Часть I. Святая Земля

Евангелие – самая зачитанная и самая непрочитанная из земных книг. И земных ли? Что можно поставить в истории человечества рядом с Евангелием? Мытарь Закхей в Иерихоне, из-за малости роста, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Иисуса. На какое дерево взлезть нам сегодня, чтобы незрячими глазами, сквозь ложные огни и грохот прогресса, в окамененном нечувствии увидеть и услышать Спасителя?

Может быть, лучший, даже единственный сегодня для нас способ приблизиться к Нему – пройти земными дорогами Евангелия, «влагая персты», или, лучше, сердцем прикасаясь к священным памятникам Палестины, земной родины Сына Божия, Сына Человеческого.

Можно изучать Евангелие с богословской точки зрения – как источник догматического учения о Боговоплощении, о Боге-Троице, о грехе и искуплении, Можно – с исторической, как повествование о жизни, проповеди, крестной смерти и Воскресении Учителя и Праведника, Пророка и Чудотворца. Но можно – и как трепетный рассказ очевидцев: капернаумского сборщика податей Матфея или ученика Иоанна Предтечи и кумранитов Иоанна Богослова, удостоенного в Евангелии имени Сына Громова, а в позднейшей иконографической традиции – символа орла. Или стремительного Марка с его постоянным «тотчас», опиравшегося на устные рассказы первоверховного апостола Петра, духовным сыном, спутником и толмачом при котором был он многие голы. Или антиохийского врача, писателя и художника Луки, греческий язык которого считают наиболее совершенным в Новом Завете, близким к классическому...

И есть «пятое Евангелие» – сама Святая Земля. Вся живая, на цвет, и запах, и ощупь воспринимаемая нами Галилея словно сошла со страниц Евангелия; со стадами и пастырями, рыбаками и полками, мирными пшеничными полями, на которых ученики Иисуса срывали колосья, и яростными солнечными точилами Виноградника Божия – Кармила. В каждом селении вы найдете древние ручные жернова и масличные прессы, в каждом кургане – многослойные россыпи ханаанской, библейской, античной, византийской нумизматики, с «динарием кесаря», статиром из рыбы, пойманной Петром, «потерянной драхмой» и «зарытым талантом», «лептой вдовы» и сребренником Иуды... Чуть-чуть благоговейного воображения – и вы увидите себя не только в Земле Иисуса, но и в Его времени, на самом разломе эр и цивилизаций, в конце Ветхого и начале Нового Завета.

«В шестой же месяц, – говорит Евангелист Лука, начиная отсчет от зачатия Иоанна Предтечи, на полгода упредившего Спасителя, – послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет» (Лк.1:26).

...В ватиканской библиотеке в Риме, в ряду драгоценных уникумов, хранится богато украшенная миниатюрами греческая рукопись, содержащая беседы о Богоматери. Об авторе их, Иакове, известно только, что жил он в XI в., был иноком Коккиновафского монастыря; художник и вовсе неизвестен. Между тем, это одна из самых интересных византийских православных рукописей. Дерзновенно и непосредственно излагают, дополняя друг друга, автор слов и создатель миниатюр историю жизни Пресвятой Девы. И начинается ряд изображений величественным небесным прологом. На широком тройном троне, возносимом херувимами, восседают три Лица Божественной Троицы в виде трех Ангелов, явившихся Аврааму. Архангел-благовестник, стоя внизу пред престолом, приемлет в простертые руки благословение среднего Ангела (Бога-Отца) – соизволение на посланничество в мир. И летит на землю – «в город Галилейский, называемый Назарет».

Город галилейский… Галиль по-еврейски означает «округ». Это название прилагалось первоначально к двадцати городам в уделе Неффалимове, которые Соломон дал Хираму – в благодарность за кедры ливанские, доставленные для строительства иерусалимского храма. Но Хирам, в знак крайнего недовольства подарком, назвал этот округ Кабул («отвратительный»). Так Галилее с самого начала суждено было оставаться у людей в презрении и осуждении. В сознании иудеев это поддерживалось тем, что население здесь было смешанным: финикийцы (предки современных ливанцев), сирийцы, арабы, греки... Кровь самих евреев считалась здесь смешанной, не чистой. Словом, «Галиль га-Гоим» – «Галилея языческая». Даже говор галилейский отличался, так что учеников Иисуса легко будут узнавать в Иерусалиме по их акценту.

Пренебрегаемое людьми взыскано Господом. В центре Верхней Галилеи – горной гряды, составляющей северную границу плодородной долины Ездрелон и идущей с востока ровно на запад, от Иордана к Средиземному морю, – находится небольшое ущелье-проход, постепенно расширяющееся от Ездрелона на север, пока...

Пока автобус паломников, поднимаясь в гору крутой узкой дорогой, среди трав и цветов, не окажется над лощиной-амфитеатром, представляющим кратер потухшего вулкана. Под нами – Назарет.

Конечно, теперь, прославленный в книгах и путеводителях, осененный крестами храмов и монастырей, разбуженный наступающей цивилизацией, он не совсем такой, каким видел его в тот день с высоты Архангел, посланный от Бога. Маленький восточный городок лежал перед ним – о трех-четырех улицах и одном колодце, с обязательным базаром в центре, лепящимися вокруг к естественным пещерам и впадинам горы домами из белого камня и единственным большим общественным зданием – не сохранившейся синагогой.

«Может ли быть что доброе из Назарета?» – во времена Иисуса это было почти пословицей. И однако именно здесь небо стало однажды так близко к земле, что Слово сделалось плотью, а тонкая смиренная девушка – Богородицей. Назарянином, жителем Назарета, назовет Спасителя Пилат в надкрестной надписи.

На заре, в Назарете, куда было направить в первый момент свой незримый путь Архангелу Гавриилу? Разумеется, к источнику, куда сходились, с высокими водоносами на стройных плечах, женщины города. (А прекрасная половина Назарета и сегодня, отметит путешественник, отличается красотой и грациозностью.) Но лишь одна из них – не только в Галилее, во всем Израиле, в целом мире – достойна будет стать Избранницей Божией.

...Православная греческая церковь во имя Архангела Гавриила построена на том самом Святом Источнике, к которому ходила за водой Дева Мария и на котором совершилось первое благовещение.

Как рассказывается в апокрифическом «Первоевангелии Иакова», Архангел Гавриил сначала решил обратиться к Ней в обычных естественных условиях, почти на людях. «И взяв кувшин, пошла за водой. И услышала голос, возвещающий: Радуйся, Благодатная! Господь с тобою! Благословенна ты в женах. И стала оглядываться она, чтобы узнать, откуда этот голос».

Этот момент и изображается в церковной композиции «Благовещение у кладезя». Первым свидетельством о существовавшей издревле в Назарете церкви над источником является рассказ нашего русского паломника, игумена Даниила (1106 г.). Современный храм построен в 1750 г. с использованием более древнего сооружения (особенно в северной части, где находится источник). Резной позолоченный иконостас, сооруженный в 1767 г. мастером Андреем, является пожертвованием одного из греческих купцов. Слева от царских врат находится икона Тронной Одигитрии, редкого извода: по углам трона помещены изображения четырех пророков, пророчествовавших о Богородице и Боговоплощении – Давида, Соломона, Исайи и Даниила. Стенные росписи в старинном византийском стиле выполнены совсем недавно, в 1977–1978 гг., румынскими художниками Михаилом и Гавриилом Марасанами.

В люнете над входом в северный придел с источником представлена традиционная иконография «Благовещения у кладезя» – с надписью «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою», сделанной на шести языках: арабском, греческом, румынском, славянском, французском и английском.

Византийский паломник Фока, посетивший Назарет в 1177 г., видел в церкви «небольшую пещеру, в которой бьет источник чистой воды, из коего Преблагословенная Матерь Божия ежедневно почерпала воду, когда жила в доме праведного Иосифа». Описание вполне соответствует планировке современной церкви.

В глубине коридора с цилиндрическим сводом – аналой, непосредственно перед журчащим ключом. Справа в окне видны древние ступени, по которым спускались к источнику девы назаретские (теперь вход с другой стороны). На боковых пилястрах – русские иконы в серебряных окладах, «Благовещение Пресвятой Богородицы» и «Свидание Богоматери с праведной Елизаветой», выполненные в девяностых годах прошлого столетия начальником иконописной мастерской Свято-Троице-Сергиевой иеромонахом Симеоном и подаренные в храм Императорским Православным Палестинским Обществом.

Чудотворная мироточивая большая икона Благовещения, висящая на стене пещеры над самым источником, также русской работы. Она относится к иконографии типа «Воплощение» – с изображением Младенца в лоне Божьей Матери, в точном соответствии со словами икоса службы Благовещения:

То есть сам Архангел Гавриил «ужасашеся», видя, как, по его слову, воплощается Слово в лоне Пресвятой Девы.

Но вернемся к повествованию святого Луки. «Ангел, вошел, к Ней, сказал: Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами! Она же, увидев его, смутилась от его слов и размышляла, что бы это было за приветствие. И сказал Ей Ангел: не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога; и вот зачнешь во чреве, и родишь Сына, и наречешь Ему имя: Иисус. Он будет велик и наречется Сыном Всевышнего; и даст Ему Господь Бог престол Давида, отца Его. И будет царствовать над домом Иакова вовеки, и Царству Его не будет конца».

Обетование Ангела, как и древние пророчества о Христе, сформулировано в традиционных понятиях библейского учения о Мессии.

«Мария же сказала Ангелу, как будет это, когда и мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим, Тогда Мария сказала; се, раба Господня; да будет Мне по слову твоему. И отошел от Нее Ангел» (Лк.1:26–38).

На соответствующей миниатюре в рукописи Иакова Коккиновафского так и изображено: слева – Дева Мария обернулась и смотрит вслед удаляющемуся Ангелу, справа – он летит к Небесному Престолу. Но Троицы на троне уже нет: Сын Божий сошел на землю, чтобы сделаться Сыном Человеческим. Было время, когда Бог не был человеком, но с этого таинственного момента уже никогда более не будет такого времени, чтобы Он, пребывая Богом, не был «и человеком». Предопределенное в Предвечном Совете свершилось.

Первая церковь на месте Благовещения была построена в 427 г., как сообщает об этом сохранившаяся мозаическая надпись, называющая и имя ее создателя: диакон Конон. Во времена крестоносцев здесь стояла большая, богато украшенная базилика, разрушенная в 1263 г. мамлюкским султаном Бейбарсом. В 1730 г. францисканцы построили на ее развалинах церковь меньших размеров, хорошо известную по описаниям русских паломников XIX–нач. XX вв. Наконец, в 1955 г. и этот храм был разобран и, после тщательного, занявшего несколько лет археологического исследования, началось строительство новой базилики по проекту итальянского архитектора Джованни Муцио.

План трехуровневого комплекса определился уклоном холма, на котором построена базилика. Это самый большой христианский храм на Ближнем Востоке. Его купол в форме темной восьмигранной пирамиды высотой 55 м – главная вертикаль Назарета.

Нижняя церковь следует стенам и фундаментам базилики крестоносцев, сохранены и частично реконструированы ее абсиды. Литургическим сердцем храма является главная его святыня – пещера Благовещения. Над ней, в своде нижнего этажа, сделан большой восьмигранный проем, своеобразное «око», отверстие в пространство верхнего этажа и находящееся точно под куполом.

Новая базилика была освящена 23 марта 1969 г. Ее западный фасад украшен рельефным изображением Благовещения и силуэтами четырех Евангелистов. На вершине фронтона – статуя Спасителя, держащего в руках Евангелие.

Назарет. Базилика Благовещения Пресвятой Богородицы. Освящена в 1969 г.

Второй, южный, фасад украшен бронзовой статуей Марии (работа римского скульптора Фр. Верокка) и орнаментально прописанным по всей стене текстом католической молитвы «Salve Regina» – «Радуйся, Царица».

По обе стороны от входа широкие винтовые лестницы ведут в верхнюю церковь. В нижней, в левой стене, до самого алтаря, видна каменная кладка эпохи крестоносцев. В глубине «святая святых» – открытое пространство, огороженное барьером и соединенное, как мы сказали, своеобразным световым колодцем с верхней церковью. За четырьмя усеченными колоннами, используемыми как постаменты для высоких лампад, открывается вход в высеченное в скале помещение – Дом Пресвятой Богородицы. Перед ним сохранившийся фрагмент мозаичного пола V в. с ктиторской надписью: «От Конона, диакона иерусалимского».

К самому Дому мирян не пускают. Он является алтарем, посредине которого стоит престол белого мрамора с надписью по латыни: «Ніс verbum саrо factum est» («Здесь Слово стало плотью»). Пещера Благовещения представляет собой действительно целый подземный «дом». Передняя комната называется Приделом Ангела. За главным престолом – собственно придел Благовещения – виден проход в придел святого Иосифа Обручника. Еще одна пещера называется условно «кухней Марии». Традиция позднейших веков пыталась связать каждую из комнат дома с тем или иным из членов Святого Семейства...

Трудно представить себе, как выглядело жилище Иосифа и Марии первоначально. В нагорных селениях, каким был Назарет, в еврейских домах часто использовались в качестве внутренних помещений естественные или высеченные дополнительно в скале пещеры и лишь с внешней стороны, выходящей на городскую улицу, делались каменные пристройки. Может быть, именно эту внешнюю часть здания составлял так называемый «Дом Богородицы», перенесенный крестоносцами в конце XIII в. в итальянский город Лорето. В Назарете осталась внутренняя, пещерная – наиболее достоверная – часть.

При строительстве новой базилики (1960–1969) подверглась изменению и планировка самой пещеры Благовещения. Игумен Даниил (1106 г.) так рассказывал о своем посещении Назарета и того помещения, где жила, по преданию, Пресвятая Богородица. «Есть там место в той пещере, близко от западных дверей: на том месте сидела Святая Богородица и сучила кокнит, то есть багряницу. Сюда пришел Архангел Гавриил, посланный от Бога к Девице Марии. И стал пред Нею, сделавшись виден очам, чуть поодаль от места, где сидела Пречистая. Примерно на три столпа отделено то место от дверей, где стоял Архангел Гавриил». Место, на котором стоял Архангел, обозначено гранитной колонной, у которой есть база – и есть верхняя часть, но нет средней. По преданию, турецкий паша велел рассечь колонну, в надежде найти скрытое в ней сокровище; в наказание за святотатство правитель тотчас лишился зрения. Францисканские монахи говорят, что верхняя часть колонны «левитирует», парит в воздухе без всякой поддержки. Она, разумеется, прочно прикреплена сверху к своду, но есть действительно что-то таинственное в этом, отрицающем законы тяготения парении массивной гранитной конструкции. Кстати, стоящий на полу нижний обрубок колонны – из другого материала, мрамора.

В верхнюю церковь можно подняться по трем лестницам. Две из них расположены симметрично слева и справа от главного входа в базилику, третья – слева от Пещеры Благовещения. Это огромный храм, размерами 61,5 х 24,6 м. Высота до вершины купола – 46 м (напомним, что общая высота храма 55 м). Главной его достопримечательностью являются большие мозаики, созданные художниками из различных стран католического мира. Самая большая из композиций занимает всю алтарную стену и называется «Триумф Католической Церкви». По замыслу создателей она призвана иллюстрировать экклезиологическую доктрину Второго Ватиканского Собора (1965 г.).

В центре – Христос и апостол Петр, первый из епископов Рима, являющихся по католическому учению наместниками Христа на земле. Слева, на облаке, Дева Мария на троне. Над ними реет голубь Духа Святого, и сверху взирает Всевидящее Око Отца. В нижнем ряду представлены сонм апостолов и пять знаменитых пап XX века: Бенедикт XV, Пии XI, Пий XII, Иоанн XXIII и Павел VI, при котором строилась базилика. По бокам живописными группами изображены мученики, исповедники, учители Церкви, епископы и священники. Сверху начертан по латыни девятый член Символа Веры: Верую во едину святую католическую и апостольскую Церковь.

Здесь необходимо пояснение. В нашем, церковнославянском Символе эта формула читается так: «Во едину святую соборную и апостольскую Церковь», т.е. греческое слово «katholiki» переведено не «кафолическая», а «соборная». Латинский текст сохранил непереведенным слово «кафолическая» (католическая), но изменил его смысл. Православное понятие «кафоличности» (вселенского, соборного единения Сестер-Церквей) противоположно понятию «католицизма» (универсальности, соединения всех под властью Папы) в Западной Церкви.

Центром верхней церкви является все тот же восьмигранник «окна», объединяющего три яруса базилики. Облокотившись о барьер, вы можете заглянуть в нижнюю церковь с пещерой Благовещения.

Точно над проемом высится купол, оформленный в виде огромного шестнадцатилепесткового цветка, раскрывающегося внутрь храма. Символика связана с тем, что, согласно одному из объяснений, название города Назарет происходит от еврейского слова «нецер» (цветок), почему блаженный Иероним и называет Назарет в одном из писем «соответствующим своему имени цветком Галилеи».

Каждый лепесток, в свою очередь, является двухгранным ребром, а горизонтально, поперек ребер-лепестков, прочерчены двадцать три круга. По некоторым толкованиям, здесь зашифрованы каббалистические символы: 32 меридиана соответствуют «тридцати двум путям Божественной Мудрости», а 23 – зеркальное число, соответствующее человеку, сотворенному Богом. В целом, получается своего рода математическое преломление идеи Боговоплощения. Символизм усиливается многократным повторением буквы «М» в каждой из образовавшихся ячеек купола – первой буквы в словах «Мария» и «Мессия».

Вдоль южной и северной стен идут мозаические изображения Богородицы с Младенцем – глазами разных народов. Вдоль правой (южной) стены следуют – в порядке от входа к алтарю – Мадонны из Португалии, США, Польши, Бразилии, Венесуэлы, Тайваня, Венгрии, Камеруна; вдоль левой (северной) – из Англии, Аргентины, Ливана, Австралии, Мексики, Японии, Канады, Франции.

Если выйти из верхней церкви северными вратами, мы оказываемся во дворе францисканского монастыря. Только теперь замечаешь, как искусно использовал архитектор рельеф местности: выход из храма расположен на 10 м выше, чем вход.

Перейдя через двор и оставив с правой стороны католическую духовную семинарию (здание построено в 1930 г.) и музей, а с левой – небольшой сад со статуей Антония Падуанского (одного из чтимых францисканских святых), оказываемся у входа в церковь святого Иосифа Обручника. Сто шагов отделяют эту базилику, построенную в 1911 г., от церкви Благовещения – дом Иосифа и Марии от мастерской Иосифа. Мы входим в церковь северными дверями. Слева у входа – скульптурное изображение Святого Семейства. Достопримечательностью храма, стилизованного под романскую базилику, является крипта. В результате раскопок здесь были вскрыты остатки древних строений, которые предание связывает с «мастерской Иосифа». Ему посвящен престол придела, расположенного в крипте.

На самом деле небольшое, высеченное в скале и частично обложенное камнем прямоугольное пространство слишком мало для того, чтобы даже в самые отдаленные, нетребовательные времена служить рабочим помещением. Название «Мастерская Иосифа» является не более чем благочестивым домыслом, вполне объяснимым соседством с местом Благовещения. Иисус в Евангелии от Матфея именуется «сыном плотника» (Мф.13:55), Евангелист Марк и Его Самого называет плотником. Так во всех переводах Евангелия – в том числе славянском и русском. Но употребленное здесь в греческом оригинале слово «тектон» означает «строитель, ремесленник» в широком смысле – работающий по дереву, камню, металлу. В безлесной Палестине деревянного строительства (и, значит, плотничества как такового) почти не было. Святой мученик Иустин Философ, уроженец Наблуса (Сихема), живший во II веке н.э., говорит, что Иисус «делал плуги и ярма, научаясь тем праведности и ведя трудовую жизнь». Францисканцы в 1754 г. приобрели этот так называемым «дом Иосифа» и превратили его в церковь. В 1911 г. она была перестроена. Интерьер полностью современный. Лестница справа ведет в крипту, которая представляет собой скорее всего баптистерий ранне-христианского храма (доконстантиновского времени). Это – высеченная в скале квадратная купель (2x2 м) с белым мозаическим полом, расчерченным прокладками черного базальта.

В центре старого Назарета находится еще одно маленькое здание, возводимое преданием к евангельскому времени. Оно известно в литературе как «Церковь синагоги». По преданию, церковь построена на месте той синагоги, в которой впервые проповедовал Иисус. «И пришел в Назарет, где был воспитан и вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать. Ему подали книгу пророка Исайи, и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: «Дух Господень на Мне, ибо Он помазал Меня благовествовать нищим и послал исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное. И, закрыв книгу, и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: Ныне исполнилось писание сие, слышанное вами. И все засвидетельствовали Ему это и дивились словам благодати, исходившим из уст Его» (Лк.4:16–22).

Анонимный «паломник из Плаценции» (современная Пьяченца) видел синагогу в Назарете в 570 г. «В синагоге, в которой учился Иисус, хранится книга, в которой Господь написал первые свои буквы, и есть скамья, на которой Он сидел с другими детьми. Христиане могут поднимать и отодвигать скамью, но евреи совершенно не в состоянии поднять ее или сдвинуть с места».

Современную Церковь Синагоги трудно датировать определенным временем. Мы не знаем даже, совпадает ли она по своему местоположению с синагогой, описанной Паломником из Плаценции. Во всяком случае, в XIII веке существовала в Назарете церковь, которую арабы называли «Медресе Мессии». Это – однонефная церковь с маленькой абсидой и небольшим мраморным престолом. Францисканцы приобрели ее в 1741 г., а тридцать лет спустя переуступили мельхитам – греко-униатам.

Рядом, через рыночный сквер, находится еще одна маленькая церковь, которую называют по-латыни «Менса кристи» (в переводе «Христова Трапеза»). По преданию, здесь Спаситель трапезовал с учениками, в одно из Своих явлений после Воскресения. В качестве стола использовался большой, почти круглый камень, размером приблизительно 3,5 х 3 м. О «Христовой Трапезе», как месте паломничества, впервые упоминается в XVII веке. Современная церковь, принадлежащая францисканцам, построена в 1860 г.

В пятнадцати километрах от Назарета, с которого началась, как говорят богословы, история спасения рода человеческого, находится город, которым она должна закончиться. Это – Мегиддо, Армагеддон. Согласно Апокалипсису, у этого города произойдет последняя битва Христа с Антихристом: «И он собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон» (Откр.16:16).

Города с этим названием, конечно, давно не существует. На его месте лежит большой раскопанный археологами курган – как говорят на Востоке, тель. Но хотя этот безмолвный холм мирно покоится ныне среди плодородных полей долины Ездрелон, в самом имени его по-прежнему отзываются эхом громы прошлых и будущих войн. С древних времен Мегиддо (Мегиддон) был передним краем борьбы великих миродержавных империй – Египта и Вавилона. Археологи насчитали, что на 20 акрах жилого пространства холма история спрессовала один на другом до 25 археологических пластов – 25 городов!

Первое неолитическое поселение датируется VI тысячелетием до н.э. Наскальные человеческие фигурки, сакрально-магического характера, оставлены этим древнейшим населением. К началу IV тысячелетия (ранний энеолит) можно уже говорить о существовании города как политической и культурной единицы. За 33 столетия до Р.X. на холме Мегиддона построен первый из известных нам в Ханаане храмов. Археологические находки красноречиво свидетельствуют о ранних международных контактах: керамика с клеймами цилиндрических печатей безошибочно указывает на связи с Сирией, Месопотамией, Египтом.

Рубеж третьего тысячелетия стал для города временем бурного строительства. Этим временем датируется первая из раскопанных массивных стен – возможно, для защиты городского святилища. Но около 2000 года город вдруг, по непонятным причинам, на пару столетий опустей. Предполагают, что это могло быть связано с резким изменением климатических условий.

С началом бронзового века (XX век до Р.Х.) Мегиддон становится сильным укрепленным городом-государством. Это период египетского господства над Ханааном. Толстые стены, сложенные из кирпича на каменной основе, укрепленные валом, охраняли благосостояние горожан. Первое письменное упоминание относится к 1479 г. до Р.Х. Поход фараона Тутмоса III и захват его полководцами Мегиддона – первое из датированных сражений, известное мировой истории. О подробности битвы повествует текст, высеченный на стенах храма Амона в Карнаке (Верхний Египет). Так Мегиддон пал во второй раз. Но и в конце бронзового века город в культурном и политическом отношении доминирует над всем регионом. В знаменитом клинописном архиве Тель-аль-Амарна (Египет, XIV в. до н.э.) восемь документов связаны с Мегиддоном. Шесть из них – письма царя Мегиддонского Биридии знаменитому Аменхотепу IV (Эхнатону), в которых он просит срочной помощи против агрессии соседнего Сихемского царства.

Мегиддон упоминается также в клинописном документе, найденном в Хаттусе, столице хеттов. Многозначителен и тот факт, что в самом Мегиддоне найден клинописный фрагмент эпоса о Гильгамеше. Все это свидетельствует о наличии крупной писцовой школы в городе. Этот период в истории Мегиддона кончился пожаром, полностью его уничтожившим. Письменная история молчит о причинах, но археологи считают, что город был в XII веке уничтожен либо филистимлянами («народами моря»), либо евреями под предводительством Иисуса Навина. Во всяком случае, первое упоминание города в Библии связано с историей завоеваний И.Навина: царь Мегиддонский назван среди аморрейскнх династов, покоренных израильтянами.

Наибольшее внимание привлекает эпоха Соломона – самого знаменитого из строителей и правителей Мегиддона. Стены из тесанного камня, воздвигнутые им в Мегиддоне, сопоставимы по технике с другими прославленными объектами строительства Премудрого.

Но жизнь продолжалась, и Мегиддон Соломона был тоже сметен в конце X века Шешонком I (библейский Шишак). Правда, город и позже сохранял свое значение (царь Ахав строит здесь грандиозный подземный водопровод), но величественный дворец Соломона, символ прежнего могущества, был погребен под новой городской стеной, толщиной в 3,5 м. В 733 г. город вновь разрушен до основания ассирийским царем Тиглат-Паласаром III, сделавшим его столицей одной из провинции Ассирии.

Начиная с вавилонского времени (рубеж VII–VI вв. до Р.Х.) город все более приходил в упадок. Римляне в годы Иудейской войны построили рядом лагерь Шестого (Железного) легиона, от которого и забытый разрушенный курган древнего города стал называться «Легионом». Позже в битвах при Мегиддоне Наполеон (в 1798 г.) и английский генерал Алленби (в 1918 г.) били турок. Присвоение Алленби за победы в Палестине титула барона Армагеддонского ставит последнюю точку в нашем рассказе. Впрочем, последнюю ли? Ведь Мегиддон (Армагеддон, Легион) – неизменный символ войны...

Мегиддон упоминается в Библии по разным случаям 11 раз – в том числе в связи с завоеваниями Иисуса Навина (Нав.12:21), строительством Соломона, гибелью от вражеских рук царя Охозии (4Цар.9:27) и царя Иосии (2Пар.35:22). Но в отличие от местоположения других древних городов, никто до XIX века не знал, где находится Мегиддон. Связь его с находящимся на краю Ездрелонекой долины Телем (арабы называли его аль-Мутеселлим – холм Правителя) была впервые установлена, почти угадана, первооткрывателем, производившим здесь раскопки – немецким инженером из Хайфы Готлибом Шумахером (он, кстати, строил наше подворье в Назарете в 1901–1904 гг.). Его имя носит теперь действующий при Хайфском университете Институт по исследованию вклада христианских общин (в том числе русской православной) в современную культуру Израиля. После Первой мировой воины раскопки продолжила группа археологов из Чикагского Восточного института во главе с известным египтологом Дж.Г. Брестедом. Построенное ими у подножья холма здание экспедиции и сегодня используется в качестве экскурсионного бюро музея-заповедника. В 1960–1972 гг. здесь неоднократно работала экспедиция И. Ядина (именно он, как помните, осуществил раскопки Масады). Одним из главных достижений Ядина в Мегиддоне стала научная идентификация Ворот Соломона. Позже Институтом археологии Тель-Авивского университета была создана постоянно действующая Мегиддонская археологическая экспедиция.

Самые ранние фортификационные сооружения Мегиддона относятся, как мы сказали, к раннему бронзовому веку (3300–2200 до Р.Х.). Серединой бронзового века (от 1800 до P.X.) датируется крепостной вал, связанный с укреплениями, которые штурмовал Тутмос III. Массивные ворота Мегиддона с мощеным проходом, три метра в ширину, достаточно широким для выезда боевых колесниц, характерны для позднего бронзового века, на уровне пятого ряда камней в кладке башни сохранились следы сгоревших деревянных брусьев. Фундамент башни построен из базальта – самого твердого из камней. После разрушения города в конце Бронзового века ворота были заложены, а въезд в город сделан в другом месте.

Одним из наиболее выразительных археологических памятников Мегиддона является упоминавшийся круглый алтарь ханаанского святилища эпохи ранней бронзы. Он имеет в окружности 9 м, высоту 1,5 м, к нему ведет спиральная лестница в семь ступеней. Судя по большому числу костей животных, найденных вокруг алтаря (в том числе кость царя зверей – льва), здесь совершались обильные жертвоприношения.

На восточном краю холма, в самой возвышенной его части, находится сложный комплекс, датируемый временем Соломона и включающий прямоугольное святилище с вертикально поставленными камнями на высоком подиуме. Считают, что это одно из местных святилищ, посвященных Единому Богу Израиля. В последующем святилище было аккуратно засыпано и на месте его, из религиозного благоговения, ничего не строилось.

Армагеддон – дословно «верх Мегиддона», завершение четырехтысячелетней истории кровопролития, войн, разрушений. Армагеддон – последняя война.

Небеса проповедают славу Божию,

И о делах рук Его вещает твердь.

День дню передает речь,

И ночь ночи открывает знание».

Вифлеем означает в переводе «Дом хлеба». «Вифлеем же святой есть на юг от Иерусалима, шесть верст вдалее, и есть земля та красна зело в горах, и древеса много плодовита». Так писал в начале XII века игумен Даниил, первый из русских паломников, оставивший подробное описание своего «Хождения» в Святую Землю. Или, в современном русском переводе: «Земля около Вифлеема красиво расположена среди гор, бесчисленное множество плодовых деревьев и овощей растет по их склонам: маслины, смоквы, рожковые деревья. И виноградников много около Вифлеема, а по долинам – плодородные поля». Словом, цветущий оазис – среди пустыни.

Совершенно новый смысл – «ночь ночи открывает знание» – приобрело название в эпоху Нового Завета. «Аз есмь Хлеб, сходящий с неба», – говорит о себе в Евангелии Господь. В Его жизни Вифлеем и Голгофа – два полюса, начало и конец искупительного подвига. Вся Иудейская пустыня с ее почти «лунным» ландшафтом – сплошная каменистая Голгофа. И посреди нее – вифлеемский оазис, словно специально уготованный природой для Рождества Сына Божия.

Непосредственно о событии Рождества Христова евангелисты рассказывают чрезвычайно скупо. Это как бы «мистический пролог» Евангелия – еще «по ту сторону истории».

Евангелие от Матфея рассказывает: Еще до рождения Христа Иосифу было во сне откровение: младенец, что должен появиться на свет, есть Сын Божий, Иисус, что означает Спаситель. И когда Иисус родился в Вифлееме, пришли в Иерусалим волхвы (маги, астрологи), спрашивая, где должен по пророчествам родиться Христос, ибо они «видели звезду Его на востоке» (то есть у себя на родине – как считают, в Иране). Им было указано на Вифлеем. Они отправились в путь, «и вот звезда, которую они видели на Востоке, шла перед ними, пока не остановилась над местом, где был Младенец». Войдя в дом, волхвы увидели Христа и Его Мать, поклонились и возложили пред Ним принесенные дары. Этот эпизод лег в основу распространенного в европейской живописи сюжета «Поклонение волхвов». Царствовавший тогда в Иудее Ирод, чье имя стало синонимом жестокости, приказал перебить в Вифлееме «на всякий случай» всех детей младше двух лет, выведав от волхвов время явления звезды. Он боялся конкурента для основанной им династии, так как ветхозаветное понятие Мессии («Помазанник», по-гречески «Христос») было неразрывно связано с представлением о вполне земном, политическом его воцарении над Израилем и окружающими народами. Младенец остался жив, потому что Мария и Иосиф в ту же ночь бежали с ним в Египет.

Другой источник наших знаний о Рождестве – Евангелист Лука.

«Наступило время родить Ей, и родила Сына Своего первенца, и опеленала его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице». «Ясли» – от древнерусского глагола «ясти», кормушка для скота. Итак, родился в хлеву (если точнее, в пещере для загона скота) и положен был в ясли...

Но это земное уничижение Божественного Младенца сопровождалось небесным прославлением: пастухам, сторожившим в поле стадо, в полночь явился ангел и возвестил «великую радость, которая будет всем людям – в Вифлееме родился Спаситель». И был дан знак, знамение, по которому можно найти Его – «Младенец, лежащий в яслях».

Пастухи пришли и нашли Марию и Младенца, поклонились и рассказали о благовестии ангелов. «И все слышавшие дивились тому, что рассказали пастухи. А Мария сохраняла все слова эти, слагая в сердце своем». Последней фразой Евангелист указывает нам на источник его информации – только сама Богородица могла рассказать ему об этом.

Храм Рождества Христова, как и храм Воскресения в Иерусалиме, в настоящее время обстроен со всех сторон. С севера к нему примыкает францисканский монастырь (с храмом святой Екатерины), с востока – греческий Рождественский монастырь, с юга – армянский. Единственный доступный дня обозрения западный фасад, даже он перекрыт и искажен мощными контрфорсами. В результате храм выглядит скорее как укрепленный средневековый форт, чем как святилище Матери и Младенца.

Из первоначальных трех парадных порталов два заложены, и единственная оставшаяся дверь втрое уменьшена в размере – чтобы исключить любимый вид спорта бедуинских шейхов – въезд в храм на лошади. Эту дверь называют «Врата смирения», ибо каждый, входя в храм, волей-неволей должен склонить голову.

Базилика Рождества Христова

Из притвора (нартекса) мы попадаем в величественный центральный неф базилики, разделенной сорока четырьмя колоннами на пять нефов. Колонны высечены из местного розового песчаника, но камень так хорошо отполирован, что во многих путеводителях колонны именуют мраморными. Древнее предание, сохранившееся в «Церковной Истории» патриарха Евтихия Александрийского (IX в.), рассказывает, что заказчик, император Юстиниан, остался недоволен храмом. Базилика показалась ему слишком темной. Не долго думая, «благочестивейший и самодержавнейший» повелел отрубить зодчему голову. Боковые нефы действительно не кажутся особенно светлыми. Но вряд ли следует верить легенде. Дело в том, что первоначально существовали окна не только в верхнем ярусе центрального нефа, но и во внешних, северной и южной, стенах, впоследствии заложенные. Позднейшими являются также перегородки в конце боковых колоннад, закрывающие вид на оба боковых трансепта. Очевидно, в первозданном своем виде храм вовсе не был таким темным, как кажется нам сейчас.

Потолок базилики держится на мощных деревянных стропилах и кронштейнах – из кипариса и кедра. В южном нефе за колоннами стоит древняя каменная купель времен Юстиниана. Сделанная из того же вифлеемского камня, что и колонны, восьмиугольная в плане, она украшена знаком креста на четырех сторонах и снабжена не датированной и анонимной, к сожалению, надписью: «На помин души и во отпущение грехов рабов Божиих, их же имена Ты, Господи, веси».

В мраморном полу храма в нескольких местах видны деревянные крышки люков, прикрывающие фрагменты древнейшего мозаичного пола, сохранившиеся от первоначальной базилики времен Константина и Елены. Открыв один из таких «ставней», слева от ступенек, ведущих к алтарю, мы увидим цветную мозаику с типичным свастическим орнаментом и греческими буквами в маленьком квадрате посередине: ІХѲѴС. Это греческое слово, означающее в переводе «рыба», использовалось в раннехристианской символике как аббревиатура: «Иисус Христос Божий Сын Спаситель».

Фрагмент мозаичного пола, сохранившийся от первоначального храма, построенного Константином и Еленой

Базилика Рождества является единственным в Святой Земле христианским храмом, уцелевшим без разрушений и перестроек с эпохи Юстиниана. От более древнего здания, воздвигнутого Еленой, кроме фрагментов мозаичного пола, ничего не осталось. Но храм Юстиниана сохранился в первозданном виде. Персы в нашествие шаха Хозроя (614 г.) уничтожили, как известно, все христианские святыни Палестины. Они пощадили лишь вифлеемский храм. По преданию, их остановила мозаика, на которой изображено было поклонение волхвов в узнаваемых персидских одеждах и головных уборах. Зная, возможно, также легенду о том, что Пришествие Спасителя было предсказано Заратустрой, иранским пророком, основателем огнепоклоннической веры, персидские воины остереглись касаться святынь, связанных таинственным образом с их собственной древней традицией.

Базилика представляет в плане крест с скругленными верхними ветвями. Наиболее точно можно судить о первоначальной планировке по восточной части базилики. Высокая и просторная, квадратная в плане солея перед православным иконостасом служит кафоликоном – основным местом православного богослужения. Резной дубовый иконостас, с иконами местного и праздничного ряда и большим распятием с предстоящими вверху, создан в 1764 г. Убранство храма в основном того же времени – за исключением более поздней позолоты, появившейся в 1853 г.

В южной абсиде – двухмаршевая лестница ведет во двор, где находится отдельный вход в Пещеру Младенцев.

В северной, принадлежащей армянам, находится престол, посвященный Деве Марии, и другой, рядом, в северо-восточном «плече», посвященный Святым Волхвам. Считается, что здесь они сошли с коней перед тем как спуститься в пещеру и поклониться Младенцу. Из северной абсиды можно пройти в принадлежащую францисканцам церковь святой Екатерины (о ней еще будет разговор), а из нее – в старинный клуатр (монастырский дворик), сохранившийся со времен крестоносце» и реставрированный в 1950 г. архитектором Антонио Барлуцци.

Паломники XV века говорили о «великолепных мозаиках базилики, которые выглядят совершенно как новые». Сегодня, к сожалению, лишь по старинным описаниям (позднейшее из которых датируется 1626 г.) можем мы судить об их первоначальном великолепии. В верхнем ярусе центрального нефа вдоль южной стены располагались композиции Семи Вселенских Соборов (полностью сохранилось лишь изображение Второго (Константинопольского) Вселенского Собора, на котором был принят в окончательном виде православный «Символ Веры» – Никео-Цареградский Символ). Симметрично на северной стене были изображены шесть Поместных Соборов, каждый из которых представлен символически изображением церкви и городских башен. Мозаики в северном и южном трансепте сохранились еще более фрагментарно. В северном трансепте можно видеть «Уверение Апостола Фомы» и «Вознесение Господне», в южном – «Вход Господень в Иерусалим». Греческая надпись, сохранившаяся на фрагменте мозаики в алтаре, позволяет точно определить время создания мозаик: «Сии мозаики – творение рук Ефрема Мниха, живописца и мозаичиста, работавшего в царствование императора Мануила Багрянородного Комнена, во дни короля Иерусалимского, господина нашего Амори и святейшего епископа Вифлеемского, господина нашего Рауля, в лето 6677, второго индикта». Это соответствует по нашему летосчислению 1169 году.

Одной из наиболее выразительных и запоминающихся особенностей базилики являются ее знаменитые колонны.

...Прежде всего, православные паломники подходят приложиться к одной из колонн правого ряда, прославленной «чудом о пчелах». Говорят, еще во времена мамлюкских беев, один из них, гордец и вояка, въехал в храм на своем скакуне. И тогда из колонны вдруг вылетел невесть откуда взявшийся рой пчел и преследовал святотатца, пока не выгнал его из храма. В колонне осталось пять крестообразно расположенных отверстий, в которые паломники, изображая крестное знамение, влагают свои персты.

Базилика Рождества Христова. Пятая колонна в правом ряду. Следы от пчел, изгнавших из храма нечестивца

Зато далеко не все замечают, что большинство из колонн в верхней своей части сохранили древние росписи. Более того, галерея святых, представленная в храме, является одной из наиболее полных в истории византийской живописи того времени. Прежде считалось, что все они принадлежат одному мастеру, но внимательный анализ позволил выявить тонкие стилевые различия, заставляющие предполагать здесь работу целой артели иконописцев. Один из авторов конца XV века писал: «Не устаешь любоваться этими прекрасными колоннами». Сейчас, увы, время сделало свое дело и любоваться практически нечем. С трудом удается лишь идентифицировать святых, лики которых едва видны,

Всего сохранилось тридцать изображений. Живопись по стилю чисто византийская, большинство имен написаны как по-гречески, так и по-латыни. Порядок изображений не обнаруживает какого-либо богословского замысла – при том, что обычно в любом византийском храме соблюдается строгая, богословски обусловленная иерархическая система росписей. Наибольшее внимание уделено представителям восточного православного монашества: мы видим здесь святых Феодосия Великого и Савву Освященного, Онуфрия Великого и Макария Великого, Антония Великого и Евфимия Великого – за каждым именем яркая страница в истории христианской аскетики.

Базилика Рождества Христова. Плачущий Спаситель – знамение наших дней

...И еще одно, совсем недавнее чудо, связанное с вифлеемскими колоннами. В ноябре 1996 года паломники вдруг увидели, что образ Спаса Нерукотворного на южной стороне предалтарного столпа (слева от южного, православного входа в Пещеру Рождества) источает слезы. Это видели с тех пор многие паломники из различных православных стран и насельники находящихся в Иерусалиме православных обителей. Господь вновь плачет... О нас.

В пещеру Рождества (Вертеп) ведут две лестницы – из северного и южного трансепта. Арочные порталы с мраморными колоннами по бокам, оформляющие оба входа, – типичный французский XII век, единственное, что осталось в базилике от крестоносцев. Ступени из красного полированного песчаника относятся к эпохе Юстиниана. Бронзовые двери – того же времени.

Сама пещера представляет собой неправильное в плане сводчатое помещение, длиной 12, шириной до 3-х метров. Стены сохранили частью первобытный облик пещеры, частью – это позднейшая каменная кладка, но мы их практически не видим, т.к. они почти целиком покрыты асбестовыми шпалерами, во избежание нередких прежде пожаров. К сожалению, трудно представить себе, как выглядела пещера первоначально. Архитектурные изменения разных эпох и приспособление Вертепа для богослужебного использования сильно изменили его.

В XII веке, как мы уже говорили, по местам земной жизни Спасителя и Божьей Матери прошел русский паломник, игумен Даниил. Он посетил Вифлеем и вертеп – пещеру, где родился Христос. «Вертеп и ясли, где родился Христос, находятся под великим алтарем, они устроены красиво. Дверей в пещере две. И если северными дверьми входишь в вертеп, то по левую руку от тебя будет место внизу на земле, на котором и родился Христос. Над этим местом сделан престол, и на этом престоле исполняют службу. А напротив, на западе – ясли, в которые положили Христа после рождения, завернутого в рубище. Все претерпел ради нашего спасения... Ясли стоят близко от места рождения, в трех саженях, в одной пещере, расписанной мозаикой и красиво вымощенной мраморными плитами».

Если бы Даниил посетил это место сегодня, он все узнал бы. Но мы войдем в пещеру с южной, «православной» стороны, и место рождения будет от нас справа. В арочной нише – православный алтарь. Под престолом серебряная звезда с круглым отверстием в центре отмечает самое место Рождества. По окружности латинская надпись: «Hic de Virgine Mariae Iesus Christus natus est» («Здесь от Девы Марии родился Христос»).

Звезда на месте Рождения Спасителя

Напротив престола Рождества, в южной части пещеры, по трем мраморным ступеням спускаемся к приделу Яслей. Точнее, престол посвящен Трем Волхвам (или Трем Царям, как принято говорить в европейской традиции). Но главная его святыня – находящиеся напротив престола Святые Ясли. Они сейчас, как и все в пещере, покрыты мрамором, поэтому трудно судить, как они выглядели в ту единственную, евангельскую ночь.

Блаженный Иероним, к свидетельству которого мы уже обращались (он жил в Вифлееме в конце IV – начале V вв.), писал: «О, если бы мог я увидеть подлинные Святые Ясли, в которых лежал Господь! Ныне, в похвалу Спасителю, в храме заменяли глиняные ясли серебряными, но насколько драгоценнее были те, которые убрали».

На самом деле ни серебряные ясли, которые видел Иероним, ни глиняные, об утрате которых он горевал, ни, тем паче, гораздо более поздние деревянные, перенесенные крестоносцами в Рим (они находятся сейчас над престолом в храме Санта Мария Маджоре), не были «оригиналом». Подлинные Святые Ясли скрыты под современным мрамором. Они представляют собой попросту выдолбленное в естественном углублении скалы корытце, как это и теперь делают палестинские пастухи в пещерах-загонах для скота.

...Двухмаршевая лестница из южного, православного трансепта ведет в небольшой внутренний дворик греческого монастыря с отдельным входом в Пещеру Вифлеемских Младенцев. Спустившись, уже из дворика, по другой лестнице, можно видеть через решетчатое окошко черепа и кости – не только младенческие, но и взрослые. Это святые останки мучеников, перебитых в Вифлееме в нашествие персов в 614 г. Пройдя в глубину пещер, можно убедиться, что мы находимся в месте древнейших христианских погребений. Слева и справа, в коридорах, прорубленных в скале, помешаются оссуарии – каменные ковчежцы-гробики для хранения костей. В самой глубине – маленькая подземная церковь, возможно, одна из древнейших в Палестине, с полукруглым каменным престолом, над которым находится такая же полукруглая икона Рождества Христова.

Пещера Рождества и Пещера Младенцев представляют собой лишь часть из разветвленной системы пещер, частью естественных, частью искусственных, находящихся под базиликой Рождества Христова. Для продолжения осмотра нам придется снова войти в храм, пройти из южной абсиды в северную и затем в храм Святой Екатерины. Он построен францисканцами в 1881 г. на развалинах древней церкви, существовавшей здесь во времена крестоносцев. Храм является главным для католического мира местом совершения Рождественского Богослужения. Отсюда рождественская месса транслируется телевидением на все католические страны.

Из него особая лестница ведет вниз, в пещеру Блаженного Иеронима. Строго говоря, в нее можно попасть и непосредственно из Вертепа, через дверь в западной стене. Но та дверь бывает обычно заперта.

На повороте лестницы – карта-схема пещер. Вы входите сначала в пещеру, которая называется «часовня святого Иосифа». По преданию, здесь было ему во сне явление Ангела, повелевшего отправиться со Святым Семейством в Египет, ибо убийцы Ирода хотели погубить Младенца.

Вправо – вход в пещеру Иеронима. Это – наиболее археологически достоверная часть католических пещер. У западной стены – гробница самого блаженного Иеронима. Это кенотаф, мощи святого были перенесены при императоре Феодосии Младшем (середина V в.) в Константинополь, а сейчас находятся в Риме, в церкви Санта Мария Маджоре. Напротив гробницы Иеронима – надгробие его святых учениц: Павлы и дочери ее, Евстохии.

Вход в северной стене ведет в пещерную келью Иеронима. Это жилое помещение, прямоугольная планировка которого (6 x 4 метра) не оставляет сомнений в том, что пещера сознательно строилась как «ученый кабинет». Здесь блаженный Иероним работал над латинским переводом Библии, получившим в науке название «Вульгата» (т.к. перевод осуществлялся на народную, «вульгарную» латынь). Окно из кельи выходит, на уровне земли, в клуатр, внутренний дворик францисканского монастыря. Посреди двора, на высоком постаменте – памятник Блаженному Иерониму.

...И еще об одной знаменитой вифлеемской пещере. Если встать на площади лицом к храму Рождества Христова, то справа, за армянским монастырем, начинается небольшая улица. Пройдя по ней около трехсот метров на восток, мы увидим справа вход в католический храм. На самом деле это, если можно так выразиться, «ложный фасад», прикрывающий вход в большую, хотя и неглубокую, естественную пещеру.

По лестнице в тринадцать ступенек мы спускаемся в пещерную церковь, устроенную здесь францисканцами в 1871 г. Это так называемая «Молочная пещера». По преданию, Святое Семейство останавливалось здесь на отдых на пути в Египет, и Матерь Божия, собравшись кормить Младенца, разбрызгала нечаянно на землю капли своего молока. В прошлом веке паломники, в том числе православные, обязательно уносили с собой отсюда кусочки белого, как мел, камня, чтобы после, если понадобится, крошить его в молоко больным детям или кормящим матерям, поскольку самые камни из этой пещеры считаются чудотворными.

Впервые в Библии Вифлеем упоминается, как мы выше говорили, в связи с рассказом о смерти жены Иакова Рахили. Позже здесь совершилось помазание Давида пророком Самуилом. «И сказал Господь Самуилу: наполни рог твой елеем и пойди; Я пошлю тебя к Иесею Вифлеемлянину; ибо между сыновьями его Я усмотрел Себе царя (1Цap.16:1).

Окрестности Вифлеема непосредственно связаны с этими библейскими воспоминаниями. На поле под Вифлеемом собирала колосья Руфь, ставшая женой Вооза и родившая ему сына Овида, внуком которого был Давид. Это то самое поле, о котором говорится и в книге Бытия: «И отправился Иаков, и раскинул шатер свой за башнею Гадер» (Быт.35:21). Башня Гадер (евр. «Migdal Eder») – это и есть место, где в ночь Рождества пастыри пасли овец своих. «Вдруг предстал им Ангел Господень, и слава Господня осияла их; и убоялись страхом великим. И сказал им Ангел: не бойтесь; я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям. Ибо ныне родился вам в городе Давидовом (Вифлееме) Спаситель, Который есть Христос Господь; и вот вам знак: вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях. И внезапно явилось с Ангелом многочисленное воинство небесное, славящее Бога и взывающее: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение» (Лк.2:9–14).

В пещере, где было откровение Ангелов, три пастуха, очевидцы события, и были потом, по их желанию, погребены. Уже в IV столетии на этом месте был воздвигнут православный храм. Он неоднократно перестраивался и разрушался впоследствии, но – чудом Божиим – сохранилась сама пещера, ставшая криптой храма, с престолом над местом погребения пастырей, с типичными мозаиками середины IV в. на полу.

В 1972 г., по почину иноков Лавры преподобного Саввы Освященного, на святом месте был воздвигнут новый православный храм. Но, чтобы оставить в неприкосновенности подлинную Пещеру Пастырей, храм построили рядом, на новом месте. Он трехпрестольный: главный алтарь освящен в честь Собора Пресвятой Богородицы (празднуется 26 декабря старого стиля), левый придел – в честь Собора Архангелов Михаила и Гавриила и всех небесных Сил бесплотных (8 ноября), правый – в честь великомученика и целителя Пантелеимона (27 июля). В древней крипте совершается богослужение в день престольного праздника – Собор Пресвятой Богородицы. Над криптой сохранились мозаики византийского храма VI–VII вв. Неподалеку растут оливы, древностью и толщиной своей не уступающие оливам Гефсиманского сада. Им около 2000 лет, может быть, они помнят, как осияло поле Ангельское воинство...

...В десяти километрах к востоку от места Рождества возвышается посреди Иудейской пустыни странный холм в форме правильно усеченного конуса. Если не знать заранее, никогда не догадаешься, что это не вулкан и не обычный холм, а творение рук человеческих, осуществленная древняя сказка об обитателях «полых холмов». Это Иродион – дворец-крепость Ирода Великого, воздвигнутый им в 24–15 гг. до Р.Х.

Иродион: дворец-крепость Ирода Великого

Иосиф Флавий пишет: «Эта крепость отстоит от Иерусалима на расстоянии около шестидесяти стадий и самой природой предназначалась быть удобным укреплением, так как поблизости находился довольно значительный холм, искусственно увеличенный человеческими руками и наверху срезанный и выровненный. На нем возвышались круглые башни, к которым вела крутая лестница из 200 отесанных камней. Внутри этих башен находятся красивые царские покои, сооруженные не только в целях безопасности, но и для красоты. Здания эти сооружены с огромными издержками. Равнина (у подножья) покрыта домами, наподобие целого города, а на холме возвышается крепость, господствующая над всей этой местностью».

Поднявшись на холм (от 200 ступеней, насчитанных Иосифом Флавием, осталось сейчас сорок верхних – да и те, конечно, не древние, а новые, сделанные для удобства туристов) и, заглянув в жерло вулкана, мы можем увидеть, как представлял себе Ирод «благосостояние и безопасность». Крепость окружена двойной стеной с четырьмя сторожевыми башнями – одна крутая и три полукруглых. В одной из них были въездные ворота. Внизу, внутри образовавшегося кратера, сохранились остатки многоколонного портика, римские термы (иудеи не зря считали Ирода не только коллаборационистом, но и «плохим евреем» – вкусы и пристрастия тирана были вполне римскими), развалины небольшой, датируемой, правда, более поздним временем, синагоги и еще более поздней византийской церкви святого Архистратига Михаила. Туннель под большой крутой башней ведет еще глубже внутрь горы, где была развернута инженерами Ирода и сегодня поражающая воображение своим техническим совершенством целая «подземная урбанистика» – с цистернами, складами, лестницами, коридорами...

«Наземную» часть комплекса составляет дворцовый ансамбль, расположенный на равнине, у подножья горы, с северной ее стороны. Здесь сохранились фундаменты царского большого дворца, ипподром перед ним и лежащий к западу прямоугольный бассейн с павильоном посредине и руинами монументального здания, похожего на античные храмы, на берегу.

Но вот как любопытно устроены история и человеческая память. Место в вифлеемском овраге, в тесной пещерке, где склонились когда-то над новорожденным Сыном Человеческим укрывшиеся от зимних дождей ослы и овцы, согревая его своим дыханием, – оно сохранилось, имеет за собой два тысячелетия архитектурных напластований, украшено и воспето, а куда более внушительные города и дворцы и целые антропогенные вулканы, сооруженные для себя и друзей тираном и убийцей, – от них не осталось и камня на камне...

Видно, и вправду гений и злодейство – две вещи несовместные. И Христос не зря сказал: «Кто не собирает со Мной, тот расточает». Целые народы и царства рассыпались, расточились – кто собирали не с Ним.

Место крещения Иисуса Христа находится на западном берегу Иордана, примерно в трех километрах от Мертвого моря.

...Праздник совершается в Православной Церкви 6(19) января. На Руси в это время стоят самые сильные, крещенские морозы. А здесь, на Иордане, в это время почти весна. «Вид реки Иордана, несущей быстро мутные волны в неподвижное Мертвое море, в это время года очарователен, – писал профессор А.А. Дмитриевский в брошюре «Праздник Богоявления Господня на реке Иордане и в святом граде Иерусалиме». – Берега его, покрытые в изобилии тамариском, плакучими ивами и олеандровым кустарником, окаймлены как бы лентою желтых и голубых цветов. Зрелище поразительное для непривычного глаза северянина, особенно если он от этой чарующей прелести весны перенесется мысленно к себе на родину, где стоят в это время трескучие морозы, где все покрыто белоснежным саваном и сковано крепким льдом».

Крещенское богослужение здесь, над настоящим Иорданом, мало чем отличается от русского. Только «иордань» – не прорубь во льду, а деревянный помост для спуска в лодку, для предстоящего водоосвящения и удобства погружения креста в струи священной реки. Раньше, в византийские времена, над помостом, возможно, воздвигали легкий киворий – резную сень, символизирующую как бы переносной походный храм. Не воду (в водосвятных чашах) вносили для освящения в церковь, но всю реку, с водою, рыбами, кустами, цветами на берегу вводили под сень храма. Во всяком случае, такие архитектурные иордани известны в XVI–XVII веках на Руси.

Место Крещения Господня – Евангелие называет его Вифавара («дом переправы») сегодня с точностью неизвестно. Предание говорит, что событие произошло в том месте, где потом построили неподалеку монастырь Иоанна Предтечи. В этом месте река делает изгиб, замедляя обычное свое быстрое течение, и имеет берег, удобный для спуска к воде. Оттого и название Вифавара: место, где Иордан можно перейти вброд. Действительно, здесь в самом глубоком месте воды не более чем по пояс взрослому человеку.

Таким был Иордан и в тот далекий, единственный в истории день, когда сюда, к Иоанну Крестителю, может быть, ученику кумранитов, пришел из Галилеи Иисус – принять от него крещение покаяния. «Иоанн удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда Иоанн допускает Его» (Мф.3:14–15).

На православных иконах Крещения слева изображается склонившийся, совершающий тайнодействие Креститель, справа – «собор сил бесплотных»: ангелы, как бы восприемлющие от иорданской купели Спасителя мира. И больше никого. «Ангел пустыни» – и ангелы небесные. Лишь они в духовном пространстве иконы предстают очевидцами и участниками события. Ни будущих учеников, ни народных множеств...

Греческий православный монастырь во имя святого Иоанна Предтечи находится на расстоянии полукилометра от места Крещения, вглубь пустыни. Он возник еще в самое раннее византийское время. Предание относит его, как многие храмы и обители Святой Земли, к эпохе Константина и Елены. Во всяком случае, в конце V века он уже существовал. Как сказано в Житии преподобной Марии Египетской (†522 г.), она, перед тем как уйти за Иордан, приобщилась Святых Тайн в монастыре Предтечи.

Многократно разрушавшийся, монастырь был возрожден в конце прошлого столетия. Современный свой вид (он представляет снаружи каменную крепость, как все пустынные обители) он приобрел после реставрации в 1954 г.

Развалины небольшого здания на противоположном, восточном берегу Иордана, напротив места Крещения, – остатки византийского храма в честь преподобной Марии Египетской, построенного в VI веке при императоре Анастасии. На той же стороне, на километр в глубину, одна из горных вершин называется горой пророка Илии: оттуда он был взят на небо в огненной колеснице.

Скалистый восточный берег Иордана и сейчас остается пустынным и безлюдным. Западный берег, по обе стороны от Места Крещения, был постепенно застроен. Рядом с греческим монастырем Иоанна Предтечи построились копты. По другую от него сторону большой участок – с часовней, окруженной садом и стеной, с мощеной аллеей и пристанью – принадлежит францисканцам. Маленький хоспис, построенный ими в 1935 г., был разрушен землетрясением в 1956 г. Но часовня с небольшой звонницей под куполом была восстановлена. За католиками вдоль дороги, параллельной реке, располагаются владения других христианских исповеданий. Россия также имеет здесь свой участок – с маленькой бревенчатой часовней во имя Марии Египетской. К воде сделаны сходни, на самом берегу воздвигнут высокий деревянный крест.

Далее на юг расположен эфиопский участок, с небольшой шестигранной часовней, построенной в XIX веке на средства эфиопской царской семьи. При ней живет один единственный монах. Еще далее находится румынский православный скит – с небольшой красивой церковью во имя Предтечи Господня.

Еще южнее, раскинулась пальмовая роща с виноградником, принадлежащая греческому православному монастырю преподобного Герасима.

Сам монастырь расположен поодаль, посреди пустыни, ближе всех к Мертвому морю, в самой низменной части долины. По-арабски он называется Дейр-Хайла (Обитель куропатки), что заставляет вспомнить о библейском городе Беф-Хогла (Дом куропатки), находившемся в колене Иудине (Нав.15:6). Никаких следов древнееврейского поселения время для нас не сохранило. Окрестность представляет собой безжизненную пустыню – за исключением полоски зелени вдоль берегов Иордана, по которого два километра. Но определяющим является близость Мертвого моря. Как писал в своем «Хождении» русский паломник, игумен Даниил (1106 г.), «тут мнози человеци задыхаются от зноя и исчезают от жажды, ибо море Содомское близь, от того исходит дух зноен, смердящ; зноит и попаляет всю землю ту».

Монастырь был основан преподобным Герасимом в середине V столетия. Один из великих подвижников Православного Востока, Герасим, не был большим богословом, в годы монофизитской смуты готов был одно время примкнуть ради мира церковного к еретикам. Но неподалеку, верстах в десяти, жил Евфимий Великий, подлинный столп и учитель веры. И как сказано в Житии, «святыня пошла к святыне, пустыня к пустыни». Увещание Евфимия вернуло Герасима на путь истинный.

...Монастырь был восстановлен греческими православными монахами в 1882 г. Руины византийского времени (в том числе мозаика VI в.) вошли в состав церкви. По преданию, авва Герасим не заново построил обитель, а лишь возобновил более древнюю Лавру Каламон (Доброе пристанище) – названную так потому, что на этом месте останавливалось, по преданию, на ночлег Святое Семейство на обратном пути из Египта. Когда во второй половине XIX века сюда вновь пришли православные монахи, обитель лежала в развалинах. В верхнем этаже сохранилась лишь часть алтарного полукружия с несколькими старинными фресками.

Сегодня восстановленный монастырь вновь напоминает византийскую обитель-крепость. Высокие каменные стены, по внутренней стороне которых идут в два этажа кельи, представляет как бы одно большое здание с вымощенным двориком посередине. Колодец во дворе – первое, что встречает нас при входе в монастырь. В память о смиренном льве старца Герасима львиная морда изображена как на фасадной стороне колодца, так и на его крышке. Считается, что это тот самый колодец, из которого лев должен был добывать воду, вращая ворот, по приказанию старца. Поднявшись по лестнице, слева от входа, на второй этаж, проходим в большой и светлый трехпрестольный храм, по стенам которого написаны в рост великие подвижники Палестинской и Египетской пустыни. Нижний храм освящен в пещере, где отдыхали Матерь Божия с Младенцем и Иосифом Обручником. Там же, в северном пещерном притворе, находится «костница» – братская усыпальница с честными главами (черепами) прежде почивших подвижников.

«И тотчас был возведен Духом в пустыню», – говорит евангелист Марк. То есть тотчас после Крещения.

На равнине, у самого подножия плоскогорья Иудейской пустыни, круто обрывающегося в сторону Иорданской долины, лежит Иерихон – древнейший из существующих городов планеты. А над ним сразу бросается в глаза Сорокадневная гора. Ее вершина, благодаря похожему на крепость монастырю, венчающему гору, видна и легко узнаваема издалека и с любой точки. Древняя православная традиция указывает эту гору, как место искушения Иисуса Христа дьяволом.

На горе находится греческий православный монастырь – Сарантарион, что означает в переводе Сорокадневный. По нему и вся гора называется Сорокадневной (или, в арабской передаче, Каранталь). Монастырь был основан здесь еще преподобным Харитоном Исповедником (IV в.) – в числе нескольких, устроенных им после Фаранской Лавры.

...По традиции, паломники поднимаются к монастырю по серпантинной, усыпанной гравием дорожке в благоговейном молчании, творя Иисусову молитву. Не случайно на эту гору возведен был Духом Спаситель тотчас после крещения в Иордане. Не только потому, что Каранталь самая высокая из окрестных гор (330 м): вершина эта еще в ветхозаветные времена почиталась урочищем дьявола.

Разрушенный при персидском нашествии в 614 г., монастырь святого Харитона восстанавливался и вновь разорялся, пока в 70–е годы XIX века здесь не поселился русский инок – «Аркадий, отшельник Сарандарский». Позже, по благословению Патриарха Иерусалимского Кирилла II, была восстановлена церковь в пещере Спасителя и устроен длинный ряд келий с внутренним коридором, неведомо каким образом лепящихся вдоль скалы.

Храм обители – двухпрестольный и двухъярусный. Нижний, четырехстолпный, придел построен так, что ровно половину его (западную) составляет углубленная в гору пещера, а восточная часть, с алтарем, находится на пристроенной площадке. На своде церкви отчетливо можно проследить границу естественной скалы. Лестница, справа от алтаря, ведет на второй этаж – в придел, устроенный непосредственно в пещере Первого Искушения. (Кстати, и всю обитель часто называют по этой пещере «монастырем Первого Искушения»). Здесь, в нише, под небольшим престолом (ориентированным, таким образом, на запад), находится камень, на котором сидел Господь во время Своего поста, когда приходили к Нему дикие звери и, хитрейший из них, диавол...

Третье искушение происходило на макушке горы, откуда действительно видны если не «все царства земные», то вся долина Иордана, Мерное море и розовые горы Моава – уже по другую, иорданскую сторону границы. Как писан Б. Пастернак:

И вспомнился скат величавый

В пустыне и та крутизна,

С которой всемирной державой

Его соблазнял сатана.

На вершине был воздвигнут когда-то, в юстиниановские времена, православный монастырь, от которого остались теперь лишь фундаменты маленького храма и разбросанные вокруг капители и обломки колонн. В начале XX века здесь начинали (как обычно, не без русской помощи) строить монастырь Третьего Искушения. Построили лишь стены, похожие на средневековую крепость, и первый этаж настоятельского корпуса. Поднявшись на его плоскую крышу и подойдя к краю, мы увидим все, страшно сказать, так, как видели Спаситель с Его зловещим собеседником.

Селение Кана (8 км от Назарета в сторону Тивериады) упоминается в Евангелии от Иоанна, по разным поводам, трижды (Ин.2:1, 4:46, 21:2) – и каждый раз сопровождается указанием «Галилейская» – очевидно, для отличия от Каны Финикийской (в современном Ливане). В Кане Господь совершил первое из Своих чудес: претворил воду в вино.

По церковному преданию, женихом на свадьбе был один из двенадцати апостолов – Симон Кананит (прозвище указывает на происхождение из Каны). На месте его дома стоит греческий православный храм, впервые упоминаемый в источниках в 1347 г.

Нынешний храм, на месте древнего, освящен во имя святого Георгия Победоносца 20 октября 1889 г. Он построен на средства Императорского Православного Палестинского Общества, и напоминанием об этом служат иконы на южных и северных вратах небольшого иконостаса: преподобный Сергий Радонежский и праведная Елизавета – небесные покровители великого князя Сергия Александровича, председателя Палестинского Общества, и его супруги, Елизаветы Федоровны, сменившей его на посту председателя в 1905 г., причисленной ныне к лику святых.

Главной святыней храма являются два каменных водоноса, один – сильно поврежденный, другой – совсем целый, стоящие слева и справа от алтаря.

Каменный водонос – один из шести, в которых Спаситель претворил воду в вино

На отдельном аналое – икона апостола Симона Кананита. После Вознесения Господня и Сошествия Святого Духа, когда апостолы разошлись на проповедь, ему досталась по жребию Абхазия. Там (неподалеку от Сухуми), на месте мученической кончины апостола, издревле существует Симоно-Кананитский монастырь, возобновленный в 1870-х гг. русскими иноками с Афона.

...Когда это было? Евангелие говорит только: «в третий день». В древних коптских и эфиопских календарях (на периферии христианского мира часто лучше сохраняются самые архаичные подробности) праздник «Первого чуда в Кане Галилейской» отмечался 8 (21) января. Значит, было это в третий день после Крещения? Но праздники Крещения и Рождества в древности объединялись. Великий русский церковный историк В.В. Болотов высказал гипотезу, что к Своему дню Рождения Спаситель вернулся в Назарет и к этой дате – через три дня – приурочил его ученик Симон свою свадьбу.

С тех пор вино Каны Галилейской считается лучшим в Святой Земле. Православные паломники по традиции всегда покупают его в лавке непосредственно при церкви. На этикетках так и написано по-гречески: «Святая обитель в Кане. Благословенное вино, в память свершившегося здесь чуда».

С середины XVII в. к православному храму присоседились францисканцы. Рядом с церковью стояла мечеть. Двести с лишним лет католики ждали, пока оно придет в упадок и запустение, чтобы приобрести это место. Это удалось им лишь в 1879 г. Произведенные раскопки показали, что мечеть стояла на месте еврейской синагоги V–VI века. Построенная в 1879 г. францисканская церковь сохранила в крипте ее архитектурные остатки – в том числе, мозаику с арамейской надписью: «Да будет благословен Иосиф, сын Танума, сына Буты, с его сыновьями за то, что сделали они сию мозаику». Новые раскопки (1969 г.) в северном дворе храма обнаружили другие мозаики и древние стены синагоги.

У въезда в селение существует источник, из которого, по преданию, были наполнены евангельские водоносы. На противоположном конце поселка, рядом с капеллой, посвященной святому апостолу Варфоломею, по другому именуемому Нафанаилом (Ин.21:2), также уроженцу Каны, действует францисканская миссионерская школа. В двух с половиной километрах к юго-западу от селения показывают могилу пророка Ионы.

В час полночного молчанья,

Отогнав обманы снов,

Ты вглядись душой в писанья

Галилейских рыбаков,

И в объеме книги тесной

Развернется пред тобой

Бесконечный свод небесный

С лучезарною красой.

Так писал в стихотворении «Звезды» замечательный русский поэт А.С. Хомяков. Галилейским рыбакам мы обязаны главной книгой в истории – Святым Евангелием. Капернаум, Хоразин, Вифсаида, Магдала, Тивериада – почти вся география земной жизни Иисуса в этих названиях. Все они лежат на западном побережье озера, в небольшом расстоянии друг от друга.

Самое, может быть, известное и прославленное в мировой литературе и памятниках искусства из всех на земле морей, Галилейское море, вовсе не является морем. Это озеро, по гидрографическим понятиям даже не очень большое: в длину, с севера на юг – 21 км, в ширину, в самом широком месте – 13 км. Иордан, берущий начало на снежных склонах Ермона, впадает в озеро с севера и вытекает из южной оконечности, в районе Ярденита, где находятся купальни для погружения в священные воды христианских паломников. Античные писатели верили, что Иордан «рассекает озеро надвое», не смешиваясь с его водами.

Галилейское озеро – главный резервуар пресной воды в Израиле. Еще Иосиф Флавий (I в. н.э.) с восторгом писал, что «вода в нем пресная и восхитительная на вкус; она прозрачная и совершенно чистая, поскольку озеро со всех сторон кончается песчаным побережьем. Кроме того, вода в озере умеренной температуры – гораздо приятнее, чем речная или родниковая, но и гораздо более холодная, чем можно было бы ожидать от озера такой величины. Если ее выставить под открытым небом, как обычно поступают местные жители в летние ночи, то по холоду она не уступает снегу».

Озеро-море имеет и другие названия. Его называют Геннисаретским (от долины Гинносар, давшей имя современному кибуцу, где находится так называемая «лодка Иисуса»), или Тивериадским (от города Тивериада). Древние евреи называли его Киннерет («арфа») – по очертанию берегов, которые, если смотреть с горы Арбель, напоминают древний музыкальный инструмент. По другому толкованию, озеро и расположенный на его берегу древний, добиблейский город – сегодня лишь тель, курган, – получили название по имени языческого бога Кинара и богини Кинерет.

«Путнику, идущему, как, вероятно, шел Иисус, по плоскогорью Туран, над Арбельским ущельем, вдруг открывается, глубоко внизу, между темных базальтовых скал, длинное, узкое, в зеленеющих весенних берегах, воздушно-голубое, в желтеющих осенних, – воздушно-зеленое озеро, как бы на землю сошедшее небо, – так писал в своей книге «Иисус Неизвестный» Д.С. Мережковский. – Все еще в наши дни, так же как в первый день Господень, золотистая долина окутывает озеро, подобно «славе Божией», золоту старинных икон, так же паруса рыбачьих лодок белеют по голубому озеру, острые, как крылья чаек, и тесные стада пеликанов, белых и розовых, движутся по воде плавучими островками, а черные цапли – кормораны, стоя на прибрежных камнях, выслеживают в прозрачной воде рыбу и падают за нею в воду стремительно; так же, сидя в лодках у берега, чинят сети рыбаки, как чинили их сыновья Заведеевы, когда призвал их Господь, или моют их, как Петр, и потом развешивают на кольях сушиться. Все еще озерные заводи, где воды горячих целебных источников изливаются в озеро, привлекая вкусом и теплотою такое множество рыб, что здесь можно ловить их руками, – напоминают чудесный лов Петра (Лк.5:6–7). И в бурные ночи, на озере пенистые гребни волн, освященные луною сквозь тучи, все еще кажутся белой одеждой идущего по воде Господа».

…А дальше был спуск к Магдале. Справа оставалась Тивериада, древняя столица Нижней Галилеи, основанная в 18 г. н. э. Иродом Антипой, сыном Ирода Великого, на месте старой крепости. Она расположена на склонах западного берега Геннисаретского (Тивериадского) озера в районе, издревле славившемся горячими источниками.

Ирод Антипа нарушил при этом законы ритуальной чистоты, он решил строить город на месте древних кладбищ, и это стало причиной, почему благочестивые иудеи с ужасом обходили этот город. Неприязнь усиливалась тем, что Антипа, верный слуга Рима, назвал город в честь императора Тиберия. В писании ни разу не сказано, чтобы Иисус был в Тивериаде.

Ситуация изменилась после Иудейской войны и разрушения Иерусалима. Многие еврейские книжники переселились сюда, превратив город в важнейший религиозно-научный центр, связанный с созданием Мишны и Талмуда – новых сводов иудейского вероучения, этики и ритуала. Тивериада стала одним из четырех святых городов иудаизма. Это Иерусалим (город Храма), Хеврон (город Авраама), Тивериада (родина Талмуда) и Сефад (Цфат, родина Каббалы)...

Неподалеку, в нескольких километрах к северу от Тивериады, лежит древняя Магдала. Правда, теперь от нее осталась небольшая рыбачья деревня, но во времена Иисуса это был торговый шумный город, с сотнями судов и суденышек у причалов, о многолюдности которого можно судить хотя бы по тому, что Веспасиан, овладев им в ходе Иудейский войны, уничтожил и продал в рабство более сорока тысяч жителей.

Греческое название города «Тарихеи» означает в переводе примерно «город соленой рыбы». Недавно в прибрежном иле обнаружилось целое кладбище рыбачьих лодок, что соответствует рассказу Иосифа Флавия о большой магдальской флотилии, принимавшей участие в красочно им описанной Геннисаретской морской битве. Где-то на улицах пестрого рыбачьего городка и занималась своим грешным промыслом длинноволосая рыжая красавица-блудница – будущая равноапостольная Мария Магдалина.

И прежде всего – Магдалина. Самая грешная до встречи с Иисусом – самая ревностная и трепетная из Его учеников. В Евангелии (Мк.16:9; Лк.8:2) лишь отмечено кратко, что Господь «изгнал из нее семь бесов» (число семь употреблено здесь символически – для обозначения полноты греха). Такова возрождающая сила благодати: по слову Спасителя «иди и больше не греши» Магдалина становится святой и самой чистой среди «благонравных» современниц.

В первые века христианства Магдала, оправившаяся после Веспасианова погрома, почиталась верующими и паломниками как родина вестницы Воскресения. На месте, где был, по преданию, дом Марии, была выстроена церковь, разрушенная в VII столетии и восстановленная крестоносцами. Но после XIII в. город уже не поднялся из руин. Только археологические раскопки напоминают и о бывшем здесь когда-то большом византийском монастыре.

Древнюю традицию православного почитания Марии из Магдалы подхватили и продолжили в двадцатом веке посланцы Русской Церкви. В 1908 г. начальник русской Духовной Миссии в Иерусалиме, архимандрит Леонид (Сенцов), активно продолжавший труды Антонина (Капустина) по расширению Русской Палестины, приобретает большой участок земли на берегу Геннисаретского озера, в трех километрах к северу от Тивериады. Это место известно как Магдальский сад, так как один из трех находившихся на участке родоновых источников древняя традиция называет «источником Марии Магдалины».

В 1912 г. отец Леонид просил у Синода благословения обратиться с воззванием к благотворителям, чтобы верующие люди помогли, кто чем может, на постройку в Тивериаде храма. Святейший Синод одобрил это намерение, но началась Первая мировая война. В своем докладе на Поместном соборе 1917–1918 гг. архимандрит Леонид (Сенцов) вновь говорил о Магдальском участке, «где рассаживается апельсиновый сад и предполагается выстроить храм и дом для поклонников».

Храм во имя святой Марии Магдалины был построен в Русском Саду лишь полвека спустя – в 1962 г. Совсем маленький, украшенный к Пасхе 1997 г. новыми росписями московского художника Ярослава Добрынина, он дорог нам близостью к подлинному источнику Марин Магдалины – тому самому, у которого очистил Господь Марию от блудной страсти. Еще тысячу лет назад источник, словно древняя купель, был обложен камнями, осенен крестом, и купание в нем почиталось целебным и чудотворным. Он и зимой такой теплый и кристально чистый, что видны мелькающие рыбки и дремлющий на дне маленький краб, которого сестры ласково именуют Темкой.

Сестер совсем немного, это монахини Русского Горненского монастыря, живущие здесь «в командировке». Большая часть прежнего, Леонидовского, сада сдается в аренду.

...В июне 1997 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II освятил первый камень заложенного здесь «Дома для паломников». Дом выстроен к 2000-летию Рождества Христова.

К северу от Тивериады узкая прибрежная полоса, теснимая громадами горы Арбель, начинает расширяться, переходя в ровную, чрезвычайно плодородную Геннисаретскую долину – Гинносар. Иосиф Флавий писал: «Геннисаретская область – красоты неописанной. Так плодородна здешняя земля и воздух так благо растворен, что различные злаки от северного орешника до южных пальм растут вместе: все времена года как бы соперничают здесь. Смоквы и виноград, рядом с другими плодами, зреют в течение десяти месяцев».

Для нас Гинносар важен прежде всего своим сенсационным археологическим памятником – «лодкой Иисуса».

Мы говорили уже, что большая часть проповеди Иисуса осуществлялась в среде галилейских рыбаков. Неудивительно, что лодка (или «маленький кораблец») часто фигурирует в Евангелии. Вот лишь несколько примеров.

...«И когда вошел Он в лодку, за ним последовали ученики Его. И вот, сделалось великое волнение на море, так что лодка покрывалась волнами, а Он спал» (Мф.8:23–24).

...«И собралось к Нему множество народа, так что Он вошел в лодку и сел; а весь народ стоял на берегу. И поучал их много притчами» (Мф.13:2–3).

...«А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю» (Мф.14:24–25).

«Однажды, когда народ теснился к Нему, чтобы слышать слово Божие, а Он стоял у озера Геннисаретского, увидел он две лодки, стоящие на озере, а рыболовы, вышедши из них, вымывали сети. Вошед в одну лодку, которая была Симонова, Он просил его отплыть несколько от берега и, сев, учил народ из лодки. Когда же перестал учить, сказал Симону: отплыви на глубину и закиньте сети свои для лова. Сделавши это, они поймали великое множество рыбы, и даже сеть у них прорывалась. И дали знак товарищам, находившимся на другой лодке, чтобы пришли помочь им; и пришли, и наполнили обе лодки, так что они начали тонуть» (Лк.5:1–7).

Берега Геннисаретского озера не зря называют «пятым Евангелием». Здесь существуют «бухта Петра» (место чудесного улова) и «залив Притч» (где Спаситель учил из лодки), зимний восточный ветер («шаркийя») и теперь вызывает внезапные штормы, опрокидывающие лодки. Дня полного ощущения евангельской реальности недоставало только самого судна.

1985 г. выдался засушливым. Озеро и так постепенно мелеет из года в год, в тот год оно отступило на десять и больше метров. В январе 1986 г. в прибрежном иле, между Гинносаром и Магдалой, обнажился деревянный остов древней рыбачьей лодки. Ее отмыли и отчистили, бережно подняли и перенесли в специальный бассейн в музее. Теперь ее можно здесь видеть.

Размеры лодки: 8,2 м. в длину и 2,3 м. в ширину – как раз для двенадцати апостолов во главе с Учителем. Различные способы датировки – на основе техники кораблестроения, дендрохронологического и радиоуглеродного анализа – сходятся в том, что лодка относится ко времени I в. до н.э. – I н.э. – времени земной жизни Иисуса. Разумеется, нет и не может быть прямых исторических свидетельств, кому принадлежала лодка, кто рыбачил на ней, но уже одна возможность (а никто ведь не доказал обратного!), что именно в ней, хотя бы раз, плыл Сын Человеческий, именно с ее бортов, сидя на корме, поучал притчами собравшийся на берегу народ, именно ее спас от гибели, повелев утихнуть ветрам, – одно это наполняет сердце трепетным благоговением. История не знает случайностей.

На берегу Галилейского моря, неподалеку от Капернаума, в районе так называемого Семиключия (от греческого Гептапегон, «Семь ключей», происходит современное арабское название Табга) возвышается зеленый небольшой холм, проросший по склону древними мохнатыми (в буквальном смысле от слова «мох») валунами. Обычно паломник, спешащий в Капернаум, проходит мимо, не обращая внимания на этот склон. Между тем, именно здесь прозвучали когда-то слова, положившие начало всему христианскому благовестию и вошедшие в историю мировой литературы и философии как Нагорная проповедь.

Иисус любил это место – будто нарочно уготованное природой для многолюдной беседы, естественный амфитеатр на гулком побережье, далеко разносящем звук человеческого голоса. Д.С. Мережковский в книге «Иисус Неизвестный» так начинает главу о Нагорной проповеди: «Время года – ранняя весна, конец марта, начало апреля; место – над Капернаумским Семиключьем, на горных высотах к северо-западу от Геннисаретского озера. Тамошние жители помнят до наших дней три стоявших на одной из этих высот, теперь уже срубленных, дерева. Судя по их арабскому имени «аль-Мабаракат», «Благословенные», «Блаженные», а также по слову, тоже арабскому, «Дейр-Макир», вероятно, от греческого makarismos, «блаженство», уцелевшему на одной из найденных здесь циклопических глыб, должно быть, от развалин древней базилики, – судя по этим двумя признакам, древнейшее предание искало гору Блаженств в этих местах».

Книга Мережковского вышла в 1932 г., автор еще не знал, что францисканцы, в результате проводившихся здесь археологических раскопок, обнаружили остатки маленькой однонефной церкви конца IV столетия, украшенной по обычаю того времени мозаиками. Остатки прилегающих зданий свидетельствовали о находившемся здесь, вероятно в византийское время, монастыре, подтверждая догадку, что именно этот холм традиционно почитали древние христиане как место Нагорной проповеди.

«Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» (Мф.5:1–10).

Новый храм на горе Блаженств решили строить чуть выше, в полутора километрах к западу по склону, на участке, приобретенном в 1907 году итальянским Миссионерским Обществом (Gens Italica). Проект был поручен известному уже нам архитектору Антонио Барлуцци.

Храм Нагорной проповеди на Горе Блаженств. 1936–1937 гг. Архитектор А. Барлуцци

Восемь блаженств Нагорной проповеди предопределили образ октогонального в плане храма. Основной восьмерик, возносящий над собой большой, но легкий, крытый медью купол, сложен из местного черного базальта. В декоре интерьеров использовались импортные материалы, заказанные архитектором из Италии: мраморы, ониксы, ляпис-лазурь.

Работы начались в 1937 году, а в мае 1938 г., несмотря на множество неблагоприятных факторов, храм был завершен и освящен. Барлуцци вновь удалось создать нечто невиданное и неожиданное.

...С каждой стороны восьмерика в алавастровом окне (архитектор более всего любил этот материал – типа тончайшего просвечивающего фарфора) большими квадратными буквами вписан латинский текст одной из восьми заповедей. Простые строгие степы святилища сделаны из серого мрамора, но внутренняя поверхность купола мерцает золотой, четко выделяющейся на общем фоне мозаикой.

Изнутри храм также представляет собой центрированный восьмигранник, почти ротонду, причем престол находится в самом центре. Не только священник, совершающий литургию, но и молящиеся видят не только престол, не только стены и окна храма, но и – через окна – весь галилейский окоем. Впечатление внутреннего кругового обзора еще усиливается нависающей над холмом крытой галереей, позволяющей посетителям в любое время года любоваться красотой окружающего пейзажа.

Далее дорога наша лежит в Капернаум. Но по пути, спустившись с горы Блаженств, мы оказываемся в Табге. Это и есть Капернаумское Семиключие, о котором говорилось, выше. Табга – искаженная арабская форма греческого слова Гептапегон (Семь источников).

В ханаанское время место называлось «Магадан» («Воды счастья»). Они действительно не простые, эти семь ключей. Как большинство впадающих в озеро источников, они горячие, целебные. К ним, как и к русскому Магдальскому саду (название Магдала некоторые тоже ассоциируют с Магаданом), косяками идет, особенно в зимние месяцы, талапиас – «рыба святого Петра», тропическая разновидность окуня, не любящего холода, так что евангельские рассказы о сетях, рвущихся от избытка рыбы, вовсе не кажутся здесь преувеличением.

Еще в римское время значение Капернаумского Семиключия вполне осознавалось, римляне строили ниже источников цистерны (фрагменты одного канала видны и сейчас) для орошения «счастливой водой» Геннисаретской долины. Иосиф Флавий упоминает Капернаумский источник в книге Иудейская война: «Помимо мягкого климата, эта земля орошается еще и плодороднейшим из источников. Этот источник, называемый местными жителями «Кфар Нахум» (Капернаум), некоторые считают ответвлением Нила, так как в нем водятся рыбы, очень схожие с окунями Александрийского озера». От I в. н.э. в Табге сохранились древняя водокачка и водяная мельница.

Но главное значение Табги для библейской археологии и церковного Предания состоит в том, что здесь, поблизости, на склоне горы Блаженств (или, как называют иногда, Эремос, «уединение») совершилось евангельское чудо насыщения пяти тысяч человек пятью хлебами.

«Иисус, вышед, увидел множество народа и сжалился над ними, потому что они были, как овцы, не имеющие пастыря; и начал учить их много. И как времени прошло много, ученики его, приступивши к Нему, говорят: место здесь пустынное, а времени уже много, отпусти их, чтобы они пошли в окрестные деревни и селения и купили себе хлеба, ибо им нечего есть. Он сказал им в ответ: вы дайте им есть. И сказали Ему: разве нам пойти купить хлеба динариев на двести и дать им есть? Но Он спросил их: сколько у вас хлебов? пойдите, посмотрите. Они, узнавши, сказали: пять хлебов и две рыбы. Тогда повелел им рассадить всех отделениями на зеленой траве. И сели рядами по сто и по пятидесяти. Он взял пять хлебов и две рыбы, воззрев на небо, благословил и преломил хлебы и дал ученикам Своим, чтобы они раздали им; и две рыбы разделил на всех. И ели все, и насытились. И набрали кусков хлеба и остатков от рыб двенадцать полных коробов. Было же евших около пяти тысяч мужей» (Мк.6:34–44).

Уже в самое раннее послеапостольское время Табга стала местом евхаристических собраний для здешних христиан. Как только христианство вышло из катакомб, в Табге появляется первый храм. Подобно многим другим святилищам Палестины, храм, посвященный Чуду умножения хлебов, прошел в своей истории несколько архитектурно-строительных этапов. От первой церкви (первой половины IV в.) остались фундаменты под нынешней всемирно-знаменитой мозаикой. При раскопках, проводившихся тридцать лет назад, в кладке фундамента была найдена монета византийского императора Гонория (395–408). Значит, храм уже существовал. В пятом веке на фундаментах древнего храма была воздвигнута трехнефная базилика, от которой и дошли до нас знаменитые мозаики на полу – с изображениями птиц, зверей, растений, башен. В VI в. ее описывал в своем хождении архидиакон Феодосий из Константинополя. В 614 г. базилика была уничтожена персами.

... В конце XIX века Галилея, как и вся Святая Земля, начинает привлекать все более пристальное внимание археологов и новых поселенцев. В 1879 г. в Палестину прибыл швабский каменщик Франц Кеплер, Он работал во многих монастырях, исходил с топографическими обследованиями всю Святую Землю. Окрестности Геннисаретского озера так подействовали на его воображение, что он убедил президента Аахенского Палестинского Общества (ныне Немецкое Общество Святой Земли) приобрести здесь участок. Переговоры с бедуинскими шейхами и турецкой администрацией заняли несколько лет. Наконец, 6 февраля 1889 г. на собранные Обществом 9000 франков земля была куплена. Так возникла «Немецкая Табга». С немецкой основательностью новые владельцы превращают малярийный, заболоченный район в рентабельное сельскохозяйственное угодье.

Местность начинают активно посещать западные паломники. В 1900 г. здесь живет некоторое время известный немецкий писатель Карл Май, автор доныне популярных индейских приключенческих романов. Начинают интересоваться Табгой и археологи. В 1889 г. Г. Шумахер отметил Табгу на своей карте как объект, подлежащий раскопкам, но осуществил их впервые лишь немецкий археолог Пауль Карге в 1911 г. Почти ровно тринадцать веков должно было пройти, чтобы знаменитая мозаика с пятью хлебами и двумя рыбами вновь увидела свет.

Камень, на котором Господь совершил чудо Умножения хлебов, и древняя мозаика с изображением пяти хлебов и двух рыб

Раскопки последующих лет выявили алтарь на камне, на котором сидел Спаситель, и рядом другой, на котором Он преломил хлеб. Перед престолом и находилась известная мозаика. Постепенно было раскрыто все пространство так называемой «второй византийской церкви» (первой считается упомянутая выше церковь эпохи Константина). В 1936 г. дюссельдорфский художник Б. Гауер осуществил реставрацию мозаик пола.

В 1976 г., по инициативе председателя Немецкого Палестинского Общества, архиепископа Кельнского кардинала Хефнера, было решено приступить к строительству новой трехнефной базилики, в точности повторяющей план «второй церкви» (по проекту кельнских архитекторов А. Гергина, Ф. Баумана и Л. Финка). На месте строительством руководил архитектор А. Ауер.

23 мая 1980 г. Латинский Патриарх Иерусалимский совершил торжественную закладку храма. Ровно два года спустя, 23 мая 1982 г., храм освятили не менее торжественно. Возглавлял богослужение кардинал Хефнер в сослужении семидесяти священников – из Европы, Азии и Африки. В церковном отношении храм подчиняется иерусалимскому бенедиктинскому аббатству при Сионской Успенской церкви.

Престол новой базилики находится непосредственно над камнем «Преломления хлебов», как было и в первой, и во второй церкви. Великолепные, вновь отреставрированные мозаики, свидетельствуют, как считают искусствоведы, о египетском влиянии. Возможно, это связано с Патриархом Иерусалимским Мартирием, который некоторое время жил в Египте и чье имя названо в ктиторской мозаичной надписи слева от алтаря. Перед алтарем, на линии алтарной преграды V в., стоят, справа и слева, в качестве своеобразного небольшого иконостаса, два простых прямоугольных киота. В каждом – по двусторонней иконе, работы художницы-монахини Марии (Пауль) из иерусалимской бенедиктинской женской обители на Елеоне. Иконы выполнены в византийском православном стиле, как нередко делается теперь в иконописных мастерских католических монастырей, пытающихся возродить утраченную в Западной Церкви традицию древней иконописи. Слева – икона Божьей Матери Одигитрии (на обороте – святой Иосиф, основатель первой, константиновской, церкви в Табге). Справа – Спас Благословляющий, с Евангелием (на обороте – святитель Мартирий Иерусалимский, строитель второй церкви).

На том же шоссе, из Тивериады в Капернаум, буквально через 200 м после автобусной площадки перед храмом «Умножения хлебов», есть калитка в другое католическое, но уже францисканское, владение. Тенистая аллея ведет к озеру, где, на самом берегу, на естественной скале видна маленькая церковь, из черных базальтовых камней, построенная францисканцами в 1938 г. Почти половину храма, воздвигнутого, как обычно, на византийской основе, занимает большой камень, именуемый по-латыни Mensa Christi – Трапеза Христова. По преданию, здесь происходила последняя беседа Спасителя с учениками.

Простой строгий интерьер соответствует величию события. В храме ничего нет – кроме престола в абсиде, за сохраненным в неприкосновенности священным камнем. Дверь справа ведет к ступеням, уходившим прежде, до обмеления последних лет, прямо к воде. Ступени подлинные, первого века, еще хранящие следы пречистых ног Иисуса.

Справа, напротив крыльца храма, поставлена скульптурная группа, изображающая беседу Христа с апостолом Петром. Католики называют этот храм храмом Первенства (примата) апостола Петра, превращая его в церковно-археологический документ для обоснования папских притязаний на единоличную всемирную власть в Церкви. Православные называют его «храмом возвращения святому Петру апостольского достоинства». Ведь Петр, как известно, в ночь Страстной пятницы трижды отрекся от Господа. По Воскресении, Христос, обращаясь к женам-мироносицам нарочито подчеркивал: «Скажите ученикам и Петру», – т.е. не включал Петра в число учеников. Только здесь, на Геннисаретском озере, Спаситель возвращает раскаявшемуся апостолу его посох – символ посланничества, апостольства. Именно это – возвращение посоха – изображено в скульптурной композиции. И из контекста цитированной нами заключительной, XXI, главы Евангелия от Иоанна никак не следует, что Господь будто бы поставляет Петра «главой апостолов». Трижды обращается к нему Иисус с вопросом «любишь ли ты меня». Трижды – по числу трех отречений – снимает с него грех предательства и вновь вручает ему «овец своих». И потом, на вопрос Петра о «другом ученике», Христос ставит его на место словами: «что тебе до того». Т.е. прямо говорит, что ни одному из апостолов «нет дела до служения других». Утверждается не примат Петра, а равноправие каждого из Двенадцати, не папский централизм, а православное соборное единение Сестер-церквей.

«И, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме приморском, в пределах Завулоновых и Неффалимовых, да сбудется реченное через пророка Исайю, который говорит: «Земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великим, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет» (Мф.4:13–16).

У Луки и Иоанна, в греческом оригинале, сказано географически определенней и нагляднее: не «пришел», а «сошел», «спустился» – с гор, из Назарета, в низину, на берег – в Капернаум. Пришел всей семьей, «малой церковью»: «Сам и Матерь Его, и братья Его, и ученики Его» (Ин.2:12). Переселение объяснялось религиозным конфликтом: помните, при первых же словах Иисуса в назаретской синагоге: «Дух Господень на Мне», – жители Назарета в фанатическом ослеплении пытались сбросить Сына Божия со скалы.

Капернаум (Кфар-Нахум: «село Наума») реально представлял собой небольшой рыбачий поселок. Но, как подобает городу, был огражден четырехугольником городских стен – почти игрушечных: в 1000 шагов длины, 500 ширины. Благодаря положению на границе двух тетрархов – братьев Иродов, Антипы и Филиппа, а тем паче «на пути приморском» – римской Via Maris, военно-торговой дороге, соединявшей Кесарию Стратонову (на Средиземном море) и Дамаск, в городе была таможня. Таможенную пошлину, мыт, взимал здесь с пересекавших границу «мытарь Матфей», призванный Господом, будущий Евангелист. Был в городке и военный блокпост, во главе с римским центурионом – тем самым «капернаумским сотником», слугу которого исцелил Иисус.

Вследствие небольших размеров, Капернаум в большей своей части раскопан и превращен в археологический музей-заповедник, который содержат францисканцы. Здесь все, как во времена Спасителя. Узкие улочки с тесными рыбачьими домами из темного базальта – и синагога, единственное светлое и величественное здание в городе, сложенное из плит белого, отполированного, как мрамор, известняка. Она, конечно, на два века «моложе» – воздвигнута в третьем веке, перестроена в пятом – но стоит на месте той, евангельской, в которой учил Иисус, построенной для горожан центурионом («он любит народ наш и построил нам синагогу», – говорили Христу иудейские старейшины Капернаума).

В 1968 г., с ювелирной точностью, чтобы не повредить памятника, археологами было заложено шесть стратиграфических траншей внутри и вне синагоги. Оказалось, что она построена на высоком искусственном цоколе. Пропорционально уклону местности глубина фундамента варьируется от одного до четырех метров. Найденные монеты и фрагменты керамики заставляют датировать здание второй половиной IV в. – временем Юлиана Отступника, поощрявшего, в пику христианам, иудейское культовое строительство, (Школа (бет-мидраш), занимающая восточную часть комплекса, была пристроена в начале V в.).

Внутри две колоннады – нижняя коринфского, верхняя дорического ордера. Двери главного входа обращены по традиции к Иерусалиму – в данном случае, прямо на озеро. Можно представить себе, как великолепно смотрелась она с озера – возвышавшаяся над грудой темных домиков, блистающая белизной, – когда возвращались домой с уловом капернаумские рыбаки. И среди них Симон, сын Ионии, брат Андрея Первозванного (впоследствии Петр – «Камень»). Он жил с семьей (женой и тещей) в таком же, как у всех, маленьком доме, неподалеку от синагоги.

...В один из первых своих дней в Капернауме, в субботу, Иисус «вошел в синагогу и учил. И дивились Его ученики, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк.1:21–22). Но был в синагоге человек, одержимый нечистым духом. Услышав голос Христа и узнавая в нем Сына Божия, бес, мучивший человека, вскричал: «Оставь, что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий!» Но Спаситель запретил ему, сказав: «Замолчи и выйди из него!»

«Тогда дух нечистый, сотрясши его и вскричав громким голосом, вышел из него. И все ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему?» (Мк.1:26–27).

Это было первое чудо Христа в Капернауме. В тот же день совершилось второе. Продолжим повествование евангелиста Марка, знавшего многие подробности от апостола Петра, спутником и толмачом которого долгие годы был. Живые воспоминания Петра явственно звучат здесь в рассказе Марка.

«Вышедши вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея с Иаковом и Иоанном. Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подошед, Он поднял ее, взяв за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им» (Мк.1:29–31). «Кажется, Симонова теща, – остроумно замечает Д.С. Мережковский, – получила бессмертье в Евангелии, как мошка в янтаре нетленная, только потому, что слишком хотелось Петру увековечить первый день Господень в Капернауме, весь до последней черты. Эти-то именно, не нужные никому, никем, кроме очевидца, незапоминаемые черточки и внушают нам, может быть, наибольшую веру в историческую подлинность евангельских свидетельств».

И первое, и второе исцеления (бесноватого и Петровой тещи) Господь совершает в субботу – и никто не решается упрекнуть его в нарушении запрета делать что-либо в день «покоя». «При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям. И Он исцелил многих» (Мк.1:32–34). Только и ждали солнечного захода, конца субботы, чтобы начать «работу» – носить больных.

Дом Симона Петра сохранился. Конечно, лишь камни фундамента. Древняя церковь, построенная на этом месте в византийское время, в ІV–V вв., ровесница Белой Синагоги, свидетельствует о том, что обе религиозные общины, христиане и иудеи, в Капернауме мирно сосуществовали.

Раскопки 1970-х годов выявили последовательность трех археологических состояний в его истории. К евангельскому времени относится комплекс жилых помещений, одни из беднейших в городе, который с самого начала почитался, очевидно, как дом апостола Петра. На второй стадии (III–IV вв.) литургические потребности местной христианской общины заставили расширить первоначальную церковь-дом: к ней присоединили атриум с востока и служебные помещения в северной части. Дом был при этом окружен церковной оградой. Тем же периодом (IV в.) датируются знаки и графитти, процарапанные на сохранившихся фрагментах стен.

Наконец, в середине V века, над домом была воздвигнута центрическая в плане церковь – два концентрических, один в другом, восьмерика – с пятигранным портиком перед западной дверью.

Третьим евангельским местом в Капернауме, после Белой Синагоги и дома апостола Петра, является православный греческий храм во имя Двенадцати апостолов. Его белые стены и алые купола далеко видны на зеленом поле, за пределами францисканского участка. Храм построен, по преданию, на месте дома, где Господь исцелил паралитика.

«Через несколько дней опять пришел Он в Капернаум; и слышно стало, что Он в доме. Тотчас собрались многие, так что уже и у дверей не было места; и Он говорил им слово. И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопавши ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. Тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой. Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: никогда ничего такого мы не видали» (Мк.2:1–5, 11–12).

...Это тоже произошло здесь, в Капернауме. «И вот, приходит один из начальников синагоги, по имени Иаир, и, увидев Его, падает к ногам Его и усильно просит Его, говоря: дочь моя при смерти; приди и возложи на нее руки, чтобы она выздоровела и осталась жива. Когда он еще говорил сие, приходят и говорят: дочь твоя умерла; что еще утруждаешь Учителя? Но Иисус, услышав сии слова, тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй. Приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих. И, вошед, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. И, взяв девицу за руку, говорит ей: «талифа куми», что значит: «девица, тебе говорю, встань». И девица тотчас встала и начала ходить, ибо была лет двенадцати» (Мк.5:22–23, 35–42)».

Для того чтобы пересказать все чудеса, явленные Господом в Капернауме, понадобилось бы переписать несколько глав Евангелия. Но жители города...

Помните, Иисус сказал о Назарете, что «нет пророка в своем отечестве». В Капернауме пророку тоже не оказалось места. Подводя печальный итог своей проповеди и сотворенных чудес, Господь горестно вспомнит три города у озера: «Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и Сидоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они, сидя во вретище и пепле, покаялись. Но и Тиру и Сидону отраднее будет на суде, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься» (Лк.10:13–15).

Вифсаида – город, где жил апостол Андрей Первозванный, – располагалась на холме, на восточном берегу Иордана, примерно в двух километрах от его впадения в Галилейское море. Линия, проведенная от места впадения Иордана до пункта, где он вытекает из озера, как раз и образовывала границу, относительно которой современники Иисуса говорили: «по ту» или «по эту» сторону моря. Вифсаида лежала уже «по ту».

В то время река не делала в своей дельте такой петли, как теперь. Она текла прямиком через мелкую лагуну в озеро (старое русло видно и сейчас), и небольшая часть городка переходила, как часто бывает, на западную, заречную сторону. Археологи думают, что там, в Вифсаидском Заречье, жил апостол Филипп.

По северному течению Иордана проходил рубеж другой «тетрархии» (после смерти Ирода Великого Иудейское царство было поделено на четыре части). Там правил Филипп, брат Ирода Антипы, человек, как говорили, ни в чем не похожий на него, скромный и респектабельный. Он придал Вифсаиде, рыбачьему поселку, статус города, назвав его Юлиадой в честь дочери императора Августа.

На невысоком базальтовом холме над Геннисаретским озером, севернее Капернаума, чернеют за музейной оградой развалины еще одного из галилейских городов Евангелия – Хоразина. Подобно другим городам «евангельского треугольника», Хоразин не известен ветхозаветным писателям, его попросту тогда не существовало. Ко времени Иисуса Христа он представлял собой одно из крупных селений в восточной части Нижней Галилеи. О проповеди в городе Спасителя можно судить лишь косвенно из Его слов о явленных там чудесах (Мф.11:21). Средневековая традиция, впервые отраженная в заметках французского пилигрима, посетившего Святую Землю в 1130 г., утверждает, что именно проклятый Христом Хоразин предназначен стать родиной Антихриста.

Археологические исследования (Хоразин является одним из 43 археологических заповедников Израиля, именуемых здесь «Национальным парком») не дают пока никаких свидетельств о временах евангельских. Но они показали, что город процветал в III–IV вв. н.э., когда в самом его центре была воздвигнута величественная синагога, сложенная из местного черного базальта, как обычно, на высоком цоколе, с торжественной двухмаршевой лестницей. Построенная в форме античной базилики, Черная Синагога (так называют ее для контраста с Белой, капернаумской) состояла из большого зала, с трех сторон обрамленного рядами колонн. Вдоль стен протянулись каменные скамьи для верующих. Капители и архитравы, как можно судить по найденным фрагментам, были обильно украшены каменной резьбой, совмещавшей мотивы чисто иудейские (Ковчег Завета, пальмовые ветви) с греческими языческими (голова Медузы). Рядом с синагогой располагалось еще одно большое общественное здание, а на нижней террасе города теснился жилой квартал с лепившимися друг к другу домишками.

...Хоразин был полностью разрушен в IV в. После арабского завоевания (638 г.) он, было, ожил ненадолго – для того, чтобы окончательно исчезнуть, по слову Господню, с лица земли в начале восьмого столетия.

Праздник Преображения Господня относятся к числу евангельских, то есть непосредственно связан с событиями земной жизни Спасителя.

Рассказ, сохраненный с вариациями и взаимодополнениями, у Матфея (17:1–13), Марка (9:1–9) и Луки (9:28–36) во всех почти деталях совпадает. Хотя надо помнить, что ни один из названных Евангелистов не был очевидцем события, каждый из них мог слышать о нем от одного из трех апостолов-очевидцев, чем и объясняются некоторые различия.

Богословский контекст начинается с беседы Спасителя с учениками у Кесарии Филипповой. «Тогда Иисус сказал ученикам Своим: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною: ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее. Какая польза человеку, если он приобретает весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо приидет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его».

А потом, видя сомнения и непонимание, добавил, как конкретное обещание:

«Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствии Своем» (Мф.16:24–28).

Итак, было обещано показать «некоторым из стоящих здесь» каким будет Сын Человеческий во славе Отца Небесного.

По прошествии шести дней (Матфей), или, по другому, «включительному», способу отсчета, «дней через восемь» (Лука), взял Иисус Петра, Иоанна и Иакова, поднялся «особо», с ними, троими, на высокую гору – «и преобразился пред ними (то есть у них на глазах): и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет».

И вот, явились им Моисей и Илия, с ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте.

И услышавши, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус, приступив, коснулся их и сказал: встаньте и не бойтесь. Возведши же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря: никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых» (Мф.17:2–9).

Таков первый рассказ о Преображении – по Матфею. У Марка соответственно читаем: «И преобразился пред ними: одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить (Мк.9:2–3).

Третий синоптический контекст – Евангелие от Луки: «...взяв Петра, Иоанна и Иакова, взошел Он на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился, и одежда Его сделалась белою, блистающею. И вот, два мужа беседовали с Ним, которые были Моисей и Илия, явившись во славе, они говорили об исходе Его, который Ему надлежало свершить в Иерусалиме. Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но, пробудившись, увидели славу Его и двух мужей, стоящих с ним» (Лк.9:28–32).

В приведенных стихах наличествуют крайне важные уточнения. Во-первых, Евангелист Лука – и только он – дважды подчеркивает значение молитвы, как стержня и двигателя события. Поднялся на гору – «помолиться» и преобразился – «когда молился». Это вводит Преображение в самую сердцевину христианского аскетического делания.

Четвертый – краткий, но очень важный контекст Преображения заключен в свидетельстве апостола и Евангелиста Иоанна Богослова: «И Слово стало плотию. и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его – славу, как Единородного от Отца» (Ин.1:14). Пятый контекст Преображения в писаниях Нивою Завета – удостоверяющая печать «самовидца» во Втором соборном послании святого апостола Петра. «Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не хитросплетенным басням (дословно «мифам») последуя, но быв очевидцами Его величия. Ибо он принял от Бога Отца честь и славу, когда от велелепной славы принесся к нему такой глас: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение». И этот глас, принесшийся с небес, мы слышали, будучи с Ним на святой горе (2Пет.1:16, 18).

В тексте отсутствует термин «преображение», но описание «силы и пришествия», «чести и славы», голоса, раздавшегося от Велелепной Славы, не оставляет сомнений в тождестве явлений, описанных синоптиками, Иоанном и Петром.

Гора, не названная по имени ни Евангелистами, ни апостолом Петром, это, по раннему церковному преданию, начиная с Кирилла Иерусалимского и Иеронима, гора Фавор, возвышающаяся почти ровным конусом среди зеленой равнины Ездрелон – древней житницы всей округи, самой плодородной долины Палестины. Первый русский человек, увидевший воочию Фаворскую гору, описал ее в начале XII века очень образно и точно:

«Фаворская гора чудно, дивно, несказанно и красно уродилася; от Бога поставлена прекрасно и высоко весьма; и велика. И стоит посреди поля красного (то есть красивого), яко стог круглый». «Выше же Фаворская гора всего, что вокруг нее, и стоит уединенно, отдельно от всех гор, посреди поля очень красиво – как искусно сметанный стог – круглый, высокий, велик ободом. Высотой гора, если стрелять сверху, в четыре полета стрелы, а если стрелять снизу – и в восемь раз не дострелить. (Высота вершины 588 метров над уровнем моря – Н.Л.). Гора вся каменная, подниматься на нее трудно, идти приходится луками (то есть серпантином – Н.Л.) и путь тяжек: с девяти до трех дня, при быстром ходе, едва взошли на верх горы».

Так описывал свое впечатление игумен Даниил, совершивший хождение по святым местам в 1106 году. Еще в добиблейскую эпоху, раньше прихода евреев в долину Ездрелон, на вершине почитаемой населением горы, находилось ханаанское святилище Ваала. В ветхозаветные времена в одной из пещер на горе (ныне на территории православного монастыря) состоялась, по преданию, встреча праотца Авраама с таинственным первосвященником Мельхиседеком.

«И на самом верху горы, в направлении зимнего восхода, – продолжим цитирование Даниила Паломника, – малая островерхая каменная горка: на том месте преобразился Христос». Это место отмечено и сегодня. Как многие святые места Палестины, место Преображения принадлежит католикам. Крестоносцы воздвигли здесь некогда алтарь из дикого камня, покрытого мрамором. Современный храм построен в 1924 году итальянскими братьями-архитекторами А. и Дж. Барлуцци.

А вообще гора поделена между православными и католиками. Как подымешься, влево – православный греческий монастырь (здесь собирались в дореволюционные годы и собираются в день праздника Преображения и теперь как паломники-богомольцы, так и приезжающие из Иерусалима горненские и елеонские русские монахини), направо – францисканский участок.

Православный монастырь на Фаворе восстановлен сравнительно недавно – во второй половине XIX века. Инициатором возрождения православного иночества на горе Преображения (древнейшая церковь относилась еще ко времени Елены: 330-е годы) был в прошлом веке славянин из Молдавии, старец Иринарх (1767–1859), ученик учеников знаменитого Паисия Величковского. Довести строительство до конца подвижнику не удалось. Он умер в день Рождества Христова 25 декабря 1859 года, а храм был освящен патриархом Иерусалимским Кириллом II тремя годами позже – в праздник Преображения 6 (19) августа 1862 года. Место погребения основателя обители отмечено мемориальной доской справа от алтаря.

Знаменательно, что учение об умной молитве, осиявающей подвижника светом Фаворским, свершив назначенный круг, вернулось чрез школу Паисия (Величковского) к начальной точке – к умной молитве Преображения.

В последние годы, по свидетельству инокинь Русского Горненского монастыря, ежегодно встречающих с паломниками на Фаворе, в ограде православной обители, рассвет дня Преображения, каждый раз 6 (19) августа наблюдается здесь в это предутреннее время чудесное схождение облаков, заставляющих живо вспомнить «светлое облако», осенившее апостолов, по рассказу Евангелиста Матфея. «И когда мы пели тропарь и песнопения праздника, облако двигалось к нам, – рассказывает монахиня Мария (Ярчук) в своей книге «Святая Земля: чудо огня и хвала облаков», – и когда мы уставали и умолкали, облако тоже останавливалось, а потом шло в направлении начинавшего пение другого хора, в другой стороне монастырского сада». По мнению очевидца, тонкие облака эти не производили впечатления обычных метеорологических образований, но представляли собою как бы именно «облака света»...

Православные видят в этом знак особой милости Божией, так как явление происходит в день православного празднования Преображения. Впрочем, в календаре Католической Церкви Преображение вообще не занимает того торжественного праздничного места, какое принадлежит ему в православном месяцеслове. В работе священника Тарасия Серединского, знатока западного богослужения, изданной в середине прошлого столетия, читаем: «Преображение Господне у папистов есть только праздник церковный, праздник хора, а не праздник общенародный, и потому верующие не обязаны в этот день оставлять свои работы и слушать обедню».

Так или иначе, а одна из глубочайших границ между Православием и Католицизмом проходит именно по Фавору. И граница эта духовно и богословски куда значительнее, чем нейтральная полоса для дорожки, в полтора метра шириной, между оградами владений католической и православной обителей...

Праздник Преображения имеет для православных один важнейший аспект: учение о Фаворском свете. В кондаке праздника сформулирована как бы прямая, назидательная задача Преображения: Христос явил ученикам славу обоженной плоти для того

Да егда Тя узрят распинаема,

Страдание убо уразумеют вольное,

Мирови же проповедят,

Яко Ты еси воистину

Отчее Сияние

Но еще, может быть, важнее открывшаяся на Фаворе возможность земному смертному человеку достигать созерцания это Божественного Света и участвовать в нем. Поэтому в тропаре поется: «Да воссияет и нам грешным Свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе».

Когда же произошло событие? По церковному преданию, за сорок дней до Голгофы. В любом случае речь может идти о середине февраля – начале марта – о ранней галилейской весне. Ныне же в Церкви праздник Преображения свершается за сорок дней до Воздвижения Животворящего Креста. Это говорит о сокровенной, – не сознаваемой, может быть, нами, но сознаваемой Церковью! – связи обоих праздников по смыслу и сути их, свидетельствует о том, что месяцеслов сохранил бережно идею внутреннего единства Креста и Фаворского света, даже при условии, что праздник оказался не «весенним», предпасхальным, а «осенним», «итоговым», когда Фавор сам «яко стог» и окружен златящимися нивами и плодоносными садами.

«Зреет час Преображения», – как сказал бы Сергей Есенин. Он действительно «зреет», этот час. Неслучайно в русском языке слова «зреть» в смысле «взирать» и «зреть» в смысле «созревать» звучат торжественно. Для того чтобы прозреть, действительно нужно созреть. Прозреть единое, различно оформленное и по-разному раскрываемое таинство Креста и Света в великих Богоявлениях православного месяцеслова: в Сретении и Крещении, Преображении, Воскресении и Крестовоздвижении...

Кто же «преобразился»? Не только Христос, который и раньше, и всегда обладал всей полнотой Божественных энергий, но и человек, который «прозрел» эти световидные струи благодати. По слову Святителя Григория Паламы, «Свет Преображения Господня не рождается и не исчезает, не подлежит чувствительной способности, хотя он был созерцаем телесными очами в течение краткого времени на незначительном верху горы, но и таинники (ученики) Господа на то время перешли от плоти к духу посредством изменения чувств, произведенного в них Духом, и таким образом увидели этот Неизреченный Свет».

«И пришел в Иерихон»... Этот город не раз упоминается в Евангелии. Он лежит на равнине, у самого подножия плоскогорья Иудейской пустыни, круто обрывающегося здесь в сторону Иорданской долины. Такие же горы ровной грядой идут за Иорданом, с восточной стороны равнины, так что в целом долина выглядит как высохшее ложе гигантской древней реки, пробившей среди горных плато широкое русло с пологим уклоном с севера на юг – от моря Галилейского к Мертвому. Это древнее русло лишь часть огромной планетной трещины, которую географы называют Сирийско-Африканским разломом. Иерихон расположен на отметке 250 м ниже уровня океана и лишь десяток километров отделяет его от Мертвого моря – самой низкой точки впадины. Поэтому климат окружающей равнины никак не назовешь благоприятным: просто одна пустыня переходит в другую. Иудейская, холмистая – в Иорданскую, плоскую. Древние монахи считали, что жизнь в этой плоской, выжженной солнцем пустыне является даже большим подвигом, чем в ущельях Иудеи.

Как же мог здесь возникнуть и несколько тысяч лет существовать один из древнейших городов на земле – да еще носящий «ботаническое» прозвище «город пальм»? Своим рождением и жизнью он во всем обязан мощному многоводному источнику, с незапамятных времен орошающему окрестность, превращая ее в цветущий оазис. Он и сегодня обеспечивает водоснабжение долины.

Находки археологов позволяют проследить последовательно историю трех, не совпадающих территориально Иерихонов: древнейшего, стены которого штурмовал Иисус Навин, второго, связанного с эпохой Ирода Великого, и, наконец, третьего, современного.

Начнем по хронологии.

Удобное географическое положение на перекрестке караванных путей – из Иордании к Средиземному морю и из Аравии в Сирию и Ливан – жаркий климат и обилие воды издревле сделали оазис вожделенным объектом соперничества и завоеваний. Древнейший, к добиблейским, ханаанским временам восходящий Иерихон лежит на северо-западной окраине современного города – между горой Искушения, нависающей над ним с востока, и источником Елисея, находящимся рядом, с запада.

Высота теля (кургана) достигает 21 м. Работа нескольких поколений археологов (от разведок знаменитого Ч. Уоррена во второй половине XIX в. до фундаментального обследования, проведенного Кэтлин Кеньон в 1952–1958 гг.) позволили выявить следы двадцати трех разновременных городских поселений (куда больше, чем в легендарной Трое), наслаивающихся друг на друга, как гигантский слоеный торт. Назовем лишь главные градостроительные этапы. Старший пласт восходит к эпохе неолита (7 тыс. лет до Р.Х.) и содержит циклопическую каменную стену и круглую башню, сохранившуюся на высоту более семи метров, сложенную из камня и окаменевшего ила. Назначение башни, на верх которой вела внутренняя лестница, не вполне ясно. Высказывались гипотезы, что она входила в систему обороны города или использовалась для хранения съестных запасов, или, наконец, как сакральная площадка для ритуальных поклонений Лунной Богине…

Это, самое старшее по времени, поселение было разрушено и засыпано песками пустыни. При возрождении оазиса, в IV тысячелетии до Р.Х., на том же месте возникает маленький неукрепленный поселок. В течение третьего тысячелетия (ранний бронзовый век) появляются городские строения – маленькие, лепящиеся друг к другу домики, окруженные новой городской стеной. Ее остатки тоже отчетливо прочитываются с вершины кургана. Позже, во втором тысячелетии, был выстроен новый город с высокими стенами, возвышавшимися над рвом с гладко утрамбованной скошенной стенкой (ров тоже можно видеть с обзорной площадки). Наконец, к периоду поздней бронзы относится укрепленный город, известный из Библии – первый город Земли Обетованной, который увидели Моисей и его полководец Иисус Навин с горы Нево, на восточной стороне Иордана. «И взошел Моисей с равнин Моавитских на гору Нево, что против Иерихона, и показал ему Господь всю землю и сказал: вот земля, о которой Я клялся Аврааму, Исааку. Я дал тебе увидеть ее, но в нее ты не войдешь» (Втор.34:1,4). Моисей действительно вскоре умер на горе Нево и, как сказано в Священном Писании, «никто не знает места погребения его». И Господь сказал Иисусу Навину: «Моисей, раб Мой, умер; и так, встань, перейди через Иордан, ты и весь народ твой, в землю, которую Я даю вам, сынам Израилевым».

Впереди шли священники, несшие Ковчег Завета. И Иордан, говорит Писание, расступился пред ними, и они прошли «яко по суху», а в память о чуде Божием Навин приказал взять двенадцать камней со дна реки – «в память того, что вода разделилась пред Ковчегом». И когда сорок тысяч вооруженных воинов «вышли на равнины Иерихонские, чтобы сразиться», двенадцать камней, которые они взяли из Иордана, Иисус Навин поставил как священный памятник в Галгале, «дабы все народы земли познали, что рука Господня сильна» (Нав.4:7–8, 13, 20, 24).

...Между тем Иерихон запер ворота и готовился к обороне. Но Господь сказал: «Вот Я, предаю в руки твои Иерихон, пойдите вокруг города все, способные к войне, и обходите город шесть дней, и семь священников пусть несут семь труб юбилейных пред Ковчегом; а в седьмой день обойдите вокруг города семь раз, и священники пусть трубят в трубы; когда услышите звук трубы, весь народ пусть воскликнет громким голосом, и стена города обрушится до основания» (Нав.6:1–4).

Так и случилось. «Иерихонские трубы» вошли с тех пор в поговорку. Ворвавшись в город, израильтяне «и мужей, и жен, и молодых, и старых, и волов, и овец, и ослов – все истребили мечом. А город и все, что в нем, сожгли огнем» (Нав.6:20,23).

Многое в Иерихонском оазисе связано с житием Илии Пророка. В нескольких километрах, выше по ущелью Вади Кельт, таится пещера, в которой укрывался пророк над потоком Харафа. К востоку от города, прямо напротив его, за Иорданом, открывается в горах Моава ущелье Харран, где четверка огненных коней подхватила и унесла Илию живым на небо, и только милоть его (плащ из козьей шерсти) осталась залогом пророческого преемства в руках его ученика Елисея. Первое испытание унаследованной им чудотворной силы произошло тут же – и объектом его стал знаменитый источник, поилец и кормилец всего оазиса, пораженный однажды Богом, по грехам народа, горечью и заразой.

«И сказали жители Иерихона Елисею: вот, положение этого города хорошо, как видит господин мой, но вода не хороша и земля бесплодна. И сказал он; дайте мне новую чашу и положите туда соли. И дали ему. И вышел он к истоку воды, и бросил туда соли, и сказал: так говорит Господь: Я сделал воду сию здоровою, не будет от нее впредь ни смерти, ни бесплодия. И вода стала здоровою до сего дня» (4Цар.2:19–22). С тех пор за источником осталось имя пророка Елисея. Как христиане, так и мусульмане, и иудеи считают его воду целебной. По движению воды можно предсказывать стихийные бедствия – землетрясения и наводнения.

К началу новой эры Иерихон теряет стратегическое значение, становится городом садов, акведуков сельскохозяйственных плантаций. Здесь разводилось бальзамовое дерево, шедшее на производство самых дорогих в античном мире духов. Здесь строят дворцы цари Хасмонейской династии, а затем Ирод Великий. «Не удивительно, что место называли божественным, ибо редчайшие и драгоценнейшие растения возделывались здесь в изобилии. Ни одно место в мире не могло сравниться с ним», – пишет Иосиф Флавий в книге «Иудейская война».

Городской центр Иерихона в это время смещается далеко к северо-западу, в устье ущелья Вади-Кельт. Когда Иудея стала римской провинцией, Марк Антоний подарил эти земли Клеопатре – ради именно «бальзамового дерева», но она продала их «красавцу-арабу» Ироду. Это было время наивысшего расцвета Иерихона. Неустанный строитель и поклонник античной архитектуры, Ирод устроил здесь свою зимнюю резиденцию, украсив город обязательными для греческого полиса театром и ипподромом.

А потом наступила эра Евангелия. Иисус Христос не раз проходил через Иерихон, направляясь в Иерусалим. Здесь он исцелил слепого бедняка Вартимея (Мк.10:46–52). Здесь мытарь Закхей, человек маленького роста, будучи не в силах протиснуться к Учителю сквозь толпу народа, влез на дерево, чтобы хоть издали увидеть Иисуса.

«И вот некто, именем Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом, и, забежав вперед, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью (Лк.19:2–6). Многие осудили тогда Учителя, что Он пришел в гости к грешному человеку. Но Господь отвечал: «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк.19:10).

Сейчас на этом месте находится греческий православный монастырь. Храм обители, освященный во имя пророка Божия Елисея, однокупольный, с небольшой двухпролетной колокольней, построен в 1882 г. на средства русской благотворительницы Марии Михайловны Киселевой. Во дворе, слева по аллее к храму, находится главная святыня монастыря – сикомора (смоковница) Закхея. От дерева остался только огромный сухой пень с обрубленными мощными сучьями, между которыми поставлена икона, изображающая Спасителя, обращающегося к сидящему на дереве мытарю.

«Смоковница Закхея» в монастыре пророка Елисея

Убранство и иконы храма – XIX, XX вв. Сюжеты икон посвящены преимущественно священным событиям из жития пророка Илии и его ученика Елисея, совершившего здесь, неподалеку, знаменитое чудо над источником.

«Восходим в Иерусалим», – говорил Господь ученикам. И действительно, Святой Город расположен так, что откуда ни идти к нему, всегда восходишь.

На середине пути от Иерихона к Иерусалиму находится Хан Хатрур. «Гостиница Доброго Самарянина» («хан» по-арабски означает «гостиница», «постоялый двор»). Сюда, по преданию, привез Добрый Самарянин из евангельской притчи найденного им на дороге раненного и ограбленного человека.

В Евангелии от Луки рассказывается, как один законник, искушая Спасителя, спросил: «Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» Иисус сказал: в законе что написано? Как читаешь? И тот отвечал: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и ближнего твоего как самого себя, и тогда Иисус сказал: «Правильно ты отвечал, так поступай и будешь жить вечно». Тогда законник, пытаясь уловить Учителя, задал знаменитый вопрос: «А кто мой ближний?»

На это Иисус и ответил притчей. «Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидав его, сжалился и, подошед, перевязал ему раны, возливая масло и вино, и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем, а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе». Рассказав эту притчу, Спаситель спросил: «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?» И законник вынужден был ответить: «Оказавший ему милость» (Лк.10:25–37).

Место действительно самое благоприятное для гостиницы. Оно называется еще по-арабски Талат ад-Дам («Кровавый подъем») – в точном соответствии с библейским названием Адуммим (Красные камни). То и другое название объясняется действительно красным цветом земли близлежащего холма. На его вершине видны остатки сторожевого поста рыцарей-тамплиеров, который держал под контролем Иерихонскую дорогу. И охранять было от кого. Не только во времена Доброго Самарянина или крестоносцев, но и в середине XIX века паломническим караванам и даже знатным путешественникам не рекомендовалось отправляться в Иудейскую пустыню без вооруженной охраны.

Вифания (в переводе, по одной версии, «дом фиников», по другой – «дом Анании») занимает в Евангелии совершенно особое место. Каждый раз, когда Иисус по Иерихонской дороге шел с учениками в Иерусалим, их путь проходил через это селение. Здесь жил Его друг Лазарь со своими сестрами Марфой и Марией. Мало о ком сказано в Евангелии: «Друг Христов». О Лазаре сказано: «Лисы имеют норы и птицы гнезда, а Сыну Человеческому негде приклонить главу Свою», – так говорил о себе Господь. В доме Лазаря, окруженный заботой попечительных сестер Марфы и Марии, он мог приклонить главу, найти мир и покой. Ни разу не сказано в Писании, чтобы Иисус остался ночевать в Иерусалиме, «городе, побивающем пророков». Там он учил, проповедовал, обличал – всегда среди толпы, в шуме, зависти и недоброжелательстве. Отдыхать уходил на Елеон – или в Гефсиманский сад, к гробнице Иоакима и Анны (там будет впоследствии погребена и Пресвятая Дева Мария), или сюда, в Вифанию, к Лазарю и его сестрам.

Одного этого факта было бы достаточно, чтобы сделать безвестное скромное селение святым и поклоняемым местом на земле. Но Вифания – больше, чем просто дом в финиковых садах. Вифания – дом первого на земле воскрешения из мертвых.

...В тот раз Он вел учеников издалека, из-за Иордана, ибо уже сгущались тучи и всюду говорили, что иудеи «ищут убить Его». Еще там, за Иорданом, Христос узнает (Марфа прислала сказать), что Лазарь болен. Но Он медлит, словно чувствует, как когда-то в Кане Галилейской: «Еще не пришел час Мой». Он вообще не любит чудес. Помните, как Он говорил с осуждением: «Род сей требует чудес и знамений». Это сказано про весь род человеческий. Требование чуда – одно из искуплений, которые Он отверг на Сорокадневной горе. Но на этот раз, через два дня, Господь говорит: «Пойдем опять в Иудею. Лазарь, друг наш, уснул, но Я иду разбудить его». И когда ученики не поняли, что Он говорит не об обычном сне, Иисус сказал им прямо: «Лазарь умер, и радуюсь за вас, что Меня не было там, дабы вы уверовали; но пойдем к нему» (Ин.11:7–15).

Примерно за километр от Вифании, на той же Иерихонской дороге, находится место, где Марфа встретила идущего Иисуса. На этом месте расположен греческий православный женский монастырь, который так и называют «монастырем Встречи».

Современные здания обители и, прежде всего, ее соборный храм, построены в 1879 г. на месте более древнего монастыря архимандритом Спиридоном, уроженцем Кипра, впоследствии Патриархом Антиохийским. Ктиторская надпись над западными дверьми храма гласит: «Сей святой храм поднят из руин, раскопан, расчищен и расширен благочестивым желанием и тщанием архимандрита Святого Гроба Спиридона и освящен Иерофеем Первым, Блаженнейшим Патриархом Иерусалимским, во имя Спасителя – в память о том, что на этом месте встретили Его сестры Лазаря Марфа и Мария». Главной святыней храма является находящийся сейчас справа от алтаря камень, на котором сидел Спаситель, отдыхая после долгой дороги, беседуя с Марфой и Марией.

Вифания. Греческий православный монастырь. Камень, на котором сидел Спаситель

С первых веков христианства Вифания привлекала внимание верующих. Гроб Лазаря уже в IV столетии был отмечен храмом. Его фундаменты, в том числе алтарную абсиду, нашли при раскопках в 1881 г. под мечетью, которую арабы называют Аль-Узейр (еще один искаженный вариант имени Лазарь). Современный вход в пещеру – по узкой, изогнутой лестнице в 24 ступени – не является первоначальным. Когда была выстроена в XVI веке мечеть, первоначальный вход – из атриума древней церкви, находившейся в нескольких метрах ниже по склону, – был перекрыт мусульманами. Господь подходил к гробнице именно с той стороны востока. Мы теперь спускаемся с северной стороны, через дверь и лестницу, высеченную в скале с разрешения турок францисканцами в 1613 г. Нe круглый отвальный камень, как можно было бы ожидать, а горизонтальная плита, как и сказано в Евангелии, накрывает вход в гробницу. Под нею, спустившись на три ступени, согнувшись, почти на корточках, проникают паломники непосредственно в погребальную камеру. В ней с трех сторон углубления в стене, так называемые «локулы», куда помещались тела усопших, или оссуарии (костницы).

Гробница, подобно виденным уже нами Гробу Господню и Гробу Богородицы в Гефсимании, тоже пуста. Воскрешенный Лазарь проживет еще долгую жизнь, будет епископом на острове Кипр, в Киттионе (нынешняя Ларнака), там в преклонном возрасте умрет во второй раз и будет погребен. И – своеобразный знак судьбы – гробница в Ларнаке тоже останется пустой: мощи святого в византийское уже время будут перенесены в Константинополь...

Но это потом. А сейчас – благодарные и ликующие Марфа и Мария склонились к ногам Господа у могилы воскресшего брата. И будет пир в доме Симона Прокаженного – развалины его странными зубцами торчат на взгорке непосредственно за гробницей Лазаря (католические авторы считают, что это развалины башни, выстроенной королевой Мелисендой в 1143 г. для защиты основанной ею здесь женской бенедиктинской обители).

В доме Симона Прокаженного находит свое продолжение вифанская история. «Там приготовили Ему вечерю, и Марфа служила, и Лазарь был одним из возлежавших с Ним. Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла их волосами своими, и дом наполнился благоуханием. И когда раздались лицемерные, укоры Иуды Искариота, что, мол, лучше было бы «продать это миро и деньги раздать нищим», Спаситель горестно ответил: Что смущаете женщину? Она доброе дело сделала для Меня. Возливши миро сие на Тело Мое, она приготовила Меня к погребению. Истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала» (Мф.26:10–13).

Эти слова оказываются решающими для Иуды. «Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников»...

Так Вифания стала не только домом дружеской любви, верности и воскресения, но и домом предательства...

Рядом с домом Симона Прокаженного находится греческая православная церковь, построенная в 1968 г. Выше по склону археологами раскопано подлинное место древней Вифании (найденные предметы свидетельствуют о непрерывности жизни в ней – при персах (в VI в. до н.э.), при Александре Македонском, так и при римлянах, византийцах, крестоносцах, мамлюках). Ниже по склону, рядом с развалинами древней византийской церкви, из атриума которой был «правильный», первоначальный вход в пещеру гроба, архитектор Антонио Барлуцци построил в 1952 г, один из лучших своих храмов.

…После Распятия и Воскресения Христова Марфа и Мария должны будут покинуть, с братом, Вифанию (ибо «первосвященники хотели убить и его»). Останется только пустая навеки гробница да камень в греческом монастыре – тот самый, на котором сидел Господь, когда сестры выбежали встретить Его.

Напротив греческого монастыря на русском участке, приобретенном в Вифании, в начале XX века, начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандритом Леонидом Сенцовым, и сегодня действует русская школа для арабских девочек, основанная в 1934 г. современными Марфой и Марией – подругами-шотландками Варварой Робинсон и Стеллой Спрот, приехавшими в Иерусалим и принявшими православие. Образцом для них была святая преподобномученица Елизавета Федоровна, «княгиня милосердия», как ее называли. Незримые пути связывают Вифанию с Марфо-Мариинскон обителью в Москве, на Большой Ордынке, где в храме, построенном в 1908 г. архитектором А.В. Щусевым и расписанном М.В. Нестеровым, изображены восторженная Мария, у ног Учителя, вся поглощенная его речью, и Марфа, что печется о многом.

Выше Вифании, на восточном склоне Елеона, лежит Виффагия («Дом незрелых смокв») – евангельское селение, куда привели Спасителю, по его указанию, ослицу и осленка (Мф.21:1–9) и откуда началось торжественное Его шествие в Иерусалим (Ин.12:12). Окрестности Виффагии славились в свое время обилием фиговых деревьев (смоковниц); где-то здесь, у дороги, Господь проклял бесплодную смоковницу – настолько, очевидно, ее бесполезность бросалась в глаза.

На вершине холма лежит православный монастырь во имя Входа Господня в Иерусалим. Его строительство, начатое еще в начале XX века, завершилось совсем недавно, лет двадцать назад. От небольшого храма обители начинается православный крестный ход в Неделю Ваий – наше Вербное Воскресение. Здесь, в небольшой пещерке-часовне показывают камень, с которого Господь воссел на осленка.

Это у нас, на Руси, весной первыми распускаются вербы. Потому они и стали знаком бессмертия, воскрешения из мертвых. А в Иерусалиме...

Сразу после того как Господь воскресил в Вифании праведного Лазаря, слух о чуде распространился повсюду. На другой день весь город в праздничных одеждах, с финиковыми вайями – молодыми побегами пальм в руках, вышел встречать пророка и чудотворца из Назарета. Пальмовые ветви – символ победы. Народ приветствовал Христа криками: «Осанна в вышних (т.е. ангелы поют Ему славу!). Благословен грядый во имя Господня».

Не пройдет и пяти дней, как тот же народ, глухой к истинному Богосыновству, станет кричать: «Распни, распни Его!». Праздник Входа Господня в Иерусалим есть введение в Страстную Седмицу, духовное вступление каждого из нас – вслед за Христом – на крестный Его путь.

С давних пор участие в торжественном крестном ходе с вершины Елеона стало исключительным символом паломничества в Иерусалим. По самому смыслу слова, носящий пальмовую ветвь – это и есть паломник.

...Но вернемся в Виффагию. У подножия православной обители находится францисканский монастырь, посвященный тому же священному событию.

Во время его строительства, в 1876 г., на этом месте был обнаружен древний монолитный камень, в форме правильного куба, с расписанной фресками штукатуркой по бокам. Считается, что он служил престолом существовавшего здесь когда-то, в XII в., храма крестоносцев. Впрочем, место, где он был обнаружен, почиталось священным за много столетий до того, как появились здесь крестоносцы. Они построили свою церковь над развалинами существовавшей здесь издревле византийской.

Фундаменты крестоносцев видны близ алтарной абсиды современного храма. Большая фреска в алтарной его нише, над престолом, представляет традиционную иконографию Входа Господня в Иерусалим. Алтарь в церкве устроен так, как теперь не делается в католических храмах. Здесь священник совершает мессу спиной к верующим, как бывает при православном богослужении и как было в католических храмах в прежние времена.

Главной святыней храма является расположенная слева от алтаря и окруженная декоративной железной решеткой Виффагийская Стела – так называют католики вышеупомянутый древний камень. Мы сказали уже, что он покрыт по сторонам старинными фресками, иллюстрирующими события, происходившие здесь и в соседней Вифании. На одной стороне изображена встреча Иисуса и Марфы. На другой – два ученика приводят к Иисусу ослицу и осленка. Третье изображение представляет Лазаря, восстающего из гроба. На четвертой стороне камня, обращенной к алтарю, изображены толпы народа с пальмовыми ветвями, которые люди бросают к ногам Спасителя.

В 1950 г. эти фрески были отреставрированы, а пятью годами позже фресками были украшены также и стены храма. Напоминающие колорит пустыни своими коричневыми тонами фрески на стенах также посвящены сюжетам, связанным с событиями Вербного Воскресения.

Реставрацию и перестройку храма осуществил в 1950 г. архитектор Антонио Барлуцци, с творениями которого мы уже не раз встречались. Тройная арка над алтарем образует как бы величественный портал, точно воплощая в пластической архитектурной форме идею Торжественного Входа. В высокой, пристроенной с запада, башне, также основанной на древних фундаментах, трехарочное сквозное окно с белокаменным наличником образует как бы миниатюрный портик второго этажа, «рифмующийся» с таким же белокаменным порталом. Еще выше – большой белокаменный медальон с характерным францисканским пятикрестным знаком – бывшим гербом предводителя крестоносцев Готфрида Бульонского. Третий ярус составляет площадка с зубчатой балюстрадой, придающей башне облик средневекового замка. Соответственно и стены всей западной пристройки, осуществленной Барлуцци, нарочито скошены под углом вверх и «подперты» у основания невысокими контрфорсами.

Отсюда начинается католический крестный ход в Пальмовое Воскресение (так называют католики Неделю Ваий) – за неделю до их, католической, Пасхи.

Горница Тайной Вечери, или Сенакль, как ее называют в Иерусалиме (на старофранцузский лад, от латинского coenaculum – «помещение для обеда», «столовая») связана с событиями последней трапезы Господа с учениками, двухкратного явления Его им после Воскресения и, наконец. Сошествия Святого Духа на апостолов в день Пятидесятницы.

Базилика на этом месте – «Матерь церквей» – была воздвигнута архиепископом Иоанном (386–417 гг.) Сожженная персами в 614 г., она была восстановлена архимандритом Модестом. Крестоносцы в XII в. воздвигли здесь храм, известный под названием Святой Марии Сионской. Его разрушил Саладин. Позже, в 1335 г., пребывавшее в развалинах святое место приобрели францисканцы, которые восстановили его и занимали более двух веков, пока так же не были изгнаны (в 1552 г.) мусульманами – на сей раз турками-османами. Они устроили здесь мечеть Наби-Дауд, т.е. посвященную царю-пророку Давиду. Дело в том, что еще с XII в., с легкой руки известного путешественника, испанского еврея Вениамина Тудельского, распространилась легенда о том, что в этом же доме, в нижнем этаже, находится «гробница Давида». Этой легенде дружно верили и крестоносцы, и сменившие их в Иерусалиме сельджуки, и мамлюки, и францисканцы, и османы. В 1948 г. место перешло к иудеям, превратившим мечеть в синагогу, а саркофаг, именуемый «гробницей Давида», в один из религиозных и почти государственных символов Израиля.

Горница – помещение верхнего этажа – посвящена воспоминанию об установлении Иисусом Христом Таинства Евхаристии, о Тайной Вечери, о том, как Господь перед вкушением пасхального агнца омыл ноги своим ученикам – в урок смирения для всех нас. Комната за стеной, к востоку от Горницы, подняться в которую можно по восьми ступеням лестницы, посвящена воспоминанию о Сошествии Святого Духа.

В нижнем этаже находится описанный выше саркофаг – «Гробница Давида». Помещение, где он стоит, называется «Зал мучеников», так как посвящен памяти миллионов евреев, уничтоженных нацистами.

Интерьер Гробницы Давида стилизован под облик древней синагоги. Однако христианские граффити на стенах невольно выдают, что и это помещение принадлежало первоначально христианам.

К востоку от стен Старого Города, сразу за Кедронским потоком, высится над Иерусалимом Елеон – в русском переводе Евангелия Масличная гора. Внизу, у подножия, находится знаменитый Гефсиманский сад, название которого тоже связано самым непосредственным образом с маслинами. Гефсимания – от еврейского Гет-шемен (маслодавильня, давильный пресс). Христос любил это место, часто уходил сюда от городской суеты и шума – для уединенной молитвы и беседы с учениками. Именно это место их тайных собраний укажет первосвященникам Иуда и приведет сюда воинов и толпу с дрекольем, чтобы взять Спасителя под стражу.

Но палачи и предатели всегда опаздывают. Прежде их прихода здесь уже совершилось пусть не всеми доныне осознаваемое чудо Гефсиманской молитвы...

Построить храм Молитвы (именно не «для молитвы», но посвященный Молитве и в честь нее освященный), да еще в формах современного архитектурного языка, – задача более чем сложная. Решать ее довелось в 1919–1924 гг. молодому еще тогда итальянскому архитектору Антонио Барлуцци.

«Дом мой домом молитвы наречется», – сказал Христос, изгоняя торгующих из храма. Церковное искусство знает попытки художественного претворения темы. В древнерусской православной иконографии есть образ «Спас Благое Молчание» – специальная икона Молитвы. И все же слишком таинственна, сокровенна, невыразима сама природа молитвы – умно-сердечно-словесного восхождения к Богу, – чтобы можно было надеяться когда-либо адекватно представить ее в очевидных пластических образах. Как воплотить неземное на земле? Внутреннее, сокровенное, трепетное – в формах внешних, зримых и осязаемых?

Что же происходило в ту последнюю ночь жизни Иисуса здесь, в Гефсиманском саду?

...Дорога обрывалась с половины.

За нею открывался Млечный путь.

Седые серебристые маслины

Пытались вдаль по воздуху шагнуть.

В конце был чей-то сад, надел земельный...

Учеников оставив за стеной,

Он им сказал: «Душа скорбит смертельно.

Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной».

О чем скорбела душа его? В Гефсимании, в этой, по самому смыслу слова, «давильне», Христос окончательно становится Иисусом, Бог – человеком. Сын Божий до конца, до последнего бессилия и сознания, что Бог и Отец оставил его, принимает на себя нашу грешную, падшую человеческую природу. Вся земная жизнь Спасителя, все Евангелие – о том, как Бог становился – и стал – человеком. Строго говоря, последнюю точку в истории этого «вочеловечения» поставит Голгофа, но переборол себя Иисус окончательно и бесповоротно, преодолел, предопределил к кресту и смерти здесь, в Гефсимании.

Сначала вы попадаете в сад – малую часть того подлинного, стародавнего евангельского сада. Восемь древних неохватных маслин, ровесниц Иисуса, встречают вас в этом саду. Говорят, что оливы так долго не живут. Эти – живут.

Церкви Палестины все почти являются функционально, прежде всего, своеобразным религиозно-архитектурным футляром, призванным защитить и сохранить для будущих поколений то или иное из святых мест. В большинстве случаев это камни. Весь Иерусалим, вся библейская истории – в святых камнях, своеобразный священный палеолит. Мечеть Омара (по-арабски «Купол над скалой») воздвигнута над камнем, на котором Авраам готов был принести в жертву своего сына Исаака. Храм Гроба Господня – над скалистым «теменем» Голгофы, над «Камнем миропомазания» (на котором жены-мироносицы помазали миром тело Спасители перед погребением) и над самим высеченным в скале Святым Гробом. Часовня Вознесения – над камнем, сохранившим отпечаток стопы Вознесшегося Христа.

Так и здесь. Базилика Гефсиманской Молитвы воздвигнута над подлинным камнем, который прожег Иисус в последнюю свою земную ночь молитвенными слезами и каплями кровавого пота.

Некоторые считают храм Гефсиманской молитвы, построенный Барлуцци, слишком темным. Но когда, оглядевшись, отрешившись от света и шума, «утишив чувства», как сказано в нашем православном Молитвослове, привыкнешь к этой необычной архитектуре, необычной системе освещения, тогда начинаешь постепенно понимать единственную возможность именно такого и никакого другого решения – то, что и называется буквально «уникальностью» замысла и воплощения. Лишь постепенно проясняются, проступают из полумрака другие элементы церковного убранства. Камень Иисусовой Молитвы – Моления о чаше, как называют этот сюжет в мировом искусстве, окружен низенькой железной решеткой, сплетенной в форме тернового венца. Дополнительный символ жертвенности и беспомощности Невинного Страдальца, взявшего на себя грех мира и ужас смерти – две белые голубки по углам решетки, будто запутавшиеся в терновнике и обреченные на медленную гибель.

Камень Моления о Чаше

Большая мозаика над алтарем изображает тот же кусок скалы с простертым на нем в изнеможении Спасителем. В самом верху видна рука Бога Отца, несущего знак победы – в уверение того, что Христос не до конца оставлен Отцом. Ниже – спускается с небес посланный утешить скорбящего ангел. Оказывается, мозаики XX века умеют не хуже классических византийских и средневековых передавать тончайшие оттенки, которым нет равных по выразительности ни в каком другом материале.

Главный алтарь, с его максимальным смягченным светом, проходящим сквозь пурпурные фильтры, является напоминанием и символом той «молитвы до кровавого пота», о которой сказано в Евангелии. Мозаики двух боковых нефов изображают другие важнейшие моменты Гефсиманского действа: предательство Иуды и добровольный выход Христа навстречу толпе: «Вот я!».

Продвигаясь затем от алтарной части внутрь церкви, мы увидим как старательно и умело воссоздает архитектор атмосферу ночной мистерии. Шесть монолитных колонн поддерживают свод, устроенный в форме двенадцати малых куполов, – по числу 12 апостолов, – и каждый из них «увит» ветвями маслин и мерцает звездами на фоне ясного ночного неба. Сквозь алавастровые окна, просвечивающие, но не прозрачные, свет проникает только почти совсем фиолетовый – литургического цвета, цвета молитвы и покаяния.

Храм Гефсиманской молитвы (Храм Всех Наций) в Гефсимании

Виа Долороза – Скорбный путь – так называют в Иерусалиме на латинский лад совокупность улиц, поворотов и переулков, которыми прошел с тяжелым крестом на плечах Господь Иисус Христос от римской крепости Антонии, резиденции Понтия Пилата, до места казни преступников за пределами тогдашней городской черты.

Крестный Путь – это не просто архитектурный и даже градостроительный (поскольку охватывает несколько улиц) феномен, но прежде всего – «архитектурно-литургическое действо», пространство ежегодного крестного хода в Великую пятницу.

Первая «станция» Крестного Пути находится во дворе мусульманского колледжа аль-Омария, на улице, носящей название Виа Долороза.

Здание школы представляло собой первоначально турецкую казарму, в одно время даже резиденцию турецкого паши, губернатора Иерусалима. В период первой израильско-арабской войны (1940–1949) здесь находилась штаб-квартира Арабского Легиона (из него формировалась позже армия Иордании). Считается, что когда-то здесь возвышалась крепость Антония, построенная Иродом специально для размещения римского военного отряда и самого префекта. В крепости находилась претория и та мощеная площадь перед ней, которая в Евангелии называется Лифостротон (в переводе с греческого «Каменная мостовая»), на которой Иисус был подвергнут публичному бичеванию и осужден на смерть Понтием Пилатом.

Именно здесь, на этой площади толпа иудеев, подстрекаемая первосвященниками, требовала освобождения разбойника Вараввы и осуждения Иисуса.

« Пилат говорит им: что же я сделаю Иисусу, называемому Христом? Говорят ему все: да будет распят Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом и сказал: не виновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. И отвечая весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие» (Мф.27:22–26).

Вторую остановку крестный ход делает на улице между Аль-Омарией и францисканским монастырским комплексом, включающим в своих стенах две церкви и Библейским Францисканский институт (Studium Biblicum Franciscanum), с библиотекой и музеем между ними. Когда входишь с улицы, слева находится церковь Осуждения, справа – капелла Бичевания.

Последняя представляет собой простую, однонефную церковь, построенную в 1928 году архитектором Антонио Барлуцци, во внутреннем убранстве которой прежде всего обращает на себя внимание мерцающий золотой купол над алтарной частью. Вся внутренняя полусфера купола занята огромным терновым венцом. Художник словно хочет сделать нас очевидцами предсмертных пыток, через которые прошел Господь, преданный в руки римских солдат. «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили ему на голову, и одели его в багряницу, и говорили: Радуйся, Царь Иудейский! И били Его по ланитам» (Ин.19:1–6).

Вторая церковь – Осуждения – была построена в «византийском» стиле (как представляли его в конце XIX – начале XX веков) францисканским архитектором Вендлином Герлихом фон Манделем в 1904 году на месте, где, по преданию, начался для Иисуса последний Его, в буквальном смысле, Крестный Путь. «Тогда, наконец, Пилат предал Его на распятие. И взяли Иисуса и повели (Ин.19:16–17). А иудеи, толпой, по свидетельству «Актов Пилата», «бежали, толкая Его, и говорили: гоним Сына Божия, получив власть над Ним». Ворота, через которые они вышли из крепости Антонии, находились вне городских стен, так что процессии предстояло миновать укрепления Неемии и войти в тогдашний Иерусалим Рыбными Воротами. Они находились, очевидно, на той же линии восток-запад, что и современные Львиные, только значительно западнее последних. Войдя в город, процессии предстояло пройти через него и выйти вновь через Судные ворота.

Двигаясь по Крестному Пути дальше на запад, видим перекинутую через улицу арку с лепящимся над ней помещением в два окошка, явно гораздо более позднего времени. Это – арка «Се Человек» (Ессе Homo), примыкающая справа к стене католического женского монастыря Сестер Сиона. По преданию, она отмечает место, куда вывел Пилат избитого, поруганного Спасителя. «Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек!» (Ин.19:4–5).

Арка «Се Человек». Вид с улицы

Оригинальное архитектурное решение соборного храма обители (он называется «Нотр-Дам де Сион», или, чаще, по арке, «Ессе Homo», и был освящен 5 апреля 1868 года) позволило гармонично вписать необычную живописную руину в конструкцию здания. Войдя в храм, вы обнаружите, что арка, которую вы видели на улице, является частью центрального пролета куда более грандиозного сооружения. Очевидно, первоначальная арка была трехпролетной. Северная ее часть органично вошла в состав алтарной абсиды храма – прямо под ней находится престол.

Описанная арка является, образно говоря, надземной верхушкой целого археологического «айсберга», включающего в себя три отдельных – и к различному времени относящихся – архитектурно-градостроительных объекта. Стоило археологам в 60-е годы прошлого века слегка «копнуть» принадлежащие монастырю Сионской Богоматери древние развалины, как под ними начала открываться одна из самых значительных по площади и сохранности археологических зон евангельского Иерусалима.

Комплекс включает в себя цистерну времен Ирода и Адриана, носящую название «Струтион» (греч. «воробей»), каменную мостовую (греч. Лифостротон), давшую название всему комплексу, и, наконец, описанную арку, взятую в архитектурный «футляр» – храм Богоматери Сионской. В целом расположение монастыря совпадает с северной частью крепости Антония, построенной Иродом Великим (ок. 30 г. до Р.Х.) на скалистой платформе, занимающей северную часть Храмовой Горы. Крепость призвана была защищать город с севера, а также позволяла римскому гарнизону контролировать территорию Храма.

Лифостротон – помост, на котором Пилат вершил свой суд

Цистерна Струтион служила полным резервуаром для гарнизона крепости. Она была сделана по приказу Ирода после того как стена Антонии перекрыла водопроводный, проведенный еще в эпоху Хасмонейской династии (II век до Р.Х.) и обеспечивавший потребности в воде всех служб Храма. Позже, в 30-е годы II века н.э., император Адриан заключил бассейн под каменные своды, превратив его в цистерну.

...Перед нами Лифостротон – подлинные камни, оставшиеся от внутреннего мощеного дворика разрушенной Титом в 70 г. н.э. Антонии, исчерченные знаками «игры в царя», излюбленной игры римских легионеров, с проезжей частью для кавалерии, с отверстиями колодцев, через которые воины могли зачерпнуть воды из находящейся прямо под ними цистерны.

Следующее место поклонения на Крестном Пути – Темница Иисуса (Претория). В этом здании находится греческая православная церковь, посвященная воспоминанию Страстей Христовых. Войдя в подъезд, вы видите слева лестницу, спускающуюся в полуподвал, и дверь с греческой надписью над ней: «Претория». Проходим по коридору налево – в небольшую церковь, в алтаре которой хранится крест, с которым Патриарх Иерусалимский (или митрополит, замещающий его) возглавляет ежегодный крестный ход в Страстную Пятницу. Православный крестный ход начинается здесь, у дверей Претории, и заканчивается у храма Гроба Господня – на лестнице, ведущей к Голгофе.

Главной святыней храма является Темница Иисуса.

...Сначала, из коридора, ведущего к церкви, мы проходим узким, высеченным в скале переходом к пещере-камере, где провел последнюю Свою ночь на земле Божественный Страдалец. Каменная скамья с проделанными в ней отверстиями для ног занимает половину камеры. Снизу ноги заключались еще в колодки или цепи, как это изображено на находящейся здесь иконе «Спас Полуночный». (Иконография «Полуночного Спаса» широко распространена в Русской Церкви, особенно в скульптурном воплощении – сидящий в темнице скорбный Спаситель, облокотившийся на правую руку и глубоко задумавшийся). Вернувшись из этого каменного мешка в коридор, являющийся одновременно притвором храма, проходим в более просторное помещение и, спустившись по винтовой лестнице, оказываемся во вместительной общей камере с каменными лавками по периметру и следами специальных «ушек» для цепей, которыми узники приковывались к стене.

«Спас Полуночный» – икона в храме Страстей Господних

В темном углу, за решеткой, узкое углубление, примерно в рост человека. По преданию, здесь сидел Варавва – тот самый разбойник, которого потребовал выпустить в честь Пасхи народ – вопреки воле Пилата, предлагавшего освободить невиновного Христа.

«Пилат вышел к иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем; есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Тогда опять закричали все, говоря: Не Его, но Варавву. Варавва же был разбойник» (Ин.18:38–40).

В пяти минутах ходьбы от Темницы Иисуса, на углу, где Виа Долороза пересекается с улицей Аль-Вад, идущей от Дамасских ворот к Стене Плача, вдоль засыпанной еще в библейские времена Долины Сыроделов, находится так называемая «третья остановка» – место падения Иисуса под тяжестью Креста. Остановка отмечена маленькой часовней, построенной в 1947 г. на средства польских солдат, сражавшихся здесь в годы Второй мировой войны. Барельеф над входом в часовню принадлежит польскому скульптору Тадеушу Зелинскому.

Крестный путь. Часовня на месте первого падения Спасителя

...Каждый поворот Крестного Пути, почти каждый шаг Иисуса, если и не отмеченный в Евангелии, церковное предание стремилось увековечить и освятить церковью или часовней. Есть своя правда и свое умиление в этих кривых, тесных переулках, – иной раз и не верится, можно ли здесь пройти и повернуться с громоздким, тяжким, неловко взваленным на плечи Крестом, да при том в толпе, в конвое, падая и спотыкаясь поминутно под гнетом усталости, побоев, бессонных и безответных молитв. Надо пройти эту «виа», чтобы собственными плечами, на ступеньках и поворотах, ощутить тесноту «пути, ведущего к Спасению», вызвать в памяти образ Искупителя, предначертанный когда-то пророком Исайей: «Нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему. Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и болезней, и мы отвращали от Него лице свое и ни во что ставили Его, но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем и наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились. Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу, и Господь возложил на Него грехи всех нас» (Ис.53:2–6).

Четвертая остановка, освященная воспоминанием о встрече Иисуса с Матерью, находится возле армянской церкви Богородицы Скорбящей, в фундаментах которой сохранился фрагмент мозаики IV века, изображающей как бы отпечатки двух изящных восточных сандалий с носками, указывающими на северо-запад. Она так же отмечена небольшой часовней. В люнете над входом – погрудный барельеф с изображением Иисуса и Пресвятой Левы. И хотя предание о последней их встрече на Крестном Пути является вполне легендарным, этот трагический эпизод напоминает нам о пророчестве Симеона Богоприимца, обращенном к Марии: «И Тебе Самой оружие пройдет душу, да откроются помышления многих сердец» (Лк.2:35).

Крестный путь. Часовня на месте встречи Христа с Богородицей

В нескольких шагах за армянской часовней Крестный Путь поворачивает направо. На перекрестке расположена часовня, посвященная Симону Киринейскому. Она построена в 1895 г. и является пятой «станцией» Крестного Пути: «И когда повели Его, то захвативши некоего Симона Киринеянина, шедшего с поля, возложили на него Крест, чтобы нес за Иисусом» (Лк.23:26).

В Евангелии от Марка пояснено, что Симон был отцом Александра и Руфа (того Руфа, о ком упоминает апостол Павел в Послании к Римлянам). Очевидно, сыновья Симона Киринейского были известные в Иерусалиме люди, и упоминание их имен служило дополнительным свидетельством истинности и подлинности Евангелий.

Симон Крестоносец – так называют его иногда в древних текстах. Кем бы он ни был в жизни, именно ему довелось послужить Господу в Его искупительном подвиге.

«Помоги мне. Господи, нести мой крест». Камень с отпечатком руки Спасителя

Ряд последовательных террас поднимающейся постепенно к Голгофе ступенчатой улицы, с контрфорсами старинных домов, придают этой части Крестного Пути древний мрачноватый облик. В полусотне шагов от часовни Симона Киринейского находится дом Вероники.

...Когда Иисуса, приговоренного к смерти, вели к месту распятия, женщины стояли по сторонам улиц, вдоль которых медленно двигалась процессия. Одна из них, не выдержав, выбежала из дверей своего дома с платом (полотенцем) в руках и отерла кровь и пот с лица Спасителя. И нерукотворный образ Сына Божия запечатлелся на ее полотне.

Дом праведной Вероники. Образ Спаса Нерукотворного

Что касается самого «дома Вероники», принадлежащего ныне женскому монастырю «младших сестер Иисуса», его архитектурная реконструкция, сопровождавшаяся археологическим обследованием места, позволила вскрыть тот же уровень иерусалимской мостовой, как на Лифостротоне. Окружающая застройка не позволила археологам продолжить раскопки, но выявленное направление дальнейшего прохождения реального Крестного Пути не совпадает с расположением последующих францисканских «станций». Оказалось, что Крестный Путь отчетливо поворачивает от «дома Вероники» к «порогу Судных Врат» на Русских раскопках. Таким образом, последующие «станции» Виа Долороза являются, с точки зрения евангельской археологии, чисто условными. Мы говорим о них исключительно для полноты обзора.

Перекресток VII «станции» («Второе падение Иисуса») составлял когда-то пересечение Кардо Максимус с одним из так называемых «декуманусов» (поперечных улиц) города Элиа Капитолина – построенного императором Адрианом нового, «римского», Иерусалима. Римские города первых веков нашей эры строились с простотой и четкостью солдатского лагеря. С юга на север шли «кардо», с запада на восток «декуманусы». Главная улица города Адриана (Кардо Максимус) разрезала город с севера на юг от Дамасских до Сионских ворот. Это была широкая улица, обстроенная колоннадами с торговыми лавками под ними.

Повернув после седьмой остановки вправо, поднимаемся на несколько ступеней по улице Акабат аль-Канка. Данная местность во времена Христа Спасителя находилась уже вне городских стен. Сейчас трудно в это поверить, поскольку сегодня это одна из оживленных частей Старого Города. По левой стороне улицы, в стене греческого православного монастыря святого Харлампия издали виден камень, помеченный крестом и греческими буквами «Иисус Христос Ника» (Победитель).

Крест на стене отмечает место беседы Спасителя с женщинами Иерусалима. «И шло за Ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: «дщери Иерусалимские! не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие! Тогда начнут говорить горам: «падите на нас!» и холмам: «покройте нас!». Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?» (Лк.23:27–31).

Это последнее обращение Господа к женам Иерусалимским не только содержит пророчество о гибели города, которое исполнится через сорок лет в период Иудейской войны, но и указывает внутреннюю, мистическую причину грядущей гибели: религия Ветхого Завета превратилась уже в сухое дерево.

Греческий монастырь во имя святого мученика Харлампия, о котором мы сказали выше, не позволяет прямо пройти к месту девятой остановки. Приходится вернуться на улицу Сук аз-Зейт. Когда-то это была главная улица города Элиа Капитолина. Поднявшись по широкой лестнице, проходим к девятой «станции». Она обозначена обломком колонны, встроенным в стену у дверей Коптской Патриархии. Остальные пять так называемых «станций» находятся, как мы сказали выше, в приделах Храма Гроба Господня. Мы будем говорить о них позже, при описании святынь Храма.

Вернувшись на улицу Хан аз-Зейт, свернем направо и окажемся перед входом в Александровское подворье, построенное в 1887–1896 гг. Императорским Православным Палестинским Обществом. Подворье представляет собой сложный архитектурно-археологический комплекс, получивший название по входящей в его состав церкви святого Александра Невского. Впрочем, главным здесь является не храм.

В 1858 году к приезду в Святую Землю первых августейших паломников из России – Председателя Палестинского Комитета великого князя Константина Николаевича с супругой и сыном – это место приглядел и уже подготовил документы для его приобретения на имя Российского Правительства прибывший ранее в Иерусалим чиновник по особым поручениям Морского министерства Борис Павлович Мансуров. В ходе посещения святых мест великим князем весной следующего года выбор Мансурова был высочайше одобрен и участок был куплен у абиссинского (эфиопского) духовенства. (Подворье и сегодня граничит с запада с абиссинским монастырем, бедные уютные кельи которого лепятся, как птичьи гнезда, прямо на кровле храма Святой Елены – одного из составных комплексов Гроба Господня.)

Первоначально планировалось построить на этой земле резиденцию Русского Консульства, учрежденного незадолго до того в Иерусалиме.

Но описанные Мансуровым достопримечательности требовали внимательного изучения, на которое у правительства как всегда не хватало денег. Первые археологические разведки, осуществленные немецкими и французскими учеными, подтвердив чрезвычайную ценность погребенных под напластованиями разновременных руин древнейших памятников, не могли, однако, дать полного представления о характере найденных древностей.

Поэтому здания для Русского Консульства, как и для Русской Духовной Миссии, Палестинский Комитет начал строить на другом, тогда же приобретенном в российскую собственность участке – там, где Духовная Миссия с ее Троицким собором находится и сегодня. «Русское Место» у Гроба Господня оставалось неосвоенным в течение еще двух десятилетий.

Лишь после того как создано было в Петербурге в 1882 году Православное Палестинское Общество (позже получившее почетное именование Императорского), были найдены необходимые финансовые возможности. И сразу, уже в следующем году, начались крупномасштабные археологические изыскания, произведшие на всех обитателей и паломников Иерусалима, как и на мировую научную общественность, столь сильное впечатление, что и само « Русское Место» стало называться в литературе еще по-другому «Русскими раскопками».

Руководили работами начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрит Антонин Капустин и немецкий архитектор археолог Конрад Шик. Раскопки вскрыли уникальный памятник евангельского времени – так называемый Порог Судных Врат, через которые Иисуса вели на Голгофу, находившуюся тогда вне черты городских стен.

В византийское время это место оказалось в пределах обширнейшего портика, то есть обставленной колоннадами паперти огромной базилики, воздвигнутой над святыми местами императором Константином Великим и его матерью Еленой. Неудивительно, что здесь же, в нескольких метрах от Порога Судных Врат, археологами была обнаружена арка, принадлежавшая, видимо, той, константиновской, базилике.

Первый камень здания на Русских раскопках был заложен в 1887 году – сразу по окончании археологических раскопок. Первоначально, опасаясь сопротивления со стороны как турецких властей, так и Иерусалимской Патриархии, строители не говорили о замысле последующего устройства здесь русской православной церкви. Речь шла об архитектурном оформлении «Русского Места» как единого большого здания-футляра, вмещающего в себя ценнейшую археологическую зону.

Затем, за широкой лестницей к западу от Порога Судных Врат, была сделана перегородка, отделившая пространство для устроения храма. Но освящен он был лишь 22 мая 1896 года, уже после смерти и архимандрита Антонина, и Императора Александра III – создателя Палестинского Общества. Потому он и получил с самого момента освящения значение мемориального – в память о почившем Царе-Миротворце. А фрагменты древних иерусалимских стен, примыкавших к Судным Вратам, были использованы для размещения на них черных мраморных мемориальных досок, на которых золотыми буквами начертаны имена основателей и главных деятелей Императорского Православного Палестинского Общества. Особо выделены два памятных знака: справа от Порога Судных Врат – икона Сергия Радонежского, в память о носившем его имя Председателе Палестинского Общества великом князе Сергее Александровиче. Слева, над так называемым «игольным ушком», через которое трудно пройти, по евангельской притче, богатому, – мемориальная доска Василия Николаевича Хитрово, организатора Общества и подлинного «двигателя» всего русского дела в Святой Земле.

В верхней части, вдоль стен храма, отделенного от археологической зоны лишь невысокой, не доходящей до потолка преградой (прямо за ней – алтарь), размещены 28 замечательных больших полотен художника И.В.Кошелева, прослеживающих эпизод за эпизодом весь крестный путь Спасителя – от Гефсиманского сада до Голгофы и Воскресения.

Храм Святого Александра Невского, как и все Александровское подворье, принадлежит ныне Русской Церкви за рубежом. Это не означает, что для православных паломников из России закрыт путь к Судным Вратам. Русские люди, хранители Александровского подворья и его святынь, гостеприимно и благожелательно принимают наши паломнические группы, охотно показывают соотечественникам храм и содержащиеся в нем евангельские памятники.

Богослужение в церкви Александра Невского совершается по четвергам, еженедельно. Но главная служба в году, разумеется, в Великий Четверг, когда от Гефсиманского сада, из русской церкви Марии Магдалины крестный ход движется через весь Иерусалим, чтобы завершиться литургией и чтением Евангелий Страстей Христовых на самом археологически достоверном, в десятках метров от священной Голгофы расположенном месте подлинного Крестного Пути.

Крестный Путь – как бы модель мировой истории. Когда-то, сначала при императрице Елене, потом при крестоносцах, это была, говорят, улица сплошных церквей и часовень. Каждый шаг Иисуса, каждый поворот, отмеченный в Евангелии или в народном предании, увековечен и освящен был церковным зданием. Многие из них существуют, как мы видели, и сегодня, но совершенно теряются в тесных шумных улицах старого Иерусалима, ползущих между слепых стен и пестрых лавок... Словом, улица и сегодня выглядит, как сказал сто лет назад один писатель-паломник, «неукрашенною никакою святыней и незащищенной ни от какой профанации».

Но православные паломники всегда проходили по Виа Долорозе не как туристы. Шли, повторяя про себя евангельские чтения Страстей Христовых. Шли, опускаясь то и дело на колени – устами коснуться камней, по которым ступала нога Спасителя, священных реликвий истории, высшего из «документов» ее. Шли, чтобы на собственном опыте ощутить тесноту «пути, ведущего к спасению», ибо широкие проспекты – в ад.

...И выходим – к спасению. Неожиданно, из-под сводов и нагромождений – на свет, на площадку, к неузнанным в первый момент средневековым серым порталам... Перед нами – Храм Гроба Господня.

Фасад базилики выглядит как типичное произведение романской архитектуры XII века. Крестоносцы приступили к строительству около 1130 г., а освящен храм был 15 июля 1149 г. – в день 50-летней годовщины взятия Иерусалима. Правая дверь была заложена при Саладине. С 1246 г. владельцами Храма, стражами его единственной (левой) двери являются два мусульманские семейства. Храм торжественно утром открывается и каждый раз, в восемь вечера, закрывается, за исключением воскресных и праздничных дней, когда он остается открытым почти всю ночь. Дело в том, что три основные исповедания совершают литургию на Гробе Господнем в строго определенной последовательности: в полночь, открывая суточный богослужебный цикл, служат Литургию православные, в четыре утра – армяне, потом – католики. В будние дни верующие, желающие присутствовать на ночной службе, должны войти в Храм с вечера, до закрытия Храма, и оставаться в нем до утра. Так бывает и на самом знаменитом православном богослужении – литании Святого Огня в Великую Субботу.

Одна из мраморных колонн, оформляющих портал, расколота почти наполовину. Когда-то, в XVI в., армяне заперли от православных храм и надеялись сами получить благодатный огонь. Но Бог поругаем не бывает. По молитве православных, стоявших во главе с Патриархом у запертых врат, с неба сошел огонь, расколовший колонну и показавший, что не в человеческих силах изменить волю Божию. Теперь эта колонна сама является одной из святынь храма, и каждый православный паломник прикладывается к ней, прежде чем войти внутрь.

В левом углу двора возвышается колокольня, построенная французским зодчим мэтром Журденом в 1160–1180 гг. Колокольня была гораздо выше, чем теперь. В 1549 г. в нее ударила молния, и верхний ярус был разрушен, а затем разобран. В правом углу наружная лестница ведет к небольшой часовне, служившей когда-то входным вестибюлем к Голгофскому приделу. Теперь она называется часовней Богоматери Скорбящей или «часовней франков» (франками арабы и греки называли на Востоке всех католиков). Иногда в литературе дается и другое название – «часовня Совлечения Риз» – в воспоминание о том, как римские солдаты делили между собой одежды Распятого. (Это так называемая «десятая станция» францисканского Крестного Пути). Под католическим приделом, на первом этаже, отдельный вход ведет в маленькую греческую православную часовню преподобной Марии Египетской (мы будем еще говорить о ней).

Но прежде чем войти в храм и поклониться его святыням, вспомним кратко историю этого священного места.

Строительно-архитектурная история Храма, как и эволюция его юрисдикционно-канонического статуса, была долгой и сложной. Воздвигнутая Константином Великим для всеобщего поклонения Воскресшему Спасителю базилика заменила в свое время языческий храм, существовавшей здесь со времен императора Адриана. Пострадавшая при персидском нашествии в 614 г. и снесенная до основания Хакимом Безумным в 1009 г., она была восстановлена, в уменьшенном масштабе, византийским императором Константином IX Мономахом (дедом нашего Владимира Мономаха) и затем «встроена» в гораздо более пространную базилику крестоносцами в XII столетии. В таком виде этот сложный и разностильный архитектурный комплекс практически и дожил до нашего времени.

В 1967 г., после того как несколько десятков лет работали разнообразные экспертные советы и «согласительные» комиссии, начались реставрационные работы, не оконченные до сих пор. (Реставраторские леса в Ротонде были убраны лишь к Пасхе 1997 г., к реставрации Кувуклии еще не приступали.)

Лишь в последние десятилетия, в связи с началом большого ремонта, удалось осуществить и наиболее плодотворные археологические исследования. Подтвердив точность евангельского рассказа и данных церковного Предания, они позволили многое прояснить и в планировке Иерусалима, каким был он в эпоху Христа Спасителя.

В первом веке н.э. вся эта местность находилась вне черты города и представляла из себя заброшенную каменоломню, на месте которой был разбит сад. Археологами не найдено здесь никаких следов застройки до 135 г., не могли бы располагаться здесь и еврейские гробницы, если бы это место было, как ныне, внутри городских стен.

Мы сказали уже о том, как император Адриан решил в 135 г. основать на месте Иерусалима новый языческий город, получивший название Элиа Капитолина. «Элиа» – потому что полное имя императора было Публий Элий Адриан, «Капитолина» – потому что город и главный его храм посвящались «Капитолийской Троице»: трем римским языческим божествам – Юпитеру, Юноне и Минерве – общее празднество которым совершалось в сентябрьские иды (13 сентября). Запомним эту дату: Православная Церковь совершает в этот день праздник Воскресения Словущего – память освящения «словущего» (знаменитого) Анастасиса – храма Воскресения, построенного Константином и Еленой. Глубоко в языческую толщу религиозной памяти человечества уходят праосновы Православия...

В 335 г. епископ Евсевий Кесарийский, тогда глава Палестинской Церкви, получил повеление равноапостольного Константина начать строительство базилики. Именно он, Евсевий, вместе со Святителем Макарием Иерусалимским, ходатайствовал перед Константином о восстановлении святых мест на Первом Вселенском Соборе в Никее в 325 г. И император повелел «Сделать священнейшее место спасительского Воскресения славным предметом всеобщего благоговения». В послании на имя епископа Иерусалимского Макария Константин писал: «У меня более всего заботы, как бы святое место, по воле Божией очищенное от постыдных принадлежностей языческого капища, украсить прекрасными зданиями, поэтому ты должен так распорядиться, чтобы не только сам храм был великолепнее всех храмов, где либо существующих, но и другие при нем здания были бы гораздо превосходнее самых прекрасных по городам строений. По моему требованию приказано, чтобы немедленно были доставлены тебе и художники, и ремесленники, и все необходимое для постройки. Что касается колонн и мраморов, то какие признаешь ты драгоценнейшими и полезнейшими, рассмотри обстоятельно и, немало не медля, пиши ко мне, чтобы я видел, сколько каких требуется материалов, и отовсюду доставим их. Сверх того хочу знать, какой нравится тебе свод храма – мозаичный или отделанный иначе? Если мозаичный, то прочее в нем можно будет украсить золотом».

Первоначальный вход в базилику был с востока – одна из арок, ведущих в его атриум, находится на территории Русского Александровского подворья. Но мы, напомним, входим в него с южной стороны.

Архитектурная история храма многообразно отразилась и на судьбе Голгофы. Многострадальную гору, на которой распят был Спаситель, строители и реставраторы разных эпох усекали, выравнивали, обтесывали.

Современный вид Голгофа как единый архитектурный объект приобрела в результате общего ремонта храма после пожара 1808 г. Помимо наружной лестницы, с улицы, которой практически не пользуются, на верх ведут, как говаривали в старых путеводителях, два «всхода» – правый, сразу от дверей храма, «латинский» (т.к. ведет к католическому приделу), левый, со стороны Кафоликона, «греческий» (т.к. ведет к главному, православному приделу). Обозначения чисто условные, сегодня паломники без разбора поднимаются по той и другой лестнице.

... Голгофа. Православный придел

Семнадцать ступеней – и мы на Святой Голгофе. Высота платформы, в которую, по сути, превращена она стараниями зодчих, составляет четыре с половиной метра, площадь – 11,5 х 9,25 м. Вся эта площадь образует как бы единый храм, разделенный массивными колоннами на два придела. Левый принадлежит православным, правый – католикам.

Сначала о православном. Престол из розового мрамора, в один метр высотой, украшен спереди декоративными, коринфского ордера, колонками, а по бокам опирается на утолщенные, как у нас, на Руси, говорят, «бочонком». Под престолом – обложенное серебряным кругом отверстие, в которое водружен был Крест Христов. Вся поверхность скалы покрыта мраморным полом, лишь справа и слева от престола, в застекленных проемах, можно видеть серый камень «живой» Голгофы и трещину, прошедшую через всю скалу в результате землетрясения в момент смерти Спасителя: «И вот, завеса в Храме раздралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись (Мф.27:51).

Голгофа. Место, где был водружен Крест Господень

На Голгофе слышен стон

Умирающего Бога...

Мир содрогся... ад ликует...

Гаснет солнце... потемнела

Риза неба... Звезды, месяц

Не восходят... Пусто... мрачно...

И земля – могила Бога –

Бездна тьмы и тишины...

Так писал о Голгофе замечательный русский поэт, один из московских «любомудров», современник Пушкина Степан Шевырев. На Голгофе никогда не бывает дневного света, померкшего тогда, в тот единственный, страшный час. Только несколько рядов лампад спускаются со сводчатого потолка, освещая таинственный полумрак. В запрестольном аркосалии, окаймленном серебряным «сиянием», – большая икона Спасителя со связанными руками и в терновом венце, с клеймами Страстей, в дорогом серебряно-вызолоченном окладе. За престолом – высокое Распятие с предстоящими Пресвятой Богородицей (слева) и Иоанном Богословом (справа). Над Крестом – традиционная надпись «И Н Ц И» (Иисус Назорей Царь Иудейский) на трех языках. Как сказано в Евангелии, «Пилат же написал и надпись, и поставил на Кресте. Написано было: Иисус Назорей Царь Иудейский. И написано было по-еврейски, по-гречески, по-римски. Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: «Царь Иудейский, но что Он говорил: «Я Царь Иудейский». Пилат отвечал: что я написал, то написал» (Ин.19:19–22).

Переходим к правому, католическому приделу. Как большинство католических святых мест в Иерусалиме и Палестине, он принадлежит францисканцам. Серебряный алтарь, выполненный мастером Домиником Портиджиани (из монастыря Сан-Марко во Флоренции), пожертвован в храм в 1588 г. Фердинандо Медичи, великим герцогом Тосканским. Он предназначался первоначально для Камня Миропомазания, чем и объясняется его вытянутая, удлиненная форма. Но из-за трений между конфессиями францисканцы вынуждены были поставить его в принадлежащем им приделе Голгофы.

Из описаний паломников известно, что во времена крестоносцев церковь на Голгофе была вся украшена мозаиками. Сохранилась из них лишь одна – фрагмент «Вознесения Христова» на своде центральной арки. Нынешний свой вид католический придел Голгофы приобрел в 1937 г., автором проекта реставрации был известный церковный зодчий Антонио Барлуцци. Тогда появились на стенах придела новые мозаики: «Пригвождение к Кресту» на алтарной стене и «Жертвоприношение Авраама» на южной.

Слева от алтаря Пригвождения к Кресту (он находится точно на месте, где прибивали к Кресту руки и ноги Спасителя), под аркой, отделяющей католическую часть Голгофы от православной, стоит небольшой алтарь, также принадлежащий францисканцам. (При этом нужно помнить, что в католическом церковном обиходе «алтарь» и «престол» – одно и то же). Он называется алтарем Богородицы Скорбящей, или по латыни «Stabat Mater».

За престолом, в киоте под стеклом, помещено скульптурное изображение Богородицы, с мечом в груди, в полном соответствии с предсказанием старца Симеона Богоприимца (Лк.2:35) и основанными на нем словами песнопения. Бюст является пожертвованием португальской королевы Марии I Браганца, доставленным из Лиссабона в 1778 г.

Расселина в Голгофе, шириной примерно в 15 см, особенно хорошо видна в приделе Адамовой Главы, расположенном под Голгофой. Предание о погребении Адама здесь, у подножья Голгофы (или о перенесении его Главы сюда легендарным Первосвященником Мельхиседеком) имеет достаточно древнее происхождение. Этим объясняется традиционное изображение черепа («Адамовой Главы») на православных иконописных и скульптурных церковных распятиях. Независимо от археологической достоверности легенды, литургический смысл посвящения часовни Адаму основывается на учении апостола Павла о Христе – Новом Адаме: как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1Кор.15:22).

Непосредственно перед «Адамовой Главой» находились когда-то гробницы Готфрида Бульонского, главы армии крестоносцев, вошедшей в Иерусалим 15 июля 1099 г., и его брата Балдуина, первых королей Иерусалимских. Эти гробницы были утрачены при пожаре храма в 1808 г. и после ремонта не восстанавливались.

У подножия Голгофы, прямо напротив входа в Храм, лежит Камень Помазания. На этом камне, согласно преданию, снятое с креста безжизненное Тело Иисуса было уготовано для погребения и помазано миром. Соответствующий евангельский текст написан по-гречески на мраморной доске, расположенной рядом: «После сего Иосиф из Аримафеи просил Пилата, чтобы снять Тело Иисуса; и Пилат позволил. Он пошел и снял Тело Иисуса. Пришел также и Никодим, приходивший прежде к Иисусу ночью, и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак они взяли Тело Иисуса и обвили его пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи» (Ин.19:38–40). Вся последовательность изложенных в Евангелии событий: снятие с креста, умащение тела благовониями и положение во Гроб – изображены на большом мозаичном панно, расположенном на стене, непосредственно за Камнем Помазания. Мозаика, выполненная совсем недавно, по благословению Блаженнейшего Патриарха Диодора, искусно стилизована под византийский образец.

Камень Миропомазания

Подлинный камень покрыт красной мраморной полированной плитой, размером примерно 5,7 м в длину, 1 м 30 см в ширину и толщиной в 30 см. На мраморном обрамлении Камня начертан, по периметру, греческий текст тропаря праведному Иосифу Аримафейскому.

Благообразный Иосиф,

С древа снем Пречистое Тело Твое,

Плащаницею чистою обвив,

И вонями во гробе нове покрыв, положи.

К западу от Камня, примерно в 12 м от него, мраморный квадратный киворий на четырех колоннах, с шестигранным куполом, осеняет круглую мраморную плиту, отмечающую место, где стояли, по преданию, три Марии в момент Распятия.

Храм Воскресения Господня. Мозаика на стене Кафоликона над камнем Миропомазания

Храмовый комплекс, именуемый «Храм Гроба Господня», состоит, помимо множества приделов и престолов, из пяти главных частей: Голгофа с местом Распятия, Ротонда с часовней Гроба Господня, храм Воскресения, где находится «Пуп Земли», подземная церковь Елены и, еще глубже под землей, придел Обретения Креста.

...Повернув влево от Камня Помазания и пройдя мимо Кивория Трех Марий и лестницы, ведущей на галерею, в армянский храм, входим в Ротонду.

Калитка на армянскую галерею обычно бывает закрыта. Но, если вам удастся найти ризничего или кого-либо из армянского духовенства, которые, как правило, охотно позволяют паломникам взойти на галерею, это стоит сделать. С галереи открывается лучший обзорный вид на всю, снизу доверху. Ротонду и стоящую посреди нее Кувуклию Святого Гроба.

Слово «кувуклия» (греч. «кувуклион») означает «ложница, царская опочивальня». Для обозначения гробницы это слово употребляется в единственном месте на земле – в Храме Гроба Господня, где «Царь царствующих и Господь господствующих» был положен для тридневного сна. Здесь он воскрес, «первенец из мертвых», открывая всем нам путь к Воскресению.

По внутреннему устройству Гроб представлял собой высеченную в скале пещеру с ложем-аркосалием в погребальной камере и входным помещением перед ней, называемым обычно на французский манер антишамбром – теперь это придел Ангела.

Но вернемся к Кувуклии – такой, как мы видим ее сегодня. Невысокий, в одну ступеньку, подиум соединяет ее с Триумфальной Аркой и лежащим за ней храмом Воскресения. Перед входом в Кувуклию по обе стороны расположены невысокие мраморные преграды со скамьями, на которых – и за которыми – стоят высокие подсвечники, принадлежащие как православным, так и католикам, и армянам. Они возжигаются последовательно при начале службы каждого из исповеданий.

Святая Кувуклия. Вид с галереи Ротонды

Размеры Кувуклии – восемь с небольшим метров в длину и около шести в ширину. Она состоит из двух частей: западной, шестиугольной в плане – именно в этой части заключается Святой Гроб – и восточной, почти прямоугольной (размером 3,4 х 3,9 квадратных метров). В этой восточной части – антишамбре – расположен, как мы уже сказали, придел Ангела. «И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был как молния, и одежда его бела как снег» (Мф.28:2–6).

Пьедестал с частью священного камня, отваленного в ту ночь Ангелом, находится посреди часовни и служит святым престолом при совершении архиерейской православной литургии на Гробе Господнем (при обычной службе Евхаристия совершается на антиминсе, простертом на самом Тридневном ложе). В северной и южной стенах часовни видны овальные отверстия – «оконца» для передачи Святого Огня в Великую Субботу. В южное оконце – для армян, в северное – для православных.

Чтобы войти в дверь Святой Гробницы, нужно склонить голову, так не высок вход. Можно быть уверенным, что первоначально, пока высеченный в природной скале Гроб не превратился в священную часовню, вход был еще ниже.

...И мы входим в пещеру Гроба. Небольшое пространство (207 х 193 см) почти наполовину занято справа каменным ложем, покрытым мраморной плитой. Она впервые появилась в Кувуклии в 1555 г. и нарочно разрезана пополам, будто бы для того, как сказано в источниках, чтобы турки не польстились и не украли ее. Последний человек, который видел в 1810 г. подлинное каменное ложе Спасителя, Максим Симеос, свидетельствовал, что оно было сильно повреждено неразумной ревностью бесчисленных «боголюбцев», норовивших отломить, откусить, любой ценой унести с собой кусочек реликвии.

Почти всегда вереница верующих – разных стран, наций, исповеданий – стоит перед Кувуклией, ожидая своей очереди войти помолиться на святом месте. Размер гробницы не позволяет поместиться в ней более чем троим-четверым. Поэтому неписанный обычай позволяет каждому провести здесь в коленопреклоненной молитве не больше трех минут. Многие кладут на Святое Ложе принесенные с гобой святыни, крестики, медальоны, которые получают при этом освящение. Православные паломники (особенно паломницы) стараются, по возможности, непременно коснуться устами и челом головной, западной части ложа. От усердия паломников здесь образовалось, если присмотреться, заметное углубление,

Мало у кого хватит духу в первый момент прикосновения к святыне отвлечься и оглядеть убранство полутемной часовни. Лучше сделать это при втором, третьем посещении Кувуклии. Тогда вы заметите, что на мраморной полочке, идущей по сторонам Тридневного Ложа, помещены три иконы Воскресения – по одной от каждого из христианских исповеданий, которые совместно владеют святыней. Вы увидите греческую надпись на красном бархатном воздухе под средней из икон: «Христос Анести!» – «Христос Воскресе!».

И еще раз подумаете о том, что находитесь в единственном на земле месте, где всегда Пасха, где во все дни года звучит, не смолкая, на всех языках гимн Воскресению:

Христос Воскресе из мертвых,

Смертию смерть поправ

И сущим во гробех

Живот даровав.

Продолжая осмотр, вы заметите на западной стене Гробницы, слева от мраморного ложа, икону Богоматери редкой иконографии. Пресвятая Дева изображена на ней как жена-мироносица – с сосудом святого мира в руках. Часовню осеняют пятнадцать лампад, в три ряда, – тоже по числу основных исповеданий.

Выходить из часовни принято спиной, лицом к Святому Гробу. Но если вы позволите себе поднять глаза и прочесть, при выходе, ктиторскую надпись над дверью, вы сможете помянуть в молитве и создателя Кувуклии – архитектора Комненоса из города Митилены. Это он, восстановив в 1810 г. часовню после трагического пожара 1808 года, придал ей тот архитектурный облик, в каком мы знаем ее сегодня: в форме почти правильного параллелепипеда, с балюстрадой наверху и небольшим, но сложным по форме трехчастным куполом.

Любопытной архитектурной деталью Кувуклии является пристроенная к ней с западной стороны маленькая часовня коптов. По легенде, – так, во всяком случае, рассказывают иногда паломникам коптские монахи, – при перестройке Ротонды и Кувуклии после пожара 1808 г. самая ниша Святого Ложа была нарушена и как бы усечена в западной своей части, так что место, где покоилась голова Спасителя, находится будто бы теперь у них, в коптской часовне.

Это, разумеется, легенда. Небольшой престол на этом месте существовал с византийских времен. Крестоносцы называли часовню «Кавет» (на нормандском диалекте французского языка «голова»), поскольку она находилась в головной части Кувуклии. Видимо, к французско-нормандскому обозначению и восходят истоки нынешнего коптского предания о «голове».

Что касается самой Ротонды, практически все, что мы видим в ней сегодня, относится к позднейшим эпохам. Но и сейчас, глядя на купол Ротонды, воздвигнутой по образцу римского Пантеона и подобных ему древних зданий, невольно поражаешься архитектурной смелости и полету религиозной мысли древних архитекторов. «Полетность» купола обеспечивается инженерно надежной системой столпов, колонн и перекрытий. Прочный и легкий цилиндр Ротонды состоит по вертикали из трех ярусов. Главный, нижний, держит верхние на шести квадратных столпах и десяти расставленных между ними круглых коринфских колоннах. Столпы попарно размещаются с северной, западной и южной сторон. Колонны – по три между южной и западной и, соответственно, западной и северной парами столпов и по две, с юга и севера – примыкают к Триумфальной Арке в восточной части Ротонды. Эту массивную величественную конструкцию, воздвигнутую Константином IX Мономахом при восстановлении храма в 1048 г., называют еще «Аркой Мономаха».

Первоначально все столпы и колонны стояли отдельно, Ротонда «дышала». После перестройки 1810 г., в целях укрепления надежности конструкций, западные столпы и колонны были соединены стеной. Есть основание думать, что кроме технических, при этом руководствовались и «приватизаторскими» целями: внешнее кольцо Ротонды оказалось поделено перегородками на отдельные небольшие комнаты и хранилища.

Из верхних ярусов Ротонды третий, верхний, полностью принадлежит православным грекам. Второй, средний, представляющий собой как бы балконную галерею с аркадами, разделенную также шестнадцатью колоннами, примыкающими к Арке Мономаха, поделен между армянской и католической общинами. Галереи северной стороны принадлежат католикам, южной – армянам (на армянской стороне расположены, на галереях, две церкви). Над ними – ярус с ложными арками, принадлежащий, как мы уже сказали, грекам. Еще выше, после широкого архитрава, расположена «малая галерея», в шестнадцать арок, в проеме каждой из которых помещено пять лампад – они уже как бы «врезаны» в полусферу купола.

Современный Купол – эта система стальных арок с тонким слоем армированного бетона, со свинцовым (так делалось и прежде) покрытием снаружи и штукатуркой изнутри. Собственно строительные работы, начатые в 1977 г., заняли три года, уже в 1980 г. конструкция Купона была завершена. Леса простояли еще 17 лет – долго не могли прийти к единому мнению о художественной отделке интерьера. Когда перед Пасхой 1997 г. леса были сняты, оказалось, что было найдено самое простое и выразительное решение. Внутренняя поверхность Купола украшена золотой звездой в виде тройной «славы»: двенадцать больших «лепестков», двадцать четыре «малых» и еще 50 более «тонких» и острых лучей.

Над ними – короткий цилиндр барабана, украшенный золотыми звездами, и застекленное «око».

Нижний ярус Ротонды имеет три симметричных абсиды – на юг, запад и север. Вся южная часть принадлежит, как мы уже говорили, армянам. В западной абсиде, напротив Коптской часовни, расположен так называемый «придел Никодима», принадлежащий Сирийской (Сиро-Яковитской) Церкви. Теперь и им владеют армяне, разрешающие сирийскому духовенству совершать здесь богослужение по воскресным и праздничным дням. Тогда облачается алтарь, и придел приобретает привычный церковный облик. В другие дни это самый сиротливый и неухоженный из приделов храма.

Небольшой проход ведет из него к двум гробницам, с так называемыми «кокким» – маленькими нишами для помещения в них оссуариев – костехранильниц. Церковное предание называет эти гробницы, соответствующие иерусалимской погребальной практике I века и подтверждающие точность евангельского рассказа о наличии погребений в саду у Голгофы, могилами праведных Иосифа Аримафейского и Никодима. После того как праведный Иосиф уступил свой, заранее уготованный гроб для погребения Спасителя, сам он был похоронен здесь.

Северная часть Ротонды принадлежит Католической Церкви. Первое, что мы видим, это придел, точнее, престол Марии Магдалины. Над ним, на восточной стороне массивного столпа – современная икона, изображающая встречу Магдалины с Воскресшим Спасителем. Динамичное, с удлиненными пропорциями фигур, в резком ракурсе выполненное изображение, хотя и несет на себе безошибочно узнаваемую стилевую печать немецкого экспрессионизма 1920 гг., не лишено своеобразной религиозной одухотворенности.

Католикам принадлежит также церковь Явления Воскресшего Господа Пречистой Его Матери (православная традиция не знает храмов и икон на эту тему). Главной святыней этого францисканского храма является находящийся справа от алтаря в специальной нише фрагмент порфировой, 0,75 м в вышину, «колонны Бичевания» – той колонны, к которой был, по преданию, привязан Христос, когда римские воины по приказу Пилата избивали Его бичами. В этой же церкви почитается место воскрешения умершей женщины от прикосновения Животворящего Креста Господня при его обретении.

Напротив входа в Кувуклию – Триумфальная Арка, открывающая пространство кафоликона. Слева и справа, лицом к Кувуклии, в проходе арки устроены небольшие балконы, на которых в дореволюционный период размещались при торжественных богослужениях консулы и другие почетные представители двух главных православных держав – России и Греции.

«Кафоликон» означает по-гречески «соборный храм». Мы говорили выше, что храмовый комплекс Гроба Господня изначально состоял из нескольких обособленных святилищ. Историю Ротонды, непосредственно содержащей Кувуклию, а также Голгофских (православного и католического) приделов, мы уже рассмотрели. Третьим элементом комплекса является Воскресенский соборный храм. Сквозь его купол проходит земная ось, и маленькая мраморная полусфера, на специальной вазе-подставке, помещаемая точно под куполом, обозначает место, именуемое «мезомфалос» – «пуп Земли». Как сказано Псалмопевцем, «Боже, Царь мой от века, устрояющий спасение посреди земли!» (Пс.73:12).

В церковно-каноническом плане Кафоликон, или церковь Воскресения, является кафедральным собором Иерусалимского Патриархата. В убранстве храма это выражается наличием двух тронных мест в восточной его части, трон Патриарха Иерусалимского у южного столпа и Патриарха Антиохийского у северного.

Трудно предсказать, как будет выглядеть храм воскресения после завершения всех реставрационных работ. Есть описание, как он выглядел до их начала, в 1967 г. «По стенам висят драгоценные, большей частью шитые золотом иконы, под ними стоящие – места для стояния духовенства. В первом ярусе высокого, пятиярусного иконостаса – прекрасные в золотых ризах русские иконы; верхние ярусы мраморные, с резными фигурами вместо икон; венчает иконостас большое распятие с предстоящими Пресвятой Богородицей и Иоанном Богословом» (Епископ Мефодий. Святая Земля. Париж. 1961, стр. 42–44).

Судя по нарядным мозаикам недавно отреставрированного купола – того самого, что над «центром земли», – храм и в третьем тысячелетии будет выглядеть великолепно.

Восточная часть храма занята большой полукруглой абсидой алтаря. Внешний вид абсиды, не изменившийся со времен крестоносцев, хорошо просматривается издали – из описанного монастыря эфиопов на кровле церкви Святой Елены. Что касается интерьера, то необычность архитектуры храма дает паломникам уникальную для православного алтаря возможность «заглянуть» в него сверху: с галереи Голгофского придела алтарь Кафоликона виден почти полностью.

...Посредине просторного полукружия – престол. За престолом – трон Патриарха, за ним икона святых апостолов Петра и Павла. По бокам – святые великомученики Георгий Победоносец и Дмитрий Солунский. Над иконостасом – галерея с выступающим в храм маленьким балкончиком, откуда по древневизантийскому правилу дьякон должен читать Евангелие. Вся восточная часть Кафоликона, включая иконостас, солею с четырьмя ступенями, шесть колонн на ней, северный и южный входы, представляет собой единый ансамбль из розового мрамора.

В куполе, о высоком качестве мозаик которого мы уже говорили, изображен благословляющий Пантократор в окружении Божьей Матери и Иоанна Предтечи (с восточной и западной сторон), архангелов Михаила и Гавриила (с северной и южной). Между ними – двенадцать святителей. В проемах между восемью окнами барабана – ниши с серафимами и херувимами. Греческая надпись гласит, что работы выполнены при блаженнейшим Патриархе Диодоре в 1994 г.

Кафоликон, как и Ротонда, окружен просторными галереями, в которых размещаются несколько приделов. Продолжая прерванный нами обход и минуя описанный выше «экспрессионистский» престол Марии Магдалины, переходим из «эпохи модернизма» в совершенную архаику – в северную галерею храма. Это место называется «Аркады Девы». В восточном конце галереи пробивающиеся из глубины огоньки лампад и свечей указывают проход к двум православным часовням.

Ближайшую из них называют «часовней Уз», или, по-другому, «Темницей Христовой». По греческим объяснениям, Иисус с двумя разбойниками должен был провести здесь некоторое время, пока палачи на Голгофе готовили орудия казни. Скорее, мы имеем здесь дело не с археологической реконструкцией, но с архитектурно оформленным литургическим воспоминанием. В этом смысле следует понимать и положенную здесь под престолом каменную плиту с двумя отверстиями для ног, куда сажали приговоренных, – подобие той кандальной каменной скамьи, что мы видели в Претории.

Далее, в глубине, под низкими мрачными сводами, расположена вторая часовня. Каково было исконное назначение данного помещения, судить трудно. Есть предположение, что ко времени Распятия здесь тоже находилась обширная древнееврейская гробница – подобно тому, как находились совсем неподалеку Гроб Господень и могилы Иосифа и Никодима. Может быть, позже сюда, в заброшенную пещеру, приходили жены-мироносицы, В настоящее время часовню называют, по чудотворной иконе, приделом Богоматери Плачущей.

...В дальнем темном, юго-восточном углу, которого от входа вообще не видно за низким, массивным столпом, находится за решеткой потемневший от времени, едва различимый образ. В обычной окружающей полутьме он не читается вовсе. Но если зажечь свечу и поднять ее до уровня глаз и даже немного выше, перед вами отчетливо предстанет из темноты лик Матери Божией. Именно лик. Икона сильно повреждена и живопись сохранилась только в верхней части. Как и большинство других икон в храме Гроба Господня, да и вообще в Иерусалиме, образ совсем не древний – работы XIX столетия и представляет иконографию типа нашего «Умиления», т.е. икону, подобную той, перед которой так любил молиться Преподобный Серафим Саровский.

Это чудесное явление сделало темную малоизвестную часовню, одну из многих в великом храме, особенно почитаемой среди православных паломников.

Пройдя дальше, мы вступаем в ту часть галереи, которая изгибается полукругом позади алтарной абсиды Кафоликона. Здесь, за алтарем, находятся еще три придела.

Первый, православный, посвящен святому Лонгину Сотнику – центуриону, командовавшему римским оцеплением на Голгофе. Это о нем сказано в Евангелии: «Сотник же и те, которые с ним стерегли Иисуса, видя землетрясение (в момент смерти Спасителя на кресте) и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий» (Мф.27:54). Этот стих из Евангелия начертан на мраморной балюстраде придела.

Следующий расположенный в галерее придел принадлежит Армянской Церкви и посвящен «Разделению риз». (Вспомним, что на Голгофе существует другой, католический, престол того же посвящения).

Продолжая круговой обход вокруг алтаря Кафоликона и минуя уходящую вниз лестницу (мы к ней вернемся), подходим к приделу «Тернового Венца». В центре его, под престолом, находится под стеклом обрубок толстой, круглой колонны, именуемой «колонной поругания». По преданию, древнейшее свидетельство датируется 1384 г., на этом обрубке, высотой не более 30 см, сидел Спаситель в момент увенчания его терновым венцом. «Тогда воины, раздев Его, надели на Него багряницу, и сплетши венец из терна, возложили Ему на голову и дали Ему в правую руку трость; и становясь перед Ним на колени, насмехались над Ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! И плевали на Него и, взяв трость, били Его по голове!» (Мф.27:27–31).

Колонна Поругания сама считается чудотворной. На Страстной Седмице, перед Пасхой, ее освобождают от стеклянного футляра и весь день люди прикладываются к ней. Многие обвивают ее алыми лентами, и те потом имеют целебную силу. А иные, рассказывает очевидец, «припадая к ней, слышат, как 2000 лет назад по улицам Старого Города шла процессия на Голгофу со Святым Крестоносцем».

Если идти дальше, мы снова придем к Голгофе и приделу Адамовой Главы. Но мы должны теперь вернуться к лестнице между престолами «Тернового Венца» и «Разделения Риз». Спустившись вниз на 29 ступеней, паломник оказывается в подземной церкви святой равноапостольной Елены, матери императора Константина. Первоначально этот небольшой крестово-купольный храм, размерами 20 на 13 метров, являлся криптой Константиновой базилики – Мартириума. Теперь он принадлежит армянам.

Купол в центре поддерживается четырьмя древними монолитными колоннами, но своды более поздние – не древнее XII века. Есть предание, что колонны эти плачущие – вероятно, из-за конденсации. Все пространство на полу между ними покрыто мозаикой, изображающей историю Армении в ее главных священных памятниках и храмах – от Ноева ковчега, окончившего когда-то свое плавание на горе Арарат, до знаменитого Звартноца, напоминающего по архитектуре Ротонду Гроба Господня.

Храм двухпрестольный. Северный, меньший алтарь, посвящен Благоразумному Разбойнику. Главный, центральный, – царице Елене и ее современнику святителю Григорию – просветителю Армении. (Любопытно отметить, что ему посвящен также один из приделов Покровского собора в Москве – храма Василия Блаженного).

Когда Елена, в 326 г., приехала в Иерусалим, ей было уже около семидесяти. Приезд царицы коренным образом изменил положение Церкви на Востоке. Были произведены раскопки на святых местах, определены и найдены местоположения Святого Гроба и Голгофы, воздвигнуты – на средства, щедро предоставленные Константином, – первые христианские храмы (базилики Гроба Господня, Рождества Христова в Вифлееме и Вознесения на Елеоне). Но главной заслугой Елены стало Обретение Животворящего Креста.

...Если спуститься по лестнице из Еленинского храма, еще на 22 ступени вниз, мы окажемся в самой нижней точке всего комплекса Гроба Господня – в приделе Обретения Креста. Когда глаза привыкнут к полутьме, мы увидим сначала слева, за католическим каменным престолом, статую Елены – на высоком постаменте, с обретенным ею Крестом в руках. Лишь потом, справа, в самом углу придела, под низко нависающей скалой, заметим небольшую мраморную плиту с православным крестом, обозначающую место, где обнаружено было Честное Древо.

Но pаспятых было трое, и крестов было найдено три. Нужно было узнать, на каком именно был распят Спаситель. Мимо шла похоронная процессия. И епископ Макарий, он был тогда главной Иерусалимской Церкви, предложил дерзновенное решение. По очереди каждый из крестов возложили на усопшую женщину. И когда ее коснулось Животворящее Древо, мертвая воскресла...

В огромном множестве, узнав о чуде, народ иерусалимский, верующие и неверующие, сошлись к месту чудотворной находки. Все просили патриарха и духовенство поднять, воздвигнуть Крест, чтобы каждый мог хотя бы издали видеть его. Поддерживаемый под руки иподиаконами, святитель медленно начал поднимать Крест и, наконец, простер его высоко над толпой. Этот момент и изображается на православных иконах Воздвижения.

Скажем кратко о дальнейшей судьбе величайшей из христианских святынь. Святая Елена, оставив часть Животворящего Древа в Иерусалиме, другие части отправила в Константинополь и взяла с собой в Рим, где и умерла около 330 г. (Ее гробница, порфировый саркофаг еще вполне античного стиля, находится ныне в музее Ватикана.) Что касается Святого Креста, он оказался со временем разделен на кусочки и разослан в различные церковные центры. Часть, оставшаяся в Иерусалиме, хранилась в специальном ковчеге на Голгофе и полагалась в отдельные праздники на престоле для поклонения верующим. «И так все люди проходят по очереди, преклонясь и касаясь Креста и надписи (имеется в виду триязычная надпись, сделанная Пилатом над Крестом), сперва челом, затем глазами и, поцеловав Крест, удаляются. Однако никто не протягивает руку для прикосновения к Кресту» (Письма паломницы IV века. М., 1994 г. С.210).

Возвращаясь из пещеры Обретения Креста, обратите внимание на стены по сторонам лестницы. Отдельные камни местами почти целиком покрыты своеобразной «клинописью»: каждый из рыцарей-крестоносцев оставлял свой след на стене храма. Не имя, не титул, не даже цитату из Писания – просто скромный крестик...

Есть, правда, и другое возможное объяснение. Когда Анна Ярославна, дочь киевского великого князя Ярослава Мудрого, стала в 1048 г. королевой Франции, она с удивлением узнала, что ее муж, король, расписывается… крестиком, так как не знает грамоты. Трудно предположить, чтобы рыцари, освободители Гроба Господня, были намного образованнее, чем их короли.

На самой вершине Елеона – священное для всех христиан место Вознесения Господня. «И когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо» (Лк.24:51).

Еще императрица Елена, мать равноапостольного Константина, воздвигла, согласно источникам, на Масличной горе базилику дивной красоты (ее так и называли «Елеона») – правда, не на самом месте Вознесения, а над пещерой, где беседовал Христос с учениками. Храм на месте Вознесении – круглый, без кровли, с алтарем над камнем, где стоял Спаситель, – известен со второй половины V века. Он был затем обновлен и перестроен крестоносцами (на Елеон был их первый крестный ход, еще во время осады Иерусалима, за неделю до взятия города).

Этот храм крестоносцев видел и посетил в 1106 году наш игумен Даниил, первым из русских совершивший паломничество в Палестину.

«Место Вознесения Господня, – писал он в своем «Хождении», – находится на вершине Елеонской горы, прямо к востоку (от Иерусалима), и выглядит, как малая горка. На той горке был камень круглый, выше колена, с того камня вознесся Христос. И все то место обнесено стенами, сделан как бы двор каменный круглый. А посреди того двора создан как бы теремок круглый, без верха, а в том теремке, под самым верхом тем непокрытым, лежит камень святой, на котором стояли пречистые ноги владыки нашего Господа. И сделана над камнем трапеза из мраморных плит, и на той трапезе служат ныне литургии. Камень же находится внизу, под святой трапезой, вокруг весь обложен мраморными плитами, только верх его виден немного, и его целуют все христиане».

Впоследствии турки построили здесь мечеть. А все расходы на нее были возложены на христиан – за право служить во дворе часовни Вознесения, оказавшемся двором их мечети, по большим праздникам. Так ведется доныне.

Часовня Вознесения Господня на Елеоне

Часовня на месте Вознесения сохранилась в том виде, как видел ее Даниил. Она небольших размеров, изнутри круглая, а снаружи – восьмерик на восьмерике, с коринфскими небольшими колоннами на углах, с византийскими резными кентаврами в капителях. Отличие от той, открытой в небо, часовни, что построили крестоносцы, представляет надстроенный купол типичной мусульманской формы, без полумесяца вверху.

Напротив двери (вход с запада) видим на полу ограненный прямоугольной мраморной рамкой камень естественной скалы, с ясно отпечатавшимся на нем в то памятное утро следом левой человеческой стопы.

«Стопочка»: отпечаток стопы Спасителя на камне в часовне Вознесения

«Прежние паломники, например игумен Даниил, видели две стопы на камне, – пишет А.А. Дмитриевский в работе «Праздник Вознесения Господня на Елеонской горе» (СПб., 1913), – но одну стопу мусульмане отсекли и перенесли в мечеть Аль-Акса, где ее можно видеть доселе». Несколько лет назад автор настоящих строк в составе паломнической группы Императорского Православного Палестинского Общества, во главе с Председателем Общества, профессором О.Г. Пересыпкиным, искали эту, исчезнувшую стопу, спрашивали о ней у арабов, в мечети Аль-Акса. Никто ничего нам не мог сказать. Может быть, таятся, может быть, святыня утрачена...

Католики пользуются привилегией: в праздник Вознесения устанавливают престол для мессы на самом камне, внутри мечети. Православные, а также сирийцы, армяне и копты, ставят алтари во дворе, в специальных церквях-палатках. Большой каменный престол в трех шагах к юго-востоку за часовней принадлежит православным. Внутри часовни православные ставят два подсвечника с горящими свечами по обеим сторонам святого камня.

Если бы можно было взглянуть на Елеон с высоты птичьего полета, прямо под нами был бы виден русский монастырь, основанный в 1886 году архимандритом Антонином Капустиным, Спасо-Вознесенский собор, где похоронен и сам Антонин, замечательный подвижник Русской Церкви и русской науки, тридцать лет возглавлявший Русскую Духовную миссию в Иерусалиме. Рядом с храмом – Русская Свеча, как ее называют, самая высокая колокольня в Святой Земле. С нее, от шпиля, видно почти все так, как видел, возносясь, Спаситель.

Голые бесплодные холмы Иудейской пустыни, мерцающее вдали марево Мертвого моря на востоке, светлая полоска Средиземного – на западе...

Здесь, на русской земле в Иерусалиме, – а земля эта действительно стараниями русских иноков принадлежит России, – по-особому звучит праздничный кондак Вознесения. Мы напомним его читателю в современном переводе:

«Исполнив замысел о нас,

И земное соединив с небесным,

Вознесся в славе, Христе, Боже наш.

Не разлучаясь с нами,

Но пребывая неотступно,

И возглашая любящим:

Я с вами, и никто вас не одолеет».

Есть в Иерусалиме Львиные ворота. Точнее, у этих ворот, как и у некоторых других в Иерусалиме, несколько названий, каждое из которых отражает свое время, свою историю. Их называют Львиными, потому что на них изображены не то львы, не то барсы, словом некие геральдические «кошки», появившиеся здесь, очевидно, в память о владычестве мамлюкского султана Бейбарса.

Другое название ворот – «Ворота Марии». Так называют их местные арабы, потому что рядом находится православный храм Рождества Богородицы. С Девой Марией связано и третье именование тех же ворот – Гефсиманские. От них действительно прямая дорога ведет к склону горы Елеон, где в Гефсиманском саду, у подножия горы похоронена была Мать Иисуса.

Итак, мы входим в город Львиными – Гефсиманскими воротами. На первом же здании по улице справа читаем над входом греческую надпись: «Святой монастырь Иоакима и Анны, принадлежащий Иерусалимскому Православному Патриархату». Обратим внимание на то, что надпись «монастырь» плохо вяжется с обликом здания, вполне современного двухэтажного светского дома. С подобным несоответствием нам нередко придется еще сталкиваться.

Это место дома святых Иоакима и Анны, родителей Пресвятой Богородицы. В византийское время здесь был построен храм, неоднократно разрушавшийся и восстанавливаемый христианами после разорения, постепенно и весь квартал пришел в запустение, особенно после землетрясения 1834 г.

В конце XIX века представители Греции стали строить здесь здание своего консульства, и в нижнем этаже, с помощью России, устроили скромную церковь Рождества Пресвятой Богородицы. Когда вы входите в дом, церковь расположена направо от вас, за стеклянной дверью. Не только многие иконы в храме русской работы, но с радостью узнаешь здесь и дики своих русских святых – Александра Невского, Владимира Красное Солнышко.

Из того же подъезда справа имеется лестница, ведущая вниз, в жилище святых Богоотец Иоакима и Анны. 8 (21 сентября) здесь совершается торжественная, праздничная служба.

...Сначала вы проходите в маленькую комнатку, где старинной мраморной мозаикой выложен на полу простой черный крест, отмечающий место рождения девочки, предназначенной со временем стать Матерью Бога. Затем, по еще более узким ступеням, спускаемся этажом ниже – в комнату, где, по преданию, жили и скончались сами Иоаким и Анна. Древнееврейские жилища часто представляли собою такие (естественные или полуестественные, слегка обработанные) пещеры, приспособленные для жилья и лишь обстроенные снаружи стенами, создающими подобие привычного для нас дома.

Дом Иоакима и Анны. Мозаичный крест на полу, обозначающий место рождения Богородицы

Неподалеку, уже во владении Белых Братьев, униатского монашеского ордена, возникшего в XIX в., находится церковь святой Анны, выдающийся образец архитектуры эпохи крестоносцев. Это один из наиболее сохранившихся памятников XII века. Базилика была построена женой короля Иерусалимского Балдуина над криптой, которую католики рассматривали как дом Иоакима и Анны и место рождения Пресвятой Девы. Строго говоря, крипту этого храма действительно отделяет от места греческого храма, в котором мы только что были, может быть, всего несколько метров. Так бывает в Святой Земле – православные и католики «делят» между собой то или иное из святых мест.

После разгрома крестоносцев султан Саладин обратил базилику в мусульманскую религиозную школу-медрессе. В 1858 г. турецкий султан Абдуд Меджид подарил этот участок французскому императору Наполеону III, в благодарность за участие Франции в крымской войне против России. Французы восстановили величественный храм, обстроили его множеством монастырских зданий с семинарией и музеем древностей. Археологические раскопки, которые начали производить разместившиеся здесь члены ордена Белых Братьев, привели, как мы уже видели, к открытию Вифезды. Сама церковь святой Анны была при крестоносцах соборным храмом женского монастыря. Здание отличается удивительной акустикой. Произнесите что-нибудь в углу у входа – и эхо гулко пройдет под стилизованными под древние сводами по всему объему храма.

Интерьер церкви строг и величественен. Одним из немногих украшений является мраморная статуя в крипте, которая изображает сидящую Анну со свитком в руке, обучающую молитве маленькую Богородицу.

Когда-то на этом месте стоял дом Иоанна Богослова. Спаситель в последние свои минуты на кресте как бы «усыновил» его своей Матери. И сразу после этого Иоанн взял Ее жить к себе, на Сион. Позже Юстиниан построил здесь большую базилику, которую так и называли «Агиа Сион». Но она погибла в персидское нашествие.

Гора Сион. Католический храм Успения Божией Матери (на месте дома святого апостола Иоанна Богослова)

Строительная история многих христианских памятников Иерусалима очень похожа. Естественно, крестоносцы воздвигли храм на Сионе. Естественно, Саладин его разрушил. Потом францисканцы соорудили небольшую капеллу, но и она была разрушена в 1490 г.

В 1898 г. турецкий султан позволил приобрести это место германскому императору Вильгельму II – по случаю посещения кайзером Иерусалима. Вильгельм подарил этот участок немцам-католикам, и бенедиктинцы (монахи ордена Св. Бенедикта, основанного в VI веке) построили здесь свое аббатство с собором в честь Успения Божьей Матери. Собор строился в неороманском стиле, напоминающем средневековую крепость. Верхняя церковь украшена мозаиками, стилизованными «почти под Юстиниана». Но важнейшей деталью декора стал оригинальный рисунок пола, совместивший, по воле заказчиков и художников, языческий круг зодиака с именами пророков и апостолов и символами Евангелистов (завершение художественных работ в соборе относится к тридцатым годам нашего века).

В крипте храма, в центре, помещена статуя, изображающая Матерь Божию на смертном одре. Хорос (паникадило) над ложем Марии содержит изображения святых женщин Библии, наиболее послуживших истории Боговоплощения.

Католический храм Успения. Крипта со скульптурным изображением Пресвятой Девы Марии на смертном одре

Прямо напротив входа в Храм Гроба Господня расположены два совершенно различных по происхождению и характеру религиозных памятника. Справа – минарет мечети Омара. Не той, с золотым куполом, что на Храмовой горе, которую «мечетью Омара» зовут лишь по недоразумению, а маленькой скромной мечети, действительно воздвигнутой на месте, где халиф правоверных велел постелить себе коврик для намаза, когда вышел из Храма Святого Гроба. Одна из реальностей Иерусалима: протяжный крик муэдзина оглашает в положенные часы окрестность главной святыни христиан.

Под минаретом, за каменной балюстрадой – балкон Гефсиманского метоха. Метох – по-гречески – подворье. Расположенное здесь подворье Гефсиманского Успенского монастыря называют еще по-другому «Малой Гефсиманией». Нам приходилось уже отмечать, что в Иерусалиме монастырь – совсем не то, что у нас, в России. Храм с гробницей Пресвятой Богородицы находится, как известно, в Гефсимании, у подножья Елеонской горы, вне черты города, а этот маленький монастырек, возглавляемый игуменом (он же – в единственном числе – и все монастырское «братство»), считается его «городским» подворьем.

Гефсиманский метох. Часовня Успения Пресвятой Богородицы напротив храма Гроба Господня

В миниатюрной церкви, в последний раз перестроенной и отреставрированной в 1953 г., хранится – справа, у алтаря – плащаница Пресвятой Богородицы. Подобно тому как плащаница Христа изображает лежащего во Гробе Спасителя, так плащаница Богородицы представляет собой икону лежащей на смертном одре Пресвятой Девы. Серебряно-вызолоченная риза с обеих сторон иконы – дар известной русской благотворительницы графини А.А. Орловой-Чесменской, дочери Алексея Орлова, сподвижника Екатерины Великой. Здесь, в Малой Гефсимании, плащаница хранится в течение всего года. Как будто услышано церковным уставом последнее тайное желание Матери – быть ближе к земному тридневному ложу Воскресшего Сына.

Плащаница Божией Матери

В одной из келий справа от храма долгие годы до самой смерти жила матушка Александра – вдова великого русскою композитора А.К. Глазунова, приехавшая в Иерусалим и принявшая в монашестве имя своего покойного мужа. В другой келье, выходящей на самый балкон перед Храмом Гроба Господня, жила матушка Валентина, одна из замечательнейших представительниц Русского Иерусалима последних десятилетий. Сейчас здесь живет ее духовная дочь и наследница, монахиня Елизавета.

Кедронский овраг начинается у подножья горы Скопус, к северо-западу от Иерусалима, затем идет вниз, на юг, вдоль восточной стены Старого Города, отделяя его от горы Елеон. Эту часть Кедрона называют еще по-другому «долиной Иосафата» – по находящемуся здесь мавзолею древнего царя, чье имя в переводе с еврейского означает «Бог судит». Первое, что здесь бросается в глаза, это скопление кладбищ – мусульманских, теснящихся под самой городской стеной, и еврейских – по противоположным елеонским склонам оврага. Это – Юдоль плачевная. Здесь, по библейскому обетованию, состоится Страшный Суд.

Мы выходим из города через Львиные Ворота и направляемся в сторону Елеона. Первое, что мы видим на своем пути, – греческая церковь справа, посвященная святому Архидиакону Стефану. На этом месте, по греческому православному преданию, был он побит камнями в 34 г., через год после Распятия и Воскресения Спасителя, став первым мучеником за христианскую веру, почему и называется в месяцеслове Первомучеником. Традиция, указывающая долину Кедрона как место его казни, является сравнительно поздней. В более древние, византийские времена почитание Первомученика совершалось в другом месте – за Дамасскими Воротами, справа от Наблусской дороги, где императрица Евдокия воздвигла в 460 г. посвященную ему базилику. А эта церковь в долине Кедрона была построена Иерусалимским Патриархатом совсем недавно, в 1969 г. Справа от здания можно видеть несколько сохранившихся каменных ступеней древней, шедшей с Горы Елеонской лестницы.

Пересекая Кедрон, подходим к автобусной стоянке, слева от которой небольшая площадка, украшенная мусульманским киворием. Взглянув вниз, видим глубокий внутренний двор – атриум церкви Успения, воздвигнутой над гробницей, где было положено апостолами тело Пресвятой Богородицы. Из этой гробницы совершилось в третий день по Успении ее вознесение в небесную славу.

Спустившись по широкой лестнице вниз на 50 ступеней, мы оказываемся в пещерном храме, имеющем почти правильную вытянутую прямоугольную форму. В восточной части, посреди храма, находится Кувуклия Божьей Матери. Слово «кувуклия» означает, как мы уже говорили в связи с Кувуклией Гроба Господня, «ложница, царская опочивальня». И архитектурно Кувуклия Божьей Матери устроена так же. Это часовня, осеняющая высеченную в естественной скале древнееврейскую гробницу.

Кувуклия Гроба Божией Матери

Войдите – и перед вами, под стеклянной крышкой, предстанет каменное гробное ложе Той, что «во Успении мира не оставила», но предстоит и молит непрестанно за нас Владыку Всех, Христа...

Успенский храм. Ложе Гроба Пресвятой Богородицы

В левой, западной части храма видна массивная крышка древней цистерны для сбора воды. За ним – придел, принадлежащий армянам. Своеобразный «аппендикс» в северной части пещеры, напротив лестницы, также служил первоначально погребальной камерой, о чем можно судить по специфическим древнееврейским нишам-оссуариям («кокким»).

Согласно преданию, гефсиманская гробница была родовой усыпальницей для семейства Пресвятой Девы. Спускаясь по лестнице, на уровне двадцатой ступени видим справа престол, посвященный праведным Богоотцам Иоакиму и Анне. Слева, несколькими ступеньками ниже, – Иосифу Обручнику.

Сороковые годы прошлого столетия стали решающими для формирования современной системы русско-палестинских церковных связей, В этот период все настойчивее обращают свои взоры к Иерусалиму и Ближнему Востоку великие державы Запада. В 1841 году сюда назначается англиканский епископ из Лондона, в 1846-м – «латинский патриарх» из Рима.

В качестве ответной меры 11 февраля (24 февраля по новому стилю) 1847 года краткой и властной резолюцией императора Николая I утверждается доклад об учреждении Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Через двенадцать лет состоялось первое августейшее паломничество в Святую Землю. Великий князь Константин Николаевич, брат Александра II, посетил Иерусалим с супругой Александрой Иосифовной. Любопытно: даже брату царя пришлось буквально «прорываться» в Святую Землю сквозь неоднократные запреты и отказы чрезмерно осторожного российского МИДа.

С этого момента – с весны 1859 года – и открывается по существу архитектурно-строительная летопись присутствия России в Палестине. Константин Николаевич осмотрел и одобрил приобретенную к тому времени в Иерусалиме первую русскую земельную собственность – так называемое «Русское место» возле храма Гроба Господня (там сейчас Александровское подворье) и большой участок к северо-западу от Старого Города, который арабы и теперь называют «Москобия». Здесь, в Москобии, и разместились так называемые Русские постройки (или, как говорят теперь в Иерусалиме, Русский Компаунд, или даже «Русский Кампус»).

Главное здание комплекса принадлежит Русской Церкви по сей день – правда, большую его часть «арендует» насильственно Верховный суд Израиля. Архитектурную сердцевину, или, может быть, точнее «крестовину» здания составляет освященная 28 июня 1864 года домовая церковь во имя царицы мученицы Александры – первая наша церковь в Святой Земле. Это типичный бесстолпный, крестовый в плане храм с апсидами, ориентированными по четырем сторонам света. Западная стена отделяет его от трапезной, о которой напоминает лишь оставленная для удобства дверь.

Храм во имя святой царицы-мученицы Александры (домовая церковь Русской Духовной Миссии в Иерусалиме). Освящен в 1864 г.

Три мраморные ступени ведут от западной стены в храм, три – от храма к алтарю. Стенные росписи и иконы подчинены четкой богословской схеме. Если встать к алтарю лицом, слева, в северной конхе, мы увидим трех святых мучеников: Феодора Тирона, первомученика Стефана, Георгия Победоносца. Справа, в южной конхе, над дверью, – соответственно трех мучениц: Варвару, Александру (ей посвящен храм) и Екатерину.

Слева, на восточной, примыкающей к алтарю стене, – Андрей Первозванный. На западной стене, напротив от него и слева от нас – мученик Леонид. В нише северной стены большая копия знаменитой иконы Дионисия «Распятие». По бокам от нее образы Александра Невского и Марии Магдалины, небесных покровителей Александра II и его супруги Марии Александровны. Оба – работы замечательного художника-академиста прошлого века А.И. Неффа, принимавшего участие в росписях Храма Христа Спасителя.

Входим мы в храм южными дверьми – из осевого, парадного коридора первого этажа здания Миссии. На западной стене в этом южном «лепестке» храма-розетки видим мученика Антонина Анкирского – симметрично с вышеуказанным мучеником Леонидом. Эти два образа – литургическая память о двух начальниках Русской Миссии, наиболее потрудившихся в украшении храма, – архимандритах Антонине (Капустине) и Леониде (Сенцове). (При нем, в 1905 г., были выполнены стенные росписи).

Под западной аркой, где тонкая стена и дверь отделяют храм от трапезной, – полукруглая икона с фигурами Сергия Радонежского и праведной Елизаветы, небесных покровителей великого князя Сергия Александровича и его супруги, княгини-мученицы Елизаветы Федоровны. Они возглавляли последовательно Императорское Православное Палестинское Общество: великий князь с самого основания Общества в 1882 году, великая княгиня – после гибели супруга, с 1905 года.

... А на четырех арках высится голубой купол храма, так похожий одновременно и на голубое небо Москвы, и Иерусалима. В парусах под куполом по древней традиции – четыре евангелиста со своими таинственными символами: Матфей с ангелом, Иоанн с орлом, Лука с тельцом и Марк со львом. Четыре измерения, четыре аспекта вечной книги Евангелия, воплощением и раскрытием которого в духовной и нравственной жизни является вся история русского православного народа.

Более 150 лет продолжает свое служение в Святой Земле Русская Духовная Миссия. К великому юбилею 2000-летия Пришествия в мир Сына Божия Миссия во главе с ее нынешним начальником архимандритом Феодосием (Васневым) приняла на себя огромный труд по реставрации всех храмов и обителей. Русская Палестина преобразилась, построены новые странноприимницы для возрастающего потока российских православных паломников. Членом Миссии игуменом Марком (Головковым) издано несколько путеводителей, создана серия видеокассет о богослужении на святых местах. Монахини Горненского монастыря, возглавляемого игуменией Георгией, трудятся, не покладая рук, по приему паломнических групп, сопровождают их в паломничестве по святым местам.

Низкий поклон и благодарность тебе, Русская Миссия!

Шел 1860 год. В России усиленно готовились к «Великой реформе» – освобождению крестьян, но не забывали и о государственных и религиозных интересах в «центре мира» – у Гроба Господня. В апреле в дневниках великого князя Константина Николаевича появляются записи о совместной работе с Б.П. Мансуровым и архитектором М.И. Эппингером над строительными проектами так называемых Русских построек в Иерусалиме, и прежде всего над проектом Троицкого собора.

Собор (соборный храм) потому так и называется, что является в каждом случае главным, собирающим вокруг себя другие большие и малые церкви данной территории. Троицкому собору предстояло стать главным, собирательным храмом для всех церквей Русской Палестины. Очевидно, он должен был, в соответствии с центральным своим положением, стать и образцом и идеалом – как в богословско-литургическом, так и в эстетическом, архитектурном смысле.

К строительству храма, столь важного, практически ключевого для всей русско-палестинской программы объекта, было привлечено несколько архитекторов (В.А. Дорогулин и А.Ф. Грановский), но автором и руководителем проекта был Мартын Иванович Эппингер – профессор архитектуры, надворный советник, член Императорской Академии художеств («грозный Мартын» как называл его в дневниках архимандрит Антонин). Пять лет спустя именно ему, в уважение к мастерству и таланту, будет доверена ответственная работа по восстановлению купола ротонды в храме Гроба Господня – величайшей святыни христиан.

Торжественную закладку будущего храма совершил 30 августа 1860 года патриарх Иерусалимский Кирилл. Финансированием, поставкой стройматериалов, всеми строительными и живописно-декоративными работами ведал созданный годом раньше в Петербурге специальный Палестинский Комитет. Председателем Комитета был великий князь Константин Николаевич, а управляющим делами Борис Павлович Мансуров (1826–1910) – «Мансур-паша», как почтительно именовали его на Востоке. Собственно, Мансуров, чиновник особых поручений Морского министерства, выбирал и планировал участки в Иерусалиме для приобретения их в вечную российскую собственность.

Подчеркнем любопытную деталь. В период после Крымской войны, в условиях постоянно напряженного соседства с агрессивной Османской империей (именно ей принадлежала тогда Палестина) и острой дипломатической конкуренции с рвущимися в многообещающий регион западными державами, русская созидательная работа в Святой Земле была бы невозможна без курирования (а временами и крейсирования в прилежащих водах) Российского флота. Константин Николаевич, великий князь, мало того что был горячим верующим почитателем святых мест Иерусалима, но был к тому же Генерал-Адмиралом, то есть главой Военно-Морского ведомства. При Морском министерстве служили тогда и молодые энергичные порученцы великого князя – упомянутый «Мансур-паша» и будущий основатель Православного Палестинского Общества ВН. Хитрово, Так что о Русском флоте и Военно-Морской разведке, в которой работали тогда наиболее патриотически и православно настроенные, самые образованные и дальновидные люди Империи, тоже не надо забывать, когда говорим о духовном наследии Русской Палестины. Интересы России и интересы Православия в мире всегда были для них неразрывными и сугубо приоритетными.

К 1864 году собор, как и церковь царицы Александры, был практически окончен строительством. Но с освящением не торопились, хотели, чтобы событие «прозвучало», для чего желательно было придать ему официальный, «августейший» характер. Осенью 1872 года другой брат царя, великий князь Николай Николаевич Старший, впоследствии герой освободительной Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, в ходе длительного своего ознакомительного путешествия по Турции, Сирии, другим странам региона прибыл в Палестину. В его присутствии состоялось, наконец, долгожданное освящение патриархом Иерусалимским замечательного русского храма, забилось литургическое «сердце» Русской Палестины.

Оно бьется и сегодня. Главный собор Русской Духовной Миссии (он считается, по отсутствию отопления, «летним»; «зимним» служит домовый храм Миссии) и сейчас производит сильнейшее впечатление. А в описываемое время в малоэтажном и вовсе не застроенном Иерусалиме (20 тысяч жителей!), когда пустыня подходила вплотную к средневековым стенам Старого Города, первое, что бросалось невольно в глаза всякого звания паломникам и политикам, подъезжавшим к столице трех религий через Поклонную гору (гора Скопус), были «Русские постройки» на Мейданской площади, увенчанные величественным пятиглавием нового творения русской архитектурной школы.

Мы сказали: «новое творение». В нем и вправду открывается немало нового для глаза и мышления, привычного к традиционным образцам русского, особенно старомосковского, церковного зодчества. Нестандартна уже сама попытка совместить восточно-западную протяженность древней базилики с общей крестово-купольной схемой и выразительной силуэтностью многокупольного завершения. Две западные башни, фланкирующие центральный вход, невольно напоминают образцы европейского, чтобы не сказать, католического, зодчества, проникавшего, впрочем, своим влиянием в русскую православную архитектуру. Если обратить еще внимание на небольшой функционально излишний куполок, выведенный ровно над самой серединой западной ветви базиликального креста, то общее число церковных глав будет равняться восьми – символическому числу Богородицы и будущего века.

Троицкий собор в Иерусалиме – главный храм Русской Палестины. 1860–1864. Освящен в 1872 г. Архитектор М.И. Эппингер

Внутреннее пространство собора поделено на три нефа (западная часть центрального, а боковые – до самого трансепта «накрыты» вместительными хорами) с просторным светлым трансептом и выдающейся красоты иконостасом, резьбы петербургского мастера П. Леонтьева, на востоке. Центральный неф образован двумя рядами массивных столпов, по пять с каждой стороны, из которых западные три пары как раз и держат уверенно на себе несколько, может быть, тяжеловатые на современный вкус, но зато надежные хоры.

Сейчас, в обычные дни, храм практически безлюден, но рассчитан он был на огромное число молящихся. И все же, когда на праздники, в конце XIX – начале XX веков, в Иерусалиме собиралось до 10 тысяч русских паломников, даже он оказывался тесен...

Мы отмечали уже (в описании церкви царицы Александры) глубоко продуманный, богословски обоснованный характер всей системы росписей и декора православных храмов Святой Земли. Может быть, в еще большей степени это относится к схеме расположения икон и фресок в Троицком соборе.

Собор посвящен одному из важнейших православных праздников – празднику Пресвятой Троицы. Иконы этого праздника известны с древности в двух преимущественно изводах: так называемое «Гостеприимство Авраама» (или, при устранении библейских повествовательных подробностей, «Предвечный совет Трех Божественных Лиц») и «Сошествие Святого Духа». В Библии, в книге Бытия, рассказывается о явлении праотцу Аврааму трех путников (или трех ангелов) в дубраве Мамврийской, истолкованном в церковном предании как символическое первоявление Лиц Пресвятой Троицы.

Наиболее знаменитым и художественно совершенным претворением этой идеи является гениальная Рублевская «Троица». Центральный ангел, символизирующий Сына, Христа, молит Отца о ниспослании в мир Святого Духа-Утешителя. Отец (левый ангел) благословляет – и Дух (правый ангел) послушно склоняет голову, готовый к исполнению заповеди.

То же самое событие, только с земной, человеческой его стороны, изображается на иконах Сошествия Святого Духа. Там, у Рублева, как бы решался на небесах вопрос о сошествии Святого Духа, здесь – Он уже сходит в виде огненных языков на учеников Христа. Соответственно, богословская схема иконографического решения Троицкого собора совмещает оба названных аспекта.

В конхе северной апсиды (храм обстроен апсидами полувосьмериками со всех трех концов базиликального креста) изображено «Сошествие Святого Духа» – с важной иконографической особенностью: присутствием Божьей Матери в центре между двенадцатью апостолами. Под этой композицией, в нижнем регистре, между окнами, – фресковые изображения Владимира и Ольги, зачинателей русского Православия.

Симметрично, в конхе южной апсиды, – композиция «Троицы». И под ней, также между трех окон, фигуры Константина и Елены, зачинателей Православия вселенского, первых строителей христианских храмов в Палестине.

В обратном, перекрестном, или антисимметричном, порядке по отношению к описанным композициям в конхах, с северного предалтарного столпа смотрит на нас икона Троицы в изводе «Гостеприимство Авраама», а с южного – «Сошествие Святого Духа». Если учесть, что в том же порядке расположены, хотя и отличающиеся иконографическими деталями, местные образы иконостаса, особенно бросается в глаза, каким тугим тройным «узелком» завязаны в архитектурно-художественной программе храма различные аспекты важнейшей для русского национального сознания со времен Сергия Радонежского идеи Пресвятой Троицы. Ведь триипостасное единство Божества всегда понималось как небесная модель земного человеческого многоипостасного единства – в Церкви и Нации.

Не случайно на столпах изображены святые Русской Церкви (Антоний и Феодосий Печерские, Преподобный Сергий, Димитрий Ростовский, Тихон Задонский) и святые отцы – основатели восточного монашества: Антоний и Феодосий Великие, Савва Освященный, Герасим Иорданский. Эта сплоченная дружина «столпов» вселенского и русского Православия на столпах главного храма Духовной Миссии наилучшим образом отражает мысль о неразделимом единстве Святой Руси и Святой Земли.

Если первая наша недвижимость в Палестине была приобретена по инициативе и при непосредственном участии Российского императорского правительства, то дальнейшим приращением Русской Палестины мы обязаны практически целиком личному подвигу и темпераменту четвертого, после 1847 года, начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина Капустина (1817–1894).

Сын бедного сельского священника, типичный русский самородок из уральской глубинки, отец Антонин окончил Пермскую семинарию и Киевскую духовную академию, начал свой научный путь преподавателем (там же, в Киевской академии) греческого языка. Позже, приняв монашество, он был последовательно настоятелем русских посольских церквей в Афинах и Константинополе и, наконец, почти тридцать лет, до самой смерти, возглавлял Русскую Духовную Миссию в Иерусалиме. Достойный представитель русского ученого иночества, Антонин много и плодотворно занимался научными изысканиями в области церковной истории, библейской археологии, византинистики. Обосновавшись надолго в Иерусалиме, он настолько освоился с греческим Востоком, что писал и говорил по-гречески лучше природных греков.

Главная заслуга его перед Россией и Русской Церковью – собирание Русской Палестины, постепенное, исподволь, приобретение и обустройство земель и участков, связанных для православного человека со священными воспоминаниями Нового и Ветхого Завета. Разумеется, мало что смог бы даже этот энергичный и по-крестьянски сметливый архимандрит купить за собственные деньги: вся штатная сумма Русской Миссии составляла 13 тысяч рублей в год – и на поддержание построек, и на благоустройство русских паломников, и на помощь беднейшим семьям арабского православного населения. Но одним из редких талантов, которым сполна обладал пермский самородок, было чрезвычайное умение находить помощников и спонсоров, благотворно влиять на них и направлять их деятельность во славу Церкви и Отечества.

...В октябре 1869 года, обозревая окрестности Иерусалима с сановным влиятельным паломником из Петербурга (это был член Государственного Совета, бывший министр путей сообщения П.П. Мельников), архимандрит Антонин указал своему спутнику поселок, называвшийся по-арабски Айн-Карем – «Источник в винограднике». Это место памятно для православного читателя по трогательным событиям, описанным в Евангелии от Луки. Сюда пришла Богородица Мария, узнав, что станет Матерью Богочеловека, навестить свою двоюродную сестру Елизавету, здесь воспела свой знаменитый гимн «Величит душа моя Господа». Здесь, под горой, доныне бьет чтимый даже и мусульманами источник, к которому ходила за водой Пресвятая Дева...

Оказалось, что владелец одного из участков, с двухэтажным домом и садом на склоне холма, араб Х.К. Джель-Яд, бывший драгоман французского консульства, готов продать свою землю Русской Миссии за четыре тысячи наполеондоров (порядка 20 тысяч рублей серебром) плюс «орден от русского царя». Ни у Антонина, ни даже у бывшего министра таких денег не было. Но загоревшийся идеей Петр Петрович, человек православный и государственно мыслящий, по возвращении в Петербург основал специальный комитет для сбора необходимых средств, которые и были затем высланы в Иерусалим.

Среди жертвователей фигурировали имена видных тогдашних «новых русских» – Путилова, Полякова, братьев Елисеевых (владельцев известных гастрономов). Пять тысяч пожертвовал К.Ф. фон Мекк – муж Надежды Филаретовны, друга и покровительницы П.И. Чайковского.

В феврале 1871 года купчая была оформлена. Джель-Яд получил хотя и не орден, но желанную медаль, а участок на месте встречи Богородицы с Елизаветой, на месте рождения Иоанна Крестителя, стал русской собственностью.

Нужно было его осваивать. Антонин планировал создать здесь со временем женский скит – разновидность монашеской общины, не связанной жестко общежительным уставом, но более приноровленной к молитвенной и книжно-созерцательной жизни образованных отшельниц, каждой в своем отдельном и уединенном домике-келье.

На первых порах, во избежание трений с Иерусалимской патриархией, ревниво следившей за соблюдением своих суверенных прав на устройство церковной жизни (в том числе церковного строительства) в Палестине, настоятель Русской Миссии повел речь о создании на своей земле в Айн-Кареме (Антонин называл это место по-библейски «Горний град Иудов» – сокращенно «Горний» или «Горнее») русско-арабского храма – как бы приходского для местных православных арабов.

Первая временная домовая церковь была открыта в Горнем в 1880 году с благословения патриарха Иерофея, который по просьбе Антонина прислал служить в ней священника-араба. До зимы храм располагался по походному принципу – в палатке, в саду, зимой (в Палестине это время дождей) был перемещен в находившийся на участке «большой» (то есть двухэтажный) дом Миссии. Одновременно матушка Леонида, самая активная из горненских «первопоселенок», отправилась в Россию для сбора пожертвований на строительство каменной церкви. Место для строительства выбрал сам Антонин – на нижней террасе довольно круто поднимающейся вверх по склону территории будущего монастыря. Архитектурный план церкви, весьма несложный, также, похоже, он начертал строителям сам.

В течение двух строительных сезонов (1880–1881 гг.) подрядившийся «каменных дел мастер» с примитивной «бригадой» помощников возвел за триста наполеондоров (полторы тысячи рублей серебром) небольшое здание храма, да еще тридцать взял за отдельно поставленную, чуть выше по склону, колокольню.

1 4 февраля 1883 года, спешно дописав накануне для прибывшего из России иконостаса лик Спасителя в терновом венце («произведение собственной усердной, но недостаточно искусной в художестве кисти»), отец Антонин совершил освящение воздвигнутого храма во имя Казанской иконы Божией Матери – главного храма и ныне действующего Русского Горненского монастыря.

Это был третий по времени возникновения русский храм в Палестине, первый и единственный из русских храмов, посвященный здесь Богородице. Помимо главного престольного праздника – когда празднуется 8 (21) июля Казанская, – Антонин установил, с благословения Святейшего Синода, особый праздник «Прихождения Божией Матери в Горний град Иудов» 30 марта – в шестой день по Благовещении. Соответственно, глубокая литургическая связь соединила, по замыслу основателя, Казанский Горненский храм с Троицким собором Иерусалима: начиная с Благовещения, 25 марта (7 апреля), чудотворная икона «Благовещения», стоящая в специальном киоте в правом крыле трансепта Троицкого собора, переносится в Горнее, где поставляется на игуменском месте и пребывает там до времени Рождества Иоанна Предтечи (24 июня/7 июля нового стиля). Именно столько, три месяца, гостила в Горнем у Елизаветы Богородица – Небесная Игумения Русской Горненской обители, ставшей основным нашим монашеским оплотом в Святой Земле.

Русский Горненский монастырь. Камень, на котором начал проповедь Иоанн Креститель

К 1917 году в отдельных домиках-кельях, окружавших храм, жили около двухсот монахинь и послушниц. В мае 1948 года почти все они, под грохот орудий первой еврейско-арабской войны, были вынуждены уйти из монастыря. Вернулись далеко не все. Государство Израиль передало русские храмы и участки, оказавшиеся на израильской территории, в том числе Горненский монастырь, Советскому правительству. Не желавшие вернуться в юрисдикцию Московского Патриархата остались тогда на Елеоне – в Вознесенском монастыре, подчиняющемся и сегодня иерархии Русской Православной Церкви за рубежом (о нем речь впереди).

В Горнем продолжается подвиг инокинь из России. Их сейчас здесь не более 60 (больше не позволяют израильские власти), и притом хорошо, если треть находится в самом монастыре. Остальные – то постоянно, то временно – в командировках, на послушаниях в Иерусалиме, Яффе, Хайфе, Тиверии. Их трудом и молитвой стоит и держится Русская Палестина. Но всякий раз с особенным чувством они приходят в родной монастырский храм Казанской Божией Матери и возносят молитву о России и о «приснопамятных создателях храма сего».

...Инокини, послушницы и престарелые сгорбленные схимницы склонились в молитве, одна за другой, вдоль стен вытянутого с запада на восток храма... На одном из южных пилястров – список Пюхтицкой иконы Божией Матери (раньше очень многие из горненскнх монахинь поступали сюда из Пюхтицкого Успенского монастыря в Эстонии. На игуменском месте, как сказано, убранное синим покрывалом-фатой чудотворное «Благовещение» из Троицкого собора: архангел Гавриил на облаке, опустившись на правое колено, благословляет Марию, склонившуюся за пюпитром с книгой, над ее головой – луч Святого Духа.

А над игуменьей-иконой, и над игуменьей матушкой Георгией, уступившей Ей свое настоятельское место, и над всеми молящимися – в куполе храма, приходящемся здесь в точности над просторной, почти квадратной в плане солеей, – Божья Матерь Знамение, осеняющая своим благословением этот островок Святой Руси на далекой Святой Земле.

За Кедронским потоком, над Иерусалимом, на самой макушке Елеона – горы, с которой, по Евангелию, в сороковой день после Воскресения вознесся Спаситель, – расположен Русский Спасо-Вознесенский женский монастырь. В 1986 году обитель, находящаяся сейчас в юрисдикции Русской Церкви за рубежом, торжественно отмечала свой столетний юбилей. Но предыстория монастыря, восходящая к событиям несколько более ранним, представляет не меньший интерес для историка Русской Палестины.

В 1868–1870 годах архимандрит Антонин приобрел, один за другим, целый ряд участков на вершине Масличной горы (именно так переводится греческое название Елеон – по растущим на склонах масличным садам), метрах в двухстах восточнее места Вознесения. Приобрел, надо признать, в острой конкуренции с французским кармелитским монастырем «Pater noster» («Отче наш»). Причем, если за католическими претендентами стояла влиятельнейшая герцогиня Латур д'Овернь, личная приятельница императора Наполеона III, с практически несметными богатством, то за русским монахом не стояло ни «великих мира сего», ни сколько-нибудь внушительных денежных сумм.

И тем не менее, благодаря крестьянско-поповской сметливости Антонина, большой и ближайший к месту Вознесения участок на горе стал русским. Произведя археологическую разведку вокруг находящегося на участке почитаемого «камня Богородицы» (места, на котором стояла Матерь Божия во время Вознесения), опытный археолог Антонин вскоре нашел «кучи золотой мозаики и множество кусков белого мрамора», а также основания двух колонн V–VІ века. Стало ясно, что именно здесь располагался в византийское время соборный храм женской обители, по которой прошелся в 613 году страшный каток персидского нашествия. Более 1200 трупов было найдено тогда на Елеоне, вырезаны были поголовно и монахини монастыря, следы которого исследовал двенадцать веков спустя начальник Русской Духовной Миссии. Кровь мучениц навеки въелась в белые мраморы пола. Антонин бережно соберет их и так и оставит, в составе нового каменного пола, перед солеей храма, который он решил построить на этом священном месте.

Строительство было начато вскоре по оформлении купчей и затянулось на долгие годы. В 1876 году – стены были уже подняты на сажень – его и вовсе пришлось прекратить за отсутствием средств, Потом разразилась русско-турецкая война 1877–1878 годов, Антонин и вся русская Миссия были вынуждены покинуть Палестину.

По возвращении неугомонный отец архимандрит продолжал строительство. В 1881 году, судя по сохранившимся неопубликованным дневникам начальника Миссии, храм уже завершен, и Антонин заботится о его внешнем и внутреннем убранстве. Так, в записи от 13 февраля восемьдесят первого года читаем: «Приехал московский Никола с елеонскими колоколами». Неделю спустя: «Добряк Рындин еще принес 90 рублей на Елеонскую церковь.

Интересна запись в дневнике, датируемая четвергом, 13 марта. «За окном шум непогодный. 12 часов (ночи). Черчение будущего иконостаса Елеонского, целомраморного, длившееся часа до третьего».

На другой день: «Черчение будущей колокольни нашей в Горней». Приведенные записи неопровержимо доказывают авторство самого архимандрита Антонина в проектировании как храмов и колоколен основанных им монастырей, так и их внутреннего убранства.

Наконец, 30 марта Антонин с глубоким удовлетворением отмечает: «Едем на Иордан (через Елеон – прим. авт.). Зрелище Русской церкви, завершенной куполом. У стен монастыря полдень. Приют. Сейчас же к церкви. Вышло хорошенькое зданьице изнутри. Восход на купол».

Крест еще не был установлен. И с освящением церкви придется ждать еще пять лет. Буквально недели через три встречаем в дневнике печальную запись: «Реуф (иерусалимский паша) запрещает мне строить церкви на Елеоне и в Горней и требует, чтобы на это был дан фирман султанский, и пока сей получится, чтобы я прекратил всякие работы. О россияне! До чего мы дошли!»

…Ему все-таки удастся, хотя и с задержками, довести дело до конца. 7 июня 1886 года храм был освящен во имя праздника Вознесения Христова.

Русский Вознесенский монастырь. Соборный храм Вознесения Господня, воздвигнутый архимандритом Антонином (Капустиным)

Храм представляет собой выразительный памятник неовизантийского стиля, крестово-купольный в плане, с резко выдающимися на все четыре стороны света полувосьмериками апсид, выступающими из основного массивного четверика собора. Восьмерик барабана с 24 окнами (по три на каждой грани) увенчан по-византийски не слишком выгнутым, плоско-сферическим куполом, напоминающим Константинопольскую Софию. Если учесть, что и обстраивающие храм боковые апсиды решены в два яруса – полувосьмерик на полувосьмерике – пирамидальный силуэт тянущегося к кресту над куполом храма очень точно передает именно идею восхождения – по-человечески угловатого Вознесения.

Такой же одухотворенной цельностью удивляет внутреннее пространство здания. Войдя в собор, видим прямо перед собой, перед восточной апсидой, красивый белокаменный иконостас – тот самый, начерченный и спроектированный самим Антонином в одну из бессонных ночей 1881 года. В южном крыле креста в отдельных мраморных киотах с золочеными колонками – привезенные из России чудотворные иконы «Елеонская Скоропослушница» и «Взыскание погибших». В северном крыле – могила основателя храма, да что храма – основателя и отца всей Русской Палестины архимандрита Антонина Капустина.

«Русская свеча». Колокольня Русского Вознесенского монастыря на Елеоне – самое высокое здание в Иерусалиме

Одновременно с храмом строилась 64-метровая четырехъярусная колокольня. Строили ее итальянские мастера, поэтому по внешнему виду она мало чем отличается от обычных компанилл средневековой Италии. С балюстрады верхнего, четвертого яруса видны в ясную погоду на западе полоска Средиземного моря, на востоке – блестящая синь Мертвого.

В 1927 году колокольня, самое высокое здание в Иерусалиме, ее так и называют здесь «Русская Свеча», пережила редкое инженерное испытание. В Иерусалиме случилось великое землетрясение. Пострадали многие древние и не столь древние храмы и звонницы, пострадал и наш Елеонский монастырь. Очевидцы вспоминают, что колокольня под силой преисподних толчков раскачивалась буквально как маятник, грозя обрушиться и погрести под собой белый Сантонинов храм. Сестры усердно молились перед чудотворной иконой. И Скоропослушница оправдала свое наименование, после совершенного молебна напряженная стрела компаниллы вдруг выпрямилась и встала на свое место.

Кроме Спасо-Вознесенского собора в Елеонской обители находится еще несколько храмов. Трапезная церковь во имя Филарета Милостивого – перед самой революцией, при преемнике и продолжателе Антонина, архимандрите Леониде Сенцове, в обители готовилось еще одно строительство. Собирались воздвигнуть верхний, как бы второго яруса, храм во имя Страшного Суда над храмом Филарета Милостивого. Церковь Страшного Суда – редкое, почти единичное посвящение во всем крещеном мире. Дело в том, что по православному верованию Второе Пришествие Христа и Страшный Суд откроются также на Елеоне там, где совершилось Вознесение. На средства русской женщины благотворительницы Ирины Силаевой была выстроена часовня на месте Обретения главы святого Иоанна Предтечи. Как известно, после того как Саломея соблазнительным танцем своим «купила» у Ирода Четверовластника голову Предтечи, которая на блюде была принесена танцовщице прямо в пиршественную залу, тело Крестителя Господня было тайно погребено учениками. Голова же была, по окончании пиршества, спрятана одной из служанок Ирода, тайной христианкой, и похоронена затем на загородной царской иерусалимской вилле на Елеоне.

Впоследствии на месте ее обретения была выстроена церковь, мозаичные полы которой также были обнаружены и вскрыты отцом Антонином во время елеонских раскопок. Отдельно выделено мозаикой на полу и углубление, где лежала глава Предтечи... Теперь здесь инокини Елеонского монастыря читают «неусыпающую Псалтырь» – то есть день и ночь, чередуясь, читают псалмы в память всех «прежде почивших отцов и братий наших».

К востоку от стен Старого Города, сразу за Кедронским потоком, по склону Елеона расположен Гефсиманский сад – один из заповедных евангельских уголков Иерусалима, гора потому и называется Елеонской (по-русски Масличной), что вся западная сторона ее до вершины издревле была занята масличными садами. А где маслины (оливы) – там и производство оливкового масла. Название «Гефсимания» как раз и происходит от древнееврейского «гат-шемен» – маслодавильня.

Господь любил отдыхать с учениками в Гефсиманском саду. Здесь, в семейном склепе, были похоронены его бабушка и дедушка, Иоаким и Анна, здесь же будет похоронена и его мать – Богородица Мария.

В нижней, самой старой части сада, сохранилось восемь древних неохватных маслин, еще помнящих, быть может, шаги Спасителя. Над камнем, прожженным его горючими слезами в последнюю ночь перед арестом, когда Сын Человеческий в минуту молчания молил Отца: «да минет меня чаша сия», – воздвигнут храм, именуемый в путеводителях «Храм Всех Наций», так как двенадцать главных католических стран принимали участие в его украшении.

Храм Всех Наций, как и тот небольшой участок территории, где растут маслины-ветераны, принадлежит католикам, монахам-францисканцам. Узкая, два метра шириной, асфальтированная дорожка отделяет ограду францисканского участка от русских владений, лежащих выше по склону.

Главной достопримечательностью русского участка, бывшего исторически продолжением того же Гефсиманского сада, является нарядный семиглавый храм во имя равноапостольной Марии Магдалины. Храм построен в типичном для царствования Александра III новорусском стиле. Характерные московские маковки и кокошники делают его не только одним из выразительнейших памятников Русской Палестины, но и своеобразной архитектурной «визитной карточкой» современного Иерусалима.

Интересны как история храма, так и современная жизнь расположенной здесь русской женской иноческой общины.

Русский храм во имя святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании. 1885–1888. Архитектор Д.И. Гримм

Воздвигнутый императором Александром III и его братьями, великими князьями Сергием и Павлом Александровичами, в память об их матери императрице Марии Александровне, храм посвящен святой Марин Магдалине. Именно она, любимая ученица Христа, первая вестница и смелая проповедница Его Воскресения, была небесной покровительницей русской императрицы.

Автором проекта был замечательный русский архитектор Давид Иванович Гримм (1823–1898). Яркий представитель славного в анналах российской интеллигенции сословия «русских немцев», Давид Иванович всю свою творческую жизнь посвятил своей второй родине, России, русскому церковному зодчеству. По окончании Академии художеств, где он стал затем и академиком и профессором, он много ездил по странам бывшего «Византийского содружества», особенно специализируясь на изучении церковных памятников Закавказья. По его проектам – под личным его руководством или по письменным указаниям – сооружены храмы в память 900-летия Крещения Руси в Херсонесе, под Севастополем; и память покорения Кавказа – в Тифлисе; целый ряд русских зарубежных (посольских и «курортных») церквей – в Женеве, Копенгагене, Ницце. За церковь Марин Магдалины в Гефсимании Д.И. Гримм получил должность ректора архитектуры в Академии художеств.

Заложенный в 1885 году, храм был построен за три года. Для участия в его торжественном освящении, в канун праздника Покрова Божьей Матери, 29 августа 1888 года, в Иерусалим прибыли великий князь Сергий Александрович (это было второе его паломничество в Палестину) и его супруга великая Княгиня Елизавета Федоровна

Русский храм во имя равноапостольной Марии Магдалины

Главным украшением храма является иконостас белого мрамора с темной бронзой, иконы для которого были написаны известным русским художником В.П. Верещагиным. Большие панно на каждой из четырех стен (это не фрески, а живопись по холсту, прикрепленному затем к стене) отражают основные эпизоды из жизни Магдалины. Обозревая живопись по часовой стрелке, увидим на южной стене «Исцеление Магдалины Спасителем», на западной – «Магдалина у Креста Господня», на северной – «Явление Магдалине воскресшего Христа», на восточной, над алтарем, – «Проповедь Магдалины перед императором Тиберием». Эта ответственная художественная работа была доверена совсем еще тогда молодому художнику Сергею Иванову, впоследствии известному мастеру русской исторической живописи.

По бокам от иконостаса находятся мраморные раки с мощами великой княгини Елизаветы Федоровны (справа) и инокини Варвары, добровольно принявшей мученическую смерть вместе с великой княгиней в Алапаевской шахте 18 июля 1918 года (слева).

Странным образом сбываются мечты и желания человека. Говорят, Елизавета Федоровна при посещении церкви в Гефсимании в 1888 году была восхищена красотой этого благодатного русского уголка на склоне Елеона и сказала: «Как бы хорошо жить и умереть здесь». Ее мощи после освобождения Алапаевска белыми войсками были извлечены из шахты и через всю Сибирь перевезены отступающими колчаковцами последовательно в Хабаровск, Пекин, Шанхай, а оттуда – морем, через Суэцкий канал – в Иерусалим. Архимандрит Серафим, который привез в 1920 голу мощи княгини-мученицы в Гефсиманию, и сам похоронен невдалеке, в Малой Галилее, на вершине Масличной горы.

Помимо храма, строительство которого велось под непосредственным неусыпным наблюдением начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина Капустина, на участке находятся два священных для христиан места. Посреди сада архимандритом Антонином были раскопаны ступени древней лестницы-дороги, ведущей с вершины Елеона к Золотым Воротам Старого Города. По этой дороге совершил Господь свой торжественный вход в Иерусалим в Вербное Воскресенье.

В углу сада, перед двухэтажным зданием, которое называют «Домом Великого Князя» (в память о посещении Святой Земли великим князем Константином Николаевичем в 1859 году), находится серый неровный камень, на котором, однако, горит, в специальном фонарике, неугасимая лампада. Это не простой камень – на него Богородица сбросила свой пояс апостолу Фоме в третий лень по Успению в удостоверение того, что не только душа, но и тело ее взяты были после Успения в небесную славу...

Церковь Марии Магдалины является ныне, как мы сказали, монастырским храмом. Полное официальное название расположенной здесь русской женской обители: «Вифанская община во имя Воскресения Христова с церковью Марии Магдалины в Гефсиманском саду».

В 1932 году две подруги-шотландки, Варвара Робинсон и Аликс Спрот, приехали в Иерусалим на поклонение святым местам, приняли православие, а вскоре затем и монашество и учредили на свои средства новую женскую монашескую общину. Первоначально она располагалась в Вифании – на русском участке, напротив греческого монастыря Марфы и Марии, приобретенном еще в 1909 году начальником Русской Духовной Миссии архимандритом Леонидом Сенцовым.

После Первой мировой войны участок долго пребывал в запустении – пока не взялись за него деятельные руки практичных православных англичанок. Они недаром приняли в иночестве имена Марфы и Марии – сестер воскрешенного Христом праведного Лазаря. Марфа и Мария стали в истории символами двух неразрывных сторон иноческого подвига: молитвенного созерцания (Мария) и практической благотворительности (Марфа). Вспомним, что Марфо-Мариинской называется обитель милосердия, созданная в Москве великой княгиней Елизаветой Федоровной и возрожденная в наши дни.

Варвара (в иночестве игуменья Мария) с благословения церковного начальства поселилась с сестрами организованной ею общины на русском участке в Гефсимании, при храме Марии Магдалины. Аликс (в иночестве монахиня Марфа) осталась в Вифании руководить основанной ими в 1937 голу русской православной школой для девочек-арабок. Это, кстати, и сегодня единственная русская школа в Палестине – последняя хранительница той великой просветительной традиции, которая связана была когда-то с деятельностью Императорского Православного Палестинского Общества и Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Мать Мария управляла обителью до самой своей кончины в 1969 году.

Продолжается жизнь, продолжается подвиг Русской Палестины на Святой Земле. Пусть пока все еще разделяют русских православных людей (и русских православных арабов тоже) в Палестине и во всем мире трагические юрисдикционные «окопы» – наследие гражданской войны и антирелигиозного геноцида двадцатого века. Но церковь Марии Магдалины, построенная русским немцем в память об императрице (тоже русской православной немке), и Гефсиманская обитель, собравшая вокруг храма трудом и усердием православных англичанок дружную русско-арабскую иноческую общину, – лучший символ и залог воссоединения Русской Православной Церкви – поверх всех и всяческих национальных, политических или церковно-юрисдикционных разделений и размежеваний.

Столица и самый большой город государства Израиль – Тель-Авив. Пригородом его является Яффа – один из древнейших городов Средиземноморья, упоминаемый в египетских иероглифических источниках еще в третьем тысячелетии до Рождества Христова. Сегодня трудно поверить, что в 1911 году все было наоборот: на окраине Старой Яффы возник новый поселок еврейских переселенцев, которому дали романтическое название «Холм Весны» – по-еврейски Тель-Авив.

Уже тогда, в начале XX столетия, в Яффе существовала русская церковь, возникновение которой, как и многих других наших палестинских церквей, связано с деятельностью начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина Капустина. Назначенный в Святую Землю в 1865 году, Антонин, пытливый историк и археолог, активно занялся изучением мест, археологически связанных с наиболее важными и Священными для православных событиями Ветхого и Нового Заветов – с целью приобретения их в русскую собственность. Среди первых купленных им участков был пустырь на окраине Яффы, в урочище, носившем арабское название «Дарбатейн Табита». Как видно из названия, местные предания устойчиво связывают это место с памятью раннехристианской подвижницы – праведной Тавифы.

Яффа. Гробница праведной Тавифы на Русском участке

В книге «Деяния святых апостолов» рассказывается, что в Иоппии (греческое название Яффы) жила ученица, творившая добрые дела, именем Тавифа, что значит «серна». Случилось в те дни, что она занемогла и умерла. Но апостол Петр пришел и сказал: «Встань». Протянул ей руку – и она встала, живая и невредимая. Святой дух, сошедший на учеников Иисуса в день Пятидесятницы, дал им силу и власть не только проповедовать на разных языках, но и творить чудеса, лечить, исцелять. Даже воскрешать из мертвых...

Архимандриту Антонину Капустину как раз и посчастливилось приобрести место, где находился когда-то дом праведной Тавифы и раскопать в саду гробницу ученицы апостола Петра. Невольное волнение охватывает, когда вспомнишь, что апостол Петр проповедовал где-то здесь, на берегу Средиземного моря, жил в доме Симона Кожевника (сейчас на этом месте мечеть) и, отбросив дела, когда ему сообщили о смерти девушки по имени Серна, торопливо шел с этого холма, этим садом, по этой дорожке, как идут сейчас все паломники – к часовне в самой глубине участка. Разумеется, часовня построена в прошлом веке – все тем же старательным Антонином. А тогда Петр просто спустился вниз по ступеням, туда, где по древнему обычаю положено было тело умершей. На полу – мозаика византийской эпохи. Она не говорит нам о смерти, эта часовня. Здесь властно звучит, утверждаясь на все времена, совсем другой завет и другое обетование: «Аз есмь Воскресение и Жизнь».

Яффа. «Рыбачья мечеть» на месте дома Симона Кожевника, где останавливался святой апостол Петр

Над садом, на вершине холма – русская церковь во имя апостола Петра и праведной Тавифы. Икона, изображающая воскрешение праведницы, встречает нас над входом. Эта церковь – последнее из созданий Антонина в Святой Земле. Строительство было окончено к началу 1894 года, 16 января иерусалимский патриарх Герасим освятил церковь, и Антонин участвовал в богослужении с ним вместе.

Храм во имя святого апостола Петра и праведной Тавифы. Интерьер

Мы не знаем автора проекта. Но по архитектурному решению церковь ближе всего к Троицкому собору в Москобии, построенному М.И. Эппингером, почти повторяет его. Только хоры над боковыми нефами сделаны, кажется, еще просторнее и продлены до самой алтарной части.

В церкви два придела. Левый посвящен Тавифе, центральный – «честным веригам апостола Петра» (то есть воспоминанию чудесного освобождения его из тюремных уз). Белый иконостас храма – подарок Антонину от Императорского Православного Палестинского Общества к 25-летию его служения в Святой Земле. Иконостас двухъярусный. Восемь изящных колонок с золочеными капителями в первом ярусе, столько же – меньшего размера – во втором. В местном ряду, слева от Божьей Матери, по церковному канону, главный, престольный образ – Воскрешение Тавифы.

Стенные росписи были осуществлены при одном из преемников Антонина – архимандрите Леониде Сенцове в 1905 году. По преданию, здесь работали мастера из Почаевской лавры. На стенах храма, как и в верхнем ярусе, на хорах, представлены сцены из жизни апостола Петра. На алтарных столпах, отделяющих жертвенник и диаконник от алтаря, изображены Петр и Павел. На остальных столпах, в верхней их части, на уровне хоров – другие десять из числа Двенадцати апостолов. Сейчас, когда росписи прекрасно отреставрированы, можно поверить мемуаристам, что архитектурная значительность и художественность интерьера делали русский храм в начале нашего века одной из выдающихся достопримечательностей древней Яффы.

Яффа. Русский храм во имя святого апостола Петра и праведной Тавифы

Обустройство русского участка и создание церкви имели, кроме того, огромное практическое значение для российских православных паломников. Дело в том, что именно Яффа была конечным пунктом русских пароходных рейсов в Святую Землю. Порта в Хайфе в прошлом веке еще не существовало. Открытое в 1856 году Русское Общество Пароходства и Торговли (РОПиТ) обеспечивало регулярную перевозку паломников из Одессы в Яффу. Как известно. Яффская гавань загромождена с моря подводными камнями и скалами – экскурсоводы и сейчас показывают место, где была прикована принесенная в жертву морскому чудовищу и освобожденная Персеем царевна Андромеда. Неудобство рейда вело к тому, что с самого начала наши паломники оказывались в руках хищных греческих лодочников-торговцев, которые сразу с парохода везли их в один из греческих монастырей или гостиниц с неоправданно большими тратами в пользу хозяев и посредников.

Антонин поставил задачу покончить с этим грабежом. Его участок в Яффе призван был стать базой русского православного паломничества на Средиземном море. Здесь на своем, «родном», русском участке паломники получали все необходимое для них по гораздо более низким, символическим ценам. Отсюда в сопровождении представителей Русской Духовной Миссии или Палестинского Общества они начинали путешествие в Иерусалим и по прочим Святым местам.

Антонин любил свое Яффское подворье, нередко проводил здесь, вблизи побережья, дни летнего отдыха. В саду он соорудил «модель Голгофы» – большой насыпной холм, повторяющий масштаб и общие очертания археологически реконструированной ученым подлинной евангельской Голгофы. Сооружение храма Петра и Тавифы стало для него последним подвигом. Считают, что он заболел как раз на освящении храма. Два месяца спустя, в канун Благовещения, 24 марта 1894 года русский колокол на Елеоне возвестил о кончине создателя Русской Палестины.

В настоящее время храм и участок в Яффе принадлежат Московскому Патриархату. Здесь служит игумен Пимен, член Русской Духовной Миссии, трудятся сестры – монахини нашего Горненского монастыря. К 150-летнему юбилею Миссии, в 1997 г., был завершен ремонт храма и колокольни, проведены большие работы по благоустройству территорий.

В 1903 г. начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме был назначен архимандрит Леонид (Сенцов). С самого начала он решил следовать по пути, завещанному великим предшественником архимандритом Антонином. Уже в 1905 году он осуществляет большие работы по поновлению стенных росписей в домовом храме Миссии во имя царицы-мученицы Александры и в храме Петра и Тарифы о Яффе. В 1907 году ему удается приобрести о собственность Русской Церкви участок земли в Хайфе, на горе Кармил, где он планирует построить церковь.

Гора Кармил в библейской истории памятна тем, что на ней жил святой пророк Илья. На территории нынешней Хайфы в католическом кармелитском монастыре находится пещера, в которой обитал и молился пророк. В двадцати километрах к востоку, на крутом отроге Кармильского хребта, далеко вдающегося в Ездрелонскую долину и обрывающегося почти напротив Фавора, пророк совершил свой знаменитый «холокост» – так называется по-гречески библейская жертва «всесожжения». Особенность холокоста, совершенного тогда Ильей, состояла в том, что для посрамления языческих пророков, которым верили цари Израиля, он запалил жертву не земным, человеческими средствами полученным огнем, а огнем, сведенным с неба пламенной молитвой пророка.

Этим определяется значение нового участка, приобретенного в собственность Русской Церкви на Кармиле, куда не успел распространить своих храмостроительных замыслов отец Антонин Капустин. Строительство задуманного храма во имя Ильи Пророка с самого начала встретилось с затруднениями, чинимыми как турецкими светскими, так и греческими духовными властями. Чтобы их обойти, Леонид повел дело так, будто он строит не церковь, а просто небольшое здание под столовую для русских паломников. Позже, в 1912 году, начались хлопоты перед турецким правительством о разрешении сделать из «столовой» церковь. К зданию быстро был пристроен алтарь, воздвигнута колокольня, устроен иконостас из серого мрамора. К началу 1913 года дружными усилиями МИДа и константинопольского посольства султанский фирман был, наконец, получен, помог юбилей 300-летия Дома Романовых. Архимандрит Леонид, как тонкий политик, объявил, что храм воздвигнут «в ознаменование славной годовщины» и испросил высочайшего соизволения именовать впредь русский участок в Хайфе с новопостроенной церковью «Романовским подворьем». Но и теперь греки всячески тормозили решение вопроса. 14 ноября того же года русский храм во имя Ильи Пророка на горе Кармил был торжественно освящен патриархом Иерусалимским Дамианом.

Храм совсем небольшой и в отличие от иерусалимских русских церквей не может похвастаться ни архитектурным, ни иконописным богатством. Но недавняя реконструкция, осуществленная под руководством настоятеля храма отца Мирослава (Витива), сделала его красивым и уютным «домом молитвы». Среди всех других церквей Русской Палестины храм в Хайфе отличается активной приходской жизнью. Отец Мирослав, настоятель, и матушка Ирина, иорданская арабка, с которой батюшка познакомился в Питере, тогда еще Ленинграде, при обучении в Ленинградской духовной академии, сумели создать атмосферу подлинной церковной сердечности, привлекающей в храм прихожан и паломников. В Хайфе сегодня немало выходцев из России, многие из них находят в православном приходе последнюю важную ниточку, связывающую их духовно с Россией, с русской культурой. В июне 1997 года храм посетил Святейший Патриарх Алексий II, в ходе визита в Святую Землю в связи со 150-летним юбилеем Русской Духовной Миссии. Это было, наверно, самым волнующим моментом в жизни русской общины. Ильинский храм был полон народа. Многие не могли вместиться в него и молились вокруг, в саду, на русском участке.

Участок в Хевроне также приобретен был в русскую собственность незабвенным архимандритом Антонином. Леонид (Сенцов) и здесь продолжил дело своего предшественника. Сразу по прибытии в Палестину он сумел существенно расширить наш участок и начиная с 1904 года неустанно ходатайствовал перед церковным начальством о строительстве здесь храма. Осенью 1904 года Святейший Синод принял постановление просить согласия и благословения Иерусалимской Патриархии на осуществление этого проекта. Дело тянулось довольно долго. Лишь четыре года спустя, 4 октября 1908 года, Блаженнейший Патриарх Дамиан подписал благословенную грамоту на сооружение русского храма у Дуба Мамврийского.

Храм строил итальянский мастер Дж. Бергамаско, оттого во внешнем декоре он носит отчетливые следы итальянских влияний. Большой и вместительный, рассчитанный на тысячу богомольцев, храм по внутреннему архитектурному решению представляет в плане крест. Он трехпрестольный. Главный, центральный престол посвящен Святым Праотцам, левый – святителю Николаю Угоднику, правый – Пресвятой Троице. Последнее связано непосредственно со священным событием, память о котором хранит Мамврийский Дуб. Четыре тысячи лет минуло с того дня, когда сидевший под ним праотец Авраам увидел идущих по склону холма трех путников. Это были, как сказано в Библии, три ангела. Именно они изображаются на православных иконах Святой Троицы – в том числе на знаменитой Рублевской. За плечом центрального ангела, символизирующего, по богословскому толкованию, Иисуса Христа, сына Божия, изображено зеленое дерево. Это и есть знаменитый Мамврийский Дуб.

Как радовался в 1870 году архимандрит Антонин, а с ним и все православные верующие, когда удалось подписать купчую с прежним владельцем участка, мусульманином, о том, что библейский старец-дуб переходит навсегда в собственность Русской Церкви. Но Антонин успел построить на участке лишь двухэтажный дом для отдыха паломников да наблюдательную башню на самой вершине холма. Богослужение совершалось лишь раз в году, в третий день после Троицы, и переносной антиминс для совершения литургии полагался на специальную каменную завалинку, сооруженную вокруг священного древа.

Архимандриту Леониду также не довелось дожить до освящения воздвигнутого им храма. Весной 1914 года российский посол в Стамбуле получил долгожданный султанский фирман на освящение церкви. Но в июне началась Первая мировая война, и освящение храма пришлось отложить. В 1917 году архимандрит Леонид Сенцов, уже имевший к тому времени большой опыт управления Русской Духовной Миссией в Иерусалиме, много сделавший для ее благоустройства, приобретения новых земельных участков, строительства храмов и подворий, был приглашен в Москву для участия в историческом Поместном Соборе Русской Православной Церкви, как представитель Палестинской Миссии. Его доклад на Соборе о нуждах и перспективах развития русского православного дела в Палестине был заслушан с большим вниманием. Но в Иерусалим ему было не суждено вернуться. Он заболел и умер в Москве, где и был похоронен в 1918 году.

Его любимое детище – Троицкий храм в Хевроне – будет стоять неосвященным еще семь лет. Лишь в 1925 году, когда Русская Палестина, не по своей воле оказавшаяся без связей с Московским Патриархатом и без помощи со стороны советской России, вошла в состав и в юрисдикцию Русской Церкви за рубежом, был освящен храм у Мамврийского Дуба... Прошло 72 года. 16 июня 1997 года, в Духов день, храм посетил и молился в нем Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. А несколько недель спустя стало известно, что по решению руководства Палестинской Автономии, в состав которой входит Хеврон, русское православное достояние возвращено России. Отныне Троицкий храм у Мамврийского Дуба вновь подчинен нашей Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Под руководством игумена Гурия, назначенного настоятелем новосозданной обители, к великой годовщине 2000-летия со дня пришествия в мир Сына Божия здесь были проведены большие работы по реставрации храма и странноприимного дома.