Путь теологии в современной России

Одним из главных направлений деятельности Православного Свято-Тихоновского университета была работа над возвращением богословию равноправного положения в научном и образовательном пространстве России. После революции 1917 г., в эпоху систематичных гонений на веру, это положение было утрачено. В начале 1990-х годов началось постепенное возвращение богословской мысли в России в официальный дискурс.

Задача возвращения государственного признания богословской науки была решена только в 2015 г. после введения теологии в номенклатуру ВАК. Первые кандидатская и докторская диссертации по теологии были защищены преподавателями ПСТГУ. В настоящее время более 40 вузов в Российской Федерации реализуют образовательные программы по теологии.

В настоящий сборник вошли опубликованные статьи и интервью протоиерея Владимира Воробьева, с 2015 года возглавляющего Федеральное учебно-методическое управление (ФУМО) по теологии при Министерстве образования, в 1992–2024 гг. – ректора ПСТГУ и ПСТБИ, с июля 2024 г. – президента ПСТГУ. Представленные в сборнике материалы позволяют поэтапно проследить, как шел процесс введения научной отрасли «Теология» в систему ВАК, какие дискуссии и трудности возникали на этом долгом пути.

Ваше Высокопреосвященство! Досточтимые господа, члены правительства! Досточтимый ректор университета! Дамы и господа, братья и сестры!

Христианство во всем мире переживает сейчас сильнейший кризис, который развивается из проблем и нестроений, полученных нами в наследство от предыдущих поколений.

В России мы видим необычайный масштаб человеческого богоборчества и его последствий. Революционные катастрофы, обрушившиеся на Россию, изменили все во внутренней и внешней жизни человека. И кажется нам, что сама природа человека получила какие-то качественно новые, может быть даже непоправимые повреждения.

Задача богословского образования в России имеет особенность, которую определяют последствия длительного, небывалого по масштабам в истории геноцида, прежде всего русского народа, других народов, Русской Православной Церкви. Вместе с десятками миллионов людей было уничтожено духовное преемство и в значительной степени – культура. Попытка формирования нового человека коммунистической эпохи привела к тому, что современные люди в России стали мыслить иными понятиями, чем прежние. Они потеряли общий язык с предшествующими поколениями.

Современный человек, открывая духовные сокровища русской истории, естественно, не способен сразу воспринять их органично, понять их природу и правильно оценить их. В течении долгого времени он остается внешним, как бы иноприродным по отношению к наружному духовному богатству. Затем, естественно, постепенно происходит движение, вживание в некогда чуждый, казавшийся нереальным, вымышленным духовный мир. Это требует подвига. Если ищущий не готов к нему, то происходит новое отпадение, еще большее отторжение от духовной жизни и трагическая деградация человека, отвергшего духовную природу и избравшего чечевичную похлебку.

Другой неблагоприятный вариант восприятия открывшихся духовных возможностей напоминает психологию колонизатора, предпочитающего быстрое утилизирование обнаруженных ценностей и пренебрегающего культурой и опытом аборигенов. Такая идеология, встречающаяся сейчас очень часто, оказывается благоприятной почвой для всевозможных сектантских и фундаменталистских учений, для оккультизма, колдовства, магизма. И все же, в настоящее время многие, если не все, понимают, что в России едва ли не единственной реальной силой, выдержавшей трагедию 20-го века, является Церковь. И хотя Церковь тоже потеряла очень много не только материальных, но и духовных богатств, все же к ней сейчас обращены взоры русских людей. Именно Церковь, в той мере, в какой это возможно, должна помочь обрубленному укладу русской жизни, привиться к своему природному корню.

Сейчас говорили обнадеживающие слова о том, что Россия является образовательным государством, что у нас очень большая тяга к образованию, большое количество студентов и преподавателей. Это очень важно, но все-таки задача, которая стоит перед нами в России, очень трудна и может быть во многом не исполнима. Потому что образование, которое мы сегодня получаем, может быть и лучше, чем в других государствах, но часто оказывается совершенно неудовлетворительным.

Образование – это сила, требующая нравственного использования. Если дать эту силу безнравственному человеку, то могут быть трагические последствия. Настоящее образование неразделимо с воспитанием, и об этом мы и говорим очень часто. Но напрасно мы будем думать, что воспитание возможно без точной, твердой системы отсчета духовных категорий. Если нет никакого духовного стержня, если нет веры в человеке, то воспитать его нравственно по-настоящему невозможно.

Такая раздвоенность не может долго продолжатся, новое поколение так жить не будет, оно отвергнет остатки христианской нравственности. Мы сейчас являемся свидетелями того, что новое поколение уже часто не имеет нравственных основ, потому что оно воспитано без веры, без понимания ценностей религиозной жизни. Эта истина проводит к выводу о том, что сегодня нам не обойтись без объединения усилий Церкви и образовательной системы.

Я приведу несколько сведений о том, как мы строим наши усилия в Православном Свято-Тихоновском Богословском Институте. Церковь чрезвычайно нуждается сейчас в высокообразованных кадрах. Не только священников я имею в виду, Церкви нужны преподаватели, нужны просто члены Церкви, имеющие достаточный образовательный ценз, знающие не только богословские науки, но имеющие преемство культурное, знающие историю, литературу. Поэтому в нашем Институте мы стараемся сделать очень трудное дело, мы должны соединить достаточно высокое гуманитарное образование с образованием богословским. Этому соединению послужила уникальная возможность, мы привлекли к преподаванию в нашем Институте очень многих преподавателей университета, преподавателей Московской Духовной Академии, образованных священников из приходов Москвы. В нашем Институте преподается десять языков. Мы большое значение придаем изучению всемирной истории, истории России и, конечно, истории Церкви. Эти усилия дают обнадеживающие плоды. У нас имеется православная гимназия, которая обеспечивается кадрами, выращенными Институтом. Мы стараемся воспитывать детей в детских лагерях. У нас есть много образовательных и воспитательных программ. Все это вместе, в целом может дать положительные результаты.

Без веры в Бога не может быть настоящей нравственности, по крайней мере ее невозможно обосновать. Без веры в Бога нельзя сохранить преемство нашей истории, нашей исторической культуры, потому что наша история и культура неразрывно связаны с православием. Правильнее будет сказать, что православная вера и создала русское государство и русскую культуру. Если бы не было православной веры, то просто не было бы русского государства и русской народности в том понимании, в каком мы их имеем в истории.

Не углубляясь в эти рассуждения, я позволю себе сказать, что одной из важнейших задач развития образования является организация конфессионального образования. Каждая конфессия, скажем, православие в России, должна иметь возможность определять свое образование. Должны быть православные гимназии, православные институты, где православные преподаватели смогут преподавать историю с православной точки зрения, литературу с православной точки зрения, философию с православной точки зрения и многое другое тоже с православной точки зрения. Даже биологию и анатомию в школе тоже нужно преподавать с православной точки зрения, потому что сейчас приняты и введены программы преподавания в школе сексуального воспитания, где детям будут читаться курсы планирования семьи и т. д. С точки зрения Православной Церкви это совершенно не допустимо, и своих детей я просто бы не пустил на такие уроки. Хотелось бы, чтобы необходимые предметы преподавали православные люди, которые понимают недопустимость нравственного разложения.

Позвольте сказать, в заключение, некоторые соображения о необходимости некоторых мер для развития конфессионального образования. Законодательство о конфессиональном образовании должно исходить из реального положения и значения Русской Православной Церкви для России, а не оперировать теоретическими идеями, не имеющими жизненного наполнения. Русская Православная Церковь не может рассматриваться как одно из более или менее мелких ведомств, желающих открыть коммерческую или полукоммерческую школу. Религиозное образование и воспитание есть всенародная проблема, от решения которой будет зависеть ближайшее будущее страны, т. к. вера есть душа народа. История однозначно свидетельствует о том, что только вера обеспечивает здоровую жизнь народа.

При таком обсуждении вопросов развития конфессионального образования необходимо учитывать ряд особенных обстоятельств и соображений.

Восстановление религиозного образования, богословской науки чрезвычайно важно для очищения нравственной народной жизни, особенно в настоящий период. Известно, что ввиду своей природной антиреволюционности, вера в Бога, Церковь всегда стабилизировала любое государство. Поэтому Церковь, на самом деле, для государства есть наиболее нужный и надежный организм.

Богословская наука необходима для восстановления гуманитарной жизни. Сегодняшние научные издания часто пугают своим невежеством, некомпетентностью, застарелым атеизмом. Можно с уверенностью сказать, что без восстановления богословской, христианской науки будет невозможно возродить в гуманитарных науках подлинную культуру, т. к. не может быть науки и культуры без традиции. Не могут существовать наука и культура, которые не понимают своего тысячелетнего прошлого. Если негосударственное образование, как правило, воспроизводит задание государственного образования и конкурирует с ним, то конфессиональное образование вполне уникально. Религиозная часть населения не имеет никакой альтернативы в получении религиозного образования. Поэтому отсутствие конфессионального образования в стране является грубейшим нарушением прав человека и обязанностей государства перед своими религиозными налогоплательщиками, которых в России очень много.

До революции примерно 40 тысяч приходских школ финансировалось Церковью, т. е. фактически все народное образование принадлежало Церкви. Отделение Церкви от государства и школы от Церкви по существу означает, что православие, как и другие конфессии, не является государственной религией, и государственные институты не имеют конфессионального характера или принадлежности, государственное образование не курируется Церковью, лишается религиозного содержания. Но это совершенно не означает, что Церковь мыслится чуть ли не вне государства, религиозная часть населения не имеет права вести религиозное образование своих детей.

В заключение мне хочется сказать, что постоянные ссылки на то, что в демократическом государстве должно быть равенство конфессий, есть просто уход от решения проблемы, т. к. равенство различных конфессий перед законом нигде в мире не предполагает равные возможности для них. Всегда наибольшей материальной базой располагает историческая, традиционная конфессия, в основном определяющая духовную и культурную жизнь народа. Совершенно естественно в России – поддержка православия.

К сожалению, на сегодняшний день, все это ждет своего решения. Попытки как-то наладить работу по соединению религиозных, церковных усилий с устремлениями государства в отношении восстановления воспитания, культуры, просвещения, получения образования даются с огромным трудом. В частности, наш Институт живет сегодня благодаря особенному доброму отношению ректора МГУ, который бесплатно предоставляет нам аудитории для наших занятий. В нашем Институте учится 1500 студентов, не считая филиалов (у нас шесть филиалов по всей стране). Найти аудитории мы нигде бы не могли, если бы не доброе отношение в университете. Но это никак законодательно не оформляется, не имеет никаких гарантий. Мы не знаем, что будет с нами завтра. Точно также мы не имеем никакого финансирования. Наше преподавание осуществляется почти на одном энтузиазме уже пять лет. Сам факт такого трудного положения сегодня достаточно ярко говорит о необходимости подумать нам, какие меры необходимо принять для развития здоровых тенденций соединения усилий в нашем народе. Благодарю за внимание.

Я должен сказать о том, что лишь недавно, в феврале увенчалась успехом наша длительная шестилетняя борьба за то, чтобы специальность «теология» была введена в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей. Сейчас уже подписано решение Министерства образования о том, что это совершилось. Теперь теология приобрела права гражданства, и сейчас дорабатывается образовательный стандарт, который обеспечит правовую базу для преподавания богословских, можно сказать, христианских наук, в гражданских учебных заведениях. Это, я думаю, довольно значительное достижение, которое сделает дипломы наших университетов конвертируемыми на Западе. До сих пор наши отечественные специалисты в области гуманитарных наук не воспринимаются на Западе потому, что у нас не преподается теология.

Теология – это наука, которая насчитывает, по крайней мере, полторы тысячи лет существования. По существу, это комплекс очень развитых наук, это множество библиотек, это колоссальные сокровища научной литературы, за этим много институтов, университетов, музеев, и в европейских странах, и в Америке. Поэтому, естественно, нам тоже надо иметь эти сокровища науки. Это было отражено в решениях нашей четвертой секции, которые я прочитаю в конспективном виде. Мы думаем, что это нужно, отредактировав, вставить в итоговый документ.

Первое. Выразить озабоченность состоянием нравственности молодежи и детей. Указать на гибельность для новых поколений состояния безверия, отсутствия духовных идеалов, забвения должного патриотизма, любви и благодарности к своей родине, незнания духовных основ национальной культуры, исторических корней национального и государственного бытия.

Второе. Указать на необходимость адекватного изучения христианских наук, истории христианства и, в частности, православия, христианского искусства, культуры, литературы.

Третье. Рекомендовать создание подразделений теологии в образовательных учреждениях (кафедр, отделений, факультетов) с использованием появившейся правовой базы. Это то, о чем я только что сказал.

Четвертое. С целью оказания помощи в организации работы по воспитанию молодежи в духе традиционных в России ценностей, причастности к сокровищам христианской науки и культуры всемерно содействовать созданию пунктов дистанционного обучения, в просторечии – филиалов, Православного Свято-Тихоновского богословского института в Сарове и других подобных центрах России.

Пятое. Использовать имеющийся опыт по созданию православных общеобразовательных школ.

И еще два пункта, которые относятся не к нашей секции, а ко всей конференции.

Обратиться к Правительству Российской Федерации с предложением вернуть территорию и оставшиеся здания Саровского монастыря Русской православной церкви, сделав это в год двухтысячелетия Рождества Христова и в канун столетия со дня канонизации великого русского святого, почитаемого во всем мире, преподобного Серафима Саровского.

Содействовать введению обязательного курса «Основы христианской этики» во всех учебных заведениях, где доминирует христианское по происхождению население.

Создать православную школу сразу – трудно, для этого нужны и кадры, и много всего другого, но мы думаем, что это чрезвычайно важное направление деятельности. Просто нужно начинать это делать. Можно было бы прямо написать, чтобы это не волновало представителей других конфессий, что создавать такие школы необходимо в соответствии с конфессиональной принадлежностью большинства учащихся. Это могут быть исламские школы, могут быть и другие... Но надо сказать, что в других конфессиях с этим гораздо все лучше, там все это уже есть и особых проблем не возникает. Основные проблемы возникают в связи с созданием православных школ.

В Москве нет никаких проблем с созданием государственных, подчеркиваю, государственных еврейских школ. У нас там четыре государственных еврейских школы. В то время как православные школы в лучшем случае негосударственные. У нас есть негосударственная православная школа, но создать ее стоило огромного труда, она существует без бюджета, без государственного финансирования. В то время как четыре иудейские школы без проблем существуют на бюджете. Точно так же и в высших учебных заведениях. Существует не вполне, может быть, официально, но фактически существует факультет при МГУ, который просто готовит мулл. В то время, как по Конституции там запрещается преподавание религии и так далее, факультет существует. Это объясняется просто тем, что он оплачивается Арабскими Эмиратами, и все законодательство, все конституционные препятствия при этом легко обходятся. А вот создать какое-то православное образование, даже в пределах, допустимых законом, сегодня оказывается очень трудно.

В конце октября с. г. Министерство образования РФ направило в свои региональные отделы информационное письмо за подписью министра образования Владимира Филиппова. В нем сообщалось об утверждении стандарта «Примерное содержание и сведения по учебному предмету Православная культура». «Основы православной культуры» в общеобразовательных учебных заведениях страны могут преподаваться по желанию учащегося и его родителей в составе регионального и школьного компонентов учебного плана, иначе говоря, совершенно свободно, никого насильно к занятиям принуждать не будут.

«Примерное содержание» получило высокую оценку ученых Российской Академии образования. Свое суждение по этому предмету высказали и эксперты Российской академии государственной службы. Их вывод гласит: методические сведения по содержанию предмета «Православная культура» не противоречат светскому характеру образования в России.

Заместитель министра образования РФ Леонид Гребнев заверил, что никакого давления со стороны Министерства по изучению предмета не будет. Курс будет носить исключительно «культурологический светский характер», он не будет сопровождаться совершением религиозных обрядов, исключается какое-либо целенаправленное вовлечение детей и их родителей в религиозную организацию. Казалось бы, что может быть более естественным, чем знакомство российских школьников (из которых по статистике почти 90 процентов составляют русские) с историей своего государства, ориентация их на нашу многогранную, богатую по содержанию культуру? Ведь и то, и другое на протяжении девяти веков развивались под влиянием Православия. Что плохого в том, что наши дети, запуганные страшилками, затравленные мордобоем, развращаемые порнографией, переполнившей кино и телеэкраны, вдруг узнают о подлинном искусстве, которое не просто питало веру их предков, но само появилось именно благодаря этой вере? Кто возражает против того, чтобы наших ребят учили «разумному, доброму, вечному»?

Противники введения в школах предмета «Основы православной культуры» нашлись. Их, правда, не очень много, но они имеют доступ к парламентской трибуне, к средствам массовой информации, и их громкие крики разносятся по всей стране.

«Попытка введения курса православия произошла не вовремя, и это было неправильно. С самого начала нужен был курс истории мировых религий, который давал бы новое качество при формировании мышления людей», – считает вице-спикер Российского парламента по фамилии Хакамада.

Ей вторит председатель комитета Госдумы по образованию и науке А. Шишлов. Включение в школьную программу курсов религиозного характера, – считает он, – противоречит светскому характеру российского государства.

Но дальше всех пошел, пожалуй, заместитель главы аппарата правительства России Алексей Волин, который заявил: «Как светское государство Россия не должна позволять преподавать в государственной школе любое религиозное учение. По-моему, от этого документа (имеется в виду письмо министра образования России – Ред.) веет средневековьем и мракобесием».

Всем этим господам не мешало бы познакомиться с российской историей и обществоведением – хотя бы в масштабах школьной программы. Тогда они уяснили бы себе, что демократия, приверженцами которой они себя считают, в первую очередь предполагает исполнение воли большинства, то есть девяноста процентов русских людей, составляющих основу нашего государства. Наверное, им не повредило бы еще раз ознакомиться и с разъяснениями Министерства образования Российской Федерации, распространенными пресс-службой. А в них, в частности, говорится: «Преподавание «Основ православной культуры» не будет включаться в федеральный компонент общего среднего образования, то есть в обязательное содержание для всех школ страны». И далее: «Учитывая многоконфессиональный характер РФ и многонациональный состав детей во многих школах России, изучение «Основ православной культуры» может реализовываться только в рамках факультатива или предметов по выбору и, таким образом, только с согласия учащегося и его родителей».

Так что вышеупомянутые господа могут не беспокоиться: ни ущемления прав детей, ни нарушения Конституции страны в этом решении Министерства образования России не усматривается.

Что же дает всем нам, гражданам России, преподавание в школах предмета «Основы православной культуры»? Об этом наш корреспондент А. Хлуденцов беседует с ректором Православного Свято-Тихоновского Богословского института протоиереем Владимиром Воробьевым.

– Отец Владимир, не является ли, на Ваш взгляд, введение в наших школах предмета «Основы православной культуры» еще одним шагом светской власти навстречу Русской Православной Церкви?

– Думаю, что введение такого предмета станет закономерным явлением, но, к сожалению, уже запоздалым. Потому что невозможно преподавание в школе ни русской истории, ни русской литературы без знаний о культурообразующей религии государства. Как можно русскую историю отделить от истории Русской Православной Церкви? Так же, впрочем, как и русскую литературу, и русскую культуру.

Изучение веры предков является естественным явлением не только для нашей страны, но и для любого государства. На проходившем недавно совещании один деятель образования, приехавший с юга России (отмечу, что сам он по национальности не русский и не православный человек), сказал: «Странно, почему вы боитесь в России преподавать «Основы православной культуры»? Ведь всем известно, что Россия всегда была православной страной. Удивляюсь вам, православные. У нас мусульмане в школах давно уже преподают «Основы ислама», ни у кого не спрашивая разрешения. И я могу только одно сказать – молодцы. А вы все чего-то боитесь».

Мусульмане берегут свою культуру, хотят воспитывать собственных детей в вере отцов, заботятся о том, чтобы их будущие поколения имели нравственную основу жизни. Русским это почему-то нужно запретить – считают многие политические деятели.

Россия никогда не существовала без Православия. Даже жестокий богоборческий XX век, как мы видим сейчас, вписал героические страницы в историю нашей страны, потому что выявил множество мучеников, преподобных, исповедников, людей высокой христианской нравственности. Если бы не было новых мучеников, то и Россия как государство перестала бы существовать. Наша страна сейчас еще стоит и поднимается из руин только потому, что возрождается Церковь, народ возвращается к вере отцов. Нелепо делать вид, будто у нашего народа не было православной культуры, не было православной истории. Введение в школах предмета «Основы православной культуры» – не просто необходимость, это обязанность государства воспитывать молодое поколение в лучших традициях своей Родины. Да, при советской власти все было иначе, тогда традиция была прервана, нарушена. Но такой факт надо воспринимать не как норму, а как преступление богоборческой власти против собственного народа. Естественно, исправляя преступление, мы должны вернуться к общепринятым в мире нормам.

– Противники введения предмета «Основы православной культуры» считают, что это является нарушением российского законодательства.

– Ни в коей мере, скорее наоборот. В наших школах образование ведется почти исключительно в традициях атеизма, это и есть нарушение прав человека и тех норм, которые утверждает Конституция РФ. Основной закон страны предоставляет родителям религиозным и родителям-атеистам равные права по воспитанию собственных детей, исходя из их мировоззрения. На деле же получается иначе: верующая семья вынуждена отдавать ребенка в школу, где все образование построено на атеистическом мировоззрении. Это и есть нарушение прав человека. Такое явление, к сожалению, осталось только в нашей стране как печальный рудимент советской эпохи. Во всех западных европейских странах имеется огромное количество конфессиональных школ. У нас тоже появились подобные школы, но они незначительны по количеству обучающихся в них ребят, не имеют необходимых материальных условий для своей деятельности. Да и всего-то таких школ насчитывается несколько десятков на всю страну. Повторюсь: государство должно предоставить возможность верующим людям воспитывать своих детей в том мировоззрении, которое естественно для их семьи.

В школах родителям и детям по их свободному решению должна быть предоставлена возможность знакомиться с православной культурой. Это не значит, что всех будут насильно заставлять изучать новый предмет. Всем известно, что от насилия результат может получиться противоположным. «Основы православной культуры» вводятся, как уже отмечалось, в составе регионального и школьного компонента. И еще один важный аспект. Этот предмет является светским. Противники его введения все время говорят, что под ним скрывается Закон Божий. Это не так. Закон Божий не является основой православной культуры. Это даже не история Церкви. Мы знаем, что Закон Божий в школах можно вводить только факультативно и по особой договоренности с дирекцией и с местной администрацией. И Церковь не настаивает на том, чтобы это было иначе, потому что Закон Божий – это предмет катехизации, его можно вводить в конфессиональной школе. В обычном же государственном среднем учебном учреждении в учебном плане наши законы его не допускают. Вводить его можно только факультативно, чтобы это не ущемляло ничьей свободы.

«Основы православной культуры» – предмет светский. К примеру, на историческом факультете Московского государственного университета мы изучаем иконопись. Никто же при этом не говорит, что это – Закон Божий. Так же можно изучать христианскую философию, христианскую литературу, церковную музыку, храмовую архитектуру. Это ни в какой мере не означает, что мы навязываем студентам изучение Закона Божия или обучение религии. Речь идет, как это следует из самого названия предмета, о знакомстве с православной культурой. И вполне естественно, что для людей, живущих в России и считающих ее своей Родиной, необходимо знать свою культуру и свою историю, которые неотделимы от истории христианства и Православия.

– Отец Владимир, принимал ли участие Ваш институт в разработке курса «Основ православной культуры»?

– Да, мы тоже участвовали в разработке этого предмета. Это вполне естественно, что при разработке такого курса за консультацией обращаются к православным. Он рассчитан на все классы школы, начиная с первого. Была проделана, на мой взгляд, огромная работа.

– Министерство образования подчеркивает, что вести этот предмет станут только светские учителя. Не означает ли это, что священнослужители не будут допускаться к преподаванию в школах?

– У нас в стране нет такой дискриминации, что священник не имеет права преподавать в школе. У нас есть определенное требование, чтобы школьный преподаватель обладал необходимым уровнем образования. Он должен иметь соответствующий диплом. Большая часть священников сейчас таких дипломов не имеет, поэтому государство может ограничить доступ в школы священников, не имеющих соответствующих документов. Значит, вопрос в кадрах. Конечно, такие кадры надо выращивать. И они уже готовятся в целом ряде высших православных учебных заведениях, в том числе и в нашем институте.

– Изменятся учебные программы Вашего института в связи с введением в школах нового курса?

– Фактически все, что необходимо для ведения такого предмета в средней школе, у нас преподается. Возможно, будет разработана дополнительная специализация по курсу «Основы православной культуры» для того, чтобы вести ускоренную подготовку тех, кто уже имеет педагогическое высшее образование.

– Сейчас началась очень мощная кампания и в средствах массовой информации, и среди политиков, особенно праволиберального направления, против введения этого предмета – некоторые высказывания мы уже цитировали выше...

– У Министерства образования нет никаких оснований колебаться в правоте сделанного шага, потому что подавляющее большинство населения страны поддерживает введение нового предмета в школах. И это вполне естественно. Насущная необходимость в этом давно назрела. Сопротивление оказывают только те средства массовой информации, которые, как мы знаем, очень часто выражают позицию, далеко не выгодную нашему народу. Бояться этих СМИ не следует, сейчас уже все хорошо понимают, чего стоят выступления подобных изданий и телеканалов. Нужно иметь гражданское мужество и делать то, что полезно нашему народу, а не то, что прикажут СМИ.

Нарушение межконфессионального равновесия, о котором заявляют различные политики и журналисты, осуществляют как раз они сами, лишая наших детей законного права знакомиться с культурой Православия. Их выпады можно расценить как антидемократические, направленные на то, чтобы создать неравные возможности для русского народа по сравнению с остальными.

– Что Вы посоветуете делать нам, православным, если все-таки Министерство образования решит отменить этот курс и ввести какой-нибудь иной. К примеру, как это предлагает все та же Хакамада, «факультатив по истории мировых религий»?

– Я бы предложил ввести поликонфессиональный стандарт по предмету «религиозная культура». Каждая традиционная для России религия должна иметь право разработать свой компонент стандарта и реализовывать его в школах в соответствии со свободным выбором учащихся и их родителей. Для атеистов можно преподавать «атеистическую культуру», хотя это и выглядит довольно абсурдно.

Православные же должны быть активнее и ничего не бояться, как не боятся мусульмане, иудеи. Мы не нарушаем никаких законов. За свои права надо бороться. Это же естественно, что православный человек должен иметь возможность воспитывать своих детей в религиозной атмосфере. Самые простые свои права мы почему-то боимся осуществлять. Нужно убеждать правительство, в конце концов, надо требовать от него, чтобы наши права реализовывались не только на бумаге, но и в жизни. Нет никаких законных оснований для запретов наших конституционных прав. Мы лишь хотим, чтобы школам была дана возможность преподавать по свободному выбору учащегося светский предмет, основанный на православном мировоззрении, который нисколько не противоречит ни светскому характеру образования в нашей стране, ни светскости нашего государства.

Мы не требуем введения его для всех, только для желающих. Кто хочет, пусть знакомится с русской литературой и историей на основе атеизма – изучает бунты, революции, читает Добролюбова, Чернышевского. А другой пусть открывает для себя творчество Пушкина, Гоголя, Достоевского, осознавая при этом, что они были глубоко верующими, православными писателями. Без знания Православия невозможно понять творчество этих русских гениев. Так же, как без знания Православия невозможно понять и прочувствовать русское искусство, историю и культуру. Вспомните нашу историю: все русские цари были православными, все русские воины были православными. Делать вид, что Православия у нас никогда не было – это и есть то самое мракобесие, о котором сказал один из цитируемых Вами политиков.

Во время бурного обсуждения в СМИ факультативного преподавания основ православной культуры выступали все, кто угодно… кроме специалистов в данной области. «Гудок» решил исправить это недоразумение, предоставив слово протоиерею Владимиру Воробьеву – ректору Православного Свято-Тихоновского богословского института.

– Отец Владимир, многие средства массовой информации подняли шум об «угрозе православия» в российской педагогике. Они внушают нам, что даже факультативное преподавание в школах основ православной культуры будет оскорблять религиозные чувства представителей других вероисповеданий, разжигать национальную рознь и фашистские настроения, что сулит страшные беды нашему «демократическому государству». А как на самом деле повлияло бы на жизнь общества изучение православной культуры, религиозное образование?

– Подавляющее большинство населения нашей страны желают, чтобы их дети были воспитаны в религиозном мировоззрении. У нас при институте есть маленькая школа, куда очень многие родители приводят своих детей. Мы спрашиваем: «Почему вы хотите, чтобы ваш ребенок учился именно у нас?» И получаем одни и те же ответы: «Я не хочу, чтобы он стал наркоманом. Хочу, чтобы мой ребенок был добрым, честным, нравственным человеком». То есть, люди прекрасно понимают, что без веры в Бога воспитать нравственного человека сегодня просто невозможно. Поэтому они однозначно высказываются за религиозное образование.

Мне приходится работать в комиссии по образованию при Администрации Президента. В прошлом году она проводила социологический опрос населения в Центральном округе Российской Федерации. Результаты для многих были сногсшибательными. Вопрос был поставлен примерно так: к какому мировоззрению вы хотите себя причислить? И оказалось, что практически во всех городах Центрального округа от 95 до 97 процентов опрошенных назвали себя православными. А в Москве – 75 процентов. Почему меньше – понятно: в столице сейчас много мусульман. Но все равно православных преобладающее большинство.

И в других регионах нашей страны подобное соотношение. Поэтому с населением нашей страны все ясно: оно фактически уже проголосовало за религиозное образование. Но его стараются переубедить средства массовой информации, в которых была раздута настоящая истерия против преподавания в школах основ православной культуры.

Как вы знаете, большинство наших СМИ сейчас занимают далеко не патриотическую позицию. Ведь их, в основном, финансируют те, кому выгодно работать против русского народа, против России. И даже – очень часто – против нашего правительства и Президента. Включая телевизор, вы по некоторым каналам слышите грубую, унижающую, клеветническую критику в адрес Владимира Путина. Ни в какой другой стране это невозможно, только у нас допускается такое. Почему – я не знаю.

Именно СМИ виноваты в срыве этой реформы – введения основ православной культуры в систему образования. Но за СМИ, конечно, стоят политические силы.

– Интересно, какие партии мешают государству выполнять волю народа, которая четко проявляется в опросах населения?

– Есть силы отечественные – это люди, которые остаются, если можно так выразиться, идеологическими атеистами. Их все еще довольно много, за 15 лет перестройки этот слой советских идеологов полностью не исчез. В органах законодательной и исполнительной власти много бывших партийных работников. Среди них есть люди, которые легко порвали с коммунистической идеологией, но есть и такие, которые остаются на позициях воинствующего атеизма. Думаю, что это, однако, не главная часть наших противников.

Очевидно, существует некая политическая конъюнктура, которая сегодня не позволяет укреплять православие в нашей стране. И ради политической карьеры влиятельные администраторы противятся введению основ православной культуры в школьную программу.

В прошлом году я участвовал в одном совещании, где собрались руководители образовательных органов из разных регионов. Мы ждали, когда приедет высокое начальство, и обменивались мнениями. Многие удивлялись, почему в СМИ поднята истерика по поводу основ православной культуры. И тут выступил представитель весьма отдаленного региона, который сказал: «Не понимаю вас, русских, – вот у нас в любой школе преподаются основы ислама, никто никакого разрешения не спрашивает – и правильно делает. А почему вы, у себя в России, должны спрашивать разрешения, чтобы говорить о православии, ведь весь мир знает, что русский народ – православный?..

– Действительно, почему у себя дома мы стали такими робкими и на все спрашиваем разрешения, как будто уже не хозяева на земле своих предков, превратились в изгоев, лишенных права изучать собственную религию?

– Нельзя забывать, что в нашей стране русское население пока еще представляет абсолютное большинство. А если мы возьмем страны Запада – Францию, Германию, Англию и другие, то увидим, что они называют себя мононациональными, хотя у них процент французов, немцев, англичан гораздо меньше, чем в Российской Федерации – процент русских. Но мы почему-то должны называть себя многонациональным государством. Это нам предписывают западные страны, которые себя называют мононациональными. Так им естественнее, разумнее, легче строить жизнь своего государства. А нам они создают трудности, заставляя называться многонациональной страной.

Поэтому мы ничего нигде не можем, не имеем права ни на что. Как только русские захотят сделать что-нибудь для русских, им говорят: да вы что – смотрите, сколько у нас других наций, для всех надо все делать одинаково. Это, конечно, уловка, из которой мы никак не можем выпутаться. Но почему мы должны ощущать себя каким-то национальным меньшинством, когда мы являемся большинством?

Я думаю, что наша государственная школа должна быть русской школой, и по желанию учащихся и их родителей – православной. В ней должно быть обеспечено законное место религиозному и православному образованию, поскольку православие является религией основной массы нашего населения.

Все это очень просто, так делают везде – почему мы должны быть каким-то исключением? Даже во Франции, которая много лет была, наверное, самой атеистической страной в мире, во всяком случае, в Европе, и то произошел поворот к католическому образованию. Министерство образования Франции в лице одного из крупных своих деятелей признало, что атеистическое образование ведет к гибели нации.

– Но почему? Ведь идеологи внушают нам, что в век научно-технического прогресса и высоких технологий нельзя прививать детям «религиозные предрассудки». Мол, наука давно доказала, что (прости, Господи!) Бога нет, поэтому нельзя строить образование на обмане. Государственное образование должно оставаться светским, ну а религию пусть изучают где-нибудь при храмах и монастырях, где собираются отсталые люди. Даже основ православной культуры не должно быть в системе российского образования?

– Русская Православная Церковь не может отступиться от этого вопроса, от ответа на который зависит жизнь и смерть нашего народа. Именно Церковь обеспечивает духовную жизнь нашего народа. Церковь всегда была вместе с народом, а теперь она видит, как он погибает, как гибнет наше молодое поколение, как наших детей губят развратом и делают неспособными создать семью, как их приучают к алкоголизму и наркомании, превращают в воров, жуликов, террористов и т. п.

Но весь мир знает, что единственным эффективным средством, которое способно противостоять этому разврату, является религиозное воспитание. И единственная надежда на спасение нашего народа в том, чтобы он стал православным. Чтобы дети воспитывались в вере своих предков, которая создала историю и культуру Российского государства, русскую нацию.

– Этому противятся большинство российских СМИ. Зато они охотно рассказывают о других религиозных конфессиях и всевозможных сектах, которые наводнили нашу страну. Зачем понадобилась такая пропаганда?

– Деятельность сект инспирируется заграницей, которой выгодно разделить наш народ по вероисповедному признаку для того, чтобы народа не стало. Ведь религия – это духовная основа бытия любого народа. При советской власти у нас была псевдорелигия – коммунистическая идеология, и на ней, как на всяком суррогате, можно было прожить некоторое время. Советский строй продержался на псевдорелигии 70 лет. А если у народа не будет никакой веры, то его тоже не будет. Народ не может жить без веры. Вера – это душа народа.

Если разделить народ по вере, то получится много племен, с которыми гораздо легче «разделаться» по принципу «разделяй и властвуй», чем с могучим народом. Тысячу лет с нашим народом никто не смог справиться, потому что он имел единую веру. Но кое у кого есть сильное желание разделить нашу страну, чтобы воспользоваться ее богатствами. Ведь Россия, вы знаете, обладает самыми большими богатствами в мире. Нигде больше нет таких природных ресурсов. Овладеть ими, сделать нас колонией – вожделенная цель многих государств. В свое время эту задачу ставил перед собой Гитлер, она и сейчас стоит перед его преемниками. Потому они и финансируют деятельность сект. Секты получают из-за рубежа значительные средства, которых нет у нашей Церкви. Поэтому с ними трудно бороться.

– Отец Владимир, в последние годы было получено много научных подтверждений религиозных истин. Некоторые ученые стремятся пропагандировать эти знания, полагая, что таким образом они помогут религии. Но нужна ли ей помощь науки? Чем могут быть полезны России исследователи, «проверившие» веру предков?

– Сами по себе научные подтверждения не нужны религии, потому что у нее есть другое знание, которое выше, чем знание научное. По определению апостола Павла, вера – это есть духовное знание, идущее от Бога. Наука не обладает этим знанием и поэтому не способна помочь религии.

Но в вопросах религиозной проповеди, миссионерства общение с наукой, конечно, чрезвычайно важно. Наука теперь имеет в мире огромный авторитет. Очень часто наука признается законодателем. Она считается последним арбитром во всех областях, в том числе мировоззренческой. Поэтому, конечно, диалог и сотрудничество религии с наукой очень нужны для того, чтобы проповедовать религиозные истины людям, еще не получившим того духовного знания, которое дает вера.

В этом смысле мы всегда открыты для науки. И очень радуемся, когда научные открытия подтверждают веру. А так было всегда: настоящая наука подтверждала истинную веру. Это можно легко проследить, и можно этому удивляться. Это одно из замечательных чудес, достойное того, чтобы говорить о нем специально.

Беседовал Михаил Дмитрук

В конце ХХ века Россия оказалась на грани выживания. Накопленное веками в трудах и победоносных войнах могущество Российской империи, необъятные пространства и богатство сделали ее объектом зависти и вражды, плацдармом для реализации грандиозных проектов передела границ, революций и мировых войн. И все же до начала 1990-х гг. величайшая в истории держава, хоть и переплавленная в СССР, снова и снова вставала из пепла и кровавых наводнений, отражая внешних врагов, сохраняя свою мощь и независимость. И вдруг, в одночасье колосс развалился, без войны разделился на части, оставив на чужой теперь территории 25 миллионов русских людей, вынудив к эмиграции во все уголки мира едва ли еще не большее количество своих здоровых, образованных граждан. В чем же причина этой беспрецедентной в истории катастрофы? Какое оружие сломило былую жизненную силу талантливого, терпеливого, доброго русского народа?

Не вдаваясь в подробный исторический анализ, можно дать однозначный и краткий ответ: больна душа русского народа, потерян дух народной жизни, который делал народ непобедимым в течение многих столетий, который создал великую мировую культуру, наполнил жизнью бескрайний Север и холодную Сибирь. Этот дух, объединивший некогда разрозненные княжества в единый народ, создавший грандиозное государство, был выпестован Православной Христовой верой, воспринятой Русью от греков в IX–X веках. Потеря Православной веры большой частью народа стала условием и одной из причин революции. Хотя гонение на веру в течение последующих 70 лет дало величайший сонм новых мучеников и исповедников Православия, но оно породило целый ряд поколений, не читавших Евангелие, ничего не знающих о Боге – абсолютном, добром начале бытия, о нравственности, построенной на христианских заповедях. Народ, не знающий Бога, оказался безоружным перед соблазном личного обогащения, легкого удовлетворения низменных вожделений. «Моральный кодекс строителя коммунизма» не смог стать нравственным барьером на пути к разграблению собственного Отечества.

Если есть еще возможность восстать России, то она коренится в новом обретении Православной веры нашим народом, что отчетливо понимают все недруги нашей страны. Но в эпоху информационной революции невозможно вновь привиться к своему православному корню без образования, способного открыть путь к вере, к полноте и красоте христианской науки и культуры. Недавно проведенные на Западе исследования говорят о том, что сегодня выжить и сохранить суверенитет может только то государство, которое имеет собственную полноценную образовательную систему. Подобно этому и религия не может быть воспринята современными людьми, если не будет давать о себе подлинно научные знания, не обеспечит получение высокого образовательного ценза в своих учебных заведениях, не будет защищать великий авторитет своего учения на языке сегодняшней науки.

На Западе издавна существует разветвленная система религиозного образования, но у нас ее восстановление наталкивается на многочисленные трудности.

За время советской власти была уничтожена русская богословская и церковно-историческая наука, которая имеет долгую и достойную историю, увенчанную множеством имен великих ученых мирового масштаба, труды которых навечно вошли в сокровищницу человеческого знания. Торжество воинствующего атеизма в советской России было ознаменовано закрытием всех духовных семинарий и академий, конфискацией их библиотек, репрессиями и изгнанием ученых, не одобряющих идеологию воинствующего атеизма. Был создан целый ряд идеологических псевдонаук, обязательных для изучения во всех учебных заведениях. Была принята догма, согласно которой ни искусство, ни наука не могут быть беспартийными, т.е. вне политико-идеологической ангажированности не существуют. Глобальная идеологизация всей гуманитарной сферы привела к тому, что история, философия «переписывались» заново, как будто религии никогда не было, а если и была, то как некая болячка, паразитирующая на теле человечества. До конца все уничтожить не удалось, но русской гуманитарной науке и культуре был нанесен невосполнимый урон – более 70 лет ХХ века были вычеркнуты в эпоху все убыстряющегося образовательного, информационного мирового развития. Неудивительно, что русский народ, лишенный веры в Бога, подлинной культуры и гуманитарного знания, теперь нравственно деградирует и вымирает, что русская гуманитарная наука оказалась отброшенной далеко назад, а богословской и церковно-исторической науке, получившей колоссальное развитие на Западе в ХХ веке, в России приходится заново отыскивать свои корни и достижения. Сегодня поэтому необходимо скорейшее возвращение прав гражданства религиозному образованию и христианской науке, а гуманитарной науке в целом – ее христианской составляющей.

(образовательная реформа: светское богословское образование)

В 1992–1993 гг., после того как на волне преобразований в вузах были закрыты кафедры общественных наук, занимавшиеся идеологической пропагандой, в государственном классификаторе образовательных направлений и специальностей появились два новых учебных направления: «Религиоведение» и «Теология». Это дало возможность ряду вузов начать подготовку бакалавров-теологов. Первыми оказались Теологическое отделение Омского государственного университета, Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, Теологический факультет Алтайского государственного университета.

Однако, принятый в 1993 г. стандарт для подготовки бакалавров по образовательному направлению Теология отличался от стандарта по Религиоведению буквально несколькими фразами и был написан с позиций атеизма или в лучшем случае агностицизма. Кроме того, бакалавр не может вести преподавательскую и научно-исследовательскую деятельность в вузах, представлять диссертационные работы на соискание научных степеней, что делает невозможным развитие высшего теологического образования и науки. Жизнь настоятельно требовала довести до логического завершения начатое дело. По инициативе Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, начиная с 1994 г., Святейший Патриарх Алексий II, Президент РАН академик Ю. С. Осипов, Президент РАО академик Н. Д. Никандров, Ректор МГУ, Президент Российского Союза ректоров академик РАН В. А. Садовничий, академики РАН Н. И. Толстой, Н. Н. Покровский, Б. В. Раушенбах, Т. М. Энеев неоднократно обращались в Комитет по науке РФ, к Министру образования РФ В. М. Филиппову, потом к Президенту РФ В. В. Путину с просьбой о введении специальности «Теология» в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей, о создании соответствующего государственного стандарта с позиций религиозного мировоззрения.

Сначала в ответ на такие обращения следовали отсылки к устаревшему декрету об отделении Церкви от государства (сегодня Конституция РФ от государства отделяет отдельные религиозные объединения-приходы, а не Церковь вообще), затем к конституционной норме о светскости нашего государства (статья 14, часть 1) и к закону об образовании, закрепляющему тезис о том, что государственное и муниципальное образование в РФ имеет светский характер (статья 2, пункт 4 и статья 4, часть 2). На вопрос о том, что означает светскость государства и светский характер образования почти везде отвечали односложно: «атеистический».

Не сразу в общественном сознании, у администрации министерств и ведомств понятие «светскость» стало адекватным своему содержанию. Потребовались неоднократные разъяснения. Так, в письме от 21 января 1999 г. на имя министра образования РФ В. М. Филиппова, подписанном Святейшим Патриархом Алексием II, академиком Ю. С. Осиповым, академиком Н. Д. Никандровым и академиком В. А. Садовничим, говорится: «Само по себе декларирование «светского» характера образования, так же, как и декрет об отделении школы от Церкви, по существу, означает лишь то, что государственная школа не находится ни в административной, ни в финансовой зависимости от какой-либо церковной организации и не ставит своей задачей подготовку клириков. «Светский» не означает «атеистический», ведь основная масса христиан живет «светской» жизнью, является тружениками со светскими специальностями, а конфессиональные, например, православные гимназии, дают государственные аттестаты зрелости, готовят вполне светских выпускников. Ничем не оправданное расширительное толкование ленинского декрета, а также термина «светский характер» представляет закон как запрет на христианское знание. Отказываясь от сокровищ христианского наследия, мы сами загоняем свой народ в атеистическое гетто. Атеизм, даже не воинствующе агрессивный, не есть какое-то объективно-надрелигиозное прогрессивное знание. Он – всего лишь одно из мировоззрений, выражающее взгляды отнюдь не большинства населения земного шара, притом не имеющее какого-либо научного обоснования. В стране с тысячелетней православной культурой, где даже в конце ХХ века, ознаменовавшегося жесточайшими гонениями на веру, больше половины населения заявляет себя верующими, нет разумных оснований для того, чтобы по-прежнему предоставлять атеизму господствующее положение в образовании и воспитании. А если учесть, что атеизм, отрицая онтологическое существование добра и зла, не способен логически непротиворечиво обосновать необходимость и обязательность морали, то тем более не должен он иметь господства в нашей гибнущей от безнравственности стране»⁶.

После многих дискуссий на разных конференциях, круглых столах, советах, в средствах массовой информации, где обсуждались вопросы государственного лицензирования и аккредитации образовательных учреждений Русской Православной Церкви, а также терминологический смысл конституционной нормы «светскость»⁷, выяснилось, что светскость государства подразумевает право на свободное мировоззренческое самоопределение, отделение религиозных объединений от государства, запрет на установление какой бы то ни было религии или идеологии в качестве общеобязательной или государственной и узаконение светского характера образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях⁸.

Понятие светского характера образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях означает⁹, что образование осуществляется в соответствии с государственными стандартами, и обучаемые не принуждаются к принятию какого-либо религиозного вероучения или идеологии (в том числе атеистической); никакое образование (включая религиозное) в государственных и муниципальных образовательных учреждениях, проводимое в рамках образовательной программы, не имеет своей непосредственной целью специализированную подготовку священнослужителей; государственные и муниципальные органы управления образованием и их образовательные учреждения не организуются религиозными объединениями и не подчиняются им; религиозным светским может быть обычное образование, в котором основные предметы преподаются в соответствии с государственными стандартами, но на основе религиозного мировоззрения; соблюдается принцип добровольности, согласно которому религиозное образование, дается исключительно на основе собственного осознанного и добровольного волеизъявления учащихся и их родителей; религиозное образование в государственных или муниципальных образовательных учреждениях не сопровождается проведением религиозных обрядов или ритуалов, но преподавание религиозно окрашенных дисциплин в государственных и муниципальных образовательных учреждениях должно опираться не на атеистически-религиоведческий принцип «надрелигиозности», а на конкретную религиозную традицию и опыт.

Проблема введения специальности Теология в российское образовательное пространство обсуждалась на Координационном совете Министерства образования РФ и Московской Патриархии Русской Православной Церкви. Здесь были рассмотрены и в основном одобрены сами стандарты, принято решение о необходимости введения специальности «Теология» в государственный классификатор, что и осуществилось в феврале 1999 г.

При разработке поликонфессиональных образовательных стандартов по образовательному направлению (бакалавриат и магистратура) и по специальности «Теология», учитывающих равные возможности для разных традиционных религий, блок общепрофессиональных дисциплин был разделен на две части – инвариантную, общую для теологических учений разных религий, и конфессиональную, представляющую их специфику. Содержание этой последней части – блока «дисциплин конфессиональной подготовки» разрабатывает соответствующая религиозная структура, используя подготовленный и утвержденный шаблон. Таким образом, образовательный стандарт по «Теологии» имеет три варианта – православный, мусульманский, иудаистский. Буддистский стандарт требует особого подхода, т.к. собственно теологии в буддизме нет.

В 1999–2000 гг. по распоряжению Министерства образования РФ в Православном Свято-Тихоновском Богословском Институте была разработана структура нового поликонфессионального стандарта по направлению и специальности «Теология», полное содержание его православного варианта, а также шаблон блока дисциплин конфессиональной подготовки для других религий.

В обсуждении стандарта по Теологии приняли участие ряд российских вузов и духовных школ. Весной 2000 г. было создано отделение Теологии¹⁰ в УМО классических университетов России под председательством академика РАЕН С. П. Карпова, декана исторического факультета МГУ, заместителем председателя был назначен протоиерей Владимир Воробьев. На заседании УМО в мае 2000 г. предложенный Свято-Тихоновским Богословским Институтом проект стандарта был одобрен.

В феврале 2001 г. Министерством образования был утвержден стандарт по образовательному направлению «Теология» (бакалавриат и магистратура). Весной 2001 г. получили лицензию и ввели направление «православная теология» (бакалавриат) шесть вузов России. Ранее открытые факультеты и отделения Теологии получили новый православный стандарт. В общей сложности в первый год утверждения нового стандарта к занятиям приступили 240 человек. В течение 2001–2002 г. лицензию получили еще два вуза. 28 января 2002 г. был наконец утвержден стандарт по специальности «Теология». Таким образом, созданная система светского богословского образования получила признание и была включена в российское образовательное пространство.

По принятому Министерством образования РФ «Перечню направлений и специальностей высшего профессионального образования» направление 520200 «Теология» относится к группе 520000 «Гуманитарные и социально-экономические науки», а специальность 020500 «Теология» – к группе 020000 «Гуманитарно-социальные специальности». Соответствующие Государст­венные стандарты определяют Теологию как «комплекс наук, которые изучают историю вероучений и институционных форм религиозной жизни, религиозное культурное наследие (религиозное искусство, памятники религиозной письменности, религиозное образование и научно-исследовательскую деятельность), традиционное для религии право, археологические памятники истории религий, историю и современное состояние взаимоотношений между различными религиозными учениями и религиозными организациями».

Весной 2002 г. для специальности «Филология» была введена теологическая специализация с присвоением квалификации: «Филолог со знанием основ теологии». Была введена специализация «Церковное шитье» для специальности «Декоративно-прикладное искусство и народные промыслы», обсуждается возможность введения специализации «Иконопись» по специальности «Живопись».

Закон об образовании РФ начинается с дефиниции: «Под образованием в настоящем Законе понимается целенаправленный процесс воспитания и обучения в интересах человека, общества, государства, сопровождающийся констатацией достижения гражданином (обучающимся) установленных государством образовательных уровней (образовательных цензов)». Очевидно, что воспитание и обучение в интересах человека, общества и государства может быть в частности религиозным. (История, правда, убедительно доказала, что нерелигиозное воспитание и обучение не обеспечивает нравственного воспитания человека и тем самым не отвечает интересам общества и государства). Следовательно, и образование, регламентированное в нашей стране Законом, может быть в частности религиозным. Никаких ограничений в этом вопросе Закон не предусматривает. Отсюда вытекает необходимое определение:

Религиозным называется любое образование, осуществляемое с позиций религиозного мировоззрения. Профессиональное религиозное образование (духовные школы) и «обучение религии», упоминаемые в Законе о свободе совести, далеко не исчерпывает виды религиозного образования в Российской Федерации.

Образовательная деятельность Русской Православной Церкви включает в себя: подготовку к воцерковлению (катехизацию); церковно-приходское образование; христианское духовно-нравственное просвещение нецерковного общества; православное светское образование (дошкольное, общее, профессиональное среднее и другие – в церковных учебных заведениях); религиозное профессиональное (духовное и светское) высшее образование; переподготовку и повышение квалификации кадров в системе образования Русской Православной Церкви; наконец, религиозное светское и факультативно – несветское образование в государственных, муниципальных и негосударственных образовательных учреждениях. Образовательная деятельность Русской Православной Церкви может быть систематизирована по принадлежности и организационной подчиненности образовательных учреждений Русской Православной Церкви и как область взаимодействия Русской Православной Церкви с государственной и негосударственной системой образования (схема 1).

СХЕМА 1. Образовательная деятельность Русской Православной Церкви

1 – церковная система органов управления образованием

2 – образовательные учреждения профессионального религиозного (духовного) образования (академии, семинарии, училища, курсы и пр.), дополнительное образование

3 – церковно-приходские воскресные школы

4 – учреждения дошкольного, общего дополнительного и коррекционного образования

5 – учреждения профессионального (начального, среднего и высшего) образования

6 – учреждения переподготовки и повышения квалификации работников как церковной образовательной системы, так и работников государственных муниципальных образовательных учреждений

7 – аспирантуры и докторантуры по светским специальностям

8 – как дополнительное образование

9 – прочие формы

10 – теологические факультеты, отделения и кафедры в государственных, муниципальных образовательных учреждениях профессионального образования

11 – религиоведческое светское образование в государственных, муниципальных образовательных учреждениях дошкольного, общего, дополнительного, коррекционного и профессионального образования

12 – преподавание предметов основного образовательного (светского) компонента на мировоззренческой основе Православия (например, истории литературы, обществознания, граждановедения, биологии, изобразительного искусства)

13 – негосударственные учебные заведения, не подчиняющиеся Русской Православной Церкви, но желающие осуществлять религиозное образование.

Более подробно принадлежность православных образовательных учреждений изображает схема 2.

СХЕМА 2. Образовательные учреждения, осуществляющие религиозное образование

I.

II.

Управление религиозным образованием и связи с образовательными учреждениями, реализующими религиозное образование, осуществляется Учебным Комитетом при Священном Синоде Русской Православной Церкви и Отделом религиозного образования и катехизации при Священном Синоде Русской Православной Церкви (схема 3).

СХЕМА 3. Управление церковными образовательными учреждениями и взаимодействие с осуществляющими религиозное образование организациями, принадлежащими и не принадлежащими Церкви

Обозначения:

Распределение негосударственных образовательных учреждений Русской Православной Церкви по признаку организационно-правовой формы иллюстрирует схема 4.

СХЕМА 4. Распределение образовательных учреждений Русской Православной Церкви по организационно-правовой форме

Обозначения:

Представляется интересным проследить, как развивается религиозное образование в государственной системе.

В 2002/2003 уч. году образовательную деятельность по направлению 520200 «Теология» и специальности 020500 «Теология» осуществляют следующие государственные вузы:

Кроме этого, положительное заключение совета УМО по Теологии получил Дагестанский государственный университет (г. Махачкала), который в настоящее время проходит процедуру получения лицензии в Министерстве образования РФ, и Иудейский университет XXI века.

Ряд государственных вузов обратились в совет УМО по Теологии с заявкой на проведение лицензионной экспертизы для получения лицензий для начала преподавания в 2003/2004 уч. году:

Таким образом, не считая те вузы, в которых преподавание «Теологии» осуществляется без государственной лицензии, в соответствии с полученной государственной лицензией «Теология» преподается в 10 государственных вузах, а в следующем учебном году их будет уже 15.

Рост числа государственных вузов, в которых ведется преподавание по направлению 520200 и специальности 020500 «Теология» и по программам дополнительного теологического образования представлен следующей таблицей:

Общее количество студентов, обучающихся по направлению 520200 «Теология» и специальности 020500 «Теология» в государственных вузах, представлено в таблице:

Таким образом, большая часть студентов, около 57%, получают образование за счет бюджетного финансирования.

Результаты предварительных статистических обследований, проведенных в Курской области, однозначно свидетельствуют о том, что развитие религиозного светского и несветского среднего и высшего образования активно содействует православному оздоровлению общества. В православных школах и вузах не зарегистрированы случаи приводов в милицию. В зонах влияния православных учебных заведений снижается алкоголизм, наркомания, проституция, количество абортов. Напротив, молодежь, обучающаяся в православных вузах, серьезно относится к проблеме брака и семейной жизни. До вступления в брак православные молодые люди и девушки ведут целомудренную жизнь, а вступая в брак, создают устойчивые, часто многодетные семьи. Оздоровительное влияние православное образование оказывает и на взрослых, для которых активно создаются православные отделения дополнительного образования и повышения квалификации. Православные средние и высшие учебные заведения готовят социальных работников, средний медицинский персонал (медсестер), тружеников патронажных служб и детских учреждений для беспризорных и оставшихся без попечения родителей детей. Все эти и другие, подобные им специальности, требуют особого энтузиазма, который лучше всего воспитывается именно в религиозных учебных заведениях. Об этом убедительно свидетельствует опыт европейских стран и Америки, где к решению перечисленных социальных проблем государство прежде всего привлекает религиозные организации и учебные заведения, оказывая им необходимую всестороннюю помощь.

Используя данные местных управлений занятости, которые вузы подают в Совет по Теологии при прохождении лицензионной экспертизы, можно сделать оценку потребности в подготовке дипломированных специалистов и бакалавров-теологов на ближайшие 10 лет. Так, Департамент федеральной государственной службы занятости населения по Свердловской области в письме за №480 от 26.03.02 прогнозирует потребность Свердловской области в специалистах-теологах на 10 предстоящих лет в количестве 50–60 человек ежегодно. Департамент федеральной государственной службы занятости населения по Белгородской области в своём письме за №42 от 12.02.2001 оценивает потребности своего региона «в специалистах с высшим профессиональным образованием по направлению 520200 (бакалавр Теологии) минимум в 50 человек ежегодно на протяжении 10 лет с возможностью последующего трудоустройства на территории Белгородской области». Департамент федеральной государственной службы занятости населения по Рязанской области в письма за № 382 от 13.04.2000 также пишет о целесообразности подготовки 40–50 дипломированных специалистов-теологов ежегодно. В более мелких регионах России потребность в подготовленных специалистах-теологах определяется в 25–30 человек в год (Департамент федеральной государственной службы занятости населения по Тульской области, письмо за № 14–07 от 07.04.01; Департамент федеральной государственной службы занятости населения по Ханты-Мансийскому АО за №1326 от 01.11.2001).

Исходя из приведённых данных роста числа государственных вузов, в которых ведётся преподавание по направлению 520200 «Теология» и специальности 020500 «Теология», и прогнозов, представляемых Департаментами федеральной государственной службы занятости населения по различным регионам страны, по состоянию на сегодняшний день можно было бы прогнозировать потребность в дипломированных специалистах-теологах в среднем в 300–350 человек в год. Однако, потребность в дипломированных специалистах теологического профиля резко возрастет, если в регионах России будет введено преподавание предмета «Основы православной культуры». К примеру, в Курской области в нынешнем году этот предмет преподается в 530 государственных школах.

В негосударственных вузах (ПСТБИ, РПУ, ББИ, ХГУ), имеющих государственную лицензию по направлению и специальности Теология, учится значительное количество студентов, которые, как показывает практика, оказываются немедленно востребованными после завершения образования.

Таким образом, труднейшая проблема подготовки кадров для возрождения христианского подхода к науке и культуре, для воспитания молодого поколения в духе христианских нравственных ценностей может быть решена. Обретение Теологией прав гражданства позволяет вспомнить слова одного из крупнейших православных богословов ХХ в. протоиерея Георгия Флоровского: «проблема «вера и культура» затрагивает глубочайшие теологические вопросы, и ее решение не может быть достигнуто без четкого понимания ее теологического характера»¹¹. В этом контексте становится совершенно естественным положительное решение вопроса о преподавании по выбору «Основ Православной культуры» и других религиозных светских предметов в средней школе в надежде вернуть нашим детям отнятое у них духовное богатство.

Данный доклад имеет в большей степени практическое, нежели научно-теоретическое, направление.

Для начала необходимо высказать некоторые соображения о том, что такое миссия вообще в понимании Церкви. Миссия – это всегда явление святости, явление высочайших духовных ценностей. И настоящими миссионерами называют таких людей, как святитель Иннокентий Московский, святитель Николай Японский, преподобный Макарий (Глухарев). Именно такие миссионеры просвещали целые народы и новые страны и положили основание новым Церквам. Такая миссия является подвигом величайшего самоотвержения. Миссионер уходит в чужую страну к язычникам, живет с ними, осваивает их язык и быт. Он начинает жить их жизнью и полностью отдает себя этому народу. Святитель Иннокентий составлял грамоту и азбуку, он учил бороться с болезнями и сам лечил болезни, ходил на охоту и строил дома вместе с этими людьми. Одним словом, он посвятил этому народу целую жизнь. И конечно, в этой деятельности огромное значение имеет освоение языка народа, который является объектом миссии, составление переводов Священного Писания и богослужения на новый язык. А для этого требуются не только самоотвержение, любовь и святая жизнь, но и очень большой талант, большие знания.

Сейчас тоже есть место для такого подвига, есть народы, к которым нужно идти и селиться между ними. Но наша Церковь еще не оправилась от периода гонений, и у нее нет таких сил, какие были раньше. Так что сейчас только начинают говорить о миссии, и когда думают, кого бы послать в ту или иную страну, то обычно не находят подходящего человека. Кроме того, если до революции нужно было просвещать языческие народы, то сейчас нужно просвещать, прежде всего, своей народ, который имеет общую с нами культуру, общие корни, но потерял веру. Поэтому задача внутренней миссии должна стоять на первом месте.

Миссию, конечно, нельзя заменить чем-то более мелким, вроде миссионерских поездок, т.к. в ходе таких поездок мало места остается для подвига. Эти поездки носят скорее ознакомительный характер. Конечно, в них есть определенная польза, но эти поездки не смогут заменить жизнь. Тем более, настоящая миссия не может быть заменена молодежной или культурной работой, лекциями или участием в спортклубах или детских лагерях. Все эти мероприятия полезны, они приносят свои плоды, но естественно, что они не являются полноценной миссионерской деятельностью.

Миссионерскую работу сейчас можно осуществлять в форме образовательной деятельности, потому что образование имеет с недавнего времени огромное значение. Сейчас учатся практически все, и именно в учебных заведениях сосредотачивается молодежь. Считается, что в России учится сорок миллионов человек – вся молодежь, все дети учатся в школах и вузах. И если перед нами стоит такая цель, как просвещение нашего народа, то мы должны идти, прежде всего, к молодежи – в вузы и в школы. На этом пути встречаются законодательные трудности. Разумеется, Церковь ведет борьбу за то, чтобы получить достойное место в образовательной системе, но эта борьба довольно вялая, и получается, что самое главное направление миссионерской деятельности Церкви ею почти не освоено. Утрируя, можно было бы сказать, что если Церковь не выполняет своей миссии в области образования, то она фактически проигрывает в этом мире, и свой долг исполнить ей будет довольно трудно. Это видно и на практике: после перестройки построено множество храмов, во многих областях церковной жизни достигнут определенный результат, но, к сожалению, за эти пятнадцать лет изголодавшийся по вере народ все еще не вернулся в Церковь. Наоборот, народ в своей массе, и в том числе молодежь, оказались вне нашей проповеди; мы не сумели прийти к нашей молодежи, и она не услышала нас. Конечно, у нас с каждым годом все больше храмов, в Церковь приходит все больше молодежи, но в целом означенная задача далеко еще не решена. Поэтому, самым приоритетным направлением миссионерской работы Церкви должна быть выбрана именно работа в сфере образования, на что необходимо направлять больше всего усилий, энергии и средств.

Ценность образования для Церкви иллюстрирует такой пример: один греческий старец после того, как Греция была освобождена от турецкого ига, ходил по греческим деревням и селам, и говорил: «Не стройте храмы, стройте школы». Этот пример нисколько не умаляет значение храма, значение Литургии в жизни Церкви; старец лишь подчеркивал огромное значение школ. Но, если сравнить количество построенных за последние годы храмов с количеством созданных за это же время школ, можно заметить огромную диспропорцию: количество школ минимально и качество их весьма низкое. И поэтому, когда мы говорим о перспективах миссии, прежде всего необходимо думать об образовании, которое содержит в себе и воспитание в вере, и привитие христианской нравственности, и формирование правильного отношения к своему отечеству. Недаром еще до революции обер-прокурор Святейшего Синода Русской Православной Церкви К.П. Победоносцев направил огромные усилия на образование народа, и за свою долгую деятельность добился открытия примерно сорока тысяч церковно-приходских школ, которые были изъяты у Церкви Временным правительством. И это несмотря на то, что они содержались полностью на счет Церкви и принадлежали только Церкви. Но сам факт верного понимания Победоносцевым задач Церкви весьма примечателен.

После революции система церковно-приходских школ, изъятая из ведения Церкви, стала кузницей атеизма. Но, интересен тот факт, что количество школ в нашей стране и сейчас примерно соответствует вышеприведенной цифре: в настоящее время насчитывается примерно 60 тысяч школ, причем доля городских школ достаточно высока, сельских школ насчитывается не более сорока тысяч. Таким образом, в настоящее время мы имеем примерно то образовательное пространство, которое когда-то успел создать Победоносцев, только без веры, без Церкви. Наши усилия должны быть направлены на то, чтобы вернуть православную веру в школу.

В настоящее время образовательная система имеет очень сложную структуру, она стала, можно сказать, «государством в государстве». И современное законодательство, действующее в сфере образования – законы «Об образовании», «О свободе совести» – во многом не соответствуют нынешней реальности. Но и те законы, которые есть, дают достаточно хорошие возможности. В то же время, сама церковная общественность пока не замечает их, как не замечает проблем, имеющихся в данной сфере. Сегодня в качестве главной задачи Церкви понимается строительство храмов и, пожалуй, семинарий, которые бы готовили будущих священников, и это является центральным направлением работы епархиальных властей.

Благодаря сложившейся в советские времена традиции, между интеллигенцией и Церковью, между светскими учебными заведениями и Церковью все еще стоит непреодолимая каменная стена. И порой Церкви очень трудно найти верный подход к общественности. Обычно контакты налаживаются на личном уровне – если кому-нибудь удается наладить отношения с каким-нибудь административным лицом, то нам кажется, что цель достигнута.

Но если бы нам удалось открыть в каком-нибудь университете теологический факультет, какой был бы результат? Это означало бы, что весь университет через несколько месяцев, или через год-два, изменит свое отношение к Церкви. Для него вера в Бога станет чем-то более понятным и своим. И ввиду того, что образовательная система сейчас неотделима от общества, после осуществления подобных шагов полностью поменялось бы отношение и общества, и, следовательно, администрации и вообще всего государства, к Церкви. Поэтому наша задача – не только подготовка священников, и даже не только подготовка кадров, сопутствующих миссионерской деятельности – педагогов, воспитателей, – но и хотя бы элементарное присутствие в системе образования, вживание в нее, что тоже является, по сути, миссией. Так поступает любой миссионер: он не заставляет насильно принимать веру, он просто поселяется среди народа, к которому он пришел, и живет с ним, и, если этот народ увидит в миссионере настоящего христианина, увидит его святость, то обязательно пойдет за ним. Точно также и Церковь – она должна найти свое место в системе образования, она должна там присутствовать. В университетах должны быть православные преподаватели, православные студенты. И именно их присутствие достаточно скоро коренным образом изменит всю ситуацию. Для такой деятельности уже созданы все условия, и созданы большим трудом.

В результате многолетней и упорной борьбы сегодня имеются для этого все законные возможности. Сейчас уже существует государственный образовательный стандарт по теологии, который позволяет в любом, государственном или негосударственном учебном заведении открыть кафедру, отделение или факультет теологии, причем лицензия может быть получена без особых проблем. Через несколько лет эти подразделения могут получить аккредитацию, что означает получение студентами, оканчивающими учебное заведение по кафедре или на факультете теологии, диплома государственного образца. Следовательно, они могут прийти в любое государственное учреждение, в любой вуз, в любую школу с полным правом преподавать или занимать какую-либо другую должность. У них будет фундаментальное, высококачественное образование.

К сожалению, мы недостаточно активно используем эти возможности. За прошедшие годы открыто около сорока таких подразделений, из них двадцать одно – в государственных университетах. Но для нашей страны этого недостаточно. Тем не менее, там, где этому делу уделяет внимание правящий архиерей, или какой-нибудь очень активный священник, там имеются удивительные результаты. Например, когда в Тульском Государственном университете (этот весьма авторитетный в России университет в рейтинге вузов стоит на шестом месте) предложили открыть кафедру теологии, то инициатора, нынешнего заведующего этой кафедрой, поддержали всего два человека – остальные были против. Тем не менее, кафедра была открыта. Ректор университета на смог предоставить кафедре необходимого помещения, но отдал ей нуждавшееся в капитальном ремонте общежитие. Сейчас эта кафедра занимает в университете три этажа, в то время как не всякий факультет занимает такую площадь. За несколько лет существования эта кафедра стала самой лучшей кафедрой в университете. Эту кафедру посещали Президент России В.В. Путин и Святейший Патриарх Алексий, ректор показывает кафедру всем гостям университета. В данный момент это самая престижная кафедра университета с конкурсом восемь человек на место. Кафедра совершенно самобытна, ее студенты – украшение университета. Поэтому можно сказать, что там, где прикладываются усилия в этом направлении, будет получен блестящий результат. Кроме того, нельзя не отметить, что стандарт по теологии признан одним их лучших гуманитарных стандартов России.

Другой пример. Несмотря на сложную ситуацию в Ярославле – в городе высока активность различных сект и атеистически настроенных граждан – удалось добиться открытия факультета Теологии в государственном университете, хотя факультету также не предоставили помещения. Было принято решение разместить факультет в здании Ярославской семинарии. И теперь студенты Ярославской семинарии одновременно являются студентами теологического факультета, и по окончании семинарии получают два диплома. Таким образом, есть возможности для такой работы, и это направление миссионерской работы является самым перспективным.

Если на территории епархии есть отделение, факультет или кафедра теологии в каком-нибудь государственном или негосударственном университете, то это означает, что уже имеются помещение, общежитие, библиотека, столовая и преподаватели всех гуманитарных дисциплин; кроме того, проще получить лицензию и аккредитацию, потому что университет уже аккредитован. Проблемы могут существовать только в подборе преподавателей для вероучительных дисциплин и в наблюдении за процессом преподавания.

Если епархия строит свою семинарию, то необходимо начать «с нуля». Но сколько будет при этом затрачено сил, и когда появятся первые результаты? И Церковь не сможет дать выпускникам государственного документа об образовании, т.к. у духовных учебных заведений нет государственной аккредитации. А в то же время не возникает противоречий при одновременном функционировании теологического факультета и духовной семинарии; тем более, что законодательство разрешает одновременное получение двух дипломов. И тогда выпускники семинарий будут иметь право на осуществление самых разнообразных видов деятельности благодаря тому, что им будет выдан диплом государственного образца. Кроме того, на этом факультете можно обучать достаточно большой набор специалистов и открывать различные специальности.

В настоящее время образование имеет очень много возможностей. Существуют различные формы и уровни образования: очное, заочное, вечернее, дополнительное, второе высшее, дистанционное, появившееся совсем недавно. В ПСТГУ весьма успешно развивается высокоперспективная система дистанционного компьютерного образования, причем университет, по общему мнению, сумел воспользоваться лучшей методикой. Для того, чтобы учиться по этой системе, необходимо только подключение к сети Интернет. Фактически это – индивидуальные занятия с педагогом. Их интенсивность такова, что они годовую программу проходят за два месяца, таким образом, в течение года-двух можно получить хорошее качественное образование. И данные услуги университет может предоставлять в неограниченном объеме. Приехав в университет и сдав соответствующие экзамены; учащийся может получить диплом государственного образца.

В заключение, хочется напомнить фразу Тертуллиана: «Кровь мучеников – это семя христианства». Эта древняя аксиома удивительно актуальна в наше время, потому что на территории всей нашей страны семьдесят с лишним лет свирепствовали страшные гонения. В каждом уголке нашей страны есть огромное количество неизвестных мучеников. Если мы забудем о них, то мы потеряем семя своей Церкви. Восстановление памяти об этих неизвестных мучениках – это важнейшее направление миссии. И для этой работы имеются все возможности: существуют архивы, куда можно пойти и найти информацию о своих мучениках. И уже давно доказано опытом Церкви, что этот шаг обеспечит колоссальный подъем веры. С самого основания в ПСТГУ было начато составление базы данных, которая называется «За Христа пострадавшие». В ней собирается информация не только о канонизированных мучениках, но и обо всех, кто пострадал за веру. Сейчас в этой базе имеется информация о более, чем 28 тысячах пострадавших за веру людей. И здесь можно привести одно наблюдение, оставив его без комментариев. Сотрудники университета регулярно проверяют количество имен в базе, и вот, когда в ней находилась информация о пяти тысячах имен, к этому времени было открыто пять тысяч новых храмов. Когда накопились материалы о десяти тысячах имен, было открыто уже десять тысяч храмов. Когда имен стало двадцать тысяч, было открыто двадцать тысяч храмов. И эта удивительная связь прослеживается и до сей поры. Поэтому можно заключить, что память о тех, кто пострадал за Христа, имеет огромное значение. Вспоминая мучеников, мы приобщаемся их подвигу для проповеди веры.

В этом выпуске «Вестника ПСТГУ» серии «Педагогика. Психология» публикуются материалы конференции «Проблемы религиозного образования в высшей школе в свете ее реформирования», проходившей в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете в рамках XIV Международных Образовательных Рождественских чтений. В докладах участников конференции обсуждалась судьба высшей школы и те проблемы, которые возникают в ходе ее реформирования. В своем вступительном слове, открывшем конференцию, ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьев обозначил наиболее важные аспекты реформы религиозного образования в высшей школе: этика, право, законотворчество, конфессиональность и др., требующие внимательного и глубокого осмысления.

В свое время Константин Петрович Победоносцев (1827–1907) сумел создать за сравнительно короткий исторический период систему церковно-приходского образования (сельского по преимуществу), в которой насчитывалось под конец его деятельности 40 тысяч школ. Сейчас в России в сельской местности – в деревнях и селах – количество школ описывается числом примерно того же порядка. Таким образом, вся система сельского образования в России была создана Церковью, существовала на церковные деньги, из нее выросла значительная, едва ли не большая, часть советской школьной образовательной сети.

После Февральской революции одной из первых акций нового Временного правительства было изъятие в свое ведение всех церковно-приходских школ. Тогда на заседании Всероссийского Поместного Собора, проходившего в это время в Москве (1917–1918), была создана специальная комиссия во главе с ныне прославленным священномучеником митрополитом Казанским и Свияжским Кириллом (Смирновым). Делегаты ее направились в Петербург к Керенскому с тем, чтобы попытаться спасти школы. Этого, как известно, сделать не удалось: школы были изъяты у Церкви, а затем декретом Ленина Церковь была отделена от государства и школа – от Церкви.

Здесь особо следует отметить тот факт, что новое атеистическое государство одним из первых своих декретов берет в свое ведение именно школу (помимо телеграфа и вокзалов, конечно). То есть советская власть прекрасно понимала: кому принадлежат школы, тому принадлежит молодежь, а значит, завтрашний день, и школа сразу же была сделана атеистической. Таким образом, парадигма образования в течение всего советского периода была четко задана – атеистическая, и это дало свои страшные плоды.

Нравственность не может существовать без веры в Бога, она основана на учении о добре и зле. Учение о добре (этика) без веры в Бога не существует. Чтобы можно было говорить о добре вообще, должно быть принято как аксиома существование абсолютного добра, а это невозможно без веры в Бога. Добро – чисто духовное понятие, его из материализма никак не выведешь, потому что в материи добра быть не может.

В курсе исторического материализма, который в советское время приходилось изучать в университетах и институтах всем студентам, подчеркивалось, что мораль относительна, что каждый класс общества создает свою мораль. Теперь общество пожинает плоды этой относительной морали. Что же это значит – относительная мораль?

Во-первых, относительная мораль ни для кого, конечно, необязательна, потому что она относительна. Во-вторых, диалектика говорит: относительное существует только в паре с абсолютным, если есть относительное, то должно быть и абсолютное. Следовательно, одна только относительная мораль существовать не может.

Когда после войны на философском факультете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова пытались построить марксистскую этику, то стали искать определения добра и зла у классиков марксизма-ленинизма. Оказалось, что такого определения у них нет. Только у Ленина нашли одну фразу: хорошо то, что полезно пролетариату. Никакого другого добра Ленин не признавал. Но если нет добра, то откуда возьмется этика, нравственность, мораль?

Люди неверующие часто на это возражают: «Разве неверующий не может быть хорошим, добрым, нравственным?» Да, может. Но это будет против логики его атеизма, он будет нравственным вопреки своему атеизму. И действительно: среди первого поколения советских людей, тех, кто воевал в Великую Отечественную войну, уже много было неверующих, даже некрещеных, но это поколение было воспитано православными верующими женщинами. Воины Великой Отечественной войны выросли в атмосфере той нравственности, которая была основана на вере в Бога, именно поэтому они оказались способными вынести все раскулачивания, колхозы, тюрьмы, лагерные стройки, а потом, несмотря ни на что, защитить свою страну Они умели смиряться, бесконечно терпеть, переносить жестокие страдания и приносить неисчислимые жертвы. Такие испытания можно было выдержать, только имея веру. И еще они умели любить. Это были люди, любившие свою землю, свое Отечество.

Но вот происходит смена нескольких поколений, воспитывающихся в атеизме, в полном отрыве от своих исторических, национальных корней. В результате молодежь оказалась оторванной от своей культуры, она не понимает уже ни Пушкина, ни Гоголя, ни Лермонтова, ни Достоевского – они ей не интересны. Почему? Потому что молодое поколение не знает Евангелия, а без этого творчество русских писателей-классиков понять невозможно. Граждане России не знают и реальной истории своей страны – история России без истории Церкви, без истории веры также не может быть понята. И не только России, но и Европы. Вся европейская культура – христианская, она укоренена в христианстве, а у нашей молодежи отнята нравственная система координат, христианская культура была вынесена за скобки их понятий, и нравственность в абсолютном своем значении стала трудна им для восприятия. Теперь они воспитываются на масскультуре. Это необременительно.

Плоды такого воспитания мы пожинаем сегодня: все делается только за деньги, ради денег можно продать и детей, и родителей, и Родину – все. Отсюда полная беспринципность и непрекращающиеся убийства, воровство, алкоголизм, наркомания, блуд, бесконечные разводы, аборты. Такое у православных людей было немыслимо! Все, что мы пожинаем сегодня, – плоды атеизации народа, у которого отняли веру, а вместе с верой и нравственность – какая нравственность может быть без веры в Бога? Если нет понятия греха, то о какой морали можно вести речь? Раньше известно было, что такое грех, что грех нужно исповедовать, в грехе надо каяться, за грех нужно нести наказание. И было добро. Теперь нет ни добра, ни зла – одни деньги... Именно это создавшееся сегодня положение особенно остро ставит вопрос о религиозном образовании. Мы можем твердо сказать, что без религиозного образования наш народ спасти не удастся.

До революции в средних учебных заведениях светской школы, в городских и земских четырехклассных училищах преподавался катехизис, в старших классах гимназий (светских) преподавалось, сверх того, догматическое и нравственное богословие, в высших учебных заведениях – курс основного богословия (для всех студентов право­ славного исповедания). И вся это религиозная образовательная система существовала помимо духовных образовательных учреждений. Она существовала в гражданской системе образования. То есть были два понятия: «светское религиозное образование» и «духовное религиозное образование».

После революции ни о каком религиозном образовании речи быть не могло. Все религиозное образование было уничтожено, за исключением двух духовных академий и нескольких семинарий. Обучение в них и стало называться религиозным образованием.

Сейчас настало другое время, но, к сожалению, в нашем законодательстве до сих пор нет адекватного обозначения, что такое «религиозное образование». Нынешний закон сохраняет старую понятийную схему советского периода. Определения, существующие в нем, достались нам по наследству от советского закона «О свободе совести», который писали воинствующие атеисты. В старом законе было сказано, что семинарию может открывать лишь централизованная религиозная организация и больше никто. В нем описывалась существовавшая на тот период ситуация.

На сегодняшний день положение совсем другое, оно кардинально изменилось. Во-первых, появилось большое количество религиозных школ – это православные гимназии, православные, мусульманские, еврейские школы. Уже существуют не только теологические факультеты, но и православные, мусульманские, другие институты. Вот и наш Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет раньше назывался богословским. То есть наличие религиозного светского образования – это реальность наших дней, а потому жить дальше по старым законам невозможно. Ныне действующий закон не описывает жизнь.

Нам возражают и говорят: «Теология – это не религиозное образование...» – «А какое?» – «Это светское образование» (так обычно говорят в Министерстве образования и науки Российской Федерации).

Слово «теология» в переводе на русский язык обозначает «богословие». Смешение понятий, использование слов в противоположном их значении порождает непонимание и путаницу, и если нам пытаются доказать сегодня, что богословие – это не религиозное образование, то кому от этого легче? Существующее сегодня религиозное светское образование определяется как светское образование, полученное в светском учебном заведении на основе религиозного мировоззрения. Закон должен адекватно, ясно и четко описывать наличную реальность. Нам пытаются внушить, что светский характер обучения есть атеистический, а религиозное обучение возможно только в духовных семинариях, при подготовке священнослужителей Церкви. Но слово «религиозный» обозначает все, что относится к религии, в том числе и то, что существует в светском мире, что относится к светской жизни. Мы же не говорим, что наши православные школы готовят священнослужителей... Из них выходит молодежь, которая, получив аттестат зрелости и знания по разным предметам, идет в разные светские вузы, молодые люди становятся врачами, инженерами, преподавателями, музыкантами, художниками – кем хотите. Выпускники получают обычный аттестат зрелости. Почему же это не светская школа? Светская, но религиозная. Система преподавания учебных предметов на основе религиозного мировоззрения отвечает религиозному мировоззрению родителей этих учеников. И мы просим, чтобы понятие религиозного светского образования было введено в закон, который должен отвечать реалиям своего времени. Необходимо понять, что сегодня нужно говорить не о религиозном компоненте в светском образовании, а о светском религиозном образовании.

В Государственном образовательном стандарте высшего профессионального образования (направление «теология») написано: «Образовательная программа по подготовке бакалавра теологии носит светский характер. В соответствии с действующим законодательством в процессе изучения составляющих теологию отраслей научного знания не предусмотрено совершение культовых обрядов. Образование бакалавров теологии не преследует цели подготовки священно­ служителей» (1. Общая характеристика направления. Направление 520200 Теология. 1.З.).

В нем идет речь о том, что: 1) теологическое образование – светское (то есть о теологическом – религиозном – светском образовании); 2) совершение культовых обрядов в процессе обучения не предусмотрено (в учебных заведениях никого не обязывают их совершать); 3) религиозное образование (бакалавров теологии) не преследует цели подготовки священнослужителей (священников готовят в другой образовательной системе – в системе специализированного духовного религиозного образования, к которой принадлежат такие учреждения, как духовные академии, семинарии и пр.).

Документ подписан Министерством образования Российской Федерации 12 марта 2001 г. за номером государственной регистрации 511 и/м/бак.

Право воспитывать собственных детей в своем мировоззрении – это одно из основных прав человека, совершенно очевидное родительское право, которое признается всем мировым сообществом, нашим законодательством и Конституцией Российской Федерации. В Федеральном законе «О свободе совести и о религиозных объединениях» говорится, что родители имеют полное право воспитывать своих детей, обучать их в соответствии со своим мировоззрением. В Законе Российской Федерации «Об образовании» также говорится: родители несовершеннолетних детей имеют право выбирать формы обучения, защищать законные права и интересы ребенка (ст. 52). «Никому не может быть отказано в праве на образование. При осуществлении любых функций, которые оно приняло на себя в отношении образования и обучения, государство должно уважать право родите­ лей обеспечивать своим детям такое образование и обучение, которое соответствует их собственным религиозным и философским убеждениям». Это выдержка из Первого протокола (ст. 2) к Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод», подписанной и Россией.

Так почему же дети верующих людей должны учиться в школах, где все образование дается на основе атеистического мировоззрения, где сохранилась атеистическая парадигма, унаследованная еще от советской власти? На основании какого закона? Почему мы не можем учить наших детей так, как мы считаем нужным? Это наши дети, и мы имеем на это не только юридическое, но и Божественное право. Разве мы крепостные? Почему наших детей должен воспитывать человек атеистических взглядов? И что делать при этом ребенку? Не слушаться родителей?

Нам, опять же, начинают объяснять что-то о светском характере обучения, но оно вовсе не тождественно атеистическому образованию. Мы верующие люди и мы хотим, чтобы в государственной школе был введен Закон Божий. Мы имеем на это конституционное право. И это право у нас отнимается. Почему? Религиозное образование должно быть ясно прописано в законе, оно должно получить законодательное обеспечение. Более того: должны быть созданы государственные бесплатные школы на основе религиозного мировоззрения.

Отсутствие в законодательстве четких и вполне конкретных определений требует серьезных поправок.

Светское образование на основе религиозного мировоззрения дается во всех странах мира так же, как и на основе атеистического (например, в Америке эти два понятия строго разделены). У нас под видом светского образования народу по-прежнему навязывается атеизм, как и при советской власти. Почему мы не можем ни одного учебника издать на основе религиозного мировоззрения? Ну хорошо, есть атеисты, и мы не мешаем им жить, но есть и верующие люди, их подавляющее большинство. Почему же они не имеют равных – например, с атеистами – прав? Именно равные права должны быть отражены в законе.

Сложившаяся реальность на сегодняшний день – это существование светского религиозного образования. И хотя оно возникло у нас в борьбе: где-то как-то успели открыть какое-то количество православных школ, несколько десятков теологических факультетов в госуниверситетах и еще какое-то количество в негосударственных, – религиозное образование уже существует.

Здесь возникает еще один вопрос: почему наше сельское образование хотя бы наполовину не стало религиозным? Все статистические исследования, все переписи показывают, что более половины нашего народа – верующие люди. Они же являются налогоплательщиками, гражданами своей страны, они содержат образование, которое осуществляется на деньги налогоплательщиков. И эти люди изъявляют желание, чтобы их дети воспитывались на основе их собственного религиозного мировоззрения.

По Основному закону, по Конституции Российской Федерации, никто не имеет права осуществлять какую-либо дискриминацию по религиозному признаку.

Нам опять возражают: «У нас многоконфессиональная страна, у нас много религий...». На самом деле это не так. Во Франции, в Германии, например, гораздо больше процентов населения распределено по разным религиям, то есть там основная религия исповедуется меньшим процентом населения. Католиков или протестантов там около 60% (у нас 80% населения исповедуют себя православными), тем не менее ни одна из этих стран никогда не называет себя поликонфессиональной страной. Они все – моноконфессиональные. Только наша страна, являясь по статистике, по населению православной, почему-то называется поликонфессиональной.

Но даже если мы отвлечемся и от этого – хорошо, пусть будет поликонфессиональность, – то, пожалуйста, сделайте наши школы соответствующими этой поликонфессиональности. Почему все школы должны быть атеистическими? Пусть будут исламские школы, пусть будут еврейские (они уже есть, и они – государственные, бесплатные, у них все хорошо), пусть будут школы у католиков, у протестантов – пожалуйста, но пусть будут и православные государственные бесплатные школы. Почему только православные школы должны быть платными? Сегодня у них отняли даже ту государственную дотацию, которая полагалась всем аккредитованным школам.

Надо, чтобы каждый ребенок (или его родители) мог выбрать ту конфессию, в соответствии с которой он хочет построить свою жизнь. Ребенок сам (или его родители) должен решить, в какую школу он хочет идти: в атеистическую, исламскую, православную, католическую. У него должен быть выбор.

До сих пор можно услышать такое возражение: «У нас Церковь отделена от государства, и школа – от Церкви...». Во-первых, мы не присоединяем ни государство к Церкви, ни Церковь к государству, и школу к Церкви мы тоже не присоединяем. Во-вторых, эти декреты уже давно не действуют. В Конституции Российской Федерации записано, что от государства отделены религиозные объединения, а вовсе не Церковь. Церковь – это есть нечто целое, это вся церковная жизнь. Вот она при советской власти действительно была отделена от государства. Сейчас этого нет, от государства отделены только религиозные объединения. То есть собирается приходское собрание, оно образует приход. Ему государство дает храм и право свободно управлять своим приходом без вмешательства государства. Со своей стороны, это собрание не имеет права выдвигать от прихода делегатов в Думу или еще в какие-то государственные выборные учреждения, то есть религиозные объединения не участвуют в государственном управлении. Вот что означает отделение религиозных объединений от государства.

Но члены этих религиозных объединений, приходских собраний, от государства, а тем более от своей страны не отделены, они являются ее гражданами и имеют равные права со всеми другими гражданами России. Конституция ясно говорит, что всякая дискриминация на основе религиозного мировоззрения запрещена категорически. Это основное право. Точно так же и со школой.

Такого понятия – отделение школы от Церкви – вообще больше не существует. Есть конституционное определение: образование в нашей стране носит светский характер. Больше о религии и образовании, об отношении со школой ничего не сказано... Но мы и не возражаем против светского образования. Мы хотим, чтобы наши дети получали именно светское образование, но только на основе религиозного мировоззрения, чтобы это было государственное, бесплатное, доступное всем желающим детям образование.

Мы должны говорить не только о введении в школах курса по основам православной культуры, но и о введении религиозного образования. Немедленно, во всех школах государства. И пусть будут разные учебники, но одинаковые права. Почему это не делается? Это невозможно? Это возможно, мы это доказали. Как? Мы сделали поликонфессиональный стандарт по теологии.

Диалог по разработке стандарта по теологии между заинтересованными учебными заведениями и Министерством образования начался еще в 1992 году. Первый стандарт по теологии был принят в 1992–1993 годах. Этот стандарт не соответствовал требованиям современного теологического образования. Он был сделан с позиций атеизма и по своему существу был атеистическим. На его основании, без участия Церкви, были открыты два подразделения: отделение теологии в Омском университете и факультет по теологии в Барнаульском университете. В Омском университете заведующим теологическим отделением был Александр Иванович Петров, ныне покойный. Это был верующий церковный человек, и поэтому его отделение соответствовало своему предназначению, а в Барнаульском университете теологический факультет был открыт религиоведами, и он с самого начала был атеистическим.

Когда был создан Православный Свято-Тихоновский богословский институт, мы пришли в Министерство образования, познакомились с существовавшим теологическим стандартом и сказали, что для нас преподавание теологии студентам по такому стандарту никак не возможно. В министерстве нам предложили создать другой конфессиональный стандарт, что мы и сделали. Одновременно такой стандарт было предложено разработать и Барнаульскому университету, но в 2000–2001 гг. был принят разработанный нами и ныне действующий новый поликонфессиональный стандарт. Он включает одинаковые для всех религий блоки и блоки дисциплин конфессиональной под­ готовки. Если бы был принят и действовал стандарт по теологии Барнаульского университета, то студенческая молодежь была бы сейчас охвачена сектантами разного толка, оккультными объединениями и пр. – кем угодно, только не традиционными конфессиями. Что касается православных, то их вообще не пустили бы в образовательное пространство России, так как принятый государственный стандарт был, во-первых, неконфессиональным, во-вторых – неправославным.

Благодаря тому, что мы успели сделать поликонфессиональный стандарт, на сегодняшний день в нашей стране открыто 35 теологических кафедр и факультетов.

Необходимо отметить еще один момент. Стандарт является официальным государственным документом на уровне подзаконных актов, и в нем прописано, что преподавание вероучительных дисциплин в учебных подразделениях может осуществляться преподавателя­ ми, имеющими рекомендацию от своих религиозных центров. То есть каждый архиерей, каждое отделение религиозного образования на местном уровне (просто епархия) имеет возможность на законном основании рекомендовать преподавателя вероучительных дисциплин в теологические подразделения. Если это не делается, то уже не по вине Министерства образования и науки.

18–19 июня 1999 г. в Болонье ряд европейских министерств образования подписали совместное заявление, которое послужило началом Болонского процесса в европейской системе образования. Россия также вступила в Болонский процесс в сентябре 2003 года. Нам предстоит серьезная образовательная реформа. В чем же проблема?

Болонский процесс представляет собой новый этап в развитии единой европейской системы высшего образования. Основными целями Болонского процесса являются развитие единых критериев оценки качества преподавания и образования, а также создание единой системы зачетных единиц и сопоставимых ученых степеней, переход к двухуровневой системе высшего образования (бакалавриат, магистратура). В рамках этой реформы готовится новый список Об­ щероссийского классификатора, в котором предполагается сократить количество стандартов высшего образования. При новой системе предполагается 60 бакалаврских стандартов. Это будут только базовые стандарты, базовая специализация. (Магистратура же любая. Классификаторов по магистратуре, стандартов, возможно, не будет: каждый вуз сделает себе любую, какую предпочтет, магистратуру.)

Проблема состоит в том, что стандарту по теологии грозит сокращение. Теология как самостоятельная дисциплина может не войти в этот новый список, хотя на данный момент в списке Общероссийского классификатора государственные стандарты по специальностям и направлениям подготовки высшего и профессионального образования теология (бакалавр – магистр) пока оставлены.

Если пойти и спросить сейчас у любого человека в нашей стране: «Кому нужны теологи?» – никто не сможет сказать ничего определенного. У нас спрашивают: «Где сегодня место теолога в жизни, где его рабочее место? Нет их? Значит, они не нужны». Логика простая. Если спросить губернатора: «Вам нужны теологи?» – он ответит: «Какие теологи?.. Нет, не нужны». Все. Раз они не нужны, то какой может быть базовый стандарт по теологии? Он не нужен. Нужен другой базовый стандарт – по религиоведению, например. Вопрос, казалось бы, будет справедливо решен.

На самом деле все обстоит иначе – как раз наоборот.

1. Теологическое образование – это образование фундаментальное, базовое образование, которое за один год дать невозможно, а на основании стандарта по религиоведению или философии создать магистратуру по теологии просто нереально. Если такое будет сделано, это будет означать закрытие системы теологического образования во всей России – полностью. Тогда то, чего мы достигли ценой огромных усилий, то, что существует сегодня, бурно развивается и востребовано всюду, будет закрыто. Будут уничтожены результаты наших достижений за пятнадцать лет. Мы с этим никак не можем согласиться.

2. Теология – это не просто какая-то специализация, это есть система нового, в нее входят такие науки, как история Церкви, история вероучения, литургика, патрология, патристика. Это вся христианская письменность (необъятная по своему масштабу наука), сюда же входят христианская этика, христианское искусство, христианская археология, колоссальная библеистика и многое другое. К этой огромной образовательной системе ни религиоведение, ни философия даже близко не подходят. Кроме того, теологии нужны языки, в основном древние: латынь, греческий, еврейский, сирийский... Это огромное базовое фундаментальное образование, и оно должно быть обязательно сохранено.

3. Теология – это та единственная наука, которая позволяет формировать целостное знание о мире, то мировоззрение, в котором могут свободно присутствовать другие научные знания. Существует принципиальное различие между теологией и такими дисциплинами, как философия, религиоведение (эти дисциплины твердо закреплены в списке Общероссийского классификатора). Но религиоведению недоступно познание духовного опыта той или иной конфессии, не говоря уже о духовном и нравственном аспектах. Только с позиций теологии может быть познан во всей своей глубине культурный опыт России. Только в этом случае можно передать весь комплекс исторических, культурологических знаний о России. История России не может быть изучаема без знания богословия, а потому, если мы хотим, чтобы у нашей молодежи было достойное будущее, мы должны позаботиться, чтобы она получала достойное образование.

4. Стоит обратить также внимание на высокое развитие теологического образования в Европе.

5. Исключение из списка теологической специализации поставит под удар многие уже существующие кафедры и факультеты в государственных и негосударственных вузах. На данный момент более тридцати вузов обладают лицензией на реализацию образовательных программ по теологии.

6. Социологический опрос свидетельствует об огромном интересе молодежи к православию, следовательно, к богословию.

7. Но не только Православная Церковь обеспокоена возможной отменой богословского образования в вузах. Поскольку стандарт по теологии поликонфессионален, он един для всех конфессий нашей страны, и эта проблема затронула все религиозные объединения.

8. Сегодня теология востребована в самых разных сферах деятельности, и, хотя еще не созданы рабочие места для теологов, среди студентов ПСТГУ можно встретить государственных чиновников, биологов, предпринимателей, получающих в университете второе высшее образование. Наши выпускники востребованы. Причем востребованы они везде: и в общественных структурах, и в государственных, и в образовательных. На данный момент можно уже с уверенностью говорить о наличии социального заказа на эту специальность.

В Тульском государственном университете, который по рейтингу занимает четвертое место, то есть это один из ведущих университетов страны, конкурс на теологическое отделение самый высокий среди других дисциплин – восемь человек на место. Кафедра теологии занимает там три этажа, и всех гостей университета ведут, прежде всего, именно на кафедру теологии, и на многих факультетах теологии предполагается ввести дополнительные специализации...

Существует много областей деятельности теолога: социальная работа, религиозная экспертиза, музейное дело, религиозное право, журналистика и, что для нас особенно важно, и не только для нас, но и для государства, для будущего нашей страны, образовательная и воспитательная деятельность – педагогика.

Keynote speech

Archpriest Vladimir Vorobyov

The current issue of «The Herald of Saint Tikhon's Orthodox University», «Pedagogy. Psychology» series, contains materials of the conference «Some problems of religious education in Higher education institutions in terms of the forthcoming reform». The conference was held in Saint Tikhon's Orthodox University within the framework of the XIVth International Christmas symposium. The speakers discussed the future of Higher education and the problems pertaining to its reform. In his opening speech archpriest Vladimir Vorobyov, principal of the University, marked the most important aspects of the religious education reform of Higher education institutions: ethics, law and lawmaking, confessional issues and other problems that need thoughtful and deep conceiving.

Возникший на гребне «перестройки» Православный Свято-Тихоновский институт составил альтернативу унаследованной от советского времени атеистической системе образования и поставил на повестку дня вопрос об образовательной парадигме гуманитарного образования.

Декларативная установка о научности атеистического мировоззрения, несмотря на очевидную нелепость, глубоко укоренилась в российском образовательном сообществе, приучила не только избегать, но и вполне искренне не замечать конфессиональные образовательные структуры, играющие существенную роль на международной арене. Теологические факультеты, которые существуют почти во всех крупных западных университетах, не имели аналогов в Советском Союзе, и эта коллизия неизбежно должна выявляться при попытке интегрировать российскую образовательную систему в международное сообщество. Например, кандидат богословия, получивший ученую степень на Западе, должен приниматься таковым и в России, в то время как своих кандидатов отечественная научно-образовательная система не предусматривает. Вряд ли в России желательно формирование такого рода монополии западного богословия.

С другой стороны, эта же проблема возникает при введении в России общепринятых правовых норм, предусматривающих право родителей выбирать мировоззрение для воспитания и обучения своих детей. Достаточно многочисленные группы населения, приверженные тому или иному религиозному мировоззрению, не должны удовольствоваться навязываемым им атеизмом, но могут на равных основаниях претендовать на религиозные образовательные системы. При этом встает вопрос о формировании практикуемой во всем мире светской системы религиозного образования, предусматривающей изучение традиционных гуманитарных дисциплин на базе религиозного мировоззрения.

Свято-Тихоновский институт первым откликнулся на эту потребность – на филологическом, историческом, педагогическом факультетах студенты стали изучать богословские дисциплины, а преподаватели – формировать новый облик специалиста, базирующийся на «православной мировоззренческой основе». Сегодня выпускники этих факультетов являются полноправными, а иногда и незаменимыми специалистами и в светской, и в церковной сферах. Богословские знания нужны не только в образовании, просвещении, социальной деятельности, они необходимы на административных постах и в политике, не говоря уже о науке, где традиционный отечественный перекос, вызванный отсутствием богословской компоненты, стал причиной затяжного отставания и ущербности.

Схема религиозного образования, построенная на опыте ПСТГУ, является достаточно простой и убедительной: богословие изучается по общему шаблону, который каждая конфессия наполняет своим содержанием. Полученный поликонфессиональный стандарт удовлетворяет всем необходимым требованиям и одновременно обеспечивает достойное место конфессиональной светской образовательной системе, не уступающей западным образцам. При этом обеспечивается не только сотрудничество главных конфессий, но и эффективное партнерство их с государством. Поликонфессиональный стандарт позволяет вести подготовку православных, мусульманских и иудейских теологов, сохраняя научные и образовательные традиции, созданные этими вероисповеданиями в условиях их мирного сосуществования на российской почве.

На практике принятая модель теологического образования оказалась успешной: за пять лет к подготовке теологов приступили 27 новых вузов. Всего теологов готовят в 35 вузах, из которых 21 – государственные университеты.

В то же время система теологического образования остается незавершенной, так как до сих пор не принято решение о введении «Теологии» в список научных специальностей ВАК. Эта незавершенность вертикали теологического образования прямо противоречит мировой практике и нормам реализации образовательных программ в Российской Федерации. При этом сложившуюся коллизию невозможно преодолеть путем защиты кандидатских и докторских диссертаций в диссертационных советах по истории, философии или религиоведению, – так же как невозможна такая специализация в образовательных программах.

Одной из наиболее актуальных задач сегодняшнего дня является построение единого цивилизационного пространства на основе поликонфессиональной принадлежности и культурной многоукладности народов, традиционно населяющих Российскую Федерацию. В этом процессе нельзя обойтись без опоры на традиционные конфессии. Опыт ПСТГУ, как и общий анализ работы, проделанной в области высшего образования, показывает, что введение поликонфессиональных стандартов и открытие как православных, так и исламских учебных подразделений становится положительным фактором в межконфессиональных отношениях. Подготовленные специалисты способны вести необходимый диалог с представителями различных религий и конфессий с позиций взаимного уважения, основанного на углубленном знании религиозных учений и традиций, что отвечает объективным интересам государства. Искусственные препятствия, тормозящие развитие новой системы образования, в частности – подготовку научно-педагогических кадров высшей квалификации в области теологии, ставят интересы российского общества в прямую зависимость от предрассудков цеха научных атеистов советского периода.

Прошло почти двадцать лет с начала перестройки, и вся жизнь в нашей стране кардинально изменилась: конституция, структура власти и общества, экономическая система, менталитет граждан и т.д. Наступившая свобода выразилась, в частности, в том, что религиозные институции стали выходить из советского гетто и встраиваться в общество. Оказалось, что это нисколько и ничем не вредит ни обществу, ни государству, но, напротив, во всех отношениях полезно: традиционная религия способствует стабильности государственного устройства, противостоит всякому экстремизму, вражде, ненависти, жестокости, охраняет семью, поощряет рождаемость, заботится о нравственном и патриотическом воспитании детей и молодежи, бережет национальную культуру, украшает города и села прекрасными храмами, наконец, наиболее эффективно борется со всякого рода безнравственностью – с коррупцией, с эгоизмом и жадностью, с воровством и убийствами, разводами, абортами, с наркоманией, пьянством и развратом.

Однако, несмотря на очевидную пользу религиозного мировоззрения, важнейшая сфера, необходимая для жизни современного государства – образование, в России до сих пор в основном своем объеме существует в прежней парадигме – на мировоззренческой базе агностицизма или даже атеизма, за исключением немногочисленных попыток, создающих прецедент религиозного по содержанию образования. Эта ситуация противоречит конституции, действующему законодательству и здравому смыслу: ведь образование финансируется за счет налогоплательщиков, которые в подавляющем большинстве теперь заявляют себя верующими людьми и, естественно, хотели бы обучать своих детей или обучаться сами в ключе религиозного мировоззрения. Такой возможности у них практически почти нет – на их деньги их же детям государство почти везде дает воспитание, основанное на атеистическом мировоззрении. Здесь обычно встает вопрос о том, как следует понимать конституционную норму «светскости государства» и статью закона о «светском характере» государственного образования? Еще недавно под «светскостью» большинство чиновников понимало элементарный атеизм. Но за последние годы уже достаточно выяснено, что светскость государства и государственного образования означает, что религиозные институции не контролируют государственную власть и органы управления образованием, хотя и могут сотрудничать с ними. В то же время, конституция гарантирует не только равные права, но и равные возможности всем гражданам, исповедующим традиционные религии или атеизм. Эти равные возможности должны быть предоставлены и в сфере образования, которое для этого должно осуществляться не только на агностически-атеистической базе, но и на религиозной мировоззренческой основе.

В современной России уже имеется сколько-то религиозных негосударственных школ, вузов и теологических кафедр, но в масштабе страны это пока совсем малое число. Часто они стеснены в элементарных необходимых для жизни условиях и обычно не имеют финансовой поддержки со стороны государства, даже если получают государственную аккредитацию и выдают обычные государственные аттестаты зрелости и дипломы.

Даже введение преподавания Основ религиозной культуры в составе федерального компонента не решит вполне описанную проблему, т.к. религиозное воспитание, так же как и всякое воспитание, дается средой, т.е. всей системой жизни и образования, а не одним уроком культуры или этики.

Поставленный вопрос не нов, и вряд ли стоит снова «открывать Америку», не обращаясь к мировому опыту. В свободных демократических странах рассматриваемая проблема решается по аналогии с устройством экономики: «потребителям» образовательных услуг предоставляется свободный выбор по принципу свободного рынка. Существуют альтернативные образовательные системы, альтернативные школы, университеты, которым государство выдает лицензию на право ведения их деятельности, а в случае аккредитации или какого-либо другого вида признания государством достаточности их образовательного уровня они обычно получают и значительное государственное финансирование. С давних пор такими альтернативными школами, вузами, факультетами были конфессиональные учебные заведения: католические, протестантские или другие.

В нашей системе образования все это тоже нетрудно сформулировать и осуществить. Для этого прежде всего нужно, чтобы образовательные стандарты были инвариантны по отношению к мировоззренческой базе, т.е. предъявляли одинаковые требования к образовательным программам, основанным на религиозном, агностическом или атеистическом мировоззрении. По большей части это так и есть, может быть, нужны только небольшие коррективы. Далее, если, например, конфессиональная школа реализует государственный образовательный стандарт и получает государственную аккредитацию, то она должна получать от государства всю необходимую помощь (здание, финансирование, медицинское обслуживание, коммунальные и социальные льготы), равную тем затратам, которые уходят на реализацию федерального компонента. Отсутствие или урезание финансирования негосударственной конфессиональной школе, имеющей государственную аккредитацию, является, конечно, дискриминацией по религиозному признаку. Если будет реализован режим государственного благоприятствования в отношении альтернативных учебных заведений, то очень быстро возникнет здоровая ситуация конкурирующих систем образования, которая сама приведет к скорому повышению образовательного уровня и к нормализации нравственной атмосферы в школе. Ведь никто из родителей не хочет, чтобы их дети вырастали полуграмотными наркоманами, алкоголиками, ворами, бездельниками, неспособными создать свою семью, нежелающими рожать детей. Как только будет возможен выбор, он сразу будет сделан, и катастрофическое положение, при котором мы теряем нашу молодежь, начнет исправляться. В самой большой в Москве православной школе, существующей при Свято-Тихоновском университете, мы провели опрос среди родителей: «Почему Вы отдали детей в нашу школу?» Подавляющее число ответов родителей звучало так: «Потому, что хотим вырастить наших детей нравственными людьми, а не наркоманами». Хотя наша школа живет трудной жизнью – сейчас ей снова грозит отъятие большей части государственной квоты финансирования, – тем не менее каждый год мы имеем большой конкурс при зачислении детей в первый класс.

Нравственное воспитание молодежи без религиозного мировоззрения, как показывает опыт, в массовом масштабе практически невозможно. Об этом сказал еще великий Гете: «Всякий, кто не верит в будущую жизнь, мертв и для этой».

Но религиозная альтернатива атеистической парадигме в образовании и гуманитарной науке необходима не только по нравственно-воспитательным соображениям. Немаловажным доводом в пользу такой альтернативы является тот факт, что изучать историю, культуру, искусство, литературу, философию, тем более, религию с позиций «научного атеизма» или с внерелигиозных, надрелигиозных позиций вполне бесперспективно с научной точки зрения. Никто ведь всерьез не изучает, например, французскую литературу, не зная французского языка. Еще более нелепо делать вид, что можно изучать историю России, историю средних веков, историю Византии, древнюю, средневековую или новейшую нематериалистическую философию, искусство, культуру без истории православия, католицизма, протестантизма, ислама и соответствующих церковных институций. Общеобязательный набор гуманитарных дисциплин в советское время хорошо памятен старшему поколению: научный коммунизм, научный атеизм, политэкономия, диамат, истмат, история КПСС. Этот список с достаточной очевидностью изображает недавнее катастрофическое состояние гуманитарной науки в нашей стране. Были, конечно, у нас немногочисленные настоящие ученые, занимавшиеся «беспартийными» темами, но ведь до самой перестройки не могли даже и они говорить в полный голос. Неужели и теперь, через двадцать лет после начала перестройки мы все еще должны оставаться в плену атеистической парадигмы и не можем сметь вслух заявить, что Теология – такая же наука, как и все другие гуманитарные науки? Мы мучительно в течение ряда лет «пробивали» государственный образовательный стандарт по Теологии, теперь мы уже несколько лет бьемся за то, чтобы в перечень научных специальностей ВАКа была внесена Теология, в то время как во всем мире в течение многих веков существуют теологические факультеты, доктора теологии, богатейшие христианские архивы, библиотеки, музеи, огромная научно-богословская литература. И в России все это было, хотя в несколько иной форме. Когда же мы освободимся от наваждения отжившей коммунистической идеологии? Разве не пора понять, что, сопротивляясь развитию религиозной науки и образования, мы сами себя окрадываем, противопоставляем себя всему культурному миру?

Когда нам заявляют, что наша научная общественность еще не готова признать Теологию наукой и включить в перечень научных специальностей, то это означает, что менталитет наших докторов и академиков все еще остается замороженным и искаженным советским атеизмом. Каким диссонансом этой позиции современных российских ученых звучат слова крупнейшего русского богослова-библеиста первой половины XX века, известного всему миру, Николая Никаноровича Глубоковского: «Не должно быть спора, что богословие может быть предметом чисто научного изучения, подобно всяким другим предметам. В таком качестве и достоинстве ему естественное и законное место… в университете. С другой стороны, и последний, оставаясь верным своему званию universitas, должен радушно открыть свои двери и аудитории для богословских дисциплин»^16. Взаимодополнительность семинарской и университетской форм богословского образования представлялась Глубоковскому важной задачей развития обеих: «…При одних Духовных Академиях «богословие» опять рискует сделаться замкнуто-конфессиональным, а всякая другая «внешняя» теология заранее подвергается подозрению… Только совместное существование в России университетских богословских факультетов и Духовных Академий лучше всего может обеспечить для богословской науки обязательные права и благие плоды веры и свободы»¹⁷.

За последние годы в России все же создана хоть и небольшая, но жизнеспособная система теологического образования. Теологические кафедры в университетах, большей частью – государственных, являются зачатком альтернативного религиозного образования. Они позволяют всем, ищущим серьезных знаний о религии, об истории Церкви, о религиозной литературе, культуре, искусстве, о религиозной философии и т.п. найти необходимые сведения и получить соответствующее образование. Это значит, что в наши школы придут учителя, способные говорить о религии и религиозной культуре с настоящим знанием предмета, а не с позиций якобы объективного атеизма. Это значит, что у нас появятся ученые, способные понимать имеющую двухтысячелетнюю традицию христианскую мысль, искусство, литературу. Мы сможем снова говорить на одном языке с европейской цивилизацией. Апеллируя к духовным, культурным корням своей страны, мы сможем своим детям открыть родную культуру, привить традиционную нравственность, любовь к своей родине, гордость за свой великий народ, открыть путь к подлинно прекрасной духовной жизни.

Кафедры теологии в составе университетов никому не навязывают свои предметы, подходы, – это не идеологические кафедры. На них поступают те, кто уже во взрослом возрасте сознательно выбрал теологию как вузовскую специальность. Эта специальность или образовательное направление дает хорошее гуманитарное образование, широкий культурный кругозор, открывает путь к актуальным творческим исследованиям, к целым пластам накопленной в XX веке недавно еще закрытой исторической информации, к богатейшей сокровищнице научных результатов, полученных на Западе в то время, когда Советский Союз строил коммунизм, искореняя религию.

Теологические кафедры в государственных университетах являются конфессиональными в том смысле, что дают образование по стандарту либо православной теологии, либо исламской и пр. Эти кафедры, естественно, должны сотрудничать с православными епархиями, либо с соответствующими исламскими структурами, но они открыты для любого желающего изучить какую-то конкретную конфессию или религию. Как показывает опыт, кафедры теологии в тех университетах, где имеется режим благоприятствования и епархиальные образовательные структуры помогают организовать образовательный процесс на серьезном уровне, оказывают сильное оздоровляющее нравственное влияние на атмосферу в университете. Такие кафедры ставят высокую планку и в нравственно-воспитательном, и в учебном, и в научном процессе. Многие государственные учебные заведения, особенно высшие, построили на своих территориях храмы или восстановили дореволюционные. Это о многом говорит. Приходится признать, что слова Ушинского: «Если у нас отступят от посещения храмов, от исполнения православных правил,… то я боюсь, лет через сто наши поселения наполнятся кабаками и бардаками», оказались пророческими. Не менее ярко выразил эту мысль основоположник педагогической науки Ян Амос Коменский: «нравственное образование не возможно без религиозной основы. Или, если и существует, то становится совершенно беспредметным и даже вредным. Такому образованию лучше не быть».

Оздоровляющее влияние религии настолько бесспорно, что администрация ряда вузов берет на себя разумную смелость опередить закон. И снова приходиться подчеркнуть, что никаких отрицательных последствий для этих учебных заведений в этих случаях не было. Не пора ли сделать реальной для всей российской молодежи возможность свободного выбора религиозной мировоззренческой парадигмы в сфере государственного образования, как и негосударственного, т.е. создать необходимые условия для осуществления законных альтернативных возможностей?

Недавно группа преподавателей богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета (ПСТГУ) во главе с ректором протоиереем Владимиром Воробьевым посетила духовные учебные заведения Римо-Католической Церкви: папские учебные заведения в Риме, а также Институт св. Марка и Институт экуменических исследований св. Бернарда (Венеция). Кроме того, группа познакомилась с деятельностью двух католических церковно-общественных организаций: общиной свт. Эгидия и движением «Общение и освобождение» и пастырской семинарией этого движения. Участников поездки интересовала система католического итальянского и ватиканского образования, в частности, система научно-богословской аттестации.

– Отец Владимир, какое впечатление произвели на вас католические университеты? Удалось ли вам познакомиться с чем-либо полезным для вашей деятельности?

– Система католического образования отрабатывалась веками. Она не претерпевала таких катаклизмов, как российское богословское образование. Во время поездки нам хотелось познакомиться с системой католического образования непосредственно: увидеть учебный процесс, посмотреть на устроение самих школ, их аудиторий, библиотек, архивов. Разумеется, нас интересовали и конкретные вопросы: структура учебного процесса, организация научной деятельности студентов и преподавателей, аттестация результатов этой деятельности.

Хозяева нас принимали дружелюбно, охотно показывали и рассказывали нам все, о чем мы просили.

– Насколько значима была эта поездка?

– Думаю, эта поездка была очень своевременна. В настоящее время, когда отечественная система духовного образования, а также богословские школы других типов вступили в эпоху развития и преобразования, полученная информация может быть весьма полезной. Конечно, католическая образовательная система имеет свои особенности и традиции, а православная – свои. Но многие элементы учебного и научного процесса не имеют конфессиональной специфики и могут с успехом существовать и в наших условиях.

Сейчас перед нами стоит вопрос систематизации и совершенствования системы научно-богословской аттестации. Должны быть более четко сформулированы критерии богословских диссертаций разных ступеней, требования к самому процессу представления научных работ и их защиты. Естественно, повышение требований к аттестации должно повысить и качество самих богословских работ – в этом смысл тех или иных изменений. Подобные примеры уже имели место в истории российской духовной школы: когда в Уставе духовных академий 1869 г. было обращено особое внимание на научную аттестацию – введена публичная защита, обязательное представление диссертаций в виде монографий,– богословская наука сделала значительный рывок в своем развитии.

Духовные школы сегодня преодолевают последствия гонений советского времени, когда богословие было вытеснено из научной сферы, насильственно замкнуто и развивалось в отрыве от других областей науки, вне общих научных критериев, методов и достижений. Сейчас правила государственной системы научной аттестации переносятся в богословскую область: публичные защиты, внешнее оппонирование, авторефераты. Разумеется, при этом следует учитывать и специфику богословия как области науки, и то, что сама система государственной научной аттестации требует совершенствования. Главной чертой этой специфики является конфессиональность богословия и неразрывная связь с жизнью Церкви. Важность и актуальность проблемы требует серьезного подхода, подготовки, учета и использования лучшего опыта других стран и конфессий.

– Чем нам может быть полезен опыт католических университетов?

– В католических университетах образовательный процесс разделен на ступени: бакалавриат, специализация (или лиценциат, соответствующий нашей магистратуре) и докторат (соответствующий нашей аспирантуре). Для каждой ступени очень четко сформулированы требования к выпускной квалификационной работе. Нам этого пока не хватает. В российской системе образования еще нет должного осмысления задач каждой из двух ступеней – бакалавриата и магистратуры. Отсутствие четкости в этом вопросе дезориентирует студентов обеих ступеней. Богословское образование не является исключением. Зачастую мы к бакалаврам предъявляем такие требования, которые они не могут выполнить, а усиление специализации на этой ступени чревато подрывом базового образования. В магистратуре, напротив, часто дублируются «выходные» требования бакалавриата, магистранты работают в пониженном темпе и в итоге представляют слегка переделанную бакалаврскую работу. Мы сейчас стараемся сформулировать критерии и требования к этим ступеням более адекватно, но опыта явно не хватает. В католических университетах требования очень четкие (степень самостоятельности, степень научной новизны, использование источников и т. д.), и студенты их знают заранее.

В католических университетах существует весьма интересная система семинарских занятий: выделено несколько типов семинаров, каждый со своими требованиями и методами. Такая систематичность позволяет студентам познакомиться с разными источниками и отработать различные методы научной работы. Этого нам также не хватает. Кроме того, нам очень понравилась идея написания квалификационных работ в рамках «контрольного» семинара, который проводится в последнем семестре бакалавриата. Этот семинар ведет преподаватель, который фактически является научным руководителем, принимает и проверяет квалификационную работу. Все сложности, которые возникают в процессе написания работы, обсуждаются на семинаре – это очень удобно. У нас пока на выпускную работу бакалавра практически не выделено отдельного учебного времени, и наши бакалавры «задыхаются» от недостатка времени. У нас есть положительный опыт проведения семинара по подготовке к выпускному экзамену, и теперь мы решили перенять и идею семинара по подготовке квалификационных работ. В следующем году будут организованы «семинары научного руководителя» – студенты, соединенные единой темой, будут обсуждать свои работы в рамках семинара.

Еще один очень важный элемент, которого нам также не хватает: в католических богословских школах студенты гораздо самостоятельнее. Но эта самостоятельность очень хорошо обеспечена методически: указания, комментарии и, конечно, консультации преподавателей. Напротив, наши студенты перегружены аудиторными часами, и очевидно, что в учебном процессе необходимо уделить значительно больше времени для самостоятельной работы. Мы хотели бы предоставить нашим студентам бо́льшую свободу, но опасаемся, что они не смогут адекватно ее использовать. Надо очень хорошо организовать самостоятельную работу и оснастить ее методически – это для нас задача первейшая. Особенно важным это становится в свете перехода на «болонскую систему», в которой вводится новый принцип для измерения трудоемкости учебного процесса – кредиты, не тождественные аудиторным часам. Все это повышает ответственность научного руководителя, требует от него серьезной и качественной работы.

Вхождение в Болонский процесс для нас стало уже неизбежным, и рано или поздно с ним встретятся и все духовные школы. В католических учебных заведениях обучение с самого начала было выстроено по ступеням, совпадающим с требованиями Болонского процесса.

У католической образовательной системы есть очень важное умение оперативно реагировать на конкретные запросы церковной жизни (пример: важна разработка вопросов, связанных с литургической деятельностью Церкви – накануне II Ватиканского Собора учреждается специализированный факультет при академии Ансельмианум).

Католики активно используют общепринятую теперь во всем мире форму учебного заведения – университет – комплексную, плодотворную в научном и церковно-практическом отношении, гибкую. Эта форма позволяет не только обеспечивать кадрами весь спектр церковных служений, связанных с внутренней жизнью Церкви и ее миссией в мире, но и оперативно реагировать на новые нужды Церкви и изменяющиеся условия. В университете новые образовательные направления и специализации могут быстро развиваться, опираясь на весь комплекс церковно-богословского знания и достигая в короткие сроки требуемого уровня. В нашей Церкви духовные академии до 1917 г. активно сотрудничали с университетами. Теперь научиться использовать потенциал университетского образования и науки – неотложная задача Русской Православной Церкви.

– Интересен ли Западу опыт российских духовных школ и развитие богословского образования в светских вузах в последнее время?

– Католические ученые проявляют большой интерес к истории Русской Православной Церкви в XIX и XX вв., к подвигу российских новомучеников и исповедников и к российской духовной школе, которая многих из них воспитала и подготовила. Для нашей духовной школы характерно гармоничное сочетание церковной богослужебной жизни и богословского образования. Российские духовные академии конца XIX – начала XX в. были серьезными центрами богословской науки, прежде всего – церковной истории и исторической литургики. Некоторые работы русских богословов не потеряли своего значения и в наши дни. Теперь русская богословская наука стоит перед задачей преодоления того разрыва в научном преемстве, который был создан длительным гонением на православную веру в России.

Беседовала Анастасия Абалихина

16 ноября 2010 года ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев выступил с докладом на тему «Христианский университет в современном образовательном пространстве» на состоявшейся в Москве VI Международной богословской конференции Русской Православной Церкви «Жизнь во Христе: христианская нравственность, аскетическое предание Церкви и вызовы современной эпохи».

В XXI веке государство или общество, желающее иметь влияние на окружающий мир, не может обойтись без собственной развитой и сильной системы высшего образования. В частности, нравственное воспитание молодежи, осуществимое только на базе религиозного мировоззрения, в современной Европе и России возможно только с помощью христианского образования. Об этом сказал еще великий Гете: «Всякий, кто не верит в будущую жизнь, мертв и для этой».

Современное образовательное пространство во всем мире немыслимо без университетов, которые являются ведущими центрами мировой науки и образования. Существует много специальных научных учреждений и образовательных институций, имеющих свои конкретные цели и задачи, но абсолютным приоритетом обладают принципы и идеи, издавна заложенные в основание университета. Это:

1. Фундаментальное, наиболее полное высшее образование, приобщающее к научной традиции и воспитывающее широту и гармонию интеллектуального кругозора, культуру и креативность мышления.

2. Научные школы, объединяющие творческие устремления ученых и их учеников, посветивших свою жизнь науке.

3. Значительная автономия, гарантирующая свободу научной совести и научных изысканий, оставляющая жажду и поиск истинного знания главным принципом, не позволяющая подчинить науку, научные школы и, следовательно, образование одним только прагматическим, партийным или политическим интересам.

4. Единство и открытость научных исследований, означающие свободную публикацию основных научных результатов, свободный идейный обмен и дискуссию.

5. Абсолютная верность истине и, следовательно, – нравственность, честность, устремленность к добру, а не ко злу.

Идеал университета, выпестованный христианской цивилизацией, инициировал мощнейшее развитие европейской науки (а, следовательно, – и культуры), теперь, к сожалению, от этого христианского идеала во многом отказавшейся. Тем не менее, современные университеты во всем мире продолжают оставаться главным средоточием интеллектуальной жизни и творчества, главными поставщиками специалистов-профессионалов высшей квалификации. Университет – наиболее удобная форма высшей церковной школы. Только в университете можно быстро открыть и развить до требуемого уровня новые образовательные направления и специализации, опираясь на весь комплекс церковно-богословского знания. Несмотря на «воинствующий» западный секуляризм, христианство в Европе еще удерживает свои позиции в значительной степени именно благодаря университетам, которые множеством нитей связывают современную науку, культуру, образование, общественную жизнь с церковью и верой. Именно университеты являются местом интенсивного и плодотворного общения старшего поколения с той молодежью, которая в ближайшем будущем будет определять жизнь государства, нации, религиозных институций. Присутствие христианских университетов в образовательном пространстве и христианское присутствие в университетах вообще в огромной степени влияет на положение христианской веры и Церкви в мировом «завтра».

Современная университетская система, рожденная Западной Церковью в XI веке, насчитывает во всем мире примерно 15 000 университетов. Три признанных мировых рейтинга лучших университетов мира (QS-THES-200 – выходит с 2004 г., его делают приложение к газете The Times – The Times Higher Education и консультационная компания Quacquarelli Symonds; ARWU-500 – с 2003 г., составляет Институт высшего образования Шанхайского университета; и Webometrics – рейтинг сайтов университетов мира, публикуется два раза в год с 2004 г., составитель – Cybermetrics Lab, входящая в Centro de Informaciоn y Documentaciоn (CINDOC) при Высшем совете по научным исследованиям Испании) указывают на первых местах университеты Америки, Великобритании и Германии. Эта ситуация адекватно отражает положение этих государств в мире.

Даже самые лучшие Российские университеты занимают очень далекие места. Хотя это не является прямой причиной нашего отставания, но слабость наших университетов находится в прямом соответствии с тем, что Россия сегодня не успевает реагировать на грозные знамения времени и принимать необходимые для спасения нации меры. Тем более нам необходимо изучать и учитывать опыт других стран и Церквей, чтобы не повторять своих и чужих ошибок и не «открывать Америку» заново.

Сегодня в демократических странах организация образования осуществляется по аналогии с устройством экономики: «потребителям» образовательных услуг предоставляется выбор по принципу свободного рынка. Существуют альтернативные образовательные системы, альтернативные школы, университеты, которым государство дает значительную автономию и предоставляет право осуществления их деятельности, а в случае признания государством их образовательного уровня и актуальности они обычно получают и значительное государственное финансирование. В секуляризованном Западном мире конфессиональные учебные заведения, в первую очередь, католические и протестантские, являются такими альтернативными школами, вузами, факультетами.

Католическая Церковь на протяжении многих веков систематически проводит в образовательной сфере грандиозную работу. Существует очень большая сеть высших католических образовательных учреждений, которые разделяются на несколько видов, в зависимости от формы и степени управляемости Папским престолом. Наиболее гибкая форма – университет позволяет не только комплексно обеспечивать кадрами высшей богословской квалификации весь спектр церковных служений, связанных с внутренней жизнью Церкви и ее миссией в мире, но и оперативно, адекватно реагировать на новые нужды Церкви в изменяющихся условиях. Именно благодаря католической университетской науке в западном мире никогда не ставилась под сомнение компетентность выступлений, сделанных от лица католической Церкви.

В настоящее время система высшего католического образования насчитывает в 63 государствах 252 высших учебных заведения (см., например, ватиканский ежегодник «Annuario Pontificio» за 2009 г.). В основном это – университеты, в меньшем числе – теологические факультеты или институты. В их число входят:

1. 45 понтификальных или папских, т.е. находящихся в прямом ведении Папского престола, хотя и на разных основаниях, и расположенных в 38 государствах. В частности, в Риме существует 20 «папских училищ» (atenei romani), принадлежащих непосредственно Ватикану. Из них:

· 7 – со статусом университета: Григориан, Латеранский, Урбанианум, Фомы Аквинского (или Анжеликум), Салезианум, Санта Кроче, Антонианум. Для статуса университета в ватиканской папской системе необходимо иметь три обязательных факультета, «прописанные» в апостолической конституции «SAPIENTIA CHRISTIANA» (Теологии, Канонического права, Философии), но можно и другие, утвержденные Конгрегацией католического образования. Папские университеты имеют в своем составе собственно Богословские факультеты;

· 2 – со статусом академии (которые тоже часто называют университетами): св. Ансельма (Ансельмианум) и «Царица апостолов» – женская академия;

· 7 – со статусом специального института по какому-то конкретному направлению: Библикум, Восточный (PIO), Институт исследования проблем семьи и брака (Pro familia), Институт латинистики (классической и христианской), Духовной музыки, Христианской археологии, Институт изучения арабского языка и ислама;

· 4 – папских факультета: Богословский факультет св. Бонавентуры, Папский богословский факультет при Папском духовном институте «Тересианум», Папский богословский факультет «Марианум» (Pontificia Facolta Teologica «Marianum»), Папский педагогический факультет «Ауксилиум» (женский).

Единственным принципом, объединяющим все папские высшие учебные заведения – очень разные (!) – является «папская милость», которая была дарована им в силу тех или иных заслуг, и государственная принадлежность Ватикану (но у некоторых университетов это соединяется с принципом экстерриториальности в Риме, у других – нет).

2. Так называемые «церковные» университеты, институты и факультеты, несколько дистанцированные от Святого Престола, но имеющие право давать «церковные» ученые степени.

3. Католические университеты, институты и факультеты, находящиеся «в лоне» Римо-Католической Церкви. Их преподаватели получают мандат от местного епископата и готовят студентов к получению «церковных» ученых степеней.

4. Прочие католические университеты, институты и факультеты (их много), находящиеся в разной степени зависимости от Римо-Католической Церкви (некоторые из них – государственные).

Как для «папских» и «церковных» высших учебных заведений, так и для остальных католических университетов и факультетов имеются апостолические конституции, соответственно – «SAPIENTIA CHRISTIANA» (1979 г.) и «EX CORDE ECCLESIAE» (1990 г.). Обе конституции приняты при понтификате Иоанна Павла II и являются применением идей II Ватиканского собора к соответствующим типам университетов. Интересно, что конституция по образованию появилась менее, чем через год после избрания Папы Иоанна Павла II на престол (в августе 1978 г.). На уровне Папской курии папскими учебными заведениями управляет Конгрегация католического образования (Congregatio pro Institutione Catholica) или Конгрегация семинарий и учебных заведений (Congregatio de Institutione Catholica de Seminariis atque Studiorum Institutis)²⁰ при Папской курии (одна из 9 конгрегаций). Ватиканские (папские) ученые степени признаются многими государствами.

Общим весьма важным принципом для католических учебных заведений является патронаж со стороны какого-либо ордена. Так, например, иезуиты курируют 49 учебных заведений в 30 государствах. С середины XX века мощный вклад в развитие католического образования стала вносить под покровительством Папы сравнительно молодая католическая организация «Opus Dei», имеющая целью противостать процессу дехристианизации, указать путь христианской святости современным людям, занимающимся своей профессиональной деятельностью, живущим в миру обычной трудовой жизнью. Эта попытка сохранить общий язык с современной молодежью, по-новому открыть ей красоту и смысл Христианства, используя прежде всего систему и методологию образования и науки, выразилась в том, что усилиями «Opus Dei» были собраны необходимые средства и созданы новейшие университеты высокого современного уровня, быстро приобретшие огромный авторитет.

Каждый университет или вообще образовательный центр, в котором собирается «цвет» нации или церковного сообщества, где профессорская корпорация воодушевлена искренним стремлением послужить Церкви, становится мощным «бастионом» в войне с неверием, со все более распространяющимися подделками христианства. Однако, вскоре на смену первоначальному энтузиазму приходят обычные для конфессионального учебного заведения проблемы: необходимость постоянно повышать уровень привлекательности учебного заведения, при улучшении профессиональной подготовки не терять «духовную составляющую», сохраняя открытость к миру учебного заведения, не утратить главное – «неотмирность» христианского устроения, готовность самоотверженно служить Богу, а не только своим интересам. Это более всего зависит от того, удастся ли привлечь в университет таких в прямом смысле святых профессоров, которые своим примером увлекут на путь подвига учащихся. На практике очень скоро встают вопросы методологии преподавания богословских дисциплин, их соотношения с проблемами современной жизни, с предметами, обеспечивающими светский профессиональный уровень. Очень трудными в современном секулярном мире оказываются вопросы душепопечения студентов, организации их быта, богослужебной, церковной жизни, опыта монастырских трудовых «послушаний» и т.п.

Структура протестантских высших учебных заведений в чем-то оказывается более простой, т.к. не имеет в своем составе папских университетов, патронажа иезуитского и других католических орденов, сложного взаимодействия с католическими семинариями, но соответственно многообразию деноминаций множество протестантских теологических факультетов и других учебных учреждений оказывается чрезвычайно пестрым. Тем не менее везде более или менее одинаково и в соответствии с действующей европейской традицией решаются главные проблемы, характерные для всех конфессиональных учебных заведений:

1. гарантируется академическая свобода теологических факультетов;

2. государство признает дипломы не только факультетов государственных университетов, но и высших церковных учебных заведений, обеспечивающих высокий уровень и качество образования;

3. обеспечивается полностью или в значительной части государственное финансирование, т.к. все граждане страны имеют равные права на образование, независимо от их религиозной принадлежности и выбора;

4. гарантируется прямое участие религиозных структур и их ответственных лиц в деятельности теологических факультетов государственных университетов, в частности:

4.1 в назначении на должности профессорско-преподавательского состава 4.2 в экспертизе и утверждении учебных программ и пособий 4.3 в организации учебного процесса 4.4 в организации приема абитуриентов на факультет 4.5 в принятии решения о выдаче диплома теологического факультета 4.6 в допуске к соисканию ученой степени доктора теологии 4.7 в формулировании требований к диссертационной работе и к порядку ее защиты и др.

Нет необходимости говорить, что на Западе, где многие старейшие университеты возникли на базе именно теологических факультетов, не может даже возникнуть вопрос о том, является ли теология наукой или нет, и может ли существовать ученая степень доктора теологии. Подобный вопрос свидетельствовал бы или о непонимании истоков европейской и мировой культуры, или о трагической искалеченности сознания вопрошающего большевистским воинствующим атеизмом.

Россия после падения советского режима и государственной атеистической идеологии, побежденной небывалым по масштабу подвигом новомучеников и исповедников Российских, сегодня старается залечивать полученные раны. Русской Православной Церкви необходимы священники и миряне, умеющие говорить с окружающим миром одновременно на языке тысячелетней культуры и современного знания. Если мы не успеем вернуть нашей Церкви отнятые у нее богатства богословской и светской науки, образованности, нравственности, традиции семейного воспитания и православной школы, то окажемся несостоятельными и оттолкнем от себя тех, кто пытается найти в Церкви спасительную опору в нынешнюю эпоху глобальных кризисов и катаклизмов. Это заставляет настойчиво ставить вопрос о скорейшем и качественном религиозном образовании, о профессиональной подготовке церковных людей, способных защищать интересы нашей Церкви, обеспечивать ее кадровые потребности.

До революции Русская Православная Церковь, будучи государственной, чрезвычайно много сделала для системы образования в России. Все образование давалось на мировоззренческой базе Православия и потому было православным. В течение советского периода, когда Церковь была отделена от государства и школа от Церкви, воспиталось несколько поколений людей, которые не понимают, какое отношение к школе может иметь Церковь и что общего между наукой и верой, верой и нравственностью. Поэтому так важно осознать, что религиозная альтернатива атеистической парадигме в образовании и гуманитарной науке необходима для полноценного изучения и понимания истории, культуры, искусства, литературы, философии, тем более, – религии, что внерелигиозные или надрелигиозные гуманитарные исследования феномена религии вполне бесперспективны с научной точки зрения, что попытки построить внерелигиозную мораль уже доказали свою беспочвенность.

За последние восемнадцать лет в России создана хоть и небольшая, но жизнеспособная система теологического образования. Пробита стена между Церковью и высшей школой, создана правовая база для светского, религиозного по содержанию высшего образования, реализуемого под патронажем Церкви. После утверждения государственного образовательного конфессионального стандарта по Теологии Церковь смогла законно входить в вузы. Система теологических кафедр, родившаяся благодаря принятию конфессионального стандарта и созданию Совета по теологии в составе Учебно-методического объединения (УМО) классических университетов России, уже сейчас охватывает 40 с лишним вузов, по большей части – государственных, и продолжает развиваться. Там, где Церковь оказывает теологической кафедре должное внимание, в короткое время меняется вся атмосфера в университете и вокруг него. Университет поворачивается лицом к Церкви, муниципальная администрация, всегда плотно связанная с университетом, становится благожелательной, молодежь начинает относиться к Церкви с интересом. Наконец, именно благодаря разработке и принятию государственного конфессионального образовательного стандарта по теологии стало возможным принятие закона об аккредитации духовных школ, стало логически необходимым государственное признание богословских научных степеней и званий.

Теологические кафедры в университетах являются зачатком альтернативного религиозного образования. Это значит, что появятся учителя и ученые, способные понимать двухтысячелетнюю христианскую философию, искусство, литературу, способные говорить о религии и религиозной культуре с настоящим знанием предмета, а не с позиций якобы объективного атеизма. В то же время, эта система остается незавершенной: чтобы она могла воспроизводиться, необходимо защищать диссертации по Теологии, иметь кадры высшей квалификации. Для этого нужно, чтобы Теология была внесена в перечень научных специальностей и окончательно получила у нас «права гражданства». Россия, в 1992 году открывшая теологическое образование, теперь отстала от Украины, уже внесшей Теологию в номенклатуру научных специальностей и в ВАК, и от Белоруссии, открывшей в составе Белорусского государственного университета институт Теологии. Хотя во всем мире в течение многих веков существуют теологические факультеты, доктора теологии, богатейшие христианские архивы, библиотеки, музеи, огромная научно-богословская литература, часть нашего ученого сообщества и государственной администрации до сих пор не сознает, что, сопротивляясь развитию религиозной науки и образования, они противопоставляют Россию всему культурному миру.

Ответом на эту советскую позицию некоторых современных российских ученых звучат слова крупнейшего русского богослова-библеиста первой половины XX века, известного всему миру профессора Николая Никаноровича Глубоковского: «Не должно быть спора, что богословие может быть предметом чисто научного изучения, подобно всяким другим предметам. В таком качестве и достоинстве ему естественное и законное место… в университете. С другой стороны, и последний, оставаясь верным своему званию universitas, должен радушно открыть свои двери и аудитории для богословских дисциплин»²¹. Н. Н. Глубоковского беспокоило, что духовные школы в современном мире перестают быть полноценными научными центрами, т.к. по определению являются закрытыми, а наука в наше время закрытой быть не может. Если не будет у нашей Церкви своих университетов, то духовным школам всегда будет угрожать маргинализация. С другой стороны, без духовных школ университетам грозит секуляризация, отрыв от церковной жизни, потеря духовного измерения, обращенности к церковным проблемам, что ярко проявляется в протестантизме. Следовательно, необходимо сочетание двух путей, двух форм – идея «двух крыльев». Не конкуренция, а сотрудничество, определяемое единством цели, взаимодополнительность семинарской и университетской форм богословского образования представлялась Глубоковскому важной задачей развития обеих: «…При одних духовных академиях “богословие” опять рискует сделаться замкнуто-конфессиональным, а всякая другая “внешняя” теология заранее подвергается подозрению… Только совместное существование в России университетских богословских факультетов и духовных академий лучше всего может обеспечить для богословской науки обязательные права и благие плоды веры и свободы»²². На Поместном Соборе 1917–1918 гг. были представлены проекты, касающиеся духовно-учебных заведений, выработанные 10-ым Отделом Предсоборного Совета, в частности, Положение о богословском институте. В Объяснительной записке к проекту Положения говорилось²³:

«Комиссия приняла во внимание, что:

1. потребность религиозного знания у современных девушек не меньшая, чем у юношей;

2. для женщины как матери и воспитательницы христианская просвещенность столь же необходима, как и для мужчин;

3. женщины отличаются особою религиозностью и могут иметь громадное воспитательное влияние в семье и приходе;

4. история древней Церкви указывает на широкое участие женщин в церковно-общественной жизни в должности, например, диаконис;

5. теперь, в виду недостатка священнослужителей – законоучителей с полным средним богословским образованием в деревнях и с высшим в городах, женщины, окончившие богословский институт, с успехом могли бы преподавать Закон Божий в школах;

6. вопрос о совместном обучении полов в современной педагогической литературе признается спорным лишь относительно переходного возраста, –

и пришла к заключению, что принятие женщин в богословский институт не стояло бы в противоречии с задачами и целями института».

В современных университетах обучаются не только мужчины, как это бывает в духовных школах, но и женщины, и то, что Церковь без богословски образованных женщин в современном мире не может отстаивать свои позиции, не у кого не вызывает сомнений.

Можно добавить, что только свободное и взаимодополняющее развитие богословской науки и высшего богословского или, что – то же, теологического образования в духовных школах и в университетах под патронажем Церкви позволят создать цельную и гармоничную систему православного образования и нравственного воспитания в нашей стране.

В своей статье ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев касается роли богословского образования в системе образования государства, сравнительных особенности семинарий и богословских факультетов вузов, путей их взаимодействия.

Развитие богословия в церковных и государственных университетах отвечает мировой практике и продолжает идеи отечественных дореволюционных богословов. Богословские, или теологические, факультеты и кафедры в университетах являются местом встречи богословия и соприкосновенных наук, вырабатывают методологическую основу этого взаимодействия, становятся естественной площадкой для обсуждения проблем церковно-общественного взаимодействия. Они успешно готовят кадры, способные вести насущно необходимый диалог между Церковью и обществом, Церковью и государством. Государство и общество не могут игнорировать факты нравственной деградации, кризиса семьи, демографического кризиса. Эти проблемы успешно решаются на основе религиозного мировоззрения и, напротив, с потерей религиозной жизни приобретают масштаб национальной катастрофы.

Для решения важнейшей задачи религиозного просвещения народа и общества необходимы кадры, способные не формально, а качественно справиться с целой чередой серьезных и действительно трудных препятствий. Без фундаментального богословского университетского образования здесь не обойтись.

Основная задача духовных семинарий – подготовка образованных священнослужителей – естественно, становится причиной недостаточно быстрого роста научного уровня. В университетах декларируется подготовка светских специалистов, нацеленных на занятия наукой, преподаванием, общественной, дипломатической или административной деятельностью. Соответственно теологические факультеты светских университетов являются прежде всего научно-образовательными учреждениями. Уровень научных исследований определяет лицо такого факультета, но при этом возникает опасность секуляризации, то есть отрыва теологической науки от религиозной жизни. Известный русский богослов первой половины XX века Николай Глубоковский говорил об этом так: «При одних духовных академиях богословие опять рискует сделаться замкнуто-конфессиональным, а всякая другая «внешняя» теология заранее подвергается подозрению. Только совместное существование в России университетских богословских факультетов и духовных академий лучше всего может обеспечить для богословской науки обязательные права и благие плоды веры и свободы». Для университетского богословского (теологического) факультета задача вернуть гуманитарной науке ее христианскую составляющую является приоритетной и обязывающей иметь не менее высокий уровень.

Не случайно легализация богословия в постсоветской России – лицензирование и аккредитация духовных школ – стала возможной только после разработки на богословском факультете государственного стандарта по теологии, после создания целой системы университетских теологических факультетов и кафедр.

Но при отделении Церкви от государства университетская теология всегда будет нуждаться в тесном сотрудничестве с богословским образованием и богословской наукой, находящимися в ведении Церкви. Для наиболее благоприятного развития не только богословия, но и всего универсума наук требуется сочетание разных форм. Этой цели вполне отвечает развитие богословия как в духовных академиях, так и в университетах.

Наконец, верующие люди должны иметь равные права и возможности с неверующими: получать образование на базе религиозного мировоззрения, заниматься богословской наукой, защищать богословские диссертации и получать соответствующие научные степени и ученые звания.

Ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев в интервью корреспонденту портала Седмица.ru рассказал об образовательном стандарте «Теология» и его месте в ряду других научных дисциплин.

― Отец Владимир, в феврале Вы принимали участие в прошедшей в РИА «Новости» пресс-конференции, посвященной вопросу внесения теологии в число научных специальностей, по которым ВАК присуждает ученые степени. На этой пресс-конференции директор Департамента государственной научно-технической инновационной политики Министерства образования Александр Наумов пообещал, что уже в апреле этого года теология будет введена в номенклатуру ВАК. Конечно, хотелось бы надеяться, что это, наконец, действительно произойдет, и теология в России, как и в большинстве стран мира, займет подобающее ей место среди научных дисциплин. Но все же официальное признание теологии ВАКом не устранит до конца всех проблем, существующих сегодня в связи с тем, что долгие годы наша церковно-академическая среда существовала, так сказать, в иной системе координат, не совпадавшей с государственной. Как, например, решить вопрос с церковными учеными степенями? Будут ли по-прежнему параллельно сосуществовать научные степени, выдаваемые Церковью и ВАКом?

― Я думаю, что первое время степени будут существовать параллельно. В перспективе, возможно, конечно, их уравнивание и даже замена церковных степеней на светские. Но это может случиться, если и далее процесс будет развиваться в правильном направлении. Тогда мы придем к системе, которая издавна существует в Европе. Там различные университеты выдают свои дипломы и присваивают степени. Соответственно, существует в качестве равноправной другим степеням и степень «доктор теологии».

Закон об образовании, который сейчас разрабатывается, стремится переделать нашу систему на западный манер. Но наша централизованная система присвоения степеней возникла в советский период. Монополия в образовании, как и в экономике, ― это типичное свойство социализма. При капитализме существует рыночная система, как в экономике, так и в образовании. Каждый предлагает свой товар, каждая фирма старается сделать его лучше, поэтому существует нормальная конкуренция. Так же в Европе каждый университет выдает свой диплом. Там нет государственных стандартов. Если так когда-нибудь будет устроено образование в России, то у нас также появятся равноправные степени, полученные от государственного вуза, от церковной Духовной академии, от еще какого-нибудь университета или иной высшей школы.

― То есть диплом МГУ и диплом Духовной академии будут равны?

― В будущем в принципе могут оказаться равны в смысле юридической правомочности. К этому надо стремиться. Сейчас до этого пока еще далеко, думаю, пройдет еще немало лет, прежде чем это сможет произойти.

― Отец Владимир, в связи с предполагаемым признанием теологии ВАКом закономерно возникает вопрос: как будет обстоять дело с другими конфессиями?

― Другие религии (речь идет, конечно, о традиционных), безусловно, находятся в равных условиях с Православием.

― Вопрос об официальном признании теологии научной дисциплиной в России дискутируется уже несколько лет. За положительное решение этого вопроса выступают многие, но и противников «реабилитации» теологии немало. Особенно часто голоса «против» раздаются из стана ученых-религиоведов. В этой связи хотелось бы уточнить: в чем вообще основное различие между религиоведением и теологией? Почему религиоведов не устраивает теология, а Церковь не устраивает религиоведение?

― Во-первых, сказать, что нас это не устраивает совершенно, нельзя. Мы не против религиоведения. Религиоведение и теология соотносятся примерно, как музыка и музыковедение. Одному нужна лекция по музыке, а другому нужна сама музыка. Одно другому не мешает, но одно другого и не заменяет. Думаю, если кому-то нужна сама музыка, то лекций будет недостаточно.

Так же и с теологией. Теология ― древнейшая наука, с нее начинались все европейские университеты. Она охватывает большой комплекс знаний: это и исторические науки, и филология, и археология, и, то, что относится к сфере искусства, и, конечно, философские проблемы, то, что связано, прежде всего, с нравственным учением. Всякая религия является в некотором роде учением, теология в большой степени включает в себя это учение. Иначе говоря, теология основывается на религиозном опыте, но и сама не только изучает этот опыт, она и рождается, и развивается в сфере этого опыта.

Религиоведение же появилось сравнительно недавно. Оно изучает религии в сравнительном аспекте. У нас в России религиоведение все время хочет встать над религиями. Но этот «взгляд извне» неизбежно тяготеет к атеизму. Когда атеист начинает оценивать религию ― это, по меньшей мере, неинтересно, а главное ― необъективно, предвзято. Представьте, человек, который не имеет никаких музыкальных способностей и образования, вдруг возьмется всерьез судить о музыке – это очень сомнительно и не вызывает энтузиазма у слушателей.

Дело осложняется еще и тем, что у нас существовал при советской власти «научный атеизм» как идеологическая дисциплина. Он в обязательном порядке преподавался во всех вузах. Существовала огромная армия «научных атеистов», так называемых идеологических работников, которые очень мало понимали в предмете, но твердо знали, что они должны воспитывать советских людей в атеистическом духе. После перестройки «научный атеизм» закрыли, и армия «научных атеистов» осталась без работы. Их надо было как-то трудоустроить. И они мгновенно стали религиоведами, причем многие из них стали докторами философских наук, профессорами религиоведения. Поэтому наше современное религиоведение от такой мощной «подпитки» «научными атеистами» приняло соответствующее направление, и не свободно от их влияния до сих пор.

– Тогда получается, что у религиоведения нет будущего?

– Больших перспектив у религиоведения пока, действительно, не видно. В эту область мало кто хочет идти. Поэтому многие религиоведы так решительно боролись с введением теологии, видя в теологах явных конкурентов для себя и понимая, что они не могут с ними конкурировать.

– Как, по-Вашему, на какой опыт следует опираться при введении теологии в российских вузах? Нужна ли нам в этом ориентация на Европу?

– Относиться к этому нужно с большой осторожностью. В этом вопросе нельзя допускать категорических суждений. У России есть, конечно, своя собственная стать, свой, опыт, своя история, свои традиции, поэтому делать все непременно так, как это устроено во Франции или Германии, мы и не должны, и не можем.

Но с другой стороны, мы живем не на другой планете, мы себя мыслим в составе Европы. И игнорировать опыт европейских стран было бы просто абсурдно: там очень много полезного, много хорошего. Если есть желание всю нашу систему образования переделывать, то совершенно ясно, что не учиться тому, что в Европе есть конструктивного в этой сфере, было бы просто нелепо.

Конечно, для нас наиболее интересен опыт западноевропейских университетов, возникших некогда в русле католической традиции. Там система университетского образования существует уже много столетий, и есть немало старых университетов с наработанными в течение веков традициями, опытом. Есть и современные университеты. Их опыт отношений с государством и с Церковью поистине для нас драгоценен. Этот опыт надо изучать, и мы этим занимаемся.

Думается, что в России должны быть университеты и другие вузы разных типов. Это могут быть вузы государственные, вузы церковные, могут быть негосударственные светские вузы. Но у всех должно быть право иметь у себя теологические факультеты, отделения или кафедры.

Теологическое образование должно быть связано с Церковью. Отношения университета, государства и Церкви должны регулироваться определенными нормами, может быть, юридическим договором. Наш закон об образовании должен учитывать необходимость оформления таких отношений. Преподавать теологию без Церкви ― это абсурдно точно так же, как преподавать музыку без музыкантов.

– Отец Владимир, как Вы считаете, сколько вузов у нас в стране могут пройти государственное лицензирование и открыть теологические факультеты?

– На первых порах ― это десятки вузов. На сегодня кафедры теологии уже существуют более, чем в 40 вузах России. Из них более половины – в государственных университетах.

При этом отмечу, что только один вуз в России имеет атеистически ориентированный факультет теологии ― это Барнаульский университет. Это было сделано специально, чтобы «научные атеисты», трансформировавшиеся в религиоведов, нашли себе работу. Они решили, что так им будет легче выживать. Барнаульский университет открыл этот факультет давно, еще в начале 90-х годов. Если бы мы не разработали свой собственный стандарт по теологии, это сделал бы Барнаульский университет. И все теологическое образование в таком случае парадоксальным образом создавалось бы по атеистическому стандарту.

– Как же все-таки Вам удалось подготовить «вменяемый» стандарт по теологии?

– Сначала, как я уже сказал, стандарт был подготовлен атеистами, и теологию ввели в перечень образовательных специальностей. Это было сделано Министерством образования России без нас. Ко времени, когда мы открыли в 1992 году Свято-Тихоновский институт (ныне университет), теологический стандарт, совершенно атеистический по своему содержанию, нерелигиозный, уже был принят. Это был стандарт «первого поколения», им руководствовались кафедры религиоведения. Но, понимая, что это, по меньшей мере, странно, министерство не настаивало на строгом применении этого стандарта. Поэтому мы, конечно, преподавали в нашем институте то, что считали необходимым, и в конце концов получили лицензию.

Потом стали вводить стандарты «второго поколения». И мы сказали, что такой стандарт нас не устраивает – преподавать по нему будет просто невозможно. Мы подчеркивали, что стандарт должен быть религиозным, но получили ответ: «У нас много религий – и ислам, и иудаизм, и буддизм. Вы хотите сделать один стандарт для всех или для каждой религии свой? Но сколько будет тогда стандартов по теологии? У нас теология только одна в списке, и стандарт у нас должен быть только один». Мы в Свято-Тихоновском университете придумали выход: предложили сделать поликонфессиональный стандарт.

Этот вариант стандарта имеет блоки, общие для всех религий. В них входят такие дисциплины, как иностранные языки, история России, философия, история естественных наук, история мировых религий; сюда же входит и физическая культура, – достаточно много предметов, которые могут быть общими для всех. Но существуют и блоки конфессиональных дисциплин. Эти блоки мы предложили разрабатывать каждой религии самостоятельно. Мы лишь сделали шаблон для этих блоков. При соблюдении принципа поликонфессиональности – нет никакой дискриминации.

Такой стандарт всех устроил.

– Отец Владимир, насколько стандарт по теологии востребован сегодня в России? Не получится ли так, что все предпринятые усилия по его разработке и утверждению, пропадут втуне? Ведь сегодня, к сожалению, большинство граждан России устремлено, прежде всего, к тому, чтобы побольше заработать. Посвятить себя изучению теологии, наверное, захотят немногие?

– Не думаю, что стоит так драматизировать ситуацию и делать такие категоричные выводы. На мой взгляд, теология ― дисциплина чрезвычайно важная для России по целому ряду причин.

Во-первых, как верующий человек я считаю, что истина в Боге, в вере. Без правильной веры в Бога не может быть истинного мировоззрения, и считаю, что нужно всем об этом рассказать, и все должны об этом знать.

Во-вторых, вся европейская культура, в том числе и русская, по своему происхождению христианская. И приобщиться к этой культуре, быть по-настоящему культурным человеком, без знания христианства просто невозможно. Чтобы понять нашу культуру, нужно иметь представление о христианстве. И в этом случае теология необходима.

И третье, что мне кажется важным: мы сейчас видим, что наша страна, наш народ в беде. Сейчас нет войны, никто нас не угнетает; свобода... И тем не менее, наш народ бедствует. И все бедствия его, прежде всего, от отсутствия нравственности. Народ губят пороки: наркомания, алкоголизм, разврат, обман, предательство, воровство, убийства, бессовестность. Распадаются семьи, женщины не хотят рожать детей. Это все абсолютно смертельно для нации, долго так продлиться не может. Если все это будет продолжаться, то наш народ очень быстро вымрет и страна погибнет. И сейчас это понимают почти все. Сначала думали, что все может решить политика, потом говорили, что экономика – необходимо только достичь достаточного уровня жизни, и все станет на свои места. А теперь видно: условия улучшились, появились деньги и возможности, но положение все хуже и хуже. Без нравственности экономику не поднимешь: все будет разворовано, везде коррупция, везде обман. А нравственности настоящей, массовой без веры в Бога быть не может. Бывают, конечно, неверующие люди, хорошие и порядочные, но в виде исключения, так сказать, – по наследству от верующих предков. А в массовом случае это невозможно, потому что само понятие добра без Бога не может быть обосновано, а этика – это учение о добре. Добро должно быть абсолютным для того, чтобы на нем можно было построить нравственность. Должен быть построен фундамент, необходимо иметь основу, должны быть какие-то аксиомы, чтобы народ стал нравственным. Должна быть аксиома о добре: этим абсолютным добром является Бог. Но если мы в Бога не верим, значит добра нет, все относительно, а раз так, значит делай, что хочешь. И это подтверждает вся история рода человеческого. Очень ярко это проиллюстрировала наша страна в ХХ веке: отказ от веры означает гибель от безнравственности.

Мне кажется, что показать людям дорогу к Богу через теологию – это сегодня крайне важно и многими востребовано!

Беседовала Екатерина Костюкова

В дискуссии о теологии в высшей школе, помимо узкоспециальных тем, таких как методология, преодоление кадрового дефицита, создание научно-богословских центров и борьба за государственное признание кандидатских и докторских богословских степеней, важным является вопрос о том, должна ли Церковь взаимодействовать с университетскими кафедрами теологии. Как же должно выглядеть сотрудничество Церкви с подразделениями теологии в светских вузах? Об этом размышляет ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев.

Теология – греческое слово, прочно вошедшее в большинство европейских языков – в церковнославянском и в русском языках употребляется в буквальном переводе – «богословие». Понятие «теология» для христианина раскрывается в двух смыслах: это, с одной стороны, таинственное созерцание Божественных откровений и, с другой стороны, систематическое изучение религиозной жизни человека и человечества во всех ее проявлениях. Во втором смысле теология – целый комплекс гуманитарных дисциплин: систематическое богословие (догматика), библеистика, история Церкви, патрология, каноническое право, церковная археология, церковное искусство и т.д.

В XIX – начале XX века в духовных академиях Российской империи выросла научная богословская школа мирового уровня, имена и труды русских ученых богословов того времени украсили мировую науку. С приходом богоборческой власти Русская Православная Церковь лишилась и своей богословской науки, и ученых, и библиотек. После войны удалось открыть духовные школы, целью которых была пастырская подготовка будущего духовенства.

В настоящее время ведущие учебные заведения Русской Православной Церкви – Общецерковная аспирантура и докторантура имени святых Кирилла и Мефодия, Московская, Санкт-Петербургская, Киевская духовные академии, Православный Свято-Тихоновский университет строят свою образовательную деятельность в соответствии с православной ветвью государственного поликонфессионального образовательного стандарта по теологии и мировым уровнем теологической науки. С другой стороны, в новом российском обществе проявился глубокий интерес к богословскому знанию, результатом чего явилось открытие около пятидесяти кафедр теологии в светских вузах, причем более половины из них это государственные университеты. Сотрудничество государства и Церкви на поле теологического образования – закономерная, естественная ситуация в жизни всех европейских государств, Америки и вообще подавляющего большинства народов мира. Такое партнерство не только выгодно, но и необходимо для обеих сторон, так как удаление друг от друга делает церковное образование ущербным, непризнанным, а светское образование – секулярным. Напротив, партнерские отношения помогают приобщить светское образование и науку духовно-нравственным ценностям, а церковное образование благодаря сотрудничеству с государством выходит из гетто, подчиняется законам гласности и экспертизы, что необходимо для соответствия качества образования мировым критериям.

Присутствие теологических кафедр в светских университетах имеет огромное миссионерское значение. При этом язык православного миросозерцания становится понятным широкому кругу преподавателей университета и студентов. Поступление на теологическую кафедру и обучение на ней – дело свободного выбора, никакая обязательность здесь немыслима.

Не менее важным результатом сотрудничества государства и Церкви в области теологического образования и науки будет решение проблемы профессионально подготовленных кадров. Такие кадры необходимы для качественного преподавания Основ религиозной культуры и светской этики (ОРКСЭ) в российских школах, для грамотного взаимодействия государственных ведомств и религиозных организаций, для работы в СМИ, в учреждениях культуры, для гуманитарной науки и биоэтики. Действительно, гуманитарные науки требуют настоящих знаний в области религиозного мировоззрения и традиционной религиозной культуры. Невозможно, например, изучать европейскую и русскую историю без знания и понимания истории христианских Церквей. Для Церкви также необходимы специалисты в самых разных областях, имеющие государственные дипломы и профессиональный уровень, соответствующий мировым стандартам.

Среди действующих кафедр теологии наиболее успешными и востребованными являются те, у которых сложились партнерские отношения с епархиальными структурами, где Преосвященные епископы и священники принимают деятельное участие в образовательном процессе. Там, где епархия бездействует, активизируются представители нетрадиционных религиозных организаций. Именно здесь решается вопрос о том, какой будет Россия завтра.

Кафедры теологии в свою очередь будут весьма полезны духовным школам.

Поднять образовательный уровень в периферийных семинариях практически невозможно без активной помощи и сотрудничества светских университетов. Кроме того, теологическое образование, безусловно, укажет и откроет дорогу к пастырскому, священническому служению немалому числу студентов-теологов. Следовательно, семинарии получат новых качественных абитуриентов, ищущих пастырской подготовки, и одновременно новый импульс для достижения хорошего образовательного уровня.

Я призываю архипастырей нашей Церкви со всей серьезностью отнестись к этому делу, всемерно заботясь о развитии взаимодействия между вверенными им епархиями и духовными учебными заведениями и высшими светскими учебными заведениями. В тех университетах и институтах, где есть потребность, необходимо создавать кафедры теологии», – обратился Святейший Патриарх Кирилл к многочисленным архиереям, участвующим в совещании, говоря о миссионерском призвании Церкви. Совещание приняло итоговый документ и подчеркнуло необходимость сделать всё возможное для использования шанса, который дается нашей Церкви: не оттолкнуть, а привлечь, поддержать инициативу общества, людей, ищущих подлинных знаний о нашей вере, о Церкви, о духовной жизни.

Участники Патриаршего совещания "Теология в вузах: взаимодействие Церкви, государства и общества", которое прошло в Москве 28–29 ноября 2012 года, делятся своими впечатлениями:

Анна Владимировна Здор, кандидат философских наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой теологии и религиоведения Дальневосточного федерального университета:

– Мы услышали слова поддержки из уст Святейшего Патриарха. Зачастую кафедры теологии в государственных вузах существуют в парадоксальной ситуации: вузовское сообщество их воспринимает как нечто чуждое, потому что они связаны с церковной традицией, а епархиям эти кафедры кажутся слишком светскими и поэтому тоже не вполне своими. В силу этого многим кафедрам теологии очень нелегко «выживать», они держатся на энтузиазме мирян. На совещании Святейший Патриарх четко расставил акценты, поддержал теологическое образование, показал, что Церковь воспринимает эти кафедры как сферу своей ответственности и заботы. Совещание, безусловно, способствует сплочению теологического сообщества. Мы сможем выстоять только при условии, что будут укрепляться вертикальные и горизонтальные связи с ведущими богословскими вузами, с Учебно-методическим объединением по теологии, связи между региональными кафедрами. По итогам нашей работы принят важный итоговый документ. Если обозначенные в нем позиции удастся провести в жизнь, это придаст очень мощный импульс развитию богословского образования и духовного просвещения в нашей стране. Хочется выразить глубокую благодарность организаторам совещания, в частности совету по теологии УМО по классическому университетскому образованию, Православному теологическому обществу, сотрудникам ПСТГУ.

Протоиерей Алексий Марченко, доктор исторических наук, заведующий кафедрой теологии Пермского государственного университета:

– Это совещание важно тем, что впервые на самом высоком уровне прозвучал призыв к архиереям оказывать помощь теологическим подразделениям университетов и организовывать между ними и духовными школами взаимовыгодное сотрудничество. Это встреча единомышленников, соратников, которая позволила посмотреть друг на друга, поделиться опытом, и этот опыт очень многообразный, ведь в каждой епархии он имеет свои особенности. Хочется надеяться, что пришло время, когда университетская теология получит одно из приоритетных значений в развитии православного религиозного образования.

Совещание позволило снять многие предубеждения и развеять мифы, бытующие в университетской среде. Например, что университетская теология составляет конкуренцию классическим духовным школам. Было приятно, что все пришли к единому мнению, что это не так, что у нас общее дело на основе единого церковного предания, но у каждого свое направление. Семинарии готовят пастырей, а кафедры теологии – православную интеллигенцию, помощников пастыря. И тут нет повода для конфронтации.

Протоиерей Лев Махно, кандидат богословия, заведующий кафедрой теологии Тульского государственного университета:

– Я очень рад, что Святейший Патриарх обозначил в своем докладе направления, в которых должна развиваться теология, так как для нас это лишний раз подтверждение, что мы на правильном пути. Отрадно, что теперь начнется та работа, которая нужна для теологии. Но вместе с тем я считаю, что во главе теологических кафедр и факультетов должны стоять не послушные, а именно талантливые люди. Потому что талантливые созидают, а послушные обычно губят всё дело.

Ирина Хaрук, заведующая кафедрой теологии Московского государственного лингвистического университета:

Это мероприятие дало мне возможность рассказать о своем видении и понимании теологии, ее роли в обществе. Теология должна преподаваться с детского сада (и даже с ясельного возраста), а затем охватывать школу и институт. Без религии не может существовать ни одно государство. Точно так же считают и наши студенты, говоря, что теология – это точка опоры в жизни. И мы очень надеемся, что это совещание подтолкнет к открытию аспирантуры по специальности «теология».

Александр Горбунов, председатель совета ректоров вузов Северо-Кавказского федерального округа, ректор Пятигорского государственного лингвистического университета:

– Это совещание наглядно показало, какой опыт накоплен у нас в стране по преподаванию теологии. И если говорить о нашем вузе, то у нас преподаются и православная, и исламская теология. Наш рассказ о взаимодействии между ними в поликультурных и поликонфессиональных регионах был воспринят с большим интересом. Очень важно, что наш опыт оказался востребованным. Мы как бы сверили часы, определив, в каком направлении нужно продвигаться.

Решением Священного Синода от 26 декабря 2012 года образована межведомственная координационная группа по преподаванию теологии в вузах. О работе группы рассказал ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев.

– Чем будет заниматься созданная координационная группа?

­– Координационная группа должна помочь организации взаимодействия и сотрудничества духовных школ и университетских кафедр теологии на благо Церкви и Отечества.

Поле деятельности задано в названии – это область теологического (богословского) образования в высшей школе. Как указал Святейший Патриарх Кирилл в своем докладе на Патриаршем совещании «Теология в вузах: взаимодействие Церкви, общества и государства» 28 ноября 2012 года, термины «теология» и «богословие» далее используются как полные синонимы.

Сфера теологического образования обширна. К ней относится деятельность духовных академий и семинарий, богословских факультетов церковных университетов и институтов, богословских подразделений государственных и негосударственных вузов.

Помимо подготовки собственно теологов следует говорить и о богословском образовании для учителей. Введение нового школьного предмета «Основы религиозных культур и светской этики» ставит задачу массовой подготовки учителей этих дисциплин в рамках стандарта педагогического образования так же, как аналогичная цель достигается в отношении других школьных предметов. К примеру, есть классическая университетская подготовка профессиональных математиков, а есть подготовка учителей математики. В этом случае студент осваивает гораздо больше педагогических и психологических дисциплин, «экономит» на отдельных специальных разделах, но при этом получает добротную математическую подготовку, приобщается к культуре математического мышления. Та же логика действует и для подготовки учителей Основ православной культуры.

Богословские дисциплины в вузах читаются студентам самых разных специальностей. Кому-то они необходимы для восполнения профессиональной эрудиции – это касается историков, филологов. Например, на историческом факультете МГУ читается обязательный курс истории Древней Церкви и предлагается церковно-историческая специализация. Некоторые студенты не связанных с изучением богословия специальностей выбирают основы богословия для серьезного знакомства с Православием. Этот запрос определяет деятельность межфакультетских и межвузовских кафедр теологии. Примерами таких кафедр являются кафедра теологии, созданная недавно в МИФИ, кафедра, давно действующая в МИИТе и межвузовская кафедра, объединяющая 15 вузов Самары (именно богословие дает квинтэссенцию знаний о Православии и помогает понять взаимосвязь вероучения, нравственности и культуры).

Сфера «вузовской теологии» неоднородна. В этой области работают учебные заведения различных организационно-правовых форм. Одни из них учреждены Церковью, другие – нет. В них реализуются образовательные программы разного уровня (бакалавриат, магистратура, дополнительное образование) и разной специализации (подготовка пастырей, исследователей, учителей и др.). Сосуществуют различные подходы к подаче материала.

Тем не менее, сфера вузовской православной теологии едина в главном – в своем содержании. Во всех названных формах и видах востребовано православное богословие, которое имеет богатую научную и образовательную традицию, которое достигло зрелости и самостоятельности на русской почве в дореволюционную эпоху и продолжило свое развитие в диаспоре. Сегодня богословие – одно из немногих гуманитарных направлений, полностью избежавших советской идеологической обработки. Другие гуманитарные направления в современной России все еще преодолевают рудименты этой идеологии и часто с немалым трудом обретают мировоззренческую свободу.

Православное богословие – это великое сокровище, и его необходимо сохранить и приумножить для Русской Церкви и нашего народа.

На повестке дня много важных дел. До сих пор богословию в России не возвращены «права гражданства» в полном объеме. Теология отсутствует в перечне научных специальностей Российской Федерации, поэтому степени кандидата и доктора богословия не дают своим обладателям прав лиц с учеными степенями, что для России исторический нонсенс. Помимо юридических вопросов есть много содержательных. Нужно совершенствовать учебные планы, программы, учебники и пособия для семи профилей подготовки теолога (среди которых библеистика, систематическая теология, история Церкви, патрология, пастырская подготовка, культура Православия, церковно-государственные отношения), для подготовки учителя основ православной культуры.

Требуется провести масштабную программу кадрового развития. Общество формулирует свой запрос на богословие, в основном, на языке просвещения – нужны учителя, способные познакомить с Православием на элементарном уровне. Но учитель – только вершина айсберга. Учителя должны готовить преподаватели высшей школы, которые призваны сочетать преподавание с исследовательской работой. Просвещение ставит вопросы, которые необходимо проработать на уровне научного богословия, богословская наука не может развиваться без сильного, пронизанного профессиональными связями исследовательского сообщества. Если не будет необходимого количества докторов богословия, не будет и надежды на адекватное знакомство нашего народа с Православием на уровне общеобразовательной школы.

Должен быть сформулирован церковный запрос на подготовку богословов-исследователей, должна действовать система помощи молодым ученым и преподавателям богословия, такая же, как и в других науках.

– Чьи усилия на поприще теологического образования предстоит координировать?

– Сформулированные выше задачи требуют слаженной работы синодальных отделов. Например, Учебный комитет отвечает за подготовку богословов высшей квалификации, ученых и преподавателей. Но запрос на них формируется извне. Оценить его, каждый в своей области, должны другие синодальные отделы и Синодальная библейско-богословская комиссия.

Творческое осмысление церковной образовательной политики на епархиальном уровне и ее осуществление в руках правящих архиереев.

Современная богословская наука не развивается без профессионального сообщества. Масштаб задач требует развития доброжелательного сотрудничества духовных школ и вузовских теологических центров, церковно-государственного партнерства.

Созданная координационная группа призвана помочь объединению усилий всех названных сторон в совершенствовании образовательной политики Церкви, в ее соработничестве в образовательной области с обществом и государством, в выработке подходов, обеспечивающих полноценное развитие теологии в высшей школе.

Министерство Образования и науки РФ должно принять новый перечень направлений подготовки и специальностей высшего образования. Что станет с богословским образованием? Своими опасениями делится протоиерей Владимир Воробьев, ректор Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета.

– Отец Владимир, сейчас внимание общества приковано к проекту реформы Российской академии наук. Однако начинает просачиваться, по-видимому, секретная информация о реформе «Перечня направлений подготовки и специальностей высшего образования». Может быть, Вы все же знаете, о чем идет речь, и почему реформа проводится в обстановке секретности?

– Никакая реформа, конечно, не может быть проведена по секрету от народа – ведь цель всякой реформы что-то изменить в жизни общества, государства, и скрыть это невозможно. Но, если предполагается, что реформа может вызвать протест, то реформаторам выгоднее поставить народ перед совершившимся фактом в надежде, что тогда будет меньше шума, и с ним будет легче справиться.

Уже то, что реформа проводится в июле – в период отпусков, что информация о ней содержится только на малоизвестном широкой общественности официальном сайте, где для обсуждения выделяется две недели и само это «обсуждение» возможно только лишь в виде присылки электронных писем на какой-то электронный адрес, весьма удивляет и настораживает.

В пояснительной записке к приказу министра образования «Об утверждении перечней специальностей и направлений подготовки высшего образования» на сайте сказано, что перечни образовательных специальностей в России сильно отличаются от зарубежных. Кроме того, у нас они не соответствуют друг другу, и Министерство образования и науки хочет привести их в порядок, в соответствие с европейскими и мировыми стандартами, что поможет развитию научно-образовательного международного сотрудничества и повысит престиж отечественной науки.

За образец Минобрнауки принимает две международные системы классификации, утвержденные и поддерживаемые ООН, на которые ориентируются в Европе и Америке. Одна (ОЭСР – FOS, 2007) в большей степени относится к естественным наукам, а другая (МСКО-2011) – к гуманитарным. Последняя разработана комиссией ЮНЕСКО и ратифицирована всеми странами СНГ, в частности, Россией.

В этих перечнях перечисляются не образовательные направления и специальности, а укрупненные группы специальностей, чтобы сделать перечень короче, объединив родственные специальности в одну группу.

– Пока все, что Вы рассказываете, вызывает чувство одобрения. Если все так хорошо, зачем скрывать реформу от общественности?

– Дело в том, что в прежнем российском Классификаторе направлений высшего образования было образовательное направление «Теология», а в новых Перечнях Укрупненных групп специальностей и направлений названия «Теология» нет вообще. При этом в перечне ЮНЕСКО (МСКО) первой же укрупненной группой идет «Религия и теология», а в Перечне Минобрнауки теология исчезла.

– Возможно, чиновники Министерства посчитали, что Теология не может быть отдельной группой специальностей и присоединили ее к какой-нибудь другой укрупненной группе?

– Да, существующие государственные стандарты по Теологии, которые сейчас еще действуют, нельзя так сразу, мгновенно отменить. Поэтому говорится, что они будут относиться к укрупненной группе специальностей «Философия, этика, религиоведение», хотя Теология в этой группе не названа. Но дальше в пояснительной записке сказано, что в дальнейшем стандарты будут утверждаться не для каждого образовательного направления или специальности, а сразу для всей укрупненной группы и, таким образом, стандарты по Теологии незаметно исчезнут. Это означает, что достигнутое после Перестройки раскрепощение религиозного образования будет потеряно.

Дело в том, что в 1992 г. новоиспеченные «религиоведы», т. е. вчерашние преподаватели «научного атеизма», написали свой стандарт по Теологии, который отличался от стандарта по религиоведению буквально двумя фразами и к богословской науке не имел никакого отношения. Преподавать по этому стандарту Теологию, т. е. богословие было невозможно, и в 2001 г. с огромным трудом удалось утвердить государственный поликонфессиональный образовательный стандарт.

Он тогда уже представлял собой очень большую группу специальностей, т. к. под названием «Теология» подразумевается целый комплекс наук: это вероучение религии, изучаемое изнутри, а не с позиций компаративного, «внерелигиозного» религиоведения, далее это – история религиозных движений и институций, изучение богатейшей письменности и необыкновенно разнообразного литургического, канонического, музыкально-художественного и педагогического наследия. Сюда же относятся межрелигиозные и религиозно-государственные отношения и многое другое.

Кроме того, действующий стандарт по Теологии фактически представляет собой куст стандартов: православная теология, теология ислама, иудаизма и буддийское направление, здесь же заложены возможности для разработки ветвей стандарта для других конфессий. Общее основание включает историю философии, отечественную историю, языки и т. п., а основную религиозную ветвь разрабатывает для себя каждая религия или конфессия самостоятельно.

Получается, что стандарт по Теологии, объединяющий наподобие куста ветви разных религий, является самой большой укрупненной группой специальностей и гармонично соединяет в себе общую для всех религий образовательную платформу и ничем не ущемленную свободу каждой религии при построении своей богословской системы. Американцы этот поликонфессиональный стандарт назвали тогда подходом XXI века. В Перечне МСКО-2011 и МСКО-2013 используется практически наш поликонфессиональный подход.

Другие гуманитарные государственные стандарты являются внеконфессиональными, т. е. они написаны с позиций агностицизма или даже атеизма, что нисколько не делает их якобы «объективными». Любое базовое мировоззрение – религиозное, атеистическое или агностическое – принимается априорно, «на веру», и научно не может быть обосновано. Поэтому Конституция РФ уравнивает в правах разные мировоззрения и религии и воспрещает занимать господствующее положение любой идеологии, включая атеизм.

Что касается изучения религиозного знания, исторических реалий религиозных институций, то агностическая, «внеконфессиональная» наука здесь оказывается непоправимо ущербной, как ущербными будут изыскания в области музыки «специалиста», лишенного какой-либо музыкальности. Вспомните советскую историю России, в которой о православии не было и полслова. Абсурдно даже предполагать, что, например, двухтысячелетнюю историческую жизнь христианских Церквей может адекватно изучать агностическая наука.

Только после утверждения поликонфессионального государственного образовательного стандарта в России стали открываться одна за другой кафедры Теологии в разных вузах, большей частью – в государственных университетах. Появились богословские научные центры, великолепные научные исследования, настоящие ученые-богословы. Стал развиваться межрелигиозный, межконфессиональный диалог, разумное, свободное сотрудничество религиозных институтов с общественными и государственными институциями.

Выпускников православных учебных заведений стали охотно брать в аспирантуру светские университеты, видя их высокую профессиональную подготовку, необходимую для развития светской гуманитарной науки. В 2008 г. был, наконец, принят Федеральный Закон об аккредитации духовных школ, позволяющий духовным школам после получения аккредитации выдавать своим выпускникам дипломы государственного образца. Выпускники семинарий и медресе перестали быть «лишенцами», пораженными в правах.

Доктора богословия стали надеется, что вскоре их ученые труды и ученые степени, полученные в Духовных академиях, будут признаваться государством, как это происходит в Европе, в Америке, в Азии, в Африке, словом, везде, где воинствующий атеизм не изуродовал культуру, науку, человеческие отношения. На этом фоне очень странно выглядит наше Минобрнауки, добавляющее в Перечень укрупненных групп специальностей ЮНЕСКО «Сервис и туризм» и исключающее оттуда полуторатысячелетнюю Теологию.

– Какие негативные последствия мы будем наблюдать в первую очередь?

– Исчезнет религиозная точка зрения в образовании и не остается никакой альтернативы агностицизму и атеизму. Это, как Вы понимаете, противоречит Конституции РФ, где черным по белому написано, что никакая идеология не может быть исключительной, что верующие люди имеют право давать образование свои детям, исходя из своих религиозных представлений. Взгляд на культуру, на человеческое знание может вполне основываться на религиозном мировоззрении. Но нас возвращают к маргинальной советской эпохе, когда идеология атеизма является господствующей и занимает исключительное положение.

Образование агностическое, атеистическое будет признаваться государством, будет открывать путь к научной карьере, там будут выдаваться документы государственного образца, будут присваиваться степени, которые признаются государством. А религиозное образование должно будет вернуться в советское гетто, люди, получающие диплом по богословию, будут считаться не имеющими высшего образования, потому что такой специальности в перечне Министерства Образования больше нет!

Это – очевидная дискриминация по религиозному признаку, которая категорически осуждается Конвенцией о правах человека, всеми международными документами, ратифицированными Российской Федерацией, Конституцией нашей страны!

Прежде всего, будут закрыты кафедры теологии. Почти 50 из них уже имеют лицензию и аккредитацию, но очень многие кафедры только начинают свою работу. Это – не только кафедры православной теологии, но также и исламской.

Утверждение поликонфессионального государственного стандарта по Теологии и Федеральный Закон 2008 года запустили процесс преодоления дискриминации верующих людей (выпускники духовных школ – это не только духовенство). Теперь мы возвращаемся к тотальному атеизму в образовании.

Есть еще один немаловажный аспект. На рубеже тысячелетий было принято решение о специальном целевом финансировании исламского образования. Это было сделано для того, чтобы специалисты по исламу были подготовлены у нас, были патриотами своей родины, а не приезжали к нам из арабских стран или Ирана, привозя с собой радикальную ваххабитскую идеологию, распространение которой оборачивалось кровавыми терактами. Теперь верующим людям, желающим получить качественное религиозное образование, в том числе мусульманам, придется ехать для этого заграницу.

Следуя нормам Болонского процесса, Минобрнауки вынужден будет признавать докторов теологии и другие научные степени тех, кто будет возвращаться с богословскими дипломами из-за границы, например, из Оксфорда, из Миланского Университета или Берлинского Гумбольдт-Университета, но в России не только докторов теологии, даже выпускников-теологов не будет! Как ожидать уважения к нашему образованию за рубежом, если наше же профильное министерство его не уважает?!

Подавляющее большинство наших граждан считают себя религиозными людьми. Огромный процент – православные, большая часть остальных – мусульмане, иудеи, буддисты. У них за спиной 70 лет тоталитарного атеистического режима, а в данный момент Министерство образования снова унижает все религиозное население нашей страны, не позволяя обучаться по конфессиональным стандартам.

Маргинальное советское отрицание того, что Теология является наукой, может вызвать только смех у любого ученого гуманитария из Европы и Америки, на чьи перечни образовательных специальностей якобы ориентируются в нашем Министерстве.

– Как эти действия будут восприниматься со стороны населения?

– Президент России Владимир Владимирович Путин совсем недавно в официальных публикациях заявлял, что наша страна должна подготовить «критическую массу теологов» для преподавания Основ религиозных культур и светской этики в школах, что религиозная культура должна преподаваться религиозными людьми. А в это же время Министерство по-тихому закрывает все религиозное образование. Боюсь, что такие шаги способны катастрофически подрывать доверие к власти у огромного большинства нашего народа, определенно заявляющего себя религиозным.

Очень многих волнует ситуация вокруг Академии Наук, но приближающаяся трагедия религиозного образования коснется гораздо большего круга людей: почти все родители, которые ведут своих детей в школу, хотят, чтобы такие важные предметы как ОРКСЭ вели образованные профессионалы, а не преподаватели физкультуры или труда, «повысившие свою квалификацию» за две недели.

Подавляющая часть нашего народа желает возрождения нравственной, честной, трезвой жизни, восстановления семьи, рождения детей, а не разврата и вымирания. Но нравственными воспитывает людей вера в Бога, а не атеизм, потому что Бог есть любовь и абсолютное добро, на которых строится нравственное учение и воспитание, а к бездушной материи – божеству атеистов сами понятия любви и добра просто неприложимы. Поэтому потеря веры в Бога неизбежно приводит к потере нравственности: любви, верности, честности, чувства долга, благодарности и т. д., что мы и наблюдаем с ужасающей очевидностью.

В заключение я хотел бы попросить всех неравнодушных людей, кто готов поддержать религиозное образование в России, внести предложение о выделении теологии в самостоятельную Укрупненную группу на уровне бакалавриата, магистратуры и аспирантуры в соответствующих перечнях, отправив официальное письмо²⁹ на имя министра образования и науки Российской Федерации до 26 июля сего года на адрес электронной почты gureeva-ur@mon.gov.ru (вниманию Гуреевой Ульяны Романовны, лица, ответственного за общественное обсуждение документа), а также на адрес г. Москва 125009, ул. Тверская 11.

Особо ценными в сложившийся ситуации будут письма, отправителем которых будут значиться юридические лица.

Подготовил диакон Стахий Колотвин

23 января 2015 года на закрытии Международных Рождественских чтений в Зале церковных соборов Храма Христа Спасителя Высшая аттестационная комиссия Министерства образования и науки объявила о включении теологии в номенклатуру научных специальностей. При этом запрет на ученые степени по этой дисциплине сохранился. Такой формальный подход может на деле лишь закрепить дискриминацию богословия по сравнению с другими научными дисциплинами. Ректор ПСТГУ, член Межведомственной координационной группы по преподаванию теологии в вузах протоиерей Владимир Воробьев рассказал журналу, почему недавно принятое ВАК РФ решение о включении теологии в номенклатуру научных специальностей вряд ли устроит Русскую Православную Церковь и другие традиционные религии России.

– Отец Владимир, прокомментируйте, пожалуйста, эту резонансную новость. Значит, статус богословия как науки теперь всё же признается государством?

– Действительно, на первый взгляд, мы стали свидетелями эпохального события, но давайте рассмотрим хронику событий. Председатель ВАК Владимир Филиппов, бывший министр образования, преподнес это решение как подарок Церкви по случаю Рождественских чтений. Эта новость была встречена бурными овациями и восторгом – переполненный Зал церковных соборов просто ликовал, ведь все собравшиеся знали, сколько лет и сил ушло на то, чтобы богословие наконец-то получило признание со стороны государства. Но уже на следующий день в СМИ появилось интервью Филиппова, данное агентству «Интерфакс», а позже появились аналогичные заметки в других изданиях, где председатель ВАК пояснял, что, хотя теологию и ввели в номенклатуру научных специальностей, ни кандидатскую, ни докторскую степени по теологии получить будет нельзя!

И диссертационных советов по теологии тоже не будет! Всё равно придется тратить огромные усилия и порой выслушивать унизительные нравоучения некомпетентных в богословии людей, чтобы защитить теологические работы в советах по философии, истории, филологии, социологии, культурологии, педагогике, но не по теологии. А некоторые прекрасные работы, представляющие собой большую научную ценность, так и не удастся «протащить» через эти советы, члены которых зачастую не знают даже базовой богословской терминологии. В своем слове на открытии Рождественских чтений Святейший Патриарх Кирилл выразил свое недоумение по этому поводу: «Во всем мире можно стать доктором теологии, а в России нельзя!» Какой смысл формального включения теологии в ВАК при сохранении запрета на защиту теологических диссертаций?! Более того, председатель ВАК сообщил, что нужно еще переработать паспорт научной специальности «теология», чтобы сделать ее внеконфессиональной. Но что может означать абсурдное словосочетание «внеконфессиональная теология», кроме того, что употребляющие его люди, видимо, не вполне понимают значения этих слов?

– Поясните, что такое «паспорт специальности».

– Чтобы вуз мог заниматься преподавательской деятельностью, он должен иметь государственные стандарты по преподаваемым предметам. А для того, чтобы научная специальность была включена в номенклатуру, которой руководствуется ВАК, нужно иметь «паспорт специальности». Председатель ВАК утверждал, что наука не может быть конфессиональной и, следовательно, паспорт тоже не может быть конфессиональным, так же как и советы, и так далее. Это означает, что мы останемся с тем, что имели до сих пор, то есть с внеконфессиональным религиоведением.

Вопрос имеет длинную историю: как только был утвержден государственный образовательный поликонфессиональный стандарт по теологии (стандарт, позволяющий в рамках одной отрасли наук самостоятельно развивать православную теологию, отдельно исламскую, отдельно иудейскую), мы начали работать над введением теологии в номенклатуру научных специальностей, то есть в ВАК. Необходимо, чтобы образовательная вертикаль была завершена. Наличие научной специальности в номенклатуре дает возможность защищать диссертации по этой специальности, а это есть точка роста для всего научного и образовательного направления. Чтобы образовательное учреждение могло получить государственную аккредитацию, оно должно иметь большой процент (60%) преподавателей с учеными степенями кандидатов и докторов наук. Отсутствие признания богословских научных степеней – одна из основных причин, по которой большинство наших семинарий не может получить аккредитацию и, соответственно, выдавать своим выпускникам документ об образовании, признаваемый государством.

– Почему этого не удалось достичь на протяжении более чем двадцати лет?

– Все усилия в этом направлении встречали очень большое сопротивление. Оно исходило из разных, казалось бы, источников, но на самом деле источник один – это пережитки атеистического советского прошлого, отсутствие понимания того, что такое религиозная культура, религиозная наука, религиозное мировоззрение. В печати часто говорилось о том, что теология, богословие – это не наука. И никакие доводы в пользу того, что в Европе теология считается наукой уже более тысячи лет, что там существуют теологические факультеты, что издавна существуют доктора теологии и сейчас они существуют и защищается большое количество людей, не производили на наших оппонентов никакого впечатления. Они как заклинание повторяли: «Теология не наука». Почему она не наука, какие аргументы?! Весьма странные: сравнивают богословие с математикой или с физикой. Но почему нужно сравнивать именно с точными или естественными науками, а не, например, с философией, к которой теология ближе? Ведь с точки зрения математики с тем же успехом можно объявить философию и другие гуманитарные области не науками! Когда несколько лет назад послышались подобные сентенции, историки и философы громко заявили, что это – признак отсутствия культуры.

– Почему же сейчас, при формальном включении теологии в число государственных научных дисциплин, ВАК настаивает на «внеконфессиональном» богословии?

Действительно, наших оппонентов больше всего раздражает то, что мы настаиваем на принципе конфессиональности и говорим, что внеконфессиональной теологии не существует, что нет усредненного христианско-исламско-иудейско-буддийского богословия. Это без объяснений понятно любому верующему человеку. Более или менее похожее разделение есть в большинстве наук. Взять, например, филологию: в перечень ВАК входит 19 отдельных специальностей! Комиссия видит разницу внутри филологии между специальностями «русская литература» и «языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии», между специальностями «фольклористика» и «прикладная и математическая лингвистика», но отказывается видеть разницу между православной, иудейской теологией или теологией ислама. Гуманитарные науки, в отличие от наук точных или естественных, изучают не универсальные математические идеи или модели, не единую для всех природу, а человеческую жизнь, и не только с позиций биологии и медицины, но и сферы несравненно более таинственные: духовную, душевную, культурную, нравственную. Любая наука изучает опыт, но физический опыт является универсальным для всего мира: во всем мире одинаковый закон тяготения, одни физические константы и так далее.

Естественные науки в этом смысле, конечно, универсальны. Когда мы говорим о гуманитарных науках, то имеется в виду другой опыт, опыт человеческой жизни. Это – опыт исторический, психологический, это – опыт национальной жизни, опыт религиозной жизни. Он настолько привязан к человеческой личности или к обществу, что имеет свое неповторимое своеобразие. Может его изучать наука? Конечно, может. Только наука должна исходить из серьезного знания этого опыта, знать его изнутри. Поэтому, к примеру, можно смело говорить о национальной науке в гуманитарной области. В этом же смысле можно говорить о конфессиональной теологии, так как понятно, что полноценно изучить церковную жизнь извне невозможно. Поэтому существует лишь конфессиональная теология. Внеконфессиональной теологии быть не может, потому что не существует общей для всех теологии, как не существует общей для всех конфессии, а теология привязана к данному конфессиональному опыту. Мне кажется, нашим оппонентам не хватает времени и желания для того, чтобы постараться понять, что само понятие «богословие», или «теология» употребляется в двух смыслах. Первый – это созерцание Бога, духовное знание о Нем, богооткровенное знание о смысле жизни, о Божественной любви, о добре и зле, о мире и человеке.

Такое сверхрациональное знание или такое богословие не претендует называться наукой в терминологии ВАК. Второй смысл – это вполне научное изучение (в современном смысле слова) того религиозного, исторического, психологического и другого подобного человеческого опыта, который зафиксирован в археологических, исторических, литературных, культурных памятниках, в архитектуре, в письменности, в иконописи, в канонах каждой конфессии и т.д. Этот опыт имеет кардинальные различия в разных религиях и конфессиях и может по-настоящему изучаться только внутри конфессии. Это подобно тому, как любую музыку можно изучать с позиций акустики, но невозможно по-настоящему понять и оценить музыку вне конкретной культурной традиции, вне той цивилизации, которая ее породила.

– И всё же почему нельзя формально, что называется де-юре, принять условную смешанную внеконфессиональную теологию при фактическом признании внутрирелигиозной специфики?

– Если отвлечься от вышесказанного и изобрести внеконфессиональную науку о религии, то это будет компаративная (сравнительная) дисциплина, которая и так существует и называется религиоведением. Она имеет право на жизнь. Религиоведение значительно моложе, чем теология – оно существует с XIX века, но заменить богословие не в состоянии. Религиоведение обсуждает какие-то общие проблемы, но погрузиться внутрь религиозного опыта, внутрь религиозной жизни данной конфессии невозможно, если ты к ней не принадлежишь. В любой религии существует посвящение. Непонимание таких очевидных вещей происходит из-за атеистического воспитания. Возможно, имеет место и опасение конкуренции.

– Вы допускаете, что такая опасность для религиоведения действительно существует?

– Опыт показывает, что это не так, потому что открыты уже порядка 50 кафедр теологии по всей России, но это не помешало существовать религиоведению. В Свято-Тихоновском университете тоже есть популярная кафедра религиоведения, ее глава, кстати, доктор философских наук, является членом Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви. Но это ничем не ущемило его родную кафедру религиоведения в МГУ, не мешает и в нашем университете заниматься богословием. Так что никакой опасности здесь не вижу.

– Но всё же кто-то, наверное, поддерживает усилия Церкви по возвращению теологии полноценного научного статуса? Расскажите, пожалуйста, о предпринятых шагах.

– По мере расширения борьбы за теологию в нее вовлекалось всё больше и больше разных сил. Сейчас уже существует, как я сказал, порядка 50 кафедр теологии. О поликонфессиональной модели теологии, когда есть некий общий фундамент и отдельные ветви для разных религий, ходатайствуют не только православные, но и мусульмане, и иудеи, и буддисты. Имеется достаточно большой, всё время растущий фронт, который борется за теологию. Внутри Православной Церкви были проведены разные опросы, были собраны сотни писем, тысячи голосов в защиту теологии. В пользу ее включения в номенклатуру научных специальностей высказывались видные ученые, такие как ректор МГУ В.А. Садовничий, декан исторического факультета МГУ академик С.П. Карпов и многие другие. Было довольно много голосов и «против». Это неудивительно, так как предшествовавшая эпоха насильно сформировала атеистическое мировоззрение у нескольких поколений людей.

Было проведено совещание под председательством Святейшего Патриарха, где участвовали не только епископы и ученые преподаватели теологии, но и ректоры государственных университетов: ректор Пятигорского университета, ректор МИФИ и другие. Они определенно высказались за введение научной специальности «теология». Наконец Межрелигиозный совет, который возглавляет Святейший Патриарх Кирилл, обратился в 2013 году с письмом к Президенту России В.В. Путину. Это обращение было связано с тем, что Министерство образования тогда вообще вычеркнуло теологию даже из номенклатуры образовательных специальностей. То, что эта специальность была давно открыта, уже тысячи дипломов государственного образца были выданы выпускникам, их не остановило. В этом обращении были две просьбы: во-первых, вернуть теологию в номенклатуру образовательных специальностей, а во-вторых, включить ее в номенклатуру научных специальностей и создать для этого рабочую группу из представителей конфессий для того, чтобы на основе консенсуса реализовать законные требования верующих людей и преодолеть дискриминацию теологии. В ответ на это обращение Президент России дал распоряжение, поддерживающее просьбу Межрелигиозного совета. И в номенклатуру образовательных специальностей (тех, по которым можно давать высшее образование и обучать в аспирантуре) была включена укрупненная группа «Теология», то есть целая отрасль. На тот момент церковное ученое сообщество получило то, что просило.

Была создана рабочая группа по введению теологии в номенклатуру научных специальностей (специальностей, по которым возможна защита кандидатских и докторских диссертаций). Эта рабочая группа работала с переменным успехом в течение полутора лет. Нас просили представить паспорт специальности, паспорт был разработан, он имел в своей основе поликонфессиональный подход, такой же, какой был использован при разработке поликонфессионального образовательного стандарта по теологии. Затем этот паспорт должен был быть согласован с экспертными советами ВАК. Группа встретилась с ними, выслушала все возражения, учла их, доработала паспорт и предложила его снова. В конце концов после долгих и довольно трудных лет было принято решение о включении теологии в номенклатуру научных специальностей. Мы, конечно, думали, что всё пойдет теперь на лад, но, как я уже сказал в начале, наши ожидания оказались обманутыми! Появилась формальная строчка, но никакого «роста» из нее не предвидится.

– А что будет, если всё же попробовать действовать по предложенной ВАК схеме?

– Мы делали попытки так поступать и раньше, более того, некоторые диссертации после переработки проводились через такие советы. Но для многих работ это сделать абсолютно невозможно. Приведу яркий пример. У нас в университете есть специалист по христологии. Он написал много работ по этой теме, доктор богословия, профессор. Но защитить докторскую диссертацию ни в одном признаваемом государством диссовете он не может, потому что там нет специалистов по христологии. Члены этих советов вообще не в курсе христологических проблем и исследований.

Наш профессор всё же сделал попытку повторно защитить свою диссертацию для получения признаваемой государством степени, но ее нигде к рассмотрению не принимали. В конце концов этот фундаментальный научный труд «милостиво» позволили защищать как философскую диссертацию, но лишь как кандидатскую, да и то при условии выхолащивания из нее почти всей богословской проблематики. А представьте себе работу по исторической литургике! Очевидно, что внеконфессиональные историки, искусствоведы, культурологи и религиоведы в этой области могут иметь лишь самые поверхностные представления. А где предполагается в нынешней ситуации защищать работы по библеистике?

Скорее всего, по достоинству оценить члены современного филологического совета смогут лишь сопутствующую текстологическую проблематику. Еще более абсурдной кажется идея, что оценивать труды по пастырскому богословию будут профессионалы в области педагогических наук. Есть еще множество других направлений, для развития которых нужен именно богословский диссертационный совет, в среде ученых богословов такие специалисты есть, в имеющихся диссертационных советах – нет!

Существующее положение как было, так и остается неприемлемым для Русской Православной Церкви. Такая же позиция сохраняется у мусульман, у иудеев, у всего Межрелигиозного совета России, у всего сообщества теологических кафедр в светских вузах страны. Ведь для защиты работ по каноническим вопросам иудаизма или по разногласиям современных направлений шиитов в Иране также весьма непросто найти компетентных внеконфессиональных специалистов.

– Как бы Вы резюмировали отношение Церкви к включению теологии в перечень ВАК?

– Решение ВАК о включении теологии в номенклатуру научных специальностей, принятое 23 января 2015 года, формально возвращает богословию законный статус, но при запрете на получение научных степеней доктора и кандидата теологии оно не сможет удовлетворить как Русскую Православную Церковь, так и другие традиционные религии России. Официальная позиция богословского сообщества будет сформулирована в ближайшее время.

Беседовал священник Стахий Колотвин

Президиум Высшей аттестационной комиссии (ВАК) при Минобрнауки России одобрил паспорт новой научной специальности «теология». Об этом сообщается на сайте ВАК.

Эта новость вызвала не только радость, но и удивление, и споры. В интервью ректора Православного Свято-Тихоновского университета протоиерея Владимира Воробьева, данного еще до утверждения теологии в ряду научных специальностей, рассказывается о причинах борьбы за признание теологии наукой.

– Что происходит с теологией в Европе?

– Теология – это древнейшая наука. Именно с нее начинались первые европейские университеты, некоторым теологическим факультетам уже около 1000 лет. В самых знаменитых университетах теологические факультеты имеют большой авторитет. Доктор теологии – это на западе почетная учёная степень.

Когда у нас звучат фразы о том, что теология – не наука, в Европе над этим могут только смеяться, для них это все равно что объявить, что математика – это не наука.

– А как в России?

– В России же за 70 лет советской власти настолько серьёзно изменился менталитет, что даже люди учёные, имеющие научные степени, слыша слово теология, начинают фантазировать: теология – наука о Боге? Что за наука о Боге, и при чем тут ВАК? Это мы слышим и в Министерстве образования, и в Академии наук.

Помню, как ещё в 1960-е годы в Кратком философском словаре было написано, что кибернетика – это буржуазная лженаука. Там же и генетика была. У нас, к сожалению, никак не могут освободиться от такого способа мышления.

– Что такое теология?

– Современная теология – это крупное образовательное направление, или, говоря в терминологии ВАКа, укрупнённая научная специальность: комплекс специальностей и наук. В неё входят такие науки, как история вероучений, библеистика, историческая литургика, история Церкви, церковная археология, церковное искусство, патрология (наука о христианской письменности – богатейшей области древней письменности), ряд психологических дисциплин, христианская этика, христианская философия, церковное право, каноника. Все эти дисциплины представлены в западном образовании и являются неотъемлемой частью европейской гуманитарной культуры.

– Почему без теологии гуманитарные науки оказываются ущербными?

– Когда все это было изъято из нашего образования, то получилась советская гуманитарная наука, которую всерьёз на Западе никто не воспринимал. Выпускники советского исторического или философского факультета университета, за некоторыми исключениями, на Западе не воспринимались как люди образованные: советские история и философия были настолько изуродованы атеизмом, настолько чужды современной науке, что на Западе эти дипломы не принимались.

Действительно, как можно серьезно писать о Достоевском, если ты не знаешь, что такое христианство? Или о Толстом? Хотя Толстой был известным реформатором, но, не разбираясь в тематике христианства, что можно понять в Толстом? Разве только поверить, что он – «матёрый человечище», – и больше ничего понять нельзя.

Молчит для атеистов и русская живопись, не говоря уже об иконописи, молчит музыка. Вспомним, что европейская музыка начиналась с церковной музыки. Бах – церковный музыкант, и разве можно говорить о Бахе, о его «Страстях по Матфею» или «Страстях по Иоанну», если ты не знаешь, что такое Евангелие? Terra incognita.

Некоторые представители гуманитарных наук у нас до сих пор не подозревают, как изуродованы в России эти науки. Это похоже на то, как если бы человек родился в стране карликов и не знал бы, что бывают люди нормального роста.

У нас есть прекрасные ученые, серьёзные, которые могут быть специалистами, например, по берестяным грамотам или в архивном деле, но без знания христианства в целом невозможно быть причастным к христианской европейской культуре.

Нужно быть тактичными, нельзя людей обижать, нельзя перед ними превозноситься. Необходимо терпеливо работать над тем, чтобы вернуться к нормальным понятиям, к прежним критериям.

– Для чего нужно утверждение теологии в ВАКе?

– На сегодняшний день существует образовательное направление «Теология» в перечне государственных образовательных направлений. Существует государственный стандарт по теологии – и по бакалавриату, и по магистратуре.

Но, если у дерева спилить верхушку, оно становится уродливым или кривым – так и здесь. Если мы отнимаем возможность учиться в аспирантуре, защищать диссертации, то у нас не будет точки роста, не будет теологов с учеными степенями. Значит, нашему университету будет трудно подтвердить свою аккредитацию – для этого нужен большой процент «остепененных» преподавателей. Наша специальность не сможет развиваться, а без возможности роста сделается непривлекательной. Мы не сможем даже трудоустроить своих выпускников по специальности, потому что нет так называемой трудовой специальности «теолог». Пусть вы теолог по диплому, но работать извольте историком, философом, так как теологом вы работать не можете – нет такой «трудовой» специальности.

Это противоречит нашей Конституции, всем подписанным Россией международным конвенциям и соглашениям по образованию, да и просто здравому смыслу. Где логика в том, чтобы не допускать защиту диссертации по теологии, если есть образовательная специальность «Теология»? В Россию даже пришли открытые письма премьер-министру, президенту, подписанные ведущими профессорами Германии, Италии, с просьбой перестать дискриминировать теологию.

– Реакция на эти письма есть?

– Никакой. Мы входим в Болонский процесс, в России теперь будут приниматься дипломы европейских университетов. Но посмотрите, какой абсурд: зарубежных докторов теологии мы признаем! А русских православных докторов теологии быть не может. В Болгарии можно, в России – нет!

– Как давно вы начали работу по государственному признанию?

– Эта работа ведется 18 лет, в ВАКе – лет семь-восемь. Бесконечные комиссии, письма, толчение воды в ступе. Мы доказываем, договариваемся и, наконец, убеждаем очередную комиссию. Приходим в следующий раз – в комиссии сидят новые люди, и нужно доказывать все то же самое и отвечать на те же самые, простите, часто нелепые вопросы. Доктора наук, доктора философии не знают, что такое теология.

«Какая может быть наука о Боге?» – Приходится снова и снова объяснять, что теология в узком смысле слова, это действительно знание Божественного откровения, знание вероучения. Но в этом узком смысле философия – любомудрие, так? Филология – любовь к логосу. Так же точно можно спросить: что за наука – любовь к логосу?

Сейчас историки и философы, увидев, какое колоссальное поле деятельности представляет собой теологическая проблематика, буквально бросились на это поле. Выходит огромное количество статей, книг, работ по христианской тематике. К сожалению, многие из этих работ выходят не на должном уровне, потому что занимаются этим люди, не имеющие никакого представления о систематическом теологическом образовании.

Нам присылают на отзыв, например, монографию по религиоведению, вот такой толщины – страшно читать, что там написано. А это ведь издание, подписанное академиками, членами-корреспондентами… Это позор на весь мир! С умным видом пытаются какую-то терминологию использовать, но не знают, что означают соответствующие понятия.

– Как складывается научная жизнь докторов богословия?

– У нас в университете, например, защищалась докторская диссертация по истории христологических споров дохалкидонских церквей. Это тема, которой занимаются в разных концах мира. В Русской Церкви этим занимался великий историк Церкви В.В. Болотов ещё в конце XIX века. В период советской власти, конечно, таких исследований не было. Мы решили в нашем университете восстановить эту тему. Была сделана превосходная диссертация на очень высоком уровне, автор не только выучил множество древних языков, но и написал учебники по арабскому языку, по эфиопскому. Мы ему, конечно, с радостью присудили степень доктора теологии.

Но когда встал вопрос о том, как получить, хотя бы кандидатскую ВАКовскую степень, то оказалось, что сделать это негде. С большим трудом согласились принять диссертацию в РАГС, Академии госслужбы на кафедре религиоведения. Диссертант принес туда свою работу – ему сказали: не можете ли вы как-то адаптировать это к нашей религиоведческой тематике? В течение года его заставляли уродовать свою работу для того, чтобы она была понятна религиоведам. Иначе они просто ее не понимали.

– А за рубежом, в православных университетах Греции, Румынии, Болгарии нельзя защищаться? Или эти степени не признаются у нас?

– Зарубежные степени в дальнейшем должны будут признаваться, но существует очень большая разница между PH.D. в Европе и доктором наук в России. Доктора PH.D. соответствуют нашей кандидатской степени, и даже это соответствие нужно доказывать.

Но зачем же нам впадать в полное отчаяние по поводу своей собственной русской системы, говорить, что справиться с рудиментами советского атеизма невозможно? Надо просто исправить у себя это уродство.

– Доктора богословия должны перезащищать диссертацию в каком-то другом вузе, видоизменяя ее?

– Совершенно верно. А иногда приходится соглашаться на кандидатскую степень! Унижение немаленькое: оппонируют люди, которые зачастую в работе не ориентируются.

Я был на одной такой защите по истории Русской Церкви, точнее – по реформам Духовных Академий. Когда работа была представлена членам ученого совета, они сказали: «Что вы к нам с этим приходите? У вас же есть Духовная Академия, вот туда и идите. Зачем вы приходите в государственный университет, мы в этом ничего не понимаем. Это не наша тема!».

И мне пришлось сказать (я был там как гость):

– Простите, пожалуйста, а как называется ваша кафедра?

– Кафедра истории России.

– А вы не в курсе, что Россия до революции 1917 года была православным государством? Что православие было государственной религией, и поэтому все учреждения Православной Церкви были государственными? Вы об этом не слышали?

Они молчат, они об этом не знают.

– Но если вы не знаете ничего о Русской Церкви, то не говорите, что вы историки России! В истории России невозможно быть компетентным, если вы не знаете ничего об истории Русской Церкви.

– Ну, да…. Но у нас специалистов нет. Ни одного.

Но работу к защите приняли.

Для того чтобы наши отечественные науки история, философия, искусствоведение и многие другие гуманитарные дисциплины стали бы нормальными (уже не говорю о религиоведении, которое во многом до сих пор не освободилось от наследия научного атеизма), им необходимо вернуть христианскую составляющую, которая из гуманитарной науки не может быть изъята безболезненно, без последствий. Это приводит к уродству. Наука после этого становится неполноценной. Это вивисекция науки.

– Ваш прогноз?

– Уверен, что это все выяснится и пробьется. Как известно, «гони природу в дверь – она влетит в окно». Мы «пробили» образовательный стандарт по теологии, так, конечно, «пробьется» и ВАК.

Наука развивается, диссертации пишутся, защищаются кое-как, хоть и в изуродованном виде. Все равно они проходят ВАК и признаются специалистами как очень хорошие работы.

Жаль только, что на это нужно тратить так много сил и времени…

– Отец Владимир, а как возник Свято-Тихоновский университет?

– Православный Свято-Тихоновский университет возник в каком-то смысле стихийно.

Когда в конце 80-х годов прошлого столетия появилась возможность открыто говорить о христианстве, к нам обратились с просьбой читать лекции о православии. В течение нескольких лет мы проводили лектории: сначала по 4 лекции, потом годовые.

И наши слушатели спросили, не можем ли мы устроить что-то более серьёзное и систематическое?

– То есть это был запрос «снизу»?

– Да, и мы решили организовать курсы (в 1991 году), а затем студенты и преподаватели сказали: давайте сделаем институт. Курсы, по благословению Патриарха Алексия II были преобразованы в Свято-Тихоновский Богословский Институт.

Потом мы узнали, что в государственном перечне образовательных направлений, оказывается, уже имеется бакалавриат то теологии. Туда теологию внесли без наших хлопот, без каких-либо усилий со стороны Церкви. Инициатива эта принадлежала, как это ни парадоксально, бывшим научным атеистам.

– В чем была их мотивация?

– После перестройки они остались без работы, и в стремлении обеспечить себя трудовой деятельностью они ввели в перечень образовательных направлений религиоведение и теологию. Стандарт по теологии отличался от стандарта по религиоведению буквально двумя фразами. И оба стандарта были атеистическими.

– Подождите, атеистический стандарт по теологии?

– Это парадокс, но факт. Тем не менее, это дало нам возможность получить лицензию. Через несколько лет стали вводить образовательные стандарты второго поколения, и тут мы взбунтовались и сказали, что не может существовать теология, преподаваемая по атеистическому стандарту. Нужен конфессиональный стандарт. Оказалось, что это непонятно и трудно для нашего Министерства образования.

– Как это, конфессиональный стандарт? Ну, введите, мы не умеем. Только вы помните, что у нас страна поликонфессиональная, значит, стандарт должен быть и для православных, и для мусульман, буддистов и иудеев. Одна теология для всех должна быть, мы не можем водить 20 разных теологий.

А мы понимаем, что не может быть одного стандарта для христиан, мусульман и буддистов. Что же делать? И тут нас озарила счастливая идея. Мы предложили ввести поликонфессиональный стандарт.

Это стандарт похож на куст. У него одно основание, один корень, в который входят общие дисциплины вроде истории России, английского языка, истории культуры, ОБЖ и т.д. Затем эти стандарты разветвляются по конфессиям. Каждая религия выбирает себе свою ветвь из пучка стандартов.

Министерство согласилось на такой подход, и мы его осуществили. Причем, мы сделали шаблоны для всех религий, так что они все нам были очень благодарны.

Такой стандарт и был утвержден министерством и стал государственным. В нашей стране появилось государственное религиозное образование. Легитимное религиозное образование. Это настоящее преодоление декрета Ленина об отделении Церкви от школы и Церкви от государства!

Осознавать это стали позже.

– А на тот момент было ли сопротивление сверху?

– И очень большое – нужно было преодолеть множество препятствий. Менталитет русского человека ещё совершенно не свободен от последствий советского периода. Приходится убеждать людей в самых элементарных вещах.

Теперь мы выдаем нашим выпускникам дипломы государственного образца. В 2008 году был принят Закон об аккредитации духовных школ, и наш стандарт пригодился теперь для всех Духовных Семинарий и Академий Русской Православной Церкви. Наш университет оказался ледоколом. Теперь уже никто не спорит про государственный стандарт по теологии.

Так, несомненно, будет и тогда, когда теологию внесут в Перечень научных специальностей. Все сразу, как по команде, забудут, что теология якобы не наука.

Беседовали прот. Александр Ильяшенко и Анна Данилова