мир, замкнутый универсум. Таким его делает его собственное самоощущение и самопознание. Без его волеизъявления никто не может в них проникнуть, кроме Всеведущего и Вездесущего Господа. Это его исключительная и неотъемлемая собственность. Вообще говоря, только это ему и принадлежит. Он себя познает и знает посредством внутреннего чувства и самопознания. Но в чем сущность этого внутреннего чувства и этого самопознания – он и сам не знает. Их тайна сокрыта в Боге Слове, как и всецелая тайна человеческого существа. Лишь воплощенный Бог Слово, Богочеловек Христос, открыл не только тайну Бога, но и тайну человека. Поэтому через посредство Богочеловека лучше всего и совершеннее всего познается человек. Когда человек живет Богочеловеком, его знание и о Боге, и о человеке возрастает в Богочеловеческом совершенстве. Дух человека – источник человеческого самопознания и знания, всего самоощущения и чувства. Только он знает, что в человеке, и от него зависит, откроет ли он это. Так и того, что в Боге никто не знает, кроме Духа Божия. Только Дух Божий знает, что в Богочеловеке Христе. Человек же лишь после личного освящения и соединения с Духом вводится в эти тайны Духа. Приобщаясь святой жизнью к Духу Святому, человек, по мере своего освящения, приобретает и знание о том, что в Боге, как и знание о том, что в человеке. Поэтому лишь святые духоносцы знают Бога и то, что в Боге, знают человека и то, что в человеке.
46. Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, дабы знать дарованное нам от Бога (1Кор.2:12). – Вот тайна христианского Богопознания, тайна познания Христа. Дух Святой дает нашему духу силы, чтобы мы могли знать дарованное нам от Бога. Божие познается Божиим. Бог познается Богом – это апостольское и святоотеческое правило в христианской теории познания, гносеологии. Чем обильнее приемлет в себя человек Духа Божия, тем совершеннее знает он Бога и Божие. Лишь духоносцы знают в полноте, какие богатства, какие совершенства, какие святыни дарованы нам от Бога в Богочеловеке Христе. Как святые апостолы лишь Духом Святым познали это совершенно и ясно, так и каждый христианин. Это – закон, действующий для каждого человеческого существа. Поэтому духоносные отцы совершеннее всех знают Христа и по вдохновению Духа изъясняют Святое Евангелие, ибо истолковывают его Духом Святым, открывающим им и глубины Божии.
А что такое «дух мира сего»? Это такое мировоззрение: мир сей – это все и вся; им живут, им и умирают; в нем появляются, в нем и исчезают; кроме мира сего, иного мира не существует; кроме человека, не существует Бога; пребывающее в мире сем – это все, а выше сего мира и вокруг него – ничто, ничто, ничто; человек своим существом возник и вырос из мира сего и в него весь снова возвращается, растворяется и истлевает. Поэтому «дух мира сего» не может знать ни Христа Бога, ни дарованного нам в Нем от Бога. «Дух мира сего» пребывает во властях мира сего, не познавших и не признающих Богочеловека и Спасителя во Христе Иисусе, Господе нашем; этот дух и в материалистах, и в рационалистах, и в гуманистах, и в папистах, и во всех тех, кто хочет низвести Богочеловека Христа до человека и представить христианство как человеческую философию, человеческую науку, человеческое явление, человеческое творение.
47. Ибо я ничего не знаю собою (1Кор.4:4). Даже и апостол Павел лишь через Богочеловека Христа начал познавать самого себя. Через познание Христа – к самопознанию! Да, это единственный путь. Богочеловеком мы познаем себя как человека, входим в страшную тайну существа, именуемого человеком, познаем, что он такое, откуда, для чего, куда движется. Лишь через посредство Богочеловека мы начинаем разуметь свой разум, свое сердце, свою душу, свое тело, и мир вокруг нас, и многие тайны Божии – святые, пресвятые, превозвышенные. Как человек, сам по себе, «ничего не знаю собою». Что знаю, – говорит Павел, – знаю Христом, живущим во мне: в моей душе, в моем разуме, в моем сердце, в моей жизни (см.: Гал.2:20). Им живет мое самопознание, мое знание и врастает в святые тайны Божиих миров. Я лишь теперь усматриваю, что самопознание правильно, истинно, бессмертно и вечно – лишь Им и в Нем. Ибо все, что познаю и знаю как несомненно истинное и действительное, познаю и знаю Им, а не собою.
48. Обратим внимание на смысл святого апостольского благовестия: Потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить познанием славы Божией в лице Иисуса Христа (2Кор.4:6). Лишь когда Бог Своею благодатью зажжет свечу нашей души, «озарит наши сердца», тогда наше духовное зрение становится способным видеть вечную Божественную славу в лице Иисуса Христа, Богочеловека. Не видящий Бога в лице Иисуса Христа поистине слеп, поистине тьма ослепила очи его души. И он никогда ни в ком и ни в чем не найдет Истинного Бога, ибо нет Его вне Христа. Вместо этого он будет провозглашать богами разные существа, явления или вещи. Если же человек через покаяние пробудится из своей страсти, из своего грехолюбия и отрезвит свою душу верой во Христа и любовью ко Христу, то сразу же узрит в Нем Бога и всю Божественную славу, насколько может подъять ее человеческое существо, к вечной своей славе.
49. Не можешь себя знать, знать точно и истинно, пока не посмотришь на себя Богочеловеческим оком Церкви и пока не измеришь себя Богочеловеческим мерилом Церкви. Ибо и ум наш не представляет собой непогрешимого мерила и непогрешимого судии: он подвержен многим немощам, несовершенствам, изъянам и помрачениям. Ему необходимо добровольно принести себя в жертву Господу Христу – Божественному Слову, Божественному Уму: через самоотверженный подвиг веры, любви, молитвы. И тогда чудодействующий Господь в Богочеловеческом Теле Своей Церкви преобразит его, обновит, освятит, введет в соборный Бого-человеческий ум Церкви. И лишь здесь, в этом Бого-человеческом уме Церкви, твой ум обретет себя, свою полноту, свое совершенство, свою святость, свою непогрешимость. Только со всеми святыми (Еф.3:18), в Церкви Христовой, мой ум становится соборным, воцерковленным, преображенным Богочеловеком, приобретает силу и крепость и ясно видит, опять-таки со всеми святыми, через них и с их помощью – свой вечный путь, свой вечный смысл, свою вечную ценность, свою вечную жизнь, свою вечную радость.
Без этого мой ум – пустое, почти бесконечное ничто (Гал.6:3); и весь я, со всецелой моей душой, и телом, и сознанием – непрестанное, бесконечное метафизическое, а также и физическое «ничто», пока я отделен от Того, Кто есть все и вся для каждого существа: от Господа Иисуса Христа, Бога Слова, всецело воплощенного в Его Церкви. Ибо вне Богочеловека Христа я – весь смертен, весь «ничто», включая и физическое «ничто», так как именно физической частью своего существа я наиболее поражен тлением и подвержен видимой смерти. До тех пор пока моя человеческая мысль не преобразит себя Словом (Христом), она остается фантастическим призраком, прежде всего – для самой себя. Да, человеческая мысль бессмысленна, пока не наполнится смыслом, не преобразится (букв. «не станет логосной». – Примеч. пер.) Богом Словом – Господом Христом – в Его Церкви; пока не лишится бессловесия, не воцерковится, не станет соборной, святой, исполненной благодати, богочеловеческой.
50. Нет большего мучения (см.: Еккл.1:18), нежели мысль сама по себе! И нет большего ада, чем мысль сама в себе и сама с собой, полностью отверженная от Творца и Бога мысли – от Господа Иисуса Христа, Бога Слова. Человеческая мысль без Господа Христа не может ни познавать себя, ни знать себя или окружающий мир. И если в своем воображении она думает, что что-то знает – еще не знает так, как должно знать (1Кор.8:2). Вообще говоря, все мыслительные способности находятся не в самой мысли, а в Боге Слове; от Бога Слова они и проистекают (см.: 2Кор.3:5). В этом – разумность мысли, и смысл мысли, и логичность мысли, и логосность мысли. Без этого она всегда бессловесное (букв. «лишенное логоса». – Примеч. пер.) привидение, немыслящее чудовище, которое само по себе непрестанно вьется по пустыням бессмысленного существования и бытия, приводящего в конце концов к небытию.
51. Своим Богочеловеческим подвигом спасения на земле Господь Иисус Христос благословил род человеческий всяким духовным благословением (Еф.1:3). Этим Он осуществил то, что в качестве определения Божия о роде человеческом существовало в Трисолнечном Божестве «прежде создания мира». Спасение, которое мы, христиане, стяжаем и приобретаем Спасителем, – это осуществление предвечного Божия замысла о нас, так как Он избрал нас в Нем прежде создания мира. Избрал весь род человеческий как единое целое, а нас, христиан, и как отдельных верующих, предвидя, что мы с верой и любовью примем Спасителя и спасение. Это избрание ни в коем случае не означает Божия предопределения; оно – лишь Божие предведение и предвидение того, как кто из людей будет относиться к предлагаемому Им спасению. Ибо человеколюбивый Спаситель предлагает спасение всем, но принимает его лишь известное число людей. Принимают его те, которые добровольно решаются жить святой и непорочной жизнью во Христе и пред Христом. А такой жизнью можно жить лишь Духом Святым и в Духе Святом с помощью Святых Таинств и святых добродетелей, источающихся из Святых Таинств. Никого нельзя насильно принудить жить праведной и святой жизнью. Здесь все основано на свободной воле, на добровольном усилии и труде. Добродетели, святые добродетели нельзя навязать силой или неким предопределением, так как они, от начала до конца, – дело доброй воли.
52. Бог благодать приумножил в нас во всякой премудрости и разуме (разумении) (Еф.1:8). – Благодать в премудрости. Это облагодатствованная премудрость, премудрость божественная, логосная, бессмертная, вечная, только в границах нашей человеческой души. Обогащенный этой благодатной премудростью, христианин премудро живет на земле, избегая греха, от которого душа теряет разум и начинает бредить. Ибо грех – это и есть безумие души, утрата ею разума. Благодать в разуме (разумении) – это Божественная сила, освящающая, преображающая и обоживающая: она освящает разум, преображает и обоживает его. И разум становится чистым, обновленным, преображенным, обоженным, и из него струятся божественные мысли, божественные рассуждения, божественные размышления. Пока он под властью греха, разум источает из себя тьму и мрак, убогие и худые помыслы, безумные, лишенные смысла мудрования, потому что грех царствует в человеке через многочисленные виды демонизма и глупые рассуждения. Зараженный грехом разум всегда находится под властью зла, а тем самым – и под мучительством дьявола. Облагодатствованный же разум всегда пребывает под властью Божественного блага, а тем самым – под владычеством Самого Бога всяческих благ – Господа Иисуса Христа.
53. Разум преображается благодатью с помощью Святых Таинств и святых добродетелей. Так, молитва своей святой силой наполняет разум благодатью; и соединенный с молитвой разум каждое свое рассуждение развивает и ведет по Божественным путям, так что его никогда не соблазняют мрачные беспутья. Точно также и любовь своей святой силой наполняет разум благодатью, так что тот с восхищением благовествует и оправдывает Христо-образную любовь ко всем людям и ко всем творениям. Так же действуют и смирение, и кротость, и пост, и все прочие евангельские добродетели: каждая своей святой силой преисполняет разум благодатью и тем самым преображает его, освящает, соединяет с Богочеловеком Христом, обожает, вводит в бессмертие и вечность – и дарует ему способности радостно и возвышенно жить во времени для вечного, для Божьего в человеке, для Бого-человеческого в людях, для Господа Иисуса Христа во времени и вечности и всем своим существом усвоять вечную Божественную Премудрость, явленную в Божественном Откровении.
54. Что Бог хочет сделать с этим миром? Какова в нем Божия цель? Чего хочет Бог от рода человеческого, от человека? Почему Бог сотворил такой мир и такого человека в нем? Этого не знает и не может знать никакая людская мудрость, никакой человеческий разум. Это могут знать и действительно знают лишь мудрость и разум, преисполненные Христовой благодати. «Богатство благодати» Своей Трисолнечный Господь и излил на нас, «открыв нам тайну Своей воли» в Лице Господа Иисуса Христа и в Его Богочеловеческом подвиге спасения: «тайну Своей воли» о нашем земном мире и о всех мирах, о человеке и о всех человеческих существах. Несомненно, тайна неба и земли – в тайне воли Божией. Если бы Он нам этого не открыл, мы, люди, никогда бы не узнали и не открыли этой тайны, а тем самым для нас осталась бы закрытой и тайна нашей человеческой воли: для чего нам дана воля, чему она должна служить и как ею управлять. По предвечному благоволению Своему Бог открыл нам ту тайну, которую имел в Себе относительно мира и человека. А это благоволение всецело источается из безграничной Божией любви, по которой Бог и определяет от вечности все Свое отношение к роду человеческому.
55. Как возможно познать Господа Христа, Богочеловека, и Его неизреченное домостроительство спасения мира? Только со всеми святыми (Еф.3:18). В этом домостроительстве спасения и широта Божественно бесконечна и безгранична, и долгота, и глубина, и высота. А это – Сам Господь Иисус Христос, Богочеловек: воплощением Своим Он снизшел в преисподние места естества человеческого; погребением – в преисподние места ада; Воскресением и Вознесением – возшел с человеческим естеством превыше всех небес и вознес с Собою всех святых, всех Своих верных последователей; и Он возносит их непрестанно через святую жизнь в Святых Таинствах и святых добродетелях. Глубины Божии (1Кор.2:10) присущи всему в Богочеловеческом домостроительстве спасения Господа Христа: присущи Его широте, и Его долготе, и Его глубине, и Его высоте. В эти «глубины Божии» вводят нас и руководствуют по ним лишь святые духоносцы (см.: 1Кор.2:10–16), весь дух которых исполнен Духом Святым и Им водим и направляем. И мы лишь в благодатном общении «со всеми святыми» можем это разуметь, постепенно приращая то по мере нашей веры и наших евангельских подвигов. А эти святые духоносцы, где они? В Богочеловеческом Теле Христовом, в Церкви: в ее бесконечных Божественных глубинах, и широтах, и высотах, и долготах. Полностью соединенные с Богочеловеком благодатным соединением, они живут тем, что Его, имеют то, что Его, ведают Его ведением, ибо соборным умом Церкви умствуют, и соборным сердцем Церкви чувствуют, и соборной жизнью Церкви живут, и в соборной воли Церкви сосредоточено все их хотение. Все им принадлежащее прежде всего и всегда принадлежит Ему, и они всегда для себя свои лишь через Него и Им.
56. Апостол Павел говорит: Да познаем любовь Христову, превосходящую всякое знание (разумение) (Еф.3:19). От этого по душе подвижника веры разливается чудесное умиление, и он всем своим существом радостно ощущает эту истину: любовь Христова препобеждает всякое знание, ибо она дарует душе такие блага, такие радости, такие блаженства, о которых никакое знание не может даже предполагать, а тем более не может обрести их и дать человеческому существу. Это чувство, и в нем познание всезначимости любви Христовой – дар Божий, откровение Божие для соборного жительства в Церкви «со всеми святыми». Ибо благодатная жизнь в Церкви «со всеми святыми» вводит нас в над-умное, над-человеческое, над-природное (сверхъестественное) познание. Чего? Божественной любви Христовой, выраженной в Его Богочеловеческом домостроительстве спасения, в Его Церкви.
57. Действительно, какой человеческий ум, какой человеческий разум и какое человеческое знание может познать, осознать, проникнуть в пресвятую тайну Церкви Спасителя, которая – не что иное, как весь Богочеловек Христос во всех своих Божественных и человеческих совершенствах и силах? Ум и разум человеческий, в какой бы то ни было человеческой данности и реальности, не могут основательно постичь, а тем более объять безграничные истины Богочеловеческого домостроительства спасения, осуществляемого в таинственном Богочеловеческом Теле Церкви Христовой. Здесь все преисполнено тайнами, и каждая из них неизмеримо и необозримо превосходит всякий ум и разум человеческий. А все эти святые и Божественные тайны Богочеловеческого домостроительства спасения и Его Богочеловеческого Тела Церкви сотканы из Божественной любви Христовой, бесконечной и безграничной во всех ее проявлениях. Эта Божественная, эта Богочеловеческая любовь непостижима и необъятна и всегда и во всем превосходит всякий сотворенный ум. От нее человеческое существо истаевает в умилении и как бы выливается в непрестанные «Осанна». Эта любовь является в то же время и источником истинного, Божественного, Богочеловеческого познания и знания (ведения). Отсюда вытекает исключительно новозаветный гносеологический принцип: Любящий Бога знает Бога (1Ин.4:7–8): знает Бога над-умным, над-разумным знанием, в котором участвует весь наш внутренний, богообразный и устремленный к Богу человек. И эту любовь человек приобретает и развивает в себе до неслыханных высот, лишь живя в Церкви «со всеми святыми», через Святые Таинства и святые добродетели. Ибо в таком благодатно-Богочеловеческом жительстве он исцеляет от грехолюбия и страстей душу, ум и сердце, наполняет их божественным здравием, так что они, исцеленные Христом, становятся способными к истинному Богопознанию и истинному ведению сверхъестественного и над-умного.
58. К единству веры и познания Христа (Еф.4:13) приходят лишь в общении «со всеми святыми», лишь в соборной жизни «со всеми святыми», под верховным руководством святых апостолов, пророков, евангелистов, пастырей и учителей. А их свято наставляет и путеводит Дух Святой, начиная с Пятидесятницы и далее через все века до Страшного Суда. А Дух Святой и есть тот «один дух» в Теле Церкви (см.: Еф.4:4). В Нем и от Него и единство веры и познания Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа. Вся истина веры во Христа и познания Христа пребывает в Духе Истины, Который и вводит нас во всю эту истину, одну и единственную (см.: Ин.16:13, 15:26, 14:26). Он соединяет наше чувство Христа с соборным сердцем Церкви и наше познание Христа – с соборным познанием Церкви. Тело Церкви – одно и имеет одно сердце и одну душу (Деян.4:32). В это одно сердце – соборное сердце, в эту одну душу – соборную душу Церкви мы входим и с ними соединяемся благодатным действием Духа Святого, смиряя ум свой перед святым соборным умом Церкви и дух свой перед Святым Духом Церкви. И так приобретаем в себе непреходящее чувство и ведение того, что мы храним одну и ту же веру в Господа Христа со всеми святыми апостолами, пророками и праведниками. Храним одну и ту же веру в Господа и одно и то же познание о Господе.
59. Жизнь христианская, жизнь во Христе, в Его Церкви – это новая жизнь и новый образ жизни: весь человек живет Богом и в Боге. По существу, это вечная человеческая жизнь, жизнь божественная, жизнь совершенная, имеющая свои бесчисленные ступени. Здесь человек знает Бога и Истину Божию и живет в Них и ради Них; здесь человек знает и себя и переживает себя как существо богоподобное, бессмертное и вечное. В противовес этому стоит жизнь языческая, жизнь внехристианская. Она вся протекает в праздности ума (Еф.4:17): всю свою жизнь, все силы для жизни и все правила для жизни язычники выводят из ума своего, ума человеческого. А что находится в уме человеческом, что он содержит в себе? Ясно одно: ум человеческий не содержит в себе ни всеведения, ни всемогущества, чтобы мог снабдевать человека теми истинами и теми силами, которые необходимы для настоящей жизни в правде, истине и во всяком добре, а тем менее способен он дать все это для жизни бессмертной и вечной. Ум человеческий заключает в себе мысли, понятия, идеи. Но разве все они не тени и не иллюзии – пока не наполнятся Богом, Божией Истиной?
60. Ум человеческий поистине представляет собой пустыню, опустошение, пустоту, праздность, в которых человек питается призраками и миражами. Вместо бытия ум возлюбил небытие, вместо жизни – смерть, и на этом он основывает себя и всю свою деятельность. Но как раз в этом состоит главное заблуждение человеческого ума, его тщета, суетность и праздность: ματαιότης (Еф.4:17). Две жизни: языческая, внехристианская – «в праздности ума» человеческого; христианская – в полноте Божества, в Богочеловеке, Который есть «полнота Божества» в образе человека (см.: Кол.2:9, 1:19). Живя Им и в Нем, мы живем умом Божиим, Словом Божиим и по праву возглашаем: Мы имеем ум Христов (1Кор.2:16).
61. Праздность, тщета, суетность ума человеческого возрастает до сатанинских размеров – гордостью. Ибо от гордости ум человеческий безумеет. Мысль, плененная гордостью, отрывает ум от его корня, от его источника – Бога Слова, и он утопает в призраках, в иллюзиях и самоуверенно считает свои иллюзии истинными и свои безрассудные помыслы мудрыми. Как только люди пойдут по пути гордости, они в мыслях тут же становятся безумными, так что «всякого приятия достойна» истина о таковых: Называя себя мудрыми, обезумели (Рим.1:22) и расточи гордыя мыслию сердца их (Лк.1:51). Гордо-умие заражает грехом, помрачает, попирает, делает ум человеческий сатанинским, и он источает из себя тщетные, праздные, суетные мысли и ложные умствования о Боге, о мире, о человеке. Это происходит оттого, что гордость с момента своего зарождения заимствует своей главной артерией жизненные силы у сатаны, который открыл, изыскал гордость и поставил ее верховным законом своего существования. Поэтому любое, даже малейшее, проявление гордости исподволь наполняет человека духом сатанинским, начиная прежде всего с ума. Ибо гордость сначала овладевает умными силами человеческого существа, становится в нем мыслящей силой; творческой силой его ума. Вообще любое проявление человеческой гордыни имеет происхождение от сатаны. Гордо-умие – главное отличие сатаны и осатанелых людей.
Опирающиеся на свой ум, заключенные в его теснины, гордые умом не хотят даже знать никого выше себя, не хотят знать и Бога: они Его или не признают, или сводят к какой-то слепой силе и вообще не могут правильно рассуждать и умствовать о Боге Творце или о мире как творении Божием. Поэтому Бог их и предал превратному уму – делать непотребства (Рим.1:28) и совершение этих злых дел еще и оправдывать извращенными рассуждениями своего поврежденного ума.
62. Живя без Бога, ум человеческий повреждается, истлевает, заражается грехом, поражается смертью, становится одним духом с сатаной. И приходит к тому, что действительно не желает знать Бога. Но, не зная Бога, человеческий ум тем самым не знает ни себя самого, ни человека, ни окружающий мир. Такой о-без-боженный, утративший знание о Боге ум в то же время становится и бесчеловечным, утратившим все человеческое. Так, в конце концов, человек без Бога – это всегда человек без ума: Рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс.13:1). В силу самого отсутствия Бога в человеческом уме, а это значит – в силу самого отсутствия Истины в уме, ум тлеет, разлагается, становится διεφθαρμένος, и в нем естественно плодятся злые мысли, как черви в загнившем мясе (см.: 1Тим.6:5). Понятно тогда, что люди истлевшего, поврежденного, извращенного ума (см.: 2Тим.3:8) противятся истине, любой истине, а более всего – Вечной Истине: Христу Богу.
63. Богомудро познав природу человеческого ума, апостол Павел благовествует, что суетность ума – это занятие суетными вещами (см.: Еф.4:17–18). А что такое суета, если не все настоящее, о чем и говорит Екклесиаст: Суета сует, все суета (Еккл.1:2). Но скажет кто-нибудь: если все суета и везде суетность, что тогда вообще существует? Если это – дело Божие, как тогда оно – суета? И много подобных возражений по этому поводу. Но – отвечает святой Иоанн Златоуст – Екклесиаст не называет суетой дела Божия; ибо не суета – ни небо, ни земля; ни солнце, ни луна, ни звезды, ни тело наше. Все это добро весьма (Быт.1:31). Что же тогда суета? Сам Екклесиаст говорит: Я посадил себе виноградники, завел у себя певцов и певиц, сделал себе водоемы; также крупного и мелкого скота было у меня больше, нежели у всех; собрал себе серебра и золота, и оглянулся я на все дела мои, и вот, все – суета (Еккл.2:4–11). И пророк говорит: Человек... сокровиществует, и не весть, кому соберет я (Пс.38:7). Поэтому суета сует – это великолепные строения, изобилие и преизбыток золота, множество слуг, гордость и славолюбие, мечтательность и надменность. Все это – суета: ибо это произошло не от Бога, но создано людьми. Как напрасно трудился бы человек, если бы наливал воду в худой сосуд, так и человек, предающийся суетным удовольствиям, льет воду в худой сосуд. Вообще суетным называется то, что не служит ничему долговременному. Посему апостол и сказал о людях-язычниках (не ведущих Бога), что они поступают по суетности ума своего (Еф.4:17) (Святой Иоанн Златоуст, Беседа 12 на Послание к Ефесянам).
64. У людей, не ведущих Бога, помрачен разум (Еф.4:18) – говорит апостол. Потому как они не имеют Бога в себе. Будучи без Бога в мире (Еф.2:12), они – в полном мраке; прежде всего – их разум. Ибо Сам Бог в разуме и есть свет разума; из Него исходит и разливается свет по всем мыслям, по всем рассуждениям, по всей деятельности разума. Если нет Бога в разуме, то разум весь помрачен, весь погружен во мглу; он не знает, куда идет и куда ему вести человека. Неведение Бога влечет за собой неведение человека и его предназначения, неведение мира и его цели. Человек с помраченным разумом не знает ничего того, что надобно знать. Тьма не дает ему видеть ни Бога, ни человека, ни какую бы то ни было тварь в ее истинном бытии. Как ночью без света человек едва распознает очертания предметов или их вообще не видит, так и разум без Бога с трудом усматривает истину о мире и о вещах в мире или ее вообще не зрит. Это неведение Истинного Бога держит нехристиан далеко от жизни в Боге (см.: 1Фес.4:5). Поэтому они отчуждены от жизни Божией (Еф.4:18).
65. Вне жизни Божией (см.: Еф.4:18) везде смерть, онемение, оцепенение, тьма. Отсюда – и скованность разума для любой здравой деятельности. Разум вне Бога мертвеет, угасает и умирает. Отсюда – и «окаменелость сердца» безбожников (см.: Еф.4:18). Сердце, в котором нет Бога, – это все равно что камень: оно не чувствует ничего должным образом. Все чувства его – низменные, сухие, болезненные, убогие, короткие, мелкие, вялые, хромающие. И в безбожном помраченном разуме все мысли болезненные, немощные, безжизненные, подобные мертвецу. Лишь жительством в Боге сердце пробуждается к истинной жизни и начинает, с помощью Божией, непрестанно рождать бессмертные, святые, чистые чувства и ощущать (соощущать) истину Божию и в людях, и в вещественном мире.
66. Как христиане могут совлечься ветхого человека? Обновляясь духом ума своего (Еф.4:23). – Это значит, надобно изменить дух ума, настроение ума, навыки ума; изменить образ мышления, образ умственной деятельности. Словом, это значит: преобразить и обратить этого главного в нас безбожника, обратить и привести его от неведения Бога к Богу, от неверия во Христа ко Христу. А достигается это прежде всего подвигом веры, а вместе с ним – и прочими евангельскими подвигами любви, молитвы, поста, смиренномудрия, Бого-мудрия, здравомыслия, кротости, воздержания... Каждый из этих подвигов обновляет ум своими преображающими силами. И ум постепенно исцеляется от своих болезненных мыслей, от болезненных умствований, от болезненных понятий; постепенно выздоравливает, пока силою Христовой не исцелится и не выздоровеет полностью.
67. Исцеленный, освободившийся от болезни, обновленный ум становится творцом здравых, светлых, святых, божественных, бессмертных мыслей. Теперь он мыслит Богом, мыслит Христом. Бого-мыслие, Христо-мыслие становится его постоянным настроением, его «духом», его способом мышления и образом действия ума. Поэтому святой апостол и возглашает от имени всех христиан: Мы имеем ум Христов (1Кор.2:16), так как обо всем мы мыслим Христом Богом. С изменением ума в человеке все изменяется и обновляется. Поэтому покаяние и называется в Евангелии μετάνοια (μετά – νοῦς), что означает: изменение ума, обновление ума.
68 Мудрость – это жительствовать по-евангельски «осторожно», по-евангельски «точно» (см.: Еф.5:15). А безумие, безрассудство – это жить расточительно и беспечно, растрачивая душу на грехи и пороки. Мудрый – тот, кто здание своей души созидает на исполнении святых евангельских заповедей. Безумный же не устрояет дома своей души на Евангелии Спасителя. Все созидаемое Господом Христом преодолевает все бури и штормы, все непогоды, все искушения грехом и смертью, побеждает и самого дьявола. Все же устрояемое без Христа, вне Христа и вопреки Христу легко падает и разрушается, как только налетят вихри искушений, грехов и страстей, а особенно ураган смерти и демонизма (см.: Мф.7:24–27). Бесчисленны примеры мудрой, по-евангельски мудрой, по-евангельски «осторожной» жизни; прежде всего это – святые апостолы, святые мученики и все святые последователи Христовы, прежде всех – Сам Он – Господь Иисус Христос, являющий вечный и совершенный образец такого жительства. Примеры же безрассудной, расточительной жизни – это блудный сын, ленивый раб с одним талантом и все подобные им (см.: Мф.25:14–30; Лк.15:11–32).
69. Вся воля Божия о роде человеческом и о каждом в отдельности человеке возвещена в Иисусе Христе, в Его Евангелии (см.: Еф.1:9). Каждый из нас может узнать у Него, что следует ему делать, чтобы достигнуть своего божественного предназначения в мире. Значит, разумный пред Богом человек – это тот, который знает волю Божию и творит ее; неразумный же пред Богом – тот, кто не знает воли Божией и не творит ее, так как не хочет ее знать и творить. Мудрый, богомудрый человек – слушающий заповеди Господни, и творящий их, и созидающий на них как на нерушимом основании дом своей души; безумен же пред Всемудрым и Всеблагим Господом не творящий сего, но желающий вне Господа обеспечить свою душу, свою жизнь, свое бессмертие, а в действительности созидающий дом своего бытия на песке.
70. Вера во Христа всегда сопровождается и любовью ко Христу. В подвиге веры и любви Христовой человек никогда не одинок, но всегда в общности со всеми святыми (Еф.3:18). Ибо и вера, и любовь приводят ко Христу Богочеловеку, и к тем, которые с Ним и в Нем, в Его соборном Теле, в Церкви. Вместе со всеми святыми будучи исполнен этой Божественной верой и любовью, человек в действительности вместе с ними соборно исполнен во Христе всею полнотою Божиею (Еф.3:19). Принадлежащее Христу становится его собственностью. Христос – Богочеловек, и в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол.2:9); эта полнота переходит теперь в собственность человека, который становится причастником Божеского естества (ср.: 2Пет.1:4). В нем как бы воплощается весь чудесный Богочеловек. Он в нем на самом деле воплощается через Таинство Святого Причащения, Он – Который есть все и вся в Богочеловеческом Теле Церкви. И человек, пребывающий в любви Христовой, переживает полноту Церкви как нечто свое собственное, ибо со всеми святыми он стал ее составной частью, частью Тела Христова. А в теле каждая его частичка ощущает себя целым телом. Так и подвижник любви: все Тело Церкви – его, и он – весь в Теле Церкви; вся полнота Церкви принадлежит ему, и он весь принадлежит ей. Таким образом, он лично и действенно переживает со всеми святыми осуществление вечного замысла и цели Божией о мире: переживает Господа Христа как Церковь, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем (Еф.1:23). А это и есть цель, поставленная Богом перед всеми людьми во главе с христианами: исполниться всею полнотою Божиею (Еф.3:19). Жительствуя в Богочеловеческом Теле Церкви, мы, христиане, приемлем все благое от этой полноты Божией и исполняемся ею (см.: Ин.1:16). Ибо, воплотившись, Господь Христос воспринятое Им на Себя человеческое естество без остатка исполнил всею полнотою Божиею; и как Таковой основал Церковь и непреложно остался в Церкви как в Своем Богочеловеческом Теле, Главой которого Он является, чтобы дать возможность и людям исполниться всею полнотою Божиею.
71. Мысль в человеке – это самая большая тайна, самое загадочное и наименее постижимое явление. Она – в теле, но вся бестелесна; когда хочешь найти ее конец, она открывает тебе свою бесконечность; а когда ищешь ее начало, то видишь как бы ее безначальность. Вообще говоря, ее начало безначально и конец бесконечен. Где ни прикоснешься к ней, она источит из себя мириады разноцветных бесконечностей. Человек все измеряет и оценивает мыслью; а мысль ничем не дает себя ни измерить, ни оценить, будучи над-телесной в теле, над-мирной в мире, над-природной (сверхъестественной) в природе, над-человеческой в человеке. И все это так, пока человек не свяжет свою мысль со Христом: верою в Него, любовью к Нему. Тогда мысль во Христе Богочеловеке обретает свое происхождение, жизнь, смысл, свое бессмертие и богочеловечность.
72. Христоносный и мудрый во Христе апостол Павел советует человеческой мысли – мыслить то, что во Христе Иисусе (см.: Флп.2:5). А во Христе Иисусе – Истинный Бог, Вечная Жизнь, Вечная Истина, Вечное Слово, Вечная Любовь, Вечная Правда и все Божественные совершенства; и еще; все человеческие совершенства, совершенный человек и совершенный Бог Богочеловек и все Его домостроительство спасения людей от греха, смерти и дьявола. Мысля то, что во Христе Иисусе, человеческая мысль исцеляется от всякого свойственного ей недуга: от всего смертного, от всего греховного, от всего демонического – и становится бессмертной, божественной и вечно молодой. Словом, она становится Бого-мыслью, Христо-мыслью и как таковая достигает своего апогея, своего величайшего совершенства, своего завершения в Божественной бесконечности, своей жизни – в вечной Божественной жизни, своей истины – в вечной Божественной истине. Ибо это – вечная пища для человеческой души, вся она Божественная и небесная; это – вечная жизнь для человеческой души, вся Божественная и беспредельная, это – вечный свет для человеческой души, весь Божественный и необъятный; это – вечная радость, вечное благовестие для человеческой души, все оно от Бога и приводит к Богу.
73. Всякая человеческая душа не завершена и несовершенна – пока ее не завершит и не совершит Христос Бог. Точно также и человеческая мысль остается недоразвитой и лишенной совершенства, пока она благодатью Христовой не преобразится в Христо-мысль, в Бого-мысль; поэтому и жаждет сего разбуженная душа христианина и денно и нощно рыдает в молитвах и слезах: Господи Сладчайший, преобрази каждую мою мысль в Бого-мысль! – И, повергаясь ниц, вопиет: Господи Всеблагий, каждое мое чувство преобрази в Бого-чувство!
74. В мире сем, и вообще на небе и на земле, для христианина существует лишь одна верховная ценность, верховная всеценность – Господь Иисус Христос, Богочеловек. И не только для христианина, но и для каждого человека, который духовно пробудился и увидел весь ужас человеческого бытия и его жизни в этом мире. Все земные ценности, учитываемые серьезно и беспристрастно, имеют в себе столько весомости и нетленной ценности, сколько имеют в себе Господа Христа. Без Него они – вообще не ценности. Только Господь Христос как Богочеловек дарует человеку Себя – Единого Истинного Бога неба и земли – и Собою и в Себе исполняет его всеми божественными совершенствами, каких не видел человеческий глаз, не слышало человеческое ухо и какие не приходили человеку на сердце (см.: 1Кор.2:9). Кроме того, Господь Иисус Христос дарует человеку и все Божественные силы, с помощью которых человек претворяет все это в свою жизнь, в свою совесть, в свое бессмертие, в свою вечность, прилагая со своей стороны труд и ревность в святых добродетелях. Ибо быть христианином – значит непрестанно переживать Господа Христа через Святые Таинства и святые добродетели (см.: Флп.3:9–15).
75. Мы тогда христиане, когда наши сердца и наши мысли держим и храним в Господе Иисусе Христе, когда они постоянно в Нем (см.: Флп.4:7); тогда они превыше всякой смерти, ибо Всеблагий Господь наполняет их Своей всеспасительной, все-обожающей благодатью, дарующей им бессмертие. Сердца наши в Господе Иисусе! Это значит: все они исполнены Его любовью, Его истиной, Его правдой, Его вечностью. Все они – пребывают горе, на небе! Всегда обращенные к небу, особенно на святой литургии, когда их благодатная евхаристическая сила окрылит в молитвенном возгласе священнослужителя: «Горе имеим сердца»; горе – во Христе, и они всегда у нас будут наполнены райской сладостью, любовью, радостью, вечностью, Божественным миром, превосходящим всякое разумение (см.: Флп.4:7). – Мысли наши в Господе Иисусе! Это значит: каждая из них Им насыщается, Им живет, Им входит в бессмертие и вечность, Им блаженствует, Им умствует, Им возводится к Бого-мыслию, Им мыслит и пребывает в Бого-мыслии. Поэтому такие мысли недосягаемы и для самых крылатых призраков (букв. «для самой крылатой моли». – Примеч. пер.) отчаяния и сомнения, для любой смерти, для любого демона.
76. Чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве (Флп.1:8–9). Это – евангельская, Христо-образная, новая любовь от нового благовестия и новой заповеди (см.: Ин.13:34). Это – любовь Христова, любовь Божественная, любовь святая. Ее дарует Бог более всего за молитву. Она – более дар Божий, нежели подвиг человеческий. Как и каждый евангельский подвиг. «Любовь – от молитвы», – благовествует святой Исаак Сирин. Но и молитва от любви. Все евангельские добродетели органически связаны между собой и составляют одно тело: каждая из них живет во всех и все – в каждой; каждая зависит от всех и все – от каждой. А соузом совершенства, делающим их любезными друг другу, сращивающим и соединяющим их в единый совершенный организм, является любовь (Кол.3:12–14). Имеющий ее совершенной имеет и все прочие добродетели, так как именно она дарует непреходящую божественную ценность и вере, и познанию, и самопожертвованию, и правде, и терпению, и истине, и каждому евангельскому подвигу (см.: 1Кор.13:1–3). Чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании, ибо лишь то познание, которое от любви, имеет вечную значимость и бессмертное бытие. По самой своей природе любовь – это Божественная сила познания: ею мы познаем и Бога, и человека, и всякую возлюбленную тварь, ибо ей, всемилосердной, открываются и тайна Бога, и тайна человека, и тайна всякой твари. Любовь неминуемо процветает познанием. С приращением любви растет и познание. Совершенная любовь дает совершенное познание. Познание же без любви – это словно глаз без зрачка, ухо без слуха, тело без духа. Такое познание надмевает, низвергает в гордость; а гордость убивает душу, как никто другой. Это такой порок, который верховного Ангела превратил в дьявола; а тем более человека: во что только он его не превращает (см.: 1Кор.8:1)!
77. Все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего, – говорит апостол Павел (Флп.3:8). Познать Христа, истинно узнать, Кто Он и что приносит человеку и роду человеческому, – вот знание, которое человек с радостью превращает во всеведение. Опыт святых свидетельствует: истинное познание Христа, в сущности, является всеведением. Ибо когда человек познает Христа как должно, то познает все необходимое для жизни и на земле, и на небе, познает и сей мир, и мир горний. И кто может дать людям такое познание: кто из богов, кто из людей, кто из героев, кто из гениев? Никто, никто, никто. Лишь познание Христа сообщает человеку единственное истинное знание (ведение) о Боге, о мире, о человеке, о жизни, о смерти, о зле, о дьяволе, о грехе, об истине, о правде, о любви, о великом и малом, о главном и второстепенном, о вечном и временном.
78. Как Единый Истинный Бог и Господь Богочеловек Христос являет Собой единственный истинный смысл человеческого существа и человеческого бытия. Поэтому святой апостол ради Него оставляет все. Буквально все: и свою прежнюю душу, и свою прежнюю совесть, и свое прежнее сердце, и свою ветхую истину и ветхую правду; и семью, и отечество, и народ, и веру, и философию, и науку. И еще сие: оставляет и землю, и небо, и небеса над небесами, и все, что в них и на них. Ибо все это бесконечно мало, чтобы могло быть смыслом и целью человеческого существа и его жизни. Все это апостол с радостью оставляет ради Господа Иисуса Христа, ибо в Нем он обрел нечто несравненно большее и драгоценнейшее всего этого: все совершенства и блага Истинного Бога, могущие стать и действительно становящиеся человеческими, потому что Сам Истинный Бог во Христе стал человеком.
79. Познать Христа – это прежде всего познать силу воскресения Его и Его смерти (см.: Флп.3:10). Как? Переживая их как свои собственные. Ибо человек становится христианином, переживая Христа. Иного пути нет. Все Христово через личное переживание превратить в свое, – так становятся христианами и так познается Христос. Познание Христа всегда проистекает от переживания Христа. Ты познаешь Христову любовь, если опытно будешь ее переживать; точно так же познается и Христова истина, и Христова правда, и участие в Христовой смерти, и Христовы страдания, и Христова смерть, и Христово Воскресение; это относится ко всему Христову, от самого малого до самого великого. «Силу воскресения Его» познаешь, если воскресишь себя из гроба грехолюбия и начнешь ходить в новой жизни, как тот, который еще в этой жизни воскрес с Господом Иисусом Христом и жил Им, Воскресшим (см.: Кол.3:1). Он, Воскресший, Вечноживой и Всемогущий, дает людям силы жить на земле новой жизнью, жизнью святой и богообразной.
80. Мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердца ваши и помышления ваши во Христе Иисусе (Флп.4:7). – Сердце иметь во Христе, соблюдать во Христе – такое сердце со всех сторон окружено Господом Христом, всецело живет Им и в Нем: все его чувства возникают, растут и совершенствуются внутри, в Господе; не удаляются от Него и не скитаются вне Его. И постепенно все чувства развиваются в чувства Христовы. Отсюда в них – мир Христов, мир Божий.
Соблюдет сердца ваши и помышления – τὰ νοηματα – ваши во Христе Иисусе. Греческое слово νοήμα значит: разум, интеллект, мысль. Помышления во Христе – это святые мысли. Они происходят из разума, освященного Христом. Как освящается разум? Жительством человека в святых евангельских таинствах и в святых евангельских добродетелях. Такое жительство исцеляет разум от его главной болезни – гордо-умия – и исполняет его вечным здравием: смиренномудрием. От освященного разума – святые мысли; от разума во Христе – мысли во Христе. Мы соблюдаем свои мысли во Христе, когда мыслим то, что во Христе (Флп.2:5), когда имеем Христовы мысли. Господь Иисус Христос стал человеком, чтобы показать людям, что значит – настоящий человек, что значит – истинная жизнь, истинная мысль, истинный разум. Настоящий человек – это Бого-человеческий человек, истинная жизнь – Бого-человеческая жизнь, истинная мысль – Бого-человеческая мысль. Лишь жительство во Христе соблюдает наши мысли во Христе, преображая каждую мысль – в Христо-мысль, в Бого-мысль. А мысли человеческие и человеческий разум вне Христа, что бывает с ними? – Они слепнут, так что ничего не видят, что следует видеть, и ничего не знают так, как надобно знать. От непринятия Христа, от неверия во Христа слепнут мысли, слепнет и разум неверующих (см.: 2Кор.4:4, 3:14). И в этой тьме они повреждаются и истлевают, расточаясь и разлагаясь чаще всего в аморальной жизни (см.: Рим.1:28–32; 2Тим.3:8; Тит.1:15).
81. Так как жизнь христианина – это жительство в Божественной святыни и доброделании, ему необходимо исполниться познанием воли Божией во всякой премудрости и разумении духовном (Кол.1:9). Для такого жительства, которое во всем бессмертно, бесконечно и вечно, необходимы бессмертные, бесконечные и вечные силы Божии. Совершенствование в таком жительстве зависит от Бога, дающего силы, и от нас, употребляющих эти силы. Он никому их не навязывает, но дает каждому по его молитве и ревности: по ревности в евангельских подвигах, в творении воли Божией, в исполнении заповедей Божиих. Насколько мы понуждаем себя к евангельской жизни, настолько Господь и дает нам силы к тому, чтобы и самые подвиги стали для нас легкими и радостными, как свидетельствуют нам об этом святые подвижники и все святые.
82. Лишь возвышенная, евангельская премудрость знает всю волю Божию. Ибо для жительства в Боге даруется премудрость от Бога (см.: Иак.3:13, 17). Так и разум духовный, противоположный чувственному разуму, даруется лишь за жительство в Духе Святом. А в духовном разуме – духовное разумение тайн Божиих (см.: 1Кор.2:7, 10–15). И премудрость Божественная, и разум духовный проистекают от присутствия Духа Святого в душе человеческой (см.: Деян.6:3, 10; 1Кор.12:8). И лишь в такой премудрости и в таком разуме пребывает полное познание воли Божией. Христос – Премудрость Божия, Премудрость от Бога (1Кор.1:24, 30). Святой апостол благовествует: Мы проповедуем премудрость, которая в совершенных, т. е. в духоносцах, и мы Духом Святым знаем дарованное нам от Бога (1Кор.2:6, 10, 12). Ибо Дух Святой – это Дух премудрости и откровения (Еф.1:17): Он дарует познание о Христе и обо всем Христовом, дарует в полноте познание всей воли Божией (см.: 1Кор.12:3–11).
83. Все сокровищницы Божественной премудрости и духовного разума находятся в святом и соборном разуме Церкви, через посредство которого христиане и приходят к познанию тайны Бога и Отца и Христа (Кол.1:26, 2:2–3). Они «сокрыты» в этом разуме и открываются лишь живущим святой и соборной жизнью в Церкви, вместе «со всеми святыми» (см.: Еф.3:18–19).
84. Со внешними обходитесь благоразумно (букв. «живите мудро». – Примеч. пер.) (Кол.4:5), т. е. с нехристианами – говорит святой апостол. Христиане живут мудро, если живут по Евангелию Господа Иисуса Христа, Который есть Премудрость Божия (1Кор.1:24, 30). Вне этого – невежество безумных людей (1Пет.2:15), язычество (неведение Бога), незнание истины о Боге и человеке. Что не от Христа, этой единственной истинной и вечной Премудрости, то – поистине безумие и безрассудство, потому что люди обычно становятся безумными и теряют рассудок от страстей и греха. В своей сущности грех – это главное безумие человеческой души. Грехолюбие – это всегда безумство души пред Богом. Лишь любовь ко Христу и человеколюбие во Христе наполняет душу Божественной премудростью.
85. Лишь жительствуя мудростью во Христе, люди божественно и мудро используют время жизни, данное им от Бога; божественно и мудро искупают время (ср.: Кол.4:5). В грехах и страстях мы расточаем данное Богом время, препровождаем его смерти и безумию зла. А время жизни дано нам, чтобы мы им заработали бессмертие и божественную вечность. Оно должно быть введением в вечность. В этом его истинное, Божественное предназначение. Наполняя его бессмертным и вечным, мы его искупаем, выкупаем у всего смертного, тленного, греховного, безумного, бессмысленного. Лишь жительствуя «мудро», т. е. Христом, мы искупаем время; живя любым иным образом, мы им злоупотребляем и прожигаем его. Ибо и время сотворено Богом Словом и для Бога Слова (см.: Ин.1:3; Кол.1:16). Его логосность и логичность как раз и заключается в том, чтобы оно служило Богу Слову – Господу Христу, чтобы приводило к Нему и передавало Ему все, что имеет и носит в себе. Время дано нам для того, чтобы мы его превратили в вечность, жительствуя «мудро»: во Христе и Христом. Своим логосным существом время вошло в Богочеловеческое Тело Христово, Церковь, и здесь обрело свое извечное предназначение и Божественное осуществление. Это особенно происходит в святой литургии, через Святую Евхаристию. С помощью Святых Таинств и святых добродетелей в Церкви время перерабатывается, преображается в вечность. Ибо Церковь – это как бы чудотворная Божественная «мастерская», «кузница времени», в которой временное превращается в вечное, смертное – в бессмертное, тленное – в нетленное.
86. Жизнь на земле имеет происхождение с неба; жизнь человеческая имеет происхождение от Бога. Исконные корни жизни каждого человеческого существа и всех существ вкупе сокрыты в неизмерных глубинах неба и в трисолнечных бесконечностях Трисвятого Божества. Тайна жизни самого малого и самого большого, самого простого и самого сложного существа – в сущности своей свята, небесна, логосна, троична. Пребывая в жизни, каждое живое существо находится тем самым в постоянной связи с Первоисточником жизни, любой жизни – с Богом Словом. Каждое живое существо по-своему переживает и развивает свою логосность, в силу самого своего бытия. Несомненно, человек – это самое сложное существо на земле, поэтому он так сложно и драматично переживает свою жизнь. И когда человек последовательно ищет тайну своей жизни, она его неминуемо уводит в горние небесные миры, к Богу и всему Божиему.
87. Вся тайна, святая тайна нашей человеческой жизни – не в нас, людях, а в Боге и Господе на небесах. Поэтому Небесный Бог и стал человеком, и явился на земле как Богочеловек Иисус Христос, чтобы объяснить нам тайну жизни и научить нас главной, самой основной истине: о том, что жизнь человеческая, от начала до конца, вся от Бога, в Боге, к Богу, ради Бога. Самым лучшим, самым совершенным и самым очевидным примером тому является сама жизнь Богочеловека Христа. Его жизнь на земле – это жительство всеобъемлющее; ибо в нем каждый человек может найти всю полноту, все совершенство, все бессмертие, всю вечность своей жизни; и через это и в этом – всю ее логосность, логичность, божественность и оправданность. Без Богочеловека Христа человеческая жизнь всегда остается мучительной, болезненной, скорбной; иногда же она предстает как жуткая, свирепая, невыносимая тайна, поглощающая всего человека. Только Им, Богочеловеком, человеческая жизнь побеждает всякую смерть и все смертное – и тем самым уготовляет себе вечную радость и на земле, и на небе. Тогда, только тогда имя ее бессмертию – вечная радость, и ее вечности – вечное блаженство.
88. Христиане знают, как должно жить в этом мире и повсюду, где обитает человеческое. Они знают это Богочеловеком, Который не только научает их, как должно поступать и угождать Богу (букв. «как должно жить Богом». – Примеч. пер.) (1Фес.4:1), но и дает им Божественные силы действительно жить так, дает им эти силы через Святые Таинства и святые добродетели. Через Святое Крещение мы становимся Христовыми, так как в этом начальном Святом Таинстве полностью облекаемся во Христа (см.: Гал.3:27): полностью исполняемся Им и живем Им – совершенным и Всемогущим Богом. А прочие Святые Таинства и святые добродетели все более нас утверждают и совершенствуют в этой Бого-человеческой жизни, так что мы непрестанно растем возрастом Божиим (Кол.2:19), пока не возрастем в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова (Еф.4:13), пока полностью не преобразим себя по подобию Христову, пока не изобразится в нас Христос (см.: Гал.4:19), то есть пока мы полностью не о-Бого-человечимся, не станем богочеловеками по благодати.
89. Истинные христиане – не во тьме, ибо имеют «свет жизни», который никакая тьма не может ни объять, ни угасить, если только они его постоянно поддерживают верой, и любовью, и молитвой, и постом. Для нас, христиан, в этом мире может быть лишь одна неожиданность: грех; неожиданность и опасность. Ибо мы знаем, что грех – это, по существу, единственное неестественное и противоестественное в этом Божием мире, и потому он – неожиданность для богообразного существа Божия, для человека; и еще мы знаем, что грех – весь от сатаны, и потому он – единственная опасность для человека в мире сем, во всех его уголках. Мы знаем Господом, мы знаем Его Святым Евангелием, чего хочет от нас Бог, но знаем также и что замышляет против нас сатана, ибо нам небезызвестны его умыслы (2Кор.2:11). Но против дьявола мы выставляем всеоружие Божие, которым нас досточудный Господь Христос вооружает в Церкви Своей: Святые Таинства и святые добродетели. Мы через них бдим и несем стражу, сражаемся и воинствуем – и мужественно побеждаем всех духов злобы поднебесной (см.: Еф.6:11–18), побеждаем их Богочеловеком Христом, пребывающим в нас через святые благодатные Таинства и святые благодатные добродетели.
90. Истинные христиане не только имеют истинный свет, но они – и сыны света (1Фес.5:5), ибо все они духовно родились от Единого Истинного Света, от Единого Истинного Бога и Господа Иисуса Христа (см.: Ин.1:9–13). Да, Истинный Бог есть в то же время и Истинный Свет. И с тех пор как Истинный Бог посетил наш земной мир, в нем и пребывает Истинный Свет. Поэтому и сказано в Святом Евангелии1260: Истинный Свет уже светит (1Ин.2:8). Господь Христос – Истинный Свет, потому что ни тьма смерти, ни тьма ада не могли Его ни помрачить, ни угасить. Единственный Свет, Который ни тьма смерти не могла угасить, когда Господь мертвый лежал во гробе, ни тьма ада покрыть, когда Господь со Своей человеческой душой сошел в ад и благовествовал Свое Евангелие сущим во аде. А все прочие так называемые «светы» в человеческом мире – ложны, ибо каждый из них угашается, если ничем иным, то смертью. Поэтому лишь Господь Христос в роде человеческом мог по праву сказать о Себе: Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни (Ин.8:12). Все, что не Христос и не от Христа, собственно говоря, и образует тьму в человеческом мире. Лишь шествуя за Христом, Который есть Свет всему миру, люди могут знать пути в этом мире, знать, куда этот мир грядет, к какому концу и к какому завершению.
91. Единственный выход из нашей человеческой и мирской тьмы – это вера в «Истинный Свет» – в Богочеловека Христа, и жизнь по этой вере. Отсюда только истинная вера во Христа истинно насыщает светом и просвещает. В ней – истинное просвещение, единственное и единое, ибо оно осиявает все пути в Бессмертную Истину, в Бессмертную Правду, в Бессмертную Любовь и ведет по этим путям в Царство Небесное, в Царство Божие. Кто истинно просвещен? Тот, кто живет истинной верой Христовой. Ибо он живет истинным, неугасимым, незаходимым светом, превращающим всякую ночь в день и озаряющим всякую тьму.
92. Вера наша – это все наше кафолическое, соборное, всецелостное отношение к Богу, а через Него – и ко всем Его творениям. По вере твоей Бог сказует тебе Себя, но и тебя самого тебе открывает; ибо лишь когда Богом и из Бога воззришь ты на себя, то узришь и познаешь себя во всей истине. Точно также когда Богом и из Бога воззришь на творение Божие, то только тогда познаешь его тайну, и смысл, и ценность, ибо Бог откроет внутреннюю логосную тайну каждой твари, откроет ее твоей вере: вере, вручившей душу твою Господу как Творцу и Господину мира, Который и наставляет всякую тварь на пути Богом предназначенного ее бытия и жительства. Верою всецелое человеческое существо растет к Богу: растет его душа, растет сознание, растет воля; и благодатью Божией распростирается по всей твари, так что человек веры чувствует всю тварь как нечто свое, как часть себя – что на самом деле и есть, ибо вся тварь логосна. И при этом человек возрастает во всех бессмертных божественных качествах, оставаясь всегда при своей человеческой природе. Поэтому нет меры совершенствованию христианина: единственная мера – безмерность, единственный конец – бесконечность.
93. Нам, людям, как существам земнородным, прежде всего подается на земле жизнь во времени, чтобы время сделало нас причастниками вечности и через Бого-человечность Христову высадило на берег вечности Божественной. Крещеные Церковью во имя Отца и Сына и Святаго Духа мы еще здесь, на земле, во времени и пространстве, живем Божественной вечностью и ощущаем через благодатную Бого-человечность, как в нас зарождается и произрастает вечная жизнь. Духовными чувствами, которыми мы это непрестанно ощущаем, являются святые Богочеловеческие добродетели: вера, любовь, надежда, молитва, пост, смирение, целомудрие ( здравие ума) и прочие.
Вера высаживает наше существо на берег Христовой вечности через Христову благодатную Бого-человечность. Точно также и Богочеловеческая любовь высаживает наше существо на берег вечности; то же самое делает и каждая Богочеловеческая добродетель, и каждое Богочеловеческое Святое Таинство, начиная с Таинства Святого Крещения, вводящего нас во все прочие Святые Таинства и святые добродетели. Вообще каждый христианин, жительствуя во времени, живет вечным, ибо живет Бого-человечным, Христовым.
94. Мы, христиане, Христом знаем все самые основные истины о мире и жизни: знаем их из Его Откровения, из Его Святого Евангелия. Мы ясно знаем, откуда мир и для чего он сотворен, откуда и для чего человек, откуда и для чего жизнь. Все это – от Бога Слова – от Бога Премудрости, и для Бога Слова – для Бога Премудрости (см.: Ин.1:3–4; Кол.1:16; Евр.2:10); и всецелым своим существом все это чудесным образом – в Нем (см.: Кол.1:17). Поэтому все это внутренне связано и соразмерно составлено в одно премудрое целое, так что неустанно светится неизреченной Божественной премудростью и целесообразностью. Речь идет о Божественном замысле о мире, предвечно определенном Троичным Божеством и осуществляемом во времени и пространстве от Отца через Сына в Духе Святом, с конечной целью: дабы все небесное и земное соединить под главою Христом (Еф.1:4–10), соединить в Его Богочеловеческом Теле, в Церкви, которая есть полнота Наполняющего все во всем (Еф.1:23). Поэтому каждое человеческое существо, от начала до конца, во всем полностью зависит от Богочеловека Христа; все, присущее Богочеловеку, в своем конечном счете принадлежит и человеку и определяет для него и ценности, и их судьбоносное значение на этом и на том свете. Если рассмотреть истинную, нетленную, непреходящую ценность человека, она – вся в Богочеловеке; то же самое относится и к вечной человеческой правде, и к вечной человеческой любви, и к вечному человеческому благу, и к вечной человеческой жизни, и к вечной человеческой радости, и к вечному человеческому блаженству, – все это только в Богочеловеке.
95. Из Пресвятого Евангелия мы знаем, что наш земной мир и наша жизнь окончатся со вторым пришествием Господа нашего Иисуса Христа (ср.: 2Фес.2:1). Потому что Его второе Пришествие – это естественное продолжение Его первого пришествия: Сеятель придет в качестве Жнеца, чтобы собрать земную пшеницу; Небесный Сеятель, Небесный Жнец – один и Тот же Господь, Богочеловек Иисус Христос. Поэтому для нас, христиан, жизнь на земле – это не что иное, как путь ко Господу Христу, к Его второму Пришествию, путь к Нему через Его Святое Евангелие: через Его истину, правду, и любовь, и жизнь. Со всех сторон света, из всех изгибов времени мы путешествуем ко Господу Христу, чтобы всем нам в день Его второго Пришествия собраться пред Ним и чтобы каждый получил по своим делам.
96. Огромна, безмерна свобода человека, если он может по своей воле отвергнуть Бога. Он, творение Божие, может отвергнуть Бога! В этом – и его божественное величие, и его сатанинская погибель: если он придет к Богу, к своему Творцу, то он божественно велик и величествен; если же выберет сатану, своего убийцу, то он – по-дьявольски жалок и отвратителен. Это тем более относится к человеку после пришествия в мир Богочеловека. Ибо в Богочеловеке наиболее очевидно для человеческих чувств и наиболее убедительно для человеческого ума, для человеческого сознания и сердца явился и оправдал Себя Бог и Господь, единственный истинный Спаситель рода человеческого. И если человек, несмотря на явление в мир Богочеловека, и после этого может отвергнуть Бога, то воистину его свобода и грандиозна, и самостоятельна, и независима. А от нее зависит весь человек, вся его жизнь и вся его вечность. Отвергая Богочеловека Христа, люди не имеют извинения в этом основном грехе – во грехе всеобъемлющем, так как к роду человеческому не может прийти ни более совершенный Бог, ни более совершенный Человек, ибо таковые не существуют.
97. То, что для человеческой мысли – будь она греческой, римской, индийской и какой-либо другой – было и осталось идеалом или идеей, абстракцией и категорией потусторонней, с воплощением Бога Слова, Богочеловека Христа, стало жизнью, нашей земной жизнью. За Логосом и Логикой жизни не нужно идти в мир оный, ибо Логос и Логика жизни – здесь, среди нас. Мы имеем Слово жизни (см.: 1Ин.1:1), поэтому знаем Логику жизни, цель жизни, смысл жизни. Если мы не знали начала жизни, то вот Оно – Бог Слово; Оно – то, «что было от начала – ἀπ ῾ ἀρχῆς». Жизнь – это не нечто бессмысленное; напротив, это с самого начала нечто Божественно логичное. А грех – это сила, которая отовсюду изгоняет логосность, все лишает Божественной логики и логичности, Божественного смысла и осмысленности. Грех – это единственный фактор, лишающий жизнь ее смысла. В Богочеловеке истинная «жизнь явилась» в нашем мире смерти и псевдо-жизни. Лишь в Нем «мы видели» истинную жизнь, «видели», что такое жизнь; видели и видим, что истинной является только вечная жизнь (см.: 1Ин.1:2). Это более всего присуще Богочеловеку. Весь Богочеловек и все Ему присущее дышит и светится вечной жизнью: нет такой Его мысли, которая не проистекает из вечной жизни и не возвращается в нее; то же самое относится и к каждому Его слову, и делу, и чувству. И все это становится нашим, человеческим.
98. Нет Бога, кроме Троичного Божества. Кто не признает Христа Богом, тот – язычник и безбожник. Признающий же Христа Богом знает Бога, знает все. Признающий это верует в Троичное Божество, ибо Господь Иисус Христос как Сын Божий приводит каждого Своего последователя к Своему Небесному Отцу. Если отрицается Сын, то в то же время отрицается и Отец, ибо Отец – потому Отец, что имеет Сына. А Господь Христос всей Своей жизнью на земле самым явным образом доказывает, что все в Нем – Божественно, что Он по всем Божественным свойствам – весь от Бога Отца, будучи образом Его Ипостаси. Святой Богослов благовествует: Всякий, отвергающий (ὁ ἀρνούμενος) Сына, не имеет и Отца; а исповедующий (признающий – ὁ ὁμολογῶν) Сына имеет и Отца (1Ин.2:23). Отношение ко Христу определяет отношение человека к Богу. Ибо нет Бога, кроме Христа и Его Бога Отца и Духа Святого – ни на небе, ни на земле, ни под землей. С самого начала Евангелие Христово – это Евангелие Святой Троицы и о Святой Троице. Человек становится христианином, если примет это Евангелие и остается христианином, если живет этим Евангелием и если оно твердо пребывает в нем. А через Евангелие в человеке обитает, пребывает, живет Сама Святая Троица; Она и дает человеку силы жить по-евангельски. А жизнь христианина – это его постоянное личное общение с Отцом и Сыном и Святым Духом через посредство Святых Таинств и святых добродетелей. Вхождение во Святую Троицу (букв. «во-троичение». – Примеч. пер.) и отроичение – это непрестанный благодатный подвиг христианина.
99. Образец любви и человеколюбия, и при этом самый совершенный, всесовершенный образец, – это Спаситель, Господь Иисус Христос. Спасение – это продолжение Христовой любви через всех верующих в Него людей. Мы Христовой любовью, Христовым человеколюбием спасаемся от греха, смерти и дьявола. Любовь низводит Бога в душу, так что человек живет Им – и таким образом зрит Бога, Который никаким иным образом не зрим. Бог любовью стал человеком, воплотился, вочеловечился. Так и человек: любовью обожается, становится «причастником Божеского естества», «богом по благодати». Невидимый Бог любовью становится воплотимым, видимым. Ибо Божественная любовь – это сила воплощения: Любящего она переносит в возлюбленного, воплощает Его в нем; их жизни соединяются в одну жизнь, их души – в одну душу, их сердца – в одно сердце. И они чувствуют себя одним целым, хотя и остаются двумя отдельными личностями. Это относится и к членам Церкви: взаимной любовью они воплощаются друг в друге, каждый во всех и все – в каждом; точно также они и мыслят, и чувствуют, и действуют совместно, соборно, со всеми святыми (Еф.3:18). Об этом и сказано в Деяниях святых апостолов: У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа... все у них было общее (Деян.4:32). – Опытным переживанием Христовой любви человек вселяет Бога в свою душу, живет Им, мыслит Им, чувствует Им, действует Им; одним словом – «Бог в нем обитает». Поэтому Бог для него – это самое непосредственное его переживание, самая непосредственная реальность, самый очевидный опыт. А когда Бог обитает в человеке, то делает любовь человека совершенной. Ибо из Него постепенно разливается по человеческой душе Божественная любовь, возращающая ее во всесовершенную любовь через все святые добродетели, пока наконец она не преисполнит все существо человека. И человеческое существо не знает тогда предела любви, ибо «Бог есть любовь», поэтому Божественная любовь и не имеет пределов. Бог любовью обитает в душе человеческой. И человек любовью обитает в Боге и в людях. Тайна Богочеловеческой Церкви – вся в Богочеловеческой любви.
100. Войдя Сам в нашу жизнь, Богочеловек ввел в нее и Духа Святого (см.: 1Ин.4:13). Спаситель на Тайной вечери обещал Своим ученикам, а через них – и всем Своим последователям, что Дух Святой будет свидетельствовать о Нем (см.: Ин.15:26). И подлинно это обетование исполнилось: Господь Христос дает Духа Святого Своим последователям, и Дух Святой наполняет их чувством и ведением того, что Христос – Богочеловек и Спаситель, что Он всем Своим существом, всеми Своими святынями и всеми Своими святыми силами остался в Церкви и пребывает в ней и что мы, пребывая в Церкви, пребываем в Нем – через Его святыни и Его святые силы. Поэтому святой Иоанн Богослов благовествует, что жизнь во Христе – это жизнь в Духе Святом, жизнь в Святой и Нераздельной Троице. Дух Святой дает нам духовное зрение, которым мы видим, что Бог Отец послал Сына спасти мир. Так вся Святая Троица участвует в спасении мира. Как бы ни приступали мы ко Господу Иисусу Христу и Его домостроительству спасения, мы всегда чувствуем и видим, что Он – Сын Божий, посланный от Самого Бога Отца совершить дело спасения мира. Это особенно ощутили и увидели очевидцы воплощенного Сына Божия, поэтому и сей Его святой очевидец, Иоанн Богослов, возглашает: И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Своего Спасителем миру (1Ин.4:14). Господь Христос в Своем бесконечном человеколюбии совершил спасение мира – по благоволению Отца и при содействии Духа Святого. Христос окончательно засвидетельствовал и осуществил спасение человека Духом Святым, Духом Истины. Им Он постоянно об этом свидетельствует и в жизни Церкви, ибо Дух Святой – душа Церкви. Он – Носитель главного свидетельства об Иисусе как Сыне Божием и Спасителе, ибо Он непрестанно, через все века, спасает в Церкви всех верующих в Господа Иисуса Христа. Он, Дух Истины, открывает нам, сказует, свидетельствует всю истину об Иисусе, Богочеловеке и Спасителе. Это – Дух Святой, Утешитель, Дух Истины, и Самая Истина, и Сам Бог и Господь Животворящий, наставляющий каждого человека в Церкви лично и всю Церковь соборно на всякую истину и вводящий их во всю Истину (см.: Ин.14:26, 16:13).
* * *
Macar. Aeg. Нот. XII, 7. / PG. Т. 34 Col. 560D.
Hom. XV, 22. Col. 589D.
Ibid. Ср.: XI, 5. Col. 548В; XXVI, 1. Col. 676А; XXX, 7. Col. 725С; XV, 43. Col. 605A.
Hom. I, 2. Col. 452A. Ср.: XV, 43. Col. 605A-B.
Hom. XLV, 5. Col. 789C.
Hom. I, 7, 457B. Ср.: XX, 8. Col. 656A.
Hom. XX, 8. Col. 656A.
Hom. L, 4. Col. 816B.
Hom. I, 7. Col. 457B. Cp.: col. 460D; L, 4. Col. 816B.
Hom. IV, 9. Col. 480A.
Hom. VI, 11. Col. 516C. Cp.: XLVII, 2. Col. 797B.
Hom. XII, 8. Col. 561A. Cp.: I, 10. Col. 460D.
Hom. XLVII, 15. Col. 796C. Cp.: XX, 8. Col. 656A.
Hom. I, 10. Col. 460D. Cp.: IV, 7. Col. 477C.
Ibid.
Hom. IV, 15. Col. 484B.
Hom. XV, 41. Col. 605B; De libert. mentis, 32. Col. 965AB; Hom. XVI, 13. Col. 624A; XX, 8. Col. 656A; XXVII, 1. Col. 693B.
Hom. XXVII, 1. Col. 693B.
Hom. XV, 34. Col. 600A.
Hom. I, 3. Col. 452C.
Hom. VII, 8. Col. 528B. Cp.: XL, 5. Col. 765B.
Hom. VI, 5. Col. 521B. Cp.: XXVI, 23. Col. 689C.
Hom. IV, 3. Col. 473C.
Hom. XV, 21. Col. 592A; XV, 38. Col. 604AB; XXV, 1. Col. 668B.
Неточно утверждение др. Й. Штоффельса о том (см. его работу «Die mystische Theologie, Makarius des Aegypters». Bonn, 1908. P. 83–94), что св. Макарий считает, что богообразие души состоит лишь в свободе воли.
Hom. XII, 12. Col. 564.
Hom. IV, 3. Col. 473С.
Hom. XII, 4. Col. 560А; II, 1. Col. 464АВ; IV, 1. Col. 473А.
Hom. XXVI, 1. Col. 676В.
Hom. XLIX, 5. Col. 812В.
Hom. XLVI, 6. Col. 796С.
Ibid. 5.
Ibid.
Hom. VI. Col. 5, 521В. Ср.: XV, 25. Col. 592D; II, 1. Col. 464В.
Hom. XI, 4. Col. 548А.
Hom. XII, 1. Col. 557А.
Ibid. В.
Ibid. 2. Col. 557В. Ср.: XLVI, 3. Col. 793В: «Несправедливо иные, введенные в обман лжеучением, утверждают, что человек решительно умер и вовсе; не может делать ничего доброго». Ср.: III, 6. Col. 472В.
Hom. XI, 4. Col. 548А.
Hom. II, 2. Col. 464С.
Hom. I, 7. Col. 457А.
Ibid. В.
Ibid. А.
Hom. XXX, 7. Col. 725С.
Hom. XI, 11–13, 552D-553D. Ср.: Athanas. Alex. De decret. Nic. syn. 8 / PG. T. 25. Col. 437C; Idem. Or. contr. arian. 2, 48 / PG. T. 26. Col. 249C; Greg. Nyss. De orat. Dom. / PG. T. 44. Col. 1184; см. с. 66 работы проф. Й. Штигльмайера «Sachliches und Sprachliches bei Makarius von Aegypten». Innsbruck, 1912.
Hom. XLVIII, 5. Col. 812B.
Hom. V, 1–3. Col. 496A. Ср.: VI, 5. Col. 521В; XI, 5. Col. 548BC.
Hom. XXVI, 2. Col. 664AB.
De patientia et discr. 9. Col. 872D.
II Ep. Col. 412C.
De elev. mentis, 5. Col. 893A.
Hom. IV, 8. Col. 477C; De elev. mentis, 5. Col. 893A.
Hom. XLI, 1. Col. 768C; XV, 20–21. Col. 589B; L, 4. Col. 820C; De custod. cordis, 11. Col. 832A.
Hom. XLI, 1. Col. 768C.
Hom. II, 1. Col. 464В; XI, 4. Col. 548A.
Hom. II, 1. Col. 464В.
II Ер. Col. 416С. Ср.: Steffels. Op. cit. Р. 112.
Hom. XXVI, 13. Col. 684А.
Hom. XV, 26. Col. 593D.
Hom. XVI, 2. Col. 61ЗС.
Hom. I, 6. Col. 456D.
Hom. I, 7. Col. 457АВ.
Ibid. А.
Hom. II, 3. Col. 464D.
Hom. XXVI, 13. Col. 684А.
Hom. XX, 7. Col. 653С.
Hom. XXVIII, 4. Col. 713А; XLVII, 5. Col. 812В; De libert. mentis, 11. Col. 944A.
Hom. XVII, 3. Col. 625B.
Hom. XXX, 7. Col. 725C; XI, 11. Col. 552D.
Hom. XLII, 3. Col. 772A; XXVIII, 4. Col. 712D.
Hom. XVI, 7. Col. 617D.
Hom. XI, 4. Col. 548A.
Hom. XLIV, 4. Col. 781B.
Hom. XX, 4. Col. 652C.
Hom. XXX, 7. Col. 725C.
Hom. XLVII, 6. Col. 800B.
Hom. XV, 47. Col. 609B.
Hom. XI, 11. Col. 552D.
Hom. XXVII, 2. Col. 693C.
Hom. XI, 12. Col. 553C; XLI, 1. Col. 768C.
Hom. XLV, 5. Col. 789A.
Hom. I, 5. Col. 456AB.
Hom. XVI, 1. Col. 613B.
Ibid.
Greg. Nyss. De anima et resurrect. / PG. T. 46. Col. 93B; Cp.: Idem. In Ekklesiast. Hom. VII / PG. T. 47. Col. 725AB. Мысль о несущественности (несубстанциональности) зла отстаивают: Свт. Афанасий Великий (Or. contr. gen. 4 и 7 / PG. Т. 25; De inkar. Verbi, 7 / Ibid.), св. Иоанн Лествичник (Scala paradisi. Cap. XXVI / PG. T. 88. Col. 1048D), св. Максим Исповедник (Quaest. ad Thalas.: Mali defin. / PG. T. 90, Col. 253A-C); св. Иоанн Дамаскин (De fide orth. IV, 20 / PG. T. 94. Col. 1196C); св. Мефодий Олимпийский (PG. T. 18. Col. 264A) и многие другие.
Hom. XVI, 1. Col. 613В.
Hom. II, 2. Col. 464D.
Hom. XV, 35. Col. 600А.
Hom. XI, 15. Col. 556С. – В своей работе (р. 114–116) Штоффельс отождествляет содержание выражения κρᾶσις у св. Макария с содержанием стоического выражения κρᾶσις δὶ ὅλων. На самом деле учение о грехе, излагаемое св. Макарием, основывается на учении о грехе, переданном св. апостолом Павлом, которое полностью находится за пределами какого-либо влияния стоического учения о грехе. Это утверждение Штоффельса с этимологическо-филологической стороны успешно опровергает Штигльмайер (op. cit. р. 65), указывая на употребление выражений κρᾶσις и μῖξις души с грехом у св. Григория Нисского, Оригена и св. Мефодия Олимпийского.
Hom. I, 6. Col. 456D. Ср.: II, 2. Col. 464В.
Hom. XVI, 7. Col. 617D.
Ibid. 4. Col. 616С.
Зарин С. М. Аскетизм по православно-христианскому учению. СПб., 1907. Кн. 2. С. 27.
Hom. VII, 8. Col. 528В. Ср.: De custod. cordis, 6. Col. 825A.
Hom. II, 1. Col. 464В.
Ibid.
Hom. XXVI, 19. Col. 708A.
Ibid. В.
Hom. XX, 4. Col. 652C. Cp.: Hom. XL, 5. Col. 765В: Ср.: Hom. XL, 5. Col. 765В: «Ум есть всадник (буквально «удерживающий поводья»), он впрягает колесницу души, сдерживая бразды помыслов». Hom. XXVI, 1. Col. 676В: «Ум омрачен сатаной». Hom. XXVII, 8. Col. 700А: «Грех омрачает ум».
Hom. V, 25. Col. 492С.
Hom. XXVI, 1. Col. 676В.
Hom. XV, 31. Col. 597С. Ср.: Ibid. 34. Col. 600А.
Hom. VI, 5. Col. 521В.
Hom. XI, 11. Col. 553А. Ср.: Hom. XV, 21. Col. 589С; Ibid. 49. Col. 609В.
De custod. cordis, 1. Col. 824A. Cp.: De elev. mentis, 20. Col. 908A; Hom. XVIII, 15. Col. 633B.
Hom. XVIII, 13. Col. 632C.
Hom. V, 6. Col. 505A; De patientia et discr. 5. Col. 869A.
Hom. L, 3. Col. 817C.
Hom. XV, 15. Col. 585B.
Hom. V, 6. Col. 504C.
Hom. XVI, 6. Col. 617A. Cp.: Hom. XI, 7. Col. 549A.
Hom. XXIV, 1. Col. 661D.
Hom. IV, 6. Col. 477B.
Hom. V, 4. Col. 479C. Cp.: De patientia et discr. 5. Col. 869A.
Hom. XV, 25. Col. 593A.
Hom. XV, 50. Col. 609C.
Hom. XLVII, 1. Col. 797A.
Hom. XVI, 11. Col. 620D.
Isaac Sir. Sermones XXVIÏ «Не существует никакого зла, которое бы было (находилось) вне свободной воли и могло бы быть наблюдаемо по своему собственному существу в природе имеющих бытие существ».
De custod. cordis, 12. Col. 833D.
Ibid.
De libert. mentis, 3. Col. 937C.
Hom. XXIX, 1. Col. 716BC. Cp.: Ibid. 2D.
II Ep. Col. 412AB.
Hom. XII, 8. Col. 561B.
Hom. XVI, 1. Col. 61ЗА.
Ibid. Cp.: Hom. XVII, 2. Col. 693D.
Hom. XV, 23. Col. 592A.
Hom. XV, 40. Col. 604A.
Hom. II, 1. Col. 464B.
II Ep. Col. 421D. Cp.: Hom. II, 3. Col. 465A; De perfect, in Spirit. 8. Col. 848A.
Hom. XXI, 5. Col. 657C.
Hom. V, 6. Col. 504C.
Ibid.
Hom. VI, 3. Col. 520C. Cp.: Hom. IX, 1. Col. 532D.
Hom. V, 6. Col. 504C.
Hom. XXVI, 2. Col. 693CD.
Hom. V, 6. Col. 505B.
Hom. XV, 20. Col. 589В.
Ibid. 35. Col. 600В.
Ibid. 20. Col. 589B.
Hom. XV, 21. Col. 589B.
Hom. XXVI, 23. Col. 689C. Cp.: Hom. XLIII, 3. Col. 773A. – Здесь термином νοῦς (ум) заменяется термин καρδία (сердце), и преп. Макарий приводит слова Спасителя (Мф.6:21) следующим образом: «Где сокровище ваше, там будет и ум ваш». – Ср. также: Hom. XXXI, 1. Col. 728D; De custod. cordis, 1. Col. 824A.
De patientia et discr. 5. Col. 869A.
Hom. XLIII, 7. Col. 776D.
Hom. XV, 33. Col. 597C.
Hom. V, 6. Col. 501D.
De patientia et discr. 1. Col. 824A.
Hom. XI, 9. Col. 549C. – Cp.: Hom. XVIII, 15. Col. 633B.
Hom. XXXII, 10. Col. 740C.
Hom. XLIII, 7. Col. 777A.
Hom. XV, 39. Col. 601D. Cp.: Ibid. 32. Col. 597B.
Hom. XI, 11. Col. 552D.
Ibid. Col. 553A. Cp.: De elev. mentis, 1. Col. 936C.
Hom. V, 3. Col. 496D.
Ibid.
Hom. XXX, 8. Col. 725D-728A.
Hom. XII, 8–9. Col. 561 ВС.
Hom. XXVII, 6. Col. 697А. Ср.: De chant. 3. Col. 909В.
Hom. XI, 2. Col. 557В.
Ibid. 13. Col. 545D.
Hom. XV, 49. Col. 609В.
Hom. XXIV, 3. Col. 664D. – Этим определением преп. Макарий Египетский исчерпывает всю гносеологическую сущность греха. Зараженный грехом разум, извращенная грехом логика – «сущность» сатаны, с помощью которой он апологирует себя и оправдывает свое существование. – В новогреческом издании, с согласия о. Иустина, здесь добавлено и следующее предложение в качестве объяснения: «Грех – это единственное противо-естественное, со стороны прившедшее в естество состояние и пара-логическая дьявольская сила». – Примеч. ред. оригинала.
Hom. XV, 49. Col. 609В.
Hom. XVI, 2. Col. 613С.
Hom. XV, 28. Col. 593D. Ibid. 34. Col. 600АВ.
Hom. II, 1. Col. 464В.
Hom. VI, 5. Col. 512D; XI, 7. Col. 549А. – И здесь в новогреческом издании добавлено следующее предложение: «Грех не есть некая онтологическая сущность (“усия”), ибо он не есть нечто бытийно (ипостасно) существующее, но он есть “псевдо-усия”, “пар-усия” (“при-сутствие”) разрушающего дьявольского действия». – Примеч. ред. оригинала.
Hom. XV, 25. Col. 593А.
Hom. XX, 5. Col. 652С. Ср.: Ibid. 5. Col. 652D; Hom. XLVII, 7. Col. 777A.
Hom. XI, 4. Col. 548A.
De libert. mentis, 1. Col. 936C; Hom. XI, 11. Col. 552D.
Канон великий свт. Андрея Критского, в четверг первой седмицы Великого поста, песнь 4, тропарь 7: «αὐτείδωλον» – «самоистукан».
Я есмь сам собой (лат.). – Примеч. ред.
Флоренский Павел, священник. Столп и утверждение Истины. М., 1914. С. 177–178.
Hom. XV, 39. Col. 609В. Ср.: Hom. XXVIII, 19. Col. 708А; II Ер. Col. 412А.
Hom. XV, 35. Col. 600В.
Hom. XL, 5. Col. 765В.
De custod. cordis, 1. Col. 824A; De elev. mentis, 20. Col. 908A. Cp.: Hom. XV, 48. Col. 609Ä «Зло, как отверстие источника, всегда источает из себя струю».
II Ер. Col. 413С.
Hom. XXIV, 1. Col. 661D.
Hom. XXI, 2. Col. 656D. Ср.: Ibid. 4. Col. 657А.
Hom. II, 4. Col. 465В.
Hom. VII, 2. Col. 524D.
Hom. XV, 39. Col. 609В.
Hom. XV, 25. Col. 592D.
De patientia et discr. 18. Col. 880A.
Hom. XX, 4. Col. 652CD; Hom. XXV, 3. Col. 668D; Hom. VII, 8. Col. 528B.
Hom. XL, 5. Col. 765B.
De libert. mentis, 3. Col. 892B.
II Ep. Col. 436A.
Ibid.
Hom. XLVII, 1. Col. 797A.
Hom. XI, 11. Col. 552D.
Hom. XLII, 3. Col. 772A.
Hom. XX, 4. Col. 652C. Cp.: Hom. XVI, 7. Col. 617D.
Hom. VI, 3. Col. 520C.
Hom. V, 26. Col. 492D.
Ibid. 25. Col. 492C.
Hom. XXIV, 4. Col. 665A; Hom. XXVII, 19. Col. 708B.
Hom. XXIV, 2–4. Col. 664A-665A. Cp.: Hom. XXX, 8. Col. 725D: «Лазарь, которого воскресил Господь, этот Лазарь, исполненный великого зловония, почему никто не мог приблизиться к гробу его, был образом Адама, принявшего в душу свою великое зловоние и наполнившегося чернотою и тьмою». Cp.: Hom. XXX, 8. Col. 728А.
Cp.: Hom. XXX, 8. Col. 725D.
Hom. I, 5. Col. 456А.
Hom. XVI, 7. Col. 617D.
Hom. V, 3. Col. 497А. Cp.: Hom. XLIII, 7. Col. 777А; De elev. mentis, 13. Col. 901 A.
Hom. VI, 5. Col. 521D.
Hom. XXIV, 2. Col. 664B.
Hom. XLV, 2. Col. 785D-788B. Cp.: Hom. V, 1. Col. 496A.
Hom. XII, 7–8. Col. 560D-561B.
Вещь в себе (нем.). – Примеч. ред.
Hom. XXIV, 5. Col. 665B. Cp.: Ibid. 2. Col. 664A; Hom. V, 3. Col. 497A.
Hom. XV, 1. Col. 764A; De custod. cordis, 9. Col. 828A.
Hom. XI, 11. Col. 552D-553Ä «Гроб и могила для тебя – сердце твое. Когда гнездятся там князь лукавства и ангелы его, когда пролагают там стези и пути, по которым бы сатанинские силы проходили в ум твой и в помыслы твои; тогда не ад ли, не гроб ли, не могила ли, не мертвец ли ты пред Богом?» Ср.: De libert. mentis, 1. Col. 936C.
Тем самым, в силу этого (лат.). – Примеч. ред.
Hom. XV, 50. Col. 609D. Cp.: Книга пророка Ионы, гл. 2.
Hom. XXX, 8. Col. 728A.
Hom. XLV, 3. Col. 780C. Cp.: Hom. XLVIII, 3. Col. 809D. Cp.: Лк.10:31–35.
Я мыслю, следовательно, я существую (фр.). – Примеч. ред.
Я мыслю, следовательно, я существую и существует диавол (фр.). – Примеч. ред.
Мышление, разум (лат.). – Примеч. ред.
Hom. XV, 39. Col. 609B; Hom. XXVIII, 19. Col. 708A.
II Ep. Col. 413C; De patientia et discr. 4. Col. 868C. Cp.: Рим.5:12–14.
De libert. mentis, 34. Col. 965D.
Ibid.
Ibid. Col. 968A. Cp.: Hom. XVI, 10. Col. 620A.
Флоренский Павел, священник. Цит. соч. С. 230. Ср.: Зарин С. М. Цит. соч. Т. 2. С. 72.
Greg. Nazianz. Or. XXXVIII, 13 /PG. T. 36. Col. 325В.
Hom. XVII, 15. Col. 633В.
Ibid. Ср.: Hom. XLV, 3. Col. 788С.
De charit. 7. Col. 913CD-916A; Hom. XXXI, 4. Col. 729D-732A.
Hom. VI, 5. Col. 521D.
Hom. XLVI, 4. Col. 793D: «Собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле».
Hom. VI, 5. Col. 521В.
Об этом святой Иоанн Дамаскин пишет: «Христос, будучи совершенным Богом, делается совершенным человеком, и совершается дело, новейшее из всего нового, дело, которое одно только – ново под солнцем и чрез которое открывается беспредельное могущество Божие. Ибо что – больше того, что Бог сделался человеком?» (De fide orth. Ill, 1 / PG. T. 94. Col. 984B).
Так молитвенный дух Церкви именует Христа и с умилением молится: «Иисусе, Мудросте недомыслимая... помилуй мя!» – Акафист Иисусу Сладчайшему, икос 7.
Hom. XXIII, 1. Col. 660С.
Hom. IV, 9. Col. 480А.
Ibid. 10–13. Col. 480B-481D. – Прежде чем начать повествование о непостижимо таинственной Личности воплощенного Бога, святой Макарий делает краткое и смиренное вступление: «Намереваюсь же, по мере сил своих, изречь некое тонкое и глубокомысленное слово». Ibid. 9. Col. 480А.
Hom. I, 2, Col. 452B.
Hom. XI, 9. Col. 549D.
Hom. II, 3. Col. 464D-465B; Hom. Ill, 4. Col. 469C.
Hom. XI, 10. Col. 552AB.
Ibid. 10. Col. 552A.
Ibid. 9. Col. 549C. Ср.: Чис.21:8–9; Ин.3:14.
Ibid. 10. Col. 552A.
Ibid. 9. Col. 549C.
Ibid. 9. Col. 549D.
В греческом оригинале Христос – «σκάνδαλον» для иудеев. – Примеч. ред.
Ibid.
Ibid. 10. Col. 552BC. Cp.: Hom. XXX, 9. Col. 728В: «Для того Он благоволил много пострадать, предав тело Свое на смерть и искупив нас от рабства». Cp.: Hom. XXXVIII, 3. Col. 700В; De patientia et discr. 9. Col. 873A.
Hom. XI, 10. Col. 552В: «С высоты небес пришедши на землю, засвидетельствовал глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный (Мф.3:17)».
Ibid. Иоанн свидетельствует: Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира. И еще Священное Писание: Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его; Идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего (Ин.1:29; 1Пет.2:22; Ин.14:30).
Ibid. Христос говорит сатане: «И ты, сатана, сам свидетельствуешь о Мне, говоря: вем Тя, кто еси, Сын Божий; и еще: что нам и Тебе, Иисусе Назарянине, пришел еси семо прежде времене мучити нас (Мф.8:29)».
Hom. XVI, 5. Col. 616D.
Ibid.
Ibid. Col. 617A.
II Ep. Col. 409C. Ibid. Col. 417C.
Ibid. col. 417AB. Cp.: Hom. XVII, 15. Col. 633C. Господь именуется: дверью, путем, хлебом, секирой и т. д.
Hom. III, 4. Col. 469С; Hom. XVII, 1. Col. 624В; Ibid. 15. Col. 633С.
Hom. XLV, 1. Col. 785С. Cp.: De elev. mentis, 11. Col. 897D. Ibid. 20. Col. 908В; Hom. IV, 19. Col. 488A.
Точно и ясно выражает эту идею св. Иоанн Дамаскин: «Так и в вочеловечении единого из Святой Троицы, Бога Слова, говорим, все и совершенное естество Божества в одной из Своих Ипостасей соединилось со всем человеческим естеством, а не часть с частью» (De fide orth. Ill, 6 / PG. T. 94. Col. 1004AB).
Hom. XV, 44. Col. 605BC.
Hom. II, 3. Col. 464D-465AB.
Makar. Aeg. Apophtegm. 7 / PG. T. 34. Col. 245A. Cp.: Hom. XXXVIII, 5. Col. 761B.
Hom. Ill, 4. Col. 469C. Ср.: Hom. XXVII, 22. Col. 709В: «Душа может противиться греху, но не может без Бога победить или искоренить зло». – Ср.: De charit. 31. Col. 933D; Hom. XXVI, 24. Col. 692B.
Hom. Ill, 4. Col. 469C.
Hom. IV, 9. Col. 480A; Hom. XLIV, 9. Col. 785A. Cp.: loan. Damasc. De fide orth. IV, 1 / PG. T. 94. Col. 1137B.
Такое понимание воплощения находит своих сильных представителей в св. Иринее Лионском, св. Григории Богослове и св. Иоанне Дамаскине. Первый в сочинении «Против ересей» (V, 16, 2) пишет: «Невидимо было Слово, по образу Которого создан человек. Поэтому он (человек) и легко утратил подобие. Когда же Слово Божие сделалось плотию, Оно подтвердило то и другое, ибо и истинно показало, Само сделавшись тем, что было Его образом, и прочно восстановило подобие, делая человека чрез видимое Слово соподобным невидимому Отцу» (PG. Т. 7. Col. 1167–1168А). – Св. Иоанн пишет (De fide orth. IV, 4), что Сын Божий «принимает худшее, разумею – наше естество, для того чтобы чрез Себя и в Себе восстановить бывшее по образу и по подобию, а также научить нас добродетельной жизни» (PG. Т. 94. Col. 1108В). Св. Григорий Богослов говорит: Бог Сын «воспринимает мою плоть, чтобы и образ спасти, и плоть обессмертить» (Or. XLV, 10 / PG. Т. 36. Col. 636А).
То есть свойственно только Сыну Божию. – Примеч. ред.
Ср.: Зарин С. М. Цит. соч. Т. 2. С. 46–47.
Hom. IV, 10. Col. 480В. – Цитата под № 51 имеет тот же сотериологический смысл и значение.
De elev. mentis, 6. Col. 893D. Cp.: Hom. XLIV, 9. Col. 785A.
Hom. IV, 11. Col. 480D.
Cp.: Попов И. В. Мистическое оправдание аскетизма в творениях преп. Макария Египетского / Богословский вестник. 1904. Т. 3. С. 556–559. Профессор Попов особенно выделяет эту сторону учения преп. Макария и говорит, что его учение о непрестанном воплощении является единственным в своем роде в патриотической литературе (Цит. соч. С. 559. Примеч. 1). – В своем исследовании о преп. Макарии (Ibid. Р. 120) Штоффельс мимоходом напоминает об этом многозначительном факте; как он утверждает, св. Макарий «die historische Erl Eosung als Typus der Rettung jeder Einzelseele darstellt».
Молитвы утренние, молитва 5.
Hom. XXVII, 23. Col. 709С.
Ibid.
De chant. 16. Col. 921 В. Cp.: Hom. XXIX, 7. Col. 720C.
Hom. XVIII, 2. Col. 636C.
Hom. I, 10. Col. 460C.
De custod. cordis, 13. Col. 836C.
Hom. XVIII, 3. Col. 636C; Hom. XIX, 3. Col. 644D; De custod. cordis, 13. Col. 837BC. Ibid. 14. Col. 841A.
De custod. cordis, 13. Col. 836C. Cp.: Hom. XIX, 7. Col. 688C.
Hom. XIX, 1. Col. 641D. Cp.: De custod. cordis, 13. Col. 836C.
Hom. XVI, 9. Col. 620C.
De patientia et discr. 22–23. Col. 884AB; Hom. V, 6. Col. 501BC; II Ep. Col. 42ID; Hom. XXI, 4–5. Col. 657CD.
II Ep. Col. 42ID. Cp.: De perfect, in Spirit. 8. Col. 848. Cp.: Greg. Nyss. De inst. Christ. / PG. T. 46. Col. 297C: «Отрицание души, что означает нигде не искать своей воли, но воли Божией».
Hom. V, 6. Col. 505АВ. Ср.: Ibid. Col. 501ВС.
Hom. XV, 35. Col. 600A.
Ibid. Так, преп. Макарий приводит слова Спасителя: Лк.14:33. Ср.: Hom. V, 6. Col. 501В; De patientia et discr. 23. Col. 884A; De libert. mentis, 32. Col. 965C.
Ibid. Col. 965В.
Hom. XXVI, 12. Col. 681D.
Hom. XXIV, 1. Col. 661D-664A.
Hom. XLIV, 5. Col. 781B.
Ibid. 8. Col. 784C.
Hom. XXIV, 1. Col. 777D-778A 2Kop.5:17.
Hom. I, 11. Col. 460C.
Ibid. Col. 460D.
Hom. I, 11. Col. 461B.
De patientia et discr. 8. Col. 872B.
Hom. X, 1. Col. 541 A.
Hom. XXXII, 6. Col. 737В. Cp.: Hom. XXVI, 19. Col. 688A.
Hom. XXIV, 5. Col. 665B.
Hom. IV, 6. Col. 476D.
Ibid. Col. 477A.
Ibid. Col. 476D. Cp.: Hom. XXVI, 19. Col. 688A; De elev. mentis, 4. Col. 892D-893A.
Hom. I, 9. Col. 460A.
Ibid.
Hom. XV, 22. Col. 589C. По преп. Макарию начало веры зависит от человека, а возрастание и совершенствование – от Бога. Связанная «оковами тьмы, возложенными на нее духами злобы», душа «не может ни любить Господа, ни сколько желает веровать». Hom. XXI, 2. Col. 656D. Cp.: Apophtegm. 20. Col. 249А.
Hom. XV, 22. Col. 589CD: «Как ты от членов своих принесешь Ему дар, так и Он, подобно сему, от собственных Своих членов уделит душе твоей, чтобы все тебе делать, и любить, и молиться чисто».
Hom. V, 8. Col. 513В.
Hom. I, 6. Col. 456С.
Ibid. 8. Col. 457С.
Hom. XLV, 1. Col. 785С. Ср.: De libert. mentis, 32. Col. 965C: «Надлежит совершенно, всецело притечь к Богу, к Нему прилепиться и распяться душею и телом, ходя во всех святых Его заповедях». Ср.: Евр.12:2; Мк.16:16.
II Ер. Col. 417С: «Должны мы... пригвоздить ко кресту страсти греха».
Ibid. Col. 421 АС.
Hom. XXVIII, 3. Col. 712С.
Apophtegm. 23. Col. 252А.
Hom. XV, 41. Col. 604С.
Тем самым, в силу этого (лат.). – Примеч. ред.
Hom. XXIV, 5. Col. 665С.
Ibid. Col. 665В.
Hom. XI, 12. Col. 553В. Ср.: Hom. XLIX, 3. Col. 813С.
Св. Иоанн Дамаскин: «Покаяние есть возвращение из противоестественного в естественное и от дьявола к Богу» (De fide orth. IV, 4 / PG. T. 94. Col. 976A).
Hom. XLV, 1. Col. 785C; De charit. 24. Col. 928B.
Hom. Ill, 3. Col. 469C.
Hom. XXVI, 12. Col. 68ID.
Hom. XV, 42. Col. 604D: Христиане «знамение креста имеют в уме и сердце».
De patientia et discr. 15. Col. 877B.
Hom. IX, 11. Col. 537D-540A.
Hom. XXVII, 23. Col. 709C.
Переоценка всех ценностей, – принцип, провозглашенный Фридрихом Ницше. – Примеч. ред.
Hom. XXVI, 11. Col. 681C. Hom. V, 6. Col. 512В; II Ep. Col. 437A.
Hom. XXVI, 11. Col. 681B.
Hom. XIV, 1. Col. 569D-572A.
Hom. V, 6. Col. 512B.
II Ep. Col. 436А.
Ibid. Col. 436B.
Apophtegm. 7. Col. 236A.
II Ep. Col. 433C.
Hom. Ill, 3. Col. 469B.
Hom. VI, 3. Col. 520BC; De orat. 3. Col. 886Ä Непрестанной молитвой человек побеждает «неустройство (и непостоянство) ума».
Hom. XV, 13. Col. 584С.
Hom. XL, 2. Col. 764В. Ср.: De orat. 1. Col. 853А.
Hom. VIII. Col. 528CD. Cp.: Hom. XII, 17. Col. 568C.
Hom. XV, 15. Col. 585B.
Hom. XLIII, 3. Col. 773C. Cp.: De custod. cordis, 4. Col. 824CD.
1 Ep. Col. 432BC. Cp.: Hom. XL, 2. Col. 764B.
Ibid. Col. 436B.
Ibid. Col. 436BC.
De custod. cordis, 8. Col. 828A. Cp.: De oral. 1. Col. 853A.
De orat. 2. Col. 853B. Cp.: De oral. 14. Col. 864D: «Дело молитвы и служения слову, совершаемое надлежащим образом, выше всякой добродетели и заповеди».
Hom. XL, 1. Col. 764A. Cp.: De custod. cordis, 8. Col. 825D; De perfect, in Spirit. 15. Col. 852B.
De orat. 5. Col. 856C; Hom. XDC, 4. Col. 645AB.
De libert. mentis, 18. Col. 949CD; De orat. 5. Col. 856D.
Так преп. Макарий истолковывает слова апостола Павла в церкви хощу пять словес умом моим глаголати (1Кор.14:19): «Церковь можно разуметь в двух видах: или как собрание верных, или как душевный состав. Посему когда Церковь берется духовно – в значении человека – тогда она есть целый состав его; а пять словес означают пять общих добродетелей, которые делятся на многие виды и назидают целого человека. Как тот, кто глаголет о Господе, пятью словесами объемлет всю мудрость, так тот, кто последует Господу, пятью добродетелями назидает великое благочестие; потому что добродетелей сих пять, но они объемлют собою и все прочие. Первая – молитва, потом воздержание, милостыня, нищета, долготерпение; все они, будучи совершаемы по желанию и произволению, суть словеса души, глаголемые Господу и слышимые сердцем». Hom. XXXVII, 8. Col. 756АВ.
Hom. XIX, 6. Col. 645D.
Ibid. 3. Col. 645А. Cp.: Ibid. 8. Col. 648D. Ibid. 9. Col. 649A; II Ep. Col. 433C; Hom. XIX, 5. Col. 645C: «Надлежит приневоливать и нудить себя к молитве и против хотения сердца своего».
Hom. XXXI, 4. Col. 729D.
Hom. XXXIII, 2. Col. 741C. Cp.: De libert. mentis. 18. Col. 949CD.
Hom. XXXIII, 1. Col. 741B. Ibid. 2. Col. 741D.
II Ep. Col. 436C.
Ibid. Col. 433C.
II Ep. Col. 436B.
Hom. XXVII, 5. Col. 696D.
De custod. cordis 12. Col. 832C. Cp.: De charit. 3. Col. 909B.
De custod. cordis 12. Col. 832C. Cp.: Hom. XXVI, 25. Col. 692C; De charit. 31. Col. 936AB. Ibid. 3. Col. 909C; II Ep. Col. 425C.
De custod. cord. 13. Col. 836D.
Ibid. 10. Col. 829B. Cp.: De charit. 30. Col. 933B.
Hom. XV, 37. Col. 601B.
Ibid. Col. 601A. Cp.: Hom. XXVI, 11. Col. 681B.
Hom. XXVI, 17. Col. 685B.
Hom. XXVII, 4. Col. 696C; De custod. cordis, 12. Col. 832D; Hom. XVI, 12. Col. 62IB.
De charit. 3. Col. 909B; Apophtegm. 20. Col. 249A.
Hom. XV, 27. Col. 593C.
Hom. XLI, 3. Col. 769В; Hom. XV, 27. Col. 593C.
Hom. X, 4. Col. 541D-544B.
Hom. XVIII, 8. Col. 640C. Cp.: Hom. XXXVIII, 4. Col. 761A; II Ep. Col. 425B.
II Ep. Col. 424C; Hom. X, 1. Col. 540D-541A.
De patientia et discr. 15. Col. 877B.
II Ep. Col. 425B.
Ibid.
Hom. XIX, 8. Col. 648D.
Apophtegm. 11. Col. 245C: «Проходя однажды из болота в свою келлию, авва Макарий нес прутья, и вот встретил его дьявол на дороге с серпом и как ни пытался его ударить, не мог. И сказал ему (дьявол): «Много мучений от тебя, Макарий, потому что нет против тебя силы. Ибо вот, делаемое тобою и я делаю: ты постишься, и я пощусь; бдишь, и я не сплю. Есть только одно, в чем ты меня побеждаешь». И спросил его авва Макарий: “Что же это такое?” И тот ответил: «Твое смирение. Потому и не могу я (ничего) против тебя”». Cp.: Apophtegm. 35. Col. 258В.
Hom. XIX, 1. Col. 644А. Cp.: Ibid. 5. Col. 645С.
Ibid. 8. Col. 648D.
loan. Cimacus. Scala paradisi. Cap. XXVI / PG. T. 88. Col. 1028B: «Любовь больше молитвы».
1Ин.4:8, 4:16: Бог есть Любовь. Ср.: Hom. VII, 1. Col. 524С.
Sym. J. Theol. Divinorum amorum liber. Cap. XXXVII / PG. T. 120. Col. 592: «Nam charitas non est nomen, sed divina substantia» («Ведь любовь есть не имя, но Божественная сущность» (лат.). – Примеч. ред.). Cp.: Idem.. Orat. XXV. Col. 423С: «Charitas Deus est, et non creatura» («Бог есть любовь и не есть творение» (лат.). – Примеч. ред.).
loan. Cassian. Collat. XVI. De amititia / PL. T. 49. Col. 1027C.
Флоренский Павел, священник. Цит. соч. С. 71.
Makar. Aeg. Hom. VII, 1. Col. 524С.
De elev. mentis, 5. Col. 893B.
Ibid.
Ibid.
Hom. XL, 2. Col. 764B.
De orat. 1. Col. 853A.
II Ep. Col. 432C.
De orat. 2. Col. 853В; II Ep. Col. 432C; Hom. XL, 2. Col. 764B.
II Ep. Col. 436B. Cp.: Зарин С. M. Цит. соч. T. 2. С. 444.
Hom. XXVI, 16. Col. 685A. 1Кор.13:1–2.
Hom. XXVI, 16. Col. 685AB.
II Ер. Col. 428А.
De custod. cordis, 8. Col. 825C.
Флоренский Павел, священник. Цит. соч. С. 74.
Hom. XXVII, 16. Col. 705А.
Hom. XXVI, 16. Col. 685АВ.
Ibid. 15. Col. 684D.
Ibid.
Hom. XXXI, 2. Col. 729A; Hom. XXXIII, 4. Col. 744В.
Hom. XXXI, 2. Col. 728D; II Ер. Col. 429В.
Ibid. 2. Col. 729A.
Ibid. 3. Col. 729C.
Ibid. 2. Col. 729B.
Hom. IV, 15. Col. 484C. Cp.: Hom. V, 6. Col. 500BC.
Hom. IX, 10. Col. 537BC.
Hom. XLV, 1. Col. 785C.
De perfect, in Spirit. 13. Col. 849D.
II Ep. Col. 429B.
Hom. IV, 14. Col. 481D-484A. Cp.: De elev. mentis, 9. Col. 896C: «Душа, сподобившаяся вместить в себе силу свыше и оный Божественный огнь, имея в членах своих срастворенную любовь небесного Благого Духа, совершенно отрешается от уз порока».
Hom. IV, 13. Col. 481D. Cp.: De charit. 26. Col. 928D.
Hom. IV, 13. Col. 481C.
De charit. 5. Col. 912C Ин.14:21, 14:23.
Hom. XV, 15. Col. 585Ä «Если имеешь таковую любовь, то ты чист».
Ср.: Еф.3:17–19.
Hom. XXVII, 14. Col. 704В. Cp.: Hom. V, 6. Col. 500D.
Ср.: Кол.3:10–14.
Hom. IX, 9. Col. 537АВ.
Hom. V, 6. Col. 500BD. Ср.: Hom. I, 2. Col. 452В.
Hom. XI, 4. Col. 544А. Ср.: Ibid. 2. Col. 541В.
De perfect, in Spirit. 11. Col. 848D-849A. Cp.: Мф.22:37–40.
Ibid. 13. Col. 849D.
См. выше, в разделах о вере, надежде, молитве и смиренномудрии.
См. выше, в разделах о вере и надежде.
II Ер. Col. 428А. Ср.: De perfect, in Spirit. 11. Col. 848D-849A.
Там же.
Hom. XXXVII, 3. Col. 752C.
Hom. VII, 3. Col. 525В. Cp.: Hom. XXVI, 18. Col. 686D.
Hom. XVI, 7. Col. 617C.
Hom. XIX, 8. Col. 648D; Hom. XXXI, 4. Col. 729D; Hom. V, 5. Col. 497D.
De orat. 5. Col. 856D; De perfect in Spyrit. 13. Col. 849D.
De perfect, in Spirit. 6. Col. 845D.
Hom. XXXVII, 3. Col. 752C.
De charit. 9. Col. 916C.
Ibid. 6. Col. 912.
De charit. 6. Col. 912D-913A.
Hom. XIX, 3. Col. 644D. Cp.: Apophtegm. 2. Col. 261C; De custod. cordis, 13. Col. 857C.
Hom. XIX, 3. Col. 644D.
Hom. XV, 22. Col. 589C.
II Ep. Col. 425D. Cp.: De perfect, in Spirit. 11. Col. 848D.
De perfect, in Spirit. 13. Col. 849CD.
II Ep. Col. 425C.
Hom. XXI, 3. Col. 657А.
Hom. XXV, 1. Col. 668В.
Hom. II, 3. Col. 465А.
Hom. XXI, 4. Col. 657А. Cp.: Hom. II, 3. Col. 465В. Ср.: Hom. II, 3. Col. 464D-465AB.
II Ер. Col. 437АВ.
Hom. XXIV, 5. Col. 665В.
Ibid.
Hom. XX, 3. Col. 652А. Ср.: Hom. I, 11. Col. 461В; De charit. 19. Col. 925А.
De perfect, in Spirit. 1. Col. 841C. Ibid. 3. Col. 844B.
II Ep. Col. 432A.
Hom. XXIV, 5. Col. 665CD.
Hom. XXI, 5. Col. 660A.
Hom. XXIV, 5. Col. 667A.
Ср.: Катанский А. Л. Учение о благодати Божией в творениях древних святых отцов и учителей Церкви до блаженного Августина. СПб., 1902. С. 14–15.
Ср.: Зарин С. М. Цит. соч. Т. 2. С. 75.
De custod. cordis, 12. Col. 833D.
Ibid. Col. 836A.
De libert. mentis, 3. Col. 937B. Cp.: Hom. XV, 25. Col. 592D.
De libert. mentis, 3. Col. 937C: «Закон дан не естеству, но свободе произволения, которая может преклоняться и на доброе, и на худое».
Hom. IX, 1. Col. 536С.
De custod. cordis, 11–12. Col. 832A-833D; Hom. XII, 4. Col. 560A.
Hom. XVI, 12. Col. 621C.
Hom. I, 6. Col. 456C.
Hom. XVI, 4. Col. 616C; Hom. IX, 13. Col. 540D.
Hom. XVII, 3. Col. 625В.
Hom. XLI, 1–2. Col. 768С-769А.
Hom. XV, 20. Col. 589В.
Hom. XXVII, 18. Col. 705С. Ibid. 9. Col. 700АВ; Hom. XV, 36. Col. 600D.
De charit. 22. Col. 925B.
Hom. XI, 3. Col. 557D.
De custod. cordis, 9–10. Col. 819AC.
Hom. XI, 1. Col. 541AB.
Hom. XXVI, 25. Col. 692B; De elev. mentis, 16. Col. 904C.
De elev. mentis, 16. Col. 904C.
Ibid. Cp.: Hom. XVII, 8. Col. 629Ä «Поскольку некоторые утверждают, что при благодати душе уже не о чем заботиться, то Бог и в совершенных требует душевной воли на служение Духу, чтобы действовали согласно с благодатью (с Духом)». Cp.: Ibid. Col. 628D; Hom. XV, 36. Col. 600CD.
Hom. XXXVII, 10. Col. 757А.
Hom. XIII, 5. Col. 532А. Cp.: De charit. 12. Col. 920A; Hom. XXVII, 42. Col. 701D; Hom. XVIII, 9. Col. 640D; De charit. 9. Col. 916В; Hom. XXXII, 10. Col. 740D; Hom. VIII, 2. Col. 529A.
Hom. XXIX, 1. Col. 716B.
Hom. XXVI, 19. Col. 688A.
Hom. XXVI, 10. Col. 681 A. Ibid. 19. Col. 688B.
Hom. XXVI, 21. Col. 688C: «Собственно твое, что сам ты делаешь, хотя и хорошо и Богу благоприятно, однако же не чисто». Cp.: Hom. XVIII, 2–3. Col. 636BD.
Hom. XI, 6. Col. 765D.
Hom. XVIII, 2–3. Col. 636BD.
Hom. XV, 5. Col. 580В.
Hom. XXXVIII, 4. Col. 761А.
Hom. XLV, 9. Col. 785В.
Hom. XLVII, 4. Col. 796АВ.
Hom. VIII, 2. Col. 528D-529A. Cp.: De charit. 9. Col. 916В; Hom. XII, 3. Col. 557В.
Hom. VII, 3. Col. 525В.
Ibid.
Hom. XVI, 12. Col. 621C.
Hom. XVIII, 9. Col. 640D.
Hom. XXIV, 5. Col. 665С. Ср.: Hom. XV, 4. Col. 577С.
Hom. XXVIII, 4. Col. 712D.
Ср.: Ин.1:14–16; Hom. VII, 3. Col. 525А; De libert. mentis, 9. Col. 941C.
Hom. VII, 3. Col. 525A.
Hom. IV, 10. Col. 480В. Ср.: De elev. mentis, 6. Col. 893D.
Hom. IV, 9. Col. 480A.
Ibid. 11. Col. 480C; De elev. mentis, 6. Col. 893D.
Hom. XII, 16. Col. 568В.
Ibid.
Hom. XV, 38. Col. 601 С.
Hom. II, 4. Col. 465D. Ср.: II Ер. Col. 416А.
Hom. XXXIX, 1. Col. 701С.
Hom. XLIV, 9. Col. 785А.
Ibid. Col. 785В.
Hom. XLIV, 1. Col. 780А.
Hom. XLIII, 1. Col. 772C.
Hom. XVII, 1. Col. 624BC. Ср.: Hom. XXVIII, 3. Col. 696В; души святых суть «цари и господа и боги». Ср.: Hom. XLIV, 5. Col. 781В.
Hom. XV, 41. Col. 604ВС.
Ibid. 2. Col. 721D.
Ibid. 2. Col. 721 CD.
Hom. XIV, 4. Col. 572CA.
Hom. XXX, 4. Col. 724B.
Ibid. 5. Col. 724D.
Ibid. 5. Col. 724C.
Hom. XXXVIII, 1. Col. 757D. Ср.: Hom. XII, 13. Col. 564D; Hom. XXX, 5. Col. 724D.
Hom. XXIII, 1. Col. 660C.
Ibid. Col. 660D. Ср.: II Ep. Col. 416A.
Hom. II, 5. Col. 468A.
De libert. mentis, 21. Col. 956. Ср.: Hom. V, 10. Col. 516B.
Ibid. Col. 956D.
Hom. XLII, 3. Col. 772A.
De charit. 7. Col. 913C.
Hom. XXV, 5. Col. 669D.
Hom. XXIV, 6. Col. 665D.
Hom. XXXII, 6. Col. 737BC: «Когда твоя душа вступит в общение с Духом (Святым) и небесная душа войдет в душу твою, тогда совершенный ты человек в Боге, и наследник, и сын (Божий)».
Hom. XXVI, 15. Col. 684D.
Hom. XXIV. Col. 665D.
Hom. XXVI, 2. Col. 676ВС.
Hom. XIV, 3. Col. 572В.
Hom. XVI, 8. Col. 620А.
Hom. XII, 17. Col. 568CD.
Hom. XVII, 7. Col. 640А.
Hom. XVIII, 10. Col. 641 А. Ср.: De elev. mentis, 12. Col. 900C; De charit. 7. Col. 913CD; Hom. XXX, 2. Col. 741D.
Hom. XXX, 2. Col. 741D.
Hom. XVIII, 10. Col. 641АВ. Ср.: De chant. 7. Col. 913D.
Hom. XIX, 6. Col. 648A.
Ibid.
Ibid. Cp.: De custod. cordis, 13. Col. 840A; Hom. XII, 5. Col. 560C; II Ep. Col. 425В; Hom. XV, 31. Col. 597A; Hom. XXVII, 1. Col. 693B.
De charit. 5. Col. 912BC.
De libert. mentis, 4. Col. 937D.
Hom. X, 1. Col. 541B.
II Ep. Col. 416C.
Ibid. Col. 416CD.
Hom. XV, 47. Col. 608C. Cp.: Hom. XLVII, 14. Col. 805C; Hom. XXVII, 3. Col. 696A.
Hom. XXXIII, 4. Col. 744B.
II Ep. Col. 417A.
Hom. XII, 15. Col. 565D.
Hom. XLVII, 17. Col. 808BC.
De charit. 8. Col. 916A.
Hom. XXXVIII, 5. Col. 761B.
Ibid.: «Ибо сказано: тайна сия велика есть, аз же глаголю во Христа и в непорочную душу». Ср.: Еф.5:32.
Hom. XXV, 8. Col. 673А.
Hom. IX, 12. Col. 540АВ. Ср.: Hom. XLVI, 3. Col. 793С: «Ибо когда душа прилепляется ко Господу, и Господь, милуя и любя ее, приходит и прилепляется к ней, и разумение ее непрестанно уже пребывает в благодати Господней, тогда душа и Господь делаются единый дух, единое срастворение, единый ум (мысль, мышление)».
De libert. mentis, 12. Col. 944D.
Ibid. Col. 944C: «Господь делается как бы душею».
Hom. XLVI, 4. Col. 793D.
Ibid.
Hom. XVI, 7. Col. 617С.
De charit. 7. Col. 913CD; Hom. XVIII, 10. Col. 641AB.
De charit. 7. Col. 913D-916A.
Hom. I, 2. Col. 452B.
De charit. 16. Col. 921BC.
Hom. XXXIII, 2. Col. 741D; De elev. mentis, 12. Col. 900C.
II Ep. Col. 417C.
Ibid. Col. 409C.
Hom. X, 2–5. Col. 541B-544C; De charit. 27. Col. 929B.
II Ep. Col. 433A.
Ibid. Col. 436AB.
Hom. XXXII, 6. Col. 737BC.
De charit. 28. Col. 929D-932A.
Ibid. Col. 932A.
Ibid. Col. 932C. Cp.: Hom. XXXII, 6. Col. 737B.
De patientia et discr. 18. Col. 880C.
Hom. X, 11. Col. 540A.
De libert. mentis, 12. Col. 944C.
Hom. XLVI, 31. Col. 793C.
Hom. XLIV, 1. Col. 780A.
Hom. V, 25. Col. 492C.
Hom. XXV, 5. Col. 669C.
Hom. XI, 11–12. Col. 553AB.
Hom. XXV, 3. Col. 668D.
Hom. XV, 38. Col. 601C.
Hom. XXXII, 4. Col. 736D.
Hom. XLVII. Col. 797A.
De elev. mentis, 11. Col. 900A.
Hom. XVII, 1. Col. 624BC; De elev. mentis, 13. Col. 900D.
De elev. mentis, 20. Col. 905D.
Hom. XVII, 15. Col. 633B. Cp.: De elev. mentis, 20. Col. 908A.
Ibid. Col. 663C. Cp.: De elev. mentis, 20. Col. 908B.
Hom. XVII, 13. Col. 632C.
Hom. XXV, 10. Col. 673C.
Hom. XVII, 4. Col. 625CD.
Hom. VI, 25. Col. 521B.
Ibid. Col. 521BC.
II Ep. Col. 421D-424A.
Hom. XVIII, 11. Col. 641B.
Hom. XVII, 8. Col. 629A.
Hom. XIX, 9. Col. 649A.
De custod. cordis 14. Col. 841A.
De charit. 11. Col. 917B.
Ibid. 14: Col. 920D.
Необходимым условием (лат.). – Примеч. ред.
II Ep. Col. 413A; Hom. X, 4. Col. 544B.
Ibid. Col. 409C.
De patientia et discr. 12. Col. 873D.
Ibid. 11. Col. 873C.
Hom. XVII, 1. Col. 624BC. Cp.: Ibid. 2. Col. 624D; Hom. VIII, 4. Col. 529CD: «Иной, богатый благодатью, всегда, день и ночь, стоит в совершенной мере, будучи свободен и чист, всегда пленен (благодатью) и возвышен (выспрен)».
De orat. 11. Col. 861 A.
Ibid. Cp.: Hom. X, 4. Col. 544B; De patientia et discr. 9. Col. 873A.
De perfect, in Spirit. 2. Col. 844A.
De elev. mentis, 21. Col. 908AB.
Hom. XV, 33. Col. 597C.
Hom. XIII, 1. Col. 696B.
Hom. X, 4. Col. 544B.
De chant. 31. Col. 933D.
Hom. XXIV, 5. Col. 665B.
Hom. IV, 8. Col. 477CD. Cp.: De elev. mentis, 5. Col. 893В; II Ep. Col. 412C; Hom. XV, 53. Col. 613D.
Hom. XIV, 7. Col. 573D.
Hom. XXV, 10. Col. 673C.
Hom. XXX, 6. Col. 725B; De elev. mentis, 7. Col. 896A.
De elev. mentis, 7. Col. 896A.
Hom. XI, 2. Col. 515C.
Ibid.
Hom. XXVI, 22. Col. 689B.
De custod. cordis, 7. Col. 825B.
Hom. XXXI, 4. Col. 729D-732A.
Hom. XLIX, 4. Col. 816A.
Ibid. Cp.: Hom. XXX, 7. Col. 725BC.
Hom. I, 7. Col. 457A.
II Ep. Col. 416A.
Hom. XXVII, 1. Col. 693B. Cp.: Hom. XXXII, 11. Col. 741Ä «Божество повсюду, везде обретаешь Его. Если ищешь на небесах, то и там обретается в помыслах Ангелов. Если ищешь на земле, и здесь обретается в сердцах людей».
Greg. Nyss. Quid sit, ad imag. et ad simil. / PG. T. 44. Col. 1337C. – В этом сочинении свт. Григория находится самым тщательным образом разработанное православное учение о том, что реальное Бого-познание, познание Троичного Божества обусловлено реальным самопознанием, познанием себя как образа Троичного Божества. Св. Григорий пишет: «Бог сотворил тебя по образу и подобию Своего Троичного существа, который (образ) познается как триада и единосущная монада, на которую если будешь благоговейно взирать, то, как бы в некоем зеркале и форме, найдешь все то, что было благочестиво (правильно) возвещено (открыто) о Боге» (col. 1341 А).
Greg. Nyss. Ibid. Col. 1340BC. Cp.: Athanas. Alex. De inkar. Verbi / PG. T. 26. Col. 116AB; Maximus Conf. Loci commun. / PG. T. 91. Col. 968B: «Точное познание себя дает тебе достаточное руководство к познанию Бога».
Также «надзирающим». – Примеч. пер.
Ср.: Несмелое В. И. Наука о человеке. Казань, 1898. Т. 1. С. 292–294.
Ср.: Clem. Alex. Strom. IV, 7 / PG. T. 8. Col. 1265B: «Логическое знание (познание) – то, основанием которого являются святые три: вера, надежда, любовь».
Ср.: Еф.3:16–19, 4:11–16; 2Пет.1:3–9.
Главными представителями этого направления являются Бэкон, Локк, Гоббс, Беркли, Юм.
Типичные представители этого направления – Декарт, Спиноза, Лейбниц.
Самым знаменитым представителем этого направления является Кант.
В этой части своего учения (познание – не только гносеологический, но и этико-онтологический акт) преп. Иустин близок к ранним славянофилам (А. С. Хомякову, И. В. Киреевскому) и в особенности к свящ. Павлу Флоренскому: ср.: Флоренский Павел, священник. Столп и утверждение Истины. М., 1914. – Примеч. ред.
Ср.: Флоренский Павел, священник. Цит. соч. С. 61–63. В греческом тексте нет приведенных здесь латинских изречений (и пояснительных предложений к ним); они взяты из указ. соч. свящ. П. Флоренского. – Примеч. ред. оригинала.
Hom. VII, 6. Col. 528А. – Сам преп. Макарий во время молитвы видел человеческие души, возносимые Ангелами на небо. – Vision, de sanct. angel. Col. 224A-229A.
«Psychologie ohne Seele» – психология без души – общая методологическая установка так называемой «физиологистской» школы немецкого ученого В. Вундта (конец XIX – нач. XX в.). Не отрицая прямо религиозных представлений о душе, она вынесла их за рамки своих исследований. Как писал русский последователь школы Вундта психолог Г. Челпанов, «хотя психология, как обыкновенно принято определять ее, и есть наука о душе, но мы можем приняться за изучение ее «без души», т. е. без метафизических предположений о сущности, непротяженности ее, и можем в этом держаться примера исследований в области физики» (Челпанов Г. Психология и школа Сб. ст. М., 1912. С. 9). Преп. Иустин очень тонко и глубоко замечает, что для христианина, опытно переживающего истины веры, психология без души невозможна. – Примеч. ред.
Hom. XLIX, 4. Col. 816B. Cp.: Hom. XV, 14–15. Col. 585B; Hom. XI, 4. Col. 548A.
Hom. I, 2. Col. 452AB; Hom. XLIX, 4. Col. 816BC.
Hom. IX, 10. Col. 537C.
Ibid. Col. 537BC.
Hom. I, 2. Col. 452B.
Hom. VI, 5. Col. 521B.
Ibid. Col. 521C.
Ibid.
Hom. XX, 5. Col. 652. Cp.: Ibid. 6. Col. 653B.
Ibid. 4. Col. 652C.
Ibid.
Hom. XX, 4–5. Col. 652CD.
Hom. XXXII, 7. Col. 737C.
De chant. 11. Col. 917C; 1Kop.2:11.
Ibid. Col. 917C.
Hom. II, 2. Col. 464C.
De charit. 11. Col. 917AB.
Hom. XXVIII, 5. Col. 71ЗА.
Hom. XV, 9. Col. 581B; De charit. 23. Col. 925D.
Hom. XLIV, 1. Col. 780A.
De charit. 23. Col. 928A.
Hom. IX, 8. Col. 536D. Cp.: Hom. XV, 44. Col. 605C.
De charit. 24. Col. 928B.
Ibid. 26. Col. 929A.
Ibid. 28. Col. 929C-932B.
Hom. XXXVII, 6. Col. 753C.
Ibid. 7. Col. 753D.
De charit. 17. Col. 921D.
Ibid. Col. 924A. Cp.: De elev. mentis, 7. Col. 896A.
De libert. mentis, 21. Col. 956A.
Ibid. 22. Col. 956D. Cp.: De chant. 21–22. Col. 925BC.
De libert. mentis, 23. Col. 957B.
Ibid. 24. Col. 957B. Cp.: De charit. 26. Col. 929B. Ibid. 7. Col. 913C.
Hom. XV, 20. Col. 589A. Cp.: Hom. XLVI, 6. Col. 796C.
Hom. XV, 20. Col. 589AB.
De elev. mentis, 15. Col. 904B.
Hom. XLIV, 1. Col. 780A.
Ibid. 2. Col. 780B.
Hom. XII, 17. Col. 568C.
De elev. mentis, 21. Col. 908B.
II Ep. Col. 417B.
Hom. XII, 17. Col. 568C.
Ibid. 18. Col. 569A.
Ibid.
De charit. 6. Col. 912C. Cp.: Hom. XIV, 2. Col. 572A.
Hom. XVIII, 1. Col. 636A.
Hom. I, 6. Col. 456D.
Ibid. 7. Col. 457B.
Ibid. 9. Col. 460A.
De patientia et discr. 1. Col. 865C.
Hom. I, 2. Col. 452A. Cp.: Ibid. 4. Col. 453B.
Ibid. 2. Col. 452A.
Ibid. Col. 452B.
Hom. VIII, 3. Col. 529CD.
De charit. 8. Col. 916A.
Hom. XXV, 3. Col. 668D.
Hom. XXXIV, 2. Col. 745A.
Hom. I, 4. Col. 453C.
II Ep. Col. 416A.
Hom. XXXVIII, 5. Col. 713B. Cp.: Ibid. 4. Col. 713A.
Hom. XXXVIII, 5. Col. 713B.
Hom. IV, 9. Col. 480AB. Cp.: De elev. mentis, 6. Col. 893CD.
Hom. VII, 5. Col. 525D.
Ibid.
Hom. XXV, 9. Col. 673AB.
De elev. mentis, 13. Col. 901AB.
Hom. XLV, 1. Col. 785D.
De elev. mentis, 13. Col. 901B.
Ibid.
Hom. II, 5. Col. 468A.
De elev. mentis, 20. Col. 905C.
Hom. VII, 5. Col. 525D.
Ibid.
Hom. L, 3. Col. 817С.
Ibid.
Hom. XLVII, 17. Col. 808В.
Hom. XLVI, 4. Col. 796В.
Ibid. 5. Col. 796В.
Ibid.
II Ер. Col. 412С.
Hom. VIII, 6. Col. 532С. Ср.: Hom. XV, 8. Col. 581А.
De custod. cordis, 13. Col. 836C.
Ibid. 3. Col. 824B.
Hom. XLVI, 3. Col. 793C.
Hom. V, 4. Col. 497AB. Ср.: Hom. VII, 1. Col. 524C; Hom. V, 27. Col. 493D; De elev. mentis, 2. Col. 892B; De charit. 23. Col. 925D.
Hom. XXIV, 1. Col. 661D. Cp.: De charit. 17. Col. 924A.
Hom. II, 3. Col. 465A.
Hom. XLIV, 5. Col. 781C.
Hom. XLVII, 2. Col. 797В. Ср.: Hom. V, 11. Col. 516BC.
Hom. XXX, 6. Col. 725B.
Hom. V, 4. Col. 497C.
Hom. IX, 7. Col. 536C.
Hom. V, 11. Col. 516D.
Hom. II, 4. Col. 465C. Ср.: Hom. IV, 11. Col. 481A.
Hom. IV, 15. Col. 484C.
Hom. Ill, 3. Col. 469B.
Hom. XVIII, 5. Col. 637BC.
Hom. XXXI, 1. Col. 728D-729A.
Ibid. 2. Col. 729B.
Hom. XXVII, 12. Col. 701C.
Hom. XLIX, 3. Col. 813C.
Hom. XV, 26. Col. 593A.
Hom. XL, 5. Col. 765B.
Hom. I, 3. Col. 453A.
Hom. I, 9. Col. 460AB. Cp. Ibid.: «Святые души носятся и путеводствуются Духом Христовым, Который правит, куда Ему угодно. И когда угодно Ему, – носятся в небесных помыслах».
Hom. XV, 42. Col. 604D.
De charit. 6. Col. 912D.
Hom. XVIII, 7. Col. 640В.
De charit. 6. Col. 912D.
Hom. XI, 7.
De charit. 6. Col. 913B.
Hom. XIV, 3. Col. 572C.
Hom. XVII, 10. Col. 629C.
Hom. XVII, 10. Col. 629D.
Ibid. Col. 629C.
Ibid. Col. 629D.
De elev. mentis, 15. Col. 904B.
Ibid.
Hom. XVIII, 9. Col. 649D.
Apophtegm. 8. Col. 236A.
II Ep. Col. 416A.
De elev. mentis, 25. Col. 957C.
Hom. XXVI, 23. Col. 689C. Cp.: Hom. XVII, 1. Col. 624C.
И no свт. Григорию Паламе (Theoph. / PG. T. 150. Col. 956. Cp.: Ibid. Col. 957C): «Святые чрез общение в Духе (Святом) богоподобными» становятся.
Hom. XVII, 1. Col. 769С.
Hom. IV, 12. Col. 481В.
Hom. XXVII, 17. Col. 705В. См.: Tixeront. Histoire des Dogmes. T. 2. P. 174.
Ibid.
Cp.: Hom. IV, 11. Col. 480D.
Hom. XXVI, 17. Col. 685BC.
De charit. 2–3. Col. 909AB.
Ibid. 21–23. Col. 925CD; De elev. mentis, 18. Col. 904D-905A; Hom. XVII, 12. Col. 632AB; De charit. 12. Col. 920D.
De libert. mentis, 21. Col. 956A.
Hom. XVII, 13. Col. 632C.
De custod. cordis, 6–7. Col. 825A. Cp.: Hom. VI, 3. Col. 520: De elev. mentis, 13. Col. 901BC; De perfect, in Spirit. 13.
De libert. mentis, 27. Col. 960C.
Hom. XV, 49. Col. 609B.
Hom. I, 24. Col. 452A-453C. Cp.: Hom. V, 1. Col. 476A.
De patientia et discr. 13. Col. 876BD. Cp.: Hom. XXXIV, 1. Col. 744C; Hom. XVI, 5. Col. 616D-617B; Apophtegm. Col. 240B.
Hom. I, 4. Col. 820B.
De patientia et discr. 18. Col. 880C.
De elev. mentis, 3. Col. 892B.
De custod. cordis, 7. Col. 825A.
Hom. IV, 1. Col. 472D.
Hom. V, 8. Col. 513B. Cp.: Ibid. 9. Col. 513C; De elev. mentis, 2. Col. 892B; Hom. II, 5. Col. 468B; De patientia et discr. 29. Col. 889A; De elev. mentis, 1. Col. 889C.
Hom. V, 9. Col. 513D.
De libert. mentis, 25. Col. 957C.
Hom. V, 7. Col. 513A.
Hom. XI, 1. Col. 544D.
Hom. XXV, 10. Col. 673D.
Hom. XI, 1. Col. 545A.
Hom. XV, 10. Col. 581C.
Ibid. Col. 58ID.
Hom. XV, 38. Col. 601C.
Греч. χρησοί «благие», как это стоит в издании Migne. Но в новых изданиях, сделанных на основании более точных рукописе