Грех или нет, что у меня в новой квартире комната с дизайном греческих богов?

Хорошего в таких изображениях ничего нет, но и трагичного тоже, и усложнять ради этого отношения с родителями не нужно. Вы ведь помните, что идол для нас — ничто. Воспринимайте их просто в качестве орнамента из сказочных персонажей.

А когда начнёте работать и будете иметь право сами распоряжаться своим бытом, вы сможете избавиться от этих изображений.

С уважением,

Я думаю, Вам стоит приложить усилия, чтобы убедить родителей убрать языческие изображения из своей комнаты. Ссориться не надо, но любовью и настойчивостью можно добиться просимого.

Вещь это не маловажная, как может кому-то показаться, но обнаруживает твердость нашей любви к Богу. Для примера приведу знаменитый эпизод из жития свт. Митрофана Воронежского, который готов был принять смерть от Петра I. Современник рассказывает так:

Его Величество имел небольшой Свой дворец на одном острове реки Воронежа, близ Адмиралтейства. При входе в него поставлены были статуи, изображающие языческих божеств. Однажды Государь велел позвать к Себе Архиерея в сей дворец. Старец пошел туда пешком, перешел через мост и приближался уже к Адмиралтейству, как вдруг увидел расставленные пред воротами и на дворе статуи, и в числе их обнаженную Венеру. Он поворотился назад, и пошел обратно в дом свой. Донесли о сем Монарху, Который не находя, какая была бы причина такого неожиданного поступка, опять послал звать его к Себе. Благочестивый Пастырь сказал посланному: «Пока Государь не прикажет свергнуть идолов, соблазняющих народ, он не может взойти во дворец Его». Государю по какому-то делу нужно было объясниться с Преосвященным лично; и Он, считая сие за одно упрямство, не мог не огорчиться на него. Он немедленно послал напомнить ему, что если он тотчас не явится к Государю, то ослушанием подвергнет себя смертной казни. – «В жизни моей Государь властен», – отвечал Преосвященный посланному, – «но неприлично Православному Государю ставить языческих идолов, и тем соблазнять простые сердца; и так он охотнее примет смерть, нежели согласится присутствием своим почтить сии языческие кумиры». – Сколь ни был раздражен Монарх таким смелым и решительным ответом Митрофана; но любя и почитая в нем Пастырские добродетели, перенес терпеливо сию укоризну. Между тем Преосвященный, полагая, что смертная казнь для него уже неизбежна, начал приготовляться к смерти по-христиански; и как приближался уже вечер, то он захотел отправить всенощное бдение, чтобы на другой день совершить Божественную Литургию и приобщиться Св. Таин. Слыша, что в Соборе начали благовестить в большой колокол, Государь спросил: какой завтра праздник? – Но как донесли Ему, что нет никакого; то Он велел узнать от самого Архиерея о причине благовеста. «Понеже мне от Царского Величества сказана смерть», – отвечал Преосвященный посланному, – «того ради, яко человек грешный, должен пред смертию своею принести Господу Богу покаяние и испросить прощение грехов своих соборным молением; для сего-то я и назначил быть всенощной службе». – Такой ответ и удивил и развеселил Государя. Он тот же час послал сказать Преосвященному, что прощает его, и потому перестал бы он тревожить народ необыкновенным звоном. – Сего не довольно. Государь, признав потом требование благочестивого Пастыря справедливым, повелел снять и соблазнявшие его статуи. Митрофан, на другой день, узнав о сем, поспешил к Монарху и благодарил Его не столько за пощаду жизни своей, сколько за ниспровержение статуй. Неизвестно, какой при сем случае был между ними разговор, но достоверно то, что Государь и после сего не переменил своей любви и уважения к сему ревностному и благочестивому Пастырю Церкви.