Собеседования с старообрядцами

Господь снова благословил меня увидеться с вами¹. Приятно поделиться мыслями с людьми, которые интересуются рассуждениями о религиозных предметах. Прежде чем приступать к беседе, я желал бы сказать о той точке зрения, которой держатся старообрядческие собеседники. Установить эти точки зрения очень важно, как изволите услышать. Во всяком крупном историческом явлении есть много сторон не одинаковой важности. При обсуждении явления встречается много вопросов до чрезвычайности разнообразных по своему существу и далеко не одинакового достоинства и значения. Есть вопросы, относящиеся к существу этого явления, – вопросы, от такого или иного решения которых зависит оценка явления; есть, с другой стороны, масса вопросов, искусственно созданных, которые можно было бы назвать праздными, – вопросов, выставленных для того, чтобы заслонить существенные вопросы. Решение этих вопросов имеет значение только для тех, кто не желает узнать сущность явления. Так везде и всюду; так и в нашем старообрядчестве. Верная оценка нашего старообрядческого раскола заключается в решении одного следующего, довольно сложного вопроса: утратила ли русская Церковь чистоту веры и благочестия с принятием при патриархе Никоне исправленных книг и обрядов, перестала ли быть после этого Церковью Христовой и стала Церковью еретической, никонианскою, даже более – антихристовою? Если перестала, то заняло ли её место старообрядчество? Если да, то в каком старообрядческом согласии, Церковь Христова обретается, потому что этих согласий много? Вот самый существенный вопрос, с которым всякий, кто желает беседовать со старообрядцами, должен иметь дело. Он одинаково важен для меня и для старообрядцев. От решения этого вопроса зависит или участь старообрядцев, которые должны идти в Церковь, или участь моя – сделаться последователем того или иного старообрядческого согласия, если, конечно, должно прийти к тому решению, что Церковь утратила своё значение и место её заняло старообрядчество. В этот общий и сложный вопрос входят следующие частные вопросы: 1) Вопрос об исповедании догматов или, что то же, православного учения веры, т.е. об исповедании предметов невидимых, так как по апостолу, вера есть уповаемых извещение, вещей невидимых обличение (Евр.2:2) или по объяснению Малого Катехизиса, вера есть крепкое и твёрдое разумение о Боге и вещах спасённых, т.е. относящихся к спасению, их же невидимо сердцем видим и уста исповедуем. В прямом виде этот вопрос старообрядцами не ставится, так как они не погрешностей в Церкви православной. И мы его не ставим, потому что мы не разъясняем собственно догматов веры. 2) Вопрос об устроении Церкви Христовой на земле, именно: что эта Церковь должна быть с семью таинствами и тремя иерархическими чинами. Важность этого вопроса определяется тем, что если без веры невозможно угодить Богу, то и вне Церкви Божией нельзя спастись, так как по Большому Катехизису все, не находящиеся в ней, погибнут. Таким образом, это вопрос не одного праздного любопытства или учёной пытливости, а вопрос нашего спасения. Если к первому вопросу старообрядцы не относятся никак или, точнее говоря, поставляют на его место другие вопросы, то относительно второго, нужно сказать, что они стараются всячески обходить его. Не раз приходилось нам слышать: что вы спрашиваете о Церкви да о таинствах, мы в нужде обретаемся, это только придирка ваша, нужда не обязана всего, требуемого законом, исполнять? Вот как старообрядцы стараются обходить вопрос о церковном устроении, считая его придиркой. Это рассуждение: мы в нужде обретаемся, нужда не обязана исполнять всего в законе, вот на что похоже. Идёт в лесу по узенькой тропинке голодный человек. Встретивший его спрашивает, почему он идёт не дорогою и не имеет хлеба насущного, а тот отвечает, что ему негде хлеба взять и он терпит нужду. Путнику советуют выйти на дорогу, а он предложение считает пустым и надеется, что авось, как-нибудь, и по извилистым тропинкам дойдёт до места. Все, конечно, пожалели бы такого человека и сказали бы в душе своей, зачем он гневается на советника и считает совет его пустым, замечание придирчивым, тогда как, очевидно, это не пустой совет, не придирчивость или выражение гнева, а выражение любви. Так и здесь в вопросе об устроении Церкви, как пути к спасению, в отличие от путей ложных, есть задача первой важности, этим вопросом просто и ясно разрешается вопрос о расколе или церковном раздоре. Вот какая точка зрения у православных собеседников, стремящихся не к поддержанию этого раздора, а к умиротворению и к соединению в духе взаимной любви и послушания Церкви. Какая точка зрения у старообрядцев и на сколько она важна, на сколько, т.е. от решения выдвигаемых ими вопросов, зависит решение участи, куда идти, где быть, как получить спасение? Прежде всего, не могу не отметить, что старообрядцы ставят вопросы отрицательные, любят указывать причины почему они отделились от православной Церкви и останавливаться преимущественно на этих причинах. О своём положении они не любят говорить. Понятно, что вопросы отрицательные такого значения не имеют, как первые мною указанные – вопросы положительные. Когда я объясняю то, почему я от кого-либо удаляюсь, когда я говорю про другого недоброе, этим я не могу оправдать ещё себя и показать, что я свободен от крупных недостатков и погрешностей. Какие же частные вопросы старообрядцы выдвигают? Прежде всего ими ставится вопрос о так называемых переменах или изменениях в обрядах, эти изменения старообрядцы привязывают к вопросу об исповедании правых догматов веры. Никон произвёл, говорят они, перемены, значит он веру изменил, благочестие нарушил и Церковь после этого перестала уже быть Христовою. Здесь является задача разъяснить, что такое догмат веры и какое значение имеют те изменения, которые Никоном были произведены, т.е. разъяснить, что эти изменения не касаются веры и благочестия, а суть изменения некоторых обрядов, на что Церковь всегда имела и имеет право. Если стать на эту точку зрения, то важность вопроса сама собою уничтожается. Этот вопрос я могу назвать вопросом недоумения, требующим разъяснения, и не могу считать его вопросом праздным. Тут нужно человеку, не вполне понимающему суть дела, сообщить понятие ясное и правильное; тут нужно научить и просветить. Иногда это и удаётся по отношению ко многим людям, которые без предвзятых мыслей читают книги и слушают, удаётся выяснить, что вера через изменение обрядов не изменилась и что Церковь Христова осталась чистою и благочестивою. Со стороны людей, которые намеренно хотят поддержать разделение и вражду, выдвигается другой вопрос, не до существа дела относящийся, а касающийся отношения Церкви и церковной власти к ним – старообрядцам. Это вопрос о клятвах, о том, что Церковь якобы предала проклятию отменённые обряды. Сейчас я не могу входить в разъяснение этого вопроса, но скажу, что этот вопрос не касается самого православия Церкви. Как бы ни был он решён, значение и благочестие Церкви не утратится. Чтобы яснее это было, я упомяну несколько случаев осуждения из-за обрядов. В первые три века восточные и западные христиане праздновали Пасху не в одно время: первые вместе с евреями, т.е. в 14-е число месяца Нисана, в какой бы день оно не случилось, западные же – в первый после этого воскресный день. Восточные христиане считали свой обычай преданием апостола Иоанна Богослова, а западные – преданием апостолов Петра и Павла. В IV веке Церковь установила праздновать Пасху по западному обычаю. На востоке это постановление не всеми было принято; явилось общество четыредесятников, общество своего рода старообрядцев, которые хотели следовать древнему, содержимому на востоке, преданию. Между тем собор антиохийский (1-е Прав.) осудил празднующих Пасху вместе с иудеями. Кто бы мог подумать, что через такое осуждение сам антиохийский собор перестал быть православным собором? Ранее было и другое осуждение тех, которые праздновали Пасху с иудеями, а не в то время, когда праздновали на западе. Это осуждение произнёс римский папа Виктор. Клятва была неправильна по существу и незаконна по форме. Поэтому некоторые благоразумные представители западных церквей не только не сочувствовали этому осуждению, но и порицали самого папу Виктора. Таков был, например, святой Ириней, епископ лионский. Несмотря на это, никому, однако же не приходило в голову, что папа Виктор стал от этого еретиком, а церковь римская еретическою. У нас Максим Грек был осуждён как еретик, ему было запрещено причащаться, но кто мог подумать, что осудившие его потеряли благочестие? Конечно, надо остерегаться неправильных осуждений, но, чтобы неправильно осудившие теряли чистоту веры и авторитет власти – вывод неправильный. Значит, вопрос о клятвах есть вопрос искусственный, и с решением его мы ровно ничего не получим, не разъясним, где Христова Церковь, у нас или у старообрядцев. В постановке дальнейших частных вопросов со стороны старообрядцев замечается, что рассуждение о Церкви сводится на рассуждение о частных людях. Если вместо рассуждения о Церкви рассуждать о частных людях, то из этого рассуждения ничего не получим. Каждый человек имеет свои слабости и недостатки, каждый может и правильную мысль доказывать неправильно. Так, рассуждения об ошибках наших полемических писателей ни к чему не ведут и составляют уже действительно одни только придирки. Любопытно прочитать обвинения старообрядцами профессора Субботина, отца архимандрита Павла и других, чтоб сделать заключение, до чего придирчивы бывают их обвинения. (При этом профессором была прочитана выдержка из журнала «Братское Слово»). Ясно, что вопрос совершенно измельчал. Отец Павел, профессор Субботин, ваш покорнейший слуга и всякий другой сам по себе, а вопрос о Церкви сам по себе, и по нашей деятельности, и по нашим ошибкам этого великого вопроса никогда не разрешить. Так золотой империал старообрядческие апологеты разменивают на медные гроши. Я имел в виду разъяснить достоинство поднимаемых на беседах вопросов, потому что часто приходится волей-неволей входить в рассуждения по вопросам мелочным. Если бы старообрядцы придавали надлежащее значение каждому вопросу, если бы они не меняли существенное на мелкое, важное на придирку, тогда весь вопрос о расколе разрешился бы очень легко. Так как вопросы обрядовые я не считаю вопросами праздными, так как из-за них самый раскол произошёл, то я охотно перехожу к беседе о них.

Обвиняют, православную Церковь в том, что она изменила символ веры, составленный на первом и втором соборе. Изменение это она допустила в том, что вместо «и в Духа Святаго Господа истиннаго и животворящаго» читает «и в Духа Святаго Господа животворящаго». Через такое изменение, продолжают старообрядцы, Церковь не исповедует Святого Духа истинным Богом, а затем она нарушила неприкосновенность символа веры, и таким образом грешит против догмата, грешит и против установления вселенских соборов. Может быть кто-либо желает подтвердить это обвинение или иначе высказать. Так как начинается обмен мыслей, то я прошу, если кто желает, высказывать свои взгляды… Молчание…

Вопрос с догматической стороны решается просто. Хотя в 8-м члене символа веры мы не читаем слова «истиннаго», но это не значит, что мы не исповедуем Святого Духа истинным Богом. Православная Церковь наша исповедует Святого Духа истинным Богом, равным и единосущным Отцу и Сыну в формуле крещения (во имя Отца и Сына и Святого Духа) и во многих песнях церковных. В стихире на день сошествия Святого Духа поётся «Дух Святый б убо присно и есть и будет… присно Отцу и Сыну счинен и счисляем… Бог и боготворяй» (стихира вечерняя в день пятидесятницы). Я не считаю нужным подыскивать другие выражения о Святом Духе, как истинном Боге, единосущном Отцу и Сыну. Вопрос таким образом сводится к тексту символа веры, т.е. следует ли в символе веры читать «и в Духа Святого Господа истиннаго и животворящаго» или же без слова «истиннаго». Этот вопрос решают древнегреческие списки. Но прямо обращаться к этим спискам я пока не буду, потому что старообрядцы не знают греческого языка, подлинников греческих не видали, а опираются на славянские книги. Значит лучше начать со славянских книг, а к греческим обратиться в заключение. До патриарха Никона во всех ли книгах символ веры читался со словом «истиннаго»? Если всегда и везде, то патриарх Никон допустил если и не догматическую ошибку, то произвол. Если же не везде, то ясно, что произвола нет. Где же символ веры до Никона читался без слова «истиннаго»?

Я приведу несколько указаний, против которых даю право делать возражения. Начнём с рукописей, которые есть у меня под руками. Могу к сведению указать брошюрку «Свидетельства о разностях в писании символа веры» (Москва, 1884 г.). Там приведено много выписок из рукописей. Эта брошюрка может служить пособием при разборе нашего вопроса. Из многого мы можем выбрать немногое и немногого для дела будет достаточно. В нашей академической библиотеке находятся древние рукописи Соловецкого монастыря. Между ними есть сборник Германа, современника преподобного Зосимы, с печатью игумена Досифея, написанный в 6968 г. от сотворения мира (т.е. в 15 столетии). Если угодно, можете посмотреть эту книгу. (Многие, подошедшие к кафедре, осмотрели рукопись). Здесь находится символ веры с толкованием. Мы прочитаем только нужное для нас место, которое вот как читается: «и в Духа Святаго Господа животворящаго, исходящаго от Отца, иже со Отцем и Сыном поклоняема и славима». (Профессор опять предложил публике удостовериться в прочитанном). Вот у меня есть ещё другая рукопись – Кормчая из той же библиотеки, за № 476, написанная в 1519 г. В конце её сделана такая подпись: «с попечением начато и светлыми словесы написано и благочестне скончано при благоверных великих князех Василии Ивановичи, и Егории, и Дмитрии, и Андреи, после Серапиона владыце архиепископа бывшаго, в преименитом и славном великом Нове-граде. Лето 7027-е месяца Августа 11-го. Списал сию книгу Климент многогрешный». В этой Кормчей в главе «истолкование» «Господи Иисусе Христе Боже наш помилуй нас» говорится: «и святое изображение веры нашея христианином рече: и в Духа Святаго Господа животворящаго». (327 л. на обороте. Книга была предъявлена старообрядцам). Рукописей у меня с собой только две. Далее – мы имеем рассуждение Стоглавого собора о данном предмете. Вот что говорит Стоглавый собор: нецыи глаголють: Господа истиннаго, и по негораздо (гл. 9) едино глаголати или «Господа» или «истиннаго». Таким образом до Никона встречаем символ веры и без слова «истиннаго» и Стоглавый собор не одобрил чтения: «Господа истиннаго». В это время к столу подошёл старообрядец Андрей Иванович Егоров и просил позволения прочесть одно место из какой-то книги. Профессор, прежде чем позволить чтение, спросил:

– Вы верите тем книгам, из которых я читал?

– Мы, ответил Егоров, будем верить вселенским соборам.

– А откуда вы будете читать? Из Кирилловой книги?

– От всех книг мы можем подтвердить необходимость слова «истиннаго». А Кирилловой книге разве вы не верите?

– Кириллова книга написана полторы тысячи лет спустя после соборов; каким же образом определения соборов можно доказать Кирилловой книгой?

– Как составлен символ веры на соборах, так в Кирилловой книге и сказано.

– На каком языке символ веры был составлен?

– На греческом.

– Греческие списки и дайте мне.

– А переводчикам Кириллу и Мефодию вы не верите?

– Я верю переводчикам. Вот у переводчиков списан символ веры без «истиннаго».

– Скольким свидетелям лучше поверить, трём или тысяче?

Сказав это, Егоров перекрестился и прочитал символ веры в Кирилловой книге (507 л.), в котором напечатано: «Господа истиннаго» и потом прибавил: «иже еще убавить что, или прибавить к сему сложению соборному никейскому и цареградскому, аще причетник, да извержется, аще мирский человек, да отлучится и паки аще кто применяет или паки переписует сие сложение, еже верую во единаго Бога, да будет проклят» (см. Большой Катехизис 335 л.).

– А скажите мне, спросил его профессор Ивановский, как вы к указанным мною рукописям относитесь? Писавшие их под клятвою?

– Да, по постановлениям семи соборов эти книги отвержены, ответил Егоров.

– И прокляты?

– Да, отвержены.

– Если эти книги отвержены, то каким собором произнесено это отвержение или проклятие?

– Отцами всех соборов.

– Вселенские соборы не могли отвергнуть те книги, пояснил профессор, которых тогда не было. Скажите, кто отверг? На слово я вам не поверю.

– Всё равно, верите ли вы мне или нет, с изворотливостью ответил Егоров. Я говорю о слове «истиннаго», мы сошлись беседовать о символе веры, а не о книгах, которые вы привезли.

– Однако же скажите, как вы смотрите на приведённые мною книги? Если они отвержены, докажите.

– Хотите, я вам 2000 свидетельств приведу в доказательство того, что нужно читать слово «истиннаго».

– Нет, вы прежде ответьте, как смотреть на книги. Если они отвержены, скажите, кто и когда их отверг.

– Святые отцы отвергли, потому что нет слова «истиннаго».

– Это вы отвергли, а не святые отцы.

– Этих книг нечего приводить.

– Скажите, до патриарха Никона Церковь была благочестивая?

– Да.

– Следовательно и книги можно приводить?

В это время у Егорову присоединился ещё какой-то старообрядец, который признал, что отсутствие «истиннаго» в Соловецкой рукописи – ошибка писца. Если и вас, говорил старообрядец, заставить переписать, то и вы ошибётесь; а что в Соловецком монастыре символ веры не произносился без слова «истиннаго» видно из того, что у монастыря из-за «истиннаго» 8 лет стояло войско.

– Да ведь книги, пояснил профессор, написаны на 200 лет раньше того факта, на который вы ссылаетесь. Итак, по признанию одного из моих собеседников, употребление символа веры без «истиннаго» – ошибка. Сказать так – значит ничего не сказать. Я могу найти символ со словом «истиннаго» и сказать, что это ошибка. Впрочем, всё же последний мой собеседник мягче: он встречающийся в рукописях символ без «истиннаго», признал за ошибку, а первый собеседник подвёл книги под клятву. Положим, что в первых двух рукописях ошибка, одно слово можно пропустить, но как можно считать ошибкой целую мысль Стоглава?

– Если в печатных книгах бывают ошибки, то тем более возможны они в рукописях, продолжал защищать своё мнение старообрядец.

– Вот что я вам скажу, добавил господин Ивановский. В нашей казанской академии есть 15 экземпляров Стоглава, переписанных старообрядцами, и везде одинаково говорится о слове «истиннаго».

– А признаёте ли вы тут (должно быть в Кирилловой книге) слово «истиннаго»? спросил старообрядец.

– Важности нет в том для тысячи слушающих, признаёте ли вы, признаю ли я; важна книга. А в Кирилловой книге, на которую вы опираетесь, есть указание на чтение символа без «истиннаго». Прочтите на 554 листе, там сказано: «святое изображение веры нашея христианином рече: и в Духа Святаго Господа и животворящего».

– Это не в символе, возразил Егоров. Вы господин профессор, прямым путём доказывайте.

– Вы напрасно упрекаете меня, заметил профессор.

– Я упрекаю вас от святого писания: я говорю от патриарших книг, что там есть «истиннаго», а это привод.

– Что такое привод?

– Рассуждение.

– А что же это такое: «изображение веры нашея» как не символ? Я немного ошибся: надо было раньше спросить вас, признаёте ли вы слова «изображение веры» за символ веры.

– Вы не ловите нас (смех).

– Я не ловить вас пришёл, а разъяснять вопрос, заметил профессор и предложил Егорову прочитать из Кормчей книги слова: «святому образу веры явь глаголящу о Святом Духе: и в Духа Святаго, Господа, и животворящаго» (гл. 48-я). Значит речь идёт о символе.

– Никак нет, здесь опять привод, сказал Егоров.

– Говорить: «никак нет» то же, что ничего не сказать, заметил профессор. Обратимся ещё к книге, к «Большому Катехизису».

– Там, сказал Егоров, в символе есть «истиннаго», а в рассуждении нет.

– А прочтите вот здесь.

Господин Ивановский указал место на 113 листе, где написано: «Вопрос. Что убо нам вещаете сие осьмое сложение. Верую и в Духа Святаго Господа, и животворящаго, иже от Отца исходящаго, иже со Отцем и Сыном споклоняема и славима, глаголавшаго пророки».

– Это о Святом Духе говорится, сказал И.И. Визгунов; а в символе необходимо «истиннаго».

– Да вы понимаете ли, что сложение восьмое – значит восьмой член веры? Спросил его Ивановский.

– Тут «истиннаго» не отвергается, продолжал Визгунов. Вы покажите нам служебники, а это к рассуждению приводится.

– В том же Большом Катехизисе и ещё есть указание на чтение символа веры без слова «истиннаго», разъяснял господин Ивановский, при этом он предложил Визгунову прочитать те места, в которых слова «истиннаго» нет, и сказал: вот вы составителей древних рукописей подвели за опущение слова «истиннаго» под клятву соборов, – с Катехизисом преподобного Филарета то же делаете, за то же самое вы должны подвести подвести под клятву и преподобного Иосифа, при котором был напечатан Малый Катехизис; ибо в нём сказано: «и в Духа Святаго Господа животворящаго» (20 л.), а «истиннаго» нигде нет.

– Отчего же вы, возразил Егоров, не покажете в Большом Катехизисе место со словом «истиннаго» вы отвергаете «истиннаго».

– Если бы я отвергал «истиннаго» и утверждал, что этого слова в старых книгах нет, тогда бы я был виноват, ответил господин Ивановский. Но я говорю, что на ряду со словом «истиннаго» есть места и без этого слова. Почему же вы не желаете признать, что есть последнего рода места?

– Без «истиннаго» встречается в рассуждении, опять сказал Егоров.

– В Кормчей, в Кирилловой книге, ответил профессор, прямо приводятся слова символа веры без «истиннаго». Мы не смеем заикнуться отвергать то, что написано в книгах, мы должны себя проверять книгами, а не книги собою.

– Апостол, возразил Егоров, сказал: «аще мы или ангел с небесе благовестить вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет» (199 зач. Ап.). Как же можно изменять символ веры? Я вам 1000 свидетельств приведу в доказательство того, что нужно читать «и в Духа Святаго Господа истиннаго и животворящаго».

– Тысячи слишком много, заметил господин Ивановский.

– Ну хоть 100, сказал Егоров и прочитал одно место из книги о вере. Профессор противопоставил ему место из Катехизиса, как раз противоположное и перешёл к общему заключению: итак, заключил Николай Иванович: символ веры до Никона читался и без «истиннаго» и Стоглав определяет читать или «Господа» или «истиннаго». Теперь остается решить, откуда взялось чтение «Господа истиннаго» и правильно ли оно?

Я сказал раньше, что нужно обратиться к греческим спискам. Греческих списков известно у нас два: 1 – на скаккосе митрополита Фотия и 2 – в Москве, в синодальной библиотеке при грамоте, подписанной патриархом Константинопольским Иеремиею. В этих списках рассматриваемое место читается так: και εἰς το πνεύμα (и в Духа) το ἅγιον (Святаго) το κύριον (Господа-господня, истиннаго) το ζωοποιόν (животворящаго). Так как перед словом κύριον поставлен член среднего рода, то это слово переводили различно: «Господа», «Господня», «Господственнаго» и «истиннаго». У Зиновия мниха встречаем свидетельство, что в древнейших славянских переводах, в начале крещения нашей земли «употреблялось слово Господа», а не «истиннаго». Один переписчик, написав «Господа», мог мог поставить на поле и другое значение греческого слова το κύριον «истиннаго», а другой мог внести это слово в текст. Таким образом и получилось разнообразное чтение 8-го члена символа веры. Это объяснение составляет предмет учёной любознательности, на нём можно и покончить разбор вопроса. Понятно, что одно ли слово писать (Господа) или два (Господа истиннаго) – повреждения в вере нет. Поэтому Церковь допускает то и другое чтение, так как сущность заключается в неточности перевода с греческого, что чистоты веры не нарушает.

Продолжим разъяснения обвинений со стороны старообрядцев касательно изменений, произведённых Никоном. Теперь остановимся на вопросе о произношении аллилуйи два или три раза, когда вслед за тем следует: «слава Тебе, Боже». А после разъяснения этого вопроса остановимся на вопросе о количестве просфор в проскомидии. В вопросе об аллилуйе разность между нами и старообрядцами в том, что старообрядцы читают: аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже, а мы читаем: аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже. Старообрядцы наше чтение считают неправильным, еретическим. С первого раза представляется, что нет ничего еретического в том, два ли раза произнести аллилуйю, или три; ни двойная, ни тройная аллилуйя не составляют догмата веры. На этом можно бы и успокоиться, если бы старообрядцы не настаивали, что тройная аллилуйя – ересь. Понятно, старообрядцы будут приводить доказательства, что аллилуйя произносится два раза, но я на это не буду возражать; двойной аллилуйи я не отрицаю. Я имею в виду показать, что тройная аллилуйя не составляет ничего такого, из-за чего можно было бы производить церковный раздор.

Вопрос об аллилуйе возник не теперь. Он возник в России в 15 веке, во Пскове. По какому поводу возбудился вопрос – неизвестно, но только одно стали говорить, что «аллилуйя» следует произносить трижды. Псковичи писали митрополиту Фотию и получили от него ответную грамоту, в которой выражена та мысль, что «аллилуйя» нужно говорить три раза в честь Отца, Сына и Святого Духа и присоединять слова «слава Тебе, Боже» от лица произносящего их, подобно словам «помилуй нас» в песне «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас». Псковичи этим ответом не удовлетворились. Далее мы имеем в виду историческое свидетельство – «Житие преподобного Евфросина псковского». Не буду говорить, насколько достоверно то, что в этом житии рассказывается. В нём говорится, что преподобный Евфросин, скорбящий о тайне аллилуйи, отправился на Восток, беседовал с константинопольским патриархом и возвратился с полным убеждением, что аллилуйю нужно сугубить. Такой ответ касательно аллилуйи поселил в псковитянах раздор, потому что псковское духовенство не желало принять сугубой аллилуйи. Возбудилось гонение на двойную аллилуйю. Во главе недовольных стоял священник Иов. Евфросин жил в монастыре; туда Иов отправлял послов сказать, что Евфросин вводит новшество, колебля закон державный; но Евфросин отвечал, что двойную аллилуйю он слышал на Востоке. Послы назвали его еретиком. (Тяжкое слово рекли вы, что я еретик, отвечал Евфросин). Евфросин и его сторонники были названы столпом, исполненным смрада. Так возгорелась борьба из-за аллилуйи. Борьба продолжалась и по смерти Евфросина. Перед смертью Евфросина было получено из Рима письмо от учёного человека Дмитрия Герасимова, который разъяснял, что можно троить аллилуйю в честь Троицы и двоить в ознаменование двух естеств в Иисусе Христе. Очевидно, что он хотел примирить враждующих, но примирение не удалось. Вопрос был решён на Стоглавом соборе 1551 года в пользу сугубой аллилуйи, при чём трегубая аллилуйя названа латинской ересью. Это определение Стоглава и требуется разобрать. Почему собор заповедал два раза говорить аллилуйю, а не три? Высказывая своё определение, Стоглавый собор утверждает, что тройная аллилуйя есть латинская ересь, т.е. собор посмотрел на вопрос с догматической точки зрения. Так как, по толкованию собора, аллилуйя – значит «слава Тебе, Боже»; говорить: «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе Боже» значит – четыре раза произносить «слава Тебе, Боже» и, следовательно, четверить Святую Троицу. Такой взгляд Стоглавого собора подлежит разъяснению.

– Не угодно ли кому-либо из старообрядцев, обратился профессор Ивановский к публике, сказать что-нибудь против правильности постановки моего вопроса.

На приглашение господина профессора к кафедре подошёл высокого роста старообрядец, который возразил:

– Вы говорите, что между двойной и тройной аллилуйей нет никакой разницы; это не верно.

– Нет разницы догматической, подтвердил профессор, хотя Стоглавый собор и нашёл в тройной аллилуйе ересь.

– Не только Стоглавый собор признаёт это, но и московский собор, бывший при Никоне, добавил старообрядец. Если бы в аллилуйе не было ереси, тогда зачем налагать проклятие на двойную аллилуйю.

– Укажите, возразил ему профессор Ивановский, в каких словах московский собор проклял сугубую аллилуйю.

Старообрядец не мог подтвердить своих слов документальной ссылкой и заявил, что их смущают клятвы собора 1667 года.

– Вопрос о клятвах, заметил ему господин Ивановский, другой вопрос. Стоглавый собор признал трегубую аллилуйю ересью; мы вот и будем рассуждать о том, верно ли это. Относительно же клятв скажу, что они наложены собором на тех людей, которые, содержа отменённые обряды, в то же время оказали противодействие Церкви и хулили её. Клятвы наложены за совокупность трёх вин. Втягиваться в этот вопрос, значит повторять старое.

– Кто хулил Церковь? спросил старообрядец.

– Аввакум, Лазарь и другие, ответил господин Ивановский. Вы почитайте материалы, изданные господином Субботиным, и там найдёте подробные сведения по данному вопросу.

В это время к столу подошёл старообрядец Андрей Иванович Егоров и, предложив публике послушать его, начал читать какую-то тетрадь, которая как будто бы списана с книги Максима Грека. Смысл всего прочитанного им заключался в том, что аллилуйю следует сугубить.

Долго читал Егоров. Видя, что он не к делу читает, господин Ивановский пытался его остановить, но Егоров со словами: «не перестану читать», продолжал чтение. Упорство старообрядца вызвало недовольство публики. Слышны были голоса «длинная история», «довольно читать», «ничего не слышно». Вследствие последнего заявления, Егорова сменил И.И. Визгунов, продолжавший чтение. Когда чтение было окончено, профессор Ивановский заметил: нужно не много прочитать и разъяснить. Я могу целую книгу читать, но какая из этого будет польза? Вы (обращаясь к Егорову) говорите, что прочитали слова преподобного Максима Грека относительно аллилуйи. А скажите, вы видели самый подлинник, с которого эта тетрадь списана?

– Видел, ответил Егоров.

– Древние книги хранятся в библиотеках; в какой библиотеке вы видели книгу Максима Грека?

– В частных руках, в городе Ярославле.

– Вы печатную книгу Максима Грека видели?

– Нет, в рукописи.

– Я ничего не имею против того, чтобы принять написанное в вашей тетради, но скажу, что такой книги Максима Грека, с которой она списана, я по крайней мере не знаю. Труды Максима Грека изданы в нашей академии и в них того, что вы читали, нет. Вот почему я сомневаюсь относительно принадлежности Максиму Греку того, что вы прочитали.

– Это подлинник.

– В какой библиотеке он хранится?

При этих словах к кафедре подошёл какой-то старообрядец и заявил, что подлинник, с которого списана тетрадь, был у него и теперь находится в Румянцевском музее.

– Так как теперь проверить этого нельзя, а затягивать дела я не хочу, то поверю на слово.

– Итак допустим, что Максим Грек учил сугубить аллилуйю. Тут ничего нового нет. Разбирая определение Стоглава, по которому произносить: «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже» – значит четверить Троицу, я буду в то же время иметь дело с тем, что говорится в вашей тетради.

Основания в пользу сугубой аллилуйи высказаны стоглавом следующие: 1) Тройная аллилуйя есть латинская ересь, так как аллилуйя значит «слава Тебе, Боже». 2) Божия Матерь, явившись списателю жития преподобного Евфросина, повелела сугубить аллилуйю. Мы разберём оба эти основания Стоглавого собора. Начнём со второго. Относительно достоверности писанного в житии преподобного Евфросина, о явлении Божией Матери, московский собор 1667 года произнёс такое суждение, что сие писано «от сонного мечтания». Можно ли признать это?

– Вот у меня в руках «Житие преподобного Евфросина псковского», списанное с подлинника, находящегося в макарьевской Четьи Минеи, хранящейся в московской синодальной библиотеке и засвидетельствованное синодальным ризничьим иеромонахом Иосифом. Послушайте, как здесь рассказывается о том, как Божья Матерь повелела сугубить аллилуйю.

«Сего ради тех делама дважды да глаголется правоверными божественная аллилуйя, понеже и в той есть тайна воскресения Христова».

– Видите, обратился господин Ивановский к Егорову, аллилуйя знаменует собою тайну воскресения Христова, а вы говорите, что по Максиму Греку она означает: «слава Тебе, Боже». Будем читать дальше.

«Таяжде бо глаголют жидове, купно же и все язы́цы латистии. Такоже и еретицы глаголют вещь сию. Ов дважды, ин трижды, а не видят тайны сея искомыя».

– Мне очень сомнительным представляется, заметил господин Ивановский, по поводу прочитанных слов, чтобы жиды и язычники произносили аллилуйю. Я не слыхал этого. Далее говорится: «яко воскресе Христос и паки воскресе Бог и сего ради да двоится во истину правоверными божественная аллилуйя». Опять не понятно, почему, если Христос воскрес, надо двоить аллилуйю? Этого я совсем не понимаю. Далее опять несообразность.

«Первое – дважды да глаголется в прославление Отцу аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже. Сия тайна: воскресе, воскресе, в Божестве и человечестве. И слава Ему, яко Отец вседержитель есть».

Первая несообразность тут в том, что Отец не воскресал, как же аллилуйя знаменует тайну Его воскресения? Во-вторых, что значит воскресение в Божестве и по отношению к Сыну? Божество не умирало, и потому сказать: Сын Божий воскрес в Божестве – значит сказать ересь. Почитаем дальше.

«И паки же второе глаголется дважды божественная аллилуйя, глаголется дважды в славу единочадного ради Слова Божия. Аллилуйя – слава Тебе, Боже, тоже есть: воскресе, воскресе Христос, Сын Божий подобен Отцу, и слава Ему, яко и не разлучен с Ним Божеством и человечеством».

Здесь сказано, что Сын подобен Отцу – это арианская ересь. И такая ересь влагается в уста Божией Матери! Другое выражение: «Сын не разлучен со Отцем Божеством и человечеством» – тоже неправильное. Сын неразлучен со Отцем по Божеству, – это понятно, а что и по человечеству не разлучен, – это так ли?

– Прочитайте, заметил на это господин Егоров, похвальное слово на Преображение. Там есть выражение: Божеством сокрыв человечество.

– Это совсем иное, чем Сын Божий неразлучен со Отцем человечеством.

Тогда один из старообрядцев сказа: – что вы читаете басни? «Вы нам подложное не читайте, нужно читать законно действительное».

На это Н.И. Ивановский прочитал сделанную в конце рукописи приписку иеромонаха Иосифа о том, что рукопись согласна с подлинником и пояснил при этом, что он для того и читал житие Евфросина, чтобы показать, что в нём есть басни и что, следовательно, одно из оснований Стоглавого собора в пользу сугубой аллилуйи – основание самое главное, должно быть признано недействительным, или, как справедливо выразился собор 1667 года, написанным «от сонного мечтания».

– Зачем же полтора часа читать то, что составляет выдумку, с некоторым неудовольствием заявил тот же старообрядец.

– Очень рад, сказал профессор, что вы сами убедились в неправдоподобности рассказа о том, как Божия Матерь повелела сугубить аллилуйю. Итак, одно основание Стоглава падает. Обратимся к другому. Оно состоит в том, что «аллилуйя» – значит «слава Тебе, Боже». Если мы докажем, что аллилуйя означает что-либо другое, то будет ясно, что и это основание не твёрдое. Митрополит Фотий в своём послании к псковитянам объяснил, что аллилуйя – значит «хвала Богу». Но это мнение митрополита, находящееся в рукописи, вы можете заподозрить; поэтому я сообщаю его только к сведению. Вы слышали акафисты? В акафистах кондаки заканчиваются словом: аллилуйя. Вот кондак «О всепетая Мати»… Тебе вопиющих: аллилуйя. Очевидно, что аллилуйя не значит: слава Тебе, Боже, потому что тогда не будет смысла, а значит: хвала Богу.

– Приличнее всё-таки под аллилуйя разуметь: слава Тебе, Боже, заметил Егоров и высказал неудовольствие за то, что господин Ивановский читал житие Евфросина по рукописной тетради.

– Да ведь вы сами читали тетрадь, заметил профессор, а от меня требуете, чтобы я читал только печатные книги. Но сейчас увидим то же и в печатной книге. Итак, по смыслу приведённого мною кондака, аллилуйя значит: хвала Богу.

– Да, аллилуйя – хвала Богу, подтвердил И.И. Визгунов.

Профессор поблагодарил старообрядца за такое признание и предложил старообрядцам посмотреть «Псалтирь», напечатанную книгу при преподобном Иосифе и в предисловии к ней толкования, собранные Никитою Ираклийским.

И.И. Визгунов, не обратив внимание на издание книги, попробовал бумагу её и заявил, что книга не патриаршая, так как бумага не патриаршая, а переведённая. Заявление это вызвало невольный смех. Сконфуженный старообрядец продолжал: перевод стоит 25 рублей, а подлинник 200.

– Я, пояснил господин Ивановский, имею, таким образом, особую причину предъявить эту книгу. Она мало того, что перепечатана с патриаршей книги, но напечатана именно старообрядцами; значит, они не могут не доверять ей. Вот в этой самой книге и объясняется, что аллилуйя значит: «хвала Богу». Таким образом, и другое основание Стоглавого собора падает; а так как аллилуйя не значит «слава Тебе, Боже», то и в трегубой аллилуйе не будет четверения Святой Троицы.

– Нас, сказал Егоров, смущает то, что вы тройственную аллилуйю ставите на первом месте, а двойственную после.

– То, что вы сейчас говорите, т.е. какую аллилуйю поставить на первом месте и какую на втором, совсем не важно. Важно выяснить то, что старообрядцам не следовало и не следует бежать от церкви из-за аллилуйи.

– Возьмите двугубую аллилуйю, «истиннаго», патриаршие книги, тогда мы и помиримся, с улыбкой сказал Егоров.

– Всё это допущено в единоверии.

– Итак давайте на этом мириться…

Во время последних слов И.И. Визгунов, державший в руках какую-то книгу, подыскал нужное для него место и попросил господина Ивановского дозволить ему прочесть из неё об аллилуйе. Когда господин профессор спросил, что за книга у него, Визгунов назвал Стоглавом. Но едва он стал читать, как профессор сказал, что это не Стоглав, а что-то другое; оказалось «Поморские ответы» заграничного издания.

Визгунов оправдывался, что книга пропущена цензурой.

Оказалось, что в книге лежал оторванный от другой какой-то книги листок с надписью: «цензурой дозволяется к печатанию». Тогда Н.И. Ивановский разъяснил, что книга напечатана за границей и никогда никакой цензурой не была разрешена.

Старообрядец сконфузился.

– Нам, продолжал Николай Иванович свои рассуждения, об аллилуйе остаётся ещё сказать, что в древности, до Стоглавого собора, когда процветало благочестие, была тройная аллилуйя. В древних славянских рукописях встречается много раз трегубая аллилуйя, иногда с присовокуплением, что поющие по дважды аллилуйя – на грех себе поют. Указание на тройное аллилуйя находится даже в Стоглаве. Все свидетельства собраны в особой брошюре, есть и в книге Озерского. Итак, законно ли бежать от тройной аллилуйи?

– Святые отцы на Стоглавом соборе положили сугубить аллилуйю, возразил Егоров.

– Постановления отцов, не имеющие догматического значения, могут отменяться, ответил профессор Ивановский. Например: апостолы Пётр и Павел положили 5 дней делать, а субботу и неделю праздновать, а лаодикийский собор 29-м своим правилом отменили апостольское правило (см. Кормчую, 27 л. и 78 л.) и многое тому подобное было отменяемо.

Таким образом вопрос об аллилуйе надо считать поконченным. Ни двойная, ни тройная аллилуйя ереси в себе не заключают и, при различии в этом, можно легко уживаться, лишь бы было единение в таинствах и церковное общение.

Остаётся ещё сказать, почему я тройную аллилуйю ставлю на первом месте; это потому, что тройная аллилуйя более соответствует внутреннему смыслу. Если бы аллилуйя означало: «Слава Тебе, Боже», тогда правильнее было бы говорить: аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже; но так как аллилуйя означает: хвала Богу, то правильнее говорить: «аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже». Впрочем, из-за этого преимущества, как не догматического, я спорить не буду.

Сегодня я имел в виду перейти к другим вопросам большей важности, как я старался уяснить в первой своей речи, а именно: к вопросу о церковном устроении. Но так как вчерашняя беседа, предполагавшаяся о двух предметах, ограничилась одним, то сегодня я должен сказать о другом вопросе, последнем из намеченных мною обрядовых вопросов, именно: о количестве просфор на проскомидии.

Старообрядцы обвиняют православную Церковь, между прочим, за то, что у нас на проскомидии употребляется пять просфор, тогда как они требуют употребления семи. Какой характер имеет это обвинение? Иначе: вопрос о количестве просфор – есть ли вопрос догматический? Не знаю как здесь, но мне приходилось слышать, что семь просфор знаменуют семь таинств, и на сколько необходимы семь таинств настолько же необходимы семь просфор. Оставляю здешним старообрядцам подтвердить это мнение или отвергнуть его, но скажу, что таинство совершается не на пяти или семи просфорах, а на одной. Апостол Павел говорит: «вси бо от единаго хлеба причащаемся» (1Кор10:17). Одна часть вынимается из одной просфоры и потом ею причащаются. Для уяснения того, что количество просфор ничего догматического в себе не заключает, я считаю необходимым передать значение каждой просфоры. У старообрядцев семь просфор, а у православных пять. Из первой просфоры изъемляется Агнец. Так у нас, так и у старообрядцев. Вторая – приносится в честь Божьей Матери, также и у старообрядцев. Третья – в честь святых, также и у них. Разница начинается далее. В православной Церкви четвёртая просфора приносится за священный чин, царствующий дом и за всех живых христиан. Понятно, что к этой просфоре можно присоединить сколько угодно просфор за здравие частных лиц. У старообрядцев четвёртая просфора приносится о здравии священных лиц, пятая – за Царя и царствующий дом, шестая – за всех православных. Последняя просфора, пятая у нас – седьмая у старообрядцев, приносится о упокоении умерших. Разница таким образом в том, что у православных для поминовения всех живых употребляется одна просфора, а у старообрядцев три. Ясно, что здесь ничего догматического нет. Если старообрядцы не согласны с моим мнением, то прошу возразить. Никто возражений не сделал. Тогда профессор сказал: теперь я разъясню другую сторону вопроса – какое количество просфор употреблялось в древности.

Опять начинаем с рукописей. Хотя вчера мы и встречали возражения против обращения к рукописям и слышали требование рассуждать только на основании печатных книг, но это потому, что в рукописях находилось нечто такое, что идёт в разрез с мнением старообрядцев. Старообрядцы сами читали вчера тетради, списанные, по их словам, с книги Максима Грека; я их не останавливал потому, что разве Церковь стала православною с тех только пор, как книги стали печататься?

Рукописей у меня под руками немного. Интересующимся познакомиться более обстоятельно с вопросами о количестве просфор рекомендую прочитать об этом в «Выписках» Озерского. В рукописных служебниках количество просфор разнообразно, – от трёх до восьми. Из рукописей 16-го столетия мы имеем под руками служебник московского митрополита Филиппа, в котором между прочим упоминаются святые Борис и Глеб, как новоявленные чудотворцы. По этому служебнику на проскомидии положено 6 просфор. Здесь так говорится: (начало часов) «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно. Един от воин копием ребра ему прободе» и т.д. Таким образом из первой просфоры вынимается святой Агнец; далее «приемлет священник другую просфору и глаголет: «в честь и в память пресвятой пречистой и преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и присно девы Марии». «На третьей просфоры глаголет: силою честнаго и животворящаго креста Господня» и т.д. «Приемлет четвертую просфору глаголет: о всем епископстве православном, о архиепископе нашем» и т.д. «Приим пятую просфору глаголет сице: о здравии и спасении благочестивых и христолюбивых князей… и о всех и о всех православных христианах; аще будет монастырь, глаголет еще: о рабе Божии отце нашем игумене» и т.д. «и паки приемлет шестую просфору глаголет сице: о памяти и оставлении грехов блаженных создателей обители сея» и т.д., т.е. приносится просфора за умерших. (Рукопись соловецкой библиотеки 45–48).

Следовательно, четвёртая просфора разделяется на две: одна приносится за священный чин, а другая – за мирян, начиная с царя. Замечательно, что и в служебниках патриархов Иоасафа и Иосифа нет того семипросфория, которого требуют старообрядцы. При этом господин профессор сопоставил печатный служебник с рукописным. В нём также предлагается приносить шесть просфор, если не считать отдельной просфоры в монастырях за игумена и братию.

Теперь интересно узнать, откуда явилось безусловное требование, т.е. где находится такое знаменование просфор, что поименование царя отделяется от поминовения всех православных? Требование семипросфория находится в Номоканоне. Номоканон сначала два раза был напечатан в городе Киеве, во второй раз в 1624 году Захарием Копыстенским, архимандритом лавры, затем был перепечатан в Москве при патриархе Иоасафе, в 1639 году, с киевского издания 1624 года или, правильнее сказать, с переписанной с этого издания рукописи. Эта рукопись хранится в библиотеке московской синодальной типографии.

В московском издании Номоканона и говорится о семи просфорах на проскомидии. «на святой проскомидии божественныя литургии седмь просфор да имати. Первая за господский хлеб. Вторая пресвятыя Богородицы. Третья за святых. Четвёртая за патриарха. Пятая за царя и царицу и за чад их, а где будет царево пришествие, тут вынимают по имяном всех по просфоре. Шестую же за всех православных: за живых человек, ихже хощеши поминати, а седьмую за успоших». Таким образом на первый взгляд дело представляется так, что семипросфорие пришло к нам с Афона, где был составлен Номоканон. Нона самом деле, по справкам оказывается совсем другое. Я сказал, что первое московское издание было перепечатано с рукописи киевского издания 1624 года. В киевском издании говорилось: «на святой литургии пять просфор да имати» и далее следовало указание значения каждой просфоры такое же, как и в нашей церкви, а московские справщики, вместо «пять просфор да имати», написали: «семь просфор да имати» и соответственно с этой поправкой изменили значение просфор, начиная с 4-й, положив 4-ю просфору приносить за патриархов и священный чин, 5-ю за царя и царицу, 6-ю за живых человек и 7-ю за усопших. Вот как вошло требование семипросфория в старопечатные книги, и то оно находится только в Номоканоне, в служебниках осталось шестипросфорие.

Тут господин Ивановский предложил публике посмотреть поправки, сделанные на рукописи Номоканона, хранящейся в библиотеке московской синодальной типографии за № 445, данное место которой в копии приложено к брошюрке «Старопечатный Номоканон и его свидетельство о числе просфор на проскомидии» иеромонаха Филарета.

– Вот и всё, заключил господин профессор свои рассуждения, что я имел в виду сказать о количестве просфор. Если кто имеет возразить мне, я ожидаю.

Оппонентов не находилось.

– Видимо никто не желает возражать, прервал общее молчание Н.И. Ивановский. Что же общего мы можем вывети из многих бесед, которые мы посвятили на рассмотрение частных обвинений против нашей Церкви в изменении веры и благочестия? Мы посвятили на это много времени и рассмотрели вопросы о сложении перстов, о начертании имени Иисус, о почитании четырёхконечного креста², об аллилуйе, о чтении символа веры без слова «истиннаго» и о количестве просфор на проскомидии. Конечно, есть и ещё обвинения в изменениях, на которые указывают старообрядцы, но на каждое из этих обвинений посвящать отдельное беседу не хватило бы времени. Кто желает знать, какого рода эти обвинения и насколько они основательны, тому рекомендую приобрести «Выписки» Озерского, книгу не дорого стоящую. Там встретите чрезвычайно много полезных и нужных указаний.

Теперь же мы имеем право сделать следующий вывод, к которому я и направлял, по возможности, все свои собеседования. Из рассмотрения всех означенных вопросов всякий беспристрастный человек может убедиться, что все сделанные при патриархе Никоне изменения суть изменения, не касающиеся существа веры, а касающиеся внешних обрядов. Таким образом, через эти изменений Церковь в ересь не впала, православия или, по старообрядческому выражению, благочестия не лишилась, не потеряла своего достоинства и чистоты и потому отделение от нашей Церкви есть отделение не правильное, незаконное и богопротивное, так как, по выражению Иоана Златоуста, ничто так не раздражает Бога, как отделение от Церкви. Отделение от Церкви из-за обрядов никогда не одобрялось учителями Церкви. Григорий Богослов и Василий Великий в своё время порицали тех людей, которые из-за обычаев хотели отделиться от Церкви (была прочитана соответствующая выдержка³. Слова святых отцов и побуждают меня, с другой стороны, обратиться к другим вопросам, именно: не нарушают ли старообрядцы, при ревности к единству обрядов, более важнейшие заповеди? Поэтому я и буду теперь говорить о старообрядцах, не имеющих священства, а потом – о старообрядцах, которые приемлют священство и постараюсь разъяснить, составляют ли они соборную Церковь Христову. Сейчас перейдём к историческим сведениям относительно образования беспоповщины.

Но едва успел господин Ивановский начать историю образования беспоповщины, как к кафедре подошёл высокого роста старообрядец с книгою в руках, которая впоследствии оказалась «Современные церковные вопросы» Т.И. Филиппова. Он снова заговорил об аллилуйе, но не о том, что тройная аллилуйя – ересь, а о том, что двойная была проклята собором 1667 года. При этом он настоятельно требовал чтения означенной книги. Но вопрос об аллилуйе был уже окончен. При том он обращался другою стороною, или собственно возбуждал новый вопрос, о смысле и значении клятвы соборной, (1667 г.) что было уже предметом собеседования прежде, и так как рассуждения об этом могли затянуться на долго, а между тем времени осталось мало, и наконец, чтение сочинения частного писателя не могло иметь значения решающего, – то профессор отклонил требование старообрядца.

Старообрядец попытался после этого заговорить о том, что двуперстие проклято, о том, были ли святые, трегубившие аллилуйю и о других посторонних предметах. Профессор давал лишь самые краткие ответы. Вообще он твёрдо держится правила не отклоняться от поставленного вопроса. На замечания старообрядца он заметил следующее:

– Церковь позволяет и двуперстно молиться и аллилуйю сугубить. Собор же предал проклятию таких людей, которые, содержа эти обряды, оказывали противление Церкви, похуляли обряды исправленные и называли Церковь антихристовою. Он (старообрядец) думает, что сначала был собор, а потом явились хулители. Но на самом деле прежде явились хулители, а потом собор отлучил их от Церкви. Прошло много времени, и старообрядцы выразили готовность идти в Церковь, только бы за ними были оставлены их обряды. Церковная власть разрешила это и поступила вполне мудро, потому что многие старообрядцы, вследствие такого разрешения, вошли в Церковь и пользуются дарами благодати, преподаваемыми в таинствах. Чтобы мои мысли относительно всех преданных церковному отлучению людей были понятнее, я приведу пример из жизни гражданской. Представим, что выходит распоряжение начальства о перемене мундиров в преображенском полку. Все меняют, а одна рота не меняет, не слушает убеждений ближайшего начальства, не исполняет приказания высшей военной власти, наконец, порочит её и оказывает сопротивление. Начинается суд, виновных лишают военной чести и прав, наказывают и удаляют в ссылку. Спрашивается: за какую вину? За мундир ли только?.. Так нужно понимать и суд церковный, и осуждение раскольников.

После вызванного старообрядцем отступления от предмета, господин Ивановский перешёл к рассмотрению вопроса о беспоповстве.

– Наше беспоповщинское общество, не имеющее священства, появилось не от Христа, не от апостолов, не от вселенских соборов и не от наших русских патриархов; оно образовалось в конце 17-го столетия, спустя лет 40 после собора 1667 года.

Если будем рассматривать истинную Христову Церковь русскую, то не найдём в ней похожего на то, что находим в старообрядческом беспоповщинном обществе. Как же оно образовалось? Когда старообрядцы до собора сами ушли от Церкви, когда затем собор их отлучил, в их обществе не оказалось ни одного епископа, который бы мог рукополагать священников, чрез что поддерживалось бы существование церковной иерархии. Священники, положим, были, и старообрядцы к ним обращались и, отделившись от церкви, заявляя, что они нового ничего не вводят, что они суть охранители древнего благочестия. Но скоро стало обнаруживаться и нечто совершенно новое. Оставаться охранителями старого они не могли; поэтому стали вводить новое учение, не согласное с духом Христовой Церкви. Когда старообрядческие общества остались с одними священниками, да и тех было немного, то у них скоро почувствовалась нужда в священниках для совершения треб и богослужений. К первым вождям своим старообрядцы стали обращаться за разъяснением, как исповедаться, как причащаться, когда нет священников? Аввакум пишет ответы. Эти ответы представляют собою не окончательное решение вопросов, а только частные советы, например, относительно исповеди советуется не идти к никонианам, а друг другу исповедовать свои грехи, или перед иконою каяться и у Бога просить прощения; причащаться же, по его словам, можно запасными дарами. Но так как существование запасного Агнца требовало священника, то этих советов Аввакума оказалось недостаточно, и потому он даёт и другого рода совет: – обращаться к священникам, рукоположенным после Никона, если они возлюбят старину. Эта последняя мысль была нелогична, так как она не мирилась с тем учением, что воцарился в православной Церкви антихрист. Из этого учения следовало, что и хиротония после Никона антихристова. Дьякон Фёдор понял эту нелогичность и отверг тот совет Аввакума; он писал, чтобы к попам, поставленным после собора 1667 года, не приходить и не сообщаться, хотя бы они служили по-старому. Таким образом, на первых порах вопрос об иерархии был не разрешён. Между тем священников становилось всё меньше и меньше. Одни были сосланы, например Аввакум, Лазарь; другие сами бежали и скрывались в лесах стародубских. Потребность решить вопрос так или иначе стала чувствоваться всё сильнее. И действительно решение его мы находим в конце 17-го столетия в Поморье, в Выговской пустыни. Решение это было подготовление обстоятельствами, в которых находились жители Поморья ещё до образования раскола. Крайне пустынный, незаселённый край – Поморье имело мало храмов, мало приходов и при этом некоторые приходы, по их бедности, часто оставались без священников. Иные приходы раскидывались на сотню вёрст, так что между церковью и тою или другою деревнею не было ни прохода, ни проезда. Это обстоятельство создавало привычку строить у себя часовни, отправлять в них службы какие возможно, без священников, самим крестить рождённых младенцев, жить брачно прежде совершения таинства брака. Сверх того, когда в Поморье утвердился раскол, то главными заправителями его были миряне: Данила Макулич и братья Денисовы. Поэтому в конце 17-го столетия в Выговской пустыни мы и встречаем следующую церковную практику: уставщики совершают богослужения: полунощницу, часы, навечерницу и т.п. На этих богослужениях отпускалось всё то, что полагается говорить священнику. В названной пустыни отправлялись молебны, погребение умерших, совершали пострижение в монашество и перекрещивали тех, которые переходили к ним от православной Церкви. Вот как образовалась практика беспоповцев. Императором Петром I послан был в Выговскую пустынь иеромонах Неофит. Он предложил вопрос, каким образом выговцы надеются спастись без Церкви, без священства, без таинств и полного богослужения. Представители Поморья и стали придумывать новое учение. Они говорили, что нужда заставляет их обходиться без священников, подобно тому, как и в древнее время многие церкви оставались без священников. Таинства они разделили на два разряда: на таинства, необходимые для спасения, и такие, без которых можно обойтись. К первым причислили крещение, исповедь и причащение, а ко вторым – остальные. Они стали доказывать, что причащение можно заменить огнепальным желанием причащения. Таким образом создалось учение неимущих священства старообрядцев. Впоследствии учение несколько изменилось. Стали учить, что антихрист уничтожил жертву и священство и что таинственное священство можно заменить священством духовным, которое имеет каждый христианин. Вот какое образовалось учение у старообрядцев, не имущих священства.

Ясно прежде всего, что это учение, равно как и само общество беспоповцев, ведёт своё начало не от Христа и апостолов. Затем, принимая во внимание, что истинная Христова Церковь должна быть не одолённою вратами ада, должна быть с тремя чинами и семью таинствами и что совершающие незаконно таинства, по выражению апостольского правила, восхищают недарованное и раздражают Бога, могу сказать, что беспоповщинское общество Христовой Церкви не составляет и принадлежащие к оному надежды спасения иметь не могут. По выражению Катехизиса, «таковые во езеро огненное ввержени будут».

То, что я сказал, несогласно, конечно с мыслями самих беспоповцев; поэтому я прошу их, так как это вопрос важный, подумать об этом и в следующий раз побеседовать.

Предлагаю вам, обратился профессор Н.И. Ивановский к старообрядцам, теперь доказать, что общество старообрядцев, не имеющих священства, составляет Христову Церковь.

На этот вызов к кафедре подошёл высокого роста старообрядец, принимавший участие в предшествовавших беседах. В руках у него была какая-то книга.

– Позвольте прочитать из книги, изданной с благословения Священного Синода, обратился он к Н.И. Ивановскому.

– О чём вы хотите прочитать? спросил профессор.

– В доказательство того, что сугубая аллилуйя проклята.

– Об аллилуйе была речь раньше. Возвращаться к этому вопросу теперь нет надобности.

– Господа, члены Общества, настаивал старообрядец, будьте добры, позвольте прочитать; я хочу прочитать доказательство о том, что сугубая аллилуйя проклята, из книги, изданной в Москве с благословения Священного Синода.

– Вы, заметил ему Н.И. Ивановский, заводите речь о соборе 1667 года; я раньше уже сказал, что сугубая аллилуйя была запрещена, но потом Церковью разрешена. Пожалуйста, успокойтесь.

– Вы голословно доказываете.

– Я доказал, что тройная аллилуйя не есть ересь. Старообрядцы, бежавшие от Церкви из-за тройной аллилуйи, поступили незаконно. Что же касается двойной аллилуйи, то Церковь благословила употребление её. Вот отец Кирилл, здешний единоверческий священник, крестится двуперстно и сугубит аллилуйю. (Отец Кирилл присутствовал на беседе). Но повторяю, теперь речь не о том, теперь прошу доказать, что старообрядчество, не имущее священства, составляет Христову Церковь. – Вы составляете Церковь Христову? Обратился Н.И. Ивановский к Визгунову, стоявшему впереди других.

– Составляем, отвечал Визгунов. Я желал бы, чтобы вы выяснили, от какой Церкви Аввакум и другие бежали, в полноте ли она была после 1666 года, за что некоторых мучили, зачем у монастыря стояло войско? Вы сказали, что старообрядцы бежали от Церкви, но это неправда; они бежали к Церкви, чтобы себя не погубить.

При этих словах господин Визгунов вынул из кармана записки и начал читать по ним выдержки из старопечатных книг, перемешанные с бессвязными разъяснениями. Из читанного им, нам удалось расслышать следующее. «Сказано в писании, говорил Визгунов: праведен Господь и правду возлюби; начало премудрости – страх Господень на земле познается». На основании этих изречений нужно отыскивать правду. Здесь велись беседы со старообрядцами о Христовой Церкви и её значении. На беседах большею частью обвинялись старообрядцы в том, что они не имеют иерархии; но я нахожу, что господа миссионеры ошибаются в понятиях о старообрядцах, пристрастно о них судят и ошибаются в том, как старообрядцы веруют. Рассмотрим. Когда последовало разделение в начале 1667 года, тогда, как господин профессор изволил говорить, старообрядцы бежали от Церкви. Пусть так. Но зачем же были осуждены, как показывает история о разделении, Павел, епископ коломенский, и другие? Старообрядчество иерархии не отрицало; оно чуждалось нововведений и прежде всего изменения крестного знамения. Из-за этого и подобных изменений произошёл раздел. Старообрядцы же от лета Христа Спасителя и до сего времени содержат твёрдую веру, почитают иерархию от Владимира до Никона, предания писанные и не писанные соблюдают, в молитвах Господа призывают, мощи почитают. Мы только нововведённых правил чуждаемся, потому что апостол Павел говорит: «аще мы или ангел в небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет» (199 зач. ап., к Галат. глав. I, ст.8).

Господином Визгуновым было приведено ещё несколько мест о сохранении преданий из книги «О вере», из Златоуста и Феофилакта.

– Мы от нововводств, а не от Церкви бежали, заключил свои рассуждения господин Визгунов.

– Вы поняли ли мой вопрос, спросил защитника старообрядчества Н.И. Ивановский? Я о Церкви вас спрашивал.

– Я о Церкви и говорил, пояснил господин Визгунов.

– Я повторю свой вопрос, сказал господин Ивановский. Вчера я говорил о том, как образовалось общество старообрядцев, не имеющее священства, и о том, составляет ли это общество Церковь Христову. Принимая во внимание, что врата адовы не одолеют Церкви, что в неё учреждены три чина священства, коим заповедано: «куплю дейте, дóндеже приду», принимая во внимание, что Иисус Христос установил приношение бескровной жертвы, вкушение которой сделал необходимым для спасения, чего у старообрядцев нет, принимая во внимание всё это, я сказал, что их общество не составляет истинной Христовой Церкви. Вам нужно сказать в защиту, против этого моего положения. Вы же сколько ни читали, в своё оправдание ничего не сказали. Повторите, что вы говорили.

– Я сказал, ответил господин Визгунов, что старообрядцы не бежали от Церкви. А вот вы скажите, от Владимира до Никона Церковь в полноте была, ереси в ней не было?

– В полноте, ответил господин Ивановский и в свою очередь спросил: а теперь в полноте ли она у вас, похожа ли на древнюю до-Никоновскую Церковь?

– У нас есть Церковь. Кто в Церкви пребывает, сказал Визгунов, тот спасён будет; а кто не слушает правил, тот не получит спасения.

– Если есть у вас Церковь, то скажите, есть ли священство? Спросил Визгунова господин Ивановский.

Визгунов в оправдание отсутствия у них иерархии указал несколько мест из старопечатных книг. Господин Ивановский на память привёл эти места и пояснил, что они нисколько не оправдывают беспоповства.

– Итак, у вас нет священства, подтвердил господин профессор. Если же вы решаетесь совершать таинства, то этим восхищаете не дарованное, а «восхищающие недарованное им по второму правилу святых апостолов, раздражают Бога, яко же сынове Кореови и Озия царь». (Кормчая).

– У нас Церковь есть, защищался Визгунов, потому что Иисус Христос сказал, что где два или три верующих в Него, там и Он.

– Нет у вас Церкви, доказывал господин Ивановский. Во-первых, у вас нет всех семи таинств. В Катехизисе же сказано: «веждь убо без всякого сомнения, яко в Церкви Божией не две точию тайны, но всесовершенно седмь» (Катехизис, л. 311). Во-вторых, у вас нет иерархии. Блаженный Феофилакт, объясняя притчу Спасителя о десяти талантах, которые некий человек дал рабам, говорит: «раби – им же церковь поручи», и объясняет далее, что эти рабы в трёх чинах: «диакони очищают оглашением учения, пресвитери, просвещающи крещением, архиереи же священные чины поставляют». Игнатий Богоносец повелевает повиноваться епископам, аки Господу, пресвитерам, яко сонму апостолов. «Без них, говорит он, Церковь несть избранна, ниже собрание святое». Соданная с семью таинствами и тремя чинами она всегда таковою и останется, потому что её не одолеют врата ада. Блаженный Феофилакт пишет: «аще и тварь вся изменится, верных же церкви и евангелие никогдаже» (Тол. на Лук. зач. 107-е). У вас Церковь изменилась, потому что у вас нет священства и таинств. Крещение ваше не законно, тайны покаяния нет, святого причащения также… А что вы сказали, что Христос пребудет, где двое или трое во имя Его, то эта речь не о тех, которые вне Церкви, а о тех, которые, как малые розги, привиты через Церковь, к великой лозе – Христу.

– У нас покаяние есть, заговорил Визгунов. Сказано в писании: за нуждой во священнике исповедуйтесь друг другу. Это говорит апостол.

– Какой апостол?

– Найдите.

– В Апостоле не так сказано. У апостола Иакова в 57 зачале вот как говорится: «болит ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковныя, и да молитву сотворят над ним, помазавши его елеем, во имя Господне. И молитва веры спасет болящего, и воздвигнет его Господь; и аще грехи сотворил есть, отпустятся ему. Исповедуйте убо друг другу согрешения, и молитеся друг за друга, яко да исцелеете: много бо может молитва праведнаго поспешествуема», (гл. 5, ст. 14–16). Тут о нужде в священнике ничего не говорится, тут, напротив, сказано: «да призовет пресвитеры церковныя», а не просто мужика. В Малом Катехизисе заповедь апостола исповедовать друг другу согрешения так поясняется: «исповедоватися убо ни кому же иному имамы, точию пред теми, иже имут силу разрешати» (л. 36 обор.). Значит, пред священником надо каяться.

– А некоторые каялись без священника и спаслись.

– Спаслись потому, что в Церкви были, и священникам исповедовались и разрешение грехов получали. Скажите, у вас на исповеди разрешают от грехов? «Покаяние, по Большому Катехизису, есть нужно потребная тайна согрешившим, в нём же оставление грехов о повинных испрашивается, от Бога же иереем даруется» (л. 341 обор.). Отпущение грехов составляет видотворение тайны, т.е. сущность её; без этого видотворения и тайны не может быть. Если я приду к кому-либо и расскажу свои грехи, то это будет нравственная только исповедь, а не тайна покаяния.

К кафедре подошёл новый старообрядец-беспоповец. – В писании, заговорил он, есть указание, что не одним священникам дана власть прощать грехи, но и простецам.

– Это неправда, ответил профессор. Я могу простить кому-либо только какую-либо вину, против меня содеянную, мне причинённую обиду, но «аще кто Богу согрешил, пишет благовеститель, не могу аз препростый простити его, но аще кто Божий чин имать священник». На исповеди же мы являемся согрешившими против Бога и Его заповеди.

– Вы сами приводили слова апостола Иакова «исповедайте друг ругу согрешения». Вот мы так и поступаем. При этом за известный грех налагается та или другая епитимья. Святыми отцами установлено за каждый грех налагать известную епитимью.

– Н.И. Ивановский. Я понял. Вы думаете, что епитимья и даёт разрешение грехов; это не верно. Епитимья есть наказание за грех, но она сама по себе не может очистить грех, она может только содействовать исправлению грешника, но не изгладить греха. Грех отпускается разрешительными словами священника от имени Божия, вследствие заслуг Христовых.

– Старообрядец. Если грешник покается, ему назначат епитимью и он вынесет её, то за милость Христову прощаются ему грехи. У нас есть духовник, который должен руководствоваться известными правилами.

– Н.И. Ивановский. У вас есть духовник; есть только, есть свод законов, т.е. правила отеческие, но у вас нет судей. Представим себе гражданский суд. Если есть подсудимый, свидетель, книга законов, а судей нет, то и суда не может быть, и оправдания и обвинения не может быть.

– Старообрядец. А вы откуда получили право судить?

– Н.И. Ивановский. Священники получили эту власть от Иисуса Христа, который сказал апостолам: «еже аще свяжете на земли, будет связана на небесех; и еже аще разрешите на земли, будет разрешена на небесех». Христос власть вязать и решить дал апостолам, апостолы епископам, епископы право сие передают и священникам.

– Старообрядец. Да ещё в Церкви ли вы стоите?

– Н.И. Ивановский. Где мы стоим, в Церкви или нет, об этом много было рассуждений, много было говорено. Об аллилуйе, о перстосложении, об имени Иисус и о прочем показано было что наша Церковь никакой ереси, из-за которой бы необходимо было бежать от неё, в себе не заключает. Теперь вопрос поставлен: составляет ли ваше общество Церковь Христову?

– С.И. Визгунов. Отдельные христианские семейства могут составлять Церковь.

– Другой старообрядец. Максим Исповедник один составлял церковь.

– Н.И. Ивановский. Максим Исповедник, ревнитель православия против еретичества единовольников, говорил, что если и все причастия с еретиками, он один не причастится с ними; но он не сказал, что он составляет Христову Церковь. При Максиме Церковь была с тремя чинами священства. Это ответ последнему вопроснику; а вот и первому (Визгунову). Церковь имеет значение не единообразное. Слово «церковь», по гречески «Ἐκκλησία» – собрание, означает собрание людей, исповедующих Христову веру, живущих в одном городе, или в известной стране; например Церковь петербургская, антиохийская, греческая и т.п. Церковью может называться и приход. Семейство христианское тоже может называться Церковью (Катехизис Большой гл. 25 л. 120). Но у нас речь не о частных церквах, а о Вселенской Церкви Христовой. А вселенская Церковь Божия есть собрание всех верных Божьих, «иже непоколебимую содержат православную веру… иже суть достойны примати Божественные всесовершенныя тайны, иже суть под главою Господем нашим Иисусом Христом, а под правлением совершенных святых от Него поставленных». (Катехизис). Всех тайн в Церкви Христовой должно быть 7. Поставленные для управления суть: епископы, пресвитеры и диаконы (благоверный Лука зач. 95). Вот признаки исповедуемой в символе Церкви Божией, в которую необходимо не только веровать, но и принадлежать к оной. У нас в том и вопрос, что общество беспоповцев, таковой, т.е. Божией Церкви, не составляет. Отдельное же христианское семейство не есть вселенская Церковь Божия, а может называться Церковью, если будет входить в состав оной, как частица её.

– С.И. Визгунов. «Церковь не стены и покров, но вера и житие». Я на этом стою, в Церковь верую, по преданию отцов живу.

– Н.И. Ивановский. Я сейчас сказал, что мало веровать в Церковь, надо находиться в ней. В Большом Катехизисе сказано. «Вопрос. Кая нам потреба поучения о соборней Церкви? Ответ. Сия ради яко да известно ведуще ю, в ней пребываем, и спасени будем, зане кроме Церкви Божия нигде же несть спасение» (121 л. на обор.).

– С.И. Визгунов. Я предания исполняю.

– Н.И. Ивановский. Я не о преданиях говорю.

– Старообрядец. Иисус Христос сказал: веруй в Мя жив будет и ещё: «аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие» (Иоан. зач. 8-е гл. 3, ст. 5), мы веруем во Христа и крещаемся.

– Н.И. Ивановский. Ещё Иисус Христос сказал: «аще не снесте плоти Сына Человеческаго, ни пиете крове Его, живота не имате в себе» (Иоан. зач. 23). Это преданное Христом учение вы исполняете: т.е. причащаетесь плоти и крови Его?

– С.И. Визгунов. За меня причастились мученики.

– Н.И. Ивановский. Я не о мучениках спрашиваю, а о вас, вы вкушаете тело и кровь Христову? Да и совсем непонятно, как мученики за вас причащались.

– С.И. Визгунов. Я согласен, что если не буду вкушать, то погибну.

– Н.И. Ивановский. Слава Богу! нам достаточно этого сознания. Дай же Бог, чтобы вы стали причащаться святого тела и животворящей крови и не погибли!

– С.И. Визгунов. Господь невидимо причащает верных людей. Только бы веровать во Христа да иметь крещение и покаяние.

– Н.И. Ивановский. Вы говорите, что Господь причащает людей невидимо. Кого Он так причастил?

– С.И. Визгунов. Благоразумного разбойника.

– Н.И. Ивановский. Написано об этом где-нибудь?

– С.И. Визгунов. А от чего Иуда причастился, а все-таки погиб?

– Н.И. Ивановский. Опять же я не о Иуде спрашиваю, а о невидимом причащении. Я и представить не могу как можно видимых предметов – тела и крови (под видом хлеба и вина) вкусить невидимо. И ответьте прямо на мой вопрос: где писано, что Иисус Христос невидимо кого-либо причастил?

– С.И. Визгунов. В житиях писано; только не могу указать. Мне пришлось теперь нечаянно говорить. Многие святые спаслись без причастия.

– Н.И. Ивановский. Это хотя несколько похоже на ответ и оправдание. Поэтому я считаю необходимым опровергнуть мнение собеседника. Он говорит, что многие святые не причащались и спаслись. Раньше он указывал между прочим и на благоразумного разбойника. Благоразумного разбойника нельзя брать в доказательство, потому что он спасён особым образом, и мы не можем подражать ему. Поэтому ссылка на него совершенно неуместна. Обратимся к святым. Старообрядцы постоянно на них и называют до двадцати лиц. Я проверял уже эти указания⁴. Оказывается, что только относительно мученицы Дросиды (память её празднуется 22 марта) и мученика Александра (память его 9 июня) можно утвердительно сказать, что они не причащались святых Тайн. Но святой мученик Александр не был даже и крещён, потому что после исповедания себя христианином был в тот же день замучен; святая мученица Дросида, дочь царя Трояна, по крещению жила только 7 дней и не имела возможности причаститься тела и крови Христовой. Вот и все примеры; относительно большинства остальных мучеников и подвижников, на которых ссылаются старообрядцы, должно сказать, что в житиях их не говорится о том, причащались они или нет. На этом умолчании старообрядцы и основывают своё утверждение, что они не причащались. Но такое заключение безосновательно. Это молчание не только не даёт права заключать, что они никогда не причащались, но показывает противное. «Обычай есть божественному писанию, говорит Иосиф Волоцкий, еже святыя жития и повести писати. И нужнейшие вещи писанию предавати, не нажная же мимо тещи. Ничто же бо нужнейши есть божественнаго крещения и причащения святых Христовых Тайн; но во множайших житиях апостольских и мученических и отеческих не явлено есть о сем. Еда убо не все крещени быша, или не вси причащахуся апостоли и мученицы и преподобнии отцы наши? Её, вси убо крестишася и вси причащахуся. Но сего ради списателие умолчаша о сем, видяще, что не нужно есть о сих писати». (Слово 2-е о иноческом житии, стр. 494–495; Казань 1875 г.). Кроме того, есть много положительных указаний, что святые мученики и подвижники причащались святых Тайн, а не ссылались на нужду, как нынешние старообрядцы.

– Старообрядцы. Мы веруем в Господа и надеемся через своё исповедание получить спасение. Христос сказал: кто соблюдает слова, тот спасён будет; мы и следуем словесам Христовым.

– Н.И. Ивановский. Вы не пребываете в словесах Христовых. Христос сказал: «аще не снесте плоти Сына Человеческаго и не пиете крови Его, живота не имаете в себе» (Иоан. зач. 23-е), а вы не причащаетесь плоти и крови Господних и мните без этого получить спасение.

– Старообрядец. Пребывает.

– Н.И. Ивановский. Объясните, как вы пребываете.

– Старообрядец. Сказал апостол Павел: «аще мы или ангел с небеси благовестить вам паче, неже прияхом, анафема да будет». Следуя этим словам, мы и соблюдаем то, как учили святые отцы. А отцы разве не пребывали в словесех Христовых?

– Н.И. Ивановский. Да ведь они причащались, а вы не причащались? Речь о том, как вы исполняете словеса Христовы относительно необходимости святого причащения.

– Старообрядец. Мы стоим на словесах пророческих и апостольских, ничего не прибавляем.

– Н.И. Ивановский. Опять не то говорите, о чём вопрос.

– Старообрядец. Мы не причащаемся, потому что причастия у нас нет.

– Н.И. Ивановский. Значит, вы в словесах Христовых не пребываете.

– Старообрядец. Пребываем.

– Н.И. Ивановский. Разъясните.

– Старообрядец. Нет, вы нам разъясните, что такое плоть? по 24-му зачалу (от Иоанна), плоть есть слово Божие.

– Н.И. Ивановский. По-вашему, Иисус Христос о Своём учении говорил «аще не снесте плоти Сына Человеческаго, ни пиете крови Его, живота не имате в себе»?

– Старообрядец. Да.

– Н.И. Ивановский. Значит Спаситель Своё учение разумел, когда говорил: хлеб, его же Аз дам, плоть моя есть, юже Аз дам за живот мира.

Старообрядец промолчал.

– Значит Спаситель Своим учением причастил на тайной вечери учеников, сказав: «примите ядите: сие есть тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов». Нет, очевидно, вы превратно толкуете.

– Старообрядец. Тело и плоть – разное дело. Посмотрите толкование Феофилакта.

– Н.И. Ивановский. Если тело и плоть не одно и то же, если плоть означает учение, то что же нужно разуметь под кровью?

– Старообрядец. Толкуйте сами.

– Н.И. Ивановский. Сказано так ясно, что и толковать нечего, а нужно принимать словеса Христовы, как они есть. Ясно, что вы в словесах Христовых не пребываете.

– Старообрядец. А вы пребываете, вы имеете таинство святого причащения?

– Н.И. Ивановский. Ясно, что имеем. Но старообрядцу хочется опять заговорить о другом. Когда на ясно поставленный вопрос отвечают другим посторонним вопросом, то это свидетельствует уже о полной безответственности вопрошающего.

– Вы, заключил собеседование профессор, изволили слышать всё, что здесь говорилось. Я не считаю нужным повторять сделанных мною указаний относительно признаков и свойств Христовой Церкви, а равно и тех доказательств, которые были высказаны старообрядцами. Дело ясно, как Божий день, что то общество, которое не имеет священной иерархии и седьмеричного числа таинств, не может именоваться Церковью Христовою; ясно, что последователи беспоповства, лишённые чаши Нового Завета, не вкушающие тела и крови Христовой, не получающие в тайне покаяния разрешения грехов, надежды на спасение иметь не могут. Ясно, наконец, что вопрос о Церкви и таинствах не есть вопрос праздный и придирчивый, это вопрос первой важности.

Так как мои собеседники удалились и более ничего не хотят сказать в своё оправдание, то остаётся обратиться к другому обществу старообрядцев, которое имеет священство, и разрешить вопрос, составляет ли и это общество Церковь Христову.

Настоящее собеседование было посвящено разбору учения поповщинского согласия. Поповщинское согласие, начал беседу профессор Ивановский, по своему церковному устроению, делится на две части: на беглопоповцев и на поповцев, приемлющих австрийское священство. Обе эти части поповщины тесно соединены между собой как исторически, так и самим учением. Последнее общество то же, что и первое, только приведённое, как выражаются поповцы, в полноту церковных уставов. Ни то, ни другое не составляет собою истинной Христовой Церкви. Поповщинское согласие образовалось следующим образом. После того как священников до-Никоновского постановления становилось всё меньше и меньше, и в то время, как Поморские старообрядцы решили вопрос об иерархии в смысле беспоповства, старообрядцы, жившие в Стародубе (Черниговской губернии), вскоре ушедшие за польскую границу и поселившиеся на острове Вятке, вопрос об иерархии решили иначе. Так как между ними дольше всего оставались священники старого рукоположения, то они и приучали старообрядцев к мысли, что без попов обходиться нельзя и обращали их внимание на мнение протопопа Аввакума, что можно принимать священников и нового рукоположения, если они возлюбят старину. Действительно, последний поп старого рукоположения, Феодосий, и переманил на Вятку нескольких попов нового рукоположения и благословил их священные требы по древнему совершать. Так образовалось согласие поповцев или беглопоповцев. На первых же порах стали высказываться сильные возражения против поповщины. Беспоповец Иван Алексеевич Стародубский согласие поповцев назвал церковью безглавою, неимущею света и не могущую просвещать других. Его возражения сильны и любопытны. Епископ представляет собой солнце, писал Иван Алексеев, а священник – луну; луна сама по себе не светит, а получает свет от солнца; каким же образом, спрашивал он поповцев, у вас солнца (епископа) нет, а луна светит? Далее, в Благовестник (толк. на 95 зач. от Луки) сказано, что под рабами, имже Господь Церкви поручи, разумеются епископы, пресвитеры и диаконы. Каким же образом у вас иерархия начинается не с первой степени, а со второй? Ещё в правилах апостольских епископ называется главою тела церковного, а священники – руками. У вас головы нет, а руки действуют. Против этих остроумных замечаний поповцы были безответны. С принятием новорукоположенных священников старообрядцы должны были поступиться некоторыми основными пунктами в учении раскола. И прежде всего они должны были отказаться от учения о наступлении царства антихриста, которое лежит в основе старообрядческих воззрений. Теперь поповцам, которые стали принимать священников, поставленных в Православной Церкви, было уже невозможно удерживать этот догмат, потому что нельзя допустить мысль, что от антихриста можно принять хиротонию. Таким образом, поповцы отказались от этой мысли и стали смотреть на Церковь Православную не как на церковь антихристову, а не более как на еретическую или заражённую новшествами. В этом они разошлись с первыми вождями старообрядства. Во-вторых, первыми вождями старообрядства было установлено принимать православных посредством нового крещения. Беспоповцы, удержа это правило, и доселе исполняют оное (за исключением так называемых спасовцев). Поповцам же вновь крестить уклонившихся от православия опять оказалось невозможным, потому что пришлось бы крестить не только мирян, но и священников, которые ими же самими признавались законными, без нового рукоположения. Вот история образования и существенный характер того согласия, которое называется поповщинским. Весьма долгое время оно не имело своих епископов. Это неимение епископов смущало самих старообрядцев. Сами они чувствовали, что в их церковном устроении есть существенный недостаток, важная и весьма заметная пустота, что из здания Церкви вынуть один из важных камней. Это сознание выразилось в том, что с половины 18-го столетия началось у поповцев искание епископа. Много лет прошло в напрасных поисках и, наконец, уже в наше время, на нашей, так сказать, памяти им удалось сманить греческого митрополита, который и положил начало, так называемому австрийскому священству. Большинство поповцев признало и признаёт это священство законным. Но принимая во внимание, что Церковь Христова должна быть неодолённой, что она никогда не стареет и присно имеется, что она не потерпит изменений (Благов. Лук. зач. 107), что чин епископский поддерживает существование всего священства, что без епископа Церковь Христова не бывает (Златоуст), что священник без епископа не может быть зеконным совершителем таинств, принимая во внимание, что поповщина с австрийской иерархией явилась в недавнее время, тогда как Церковь должна быть непрерывно неодолённой, прнимая всё это во внимание, должно признать, что и общество поповцев, управляемых Белокриницкою иерархией не составляет собой истинной Церкви Христовой. Значит, в этом обществе нельзя иметь надежды спасения. Может быть, кто-нибудь желает оправдать себя, обратился Н. И. Ивановский к старообрядцам. Никто не вызвался беседовать; поэтому профессор продолжал.

Я не считаю нужным уяснять важности вопроса, так ясно поставленного. Защитить себя и своё общество никто из старообрядцев не желает, значит никто не хочет показать перед всеми, что у них нет Христовой Церкви. Так как старообрядцы молчат, то я считаю своим долгом развить те мысли, которые я высказал, т.е. показать, что поповцы как в то время, когда у них не было епископов, так и теперь, когда у них имеются епископы, действительно не составляют Христовой Церкви. Вместе с этим я познакомлю своих слушателей и с теми доказательствами, какие обыкновенно старообрядцы-поповцы приводят в свою защиту. Обыкновенно они приводят много свято-отеческих выписок о том, что надобно удаляться епископов-еретиков. Если бы кто сказал здесь это, я ответил бы, что епископов-еретиков надобно удаляться; но вопрос не в этом, а в том, может ли Церковь Христова оставаться вовсе без епископов. Таким образом речь не о еретиках, а об устроении Христовой Церкви, которая без епископов, по словам святого Игнатия Богоносца, «несть избранна, ниже собрание святое». Значит, одно из двух: или учение святого Игнатия неправильно, или неверно то, что поповцы составляют истинную Церковь. Но предположить первое никто не решится; ясно, что неверно последнее. Кроме святого Игнатия и святой Златоуст учил, что Церковь не может быть без епископа. Отправляясь в изгнание из Константинополя, он давал наставление своей пастве принять после него и слушаться того епископа, который будет поставлен (смотри житие его в Маргарите л. 154). Если без епископа не может быть какая-либо частная Церковь, например константинопольская, петербургская, то тем более без епископа не может быть в Церкви и семи тайн, между тем в Большом Катехизисе говорится: «веждь без всякого сомнения, яко в Церкви Божией тайн всесовершенно седмь». (Л. 360). Что касается тех священников, которые находились у старообрядцев, переходя к ним от церкви православной, то они, действуя без повеления епископа, поступали вопреки церковным правилам. «Без повеления епископа, пресвитеры ничтоже да творят» (соборное апостольское правило). Кто, говорится в Номоканоне, без повеления местного епископа дерзнёт принимать помышления и исповеди, сицевый по правилам казнь приемлет, яко преступник божественных правил. Ибо не точию себя погуби, но и елицы у него исповедашася, не исповедани суть и елицех связа, или разреши, не исправлены суть. (Потребн. Иосифа л. 668). Относительно отбегавших от Церкви священников святой Златоуст вот что пишет: «аще бы и имели от нас отбегших, единаче тайны без единости Церкви Христианския ничегоже суть, ибо всем от лучившимся от единения церковнаго Бог пророком рече: послю на вы клятву и прокляну благословение ваше, и окляну е и разорю благословение ваше и не будет в вас» (Толк. Апостол л. 548). Итак, общество старообрядцев, которое не имело епископа, Церкви Христовой не составляет. Что сказать о старообрядцах, которые имеют теперь полное священство?

И об этих старообрядцах следует сказать то же, что и о поповщинском согласии, к которому принадлежали их предки. Если те не составляли собою Христовой Церкви, то митрополит Амвросий пришёл не к Церкви, а к толпе людей, то из этой толпы сам он образовать истинную Христову Церковь не мог. Церковь основана самим Христом Спасителем. Епископы не суть создатели её, а «служители величества смотрения Господня» (книга о Вере л. 59). Таким образом, вопрос относительно старообрядцев, приемлющих белокриницкую иерархию, решается очень скоро. Но старообрядцы в защиту свою придумали учение о временном оскудении благодати в Христовой Церкви и о сокрытии оной в людях еретичества. Это учение придумано было ещё в то время, когда был жив человек, более всех потрудившийся в отыскании епископа, Павел Васильевич Великодворский. Сам он первый это учение и выдумал. Сущность этого учения заключается в следующем. В ветхозаветной Церкви снисшедшей на жертву в дни Моисея и Аарона огонь поддерживался неугасимо до Вавилонского плена. Во время плена этот огонь был заключён в безводный кладезь и там претворился в воду. По возвращении же из плена этою водою был облит жертвенник, и заключённый в ней огонь снова воспламенился чудесным образом и принял прежнее своё существо и действо. Подобным образом и в новоблагодатной Церкви благодать Хиротонии непрерывно сохранялась до лета преподобного Никона. С этого же времени она, подобно ветхозаветному огню, сокрылась в кладезь еретичества, и там оставалась до лета митрополита Амвросия; с переходом Амвросия благодать эта снова восстановилась. Учение это довольно замысловато. В основе его лежит факт временного прекращения ветхозаветного жертвенного огня. Это основание находили пригодным, потому что ветхий завет был сенью грядущих благ (Евр.10:1). Отсюда, заключают защитники поповства, всё, что было в ветхозаветной Церкви, должно повториться и в новозаветной. Но верная в общем, эта мысль не может быть приложима ко всем частным случаям. Святой Златоуст поучает, что «в сеннописуемых образах ино есть подобное ино неподобное» (Бес. 12 на посл. к евр.). Таким образом, на одном прообразовательном значении ветхого завета обосновываться нельзя. По сему защитники поповства указывают далее, что, по учению Амвросия Медиоланского, ветхозаветный жертвенный огонь прообразовал благодать хиротонии, и опять делают заключение, что, значит, и прекращение огня указывало на прекращение благодати. Первая мысль верна, вторая нет. Амвросий Медиоланский не только не говорит, что прекращение огня в ветхом завете прообразовало прекращение благодати; но прямо учит, что превращение огня в воду прообразовало таинство крещения (о должностях, кн. 3-я гл. 18). Таким образом учение поповцев о временном оскудении благодати хиротонии есть учение совершенно произвольное, ни на чём не основанное, искусственно придуманное. Затем сама мысль о сокрытии благодати хиротонии в кладезь еретичества есть мысль странная и даже неблагочестивая. Проще говоря, мысль эта означает то, что благодать оставила Христову Церковь, а у еретиков осталась. Эта мысль не мирится ни с понятием чистоты и святости Христовой Церкви, ни с понятием благодати Святого Духа, которого Христос Спаситель послал апостолам, а через них и Церкви Своей, а не еретическим обществам. Вот почему учение о заключении благодати в кладезь еретичества некоторые называют даже хулою на Святого Духа. Это самое существенное доказательство, приводимое в защиту общества старообрядцев, приемлющего австрийское священство. О других основаниях говорить не буду, ограничусь несколькими словами о поступке Амвросия. Поступок его является незаконным, противоканоническим. Правилами апостольским и соборными запрещается епископу самовольно переходить из одной епархии в другую. 35-е правило апостольское запрещает совершать поставление от чужого предела без воли того места епископа. Аще же таковое что совершит кто, да извержется, и сам и поставленный от него. Правилом 15-м первого Вселенского собора епископу запрещается переходить из города в город. Правил подобных много. Защитники белокриницкой иерархии замечают, что Амвросий перешёл не из одной епархии в другую, а обратился от ереси в православие и потому к нему означенные правила не относятся. Амвросий, уходя от патриарха, ни мало не подозревал его в какой-либо ереси. Это показывают все его переговорыс Павлом Васильевым и ответ его австрийскому правительству, которое спрашивало его о причинах, по которым он самовольно ушёл от греческого патриарха. Причину своего удаления Амвросий объясняет тем, что патриарх причинял ему обиды, что он перешёл на праздную епархию, не имущую пастыря, сам будучи празден, и при том вследствие моления народа. Все эти побуждения, какие Амвросий выставлял, предусмотрены церковными правилами и не оправдываются ими. 13 правило второго собора говорит, что «если который пресвитер или диакон, сведый своего епископа согрешша, прежде суда отступит от общения с ним, да извержется». По смыслу этого правила личное согрешение: несправедливость, обида или иное подобное, не даёт законного основания для удаления от церковной власти. 16-е правило антиохийского собора говорит: «иже кроме совершеннаго собора или самаго митрополита на праздный церкве престол наскочит, аще и сам есть празден от епископии, да будет извержен»; при этом Толковник поясняет: «аще и ото всех людей града того нудим есть». Вот правила, которыми предусмотрен поступок Амвросия. Значит, иерархия, ведущая начало от Амвросия, есть иерархия незаконная, противоканоническая. Не буду касаться других сторон поступка Амвросия, например того, что он был принят простым иеромонахом, который при том, не зная греческого языка (Амвросий же не знал славянского), даже и исповедать не мог его. Зашли они во время приёма в алтарь, рассказывает очевидец, уповательно посмотрели друг на друга и разошлись.

Таким образом, поповщинское согласие Церкви Христовой не составляет. Рассмотрением беспоповства и поповства я и заканчиваю свои беседы. Замечу только, что если беспоповцы не мало говорили в своё оправдание, то поповцы сегодня не сказали ничего. В заключение я напоминаю вам порядок всех наших бесед, в коих мы коснулись всех существенных вопросов. Беседы начались в прошедшем году с разбора некоторых положений о Церкви Онисима Швецова, продолжались рассмотрением предметов, которые служат обвинениями против нашей Церкви. Эти предметы были рассмотрены по одиночке и было показано, что в тех изменениях, которые были произведены при преподобном Никоне, еретичества нет, и, значит, отделение старообрядцев от Церкви незаконно. Закончилась беседа разъяснением того, что как беспоповцы, так и поповцы не составляют Христовой Церкви. Поэтому, хотя старообрядцы и будут продолжать бросать укоры против нашей Церкви, но эти укоры не должны вас смущать, потому что они не касаются ни догматов веры, ни церковного устроения. Обвинения их имеют характер мелочных придирок и изветов; оправдать же самих себя они никак не могут. Почему теперь мы вправе громко исповедать нашу греко-российскую Церковь святою и апостольскою, а общества старообрядцев – признать обществами раскольническими. Признать это не страшно и старообрядцу, потому что с этим признанием он должен только оставить ненависть и вражду и проникнуться духом мира и любви.

Если никто из старообрядцев не желает ничего сказать в свою защиту, то я должен проститься с вами. Следующие чтения будут в другом месте и о других предметах.

Низкий поклон публики был выражением общей благодарности профессору за его общедоступные беседы. «Общество распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви» со своей стороны выразило благодарность Николаю Ивановичу в лице председателя своего, ректора духовной семинарии, протоиерей Н.И. Розанова, который обратился к профессору с такими словами:

«Позвольте от имени «Общества» выразить вам искреннюю, глубокую благодарность за беседы, за то, что потрудились приехать, за вашу живую, выразительную речь. Вы удовлетворили нашим искренним желаниям. Беседы свои вы вели от святого писания и книг, уважаемых старообрядцами. Они настолько назидательны и интересны, что многочисленная публика всегда собиралась сюда, чтобы послушать вас. Нельзя не обратить внимания и на обращение ваше с людьми. Мы видели, что много нужно терпения для собеседования со старообрядцами, и, однако, вы никого не оскорбили своим обращением. Плоды ваших бесед – дело будущего. Они известны Богу. Но присутствие на них многочисленной публики и безответность старообрядцев свидетельствуют, что они не останутся бесплодными. Мы слышали, какой слабостью отличались рассуждения старообрядцев, например, что плоть Христова не есть плоть и т.п. Малочисленность возражений со стороны их надо объяснять не нежеланием говорить, а отсутствием положений, говорящих в их защиту. Наше «Общество» упрекали в том, что священники не ведут бесед в Петербурге. Желание недовольных удовлетворено. Вы вот не в первый раз беседуете здесь. Всякий имел возможность сделать возражения. Однако же их было мало. Как семя, посеянное в поле, растёт, так и ваши беседы, согретые любовью и миролюбием, надеемся, не останутся бесплодными для Церкви».

В ответ отцу Розанову Николай Иванович сказал:

«О достоинствах моих бесед не мне судить. Дай Бог, чтобы так было, как предполагает досточтимый отец председатель «Общества». Я, со своей стороны, на такие любезные слова могу ответить только глубокой благодарностью за любовь и доверие ко мне. Я считаю за честь беседовать при таком громадном количестве народа в столице; беседовать здесь тем более приятно, что потребность в этом, ясно вижу, весьма большая. Дай Бог, чтобы и на будущее время наш обмен мыслей не прекращался. Я готов служить, чем могу».